Читать онлайн Родинка в законе бесплатно

ГЛАВА 1

СТРАШНАЯ НОВОСТЬ

Трубка мобильного телефона противно запищала. Абонент отключился. Только сейчас Анфиса почувствовала, что за всё время разговора, она ни разу не вздохнула. Чёрные мошки ещё кружили перед глазами, но сознание начало медленно проясняться. Жуткий голос Гурмана, казалось, рычал где-то совсем рядом: «А если сегодня в зубах не принесёшь…» Почему в зубах? Почему она? И при чём здесь Смирнов? В виске больно пульсировала кровь. А нет. Это не кровь. Это она сама мелко колотит мобильником по виску. Трясущийся палец Анфисы судорожно прыгал по экрану, выуживая из длинного списка контактов номер сестры. Наконец, пошёл вызов.

Глаза застыли на белом завораживающем орнаменте, расплывшемся по оконному стеклу. Много лет назад, маленькая Анфиса могла часами смотреть на ажурные переплетения, находя среди замёрзших снежинок очертания сказочных замков, трепетание крыльев маленьких эльфов. Колючки инея всегда помогали ей преодолеть страх. Сколько лет прошло, маленькая девочка давно превратилась в уверенную в себе, умную девушку, но, пришёл страх, и снова она ищет спасение в белых разводах. Потёршись лбом о стекло, Анфиса плотно прижала ноги к деревянной обшивке батареи. Теплая волна снизу и холод сверху, заставили тело вздрогнуть.

Белые бумажные снежинки, развешанные на шторах, самодельные фонарики… Как они с детками готовились к Новому году, украшали группу…

А теперь её праздник переносится на следующий год. И то, если она доживёт до следующего года.

Разговор с Никой занял не больше минуты. Кажется, сестра уже была в курсе её проблем. Значит, всё будет хорошо. Сейчас главное добраться до дома.

Дрожащей рукой Анфиса опустила телефон в карман. Отрешённый взгляд, скользнув по лицам спящих детей, наткнулся на входную дверь. Сдерживая дрожь, она на цыпочках вышла из спальни

–– Анфиса, ты в порядке? – Прижимая к белому застиранному халату пластмассовый поднос с чистыми кастрюлями, нянечка испуганно искала её бегающий взгляд. – На тебе лица нет.

–– Всё в порядке, Елена Петровна, – Анфиса выдавила жалкую улыбку и, обойдя собеседницу, вошла в закуток, где переодевались воспитатели.

Натягивая сапоги, снова ощутила на себе неспокойный взгляд. Чему удивляться? Руки трясутся, нога уже в который раз скользнула мимо сапога. Прямиком в Кащенко отправляй и не ошибёшься.

Поставив поднос на стол, Елена Петровна подошла, по-хозяйски положила ладонь на её лоб и покачала головой.

–– Сейчас все воспитатели в актовом зале ёлку наряжают. Потом последний прогон завтрашнего утренника. Пойду, скажу заве, что ты плохо себя чувствуешь?

–– Угу. – Не сводя глаз с белой крашенной двери, Анфиса автоматически сдёрнула с вешалки пальто и выскочила в коридор.

«Всё будет хорошо, – как заклинание шептала она, вываливаясь на свежий воздух. – Никуша сказала, что всё будет хорошо, значит, по- другому никак».

Дверь с грохотом захлопнулась за спиной и с навеса, прямо ей на голову, упал пласт снега. Замерев на месте, Анфиса медленно скосила глаза, рассматривая образовавшуюся на носу белую башенку. На разгорячённой коже снег быстро таял, холодные ручейки струились по щекам, собирались в уголках рта и огромными каплями падали на песцовый воротник. Перед тем, как сделать следующий шаг, она, на всякий случай проверила, какие ещё сюрпризы можно ждать от родного садика. На яркой алюминиевой вывеске пушистой волной лежал ещё один снежный пласт. Стукнув кулаком по вывеске, Анфиса растерянно разглядывала надпись. Надо же, каждый день ходит мимо, а прочитать, времени так и не нашлось. Хотя, как называется детское учреждение, в котором она работала вот уже год после окончания университета, Анфиса, конечно, знала. И то, что находится это учреждение в городе Ростове тоже знала, а вот то, что написана вся эта информация на вывеске объёмными буквами, заметила только сейчас.

Ничего подозрительного на улице не наблюдалось. Успокоившись, Анфиса перебежками добралась до забора. Вцепившись в железную сетку, медленно пошла вдоль ограды. Яркими, пушистыми змейками оставались на ржавой проволоке нитки, вырванные из любимых варежек, но она автоматически перебирала руками, не замечая этих мелочей. Сигнал проезжающего автомобиля вызвал панику. «Если начнут затаскивать в машину, будут отдирать вместе с забором», – пронеслось в пустой голове.

Искристые снежинки медленно кружились, цеплялись за ресницы, создавая перед глазами волшебный геометрический мир. Надо же, в кои-то веки нормальная зима, такие планы, ожидания – и на тебе, всё коту под хвост. Взгляд остановился на окне актового зала. Анфиса обречённо вздохнула: в этом году на утреннике придётся обойтись без Снегурочки. Ну и ладно, подключилось мудрое сознание, платят пять копеек, а работы требуют на сто долларов. Что бы она делала при своей зарплате, если бы на маленьком столике в коридоре не появлялась с регулярностью раз в несколько дней хрустящая бумажка, то в пятьдесят, то в сто евро.

Родилась и выросла Анфиса в семье криминального авторитета Капитона. Казалось бы, живи как все и получай от семейного бизнеса приличные дивиденды. Но Анфиса твёрдо решила построить свою карьеру сама. Все сознательные годы жизни она показательно избегала контактов с семьёй, реже всех виделась с отцом и гордилась высшим педагогическим образованием. «Корочки» в семье были не редкостью: врачом работал где-то за границей старший брат Елисей, Ника, при необходимости, скромно доставала из сейфа диплом экономиста, а Димка и без всяких документов мог любого айтишника за пояс заткнуть, но… Родственники так или иначе работали и обеспечивали бизнес отца, а она добивалась всего собственным умом и сообразительностью. Хотя, при этом, гордость не мешала ей с детской непосредственностью радоваться, когда сестра оставляла на столике купюры. Те самые, на которые она и достойно содержала себя, и раз в году отдыхала в недорогих гостиницах Турции или Египта.

Дорога к дому казалась бесконечной. Влетев в квартиру, Анфиса всем телом навалилась на дверь, проворачивая трясущимися руками замок. Сердце колотилось где-то в районе горла, а в глазах серыми разводами плавал страх. «Ну ни фига себе, подготовка к Новому году, – ошалело кружилось в голове. – Вот уроды, как быстро стрелки перевели, нашли кого главным преступником сделать». Да и Смирнов, трепло, не столько тех отношений, сколько разговоров. А ведь знал, что она принципиально держит родственничков подальше от своей личной жизни. Так нет же, уже и свои, и Балуевские знают об их романе.

Связь со Смирновым здорово мешала её имиджу, раздражала, а, главное, ставила в неловкое положение перед братьями и сёстрами. И если Никуша с Димкой недовольно поджимали губы, но молчали, то старшая сестра Василиса, звоня ей на праздники, ехидненько так пела в трубку: «Что там у Смирнова нимб над головой не потускнел? Какая- то у тебя, малышка, любовь избирательная получается. Мы, значит, урки поганые, с нами общаться не комильфо, а с этим бандюком нормально?» Анфиса могла сколько угодно надрываться, рассказывая, что хороший парень Володька – простой водитель, который просто водит машину бандюка Балуева, но в душе понимала, что ситуация сложилась щекотливая.

Уже не раз Анфиса собиралась порвать со Смирновым, но, что уж себе врать-то, не толпились ребята под её окнами, не пели серенады по ночам. Приезжая в маленький посёлок, где жила мать, она каждый раз подвергалась допросу с пристрастием на тему: «Когда же ты хоть кого- то себе найдёшь». В посёлке девушки, не выскочившие замуж до двадцати лет, считались перестарками, и убедить соседских сплетниц, что времена сейчас не те, становилось всё сложнее. Женщины жалостливо кивали головами, слушая её речи, понимающе поджимали губы и предлагали познакомить с местными алкашами.

Появление в её жизни Смирнова облегчило общение с матерью. Зинаида Степановна уже два раза встречала зятя, выгуливала его по посёлку и, наконец, получила полное право войти в почётное общество местных тёщ. Смирнов же с удовольствием трескал борщ, детально отвечал на вопросы соседок о месте работы и размере заработной платы, но в ЗАГС вести любимую не торопился. А теперь ещё и подставил. Вот и доверяй, пройдохе. А она-то к нему со всей душой, уже в мечтах и занавески в их спальне повесила, и деток нарожала.

Воспоминания о нарождённых детках вернуло к действительности. Швырнув сапоги в разные стороны, Анфиса пробежала по коридору и вытащила из кладовки лестницу. Через пять минут пол был завален старыми пожелтевшими газетами, летними вещами. Кряхтя и отбрасывая со лба мокрые от растаявшего снега волосы, она стянула с антресолей дорожную сумку. Переступив через образовавшуюся кучу, метнулась к шкафу. Взгляд рассеянно бродил по забитым до отказа полкам. Наконец, Анфиса решила, что пригодится всё, и на диван полетели новые туфли от «Armani», платья, брюки… Процесс сбора прервал резкий звонок. Выпучив глаза, Анфиса не отводила остекленевший взгляд от двери. Взяв себя в руки, она медленно подошла и сняла трубку.

–– Шаша шла по сошше… тьфу, блин… – знакомое шипение прорвалось сквозь скрежет домофона. – Шаша шла… и шушка…

Наконец, поняв, что выговорить скороговорку сегодня не удастся, трубка неприлично высказала мнение по поводу фольклора, Анфисы, богатого и могучего русского языка в целом и зло рявкнула:

–– Дверь открывай, филолог хренов.

Облегчённо вздохнув, Анфиса нажала кнопку и прилипла к дверному глазку. Кто бы мог подумать, что придуманный ещё в детстве пароль сегодня так облегчит ей жизнь.

Выскочившая из лифта Вероника ураганом пронеслась в сторону её двери и забарабанила с такой силой, что грохот пошёл по всему подъезду. Залетев в квартиру, девушка несколько минут наблюдала, как Анфиса остервенело крутила колёсико замка, затем схватив сестру за руку, потянула в комнату.

Переведя взгляд с бардака на полу на бардак в сумке, Ника испуганно подняла глаза:

–– Они уже у тебя были?

–– Нет, – мотнула головой Анфиса и села прямо в центр кучи, образовавшейся на диване.

–– Рассказывай, – приказала Вероника, усаживаясь на стул, напротив сестры.

Анфиса растерянно хлопала глазами. Казалось, что всего пять минут назад мысли носились в её голове одна за другой. Анфиса задавала сама себе умные вопросы, и сама же вразумительно отвечала. Но сейчас, глядя в глаза Нике, она не смогла сформулировать ни одного предложения.

–– Сегодня мне позвонил Гурман, – наконец, медленно начала Анфиса, – и сказал, чтобы принесла в зубах… А ещё, что вырвет мне… и заставит съесть. Ой, мне плохо.

Анфиса замолчала, медленно закатывая глаза.

–– Что вырвет? – поглаживая дрожащую руку сестры, прошептала Вероника. – Ладно, что бы ни сказал, не верь. Я ему сама всё лишнее повырываю. У тебя нашатырь есть? Предупреждаю, если ты в обморок решила завалиться, то я первую помощь оказывать не умею. Что твой Смирнов натворил, я из первых рук знаю. Рассказывай, что они от тебя хотят.

–– Гурман о каких-то деньгах спрашивал. Сказал, что всех Капитонов в асфальт закатает, если не вернём то, что взяли. Что-то ещё говорил, но я не запомнила. Никуша, что случилось-то?

Ника достала из кармана пачку сигарет и, закурив, рассеянно обвела взглядом комнату. Анфиса опустила глаза. Если сейчас Ника спросит о пепельнице, то придётся выкручиваться. Керамическая тарелочка с надписью: «Курение убьёт тебя, лошадь» стояла за окном, полная окурков. Неделю назад, после ухода Ники, Анфиса выставила её наружу даже не вытряхнув и тут же забыла. Сделав из салфетки некое подобие пакетика, Ника стряхнула в него пепел.

–– Хорошего мало, – начала она, выпуская в потолок струю серого дыма. – Три дня назад парни Балуя должны были выехать с крупной суммой денег в Коми. Готовился к передаче очередной транш для поддержки их сидельцев. Это официальная информация. Хотя денег было столько, что, вполне может быть, там ещё какие-то дотации. Ну, это их дела. За день до отъезда кейс с валютой привезли к Смирнову. Ребята остались там ночевать, потому что выезжать планировали на рассвете. В течение следующих трёх суток парни не звонили, но регулярно скидывали сообщения с мобильника Смирнова. Вроде как, всё шло по плану. Балуев звонков не ждал. Знал, что в том направлении не всегда есть связь. Но через какое-то время перестали приходить даже сообщения. А потом позвонили интересанты и объявили, что деньги не приехали. Балуевцы, естественно, бросились на квартиру Смирнова. Ну, а там обнаружили три дохленьких трупа со следами отравления. Смирнов и кейс с бабками исчезли. Времени со дня отъезда прошло столько, что этот козёл пешком мог до Северного полюса добежать. Где его сейчас искать Балуев понятия не имеет, вот и бесится. Не нервничай, ты Смирнову не жена, так что с тебя взятки гладки. Надеюсь, этот придурок не вводил тебя в курс своих махинаций?

