Читать онлайн Наследники Беспределья бесплатно

ГЛАВА 1. У смертного одра

Хаварр ступил на широкую лестницу и сразу же ощутил небывалую мощь места, знакомого с детства. Ступени, сложенные из тысячелетнего камня, поросли бурым мхом, и только кое-где мох был соскоблен чужими ногами, босыми или обутыми, и лапами, мягкими или когтистыми.

Он шёл не торопясь, медленно одолевая ступень за ступенью, и смотрел вокруг, вниз и вдаль, туда, где у самого горизонта то тут, то там вспыхивали разноцветные зарницы. Над замком Великого Вершителя опускалась ночь, и совсем немного времени осталось до того часа, когда надвигающиеся со всех сторон сполохи закроют небо от края до края, и все обитатели замка притихнут в тревоге, не зная, что ждёт их с рассветом.

Поднявшись на верхнюю площадку замковой лестницы, он окинул взглядом парапет, отгораживающий лестницу от бездонной пропасти. В детстве парапет казался таким широким, на нем можно было разлечься или повиснуть на животе, свесив вниз голову, и, затаив дыхание, наблюдать, как младший брат парит над пропастью…

С этого парапета он спрыгивал, стараясь попасть на плечи зависшему внизу брату, чтобы повиснуть на его мощной мускулистой шее. И всякий раз или промахивался, или срывался вниз, погружаясь в липкий ужас предчувствия неминуемой близкой смерти. И каким облегчением было потом оказаться в сильных крепких руках юного шухора!.. Брат подхватывал сорвавшегося в пропасть хаварра и, надёжно придерживая, отпускал только, когда миновала опасность разбиться насмерть. Сколько раз им влетало от отца за такие игры! Однажды великий вершитель на целый месяц посадил младшего сына в сырое подземелье на цепь и морил его голодом в назидание, чтобы не потворствовал сумасбродным забавам старшего наследника…

Хаварр остановился у массивных дверей и, протянув руку, коснулся только ему известного места на резном узоре. Двери раскрылись с еле слышным свистом, и он пошёл вперёд, поспешно пересекая небольшой замковый двор.

Отец никогда не держал в замке много челяди. Прислуга не нужна была великому волшебнику, а нахлебников он терпеть не мог. И на пути хаварр никого не встретил, не у кого было даже спросить, почему отцу вдруг так срочно понадобилось присутствие хаварра-наследника.

Прошло почти тридцать лет с тех пор, как хаварр покинул отцовский замок и вернулся туда, где родился, чтобы жить среди себе подобных. И в его нынешней жизни было все иначе, чем здесь, в любимой им вольной земле.

Хаварр делал все, чтобы чаще навещать Беспределье. Отца, который часто отсутствовал, он давно уже не видел, но много времени проводил с братом-шухором. Но хаварру приходилось неизменно возвращаться назад, туда, где у него была совсем иная жизнь, жизнь невыносимо тяжёлая, в которой его тело получало полную власть над его душой, тело заставляло хаварра забыть на время о том, кто он такой и каково его предназначение. И это было мучительно. Но здесь же, в стенах, с малолетства ставших родными, он сразу почувствовал себя почти счастливым. Только тревога начала грызть сердце хаварра: никогда раньше от отца не приходили такие категоричные приглашения.

Войдя в первый замковый зал, он поднялся на галерею и медленно двинулся к отцовским покоям.

Неожиданно послышалось знакомое шуршание, и хаварр завертелся на месте, пытаясь понять, откуда исходит звук. Он поднял голову, и в то же мгновение с верхнего яруса галереи начало падать большое тёмное пятно. Чуть распустив краешки нижних перепонок на крыльях, молодой шухор опустился на пол в двух шагах и протянул руки.

– Великие силы! – обрадовался хаварр. – Хоть одна живая душа нашлась! Здравствуй, брат!

Он обнял склонившегося к нему шухора за шею, напряженно вслушиваясь в еле слышное шипение и невнятный рык, из которых и состоял язык шухоров.

– Как я ждал тебя! – произнёс брат. – Я так боялся, что ты не застанешь его живым…

– Отец?! Что же с ним случилось?! – воскликнул хаварр.

– Не забывай, он очень стар… – отозвался шухор, начиная мелко семенить, подстраиваясь в такт шагов хаварра, и длинная цепь, продетая в его уши, забрякала на ходу. – Ты знаешь, брат, время – это единственное, что течёт везде одинаково, и от старости и смерти никуда не денешься, даже если ты владыка Беспределья…

Горькая печаль охватила хаварра. Держа руку на мощном локте шухора, он шёл вперёд, невольно представляя себе, как должен выглядеть на смертном одре степенный и грозный вершитель. Какое обличье не принимал бы могущественный владыка Беспределья, он неизменно повергал в трепет тех обитателей мироздания, которые знали о его существовании. А те, которые пока не представляли, кто на самом деле вершит судьбы их бестолковых мирков, уже смутно чувствовали силу, незримо довлеющую над каждым из них и над всем мирозданием…

– Я пытался помочь ему, я сделал все, что мог… – грустно сказал шухор. – Но это уже бесполезно. Он умирает.

– Почему ты не позвал меня раньше? – укоризненно спросил хаварр.

– Он не велел тебя тревожить до времени… Ведь ты его старший ребёнок и любимчик.

Хаварр вздохнул. Шухор был не совсем прав. Старший ребёнок отца тоже был хаварром, но он погиб очень давно. Отец до сих пор горевал о своём первенце, и поэтому относился к хаварру-наследнику куда теплее, чем к большому и добросердечному шухору.

– Он хочет непременно сказать тебе что-то важное, – добавил шухор и остановился перед неширокой дверью в отцовские покои. – Проходи смело, он будет рад тебе. Для тебя он уже несколько дней живёт в облике хаварра.

Братья вошли в полутёмный зал.

Навстречу им с тревожными и взволнованными вскриками побежали, поползли и поскользили всевозможные твари. Некоторых хаварр узнал сразу же: это были те, кто нянчил когда-то ещё его самого, а потом маленького шухора. Сегодня на всех лицах и мордах была обречённость и искренняя печаль.

Кто-то помчался с докладом к господину, и когда братья вошли в спальню к вершителю, двое слуг уже приподнимали его в постели, подкладывая за спину большую подушку.

– Вон пошли!.. – слабо цыкнул на них владыка Беспределья, и когда слуги выскочили, попытался улыбнуться: – Вы пришли вместе, дети мои, это хорошо…

Хаварр почувствовал, как брат тычет его пальцем в поясницу, подталкивая, и шагнул к постели отца.

– Да пребудет с тобой Вечность, Вершитель! – проговорил хаварр, припадая к высохшей руке обессилевшего старца.

– Э-э-э, дитя моё, кончилась моя Вечность. Близится твоё время, хаварр-наследник… – прошептал вершитель.

– Я готов, отец, – покорно отозвался наследник, поднимая голову. Выцветшие глаза умирающего вершителя, который сам когда-то был рождён хаварром, смотрели на него строго и горько.

– Я знаю, что ты готов… Я верю в тебя, дитя моё. В тебе живёт вольная душа Беспределья, ты истинный наследник рода… – прошептал старик и помолчал, тяжело дыша. – Тебе будет очень трудно справиться с зовом твоего естества, ведь ты рождён не в Беспределье. Ты мой старший ребёнок, моя надежда и гордость, я посвятил тебя в тайну Вечности, и ты её получишь… Но…

Старец запнулся, в горле его что-то булькнуло. Хаварр с тревогой оглянулся на брата, но шухор стоял, отвернувшись в угол, и тихо плакал, причитая по-своему.

Хаварр снова взглянул на отца. Старик еле-еле раскрывал рот, и в глазах его светилось беспокойство. Видимо, он боялся не успеть сказать сыну все, что собирался:

– Ты обретёшь Вечность, и сможешь получить полную власть над стихиями Беспределья и тех этажей мироздания, где укоренился наш род. Ты получишь способность превращаться и принимать любое нужное тебе обличье. Ты укрепишь и сделаешь неодолимыми свои воинские умения и станешь грозой и опорой мироздания. Тебе присматривать за Беспредельем, тебе разбираться с его вольными тварями и незваными гостями. Ты пройдёшь по множеству беспомощных миров и, если захочешь, подаришь им беспредельную силу или высосешь их соки до капли… Ты мой законный наследник, и ты все это получишь, но не сейчас…

– Я знаю, отец, – хаварр нежно коснулся руки вершителя. – Пока ты жив, ты наш господин и владыка.

– Ну, это дело нескольких минут. Но боюсь, дитя моё, что и после моей смерти ты тоже не сможешь сразу получить Силу Вечности… – виновато прошептал старик.

– Что это значит, мой вершитель?! – изумился хаварр, уставившись на большой темно-зелёный плоский камень, что висел на потемневшей груди старца. – Ведь Знак Вечности с тобой!

– Да, дитя моё, и ничто не помешает тебе взять его. Но он не даст тебе истинной силы вершителя, потому что для этого кое-чего недостаёт.

– Чего же, отец? Ведь мой брат-шухор давно посвящён, и его сила сольётся с моей…

Старец прикрыл глаза и долго шевелил губами. Казалось, он уже не сможет заговорить вслух. Но вот выцветшие глаза снова раскрылись:

– Потеряв своего любимого первенца, я испугался, что хаваррские защитники, это скопище твоих сумасшедших сородичей, с лёгкостью обрубят все корни нашего рода. И хоть тогда я был уже не молод, надо было думать об умножении нашего рода. Родился ты, а потом шухор. И моя надежда окрепла. Но все же этого показалось мне мало, и через несколько лет я решил, что ещё один посвящённый наследник вершителя только укрепит наш род и поможет тебе, старшему наследнику, обрести свою настоящую силу…

– Ну вот! – невольно вырвался у хаварра крайне непочтительный возглас. – У меня есть ещё один брат, я правильно понял?

– Да, все верно. Ты прости меня, дитя моё, что я молчал об этом раньше. Сначала он был слишком мал, чтобы принять посвящение. Потом я оказался слишком стар, чтобы привести младшего сына в Беспределье. Тебе самому придётся привести его сюда и посвятить. И тогда силы, таящиеся в нем, вольются в сокровищницу нашего родового Знака. И ты станешь всесильным властителем…

– Так за чем же дело стало? Я сделаю это, отец…

– Все не так просто. Я хотел перехитрить своих врагов, но перехитрил, похоже, самого себя… – вздохнул старец. – Мой младший сын – человек.

– О, нет!.. – растерянно пролепетал хаварр. – Как это возможно?!

– Да, дитя моё. Я прорвался туда, куда раньше нашему роду не было доступа. Здорово придумано, верно?.. – вершитель сделал попытку рассмеяться и задохнулся.

– Тебе плохо, отец? – хаварр наклонился к вершителю, заботливо поправил накидку, раскрывшуюся на его груди.

– Конец близок, – прошептал старик и горячей слабой ладонью чуть сжал руку сына. – Не знаю, как у меня это получилось тогда. Я был уже стар, но где-то нашёл силы и не только прошёл на этаж к людям, но и принял полноценное человеческое обличье…

– Когда это было, отец?

Старик болезненно скривился:

– Память давно меня подводит, дитя моё… Иногда мне кажется, что это было вчера. Но скорее всего, мой младший сын родился лет… лет тридцать тому назад… На это ушли мои последние силы. С тех пор мой конец стал неотвратим и стремителен… Поройся в моих тайничках. Ты найдёшь там несколько вещиц. Они приведут тебя к той женщине, которая стала матерью моего младшего наследника. Я ни разу не видел этого ребёнка, но я уверен, он будет достоин своего предназначения…

– Да, отец, конечно, я все для этого сделаю, – повторил хаварр.

– Посвятив его, ты сможешь с его помощью расшевелить затхлый человеческий этаж. Вы вдвоём сможете сделать то, что никогда не удавалось нашему роду…

– Успокойся, отец. Твой сын – сын Беспределья. Не тревожься о нем. Я сделаю все, как надо! – горячо проговорил хаварр.

– Ты возьми… возьми Знак, дитя моё… – еле-еле выговорил старец, борясь с удушьем. – Пусть он пока бесполезен для тебя, но ты справишься. Втроём вы, мои дети, вдохнёте в Знак Вечности полноценную жизнь, и Вечность станет служить тебе, а ты – Беспределью… Возьми Знак!

Хаварр осторожно снял с шеи отца тёмно-зелёный камень и положил его в широкий карман своего плаща.

Вершитель бессильно сполз с подушек, и только частое дыхание с тонкими хрипами говорило о том, что дряхлый владыка ещё жив.

– Неужели он ничего не скажет мне на прощание? – горестно прорычал шухор, жарко задышав в затылок хаварру.

– Не вини его, – хаварр ласково погладил по плечу расстроенного брата. – Он боялся не успеть сказать нам о главном. Он не мог думать ни о чем, кроме будущего нашей беспредельной земли…

Хрипы стихли внезапно и сразу, словно кто-то невидимый резко вставил затычку в дырявые мехи.

Шухор опустился на колени и горько заплакал, а хаварр стоял молча и смотрел на умершего вершителя. Одной рукой он теребил складки жёсткой корявой кожи на горбатой спине брата, а другой крепко сжимал в кармане плаща Знак Вечности.

ГЛАВА 2. Приглашение

Ночь выдалась прохладной и ненастной. С вечера занялся дождь, и всю ночь крупные капли под порывами ветра то и дело стучались в стекло.

Стерко выспался ещё днём, поэтому ночь он собирался провести без сна.

Сначала он читал. Книга была неинтересной. Но Стерко специально купил именно её. Он часто читал всякую ерунду, чтобы задремать, а до тех пор, пока не уснёт, ещё и ещё раз удивлялся человеческой глупости.

Очередное его приобретение было из разряда идиотских и тщетных попыток какого-то кликуши нарисовать связную картину мироздания. Земля и Небо, материальный, физический, психический мир… Бессмертие души… Нематериальные одушевлённые субстанции, лазутчики астральных миров, посылающие к людям своих пророков и мессий именно потому, что люди если и не стали пока венцом творения, то уже избраны высшими силами для того, чтобы стать этим венцом… Стерко прочёл около трети убористо набранного текста и скис окончательно. Ни читать, ни спать ему больше не хотелось. Но заняться было нечем, и Стерко завалился на прибранную постель.

Ветер подвывал и время от времени бросал в стекло пригоршни дождевых капель. Потушив лампу, Стерко закрыл глаза. В голове крутились какие-то обрывки тупых гипотез и красивых версий, только что вычитанных в книжонке… Ох, как тяжело, как тоскливо… Век бы всего этого не видеть и не слышать.

Стерко стосковался по дому.

Теперь домом он считал весь свой этаж. Потому что более миниатюрного места, которое можно было бы назвать домом, у Стерко не было. Давно не было, целых шесть лет. Шесть лет – такая малость, когда проживаешь их в привычной обстановке. И совсем другое дело ссылка на чужбину, пусть даже эта ссылка совершенно добровольная и абсолютно необходимая.

В спящем доме было тихо. Дети давно угомонились в своей комнате.

Обычно они долго грызлись друг с другом, но сегодня, видимо, унылая погода сделала своё дело, и ребята улеглись рано. Стерко подумал о том, чтобы пройти в их комнату и проверить, все ли в порядке, но сразу же передумал. С некоторых пор общение с детьми стало невыносимо тяготить его. Он пробовал себя убеждать в том, что они ни в чем не виноваты, но вопреки всякому здравому смыслу постоянно срывал на них отчаяние.

Дело уже шло к рассвету. Стерко валялся на широкой кровати, не зная, как бы ему отключиться. Но тут лёгкий скрип двери и шлёпанье босых ног по полу заставили Стерко насторожиться.

– В чем дело? – с тревогой спросил он.

И тут же кровать слегка просела от тяжести карабкающегося на неё тела.

– Зого, что случилось? – испугался Стерко.

Парнишка забрался с ногами на кровать, опустил голову и плечи прямо на живот Стерко и замер.

Протянув руку, Стерко включил лампу. Зого лежал поперёк кровати, подтянув колени к груди. Глаза его были широко открыты, и в огромных зрачках чернела безумная пустота, уже шесть лет жившая в мальчишке и не желающая отпускать беднягу из-под своей власти.

– Что случилось? Почему не спишь? Приснилось что-нибудь?

Зого не ответил. Обычно он обходился жестами. Словами он пользовался редко и с трудом, но иногда говорил довольно связно. Что-то в его голове ещё безусловно теплилось. Когда Зого вёл себя спокойно, его глаза были выразительными и ласковыми. Но чаще он находился в нестабильном состоянии, и тогда с ним приходилось очень трудно.

И сейчас Зого дрожал и еле слышно скулил, сжавшись от страха.

Стерко осторожно сел на постели, подтянул к себе край покрывала и укрыл братишку. Однако тот резко взбрыкнул ногами и снова сбросил одеяло. Стерко вздохнул с досадой: в комнате было прохладно. Но не желая лишний раз волновать Зого, он смирился. Обняв брата за плечи, Стерко принялся поглаживать его длинные светлые волосы, бормоча про себя бесполезные слова утешения.

Зого обычно либо пребывал в полной апатии, либо бывал беспричинно агрессивен и с тупой злобой крушил все, что попадало ему под руку. И порой Стерко очень жалел шестнадцатилетнего Шото, на котором Зого и вымещал свой гнев. Если бы Зого был здоров, дети, наверное, стали бы хорошими друзьями, ведь Зого был младше всего на пару лет. Даже витиеватые особенности их родства не ставили между ними никаких преград.

