Читать онлайн Дом. Рассказы бесплатно

Дом на обочине

Старик ужасно не хотел слезать с печи, чтобы не разбудить такой же древний, как он сам ревматизм. Но он чувствовал, что давно предсказанное сбудется сегодня, либо не сбудется никогда.

Старые суставы захрустели. Ноги в толстых шерстяных носках с трудом попали в растоптанные валенки. Из груди невольно вырвалось несколько охов , и тело, наконец, приняло сравнительно устойчивое вертикальное положение. На все лады заскрипели широкие рассохшиеся половицы, передразнивая хозяина.

– Вот я тебе подразнюсь, – беззлобно произнёс Старик, погрозив в пустоту сухим узловатым пальцем. – Лучше скажи, как думаешь – приедет или не приедет?

– Тебе виднее, – равнодушно ответил Дом.

Старик тяжело вздохнул и, с трудом передвигая больные ноги, проковылял к столу, на котором чёрным монументом в облаке ароматного пара возвышался огромный закопчённый чугунок. Старик подумал, что сегодня, быть может, он в последний раз станет есть эту вкусную, но порядком опостылевшую за столько лет кашу. Ему часто снился день, когда он, чувствуя давно забытую лёгкость в теле, усядется за покрытый белоснежной скатертью пиршественный стол, уставленный самыми изысканными яствами. И среди них, по непонятной прихоти его старческой фантазии, непременно окажется блюдо варёной картошки и покрытая золотистой корочкой гусиная лапка.

– Когда же, господи, придёт сей светлый час, – словно молитву пробормотал он себе под нос.

– А ты бы у своей жёнушки тогда спросил, – скрипящим, полным желчи голосом посоветовал Дом.

Старик пропустил его слова мимо ушей. Он не любил вспоминать прекрасную, сильную, зеленоглазую, но такую жестокую женщину. Тем более, что прах её давно истлел. Разве что дух всё ещё витал среди толстых бревенчатых стен избы.

– Не дожить мне до избавления, – горько вздохнул он.

Дом лишь проворчал в ответ что-то невнятное. И Дом, и Старик были бессмертны.

2.

В кабинет Главного врача без стука ввалился дюжий детина в белом халате, с засученными по локоть толстых как брёвна волосатых рук рукавами.

– Михал Иваныч, – прогрохотал он басом, – идёмте скорее в тринадцатую. Там, кажется, больной кончается!

Брови на лице Главного поползли вверх и остановились посреди высокого лба: в тринадцатой лежал только один человек – молодой, физически крепкий мужчина с психическим расстройством, которое, однако, никак не могло угрожать его жизни.

Уже в коридоре на бегу санитар, тяжело дыша, поведал доктору:

– Сегодня с утра опять заявил, что он принц, и мол именно сегодня ему надо непременно кого-то спасать…

– Ну, это не в первый раз, – сразу сбавив темп, заметил Главный.

– Сам весь бледный, – санитар ухватил доктора за рукав и потянул дальше, – судорога сводит…. Такого раньше не случалось!

Тяжёлая, обитая железом, дверь с номером тринадцать на удивление бесшумно распахнулась, пропуская врача в просторную палату, в которой не только стены и потолок, но даже пол были выкрашены в безупречный белый цвет. В дальнем правом углу два санитара из последних сил прижимали к привинченной к полу кровати бьющегося в конвульсиях человека в голубой пижаме, а молоденькая медсестра от волнения никак не могла справиться со шприцем.

Больной выглядел очень плохо. Он стонал, закатив глаза, изгибаясь всем телом. В уголках губ собиралась розовая пена. Лицо приобрело землисто-серый цвет, черты заострились.

Вдруг, словно почувствовав появление Михаила Ивановича, он словно пришёл в себя. Взгляд стал осмысленным и умоляющим.

– Доктор, – простонал он, задыхаясь под навалившимися тут же на него санитарами, – Я Принц! Доктор, если не сегодня, то никогда… Отпустите меня!

– Голубчик, – успокаивала его сестра, справившись, наконец, со шприцем, – сейчас сделаем укольчик, вы поспите, отдохнёте, и мы вас непременно отпустим!

Больной рванулся из последних сил, едва не сбросив с себя санитаров.

