Читать онлайн Амур ‒ река мэргэнов. Сценарии в стихотворной форме для детских и юношеских театров по мотивам сказок коренных жителей Амура бесплатно
© Анатолий Николаевич Быргазов, 2017
Редактор Людмила Николаевна Крылова-Лопаченко
ISBN 978-5-4483-6223-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Анатолий Николаевич Быргазов. Комсомольск-на-Амуре, 1980-е годы. Фото из семейного альбома.
Анатолий Николаевич Быргазов (1934—2005) – профессиональный журналист. В 1960-е годы работал заведующим отделом культуры Нанайского района Хабаровского края, с 1975 года – заведующим отделом культуры Комсомольского района. Последние двадцать лет жизни работал в Доме творчества детей и молодёжи Комсомольска-на-Амуре, где полностью посвятил себя творческой деятельности – писал сказки по мотивам нанайского и русского национального фольклора, сценарии к праздникам на разнообразные темы: патриотические, гражданские, экологические, по русской духовной славянской культуре, на языческие праздники древних славян и другие.
Из воспоминаний А. Н. Быргазова
«1938 год… Теперь на вопрос «сколько тебе лет?» я гордо поднимал вверх четыре пальца. Да! Мне уже четыре года! И мы с мамой переезжаем из Синды, где родились и она, и я, в Найхин, чтобы быть поближе к месту папиной работы – Даергинскому рыбозаводу, который и послал его учиться на старшину катера в Комсомольск-на-Амуре. Когда он закончит учёбу, то получит работу в Даерге, и мы все переберёмся туда. Это рядом с Найхином – километра два-три. А пока мы будем жить в семье маминого брата, дяди Шуры Лопаченко, в большой землянке, которых было на берегу множество.
Катер, вёзший нас из Синды, уткнулся носом в берег Найхинской протоки. Конец путешествию!
Пока взрослые, сойдя на берег, о чём-то возбуждённо болтали, я потихоньку начал знакомиться с окружающим меня миром. Прежде всего меня привлекло своим видом двухэтажное здание, сложенное из круглых, ровных, как свечи, брёвен, с широкими окнами и балконом над входом. Стояло оно почти над нашей землянкой. Я, конечно, побежал к нему, но двери его были закрыты. Лето! Зато в доме напротив чувствовалось какое-то движение. Я направился к нему. Он тоже был сложен из таких же брёвен, но одноэтажный. Двери его были открыты. Я прошмыгнул мимо больших ребят и… оказался в глухом лесу с огромными деревьями. Под ними копошились люди. Горел небольшой костёр. Глухо рокотал бубен. Люди то ли пели, то ли молились, сидя на корточках. Потом, разом вскинув руки, кричали: «Га! Га! Га!» Мне почему-то стало страшно, и я выскочил в открытую дверь, не понимая, что сбегаю со спектакля единственного в Хабаровском крае и даже в стране профессионального нанайского театра и что скоро из-за начавшейся войны он закроется навсегда.
Мне так и не удалось больше увидеть это чудо, но та мизансцена врезалась в мою память и осталась в ней насовсем. Это её попытался я восстановить в начале своего повествования через 66 лет (помещена на обложке книги). Но тогда я сразу о ней забыл. Её загородили другие события».
Встреча работников культуры Нанайского района Хабаровского края с Валентиной Хетагуровой (в центре). 1967 г., с. Джари. А. Быргазов сидит в первом ряду слева. Фото из семейного альбома.
