Читать онлайн Сцинка бесплатно

– Сколько? – Алиша склонила голову набок, оценивая мужчину.

– Нисколько, – мужчина, назвавшийся Дарком, подошёл ближе, протягивая руки к её поясу, – я тебе должен.

Действительно, должен, Алиша случайно спасла этому Дарку шкуру, но иметь кого-то в должниках, в общем-то, никогда не было лишним.

– Можешь не расплачиваться, когда-нибудь встретимся, ещё успеешь сослужить мне службу.

Если, конечно, Дарк не умудрится раньше сыграть в ящик. Ну, до своих лет он дожил. Возможно, проживёт и ещё.

– Не люблю ходить в должниках, тем более, в должниках у Песчаной Сцинки.

– Узнал меня? – Алиша усмехнулась. Не все в пустынях знают, как она выглядит.

– Скорее, догадался, – Дарк развязал пояс на Алише, сбросил на землю. Принялся за её безрукавку из буйволовой шкуры. Одежка тяжеловата, но ночами в пустыне холодно, а ждать в засаде приходится долго. Да и дубления шкура особого – ножом такую не пробьёшь. Мужчина попытался её с Алиши снять, заметив:

– Не многие попадут в цель с более двух сотен ярдов.

– Это оставь, мешать не будет, – Сцинка убрала его руки. Под безрукавкой, поверх рубахи, висело несколько ножиков. Часть амуниции, патроны к винтовке, две фляги с водой лежали в мешке на песке, рядом со снятым поясом, что Алишу не смущало.

Охоты на неё не объявляли. Всё потому, что Сцинка держит суверенитет. Убивает тех, кого заказали. Заказы не отменяет, перекупить себя, перебив цену, не позволяет. В случае двух спорящих сторон – кто первый нашёл её и заплатил, тот и клиент. Мстят не Сцинке, мстят заказчикам. Все знают Закон, в убийствах наёмницы нет ничего личного.

Поэтому молодой мужчина, которого она случайно освободила, опасности для неё не представлял.

– Что забыл в пустыне? – без особого интереса спросила Алиша, наблюдая, как с неё стягивают штаны и исподнее.

– Добирался в Крансвен. Думал, встретил попутчика, сам же дал себя напоить, очнулся связанным. Матерь божья… – Дарк отшатнулся, оставив Алишу отсвечивать голым задом. – Ты когда в последний раз мылась?

Женщина в пустыне не будет пахнуть розой. Алиша много времени проводит в песках, не заходя в селения и не возвращаясь в город. Пропитание можно добыть у кочевников, маршруты которых ей хорошо известны. Запасы воды она пополняет на источниках. Зачастую это небольшие ручейки, пробивающиеся сквозь землю – то немногое, что осталось от цветущих оазисов. Приходится подолгу сидеть рядом, ожидая, пока в бурдюк нальётся вода. Но ждать Алиша умеет.

Алиша подтянула вверх штаны и подняла с земли пояс.

– Тебя везли на невольничий рынок. В общем-то, больше никакого прока в тебе для Ардуина я не вижу. Сейчас рабов сгоняют для Императора. Строить новый замок.

– Да, я слышал.

– И был так неосторожен, что дал себя поймать?

– Давно не пил алкоголя, ударило в голову. Переношу плохо.

Алиша задумалась. Пожитки Ардуина она не разбирала. Если бы у неё не хватало еды или воды – другое дело. Но никогда не знаешь, вдруг эта еда или вода отравлены?

– Значит, будешь должен, – она затянула пояс на талии, поправила амуницию. – Что ж, тут расстанемся.

– Поедешь за наградой?

– Мне платят вперёд, – Алиша потянула ноздрями воздух, посмотрела на солнце. – Крансвен в той стороне. Прощай.

– Подожди! – мужчина поймал её руку. – Я расплачусь. Только не здесь, – он тоже огляделся. – До Крансвена далеко, а неподалёку разбили стоянку.

– На Линнее? – спросила Алиша. Она как-раз туда направлялась.

– Нет, ближе. На Варрах, – я провожу, – Дарк собрал свои вещи, закинул мешок за спину. – Пойдёшь? Там можно запастись провизией, переночевать. Да, что там, помыться.

Алиша усмехнулась. Она, конечно, планировала принять ванну, примерно через четверть Луны. Это всегда событие, нужно подготовиться. Впрочем, одежда у неё есть – припасена. Как и мыло. Разве что – мужчина в её планы не входил.

С другой стороны – заказ она выполнила, доказательства собрала, а новое место разведать всегда пригодится.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

Ритуал

Пришли за полночь. Алиша огляделась. Постоялый двор собран из чего попало. Знакомых нет, да и хозяина она не знает. Но встречают дружелюбно. Комната для неё нашлась, как и горячая вода. Алиша распорядилась принести ей воды, чтоб хватило на две полных ванны. И вёдра оставить.

Большую железную бадью и лохани с кипятком принесли в комнату. Алиша закрыла двери на засов и начала раздеваться. Местами нижняя одежда прилипла к коже – пришлось отдирать. Кое-где ткань отошла вместе с струпьями, заставляя саднящие ранки кровоточить.

Всё тело Алиши покрыто этими струпьями. Нарывы гноились, лопались, истирались о жёсткую одежду. В пустыне то нестерпимо жарко, то холодно. Да и переодеваться желания нет. Алиша меняет одежду только на редких стоянках – ей нравится жить в песках. Не зря же её прозвали Сцинкой. Сцинки – ящерицы, им хорошо в пустыне.

Борясь с желанием расчесать ногтями заскорузлую кожу, Алиша залазит в ванну. Шагает в кипяток. Она никогда не требует холодной воды – и та, что есть, быстро стынет. Вода ошпаривает. Пробирается в мелкие ссадины, в потёртости, в свежие шрамы. Алиша охает, справляясь с зудом.

Кожа скоро намокнет и начнёт сходить пластами. Грязью, кровью, гноем – всё это забьётся под ногти, будет кататься под пальцами, раздирающими слабую человеческую шкуру до плоти.

Алиша с наслаждением чешется. Становится багрово-красной, полосует себя, оставляя дорожки от ногтей, неистово скребётся.

Наконец, она успокаивается, достаёт мыло. Щедро намыливает ветошь жёсткой мочалки и опять сдирает с себя кожу. Мыло разъедает, теперь Алише по настоящему больно. Но она продолжает, орудуя мочалкой ещё тщательнее. Она знает, от такой экзекуции её чистое, недавно купленное нательное белье сразу окрасится этой новой кровью и так и высохнет.

Самоистязание длится ещё несколько долгих минут, пока вода не становится чёрной и холодной. Тогда Алиша встаёт, вышагивает на пол, наклоняет тяжёлую бадью и переливает остывшую, грязную воду, покрытую красно-бурой пеной, в вёдра. А пустую бадью наполняет подостывшей чистой.

И вдруг в дверь стучат. «Кто?» – недовольно спрашивает Алиша.

– Это я, Дарк, – доносится из-за двери. – Я войду?

– Дверь закрыта, а мне не хочется выходить из воды, – отвечает Алиша. Возможно, Дарк уйдёт. Она рассудила, что он уже не вернётся. Снизу его облепили местные старательницы, а Алиша вовсе не считает, что её случайный спутник ей что-то должен. Он её довёл сюда. Это тоже одолжение.

– Не выходи, я открою, – он просунул в дверную щель тесак и несколькими движениями вверх скинул засов, толкнув дверь. Алиша только вздохнула. Дарк закрыл за собой дверь, вернув засов на место. Тесак бросил у входа.

– Решил помыться вместе с тобой, если ты не против. Вода тут дорогая.

Вода, действительно, стоит дорого. Но Алиша тратилась. Она кивнула на использованную жижу в ведрах.

– Бери, если хочешь.

Дарк скривился.

– Нет, пожалуй, я помоюсь в той, что ты сейчас. Выглядит уже получше.

Алиша опустилась глубже в воду. Так, что намок затылок, закрытый жесткими, спутанными волосами. За волосами своими она не следила – торчали бессмысленной паклей. Прели под платком. Иногда, впрочем, когда платок мешался, спутанные волосы защищали кожу шеи от солнца. Вши и прочая живность Алишу не беспокоили. Она перетирала голову песком – должно быть, это помогало.

Тоска

Дарк начал раздеваться. Алиша не без интереса следила. Лицо его было немного криво – но не от рождения – сломанный нос и старые шрамы. Правый глаз немного уже левого, из-за смещённой вниз брови – где-то давно он хорошо обо что-то приложился.

Тело – выше всяких похвал. Хорошее, сильное тело, подходящее для жизни в пустыне. Поджарое, упругое, крепкое. Алиша сжала губы, опустившись ещё ниже. Она направлялась в Линней, чтобы там посидеть в ванной, помыться, переодеться и заснуть. Мужчина в планы не входил…

По-быстрому на месте, так, больше от скуки, и чтобы освободить человека от его чувства долга за спасённую жизнь (Алиша никого не собиралась спасать, так вышло) – тогда, в пустыне, она была не против. А сейчас…

Сейчас мужчина вмешивался в её личное. В ритуал, который не менялся годами. Теперь нужно решить, домыться сейчас или после. Она не хочет носить на себе запах мужчины. Потом придётся ждать, когда он уйдёт. Разговаривать…

Но всё это неудобство меркло по сравнению с острым чувством, которое разливалось по телу. Мышцы свело, где-то под грудью затянуло, скрутило в узел. Живот запульсировал острой болью. Алиша тихо вздохнула. Тело затвердело, стало деревянным. Сопротивляясь, Алиша сжала железный бортик, разбираясь. Что это? Не возбуждение, и не похоть. Другое чувство – жестокое, щемящее.

