Читать онлайн Луковое горе бесплатно

Егор

Зима. На улице ещё не вечер, но липкий сумрак уже окутал всё вокруг. Вся улица заполнена мягким рассеянным светом от угасающего на западе солнца. Егор сидел в офисе, упёршись взглядом в свой очередной художественный шедевр. На душе тоскливо, что-то щемящее исходит от зимнего вечера, это то незримое чувство тоски, которое наполняет всё пространство до самых краев. Его всё больше, и оно вскоре готово политься через край, бурля и погружая в себя Егора с его мыслями. В таком состоянии было уже не до работы. Жёлтые огни окон соседнего дома, шум центральной улицы, белый снег, медленно проплывающий в печальном свете лениво загоревшегося фонаря ‒ всё наводило на грустные мысли о бренности бытия и его, Егора, никчёмном пребывании в этом холодном неуютном месте. В такие минуты хотелось, чтобы случилось что-то радостное, яркое, как минимум ‒ большой праздник, но лучше ‒ большой выигрыш в лотерею. Увы, ничего сегодня не предвещало такого исхода. Как поднять настроение? Егор представил себя закутавшимся в тёплое одеяло, впавшим в утреннее дремотное забытье за миг до пробуждения. Он всем своим существом остро ощутил желание остаться так навсегда, в этой полудремотной, полубессознательной сытой неге.

‒ Как жаль, что я не бухаю! ‒ сидящий за компьютером внезапно потряс тишину фразой, обращённой в никуда.

Егор прямо почувствовал, что алкоголь – это и есть лекарство от тоски, но люди об этом почему-то стесняются говорить, лицемерят, объявляя его вредным и опасным.

Шедевр не получался. Нужно было сделать за неделю рекламный плакат фирме, торгующей телефонами. Техника была слабая и не тянула тяжёлые графические файлы, бытовой сканер не давал качества, принтер струйный ‒ всё это в сочетании приводило к ужасающим результатам. Егор даже как-то пробовал калибровать монитор под цвета офсетной печатной машины, но и тут всё было грустно.

‒ Да чем я занимаюсь, просто бред, нужно что-то менять в жизни, ‒ вслух размышлял грустный предприниматель.

Хорошо, что он сидел в офисе за бесплатно. Заработать не получалось, рекламные агенты съедали всю и без того мизерную прибыль, предпринимательство шло, шатаясь и падая, шумно оглашая окрестности слабым поверхностным дыханием да натужным кашлем, в любую секунду грозясь не встать из очередной грязной лужи и захлебнуться. Снова идти работать сутками на «дядю» не хотелось. «Дяди» (даже будучи «тётями») не торопились гасить долги по зарплате, изредка подкидывая авансы на поесть. В голове крутилось: «Я продержусь ещё полгода, а там какой-нибудь крутой чел заметит меня, вложит в мой проект деньги, и Егор Олегович, наконец, станет главой полиграфической фирмы».

Шёл третий год борьбы за счастье, реклама собиралась тяжело, об аренде офиса можно было и не мечтать. Крепили волю мысли, вычитанные из китайской философии, особенно такая: «Цель ‒ ничто, путь – всё».

Увы, всему приходит конец, и терпенье заканчивалось, последние его капли с гулким шумом падали на воспалённый мозг, снимая боль отчаяния. «Сколько же можно это терпеть», ‒ всё громче стучала в голове навязчивая мысль.

Всё решено: в феврале Егор поменяет кардинально свою жизнь, бросит это грязное рекламное дело, пора уже становиться крутым челом. Он, как бабочка, всё сидел в коконе, но пришло время прогрызть его, и, воспарив в небо, с «ностальгией» вспоминать безденежье и отчаяние текущего дня.

Центр города: гул, много народа и машин, с лязгом где-то проносится одинокий трамвай. Люди идут озабоченной угрюмой толпой, но удивительно, есть среди них светлячки, их мало, но они есть, у них довольный вид, они светятся изнутри от счастья.

«Скоро и я буду таким, обязательно!» ‒ Егор бодрился, как мог. Так он медленно побрёл в сторону остановки, погружённый в сладкие мечты.

Подземный переход. холодный воздух улицы сменился липким тёпло-влажным воздухом подземелья, особенно ощущались нотки подгорелого масла, перемешанные с ароматом бытовой химии. Вскоре по пути через подземелье возник заляпанный жиром киоск, в нём продавали аппетитные сосиски в тесте, испускающие умопомрачительный съестной запах. Сочный и зажаристый вид изделия вызвал у Егора поток густой слюны, быстро наполнившей его рот. Мозг в предвкушении пира уже заставил все рецепторы вспомнить знакомый вкус. Он был ещё не так плох, но вот послевкусие от съеденного еще долго напрягало, гармонично сочетаясь с кислой отрыжкой. Упёршись взглядом в замасленную витрину, коммерсант с надеждой обшарил рукой карман. Жаль, но денег в кармане хватало лишь на проезд. В голове опять звонком прозвучала мысль: «Нужно срочно что-то менять!»

В подошедший автобус набивается угрюмая толпа: все после работы, мрачно смотрят в замёрзшие стёкла, вдыхая знакомый запах солярки. Наконец медленно поехали. Пассажиры обречённо покачиваются в такт подскокам автобуса на ямах. Вот в транспорт заходят молодые парни и девушки, радостно смеясь, обмениваются репликами, а вот заскочила группа детей, начав увлечённо рисовать на замёрзших стеклах.

Основная масса пассажиров мрачна и погружена в текущие заботы. Девяностые подходят к концу, позади развал СССР и ваучеры. Скоро двадцать первый век, но эпоха смартфонов ещё не пришла. Холод и тусклый салонный свет не располагают к чтению или диалогу, пассажиры погружены в себя, мрачно смотрят в покрытые изморозью стёкла, сквозь кое-где процарапанные детской рукой рисунки можно рассмотреть мелькающие, до боли знакомые, едва различимые силуэты зданий, плюющие выхлопами машины да усталых, несчастных людей, замерших на остановках.

Всё, приехал. Егор нехотя вышел из сладкой дремы и, вывалившись мешком из автобуса, побрёл домой. Дома его ждёт жареная картошка и уроки за третий класс. У него есть дочь, весёлая и беззаботная, отец втайне ей завидовал. В последнее время Егор Олегович остро переживал, что его собственное детство прошло. Ну ладно, детство прошло, так должно что-то его заменить: хорошая работа, финансовые удачи, наконец, слава. Что-то не так в природе, где закон сохранения? Раз забрали детство – дайте денег!

«Эй, там!..» ‒ Егор взметнул лицо к небу, и его сразу облепило снегом. Успокаивала лишь услышанная в каком-то фильме фраза: «Если хотите посмотреть, как бог относится к деньгам, посмотрите, кому он их даёт». Но сегодня эта фраза лишь злила и цепляла за что-то нежное внутри, оставляя глубокие раны.

Эх, купить бы жигу-шестёрку и на природу. В очередной выходной день набрать продуктов из самого дорогого магазина, взять семью, и уехать просто погулять из опостылевшего города в чистый заснеженный лес, не в зачуханный перелесок возле дома. Пожарить на костре курицу до хрустящей тёмно-коричневой корочки. Взять её в руки, начать отламывать огромные куски, макать в дорогой экзотический соус, затем пихать это великолепие в рот, запивая буйство вкусов сладким соком из огромной кружки. Там, на бескрайнем просторе, нагуляться до одури, вкусно, смачно пожрать. Уже на обратном пути остановить машину перед самым городом, когда ещё дома нечетко различимы на горизонте, рассматривать его жёлтые огни и быть уверенным, что завтра снова заработаешь денег или, на худой конец, славы.

Так полетят дни, он будет стареть, а природа взамен, по закону сохранения, щедро окрашивать серые будни в яркие краски новых впечатлений.

А пока… Лифт поднял его на третий этаж, лёгкий толчок, скрип открывающихся дверей сбил с приятных мыслей, из груди непроизвольно вырвался вздох. Егор механически открыл входную дверь, маленькая квартира залита ярким светом, на кухне шкварчит жареная картошка.

‒ Ура, папа пришёл! ‒ дочь радостно выскочила в коридор, вмиг освободившись из-под горы учебников да заданных на дом уроков.

‒ Давайте к столу, заждались уже. Почему поздно? ‒ донеслось откуда-то с кухни.

Всё, как всегда, сценарий вечера написан давно и исполняется всеми артистами на автомате. Вопросы «как дела?» ‒ пустые, ничего не значащие ответы на них. После ужина во рту катается маленький кусочек пережаренного лука. Снова проверка домашки за 3 класс. Всё, спать. Сквозь вязкую дремоту Егор слышит, как жена Вера смотрит очередной сериал, во время длинной рекламы увлечённо рассказывая одинаковые, как и серии сериала, эпизоды своей работы.

Она работает кладовщицей на складе химпродукции. Какой-то энный клиент в энный раз перегрузил лишнего нитрита натрия и радостный хотел было уехать с территории. «Одно и то же каждый день», ‒ думал сквозь дремоту Егор. Его разбудила неугомонная дочь Маша.

‒ Помоги с математикой, ты же обещал, ‒ Маша с укором смотрела на задремавшего отца.

‒ Да, давай. Что там задали? ‒ Егор с трудом вышел из дрёмы и, отчаянно протирая кулаками глаза, пытался прийти в себя.

Перед сном обязательная прогулка всей семьёй. Тихий зимний вечер, лесополоса, гул города настойчивым рокотом доносится и сюда. На засвеченном городском небе нет звёзд, только луна отчаянно пробивается через перистые облака. Час прогулки прошёл слишком быстро.

«Так и пролетит вся жизнь, ‒ подумал Егор. ‒ Вот уже шестьдесят лет прошло, и ничего не поменялось. Менять, менять жизнь срочно! ‒ отчаянно билась в голове мысль в ритм с ударами сердца, она долбила изнутри, как дятел, всё глубже проникая в глубину сознания».

Придя с прогулки, Его понял, что на чтение сил не осталось, только на просмотр телевизора в полудрёме, дабы провалиться в сон под его монотонный бубнёж. Во сне было хорошо: всё получалось, открывались сказочные перспективы. О, как же не хотелось вставать, но сон заканчивался, как и всё в этой жизни.

Снова утро. Все проснулись и забегали по квартире, хлопая дверьми. Собираются, кто куда. На плите кипит чайник и жарится яичница. Настал новый день, сегодня у Егора запланирована встреча с рекламными агентами Сенькой Хейфецом и Машей Шамировой.

Рекламные агенты

Костяком рекламной фирмы «Егор и К°» были два суперагента. В страхе, что и эти закалённые отказами и низкой зарплатой люди покинут компанию, Егор постоянно давал объявления на остановочные стенды для самых отчаявшихся. Отчаянные приходили, узнав, что платить будут лишь проценты, не задерживались, максимум поработают неделю, поймут, что заработать невозможно, и тут же ретируются, прихватив с собой на память горсть визиток или пару кружек чая.

Напрягало то, что если ещё год назад по объявлению могло прийти и десять человек, то в последнее время не всегда приходил и один. Этот один молча смотрел в упор на потрёпанного, измученного проблемами работодателя и, не приступив к работе, не проронив ни единого слова, выпив кружку кофе, исчезал навсегда. Понимая своё отчаянное положение и жёсткую зависимость от сборщиков рекламы, Егор Олегович ублажал последних как мог, отрывая последние крохи заработанных денег, выдавая премии, не пойми за что, лишь бы удержать сотрудников и оттянуть время до неизвестного заветного события. Вдруг всё же жизнь повернётся к нему другим, необычным местом. Жизни же было не до Егора, она и так дала ему двух лучших представителей активных продаж.

Первым уникальным агентом был Сенька Хейфец. Он был высок, усат, крепок сложением, но не толст. От него пахло крепким табаком папирос «Беломорканал», смешанного с ароматом кофе «Три в одном». Одет Сенька всегда стандартно: светлых тонов мятый костюм, в руках папка из кожзама ‒ хранилище рекламных заманух и прайсов. Несмотря на костюм, он оставлял впечатление неопрятного человека, плохо выговаривал слова, часто улыбался, и сквозь усы видны были его плохие, прокуренные, коричневые зубы. Движения Хейфеца прерывисты, невпопад, будто он танцует popping. Пальцы на руках жёлтые от курения. Он рекламный агент, охотник. Сам себя Хейфец называл себя человеком без нервов.

Охотник выбирал себе цель и начинал её обрабатывать: караулить около офиса, около дома и машины, клиент не мог от него избавиться, всюду был Сенька. Хейфец без устали зазывал размещать рекламу, печатать буклеты, пытаясь опоить потенциального клиента дешёвым кофе и давая закурить, хитро делясь последней папиросой из специальной дежурной пачки. Очень часто взбешённые клиенты орали на него, вызывали охрану, но это было бесполезно. Живым от Хейфеца не уходил никто. Обычно жертва звонила Егору и ругалась, чтобы быстро убрали этого монстра от них, но денег на рекламу не давали… Вернее, из десяти только один давал заказ на выпуск рекламного буклета или календаря.

Егору частенько предстояло разжимать челюсти своего рекламного бульдога, оттаскивая его от бедной, бьющейся в конвульсиях жертвы. Успокаивать почуявшего кровь Сеньку было нелегко, приходилось беседовать с ним за жизнь в курилке, слушать его заливистый скрипучий смех невпопад, пить кофе «Три в одном» с привкусом масла по одному стакану в час.

После общения с агентом настроение падало куда-то в никуда, причём, что удивительно, направление падения не угадывалось как минимум сутки. Наступало чувство пофигизма, жизнь полностью теряла краски, пища утрачивала вкус, хотелось закрыть глаза и долго бежать, бежать без цели и направления.

Утро. Егор вновь на работе, ждёт Сеньку. Внутри всё сжалось в ожидании. Каждый звук, доносящийся из коридора, пугает, заставляя сердце бешено колотиться, в голове мелькают домашние заготовки. Всё готово для беседы с великим Хейфицем.

В дверь внезапно шумно забежал сосед с другого офиса, начал сбивчиво рассказывать о том, как он вчера поменял вагон арматуры на полвагона селёдки в банках, и теперь находится в томном ожидании, когда же оптовики с рынка, куда он засунул сельдь, всё же рассчитаются с ним. Сделка была мутная, бартерная, и всё же он зарабатывал аж в два конца, то есть двести процентов. И ничто, казалось, не могло прервать его хвастливую историю мнимого успеха. Устав слушать бесполезные подробности сделки, Егор применил самое сильное проверенное средство и, лениво зевая, произнёс:

‒ Я вот сейчас жду Сеньку, обещал быть, а ты оставайся, поболтаешь с ним.

Сосед осёкся, устремил мутный взгляд в окно, губы по инерции ещё беззвучно шевелились несколько секунд.

‒ Кофе выпейте с ним, покурите, ‒ всё так же зевая, продолжал Егор, воспользовавшись паузой, отвернулся к монитору и открыл в редакторе файл.

‒ Нет, если я ещё услышу, как он смеется, я обосрусь! ‒ соседа передёрнуло, его губы задрожали.

‒ Ну в дружбу побудь ещё минут десять, я-то тебя слушаю добрых полчаса, ‒ Егор с мольбой посмотрел на соседа.

‒ Нет, снова слушать том, что у него мало денег, а главное… громкий раскатистый смех после каждой фразы… да ещё его дикие бизнес идеи, что он великий недооцененный суперагент и мастер спорта по продажам!.. ‒ запинаясь, ещё нечто невнятное говорил сосед о Сеньке.

Егор, слушая вполуха, нехотя, на автомате коротко возражал, занимаясь редактированием фотографии. Голос соседа становился всё слабее и слабее, и внезапно наступила тишина. Лишь запах перегара и табака остался висеть в воздухе в память о встрече ‒ сосед дематериализовался незаметно и бесшумно. Вздохнув, Егор отвёл взгляд от экрана. Офис пуст, соседа нет, но через минуту дверь медленно приоткрылась, на пороге появился Хейфец.

‒ Давай аванс, ‒ с ходу выпалил Сенька и захохотал. Тело агента ещё не успело зайти в приоткрытую дверь, оставаясь в коридоре, в дверную щель просунулась лишь говорящая голова.

‒ За что давать! Вползай сюда весь, дует! ‒ Егор не понимал, с чего это вдруг его так грузят с порога.

‒ Я работал два дня, ты снял меня с объекта! ‒ захохотал агент, полностью вваливаясь в помещение, запнулся о порог и уронил со стола пачку свеженапечатанных буклетов.

‒ Да ты всех достал! Звонили, просили убрать.

Ну вот и всё, сегодня работы точно не будет. Теперь впереди полдня разборок с Сенькой.

‒ Ну и что? Значит, ты должен аванс, ‒ Хейфец каждую фразу завершал своими зверскими смехом и кашлем., ‒ Я тут сутками клиента обрабатываю, затягиваю в воронку продаж. А ты: «Снимаю с объекта!» Гони бабло и снимай! ‒ Сенька достал папиросы, намекая на продолжение разговора в курилке.

Бессмысленный и беспощадный диалог длился ещё около часа, после пришлось идти в курилку. Сенька курил, увлечённо пуская дым мощной синей струёй в открытую форточку, имитируя выхлоп грузовика. Так продолжалось ещё не менее тридцати минут, после приходило время пить кофе «3 в 1» внизу в буфете, затем снова курить… Через три часа Егор протянул Хейфецу купюру, взятую из дома на обед.

‒ Спасибо, не дал умереть моей маленькой дочке и жене-инвалиду второй группы, ‒ Сенька торжествовал, на радостях предложив выпить кофе за свой счет.

‒ Давай вали, работать нужно. Ну сколько можно, получил аванс ‒ всё, адью.

Егор был в отчаянии, после общения с Хейфецом хотелось залезть в щель на пару недель, никого не видеть, сидеть бездумно в темноте и радостно улыбаться самому себе. Утреннее общение дало свои плоды. От одежды некурящего Егора теперь страшно воняло дымом, рот наполняло горько-жирное послевкусие от кофе «3 в 1». Сенька был доволен очередной победой.

‒ Я, значит, энто, сегодня пойду в фирмы… ‒ он ещё 5 минут хохотал и называл фирмы, с наслаждением добивая Егора.

