Читать онлайн Крепости и замки Сирии эпохи крестовых походов бесплатно
Как родилась серия «Древности Средиземноморья»
Идея объехать все страны Средиземноморья родилась у меня лет пятнадцать назад, когда я впервые услышал о «карте Кюмона», найденной в Сирии на раскопках античного города Дура-Европос[1] бельгийским археологом Францем Кюмоном[2] и названной в его честь. На кожаной обшивке щита пальмирского лучника[3] был отображён маршрут, или дорожник («интернарий»[4] – латин.) – карт, как таковых, в обиходе тогда ещё не существовало. Сохранилась лишь часть так называемой «карты Кюмона» – путь между крепостями Одессос[5], Херсонес[6] и Трапезунд[7]. Мысленно я дорисовал недостающие участки: от крепости Дура-Эвропос на Евфрате к берегу Средиземного моря и дальше через территорию современной Турции и через Босфор – к нашим рубежам. Воображение не обмануло меня, так как большинство учёных, изучавших находку Кюмона, полагало, что на утерянном участке были нанесены все пограничные крепости римлян. Крепость Дура-Европос, где был найден «интернарий», являлась южным рубежом империи, а Херсонес – восточным. Таким образом, обнаружилась связь между римской провинцией Сирия и «украинским» (по нынешнему месту расположения) Херсонесом. Такое открытие показалось мне знаком свыше и подтолкнуло к дальнейшему изучению темы.
В 3-м веке н. э. Древний Рим занимал обширную территорию вокруг Средиземного моря, и от всех пограничных крепостей в разных направлениях были проложены военные дороги – via maris, мощеные булыжником. Часть этой транспортной системы по наследству перешла к Восточной Римской империи, затем к Византии и арабскому халифату и, наконец, к Османской империи. Я начал заниматься исследованием этих дорог; по многим участкам, чудом сохранившимся до наших дней, прошёл, и, таким образом, через 10 лет имел представление не только о системе военных дорог Древнего Рима, но и о культуре и истории народов, населявших акваторию Средиземного моря от римского времени (и раньше) до наших дней.
Первая книга моих путешествий «Древние святыни Сирии. По стопам апостола Павла» увидела свет в июне 2011 года в издательстве «Книгоноша». В процессе её подготовки к печати издатель Тарас Бойко предложил выпустить целую серию книг, основанных на моих путешествиях и исследованиях. Так родилась серия «Древности Средиземноморья», а её первой ласточкой стала книга «Древние святыни Сирии. По стопам апостола Павла». Нынешней книге «Крепости и замки Сирии. По следам Лоуренса Аравийского» суждено стать второй книгой серии. Насколько дальше будут прирастать продолжением «Древности Средиземноморья», неизвестно. Это зависит от того, насколько хватит сил, упорства и здоровья мне и издателю, а также от доброй воли спонсоров, без которых такой грандиозный проект вряд ли может быть осуществлён.
Предисловие к книге «Крепости и замки Сирии. По следам Лоуренса Аравийского»
Вторая книга серии «Древности Средиземноморья» неслучайно посвящена Томасу Эдварду Лоуренсу, или Лоуренсу Аравийскому. Обычно, когда говорят об этой легендарной личности, благодаря которой на карте мира со временем появились независимые арабские государства, то вспоминают знаменитый фильм «Лоуренс Аравийский»[8] с Питером О ' Тулом[9] в главной роли. Но мало кто знает о юношеских годах этой главной легенды времён Британской империи – суперагента британской разведки, боевого офицера, лидера арабского восстания против Османской империи, авантюриста – искателя приключений, археолога, писателя, политика, поэта и философа.
Ещё в детстве Томас путешествовал вместе с отцом по средневековым замкам Уэльса, затем юноша заинтересовался орденом тамплиеров[10] и в девятнадцатилетнем возрасте совершил велосипедный 2-хмесячный поход по средневековым замкам Франции. В двадцать один год выпускник Оксфордского колледжа Иисуса[11] Томас Лоуренс осуществил пеший поход по Ближнему Востоку, и, пройдя более 1000 миль[12] за 2 месяца, изучил крепости крестоносцев в Палестине, Ливане и Сирии. Эти путешествия легли в основу дипломной работы «Влияние крестоносцев на средневековую военную архитектуру Европы», которая была издана в виде книги «Крепости крестоносцев»[13] его младшим братом Арнольдом Лоуренсом[14], через год после трагической гибели Лоуренса Аравийского в результате несчастного случая.
