Читать онлайн Книга 2. Бегляночки и розочки бесплатно

Провинциальный добронравный городок, на первый взгляд – сонное болотце. Закопчённые заводы, трюхающие по разбитым дорогам пассажирские автобусы, пыльные улицы под арками из вековых деревьев. В уик-энд город вымирает: почтенные отцы и матери семейств разъезжаются по огородам.

Кажется, в этой тихой заводи рынок секс-услуг нужен – как козе баян, попу гармонь, собаке пятая нога, рыбе зонтик и так далее. А вот поди ж ты, несколько лет здесь активно функционировала сеть подпольных мини-публичных домов. Клиент, выражаясь рыбацким языком, пёр пёром, неопытные кадры не справлялись, Хозяин рвал и метал.

О ХОЗЯИНЕ

Почему с большой буквы – потому что под его крышей трудились около десятка хозяев мельче. Кто знают Хозяина (далее со слов свидетелей), отмечают его лидерские качества, умение наперёд просчитывать ходы, заводить нужные знакомства. Баллотировался в депутаты, но не набрал голосов.

Сидел в местах отдалённых. И хотя статья была незначительная, завоевал авторитет в криминальном мире. Успешный менеджер, он просто не мог пройти мимо, не заметить зияющей, прямо-таки возмутительной ниши в городском рынке услуг – отсутствие сервиса интимного характера… Непорядок. И немедленно, деятельно и скрупулёзно, как за всё брался, он стал заполнять пробел. Жаль, городок мал – не развернёшься.

Агентурой являлись: таксисты, горничные, охранники, администраторы гостиниц и развлекательных центров. Рабочая зона: съёмные квартиры, сауны, мотели, бани, гостиницы, номера в клубах, гостевые домики. Документы у посетителей не спрашивались, дабы не нарушать конституционных прав граждан на отдых.

Были напечатаны визитные карточки: телефоны и название фирмы на фоне грациозного обнажённого женского силуэта – простенько и со вкусом.

Среди обслуживающего персонала (девушек по вызову) соблюдалась жёсткая дисциплина. Униформа (эротическое бельё), питание, такси, средства предохранения, медосмотры и лечение – за личный счёт.

При приёме на работу – собеседование, ознакомление с условиями труда. Правило номер один: клиент всегда прав. Если клиент не прав, см. правило № 1.

Рабочее время с 6 вечера до 6 утра. Выходной – воскресенье. Ожидание вызовов – строго в такси на городской площади или в съёмной «жилой» квартире. Оказание услуг в последней настрого запрещено: кошка где живёт, не гадит.

В рабочее время категорически запрещён приём алкоголя и прочих наркотических веществ. Запрещено давать клиентам номера своих телефонов. Запрещено встречаться с клиентами вне рабочего времени и места, и самим вести денежные расчёты.

Почасовая такса: вагинальный секс – 600 руб., орально-вагинальный – 700. Налог Хозяину с каждого сеанса – 60 процентов, то есть на руки выходило 250–300 рублей. За утаивание доходов – штраф. За невыход на смену без предупреждения – штраф. За отказ от работы – штраф. За побег – бесплатная отработка в течение двух недель либо неустойка (отступные) в размере 30–60 тысяч рублей.

Откуда брались числа с нулями? Очень просто: время от времени девушек тасовали, перебрасывая из одной конторы (филиала) в другой. На новом месте работы разъясняли: мы за тебя прежним хозяевам выложили кругленькую сумму, теперь ты принадлежишь нам. Клетка захлопнулась.

Рассматривался ещё вариант: хочешь уйти – завербуй на своё место юную наивную глупышку, а лучше двух.

Сто лет назад «ремесло Розы» (изящный оборот французов) в России было узаконено. О быте дореволюционных проституток мы знаем, в основном, из «Ямы» Куприна и «Воскресения» Толстого.