Человек, влюблённый в Приамурье
Людмила Ивановна Светлова
режиссёр Комсомольского Театра юного творчества, отличник народного просвещения
Анатолий Николаевич Быргазов, автор многих произведений, написанных для Театра юношеского творчества (ТЮТ) города Комсомольск-на-Амуре, в 1990 году получил от меня заявку на написание сказки-пьесы по мотивам нанайских сказок. Заявка была выполнена, и на свет появилась пьеса под названием «Маленькая Эльга». Эта удивительная пьеса сразу покорила весь коллектив. Были прекрасно выписаны персонажи сказки, среди которых были собирательные образы, а многие были созданы фантазией автора. Например, Пудин — душа леса, злой дух, воплощённый в сове, которая превращалась в мать Айоги и становилась шаманкой, средоточием всего зла в тайге. Как говорят актёры, было что поиграть. Автор грамотно использовал законы драматического действа, теневого театра, кукольного театра, правда, масштабного – пришлось изготовить куклу-костюм, которой управляли сразу три артиста. Это был сказочный герой Химу — по типу Змея-Горыныча, но с одной головой. Но самая большая удача мастера – это, конечно, главная героиня – девочка по имени Эльга, искавшая на протяжении всей пьесы своего отца, удивительно чистый, светлый образ. Театральные критики Москвы после просмотра спектакля сказали: «Как будто родниковой воды напились».
Режиссёру пришлось очень серьёзно поработать с исполнительницей этой роли, так как ни одна русская девочка не смогла справиться с этой ролью в пластике. И на эту роль была приглашена нанайская девочка Надя Тарасова — это было попадание в десятку.
И ещё хотелось бы отметить одно удивительное решение – использование нанайского языка, за которым сразу шёл перевод на русский. Пьеса была написана в стихах, и нанайский язык переплетался с русским совершенно естественно.
В 1991 году спектакль «Маленькая Эльга» попадает на фестиваль «Родники народного творчества» в город Хабаровск и занимает первое место. Лучшей женской ролью была признана роль мачехи в исполнении Ю. Белан.
Затем театр вылетает в Москву на фестиваль «Театральные игры» и получает диплом, подарки за лучшую сказочную постановку. Спектакль назвали валютным, так как впервые на сцену вывели персонажей маленького нанайского народа с замечательной идеей сохранения тайги и красавца Амура.
Это спектакль шёл на сцене ТЮТа пять сезонов, отрывки из спектакля и танцы жили в концертных номерах ещё дольше.
Музыку к спектаклю написал дальневосточный композитор, знаток нанайской культуры В. Г. Лакеев. Я очень рада, что именно наш театр поставил на своей сцене этот замечательный спектакль Анатолия Николаевича Быргазова, спектакль, который не оставил равнодушным ни одного зрителя в зале – ни детей, ни взрослых.
январь 2005 г.
Дальневосточный композитор, знаток нанайской культуры Владимир Лакеев. 2016 г. Фото из архива Амурского краеведческого музея
Раиса Григорьевна Баранова
руководитель народного фольклорного ансамбля «Гивана» («Рассвет») города Комсомольск-на-Амуре
Мы готовились к участию в первом фестивале народов Севера и Приамурья. Это был 1990 год. К нам из Амурска приехал Понгса Константинович Киле, который привёз свои песни и сценарий к своему спектаклю «Майла». Песни свои он с нами разучивал сам, а вот с постановкой спектакля у нас не получалось. И тогда Понгса Константинович привёз к нам своего друга Анатолия Николаевича Быргазова, который согласился стать режиссёром-постановщиком этого спектакля.
О Понгса Киле Алина Яковлевна Чадаева, журналист из Москвы, писала так: «Я считаю его самым глубоким носителем древней нанайской культуры, уникально-самобытным национальным поэтом мирового значения, истинным сыном своей родной земли…»
Анатолий Николаевич нам очень понравился как человек весёлый, энергичный, простой, знающий душу нанайцев, влюблённый в родное Приамурье. Мы работали самозабвенно, до ночи репетировали – актёры, режиссёр и автор. На фестивале мы заняли второе место среди 22 коллективов.
