Читать онлайн Диета для камикадзе бесплатно

Глава 1

Жаркий июль изматывал. Вторую неделю температура воздуха в тени достигала тридцати пяти градусов. Полное безветрие и вязкая духота убивали все живое. Кислорода не хватало. Плавился асфальт. Трескалась земля. На деревьях появились первые засохшие листья. Сидя под кондиционером, казалось, что на дворе не середина лета, а вторая половина сентября.

С улиц исчезли старики и маленькие дети, впрочем, представители остальных возрастных категорий тоже не стремились без надобности оказаться в раскаленном аду. Летняя площадка «Трех самураев» оживала лишь после девяти вечера. Днем немногочисленные посетители старались укрыться в прохладном зале. Я поймала себя на мысли, что если кондиционеры, которые уже вторую неделю работают без перерыва даже на ночь, сломаются, то мы тут же спечемся, как те яблоки, которые наш шеф-повар Олег так любит запекать в духовке с корицей, медом и орехами.

Кстати, с приходом лета доход нашего заведения заметно снизился. Жара сказалась на аппетите клиентов. Люди перестали употреблять тяжелую пищу: мясо, птицу. Рыбу заказывал лишь каждый пятый гость. Посетители отдавали предпочтение овощным салатам, суши и роллам. Самым востребованным десертом стало мороженое, которое у нас не такое уж и дорогое. Если бы не возросший спрос на пиво, руководству ресторана пришлось бы или отправить в неоплачиваемый отпуск сотрудников, или урезать им зарплату.

Такая же ситуация была и в других заведениях ресторанной сети восточной кухни, в бухгалтерии которой я работаю.

Как-то само собой вышло, что до пяти вечера наши посетители в основном подростки и мамы с детьми, а вот вечером контингент преимущественно складывается из молодежных компаний, решивших скоротать вечер за бокалом холодного пива или сухого вина.

Наверное, поэтому этих двух мужчин трудно было не выделить из общей массы посетителей. И одному, и второму было около шестидесяти лет, но я бы не стала записывать их в пенсионеры, поскольку оба выглядели полными сил и энергии, физически крепкими и подтянутыми. Возраст мужчин выдавали седые волосы и исчерченные глубокими морщинами лица, а еще глаза, усталые и какие-то уж грустные – такие бывают у людей, повидавших многое на своем веку.

Появились они у нас несколько недель назад и с того самого дня ровно в четырнадцать часов занимали столик у окна, заказывали два чайника зеленого чая, недорогие бисквитные пирожные, доставали из сумки коробку с нардами и два часа азартно играли. Уходили по-разному: когда в четыре часа, когда в пять, иногда задерживались дольше. И так из дня в день: приходили с разницей в минуту и вместе уходили, не забывая оставить чаевые официанту.

Одного из мужчин звали Аркадием Петровичем. Появлялся он, как правило, первым, был худее и выше своего приятеля, носил прическу «ежик», щеки брил до блеска, от него всегда пахло мужским одеколоном, отдаленно напоминающим «Русский лес». Был когда-то такой одеколон. Я его запомнила, потому что очень давно таким ароматом благоухал мой сосед, который носил этот одеколон домой авоськами и использовал его не только по назначению.

Буквально через минуту-другую после Аркадия Петровича в зал входил второй – Владимир Алексеевич. Оба называли друг друга на «вы» и по имени-отчеству, разговаривали тихо. Впрочем, Владимир Алексеевич в азарте мог вскрикнуть. У него был громкий и хорошо поставленный голос.

Аркадия Петровича и Владимира Алексеевича я заметила через неделю после их появления в «Трех самураях». Обычно в четыре часа я пью кофе за стойкой бара, иногда потом захожу на кухню к своему приятелю шеф-повару Олегу, с которым мы одновременно перешли работать в «Три самурая» из другого заведения ресторанной сети.

В тот день наш бармен Николай был не в настроении, разговор со мной поддерживал неохотно. Догадавшись, что парень чем-то встревожен, и ему не до разговоров со мной, я взяла чашечку кофе и пошла в зал, чтобы присесть за свободный столик.

Очень люблю рассматривать нашу публику, поэтому всегда сажусь лицом к залу. На этих мужчин трудно было не обратить внимания. Хоть ресторан у нас и восточной кухни, но у нас не принято, как это делают на Востоке, коротать время за нардами, шахматами или игрой в «кости». Это не запрещено – просто не играют и все. Аркадий Петрович и Владимир Алексеевич были чем-то новым для нашего заведения. Разумеется, превращать наш ресторан в клуб любителей нард никто не собирался, но и отказать в обслуживании никому бы в голову не пришло.

Понаблюдав за игроками и допив кофе, я ушла. Каково же было мое удивление, когда я увидела их на следующий день – и тоже за игрой в нарды.

Я не удержалась и, косясь на играющих мужчин, спросила у Николая:

– Интересная парочка, правда? И вчера они играли…

– Это ты, Вика, об Аркадии Петровиче и Владимире Алексеевиче? – удивленно спросил Николай.

Я поняла, что что-то пропустила.

– Ты даже знаешь, как их зовут? Неужели они наши постоянные клиенты? Почему тогда я их раньше не видела?