Известно, что тамошние барышни получали от заведения шёлковые повседневные и бальные платья, украшения и косметику. Сладко и жирно – также за счёт заведения – кушали: пухленькие пользовались особым спросом. В пост готовились постные, в скоромные дни – мясные блюда. На еде не экономили: при публичном доме жили раздобревшие на кухонных помоях собаки.

Вечера сопровождались музыкой и танцами, костюмированными балами, приглашением цыган, ездой на тройках. Каждую неделю барышень осматривал доктор, благосклонно при этом шутил.

Для современных же девчонок самыми мучительными были именно посещения женской консультации. Врачи кожей чувствуют «таких» пациенток. По признанию одной девушки, «к нам относились хуже чем к скотине. Позорили так, что в коридоре было слышно. Наверно, ветеринары коров бережнее осматривают…»

В «Яме» умеренное возлияние вин и шампанского поощрялось. Девушки раскручивали щедрых гостей на покупку спиртного из местного буфета («Мужчина, угостите даму абрикотином») и имели с этого неплохой процент. С одной стороны, девицы слабее – спивались. С другой стороны – проявлялась своеобразная гуманность: в замутнённом сознании не так стыдно и мерзко ложиться с козлами в постель.

У ямских девушек была своя прислуга. Те, кто хитрее, сколачивал капиталец. Как ни крути, пока что сравнение явно в пользу «ямных» девушек. Это к сведению современных ханжей, с благородным негодованием, с пеной у рта выступающих против легализации проституции.

А она, пока суть да дело, в последние годы в России приобрела индустриальные масштабы.

Это благодаря ханжам тысячи девушек объявлены вне закона. Бесправными рабынями ХХI века, они оказываются в полной власти таких хозяев и хозяйчиков. Сколько их, насмерть замученных, исчезли по стране бесследно – статистика умалчивает.

Да, что ещё отличало наших героинь от купринских жриц любви: те представлялись слащавыми дурацкими Аделинами и Розалиями – чтобы было «красивше».

Наши девчата прятались за неприметными, незапоминающимися «Ирами», «Анями», «Ленами». Как будто хотели сохранить в чистоте хотя бы свои имена. Вообще, они точно старались уменьшиться, сжаться под ощупывающими похотливыми мужскими взглядами. Отработать свои мятые жалкие бумажки – и быстрее сгинуть, стереться из памяти.

Взять, скажем, несовершеннолетнюю Дашу.

МАЛОЛЕТКИ

Родной отец удивился, узнав, что она живёт под боком. Думал, она вообще где-то в другом городе. «Помогать ей у меня не было средств», – признался папаша, здоровый мужик, который мог бы хоть овощи в огороде выращивать и подбрасывать по осени дочке. И она ушла из училища, потому что на стипендию в 600 рублей немудрено помереть с голоду.

А тут подружка похвасталась новой майкой – топик. Блестя глазёнками, поделилась, как на него заработала. У Даши тоже заблестели глаза: стало интересно «попробовать». Честно предупредила хозяина, что ей четырнадцать лет.

– Ты мне ничего не говорила, – отрезал тот. – Если менты наедут – я знать не знаю, что ты несовершеннолетняя.

Всё оказалось не так радужно, как рисовала подруга. Помимо разных расходов и вычетов, на еду оставались копейки. Однажды клиент расщедрился: за ночь утех отвалил полторы тысячи. Тысячу она тут же дала хозяину.

За одну ночь бывало от одного до трёх вызовов. С непривычки её выворачивало от отвращения. Заметила за собой, что на улице с ненавистью исподтишка наблюдает за представителями мужского пола. Садятся в крутую машину такие все из себя солидные дядечки в костюмах, галстуках, в окружении супруг и детишек. А у самих, небось, в голове одни мерзкие, грязные пакости. Фе-э…

Несколько раз Даша ударялась в бега. Её вылавливали телефонными звонками, заталкивали в машину, осыпая матом, а порой и тумаками. «Клиент заждался, мне что, самому, что ли, с ним…?! Учти, счётчик на тебя тикает. Будешь фордыбачить – изобью до полусмерти. Вывезу на дамбу и утоплю».

