Читать онлайн Бесконечныи? Лес бесплатно

I

Притаившись в густой траве, Зук изредка поглядывал на стаи птиц, кружащих высоко в небе. Всецело отдавшись потоку воздуха, они шумно перекрикивались между собой о чём-то своём. Однако основное его внимание было сосредоточенно на небольшой поляне, едва освещённой утренними лучами солнца.

«Интересно, о чём они кричат друг другу?», – думал он. – «Или быть может эти примитивные организмы бездумно исторгают из себя звуки, руководствуясь лишь базовыми инстинктами?».

Как и любой другой дикий кот, Зук всегда находился в потоке собственных мыслей. Где бы он не находился, чем бы не был занят, он всегда находил время поразмышлять о.. всяком. Даже сейчас, охотясь, его сознание было разделено на две части. В то время как одна часть внимательно следила за окружающей обстановкой, другая была поглощена размышлениями.

«Базовые инстинкты. Звучит как что-то – начальное. Хм.. Если эти инстинкты начальные, значит они неизбежно должны развиться во что-то более сложное. И если мои собственные инстинкты далеко опережают птичьи, значит-ли это, что я всего лишь более развитая версия птицы, а не отдельный вид? Хотя, если принять во внимание тот факт, что СОБЕРИСЬ!», – часть сознания, отвечающая в данный момент за охоту, бешено размахивала своими воображаемыми лапками перед философствующей частью, в отчаянной попытке привлечь наконец внимание к себе.

Молниеносно собравшись в единое целое, Зук устремил свой взгляд на едва различимые пятна на краю поляны. Всё его тело стало пружиной, в любой момент готовой разжаться в стремительном броске. В такие моменты, когда его сознание замолкало, он чувствовал необыкновенное спокойствие. Не оставалось никаких страхов, никаких сомнений, ничего лишнего. Лишь чистое, незамутнённое сознанием, действие.

Вот он замечает едва уловимое движение серого пятна.

Выбор траектории.

Вот его тело прижимается к земле ещё сильнее, чтобы в то же мгновение оторваться от неё в направлении добычи.

Полёт.

Вот его цепкие лапы сжимают тёплую плоть.

Запах адреналина, запах страха. Последние секунды жертвы наполнены ужасом, поэтому его клыки милосердно сжимаются на её шее. Хруст костей, вкус крови.

Вот и всё. Ещё одна жизнь продлена за счёт другой. Обычное начало дня в бесконечном лесу.

II

– Эй, Зук, как успехи? Нашёл уже свой туманный остров? – ехидно смеясь поприветствовал его Фрэско на входе в селение.

Зук молча прошёл мимо, лишь мельком взглянув на него. Он всё ещё винил Зука за тот случай. За то нелепое стечение обстоятельств, благодаря которому он лишился хвоста и задней лапы, и теперь вынужден был довольствоваться лишь дежурством на входе в селение. Никакой больше охоты, никакого больше, незамутнённого сознанием, действия. Только лишь бесконечный поток мыслей на своём бесконечном посту. Хотя в глубине души Зук подозревал, что такое положение вещей на самом деле вполне устраивает Фрэско. Ему больше не нужно было переживать насчёт еды, насчёт ночлега. Дежурство у входа давало свои привилегии. Да, он злился на Зука, но это была уже скорее привычка, чем настоящая обида. Фрэско всегда был приспособленцем, – «Лучше брюхо в тепле, чем мечты вдалеке», – частенько любил повторять он.

«Не такое уж и стечение обстоятельств, правда? Или ты решил обмануть сам себя? О чём ты вообще думал, рассказывая ему о своём сне тогда?», – Зук отогнал от себя нахлынувшие мысли и направился вглубь селения.

Оно представляло из себя большую поляну у подножья скалы, которая была усыпана пещерами, очень удобными для ночлега и отдыха в жаркие дни. Доступ на этот островок спокойствия был лишь в одном месте, охранявшимся сменными дозорными. С одной стороны поляну омывала река, уходящая в водопад, с другой, эта же поляна уходила в крутой обрыв. Со стороны обрыва вид был потрясающий, перед глазами открывалась величественная панорама бесконечного леса. Справа, до самого горизонта, простирался непроглядный лес. Некоторые деревья были настолько огромны, что выделялись из общей массы и казалось, даже касались облаков. Слева были пустоши, окружённые скалами и озёрами. Посередине всё это было разделено рекой, уходящей за горизонт. За горизонт, где начинались Призрачные Земли. Неизведанные, туманные, манящие.