– Хмм… Назвать их постоянными клиентами, наверное, еще рано. Они появились у нас недели две назад. Сидят по большей части тихо, заказывают мало, но в глаза бросаются – это верно. Как их зовут, подслушала официантка Аня. Ты же знаешь, она имеет обыкновение прислушиваться к чужим разговорам. Вот уж любопытная Варвара! Когда-нибудь нарвется на неприятности. Того, который поплотнее, зовут Владимиром Алексеевичем. Он более разговорчивый. Зато второй, Аркадий Петрович, оставляет чаевые. Но не всем. Мне кажется, что Аню он терпеть не может, а вот Артему оставляет на чай. Интересный тип. Странно, что ты не сразу заметила этих стариков. Я давно за ними наблюдаю. Днем, сама знаешь, народа у нас мало. Впрочем, тебя же самой недели две не было, – вспомнил Николай.

– Да, я брала отпуск за свой счет, – ответила я, про себя решив не рассказывать, как с мужем две недели клеила обои в квартире.

Чтобы ни в чем себе не отказывать в отпуске, который у нас намечен на сентябрь, мы приняли решение сэкономить на профессиональных мастерах и сделать косметический ремонт своими силами.

– Везет! – с завистью вздохнул Николай, не подозревая, что завидовать тут нечему. – Сам бы куда-нибудь уехал, скажем, за полярный круг, чтобы от этой жары спрятаться.

Я кисло улыбнулась в ответ. Знал бы он, как меня вымотал этот ремонт. А если учесть, что, чтобы соблюсти технологию оклейки стен обоями, мы не включали кондиционер, и жарко было так же, как и на улице, то завидовать мне по меньшей мере глупо. Временами мне даже казалось, что я превращаюсь в сухофрукт, сморщенный и притрушенный пылью, которой при ремонте всегда в избытке. А еще за время ремонта я и Никита успели поссориться раз двадцать. Один раз даже хотели развестись, не сойдясь во мнении: прокалывать или не прокалывать пузыри, возникающие при оклейке. К счастью, обои закончились, и мы одумались.

– Пойду я, – вздохнула я, уходя от разговора об отпуске. Вдруг бы он спросил, куда мы ездили.

«Комментарии излишни. Пусть думает, что я в восторге от отпуска», – решила я, сбегая от расспросов.

С этого дня, заходя каждый раз в зал, я бросала взгляд на столик у окна. Мужчины неизменно были на месте. Аркадий Петрович всегда сидел лицом к входу, Владимир Алексеевич – спиной. Я настолько привыкла к их присутствию, что очень расстроилась, не увидев сегодня Аркадия Петровича.

Владимир Алексеевич сидел за столом в одиночестве и тревожно посматривал на дверь. Чтобы видеть входящих в ресторан гостей, он изменил правилам и пересел на место Аркадия Петровича.

Что-то подтолкнуло меня пройти вглубь зала и остановиться рядом с мужчиной.

– Вы сегодня без приятеля? – спросила я, приветливо улыбаясь.

Владимир Алексеевич от неожиданности встрепенулся и поднял на меня глаза. По выражению лица несложно было понять, насколько он встревожен.

– А? Да, что-то опаздывает мой друг. А вы тут, девушка, часто бываете, если нас, стариков, запомнили, – отметил он, не без усилия улыбнувшись.

– Я здесь работаю. И никакие вы с вашим другом не старики. Вы очень хорошо выглядите, правда. Заметила, как на вас засматриваются женщины. Так что рано вам себя списывать со счетов.

– Да? – из приличия засмеялся Владимир Алексеевич. – Это же какие женщины на нас засматриваются? Бабушки, которые приводят внуков, чтобы покормить мороженым?

– Но я ведь не бабушка, а вот вас заметила, – возразила я, игриво качнув головой.

– Что приятно. Спасибо вам, девушка. Как вас зовут?

– Виктория Викторовна Зайцева, но можно просто Вика, – представилась я.

– Присаживайтесь, Вика. А я Владимир Алексеевич.

– А я знаю. Знаю так же, что вашего приятеля зовут Аркадием Петровичем.

Владимир Алексеевич удивленно изогнул брови.

– Ого! Кем же вы здесь работаете, Вика? Служба охраны? Надеюсь, нас не занесли в «черный» список.

– Ну что вы! И с профессией моей вы не угадали. Я бухгалтер. Всегда в это время спускаюсь пить кофе. В этот час у нас не так много посетителей.

– Понятно, наши лица вам примелькались, – разочаровано вздохнул он.

– Ну, я бы так не сказала, – пожала я плечами. – Просто у нас не так часто встретишь играющих в нарды. Я говорю о нашем ресторане. И во дворах всё больше играют в шашки или шахматы.

– Ошибаетесь. Чаще у нас играют в домино и в карты. А к нардам я пристрастился, когда жил на Кавказе, в Сухуми. Там все играют в нарды. Можете представить, как я обрадовался, когда встретил здесь человека, который так же трепетно любит эту игру.

– Это вы сейчас об Аркадии Петровиче?

– Ну да, о нем. Мы с ним познакомились в санатории. Я после инфаркта реабилитацию проходил, а Аркадий там нервы лечил. Во всяком случае, так он мне сказал. Хотя, знаете, всегда удивлялся, что ему их лечить? Не мужик, а кремень! При мне никогда ни на что не жаловался. Даже правительство наше не ругал, – усмехнулся Владимир Алексеевич. – И такой обязательный, пунктуальный, такой правильный, что ли. За здоровый образ жизни. Утром зарядка, прогулка в любую погоду, потом плаванье в бассейне. Сколько раз его подбивал взять пивка или чего-то покрепче – нет! Ну, иногда мог сигаретку на пороге вашего ресторана выкурить – но одну, и не каждый день!

Нельзя было не отметить, с какой тревогой мужчина рассказывал о друге.

– Что-то не так?

– Да вот что-то нет моего соперника. Волнуюсь.