Изучая крепости и замки Сирии, я постоянно думал о пути, пройденном молодым Томасом Лоуренсом. Во многом наши дороги совпадали, но иногда они расходились. Наши подходы к изучению фортификационных сооружений на Ближнем Востоке во многом отличались. Томас изучал преимущественно крепости крестоносцев, меня же интересовали все крепости на территории Сирии, как европейские, так и мусульманские. Главное отличие этих сооружений в том, что крестоносцы были завоевателями и строили громадные крепости, в которых можно было укрыться большому гарнизону и защищаться длительное время. Крепости мусульман служили укрытием для арабских князей-феодалов и их челяди – они находились в своей стране и могли найти защиту в любом другом месте, поэтому не считали нужным возводить фундаментальные сооружения. Крепости крестоносцев в Сирии в основном располагались вдоль берега Средиземного моря или вблизи от него. Небольшие арабские крепости строились в горах в труднодоступной для конницы местности, более крупные сооружения размещались в больших городах – например, крепости в Алеппо и Дамаске.
В отличие от дипломной работы Лоуренса Аравийского, моя книга не носит научный характер. Это не монография, а скорее путеводитель для туристов-одиночек или коллективных групп, желающих ознакомиться не только с устройством фортификационных сооружений, но и с историей раннего и позднего Средневековья.
В первой части книги читатель познакомится с моим путешествием по следам Лоуренса Аравийского, где я буду цитировать выдержки из его дневников и писем. Во второй – читателю будут представлены практически все крепости и замки Сирии, которые мне удалось увидеть собственными глазами и сделать снимки, многие из которых можно считать очень редкими. Особенно это касается крепостей и замков секты ассасинов, которая сыграла особую роль в противостоянии европейцев и арабов в эпоху крестовых походов. В третьей – я расскажу о времени расцвета фортификационной архитектуры в Сирии, об эпохе крестовых походов.
Но сначала несколько слов о Лоуренсе Аравийском.
Автор
Ещё одно предисловие. Вынужденное. Кто такой Лоуренс Аравийский
Я бы никогда не взял на себя труд объяснять, кто такой Лоуренс Аравийский, если бы, рассказывая об этой книге, когда она ещё была в проекте, на утверждение: «Вы, конечно, знаете, кто такой Лоуренс Аравийский?» в девяноста девяти случаях из ста не получал бы отрицательный ответ. Самое обидное состоит в том, что и большинство моих сирийских друзей, особенно молодых людей, ничего не знают об этом человеке. Думаю, если бы такой вопрос я задал молодым британцам, то пришлось бы краснеть и за какую-то часть из них. Увы, время вычёркивает из людской памяти героев, а что же тогда остаётся – страшно подумать.
Лоуренс Аравийский был очень скромным человеком, очень образованным, и очень старомодным, даже для своего времени. Ему нравились средневековые рыцари – тамплиеры, демократия аристотелевского образца, свобода и независимость. Он плохо вписывался в современную действительность имперской Великобритании, всю жизнь искал себя и так и не нашёл. Несмотря на всё это, он самый известный из героических личностей Британии XX века.
Томас Эдвард Лоуренс (Лоуренс Аравийский) родился 16 августа 1888 года в уэльском городке Термадоксе[15]. Раннее детство будущего военного героя Британии прошло во французском городке Динаре[16], а с 1896 года семья переселяется в Оксфорд[17]. Где-то в 10 лет пытливый ребёнок заметил некую странность – родители никогда и нигде не называли себя «мужем» и «женой». При детях они говорили «мама» и «папа», наедине и при посторонних обращались друг к другу «Томас» и «Сара». Мальчик почувствовал неладное, но возраст не позволял ему понять правду: родители жили в гражданском браке, что осуждалось обществом, т. е. и он, и четыре брата считались незаконнорожденными детьми[18].
Взрослея, он догадывался обо всём, но ни словом не выдал себя перед родителями, которые, боясь позора и осуждения, тщательно скрывали семейную тайну от постороннего глаза. Это наложило отпечаток на характер Томаса: он рос задумчивым, молчаливым, застенчивым. Зато ночью, за чтением исторических романов из жизни средневековой Англии, он представлял себя рыцарем, скачущим на коне, сражающимся в рыцарских турнирах, защищающим честь Родины на поле брани.
