Читать онлайн Таежный Робинзон бесплатно

Глава 1. Обстановка

.

Немного истории. Прибытие на участок. Воспоминания о перелёте, посещении офиса. Обед. Ознакомление с таёжным поселением. Осмотр погреба. Воспоминания о сборах. Утро.

Во второй половине 20 века геологическим обследованием (металлометрическим опробованием) в центре Сибири была выявлена площадь с повышенным содержанием редкого элемента.

Проведёнными впоследствии горными работами с детальным опробованием наличие там рудопроявления подтвердилось. Это дало основание создать в системе регионального геологического управления геологоразведочную партию.

Следующей зимой к предполагаемому месторождению была проложена санная дорога, по которой успел сделать один рейс «караван» грузовиков с оборудованием, обеспечивавшим летом начало геолого-разведочных работ.

Вместе с буровым станком, были завезены дизель-электростанция, запас горючего в бочках, продукты, а также кровати, постельные принадлежности, посуда, другие необходимые для жизни и работы вещи. Доставлен был и один комплект деталей сборного дома, а также шесть специально сваренных железных печей. Два трактора на гусеничном ходу, которые прокладывали дорогу, притащили с собой смонтированную на санях небольшую цистерну для солярки и вагончик с печкой.

После ухода автокаравана, на участке остались пять человека, включая двух трактористов.

В первую очередь они установили на удобном месте вагончик, а затем расчистили посадочную площадку для вертолёта,

С первым же авиарейсом там появилась повариха и пять рабочих во главе с прорабом: практиком, изучавшим строительное дело на специальных курсах и имевшим большой опыт работы.

За короткое время этот «десант» установил пять больших палаток – для общежития, кухни и столовой – и собрал из деталей дом, который предназначался для производственных целей. До начала основных работ он использовался как общежитие.

Затем прибыл главный инженер партии с двумя геологами, топографом и экономистом. Несколько позже, во главе с буровым мастером в количестве, обеспечивающем круглосуточную работу, прилетела бригада, начавшая монтаж буровой установки. Потом, для вскрытия коренных пород, залегающих на небольшой глубине, появились три проходчика шурфов, которые тоже без промедления приступили к работе.

В палаточном городке добавились две палатки меньшей вместимости и начали топиться печки.

К концу весны на участок завезли недостающее геологическое оборудование и приборы, а также канцелярские принадлежности: линейки, карандаши, писчую бумагу, арифмометр, счёты, и прочую мелочь. Для размножения чертежей – кальку, светочувствительную бумагу («синьку»), аммиак и тубус.

В дальнейшем вертолёт использовался для полетов в управление руководителей и специалистов и пополнения партии новыми работниками, а также для доставки срочных малогабаритных грузов. Обратными рейсами периодически отправлялись в лабораторию пробы, дробление которых производилось на месте в ступах, сделанных из обрезанных кислородных баллонов.

Для постоянной связи была установлена радиостанция.

Летом на участке, кроме «конторы», «выросло» здание общежития площадью 25 квадратных метров и два самых необходимых объекта: магазин и баня.

Через какое-то время в разных местах из хороших бревен начали строиться небольшие домики. Создавались они по собственным проектам, в рамках свободного времени теми из работников, которые желали жить отдельно. Поэтому домики иногда почти не отличались от большой собачьей конуры и узнавались по нестандартной площади, едва достигающей два на три метра, и высоте – в рост хозяина.

Ближе к осени они были заселены членами буровых бригад, проходчиками, а также «бичами», нанятыми к этому времени в качестве подсобных рабочих.

При увольнении, «хозяин» дома мог продать его за символическую цену остающимся работникам, конечно, если находились желающие.

Командовал новой организацией умудренный опытом пожилой начальник, окончивший в своё время горный техникум. Вначале он руководил работами из кабинета в экспедиции, занимаясь, в основном, снабжением партии и изредка наведываясь на строительную площадку, а позже окончательно переселился на участок. Геологическими работами руководил геолог – недавний выпускник ВУЗа, а следил за выработкой и начислял зарплату – экономист…

Работа на участке кипела. Углублялись скважины, копались шурфы и канавы, отбирались пробы пород. Ломались станки и трактора, вызывая нервирующие всех простои, доставлялись запчасти, техника ремонтировалась и работа продолжалась.

аработная плата выплачивалась регулярно.

Здание «конторы» тоже функционировало на полную мощность: здесь обрабатывались экономические и геологические материалы, писались месячные и квартальные отчеты, проводились собрания и торжества.

Клуба, кинотеатра или чего-нибудь их заменяющего, по малочисленности персонала здесь пока не предусматривалось, но один-два раза в месяц по вечерам это здание переоборудовалась в «киноточку», где «залётный» киномеханик на 16 миллиметровом кинопроекторе радовал немногочисленных жителей устаревшими новинками кинопроката.

Оба трактора во время, свободное от перевозки бурового станка на новую точку и собственного ремонта, использовались для заготовки дров на зиму: преимущественно доставки хлыстов. Распил производился специально выделенным рабочим, а рубка – хозяином дома. При такой системе жильцы общежитий оказывались в выигрыше и поэтому с наступлением морозов происходила «миграция» единоличных хозяев домов в общежитие и обратно.

Через несколько лет, когда разведка подходила к концу, а установленные запасы месторождения по экономическим показателям позволяли его эксплуатацию, было принято решение построить рудник и подключиться к электролинии, проходящей в 60 километрах. Буровой станок, законсервировав, оставили на месторождении, предполагая возможное расширение запасов.

Для обеспечения нормальным жильём будущих разработчиков месторождения, были выделены средства для строительства таёжного поселения на небольшой терраске, недалеко от которой протекала сравнительно большая река. Терраска располагалась у подножия предгорья в 6 километрах от будущего рудника.

Туда по зимней дороге срочно завезли детали четырёх сборных домов из деревянного бруса, приняли десяток рабочих, сделали из них строителей и землекопов и, переправив вниз один из тракторов, организовали заготовку местного круглого леса для строительства дополнительных домов.

Первые годы часть персонала цепко держалась, привыкнув к таежной жизни и обзаведясь семьями, а другая, состоящая из «бичей», периодически обновлялась.

Ещё через несколько лет интерес к месторождению неожиданно завял и финансирование прекратилось. Рабочие разбрелись, оборудование начало ржаветь, незаконченная электролиния разрушилась…

Прошло очень много лет и о месторождении вспомнили. Нашлись люди, которые взяли разведанный участок в аренду, с намерением начать добычу редкого полезного ископаемого. Вся техника за время длительного простоя полностью пришла в негодность, и арендаторы завезли новое оборудование.

На средства акционеров подправили около рудника здание конторы и лучшие домики, а внизу, вблизи неглубокой балочки, отремонтировали построенные ранее дома. Новые рабочие, вместе с несколькими вернувшимися старожилами, заселили их.

Одновременно, на другой стороне балочки построили «административный комплекс» из четырёх зданий: управления с небольшим кабинетом начальника, магазина, жилого дома для продавщицы и медпункта с комнатой врача.

Так, менее чем в 100 километрах от ближайшего приличного городишки, у подножия невысоких гор, появилось маленькое таежное поселение из двух блоков на полтора десятка домов разной величины, назначения и года постройки…

24 октября. Старенький биплан, подняв белое облачко и пробив глазурованную поверхность тонкого снежного покрова, опустился на крохотную полянку, прокатился по ней минимальное количество секунд и остановился перед высокими соснами.

Никита Денисович Кустов – конструктор одного из московских механических заводов – прибыл в таёжное поселение восстанавливаемого рудника. Он медленно выбрался из кабины самолёта, освободив сидение, которое тут же заняла продавщица местного магазина, три дня ожидавшая хорошей погоды. Устроившись, она наклонилась к прилетевшему пассажиру и, перекрывая стрекот мотора, почти на одном дыхании прокричала необходимую информацию: его давно ждут, но сейчас все «население» находится на руднике, откуда завтра утром пришлют подводу. Коротко объяснила, как попасть в «гостиницу» и где находятся продукты – ими можно пользоваться без ограничения. Закончив, откинулась на спинку и, потеряв интерес к гостю, сосредоточилась на задачах, которые предстояло решить в городке.

Никита Денисович, молча выслушал короткий монолог, кивком поблагодарил продавщицу, помахал рукой летчику и отошёл от самолёта. Не снимая перчатку, скинул затвердевшую шапку снега с ближайшего широкого пня, медленно опустился на него и глубоко вздохнул.

Трёхдневное ожидание в аэропорту, полет по воздушным «ухабам» и посадка на почти незаметную площадку, куда может приземлиться при определённом направлении и силе ветра только подобный «воздушный велосипед» или вертолет, испортили настроение. Вдобавок его немного мутило. Полёты на больших самолётах не доставляли ему неприятностей, а этот «попрыгунчик» измотал не на шутку.

Никита Денисович безучастно проследил, как самолетик развернулся, перебрался на противоположную сторону «аэродрома», снова развернулся, постоял несколько мгновений, набирая обороты, рванул с места и, разогнавшись, взмыл в небо, едва не налетев на деревья.

Осмотрелся. Вокруг густо стояли сосны, из-за которых вблизи ничего не было видно. Лишь где-то далеко белели под снегом невысокие горы. Там, очевидно, и был рудник, куда его вызвали. Посидев еще минут пять, поднялся, и вяло зашагал по едва заметной тропинке.

Пройдя около двухсот метров, Никита Денисович вышел к крашеному забору из штакетника, в контуре которого, как ему рассказали, располагались «административно-бытовые» здания и так называемая «гостиница».

В сотне метров, сквозь деревья поредевшего леса, слева просматривалась группа жилых домов, отделённая от усадьбы неглубокой балочкой, образовавшейся между двумя невысокими горками за сотни, а может быть и тысячи, лет. Балочка появлялась откуда-то сверху и пряталась где-то внизу.

Калитка в заборе, к которой вывела тропа, оказалась распахнутой, и он направился к «гостинице», сразу выделив её среди остальных домов. Достав из щели над дверью ключ от большого висячего замка, открыл его. Отодвинув рядно, преграждавшее путь холодному воздуху, вошел в коридорчик, а затем в комнату.

Слева, почти в центре, громоздилась, прислонившаяся к стене кирпичная печь, частично обогревавшая расположенный за ней медпункт. У дальней – торцевой – стены стояла застланная шерстяным одеялом новенькая кровать. Между кроватью и боковой стеной дома был втиснут нестандартный платяной шкаф. При очень большой необходимости рядом с этой кроватью в остающееся до печки пространство можно было поставить ещё одну.

Сразу у двери, занимая весь правый угол, размещался кухонный стол. На нём, в углу, стояли вложенные друг в друга три кастрюли и другая кухонная утварь. Над столом, рядом с окном, на широкой деревянной доске на крючках висели два ножа, шумовка, половник и что-то ещё.

На подоконнике примостилась керосиновая лампа. Рядом с ней лежала коробка спичек. Свободного места не оставалось, особенно, если поставить вторую кровать.

Комната площадью 15 квадратных метров, освещалась тремя окнами, которых, днём, особенно в летнее время, вполне хватало. Внутри было тепло. Получив сообщение о вылете самолёта, продавщица протопила печь, а непосредственно перед отправлением на «аэродром», вторично загрузила её дровами …

Сняв дубленку и утепленные сапоги, Никита Денисович достал из дорожной сумки комнатные тапочки, поставил их под кровать и прилег поверх одеяла.

После утомительного перелёта хотелось полежать спокойно, не ожидая очередного нырка в воздушную яму. Полежал с закрытыми глазами, вспоминая подробности перелёта…

Десять дней назад совершенно неожиданно его вызвал директор и познакомил с факсом, в котором какое-то акционерное общество, из самого центра Сибири, просило направить специалиста для помощи в запуске установки, изготовленной когда-то на их заводе. Что-то там не ладилось, а своими силами «тамошние» специалисты справиться не могли.

Управляющий рудником обещал жилье, питание и, при необходимости, любую рабочую или теплую, одежду. К месту работы специалиста доставит самолет. Все договоренности об этом имеются.

Директор объяснил, что послать некого, тем более, что Никита Денисович принимал участие в создании этой установки. Предполагалось, что на поездку две недели, включая дорогу, хватит.

Поскольку предстояло бронирование места в промежуточном аэропорту, директор дал на подготовку пять дней. За эти дни следовало освежить в памяти тонкости конструкции и посоветоваться с другими специалистами о причинах возможных неполадок и путей их исправления…

Прошло пять дней и он улетел. В областном центре повезло: небольшой рейсовый самолет в городок отправился уже через два часа и в 15-00 по московскому времени Никита Денисович почти долетел до места. Оставалось менее часа полёта на каком-то «воздушном велосипеде».

Переночевав в комнате аэропортовской гостиницы, он утром по телефону сообщил управляющему, что прибыл. Услышал радостную весть – самолёт готов.

Через 10 минут в обусловленном месте встретился с лётчиком. К полету все было готово, но оставалась маленькая загвоздочка: на другом конце трассы стояла не совсем хорошая погода.

На замечание, что погода все же неплохая, летчик загадочно улыбнулся и ответил:

– Подождем.

– И сколько будем ждать – спросил Никита Денисович, надеясь услышать «…часов».

– Может день, может два, а может быть и неделю – привычно ответил летчик.

Такой вариант в его расчёты не входил, но Никита Денисович сразу подумал, что время вынужденного ожидания можно употребить с пользой:

– Так может быть, я успею съездить в управление?

– Сегодня не полетим точно, – уточнил летчик ситуацию. – У меня есть уже другое задание. А завтра будет видно.

Вторично позвонив управляющему, Никита Денисович сообщил обстановку и спросил: как они могут встретиться? Оказалось предельно просто: офис располагается в небольшом двухэтажном здании в пятнадцати минутах езды от аэропорта, рядом с остановкой автобуса.

Добравшись до места, он поднялся на второй этаж и, поздоровавшись в приемной с секретаршей, вошел в кабинет управляющего.

После взаимных приветствий, объяснил причину задержки, выслушав по этому поводу лёгкий упрёк в свой адрес, а также сообщение, что задержка вносит нежелательные коррективы в работу рудника.

В процессе беседы вкратце познакомился с историей участка и его перспективами. По вопросу характера неисправности установки, управляющий посоветовал поговорить со специалистами.

Обговорив основные вопросы, входящие в компетенцию управляющего, Никита Денисович отметил командировку и через систему коридоров перешёл в просторную комнату, носившую следы недавно произведенного косметического «евроремонта». Очень удивился, увидев на новых столах несколько компьютеров, ксерокс, сканер, общий принтер и всё остальное, что должна иметь уважающая себя, вновь созданная организация, пока ещё оборудование не успело постареть, устареть или вообще начать рассыпаться. Увидев у кого-то мобильный телефон, подумал: зачем он нужен в этом маленьком городке. Здесь даже не успеешь набрать номер, чтобы сообщить, при возвращении домой – к какой остановке подъезжаешь – как уже надо будет выходить. Здесь задержался дольше. Выяснив признаки неисправности установки, предположил её причины: они оказались до смешного простыми. Практически машина не требовала никакого ремонта.

Разговорился с работниками: все наперебой спешили рассказать москвичу о далёком месторождении. Повторили более детально историю создания рудника, с воодушевлением дополнив её сведениями о перспективах. Полтора часа Никита Денисович получал дополнительную информацию о людях, забравшихся в ту глушь, куда он собирается лететь; об условиях их жизни. Он уже не считал этот день безвозвратно потерянным.

Но большинство мелочей, относящихся к быту и истории месторождения, вначале пролетало мимо его сознания. Оставалось главное и особо интересное. Теперь он знал всё, что было нужно ему в связи с командировкой и даже намного больше. Главное – выяснил, где будет жить, как питаться. Прикинул: сколько времени потребуется на запуск установки.

Следующие дни, когда по утрам узнавал, что погода на том конце трассы не изменилась, он снова появлялся в управлении и продолжал напитываться знаниями о руднике вообще и жизни поселения в частности. Количество интересного по мере осмысления, постепенно увеличивалось.

Но, мысленно находясь в тайге, он хотел скорее попасть на место, сделать своё

дело и вернуться домой к обычной работе…

Предложение «Подождем», которое высказал летчик, получив сообщение о неблагоприятной погоде, растянулось на 3 томительных дня, и Никита Денисович перестал надеяться, что она – эта погода – вообще, когда-нибудь установится. Только утром четвертого дня, когда из характеристики погоды были удалены слова «не совсем», он, наконец, добрался до кресла самолета….

К настоящему моменту вся полученная информация была мысленно обработана и оформилась в стройное представление о месте, куда он прилетел, задаче, которая перед ним стояла и значении своей помощи.

О том, что «гостиница» расположена в одном здании с медпунктом, Никиту Денисовича предупредили ещё в офисе. Сообщили и то, что одна комната – собственно медпункт – предназначена для приёма работников с недомоганиями, которые, однако, случаются редко, а вторая – оставлена для врача, живущего в городке. Но врач появляется не часто, и комната обычно используется гостями, приезжающими по разным делам в оживающую организацию. Больных принимает фельдшер. В медпункте даже днём он бывает не всегда. Живёт же в отдельном доме с женой, работающей санитаркой, и, по совместительству, техничкой в конторе и дизельной… Или, наоборот, – в любом порядке. В случае необходимости, больного фельдшер может принять и дома…

Сравнительно недавно к четырём домам было добавлено пятое – для дизельной электростанции.

Сначала механик, выполнявший также обязанности электрика и сторожа, спал у дизеля, но постоянный запах (хотя он с ним уже сроднился) и периодический шум, действовали на нервы. Тогда за стеной ему отгородили комнату с кроватью и элементами шумопоглощения.

Рядом с кроватью поставили радиостанцию, обеспечивающую надежную связь с управлением, а переговоры между усадьбой и рудником давно велись по маломощной рации старого образца.

Недавно из электрика-сторожа, ставшего ещё и радистом, и продавщицы магазина образовалась крепкая семья. Вопрос с жильём был окончательно отрегулирован.

Однако пока электроэнергия подаётся «потребителям» только утром и вечером. Утром – с шести до семи-восьми часов или пока станет светло, а вечером – с наступлением темноты и до десяти часов. А потом – общий отбой. А кто желает продлить день, пользуется лампами, свечами, хоть лучинами. Но таких желающих, особенно летом, почти нет. Разве несколько заядлых преферансистов могут иногда коротать ночь при своих источниках освещения.

Холодильников, пока никто не имеет. Просто они не нужны: летом холодильник вполне заменяют погреба, в зимнее время за дверью исправно работает морозилка, а зима здесь длинная.

Но зато в домах появились радиодинамики, по которым во время работы дизеля, от стационарного радиоприёмника можно слушать передачи из столицы и областного центра.

В дневное время жители пользуются радиоприемниками, видеомагнитофонами, – кто ими сумел обзавестись – и остальными достижениями цивилизованного мира, кроме интернета, с питанием от аккумуляторов, солевых батареек или – при благоприятной погоде – от солнечных батарей. В ближайшее время с расширением работ и увеличением количества рабочего персонала, предполагается улучшение снабжения горючим и расширение графика работы электростанции, а позже вообще существует вероятность подключения к стационарной электролинии.

Самым большим неудобством является отсутствие нормальных путей сообщения. Автомобильная дорога от городка труднопроходима и может действовать только в некоторые периоды зимнего времени.

В 6 километрах от поселка, в противоположной стороне от рудника, протекает река, по которой в некоторые периоды летнего времени может курсировать небольшой катер, а в самое благоприятное – при паводке – поближе к поселку даже пробивается маленький буксирчик с таким же маленьким прицепом.

От причала, с небольшим домиком-складом, проложена гужевая дорога, проходящая в просеке, пунктиром прорубленной для сокращения объездов. По этой дороге к усадьбе и блоку жилых домов «курсирует» подвода мощностью в две лошадиных силы иногда с жеребёнком. Для лошадей у дома конюха построена теплая конюшня.

Подвода используется и для различных хозяйственных нужд. Несколько раз на ней по утрам и вечерам перевозили рабочих к руднику и обратно. Во время таких рейсов пассажирам приходилось на некоторых участках спрыгивать и идти пешком, а иногда на крутых склонах к двум лошадиным силам добавлять несколько человеческих. Пешеходная тропа значительно короче, но подвода там пройти не может.

Этими путями в разное время были доставлены несколько тысяч штук кирпича для печей, колодцев и стен погреба, железные печки, цемент, арматура и шифер для крыш. Так же иногда завозились продукты и товары для магазина, бензин, керосин, солярка для дизелей и других надобностей, а также оборудование для строящегося рудника.

Тяжелая техника непосредственно от причала или по зимнику направляется к руднику по специальной объездной дороге, проложенной на крутых склонах серпантином. Не очень давно с большими усилиями, применяя, в том числе, систему субботников, в двухстах метрах от усадьбы, была расчищена крохотная площадка, на которую, в хорошую погоду, с ветром определенной силы и направления мог приземлиться самый маленький самолетик.

Таким образом, срочная связь с городком теперь могла осуществляться и по воздуху. Этот же транспорт принял на себя частичное снабжение магазина скоропортящимися продуктами.

Жизнь в поселении проходит по законам полунатурального хозяйства. Многие держат кур – для гусей и уток не хватает воды, – свиней, даже коров и некоторую нестандартную живность. Овощи, в том числе картофель в необходимом количестве «добывают» на огородах. Хлеб пока пекут сами из муки, которая завозится по зимнику. Ведутся переговоры о строительстве пекарни. Некоторые занимаются охотой и рыбной ловлей. Рыбаки заглушают свою страсть, совершая большие переходы к «рыбной» реке. Собаки чувствуют себя полноправными членами общества, а иногда, даже хозяевами.

В самом начале освоения большим неудобством в летнее время здесь являлось почти полное отсутствие воды. Грунтовые воды на терраске залегают глубоко, и воду для питья приходилось носить из родника, сочившегося в верховьях балки в 100 метрах от жилья. Для «технических целей» воду брали из ручейка, соорудив на его пути невысокую плотину.

Несколько лет назад, старый колесный трактор «Беларусь», с трудом добравшийся по зимнику до рудника, по пути завернул в поселение и выкопал на максимально возможную глубину 3 котлована – один на территории усадьбы и 2 вблизи «массива» жилых домов. Котлованы для преобразования их в колодцы, жителями вручную доводились до воды и обкладывались сосновыми брёвнами. Но воды в колодцах оказалось мало – уровень её после отбора двух – трёх вёдер восстанавливался медленно, и эта вода использовалась преимущественно для питья и приготовления пищи. Небольшой пруд, образовавшийся перед плотиной, содержал запас воды для технических целей. Жители надеялись, что хозяева рудника организуют бурение скважины для нормального водоснабжения растущего поселения.

Погодные условия не позволили сразу переправить трактор к руднику, и с его помощью под будущим «медпунктом» был вырыт погреб с хорошей гидроизоляцией из двух слоев рубероида и бетонным полом. Остальные дома, кроме дизельной, к этому времени уже начинали строиться или уже были построены и копать в них погреба было поздно. В жилых домах довольствовались более скромными погребами собственного производства.

Десять дней назад при запуске новой установки, завезенной к руднику по частям и собранной на месте, выявились какие-то неполадки – установка не желала работать – и пришлось просить помощи у Москвы.