– Это вы зря. Что могло с таким здоровяком случиться? Может, он просто задерживается? Только и всего?

– На час? Это не в его стиле. Он очень пунктуальный, – повторился Владимир Алексеевич. – Беспокойно мне что-то. Боюсь я за него. Такие люди, как он, все в себе держат, а это до добра не доводит. Иногда и психануть надо, пар спустить, по столу стукнуть! Плохое у меня предчувствие. А вдруг у него сердце прихватило? Мы ведь уже не мальчики. Кстати, у таких здоровяков, как вы выразились, чаще инфаркт и случается, потому что эмоции сдерживают, все копят-копят в себе.

Ему и самому не помешала бы разрядка – так не на шутку он разволновался.

– Как бы у вас, Владимир Алексеевич, у самого сердце не прихватило, – вздохнула я и предложила: – Вы бы не мучились, а сходили к вашему Аркадию Петровичу домой или бы позвонили.

– В том-то и дело, дочка, что я не знаю, где он живет. А мобильного телефона у Аркадия нет. Говорит, что не привык к этим новым штучкам.

– Как же так? Друзья – не разлей вода, и не знаете, где он живет? – удивилась я.

– Представьте. Мы всего-то знакомы больше месяца. Игра нас свела. Все свободное время в санатории проводили за нардами. Уезжать не хотели – я во всяком случае. А когда узнали, что живем в одном городе, очень обрадовались. Аркадий сказал, что недавно переехал и телефон не успел провести. Тогда я ему номер своего телефона дал. На второй день после приезда Аркадий мне позвонил и спросил: не желаю ли я сыграть с ним пару партий. К себе пригласить я не мог. У меня в доме полно народу: сын, невестка, внуки. И Аркадий в гости не звал, какие-то у него там проблемы. Он вообще мало о себе рассказывал. Предложил встретиться в этом ресторане. А что? Персонал у вас хороший, приветливый. Посетителей немного.

– Это в это время, зато вечером у нас не протолкнуться.

– Да-да, днем мы всегда свободный столик находим. Сидим, играем, и никто нас не прогоняет.

– Еще чего! – хмыкнула я. – Почему вас должны прогонять?

– Мы ведь мало заказываем, а столик занимаем, – смутившись, ответил Владимир Алексеевич. – Пенсионеры немногое могут себе позволить.

– Наше заведение для всех: и для богатых, и для бедных, – сделала я рекламу «Трем самураям». – Мы дорожим каждым посетителем. Более того, наш основной контингент – молодежь, а у нее с деньгами тоже всегда проблема. Но давайте вернемся к Аркадию Петровичу. Вы не знаете, где он живет – это я поняла, но фамилия-то вам известна? Можно, найти его адрес по справочнику.

– Да-да, фамилию я знаю – Пискунов Аркадий Петрович.

– У вас есть время? Вы тут посидите, а я поднимусь в свой кабинет и попробую узнать адрес вашего друга через интернет. Подождете?

– А такое возможно? Конечно же, я подожду, – кивнул Владимир Алексеевич.

Он был такой трогательный в своей тревоге к малознакомому, по сути, человеку, что мне захотелось ему помочь.

Кабинет у меня не отдельный. В одной комнате со мной трудятся два парня: Слава Куприянов и Юра Егоров. Более непохожих людей трудно представить.

Слава – лощеный красавец-брюнет, но при этом он жуткий карьерист. У меня с ним сложные отношения. Мне кажется, он всегда что-то недоговаривает или говорит не то, что думает. Впрочем, когда он молчит, еще хуже. Рядом с ним я всегда чувствую себя в напряжении – поди знай, что у него на уме. У меня даже зародилась мысль, что он метит на мое место. А я в сети ресторанов восточной кухни проработала не один год и дослужилась до заместителя главного бухгалтера. Вера Ивановна, моя начальница, много раз говорила, что именно во мне видит свою преемницу. Возможно, Слава тоже хочет стать главным бухгалтером сети, причем очень скоро, поскольку Вера Ивановна давно собирается уйти, чтобы открыть свое кафе.

Юра – другое дело. Субтильный, с отросшей шевелюрой кудрявых русых волос, с тонкими чертами лица, с чистым и немного наивным взглядом – с такой внешностью солидным его никак не назовешь. К тому же он весьма несерьезный и даже непутевый парень: нареканий от начальства у него больше, чем похвал и поощрений. Ему часто достается от Веры Ивановны. Не то чтобы она его недолюбливает, просто на работе нужно заниматься работой, а не обзвоном своих многочисленных друзей и подружек, ну и отчетность желательно сдавать вовремя. Думаю, если бы Юру не взяли по протекции друга хозяина нашей сети, то его давно бы уже выгнали. Мальчишество из него лезет из всех щелей. С виду он как подросток: потертые джинсы, рубашка навыпуск и неизменная бейсболка, облепленная со всех сторон значками. Разговаривать с ним серьезно невозможно, но именно это мне в нем и нравится. Он без двойного дна. Когда ему весело, он хохочет. Когда грустно – грустит. Но чаще шутит, даже тогда, когда на это нет причины.

– Юра, ты в интернете? – с порога спросила я.

– Ну, – протянул он, не отводя глаз от экрана и беспрестанно щелкая мышью.

Перегнувшись через монитор компьютера, я бы наверняка увидела на экране «косынку», любимую Юркину карточную игру.

Слава брезгливо скривился и тихо фыркнул, но не настолько, чтобы не обратить на себя внимание. Юра никак не отреагировал. Он тоже со Славой плохо контачит.

– Можешь помочь? – продолжила я разговор с Юрой, бросив на Славу колкий взгляд, говорящий: «Тебе-то что? Не к тебе обращаюсь».

