Читать онлайн Особняк с привидениями. Том 3. Зловещие призраки бесплатно

HAUNTED MANSION VOLUME III

GRIM GRINNING GHOSTS

Copyright © 2020 Disney Enterprises, Inc.

All rights reserved

© Эрхарт И., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Я ЖДАЛ ТЕБЯ, ГЛУПЫЙ ЧИТАТЕЛЬ.

Называй это интуицией. Предвидением. Неким чувством в моём животе. О да, что-то в моём сияющем сером веществе подсказывало мне, что ты вернёшься. Как там говорится? Бог любит троицу.

Или же «дьявол любит троицу»?

Не важно. Главное, ты вернулся, и сейчас, в уюте и безопасности своего читательского уголка, предвкушаешь новые леденящие душу сказки о тайнах, безумии и ужасе. Три самые изысканные истории в твоей жизни – и в смерти. Сегодня мы поговорим о числе «три» – порядковом номере этого тома и самом могущественном из чисел в таинственных мирах магии и оккультных наук.

Ведьмы не случайно повторяют свои заклинания трижды. Попробуешь прочесть одно?

Чудесно. Торжественно повторяй за мной:

Я должен прочесть эту книгу, я должен прочесть эту книгу, я должен прочесть эту книгу.

Кажется, сработало.

Что ещё мы считаем в тройках? Посмотрим… Три желания, три слепых мышонка, три мушкетёра. Сутки тоже делятся на три части: утро, день и ночь. Три периода нашей жизни: начало, середина и конец.

Ах, конец. Наконец мы переходим к самой сути. К этим печальным последним минутам. Конечно же, я говорю о постоянном спутнике жизни – о смерти. О том, что дороже всего и ближе всего моему небьющемуся сердцу.

Смерть приходит к тем, кто втроём.

И вчетвером, и впятером, и так далее. Смерть приходит ко всем. К кому-то позже, но часто раньше.

О, дорогой мой, я снова полон надежд. Но не стоит волноваться, глупый читатель. Ты в безопасности… пока. Всё же нам в поместье нужны такие, как ты, – те, у кого кровь ещё пульсирует в венах, – чтобы поделиться нашими сказками с миром живых.

Так что заходи свободно. Пройди через наши высокие ворота, послушай крик ворона и поброди по нашим пустынным коридорам, где двери дышат, а стены наблюдают за тобой. Где твои худшие кошмары становятся реальны…

А смерть – это только начало.

Заходи, глупый читатель. Я знал, что ты придёшь. И теперь у тебя нет пути назад.

Глава первая

Крестом помечают могилы

ЭТОТ ОСОБНЯК – АНОМАЛИЯ.

Весь его облик говорил, что он был построен с любовью и под строжайшим надзором. Поместье раскинулось на холме, название которого остаётся неизвестным, и уже больше века стояло там под защитой высокого кованого железного забора. Зайти сюда могли только приглашённые гости. И только редкие избранные могли остаться.

Поместье часто клеймили из-за его таинственного вида. Особняк называли проклятым и одержимым. Кто-то верил, что его мрачные стены служат убежищем для беглецов из мира живых. Но какой бы ни была его настоящая сущность, она сих пор остаётся интригующей тайной.

Обстановка внутри была ненамного мрачнее, чем в любом другом доме такого размера. Беспристрастный зритель счёл бы поместье великолепным: интерьер особняка был произведением искусства, а земли – прекрасно ухоженными. И это несмотря на немногочисленный штат прислуги. Кто-то мог поклясться, что на холме стоит усадьба в стиле южных мещан; кто-то утверждал, что там расположился особняк в духе немецкой готики, а некоторым виделся викторианский замок. На кладбище неподалёку стояли надгробия прошлой эпохи, некоторые – с забавными эпитафиями – представляли собой искусно вырезанных гранитных ангелов и херувимов всевозможных размеров.

Поместье было любимым местом писателей сомнительного вкуса и таланта, местом, чтобы написать идеальную американскую историю ужасов. Или почувствовать себя её персонажем. Днём это безобидное развлечение.

Но бойтесь ночи. Когда заходит солнце, обнажается истинная природа поместья – та самая природа, из-за которой особняк и приобрёл свою зловещую репутацию. В коридорах начинает звучать странная музыка. Из тайных комнат доносятся чьи-то крики. Воздух здесь всегда холодный; луна над поместьем всегда полная. Поэтому поместье и называют одержимым.

Его истинное происхождение остаётся загадкой, сокрытой за фантазиями, противоречащими фактам; одной из немногих великих тайн, которые ещё остались в мире, одержимом расследованием предысторий.

Кто-то утверждает, что поместье раньше принадлежало некоему лорду Грейси – наследнику состояния своего рода, который умер при загадочных обстоятельствах. Его тело нашли висящим под световым окошком в главном зале.

Другие держатся за легенду о безжалостном морском капитане, чьи сокровища и сейчас замурованы в стенах особняка вместе с телом его последней жены.

Остальные предполагают, что особняк был построен безумным гением лишь для того, чтобы превратить его в смертельный парк развлечений, которому не будет равных благодаря секретным ходам и хитроумным устройствам.

Хоть истина о происхождении поместья продолжает ускользать, есть некоторые факты, которые не поддаются опровержению. Например, из-за возвышенности, на которой располагается особняк, его нельзя отследить по GPS. Также его не получается нанести на обычные карты.

Известный парапсихолог Ренд Брисбен потратил десять лет, пытаясь выяснить его точное местонахождение. Поместье, которое он ошибочно называл поместьем Грейси, было его одержимостью, священным Граалем его исследований сверхъестественного, пока он наконец не добился приглашения в особняк с помощью спиритического сеанса. Брисбен провёл внутри всего одну ночь.

Его нашли на следующее утро, слоняющегося по Тринадцатому шоссе неподалёку и бормочущего полную бессмыслицу. Брисбена заперли в палате с мягкими стенами лечебницы Шеппертон, где он впоследствии и скончался.