– Нет! – Страшным, полным ужаса голосом закричал он. – Нет! Сегодня! Мне нельзя спать!

Сестра с нерешительностью взглянула на доктора. Главный чуть заметно кивнул. Тогда девушка изловчилась, выбрав момент, когда санитары, вновь навалившись всем своим весом, зафиксировали больного, сделала ему укол. Больной ещё раз дёрнулся, напрягся, обмяк и затих. Однако санитары ещё некоторое время продолжали прижимать его к кровати, и только убедившись, что он действительно спит, встали, вытирая рукавами халатов пот со лба.

– Что с ним было, Михал Иваныч? – Спросил детина, бегавший за врачом.

– Припадок, но очень сильный, – задумчиво произнёс тот. – Само по себе это не редкость, но у больных с его диагнозом не встречается. Придётся, видимо, пригласить для консультации коллег из столицы.

– Принц, – едва слышно произнесла медсестра.

Доктор вздрогнул, санитары мгновенно обернулись. Девушка стояла у изголовья кровати, разглядывая теперь спокойное, необычайно красивое лицо больного.

– А ведь он похож на принца, – улыбнулась она.

– Вы видели живых принцев? – Неожиданно серьёзно поинтересовался Главный.

– Нет, – девушка смутилась, щёки её покраснели. – Но мне они всегда представлялись такими высокими и красивыми.

Санитары заулыбались. И только доктор нахмурился.

3.

Старик медленно и осторожно спустился с качающегося, давно требовавшего ремонта крыльца и огляделся, щурясь на ярком свете после полумрака избы.

Дощатый забор, огораживающий его владения, во многих местах покосился, но ещё держался. А вот ворота упали. Через проём виднелся разбитый просёлок, за ним поле и лес вдалеке. Старик снова тяжело вздохнул, поднять ворота ему было уже не по силам.

– Совсем дряхлый стал, – проворчал Дом. – Вот скоро я развалюсь – один останешься.

Старик опустился на завалинку, облокотившись на стену избы.

– Что дряхлый, то правда, – согласился он, – а вот, что развалишься скоро, это ты врёшь, дружище. Ты вечный! – И Старик крякнул от удовольствия, что рассчитался с Домом за напоминание о жене.

Они немного помолчали, греясь на солнышке и думая каждый о своём.

Дом тоже мечтал о том дне, когда трухлявые брёвна его стен вновь будут пахнуть свежей смолой, а худая крыша перестанет пропускать в его нутро губительную влагу. Когда его станет будить по утру крик молодого горластого петуха, взмывшего на конёк крыши, и подслеповатые глаза-окошки вновь обретут давно утраченную ясность.

– Может, поможешь ему добраться? – Без особой надежды спросил Дом.

– Я бы рад, но он должен прийти сам, – покачал головой Дед, – так она велела.

– Ох, и ведьмой же была твоя жёнушка! – В сердцах выругался Дом.

Лицо Старика посерело, брови сдвинулись.

– Не говори так, прошу тебя. Ведь это и её трагедия. Нам она оставила шанс, себе – нет!

– Извини, – тихо произнёс Дом, – но мне кажется, что лучше умереть молодой, чем жить вечным стариком.

Старик долго не отвечал. Он сидел, сгорбившись, словно некая неискупимая вина давила ему на плечи. Его глаза были закрыты, иссохшие руки, покрытые морщинистой с пигментными пятнами кожей, подрагивали на коленях. Руки, которые когда-то легко поднимали полупудовый меч-великан, и с одного удара рубили им вековые сосны и вражьи головы. Руки, которыми он когда-то валил быка, ухватив того за рога. Руки, которыми он обнимал и ласкал Её в ночи их любви. И которыми он однажды свершил над ней суд.

– Я верю, что он придёт, – едва слышно произнёс Старик, – верь и ты.

4.

Михаил Иванович прислушался. Да, он не ошибся – по коридору кто-то бежал. Это внезапно вывело его из привычного состояния равновесия. Его сотрудники, кажется, совсем разучились передвигаться шагом, или забыли про селекторную связь. Он поднялся из-за стола с твёрдым решением примерно наказать нарушителя. В этот момент распахнулась дверь кабинета, и едва не споткнувшись о порог, в него влетела запыхавшаяся на бегу медсестра. Заметив выражение лица Главного, она словно наткнулась на невидимую преграду и замерла с открытым ртом, так и не произнеся ни звука.