‒ Иди уж… ‒ Егор пожал руку Сеньке и выставил его за порог, на всякий случай, закрыв дверь на ключ.

После ухода человека без нервов работа не шла, даже искать «щель» сил не хватало. Тело безвольно растеклось по стулу, глаза упёрлись в каплю краски на стене. «Покой и тишина, теперь вечно буду так сидеть», ‒ наблюдая за стеной, думал Егор. Ступор прервал телефон.

‒ Да, это я. Конечно, завтра принесу макет.

Приходилось суетиться. Сроки поджимали, звонили из типографии. Нужно срочно навёрстывать потерянное с Хейфецом время. Завтра нужно сдать календарь в печать. Встреча с агентом лишний раз убедила Егора, что нужно принимать решение уходить из этого бизнеса. Срочно! Иначе год-другой, и станешь вторым Хейфецом.

Вечером дверь офиса тихо открылась, пришла Маша ‒ второй агент. Она была ниже среднего роста и худее среднего веса. Маленькая, похожая на школьницу, в очках, с сумкой через плечо. В сумке лежали прайсы, договоры и другая рабочая атрибутика. Она была всегда спокойна. Егор удивлялся этому спокойствию, но понимал его истоки.

Маша была замужем, ей 25 лет, закончила истфак пединститута, сама неместная. В школе работать было безденежно и тяжело. Кроме того, маленький ребенок и муж-гуру по йоге и астрологии. Муж был старше её раза в два, нигде не работал, был очень строен, много бестолково говорил об индийской философии и медицине. В окружающих видел только физические недостатки и предлагал помощь опытного йога и астролога. Иногда его даже били за дерзость, иногда записывались на курсы и били после. В общем, мужчина был не первой свежести, странен, без денег, но с амбициями.

Однажды, в туманном прошлом, он озвучил недостатки Маши, которая в ту пору работала в школе учителем, произошло это прямо на кассе в продуктовом магазине. Так он часто поступал, вербуя людей в свою группу йоги. Маша тогда была, с её слов, в теле и кушала мясо. Йог убедил её в пользе сыроедения и заманил к себе. Обучение шло по индивидуальной программе, через девять месяцев интенсивных занятий родилась дочь. У них, как оказалось, нет ни жилья, ни денег. Декретных выплат не хватало на то, чтобы снимать даже комнату. Маша пошла работать уборщицей на завод, ей дали общежитие, а в свободное время она подрабатывает рекламным агентом. В её планах найти через продажу рекламных услуг постоянную работу себе или мужу. Так, расширяя круг своих знакомств и не упираясь в большой заработок, она осталась работать у Егора.

‒ Как дела? Есть что-нибудь? ‒ не отрываясь от фотошопа, с волнением спросил Егор о новых заказах. В его голосе слышалось сильное волнение, подобное волнению игрока, в предвкушении ожидающего выигрыш в мгновенной лотерее.

‒ Да, я общалась с фирмой «ОптХозВентСнаб-ЛТД», вроде, нужен буклет по инвентарю, ‒ Мария деловито поправила очки и вытащила из портфеля договор.

‒ Подписали договор? Круто!

‒ Да, подписали. Завтра нарисуют, что примерно хотят. Чуть не забыла! ‒ Маша снова полезла в сумку и достала деньги.

‒ Они наликом оплатили? ‒ Егор был поражен, пятьдесят процентов заказа уже оплачено.

‒ Вот договор и расписка о том, что я взяла деньги, ‒ Маша протянула Егору пакет документов.

Конец девяностых ‒ время тотального бартера и наличных. Просто наличных без чеков и прочей мути. Всем нравились наличные, они стоили дороже безналичных на 7%, и на 200% (а то и более) бартерных схем. И это понятно: наличные деньги очищены от налоговых обязательств. Цена в прайсах обычно выставлялась для безнала, в нале легко падала до 10%, так было у всех, и Егор не был исключением. Удивительно было то, что такая спокойная, скромная Маша берёт заказы лучше Сеньки. Хейфец знал об этом и при встрече с Машей, несмотря на свое семейное положение, ухаживал за ней. Делал он это жёстко, по-своему: мог в стоячую Машу вдвинуть стул так, что она непроизвольно плюхалась в него, мог начать сдирать с неё ещё застегнутое пальто. Содрав пальто, повесит его на вешалку и тут же вцепится в сумку, приговаривая:

‒ Пойдём кофе попьём или покурим, ‒ Сенька волновался и начинал противно смеяться всё чаще и чаще.

‒ Успокойся, иди пей кофе один, ‒ Маша снова надевала пальто, в порыве вставая со стула, чтобы уйти.

Егор в таких случаях брал на себя инициативу усмирить Сеньку, для этого достаточно было одной сакраментальной фразы:

‒ Ну что, дорогой мой, посчитаем твой заработок, сверимся?

Хейфец очень любил деньги и всё, что с ними было связано. Разглашать такие сведения при Маше он не хотел. Как бы Сенька не любил всех женщин, деньги он любил много больше.

‒ Всё, давай, отчиталась и иди в поле ‒ продолжай работать.

Хейфец тут же начинал давить на Машу, забыв о своей недавней страсти.

‒ Ну чё встала? Погреешься в коридоре, у меня тут деловой разговор, ‒ Сенька начинал ржать короткими всхлипами, как возбужденный конь, и пыхтеть, переминаясь с ноги на ногу, активно чесать себя в неприличных местах.

Маша быстро рассчитывалась и радостная уходила, самой ей от Хейфеца избавиться было очень сложно. Бывало, что Сенька провожал её до дома, передав в руки мужу.

Сегодня она взяла наличку. Егор посмотрел объём заказа, понял, 4 дня ему верстать по 14 часов без продыху минимум, а ещё ехать в типографию по старым заказам, и всё на транспорте да пешком… Времени катастрофически не хватало и денег тоже.

Скрипя сердцем, с полученных средств Егор отсчитал 15% агентских и выдал Маше. Ему с заказа доставалось 5%. Остальное шло в уплату канцтоваров и на типографию. Итог: начальник зарабатывал меньше агента, хотя был хозяином фирмы имени своего ИП (в то время ЧП). Теперь на ЧП вёрстка и согласование макета с заказчиком, потом печать. Деньги доставались нелегко. О налогах и сборах никто не думал, эти фишки не касались малого бизнеса, время электронной отчётности и тотальной слежки наступит много позже.

Появление Алексея

Только поздно вечером Егор устало выполз из своего маленького душного офиса. В лицо ударил «свежий» коридорный воздух, насыщенный дезодорантами, духами да сигаретным дымом. Уши заполнил гул разговоров, доносящихся из курилки, чей-то веселый беззаботный смех. Устало отведя слезящиеся напряженные глаза в сторону гула, Егор заметил Яна. Ян был реальный бизнесмен, совместно с родителями владеющий сетью копицентров по всему городу. Одет товарищ-бизнесмен был во всё самое дорогое, что продавалось тогда в модных городских бутиках. У него была крутая по тем временам машина ‒ девяносто девятая лада цвета спелой вишни.

‒ Егор, стой! ‒ Ян быстро приближался, держа в руках пакет из самого пафосного магазина. Пакет был наполнен съедобными ништяками, все в красивых обёртках, сверху виднелся аппетитный кусок курицы-гриль.

‒ Это что, всё мне?! ‒ Егор вытянул вперёд руки, натужно улыбнулся, выразив поддельную радость.

‒ Конечно нет! Можно к тебе от меня чел придет? Он раньше был директором по развитию в Сети компании «Детская шалость». Короче, его выперли, денег дали и ГАЗель. Он год всё это проедал, мысли думал. Тут его идея недавно шибанула: ему стал нужен реальный чел, связанный с полиграфией.

‒ Всегда рад, ‒ Егор засветился, думая, вот он ‒ его звёздный час. У чела денег поди вагон, а он уже в связке с ним… Виделся большой кабинет, личная машина – шоха… короче, «Лада-Седан», цвет ‒ баклажан.

С этими приятными мыслями обычно депрессивный вечер прошёл на позитиве: в мечтах у Егора были деньги, машина, всюду бескрайние песчаные пляжи ‒ далёкий загород, большой дом под черепичной крышей терракотового цвета. Сегодня вечером от скуки решили заскочить в гости к родителям, ладно, один день в неделю можно побыть в городе… Ещё секунда и фантазия унесла Егора на Багамы, Сейшелы и в прочие гренландии.

Вечерний снег в рассеянном свете казался песком, а грустно наклонившие головы фонарей – пальмами. Кругом ходили толпы довольных туристов, огни витрин приманивали к себе сказочными товарами и экзотическими фруктами.

‒ Японский городовой, куда ты, нахрен, прёшь, протри глаза! ‒ Егорка, замечтавшись, случайно столкнулся с огромной сумкой на колёсах. Владелица сумки-тачки, пожилая женщина, гневно смотрела на невнимательного прохожего, опустив голову, как боксёр перед атакой.

‒ Извините, будьте так любезны, ‒ он был ещё в своём прекрасном мире

Сегодня явно удачный день, день, которого столько пришлось ждать. Как бывает приятно, жить предвкушением благоприятного события, хотя сам ещё не знаешь, хорошо ли оно на самом деле.

Снова утро. Под ногами свежий хрустящий снег. Щемящее чувство грандиозной встречи с мегачелом несёт на работу. Ожидание. В офис заходит невысокий крепкий парень в толстых очках и с усами. Одет тривиально, пахнет бензином и выхлопными газами.

‒ Я ‒ Лёха, от Яна, ‒ произнёс шофер фразупароль.

«Да, брат, что-то не очень вид-то у тебя», ‒ промелькнула в голове мысль, и Егор заметно загрустил.

В разговоре выясняется, что у него своя «девятка», он активно таксует на ней. Деньги, выделенные компаньонами при расставании, Лёха почти все проел, вскоре, стиснув зубы, проел и грузовую ГАЗель. А тут, как-то вечером, выпив по традиции пару литров пива, Алексей решил поиграть в игру «Герой меча и магии». После десяти часов страшного рубилова в голову неожиданно пришла гениальная мысль ‒ сделать детские деньги по мотивам игры. Будучи в прошлом специалистом по продажам в секторе B2C1, великий коммерсант решает произвести эмиссию игрушечных денежных знаков, затем продать их, дико много заработав.

Позже, не давая опомниться потребителям, тут же долбануть их с другой стороны, сделав этикетки, например, на вино. Вино, дескать, не местной фабрики «Нижние Булзи», а грузинское, ещё лучше ‒ нижне-бургундское. Продать его подороже с новой этикеткой ценителям Франции. Шлифанув выпитое водкой, он стал ещё больше погружаться в тему, в его голове роем летали подобные идеи по подделки чая, сигарет «Беломорканал», выдаваемых потребителю за папиросы «Герцеговина Флор». Было что-то ещё, дико странное и жутко доходное, но забытое к утру к счастью всего гражданского населения.

С его слов, они так уже делали: брали где-то на Алтае смесь для увеличения веса крупного рогатого скота, переупаковывали в красивые «импортные» обёртки и продавали на ура.

‒ Ну ладно, попробуем, поработаем., ‒ тут Егор внезапно вспомнил один поучительный случай.

К нему пару месяцев назад подходил деловой партнёр самого хозяина офисного здания. Хозяина все звали только по кличке Ригель. Ну не то чтобы это был партнёр, а так, хороший знакомый Ригеля ‒ человек при деньгах, лет около тридцати. Данный субъект занимался не пойми чем, не пойми с кем, но достаточно успешно. Имя его Егор уже забыл, хотя частенько видел его деловито разговаривающим с хозяином Ригелем у входа. То, что он ещё жив, удивляло!

Кто-то сказал этому деловому товарищу, что Егор может напечатать буклет и вообще крепко сечёт полиграфии. Однажды вечером поддатый товарищ расхлябанной походкой подошёл к Егору, манерно покуривая.

‒ Ты, ‒ он ткнул пальцем ему в грудь, ‒ мне сказали, ‒ деловой показал пальцем в потолок, ‒ сечёшь в разных фишках. Ну там скан можешь сделать, захерачить его и поправить!?

‒ В смысле… ‒ Егор не понял, что конкретно он хочет.

‒ Короче, между нами, девочками, тут у меня талоны, ‒ тип вынул пять талонов. ‒ Мне нужно в них исправить дату и распечатать, чтобы похоже было. По ним бабло получить можно.

Далее товарищ путанно объяснил, что он, дескать, скупает лом у физиков (то есть физических лиц), потом привозит его на весовую в ЧерМет. Лом взвешивают и взамен дают талон. В талоне указан вес лома и его вид: чёрный или цветной, после чего нужно с талоном подъехать в контору на другой конец города и обналичить.

В то время никаких компьютерных сетей и прочего Интернета не было, и талоны просто смотрели через увеличение да на свет, выдавая по ним из кассы деньги.

‒ А мне что с этого? И, вообще, мне всё равно. Делай заказ, пиши техзадание, ‒ Егор не понимал, зачем все эти нудные объяснения.

Товарищ пояснил, дело мол реальное, но денег у него сейчас только заправить джип «Форд-Эксплорер», а он, собака, жоркий, аж 25 литров на сотню жрёт и не кашляет.

‒Ты же не хочешь, чтобы я тут остался на ночь писать хрензадание, ‒ заказчик впёрся в Егора взглядом. Вид у него был, как будто он сидит в клозете и тужится. Егору стало страшно за его здоровье.

‒ Нет, конечно, хотя если вам очень хочется, то ночуйте прямо тут.

‒ Я, дурила, тебе хочу заказ дать! Тебе! ‒ парень ткнул Егора пальцем в грудь. ‒ Тридцать процентов от подъёма! Дурилка! Ты, блин, сделай талоны по аналогии с разными весами!

Денег было совсем мало, и Егор согласился. Бой с талонами шёл шесть часов. Вскоре распечатались четыре талона со сложной ажурной печатью, похожей на сплетение тонких линий. Кто же тогда думал, что это не просто узор, а защита от подделки. При наложении на талон прозрачной плёнки с тонко нанесённой штриховкой чётко проявлялось до сих пор скрытое от взора заветное слово «металлолом».

Кто же тогда знал эту хитрость!

Парень отблагодарил за работу литровой бутылкой пепси да оплатой такси домой.

На следующий день оказалось, что человека с талонами при предъявлении их к оплате взяли, обвинив в мошенничестве.

Что забавно, наш товарищ просто покормил его чебуреком на рынке, пообещав двадцать пять процентов от суммы сделки. Афера не удалась, и парень забыл, что знает Егора. Он теперь продавал ТехПД ОАО «РЖД», меняя его на чай и кофе, которые всем предлагал купить за наличку, и в конце концов отдавал полученные товары на реализацию в магазины и рынки. Парень по понятиям 90-х слыл в то время успешным бизнесменом.

Вспоминал это всё Егор и не особо слушал Лёху. Всё было так же, как тогда. Ты сделай, денег особо нет, потом бабло пойдёт ‒ ты в доле… ля-ля, тополя.

‒ Мне всё равно, цена будет за всё …цать рублей, ‒ Егор назвал свою твёрдую цену.

Лёха поморщил нос, его очки сползли вниз, и лишь пышные усы не дали очкам упасть на пол.

‒ Будь по-твоему, я смогу заплатить, проблем нет, но не всё.

‒ Сколько? И почему не всё? ‒ Егор начал пылить, понимая, что его начали водить за нос.

‒ Я дам ровно столько, сколько нужно, чтобы покрыть издержки производства, а за работу получишь с прибыли. Мы с тобой, брат, одно дело будем делать. Сечёшь? ‒ Лёха был крайне убедителен. ‒ Я не болтаю. Все просят доллары с картинками, ждут, предлагают предоплату. Но я бабло не беру. Я честный, торгую товаром из наличия, так сказать!

‒ Жаль, предоплату бы взять и… ‒ мечтательно зажмурившись, Егор хотел продолжить мысль, но Лёха, не слушая, перебил его:

‒ Я честный и в бога верю! Говорю, товар уже в работе. Обманывать и брать деньги за воздух как минимум грешно, ‒ Лёха поправил очки, упавшие на подбородок, торжественно блеснул глазами, достал Евангелие из сумки и быстро зашевелил губами, укрепляя свои убеждения молитвой.

‒ Ладно, попробуем, ‒ Егор хватался за соломинку, прибыльных заказов было мало, денег катастрофически не хватало.

Лёха тут же радостно подскочил к компьютеру, вытащил из сумки запакованный диск, вынув, подул на него, помолился и с трепетом засунул в дисковод. Компьютер издал глухой звук, похожий на отрыжку, и нехотя заскрипел приводом CD.

‒ Ну, загружайся же! ‒ простонал Лёха, его руки обессиленно упали плетьми вдоль тела. Вскоре игра закачалась на компьютер.

Довольный собой заказчик долго и пространно рассказывал о своих планах, перспективах роста, который венчался покупкой франшизы кафе «Крошка-картошка». В конце своего монолога Алексей тяжело вздохнул, вытащил из недр старой замызганной сумки измятые рубли, тщательно выпрямил их о край стола, грустно в последний раз взглянул на купюры и нехотя отдал их Егору в качестве аванса.

Последующие три дня Егор сдавал текущие заказы в печать, в выходные, когда типографии были закрыты, по 16 часов каждый день упорно, но бесплатно отрисовывал игрушечные деньги. Заказчик Алексей, таксуя на своей машине каждый день, заезжал в конце дня навести критику. В результате дома Егор появлялся лишь за полночь, а утром опять уезжал на первом автобусе. В понедельник, как обычно, пришли Сенька и Маша, они упорно просили аванс в счёт будущей своей работы, которой может и вовсе не быть. Егор, скрипя сердцем, выдал агентам часть денег, полученных за заказ от Алексея.

‒ Потом вложу со своих, ‒ вслух подумал он. – Прорвёмся!

У Алексея была звучная фамилия Орлов, которая напоминал всем своим скромным видом о старой присказке, в которой воробей, представляясь орлом, оправдывал свои маленькие размеры тяжёлой болезнью, перенесённой в детстве.

Орлов приезжал каждый день по нескольку раз. Каждый раз рассказывал, как он добился успеха в прошлой жизни, став начальником отдела продаж, а вскоре и членом совета директоров. Да и теперь у него никакого отчаяния ‒ всё хорошо. У него куча планов и идей, к тому же он верит в бога, а с божьей помощью всё выправится.