Всё население надеялось, что завод срочно откликнется на их просьбу и представитель, прибудет через 2-3 дня. Он поможет запустить волшебную, согласно рекламе, установку и на участке начнется настоящая жизнь. Шесть километров между работой и жильём расстоянием здесь не считалось. Все подготовительные работы на руднике давно были закончены, но переменившееся направление ветра, увеличило время ожидания до критического предела.

Убедившись, что ветер прекратился, начальник участка, не дожидаясь прибытия специалиста, рано утром со всем персоналом, включая фельдшера и электрика, выехал к руднику, чтобы окончательно подготовить его к работе. Для встречи гостя осталась продавщица, но и она, сообщив нужную информацию, улетела в город …

Большие электронные часы, висевшие на стене, как будто издеваясь, показывали начало второго. Времени до вечера, которое надо чем-то заполнять, оставалось еще очень много. Никита Денисович вспомнил, что подошло время обеда – завтракал он перед самым отлётом, где-то около 9 часов.

Учитывая разрешение продавщицы пользоваться продуктами, он обследовал внутренность стола. Обнаружил продукты, для которых температура почти безразлична – яйца, хлеб, соль, сахар. Накинув дубленку, вышел в коридор. Однако, там было темновато и он, вернувшись в комнату, покопался в сумке и, достав фонарик-жучок, вернулся и изучил полку с продуктами в природной «морозилке».

Обнаружил там сало, мясо и что-то еще, из того, что очень не любит тепла. Не найдя ничего более подходящего, остановился на сале. Принес из поленницы, разместившейся под стеной дома, четыре крупных полена, положил их в печь и раздул огонь. Поставил на плиту чайник. Есть ещё не хотелось, но, чтобы заглушить легкую тошноту, зажарил два яйца, выпил кружку чая с вареньем из каких-то таежных ягод, налегая на хлеб, как наполнитель.

Сказал вслух:

– До половины третьего протянул. А дальше? – Помолчав немного, ответил себе: – Надо создать архив для отчета. Когда буду рассказывать об этой командировке, не поверят. Нужны документы.

Достал лист бумаги и используя кровать как масштабную линейку, для определения размеров, зарисовал внутренность комнаты (Рис. 1):

– Теперь будет понятно.

Помолчав, решил:

– Надо добавить ещё обстановку внутри ограды и по другую сторону балки. Немного подумав, уточнил: – обойти всё, заглянуть к жилым домам, а потом уже ничего не останется, как читать книгу, которую захватил для подобного случая. Правда, три четверти я уже прочитал, ожидая подходящую погоду, но немного осталось… – Пошутил: – Хорошо, что книга попалась какая-то неинтересная.

Оделся и пошёл изучать обстановку.

Дом, в котором ему предстояло скучать до утра, представлял собой крытое шифером крепкое деревянное здание из круглого леса размером приблизительно пять на шесть метров. К широкой стене, на всю её длину, позже и без прежней сноровки и старания, был пристроен длинный коридор, с выходами в противоположные стороны. Коридор в половине, относящейся к «гостинице», служил кладовой, а в зимнее время и морозильной камерой. Эту часть гостиницы он тут же для себя назвал прихожей.

Обойдя дом вокруг, обратил внимание, на наличники окон, разрисованные резцом какого-то местного умельца.

Соседний дом имел такие же размеры. Чтобы не ошибиться, измерил длину стен шагами… Над его входом, направленным в сторону жилых домов, красовалась надпись, объясняющая принадлежность организации.

– Значит, это их контора, – офис, как теперь говорят, – для себя расшифровал мудреное название Никита Денисович.

Чтобы закончить осмотр дома, заглянул в окно, расположенное рядом с коридором. Оно было почти все покрыто изморозью, и только узкая полоска в нижней части оставалась прозрачной.

В большой, не разделенной перегородками комнате, удалось рассмотреть несколько столов с простенькими стульями, угол какого-то шкафа и большую печь, задняя стена которой сливалась с перегородкой. Посреди этой комнаты, просматривался столб сечением около сорок на сорок сантиметров, упиравшийся в потолок. Очевидно, он поддерживал несущую потолочную балку: ширина комнаты была около пяти метров.

Посмотрел в такую же полоску соседнего окна. Увидел комнатку шириной около двух метров и немного больше – около трех метров – в глубину. В ней у окна стоял стол со стулом слева. Справа, рядом с входной дверью, затаился ещё один стул, а вдали с обеих сторон под свободными участками стен, еще три. На столе лежали бумаги, стоял телефонный аппарат, перекидной календарь и, занимая почти половину площади стола, монитор.

В центре дальней стены была еще одна дверь.

Значит, этот дом разделен на две части, расшифровал Никита Денисович план здания: две трети, то есть пять на четыре метра со страховочным столбом в центре – общая комната, а одна треть – два на пять метров, разделенная на две части – предназначена для кабинета начальника и кладовки.

Разрешив этот важный вопрос, он обошел вокруг и этот дом.

Всего насчитал в нём четыре окна, но уже с наличниками, к которым резец мастера не прикасался.

О том, что магазин располагался напротив конторы – офиса – сообщала красивая вывеска. Под ней, кроме «опечатанного» висячего замка в более прочной пристройке – коридоре – виднелась скважина внутреннего замка. К задней стене магазина, совсем недавно – об этом говорил более светлый цвет бревен – была пристроена комната длиной около трёх метров. Как сообщили в городке, маленькая складская комната магазина уже не вмещала прибывающие товары, и пока решили проблему пристройкой, которая позволила также расширить зал для покупателей и сделать более свободным рабочее место продавщицы.

В недалёком будущем предполагалось вообще построить отдельное здание склада.

Рядом с магазином напротив медпункта-гостиницы стоял еще один дом, развернутый длинной осью на девяносто градусов. Это, как сказали в управлении, дом продавщицы и электрика.

Все четыре дома имели одинаковые размеры и строились, очевидно, по одному проекту. А места внутренних перегородок, окон и входных дверей по ходу строительства корректировались с учетом назначения зданий и необходимых удобств. Строительные нормы и внешний вид, в связи со срочностью, учитывались во вторую очередь. Характер и размер наружных пристроек определялся уже позже.

На всех окнах красовались металлические решетки.

– В этом отношении новейшая мода сюда уже добралась, – подумал Никита Денисович об этом признаке цивилизации.

В углу, почти у самого забора, располагалось самое большое здание. Оно выделялось высокой антенной и проводами, которые тянулись от него к каждому дому в усадьбе и далее на столбах через балку к жилым домам.

– Электростанция – вспомнил Никита Денисович, – совмещенная с радиостанцией.

Бросились в глаза широкие, почти во всю стену, ворота, через которые внутрь когда-то задвигалась дизель-электростанция. В заборе, напротив этого входа, тоже были вырезаны более широкие ворота. На них почему-то висел замок.

Присмотревшись внимательнее, Никита Денисович насчитал три системы проводов.

– Что это может быть? – подумал и тут же ответил себе – а что это может быть в наше время? Электричество, телефон (на столе у начальника стоит телефонный аппарат) и радио.

Особняком на приличном расстоянии один от другого прятались ещё два маленьких домика без окон и решеток, но каждый с двумя дверьми. Их он осмотрел немного раньше.

В самом углу усадьбы, на четырёх брёвнах стояла небольшая цистерна, в которую сливали солярку, когда привозили её на подводе от причала или на машине по зимней дороге. Для прохода к цистерне, чтобы не обходить вокруг, в заборе имелась узкая калитка.

У рудника стояла своя цистерна, пополнявшаяся зимой бензовозом, но считалось, что запас горючего в усадьбе является резервным для рудника.

Между домом продавщицы и магазином Никита обнаружил колодец. Крышки сруба над ним были закрыты.

Забор, из полутораметрового штакетника, окружающий усадьбу, имел ещё две калитки. Одна, в которую Никита Денисович недавно вошел, «смотрела» в сторону «аэродрома». От другой – к блоку домов – протягивалась узкая дорожка. Это была основная трасса, по которой работники рудника, через балочку, шириной метров пятьдесят и глубиной не более десяти метров, ходили в магазин и в контору – по производственным делам и за «культурной пищей».

Потратив на осмотр усадьбы и её окружения более получаса, он замерил шагами расстояние между домами, принёс фотоаппарат и, взобравшись на толстую ветку дерева, росшего в пятнадцати метрах от забора, сфотографировал внутренний вид усадьбы.

Насчитав на той стороне около десяти домов нормального размера и несколько низких, небольших по площади и обратив внимание на два недостроенных ещё дома, решил познакомиться с тем блоком более детально.

Глубина снега едва достигала десяти сантиметров и больших неприятностей не ожидалось.

Поскользнувшись на присыпанном снегом узком замерзшем ручейке, ещё недавно протекавшем по дну балки, он едва не упал. Выбравшись на другую сторону, задержался. В крайнем доме, недалеко от подножия крутого склона горы (холма), узнал конюшню. Недалеко перед собой заметил колодец. По этому признаку ближайший к нему дом определил как общественную баню. Второй колодец с журавлем просматривался на противоположном краю блока домов. Больше ничего интересного не увидел. Оглянувшись назад, обратил внимание на то, что окна и двери конторы, магазина, «гостиницы» и входные двери дома продавщицы смотрели в сторону жилых домов, или вернее, все они хорошо оттуда просматривались.

Походить между домами не удалось, так как очень скоро он был атакован собаками, кинувшимися со всех сторон к новому человеку.

Не желая вступать в споры с «хозяевами», Никита Денисович повернул назад, сопровождаемый лаем. Спускаться за ним собаки не пожелали. Возможно, им просто надоело гоняться за незнакомцами, появлявшимися со стороны усадьбы.

Чтобы ещё протянуть время, поднялся по дну к вершине балки, дошёл до родника, узнав его по накопившейся наледи. Поднявшись выше по склону, сфотографировал общий вид и возвратился в свою комнату. На всё ознакомление ушло немногим более часа, а делать уже практически было нечего.

Подложил дров в печь, сделал зарисовки усадьбы и общего вида поселения. Открыл книгу и осилил три листа – больше не получалось.

А часовая стрелка совсем недавно перешагнула точку у цифры «5». Светлого времени оставалось еще около двух часов: это он усвоил, ожидая погоду в аэропорту.

Сходил на «аэродром». Обошел его по периметру, немного углубляясь в лес: далеко заходить не хотел – боялся заблудиться. По гужевой дороге, которую пересекала аэродромная тропа, прошёл вниз до ответвления её к блоку жилых домов. Сходил на плотину и осмотрел с неё нижний – более пологий – склон терраски, на которой располагался посёлок. Когда вернулся, на часах минутная стрелка, догнав часовую, подбиралась к цифре «6».

Добавил на общем плане гужевую дорогу от реки, уточнил положение развилка этой дороги, дорисовал плотину и ручеёк от неё в сторону реки. Все исправления загромоздили план, и Никита Денисович нарисовал его заново…

Между печью и боковой стеной в полу из половой рейки увидел кольцо, а присмотревшись, и квадрат люка. Встал, потянул за кольцо – крышка с трудом поднялась. Оказалось, что половая рейка намертво прикреплялась к тяжёлому бетонному люку в бетонном полу. Прислонил крышку к печке и заглянул вниз: куда-то в бездну уходила приставная деревянная лестница.

– Интересно, – подумал Никита Денисович, – что это ещё за подземелье, мне о нём никто не говорил.

Электрического света не было, фонарик-жучок для подземелья подходил мало, но он вспомнил, что где-то видел лампу “Летучая мышь“. Тогда не обратил на нее внимания, даже не заметил, однако глаза, помимо воли, зафиксировали предмет, память отложила в какую-то клеточку информацию об этом и сейчас услужливо ее подставила: на полке в прихожей.

Сходил за лампой, разжег ее и спустился вниз. Там по трем стенам были установлены полки, на которых разместились закатанные стеклянные баллоны различной ёмкости, коробки, банки, ящики, а рядом с дверью примостился бочонок с соленьями.

Под стеной чуть в стороне от лестницы выстроились лопаты, грабли, вилы, даже кирка и разная мелочь непонятного назначения. Очевидно, этот погреб был чьей-то базой хранения местной сельскохозяйственной продукции.

В качестве фундамента, по периметру погреба, через один метр, стояли столбы квадратного сечения размером в полтора кирпича. Стена погреба толщиной в полкирпича, фрагментами занимала пространство между столбами. Очевидно, такая конструкция имела единственную цель: экономию кирпичей при дополнительном укреплении фундамента. Изучать подробнее погреб не стал.

Перед уходом, осматривая панораму, обвел круг рукой, в которой держал лампу и увидел в стене рядом с основанием печи дверь.

– Что это, еще одна комната?

Потянул за ручку, дверь с трудом приоткрылась. Пахнуло немного затхлым воздухом. Просунул в щель руку с лампой и голову: такая же комната и тоже с полками.

– Ладно, хватит – решил он – все это мне не нужно: через неделю улечу и забуду о погребе и вообще об этом затерянном в центре тайги участке. Вылез, закрыл люк, присел на табуретку.

Прочитав при керосиновой лампе ещё две страницы дежурной книги, поджарил яичницу с салом, выпил кружку заваренного пакетиком чая с тем же вареньем и съел пластик местного хлеба с маслом, которое тоже нашел в «прихожей».

Остатками горячей воды из чайника вымыл посуду над грязным ведром и, отойдя подальше от крыльца, вылил воду на снег.

Чтобы приблизить время, когда часовая стрелка на больших часах поднимется по циферблату до нужной цифры, надел дублёнку, шапку и в качестве вечерней прогулки прошёл по внутренней стороне забора.

Луна ушла куда-то на противоположную сторону земного шара, и усадьбу окутала почти непроглядная темнота. Звёзды, воспользовавшись отсутствием луны, ярко сияя на чистом, безоблачном небе, пытались подсветить землю, но их старания не имели успеха.

Никита Денисович постоял немного на крыльце. Всматриваясь в окружающую темноту и прислушиваясь к тишине, пытался уловить какие-нибудь звуки.

Спать не хотелось – оставалась еще какая-то психологическая инерция поясного времени, но делать было совершенно нечего и, промучившись до девяти часов, он загрузил дровами печь, разделся и на час раньше обычного забрался под одеяло.

Приподнявшись к лампе, чтобы погасить её, увидел свою дорожную сумку, стоявшую у стены рядом с тумбочкой. Улыбнулся, вспомнив, как её собирали, встал с кровати и переставил сумку в «шифоньер».

– Ну, зачем я её вез? – Возмутился он, погасив лампу и устроившись поудобней. – Здесь есть все, что надо. – Пошутил: – может быть, когда буду уезжать, оставить половину?.. Книгу, в первую очередь. Как когда-то оставляли книги в поездах, автобусах, гостиницах. Прочитают и оставляют другим – читайте, пожалуйста.

Мысли снова перенеслись в недалёкое прошлое.

Неожиданная командировка куда-то в центр Сибири не только смутила его самого, но и очень сильно расстроила дочь. Когда он сообщил ей о предстоящем путешествии, Лида сразу позвонила матери, жившей в то время с младшим сыном у своих родителей, так как очередной раз находилась с мужем в состоянии ссоры. Поговорив немного за закрытой дверью, Лида о чем-то договорилась с мамой и та, несмотря на размолвку, вечером следующего дня прибежала помогать «мужу» собираться в дальнюю дорогу.

Не могла Наташа так просто отпустить «бывшего», куда-то далеко-далеко, где ни он, ни она никогда не бывали и нисколько не представляли наяву, а не в фильмах и рассказах: что это такое – Сибирь – и как там вообще живут люди.

Никита Денисович, как обычно, при отправлении в командировку, намеревался взять портфель, положив туда электробритву, мыло, зубную щетку, пасту, вафельное полотенце, комнатные тапочки, необходимые рабочие материалы и чистую тетрадь для записей. Еще книгу для чтения – разгонять скуку, если она появится.

А что надо еще? Он давно уже не курил: папиросы и спички ему не требовались.

Однако кратковременность командировки, гарантии заказчиков и убеждения директора завода, не сократили длинные и даже мучительные споры с женой и дочерью по поводу того, что надо брать с собой.

Молодая и поэтому еще пока умная дочь и, хотя почти «бывшая», но все еще жена, не один раз слышали поговорку: «идешь в тайгу на день, готовься к месяцу», или что-то подобное. Поэтому они в один голос настаивали, чтобы их отец и муж собирался в эту неизвестность, как на зимовку в окрестности северного полюса.

После долгих бесполезных споров они, втайне от виновника «торжества», составили список вещей, которые обязательно понадобятся ему при этой зимовке.

За день до отъезда часть вещей из списка принесла от родителей Наташа, часть выпросила у сокурсников дочь, остальные были подобраны на месте.

И вот около скромного портфельчика незадолго до появления виновника образовалась гора «самых необходимых вещей».

Возвратившись с работы и увидев рядом с этой горой, контроллёров с выражениям крайней непреклонности на лицах, Никита Денисович расстроился.

Однако, не желая перед отъездом портить отношения, он отнесся к предстоящему конфликту терпимо. В конце концов, проблема заключалась только в том, что ему придется возить в оба конца по 6 тысяч километров ненужный груз.

Он спокойно начал перебирать эти «крайне нужные вещи».

Взяв в руки тренировочный костюм, лежащий сверху горы, подумал:

– Ну что ж, пусть остаётся: 2 недели все-таки. Если будет очень холодно, можно утеплиться. – А вслух сказал вопросительно смотревшим на него помощникам, настроенным до последних сил биться за каждую вещь: ладно, может быть понадобится… Но, нельзя же тащить с собой в самолёте всё, что за 2 недели понадобится …

Стопку из носовых платков, теплых носков, трусов, футболки, даже шерстяных трико, изучив выражение лиц «контролёров», положил рядом с тренировочным костюмом. Туда же добавил, робко протянутое Наташей махровое полотенце – для бани.

Увидел сбоку горы узкий чёрный ремешок. Потянул: старый компас, размером с наручные часы…

– Я что буду самолетам курс прокладывать? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А вдруг заблудишься в незнакомой местности, когда пойдешь в столовую – пошутила дочь.

– Правда? – задумчиво протянул отец. – Тогда, ладно, пусть остаётся. Компас занимает мало места. Вдруг северный полюс потеряется, и мы окажемся неизвестно где. Как тогда будем выбираться без этого прибора? – Поддержал он шутку дочери.

Поднял небольшую картонную коробочку. Открыл: бинт, клочок ваты, перевязочный пакет, термометр, набор таблеток и две запаянных ампулы с йодом.

– Аптечка? Зачем она мне? Что разве там нет даже этого?… Впрочем, если считаете, что она мне понадобится, пусть остается. Только без ваты, перевязочного пакета и таблеток… Пойдём дальше:

– Ложка столовая и чайная, карманный нож, кружка, – перебирал он горку. – Даже кипятильник?

– Пожалуй, всё может пригодиться. Нож я даже сам хотел взять, но забыл. Пусть остаются. – Однако кипятильник отложил. – В тайге очень много дров, – объяснил он, улыбнувшись, а вот относительно электричества сомневаюсь.

А потом обнаружились совсем уже смешные вещи – термос металлический на пол-литра, фляга алюминиевая, валявшаяся где-то у родителей Наташи за ненадобностью много лет.

Термос оставил, а алюминиевую флягу заменил на 250 граммовую импортную нержавеющую, подаренную ему когда-то на день рождения и пролежавшую без дела несколько лет:

– Пусть поработает.

По ходу изучения неожиданных предметов «будущий зимовщик» откладывал те из них, которые, по его мнению, были бесполезными, а то и вообще вредными.

Электрический фонарь – а их было даже два – механический «жучек», который принесла Наташа и маленький фонарик на батарейках со светодиодами, добытый Лидой по своим каналам. И очки с тёмными стёклами!! Всё это он отложил решительно и бесповоротно.

И всё равно после длительных споров взял «жучок», как агрегат, не требующий ни батареек, ни розетки для подзарядки.

– А зачем очки – удивился он: – зачем они нужны глубокой осенью в Сибири?

– Чтобы не ослепнуть от снега, – разъяснила Лида, – глаза надо беречь.

– Обойдусь без очков, – буркнул он и положил рядом с кипятильником. – Если снег сильно заблестит, закрою глаза.

Коробку спичек принял без спору, а вот металлические складные плечики несколько раз убирал после того, как Наташа возвращала их в почти не тающую гору. В конце концов, когда в его голосе проклюнулись нотки похожие на раздражение, плечики убрались.

С тремя старыми газетами – на хозяйственные нужды – согласился, зато никак не мог понять: зачем нужен зимой полиэтиленовый плащ.

– Чтобы укрываться от снега, – пояснила жена.

Такой довод не убедил, и плотный свёрток лёг рядом с кипятильником.

Дочь очень настаивала, чтобы он взял мобильный телефон. Не помогло.

– Там в 100 километрах никого нет. С кем и через кого я буду разговаривать? – недоумевал отец.

Молча, не принимая возражений, отложил мешочек с ножницами, нитками, иголками, булавками:

– Я же не шить туда еду. Понадобится игла или нитки, возьму у кого-нибудь.

Удивила чёрная шапочка:

– Зачем она нужна, ведь у меня же будет «кепка»?

– Во-первых не «кепка», а меховая шапка-ушанка, а во-вторых: не будешь же ты сидеть в этой шапке в помещении, если там будет недостаточно тепло: наденешь шапочку, – безапелляционно парировала возражение Лида.

И, наконец, поверх всего, лег шерстяной свитер.

Посмотрев на гору «крайне необходимых» вещей, «путешественник» задумался:

– А может быть, и правда там ничего нет и лучше самое необходимое взять с собой? – Поддавшись паническому настроению «советниц», он открыл один ящик стола и достал старенький ученический калькулятор, который, сохраняясь как сувенир, уже давно лежал в дальнем углу ящика без надобности. – Кто знает, что у них там, в первозданной глуши, есть. Может быть, и простейший калькулятор туда еще не добрался и они всё еще считают на арифмометре. Лучше подстраховаться, – пошутил он и добавил карандаш и шариковую ручку.

В другом ящике попалась под руку десятикратная лупа, взял её, потом достал цифровую фотокамеру:

– Это понадобится. Могли бы напомнить о фотоаппарате, чтобы я имел возможность привезти вам документальное представление о Сибири из первых рук…

Никита Денисович редко занимался фотосъёмкой, но давно обзавёлся цифровой фотокамерой, собираясь капитально заняться изучением её возможностей. Однако, положив её на гору, подумал, что надо брать еще и зарядное устройство для аккумуляторов, которому, как минимум, нужно электричество. Быстро «перерешил» и взял старый испытанный «Киев» с двумя фотопленками:

– Хватит, чтобы сохранить память о Сибири.

Достал из стола карманный радиоприемник, в который недавно вложил новую батарейку. Уж радиоволны туда, надеюсь, доберутся.

Вспомнив, что где-то лежит брелок – пружинный градусник, – который тоже не помешает, покопался минуту – нашел.

– Ну и как я уложу все это в портфель? – глядя на груду вещей и улыбаясь, спросил командированный, – ни в одну сумку это «богатство» – он сделал ударение на слове «богатство» – не войдет. К тому же тара должна быть приличной и достаточно удобной для далекого путешествия.

Лида нахмурилась, немного подумала, накинула куртку и убежала, а через тридцать минут возвратилась именно с такой «тарой».

Втроем они уложили в нее отобранные вещи, добавив ещё пустую «древнюю» сумку из ткани «болонья», занимавшую меньше места, чем «антикварная» сетка.