Разглядывая приближающегося Дарка, Алиша поняла – это тоска. И сразу пожалела, что во всё это ввязалась. Тоска – сильная, жгучая, тяжёлая. По такому вот мужскому телу. Алиша имеет дело с мужчинами – берёт у них деньги, убивает их, чаще, пожалуй, чем женщин. Но большинство никаких желаний у Алиши не вызывают – выглядят не так, слишком стары, дряхлы, уродливы – или, хотя бы, одеты. Дарк Алише нравился.

Он приблизился, сел у края железной бадьи, со стороны ног Алиши.

– Воды не мало? Может, долить? Там ещё осталось.

Сцинка покачала головой.

– Не надо. Пока и этой хватит.

– Пожалуй, хватит, – Дарк запустил руку в бадью, провёл ладонью по Сцинкиной лодыжке. Алиша заметила край клейма на запястье, видневшийся под кожаным браслетом. Ни к чему мужчине такие браслеты, если только он что-нибудь в них не прячет. Или под ними.

Как-будто сразу отпустило. Алиша скользнула рукой себе под ягодицу, замерла. А ведь лишь мигом раньше представляла их на полу, сцепившихся в один клубок, сплетённых вместе. Дарк схватил за обе лодыжки, резко потянул на себя. Алиша съехала с железного бортика, погрузилась в воду.

Но она уже знала. Брыкнулась, толкаясь ногами, выбросила левую руку, подтягиваясь за борт, толкнулась. Лохань, в которой её топили, почти перевернулась. Но Дарк навалился, прижал своим весом – ванна устояла. Алиша смогла сесть, вынырнула. Её схватили за горло, погрузили обратно в воду, вжали в склизкое железное дно. Для этого Дарку пришлось, выпуская её ноги, склониться, держать обеими руками Алишу за горло. Он навис над ванной, а Сцинка только этого и ждала. Всё это время дожидалась, не давая схватить её за правую руку, выбирая момент для удара.

Сцинка осторожна. Даже моясь, она никогда не остаётся безоружной. Между ягодиц у Сцинки зажат нож. Лезвием вниз, но так, чтобы не тупиться о дно лохани. Полностью лечь всё равно не выходит, так что ни порезаться, ни царапать лезвием о железное дно риска нет. И Сцинка выхватывает нож и несколько раз бьёт Дарка под рёбра. Предпоследний раз оказывается режущим – не воткнулся нож, прошёл по телу, но Сцинка успела замахнуться ещё раз – всадила нож между ребер и опрокинула лохань.

Они оба выпали, оказавшись на склизком дощатом полу. Сцинка устроилась сверху. Не так она представляла их единение.

– Кто меня заказал? – прошипела, вынимая свой нож. Дарк помотал головой.

– Не могу, сама знаешь.

– Всё равно умрёшь, – Алиша поставила нож к горлу, – будешь долго страдать, лекаря здесь нет. Да и если б и был, уже не помог бы.

– Так дай умереть достойно, – Дарк на неё посмотрел. – Что с твоим телом? А… должно быть, ящерица сбрасывает кожу… Сцинка, ты же знаешь, ничего личного.

– Знаю, – Алиша кивнула. Она сердилась на себя, на недавнее желание с кем-то на миг слиться. Не из-за той тоски, которую почувствовала. Из-за одиночества. Эта мысль настигла внезапно. Сцинка одинока, а тех, кто ей, должно быть, подходит, случается, приходится убивать. – Ты мог попытаться в пустыне. Там у тебя было больше шансов.

– Неужели? – он неуверенно кивнул. – Ты давишь на рану. Убери ногу.

– Уберу и истечёшь быстрее, – Сцинка подумала: придётся, всё-таки, о чём-то говорить. – Тебе всё равно уже, ты умрешь, но клеймо нужно лучше прятать. Я о тебе наслышана. Только имени не знала.

– А тебя как зовут, Сцинка? – наёмник, явившийся за Алишей, уже хрипел. Теперь недолго.

– Вино, опять же… на месте вашей с Ардуином стоянки никаких бутылок из-под вина не было.

– Знал, что ты придёшь за ним. Набился в попутчики, сделал вид, что сплю. Знал, что так будет… Разве не хитро?

– Хитро, – Алиша кивнула, – почти провёл. Но даже ни разу меня не ранил. Не заслужил знать моё имя.

– Разве не ранил? – Дарк приподнял руку, тыча Алише в грудь. – В самое сердце. – он ухмыльнулся. – Ты так смотрела. Надолго меня запомнишь, Сцинка.

Так он и умер, улыбаясь. Алиша убрала нож и закрыла Дарку глаза.

Размышления

– С потолка вода бежит? Что устроила? – раскричался хозяин стоянки. – А прогниёт, с кого мне спросить?

Сцинка выслушала молча. Потом бросила на стол золотой.

– Вот возьми. Это на расходы. Сверх того, что я уже заплатила. Мало? – она внимательно взглянула на стояночника, – возьми ещё.

Деньги принадлежали Дарку. Алиша нашла кошель с золотыми в его вещах. Ему больше не нужно, а хозяину этого места позволить разжиться таким богатством не за что. Если Алиша когда-нибудь встретит родных Дарка, она отдаст им.

Наёмник не сказал Сцинке, кто заказал её ему. Нарушил бы Закон, если б сказал. И что с того? Некоторых, если нужно, Сцинка пытала. Но Дарка мучить не стала – он бы терпел. Недолго. Раны она нанесла серьёзные – всё равно бы быстро умер.

В вещах никаких подсказок не было. Денег в мешке – не то чтобы много. Это Сцинке платят вперёд и всё сразу. Дарк мог взять частями. Теперь нужно узнать, правда ли он направлялся в Крансвен, и, так как это единственный город поблизости, разузнать, не в нём ли скрывается человек, жаждущий сцинкиной смерти?

В комнату Сцинка не вернётся. Ей и так пришлось уходить в спешке – натягивая на мокрое тело припасённое чистое бельё. Обуваясь. Собирая мокрую паклю волос, чувствуя, как вода стекает под ворот. Сцинка не любит такой спешки. Но что делать?

Тело Дарка она прикрыла сорванной с простой постели простыней. Остатками воды из лохани смыла кровь с лица и рук. Проверила вещи Дарка, перекинула приглянувшееся к своим. Вышла.

Пришлось общаться с хозяином, терпеть взгляды девок, от которых Дарк ушёл к ней. Возможно, это не самое плохое место. Во всей пустыне не так много мест, где хозяин может позволить себе содержать для гостей девок. Но Алише теперь не до таких мыслей. Она прощается и выходит в ночь.

Ей нужно обосноваться на ночлег в холодной пустыне под открытым небом. Потому что в Варрах ей опасно оставаться. А до Линнея отсюда далеко.

А завтра, когда она переживет эту ночь – она отправится в Крансвен.

У Алиши в Крансвене есть подруга – мадам Делавинь. Она содержит публичный дом. Можно, для начала, попробовать расспросить у шлюх – не слышали ли они, кто мог заказать Песчаную Сцинку?

Зачем? – уже другой вопрос. Алиша вот пока не знает ответа. Но… если она жива, значит, пока она не найдёт заказчика, вероятно, всё повторится.

Алиша ко многому привыкла. Умеет забиваться под камень, зарываться в песок. Спит, как животное. Вместо ужина грызёт сухой хлеб. Бывает, что и сухую кость. На зубы Алиша не жалуется. Те, что остались, её не беспокоят. А больные она сама себе вытащила.

А эта ночь холодная. Сцинка свернулась вокруг вещевого мешка, нюхает остатки хлеба, угадывает запахи своих вещей. Есть среди них и чужая. Сцинка забрала кожаный браслет Дарка. На случай, если придётся доказать убийство? А может, и на память. Достала из мешка, понюхала. Грубая кожа хранит запах хозяина – не сильный, запястья, всё же, не потеют. Но терпкий.

Алиша закрывает глаза. А могла бы прижиматься сегодня ночью к чужому горячему телу. Нет. Не могла бы. Лежала бы мёртвой на сырых темных досках в месте, о котором раньше и не слышала – в Варрах.

Завтра она отправится в путь. Надо выяснить, кто хочет Алише смерти? Кому наёмница могла перейти дорогу? Ведь Алиша никогда не нарушает Закон.

Утро в песках

Утро озаряет небо, раскрашивает в нежные цвета, освещает светом раннего солнца пески. Камни ещё холодные, но Алиша привыкла. Она водит по ним руками, проверяет, не сырые ли?

Устраивается между двух крупных валунов, растягивает меж ними своё тело. Тянет руки и ноги. Сцинка должна быть в хорошей форме. Должна заботиться о себе. Для неё это условие выживания. Да и тело становится гибче и крепче и меньше болит.

Сцинка иногда думает, что любит боль. Умеренную, конечно же. Острой лучше избегать, опасаться. Она сделает тебя невнимательнее, слабее. А умеренная позволяет ей хоть что-то чувствовать, пока она бесконечно долго идёт по пустыне.

Скука может пожрать любой разум. Поэтому очень помогали шатающиеся, ноющие зубы. Пока Сцинка не вытащила все. Потом она начала расцарапывать кожу. Сцинка знает, нужно брать больше заказов, меньше избегать людей. Тогда ей постоянно будет о чём подумать.

А ещё надо проверять тайники в пустыне. На месте её скрытых стоянок. Там запасы еды и воды. Склад оружия. А ещё – сцинкины деньги. Немало денег.

Раньше Сцинка думала, что заработает много и купит себе дом. Хоть бы и в Крансвене. А лучше – ещё подальше. Может даже – за каменоломнями. Там, где никто из обитателей пустыни не был.

Наверное, для этого нужно много денег – в случае с Сцинкой, нужно много убивать. Да только нельзя сказать, что в пустынях живёт много людей.

