Читать онлайн Привидений почти не бывает бесплатно

Дизайн обложки: Юлия Межова

Глава 1. Вот что бывает в оттепель

Эта история началась в конце зимы, когда сугробы уже подсели, но всерьез таять еще не планировали. Как-то вечером тяжелая дверь охранного агентства «Тридцать три богатыря» дрогнула, качнулась туда-сюда, будто сомневаясь, но все-таки приоткрылась, пропуская в приемную девочку. Маленькую девочку лет семи-восьми, не больше. Добрыня Никитич, который находился на дежурстве, убрал ноги с письменного стола и удивленно посмотрел на гостью. Девочки в агентство «Тридцать три богатыря» не заходили. Мальчишки иногда забегали, просили потрогать меч-сто-голов-с-плеч или показать приемчик, чтобы побить Серегу из шестого «Б». Чаще агентство посещали взрослые серьезные дяденьки – нанимали охрану. Город большой, не очень безопасный и не самый законопослушный, так что богатыри без работы не сидели. Это было мужское место, совсем неподходящее для девчонок.

– Здравствуйте, – сказала девочка. – Можно я немножко посижу у вас?

И кивнула на ряд кресел для заказчиков.

– Можно, – растерянно разрешил Добрыня Никитич. – Жалко мне, что ли. Сиди.

Девочка села со вздохом облегчения – явно устала, – закрыла глаза. Добрыня Никитич рассматривал ее и думал: «Вот – если бы я был тот знаменитый чувак из Лондона по фамилии Холмс, я бы дедуктивно разгадал, кто она. Шубка белая… ммм… это означает… ага, это маскировка под цвет снега. Значит, за ней гонятся, и она купила шубу, чтобы слиться с окружающей средой. Шапочка с белым помпоном, похожим на грязный снежок… может, она любит играть в снежки. Это указывает на скрытую агрессивность, а по-русски драчливость. Лицо бледное, хотя такое маленькое, что его и не видно толком. Вот нос видно, он немного синий. Значит, она замерзла. Или раскрасила нос синим фломастером, чтобы ее не узнали враги. Руки без варежек… наверное, потеряла, значит, рассеянная. Итак, рассеянная, но боевая девчонка скрывается от неизвестных злодеев. Логично? Логично».

По молодости лет Добрыня Никитич плохо разбирался в детях и не спросил то, что спросил бы более старший: где твоя мама? Ты потерялась? Ну и прочий классический набор. Вместо этого Добрыня сказал:

– Чай будешь?

– Что? А… спасибо, – открыла глаза девочка. – Я еще немножко посижу, ладно? Вы ведь меня еще не гоните?

– Да сиди хоть сколько! Сейчас я чай горячий сделаю, у меня колбаса есть и полторы кильки, недоеденные Васькой Буслаевым, – засуетился Добрыня. Наконец до него дошло, что с малявкой что-то неладно. Он нажал на кнопку чайника, метнулся к холодильнику.

Не прошло и трех минут, как на столе красовались две облезлые кружки, колбаса, напластованная толстыми, в два пальца, кусками, вышеупомянутые полторы кильки, три соленых огурца и почти полная банка малинового варенья. Добрыня взял самый толстый кусок хлеба, положил на него самый толстый кусок колбасы, взгромоздил сверху огурец… сооружение слегка шаталось, и Добрыня даже подумал промазать слои вареньем для лучшего сцепления, но не стал, потому что не любил сладкого, – а вдруг девчонка тоже не любит?

– Ешь! – Богатырь протянул гостье бутерброд и налил чаю.

Девочка осторожно взяла бутерброд двумя руками и попыталась откусить. Но рот на такую ширину у нее не открывался, поэтому она обгрызала бутерброд мелкими кусочками, поочередно откусывая то хлеб, то колбасу, то огурец. Добрыня Никитич сглотнул слюну и сделал себе такую же конструкцию. Какое-то время оба сосредоточенно жевали. Добрыня управился со своим бутербродом первым – у него практика была больше. И рот тоже.

– За тобой кто-нибудь гонится? – спросил он. – Не бойся, мы – охранное агентство. Мы тебя охраним.

– Нет, не гонится, – немного удивленно ответила девочка. – А кто может гнаться?

– Не знаю, – пожал плечами Добрыня. – Тебе виднее. Бандиты. Мафия. Конкуренты. Милиция. Баба-яга. Взбесившийся Дед Мороз.

Девочка оглянулась на дверь и придвинулась поближе к Добрыне.

– Вроде никто не гнался, – сказала она растерянно. – Я ничего такого не делала.

– Эх, малявка, гоняются не только за теми, кто что-то сделал, – снисходительно заявил Добрыня с высоты своего двухнедельного охраннического опыта. – А ты вообще-то кто?

– Я Снегурочка, – тихо сказала девочка.

Если бы в тот вечер на дежурстве был пожилой и умудренный опытом Сухман-богатырь, или логичный Вещий Олег, или бдительный Илья Муромец, то, может, они ей и не поверили бы. Сухман бы сказал, что Снегурочек не бывает, Олег бы сказал, что она растаяла бы от чая, а Илья бы сказал, что это происки конкурентов из 40-го охранного агентства. Но Добрыня Никитич сам еще недавно сомневался в реальности Деда Мороза и вообще был не очень взрослый. К тому же он привык верить людям.

– Ты от Деда Мороза отстала? – спросил он. – Мы розыск объявим: «Потерялась Снегурочка, особые приметы – синий нос».

Впрочем, нос девочки был уже не очень синий, он стремительно розовел от выпитого горячего чая.

– Нет, я сама по себе, – сказала девочка. – Меня вылепили из снега. Нас несколько штук сделали после снегопада. Мы стояли в большом дворе – долго. Двух сломали мальчишки. Потом стало тепло, все оплыли, покривились… да еще приехала снегоуборочная машина, стала снег сгребать вместе со снежными бабами. Ну я поняла, что пора убегать.

Добрыня тревожно посмотрел на нее:

– Ой, а горячий чай тебе не вреден? И в приемной у нас довольно тепло… отсядь в другое кресло, подальше от батареи!

Девочка послушно пересела и сказала:

– Нет, мне нравится чай. Когда все начали подтаивать, мне ничего не сделалось. Большая Снежная Баба сказала, что это потому, что я не снежная баба, а Снегурочка. А Средняя Снежная Баба сказала, что я бракованная. Она вообще злая… была.

Девочка погрустнела. Добрыня в утешение забацал ей еще такой же бутерброд, даже выше – сверху поперек огурца пристроил полторы кильки. Целая килька лежала смирно, а половинка норовила сползти и начать самостоятельную жизнь.

– Ты пока тут посиди или – хочешь – на диван ложись, у нас в бытовке диван есть, – сказал богатырь. – И не тай, пожалуйста. Мы вообще-то первую помощь проходили, но про растаянных снегурочек там не было. Утром богатыри придут на работу, и мы придумаем, что с тобой делать. Ладно? А хочешь, посиди до утра в холодильнике, там точно не растаешь.

Но Снегурочка не ответила. Разморенная непривычным теплом и едой, она задремала в кресле. А Добрыня растерянно смотрел на нее и соображал, что теперь делать.

– Ладно, – успокоился он. – Илья Муромец придет и все решит.

Глава 2. Проблемы воспитания

Охранное агентство «Тридцать три богатыря» располагалось на окраине города, на тихой Соболиной улице. Когда-то здесь была чащоба, полная всякого зверья, и охотники на коротких лыжах, подбитых лосиным мехом, в сезон били соболей, стараясь попасть в глаз, чтобы не испортить шкурку. Но город рос, разбухал, как взбесившееся сырое тесто, полз во все стороны и в конце концов дополз до соболиных угодий и поглотил их. Осталось только название улицы да смолистый запах от трех несрубленных сосен. Здесь и находился офис агентства. Оно хоть и называлось «Тридцать три богатыря», но имело в штате всего семерых. И дядька Черномор, о котором непременно спрашивали заказчики, в списках не значился. Вопросы о Черноморе так достали заведующего агентством Илью Муромца, что он приказал Добрыне нарисовать и повесить в приемной большой и очень яркий портрет этого исторического деятеля. И говорил любопытным заказчикам, что вот он, Черномор, погибший при выполнении боевого задания. Заказчики кивали, с уважением разглядывая ярко-голубые глаза, ярко-красный нос и иссиня-черную бороду Черномора, отливающую свежим лаком, к которому сразу прилипло пять мух. Мухи придали портрету объемность и выразительность.

Кроме заведующего Ильи Муромца и уже известного читателю Добрыни Никитича в агентстве работали еще пятеро. Богатырь Васька Буслаев был буйный и веселый, аж иногда казалось, что он светится в темноте. Что случалось очень кстати, если в районе отключали электричество. Вещий Олег умел предсказывать будущее, поэтому он очень хорошо готовил – предвидел, когда надо выключить плиту, а когда можно еще подержать мясо на огне. Вольга Всеславич ведал тайное знание – умел перекидываться в волка и других зверей. Иногда это помогало при разговоре с начальством. Микула Селянинович был сильный и добрый и стрелял лучше всех в агентстве, несмотря на доброту. Сухман-богатырь был самый старший и очень благоразумный и осторожный.

Все богатыри хорошо работали, и в городе о них шла добрая слава. Заказов набиралось много, вот только денег они богатырям почти не приносили. Потому что агентство было не частное, а казенное. А на государевой службе, сами знаете, не забогатеешь.

И вот пришли утром богатыри на работу, а им – на тебе, подарочек, подкидыш. Сели они в кружок, кофе сварили, сала нарезали и стали думать, что делать со Снегурочкой. Благо с утра вызовов еще не было. Сухман-богатырь благоразумно предложил детдом.

– Это ж такая ответственность – ребенка растить. – сказал он. – Тем более ребенка волшебного. Не ровен час, растает, а кто отвечать будет? Мы! По комиссиям да судам набегаемся – мало не покажется.

– Да еще бы парень, а то девчонка, – скривился Илья Муромец.

– Девчонка, – закивали богатыри. – Фу!

– Я могу ее в мальчика перекинуть, – предложил Вольга Всеславич, отпивая кофе мелкими деликатными глотками. – Но ненадолго. Васька, хорош сало жрать, выскажи свое мнение. Что ты об этом думаешь?

Васька Буслаев с сожалением отвлекся от копченого сала и сказал:

– А я вообще не думаю. Ежу понятно, что если семеро здоровых мужиков побоятся вырастить одного ребенка и сдадут его в приют, то позор им на всю Европу. Оставляем девчонку в офисе, кормим посытнее, воспитываем и делаем полноправной гражданкой нашей страны. Где у нас еще сало?

– А документы? А соседи? А школа? – заволновался Илья Муромец, но Васька отмахнулся:

– Ты потом все устроишь, как всегда.

И осталась Снегурочка в агентстве «Тридцать три богатыря». Сначала она робела своих могучих и шумных «приемных отцов», но быстро привыкла и прижилась. Тем более деваться ей все равно было некуда. Вещий Олег научил ее готовить, Микула Селянинович тренировал в стрельбе, Васька Буслаев рассказывал о политике и философии, Вольга Всеславич поставил на горные лыжи. Вот с именем получилась проблема. «Снегурочка» – имя длинное и сложновыговариваемое, особенно если говорящий после богатырских подвигов устал, руки-ноги как ватные и язык заплетается. Сначала сократили до Снеги, хотя и неблагозвучно. Но однажды, уже в конце июня, Вольга Всеславич высунулся в форточку и позвал игравшую во дворе девочку: «Снега, Снега, Снега!» И тут же пошел снег, обрадовавшись, что его в июне позвали. А назавтра, в субботу, богатыри собирались загорать на озере и жарить шашлык, отмечая профессиональный праздник – Международный День Богатыря. Так что снег был, мягко говоря, некстати. Вольгу чуть не побили – он спасся тем, что обернулся мышью. А шести богатырям бить одного мыша как-то зазорно.

Сели богатыри в кружок, опять кофе налили, сала напластали, стали думать, как Снегурочку называть.

– Белоснежка, – хихикнул Васька. – А мы – семь гномиков. Каждый гномик объемом в два шкафа.

– Это ты в два шкафа, а я в один, – поправил Микула Селянинович. – Зато Илья почти в три.

– Белла… в смысле «белая», – придумал Вольга Всеславич.

– Не надо Беллу, – вздрогнул Микула Селянинович. – У нас в школе учительница по математике прозывалась Белла Григорьевна. Я каждый раз вздрагивать буду.

– Тебе нежелательно вздрагивать, – сказал Вольга Всеславич. – Ты большой, и, когда ты вздрагиваешь, стол трясется, и кофе разливается. – И вытер салфеткой разлившийся от вздрогнутого Микулы кофе.

– Сенегурочка… можно Сеня, – сказал Илья Муромец. – Может, хоть посторонние будут думать, что она мальчик.

– Сеня – совсем уж мужское имя. Лучше Саня – так и мальчиков, и девочек зовут, – предложил Вещий Олег.

– Опять же Александр в переводе с какого-то языка означает «мужественный защитник», – одобрил Илья Муромец. – Подходящее имя для воспитанницы богатырей.

– Саня на «сани» похоже, – не согласился Добрыня.

– Снежана, – изрек Сухман-богатырь. – Вполне приличное имя. Максимально снежное.

Согласились богатыри – и правда более снежного ничего не придумать.

Так Снегурочка стала Снежаной. Но почему-то полным именем ее никто не звал, а кликали Снегой и Снежкой. Полное имя только в школе и пригодилось.

С наступлением лета богатыри забеспокоились, что Снежка растает, и все норовили на ночь запихнуть ее в холодильник, из которого даже полки вынули. Но Снежка не слушалась и говорила, что в холодильнике ей холодно и стоя спать неудобно. Богатыри настаивали, тогда хитрая Снежка сказала, что если она будет ночевать в одном холодильнике с колбасой, то к утру колбасы не останется. «Еще чего! – возмутился Васька Буслаев. – Нет, никаких холодильников, пусть спит на диване. Этак колбасы не напасешься!»

– И вообще, уральское лето – это вам не Египет, – сказал Илья Муромец. – В такую холодину и захочешь – не растаешь. Ладно, отстаньте от нее с холодильником.

Прошло лето, Снежка не растаяла, а даже подросла, как нормальная девочка. Решили богатыри, что надо ее в школу устраивать. Правда, Васька Буслаев был против и говорил, что современная школа только калечит свободную душу ребенка, и он, Васька, согласен сам лично учить девочку философии Ницше и Фрейда, а больше ей ничего в жизни и не пригодится. Но остальные богатыри были непреклонны – ребенок должен получить нормальное образование.

Вольга Всеславич взял обрывок листовки «Голосуйте за…» (остальное оторвано) и превратил его в «Свидетельство о рождении Снежаны Богатыревой». И пошел устраивать Снежку в школу. Он помаялся недели две, блуждая по комиссиям и создавая из подсобных материалов разные справки, но в конце концов все получилось, и Снежка стала школьницей. И дальше жизнь ее потекла нормально, как у любой городской девчонки. Только мамы у нее не было, зато было целых семь отцов, что иногда очень удобно: если Илья Муромец что-то запретит, то Васька Буслаев непременно разрешит, и наоборот. Снежка готовила обеды (незанятые в деле богатыри помогали, конечно), стирала пыль с базук, моргенштернов и портрета Черномора, потихоньку училась работать мечом и шестом, но особых талантов в боевом деле не выказывала.

В третьем классе ее начали дразнить за имя Снежка (вариации: Снежок, Дружок, Бобик, Барбоска), потому что больше не могли придумать, к чему придраться. Снежка вспомнила уроки богатырей и провела показательное сражение с использованием кендо и новгородского боя дрекольем. В роли дреколья, по уставу школы почему-то не положенного, выступила швабра. Народ оценил Снежкино мастерство и, потирая синяки и шишки, пожаловался учительнице. Снежке поставили двойку за поведение и вызвали родителей в школу. Родители пришли вшестером (Сухман-богатырь был на дежурстве и не мог оставить агентство).

– Какие-то проблемы? – очень нежно спросил Илья Муромец. – Извините, у вас тут шкаф стоял, я его нечаянно плечом задел… ну, если досочку вот тут прибить, будет почти незаметно. Узковато у вас.

– И мебель хлипкая, – согласился Васька Буслаев, стараясь не сбить люстру с подвесками, дребезжащую от его дыхания. – Микула, не садись на стул, сломается, и ты грохнешься.

У Микулы Селяниновича побаливала нога, простреленная в прошлую среду вором Шаманом, и он наладился было сесть на стул.

– Я тогда на стол усядусь, – сказал Микула. – Стол вроде ничего. Почти не шатается.

– На столе сидеть неприлично, – заметил воспитанный Вольга Всеславич. – Лучше ляг на пол и перегороди вход в учительскую, чтобы нам не помешали. Так какие претензии у вас к Снежане, уважаемая Анна Ивановна?

Учительница объяснила, что третьеклассница Снежка побила шестерых пятиклассников, а это нехорошо.

– Да нет, по-моему, неплохо, – возразил Васька Буслаев. – Вполне приличный результат – одна против шестерых. Хотя говорил я тебе, Илья, что мы ее недогружаем на тренировках. А ты заладил: «растущий организм, растущий организм…» Вот и результат – учительница недовольна. С шестерыми справилась, а если бы их десять напало? Надо ужесточить тренировки. Добрыня, пора вводить упражнения с двуручным мечом. Микула, ты начал учить ее стрельбе из снайперской винтовки?

– Большое вам спасибо, – проникновенно сказал учительнице Илья Муромец. – Спасибо за то, что своевременно сигнализировали о недостаточной боевой подготовке нашей воспитанницы. Мы, безусловно, учтем ваши замечания и обещаем, что к следующей драке Снежана подойдет со всей ответственностью. Я лично проверю. Спасибо вам за заботу о нашей девочке. Она у нас слабенькая, без матери растет, ей повышенное внимание нужно.

И богатыри поклонились Анне Ивановне земным поклоном и покинули учительскую, стараясь больше ничего не сломать.

После этого дразнить Снежку почему-то перестали.

Как-то школьный врач обратил внимание, что девочка очень бледная, и послал на обследование – сердце, почки, глисты всякие… Богатыри негодовали:

– Да как он смеет! Наша девочка здоровая! На рыбалке она вместе с нами ночь не спит – и ничего!

– В спарринге прыгает полегче Ильи и Васьки! Что такое одышка, вообще не знает!

– АК-74 разбирает за двенадцать секунд! А собирает за двадцать одну секунду!

– За двадцать секунд в прошлую среду собрала, а армейский норматив – двадцать три, между прочим!

– Глисты! Ха! Мы что, глистами ее кормим? Это оскорбление! Это намек, что мы ей тухлые продукты скармливаем! Дуэль! Ну хотя бы дать слегка по кумполу.

Но на обследование пришлось-таки сходить. И когда Снежке сделали УЗИ сердца, то врач сказал сопровождавшему ее Добрыне Никитичу:

– Ничего не понимаю. Сердце очень плохо видно, почти не видно. Как будто оно из прозрачного какого-то материала, например из стекла. Или из полиэтилена.

«Изо льда», – понял Добрыня и спросил:

– Доктор, а это не опасно?

– Не знаю, – честно признался врач. – Никогда не видел людей со стеклянным сердцем.

– А вот у Кая было ледяное сердце, – вспомнил Добрыня «Снежную королеву». – И ничего.

– Ну это сказка, – улыбнулся доктор. – Давайте положим девочку в больницу, в кардиологическое отделение, пообследуем…

– Еще чего! – перепугался Добрыня. – Абсолютно здорового человека класть в больницу! Ни за что!

И утащил Снежку домой, даже не дослушав доктора. А в школе сказал:

– Снежка у нас здоровая, аж все врачи удивляются, что таких здоровых никогда не видели. А бледная – так это просто наследственность. Она у нас графиня и даже царского роду. А в старину у аристократов была очень белая кожа. Вот Снежана у нас и уродилась такая аристократичная.

Богатырям версия о графине царского рода понравилась, Снежке тоже. А мудрый Сухман-богатырь сказал: «Хорошо, что сердце ледяное. В нашем мужском коллективе девчонка с другим сердцем и не выживет». И дальше жизнь потекла своим чередом – с уроками и тренировками на мечах, с рыбалкой и лыжами, с книжками и футбольными матчами… не самая плохая в общем-то жизнь. Так шел месяц за месяцем, год за годом… пока Снежка не перешла в седьмой класс, а в агентство не поступил заказ на охрану от банды Черного Колота.

Вот тут-то и начинается сказка, а до этого было так, объяснение, как и что.

Глава 3. Боевые будни

– Ой-ой! Снега, совесть имей! Ты что, рану спичками поджигаешь? Ай!

– Не рану, а царапину, – хладнокровно ответила Снежка, смазывая края багровой полосы йодом. – Терпи, раз подставился.

– Да я! Да я бы не подставился! Так вот добро людям и делай! Ой, жжется! Ты хоть подуй!

– Сейчас вентилятор включу, пусть дует, – огрызнулась Снежка, которой уже надоело слушать жалобы богатырей на жгучий йод. Но потом подула все-таки. – Какое еще добро? Дубинкой по башке – это ты бандиту добро сделал?

– Да я не хотел! – оправдывался Добрыня Никитич. – Я, наоборот, про него подумал: малявка, сильно бить не буду, еще сломаю что-нибудь. Держал пассивный блок против вертикального удара, а он как врежет опоясывающим! У него кистень был или еще что-то гибкое. Я обиделся и слегка его по голове и стукнул. Несильно.

– Это хорошо, что несильно, – назидательно сказал мудрый Сухман-богатырь, вышедший из боя без единой царапины. – Самая наша главная трудность – бить нападающих бандитов несильно, а то засудят: превышение пределов необходимой самообороны, то да се… Основная наша задача – слегка обездвижить и передать милиции… тьфу, полиции – их же переименовали. Никак не привыкну, что у нас теперь не менты, а понты.

– Все, теперь Олег. – И Снежка начала обрабатывать приличных размеров рану на голове Вещего Олега. – Кстати, о понтах – ты все «восьмерки» крутишь, понты сплошные. Конечно, веерный бой – штука красивая, но опасная. Сам же меня учил.

– Да ладно, не ворчи, – ухмыльнулся Олег. – Я же Вещий, я предвидел, что выйду из боя живым. Вот и поразвлекся малость. А что ты хочешь? Такую банду живьем взяли, сами не подставились – и чтоб совсем без крови? Главарь утек, жалко.

– Конечно, я хочу без крови, мне надоело уже вас бинтовать да смазывать, – сказала Снежка. – Олег, а зачем ты так орешь в бою? Все отвлекаются, бросают драться и выясняют, где что взорвалось.

– Это киай, боевой японский клич, – объяснил Олег. – С ним легче сражаться. Сразу заявишь миру, что ты крут безмерно, – и бой наполовину выигран!

– Банда Черного Колота к Олеговым воплям непривычна… была, – хихикнул Васька Буслаев, потирая кулак, ободранный о какого-то мелкого твердого бандита. – Да, Микула, ну-ка расскажи, что ты натворил! Вот Илья вернется из полиции, он тебе задаст!

– А я что? Я ничего, – погрустнел Микула Селянинович. – Я знаю, что по закону нельзя бандитов сильно бить. Тем более бандитов незнакомых – вдруг у них в организме какие-то хронические заболевания? Я сражаюсь тихо-мирно, противник проводит вертикальный удар ножом, я прогибаюсь, делаю шаг вперед и подставляю свое лезвие под его левую, чтоб не дергался, а затем, как на тренировке, резко разворачиваю корпус по ходу движения ножа и обозначаю тычок… только обозначаю, даже не до крови! А он как дал слева! Я обиделся…

– И что?

– И выстрелил… – виновато сказал Микула Селянинович. – Что мне эти ножи, когда у меня «вальтер». Нет, вы не думайте, парни, я знаю, что нежелательно стрелять в бандита, – я в воздух выстрелил, чтобы попугать.

– И что?

– Да кто же знал, что в воздухе в этот момент находился другой бандит, взвившийся туда от Олегова крика! – возмутился Микула. – Твой киай, Олег, непривычному человеку пережить трудно.

– И что, попал?

– Спрашиваешь! Да я рябчику в глаз попадаю вслепую, только на шум крыльев при взлете. Попал, конечно.

– В глаз? – с ужасом спросила Снежка.

– Нет, в глаз нельзя, он же не рябчик. К сожалению, – серьезно объяснил Микула. – В ухо попал. Начисто срезал. Только наружную раковину – слуховой проход цел, слух не пострадал.

– Плохо, – покачал головой Сухман-богатырь. – Тебя обвинят в калечащем действии…

– Дак я сразу извинился! – оправдывался Микула. – Я ухо отстреленное подобрал и побежал извиняться. Этот бандит налегке, без уха, быстро бегал, но я быстрее, особенно когда извиниться надо. Я его догнал и извинился… и пришил.

– Что?! Ты его пришил? То есть убил?

– Да нет! Я ухо ему пришил! У меня с собой аптечка, там и иглы стерильные, и шовный материал. Раз-раз – и пришил ухо. Делов-то.

– Вот молодец, – одобрил Васька Буслаев. – Это по-нашему: развалить бандита на кусочки, а потом сшить, как было. Так чего же ты такой грустный?

– Так… того… – вздохнул Микула Селянинович. – В пылу боя разве разберешь? Да еще Олег орет, сосредоточиться не дает. Я ухо вверх ногами пришил. То есть не знаю, где у уха ноги, но мочка теперь кверху торчит. Поди придерутся… по судам затаскают, по комиссиям…

– Ерунда, – отмахнулся Олег, почти добинтованный Снежкой. – Если бы это женщина была, то можно было бы придраться: сережка, мол, вверх задралась, неприлично. А мужику какая разница?

– Тяжелая у нас работа, – вздохнул Вольга Всеславич. – Они первые напали, клиенту нашему угрожали, первые кровь пролили – Добрыню зацепили, а мы их должны нежно и ласково уговорить сходить в полицию и немного, лет пять, посидеть в тюрьме – и чтоб, не дай бог, никого не искалечить!

– Тебе хорошо, – позавидовал Микула Селянинович. – Ты в бою волком обернешься и кусаешь противника – никакой суд не придерется, потому что покусание волчьими зубами не значится среди действий боевых подразделений.

А я стрелок. Мне эти ваши реверансы ну никак, у меня сразу руки чешутся стрелять. Вот видите?

И показал руки со следами расчесов.

Распахнулась дверь, вошел Илья Муромец. Глаз у него заплыл редким по красоте и чистоте оттенка фиолетовым фингалом, шея не поворачивалась, что еще увеличивало и без того присущую Илье монументальность. Уж чего говорить – в бою заведующий в уголке не отсиживался. Но он был весел:

– Здорово, парни! Все нормально: бандитов сдал в милицию, все живы-здоровы… ну относительно. Колот ушел, это да, – ну и хорошо, в другой раз поймаем. Акт составлен, пределов самообороны мы не превысили. Заказчик доволен – выше крыши, хочет заключить постоянный контракт и дает вознаграждение! И полиция маленько премии от себя добавит – мы им столько «висячих» дел закрыли, поймав банду. Не деньги, конечно, у них у самих негусто, а может, чайник дадут с дарственной надписью или тарелочку.

– Ура! – закричали богатыри.

Вообще-то они зарплату получали, и никакого вознаграждения им обычно не полагалось, разве что премия в размере оклада к Новому году. Но тут был случай особый: ювелирно разоружили и арестовали банду, обижавшую местных предпринимателей почти три года.

– Чайник – тоже хорошо, – заметил Васька Буслаев. – Наш-то перегорел.

– Одно замечание – тебе, Олег, – сказал Илья. – Обездвиженного тобой противника очень долго развязывали и разгибали всем отделением. Ты чего такое намудрил?

– Это называется ходзе-дзюцу, японское искусство связывания, – объяснил Вещий Олег. – Японская полиция владеет им в совершенстве: связывает пойманному бандиту вместе большие пальцы рук и ног так, что он вообще пошевелиться не может. Очень гуманно – ни тебе ножных кандалов, ни наручников.

– Парни из полиции попросили научить, – сказал Илья. – Сходишь?

– Конечно, – пожал плечами Олег. – Одно дело делаем.

– Кстати, Вольга, там один дошлый есть в полиции, он говорит, пора устраивать облаву на бродячих собак – дескать, много попадается бандитов со следами собачьих зубов, – заметил заведующий. – Так что затаись пока, не перекидывайся в волка.

– А сколько денег-то дадут? – спросил Васька. – Наградных-то? На хороший кабак хватит?

– Много, – сказал Илья Муромец и потер шею. – Вот зараза, так врезал… не ворочается вообще. Много дадут. Но на кабак такую прорвищу бабок переводить не будем. Мы же богатыри, а не какие-нибудь эти… как их… словом, я придумал вот что: деньги потратим на культурный рост, на самообразование и совершенствование личности!

– В филармонию, что ли, пойдем? – ошалело спросил Микула Селянинович.

– Нет! Мы поедем куда-нибудь за границу! Все! На праздники – вот которые в начале ноября, три нерабочих дня в честь поляков. Ну что мы поляков со Лжедмитрием прогнали.

– День свободы от поляков, – пояснил образованный Вольга Всеславич.

Заграничные паспорта у богатырей были, им по работе полагалось. Вдруг какой-нибудь бандит побежит за границу – так чтобы и там его из виду не терять и благополучно передать Интерполу. И Снежке богатыри тоже на всякий случай загранпаспорт оформили. Вот только воспользоваться им пока не получалось – на богатыреву зарплату по заграницам не наездишься.

Сухман-богатырь посмотрел в окно, где моросило что-то неприличное – ну что там обычно в октябре моросит на Урале. И сказал:

– Поедем где тепло. Даже жарко. Старые раны погреть.

– В Египет! – обрадовался Добрыня Никитич, который был самый молодой и еще помнил курс истории Древнего мира за пятый класс. – Там пирамиды! И море! Красотища!

– В Египет! – зашумели все богатыри.

– А Снежка? – спросил Васька Буслаев. – Ей в Египет опасно. Там жара – растает поди. Сердце все-таки ледяное.

– Надо подумать, – сказал Илья Муромец. – Где то, чем мы думаем?

Сварили богатыри кофе, нарезали сала, стали думать.

– Можно без Снежки поехать, – надумал Илья Муромец. – Девчонка все-таки, мешаться будет. Не погулять при ней, не показать удаль нашу молодецкую.

– Это да, это да, – закивали все богатыри. – Не погулять. Не показать.

– Васька, а ты чего не киваешь? – спросил Илья. – Я-то не киваю, потому что у меня шея не ворочается, а ты?

– А я ням-ням-ням-нямсогласный… то есть несогласный, – сказал жующий Васька. – Ням-ням-богатыри мы или чиновники, что девчонку кинули? Богатыри своих не бросают. Поедем все вместе куда-нибудь, где ням-ням-не жарко, и Снежку возьмем. Где у нас не жарко?

Богатыри понурились: в Антарктиду никому почему-то не хотелось и на Шпицберген тоже.

Сел Илья Муромец к компьютеру, стал искать: какие такие не совсем уж жаркие страны-города есть на белом свете, куда поехать можно и в три дня обернуться. Вольга хотел в Рим, Вещий Олег – на Кубу, Сухман-богатырь – в Израиль, Микула Селянинович – в Канаду поохотиться, Добрыня Никитич – в Барселону, Васька Буслаев – в Стамбул с заездом в Тибет. Сам Илья хотел в Париж.

Спорили богатыри спорили, все сало съели, весь кофе выпили. Решили жребий кинуть. Написали семь бумажек: «Рим», «Куба», «Израиль», «Канада», «Барселона», «Стамбул», «Париж». Перемешали и бросили в шлем Васьки Буслаева. Добрыня, не глядя, опустил руку в шлем, вытянул бумажку, развернул и прочел: «Прага».

– Это что? – зашумели богатыри. – Это как? Мы такого не писали! Васька, у тебя в шапке это лежало!

Васька заглянул в шлем и сказал:

– Не знаю, мужики, я точно это не писал, потому что в Стамбул хочу. Наверное, оно само как-нибудь написалось. Это судьба. Придется ехать в Прагу.

И богатыри полетели в Прагу рейсом «Чешских авиалиний». И Снежку с собой взяли.

Глава 4. Столовая для привидений

– Проходите, проходите, – и Скелет-с-гвоздем-в-голове[1] распахнул перед гостями дверь в низкое сводчатое помещение. – Здесь нам будет уютно.

Скелет-с-гвоздем-в-голове был привидением с улицы Томашской, поэтому и распоряжался: кабачок «У златехо преклику»[2] располагался в подвале дома номер двадцать два на этой улице.

– А хозяин? Не выдаст? – спросил Нарисованный Иезуит. Он отвечал за секретность и безопасность.

– Хозяин из наших. – отмахнулся Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Когда-то был тут пекарем, лет четыреста или пятьсот назад… не помню сколько. То ли он хлеб с недовесом выпекал, а за это в Средние века по головке не гладили. То ли яду подмешал в булочки, чтобы соперника извести… словом, теперь хозяин обречен вечно содержать этот кабачок, выпекать булки и кнедлики, жарить вепрево колено и колбаски… а главное – он не может ни смошенничать, ни плохо сготовить, зарок такой. Это лучший кабачок на Малой Стране[3]. И здесь спокойнее, чем на Кампе, где мы собирались раньше… ну тот ресторанчик еще снесло наводнением две тысячи второго года.

– Да, уютненько, – согласилась, озираясь, Белая Дама. – А люди не замечают, что хозяин – не человек?

– Люди – странные существа, – пожал плечевыми костями Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Они видят только то, что хотят видеть. Рассаживайтесь, господа, и к делу. Что случилось?

Кабачок «У златехо преклику» состоял из трех небольших сводчатых подвалов. В двух сидели посетители. В третьем, самом маленьком, на двери висела табличка «Вступ заказан»[4]. Здесь собрались привидения Малой Страны – левобережного района Праги. Хотя призраки подобные междусобойчики организовывают редко – они по своей природе существа одиночные. Кроме двадцати семи панов, конечно, но об этом потом.

– Давайте начинать, – сказала Белая Дама. – У нас впереди вечность, но не стоит тратить ее попусту.

– Водяные с Кампы еще не подошли, – заметил Нарисованный Иезуит.

– Они всегда опаздывают, – заметил Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Вообще-то Монаха тоже пока нет. А Лаура… была ведь вот только что!

– Опять она за свое, – скривилась Белая Дама.

В подвал вошел хозяин, подпихивая вперед изящное безголовое привидение все в оборочках и розочках.

– Договорились же – моих посетителей не пугать, – проворчал хозяин. – Я сам пугану, если надо. А будете нарушать – не пущу больше в кабачок.

Он сдул привидение в оборочках в середину зала, погрозил ему кулаком и вышел.

– Лаура, дождешься ты у меня, – безнадежно вздохнул Скелет-с-гвоздем-в-голове.