– Что надо? – без злобы на то, что его отвлекают от любимого занятия, спросил Юра.

– Узнать телефон, ну и адрес одного человечка. Он живет в нашем городе.

– Уже хорошо. А как зовут, знаешь?

– Пискунов Аркадий Петрович. Лет ему шестьдесят, наверное. Точно не знаю.

– Шестьдесят? Зачем тебе старик? – хмыкнул Юрка, наконец-то оторвав взгляд от монитора.

– Ты ищи, я потом тебе расскажу.

– Ладно, – кивнул Юра и склонился над клавиатурой. – А знаешь, что-то ни одного Пискунова Аркадия Петровича здесь нет, – через минуту сообщил он.

– Нет? – расстроилась я. – А просто Пискуновых много?

– Много. Человек сорок. Не думал, что такая популярная фамилия. Пискунов, – нараспев протянул он. – Шутовская какая-то фамилия.

– Фамилия как фамилия. А среди этих Пискуновых есть Аркадиевичи? – я подумала, что Аркадий Петрович может жить в квартире своих детей.

– Нет Аркадиевичей, – разочаровал меня Юра.

– Нет – так нет, – вздохнула я. – Тогда скачай мне, пожалуйста, всех Пискуновых.

Про себя я уже решила, что не буду сама звонить, а отдам список Владимиру Алексеевичу. Его друг потерялся – пусть он и тратит свое время на звонки. Возможно, в разговоре Пискунов упоминал имена своих родственников, значит, Владимир Алексеевич сообразит, к кому нужно позвонить в первую очередь.

С отпечатанным списком я спустилась в зал. Каково же было мое удивление, когда рядом с Владимиром Алексеевичем я увидела Аркадия Петровича.

«Надо же, сам нашелся!» – подумала я, механически складывая пополам распечатанный список.

Я хотела развернуться и уйти – проблема и без меня решилась, – но меня заметил Владимир Алексеевич и помахал рукой, подзывая к столику.

– Вот, Аркадий, знакомься. Это Вика. Мы с Викой тебя через Интерпол хотели разыскивать.

Аркадий Петрович натянуто улыбнулся. Мне показалось, что шутка друга ему не понравилась.

– Скажешь тоже! Интерпол! Какой Интерпол? Просто непредвиденные обстоятельства помешали быть вовремя. Уже и опоздать нельзя? У соседа труба прорвала. Чтобы мебель не пострадала, пришлось тазы подставлять. Только и всего! – фыркнул он.

Мне следовало что-то сказать, иначе зачем я подходила. Чтобы постоять и уйти?

– Да, конечно, но Владимир Алексеевич так волновался, что я предложила найти ваш номер телефона через интернет.

– Зачем? – весьма недружелюбно спросил Аркадий Петрович.

– Чтобы он позвонил вам домой и успокоился, – стушевалась я под его тяжелым взглядом.

– Нашли?

– Номер? Нет, – пожала я плечами, протягивая листки в качестве отчета о проделанной работе. – Вот списки абонентов телефонной сети. Вас там нет, – словно оправдываясь, сообщила я.

Аркадий Петрович смотрел на меня пристально, как будто хотел разглядеть, что у меня там внутри, под кожей. По моему телу пробежала дрожь, точно в один миг температура воздуха в зале понизилась градусов на десять.

– Все верно, – после непродолжительной паузы сказал Пискунов. – У меня вообще нет городского телефона. Я живу в новострое. Нас еще не успели подключить к телефонной сети. Вопросы еще будут? – с вызовом спросил он. – Адрес? С кем живу?

Боясь показаться излишне любопытной, я отрицательно покачала головой. Нужен он мне!

– Аркадий, ну зачем ты так? – отреагировал Владимир Алексеевич. Ему совсем не нравилось, как тот со мной разговаривает.

– Ладно, проехали. Ну что, будем сегодня играть? – поинтересовался Аркадий Петрович, полностью переключив свое внимание на приятеля, тем самым давая понять, что разговор со мной окончен.

Я улыбнулась Владимиру Алексеевичу и ушла, но направилась не к выходу, а к стойке бара.

Общение с Аркадием Петровичем вывело меня из себя. А вдруг бы с ним и впрямь что-то случилось? Разве плохо, когда люди беспокоятся друг о друге?

– Сделай мне чаю, – попросила я бармена, – успокаивающего нервы. С мятой или ромашкой.

– Может, коньячку плеснуть?

– Да ты что! Я же на работе! – возмутилась я.

– А я выпью! – раздался из-за спины звонкий Юркин голос.

– Юра, даже не думай. Рабочий день еще не кончился! – напомнила я.

К сожалению, Юрий может пропустить на работе одну или две рюмки спиртного.

– Пятница, час до окончания рабочего дня, начальство уже на дачу укатило – грех не выпить! Коля, наливай по двадцать капель!

– Юра! Ладно, я промолчу, что ты пьешь на рабочем месте, но Куприянов точно унюхает твои двадцать капель и доложит начальству, – попыталась я достучаться до его разума.

Славу у нас никто не любит, поэтому я ничуть не стеснялась бармена Николая. Тот не единожды мне жаловался на то, что второй мой коллега произносит «здравствуйте», «пожалуйста», «спасибо» исключительно сквозь зубы. Для Славы в порядке вещей подозвать официанта «юноша». А у этого юноши и имя есть. И встречаешься ты с ним изо дня в день – можно и запомнить, как зовут, если в одном заведении работаешь.

– Не унюхает, потому что я сказал, что уехал по делам. Сегодня мы с ним уже не увидимся.