Сцинка тянет вверх руки, наклоняется в разные стороны, прогибается. Гибкость ей всегда помогает – вот и вчера выручила. Опять эти мысли про вчера. Сцинка надеялась, ночь пройдёт, наступит новый день, и всё забудется. Да только как забыть про одиночество, когда ты одна в пустыне.

Закончив, Сцинка разбирает вещи, укладывает в мешок. Проверяет ножи и винтовку. Оружие всегда надо держать в порядке. До Крансвена идти два дня, значит, ей придётся сделать ещё одну остановку.

Но пользоваться постоялым двором, который будет на её пути, Алиша не намерена. Не тогда, когда она не знает, кто ведёт на неё охоту. Маршруты её известны. Возможно, её поджидали в Линнее. Но Алиша пойдёт в другую сторону. Придётся ещё одну ночь провести под открытым небом. Ещё одну – такую же сырую и холодную…

Крансвен

Через два дня Алиша добралась до города. Привычно прошла к воротам, поздоровалась со стражником. По крайней мере, если её не схватили прямо здесь, у городских ворот, значит власти города ни при чём, и это не сильным места сего Алиша случайно перешла дорогу.

Это слегка успокаивало. Есть у Алиши знакомые в городской власти, но не хотелось бы ей начинать разнюхивать сразу оттуда. Если что-то не то всплывёт, её, Сцинку, легче будет повесить, чем разбираться.

Крансвен не впечатлял ни масштабами, ни расположением, ни людьми. Населения – человек сто тысяч. Никак не больше. Ремесленники в основном и торговцы. Камнетёсы, скульпторы, художники тоже есть. Потому что местный божок, он же – городской смотрящий, отстраивает себе домик. Хотя, правильнее, маленький замок.

Большой же замок отстраивает себе сам Император. Обособленный, окружённый рвом, далеко за чертой Крансвена. И зачем ему ещё одна резиденция здесь? Алиша не понимала. Может, сгонять надоевших родственников в ссылку?

Императора она видела лишь раз в жизни. На торжественном параде в его честь. Она тогда была в Столице. Естественно, пришла не на торжество – убийцы и воры со всей страны собрались на сходку. Старый Император скончался, новый зашел на трон. А они, наёмники и воры, пересчитались, обозначились и поклялись в верности главному – Заиру. Лучшему убийце, которого знает свет. Хотя в их деле, скорее, нужно говорить далеко не про свет.

Когда-то Сцинка слышала, что лучшие из лучших как раз умеют прятаться на свету. Что бы это ни значило, Сцинку это мало волновало. Она вот лучше всего умеет прятаться в песках.

Пробираясь сквозь душный лабиринт пыльных улиц, Алиша постепенно приближалась к дому мадам Делавинь. Но когда она, наконец, достигла своей цели, взору предстала печальная картина – дом выжжен изнутри, голые стены с обрывками ковровых покрытий и каких-то тряпок, торчащих из окон. И беспризорники, играющие внутри. Дом мадам Делавинь сгорел?

Алиша поймала первого проходящего мимо. Схватила грубо, за шиворот, поставила перед собой.

– Давно сгорел публичный дом?

– Так им, шлюхам, и надо, – сплюнул мужик, вырываясь. – А ты, что же, ищешь работу? – он осмотрел Алишу. – Много за тебя не дам, но если умеешь…

– А ты ищешь смерти? – не дала договорить Сцинка, выхватив ножик.

– Уже как с месяц уехали, – быстро поправился мужик, – куда-то в новый особняк смотрителя.

– Что, все? – удивилась Алиша. Она, конечно, могла представить, что смотрителю приглянется какая-нибудь из девок мадам Делавинь, настолько, что он заберёт её и поселит где-нибудь рядом. Но чтобы весь публичный дом?

– Подробностей не знаю. Отпусти, зараза! – мужик вырвался, Алиша не стала его удерживать. Подошла к сгоревшему дому, начала разглядывать. К ней подбежал какой-то мальчишка.

– Уважаемая, вы Песчаная Сцинка?

– Чего тебе? – Алиша рассмотрела малыша. Оборванный, грязный. Но как будто знакомый. – Ты Лука, сын Аристы?

– Да, я, – заулыбался беззубым ртом мальчонка, – вспомнили меня, госпожа Сцинка. Лука доволен.

– Где твоя мама? И где Мадам?

– Они теперь обе в новом доме. Мы при них. Только… Не велено показываться господам на глаза. А мне мама поручила здесь крутиться, если вдруг кто из старых знакомых объявится.

Стало быть, Алиша как раз из тех старых знакомых, которые внезапно объявились. И совсем не в курсе, что происходило в городе. Сколько Алиши не было? Не заходила давно.

– Хорошо Лука. Я поняла тебя. А теперь – отведи меня в ваш новый дом.

Алиша отметила, что идут они в более благополучную часть города. С дороги, ведущей к дому смотрителя, они, правда, свернули, уйдя на одну из теневых улиц. Но это всё ещё вполне приличное место. Вскоре впереди замаячил чей-то особняк.

– Только не говори, Лука, что это и есть новый дом Мадам, – Алиша покачала головой. Дом впечатлял.

– Так и есть, дорогая, новый дом Мадам Делавинь к твоим услугам! – Сцинку схватили под руку.

Нет, Алишу нельзя застать врасплох. Она слышала знакомые шаги и уловила запах духов. Духи, впрочем, стали насыщенней – Мадам Делавинь теперь не скупится на парфюм?

– Мадам, – коротко кивнула Алиша.

– Уважаемая Сцинка, – на тот же манер, впрочем, шутливо полуприсев, ответила Мадам. – Надеюсь, вы заглянете ко мне?

– Как раз к вам направляюсь.

– Устали с дороги?

Сцинка не ответила, мадам Делавинь продолжила щебетать.

– Разве что немного, правда? Вид у вас…

Сцинка посмотрела раздражённо. Мадам проигнорировала.

– Вид у вас уставший, но я знаю, как…

– Для меня найдётся комната?

– Сцинка, – Мадам перешла на шёпот, – я теперь в несколько ином статусе, но, прошу, зайди в дом и… – она оглянулась на проходящих мимо людей. – Уважаемая Сцинка не откажется зайти и выпить вместе с Мадам?

Сцинка вздохнула, едва покачав головой. Руку Мадам она не сбросила, и они так и зашли в особняк. Чопорно, вдвоём, через парадный вход.

Оказавшись внутри, Мадам Делавинь освободилась, развернулась к Сцинке и с воплем бросилась к ней на шею.

– Алиша! Как я рада, что ты пришла! Неужели ты думала, что я когда-нибудь откажу тебе! В моём доме ты всегда желанный гость.

Сцинка, попыталась разомкнуть её руки, но вскоре сдалась, похлопав подругу по затянутой в корсет спине.

– Лавиния, ты меня задушишь.

– Я так рада тебе, что, пожалуй, и задушу, – Мадам Делавинь, наконец, её отпустила. – Какими судьбами, Алиша? Тебя так давно не было, что я уж начала думать о самом худшем.

– С чего бы? – невзначай поинтересовалась Сцинка.

– Времена неспокойные, – пожала плечами Мадам. – Да что мы стоим у входа! – она развернулась. – Девочки! Эй! Живо сюда! Проводите Сцинку в мою комнату, – она опять покосилась на Алишу, – и, знаете что, подготовьте ка ванную!

– Нет, уволь, – Алиша отмахнулась, проходя вглубь дома. – Я уже мылась.

– Это когда же? – вздёрнула брови Мадам.

– Пару дней назад.

– Алиша, у нас теперь сколько хочешь мыла, а ещё – водопровод! – Лавиния не могла сдержать своего ликования. – У нас здесь всё есть – отдельная ванная комната, отдельная прачечная…

– Нет, – перебила Алиша.

Ванная, отдельная, но всё равно одна на всех, в доме Мадам всегда была. Воду, конечно, грели сами. И мылом никто не пользовался. Алиша помнит эту ванную. Две, три бадьи, стоящие рядком. Рядом несколько больших лоханей. И, естественно, скорчившиеся над этими лоханями женщины, вымывающие из себя последствия своей работы.

Алиша должна быть одна, она не хочет видеть никого рядом. Да и…

– И чистого белья нет.

– У меня есть сколько хочешь! Я тебе принесу!

– Ваше мне не подходит.

Бельё шлюхи – тонкое, кружевное, открытое – плохо носится под одеждой. Алиша как-то пробовала. Только больше стёрла кожу.

– Ну хорошо, проходи в мою комнату и отдыхай пока, – Лавиния только хотела что-то добавить, но её перебили криком «Мадам, а что делать с…», и она упорхнула, доверив Алишу своей девушке.

      Сцинку проводили в большую комнату наверху. Принесли вино и табак. «Должно быть как клиенту» – подумалось Сцинке. Она бы предпочла горячий ужин. Сказала об этом девушке. Та кивнув, выпорхнула. Наверное, побежит свериться с Мадам.

Мадам Делавинь… – Алиша усмехнулась, погружаясь в воспоминания. Лавиния сама придумала себе такое имя. Когда они с Алишей познакомились, Мадам была простой хозяйкой одного гадюшника с дешевыми девками. В общем-то, Лавиния и сама была дешевой шлюхой. И как-то ей пришлось обратиться к Сцинке.

2.2 Лавиния

Сцинка тогда снимала дешёвую конуру на окраине города. У неё были деньги и на кров побогаче. Но к чему баловать себя удобствами? Да и ближе к городской стене. Алиша знает входы и выходы. Всегда лучше быть начеку.

Было раннее утро. Солнце встало, как и Сцинка. Она уже успела сделать все утренние упражнения, проверила взятое с собой оружие, наточила подтупившиеся ножи.

Осталось решить вопрос с завтраком. Можно по-человечески поесть горячей еды у трактирщика. Можно докупить провизии и уходить, перекусив по дороге.