Увидев перед собой девушку, доктор, как мог, смягчил гневные интонации в своём голосе.

– Лена, – произнёс он хмурясь, – на вашем столе, насколько мне известно, установлен терминал селектора…

– Он не работает, – выдохнула сестра, не дав ему договорить.

Теперь уже Михаил Иванович застыл с открытым ртом. За время его работы Главврачём, его ещё ни разу так грубо не прерывали. Тем более простая медсестра. Всё же он не глядя нащупал рукой селектор и ткнул клавишу пальцем. Селектор молчал. Михаил Иванович растерялся ещё больше.

– Больной из тринадцатой сбежал! – Выпалила Лена.

– Как? – Не понял Главный. – Вы же при мне полчаса назад вкололи ему двойную дозу! Он ещё сутки ни рукой, ни ногой пошевелить не сможет!

– Выломал решётку на окне и сбежал, – Лена развела руками.

Доктор почувствовал, как подгибаются колени и, чтобы не упасть, опустился в кресло. Удивить до такой степени опытного врача-психиатра дело не простое. А Михаил Иванович сейчас был даже не удивлён, он был поражён. Ему стало совсем не по себе, когда он представил, что может натворить психически больной человек, обладающий столь невероятными способностями и силой. И ведь по внешнему виду не скажешь… А если он окажется среди людей? Кто ответит за последствия? Нерешительность мгновенно уступила место жажде немедленно действовать, пока не стало слишком поздно. Его толкало что-то ещё, неуловимое, но времени на самоанализ не оставалось.

– Его необходимо догнать! – Воскликнул Михаил Иванович. – Сообщите в милицию. Вокруг леса. До ближайшего села пять километров, а до станции и того больше. Ближайший автобус, – он вскинул левую руку и бросил взгляд на часы, – только через девятнадцать минут. Где санитары?

– Двое побежали на остановку, и звонить в милицию, а двое поехали в село.

– Лена, быстро возьмите всё необходимое. Я жду вас в своей машине. Поедем на станцию.

5.

Принц бежал не чувствуя усталости, раздирая в кровь босые ступни. Но и боли он тоже не ощущал. Он боялся одного – опоздать. Куда? Этого он и сам не знал. Его неодолимо влекло именно в этом направлении, и он бежал, даже не задыхаясь.

Вся прошлая жизнь до прозрения казалась сном, скучным тягучим сном. Порой он просыпался на мгновение и вспоминал, что он – Принц. Затем он вновь проваливался в сон. Лишь неясные тени плыли на самом краю одурманенного разума: высокие башни со шпилями, крепкие стены, красивые люди в красивых одеждах, а ещё лицо прекрасной девушки напоминали ему о его истиной жизни.

Он не раз пытался вырваться из сна, но тот крепко держал его в своих объятиях. Как же так, думал он, я сплю уже очень долго, знаю, что сплю, но не могу проснуться. И какой реалистичный сон! И ему становилось страшно. И чем дольше он спал, тем страшнее ему становилось. Такой сон не мог быть здоровым. Ещё немного, понимал он, и проснуться станет уже невозможно.

Во сне его окружали демоны. Они сочувствовали ему, растягивая в лживых улыбках свои уродливые морды. Они с мерзким хохотом обещали помочь. Но стоило Принцу начать приходить в себя, как они кололи его волшебной иглой, и он вновь погружался в сон.

В этот раз демонам не удалось совладать с ним. Он обманул их. Теперь Принц знал, что проснётся, обязательно проснётся, надо только убежать от демонов. Он не чувствовал усталости, он не мог устать во сне.

6.

Михаил Иванович вырулил из двора больницы на узкую асфальтовую ленту, через километр вливающуюся, как ручей в реку, в широкое шоссе.