Я вздохнула. Разумеется, ни по каким делам Юрка ехать не собирается. Скорей всего, он торопится удрать на природу с друзьями или с очередной любимой девушкой. Сколько у него любимых девушек, я со счету сбилась.

– Все равно, будь осмотрительным со Славой.

– Я тебя умоляю! Не побежит же он сначала за мной, а потом к Вере Ивановне?!

– И правда, Виктория Викторовна, – ввязался в разговор официант Артем, который стоял у стойки, дожидаясь, когда Николай сварит кофе для его клиента, – сколько осталось до конца рабочего дня? Бог не выдаст, свинья не съест!

– Правильно, Тема! Коля, наливай! – потребовал Юра. – «Двадцать капель» не надо понимать буквально. Лей! Еще!

Не обращая внимания на мое недовольное лицо, Николай плеснул Юре в бокал две порции коньяка. Юра тут же его осушил, крякнул и похлопал Артема по плечу:

– Благодарю за понимание, друг. Ну все. Пока! До понедельника!

Он улыбнулся на прощание и вприпрыжку выбежал из зала.

– Мальчишка! Он доиграется, – глядя Юре вслед, сказала я Николаю.

– Согласен, по части выпивки парень слаб. Одно спасает, что у него очень влиятельные заступники.

– Да? Кто бы там за него не заступался, а вылетит за милую душу, когда узнают, что он пьет на рабочем месте. Вот зачем ты ему налил? Да еще столько! – с укором спросила я. – Зла не хватает!

Артем от греха подальше, чтобы и ему не досталось, отошел от стойки бара.

– Да он же дрожал, так хотел выпить, – стал оправдываться Николай. – Не налил бы – скандал бы устроил. Уже такое было. И вообще, что за день сегодня? Всё не так. Смотри, и те двое, похоже, ссорятся. Интеллигенты! Ей богу, как петухи! Забыли, сколько им лет? В таком возрасте о душе пора думать.

Я обернулась. Аркадий Петрович стоял с коробкой нард подмышкой, собираясь уйти. Владимир Алексеевич смотрел на него снизу вверх обижено, но отнюдь не агрессивно. Скорее это Аркадий Петрович был раздражен, во всяком случае, мне так показалось. Иначе с чего бы это он подскочил как ужаленный?

– Не понимаю, за что я должен извиниться. Это твое больное воображение выдало черт знает что! Кипеж поднял, а я должен оправдываться? Лечиться тебе надо, Володя. Ладно, пошел я, завтра позвоню, – сказав это, Аркадий Петрович заторопился к выходу.

Мне стало жаль Владимира Алексеевича: он волновался за друга, переживал, а тот обозвал его больным на голову.

– Кажется, вам попало? – спросила я, присев за столик Владимира Алексеевича.

– Знать его не хочу! – раздраженно отреагировал он. – Вот уж мутный! Я беспокоюсь за него, переживаю, а он… Да в нашем возрасте все что угодно может случиться! Я записочку в кармане ношу: кто такой и где живу. А тут… Представляешь, Вика, я ему помощь предлагаю. Его же затопило! А у меня зять в строительной фирме работает. Ребят своих пришлет – те за день поправят все, что нужно. Нет. Гордый! Я сам, своими силами, не хочу быть тебе обязанным. Попросил адрес, на всякий случай. Не дал! Он только, видите ли, переехал, мебели нет, ничего нет. Ему даже некуда гостя посадить! Вроде как стыдно ему, – пожал плечами Владимир Алексеевич. – Чушь какая-то! Как будто я к нему чаи гонять набивался! Это не у меня голова больная, а у него. Будет звонить, отошлю его куда подальше. Да ладно, что это мы все о нем? В следующий раз, Вика, приду к вам с внуками. А об Аркашке и слышать не хочу! – со злостью прошипел он.

– Это вы сгоряча, Владимир Алексеевич, еще помиритесь. Пройдет время, обида уляжется, и вы помиритесь.

– Не знаю, не знаю, не уверен, – капризно покачал головой Владимир Алексеевич. – Ну я пойду. За чай я уже расплатился с официантом. До свидания, Виктория. Спасибо вам за все. Хорошая вы, добрая.

Он поднялся из-за стола.

– До свидания, – кивнул он Артему и, не оглядываясь, вышел из зала.

«Больше я его не увижу», – почему-то подумала я и ошиблась.

Глава 2

Понедельник, как известно, день тяжелый. Как бы вы не отдыхали в субботу и воскресенье – провели два дня на диване перед телевизором или дышали кислородом на природе, – а все равно в первое утро недели нет никакого желания хвататься за работу.

Я вошла в кабинет, бросила вялое «привет» Славе и, утомленно вздохнув, опустилась в рабочее кресло, раздумывая над тем, что лучше выпить: крепкого кофе или зеленого чаю. Перед работой мне пришлось по делам забежать в ресторан «Кабуки», который входит в сеть ресторанов восточной кухни. Я почему-то отвергла такси и пошла пешком. Зря я не подумала наперед. Если учесть, что в девять утра на улице уже пекло, то в «Три самурая» я приползла взмыленная как лошадь и разбитая как башмак паломника, который отправился в Мекку на своих двоих.

– А Юра еще не пришел? – спросила я у Славы.

– Юра? А когда он так рано приходил? Белая кость. Аристократ крови… – пробурчал Куприянов в адрес Егорова. – Кстати, не думаю, что он появится здесь раньше двенадцати. Я даже уверен в этом.

– Это еще почему?

– Забыла, что Вера Ивановна с утра собиралась ехать в налоговую инспекцию, а потом в банк?