Сцинка никак не могла решить, хочет ли она пересекаться с кем-нибудь. Она уже получила заказ, и ей нужно нагнать уходящий караван. Значит, стоит выдвигаться.

Лошадь ей не нужна. Хотя, если б дело не требовало отлагательств, Алиша взяла бы лошадь. Караван же двигался неспешно. Сцинка успеет нагнать и пешком. Тем более, ей известны тайные тропы.

Так всё же, зайти к трактирщику, или нет? Никаких более важных мыслей у Алиши не было. Как вдруг в её комнату ворвалась какая-то девушка.

Её шаги Сцинка услышала задолго до того, как открылась входная дверь. Сцинка сообразила, что это женщина. И что, скорее всего, не убийца. Но на всякий случай поправила револьвер под накинутой безрукавкой и заложила за пазуху руку.

– Ты Сцинка? Помоги! – девушка ввалилась в комнату, зажимая руками подол потасканного платья. В общем, потасканность определяла весь её образ. Взлохмаченные, кое-как прибранные волосы. Слишком открытый для приличной девушки лиф платья, стоптанные башмаки. По лицу, разукрашенному фингалами, можно было догадаться, зачем она пожаловала.

– Шлюха? – поинтересовалась Сцинка. – Если нужно наказать клиента, лучше поищи дружка, который за тебя заступится.

– Ты мне нужна. Я заплачу.

– Не найдётся готовый заступиться бесплатно, лучше заплати ему, – не обращая внимания, продолжила Сцинка.

Её внимание привлёк шум с улицы. Кто-то бежал в сторону трактира, над которым Сцинка сняла комнату, выкрикивая ругательства. В коридоре вскоре тоже заслышались шаги.

– Я заплачу! – девушка вывернула на стол подол платья, и оттуда, глухо стуча по необтёсанному дереву, посыпались мелкие монеты. – Здесь всё! Твоя стандартная оплата, я узнавала! Можешь пересчитать, только быстрее!

– Нужно убить? – буднично поинтересовалась Сцинка, прикидывая, сколько на столе денег. Похоже, девушка действительно собрала нужную сумму. – Кого?

– Патрика, сукина сына! – выкрикнула девушка. – Быстрее, Сцинка. Он бежит за мной.

В этот момент в открытую дверь ввалился крупный мужчина. Сцинка не стала прикидывать, сколько ему лет. Это было ни к чему, единственное, что её волновало:

– Ты Патрик?

– Сцинка? – удивился мужчина. – Ты что здесь делаешь с этой шлюхой? А впрочем, – он махнул рукой, рванув в сторону отступающей к стенке девушке.

– Добегалась, коза? Я тебя должен по всему городу искать?

– Это он, Патрик, он! – завизжала девушка. Алиша кивнула и выстрелила. Патрик упал. Он так и не успел добраться до девушки и рухнул к её ногам, схватившись за грязные юбки. Кажется, он что-то прошептал. Имя этой девушки? Лавинья? Кажется, Лавинья.

Девушка какое-то время стояла, округлив глаза. Свои юбки ей пришлось выдернуть из-под свалившегося тела. Но, кажется, поразило её что-то другое.

– И что, всё?

Сцинка вдруг сообразила, что этот вопрос девушка задала ей.

– Ну, он точно мёртв. Мертвее некуда, – Сцинка была довольна, что не пришлось тратить больше одного патрона. Впрочем, можно было обойтись и ножом. Но очень уж хотелось проверить новый револьвер.

– Мёртв! Умер за секунду, собака! – девушка пнула валяющийся на полу труп. – Патрик, собака! – она повернулась к Сцинке, начала внимательно следить, как та ссыпает в мешок деньги.

– Паф! И всё! Ты еле пальцем двинула, и такие деньжищи! – наконец, выдохнула она.

– Лавинья, да? – поинтересовалась Сцинка, скидывая со стола последние монеты. – Если ты передумала, это твоя проблема. Воскресить его я не смогу.

– Да я весь вечер, всю ночь и всё утро стояла раком, прости меня господи! – девушка внезапно перекрестилась, но не особо ревностно, – обслужила полквартала. Ног не чую, и чего между ними,тоже! Как это? Паф! Миг какой-то! Я даже не моргнула!

– Ты получила, что хотела. За это нужно платить, – Алиша выглянула в окно. – А теперь прощай. Мне пора, – она на секунду задумалась. Всё остальное – не её дело. Но Алиша всё же спросила.

– А толпа под окном – это не за тобой?

2.3 Обещание

– Ох, святые угодники! – Лавиния зажала грязным подолом рот. – Это брат Патрика и его дружки. Выследили меня, ублюдки.

– Ну, на твоём месте я бы поспешила убраться куда подальше. Лучше прямо сейчас, – Алиша закончила собирать свои вещи, закинула мешок за плечи и направилась к выходу. Лавиния последовала за ней.

Внизу, на лестнице, уже шумели. Сцинку знают в лицо, вряд ли у неё будут проблемы. Она, в конце концов, запугает одного, двух и прорвётся. Вот только бы эта Лавинья не вилась следом.

– Иди в трактир. Может, там есть люди. Заступятся.

– Где это видано, чтобы заступились за шлюху? Да я уже не успею в трактир. Слышишь же? Они близко, – и вдруг Лавинья упала Сцинке в ноги, зацепившись за её ботинок.

– Миленькая, родненькая, не бросай. Или ты не знаешь, как тяжело девушке держать своё дело?

– У тебя есть дело? – удивилась Сцинка. Шаги приближались, она уже достала нож.

– Думаешь, я обычная шлюха? У меня свои девки и свой дом!

– А Патрик?

– Хотел забрать.

– Помогал тебе?

– Я и отрабатывала за эту помощь! – девушка рассердилась. Сцинка подумала, что это довольно смешно: рычать и сердиться, когда обнимаешь чей-то ботинок. В коридоре показались люди.

– Вот она! Лавинья!

– А кто с ней? Подружка?

Один из них, бывший, видимо, за главного, скомандовал:

– Тащите обеих.

Не узнали. И так тоже бывает. Ну, что же, значит, Сцинке придётся защищать свою жизнь. А вот что будет с девушкой – за это Сцинка ответственности не несёт.

– Миленькая. Теплый кров, чистый угол, ужин – всегда, пока я жива! Даже если тебе некуда будет идти, в доме Лавиньи тебе всегда будут рады! Миленькая!

Алиша не была уверена, что этот дом существует. С другой стороны, такая бойкая девка могла получить его в наследство от какой-нибудь Мадам. Или от родной матери.

Трое. Можно расстрелять, пока не подошли. Да вот только не много ли шума. И патроны жалко.

– От ноги отцепись. Мешаешь, – Сцинка оттолкнула девушку. Та послушно отползла.

Сцинка не знала нападавших. Да и убивать не хотела. Но если она примет плату Лавиньи, значит, должна убить. Таков Закон. У девушки, наверное, на какое-то время больше не будет проблем. Значит, Алиша сможет надеяться на тёплый угол, когда вернётся?

– Отказываюсь, – прошипела Сцинка, достав нож. – Три жизни за угол в твоей конуре? Выбирайся, как можешь. Твоё счастье – чтобы выйти, мне придётся помочь.

Сцинка не будет драться. Один на один ещё есть шанс. Но их больше, они сообща. Нельзя драться.

Она метнула нож. В первого подбежавшего. Попала в плечо. Не убила, но остановила. И пока тот соображал, воткнула в шею второй ножик. Вытащила оба ножа из начавшего падать тела. Один из оставшихся в коридоре испугался, начал отступать назад. Второй, рассвирепев, бросился на Сцинку.

Времени встретить ей не хватило. Её смяли, ударили, проволокли головой по стенке. Лавинья бросилась помочь. Прыгнула кошкой, её отбросили. Сильно, разбили лицо. Алиша соскользнула вниз, достала револьвер. Выстрелила в упор в напавшего, во внутреннюю часть бедра. Когда тело мужчины осело, ещё раз, в голову. Её придавило трупом. Не имея возможности отдышаться, она извернулась, вылезла. Лавинья смотрела расширенными от шока глазами. Алиша извозилась в крови. Промокла напрочь. Разозлилась. Кто-то бы мог обойтись мордобоем. Но она слабее. Ей пришлось действовать наверняка.

– Всё ещё считаешь, что я слишком много беру за работу? – Алиша подобрала свой мешок, морщась от боли, зашагала к выходу. – Их было трое. Брат Патрика – третий?

– Да, это он убежал… Трусливая скотина. – Лавинья поднялась, пошатываясь, поплелась за Алишей.

– Сцинка… ты не представляешь… я…

– Проблем с ним не будет?

– Не знаю, правда… Без брата он… так, ничто.

– Что так говоришь, ранена? – опять же буднично поинтересовалась Сцинка.

– Ерунда, я привыкла, – Лавинья попыталась вытереть разбитое лицо. – Это заживёт. Не впервой.

Как вдруг она замерла. С улицы раздался крик. Кричал ребёнок. “Ещё не легче” – подумалось Алише, а Лавинья завизжала.

– Сцинка, там мой сын.

На выходе, у дверей трактира, ждал тот, сбежавший, брат Патрика. Он держал рядом мальчишку. На привязи. Петля на шее, другой конец бечёвки намотан на руку.

“За что мне это всё?” – Алиша, морщась, вышагнула на свет и развернулась в сторону дороги. Это её не касается. Здоровяк не будет нападать, он ждёт Лавинью. А там пусть сами договариваются. Она сделала то, за что ей заплатили. И сделала лишнего. Но тут пришлось – защищала свою жизнь. Как ни крути, Закон она не нарушила. А сейчас надо быстрее уйти.

Выскочившая на порог Лавинья прокричала ей в спину.