Настя закончила восьмой класс. В честь этого события упросила маму взять в кредит сотовый телефон. Когда на семейном совете прикидывали, как будут расплачиваться, важно сказала, что это не проблема. Сейчас у них будет куча денег, потому что она устроилась работать путаной. Мама пришла в ужас, а дочь демонстративно начала собирать вещи: «Не вмешивайся!» – «Ну что я с ней могла сделать?!»

Настя приходила под утро подавленная, вымотанная. Ни о какой куче денег речи не шло. Как-то рассказала, что озверевшие клиенты долго её не отпускали. Она отпросилась в туалет и под шум спускаемой воды позвонила хозяину – тот её вызволил.

В пятнадцатый Настин день рождения мама позвонила хозяйке и сообщила, что у той работает её несовершеннолетняя дочь, и она об этом факте заявит в милицию. Хозяйка сразу выгнала Настю.

ТУРЧАНКИ

В селе скучно, клуб закрыт, и школьница Оля по пятницам приезжала в город, в развлекательный центр. Там познакомилась с парнем. Он предложил помочь с поездкой за границу: мир посмотрит, себя покажет, денег подзаработает. Например, в Турции. Кем поработает, не уточнял. Но горячо уверял, что всем, кто бывал в Турции, очень понравилось, прямо рвутся назад, отбоя нет: мёдом им там намазано.

У Оли как раз под расписку были взяты деньги, а долг отдавать нечем. Согласилась. Лишь по прибытии в отель узнала, что продана в бордель.

О рабочих моментах вспоминать не любит. Только обронила, что для обслуживания горячих турецких парней нужно иметь лошадиное здоровье. Закуривая, уточнила: «Лошади Пржевальского. Обычная не выдержит». Ей повезло, что была задержана полицией и депортирована домой.

История, один в один: вечер, музыка, табачный дым, вино. Юная сельчанка познакомилась с парнем, завсегдатаем городского клуба, трепались о том-о сём. Обронила, что любит детей, и он загорелся: «А давай устрою няней за кордон. У меня есть выход на Турцию». Так как будущей бэби-ситтер не исполнилось 18 лет, она уговорила маму оформить согласие через нотариуса.

В Турции в аэропорту её встретил турок с беременной русской женой Оксаной. Она ещё подумала, что это в их семье будет работать няней. Но её отвезли в отель в номер, где жили русские девушки.

На следующее утро Оксана повела её по магазинам подбирать шмотки. Там и открыла, каким ремеслом ей придётся заняться. Что тот парень-вербовщик из родного городка продал им её за хорошие деньги.

– Я была в шоке. Устраивала истерики, дралась с гостиничным персоналом.

Два дня её вместе с девушками вывозили на заказы. А потом вдруг поселили в маленькой уютной квартирке. Выяснилось: она понравилась состоятельному клиенту, и он выкупил её для индивидуального пользования. Пять месяцев она жила только с ним. После чего он её пожалел, выкупил и помог вернуться на Родину. Может, правда, а может, легенда, с которой легче жить дальше.

МОСКВИЧКА

Это раньше профессия штукатура-маляра считалась не престижной. Нынче на вахте на Севере они зарабатывают до ста тысяч. Ксюшину розовую северную мечту подрезала аллергия на краску, которая выявилась при поступлении в училище.

Пошла торговать фруктами в ларёк. В первый же вечер в подсобке её прижал владелец ларька. Она оттолкнула его, он оскорбился: «Слюшай, за ворот десыт тёлык хотят на твой месты». Потом был второй хозяин…

Знакомый парень предложил Ксюше поработать в Москве:

– Знаешь, сколько в столице профессионалки зарабатывают? Озолотишься, на всю жизнь себя обеспечишь.

– Мне ещё нет шестнадцати, – предупредила она.

– Без разницы.

Ей купили билет по чужому паспорту с очень похожей на неё фотографией. На Ярославском вокзале встретила женщина и сразу повела на электричку.

