Читать онлайн Необычайные приключения в Нижних Пряничках бесплатно

Вначале было слово.

И слово это было:

– Эй?

Сказано оно было с такой изумлённо-вопросительной интонацией, что каждый услышавший его тут же захотел бы ответить. Но к сожалению, в данном конкретном лесу никого кроме одного заплутавшего зайца и пары кустов волчьей ягоды не было, так что вопрошавший грустно вздохнул, поправил на плечах туристический рюкзак и побрёл к виднеющемуся среди сосен просвету.

Через несколько минут и десятка бранных слов в адрес разбросанных везде веток, перед незадачливым путником раскинулся город.

И как вы могли догадаться, он был совершенно обычным.

Для начала представьте замок.

Нет, не тот, что вы представили.

Наверняка ваше воображение сейчас нарисовало вершину фортификационного искусства с укреплёнными крепостными стенами, величественно возвышающимся над ними донжоном, множеством башенок и защитных сооружений, призванных вселять уверенность в горожан и ужас в противника, но нет.

Наш замок был немного скромнее.

Э-э, нет. Ещё скромнее.

Скорее он походил на типичную высотку, именуемую в прогрессивных городах «небоскрёбом», но в Нижних Пряничках его называли проще – Нелепая Хрень.

Являясь одновременно уникальным образчиком современной архитектуры и страшным сном перфекциониста, высотка мало того что привлекала к себе излишнее внимание, так ещё и по вечерам вспыхивала неоном, озаряя мигающим красным светом и без того безрадостный пейзаж. Цоколь занимала убыточная ресторация «Заточенная Принцесса», которую местные обходили стороной из-за нелюбви владельцев к букве «ё» и некоторых опасений кого конкретно там будут точить. С верхних этажей открывался чудесный вид на болото и ту часть города, которую это болото не успело затопить.

Нельзя сказать, что зрелище пленяло воображение, да и атмосфера, говоря простым языком, была мерзопакостной, но всё это мелочи по сравнению с теми событиями, о которых пойдёт речь.

Вечерело.

К покосившемуся знаку «Нижние Прянички» приближался маленький голубой автомобиль, в каких ездят адвокаты по бракоразводным процессам и одинокие домохозяйки с увесистыми пакетами кошачьего корма в багажнике. Водитель, возраст которого с лёгкостью определялся как «мужчина в самом расцвете сил», близоруко всмотрелся в название города и выругался настолько громко, насколько позволяло ему воспитание.

То есть молча.

Подаренный бывшей, и оттого горячо любимой, тёщей навигатор издал жалобный писк и выключился, что случалось с ним уже не в первый раз. Помимо этого мелкого недостатка, он имел превосходную, с точки зрения той самой тёщи, привычку заводить в такую глушь, где даже волки жить боятся, и в самый неподходящий момент озвучивать случайные названия населённых пунктов на всю мощь установленной в автомобиле стереосистемы.

Но если раньше это были более-менее знакомые города, то Нижние Прянички являли собой целину неизведанную и немного пугающую, которую теперь предстояло освоить.

– Чтоб вам долго жить, Марфа Петровна, – бормотал себе под нос Афанасий Вениаминович, раскладывая на руле обыкновенную бумажную карту. – Так, так, так…

Он проследил пухлым пальчиком путь от Пензы до Козловки, где по счастливой случайности приобрёл дачный участок, но никаких Пряничков, тем более Нижних, не обнаружил.

– Ну ты и попал, Афоня, – он тяжело вздохнул и, скорее от растерянности, чем необходимости, поправил зеркало заднего вида.

О тёмной фигуре позади автомобиля он предпочёл не думать.

В это время Савка, как и любой нижепряничковец, проживший в городе больше месяца, тщательно проверял все окна в квартире на предмет щелей.

Несколько лет назад, сразу после окончания института, его распределили инженером-теплотехником на местную станцию водоснабжения, и так ему понравилось в Нижних Пряничках, что он не захотел уезжать обратно в столицу, променяв шумный загазованный город на тихую жизнь на периферии.

Но, как он понял несколько позднее, – спокойствием здесь и не пахло.

Савка почти закончил ежевечерний обход, оставив кухонное окно напоследок. Он уже предвкушал, как сделает себе бутерброды с холодными котлетами, достанет баночку бабуленькиного ржаного кваса, и засядет на всю ночь смотреть новый детективный сериал, но все его планы в одно мгновение рухнули.