Вопрос Ника задала риторический, но Анфиса, глупо вытаращив глаза, шлёпала губами и не сводила с сестры виноватого взгляда. Вводил. Но как сказать об этом Нике? Взяв тайм-аут, Анфиса несколько минут теребила попавшийся под руку шарф. Вероника медленно опустилась на колени, внимательно изучая покрывшееся красными пятнами лицо сестры.

–– Только не говори мне, что ты знала о планах Смирнова. Впрочем, нет, говори, – горячо зашептала она, схватив Анфису за плечи. – Чем больше я буду знать, тем лучше мы построим защиту. Выкладывай всё, что знаешь, а я решу, что нужно для дела, а что оставим за кадром.

Спрятав лицо в шарф, Анфиса глухо зашептала:

–– Смирнов звонил мне вчера на работу. Сказал, что у него проблемы, и я должна помочь. Надо сходить на железнодорожный вокзал и забрать пакет из камеры хранения.

–– Камера на Главном или Первомайском вокзале?

–– На главном.

–– Понятно. Он звонил со своего телефона?

–– Не знаю. Он позвонил в садик. Трубку взяла медсестра.

Телефон, которым пользуются воспитатели, стоит у неё в кабинете.

–– Хорошо. Номер ячейки и код назвал?

–– Нет. Сказал, что ячейка – Тютчев, код – наш первый поцелуй.

–– Ну и? Это что за мессендж?

Ника брезгливо поджала губы и забрала из рук сестры шарфик.

Отшвырнув его, снова уставилась на Анфису, ожидая продолжения.

В комнате повисло напряжённое молчание. Смущённо закусив губу, Анфиса не сводила глаз с плавно опускающегося на ворох газет кусочка лёгкой ткани и тянула время. Ника тоже не спешила. Молчание затягивалось. Наконец, гордо вскинув голову, Анфиса выпалила:

–– За несколько дней до его отъезда мы играли, кто больше вспомнит русских поэтов. Он написал пять фамилий, а я шестнадцать, а вечером вспомнила Тютчева и дописала. Он был последним в списке, семнадцатым. А день нашего первого поцелуя – день рождения Володьки. Он его, как подарок воспринял, вот и запомнил. А я особые даты и без дополнительных ассоциаций помню.

Задрав голову, Анфиса вызывающе смотрела на сестру. Кажется, она ждала что та расхохочется ей в лицо. Ника, действительно, не смогла сдержать смех.

–– Ужас, Анфиска, какой ты ещё ребёнок, – пробормотала она. –

«Первый поцелуй», «первый секс»… Детский сад.

–– Да ладно тебе смеяться, – Анфиса обиженно надула губы. – Ты ведь тоже помнишь, с кем тебе было лучше, с кем хуже….

–– Лучше-хуже – это дело техники. Ты уже ездила на вокзал? Пакет у тебя?

–– Нет, вчера работала во вторую смену. Последнего мальчика поздно забрали. Домой приползла никакая и сразу спать завалилась. Думала сегодня после работы заехать, забрать.

Сделав очередную затяжку, Ника только сейчас заметила, что сигарета почти потухла. Стряхнув столбик пепла, она смяла окурок и аккуратно завернула импровизированную пепельницу.

–– Ладно, поднимайся. – Голос Ники звучал ровно, и Анфиса облегчённо вздохнула.

«Не печалься и не хнычь. Будет стол и будет дичь. Ну-ка, встаньте предо мною Тит Кузьмич и Фрол Фомич». Никуля была и Титом Кузьмичом, и Фролом Фомичом. А ещё и крёстной феей, которая без волшебной палочки, одним движением бровей, могла решить любую проблему.

–– Поехали за вкладышем. Посмотрим, что тебе оставил этот урод. Дай бог, чтобы там были деньги в полном объёме. Тогда можно договориться с Балуевым и забыть твоего козла, как страшный сон.

–– Смирнов сказал, что там бриллиант, – нарочито громко прошептала Анфиса.

Медленно поднявшись, она неуклюже взмахнула руками, покачнулась и снова плавно опустилась на диван.

–– Бриллиант, – повторила Ника, задумчиво разглядывая новые японские шторы-панели на окнах. – Вот только бриллиантов нам не хватало. Ладно лежи. Сама съезжу. Дверь никому не открывать, на звонки не отвечать.

Сделав несколько шагов, Ника остановилась на пороге комнаты. Хитро прищурив глаза, она склонила голову на плечо и пробормотала:

–– Анфисунчик, а ты точно папкина дочка? Ну нет в нашем роду девочек, которые после каждого неприличного слова в обморок падают. Да и родинки папкиной у тебя нет.

Анфиса медленно поднялась с дивана, буравя сестру злым взглядом. Ника прикусила губу. Не надо было сегодня так шутить. С того самого времени, как Анфиса осознала, что она единственная из семьи Капитоновых, у кого нет родинки под губой, она жутко расстраивалась и комплексовала. К горлу снова подкатила волна обиды. Ну, давай, в очередной раз, заведём разговор на тему: «кто в семье Капитоновых капитонистее». Ну, нет у неё родинки отцовской. А что ты хотела? Это старших детей папик по молодости мастерил, а пока до неё очередь дошла, родинки и закончились.

Вытерев рукавом нос, Анфиса исподлобья рассматривала в зеркале опухшее от слёз лицо. Ну, форма не показатель, то, что у них у всех круглые поросячьи ряшки ещё ни о чём не говорит. Волосы, конечно, отцовские, тут уж не придерёшься. Светлые, крупными локонами обрамляющие приятное личико. Нос чуть длинноват, но, пожалуй, тоже больше отцовский. А вот губы материны, тонкие, словно чужие на чисто славянском, покрытом весь год светлыми веснушками лице. И да, очаровательной родинки под губой, делающей всех старших Капитоновых безумно соблазнительными и сексуальными, Анфисе не досталось.

–– Зато я единственная законнорожденная Капитонова, – победоносно вздёрнула нос Анфиса, и Вероника опустила взгляд.

Действительно, так уж получилось, что из многочисленных возлюбленных отца, официальный брак он заключил только с её матерью, что давало Анфисе бонус при общении с многочисленным потомством родителя.

Посчитав разговор на тему генетики законченным, Ника прошла в ванную комнату и открыла шкафчик с лекарствами, поймав на лету упавшую с захламленной полки упаковку «Ибупрофена».

Почти пустая бутылочка с нашатырным спиртом нашлась в глубине ящика. Вылив остатки на ватный диск, Ника снова зашла в комнату и сунула его Анфисе под нос. Резкий запах колючками пробежал по внутренностям. Громко чмокнув её в щёку, сестра подняла брошенную у порога сумку и поспешила к выходу.

Как только входная дверь захлопнулась, Анфиса вскочила с дивана. Выбежав в коридор, провернула замок ещё на несколько оборотов. Сверху что-то глухо стукнуло. Светлое облако штукатурки, медленно опускаясь с потолка, блеснуло в солнечном луче. Сосед опять затеял ремонт. В любой другой момент Анфиса бы психанула, но сегодня шум её успокоил. Подойдя к окну, она долго разглядывала окрестности сквозь плотную ткань японских штор-панелей. Не найдя ничего подозрительного, облегчённо вздохнула.

Не было ещё такого случая, когда Ника не решила бы её проблему. Не важно каким способом: в школе отчаянно дралась, в университете носила дорогие коньяки строптивым преподавателям. Даже когда на прогулке в садике одна из девочек распорола подружке щёку, непонятно как оказавшимся на площадке шприцем и Анфисе, грозило увольнение, именно Ника оплатила пластическую операцию малышке и шумно отметила мир с родителями в лучшем ресторане города.

И каждый раз, пока Ника решала её проблемы Анфиса лежала на диване в позе эмбриона и ревела. Ревела в школе, ревела в университете, ревела на работе… Ревела и ждала, что прибежит Ника, сопли вытрет, валерьянки накапает, нашатырь под нос сунет и помчится её спасать.

Дверь подъезда громко хлопнула. Проскользив по ледовой дорожке, Ника притормозила у серого «Peugeot-308». Разглядывая сверху сестру, Анфиса в который раз закусила губу. Вот почему так получилось в их семье? У коренастой деревенской дылды Валентины выросла красавица Василиса. Высокая, статная, белолицая, с маленьким вздёрнутым носом и тёмной родинкой под пухлой губой. У мелкой, глупой Ленки родилась Вероника. И тоже, в отличии от матери, хоть на парижские подиумы, хоть в кино снимай. И только у красавицы Зинаиды, по которой до сих пор сохли все поселковые алкаши от тридцати и старше, родилась она, «ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка». Ни лицом, ни фигурой не удалась. Расстроенно сопя, Анфиса отвернулась от окна.

После ухода Вероники сознание расслабилось, понимая, что самое страшное уже позади. Ноги подкосились, и она мягко плюхнулась на давно немытый пол.

ГЛАВА 2

ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Опущенные жалюзи не пропускали солнечный свет. Закрыв глаза, Ника подумала, что, Димка прав, находя прелесть в приглушённых серых тонах. Во всяком случае, думается в этой комнате намного спокойнее и продуктивнее. У них с братом всегда были разные взгляды на оформление интерьера: Ника полагалась на безупречный вкус специалистов, а Димка объяснял, что никто лучше него не сделает его быт простым и удобным. Изначально Ника настаивала, чтобы брат занял большую светлую комнату на втором этаже, но сейчас, глядя, как он, не отрывая глаз от монитора, щёлкает кнопками, стоящего на соседнем столике принтера, понимала, что маленькая комната – это его возможность всегда держать руку на пульсе событий, не рассеиваясь по мелочам.

Димка виновато поднял глаза на сестру. Щёлкнув рычажком, он резко повернул инвалидное кресло к светлой итальянской «стенке». Постукивая пальцами по крышкам разнокалиберных бутылок, парень тяжело вздохнул, отодвинул «Бейлис» и достал непочатую бутылку коньяка «Карлос Примеро». Маленькие пузатые бокалы оказались задвинутыми в самый дальний угол верхней полки, и Дима долго регулировал кресло, чтобы дотянуться до них, так и не решившись попросить помощи у Вероники. Плеснув насыщенную коричневую жидкость на дно бокалов, он выждал ещё несколько секунд, подбирая слова, способные подсластить горечь принятого решения, но так и не найдя, перешёл сразу к делу:

–– Камень лучше всего спрятать в каблук обуви.

–– Меня как-то в аэропорту попросили снять туфли…

–– Бывает, – вздохнул парень, смакуя на языке маленький глоток коньяка. – Ну снимет. Ничего страшного. Я законопачу камешек так, что ни один сканер не увидит.

Взгляд Димки скользнул по полу. Повернув рычажок, он быстро вернул кресло на место и виновато глянул на Нику: заметила ли она, что в этой комнате уже давно не убирались. Получив интересный заказ, Димка так увлёкся, что несколько дней не открывал дверь приходящей домработнице. Если сестра заметит грязь, конечно, поймёт, что гулять он тоже не выходил и расстроится ещё больше. А расстраивать Нику Димка не хотел.

–– Ты уверена, что приняла правильное решение?

–– Правильное-неправильное. Ты прекрасно понимаешь, что убрать Анфиску из города – это наш единственный выход. – Вероника устало поднялась с дивана. Поставив на журнальный столик бокал, подошла к зеркалу. Несколько минут девушка разглядывала небольшую родинку под губой, затем скосила взгляд в сторону Димки и улыбнулась: её метка, действительно, была меньше. Может Анфиска и права, у каждого последующего ребёнка родинка уменьшалась, хотя и не становилась от этого менее очаровательной.

Застёгивая на ходу пальто, Ника медленно направилась к выходу.

– Завтра утром зайду в обувной, куплю сапоги и ближайшим рейсом Анфиса должна улететь в Коми. В сапогах. Успеешь?

Дима кивнул и, провожая сестру, угрюмо пробасил:

–– Не расстраивайся, Никуля. Переживём и это. А у Василиски Анфиска хоть под присмотром будет.

***

Секретарша поливала цветы, старательно принимая самые откровенные позы, но хозяин кабинета только угрюмо сопел, удерживая взгляд на цифрах доклада. «Смотри-ка, всего две недели работает, а уже из юбки выпрыгивает, – раздражённо бурлило в сознании подполковника Караваева. – Перепих с начальством ещё заработать надо».

Придвинув тяжёлый стул, девушка забралась на него и потянулась к висевшим на стене горшочкам. Вытаращив глаза, подполковник разглядывал голые окружности, безуспешно стараясь найти между накачанными ягодицами хотя бы намёк на нижнее бельё.

Последние две недели Владимир Константинович спокойно сдерживал непристойные мысли, но сегодня любопытство победило силу воли. Кончики пальцев начало покалывать от желания проверить возникшие подозрения.