– А я что? Я ничего, – захныкала Прекрасная Безголовая Лаура. – Там в соседнем зале такие мужчины сидят… такие красавцы… каждый красавец размером с наш фамильный шкаф, а один – с два шкафа. Я только хотела слегка им повыть. Немножечко, для романтики. Я такая романтичная…

– Вот за это тебе голову и отрезали двести лет назад, – сказала Белая Дама. – За романтичность. Впрочем, ты и при жизни головой редко пользовалась. Ладно, к делу. Нас вызвал Огненный Скелет с Янского вршка.

– Да-да. – Огненный Скелет вскочил и полыхнул чуть ли не до потолка. Опять появился хозяин и угрожающе сказал:

– А правила пожарной безопасности? Сейчас огнетушителем вдарю!

– Не надо огнетушителем, я уже потух, – перепугался Огненный Скелет. – И вообще, портить качественные привидения огнетушителем аморально. Ладно, это я от волнения, не сердись, Карел.

– Пан Карел, – поправил хозяин и ушел.

– Господа, не будем нарушать, это хорошая явка, и не хотелось бы ее лишиться из-за безответственности некоторых наших коллег, – сказал Нарисованный Иезуит. – Как призрак, отвечающий за секретность… кстати, о секретности. А что это там за незнакомое привидение в углу? Размазался по стенке, его и не видно. Это шпион?

– Это практикант, – сказала Белая Дама. – Он к нам в ординатуру поступил, на два года. Учиться на привидение.

– Ух ты, какой хорошенький! – обрадовалась Прекрасная Безголовая Лаура. – Какой молоденький! Хочешь, я тебе повою?

– Нет, он не хочет, – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Лаура, веди себя прилично, не смущай мальчика.

– Я прилично повою, без неприличных слов, – настаивала Лаура.

– Пусть о себе расскажет, – предложил Нарисованный Иезуит. – Анкетные данные. Награждения и взыскания. А там, глядишь, и опоздавшие явятся – Монах-с-головой-под-мышкой и водяные.

– Монах-с-головой не… – начал было Огненный Скелет, но Белая Дама перебила его:

– И правда. Рассказывай, мальчик.

– Хм, – сказал новенький. – Ну вот. Того… ваще.

– Ему отрезали язык за то, что он сражался на стороне гуситов в XV веке, – предположил Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Вот он и косноязычный.

– Нет, – возразила Лаура. – Он лишился языка от несчастной любви.

– Что, прямо напрочь язык отвалился? – удивился Огненный Скелет. – От любви?

– Я не отвалился… то есть он не отвалился, – робко возразил Практикант и показал язык всему собранию. – Вот мой язык! Неотваленный! Просто я волнуюсь. Вы же тут все столичные знаменитости, про вас в книжках пишут и в справочниках для туристов. А я – скромное провинциальное привидение. Вот и стесняюсь.

– Юности приличествует скромность, – одобрил Нарисованный Иезуит. – Изложите ваше дело, юноша.

И Практикант рассказал, что родом он из маленькой деревни Иржиков Вршек – Жоркина Горка по-нашему. Это в Пардубицком крае. Деревня старая, кто таков был Иржик, уже забыли, а горка там есть на самом деле, и на горке когда-то стоял замок… по крайней мере жители деревни крепко на это надеялись. А то что же это получается: кругом такие туристические места, по соседним деревням замков больше, чем сортиров, – а у них только сомнительные развалины на макушке холма! И решили жители сами организовать себе замок с привидением. Не корысти ради, а только для самоуважения. Покопались на горке, очистили от мусора одну каменную стену вполне подходящего вида. И надо же такому случиться – пока копали, наткнулись на какие-то кости!

– Ага! – обрадовались жители Иржикова Вршка. – Неупокоенный мертвец! Путник, зверски убитый в замке.

– А чего же он в замке, раз путник? Путников на большой дороге зверски убивали.

– Он попросился ночевать… ммм… была страшная гроза, молнии сверкали… путника просто не могли оставить за дверью в такую погоду, и он нечаянно стал свидетелем того, как граф из ревности задушил свою жену. Вот и путника тоже… того. И тайно закопали по приказу графа.

– Тогда рядом где-то должны быть графинины кости. Надо поискать, и будет у нас два привидения.

Поискали – нету графини. Обидно, но факт.

– Может, это сам граф, отравленный графиней?

– Или соперником?

– Или наследником?

Потом старожилы вспомнили, что никакие графья в их Иржиковом Вршке отродясь не жили, и совсем приуныли. И тогда выступил вперед один студент из Каролинума, из университета, он в Праге учился, а в деревне у родни гостил.

– Да что вы страдаете? Нет готового привидения – надо воспитать в собственном коллективе. Отправьте этого безымянного покойника в Прагу на практику. В Праге привидений много, они его научат, как людей пугать, как в темноте светиться, как выть дурным голосом. Через два года он вернется квалифицированным специалистом. А за этот срок вы ему место работы подготовите, замок отреставрируете. Хотя лично у меня сильное подозрение, что в этом якобы замке не графья жили, а коровки с овечками. Ну тут вам и карты в руки, что нареставрируете, то и будет.

– Да ведь это кости! – зашумели жители деревни. – Как из них привидение сделать? Ты умеешь, пан студент?

– Нет, нас в университете такому не учили, – сказал студент. – Зато мы проходили психологию. Будем действовать психологически. Мертвец, а мертвец! И не надоело тебе лежать в виде кучки костей? Ты же человек, а не набор для холодца!

Кости не ответили, хотя и не возразили.

– Ага, молчание – знак согласия, – обрадовался студент. – Не протестует – уже хорошо.

Кости явно не протестовали.

– Если бы ты, уважаемый пан покойник, собрал все силы и выделил из себя эктоплазму, из которой, как всем известно, состоят привидения, то тебе стало бы не в пример веселее, – продолжал студент. – Летал бы везде, общался… в Прагу вот поедем, столица все-таки. А то ты и при жизни поди из деревни не выезжал, да?

Кости снова промолчали.

– Опять же молчание – знак согласия, – сказал студент. – Диалог налаживается. Если ты хочешь сделать карьеру, то вставай и поехали со мной в Прагу. Каникулы кончаются, я тебя провожу до Малой Страны, там знаменитые привидения – Скелет-с-гвоздем-в-голове, Белая Дама, Монах-с-головой-под-мышкой и другие. Они тебя ремеслу научат. Вставай!

И тут на глазах недоверчивых жителей над костями показался синеватый дымок, потом он сгустился в подобие человеческой фигуры и сказал застенчиво:

– Не сможу я… мы не графы, мы из простых… сами мы не местные…

Зрители зааплодировали. Призрак перепугался и юркнул обратно в бедренную кость.

– Не пугайте его, он видите какой скромный, – сказал студент. – Мы по психологии проходили, это называется «заниженная самооценка» – когда человек… ммм… или призрак считает себя хуже, чем он есть на самом деле. Выходи, призрак, это даже хорошо, что ты не граф. Ты такой по-крестьянски крепкий и красивый, аж могучий!

– Да? – удивился синий дымок, выглядывая из головки бедренной кости. – А маменька меня заморышем звала. А тятенька вожжами изволил воспитывать да приговаривать: «У всех сыны как сыны, а у меня сопля какая-то хлипкая…»

– Так я сделался привидением, – закончил Практикант. – Студент увез меня в Прагу и выпустил на Малостранской площади. Там меня встретила пани Белая Дама и привела к вам.

– Да уж… – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Ладно, надо помочь мальчику. Столичное образование и не из таких лопухов делало богатырей. Я так понимаю, мы собрались, чтобы составить учебный план для Практиканта?

– Я научу его выть! – обрадовалась Прекрасная Безголовая Лаура.

– Я научу самовозгораться, – предложил Огненный Скелет. – Но собрались мы не для этого. Дадут мне сказать или нет? Перебивают и перебивают!

И вспыхнул синим пламенем, но быстро потух, вспомнив про пана Карела.

– Мы собрались по моей просьбе, – сказал он. – Я обеспокоен. Куда-то пропал Монах-с-головой-под-мышкой.

– Эка невидаль! – поморщилась Белая Дама. – Загулял где-нибудь. Он и при жизни был непоседа.

– А может, у него любовь! – томно предположила Прекрасная Безголовая Лаура и посмотрела на Практиканта.

– Вы не поняли! – возмущенно вспыхнул Огненный Скелет. – Уже не одну сотню лет каждую пятницу в полночь я еду по улице Янский Вршек в черной карете, запряженной призрачными лошадьми. Катаюсь около часа, а потом проваливаюсь под землю с жутким грохотом. Туристы в восторге, а местные на шум жалуются – спать мешаю. И каждую пятницу ко мне подсаживается Монах-с-головой-под-мышкой, который вообще-то работает на соседнем Увозе, но по пятницам изменяет маршрут, чтобы встретиться со мной. У нас много общего, даже то, что оба – без голов. Мы болтаем, обмениваемся новостями, а потом расходимся: он к себе на Увоз – ездить на коне и вздыхать, а я – под землю. И он пропустил уже три пятницы! Я серьезно обеспокоен.

– А вы не поругались? – спросила Белая Дама. – Ты ведь вспыльчивый, мог его нечаянно обидеть. Может, он благополучно бродит по своему Увозу и дуется на тебя?

– Не ругались! И я не вспыльчивый! – возразил Огненный Скелет и полыхнул красным аж до потолка. – Был я на Увозе – пусто. Я же гвоздями не приколоченный под землей сидеть, могу выходить, когда надо. Уже пять ночей хожу по Увозу – нет моего друга! С ним что-то случилось!

– Прямо мистика и фильм ужасов. – И Скелет-с-гвоздем-в-голове недоуменно почесал гвоздь.

– Ну что могло случиться с призраком? – развела руками Белая Дама. – Все, что могло, с ним уже случилось при жизни.

Но Нарисованный Иезуит согласился с Огненным Скелетом:

– Это подозрительно, господа. Привидения никогда и никуда не пропадали – это же эктоплазма, а не живая материя. Объявляем розыск.

– Предлагаю кому-нибудь пробежаться по другим районам Праги и поспрошать тамошних привидений – может, наш Монах поменял место жительства, – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове.

– И сделает это Практикант, – поддержала Скелета Белая Дама. – Нам труднее удаляться от наших постоянных мест обитания, а ты, как приезжий, не прикреплен ни к какому району Праги и можешь свободно перемещаться.

– Ой! – перепугался Практикант. – А как же… Ой! Я заблужусь! Сами мы не местные… И они меня не будут слушать! Я же никто!

– Ты – полномочный представитель малостранских привидений, – строго сказал Нарисованный Иезуит. – Так что веди себя как посол – важно и с достоинством. Мы тебе расскажем, куда лететь, и кого спрашивать, и как нас вызвать, если что-то пойдет не так.

– Прямо сейчас полетишь за Влтаву, – перебила Белая Дама. – На Староместской площади, как обогнешь ратушу, прогуливайся возле дома «У минуты». Ты его сразу узнаешь – он весь расписной… но на всякий случай адрес: Староместская площадь, два. Ты хоть грамотный?

– Тятенька вожжами изволил сильно воспитывать, дабы книжную ученость постиг, – потупился Практикант.

– Хорошо. Итак, прогуливаешься ты, и встретится тебе Черная Дама. Это привидение, которое предсказывает будущее. Ты передашь привет от Белой Дамы. Она научит, что дальше делать. И держись подальше от Железного Рыцаря! На Платнержску улицу и не суйся!

– Может, мальчика сперва в Градчаны отправить? – предложил Скелет-с-гвоздем-в-голове. – В Старом Месте все привидения какие-то психованные – один Лохматый Дух чего стоит. Про Железного Рыцаря я уж молчу.

– В Градчаны я сама схожу, там деликатный подход нужен, – возразила Белая Дама. – Опять же Градчаны рядом, мне легко туда долететь.

– И ничего не психованные – нормальные в Старом Месте привидения, – заступился за староместских коллег Огненный Скелет. – Просто близко не подходи, они и не укусят. И передай привет от меня Огненному Скелету с Карловой улицы.

– Он ваш брат? – спросил Практикант, совсем погрустневший после упоминания о кусачих привидениях.

– Нет, – сказал Огненный Скелет. – Но мы оба огненные. Хотя он с головой, а я – нет. А вот и водяные пожаловали! Как всегда, к шапочному разбору.

В подвал зашли два осанистых молодца, оба с трубками, хотя все в Праге знали, что курить вредно. Один был в зеленых штанах, другой – в зеленой ветровке. Вполне нормальные люди, только с них почему-то вода капала. Все чехи знают, что водяного можно отличить по трем признакам: он всегда курит трубку, в его наряде есть что-то зеленое и с его одежды всегда капает вода.

– Карел, пива! – заорал один. – Пльзеньского проздроя три кружки!

– Пять! – заорал второй.

– Не Карел, а пан Карел, – скривился невесть откуда возникший хозяин и грохнул на стол шесть пивных кружек со слетевшей пеной. Остальные привидения завистливо покосились на кружки – им как бестелесным оставалось только любоваться.

– Зачем звали? – гаркнул первый, осушив махом две кружки. – Голем, что ли, приходил?

Скелет-с-гвоздем-в-голове вздохнул и начал пересказывать все, что написано в этой главе.

А в это время в соседней комнате…

– Дождь, что ли, начался? – спросил Добрыня Никитич Ваську Буслаева.

Семеро богатырей сидели в соседнем зале кабачка «У златехо преклику» и праздновали первый день пребывания в Праге. Они утомились после экскурсии и поправляли упавшие силы.

– Почему дождь? – Васька Буслаев автоматически глянул на потолок – нет, с него не капало.

– А вон прошли мимо нашего зала два мужика, у них с ветровок вода так и течет, – сказал наблюдательный Добрыня Никитич.

– Может, и дождь, – согласился Васька. – А тут не каплет. Пей!

– За дружбу! – поднял кружку Илья Муромец.

На крайнем стуле ерзала Снежка и вздыхала. Ей надоело сидеть и ждать, пока богатыри выпьют все имеющееся в кабаке пиво. «Надо что-то придумать, – соображала она. – Второго такого дня я не выдержу. Сначала экскурсия, потом пиво… пиво… пить вредно… ага! Есть идея!

Глава 5. Как перехитрить богатырей

К величайшему нашему сожалению, признаемся: Снежка историю не любила. Историчка у них в классе считала, что главное в ее предмете – это даты, а Снежкин организм был так неправильно устроен, что даты в нем не задерживались и шли навылет: из левого уха в правое. Богатыри на изучение истории тоже не вдохновляли, они были мужики конкретные и жили сугубо настоящим. Оно, может, и неплохо. Так что из истории Чехии Снежка помнила только, что чешский боевой топор называется валашка, имеет очень небольшое лезвие длиной около семи сантиметров, и им сражались разбойники в горах. Потому что историю оружия, в отличие от всей остальной истории, она даже не учила: в нее это все само влезло из разговоров с богатырями.

Так что четырехчасовая экскурсия, на которую богатыри отправились почти сразу из аэропорта, показалась Снежке тяжелым испытанием. Первые сорок пять минут (длительность урока) ей очень нравились улочки, усыпанные желтыми листьями, черепитчатые крыши, диковинные храмы и рассказы о безумных королях и страшных колдунах. Но потом, на Снежкин взгляд, пора было устроить переменку и что-нибудь съесть. Тем более они проходили мимо очень подходящей, на взгляд Снежки, кондитерской. Но экскурсовод неутомимо бежала дальше, и богатыри топали за ней, как рота на марше. Ну не рота, а отделение.

На третьем часу все короли, колдуны, привидения, алхимики и разбойники спутались в Снежкиной голове в большой колючий комок и катались там с тяжелым грохотом. А на четвертом часу Снежка даже решила, что с устатку ей уже всякие кошмарики мерещатся, как в телике фильмы ужасов. Потому что химера… вообще-то химера – это такое страшненькое украшение на соборах в виде монстрика из компьютерной игры. Так вот, каменная химера с собора Святого Вита явственно ей подмигнула и показала язык: «Бе-бе-бе!» Но Снежка не растерялась и тоже показала язык.

– Ты чего? – удивился заметивший это Добрыня.

– Нельзя показывать язык главному собору Чехии, это нехорошо, – заметил Сухман-богатырь. – Политически неправильно.

– Я не показывала язык, – быстро сообразила Снежка. – Я высунула его и сама на него посмотрела – на месте он или отвалился от бездействия. Сто лет уже ничего не ела. Скоро и зубы выпадут за ненадобностью.

– Да, – кивнул Васька Буслаев. – Пора пожрать. Терпи, Снега, сейчас эту площадь обойдем – и в кабак… э-э-э, то есть в столовую.

Богатыри по команде экскурсовода пошли вокруг Святого Вита, как детсадовцы вокруг елочки. Снежка незаметно отстала, присела на какую-то исторически знаменитую приступочку и спросила химеру:

– Чего дразнишься? Думаешь, высоко висишь, так по шее не схлопочешь?

Химера опять пошевелила высунутым языком и скорчила жуткую рожу – мол, не достанешь. Снежка вынула из кармана ветровки сюрикен – метательную звездочку – и метнула прямо в химеру. Сюрикен звякнул о высунутый каменный язык и отскочил, Снежка подобрала его и сказала:

– Будешь еще дразниться – бумерангом вдарю.

Бумеранга у нее с собой не было, это она наврала.

– Да меня так сделали – с высунутым языком, – оправдывалась химера. – Я же не нарочно.

– Знаю я, как не нарочно, – проворчала Снежка, даже не удивившись, что каменная скульптура разговаривает, – наслушалась экскурсоводшу про всякие чудеса старой Праги. И на то, что чешская химера должна вроде бы говорить по-чешски, а Снежка ее поняла, тоже внимания не обратила.

Тут из-за собора показались богатыри во главе с экскурсоводшей.

– Ладно, мне пора, – кивнула Снежка. – А ты хорошо себя веди и не дразни бедных туристов. Им и так тяжело – четыре часа ходить строем.

– А ты отделись, – посоветовала химера. – Гуляй одна. Приходи сюда вечером, как стемнеет. Я тебя с нашими познакомлю. Может, даже Голем появится.

– Приду, – пообещала Снежка. – Если богатыри отпустят.

– На этом наша экскурсия закончена, спасибо за внимание, – сказала экскурсоводша.

Богатыри ее поблагодарили очень искренне – она вообще-то здорово рассказывала и всем понравилась, это только Снежка была такая необразованная и к истории непривычная. И все радостно пошли в ближайшую таверну. А потом во вторую. А потом в третью. И вот теперь Снежка соображала, как отделаться от богатырей и гулять одной. В таком чудесном городе с закоулочками, мостами, двориками, засыпанными красными и желтыми листьями, наверняка можно найти какое-нибудь интересное приключение. А взрослые мешают, опекают и ходят не туда, куда хочется тебе. Легче всего было покапризничать, но это рискованно: в другой раз за границу не возьмут, дома оставят. Снежка тоскливо посмотрела на ряды пивных кружек, которые подносил и подносил богатырям пан Карел… и придумала-таки!

– Сухман, я тоже хочу пива, – потянула она за рукав Сухмана-богатыря.

Тот аж подавился:

– Ты что? Тебе нельзя! Пиво вредное!

– Это яд, – поддержал его Илья Муромец. – Алкоголь – страшный яд!

– Хуже цианистого калия, – подтвердил Вещий Олег. – Яду мне, яду!

– Надо было тихонечко у меня попросить, я бы тебе дал попробовать, – сказал Васька Буслаев. – Но вообще-то парни правы, пиво детям нельзя. Пить вредно.

– А я хочу! Раз уж я с вами тут сижу, то хочу это… жить жизнью коллектива! – заупрямилась Снежка.

Богатыри растерялись, аж кружки отставили.

– А я говорил ее не брать в поездку, – сказал Илья Муромец. – Мешать будет. Вот и… того. Начала мешать.

Снежка слегка испугалась, что перегнула палку, и сейчас ее запрут в гостинице, чтоб не мешала. Но решила продолжать:

– Илья, а зачем тут голая тетенька нарисована? И что с ней этот дяденька делает?

И показала на большую старинную картину, висевшую на стене. На картине была изображена обнаженная девушка, связанная ленточкой. Связана она была очень некачественно, Снежка бы левым мизинцем лучше завязала, Микула Селянинович ее научил даже морские узлы делать. Рядом с голой девицей был нарисован рыцарь в латах, который мечом перепиливал ленточку поперек девушки. Видимо, меч был очень тупой, а рыцарь ленивый и за оружием ухаживал плохо, вовремя не точил. Снежка своей катаной или финкой Вещего Олега в две секунды разрезала бы. У девицы было очень недовольное лицо. Снежка решила, что она замерзла в такой легкой одежке, состоящей только из ленточки поперек талии. Да еще рыцарь в холодных железных латах к ней прислонился – бррр!

– Что надо, то и делает, – сказал Васька Буслаев. – Узелочки разрезает, из плена освобождает. Это мифология, там всех голыми рисуют.

– Она очень толстая, – раскритиковала девицу Снежка. – Все поп-звезды в три раза худее.

– Тогда так модно было, – пояснил Вольга Всеславич, с неодобрением косясь на толстую девицу. Она ему тоже не нравилась.

– Нет, так нельзя. – И Илья Муромец грохнул кулаком о столешницу. – Тихо, парни! Так нельзя, говорю я! Ребенка по злачным местам таскаем, голых баб показываем, пиво пить заставляем! Разлагаем морально! И, что делать, я не знаю.

– Запереть в гостинице, – предложил Сухман-богатырь.

– Лучше в музей отправить, – не согласился Вольга Всеславич. – Мы в кабак, а она в музей. Пусть просвещается.

– Надо дать ей денег, и пусть одна гуляет, – сказал Васька Буслаев. – Прага – город не слишком опасный, преступников тут мало. А то правда не дело – и она нас стесняет, и мы ее утомили.

Снежка внутри вся возликовала: получилось! Но, чтобы закрепить успех, она капризно свела бровки и сказала:

– А я хочу пить пиво и это… разлагаться!

– Обойдешься, – отрезал Илья. – Все, решено. Ты идешь куда хочешь, а мы… хм… ну мы тоже идем куда хотим. Только проверь заряд на мобильнике и, если что, – звони. Вот тебе кроны.

– Я, конечно, жутко огорчена, – радостно сказала Снежка. – Но я очень послушная. И, чтобы вы всегда меня с собой брали по всяким Прагам, я вас слушаюсь и гуляю одна.

И глянула на Ваську Буслаева. Тот подмигнул ей и показал большой палец – молодец, мол! Снежка была уверена, что он, как всегда, раскусил ее хитрость. «Ну и ладно, – подумала она. – Васька меня не выдаст. А я свободна!»

– Я прямо сейчас пойду погуляю, свежим воздухом подышу, – сказала она. – Вот какая я послушная.

– Уже стемнеет скоро, – забеспокоился Илья.

Вообще-то уже стемнело, но из кабачка было не видно.

– Нет, еще светло, и вообще в Праге есть фонари, – возразила Снежка.

– Не опаздывай только, – сказал Илья. – А то завтра не пустим.

– Я ненадолго, я раньше вас в гостиницу вернусь.

И вскочила со стула.

За окном мелькнула темная тень, будто птица пролетела или летучая мышь. Снежке показалось, что это химера с собора Святого Вита, но такое, конечно, невозможно. Тем более что окон в подвальном помещении кабачка «У златехо преклику» вообще не было…

Глава 6. Когда на Карловом мосту играет джаз…

Нечистой силе тяжело переходить через текучую воду – только водяных, конечно, это не касается. И призраки просто так, на энтузиазме, через реку не переправятся. Поэтому люди издавна строят мосты. То есть они, конечно, думают, что строят мосты для себя. Но все привидения знают, что это ерунда – люди и вплавь могут, если сильно надо. Так что мосты – для привидений. Можно, конечно, и нитку поперек реки протянуть – для переправы призраку нитки достаточно. Но привидения любят комфорт. На лодке тоже можно переправиться, вот только призраку грести тяжело, эктоплазменная рука весло не удержит. Нужен скелет-перевозчик, а их пока допросишься! Нет, мосты лучше.

Самый удобный мост для привидений – Карлов, между Малой Страной и Старым Местом. Там и свои, мостовые призраки водятся: рыцарь Брунсвик, Нерожденный Младенец и еще пара-тройка менее знаменитых. Призраки смирные и неопасные – на мосту торчит тридцать скульптурных групп разных святых, при них не забалуешь. Но проход через Карлов мост открыт для всех. По нему и отправился в Старе Место Практикант – поспрошать тамошних коллег, не появлялся ли у них исчезнувший с Увоза Монах-с-головой-под-мышкой.

На мосту весело и людно, даром что вечер. Около Распятия шарманка играет, а около Святого Франциска – джаз. Художники расставили свои картины, продавцы предлагали брелочки и магнитики. Туристов около статуи Яна Непомуцкого столпилось больше, чем все население деревни Иржиков Вршек. Но Практикант еще до Яна не долетел, он около статуи рыцаря Брунсвика замер. Там экскурсия по вечерней Праге, и Практикант услышал конец истории:

– И когда в Чешском государстве станет совсем тяжело, рыцарь Брунсвик оживет, взмахнет своим золотым мечом и отправится спасать родину!

– Вранье, – отчетливо проворчал Брунсвик. – Сплошное вранье, и так каждый день.

– А что? – робко спросил Практикант, подлетая к рыцарю.

Тот неодобрительно кивнул на свой меч:

– Видишь? Это подделка. Мой настоящий меч – не золотой, а железный. Что я, совсем дурак, что ли, золотым мечом сражаться! Золото мягкое и тяжелое. Разве что врага по макушке вдарить плашмя, так сие рыцарю невместно. Да и не золото это – так, сплав какой-то желтенький. Мой меч замурован в опоре Карлова моста. А в руке по воле скульптора я всегда держал копье. Но, когда в Чехии к власти пришел Вацлав Гавел, он велел забрать у меня копье и вложить в руку поддельный меч. И сказал: «Хватит чехам надеяться на спасителя-рыцаря! Пора самим решать свою судьбу!»

– И что? – не понял Практикант. – Решили судьбу? А копье им чем помешало?

– Это политика, – сурово сказал рыцарь. – Кого ищешь-то, мальчик?

– Мне в Старе Место надо, к Черной Даме. И еще там кое с кем перемолвиться. Сами мы не местные…

– Если не местный – на Платнержску улицу и не суйся, – предупредил Брунсвик. – Там Железный Рыцарь. И Тереска. А Черной Даме можешь доверять – порядочная женщина и не кусается. В глаза ей только долго не смотри.

И Практикант пошел по Карлову мосту, дивясь пестрой толпе. Он и не подозревал, что люди бывают таких цветов и разновидностей. Уже стемнело, и Практикант светился вполне отчетливо. Но пражане – люди привычные, а туристы считали, что так и надо по экскурсионной программе. В путеводителе же написано, что Прага полна привидений.

Около статуи Святой Людмилы Практиканта окружили четверо молодых людей.

– Привидение! – радостно закричал один.

– Ну и что? – сказал другой. – Привидений не видел?

– Да это неклассифицированное привидение! – совсем возбудился первый. – Я же знаю, у меня диплом по пражскому городскому фольклору! Смотрите какой силуэт необычный! Может, это Несчастная Заблудшая Девушка из Шварценбержского дворца? Последнее упоминание об этом редком привидении относится к 1883 году.

– Я не девушка, – робко возразил Практикант.

– Ничего страшного, ты же раскаялась, – отмахнулся студент. – И вообще, в наше время…

– Нет, оно непохоже на Несчастную Заблудшую Девушку, – возразил другой. – Может, это Лохматый Дух с Конквитской улицы? Смотри какой непричесанный!

– У Лохматого Духа нет хвоста, – не согласился первый. – А у этого есть.

Практикант в ужасе повернулся, чтобы посмотреть на свой хвост.

– О-о, это вращающийся дервиш! – обрадовался третий студент. – Видите крутится? У меня диплом по культуре Средней Азии. Дервишей в Праге еще не было! Парни, это же открытие!

– Сами мы не местные, – неуверенно сказал Практикант. – Но, по-моему, у меня нет хвоста. Раньше точно не было. Это я так развеваюсь на ветру, что кажется, что хвост.

– Во-во, – подхватил первый студент. – Ты так развиваешься на ветру в Праге, что аж хвост вырос. В столице все развиваются. Погоди, еще и рога прорежутся. Эволюция называется.

Практикант схватился за голову – пощупать не выросли ли рога. Но ничего ощупать не смог по причине бестелесности.

– Одно могу сказать – это точно не Голем. – подытожил второй студент.

– Ладно, парни, мы уже опаздываем, Грета ворчать будет, – сказал четвертый, самый серьезный. – Вашек, если тебе этот дух нужен для диплома, то сфоткайся с ним, и пошли.

Первый студент эффектно приобнял Практиканта, второй нажал на кнопку фотоаппарата.

– Сейчас я спешу, а завтра будь на этом месте, я у тебя интервью возьму, – деловито сказал первый. – Неописанное привидение в Праге – да мне высший балл поставят за диплом!

И компания заторопилась дальше, к неведомой Грете, которую Практикант никогда не увидит (и читатель, кстати, тоже). Практикант, стараясь не отвлекаться, поспешно перелетел мост и по Карловой улице выбрался в начало Староместской площади. Он сразу узнал дом «У минуты» – самое расписное здание. И стал летать перед фасадом, высматривая Черную Даму. Толпа была еще плотнее, чем на Карловом мосту, – близилось девять часов вечера, и народ подтянулся посмотреть, как бьют знаменитые куранты Орлой на ратуше.

Практикант как-то не сообразил расспросить об особых приметах Черной Дамы и теперь просто разрывался между двумя подходящими кандидатурами: толстой негритянкой с воздушными шариками и тонкой девицей в черной ветровке и черных джинсах. Негритянка была чернее, но девица Практиканту больше понравилась, поэтому он обратился к ней:

– Сами мы не местные…

– Я тоже, – с удовольствием поддержала разговор девица. – Я туристка из Тагила. А ты откуда?

Практикант не знал, что это за «Тагило» такое, поэтому ответил исчерпывающе:

– Оттуда.

– А почему просвечиваешь? – продолжала девица. – Это прикид такой? Круто. Ну я сразу врубилась, что ты анимэшник. Кого же ты косплеишь? Изуру? Гина? Нет, они не просвечивали… Менос? Нет, он треугольный… Я обожаю анимэ и мой парень тоже. А вот и он.

Рядом возник высокий парень, тоже в черной куртке и джинсах. Неожиданно так возник, словно слепился из воздуха.

– Это тоже наш, – указала на Практиканта девица. – Он фанат Третьего отряда. Видишь, просвечивает?

– Жесть, – оценил парень. – Ты с нами?

– Нет-нет, спасибо, – заторопился Практикант, который как-то не очень понял, о чем речь. – Я жду Черную Даму.

Парень с девушкой переглянулись. Парень поежился. Девчонка – нет.

– Тогда пока, – махнула рукой девушка. – Ты в «Одноклассниках» или «Вконтакте»? Я – Ритта. Появись.

И ребята отправились в сторону курантов, а Практикант остался.

– Прекрасный вечер, не так ли? – послышалось сзади.

Практикант обернулся и увидел прекрасное, очень старое, тонкое лицо под черной шляпкой с откинутой вуалью.

– Сами мы не местные… – начал объяснять он, не в силах оторвать взгляд от бездонных черных глаз среди морщин.

– Я заметила, – кивнула Черная Дама. – Я предсказываю будущее… но тебе ведь не надо предсказывать будущее, мальчик? У тебя его уже нет.

– Мне сказала Белая Дама… то есть я из Иржикова Вршка… а они сказали, чтобы я попросил привидений Старе Места… у них там Монах пропал – с головой под мышкой. Прямо весь пропал – и с головой, и с подмышкой.

И Практикант, путаясь в словах под пристальным невероятным взглядом Дамы, попытался рассказать, зачем его послали.

Черная Дама выслушала этот сумбур очень внимательно – за сотни лет она научилась слушать.

– Нет, у нас Монах не появлялся, – сказала она и поправила вуаль. – И никто из наших не пропадал… но надо проверить. Ты принес странные вести, мальчик.

Она подняла руку – и на ажурную черную перчатку тут же села летучая мышь. Черная Дама что-то сказала ей ласково. Мышь кивнула, подозрительно посмотрела на Практиканта и взлетела.

– Она позовет наших, – сказала Дама. – А мы потихоньку пойдем в ратушу. Все явятся туда.

– В ратуше туристы, – сказала Практикант.

Он видел, пока ждал Черную Даму, как люди проходили мимо декоративного стражника в красно-желтом наряде – вверх, в башню ратуши. Это туристический аттракцион: залезть на ратушу и поглядеть на Прагу сверху.

– Ты не бойся туристов, они не кусаются, – улыбнулась Черная Дама. – Люди вообще гораздо менее опасны для привидений, чем для других людей. Мы расположимся выше, чем смотровая площадка для туристов. Люди не знают об этом месте. Может, и Голем придет… что-то наши говорили, что видели его на Майзеловой улице.

– А Голем – это кто? – спросил Практикант. – Тоже привидение?

– Узнаешь, – опять улыбнулась Черная Дама. – Увидишь и сразу узнаешь. А на Платнержску улицу не ходи. Там Железный Рыцарь. Эта тварь похуже Голема…

Тут начали бить куранты. Практикант засмотрелся на диковинные фигуры, выезжающие в окошки часов.

– Скорее, – сказала Черная Дама. – Пока бьют куранты Орлой, легко подняться на вершину башни.

Она расправила полы черной накидки – очень похоже на крылья.

– А у меня крыльев нету, – огорчился Практикант. – У нас в Иржиковом вршке ни у кого крыльев не было, кроме куриц.

– Крылья не нужны, – объяснила Дама. – Пока бьют часы, толпа внизу радуется и восхищается. Ты ловишь волны этих эмоций, и они несут тебя вверх. Радость всегда поднимает вверх… даже чужая. Вон в то окошко лети.

И Черная Дама поймала восходящий поток и взмыла над толпой, ловко руля черной сумочкой-ридикюлем. Практикант горестно вздохнул – ну ни за что ему так ловко не взлететь. Он замахал руками, попрыгал на месте – нет, не взлетается. Он вздохнул еще раз и зашагал в сторону двери.

– Билет! – преградил ему вход красно-желтый стражник.

– Я привидение, – объяснил Практикант. – Привидениям – льготы.

– Да? – удивился стражник. – Ну ладно. Тогда предъяви льготный билет для привидений.

Практикант оторвал кусочек эктоплазмы от своего савана и протянул стражнику.

– Проходи, – кивнул стражник. – Ваши обычно на самом верху собираются. Можешь по лестнице, можешь на лифте.

– А Черная Дама говорила, что люди об этом не знают, – удивился Практикант.

– А кто сказал, что мы люди? – улыбнулся стражник и указал алебардой направление. – Вон туда иди.

И Практикант поплыл над лестницей – с лифтом он решил не связываться, потому что не знал, что это такое.