Лёгкое дуновение ветерка погасило свечу, оставив Савку один на один с мигающим индикатором на холодильнике и тремя светящимися точками в верхнем углу оконной рамы.

– Дует, – резюмировал Савка, когда все три точки попеременно моргнули и, схватив с комода небольшой карманный фонарик, выскочил на лестничную клетку.

Закрывать дверь уже не было никакого смысла.

Автомобиль, ласково прозванный супругой Афони «ведро глазастое», неторопливо катился по ухабистой подъездной дороге. Сам же Афоня вцепился в руль мёртвой хваткой, вытаращил глаза настолько широко, что в них можно было разглядеть проплывающую мимо зелень, и молился всем богам, которых знал.

Ко всем жизненным перипетиям он старался относиться философски, и считал, что в этот раз ему просто немного не повезло. Лампочки на приборной панели попеременно мигали разными цветами, указатель скорости замер на нулевой отметке, а руль, казалось, жил своей собственной жизнью уверенно ведя автомобиль в неизвестность. Афоня понятия не имел где находился, зачем сюда поехал, и кто десять лет назад его дёрнул за язык ответить в ЗАГСе согласием.

А в довершение ко всему ещё предстояло разобраться с сухоньким старичком в простой льняной рубахе, который занял заднее сиденье и нагло уничтожал запасы овсяного печенья.

– Так ты, сталбыть, не местный? – вопросили сзади и Афоня понял, что больше не может контролировать правый глаз.

Он быстро-быстро замотал головой в надежде, что происходящее лишь плод его воображения. На задворках сознания маячила шальная мысль, что он попал в страшную аварию, погиб не менее страшной смертью, и угодил прямиком в ад. И если хорошо прислушаться, можно услышать весёлое бульканье котлов, а периферическое зрение то и дело выхватывало зловещие красноватые всполохи.

А может, он просто сошёл с ума?

– Хм, так и… Откель явил сюда свои колёса? – невозмутимо продолжал попутчик, шурша целлофановой обёрткой. – Давнёхонько к нам никто не заглядывал.

Да, он точно сошёл с ума. Иначе как объяснить, что у неожиданного попутчика вместо стандартных тридцати двух зубов, их оказалось в два раза больше.

Афоня сглотнул, с трудом заставив себя не смотреть в зеркало заднего вида, и ответил:

– Из Пензы.

– М-м, Пенза, – протянул клыкастый старик и, хрустнув печеньем, добавил: – Понятия не имею где это.

Катенька наблюдала.

Корпоративный дом под номером семь располагался как раз на пересечении главных улиц, и из окна её квартиры прекрасно просматривались все три. В Нижних Пряничках это были единственные улицы, а дружелюбием нижепряничковцы не отличались. Так что уже много лет они обивали пороги горсовета с просьбами именно их улицу сделать главной, но всё без толку.

Катенька удобно устроилась на стульчике у окна и с пристальностью умелого партизана смотрела в бинокль на Савкину квартиру. Она предвкушала прекрасный вечер в обществе непосредственно Савки и его котлет, поскольку сама была на диете и разрешала себе на котлеты только смотреть, но вдруг увидела ужасное.

Савка выбежал из подъезда в одних домашних штанах! На ночь глядя!

Борясь с самыми противоречивыми чувствами, она вскочила на ноги и заметалась по кухне, сбив по дороге два стула и одну не особо устойчивую вазу.

– Нет, нет, нет, – бормотала Катенька себе под нос, роясь в кухонном ящике. – Я же замуж за него собралась! Детишек нарожаем, дачу купим, а он вот так вот… Эх!

Она смахнула скупую женскую слезу и, наконец, найдя нужное, выбежала за дверь – спасать будущего супруга.

Через секунду она вернулась, вспомнив о ключах от квартиры.

Ещё через несколько минут Катенька, костеря на чём свет стоит работников горлифта и себя за то, что купила квартиру на шестом этаже, вернулась снова. Она посмотрелась в зеркало, покрутилась перед ним, поулыбалась, и с чувством выполненного долга показала ему язык.

Спасение спасением, а правила безопасности никто не отменял.

Афоня прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он сошёл с ума.