– Здесь ещё одно место есть, – вдруг вспомнила Лена, – метров через триста поворот на просёлок будет. Там с километр хуторок небольшой стоит, вернее всё, что от него осталось. Давайте заглянем на всякий случай, Михаил Иванович. Если больной на эту избушку наткнётся… Там дед живёт совсем беспомощный. Пять минут потеряем. Всё равно на станцию раньше, чем беглец босиком через лес прибудем.

Главный молча свернул на просёлок и сбавил газ. Машина запрыгала на рытвинах и ухабах. В другой бы раз он по такой дороге быстрее десяти-пятнадцати км/в час и не поехал бы, но не тот сегодня случай выпал. Доктор не жалел автомобиль, и стрелка спидометра отчаянно прыгала между сорока и пятьюдесятью.

– А как там этот дед живёт? – Вдруг в слух подумал Михаил Иванович. – Чем питается? Магазинов, как я думаю, в лесу нет. А из-за дряхлости до села ему не добраться.

– Может у него родственники в селе? – Предположила Лена, пригибаясь, чтобы на очередной кочке не удариться головой о потолок салона.

– Хм, – недоверчиво произнёс доктор, – что же они его тогда к себе не заберут? Так помрёт или плохо станет, и позвать некого.

Лена пожала плечами.

– Знаете, Михаил Иванович, старики вообще народ чудной… Ой! – Вдруг закричала она. – Смотрите, смотрите!

Впереди показалась покосившаяся изба с полу поваленным забором. В пустом проёме ворот стоял сгорбленный старик в стоптанных валенках и разговаривал с высоким молодым человеком в голубой больничной пижаме.

Главный безжалостно придавил акселератор к самому полу. Автомобиль взревел, как самолёт на старте и рванул вперёд прямо на собеседников.

Дед у ворот обернулся, и приложив руку к глазам, смотрел в сторону быстро приближающейся машины. Его глаза на мгновение встретились с глазами доктора.

Лена завизжала.

7.

– Кажись, бежит кто-то, – не очень уверенно сообщил Дом.

Но мгновением раньше Старик уже знал, то чего он ждал столько лет, ради чего пришёл в этот мир, свершилось.

Забыв про ревматизм, Старик неожиданно споро заковылял к воротам. Из ближайшей рощицы наискосок через поле бежал тот, кого он так ждал. Старик сразу узнал Принца, и ничуть не удивился, что даже в этом облике Принц узнал его. Юноша замедлил шаг и подошёл ни сколько не запыхавшийся от долгого бега.

– Я явился, Великий, чтобы, наконец, сбросить злые чары.

– Я долго ждал тебя, Принц, – заметно окрепшим голосом отвечал Старик, – двести лет прошло, как я потерял всякую надежду исправить жестокость моей жены. Ты пришёл, а значит, в её ледяном сердце ещё оставалось немного тепла, когда она творила заклятие.

Небо начало темнеть. Ветер окреп и скоро превратился в ураган, разметавший остатки забора, но не причинивший вреда ни Дому, ни собеседникам. Молнии кроили горизонт.

– Но заклятье стерегут демоны, – гремел сквозь вой бури голос Великого Мага. – Я чувствую их приближение. Они летят. Ты должен победить их!

Теперь уже не Старик и больной, но крепкий молодой мужчина в чёрном камзоле и плаще, сыплющем искры, и закованный в металл рыцарь со сверкающим мечом в руках стояли у ворот высокого Замка со шпилями на башнях и крепкими стенами.

– Я проснулся! – Воскликнул рыцарь. – Но Принцесса! – Застонал он, вспомнив прекрасное лицо.

– Демон всё ещё держит её когтями сна, – пророкотал Маг. – Только ты в силах спасти её!

Из-за леса показался чёрный ворон. Нет, то не ворон, то летел Демон, сжимая в когтях бесчувственное тело девушки. Это его крылья нагоняли бурю, это его клюв изрыгал молнии.

Принц, – захохотал Демон, – тебе не уйти от меня. Ты должен спать!

Крылья уже закрыли пол неба, ветер уже сбивал с ног, молнии плавили камень стен. Принц увидел лицо Демона. Он видел его уже не раз, но это было во сне. Рука крепче сжала рукоять меча. Ещё немного и исчезнет последний луч света, вновь погружая мир во тьму. Демон уже празднует победу.