Глава 7. Что бывает, когда ходят куда хотят

«Я иду куда хочу! Я практически лечу!» – внутри у Снежки все пело. Она быстро шагала – одна, без взрослых! – по незнакомым улицам Малой Страны вверх и вверх, к Пражскому Граду, туда, где сиял подсвеченный и невероятный собор Святого Вита. Ведь приглашала же ее подходить, как стемнеет, та страшненькая каменная фигня с высунутым языком! Снежка, конечно, была большой девочкой и знала, что статуи не разговаривают. Но она же сама слышала! И экскурсовод сказала, что в Праге все возможно. «Это как в компьютерной игре – все взаправду, только вокруг монстры», – думала она, предвкушая приключение.

Пражский Град ночью красивее, чем днем. Туристов меньше, а те, что есть, ошалело бродят по темным площадям между дворцами и храмами, подсвеченными потусторонним сиянием. Словно это не дворец, в котором днем заседает вполне современное правительство, а призрак давно сгоревшего и разрушенного дворца. Да еще луна сверху наяривает, заливая Град белым светом и раскладывая по площадям черные тени.

Снежка быстро нашла собор Святого Вита, задрала голову и крикнула химере:

– Эй! Я пришла!

– Не кричи, – проворчала химера.

– Так никто же не спит, – удивилась Снежка, оглядываясь на редких туристов.

– Потому и не кричи – какой смысл, если все равно будить некого. – И химера с противным скрежетом отломилась от крыши и слетела на плечо Снежки.

Та охнула и присела – каменная «птичка» оказалась жутко тяжелой.

– Ой, извини, я забыла, что ты еще маленькая. – Химера взлетела и зависла слева от Снежки. – Молодец, что пришла. Ты увидишь то, что не показывают туристам.

– Я не хочу экскурсию, – предупредила Снежка. – Я хочу приключений.

– Нет, для приключений ты слишком хорошая. – возразила химера, – Приключения ночью в Пражском Граде… бррр. Не то место. Хотя на Платнержской гораздо хуже, там Железный Рыцарь. Мы просто поиграем. А то здесь все такие сурьезные и старые, а я еще молоденькая. Собор-то пятьсот лет строился, меня в конце доделали. Ты летать умеешь?

– Пока нет, – сказала Снежка. – Но Добрыня обещал весной сделать дельтаплан.

– Жаль. Ну ничего. Мы планируем развлекаться, а когда развлекаешься, надо уметь быстро убраться с места происшествия. Крылья для этого – полезная штука. Ну я надеюсь, что ты быстро бегаешь.

– Быстрее всех в классе, – похвасталась Снежка. – Особенно короткие дистанции.

– Сначала мы подразним Святовита, – предложила химера. – Это был такой языческий бог в древности, до Христа. Как раз на месте собора Святого Вита стояло капище Святовита – там ему молились. А потом христиане его прогнали в землю пинками и на этом месте поставили свой храм. Святовит там глубоко сидит. Он старый, ворчливый и очень смешно бранится, если его раздразнить. Мы просто будем бегать и орать: «Дедушка Святовит, вылезь из земли! Дедушка Святовит, мы тебя нашли!» Или: «Старый, старый, бородатый!..»

– «Убил бабушку лопатой». – Это Снежка вспомнила песню про «Рыжего-рыжего, конопатого».

– Во! – обрадовалась химера. – Класс! Еще чего-нибудь дразнительное скажи!

– Тили-тили-тесто, пошел на Старе Место, – предложила Снежка, любившая дразнилки. – Вот ужасный Святовит, он под камушком сидит, он под камушком сидит, по-турецки говорит! Его Снежка победит, аж он в космос улетит!

– Здоровско! Он будет так забавно ругаться… кстати, ты понимаешь по-старочешски?

– Нет. Я и по-новочешски не понимаю.

– Жаль, – огорчилась химера. – Тогда не стоит дразнить Святовита – ты не получишь никакого удовольствия. Кстати, я-то по-чешски говорю, как же ты меня понимаешь? Этого не может быть.

– Не знаю, – пожала плечами Снежка. – Я только русский знаю и чуть-чуть английский, Вольга Всеславич заставляет его учить. А насчет «не может быть» – ха и еще раз ха! Со мной беседует отломанный кусок камня – говорят, это тоже невозможно.

– Врут, – убежденно сказала химера. – Мы, химеры, – общительные существа. Ладно, если Святовит отпадает, мы пойдем дразнить Далибора. Это был такой рыцарь всамделишный, он в чем-то провинился перед королем, восстание поднял, что ли. И его в конце пятнадцатого века посадили в Гладомор – башня такая тюремная, где голодом морили. Его вообще не кормили, чтобы помер. А на него голод странно подействовал, и он научился играть на скрипке. Да так душевно, что пражане со всего города приходили под башню послушать. И еду Далибору приносили. А потом король обиделся, что Далибор такой популярный, ну прямо поп-звезда, и приказал его казнить. С тех пор в Гладоморе иногда ночами звучит скрипка…

– А нам экскурсоводша сказала, что это сказки, и скрипку в Чехию завезли позже, – возразила Снежка, вспомнив экскурсию. – Просто по-чешски «скрипек» – это орудие пытки, что-то типа «обдиралка». Его пытали, он кричал, а палачи смеялись, гады, и говорили, что мы тебя живенько научим петь под наш скрипек. И потом из этого возникла пословица: «Нужда научит играть на скрипке».

– Ничего они не понимают, – хмыкнула химера. – Я, конечно, не видела, меня тогда еще не сделали. Но почему тогда по ночам в Гладоморе играет печальная скрипка?

– Мне не хочется дразнить Далибора, ему и так досталось, – сказала Снежка.

– Да мы маленечко! И необидно, только язык высунем и «бе-бе-бе» скажем! Он добрый, никогда не ругается, только на скрипке всякие смешные рулады в ответ выводит – ты ему дразнительную фразу, а он изобразит кошачий мяв на скрипке, да так прикольно! Пошли? Или вот еще интересная развлекалка – пойдем дернем за язык колокол Зигмунт. Знаешь что за колокол? Самый главный в Праге, он висит в башне собора. И самый вредный, вечно важничает. Если с Зигмунтом что-то случается, то это очень плохое предзнаменование для Праги. Хи-хи… Когда в 2002 году у колокола отвалился язык-било (выпал непонятно почему, хи-хи, и никто не догадался), то пражане перепугались и ждали Третью мировую войну. А вместо войны началось наводнение, да какое! Пол-Праги ушло под воду, даже некоторые мосты были покрыты водой. «Слава Богу, – радовались пражане, выплывая из затопленных домов. – Могло быть и хуже!» Пошли дернем Зигмунт за язык, а?

– Ну пошли, – согласилась Снежка.

Но едва она сделали с десяток шагов, как химера, летевшая за ее левым плечом, вздрогнула и зависла.

– Ты чего? – спросила Снежка. – Тебе эскейп нажали?

– Зов, – сказала химера. – Общий сбор. Что-то случилось. Ничего, потом поразвлекаемся. А теперь живо на Злату уличку. Общий сбор уже лет пятьдесят не объявляли. Будет что-то интересненькое.

И они круто поменяли маршрут. Пролетев уже полплощади, химера снова зависла и сказала:

– Стоп! Ты же живая, а собирают привидений. Тебе нельзя. Ты меня здесь подожди.

– Интересненько! – обиделась Снежка. – Сама в гости звала, а теперь бросаешь. Нет уж, так не честно, я с тобой.

– Нельзя, увидят! – разволновалась химера.

– И что?

– Ну… не знаю. Градчанские привидения порядочные, не то что староместские, почти не кусаются. Но могут порчу навести, тоску необъяснимую, могут развоплотить… в принципе, мне даже лучше. Сделаешься призраком, останешься в Пражском Граде, по ночам вдвоем будем дразнить Святовита…

– Нет, я убегу, – сказала Снежка. – Я быстро бегаю, никакие привидения не догонят. Или вот еще, Вольга Всеславич рассказывал: если натереться полынью, то нечистая сила тебя не почует.

– Где ж я тебе полынь найду в центре Праги, тут камень сплошной, – огорчилась химера. Ей не хотелось со Снежкой расставаться, она уже поиграть настроилась.

Тут Снежка напрягла все свои умственные способности и вспомнила:

– Вольга Всеславич еще вот что рассказывал: есть такая водка из полыни, абсент называется. Она страшно вредная, от нее мозги просто расплавляются. И во всей Европе абсент запрещен. А в Чехии разрешен. Потому что у чехов мозги очень крепкие – крепче, чем у других европейцев. Их абсент расплавить не может. Мы сейчас зайдем в какой-нибудь кабачок, купим рюмку абсента, и я им намажусь. И пойду на твою конференцию привидений, воняя полынью, – никто меня не увидит.

– Супер! – одобрила химера. – А я тебя тоже не увижу?

– Наверное. – И Снежка свернула вбок, потом налево… она помнила, что, торопясь к собору, пробегала мимо какого-то питейного заведения.

Зал пустовал – все-таки было уже поздновато. Химера тоже влетела внутрь и спряталась под столиком, чтобы не смущать бармена.

– Мне рюмку абсента, пожалуйста, – попросила Снежка, доставая кошелек.

– О, как можно! – ужаснулся седой представительный бармен. – Ребенку – абсент! Ни за что!

– Что я, дура, что ли, пить эту гадость! Я сверху намажусь, – объяснила Снежка, потом изобразила, будто умывается. Но изображать оказалось не нужно. Бармен был пожилой и понимал по-русски: все чехи старше тридцати пяти лет учили русский в школе, потому что тогда была такая политика.

– А, понятно, маленькая пани опасается привидений, – улыбнулся бармен. – Не бойтесь, градчанские привидения робкие и редко выходят, разве что в полнолуние… ах да…

Он поглядел в окно на абсолютно круглую роскошную луну, вздохнул и открыл бутылку абсента. Плеснул несколько капель в подставленные Снежкой ладошки, проследил, чтобы она тщательно протерла лицо, запястья…

– Шею тоже намажьте, – посоветовал бармен, неодобрительно глядя на голую Снежкину шею, не обмотанную шарфом. – Последние двести лет волкулаки и вампиры не беспокоили Градчаны, но кто знает… тревожно что-то сегодня.

– Он тоже слышит Зов, – прошептала химера под столом. – Зов на общее собрание. Некоторые люди слышат, у кого в предках были вампиры или волкулаки.

Снежка намазалась абсентом, как «Антикомарином» перед рыбалкой, протянула кроны.

– Не надо, маленькая пани, не платите, – отказался бармен, тоскливо глядя на нее. – В полнолуние всякое бывает… если что случится, скажите три раза: «Полынь, полынь, полынь!» – и я приду на помощь. Запомнили? «Полынь, полынь, полынь!»

Снежка не поняла, но запомнила на всякий случай. И они с химерой вышли из кабачка и заторопились на Злату уличку. Бармен поглядел им вслед, потом подошел к окну и завыл на луну, время от времени облизывая клыки.

Глава 8. Тихая ночь в безопасном городе

Полынная настойка подействовала – химера не видела Снежку! Химера летела по узенькой Златой уличке, нервно оглядывалась и спрашивала поминутно:

– Ты идешь? Ты идешь?

– Да иду, иду, – проворчала Снежка. – Ну какая тут конспирация, если ты все время со мной разговариваешь? Лети и молчи, а я за тобой. Где будет собрание, ты остановишься, я сяду в уголочке и послушаю.

Снежка не боялась привидений. Во-первых, она в них не верила. Васька Буслаев говорил, что привидений не бывает, а он ее никогда не обманывал. А во-вторых, у нее все-таки было ледяное сердце, а ледяным сердцем бояться технически сложно, оно не замирает и не трепещет от страха.

Привидения (которых, конечно, не бывает) собрались в конце Златой улички, в тупичке, где стояли старые пушки. Снежка уселась на какую-то катапульту и огляделась. Сначала все привидения показались одинаковыми – беловатые светящиеся дымки. Потом стали различаться подробности. Одно было в странном костюме – такие попадаются на картинках к сказкам. Снежка не знала, а это был Фокусник Жито, любимый шут короля Вацлава. Другое – в доспехах и со скрипкой в призрачной руке, и Снежка догадалась, что это Далибор. Третье – в пышном платье и огненных туфлях, прямо как два костра на ноги надето. О нем Снежка тоже ничего не знала, но это была красавица графиня, хозяйка Чернинского дворца на Лоретанской площади, которую Бог покарал за то, что она велела сделать себе бальные туфельки из хлебного мякиша, чтобы удивить гостей. А хлеб – святое, его топтать – тяжкий грех. Вот туфли и вспыхнули адским огнем, и с тех пор графиня блуждает по Градчанам в пылающей обуви и никогда не сможет ее снять.

Вот фигура монаха, за ним унылого вида скелет, вот кто-то в саване… много привидений пришло на собрание.

– Это я послала Зов, – объявило высокое ярко-белое привидение.

– Достопочтенная Белая Дама из Малой Страны соблаговолит объяснить нам причину сего странного действа? – спросило другое привидение, видимо градчанское. – Мы не слышали Зова уже полвека.

– Больше, – поправил Далибор. – С 1945 года, когда мы все помогали людям в восстании против немцев. Мы же тоже пражане.

– У нас, в Малой Стране, случилось непонятное происшествие: исчез Монах-с-головой-под-мышкой, – объяснила Белая Дама. – Исчез совершенно необъяснимо. Может, он к вам переехал? И еще малостранцы интересуются: ваши все на местах? Никто не пропал?

– Вашего Монаха мы в Градчанах не видели, – ответила графиня. – Я его знаю, он на Увозе работает.

– И я коллегу не встречал, – кивнуло другое привидение, в монашеской рясе.

Остальные призраки посмотрели на него неодобрительно и отодвинулись.

– Какой он тебе коллега, Капеллан, – презрительно проворчал фокусник Жито. – Он честный монах, пострадал за страсть к игре в карты. А ты – предатель и отступник. Дважды отступник.

– Я грешен, – грустно кивнул Капеллан. – Но мы все тут не праведники, надо быть терпимее.

Ему не ответили – видимо, сильно не любили.

– Из наших вроде никто не пропадал, все на месте, – неуверенно сказал Далибор, озираясь.

– Ты рассеянный, пан рыцарь, – поправила его графиня. – Кто-нибудь видел Алхимика?

– И правда, – зашумели привидения. – Алхимика нет – того чудного всклокоченного старика, он жил в доме на Златой уличке, а после смерти стал призраком.

– Хороший старик, – сказал Далибор. – Добрый, скромный, никого не пугает, и за что его привидением сделали?

– Ладно, это бестактно – интересоваться, за что тот или иной призрак стал призраком, – заметила Белая Дама. – Так, значит, у вас тоже необъяснимо пропало привидение… я просто теряюсь в догадках.

– Враги, кругом враги, – вздохнул Далибор.

– Кстати, о врагах. – И Белая Дама принюхалась. – Мне чудится запах живой материи…

И посмотрела на катапульту, где сидела Снежка.

– Это муха пролетела, – быстро сказала химера, заслоняя собой девочку. – Муха вполне живая материя, вот и пахнет как живая.

– Нет, этот кусок материи побольше… да посмотрите, она проявляется! Вон на лафете уселась!

И Белая Дама показала на Снежку. Видимо, на свежем воздухе полынная настойка быстро выветрилась, и привидения почуяли девочку. Снежка приготовилась сбежать, но выход из тупичка перекрывали привидения. Снежка нащупала в кармане сюрикен… но повредит ли кусочек железа призраку? Да он просто пролетит сквозь него!

– Нельзя живому человеку присутствовать на наших сходках, – буднично сказала Белая Дама и облизнулась.

Привидения зашушукались и подвинулись поближе.

– Она моя гостья! – возразила химера. – Гость неприкосновенен!

– Твоя территория – на площади перед собором, туда и приглашай гостей, – возразила графиня. – Какая милая девочка, какая мягонькая… только бледная. Может, из нее уже кто-то кровь высосал?

Фокусник Жито сглотнул призрачную слюну и подвинулся ближе на шаг.

И тогда Снежка вспомнила, как Добрыня рассказывал про обследование сердца, сделанное ей давным-давно.

– Стойте! – воскликнула она. – Я не совсем живая! У меня сердце изо льда!

Привидения остановились.

– Так не бывает, – заметил Капеллан. – Сказки.

– Меня слепили из снега и оживили, – объяснила Снежка. – Все ожило, а сердце осталось ледяным.

– Девочка не врет, – подтвердила Белая Дама. – Я умею слышать запах лжи.

– Я умею видеть сокрытое, – сказал Капеллан. – У нее и правда кусок льда в груди.

– Хорошо, – кивнул фокусник Жито. – Тогда зачем ей теплое живое тело, если у нее такое замечательное ледяное сердце? Все остальное надо… как бы это поделикатнее… привести в соответствие. Мы ее развоплотим, и пусть летает с нами. Лишнее привидение Градчанам не помешает – взамен исчезнувшего Алхимика.

– Она молодая, – сказала Белая Дама. – Она будет мне помогать, а то я уже не очень молода. Мы сработаем в паре, я – Белая Дама, и она – Ледяная Дева. Она бледная, почти как я. Я забираю ее в Малу Страну.

– Нет-нет! – заволновался фокусник Жито. – В Малой Стране и так много привидений, а нас в Градчанах мало. Ледяная Дева останется здесь. Хочешь жить в Королевском дворце, девочка?

– Нет, в соборе Святого Вита, – возразила химера. – Она мне подружка будет. Мы станем вместе Святовита дразнить.

– Я научу ее играть на органе, – вздохнул Капеллан.

– А я на скрипке, – кивнул Далибор.

– Нет-нет, погодите, я придумала еще лучше, – возразила Белая Дама, которая очень хотела переманить Снежку в свой район, в Старе Место. – Она будет тем самым ребенком!

– Кем?

– А сейчас она что, пенсионерка?

– Да нет, вспомните странное пражское предсказание: когда фигуры на курантах Орлой на Староместской площади выйдут не в свое время и Смерть-скелет на курантах будет кивать в неположенный срок, то наступит конец городу Праге. Но если ребенок, рожденный в новогоднюю ночь, увидит это с храма Тынской Богоматери и, пока Смерть кивает, успеет перебежать Староместскую площадь и кивнуть ей в ответ, то проклятие не сбудется, и Прага простоит еще много сотен лет. Никто из нас не желает гибели Праги, не так ли? По-моему, господа, имеет смысл использовать эту девочку с большей эффективностью. Посадим ее на одну из башен Тынского храма, и пусть глаз не сводит с курантов. Кстати, ты хорошо бегаешь?

– Лучше всех в классе, – растерянно сказала Снежка.

– Вот видите! Идеальная кандидатура!

– А ты рождена в новогоднюю ночь? – спросил Капеллан.

– Не помню… наверное, раз я Снегурочка… – пожала плечами Снежка.

– С Тынского храма не видны куранты, – возразил фокусник Жито. – Если только у нее глаза длинные и под углом…

– Как перископ, – закончила химера. Ее сделали в двадцатом веке, поэтому она многие технические штучки знала.

– Не пойдет, – покачал головой Капеллан. – В предсказании сказано о мальчике. Не о ребенке вообще, а конкретно о мальчике.

– У нас равноправие, – заявила химера. – А ты, Капеллан, – отсталый тип.

Снежка своим ледяным сердцем не умела бояться, но с логикой у нее все было в порядке, и она понимала, что что-то складывалось не так. «Пора убираться, приключение затягивается. – подумала она. – Позвонить богатырям? Пока поймут что к чему, пока доберутся… что там говорил тот бармен, у которого я абсентом натиралась? Кабачок-то близко…»

Она набрала в грудь побольше воздуха и заорала что было мочи:

– Полынь! Полынь! Полынь!

Привидения замерли, потом угрожающе зашумели, одно, незнакомое, уже протянуло когтистые руки… как вдруг по камням Златой улички застучало, затопало, и в тупичок ворвался огромный седой волк. С оскаленных клыков капала пена, глаза горели красным, когти рвали камни мостовой.

– У-у-у! Кто смеет встать поперек дороги Седому Волку в полнолуние? Кто зарится на мою добычу? Кто этот глупец? – завыл он.

Привидения попятились.

– Да ладно тебе, Франтишек, – примирительно сказал фокусник Жито. – Мы же не знали, что это – твоя добыча. Ты потерял след, что ли? Забирай девчонку. Мы тебя уважаем.

– То-то, – проворчал волк. – Девочка, пойдем. Химера, проводи.

Снежка осторожно пошла вперед, привидения расступались перед ней. Химера летела сзади – прикрывала спину. Они уже почти вышли из тупичка… тут земля перед ними разверзлась, из расщелины вырвались языки пламени, и по пояс высунулась красивая носатая женщина.

– Что, общий сбор? – спросила она. – Опоздала маленько. Под землей Зов слышен плохо.

– Все уже решили, Драгомира, – сказала Белая Дама. – Расходимся.

Женщина кивнула и скрылась в пропасти. Пламя втянулось в землю, расщелина закрылась, заросла, как не было дыры. Снежка прошла по камням, только что бывшим входом в преисподнюю.

– Это что было? – спросила она волка. – Тетенька из дыры вылезла, как сантехник из люка.

– Это княгиня Драгомира, – пояснил волк. – Ужасная убийца. Она приказала задушить мать своего мужа, потому что та была добрая, помогала бедным и много молилась, в народе ее любили. Убитая свекровь стала потом святой Людмилой, а Драгомира-убийца проклята навеки – она провалилась под землю на Лоретанской площади, прямо в ад.

И волк превратился в седого бармена.

– Спасибо, пан Франтишек, – проникновенно сказала Химера. – Если бы не вы… Я, конечно, только обрадовалась бы, если бы девочка стала привидением, но все-таки нехорошо, она же гостья.

– Спасибо, – сказала Снежка. – А один из моих отцов, Вольга Всеславич, тоже умеет в волка превращаться.

– То-то я чую – от тебя звериным духом пахнет, – удивился бармен. – Самую малость, но есть. Ну передавай привет пану Вольге. А я – обратно на работу, там еще пара посетителей оставалась, я все бросил, когда ты позвала.

И ушел в темноту.

– Ты, наверное, уже не хочешь играть со мной и дергать Зигмунта за язык? – виновато спросила химера.

– Я домой пойду, – отказалась Снежка. – Уже поздно. Я обещала богатырям быть дома раньше их. Погоди, по карте посмотрю. Наш отель около Пороховой башни.

– Далеко, – покачала головой химера. – Мне не долететь. До Карлова моста провожу, а дальше ты сама. Не боишься?

– Нет, – сказала Снежка.

И правда – чего бояться в Праге? Совершенно безопасный город, почти без преступников и хулиганов.

Глава 9. Раз, два, три, четыре, пять, надо призраков считать

– Что скажете, господа староместские привидения, на просьбу наших коллег из Малой Страны? – спросила Черная Дама.

Пока она рассказывала, почему созвала общее собрание, Практикант разглядывал привидений. Их набилось в башню ратуши ужас сколько! И интересные такие – вон призрак в чалме, восточного типа, держит за косы голову белокурой девушки, вот Огненный Человек с просвечивающим обгорелым скелетом – ему Практикант передал привет от Огненного Скелета с Янского вршка, вон лохматый и мохнатый дух нечеловеческого вида, вон рыцарь-тамплиер без головы, вернее, голова есть, но он ее в руке держит… все разные. Более-менее одинаковыми были несколько типичных светящихся призраков – штук двадцать или тридцать, они держались безмолвной кучкой. Остальные привидения просто поражали разнообразием форм и окрасок.

– Плохо, – сказал один из похожих призраков. – Очень плохо. Юный коллега из Малой Страны только подтвердил подозрения. Наши тоже стали пропадать. Нас уже не двадцать семь казненных панов, а двадцать пять. Где еще двое – вообще неизвестно.

– Что же вы молчали? – возмутилась Черная Дама.

– Мы же не пересчитываемся каждый день, – объяснил еще один из «кучки». – Мы обязаны выходить на землю только двадцать первого июня, в годовщину нашей казни. Двадцать первого июня этого года все было в порядке. А сегодня ты нас вызвала, мы появились, глядим – двоих нету.

– Путешественника нет, – сказал еще один призрак. – Криштофа Гаранта из Полжиц.

– И юноши нет, – кивнул седой призрак. – Яна Кутнаура.

– Какой он юноша, ему лет сорок… было в 1621 году. Хотя по сравнению с вашими девяноста годами, пан Каплирж…

«Так вот кто это!» – сообразил Практикант.

Как и все чехи, он знал, что когда-то на Староместской площади казнили участников восстания против иезуитов и короля Фердинанда. Прямо на площади лишились жизни двадцать семь человек! Для миролюбивых чехов это было слишком. Народ ужаснулся и накрепко запомнил и писателя Вацлава Будовца, и врача Яна Есениуса, и путешественника Криштофа Гаранта, и глубокого старика, девяностолетнего Каплиржа из Сулевиц, и всех остальных. Неудивительно, что двадцать семь казненных панов сделались одними из самых любимых пражанами привидений: они были достойными людьми и не менее достойно вели себя став призраками: никого не пугали, не обижали, только раз в год, в ночь на двадцать первое июня, проходили скорбной процессией по Староместской площади и молились в храме Тынской Богоматери.

– Безобразие! – возмутился Безголовый Тамплиер с Лилиовой улицы. – Враги уничтожают самых лучших – опять, как и в 1621 году! Нет бы спереть проклятого ростовщика с Карловой улицы!

И он кивнул в сторону Огненного Человека.

– А сам-то! – возмутился Огненный Человек. – Ты перед казнью богохульно проклял христианскую веру! Это еще хуже!

– Нет, это лучше, чем морить голодом несчастных должников! – возразил Безголовый Тамплиер. – От своего преступления пострадал только я сам, а ты загубил невинных, ты довел до самоубийства трех должников, до голодной смерти десятерых, толкнул на воровство четверых… нет, пятерых… не помню…

– Хватит, – сказала Черная Дама. – Оба хороши. Что делать-то будем?

– Напустим на врага Железного Рыцаря, – проговорил Турок с Унгельта – тот самый, что держал в руке голову девушки.

Все вздрогнули.

– Ага, ты бы еще Голема из Еврейского квартала предложил позвать, – саркастически заметила Черная Дама. – Кстати… надо спросить у призраков Йозефова – Еврейского квартала. Они – народ дошлый, что-нибудь да знают. Мальчик, отправляйся-ка в Йозефов, заходи прямо на Старое кладбище и спрашивай так: «Жители гетто, император Йозеф даровал евреям Праги свободу, а вам ведомо, что такое благодарность. Помогите городу Праге, расскажите, что знаете». Над могилами появятся огонечки – вот у них и спросишь, не слыхали ли они о странных пропажах. Прямо сейчас и иди.

– Загоняли, – проворчал Практикант. – Я дороги не знаю.

– Я покажу дорогу, – вызвался Безголовый Тамплиер. – Конь мой застоялся. А дальше что?

– Дальше надо отправить посланцев в Нове Место. Может, заодно и туда съездите? Тем более ты верхом. На коне живо обернетесь.

– К утру можем не успеть, – заколебался Безголовый Тамплиер. – Ну да попробуем.

– А я вот еще что скажу, – выступил вперед осанистый призрак, один из двадцати семи, – при жизни он был профессором Карлова университета, известным врачом Есениусом. – Дух младенца, который летает над Карловым мостом, передал, что в Праге появились чужие привидения. Несколько штук – они, видимо, на экскурсию ходили, а он их на мосту и засек.

– Так это группа из какого-то северного русского города. – сказала Черная Дама. – У них конференция по методам развоплощения. Они вполне официально прибыли, днем в Граде заседают, ночью на экскурсии по городу летают.

– Официально-то официально, да мало ли что. – поддержал Есениуса другой пан из двадцати семи – Кохан из Праховой. – Проверить надо. Может, это происки русской разведки. Они похищают специалистов… у них там в России сейчас сложное экономическое положение.

– Привидения-то как его поправят? – фыркнул Турок с Унгельта. – Русские их съедят или станут разводить на мясо?

– Мало ли как… Проверить надо, – гнул свое пан Кохан.

– Ладно, – сказала Черная Дама. – Это дело деликатное, международное, это я на себя возьму. Лохматый Дух, ты сможешь вынюхать мне этих русских призраков?

– Легко, – проворчал Лохматый Дух с улицы Каролины Светлой – очень волосатое страшилище с бородой.

– Утром, перед рассветом, встретимся здесь же и расскажем, что разузнали, – подытожила Черная Дама. – А мальчик передаст сведения в Малую Страну.

Глава 10. Легенды Еврейского квартала

– Эх-эх, на таком коне я отродясь не ездил, вот так конь! – дивился Практикант, оглаживая бока огромного призрачного зверя. – Я когда батюшке на конюшне помогал навоз убирать, так очень лошадей уважал. Смирные, молчаливые, не дразнятся… Ну, тпру, стой, Серко, не балуй!

– Какой это тебе Серко! – оскорбился Безголовый Тамплиер. – Это рыцарский конь, а не заморенная крестьянская скотина! Зовут Светозар. Вот на нем мы и поскачем в гетто.

– Я на такого и не заберусь, – заколебался было Практикант, но тамплиер рассмеялся:

– Эх, деревня! Ты же призрак – взлети да сядь сверху!

И сам мигом устроился на коне и приладил голову к луке седла, чтоб не мешала при езде.

Пока они ехали по Майзеловой улице, Безголовый Тамплиер рассказывал Практиканту всякие байки про Йозефов и его обитателей:

– Слушай сюда, деревня, и запоминай: жил в прежние времена в гетто старый мудрый еврей, раввин – ну, по-ихнему, священник. У евреев вера не христианская, и священники не христианские, и за то добрые христиане их не уважали и… того… били в морду. И я тоже, пока был жив, досаждал евреям – а что такого, все так делали! Взять у еврея деньги в долг и не вернуть, а если напомнит о долге, то спустить на него собак или приказать слугам избить его – обычное дело.

– По-моему, это очень нехорошо, – заметил Практикант.

– Теперь-то я понимаю, что нехорошо, а тогда живой был, глупый, – вздохнул Безголовый Тамплиер. – Вот странно, я без головы стал гораздо умнее, чем был с головой. Ну ладно. Так вот, этот старый раввин, Иегуда Лев бен Бецалель, был такой умный, что его и христиане уважали. Даже сам император Рудольф советовался с ним, когда что-то не ладилось. И надумал рабби Лев сделать из глины человека – сильного и бесстрашного, чтобы он охранял жителей гетто от христианских бандитов. Вылепил рабби человека небольшого, чуть ниже тебя, но очень сильного и оживил его волшебством. Днем этот человек – Голем – помогал по хозяйству, а ночью ходил и охранял гетто. И никто из христиан больше не осмеливался по вечерам озоровать в Еврейском квартале, а то подойдет глиняная статуя да как даст молча в глаз! Утром рабби Лев вкладывал в рот Голему волшебную бумажку с именем бога – шем, – а вечером доставал ее, и тогда Голем замирал и из почти живого существа превращался в куклу. Это правильно, отдыхать всем надо.

Но вот однажды вечером рабби Лев забыл вынуть шем изо рта Голема. Дело было в пятницу, и рабби ушел в синагогу (это еврейская церковь) служить вечернюю молитву перед субботой – шаббат. А закон такой: если уже пропет псалом, который начинает шаббат, то дальше богослужение нельзя прерывать и уже ничем нельзя заниматься – это грех. И только рабби начал 92-й псалом, как вбежали люди и рассказали, что Голем взбесился: он рушит дома и нападает на людей. Рабби очень не хотел прерывать богослужение, но жителям гетто грозила опасность. Рабби сказал: «Ладно, этот псалом несчитовый», выбежал из синагоги, нашел бешеного Голема и вынул шем у него изо рта. Голем тут же застыл на месте. Рабби Лев вернулся в синагогу и пропел псалом снова. С тех пор каждую пятницу в этой Староновой синагоге 92-й псалом исполняют дважды, чего не делают ни в одной синагоге мира.

– А Голем? – спросил Практикант.

– А Голема рабби Лев больше не оживлял и спрятал его на чердаке Староновой синагоги. Но вот однажды через много лет один из его потомков нашел эту глиняную статую и… да мы уже приехали, вот и Йозефов, он же бывший Еврейский квартал. Как тут все изменилось за последние сто лет… Иди вон туда, обогни Пинкасову синагогу, и за высокой оградой – старое кладбище. Расспросишь их – и назад.

– А ты? – испугался Практикант. – Пошли вместе, а? Я мертвецов с детства боюсь.

– Во дела, – развеселился Безголовый Тамплиер. – А сам-то ты теперь кто? Иди один, мне туда нельзя. Я же рыцарь, тамплиер, мои коллеги знаешь сколько евреев обидели? При мне они не станут говорить. А ты – деревенский мальчик, душа невинная.

Практикант, нервно оглядываясь, перелетел через высокую ограду старого кладбища. Вот так кладбище! Практикант никогда не видел, чтобы могилы лепились так плотно, одна на другой, а вертикальные могильные камни прямо врезались друг в друга гранями. На кладбище было пусто. Чужие буквы на плитах казались волшебными заклинаниями.

– Сами мы не местные, – робко начал Практикант, потом вспомнил, что ему говорила Черная Дама, и продолжил, припоминая текст: – Уважаемые умершие жители гетто, император Йозеф… того… даровал евреям свободу… а вы… как это… не неблагодарные скотины, а нормальные добродетельные евреи. Помогите, пожалуйста, очень вас прошу, расскажите, не пропадали ли у вас привидения. А то у нас одно в Малой Стране кто-то слямзил и двоих – в Старом Месте.

Тут на могильных плитах появились синие огонечки и зазвучали голоса:

– Какой забавный мальчик!

– И уважительный!

– Он переврал формулу вызова, но надо таки ему помочь, мы же не собаки-христиане, а порядочные люди, разве нет?

– Нет, Йошек, нет, мы уже не люди… но порядочные. Но я ничего не знаю о похищении привидений.

– И я…

– А из ваших никто не пропадал? – осмелел Практикант.

– А у нас почти нет привидений, – сказал один синий огонек потолще. – Призраками становятся неупокоенные мертвецы или страшные грешники. А у нас всех хоронили как надо, по обряду, неупокоенных нет. И евреи – очень добродетельные люди, грешников среди нас почитай что и не бывает.

– А Капеллан! – возразил маленький, но шустрый огонек с соседней могилы.

На него зашикали – видимо, он допустил какую-то бестактность.

– Капеллан – да, – понурился толстый синий огонек. – Это печальная история, мальчик. Тот человек еще в юности предал веру Иеговы, бросил родителей и невесту и перешел в христианство. О, как горевали его почтенные папа и мама, и дедушка-сапожник, и тетя Рива, и дядя Абрам, и все-все родственники! Но он таки не вернулся. Сделал карьеру, стал капелланом аж в соборе Святого Вита! А когда состарился и почувствовал близость смерти, то пришел в гетто, чтобы его похоронили на еврейском кладбище по нашим обрядам.

– Дважды отступник, – сурово сказал еще один огонек. – Сперва отрекся от нас, потом – от христиан.