Уходить за границы Внутренних Земель было строжайшим табу: «Ибо участь безумца, осквернившего Внутренние Земли нечистым, поистине незавидна. И даже в смерти не найдёт он утешения, и навеки проклят будет скитаться молчаливой тенью», – как говорили колдуны. И если с самого детства тебе что-то заливают в уши, то как устоять перед этим? Как сохранить свободное и гибкое сознание? Ни у кого и в мыслях не было нарушить запрет. Даже у детёнышей, этих мягких комков любопытства и азарта, не возникало особых разговоров на эту тему.

Впрочем, большинство вполне устраивала размеренная жизнь в селении, поэтому особого интереса Призрачные Земли не вызывали. Какой смысл было покидать обжитое место? Ради чего?

Из потока мыслей его выхватила каменная статуя, больно пнув его по лбу своей каменной лапой. Он настолько задумался, что не заметил, как с разгону налетел на неё. Дикий Охотник – статуя кота, сидящего в позе лотоса и задумчиво устремившего свой взор вдаль. Подобные статуи были разбросаны по всей территории Внутренних Земель. Никто толком не знал откуда они появились и кто их создал. «Уж точно не дикие коты», – думал Зук, разглядывая однажды свою лапу, израненную после столкновения с лисой.

Досадно поморщившись, Зук чертыхнулся и побрёл к свободной пещере. Проведя весь день в лесу, наслаждаясь одиночеством и охотой, теперь он хотел лишь забыться в сладком сне.

– Зук! Эй, Зук! – окликнул его знакомый голос одного из диких котов. – Зайди к Старейшему, он хочет поговорить с тобой.

– О чём? – нехотя ответил он.

– Ну вот сам у него и спросишь. Мне-то откуда знать? – ответил тот, пробегая мимо.

Зук уже догадывался о чём пойдёт речь, планы о сладком сне можно было перечеркнуть.

* * *

Пещера Старейшего находилась в центре подножья скалы. Под определённым углом зрения казалось, будто вход в пещеру расположен на голове Дикого Охотника. Когда Старейший разминал лапы возле входа, возникало ощущение, что маленький кот разминает голову статуе.

– Приветствую тебя, Старейший, – промолвил Зук, войдя в вечернюю прохладу пещеры. – Пусть Охотник благоволит тебе в этот вечер.

– Здравствуй, Зук. Пусть ветер несётся в твою сторону, – тихо ответил Старейший. – Присядь, нам нужно говорить о многом.

Старейший выглядел как.. старейший. Его худощавое тело было испещрено шрамами и морщинами. Короткая, светлая шерсть давно уже не лоснилась и напоминала ежовые иглы, однако единственный правый глаз всё ещё светил ярким огнём. Этот пылающий взгляд создавал какой-то невероятный контраст на фоне тихого голоса.

– Ты пропадаешь в лесах целыми днями, Зук. Отстранился от жизни стаи. Ты ведь не заглядываешься в сторону Призрачных Земель? – Старейший пронизывал взглядом Зука, однако тот хранил молчание.

– Ты ведь знаешь, что там только погибель. Там нет того, чего ты ищешь. Там нет твоих снов, Зук.

– Со своими снами я разберусь сам, Старейший, – угрюмо ответил Зук.

Старейший вздохнул и продолжил, задумчиво глядя на играющих на поляне детёнышей:

– Уже второй цикл, как ты стал взрослым, однако всё ещё не участвовал в ритуале. Нам нужны здоровые потомки, нужно размножение. Весьма эгоистично с твоей стороны, не отдавать своё семя, не участвовать в зарождении новой жизни в стае. Сегодня ночью ты будешь на поляне. Близкая Луна будет освещать сегодня наши земли.

– Звучит так, как будто моего согласия не требуется, – нахмурился Зук.