В 1907 году, закончив Высшую школу Оксфорда для мальчиков, Лоуренс поступил в Оксфордский колледж Иисуса, где изучал историю и археологию. На каникулах юноша совершает сложные путешествия: в 1908 году на велосипеде он объехал всю Францию, а в 1909 году прошёл пешком более тысячи миль по Палестине и Сирии. И там, и там он изучал архитектуру средневековых крепостей и замков. С этой темой он защитил диссертацию и получил диплом с отличием. Ещё в колледже на Томаса обратил внимание известный историк-востоковед Хогарт[19], который пригласил молодого человека участвовать в археологической экспедиции на Ближнем Востоке, где Лоуренсу поручили руководить несколькими сотнями арабских рабочих-землекопов. С 1911 по 1914 год Томас занимался этой тяжёлой работой на раскопках хеттского города[20] в верховьях Евфрата.
В январе 1914 года Лоуренс присоединился к военно-разведывательному проекту лорда Китчнера[21] «Обследование Синая», который выдавался за производство топографической съёмки. Итогом этих исследований явился доклад «Пустыня Син», принёсший ему известность.
Знание местности, прекрасное владение арабским языком, природные качества первопроходца-разведчика привлекли к молодому человеку внимание спецслужб и, когда начиналась 1 мировая война, Лоуренса призвали в армию в чине лейтенанта и отправили служить в качестве переводчика в Бюро по арабским делам в Каире. Здесь очень пригодилось знание арабского языка и реалий жизни на Ближнем Востоке. Сначала Лоуренса командируют в Месопотамию – вести переговоры с немецкими генералами о почётной капитуляции британского гарнизона, попавшего в окружение. Затем ему поручили найти в арабской среде человека, способного возглавить восстание арабов против Османского ига. Лоуренс находит такого человека – наследного принца Фейсала[22], сына эмира Мекки Хусейна[23]. Зная схему Хиджазской железной дороги[24], построенной немцами, Лоуренс устраивает целый ряд диверсий, взрывая несколько эшелонов, снабжающих турецкую армию. Потом вместе с шерифом Насером возглавляет беспримерный поход на верблюдах через Сирийскую пустыню и 6 июня 1917 года захватывает порт Акабу на Красном море. В 1918 году войска арабов во главе с принцем Фейсалом входят в Дамаск. Лоуренс также участвует в захвате столицы Сирии во главе группы британских войск.
Популярность Лоуренса в арабском мире была чрезвычайно велика. И он симпатизировал арабскому народу, чаяниям арабов о независимости. В 1919 году уже в чине полковника Лоуренс участвует в Версальской мирной конференции[25], где, наперекор намерениям правительства Великобритании, пытается отстоять идею создания независимого арабского государства. Но идти против налаженной государственной машины тяжело, инициативы Лоуренса остаются без внимания у других членов делегации. В дальнейшем, Лоуренс, разочаровавшись в политике, отказавшись от высших наград Британии, стесняясь своей известности, меняет фамилию (берёт её у своего друга, известного писателя Бернарда Шоу), служит в авиационных частях, занимается литературной деятельностью. Из-под его пера выходит роман об арабском восстании «Семь столпов мудрости»[26], перевод с древнегреческого «Одиссеи» Гомера.
Жизнь Лоуренса Аравийского полна тайн и остаётся не до конца понятой многочисленными исследователями. Те, кто хочет больше узнать об этой загадочной личности, могут найти ответы на многие вопросы в недавно вышедшей в русском переводе книге «Лоуренс Аравийский» известного британского специалиста по военной тактике Б. Лиддела Гарта[27].
Я же, в завершение моего краткого рассказа, в котором каждая строчка биографии Лоуренса Аравийского может претендовать, по крайней мере, на отдельную статью, приведу рассуждения писателя о том, какую роль сыграл Лоуренс Аравийский в борьбе арабского народа за независимость:
«Я начал писать эту книгу с намерением дать исторический обзор того восстания арабов, в котором Т. Е. Лоуренсу, естественно, пришлось бы отвести большое место. Я ставил себе целью снять покров «легенды», которым был окутан этот особенно интересный эпизод мировой войны, и выявить его роль в основных военных событиях и в истории ведения иррегулярных военных действий. Мне хотелось также установить действительные размеры личного участия Лоуренса, которое, как я полагал, менее, чем ему приписывает легенда.