Сам Стерко давно уже стал забывать, что Зого – совершенно чужое ему существо. У хаварров не было такого понятия, как единокровное родство. У двуполых существ поневоле возникают проблемы с такой терминологией. Хаварр мог родить ребёнка и становился этому ребёнку родителем, а потом мог зачать ребёнка другому хаварру и стать тому ребёнку отцом. Дети же в этом случае родственниками не считались. Родитель Стерко был для Зого отцом, поэтому Стерко и Зого роднёй друг другу не были. Но не зря Стерко провёл шесть лет на этаже людей. Ему нравились термины, принятые здесь: когда любая степень родственной связи имела своё наименование, это было удобно. По человеческим понятиям Стерко и Зого были братьями. А Шото, если подумать – племянником Зого. Сложно? Сложно. А что бывает просто в этой жизни?

Стерко понимал, что именно из-за него дети тогда попали в беду. Больше всех, конечно, досталось Зого. Ребёнок видел гибель своих близких, причём гибель столь ужасную, что его переживания взломали защитный барьер его психики.

В тех давних трагических событиях было много странного.

Это случилось в выходной день. Лэри был на дежурстве, и Стерко пришлось развлекаться самостоятельно. Он давно не навещал родителя, и поэтому решил заглянуть в дом старого Калео. Не то, чтобы Стерко тянуло в родительский дом, скорее наоборот, но в те времена Стерко ещё был до противного послушен своему долгу. Принято было навещать родителей, и Стерко делал это. Следовало так же хоть как-то заботиться о детях, и Стерко не очень охотно, но регулярно встречался со своим сыном, непонятно, правда, зачем. Шото прекрасно подрастал без всякого участия Стерко.

В тот день Стерко рассудил, что пришло время в очередной раз исполнить оба своих бессмысленных, но не особо обременительных долга.

Старый Калео принял Стерко с радостью, он любил своего первенца и гордился им, его успехами, его карьерой.

Но Миорк тоже был дома, и Стерко не выдержал там и часа. Невозможно было выносить эти сладкие улыбочки с прищуром, призывные гримасы, фривольные пожатия тайком, лишь только Калео отворачивался… Все это выводило Стерко из себя.

Калео было пятьдесят восемь, Миорку на тридцать меньше. Родитель никак не хотел замечать странностей в поведении своего юного друга. Калео души не чаял в своём ненаглядном Миорке и не понимал, почему Стерко избегал бывать в родном доме. И Стерко приходилось выслушивать вздорные укоры и негодование.

Стерко ненавидел Миорка, его намёки, его насмешки… "Доблестный хаварр… Почему ты не хочешь побыть со мной наедине, отважный защитник?! Разве ты забыл, как нам прежде было хорошо вместе?"… Это было противно и невыносимо. Стерко горько жалел о своём прошлом легкомыслии. Не поддайся он в своё время искушению, в которое ввёл его Миорк, вся жизнь сложилась бы у Стерко иначе, и возможно, ему не пришлось бы выносить тягостный кошмар этих шести лет.

Но Стерко оказался ничуть не лучше и не умнее других. Три года в Академии Внешней Защиты едва не пошли прахом после того, как в комнату Стерко поселили новичка, совсем юного и очень симпатичного Миорка. Миорк был сиротой, не имел ни родового богатства, ни семьи, ни хоть сколько-нибудь значительных средств к существованию. Был у Миорка свой капитал: большие глаза и красивые руки, густые светлые волосы и скромный ласковый взгляд.

В порядке укрепления дисциплины связи между курсантами академии преследовались. Стерко не был склонен нарушать дисциплину, но противостоять обаянию Миорка оказалось довольно трудно для молодого, здорового хаварра. Впрочем, совесть не слишком мучила Стерко, потому что он прекрасно знал, что соседи по комнате зачастую поддаются взаимному влечению. Совесть стала мучить Стерко немного позже, когда выяснилось, что любовники набедокурили всерьёз. Начальство отчислило Миорка из академии, и паренёк был вынужден отправиться восвояси, чтобы вынашивать ребёнка вне стен учебного заведения.

Стерко был зол на Миорка, а ещё пуще на себя, но ничего было уже не исправить. Один раз провиниться перед департаментом внешней защиты было вполне достаточно, чтобы путь назад закрылся навсегда. Стерко повезло хотя бы в том, что его строго предупредили, но, как лучшего курсанта, оставили в академии. Миорка же ждала неизвестность, жизнь без своей крыши над головой, без профессии, да ещё с малышом на руках. И Стерко сделал вторую большую ошибку в своей жизни. Он связался с Калео, своим родителем, повинился в глупости и легкомыслии и упросил Калео приютить своего незадачливого юного друга до тех пор, пока Миорк с ребёнком не сможет обойтись без посторонней помощи. Калео согласился, и Стерко на время забыл о Миорке и связанных с ним неприятностях.

Скоро Стерко окончил академию и прибыл в столицу для продолжения службы. И первый же визит в родительский дом выбил его из колеи. Никак не ожидал Стерко, что Миорк до сих пор будет там. По дому бегал, визжа и балуясь, двухлетний сын Стерко, маленький светловолосый хавви по имени Шото, а Миорк выкармливал уже второго младенца, рождённого на этот раз от Калео.

В принципе, Стерко мог понять Калео: Миорк был действительно лакомым кусочком, на который сам Стерко клюнул первым, и вряд ли ему стоило осуждать родителя. Но почти сразу же Стерко выяснил, что перед его глазами разворачивалась старая, как мироздание, история. Хитрый Миорк верно рассудил, как понадёжнее зацепиться в зажиточном доме. Ставший с годами сентиментальным Калео не желал видеть ни одного изъяна в Миорке, он безрассудно обожал и Шото, и младшего Зого, и, в сущности, был совершенно счастлив. И многие последовавшие за тем годы не научили Калео уму-разуму.

Стерко очень страдал, видя насколько наивен и беспомощен старый Калео. Вёл себя Миорк вызывающе. Он повзрослел, расцвёл и стал уверенным в себе и в своём неотразимом обаянии. Свои попытки то ли соблазнить Стерко, то ли просто попортить ему нервы Миорк возобновлял всякий раз, едва нога Стерко переступала порог родительского дома. Поэтому Стерко не имел обыкновения задерживаться у Калео дольше, чем того требовал все тот же сыновний и родительский долг.

Посидев у родителя с час, Стерко собрался уходить, но маленький Шото, скучавший дома, напросился с ним прогуляться. Такие прогулки всегда были пыткой для Стерко, но все же он хоть и с трудом, но позволил себя уговорить и увёл малыша с собой, довольный уже и тем, что Зого в тот день был слегка простужен, и Миорк не отпустил его.

Стерко и Шото бродили до самого вечера по городу, по парку, по берегу залива, пока Стерко не почувствовал, что от стрекотни сына у него уже гудит голова. Уже начинало темнеть, и Стерко повёл ребёнка домой. Он хотел распрощаться с ним у ворот и спешить к себе. Но уже подходя к кварталу, где находился дом Калео, они увидели клубы огня и дыма, автомобили пожарной службы и медицинские спецмашины.

Стерко сразу же понял, что дом не просто сгорел. Совершенно точно не обошлось без взрыва. Все было искорёжено в клочки, обгорел даже металл.

Около пожарища Стерко обнаружил дежурный автомобиль департамента внешней защиты. Лэри бродил возле потушенных руин и бросился навстречу Стерко. Он не пустил Стерко туда, где несколько хаварров в спецкостюмах копались в обломках, вытаскивая из-под изогнутых балок какие-то куски. Только потом, когда эти куски уносили, Стерко удалось выяснить, что это такое. Это были обугленные части расчленённых тел.

Даже обычно такой красноречивый Лэри ничем не мог утешить Стерко. Он крепко держал друга за плечи, пока они вдвоём осматривали то, что осталось от Калео и Миорка… И Лэри молчал. И Стерко молчал тоже, потому что пытался заставить свою голову работать в направлении поиска. Кто? Как? За что? И конец ли это?

От дома Калео остался фундамент и большой несгораемый шкаф, где Калео хранил семейные архивы, дорогие для себя вещицы, ценности и деньги. Когда пожарные стали его открывать, на свет извлекли сжавшегося в комочек чуть живого Зого. Стерко отобрал ребёнка, хотя врачи и настаивали на отправке малыша в клинику. Да если бы он и согласился, никто не смог бы расцепить руки Зого, обвившие шею Стерко.

Стерко и его ребятишек отправили в пансионат департамента внешней защиты и поселили в отдельном охраняемом помещении. Всю ночь в затемнённых апартаментах раздавался безутешный плач Шото. Зого, к удивлению Стерко, молчал и спокойно лежал у него на руках. Но когда рассвело, Стерко с ужасом увидел, что серые глаза малыша пусты и темны.

В пансионате они провели после трагедии ещё месяц. Медики немного помогли сошедшему с ума ребёнку, но никому так ничего и не удалось узнать о том, что случилось в доме Калео, и как Зого оказался в шкафу. Об этом ребёнок упорно молчал, всякий раз начиная нервничать, когда его пытались расспросить о том, что он видел дома.

К Стерко и малышам никого не пускали, кроме тех ребят-защитников, которые разбирались в трагедии. Но вскоре ни у кого не осталось сомнений – это было дело рук вершителя. Вряд ли престарелый владыка Беспределья мог лично опуститься до такой грязной работы, но по его наущению один из его вассалов легко расправился с близкими Стерко.

Это было вполне объяснимо: до того проклятого дня Стерко почти полгода бился с целой тёплой компанией вассалов вершителя, отлавливая их по закоулкам мироздания и вытесняя в Беспределье. Сеть вершителя была надорвана во многих местах, но о полном её разрушении говорить было ещё рано. Работа была в разгаре, и это была успешная работа. Где, когда допустил ошибку Стерко? Определить это было невозможно. Но вершитель воспользовался этой ошибкой, вычислил того защитника, который встал у него на пути и отомстил Стерко.

Месть удалась. Всем известно, ради чего вершители издеваются над существами с других этажей: уроженцы Беспределья и их отпрыски питаются страданиями и болью. Энергия психики разумного существа – самое вкусное, что есть в мироздании, самое эффективное. Самая мощная подзарядка для энергетической сущности. Чем сильнее эмоциональная отдача жертвы – тем добыча сытнее для тварей Беспределья. Поэтому вершителю не интересно было просто прихлопнуть своего врага, как надоедливую муху. Он, как обычно, предпочёл заставить страдать, уничтожить личность медленно и изощрённо, съесть, заглотить её целиком… Кое чего вершитель, правда, не учёл. Заставить Стерко страдать можно было довольно легко: слишком много личных связей, рви любую и упивайся болью. А вот заглотить целиком личность одного из лучших защитников – задача не из простых.

Выхода у Стерко больше не было. Он был опытен и понимал, что если он останется дома, вершитель вскоре приступит к дальнейшей игре. Он доберётся-таки до детей. Не очень-то Стерко был привязан к двум вечно дерущимся и вопящим хавви-погодкам, но видеть их мёртвыми Стерко совсем не хотелось.

К тому же вершитель вскоре мог узнать, что в окружении Стерко есть ещё кое-кто, чьей жизнью он дорожит больше, чем своей. Этого тем более допустить было нельзя. Категорически.

Поэтому до выхода из пансионата Стерко уже принял решение. Его рапорт о бессрочном отпуске был удовлетворён. Начальство признало положение угрожающим и обеспечило переселение Стерко и его детей на этаж к людям, причём за государственный счёт.

Для хаварра жизнь в человеческом обществе только с большой натяжкой можно было назвать терпимой. Но в нынешнем положении Стерко было два положительных обстоятельства, которые перевешивали многие неприятности и неудобства. Первое – хаварр мог спокойно затеряться среди людей, и его внешность, как правило, подозрений не вызывала. Второе, ещё более важное обстоятельство – у простых вассалов вершителя, равно как и у самого урождённого владыки Беспределья, хватало сил и способностей всего лишь проникнуть на этаж людей. Творить здесь свои бесчинства так, как они это делали в прочих уголках мироздания, им было несподручно: естественные барьеры человеческого этажа работали безотказно. Было доказано на практике: взлом здешних барьеров отнимал у посланников Беспределья все силы, и опасности такие лазутчики вершителя представляли не больше, чем обычные бандиты с больших человеческих дорог.

Здесь, среди не очень понятных и чуждых для Стерко существ, он чувствовал себя в относительной безопасности. Стерко приспособился к жизни на чужбине, понимая, что по-другому действовать он не имеет права. Он должен был прежде всего сберечь жизни Шото и Зого, вырастить их и не дать им забыть о том, кто они такие.

Лёжа на кровати поверх одеяла, он поглаживал Зого по голове до тех пор, пока глаза бедняги не закрылись. Убедившись, что Зого уснул, Стерко все же набросил на них обоих край покрывала и уставился в мрачное тёмное небо за окном.

И тут пронзительно зазвонил телефон.

Стерко никто не звонил, разве что иногда по ошибке. Работая сторожем на автостоянке, он сторонился всех и не сводил ни с кем близких знакомств, поэтому коллеги никогда не обращались к нему даже с просьбами подменить, да Стерко и номера своего никому не давал.

– Да? – осторожно произнёс Стерко, заставляя себя безупречно чисто заговорить на чужом языке.

– Здравствуй, Стерко. Извини, что разбудил…

Стерко едва не выронил трубку. Этот голос он знал, как ничей другой.

Пока Стерко сглатывал неизвестно откуда взявшийся в горле плотный комок, говоривший беспокойно окликнул:

– Стерко? Все в порядке? Ты слушаешь?

– Да, Лэри. Все в порядке. Я слушаю.

– Прекрасно, – спокойно отозвался Лэри. – Я уже выехал из Лифта, и собираюсь с тобой встретиться… Как у тебя сейчас со временем?

– Я.. – растерялся Стерко. – Сегодня я свободен.

– Очень хорошо. В восемь я буду ждать тебя на северном пляже. Не думаю, что в такое время туда занесёт кого-нибудь ещё. Найдёшь меня легко, я надеюсь.

Стерко слушал, затаив дыхание. Тысячи вопросов теснились у него на языке. Но задавать их бесполезно, Лэри все равно ничего не ответит по телефону.

– Не слышу тебя, Стерко! – требовательно повысил голос Лэри.

– До контрольной встречи ещё полгода, – пробормотал Стерко.

– Это не контрольная встреча, – отрезал Лэри. – Я буду ждать тебя на пляже, Стерко. До встречи.

Стерко глянул на часы. Была уже половина седьмого. Значит, ещё полчаса Стерко может себе позволить подержать на коленях спящего Зого, а потом надо спешить.

Поправив одеяло на спящем пареньке, которого не разбудил даже резкий телефонный звонок, Стерко откинулся на подушку, взглянул на оконное стекло в потёках. Кажется, ночной дождь перестал.

Но теперь всё быстрее и быстрее билось сердце, не давая успокоиться.

ГЛАВА 3. Puzzle

Шото вошёл на кухню и почти швырнул на стол тарелку с кашей.

Стерко уже допивал кофе. Времени у него было в обрез. Все, о чем он думал несколько последних часов – о встрече с Лэри. Звон тарелки оторвал его от тягостных мыслей.

– В чем дело, Шото? – нахмурился Стерко.

– Зого не ест. Может быть, ему дать бутерброд? Или чипсов?

– Тебе дай волю, ты его на сено с соломой переведёшь… – недовольно буркнул Стерко. – Изволь кормить его, как положено! Не ест, значит, надо быть с ним терпеливее!

– Вот сам и будь! – рявкнул Шото, засовывая руки в карманы и прислоняясь к стене. – А то сейчас усвистишь куда-нибудь, а я тут с ним мучайся.

– Не усвищу, а уеду на работу… – грозно оборвал его Стерко, вскользь поражаясь тому, как великолепно Шото усваивает чужую обиходную лексику. Способный, далеко пойдёт. Даже когда хаварры бывали наедине, Стерко заставлял Шото разговаривать на местном языке. Результат впечатлял.

– Ты мне сказки-то не рассказывай про свою работу! – фыркнул Шото. – Работа у тебя сутками через трое. А сейчас ты просто будешь метаться по городу с тоски.

– С какой такой тоски? – проворчал Стерко, отворачиваясь от сына и принимаясь глядеть на дно чашки с кофе. Он сам прекрасно знал, с какой. И знал, что уже далеко не маленький Шото все прекрасно понимает и видит.

– Стерко, мы когда-нибудь вернёмся домой? – грустно спросил Шото.

Ну как можно быть спокойным, когда почти изо дня в день слышишь один и тот же вопрос? Стерко вздохнул и произнёс почти по слогам:

– Не знаю, Шото. Пока нам нельзя. Рано. Слишком мало времени прошло.

Шото дёрнулся, переместился к другой стене и снова взглянул на Стерко, недовольно нахмурившись:

– Неужели я так и повзрослею здесь, а, Стерко? И что, мне так же, как и тебе, придётся шарахаться от людей и их привычек, искать уединённую работу без напарников, а в свободное время изводить всех и метаться по улицам?

– Значит, я в свободное время всех извожу? – угрожающе процедил Стерко, сжимая кулаки, чтобы сдержаться.

– Н-ну… – запнулся Шото. – А разве нет?

– Тебе, Шото, некогда будет метаться по городу. У тебя будут дела дома! Чем рассуждать, лучше занимайся Зого, как следует! Ты же знаешь, что у меня нет на это времени!

– У тебя уйма времени, Стерко, – упрямо сказал паренёк. – Если бы тебе по-настоящему было до нас дело, ты бы не бросал нас на целые сутки… Мы давно выросли, Стерко, почему ты так относишься к нам, будто бы мы – страшная обуза?!

– Какая ерунда! – прошипел Стерко. Хотя он готов был признаться самому себе, что со стороны все выглядело именно так. А в минуты крайнего отчаяния Стерко казалось, что оно не только выглядело, а и было так на самом деле.

Маленький пройдоха вгляделся в лицо отца и выпалил с горечью:

– Лучше бы ты, Стерко, сдал нас дома в приют, чем тащить нас сюда для того, чтобы ненавидеть!