Но прежде чем покинуть этот мир, он по памяти сделал на своей ноге татуировку с картой, указывающей путь к поместью. Как и многие другие свидетельства о легендарном поместье, историю о татуировке отвергли как выдумку, городскую легенду. Однако один любопытный факт продолжает жить. Официальный отчёт патологоанатома о вскрытии Ренда Брисбена гласил, что на верхней части его левого бедра отсутствовал участок кожи, приблизительно пятнадцати сантиметров в ширину и тридцати в длину.

На прошлой неделе в порт Новый Орлеан доставили грузовым судном три ящика для морских перевозок. Капитана наняли через посредника, наказав ему организовать безопасную перевозку груза по суше в неизвестное место. Для этого ему предоставили карту и щедро заплатили, чтобы он держал подробности в тайне. Капитан никогда раньше не видел подобной карты.

Она была сделана из человеческой кожи.

Глава вторая

Бар «У ворона»

ТЫ НЕ СТАЛ БЫ ПРИХОДИТЬ СЮДА без крайней необходимости. Даже по приглашению. Особенно по приглашению. Когда ты здесь – ты напрашиваешься на неприятности.

Высокий грубый мужчина с бугристыми мускулами и одним-единственным глазом распахнул двери в стиле салунов Дикого Запада, едва не сорвав их с петель. Деклана Смайта можно было бы простить за то, что он сам не знал своей силы, вот только после пяти лет силовых тренировок во дворе тюрьмы он отлично о ней знал. Если он толкнёт двери в полную силу, те слетят с петель. А если повезёт и вмешается вышибала, будет повод хорошенько помахать кулаками. Деклан Смайт любил честные драки; хотя нечестные он любил гораздо больше.

Бар «У ворона» стоял на пирсе 33 порта Новый Орлеан и был известен своими посетителями – людьми, которые охотнее начнут драку, чем скажут спасибо.

Деклан вырос на суровых улицах Чикаго, которые научили его быть жёстким. Пока ему не исполнилось десять, он зарабатывал на жизнь карманными кражами. Когда Деклану исполнилось одиннадцать, его впервые посадили в колонию для несовершеннолетних за то, что он избил директора школы. Да, это само по себе ужасно, но, видите ли, Деклан Смайт даже не ходил в школу. Он просто избил директора.

Взрослая тюрьма тоже не изменила его буйный нрав. В третью пятницу после освобождения он вернулся на сцену, где происходили множество его прошлых преступлений, – в бар «У ворона». Там его встретил знакомый хруст сломанных зубов, опилки под ногами и запах подгоревших куриных крылышек. Деклан Смайт вернулся домой. Он направился прямиком к своему месту у барной стойки; по крайней мере, оно принадлежало ему пять лет назад. Мужчина на стуле взглянул на него через плечо.

– Чем могу помочь, здоровяк?

– Ты сидишь на моём месте.

– И что? Найди себе другое.

– Только после тебя.

Мужчина даже не успел понять, что произошло, как уже летел наружу через створки дверей, которые, к огромному удовольствию Деклана, всё-таки слетели с петель. Никто не сказал ни слова, даже вышибала. Наверное, дело было в пятнадцати килограммах мышц, которые Деклан нарастил за время своего отсутствия.

Он вернул себе стул и ударил кулаком по стойке. Бармен со сломанным носом немедленно подошёл, вспомнив характер Деклана пять лет назад. Разве его можно было забыть? Именно Деклан тогда расквасил ему нос. Бармен изобразил свою лучшую приветливую улыбку.

– Давно тебя выпустили, Деклан Смайт?

– Три недели назад, шеф.

– Тебе как обычно? – Бармен вытащил из-под стойки бутылку дешёвой выпивки.

Деклан покачал головой.

– Я давно завязал. Хочу чашку деликатесного чая Таска с танисом.

– Можешь хотеть дальше, – ответил бармен. – Этот бренд уже не выпускают.

– Ну нет!

– Ну да. Пока тебя не было, многое поменялось, Декк.

Деклан бегло оглядел бар. В нём сидели люди, которых он не узнавал, играла музыка, которую он раньше не слышал. Да, мир ушёл вперёд без него, забрав с собой его работу и дом. Если в ближайшее время ничего не изменится, самому жёсткому из всех крутых парней порта Новый Орлеан придётся жить в картонной коробке. Но его судьба вот-вот должна была измениться. Заметьте, мы не сказали «к лучшему».

О, я заметил.

Деклан разглядел её на другом конце бара. Она осталась точно такой же, какой он её помнил, и – уж простите – «такой же» не в лучшем смысле.

И что? Красота в глазах смотрящего.

Лицо Мардж Малвани выглядело так, словно его наугад собирал по кусочкам какой-то жестокий ребёнок. А если попробовать поменять какой-то из кусочков, всё стало бы только хуже. Её глаза были разного размера, а над заячьей губой нависал нос, кончик которого напоминал каплю подтаявшего свечного воска.

Деклан направился прямиком к ней, и остальные посетители расступились, чтобы их не сбили с ног. Подойдя к Мардж, он дружески хлопнул ту по спине. Она выплюнула кусок, который только положила в рот, и мясо с жареным луком разлетелось по всему столу.

– Кем бы ты ни был, готовься лишиться зубов! – Она сжала кулак и обернулась. Но когда увидела Деклана, её лицо просияло улыбкой. (Впрочем, даже это её не красило.)

– Деклан Смайт! Я думала, ты уж не вернёшься!

– Не-а. Как видишь, я тут как тут! – Деклан заключил Мардж в дружеские объятия, во время которых случайно вправил ей больной позвоночник. – Досрочное освобождение. За хорошее поведение, веришь?

– Не верю!

И они рассмеялись, как в старые добрые времена.

– Так что ты забыла в этой дыре? Я думал, тебе пожизненно запретили здесь появляться, – спросил Деклан.

Мардж помедлила. У неё была своя причина здесь находиться, и ей не слишком хотелось делиться хорошими новостями.

– Так, пришла горло промочить. В общем, была рада снова тебя видеть, Декк. Давай встретимся через пару дней.