Принц собрал все свои силы и взмахнул острым как бритва и сверкающим, как лунная дорога мечом, рассекая надвое тьму, закрывшую небо. Тьма вспыхнула очищающим пламенем, и поверженный Демон бесформенной грудой рухнул к подножию стен. Рядом стоял Великий Маг, держа на руках ещё слабую, но уже очнувшуюся Принцессу.

– Принц! – Слабо улыбнулась она,– Ты снова мне снишься?

– Нет, прекрасная Принцесса, – ответил за него Маг. – Заклятье разрушено. Протяните друг другу руки, дети! Войдите в Замок!

8.

Взгляд Михаила Ивановича на мгновение встретился со взглядом старика. Что-то ярко вспыхнуло, и всё дальнейшее превратилось в смесь бреда и реальности. Доктор видел бледное лицо больного, но в следующее мгновение перед ним возник рыцарь, сжимавший в руках тяжёлый меч. Ему казалось, что он уже не мчится по ухабистому просёлку, но летит над ним, широко распахнув огромные крылья. Он открыл на ходу дверь и закричал, что было сил:

– Принц, или как вас там, стойте! Вам надо как следует выспаться!

Он не узнал ни своего голоса, ни своих слов. Земля ушла из-под колёс. Он начал падать, в отчаянье снова и снова взмахивая крыльями. А старик-то, видать, гипнотизёр, ещё успел подумать он. Всё равно, этот парень никуда не денется.

Больной был всё ближе, но в его лице не было и капли страха. Он размахнулся мечом…

Господи, промелькнуло в мозгу доктора, откуда у него меч?

Последовал сильный удар. Теряющего сознание Михаила Ивановича вышвырнуло через лобовое стекло, и мир померк в его глазах.

9.

Великий Маг уже давно проснулся, но ещё долго не желал вставать, наслаждаясь забытым уютом мягкой постели. Но его ждали дела.

Маг сел на краю кровати, сунул ноги в туфли и тут же расхохотался. Он проделал это так, словно перед ним стояли стоптанные валенки.

Вошёл слуга.

– Я голоден, – объявил Великий, выслушав обычное утреннее приветствие, – но завтракать я буду не один. Вот-вот должны появиться Принц с супругою. Проследи, дружок, чтобы всё было должным образом подготовлено.

Слуга поклонился.

– Кстати, – вспомнил Маг, и улыбка тронула его губы, – что нам предложат на завтрак?

– Уже обед, – поправил слуга.

– Пусть так, – взглянув на циферблат огромных напольных часов, согласился Маг. – Так чем нас будут кормить?

– Щи с мясом, картофель и гусиная лапка, – произнёс слуга и тут же в ужасе закрыл свой рот обеими руками.

Великий рассмеялся.

– Я хотел сказать…, – попытался оправдаться слуга.

– Ты сказал то, что ему захотелось от тебя услышать, – объяснил Дом. – Не расстраивайся. И, кстати, пусть накрывают на четыре персоны.

– Почему на четыре? – Удивился Великий Маг. – Уж не ты-ли, дружище Дом, сядешь с нами за стол?

– Конечно не я.

– А больше я никого не жду, – нахмурился Маг.

Его взгляд охватывал весь мир во всех его множественных реальностях. Он ощущал его в себе, и мог распоряжаться им по своему желанию. Он знал всё и о всех. Вот и сейчас он видел, как Принц под руку со своей супругой спускается по мраморной лестнице в его покои. Но никакого четвёртого он не видел. На что же намекает Дом?

– Ждёшь, – очень серьёзно произнёс Дом, – этого гостя ты ждёшь всегда, но не в состоянии увидеть своим внутренним зрением, как всех остальных.

Великий Маг бросился к окну. Только один человек на свете был ему желанным гостем, и одновременно не видим его внутреннему зрению. Но вот, как раз, его там быть не могло. И всё же Маг готов был поверить в невероятное.

10.

Михаил Иванович медленно приходил в себя. Ему было нестерпимо жарко, и с каждой секундой жар усиливался. Казалось, что кожа вот-вот запузырится ожогами.

Он открыл глаза. В нескольких шагах от места, где в пыли просёлочной дороги лежал доктор, полыхала его искорёженная ударом о придорожную сосну машина.