– Ну что же… рабби прочитал молитвы, и отступника похоронили на нашем кладбище рядом с его бывшей невестой, давно умершей от горя. Но нет покоя двойному отступнику: каждую ночь встает он и идет к Влтаве. Там ждет его скелет-перевозчик и на лодке перевозит Капеллана на другой берег. Идет Капеллан в собор Святого Вита, садится и играет на органе, а скелет надувает мехи. Молится Капеллан о прощении, да только непонятно кому – то ли Христу, то ли Иегове. Потому и нет ему ответа. Когда на Святовитской башне бьет час ночи, Капеллан возвращается к реке, скелет перевозит его обратно, и отступник ложится в могилу на еврейском кладбище. А больше у нас и привидений-то нет.

– Жалко его, – вздохнул Практикант. – Так я передам староместским привидениям, что у вас все в порядке. Спасибо, до свидания!

– Прощай, учтивый мальчик, – зашелестели огоньки. – Прощай, а не до свидания, не будет у нас свиданий, ты христианский призрак, а мы – огонечки еврейских душ…

– Ну и подумаешь, – проворчал Практикант. – Мой батюшка, хотя и простой крестьянин был, говорил, что все люди равны… значит, и привидения тоже равны?

Но огоньки уже исчезли, и Практикант перелетел обратно через ограду кладбища.

– У них все хорошо, – сообщил он Безголовому Тамплиеру.

– А ты кого спрашивал?

– Да огонечки всякие…

– Вот балда деревенская! Они тебе наврали наверняка, чтобы христиане в их дела не совались. Они же хитрые евреи, как… как… как евреи! Надо было рабби Лева поднимать – тот никогда не врал. Получше любого христианина был. Или поискать могилу Мордехая Майзела – тоже исключительно честный был человек.

– Не знаю, по-моему, они правду сказали, – упорствовал Практикант, которому синие огоньки очень понравились. – А ты националист, и все люди равны.

Безголовый Тамплиер развел руками:

– Так я когда жил! Тогда евреев и за людей не держали! Я еще добрым считался, в погромах не участвовал – ну пару-тройку раз всего. И ростовщиков, у которых деньги брал, почти никогда не бил, а ругал исключительно приличными словами. Теперь, понятно, другие времена. Ладно, ты мне нотации не читай, я тебя знаешь на сколько сотен лет старше?

– Не знаю, – заинтересовался Практикант. – А на сколько?

– Понятия не имею, – честно признался Безголовый Тамплиер. – Рыцарям устный счет не преподавали, для расчетов монахи ученые были, да те же евреи – ух и умные! А наше дело – мечом вдарить да конем затоптать. Меч один да конь один – не собьешься, так что математика рыцарю без надобности. Заболтался я с тобой, а пора поторапливаться – в Новом Граде еще полно работы. Вперед, мой верный конь!

А в это время в Йозефове…

Как только Практикант скрылся за оградой, из могилы выглянул толстый синий огонек.

– Он ушел. – сообщил огонек. – Вылезайте.

И снова засияли на могильных камнях синие огни.

– Мальчик принес дурные вести, – сказал очень яркий огонь, горящий на богатом надгробии. – Надо принимать меры и снова, как встарь, охранять наш квартал. А то и наших похищать начнут.

– А как это сделать, господин Майзел? – почтительно спросил толстый огонек.

– Надо пробудить Голема, – сказал яркий огонь. – Пусть ходит день и ночь вокруг Старого еврейского кладбища да мимо синагог, пусть поглядывает, как и что.

– Рабби Лев поклялся не будить Голема никогда, – возразил шустрый мелкий огонек. – Больно много вреда принес он в тот раз…

– Пусть поклялся, а мы его таки уговорим, – сказал тот, кого называли Майзелом. – Я сам с ним побеседую. Он мне не откажет.

– Тогда мы уходим, – зашелестели огоньки и стали гаснуть. – Кто мы такие, чтобы мешать разговору с Великим…

– А христианам ничего не скажем? – пискнул маленький шустрый огонек.

– А что говорить? Они спросили, не пропали ли наши призраки, мы честно ответили, что не пропали. – сказал толстый огонек. – Если бы они спросили: «Рабби Моше, вы не собираетесь пробуждать Голема?» – то мы…

– То мы бы ответили, что не собираемся, и это тоже было бы правдой, – перебил его Майзел. – Мы в момент разговора и не собирались его пробуждать. А сейчас собрались.

– Если бы этот смешной мальчик-призрак вернулся сейчас и спросил, будем ли мы поднимать Голема, то мы бы сказали «да», как честные люди, – закончил толстый огонек. – А он таки ушел слишком рано.

Огонек Майзел помолчал, а потом неохотно сказал:

– Пока Голем пусть охраняет только гетто. Но если опасность будет грозить всей Праге… ну что же, мы одолжим Голема городу. Это ведь и наш город тоже. В нем неплохо жилось, пока… пока мы были живыми. Хоть на кострах не жгли, как в Испании. Все, я пошел уговаривать рабби Лева. Надеюсь, он помнит, на какой чердак запихал свою глиняную куклу.

А в это время в Старом Месте…

Снежка распрощалась с химерой у Карлова моста и побежала в свой отель. Ей непременно надо было успеть раньше богатырей – чтобы показать, что она послушная, и ее можно отпускать гулять одну. А привидения Пражского Града ее порядком подзадержали. Она без приключений добралась до Пороховой башни… и на площади Республики чуть не столкнулась с богатырями, усердно фотографировавшимися на фоне Общественного дома. Снежка обежала их по дуге, прижимаясь к стенам домов, влетела в отель. Она так торопилась, что с разбегу врезалась в невысокого молодого человека, открывавшего дверь своего номера, и срикошетила в стену. Молодой человек тоже шатнулся к двери и приложился головой с громким, но неопределенным звуком.

– Вау! – сказал он. – Хау а ю?

– Сам виноват, нечего торчать посередине, когда я бегу, – сказала Снежка, ощупывая шишку на голове. – То есть ай эм файн, сенкс.

Потом подумала и ради мира во всем мире сказала иностранцу:

– Сорри. Даже большое сорри.

– Нитшего, все олл райт, – сказал парень. – Я немношко знать русски язык. Вы не уши… ушибелись?

– Я прочная, – проворчала Снежка.

– Русские девушки есть темпераментные, – продолжил иностранец. – Стены разбивать ин момент. Я есть Джек Холт из Соединенные Штаты, штат Флорида.

– А я есть Снежка из Екатеринбурга, – сказала Снежка назойливому американцу. – Я очень тороплюсь. Еще одно сорри, если вам первого мало. И не стой на моем пути, когда я бегу.

И прошмыгнула в дверь своего номера, скинула кроссовки и, как была, в ветровке и джинсах, не зажигая света, прыгнула в постель, накрылась по подбородок одеялом и зажмурила глаза.

И вовремя! Не прошло и минуты, как в отворенную дверь упал луч света из коридора, и Добрынин голос произнес громким шепотом:

– Да вон она, спит давно! Умаялась!

– Точно спит? – Заведующий Илья Муромец просунулся мимо Добрыни и недоверчиво поглядел на кровать.

– Спит-спит… и нам пора, – подтвердил Васька Буслаев.

Послышался звук притворяемой двери. Снежка подождала минуту для верности и открыла один глаз. И наткнулась взглядом на хитрющую физиономию Васьки Буслаева, который не ушел, а подглядывал в щель. Васька хихикнул, подмигнул ей и закрыл дверь.

– Опять он меня раскусил, – вздохнула Снежка, выбираясь из-под одеяла, – надо же было снять уличную одежду, умыться, зубы почистить перед сном. – Ну ничего, он не выдаст. А завтра… завтра будет еще много интересного.

Она даже не подозревала, насколько интересным будет завтра.

Глава 11. Еще не завтра

Для Снежки день уже кончился, а для Практиканта события продолжались. Белый конь Светозар с двумя призрачными всадниками легко промчался от Майзеловой улицы до Нова Места и выгрузил их на Карловой площади.

– Нам сюда, – сказал Безголовый Тамплиер, спрыгивая на землю. – Теперь надо просигналить привидениям Нове Места общий сбор и идти туда, где они обычно собираются – в Дом Фауста.

– Земля шатается, – заметил Практикант. – Наверное, меня на лошади укачало, вот и кажется, что площадь дрожит.

– Какое там укачало! – воскликнул Безголовый Тамплиер, присматриваясь к вздрагивающей траве. – А ну кыш! Пшла отсюда, говорю! Кыш! Брысь! На место!

И несколько раз топнул ногой. Если нога бестелесная, то убедительно топнуть не получается, но какое-то содрогание, видимо, передалось почве. Трава перестала качаться, а голова Практиканта – кружиться. Тамплиер еще пару раз топнул для верности и пояснил:

– Морана на волю рвется. Здесь в древние времена стояло святилище языческой богини Мораны. Та еще красоточка была – заведовала смертью, мраком и лютой зимой. Жители всех окрестных деревень съезжались и жертвы ей приносили… Праги-то тогда еще не было.

– А кто ж ее закопал? – удивился Практикант.

– Священники матери нашей католической церкви, – строго сказал тамплиер. – Молились-молились – Моране не по нраву, она в землю ушла. Монахи сверху церковью придавили, чтоб не вылезла. Сейчас это церковь Святого Игнация, вон она стоит, иезуитская церковь. До нее другая была, уже не помню какая. Иногда Морана шевелится, на свободу хочет – это плохая примета. Но достаточно потопать по земле, и она успокаивается.

– Мой тятенька очень громко изволил во сне храпеть, так маменька его ладошкой нежно по спине похлопывала, он и затихал, – вспомнил Практикант.

– Во-во, тот же метод. Теперь нам надо подойти к церкви Святого Игнация и позвонить в колокол. Это сигнал сбора призраков Нове Места.

Они подошли к пышному желтому зданию, увенчанному статуей святого Игнация Лойолы, основателя ордена иезуитов.

– А где колокол? – растерялся Практикант.

– Не знаю, – пожал плечами Безголовый Тамплиер. – Ни колокольни с колоколами не наблюдаю, ни даже дверного колокольчика. Я никогда общий сбор не объявлял, знаю это только теоретически.

– А как же?

– А ты думай! Это я – Безголовый Тамплиер, а у тебя голова на месте. А раз голова в наличии, то ей положено думать, это такой народный обычай – головой думать, а не чем иным.

Практикант подумал головой. Потом еще подумал тем же самым. Потом совсем сильно подумал, подошел к двери церкви, сделал рукой знак, будто что-то дергает, и громко сказал: «Динь-динь-динь!»

– Все, – вздохнул он. – Позвонил.

– Молодец, – одобрил тамплиер. – Не совсем дураки у вас там, в Матяшевой Ямке.

– В Иржиковой Горке, – поправил Практикант, слегка возгордившись.

– Теперь пошли к Дому Фауста, на сбор. Про Фауста-то знаешь? Эх, деревня… ну слушай. Ты не гляди, что сейчас Карлова площадь – скверик благостный, опавшей листвой засыпанный. Это самое в Праге страшное место. Даже Платнержска с ее Железным Рыцарем в подметки не годится. Мало того что тут Моране сотни лет поклонялись, так еще и ратуша здешняя – здание нехорошее. Вон она, на краю площади. Оттуда в 1419 году из окна выкинули чиновников, которые некачественно свою работу выполняли и народ притесняли. Называется «первая пражская дефенестрация».

– Ух ты! – восхитился Практикант. – А может… того… с чиновниками так и надо?

– Теперь чиновников много, ратуш на всех не хватит, – возразил Безголовый Тамплиер. – А если кого-то кидать, а кого-то не кидать, то несправедливо. Уж или всех кидать, или всех не кидать. Но чехам вообще-то понравился этот метод, и они за свою историю много раз выкидывали из окон тех, кого сильно не любили.

– Отсюда, наверное, пошло выражение «Ну ты и выкинул!», – понял Практикант. – А при чем тут Фауст?

– Не перебивай. Под ратушей был подземный ход. По нему водили тех, кого приговорили к смертной казни, – потому что этот ход вел как раз к месту, где казнили. И по дороге несчастные приговоренные от ужаса и безнадежности теряли свои души. Их тела казнил палач, а души веками летали в подземном ходе и иногда по ночам выбирались наружу. Вон полетела, видишь?

И Тамплиер указал на качающуюся ветку.

– Я думал, с нее птица вспорхнула, – поежился Практикант.

– Птицы спят уже, дело за полночь. Это душа, не сомневайся.

– А… а душа же бестелесная, она ветку задеть не может.

– Ммм… может, душа попалась очень грехами отягощенная, вот тяжестью своей и стронула ветку, – выкрутился Тамплиер. – Словом, место дурное, и никто в Праге не удивился, что именно здесь снял себе жилье знаменитый чернокнижник и алхимик доктор Георг Фауст, продавший душу дьяволу. Вообще-то он жил в Германии, а сюда изредка волшебным способом прилетал – некоторые опыты поставить. Говорят, что подземный ход вел от ратуши не только к месту казни, но и к дому Фауста, и по ночам нечестивый доктор подбирал несчастные души казненных и использовал их в своих опытах… Эта научная деятельность кончилась несколько незапланированно: дьявол утащил алхимика через огромную дыру в потолке, и дом опустел. И никто больше не хотел там селиться.

Но на этом история Дома Фауста не закончилась. Однажды, уже через много лет, в дом зашел бездомный студент – ему просто негде было ночевать и денег ни гроша. Страшно было, но очень уж он замерз и промок. Переночевал спокойно, никакая нечисть его не тронула. Утром глядит – в миске посреди стола лежит серебряный талер, денежка по тем временам хорошая. Обрадовался студент, забрал монету да пропил-прогулял ее с друзьями. А вечером снова пришел в дом Фауста. Просыпается утром – опять в миске новенький талер блестит. Так и повелось: ночью студент в доме Фауста, днем гуляет с друзьями в кабаках, про учебу и думать забыл. Он совсем не боялся зловещего дома, полного толстых колдовских книг, реторт с разноцветными смесями и подозрительных шорохов. Даже сам стал перелистывать пыльные фолианты. Только старался не становиться в верхней комнате под большим черным отверстием в потолке – говорят, что именно через это отверстие дьявол утащил прежнего хозяина.

– Это должно плохо кончиться, – прошептал Практикант.

– Да уж, хорошего мало, – кивнул Безголовый Тамплиер. – Как-то пропал студент и не появлялся в кабаках неделю. Его друзья набрались храбрости, пришли в дом Фауста, глядь – все тихо, все на местах и дыра в потолке зияет чернотой нездешней… только края этой дыры свежей кровью вымазаны. И поняли друзья, что дьявол утащил студента.

– Ужас какой, я так и знал, – содрогнулся Практикант.

– И эту дыру никак невозможно было заделать, – продолжил Безголовый Тамплиер. – Набьют досок да балок, а наутро все обвалится. Пришлось напрочь крышу менять. Но и на этом история не закончилась! Мне рассказывали, что не так давно, в 1945 году, по небу летели немецкие самолеты. Ты знаешь, что такое самолеты, деревня?

– Мне показали, – кивнул Практикант.

– Потому что была война. Прага не воевала, и ее никто не бомбил. Но американские самолеты с бомбами… бомба – это похуже файербола, мальчик… сбились с пути и, вместо того чтобы бомбить немецкий город Дрезден, сбросили весь этот ужас на Прагу. Ну перепутали слегка, а не тащиться же с грузом назад. Много тогда людей погибло и стало призраками, много домов рухнуло в Нове Месте. Одна бомба упала в Дом Фауста. Но не взорвалась! Она прошла, как нож через масло, все этажи и перекрытия и залегла в подвале, дрожа от ярости. Саперы ее разминировали, убрали… а потом кто-то поднял голову и увидел, что отверстие в потолке, пробитое бомбой, расположилось на том же месте, где была дыра, через которую дьявол утащил Фауста и студента!

– Это подтверждает, что бомба – дьявольское дело, – заметил Практикант.

– Еще бы! Ну вот мы и пришли. Видишь красивый какой дом? Теперь в Доме Фауста лекарня… аптека то есть. Очень подходящее назначение для дома алхимика, который тоже смешивал порошки да микстуры.

– Дверь закрыта, – сказал Практикант. – Ночь.

– Ты что, никогда в замочную скважину не пролезал? – презрительно спросил Безголовый Тамплиер. – Эх, деревня…

– У нас в Иржиковом Вршке замочных скважин не было, – оправдывался Практикант. – Потому что замков не было. Это же деревня, там никто ни от кого не запирался.

– Смотри и учись, – Тамплиер слез с коня, положил свою голову у стеночки, чтоб не мешала, и утончился до состояния длинной белой вермишелины. Вермишелина поползла в замочную скважину, слегка кряхтя, – видимо, ей все-таки было узковато. Практикант втянул живот и вытянул шею – что-то не утончалось у него. Он встал на цыпочки… нет, все равно не то.

– Ладно, деревня, не мучай свою провинциальную эктоплазму, – отозвался Тамплиер из-за двери. – Сейчас я форточку открою.

В форточку Практикант пролез без проблем и оказался в небольшой комнате, заставленной запечатанными коробками и запертыми шкафами с пузырьками. Сильно пахло лекарствами.

– Апчхи! – сказал Практикант от резкого запаха.

– Если у тебя насморк, то надо вот это капать в нос, – ответило ему низенькое толстое привидение и указало на флакончик со спреем. – А если горло болит, то надо вот эти таблеточки.

– Не надо таблеточки, – возразило другое. – Надо дышать на жабу. Это старый, проверенный метод: при ангине надо поймать жабу и дышать на нее широко открытым ртом. Горло быстро перестает болеть.

– Лучше всего лечить простуду голоданием, – заявил третий призрак. – Ничего не есть день, два, пять… потом втянешься и вообще есть перестанешь. И простуда пройдет вместе с остальным организмом.

– Так мы и так не едим, мы же привидения, – удивился первый призрак.

– Это аптечные ду́хи? – шепотом спросил Практикант Тамплиера.

– А кто их знает… некоторые – это души казненных из подземного хода, они прибились к аптеке, потому что тут тепло и много отрицательных людских эмоций: сюда же больные ходят, страдающие. Некоторые здешние – это водяные и русалки, тут неподалеку раньше было Подскалье, рыбацкая деревня. С ними рядом – души утонувших рыбаков и детишек. А некоторые вообще не разбери поймешь. Вот это, например, кто?

В уголке скромно сидело нечто маленькое, величиной с кошку, синее и колченогое.

– Кто звонил в колокол? – властно спросил крупный призрак, видимо главный в этом районе.

– Я… – пискнул Практикант. – Сами мы не местные… но малостранские привидения велели…

И опять рассказал историю с исчезновением Монаха-с-головой-под-мышкой.

– Из Стара Места пропали двое из двадцати семи казненных панов, – лаконично добавил Безголовый Тамплиер. – В Йозефове пока все в порядке.

– В Йозефове только что подняли Голема, – сообщило длинное фиолетовое привидение. – Он ходит вокруг старого кладбища и, видимо, охраняет. Обитатели Йозефова почувствовали опасность и приняли меры.

– А ты откуда знаешь?

– Я чую-у-у… – провыло фиолетовое привидение. – А у нас тоже кого-то не хватает. Вот только не пойму, кого, – и обвело всех присутствующих взглядом белых глаз без зрачка и радужки.

– По порядку номеров рассчитайсь! – бодро скомандовал крепкий ширококостный скелет, видимо бывший вояка. – Души казненных!

– Раз, два, три… десять, одиннадцать… все шестьдесят шесть присутствуют!

– Водяной из Подскалья!

– Я!

– Русалка из омута в Туних!

– Здесь!

– Студент!

– Присутствует!

– Палач с острова Штванице!

– Да тут я, тут…

– Зодчий костела Вознесения Девы Марии и Святого Карла Великого!

– Здесь, – вздохнул крупный призрак, который спросил о колоколе.

– Вроде все, – растерянно сказал Вояка. – Стоп, а где этот противный штатский, про которого я вечно забываю? Ну мерзавец этот, мошенник…

– Ты не ругайся, мы все тут в некотором роде мерзавцы, – осадил Вояку призрак, которого назвали Зодчим.

– И ничего подобного! Я, к примеру, не мерзавец, а честный скелет, а призраком стал из-за богохульства – нехорошо назвал Господа нашего и Деву Марию. Так в бою разве слова разбираешь? А ты – Зодчий, ты продал душу дьяволу, чтобы построить небывалой красоты купол костела. Глупо, конечно, но не подло. А души казненных? Они уж никак не мошенники. А русалки и водяные? Они вообще не виноваты, у них природа такая – людей топить. А палач просто честно выполнял свою работу… словом, господа, в Нове Месте обитают исключительно порядочные привидения. Кроме этого… как его… Коленка, что ли…

– Локоток, – напомнил Палач. – Вот не достался он мне при жизни…

– Да, Локоток. Это позор привидений Нове Места.

– А почему? – не выдержал Практикант.

– А-а, – махнул рукой Вояка, – даже стыдно рассказывать чужеземцу. Вы знаете, господа гости, в стену башни Новоместской ратуши – вон там, в конце площади, – был вделан железный эталон меры – локоть. Вот купил ты три локтя сукна на жилетку и засомневался, правильно ли тебе материю отмерили. Пришел на Карлову площадь, приложил сукно к железному локтю, вделанному в кладку, и видишь: да, суконщик честно отмерил, а то, что на жилетку не хватает, – так сам толстый, надо меньше пива пить да кнедликов есть. Магистрат нанял человека, который помогал горожанам перемерять ткань – самому ведь неудобно. Прозвали его Локоток. Жалованье ему положили вполне хорошее, но он был мер-р-р-рзавец и мошенник! Он говорил: «Хорошая ткань! У кого покупали?» Если ткань брали у купца, который приплачивал Локотку взятки, то он мерил правильно. А если у купца, который ничего не заплатил Локотку, то он врал: «Ах, почтенный, как вас надули! Пол-локтя не хватает! Не покупайте больше у этого купца!» Люди верили Локотку. Так Локоток разбогател, а многие честные купцы разорились – у них перестали брать товар. Но один умный купец притворился покупателем и вывел мошенника на чистую воду. Сначала Локоток намерил неверно, а потом купец сам перемерил – да при свидетелях! После этого Локоток исчез из мира живых и стал одним из нас. Неприятный тип, и эктоплазма у него вонючая.

– Ну это ты загнул, – возразил Палач. – Но он действительно противный. Так, значит, он пропал? Вообще-то туда ему и дорога.

– Кто-кто, а я не запла́чу, – сказал Вояка. – И искать не буду.

– Нет, господа, это не дело, – возразил Зодчий. – Плох или хорош, но он наш. Привидения не бросают своих, мы же не люди. Кто-нибудь что-нибудь слышал?

– В воде его нет, – сказала русалка. – Вода бы завонялась от такого гада.

– В подземном ходе его нет, – сказала одна из душ казненных. – Он крупнее наших и другого цвета, коричневого, мы бы заметили.

– В Доме Фауста его тоже нет, – сказал призрак студента.

– Но ведь ясно, господа, что исчезновение пана Локотка – это звено той же цепи, что и исчезновение двух казненных панов и Монаха-с-головой-под-мышкой, – сказал Безголовый Тамплиер. – Кто-то начал охоту на привидения Праги!

– Нас нельзя трогать! – возмутились привидения. – Мы – неотъемлемая часть Праги! Городской фольклор – это звучит гордо!

– Мы – такие же жители Праги, как и люди, только без тел! И имеем те же права!

– Нас не трогали, даже когда Прага была социалистическая, и люди провозгласили, что привидений не бывает!

– Надо вооружиться и единым фронтом выступить на врага! – предложил Вояка. – Другие районы Праги нас поддержат.

– На какого врага? – уточнил Зодчий.

– Ммм… это неважно, сперва выступим, а потом разберемся, – выкрутился Вояка.

– У нас нет информации, господа призраки, – развел руками студент. – И вряд ли мы найдем ее в колдовских фолиантах Дома Фауста. Боюсь, что остается только обратиться к людям.

Неодобрительный гул был ему ответом. Но Зодчий поддержал:

– Я тоже не хочу этого, но, возможно, придется. В эту ночь мы уже ничего не успеем. Прошу всех господ привидений принять меры безопасности и не ходить сегодня и завтра на работу. Всем сидеть по башням, подвалам и подземным ходам и не высовываться. Опасность реальна, уверяю вас! Тем временем Белая Дама наведет справки в Градчанах, а Черная Дама выяснит насчет русских привидений. И следующей ночью по паре-тройке выборных от всех районов Праги собираются вместе и вырабатывают план действий. Я думаю, в Вышеграде. Там, ежели что, поднимем спящих рыцарей. Все согласны?

– Я не согласен, – скривился Вояка. – Что толку прятаться, как старые бабы! Пусть все летят в разведку, прислушиваются, приглядываются – авось что и прояснится.

Привидения одобрительно зашумели: сидеть взаперти не хотелось никому, а в опасность они не верили – отбоялись свое, когда были живы.

– Хорошо, – уступил Зодчий. – Но хоть поосторожнее. Берегите себя, господа, вы нужны нашему городу. Без вас он станет скучной новостройкой.

– Ладно, не хнычь, пан штатский, – отмахнулся Вояка. – У меня уже есть план… ну что, разлетаемся?

– Отбой, – скомандовал Зодчий, и привидения исчезли.

– Теперь скорее на Староместскую площадь, а то близится рассвет. – И Тамплиер взлетел на коня. Практикант плюхнулся сзади и спросил:

– А почему скорее? Мы растаем с рассветом?

– Вот еще глупости! Мы вполне можем передвигаться и днем, просто при солнце нас плохо видно. А поторопиться надо потому, что Черная Дама велела вернуться к рассвету и все рассказать. Если не послушаемся – мало не покажется. Лучше растаять с рассветом, чем не выполнить приказания Черной Дамы.

– А мне она показалась такой доброй, – прошептал Практикант.

– Она и есть добрая, – кивнул непонятно чем Безголовый Тамплиер. – Иногда это еще хуже.

– Голову-то свою забери! – вспомнил Практикант. – Вон она у стеночки аптеки лежит.

– Тьфу, вечно я ее везде забываю. – Тамплиер подхватил валяющуюся голову и пристроил на прежнее место.

И они полетели сквозь гаснущую ночь, вздымая несуществующими копытами охапки опавших листьев. Фонари еще горели, но как-то без энтузиазма, и черная тьма сменялась серой дымкой, из которой проступали причудливые лица домов. Практикант еще плохо ориентировался в Праге и не разбирал, по каким улицам они летели, но Староместскую площадь узнал с ходу – по храму Тынской Богоматери в шпилях и огонечках.

Светозар, не обращая внимания на такие пустяки, как ступеньки, влетел прямо в окно ратуши. Привидений там осталось мало, видимо разошлись работать. Но Черная Дама была на месте, и Лохматый Дух тоже. Практикант, волнуясь, выложил все, что узнал.

– Молодец, мальчик, – сказала Черная Дама, к великому Практикантову облегчению. – Ты сделал все как надо. И Тамплиеру спасибо.

– Да чего там, проехались по свежему воздуху, – пожал плечами Безголовый Тамплиер, тоже довольный.

– А вот я подкачала – не нашла делегацию русских привидений, – развела руками Черная Дама. – Искали-искали… у Лохматого Духа, вишь, насморк, он их вынюхать не смог.

– Апчхи, – подтвердил Лохматый Дух виновато.

– Никогда не слышал про насморк у привидений, – прошептал Практикант Тамплиеру.

Тот отозвался тоже шепотом:

– Эктоплазменный ринит – одна из двух болезней, которым подвержены привидения. Скажи спасибо, что не эктоплазменный понос. Заразная штука, между прочим. Держись подальше от Лохматого Духа.

– Апчхи, – подтвердил Лохматый Дух.

– Я согласна с выводами уважаемого коллеги пана Зодчего, – продолжила Черная Дама. – Все расходятся и соблюдают осторожность. А вечером в Вышеграде мы соберемся снова – не все, а делегаты от разных районов, всем нельзя покидать свои посты. А то что за Прага без привидений! От Стара Места пойду я и Тамплиер, от Малой Страны хотелось бы Белую Даму и кого они еще выберут, от Градчан… ммм… любого, кроме Капеллана, от Нова Места, наверное, будут Зодчий и Вояка… может, и другие присоединятся, им там близко, не то что нам. И ты, мальчик, приходи – для тебя это хорошая школа.

– А от людей? – спросил Практикант.

– Людей пока не вмешиваем, – отрезала Черная Дама. – Да и нет у меня подходящей кандидатуры. До свидания, господа призраки, до завтра, и будьте осторожны.

И они разлетелись, а Практикант поплелся один по Карловой улице через мост в Малую Страну – докладывать о выполнении.

«Трудная ночь, – думал он, глядя на нежную полоску рассвета. – Ничего, учиться в столице всегда было нелегко».

Глава 12. Уже интересное завтра

Завтрак в отеле – это весело! Берешь что хочешь и сколько хочешь – для русского человека есть в этом приятность неизъяснимая. Хотя Вещий Олег готовил не в пример вкуснее отельных поваров. Снежка скидала себе на блюдечко консервированные персики, груши, пирожные… хотела еще цапнуть колбасы, но не успела: всю колбасную наличность перегрузил себе на тарелку Васька Буслаев и пошел разбираться с поварами, что колбаса почему-то кончилась. Повара при взгляде на Васькину скульптурность сразу поняли, что его надо хорошо кормить, а то у всей Чехии проблемы будут. И еще колбасы нарезали.

– Ты, конечно, можешь гулять одна, – сказал Вольга Всеславич, медитативно ковыряя скорлупу на яичке. – Но мы сегодня пойдем в зоопарк!

– Подумаешь, – скривилась Снежка. – Облезлые львы за решеткой толщиной с Васькино бедро!

– Ха, ха и еще раз ха, – сказал Добрыня Никитич. – В этом зоопарке решеток нет. Ну кое-где невысокие стекла. Звери ходят по лесам, по полям… Может, ты с нами? А потом как хочешь.

Это они вчера с Ильей такой план выработали: чтобы Снежка все-таки с ними по Праге гуляла, надо придумать маршрут, который ей интересен. А то они за нее беспокоились: ребенок один в чужой стране… еще вмажет кому-нибудь ногой в челюсть или сюрикеном отрежет жизненно важную деталь, международный скандал получится.

– Зоопарк стоит на горе, – продолжил агитацию Добрыня. – И прямо по горе лазают всякие козлы…

– Это ты про туристов? – спросил Васька, печально глядя на опустевшую тарелку.

– Да нет, архары там, муфлоны. А по саванне ходят зебры и антилопы – прямо без решеток. А ты хоть сверху на них смотри, хоть сбоку подойди. А павлины летают прямо как у нас голуби.

– Ладно, – сказала Снежка. – Я с вами пойду в зоопарк, только вы мне мороженку купите.

Зоопарк и правда оказался классным, Снежка в Екатеринбурге ничего подобного не видела. Зверей отделяли от посетителей то несколько кустиков, то неглубокая ямка по колено Снежке, то – самое крутое – стекло по пояс или чуть выше. Обезьяны прыгали прямо на воле, и Снежке очень понравилась здоровенная прозрачная тумба у входа в зоопарк, наполненная мобильными телефонами. Оказывается, это их обезьяны вырвали у раззяв-посетителей! Но мы не будем подробно описывать прелести пражского зоопарка, ибо описать это невозможно. Вот разве что одну встречу…

Около вольера с волками было тесно – люди и собаки на поводках смотрели сквозь стекло на крупных зверей, хорошо заметных на фоне красной листвы кустов. Люди смотрели обыкновенно, а собаки – злорадно. Волки на собак не глядели – блюли достоинство. Снежка потянула богатырей дальше – ну что тут время терять, волки и в екатеринбуржском зоопарке есть. Эка невидаль – волки.

И тут вожак обернулся и посмотрел в упор на Вольгу Всеславича. А Вольга посмотрел на него.

– У-у-у? – слегка удивленно спросил волк.

– У, – кивнул Вольга и подошел к стеклу вплотную.

– У-у-у… – задумчиво протянул волк и перевел взгляд на Снежку. И Вольга тоже на нее посмотрел.

Снежка поежилась под волчьим взглядом и сказала:

– Ну чего вылупился? Я ничего такого не делала…

Волк опять посмотрел на Вольгу, подошел к стеклу (собаки и люди попятились), сел, поднял морду и завыл. По спине Снежки побежал холодок – даром что сердце ледяное. Вы слышали когда-нибудь волчий вой? Ну так и описывать его нечего, это слышать надо.

– Уу-о-оу! – пел волк. – Оу-у-ооо-у!

– У-у-у-у! – отозвался Вольга, тоже подняв мор… то есть лицо. – Оу-оу-у-у-у!

Они пели то в унисон, то разделяясь, то опять сливая голоса в единой партии. Рядом закашлялся Вещий Олег: у него из горла рвался боевой клич – киай.

– Пане, проминьте просим[5],– тронул Вольгу за рукав служитель зоопарка. – Нельзя дразнить зверей.

Вольга клацнул на него зубами так, что тот отлетел шагов на пять. Волк замолчал, потом подошел совершенно вплотную к стеклу и провыл тихо и с усилием, будто на иностранном языке:

– У-у-у… панночку-у-у-у… у-у-учи…

И пошел обратно к своим товарищам.

– Спасибо, серый брат, – кивнул Вольга Всеславич и серьезно посмотрел на Снежку.

– А если я порычу медведю гризли, что будет, интересно? – спросил Васька Буслаев. – Мы габаритами примерно совпадаем.

– Ты лучше пойди и порычи памятнику королю Вацлаву на Вацлавской площади, – хмыкнул Вещий Олег. – Габариты еще лучше совпадают. А бедного маленького гризли не пугай своим рычанием. Мое вещее сердце говорит мне, что если мы быстро не уберемся от волчьей вольеры, то поимеем штраф за дразнение животных.

Богатыри уважали дар предвидения, которым славился Вещий Олег, и быстро пошли по дорожке, засыпанной красными и желтыми листьями. Снежке нравилось пинать охапки листьев, которые в Праге никто не сгребал в уродливые кучи и не сжигал дымными кострами. Листья взлетали и падали снова, и Снежка их опять пинала, и богатыри тоже подключились к этому интеллектуальному занятию. Так что все они двигались словно в красно-желтом облаке, сверху падали с деревьев новые листья, а справа ходили черно-белые зебры за оранжевыми облепиховыми кустами. «Прага – очень яркий город, особенно зоопарк», – подумала Снежка и спросила:

– А что тебе волк сказал, Вольга?

– Он на тебя жаловался, – хмыкнул Вольга Всеславич. – Что плохо себя ведешь.

– Неправда! – возмутилась Снежка. – Он врет! Я хорошая! Я вчера вечером аж два раза зубы почистила – один раз без пасты, потому что забыла, куда ее в чемодане сунула, а потом с пастой, потому что нашла ее в носке. А что значит «У-у-у… панночку-у-у-у… у-у-учи»? Я слышала!

– Да понимаешь, какая глупая история. Волк сказал, что тебе грозит опасность. И что я должен научить тебя перекидываться в волка. Только тогда ты спасешься в случае опасности.

– Опасность? – сразу встопорщился Илья Муромец. – Я так и знал, нельзя отпускать ее гулять одну! Во что ты вляпалась, Снежка, что даже волки в зоопарке на тебя жалуются?