– Мы уже встретились. Что за дела, Мардж? Скажи мне. Выкладывай. Всё выкладывай.

– Это честная работёнка, Декк. Теперь перед законом я чиста.

– Замётано, Мардж. Я тоже чист как первый снег. Итак, с кем работаешь?

Та не хотела говорить. О, как же она не хотела. Но Деклан отказов не принимал.

– Помнишь Паскаля? Грузчика?

Деклан усмехнулся:

– Тощее маленькое ничтожество. Он до сих пор тебе нравится?

– Никто мне не нравится! Просто у него есть грузовик. Один старый чудак нанял нас перевезти кое-какой товар.

Деклан перестал ухмыляться, немедленно заинтересовавшись.

– Что за товар?

– Мы не знаем.

– Что значит не знаете?

– Говорю тебе, всё очень загадочно.

Деклан положил свою огромную ладонь на плечо Мардж; он не прилагал никаких усилий, но ей всё равно казалось, что её вдавливают в землю.

– Отличные новости, Мардж. У тебя появился напарник.

– У меня уже есть напарник.

– Тогда тебе крупно повезло, потому что теперь у тебя их двое. Будем как три мошкетёра.

– Мушкетёра.

– Да плевать.

Мардж видела выражение единственного глаза Деклана. Отказать ему было бы невозможно. Хотя, как знать, вдруг это даже к лучшему. Новый Орлеан был жестоким местом, а Паскаль был не страшнее, чем Дональд Дак. Мардж протянула руку для рукопожатия.

– Добро пожаловать на борт, напарник. Заплачу тебе из своей доли.

– Ужасно щедро с твоей стороны, Мардж. Просто ужасно. – Они скрепили сделку. – Итак, доставка. Куда везём?

Мардж достала из сумки сморщенную карту (сделанную из сами-знаете-чего).

– Это место на полпути в никуда. Рядом с Тринадцатым шоссе. – Она подвинула карту ближе к Деклану, чтобы он взглянул. Тот коснулся её мясистого края и содрогнулся.

– Что это за?..

– Довольно жутко, согласись? Даже не знаю, из чего она сделана.

Но Деклан Смайт знал. Он точно знал, из чего была сделана карта. Ему случалось видеть мёртвые тела.

Мардж указала на крест, которым был отмечен пункт назначения: огромный дом на вершине холма. Деклан довольно кивнул. У него был нюх на отличные сделки.

– Поместье. Мы сорвали джекпот! – прошептал он, и его единственный глаз прищурился. – Когда?

– Сегодня ночью. Старый чудак сказал, что груз нужно доставить между полуночью и шестью утра.

Деклан улыбнулся.

– Что ж, поработаем в ночную смену.

Было уже за полночь, и пирс 33 погрузился в плотный туман. Деклан, Мардж и Паскаль смотрели, как трое портовых рабочих вкатывают три огромных ящика в багажный отсек старого грузовика. Ящики различались по размеру. Самым большим был ящик для фортепиано, на котором обратным адресом была указана средняя школа Буэна-Виста. Вторым был огромный продолговатый ящик с почтовыми марками из египетской Долины Царей. Меньше всех был длинный и тонкий свёрток, размером чуть больше дверей, которые обычно ставят на чёрный ход. На маркировке значилось: Салем, Массачусетс.

Паскаль увидел карту и ощутимо задрожал.

– Если позволите высказаться, это о-о-о-очень плохая идея. Я знаю парня, который знал парня, который однажды ходил туда. Очень давно.

– И что?

– И он совершенно слетел с катушек! До сих пор сидит в Шеппертоне, вместе с остальными психами. И всё время смеётся как ненормальный. Психи любят смеяться.

– Брехня! – заключил Деклан.

– Ручаюсь, у него мозгов бы не хватило такое придумать. Он английский-то с трудом выучил. – Паскаль снова взглянул на карту. – Отлично, вот оно. Снаружи особняк выглядит роскошно. Как место, где ты мечтал бы жить. Вот только мечты там очень быстро сменяются кошмарами. Стоит тебе попасть внутрь, и всё вокруг тебя очень быстро изменится. Комнаты без дверей, лестницы, ведущие в никуда. И вечный холод! Даже если снаружи будет убийственно жарко – так жарко, что твои ноги начинают гореть, как только ты ступаешь на землю, – здесь всегда стыло, как в склепе.

Деклана это не смутило.

– Готов поручиться, там просто отличная вентиляция.

– Я же говорю, он много разных вещей видел своими глазами, – продолжил Паскаль. – И многие из этих вещей не очень-то дружелюбны.

– Самый недружелюбный здесь я. Скажи, он видел там золото или драгоценности?

– Я не знаю. Но он упоминал картины. Говорил, что изображения меняются, если долго на них смотришь.

– Тогда нечего на них глазеть. Это некультурно, – сказала Мардж с улыбкой. – Ты же сам сказал, он ненормальный.

– Возможно, – кивнул Паскаль. – Но свихнулся он не в самом поместье.

Теперь Мардж стало по-настоящему любопытно.

– И что это должно значить?

– Это случилось позже, когда он вернулся домой. Его нашли за диваном свернувшимся калачиком. Парень куда-то показывал и смеялся. Только показывал и смеялся, и всё. Психи любят смеяться.

– На что? Выкладывай! На что он показывал?

– На зеркало.

– Зеркало?

– Именно, на зеркало.

– Есть мыслишки, что он там увидел? – спросил Деклан. А потом добавил: – Ну, кроме своей тупой черепушки?

– Это только ему известно, а он ничего не говорит. Он только смеётся. Но что бы он там ни увидел, из-за этого его чёрные волосы стали… белыми. За одно мгновение. Белыми как свежий снег!

Деклан представил это зрелище, и у него вырвался смешок. Нервный смешок. А Паскаль продолжал:

– Он кое-что сказал, когда его сажали в психовозку.

Мардж и Деклан подались ближе, чтобы лучше расслышать. Паскаль оглянулся на загадочные ящики, которые ставили в его грузовик.