Все последующие годы я часто обращалась с просьбой к Анатолию Николаевичу сделать краткие стихотворные переводы к нанайским песням, и он это делал безотказно, талантливо и совершенно бескорыстно. Эти стихотворные вставки проходят канвой через все концерты ансамбля. Стихи Анатолия Николаевича, озвученные голосом Гавриила Баранова, в сёлах и городах не только Хабаровского края, но и в Москве, Санкт-Петербурге и за рубежом.
Первый стих.
- На место встречи наши предки
- По лесам к друзьям вели тропу.
- Предки – корни наши, мы их ветки.
- Быть нам вместе. Бачигоапу!
Второй стих.
- Гивана, гивана! Над Амуром рассвет.
- За рассветом и солнце встаёт над землёй.
- Поклонитесь ему —
- Это Бог наш живой.
По этим стихам узнают народный фольклорный ансамбль «Гивана». Мы благодарны этому талантливому человеку и говорим: «Банихан! Спасибо! Стихи твои будут звучать, пока будет жить „Гивана“».
- Посмотри, Амур могучий:
- Мы, как листья Древа жизни,
- Собрались на этот праздник —
- Праздник песен фестивальных.
- Мы поём, танцуем дружно.
- Хорошо, когда мы вместе!
- Люди всей земли, давайте
- Жить, как листья в кроне древа —
- Древа жизни всех нанай.
- Майла
Сценарий и стихотворный дикторский текст на русском языке к нанайской народной драме в изложении П. К. Киле
Рисунок А. Быргазова к сценарию «Майла»
На сцене участники спектакля создают интерьер жилища нанайцев в недалёком прошлом. Выдвигается бутафорская печь, стелятся циновки, устанавливаются каны и маленькие столики. Вносится посуда и так далее. Монотонно, как метроном, стучит бубен (в дальнейшем ритм его ударов должен отражать настроение героев спектакля).
- Голос диктора. Был у нани романтичный,
- Уходящий вглубь веков,
- Почитаемый обычай,
- Вросший в память стариков.
- Вот по памяти и пьесу
- Написал мудрец Понгса,
- И над прошлым нам завесу
- Он открыл на полчаса.
- И готовятся артисты
- Из ансамбля «Гивана»
- Доказать игрой искристой,
- Что любовь всегда сильна.
- Обещаний и морали
- Автор пьесы не давал.
- Он хотел, чтоб мы узнали,
- Чем народ его дышал.
- Ясно, воздух был почище,
- Чище жизнь людей была.
- Но случались в их жилище
- И такие вот дела.
Артисты заканчивают установку декораций, занимают исходные позиции.
- Голос диктора. Дом готов? Тогда за дело!
- Вы у мира на виду…
- Так играйте предков смело,
- Русским я переведу.
Домочадцы занимаются каждый своим делом. Хозяин за сеткой.
- Голос диктора. В доме этом, как когда-то,
- Видим мы – семья в труде.
- Пожилые и ребята…
- А хозяин дома где?
- Вот он. Правит сеть и чем-то
- Угнетён и раздражён.
- Ох, наверно, перед кем-то
- Провинился сильно он.
Хозяин выходит на авансцену. Задумался, ушёл в себя. Сосёт погасшую трубку.
- Голос диктора. Вот задумался. Беседу,
- Слышим, он ведёт с собой:
- «Как дружили мы с соседом!
- Не разлить водой! Ой-ой…
- А когда на свет явились
- Дочь моя и сын его —
- Породниться сговорились…
- Но теперь не до того.
- Заболел я всем на горе.
- Как кормить семью свою?
- За калым большой, за тори
- Дочь другому продаю.
- Стыдно мне, а ей обидно:
- Продадут любовь и страсть.
- Но других путей не видно,
- Чтоб семье не дать пропасть.
- Честь в себе убил теперь я,
- А Майле её мечты…»
Скрип двери.
- Но прервали мысли двери —
- Это в дом вошли сваты.
Входят отец и мать Пилту, за ними и сам жених.
- Голос диктора. Познакомиться на месте
- Две семьи собрались тут:
- Мать, отец и брат невесты
- И отец и мать Пилту.