«Вот настучал, ябеда, – подумала Снежка о пане Франтишеке. – Это явно он зоопарковому волку сказал, а тот Вольге, что на меня привидения напали».

А вслух сказала:

– Даю честное слово: никаких маньяков не видела, никакие бандиты не нападали, дорогу перехожу только на зеленый свет, в ДТП не участвовала… из незнакомых людей общалась только с нашим американским соседом по гостинице – наткнулась на него в коридоре.

«Пан Франтишек не в счет, он не человек, а оборотень», – мысленно закончила она.

– И что этот американец сотворил? – подозрительно спросил Илья, который не любил американцев (хотя ни один американец ему лично ничего плохого не сделал).

– Извинился, что я на него наткнулась, – сказала Снежка.

– Больше с тобой ничего плохого вчера не случилось? – допытывался въедливый Илья Муромец – у него, как у заведующего, очень большое было чувство ответственности за всех.

– Плохого точно нет, – твердо сказала Снежка и вовсе не наврала – инцидент с привидениями ей понравился и закончился благополучно, что же тут плохого?

Илья успокоился – Снежка обычно говорила правду.

– Ладно, – вздохнул Вольга. – Я все-таки сделаю как велел серый брат. Волки плохого не насоветуют. Вечером, как стемнеет, поучу тебя превращаться.

– Ура! А я сумею?

– Я сказал волку, что не смогу тебя научить, у меня мало сил. Он ответил: «Это у тебя дома мало сил, у вас там место неправильное. А здесь – древняя земля оборотней и волкулаков, она даст силы тебе и твоему щеночку. Щеночек сможет перекидываться в волчонка только в Праге, на родине пусть даже и не пытается». Так что вечером тренировка, не опаздывать.

– А пока пора поесть, – весело подытожил Васька Буслаев. – Завтрак был чисто символический. Утренняя колбаса растаяла во мне, как строчка Кафки в рассветном тумане. Снега, читай Кафку, это великий пражский писатель. А за пингвинами, на горке я видел славную кафешку с видом на Влтаву. Мы там слегка подкрепимся пивом с колбасками и моравским супчиком с копченостями, а потом выйдем из зоопарка и уже всерьез поедим.

«Потом я пойду гулять отдельно, – подумала Снежка. – Я в Старом Месте почти не гуляла. А вечером буду тренироваться с Вольгой превращаться в волка… вау, какая жизнь веселая!»

Глава 13. Очень маленькая, потому что описывает рассвет уже прошедшего утра

– А ничего так смена-то растет! – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове, выслушав рассказ Практиканта. – Мы его послали просто передать весточку Черной Даме. А он вернулся с полным отчетом по всем районам Праги и даже с гипотезой о возможных подозреваемых – русских привидениях!

– И привет Огненному Человеку не забыл передать, – одобрил Огненный Скелет.

– И организовал охрану Йозефова путем пробуждения Голема, – кивнул Нарисованный Иезуит.

– Молодец, мальчик, – подытожила Белая Дама. – Теперь отдыхай до вечера. А как стемнеет, пойдешь с нами на общую сходку. Тебе по рангу не положено, но заслужил, ничего не скажешь.

От этих похвал Практикант просто раздулся и взлетел к потолку Карелова подвальчика, переливаясь розовым и сиреневым. Когда он был живым, его иначе как дураком да рохлей и не называли.

– Да я… да для вас… апчхи!.. все сделаю! – сказал он.

– Сейчас отдохни, – повторила Дама. – Места-то знаешь? В Вальдштейнском саду хорошо призракам отдыхать, за прудом с золотыми рыбками. Влетишь в вольеру с филинами, притворишься одним из них – и спи спокойно. На Малостранской площади на вершине чумного столба тоже никто не потревожит, но там шумновато, машин много. Зато от чумного столба энергетика для нас очень приятная. Потому что такие столбы ставили после эпидемий чумы и множества смертей.

– На моем Янском вршке есть пара-тройка уютных двориков с летучими мышами, – пригласил Огненный Скелет. – Они споют колыбельную… правда, в диапазоне ультразвука.

– Апчхи! Спасибо! – сказал Практикант, а про себя подумал: «Да я! Да я им докажу, что достоин их похвал! Да я такое сделаю! Пока все днем будут отдыхать, я один найду русских привидений, допрошу их, разоблачу, спасу похищенных призраков… и все опять скажут, что я молодец! Апчхи!»

– Тогда разлетаемся до вечера, – сказала Белая Дама.

И кабачок «У златехо преклику» опустел. Пан Карел посмотрел вслед удалявшемуся последним Скелету-с-гвоздем-в-голове, поставил чистые кружки в шкаф, протер стол, взлетел и распластался по расписной потолочной балке – тоже устал. Тяжело содержать кабачок в самом центре Праги, даже если ты не человек.

Глава 14. Прекрасный солнечный день на Карловой улице

Богатыри душевно подкрепились супчиком и колбасками и отправились дальше гулять по Праге, имея в виду знаменитую пивную «У Калеха», которую описал в «Бравом солдате Швейке» чешский писатель Ярослав Гашек. Потому что богатыри очень литературу уважали и шли в историческую пивную исключительно дабы почтить память великого писателя, а не затем, что вы подумали. Снежка распрощалась с ними, клятвенно обещала звонить, если что, получила от Вещего Олега вещую финку уралмашевской работы – при приближении опасности лезвие ножа начинало светиться и верещать: «Отстань, противный!» – от Ильи – штук пятьдесят наставлений, как себя вести, а от Сухмана-богатыря – шарф с категорическим требованием надеть, а то горло застудишь. Снежка покивала, шарф намотала и рванула в Старо Место. Она еще вчера придумала, что будет там делать. У Снежки даже два дела образовалось в этом районе Праги.

Сначала ей необходимо было срочно найти клад. Снежка невнимательно слушала экскурсовода, но кое-что в ее непутевой голове все же задержалось, и этим «кое-что» был замечательный способ нахождения клада. Надо было гулять по Карловой улице и искать привидение Старого Ростовщика с тяжелым мешком на плечах. Он стал призраком за то, что назначал очень высокие проценты и никогда не прощал должников и не давал отсрочки. Да еще и радовался, когда должник умолял о пощаде. В мешке ростовщика звякала целая куча золотых монет. Надо было подойти к нему и отобрать мешок – и тогда клад твой, а ростовщик обретет покой и исчезнет со вздохом облегчения. То есть две пользы от одного простого дела. Сложность состояла в том, что, стоило только прикоснуться к мешку, Ростовщик вспыхивал и становился совершенно огненным человеком, внутри которого просвечивал черный обугленный скелет. А вместо глаз образовывались горящие угольки. Конечно, любитель кладов пугался и отдергивал руку. И огненный Ростовщик тут же таял с жалобным писком. Но Снежка рассчитывала на то, что она-то не струсит, у нее же ледяное сердце!

Снежка уже знала, что сделает с мешком золота. Она немного соображала в законах, потому что богатыри все время были озабочены тем, как бы не нарушить законы, ловя преступников, и понимала, что вывезти в Россию столько золота ей не позволят. Значит, надо истратить его на месте! Снежка сто раз по телику слышала, как олигархи и кинозвезды покупают футбольные команды и поместья за границей. Футбольная команда ей была ни к чему, а вот замок! Снежка собралась купить замок, как у Золушкиного принца, где-нибудь недалеко от Праги, и чтобы речка была, чтобы можно было купаться. И приезжать в замок на каникулы – с богатырями или с одноклассниками. А без клада замок можно было получить, только выйдя замуж за принца, чего Снежка категорически не хотела: если верить телевизору, принцы были все старые типа принца Чарльза. И вообще, среди ее знакомых принцев почему-то не попадалось. А если на замок денег не хватит, можно купить яхту и с богатырями ходить в Африку, и в Мексику, и на всякие острова с людоедами. Или стать пираткой – но этого бы богатыри Снежке не разрешили, они закон уважали.

Правда, Снежка невнимательно слушала экскурсовода и пропустила мимо ушей, что Ростовщик с мешком появляется в полночь. Так что поиски были обречены на неудачу – но она этого не знала.

Второе дело было у Снежки на улице, параллельной Карловой, – на Платнержской. Экскурсовод очень проникновенно рассказывала, что на месте современного пражского магистрата на углу Марианской площади и Платнержской улицы стоял некогда дом, в котором жила девушка. За ней очень настойчиво ухаживал какой-то рыцарь. То ли девушка отказала рыцарю, то ли влюбилась в другого – теперь уже неизвестно. И рыцарь из ревности зверски убил ее – не просто пронзил мечом аккуратненько, а устроил кошмарное кровопролитие в духе американских триллеров, которые Илья Муромец запретил Снежке смотреть по телевизору. Снежка и не рвалась, ей кровь надоела, когда она богатырей после ранений бинтовала. Убиваемая девушка, конечно, обиделась и в процессе убивания прокляла рыцаря страшным проклятием: пусть он превратится в железо и терпит жуткие муки, как она терпела. Но один шанс она ему оставила: если другая девушка сжалится над ним и выслушает его покаянную исповедь, то он будет прощен и исчезнет. Только это не каждый день может быть, а раз в сто лет. Снежка убийств не одобряла и решила, что девушка слишком мягко с этим типом поступила.

Рыцарь доубивал несчастную, превратился в железного и подумал: «Ха-ха! Да легко! Добрых людей на свете много». И пошел искать добрую девицу, которая его выслушает. Но все его боялись и шарахались прочь. И вот через сто лет в том же доме поселилась семья: мама, папа и дочка лет шестнадцати. Рыцарь обрадовался и начал обхаживать девушку: как он раскаивается, да какой он несчастный и непонятый, да как тяжело железо, да он ведь ничего не просит – только послушать. Девица была жалостливая и согласилась, сказав: «Хорошо, господин рыцарь, приходите в полночь к нашему дому. Когда маменька и тятенька уснут, я спущусь к вам и все выслушаю». Рыцарь обрадовался, пришел, сел на ступенечку, хотя цельному куску железа согнуться тяжело. Вот полночь близится, а девушки все нет. Оказывается, мать услышала шаги, заловила ее на лестнице и спросила:

– Это куда это ты собралась на ночь глядя?

Дочка честно объяснила, что рыцаря спасать.

– Еще чего! По ночам шляться с мужчинами, хоть они железные, хоть какие, – не дело это для благонравной девицы.

И не пустила дочь, в спальне заперла да сама рядом устроилась, чтоб та не сбежала.

И вот сидит Рыцарь внизу, ждет, ждет… Уж полночь прошла, уже он понимает, что никто не придет, что его обманули, что еще сто лет страдать ему железным… сидит Рыцарь и свирепеет, аж железо добела раскалилось. Теперь ему уже не хочется спасения – теперь ему сладка только месть. Как блеснул на крышах Стара Места первый рассветный луч, встал Рыцарь и сказал:

– Хорошо! Пожалеете еще!

И с тех пор стал Железный Рыцарь призраком-убийцей. Раз в сто лет зверски уничтожает он какую-нибудь молодую девушку. А поскольку Рыцарь был неученый и считал плохо, да никто из пражан и не помнит, когда была роковая дата, то Рыцаря боятся постоянно. Тем более последнее время он смирный – наверное, скоро озвереет. Снежка сразу поняла, что ее долг перед жителями Праги – выслушать Железного Рыцаря, перевоспитать и тем самым спасти всех его будущих жертв. Слушать она умела хорошо: работая в мужском коллективе, это просто необходимо. Ведь каждый из семи богатырей хвастался подвигами и доказывал, какой он крутой, а Снежка слушала и соглашалась.

Вот такие два дела были у Снежки сегодня в Старом Месте. А про Тереску, обитавшую на той же Марианской площади, экскурсоводша рассказать не успела – ее Васька Буслаев отвлек вопросом о том, как это члены магистрата не боятся ходить на работу мимо статуи Железного Рыцаря, приделанной рядом со входом.

Снежка решила начать с клада и пошла на Карлову улицу. Стала там гулять, витрины разглядывать, причудливые дома, окна, домовые знаки – это старинные картинки, которые раньше вместо адреса были. В старину-то дома не нумеровали, и если над входом желтый лев нарисован, то адрес был «В доме „У золотого льва“». А главное – Снежка людей рассматривала: не пропустить бы Ростовщика с мешком. Один подозрительный человек подозрительно нес подозрительно большой пакет – Снежка подбежала и прикоснулась к пакету. Но человек не сделался огненным скелетом, а подозрительно посмотрел на девочку и подозрительно ускорил шаг. Второй подозрительный человек нес подозрительно большой чемодан, но, когда Снежка дернула его за чемодан, тут же остановился и приветливо спросил:

– Як се мате?[6]

– Жаль, что вы не призрак, – откровенно ответила Снежка и отстала от человека с чемоданом.

Вообще-то ей уже маленько надоело ходить туда-сюда по Карловой. Она решила, что пока может пожить и без клада, когда вдруг почувствовала прикосновение к шее чего-то прохладного и влажного, как пар, и незнакомый голос произнес:

– Ага! Стой! Вы арестованы именем закона!

– Да? – поразилась Снежка, поворачиваясь, чтобы увидеть, кто ее арестовал. Но никого не было.

– Не вертитесь, пожалуйста, мне трудно держать вас за шиворот, вы все время выскальзываете, – пожаловался невидимый «арестовыватель».

– Да где вы? – возмутилась Снежка. – Арестовывает, а самого нету!

– Я есть! Меня просто плохо видно днем, но я сейчас позову на помощь наших, и они вас схватят и уволокут… ммм… в подвалы Пражского Града.

– До Пражского Града далеко, я бы вам советовала уволочь меня куда-нибудь поближе, – сказала Снежка, начиная различать очень тусклую беловатую тень. На фоне темной старинной двери дома ее было видно, а на фоне светлой пестрой улицы – нет.

– Кстати, а за что вы меня арестовали? – вспомнила Снежка уроки Ильи Муромца. – При аресте должно быть предъявлено обвинение, иначе я сама вас арестую за злоупотребление служебным положением, превышение власти и… и выгул собак в неположенном месте!

У Снежки эти «собаки» как-то сами вылетели, а вообще-то никаких собак ее собеседник не выгуливал.

– Собак? – растерялся «арестовыватель». – Ой! Сами мы не местные… не арестовывайте меня, пожалуйста, так нечестно, я первый начал вас арестовывать. Или давайте по очереди – сперва я вас, потом вы меня.

– Это справедливо, – кивнула Снежка. – Только давайте отойдем с дороги, а то нас все толкают.

– Это вас толкают, а сквозь меня просто проходят, – грустно поправил собеседник. – Вон там я видел тенистый дворик, присядем, уважаемая пани арестованная, и я все объясню.

Снежка сто раз могла убежать, но ей стало интересно, в чем обвинит ее этот призрак, – она по воспоминаниям вчерашней ночи сразу опознала в нем привидение. Они прошли с шумной Карловой улицы за угол Клементинума и расположились в миленьком дворике за каменными стенами, заросшими красным плющом. На фоне этого плюща привидение проявилось поярче.

– Я вас арестовал, потому что вы украли четырех привидений: Монаха-с-головой-под-мышкой, двух казненных панов, Алхимика и Локотка из Нове Места, – сказал Практикант (конечно, это был он). – Апчхи!

– Да? – удивилась Снежка. – А зачем?

– Вы украли, вам виднее, – пожал плечами Практикант. – Апчхи!

– А почему вы все время чихаете?

– Не знаю, – Практикант шмыгнул носом и вытер под ним розовую эктоплазму.

– Вы неправильно меня арестовали, – заявила Снежка. – Надо было сказать: «Я вас арестовал по подозрению в похищении нижеперечисленных привидений…» и предъявить ордер на арест. Ордер есть?

– Ордена нету, – растерялся Практикант. – Орден мне пока не дали. Сами мы не местные…

– Ввиду несоблюдения закона арест считается недействительным, – развела руками Снежка. – Теперь я тебя арестую за посягательство на свободу и личное достоинство иностранной гражданки. Сейчас позову моих богатырей.

И достала мобильник, но звонить, конечно, не стала – смешно напускать семерых матерых богатырей на одно сопливое привидение.

– Ой! – перепугался Практикант. – А что мне будет? Развоплотят?

И из беловатого стал зеленоватым.

– Ладно, я тебя прощаю, – пожалела Снежка и убрала мобильник. – Только расскажи, с чего ты взял, что я сперла такую кучу привидений? Зачем?

– Вы, дражайшая пани, ходили туда-сюда по улице и странно так поглядывали… и бормотали под нос: «И где же это привидение, а то я уже в туалет хочу…» А потом схватили какого-то пана с чемоданом и сказали: «Жаль, что вы не призрак». И я решил, что вы ловите привидений. Правда, вчера я подозревал совсем других – преступную группу призраков из России, засланных сюда КГБ…

– КГБ уже нету, мне про него богатыри рассказывали, – сказала Снежка. – Теперь это же самое как-то по-другому называется. Знаешь, у тебя очень интересные новости. И если сопоставить с тем, что я услышала вчера от привидений Пражского Града… да-да, не вздрагивай, я там знакома кое с кем… Изложи-ка мне все это поподробнее, а я честно скажу, что караулила призрака ростовщика с мешком, чтобы отобрать у него клад, а самого его избавить от проклятия.

– Он не стоит ваших усилий, дорогая пани, он был очень плохой человек, – сказал Практикант. – Апчхи!

– Зато я хороший, – возразила Снежка. – А с кладом стану еще лучше. Ну рассказывай.

Практикант так навострился повторять историю о похищении, что уложился в четыре минуты.

– Супер! – одобрила Снежка. – Тебе книжки писать надо. Ты призрак писателя? У них тут был один Кафка, писатель, так они все по нему с ума посходили, на всех майках и кружках нарисовали, так уважают, – а при жизни только обижали. Может, ты призрак этого писателя Кафки?

– Не-ет, – с сожалением отказался честный Практикант, которому очень захотелось стать привидением писателя. – Сами мы не местные… Апчхи!.. зато меня при жизни тоже обижали. А он был хороший писатель?

– Васька хвалит, – пожала плечами Снежка, не читавшая великого чешского классика Франца Кафку и предпочитавшая фантастику. – Знаешь, я думаю, мы должны вместе поискать группу русских мафиозных привидений. У нас на Уралмаше такая мафия была – самая крутая на Урале. Может, это они и есть – но в призрачном варианте. У Вещего Олега там были знакомые, так что если это они воруют пражских привидений, то Олег может пригодиться. Это неправильно, когда из страны вывозят культурные ценности – картины, статуи, привидений…

– Сочту за честь, – обрадовался Практикант, который, честно говоря, никак не мог придумать, где искать подозреваемых, а тупо летал туда-сюда по Праге.

– Будем рассуждать логически. Я уже поняла из слов экскурсовода, что в Праге есть несколько мест, куда всегда ходят русские туристы: Карлов мост, Карлова улица, Пороховая башня, Целетна, Староместская площадь и Пражский Град.

– В Пражском Граде устроили засаду: сняли с постов всех химер собора Святого Вита и отправили их патрулировать улицы и площади, – сказал Практикант. – Там преступников найдут.

– Хорошо, а то меня туда не тянет, – вспомнила вчерашние приключения Снежка. – А еще у вас тут есть такая странная церковь из человеческих костей – не в Праге, а где-то неподалеку. Я читала фантастику про Ночной Дозор, так там написано, что в Костнице всякая нечисть подпитывается силой умерших там монахов…

– Костница! – завопил Практикант. – Костница в Кутна Горе! Конечно, они поехали туда! Но мне так далеко не долететь.

– И мне не дойти, и денег на экскурсию не хватит, – сказала Снежка. – Но давай опять рассуждать логически. Русские привидения тоже не журавлиным клином туда отправились. Скорее всего, они набились в автобус с туристами. Откуда отправляются автобусы с экскурсиями до Кутны Горы? С автовокзала? Нет, это туристические автобусы, они должны откуда-то из других мест отходить, из центра.

– Сами мы не местные, – вздохнул Практикант. – Не знаю, откуда они отправляются.

– Если это узнать и там немного покараулить… конечно, они могли съездить вчера или запланировать на завтра, – продолжала Снежка. – Но вдруг это сегодня? Вдруг повезет? Так, сейчас разберемся. Пошли обратно на Карлову. Здесь слишком мало людей.

– Зачем? – не понял Практикант, но Снежка уже мчалась вперед. Врезавшись в толпу на Карловой улице, она спросила первого попавшегося туриста, по виду русского: – Скажите, пожалуйста, где стоят автобусы, которые возят экскурсии в Кутну Гору?

– Не знаю, девочка, – растерялся наш турист. – Я два часа в Праге, еще только Карлов мост выучил.

Снежка отстала от этого и вцепилась в другого, решив начать для разнообразия фразой из чешско-русского разговорника:

– Просим вас, як се достану[7] такое место, откуда ездят на экскурсии в Кутну Гору?

– Нэвим, проминьте просим[8],– ответили ей. – А вообще-то, дивчина, я с Харькова, так ты, шо тоби треба, гутарь по-русски.

– Скажите, пожалуйст… ой, это вы? – Третьим спрошенным оказался тот американец, которого Снежка забодала вчера в гостинице. Он тоже ее узнал и затряс ей руку:

– А-а, прочная русская девочка, разбивающая стены! Гуд монинг, гуд монинг! Хау а ю?

– Ай эм файн, сенкс, а вот лучше скажите, мистер американец, где тут автобусы, которые возят экскурсии в Кутну Гору и другие места? – спросила Снежка. – То есть вэа из за бас ту Кутна Гора?

– Прямо по Карловой, мимо Староместской площади, выйти на Целетну улицу, и там в конце есть Пороховая башня. Там спросить, – четко изложил американец. – А вы знаете, что вас есть предсле… преследовает привидение? Вон висит.

– Конечно, – надменно сказала Снежка. – Это мое фамильное привидение, из нашего замка. В начале двадцатого века замок отобрали большевики, вот привидение и ездит со мной в чемодане. Мы своих не бросаем! Сенк ю за совет, мы пошли по делам.

И Снежка с Практикантом отправились по Карловой улице. Джек Холт поглядел им вслед и покачал головой. Потом подумал и тихонько двинулся следом.

Глава 15. Алиби для привидений

– Ой! Забыла! – хлопнула себя по лбу Снежка. – Мне же на Платнержску на минутку надо! Сейчас завернем туда, это по карте совсем рядом, маленький крюк – и к Пороховой башне.

– На Платнержску?! – поразился Практикант. – Это нельзя! Там опасно! Мне все привидения говорили – там страшный Железный Рыцарь!

– Так я к нему и иду, – пояснила Снежка. – Ненадолго, на пару слов, а потом сразу к башне. А ты не жди, если боишься.

– Я очень храбрый и славлюсь среди привидений как безрассудный смельчак, – заявил Практикант. – Я с тобой!

Они повернули назад и снова прошли мимо американца.

– Хай! – крикнул он. – Вы есть передумали?

– Кривизна пространства, – небрежно бросила Снежка. – Про Эйнштейна слыхали? Кривым путем иной раз дойдешь скорее, чем прямым.

– О, как мудро! – поразился американец.

Марианская площадь, куда вливалась Платнержска улица и где стоял Железный Рыцарь, была совсем рядом. Снежка, наслушавшись экскурсовода, навоображала себе всяческих ужасов, мрачных готических сводов, урн в виде черепов и чуть ли не скелетов, громоздящихся поперек пешеходного перехода. А площадь оказалась очень красивая, окруженная нарядными домами, хотя и излишне запруженная автотранспортом. И улица Платнержска тоже была вся узорчатая и радостная, и здание магистрата, с боку которого прилепилась статуя Железного Рыцаря, очень эту улицу украшало. Кстати, с другой стороны здания тоже была статуя – бородатый железный дяденька, ругающий девушку. Снежка не знала, а это был еще более знаменитый рабби Иегуда Лев бен Бецалель, по легенде – создатель Голема, а по правде – ученый и мудрец. А девушку он ругал за плохое поведение. На другой стороне площади в стене был вделан красивый фонтан – девушка с кувшином. Девушка была толстая, круглолицая и довольно симпатичная. В путеводителе она описывалась как «Фонтан „Влтава“», но любой пражанин знал, что это и есть знаменитая Тереска. А Снежка не знала, про нее экскурсовод рассказать не успела.

Словом, Снежка даже разочаровалась – ничего жуткого, веселая нарядная площадь. Она подошла к Железному Рыцарю и сказала:

– Я тут подумала и решила тебя выслушать и того… освободить. Но сейчас у меня важное дело. Я вечером приду, ты мне расскажешь о своих преступлениях, я тебя прощу, и ты больше не будешь. Смотри, до вечера никого не убивай. Хорошо?

Рыцарь молчал.

– Хорошо? – опять спросила Снежка.

Рыцарь молчал.

– Ну ладно, может, ты по-русски не понимаешь, так я все равно приду, – сказала Снежка. – Призрак, ты где? Пошли к Пороховой башне.

Практикант храбро спрятался на карнизе дома напротив, но, увидев, что Снежка живая-невредимая уходит от Железного Рыцаря, подлетел к ней и сказал:

– Я прикрывал тебя сзади.

– Ты взял слишком большую дистанцию, при атаке противника ты не дотянулся бы даже в броске, – со знанием дела возразила Снежка. – Я тебя поднатаскаю потом, а то вы тут в безопасной Праге расслабились совершенно, а техника защиты… ты чего?

– Все-таки ты, дражайшая пани, немного тоже привидение, – сказал Практикант. – Апчхи! Ну, может, не вся целиком привидение, а твой карман. Вон светится и завывает, я же вижу.

Снежка глянула на карман ветровки – он действительно светился и тихо подвывал «Отстань, противный», но все слабее и слабее. Снежка достала финку, поглядела на лезвие, гаснущее по мере удаления от Железного Рыцаря, и сказала:

– Странно. Наверное, это потому, что я перешла дорогу в неположенном месте, – вот нож и сигнализирует об опасности.

И Снежка с Практикантом пошли по Платнержской улице к Староместской площади. Железный Рыцарь медленно повернул голову и поглядел им вслед.

– И думать не смей, – предостерег его тоже железный рабби Лев с другого конца здания. – С последнего твоего преступления не прошло и семи лет. Власти тогда, в две тысячи четвертом, все скрыли, чтобы не нагнетать панику в городе. Еще девяносто с лишним лет ты безопасен.

– Я никогда не был безопасен, даже когда был жив, – прозвучал глухой голос из-под забрала. – Раз в сто лет я могу спастись… но убивать я могу чаще… гораздо чаще… когда хочу… А ты молчи, старик, ты даже не призрак, для призрака ты был слишком добродетелен и теперь спишь себе на родном Еврейском кладбище в Йозефове. Ты просто памятник и не сможешь остановить меня.

– Таки да, – грустно согласился памятник рабби Леву, хорошему человеку.

Рыцарь опять повернул голову и посмотрел на фонтан – на Тереску. Та подняла опущенные каменные веки и понимающе взглянула на Рыцаря.

А Снежка с Практикантом тем временем дошли до Староместской площади, свернули на Целетну и вышли к Пороховой башне. Они не заметили, что за ними следят.

У Пороховой башни никаких автобусов не наблюдалось, зато клубились толпы туристов и экскурсоводов всех национальностей. Снежка быстро нашла русских экскурсоводов и выяснила, что автобусы останавливаются не здесь, а надо перейти площадь Республики и свернуть на улицу На Поржичи. Там много автобусов, и как раз минут через десять – пятнадцать должны подойти рейсы из Кутна Горы.

– Так это же около нашего отеля! – хлопнула себя по лбу Снежка. – Я даже их видела, но не сообразила, балда! Пошли скорее.

Они быстро нашли стоянку, и оказалось, что из Кутна Горы как раз прибыли аж два двухэтажных оранжевых монстра – Снежка на таких и не ездила никогда. Она и Практикант метались от автобуса к автобусу, боясь пропустить мафиозных привидений. Наконец туристы вышли, и из второго автобуса выпорхнула развеселая стайка пестрых призраков. Они трещали и делились впечатлениями, как нормальные человеческие туристы:

– А люстра-то, люстра-то! Это ж сколько костей на нее пошло!

– А герб из костей! Это же надо такое извращение придумать!

– И ничего не извращение, а правильный подход к жизни: сегодня мы живы, а завтра умрем и станем привидениями! Ура!

Особенно веселилось привидение девушки – пухленькое, хорошенькое и почему-то с большим канализационным люком под мышкой. Снежка не понимала, как хрупкий бесплотный призрак может таскать с собой такую тяжесть, да еще и радоваться при этом. Она подошла к привидению и спросила:

– Слышь, а зачем тебе канализационный люк?

Привидение обернулось, перехватило люк другой рукой и удивилось:

– Ой, девочка! Живая! Ты нас видишь?

– Конечно, вижу. Во-первых, уже темнеет, а во-вторых, вы все так орете, что я думаю, вас видит вся Прага.

– Нет, дочка, дело не в этом, – поправил ее строгий осанистый монах, все время слегка взлетающий над мостовой. – Мы же только что из Костницы, это средневековая часовня из костей, для любого привидения – что санаторий для живого. Вот мы и обрели формы и краски – поправили здоровье. Ты русская?

– Да, из Екатеринбурга, – кивнула Снежка. – А это мой друг, пражский призрак, он студент и здесь на практике.

Практикант застенчиво чихнул и поглядел на девушку с люком. Девушка сделала вид, что его не заметила, и сказала:

– Какой красивый город… и привидения пражские такие обаятельные. А мы из Перми – почти земляки, девочка.

И опять люк перехватила – видимо, ей было тяжело.

– Давайте я понесу ваш люк, – галантно предложил Практикант. – Надорветесь.

– Ой, спасибо, вы так любезны, – улыбнулась девушка. – Но это не люк, я же не сантехник. Я – про́клятая девушка, меня мачеха прокляла, а это – моя могильная плита.

Девушка с усилием приподняла плиту и всем ее продемонстрировала: в центре – симпатичная мордашка, как дети рисуют: точка, точка, два крючочка… то ли портрет владелицы плиты, то ли символическое изображение черепа. Вокруг мордочки непонятная надпись, из которой Снежка разобрала только «дочь Таисия». А вокруг надписи – змея, кусающая свой хвост.

– Это вы сами себя загрызли, отравились и умерли? – удивился Практикант.

– Нет, что вы, я не кусаюсь, – кокетливо глянула на него девушка. – Это символ. Что я сама, дескать, во всем виновата, сама себя «съела». Меня похоронили посреди дороги на кладбище, чтобы все по моей плите ходили и попирали ногами. Поэтому, куда бы я ни шла, мне надо иметь при себе могильную плиту, чтобы в любой момент меня попрал любой желающий… ну походил по мне. Это часть проклятия. Вот, смотрите.

Она изящно легла на мостовую, уплощилась до уровня бумажного листа, накрылась чугунной плитой и гулко сказала из-под нее:

– Девочка, пройдись по плите, пожалуйста.

– А тебе не будет больно? – Снежка опасливо тронула плиту носком туфли.

– Нет-нет, пройди, не бойся.

Снежка прошла, стараясь сильно не давить. Девушка вылезла из-под плиты, встряхнулась и весело сказала:

– Очень взбадривает.

– Вообще-то у нас к вам дело, – сказал Практикант. – Вы обвиняетесь…

– Нет-нет, не обвиняетесь, – перебила Снежка, которой пермские привидения очень понравились. – Мы заподозрили вас… ой, куда она! Бабушка, вернитесь, тут нет перехода!

Маленькая старушка из группы пермских привидений перебежала дорогу – прямо сквозь машины, обернулась и погрозила им вслед сухоньким кулачком. Машины тормозили, виляли – как только аварии не случилось!

– Вот неугомонная бабка! – проворчал Монах. – Ее у нас в Перми все водители не любят. Она переходит дорогу по Северной и Южной дамбе прямо сквозь мчащиеся машины, да еще и кулаком грозит. Просили-просили ее хоть в Праге вести себя прилично – ни в какую! Я думаю, нам надо познакомиться. У вас в Праге привидения древние и классические, а мы, пермяки, почти все новодел, девятнадцатый век, а большинство – двадцатый. Древних призраков только два. Вот этот по прозвищу Симург – персонаж украшений пермского звериного стиля, привидение краеведческого музея. Очень смирный, почти не клюется, только иногда озадачивает музейных работников свежим пометом в выставочных залах. А как его на самом деле звали, неизвестно – какой-то древний божок и говорит на забытом языке.

Симург поклонился. Он был причудливый и походил на большую, с ведро, железную брошку.

– Вот это Хозяин, он не городской, – продолжил Монах. – Он в Кизеловской пещере обитает и сюда специально приехал пообщаться с духами здешних косопрусских пещер – у нас там вчера была выездная сессия конференции, на весь день уезжали. С Про́клятой Девушкой вы уже познакомились.

– А за что ее прокляли? – спросила Снежка.

– Это бестактный вопрос, – строго сказал Монах. – Вот призрак ксендза Франциска Будриса, а я – архиепископ Андроник, мы погибли от рук большевиков. Вот привидение Елизавета Ивановна, вдова знаменитого пермского благотворителя купца Любимова. После революции ее выгнали из дома, и она жила на кладбище, на могиле мужа, откуда исчезла с наступлением зимы – и никто не знал, что с ней сталось. А потом, уже призраком, вернулась в свой особняк, это теперь Пермский театр юного зрителя. Актрисы жалуются, что из гримерок иногда пропадают бальные платья.

– Я возвращаю, – виновато сказало привидение Елизавета Ивановна. – Я только поношу немного и возвращаю. Тяжело всю вечность ходить в рванье, в котором померла. В конце концов, там был мой дом.

– А самые интересные пермские привидения – это так называемые «привидения, которых нет», – оживился монах Андроник. – Это наша гордость. Мы вчера продемонстрировали их на конференции в Косопрусских пещерах, и все сошлись на том, что ничего подобного в Европе нет, это русское ноу-хау! Народная молва гласит, что привидения Белой Башни – это души казненных в башне во времена революции, Гражданской войны и сталинских репрессий. Даже прозвали сие здание Башня Смерти. Но весь фокус в том, что Белую Башню построили позже, уже когда революция кончилась и даже Сталин умер – в шестидесятые годы. И никаких невинно убиенных там нет, а работает Управление внутренних дел Прикамья. Так что мы в Перми располагаем уникальной коллекцией призраков, которых нет.

– А где они? – завертели головами Снежка и Практикант.

– Так нету же, русским языком говорю!

– Круто, – согласилась Снежка. – А мы было подумали, что вы украли несколько пражских привидений – у нас тут четыре призрака пропали. А теперь гляжу – у вас своих много.

– Как можно! Красть нехорошо! – ужаснулся призрак ксендза Франциска. – Мы приехали немного поучиться – вчера утром. Пражским привидениям по триста – шестьсот лет, а мы еще молодые и неопытные. Завтра вечером домой улетаем. Конференция оказалась необычайно плодотворной.

– Да, они непохожи на воров, – согласился Практикант. – Исключительно порядочные призраки у вас в России.

И опять посмотрел на девушку с могильной плитой.