– Точно, – вспомнила я, – говорила, когда заходила к нам в пятницу, чтобы проститься.

Однако жара поменяла планы строгой начальницы. В десять часов она уже была на работе и по сложившейся традиции заглянула к нам. Увидев, что Юрин компьютер до сих пор не включен, она спросила:

– А где ваш товарищ?

Сама не зная почему, я соврала:

– Да вроде бы к стоматологу собирался. На зубы в пятницу жаловался, – а про себя подумала: «Вот что он творит?! Совсем на работу наплевал?»

Не появился он и в двенадцать, и в час, и в два. Не сказать, что я волновалась за Юру – у него случается прогулять работу, – скорее злилась из-за того, что мне пришлось обмануть Веру Ивановну.

А в три часа Вера Ивановна позвонила и пригласила меня к себе.

– Вика, Егоров не у стоматолога, – сообщила она, пристально глядя мне в глаза.

Под ее взглядом я почувствовала себя соучастником Юркиных проделок. Ну почему я должна держать за него ответ?

– Вера Ивановна, он на самом деле собирался к стоматологу, но пошел или нет… – замялась я, – я не знаю. Он не звонил.

– Юра дома, – вздохнула она. – Полчаса назад он позвонил мне и попросил отпуск за свой счет. Что-то буровил, я так ничего и не поняла. Подозреваю, он был пьян. А потом пришел человек из полиции. Расспрашивал о Юре. Что да как, хороший ли человек? Старательный ли работник? Что я должна была ему ответить? Лодырь? Разгильдяй? Бездельник и лоботряс? – спрашивала она, и с каждым словом ее голос становился все громче и громче.

– Ну зачем вы так, Вера Ивановна? Юра – нормальный парень. Может, чуть-чуть несерьезный, но это ведь он по молодости такой, – нехотя стала я на защиту Юры. У меня тоже к нему были претензии.

– По молодости? А тебе сколько? Ты почему-то серьезная и ответственная. И Куприянов тоже серьезный и ответственный. А Юра… Он из категории вечных мальчиков. Как же я не хотела брать этого мажора! Уговорили! Уломали! Всучили! И ведь теперь не выгонишь! А, собственно, почему? Почему я не могу его выгнать?

Испугавшись, что Юрку действительно могут вытурить, я поторопилась сказать:

– Извините, Вера Ивановна, но я не заметила на Юре никакого налета звездности. Абсолютно нормальный. Родственниками не хвастается. Ездит на «Рено». По нынешним временам не самый дорогой и престижный автомобиль. Я даже не знаю, где он живет и кто его родители.

– Вообще-то он сирота, – опять вздохнула Вера Ивановна. – Его родители погибли несколько лет назад в аварии. К нам его попросил взять Лапиков Федор Ильич, близкий друг нашего хозяина. У мальчика, дескать, депрессия, жить не хочет и все такое… То-то я гляжу, как он жить не хочет. Жизнь у него ключом бьет! Его подруги порог нам сбили. Друзья всё пиво вылакали. Для заведения это, конечно, неплохо, но сколько раз я замечала, что и он под хмельком, так сказать, за компанию. И зря вы его покрывали. Думали, я не знаю, когда он приходит и когда уходит?

«Неужели Куприянов сдал Юру? – подумала я с неприязнью о сослуживце. – Однако что случилось с Егоровым, если о нем расспрашивала полиция?»

– А зачем полиция приходила? – озвучила я свою мысль. – С Юрой что-то случилось?

– С Юрой? Случилось? С ним ничего не случилось! Но по его милости невинный человек попал в больницу.

– Какой человек?

– Которого он сбил! И этого следовало ожидать! Он же пьяным за рулем ездит! Мало того, случилось это в пятницу и в рабочее время, как зафиксировано в протоколе!

– Может, все-таки уже после работы? После работы хлебнул бокал пива. Жарко ведь… Зазевался… А жизнь человека, на которого Юра наехал, вне опасности?

– Да вроде бы, – успокаиваясь, сказала Вера Ивановна. Вообще-то она у нас человек отходчивый.

– Значит, ничего страшного не случилось? – приободрилась я.

– Как сказать! Если бы все нормально было, полиция бы не пришла. Пострадавший сказал, что Егоров специально пытался на него наехать.

– Да как такое могло быть?! Не верю!

– Не нравится мне твоя позиция, Зайцева! Плохо ты, Вика, в людях разбираешься, а потому в адвокаты не записывайся, – без злости посоветовала начальница.

С начальством не поспоришь – я потупила глаза.

– Естественно, перед полицией я стала Егорова выгораживать, – продолжила Вера Ивановна. – И такой он хороший, и этакий. Исполнительный, эрудированный. Чтобы выпить на рабочем месте? Ну что вы! Сама не знаю, что произошло. Может, лекарство какое выпил? Терпеть не могу врать! – поджала губы Вера Ивановна. – А пришлось. Взяла грех на душу, так не хотелось бросать тень на заведение. Выйдет на работу – убью! – в сердцах пригрозила она.

– Может, этот человек не в себе был? – осторожно спросила я.

– Может, и был. Попробуй теперь докажи, если Юрка был пьян.

– Он трезвый уходил с работы. Зубы у него болели, вот он коньяком их и пополоскал, – вспомнила я опять про зубы.

– Запах был? Считай, что пьян. Вика, я тебе вот что хотела сказать. Звонил наш шеф, просил во всем разобраться. Может, ты съездишь в больницу к пострадавшему? Узнаешь, что надо: лекарства, продукты питания. Скажешь, что мы готовы компенсировать материальные издержки. Все-таки Юра наш сотрудник.