По мере того как я углублялся в выяснение вопроса, картина менялась. Крупные события являлись результатом деятельности Лоуренса, прочие становились незначительными. Я увидел, что правда оказалась больше той, которая содержалась в сделанном Лоуренсом разъяснении, что якобы его роль была только координирующей, что он лишь «раздул искры в пламя, превратив ряд не связанных друг с другом выступлений в сознательную военную операцию». По мере уточнения событий, личность Лоуренса выявлялась всё более и более отчётливо. Наконец, я убедился, что восстание арабов было делом его рук. Это и послужило поводом для переработки книги мною заново, и к освещению в ней, прежде всего, роли Т. Е. Лоуренса».
Мнение Гарта очень важно, поскольку вокруг имени Лоуренса Аравийского до сих пор ведётся много споров, а писатель лично знал полковника и часто беседовал с ним.
Часть I. По следам Лоуренса Аравийского
«Я считаю его одним из величайших людей нашего времени. Подобного ему я не вижу нигде. Его имя будет жить в английской литературе, оно будет жить в анналах войны, жить в легендах Аравии».
Уинстон Черчилль
18 июня 1909 года двадцатилетний Томас Эдвард Лоуренс оставил Англию, сел на борт парохода «Монголия», сделал пересадку в Порт-Саиде и 7 июля прибыл в Бейрут. Сто лет спустя после поездки моего знаменитого предшественника, я сел на борт сизокрылого лайнера компании UM-Air в Киеве и, после промежуточной посадки в Аммане, в тот же день 7 июля только уже 2009 года благополучно приземлился в Дамаске. Томаса ожидал 3-х месячный тысячемильный изнуряющий пешеходный маршрут по крепостям крестоносцев в Палестине, Сирии и Ливане. Я собирался повторить ту часть его маршрута, которая проходила по Сирии, с той лишь разницей, что предполагал перемещаться с помощью всех известных цивилизации транспортных средств.
Томас тщательно готовился к поездке. Он брал уроки рисования и фотодела (первые фотоаппараты только появились тогда), чтобы фиксировать всё увиденное. Изучал арабский язык и карты Ближнего Востока. Казалось, вся его предыдущая жизнь была лишь подготовительным этапом перед этим трудным путешествием. Юноша приучал себя обходиться малым количеством еды и воды, спал на полу, купался в пруду в любое время года, много ходил пешком, а если ездил на велосипеде, то в гору поднимался верхом, а вниз нёс велосипед на плечах. Ну и, само собой разумеется, читал по ночам книги об ордене тамплиеров, поклонником которого был, о средневековых рыцарях, об их владениях в Европе и на Востоке. Особо изучал архитектуру средневековых замков, объездил во время каникул на велосипеде всю Англию и Францию, делая фотографии и рисунки. Но больше всего его привлекала эпоха крестовых походов, и чем больше он читал по этой теме, тем больше разочаровывался в духовной составляющей похода и понимал, что истинной целью большинства рыцарей было не спасение Гроба Господня, а земные желания – приобретение собственности и нажива. Уместно будет вкратце напомнить читателю историю первого крестового похода.
В ноябре 1095 года во французском городе Клермоне собрался церковный собор, на котором папа Григорий VII призвал христиан к походу на Ближний Восток с целью помочь братьям-христианам Византии защититься от неверных, а заодно освободить Гроб Господний в Палестине, находящийся в руках мусульман. На призыв откликнулась масса обедневших рыцарей и младших членов феодальных семей, не получивших наследства. Поход возглавили знатные и влиятельные лица: герцог Годфруа Бульонский из Нижней Лотарингии, крупнейший французский феодал граф Раймунд Сен Жиль Тулузский, норманнский принц Боэмунд Сицилийский и его племянник Танкред[28]. В декабре 1096 года войска крестоносцев объединились под Константинополем и, одержав ряд побед, в марте 1098 года победоносно вошли в Иерусалим. На захваченной территории образовалось четыре латинских государства: королевство Иерусалимское, графство Триполи и княжества – Эдесское и Антиохийское.