– Так и есть, мой мальчик. Так и есть, – не моргнув глазом ответил Старейший.

Зук вспылил:

– Я приношу добычу в селение, даже больше, чем нужно. Стою в дозоре, исполняю другие обязанности. Никому не мешаю. Всё, что прошу взамен, чтоб меня оставили наконец в покое. Разве это так трудно?! Разве изменится что-то, если один единственный дикий кот будет предоставлен сам себе?

Глаз Старейшего полыхнул и прищурился, однако голос был тих и спокоен:

– Мы живём в стае, Зук, не забывай. Что случится со всеми нами, если каждый вдруг вздумает быть сам по себе? Ты живёшь в стае и должен участвовать в жизни стаи. Иначе стая превратится в сборище самодовольных гордецов, тянущих добычу в свою сторону. Здесь, во Внутренних Землях, только вместе мы можем выжить в эти суровые дни. Чтобы выжить, каждый должен вносить свой вклад.

– Оставь этот пафос, Старейший, нас никто не слышит, – с болью в голосе ответил Зук. – Единственное, что тебя волнует – это сохранить свою власть. Сохранить возможность управлять кем-нибудь! И ради удовлетворения твоих желаний мы должны плодиться как грибы после дождя! Должны исполнять нелепые ритуалы, выдуманные неизвестно кем, неизвестно когда. Как насчёт самок? Неужели ты и правда думаешь, что абсолютно все из них так самоотверженно готовы каждый раз участвовать в твоём.. «ритуале», превратившись в свиноматок? Тебе нужно просто тупое, легко управляемое стадо, а не стая, вот и всё!

– Закрой. Свою. Пасть, детёныш, – всё ещё тихо, но с жутким холодом в голосе произнёс Старейший. – Я вижу ты не в себе сегодня, мы продолжим наш разговор завтра, вместе с колдунами. А сегодня ты будешь на лунной поляне. Это моё слово. Теперь ступай.

Они стояли в тишине несколько мгновений, и смотрели друг на друга, пока вокруг не начал щёлкать наэлектризованный воздух. Нахмурив брови, Зук молча вышел из пещеры.

III

Он сидел на краю обрыва, вглядываясь в линию горизонта. На лунную поляну он так и не пошёл.

– Все уже давно на поляне, – раздался мягкий голос за спиной, заставивший его вздрогнуть.

Это была молодая дикая кошка, одна из прибившихся к стае несколько циклов назад. Тёмно-фиолетовая, короткая шерсть, за исключением мордочки, где от подбородка до щёк она была почти чёрного цвета. Маленькие, белые кисточки на кончиках чёрных ушей и в тон этим кисточкам, две светлые, остроконечные полоски, по одной над каждым глазом. И как бы в завершение всему этому, светлое пятнышко на груди, в виде ромбика. Глаза её горели светло-бирюзовыми радужками, с ярко светящимися зрачками. Как и у всех диких котов, при движении головой они оставляли за собой светящийся шлейф в пространстве. Завораживающее зрелище, если конечно вы не родились в окружении подобного и не воспринимаете это как нечто обыденное.

Он задумывался иногда, почему эти светящиеся глаза не выдают их даже во тьме. Ведь даже щурясь и глядя в воду на своё отражение, он всё равно видел это сияние. И единственное объяснение, которое пришло в голову и более-менее успокоило разум – это то, что свечение и шлейф видны только им самим. Только их виду.

– Да, всё стадо в сборе, – буркнул Зук.

– Ну, пара заблудших овец всё же потерялись, – хихикнула она.

Прищурившись, Зук сказал:

– Алика, так вроде? Ты сама-то почему всё ещё здесь?

– Анима, вообще-то. Всё ещё здесь, потому что так захотелось, – насупилась она. Зуку даже почудились нотки обиды в её голосе.

– Ааниимаа, – растягивая звуки, медленно произнёс Зук. – Выходит есть вероятность, что ты плод моего воображения?

Звонко хихикнув, Анима ответила:

– Ну, если твоё имя Анимус, то такая вероятность и правда существует. Однако, насколько я знаю, тебя зовут иначе. Так всё же, Зук, почему ты не со стаей?