– Дома вас убили бы, идиот! – не выдержал Стерко.

– Пусть бы лучше убили! – выкрикнул Шото.

– Неблагодарный щенок! – задохнулся Стерко. – Чтобы спасти вас, я гублю здесь свою жизнь!..

– А мою жизнь, Стерко? Я ведь хаварр, а не человек! – звонко крикнул Шото. – Я хаварр, и я уже почти взрослый. Здесь у меня нет и не будет друзей. Здесь мне даже влюбиться не в кого, Стерко! И мне здесь плохо… А тебе наплевать, что со мной происходит, ты думаешь только о своих потерях, и не хочешь даже представить себе, насколько плохо мне!

– Ну извини! Тебе плохо? Мне тоже, представь! И хватит надо мной издеваться! Всё! – Стерко устремился прочь из кухни, приказав напоследок: – Вымой посуду, Шото, и без разговоров!

Ворвавшись в спальню, Стерко аккуратно застелил постель, достал из шкафа куртку, надел её и на минутку подсел к столу.

Конечно, ему следовало выполнить все необходимые предосторожности, которые положено выполнять перед встречей с посланцами из дома. Самому Стерко ещё ни разу не приходилось сталкиваться с неожиданностями при таких контактах. За шесть лет у него были только запланированные встречи с ребятами из службы внешнего надзора, которые обеспечивали его переселение сюда и изредка в плановом порядке контролировали, жив ли Стерко, и не нужна ли помощь.

По идее сейчас следовало бы проявить ещё большую бдительность, потому что сегодняшний контакт запланирован не был. Но… Стоило ли мудрить? Ведь он шёл на встречу с Лэри.

Мог ли это быть подвох? Голос Лэри был именно голосом самого Лэри, в этом Стерко был уверен. Но немного поразмыслив, он решил быть разумным. Мало ли, что может случиться? Для вершителя имитировать чужой голос – не проблема. Хотя бы до того момента, как Стерко убедится, что ждёт его именно Лэри, и никто другой, нужно оставить легкомыслие.

Поэтому Стерко выдвинул ящик и сунул руку к дальней стенке. Там было пусто. Озадаченно постучав пальцами по крышке стола, Стерко откинулся на стуле и принялся считать до десяти, глубоко вдыхая и выдыхая. Успокоиться было просто необходимо.

– Шото!

Стерко сам удивился, насколько сдавленным и хриплым оказался его голос. Прокашлявшись, Стерко повернулся к двери и позвал громче:

– Шото, а ну, иди сюда!

Дверь открылась, и Шото вошёл и остановился, прислонившись спиной к косяку. Руки в карманах слаксов, клетчатая рубашка расстёгнута, голова наклонена на бок и такой невинный взгляд из-под чёлки… Ну прямо обнять и плакать над сироткой тянет.

– Ты у меня ничего не брал, Шото?

– Ничего, – буркнул Шото, но глаза опустил.

Врёт, мерзавец.

– Ты врёшь, мерзавец, – повторил Стерко вслух. – Не вынуждай меня! Я сейчас ух какой злой… Где оружие?

Сын молчал. Если бы Стерко обнаружил пропажу походя, случайно, дело бы кончилось острой перепалкой, в конце которой отец и сын, замучив друг друга, обратили бы все в неудачную шутку, и Шото в конце концов вернул бы такую вожделенную игрушку… Но до назначенного часа оставалось минут двадцать, и Стерко некогда было корчить из себя бывалого педагога.

– Отдай пистолет, Шото!

Он подскочил со стула, подошёл к Шото и требовательно протянул руку, щёлкнув пальцами:

– Быстро, а то прибью! Ну?! Где он?

Шото, не поднимая головы, сунул руку назад под рубашку и вынул из-за ремня маленький импульсный пистолет. Стерко выдернул его из руки Шото и злобно спросил:

– Зачем? Зачем ты опять?.. Я уже устал тебе говорить!

– Я боюсь, – тихо проговорил сын.

Удивление взяло верх над раздражением, и Стерко переспросил:

– Боишься? Чего?

После страстных обвинений на кухне задавленное признание Шото несказанно изумило Стерко.

Паренёк поднял на отца полные неожиданных слез глаза и произнёс жалобно:

– Ты так надолго уходишь, и мне страшно, Стерко… Тебя нет, Зого скандалит… Мне бывает очень страшно!!!

– Как бы страшно тебе ни было, ты и пальцем не должен касаться моего пистолета! – чуть ли не по слогам произнёс Стерко. – Это не игрушка!

– Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил!

– Я учил тебя не для того, чтобы ты брал его поиграть! Его не должны видеть даже случайные глаза! А что если кто-нибудь заметит, что это потусторонняя вещь? – начал Стерко, но взглянул на часы и понял, что пора уходить. – Впрочем неважно. Пока ты ещё несовершеннолетний, я буду решать, что тебе можно, а чего нельзя.

Стерко решительно запахнул куртку и пошёл к двери.

– Куда ты?

– Надо. Меня ждут, – бросил Стерко, не оборачиваясь.

– Ты вернёшься сегодня? – с надеждой спросил Шото.

– Н-не знаю, – неуверенно отозвался Стерко. – Наверное. Но в общем, лучше меня не жди.

Ответом ему был грохот. Стерко обернулся и увидел, как Шото, не вынимая рук из карманов, с размаху колотит ногой по закрытой двери кладовки.

– Эй! – окликнул Стерко, но Шото не останавливался.

Ругнувшись, Стерко рванулся к сыну, схватил его за плечи и встряхнул:

– Спятил, да?!! Прекрати сейчас же! Ты напугаешь Зого!

– Его что пугай, что не пугай… – злобно ответил Шото. – Он смирный, пока ты дома, а потом я от него на стенку лезу!

– Да, с ним непросто, но за столько времени можно было приспособиться, не так ли?

– Да?! – в голосе Шото опять появились слезы. – Вот к этому приспособиться?!

Шото вытащил руки из карманов и сунул их Стерко. На запястьях горели борозды свежих царапин, а на левом предплечье вспухли полукружьем следы зубов. Стерко невольно вздрогнул:

– Не может быть!

– Не может? – взвизгнул Шото. – Не может? Значит, это я сам себя покусал? И это тоже я сам, да?!…

Шото распахнул рубашку. На левом боку красовался кровоподтёк.

– Мне это надоело, Стерко! Я устал! Устал! – закричал Шото, размазывая по щекам слезы. – Я больше не могу! Тебя вечно нет, а я больше не могу с ним один!

Стерко глянул на часы. На встречу он уже опаздывал.

– Шото, я тебе обещаю, что я ухожу ненадолго и в последний раз, – быстро проговорил Стерко. – Потом я возьму отпуск на работе, и мы побудем вместе.

– Ты никогда не держишь слова! – отмахнулся Шото.

Стерко некогда было спорить. Он пожал плечами и пошёл к двери, стараясь не слушать, как Шото плачет, прижавшись к стенке.

– Хоть простись с ним, а то он почувствует, что тебя нет, и ему опять станет плохо, и начнётся… – проговорил Шото, когда Стерко уже взялся за ручку двери.

– Мне некогда, – раздражённо сказал Стерко.

Времени совсем не оставалось. А там Лэри.

Впрочем, Стерко уже все равно опоздал. Если он приедет на десять минут позже, Лэри будет вынужден с этим смириться. В конце концов, это Стерко ему понадобился, а не наоборот.

Синяки и укусы на теле Шото изумили Стерко. Он был удивлён и этими повреждениями, и своей слепотой.

Никогда раньше скандалы Зого не приводили к таким травмам. Что же случилось? Стерко смутно догадывался, в чем дело. Дети взрослели. И хотя Зого и оставался угрюмым волчонком, физиологически он становился зрелым хаварром. И его подавленное сознание не знало, что ему делать с новыми ощущениями, тревожащими и беспокойно болезненными…

Стерко решительно развернулся от двери и быстро прошёл в комнату Зого.

В большой светлой комнате не было ничего. Только толстый пушистый палас от стены до стены. Пол был забросан перемешанными фигурками от огромной мозаики puzzle. Зого сидел, скрестив перед собой поджатые ноги и оцепенело смотрел на маленький кусочек мозаики, выложенный перед ним. Кое-где что-то просматривалось, но в основном фрагменты были соединены кое-как, видимо больной выкладывал их совершенно машинально.

На звук шагов брата Зого даже не пошевелился. Стерко сел на пол рядом с ним и положил руку ему на плечо.

– С добрым утром… Ну, как успехи? О, уже кое-что сложил? Молодец. Старайся, у тебя все получится.

Братишка угрюмо взглянул на Стерко и процедил сквозь зубы:

– Трудно.

Стерко сжал плечо Зого и улыбнулся с готовностью:

– Конечно, трудно. Но это интересно и очень полезно…

Зого тоже улыбнулся, криво и неуверенно, и повёл рукой:

– Помоги мне.

Стерко растерялся. Заниматься ерундой у него не было ни времени, ни желания.

– Сам пробуй, не торопись, у тебя получится, – пробормотал Стерко.

Зого помрачнел. Он отвернулся от Стерко, нахмурив брови, долго смотрел в пол, потом взял ближайший к нему фрагмент мозаики и вставил его с краю, укрепив вниз картинкой.

– Не так, Зого! – спохватился Стерко, но Зого никак не отреагировал. Его взгляд стал угрожающе бессмысленным.

– Слушай, малыш… Шото на тебя жалуется. Довёл ты его, видно. Зачем ты его обижаешь? Он старается, помогает тебе… А ты его кусаешь, дерёшься. Нехорошо так вести себя с братом…

Зого снова повернулся к Стерко. Было видно, что он старается вникнуть в услышанное. Наконец, он немного виновато улыбнулся и склонил голову:

– Я не нарочно. Больно бывает… – он прижал ладонь к груди и доверчиво взглянул на Стерко. – Вот здесь больно…

Стерко вздохнул и покачал головой:

– Ты уж потерпи, малыш. Я знаю, что с тобой происходит. Надо потерпеть…

Темно-серые глаза взглянули на Стерко снова без всякого выражения.

Стерко замолчал, негодуя на самого себя. Ну что толку объясняться с несчастным больным ребёнком?

– Мне надо уйти ненадолго. Ты веди себя хорошо, ладно? Слушайся Шото, я прошу тебя… Ну, пока!

Стерко погладил его по голове, встал и пошёл к двери. За его спиной раздался резкий вскрик. Стерко обернулся. Размахивая руками, больной расшвыривал в разные стороны несчастную мозаику. Содрогнувшись, Стерко вышел в коридор.

– Ну что? – хмуро спросил Шото.

– Да ничего… – проронил Стерко, с шумом выдыхая воздух. – Всё то же самое.

– Иногда мне кажется, что он это всё нарочно.

– Перестань! – разъярился Стерко. – Что ты от меня хочешь? Чтобы мы избавились от Зого?

Шото молчал.

– Ты же знаешь, что его болезнь неизлечима! И у нас есть только два выхода, Шото. Или мы будем ухаживать за ним бережно и терпеливо, как прежде, или нам придётся его прикончить!

Шото вздрогнул, с ненавистью стрельнул глазами в сторону Стерко, поджал губы и, не говоря ни слова, повернулся к отцу спиной и пошёл в комнату Зого.

Стерко перевёл дух и бросился из дома. Всё мыслимое и немыслимое время вышло.

ГЛАВА 4. Пустынный пляж

Стерко остановил машину на небольшой автостоянке. Летом в жаркие дни тут негде яблоку упасть, но сейчас осень была уже на носу. Пусто, безлюдно, промозгло. Одним словом, гадко. Гаже просто некуда. Точно так же, как на душе у Стерко.

Выбравшись из машины, Стерко постоял немного, разглядывая пляж. Дождливым утром это местечко способно было навеять тоску даже на патологического оптимиста, так что уж говорить о измученном хаварре, золотые денёчки для которого закончились давным-давно.

Вжав голову в плечи, Стерко взглянул на затянутое тяжёлыми тучами небо, ёжась, поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и неторопливо пошёл к пляжу.

На скамье недалеко от воды сидел некто рыжеволосый в длинном темно-зелёном пальто. Стерко узнал бы, кто это, даже если бы не было этого ночного звонка. Узнал бы из сотни, из тысячи, из миллиона.

Стерко шёл по мокрому песку, поросшему редкими кустиками какой-то пожухлой травки. По мере того, как он приближался к скамье, сердце его билось все чаще и как-то всё больнее и больнее. Даже зашевелилось этакое малодушное желание повернуться и уйти прочь.

– Здравствуй, Лэри! – произнёс Стерко, останавливаясь за спиной у сидящего.

– Ты опоздал, – глухо сказал рыжеволосый. Как-то равнодушно сказал, и в то же время Стерко ощутил расплескавшуюся вокруг горечь.

Лэри обернулся и взглянул Стерко в лицо.

– Мы столько не виделись, а ты опоздал.

Стерко сжался.

– Садись рядом, я не кусаюсь, – равнодушно проговорил Лэри и, отвернувшись, снова стал смотреть на вздрагивающую под ветром водную поверхность.

Стерко присел. Как давно он не был так близко от Лэри. Шесть лет. Всю жизнь. Вечность.

– Ты плохо выглядишь, – заметил Лэри, наклонился и набрал в ладонь почти белого песка.

Да, Стерко выглядел плохо. А иначе и не может выглядеть существо, столько лет проведшее в добровольном изгнании. Стерко и сам ужасался, когда случалось взглядывать в зеркало. Он знал, что не только стал старше, но ещё и разучился держать себя в руках. Этого могли не замечать люди, но этого не мог не увидеть Лэри, лучше которого Стерко не знало ни одно существо во всем мироздании.

– Я знаю, как я выгляжу. Ничего не поделаешь: у меня слишком много проблем, Лэри, – усмехнулся Стерко.

– И сегодня я – одна из них? – усмехнулся рыжеволосый.

– Именно так, – осторожно ответил Стерко. – Зачем ты пришёл? Я же давно сказал, что ушёл окончательно. Твой визит ничего не даст, и ничего не изменит… Так что зря ты это затеял, Лэри.

– Погоди, погоди, ну куда ты всё время спешишь? – задумчиво перебил его Лэри. – Я ещё и рта не раскрыл по существу, а ты уже встаёшь на дыбы.

Стерко немного представлял себе, в чем будет состоять существо разговора, и уже от одного этого предчувствия ему стало почти физически тошно. Откровенно говоря, Стерко не причислял себя к любителям пострадать да помучиться. Хоть он только и занимался этим все шесть лет, пристраститься к самоистязаниям Стерко как-то не спешил. Поэтому он попробовал отбиться от Лэри с минимальными потерями:

– Оставь меня в покое!.. Я живу тихо. Я неплохо устроился здесь, не вызывая подозрений. Да, у меня много забот, но все не так уж и плохо. Здесь выросли мои дети, здесь им ничего не угрожает и, может быть, именно здесь Зого когда-нибудь пойдёт на поправку. И ничего менять я не намерен! Я ушёл со службы и порвал с домом. Я не хочу тратить впустую слова. Я не вернусь, потому что не могу, это раз, и не хочу, это два!

– Да уж, определеннее не скажешь… Однако ты не в отставке. Ты числишься в бессрочном отпуске, – усмехнулся Лэри и искоса взглянул на Стерко.

– Неправда. Два года назад я передавал домой рапорт об отставке! – возразил Стерко.

– Я его порвал, – усмехнулся Лэри. – Я порвал твой рапорт об отставке. Я уже три года возглавляю департамент внешней защиты. Старина майр Равс давно на пенсии. Теперь я твой начальник.

Чего-то подобного можно было ожидать. Лэри провёл в департаменте много лет и был профессионалом, ему давно пора было идти наверх. Переварив известие, Стерко лениво отмахнулся:

– Что ж, поздравляю. Но я ушёл. И кто бы там ни стал начальником, это для меня ничего не меняет, Лэри.

– Нет, это многое меняет, – строго сказал Лэри. – Именно для тебя. Твой бессрочный отпуск устраивал меня куда больше, чем отставка. Поэтому рапорт я уничтожил на всякий случай. Пока ты у меня в подчинении, Стерко. До сегодняшнего дня департамент без тебя обходился, но обстоятельства изменились. Ты нам понадобился… Если бы не было столь неотложной необходимости, я бы тебя не потревожил, поверь мне. Я не потащился бы в такую даль, чтобы смотреть на твою измождённую физиономию и выслушивать, как ты пытаешься защититься от меня, как от первого своего врага…

Мысли смешались в голове Стерко. Все верно: столько лет Лэри его не трогал, словно забыл о нём. Если он объявился, значит, действительно, что-то случилось.

Стерко вздохнул поглубже и ответил вежливо:

– Мне жаль, Лэри, но меня не беспокоят проблемы твоего департамента.

– Нашего департамента, – осторожно вставил Лэри.

– Так вот если он без меня влип, наш департамент, пусть без меня и выбирается из дерьма, как прекрасно делал это шесть лет!.. – Стерко невольно повысил голос. – Нельзя заставить меня вернуться и работать, если я этого не хочу!

– Ну а как насчёт выслушать меня спокойно?

– Хорошо, – процедил Стерко, чувствуя, что не в силах сопротивляться начальственному напору бывшего друга. – И что же такого страшного произошло в департаменте? Я прекрасно помню, в каком состоянии находилась наша внешняя защита шесть лет назад. Что изменилось?

Лэри удовлетворённо кивнул головой:

– Я слышу интонации профессионала, Стерко.

– Не подлизывайся. Насколько серьёзное сопротивление вы сейчас в состоянии оказать? – уточнил Стерко.

– Мы работаем, внедряем новые разработки, и за последний год кое-чего добились. Вассалы вершителя все ещё во множестве бродят по нашему этажу, но мы их в основном успешно нейтрализуем. Думаю, что вершитель должен выть с досады… – отозвался Лэри. – Но возникла другая проблема, Стерко, и она касается тебя куда сильнее, чем то, что происходит дома…

– Например?