– Всё, что хочешь: жизнь моя, преданность до гроба. Век буду служить, не пискну. Спаси Марка.

– Кому нужна твоя жизнь, шлюха? – брат Патрика говорил ещё что-то, Алиша не расслышала. Она уже шла по дороге к городской стене.

– Не тронь Марка! – услышала она визг Лавиньи, перемежающийся детскими воплями. Оглянулась. Лавинья валялась в пыли, вцепившись в стягивающуюся на шее мальчишки петлю. Она так и верещала своё “не трожь”, мальчишка, лет трёх-четырёх, не больше, уже не плакал. Брат Патрика пинал шлюху ногами.

“Чтоб тебя зажарили и съели черти” – подумала Алиша, сама не зная, про себя, или про верещащую шлюху. Прикинула расстояние – отошла уже далеко. Пришлось вернуться. На ходу достала револьвер. Выстрелила. Попала, конечно же, сразу. Хватило бы и первого выстрела. Но Алише захотелось свалить брательника Патрика на землю. Так что добавила ещё.

Подошла, пнула труп, перекатив лицом вверх. Осмотрела свою работу. Осталась довольна. Наклонилась, помогла Лавинье, которая делала только хуже, затягивая верёвку, снять с шеи ребенка удавку. Спросила:

– Живой?

Мальчишка не ответил, захрипел и закашлялся. Но нормальный цвет лица постепенно вернулся. Жить будет. А если после этого поменьше будет горланить, так его матери же и лучше.

Алиша поднялась, оставив Лавинью обнимать сына, собралась было уйти. В голове крутилось – нарушила Закон или нет? Нарушила. Убила сама, теперь это убийство на её совести. Если Патрик и брат его, имени которого Алиша так и не узнала – добропорядочные граждане, то за первое убийство будет нести наказание шлюха, а вот за второе спросят с Алиши.

– Твоя я раба до гроба, Сцинка. Такая моя плата! – Лавинья на коленях подползла к ней, схватила за ногу, ткнулась лбом в окровавленную штанину.

– Да отцепись ты, шлюха, – Сцинка её отпихнула.

– Что же, деньги ты от меня взяла, а мою вечную преданность не принимаешь? – Лавинья, всё ещё стоя на коленях, опять начала огрызаться. – Хочешь или нет, а за жизнь сына я тебе должна. Век буду служить, за то что сына моего спасла и убила Прискуса.

Вот и имя нашлось. Значит, Патрик и Прискус. Ещё в коридоре двое, менее трусливые, чем братья. Но за них с неё не спросят. Алиша почувствовала лазейку.

– Считай, что я передумала, и в качестве платы за второго решила принять от тебя чистый угол и тёплый ужин. Сдержи обещание. Угол мне понадобится, когда вернусь, – и Сцинка ушла. В спину ей ещё долго летели какие-то вопли благодарности и клятвы. Лавинья сдержала слово. Чуть ли не ждала Сцинку у городской стены. А когда не дождалась – разузнала, где она, переманила к себе. От городских властей хитрая шлюха откупилась. Как и чем? Сцинку не волновало. Ужин у шлюхи был скудным, хоть та и обещала греть еду чуть ли не своим телом, чтобы сдержать обещание, комната – грязной. Мыться в шлюшачьем гадюшнике Сцинка тогда побрезговала, хотя и когда Лавинья обосновалась в более приличном доме, Сцинка не рада была, что на тот раз согласилась.

Так они познакомились, а подругами стали много позже.

2.4 одолжение

– Ты что, спишь, подруга?

Сцинка открыла глаза. Лавинья нависла над ней, рассматривая.

– А это что у тебя? Поцарапал кто?

– Отстань, – Сцинка оттолкнула Мадам, но сама не двинулась с места. Принесли ужин.

– Ты для убийцы как-то слишком беззаботно спишь, – Лавиния схватила с её тарелки кусок курицы и кинула в рот.

– Если бы меня пришли убивать, я бы поняла. А топот твоих девок я и через сон хорошо различаю, – Алиша пододвинула тарелку поближе к себе и принялась есть, ударив по руке Лавинью, потянувшуюся ещё за одним куском.

– Ты, Алиша, совсем как животное. Вилка же есть, – проконючила Лавинья, делая вид, что обижается.

– А сама? – Алиша отправила в рот очередной кусок мяса.

– Так откуда царапины? Неужто тебя какая женщина так исполосовала?

– Какая ещё женщина? Это тебе надо бояться, что обиженные жены придут твои лохмы выдирать.

– Я, может, и грешу с их муженьками (а правильнее – они со мной) но на тот свет их не отправляю.

– Ну… – Алиша поковыряла в зубах, – кого-то я делаю вполне состоятельными вдовами. Удивлена, что не приходят ко мне с благодарностями.

– Так ты сама себя? – предположила Лавиния, устав от пикировки. – Или это какая-то хворь пустынная?

– Про Смотрителя лучше расскажи, – в свою очередь переменила тему Алиша. – С чего это ты в особняк перебралась.

– Приглянулась, – подбоченилась подруга.

– Со всем своим шлюшачьим выводком?

– Ты, Алиша, злая. Поэтому у тебя мужчины нет.

– У тебя есть?

– Может, и есть, – Лавиния довольно ухмыльнулась. Наверняка не про Смотрителя подумала.

– Твоё дело, значит, городовому нашему приглянулось?

– Может, дело, может, тело… – Лавиния уселась во второе кресло, придвинула столик, устроила на нем ноги. – И мне спокойнее, и защита, и в деньгах не потеряла.

– Место поприличнее. Джентльмены косяками пошли?

– Какое косяками? Поменьше, чем раньше было. Ты, что ли, всех мужчин перебила?

Алиша промолчала. Лавиния продолжила.

– Лучше бы на их жён переключилась. Тогда б, может, клиент побойчее пошёл.

– Жён никто не заказывает. Не мешают они никому, – Алиша посмотрела на подругу. – Да кому я объясняю.

– Мне объяснять не надо, у Смотрителя тоже жена есть, – Лавиния уперлась бархатным затертым башмаком в столик. – И знаешь, Алиша, он меня в такие места берёт, в которые с жёнами не ходят. – Она посмотрела на часы. – Только вот плохо, опять придётся в потолок смотреть и визжать как свинья.

– Зачем? – не поняла Алиша.

– Так он глуховат. Ни черта не слышит, – Лавиния поправила пышные юбки.

– Так а визжать для чего?

– Ну как это для чего? Чем громче визжишь и вздыхаешь, тем лучше, – и Лавиния завизжала, раскачивая каблуком башмака столик. Визг перемежался вздохами, всхлипами, стонами и внезапными похвалами, обращёнными, за неимением мужчины сверху, в тот же потолок. – Иной раз так расстараешься, что и сама поверишь, – Лавиния повернулась. – Алиша! Вид у тебя такой, как будто ты меня сейчас зарежешь.

Она подскочила и схватила Сцинку за руку.

– А ну-ка, пошли, пройдёмся. Время ещё есть. Тут недалеко. Вниз по улочке, в темный закоулочек, там эта Гадина и стоит.

– Гадина?

– Алиша, сделай подруженьке небольшое одолженьице.

– Убить надо кого-то?

– Ну, убить, не убить, так, – Лавиния покрутила в воздухе растопыренными пальцами, – по обстоятельствам.

Алиша поднялась из кресла.

– Ну, пошли. Пройдёмся. Деньги не забудь.

2.5 Гадина

Гадина оказалась молоденькой вертлявой девкой. Из дешевых, но не одиночка. Работали стайкой – стояли в рядок у стены. Между торговцами тухлой капустой, мелкими ремесленниками, нищими попрошайками. Девку звали Бэлиндой. Завидев Лавинью, она сразу рассмеялась, и что-то шустро начала нашептывать товаркам.

– Вот она, мразь, – Лавиния зло шикнула Алише в самое ухо. – Проучи её, Сцинка.

Алиша знает, что женщин ей резать сложнее. Чувствует какую-то солидарность. Несчастное родство. Но работа есть работа. Заказали, повода отказываться нет. Пошла, на ходу вытаскивая нож, схватила девушку, притянула. Собралась уже полоснуть по горлу.

Товарки девкины замерли, и голос у всех разом пропал, и разбегаться не стали. Вытаращили глаза и вжались в стенку.

– Стой, Сцинка, не трожь! – Лавиния закричала. Подлетела, схватила занесённую руку. – Передумала я. Не стоит смерть этой Гадины двух золотых. – Мадам Делавинь вытащила деньги, покрутила у девки перед носом. – Что пялишься? Я ведь и передумать могу. Испугалась, а? Дорогу мне не смей переходить! – убрав деньги обратно в расшитый мешочек, Мадам подхватила Алишу под руку.

– Пойдём, Сцинка. Нечего нам тут делать.

Девушка, которую Сцинка чуть не прирезала, спустилась на землю по стеночке. Алиша с Лавиньей ушли. Как только скрылись за углом, Алиша толкнула Мадам Делавинь в шею. Та оступилась, пробежала несколько шагов вперёд, еле как удержала равновесие. Чертыхнулась.

– Чего ты, Сцинка?

– Я ж её чуть не зарезала.

– И велика беда? Пусть с моим мужчиной не крутит. Хвост свой распустила, Гадина. Ещё стоит под боком.

– Так это она виновата, что крутит? Может, мужика твоего зарезать? Будет вернее.

Лавиния развернулась, выпучив глаза, замахала на Алишу руками.

– Ты чего это? Ты не шути так, Сцинка. Любовь у нас.

Алиша взглянула на подругу, на её раздобревшее, поплывшее, но щедро раскрашенное лицо, раздавшуюся талию, одрябшие руки, на яркие юбки, метущие помои и навоз на подмостках, вздохнула:

– Что, опять любовь, Лавиния?