‒ Бог не Тимошка, видит немножко, ‒ говорил Лёха и долго крестился.

Егор повидал всякого, и чем больше Алексей хвастал, тем больше возникало сомнений в его реальных способностях. Все идеи Орлова, были похожи на идеи Сеньки Хейфеца, отличие только в красивом фантике из умных слов, цитат из святого писания да классиков марксизма-ленинизма. Как сам о себе говорил Орлов, он был не пальцем деланный, окончил университет по специальности математика.

Несколько раз Орлов и Сенька пересекались. Со стороны их встречи напоминали брачный танец двух крупных самцов павлинов: оба напрягались, раздували щёки, оценивали друг друга взглядом. Егор обычно прерывал эти танцы деловым разговором с одним из них, иначе было непонятно, смогут ли они вообще разойтись без драки.

Была пятница, морозный февральский день. Впереди два дня спокойной работы. В выходные Егор работал в тиши, без суеты и общения с клиентами, агентами и прочими мегачелами. Тем временем Леха приехал забрать первую парию «долларов».

Накануне Егор получил большую коробку детских баксов, перетянул её скотчем и на трамвае, как подпольный миллионер, вёз в офис около двух миллионов. Фантазия разыгралась не на шутку. Баксы казались настоящими, и картинки сменяли одна другую: вот он открыл типографию, нет, он купил машину и квартиру в Москве, да нет! У него свой автосалон… Выходя из трамвая, Егор понял, что с такими деньгами работать он не будет, он будет аккуратно их тратить, причём без излишеств, кушая кислую капусту и картофель.

Вскоре в офис пришёл Алексей.

‒ Давай, где баксы, показывай? ‒ от нетерпения похожий на воробья Орлов слегка подпрыгивал, улыбался, потирая руки, становясь похожим на кота Базилио из детского фильма.

Егор закрыл дверь на ключ, затем опустил жалюзи, таинственно огляделся и только после этого раскрыл коробку.

‒ Здорово получилось, конечно, бумага не та, просто мелованная, ‒ Лёха крутил баксы в руках, нюхал их и чуть ли не кусал.

‒ Да, либо мелованная, либо офсетная, либо газетная. Еще был выбор сделать этикетки, но твоих денег хватило только на такую меловку низкой плотности, ‒ комментировал Егор высказывания Лёхи о продукции.

Алексей сразу взял себе четверть коробки.

‒ Сегодня растолкаю по точкам на реализацию. Скоро рассчитаюсь, и новый заказ.

‒ Валютчикам на рынок растолкаешь? По какому курсу? ‒ пошутил Егор.

‒ Эх, если б! ‒ мечтательно закатил глаза Алексей, собираясь уходить.

‒ А как же предоплата? Все же ждут деньги сразу, ‒ Егор подозрительно смотрел на Лёху.

‒ Ну, брат, ты же сам не первый год в бизнесе. Они хозяева своего слова: дали слово, взяли слово. А я-то причём, мне сказали ‒ я сказал. Это не я обманул тебя, это жизнь такая… ‒ тарабанил себе под нос Лёха, продолжая одной рукой распихивать баксы по сумке. ‒ Да успокойся, и так четверть уже взял, что дёргаешься! ‒ Егор мрачно наблюдал за конвульсивными действиями мелкого орла.

Лёха замер, грустно опустил голову и начал рассматривать свои ботинки.

‒ Да, всё понятно, ‒ Егор был не дурак. Он прекрасно знал, что так и будет, но спектакль «Ты меня обманул» было принято разыгрывать каждый раз в подобных случаях. Все роли были предопределены, актёры знали слова наизусть и играли профессионально. Представление прервал Хейфец.

‒ Блин, начальник извини, иду с объекта: мороз, жопа замёрзла. Дай, думаю, погреюсь, ‒ Сенька заржал, обнажив прокуренные жёлтые зубы. ‒ Я тут смотрю, без меня бабки делите? ‒ Сенька раздул щёки так, что усы стали параллельны полу.

Хейфец начал жадно щупать деньги, иногда вдруг всхлипывал, втягивал воздух носом, фыркал, как конь, инстинктивно поднимая ногу и шоркая ей по полу.

‒ Сеня, фу, не рой коробку, ‒ Егор остановил агента. ‒‒ Если хочешь, возьми под запись на реализацию, вон у Алексея спроси это его товар. Сенька метнул взгляд в Алексея. Лёха поймал взгляд, не удержался на ногах и плюхнулся на стул. Через секунду отошёл от полученного нокдауна, сделал важный вид и начал свысока объяснять Хейфецу, под какие условия он будет, если что, с ним работать. Сенька во время диалога иногда вставлял свои фразы:

‒ Дашь под честное слово… у меня маленький ребёнок…жена инвалид….имей совесть…да побойся ты бога.

Егор, устав от обоих, попросил их выйти покурить.

‒ Друзья, вы столь громко спорите, что мешаете верстать текст. Я из-за вас начинаю писать матерные слова!

Схватив друг друга под локоть, господа ушли в курилку. Спустя полчаса они пришли, с ними вошел терпкий запах «Беломора». В руках у обоих были заветные стаканчики с кофе. Они деловито шушукались, Лёха набил баксами портфель Сеньки, подписав с ним договор на пяти листах.

‒ Ну что, договорились? ‒ Егор осмотрел их. Оба были возбуждены, у обоих горели глаза.

‒– Да, у нас тут бизнес идеи есть, но тебе рано знать, ты не поймешь, не дорос. Хейфец сделал надменное лицо и важно шмыгнул носом.

Оказалось, что они оба служили в ракетных войсках. Выяснили они это в курилке, когда кто-то вспомнил армию и произнёс фразу из армейского фольклора. Второй тут же спросил, где служил и понеслось. Оба служили при РВСН: Сенька был ракетчиком, а Лёха охранял комплексы. Егор был в шоке, Хейфец сидел на пульте с ядерной кнопкой. То, что все живы, случайность, неужели бог действительно есть! Хейфец ушёл, а Алексей остался озадаченным полученной информацией.

«А я-то думал, он не в себе, ходит, как будто пыльным мешком ударенный, ржёт невпопад, морозит чушь всякую. Ан нет, ракетчик!»

Алексей явно был в недоумении, ему казалось, что окружавшая его упорядоченная по определённым законам вселенная начала вдруг на глазах разрушаться.

Взаимозачетчики и Хейфец

Сенька был в целом человеком неплохим, но странным и цепким, как репей. Вспоминался случай: Егор зашёл как обычно в гости к соседям для того, чтобы узнать, по какой цене и что из товаров у него могут взять…

В то далекое время «живых» денег было мало, все предпочитали расчёты бартером и за рекламу обычно давали всякую всячину (от электроники до тушёнки). Да и сами предприятия частенько грешили тем, что зарплату работникам выдавали утюгами да кастрюлями.

Взаимозачёт процветал. Егор обычно вопросам зачёта не замачивался, сразу шёл к соседям ‒ это были спецы своего дела, всегда владели информацией по тому, что и сколько стоит сегодня на рынке, и чётко определяли временной лаг превращения товара в нал.

…В тот памятный день на дворе стояла промозглая осень, наверное, октябрь, в офисах был дубак, отопления ещё не дали, кучковались кто где: курящие – в курилке, остальные сидели, прижавшись к включённым компьютерам, пили горячую жидкость. Эти «места силы» давали мнимое ощущение тепла и уюта.

Егору кучковаться было не с кем. Чай, согревая на пару минут, постоянно просился обратно. Звонок, голос Хейфеца

‒ Тут за рекламу предлагают шины, нужно прицениться. Охренеть! Всё ими, нах, завалено до потолка! А ты факс стартани! Перезвоню через полчаса.

Сенька с клиентом был всегда строг, видно, что сегодня он опять представился директором базы торпедных катеров и его привели в закрома.

Егор весь сжался, нужно было не упустить заказ. Срочно узнать, хороши ли шины как товар, возможно ли их быстро продать, приготовиться к снижению их входящей цены при заключении договора, определится с ликвидными марками. Кто как не соседи, волшебники зачета могли быстро и «честно» проконсультировать дорогого соседа.

В мрачном офисе обычно находились начальники могучей фирмы «МИР», они же единственные её работники. Митяй («МИ») – высокий, толстый, бородатый детина средних лет и его друг-партнёр Раис («Р») – молодой, крупный, кубообразный парень среднего роста. Фирму они назвали в честь себя и своих амбиций.

Егор смело толкнул дверь с надписью «Научно-производственная компания “МИР”». Перед взором открылось узкое, плохо освещённое, мрачное, безликое помещение. За крепким столом с чёткими отпечатками следов от кружек сидели мировцы, деловито обсуждая очередную аферу, параллельно они курили, пили крепкий чай, играли в шахматы. В кабинете стояли два факса, с них на пол свисала кипа термобумаги, хаотические звонки постоянно включали факсы, переведённые в автоматический режим, и те, гневно отплёвываясь от звонивших, со скрипом исторгали из себя горы прайсов со столбцами загадочных цифр. Рядом с Митяем стоял компьютер, его экран ежесекундно дёргался, перестраиваясь от получения очередного письма на почтовый мессенджер, в глазах рябило от их бесконечно прирастающего числа.

– Здорово, мегачел, – Митяй с трудом оторвался от сигареты, взглянул на вошедшего, узко сощурив глаза от едкого дыма.

– Тут такое дело… Шины бы продать, вот прайс скинули, посмотрите, – Егор, смущённый своей малостью и незначительностью, неуверенно протянул лист с коротким прайсом.

Раис воткнулся взглядом в прайс, быстро отметил нужные позиции, черкнув против них свои цены. Цифр было две: одна, по которой возьмут сразу за деньги, вторая, если ждать от 3 до 6 недель.

– Рассказывай, как там дела? Нам тут нужны цветные визитки, – Митяй вальяжно разлёгся в кресле и почти исчез, выдохнув из себя огромное облако сигаретного дыма.

Егор смущённо начал несвязанный рассказ про цены, сроки и скидки. Внезапно открылась дверь, и в щель показалась голова Хейфеца.

–А, – тут Сенька заржал в дверную щель, – вот ты где! Ну, я зайду на пару сек! – Сенька был самоуверен, он же только что взял заказ с оплатой шинами.

– Заходи, дорогой мутень, тупой ты му… – тут Митяй осёкся, – …жчина, расскажи, что нового? – Митяй был в принципе незлой, тем более выпивший утром кофе с коньяком и расслабившийся в глубоком тёплом кресле.

Хейфец тут же тигром впрыгнул в кабинет, быстро всё осмотрел и достал пачку беломора.

– Давай закуривай, угощаю, – Сенька протянул пачку, тыкая ей в крупные тела Раиса и Митяя.

Они опешили, переглянулись, молча замотали головами, отказываясь угощаться. Тогда Сенька угостился у них обоих по очереди. Взяв сигареты и аккуратно поднеся их к своим чутким ноздрям, он втянул их терпкий запах, одну нежно помял в пальцах, вторую засунул за ухо.

– Ну, господа, я вам кофе не предлагаю, у вас чай. Кружку не дадите? – Хейфец со скрипом подвинул стул к столу и важно закурил.

Наступила пауза, хозяева, одурев, зависли. Сенька налил себе чай в первую попавшуюся кружку, раскурил хорошо размятую сигарету, и предался наслаждению мгновением. Наслаждался он громко: сопел носом, кряхтел, булькая чаем, взял со стола печенье и громко с вызовом зачавкал.

– А мы вас не звали, что за хреновина? – Митяй приподнял своё грузное тело над креслом, зло уставился в Хейфеца.

– Я понимаю, но у меня по вашей теме куча предложений, – Сенька вынул пачку прайсов и начал объяснять какие-то схемы взаимообмена, мгновенно считать в уме семизначные цифры, рисовать сложные структурные схемы на каком-то внаглую вырванном из папки листке.

Раис и Митяй, сдерживая раздражение, казалось, втянулись в разговор.

–– Ну и ладно общайтесь. Я пойду к себе, м Егор пожал руки присутствующим и, облегченно выдохнув, ушёл к себе.

Через двадцать минут прибежал Раис.

– Будь добр, забери этого долбня от нас, сил нет, мозги от него кипят, а он не уходит, – Раис был сам не свой, лицо покрыто красными пятнами, руки не находят себе места.

– А вы охрану вызовите, раз не уходит, – Егор и сам устал от Сеньки и не хотел забирать агента без нервов.

– Пять минут назад вызвали, – Раис внезапно побледнел, покрывшись капельками пота.

Оказалось, Митяй матом послал Сеньку очень далеко, пообещав засунуть ему в одно место оба факса и монитор, буквально через пять минут активного общения. Но Хейфец это всё это как бы и ни слышал, он продвигал свои темы. Вызвали охрану. Охранник пришёл довольно быстро, попросил Хейфеца покинуть здание. Сенька сначала усадил пришедшего на стул, угостил чужими кофе и конфетами, затем вытащил кресло из-под Митяя и усадил туда охранника. Все обалдели от случившегося. Хейфец без тени смущения с умным видом, похохатывая, продолжил излагать новые схемы и рисовал их уже на доске, которая находилась тут же на стене. Охранник порывался встать, но Сенька призвал его сыграть с ним партию в шахматы, после чего пообещал уйти добровольно. Согласие охранника играть было роковой ошибкой, игра шла очень медленно. Между ходами Хейфец легко успевал надругаться над мозгом присутствующих, пользуясь нерешительностью слушателей перейти к физическому воздействию на спикера.

По просьбам трудящихся Егору пришлось зайти к соседям, войдя, он строго приказал:

– Сеня, прошу ко мне, проблемы с твоим заказом, клиент не платит. Придётся тебе аванс вернуть. Срочно!

О! Как же неохота было вызывать огонь на себя, но иначе было нельзя. Сотрудничество с фирмой «МИР» являлось тем спасательный кругом, что удерживал рекламную фирму на плаву в океане сплошных зачётов.

– Пардон, ещё увидимся, – Хейфец улыбнулся, взял из пачки пяток полюбившихся душистых сигарет и, как птица, выпорхнул из кабинета.

Егору в тот день пришлось более двух часов общаться с Сенькой и признать, что Хейфец всё правильно сделал по прошлому заказу. В конце концов он смог изловчиться и сумел расстаться с ним на пару дней. Так пришлось бездарно потратить целый день, чтобы спасти уже было пошатнувшиеся отношения с великой фирмой «МИР». За придуманную ложную претензию Сенька выбил себе очередной аванс в качестве извинения.

С тех пор Митяй, как только слышал, что скоро придёт Хейфец, оставлял Раиса в офисе и уезжал в магазины проверять исполнение сроков реализации бартера после стразу на рынок. Он более не мог пересекаться с Сенькой даже на этаже, курилке, улице – нигде. Просто боялся, что не сдержится и ударит Хейфеца, если тот вдруг пристанет к нему. Сенька же, наоборот, жадно искал этой встречи, видно, у него в голове созрел очередной коварный и хитрый план.

Странная неделя

Суббота и воскресенье пролетели в работе как один миг. Егор работал с утра до ночи, потеряв ход времени и ощущение реальности. В десять вечера охрана здания начинала операцию спасения – вызволяли людей, оставшихся поработать. Все вызволяемые имели странный измотанный вид, слабо сопротивлялись и в конце концов, нехотя передвигая затёкшие ноги, уходили в тёмную морозную ночь.

Остановка. Луна тускло светит, с трудом пробиваясь через жёлтые огни городских фонарей и морозную ночную дымку. Пустой автобус, с голодным рыком колыхаясь на ухабах, подкрадывается к группе людей, открывает двери, жадно поглощает стоящих на остановке замёрзших и уставших горожан, чтобы сыто отрыгнуть их в другом конце мегаполиса.

Вот Егор наконец-то на автопилоте добредает до своей квартиры, шатаясь от усталости, открывает ключам дверь, скидывает задеревенелую обувь, на ходу что-то быстро ест, раздевается. Грустно окидывает взглядом сладко спящих домочадцев, тяжело вздыхает, тихо ложится и тут же засыпает, не успев коснуться головой подушки. Только во сне он чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым.

Были, конечно, и другие дни, когда измотанный суетой Егор позволял себе поиграть в конце работы в принесённую Алексеем игру «Герои». Игра увлекала, уводила из реальности, приходилось бороться с соблазном играть часы и дни напролёт. Решение о том, играть или нет сегодня, было принято жёстко и бескомпромиссно.

Одна личность Егора будто подписала соглашение с другой на предмет поощрений. Компьютерная игра, являясь поощрением, полагалась по договору после удачного рабочего дня, но неудачных дней становилось всё больше и больше. Егор, не играя неделями, становился раздражённым и вспыльчивым, даже еда и сон не приносили того удовольствия, как виртуальный мир игры и ощущение всемогущества.

– Прямо наркомания какая-то. Синдром отмены, – говорил сам себе Егор, пытаясь усилить позиции правильного себя.

– Ну и что, ты же не пьёшь, тебе можно поиграть! – твердило слабеющим голосом второе Я.

В такие моменты хозяин двух Я, прикусив губу, брался за любую монотонную, нудную работу, пытаясь вновь слить себя в единое целое. Итогом неравной борьбы стало тотальное удаление всех игр с компьютера, в порыве злости за потерянные часы был безжалостно снесён великий «Тетрис». Теперь в минуты отдыха, обессилев, Егор, молча, смотрел в окно, бессмысленно считая падающие снежинки, мечтая вновь загрузить игрушку и рубиться в неё до рези в глазах, уйдя на долгие часы в мир грёз и иллюзий.

Наступил очередной понедельник, утро. Впереди неизбежная встреча с рекламными агентами и получение второй партии баксов. Как же спокойно и хорошо работалось в выходные: тишина, никого нет. Если бы предложили работать только по выходным, то Егор выбрал это.