– Он сказал, к нему домой пришёл призрак.

Глава третья

Призрачный особняк

ГРУЗОВИК ПАСКАЛЯ ЕХАЛ по однополосному шоссе, подпрыгивая так, словно его мучила сильная икота. Свет обычных фар почти не разгонял туман, а от отражения противотуманных фар делалось только хуже.

Паскаль устроился на водительском сиденье. Всё-таки это был его грузовик. Он недавно начал вести честную жизнь и устроился грузчиком. Паскаль работал в компании «Честные грузоперевозки», название которой красовалось на боку грузовика. Но сейчас дела Паскаля шли хуже некуда, и, чтобы сводить концы с концами, ему пришлось заниматься доставками для сомнительных клиентов, которых в Новом Орлеане было полно.

– Эта рухлядь вообще доедет куда надо? – пробормотал Деклан, который расположился у пассажирского окна. Бедняжка Мардж была зажата посередине.

Паскаль прищурился, чтобы разглядеть путь в густом тумане. По обеим сторонам дороги свисали скрюченные ветки почерневших деревьев.

– Доедет, – ответил он Деклану. Хотя сам не был в этом уверен.

Обстановка была, если описать её одним словом, опасной. А если в двух словах – невероятно опасной. Дорога петляла, кружила и местами резко сворачивала в сторону, и вдоль неё не было ни фонарей, ни защитных ограждений, ни светоотражателей. А каждые несколько метров в дорожном полотне зияли ямы, размером и глубиной с хорошую могилу. Паскаль не мог объезжать их все, и грузовик порой вилял в стороны, отчего ящики в грузовом отсеке скользили и сталкивались.

– Осторожно! – крикнула Мардж. – Старый чудак сказал, что груз надо доставить в целости и сохранности, иначе нам не заплатят.

Но Паскаля волновало другое.

– Что толку в деньгах, если ты умрёшь и не сможешь их потратить? Говорят, Тринадцатое шоссе проклято.

Деклан застонал:

– О нет, только не ещё один парень, который что-то слышал от другого парня.

– Нет, это история из первых уст. Куча людей отдали концы на этой дороге, потому-то её и не указывают на картах. Аварии на Тринадцатом шоссе происходят гораздо чаще, чем где-либо ещё. Его даже называют Бермудским треугольником дорог.

– А как это шоссе связано с Бермудами? – спросила Мардж.

– Бермудский треугольник – это такое место, где постоянно исчезают корабли и самолёты. Из года в год. Они просто пропадают без следа.

Мардж это впечатлило.

– Ладно, теперь я официально напугана. Разворачивай машину. Я исчезать не планирую.

– Согласен, – кивнул Паскаль. Его правая нога, которая, по-видимому, тоже была согласна, ослабила давление на педаль газа, и грузовик начал замедляться. – Ты это видишь?

– Вижу что? – Запас терпения Деклана, который и в лучшие дни был исключительно мал, теперь кончился совсем.

– Летучих мышей! Летучие мыши-вампиры смотрят с деревьев на нас!

– Ну уж нет, как ни крути, в этих местах отродясь не было летучих мышей!

Мардж смахнула капли конденсата с ветрового стекла.

– Думаю, сами мыши с тобой не согласятся.

Целая семья огромных летучих мышей свисала с узловатых веток вниз головой и внимательно наблюдала за ними своими рубиново-красными глазами.

– Ладно, – зло сказал Деклан. – Здесь есть летучие мыши. А ещё туман, ветер и жуткие деревья. И что? Зато на конце этой радуги нас ждёт горшочек с золотом.

– Ты о чём?

– Кто живёт в поместьях? Богатеи. В поместьях живут богатеи! И там же они умирают.

– И что с того?

– Эта работёнка – наш счастливый билет из бедности. Такие места напичканы драгоценностями и сейфами с наличкой!

Паскаль кивнул:

– Да, согласен. А ещё они напичканы охраной. У этих толстосумов всегда шикарные сигнализации и старые злобные сторожевые псы.

– Если бы мы планировали взлом с проникновением, они стали бы проблемой, – сказал Деклан. – Но мы не собираемся вламываться силой. Мы спокойненько пройдём прямо через шикарную входную дверь, как будто нас туда пригласили, потому что так и есть. Войти туда несложно. Но как насчёт пути наружу, господин Деклан? Это мертвецки сложная задача.

Мардж уже не считала, что ей улыбнулась удача. Она сжала ладонь Паскаля.

– Ты был прав. Это ужасная дорога. Давай подождём, пока рассветёт.

Бам! Огромный кулак Деклана ударил по приборной панели.

– Мы ничего не будем ждать. Тот старый козёл сказал, что груз нужно доставить ночью, а значит, мы доставим его ночью. К тому же, – он указал на что-то у дороги, – что плохого может случиться? С этими тремя, похоже, всё в порядке.

У обочины стояли трое мрачных мужчин – один высокий, один пухлый и один коротышка с бородой. Их большие пальцы были подняты вверх: они ловили попутную машину.

– Может, подберём их? – спросил Паскаль. У него было доброе сердце.

– Не в этой жизни! – Или не в этой смерти? Хе-хе. – У нас нет времени на благотворительность.

Мардж была согласна с Декланом, но по другой причине. С автостопщиками было что-то не так, в них было что-то странное. Может, всему виной игра света? Но вокруг была темнота! Так почему они светились?

Паскаль вдавил педаль газа, и грузовик набрал скорость. В боковом зеркале было видно, как дорога убегает вдаль. А автостопщики пропали. Пуф! Словно испарились в Бермудском треугольнике.

Грузовик подъехал к воротам поместья около двух часов ночи. Ворота были заперты, и напарников никто не встречал. Паскаль почувствовал тайное облегчение.

– Ну, что поделать!

Расположение поместья больше не было загадкой, но ворота были заперты, и Паскалю это оказалось только на руку. Он глянул в зеркало заднего вида и приготовился ехать обратно.

Деклан протянул руку и сжал плечо Паскаля. Сильно.