– Вершитель вот-вот пробьёт брешь в естественных барьерах этого этажа.

Звучало это настолько дико, что Стерко возмутился:

– Какую ерунду ты несёшь, Лэри?!

– Если бы ерунду! По моим данным, Стерко, здесь родился и повзрослел сын вершителя, его будущий посвящённый наследник, а ты лучше меня знаешь, что это означает.

Что это означает, Стерко знал. Это означало катастрофу для людей и их милого, бестолкового и примитивного по своей сути уголка мироздания.

Когда-то много лет назад на этаже хаварров ребята из внешней защиты каким-то чудом отловили и уничтожили посвящённого наследника владыки Беспределья, его сына-хаварра. Но он успел так безжалостно разметать последние остатки естественной защиты этажа хаварров, что его обитателям с трудом удалось восстановить искусственные барьеры. На эти барьеры шли немыслимые и несчитанные ресурсы, работа по поддержанию баланса с Беспредельем отнимала средства и силы, жизни хаварров и их союзников с иных этажей мироздания.

Но хаварры – раса, ушедшая в своём развитии неизмеримо дальше, чем обитатели соседних с нею этажей. Хаварры были в состоянии помочь себе и другим. А этаж людей был непуганым краем, этаким заповедником, диким и малоразвитым для того, чтобы войти в содружество соседей по мирозданию. Конечно, человечество не было бы отвергнуто хаваррами, но оно и не подозревало ни о чём, жило своим первозданным естеством и только ему, человечеству понятными заботами.

Хаварров и прочих это устраивало. Никогда прежде не рождались среди людей дети владыки Беспределья, а это значит, что неудержимая сила вершителя никогда не проникала на просторы этого этажа. А теперь, если Лэри не шутил, а такими вещами Лэри никогда не стал бы шутить, положение становилось серьёзным.

– Вам известно, кто он? – проговорил Стерко, очнувшись от своих мыслей.

– Известно. Ему сейчас двадцать пять. И он пока никакого понятия не имеет о том, кто он такой на самом деле, – серьёзно ответил Лэри. – И, скорее всего, только поэтому здесь все ещё спокойно, как прежде…

– Значит, вершитель ещё не присылал за ним своих вассалов? – уточнил Стерко. – И этот парень ещё не посвящён?

– Нет. Вассалы вершителя пока здесь не появлялись, по крайней мере, по моим данным. Но пару раз их следы мы находили под самым своим носом, чуть ли не на пороге департамента… Мы никак не могли понять причину такой активности, пока совершенно случайно не узнали, что и среди хаварров снова живёт и здравствует посвящённый наследник вершителя.

– Как?! И у нас тоже?! – воскликнул Стерко. – Лэри, вы что там, в потолок плюёте? Напустили домой столько этих тварей!

– Если и плевали, то не мы, а наши предшественники, – сухо отозвался Лэри. – Второй хаварр-наследник уже не юноша. Его уже лет двадцать тому назад прошляпили, если не раньше. А я теперь гоняю ребят на износ, только бы они сыскали его!

Стерко стало неловко. В самом деле, ему ли упрекать бывших своих коллег? Сам ушёл от дел, так и помалкивай.

– Извини, Лэри. Но право, твои новости несколько ошарашили меня.

– Надеюсь, ты проникся важностью проблемы? – усмехнулся Лэри.

Стерко неопределённо пожал плечами:

– Да, пожалуй, дело плохо. Но пока человек-наследник ещё не ведает о своём предназначении, мне безопаснее находиться здесь, чем дома. Там меня однозначно ждёт колпак, а здесь можно вздохнуть свободно и не опасаться за жизнь детей. Так что прими мой отказ, Лэри. Ради ребят я останусь здесь.

Они замолчали. У Стерко в душе царил полный кавардак.

– Как ты живёшь, Стерко? – тихо спросил вдруг Лэри.

Стерко дёрнулся:

– Хватит, Лэри. О делах мы поговорили. Давай распрощаемся.

Лэри снова набрал в руки песок. Он хоть и старался выглядеть спокойным, нервно пересыпал песчинки в ладонях. И его напряжённый голос как огнём жёг и без того гудящую голову Стерко:

– Ты сам знаешь, что я довольно терпеливо переносил твой уход. Но всякому терпению есть предел. Чем дальше, тем мне все сильнее хотелось тебя увидеть. Я мог бы послать своего подчинённого уговаривать тебя, но я пришёл сам…

Стерко напрягся. Он ждал этих слов. Он помнил, что суровый и непреклонный, требовательный и жёсткий в делах Лэри, был беспомощным и мягким в их личных отношениях. Строя предположения, Стерко боялся столкнуться при встрече с Лэри именно с этой обезоруживающей искренностью.

Стерко напрягся, пытаясь выбросить из памяти всё то, что мучило его. Глаза Лэри, ласковые и томные, руки Лэри, сильные и тёплые, губы Лэри, нежные и горячие… Вспоминать всё это – нет мучительней пытки. Так некстати через резкую боль, через напряжение наполненных желёз, распирающих грудь, начало просачиваться настоящее вожделение, которое давным-давно стало недоступным, а воспоминания о нём – запретными.

– Зачем ты пришёл, Лэри? – буркнул Стерко. – Ты что, простейших вещей понять не в состоянии?.. Избавь меня от своего присутствия!

– Да, пожалуй, – Лэри встал. – Так тебе будет легче. А о том, каково мне, можно, разумеется, и не думать.

Стерко взглянул на его высокую, сухую фигуру, и сердце Стерко снова стало болезненно сжиматься.

Стерко и Лэри долго проработали бок о бок. Несколько последних лет до эмиграции Стерко два хаварра были неразлучны, они нежно любили друг друга. Стерко все разрушил. Он первый без всяких объяснений порвал их отношения, потом оставил службу, и наконец забрал детей Миорка и ушёл из своего родного мира. Ушёл и бросил Лэри. А Лэри за все это время ни разу не потребовал от своего друга объяснений.

Стерко устыдился своей грубости.

– Извини меня, – пробормотал он.

Старый друг отвернулся, запахнул пальто и зябко поёжился. Потом он снова повернулся к Стерко и сказал с горькой усмешкой:

– Почему ты тогда ушёл так поспешно? Даже не удосужился проститься со мной…

Лэри отвернулся, с силой ударил ногой по холмику песка, разметав его, а потом сделал шаг прочь.

Стерко испугался и торопливо заговорил:

– Я считал, что делаю всё правильно. Рассказывать тебе о подробностях и ждать твоего решения – тогда это означало поставить под угрозу твою жизнь… Я не мог подвергать опасности твоего… нашего ребёнка!

Лэри опустил голову.

Стерко впервые с момента их встречи подумал о ребёнке. Конечно, он хорошо помнил, в каком состоянии оставил Лэри. Беременность друга была уже довольно заметной, она делала далеко не юного хаварра, решившего стать родителем, просто замечательным…

– Как поживает малыш? – неловко улыбнулся Стерко.

– Он не родился, – спокойно ответил Лэри.

Такого ответа Стерко не ожидал. И такого ледяного спокойствия тоже.

– Что, Лэри, такова твоя месть? – горько уточнил Стерко.

– Вскоре после того, как ты ушёл, я серьёзно заболел. Ребёнок погиб во мне почти сразу, – Лэри совсем побледнел, но говорил ровным спокойным голосом. – У меня никогда больше не будет детей.

Стерко молча закрыл глаза.

Лэри неуверенно проговорил:

– Прости меня. Я должен был смолчать.

Когда Стерко решился посмотреть ему в лицо, столкнулся с сухим строгим взглядом. Лэри холодно улыбнулся:

– Ты прав. Нам обоим ни к чему ворошить наши личные дела. Лучше вспомнить о том, что сыновья вершителя рано или поздно объединятся, и тогда нам не сносить головы. Идя на эту встречу, я рассчитывал на твою профессиональную помощь.

– Увы, я отупел среди людей. И я категорически отказываюсь что-либо делать для департамента, – резко сказал Стерко. – Прощай, Лэри.

Лэри вздохнул и замолчал.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – наконец уточнил он.

– Как всегда, – выдавил из себя Стерко.

– Что ж, прощай, – бросил Лэри и быстро пошёл прочь. Он больше не обернулся, и его фигура исчезла за зарослями густого шиповника.

Почти сразу же из-за кустов выехал и устремился по шоссе микроавтобус с тонированными стёклами.

Стерко вернулся на стоянку и забрался в машину. Он чувствовал странное оцепенение, словно прямо сейчас потерял что-то совершенно бесценное, вот только что держал в руках и потерял навсегда.

Стерко сидел совершенно без сил, уставившись в лобовое стекло, которое уже снова вовсю заливали дождевые капли.

Вспоминая Лэри, Стерко нередко представлял у него на руках крошечного хавви с тёплыми золотыми глазами. Стерко был твёрдо уверен в том, что ребёнок жив и здоров.

Нащупав телефон, Стерко вытащил трубку и сделал вызов. Долго никто не отвечал: когда Шото случалось воевать с больным братом, он мог и вовсе не сразу расслышать звонок. Наконец, трубку взяли:

– Слушаю, – бесцветным голосом произнёс Шото. Люди считали акцент Стерко забавным. Но у Шото акцент был почти не заметен.

– Это я, Шото, – отозвался Стерко на родном языке. – Как вы там? Как Зого?

– Как обычно, – тускло ответил сын. – Неужели тебе это интересно?

– Не хами, малыш. Я через полчаса буду дома.

– Да? – удивился Шото. – Тогда зачем звонишь?

Стерко растерялся. Он обычно не звонил, даже когда задерживался, а уж тем более тогда, когда собирался домой. Но Шото раздражённо хмыкнул в трубку в ответ на молчание отца, а потом сказал тревожно:

– Стерко, там в дверь звонят.

Стерко и сам расслышал настойчивый дребезжащий звонок. Никто и никогда за шесть лет не бывал у Стерко в доме, потому что хаварр не позволял себе приглашать кого бы то ни было. А это значило, что звонить мог только тот, кому делать в доме Стерко было совершенно нечего.

– Не вздумай открывать! – поспешно сказал Стерко.

– Я знаю, – ответил Шото. – Но они все звонят… Пожар у них там, что ли?

– Даже если пожар, Шото, не вздумай даже подходить к двери!

– Ладно, – Шото беспокойно вздохнул и вдруг взмолился: – Слушай, Стерко, если ты и вправду едешь домой, так приезжай побыстрее! Честное слово, мне почему-то очень страшно. Они все трезвонят…

– Еду, малыш, еду, – Стерко повесил трубку.

Всякие звонки в дверь – это, конечно, чепуха. Но паренёк действительно нервничает и чувствует себя брошенным. А Стерко сейчас был настолько выжат и растерян, что совершенно неожиданно ощутил потребность немедленно оказаться в доме, который за годы стал если и не родным, то привычным и спокойным местом. Неплохо будет денёк-другой посидеть дома, прийти в себя, побеседовать с Шото, поиграть с Зого…

Может быть, все само собой и успокоится.

До дома он доехал довольно быстро.

Обезлюдевший дачный посёлок в этот ранний час продолжал дремать под дождём. За то, что вокруг было мало любопытных глаз, Стерко и облюбовал этот небольшой посёлок в пригороде. Старый дом, в котором хаваррам пришлось поселиться, не очень нравился Стерко: он был совершенно бестолково построен, имел множество дверей в самых неожиданных местах, огромные коридоры и маленькие комнаты. Но жизнь трех хаварров казалась на удивление спокойной. Стерко чувствовал себя в безопасности, и с неудобным жилищем пришлось смириться. Дом обошёлся дёшево, и дети к нему привыкли, даже Зого, разволновавшись на улице, успокаивался, едва попав в свою комнату.

Пройдя калитку, Стерко двинулся к крыльцу, но, взглянув под ноги, остановился, поражённый. На влажной бетонной плитке были размазаны комья земли, словно кого-то тащили по бетону… Земля по обе стороны тропинки была чуть взрыта, будто кто-то елозил ногами и развёз грязь.

Что же это? Может быть, Зого пытался сбежать, и Шото пришлось уволакивать его силой?

Стерко взбежал по ступеням, доставая на ходу ключи. Взявшись за дверную ручку, он уже собрался вставить ключ в замок, но дверь вдруг легко подалась под его рукой и отворилась сама.

Стерко опешил. Ну и шуточки у этого паршивца Шото! То боится собственной тени, то оставляет дверь открытой… Взгляд Стерко скользнул по дверному замку, и он остолбенел. Язычок замка был выломан.

Стерко рванулся в дом и остановился. По светлой стене коридора тянулась широкая кровавая полоса с потёками.

– Шото! – хрипло выкрикнул Стерко, но никто не отозвался. Стерко толкнул дверь в свою спальню. Там было пусто, только постель примята. Шото частенько проводил время в спальне отца, когда оставался дома один… Он всегда чего-то боялся и утверждал, что на постели Стерко он чувствует себя спокойнее. Поэтому, когда Зого спокойно спал или тихо сидел в своей комнате, Шото уединялся в спальне Стерко, то дремал, то втихую шарил по ящикам его стола… Но сейчас здесь никого не было.

– Шото, Зого, где вы?!

Тишина.

Стерко прошёл по коридору и отворил дверь спальни братьев. Широкая кровать. Старый шкаф и кресла, в которые никто обычно не садился… И никого.

Стерко вышел и распахнул дверь в игровую комнату Зого.

И все поплыло у него перед глазами. Кровь… Кровь… Много крови…

Прямо к ботинкам Стерко подобралась широкая багровая полоса… Кровавые лужи были затоптаны, размазаны, кровавые следы виднелись тут и там, на полу, на ковре, на фрагментах кое-как сложенной мозаики…

– Где вы, ребята?.. – прошептал Стерко.

Он метнулся обратно в коридор и шаг за шагом облазил весь дом.

Пареньков нигде не было. Он вернулся в комнату Зого и уставился на размазанную кровь. Следов было много. Стерко различил небольшие следы кого-то из детей, а кроме них чьи-то крупные, чужие. Сколько было тех, кто учинил тут погром? Понять это невооружённым глазом было невозможно. Стерко присел и попытался разобраться, которые чьи следы… Но глаза застилала пелена такого ужаса, что ничего рассмотреть так и не удалось.

Он встал и в бессилии прислонился к стене. Что делать? Вызывать помощь? Учитывая его шаткое положение в этом мире, это очень рискованный шаг. И к тому же совершенно бесполезный. Что это может дать? Ровным счётом ничего. У Стерко не было никаких объяснений случившемуся. Он даже предположить не мог, кому понадобилось вламываться в его дом… И самое главное, за что?

У Стерко не было врагов среди людей. Значит, люди тут ни при чём.

Неужели кто-то из хаварров? Мысли путались в разгорячённой гневом голове Стерко. Он никак не мог обнаружить мотивов. Уйдя из мира хаварров, Стерко вообще не оставил там никаких обязательств, никаких конфликтов, никаких незакрытых проблем или незавершённых отношений.

В спальне резко зазвонил телефон.

Оскальзываясь в крови, Стерко бросился в спальню, панически боясь, что звонивший не дождётся. Но телефон продолжал названивать, и Стерко сдёрнул трубку с подставки, едва не уронив.

– Да? Да, я слушаю!! – заорал он в трубку. А поскольку ответа он так и не услышал, разъярился. – Что молчишь, ублюдок?!!

– А я все время считал, что хаварры – культурная раса… – раздался в трубке молодой свежий голос, тихий и вкрадчивый.

– Кто вы? Что вам надо? – Стерко сел на край постели, прижимая трубку к уху.

– Все, что мне надо было от тебя, Стерко, я пришёл и взял, – рассмеялся незнакомец. – Полагаю, ты уже обнаружил пропажу.

– Где мальчики? – оборвал его Стерко, холодея. – Что ты сделал с ними, подонок?

– Мальчики? – с искренним удивлением переспросил звонящий. – Я знаю такие этажи, где они вполне сойдут за девочек, особенно этот бессловесный зверёк.

– Что ты сделал с ними, мерзавец?!

На том конце выждали многозначительную паузу. Стерко в молчании стиснул трубку, грозя проломить пластик. Незнакомец, наконец, отозвался:

– Не груби мне, Стерко, кто знает, на ком мне захочется выместить обиду?

– Что ты сделал с детьми? – едва сдерживаясь, в третий раз спросил Стерко.

– Что сделал, то сделал, это дело прошлое. А что сделаю – видно будет. Скучать им не придётся… Впрочем, можешь поговорить с одним.

Стерко замер, вслушиваясь. На той стороне раздался какой-то грохот, потом стон, и пронзительный крик Шото просто оглушил:

– Стерко!!!

– Я здесь, малыш… – проговорил Стерко, стараясь говорить спокойно. – Ты не кричи, или я не пойму ничего…

– Стерко, почему ты не приехал?! – простонал Шото. – Они бьют Зого… Они мучают его, он так кричит!.. Они забьют его насмерть… И меня тоже… Спаси нас, Стерко!!!

– Шото… – начал Стерко, но вкрадчивый голос насмешливо повторил:

– Спаси их, Стерко. Если сможешь.

– Что тебе от меня надо? – перебил его Стерко.

– Пока ничего. Я же сказал: то, что мне надо было, я уже взял. Если мне ещё что-то понадобится, я тебе после скажу, и попробуй тогда не послушаться меня! Ну а пока не волнуйся, время от времени я буду давать тебе поговорить с сыном до тех пор, пока он сможет разговаривать.

– Кто ты такой, сволочь?

Ответ, который пришёл, был полон совершенно искреннего недоумения:

– Ты не узнал меня, доблестный хаварр, отважный защитник? Забыл всего за каких-то шесть лет? Обидно… А за эти годы я не только стал сильнее, я раскинул свою сеть широко и прочно. И зря ты решил, что избежал её… Мой отец, великий владыка Беспределья, недавно умер, но я знаю, что он не был бы против, если я свернул бы тебе шею, мой доблестный защитник!