Скосив глаза, девушка заметила, что эта поза вызвала у шефа хоть какую-то реакцию. Стараясь удержать завоёванные позиции, она взялась за протирание пыльных листьев, элегантно спускаясь на пол и снова поднимаясь на стул. Взгляд подполковника, уже не скрывая интереса, скользил, повторяя каждое движение объекта, а в голове выстраивался план действий. Застенчивостью подполковник Караваев никогда не отличался, но внезапное увольнение годами проверенной Ирины и воцарение этой пигалицы внушало подозрения, которые вот уже две недели надёжно оберегали его от глупостей. То, что новенькая, скорее всего, ставленница Балуева, он чувствовал печёнками, а как себя вести пока не решил. Тяжело вздохнув, подполковник облизнул пересохшие губы и неуклюже поднялся из-за стола.

Солнечный луч, проник в кабинет через сломанную ламель и, внезапно, качнулся. Прошуршав кожей по паркету, дверь кабинета бесшумно распахнулась. От неожиданности Караваев смешно взмахнул руками и плюхнулся обратно в кресло. Не скрывая раздражения, подполковник уставился на вошедших. Два невысоких перекачанных парня, сморщив узкие лбы, изучали периметр его кабинета. «Придурки, – скрипнув зубами, подумал Караваев. – Киношки насмотрелись и корчат из себя телохранителей. Было бы желание, вашего Балуева уже двадцать раз похоронили бы. С такой-то охраной». Обернувшись, один из парней, придержал дверь, давая войти невысокому кряжистому мужчине. «А реверанс в сторону шефа?» – насмешливо прокомментировал внутренний голос подполковника. Откинувшись на спинку кресла, он показательно- медленно закинул ногу на ногу, выбирая удобную для разговора позу. Не здороваясь, вошедший хмуро пересёк кабинет. Отодвинув стул, мягко опустился на кожаное сиденье.

–– Чем порадуешь, подполковник? – сверля глазами визави, тихо спросил Балуев.

Караваев перевёл взгляд на стоявший в стакане леденец на палочке, но решил, что «порадовать» незваного гостя таким простым способом было бы опасно. Оставив «сосалку» до лучших времён, подполковник нажал кнопку связи с секретаршей. Когда девушка успела испариться из кабинета, он не заметил, и это ещё раз убедило, что юная Людочка прекрасно осведомлена, кто вошёл в кабинет и как надо себя вести.

Вызвав капитана Саприка, подполковник не сводил насмешливых глаз с сидящего напротив мужчины. Надо бы поговорить о погоде или о здоровье, как того требует этикет, но начинать разговор первому не хотелось.

Дверь снова зашуршала. Высокий подтянутый мужчина без стука вошёл в кабинет. Чёрный костюм, сверкающие чёрные туфли и матовая чёрная папка в руке казались несколько киношными. Прямо сотрудник секретного надправительственного агентства, не хватало только инопланетных пришельцев за спиной.

–– Проходи, – небрежно кивнул вошедшему подполковник. – Знакомьтесь, капитан Саприк. Наш самый опытный сотрудник. Докладывай.

Капитан начал доклад и по кабинету понеслось сдержанное хихиканье. На фоне практически идеальных внешних данных голос парня зазвенел тонким, дребезжащим фальцетом. Чтобы не уподобляться телохранителям, Балуев сцепил зубы и перевёл взгляд на яркий леденец в стакане, стоявшем на столе. Впрочем, при виде одиноко торчащей из стакана конфеты, смех начал концентрироваться в горле с новой силой. Кто же презентовал подполковнику сосательный предмет? Надо будет взять на заметку и купить парочку. Когда слов не хватит, липкий презент на палочке выразит мысли гораздо эффективнее. С трудом оторвав взгляд от леденца, Балуев сосредоточился на словах капитана.

–– Со вчерашнего дня объект ведёт весьма насыщенную жизнь. После телефонного разговора с Игорем Волыниным он же Гурман, Анфиса Капитонова ушла с работы на час раньше и, судя по поведению, была очень напугана. Сразу пошла домой. Через полчаса к ней приехала Вероника Грибанова, но пробыла в квартире недолго. Выйдя, села в машину и уехала. Вскоре позвонил наш сотрудник, ведущий наблюдение на вокзале. Сообщил, что Грибанова зашла в камеры хранения и достала пакет. В парке его вскрыла. Некоторое время высказывала недовольство в непечатной форме. Было похоже, что не той передачи ждала. В пакете оказался довольно большой кристалл, внешне похожий на бриллиант. Выкурив две сигареты, Грибанова вернулась к себе домой. За всё это время второй объект наблюдения, Анфиса Капитонова, из дома не выходила и к ней никто не приходил. В двадцать часов пятнадцать минут Грибанова заказала по интернету авиабилет до Сыктывкара на имя Анфисы Капитоновой. Сегодня утром Грибанова приобрела пару женских сапог тридцать шестого размера и занесла их Программисту. Предполагаем, что младшая Капитонова попытается вывезти кристалл, спрятав его в сапоге.

Капитан закрыл папку и бесстрастно уставился на белую стену кабинета. Телохранители маялись по углам, с томлением разглядывая добротные стулья, обитые кожей.

В кабинете повисло напряжённое молчание. Глядя, как Балуев раздражённо кусает ногти, подполковник довольно хрустнул костяшками пальцев. «А ты думал, денежки Смирнов увёл сам и осталось только найти предателя и наказать. Хрен. Ты с Капитонами покусайся. Горка Капитон и из тюрьмы своих девчонок защитит. Да и Ника с Васькой если когти выпустят, то легко не будет никому».

Балуев тоже понимал, чем ему грозит противостояние с семьёй Капитоновых. Несколько минут он тяжело сопел, тёр переносицу, дёргал чересчур плотно облегающий шею ворот свитера и, наконец, тихо подытожил:

–– Понятно. Значит, Смирнов давно готовился к операции. Не с бухты-барахты, как меня уверяли. Деньги светить не стал. Заранее договорился о покупке бриллианта и оставил на хранение Капитоновой. Надеялся, что «капитонская дочка» будет под прикрытием семьи. В чём-то он, конечно, прав. – Балуев медленно поднялся со стула, и ребята, скинув сонливое состояние, втянули животы. – Владимир Константинович, займись девчонкой лично. Изыми камень при свидетелях, предъяви контрабанду… Ну, в общем, как ты умеешь. Гладенько, профессионально. Не нужно, чтобы Капитон понял откуда «ноги растут». И всё-таки странно. Почему Ника сестру на север отправляет…

–– Ты же знаешь, Михал Сергеевич, Васька в своём селе королева некоронованная. – Караваев тоже вышел из-за стола. Как бы он в данный момент не относился к своему визави, не меняло того факта, что именно Балуев пристроил его на тёплое место, и подполковник никогда этого не забывал. А посему показательно игнорировать и не проводить до двери одного из авторитетов родного города было пока рановато. – У неё законники по струнке ходят, а уж шавки никого чужого близко не подпустят. Василиса Шувалова и камень лучше всех пристроила бы, и Анфису в обиду не дала. За брюлик не переживай, изымем в лучшем виде. Только может лучше без свидетелей? Всё-таки не барбоска придорожная. Даже если Горка Капитонов сейчас не достанет, то Вероника такую фигню не проглотит.

Балуй резко развернулся. Глаза местного авторитета метали молнии, плотно сжатые губы побелели, а по толстым скулам поплыли желваки. Караваев отвёл взгляд. Чтобы не расхохотаться. Ну не Брюс Уиллис Балуев. Даже не рядом. Вроде то же самое делает, а, вместо страха, смех разбирает. Чтобы как-то сменить тему, подполковник снова направил на собеседника невинный взгляд и по-деловому уточнил:

–– С девчонкой что делать?

–– Пока пусть в «кутузке» посидит, потом решу, – буркнул Балуев и вышел в распахнутую охранником дверь.

Дорожная сумка была собрана. Вроде ничего лишнего не брала, но вещей набралось много. Анфиса присела на край кровати, вспоминая куда положила документы. Ищущий взгляд скользнул по комнате и наткнулся на стоящую на пороге Веронику. Губы сестры были сурово поджаты, взгляд явно на что-то намекал. Ах да, тяжело вздохнула Анфиса, кровать. Ну не может хорошая девочка выйти из дома не заправив кровать. Следуя принципам Анфисы – может, и очень даже легко. Вероника же придерживалась других взглядов. Все ссоры и разборки сестёр вертелись в основном из-за несовместимости взглядов на уборку. Сегодня Анфиса решила не обострять отношения и, стиснув зубы, принялась наводить порядок.

Много лет назад именно чрезмерная чистоплотность сестры помогла Анфисе стать хозяйкой собственной небольшой квартиры в центре города. Поступив в университет, она уехала из родного посёлка, но жить в доме Вероники, в пригороде Ростова, категорически отказалась. Как все провинциалки, Анфиса верила, что жизнь в студенческом общежитии большого города полна романтики и новых открытий. А бытовые мелочи, такие как бельё – постирают еноты, еду – приготовят мыши, а розы… вырастут сами. Жизнь в обществе ещё трёх девушек оказалась не такой гламурно-розовой, как она мечтала. Но Анфиса держалась из последних сил, уверяя сестру, что чувствует себя отлично. При этом она не забывала трагически вздыхать и пускать скупую девичью слезу. На Новый год, после первой, успешно сданной сессии, Вероника с Димкой подарили ей собственную жилплощадь. Не сдержав эмоций, Анфиса долго ревела на плече сестры, рассказывая, какими дурами оказались соседки по комнате и сколько унижений испытала бедная неопытная девочка в чужой среде.

В то время двухкомнатная уютная квартирка рядом с университетом казалась Анфисе пределом желаний. Но со временем жизнь изменила её взгляды. Теперь всё чаще Анфису раздражали маленькие размеры жилплощади. Пыль собиралась в рекордные сроки и всегда была на виду, любая брошенная мелочь казалась грудой мусора в крошечном пространстве забитой мебелью комнаты. Спальня вообще казалась конурой, в которую стыдно привести кавалера. Впрочем, посмотрев цены на трёхкомнатные квартиры, Анфиса поняла, что с зарплатой воспитателя накопить на доплату было нереально.

–– Ладно, проехали, – прошептала Анфиса, бросая подушки в изголовье кровати. – До аэропорта довезёшь?

–– Не торопись, очереди на регистрацию на самолёт в Коми никогда нет. Давай присядем на дорожку.

Закусив губу, Вероника переводила взгляд с недавно покрашенных стен на маленькую, заполненную книгами полочку. Разглядывая потёртые корешки, девушка раздражённо фыркнула, как фыркала всегда, глядя на томики Тургенева, Достоевского, Булгакова. Уже не раз она, недоверчиво прищурив глаза, устраивала допрос: действительно ли Анфиса читала всю эту дребедень. Но для того, чтобы выяснить правду ли говорит младшая сестра, пришлось бы прочитать хотя бы первые главы, а вот это и было самым сложным для Вероники. Отвернувшись от вызывающих зевоту изданий, она с удовольствием стала разглядывать старые фотографии клана Капитоновых, расставленные на столике. Смахнув пыль с рамки, Ника снова повернулась к Анфисе.

– Василиса лучше других знает, что делать с камнем. За перевозку не беспокойся. Димон упаковал брюлик так, что ни одна полицейская бормашина не достанет. Спасибо сказала бы, что у тебя такая большая и дружная семья. Всё-таки не зря батя старался. Генеалогическое древо всё в цветах. И все цветы тебе, убогой.

–– Древо, – хмыкнула Анфиса, – скорее уж кустарник разросшийся. Слава богу, что цветы не рясно посеяны. Хотя, сколько ещё тех цветов по миру бегает…

ГЛАВА 3

ДОРОГА В КОМИ

Аэропорт кипел бурной насыщенной жизнью. Люди с чемоданами сновали между рядами сидений, толпились под табло прилёта, создавая свойственный залам отлёта ажиотаж. Закрывшись, словно щитом, дорожной сумкой от «Tommy Hilfiger», Анфиса забилась в угол деревянной скамейки и тихо плакала. На джинсовой ткани брендовой сумки уже образовалось большое мокрое пятно, и чем ближе минутная стрелка подбиралась к моменту начала регистрации, тем сильнее Анфису бил озноб. Плохо было всё: погода, настроение, шумные соседи, сидевшие напротив, а главное, впервые за двадцать четыре года жизни, она сама должна решать свои проблемы, вернее сделать так, чтобы их не было в дальнейшем.

–– Главное ничего не бойся. Димон уверяет, что ни один рентген не увидит твоей заначки.

Вероника нервно поглаживала руку Анфисы, словно пыталась создать на ней плёнку, способную защитить сестру от неприятностей. Голос Ники звучал тихо и монотонно, глаза же, по привычке, изучали периметр аэропорта. Не заметив ничего подозрительного, Вероника поднялась с кресла.

–– Всё, пора на регистрацию.

–– Никуша, – истерически зашептала Анфиса, хватая сестру за руку. – Я боюсь. Они меня убьют. Здесь, с тобой мне ничего не страшно, а как только переступлю порог терминала, меня уже никто не спасёт.

–– Прекрати, – спокойно прошептала Ника. – Ты прекрасно понимаешь, что здесь для тебя намного опаснее, чем у Василисы.