- Сам Пилту —
- Жених безвольный,
- Как осина без ствола.
- Тем, пожалуй, и довольный,
- Что не лишний у стола.
- А отцы уже торгуют.
- Хочет больше взять один,
- Но другой, как чёрт, мухлюет,
- Жаден он, да сын – кретин.
Идёт бурная сцена торговли.
- Пусть родные новобрачных
- Разберут свои дела.
- Их сомнительна удача.
- Где же бедная Майла?
Из-за куста в стороне сцены поднимается Майла, смотрит в сторону Амура.
- Вот она, как воронёнок,
- Ждёт за кустиком Гаско,
- Он жених её с пелёнок
- Восемнадцать уж годков.
Майла поёт свою песню о любви:
- «Негасима боль моя.
- Нет мне счастья впереди,
- Грудь печалью переполнена,
- Сердце рвётся из груди.
- Любовалась я на милого,
- Для него себя блюла.
- А выходит, за постылого
- Место рядом берегла.
- Нет, не выйдет.
- Счастье верное
- Я за тори не продам,
- И любовь большую, первую,
- Только милому отдам».
На песню Майлы собираются подруги. К концу песни появляется Гаско. Подруги оставляют их вдвоём.
- Голос диктора. Вот и сам Гаско явился,
- Устоял перед бедой.
- Только вдруг преобразился
- И активней стал герой.
- План свой тайный он подруге
- На ушко пересказал,
- Чтоб не слышали подруги,
- Чтоб никто-никто не знал.
- И ушёл. Майла осталась.
- Ждёт, когда народ уйдёт.
- Ну а дома что? Осталось
- Подвести калыму счёт.
- Старики, видать, согласны.
- Ударяют по рукам.
- А Майла согласна? Ясно:
- Всё отец решает сам.
Мать Майлы угощает сватов.
- Голос диктора. Мать больной от горя стала,
- Гнев во взгляде не гася,
- Жениху по ритуалу
- Преподносит карася.
- Он, обычай соблюдая,
- Съел один лишь рыбий бок —
- Остальное молодая
- Пусть съедает, как намёк,
- Что она на брак согласна.
- Улыбнулась горько мать:
- Карася придётся, ясно,
- Ей собакам отдавать.
- У Майлы характер стойкий,
- Говорят, в мамашу вся.
- Лучше съест отравы горькой,
- Но не тронет карася.
Гости прощаются, собираются уходить. Отец Майлы идёт их провожать.
- Провожать сватов резонно
- Отправляется отец,
- И Майла насторожённо
- Входит в избу наконец.
- Мать, как будто между делом,
- Просит дочь поесть, а та
- Лишь на блюдо поглядела
- И сказала, что сыта.
Майла уходит в свой угол. К ней подсаживается брат Моха. В дом входят женщины. Поприветствовав хозяйку, садятся за вышивание.
- Как велит обычай древний,
- Чтобы матери помочь,
- Собралась краса деревни
- Снаряжать в дорогу дочь.
Женщины рукодельничают, поют, потом встают, показывают свои творения матери и невесте, складывают всё на сундуке, прощаются и уходят.
- Ожила Майла как будто
- И спокойно просит мать
- На часочек, на минутку
- Ей приданое подать.
- Мать теперь на всё согласна:
- Забирай, мол, свой багаж.
- Знать, и мучилась напрасно —
- У Майлы пропал кураж.
- Но тревожит поведенье —
- Сортирует вещи дочь.
- Вдруг уедет из селенья!
- Нет… куда в такую ночь!
- Вот пришёл домой хозяин,
- Проводивший жениха,
- Но куда-то исчезает
- Сразу сын его Моха.
- Спать семья впотьмах ложится.
- Будет тихо до утра.
- Ну а что в кустах творится?
- Здесь сестра Гаско – Дара.