Стерко вздрогнул. Ещё бы ему не узнать эти слова. "Доблестный хаварр, отважный защитник"… И этот голос… Ещё бы не помнить!

– Миорк? – пробормотал Стерко, чувствуя, как волосы начинают шевелиться на его голове.

– Ах, значит, ты ещё не окончательно потерял память… – мягко отозвался голос в трубке. – Это уже кое-что.

Трубка коротко загудела.

Стерко как сидел, так и откинулся на кровать. Голова закружилась даже лёжа.

Ещё до того, как прозвенел этот звонок, Стерко уже интуитивно ощутил, что началось продолжение той истории шестилетней давности. Он не хотел сразу признаваться себе в этом, потому что был твёрдо уверен в собственной безопасности в мире людей. Ни разу ещё вершитель не смог применить здесь свои умения. Если нога вершителя или его вассалов и ступала на этот заповедный этаж мироздания, ничего кроме того, что было доступно обычным людям, они использовать не могли.

Энергетическая сила Беспределья терялась на этаже людей, таяла, не повинуясь вершителю. Природа этого феномена ещё не была выяснена хаваррами до конца. Вассалы вершителя орудовали во всём мироздании, но не могли ничего сделать ни с людьми, ни с теми гостями с иных этажей, которые пытались укрыться здесь. Конечно, вершитель постоянно изобретали различные опосредованные способы влияния на этот мир, но сила такого воздействия ни в какое сравнение не шла с тем кошмаром, который вершитель и его вассалы учиняли то там, то тут, терзая целые расы. Только посвящённый наследник, рождённый здесь, среди людей, сможет править этим миром, а потом, возможно, приобретёт неограниченную власть над всем мирозданием. Пока Стерко незачем было опасаться нового врага, который ещё до сих пор не осознал самого себя.

Но вот старый враг недвусмысленно заявил о себе.

Хаварр лежал, глотая слёзы. Его изощрённо и жестоко подставили шесть лет назад, а теперь собираются доконать совсем… Это очевидно.

Если вершитель в своё время замучил и уничтожил Калео и Миорка, стоит ли надеяться на то, что этот мерзавец пожалеет детей? Нет, не стоит.

Но убивать одним махом – это не манера вершителей. Поэтому у Стерко есть немного времени, чтобы попытаться найти детей и вытащить их из лап мучителя. Ровно столько времени, сколько способны выдержать Зого и Шото.

Стерко резко сел. Что теперь делать? Где искать того, кто разговаривал с ним голосом Миорка? Затевая новую игру со Стерко, он даже не намекнул, где его искать. Что это может значить? А только то, что он рассчитывает на единственный путь к информации, доступный сейчас Стерко. Это путь – родной департамент, будь он неладен. Вся информация – у Лэри. И вершитель явно хочет возвращения Стерко в мир хаварров. И лучше в этой ситуации было бы ни в коем случае не возвращаться.

Но похоже, что придётся подставить под топор вершителя собственную голову. Не сидеть же в ожидании, когда вершитель пришлёт ему контейнер с головами детей.

Стерко сел, схватил сотовый телефон и набрал длинный многоцифровой код, который помнил наизусть и мог бы назвать безошибочно даже будучи разбуженным среди ночи, несмотря на то, что пользоваться им он не собирался никогда.

Стерко слушал нудный зуммер и молился, чтобы автомобиль Лэри не оказался уже вне досягаемости линий связи этого этажа.

После глухого щелчка в уши Стерко ворвался приглушенный гул мотора и негромкие голоса. Кто-то из свиты, сидящий около микрофона лениво отозвался:

– Слушаю…

– Майра Лэри! – выкрикнул Стерко и сразу же услышал глуховатый приказ: "Стоп! Всем молчать".

Затем новый резкий щелчок: отключён общий динамик. Лэри взял трубку.

– Я слушаю, Стерко, – сказал он. – Что с тобой? У тебя странный голос…

– Лэри, ты был прав,. – Стерко слышал обречённость в собственных словах. – Он был здесь. Весь мой дом в крови. Он забрал с собой детей.

Несколько секунд Лэри молчал, потом тихо проговорил:

– Что я могу сделать для тебя?

– Я возвращаюсь домой, Лэри.

– Понимаю… – спокойно сказал Лэри. – Успокойся, не впадай в панику. Прислать за тобой машину?

– Нет, не надо.

– Хочешь, я сейчас же приеду к тебе сам? – голос Лэри был полон искреннего сочувствия.

– Спасибо, Лэри, не стоит. Завтра с утра я появлюсь в департаменте.

– Тогда тебе придётся воспользоваться поездом в двадцать три сорок.

– Я помню, – отрезал Стерко.

– Я хотел твоего возвращения, но не такой ценой, Стерко. Поверь.

– Я верю, Лэри. До завтра.

Стерко первый нажал на кнопку сброса.

Возвращаться в окровавленный коридор и смотреть на растоптанную и перепачканную кровавыми следами мозаику было совершенно невыносимо, поэтому Стерко снова завалился на кровать, раскинув руки.

Шестилетняя эмиграция закончилась неожиданно, но окончательно.

ГЛАВА 5. Департамент внешней защиты

Стерко прохаживался по пустой платформе метро. Он приехал на станцию заранее и теперь отчаянно проклинал свою поспешность. Три поезда ему пришлось пропустить, и Стерко невольно, но очень явно продемонстрировал, что ждёт некоего конкретного поезда.

Станция была почти безлюдна, всего несколько человек подпирали мраморные колонны. Но Стерко предпочёл бы более многолюдную толпу, в которой некто, гуляющий по платформе и пропускающий поезд за поездом, не бросался бы в глаза. Правда, те несколько человек на пустой и гулкой станции наверняка совершенно не заинтересовались ни Стерко, ни его нервным топтанием на месте.

Наконец, к платформе подошёл очередной полупустой поезд. Стерко взглянул на часы: тот самый, в двадцать три сорок. Предпоследний.

В последний вагон, совершенно пустой, кроме Стерко зашла молодая женщина в узких джинсах, высоких ботфортах и облегающей кожаной куртке. Она невозмутимо уселась напротив, и её равнодушный взгляд лишь мельком скользнул по лицу Стерко. Он, тем не менее, поёжился даже под этим бесцельным скучающим взглядом.

Поезд двинулся. Женщина смотрела прямо перед собой, её большие тёмные глаза даже не мигали. И от этого странного взгляда бедному Стерко было совершенно не по себе. Женщина ему чем-то сильно не нравилась. Она пугала Стерко своим присутствием.

Прикрыв глаза, Стерко отрешённо слушал механический голос, объявляющий станции.

Он покидал этаж людей и совершенно об этом не жалел.

Пока его беспокоило только одно: даже начав немедленно борьбу и поиски, Стерко ничем не мог защитить детей от произвола вершителя. Пока Стерко доберётся до них, если вообще доберётся, останется ли что-нибудь от его мальчишек?

Наконец, поезд выскользнул из тоннеля на освещённую станцию, на платформе которой не было ни души, и в динамиках прозвучало:

– Поезд прибыл на конечную станцию…

Стерко встрепенулся, поёрзал на сидении. Ему надо было срочно прятаться от обходчика, но прямо сейчас пробираться в кабину Стерко не мог. Он с нетерпением ждал, когда же его ненавистная попутчица покинет вагон, но женщина как-то не торопилась выходить на платформу. Наоборот, она уставилась на Стерко со зверской гримасой, будто бы сама ожидала, что он должен немедленно выйти.

– Конечная, – процедил Стерко.

Женщина пожала плечами и поджала губы:

– Так выходите. А не то сейчас уедете в депо.

– А вы?

– Не ваше дело, – отрезала женщина.

Она обернулась и, завидев на платформе девушку в форменном мундире и берете, обходящую состав в поисках уснувших пассажиров, вскочила на ноги и пригнувшись, метнулась к закрытой двери в самом торце вагона. В её руке оказалось металлическое приспособление, точно такой же ключ, какой Стерко сжимал рукой в кармане своей куртки, женщина быстро открыла торцевую дверь в кабину машиниста и исчезла внутри.

Работница метро зашла в третий от конца вагон и занялась каким-то еле живым выпивохой, который никак не мог найти выход. Пользуясь тем, что обходчица отвлеклась и не смотрит по сторонам, Стерко, бормоча проклятия, рванулся к дверце в кабину. Сунув ключ в штатное отверстие, Стерко повернул его, надавил на дверь и вдруг ощутил довольно сильное сопротивление. Женщина не желала впускать его внутрь.

– Немедленно откройте! – приказал Стерко, не желая разжигать скандал.

Женщина, видимо, всем телом навалилась на дверь. Но Стерко применил силу и втиснулся в образовавшуюся щель. Разгорячённая женщина отпрянула от двери и зашипела на Стерко:

– Какого черта вам тут надо?!

– Скорее всего, такого же, какого и вам! – запальчиво парировал Стерко и скомандовал: – А ну, присядьте, а не то мы сейчас с вами оба окажемся в ближайшем отделении.

Женщина присела на корточки и замолчала. Только её глаза блестели в полумраке темной кабины. Стерко тоже опустился на пол, прижавшись к стене.

Обходчица проверила последний вагон, и двери поезда с шипением закрылись.

– Вы пожалеете об этом, – угрожающе проговорила женщина.

– Не думаю, – усмехнулся Стерко. – И хорошо, если вы знаете, что делаете.

– Да уж знаю. Я не впервые пользуюсь Лифтом.

Стерко вздрогнул. Этого не могло быть… Это же была женщина, человек. Стерко был уверен, что это не мог быть замаскированный хаварр. Зачем бы хаварру маскироваться под женщину, когда маскировка под мужчину более естественна и всегда получается почти идеально?

Поезд тронулся и ушёл в тоннель. Потянулись огни депо, но вместо того, чтобы притормозить, этот предпоследний поезд устремился в никуда, наращивая скорость. Стерко ощутил, как ноют мышцы и кости, сопротивляясь давящей на них силе. Слившиеся в светящуюся полосу огни исчезли, и поезд погрузился в пустоту шахты Лифта.

Стерко с трудом встал на ноги, вцепившись в какую-то рукоятку, открыл дверцу в вагон и, пошатываясь, прошёл туда. Повалившись на сидение, Стерко вдруг с удивлением понял, что волнуется. И не только волнуется, а и ждёт прибытия домой.

Поезд вынырнул на свет, затормозил и, наконец, остановился около платформы под зеркальным куполом, в дальнем конце которой прохаживался дежурный хаварр в форме службы надзора.

Стерко вышел из вагона. Путешествие на Лифте заняло не больше пяти минут, но так надоевший этаж людей остался в совершенно немыслимой дали.

Стерко пошёл к выходу, совсем забыв про свою нахальную спутницу. А она тем временем, как ни в чем не бывало, выбежала из поезда и обогнала Стерко. Её длинные распущенные пепельные волосы взлохматились и разметались по спине. Стерко успел заметить разрумянившиеся щёчки и огромные блестящие глаза. Женщина презрительно покосилась на Стерко и первая подошла к дежурному.

Стерко ожидал, что при виде женщины тот, как минимум, проявит надлежащую бдительность, но пожилой хаварр всего лишь сдержанно улыбнулся, кивнул и даже отошёл чуть в сторону, слегка поклонившись. Зато к Стерко он подступил с суровой и немного угрожающей миной.

– Ваши документы?

– У меня их нет. Я Стерко Лег-Шо, возвращенец.

– А-а-а, – лицо дежурного смягчилось. – Вас ждут. Майр Лэри просил вас по прибытии сразу же проследовать в его кабинет, если вас не задержат дела.

– Но сейчас уже за полночь, – растерялся Стерко. – Вы ничего не перепутали?

– Вряд ли. Майр Лэри сейчас ждёт вас в своём кабинете. Пожалуйста, в лифт номер три.

– Да, я помню, – пробормотал Стерко и, пройдя через пост дежурного, свернул направо, к лифтам, поднимающих посетителей департаментов надзора и внешней защиты наверх, в высотку, где издавна размещались оба эти уважаемые на многих этажах учреждения.

Уже оказавшись наверху, в полутёмном притихшем коридоре, Стерко с неожиданным удовольствием вспомнил, как всего шесть лет назад был здесь совершенно своим, и несмотря на вечные заморочки по службе, был, наверное, одним из самых счастливых хаварров в мироздании.

В приёмной начальника департамента его встретил полусонный помощник и, едва только смерив Стерко взглядом, без слов указал на дверь кабинета.

Стерко вошёл. В кабинете было темно и пусто. Мебель была расставлена точно так же, как при прежнем начальнике, почтенном майре Равсе. Три кресла были поставлены прямо перед дугообразным столом, за которым Стерко ожидал увидеть Лэри. Но в кабинете никого не было.

Помедлив, Стерко сел в одно из кресел и стал ждать. Шаги за дверью раздались минут через пять. Лэри почти бегом вошёл в кабинет и сразу же двинулся к Стерко. Подтащив поближе одно из кресел, Лэри сел и схватил обеими руками ладонь Стерко.

– Ну, здравствуй снова!.. – Лэри стиснул руку Стерко и оставил её в своих ладонях. – Я не ожидал того, что это случится так скоро… Да если признаться честно, я и вовсе не думал, что ты когда-нибудь послушаешься моих слов…

– Твои слова тут ни при чём, – отрезал Стерко, решительно высвобождая руку. – Я не вернулся бы, если бы не…

– Извини. Да. Конечно, – Лэри медленно вздохнул и сказал уже совсем спокойно. – Я понимаю твоё состояние. Лучше бы нам больше никогда не видеться и не слышать друг о друге. Лучше никак, чем такой ценой. Я буду рад помочь тебе всем, чем смогу.

– И как много ты можешь в данной ситуации? – поинтересовался Стерко.

– Мы будем искать их. Ты знаешь, задача эта не из лёгких, но я сделаю всё, чтобы вернуть их тебе… – мягко сказал Лэри. – Но я надеюсь, что ты пришёл не только за этим. Ты ведь помнишь, о чем я тебя просил?

– Помню, – устало сказал Стерко. – Тебе надо, чтобы я снова принялся за работу. Не надо больше повторяться. Я здесь, а значит я согласен.

– Я в тебе не ошибся, – радостно вздохнул Лэри. – Ты на пляже был настолько колючим, что я на некоторое время потерял надежду…

– Лэри, перестань!

– Я чем-то тебя обидел? – огорчился Лэри. – Чем же?

Он встал, прошёлся по кабинету, потом вернулся к Стерко, остановился позади его кресла и сказал спокойно:

– Прости. Что-то мне не удержать себя в руках. Всё, отныне только служебная субординация. Я буду полностью официален.

– Был бы безмерно тебе признателен, – буркнул Стерко.

– Тогда, Стерко, я жду, что ты мне всё расскажешь.

– Да что рассказывать, Лэри?!.. Он пришёл, не знаю уж, сам или прислал кого, вытащил мальчишек из дома и куда-то увёз. В комнате Зого и в коридоре много крови, значит, кому-то уже здорово досталось… Вот и все, что я могу рассказать, и теперь остаётся только приниматься за поиски, – с досадой сказал Стерко.

– Несомненно, он даст о себе знать, – сказал Лэри. – Было бы неплохо засечь его след. И тебе надо быть очень осторожным самому…

– Какого рода задание ты хочешь мне поручить? – перебил его Стерко.

Лэри коснулся плеча Стерко, но тут же убрал руку и сказал строго:

– Ты помнишь, я говорил тебе о сыне вершителя с этажа людей. Его надо достать и нейтрализовать, пока не поздно. Вот ты и займёшься этим.

– Я хотел бы заняться поисками своих детей! – заявил Стерко, вскакивая. – Он наверняка забрал их в Беспределье, это же верная смерть! Мало кто знает повадки вершителя лучше нас с тобой! Я должен отыскать то логово, где он держит мальчишек!

– О, нет! – совсем расстроился Лэри. – Пожалуйста, успокойся! Ты же на грани истерики! А мне не хотелось бы сейчас применять к тебе суровые меры!

– Лэри, я не в истерике, я взбешён!

Лэри нервно кивнул, но ответил твёрдо и без улыбки:

– Стерко, ты будешь выполнять то, что я тебе прикажу, потому что только наши согласованные действия могут привести к успеху! Если я сказал тебе, что поисками детей займутся, значит, так оно и будет… Но я не могу поручить младшего вершителя кому-нибудь кроме тебя. Никто из моих подчинённых не провёл столько лет среди людей, а значит ни у кого не получится нейтрализовать того парня быстрее и чище, чем это выйдет у тебя!.. Именно этим ты с утра и займёшься!.. Что молчишь? Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю?

Стерко очень хотел возразить, но голос Лэри не допускал возражений. Тут бы и взбунтоваться, но подспудное сознание правоты Лэри пересилило.

– Я понимаю, Лэри. Я готов.

– Прекрасно! – Лэри сдержанно улыбнулся и протянул руки к Стерко. – Ты присядь и спокойно выслушай меня.

Стерко послушно сел.

– Тебе нужно будет сделать всё, чтобы уберечь этого парня от вассалов вершителя. И доставить его к нам на этаж… – проговорил Лэри чуть ли не по складам. – Причём так, чтобы его не перехватил по дороге наш с тобой общий друг, хаварр-наследник… Твоя задача, Стерко – доставить этого человека сюда, в департамент, в этот кабинет, пред мои ясные очи. Всё понятно?

– Понятно. А насколько я буду свободен в средствах?

– Свободен, как ветер… Сейчас ты поедешь в отель, в лучший, где есть стопроцентная защита от проникающих полей, отдохнёшь, а завтра с утра я предоставлю тебе досье этого человека, сына вершителя.