– Ай-й-й! Синяк же останется!

– Обращайся, – ответил Деклан и высунул голову из окна. – Эй! Особая доставка! Открывайте!

Напарники подождали несколько минут. Ничего. Но тут… скррррииип! Ворота открылись со скрежетом, от которого побежали мурашки. Мардж ткнула Паскаля локтем прямо в его свежий синяк.

– Мне это не нравится.

– Ох. Не тебе одной.

Деклану их разговоры уже порядком надоели.

– Эй! Трусы! Они приглашают нас внутрь, как я и говорил.

– Кто «они»? – спросила Мардж.

– Вон те «они», – указал Деклан.

Из ворот вышел неопрятный мужчина со старинной лампой в руке. Рядом с ним семенила дрожащая гончая. Грузовик проехал немного вперёд, чтобы было удобнее разговаривать.

– Поворачивайте назад, – предупредил мужчина. – Часы посещения закончились ещё на закате.

– Кто сказал? – выпалил Деклан.

– Я сказал. Я присматриваю за этими владениями. Причём гораздо дольше, чем я бы того хотел.

– Присматриваешь, да? Может, будешь любезен присмотреть за воротами, пока мы проезжаем? Мы не посетители. Мы доставляем груз.

– На чьё имя?

Мардж вытащила из сумки документы, нашла данные о заказе и прочла имя внизу:

– Аркейн.

Реакция сторожа была впечатляющей. И его собаки тоже. Словно кто-то вместо крови вдруг пустил по их венам ледяную воду. Я очень польщён.

– О-очень хорошо, – дрожа, сказал сторож. – Поезжайте по дороге в глубь этих земель. Справа будет кладбище. И слева тоже. Их проезжайте, не останавливаясь. Что бы вы там ни увидели, продолжайте ехать вперёд.

Паскаль поблагодарил его и потянул рычаг передачи. Но сторож не стал говорить им «добро пожаловать». Как только грузовик проехал через ворота, он смог только с сожалением прошептать:

– Простите меня.

Грузовик взбирался по дороге на холм, освещённый огромной полной луной. Как и обещал сторож – и карта, сделанная из сами-знаете-чего, – Кладбище вечной благодати занимало добрую часть холма. Даже сквозь закрытые окна троица слышала музыку, которая доносилась с кладбища. Выступал певческий квинтет. Деклан наклонил голову, вслушиваясь в мелодию.

– Кажется, там вечеринка!

Паскаль повернулся к Мардж:

– Кто устраивает вечеринки на кладбище? Вы удивитесь, но мёртвые любят шумное веселье.

Музыка, доносящаяся с кладбища, была не просто заводной мелодией. Слова песни предвещали скорое приближение мрачных чудес. Квинтет пел так увлечённо, словно сердца выпрыгивали у них из груди. И лёгкие, и почки. Конечно, ты можешь к ним присоединиться. Мы никогда не откажемся от ещё одного… голоса.

Паскаль больше не хотел это слушать. Он вдавил педаль газа и ускорился, чтобы ужасная песня скорее затихла.

Дорога впереди резко раздвоилась, и Паскалю пришлось притормозить, чтобы проверить карту.

– Мы здесь, и…

Крр-дзынь! Крр-дзынь! Крр-дзынь! Это услышали все. Крр-дзынь! Крр-дзынь! Крр-дзынь! Деклан опустил стекло со своей стороны и направил фонарик в сторону кладбища.

– Что на этот раз? – поинтересовался Паскаль.

– Это не наше дело, вот что! – ответил Деклан.

О, но он ошибался. Смертельно ошибался. Луч фонарика Деклана нашёл источник звука. Там стояли по колено в земле трое мужчин (нет, это не автостопщики) в одинаковых смокингах. Крр-дзынь! Крр-дзынь! Крр-дзынь! В руках у них были лопаты. Крр-дзынь! Крр-дзынь! Крр-дзынь! Они копали! Крр-дзынь! Крр-дзынь! Крр-дзынь! Три разные могилы!

– Могильщики. – Деклан попытался, как мог, разрядить обстановку. – Делают своё дело, вот и всё.

Паскаль плавно нажал на газ, и грузовик, пыхтя, поехал прочь, подальше от них. Все трое думали об одном, хотя только Мардж хватило смелости произнести это вслух:

– Кто копает могилы посреди ночи?

– Они, – заявил Деклан. – Только не надо разводить панику, ладно?

Паскаль с усилием сглотнул.

– Меня беспокоит не время, а количество могил. – Он посмотрел на напарников: – Почему там вообще три могилы?

Остальные молчали. На этот раз даже Деклан Смайт был слишком напуган, чтобы что-то сказать.

Грузовик припарковался у первого отсека погрузочной площадки. Тяжёлая стальная дверь медленно поднялась и открыла чёрный как ночь проход. Скрежет был такой, словно на гигантскую катушку наматывали огромную цепь. Деклан, Мардж и Паскаль вкатили загадочные ящики внутрь на тележках. Как только они очутились внутри, дверь позади них с грохотом закрылась, и её глухой «бам» зазвучал им нежеланным финальным аккордом. Пути назад больше не было – ни для них, ни для тебя, глупый читатель.

– И что нам теперь делать? – спросил Паскаль, надеясь, что у кого-то из напарников были идеи, потому что его голова была совершенно пуста.

Деклан осторожно шагнул вперёд, освещая путь фонариком. Помещение напоминало огромный склад, пристроенный к задней части особняка. Его размеры сложно было понять, а его содержимое – невозможно описать. Деклан не смог найти ни одной стены и даже не видел потолка. Пространство казалось бесконечным. Здесь во много рядов стояли стеллажи, некоторые высотой с хорошее дерево. На стеллажах теснились ящики вроде тех, которые они доставили сюда, и на каждом был штамп какого-нибудь экзотического места. Особый интерес для до смерти любопытных – и для тебя в том числе – представляло то, что большинство ящиков тряслись, словно их содержимое стремилось вырваться наружу.