– Сцинка. Нельзя жить без любви.

2.6 Ксандро

Вернулись в дом Мадам. Зайдя с чёрного хода, Лавиния повела Алишу темными коридорами. Шепнула:

– Увидишь его, сама всё поймёшь.

Остановились на пороге большой прокуренной комнаты. Двери были не закрыты, и они встали за шторой, в тенёчке.

Внутри, вальяжно раскинувшись в потертых креслах, сидело трое мужчин.

– Упитанные, как коты. Аж лоснятся. Балуешь? – шепнула Сцинка. – И как, спрос есть?

– Отчего же не быть? – пожала плечами Лавиния. – Мадамы, правда, всё больше днём приезжают. Тихонечко. С чёрного ходу. Кареты оставляют у торгового павильона, в накидочку с головой, и пешком юрк сюда. Так что вечерами у мальчиков моих работы нет. Отдыхают.

– Жизнь вольготная, – покачала головой Сцинка. – Где ты их вообще взяла?

– Подобрала вовремя, пока другие не смекнули и не увели. Вот, Ксандро, например, – Лавиния привздохнула. – Алиша, выбирай любого. Только не его. Это мой. – Она вздохнула ещё раз. – Смотрю и таю, как масло на сдобной булке.

– Сытая пора настала. Ты этих булок, смотрю, немало стрескала, – Алиша со спины ухватила подругу за нависающий поверх тесного корсета жирок.

– Ай, – взвизгнула Лавиния, – я хоть на женщину похожа, а ты как ослица мосластая.

– Повтори-ка, кто я?

– Шакалиха. Гиена пустынная.

Алиша разозлилась, сильнее ткнула подругу, так, что их возню услышали.

– Барышни к нам, что ль, пожаловали? – отозвался тот самый Ксандро. – О, так это наша Мадам! – Он приподнялся. – Неужели с гостьей?

Пока они не вышли, Алиша шепнула.

– Подумай, Лавиния. Сослужу тебе службу. Вот этого твоего, отъевшегося, прирежу, и одной головной болью у тебя будет меньше.

– Алиша!

– Не могу же я всех молодых, красивых девок в округе перерезать? Да у тебя и золотых не хватит.

– Не смей его тронуть, – прошипела Лавиния, вытолкнув Алишу на свет.

– Да, мальчики, я это. С гостьей. Вот, привела вам, встретьте хорошенько.

Алиша осмотрелась. Подскочившего Ксандро сразу отпихнула. Подошла к сутулому мужчине, оставшемуся в кресле. При её приближении он поднялся.

Сцинка втянула воздух, растопырив ноздри, похлопала мужчину по груди. – Шкурник?

– Как узнала? – мужчина удивился. – Кожу выделывал, это правда.

– По запаху.

– Сколько раз уже мылся, – мужчина озадаченно понюхал свои руки, посмотрел на Лавинью. Та только покачала головой. Дескать, не обращай внимания. Алиша продолжила.

– И что здесь? Разорился?

– Так и есть, госпожа, разорился. Клиент ушёл. Поставщик ещё цены задрал.

– Скота-то всё меньше, – Сцинка кивнула понимающе. – А здесь, значит, пригрели?

– Не обижают, госпожа. Жаловаться грех.

Алиша кивнула ещё раз, повернулась ко второму, уже заранее вскочившему и поджидающему её. Подходить не стала.

– А ты вор, сразу вижу. Пальчики так и бегают.

– Так, нервничаю, госпожа.

– Зачем нервничать? Не надо.

Алиша обратилась к подруге.

– Мадам Делавинь, не боишься, что обчистит какую-нибудь твою «гостью»?

– Так ведь тогда опять на улицу пойдёт. А кого там нынче грабить?

– Откуда взяла его? Пытался тебя обшмонать?

– Всё-то ты знаешь, дорогуша, – Мадам пожала плечами. – Ну да, так и есть. Хорошо, я с товарками была, заметили.

– А сама не заметила?

– Как не заметила? Знаешь же, где я кошель ношу? А у него такие пальчики нежные. Я сразу поняла, какой талант пропадает, – Лавиния приблизилась, – дорогуша, что-то ты долго выбираешь. Хочешь – бери обоих. Всё равно сидят без дела, работы нет.

Алиша усмехнулась.

– Так они боятся меня. Пойду лучше спать.

Она было развернулась, чтобы выйти, как вдруг услышала:

– Кто это здесь боится? Зачем двое? С ней я и один справлюсь, – Ксандро схватил Сцинку за локоть. Вырвавшись, она крутанулась назад, перехватила его руку и приставила нож к горлу. Ксандро отпрянул. Сцинка его слегка порезала.

– Да что ж ты за человек такой, чуть что, сразу за нож! – взвизгнула Лавиния, попытавшись оттащить Алишу. Та не сдвинулась с места.

– Какая горячая барышня, – пробормотал Ксандро, ещё больше пятясь. Шкурник заметил:

– Зря ты, Ксандро, это же Сцинка.

– Первый раз вижу Сцинку, на сходку так и не попал, – добавил вор, слегка поклонившись.

– Да что за Сцинка? Воровка, что ль? – так и не понял Ксандро, – то ли баба, то ли зверь. Её бы отмыть.

Сцинка сама не заметила, как не то зарычала, не то зашипела. Воспоминания нахлынули. Увалень этот Ксандро даже близко не стоял с Дарком. А она теперь всех мужчин будет с убитым сравнивать? Мифический, зарезанный, теперь он может обладать любыми качествами. Какими угодно достоинствами, которые Алиша сама выдумает. Разве может кто-то сравниться с мертвецом?

– Да иди ж ты уже, Бога ради! – Лавиния вытолкнула Сцинку из комнаты, – и ты не лезь! – шикнула она на Ксандро. И тоже вышла следом.

2.7 Холод

Лавинье пора было встречать Смотрящего, так что она опять поручила Сцинку какой-то девке, которая уже и проводила её до выделенной комнаты.

Сняв часть одежды, Сцинка улеглась в кровать.

Значит, у Лавинии новая любовь? Которая же по счету? Да которая б не была, заканчиваются все одинаково. Но Лавиния упорно продолжает искать своё счастье.

Когда они встретились впервые – подругами не стали. Алиша пользовалась своим правом на тёплый угол, хотя, после раза третьего, четвёртого, решила от этого долга Лавинью освободить.

В конце-концов, сколько может стоить жизнь этого Патрика… нет, второго, как же его?

И вот однажды, стылой, звенящей ночью, когда с пустыни дул ветер, несущий пробирающий до кости холод, Сцинка вертелась в своей постели, пытаясь согреться. Утром ей нужно выдвигаться, хоть и не срочно. Донесли весточку, что в дальнем селении есть для неё клиент. Поговорить надо бы с глазу на глаз. Без верной оплаты Сцинка за дело не берётся. А с Законом шутки плохи.

Вот и думает Сцинка, как выйдет утром в холодную пустоту. Как, не разбирая дороги под ногами, пойдёт. Пески будут гулять, менять натоптанные тропки. Ориентиры на небе закроет тем же песком. И останется у Сцинки её пёсье чутьё.

А рядом кто-то выл. Сцинка решила, почудилось. Потом прислушалась. Узнала Лавинью. Вышла в коридор. Шлюха, растрепанная, в одном нижнем платье, стояла в ледяном коридоре босая.

– Сцинка! – увидела её, бросилась, как зверь. – Сцинка! Сын мой только что умер! – упавши Алише на грудь, шлюха скатилась ниже, цепляясь, но не в силах удержаться за сцинкину одежду.

– Марк умер? – переспросила Алиша, вспоминая мальчишку, с которого сама же снимала удавку.

– Не Марк! Младшенький мой! Совсем кроха, – Лавиния прерывисто задышала, хватая ртом воздух, как собака. – Не бросай меня, Сцинка. Никого в доме нет. Боюсь я одна.

– Где девки? – спросила Алиша, уже направляясь к Лавинии в комнату.

– Заработка ж нет. Не заходит никто. В город ушли клиентов искать.

– В такую погоду?

– И в такую пойдёшь, если есть нечего.

Зашли. Свёрточек лежал на кровати, прикрытый сверху худым одеялом. Детская кроватка стояла пустой. Лавиния начала рассказывать.

– Ушли все. Я со своей крошкой осталась. А тут вдруг зашёл один… джентльмен.

«Джентльмен, как же», – подумала Алиша, но перебивать не стала.

– Обслужить, кроме меня, некому.

– Так ты же… – Алиша посмотрела на сморщенного крошку. Едва ли больше ладони. – Ты родила только?

– Уже потихоньку можно, – шепнула Лавиния, осторожно подходя к кровати. – Холод такой, я крошку с собой в постель беру. А тут такое дело… И младенчика не оставишь, и джентльмена не выгонишь. Переложила крошку в кроватку. Так он кричал поначалу, а потом… понял, что помолчать надо. Умненький какой – так я сперва подумала. А как ушёл тот, ну…

– Ясно, – перебила Алиша, – не могла она уже слышать, как Лавиния, заплетаясь, произносит это «джентльмен». Присмотрелась к ребёнку. Уж что-то, а она, убийца, в состоянии отличить живое от мертвого.

Подошла ближе, прилегла на кровать. Положила свою руку ребёнку на шею, потом спустила ладонь на крохотную грудь.

– Дышит он, и сердце бьется.

– А? – Лавиния наклонилась, собирая на груди худое нижнее платье. – Как это, дышит? Уж я как прислушивалась, как трясла!

Даже Алиша слышала где-то про глубокий младенческий сон. А у Лавинии ведь это второй уже. Посмотрела на Лавинию – худая, как призрак. Ни живая, ни мёртвая. Не соображает, должно быть, ничего.