Первым пришёл Лёха. Видно было, что выходные он провёл за рулем, таксуя, вид у него был страшно уставшим и злым. Коротко, с вызовом отчитался, мол, продаж баксов нет, опустил глаза и замялся при вопросе, когда же он, весь насквозь честный, всё же намерен заплатить Егору за проделанную работу, после молча взял партию баксов, тяжело вздохнул и уехал…

Конец девяностых – преддверие двадцать первого века – мало чем отличался от восьмидесятых в смысле коммуникаций, только недавно появился сотовый телефон – в девяностые статусная, редкая вещь. Пейджер – вот главный помощник мелкого бизнесмена. Обычный с виду человек, достав пищащий гаджет, сразу же обращал на себя внимание окружающих, возносясь по социальной лестнице вверх. Вся связь шла через е-майл с низкой скоростью по медленным линиям связи. Все, кто жил в то время, до сих пор вспоминают громкий треск, писк и шуршание модемов. Менеджеры сидели в офисах, на факсах выжидая нужный звонок, готовые подсечь клиента, или же занимались «интеллектуальным» обзвоним всех подряд по толстым, многокилограммовым справочникам предприятий. Мудрые руководители называли данную сложную и ответственную работу красивым словом «телемаркетинг»…

Хотя Егор и занимался вёрсткой и дизайном, иногда ему приходилось звонить в типографию, чтобы узнать сроки сдачи готового макета или дату получения готовой продукции, изредка ему с «полей» звонили рекламные агенты. Звонили они с уличных телефонов-автоматов, реже – от клиентов, коротко сообщив о проделанной работе, выясняли, какой товар можно брать в зачёт за рекламу, а какой нельзя. Звонки, как правило, напрягали, выбивая из рабочей колеи.

Вот и сегодня резкий звонок разрезал тишину. Егор нехотя берёт трубку. Он задерживает сроки печати, и уже какой день его донимают звонками недовольные клиенты. Но нет, повезло – это старый одногруппник, теперь работник администрации, «большой человек», хочет лично подъехать в обед и поговорить.

– О чём говорить? – попытался тут же узнать Егор, но одногруппник Костя резко оборвал.

– По телефону нельзя, приеду в гости, – в трубке неожиданно зазвучал голос с металлическими нотками, сразу ставший незнакомым.

– Приезжай, вы тут рядом, – Егор с волнением назвал адрес офиса. От неожиданного звонка перехватило горло, на лбу выступили капли пота…

Костя был старше Егора на три года. Познакомились они во время учёбы в институте, когда Костя демобилизовался из рядов вооружённых сил, куда был призван сразу после первого курса факультета двигателей, приборов и автоматики местного Политеха. В то время развитого социализма служили почти все, хотя у всех была военная кафедра. И вот Егор, ещё пара инвалидов и немногочисленная группа девушек остались в институте на второй курс. Лето, июль приходят дембеля, чтобы в августе поехать собирать картошку в подшефный колхоз.

Дембеля, ещё в душе дедушки советской армии, не привыкли к гражданке, вели себя крайне необычно. Ершистые, говорят, хитро сплетая мат и арамейский жаргон, понять их непросто… ЧПОК, КУСОК, ЧЕРПАК, ДУХ. Эти странные люди, прибывшие из неведомой страны, непохожи на только что ушедших туда одногруппников. Далеко не сразу, потихоньку студенты всё же начали общаться друг с другом без переводчиков.

Одним из первых, с кем смог найти общий язык Егор, в ту колхозную промозглую осень был именно Костя. Он травил байки о тяготах и лишениях, о непосильной службе в рядах внутренних войск, вкусно рассказывал о хлеборезах и последних месяцах службы, стращая неслуживших студентов ужасами первого года службы. В колхозе всячески искал работу полегче, притворялся больным и немощным. Такое поведение называлось «закосить». Костя «косил» умело, со знанием дела. Из-за чего не работал в поле, а работал в столовой либо помогал в кочегарке. Да уж, что-что, а «косить» – это главное качество, которое было присуще отслужившим, в народе это называли возмужанием.

Возмужавший Костя был хитёр, умело искал узкие места, тихие гавани, любыми способами втискивался туда, иногда поступаясь принципами. Постоянно нужно было льстить, наушничать, лгать и проявлять другие, столь же «уникальные», человеческие качества. Иным способом занять тёплое место было невозможно. Так, после института Костя сразу залез в администрацию то ли охранником, то ли гардеробщиком, а уже через год стал специалистом архива. Не теряя времени, даром пошёл учиться на юриста и стал незаменимым сотрудником юридического отдела администрации… Теперь Костя заместитель начальника отдела по надзору за соблюдением какого-то надзор – как говорится, без бутылки не понять.

Егор, конечно, пару раз встречался с ним, слушал о работе в администрации, как ему тяжело угождать всем, как же непросто удержаться в начальниках, изображать жуткую занятость, в то время как работы толком нет. Длинные рассказы специалиста о целых днях, проведённых в молчаливом наблюдении за спариванием мух или томительном ожидании медленного пожелтения на солнце белого, как свежий снег, листа ватмана.

Егор уже мечтал, как старый приятель предложит ему работу, которой толком то и нет, за весьма ощутимую зарплату, которая по странной причине превосходила среднегородскую оплату труда. Это стало бы благодарностью за прошлое. Вспомнились второй курс, родной факультет, Политех, пустая аудитория, сложные предметы, институт – именно здесь Егор безотказно считал Константину нудные курсовые по сопромату и помогал со страшным типовым расчётом по вышке за бесконечные рассказы об ужасах армейской жизни да дружескую поддержку. И вот в далёком будущем Костя всё же стал губернатором, а Егор, конечно, мэром – фантазия разыгралась, уже виднелись башни Кремля… Как вдруг дверь настежь распахнулась, вошёл Константин.

– Здорова! Жив-здоров, смотрю, толстеешь, видать, живёшь отменно! – Костя быстро затараторил, суетливо мельтеша руками, всё время пытался схватить Егора за жировые складки живота. В этот момент своими порывистыми движениями чиновник напоминал хамелеона, охотившегося за мухой.

– Да как-то вяло, бизнеса толком нет, – Егор попытался сбить атаку, прикрывшись пачкой бумаги.

– Ох, а нам в администрации вообще плохо… Работаем, себя не жалеем, всё ради людей, ради города. Мы, так сказать, в ответе за всех вас. Костя ткнул пальцем в Егора и, по-отечески прищурившись, продолжил.

– И за тебя в ответе. Вот вы и живёте спокойно, потому что весь груз, так сказать, на нас… Костя внезапно вжал голову в плечи и резко присел, как будто, на него взвалили мешок с цементом.

– Я понял, что все мы вам должны, я-то тебе нахрена? – Егор начинал злиться. Слушать пустословие он не любил со времён комсомольских сборищ-шабашей.

Монолог в духе съезда КПСС инстинктивно поднял руку Егора, чтобы, наконец, выключить динамик репродуктора. Тут Костя внезапно осёкся, сел и тихо произнёс:

– Нужен проверенный человек. Ко мне пришли люди вместе с заслуженным артистом, – Костя бросил усталый недвусмысленный взгляд глаз-маслин на Егора. – С каким артистом? С Магомаевым! Так они, он и ещё его люди, хотят организовывать тотализаторы на боях.

– Ну ладно, можно попробовать, – медленно промычал в ответ Егор.

Получив одобрение, Костя. как фокусник, метнулся пулей в коридор и вскоре завёл в офис артиста, с ним был щегольски одетый мужичок лет 55.

– Это Рим, короче, он за всё это отвечает, – Костя спешно познакомил всех, тут же попрощался, убежав на свою дюже ответственную работу.

Рим был загадочен, понять хитросплетения его мыслей было невозможно. Он говорил про бои, про то, что все у него везде знакомые. Даже брат у него был заместитель чего-то страшно секретного в ФСБ, мать – бывший прокурор соседней области. С его слов его родственники и знакомые оккупировали все силовые органы как минимум трёх областей. Артист подтверждал это, постоянно кивая головой и повторяя:

– Да-да, помню, да, тётя твоя. И живете вы в бывшем городке НКВД. Точно! Если б не ты!..

– Вот братан мой второй, тебе и артистам твоим сколько помогал, – Рим тут же называл какую-нибудь особую услугу по закрытию уголовного дела или возврату прав. Артист вторил:

– Да-да… Как вчера было. Помню, мы все датые, нас остановили гайцы, а ты всё разрулил.

Фонтан красноречия лился из Рима минут двадцать. Казалось, что без него в городе вообще ничего бы не происходило.

– Это всё, что я могу, – в конце заключил Рим и, удобно усевшись на стуле, закинул ногу на ногу.

– Да-да, так и есть, – артист улыбался, его весёлые глаза светились любовью к рассказчику.

Потом было рассказано, что у Кости уже есть договорённость об аренде здания в центре города. Оно принадлежало градообразующему предприятию и когда-то являлось Дворцом культуры завода, а в девяностые стало столовой и арендной площадкой. В здание был зал со сценой и офисы.

Стрелку с директором ДК назначили на завтра, на 12 часов. Всем, занятым в мегапроекте, необходимо поехать вместе и посмотреть, что да как. На вопрос Егора, а зачем в хитрой схеме он, Рим ответил:

– Костя в доле будет, но ему нельзя светиться – он госслужащий.

– И что, я-то причём? – Егор сразу не понял.

– Ты будешь за него числиться, короче, представитель Кости.

Егор сидел в ступоре, гости быстро попрощались. Хлопок двери вывел из анабиоза. Егор набрал Костю.

– Что это? Кто это? Варум2? – Егор, потрясённый, не находил русских слов.

– Смотри, ты с ними сходишь, всё выяснишь и подробно мне доложишь, гнилая тема или можно бабла срубить.

– Ладно, завтра схожу, потом расскажу, – нехотя согласился Егор.

– Послезавтра утром в восемь утра я у тебя. Обсудим, – выпалил на выдохе Костя и положил трубку.

Вечером пришлось срочно смотаться в типографию, чтобы забрать коробки с готовыми календарями. Коробки были тяжеленые, везти их в трамвае было жутко неудобно, но деваться некуда: это единственный транспорт, который идёт прямо до дома, а вот это было очень удобно. «Хоть тут всё сложилось удачно», – думал Егор.

Уже стоял конец зимы, но мороз цепко держал всё в своих руках. Сквозь окно трамвая на коммерсанта смотрел хмурый город: серые однообразные дома, серые люди на остановках, грязный снег, крепко замешанный с реагентами. Уже было поздно. Люди ехали домой, рабочий день позади, впереди короткая передышка в тёплом кругу семьи и сон.

Егор вдруг заметил, как всё вокруг устало от холода и зимы, даже снег устал и хотел быстрее растаять и мощным бурлящим ручьём, влиться в реку и устремится далеко-далеко в океан… чтобы вернуться вскоре опять сюда белым и чистым в самом начале следующей зимы.

Кряхтя и матерясь, Егор допёр коробки до дома. На пороге его радостно встретили дочь и жена, они наперебой что-то рассказывали. Вошедший же отстранённо отвечал безликое «да», натянуто улыбался вместе с ними, но на самом деле все его мысли были о новых знакомых. Будто издали слышался рассказ жены о том, что приезжал к ним на базу её одноклассник, что у него своя машина-иномарка, он открывает свои склады и ему очень нужны опытные кладовщики – предлагает хорошую работу.

– Что за склады? – Егор автоматически переспросил, думая о своём.

– Будет торговать разливной химией: ацетон, сольвент. Фирма у него «РосХимСнабСбыт».

– Здорово, что обещает? – Егор давно не верил обещаниям и спрашивал просто так, чтобы поддержать разговор.

Вера показала трудовой договор. Егор увидел сумму и, выпучив глаза, переспросил.

– Не может быть! Это же, блин, за полгода можно ВАЗ купить!? – они, как и все выходцы из СССР, мечтали о машине, но денег с трудом хватало на жизнь.

– Да вот ещё премии, – в руки Егору всучили приложение к договору.

В голове ЧП Колоса Егора Олеговича дятлом застучала мысль: «Нужно срочно замутить бизнес, срочно! – внутренний голос уже не тихо шептал, а орал внутри черепной коробки. – Ты, чудила, и так зарабатываешь меньше жены, а скоро вообще твой заработок превратится в бесконечно малую величину!»

Настроение укатилось куда-то под плинтус вместе с самооценкой и с грустью выглядывало из-под него, боясь ещё более жестокого унижения…

Егор пошёл помогать дочери делать уроки. Маша подлила масла в огонь, рассказывая, как её подруга на новогодних каникулах ездила с родителями в Таиланд. Родителей подруги Олегович знал по школе, они были серыми троечниками и тихонями. Как так получилось, что у них всё в шоколаде, а у него, золотого медалиста, полный абзац, ведь он в школе был активным комсомольцем, старостой, в институте учился без троек. И что в итоге?.. Надо срочно зацепиться за новую идею Кости. Шустрый Костян всегда видел любую щель и лез в неё. «Залезет он – и меня за собой втянет», – Егор наконец успокоился и пошёл спать.

Ночью снились кошмары. Он попал в застенки мировой спецслужбы, где его пытал слюнявый горбатый китаец, выясняя связь с Римом. Рим во сне оказался шпионом некой африканской страны. Его задача – подрыв экономики развитых стран мира. Егор кричал:

– Я не при чём! – бешено мотал головой в сторону Кости. – Это всё он!

Костя стоял недалеко в дорогом сером с отливом костюме, пил из бокала что-то дорогое и крепкое, смачно закусывая чем-то мясным, вяленым, жирным, надетым на шпажку. Рядом с ним стояли важные люди в аляповатой форме, покрытой медалями. Костя, небрежно показывая на Егора сигарой, говорил:

– Я вычислил его, он пытался втянуть меня в свой круг, но я легко раскусил их дерзкий план, – поучительно рассказывал Костя собравшимся вокруг него офицерам и показывал на раскиданные по столу компрометирующие фотографии да россыпь игрушечных баксов.

И вот горбатый китаец жестоко расправился с Римом, хохоча, потянулся раскалёнными щипцами к Егору…

Весь мокрый он вскочил с постели.

Четыре утра. Сон как рукой сняло. «Поеду на первом автобусе, уже не засну», – мелькнуло в голове.

Семь утра. Егор у себя. До прихода Рима день проходил как в тумане. Ожидание встречи и разговора о бизнесе лишало спокойствия, выбивало из колеи.

Вот пришёл Рим, медленно растягивая слова, произнёс:

– Значится так: я сегодня один, артист наш уже на месте, так что, дорогой мой, давай собирайся, не тяни резину.

Егор вышел на улицу, ветер зло метал снег в лицо, погода была ужасная.

– На чём поедем? – Егор искал взглядом как минимум БМВ.

– На своих двоих, час пешком. Кровь нужно разгонять! – оскалился звериной улыбкой Рим и продолжил.

– Да нет, не думай. У меня «Джип-Лексус-450». Вчера на дачу ездил, камень в лобовое влетел – менять поставил. Бабло есть, – Рим похлопал себя по карману, – тачку словим.

Егор успокоился.

Подняв руку, Рим остановил старенькую «Волгу». В машине Рим сел впереди и что-то полушёпотом говорил таксисту, они вместе смеялись. Егору было неинтересно, о чём их беседа, он наслаждался теплом и комфортом просиженного заднего сидения. «Хотя бы не тащится на троллейбусах и не стоять на ветру», – радовался предприниматель, время от времени засыпая и просыпаясь от прикосновения лба с холодным окном.

Приехали к дворцу культуры. Рим вышел, взял Егора под руку, уверенно повёл внутрь. Егор попытался было освободиться, но тщетно. Зашли к директору дворца культуры. Она уже всё знала: ей звонили, предупреждали о встрече. С ней в последнее время так много и предметно общались по теме спортивного тотализатора, что приехавший коммерс заметил, как её всю передернуло при виде Рима. Побледнев, женщина по-лошадиному резко встряхнула головой, чуть не заржав от испуга и возбуждения. Рим был спокоен и надменно произнёс:

– Надобно бы мне сначала плотно поесть! А, как вы считаете? – он окинул взглядом Егора, женщину, портрет вождя на стене, развернулся через левое плечо и бодро вышел в коридор. Насвистывая мелодию арии тореадора из «Кармен», Рим, чётко отбивая каблуками ритм, спустится в столовую на первый этаж.

Столовая была известным местом в то время. Это славное заведение любили посещать офисные сидельцы-менеджеры и прочие офис-сапиенсы. Готовили неплохо и, что немало важно, дёшево и вкусно. Камерная обстановка напоминала театр: приглушенный свет, тихая музыка, колонны, полотна неизвестных графиков, лёгкий запах пирожков и компота из сухофруктов. Из ближайших офисов на запах не только стягивались простые клерки, но и приезжало важное начальство, успешные продаваны-менеджеры. На стоянке у Дворца культуры красовались дорогие иномарки. Егору не то чтобы не хотелось есть, просто для него всё было дорого. Рим благодушно угостил частью своего заказа, они же теперь партнёры. Тарелки и кружки на раздаче были из фарфора. «Прямо как в лучших домах», – вертелось в голове. Тихо лилась джазовая музыка.

Рим был немолод: с редкими седыми волосами, сухощав, но ел, что рота солдат: от души, плотно и громко. Его сытая отрыжка заглушала джазовые синкопы. Егор взял лишь чай и наслаждался уютом и расслабляющим теплом. Поели, Рим повеселел.

– А где артист? – Егор вспомнил, что тот обещал приехать.

– Всё хорошо. Он не смог, у него выступление ночью было, спит. С Москвы приехали, – Рим показал жестом, что важные люди оттуда, ‒ ночью его вызвали выступить. Всю ночь обслуживали банкет. Ну да ладно, пойдём. Покажу, расскажу.

С видом хозяина Рим ходил по всему зданию: распахивал двери, здоровался со всеми, все здоровались с ним. Вот актовый зал – тут будут бои и тотализатор. Вот ложе для элиты. Тут оркестр, а тут ринг. Егор ходил и видел лишь то, что пол прогнил, кресла убиты временем. Всё скрипит, течёт и дурно пахнет. Видно было, что вдохнуть жизнь в этот Дворец культуры будет сложно и дорого. Но Рим описывал всё окружающее очень красочно, увлечённо брызжа слюной.

– Вот тут, где валяются экскременты, ну вот гора около сцены, тут будет рулетка… Тут шест и стриптиз… – Рим жмурил глаза и улыбался.

– Деньги кто даёт, кто будет оплачивать этот банкет? – Егор истерически вскричал, не выдержав потока необоснованных фантазий.