В подмосковном городе в квартире уже жили четыре её землячки. Работали на трассе. С четырёх вечера выезжали на точку, выстраивались на обочине. «Мамочка» сразу предупредила, что бежать бесполезно: милиция и посты ГИББД куплены в радиусе пятистах километров. Она врала насчёт милиции: в ходе очередного рейда Ксюшу задержали и доставили в распределитель. Так она вернулась домой.

В кафе – случайно или нет – оказалась за одним столиком с другим парнем, который рассказал о своём «бизнесе». Оказывается, их затхлый городишко давно был продвинут и раскрепощён в этой сфере! И она предложила свои услуги.

Сауны, номера, душные салоны автомобилей – пропахшие потом, дешёвой туалетной водой и табаком. Клиенты: иногда сразу по трое-четверо, иногда откровенные старперы. Однажды, под хмельком, Ксюха с издёвкой спросила у одевающихся мужчин: «Что, жёны не устраивают?» У всех на безымянных пальцах были обручальные кольца. Один из них подмигнул:

– Знаешь, лучше в компании лакомиться молодым цыплёнком, чем в одиночестве жевать старую курицу.

Иногда всё осточертевало так, что она сбегала из ненавистной квартиры, пряталась. Хозяин звонил и ласково предупреждал, что найдёт беглянку из-под земли и отделает так, что мало не покажется. А не поумнеет – вывезет на дамбу и утопит. Кто её хватится, кому она нужна, шлюха подзаборная?

БУНТАРКА

Бабушка воспитывала сначала Юлю, а когда у Юли родился малыш – водилась с правнуком. Когда бабушка умерла, Юле пришлось бросить школу и устроиться работать в городскую больницу, санитаркой на полторы ставки.

Во-первых, решился вопрос с ночлегом – спала на кушетке в закутке с вёдрами и швабрами. С едой – выручали жидкие больничные супы и каши. Врачи закрывали глаза на то, что пока Юля добросовестно драила тряпкой этажи, рядом крутился тихий мальчик. Сердобольно подсовывали бумаги и карандаши: рисуй. Жалели, поили в ординаторской чаем, угощали конфетами и шоколадками, которые дарили пациенты.

На руки Оля получала около шести тысяч рублей. Ах, с каким наслаждением рядом с сутенёрами я бы увидела на скамье подсудимых тех, кто допускает в стране такие преступные зарплаты! Самое там им место.

– Ты что, дура – пластаться за гроши?! – поразилась молодая соседка, с которой Юля ждала автобус в деревню. – Вон, на руки страшно смотреть – хлоркой изъедены (хвастаясь, повертела перед Юлиным носом ярким изумрудным маникюром). Знаешь, сколько наших (она перечислила окружные деревни и сёла) нашли здесь непыльную работёнку?

Сколько раз Юля сбегала с непыльной работёнки – не хватит пальцев на руках пересчитать. Штрафы, субботники, удары кулаком в лицо, угрозы завезти на дамбу и утопить. Снова штрафы и бесплатные отработки, угрозы расправиться с бабушкой и сынишкой. У хозяина она возглавляла чёрный список.

Юля покорилась только тогда, когда Хозяин пообещал открыть сынишке, чем занимается его мамочка. «Только не это!!»

Однажды её с другими девчонками привезли в сауну на берегу пруда. «Контрактник в увольнительной… Хочет развлечься». Вышел обмотанный полотенцем мускулистый парень – и выбрал её на два часа. За час они управились, а в оставшееся время она, впервые найдя искреннее сочувствие, плакала и рассказывала за жизнь.

– Юля мне сразу очень понравилась, – заявил он, выступая свидетелем в суде.

Они стали встречаться на стороне (грубейшее нарушение трудовой дисциплины). Прикидывали, откуда взять 60 тысяч отступных. Он уехал по месту службы, а она продолжала скрываться, несколько раз её насильно возвращали. Отработки – побеги – отработки…

Но вот служба позади, они сняли домик на окраине города. К тому времени в милицию просочились сведения о притонах. И закрутилось: контрольные закупки девушек, задержания в клубах, засады у съёмных квартир, аресты, допросы.