Долго меня упрашивать не пришлось:

– Разумеется, я съезжу. Вы только мне скажите, в какую больницу ехать и к кому.

– Спасибо, Вика. Больница номер пять, а зовут этого товарища, – она опустила глаза и прочитала с листочка: – Пискунов Аркадий Петрович.

– Кто? – не поверила я своим ушам. Получается, не зря волновался за своего друга Владимир Алексеевич.

– Пискунов Аркадий Петрович, – повторила Вера Ивановна. – И пусть на кухне что-нибудь из продуктов соберут пострадавшему. Не с пустыми же руками идти в больницу?! Может, к нему и ходить некому или положение материальное не ахти.

– Ага, – бросила я на прощание и побежала исполнять просьбу Веры Ивановны.

В двух словах объяснив нашему повару Олегу, что мне нужно и зачем, уже через пять минут я держала в руках увесистый пакет с провизией для Аркадия Петровича. Олег велел упаковать кусок диетического торта, куриную грудку с овощами под соусом терияки и пару апельсинов.

– Сытый человек – добрый человек. Авось пострадавший простит нашего Юрика, – понадеялся Олег.

Юре на кухне симпатизировали многие, особенно женщины, у которых при одном его виде просыпался материнский инстинкт. Мальчик-подросток, что вы хотите?

– Можешь подождать совсем немного? Мы заканчиваем комплектовать один заказ, и тебя подбросят к больнице.

Олег имел в виду машину, на которой осуществляется доставка суши и роллов по городу. Отказываться я не стала, предупредив:

– Я подожду в зале – там не так жарко.

В этот час в ресторане посетителей было мало. Бармен Николай занимался привычным для себя делом: он натирал и без того сверкающие бокалы, одним глазом поглядывая в висящий рядом телевизор.

– Привет, – грустно протянула я, вскарабкиваясь на высокий стул.

– Случилось что-то? – поинтересовался Николай.

– То, что и должно было случиться, – вздохнула я. – Как в воду глядела. Говорила, да кто ж меня слушал? Кстати, тебя тоже предупреждала: не наливай Юре, не наливай, – не удержалась я от упреков.

– И что с ним случилось? В запой ушел? – пошутил Николай.

– Юра на человека наехал. Слава богу, мужчина жив. Вот, – я приподняла над стойкой увесистый пакет с провизией, – еду ублажать пострадавшего. Как думаешь, простит Юру?

– Виктория Викторовна, надо бы бутылочку прихватить. Не для пострадавшего, а для врачей, – посоветовал подошедший к стойке Артем.

– Зачем? – не поняла я.

– А чтобы написали, что увечья незначительные. Тогда можно будет суда избежать. Мужика-то сильно переехали?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, и сильно, если в больницу привезли.

– Тогда бутылку не несите. Еще разозлите. Денег дайте. Много.

– Артем, что ты мне предлагаешь?! Кому я деньги должна дать?

– Пострадавшему, чтобы он отказался от претензий к Юре.

– Я никому взяток не давала! И давать не собираюсь, – неожиданно разозлилась я на Артема. Он не только встрял в наш с Николаем разговор, но еще подталкивал меня к взяточничеству. – Если Юра нашкодил, пусть сам с пострадавшим и расплачивается. Или же по закону отвечает за свои поступки.

– Это правильно, – поспешил согласиться со мною Артем.

Но это «одобрение» еще больше вывело меня из себя. Прежде немногословный парень, который у нас работает без году неделя, неожиданно разговорился и вздумал давать мне советы.

– Артем, тебя ждут клиенты. Занимайся своими прямыми обязанностями, – огрызнулась я.

Я была не права. Злилась на Юрку, а раздражение выплеснула на официанта. Понимая, что нельзя обижать человека, который ни в чем перед тобой не провинился, я хотела попросить прощения, но не успела. В проеме двери показался Олег и громко позвал:

– Вика, машина ждет!

Как хорошо, что меня подвезли прямо к воротам больничного сквера, иначе на такой жаре диетический торт превратился бы в несъедобное месиво.

«Как же Пискунова угораздило под Юркину машину попасть?» – гадала я, идя по тенистой аллее и всматриваясь в лица гуляющих по ней пациентов, которых, несмотря на мучительную духоту, здесь было предостаточно. Видимо, в палатах температура была еще выше. Да это и понятно, не всякий стационар обладает достаточным количеством кондиционеров.

Я представляла Пискунова в бинтах, под капельницей и непременно обмотанного проводами, соединенными с прибором, который следит за работой сердца. В действительности он очень легко отделался. И, судя по всему, ему было не так уж и плохо. Он лежал на кровати и читал журнал, причем с интересом, если не сразу меня заметил. Одна рука была в гипсе, второй рукой он перелистывал страницы. Было несколько царапин на лице и шишка на лбу – не такие уж страшные последствия после аварии. Все могло бы быть значительно хуже.

Палата была одноместная – и с этим Аркадию Петровичу повезло. Мне это тоже было на руку: можно поговорить спокойно и без свидетелей.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете, Аркадий Петрович? – спросила я, проходя в палату. – Вы меня узнаете?

Секунд тридцать Аркадий Петрович насторожено меня рассматривал, сведя брови на переносице. Потом его лицо на мгновение прояснилось, и брови сложились домиком. Думаю, он вспомнил и меня, и место, где мы познакомились.

– Позвольте, а не вы ли… – начал он и вновь нахмурился.