- К ней Моха сбежал, однако,
- Вон шагает как легко,
- Как на дичь идёт собака.
- Да-а, но тут же и Гаско…
- Пошептались. Ну, занятно,
- Что надумали друзья.
- Вот Моха идёт обратно
- В дом, где спит его семья.
- Прекращаю говорить.
- Тишина должна здесь быть.
Моха заходит в дом, будит сестру, та быстро собирает в узел отложенные с вечера вещи и вместе с братом уходит из дома. Подходят к кустам, и все четверо идут к берегу Амура через калитку двора. Гаско и Майла несут вещи, Дара и Моха – вёсла.
Пауза.
- Голос диктора. Нарушение традиций?
- Нет, не зря твердит молва —
- Ночка тёмная годится
- Для любви и воровства.
- Воровства не знали предки,
- Но любовь и их вела
- В час критический нередко
- На такие вот дела.
- И вошли они в обычай.
- Мы как раз знакомим с ним.
- Он для юных романтичен.
- Каково же их родным?
- Ночь-то, кажется, прошла.
- Ну, сейчас пойдут дела!
Просыпаются родители Майлы. Начинается переполох, в котором участвует всё селение. Незаметно в поиски беглецов включаются вернувшиеся с берега Дара и Моха. Наконец всем становится ясно, что влюблённых не найти. Люди расходятся. По-разному выражается отношение к произошедшему: старики осуждают, молодые радуются; только мать, обхватив голову, сидит не шевелясь, её не событие волнует, а то, что после него она долго не увидит дочь. Застыл в раздумьях отец. На сцене, кроме них, никого нет.
- Голос диктора. Нет. Родителям несладко.
- Зол отец, в тревоге мать,
- Но надеются украдкой
- Дочь любимую обнять.
- Год прошёл. Пилту женили
- За вязанку соболей.
- Все обычной жизнью жили,
- Но сегодня веселей.
Перед сценой проходит довольный Пилту с недовольной, некрасивой, немолодой женой. Молодые играют, пожилые поют.
- Может, был сегодня праздник.
- Кто играет, кто поёт.
- Вдруг какой-то там проказник
- Лодку, что ли, узнаёт.
Какой-то мальчишка крикнул, показал на Амур, и все посмотрели туда. Увидев возвращающихся беглецов, кто-то побежал им навстречу, кто-то побежал звать родителей.
- Голос диктора. Возвратились. Было двое,
- А теперь втроём идут.
- Весь народ обеспокоен.
- Как пройдёт отцовский суд?
- Если тесть его поднимет,
- Поцелует, как отец,
- Значит, счастье снова с ними…
- Так и есть!
- Пришёл счастливый
- Нашей повести конец.
По обычаю, после прощения Гаско с тестем подходят к своим отцу и матери, к матери Майлы. Майла тоже подходит к отцу. Люди рады счастливому концу, носят на руках, разглядывают ребёнка Майлы и Гаско, поют колыбельную; от колыбельной они перешли на повествовательные песни, с повествовательных – на игровые песни. И постепенно раскружился настоящий праздник с играми и танцами. Звучат бубны, затем весёлая с танцами песня.
- Голос диктора. А в селе, конечно, праздник.
- Рады все – герои дома!
- А без песен праздник разве?!
- Да у нас не быть такому!
Супруги Барановы: Раиса Григорьевна – руководитель народного фольклорного ансамбля «Гивана» («Рассвет») и солист ансамля Гавриил Баранов. 2015 г. Фото из Амурского краеведческого музея.
Маленькая Эльга
Пьеса по мотивам сказок народов Приамурья
Рисунок А. Быргазова к сценарию «Майла»
Занавес закрыт. Вспыхивают прожекторы и софиты, направленные на сцену. Зазвучала единственная струна дучиэкэн (самодельной нанайской скрипки). Её подхватили голоса птиц, зверей, насекомых, трав, деревьев. Занавес, медленно раздвигаясь по сторонам, открывается, как бы давая простор лесному оркестру, а тот звучит всё сильней и сильней, радуясь освобождению. И вот, дав простор голосам, занавес открывается полностью, приглашая зрителей в дальневосточную тайгу, красочный уголок которой предстал перед ними на сцене, но таким, каким его видят непревзойдённые художницы – нанайские, ульчские, удэгейские, нивхские мастерицы прикладного искусства.