Помолчав пару секунд и задумчиво поморщив нос в разные стороны, Зук произнёс:

– Тебе нужен какой-нибудь весёлый, остроумный ответ, чтоб развеселиться и поддержать непринуждённую беседу или как есть на самом деле?

– Как хочешь, – хитро прищурившись, ответила Анима.

Некоторое время он молча смотрел на неё, затем сказал:

– Ну что же. Я здесь, сейчас, сидел один и смотрел на звёзды, на горизонт, потому что чувствовал себя комфортно именно здесь и сейчас – сидящий один. Потому что даже среди своих сородичей всегда чувствовал себя чужаком. С каждым днём мне всё труднее и труднее делать вид, что я один из них.. из вас. Да уже и нет желания, делать вид. И что же будет с существом, вдруг появившимся на свет благодаря мне? В нём будут мои гены, моя кровь. Он будет таким же, как и я. Будет чувствовать себя таким же чужим здесь, – говоря это, Зук очертил головой полукруг, – в этом лесу, в этом мире. И первое, что он или она спросит меня, когда обретёт сознание: «За что, отец?».

– Вот почему я здесь, а не со стаей, – добавил он после небольшой паузы.

Анима серьёзно смотрела на него, затем произнесла:

– Вовсе не обязательно было выплёскивать всё это таким тоном.

– «Как хочешь», это ведь твои слова, нет? И, кстати, ты ушла от ответа в начале нашей беседы. Почему сама не участвуешь? Ты молодая, половозрелая самка. Это, в конце концов, твоя обязанность. Быть может какой-нибудь самец тебе даже понравится и всё произойдёт «как бы» по обоюдному желанию. Нарожаешь кучу котят и проживёшь прекрасную жизнь во Внутренних Землях. Жри, спи, совокупляйся! Правда только по указанию сверху, но разве это такая уж проблема? Зато беззаботная, бездумная жизнь! Что ещё нужно, а? Старейший будет очень рад пополнению.

– Я почему-то считала тебя умнее, – поджав нижнюю губу бросила Анима и резко развернувшись скрылась в ночи.

Вздохнув, Зук посмотрел на звёздное небо. Странно, но в голове не было никаких мыслей. Он просто вглядывался в звёзды, пытаясь что-то разглядеть, сам не понимая, что именно. Он так и сидел там, на краю обрыва, вглядываясь в далёкие, мерцающие точки, пока его глаза не начали слезиться от напряжения, а потом и вовсе не закрылись сами собой.

* * *

Ему опять снился этот сон. Туманный остров среди пустоты. Остров с загадочными строениями, среди которых блуждают не менее загадочные силуэты. И снова было не ясно до конца: то ли это спокойный океан, сливающийся с горизонтом, то ли это на самом деле пустота и остров просто висел посреди неё. Но самое главное, это то чувство спокойствия, которое всегда возникало здесь. Чувство, что он был дома. Странно, ведь туман обычно вызывает страх. Всё, скрытое в тумане, приобретает зловещие черты, благодаря буйству сознания, которое дорисовывает жуткие вещи, из-за недостатка информации. Но в этом сне всё было такое родное, такое близкое, даже несмотря на туман. Возможно даже благодаря ему.

Он был бестелесным сгустком энергии, зависшим в пустоте и наблюдающим за жителями туманного острова. Пара о чём-то оживлённо беседует, маленькие существа бегают на двух лапах друг за другом, крича и веселясь. Задумчивый силуэт в проёме строения. Толпа существ, играющих каким-то шаром. Вот этот шар стремительно летит прямо в него. Чем ближе шар к нему, тем больше материализуется из пустоты его собственная морда. Как маска, она висит в пустоте, смотрит на приближающийся шар, не в состоянии увернуться. Чем он ближе, тем стремительнее его скорость. И вот этот шар со страшной силой врезается в него, разбивая его морду на множество осколков, которые звенят с нарастающим гулом, разлетаясь в пустоту.

* * *

– ОЧНИСЬ, УБЛЮДОК ЧЁРТОВ! – крикнул шар, приняв форму вполне материальной лапы.

– Тащите его к обрыву! Нечего церемониться! – раздался чей-то далёкий голос, как будто прямо из его собственной, звенящей головы.