– Нет, Лэри, сегодня. Сегодня и немедленно. Одна ночь без сна – это пустяки. Я хотел бы немедленно ознакомиться с тем материалом, который вы за шесть лет накопили о покойном вершителе и его детях!

Лэри пожал плечами:

– Ну, если ты так хочешь… Я дам команду пропустить тебя в архивы. Но тогда тебе лучше прямо сейчас познакомиться с твоими новыми напарниками.

– То есть? – поразился Стерко. – Какие ещё напарники? Ты что, Лэри, совсем тут с ума сошёл? Я всю жизнь работал в одиночку!

Но суровый начальник департамента покачал головой:

– Увы, Стерко. Время партизанщины закончилось с моим приходом в этот кабинет. Дело очень серьёзное, и опасность достаточно велика, чтобы я мог оставить тебя наедине с этими чудовищами. Если человек пока ещё неопасен, то хаварр-наследник уже показал, что от него можно ждать.

– Что от него можно ждать, я всю жизнь свою прекрасно представлял! – упёрся Стерко. – Не надо мне никого, никаких напарников!

– Твоих отговорок я не приму! – Лэри нажал какую-то кнопку на столе и наклонился к изогнутому микрофону: – Йолли, Л'Шасс, зайдите ко мне.

– Кто-кто?! Это что за имена?! – возмутился Стерко. – Это на каких замшелых этажах ты их нарыл?

– Утихни! – строго приказал Лэри, встал со стола, обошёл его и опустился в кресло. – Попрошу соблюдать субординацию, мы с тобой уже не на пляже. Если я сказал, значит, так и будет. Я тебя знаю, Стерко, ты за словом далеко не пойдёшь, но все же попробуй быть корректным. Тех, кого я даю тебе в подчинение, я лично прекрасно знаю, и советую тебе воздержаться от оскорблений в их адрес как в моем присутствии, так и с ними наедине.

Лэри замолчал, щёлкнул выключателем и зажёг большой свет в кабинете, а сам уселся в кресло.

Тут же бесшумно отворилась дверь, и в кабинете появились две фигуры.

Стерко встал с кресла и развернулся к вошедшим. И слова проклятий и негодования застряли у него в горле.

Один из новых напарников оказался той самой женщиной в высоких ботфортах и облегающей куртке. При взгляде на Стерко её глаза расширились невероятно, и она едва сдержала брезгливую гримасу.

Тот, кто стоял рядом с женщиной, выглядел ещё лучше. Это была низкорослая зелено-синяя фигура в неопределённой ширины накидке. Из прорезей для рук выглядывали очень узкие и очень длинные ладони цвета позеленевшего домашнего сыра. Небольшая голова существа была несколько вытянута назад. Кожа на лице – зеленоватая и гладкая, ни одной морщинки или складочки, словно это было не живое лицо, а мраморная маска. На висках, на лбу и на шее кожа плавно переходила в мелкую чешую, которая чем дальше, тем становилась крупнее и крупнее, постепенно покрываясь перьями. Само-то личико с точёными лоснящимися безупречными чертами было довольно обычным и могло бы принадлежать и человеческому подростку, и юному хаварру. Но этому существу в мироздании давно было определено название. Второй напарник Стерко был из расы руадов и несмотря на то, что выглядел он очень юным, был наверняка вполне взрослым существом.

– Познакомьтесь, ребята, – сказал Лэри, выждав значительную паузу.

Но никто из троих как-то не спешил открывать рот. Лэри вздохнул и встал из-за стола.

Он подошёл к Стерко и положил руку ему на плечо:

– Итак, вижу, что вынужден вам помочь. Это Стерко Лег-Шо. Не буду сейчас повторять вам то, что вы уже знаете о нем. Только добавлю, что менее суток тому назад его дети, два несовершеннолетних хаварра, оказались в руках одного из вершителей.

Лицо женщины дрогнуло, его жёсткое выражение смягчилось, но она так и не произнесла ни слова, а принялась смотреть в пол. Руад чуть пошевелился и глухим чуть дребезжащим голосом с трудом выговорил:

– Это ужасно. Я сожалею.

Его губы шевелились, когда он говорил, но на коже так и не образовывалось ни одной складочки, словно на безжизненном камне. Это вообще была довольно странная кожа. Всем было известно, что руады могли безболезненно пройти сквозь огонь и искупаться в растворах кислот, в которых иные существа сразу получили бы смертельные ожоги.

Стерко вежливо скривился в ответ на соболезнования руада и покосился на Лэри. Тот укоризненно глянул на друга, шагнул к пришедшим и обнял их за плечи.

– А теперь слушай ты, Стерко. Это Йолли, – кивнул он на женщину. – А это Л'Шасс. Хотя вы трое слишком разные, я уверен, что вы сработаетесь. Ребята они очень старательные и весьма опытные. Мне сейчас надо бежать по делам, а вы можете остаться здесь и побеседовать.

Лэри пошёл к двери, обернулся на пороге:

– Отныне слушайтесь распоряжений Стерко. В архив сможете попасть через полчаса, я распоряжусь, – проговорил он и исчез.

Стерко молча переваривал стремительное знакомство. Он стоял лицом к лицу с двумя существами, с которыми ни за что не стал бы иметь дело по собственному желанию.

– Что ж, садитесь, – Стерко первым прошёл к креслу и сел.

Руад шагнул назад, наткнулся на кресло и тяжело свалился на пол.

– Ты что, слепой? – вырвалось у хаварра.

– Извините, Стерко… – глухо произнёс руад и, ухватившись за кресло, поднялся и сел в него.

Женщина стояла, сунув руки в карманы куртки. У Стерко не было ни малейшего желания повторно приглашать её сесть. Но она сама вздохнула, опустилась в свободное кресло и положила ногу на ногу. Потом она нервно заправила за уши прядки волос и сложила руки на груди.

– В общем так, ребята. Я не в восторге от того, что нам придётся вместе работать. Но насколько я знаю майра Лэри, он не изменит своё решение, если видит его исключительную целесообразность, – начал Стерко. – Поэтому вам придётся меня терпеть. Падать при виде меня больше не стоит: я злой, но не кусаюсь. Демонстрировать мне своё презрение тоже ни к чему.

Женщина вскинула голову и сжала губы, но и на этот раз промолчала.

– Мне редко доводилось командовать, потому что я боец-одиночка. Но уж если Лэри… майр Лэри настаивает, я буду вами командовать, и уж не обессудьте, так, как смогу, – добавил Стерко. – И сейчас я хотел бы поговорить по существу. Меня интересует, насколько вы представляете то, с кем вам придётся иметь дело.

– С мерзавцами, – процедила женщина. – С всесильными и коварными убийцами… С трудноуловимыми воплощениями сил Беспределья…

– Ах, вам и про Беспределье известно? – горько съязвил Стерко.

– Нам много чего известно, защитник, – в тон ему ответила женщина. На языке хаварров она изъяснялась на удивление правильно, только раздражающий жёсткий акцент был неприятен уху Стерко. – Мы работаем на департамент не первый год. Майр Лэри вряд ли стал бы подсовывать своему лучшему сотруднику отбросы.

– Ну, хорошо, – перебил её Стерко, недоверчиво качая головой. – Но мне все же хочется услышать, что представляет из себя то самое телесное воплощение сил Беспределья. Л'Шасс?

Руад не шевельнулся. Но губы его выговорили:

– Они являют собой тип существ, энергетически очень высоко организованных. Энергетикой своей и чужой они способны управлять на таком высоком уровне, что их уже тысячелетиями зовут чародеями… Но это примитивно, это обиходная оценка, и она нам не подходит. Мы используем научный подход. Мы изучаем Беспределье для того, чтобы уничтожать сети вершителя, раскинутые в разных местах мироздания…

– Вас хорошо учили, – вставил Стерко с усмешкой. – Вам наговорили много теории, а как насчёт практики? Кто-нибудь из вас хоть однажды вступал в поединок хотя бы с простым вассалом вершителя? А с посвящённым наследником?

Напарники многозначительно переглянулись и промолчали. И Стерко стало немного не по себе. Женщина и руад вели себя так, словно снисходительно позволяли Стерко умничать.

– Вы знаете, как локализовать одну из ячеек сети? Как вытащить живое существо из-под мучительного воздействия? Как снять импульс, взяв его на себя? Как выйти на след вершителя?

Молчание.

Потом руад словно нехотя ответил:

– Поверьте, защитник, и люди, и руады способны овладеть аппаратурой и оружием хаварров. Не настолько уж непознаваема ваша славная цивилизация, насколько вам кажется. Мы знаем и умеем ровно столько, сколько нужно, чтобы быть полезными департаменту.

– Вот как? – вздохнул Стерко, окончательно убеждаясь в том, что он, кажется, поумничал с некоторым перебором. Вряд ли это поможет новым напарникам уважать его. – Что ж, жизнь покажет. Чем спорить с вами, лучше нам вместе хорошенько подготовиться к выполнению нового задания. А посему… – Стерко решительно встал. – Не знаю, голодны вы или сыты, хотите спать или нет, но сейчас вы пойдёте со мной в архив, и мы вместе на живом материале посмотрим, с чем и с кем нам придётся работать. Заодно я сам наберу новой информации. И мы сутки не выйдем из архива, если это понадобится.

Стараясь сдержать кипевшее в нем негодование, Стерко пошагал в помещение архива департамента. Особого приглашения он никому делать не собирался, ожидая, что напарники последуют его примеру. Почти сразу он услышал сзади шаги женщины. Через минуту Стерко обернулся. Оказалось, что и руад тоже движется следом, ступая совершенно бесшумно.

Где только Лэри их выкопал, этих чудовищ?! Стерко знал своего бывшего друга, как себя. Вряд ли характер Лэри за годы разлуки сильно изменился. Если уж Лэри вздумалось повесить на Стерко эту нелепую свиту, он от своего не отступит.

Стерко был лично знаком всего лишь с несколькими руадами, и восторга от этих знакомств не испытал. Это были заторможённые существа с замедленными реакциями. Соображали они неплохо, по крайней мере, не хуже других. Но они зачастую вели себя так, словно до отупения боялись всего, что их окружает. Ни эмоций, ни чувств, один полумёртвый взгляд и сдавленный голос.

К женщинам у Стерко была особая неприязнь. Возможно, это было глупо, но женщины вызывали у Стерко резкую антипатию, проходящую все стадии от эстетического отрицания до психологического дискомфорта.

Внешние признаки, обусловленные женской физиологией, на этаже хаварров не могли быть расценены иначе, чем распущенность. В глазах хаварров внешность женщины была символом гипертрофированного извращения: продажные хаварры, обслуживающие своих партнёров за деньги, для привлечения клиентов нередко прибегали к установке грудных подкожных прокладок, выпячивающих их несдержанную больную сексуальность. Для хаварра внешность женщины была мучительным обманом. Пытаясь не поддаться этому обману, Стерко каждый раз раздражался и ничего не мог с собой поделать. И проведя столько лет среди людей, Стерко сторонился женщин, потому что они как-то чувствовали его отношение к ним, и даже вынужденное общение с ними приносило одни неудобства. И это несмотря на то, что внешне Стерко вполне подходил под высший мужской стандарт.

Подходить-то подходил, но мужчиной не был.

Теперь Стерко не представлял, как ему быть с такими напарниками, и не знал, как он выдержит эту прихоть Лэри.

ГЛАВА 6. Неформальный визит

Стерко закрыл за собой дверь номера и огляделся.

Да, интерьер радовал глаз. К такому удобству и обширному пространству Стерко привык с детства. Примерно таким был его родной дом, дом старого Калео, так безжалостно разрушенный вершителем.

Стерко торопливо разделся и обошёл номер. Совершенно стандартная для такого места обстановка вдруг показалась ему невиданной и незаслуженной роскошью. Стерко просто соскучился по всему родному, и теперь только тяжесть потери, давящая на него уже вторые сутки, не давала расслабиться и порадоваться возвращению.

Дома. Хоть цена этого возвращения слишком высока, но всё-таки дома.

В большом затемнённом холле было уютно, несмотря на немалые размеры помещения. Низкая широкая софа, кресла с высокими спинками, столик с аппаратом связи, полупрозрачные занавеси на окнах. Тона тёмные, серо-коричневые, приглушенные.

Стерко включил низко закреплённый над столом светильник и уставился на аппарат связи. Рука его сама потянулась к трубке.

Вспомнилось, как много лет тому назад, он, совсем молодой, дерзкий и шустрый, начинал свою службу в департаменте. Он был ошарашен невероятно сложной, выматывающей и совсем не романтичной работой и безоговорочно очарован своим первым напарником и наставником, стройным золотоглазым хаварром по имени Лэри. Затаив дыхание, Стерко ловил каждое слово своего нового друга, старался подражать каждому жесту и взять на вооружение каждый подмеченный приём. Наверняка, он страшно доставал этим Лэри. Но уж кого-кого, а Лэри было трудно вывести из себя. Он был на редкость терпелив и невозмутим во всем, что касалось работы, хотя драл со Стерко по три шкуры каждый день.

Лэри был намного старше, и поэтому напарники не сразу смогли сгладить этот возрастной барьер, ну а став все-таки относиться друг к другу на равных, они постепенно сблизились куда сильнее, чем предполагает обычная взаимная симпатия. Правда, на это сближение ушло почти пять лет…

Стерко с улыбкой вспомнил, как на службе они соблюдали условности и относились к друг другу сухо и официально. Но вылазки на соседние этажи и в туманное Беспределье вдруг стали казаться непомерно долгими, и когда подходило к концу очередное многодневное задание, Стерко мчался домой, чтобы увидеть Лэри.

Стерко осторожно потёр грудь, попытался сделать глубокий вдох, и ему это едва удалось. Казалось, что лёгкие просто зажаты в тиски. Что ж, обстоятельства изменились. Теперь он дома, и значит, может позаботиться о себе.

И Стерко всё-таки снял трубку и вызвал администратора.

– Номер пятьсот восемь, – представился он. – Можно заказать массажиста?

– Разумеется, – вежливо отозвался администратор. – На какое время?

– Сейчас, – решительно сказал Стерко.

– Пожалуйста, подробнее…

– Что? – не понял Стерко.

– Возраст, рост, цвет волос…

– Мой? – удивился Стерко.

– Того, кого вы желаете видеть, – сухо пояснил администратор. – У нас довольно широкий выбор.

О, нет! Ну надо же было и вправду так одичать среди людей! Стерко рассмеялся, прикрыв трубку ладонью.

– Неважно, – ответил он наконец. – Мне нужен отличный массажист, а не любовник.

– Ждите в течение часа, – коротко ответил администратор. – Услуга будет включена в суточный счёт.

Стерко срочно принял душ и переоделся в короткий широкий халат с поясом. Ему, как возвращенцу, простили бы некоторую поспешность в пользовании услугами, но никто не понял бы его, если бы он предстал перед массажистом потрёпанный и потный.

Приведя себя в порядок, Стерко сел в высокое кресло и стал ждать.

После короткого предупреждающего звонка в дверь в номере появился светловолосый хаварр в широких брюках и расшитой просторной рубашке. В руках он держал небольшую сумку на ремне и в ответ на приглашающий жест Стерко вежливо поклонился.

Подойдя к низкому столу, хаварр поставил сумку и раскрыл её. Покопавшись, но ничего, однако, не достав, он расстегнул манжеты рубашки и повернулся к Стерко.

– Как мне следует раздеваться?

Видимо, Стерко слишком явно выразил удивление. Хаварр пожал плечами, скинул рубашку и бросил её на столик рядом с сумкой. Мягкими неслышными шагами он подошёл к сидящему Стерко.

– Желаете, чтобы я вас раздел? – тихо и вежливо спросил паренёк. На вид ему было не больше двадцати. Он всячески демонстрировал полное послушание, но его большие тёмные немного нагловатые глаза оценивающе скользили по Стерко, изучая его.

Физиологический массаж был необходимой для любого хаварра регулярной медицинской процедурой и стандартной частью благ, предоставляемых любым отелем, клиникой или курортным заведением.

Но Стерко прекрасно знал, что молодые, а иногда и не очень молодые хаварры, работавшие массажистами, зачастую выходили за рамки собственно массажа. Официально это было нарушением устоев, но практически всегда это подразумевалось, как нечто совершенно естественное. Пожив у людей, Стерко снисходительно отметил поразительное сходство этой стороны сервиса.

Темноглазый светловолосый паренёк, стоящий сейчас перед Стерко, даже и не сомневался, что позвали его для куда более разносторонней работы, чем массаж.

Что и говорить, парнишка был красив. Он был лет на десять-пятнадцать моложе Стерко, поэтому казался в глазах Стерко совсем юным и свежим. К тому же на нем не было никакой вульгарной косметики или извращённых подкожных прокладок. Словом, он был красив просто потому, что таким уродился.

Кроме того, он довольно быстро раскусил, кто перед ним. Осторожно сев на подлокотник кресла Стерко, он положил руку на его плечо:

– Не волнуйтесь, я все понимаю. Вам так этого хочется, но решиться на это очень трудно. Особенно, когда возвращаешься через много лет…

– Откуда ты знаешь? – через силу произнёс Стерко, вжавшись в спинку кресла. – У меня что, на лбу написано, что я возвращенец?

– Нет, не написано, – покачал головой массажист. – Но у меня часто бывают встречи с возвращенцами. Я научился их узнавать. Они несчастны и ненасытны, и обычно очень этого стесняются.

– Да, ты прав, – прошептал Стерко. Ему стало вдруг до слез стыдно за самого себя, несмотря на то, что этот молодой хаварр вроде бы не испытывал к Стерко презрения.

Массажист тряхнул головой и улыбнулся:

– Все будет, как вы пожелаете. Я не буду возражать, если вы станете делать со мной всё, что вам захочется.