Со временем надёжной опорой крестоносцев на землях Сирии и Палестины стали рыцари двух религиозных братств, созданных на Святой земле после первого крестового похода для защиты паломников. Первое – Суверенный военный орден госпитальеров святого Иоанна – обычно госпитальеры или иоанниты[29] – основано в 1080 году в Иерусалиме для медицинской и финансовой помощи паломникам, прибывающим на Святую землю поклониться Гробу Господнему. В 1113 г. преобразовано в военный орден.
Второе – орден бедных рыцарей Христа и храма Соломона, обычно – рыцари Храма, храмовники, тамплиеры[30]. Основан в 1118–1120 г.г. для защиты (конвоирования) паломников, прибывающих на Святую землю.
Госпитальеры и тамплиеры построили в Сирии и Палестине множество грозных и неприступных фортификационных сооружений.
Первой крепостью, где наши с Лоуренсом пути пересеклись, была крепость крестоносцев Крак де Шевалье[31], расположенная на высоком холме в 40 км к западу от Хомса. Томас сделал о ней следующую дневниковую запись: «Самый красивый замок мира, несомненно, самый живописный из всех, увиденных мною когда-либо»[32], а нужно отметить, повидал он немало – два года подряд в 1907–1908 г.г. студент Оксфордского колледжа Иисуса проводил летние каникулы в велосипедных поездках по Англии и Франции, изучая фортификационные сооружения средневековой Европы.
К моменту нашей виртуальной встречи в замке ордена госпитальеров или, другими словами, рыцарей-иоаннитов, Томас уже месяц находился на Ближнем Востоке, осмотрел с дюжину крепостей, и мог сравнивать увиденное с европейскими аналогами. Так что его оценка Крака де Шевалье была объективной, и я могу с ней согласиться – это лучший оборонительный замок в мире.
Первые шаги на ближневосточной земле Томас Лоуренс делал с помощью гида. Нужно было привыкнуть к сложному рельефу местности и его особенностям. Не всегда прямой путь был самым коротким, передвигаться по землям Палестины нужно было только по тропкам, иначе можно зайти в такие заросли из средиземноморского дуба и колючих кустарников, что выбраться оттуда было бы себе дороже – это я знал по собственному опыту. Томас так описывает поразивший его рельеф в письме к другу Леонарду Грину[33]: «Что больше всего поразило меня в Сирии, если коротко, так это крайне тяжёлые условия для передвижения по этой стране. Эсдраэлон[34] и равнина, на которой лежит Баальбек[35]– это единственные плоские места. Дорога вдоль берега зажата между морем и холмами шириной не более 50 ярдов (около 45 метров), и через эти холмы вы не можете ни пройти, ни проехать, так как они усыпаны большими и маленькими валунами – и нигде ни дюйма окультуренной земли. К тому же, на пути ежечасно встречаются бесчисленные маленькие «вади» (русла ручьёв, часто пересохших), глубокие и обрывистые, которые можно пройти только карабкаясь на четвереньках. В один из однодневных переходов от озера Гулех (12[36]) к Сафду (13)[37]можно подниматься на 16 тысяч футов (14),[38] опускаться на 1500 футов в ущелье и только 200 ярдов (180 метров) ровного пути на всём маршруте, только одна узкая тропка, по которой можно пройти без страха попасть под копыта лошади».
Я специально включил в повествование этот длинный кусок, чтобы из первых уст показать, в какие условия попадает путешественник, рискнувший осуществить пеший поход по Сирии. Добавьте сюда изнуряющую летнюю жару, когда термометр зашкаливает за 50 градусов в тени. Вот в таких условиях будущий «король пустыни» Лоуренс Аравийский совершал свой
Кстати, изучив несколько крепостей в районе озера Гулех и Тивериадского озера[39], Томас отпустил проводника и больше ни к чьей помощи практически никогда не прибегал, путешествуя по стране в полном одиночестве и проходя за день в среднем 26 миль.
В Крак де Шевалье молодой человек задержался на три дня, от зари до заката изучая крепость и накапливая силы перед марш-броском вдоль берега Средиземного моря – на маршруте ему предстояло увидеть ещё пятнадцать крепостей.