Даже не понимая, где они находятся и что означает всё происходящее, напарники были ошеломлены. Позвольте заметить, они даже не знали слова «ошеломлены». Звуков вокруг было достаточно, чтобы напугать кого угодно. Непрекращающийся скрежет, стоны и крики ясно давали понять – звуки издавало что-то нечеловеческое.

– Что это за странное место? – спросила Мардж.

Из тьмы зазвучал голос:

– Это мой дом.

Голос не казался зловещим. Напротив, его можно было назвать даже приветливым. Приветливым, как у паука, который заманивал муху в свою сеть. Троица завертела головами, пытаясь отыскать хозяина голоса.

– Звук шёл оттуда!

– Нет, он там!

– Нет, я прямо здесь. – Позади них неожиданно возникла тощая фигура, словно соткавшись из теней. – Позвольте представиться. Я библиотекарь.

Деклан направил луч фонаря прямо в лицо незнакомцу, и Мардж ахнула. Просто напомню: Мардж была не из тех, кого так просто заставить ахнуть. Высокий и худой человек, который стоял перед ними, был одет в чёрное с ног до головы и держал в руке, затянутой в перчатку, канделябр. Лицо его напоминало череп.

– Везёт тебе, – ответил ему Деклан. – Только книжки не по нашей части.

– Нас наняли, чтобы подбросить сюда кое-какой товар, – добавила Мардж таким низким голосом, что он, казалось, шёл у неё из самого желудка. – С пирса 33.

– Ах да, – библиотекарь согласно кивнул. – Я ожидал вас, госпожа Марджери. – Он повёл канделябром, освещая ящики. – Добро пожаловать домой.

– И что это значит? – спросил Деклан.

– Вы получите все ответы… когда придёт их время.

Он указал на ящик возле Паскаля, на котором был штамп средней школы Буэна-Виста.

– Если вы будете так любезны пойти со мной… это обитает в нашей музыкальной комнате.

Паскаль переглянулся с остальными. Он был ошеломлён. Именно так и учатся новые слова, ребятки.

Деклан встал между ними.

– Секундочку, старикан с книжками. Старый чудак на пирсе сказал, что нам заплатят за доставку.

– Разумеется, господин Деклан. – Библиотекарь поднял канделябр, указывая на проход между стеллажами. – Как только эти вещички вернутся… в надлежащие места обитания.

И он поманил троицу следом.

Паскаль шагнул перед Мардж, загораживая её собой.

– Что всё это значит? Ты сказал, что ты библиотекарь, но я не вижу здесь книг.

– Осмотритесь. Полюбуйтесь. – Библиотекарь широким жестом обвёл стеллажи. – Куда ни посмотри, тут повсюду истории. – Библиотекарь опустил канделябр и обернулся на троицу. – Меня звали… – он осёкся, – зовут… Амикус Аркейн. Я хранитель историй этого поместья.

– Хорошо бы тебе быть и хранителем деньжат этого поместья, – огрызнулся Деклан, – или будут проблемы.

Он поиграл мышцами; можно было увидеть, как они перекатываются под его рукавами.

– Большие проблемы.

Библиотекарь хитро улыбнулся.

– Оплата здесь происходит иначе. – Он обвёл взглядом остальных. – Музыкальная комната в том направлении. О, и ступайте осторожно. Мы же не хотим кого-нибудь потерять… раньше времени.

Он резко повернулся и повёл троицу в неизведанную темноту.

В музыкальной комнате было темно, только узкая полоска света пробивалась через маленькое световое окошко. Внутри была настоящая сокровищница музыкальных инструментов, собранных со всего земного шара. А ещё коллекция запачканных музыкальных шкатулок, покрытых слоем паутины, и нот, которые были предоставлены поместью лучшими композиторами, каких когда-либо знал этот мир – и загробный тоже. Мерцающие пылинки танцевали в воздухе среди антикварной мебели в такт погребальному маршу органа, местонахождение которого сложно было определить.

Троица вкатила через дверной проём первый ящик.

– Куда его ставить? – спросил Паскаль.

Деклан указал на самое очевидное место для такой громадины – цветной прямоугольник в противоположном конце выцветшего ковра.

– Прямо туда, гений.

– Именно, – ответил библиотекарь. Троица обернулась. Амикус Аркейн – это имя он носил при жизни – каким-то образом очутился позади них. Он подошёл к напарникам, и казалось, что он скорее парил, чем шагал.

– Будете так любезны. – Библиотекарь протянул Деклану ржавый ломик.

– Любезен? Нет, сэр. Мне самому до чесотки интересно, что ты там прячешь. – И здоровяк сковырнул крышку от ящика. Груз внутри был покрыт древесной стружкой. Мардж счистила верхний слой. Как только она увидела, что под ним, её лицо просияло, и Паскаль подумал: «Когда она улыбается, её в каком-то роде можно назвать милой». С акцентом на «в каком-то роде».

– Это фортепиано!

– Какое сокровище, – простонал Деклан, и его надежда на щедрую оплату моментально испарилась.

– Ты играешь? – нежно спросил Паскаль у Мардж.

– Играла когда-то, – немного застенчиво ответила Мардж. – Мои родители заставляли меня заниматься, когда я была маленькой девочкой.

– С трудом верится, – вклинился Деклан.

– Что я была маленькой?

– Что ты была девочкой!

Паскаль улыбнулся.

– Я хотел бы как-нибудь послушать твою игру.

И Мардж подумала: «Он в каком-то роде…»

– Кошма-а-ар! – снова вмешался Деклан, просунув свою огромную, похожую на дыню голову между ними. – С виду просто мусор. Оно вообще чего-нибудь стоит?

На лице библиотекаря расцвела зловещая ухмылка, и он прикрыл рот рукой, словно пытаясь что-то скрыть.

– Сложно сказать. Сколько стоят души в наше время?

– А это что значит?

– Только то, что музыка врачует души, – ответил Амикус Аркейн. – Может, позволите мне поведать подробности, пока вы будете заняты распаковкой?