– Ложись в постель. Проснётся, есть захочет. Жив твой ребёнок, – Алиша собралась вставать. Лавиния её удержала, забираясь на постель с другой стороны. Легла рядом.

– Сцинка. Ты ангел мой. Посланный отцом небесным. Я уж думала, с ума схожу. Хотела на руки его, кроху мою, и идти куда глаза глядят.

– Бредишь, что ли? – Сцинка смотрела на свою руку, лежащую на едва шевелящемся тельце поверх накрученных пеленок.

Рука её грубая. Кожа сухая, ногти чёрные от забившейся пыли. Сколько жизней эти руки отняли, а чтобы подарить, Сцинка ни одной жизни этому миру не подарила. Кроха шелохнулся. Захотел, может, скинуть чужую руку? Сцинка улыбнулась. Лавиния спросила у неё.

– Ты чего, Сцинка?

– Какой я ангел? Где-то там, сверху, твой отец небесный над тобой смеётся.

– За эту крошку я жизнь отдам. Всё отдам, что есть у меня. Душу отдам. Веришь, нет, Сцинка?

– Как назвала хоть? А то всё крошка, крошка.

– Да никак пока, была б девочка, назвала б в твою честь, Сцинка, – Лавиния прикрыла глаза, – а, кстати, Сцинка, как тебя зовут?

Лавиния заснула, кажется, как только спросила. Но Сцинка ответила.

– Алиша. Алиша – моё имя.

Лавиния кивнула.

2.8 Ночной гость

Заснуть Алиша не смогла. И к чему эти воспоминания сегодня? Ночь за окном не холодная. В пустыне спокойно. А всех своих детей Лавиния благополучно отправила в селения.

Как так? Алише трудно понять. Подруга рассуждала, что нечего её деткам при матери в публичном доме делать. Марк и так больше чем надо, видел. Хоть остальных вовремя успела отослать.

Алиша как-то спросила, что ж дети будут делать в селениях? Научиться там особо ничему не научишься. Пустыни вокруг, земледелие скудное. Пастухов тоже много не требуется. В городе хоть можно отдать какому-нибудь ремесленнику в подмастерья.

Но Мадам Делавинь, наверное, всё ещё надеялась на какое-то своё, эфемерное, женское счастье. На дом, фамилию, мужа? Чтобы стать честной женщиной. Зайти в местное общество с поднятой головой.

Алиша как-то спросила, зачем Лавиния каждый раз решает рожать? У них же, шлюх, и средство своё какое-то есть, которое они внутрь себя, чтоб скинуть, пихают. Подруга ответила, что от любимых мужчин можно и родить.

– Так ты же шлюха, – вот так, прямо, и высказала Алиша, – откуда ты знаешь, что это от любимого, а не от какого-то случайного мужика?

– Ну а с кем бы я ещё заснула крепко-накрепко на всю ночь, забыв про всё на свете?

Алиша тогда и вспомнила про девок, растопорщившихся над лоханями, про их самоделки, которыми они в себя раствор заливали.

Она как-то хотела спросить для себя, что они там смешивают. Вдруг сама понесёт? Но потом решила, если вдруг такое случится, она то как раз спокойно родит, а потом отдаст ребёнка сначала кормилице-няньке, а потом пристроит куда-нибудь, на время, к мастеровым. Должников, да и тех, кто обидеть её побоится, у Сцинки полным полно. Ей не откажут. И денег ей хватит.

Мысль эта Алише нравилась. Тут и про дом можно подумать, и про будущее. Отойдёт она от дел – кто ей мстить будет? Можно и не отходить – работать, сколько сможет. А если убьют её – что с того? Деньги и дом ребёнку достанутся. Но пока она бродит, как пустынный волк, одна, что толку мечтать?

Так она и крутила в голове одни и те же мысли, ворочалась с боку на бок. Как вдруг услышала, как по коридору кто-то прошёл и остановился у её двери. Алиша замерла, нащупала нож, бесшумно соскользнула с кровати.

Дверь открылась. В темноте вошедший мужчина споткнулся. Выругался:

– Да где эта чёртова баба?

Нащупал спинку кровати, начал шарить по одеялу.

– Сцинка, эй! Сцинка?

– Что тебе надо? – Алиша приготовилась прыгать, перехватив удобнее нож. Она поняла, кто пришёл к ней. Только зачем?

– Нельзя так к ней врываться! – отчитывала Лавинья своего дорогого любовничка. – Вот и как теперь с таким лицом тебе людям показываться?

– Дурная баба, – только и проговорил Смотритель, – прижимая к порезанной щеке шлюхин платок. – Я же поговорить зашёл.

– Так бы и сказал. Я же спрашивала, – Сцинка тщательно вытерла о рукав своей рубашки использованный нож.

– Так глухой он, Сцинка! Ой! – Лавинья зажала рот ладонью, взглянула: не обидела ли? – Ну, то есть, слегка глуховат.

– Кто? – не понял любовничек. Сцинка вздохнула. Она и не думала, что Смотритель будет нападать: так, решила проучить. Да и порезала совсем уж легонько. Кровь, конечно, хлещет, но и от обыкновенного бритья можно сильнее порезаться.

– И о чём понадобилось говорить со мной поздней ночью? – Сцинка перебралась в кресло. Лавиния поставила напротив второе, усадила Смотрителя. Сама встала за его спиной, гримасничая. Дескать, повежливее надо быть. Да с чего бы?

– Лавиния, выйди! – бросил через плечо Смотритель.

– Что за секреты? – спросила Сцинка, когда за Лавинией закрылась дверь. Сама Алиша уверена, подруга будет подслушивать. В общем-то, если дело в заказе на убийство, такая информация шлюхе ни к чему. Если она, конечно… Да нет. Что за мысли?

– Меня попросили очень важные люди, – Смотритель взглянул на потолок, намекая Сцинке на исключительную важность просящих. И, судя по всему, что это и не просьба никакая, а прямой приказ.

– Я без понятия, кто там сейчас с шлюхами в верхних комнатах, – съязвила Сцинка.

– Да нет… Ты не поняла… – Смотритель раздражённо покачал головой, – очень важные…

– Дальше.

– А учтивости тебя не учили?

– Перед будущими трупами не расшаркиваюсь.

– Я же не труп.

“Ну, это пока”, – захотелось добавить Сцинке. Все когда-нибудь да умирают. Но она промолчала.

– Ты, судя по всему, хочешь мне передать чью-то просьбу. А, точнее, заказ… Мне без разницы, как и через кого получить работу. Должна быть оплата и имя. Заказчиком будешь ты. Если нет, и с тебя, если что, взятки гладки, тогда отказываюсь.

– Думаю, не так всё тут просто, Сцинка, – Смотритель потёр ладони, – было бы всё так просто…

– Не люблю сложностей, – Сцинка поднялась с кресла. – Если у тебя всё, закончим разговор.

– Не забыла, что я здесь власть? – Смотритель подниматься не стал, но подался к ней, навалившись грузным телом на подлокотник.

– Это тебе что-то от меня нужно, не наоборот.

А судя по всему, если Сцинка не согласится, Смотрителю будет ой как несладко. Что-что, а торговаться Сцинка умеет. Задание, видимо, будет не из простых – вон как деликатно подходят. А до сути заказа-то ещё далеко.

– Таким людям не отказывают, Сцинка.

– Да каким людям? Что ты темнишь, в самом деле? Скажи уже, кого прикончить, делов-то.

Смотритель шумно вздохнул.

– Знал бы я, кого.

3.2 Подозрение

Обоюдно мучались долго. Сцинка, наконец, выяснила, что чтобы получить заказ, ей сначала надо наведаться в каменоломни, там встретиться и переговорить с человеком, имя которого ей знать не положено. Он ей передаст дальнейшие инструкции. Больше Смотритель ничего сказать не смог.

– Часть оплаты вперёд. И вообще – хотелось бы понимать, о какой сумме пойдёт речь?

– Жадная ты баба, Сцинка.

– С чего это? За такие сложности – пойди туда, не знаю куда, убей того, не знаю кого – можно и тройную плату запросить.

– Будет тебе плата.

– Сколько?

Смотритель поманил её пальцем. Дождался, пока Сцинка подошла и нехотя наклонилась. Шепнул. Сцинка покачала головой. Довольно прилично. Очень даже прилично… Но… Знает она этого сукина сына.

– В два раза больше, и я согласна.

– Что о себе возомнила! – Смотритель хотел было подскочить, но грузный вес помешал. Остался в кресле. – Накину немного, ну… процентов двадцать.

Сукин сын. Так и есть. Деньги не его, уж как не расстараться прикарманить.

– В два раза больше. Без разговоров.

– Нет таких денег.

– Как так? Говоришь, серьёзные люди, – Сцинка тоже показала глазами на потолок. – Ну, спроси у них. Если дело того стоит, глядишь, и раскошелятся.

– Ты мне тут не… Не одна ты, знаешь ли…

– Ну и иди к другим. Они, может, посговорчивее.

– Ты нужна.

Так, постепенно, Сцинка выяснила, что нужна женщина. В общем-то, Смотрителя в такие детали не посвящали. Да только он знает, что Сцинка затребует полностью всю свою плату, а вот с порекомендованного убийцы можно потом спросить в благодарность за услугу. Попробовал наверняка кого-то другого порекомендовать. Не вышло, судя по всему. Нужна Сцинка.

Алиша задумалась. В Крансвене, кроме неё, пожалуй, убийц-женщин нет. В Столице их полно, но до Столицы далековато. В селениях можно найти. Но для серьёзного дела не сгодятся. Кому-то она срочно понадобилась. И одновременно кто-то захотел её убить.