– Вы подсмеиваетесь над нами, провинциалами, – улыбнулась девушка. – Конечно, вы – столичный житель, всемирная знаменитость… а мы скромные, почти деревенские призраки…

Практикант расцвел синим и фиолетовым – его никогда еще столичным жителем не называли.

– Зато у нас в столице нет таких красивых привидений, как вы, пани, – сказал он. – И могильная плита у вас изысканная и очень вам к лицу.

– Это подозрение оказалось пшиком, – вздохнула Снежка. – У пермских ребят алиби: Монах-с-головой-под-мышкой пропал три недели назад, а два казненных пана – вчера. Три недели назад пермяки были еще дома, конференция ведь только три дня идет. А вчера весь день заседали в Косопрусских пещерах и не могли украсть панов.

– Мы можем предоставить свидетелей, – сказал монах Андроник. – Нас в пещерах видели около тридцати пещерных духов и около пяти экскурсий туристов. Но мне кажется, что ты и так нам веришь, девочка с бледным лицом и сердцем изо льда…

– Изо льда? – восхитилась про́клятая девушка. – Как красиво! Вечная мерзлота? С мамонтом? В сердце моем мамонт, и нет в нем места для принца…

– Почти, – кивнула Снежка. – Ладно, тогда мы дальше пойдем преступников ловить. Если завтра вечером не вернемся – передайте на Урал, что погибли смертью храбрых.

– Надо бы вам помочь, ребята, да что-то я не представляю, как. Мы же чужаки, условий не знаем, – озабоченно сказал ксендз Франциск. – Позвали бы – мы бы пришли, но, как позвать, у призраков нет мобильников…

– Я знаю! – подпрыгнула девушка. – Я придумала! Возьми мою могильную плиту, о храбрый столичный житель, и всюду носи с собой. Эта плита в какой-то степени часть меня. Если тебе будет грозить опасность, постучи в нее – я услышу и приду на помощь.

И передала свою железяку Практиканту. Тот аж присел от тяжести и прохрипел:

– А может, не надо?

– Надо, – строго подтвердил монах Андроник. – Но не забудь вернуть плиту перед отлетом, у нас рейс в двадцать один ноль-ноль. И будьте осторожны, мне все время кажется, что нас подслушивают.

– Так толпа вокруг, как можно подслушать, – удивилось привидение Елизавета Ивановна. – Девочка, какой у тебя шарфик интересный! Дашь поносить? Я верну перед отлетом.

– Мы в аэропорту встретимся, у нас тоже рейс завтра вечером. – И Снежка с облегчением сняла с шеи надоевший шарф и протянула его привидению – не любила она эти обмотки. – Можете вообще себе оставить, на память.

Тут позвонил Снежкин сотовый:

– Ты где?

– Я почти дома, Вольга, – ответила Снежка. – На Поржичи, вон наш отель вижу. А что?

– Уже темнеет. Ты не забыла, что сегодня я буду тебя учить перекидываться в волка?

– Ой, как здорово! – обрадовалась Снежка. – Давай выходи, я жду тебя у отеля.

– Лучше подходи к Пороховой башне, я через три минуты там буду.

– Значит, так, – сказала Снежка, отключаясь. – У меня срочное дело, я пошла превращаться в волка. Так что всем привет. Практикант, если что случится – вон мой отель, номер двести семь.

– А мне надо быть в Вышеграде! – вспомнил Практикант. – Уже темнеет! У нас там общее собрание, куда я приглашен как лучший специалист. Но я не знаю, где Вышеград… Лучше вернусь в Малую Страну и встречу там наших.

– Куда тебе с грузом такого крюка давать, – пожалела его Снежка. – Смотри по карте, Вышеград не близко, но и не так далеко. Вот сюда и вот сюда.

И Практикант полетел на место сбора, волоча за собой железную могильную плиту-«люк» и аж приседая в полете. Потом он сообразил покатить «люк» по земле, и дело пошло быстрее. Снежка отправилась к Пороховым воротам, а пермские привидения – к себе, на обширный чердак Общественного дома на площади Республики. Только про́клятая девушка Таисия немного отстала – покувыркалась в проводах и на крышах. Пока она с плитой была, не могла так лихо летать – плита вниз тянула. А без груза так хорошо парить над красными крышами Праги, заглядывать в лица статуй, кричать «бе-бе-бе» голубям, только-только присевшим на эти самые статуи…

Очень приятно летать не таская с собой некое подобие канализационного люка, а не верите – попробуйте!

Глава 16. Почти все время про волков

– Ума не приложу, где нам тренироваться, – озабоченно огляделся Вольга Всеславич. – Превращаться в волков посреди туристической группы, собравшейся на экскурсию «Прага мистическая»… ммм… это слишком.

– А по-моему, как раз по теме, – обрадовалась Снежка.

– Лучше бы тренироваться на Петржине – это холм на левом берегу Влтавы. Там такое колдовское место, что даже ничего не строят – все дома рушатся. Потому что там, в глубине горы, шевелятся старые кельтские капища, и подземные жрецы-призраки поддерживают священный огонь… может быть. Еще много безлюдных садов под Пражским Градом, но туда тащиться далеко.

– Давай по карте посмотрим, где неподалеку зеленым закрашено, туда и пойдем, – предложила Снежка.

На карте большой зеленый массив был перед железнодорожным вокзалом, а совсем близко зеленела длинная полоска Вацлавской площади. Туда и отправились Вольга со Снежкой.

– Отсталые наши предки, прозябавшие во тьме невежества, выработали целую систему превращения человека в волка – абсолютно ненаучную, но действенную, – рассказывал Вольга по дороге. – В полнолуние надо было найти в лесу гладко спиленный пень, воткнуть в него нож и перекувыркнуться через эту конструкцию. И все, ты волк. Но методика имела ряд недостатков. Во-первых, полнолуние бывает не каждый день, и бандиты, которых мы ловим, не будут ждать удобной для нас фазы луны. Во-вторых, в городе мало подходящих пней, а тащиться в лес и потом обратно – любой бандит за это время до дому доберется и чай будет пить перед телевизором. В-третьих, и в-самых-главных: если кто-то найдет нож, воткнутый в пень, и вытащит его, то оборотень навсегда останется волком. Пока все понятно?

– Понятно, – кивнула Снежка. – А как же ты? Ты превращаешься когда хочешь, и никаких ножей.

– А я подошел к делу по-научному, разработал новую методику и даже защитил по ней диссертацию: «Превращение человека в волка: аспекты формирования ликантропического синдрома и оптимизация минимально инвазивной методики с использованием микрокраниовоздействий под нейрофизиологическим контролем».

Снежка аж остановилась на бегу – она и не слыхивала, чтобы Вольга диссертацию защищал, да еще с таким мудреным названием.

– Это что, мне вот эти непонятные слова надо будет учить и твой диссер читать и пересказывать? – возмутилась она. – Не буду!

– И не надо, ты все равно ничего не поймешь. Ты девчонка, а наша профессия – для мужчин, – высокомерно сказал Вольга. – Но некоторым практическим навыкам я тебя научу, раз серый брат в зоопарке попросил. Это что, Вацлавская площадь? Ну и где тут парк, в котором надлежит нам скрываться?

Вацлавская площадь, или в просторечии Вацлавак, – это длинный-предлинный газон, с одного конца которого стоит здоровенный памятник королю Вацлаву на соответствующих размеров коне. Пражане обычно назначают свидания «у хвоста». От Вацлава тянутся бесконечные цветочные клумбы… и никаких деревьев! На карте эти клумбы тоже обозначены зеленым цветом, вот Вольга со Снежкой и купились, решив, что это парк. Деревья кое-где виднелись на фоне домов по бокам площади, но спрятаться там нечего было и думать.

– Придется все-таки тащиться на Петржин, – вздохнул усталый Вольга.

– А мне тут нравится, – повертела головой Снежка. – Коняга симпатичная, и мужик на ней вроде ничего, понимающий. И народу много – вон с лозунгами стоят, вон целуются, вон на скрипке играют… вон вообще на траве лежат. Кто что хочет, то и делает. Давай тут превращаться!

– А полиция?

– А мы честно скажем, что мы оборотни, – быстро придумала Снежка. – Превратимся в волков и убежим.

Зашли они за какой-то газон с совершенно российского вида петуньей, и Вольга начал учить Снежку:

– Верхнюю ногу туда, нижнюю сюда! Переднюю вправо, заднюю влево! Толчковую сбоку, маховой – удар! И быстро представь, что обросла шерстью.

Снежка представила – и обросла поганками. Собравшиеся среди петуний зрители зааплодировали.

– Ну где ты видела волка в грибах? – возмутился Вольга. – Еще бы земляникой покрылась со сливками. Морду кверху и повыть: у-у-о-у…

– Уа-уа-уа-ай-я-яй, – повыла Снежка.

Зрители начали подпевать и пританцовывать. Поганки облетели.

– Нету у тебя ни слуха, ни голоса, ни соображения, – огорчился Вольга. – Ну как такую бездарность учить? Даже хвоста не можешь отрастить. Постарайся удлинить конец твоей спины.

Снежка жутким усилием воли попыталась вытянуть свою попу на полметра. Не вышло, конечно. Вольга изящно помахал свежеобразованным хвостом – к восторгу зрителей.

– Хорошо, представь, что я твой враг, – сказал Вольга. – Ты должна разозлиться, броситься на меня и прокусить горло.

– Я, конечно, сержусь, потому что ты все время меня ругаешь, но не могу я тебя кусать, – отказалась Снежка. – Ты свой. Своих не кусают.

– Я – твой враг! Я издеваюсь над тобой! Ты – бездарность, ты никогда не стаешь волком! Ага, струсила? Живо бросайся на меня и порви мне горло!

– У тебя запасное горло есть? – на всякий случай спросила Снежка. – А то ведь порву, раз велишь. Я послушная.

– Пока ты превратишься в волка, да пока достанешь меня в броске, да пока промахнешься – я сто раз уйду с линии атаки, – объяснил Вольга. – Ты должна разозлиться, от злости превратиться в волка и броситься на меня. Это – одно из положений моей диссертации. И я его блистательно защитил, между прочим!

– Ладно, Вольга, я девочка послушная, – вздохнула Снежка. – Горло так горло.

– Порычи сначала, – напомнил Вольга. – Или повой.

– У-у, – скучно сказала Снежка. – Ры-ры-ры.

И метнула сюрикен прямо в горло Вольги. Он не успел закрыться, хлынула кровь. Зрители ахнули. Вольга из последних сил обернулся волком – в волчьем облике все раны затягиваются быстрее. Кровь тут же перестала хлестать и испарилась, на горле остался только багровый шрам, который в пять секунд побелел и сузился в тонкую нитку.

Зрители бесновались от восторга. Вольга превратился в человека, с трудом встал и раскланялся. А Снежке сказал:

– Я сказал превратиться в волка и прокусить горло. Про сюрикен я не говорил!

– Ты дал вводную: «Живо бросайся на меня и порви мне горло!» Я порвала. Задание выполнено, – пожала плечами Снежка. – Учи дальше.

– Ты не способна превращаться в волка, – сказал Вольга и потер шею.

– Это ты неспособный учитель, – огрызнулась Снежка. – И диссертация твоя дурацкая, и методика там неправильная.

– Ну и вали отсюда!

– Сам вали, а мне тут нравится!

– Ну и пойду!

– Ну и иди!

Обиженный Вольга ушел, обиженная Снежка постояла немного, посмотрела на памятник Вацлаву и пожаловалась ему:

– Эти взрослые ничего не понимают. Сами толком ничего не объяснят, а требуют, требуют…

– Ничего, – прогудел сверху Вацлав. – Не огорчайся, маленькая пани, я тоже не умел в волка превращаться – а смотри, меня до сих пор уважают!

– Ой! – вспомнила Снежка. – Мне же еще надо Железного Рыцаря расколдовать! Прощайте, ваше величество, я пошла на Платнержску… ох, как ноги гудят.

– Не ходи, – сказал Вацлав. – Он плохой. Не всех надо расколдовывать.

– Я обещала, – развела руками Снежка и пошла на Платнержску – не очень быстро, все-таки она здорово устала от Вольговых упражнений.

Можно было поймать такси, кроны у нее были, но богатыри строго-настрого наказали девочке не ездить одной на такси: мало ли что, вдруг это замаскированный под таксиста бандит. Конечно, в Праге такого не бывает, но богатыри, выросшие в России в смутные постсоветские времена, предпочитали не рисковать. А как ездят на пражских автобусах, Снежка не разобралась: там сначала надо где-то на улице купить билет, да не всякий, а в зависимости от расстояния, да приложить его в автобусе к какой-то круглой штучке… Словом, Снежка предпочитала ходить пешком. Она свернула с Вацлавской площади куда-то примерно в нужном направлении…

– У-у-у-у! – возник перед ней полупрозрачный всадник на белом коне. Всем хороший всадник, жаль, что безголовый. – У-у-у! Страшно?

– Вы всадник без головы? – обрадовалась Снежка. – Про вас писал американский писатель Майн Рид, я читала. Вон и голова к луке седла приделана, все точно!

– Я – Безголовый Тамплиер, одно из старейших пражских привидений, а не какой-то подозрительный американец! – обиделся всадник.

– Тогда подвезите меня, пожалуйста, на Платнержску, – попросила Снежка. – Ноги уже просто отваливаются.

Безголовый Тамплиер посмотрел на ее ноги и ужаснулся:

– Нельзя, чтобы у пани отвалились такие стройные ножки! Садитесь… но ведь вы живая и провалитесь сквозь эктоплазму моего коня.

– Я живая, но худая и легкая, – возразила Снежка, которой очень не хотелось тащиться до Платнержской пешком.

Она ловко вскочила на коня – не зря Микула Селянинович гонял ее в манеже. Конь был неплотный, и Снежка тут же провалилась до половины конячьего пуза.

– Поехали скорее, пока я вся не провалилась, – скомандовала она. – Рысью марш! А потом в галоп!

Ошарашенный Тамплиер перевел коня в галоп. Они доскакали почти до Марианской площади, когда Снежка почувствовала, что ее ноги уже скребут по мостовой.

– Тпру! – скомандовала она. – Я сползла до земли. Ничего, мы практически на месте, я пешком дойду.

– Я бы проводил, да мне срочно надо в Вышеград, – сказал Безголовый Тамплиер.

– Иди-иди, ваши уже собираются, – кивнула Снежка. – Практикант выступит с докладом об оправдании заподозренных русских привидений, мы с ним все выяснили.

И пошла к Марианской площади, оставив Тамплиера в совершенном недоумении: что же это за девочка, если она, живая, знает секретнейшие сведения о вышеградском совещании призраков и даже о Практиканте, который в Праге не всем привидениям-то известен?

Глава 17. Сначала про насморк, а потом немножко страшно

– Таким образом – апчхи! – можно считать доказанной невиновность пермских привидений – апчхи! – ибо в момент похищения Монаха-с-головой-под-мышкой их не было в Чехии, а в момент похищения казненных панов – в Праге! Апчхи!

– Эдо подядно, – сказала Белая Дама. – Дебодядно ддугое: бы не божем дакодец подять, кто их украл… хр-хррр!

И Белая Дама могуче высморкалась.

– Апчхи, – согласился Далибор. – Апчхи!

– Мде дельзя… апчхи!.. мне нельзя так сильно чихать, у меня уже гвоздь в голове шатается, – пожаловался Скелет-с-гвоздем-в-голове. – А вдруг выпадет?

Словом, вся скала Вышеград, бывшая некогда резиденцией легендарной княгини Либуше и мужа ее, князя-пахаря Пршемысла, сотрясалась от привиденьевого чиха и сморкания. Лохматый Дух, с которого началась эпидемия, уже лежал с компрессом на лохматом лбу где-то в родном подвале на улице Каролины Светлой. Компресс был настоящий и все время проваливался внутрь головы, от чего голова Духа болела еще сильнее: мокрой тряпкой – да по мозгам!

– Надо будить вышеградских рыцарей, – прохрипел Вояка с Нове Места. – Они огнем и мечом пройдут по Праге, по дороге через Карлов мост захватят рыцаря Брунсвика… Мы встряхнем этот сонный городишко, господа! Похитители испугаются и отдадут наших товарищей!

– А если не отдадут? – спросила Черная Дама, вытирая кружевным платочком покрасневший носик.

– Ну хоть развлечемся, – пожал плечами Вояка. – Трубить сбор?

– Не трубить, – отказался Далибор. – Вы забыли историю, господа призраки. Рыцари святого Вацлава спят в горе Бланик, это довольно далеко отсюда. Они не услышат.

– Ха, он меня еще будет учить военной истории! – возмутился Вояка. – Апчхи! Рыцари святого Вацлава могут спать хоть в Антарктиде, господа, а я имею в виду дружину князя Пршемысла и княгини Либуше, они спят как раз в Вышеградской скале.

– Кругом все спят, только нам покоя нету, – пожаловался Практикант, у которого сильно заложило нос и болела голова. – Что делать-то будем?

– О-о, Безголовый Тамплиер наконец пожаловал, – всплеснула руками Белая Дама, при этом незаметно вытерев нос.

– Я опоздал, потому что подвозил одну девчонку, – объяснил Тамплиер, отцепляя голову от седла и привычно просовывая ее под мышку.

– Это, наверное, моя знакомая девчонка, – обрадовался Практикант. – Это она нашла пермских привидений и сняла с них обвинение. Апчхи!

– Это моя знакомая девчонка, мы с ней дразниться собирались, – сказала химера и тоже чихнула.

Ох! Лучше бы она этого не делала! У всех привидений содержимое, пардон, носов было эктоплазменное, невесомое, а у химеры – каменное. От каменного чихания по привидениям вдарило как шрапнелью, мелкие каменные капельки посбивали еще не опавшие листья с кустов и продырявили Практиканта, который висел напротив.

– Ой-ой! – огорчился Практикант. – Я на дуршлаг похож!

– При полете свистеть будешь, что дезориентирует противника, – «утешил» его Вояка.

– Значит, так, – прошептал Зодчий. – Надо привезти сюда девочку, раз она все равно в курсе дела. Эктоплазменные мозги более жидкие, чем обычные, человеческие. Может, она человечьими мозгами что надумает.

– А что ты шепчешь?

– А у меня голос пропал, – прохрипел Зодчий. – Кхе-кхе-кхе.

– Я знаю отель и номер, где живет девочка. – сказал Практикант. – И если Тамплиер меня отвезет…

– Апчхи, – сказал конь Светозар. – Я вам кто, метро? Гоняют туда-сюда…

– А я болею, – и Безголовый Тамплиер лег на травку и закрыл глаза в голове, которую держал под мышкой. Но тут же вскочил, потому что в траве было мокро от вычихнутой всем коллективом эктоплазмы. – Ладно, поехали, – вздохнул он. – Где там твой отель…

Они как-то забыли, что Снежка собиралась спасать Железного Рыцаря, и ее сейчас в отеле не было. А зря…

А в это время в Старом Месте…

Снежка вышла на Марианскую площадь с другой стороны, как раз рядом с фонтаном. В темноте площадь выглядела не так, как днем. Ни одной машины, ни одного прохожего, магистрат закрыт, магазинчики тоже. Только тусклый фонарь над дверью магистрата да легонькая подсветка фонтана – непонятно, откуда она подавалась, только фонтан «Влтава» немного светился зеленоватым. Но темно не было – сверху все заливала белым светом луна. Снежка, конечно, не боялась, с ледяным-то сердцем, но желудок у нее был обычный, и вот в желудке как-то слегка похолодело. Карман с ножом опять засветился.

– Зачем ты пришла сюда, живая девочка? – Нежный голос заставил Снежку вздрогнуть.

Она повертела головой туда-сюда – нет, не почудилось. Это явно говорил фонтан «Влтава»: толстая девушка с кувшином чуть приподняла каменные веки, повернула голову и смотрела на Снежку.

– Добри дэн, – вспомнила чешское приветствие Снежка. – Хотя уже ночь. Как поживаете?

– Издеваешься, да? Какая может быть жизнь, я же каменная, – надула губки девушка. – Хочешь, я расскажу тебе мою поучительную историю?

– Н-не знаю, – заколебалась Снежка. – Наверное, хочу. До полуночи еще далеко, и Рыцарь не убежит – спасти его я всегда успею. А если в классе сказать, что остановилась поболтать с пражским фонтаном, то все поймут, какая я крутая.

И посмотрела через площадь – туда, где стоял Железный Рыцарь. Как-то он не так стоял, не в такой позе… или просто сделал шаг навстречу?

– Отстань, противный! – неожиданно заорал нож у Снежки в кармане.

– Помолчи, я только историю послушаю, – сказала ему Снежка.

– История моя полна людской несправедливости, – сказала девушка и поправила кувшин. – Меня сделал один скульптор и нарек фонтаном «Влтава» – изысканно и уважительно. Но непочтительные пражане почему-то сразу прозвали меня Тереска. Тереска – и все тут! Ну да ладно, понимающих ценителей не остановило мое плебейское прозвище. Один граф – имя его упоминать не будем – был так потрясен моей неземной красотой, что влюбился в меня. Пока был жив, он мной любовался, а когда умер, то завещал мне все свое состояние! Все говорили: «Теперь Тереска – самый богатый фонтан в Праге!» Я подумывала заказать серебряное навершие с рубинами и вставить золотые зубы… Но родственники покойного графа подали на меня в суд! Что-то типа за незаконное присвоение имущества или за злоупотребление влиянием. И отсудили наследство себе – ввиду неявки ответчика в суд. Интересно, как бы я могла явиться, если я – фонтан? С тех пор…

– Отстань, противный! – опять взвыл нож, прожег дыру в кармане и выпал наружу, громко блямкнув.

Снежка вздрогнула от неожиданности… и увидела, что площадь уже не пуста. Железный Рыцарь медленно и тяжело прошел больше половины пути к Тереске и находился как раз на середине проезжей части.

– Он идет сюда! – удивилась Снежка и нагнулась подобрать нож.

– Конечно, – холодно сказала Тереска и каменной рукой схватила Снежку за плечо. – Глупая девчонка, неужели ты надеялась спасти его, выслушав его бредни? Ему уже не нужно спасение. Только месть!

Снежка рванулась, но каменные пальцы вцепились крепко. Тереска наклонилась и улыбнулась, между каменных губ блеснули металлические зубы.

«А зубы она успела вставить, – мелькнуло в голове у девочки. – Значит, она заманивает и держит добычу, а Рыцарь…»

Рыцарь подошел еще на три шага и протянул руку, луч луны ярко отразился от железной рукавицы.

И тут Снежка разозлилась: «Я к нему всей душой, а он! Так фиг вам!»

Она выгнулась немыслимой дугой, подняла голову к луне и завыла: «У-у-у-оу!» «О-о-у! – отозвалась луна. – Давай, девочка, сегодня твой час!» Снежка почувствовала, как лицо заостряется, покрывается шерстью – ой, завтра бриться придется! – метнулась в сторону… Тереска обиженно взвизгнула, сжимая в пальцах клок волчьей шерсти. Рыцарь, уже размахнувшийся для удара, потерял равновесие, Снежка поддала его головой под коленки, и он рухнул грудой металлолома. Тут бы и убежать, но Снежка очень обиделась. Она помнила из рассказов Васьки Буслаева, где у доспехов бывают сочленения, а значит – слабые места, и с наслаждением впилась туда зубами. Благо доспехи были плохонькие, из поздних, а может, и вообще поддельные. Рыцарь только хрюкал там внутри, быстро обрастая какими-то железными завиточками и спиралечками: Снежка закручивала ободранные железячки и завязывала гламурными бантиками – из мести, ибо гламур не любила. Отодрав с третьего раза забрало и придерживая лапами наплечники, она хотела было вцепиться в железное лицо… но лица в шлеме не было. «В пятки уползло», – решила Снежка и плюнула внутрь пустых доспехов. Там что-то зашипело, и пошел вонючий дым. «У меня ядовитая слюна, как у сэра Макса», – вспомнила Снежка любимую фантастику.

Тереска, прикрываясь кувшином, в ужасе скорчилась в уголке своей ниши. Снежка не стала с ней разбираться – наводчица, шестерка, мелочь, противно.

Она села и завыла на луну красиво и благодарственно:

– У-у-уоу! Спасибо, что помогла! У-у-у-у!

– У-у-у! – в унисон вплелось слева.

Снежка оглянулась – рядом сидел запыхавшийся волк с лапами, стертыми до крови.

– Я о-у-у-о-очень спешил, – провыл он. – Я чувствовал, что ты вляпалась во что-то-о-о о-у-уопасное. Но-о-у-о опоздал. Далеко бежать было, мы с парнями аж на Штупарской сидим.

– Нормально, я сама справилась, – сказала Снежка, отдуваясь. – Спасибо, что научил. И методика твоя хорошая, и диссертация очень интересная.

– Дыхалку плохо восстанавливаешь, – сделал замечание волк.

– Так первый раз же, сразу не все выходит. А с этим что делать? – И она брезгливо ткнула лапой груду искореженных железяк.

– Что уж тут сделаешь, пусть валяется, – поморщился волк и превратился в Вольгу. – Я не знаю, где у них в Праге пункт сдачи металлолома. Давай превращайся обратно, пока луна за тучу не зашла, а то труднее тебе будет.

– А как? Мы это еще не проходили.

– Ну вспомни, что ты человек, убери хвост, укороти морду, затупи зубы…

Снежка поерзала, попрыгала, покрутила хвостом, облизала зубы – никак.

– Плохо, – озабоченно сказал Вольга. – В виде волка нам тебя из страны не вывезти, документов на животное нет. И фальшивые, как твое свидетельство о рождении, мне не сделать – не знаю даже, как они выглядят. Лучше превращайся. А то придется ощипывать – и вывозить тушкой, как купленную свинину.

Снежка однажды по наводке одноклассницы попыталась выщипать себе брови – ну и гадость, больно! Она представила, что на всем теле всю шерсть по волоску ощипывать будут, – и эта самая шерсть тут же встала дыбом и выпала. Снежка снова стала девочкой.

– А давай на этой наводчице напишем что-нибудь разоблачительное, – предложила она, глядя на Тереску. – Например, классический текст «Тереска – дура». Кстати, соответствует истине.

– Нельзя памятники портить, – отказался Вольга. – Ты и так Рыцаря уделала – восстановлению не подлежит.

Вольга Всеславич взял Снежку за руку, чтобы опять во что-нибудь не ввязалась, и повел в отель. Медленно повел – лапы стер, пока бежал. В волчьем облике раны заживают быстро, а волдыри – как обычно.

– Сейчас я тебя в номере запру, чтобы больше ничего с тобой не случилось, – сказал он. – А потом пойду к парням, доем вепрево колено и жареный гармелин, и мы все вернемся в отель спать. И завтра ты без нас не ходишь. Вопрос не обсуждается.

– Только, чур, ты ничего не говоришь Илье Муромцу, а я покорно иду в отель и завтра от вас ни на шаг, – сказала Снежка. – А если не согласен – убегу, ты меня знаешь.

Потому что, если бы заботливый Илья Муромец узнал, что Снежку чуть не разорвал на кусочки Железный Рыцарь, не видать бы ей прогулок ни тут, ни дома вообще до пенсии.

Вольга подумал и согласился:

– Ладно, Илье не скажу.

Потому что ему бы тоже от Ильи попало, что ушел от Снежки на Вацлавской площади. Они пришли в отель, Вольга проследил, чтобы она зашла к себе в номер, и отобрал ключ.

– Если я зайду, и тебя не будет в номере – все расскажу Илье, – пригрозил он.

И пошел обратно к богатырям – они там отмечали последний вечер в Праге. Потому что завтра уже будет не вечер, а сплошные сборы и отъезд в аэропорт.

Снежка вздохнула, нажала на выключатель… БАБАХ! Что-то упало большое и металлическое.

«Это Рыцарь явился мстить, – подумала девочка. – Как же он пришел, весь на болтики разобранный?»

– Я задремал, апчхи… – послышался знакомый укоризненный голос. – Тут у тебя темно, уютно… а ты свет включаешь.

На Снежкиной кровати сидел, моргая, Практикант. Уроненный им «люк» про́клятой девушки валялся на коврике около кровати.

Глава 18. Айболит по-прежнему актуален

– Я давно тебя жду, апчхи, – сказал Практикант. – Наши в Вышеграде думали-думали, ничего не придумали. Попросили тебя приехать. Ты человек, у тебя мозги тверже, чем у привидений. Может, что сообразишь.

Снежка растерянно потерла лоб – правда твердый. Наверное, и мозги не хуже.

– И еще наши просили привезти какое-нибудь лекарство от насморка, – добавил Практикант. – Мы там просто все усморкались.

– Мне нельзя из номера выходить, – сказала Снежка. – Богатыри скоро придут и проверят.

– Да мы быстренько! Тут где-то Безголовый Тамплиер ждет, он тебя мигом доставит, – упрашивал Практикант. – Только лекарства возьми.

– Не могу, нельзя!

– Дзинннь… – прозвенело стекло, открылась форточка, и в нее с трудом протиснулось пухленькое привидение – про́клятая девушка из пермской делегации.

– Ты звал меня, милый? – нежно спросила она. – Я слышала грохот моей плиты. Тебе грозит опасность?

– Нет, не звал, зачем ты мне? – удивился глупый Практикант.

Девушка вся сникла и начала медленно втягиваться в форточку. Снежка поймала ее за развевающуюся эктоплазму и потянула обратно:

– Звал-звал! Это он просто стесняется признаться, а так он звал. Но опасности нет, просто он очень по вас… по вам… по тебе соскучился. Ну что ты, Тайка, как это самое…

Девушка тут же влетела обратно и радостно спросила:

– Да? Правда? Как я рада!

– Это я просто вашу могильную плиту уронил от неожиданности, когда Снежка зашла, поэтому грохот и получился, – честно объяснил Практикант. – Но я все равно очень рад вас видеть.

– Я тоже, – решительно сказала Снежка. – У нас к тебе поручение. Далеко-далеко отсюда, на Вышеградской скале, заболели чуть ли не все пражские привидения. Это эпидемия! Они лежат и плачут, у них насморк… ага, и корь, и дифтерит у них, и оспа, и бронхит у них, и голова болит у них, и горлышко болит (это Снежка вспомнила Айболита и решила отталкиваться от классики). А в этом городе только я умею лечить привидений. Вот этот храбрый юноша, тоже весь больной, из последних сил добрался до моего отеля…

– Апчхи… – грустно подтвердил Практикант и принял умирающий вид.

– Но мне нельзя уйти, потому что меня сторожат семь богатырей, – продолжила Снежка. – Они… э-э-э… дозором обходят владенья свои. Идут направо – песнь заводят, налево – по башке дадут… словом, скоро обход, а мне надо уехать лечить больных. Мы очень просим временно заступить на мое место.

– Это как? – не поняла девушка.

– Да притворись мной, залезь под одеяло и сделай вид, что спишь, – сказала Снежка. – А мы быстро сгоняем до Вышеграда, вылечим больных и назад.

– Ладно, – согласилась девушка. – Не бросать же своих в беде. Только могильную плиту мне оставьте, мне без нее холодно.

– С удовольствием, – обрадовался Практикант и вернул хозяйке надоевшую железяку.

Снежка взяла аптечку, открыла дверь номера – ха, Вольга мог запирать ее хоть сто раз, но Микула Селянинович в свое время научил ее открывать любые замки – не то что заколкой или пилочкой для ногтей, а даже резинкой для волос! И Снежка с Практикантом бросились во двор, где уже рыл землю копытом призрачный конь Безголового Тамплиера. Земля не рылась – копыто было бестелесное.

Пермская девушка Таисия легла в кровать и прислушалась. В коридоре было тихо. Таисия вспомнила слова Снежки «идут направо – песнь заводят, налево – по башке дадут» и решила принять меры безопасности. Она накрылась одеялом, а поверх одеяла положила свою плиту.

«Прекрасная конспирация, – подумала она. – Теперь богатыри ни за что не догадаются, что под плитой – не Снежка, а я. И даже если на всякий случай дадут по башке, то железная плита смягчит удар».

А в это время в Вышеграде…

Когда Снежка была маленькая, культурный Вольга Всеславич водил ее культурно образовываться в оперу – странное место, где поют, вместо того чтобы нормально говорить. Да и не то поют – под такую песню не спляшешь на дискотеке, и на рыбалке вечером хором ее не споешь. И вот одна опера Снежке особенно запомнилась: на сцене лежало много-много ненастоящих трупов и скелетов, а какой-то дяденька весь в растерянности стоял посереди этого безобразия и пел: «О поле, поле! Кто тебя усеял мертвыми костями?» Поле, естественно, не ответило, так вопрос и остался открытым.

Прискакав в Вышеград, Снежка тут же вспомнила давешнюю оперу: на обширной площади Вышеградской скалы были грудами навалены скелеты и привидения. Ну, может, не грудами, но не меньше, чем тогда на сцене. Но в опере скелеты лежали молча, а в жизни они сморкались, кашляли и стонали. Снежка, которая по жизни была привычна лечить раненых богатырей, вздохнула и достала аптечку. В ней хранился изрядный запас нафтизина и галазолина, потому что у Вольги Всеславича был хронический насморк – он говорил, что это аллергия на собственную волчью шерсть.

– Где у тебя нос? – спросила она чихавшего Огненного Скелета с Янского вршка.

– В голове, естественно.

– А голова где?

– А нету…

– А чем же ты тогда чихаешь?

– А всей душой!

Нехватка носов для закапывания остро ощущалась у многих заболевших. Даже если у призрака была голова, то нащупать на ней нос оказалась той еще работенкой, вредный орган все время то уползал к уху, то вминался в голову и по шее отступал ближе к животу.

Именно поэтому эктоплазменный ринит считался трудным для лечения заболеванием.

Наконец Снежке надоел поиск носов. Она уложила всех пострадавших более-менее правильными рядами и начала орошать их нафтизином сверху – брызгать спреем. Призраки ежились и хихикали… но послушно впитывали капли всей поверхностью эктоплазмы.

Минут через пять чиханье и стоны прекратились, призраки задышали полной грудью… или чем у кого было.

– Теперь лечим кашель, – скомандовала Снежка. – Огненный Скелет, зажгите костер, пожалуйста. Хотя жаль, что вы не тот огненный тип, что с кладом ходит.

Пока Огненный Скелет налаживал костерок, Снежка пособирала по склону холма всякие травки. В темноте было не очень видно, что собирать, но Снежка надеялась, что в числе прочего окажется и ромашка, и шалфей, и прочие полезные растения. Она бросила травы в огонь, туда же влила микстуру от кашля – по капле, чтобы не загасить пламя, – и велела всем призракам сидеть и открытым ртом вдыхать целебный дым. У кого рта не оказалось, вдыхали тем, что было.

Потом Снежка на всякий случай обмазала всех призраков йодом и сказала:

– Все! Вы здоровы!

– Ура! – закричали привидения почти не хрипло. – Слава, слава нашей Снежке, слава добрым докторам! А это ничего, что мы такие все желтые от йода?

– Это автозагар, – пояснила Снежка. – Знаете как модно? И скажите спасибо, что у меня в аптечке йод, а не зеленка.