Оркестр лесных голосов звучит в полную силу и вдруг, как бы прислушиваясь к чему-то, стал затихать. Издалека послышался нежный голос девочки, поющий народную песню, которую восхищённые слушатели из других краёв называют нанайским вальсом. Лесной оркестр дружно переходит на аккомпанирование нежданной солистке. А вот она и сама показалась из-за кулис. Поёт, обращаясь к каждой травинке, каждому цветку, кусту, дереву. И всё, что есть на сцене, танцует в такт песне, чутко прислушиваясь к её добрым словам:
- Гучкули гэ дуэнтэ
- Элкэлэ хэдунду.
- Мимбивэ досядями
- Ендуди дяриро.
- Лес мой, прекрасный лес,
- Синий простор небес,
- Волны реки родной —
- Вот мой поклон земной.
- Вы мне как дом родной.
- С вами я всей душой.
- Это для вас, друзья,
- Песня звенит моя.
Маленькая певица по имени Эльга остановилась на середине сцены, поставила на пол игрушечную деревянную собачку, и, подняв руки, здоровается с окружающей её природой:
- Бачигоапу, боа!
- Бачигоапу, дуэнтэ!
- Бачигоапу, мапа!
- То! Хулу! Гаса! Муэ!
Неожиданно игрушечная собака залаяла. Эльга подхватила её на руки, оглянулась и увидела поднявшуюся из-за кустов голову тигра. Хозяин тайги, не обращая внимания на тявканье собаки, передразнивает девочку:
- Здравствуй, лес! И небо даже…
- Здравствуй, белка и медведь!
- Лось, вода… А я когда же
- Буду твой привет иметь?
Собачка продолжает лаять на тигра, защищая девочку. Девочка испуганно, но с почтением, как положено младшим, падает перед тигром на колени и говорит слегка дрожащим голосом:
- Ой! Амба! Прости! Неслышно
- Ты выходишь на тропу.
- И хитро халат твой вышит…
- Здравствуй! Бачигоапу!
Собачка продолжает лаять на тигра, защищая девочку.
- Эльга. А теперь уйди с дороги,
- Раз – уйди. Второй – уйди.
- Третий раз – уйди!
- Тигр. О, боги!
- Ведь убьёт меня поди.
- И щенок дошёл до хрипа,
- Так и хочет укусить…
- Я не ем собак из липы,
- Но могу их проучить.
- Хватит! Всё! Предупредила,
- Как охотник, ты меня?
- Эльга. Да. Три раза.
- Тигр. Значит, силой
- Можно мериться, родня?
- Эльга. Я пока тебя слабее,
- Но не ешь меня, прошу.
- Очень надо мне скорее
- Отыскать отца в лесу.
- Злая мачеха загнала
- В глухомань его зимой
- И, видать, заколдовала,
- Чтоб не знал тропы домой.
- Укажу отцу дорожку —
- Можешь съесть меня совсем…
- Тигр. Банихан! Спасибо, крошка,
- Только внучек я не ем.
- Эльга. Внучек?
Собачка замолчала.
- Тигр. Да! Не знаешь разве?
- Тигры – предки всех нанай.
- Эльга. Мне казалось, так нас
- дразнят…
- Тигр. Вот теперь навеки знай!
- Всё узнаешь понемногу.
- Путь твой длинный впереди…
- Эльга. Ой! Ведь мне пора в дорогу.
- Тигр. Вечер скоро. Подожди.