–– А давай я улечу, а ты отдашь Балую или Гурману камень.

Медленно развернувшись, Вероника носком сапога отодвинула валяющийся на полу кусок печенья и опустилась на одно колено перед сестрой. Анфиса удивлённо перевела взгляд, представляя какой слой грязи останется на светлых брюках чистюли Ники и расстроенно вздохнула. Пожалуй, сейчас грязное пятно меньше всего волновало сестру. Плотно сжав губы, Вероника несколько минут рассматривала опухшие глаза Анфисы.

–– Девочка моя, – наконец прошептала она сдавленным голосом. – На фига Балую бриллиант? С ним возни не оберёшься. Время перед Новым годом самое хреновое. Закрылись отчёты, начались отпуска. Я пробовала загнать камешек, чтобы попытаться вернуть деньги и замять инцидент, но сейчас большинство бомонда разъехались на острова. Заниматься делами никто не хочет. А на севере всегда есть клиенты на такие штучки. Но главное, Вася всегда защитит. Я хоть за тебя буду спокойна. Пойми, там такие деньги ушли, что твоему Смирнову жить осталось до Нового года. Да и то, если не решат преподнести его голову Балуеву в качестве подарка. Передав тебе камень, он подставил всех нас. Благодаря этому ковбою мы подвисли на волоске, даже папкина репутация не спасёт.

–– Но мы же не можем всю жизнь бегать.

–– Не можем, поэтому я и хочу убрать тебя подальше. Потом мы с Димкой и Васей решим, что делать со всей этой хренью.

Табло на стене мигнуло, объявляя начало регистрации на её рейс. Этот едва заметный блик, скользнувший по чёрной полосе, казалось, стал сигналом к истерике. Анфиса почувствовала, как крупная неконтролируемая дрожь начала концентрироваться где-то в районе желудка и толчками подниматься по позвоночнику. Тяжёлые волны сотрясали внутренности, в горле подскакивал и падал кислый комок. Держась за подлокотник, Анфиса осторожно встала и тут же покачнулась. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Бросив жалобный взгляд на сестру, она тяжело шлёпнулась обратно в кресло. Тело непроизвольно сжалось, подтягивая ноги к груди. Обречённо вздохнув, Вероника села рядом. Открыв сумочку, она долго искала пакетик влажных салфеток, затем старательно вытирала и без того идеально чистые руки. Одновременно с рейсом на Сыктывкар, началась регистрация на московский рейс. Сидевшие напротив парни азиатской наружности, оживились. Вытаскивая засунутые под кресла чемоданы, они одновремено убирали остатки нехитрого обеда, разложенные на газете. Всё это сопровождалось хриплым смехом, непонятной гортанной речью. Наконец, шумные соседи удалились и Ника резко поднялась. Взяв Анфису за руку, она ни слова не говоря потащила её в сторону туалета.

В маленькой кабинке противно пахло мочой и хвоей. Опустив крышку унитаза, Вероника села. Забросила ногу на ногу и дёрнула бегунок на замке сапога. Глаза Анфисы медленно округлялись. Вероника и общественный унитаз. До сих пор это казалось несовместимым.

–– Снимай сапоги и надевай мои, – пыхтя приказала Ника. – Всё отменяется. В таком состоянии тебя будут проверять с особым пристрастием. Не только в сапоги, но и в трусы заглянут. Извини, солнышко. Ты ещё такая маленькая, а тут навалилось столько проблем, что и взрослому не по силам. Хорошо, что у нас одинаковый размер обуви. Мои сапоги тебе даже больше подходят. Как будто специально под этот костюм подобраны.

Анфиса была так шокирована, что никак не могла сообразить, что делать. Наступив одной ногой на носок другого сапога, она несколько раз подпрыгнула, стараясь вытащить ногу из голенища, но в маленьком пространстве кабинки это удавалось с трудом. Поднявшись, Ника поменялась с ней местами и, толкнув на крышку унитаза, легко сдёрнула с её ноги сапог.

–– Скоро всё закончится, – шептала она. – Ты вернёшься домой и всё будет как раньше. А с деньгами я сама разберусь.

Анфиса постаралась улыбнуться, но одеревеневшие мускулы тянули уголки губ вниз. Подняв руки, она долго ощупывала лицо и ничего не чувствовала. Казалось, что кожа покрылась толстым слоем коросты. Слоем неутихающего страха.

Сдав в багаж дорожную сумку, Анфиса закинула на плечо рюкзачок и поплелась дальше. Очередь для паспортного контроля двигалась удручающе медленно. Раздражённо толкая ногой брошенный на пол рюкзак, она изредка косила глазом на оставшуюся за перегородкой сестру. Сзади подходили люди, и через какое-то время Анфиса почти потеряла Нику из вида. Наконец, стоявший впереди парень вежливо поблагодарил сотрудника аэропорта и прошёл внутрь помещения. Подойдя к стойке, Анфиса положила рюкзак на движущуюся ленту и, не глядя, протянула документы.

–– Капитонова Анфиса Георгиевна.

Анфиса подняла глаза и растерянно оглянулась вокруг. Только что за стойкой стоял парень в белой рубашке с серым бейджиком на груди. И вот теперь, вместо него, как по волшебству, появился мужчина в форме подполковника. Неприятно улыбаясь, новый сотрудник взял её паспорт. Расставив ноги на ширину плеч, он показательно изучал его страничка за страничкой. «Только кнута не хватает и крика «Хэндэ хох» для полноты образа», – подумала Анфиса, чувствуя, как сжимаются внутренности.

–– Обувь снимите, – наконец, громко и чётко произнёс подполковник.

Анфиса жалобно обернулась к стеклянным дверям, за которыми осталась Вероника. В такие моменты старшая сестра всегда оказывалась за спиной. И ответы на все неприятные вопросы брала на себя. Вот и сейчас Вероника что-то рассказывала служащему аэропорта, показывая в её сторону. Анфиса воспряла духом. Надо продержаться несколько минут и Ника пробьёт все преграды и встанет рядом. Хотя в обуви ничего не было, сердце всё равно заколотилось так, что в глазах запрыгали чёрные мошки. А успеет ли Ника спасти её? Испуганный мозг толчками выдавал одно решение глупее другого. Сделать вид, что не расслышала вопрос, прикинуться дурочкой, главное – оттянуть время. Судя по кривой улыбке, подполковник тоже заметил движение за стеклянной перегородкой. Прерывая на корню все попытки саботажа, он грубо рявкнул:

–– Сапоги, сказал, снимай. И быстро.

То, что офицер оказался прекрасно осведомлён не только о бриллианте, но и о месте, где он спрятан, было видно невооружённым глазом. Очередь раздражённо зашелестела, наблюдая, как одеревеневшие пальцы Анфисы ловили маленький бегунок. Наконец, молния расстегнулась. Брезгливо взяв сапог за кожаное голенище, мужчина картинно повернулся к очереди и рывком сломал небольшой каблук. Противная улыбка медленно сползла с лица и уже без показательного запала, он отшвырнул испорченный сапог и схватив его пару, сломал второй каблук. Зло скрипя зубами, подполковник прошёл в другой конец движущейся ленты. Сняв её рюкзак, он, не стесняясь, вывернул содержимое и со знанием дела прощупал швы. У ног Анфисы лежали тоненькие кружевные трусики, зубная паста, щётка… Это надо же быть такой дурой, чтобы засунуть в рюкзак смену нижнего белья. На всякий случай. Замирая от стыда, она опустилась на колени, собирая вещи. Красный ажурный лифчик бесстыдно повис на стойке, и Анфиса мысленно с ним попрощалась, потому что снять вещь и положить в сумку было выше её сил.

– Это шо ж такое творится? – раздался за спиной колоритный голос с лёгкой хрипотцой. Огромная тень склонилась над Анфисой, помогая подняться. – Шо, я спрашиваю, вы себе позволяете? Не плачь, доця. Щас тётя Анжела разберётся. Ты шо, паразит, думаешь, шо если у тебя звёзды, то ты на небе и тебя никто не достанет? Так моя сковородка и не такие вершины брала. Тебе хто дал право над людями измываться?

Хрипловатый голос женщины витал в воздухе, создавая над её головой своеобразный щит. Казалось, что за спиной «щирой украинки», ей ничего не грозит. В глазах защипало, и Анфиса от души заревела, ощутив себя не человеком, а именно той «людёй», над которой можно измываться кому не лень. Это было так обидно, а главное непривычно. До сих пор никто не позволял себе так её унижать.

Подполковник резко развернулся к женщине. Выкатив побелевшие от злости глаза, он прошипел:

–– Пошла в жопу, корова старая.

Очередь колыхнулась вперёд и замерла в ожидании продолжения.

«Тётя Анжела» медленно вытянула вперёд сцепленные в замок руки и громко хрустнула суставами пальцев. За её спиной, как по мановению волшебной палочки, появился не менее колоритный парень в спортивном костюме с яркой надписью «Adudas». Дружно опустив головы, дуэт медленно пошёл на офицера.

Глядя, как парень притопывает за женщиной, словно исполняя ритуальный танец полинезийских каннибалов, Анфиса даже немного пожалела своего обидчика.

«Надо же так влипнуть, – вертелось в голове подполковника Караваева. Перекладывая бумажки из одной стопки в другую, он старательно изображал бурную деятельность, пытаясь вычислить момент, когда можно будет смыться, не нанося вреда чести офицерского мундира. – Говорил ведь придурку: давай по-тихому заведём в отделение, изымем… Нет же, с салютом надо, на горячем возьмём, чтобы километр свидетелей… Уроды. Хоть бы наряд выслали. Где эти, типа, полиция? Попрятались небось за колоннами, хихикают и телефоны настраивают. Как же, сенсация года. Завтра во всех соцсетях

крупным заголовком: «Украинка порвала подполковника ФСБ, как Тузик тряпку». И не слиняешь уже. Прёт, как танк».

–– Товарищ подполковник, начальник аэропорта просит вас ср-р- рочно пройти в его кабинет.

Облегчённо вздохнув, Караваев резко развернулся и рысью помчался в сторону кабинета начальника. Очередь вдогонку презрительно заулюлюкала. Волна крови бросилась к лицу. Стыд-то какой. Владимир Константинович даже споткнулся. Сейчас бы вернуться, да как надавать по шее… Но, встретившись взглядом с молодым невысоким охранником, спасшим его честь и достоинство, подполковник лишь гордо вскинул голову и продолжил путь.

–– Стоять, куда рванул?! – громыхнуло сзади. «Тётя Анжела» пошла на таран.

Фраза щёлкнула в воздухе, как кожаный хлыст. Неуклюже дёрнувшись, подполковник прибавил ходу и скрылся за дверью. Упершись мощной грудью в лицо сотрудника аэропорта, женщина остановилась. Парень достойно выдержал атаку. Встретившись с грозными глазами разъярённой «тёти Анжелы», он восторженно прошептал:

–– Мадам, я горжусь нашей страной.

Нервно сопя, Анфиса закрывала рюкзак. Неожиданно перед глазами возник её любимый красный лифчик. Стыдливо прикрывая произведение французских кутюрье, охранник неловко засунул находку в её рюкзак и смущённо прокашлялся:

–– Не знаю, что это было, но от имени аэропорта приношу вам извинения. Этот подполковник даже не из наших. Что он тут делал – загадка.

Анфиса расстроенно кивнула. Испорченные сапоги одиноко валялись возле стойки. Трясущимисяя руками она натянула обувь и сделала несколько шагов. Маленькая девочка, стоявшая в очереди, звонко расхохоталась. Каблуки были невысокими, но, лишившись подъёма, пятки смешно упали, задирая носки. Идти было невозможно.

–– Молодой человек, – послышалось издалека. Анфиса удивлённо обернулась, узнав голос сестры. – Как же девушка поедет в таком виде? Я её сестра. Разрешите нам поменяться обувью.

–– Ну вот видишь, – довольно подмигнул парень, – выход всегда найдётся.

Если бы взгляды могли прожигать, то сейчас от Вероники осталась бы горстка пепла. Но увы. Она даже не заметила убийственный огонь в глазах Анфисы. Стягивая её сапоги, сестра шутила с персоналом аэропорта, что-то обсуждала с «тётей Анжелой» и, казалось, совсем не замечала её нервное состояние.

–– Обувайся и беги на посадку, – улыбнулся охранник. – Капитонова Анфиса Георгиевна. А за сестру не беспокойся, здесь недалеко магазин обувной, босиком не останется.

***

Пушистые облака неподвижно сгрудились под крылом самолёта, затуманивая сознание, но, вместо успокоения, Анфису накрыли мрачные предчувствия. Бурное начало путешествия предполагало не менее бурное продолжение. Не сводя глаз с однообразной картинки за иллюминатором, она на уровне подсознания ждала, что сейчас повернёт голову и столкнётся нос к носу с кровожадной ухмылкой Гурмана. Через несколько часов она будет в Сыктывкаре. А из Сыктывкара ещё ночь на поезде добираться до Чинья-ворыка, а там, кажется, от вокзала до села тоже не близкий путь. Анфиса всего один раз, в восьмилетнем возрасте, гостила у тёти Вали и Василисы, но воспоминания остались такие жуткие, что повторить путешествие она не согласилась ни, когда Вася выходила замуж, ни, четыре года назад, когда та приглашала всю семью на своё тридцатилетие. И вообще, возвращаться в холодные объятия севера Анфиса не планировала даже в страшном сне. И вот на тебе, ещё пару часов, и бескрайний белый пейзаж закрутит новый виток её жизни. Вздрогнув, Анфиса зажмурилась и мысленно перенеслась в маленькое белое село.