– Деньги мусор, у меня… – Рим перешёл к перечислению знакомых, связей, меценатов, членов советов, – …все они на низком старте ждут, когда вкинуть деньги в мегапроект.

– Стоп-стоп, да не может быть, – несчастный коммерсант внезапно был ошарашен, когда услышал фамилию умершего полгода назад известного предпринимателя.

– Он, да, он. Вчера был у меня на даче за городом. Мы там выпили, обсудили, он согласился, – Рим расписал шикарный ужин в его прекрасном загородном доме. При этом назвал множество установочных данных умершего, по которым выходило, что он точно общался с уже покойным.

Вскоре в разговоре Егор встретил как минимум с пять-шесть известных в прошлом фамилий и после уточнения понял, что Рим плотно общается с умершими, причём обычно на своей даче. Дача, с его слов, стояла на живописном озере, летом он с гостями с того света выходил на яхте в центр озера и там зажигал.

– И как дача, в каком стиле? – Егору было интересно, что за дичь ему тут впаривают.

– Из кирпича, облицована кварцевой плиткой, барокко. Колонны три этажа, сверху орёл расправил крылья, у входа фонтан с розовой водой.

Егор внутри себя чётко понял, что-то тут не так. Рим объяснил, что в фонтане находится скульптурная композиция: богатырь отрубает головы Змею Горынычу, и вода поэтому вся окрашена кровью розового цвета.

– Я отойду, очень нужно, – Егор всем видом демонстрировал, что терпеть уже не может.

– Давай дуй. Потом пойдём домой, там дорасскажу, – у Рима горели глаза, и взлохмаченные седые волосы топорщились во все стороны. Во время разговора он накручивал их на пальцы и отпускал, вскоре вся его голова была покрыта мелкими завитками.

Зал, где проходила «экскурсия», находился на втором этаже; Егор спустился вниз, нашёл директора и спросил:

– Вы серьёзно относитесь вот к этому… бреду?

– Вроде как да.

Женщина, опустив глаза, опасливо отвечала, косясь на лестницу – видно было, как она боится сказать что-то не то при Риме.

Как оказалось, его привёл Костя. Костя обедал здесь по старой памяти каждый день, ещё будучи студентом он часто захаживал в эти стены. В те годы его отец работал на заводе и знал директора Дома культуры – они были с одного села. Костя быстро проник в доверие к директору, став администратором коллектива народной песни, и через это дело начал доставать в далёкие 88-90 годы путёвки в Польшу, Чехию. Так Костя стал открывателем своего «шёлковый пути». Бизнесмены, тогда их называли челноками, платили товаром за комсомольские путёвки в забугорье, постоянно мотаясь для «культурного обмена» плоскогубцев и молотков на джинсы и куртки.

Нынешний директор Лера тогда была худруком всех коллективов Дворца спорта, отлично знала Костю по работе. Государственный человек Константин привёл Рима, сказав, что он крайне серьёзный и его слова никогда не расходятся с делом, но уже через пару дней несчастная женщина поняла, что что-то тут не так. И даже то, что Рим часто приходил с разными известными артистами и певцами, а пару раз привёл на огонёк неких важных, уважаемых в узких кругах людей, украшенных цепями, надетых поверх красных пиджаков, не переубеждало Лену.

Послышался шум: по лестнице спускался соскучившийся по общению Рим. Он светился изнутри, в руках у него был кусок картона со схемой пожарного выхода из здания.

– Смотри, что нашёл: схема этажа, всё чётко, в масштабе. На-ка, возьми, перерисуй в графике всё на компе. Мы потом планировать будем, что куда вставить, ну, в смысле, расставить, – при этих словах Егору в руки был впихнут грязный обрывок схемы эвакуации.

– Ну машины-то нет, таскать здоровый кусок по улице зимой… ветер сегодня, – Егор не знал, что ему делать, чтобы отвязаться от куска картона.

– Давай завтра. Я оставлю у Леры в кабинете, а ты завтра прямо с утра всё оцифруешь! Надо торопиться, переезжай, кстати, прямо сюда. Будешь в зале сидеть работать. Скоро всё закипит. Успевай выворачиваться.

Егору хотелось убежать, он жалел, что познакомился с Римом. Рим просто высасывал жизнь из Егора, ломал привычный порядок вещей, не давая кроме обещаний ничего взамен. В голове кружилась мысль: «Как бы скорее избавиться от этого геморроя».

Они попрощались с Лерой, вышли на улицу. Рим плотно схватил Егора за локоть и начал говорить прямо в ухо, пачкая его слюной, о перспективах и деньгах, выходе на Москву, как они опутают сетью тотализаторов всю Россию и СНГ. Так они шли, плотно сцепившись против сильного февральского ветра, удаляясь от тёплого Дворца культуры и остановки транспорта. Снег, летящий с сугробов, залеплял глаза и рот, но Риму всё было нипочём. Он тащил Егора в известном лишь ему одному направлении. Через 20 минут Рим резко отпустил Егора, тот чуть не упал, потеряв опору.

– Ну вот я и дома, – Рим мотнул головой в сторону сталинского дома середины 40 годов.

Егор знал этот дом – это был дом НКВД, так его называли. Тут в военные годы селили сотрудников ведомства. Видно, у Рима родители были непростые служащие. Рим махнул на прощание рукой и скрылся в подъезде.

Вся эта история казалась кошмаром. Егор хотел назад в ту позавчерашнюю жизнь. Было понятно, что это не тема, а плод больной фантазии. Набравшись наглости и отчаявшись, Егор решил зайти к Косте и всё решить. Решить прямо сегодня, нет, сейчас. Не замечая ветра, быстрым шагом Егор пошёл к Косте, идти было минут тридцать. В голове крутилось: «Как это я попал в такую историю. Что за ерунда, опять вступил в жирное».

Вот администрация, на входе вохровец.

– Стоять, куда идёте? Паспорт! Пропуск! Что у вас есть? – охранник в надежде, что ничего нет, приготовился выгнать убого одетого гражданина.

Егор вытащил паспорт, зарегистрировался, но его не пустили, лишь дали телефон отдела Кости. Пришлось звонить и ждать.

– Привет, давай выйдем на улицу, – Костя спешно оглядывался, как будто стеснялся Егора и боялся слежки.

Вышли на крыльцо. Раздуло, закатное солнце освещало всё багряным светом. Скоро конец рабочего дня. В администрацию начали стягиваться служащие, разбредавшиеся на день по заданию начальства и собственным делам. Костя постоянно со всеми здоровался, разговор не шёл.

– Давай в мою машину, – Костя показал на стоявшую недалеко иномарку.

Завели машину, стало тепло.

– У тебя десять минут, потом у нас вечернее подведение итогов, – определил скорость и объём рассказа Костя.

Егор рассказал всё, что думает, рассказал всё, что слышал, и категорически отказался участвовать в этой, по его мнению, афере. Костя сидел и молчал.

– Ладно, я пошёл, будут деньги – заходите, – Егор начал открывать дверь машины.

– Подожди. Я так и знал, что это бред, – Костя погрустнел и продолжил, грустно устремив взгляд в даль. –Мне и Лера две недели то же самое говорит: «Убери его от нас, достал всех». Даже психиатра знакомого они на переговоры приглашали. Так он после сказал, что он их пациент. А через неделю, прикинь, позвонил и уточнил, что Рим учился в университете, специальность прикладная математика. Так на четвертом курсе у него был срыв, он год лежал у них. Он в архиве нашёл. Но предупредил, чтобы мы никому не болтали, но диагноз даже нам не скажет. Еще сказал, что периодически Рим ездит в соседний город на 2-3 месяца, видно, сейчас там проходит лечение. Самое интересное, что он там и прописан, и, видно, состоит на учёте. Мы всё равно решили раскрутить тему, так как у него реальные крутые знакомые есть. Живёт он непонятно на что, ведь не работает и не пенс.

– Это, наверное, бывшие знакомые его родителей, – робко предположил Егор.

– Да, может быть, у него дед – генерал НКВД, отец начальник был на железной дороге, мать финансами в области управляла. Я и думал, что эти связи помогут раскрутить любую тему, – грустно рассуждал Костя. – Слушай, я тут тебя напряг, смотри, у нас машина на отделе есть, водитель молодой, мне его обкатать надо. Возьми на три дня, поезди по своим делам, пусть попривыкнет, – Костя посмотрел на Егора.

– На весь день?

– Нет, с 10 утра до 16 часов. Заправка и прочее наше.

– Хорошо, спасибо, – Егор не ожидал такого поворота и лихорадочно думал, как бы плотно загрузить свалившуюся на него халявную машину.

– Да вон она, – Костя показал на новый микроавтобус, стоящий на служебной стоянке. – Короче, в 10 часов мне на городской звонишь и говоришь, куда ему подъехать. В 16 часов он должен быть тут. Это моя компенсация тебе за беспокойство.

Егор был рад, что хоть что-то получилось от этой странной встречи. Попрощались с Костей, можно сегодня пойти раньше домой, в офис ехать было бесполезно. Егор грустно побрёл на остановку, вяло пиная перед собой кусок льда, весь в думах, что ему делать дальше.

Ризограф

Дни вошли в свою привычную колею. Пока была халявная машина от администрации, было вообще прекрасно. Маша с Сенькой разъезжали по городу на микроавтобусе, Егор теперь быстро развозил печатную продукцию по клиентам, но вскоре счастье закончилась. Работы становилось всё меньше и меньше, рекламные агенты начинали выказывать своё недовольство.

Несмотря на еженедельную подачу объявлений в газеты и на остановочные стенды новые агенты не приходили так часто, как раньше. Рынок труда менялся: с одной стороны, работы становилось всё меньше, с другой – работать без твёрдого оклада на процентах никто уже не хотел. В довесок ко всему возникла проблема с офсетными пластинами для печати. Цены на офсетную печать резко взлетели, теперь печать заказов учебных брошюр для института стала проблемой.

Это был заказ Маши, она взяла его в своём родном пединституте, всё было хорошо: хорошая цена, низкая срочность обещания ежемесячных заказов в будущем. Но в течение трёх дней дешёвые пластины испарились, тут же сделав заказ убыточным. Уже 12 февраля, а свёрстанная брошюра так и существует лишь в виде файла на съёмном винчестере. Срок подошёл, печатать негде, вернуть деньги – навсегда порвать отношения с кормящим клиентом. Деньги с полученного аванса давно разошлись на выплату зарплат и текущих издержек. Егор несколько дней отчаянно пытался занять денег для выпуска заказа в надежде впоследствии получать постоянные заказы с хорошей маржой.

Утром Сенька и Маша как сговорились: пришли за авансом в счёт будущих заказов. Понятно, что им нужны деньги, но заказов нет, и будущее рисовалось отнюдь не радужным.

– Как я могу давать вам деньги в счёт того, что может не произойти? – возмущался Егор, бегая взад и вперёд по маленькому офису, судорожно сцепив руки за спиной. Кто-то железной рукой сдавил его желудок, и холодок безысходности шевелил волосы на голове и ниже.

– Ну так во всех фирмах давно всё на твёрдых окладах! Мы что, рыжие? – вскрикнул Сенька, выпучил глаза и начал активно обсасывать усы.

– Я тоже не могу так работать, уж лучше полы мыть. Одни предлагают торговать электрикой на полставки, – спокойно ответила Маша.

Маша, всегда преданная и спокойная, вдруг решила увольняться, это был нокаутирующий удар по бизнесу ЧП «Колос».

Их предложение было, по сути, ультиматумом. Переход на твёрдые оклады, выплата процентов в виде премий за большой объём заказов – такая система подрывала предприятие Егора на корню, вся идея расчёта зарплаты которого строилась на тезисе «нет денег – нет выплат». «А теперь прямо как в богадельне, – думал Егор. – Заказа нет, денег нет, а зарплата есть, и она постоянна. И где брать? Кредиты? Под несуществующие заказы? Такое возможно и существует на фондовом рынке, но лишь для крупных, якобы прибыльных компаний».

Конечно, и в то время действовала установленная государством минимальная зарплата, она, как и сегодняшняя, была крайне низка. И даже эти крохи платить было не с чего. Аналогично МРОТу3 когда-то партия и правительство объявила, что, дескать, наконец построен развитой социализм, но никто не мог его отличить от неразвитого. Так и МРОТ объявить-то можно, но не всегда возможно выплатить. Государство и народ являли собой диалектический принцип – единство и борьба противоположностей. Этот принцип действовал как между работниками и руководством, так и между исполнителем и заказчиком.

Егор хитрил, беря агентов по договору на неполный день, это подразумевало, что у Маши и Сеньки есть основная работа, но в реальности всё было не совсем так. Маша вскоре нашла подработку, и если её вопрос по стабильному окладу не будет решен до марта, она уйдет работать на полную ставку менеджера. Егор понимал, что её уже не удержать, но всё равно продолжал неравную борьбу за сотрудников с крупными работодателями. Где-то внутри себя он точно знал, что конкуренцию с новым работодателем Маши в лице торгового дома «Электрснаб» ему не выдержать, но сдаться без борьбы было не по понятиям. Последнее время как-то незаметно рынок рекламных продуктов и полиграфических услуг сжался до безобразия. На плаву оставались лишь крупные игроки со своим оборудованием и фирмы, созданные при крупных предприятиях, обслуживающих своих же спонсоров.

Ежедневные препирательства с сотрудниками о деньгах стали привычными, как чашка утреннего кофе. Даже Сенька, хоть и был странен, оказалось, уже с месяц подыскивает себе место новой работы. Всё разваливалось, так и не развившись. Егор Олегович пообещал через месяц перевести агентов на окладно-премиальную систему оплаты труда и торжественно закрепил своё решение на фирменном бланке ЧП «Колос», вывесив его на всеобщее обозрение на входную дверь.

Тоскливо и нудно прошла очередная оперативка на тему «Хотим денег». После традиционных утренних вымогательств денег Сеньки и мрачного молчания Марии было не до работы. Егор вышел на улицу купить толстенный талмуд «Жёлтые страницы»…

В девяностых, во время чахлого Интернета, даже жалкое письмо с одной фотографией скачивалось несколько часов. Все коммерсы как один покупали «Жёлтые станицы», «Цену» и прочие журналы-прайсы. Купив гору бумажных девайсов, они плотно садились за факс, обзванивали необходимые фирмы, указанные в журналах, и вызнавали у них информацию о текущих ценах и ассортименте товаров. Казалось, зачем еженедельно покупать журналы, где кроме наименования фирмы да её прайса ничего нет? Дело в том, что в те времена по нескольку раз в неделю менялась не только цена, но и ассортимент кардинально менялся, да и сами фирмы жили зачастую очень недолго. Приметой того времени было существование трёх видов прайса: за безналичные деньги, за наличку и по зачёту. Цены в них различались в разы, но в журнале печатали только одну без указания, по какому именно прайсу.

Егор, как большинство, снимал деньги наличкой, так платить было намного дешевле, ограничений на её использование не существовало, также не было электронных карточек. Карточки вроде бы и были, но смысл в них был никакой: банкоматов нет, Интернета нет, уведомлений нет, сотовые редкость. Да вообще они были полезны только утром для очистки замёрзшего лобового стекла на автомобиле, но если и машины нет, то кусок пластика был просто оригинальным мусором…

Выйдя на улицу, горе-предприниматель медленно побрёл до киоска «Роспечать» – Мекке печатного слова…

Киосков было много, до десятка на каждой остановке; в них продавали спиртное различной крепости, сигареты, печенье, колбасу – ассортимент, как в большом супермаркете, причём всё это богатство выставлялось у фронтального остекления. Посередине красовалось маленькое окно для подачи денег и выдачи товара – «кормушка». Перед остеклением стояла мощная грубая решётка из арматуры (чаще две снаружи и изнутри). Киоски напоминали стальные железнодорожные контейнеры-короба.

Работников с улицы было не видать. Нужно было стучать в «кормушку», тогда открывались ставни и тяжелый запах человеческого тела, еды и сигарет ударял в лицо. Летом было вообще плохо. Металл на солнце нагревался до 50 градусов. Все киоски стояли с распахнутыми дверьми и выдвинутыми «кормушками», потные продавцы в неглиже активно боролись с жарой курением и пивом. Зимой всё было с точностью наоборот: холод вынуждал ставить дешёвые обогреватели с открытой спиралью, отбрасывающей адский красный свет на укутанного в тряпки оператора железной будки. Работники готовили еду, спали и смотрели телевизор прямо в недрах киосков. Если заглянуть, внутри можно было увидеть развал продуктов, бутылок, маленький телевизор, электропечь и топчан для сна. Иногда киоски поджигали конкуренты, иногда с продавцами. Это случалось раз в месяц, но бывало и чаще.

В этом ряду выделялись киоски «Роспечать»: решётки на них были более ажурными, работника киоска было видно, да и торговали в то время в таких киосках в основном печатной продукцией, а ещё немного сигаретами и жвачкой. Работники в них не спали и не ели, они работали только днём.

Егор, однажды воспарив в мечтах, решил влезть в нишу элитных журналов из столицы и попробовал на оставшиеся от печати календаря средства выпустить платный журнал о налогах и местной судебной практике. Статьи в журнал согласились писать практикующие юристы и аудиторы (бесплатно). Журнал вышел и распространялся через «Роспечать» за формальную стоимость и рассылкой по крупным предприятиям. Но тема не пошла, и, выпустив несколько журналов и окончательно разорившись, Егор вернулся на круги своя в буклетно-календарный полноцвет…

Солнце уже грело по-весеннему, гулко кричали воробьи, бабушки сидели на улице около остановки и торговали семечками, арахисом и сигаретами поштучно. Воробьи накликали себе беду, прилетели голуби и начали теснить серых птах.

– И у них теперь конкуренция… Вот раньше при социализме, ещё при Сталине, я такого не видал, – с грустью проворчал пенсионер в потёртом пальто с каракулем, шуганув голубей драной тряпичной сумкой.