Тигр прячется за кустами и тут же выходит обыкновенным добрым стариком-нанайцем, только халат его, расшитый традиционными узорами, скроен из материала в чёрно-жёлтую полоску. Собачка, сидя на руках девочки, приветливо завиляла хвостиком.
- Тигр. Что, нежданно? Виновата
- В этом, внучка, ты сама.
- Ты смелей, чем все тигрята.
- Эльга. Бачигоапу, дама.
- Здравствуй, дедушка!
- Тигр. Ну, здравствуй!
По обычаю целует девочку в обе щёки.
- Я бы мог тебе помочь,
- Но отцу доставить радость
- Может лишь родная дочь.
- У меня другое дело:
- Здесь мне злых людей пугать.
- Ты ж иди, малютка, смело,
- Все тебе в лесу умело
- Будут дружно помогать.
- Смелым лес всегда поможет —
- Ты ему погромче пой.
- Кто помочь девчушке сможет,
- Отзовись на бубен мой!
Достаёт из-за кустов игровой свой бубен круглой формы, ударяет в него, и всё, что на сцене, вздрогнуло и пошло плясать вместе с тигром-стариком и его внучкой Эльгой. А тигр играет и поёт:
- Гэй! В звонкий бубен бей,
- Кожи бубна не жалей.
- Не жалей своих олочей
- Все, кто хочет нам помочь.
- Гэй! В звонкий бубен бей,
- В пляске ноги не жалей.
- Бей ладонью об ладонь,
- Высекай унтом огонь.
- Гэй! В звонкий бубен бей,
- Собирай вокруг друзей.
- С другом пляска хороша,
- Веселей поёт душа.
- Гей! В звонкий бубен бей.
- У кого полно друзей,
- Тот любой тропой пройдёт
- И что ищет – всё найдёт.
- Гэй!
Бубен смолк, всё встало на свои места, как до пляски. Удивлённо смотрит Эльга.
- Эльга. Ой! Как в сказке!
- Тигр. Сказки любишь?
- Эльга. Очень!
- Тигр. Ладно, расскажу.
- Эльга. Мне идти пора…
- Тигр. Побудь уж.
- Ночь подходит.
- Эльга. Посижу…
- Ну, рассказывай скорее.
- Тигр. Подожди, ещё светло.
- Сказка любит, где темнее…
- Эльга (ёжится).
- И, конечно, где тепло.
- Тигр. Понял. Сделаем костёр
- И продолжим разговор.
Сооружают костёр. Тигр огнивом поджигает его. Садятся около огня. Старик-тигр, что называется, по-турецки, Эльга – вытянув ноги к костру. Посмотрели на небо.
К этому времени свет на сцене заметно убавляется, а верхняя и задняя части уже не освещаются.
- Тигр. Вот стемнело. Сказку можно
- Нам, однако, начинать.
- Эльга. Только очень осторожно,
- Сказку могут нам сорвать.
- Тигр. Да, срывали, воровали
- Черти сказку без труда
- Только днём, чтоб люди знали —
- День даётся без труда.
- Эльга. А вот мачеха моя
- Превращается во тьме
- И гоняется за мною,
- Чтоб не слушать сказку мне.
Над затемнёнными кустами появляются два светящихся глаза Совы-Пунинги.
- Хочет, чтобы день и ночь
- Я на них трудилась.
- Собачка залаяла.
- Пунинга. Хватит кости мне толочь!
- Эльга. Вон она, явилась.
- Тигр. Так и есть. Летит – не видно,
- Лишь глазищи зло горят.
- Как тебе, Сова, не стыдно
- В темноте гонять ребят?
- Ну-ка быстро улетай,
- Никого здесь не пугай!
- Пунинга. Помолчал бы, кот облезлый!
- Сам хорош пугать людей.
- Тигр. Им такой испуг полезен —
- Он их делает смелей.
- Берёт из костра головёшку и отбивается от Совы. Два огонька её глаз мечутся над кустами.