– Да, это я, – подтвердила я его догадку. – Я по просьбе Владимира Алексеевича пыталась вас разыскать. Помните? Меня зовут Виктория Зайцева.

Мне показалось, что он ничуть мне не обрадовался. Как смотрел на меня из-под насупленных бровей, так и продолжал сверлить глазами.

– Ну да, вспомнил я вас, – с безразличием изрек он.

– А это вам. Наш повар очень хорошо готовит. Попробуйте, вам понравится.

Я поставила на тумбочку пакет с едой.

– С чего вы взяли, что мне понравится ваша еда?! – сердито фыркнул Пискунов. – Я вообще не пойму, с какого перепуга вы сюда пришли. Кто вас прислал? Володька? А как он узнал, что я тут валяюсь? Опять разыскивал меня по моргам и больницам? Вот чудак!

– Нет, Владимир Алексеевич не знает о том, что вы здесь.

– Тогда не понял. Вы волонтер? Хобби ходить по больницам? – Аркадий Петрович воззрился на меня тяжелым взглядом.

Я вздохнула и отвела глаза.

– Видите ли, тот человек, который вас сбил, работает у нас в «Трех самураях».

– Ага, и ты пришла просить за него? А кем он тебе приходится, красавица? – перешел на «ты» Пискунов. И это «ты» было не дружеское, а издевательское. – Муж? Или жених?

– Нет, мы просто сослуживцы.

– Плохие сослуживцы у тебя, девушка. Мерзавцы и хамы! Наехал на человека, – неожиданно завелся он, – едва в лепешку не превратил. Еще уехать хотел. И уехал бы, если бы не затор на дороге. Теперь по его милости я должен тут лежать.

Аркадий Петрович был очень враждебно настроен. Слова выговаривал зло, с ненавистью, резко. Он не производил впечатления ослабленного болезнью человека. Более того, мне показалось, что именно злость придает ему силы.

– Сядет он у меня, точно сядет, – пригрозил он.

«Трудно будет Юре снискать у Аркадия Петровича прощение», – поймала я себя на мысли.

Что дело дойдет до суда, я как-то не сомневалась, тем не менее от себя сказала:

– Вы знаете, Юрий очень переживает и сожалеет о случившемся, готов компенсировать все ваши материальные и моральные издержки.

– Копейки не возьму! Пусть посидит, подумает!

– Но разве за такое сажают? Вы ведь живы, – робко напомнила я.

– По чистой случайности! После того как я скатился с капота, он сдал назад и вновь хотел меня переехать. Это намеренный наезд! Я и доказать могу. У меня есть свидетели!

– Ну какие свидетели? Он сдал назад, чтобы вам удобнее было оказать помощь. Может, не станете портить парню жизнь? Судимость, пускай даже условная, все равно скажется на его репутации.

– Условная судимость? – деланно удивился Аркадий Петрович. Он словно издевался надо мной. На его лице заиграла подленькая улыбка, глаза сузились в щелочки, и говорил он таким тоном, будто ничего глупее ранее не слышал. – Кто сказал «условная»? Парень хотел меня убить. Мне в больнице лежать месяца два, не меньше. У меня все внутренности отбиты, сотрясение мозга, рука сломана, между прочим, правая. Я себя обслуживать не могу! И он хочет отделаться условным сроком?! – с возмущением спросил он.

«Надо Юре самому идти к нему. Становиться на колени и бить поклоны, просить. Мало ли какой судья попадется?» – забеспокоилась я.

– Он даже не удосужился сам прийти, тебя попросил, – сказал он, читая мои мысли.

– Никто меня не просил, – мотнула я головой. Теперь он смотрел на меня с упреком, как будто и я виновата в аварии. – То есть руководство просило, но никак не Юра. Он заперся у себя дома и в одиночестве переживает. Правда! Он просто не знает, как вам на глаза показаться.

– Да ты не защищай его! Уверен, что у тебя еще будет повод усомниться в его порядочности. Знаю я такой тип людей, – устало сказал Аркадий Петрович. Видимо, актерство утомило его.

– Зачем вы так?! Вы же не знаете Юру.

– И не хочу знать! Девушка, зря ты пришла. Меня на ваши пирожки не купишь. И забери все, что принесла.

Душевного разговора не получилось. Что бы я сейчас не сказала, Аркадий Петрович принял бы в штыки. Понимая, что мое присутствие только злит его, я стала прощаться.

– Пойду я.

– Иди, – сказал он и отвернулся к окну.

– Если я увижу Владимира Алексеевича, сказать ему, что вы здесь?

– Еще чего! Не вздумай! Только этого полоумного здесь не хватало.

– Как хотите, – пожала я плечами и вышла за дверь. Разумеется, продукты забирать я не стала. Сам не съест – медсестрам отдаст или больным, которых навещать некому.

Визит к Аркадию Петровичу оставил неприятный осадок. Получалось, что поручение Веры Ивановны я выполнила лишь наполовину: отнесла передачу, а вот уговорить пострадавшего смилостивиться над Юрой мне так и не удалось.

Я поняла, что этот человек не любил прощать. Возможно, надо было предложить Пискунову денег, конкретную сумму, но я не могла распоряжаться чужими средствами.

Возвращаться на работу уже не имело смысла, а дома меня никто не ждал. Мой муж преподает в вузе. Сейчас у его студентов-заочников зачетная неделя, и мой благоверный пропадает на кафедре допоздна. Решение навестить Юру возникло само собой. Вопреки логике, хотелось выразить сочувствие не пострадавшему, а виновнику происшествия.

Я набрала номер мобильного телефона Егорова:

– Юра, ты дома? – спросила я. – Можно, я к тебе зайду?