Перекладывая из портфеля заготовленный комплект, Никита Денисович наткнулся на электробритву. Снова всплыл вопрос об электричестве:

– А если с ним будут затруднения? Лучше заменить электробритву. Чем? На безопасную бритву я ещё не перешел, и её у меня нет… Возьму старую – отцовскую – опасную, которую он мне навязал в прошлый отпуск. Заодно использую чашечку. Она алюминиевая и много не весит… И еще нужно зеркало…

Пока главный виновник переполоха искал бритвенные принадлежности, а потом двадцатикилограммовый безмен, Лида незаметно положила на дно сумки маленький топорик с обрезиненной ручкой…

Совсем немного не хватало до десяти килограмм.

– Ну, зачем я буду тащить все это за 6 тысяч километров? Что, мне придется одному жить в тайге всю зиму?… Через две недели вернусь, и вы будете все разносить назад…

Он с надеждой посмотрел на «инструкторов». Не убедил?

– А может быть переполовиним? – Но те стойко молчали.

– А, ладно, – «зимовщик» махнул рукой и, отсыпав в полиэтиленовый кулёк горсть кусочков сахара и добавив к нему десять пакетиков чая, положил в карман сумки. Потом заполнил пустой спичечный коробок солью и отправил туда же. Немного подумав, отрезал от кольца колбасы кусок граммов на сто, от кирпичика хлеба пластик толщиной в три пальца и положил в другой карман.

– Объясняю непонятливым: вот это может действительно пригодиться: вдруг самолёт попадёт на несколько дней в пробку. – И засмеялся, наблюдая за лицами контроллёров.

Утром следующего дня и улетел. Собираясь в аэропорт, посмотрел на градусник за окном и надел на пиджак легкую осеннюю куртку.

– Ты что – в один голос закричали Наташа с дочерью, став перед дверью, – ты же в Сибирь едешь, а не в Сочи.

– Надевай дублёнку, – потребовала Наташа, – лучше бы полушубок, но его у нас нет.

Спорить Никита опять не стал. Застегнув дублёнку, спросил:

– Ну и как я выгляжу в этом «тулупе»? …

Неожиданно рядом оказалась Лида. Она быстро расстегнула «тулуп», накинула отцу на шею шарф, и захлопнула борта …

Попав в аэропорт, Никита Денисович успокоился. На пассажирах, толкавшихся в зале ожидания, было надето всё, что только можно представить – и шубы и унты, и костюмы, и различные куртки. Увидел даже двух вылетавших на юг девочек в легких курточках с полосками голого тела над джинсами.

Сам Никита Денисович в своей дубленке и меховой шапке, смешным не выглядел – это была средняя одежда для Московского аэропорта середины октября…

Под эти воспоминания он незаметно заснул.

Проспав почти девять часов, проснулся свежим, с рабочим настроем, готовый хоть сейчас, ехать куда угодно.

Разжег печь, размял слабой физзарядкой мышцы, умылся. Когда закипела вода в чайнике, побрился, поджарил все ту же яичницу с салом, выпил всё тот же чай, но с другим вареньем. Вспомнил про погреб и заинтересовался второй комнатой.

Спустился вниз с «летучей мышью». Увидел выключатель. По привычке щелкнул. Света, конечно, не было.

Открыл до половины дверь во вторую комнату, протиснулся туда с лампой. Кроме коробок и ящиков, здесь было сложены какие-то железные и деревянные детали… Кислорода в комнате было мало, так как с внешним миром она не сообщалась.

Глава 2. Удар.

Рано утром, передав по рации сообщение об установлении безветренной погоды, начальник участка со всем «населением» перебрался к штольне. Весь день трудился народ, окончательно подготавливая её к началу работы, надеясь, что, наконец-то «капризная» установка себя покажет. Поздно вечером, разместившись на двухэтажных нарах в двух бараках, люди заснули с чувством выполненного долга. Проспав ночь, утром досматривали последние сны. «Пассажирская» подвода мощностью в две лошадиных силы с двумя вспомогательными человеческими, была готова через час отправиться за специалистом …

Тайга, погружённая в тишину, изредка нарушаемую последними проявлениями ночной жизни, ожидала утра. Деревья с хлопьями снега, застрявшими на хвое и на голых ветках, затаились в преддверии перемен. Звёзд на небе почти не было. Их закрыла пелена толстых облаков, с небольшими просветами, которые готовы были в любую минуту высыпать на землю подготовленный заряд снега. Скоро должно взойти солнце, чтобы, пробившись в щели между облаками, приветствовать землю своими первыми лучами… Тогда лес начнет просыпаться и переходить к совершенно другой – дневной – жизни, с особенностями, непохожими на ночные … Неожиданно вспыхнуло небо, осветив землю сильнее, чем в яркий летний день. Сотни, а может быть, тысячи градусов обожгли землю, воспламенив лес и высохшие деревянные постройки. Этот день продержался не более пяти секунд, а потом его сменила абсолютная темнота. Через некоторое время спрессованное в несколько раз атмосферное давление с огромной силой обрушилось на тайгу, задушив зарождающиеся пожары. Воздушная волна ударила по постройкам, разрушив самые ветхие и тоже не дав зарождающемуся огню распространиться. Кровли устоявших домов распластались на крышах, разбросав вокруг шифер и железные листы. Окна и двери от разности давлений распахнулись, или, сорвавшись с петель, влетели внутрь. Затем по небу запрыгали перекрещивающиеся снопы молний. Часть из них ударяла по деревьям тайги и по посёлку. Матёрые сосны кусками разлетались в стороны или вспыхивали как свечки. Загорелись бревна разрушенных домов и, в довершение, страшный грохот ударил по ушным перепонкам всего, что еще оставалось живым. Через минуту природа окончательно успокоилась: поверхность тайги освещалась горящими домами и лесными деревьями. Спустя несколько секунд верхний слой земной коры, поглотив энергию атмосферного удара и спружинив, ответил ощутимым землетрясением: вздрогнула и затряслась тайга, что-то загудело в глубине и резкий удар снизу поставил точку свершившемуся. … Комнату, в которой находился Никита Денисович, на несколько секунд ярким светом озарила вспышка.

– О, свет дали, – подумал он, – значит уже приехали.

Не успел он додумать до конца эту фразу, как атмосферный удар с сильным стуком мгновенно захлопнул дверь комнаты, которую осматривал, приехавший по вызову специалист, предотвратив воздействие на него огромного давления. Потом он услышал отдаленный грохот, но только, когда задрожала земля в погребе, и что-то стукнуло снизу, он почуял неладное:

– Что это? Землетрясение? …

Схватив лампу, он кинулся к двери. Толкнул рукой – дверь не шевельнулась. Толкнул сильнее – тот же результат, хлопнул корпусом – никакого сдвига. Он начал лихорадочно искать что-нибудь тяжелое. Заглянув под нижнюю полку, увидел железную деталь какого-то приспособления. Вытащил – тяжелая. Подбежал к двери и принялся изо всех сил бить по ней этой деталью. После нескольких ударов дверь подалась, а затем и приоткрылась. Бросив железку, схватил лампу и протиснулся в первую комнату…

Заглушки отдушин, преграждавшие поступление в погреб холодного воздуха, не могли помешать атмосферному удару сделать своё дело: полки в подвале оказались поломанными, а на полу в беспорядке валялись коробки, ящики, разбитые при падении «закатанные» стеклянные банки. Через прочищенные отдушины сюда уже начал проникать запах горелого леса. Что произошло?

Никита бросился к лестнице. Поднявшись на две ступеньки, толкнул крышку люка. Она даже не шелохнулась. Спустился с лестницы. Поставив лампу, схватил лопату и начал бить черенком по крышке люка. Бесполезно. Осмотрелся. Ничего подходящего не увидел. Вернулся во вторую комнату, схватил знакомую деталь. Снова поднялся к люку и, упершись головой в бетонный потолок, попытался приоткрыть люк ударами этого тяжёлого куска железа.

Десять ударов, двадцать, короткий отдых, еще десять – из последних сил, увеличенных зарождавшейся паникой. Люк оставался на месте…

Спустился на пол. Постоял десяток секунд, успокаиваясь и начал соображать:

– Наверху случилось что-то серьёзное. Забыть про меня не могут, но искать здесь, в подвале, вряд ли будут. Криков отсюда тоже не услышат… Надо искать способ выбираться самостоятельно … Но как? …

Никита Денисович растерялся. Ему показалось, что выхода нет. … Через люк не получается – его почему-то заклинило. Бетонный потолок своими средствами не пробить, во всяком случае, быстро… Надо придумывать что-то другое. Он посмотрел вокруг. При слабом свете «летучей мыши» вырисовывались кирпичные фундаментные столбы и тёмные тени между ними.

– Есть выход! – обрадовался он. – Надо попробовать сделать проход в стене. Вытащить десятка два кирпичей и, убрав землю, прокопать выход на поверхность. Не к месту вспомнил аббата Фариа из книги: “Граф Монте Кристо“, который много лет копал выход из замка не в ту сторону. У него нет этих нескольких лет. Внимательно осмотрел стены.

– Печь стоит рядом с медпунктом, – вспоминал он, пытаясь определить место, где лучше всего делать подкоп. – Слева, если стать лицом к печке, находится прихожая, то есть коридор, – туда копать не стоит. Больше всего подходит стена против печки, она выходит на контору… Надо пробиваться в ту сторону. Лучше всего разбирать стену в центре, между двумя фундаментными столбами…

Из имеющихся инструментов, Никита Денисович выбрал кирку, которая больше всего годилась для такого дела… Вот, один кирпич расколот … вот части его уже валяются на полу … вот рядом лежит другой кирпич… После нескольких ударов немного сдвинулся третий – уже целый. Очень быстро Никита Денисович вынул и его, потом еще… еще… А дальше пошло совсем легко. Минут через десять – на часы он не смотрел – под ногами лежали тридцать кирпичей, а в стене образовался проём шириной почти восемьдесят сантиметров и высотой около семидесяти. Поблагодарив мысленно “проектировщика“ и строителей за толщину подвальной стены, Никита Денисович продолжил орудовать киркой, а потом заменил её лопатой. Немного углубившись, убрал обломки стеллажа, коробки, разбитые стеклянные баллоны и притащил от люка лестницу. Приставив её к проёму, продолжил вырубать в земле выход. Копал вверх под небольшим углом, чтобы быстрее добраться до поверхности. Вначале горка земли на полу погреба росла быстро, но усталость и недостаток воздуха, смешанного с запахом гари, вынудили уменьшить темп. Вдруг, лопата ударилась во что-то твердое.

– Что это? – испугался он. Расширив лаз, обстукал поверхность препятствия: оно оказалось плоским и без каких либо границ. Перестав копать, задумался… Вспомнил: отмостка, предохраняющая фундамент от замачивания. Объем работы увеличивался. Насколько? Какой ширины отмостка, какая её толщина? Что делать дальше? Пробивать её или продолжать копать в том же направлении, учитывая, что ширина вряд ли превышает полтора метра… Лучше копать…

Уменьшив до минимума огонь в лампе, Никита Денисович стал работать медленнее, размереннее, сберегая силы: неизвестно, сколько продлится работа и чего можно ожидать на поверхности. Обломал черенок лопаты, которая не умещалась в образовавшемся туннеле. Через пару минут подкоп расширил, так как приходилось далеко продвигаться вперёд, перекрывая телом доступ «свежему» воздуху. Из-за этого теперь приходилось часто выползать, чтобы отдышаться и выгрести землю. Продвижение замедлилось…

Вдруг, в поисках края отмостки, ударив лопатой несколько раз вверх по слабо замёрзшей почве, он почувствовал, что лопата куда-то «провалилась». Втянув её внутрь, Никита Денисович уловил приток свежего воздуха, смешанного с более сильным запахом гари.

– Что там? Что случилось?

Он лихорадочно продолжал прорываться к выходу, отбрасывая землю под себя, вбок – в обе стороны – даже за спину, заполняя мельчайшие «карманы» вокруг тела. Наконец, вверху образовалась дыра размером около пятьдесят на тридцать сантиметров. В рывке пленник вырвался в неё до пояса и …замер. Не слышно ничего кроме потрескивания горящих деревьев и звуков «стреляющего» шифера. Никита Денисович выбрался из лаза и обежал вокруг дома.

Крепко сложенные деревянные срубы домов в усадьбе, устояли от разрушения, но небесный жар и огненные стрелы позволили огню прицепиться кое-где к наличникам на окнах и шероховатым доскам пристроек в доме продавщицы. На другой стороне балки огонь был сильнее. Только несколько особо крепких домов оставались целыми, но и они стояли без крыш, а некоторые даже дымились.

Обе части посёлка были окружены горящим лесом. Деревья, подобно свечам, стояли ровные, стройные, охваченные пламенем горящей хвои и боковых сучьев.

Ширина огненного моря не определялась. Казалось, ему нет конца. Что случилось? Война? Падение метеорита, подобного тунгусскому? Нападение инопланетян? А если это ядерный взрыв? Значит, он уже, практически, труп? Но, пока никакие симптомы не чувствуются, пока можно дышать, надо держаться, что-то делать, принимать какие-то срочные меры. А мера, пожалуй, единственная: бежать. Скорее и, по возможности, как можно дальше. Здесь могут быть еще удары. Один, другой, третий! Бежать надо далеко: за границу огня. – Километров за тридцать… И дальше: вдруг здесь радиация.

– Бежать!? Сначала надо пробежать по домам – может быть, кто-нибудь там есть живой? Нужна помощь… Подбежав к двери своего коридорчика, увидел, что она лежит на полу, как будто кем-то выдавленная. Ворвавшись в «гостиницу», увидел, что крышка люка в погреб засыпана кирпичами от развалившейся печки, посуда разбросана по комнате, но кровать и шкаф, установленные враспор между боковыми стенами остались на месте. Достав из, шкафа дублёнку и сумку, вытащив из-за кровати шапку, оделся и выбежал наружу. Прежде всего, перемахнул через балку. В поисках признаков жизни побывал в нескольких уцелевших домах, побегал среди развалин. Ничего, кроме трупов домашней живности: собак, кур, свиней не нашел.

– А может быть, люди все это предвидели и своевременно скрылись? – пришла в голову спасительная мысль. – Нет, – разочаровал он себя, – продавщица бы предупредила… А может быть уже, вообще, в мире никого живых не осталось? Я один? И скоро меня тоже не будет?.. Бежать!! Взять одежду, сумку, найти лыжи… Где я их видел?… А-а – В коридоре. Вернулся в комнату. Затолкал в сумку все, что там ранее находилось, повесил на плечо. В коридоре отыскал под дверью лыжи и выбежал из дома. Посмотрел вокруг. Дома в усадьбе еще не загорелись, лес горел не очень сильно, но устойчиво – мешал снег. Огонь был везде, где сильнее, где слабее, но везде. Немного пробежав, вспомнил, что мыло, зубная щетка и паста, а также бритвенные принадлежности остались в тумбочке. Возвратился, затолкал их в сумку и снова побежал. За пределами усадьбы, бросил на снег лыжи, вставил сапоги в крепления – хорошо, что они сразу подошли – увидел слева небольшой просвет в море огня и кинулся в него.

От тепла горящих деревьев снег местами подтаял и покрылся сажей. В таких местах лыжи только затрудняли движение. Это он почувствовал сразу, как только вошёл в лес. Сняв лыжи и обхватив их левой рукой вместе с палками, «нырнул» в огненное море. Добравшись до более или менее чистого снега, остановился. Распустив до предела ремень на сумке, перекинул его через голову, надел лыжи, взял в руки палки и снова побежал. Сумка сильно мешала. Остановился, достал из кармашка веревку, сделал вторую лямку и надел на оба плеча. Стало удобнее. Устав, перешел на быстрый шаг… Сверху продолжали сыпаться искры, изредка падали горящие головешки…

Лыжи не были для Никиты Денисовича новостью. Родился он на юге и прожил там почти половину жизни. Научился хорошо плавать, но за короткий зимний период ни лыжи, ни коньки освоить не смог. Зато в Москве вплотную познакомился со снегом, сдал в институте положенные зачёты по лыжам. Во время небольших переходов, когда выезжал за город с компаниями на прогулки, «мастерство» совершенствовал. Но тогда это было развлечение, а последняя такая вылазка совершалась два года назад. Постепенно успокоившись, Никита перешел на ровный, ритмичный шаг и начал присматриваться к лесу. Деревья горели, но проталин стало меньше. Причину и объём катастрофы, находясь в почти изолированной комнате подвала, Никита не мог знать. Поэтому, стараясь уйти как можно дальше, он на ходу обдумывал возможные варианты, перемывая виденные детали. Прошло минут 10. Ноги машинально двигались, а в голове кружилась какая-то сумятица. Что случилось, что делать, куда бежать, как жить, где все люди, как их найти? В этой мыслительной каше вспыхивали разные тревожные мысли. Одна из них заставила остановиться. Он, вдруг, произошедшее осознал с другой стороны и чётко представил свое будущее. Куда он бежит? Зачем? С чем? Давно бросив курить, он сейчас имел в сумке только одну коробку спичек. По одной спичке в день – и на два месяца не хватит. А потом? А чем питаться? Оружия нет никакого, да и охотиться он не умеет. Это гибель. Верная и очень тяжелая, … если сразу не съедят звери. Остановившись, Никита Денисович стал обдумывать ситуацию. Он идет в тайгу, совершенно незнакомую по своим особенностям, условиям жизни, погоде. Идет один, практически без предметов жизнеобеспечения. Имея только небольшой карманный нож и бритву, пусть даже «опасную». В сумке есть ещё много разных вещей, которые, конечно, можно будет для чего-то использовать. Но все это не то. Чтобы выжить в тайге нужно очень много. Много по значению хотя и мало по количеству. А взять хоть какую-то часть из этого «много-мало» будет негде. Ножи, топоры, лопаты на каждом шагу не валяются… Сейчас есть только одна возможность достать всё необходимое для выживания. Это то место, откуда он только что убежал…

– Следует вернуться – думал Никита Денисович, – собрать то, что удастся, и уже тогда уходить. …А может быть всё уже сгорело? Или к тому, что осталось уже не подступиться? Всё равно надо будет побегать по развалинам и подобрать остатки.

– Магазин! – вспомнил Никита Денисович, – если он ещё не сгорел, то там можно будет многое найти.

– Надо снова пройти через горящий лес туда, а потом обратно. Как будет вести себя всё это время огонь? Затухнет или разгорится до полновесного лесного пожара, из которого не выберешься?.. А если будет новый удар?… А если останусь только с тем, что есть у меня сейчас?… Надо рисковать! Он развернулся и быстро пошёл обратно. Сразу же напомнила о себе сумка. Она мешала двигаться: тянула назад, била по локтю, цеплялась за сучки – теперь он это чувствовал. Остановился.

– Оставить здесь? – начал искать решение. – Там она мне не нужна, а сюда всё равно надо будет возвращаться… А вдруг не вернусь, не найду сумку или кто-нибудь её утащит? Или огонь подберется к дереву – много ли сумке надо? –Рассматривал он возможные варианты. – Но стоит ли тащить её туда, а потом опять сюда, вместе с новыми вещами? А если буду возвращаться другой дорогой? … Нет, лучше возвращаться этим же путём – он уже немного изучен.

Никита Денисович выбрал дерево, больше всего удаленное от огня и повесил сумку на сук, расположенный на уровне головы, окончательно решив этот сложный вопрос. Все сомнения относительно целесообразности такого решения, ещё долго продолжали копошиться в его голове, но это было только для очистки совести… Посмотрел на часы и налегке, уже более спокойно, хотя немного быстрее, двинулся назад к посёлку. Мысли, наслаиваясь одна на другую, продолжали толкаться в голове. Что нужно будет в тайге? Где это взять? Остались ли в лесу животные? Где жить? Куда отсюда идти? Что с остальными людьми? Эти вопросы заполоняли мозг: все его закоулки, извилины, точки, – оттесняя прежние заботы, становившиеся ненужными. Совершенно посторонними. Сейчас он уже не бежал, а просто спешил. Первую половину обратной дороги, обходя проталины и спрямляя путь между деревьями, Никита Денисович шел на лыжах, не желая тратить время на то, чтобы снимать их; но потом всё же снял и понёс в руках: ногами идти привычней и пока легче.

– Пока дойду надо все обдумать, чтобы точно знать, что искать. – Сделал он основной вывод из «сумятицы» в голове … Кстати, надо будет запастись бумагой, – начал он с самого ненужного предмета. – Чтобы потом начертить какой-нибудь план, записывать основные события, составить календарь – не делать же зарубки на дереве. Карандаш и ручка в сумке есть.

– Сейчас особенно нужен источник огня, – Сделав десяток шагов, продолжил он выявление необходимых вещей. – Затем хороший нож, топор; нужен… Нет, так не годится, – остановил он себя. – Надо все упорядочить: выделить приоритеты, распределить их по назначению, с учётом значимости и необходимости каждого предмета, установить очерёдность поисков. Прошагав десяток метров, обдумывая детали, начал заново:

– Разделы должны быть такие: 1. Огонь; 2. Жилье – зиму у костра не проживешь; 3. Питание; 4. Одежда; 5. Самозащита… Порядок может быть другой, скажем, питание должно стоять впереди, но все пять разделов остаются обязательно. Разница только в их качестве и насыщении деталями.

– Самое главное, пожалуй, – огонь. – Приступил он к разработке одного из разделов. – Первобытным способом – трением деревьев – я вряд ли овладею. Значит, спички. Но они могут подмокнуть, и когда-нибудь закончатся. Нужно попытаться отыскать что-то надежнее и долговечнее… Хорошо бы найти зажигалку с запасными камушками и бензин. Их хватит надолго, тем более, что огонь надо будет постоянно поддерживать любыми возможными способами. Например, сохраняя в костре тлеющие угольки. Ритмично передвигая ноги, Никита Денисович продолжал обдумывать способы добывания и сохранения одного из главных предметов жизнеобеспечения зимой – огня. Следующий раздел был не менее важен, точнее, один из самых важных – жилье:

– Нужно иметь крышу и стены, чтобы можно было спать, не опасаясь нападения.

Для того, чтобы их сделать, потребуется, как минимум, лопата и топор. Их надо искать в первую очередь.

Жильё – это очень нужный элемент, но самое главное: каждый день надо что-то есть, и Никита принялся разрабатывать раздел «Питание»:

– На первое время можно найти что-то в магазине или в домах – лучше всего калорийное, потому что оно занимает меньше места. Например, мясные консервы: они не испортятся и железные банки никто не съест. Но особенно надеяться на магазин не следует: на всю жизнь не запасёшь.

Бездумно прошел несколько шагов, приходя в себя от напрашивающейся неприятной перспективы, и продолжил:

– Надо готовиться добывать питание самому. Как? Чем? Вот это и есть самый главный вопрос. Всего будет много, а без еды загнёшься. С другой стороны: будет что есть, даже без жилья и огня до лета можно дотянуть… А как это питание здесь добывать, я не представляю. Проще всего ставить силки, капканы. Но как это делать? Из чего? Где ставить? … Хорошо бы иметь какое-нибудь огнестрельное оружие. Но вряд ли они здесь есть. Может быть, удастся найти какое-нибудь завалящее охотничье ружье? – Обрадовался он вспыхнувшей надежде. – Здесь ведь все должны охотиться. … Нужно будет поискать. Если найду ружьё, то всё будет зависеть от количества зарядов… А если не найду? …

Этот вопрос очень расстроил Никиту, и он непроизвольно увеличил скорость.