Не нравилось ей это. Вмешивалось в спокойную, размеренную жизнь что-то непонятное, опасное. Вот если бы она сама, лично, кому-то дорогу перешла, и ей решили отомстить… А здесь дело в другом – кто-то прознать мог, что Сцинку наймут для этого дела мутного, и этот кто-то решил вмешаться…

– Заплатишь, сколько сказала. Или прощай.

– До чего ж ты меня вымотала, Сцинка. Воля твоя, идёт, – Смотритель поморщился, но кивнул. – Вперёд получишь половину, там посмотрим. Может, ещё на каменоломнях с человеком не договоришься.

Сцинка покачала головой. Согласился на всю сумму. Значит, денег ещё больше выделили? Да кого же это надо убрать?

– На каменоломню мне одной идти будет подозрительно. Мне там делать нечего, – рассудила Алиша.

Смотритель ещё сильнее сморщил лоб, поскрёб по переносице пальцами.

– Возьми с собой кого-нибудь из рабов. Продашь на месте. Вот тебе и повод.

– Это что же – прикажешь мне в городе рабов покупать и до самой каменоломни тащить? Мне их ещё и охранять придётся, чтобы не разбежались.

– Ну что ты, в самом деле, Сцинка. Вон, у Лавинии работают… даром свой хлеб едят, – Смотритель покачал головой. – Возьми кого-нибудь из них. Ксандро возьми – давно пора его выгнать.

– А что же ты как своим товаром распоряжаешься? – спросила Алиша.

– Ну так а чьим же? Кто Лавинии особняк предоставил?

– В долгу она у тебя? – Сцинка поняла, что этот разговор зря завела. Вот тебе и под крылышком. Ну да Лавинией она себя шантажировать не позволит. Выгонят Мадам со всеми девками на улицу – так ей и надо. – Хорошо, возьму его, так и быть.

3.3 Утро

Смотритель ушёл. До рассвета осталось не так много времени, но Сцинка прилегла, решив, что успеет подремать. Как только встало солнце, Алиша открыла глаза.

Она как раз делала свои привычные упражнения, растягивалась, опираясь на спинку кровати. Зашла Лавиния.

– Как прошло?

Сцинка промолчала, покачав головой.

– Что, и мне не расскажешь? – Лавиния фыркнула, потом уставилась на Сцинку.

– А что это ты делаешь?

– Не видишь?

– Вижу, – Мадам обошла вокруг кровати. – Иди ж ты, посмотри, как гнётся. Это, стесняюсь спросить, для каких таких целей? Уж не решила в мою профессию податься?

Сцинка опять промолчала, сменив ногу. Лавинья подошла, отодвинула её.

– Ну-ка, дай-ка мне. Покажу тебе, как надо-то! – она подняла юбки и закинула ногу на спинку кровати.

– Что-что, а ноги ты задирать умеешь, да? – Алиша отошла, наблюдая.

– А то как же! – выдохнула Лавинья, и вдруг ахнула, упав и уперевшись руками в пол. Одна её нога подогнулась, вторая осталась на спинке.

– Это что, твоя рабочая поза? – Алиша подошла ближе, присела рядом с подругой.

– Сцинка, что ты за змея такая? – Лавинья переступила вспотевшими ладонями, попробовала сдуть упавшую на глаза прядь. – Не видишь, тяжело мне. В ногу вступило! Сними меня!

Алиша послушалась, оттащив Лавинью от кровати. Та разогнулась, отдышалась. Сцинка решила сразу перейти к делу.

– Мне нужен твой Ксандро.

– Это ты что говоришь такое? – Лавинья массировала поясницу, приходя в себя. – Для чего?

– На каменоломни надо наведаться. Одна пойти не могу – подозрительно.

– Чем это тебе подозрительно? Ты же вольный человек, ходишь где хочешь.

– Не совсем так, – Алиша покачала головой, – если я где-то появляюсь, значит, в округе или кто-то кого-то решил заказать, или кто-то уже заказан мне и скоро умрёт.

– И что ж ты, прячешься обычно?

– На людях слишком часто стараюсь не показываться.

– Очень уж стала известной? – Лавиния пофыркала. – Вот тебе и проблемка!

– Ксандро заберу. Смотритель дал добро, – продолжила Сцинка. Мадам изменилась в лице.

– Чего? Как это? – она упала в кресло. – Неужто он прознал?

– Не о том думаешь, Мадам Делавинь.

– Сцинка, ты нашептала? Ксандро тебе сразу не понравился… Зачем ты так? – Лавинья вытаращила глаза, решив прожечь в Алише дырку. – Не знал же он…

– Ещё раз повторяю – не о том думаешь. Ксандро резон взять, потому что он покрупнее, чем твои шкурник с вором. Есть смысл на каменоломни вести – можно побольше денег выручить.

– Так… ведь… продавать необязательно? – вдруг оживилась Лавиния. – Сцинка, скажи, можно же как-то так провернуть, чтобы не продавать? Да и не рабы же они…

– Ну и не честные граждане, согласись? У твоего Ксандро и документов наверняка нет.

– Нет. Хотела сделать… Сцинка… – Лавиния поднялась, подошла вплотную, – Сцинка, давай я с вами пойду?

Алиша такого предложения никак не ожидала.

– Это ещё зачем?

– Как зачем? – Лавиния оживилась. – Товар мой. Дом мой. И решение, стало быть, моё.

– Какое решение?

– Что ты, Сцинка, в самом деле? Решение продать работничков своих. А так как я не в курсе, что к чему, решила сама прийти, лично, покрутиться, присмотреться.

– Так туда идти не ближний свет, чтобы покрутиться и присмотреться, – Алиша покачала головой. – Опять же, людей можно и на городском рынке продавать.

– Дак это рабов. На них документы на собственность нужны. А мои, хоть и без документов, всё-таки не рабы. Так?

Алиша не стала отвечать. Лавиния сама себе в подтверждение кивнула.

– Так. А если не рабы, то продать их можно только на каменоломне. Там никто никаких документов не будет спрашивать.

Это было правдой. Поэтому по пустыне ходить в одиночку опасно. Стройка замка шла ускоренными темпами. Рабов не хватало, стоили они дорого. Если тебя поймали и привели на каменоломни, будь ты хоть трижды честный человек – продадут.

– Ты ведь не отстанешь, да? – устало вздохнула Сцинка.

– Вот всё и порешили, – довольная, кивнула утвердительно Мадам Делавинь.

– Но выдвигаемся сегодня, – Сцинка несколько раз быстро сжала и разжала пальцы. – Так что – тебе нужно подготовиться.

3.4 Переход

Пришлось переодеться. Сцинка помогла подруге облачиться в удобную одежду и обувь. Проверила, есть ли у Лавинии платок. Сейчас завязывать голову и закрывать лицо нет нужды. Сперва выберутся из города. Пусть все видят, что они идут вместе – значит, по общему делу. Сцинка может сопровождать Мадам. Тем более, Мадам Делавинь нынче женщина Смотрителя, что наверняка ни для кого не секрет.

Ксандро недоволен. Лавиния что-то долго ему объясняла, чтобы он согласился. Обещала заплатить? Сцинка покачала головой.

Наконец, вышли. За городской стеной Сцинка повязала на себя и Лавинью платки. Ксандро справился сам. Шли долго. Лавиния отставала. Всю дорогу до городской стены она ухмылялась, что женщина она ко многому привычная. И пустыня ей хоть и не как Сцинке – дом родной, но всё-таки дело знакомое.

Отставать начала почти сразу же. Сцинка только покачала головой: что-то такое она предполагала. Поэтому и не злилась. Но грызла её какая-то досада. Не любила Сцинка спутников.

Ксандро над своей любовницей подтрунивал. Хотя, Сцинка догадывалась, что он рад такому положению дел. Из-за Лавинии шли медленно, отдыхали. А Ксандро едва ли лучший ходок. Его Сцинке тоже бы пришлось поторапливать, будь они вдвоём.

Погода стояла тихая, но Сцинка понимала, что придётся останавливаться в пустыне на ночлег.

Место своей стоянки она на этот раз обошла стороной – нечего водить туда чужих. Там и вода, и провиант, и оружие. Винтовку Сцинка откопала недалеко от городских ворот – ни к чему она ей была в городе. А в пустыне – мало ли?

Шла она нервно, петляла. Из-за того, что уходили с тропы, приходилось хуже. Но Сцинка боялась засады. А вдруг как ещё одного охотника за её головой отправил неизвестный враг?

Почему враг? Действительно, и не враг вовсе. Человек преследует свои интересы, пытается Сцинку устранить. Он, значит, хочет, чтобы кто-то жил. Кто-то, важный для него. Кто-то, кого поручат убить Сцинке.

«Чья же жизнь оценена в такие деньги?» – размышляет Алиша, переступая ногами. Дыхание у неё ровное, совпадает с ритмом шага. А Лавиния, подбадривая себя, чего-то верещит. Из-за закрывающего рот платка всё равно не слышно. Лучше бы силы берегла. Алиша недовольна – подруга не просто отстала, а свалилась с ног. Мадам расселась не песке, вытянув ноги. Пришлось подходить к ней.

– Говорила тебе, плохая идея.

– Ой, Сцинка, не начинай… Сейчас передохну и…

– Или мы тут передОхнем, – добавил Ксандро. – Это не буря ли?

– Не буря, – буркнула Сцинка.

– А что тогда? Что так темнеет на горизонте?

– Ты тут никогда не был, Ксандро? – Сцинка с любопытством подняла взгляд. Мужчина покачал головой.

– Что мне тут делать? Да и нет здесь ничего.

Ксандро ошибался. Вдали виднелся горный хребет. Как раз там и располагались каменоломни. Хребет этот вился располосованным змеем, то возвышаясь, то ухая провалами вниз. Из таких провалов и вытаскивали камни. Хребет этот опоясывал знакомую Сцинке пустыню с юга, простираясь далеко в разные стороны. На той стороне Сцинка не была.