- Пунинга. Э-э! Так вот откуда люди
- Дерзость черпают свою!
- Подожди! Темнее будет —
- Я тут вам наподдаю!
- Тигр. В темноте, видать, теряешь
- Честь свою…
- Пунинга. Ха-ха-ха!
- Насмешил! Ты что, не знаешь:
- Честь для ведьмы – чепуха.
- Я и сказку, и девчонку
- В темноте схватить могу,
- И склевать твою печёнку,
- Старый кот! Гу-гу-гу-гу!
- Эльга. Темнота – её помощник,
- Вот и смелая она.
- Тигр. Значит, нам сейчас поможет
- Светом белая луна.
- Пунинга. Нет луны твоей!
- Тигр. Так будет.
- Стань луной, мой верный бубен!
Продолжая отбиваться от Совы, берёт свободной рукой свой круглый бубен и подбрасывает вверх. Бубен повисает над сценой, как полная луна, заливая всё белым светом. Глаза совы тускнеют и удаляются.
- Тигр. Кто теперь смеяться будет?
- Пунинга. Повезло пока врагу.
- Но и вы не смейтесь, люди!
- Рано… У-гу-гу-гу…
Голос совы вместе с огоньками её глаз исчезает. Эльга, обессилев, садится под куст, обняв собачку и закрыв глаза. Тигр-старик, подправив костёр, садится рядом.
- Тигр. Чтобы сказку злые духи
- Не подслушали, Эльга,
- Духу каждому на ухо
- Крикнем разом мы: «Га-га!»
- Ну а ты чего молчишь?
- О, да ты, родная, спишь.
- Как умаялась в бою!
- Спи, я песенку спою.
Поёт, как все охотники-нанайцы, тут же придуманную колыбельную, на мелодию старой народной песни:
- Ха-ни-на, ра-ни-на.
- Спит тайга.
- Ха-ни-на, ра-ни-на,
- Спи, Эльга.
- Рядом дремлют цветы
- И кусты.
- Спят дела и мечты.
- Ха-ни-на, спи, Эльга.
- Утром ждёт тебя тайга,
- Ждёт тебя отец Гарга.
- Ха-ни-на, ра-ни-на.
- Спи, Эльга.
- Нами здесь ранена
- Пунинга.
- Не придёт, ха-ни-на,
- К нам она.
- Спи, герой маленький,
- Ха-ни-на.
- Гэй, тайга, вот Эльга!
- Всем она нам дорога.
- Нужен ей отец Гарга.
- Ха-ни-на-ра-ни-на.
- Ха-ни-на.
Постепенно свет на сцене прибавляется. Девочка просыпается.
- Эльга. Ой, я, кажется, уснула!
- Тигр. Ты проснулась!
- Эльга. Ну и ну!
- Тигр. Вот и солнышко вернуло
- Снова небу синеву.
- Эльга. Ох, лентяйка я и соня.
- Тигр. Делу сон – что лук стреле:
- От любой уйдёт погони
- И при свете, и во мгле.
- А Сова домой вернулась,
- Спит – светло…
- Эльга. Не спит она.
- Утром точно обернулась
- В злого вепря-кабана.
- Ночью страхи нагоняет
- На зверушек, на меня.
- Днём же корни подрывает,
- Губит лес сильней огня.
- Я её повадки знаю:
- Если всем не навредит,
- Никогда не засыпает,
- Вот пойду – она за мною…
- Тигр. Ну а ты иди, иди…
- Будет дух тайги с тобою.
- Вот он в образе Пудин.
Из-за деревьев выходит красавица Пудин в ярко расшитом халате, олицетворяющем тайгу. А может быть, это развернулось одно из бутафорских деревьев, и на другой его стороне оказалась душа тайги. Ведь все деревья на сцене – это щиты, прикреплённые к спинам участников спектакля, вот почему деревья и танцуют, передвигаясь по сцене, создавая разные картины.