Двадцати минут наедине со странным пассажиром ему хватило, чтобы окончательно с этим смириться. Пока старик болтал о местных обычаях и что современная молодёжь совершенно перестала им следовать, – Афоня перебирал в голове адреса психиатрических больниц, и хватит ли ему страховки, чтобы провести там ближайшие пару лет.

Он убедил себя, что тот, кто сидит на заднем сиденьи и теперь принялся за сладкий клюквенный морс, – галлюцинация, а значит его можно не воспринимать всерьёз.

– Звать-то тебя как, заезжий? – проскрипело сзади.

– Афа… – начал было Афоня, но, рассудив, что галлюцинации необязательно знать его полное имя, торопливо добавил: – Ня.

– Афаня? – неуверенно переспросил старик. – Странное имя какое-то. Вот Афоню знаю. И Нафаню знаю. Ха! Был у меня один знакомый Нафаня, до-олго мы с ним не виделись, ой долго. Он в другой город перебрался, тесно ему тут, видите ли, стало. Мол ты, Петрович, не серчай, я мир посмотреть хочу. Друг называется.

Некоторое время в машине было тихо. Афоня уж было надеялся, что непрошенный попутчик испарился, но, взглянув в зеркало заднего вида, понял, что тот никуда не собирается. Лишь насупился и сложил на груди тонкие руки, мрачно поглядывая в окно.

– А у нас хорошо, между прочим, – сказал он тихо. – Берёзки вон, осинки. Брусничка к концу лета спеет, клюквочка. Грибочков по осени уйма. А рыба какая в соседнем озере-е! Мутиня сам зарыблял. Стерлядушка, ряпушка, плотвичка. Даже щука и муксун есть, во!

– Да неужели? – Афоня, как заядлый рыбак, живо заинтересовался наличием в этих озёрах такой редкой для центрального региона рыбы, и даже забыл, что разговаривает с собственной галлюцинацией. – И что, хорошо клюёт?

– Что ты, что ты! Какое клюёт! – замахал на него старик руками. – Сама в руки идёт, даже удочка никакая не нужна! Но ты, если надумаешь рыбкой полакомиться, Мутиню сначала позови, попроси разрешения и только потом уже приступай к ловле. Иначе несдобровать тебе, Афанасий Вениаминович.

Афоня так и замер. Даже ногу с педали газа убрал, но автомобиль продолжал катиться вперёд с прежней скоростью.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – в горле пересохло, но он боялся потянуться за морсом, чтобы лишний раз не видеть пассажира.

– Не боись, – краем глаза он увидел протянутую ему бутылку и дрожащей рукой взял её. О когтях на узловатых пальцах старика он тоже решил подумать немного позже. – У тебя тут документы лежат. Я и подсмотрел.

Афоня медленно выдохнул.

Нет, в этом нет ничегошеньки странного.

Просто к нему посреди леса подсел старик с двумя рядами острых клыков и трёхсантиметровыми когтями. И кто знает, что случилось бы с самим Афоней, если бы он не взял вчера на кассе продукты по акции.

Может быть, этот морс и невкусное овсяное печенье жизнь ему сегодня спасли.

Проникшись бесконечной любовью к ненавистному печенью, Афоня было собрался спросить, зачем старику понадобилось лазить по его сумке, но тот успел раньше:

– А ну, – он похлопал по спинке сиденья. – Высади меня здесь!

Афоня моргнул.

Моргнул ещё раз.

Он мог поклясться, что буквально секунду назад стелы с названием города не было. Автомобиль подкатился прямо к ней и, слегка качнувшись, замер перед выпавшей буквой «р».

– Пянички? – ни к кому особо не обращаясь уточнил Афоня, задумавшись, что и жители здесь наверняка соответствуют названию.

– Прянички, балда! – ему отвесили несильный подзатыльник и Афоня, онемев от такой наглости, пронаблюдал как старик ловко выскочил из машины и хлопнул дверью. – Ну, этсамое, спасибо, что довёз.

Он неопределённо махнул рукой и уже было направился к подлеску, как вдруг остановился и задумчиво почесал затылок.

– И это. Я конечно не должен тебе этого говорить. Но ты, я вижу, мужик хороший. Поворачивай назад, – он обернулся, и ярко-зелёные глаза уставились на Афоню с такой сердечностью, что ему стало немного не по себе. – Не нужно тебе в Прянички. А если поедешь, то у всякого, кто встретится тебе на пути, спрашивай его имя. Понял?