Узкая, запутавшаяся в снегу тропинка и счастливый голос Васи:

«Идти след в след. С дороги не сходить. Шаг вправо, шаг влево…» Что будет после шага влево, Анфиса не услышала, так как, поскользнувшись, сделала этот шаг и с ужасом почувствовала, как летит куда-то вниз. Оказавшись в снежном мешке, она испугалась до такой степени, что не смогла даже закричать. Впрочем, отсутствие младшей сестрёнки заметили сразу, и Елисей, не раздумывая, прыгнул следом за ней. Вытащили Анфису быстро, но ей и этого времени хватило, чтобы на всю жизнь запомнить ужас снежного плена.

Выйдя в аэропорту Сыктывкара, Анфиса быстро сориентировалась и взяв такси, доехала до железнодорожного вокзала. Поезд в сторону Чинья-ворыка отправлялся поздно вечером. Впрочем, уже сейчас, в три часа дня, на город опустилась самая настоящая ночь. Яркие фонари волшебно мерехтели в скрипящей морозной дымке. Огромные, закутанные в овечьи полушубки и такие же бесформенные шапки, люди бодрой трусцой бегали по площади у здания вокзала. Градусник показывал минус тридцать пять. Гулять по городу сразу расхотелось. Сейчас, после перенесённого стресса, организм успокоился и теперь захотелось всё сразу: и есть, и пить, и спать. Походив по залу ожидания, Анфиса изучила ассортимент местного ресторана. Голодный желудок тихо зарычал, но обедать на вокзале показалось плохой идеей. Сколько она помнила, Вероника никогда не разрешала ей ничего покупать на вокзалах. Наконец, освободилось место в зале ожидания и Анфиса подумала, что неплохо было бы покемарить пару часов до поезда.

Мужчина, развалившийся на соседнем кресле, храпел, постоянно пытаясь умостить голову на песцовый воротник её пальто. Брезгливость вот уже несколько часов боролась с усталостью и, наконец, победила. Анфиса осторожно соскользнула с сидения. Взгляд расстроенно бродил по залу ожидания, но других свободных мест не было. Пройдя по переполненному вокзалу, она пересмотрела прессу в киосках и за час до прибытия поезда, заняла очередь в кассу.

Очередь двигалась медленно, люди время от времени беззлобно ворчали на кассиршу. Та, в ответ, автоматически посылала недовольных, умудряясь к каждому найти индивидуальный подход. Подивившись лингвистическим способностям местных жителей, Анфиса, наконец, подползла к окошку и вежливо улыбнулась:

–– Один люкс до Чинья-ворыка, будьте добры.

Кассир медленно подняла маленькие заспанные глаза и долго в упор рассматривала предполагаемую пассажирку.

– Это там, где выпить кофе, принять ванну? – растягивая слова, произнесла служащая вокзала, и Анфиса почувствовала, что ляпнула глупость. Хотя, с другой стороны, не пельменей же она в кассе железнодорожного вокзала попросила. – На Ухту, через час отправление, последняя плацкарта и общие. Рано утром на Воркутинский поезд есть купейные. Что будем брать?

Ждать до утра на вокзале Анфиса не решилась. Вспомнив кадры советского кино, где весёлые ребята под переливы старой гармони едут в плацкартных вагонах осваивать целину, она смело выкупила последнюю плацкарту.

***

Исподлобья разглядывая попутчиков, Анфиса старалась найти хоть одну женщину, но складывалось впечатление, что в этом часовом поясе ездили в поездах исключительно представители сильного пола. Причём в таком количестве и в таком виде, что, несмотря на высокую температуру в вагоне, она так и не решилась снять дорогое пальто.

Хотя в билете было указано, что полка номер девять принадлежит конкретному пассажиру, незнакомые мужчины прибывали и рассаживались, сдвигая её всё ближе и ближе к окну. «Ты не против, красавица?», спрашивали некоторые. «Против»: кричал внутренний голос, точно понимая, что покричал сам себе. Вскоре все сидячие места были плотно заняты и даже с верхних полок свешивалось по несколько устрашающе лысых голов.

Колёса привычно стучали на стыках, отсчитывая километр за километром. Сидящий рядом мужчина снял тулуп. В нос Анфисе ударил запах давно немытого тела, нестираной одежды. Но кроме неё, похоже, никто больше не испытывал дискомфорта. Продемонстрировав полный рот золотых зубов, сосед снова плюхнулся рядом, довольно потирая руки. Анфиса улыбнулась в ответ. Ну как улыбнулась? Скорее растяжка лицевых мышц. Как она могла согласиться на подобную авантюру? Как могла Никуша отправить её в это путешествие?

Огромные, небритые мужики демонстрировали синие наколки на предплечьях, не стесняясь, обсуждали собственные победы в постельных баталиях, сопровождая диалог такой сочной лексикой, что, даже привыкшая к сленгу Анфиса, удивлённо вскидывала брови. Самый старший из попутчиков несколько раз подмигнул ей, кивая в сторону нарезанного на газете сала. Анфиса опустила глаза и, на всякий случай, снова растянула губы в жалобной улыбке.

–– Билеты приготовили, – ухнуло из узкого коридора.

Анфиса достала из-под попы смятый рюкзак, дрожащими руками шаря в поисках документов. Наверное, выражение лица пассажирки говорило о многом, потому что проводница, обведя строгим взглядом притихших мужчин, грозно пробасила:

–– Слушайте сюда, уроды…

–– Чё сразу «уроды»? – гордо вскинул голову сосед.

–– Пардон, – скромно опустила глаза проводница. – Извольте послушать сюда, господа уроды. Не дай бог, юная леди выскажет хоть одну претензию – выкину из вагона всех. На ходу. И спасать не позволю.

–– Какие претензии? – доверчиво улыбнулся старший из попутчиков, складывая небольшой перочинный ножик. – Просто угостить хотели. Глянь, какая она синяя и худая. Ну у кого же рука поднимется на это чудо. У нас на этот счёт инструкции ещё Иваном- царевичем выданные: сначала накорми-напои, потом спать уложи. Правда, красавица?

Парень, сидевший рядом с почитателем инструкций Ивана- царевича, громко заржал и поднял вверх большой палец, выказывая одобрение. Анфиса втянула голову в плечи, понимая, что надо как-то отреагировать на вопрос, но язык плотно прилип к гортани и никак не хотел двигаться. Инициативу перехватила проводница. Громко засмеявшись, она ткнула пальцем в бело-розовый кусочек сала. Тоненький ломтик подскочил, перевернулся и предъявил компании другую сторону с отпечатавшимся на ней чёрным типографским шрифтом.

–– Чем ты девочку угощать собрался? Вот этим, что ли?

Взгляды окружающих застыли на расплывчатых чёрных змейках, и только Анфиса отважилась проследить, как согнулся между пальцами хозяина нехитрого «тормозка» железный перочинный нож.

–– А вот это было обидно, – тихо пробасил мужчина, откладывая нож в сторону. – Если бы я тебя, Елена Владимировна, не знал столько лет, подумал бы нехорошо.

Тишина накалялась. Казалось, что даже соседние купе выжидательно притихли. Проводница расстроенно вздохнула. Дав подзатыльник сидевшему с края пареньку, она устало опустилась на освободившееся место.

–– Ну, извини, Трубецкой, случайно вырвалось. Носишься тут, носишься. Целый день на ногах. Не пожрать по-человечески, ни отдохнуть. Под вечер совсем с реек съезжаешь. Сало – это, конечно, святое. Особенно то, которое Натаха коптила.

Этих слов, в качестве извинения, собеседнику оказалось достаточно. Довольно вздохнув, он водрузил на кусок хлеба башню из сала и протянул бутерброд провинившейся. Проследив, чтобы реакция соответствовала шедевру, он удовлетворённо крякнул и пообещал:

–– Не беспокойся, Елена Владимировна. Юную леди никто не обидит. Лично проконтролирую.

Поняв, что конфликт разрешился мирным путём, ребята облегчённо выдохнули и набросились на закуску. С голодухи,

«Натахино» сало показалось Анфисе восхитительным. Впиваясь зубами в скользкую белую мякоть, она, как Женя из знаменитой сказки Катаева «первую брала, на вторую смотрела, третью примечала…»

–– Трубецкой – это ваша фамилия? – Анфиса, наконец, перевела дыхание и сыто потянулась.

–– Нет, – расстроено вздохнул собеседник, – погремуха мне от жены досталась. Тридцать лет из одной колонии в другую кочую, а она следом. Я в тюрягу – она за мной, я на поселение – она на поселение… Сала накоптит, помидоров, огурцов насолит, сумку нагрузит и вперёд.

–– А Трубецкой причём? – откидываясь на стенку, поинтересовался молодой попутчик.

–– А хрен его знает, – честно признался поселенец. – Был у нас один умник, он и придумал. Говорит, символ верности. А по мне: если этот Трубецкой правильный мужик был, то и ладно, буду его имя прославлять.

Ближе к ночи незваные попутчики разошлись по своим местам и Анфиса, наконец, смогла удобно разместиться на полке. Полная яркая луна зажигала снежное покрывало за окном нереальным космическим сиянием. Намёты между железнодорожным полотном и лесом приобрели устрашающие очертания, словно армия белых орков вылезла из-под земли, переставляя толстые пушистые лапы. Сердце испуганно сжалось, и она быстро перевела взгляд вверх. Теперь блестящие глаза вселенной затопили сознание, и стало ещё страшнее. Такого обилия звёзд она никогда не видела, хотя частенько в детстве, ожидая мать у окна, разглядывала небо, сочиняя сказочные истории. Но те звёзды были мягкие, далёкие и недоступные. Эти же небесные светила оказались агрессивными, словно герои придуманных ею сказок, превратились из принцесс в злых шпионов.

Отодвинувшись к стене, Анфиса зевнула. Спать хотелось, но оценив громоподобный храп со всех сторон, она поняла, что здорового отдыха не получится. Кто бы мог подумать, что страшный Трубецкой и компания окажутся славными ребятами, развлекавшими её весь вечер байками из жизни зеков и смешными анекдотами. Если бы ещё не храпели, цены бы им не было.

Отодвинув потёртое одеяло, Анфиса опустила голову на постель и тут же подскочила. Смявшись, тонкая подушка выдохнула такой резкий запах хлорки, что глаза мгновенно наполнились слезами. Пришлось придумывать альтернативу постельному белью. Вместо подушки подошёл тёплый шарф, вместо одеяла – пальто. Кое-как умостившись, Анфиса вытянула ноги, рассчитывая часа два-три поспать, но, как только тело расслабилось, сон испарился. Одиночество угнетало, и сердце снова сжалось в испуганный комок. Через три часа выходить на маленькой незнакомой станции, кишащей зеками и не такими безобидными, как храпящий на соседней полке Трубецкой. А если Никуша не дозвонилась? А если Василиса задержится? Провести остаток ночи на безлюдном вокзале в пятидесятиградусный мороз… Только подумав об этом, волосы на голове зашевелились, словно морозный ветер северной ночи уже сейчас проник в сознание, готовя её к неприятностям.

Василиса была единственной представительницей их многочисленной семьи, которую Анфиса не любила. Много лет назад, когда вышедший после очередной отсидки отец решил собрать своё многочисленное потомство для знакомства, дружбы и дальнейшего сотрудничества, маленькая Анфиса невзлюбила старшую сестру и сохранила это чувство до сих пор. В тот год ей только исполнилось шесть лет и к ним в гости приехали Василиса и Елисей. Тогда, старший брат, вернувшийся из армии, казался старым весёлым дядькой, а Василиса угрюмой, неразговорчивой задавакой. Закрыв глаза, она снова ощутила себя маленькой девочкой на руках у отца. Хохочет Никуля, радостно хлопает в ладоши Димка. И только шестнадцатилетняя Василиса не отходит ни на шаг от отца, постоянно пытаясь взять его под руку. Сгорая от ревности, Анфиса незаметно толкала ногой невесть откуда припёршуюся сестру и, поджав губы, показательно целовала родителя, стараясь полностью завладеть его вниманием. Сколько лет прошло, а Вася, пожалуй, больше всех сохранила связь с отцом, поддерживая его в колониях, почти так же, как поддерживала незнакомая Натаха Трубецкая своего «князя».

Елисей много лет назад уехал за границу и, хотя не терял связь с родственниками, ей, Анфисе, так ни разу и не позвонил.

Зато Димка и Никуша, несмотря на небольшую разницу в возрасте, всегда считали её сестрёнкой младшенькой, любимой, и баловали, и поддерживали, и гордились её успехами.

Чёрные деревья обступили со всех сторон, полностью загораживая её от мира. Ступни тонули в мягкой, покрытой сосновыми иголками, земле и, когда дыхание стало прерываться, на плечо спустился огромный ворон. Анфиса пыталась кричать, но звуки шуршали, словно песок в пересохшем горле и терялись, так и не выбравшись наружу. Взбрыкнувши, она разлепила глаза и испуганно подскочила на полке. Сердце бешено колотилось в груди.