– Раньше после окончания эпидемии чумы на площади ставили Чумной столб, – сказал Далибор. – Я думаю, в честь окончания эпидемии насморка надо тоже столб поставить. Но не Чумной, а… как бы это поделикатнее…

– Сопливый, – подсказал неделикатный Вояка.

– Нет, лучше Простудный – это приличнее. Из эктоплазмы лучшего качества. Днем его не будет видно, а ночью он станет светиться, озаряя путь заблудшим.

– В стиле «сецессион», – мечтательно сказал Зодчий. – Готика и барокко уже устарели.

– Ладно, мне домой пора, – зевнула Снежка, которую, к сожалению, не интересовали архитектурные стили.

– А искать пропавших привидений? – напомнила Белая Дама, ставшая из белой совершенно желтой от йода. – Мы вообще-то тебя для этого звали.

– Я не знаю, кто спер ваших привидений, – сказала Снежка. – Я завтра у богатырей спрошу, они все-таки специалисты. И вам расскажу. А теперь мне срочно домой надо.

И Снежка направилась в отель. Практикант вызвался ее проводить – он хотел снова увидеться с пермской девушкой.

Первым делом Снежка послушала под дверями номеров, где жили богатыри: там было тихо. Видимо, они еще не вернулись. Потом зашла к себе… вот так штука! Кровать была пуста, одеяло смято. Пермской девушки с плитой не наблюдалось.

– Сбежала, – огорчилась Снежка. – Какая необязательная. Ну, Тайка, ну я от нее такого не ожидала! Просили же посторожить маленько… а если бы богатыри вернулись и меня не застали?

– Может, у нее неотложное дело возникло? – заступился за Таисию Практикант. – Может, ее начальник вызвал?

Но он сам понимал, что все это неубедительно. Факт остался фактом: пермская привиденька сбежала с поста и крепко подставила Снежку.

– Ну и ладно, – зевнула Снежка. – Я спать ложусь. Все детективы оставим на завтра. И ты возвращайся, а то я не знаю, что богатыри сделают, если найдут у меня привидение. Может, звезданут атомной бомбой. У Микулы где-то была самопальная, маленькая. Лучше ты им не попадайся.

Практикант выскочил из номера… и замер. Издали, из конца коридора, слышались голоса, смех, виднелись очертания крупных фигур – богатыри возвращались домой. Практикант, напуганный атомной бомбой, не хотел с ними встречаться, заметался по коридору – куда спрятаться? Дверь в соседний номер была чуть-чуть приоткрыта. Практикант и юркнул туда сквозь щелку.

Глава 19. Наконец-то сплошной детектив

Снежка думала, что после бурных событий будет дрыхнуть до полудня, но проснулась довольно рано – от странного звука. Вернее, звук был вполне обычный, просто Снежке в полусне казалось, что его тут звучать не должно.

– Апчхи!

Снежка села на постели и прислушалась. Справа за стеной храпели богатыри – по обоям шла морская рябь, а на потолке укоризненно подрагивала люстра. Дом был старый, с толстыми стенами, но при перестройке особняка под отель в середине залов понаставили современные переборки – тонюсенькие, сплошной картон. Так что богатырский храп разносился далеко за пределы их номеров. Но храп – дело привычное, Снежка на него внимания не обращала. Звук, разбудивший ее, был какой-то другой:

– Апчхи!

Вот оно! Это явно чихал Практикант – приглушенно, будто за стенкой. Богатыри вчера встретили-таки его в коридоре, связали и… и…

– Апчхи!

Нет, звук шел не от богатырей, а слева, оттуда, где располагался номер американца. Та-ак… интересненько… Можно было буравчиком провертеть в стене дырку – у Снежки всегда был с собой набор микроинструментов, ее Микула Селянинович приучил. Но дырка от буравчика давала слишком маленький обзор, а большую дрель, естественно, Снежка в Прагу не потащила. К тому же Снежка вслепую могла неверно выбрать место и впиться буравчиком в попу спящего у стенки американца. И тогда прощай конспирация.

Снежка слезла с кровати, взяла любимую резинку для волос, которая открывала замки лучше любых «соловьев»-отмычек, и пошла в соседний номер. Если бы Джек Холт проснулся, она бы наврала, что пришла попросить у него расческу, – вот видите, мистер Холт, резинка для волос есть, а расчески нет. Но американец спал, и его совершенно не будили грустные «апчхи», доносящиеся из ноутбука на столе.

Снежка оглянулась: номер как номер, похож на ее сингл, только в зеркальном отражении – кровать у другой стены. Да еще сейф в углу. Стащить чихающий ноут, а потом спокойно разбираться у себя в номере? Нет, воровать нехорошо, а если учесть, что Снежка резинкой для волос отперла замок чужого номера, то это уже классифицируется как кража со взломом. Снежка открыла ноутбук… нет, он не открылся! И вообще странный какой-то: выглядит как ноутбук, а приглядишься – коробочка с замком, только внешне оформленная под ноут. Снежка задумчиво поскребла крышку. Оттуда тоже заскреблись с энтузиазмом.

«Я думаю, это сигнал SOS», – решила Снежка и больше не колебалась. Несколько движений резинкой для волос – и крышка фальшивого ноута открылась. Снежке на шею прыгнул восторженный Практикант… бррр, никогда не обнимайтесь с привидением.

– Скорее, – скомандовала Снежка, и они без рекламы убрались из номера американца. Уже в Снежкином номере Практикант отдышался:

– Уф… уф… я так и знал, что вы меня спасете, прекрасная пани… теперь надо спасать остальных! Это он похищал привидений! Этот заграничный тип! Уф!

– А ты-то как туда попал? – спросила Снежка.

– Я вышел от тебя в коридор, а навстречу – богатыри. Я испугался и юркнул в приоткрытую соседнюю дверь. Номер вроде твоего, за столом человек сидит. Увидел меня, засмеялся и сказал: «Привидения уже сами стали ко мне являться, даже и искать не надо! Посмотри, малыш, какая у меня интересная штучка есть!» И показывает на вот это, откуда ты меня достала.

– Это ноутбук, – пояснила Снежка.

– Сами мы не местные, а тут столичная интересная штучка. Я подлетел, поглядел… он нажал какие-то кнопочки… больше ничего не помню. Очнулся – темно, тесно, плохо. Думаю, надо кричать, звать на помощь. Но в такой тесноте не очень-то покричишь. Только чихать и получалось.

– Надо тебе еще нос закапать. – Озабоченная Снежка попыталась вспомнить, куда она вечером дела аптечку.

– Не надо! Насморк у меня прошел, я нарочно чихал – сигналы подавал.

– А остальные привидения тоже в ноутбуке?

– Нет, там мне одному тесно было. Я думаю, это такая одноместная ловушка, а пойманных привидений он потом перегружает куда-нибудь в чемодан или шкаф. А меня не перегрузил – уже поздно было, он спать хотел, до утра оставил.

– Сейф! – вспомнила Снежка. – У него сейф в номере!

– И он похитил всех… и ту прелестную пани с канализационным люком… то есть с плитой! Им грозит опасность! И другим тоже! Но главное – ей! Она такая хрупкая и беззащитная…

– Ага, хрупкая – таскает чугунную плиту, как дамскую сумочку, – проворчала Снежка. – И беззащитная – как даст этой плитой любому бандиту! Какая опасность может грозить привидениям? Что их, на органы продадут? Так у них нет органов – одна эктоплазма.

– О-о! Это же американец! У них такие технологии! Может, они разработали методику переработки эктоплазмы во что-нибудь полезное! В сосиски для гамбургеров!

– По вкусу похоже, – проворчала Снежка, не выносившая гамбургеры.

– Надо их спасать! Только подумай, дорогая пани, где-нибудь в Оклахоме какой-нибудь американский морской пехотинец ест гамбургер с Монахом-с-головой-под-мышкой и запивает кока-колой из двадцати семи казненных панов!

Снежка содрогнулась.

– Вдвоем не справимся, – сказала она. – Все эти шпионы обычно вооружены: шнурки от ботинок у них стреляют разрывными гранатами, а пуговицы наполнены нервно-паралитическим газом. Надо будить богатырей.

– Думаешь, получится? – уныло спросил Практикант, прислушавшись к звукам за стеной. У семи богатырей храп получался слаженный и мощный, как хорал Баха.

– Если за нос дергать или пятку щекотать, то, конечно, не получится, – хмыкнула Снежка. – Но я знаю способ.

Она взяла с собой на всякий случай финку «Отстань, противный» (лезвие не светилось, и нож молчал) и вместе с Практикантом пошла в номер американца. Тот спал, но беспокойно – повернулся на бок, потом промычал что-то… надо было торопиться, а то он явно просыпался. Снежка встала сбоку у стены, чтобы не мешать богатырям, и сказала очень негромко и спокойно:

– Отделение, к бою!

И когда пробужденный этими словами американец открыл глаза, все было кончено. Сверху на нем сидел Васька Буслаев, окончательно закрепляя кляп, сбоку Добрыня Никитич пристегивал наручники к кровати (в наручниках, естественно, уже были американские руки), снизу Вещий Олег загибал мизинцы ног арестованного тройным морским узлом по методу ходзе-дзюцу, у окна Вольга Всеславич превращался обратно из волка, чтобы полиция не могла связать с ним следы волчьих зубов на лодыжках арестованного. Микула Селянинович с сожалением засовывал в карман любимый «Вальтер Р22Т» – не пригодился. Сухман-богатырь с интересом оглядывал сейф. Слегка запоздал только Илья Муромец, потому что он уже проснулся и был в ду́ше. Весь в каплях и пристойно обмотанный маленьким полотенчиком вокруг могучих чресл, он грозно спросил:

– Ну что, подозреваемый, запираться будем? Или как?

– Ммм, – промычала жертва.

– Илюха, через кляп ему сложно разговаривать, – заметил Васька Буслаев. – Пусть лучше молчит. Снега нас подняла, Снега пусть и отвечает.

– Доложить обстановку, – приказал Илья Муромец, старавшийся поменьше шевелиться, чтобы не свалилось полотенце.

– Докладываю: американский подданный Джек Холт, США, штат Флорида, занимается в Праге противоправными действиями: похищает пражских привидений – национальное достояние чешского народа. И незаконно переправляет их в США с целью переработки на гамбургеры и кока-колу.

– О-о! – позеленел Вольга Всеславич и помчался в ванную.

– Вот потерпевший, спасенный мной из временного заключения в следующем техническом средстве. – И Снежка указала на Практиканта и ноутбук. – Это привидение деревни Иржиков Вршек большой исторической и художественной ценности было нагло сперто обвиняемым вчера вечером. Но оно не растерялось и начало чихать…

– Достаточно, – прервал Илья Муромец. – Все очень четко изложено. Я ничего не понял. Потерпевший, изложите дело.

– Пан богатырь, умоляю, спасите прекрасную пани с могильной плитой! – воскликнул Практикант, чем совсем сбил с толку бедного Илью.

– Они все в сейфе, – указала Снежка.

Из сейфа послышалось слабое бряканье.

– Это гремит ее могильная плита… – в умилении прошептал Практикант и обнял сейф.

– Все с ума посходили, – почесал макушку Илья. – Или только я?

– Франц Кафка еще и не то описывал, – заметил Васька Буслаев. – Илюха, можно я слезу с обвиняемого? А то он уже какой-то плоский сделался.

– Слезай, конечно!

Васька поднялся. На лежавшем американце остались отчетливые рельефные следы Васькиных монументальных форм.

– Ничего, разойдется, – Васька попытался их разгладить, но тщетно. – Сам виноват – нечего было со Снежкой связываться.

Микула Селянинович тем временем любовно оглаживал сейф, откуда неслись ликующие звуки – бряканье, щебетание и какие-то слова.

– Эх, отмычки дома оставил, – бормотал он. – Кто же знал, что в законопослушной Праге мне придется банк брать…

– Прострели замок «вальтером», – посоветовала Снежка. – Привидения внутри уже не живые, им не повредит.

– Никто не знает, как современная пуля подействует на древних привидений, – возразил Вольга. – А вдруг туда в сплав серебро добавили?

– Тогда попробуй моей резинкой для волос, – предложила Снежка.

Микула скептически взял мягкую разноцветную тряпочку, повертел, покрутил, потыкал… раздался щелчок, и дверца сейфа откинулась. Оттуда вывалилась радостная толпа: Монах-с-головой-под-мышкой, два очень симпатичных пана, всклокоченный старикашка, молодой человек с неприятным выражением лица и пермская девушка с могильной плитой.

– Я знала, что ты меня спасешь! – бросилась она на шею Практиканту, по пути уронив плиту на ногу Илье Муромцу.

– Э-э… не совсем чтобы я… – начал было честно излагать дело Практикант, но Снежка перебила:

– Конечно, он! Кто героически чихал в ноутбуке?

– И что теперь делать? – Илья потер ушибленную ступню. – Отдать преступника пражской полиции? Есть ли в чешском законодательстве статья «За похищение привидений»?

– А давайте послушаем обвиняемого, – предложил Васька. – Обвиняемый, честно тебя предупреждаю: если будешь орать, получишь по кумполу железным люком, который держит вон та прозрачненькая девчонка.

И выдернул кляп. Джек Холт прокашлялся, прочихался и…

– Женька! – изумленно завопил Микула Селянинович, отвлекаясь от сейфа. – Какой американец! Это Женька Шмаков по кликухе Шмяк из Первоуральска, мы с ним служили под Курском – помнишь, наша рота урожай убирала, и ты с дерева шмякнулся? На фига ты спер чужие привидения?

– Я есть американский подданный, – строго сказал Джек Холт. – Я должен связаться с американским посольством. Нападение на американского подданного есть серьезный дипломатический скандал.

– Ой-ой, как мы скандала напугались! – презрительно сказал Васька. – Вся наша жизнь – сплошной скандал. Сейчас мы и тебе его организуем: называется «незаконный вывоз из страны исторических ценностей». Илюха, звони чешскому министру культуры, или как тут он у них именуется.

– Лучше президенту, – поправил Вольга.

Илья взял мобильник. Снежка сильно сомневалась, что в его адресной книге есть телефоны всех президентов планеты, но Илья дозвонился мигом:

– Пан Вацлав, извините, что беспокою, это Илья Муромец. Да-да, тот самый – рыбалка в селе Приобье. Мы тут на вашей территории накрыли международную шайку, похищающую исторические ценности. Что именно похитили? Нет, не сокровища короны… преступники специализируются на привидениях… как, у вас во дворце тоже пропало любимое привидение Белого Коня? Сейчас наведем справки.

Он прикрыл телефон ладонью и спросил Джека:

– Коня крал?

– Нет, – замотал головой тот. – Коней с детства боюсь, они лягаются.

– Нет, господин президент, преступник отрицает кражу коня – но мы применим особые методы. Вопрос, собственно, юридический. Вы будете сами с преступником разбираться или передать его Интерполу? На мое усмотрение, а вы дальше спать пойдете? Ох, извините, пан президент, вечно я рано звоню. Служба такая – дни и ночи. И у вас, и у меня.

И Илья выключил мобильник и грозно посмотрел на преступника.

– Президент сказал, что чешское законодательство очень запутанно во всем, что касается привидений, – сказал он. – С одной стороны, привидений нет, и в законе о них ни слова. С другой стороны, привидения – это, безусловно, предмет городского фольклора и часть народной культуры, так что любой адвокат легко докажет, что тот же Монах-с-головой-под-мышкой – это народное достояние, культурное наследие и т. д. и т. п. А вывоз народного достояние за рубеж с целью изготовления из него гамбургеров и кока-колы… да завтра вся Прага восстанет!

– Нет! – воскликнул Джек Холт. – Я все расскажу! Это совершенно не преступление! Я хотел как лучше! Это как раз касается культурной ценности!

– Хорошо, – сказал Илья, величественно запахивая уже совсем сползшее полотенце. – Изложите дело, обвиняемый, а мы решим, как с вами поступить.

Глава 20. Рассказ американца из Первоуральска

– Господа, у меня нет слов от возмущения! Напали, избили, связали… Да я не нарушил ни одного закона! Где в законе написано, что нельзя красть привидений? А? Нигде! Я прочитал все законы: чешские, американские, русские – ни слова о призраках! А раз их нет в законе страны – значит, они стране не нужны!

– Про носки в законах тоже не написано, – прогудел Микула Селянинович, рассматривая свой носок, продранный в пылу сражения. – Но если ты, Женечка, стыришь мой носок, то я это расценю как мелкую кражу.

– Не перебивай, Колька, это придирки. Привидений нет, значит, они ничьи, и их может брать всяк кто захочет. Тогда почему не я? Вы тут какую-то чушь мололи про гамбургеры и колу – тьфу, гадость, зачем везти их в США, они и так захлебываются колой и завалены гамбургерами. Я использую привидении не для тупой жрачки… я сделаю их героями американской культуры!

Привидения переглянулись.

– Только бизнес, парни, ничего личного, – деловито сказал Джек. – В Штатах есть Диснейленд, есть Парк динозавров… отчего бы не быть Парку привидений? Но не жалких подделок из подсвеченных простыней, а нормальных, настоящих исторических привидений! В макете Кентервильского замка – настоящее Кентервильское привидение. В зоне Дартмура – собака Баскервилей. Отдельный филиал – для Белых Дам, их много у всех народов. Я решил начать с Праги, ведь здесь сотни очень эффектных призраков. Если из двадцати семи казненных мужиков двух переселить в Штаты, Прага этого не заметит! Они появляются раз в год, и никто их не пересчитывает! Алхимик – незнаменитое привидение, о нем даже не написано в книжке Алены Ежковой «77 пражских легенд» – признаюсь, это было мое основное учебное пособие по привидениям. Локоток с Новоместской площади – мерзкий тип, Прага не заплачет, если его лишится. Монах-с-головой-под-мышкой – да, он славный, он мне очень понравился. Я его и забрал. А девчонка из Перми попалась случайно: сидела в номере, бренчала на своей плите «Во саду ли, в огороде», ну я заодно и ее притянул.

– А чем притянул? – спросил Микула, любивший всякую технику.

– А-а, Колька, это ты ничему не научился, кроме того, чего понахватался в армии. Деревня был, деревня и остался. А я уже тогда решил, что не стану жить в этой стране. Сделался программистом – программисты везде нужны, эмигрировал в Штаты – тогда это нетрудно было. Оглянулся: мама родная! Да нас тут таких, программистов и не-программистов, – что привидений в Праге! И все есть хотят. Устроился туда, сюда… нет, надо свое дело открывать. Придумал вот этот Парк привидений, взял ссуду… и сообразил программу приманивания привидений. Эктоплазму точно так же можно изложить двоичный кодом, как и живую материю, а если сделать обратный процесс…

Тут Джек оглядел стекленеющие глаза богатырей и махнул рукой:

– Вам все равно не понять, тупые убийцы. Все сработало как надо: в этот маленький аппарат, переделанный из ноутбука, привидение приманивается, разлагается на математические составляющие, потом переносится в «сейф», там собирается обратно, а уже совсем потом выпускается в Америке, в Парке привидений. Что я сделал против закона, что? Я взял то, чего не существует!

– Привидения нужны Праге, – сказал Вольга. – Это же не Первоуральск какой.

– А в Первоуральске тоже есть привидения! – обиделся Джек Холт за родной Первоуральск. – И очень красивые, не хуже пражских.

– Ага, а что же ты не украл первоуральских привидений? – поддел его Микула.

– Да меня земляки бы прокляли! – возмутился Джек. – Ими весь город гордится!

– Ага! А пражских, значит, можно?

– Стоп, – сказал Ян Кутнаур, один их двадцати семи казненных. – А может, стоит спросить нас? Мы – такие же жители Праги, только лишенные тел. Мы прожили здесь всю жизнь и даже дольше. Так по какому праву нас лишают нашей родины?

– Я не хочу в Америку, – кивнул Монах-с-головой-под-мышкой. – Когда я жил, ее еще не открыли. И я как-то сомневаюсь, есть ли она на самом деле.

– И я не хочу, – сказала пермская Про́клятая Девушка.

– А деревенская жизнь вас не привлекает, пани Таисия? – робко спросил Практикант. – У нас в деревне Иржиков Вршек такая природа… и будет отдельный замок со всеми удобствами.

– Значит, так, – подытожил Илья Муромец. – У нас вечером самолет, и совершенно некогда добиваться справедливого обвинения для этого преступника – а он преступник, по моему глубокому убеждению. Поэтому решаем так: ты, гад… то есть мистер Холт, можешь дать объявление: «Всем привидениям, желающим эмигрировать в США, предоставляется работа (пожизненная, безотпускная и бесплатная, без права вернуться домой) в Парке привидений для увеселения американской публики, жующей гамбургеры»… ладно, про гамбургеры можем вычеркнуть. Кто захочет – пусть едет! Но я сегодня же перезвоню президенту и добьюсь введения поправки к закону, в которой будет записано, что привидения Праги являются частью чешской культуры неоценимой исторической, художественной и познавательной ценности. И экспорт их запрещен на любых условиях.

– Локоток, а ты не хочешь в Америку? – спросил пан Ян Кутнаур, который, как честный человек, недолюбливал этого типа.

– Я, конечно, мошенник, пан Ян, но я не дурак, – скривился Локоток. – Чего я там в Америке забыл? У меня есть моя Новоместская ратуша, моя Карлова площадь, мои туристы, которые ужасаются моему нехорошему поведению, моя Прага…

– Ладно, парни, вопрос решен, пора расходиться, – сказал Илья Муромец. – Лично я замерз в мокром полотенце и чувствую необоримое желание надеть штаны.

– А я хочу есть, – сказал Васька Буслаев. – Завтрак в отеле уже начался? Отлично.

– Надо отвязать обвиняемого, – сказал Добрыня Никитич.

– Снежка, ты сегодня гуляешь с нами, – напомнил Вольга. – Мы покатаемся на кораблике по Влтаве, хочешь? Дорогие привидения, до свидания.

– Мы прилетим на набережную и тоже с вами на кораблике прокатимся, – сказал Ян Кутнаур.

Тут запертая дверь в номер открылась, и в нее протиснулась невысокая, но очень мощная глиняная фигура.

– Помощь не требуется? – застенчиво спросил Голем, легендарный ужас Еврейского квартала. – Мои евреи сказали, что надо бы подмогнуть пражанам… дела темные, привидений похищают. Они даже меня оживили, ну и я… того. Кого убить? Вот этого?

И Голем деловито отправился к до сих пор привязанному Джеку Холту. Тот заверещал.

– Не надо, брат, – сказал Васька Буслаев, положив руку на глиняное плечо статуи. – Он не столько преступник, сколько дурак. Причем умный.

– От дураков-то еще больше зла, – проворчал Голем. – Особенно от умных. Точно не надо убивать? А то я мигом. Соскучился по любимой работе.

– Точно не надо, – подтвердил Васька. – Пошли лучше пива выпьем… ну или хоть завтрак съедим. Завтрак в этой дыре, конечно, того… воробья не насытит.

– А я внутри глиняный, мне завтрак складывать некуда, – объяснил Голем. – Мой хозяин, рабби Лев, нарочно так меня сделал, из экономии, чтобы не кормить.

– Сэкономил! – возмутился Васька. – Эти евреи!

– Они хорошие, – заступился Голем. – У них только жизнь трудная… была. А пиво я все равно употребляю, я же тоже пражанин. Просто не внутрь пью, а сверху поливаю. Глина пористая, она впитывает.

– О-о, наш человек! – обрадовался Васька, пожал Голему руку, и они пошли на завтрак. Остальные богатыри – за ними.

Привидения разлетелись по своим районам разносить радостную весть.

А куда отправился развязанный Добрыней Джек Холт, никому не было интересно. Может, он вернулся во Флориду весь в раскаянии – хотя маловероятно. Может, поехал во Францию – собирать призраков в замках Луары. Но в Первоуральске с тех пор стали ходить смутные слухи о привидении, которое летало над детской библиотекой и завывало с отчетливым американским акцентом. Хотя к Джеку Холту оно, конечно, не имело никакого отношения – ведь так?

Глава 21. Неправильный конец неправильной сказки

Они стояли на набережной и глядели под мост, на старинное мельничное колесо и на желтые листья, сплошь покрывавшие воду Чертовки, маленького обводного канала Влтавы. По Чертовке плавали яркие утки – воды под листьями совсем не было видно, и казалось, что утки на пузе быстро ползают по листьям.

– А Илья Муромец правда знаком с чешским президентом? – спросила Снежка. – Или он разыграл американца?

– Никто и никогда не может сказать, кого знает и кого не знает Илья, – внушительно сказал Добрыня Никитич. – Какая разница? Слушай, а мы поместимся на один кораблик?

Кроме Снежки и семи богатырей на экскурсию по Влтаве собрались Белая и Черная Дама, Практикант, Таисия, Турок с Унгельта, два Огненный Скелета и три обычных, все двадцать семь казненных панов, безголовая Лаура, пять или шесть разнообразных монахов, химера с собора Святого Вита… Особенные сомнения внушал Безголовый Тамплиер – он и на кораблике не собирался расставаться со своим конем.

– Весу от них, конечно, никакого, но некий объем они занимают, – сомневался Добрыня.

Последними к кораблику пришли Васька Буслаев в обнимку с Големом – как-то они сразу одобрили друг друга.

– Этот тяжелый, – покачал головой Добрыня. – Впрочем, они оба тяжелые.

– Мой вещий дар подсказывает мне, что не судьба нам покататься на этом кораблике, – заметил Вещий Олег.

– Ой, ребята, а вот что мне пришло в голову, – подпрыгнула Снежка. – А в Праге есть нормальные жители? Ну обычные люди?

– Не понял, – удивился Илья. – В Праге почти полтора миллиона человек. Большинство нормальные, психов не больше чем у нас.

– Да нет, я не про то… вот мы тут третий день живем и кого видим – привидений, оборотней… а нормальные, обычные люди?

– Мне кажется, такого понятия, как «обычные люди», не существует. Мы все необычные, – вклинился в разговор Добрыня. – Вот скажи, наш Микула, который попадает из ружья в глаз рябчику вслепую, на шорох крыльев, – он обычный, нормальный человек?

– Конечно, – сказала Снежка. – Куда уж нормальнее?

– А Васька Буслаев, который однажды одной левой поднял «вольво»? Он обычный и нормальный человек?

– Ну да, конечно!

– А ты, живая девочка с сердцем изо льда?

– Я-то уж точно нормальная!

– А Вещий Олег, предсказывающий будущее?

– Само собой!

– А Вольга, который умеет превращаться в волка?

– Ну… почти. Оказывается, это нетрудно.

– Точно так же обычны и нормальны все люди, – подытожил Добрыня. – И в Чехии, и в России. Мы просто не всех знаем. И Илья… эй, Илья!

Илья Муромец прижал к уху сотовый и мрачно говорил:

– Да. Да. Да. Да.

Потом посмотрел на мобильник с ненавистью и сказал:

– Срочный вызов. Черный Колот набрал ошметки всякого отребья по окраинам и напал на нашего клиента. Жертв пока нет, но положение серьезное. Отпуск окончен, пора срочно домой.

– Мое вещее сердце, как всегда, не наврало, – вздохнул Вещий Олег. – Не судьба нам на кораблике.

– Самолет только поздно вечером, а сейчас еще и полудня нету, – заметил Сухман-богатырь.

– Не знаю, что делать, не знаю, парни. Срочно в аэропорт менять билет – так это такая доплата будет, что у нас не хватит…

– Вам нужна помощь?

Илья обернулся – сзади стояли совершенно незнакомые парень и девушка. Оба в черных джинсах и черных ветровках.

– О-о! – узнал их Практикант. – Это ребята из загадочного Тагило!

– Анимешники или готы, – определила Снежка. – Или и то и другое. Вот и пример – абсолютно обычные, нормальные люди. А чего к нам в Екатеринбург не ездите? Я не помню вас на тусовках.

– Весной ездили, – сказала девчонка. – Я косплеила Сайто.

– Непохожа, – критикнула Снежка. – А у нас проблема – надо срочно домой, там банда распоясалась, а мои тут. Самолет только ночью.

– Не фиг проблем, – сказал парень. – Ритка, хэрэ болтать, работай.

– Я открою портал, – сказала Ритта Илье. – Вы пройдете насквозь и окажетесь дома. Адрес какой?

– Соболиная, двадцать девять, – растерянно ответил Илья. – А это… знаешь, девочка, у нас сложные проблемы, а ты со своими шуточками…

Ритта не ответила – она отвернулась от Ильи и что-то делала с воздухом над парапетом набережной. Воздух дрожал и темнел, но еще противился.

– Все будет хорошо, – сказал Риттин парень и посмотрел на Илью старыми-престарыми глазами. – Ролевики, анимешники, готы, эмо – это не ругательства, это не так плохо, господа взрослые. Вот и вам пригодимся. Человеческий молодняк сначала играет в чужих мирах, а потом потихоньку творит свои… Ритка, ты скоро?

– Почти готово, – сказала Ритта, ее детский голосок дрогнул от напряжения. – Надо же большой портал сделать, а то эти шкафы не пролезут.

И она кивнула в сторону Ильи и Васьки.

– Нет, я за реальность, – ошарашенно сказал Илья. – Все эти призраки, порталы и покойники выбивают меня из колеи. Покойник должен лежать в могиле, а вор – сидеть в тюрьме!

– Конечно-конечно, – защебетала Ритта. – Вы такой реальный мужчина… просто приятно поглядеть после такого количества ролевиков и анимешников. Но пусть будут и те и те, ладно? Будем терпимы друг к другу… Смотрите, какой портал хорошенький вышел! Вот тут еще сердечко для красоты и розочку… вы любите розы?

Чуть за парапетом, над темной водой Чертовки, покрытой желтыми листьями, дрожала арка портала.

– Сухман-богатырь остается здесь, собирает вещи и вечером улетает с ними по билету, – распорядился Илья Муромец, недоверчиво глядя на арку.

– Вот и хорошо, – одобрил Сухман. – Я уже не мальчик – шляться по дверям, которых нет.

– Быстрее, – торопила Ритта. – Копуши, а еще богатыри! Эй, подруга, найди меня «Вконтакте», я Ритта. Расскажешь, что там была за фигня с привидениями, – из нее можно таких фанфиков накидать! Или целую сказку! Вместе напишем и кинем на сайт.

– Я найду тебя, – пообещала Снежка. – А я – Ледяная Дева. Ищи по нику.

И первая прыгнула в портал. Илья ахнул – а вдруг девочка упадет в воду? Но Снежка исчезла в черной арке с сердечком и розочкой. И богатыри ломанулись следом – некогда было даже попрощаться с привидениями.

Ритта деловито закрыла портал и сказала своему парню:

– Вот балда, забыла: у меня ноут глючит – побей трояна, а?

И они пошли по направлению к Кампе.

– Странно, – сказала Белая Дама Скелету-с-гвоздем-в-голове. – Эта сказка закончилась совсем не так. Преступник не наказан, общего пира не было, герои срочно куда-то слиняли через подозрительную дыру… а главное – в конце у девочки по всем законам жанра должно было растаять ледяное сердце!

– И сделаться обычное, мясное? – подсказал Скелет-с-гвоздем-в-голове.

– Фу, как неизящно – мясное… Но по сути так. Неправильная сказка. Такое ощущение, что автор оставил некоторые вопросы на потом – будто он собирается писать продолжение и вот тогда и сердце растопит, и преступника накажет, и вообще все-все сделает правильно!

– А может, это не сказка, а жизнь? Жизнь часто бывает неправильная, – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове.

Голем вздохнул и утер желтоватую от глины слезу – только-только он нашел себе понимающего друга… и тот исчез в дырке под мостом!

Тем временем шесть богатырей благополучно материализовались в офисе на Соболиной улице, похватали оружие и рванули кого-то спасать. Служба – ничего не попишешь.

Сухман-богатырь не торопясь пообедал, собрал вещи и теперь ехал в аэропорт, прощаясь с осенней золотой Прагой.

А по пражскому аэропорту металось совершенно растерянное пермское привидение Елизавета Ивановна. Оно не знало, кому отдать Снежкин шарф, который взяло поносить. А оставлять себе, конечно, не хотело. Потому что воровать нехорошо – хоть шарфы, хоть идеи, хоть привидений…

Краткий справочник привидений Праги, которых почти не бывает и которые упомянуты в этой книге

Автор приносит искренние извинения многочисленным привидениям Праги, которые не вместились в эту книгу: призраку знаменосца с Гусовой улицы, безголовому рыцарю и его безголовой даме с Карловой улицы, детям-призракам Старого еврейского кладбища, подземным обитателям Петржина, привидениям Железнодорожного моста и многим-многим другим.

Алхимик (Пражский Град, Злата уличка) – один из нескольких призраков этой профессии, обитающих на Златой уличке. Вообще-то с этой улицей полная неразбериха – кто говорит, что она Золотая, потому что там жили алхимики, пытавшиеся изготовить золото из подсобных материалов, кто утверждает, что в названии «повинны» ювелиры, а большинство лишает ее золотого ореола и говорит, что на самом деле маленькие домики занимали стрельцы и обслуга императорского дворца. Но легенды рассказывают именно об алхимиках, которых император Рудольф II поселил здесь – пусть делают золото прямо рядышком с дворцом, чтоб далеко не носить (хотя историки считают, что алхимики жили совсем в другом районе). Как бы то ни было, уже много лет спустя после смерти императора Рудольфа поселился в одном из домиков Златой улички чудаковатый старик. Что он делал целыми днями, соседи не дознались, но дым из трубы его дома валил то синий, то зеленый, то желтенький, и запахи из окна доносились более чем странные. Однажды старик выбежал из дома с криками: «Золото! Я сделал золото!» Соседи бросились к нему… а старик схватился рукой за грудь и упал замертво. Когда чиновники описывали дом, они нашли документы, в которых говорилось, что старик был, оказывается, очень знатным и богатым вельможей. Он на старости лет увлекся алхимией, оставил свой замок и сбежал от семьи, чтобы без помех делать золото… в котором не особо и нуждался, потому что семья была состоятельная. А золота в домике не оказалось. С тех пор ночами призрак алхимика появляется на Златой уличке и пытается что-то объяснить… но безуспешно. Абсолютно безопасное и дружелюбное привидение.

Безголовый Тамплиер (Старе Место, улица Лилиова) – очень старое привидение, появляющееся каждую полночь на Лилиовой, знаменито большим белым конем, из ноздрей которого вырываются огненные искры, и белым плащом с красным крестом – такие плащи носили тамплиеры, которых давно нет. А то, что без головы, это как раз дело обычное, в Праге безголовых привидений много. Тем более он, как и его друг Монах-с-головой-под-мышкой, не напрочь лишен головы, а таскает ее с собой – одной рукой правит конем, другой держит голову. Призрак когда-то был рыцарем тамплиерского монастыря Святой Анны. За какое-то преступление ему отрубили голову, а он перед казнью проклял христианскую веру – вот с тех пор и скачет по Лилиовой и ждет смельчака, который бы его освободил. Для этого надо поймать коня за уздцы, выхватить у Тамплиера меч и пронзить им его сердце (рыцаря, а не коня). Пока желающих не нашлось.