Чуть поодаль стоял киоск аудио, его витрина доверху забита кассетами и недавно появившимися CD-дисками. Из колонок, надрываясь, пела модная молодая певица Земфира: «Я задыхаюсь от нежности, от твоей-моей свежести…» Бабки-предприниматели в количестве дюжины плотно сидели перед киосками, они ждали своего клиента. Регистрации в налоговой с них тогда ещё не догадались требовать. Людей было мало, и от скуки бабули увлечённо беседовали, активно грызя свой продукт, на губах у них забавно шевелилась шелуха. Исчерпав тему разговора, подкидывали птицам жменю семечек и уже через секунду снова начинали что-нибудь обсуждать. Воробьи и голуби, волнительно крича, пихали друг друга. Бабушкам это нравилось, они чувствовали свою власть. Егор встал и несколько минут устало наблюдал за кипучей борьбой, слушал музыку. Зрелище завораживало, но надо работать. Быстро купив талмуд с ценами и шепча: «Хоть бы повезло», – предприниматель в волнении убежал в офис. Скорее звонить! В спину долетали слова песни: «Всяко-разно – это не заразно! Пока дают, надо брать, от остальных не отставать…»

В офисе вновь начался активный поиск офсетных пластин. Егор наудачу подбрал подходящую фирму в соседнем городе и позвонил:

– Да, у вас есть? – он нашёл пластины по сверхнизкой цене, одно «но» – в соседнем городе. Зато с первого звонка.

«Удача на моей стороне», – было приятно.

– Можем скинуть счёт или, если завтра заберёте, то подержим под вас до завтра, за нал скидка 70%.

– Беру, приеду с наликом. Вес-то у них, какой? Мне 50 штук нужно, – Егор первый раз покупал расходный материал для офсетной печати, очень волновался, не зная, как проверить качество продукта.

– Килограммов 15. У нас заводской «китай» для аналоговой печати. Я на факс скину, для каких машин подходит, – вещал уверенный голос из другого города.

Счастливый коммерсант уже не слушал, он был на всё согласен, тем более в высланном факсе значился нужный офсетный станок. Оставалось найти машину или ехать автобусом.

– Вы завтра не собираетесь в соседний город? – ураганом вбежав к соседям, на ходу выпалил Егор.

Завтра поеду, у меня там дела, – Митяй ответил с большими паузами, не отрываясь от шахматной партии…

Все знали, что Митяй родился не в этом городе, окончил школу, университет. Там же начал свой триумфальный путь успешного коммерса с торговли металлопрокатом, мутил зачётные схемы. Потом что-то пошло не так. Разборки, долги, бандиты, вот он уже вынужден срочно уехать. Бандиты находят его и тут, но он был не так прост и успел заиметь другую «крышу», и всё как-то устаканилось. Ходили слухи, что в итоге Митяю пришлось всё же подарить двухкомнатную квартиру, потом и машину, его любимую чёрную «Волгу», всё в оплату услуг «крыши». Теперь он снимает трёшку на окраине города. Окружающие знали, что он часто ездил на родину, что-то там мутил-крутил, а после приезжал всегда довольный и навеселе…

– Мне нужно забрать пластины. Я денег… наличку дам, могу за бензин в одну сторону заплатить. Если нет, поеду автобусом, – Егор с мольбой посмотрел на Митяя.

– Пусть они приедут к посту ГАИ к 8 утра или к18 вечера, прямо к въезду с нашей стороны. Дай им мой пейджер, пусть кинут инфу, где и во сколько смогут пересечься: можно в центре в районе двух, если не смогут ни утром, ни вечером.

Егор побежал скорее к себе, дрожащими от волнения пальцами набрал заветный номер. Длинный гудок, и тот же спокойный голос.

– Алло, слушаю.

Он легко договорился о встрече с только что найденной конторой. Окрылённый успехом Егор достал из ящика заветную сумму и дрожащими руками понёс её Митяю.

– Принёс? Короче, смотри, через два дня мы хотели тебя пригласить на День рождения к соседям, у Олега Днюха. Ты же с нами всеми давно работаешь, мы почти одна команда? – при этих словах Митяй с ожиданием посмотрел на вошедшего, всем видом показывая, что возражений быть не может. Затем небрежно без счёта сунул полученные деньги в карман огромных брюк.

– Хорошо, буду, – было не с руки отказывать тому, кто продавал любые зачёты.

Да и в самом деле, тех соседей Егор хорошо знал: они торговали программами бухучёта и правовыми системами. Пришлось как-то несколько раз делать им рекламные буклеты, а ещё раньше эти две фирмы были одной, но недавно разделились, с их слов, по направлениям бизнеса.

– Подарок не смогу принести, денег нет, – смущённо промямлил Егор, рассматривая носок своего ботинка.

– Мы в курсе, просто приходи, помнишь, год назад все сидели в одном офисе… Прямо как одна семья! – Митяй зажмурился, вспоминая, как их общая контора снимала офис, как к ним подошёл Ян и сказал, что его знакомый ищет офис. Тот знакомый был частный предприниматель Колос Егор Олегович. И вот они бесплатно взяли его в свой кабинет, дав стол и стул. На тот момент это было здорово: бесплатный офис, перспективы развития – всё было впереди.

Наконец долгожданный вечер, пора домой. Жена уже работала в новой фирме. Егор теперь чувствовал уверенность в том, что с голоду они точно не умрут, это придавало сил и спокойствия. Вместе с тем было неудобно зарабатывать копейки, но как заработать больше и, главное, на чём, было абсолютно не понятно. Эти мысли били по мозгам настойчиво, как метроном, отсчитывающий секунды. Вот и продуктовый магазин, пошарив в карманах, Егор обнаружил горсть мелочи. Её с трудом хватало на хлеб и молоко. День был пустым: ни нала, ни безнала.

– Вечер добрый! – перед коммерсантом-издателем буклетов стоял молодой парень в щегольском пальто, начищенных до зеркального блеска ботинках, его брюки были отглажены так, что о них можно было порезаться.

– Здорово! – Егор понимал, что перед ним его бывший рекламный агент, который уволился полгода назад, но, какое у него имя, он вспомнить не мог.

– Я сейчас в банке работаю, в отделе завхоза. Езжу, закупаю тряпки, печатаю листовки.

– Молодец, – мозг отчаянно работал на пределе, но никак не мог вспомнить его имя, в голове крутилось пара экзотических имён: Отто и Вацлав.

– Вот тебе визитка. Сходи, чуваки прикольные, я у них печатаю всё для банка, может и тебе пригодится, – парень протянул ламинированную визитку, на ней крупно было написано «Для ВИП клиентов».

– И что я скажу? – Егор напрягся в попытке услышать имя.

– Скажи, что от пижона пришёл. Они меня так зовут меж собой.

– Ладно, спасибо.

– Ну давай, пока. Я о тебе им говорил, так что прямо завтра к ним. Тебе прям понравится.

– Хорошо, завтра к девяти приеду к ним.

– Да, привет Сеньке, он, поди вообще всех задолбал, – парня при этой фразе передёрнуло, и он машинально поднял воротник.

Попрощавшись с бывшим агентом, взяв свой пакет с едой и махнув на прощание рукой, Егор нырнул в сгущавшиеся сумерки. Он шёл, ощупывая в кармане визитку и остатки мелочи, стараясь определить сумму. Маршруток тогда ещё не было в помине, весь транспорт был неспешным, ехать приходилось подолгу. Во время поездки можно было подремать, если удастся занять хорошее место, а если это место в трамвае да с подогревом зимой, то как здорово занырнуть в поднятый воротник, нахлобучить шапку на глаза и заснуть. Ехать стоя было не столь весело, приходилось коротать время, анализируя прошедший день и обдумывая планы на следующий, переминаясь на быстро замерзающих ногах.

Дома было всегда хорошо. Спокойно и тихо. Жена пришла с новой работы довольная – получила аванс. Там платили еженедельно. Дочь не отставала от матери и получила две пятёрки. Они вместе готовили сложное блюдо на кухне, обсуждая дочкины тайны.

Егор пришёл к ним, попытался обсудить перспективы своего положения.

– У меня вот всё ни рыба ни мясо. Вот вы радуетесь, вам на меня плевать, – начал хандрить вслух глава семьи.

– Ну ты же взрослый, страдай молча, не мешай нам, – нахмурившаяся Вера пресекла попытку мужа испортить всем настроение.

Егор обиженно вышел с кухни, замкнулся, вытащил визитку, стал вспоминать имя парня, затем занялся моделированием возможного диалога с новыми знакомыми. Судя по адресу, они находились в центре города в бывшем НИИ.

На улице пошёл сильный снег, он застлал всё пространство: соседний дом исчез из вида, машины, свет от фар – всё погрузилось в белую плотную мглу. «Так и я, – подумал Егор, – сегодня нет перспектив, а завтра в секунду всё изменится, и откроется новый горизонт возможностей. Тёплое чувство уверенности заполнило пространство. Хотелось, чтобы этот миг продлился неопределённо долго.

Утро. Звонок в офис Митяю. Никого, лишь телефон издаёт издевательски длинные гудки. Дрожащими руками Егор набрал длинный номер сотового.

– Вы уже поехали? – запинаясь от волнения, произнёс коммерс.

–Да, всё окай. Митяй уже на месте. Мы стартанули в четыре утра, – взявший сотовый Раис успокоил звонящего в отведённые оператором бесплатные десять секунд связи.

Завтрак, сборы в школу и на работу. Все вместе вышли на улицу. Маша пошла в школу, она была рядом за домом. Тут вдруг к подъезду лихо подъехал микроавтобус, водитель позвал Веру.

– Садись, шефы сказали, что всех будут собирать посменно и возить. А то вы жалуетесь, что транспорт к складам не ходит. Опаздываете, блин, постоянно, – водитель был зол и продолжил с ухмылкой. – Зато теперь работать лишние полчаса будете, а ещё выходные без оплаты, – водитель дежурной машины был явно огорчён, раньше он возил только грузчиков и охрану, а теперь ещё кладовщиков и бухгалтерию. В его голове это не укладывалось. Он злился и с удовольствием говорил гадости, дымя вонючей «Примой» прямо в салоне.

– Можно добросить мужа до центра?

– Да, почему бы нет? Залезай! – внезапно раздобрился шофёр.

Егор радостно забрался в машину. Тронулись. «Как здорово устроилась Вера, хоть ей повезло», – подумал Егор. Тепло в сочетании с мерным покачиванием разморило, погрузив в тревожный сон.

– Выходи, – Вера больно толкнула в бок Егора, но тот сладко спал.

Вот большая двухуровневая квартира, Егор с семьёй живёт здесь уже пару лет. Он вышел на лоджию. Вдали был океан, тёплый морской воздух приятно ласкал кожу. Тут на соседнюю лоджию вышел пижон, его бывший рекламный агент, закурил сигару и отпил огромный глоток коньяка.

– Я же тебе говорил, встреться с ними, и смотри, что получилось. А ты не хотел!

– Не думал, что так мощно пойдёт их тема, – Егор нехотя отвечал пижону, нежась в лучах восходящего южного солнца.

«Тема… какая тема… с чего мы так поднялись…» – во сне Егор не мог вспомнить, чем они занимаются. Зато вспомнил имя пижона, его звали Артур…

Вдруг больно ударило в бок, сон развалился, как упавший пазл, на глазах из картины сна стали вырываться куски разных причудливых форм, исчезая где-то во вселенной. Последним исчезло довольное лицо Артура, оно лопнуло, издав, почему-то, скрип. Егор резко вскочил, ударился головой о поручень.

– Эх, чтоб тебя! – боль пронзила голову.

Сон как рукой сняло. Быстро выскочив из автобуса на светофоре, Егор сразу уткнулся в торец нужного здания.

Здание монументальных форм – НИИ постройки начала 60-х. Облицовано до подоконников первого этажа неровными гранитными плитами, с большими окнами и высокими потолками. Здание расположилось на двух улицах. Центральный вход весь в граните, ступени выходят на главную улицу города. Утро, ещё темно, большие окна отбрасывают жёлтый свет на сугробы, народ непрерывным серым потоком движется кто куда. Тут кругом – бывшие НИИ, теперь это на 70% офисные здания, скоро рабочий день, все спешат. Люди словно маленькие шестерни в сложном редукторе: кто – маленькая и, кажется, незначительная, кто – большая силовая. Но если на месте не окажется любой из них, то механизм встанет или будет работать не так эффективно. Егор делает важный вид большой шестерни и заходит в здание.

– Пропуск, – вахтёр непреклонен, он-то повидал всякого.

– Мне сюда, – Егор показал визитку, став сразу несчастным, попытавшись вызвать сочувствие.

Вахтёр, смягчившись, решил продемонстрировать свои глубокие познания о местах нахождения арендаторов.

– Это в подвале, у них вход с другой стороны. Там лабиринт: надо сначала подняться на этаж, потом повернуть, пройти метров 300 по коридору и спуститься на лифте в подвал. Потом сразу влево, ещё повернуть налево, потом прямо, до упора, – излагая всё это, охранник светился изнутри, наслаждаясь своими глубокими знаниями в хитросплетении коридоров и офисов.

Егор, достав лист, попытался записать инструкцию прохода к новым знакомым. Ручка насмерть замёрзла, пришлось взять предложенный благодушным лектором карандаш.

Вторая попытка проникновения с другой стороны здания удалась, но искать, спрашивать, куда идти, пришлось ещё несколько раз. В конце концов через сорок минут странствий Егор открыл металлическую дверь в большую, по меркам Егора, комнату без окон. Комната была вся залита ярким светом, площадь комнаты составляла метров восемьдесят. Четверть комнаты завалена ещё не сшитыми, необрезанными листами. Ещё четверть захламлена готовой продукцией: методичками и листовками. В комнате стоял ризограф – листоподборочная машина с резаком – и большой степлер. Сильно пахло краской и бумагой. В комнате никого не было. Присмотревшись, Егор увидел маленькую комнатку без двери, там, в темноте, слышалось движение.

– Доброе утро, я от Артура-пижона, – Егор почти выкрикнул приветствие.

– Да, вспомнил. Меня зовут Саня Громов. А там, за компом и с чаем, Мишка.

Саня был жёлтого цвета, с синяками под глазами, худ, невысок, коротко острижен. Мишка, напротив, высок, крепок, с усами и длинными волосами. В маленькой комнате стоял комп, сканер и два принтера. Один – лазерник, другой – дешёвый струйник.

Комп был средненький, с экраном в 17 дюймов, тогда это было весьма неплохо. Монитор весь заляпан и захватан, вообще, всё оборудование было грязное, когда-то белая клавиатура стала цвета пашни. Рядом кипел чайник, стояли грязные стаканы, кругом валялись коробки с целыми и использованными «Дошираками».

Они насыпали себе по несколько ложек «Нескафе», кинули по пять кусков сахара, начав жадно ждать закипания воды.

– Ты извини, мы всю ночь работали, спали тут полчаса, а перед этим еще двое суток спали по часу, – резюмировал Мишка, закурив.

– Да уж… Сдаём методички на кафедру истории и ещё методичку по сопромату. Срок – завтра, – Саня подтвердил слова приятеля, при этом бешено замотал головой.

– Блин, засыпаю, сил нет! – выкрикнул Саня громко, грязно матюкнувшись.

Егор поинтересовался, как так получилось, что срок столь короткий. Миха и Саня наперебой начали объяснять, как они ходили по институтам, предлагали услуги, но в институтах сейчас свои ризографы, тогда они цены снизили ниже плинтуса, потом жутко ужали сроки. И вот им, наконец, начали давать заказы, да так много, что справляться стало тяжко, а оборудование у них в аренде, и платят они в зависимости от того, сколько листов печатают. Плюс ещё аренда офиса. Они впряглись полгода назад в эту работу, подтянув к себе банки, страховые. В итоге уже три раза ремонтировали ризограф. Дома бывают от силы три дня в месяц, зато деньги пошли, ещё немного, и купят свой ризограф, который не только А3 берёт в одном цвете, но и А0 в три плашечных цвета сможет взять.

– А это видел! – внезапно Александр схватил со стола нечёткое цветное изображение и протянул, не глядя, в сторону что-то дорогое для его сердца, копаясь среди листов в попытках найти ещё.

– Ну… нечёткое изображение цветка, видны растровые наложения цветов, низкое разрешение, – попытался комментировать картинку Егор.

– Да, но это на ризографе и это полноцвет! И я только начал эксперименты с красками и последовательностью их наложения! Цветоделение, что-то не то с ним! – Громов забегал по комнате, размахивая листком, говорил терминами, но сам же в них запутался и замолк, обессилено сев на край стола.

Егор понял, что парни просто долбанутые на работе, и он по сравнению с ними одуванчик. Он тихо спросил:

– Ребята, у меня проблемы и с цветной печатью, и с офсетом в один цвет. Есть идеи, что не так?

– Давай мы в один цвет тебе будем фигачить, дешевле сразу в три раза! – встрепенулся Саня.

– Мы с полноцветом уже раз окарали, видел же, качество никакое! Взяли заказ, а качество не айс, пришлось печатать в типографии, ещё своих денег добавили, – грустно добавил Михаил, вытащил сигарету, тщательно размял её в руках и жадно затянулся, мечтательно развалившись на пачках с бумагой.

Потом они рассказали, что пробовали делать цветоделение под ризограф на своём принтере, в итоге цвета не сложились в качественный полноцвет. Они всё же взяли печатать картинку для календаря, но вышло месиво из цветных точек, и они всё отдали печатать на офсетную машину и жутко угорели на заказе. Далее пошли воспоминания, как во времена застоя они, техники-рефрежираторщики, делали деньги, возя в своих вагонах дефицитные продукты. Вспоминали пачки наличных советских рублей, еду в ресторанах, такси и невозможность покупки квартир и машин, и ещё страх перед ОБХСС.

Егор был поражён жизненным опытом ровесников, их самоуверенностью и смелостью. Александр поражал своим нешаблонным мышлением, попытками на примитивной технике получить результат высокоточной офсетной печатной машины. Посмотрев на работу парней, Егор решил, если будет заказ в один цвет, печатать у них. Теперь точно есть возможность заработать на заказе Маши – напечатать его на ризографе. «Прямо гора с плеч, – радовался Егор, – и офсетные пластины уйдут на полноцвет, опять хорошо».

Вот вроде бы состоялась встреча, и итог её ясен, но неожиданно Саня придержал Егора и заговорщически прошептал:

– У меня есть суперидея! Если хочешь, включайся в неё. Идея мегакрутая, мы уже часть фирм привлекли и пишем базу данных под неё.