–– Испугалась? – Трубецкой добродушно улыбался, помогая ей подняться. – Вставай, Анфиска. Елена Владимировна сегодня расквасилась и кемарит в своём купе, а поезд уже к Чинья-ворыку подъезжает. Я тебе попутчика нашёл, пока ты дрыхла.

Анфиса незаметно провела рукой по груди, где в лифчике с потайным кармашком хранились деньги. Поглядывая исподтишка на отвлёкшегося Трубецкого, она подняла полку, достала сапоги и облегчённо вздохнула. Кажется, все вкладыши доехали нормально.

Стоявший напротив мужчина старательно натягивал на шапку пушистый капюшон, перешёптывался с Трубецким и делал вид, что абсолютно не интересуется попутчицей.

Бросив взгляд за окно, Анфиса увидела приближающиеся огни станции. Сонное состояние, как рукой сняло.

–– Ни фига себе, закемарила, – нервно зашептала она, натягивая пальто. – А кто пассажиров будить и выпроваживать будет?

–– А чего нас будить? – удивлённо поднял брови собеседник. – Кому надо, тот встанет и выйдет. Главное, дверь за собой хорошо захлопнуть.

Подхватив её дорожную сумку, Трубецкой бодренько потрусил к выходу. Краем уха Анфиса слушала инструкции, которые бывалый вор давал попутчику на тот случай, если её никто не встретит и, в очередной раз, удивлялась, насколько сильны в народе стереотипы по поводу заключённых. Вот, казалось бы, старый вор, а сколько внимания. Судя по ответам, одна она на вокзале не останется. Ну и на том спасибо.

ГЛАВА 4

ЧИНЬЯ-ВОРЫК

Проскрежетав по обледенелому порогу, дверь вагона медленно открылась. Мужчина спрыгнул, снял сумки и протянул Анфисе руку. Медленно спустившись со ступенек, она вдохнула полной грудью и с ужасом ощутила, как скрипнули, прихваченные морозом, лёгкие. Кожу лица стянула ледяная паутинка, глаза прослезились. Моргнув, Анфиса испуганно ойкнула: звонко хрустнув, сломался тонкий слой льда, мгновенно покрывший роговицу глаза. Элегантное приталенное пальто, так же, как и шерстяная шапка-тюрбан, такие удобные и красивые в среднем регионе России, оказались не в состоянии держать тепло и мороз всё увереннее проникал внутрь, сковывая тело.

Повернувшись на скрип снега, Анфиса, наконец, увидела приближающуюся сестру. Валенки, с яркой вышивкой по голенищу, огромный бежевый тулуп, собачья шапка-ушанка… Складывалось впечатление, что неповоротливый стог сена, покачиваясь из стороны в сторону, перекатывается в сторону вагона. Анфиса даже не поняла, по каким признакам она определила, что это Василиса. Когда же она последний раз видела сестру? Сейчас и не вспомнить.

Четыре года назад ребята приезжали в Чинья-ворык, на тридцатилетие Васи. Тогда собрались все: и Димку привезли, и Елисей приехал, и отцу дали два дня свидания с родственниками… И только она, Анфиса, отмазавшись послеэкзаменационной усталостью, не поехала. Тогда она впервые поссорилась с Никушей и Димкой, которые так и не смогли понять её нежелание поддерживать отношения с семьёй даже по праздникам. Некрасиво, конечно, получилось, но кто же знал, что прикрутит жизнь и куда, как не к родственникам кинешься. Не особо интересуясь жизнью сестры, Анфиса всё же знала, что год назад Вася развелась с мужем и снова поселилась в старом доме матери.

–– Так и думала, что припрёшься фря фрёй, – вместо приветствия буркнула Василиса. – На дискотеке, что ли. Слава богу, что потеплело последние дни, всего минус тридцать восемь, а если бы неделю назад приехала, тащила бы твой замороженный трупик на горбушке.

Василиса достала из-за спины котомку и вытряхнула на снег тулуп, шапку и расшитые бисером валенки.

–– Ни фига себе, креатив, – восхищённо прошептала Анфиса, рассматривая рисунок на сером войлоке. – Вась, а можно я их потом с собой заберу?

–– Да ради бога. Сами валяем, сами вышиваем. Дома такого добра хоть жопой ешь. Выберешь, какие по душе. Одевайся теплее, а то путь не близкий.

Поезд тяжело выдохнул чёрное облако отработанного газа и начал медленно набирать ход. Развернувшись, Анфиса нашла глазами застывшую в окне фигуру Трубецкого и долго махала, затянутой в кожаную перчатку, рукой.

–– Простите, – тихо кашлянуло сзади. Испуганно обернувшись, Анфиса только сейчас вспомнила о незнакомом попутчике. – Меня через пять минут подъедут встречать. Могу довезти вас до села.

Анфиса радостно закивала головой, попутно проталкивая в тугую петлицу тулупа деревянную пуговицу. Процесс переодевания занял не больше минуты, но замёрзнуть она успела, поэтому предложение поступило вовремя.

–– Спасибо, – веско склонила голову Василиса, грубо разворачивая сестру. Замотав шею Анфисы шерстяным шарфом, она мило улыбнулась: – Погода хорошая, сами доберёмся.

Вежливо попрощавшись, мужчина ушёл в другую сторону. Расстроенно хлопая заиндевевшими ресницами, Анфиса долго смотрела вслед удаляющейся фигуре.

–– Не кисни, – буркнула Вася, подталкивая сестру в сторону, вьющейся среди чёрного леса, дороги. – Ещё неизвестно, что за хмырь. И вообще, не по бульвару гуляешь, здесь ко всем подряд в машину садиться опасно. Особенно с твоим фаршем. Тем более, погода шепчет, до села всего-то два километра, гуляючи добежим.

Два километра? Анфиса резво развернулась в сторону удаляющегося мужчины, но кричать и бежать за незнакомцем было уже поздно. Тяжело вздохнув, она сделала несколько осторожных шагов. Ноги, привыкшие к высокому каблуку, проваливались в мягкий войлок и, взлетев на подъёме, пятка снова падала в пугающую пропасть.

Семеня за сестрой, Анфиса в который раз удивляясь способности Василисы к перевоплощению. Как Ника, так и Вася взяли от своих невзрачных матерей всё лучшее. Огромная, нескладная Валентина, подарила дочери высокий рост и длинные ноги, но в отличии от матери, Вася обладала и небольшой аккуратной грудью, и крутыми бёдрами. В тот день, когда Анфиса познакомилась с сестрой, ей понадобилось забрасывать голову на спину во время разговора. Лицо красавицы-Василисы фантастическим образом терялось между белыми пушистыми облаками, и шестилетняя Анфиса восторженно сопела, отходя подальше от родственницы. Именно такой она представляла Снежную королеву.

В своих же «чертогах» «королева» оказалась весьма далёкой от того образа, который Анфиса сохранила с детства. В расшитых валенках и огромном полушубке, сестра больше напоминала не вовремя проснувшегося медведя, неуклюжего, сонного и неповоротливого. Белая кожа на морозе пламенела некрасивым фиолетовым оттенком, на фоне которого изумрудные глаза Василисы казались устрашающе бесцветными.

Когда уставшие девушки, наконец, ввалились в протопленную избу, кукушка, выскочив из резного домика, прокуковала восемь раз. Валентина, мать Василисы, уже ушла на работу, оставив на столе обильный завтрак. Благодаря Трубецкому со товарищами, Анфиса плотно поужинала, но утренняя пробежка по морозу растрясла содержимое желудка, освободив место для завтрака. Запах дымящихся пирожков, гречневая каша в кастрюльке под стеклянной крышкой и трёхлитровая банка молока растревожили рецепторы и желудок протяжно заурчал.

Скинув верхнюю одежду, Василиса бросилась накрывать на стол, а Анфиса, потирая закоченевшие руки, рассматривала кухню. Симбиоз лубочной избушки и современных технологий, где кухонный стол с резными ножками, стулья в стиле мебели из домов российского дворянства восемнадцатого века мирно уживались с огромным двухкамерным холодильником марки «Balay», микроволновкой и прочими атрибутами современной жизни, заставил Анфису восторженно улыбнуться.

–– Садись за стол, – оторвала её от созерцания Василиса. – Да челюсть захлопни. Это цветочки. Наши мастера, те, которые лет по двадцать мотают, такие шедевры вырезают, что ваши международные мебельные выставки нервно курят в сторонке. Баню растоплю только в субботу, а сегодня пойдёшь мыться в котельную.

Анфиса не поняла смысл фразы «мыться в котельной», но на всякий случай решила не уточнять, чтобы не прослыть совсем глупой. Надкусывая пирожок, она восторженно закрыла глаза. Зубы тонули в пышном мякише, горячий сок тушёной капусты вырывался, обволакивая нёбо. Анфиса вынуждена была признать, что кулинарные изыски городских ресторанов не идут ни в какое сравнение с шедевром от тёти Вали.

После завтрака Анфиса совсем расслабилась. Сейчас бы поспать часиков этак пять-шесть, но Василиса просто бурлила энергией. Одевшись, она чуть ли не пинками вытолкала сестру за дверь. Тулуп тяжёлой бронёй лежал на плечах и казалось, что двигаться стало ещё неудобнее. В посёлке по-прежнему было темно. Сделав несколько шагов, Анфиса растерянно остановилась. Получалось, что до сих пор она так и не видела, каким же бывает день на севере. Вчера в три часа дня уже вечерело, сегодня в десять утра ещё не рассвело.

Редкие прохожие вежливо здоровались с Василисой. Среди шерсти тулупов и шапок на Анфису с интересом поглядывали блестящие в тусклом свете фонарей щёлочки глаз. Автоматически отвечая, она даже не понимала женщины проходят мимо или мужчины.

Оставив Анфису на пороге каптёрки, Василиса подошла к лысому пареньку в потёртом ватнике и несколько минут разговаривала, показывая в её сторону.

Маленькая душевая кабинка поражала запущенностью. Старый проржавевший душ, свидетель перестройки, перекупал не одно поколение и поселенцев, и обслуживающего персонала, и давно уже должен был уйти в утиль. Но, по-видимому, начальство решило, что местному контингенту и такой сойдёт, и ничего менять не спешило.

Раздевшись в холодном предбаннике, Анфиса, как учила сестра, положила на деревянную решётку пола чистое полотенце и включила воду. Неожиданно к ногам упал маленький белый комок. И в ту же минуту Василиса резко выдернула Анфису из кабинки. Выключив воду, девушка присела перед деревянной перегородкой и голосом, не предвещающим ничего хорошего, прошептала:

–– Грибок, убери зенку, приставь локатор и вними правильно. Не дай тебе бог увидеть то, что я не хочу показывать. Зенку будешь носить в отдельном кармане, как память о былой красоте. Потому что пользоваться ею ты уже не сможешь.

–– Ух ты ё… – выдохнула перегородка и едва заметная дырка в доске стала быстро сама себя заделывать. – Василиса Георгиевна, ты что ли? Прости, бес попутал. Хотя нет, не бес. Ведь спросил же гада: кто? Говорит, сука, левая баба. Вот и доверяй после этого перендасу. Ты, кстати, когда будешь выходить, убей его от моего имени, потом рассчитаемся.

Снова включив воду, Василиса рассматривала закутавшуюся в большое махровое полотенце сестру. Скрючившись на деревянной скамейке, Анфиса вжалась в угол с такой силой, что, казалось, никто не заставит её повторить печальный опыт посещения кабинки.

–– А если бы ты не заметила эту дырку? – прошептала она, не сводя растерянных глаз с упавшего на пол флакона шампуня. Крышка отскочила, и завораживающая жемчужно-терракотовая лужица медленно растекалась по деревянной решётке.

– Значит завтра заметила бы тебя на ю-тубе в самом чистом виде. Да не переживай ты так. Они, в целом, неплохие ребята, – Василиса снова наклонилась, подняла флакон, завернула крышку и поставила его на место. Затем провела ладонью по деревянной доске, проверяя качество заделанной дырки, и хитро подмигнув Анфисе, закончила: – Но только на минуту отвлечёшься, так и норовят сделать гадость. Мойся, он больше так не будет. Правда, Грибок.

Теперь уже и Анфиса ясно услышала тихое шуршание за стеной. После недолгого молчания невидимый «Грибок» расстроенно крякнул и прошептал:

–– Так Василиса Георгиевна, я же, типа, отошёл и не слышу.

ГЛАВА 5

ФАЛЬШИВКА

Вечер опять начался часов с трёх, когда тусклое солнце зашло за горизонт и настроение, и без того нерадостное, стало совсем депрессивным. Василиса предупредила, что мать ушла на работу на сутки, а она вернётся не раньше пяти. Мебель и фотографии были изучены, пирожки съедены, после чего началось тупое ожидание. Глаза прикипели к медленно движущейся по циферблату стрелке, а в голове безустанно стучали молоточки, отсчитывая секунды: «До прихода Васи остался один час, двадцать восемь минут и шестнадцать секунд». И так минута за минутой.