Крак де Шевалье
На автовокзале в Хомсе, несмотря на обилие рейсов, стоял образцовый порядок. Рейсы во все концы страны отъезжали строго по расписанию, большинство автобусов, особенно проходящие из Дамаска в Алеппо, были повышенной комфортности, а, следовательно, снабжены кондиционерами. Билет из Дамаска в Хомс обошёлся мне в 3 доллара – для расстояния в 200 километров это практически бесплатно.
Крак де Шевалье – второй по значимости (после Пальмиры) туристический объект Сирии, поэтому самый популярный маршрут из Хомса именно туда, в неприступный замок ордена госпитальеров. Микроавтобусы отправлялись не по расписанию, а по заполнению, но ждать приходилось недолго – машины отправлялись одна за другой.
В Хомсе стояла страшная жара. Причиной тому расположение города. К востоку от него начинается Сирийская пустыня, тянущаяся через весь Ближний Восток к Красному морю. С запада дорогу прохладному воздуху Средиземного моря преграждают Нусайритские горы[40], которые на местном наречии называются Джебель аль Ансария. Мы выехали за город и быстро мчались по направлению к горам, которые синели вдалеке. После двадцати километров трассы Холмс – Тартус повернули вправо. Как по мановению волшебной палочки горы расступились, пропуская вниз речку Нахр аль Кабир и нас вместе с ней. Мы спускались в долину Букея[41], маршрутка буквально продиралась через заросли мимозы и эвкалипта. Это был единственный проход к морю, отделённому от остальной части страны Нусайритскими горами – он называется Хомским коридором. Крестоносцы понимали его значение и построили вдоль него с обеих сторон несколько крепостей. Контроль за Хомским коридором позволял сдерживать натиск эмиров Хомса и Хамы, защищая подходы к портам крестоносцев – Триполи и Тортозе (современный Тартус). Маршрутка пересекала долину, петляя, как заяц, между невысокими холмами.
Природа в долине благоприятствовала земледелию, чем не преминули воспользоваться местные жители. Пустынный пейзаж дороги Дамаск – Хомс сменился благоухающими садами и зелёными огородами. После одного из поворотов открылся вид на Крак де Шевалье – зрелище потрясающее. Не зря кто-то назвал эту крепость – «Парфеноном замков»[42]. Крепость оккупировала вершину самого высокого холма в округе и гордо несла свои стены и башни, растворяющиеся в горячей дымке. Это часть влажного воздуха Средиземного моря соприкоснулась с сухим жаром пустыни.
Над входными воротами замка красовалась надпись на арабском языке, которая, как мне кажется, открывает путь к пониманию внутреннего мира противников крестоносцев на Ближнем Востоке:
«Во имя Аллаха восстановление этой благословенной крепости было повелено приказом нашего господина и султана царя-победителя, спасаемого Аллахом, Бейбарсом[43] 8 апреля 1271 года».
О чём говорят эти слова? Во-первых, в них нет злости по отношению к завоевателям, каковыми являлись крестоносцы на этой земле. Сказать о вражеской крепости, почти 200 лет терроризировавшей местное население, что она благословенная? Думаю, у европейца никогда не повернётся язык сказать такое в отношении противника. Дата подписи под словами, выбитыми над воротами, тоже говорит о многом: она сделана всего лишь через 10 дней после взятия Крака де Шевалье армией Бейбарса. Значит, победители сразу же после штурма решили восстановить разрушенную часть замка. Это говорит о значении крепости и о дальновидности арабских властителей.
История замка Крак де Шевалье – это история целой эпохи, значимой для развития Европы и Ближнего Востока. И хотя историками и культурологами тема взаимопроникновения культур народов в эпоху крестовых походов ещё недостаточно освещена, это не значит, что этого взаимовлияния не было.
На месте замка крестоносцев находилась небольшая арабская крепость Хосн аль – Акрад[44] – в 1031 году эмир Хомса поселил здесь гарнизон курдов, чтобы охраняли дорогу на Триполи. Крестоносцы, двигаясь к Иерусалиму, не стали захватывать крепость, но отметили её важность как стратегического оборонительного сооружения на перекрёстке путей и дорог центральной Сирии. Позже она вошла в состав графства Триполи, но долгое время оставалась той же небольшой крепостью – денег на строительство никак не могли найти. В 1142 году правитель графства Раймунд II[45] решает передать крепость госпитальерам и возложить на них охрану границ Триполийского графства от сирийских князей и от секты ассасинов[46]