– Если каждый возвращенец, истосковавшийся по ласке, станет делать с тобой всё, что захочет, надолго ли хватит тебя, парень?

– Пока хватает, – коротко ответил массажист, но вдруг нервно лизнул губы и отвёл взгляд.

– Тебе много платят здесь?

– Не жалуюсь, – коротко ответил массажист и снова покосился на клиента несколько нахально и призывно. – Так вы позволите, я начну?

– Послушай, парень… – Стерко вдруг почувствовал себя ужасно неловко. – Послушай, не надо всех этих ритуалов и игр. Честное слово, я вызвал тебя, потому что мне надо освободиться от напряжения. Просто помоги мне расслабиться, только и всего.

Парень сдержанно вздохнул, встал и пожал плечами:

– Что ж, ложитесь.

Стерко распахнул халат и лёг на широкую софу. Массажист ещё порылся в сумке и извлёк оттуда баночку с тонизирующим кремом и впитывающую ленту.

– Условие, – произнёс Стерко, когда парень подошёл к софе. – Я закрою глаза, а ты будешь молчать. Ни звука, ни слова.

Массажист кивнул.

Он ловко опоясал грудь Стерко впитывающей лентой и, забравшись с ногами на софу, склонился над распростёртым телом.

Стерко прикрыл глаза. Парень действительно не издавал ни звука.

Его пальцы, сильные и жёсткие, касались груди через ленту, сначала медленно и плавно, а потом все быстрее и изощреннее. Стерко надеялся, что, не видя лица массажиста и не слыша чужого голоса, сможет представить на его месте Лэри. Но прикосновения юного светловолосого хаварра не имели ничего общего с теми ласками, которые помнил Стерко. Первым порывом разочарованного Стерко было вскочить, оттолкнуть массажиста и прогнать его прочь. Наверное, он так бы и сделал, но он вовремя почувствовал себя в опытных и умелых руках.

Парень своими прикосновениями не разжигал, а наоборот гасил болезненный жар. Сначала было очень больно, а потом боль начала отступать, и Стерко ощутил, как нараставшее до этого момента напряжение начинает слабнуть, вытекая наружу вместе со струйками сочащегося молока.

Прошло не меньше часа, прежде чем массажист слез с софы и снял со Стерко набухшую ленту. Открыв глаза, Стерко глянул на себя. Соски приобрели нормальный цвет, боли и давления больше не было. Появился покой, почти эйфория.

Массажист зацепил из своей баночки немного крема и быстро намазал соски Стерко. Крем был прохладный и впитался моментально, едва соприкоснувшись с кожей. Лёгкий зуд сразу же утих.

– Теперь можно разговаривать? – спросил парень, видя, что Стерко открыл глаза.

– Можно, – немного смущённо сказал Стерко.

– Вы запустили себя. Очень сильно запустили… – серьёзно сказал массажист. – Ещё бы немного, и пришлось бы лечиться. Сколько лет вы не были дома?

– Шесть.

– Чудовищно! – вздрогнул парень.

Стерко встал, запахнул халат и спросил:

– Сколько я должен тебе?

– Сумма будет в суточном счёте, – сказал парень. – Чаевых я не возьму. Это запрещено, а я не хочу потерять эту работу.

– Разве она доставляет тебе радость? – поразился Стерко и сразу же понял, что сморозил глупость.

– Она мне доставляет деньги, – насмешливо ответил парень. – А это куда важнее. К тому же ничего другого я делать не умею.

Стерко вспомнил сильные пальцы, так ловко отводящие застарелую боль, и подумал, что этому пареньку и не надо ничего больше уметь.

– Разве нельзя поискать работу в другом месте? Или заняться частной практикой? Ты же просто прирождённый массажист.

Парень потянулся к своей рубашке и стал одеваться.

– Везде платят сдельно, а здесь больше всего работы. И искать самому клиентов не надо. Этот отель ломится от постояльцев, и возвращенцев здесь бывает особенно много. Иногда до десяти вызовов за сутки. Я и живу рядом, чтобы не заставлять ждать долго.

– А многие отказываются от предложения делать с тобой всё, что вздумается, и ограничиваются сцеживанием?

– Да особо никто ни в чём себя не ограничивает, – буркнул парень и повернулся к Стерко, застёгивая рубашку. – Кстати, о вас… Позволите совет?

Стерко кивнул.

– Простите за откровенность, но если вы хотите избежать длительной гормональной терапии в клинике, вам нужны регулярные встречи с партнёром, причём с опытным. Тогда всё обойдётся. Или, как вариант, то, что мы с вами делали сегодня. У нас при отеле есть несколько очень хороших массажистов. Но я понял, что вы стесняетесь… Поэтому если вам понадобится процедура, приглашайте меня. Моё имя Снуи.

– Я запомню… Только… Только вряд ли я долго проживу в отеле. Я снова могу сорваться в любой момент и исчезнуть надолго… Такая работа.

– Вы работаете на других этажах? – с любопытством поинтересовался темноглазый Снуи. – Вы из службы надзора?

– Я из внешней защиты, – брякнул Стерко и тут же пожалел об этом. Обычно он не откровенничал со всеми подряд.

Но лицо Снуи озарила восхищённая улыбка:

– Так вы защитник?!

Стерко кивнул. С некоторых пор он стал ненавидеть это слово.

– Теперь понятно, почему вам не до себя. Знаете, если вы уедете, вернётесь а потом захотите со мной встретиться… – Снуи полез в сумку и достал маленькую электронную ключ-карту. – Это от моего дома. Адрес есть в любом справочнике. Моё полное имя Снуи Фа-Тару.

– Спасибо тебе, Снуи, – Стерко принял ключ-карту, а потом не выдержал и протянул руку.

Темные тонкие брови Снуи удивлённо взлетели, и глаза его уже не казались больше наглыми и оценивающими, они излучали тепло. Снуи довольно сильно пожал руку Стерко и улыбнулся:

– Рад был вам помочь. Это правда. И буду рад помочь ещё не раз именно вам, как никому другому.

Он поклонился, взял свою сумку и бесшумно вышел.

Стерко глубоко вздохнул, стараясь избавиться от неловкости.

Завязав на спине пояс халата, Стерко уже собрался пойти в спальню и завалиться на великолепные прохладные простыни, но в дверь вдруг позвонили. Стерко окинул взглядом холл, но ни одной вещи, забытой массажистом, он не обнаружил.

Однако за дверью ждали, и Стерко пришлось открыть.

На пороге стоял Лэри.

– Ну и ну… – протянул Стерко. – Чем обязан? Беспокойное начальство не оставляет своих забот никогда?

– Это совершенно неформальный визит. Я всего лишь пришёл узнать, как ты здесь устроился, – ответил Лэри.

– Если бы ты не пришёл, я бы действительно устроился. В постели. Я почти двое суток без сна.

– Ах, извини, – улыбнулся Лэри. – Ты не впустишь меня? Не терплю разговаривать через порог.

– Входи, – Стерко посторонился и закрыл дверь.

Лэри вошёл и принялся крутить головой:

– Очень неплохо для отеля. Дорого берут?

– Сложно сказать, я отвык от дома, а уж особенно от здешних цен. Наверное, недёшево. Но благодаря тебе мой счёт за столько лет безделья на чужбине почему-то значительно вырос…

– Благодаря мне? – переспросил Лэри. – Ну уж нет. Я не сторонник платить за безделье. Тебе просто размеренно капали командировочные, потом отпускные, ещё проценты и проценты на проценты.

– Неужели?

– Не неужели, а согласно положения о служебном вознаграждении, – отрезал Лэри и присел на столик, вытянув ноги. Глядя на Стерко, он вздохнул и спросил: – Так как ты после всего этого?

Стерко пожал плечами. За шесть лет Лэри взял себе в привычку задавать глупейшие вопросы.

– Я стараюсь не думать о том, что происходит с детьми, иначе можно просто свихнуться.

Лэри кивнул:

– Я помню, ты любил их.

Стерко покачал головой:

– Не так, чтобы очень, Лэри. Миорк отравлял даже воздух в доме родителя, не то что мои отношения с малышами. Но наверное можно полюбить кого угодно, если повозишься с ним столько лет.

– И разлюбить кого угодно, если столько лет его видеть не будешь?

Стерко напрягся и осторожно ответил:

– Иногда, Лэри. Но если ты намекаешь на нас с тобой, то зря. Это не про нас. И давай больше этот вопрос не поднимать, сам знаешь почему. Я не представляю, насколько широки возможности нашего безымянного пока врага.

– Ты же знаешь, что этот отель использует самую эффективную защиту, и даже волшебство вершителей не позволит исследовать то, что происходит в этих стенах, – проговорил Лэри.

– Я знаю. Но раньше я знал и то, что на этаже людей я и мои близкие находятся в безопасности… – горько отрезал Стерко. – А сейчас я не хочу тащить тебя, Лэри, под свой колпак. Мне тут, под этим колпаком, и самому дышать нечем.

Лэри прищурился и поджал губы:

– То есть, это ты меня оберегаешь, значит?

– Значит. А ты думал, кого?

– А я-то было подумал, что тебя заботит безопасность того симпатичного молодого паренька, – это было сказано с некоторой издёвкой.

– Какого ещё паренька?

– Я видел, как от тебя выходил такой, очень милый, молоденький совсем, – как бы равнодушно заметил Лэри. – Один из тех шустрых ребятишек, что так отзывчивы к нуждам состоятельных неудовлетворенных хаварров.

Стерко возмущённо сложил руки на груди:

– Ты хочешь меня унизить? Даже если бы я и купил этого мальчика на час, это моё право, Лэри! А я всего-то решил немного взяться за своё здоровье.

– Если так, то я этому только рад, – усмехнулся Лэри.

– И я рад. Кажется, я впервые готов уснуть без борьбы с собой и с болью, – признался Стерко. – Мальчишка на редкость талантлив.

Стерко замолчал и едва сдержал зевок. Он продолжал стоять перед сидящим на столике Лэри и не знал, как ему быть дальше.

– Ты действительно дремлешь на ходу, – заметил Лэри. – Ляг, поспи до завтрашнего полудня, и будешь как новенький.

– До полудня не выйдет. На девять я назначил сбор группы в департаменте.

– Я позвоню им и перенесу сбор.

– Это лишнее, Лэри. Не надо мне никаких поблажек. Я и к девяти буду в порядке, – твёрдо ответил Стерко.

– Кстати, как они тебе? – поинтересовался Лэри.

– Кто?

– Те, кого я дал тебе в подчинение.

– Ох, Лэри… Не был бы ты моим начальником, я бы тебе врезал за таких подчинённых, – процедил Стерко.

Лэри расхохотался:

– Спокойно, доблестный защитник, спокойно?!

– Лэри! – вскрикнул Стерко. Последние слова Лэри резанули ему слух.

– Что? – удивился Лэри.

– Нет, ничего… – отмахнулся Стерко.

– Ну-ка, объясни, чем тебе не нравятся мои ребята? – совсем серьёзно спросил Лэри.

– А что это изменит? Ты мне дашь других?

– Других не дам. Это лучшие из лучших, это мой золотой фонд.

– Ты это серьёзно, что ли? – возмущённо всплеснул руками Стерко. – Да они же… Да представляют ли они, что такое вершитель и с какой стороны приближаться к Беспределью!

Лэри склонил голову на бок и жёстко сказал:

– Не скандаль. И учти, эти двое, человек и руад – весьма ценные экземпляры. С фактическим материалом, который становится известен хаваррам ещё в школьном возрасте, они уже давно знакомы. И методами борьбы с вершителями они тоже владеют. Есть у них особенность, которая позволила им быстро втянуться в жизнь на нашем этаже и стать отличными бойцами защиты.

– Вот уж не представляю, что бы это могла быть за особенность, – проворчал Стерко.

– Очень просто. Оба они потеряли самое дорогое по вине вершителя. Вершитель убил мужчину Йолли. Это случилось несколько лет назад. Я хорошо знал этого незаурядного человека, я сам нашёл его и завербовал. Он стал одним из первых исполнителей в системе внутреннего развёрнутого надзора на этаже людей. Он освоил наш язык и очень быстро и успешно научился многому. Он был поразительно хладнокровен, и даже шокирующее любого нормального человека знание о системе мироздания его не смутило. С ним было приятно работать… Но его взял под колпак все тот же наш общий друг, хаварр-вершитель. Конечно, у людей он не мог развернуться, но он подстерёг человека во время одного из его регулярных визитов сюда и прикончил. Йолли оказалась весьма проницательной и давно заподозрила, что её мужчина стал игрушкой в чужих руках. Видимо, он не смог скрыть каких-то деталей от любопытных женских глаз, и Йолли вскоре после его смерти вышла на наших наблюдателей, а потом пришла сюда ко мне. За несколько лет она достигла, пожалуй того предела профессионализма, который доступен существу из её расы. Возвращаться домой она не желает вовсе. Я думаю, что такого желания у неё и не появится, во всяком случае, пока она не отомстит.

Стерко угрюмо слушал.

– У руада несколько иная, хотя похожая ситуация, – продолжил Лэри. – Он потерял двоих членов своего семейного трио. Без них немыслима его нормальная жизнь. Если у руада нет семьи, нет и будущего. У Л'Шасса никого и ничего нет. И Л'Шасс пришёл к нам сам, хотя для этого ему пришлось навсегда распрощаться с родиной. Он прошёл через все смертельные опасности, которые этаж руадов нагородил для своих незаконных эмигрантов. Он готов и жить, и умереть здесь, но прежде свести в могилу своего обидчика. А этот обидчик – никто иной, как один из наследников покойного владыки Беспределья…

– А ты не знаешь имени этого мерзавца? – уточнил Стерко.

– Увы. Мы уверенно взяли его след четыре года назад, и я сначала посчитал его обычным вассалом. Только постепенно выяснилось, что он не мелкая сошка…

– Со мной он разговаривал голосом Миорка… – обронил Стерко и тут же пожалел об этом.

Лэри побледнел и вскинул руку к лицу в беспомощном рассеянном жесте:

– Он говорил с тобой?! Стерко, ты что, спятил?! – Лэри рванулся к Стерко и затряс его. – Почему ты смолчал?! Когда он говорил с тобой? Где? О чем?!!

– Он звонил в мой разорённый дом. Угрожал убить детей, – нехотя ответил Стерко, пытаясь освободиться, но Лэри крепко держал его.

– И говорил голосом Миорка? – Лэри совсем задавил Стерко в объятиях и притиснул к себе. – Ты дурак, Стерко! Как ты мог скрыть это от меня?!

– Да что тут такого особенного?

– Стерко, ты – это все, что у меня осталось. Беды с тобой я не переживу… Обещай мне, что о каждом очередном звонке этого лже-Миорка я узнаю, и узнаю первым! – Лэри сжал Стерко и требовательно и грозно прорычал ему в ухо. – Обещай!

– Обещаю! – буркнул Стерко, уткнувшись любом в плечо друга.

– И ещё пообещай мне терпеливо относиться к напарникам.

– Ну уж нет! – воскликнул Стерко, вырываясь. – Это уж как получится!

Лэри укоризненно покачал головой:

– Ну какой же ты, право, горячий…

– Да не очень-то. Просто я всегда недолюбливал руадов. Они напоминают мне не то замороженную рыбу, не то каменные статуи… – поморщился Стерко.

– Они живые, Стерко, – недовольно нахмурился Лэри. – И души их точно так же, как и наши, разрываются от боли. Да, общаться с ними сложно и для пылких, эмоциональных хаварров довольно-таки непривычно…

– Да к дьяволу твоего руада, его я ещё потерплю! Но эта женщина!.. – вспылил Стерко, уже едва сдерживаясь.

– Ну вот тебе и на! – поёжился Лэри. – После шести лет жизни у людей тебе ли испытывать к ним неприязнь?

– Знаешь, Лэри, возможно, мне случится пожить и в Беспределье среди тамошних тварей, но вряд ли я воспылаю к ним любовью!

– Ты не спятил, парень?! – поражённо выдохнул Лэри. – Как можно равнять людей с тварями Беспределья?.. Да и вообще, как можно отвергать сразу целую половину разнополой расы?! Ты же знаешь, что разнополых рас хотя и не очень много, но достаточно, чтобы все прочие считались с их особенностями… – устало заговорил Лэри.

– Не читай мне лекции, – грубо оборвал его Стерко и добавил: – На моё субъективное восприятие ты все равно не повлияешь!

– Очень жаль, если из-за предрассудков и твоей излишней брезгливости ты потеряешь контакт с неплохими ребятами! – строго сказал Лэри. – Я не просто не хочу этого, но я требую, чтобы этого не случилось! Раз ты здесь, ты будешь выполнять мои требования!

Стерко сжал кулаки:

– Плевать мне на твои требования в моё личное время. Сейчас ты мне не начальник. Хочешь, чтобы я взял тебя за шкирку и вышвырнул в коридор?

– Попробуй, – сдержанно произнёс Лэри.

Поскольку Стерко было так трудно погасить свой яростный порыв, он шагнул к Лэри и схватил его за куртку. Но как только их лица сблизились, и золотые глаза взглянули на Стерко печально и виновато, Стерко растерянно выпустил воротник Лэри.

– Что мы делаем друг с другом, Стерко? Зачем? – прошептал Лэри.

– Почему ты все-таки пришёл сюда? – растерялся Стерко.

– Потому, что у тебя хватило выдержки, чтобы не позвать меня, и гордости, чтобы не прийти ко мне самому. А у меня, видимо, мало и того, и другого… – задумчиво сказал Лэри.

В этом Лэри был прав. Стерко ни за что не пришёл бы к нему сам.

Лэри все стоял и смотрел в глаза Стерко, лаская его золотым тёплым взглядом. И вдруг, подняв руки, он расстегнул свою куртку и, тряхнув плечами, бросил её под ноги.

– Зачем, Лэри? – совсем растерялся Стерко, хотя и сам все понял.