Наконец, дверь хлопнула. Анфиса выскочила в прихожую. Из белого пушистого клуба воздуха материализовалась тяжёлая фигура в бежевом тулупе. Не поднимая глаз, Василиса несколько минут стукала валенками, сбивая колючие льдинки, затем сбросила тулуп и, молча прошла на кухню. Сердце Анфисы пропустило удар. Кажется, что-то пошло не по плану. Подскочив, она помогла сестре снять шапку и, вспомнив Трубецкого с его прибауткой «сначала накорми-напои, спать уложи, потом и ответ жди», даже бросилась к плите, разогревать суп. Тяжело вздохнув, Василиса вынырнула из коматозного состояния. Достав из кармана прозрачный камень, который утром они вынули из каблука, бросила его на стол. Анфиса не сводила настороженного взгляда с сестры. Безразлично посмотрев на хлопотавшую у плиты Анфису, та подтянула рукава старого свитера и улыбнулась. В этот момент Анфисе показалось, что волосы на голове начали медленно сворачиваться в спиральки. Пожалуй, Медуза Горгона по сравнению с Василисой – наивная девочка.

–– Хреновые дела, Анфиска, – наконец заговорила Василиса. – Брюлик оказался липовый.

Рука Анфисы вздрогнула и половник громко шлёпнулся в кастрюлю. Брызги супа, разлетевшись, нарисовали жирную паутинку на чистой плите. Сделав несколько шагов назад, она безжизненно опустилась на стул. Шипящий голос Гурмана снова перевернул сознание, заставляя сердце колотиться с утроенной силой. Как же такое могло произойти?

Сообщив плохую новость, Василиса, словно сбросила с себя неподъёмный груз. Потирая красные потрескавшиеся руки, она встала, достала из ящика стола нож. Нарезая крупными ломтями вчерашний хлеб, заговорила хрипловатым с мороза голосом:

–– Давай-ка, сестрёнка с самого начала и по минутам.

–– Ага, – прошептала Анфиса, проталкивая вставший в горле ком.

– Значит, приблизительно неделю назад Смирнов предупредил, что будет занят несколько дней. А позавчера позвонил мне на работу и попросил забрать какой-то пакет из камеры хранения на вокзале.

–– Голос точно был Смирнова?

–– Точно. Потому что код ячейки он поставил такой, который могли знать только я и он. Я в тот день работала во вторую смену, домой вернулась поздно, поэтому решила забрать пакет на следующий день, после работы. А на следующий день, когда мы с детьми вернулись с прогулки, позвонил Гурман и начал требовать, чтобы я вернула какие-то деньги. Я не поняла о чём речь, испугалась и позвонила Никуле. Она сказала, чтобы я шла домой, никому не открывала и на звонки не отвечала.

–– Пакет из камеры хранения вы забирали вместе? – Хлеба было уже много, но нож в руках Василисы продолжал кромсать ржаную буханку.

Испугавшись, что следующими под нож попадут пальцы сестры, Анфиса встала и, подойдя вплотную, сжала руку Василисы.

–– Нет. Мне, после разговора с этим бандюком, стало плохо. На вокзал Никуля поехала сама.

–– То есть, что было в камере хранения ты не знаешь?

–– Что значит, не знаю? – удивлённо подняла брови Анфиса. – Конечно, знаю. Бриллиант. Никуля мне сразу сказала.

–– Ты видела этот брюлик? – Вася развернулась и вонзила острый, словно луч рентгеновского аппарата, взгляд прямо в глаза Анфисы.

–– Нет, – испуганно прошептала она, сдерживая подкатывающуюся к горлу тошноту.

–– Понятно, – Вася отвернулась и снова принялась резать хлеб. – Значит, сдаёт нас Верка. Ну, что-то подобное я от неё и ожидала.

–– Как ты смеешь думать так о Никуле, – возмущению Анфисы не было предела. Честно говоря, хотя она и недолюбливала Васю, но такого вывода от неё не ожидала. – Да она за нас любого порвёт.

–– А где ты с этим Смирновым познакомилась?

–– У Никули на дне рождения. Ей тогда двадцать девять стукнуло. Вроде дата не круглая, но праздновали в ресторане. Я, хотя держусь подальше от ваших делишек, в тот день возвращалась с работы и забежала на минутку. А в это время как раз Смирнов принёс букет от Балуева. Увидел меня, ну и запал. Только это тут ни при чём. Никуля всегда меня поддерживала, помогала…

–– Чем помогала? – резко прервала Василиса поток Анфисиных эмоций. – Сто евро в неделю на тумбочке оставляла? Ты, вообще, в курсе какой бизнес поднял, так презираемый тобой, папа? Не в курсе. А зря. Ты думаешь Верка логистикой занимается, перевозки-доставки дешёвые? На первый взгляд так оно и есть, но, если присмотреться внимательнее… Впрочем, тебе это не интересно. Так вот, пока ты строишь из себя девушку-принцессу, Верка такие бабки гребёт, что тебе и не снились. А тебе триста-четыреста евро кинет, ты и рада.

–– Ещё отпуска оплачивает и квартиру купила, – побелевшими губами прошептала Анфиса.

–– Ну да. Греция, Турция… Со своих достатков могла бы и на Мальдивы разориться.

–– Я тебе не верю, – глаза Анфисы наполнились слезами.

–– Верю-не верю…Можешь не верить сколько угодно, но, если в пакете, действительно, был брюлик, то подменить его могла только Верка. Не без помощи Димки, конечно. Другой вариант, что в пакете были деньги. Тогда сестрёнка, опять же, подкладывает тебе фальшивку и убирает из города.

–– Не может быть, – радостно закричала Анфиса. – Зачем тогда она поменялась сапогами перед отлётом?

–– Не знаю, – качнула головой Василиса. – Но могу предположить, что в аэропорту ты устроила такую истерику, что могла в любой момент или в обморок упасть, или разреветься и никуда не полететь. Я правильно поняла, что дядька на таможне точно знал, что искать? Откуда информация? Скорее всего, выбирала, посадить тебя в каталажку или выпроводить из города. Любой вариант был хорош. Так что радуйся, что получилось то, что получилось. Ладно, не кисни. У меня ты, как за каменной стеной.

«Каменной ли? – шуршало в голове, пока Анфиса апатично скребла ложкой по дну тарелки, захватывая наваристый суп. – Что-то стенки мои рушатся, даже не оставляя надежд на светлое будущее».

Дверь тихо скрипнула. Анфиса скосила глаза на светящийся циферблат будильника. Семь часов утра. Валентина вернулась с работы, разбудила дочь и ушла в свою комнату. Не открывая глаз, Анфиса прислушивалась к сборам сестры. Ночная тишина в северном посёлке казалась ей абсолютной. Не гудели машины, не храпели за стеной соседи. Все эти звуки мешали ей заснуть в родной квартире, но провести ночь без привычных раздражителей оказалось ещё страшнее. Чересчур мягкая перина, поглотила тело, обволакивая со всех сторон удушающим, тяжёлым жаром. Ворочаясь с бока на бок, Анфиса всю ночь придумывала план побега и под утро уже еле сдерживала эмоции. Как только за сестрой захлопнулась дверь, она бесшумно выползла из- под одеяла и на цыпочках прошла на кухню.

Огромная луна освещала кухню не хуже ночника. Надо же, идеальная чистота. И когда Васька всё успела? Её дорожная сумка, как назло, осталась в Валентининой комнате. Плюнув на вещи, Анфиса натянула тулуп, шарф, шапку. Метнувшись на кухню, нашла полиэтиленовый пакет и засунула в него своё пальто. Стройный ряд валенок у порога на минуту задержал её. Выбрав самую яркую пару, натянула, потопала один о другой и тихо открыла дверь.

Выйдя на улицу, Анфиса через шарф вдохнула морозный воздух. Не дожидаясь, пока холод проникнет во все клетки, понеслась в сторону вокзала. Хруст снега под валенками пугающе разносился по всему селу, но через несколько метров Анфиса адаптировалась и уже не замечала производимого шума. Ресницы снова покрылись ажурной изморозью, чёрный пейзаж прыгал перед глазами, путаясь между белыми колючками и клубами, вырывающегося изо рта пара. Главное, не думать о хищниках, выходящих в холода из леса, ни о поселенцах, бродящих по заметённым снегом дорогам. «Всё будет хорошо», как мантру повторяла она, стараясь успокоить выскакивающее из груди сердце.

Когда вдали появился свет вокзального фонаря, Анфиса взвыла от радости и припустилась бежать ещё быстрее. График прохода по станции поездов на Сыктывкар она не знала. Ничего, можно сесть в любой поезд, доехать до большой станции и уже там ждать рейс в сторону столицы республики Коми.

***

Кутаясь в тулуп, Василиса провожала взглядом выскочившую из дома сестру. Сдвинув рукав, она нажала кнопку на часах и циферблат высветил время. С момента её ухода прошло всего семь минут. Скорее всего, Анфиса сбежала, даже не позавтракав. Смешно перебирая ногами, обутыми в тяжёлые добротные валенки, беглянка падала, искала утонувший в снегу пакет и снова продолжала путь, то появляясь в свете фонарей, то снова исчезая из виду.

Стянув с руки варежку, Василиса вынула из кармана ай-фон и провела пальцем по экрану.

–– Сбежала, охламонка, – тихо поделилась она новостью. – Даже сумку с тряпками не взяла. Домой, наверное, попрётся. Больше некуда. Встреть.

ГЛАВА 6

СТРАННЫЙ ПОПУТЧИК

Забежав в пустое здание вокзала, Анфиса прямиком понеслась к батарее и долго отогревала окоченевшие руки. Маленькое помещение с несколькими рядами кресел и обшарпаными блоками камер хранения, странным образом успокоило её. После пробежки по вьющейся среди леса дороге, замкнутое пространство вокзала показалось верхом цивилизации и оплотом безопасности. Подойдя к окошку кассы, она долго рассматривала темноту, пытаясь найти признаки жизни, хотя с первого взгляда стало понятно, что маленькая комната абсолютно пуста.

Расписание не порадовало, следующий поезд проходил только через два часа. Опустившись в жёсткое, исписанное непристойностями кресло, Анфиса почувствовала, как тяжёлой волной накатывается сон. Всю ночь и большую часть утра она держалась на адреналине и теперь, успокоившись в относительном тепле вокзала, расслабилась и засыпала.

Через час начали собираться пассажиры. В окошке кассы появилось заспанное женское лицо. Купив билет, Анфиса устало села на прежнее место. Подняв повыше воротник, положила голову на пакет, в котором лежало пальто и задремала. Сон снился какой-то геометрический, чёрно-белые ромбы плавно перемещались по кругу и когда чья-то рука осторожно опустилась на плечо, Анфиса испуганно подскочила, выныривая из затягивающей трясины ночного кошмара.

–– Поезд через пять минут уходит, – донеслось откуда-то сверху. Подхватив упавший к ногам пакет, Анфиса, не оглядываясь,

бросилась к выходу.

Последние пассажиры уже разместились по вагонам. Поднимаясь по обледенелым ступенькам поезда, она тихо взвыла. Разомлевшие в тепле вокзала ладони, мгновенно прилипли к ледяному поручню. Нога соскользнула со ступеньки.

– Прилипла? – радостно пробасило за спиной. – Отдирай, а то придётся за вагоном бежать.

Поезд глухо ухнул, колёса медленно пришли в движение. Перспектива "бежать за вагоном" встала в полный рост. Выдернув руку из ледяного плена, Анфиса почувствовала, как от боли из глаз брызнули слёзы. Чьи-то сильные руки подхватили её за талию и втолкнули в холодный тамбур.

– Значит и назад вместе едем? – снова пробасил всё тот же голос, и Анфиса поймала себя на мысли, что где-то она его уже слышала.

Подняв съехавшую на глаза шапку, Анфиса разглядывала незнакомца. Кажется, он же и на вокзале её разбудил. Что-то и в лице мужчины показалось знакомым. Но где они встречались, вспомнить не удалось.

–– Память совсем девичья, – понял её замешательство попутчик, проталкивая вперёд. – Из Сыктывкара мы вчера вместе ехали. Забыла? Трубецкой просил помочь, но девушка, которая тебя встретила, была так нелюбезна, что я не рискнул настаивать. А посему, вроде как должен остался. Так что, хочешь или не хочешь, а до пункта назначения я тебя доставлю. Поругалась что ли с сестрой?

–– Откуда вы знаете, что я приезжала к сестре?

–– Трубецкой сказал, что тебя должна сестра встретить.

–– А почему решили, что мы поругались?

–– По тому, как вы встретились. Показалось, что не ты, не она особой радости не испытали. Или я не прав? Можешь не отвечать. Просто, когда сестра прилетает из Ростова, а на следующий день бежит назад с одной котомкой, другого объяснения найти трудно.

Сердце испуганно вздрогнуло.

–– Откуда вы узнали, что я из Ростова?

–– А чего ты так испугалась? – удивлённо поднял глаза попутчик, снимая подбитую мехом кожаную куртку. – Элементарно Ватсон, у тебя на дорожной сумке бирка была из аэропорта, а на ней дата вылета. Значит, прилетела ты в тот день из Ростова.

–– Вы случайно не из полиции?

–– Нет, я, случайно, инженер, поклонник дедуктивного метода Шерлока Холмса.