Афоня понял, что ничего не понял.

Старик вздохнул и, покачав головой, бодро засеменил в заросли бузины.

– Эй, – Афоня даже сам удивился, когда услышал затихающее эхо оклика. Но решил не подавать виду и уже бодрее спросил: – А как вас зовут?

Но белое пятно рубахи уже скрылось среди зелени кустов. Лишь едва заметно качались ветки, где только что прошёл старик.

Афоня пожал плечами и направил автомобиль прямо к виднеющемуся вдали небоскрёбу, на котором красным зажглись огни.

В Нижних Пряничках существовало не так много мест, где можно было в безопасности провести ночь. На выбор жителей были их собственные квартиры и та самая «Заточенная Принцесса», где на ужин подавали рагу из фасоли и холодный чай с маленьким кусочком засохшего киви. На все возражения повар, а по совместительству официант и бармен, лишь пожимал плечами и говорил, что он это видел у одной своей знакомой, которая видела у другой знакомой, которая, в свою очередь, живёт где-то на берегах Сан Хуан де Что-то-там и у них так принято.

Повар очень любил всё заграничное, что сказывалось не только на подаваемых им блюдах, но и на имени. Поэтому вместо всем привычного Гриши Гурьева, кухней в «Заточенной Принцессе» руководил Херман Гурье. Чем немало веселил своих гостей, но по-прежнему оставался Гришей.

И сейчас Гриша-Херман наблюдал за бегущим по улице Савкой, и с предвкушением ждал, когда презентует ему своё новое блюдо из запечённого щавеля с пюре из огурцов и зёрен граната. Сам он пробовать его не рискнул, так что последний час провёл в ожидании жертвы. Дегустатора, то бишь.

Когда хлопнула входная дверь, он быстро-быстро засеменил к своему рабочему месту, вскарабкался на табурет и принялся звенеть стаканами, изображая бурную деятельность.

– Ты прикинь, чё случилось, – выдохнул Савка, усаживаясь на барный стул, и уронил голову на стойку. Несколько раз стукнулся об неё, словно пытаясь вытряхнуть мысли, но не добившись нужного эффекта, горестно вздохнул. – Что ж теперь будет-то, а?

Гриша терпеливо выждал несколько секунд и вкрадчиво спросил:

– Савушка, может, ты голодный?

– Уйди, Григорий, я в печали, – взмахнул рукой Савка, вынуждая повара отойти от него подальше и на всякий случай убрать поднос с посудой. – У меня в квартире завелись тьмушки.

Гриша отреагировал на эту новость, как сладкоежка, которому сообщили, что в городе бесплатно раздают конфеты.

Со всей скоростью своих метра с кепкой он побежал в подсобку и откопал под завалами грязных штор ультрафиолетовую лампу. Через минуту он важно вплыл в зал, держа её перед собой, словно атлет олимпийский огонь. На его груди висел патронташ из спутанных проводов, а на глазах сверкали фиолетовыми отблесками тёмные очки, и он чувствовал себя героем фильма, которому выпала очень опасная и важная миссия.

Савка заинтересованно поднял голову. Увидев надвигающееся на него нечто, он не нашёл ничего более подходящего, чем заорать. И заорал.

Гриша от неожиданности подпрыгнул, запутался в проводах, и зал наполнился непереводимым набором слов. Лампа выскользнула из его вспотевших рук и гравитация во все свои девять же устремила её на пол.

Катенька бежала по второй главной улице.

Её жёлтое платье развевалось на ветру, а в золотистых кудряшках играли яркие лучи угасающего солнца, делая её саму похожей на солнышко.

Очень злое солнышко.

Из-за своей рассеянности ей пришлось возвращаться ещё несколько раз, прежде чем она смогла выйти на улицу. Понятное дело, к этому моменту Савки и след простыл.

На секундочку она задержалась у магазина женской одежды с поэтичным названием «Парижанка». В самом Париже Катенька не была и парижанок отродясь не видела, но читала много французской литературы. Каждое утро она садилась у окна, заваривала себе чашечку ароматного кофе, маленькими кусочками откусывала круассаны, которые были больше похожи на обыкновенное печенье с абрикосом, и мечтала, что когда-нибудь обязательно съездит посмотреть на Эйфелеву башню и устроить вечерний променад по Шанз-Элизе.