–Миха, ты давай не стой, пособирай брошюрки, а я расскажу, что за тема, – Саня встал, залпом выпил стакан горячего кофе, достал пачку сигарет.

Вместе с Егором они дошли до курилки. Александр нагнулся над зажигалкой, жадно и глубоко затянулся, казалось, что он выкурит сигарету в одну затяжку. Долго удерживал дым в лёгких, торопливо выдохнул и снова так же затянулся. Первая сигарета ушла в пять затяжек. Тут же раскурил вторую и уже расслабленно начал рассказ.

Тема была в том, чтобы все клиенты их фирмы и даже учебные заведения подписывали договор, согласно которому можно получить скидку с дисконтной картой. Скидки сидят в базе у них на компе. Идёт запрос по Инету, причём скорость не нужна, так как идёт только номер карты, а в ответ – процент скидки или сумма скидки в условных единицах, баксах. Прогу им сваяли студенты с кафедры ПриМы4 за ящик пива на макроассемблере. Смысл в том, что они постепенно становятся держателями скидок всех контор, все ходят и получают друг у друга скидки по этим картам, а если хотят, могут получить и баксы.

– Интересно, но в чем ваша прибыль? – не мог понять смысл затеи Егор.

– Мы берём деньги со всех пользователей системы за обновления программ, за ведение учёта скидок и эмиссию карт. Кроме того, в договоре прописано, что если контора даёт скидку, допустим, на кровельные работы для наших клиентов 7%, то нам, держателям системы, идёт скидка 0,2%, и мы можем её копить на своих счетах. Мы можем выпускать свои именные карты или продавать накопленные скидки, вот, допустим, 500% скидки продать за 200$, – выпалил между затяжками Александр, мечтательно посмотрел куда-то на загаженный потолок курилки и блаженно улыбнулся.

После перекура парни рьяно взялись за работу, посадив Егора посмотреть на их систему «Дисконт» на единственном компьютере. После включения экран тут же погас, появилась мигающая точка на чёрном экране, затем медленно начали возникать строки с данными фирм и скидками. Наконец, возникла противная зелёная надпись «Выберите число, если хотите сделать действие», дальше шли опции и их описание. Программа была очень суровая. Опций было около двадцати: просто весь экран из двадцати пунктов меню, выбор при помощи нажатия цифры. Егор сделал свой выбор: «Ввести нового пользователя». Экран лениво погас, появились надпись «Ошибка» и её номер. Подошёл Миша.

– Не, толком ещё не работает, всё сырое. Только 4 конторы подписались и мы.

Егор понимал, что раскрутить такую тему на ящике пива двум хронически усталым парням нереально. Он тоже мог нафантазировать массу идей, но как продать их и, главное, кому? Даже организация рекламы такой идеи требовала денег. Нужны были конференции, красивая программа, открытие прочее. Либо нужно было быть самоуверенным аферистом, набрать денег, попытаться пробиться и, если не получится, раствориться с долгами и чужими деньгами, как ещё недавно сделали финансовые пирамиды «МММ», «Хопер-Инвест» и подобные. Конечно, в любом городе было много аферистов, поднявшихся на ваучерах. Они создавали фонды, куда люди приносили ваучеры бесплатно в надежде получения дивидендов, и вскоре фонды потерялись, их руководители куда-то исчезли, а потом всплыли те же люди, скупающие на ваучеры все значимые предприятия и крупную недвижимость городов. Но все они были под кем-то или с кем-то. Независимых аферистов быстро удаляли с игрового поля. Цыгане – единственные мелкие независимые аферисты, которых боятся лишь обыватели. Поэтому Егор уже знал, что эта тема – плод уставшего мозга, и работать с парнями можно только с точки зрения дешёвой, не очень качественной печати. Хотя спустя много лет похожую тему обкатали банки, назвав её красивым словом «кэшбэк».

Днюха

Дни бежали галопом. По утрам сотрудники клянчили денег, получая вместо них упрёк в своей плохой работе. Все ждали начала действия приказа ЧП «Колос» под хитрым названием «Положение о твёрдых окладах и премиях».

Егор активно закрывал старые обязательства по заказам, сам развозил клиентам полиграфию, Сенька открыто саботировал работу, демонстративно весь день курил, забурившись в курилку, в перерывах между папироской заходил в офис поклянчить денег. Маша пыталась найти заказ до обеда, после обеда её ждала новая работа менеджером, а вечером – подработка уборщицей. От общения с Хейфецом спасали разъезды, пребывание в офисе превратилось в пытку. Сенька не давал работать, ему нужны были деньги.

– Ну как там с моими деньгами? – с этими словами влетал каждое утро Хейфец, выкатывал глаза, смотрел в упор на Егора, на его небритых щеках перекатывались желваки.

Мир незаметно перевернулся, и Егор всё чаще чувствовал себя нерадивым работником Хейфеца.

«Что же делать?! Идти работать по найму?» – наедине с собой работа всё равно не шла, отчаяние брало верх, Егор начинал мыслить вслух этими двумя базовыми фразами.

Нужно забрать кровно заработанные с Алексея, но тот будто почувствовал и стал редко появляться, пейджера у него не было, у него был лишь домашний телефон с АОН-ом. Трубку обычно брала его жена, привычно отвечая:

– Алексея нет, он лохматит! Что передать?

Звонки в любое время суток заканчивались той же дежурной фразой, став неким атрибутом очередного унылого дня. Отчаявшись в своём бессилии, злясь на самого себя, Егор как-то вечером подъехал к его дому. Во дворе стояла его машина – ВАЗ-девятка, рядом таксофон. Решение созрело само собой: «Позвоню, посмотрю, что же скажут, напрошусь в гости».

Длинный гудок, уже ставший привычным, внезапно прервался. Через треск и шумы эфира услышалось:

– Аллё, вы хто? Хто там?!

– Алексея можно? Это с работы, – пересохшими от волнения губами произнёс Егор.

– Та его нет с утра, он всё таксует, даже ночью ездит, – уверенно отвечала жена, жуя в трубку.

– Жаль, хотел зайти в гости, долг отдать пару лимонов, – зло соврал Егор, упёршись взглядом в стоявшую рядом машину Лёхи.

– Нет, сейчас нет, но завтра в десять утра будет дома, приходите. Да скажите, кто вы?

Егор попрощался, сославшись на то, что плохо слышно, мрачно повесил трубку. Подошёл к соседнему подъезду и через минут десять увидел, как Алексей вышел из подъезда и быстрым шагом пошёл в соседний магазин…

К слову сказать, в те годы все были миллионерами, и зарплатой в два миллиона никого было не удивить. Но уже скоро родное правительство уберёт нули с купюр в количестве трёх. Это чудо чудное начнётся с 1998 года…

«Вот так дела, – мрачно подумал Егор. – А говорили, честный человек, не подведёт».

В последние дни всё время уходило на разъезды, работать приходилось вечерами, но её было всё меньше. От полного отчаяния спасли соседи, что пригласили на День рождения – они заказали себе цветные календари. Этих денег хватило оплатить очередную аренду офиса, и даже повезло немного заработать. Сенька в курилке узнал от них, что есть заказ, и тут же многократно усилил давление. Ему было неважно, что это не его деньги, не им заработанные, главное, что это деньги, а Егор психологически ослаб, моментально став его подчинённым. В мире Хейфеца все деньги тех, кто с ним работает, сразу становились его деньгами минимум на фифти-фифти. Поэтому, чтобы Сенька Хейфец окончательно не вынес мозг, Егор тихо сидел, закрывшись в кабинете, изредка на цыпочках, бесшумно прикрыв дверь, удаляясь на встречи да развоз остатков заказанной полиграфии.

Разъезды Сенька себе позволить не мог, это было транжирство. Его денег хватало на поездку от своего логова в офис и обратно и пачку папирос. С каждым днём его просьбы о денежном довольствии становились всё упорнее. Заказы стали не привлекательны для Хейфеца, деньги были ближе у Егора, и он должен взять их, взять любой ценой. В тайне даже от себя самого, Егор сам начал обзванивать фирмы, предлагая свои услуги, как сейчас бы сказали, делал холодные звонки. Была надежда взять потенциальный заказ и отправить добивать клиента Хейфецом. Внутренне Егор опасался того, что Сенька окончательно сломил его. Он готов был взять и выполнить заказ, отдав всё, лишь бы на время избавиться от злобного агента. И вот удача! Контора, продающая пневмоинструмент, решила сделать себе красочные буклеты.

– Сеня, ком цу мир, битте, – позвал Егор кого-то невидимого, слегка приоткрыв дверь. В длинном коридоре было пусто.

«Ну и чёрт с тобой», – мелькнула злая мысль.

Дверь ещё не успела закрыться, как её с силой дёрнул некто снаружи.

– Ну чё, одумался, грешник! – выпалил Хейфец, выдыхая дым из лёгких, распространяя возле себя сильный запах табака, смешанного с потом в оригинальной пропорции.

– Смотри, вот заказ потенциальный. Тебе два дня, возьми его и получи свои бабки, – Егор протянул лист с координатами и описанием заказа.

– Давай! – Сенька выхватил листок, грозно сверкнув глазами.

Егор выдохнул: «Наконец, избавился от него на пару-тройку дней». Сил почти не осталось. Сегодня нужно ещё зайти на День рождения, иначе обидится Олег. Пока есть время просто охватить голову руками, закрыть дверь, нет… закрыть дверь, поставить стулья, да нет же! Убрать с двух столов рекламу, журналы с ценами, лечь, укрывшись полушубком, поспать пару часов до Дня рождения. Идея поспать повысила настроение, скоро Егор уже спал, будильник на компьютере бесшумно отсчитывал счастливые секунды сна. Факс и телефон выключены, тишина ощутимо заполнила маленький офис, изредка тихие незнакомые голоса, похожие на шум листвы в лесу, приглушённо доносились из коридора. Капель по-весеннему успокаивающе стучала по подоконнику. Уже второй день стояла оттепель – зима заканчивалась…

Егору снилась бескрайняя степь, покрытая белым снегом. Солнце, стоящее в зените, слепит глаза, отражаясь от белого безмолвия, упирающегося в горизонт. Он едет вместе с Митяем на подписание договора о взаимозачёте куда-то туда, где небо соприкасается со снегом. За рулём вальяжно расположился Раис, оба молчат, в напряженной тишине звучит любимый ими Михаил Круг…

Резкий стук в дверь прервал сон. Егор не понимал, где он. В офисе темно. Он несколько минут лежал, соображая, что произошло. Включил свет и начал тереть лицо и уши, чтобы проснуться включил свет, открыл настежь окно. Свежий морозный февральский ветер ударил в лицо, тишина разбилась со звоном о звуки проезжающих автомобилей. Всё, пора идти на Днюху.

Офис празднующих был длинный и узкий, как школьный пенал. За столами на телефонах сидели девушки – продавцы правовых систем. Девушки работали в «поле». Их задача, по сути, та же, что у рекламных агентов Егора – впарить клиенту программу, а после вечно приносить к ней обновления и заплатки, называемые апгрейдом. Главный плюс такого бизнеса в том, что, купив программу один раз, клиент попадал на крючок. Без обновлений и заплат программа глючила, выдавала устаревшие данные. Законодательство перекраивалось постоянно, ежедневно выпускались подзаконные акты, решения и указы, в конце концов, законы подменялись решениями судов и заплатками из указов да писем ведомств. Всё это очень нравилось Геннадию – главному по персональному оборудованию – и его напарнику Олегу.

Геннадий был многословен, неконкретен и тем очень удобен при переговорах. Добиться от него точного ответа было нереально, то ли он согласен, то ли нет. Благодаря таким свойствам многоопытные граждане из среды отсидевших многоуважаемых граждан не могли подтянуть его за слова. Слова и те у него были какие-то обрезанные, без чётких окончаний. Олег был бодрый, переполненный тестостероном, падкий на женщин, завсегдатай вендиспансера. Главная функция Олега – продажа ж/д тарифов (ТЕХПД), которыми с ними рассчитывались несколько заводов и управление железки за обновления баз данных. У заводов этого тарифа было так много, что они впихивали свой ТЕХПД кому ни попадя с большими дисконтами. Уже через год Олег стал крупнейшем, с его слов, продавцом тарифа в городе, знал все тонкости, имел лицевой счёт в ж/д и торговал тарифом направо и налево. ТЕХПД менялось с дисконтом на запчасти, консервы, тазики и другой ширпотреб. В итоге Олег плотно начал сотрудничать с Митяем, они весьма успешно умудрялись обменивать товар на живые деньги. Но ещё веселее им было, когда предприятия рассчитывались разнообразными услугами: от проведения медосмотров (так рассчиталась городская больница) до захоронения пятидесяти тел (а так – некая крупная городская контора ритуальных услуг). Причём у последней конторы денег было как у дурака махорки, но они принципиально рассчитывались своими услугами, со словами: «Всегда пригодится, для вас и ваших родственников».

Так как фирма Гены была инновационной, продвинутой и прочее. Они держали специфического человека, все звали его ботан. Ботан был недоучкой-электронщиком, косящим от армии путём удержания веса в рамках лёгкой анемии и дистрофии. Ботан, имея вид сухой тонкой палки-вички, обладал мощным, густым, басовитым, но при этом жутко скрипучим голосом. Пока он был трезв, был целомудрен и важен, но стоило ему выпить, то даже Олег и тот удивлялся тому, как этот истощённый ботан, как лев, набрасывался на женщин, ухаживал за ними, пытался соблазнить разговором о переходном процессе в индуктивном контуре или своей коронкой – лекцией по основам архитектуры микропроцессора.

Вот все эти лица, наконец, собрались отмечать днюху. Пришли с «поля» девушки в количестве четырёх, ботан в предвкушении праздника вещал нечто заумное, скрипя густым басом в коридоре и заглушая шум улицы, доносившийся из приоткрытого окна. Все приходящие приносили бутылку пепси и бутылку водки или виски, все эти разносолы были куплены тут же на ближайшей остановке в ларьке.

Митяй и Раис принесли ящик пива и сыр. Девушками было куплено вино местного разлива в красивых бумажных пакетах. Знаковой едой того времени были вечно свежие «натуральные» рулеты и курица гриль. Пока суть да дело, изготавливались салаты из плавленого сыра с чесноком, неизменный оливье, сельдь под шубой и ещё жирный безымянный салат с майонезом. На столе валялись распакованные чипсы различных производителей и фрукты: дольки бананов с яблоками, украшенные нечищеными апельсинами.

Все радостно распределились за столом, начав бурно поздравлять именинника, обильно пить и закусывать. Пили водку, закусывали её пивом и сигаретным дымом. Пили ожесточенно, не отрываясь, минут пятнадцать. После начали активно курить, и пошла неспешная беседа, присутствующие пришли в хаотическое движение, разделяясь на группы и пары. Все эти элементарные частицы коллектива, сталкиваясь друг с другом, активно двигались в пространстве не только комнаты-пенала, но и всего этажа.

Прошло ещё несколько часов, Егор не пил и следил за происходящим. Митяй организовал турнир по шахматам, Олег начал читать лекцию о пользе полового воздержания в период деноминации, объявленной на 1 января. Ботан открыл активную охоту на девушек, все время, теряя цель, тут же меняя её на другую, что была поближе. Алкоголь и плохое зрение не давали ему сосредотачиваться, но даже это не останавливало преследователя. Ботана было слышно всюду, скрипучий бас, как сирена тревоги, выдавала его местоположение. Ещё через час сильно выпившие особи начали конфликтовать друг с другом. Было принято решение вызывать тачки для развозки пьяных по домам. Егору выпало вести Ботана и двух пьянющих девушек. Ботан сопротивлялся, лез обниматься. С горем пополам все разъехались.

Возится с выпившими господами не доставляло удовольствия, но деваться некуда, это нужные люди, кто, как не они, реализуют сложные зачёты, заказы подкидывают. Нужно терпеть. Домой удалось добраться глубоко за полночь. Жена проснулась, вышла в коридор, узнать, как всё прошло.

– Всё нормально, праздник прошёл удачно, – Егор тяжело вздохнул, снимая прокуренный меховой полушубок.

– Ты не забыл, у нас послезавтра День рождения фирмы, мне нужно остаться. Приди раньше, встреть дочку со школы, побудь с ней, – зевая, напомнила Вера и ушла на кухню.

– Хорошо. Егору уже было всё равно, усталость отключала сознание, и оно, не имея сил бороться, начало быстро сдавать позиции.

Сон был тяжёлый, снова снились огромные степи, жара и отсутствие воды. Егор проснулся. Шесть утра. Найдя в холодильнике бутылку, он долго пил газировку, наслаждаясь холодной влагой и утоляя жажду, мучившую его во сне всю ночь.

Ночью выпал снег, заметно похолодало. Снег хрустел, как старый деревянный пол. На работу идти не хотелось, там опять ждала неопределённость, которая выматывала и лишала сил. На автомате Егор доехал на трамвае до офиса, поднялся на этаж, кругом люди, все суетятся. Приехала жена Геннадия, чтобы найти, с кем вчера уехал её благоверный. Дома не ночевал, в моргах нет, в милиции нет. У Генки трое детей, жена не работает, а он исчез.

«Ну и хрен с ним», – думал Егор. Геннадий был тем, кто не вызывал положительных эмоции, какой-то странный скользкий тип, напоминающий обмылок. Егор привычным движением открыл дверь в свой офис, включил свет.

– Оба-на, это что за кокон! – вскрикнул от неожиданности Егор. – Идите скорее сюда! – позвал он, чтобы определить, что за бабочка вылетит из кокона весной.

Плотно завернувшись в две шторы и подвязавшись поверх штор ремнём, висел и громко храпел Геннадий. Низ своего тела он заклинил при помощи сдвинутых вместе столов. Шторы были плотные из сукна, висели на гардине из дюймовой трубы, приваренной к мощным анкерам, поэтому они с лёгкостью всю ночь держали качающийся от храпа кокон бабочки-Гены.

Жена Генки вбежала в офис, начала его раскукливать, причитая, как ей горько было без него целую ночь. Гена очнулся, внимательно изучил мутным взглядом окружающих. Олег протянул литровку пива. Генка высосал в один глоток полбутылки и произнёс:

– В чём дело, что вы делаете у меня дома? – кокон нахмурил измятое лицо и громко икнул.