– На мелкую дичь хорошо бы сделать рогатку, – успокоившись, посмотрел на проблему с другой стороны. – Запомнить – поискать подходящую резину. … Хорошо бы «соорудить» лук, – продолжил он наращивать список оружия. – Но это уже весной: сразу, как только появятся гибкие прутья. … Впрочем, можно попытаться сделать и зимой. Несколько секунд прошел, припоминая детали следующего раздела:

– Одежда. Того, что на мне, хватит не надолго, да этого и мало. Надо обязательно найти валенки и какие-нибудь лёгкие туфли на лето, и ещё сапоги. Хорошо бы отыскать летний костюм – брюки, куртку и какую-нибудь кепку, чтобы дольше сохранялась зимняя одежда. Без остального можно и перебиться. Не помешал бы к дубленке ещё хороший полушубок…

Оставался последний раздел, который требовалось обсудить до подхода к усадьбе:

– Защита или оборона. В моих условиях, без оружия, охотник сам является дичью и это может случиться раньше, чем он станет охотником… Нож – ухватился Никита за вещь, которая первой пришла в голову. – Хороший охотничий нож. Пожалуй, здесь его можно найти. В крайнем случае, крепкий, толстый кухонный нож, достаточно длинный. Даже два – на случай потери… Топор уже учтен, ружье тоже. А что еще? … Он шагал, вызывая мысли и, настраивая их на нужный раздел.

– Можно сделать пику. Если вырубить крепкую, длинную палку и привязать к ней нож получится прекрасное оружие… Пика это очень хорошо, но в первую очередь нужна простая дубинка. Крепкая, удобная – как у первобытного человека. Правда, топор её может заменить, но им не удобно размахивать и постоянно носить с собой. И, вообще, удастся ли найти топор, а дубинку можно вырезать в любое время…

Итак, Никита Денисович с минимальным набором определился. Удастся собрать этот минимум, до лета можно будет прожить, а там уже более капитально подготовиться к следующей зиме, если всё окажется так серьёзно. Впрочем, к лету, может быть, и обстановка прояснится в лучшую сторону…

Вдруг, от внезапно пришедшей мысли, Никита остановился:

– А посуда? Без нее трудно будет существовать. Параллельно буду искать и посуду. Надеюсь, что-нибудь подходящее попадётся. Хвоя и мелкие сучья на окружающих соснах к этому времени уже обгорели. Одни деревья ещё дымились и постепенно затухали, другие как бы раздумывали, что им делать дальше, а некоторые, решив для себя этот вопрос окончательно, стремительно разгорались. Войдя в калитку, Никита Денисович остановился и посмотрел на часы:

– 8-55. Вышел я в 8-30, повернул обратно в 8-45. Значит, туда с сумкой «бежал» в шоке пятнадцать минут и мог пройти около тысячи метров или чуть больше. Обратно уложился в десять минут, так как шёл быстро без сумки и по известной дороге… Значит, сумка висит отсюда где-то в километре.

За балочкой, рассыпанные бревна домов, хорошо подсохшие за несколько лет, почти все догорали. Некоторые сохранившиеся там дома, а также стены зданий в усадьбе, начинали гореть. Никита Денисович перечислил в уме названия разделов, а их элементы сами разлеглись в мозгу по полочкам, выделив более мелкие подразделения – «Темы». День только начинался, но он собирался, покопавшись немного в магазине, быстро пробежать по домам, собрать где, что можно и, менее чем через час убежать из этого страшного места с набором самых необходимых для лесной одиночной жизни вещей. Подбежав к магазину, сбросил лыжи и, через зияющий дверной проём, рванулся внутрь. В «торговом зале», приходя в себя от увиденного разгрома, задержался на несколько секунд и через другой проём проник в складскую пристройку. Она оказалась разделенной на три части. Левая – шириной около двух метров, с несколькими широкими стеллажами – предназначалась для промтоваров, правая – такой же ширины и с такими же стеллажами – для продуктов. В оставшемся между ними метровом отсеке размещались наиболее ходовые товары. Стеллажи там были намного уже. Многое из того, что размещалось на полках, воздушной волной было сметено и валялось на полу.

Никита вернулся к прилавку, где полуминутой раньше заметил керосиновую лампу с разбитым стеклом, разжёг её и вернулся в склад. Свободной рукой очистил одну полку, и установил на ней лампу. Время пошло. Никита Денисович начал хватать и выбрасывать в дверь склада все, что было «записано» в мысленном списке, а так же то, что по его интуитивному экспресс-решению, могло пригодиться в будущем.

Моток толстой веревки – он даже не мог представить, сколько в нём может оказаться метров – десять, двадцать, но веревка будет очень нужна: как он раньше об этом не подумал. Порылся поблизости и отложил несколько мотков капроновой веревки и два мотка тонких, но крепких шнуров разной толщины, размера и вещества, из которого они сделаны. Лопаты! Вот что самое основное – иметь топор и лопату и в тайге можно уже надеяться выжить. «Штыковые» – одна, вторая, третья. Подумал 3 секунды – они ведь ломаются, а в лесу их не найдешь – четвертая … и пятая. Подборные» – две. Этих достаточно. А вот большая алюминиевая. Для снега. Пригодится. Тоже две. Всё по очереди полетело в коридор.

– Летом подносом будет служить – полетела вслед за снеговой лопатой, мысль, а может быть и сковородой…

– Сковорода! … Надо искать сковороду. Основной пищей в тайге у меня может быть в это время только мясо. А на чем его жарить? Вертел – не выход – жир будет стекать в огонь, да и не привык я к такому способу приготовления мясных блюд. А будет сковорода, уйдет много проблем. К тому же, нужна хорошая – чугунная – сковорода. Пусть она будет тяжёлой, но толстой и крепкой. Здесь такой сковороды не видно, только легкие, импортные. А они на костре быстро сгорят…

Этот умственный, бессловесный монолог молнией пронесся в мозгу, но успел раскрыть суть проблемы – надо найти чугунную или просто толстую железную сковороду… Вдруг, в углу – на нижней полке – Никита увидел два каких-то цветных мешка из крепкого материала. Раскрыл один – рюкзаки!

– Они-то здесь зачем? Впрочем, это ведь смешанный магазин. Здесь может быть все, что угодно – и старое и новое и, конечно, импортное. Сейчас в любом магазине может оказаться и деготь и мед. Был бы спрос. А мало ли что понадобится здешнему контингенту. При формировании магазина, которое происходило, очевидно, совсем недавно, сюда могли завести самые новые вещи и «сбросить» старые, залежавшиеся, а то и ненужные. Здесь их всё равно когда-нибудь купят. А в тайге рюкзаки как раз и нужны. – Объяснил он себе причину разнообразия товаров. Вытряхнул оба мешка. В первом: туристский рюкзак, с множеством карманов. Его емкость литров 70, во втором – альпинистский. У него емкость больше, и вместо карманов снаружи вшиты завязки, а на спине вмонтированы алюминиевые полосы для устойчивости и вшит пояс, позволяющий за спиной распределять вес рюкзака. Плечевые лямки, помогают переносить вес на плечи. С этими рюкзаками он познакомился, когда помогал дочери собираться летом в турпоход. Она тогда взяла – туристский. Покопавшись ещё, нашел третий, без чехла. Это был брезентовый рюкзак зеленого цвета, старой конструкции. Размер его меньше, а вес на единицу вмещающего объёма, больше. Это было видно «невооруженным глазом».

– Мне, пожалуй, больше подойдет альпинистский – он больше, крепче и для этих условий – удобней. Это то, что сейчас нужно. Рюкзак полетел в коридор.

– А это что? – Продолжал он осмотр, – спальные мешки? Как же я без них буду жить? … А ну, что здесь есть? Мешок на вате – туристский – старой конструкции. Другой – тоже ватный, но побольше. Есть ещё меховой… А нет ли пухового спального мешка?

Порылся в груде упаковок:

– Нет, только три. Не завезли или он очень дефицитный для такого места. А вот ещё какой-то очень легкий – на синтепоне, что ли? Может пригодиться летом, да и для многодневного похода подойдет. … А это что? – Никита развернул свёрток. – Подстилка. Легкая, прочная. Лида перед походом опробовала. Подойдет. Меховой и лёгкий импортный рюкзак, полетели в дверной проём. Подстилку отнес сам: лёгкая – могла не долететь.

Огонь на здании магазина давно зацепился за слабые места. Наличники на окнах уже горели и, расширяя площадь, огонь по заусенцам на стенках перебрался на потолок. Всё начиналось с образования дыма, который чувствовался уже повсюду. Дышать стало труднее, и Никита Денисович испугался, что не успеет выбрать все, что нужно. Увеличил темп. Движения стали резче, время на изучение предметов сократилось до минимума.Поднял тяжелый мешок, раскрыл – резиновая лодка. Вот, что может понадобиться,.. но очень тяжелая. С сожалением опустил на место.

– А это? Палатки!! Все старого образца: еще советские: из парусины. Хорошо бы одну прихватить. Перебрал свёртки – два больших и два поменьше.

– Шестиместная палатка – не годится: большая и очень тяжёлая. Четырёхместная – тоже не подойдёт. Двухместная. Пожалуй – это то, что надо.А вот импортная – легкая. Развернул, несмотря на недостаток времени. Двухслойная, почему-то колоколом. Внутренний слой воздух пропускает – он из тонкого материала. Наружный, тоже тонкий. Ооо … слои одеваются на крестовину из пластмассы, образуя воздушную прослойку. Наружный слой, значит, может надеваться не всегда. Так. Развернул дальше. Дверь внутреннего слоя имеет сетку и закрывается наглухо. У наружного слоя дверь откидывается.

– А это что? … Внутренний слой имеет пол, пришитый к стенкам. В обоих слоях имеются окна из пленки. Закрывает площадь около два на два метра и это укладывается в чехол с ручкой, размером около полметра на двадцать сантиметров. Там же помещаются стержни. Это какая-то игрушка. Такую он тоже видел раньше. Здесь не подойдёт.

Бросил в дверь двухместную палатку в чехле и импортную – в мешочке. Может пригодиться.

Сдвинулся в сторону: топоры маленькие и большие, все еще в смазке.

– Они ведь тоже ломаются, и их тоже в тайге не найдешь. Места занимают мало, а польза от них огромная – могут служить клиньями, грузом, наковальней, даже секиру можно сделать. Возьму столько, чтобы хватило на все случаи жизни. – 5 больших топоров и 3 маленьких по очереди полетели в проём.

– А теперь еще нужны и напильники. Точить топоры, лопаты, ножи обязательно надо, учитывая, что работать они будут много. Да и дерево ими можно обрабатывать. Здесь их, кажется, нет. Надо поискать в домах. … Не забыть бы.

В углу среди инструментов увидел 2 косы – большую и поменьше. Скользнул по ним взглядом и отвернулся. Но в голове молнией пронёсся бессловесный монолог, закончившийся конкретным действием:

– Сено – это же хороший утеплитель, с ним не замерзнешь. Особенно, если его будет много. Поэтому летом нужно будет косить траву. Коса это не нож, тем много не нарежешь. Никогда не пользовался? Научусь. Видел, как косят. – И кинул за дверь меньшую косу.

«Окунулся» в мысленный список:

– Что там у меня намечено? Спички, зажигалки? Есть ли они здесь? – Перетряхнул какой-то ворох вещей. – А… вот спички – пять упаковок по десять штук – громоздкие. Возьму три упаковки. Тридцать коробок – маловато на всю жизнь, но места они занимают много.

Покопавшись, нашел бензиновые зажигалки. – Сунул в карман три штуки. Туда же отправилась и упаковка из десятка камешков к ним.

– Не забыть поискать бензин – кинул он в запоминающий карманчик серой микроскладчатой массы своего мозга – и продолжил копаться в горе сваленных атмосферным ударом вещей.

– А это что? – вытащил он маленькую, но плотную картонную коробочку. Открыл. – Иголки? Не нужны … Стоп! Как не нужны? А одежду ремонтировать, новую шить. Можно даже снаряжать ими стрелы … Очень нужны. При большом количестве, места они занимают мало и веса почти не имеют. Коробочку можно взять … Нет, не коробочку, а много разных иголок в одну коробочку.

Всё это, просматривая многообразие намеченных разделов, проносилось в голове с обычной скоростью, на которую способна только мысль. Порылся еще, раскопал несколько коробочек с иголками разного размера и одну с готовыми наборами. Отобрал по щепотке из всех коробочек и сложил в одну…

А время шло. Мысли Никиты были напряжены до предела. И разбегались. Мало того, что он держал в голове весь список, он еще и должен был моментально, как компьютер, определять для чего понадобится тот или иной непредвиденный предмет и проследить цепочку, связывающую его с другими, которые теперь требуется отыскать…

– К иголкам нужны нитки. Они здесь тоже должны быть. – Снова поиски, «перелопачивание» свёртков, коробок, мешков. – Вот они. Тонкие вряд ли будут нужны. №10 в самый раз. Их всего 10 катушек. Взять все. И пару катушек №40 – пригодятся.

Время!! Пора заканчивать!!.. Нет, ещё немного.

– А где охотничьи ножи? – Порылся. – Вот они! Новые, в чехлах. 3 штуки. Беру все… Два чайника – эмалированный и из нержавеющей стали. Вопросов нет – эмалированный обобьется, а стальной будет служить вечно. Чайник небольшой, наверное, двухлитровый. Кастрюли эмалированные 6-ти и 2-хлитровые. По одной, хватит. А это? Тарелки из нержавеющей стали? Хорошо. Буду обедать, как в ресторане. Двух достаточно. – Вынес в коридор, а оттуда всё перенёс на снег между домами: дальше от огня. – Пока хватит. Надо переходить к продуктам… Бегом вернулся в склад.

– Стоп! Вон, кажется, постельное белье. Это не главное, но иметь его в лесной жизни будет совсем неплохо. Взял две простыни – если что случится, пойдут для ремонта.

– Хорошо бы найти вкладыш для спального мешка. Но они вряд ли здесь есть. А может быть, в спальных мешках? – Вытряхнул из чехла ватный мешок, развернул. Нашел. Перед следующим предметом успел подумать:

– Спать буду с комфортом.

Покопался ещё немного. Нашёл ящик с хозяйственным мылом. В нём оставалось девять кусков. Порылся еще поблизости, наткнулся на коробку с туалетным мылом. Положил десять брикетов к хозяйственному мылу, добавил шесть пачек стирального порошка, пять зубных щёток, по столько же тюбиков зубной пасты и крема для бритья. Нащупав под коробками кожаный кошелёк, открыл его. Это оказался несессер, с ножничками, пилочками и т.д. Положил в коробку и его. Всё вынес на снег. Потом ещё какое-то время продолжал по инерции выбрасывать в дверной проем различные предметы, не особенно вникая в их назначение и не задумываясь – понадобятся ли они в лесу. Хватал все подряд. Задержавшись на пару секунд взглядом на том, что схватил, выбрасывал в дверь или клал, на место. Рукавицы рабочие, меховые, вафельные полотенца, трусы, футболки, водолазка, стопка носовых платков, летние носки – все замелькало в дверном проеме, а потом переместилось на уже чёрный от сажи снег. Среди них тяжело, как бы размахивая крыльями, пронесся парусиновый плащ, за ним две верхние сорочки. Разлетелись стаей два комплекта летних камуфляжных костюма, вслед за которыми очередью вылетели две пары сапог и три пары связанных шнурками летних туфель. И, наконец, рядом шлепнулись на снег две пары ботинок.

– Потом разберусь – каждый раз где-то глубоко шевелилась мысль, подкрепленная общим оправданием – может быть это сейчас и не нужно, но в тайге ничто лишнее не будет… Только схватив валенки, он успел обрадоваться и мысленно упрекнуть себя в том, что вообще забыл о них. А какая зима в тайге без валенок.

Продукты размещались в другой стороне склада.

Оглядев последний раз вещевое нагромождение, заметил в стороне угол чёрного полушубка. Вытащил из кучи, быстро осмотрел. Вот это мне очень пригодится. По пути к продуктам, свернул в коридор и бросил полушубок в образовавшуюся на чёрном снегу горку. Оглянувшись, увидел валявшуюся на полу куртку. Поднял. Лёгкая. Тоже на синтепоне.

– Весной будет в самый раз, – прошептал обрадовано, и куртка тоже замахала рукавами и полетела на снег.

В продуктовой части склада тоже были коробки и ящики. Многие, сгрудившись на полу, были опрокинуты и демонстрировали своё содержимое: смотри и выбирай. Никита Денисович обратил внимание на «заграничные» фрукты: апельсины, лимоны, даже бананы и другие лакомства, очевидно очень недавнего завоза. Подумав, что он на всю зиму может остаться без витаминов, положил в карман 2 лимона и апельсин. А пока разбирался с продуктами, сжевал четыре банана. Но вкуса почти не почувствовал – не до этого было. Вскрыв небольшую коробку, обрадовался: развесной шоколад в плитках.

– Ооо! Это уже спасение… Десять плиток, нет, надо взять всю коробку. Сколько в ней может быть? Открыл, быстро прошелся пальцами по рёбрам. Штук тридцать. Это 3 килограмма. По половине плитки в день и два месяца можно прожить на одном шоколаде… Сахар рафинад – тоже нужный продукт. В тайге сахар не растет. Десять полукилограммовых пачек достаточно. Шоколад и сахар вынес на снег. Вернулся. Продолжил поиски:

– Сгущеное молоко! – замечательно! Буду с коровой. Сложил в пустую коробку одну из двух трехкилограммовых банок и десять маленьких. Высыпал рядом с остальными продуктами и бегом вернулся с коробкой в руках.

– Тушенка свиная и говяжья. В свиной много жира, а к жиру нужен хлеб. Только говяжья. Вынес две трехкилограммовых банки и десяток мелких. Маленькие банки отбирал разной формы – будет разная посуда.

– Открыть одну большую банку, – сразу объяснил себе, – зимой на морозе тушёнка не испортится. Экономно расходовать, тоже на полмесяца хватит.

Две маленьких баночки говяжьей тушёнки, на всякий случай, заменил свиной. Взял, попавшую на глаза стеклянную банку топленого сливочного масла и связку сырокопчёной колбасы килограмма на три. Отобранные продукты выносил в коробке к образующейся продуктовой горке.

– Хорошо бы запастись хлебом… Но он будет занимать много места, а уйдёт быстро. Что-то хлебное нужно, но компактное и лёгкое, чтобы при небольшом весе занимало мало места и долго не портилось.

Порылся в коробках:

– Печенье, пряники… Галеты. Это то, что надо. Если размочить, будет хлеб.

Сбегал к прилавку, поднял под столом несколько полиэтиленовых пакетов, вернулся и нагреб из коробки полный пакет галет.

– Сколько здесь штук? … Надо будет посчитать. Добавить ещё? Всё же это хлеб… – Нагреб ещё один пакет. – Теперь хватит, хотя неплохо бы взять всю коробку…

От галет отключился, следующее. Вода зимой у меня может быть только из снега, если не набреду на речку и не узнаю её по снегом. Надо поискать какую-нибудь заварку. – Ещё раз прошелся по коробкам, быстро открывая их.

Он встречал очень много нужных продуктов, но старался не обращать на них внимания – уже много было набрано, как бы не пришлось откладывать. Наконец, нашел залежи чая в стограммовых пачках. Копнул коробки в другом месте. Какао, тоже в пачках и тоже по 100 граммов. Отобрал по пять штук. Еще покопался, нашел четверть коробки с кофе: молотым, в небольших пакетах. От радости отсчитал 10 пакетов и, довольный, отнес всё к горе.

Больше ничего подходящего не увидел. Быстро осмотрелся. Показалось, что опустошил склад почти наполовину…

Опасаясь, что потолок скоро может обрушиться, а коридор из гладко струганных досок, за которые огню пока трудно зацепиться, от общего жара может вспыхнуть весь сразу, Никита побежал в контору. «Влетев» в большую комнату резко остановился: столы, стулья, скамейки разбросанные в беспорядке по комнате, были похожи на баррикаду. Большой телевизор валялся на боку в дальнем углу, а из-под него выглядывал угол видеомагнитофона. Но не это интересовало Никиту. Он, прежде всего, кинулся подбирать листы чистой бумаги, карандаши, некоторые другие канцелярские принадлежности, которые складывал у выхода. Вбежал в кабинет начальника. Окинул взглядом стол и кинулся в кладовку. Там на стеллажах лежали стопки бумаги, коробки карандашей, шариковых ручек, кнопок, скрепок и еще много разной мелочи. Для зимовки ничего необходимого не было, но многое могло пригодиться позже. Прежде всего, загреб рукой, две пачки бумаги формата А-4, прижав их к туловищу. Потом добавил к ним две общих тетради по 96 листов и две каких-то «амбарных» книги. В карман с апельсином затолкал по коробке простых и цветных карандашей. К лимонам добавил пучок шариковых ручек, коробку кнопок, жменю стиральных резинок, несколько точилок и прищепок. Больше здесь ничто его не интересовало. Вынес все к горе между домами и побежал в гостиницу. Начал шарить в «морозилке», потом в столе, на полу. Вытащил за ручку из груды кирпичей над люком сковороду, на которой два раза жарил яичницу.

– Вот она, родная. – Отложил в сторону. – Чайник эмалированный. … Уже есть. Ковш металлический, нержавеющий, литра на полтора. … Взять, очень пригодится. Схватив сковороду и ковш, кинулся в медпункт! Там тоже всё валялось на полу. Покопался – нашел коробку с лекарствами. Прочитал:

– Не то. … Аспирин – подойдет. … Но болеть все равно не надо.

Наткнулся на рулончик мягкой резины:

– Попробовал: тянется хорошо. … Для рогатки подойдёт. Резиновый жгут… Пригодится. Универсальная аптечка. – Не читая перечень, отложил: нужна. В углу увидел эмалированное ведро. Сложил в него всё, что успел отобрать, добавил, валявшиеся на полу десять бинтов, шесть бутылочек йода, два флакона с зеленкой. Обвёл вокруг глазами. Под поваленным белым шкафом увидел перевязочные пакеты в герметичной упаковке и ещё какие-то пакеты, рулончики, бутылочки. Добавил к бинтам пять перевязочных пакетов, четыре пятидесятиграммовых рулончика ваты и три целых медицинских термометра. Положил сверху ковш и сковороду, машинально взял в другую руку десятилитровую канистру из нержавеющей стали, подвернувшуюся под руку; по пути отодрал от оконной рамы уличный термометр и перебежал к горе. Оставил всё там и бегом – к дизельной. Ворвавшись в комнату радиста, увидел очень нужный предмет, о котором впоследствии мог только мечтать. Это был бинокль в чехле, висевший на гвозде, вбитом в стену. Повесил на плечо и обогатился ещё несколькими очень нужными предметами: большими ножницами, на всякий случай безопасной бритвой с двумя запасными лезвиями и зеркалом размером 24х36 сантиметров. Увидев на столе около передатчика железку с характерным изгибом – магнит – быстро прикинул:

– Пригодится.

Убегая загрёб четыре щётки: одёжные или сапожные – разбирать не стал, и рулон одножильного провода метров двадцать пять, голубовато-синего цвета:

– Будет антенной – объяснил себе. Просунул в рулон руку и подтянул его на плечо. Щётки и всё остальное разложил по карманам дублёнки, зеркало взял в руку. Заглянул к дизелю. Там увидел пол-литровую бутылку с жидкостью. Вытащил пробку, понюхал – бензин. Взял в другую руку и выбежал.