Библиотекарь опустился в антикварное кресло так, словно ложился в могилу, и потянулся к книге в твёрдом переплёте, которая ожидала его на подставке для нот. Обложка была покрыта пылью, и на ней не было ничего, кроме лаконичной надписи на корешке: «Том III».

И пока троица доставала прекрасное старинное фортепиано из ящика, библиотекарь сдул пыль с обложки, открыл книгу и начал читать…

ИНТЕРЛЮДИЯ

Внемли моему предупреждению, глупый смертный:

Будь осторожен, читая дальше.

уже знают, что ты здесь.

Они наблюдают за тобой.

Те, у кого есть глаза, разумеется.

Наши бесчисленные ужасы непрестанно следят, ожидая подходящего момента, чтобы проявиться.

Просто спроси миссис Бёрч.

Конечно, если сможешь её найти.

Хочешь спросить, кто такая миссис Бёрч?

Читай дальше.

Пока она не нашла .

Глава четвёртая

Странная музыка

ТОБИ ОБЛАДАЛ ВРОЖДЁННЫМ МУЗЫКАЛЬНЫМ ТАЛАНТОМ. Можно было даже сказать, что его ухо было особым образом настроено на музыку. Оба уха, разумеется. Соната для фортепиано, которую он сыграл в полуфинале музыкального конкурса средней школы Буэна-Виста, могла бы буквально вынуть из вас душу. Разумеется, если бы вас пригласили. Но вас там не было. Так что придётся поверить нам на слово. Это было грандиозно.

Зрители – ученики, учителя и родители – вскочили на ноги ещё до того, как прозвучали финальные ноты. Аплодисменты были оглушительными. Тоби заслужил шестиминутную стоячую овацию из тех, которые обычно получают признанные мастера в залах вроде Карнеги-Холла. И если подумать, это было только начало. Основное событие, финал конкурса на музыкальную стипендию средней школы Буэна-Виста, было запланировано на пятницу. На него собирались прийти даже представители местного телеканала. Хотя финал был вполне предсказуем. Стипендия за победу уже была в руках Тоби.

После полуфинала у дверей актового зала выстроилась целая очередь поклонников и ждала целых полчаса, чтобы пожать руку юному маэстро.

Первым, кто разглядел талант Тоби, был его учитель фортепиано в третьем классе. Сейчас, в его ранние подростковые годы, Тоби можно было без преувеличения назвать вундеркиндом. Даже современным Бетховеном. Конечно, многие дети его возраста умеют играть, и даже играть хорошо. Но успешно выступать – не такая уж и редкость. Зато умение писать музыку настолько утончённую, как соната в полуфинале, поднимало Тоби на совершенно другой уровень.

Или нет?

Скромная новенькая ученица Женевьева не была в этом так уверена и считала своим моральным долгом выяснить истину. Она стояла в очереди вместе с остальными, дожидаясь своего шанса подойти к юному маэстро. Чтобы вы поняли всю суть ситуации, мы должны упомянуть, что Женевьева тоже состязалась за музыкальную стипендию. Её также можно было назвать одарённой пианисткой, но она признавала, что до уровня Тоби ей было далеко. Его талант заслуживал уважения, и она не хотела портить ему репутацию. Но всё же она должна была сказать, что ей известно, ради своей подруги. Соната, авторство которой Тоби присвоил себе, была на самом деле написана кое-кем другим. Тем, кто больше не мог себя защитить. Хотя это мы ещё посмотрим.

Соната была написана мертвецом.

Не прямо сейчас, разумеется. Миссис Бёрч, бывшая учительница музыки в средней школе Буэна-Виста, была вполне жива, когда писала её. И Женевьева присутствовала при её создании. Но всё же она решила дать Тоби шанс оправдаться. Возможно, он просто слышал, как миссис Бёрч играла её в школьном архиве, и когда Тоби пришла идея создания собственной сонаты, её части сами всплыли из подсознания. Это было правдоподобное объяснение. Такое постоянно случается в мире искусства. Загвоздка была в том, что соната не просто была похожа на произведение миссис Бёрч. Это была та самая соната, нота в ноту, пауза в паузу. И Тоби присвоил авторство себе, забирая все лавры.

Так же, как он вот-вот заберёт музыкальную стипендию.

Так что Женевьева дождалась своей очереди, выстояв целых полчаса, только чтобы сказать ему:

– Это была не твоя музыка.

Тоби уставился на неё со сцены. Его волосы были сильно взъерошены, и он носил очки в роговой оправе, которые на самом деле были ему не нужны. Весь его облик был частью продуманного образа – образа безумного музыкального гения. Он щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя девочки.

– Ты…

– Женевьева, – представилась она. – Я стою позади тебя в оркестре.

– Невозможно. Я бы заметил эти веснушки.

– Это возможно. Я не очень примечательная.

Но тем вечером она выделялась. Женевьева начала разговор невинно и беззлобно. В её хрупком тельце не было места злу. Сейчас проверим. Скальпель, пожалуйста. Но Тоби нужно было найти способ остановить её, заставить Женевьеву замолчать, прежде чем она скажет что-то ещё. Люди, столпившиеся позади неё – поклонники Тоби – уже начинали шептаться.

– Погоди, – он снова щёлкнул пальцами. – Теперь я вспомнил. Я вроде помог тебе на концерте зимой? Ты тогда ещё зажигала на треугольнике.

Она раскраснелась, польщённая, что он вспомнил.

– Да, и было очень щедро с твоей стороны уделить мне время.

«Самые долгие две минуты в моей жизни», – подумал Тоби.

– Обращайся. – Он мягко взял её ладонь для рукопожатия. – Если тебе опять понадобится помощь, ты знаешь, кого попросить.

Тоби заглянул за её спину, в лицо следующего поклонника, который подходил ближе. Но Женевьева стояла на месте, и фальшивая улыбка Тоби начала таять. Безумный музыкальный гений становился безумно зол.

– Меня ждут ещё много фанатов. Давай обсудим это на занятиях оркестра в понедельник? Оки-доки?