– Лена, – вдруг вспомнил он. – Лена! – Закричал Михаил Иванович, с трудом поднимаясь на ноги. Он вспомнил, как в последний момент распахнул дверь, что, видимо, его и спасло. Но медсестра.

Доктор бросился к машине. Жар нестерпимо дохнул в его лицо, но он успел рассмотреть, что салон пуст. Нигде вокруг её тоже не было видно. Значит, она жива, просто испугалась и убежала, подумал Главный с облегчением.

Только теперь он заметил, что древняя избушка, как и Старик с больным исчезли. Он несколько раз обошёл вокруг того места, где стояла эта развалюха, но ковёр травы не был даже примят.

Может вовсе и не то место, подумал Михаил Иванович, оглядываясь. Кому расскажешь, в собственную больницу упекут.

11.

Она стояла посреди дворцовой площади, подставив лицо нежным ладоням лёгкого ветерка. Её огненные волосы искрились на солнце мириадами крошечных фейерверков. Словно вырезанные античным мастером из мрамора руки скрещены на груди. И этот вечно насмешливый взгляд зелёных кошачьих глаз.

Великий Маг потерял дар речи. Он готов был не поверить своим глазам, хотя знал, что его глаза не могут лгать.

– Победы, как и любви, заслуживает только сильный, – улыбнулась она.

– Но, ведь ты… ведь я тебя.., – Маг никак не мог произнести роковое слово.

– Ты разрушил заклятье! Ты сильный, сильнее меня! – Громко произнесла она, и слова, эхом отражаясь от стен, проникли в самые потаённые уголки Замка. – Только такого человека может любить ведьма!

– Но ведь я тебя… убил! – Выговорил Маг, и сам испугался своих слов.

Она звонко рассмеялась.

– Ты просто забыл, что я бессмертна, как и ты, любимый!

Барам Гунди

Вагоны перестали медленно толкаться на стрелках, перестук колёс превратился из хаотичного в мерный и оттого усыпляющий. Люди, наконец, перестали бродить по узкому проходу между полками плацкарта, и, казалось, улеглись-таки почивать. И лишь одинокая сонная мама продолжала, сама засыпая, пытаться уложить спать и своего сына, впервые ехавшего на поезде в неведомые дотоле дали, и от того не желавшего пропустить и секунды путешествия.

– Ложись и спи, Митя, – сквозь собственный сон повторяла и повторяла она, – а то придёт злой волшебник Барагун, и заберёт тебя в свою пещеру.

От этих слов глаза мальчика лишь больше загорались любопытством.

– А где его пещера, мама?

Надо отдать должное маме Мити, её терпение казалось безграничным, как и полагается быть у тех, чьим теплом мы согреты от рождения.

– Вот приедем, и я покажу тебе гору, в которой скрывается та пещера, – пообещала мама , – а теперь ложись и спи, сынок, – попросила она, и тут же сама крепко уснула.

Митя это понял, и будить маму больше не стал. Его почти гипнотизировали пролетающие мимо огни станций и переездов, и загадочный мрак отдающего колёсным стуком остального ночного пространства.

Он уже вот-вот и сам задремал, когда услышал в коридоре (если так можно назвать узкое пространство между нарами плацкартного вагона) шаркающие шаги, будто кто-то шёл на лыжах по грубому полу.

Митя до сих пор готов поклясться, что первым в проёме полок показался огромный нос и куцая борода под ним. И только потом рядом с ним, мамой и ещё всеми остальными спящими появился их владелец – невысокий старик с лицом тёмным не то от копоти, не то от природы, россыпью морщин и белозубой улыбкой, которая вовсе не вязалась к остальному его облику.

– Это восьмой вагон? – спросил Митю старик, и в его голосе читалась такая усталость, словно он прошёл уже тысячу вагонов, но так и не смог найти нужного.

– Ага, – ответил мальчик, невольно отодвигаясь к окну. Он немного испугался, хотя ничего угрожающего в старичке не обнаруживалось, да и мама была рядом.

– Ну и славно, – неожиданно бодро согласился странный гость, и уселся рядом с мальчиком на полке.