Выложив новые «приобретения», поспешил на другую сторону балочки – к жилым домам. В тех, которые ещё стояли, были продавлены крыши, выбиты двери. Часть разрушенных домов уже догорала, остальные продолжали разгораться. Всюду разбросан шифер, который еще изредка постреливал на оставшихся крышах. Вбежал в один дом – ничего подходящего. В другом увидел алюминиевый бак, литров на тридцать. Кастрюля металлическая литра на 3. Всё закопченное, но целое. Кастрюлю положил в бак. Вспомнил – нужны ещё ложки. Вдруг, кто-нибудь встретится «пустой».

– Надо добавить еще хотя бы 2 столовых, 2 чайных и 3 вилки…

Аппетит разрастался. Он уже думал о том, чтобы встретить товарищей по несчастью не с пустыми руками… Перебегая из дома в дом, вспоминал, что еще надо.

– Кухонные ножи. Разделывать шкурки, привязывать к пике. И вообще, без ножей нельзя. Охотничьи ножи уже есть. Они подойдут для всего, но лучше ещё иметь специальные – кухонные.

Начал искать целенаправленно. Покопался в столе какого-то дома. Ничего подходящего нет. В другом нашел карманный нож с ножницами и вилкой.

– В сумке у меня есть, но с другими предметами, а нож в таких условиях никогда лишним не будет… Почему-то не вижу кухонных ножей, – расстроился Никита Денисович.

– Мясорубка! Интересно! Молоть мясо для котлет, как же без этого – и улыбнулся, но совсем не весело. – Только мясорубки мне не хватает. – Но взял. Перед уходом в углу увидел какую-то тряпку, к которой уже подбирался огонь. Поднял, развернул.

– Рыбацкая сеть! Это спасение, если доживу до лета. И как же я забыл о рыбе? Нужны еще рыболовные крючки. Поискать в магазине? Всё там уже обыскал. Нет их. Но здесь, наверное, все рыбаки, крючки могут быть в любом доме. Перебежал в соседний дом: еще не совсем разгоревшийся. В кухне крючков нет. Заскочил в другую комнату, уклоняясь от падающих искр. Открыл один ящик, другой – инструменты!

– Про инструменты я забыл… да… всего не упомнишь. Начал быстро перебирать. Молоток, даже три разных: один большой, другой поменьше, третий еще меньше.

– Надо взять – чем больше, тем лучше. Кувалда килограмма на четыре с рукояткой. Рукоятка лишняя, её собью, а сама кувалда пригодится – хороший, ровный кусок железа… Пила-ножовка – тоже две, разного размера. Клещи – большие и средние, плоскогубцы – одних хватит. Напильники – трехгранный, плоский, ромбический, квадратный, круглый. Разного размера – целое богатство. Два рашпиля тоже разного размера. Взял средние и большие напильники и оба рашпиля. Всего двенадцать единиц. В третьем ящике оказались рыболовные принадлежности. Под столом увидел ручную дрель, коловорот и рассыпанные свёрла. Взял дрель и коловорот. Собрал все свёрла.

– Это дом какого-то умельца. Не он ли разрисовывал наличники на окнах? Не успел закончить… Все, пора бежать. Выходя увидел на стене двуручную пилу. Вернулся за баком, принес его к дому умельца, сложил всё в бак, привязал к ручке веревку и потащил бак на буксире, держа в руках длинную пилу.

У одного, почти сгоревшего дома, увидел сани. Как он забыл? Как все, что набрал уносить? В одном рюкзаке? Или взять два? А может четыре? Куда их цеплять? Подбежал к дому. Прекрасные широкие сани на лыжах, немного укороченных. Они одиноко стояли в стороне и потому избежали огня. А рядом лежали лыжи.

– Еще одна пара! О, подбитые мехом, Прекрасно, две пары лыж, одна из них с мехом и очень хорошие сани. Теперь проживу, только бы успеть убежать.

Настроение повысилось. Он набрал всё, что наметил и даже гораздо больше. С таким набором можно прожить не только до лета, но и несколько лет.

– Не забыть про ножи: четыре штуки не меньше. Разного размера. Лучше сейчас поискать. … Они есть у всех. На кухнях. Никита вбежал в дом, ещё не совсем сгоревший и нашел то, что искал. Теперь все. Поставил на сани бак, схватил веревку от саней и быстро зашагал к усадьбе. Уже у самого края, в одном из дворов почти сгоревшего дома, увидел двухколесную тачку. Мелькнула мысль:

– Нужна!? … Сейчас на тачке далеко не уедешь. … Но ведь за зимой будет лето, когда не уедешь на санях, а вот тачка как раз пригодится. Как же быть?

Несмотря на отсутствие времени, Никита Денисович оставил сани и подбежал к тачке. Подумал:

– Главное здесь – колёса – к ним из дерева можно приделать все, что угодно. Перевернул. Оба колеса насажены на толстую ось, и закреплены с обоих концов гайками, которые к тому же ещё фиксируются шплинтами. Диаметр колес – около 25 сантиметров. Изготовлены из дюралюминия и «обуты» в толстые резиновые полосы. Небольшая толщина металла делает их относительно легкими… Лучше взять с осью, будет очень крепко. Но железная ось тяжелая, а в лесу её можно будет заменить деревянной… Гайки не откручивались. Никита сбегал к саням, нашел клещи, вернулся, вытащил шплинты и, с трудом отвернув гайки, снял колеса. Подумал и … вместе с осью отнес в сани. Впрягся и …

– Теперь у меня все есть. Его надо только уложить и скорее бежать, пока огонь не доберётся до моих горок или не произойдёт очередной налёт.

Перебравшись с санями через балочку, Никита Денисович «подъехал» к магазину, сложил все в общую кучу, посмотрел на нее и, обмякнув, опустился на сани. Навалилась паника. Никита смотрел на эту груду истинного богатства, гарантировавшего, если не комфортное, то, во всяком случае, сносное прозябание в течение длительного времени. Теперь предстояло решить главный вопрос – никогда в жизни у него еще не было вопроса главней:

– Как все это увезти?

Паника вынудила отвлечься от главной проблемы:

– Но где же все люди? … У домов только трупы собак, и прочей домашней живности. На штольне? Может быть, скоро они появятся? А если нет?… Но что же произошло? … А если налет повторится? А если это все же радиация и каждая минута пребывания здесь приближает меня к мучительной смерти в одиночестве, без еды, на морозе, в постоянной опасности… А может быть, вообще все погибли и я остался один. Один во всем мире… Тем более надо все предусмотреть. Представилась будущая жизнь в тайге, в полном одиночестве. Медведи, волки, рыси, тигры и кто знает, что здесь еще водится из тех, кто может тобой попользоваться, бродят вокруг голодные и облизываются, чувствуя его запах. Но возможно, они тоже все мертвы. А если нет? Ведь я собираюсь уйти туда, где осталась жизнь. Иначе, какой смысл куда-то бежать, если там нечего будет есть?

– Тем не менее, надо скорее уходить, но всё равно взять с собой как можно больше. Потом, когда здесь все сгорит, нигде ничего уже не найдёшь… Но уносить надо только самое необходимое. Не учтешь чего-то, забудешь о чем-то и дорого за это заплатишь. Но и не жадничать. Надо брать столько, сколько можно унести и увезти…

Успокоившись, Никита попытался прикинуть, сколько это будет – «унести и увезти»: ведь можно от жадности нахапать в два раза больше возможного, и не двинуться с места.

– Так сколько же я смогу взять с собой? …. – Мысли в панике метались в поисках истины.

– Тридцать килограммов в рюкзаке, наверное, унесу. … Надо унести. … На санях ещё пятьдесят. Всего восемьдесят. Больше не следует пытаться – расстояние большое: можно не донести ничего… А что брать?… Это только сказать – восемьдесят килограммов, а на самом деле сколько наберётся?.. Нужны весы…

Магазин уже разгорелся не на шутку. Никита со страхом подумал:

– В него уже и не войдешь, а войдешь – не выйдешь. Но всё же кинулся внутрь магазина, принёс тарелочные весы и набор гирь к ним. Сравнив возможности весов с весом намеченного для транспортировки груза, подумал, что перевешивать на них всё очень долго, а времени уже потеряно много. На этих весах можно взвешивать важную мелочь – на будущее, а для определения общего веса нужны большие весы… Вернулся в магазин и подтащил их к горкам, едва не сломав при спуске с крыльца. Прежде всего, несмотря на отсутствие времени, встал на весы сам, и определил свой вес. Оказалось восемьдесят девять килограммов. Прикинув вес одежды – ориентировочно пять килограммов – вычислил свой «живой вес» в начале бегства. Он составил около восьмидесяти четырёх килограммов. Затем быстро за три приема выяснил вес всего «богатства». Получилось 197 килограммов. … Значит, оставлять надо больше половины. Но, как и что оставлять? Как отрывать «от сердца» то, что недавно радовало своим количеством и «номенклатурой»? … Но оставлять надо! Для того чтобы без ошибок произвести отбор, Никита Денисович потратил еще несколько минут и быстро разложил всю гору на несколько мелких кучек по разделам и темам: инструменты, снаряжение, одежда, приборы, посуда, канцелярия, аптека, продукты. Все стало ясней. К приборам – для эталона веса – сразу переложил из магазинного набора две гирьки: килограммовую, и двестиграммовую. Теперь требовалось определить, что лучше выбрасывать: лопаты, топоры или тушёнку, шоколад?

– Еду, пусть с трудом, но в лесу добыть можно, а вот инструмент там не найдешь… Лучше сокращать продукты. – Так решил он этот жгучий вопрос, но с одним комментарием: пропорций всё же следует придерживаться.

Тема – «Инструменты» – раздела «Жильё», весила почти пятьдесят килограммов. Она была самой тяжелой, но, в тоже время, состояла из самых важных предметов. Это то, что в первую очередь вместе с продуктами может обеспечить сносное выживание.

– Из инструментов надо брать необходимое, но при этом вес должен быть минимальным. – Определил Никита Денисович две основные задачи при отборе и начал безжалостно откладывать все, без чего можно обойтись: что брал с запасом, на всякий случай, или, если что-то очень понравилось.

Из трех молотков оставил один – забивать будет нечего. Под эту статью попала и кувалда. Убрал коловорот, оставив ручную дрель. Она хоть и тяжелая, но с ее помощью можно просверлить отверстие в лопате или в любом куске металла.

Из двух ножовок, двух буравов и двух клещей оставил по одному. Оставил также по одному комплекту сверл и напильников. Двуручную пилу – «дружбу-2» – после недолгого размышления тоже оставил. Успел подумать: «вдруг встретится товарищ по несчастью, тогда она очень пригодится». Взял оба долота – это инструменты для дерева. По этой же причине оставил и меньший рашпиль. Плоскогубцы решил вообще не брать: зачем они в тайге – достаточно будет клещей. Секунд десять размышлял о топорах. Хорошо оставить все пять. В доказательство вспомнил, что когда-то видел, как топор сломался. А остаться в тайге без топора – беда, ни с чем не сравнимая. Но ведь топор тяжелый – весит два килограмма. Это ведь пять банок консервов, или четыре пачки сахару, или двадцать плиток шоколада. Вместо каждого топора, сколько не надо будет выбрасывать разной другой нужной мелочи.

– Обойдусь двумя, – окончательно определился Никита. – Ведь будет еще малый топорик. В походы его буду брать, и для тонких плотницких работ подойдёт.

Так, перебирая каждую вещь, взвешивая ее в руке, а то и на тарелочных весах, он отбросил две штыковых и одну подборную лопату, единственные вилы. Но, как бы не боялся лишнего веса, снеговую лопату и пешню оставил. Все же это Сибирь, а значит много снега и льда. Пешнёй можно рубить корни на глубине; и как оружие можно использовать. С косой долго не возился – оставил сразу: её «подробно» обсуждал перед тем, как взять. Неожиданно столкнулся с простой вещью. Из ящиков на складе он набрал много гвоздей разного размера: ведь это второй основной материал при работе с деревом. Когда стал вопрос их сокращения, он зачерпнул рукой по грудке мелких гвоздиков: слесарных и сапожных. Взвесил на тарелочных весах, оказалось всего шестьсот грамм, зато сколько штук!

А вот когда узнал вес пятидесяти штук самых больших гвоздей: двадцать сантиметров в длину и шесть миллиметров диаметром, ужаснулся. Никогда не думал, что строительные гвозди такие тяжелые. Оказалось, что они весят 2 килограмма. … И все же отложил для транспортировки двенадцать штук: полкилограмма. Промежуточные размеры гвоздей не стал даже обсуждать: надо довольствоваться тем, что отложил. Горку мелких вещей под грифом «принадлежности» перебрал, сокращая количество, потом положил на весы и взвесил – три с четвертью килограмма вместо одиннадцати – сойдёт.

Раздел «Одежда» тоже дал приличную экономию веса. Было двадцать шесть килограммов, а осталось всего десять. Оставил валенки, по паре сапог и летних туфель, парусиновый плащ и один камуфляжный костюм. Разошелся было, швырнул в сторону и его, но потом опомнился.

– Костюм нужен, возьму сверх меры. Буду тащить сколько можно. В крайнем случае, надену на себя.

Убрал из одежды две сорочки и две футболки. «Споткнулся» на полушубке:

– Он-то как раз здесь и нужен. Что же делать? Иметь дублёнку и полушубок очень хорошо, но у них большой объём и вес немалый. – Чтобы быстрее решить этот вопрос, задал себе его в лоб. – А что здесь нужнее? – Ответ напросился сам собой: – конечно же, полушубок. Поменяю дублёнку на него и возьму лёгкую куртку с подстежкой. Быстро снял дублёнку и надел полушубок. Он оказался немного великоватым, но это даже лучше. Перешёл к теме «снаряжение» в том же разделе. Тоже тяжелая, но очень нужная тема. Зажигалки и камешки к ним, конечно, обсуждения не заслуживали, а вот пол литра бензина для заправки зажигалки – многовато. Здесь достаточно и пятой части. Надо только найти тару. Побежал в медпункт, схватил какой-то мелкий пузырек, не читая, вылил содержимое, вернулся и перелил туда часть бензина. Учитывая вес бутылки, это была экономия в половину килограмма. Потратил целых пять секунд, решая судьбу подстилки. С одной стороны – надежная и удобная, с другой – легкая, а с третьей, очень объемная. По большинству «голосов», оставил.

Из этого раздела удалил меховой спальный мешок, а от брезентовой палатки оставить только тент.

… Все длинные монологи, в процессе которых Никита Денисович решал важнейшие вопросы, определяя необходимость той или иной вещи и ее связь с другими вещами, проносились в голове в течение нескольких секунд. Пересматривая в подробностях все «за» и «против» он принимал окончательное решение. И всё это производилось без слов, а с помощью каких-то мысленных сгустков, мгновенно формировавшихся в мозговых извилинах…

Много заставила поволноваться тема: «Посуда». Сложил на весы –двадцать один килограмм. Хорошо бы все взять с собой, но тогда и двигаться никуда не стоит столько не увезти.

– Надо тоже сокращать… Бак, конечно остаётся…

Пришлось выбирать между ведром и канистрой: оставил канистру. Убрал мясорубку – она весила как топор; – шести и двух литровую кастрюли, одну металлическую тарелку. Потом отставил термос с широким горлом и пол литровую кружку-термос, которые вместе весили почти килограмм.

Больше ни на что не решился. А ведь, когда при возвращении составлял список, о посуде, вообще, забыл.

О теме «Канцелярия» и говорить нечего. Из двух пачек бумаги по пятьсот листов, взял меньше половины пачки, что составило экономию около четырёх килограммов. Убрал амбарную книгу, решив, что бумаги и одной девяноста шести листовой общей тетради вполне хватит. Остававшаяся мелочь почти ничего не весила.

«Аптеку» сокращать не стал.

Остальное перебрал быстро, отложив для транспортировки бинокль, магнит, который можно было и не брать, но с его помощью можно будет искать мелкие железные предметы, например, иголки и гвозди. Положил к саням моток провода для антенны, кусок плёнки около семи метров, отмотав его от рулона, который ранее принёс из склада. Отложенные стопки полиэтиленовых пакетов, разделил пополам и положил к саням. Добавил к ним два кружка скотча и две одёжных щетки, хотя и не смог быстро придумать – зачем они ему нужны. На «Продуктах» застопорился. Они весили 40 килограммов – почти на все сани. Но:

– Как прожить без хлеба, без соли, даже, если будет мясо. От этого не уйдешь. Хлеб можно не брать – громоздко, тяжело и очень не оправдано – сейчас увезешь, а уже через несколько дней он исчезнет – и опять останешься без хлеба. А ведь брать его надо за счет чего-то другого, более «долгоиграющего».

Вместо хлеба можно варить траву. Вспомнил, что где-то читал – можно из какого то дерева или какой-то травы варить лапшу. Но навряд ли это были сосны.

– А вот галеты взять надо. – Взвесил оба пакета на тарелочных весах: почти два килограмма. Все взвешивания производились в сумасшедшем темпе, сопровождаемом мыслительными ураганами. – Хорошо бы взять всё, но надо довольствоваться одним пакетом.

Посмотрел на часы – почти 10-00. Прошел уже почти час, как он возвратился в поселок!

– Часы!! Без них нельзя – уж очень прочно они вошли в нашу жизнь. Мои часы ведь электронные, то есть, без батареек далеко не вечные. Здесь нужны механические часы с ручным заводом…

Одна стена магазина горела уже в полную силу. Появилась опасность, что, когда еще и другая подгорит так же, может обрушиться потолок и похоронить под собой всё и всех.

Времени не оставалось. Пока магазин не завалился, Никита прервал выбор продуктов и бросился в склад, рискуя там и остаться. Сейчас он лихорадочно искал мелкие коробки, на которые раньше не обращал внимания. Наконец, наткнулся на коробку с несколькими разными часами. Сунул в брючный карман четыре штуки – они легкие и места занимают мало. В другой коробке увидел механические будильники.

– Пригодится, одного хватит, – подумал с сожалением, сразу мысленно отбросив второй, который раньше бы взял «про запас». Под руку попались пружинные весы на 20 килограммов.

– Очень хорошо…

Теперь кроме часов и весов он имел следующий набор «приборов»: почти невесомые термометры – один уличный, а другой – пружинный, в виде брелка; две разных рулетки, туристский и наручный компасы и двухсотграммовую гирьку. Всего по одной штуке. Килограммовую гирю убрал… Вернувшись из «магазина», продолжил работу с продуктами:

– Шоколад надо оставить полностью, сахар убрать: на всю жизнь не напасешься, вес у него большой, а уйдет быстро. – Одну пачку рафинада, на аварийные случаи, все же взял. – Соли возьму две пачки, на первое время хватит, а там что-нибудь придумаю… Обойдусь одним килограммом колбасы. Лучше бы иметь три, за счет какой-нибудь вещи, но «обидятся» другие продукты.

Каждый грамм, штуку он отрывал от сердца, обрекая себя, может быть, на голод, но превышать общий вес не следовало.

– Консервы и сгущенное молоко, тоже надо сокращать. Беру одну банку сгущенки – на крайний случай, одну трехкилограммовую банку говяжьей тушенки и пять маленьких. … Какая будет экономия веса!

Завершением раздела «Продукты» оказалась банка топленого масла, которую Никита оставил для восстановления сил, так как больше всего калорий именно в жире. Да и единственная стеклянная банка в хозяйстве пригодится.

– Все это на первое время, – успокаивал себя Никита Денисович, – а потом питание надо будет добывать самому – для чего же я намереваюсь тащить всю эту массу несъедобных вещей. … Надо будет срочно постигать азы охоты. … Охота … – Никита замер. – С моим опытом и моими средствами? Была бы винтовка, пистолет, хотя бы охотничье ружьё и неограниченное количество патронов, можно не бояться голода – что-нибудь в достаточном количестве добуду, … если это количество, конечно, осталось. Но с рогаткой, дубинкой, моим знанием здешнего мира и повадок зверей – будет очень трудно… Я могу не успеть изучить всё, что надо, раньше, чем умру с голоду. Что же делать? В сгустке панических мыслей высветилась одна нужная: он вспомнил, что в конторе видел книги. Хотя она уже хорошо горела, он вбежал внутрь, пошарил по столам, в ящиках, просмотрел названия книг, валявшихся на полу. Понравились две – «Грибы» и «Энциклопедия охоты». Схватил и бегом назад. На бегу, вспомнил ещё, что в одной из изб на той стороне видел мешок с пшеницей, очевидно, корм для кур.

– Можно бы летом посеять. Надо будет перед уходом еще раз сбегать туда и что-нибудь поискать…

Продолжая мучения около продуктов, он, вдруг, в одном из домов на другой стороне балочки, услышал едва слышный взрыв. Вздрогнул, привстал и глянул в сторону взрыва. Обратил внимание на один дом, запылавший более ярко.

– Что это может быть? – забеспокоился Никита Денисович, но быстро нашел правдоподобное предположение. – Возможно, где-то взорвался бензин или керосин. – А потом ему пришло в голову другое объяснение: – а может быть, это взорвался порох или запас охотничьих патронов?

И снова напоминание из базы списка: он ведь еще не отыскал себе ружье. В магазине его точно нет – давно бы нашел. Надо сбегать поискать в домах пока они полностью не сгорели, а патроны не взорвались. Ружье являлось одним из главных предметов обеспечения выживания. Оставив всё у разгорающихся домов усадьбы, он побежал через балку. Пробегая мимо дома, в котором видел корм для кур, завернул в него. Действительно, в углу коридора стоял наполовину израсходованный, засыпанный обугленными головешками, обгоревший в верхней части, мешок с зерном,

– Потом разберусь – подумал Никита Денисович и, запустив руки в самое дно мешка, зачерпнул два раза то, что там было, и высыпал в карман полушубка. На кухне увидел полмешка картофеля. Взял 3 штуки, показавшиеся ему более надёжными.

– Посажу – и положил их в другой карман.

Теперь оставалась одна – самая главная задача – найти ружье. Он побежал к тому дому, в котором видел взрыв.

Крыша дома уже провалилась, некоторые бревна догорали, но по обеим комнатам можно было передвигаться.

В одной из них в самом углу, под «головешками» он нашел то, что искал – староватую, курковую двустволку 16-го калибра. Рядом валялся пустой патронташ, приспособления для снаряжения патронов, Это было то, что надо. Не хватало только того, без чего эта двустволка не имела смысла – патронов.

В этом доме они вряд ли могли остаться, и он кинулся обшаривать остающиеся более или менее целыми 2 дома. Пока патронов не было. В первом доме увидел на стене маленький образок. Подумал:

– Сгорит ведь. Надо взять, повешу где-нибудь в углу своей норы, если удастся её вырыть.

В последнем доме нашел. Запрятанный за тлеющим уже сундуком, лежал патронташ с заряженными патронами, перевязанный тонкой проволокой. Проволоку раскрутил и отбросил в сторону. Патроны пересчитал – 18 штук. Сказал себе вслух:

– Надо будет разобрать один, чтобы посмотреть, с чем они.

Патронташ снова скрутил, и обвязал, подняв отброшенную проволоку.

– Самое лучшее – пули, – думал Никита Денисович, шаря по углам. – Они нужны для защиты, а для охоты всё равно что-нибудь надо придумывать. Вот, если бы найти ещё дробь и порох, тогда можно охотиться. Но ничего этого не было. Или не было, или всё сгорело, или было очень хорошо запрятано.