Женевьева кивнула и уже повернулась, чтобы уйти. Но она не смогла. Ради миссис Бёрч она не могла всё так оставить. Глаза Тоби прищурились за фальшивыми линзами очков.

– Ты ещё здесь?

– Произведение, которое ты играл… – Женевьева подавила своё беспокойство. – Да, ты замечательно его сыграл. Миссис Бёрч могла бы гордиться тобой.

Тоби уже не мог скрывать переполняющую его злость. Он снял очки.

– Миссис Бёрч? О ком это ты?

Женевьева начала часто-часто моргать, что случалось, когда она была расстроена. Нужно было собраться. Будь сильной. Перестань моргать! Если бы девочка боролась за себя, то уже давно бы сдалась. Но она боролась за подругу, которая, как мы уже упомянули, больше не могла защитить себя сама. Женевьева трижды глубоко вдохнула, чтобы справиться с волнением, как учила её миссис Бёрч.

– Твоё произведение… – начала она. – На самом деле это её произведение. Может, ты сам этого не понимаешь. Может, это была невинная ошибка. Но я была рядом, когда она это писала. Я работала добровольцем в архиве. И сонату, которую якобы написал ты, на самом деле написала она.

Поклонник позади Женевьевы ахнул, и Тоби вдруг понял, что нужно сделать. Нужно разозлить фанатов, натравить их на робкую мышку, которая выдвигала эти не лишённые смысла обвинения. Он знал, что робкие мышки – не слишком хорошие бойцы. В них нет мужества. Поэтому-то и фанатов у них нет. О, хотя я знаю парочку «мышек», у кого они есть. Всё, что было нужно Тоби – надёжная мышеловка… с аппетитной долькой сыра. Ладно, хватит мышиных метафор. Тоби пора было пустить в ход травлю.

Он вдруг понизил голос до неуверенного шёпота, изобразив при этом лицо бедного маленького потерянного мальчика. Поклонникам пришлось податься вперёд, чтобы его расслышать.

– Ты обвинила меня в краже. В том, что я вор, грязный обманщик.

Прежде чем Женевьева успела что-нибудь ответить, толпа взорвалась недовольным ворчанием. Его толпа. Видите ли, в чём дело. Футбольная команда Буэна-Виста показывала почти нулевые результаты. По рейтингу успеваемости школа болталась где-то на дне почти бездонной ямы. И только Тоби, единственный луч света, не давал школе пропасть с карт – не важно, обычных или из кожи. Покуситься на его честь было так же кощунственно, как покуситься на символ школы. (Которым по чистой случайности оказалась мышь. Не верите – сами проверьте.) Даже директор Гриббонс, похоже, жаждал крови, быстро поднимаясь на сцену.

– Всё хорошо, Тоби? Выглядишь расстроенным.

– Всё хорошо? Меня только что назвали грязным обманщиком. Может, мне стоит пропустить финал? – Он вопрошающе посмотрел на толпу. – Что скажете?

– Не-е-е-ет! – ответила толпа совершенно синхронно. Без Тоби здесь не будет телекамер. Не будет статей, за исключением разгромных заметок о рейтингах футбольной команды. Вообще ничего. Множество злобных глаз уставились на Женевьеву, обвинителя. Та робко вскинула руки и попыталась объясниться:

– Вы не поняли. Я уважаю Тоби больше, чем кто-либо. И я не называла его обманщиком.

– Называла! – крикнул кто-то из толпы.

– Я тоже это слышал! – закричал кто-то ещё. А потом грянул целый хор:

– И я слышал! Я тоже!

Ему вторили оскорбления с балкона:

– Она просто завидует! На всё готова ради стипендии!

Ему вторили призывы:

– Выгнать её! Выгнать её!

Звук был оглушающим. Женевьева не могла перекричать злую толпу, чтобы объясниться. Она обернулась на директора Гриббонса в поисках поддержки. Всё-таки именно он установил политику нулевой терпимости к травле в этом районе. Но тем сильнее удручало видеть, как он возглавляет хор криков, дирижируя руками:

– Выгнать её! Выгнать её! Выгнать её!

Женевьева сбежала со сцены, опасаясь за свою жизнь. Злобные толпы действительно пугают. Особенно в историях ужасов. Тоби встал по центру сцены и успокаивающим тоном начал объяснять, что Женевьева ни в чём не виновата. Она всего лишь хотела использовать любые возможные способы, чтобы выиграть стипендию, даже если это означало запятнать репутацию конкурса. Его заявление вызвало ещё большую поддержку толпы, которая наградила Тоби семиминутными овациями – он побил свой прошлый рекорд! Теперь в глазах фанатов Тоби стал настоящим защитником справедливости.

Он заставил замолчать своего противника, и теперь никто не мог встать у него на пути. Второй человек, знающий правду, был мёртв. А мёртвые не очень-то разговорчивы. Трупы в основном хранят секреты в своих уютных могилах. Хотя и тогда, и сейчас порой можно наткнуться на шумных мертвецов. Тех, которые громыхают цепями на твоём чердаке или скрипят дверцами твоих шкафов. Если тебе повезёт, звуки прекратятся сами собой. Если не повезёт, они сделают с тобой то же, что сделали с Тоби.

Юный маэстро очень скоро встретится с одним шумным духом. Духом, у которого с ним личные счёты.

Миссис Бёрч умерла в музыкальном архиве, где проводила большую часть своего времени. Причину смерти ученикам не сообщали, но это не мешало появляться догадкам. Несколько теорий стали темами обеденных сплетен в столовой. Например: миссис Б. умерла с широко открытыми глазами, что случается нередко, и с открытым, словно посреди песни, ртом, что встречается уже реже.

Или же она умерла, крича?

Пальцы миссис Бёрч после смерти ещё касались клавиш. Души фортепиано, как их иногда называют. Принимая во внимание эти два обстоятельства, можно было сказать, что она умерла, занимаясь любимым делом. Пением и игрой. Смерть во время любимого занятия – приятная смерть, если ты, конечно, не поклонник корриды; иначе это будет болезненно… и довольно грязно.