– Нет, Старейший решит, что с ним делать. Мы сделаем всё по обычаям, – отозвался другой голос.

– Да ему всегда было плевать на наши обычаи и на Старейшего! Верно говорят, разберёмся с ним без всяких обычаев! – ещё один.

– ХВАТИТ! – прозвучал знакомый голос.

С трудом разлепив глаза, Зук уселся на земле, недоумевая и пытаясь сфокусироваться. В нос ударил запах крови, а лоб нещадно саднило.

Вокруг него собралась большая масса шерстяных тел. Он видел только их горящие глаза. Одни полные гнева, другие недоумевающие и испуганные, третьи печальные и укоризненные. Множество разных глаз, устремлённых на него.

– Учитывая, что сегодня день после Близкой Луны, мы должны отложить до завтра решение этого вопроса, дабы не осквернять порядок вещей, – голос Старейшего звучал как будто вдалеке, а перед глазами то и дело мелькал шлейф его горящего глаза.

В толпе послышалось недовольное ворчание, однако оно быстро было пресечено чьим-то тихим рыком.

«Рыком колдуна? Чей ещё рык так быстро действует на стадо?», – вдруг пронеслось в голове Зука.

Старейший продолжал:

– Сегодняшний день Неназываемый проведёт в пещере Отшельника. Завтра ему будет вынесен приговор и приведён в действие. Теперь же ступайте по своим делам, братья и сёстры. Завтра ваш гнев будет ублажён и вы обретёте спокойствие. Расходитесь.

«Неназываемый», – гулко прокатилось в его голове. – «Когда последний раз кто-то удостаивался такой чести?».

– Неназываемому хоть могут внятно объяснить, какого чёрта вообще происходит? – услышал он свой хриплый голос.

– Глядите-ка, ему ещё хватает наглости открывать свою пасть! – раздался голос из шерстяной массы.

– Завтра мы тебе всё объясним, обнюханный! – вторил ему другой.

«Обнюханный?», – Зук печально усмехнулся, – «Я ведь всё ещё сплю, да? Тааак. Что там нужно делать, когда снится кошмар, чтобы осознать себя спящим? Нужно посмотреть на свои лапы».

Ничего не произошло, лапы выглядели как обычно и реальность вокруг него не изменилась. Он лишь заметил пару смятых цветков, валявшихся возле него.

Его мысли были настолько спутаны, а происходящее казалось настолько абсурдным, что он без сопротивления последовал в пещеру, окружённый стражей диких котов.

* * *

Пещера Отшельника являла собой обычную пещеру на краю скалы. Называлась она так лишь по той простой причине, что была расположена необычный образом. Попасть в неё можно было через небольшой проход из другой пещеры, легко охраняемый даже одним котом. Другой «выход» из пещеры располагался с противоположной стороны. Выход прямо в пропасть. Да, здесь был тот же великолепный вид, что и со стороны поляны. Однако вдоволь насладиться всей этой красотой мешал тот факт, что оказавшийся здесь, по сути, был уже не жилец. Конечно, ещё предстояло судилище, но участь попавшего сюда была уже предрешена. Ибо даже будущий изгнанник мог дожидаться своей участи в обычной пещере или прямо посреди открытого неба. Тот же, кто попадал в пещеру Отшельника, понимал, что его ждёт только смерть и приговор ему уже вынесен заочно.

Первое время он пытался разговорить охранявшего вход сородича. Он был мало знаком ему, поэтому особого разговора не вышло. Он не обращал внимания на Зука, по крайней мере пока тот не делал особо резких движений в его сторону.

Оставив эти бесполезные попытки, Зук попытался вспомнить события предыдущего вечера. Он смотрел на звёзды и сон забрал его. Это всё, что он помнил.

«Обнюханный», – Зук медленно повёл носом и втянул запах раннего утра. – «Я не нюхал цветки дурмана с тех самых пор».

В голове пронеслось воспоминание о том, как он прыгнул на спор с водопада, чуть не вспоров брюхо об острые камни.