Теперь предстояло распределить поклажу между рюкзаком и санями. Вернулся к весам и приступил к укладке. Сначала рюкзак. В него на самый низ положил спальный мешок, который занял почти четверть объема. Отыскал тент от палатки, положил сверху.

– Жилье есть. Но, вообще надо сначала определиться – остановился Никита: – Что в рюкзак – с собой, а что – на сани. … С собой обязательно топор. Лучше с ручкой. В магазин заходить было уже опасно, но в углу у самой двери валялся большой топор, которым рубили дрова для печки, а рядом маленький топорик, очевидно, для таких же малых надобностей. Взял большой и малый. Вернувшись, один большой топор без ручки из груза убрал.

– Топорик привяжу сверху – подумал Никита, продолжая распределять вещи. – Туда же валенки с портянками.

– Оба больших топора, включая тот, который с ручкой, оставил для саней. Там же должны находиться и штыковые лопаты, но тоже одна с ручкой.

Побежал в «свою» комнату, которая уже была объята огнём с трёх сторон, кажется, видел в коридоре такую лопату. Коридор уже почти сгорел, но он, с трудом нашёл там лопату с обгоревшей ручкой, а заодно прихватил и маленькую лопатку, тоже с ручкой. Из горы, подготовленной к вывозу, убрал одну лопату, заменив её принесённой.

– Маленькую лопатку тоже надо привязать к рюкзаку, остальные положить в сани. Ручки имеют лишний вес, но это уже не страшно. Позже обгорелые ручки заменю.

Чтобы железные вещи в санях не расползались, нанизал на кусок толстой проволоки лопаты и топоры и скрутил большую – чтобы удобней было раскладывать на санях – петлю.

– Один охотничий нож взять с собой, другой – спрятать на санях. Все кухонные ножи пока пристрою тоже на санях. Карманный нож пусть находится там, где ему положено быть – в кармане. Мелочь уложить в чехол от палатки и положить на сани, рыболовные крючки, иголки – на самое дно рюкзака, чтобы легче было искать Вспомнил об овощах и фруктах. Три картофелины сунул в рукавицу, которую затолкал между спальным мешком и тентом. Рядом пристроил вторую рукавицу из запасной пары – с лимонами. Вторую пару новых меховых рукавиц, положил на сани сверху, чтобы были под рукой. В полиэтиленовый мешочек ссыпал пшеницу и тоже затолкал в рюкзак.

– Чайник с привязанной кружкой обязательно с собой – при «чаепитии» кружка всегда будет нужна в первую очередь и не стоит искать её внутри, – распределял Никита поклажу. – Бинокль, компас и 20-ти метровую рулетку надо положить вверху…Он быстро двигал руками, перебирая вещи, а мысли в голове метались, забегали вперёд, прыгали с одной темы на другую, цеплялись за ненужные мелочи, отвлекая от главного направления. Время! – стержнем торчала мысль, затушевывая все остальные… Все три упаковки спичек, которые взял в погребе, завернул в три полиэтиленовых пакета и отложил для саней, а одну коробку положил в карман. Потом передумал, достал одну упаковку, завернул её в пакет и положил в рюкзак. Осмотревшись, затолкал в рюкзак ещё камуфляжный костюм и моток капронового шнура.

– Так будет надежней.

Пузырек с бензином отложил для саней, одну зажигалку, протолкнув с ней руку до дна, оставил там, а другую – опустил в карман. Заправлять зажигалки сейчас не было времени. Привязал к рюкзаку снаружи, как и намечал, малый топор, лопатку, валенки, чайник с кружкой. Заряженное ружье решил положить сверху рюкзака, чтобы было под рукой. Два патрона на всякий случай спрятал в карман полушубка, а остальные в рюкзак. Рюкзак был полный. Взвесил – двадцать три килограмма. Можно добавить еще семь. В оставшееся место улеглась трехкилограммовая банка говяжьей тушёнки, баночка сгущенного молока, пачка галет, а с боков разместились три баночки тушенки, и пять плиток шоколада.

– Это всё на первое время, если что-то случится непредвиденное.

Снова поставил рюкзак на весы – двадцать девять с половиной килограммов.

Натянул его на себя, попрыгал, прошел десяток шагов:

– Ничего, двигаться можно.

Снял рюкзак и посмотрел на сани.

– Сюда пятьдесят килограммов, не больше.

– Скорее, скорее! – громко требовали все клетки его тела.

После удаления всего «лишнего» и укомплектования рюкзака, быстро перевесил всё, что должно было пойти на сани. Получилось чуть больше 60 килограммов, но это уже был самый минимальный минимум. Лучше ложиться и здесь ожидать окончания всех катастроф.

Но ложиться здесь он не собирался. Небольшие предметы, остатки мелочи, железо, кроме лопат и топора, чтобы не растерялись, сложил в баке, который поставил на сани. Пристроил рядом, как можно плотнее, остальные предметы, накрыл развёрнутой подстилкой, сверху положил немного раскрученный сверток полиэтиленовой плёнки и вторые лыжи. Отошел, посмотрел. Огромный рюкзак с подвязанным топориком, лопаткой, чайником и валенками выглядел страшно. Сани смотрелись лучше, но они были очень-очень огромными. Хотя верх их из-за чехла от палатки, канистры, подстилки и прикрывающей пленки выглядел почти плоским и смотрелся даже красиво. Закончив сборы, бросил двухсотграммовую гирьку в рюкзак:

– Если дом сгорит, весы, может быть, останутся целыми … хотя, кому они теперь будут нужны… Оставил их на снегу, перетащив подальше от горящего дома.

Вспомнил, что надо хорошо поесть. Побежал в «гостиницу», поглядывая наверх и уклоняясь от искр и головешек. Нашёл в опрокинутом столе три целых сырых яйца и недоеденный кусок хлеба. С сожалением посмотрел на остающиеся в горящем коридоре два круглых килограммовых хлебных каравая и решётку с куриными яйцами. Очень бы не помешали, но уже некуда. Увидел в снегу пустые бутылки от пепси-колы:

– Хорошая тара и, главное, ничего не весит. Взял все засыпанные четыре двухлитровых бутылки и обнаруженную пол-литровую. – Можно носить в них воду.

Выбежал. Около саней, выпил сырыми три яйца, открыл и съел банку свиной тушенки с хлебом, может быть последним в своей жизни. Чай кипятить было уже некогда, съел на бегу, болтавшийся в кармане апельсин.

– А что я буду есть в дороге? А сразу после неё? – вдруг осенило его, – мне ведь некогда будет охотиться, а на соснах булки не растут… Он кинулся назад, схватил решётку с восемью яйцами, оба каравая хлеба и кусок сала: всё, что оставалось на нижней полке в коридоре. Там же в углу увидел запечатанную пачку какой-то крупы. Прихватил и её. Подбежал к весам и перевесил все продукты, чтобы позже определить количество порций и дней, которые можно на них продержаться. Отнес все к саням и затолкал по свободным щелям. Отвязал от рюкзака малый топорик, быстро решил, что обойдётся большим, положил вместо него крупу и сало. Поставил на весы – тридцать килограммов с третью – это допустимая «норма».

От жара в дизельной канистра с бензином раздулась и лопнула. Раздался взрыв, пламя взметнулось вверх, и дом полыхнул костром. Почти следом за канистрой взорвалась ёмкость с соляркой, которой не хватало последнего штриха. Теперь уже настоящий костер мог по цепочке перекинуться на остальные дома усадьбы. Через калитку, прорезанную для подхода к цистерне с горючим, Никита отнес за забор рюкзак. Расширив проход в калитке, вернулся к саням и почти бегом оттащил их к рюкзаку.

Глава 3

. Бегство.

Трудности движения. Сушка одежды, приготовление пищи. 2 ночёвки. Выбор стационарной стоянки. Ночёвка. Сбор оставленных вещей.

После удара прошло около трёх часов. Разрушенные дома на другой стороне балочки почти догорели, а более крепкие, которые устояли при ударе, начинали разгораться. Усадьба тоже горела.

В лесу одни деревья, отдав огню свои иголки и сухие ветки, затухли, у других, с различной интенсивностью разгорались стволы. В общем плане море огня расширялось: образуя на большой площади поле горящих «свечек», суживая до минимума проход по которому Никита недавно уходил.

– Успел! – Радовался Никита. – Но надо спешить: «удар» может повториться где угодно, но, пожалуй, опаснее всего находиться именно здесь.

Посмотрел на часы – 10-30.

– Если это радиация, то, сколько же я уже нахватал рентген за то время, которые мечусь здесь?… Бежать!

Натянул поверх верёвки рюкзак – сейчас он показался намного тяжелее, чем при первой примерке – расправил вожжи, сдернул сани и медленно зашагал к просвету в горящих деревьях, издалека высматривая пути обхода проталин…

– А зачем я тащу рюкзак на себе? – Пройдя два десятка метров, подумал Никита.

Остановился, снял из-за спины тридцатикилограммовый груз и пристроил его между лыжами на санях. Привязывать не стал: рюкзак тяжёлый, а резких поворотов он делать не собирался.

Чтобы в будущем можно было впрягаться в сани, не снимая рюкзак, Никита разрезал вожжи посередине. Теперь, при надетом рюкзаке достаточно подтянуть их концы и связать на груди, а при остановке просто развязать и бросить к ногам…

Идти стало легче: на плечи ничто не давило. И, хотя сани потяжелели в полтора раза, но тяжесть оставалась где-то сзади и ощущалась только через веревку, натяжение которой по желанию можно ослаблять, уменьшая скорость, или вообще моментально прекращать, останавливаясь для отдыха.

Напряжения вначале он почти не чувствовал, вернее, не думал о нём. Мыслей, вообще, не было. Шевелилась только одна, до конца не сформировавшаяся, существующая независимо от желания, но руководящая всем его существом: «скорее», требовала она, прибавляя силы.

Огонь вокруг, не утихал, а даже как будто даже разрастался. Проход, по которому Никита «бежал» сейчас, постепенно сужался, растапливая снег на проходе и засыпая его обгоревшими ветками и сажей. В некоторых местах слившиеся проталины образовывали обширные пятна чёрной земли, которые приходилось «объезжать», а иногда даже тянуть сани по земле, подсыпая снегу, (хорошо, что лопата была близко).

– Надо спешить, – периодически «приказывал» себе Никита, и ему казалось, что во исполнение этого приказа, он «прибавлял шагу».

Но это только казалось: прибавлять практически было невозможно, так как скорость уже достигла предела.

За целый час он протащил сани всего около половины километра. Это был самый трудный участок: огонь, сажа, земляные проплешины и … паника. Хорошо ещё, что место было ровным… Прошел суживающийся в огне проход и увидел, что полосы пожара начинают расходиться. Горящих деревьев стало меньше, снег чище, а местами просматривалась недавняя лыжня.

Пройдя проход, Никита остановился отдохнуть и вдруг почувствовал, что сильно вспотел. Испугался:

– Постою, тело остынет, а одежда останется мокрой. В результате – простуда… Без укрытия, тепла, запаса продуктов.

Это был новый повод для паники, но выход напросился сразу:

– Дойти до сумки, развести костер, переодеться и высушить одежду… Осталось не очень много. К тому же теперь можно идти на лыжах.

Снял их с саней, прикрепил крепления к сапогам, связал на груди концы верёвки, взял в руки палки, уперся ими в снег, слегка наклонился, и рванул сани. Лыжи скользнули, но… назад. Поменял лыжи. Крепче уперся палками в мёрзлую землю и повторил рывок. Сани сдвинулись, и он с трудом, с пробуксовкой, пошел.

Через 20 метров, понял: так дело не пойдет. Очень много сил и времени тратится на такое движение.

– Снег неглубокий, – подумал Никита, – его едва хватает, чтобы сани не царапали землю. По такому снегу можно идти в сапогах. Снял лыжи, уложил их на прежнее место, впрягся и пошел дальше. По чистому снегу сани заскользили охотнее.

Почти горячее тело под полушубком сохраняло при движении теплоту одежды, и она не остывала.

Наконец, безмерно устав, добрался до сумки. Она продолжала висеть на своем сучке всего в одном километре от поселка. Часы показывали двенадцать.

Подтянул сани к дереву, на котором висела сумка, и бегом кинулся собирать материал для костра: ветки и обломки стволов, валявшиеся на земле, низко расположенные ветки деревьев, которые можно было достать и обломить и всё другое, что могло гореть. Набрал охапку, бросил недалеко от саней, наломал мелких, как спички, палочек, сложил рядом горкой. Костер, в таких условиях, ему раньше разводить не приходилось. Разжигал костерок на даче у отца, иногда на прогулках с друзьями, но разве сравнишь единичные случаи летом с условиями зимней тайги… Достал из сумки коробку спичек. Зажёг первую, а когда огонь разгорелся, подложил её под сухую веточку. Веточка успела загореться и держала огонь, пока не затухла спичка.

Чтобы следующая спичка не сгорела без пользы, Никита вынул из нагрудного кармана деньги и нашел самую мелкую купюру.

– Зачем они мне здесь?

Скомкал её, подложил под горку мелких палочек и поджег. На этот раз костёр получился.

– Но больше деньги для этой цели расходовать нельзя, – одумавшись и наблюдая, как огонь разрастается, выругал себя Никита. – Возможно, деньги мне еще очень понадобятся, а для костра в сумке есть газеты… Но их тоже надо экономить, а для розжига лучше поискать березу, – вспомнил он случаи из прежней жизни. – Её кора лучше бумаги…

Когда огонь окреп, Никита осторожно положил сверху новую пищу для него – сначала сухие, тонкие ветки, затем более крупные, а, когда костер разгорелся, положил несколько толстых сыроватых веток и побежал собирать новый горючий материал. Натаскав его достаточно, открыл сумку и достал тренировочный костюм и полотенце.

Подержал их перед огнем, подогревая, быстро разделся до пояса, вытерся полотенцем и надел на голое тело кофту, а сразу сверху полушубок. Сменил одежду в нижней половине тела и натянул, на обмотанные портянками ноги, валенки.

Воткнув, в оттаявшую землю толстые ветки, развесил на них сырую одежду. Намокшие сапоги нанизал на палки вблизи огня. Стал перед костром и распахнул полушубок навстречу теплу.

– Полчаса на просушку хватит, – отвёл он себе минимальную дозу времени, – а потом пройти еще хотя бы километров пять. Там остановиться, развести костер, осмотреться, хорошо обсушиться, переночевать, а утром решить, что делать дальше…

Мысли вспыхивали в голове Никиты без всякого усилия с его стороны. Их зарождала окружающая обстановка. Она же задавала тему и направление. И наталкивала на правильное решение…

– Остановиться надо пораньше, – продолжал он разрабатывать тактику «бегства», чтобы засветло собрать достаточно дров на всю ночь… Пожалуй, завтра надо сделать еще один переход и там уже искать место для зимовки. Когда окончательно устроюсь, налегке сбегаю в посёлок, вдруг, там появились люди, а если нет, то, если что-нибудь ещё осталось из вещей или продуктов привезу на санях ещё порцию.

– А что делать сейчас? – Он посмотрел на часы – светлого времени еще часов пять.

Оглянулся назад. Показалось, что огонь полностью закрыл проход.

– Можно бы перекусить: время ещё есть. … Нет, еду надо беречь, пока не налажу добычу… Вначале есть придётся один раз в сутки: как многие хищники, и то понемногу… Сегодня я уже завтракал … Спешно проглоченные утром 3 яйца и банка тушенки с хлебом – порция приличная; её должно хватить на день. Во всяком случае, пока есть не хочется… Может быть сыграл роль моральный фактор, поэтому есть не хочется. – Пытался Никита как-нибудь подтвердить для себя установку на одноразовое питание…

– Ну ладно, не требует организм и не надо. Продуктов хватит на большее время…

Пить чай, несмотря на большую потерю влаги, тоже не стал.

– Пить воду пока не буду, – решил он, и объяснил себе – выпью воду, снова вспотею, а времени на остановки нет, тем более – на лишние … Вечером наверстаю.

Когда одежда высохла, снова надел сорочку и пиджак а кофту и подсохшие сапоги затолкал в свободные места на санях. Туда же пристроил сумку.

В усадьбе, когда взвешивал рюкзак и комплектовал поклажу для саней, совсем выпустил её из виду. А ведь это почти 10 килограммов. Получается, что сейчас на санях лежал уже центнер. На это, когда взвешивал поклажу, Никита не рассчитывал…

Перекинув связанную верёвку от саней на грудь, двинулся дальше. Посмотрел на часы – 12-40…

– Остановка «съела» сорок минут. Такая роскошь мне не подходит. –расстроился Никита.

Пройдя минут 30 с несколькими кратковременными остановками, снова вспотел. И вдруг почувствовал, что силы на исходе. Когда совсем недавно он решил, что питание будет одноразовым, калории, заложенные утром, ещё оставались. Сейчас они почти все сгорели и мышцы потребовали новое горючее. А когда его не дали, то они принялись за «подкожные запасы», которых было совсем немного… Но Никита упорно продолжал двигаться.

Ещё через полчаса он все же остановился, протащив от привала сани всего около двух километров (3 км. от усадьбы). Дальше идти уже не мог. Возможно это было просто от отсутствия тренировок, но скорее всего, от голода. До этого случая он почти всегда вовремя поставлял пищу желудку, не допуская длинных перерывов. Остановившись, подумал:

– Что же делать? Продолжать идти? Так скоро совсем промокну. А сил уже совсем нет.

За это время он окончательно ощутил на себе тот вес, который тянул за верёвку. Последней каплей оказалась сумка, увеличивающая суммарный вес поклажи при отсутствии привычного обеда…

– Об одноразовом питании пока думать рано, – внёс он коррективы в свою новую программу жизни. – Надо остановиться, развести костер и снова хорошо обсушиться… Но день скоро закончится. Такими темпами я далеко не «убегу». … Сейчас варить ничего не стоит: уйдёт много времени. Перекушу чем-нибудь калорийным, потом пройду ещё часа три и остановлюсь на ночлег. … Хорошо, что взял сало и жир – это калории – они будут помогать мне «бежать».

Сбросив верёвку от саней, Никита из последних сил принялся собирать дрова. Потом, оторвав от газеты восьмую часть, а от неё ещё половину, разжёг костёр.

Достав сухое трико, кофту и импортную куртку с тёплой подслойкой, он снова переоделся, развесив на кольях взмокшие тренировочные брюки, сорочку, пиджак и, на короткое время, полушубок, а также верхние брюки. Только после этого потянулся к продуктам. Вытащил прихваченный в морозилке «гостиницы» кусок сала, весом около 600 граммов, достал охотничий нож и уже намеревался отхватить солидную порцию, но … замер. Медленно опустил на пласт сала нож и расчертил его на 12 равных частей. И только после этого отрезал одну дольку.

Также расчертил один «каравай» хлеба на десять равных долей и отрезал половину дольки. Медленно сжевал сало с хлебом, сопротивляясь желанию проглотить всю выделенную порцию сразу. Подумал:

– На 3 часа, надеюсь, хватит.

Вспоминая «бег», подумал, что весь этот груз при таком положении, ему далеко не увезти. От части его надо временно освобождаться. Но это, когда силы полностью иссякнут.

В 2-40, снова потеряв час времени, напружинившись, сдвинул сани и пошёл «мотать» километры.

– Как-нибудь довезу, – успокоил он себя.

Вскоре сани снова потяжелели, температура под полушубком повысилась, хотя градусник-брелок, привязанный к рюкзаку, показывал все те же 7 градусов мороза. Пот каплями стекал с лица, едва не образуя сосульки.

– Хорошо еще, что не идет снег, а то было бы совсем плохо… Пока его глубина в валенках не очень чувствуется, – нашел Никита первое приятное обстоятельство в новых условиях…

Стрелка на часах показывала 4-30. Прошло сто десять минут после предыдущей сушки, но силы покидали Никиту. Дальше он не мог двигаться. Одежда давно стало мокрой, но Никита на это уже не обращал внимания.

В это время он находился от усадьбы приблизительно в 6 километрах.

Остановился. Сбросил верёвку… Скорее костёр…

В таких условиях опыт приобретается быстро. Это был всего третий костёр, а Никите казалось, что он всю жизнь занимается только тем, что разводит в тайге костры.

Набрал валежника, наломал и нарубил крупных веток. Достал из сумки остаток газетной восьмушки, из четвёртой спички, которые он уже израсходовал с начала перехода, «добыл» огонь. Переоделся. Повесил мокрую одежду на колья и задумался о бытовых проблемах:

– Здесь будет ночевка. Времени достаточно: можно заняться ужином. Об одноразовом питании мечтать не следует, подтвердил он своё недавнее решение. Надо осваивать хотя бы двухразовое. Чтобы обсудить с собой вопрос питания, не требовалось раскладывать продукты: все было в памяти. Оставалось произвести более точный количественный учёт и определить на сколько и при каких порциях хватит имеющихся «запасов». В усадьбе он взял из продуктов то, что бросилось в глаза и столько, сколько можно было увезти выше «дозволенного» веса. Теперь всё надо было распределить на максимальное время.

– Что у меня есть, чтобы продержаться хотя бы до того, пока найду место зимовки? … Килограмм гречки, «много» тушёнки, – Никита сделал ироническое ударение на слове «много», – топлёное масло в стеклянной банке… Масло без хлеба или каши есть трудновато, хотя, если «сопроводителя» не будет, пойдёт и «голое» масло. Тушёнка тоже хороша с хлебом и кашей. Значит упор на них, пока есть хлеб и крупа… Надо выяснить насколько хватит гречки. И сколько можно съедать её за один раз.

Это был очень важный вопрос. И из своего предыдущего опыта, – ему приходилось часто самому варить кашу, – Никита мог ориентировочно его решить.

– Из одного килограмма гречки может получиться два – три килограмма каши, в зависимости от количества воды. По двести грамм за раз, получится около пятнадцати порций. Достал пакет с гречкой и быстро пересчитал столовой ложкой её количество. Оказалось – пятьдесят шесть полных ложек. Если на порцию брать четыре ложки, то хватит на четырнадцать приёмов, а если по пять, то на одиннадцать.

– Буду считать нормой четыре и три десятых ложки, тогда получится ровно тринадцать порций. – За это время найду постоянное место и попытаюсь организовать «подножный» корм. Два килограммовых каравая хлеба, если отводить на порцию пятьдесят, реже сто грамм, хватит на двадцать – тридцать порций. … Восемь яиц можно сжарить или сварить за три раза, когда надо быстро приготовить горячую еду. … Ну и второе «блюдо». Ни чай, ни кофе, ни, тем более, какао пока использовать не буду – эти деликатесы надо расходовать очень экономно, в «стационарных» условиях. Чаем будет чистая снеговая вода: пока я пью её без особого отвращения.

– Для пополнения сил нужна глюкоза – продолжал думать Никита, – но сахару у меня всего пол килограмма. Зато есть шоколад. Надеюсь, что с такими запасами я успею добраться до подходящего места и, в меру своих возможностей, кое-как устроиться… И научиться охотиться.

Следующим этапом Никита попытался оценить все имеющиеся продукты с точки зрения их двигательной способности, то есть определить количество содержащихся в них килокалорий. Посчитал и понял, что если расходовать в день продуктов на четыре тысячи килокалорий, то их хватит на одиннадцать дней, а если довольствоваться тремя тысячами, то – на пятнадцать. И тогда всё – конец. Если не освоить добычу еды, то жить останется только те дни, которые может человек продержаться на морозе без еды.