Сейчас Юля занимается домашним хозяйством, воспитывает сына. Встречает мужа с работы, ночью прижимается к нему и… боится.

Боится, что соседи и знакомые мужа узнают, чем она занималась… Что кто-нибудь раскроет глаза сыну. Изредка, в магазинах или на улице, она сталкивается с бывшими товарками по «ремеслу Розы»… И видит в их поспешно отводимых глазах тот же мятущийся панический страх.

В «Модном приговоре» Эвелина Хромченко подала очередную крылатую фразу, вмиг загулявшую по стране:

– Плоская подошва в обуви – признак домохозяек и олигархов.

– … И ещё – длинноногих женщин! – с превосходством парировала Тая, вытягивая свои нескончаемые ноги и шевеля узкими балетными ступнями. Она могла себе позволить носить туфли без каблуков и вызывающе перечить главному эксперту моды. Потому что с возрастом у женщины меняется всё: характер, лицо, кожа, волосы, голос… Только длина ног никуда не девается: ни убавить – ни прибавить.

Это нынче ногами от ушей никого не удивишь. А в годы Таиной юности они были редкостью. Муж, будучи впервые допущенным к телу, в первую очередь бросился целовать её ноги. Утолив страсть, признался: «Сначала влюбился в них, а потом уже во всю тебя».

Впрочем, штамп о замужестве из Таиного паспорта быстро исчез. Одним знакомым она кратко ответила: «Не сошлось». Другим: «Не склеилось». Третьим – «Не срослось». Тая не была болтлива и не нуждалась ни в чьей жалости.

Полюбила дождливыми вечерами ходить на вокзал. Там царил особый уют неустроенности: все мечутся либо потерянно сидят на чемоданах. Все немножечко пришиблены, как маленькие заблудившиеся дети. У всех временно выбита почва из-под ног, все выдернуты из привычных мирков. Это состояние было близко Таиному душевному раздраю.

Но все, в конце концов, с облегчением вернутся домой, в тепло родных стен. Устало распакуют чемоданы, сядут под уютный жёлтый или зелёный абажур, заварят чай. А значит, и у Таи всё утрясётся, и она однажды причалит к пристани под названием Семья.

У Таи – ноги, у соседки Софки – носик.

Как бельевая пуговка с двумя мелкими дырками, он был защемлён упругими щёчками, похожими на подушечки-думки. И шествовал по жизни этот Неунывающий Вздёрнутый Носик, не смотря ни на какие невзгоды. Главная из которых – пьющий муж. С первой брачной ночи он колотил и тряс Софку, как спелую грушу.

Корешам во дворе рассказывал, как приятно бить бабу: кулак погружается в тело, будто в мягкое упругое тесто. Разгорячаешься, входишь в раж, возбуждаешься – от кайфа прям в штанах встаёт, ей-богу. Кровь ударяет в голову – и ты, сопя, сладко постанывая, дубасишь её, толстомясую сволочь – не в силах оторваться, пока не оттащат.

Им ведь, бабам, и не больно, поди… Как сквозь подушку. Вон, его Софка от побоев только пухнет да добреет. Похнычет для вида, утрёт юшку – и потопала доить свою корову, такую же рохлю и дуру толстую, как она сама.

Все боялись Софкиного мужа и не вмешивались в семейные дрязги. Он недавно отсидел и вынес с зоны непонятные, опасные ругательства. «С-с-скотобаза!» – процедит сквозь красную сочную губу. Или: «Г-г-голубятня!» Ёмко, смачно, вроде не матерно – а жутко.

Приходил участковый, журил, составлял протоколы. Прописывал штрафы, за которые Софке же и приходилось платить. Она была подёнщицей, убиралась по чужим домам, помогала в огородах, не отказывалась от самой грязной работы.