Раздался смех, все собравшиеся смеялись, язвили по поводу найденного босса. Жена Геннадия, обрадованная находкой мужа, быстро уехала заниматься своими делами.

Вскоре поняв, что к чему, найденный рассказал, что вчера зашёл к Егору, с целью обсудить рекламную компанию с одной из подчинённых. Пьяный был, не контролировал себя, а она, собака женского рода, толкнула его в офис, захлопнула дверь и ушла. Он вначале попробовал биться в дверь, но в коридоре стоял сильный шум. Спустя час всё стихло, Геннадий понял, что все ушли. Он остался один. Взял телефон и начал звонить, но телефон был подключён через мини-АТС здания и не работал по ночам. Пришлось, чтобы не замёрзнуть, снять шторы – топили тогда неважно. Сделать это столь пьяному мужчине оказалось невозможным. Холод уже взял во власть нижнюю челюсть и выбивал с её помощью залихватские композиции. Смекалка подсказала выход – окуклиться и выжить. Геннадий замотался в шторы, согрелся и сладко уснул. С его слов выходило, что так крепко он не спал с детства, теперь он даже думает сделать дома релаксирующие подвесные койки-коконы и может вскоре наладить их выпуск под своим брендом.

Онур

Утро субботы. Впервые за многие недели однообразной работы выдался выходной. Егор в последнее время умирал на работе, и не от работы, а от безысходности. Он уже месяц работал лишь на покрытие издержек, про себя называя текущее положение дел коротким тезисом: «Ни копейки для себя, всё в бизнес». ЧП-шник, глядя вперёд, не видел перспективы своей деятельности, работы становилось всё меньше и меньше, денег же просто не было. Жалкие попытки удержать коллектив были сродни формальным реанимационными мероприятиями бригады скорой, прибывшей к уже агонизирующему больному. Внутри Егор понимал, бизнес не пошёл, нужно закрывать ЧП, идти работать по найму.

Эти душевные метания, как состояние тяжелобольного, который устал терпеть страшную боль и уже готов уйти из жизни, но неизведанное всё ещё пугает его, вынуждая из последних сил цепляться за жизнь. И та отвечает ему короткими периодами, в которые угасает боль и вновь возникает призрачная надежда на выздоровление.

Так и Егор когда-то работал по найму, чётко выполнял приказы и поручения начальства, действовал согласно должностной инструкции…

В конце месяца – ожидание зарплаты, не великой, а такой, которой хватало впритык прожить без излишеств очередной месяц. Говоря честно, скорее потерпеть этот очередной трудовой месяц и так терпеть, сводя концы с концами, до нищей, но якобы достойной (наверное, достойной смерти) старости. И хорошо, если работа вдруг стала приносить радость сама по себе, но что делать если этого не случилось или банально очень хочется есть, а не только работать, развиваясь духовно? Егор всегда ждал от работы большего, им постоянно ощущалась однообразная монотонность пролетающих дней, а дни зарплаты, как метроном, отсчитывали дни безрадостной, серой однообразной и такой скоротечной жизни.

Со стороны наёмного работника, бизнес виделся открытым окном в хорошие заработки, окном в безоблачное потребительское будущее. Идея издавать методички, буклеты, писать рекламные статьи для листовок пришла в голову не случайно. Это же та искомая отрасль с наименьшими начальными инвестициями. Но всё оказалось совсем не так. Нужны были офис, умение реализовывать зачётов, работа с рекламными агентами, с типографиями, рассылка и прочее. Всюду были затраты и огромные подводные камни…

Вчера Егор пришёл поздно, пришлось исправлять цвета на календаре до ночи. Ехал на последнем трамвае, усевшись на тёплое место за кабиной водителя, спал. Трамвай мерно стучал на стыках рельсов, удары раскатисто разносились по пустому вагону, постоянно гас свет, возникала короткая бортовая качка. Эти короткие мгновения темноты позволяли рассмотреть и окружающее: дома с тёмными глазницами окон да жёлтые одинокие фонари, освещавшие снег – город уже спал. Егор видел сон, что он едет в поезде с семьёй на юг, впереди – отпуск, море. Зябко поёжившись ото сна, Егор прислонил ладонь к замороженному стеклу, осмотрелся – нужно выходить. Идти в холодную ветреную ночь лень, так хорошо спалось в уютном вагоне.

«Раз, два, встал и пошёл!» – скомандовал себе одинокий человек.

Рывком поднялся, зажмурил глаза и выбежал в ночь. На улице пустынно. Преодолевая дрожь, лёгким бегом Егор добрался до дома. Бег согрел и разбудил, придав энергии. Лифт открыл со скрипом дверь, вот Егор дома, все спят. На кухне ждал остывший ужин. Жадно поглощая пищу, он предвкушал, как проведёт выходной день, так давно он не отдыхал в выходные. Предвкушение выходного всегда оказывалось эмоционально интереснее самого выходного, обычно проходившего в обильной еде, дневной лёжке да бесцельном хождении без денег по элитным магазинам.

Утро выходного. Можно не торопиться, долго до одури лежать, укрывшись с головой одеялом, представляя, что ты вдруг стал обладать суперспособностью и теперь можешь растянуть выходной день в бесконечность, или вдруг научился замораживать ход времени. Обычно выходные проходили быстро, казалось, вот утро, мгновение – уже наступал вечер, и снова такое долгожданное утро рабочего дня.

В будни, ночь была вестником отдыха перед сном, мечталось о хорошем, в выходные роль ночи менялась, она становилась жестоким вором, ворующим и без того короткие часы долгожданного дня.

Все домашние встали, громко шумели на кухне, стучали дверьми, шаркали по полу тапками. Как бы ни было противно, но пришлось встать.

– Доброе утро, – на автомате пробормотал глава семейства, грустно вздохнув.

С ним радостно поздоровались. Дочь Маша тут же начала рассказывать, что происходило с ней в последние дни. Жена изредка её поправляла.

Егор на автомате правой рукой мазал маслом хлеб, после, не чувствуя вкуса, вливал в раскрытый рот чай, одновременно другой рукой безвольно тыкая вилкой в яичницу. Чтобы создать впечатление заинтересованности рассказами дочери и жены, он утвердительно мычал набитым ртом и кивал головой, успевая в паузы залить в себя грамм сто горячего чая. Сегодня по плану, составленному ещё в среду, собирались пойти вместе в парк кататься на лыжах, взять с собой перекус и термос горячего чая.

И вот не прошло и часа, как домочадцы выволокли сонного Егора на улицу. Солнечный безветренный день, мягкий свежий снег, полупустой автобус. Ехать было всего ничего, пять остановок. Катание на лыжах по свежему пухлому снегу, пикник в сосновом лесу заметно улучшили настроение. На обратном пути зашли в магазин, Вера получила долгожданный аванс на новой работе. Грех не отметить столь редкий общий выходной. По традиции любое отмечание всегда начиналось и кончалось обильной едой и выпивкой. Накупив редкой дорогой снеди, которая, судя по ценнику, была вкуснейшей, семья поспешила на закрытую дегустацию.

Вот они уже у дома, Егор краем глаза заметил, что рядом с подъездом стоит «девятка» Алексея. Алексей вышел из машины и громко поздоровался. «Что он тут забыл, как и зачем меня нашёл», – вертелось в голове.

– Ну ладно, мы дома тебя подождём, – Вера попрощалась, кивнув головой Алексею, ушла с дочерью.

– Как ты меня нашёл? – недоумевал Егор, ругая на чём свет стоит невовремя появившегося горе-таксиста. – Значит так, раз нашёл, давай рассчитайся за баксы, ты же обещал! Неделю не появляешься! – при этих словах говоривший вытащил обе руки из карманов, протянув ладонями вверх для наполнения деньгами.

– Невелика задача найти твой адрес, дело у меня срочное вот и приехал. Баксами потом рассчитаюсь. Вот те крест, – скороговоркой ответил Лёха, шёпотом пробормотал какую-то протяжную молитву и несколько раз отчаянно перекрестился.

Алексей путано объяснил, что, дескать, адрес ему дал Ян. Он только что придумал новый проект и деньги с баксов хотел направить в новое прибыльное дело, но, если Егор против проекта, он отдаст без проблем всю сумму завтра или край через неделю.

– Я, если ты будешь настаивать, смогу привезти завтра к 9 утра весь свой долг. Я занял у Яна, чтобы тебе долг отдать. Честнее меня ещё поискать! Правда, я не удержался, немного в рост на неделю коммерсу отдал, но, если что, заберу у него! Веришь? – говоривший вдруг замолчал, по-детски надул губы, разыгрывая обиженного до глубины души.

– Говори дальше, не тяни время, жрать хочется! – попытался придать ускорение спектаклю Егор, понимая, что денег нет и его водят таким способом за нос.

Рассказчик с трудом заговорил, подбирая нужные слова, в итоге из его уст всё же последовал путаный, сбивчивый рассказ о тяжкой неделе, посвящённой глубокому экономическому анализу. Алексей, собрав волю в кулак, бросил лохматить, засел за написания бизнес-процессов к новому прорывному проекту. Приехал домашний аналитик к Егору не просто так, а предложить партнёрство, обсудить гениальную по своей простоте тему и, не далее чем завтра, дать принципиальный ответ некому человеку с загадочным восточным именем Онур, великому генератору идей.

– Какой такой урюк-мулюк-Ознавур, – зло коверкая имя, отозвался Егор.

Алексей, услышав в этой короткой фразе заинтересованность, тут же затараторил:

– Да прикинь, я с Онуром каждый день теперь общаюсь, всё обсуждаем, сидим по вечерам. Не тема – золотое дно! Хочешь подробности, садись в машину, потрещим.

– Ладно, не убудет, послушаю, – Егор не хотел мириться с тем, что уже никогда не получит денег за свою работу. А тут какая-никакая зацепка, через неё может и вытащит заработанное.

Сели в «девятку», двигатель мягко заработал. Упавший снег прозрачной слезой тут же таял на лобовом стекле. Через стекло Егор видел детей, весело катавшихся с горки, рядом на небольшом катке играли в хоккей, до слуха доносились радостные возгласы. Как классно быть мелким, а тут сидишь в железной коробке, слушаешь какой-то бред. Безэмоциональное бурчание Алексея, слившись с мерным звуком двигателя, напрочь вырубало сознание. Уже через дремоту с трудом прорывались к сознанию обрывочные фразы.

– Прикинь, сколько бабла… И мы на этой теме подвинем всех азиатов! Я тут решил… Одному страшно – нужен компаньон.

Егор заставил себя проявить интерес, с трудом выйдя из томного оцепенения, зевая, спросил:

– Можно подробнее, что за азиаты и что за бизнес.

– Вот видишь, зацепило! Интересно, да? Не зря приехал, как знал, что тебя можно в компаньоны взять. Сижу тут с полчаса, жду, думаю, не зря ли, не откажется ли, оказалось не зря! – хвалил себя Алексей, взяв в рот ус и тщательно что-то с него сжевывая…

– Еду, значит, я неделю назад, клиентов нет. Руками никто не машет, не таксуется, мысли дурные в голову лезут об устройстве на работу менеджером на «холодные звонки», и от них на душе кисло. Когда таксуешь, люди разные попадаются. Поговоришь с одним, с другим, смотришь, темка нарисовалась, – так Алексей начал свой увлекательный рассказ в лицах. – Решил на удачу сгонять в центр, проезжаю возле рынка, снег летит хлопьями, в пяти метрах ничего не видно. Тут джигит сорока пяти лет рукой машет, одет не по-зимнему, в куртке кожаной. Кепка на глаза, сам невысокий, да ростом где-то… ну, прям как я. Остановился, кричу ему: «Давай садись быстрее!», – снега налетело в машину… мне же потом лужи убирать. Садится, говорит мне, ласково улыбаясь: «Дорогой брат, жми на выезд из города!» – даёт адрес. Я ему твёрдо с нажимом, мол, слушай сюда, шестьсот тысяч старыми дашь – поеду, тут ехать час, а там одни склады, никого обратно не возьмёшь, плати, короче, в два конца. Он, всё улыбаясь: «Да без проблем, дорогой мой, я тебе восемьсот тысяч даю», – и вытаскивает из куртки пакет целлофановый, набитый деньгами. Деньги так себе, мелочь, но много. Отсчитал: «Бери, братан, поехали!» Ну ладно, поехали. Дорога плохая: гололёд, пробки. Мужик похож на азербайджанца: смуглый, невысокий, внешность обычная. Едем, он мне: «Слушай, сил нет, можно покурить?» Я ему: «Смотри, пепел не урони, а так – кури». Он сладко и жадно затянулся, обмяк, вальяжно так произнёс: «Я бизнес у вас имею, мои там две машины стоят, товар привезли с Казахстана: морковь-шморковь. Я вот на рынке его продал, – пассажир снова сладко и глубоко затянулся, выпустил дым в потолок. – Чик только, – он щёлкнул пальцами, – пять дней, и уже еду с водилами-чудилами рассчитываться».

– Что за товар-то у тебя? На самом деле морковь? – Лёха – тёртый калач, кое-что понимал в торговле. В его голове не укладывалась схема, при которой неграмотный выходец с Казахстана может удачно торговать в чужой стране.

– Я привозил лук первую партию, купил там вообще за ваши десять тысяч рублей по-старому, короче, за 10 рублей всего килограмм купил с учётом доставки. Вот и считай: тут у вас оптом – по 20 рублей, а в магазине – вообще по 30 рублей можно встретить! – азербайджанец ловко выбросил бычок в окно, тут же закурил новую сигарету.

– Крутой бизнес у тебя, но сезонный. Плохо. Две-три партии привёз, и всё, кирдык. Потом-то что делать?

– Дорогой! Ясно, что сезон. Всё в жизни сезонно, вроде вот сегодня мужик, оп, и уже дед! Лук осенью привожу партии две. Весной ещё пару партий, потом, смотри, картошка-маркошка киргизская с апреля по июнь вези, если силы есть, затем сразу перчик-мерчик сладкий – ещё пару ходок делаешь и июль-август арбуз-дыню возишь. А какой персик нежный, э, брат, с Узбекистана, – пассажир, причмокнув губами, закатил глаза, – партию можно успеть, и луком с капустой заканчиваешь, глядишь, снег пошёл – ноябрь. А там отдыха-то остаётся полтора месяца, не больше, и снова лук. Не бизнес – рахат-лукум, успевай только деньги считать, – пассажир в конце длинной речи несколько раз прищёлкнул языком, закачал головой, сладко зажмурив миндалевидные глаза.

– И что, целый год как белка крутишься, и бабки только в конце поднимаешь? – прервал затянувшееся молчание Алексей, открыв окно в попытке выветрить дым, разъевший глаза и вызывающий спазмы в горле.

– Да, всё в товаре. Чуть дёрнешь на еду, маленько-маленько семье отправить, – азербайджанец, прищурив глаза, упёрся хитрым взглядом в водителя и продолжил.

– Ты не думай, что убытки, дом у меня свой, КамАЗ свой, сыну дом отстроил, дочери дом строю. Тандыр-мандыр строю, чтоб лепёшку нежный продавать, люди круглый год у меня работают. Деньги со всех сторон идут, – сладко вещал новый знакомый, постоянно курил, показывал свои несметные богатства, широко разводя короткие руки. С его слов, всего у него было много, и эти избытком он может чуть-чуть, самую малость поделится с хорошим человеком-водителем.

– Слушай, а звать-то тебя как, может обсудим совместную темку? – Алексей принял боевую стойку, внутренне сжавшись и приготовившись принять отказ.

– Онур зовут, я турок настоящий, не какой-то там… казах.

– Базара нет, ты прямо самый сенокос, турок. Я еду, вижу, ба! Турок! Сразу по тормозам, видно, чел деловой, не просто так, при бабках, – Алексей, носивший фамилию Орлов, почуяв добычу, сразу вошёл в пике.

Онур оценивающе окинул водителя взглядом и оскалил крупные жёлтые зубы в улыбке.

– Слушай, брат, у меня есть деньги на две шаланды лука. Лучше для большей прибыли четыре-пять шаланд-маланд. Могу взять в долю, – Онур протянул руку в знак заключения договорённости, Алексей пожал жёсткую со следами въевшейся грязи ладонь нового знакомого.

Из дальнейшего монолога турка стало понятно, что шаланды – это 12-метровые полуприцепы. Если Алексей входит в бизнес с настоящим высокопробным коммерсантом, имеющим подвязки по всему Казахстану, то он сможет его, так и быть, взять в долю, при условии вложения денег минимум в 3 шаланды лука. Со слов Онура получалось, что вопрос партнёрства не прибылен для него, он делает лишь поблажку русскому. Берёт его в компаньоны в память о СССР и дружбе народов. Подумав, турок с нажимом произнёс:

– Я мусульманин, у нас не принято обманывать человека. Даже если ты другой веры, Коран не позволяет.

Вскоре подъехали к месту стоянки шаланд. Онура ждали две машины с водителями-казахами. Турок бодро выскочил, сразу попав в плотный снеговой заряд, хлопнул дверью машины, что-то громко закричал на казахском, замахал руками. Водители отвечали ему, активно махая руками в ответ. Со стороны казалось, что это крупные птицы-падальщики делят свою добычу, кружа вокруг неё и пытаясь отпугнуть друг друга, чтобы урвать себе кусок побольше. Сути разговора Алексей не улавливал, он лишь вышел из «девятки» и смотрел на то, как новый знакомый руководит бизнес-процессом…

Будучи матёрым коммерсантом, возглавляя когда-то коммерческий отдел фирмы, так оригинально Алексей переговоры не вёл. Он всегда степенно общался с сотрудниками, составлял планы, графики, отмечал их выполнение, действовал строго согласно западным нормам и правилам ведения бизнеса. Много читал книг по бизнес-процессам, постоянно посещал модные тренинги бизнес-гуру из столицы, но такого эмоционального ведения переговоров с рисованием схем ботинком на свежем снегу, с постепенным переходом всех участников спора в положение «на кортах», и продолжением рисования схем уже руками он не видел. Рисовали схемы все участники брифинга, тут же кто-нибудь из сидящих вскакивал, нервно начиная бегать вокруг остальных и скидывать эмоции…