– Хорошо ещё, что воды – из снега – будет вволю – нашел Никита в этих условиях возможность пошутить… Но не буду паниковать, а использую эти килокалории, для налаживания нормальной жизни… Чтобы ежечасно знать состояние моего «банка» килокалорий, буду записывать каждую использованную крошку продуктов и их калорийную «цену».

И он начал с подсчёта израсходованных продуктов в завтрак и в обед.

– Завтрак в усадьбе из 3 яиц и одной банки тушенки с хлебом «стоит» 885 килокалорий. Обеденный «перекус» из пятидесяти граммов масла (четыреста пятьдесят килокалорий) и пятидесяти граммов хлеба (еще сотня килокалорий) «потянул» на 555 килокалорий… По моему самочувствию при такой затрате сил требуется на день не менее четырёх тысяч килокалорий. Одна тысяча четыреста сорок килокалорий маловато, в дальнейшем надеюсь всё наверстать охотой.

– Сейчас, чтобы двигаться с таким грузом, надо получать хотя бы тысячи три килокалорий.

– Что же делать? – задал Никита себе вопрос. – Груз тащить или продукты растягивать на продолжительное время? – Подумав немного, решил – Буду делать и то и другое, но с максимальной экономией.

– Сегодня я завтракал не из тех продуктов, которые везу, поэтому могу поужинать. – Сделал он основной вывод по результатам продуктовых исследований… – Сварю-ка я гречневую кашу с тушенкой. Отсыпав в кружку девять ложек крупы, заметил, какую часть кружки занимает эта порция, и высыпал гречку назад в пакет, а в кружку налил двойное количество воды. Вылил воду в ковш и пристроил его на огонь. Снова насыпал в кружку девять ложек крупы и, захватив большой топор, отправился заготавливать дрова на ночь. Сухой валежник понадобится утром, – подумал Никита, – на ночь он не подходит – сгорит быстро, а огонь нужен всю ночь.

Нарубил деревцев, отдавая предпочтение кривым, сухим, подгнивающим. Собрал, валявшиеся на земле ветки. Поддерживая огонь в костре, подкладывал в него сырой материал, который долго не сгорит.

Возвратившись в один из рейсов, задержался, ожидая, когда закипит вода. Затем бросил в ковш несколько крупинок соли и высыпал подготовленную гречку.

Набил снегом чайник, вбил в землю, недалеко от огня, рогатульку; один конец жерди, принесённой специально для этой цели, затолкал под ствол сухого дерева, а середину уложил в развилок рогатульки. На другом конце жерди подвесил чайник. Когда варево в ковше закипело, отодвинул его на горячие угли и снова побежал в лес, но теперь уже в другую сторону, где виднелись два засохших дерева высотой около трёх метров. Свалил их, раскачивая из стороны в сторону. За два «рейса» принес на плече к костру.

Помешал кашу…

Отдохнув, срубил недалеко от поляны еще одно полусухое дерево. Сбегал к костру, помешал кашу. Разгрузив сани, снова помешал кашу. Достал спальный мешок, укутал в него ковш, и с санями побежал в лес. Разрубил пополам срубленное дерево, и подвез обе половинки.

Положил на костёр. Пробубнил под нос:

– Когда середины обгорят, получится четыре бревна…

Сумерки сгустились. Желудок незамедлительно требовал пищи.

Никита посмотрел на часы – почти семь. За первоочередными заботами он забыл, что все калории давно переработаны, а организм долго кормить работой нельзя. Пора ужинать и готовиться к ночи… Какой она получится – эта первая ночь в открытой тайге?.. Прежде всего, тушёнка. Надо открыть трёхкилограммовую банку. Позже остаток можно переложить в пакет, а банку использовать как непротекающую, негорючую емкость. Посетовав на то, что не захватил консервный нож, открыл банку – охотничьим, прижимаясь ближе к бортику и избегая смятия краёв крышки, чтобы не наделать на ней лишних зазубрин. Добавил в ковш с кашей четыре ложки тушёнки, хорошо перемешал. Разровнял полученную массу ложкой, разделил пополам, и не спеша, съел одну половину. Ковш быстро убрал – там оставалась обеденная порция на завтра, а он боялся, за неё: так как сейчас съел бы ещё три таких порции…

Никакой тяжести в желудке не почувствовал.

– «Мезим» мне здесь не понадобится, – подумал с усмешкой…

А голодный желудок требовал ещё чего-нибудь.

– Обману его чаем с хлебом, – поскрипел Никита шариками. – Хорошо бы чем-то его заварить, чтобы заглушить вкус снеговой воды. Нет, пусть будет просто кипяток, – подтвердил Никита решение не пользоваться пока чайной заваркой, – но, с шоколадом, чтобы подкормиться глюкозой и добавить калорий.

Достал из рюкзака начатый «кругляк» хлеба. Отрезал половину разграфленной нарезки. Выпил кружку кипятку с четвертушкой плитки шоколада:

– Всё, на сегодня хватит. Пятьсот сорок пять килокалорий за ужин послал желудку, а впереди отдых.

В записной книжке записал: Тушёнка – 110г. – 75ккал; Каша – 200г. – 220ккал; Шоколад (с чаем) – 25г. – 125ккал; Хлеб – 50г. – 125ккал. Весь ужин – 545 ккал. За 25-е октября – 1985 ккал.

Посидел без движения несколько минут. Почувствовал: начал мерзнуть. Встал, сходил недалеко в лес, принёс дров – согрелся. Бросил их в кучу подальше от костра – на «потом».

– Мороз не очень сильный, можно ночью сидеть лицом к огню и подставлять по-очереди то один, то другой бок. – Думал Никита о том, как быть ночью. – А сзади? – Вспыхнула мысль. – Если кто-нибудь ночью сзади подкрадётся на «огонек»? – По спине пробежали мурашки. – Постоянно осматриваться и вглядываться в темноту леса? – Не получится – всё равно усну… Что же делать?

Надо было что-то придумать, чтобы отгородиться от возможной опасности.

– Сложить позади второй костёр на таком расстоянии, чтобы было и тепло и не сжечь полушубок?.. – после некоторого раздумья подсказал себе вариант Никита. – Тогда вероятность нападения со спины уменьшится.

– Мысль стоящая, однако, имеет и отрицательные стороны, – продолжал размышлять Никита. – Дров только надо в 2 раза больше… Это был главный аргумент… А что главней, – выдвинул он себе контраргумент: – лишний труд по сбору дров или безопасность и более спокойная ночь? – Этот довод оказался очень убедительным и окончательно решил проблему. – Разумеется, лучше безопасность … и … спокойный сон «в тепле». Положил в десяти метрах от костра 3 толстых сухих ветки, под них натолкал щепок. Объяснил себе: «Подожгу поздно вечером, перед сном».

Подтащил сани к костру, с одной стороны поставил рюкзак, с другой – сумку. Сел на сани, примерился. Неплохо. Хорошо, если бы еще была какая-нибудь спинка. … Поставил сзади рюкзак. Сейчас он был уже полупустым и спинки не получилось. А когда будет сформирована постель, от него вообще ничего не останется. Такую спинку забраковал:

– Не то.

Осмотрел поляну внимательнее. Понравилась отдельно стоящая невысокая сосенка, в пятнадцати метрах от густого леса. Блеснула мысль:

– А что, если сани приставить к дереву? Будет гораздо удобнее…

Подтащил сани к сосенке, придвинул к стволу, пропустив его между полозьями. Сел на сани верхом.

– Намного лучше!

С силой уперся спиной в ствол. Сани сдвинулись вперёд. Встал, подложил под лыжи ветку. Снова сел. Толкнул ствол спиной. «Конструкция» не шелохнулось. Удовлетворенно подумал:

– «Кровать» готова! …

Но оба подготовленных на ночь костра остались далеко.

Делать было нечего, спать ещё рано и Никита перенёс заготовленные бревна и сформировал заготовки для костров сзади и спереди дерева. Прежний костер оставил догорать на старом месте для сегодняшних «хозяйственных нужд».

Как и прежде с одной стороны «кресла» поставил полупустой рюкзак, с другой – сумку, на которую положил топор. Ружье, не взводя курки, прислонил к рюкзаку. Поправил на поясе нож:

– Люкс! За такую гостиницу в Москве заломили бы двойную цену, – использовал он удобную ситуацию, чтобы порадовать себя шуткой.

Это желание показало, что он уже начал приходить в себя. Желание улыбаться, вообще, наверное, не покидает человека в любой ситуации, а восстановление такого желания в критической обстановке, является верным признаком начавшейся нормализации душевного равновесия…

Наступила полная темнота. За кострами уже вообще ничего не было видно: лес казался сплошной тёмной массой, в которой передвигались какие-то тени. О такой темноте он совершенно забыл, а точнее вообще не знал. В городе темнота подсвечивается уличными фонарями, окнами домов, фарами, проезжающих ночью машин, иногда ракетами, фейерверками, да и мало ли что может произойти в городе. Здесь ничего этого нет, а сейчас не было даже луны. И только звездочки на чистом небе пытались, как то ослабить отсутствие освещения. Особенно старались две яркие звезды.

– Может быть, одна из них, а то и обе, «космические корабли»? – подумал Никита, выделив точки на темном небе, которые, как будто бы даже двигались…

Но возможностей даже для минимальной подсветки земной поверхности у всех этих миллиардов звёзд на таком расстоянии было недостаточно.

За суетой с «кроватью» время продвинулось незаметно. Никита посмотрел на часы и удивился – девять. Уже 3 часа длится подготовка к ночи.

В качестве вечернего моциона решил спокойно пройтись по лесу. Чтобы моцион был не пустым, следовало с прогулки что-то принести.

Взял топор, фонарик-жучок, закинул за спину ружье и пошел, почти ощупью, в темный лес, постоянно оглядываясь на костёр.

Срубил небольшое деревце и отнес его к заднему костру. Дерево оказалось непривычно тяжёлым, очевидно, от усталости.

– Хватит ли дров на ночь? – Подумал и тут же ответил себе. – Должно хватить, учитывая те стволы, которые лежат серединами на старом костре, несколько полусырых обломков и гору всякой мелочи, которую успел натаскать.

Перетащил запасы валежника поближе к саням. Прикинул расстояние – не загорятся ли? Уверил себя:

– Нет!

Постелил на сани все, что было мягкое, закрыл тентом от палатки, угол которого привязал к нижнему сучку дерева, чтобы не касаться полушубком ствола. Сверху раскинул подстилку, загнув половину её на ствол – для мягкости. Сел. Вытянул ноги в валенках. Почти удобно. Подумал, закрепляя в памяти основные цифры:

– 6 километров от посёлка…

Спать пока не хотелось. Вернее, обстановка не способствовала сну. Окажись он дома, после такого дня, заснул бы на ходу, а сейчас не мог: мерещились какие-то фигуры за деревьями, слышались непонятные шорохи. Да и «прекрасная» кровать, как-то не очень подходила для предстоящего процесса. Вдобавок, в голову лезли различные варианты произошедшего и его возможные последствия.

Один из вариантов в придуманной трактовке Никиты был таким:

– В недрах нашего светила, очень давно начала завариваться «каша». Накопившаяся за миллионы лет энергия сгущалась и искала выхода. На одной стороне солнечной поверхности образовался, едва заметный, по космическим меркам, «нарыв». С веками, тысячелетиями, которые для солнца были лишь микросекундами, этот нарыв бледнел, вздувался и …лопнул.

Колоссальная энергия «узкой» стрелой понеслась в космическое пространство. Её направление соответствовало положению земли.

Сгусток энергии нёсся с огромной скоростью, нацеливаясь в маленькую «песчинку», которая, вращаясь вокруг оси, не спеша совершала свой вечный путь по заданной орбите. Солнечный «плевок» должен был накрыть половину поверхности лучшей планеты вселенной, уничтожив, как когда то не раз случалось, любую жизнь на большей её части.

Этот вариант понравился Никите оформлением, но не сутью, которая была слишком опасной.

Немного погодя, он рассмотрел второй вариант:

– Небольшая комета, пролетая далеко от земли, зазевалась и потеряла крупный осколок, который отправился в полет по самостоятельной орбите. Огромная планета вселенной – земля, – встретившаяся на её пути, воспользовавшись своей массой, притянула заблудившийся осколок. Войдя в атмосферу, он раскалился добела и недалеко от поверхности взорвался, на несколько секунд продублировав в ночном небе солнце и вызвав землетрясение… Этот вариант лучше. Обрадовался Никита. – Он обещает лишь локальную катастрофу, может быть в пределах поселка и его окрестностей. Каким бы ни был действительный вариант, я успел сбежать, – подумал Никита. – Правильно ли сделал? Может быть, лучше было остаться и дожидаться людей?.. Продуктов там достаточно. Найти где-нибудь на краю домик или хотя бы комнату, спасти ее от огня, оборудовать, навесить двери… Было бы неплохо, во всяком случае, лучше, чем сейчас. А уж туда точно приедут, прибегут, прилетят: ведь произошло что-то необычное…

– Вот именно – «необычное» – оправдывался перед собой Никита. – А если это необычное повторится? Ведь все животные в поселке мертвы… Был какой-то страшный удар, если все загорелось: воздушная волна, тепловой налет, землетрясение…

– А если это был вариант с радиацией и я уже нахватался достаточно рентген, но пока этого не чувствую? … А как вообще чувствуются рентгены? – вдруг всплыл в голове вопрос. Однако Никита от него просто отмахнулся. – Не надо искать лишних поводов для стрессов… А если другое неизвестное космическое излучение и мне ещё надо наблюдать за собой… Хотя смысла в этом тоже нет.

– Нет, я сделал правильно, – оправдывался Никита, – Теперь надо уйти километров на двадцать-двадцать пять, может быть тридцать и там обосноваться, конечно, временно. Осмотреться, послушать радио. Может быть, что-то прояснится. Если даже жизнь на земле закончилась, надо держаться. У земли много было катастроф и обязательно какие-нибудь индивиды выживали, а потом жизнь продолжалась, правда, в других условиях и в другом составе…

– Да вряд ли она и сейчас закончилась: ведь я же остался. Остались, конечно, и другие. Надо пытаться выжить и найти этих других… Но с таким грузом я далеко не уйду. Что-то надо менять…

Усталость брала свое. Мысли еще копошились в голове, прислоненной к стволу дерева, но постепенно затухали. Уже где-то во сне он продолжал решать реальные проблемы:

– А что, если разгрузить сани и оставить здесь часть груза? Можно даже под этим деревом. У меня сейчас много лишнего, а всё сразу не увезти. Лучше всего пока оставить железо. Оно самое тяжёлое и сейчас пока ненужное. Его не съедят и не растащат звери…А почему я всё время боюсь зверей. Может быть, они все уже убиты, как в поселении и мне вообще есть нечего будет?.. Но это второе дело. Главное, железо не сгниёт, и не успеет поржаветь. Место заметное: следы костров, вырубки деревьев. Снег не идёт, лыжня надеюсь, сохранится. Найти его можно будет. Железо я заберу максимум через два дня…

– Пока всё можно повесить на дереве. Ничего с ним там не случится… Нет, вешать не в чем. Лучше просто сложить внизу и сделать затёски на дереве, – разбирал варианты Никита. – То расстояние, на которое сейчас уйдёт полтора дня налегке пробегу за несколько часов.

Решив этот сложный вопрос, Никита задремал окончательно.

Через некоторое время почувствовав, что стало холодно, проснулся:

– Так можно замерзнуть, и ни к чему окажутся все прошлые хлопоты и надежды на будущее… Поднялся. Медленно, чтобы не прогнать сон, подошел к костру, поддел лопатой тлеющие угли и перенёс их под приготовленную на ночь заготовку костра. Раздувал угли, пока не вспыхнули сухие ветки. Отнес на лопате угли к другой заготовке – сзади себя. Раздул огонь и там. Постоял с закрытыми глазами, ожидая пока оба костра разгорятся. Вернулся к саням… Надел поверх тренировочных брюк трико, под пиджак свитер и кофту, и только потом полушубок. Попытался надеть под полушубок ещё импортную куртку, но не получилось. В валенки под портянки натянул сухие, подогретые шерстяные носки, у шапки опустил «уши», но не завязал их, чтобы можно было слышать лесные шумы. Шорохи от внимания в этом случае всё равно ускользнут. Сел, прислонился к дереву, закрыл глаза. Сон немного прошёл, но дневная усталость не позволила ему отлететь совсем …

Путаясь в мыслях, Никита засыпал, подогреваемый с двух сторон разгорающимися кострами. Снов не было. Вместо них в напряжённом мозгу вспыхивала, ставшая уже привычной, тревога. Часа два, утомленный переходом, он проспал, ничего не чувствуя.

Разбудил отголосок громкого взрыва. Подскочив, схватил ружье, огляделся по сторонам и, вдруг, увидел в стороне, откуда сегодня ушел, осветившееся небо. Никита, конечно, не мог знать, что это взорвался, расположенный в стороне от участка склад взрывчатых материалов, к которому только сейчас подобрался огонь.

Но у него сразу оформилась своя версия происхождения взрыва:

– Вот снова налёт. Нет, теперь я точно знаю, что правильно сделал, «убежав» оттуда. С рассветом надо скорее «бежать» дальше.

Он специально употреблял в уме это слово – «бежать» с оттенком иронии, чтобы подчеркнуть для себя всю глубину ответственности за скорость движения.

Снова уселся на сани, пытаясь заснуть. Спереди ласкал теплом лицо разгоревшийся огонь, задний костер через одежду начинал греть спину. С боков тоже не было особенно холодно, а вот мышцы от неподвижного и, все-таки очень неудобного положения, начинали болеть. Во второй половине ночи повернулся боком, посмотрел на передний костёр – горит, обернулся – задний тоже работает. Прислонился головой к дереву и снова заснул. Через полчаса вновь проснулся, встал. Покопался в кострах. Сухие, полусгнившие стволы еще горели, сырые – подсохли и тоже понемногу разгорались. Вернулся к саням, подставил костру другой бок. Задремал.

Ночью пошёл снег. Снежинки садились на шапку, полушубок, касались лица. Один раз, проснувшись, Никита стряхнул их, а потом перестал обращать внимание: за ними не угонишься. До утра поднимался еще несколько раз, стряхивал снег, шевелил костры, подбрасывал в них материал из заготовленной кучи, снова усаживался, снова вставал. Через несколько часов снег прекратился.

Утром Никита, еще в полной темноте, почувствовал, что выспался и почти отдохнул…

– Когда в аэропорту или на железнодорожном вокзале, ожидаешь ночью в кресле свой транспорт, постоянно просыпаясь, то встаешь разбитый и все еще сонный, – подумал он. – А здесь – в половину седьмого – я уже бодр и готов продолжать «бегство».

Но «горячие» мысли быстро заглушили воспоминания из той далёкой жизни.

– Надо окончательно решить куда идти, – вернулся он к теперешнему положению. – Возможно, мне ещё захочется сходить туда, откуда сейчас «бегу», поэтому направление движения должно быть точно известно, а сам путь хорошо помечен… Будь местность ровной, было бы проще – уходишь по стрелке компаса и возвращаешься по ней, а здесь виляющие в разных направлениях балки, увалы, хребтики, которые приходится обходить. А куда обход заведёт, никогда не знаешь… Надо придерживаться какого-то общего направления…

И вдруг неожиданно решил: времени ещё мало, можно до завтрака, для разминки и разогрева мышц, часик прогуляться с грузом по темному лесу. «Сказано – сделано». Однако, когда начал складывать в рюкзак и на сани вещи, вспомнил о том, что ночью решил оставить здесь железо: … Посмотрел на часы – почти семь.

– Железо оставлю на следующем привале, а сейчас после отдыха протащу ещё немного. – Решил Никита. За 20 минут собрался – все уложил, затушил снегом костер – не хватало еще самому поджечь тайгу – и пошёл «разминаться».

Прошел около одного километра и упал от усталости и голода. Запоздало пожалел, что склонился к сумасбродной идее.

– Больше так делать не буду. Теперь снова собирать дрова, разводить костер. Продвинулся на километр, а какой ценой, – упрекнул он себя.

Но результат зафиксировал: время 8-20, от усадьбы семь километров.

Разжёг небольшой костёр, заполнил снегом чайник. Подвесил его над огнем на устройстве, придуманном вчера, развесил перед огнём одежду. Уже сильно чувствовалась усталость, и очень хотелось есть. Задумался:

– Пережидать время до завтрака, лежа в постели, совсем не то, что тащить в это время непомерный груз. Хорошо, что я взял продукты, пусть даже сверх меры. Сегодня предстоит очень тяжелый день и нужен усиленный завтрак. Лучше голодать буду потом, когда выберусь из этого «омута», а пока надо «бежать», а значит хорошо питаться – Подумав немного, уточнил. – По возможности… Во всяком случае, одноразовое питание здесь точно не подойдёт… Да и двухразовое, пожалуй, тоже…

Достал сковороду, три яйца, открыл стеклянную банку с топленым сливочным маслом.

Чайник закипел. Никита быстро сжарил яичницу, проглотил её с половиной порции хлеба, запил кипятком. Половину плитки шоколада оставил в дорогу. Если все силы уйдут, можно с помощью шоколада продержаться до обеда. Но чувство голода оставалось. Явный недостаток сил ощущался уже сейчас: до начала движения… Никита, что-то прикинув, достал сало, отрезал порцию и большой кусок хлеба – целую ячейку. Не спеша съел и только после этого почувствовал себя способным идти с грузом. Перед выходом подумал: записать завтрак сейчас или в конце дня фиксировать общую сумму? Решил записывать сразу, чтобы не держать в голове все эти граммы и «микрокалории».

26-е. Завтрак: Яйца – 3шт. – 165ккал; Масло – 10г. – 90ккал; Сало – 50г. – 430кка; Хлеб – 150г. – 375ккал; Шоколад (будет обязательно съеден во «второй» завтрак) – 250ккал. Весь завтрак 1310 ккал.

Позавтракав, Никита быстро перебрал все, что было в санях. Отложив самое тяжелое: топор, четыре лопаты, в том числе подборную и снеговую, пешню, косу, колеса, канистру. прикинул:

– Килограммов четырнадцать будет…

Нанизал железо на проволочную петлю и осторожно завернул в рулон полиэтиленовой плёнки (еще два килограмма) и положил под высокую сосну. Сделал на дереве в двух уровнях с четырех сторон затески.

Подумав немного, добавил дрель, а пленку убрал: если набредут звери, изорвут.

Напомнил себе:

– Теперь по пути надо делать хорошо видимые, хотя бы с обратной стороны, затёски, чтобы, если пройдёт густой снег, железо можно было по ним найти.

Залил из чайника полный термос, и фляжку, а остальную воду, с сожалением вылил на костер. Фляжку положил в задний карман, где вода долго будет оставаться теплой.

Три картофелины и лимоны он на ночь прятал в карманы полушубка, а сейчас переложил в меховые варежки, предварительно прогрев их перед костром, и опять затолкал между спальным мешком и тентом. Кострище забросал снегом…

Посветлел левый угол неба.

– Там должен быть юго-восток, – подумал Никита. А мне надо придерживаться южного направления. Это куда? – Немного подумав, определил: – Вправо от востока. Пока это согласуется с направлением балок. Если они начнут вилять, придётся, насколько будет в моих силах, «прыгать» через хребтики…

Покопавшись, достал из сумки наручный компас, а заодно и брелок с градусником. Компас сразу укрепил на руке. Теперь он постоянно будет нужен, брелок укрепил на рюкзаке.