Белая Дама (Старе место, Пражский Град, множество замков Чехии) – привидения этой разновидности больше распространены в чешских замках, чем на улицах Праги. Алоис Ирасек, замечательный чешский писатель (1851–1930), добросовестно перечисляет: «Во многих семьях являлась Белая Дама. Так было у Берков из Дубы, панов из Липы, у Швамберков, а особенно у панов из Градца и из Рожмберка. Видели ее и на Тельче, в Бехиньском замке, в Крумлове, а также в Градецком и Тршебоньском замках». В Праге она являлась почти во всех старых районах: Старе Месте, Градчанах, Нове Месте, – но нечасто и не прохожим, а членам определенных семей. В зависимости от характера Белая Дама то предвещала смерть, то свадьбу, то какое-то несчастье, а иной раз даже ухаживала за младенцами, оставшимися без матери. В целом полезное и деятельное привидение приятной наружности, по происхождению обычно – умершая дама из той семьи, членам которой она показывалась.

Вояка – единственное придуманное автором пражское привидение (что не мешает ему быть совершенно настоящим).

Голем (Йозефов, Староновая синагога, Червена, 2) – об этой глиняной фигуре, оживленной искусством мудрого рабби Лева бен Бецалеля, сохранилось много историй. Одна изложена в десятой главе этой книги. У нее есть продолжение о том, как много лет спустя некий студент захотел вновь оживить Голема. Для чего – по-разному рассказывают. То ли он надеялся, что такой сильный слуга принесет ему богатство, то ли хотел защититься от врагов, то ли приятели подзуживали: «А слабо тебе, Вашек, Голема оживить!» Нашел студент в старинных рукописях нужные тексты, сделал шем, подновил спрятанного на чердаке Староновой синагоги Голема и вложил шем ему в рот. Голем ожил… и стал расти, расти, уже под потолок стал, да такой грозный да страшный, что студент испугался и вытащил шем изо рта Голема. Голем замер… и рухнул на студента, погребая его под грудой глины. Впрочем, и в наше время говорят, что Голем иногда выходит на улицы Праги, а кто его оживляет – неизвестно. Голем считается опасным, с ним лучше не связываться.

Графиня из Чернинского дворца (Градчаны, Чернинский дворец, Лоретанская площадь, 5) – это привидение, пострадавшее от любви к оригинальным нарядам. Жила некогда в Чернинском дворце красавица графиня, щеголиха, каких мало. Очень она любила, когда восхищались ею и ее нарядами, – вполне нормальное качество, не так ли? Однажды графиня решила поразить гостей невиданной обувью и заказала обувщику туфли… из теста. Напрасно говорили ей, что хлеб – это святое, и топтать его ногами – страшный грех. Графиня была в восторге от своей выдумки. Обувщик, скрепя сердце, вылепил из свежего хлебного мякиша пару туфелек, графиня нарядилась к балу и гордо продемонстрировала гостям удивительную обувь. Кто-то ужаснулся, кто-то подивился… а один красавец кавалер в черном восхищался громче всех. Он пригласил графиню на танец и сказал: «Ваши туфельки даже интереснее, чем вы думаете! Взгляните на них». И в этот момент туфли из хлеба вспыхнули, как два костра, – и не погасли уже никогда. До сих пор в подвалах Чернинского дворца блуждает красавица в пылающей обуви… а кавалер в черном был, конечно, дьявол. Это привидение считается неопасным для туристов и редко им встречается – еще бы! Мало кто из туристов бродит по подвалам Чернинского дворца, потому что там сейчас расположено министерство иностранных дел Чехии.

Далибор (Пражский Град) – реальный рыцарь из Козоед, который в 1496 году возглавил восстание в защиту крестьян. Кто говорит – очень добрый и справедливый пан был, вот и выступил против соседа-притеснителя. Кто и по-другому сказывает: дескать, Далибор сам многое выигрывал, если соседу плохо придется, так что он свои интересы соблюдал. Непонятно, как было на самом деле. Но в коротком варианте легенда о нем изложена в седьмой главе этой книги. Сам Далибор в виде привидения не появляется, но скрипка его иногда играет… очень редко.

Двадцать семь казненных панов (Старе Место, Староместская площадь) – о них рассказано в девятой главе этой книги. История настолько печальная и дикая, что запомнилась в подробностях. Ну восстали, ну казнили – дело в XVII веке в общем-то обычное. Но никогда еще в Праге не убивали двадцать семь человек в один день, причем хороших людей, любимых и уважаемых пражанами, – и никогда так долго и мелочно не издевались над трупами. Двенадцать отрубленных голов вывесили на Староместской мостовой башне перед Карловым мостом и только через десять лет разрешили их снять и отдали родственникам похоронить. Двадцать семь призраков казненных панов, появляющихся каждый год двадцать первого июня, в день казни, считаются, наверное, самыми уважаемыми призраками города.

Драгомира (Градчаны, Лоретанская площадь) – абсолютно реальная княгиня, жена князя Вратислава и мать князя Вацлава, будущего небесного покровителя Чехии. Когда Вратислав умер, маленького Вацлава стала воспитывать бабушка, княгиня Людмила, – дескать, маме некогда, мама правит страной. Княгиня Людмила была очень набожной, помогала бедным, много жертвовала церквям… неудивительно, что маленький Вацлав стал ей подражать. Обоих очень любил простой народ. А Драгомире обидно – она властительница, а все обожают ее свекровь! Да и за сына Драгомира обижалась: забрала бабушка внука и не отдает родной матери, воспитывает как хочет. Вот Драгомира в 921 году и приказала задушить княгиню Людмилу, да еще и обвинила ее во всяких глупостях – то ли та трон обокрасть надумала, то ли еще что-то столь же непохожее на правду. Потом Драгомира раздувала вражду между Вацлавом и братом его Болеславом… это плохо кончилось: Болеслав распорядился убить Вацлава. А народ, конечно, не смог смириться с тем, что такая злодейка переморила много хороших людей (Людмила и Вацлав стали даже святыми) и в общем-то совершенно не поплатилась за свои злодеяния. И придумал ей такой конец: однажды Драгомира поехала куда-то в повозке, и, когда проезжала по тому месту, которое теперь называется Лоретанская площадь, зазвонили колокола костела Святого Матея. Слуга остановил коней и слез с повозки, чтобы помолиться. Но Драгомира закричала, чтобы он ехал дальше. Вдруг земля разверзлась, и Драгомира вместе с повозкой и конями провалилась в пропасть, из которой вырывалось пламя. А набожный слуга остался на поверхности. Говорят, что эта пропасть несколько веков оставалась на том месте, и по ночам оттуда вырывалось пламя, и слышны были крики Драгомиры, которую терзали черти в аду.

Железный Рыцарь (Старе Место, угол Платнержской улицы и Марианской площади) – история этого злодея подробно рассказана в четырнадцатой главе этой книги. Существует несколько вариантов легенды. В самом «добром» варианте, изложенном в уже упомянутой книге Алены Ежковой «77 пражских легенд», Рыцарь просто раз в сто лет ищет девушку, которая бы его выслушала, не находит и со стенаниями исчезает на сто лет, весь печальный и вызывающий жалость. Экскурсоводы рассказывают гораздо более жесткий и кровавый вариант, больше похожий на американские триллеры, чем на добропорядочные чешские легенды, называют даты и имена жертв. Упомянутый в книге 2004 год – тоже со слов экскурсоводов (двух разных). Привидение бесспорно смертельно опасное… если оно существует, конечно. А статуя на углу магистрата была сделана много позже как реклама оружейного магазина.

Зодчий костела Вознесения Девы Марии и Святого Карла Великого (Ново Место, улица Ке Карлову). Обидная история о том, как опасно не верить в свои силы. Психологи называют это «заниженная самооценка». В 1350 году король Карл IV заложил на самом высоком холме Нова Места огромный храм, такой большой, что все засомневались – можно ли сделать для такой громадины купол двадцать четыре метра диаметром? А чтобы купол не обвалился, зодчий решил сделать его нетяжелым и рассчитал, что в некоторых местах он должен иметь толщину всего двадцать сантиметров. Зодчий был молод, и строительство костела давало ему шанс прославиться. А ему это было очень важно – отец его невесты сказал, что выдаст за него свою дочь, только если жених докажет, что он на что-то способен. Зодчий знал свое дело, по его расчетам рабочие построили небывалой красоты и величины купол. Пока он был весь в распорках и лесах, и рабочие боялись под ним ходить – а ну как рухнет? Зодчий целыми днями проверял расчеты – нет, ошибки не было, купол должен простоять века, – но ни коллеги-архитекторы, ни рабочие, ни простые горожане не верили в прочность постройки. Однажды вечером, когда зодчий в сотый раз перепроверял свои расчеты, к нему явился смуглый молодой человек с горящими глазами. «Рискованная затея, – кивнул он на бумаги зодчего. – Но я помогу тебе. Твой купол простоит века, ты прославишься и женишься на любимой девушке – а я получу твою душу. Вот тут распишись кровью – и все будет хорошо». Зодчий, конечно, догадался, что это дьявол, но его так измучили сомнения, что он подписал роковой документ. На следующий день надо было убирать распорки, но рабочие отказались это делать – они боялись, что купол рухнет на них. И вдруг словно кто шепнул зодчему на ухо: «Подожги леса! Деревянные распорки выгорят, а каменному куполу ничего не будет». Зодчий поджег деревянные леса, пламя охватило храм, и подпорки с грохотом рухнули внутрь. «Купол рушится!» – закричали все. И зодчему показалось, что действительно это рухнул купол. В отчаянии он бросился к Влтаве и прыгнул в воду – зачем жить, если потеряно все, вплоть до души? А когда огонь догорел, все увидели великолепный и невероятный купол храма. Позвали короля, тот восхитился прекрасной работой, хотел похвалить и наградить зодчего… но его уже не было на этом свете. А ведь он победил – построил купол, добился признания и своей невесты – только не поверил в себя и бежал в миг победы.

Капеллан (Пражский Град, костел Святого Вита) – история дважды отступника изложена в десятой главе этой книги.

Локоток (Нове Место, Новоместская ратуша, Карлова площадь, 23) – в одиннадцатой главе изложена история этого неприятного привидения. Конец ее иногда рассказывают по-другому: тот купец, что разоблачил Локотка, так переволновался и расстроился, что на следующий день умер от разрыва сердца – от инфаркта, видимо. И каждый год в день смерти этого ни в чем не виноватого купца дух Локотка появляется у железного локтя, по-прежнему вделанного в стену ратуши, обегает эту ратушу и снова исчезает на год. Привидение безопасное, но никем не любимое.

Лохматый Дух (Старе Место, улица Каролины Светлой, капелла Святого Малого Креста) – очень старое привидение, известное только по описаниям, потому что сейчас оно уже не встречается. Наверно, спряталось и не показывается из каких-то своих соображений. Рассказывают, что некогда оно обитало близ старейшей пражской ротонды Святого Креста Малого на углу улиц Конквиктской и Каролины Светлой и выглядело как нечто очень лохматое, бородатое и поросшее шерстью. Откуда оно взялось, непонятно. Чудище обладало скверным характером и боролось за добродетель: оно выскакивало и нападало на недобродетельных женщин, которые ходили развлекаться в трактир «У езуру» («У ехидны»). Некоторых Лохматый Дух просто пугал, некоторых душил. А одной почему-то откусил кончик носа. Порядочным женщинам, а также мужчинам любой нравственности чудовище было совершенно неопасно. А когда трактир закрыли, Лохматый Дух перестал появляться. Кто он такой, кем был при жизни, с течением лет забылось.

Монах-с-головой-под-мышкой (Мала Страна, Увоз) – это привидение до сих пор ездит ночами по Увозу на коне, держа под мышкой свою голову, и вздыхает, сожалея о своей испорченности. Дело было так: жил-был монах, вполне даже добродетельный и набожный. Один грех у него был – азарт. Очень он любил в кости играть. Однажды заигрался он в корчме – не везет никак, проигрыш за проигрышем. И тут подходит его прихожанин и говорит: «Брат мой помирает, надо его причастить да соборовать, чтобы душа не попала в ад». «Сейчас, – говорит монах, очередной раз меча кости. – Сейчас-то я непременно выиграю и пойду». И снова продулся. «Совсем плох брат, торопиться надо», – робко просит бедняга. «Да иду, иду… надо же мне отыграться, вот пристал!» – сердито отвечает монах и снова бросает кости. Опять проигрыш! Так не раз и не два пытался он выиграть, наконец вспомнил о своем долге, раскидал кости и отправился к умирающему. А это довольно далеко было, так он коня взял, торопится – чувствовал, что зря задержался. Вот едет он на коне по Увозу, а там крутая дорога, да еще и дождь пошел, копыта коня скользят, монах его погоняет и мучается от того, что заигрался. Уже недалеко ехать оставалось, но тут сверкнул огонек, и послышался вздох. Монах понял, что это отлетела душа больного – не дождалась обряда христианского, отошла без покаяния да без причастия. И тут же конь шарахнулся от огонька, споткнулся на мокрой мостовой и сбросил монаха. Монах упал, да и шею сломал – напрочь голова отломилась, что вообще-то мало реально при падении. С тех пор и появился на Увозе призрак Монаха-с-головой-под-мышкой – совершенно безопасный, ни на кого не нападает, только сам себя укоряет да вздыхает в отчаянии.

Нарисованный Иезуит (Мала Страна, Малостранска площадь, 25, костел Святого Микулаша) – по мнению большинства специалистов, это вовсе не привидение. Просто художник, который расписывал этот собор, построенный иезуитами в 1753 году, попросил не смотреть, как он работает. Не любил, когда мешают да советы дают. Но один любопытный иезуит все-таки прокрался в собор, спрятался за колонной и, затаив дыхание, следил за работой мастера. Художник иезуита заметил и быстренько набросал его портрет на фреске. А когда роспись была закончена, все члены ордена иезуитов долго смеялись над любопытной мордочкой хорошо им знакомого человека, слегка карикатурно изображенного подглядывающим из-за колонны. Вот и все – но некоторые говорят, что по ночам изображение «отклеивается» от поверхности стены и идет проверять, все ли хорошо расписал художник, и не пора ли идти жаловаться начальству. Впрочем, большинство в это привидение не верит и считает выдумкой экскурсоводов на радость туристам. Вот Монах-с-головой-под-мышкой – это да, это настоящее привидение, а Нарисованный Иезуит – просто роспись на стене.

Нерожденный младенец над Карловым мостом (Старе Место, Карлов мост) – говорят, что сейчас это привидение уже не появляется, но оно мне понадобилось по сюжету. И я его временно «оживила». А на самом деле это грустное недоразумение. Легенда гласит, что, когда в 1393 году по приказу короля с моста был сброшен священник Ян Непомуцкий, в тот же день рухнула мостовая арка – и никто не мог ее починить. И вот один зодчий пробовал и так и сяк – ничего не выходило, все разваливалось. Зодчему стало стыдно, что он не может такое простое дело сладить. И он попросил дьявола помочь. Дьявол, конечно, рад стараться – но в уплату потребовал душу того, кто первый перейдет мост. Зодчий согласился, но решил дьявола перехитрить. Он спрятал в Староместской мостовой башне петуха, чтобы выпустить его на мост первым, – пусть дьявол забирает петушиную душу. Но дьявол был хитрый, как ему и положено. В день торжественного открытия моста зодчий уехал на лодке к Староместской башне, чтобы организовывать проход петуха по мосту. А жена его осталась дома на Малой Стране – это по другую сторону Карлова моста. Дьявол превратился в помощника зодчего, прибежал к его жене и кричит: «С твоим мужем несчастье на той стороне, беги скорее, может, еще застанешь его живым!» Женщина и побежала по мосту – мост-то был закрыт, но в Малостранской мостовой башне ее знали и пропустили. Когда зодчий увидел, как жена первая бежит по починенному мосту, он понял, что дьявол перехитрил его. Добежала женщина до конца моста – и умерла. А вместе с ней умер и ребенок, которым она была беременна. И сразу стали говорить, что душа этого нерожденного младенца летает над Карловым мостом и почему-то чихает.

Так она чихала бог знает сколько веков. Народ пугался чихания посреди пустоты и поспешал прочь. Но однажды некий крестьянин услышал «апчхи» и чисто машинально сказал: «Дай Бог тебе здоровья», хотя никого и не видел. И вдруг раздался тоненький голосочек: «И тебе дай Бог здоровья!» И с тех пор это привидение никто не видел и не слышал – душа младенца освободилась и отлетела туда, где должны находиться невинные души.

Несчастная Девушка из Шварценбержского дворца (Градчаны, Новая замковая лестница) – это привидение почти не показывается людям, и мнения специалистов разошлись – призрак это или просто персонаж легенды. Легенда рассказывает о дочери богатого чиновника из Шварценбержского дворца (Градчанская площадь, 2), полюбившей бедного юношу. Отец возмутился, отправил возлюбленного дочери в армию и наказал не думать о нем. Девушка никогда больше не слышала о своем любимом, замуж не вышла, а когда отец умер, стала каждый день ходить по Новой замковой лестнице к Градчанской площадке, где стояла статуя Девы Марии. Так прошли десятилетия – и однажды под статуей нашли замерзшую старушку, которая так и не дождалась своего милого.

Огненный Скелет с Янского Вршка (Мала Страна, Янский Вршек) – загадочное привидение с неизвестной историей. Раньше на Янском вршке стоял костел Святого Яна, вот улицу и назвали – Янова Горка. Потом костел разрушился, кладбище при нем забросили, а на его месте построили дома. И из ворот одного дома каждую пятницу выезжает черная карета, запряженная черными лошадьми, а сидит в ней безголовый Огненный Скелет. Карета ездит по Янскому Вршку около часа, поднимая жуткий шум, а потом проваливается сквозь землю до следующей пятницы. Чего Скелет добивается этими демонстрациями, кем он был при жизни, как его освободить – никто не знает и, наверное, уже не узнает, так что Огненный Скелет будет ездить там вечно, пока стоит Прага – а может, и после того.

Огненный человек с Карловой улицы, или Огненный Ростовщик, или Огненный Скелет (Старе Место, улица Карлова) – вариантов легенды об этом персонаже много. Один упомянут в девятой и четырнадцатой главах этой книги: дескать, жил жадный ростовщик, довел до нищеты и самоубийства многих своих должников. Однажды в доме по соседству вспыхнул пожар. Ростовщик испугался, что огонь перекинется на его жилище, сложил свое золото в мешок и помчался неизвестно куда. С тех пор живым его не видели, а призраком он стал показываться в полночь на Карловой улице. Кто поможет ему донести мешок с золотом от Карловой улицы до Староместской площади, тот получит сокровище и освободит ростовщика от проклятия. Но все боятся: только дотронешься до мешка, как приличный с виду призрак превращается в огненного человека (вариант: в огненного скелета) и сверкает глазами-угольками. В таком виде эта история рассказана Аленой Ежковой в книге «77 пражский легенд». Другой вариант, рассказанный В. Н. Бурлаком в книге «Мистическая Прага», еще интереснее. Его герой – ростовщик XV века, проживавший там, где через триста лет будет построен Сословный театр, между Угольным рынком и Овощным базаром. Он был таким же жадным, но не сгорел, а получил от дьявола нечто вроде вечного существования и обязанность завлекать рассказами о кладах обычных людей, чтобы они продавали душу за призрак богатства. У ростовщика есть кладник, волшебная книга, в которой записаны все клады Праги, причем эта книга сама себя пишет. Как только кто-то куда-то прячет клад, в книге сразу сама собой появляется новая запись. Ростовщик показывает своей жертве книгу, тот находит клад – и с этого момента на него сыплются всевозможные несчастья, да и сам он становится жадным и злым. Ростовщик это делает в надежде, что дьявол простит его и отпустит на волю за хорошую работу. Но пока получается наоборот – дьявол дорожит старательным работником и не торопится освобождать его. Вот, когда найдут все клады Праги, тогда ростовщик волей-неволей получит свободу. Но до этого еще ой как далеко… Есть и другие варианты рассказов о Ростовщике, но все согласны, что привидение это опасное.

Палач с острова Штванице (остров Штванице) – не столько призрак, сколько персонаж легенды, и многие убеждены, что палач никогда не показывается в виде привидения, хотя есть и обратное мнение. Палачи в Средние века селились за городом, чтобы не осквернять жилые места, ведь их ремесло считалось нечистым. Но мастер своего дела всегда пользуется уважением, поэтому некоего палача, жившего на острове Штванице, горожане весьма уважали. И дело свое он знал, и лечить умел – ведь палачи в силу своей специальности хорошо разбирались в анатомии. И если у кого из горожан случалась рана, или перелом, или растяжение, тот сперва шел к палачу, а уж потом к лекарю. Вот однажды постучалась к нему в дверь мать с маленьким сыном – история не сохранила информации, от какой болезни они пришли лечиться. Палач впустил их, и вдруг его меч, висевший на стене напротив, вспыхнул огнем и тут же погас. «Что это?» – поразилась мать. Палач сначала отнекивался – не знаю, мол, да показалось поди, но мать почуяла недоброе и пристала с расспросами. И палач признался, что его меч вспыхивает огнем, если в дом входит кто-то, чью кровь ему суждено пролить. Мать пришла в ужас: значит, невинное дитя, прелестный ее маленький сын, вырастет преступником и будет казнен этим самым мечом! Она так плакала, что палач сказал: «Эх, нельзя бы мне это делать, не положено, но я знаю, как схитрить, чтобы и пророчество сбылось, и сына твоего не казнили». Он снял меч и порезал ребенку палец – совсем немного, лишь бы кровь выступила. Меч пролил кровь ребенка, пророчество сбылось. «Ты уж воспитывай его хорошо, – сказал палач, – иначе то все зря окажется – мы ведь против судьбы пошли». И вылечил мальчика от болезни, из-за которой его привели. Прошли годы, мальчик стал достойным человеком, все его уважали, он прожил долгую жизнь и умер от старости, а не от меча палача с острова Штванице.

Прекрасная Безголовая Лаура (Мала Страна, улица Кармелитска, 2–3) – довольно молодое для Праги привидение, появившееся то ли в конце XVIII, то ли в начале XIX века. Это призрак актрисы, убитой из ревности мужем. Бродит он в старом здании бывшего монастыря монахинь-магдалиниток, закрытом в XVIII веке и превращенном во временное пристанище самого разного люда. Иногда появляется в близлежащих домах, жалуется на мужа и просит вернуть отрезанную голову. Если кто-нибудь это сделает, Лаура перестанет бродить и хныкать, но поскольку никто точно не знает, куда эта голова делась, после того как ревнивый муж послал ее предполагаемому сопернику-графу, то вряд ли Лаура получит голову обратно.

Русалка из омута в Туних (Нове Место, там, где теперь улицы Житна, Йечна и В Туних) – до основания Нове Места там были омуты да пруды. В одном омуте жила русалка, которая когда-то была живой девушкой, дочерью плотогона. Ее прокляла мачеха, сказав: «Пусть вода станет твоим домом! И жить тебе там, пока не найдется юноша, чья мать согласна назвать тебя своей дочерью». Несчастная сделалась русалкой, но не теряла надежды вернуться на землю и стать живой девушкой. Однажды ее полюбил один из местных парней и решил жениться на ней. Но мать его пришла на берег и, вместо того чтобы назвать русалку дочкой, стала насмехаться над ней да бранить ее. В отчаянии бросилась русалка в воду – а парень за ней, да и не вынырнул. Всю жизнь потом жалела его мать о своей глупости и злобе, только ничего переменить не могла. А безутешный плач русалки до сих пор слышится на улице В Туних, а иногда на Житне и Йечне. Хотя от омута того уже и следа не осталось.

Рыцарь Брунсвик (Карлов мост) – нечто вроде чешского Одиссея. Не классическое привидение, ибо стоит спокойно под мостом в виде статуи. Но статую сделал скульптор Людвик Шимек в 1884 году, а легенда древнее на много веков. Рассказывают, что очень давно правил чехами некий князь Штилфрид. Хороший был князь, а вот герб у него был плохой – на гербе у повелителя всех чехов был простой железный котел. Фу, как прозаично! И князь отправился бродить по белу свету, совершать подвиги и за них удостоился более приличного герба с черной орлицей на золотом фоне. История умалчивает, радовались ли чехи, что их князь шляется где-то, бросив страну на произвол судьбы. Сын Штилфрида, рыцарь Брунсвик, который унаследовал беспокойный нрав отца, стал после его смерти властителем Чехии и тоже отправился странствовать. Много он совершил подвигов, и менестрели сравнивали его со знаменитым Роландом. Чего стоит один эпизод: гулял Брунсвик по заморским странам и увидел в диких скалах битву льва с драконом. Лев уже изнемогал, поэтому Брунсвик, как истинный рыцарь, встал на защиту слабого и быстро победил дракона. Благодарный лев стал его всюду сопровождать. А в стране Олибрия рыцарь получил волшебный меч: только скажешь «Всем головы долой!» – и головы врагов уже срублены. После долгих странствий Брунсвик вернулся домой и обнаружил, что жену его осаждают женихи (как некогда Пенелопу), а страну его рвут на части конкуренты. А что он хотел – сколько лет занимался экстремальным туризмом, вместо того чтобы нормально хозяйствовать на своей земле! Ну с волшебным мечом и преданным львом Брунсвик быстро всех победил и дальше правил без приключений. А перед смертью приказал замуровать свой меч в опору Карлова моста – только никто не знает, в какую. Когда наступит страшная беда для всей Чехии, проснется король Вацлав и его рыцари, что спят в скале Браник. Проскачут по Карлову мосту – тогда и Брунсвик к ним присоединится, и всем коллективом они спасут страну. А конец легенды, про президента и меч, изложен в этой книжке в шестой главе. Пражские легенды, вообще, хороши тем, что никогда не кончаются, и каждый век в них что-то добавляет.

Скелет-с-гвоздем-в-голове (Мала Страна, улица Томашска) – жертва гнусного преступления. История очень мерзкая: пожилой слесарь взял к себе в помощники молодого и красивого подмастерья. Его жена загляделась на молодца и захотела заменить им надоевшего мужа. Однажды жена, вся в слезах, объявила соседям, что муж ее умер во сне. Похоронили слесаря, и очень быстро вдова обвенчалась с молодым подмастерьем, который стал владельцем мастерской. Все шло хорошо, да только соседи стали замечать, что вокруг дома бродит призрак покойника и невнятно жалуется на что-то. Ну что же, мало ли кому что померещится. Дело было в старые времена, тогда действовал закон, что через семь лет могилы в городской черте уничтожаются, чтобы дать место новым захоронениям (странный закон, но так гласит легенда). Могильщик раскопал могилу слесаря – и увидел, что в черепе скелета торчит ржавый гвоздь! В густых волосах он был незаметен, а на голом черепе выступил явно. «Так вот как умер бедняга слесарь! – догадался могильщик. – Его чем-то опоили и вбили гвоздь в голову, и он умер во сне!» Могильщик рассказал властям, те обвинили жену и молодого слесаря и приговорили их к казни. Но бедный слесарь и после наказания убийц продолжал бродить по окрестным улицам и невнятно жаловаться на судьбу. «Может, тебе гвоздь вынуть? Может, тебе еще что сделать?» – допытываются те, кто с ним встречается. Но скелет не может объяснить, как ему помочь, и, верно, долго еще будет слоняться по Томашской. Совершенно безвредное привидение.

Спящие Рыцари (Нове Место, Вышеград) – вообще-то основной коллектив спящих рыцарей во главе с королем Вацлавом спит не в Праге, а под горой Бланик. Они проснутся, когда стране будет совсем худо. Но насчет вышеградской скалы тоже ходят разные слухи – дескать, клад княгини Либуше там сокрыт. Раз в год в ночь на Великую пятницу скала открывается, и, если войти в расщелину и не оборачиваться, можно этот клад взять. Но до сих пор все оборачивались, потому что нечисть всякими родными голосами зовет: то материнским, то братним – как не обернешься? Гораздо меньше и реже говорят о дружине князя-пахаря Пршемысла и княгини Либуше, которая тоже вроде бы спит в Вышеградской скале с неизвестными целями.

Тереска (Старе Место, Марианская площадь) – романтическая история фонтана «Влтава» изложена в семнадцатой главе этой книги. Остается добавить, что нет конкретных сведений о том, чем именно опасен этот фонтан, но все согласны, что после лишения его наследства характер Терески испортился, выражение лица изменилось, губки надулись и вечером мимо фонтана лучше не ходить.

Турок с Унгельта (Старе Место, Тынский двор или Унгельт) – когда-то он был вполне живым турецким купцом, молодым и красивым, и полюбил дочку хозяина здешнего постоялого двора (в Унгельте была таможня, тут селились и торговали купцы из дальних стран). Молодые обручились по секрету, без ведома родителей девушки… но турку надо было съездить домой – дела наладить да отцово разрешение получить на брак с христианкой. Он уехал, невеста обещала ждать. Долго не возвращался жених и весточки не слал. И красавица согласилась выйти замуж за соседского парня. Турок вернулся как раз в день их свадьбы. Молодая испугалась, но несостоявшийся жених не стал устраивать скандал, а тихонько сунул ей в руку записочку – мол, выйди вечером на минутку, хоть попрощаемся. Молодой стало жаль турка – в такую даль ехал, да все зря. Вышла ненадолго со свадебного пира… и пропала навсегда. Турка никто ни в чем не подозревал – ведь они держали свою любовь в тайне, он спокойно уехал домой. Прошло несколько лет, и в подвале случайно нашли скелет в свадебном платье, а отдельно – голову, на которой еще сохранились светлые косы. С того времени по вечерам бродит по Унгельту привидение турка, которое держит за косы девичью голову. Вреда не причиняет, но встреча с ним предсказывает неприятности.

Фокусник Жито (Пражский Град) – реальный слуга короля Вацлава IV, которого молва называла не только фокусником, но и колдуном: то он поросят из соломы сделает и оживит, то превратит руки своего врага в коровьи копыта, то немецкого фокусника целиком проглотит, да не с голодухи, а чтобы доказать, что чешские фокусники покруче немецких будут! Поговаривали, что умение свое Жито получил от дьявола и после смерти отправился прямиком в ад, – так что никто не удивлялся, встретив его призрак в коридорах дворца. Призрак появляется чрезвычайно редко, многие знатоки сомневаются в его существовании.

Черная Дама (Старе Место, Староместская площадь, 2) – это привидение предсказывает судьбу – абсолютно безвозмездно и добросовестно. Бродит около дома «У минуты» на Староместской площади ближе к вечеру, знаком подзывает кого-нибудь из прохожих и предсказывает ему будущее. Выглядит как реальная женщина в черном, а не как просвечивающий призрак. Предрекла достаточно грустные вещи знаменитому писателю Францу Кафке. Говорят, что «работало» оно всего чуть более полувека и сейчас уже не появляется, но редкие свидетели утверждают, что видели его совсем недавно. Неопасное и почти полезное привидение – если знать свою судьбу полезно, конечно.

Очень-очень краткий справочник привидений Перми, упомянутых в этой книге

Автор приносит искренние извинения тем привидениям города Перми, которые не упомянуты в этой книге. Во-первых, они не поехали на конференцию в Прагу. А во-вторых, автор о них просто не знает.

Бабушка (Северная и Южная дамба) – призрак маленькой старушки с торбой, которая переходит дорогу в неположенном месте, машет кулачком проезжающим машинам и пропадает. Возможная причина аварий и нарушений правил дорожного движения. Вот остановит полицейский водителя: «Вы почему свернули в неположенном месте?» «Да старушка дорогу перебегала, побоялся сбить». Глядит страж закона – а старушки никакой нету! И штрафует водителя. Вредное привидение.

Елизавета Ивановна (Пермский театр юного зрителя) – вдова пермского купца и мецената Любимова. Ее история коротко рассказана в пятнадцатой главе этой книги.

Ксендз Франциск Будрис (костел Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии на перекрестке улиц Пушкина и Куйбышева) – совершенно реальный человек, ксендз костела. В Перми до революции жило много католиков – поляки, немцы, литовцы, французские и итальянские инженеры. В 1937 году ксендза арестовали и расстреляли. Его призрак обитал в заброшенном здании костела и ничего плохого не делал. Сторож, который работал при костеле до тридцать седьмого года, клянется, что сам видел призрака и даже подкармливал его… хотя как кормить привидение – непонятно.

Монах Андроник (Архиерейский двор, на котором сейчас частично территория картинной галереи, а частично… зоопарк) – архиерей пермский и соликамский Андроник, которого большевики в 1918 году вывезли в лес, велели вырыть себе могилу и закопали живьем.

Привидения, которых нет (Башня смерти, она же – Управление внутренних дел Прикамья, Комсомольская площадь) – наверное, самое большое недоразумение в привиденческой теме города. Рассказывают и о несчастных, замурованных в стену при строительстве, чтобы чего не разболтали, и о призраках людей, подвергшихся пыткам в революцию и Гражданскую войну, – но в те времена башня на Комсомольской площади еще не была построена! Не могли там пытать в Гражданскую войну! И подземного хода от башни на Егошихинское кладбище вроде бы нет! А слухи ходят и ходят… и призраков в коридорах встречают, и стоны из подвалов слышат в полнолуние…

Про́клятая Девушка (Егошихинское кладбище) – призрак девушки, похороненной под круглой плитой на кладбище прямо посреди дороги, чтобы по могиле ходили. Кто она, никому не известно, за что проклята – тоже. Одно предание гласит, что она была внебрачной дочерью местного полицмейстера, и ее прокляла законная жена. Другое предание сообщает, что девушку прокляли собственные родители за то, что родила ребенка не выходя замуж. Но точно никто не знает.

Симург (Пермский краеведческий музей) – привидение, которого, вероятно, не существует, ибо о нем автор узнал из статьи Георгия Осипова «Старушка не спеша дорожку перешла»: тот сделал забавное предположение: дескать, вполне может быть, что скоро в музее появится призрак симурга – птицедракона и популярного персонажа «пермского звериного стиля». Автору не хотелось скоро, а хотелось прямо сейчас, поэтому автор нахально создал призрака из симпатичной идеи Г. Осипова. Но вполне может быть, что он есть на самом деле…

Хозяин (Кизеловская пещера) – коллега многочисленных уральских Хозяев и Хозяек пещер, шахт и любых углублений в земле (самая знаменитая – Медной горы Хозяйка, воспетая Бажовым). Точно так же, как все они, наказывает тех, кто шумит в его владениях, мусорит, портит пещеру.

1 Все упомянутые привидения, как пражские, так и русские, – подлинные. Подробнее о них можно прочитать в приложениях «Краткий справочник привидений Праги» и «Очень-очень краткий справочник привидений Перми» в конце книги.

2 «У золотого кренделя».

3 В книге упоминаются следующие районы Праги: на левом берегу – Мала Страна и Градчаны, на правом берегу – Старе Место, Йозефов и Нове Место.

4 Вход запрещен (чеш.).

5 Проминьте просим (чеш.) – пожалуйста, извините.

6 Як се мате? (Чеш.) – Как дела?

7 Просим вас, як се достану (чеш.) – скажите, пожалуйста, как я найду…

8 Нэвим, проминьте просим (чеш.) – не знаю, извините.

Продолжить чтение