– Зачем, спрашиваешь? – Лэри прерывисто вздохнул. – Я видимо совсем малодушное существо, но пусть… Перед тобой мне не стыдно, – Лэри запнулся и тяжело сглотнул. Глаза его заблестели. – Мне надоело видеть это во сне. Я не могу больше терпеть…

Стерко замер. Пользуясь настороженным оцепенением друга, Лэри распахнул его короткий халат и резко притянул Стерко к себе…

Когда ковёр уже впитал в себя пролитое молоко, оставив влажные пятна, Лэри всё ещё беззвучно плакал и прижимался к Стерко, вздрагивая.

Стерко приподнял его и усадил, обнимая:

– Не знаю, как я прожил столько лет без тебя.

– Ты прости меня, что-то я расклеился не на шутку… – пробормотал Лэри, стараясь унять дрожь. – Но после шести лет сплошного кошмара просто поразительно, как это было прекрасно… Я шёл сюда и боялся, что ты меня выгонишь.

– Я не смог бы… Хотя, Лэри, наверное, это нужно было сделать. Я так боюсь все же затащить тебя под колпак, – грустно сказал Стерко. крепче стиснув Лэри в объятиях. – И вот теперь я поддался этому и, может быть, просто-напросто сдал тебя вершителю со всеми потрохами.

– В отеле отличная защита. Я уверен, что здесь мы в безопасности, – проговорил Лэри.

Он поднялся на ноги, и Стерко встал вслед за ним. Обоих шатало от слабости, и они ещё некоторое время постояли, нежно обнявшись и поддерживая друг друга.

То, что так внезапно и так быстро произошло в тёмном холле гостиничного номера, опустошило обоих хаварров. Исчезло наносное раздражение и досада, остались только светлая тоска и восхищение друг другом.

Стерко любил Лэри, всегда любил. Когда ему пришлось порвать со всем сразу, потеря любимого друга оказалась страшнее всего. Эта потеря была невыносима болезненна, она ожесточила Стерко, вынужденное уединение с детьми измотало его. И так хотелось поверить, что разлука закончилась навсегда.

– Я хочу знать… – подал голос Лэри.

– О чём?

– Ты когда-нибудь вернёшься ко мне? Или бесплодный инвалид тебе уже не нужен? – Лэри вздрогнул.

Для Стерко не существовало вариантов:

– Я сделаю все, что ты от меня ждёшь, Лэри. Я найду тебе младшего вершителя, отыщу детей, а потом мы будем вместе. Ты прав, у меня хватило бы и гордости и выдержки, чтобы не искать встреч с тобой. Но теперь я уверен, что я собираюсь вернуть всё. В первую очередь тебя.

Лэри светло, как прежде, улыбнулся ему в ответ.

– Слушай, давай выпьем что-нибудь! – спохватился Стерко.

– Не сегодня… У меня ещё есть пара дел, которые никак не терпят отлагательств, – виновато сказал Лэри. – Мне надо идти.

– Дела? В это время?! – возмутился Стерко. – Что за необходимость работать без отдыха?

– Стерко, к сожалению, в моем ведении не только дело… Миорка, назовём его так. А в нашей работе нет такого понятия, как неурочное время… – Лэри заправил рубашку и встал. – Очень не хочется, но я должен идти. Внизу меня ждёт машина сопровождения. А ты немедленно ложись в постель. Завтра встретимся. Перед отъездом всей группой зайдёте ко мне.

– Хорошо, – послушно сказал Стерко, почувствовав в голосе Лэри проснувшиеся начальственные нотки. Ранимый чувственный Лэри спрятался за спину холодного рассудительного майра Лэри, высокопоставленного хаварра, на плечах которого огромный объём ответственной работы.

Лэри прошёл к выходу, подобрав по пути куртку. Открыв дверь, он оглянулся на пороге. Улыбки на его лице уже не было, но янтарные глаза выплеснули на Стерко настоящий огонь. Лэри немного помолчал, задумчиво покусывая губы, а потом вежливо и невозмутимо проговорил:

– До завтра, Стерко.

– До завтра, майр Лэри, – сдержанно отозвался Стерко, начиная невольно повиноваться суховатому тону друга.

Лэри прошёл по коридору отеля и вошёл в лифт. Стерко осторожно закрыл дверь и вернулся в холл.

Отыскав в стенном шкафчике бар с напитками, Стерко плеснул себе в стакан чего-то крепкого и повалился в кресло. Прикрыв глаза, он пригубил напиток, и почти забытый за столько лет вкус показался настолько великолепным, что Стерко даже застонал от восторга. Ещё бы включить тихую, спокойную музыку, но лень вставать…

Звонок по связи был совсем не той музыкой, которую жаждал Стерко.

Сначала Стерко удивился, кто бы это мог быть, потом удивление быстро прошло. Тем, в каком номере остановился Стерко, кроме Лэри могло заинтересоваться только одно существо. И уж только оно могло побеспокоить его в полночь.

– Да, – сдержанно ответил Стерко, сняв трубку.

На том конце было сначала тихо, потом раздался какой-то звук, не то стон, не то мычание.

– Что такое? Кто это? – Стерко дунул в трубку.

Мычание повторилось.

– Да кто это? – крикнул Стерко, и вдруг все понял. Сетуя на себя за недогадливость, он вскочил и взмолился:

– Зого, малыш?! Это ведь ты, Зого?! Зого!

В трубке раздался протяжный болезненный крик, а затем чёткий ответ вершителя:

– Да, это он, Стерко. Похоже, что он скучает по дому и по своей уютной комнате с пушистым ковром… Но будет ли он скучать по тебе, Стерко, если все-таки своим коротким умишком поймёт, что это ты виноват в его боли, что это ты бросил его умирать?…

– Не мучай больного ребёнка, Миорк! – возмутился Стерко.

– Если я перестану его мучить, здоровым он не станет, – засмеялся Миорк. – Кстати, кое-где говорят, что клин клином вышибают. Он помешался, наблюдая за мной шесть лет назад, возможно, что сейчас наблюдение за тем, что я делаю с его братом, поможет ему прийти в себя.

– Что ты хочешь от меня, а, Миорк? – настойчиво проговорил Стерко. – Что я должен сделать, чтобы ты отпустил их обоих?

– А я скажу тебе, – отозвался вершитель. – Слушай внимательно. Ты получил серьёзное задание. Оно действительно важное и ответственное, но не очень сложное для такого лихого парня, как ты, мой доблестный защитник! Думаю, ты легко справишься с этим человеком и сможешь забрать его с собой не тем, так иным способом. Твой босс велел тебе доставить его в департамент. Но ты, Стерко, доставишь этого парня не на этаж хаварров, а совсем в другое место.

– В какое место? – опешил Стерко. То, что он слышал, уже не было просто жестокими шуточками. На Стерко начали наезжать всерьёз.

– Ты заберёшь того человека в Беспределье. И доставишь его в то место, которое я укажу тебе позже, – отчеканил голос Миорка. – Вопросы есть?

– А если… если я откажусь?

Он ожидал смеха, но голос Миорка был серьёзен:

– Можешь отказаться. Можешь вообще делать всё, что вздумаешь. Но не заставляй меня снова полосовать плёткой твоего щенка, чтобы прочистить тебе мозги.

– Я достану тебя, сволочь! – вспыхнул Стерко.

– Тебе ли не знать, как это трудно… Это занимает так много времени. А здоровье твоих щенков, прямо скажем, среднее.

Это было невыносимо, но это было правдой.

– Я все-таки убью тебя, Миорк!!!

– Миорк в могиле, Стерко. И твои детишки вполне могут в скором времени присоединиться к нему… Впрочем, имя "Миорк" мне по сердцу. И хотя меня зовут по-другому, ты можешь звать меня Миорком.

– Ты не посмеешь убить ребят.

– И что же меня остановит? – серьёзно поинтересовался Миорк.

– А то, что за каждую капельку их крови, которую ты пролил, я оторву от тебя по кусочку! Зубами разорву, слышишь, ты, дерьмо?!!

– Фу, хаварр, как не стыдно, – брезгливо сказал вершитель. – Говоришь, по кусочку за каждую капельку? Нет, приятель, это мне категорически не подходит. Давай уговоримся по-другому: за каждое твоё хамское слово я буду вырывать у одного из твоих щенков по ногтю… Что мы имеем на сегодня? Так… "Дерьмо"…"Сволочь"… В прошлый раз были: "подонок", "подлец", "мерзавец" и "ублюдок"… Кстати, Стерко, на будущее: вершитель не бывает ублюдком, потому что у него всегда есть отец – владыка Беспределья… Итого… Смотри-ка, Стерко, уже целых шесть ногтей…

– Не смей! – заорал Стерко, но тут же взял себя в руки. – Не надо, Миорк! Пожалуйста…

– За "пожалуйста" один ноготь вычтем, так уж и быть… – снисходительно отозвался Миорк. – Итак, понял ли ты, куда тебе предстоит переправить моего младшего брата-человека?

Стерко молчал. Идти на поводу у вершителя было нельзя, но и поделать с этим Стерко ничего не мог.

– Я понял, Миорк.

– Точное место я укажу тебе после. И не вздумай сказать об этом моем звонке никому из департамента защиты! Иначе твоему Зого первому не поздоровится…

– Миорк, я прошу тебя…

– Просишь? Уже лучше… Что ж, хорошее поведение должно быть вознаграждено. Ногти твоих щенков поменяю, пожалуй, на пальцы майра Лэри. Полагаю, пальцы майра Лэри имеют для тебя немалую ценность. Я прав?

– Миорк!!! – завопил Стерко, но трубка отозвалась короткими гудками.

Швырнув её на аппарат, Стерко свалился обратно в кресло.

Кажется, он неверно повёл себя. Дал почувствовать вершителю, что его можно запугать и заставить молить о милости. Так колпак, который вершитель называет сетью, может превратиться в удавку.

Стерко с горечью отметил, что его отношения с Лэри для Миорка уже не тайна. Значит, Лэри тоже в сети. Теперь для Стерко нет вовсе никакого просвета, только борьба. Снять сеть, уничтожить её. А потом найти и убить Миорка. Если получится.

И никто не сможет помочь Стерко в этом. Ни напарники, ни Лэри. Можно ли в такой ситуации работать на два фронта: на департамент и на вершителя? Стерко никак не мог представить себя в роли двойного агента. У него даже мелькнула совершенно нелепая мысль: изловчиться и открыть третий фронт, свой собственный.

Но возможно ли это вообще – работать только на себя и переиграть внаглую не только посланников Беспределья, но и незабвенное родное учреждение? То есть сделать то, чего ещё ни разу никому не удавалось. По крайней мере, такие случаи не известны на этаже хаварров. А если что-то не известно на этаже хаварров, то скорее всего, это событие места вовсе не имело. Стерко сильно сомневался в том, что он сможет справиться один, без департамента защиты, во всяком случае без чисто технической поддержки. Да к тому же смолчать о предложении Миорка означает обмануть Лэри, не говоря уж о грубейшем нарушении служебного долга.

Стерко заставил себя успокоиться, и мысли ровно поплыли в его голове, стали отчётливее и яснее. Ну, вот и занятие на ночь появилось… Скучать в одинокой постели теперь не придётся. Теперь Стерко полезно будет провести ночь в раздумьях. Вспомнить все, что он знал и знает о Беспределье.

ГЛАВА 7. Последнее напутствие

Тишина в кабинете майра Лэри затянулась.

Начальник департамента внешней защиты стоял у широкого, во всю стену, окна и, повернувшись спиной к своим подчинённым, смотрел на разбросанные далеко внизу кварталы столицы, утопающие во всевозможной растительности.

Стерко уже начал нервничать. С полчаса перед тем он излагал начальнику и своим напарникам детальный план действий, которому он предполагал следовать. Лэри слушал молча и так же молча теперь стоял в раздумьях.

– Ну что ж, ребята… – Лэри повернулся, подошёл к столу и уселся в своё кресло. – Поначалу я думал предложить вам кое-что своё, но мне приходится признать, Стерко, что твои выводы куда ближе к жизни, чем мои кабинетные измышления… Поэтому я даже и заикаться об ином не стану. Действуйте так, как ты только что нам изложил. Это вполне приемлемый план.

– Может быть, стоит послушать и другой вариант? – неожиданно произнесла Йолли.

Стерко быстро взглянул на неё. Женщина смотрела на Лэри с нескрываемым уважением. Но Лэри покачал головой:

– Нет, всё решено. Ни к чему забивать вам голову. Я не страдаю манией величия и не собираюсь ничего навязывать подчинённым, если мне самому очевидно, что мои предложения подходят меньше, чем их.

– Остаётся проработать техническую сторону начальной стадии, – напомнил Стерко.

– С этим никаких проблем. Я уже давно прощупал подступы к той территории, где живёт наш с вами клиент, – загадочно улыбнулся Лэри. – Когда я начинал эту работу, я совсем не предполагал, для каких целей нам это может понадобиться. Через нашего постоянного агента службы внешнего надзора один из вас будет устроен там на работу. Я полагаю, что это будешь ты, Стерко…

Стерко только пожал плечами. Естественно, это будет он, а кто же? Да Стерко скорее повесился бы, чем поручил такую ответственную миссию кому-то другому. Даже Йолли, хоть она и человек, к тому же родившийся не так далеко от того места, куда они направлялись, не вызывала у Стерко особого доверия.

А Лэри подумал немного и добавил:

– Роль Л'Шасса разработаете на месте. Думаю, что с этим проблем не будет.

– Ты так считаешь? То есть, вы так считаете, майр Лэри?! – поразился Стерко. – Да куда же я там спрячу этого пернатого ангела? Мне что, этого крылатого по ночам в качестве почтового голубя использовать?! Или мне его там по улицам напоказ водить?

Лэри внезапно нахмурился и хлопнул ладонью по столу:

– Стерко! Закрой рот немедленно!..

Стерко закрыл. Но не от того, что так приказал Лэри. Просто замолчал от крайнего изумления: никогда раньше Лэри так не одёргивал Стерко при посторонних.

Снова наступила тягостная и нехорошая тишина. Скромно сжавшийся в своём кресле руад опустил голову и рассматривал свои сложенные на коленях ладони. Руки его мелко дрожали.

– Оставим это, – неуверенно произнёс Лэри. – Думаю, что из Л'Шасса получится отличный внешний наблюдатель. Л'Шасс великолепный актёр, и его перевоплощения могут пригодиться… Ну а у Йолли будет особая миссия. Думаю, что ей совсем несложно будет войти с наследником Беспределья в прямой контакт.

Стерко очень хотел, но боялся заговорить снова.

Лэри решительно махнул рукой и встал:

– Что ж, на этом мы, пожалуй, закончим. В конечном счёте я вам ничего не навязываю. Если я и не удержался от некоторых предложений, то это вовсе не значит, что Стерко, как командир группы, лишён возможности действовать так, как он решит. Ты совершенно свободен в средствах, Стерко, я повторяю это ещё раз.

Стерко коротко кивнул.

– Желаю вам удачи, ребята. Вы знаете, мне далеко не все равно, что с вами будет! – Лэри подошёл к вставшим ему навстречу подчинённым и сдержанно улыбнулся: – Будьте осторожны, и берегите своего командира. Кажется, вы не успели его оценить, но поверьте, Стерко стоит того… Через час спецмашина доставит вас через Лифт на место… Все свободны.

Все трое дружно повернулись и пошли к двери. Стерко не сомневался, что Лэри не изменит официального тона своего напутствия и вряд ли снизойдёт до тёплого прощания. Стерко пропустил вперёд женщину и руада и уже собрался покинуть кабинет босса, когда за его спиной прозвучало:

– Стерко, задержись на пару слов!

Стерко осторожно прикрыл дверь и повернулся к Лэри с некоторой опаской: слишком явно звучал металл в голосе сурового начальника.

– Да, майр? – покорно отозвался Стерко.

Лэри сложил руки на груди и издалека, не делая ни шага в сторону Стерко, проговорил:

– Я не собираюсь оказывать давление на твоё, как ты вчера выразился, "субъективное восприятие", но позволь сделать тебе выговор! Как бы ни относился ты к прочим обитателям мироздания, их физиологические особенности не есть основание для насмешек и оскорблений!

Стерко согласно кивнул.

– Это касается всех руадов вообще, – добавил Лэри. – А вот то, что касается Л'Шасса в частности… Здесь он носит свою странную накидку, потому что ему так удобно, и к тому же накидка скрывает его увечье. У Л'Шасса нет крыльев, Стерко.

Стерко почувствовал, как краска стыда заливает его щёки.

Представитель крылатой расы – и без крыльев. Прочим это может быть безразлично, но руад должен был, видимо, горько страдать от своей неполноценности.

– У этого парня тяжёлая доля, Стерко. Дома он потерял всё, что имел, я уже говорил тебе об этом. А пробираясь к нам через шахту Лифта, он не смог обойти последний кордон руадов, – продолжил Лэри. – Израненный, он попал в фильтр одного из наших приёмных тоннелей. Его перемолотило, он переломал все кости и потерял крыло. Второе ему ампутировали уже в клинике. Если пересчитать его возраст на наш, Стерко, ему не больше тридцати, а когда это с ним случилось, он был совсем молод…

– Хватит, Лэри! Я понимаю, что получилось некрасиво… Он ничего не сказал мне, ты тоже промолчал… Откуда мне было знать?

– Не обязательно знать! – отрезал Лэри так же сурово, как и начал. – Достаточно просто уважать того, кто рядом с тобой!

– Хорошо, я извинюсь перед руадом, – угрюмо согласился Стерко.

Лэри замолчал и отвернулся.

– Что-нибудь ещё, Лэри?

– Торопишься? – усмехнулся тот.

– Надо проследить за их сборами. Женщина и соберётся, и оденется, как положено. А вот Л'Шасса надо бы проконтролировать.