Отыскивая приборы, неожиданно наткнулся на топорик, который незаметно подложила дочь.

– Вот почему сумка такая тяжёлая, – улыбнулся, обрадовавшись, Никита и переложил топорик в рюкзак.

По компасу определил направление на юг. Остался доволен своим предвидением:

– Действительно, юг там.

В 9-30, запрягшись, сдёрнул сани.

Сначала, после очень плотного завтрака и более чем часового отдыха, к тому же без четырнадцати килограммов железа, Никита шагал очень бодро, даже быстро. Но постепенно силы уходили, а ноги всё больше отказывались двигаться. Скорость уменьшалась, темп движения несколько раз сбивался, дыхание учащалось, возобновилось выделение пота… Прошагав меньше часа, Никита остановился на отдых. Лишняя влага из тела вышла вчера, поэтому одежда насквозь не промокла, и он не разводил костёр. Посидел 10 минут и, когда начал мёрзнуть, поднялся и пошёл дальше. Теперь уже останавливался чаще. Увеличивалась и продолжительность отдыха. Через полчаса начал «прикладываться» к шоколаду. Две дольки на перерыв.

Но силы таяли. Казалось, что общий вес груза по сравнению с первоначальным, когда он пошёл после завтрака, увеличился почти вдвое.

– Надо что-то делать. – Всё чаще эта мысль вторгалась в его размышления об обстановке, будущем и вообще о жизни, которые клокотали под шапкой. Наконец, Никита признал: «Надо оставлять сани с частью груза… Обязательно… В таком состоянии я далеко не уйду.»

Из последних сил пройдя за полчаса полкилометра, остановился. Было 11-45. Всего от усадьбы можно считать «убежал» на девять километров.

– Подсушусь, отдохну и оставлю сани. Возьму рюкзак с сумкой и буду идти на лыжах…

Пока одежда подсохнет, решил уточнить, что можно здесь оставить.

Подсел ближе к костру, разложил на снегу все, что было в баке и в чехле от палатки. Укладывая вынутые вещи на место, оценивал необходимость и первоочерёдность каждой мелочи. Теперь это уже не были мелочи. Каждая из них была жизненно необходимым предметом. Содержимое рюкзака проверил мысленно, раскладывать не стал – это будет сделано позже. Кое-что из рюкзака решил оставить, ведь теперь с собой надо брать еще большой топор, а вместо малой лопаты – большую. И нести ружье. А лыжи? Надо ли брать с собой вторую пару лыж? Ведь всякое может случиться: сани можно не найти, или всё раскидают дикие звери. Да и мало ли что еще может произойти. Ведь если лыжи поломаются, то очень трудно будет собрать «разбросанные» по тайге вещи.

– Правда, можно сплести снегоступы. – Никита начинал врастать в новую жизнь. – Но ведь, во-первых, их надо плести, а, во-вторых, на снегоступах собственного производства далеко, а главное быстро, не уйдешь… Нет, вторые лыжи брать не стоит – их очень неудобно нести. Об этом не стоит даже думать, – окончательно решил Никита. – Возьму с собой лыжи на меху, а вторые оставлю. Буду идти с рюкзаком и дорожной сумкой, соблюдая максимальную осторожность…

– К вечеру высмотрю хорошее место для зимовки, а на следующее утро вернусь и заберу всё, что оставил… И то, что выложил раньше. Многовато остаётся… пожалуй, за один рейс остатки не перевезу…

Сложив на санях предметы не первой необходимости, подтянул их к дереву, прикрыл ветками, чтобы не бросались в глаза, и вернулся к рюкзаку. Надо было построить что-то из большого, громоздкого рюкзака и не очень большой – даже маленькой, по сравнению с рюкзаком – сумки. Построить так, чтобы можно было нести это сооружение и при этом меньше чувствовать его. Прежде всего, требовалось слить их воедино, в одно целое, чтобы это одно целое не было чересчур высоким и не мешало движению. Никита положил сумку поверх рюкзака, привязав её несколькими лямками, затем «намертво» прикрепил к нижней части рюкзака рабочую часть лопаты, а к концу черенка «припаял» сумку. Получилась, с виду устойчивая и прочная конструкция. Прикрепил к сапогам лыжные крепления, поднял и с трудом взгромоздил за спину созданное сооружение. Пошевелил плечами, подгоняя его к телу, взял в руки палки и пошел средним шагом.

Это произошло в 9-ти км от усадьбы в 12-10.

На лыжах идти было легче, чем пешком по снегу, когда за спиной тянулись тяжелогруженые сани. Но зато тогда на спине не вис тридцатикилограммовый рюкзак с добавкой в виде десятикилограммовой сумки, которая кроме того, что увеличивала общий вес, скоро начала понемногу сползать на голову или куда-нибудь в сторону. Приходилось останавливаться и поправлять ее.

Меньше чем через пол часа, не пройдя и одного километра, он почувствовал, что так тоже долго идти не сможет. Разозлившись, подумал, что сумку надо вообще бросить. Но это он только вызвал для обсуждения мысль, а сумка по-прежнему оставалась за спиной и продолжала нервировать.

В 13-15 остановился на обед. С учетом отдыха, после завтрака он шёл немногим менее четырёх часов, а продвинулся всего на четыре километра (11 километров от посёлка).

Развел костер, высушил отсыревшее белье, заменив его на время сушки, камуфляжным костюмом. Съел кашу, сваренную вчера с тушенкой, запил чаем с четвертью плитки шоколада без хлеба. Голод не утолил, силы не восстановил, но четверть плитки шоколада оставил на дорогу – теперь он уже знал, что это лучше, чем съесть весь обед сразу. Можно обманывать желудок, обещая ему следующую крошку после нескольких десятков метров пути.

Вспомнив, как трудно бывает идти последний час, отрезал порцию сала и хлеба, положив их в карман полушубка: аварийный запас на случай, если кончатся все силы, а скорость перекачки калорий из подкожного жира, не успеет за потребностями мышц…

Записал в книжке. Обед: Тушёнка – 110г. – 75ккал; Каша – 200г. – 220ккал; Шоколад («с чаем») – 25г. – 125ккал, оставлено на 2-й и 3-й «обеды» – Шоколад – 25г. – 125ккал, Сало – 50г. – 430ккал, Хлеб – 100г. – 250ккал. Весь обед – 1225 ккал.

Процесс зарядки мышц калориями никаких дополнительных эмоций не вызвал, ничего хорошего не прибавил. Но Никита, в процессе поглощения отведённой порции, подумал, что его определения расстояний от эпицентра катастрофы, мягко выражаясь, не точны.

Сколько же точно он прошел за полтора дня и сколько сможет пройти еще? Хотя он и старался, вышагивая, прикидывать расстояние, но в результате уверен не был. Решил, что в дальнейшем его надо как то замерять. Но как?

Отмерить 100 метров шнура и постоянно следить за его концом, наращивая километры? Такая точность сейчас ни к чему. Времени и сил для этого нет.

Замерить длину «лыжного» шага и считать шаги? – трудоемкая работа и точность здесь будет очень малой. Есть ещё вариант – скорость! Лучший метод для этих условий: расстояние определять по часам…

Никита снял рюкзак, достал рулетку, моток толстого шнура и отрезал от него сто метров (в мотке шнура оставалось мало, но он ведь не выбрасывал его), прошел налегке вперед, отложив, для точности, длину шнура два раза и вернулся назад.

Надев рюкзак, стал «на старт», дождался, когда секундная стрелка на часах подойдет к цифре «12», и двинулся таким шагом, каким можно идти с сорокакилограммовым грузом длительное время.

«На финише» – посмотрел на часы – прошло почти четыреста секунд. Прикинул скорость. Это тысяча восемьсот метров в час.

Подобным образом ещё раз отмерил такое же расстояние. Вернулся, надел рюкзак, прошел быстрее – получилось две тысячи двести метров в час. Быстрее уже нельзя. Лучше, чуть медленнее.

Снова взгромоздил рюкзак, зафиксировал в уме темп, заметил время и заскользил на лыжах, стараясь идти размеренно, немного медленнее второго опыта, чтобы получалось около двух километров в час.

Дальше шел, погрузившись в расчеты:

– От ночлега ушел в 7-20. Час разминки – было уже 8-20. Двинулся в 9-30. (7км от усадьбы). Оставил сани – в 12-10. – 9 км. Обед и определение темпа движения – с 13-15 до 14-00. – 11 км. Значит до половины седьмого вечера, когда станет темно, остаётся четыре с половиной часа хода.

– Два километра в час – это за четыре с половиной часа можно пройти девять километров. С учетом непредвиденных остановок, связанных с усталостью, с трудом можно пройти за это время не более восьми, а то и семи километров. Если ничего не случится, в половине седьмого вечера можно оказаться в девяти километрах от саней и в восемнадцати километрах от посёлка.

– Да, в половине седьмого надо останавливаться на ночевку, где бы это ни было. Через пол часа начнёт темнеть, а надо успеть подготовиться к ночи. Сейчас ведь саней не будет, надо их чем-то заменить, а завтра рано утром идти за «разбросанными» вещами.

Пообедав и отдохнув, воодушевленный идеей точного замера расстояний, Никита опять, как и после завтрака бодро рванулся вперёд, на ходу делая редкие затески на деревьях с одной стороны, чтобы обозначить путь «к саням». Делать это было трудно: мешал рюкзак и по-прежнему лежавшая на нём сумка. Кроме того, для подхода к дереву иногда приходилось проходить лишние расстояния. Дорогу «обратно» надеялся отмечать завтра, когда за плечами ничего не будет. Лыжня оставалась хорошо заметной, но сыпал небольшой снежок и затески были совсем не лишними.

На остановках сооружение из-за спины надо было снимать, затрачивая силы и теряя время. При одной из таких остановок, он усовершенствовал крепление. Достал из рюкзака толстый шнур, отрезал от него небольшой кусок, обмотал его вокруг сумки и положил петлю на лоб. Сумка стала послушнее.

Идти оказалось не так легко, как представлялось вначале. Рюкзак давил на спину, оттягивая плечи, сумка, иногда по-прежнему сползала в непредсказуемую сторону. Когда плечи уже не могли держать лямки, он, при очередном отдыхе, подтянул их, переместив часть нагрузки на бедра. Стало легче, но не очень.

Низко наклонив голову с петлёй, удерживающей сумку, Никита старался идти ровно, ритмично, не «очень» быстро и, не делая резких движений, чтобы не вызвать сползание сумки. Механически передвигая ноги, не глядя по сторонам, он бессознательно обходил высотки и глубокие ложбины. Наткнувшись на нестандартный подъём, не шевеля головой, поднимал глаза, определяя характер препятствия, и решал, что делать: обходить его или переваливать напрямую.

Однажды, незаметно для себя, спустился в ложбину. Пришлось освободить лоб и осмотреться, определяя лучшее направление выхода.

В другой раз, спустившись, обнаружил это, когда начал подниматься. На этот раз после изучения обстановки развернулся и возвратился по своему следу к началу спуска.

– Спускаться можно, – подумал он тогда, – но ведь за спуском может последовать подъём.

После осознания собственным телом этой истины, перед каждым спуском, Никита останавливался, осматривался и выбирал путь, требующий меньшей затраты энергии.

Изредка посмотрев на стрелку компаса, корректировал направление, отдавая, преимущество ровным местам, если даже это вынуждало совершать обход препятствия…

«Мелькали» занесённые снегом протоки, невысокие хребтики, увалы, поляны, сушняки, островки пихт, березы. Изредка встречались кедры. Но он ничего не замечал, только думал: «вперед, вперед!» И вынужден был на каждые пол часа хода останавливаться на 5 минутный отдых, уменьшая заданное расстояние на метры, которые прошел бы за это время. Когда чувствовал, что силы заканчиваются, доставал приготовленную порцию шоколада, отламывал дольку, клал её в рот и держал там до полного растворения, отвлекая своё внимание от тяжести за спиной.

Так он шёл почти два часа, удалившись от саней на три километра. (15-40)

Здесь оставил сумку, повесив ее высоко над землей и окружив четырьмя затесками. (три километрам от саней, восемь от железа, Четырнадцать – от посёлка)…

Плечи, спина, с непривычки, болели, Но теперь не было неудобной сумки, и он пошёл с намеченной скоростью, все дальше удаляясь от коварного места.

…В пути встречал кусты с какими-то синими ягодами, но боялся их пробовать. Помнил – есть какие-то «волчьи» ягоды. Пересекая места со следами недавних пожаров, не замечал их.

Видел несколько трупов животных. Попался даже слегка обжаренный олень, но Никита побоялся к нему приблизиться – вдруг радиация…

Увидев эти обгоревшие трупы, подумал, что они погибли, попав в полосу взрыва. И заволновался:

– А где же остальные? Разбежались? Куда? На какое расстояние? И вообще, было ли кому здесь разбегаться?

– Все же, какая-то катастрофа была, – размышлял он в редкие минуты отдыха. – Это точно. Была охвачена большая площадь. Может быть, я оказался в её эпицентре, где вспыхнул пожар, зародилось землетрясение, погибло всё живое, а чем дальше, тем разрушений окажется меньше?..

Может быть, в небесном компьютере всё же произошел сбой: планета ли ускорила ход или взрыв на солнце произошел на доли секунды позже, но земля уже пересекла расчетное место, в которое должен был подойти энергетический сгусток? Может быть, вращаясь, она подставила ему свой не очень значимый бок и периферийная часть заряда, лишь зацепив поверхность в самом центре Сибири, ушла в безбрежные пустыни вселенной?

А порция космических лучей с остатками некогда колоссальной энергии, доставшейся земле, пробив озоновый слой, лишь скользнула по поверхности именно в том месте, где я находился…

57. – Конец пути – в шесть часов, в крайнем случае, в начале седьмого, – задал Никита себе новый срок. – Надо захватить хоть немного светлого времени…

И продолжал двигаться к югу, несмотря на усталость, боль в плечах и спине, взмокшее белье и желание остановиться, сбросить рюкзак и лечь на голый снег.

Однажды, он это и сделал, когда споткнувшись о какую-то корягу, оказался в снегу, придавленный «облегчённой» ношей. Но быстро придя в себя, поднялся и на две минуты присел на ближайший ствол лежащего дерева.

Поднялся и снова пошёл. На этот раз, за два часа отмерил положенные четыре километра. Сказалось отсутствие за плечами дополнительной десятикилограммовой сумки. «Пробежав» за день двенадцать километров, удалился от начала «путешествия» – на восемнадцать. Но этого ему показалось мало:

– Ещё совсем недавно исчезли признаки пожаров. А если в эпицентре была радиация, то надо как в Чернобыле убежать километров на тридцать… Нужно идти еще хотя бы один день… А может быть, завтра подтащить сюда оставленные вещи, а потом «бежать» дальше? – задал себе Никита каверзный вопрос и, не раздумывая ответил: надо скорее уйти подальше, а уже оттуда всё перенести за один раз или перетаскивать понемногу к конечной точке.

– Может быть, двигаться и ночью? – продолжал он рассматривать варианты спасения. – Но нет: ночью темно, ничего не видно и, чтобы не зайти «на кулички», надо будет часто оглядываться и постоянно осматриваться. … И, вообще, сейчас сил на день не хватает, где там ещё ночью идти…

Для ночевки выбрал небольшую поляну с невысоким деревом в центре.

– Это будет вторая ночь под открытым небом, на морозе. Сидячее положение перед костром с невысоким деревцем за спиной, вчера было освоено. – Никита уяснил для себя, что спать сидя очень неудобно, но устраивать лежачую кровать опасно, долго и нет сил. – Еще одну ночь придётся переночевать сидя с деревом, в качестве спинки. Вместо саней можно положить два-три чурбачка, настелить на них пихтовые лапы – несколько пихт здесь растут – накрыть их, как прежде, спальным мешком и тентом. Должно неплохо получиться. – Эти мысли пронеслись в голове Никиты, когда подойдя к невысокой сосенке, он снял рюкзак и осмотрелся.

Отвязав большой топор, отправился за сухими дровами и пихтовыми лапами: несколько полусгнивших стволов Никита приметил, когда подходил к месту ночёвки. Остановка была приурочена именно к ним.

Повалил эти стволы, и принёс к дереву-спинке. Отрубил четыре брёвнышка длиной по шестьдесят-семьдесят сантиметров и положил под дерево – взамен саней.

На ужин сварил три полных порции каши, на этот раз с тремя полными ложками топлёного масла. Съел одну уменьшенную треть и запил всё это чаем с половиной плитки шоколада и маленьким кусочком хлеба. (пятьдесят граммов)

Записал. Ужин: Каша – 150г. – 165ккал; Масло – 10г. 90ккал; Шоколад с чаем – 50г. – 250ккал; Хлеб – 50г. – 125ккал. Весь ужин – 630ккал.

За 26 октября использовано продуктов на 3165 ккал.

Чувствовалось недоедание и очень большая усталость, которые усугублялись тревожными мыслями.

Переночевал так, как полагается ночевать человеку на четырнадцатиградусном морозе под открытым небом, окруженному двумя кострами, которые ночью надо регулярно подпитывать.

Утром, как и в предыдущие дни, поднялся рано, оживил передний костер и поддержал его брёвнышками от своего ночного кресла. Подвесил над огнём чайник и сидел, изредка подбрасывая в огонь ветки и наблюдая, как он радуется, пожирая их.

Позавтракал увеличенной третью сваренной вчера вечером каши с маслом, предварительно подогрев её, запил чаем с четвертью плитки шоколада и таким же маленьким (50г.) кусочком хлеба.

27-е октября. Завтрак: Каша – 250г. – 275ккал; масло – 10г. 90ккал; Шоколад – 25г. –125ккал; Хлеб – 50г. – 125ккал. Всего завтрак – 615 ккал.

Позавтракал и решил за этот – третий – день, рассвета не дожидаться и, имея за плечами только один рюкзак, «рвануть» и пробежать километров пятнадцать, чтобы уйти на тридцать километров от «эпицентра».

Но в это желание вклинилась природа, создавшая на последнем отрезке пути более пересечённую местность. Почти сразу же почти ровное русло какого-то древнего водотока принялось вилять. Пришлось перебраться в соседнюю промоину, которая сразу же попыталась уйти куда-то далеко в сторону, обнаружив тенденцию к повороту на север. Если следовать этим блужданиям, то общее направление движения могло оказаться далеко не южным. В этом положении трудно будет уследить, куда можно забраться. Поэтому сразу же пришлось несколько раз переваливать через невысокие отвершки хребта.

… На каком-то отрезке Никита неожиданно обнаружил, что идти стало труднее, а через несколько метров и, вообще, невозможно. Поднял голову и увидел перед собой начало склона, который запросто перепрыгнуть будет очень трудно. Снял рюкзак и внимательно осмотрелся. Перед ним «высился» увал, обтекавшийся справа почти горизонтальной снежной полосой, покрытой редким жердевым лесом. Полосу эту он уже перешёл и на несколько метров поднялся на склон увала. Никита прикинул: на преодоление этого препятствия в «лоб» могли уйти последние силы. Обход потребует меньше энергии, но может увести далеко в сторону от основного – южного – направления. Перед ним встал главный вопрос сказок: Прямо пойдешь… направо пойдешь… Что же выбрать? Идти в лоб или обойти увал справа?

Взвесив все «за» и «против», нашёл промежуточное решение: оставил рюкзак на месте, наметил направление на юг и налегке перевалил через увал. Прошел еще пятьдесят метров, продолжая южное направление, сделал затеску, утоптал снег вокруг дерева, чтобы заметней обозначить трассу и вернулся тем же путём. Хотел вернуться к рюкзаку, обойдя увал понизу, но побоялся заблудиться.

Добравшись до рюкзака, спокойно – по низу – вышел на утоптанную площадку. Весь обход оказался в четыре раза длиннее перевала, но, потратив на него полчаса времени, Никита сохранил силы. Через три часа, отмерив от места ночёвки, напрямую, почти четыре километра, подкормился кусочком сала (пятьдесят грамм) со ста граммами хлеба.

«Второй» завтрак: Сало – 50г. – 430ккал; Хлеб – 100г. – 250ккал. Всего 680ккал.

После этого Никита редко спрямлял путь, не решаясь брать препятствия в «лоб». Стремился обойти их по низу, выбирая путь, где идти легче. Основным условием было только сохранение общего южного направления. К обеду устал так, что уже совсем не замечал ни следов, ни окружающей обстановки. Больше смотрел, под ноги, и лишь изредка поднимал голову, чтобы увидеть, что мешает движению или почему стало труднее идти… Стало тепло, даже жарко. К обеду стрелка на термометре-брелке опустилась ниже пятиградусной отметки, но дальше не двигалась. Никита снял куртку от тренировочного костюма и накинул её на рюкзак. Периодически расстегивая полушубок, выпускал лишнее тепло…

Пообедал холодной кашей с тушёнкой (двести и сто десять граммов соответственно). Запил «чаем» из термоса с половиной плитки шоколада.

Записал. Обед: Тушёнка – 110г. – 75ккал; Каша – 200г. – 220ккал; Шоколад – 50г. – 250ккал; Хлеб – 100г. – 250 ккал. Всего: 795ккал.

После обеда продолжал идти, по-прежнему не поднимая головы и никого не опасаясь, так как увиденные вчера обгоревшие трупы убеждали, что жизни вокруг нет, что он остался один и, возможно, скоро должен умереть с голоду… Никто не мог ему ничего подсказать, помочь, поддержать – делом, или даже советом…

Никита не раз пересекал чьи-то неизвестные следы, довольно часто при его приближении с деревьев или из-под них, вдруг, раздавались тревожные звуки, а иногда сбоку выглядывала любопытная мордочка какого-нибудь красивого зверька. Он продолжал идти, не обращая внимания на окружающие признаки жизни, не замечая следов, не слыша никаких звуков, стремясь скорее вырваться из смертельного круга. По-прежнему в голове сидели только две мысли: «вперёд» и «дальше».

Дважды: на ходу или при кратковременной остановке для отдыха, подкармливался: один раз четвертью плитки шоколада, а в другой, когда силы полностью иссякли, сняв рюкзак, опять съел пятьдесят граммов сала со ста граммами хлеба.

После второго перекуса дописал в книжке: 2-й и 3-й обеды. – Шоколад – 25г. – 125ккал; Сало – 50г. – 430ккал и Хлеб – 100г. – 250 ккал. Весь обед оценил в 1600ккал.

Уже почти в конце пути Никиту испугал шум крыльев. Приподняв голову, он услышал какой-то шелест, увидел цветную точку, скрывшуюся в ветках сосны. Это была птица, вспорхнувшая с ближайшего дерева, когда он проходил мимо: первое живое существо, которое он встретил, «прошагав» более двадцати километров. Вернее, обратил на него внимание.

Никита воспрянул. Значит, жизнь здесь есть!

Настроение улучшилось, откуда-то появились дополнительные силы.

Под вечер, почти поперек выпрямившейся дороги, «вырос» невысокий хребтик со сравнительно крутым склоном. Осмотревшись, Никита решил, что обход будет очень длинным и может увести не известно куда. Он снова оставил рюкзак у подножия склона, налегке «перемахнул» препятствие, а потом вернулся и обошел его. Этот обход сократил дневной переход до восьми километров. Общее удаление от усадьбы составило двадцать шесть километров. До установления скорости, расстояние было ориентировочным.