Вот в такой диспозиции они и провели последующие минуты три. Мальчик ждал, что, наконец, проснется мама и разъяснит старику доступными словами то, что тот ошибся местом. А чего ждал сам старик, он и сам не знал пока.

Колёса поезда стучали на стыках, кто-то похрапывал, кто-то что-то бормотал, но никто не просыпался, даже мама. И вдруг у мальчика исчез страх. Совсем исчез. И он запросто, словно соседа по парте… нет, словно молодого нового учителя спросил прямо:

– Так ты и есть злой волшебник Барагун? – и рассмеялся.

Смех оказался сначала смелым и весёлым. Затем он перешёл на неуверенный и удивлённый. А закончился всхлипом, за которым должны были последовать слёзы, но от чего-то не последовали.

Самым странным было то, что никто так и не проснулся – даже мама, или проводники. Тусклый свет, как и прежде, горел, люди во сне, как и прежде, сопели и храпели, огни за окном мелькали, но никто не смог бы прийти на помощь Мите – это он теперь понял.

– Во-первых, – неожиданно ворчливым голосом ответил старик, – меня зовут Барам Гунди – чёрный маг! И это коротко, без положенных наследственных имён, титулов и прочей шелухи.

Ещё пару минут назад мальчик бы, как минимум, испугался, но вот теперь он даже не удивился подобному заявлению старика.

– Вы хотите сделать нам с мамой зло?

– С чего ты это взял? – маг привычно постарался выглядеть удивлённым, в тысячный раз, отвечая на подобный вопрос. – Я же не маньяк, а маг!

– Но ты же Чёрный Маг! – не унимался малыш.

Старик улыбнулся, потом вдруг сложил губы трубочкой и выпустил из образовавшегося отверстия маленький язычок слабого жёлтого пламени, словно подтверждая мнение мальчишки о себе.

– Чёрный не значит злой, – без всякого выражения произнёс Барам Гунди, – Да будет тебе известно, мой мальчик, что зло вообще не имеет цвета! Вернее, оно имеет разные цвета. Зло может становиться красным, как кровь, может претвориться белым, как ледяная смерть, может стать синем, как небо, убивающее высотой, или чёрным, как уголь, убивающий шахтёров. Зло, как хамелеон, подстраивается к цвету ауры людских душ… Но, для тебя это пока сложно понять. – Мите показалось, что теперь замерли даже колёса вагона, колотившие на стыках.

– А Белый маг, не значит – добрый? – уже не очень уверенно спросил мальчик.

– Нет абсолютного добра, – как-то невпопад шмыгнув носом, заявил маг. – Ибо добро для одного, чаще всего оборачивается злом для другого. Вселенная пребывает в равновесии. Вот возьми джинов….

Митя так радостно закричал, что должен был проснуться весь вагон, но никто даже не оторвал головы от подушки:

– Я знал, что они существуют! – Победоносно воскликнул он. – А мама говорила, что это всё сказки! Ты мне подаришь бутылку с джином?

Маг прищурил стариковские глаза, и ещё раз внимательно оглядел мальчика сквозь сумрак спящего плацкарта. Губы его собрались в трубочку, а брови уползли ближе к макушке. Затем брови опустились, а губы растянулись в невесёлой усмешке.

– Впрочем, – вслух решил он, – все люди одинаковые почти, и этот ещё далеко не самый худший из них. Раз он просит, то я должен рассказать.

– Понимаешь, Митя, – старик специально старался говорить с натугой, чтобы оставить себе немного времени, – никаких бутылок никогда не было.

– А где же они сидят? В кувшинах? – не успокаивался мальчик.

– Они вообще нигде не сидят, – пожал плечами волшебник. – А если ты готов молча слушать, то я расскажу тебе про них.

Надо-ли пояснять, что после таких слов, мальчик замер, подобно всему вагону. Но, в отличие от вагона, он мог слушать.

– Рассказывай, рассказывай! – просил Митя.

Барам Гунди вновь усмехнулся, но уже не так мягко, как прежде.

– Те, кого вы именуете джинами, это чёрные маги, поверженные в магическом поединке. Побеждённых у нас не убивают, а только (он горько усмехнулся) лишают магических способностей, как бы запирают в сейф их крылья.