–– Ну и что вам ещё дедуктивный метод подсказал?

–– Ну, например, то, что ты что-то везла сестре. И это «что-то» было для вас очень важным.

– Это тоже по бирке вычислили?

–– Нет, – засмеялся мужчина, садясь и вытягивая под столом длинные ноги. – Когда тебя Трубецкой разбудил, ты первым делом по груди рукой провела, потом сапоги осмотрела. Ну, заначка в лифчике – дело житейское, а вот заначка в сапоге – это интересно. Тем интереснее стало после того, как увидел, с какой аккуратностью эти сапоги спрятала твоя сестра. А то, что твоя сестра – девушка хорошо известная в криминальных кругах я понял, когда увидел реакцию Трубецкого на её появление. Он перекрестился, когда узнал к кому ты приехала. И что это значит? Значит обрадовался, что с тобой, во время путешествия в одном с ним плацкарте, ничего не случилось.

Поезд мягко покачивался. Вагон постепенно наполнялся людьми. Лысые парни громко хохотали, не обращая внимания на тихо плачущих, закутанных в тёплые платки женщин. Глаза начали слипаться. Несколько дней, проведённых в состоянии нервного стресса, дали себя знать и в какой-то момент организм устал бояться. Сонно хлопнув ресницами, Анфиса положила голову на пластмассовый светильник, прикреплённый к стене, и заснула.

Что послужило сигналом к пробуждению, она так и не поняла. То ли её качнуло на выезде со станции, то ли мясной запах, стелящийся по вагону, выдернул из рук Морфея. Не открывая глаз, Анфиса несколько минут втягивала будоражащие сознание запахи, затем потянулась и резко открыла глаза. Старый знакомый, с которым она так и не познакомилась, аккуратно нарезал на газете палку копчёной колбасы, рядом стояла банка с консервированными патиссонами. Прислушиваясь к жалобному скулению живота, Анфиса вспомнила, что, торопясь покинуть негостеприимный дом сестры, не выпила даже чашку чая.

–– Проснулась? – подмигнул мужчина. – Ну и молодец. Подтягивайся и принимай участие в сервировке стола. А то у нас кто не работает – тот не ест.

Есть хотелось, поэтому Анфиса придвинула поближе банку с патиссонами и безуспешно попыталась её открыть. От напряжения на запястье выступили вены, но крышка не сдвинулась ни на миллиметр. Сидящий рядом парень несколько минут наблюдал за её потугами, даже сморщился и сжал кулаки, словно это не Анфиса, а он боролся с непокорной консервацией. Не выдержав, он забрал банку и лёгким движением руки скрутил плотную крышку. Выложив на пластиковую одноразовую тарелку соления, Анфиса подхватила двумя пальцами самый маленький патиссон и, закрыв глаза от удовольствия, засунула его в рот. На столе уже лежали и кусочки сала, и, блестевшая поджаристой коричневой корочкой курица, и огромные парниковые огурцы. Парень в застиранной тельняшке выскочил из купе и вернулся через минуту со щербатыми гранёнными стаканами. На стол, со всеми почестями, была водружена бутылка «Столичной». Лица мужчин расслабились, губы медленно растягивались в широкие улыбки, собирая вокруг выцветших глаз овражки глубоких морщин. Надо же, подумала Анфиса, как мало человеку для счастья надо. Оказывается, несмотря на большое разнообразие, представленной на современном рынке вино-водочной продукции, «Столичная» сумела не потерять своего ценителя.

«Шерлок Холмс», как прозвала нового знакомого Анфиса, вынул из чемодана бутылку вина и, подмигнув ей, ввинтил в корковую пробку маленький штопор. Водку и вино разлили по стаканам. Чинно подняв ёмкости, мужчины вежливо чокнулись.

–– За знакомство, – поднял тост «Шерлок Холмс» и представился:

–– Илья.

Со всех сторон звучали имена. Анфиса удивлённо разглядывала мужчин. Минуту назад, наблюдая слаженные действия попутчиков, она готова была поклясться, что это компания старых знакомых, выехавших на экскурсию. И вот теперь оказалось, что мужчины не были даже знакомы. Хотя это не помешало им вынуть из рюкзаков продукты, положить их на стол и не запариваться, кто внёс в «общий котёл» курочку, а кто дешёвые сигареты.

Утолив первый голод, Анфиса отпила глоток вина и удивлённо подняла взгляд на Илью. Густая тёплая волна мгновенно покрыла нёбо терпким, горьковатым налётом. Язык, словно нахохлившийся ёжик, ощерился мелкими колючками. Такого вина Анфиса ещё не пробовала.

–– Ла Риоха, комарки Ара и Нахера, лучшие вина Испании – улыбнулся Илья, засовывая в рот кусок огурца. – Брату привёз, он у меня ценитель, но оказалось, что спиртные напитки не принимают ни в каком виде.

Разговор тут же стал общим. Отрывая кусочки курочки, мужчины наперебой рассказывали, что можно передавать, а что нельзя, с кем связываться по вопросам посылок. Разглядывая усталые, испещрённые ранними морщинами лица попутчиков, Анфисе тоже безумно захотелось поделиться с новыми знакомыми собственными проблемами, но вклинится в разговор никак не получалось.

Обед продолжался почти до прибытия поезда на железнодорожный вокзал Сыктывкара. Анфиса, сама того не заметив, выпила целую бутылку вина и выходя, уже дружила со всеми поселенцами близлежащих сёл. Она таки рассказала историю своих отношений с родственниками, с козлом Смирновым, и выслушав ряд советов и пожеланий, к выходу шла, опираясь на крепкое плечо Ильи.

***

«Андросова Елена Юрьевна, прибывшая рейсом из Пензы, срочно пройдите к справочному бюро», прокаркало над головой. Анфиса испуганно разлепила глаза. Где она? Судя по вещанию, всё ещё на вокзале. Слава богу, что красть нечего, а то бы последнее проспала. Под ухом что-то зашевелилось. Осторожно приподняв голову, Анфиса осмотрелась. На чьём это плече она так удобно устроилась? Сидящий на соседнем кресле мужчина кивнул в знак приветствия и снова уткнулся в журнал. Переведя взгляд на часы, Анфиса удивлённо отметила, что с момента их приезда в Сыктывкар прошло не так много времени, хотя организм казался бодрым и выспавшимся. Как зовут этого бородача? Кажется, Илья. Ну хоть посреди вокзала не бросил и за то спасибо. Сбоку что-то пронзительно свистнуло. Повернув голову, Анфиса подскочила. За стеклом шёл на посадку огромный белый лайнер. То есть, она с Ильёй ещё и как-то добралась до аэропорта. Голова не болела, но мозг категорически отказывался вспоминать события несколько часовой давности.

–– Спасибо что подвезли, – выдавила она жалкую улыбку.

Мужчина перевернул страницу журнала, бегло просмотрел заголовки статей и, свернув, бросил на соседнее сидение.

–– И подвёз, и билеты купил. Через час открывается посадка на наш рейс.

–– На какой рейс? – глупо хлопнула глазами Анфиса.

–– На Ростов, – словно само собой разумеющееся, буркнул мужчина. – Мы же выяснили, что ты из Ростова-на-Дону. Следовательно, чтобы разобраться, с твоими проблемами, надо, как минимум, инкогнито вернуться домой.

–– С какими проблемами? Откуда вы знаете про мои проблемы?

–– Про них, по-моему, знает вся республика Коми.

Волосы под шапкой зашевелились. Попробуй теперь вспомнить, что она могла наговорить в порыве откровения.

– Это всё неправда, – испуганно пролепетала Анфиса, стараясь определить в какую сторону бежать. – Мало ли, что по-пьяному скажешь.

– Это точно, – тяжело вздохнул Илья, всматриваясь в мелькающие на табло линии. – Выпить целую бутылку «Паласио де Ориенте», изящно закусив кусочком сала – это круто. Кстати, на будущее – не пей. Не твоё это, Анфиска. Переговорить тебя не смогли даже бывалые алкаши, а уж информации ты вылила, на год вперёд разбираться. А вот и наш выход открылся.

Мужчина поднялся, вытянул ручку чемодана и, не оборачиваясь пошёл в сторону накопителя. Анфиса удивлённо посмотрела на привязанный к руке полиэтиленовый пакет. Ну надо же, и напилась, и неизвестно как доехала, а пакет с пальто не потеряла. Хотя, вряд ли она сама догадалась привязать пакет к руке. Прямо не Илья, а бородатый ангел-хранитель. Расстегнув пуговицы, она быстро скинула тулуп, надела любимое пальто и бросилась следом за новым знакомым. Василисин тулуп так и остался лежать на деревянном сидении.

Толпа уставших, угрюмых пассажиров выстроилась, образовывая некое подобие очереди и Анфиса, кусая губы, понуро встала в хвосте. В голове серой дымкой колыхнулось воспоминание о прохождении паспортного контроля, вопросы, задаваемые служащими аэропорта… Наверное, Женя Лукашин, по сравнению с ней, спортсмен, комсомолец и просто красавец. В свете последних событий жалость к себе, любимой, переполнила сердце, заставляя её картинно вздыхать и закатывать глаза.

Не обращая внимания на её красноречивое сопение, Илья набирал в мобильном телефоне одно сообщение за другим, изредка похохатывал, цокал языком и качал головой.

–– А вы тоже в Ростов едете? – понуро спросила Анфиса, стараясь как-то напомнить о себе.

–– Да, – бросил мужчина, не отрывая взгляд от экрана. – Не оставлять же тебя одну в такой ситуации. У меня друг в Ростове, заодно его навещу.

Полёт прошёл, как в тумане. Неулыбчивые стюардессы медленно толкали перед собой тележки, наполненные бутылками и картонными коробочками. Перекидываясь ничего не значащими фразами, девушки раскладывали на откидные столики судочки с бутербродами, разливали соки и шли дальше. Бросая косые взгляды на Илью, Анфиса в который раз за вечер, просчитывала, что могла наговорить после столь обильного возлияния. Пожалуй, это был первый случай, когда она назюзюкалась до подобного состояния. Но вино так приятно щекотало гортань, казалось лёгким и терпким одновременно, а окружающие ребята такими весёлыми и участливыми, что Анфиса, потеряла контроль. Закончив нехитрый ужин, Илья уткнулся в газету и, казалось, снова забыл о её присутствии. Тяжело вздохнув, Анфиса скосила глаза, подсматривая название. «Парламентская газета». Инженер, любитель детективов, теперь ещё и парламентёр. Впрочем, не «Вестник же уголовника» читать. Расслабившись, Анфиса, наконец, получила возможность спокойно рассмотреть попутчика. Встретившись взглядом на вокзале в Чинья-ворыке, она не посчитала нужным обратить внимание на незнакомого мужчину, в вагоне поезда, везущего их в Сыктывкар, сначала спала, как сурок, потом напилась. И теперь, при тусклом освещении готовящегося ко сну авиарейса, получила возможность рассмотреть своего спасителя. На вид мужчине можно было дать, как тридцать пять, так и сорок лет, маленькая аккуратная борода, пожалуй, делала внешность нового знакомого несколько типичной, присущей положительным инженерам, авиастроителям, учёным, фильмы о которых так любила смотреть бабушка. Чуть вздёрнутый нос, длинные ресницы… В молодости, наверное, имел успех. Хотя, обручального кольца нет. Значит, докобелировался, а сейчас и рад бы стакану воды и спокойной старости, а фиг. Об этом раньше надо было думать.

Пять часов пересадки в Москве и, наконец, родной аэропорт. Подходя к раздвижным дверям, Анфиса мельком глянула на ряд встречающих и вздох, тяжёлым комом застрял в горле. Среди букетов, улыбок, счастливых лиц она сразу выделила знакомую фигуру Гурмана. Вцепившись руками в блестящие перила, старый знакомый не сводил цепких глаз с выходящих пассажиров. Присев от неожиданности, Анфиса резко затормозила. Сердце колотилось, как отбойный молоток, а глаза мигом наполнились слезами. Словно потерявшийся тушканчик, она судорожно завертела головой и шмыгнула за колонну. «Когда же кончится этот кошмар?» затравленно пронеслось в голове.

– Это Гурман?

Анфиса повернулась на знакомый голос. Значит, про Гурмана она тоже рассказала. Интересно, осталась хоть какая-то информация, которую она не выложила бы первым встречным? Взяв протянутый Ильёй носовой платок, она долго вытирала глаза, обдумывая дальнейшие действия. От платка шёл лёгкий весенний запах. Кажется, чем-то подобным душился Димка. Стеклянная дверь закрылась, даря ей ещё несколько минут безопасности, но выходить всё равно придётся.

–– Успокойся, – пробормотал Илья. – Наверное, кто-то тебя сдал. И скорее всего этот «кто-то» – твоя невежливая родственница. Гурман правильно просчитал время и ждёт тебя с этого рейса. Просто пересидим здесь и выйдем со следующим потоком. Надеюсь, он не обратит внимание на пару, прилетевшую из-за границы. Через десять минут начнут выходить пассажиры рейса из Анкары.

–– Откуда ты всё знаешь? – снова подозрительно сжалась Анфиса.

–– У тебя над головой табло разгрузки багажа. И прекрати видеть во всех врагов.