Старик прищурился снова, словно что-то прикидывая в уме, потом кивнул и продолжил:

– Но у каждого сейфа есть дверь, а у двери есть ключ. Им можно запереть, но им же можно отпереть. – Маг смерил взглядом молчаливого, сидевшего с раскрытым ртом Митю, как-то по детски хихикнул, и заявил: Вспомни сказку о Старике Хоттабыче.

– Там была бутылка, – не очень уже уверенно произнёс мальчик.

– Там не бутылка была, – перешёл на назидательный тон Маг, – там ключом заклятия (очень хитрого, между прочим) было условие, что старика, утонувшего в реке спасёт совсем молодой мальчик, причём бескорыстно!

– И что тут хитрого? – не понял Митя.

– А ты полезешь прямо сейчас в реку спасать тонущего старика? – С некоторым даже интересом спросил Маг.

Митя хотел, хотел… но не сказал, ибо знал, что не полез бы. Вызвать там подмогу, или спасателей,… да и этого бы, честно говоря, он бы делать не стал. И не спрашивайте: почему.

– Вот-вот! – усмехнулся старик, – А представь четыре тысячи лет назад!

Митя представил, сильно представил, но ему совсем не стало страшно, напротив – интересно. И тогда он, уже ничего не стесняясь, спросил:

– Тогда в чём разница между магами?

Старик пожевал беззубыми губами и произнёс только: сам спроси.

– У кого спросить? – не понял Митя.

– У меня, – рявкнул Маг, – или ты здесь наблюдаешь ещё кого-то?

Не сразу, но до мальчика дошло: маг отвечает на вопросы, если их задавать. Он обязан это делать, как рыбка обязана исполнять желания свихнувшегося старика. Только вот эта «рыбка» почему-то приплыла в невод сама… сам. Интересно зачем? Но мяч, как говорил в телевизоре дядька комментатор, был сейчас на стороне Мити, и мальчик не собирался упускать удачу из рук.

– Спрашиваю! – гордо заложив одну руку за спину, заявил Митя. Сейчас он казался себе не меньше, чем Наполеоном!

Тем контрастнее прозвучал скрипучий смех старца.

– А ты в лес по дрова сходил? Печку истопил? Муки намолол? – Дед закашлялся от смеха. – Командир хренов!

Митя стушевался. Тут он переборщил – это понятно. Дедушке может двести лет, а может и тыща! А он с ним ведёт себя, как капризный внук.

А как себя с ним вести?

И понимание пришло как-то само собой. Как роса ложится утром на траву, приятно холодя босые ноги. Вот так и надо – просто, но с уважением! Старику приятна молодецкая удаль, но он всё же очень стар. Супер стар!

– Скажи, дедушка, – теперь мальчик был очень осторожен, подбирая слова, – так чем же тогда отличаются белые и чёрные маги?

Старик аж крякнул от удовольствия. Его огромный нос запустил в себя столько воздуха, что хватило бы на десяток тех цветастых шаров, на которых разные богатые балбесы летают вокруг мира, снова и снова доказывая себе то, что мир круглый, а не плоский! Затем утёр его рукавом полинялого пиджачка, совершенно незаметно ставшего таким, и заговорил.

– У вас во дворе дворник есть? – Как-то весело спросил он.

– Конечно, есть, – горячо подтвердил Митя, – дядя Ислам.

– А есть такая толстая тётка, которая никогда и ни чем не довольна, сама ничего не делает, а только командует?

Митька рассмеялся, удивившись, насколько точно волшебник обрисовал бабу-Наташу, которую все дворники в округе звали не иначе, как «хозяйкой».

– Есть! – тут же подтвердил он.

Барам Гунди очень близко склонился к мальчику. Казалось ещё секунда, и он его укусит… Однако вместо этого его речь расслоилась и потекла подобно расплавленному мёду.

– Вот в этом и разница, – почти прошипел маг, – мы работаем, а они просто пользуются плодами нашего труда!

Малыш почти понял, но любой урок требует закрепления.

– Скажи! – потребовал он.

Старик оценивающе взглянул на собеседника.

– А ты любишь добираться до самой сути, – одобрительно хмыкнул он. – Ну, тогда представь себе пустыню и одинокого путника бредущего через пески…