Он тяжело вздохнул, мозаика произошедшего никак не складывалась в его голове. Явно не хватало каких-то важных кусочков. Поэтому он решил пока отпустить эти бесплодные попытки и стал хоть немного приводить себя в порядок. Так он хотя бы на время освободился от мыслей, терзающих его воспалённое сознание.

* * *

Солнце стояло в зените, когда Зук решил возобновить попытки что-нибудь узнать у своего охранника.

– Слушай, не помню твоего имени. Странно да? Живём, вроде, в одной стае и не помним имён друг друга, – сказал он охраннику, не подававшему признаков заинтересованности. – Я же вижу, как ты ёрзаешь от безделья. Насколько помню, с Неназываемым говорить не запрещено. А даже если бы и запрещалось, никто бы об этом всё равно не узнал. Разве нет?

Тишина.

– Хм.. Ладно. Раз не хочешь разговаривать, тогда я пошёл, – Зук сделал движение в сторону выхода из пещеры. Стремительно развернувшись, дикий кот с шипением уставился на него, готовый в любой момент броситься в атаку.

Зук остановился и оценивающе посмотрел на стража, прикидывая в уме свои шансы. Просто ради интереса, так как всё ещё надеялся, что всё это какая-то ошибка и всё скоро разрешится, поэтому сбегать из-под стражи не имело смысла. Ведь так он самолично бы подтвердил свою вину в глазах стаи.

– Дай мне хоть малейший повод, – услышал Зук тихий, злобный голос стража. – Давай. Хоть небольшой.

Зук внимательней посмотрел на него. Нет, определённо у него не было с ним никаких дел раньше. Так отчего же тогда такая агрессия в его сторону?

– Майло! – тихий голос Старейшего прогрохотал в пещере, отбиваясь от её стен и исчезая в воздухе эхом.

– Оставь нас, дитя, – мягко проговорил он, обращаясь к обрётшему наконец имя, стражу.

Почтительно склонив голову, Майло покинул свой пост.

«Дитя», – отметил про себя Зук, – «То мы тебе братья и сёстры, то мы тебе дети. Ты уже и сам запутался в своих мантрах».

Однако всё быстро встало на свои места, когда из-за его спины показалась упитанная фигура колдуна стаи. Зук даже не попытался сдержать ухмылку.

– Перед лицом Богов, перед очищением от скверны, окутавшей твоё естество, дозволяем тебе облегчить свою чёрную участь, Неназываемый! – почти что торжественно пропел колдун.

Зук смотрел на него, не скрывая презрения и раздражения. Всё, что он хотел бы прояснить для себя, все вопросы, всё это желание исчезло в один миг. Вся эта лицемерная игра на публику была ему настолько отвратительна, что не хотелось даже открывать свою пасть.

Старейший как будто почувствовал это:

– Зук, ты хоть понимаешь, что натворил? Зачем?

Глаза колдуна округлились и чуть не вылезли из орбит при упоминании имени Неназываемого, но нужно отдать ему должное, он всё же сдержал себя в руках.

– Может хоть ты уже прояснишь всё это наконец? – устало ответил Зук.

– Ты всегда был самонадеянным членом стаи, Зук. Всегда был сам по себе, даже будучи в кругу своих сородичей. Но сегодня ночью ты перешёл черту, перешёл ту грань, которую непростительно переступать даже сходящему с ума эгоисту.

– О, так вот кто я на самом деле для всех вас. Сходящий с ума эгоист? Наконец мы говорим откровенно.

Колдун прикрыл глаза и начал тихо напевать что-то себе под нос, раскачиваясь в такт мелодии в своей фанатичной голове.

– Довольно! Раз уж ты не в состоянии раскаяться. Раз уж ты до сих пор, видимо, не вышел из-под дурманящего опьянения, то закончим всё это скорей, – голос Старейшего, обычно спокойный и тихий, на этот раз едва не сорвался в бешенство.

Совладав с собой, он продолжал:

– Сегодня ночью ты отнял жизнь троим своим сородичам, пока они мирно спали под луной. Не знаю, какие силы помогли тебе столкнуть голову статуи. Быть может, сама Скверна.

Мысли Зука беспорядочно закружились в опухшей голове.

– Очевидцы видели, как ранее ты вертелся возле неё, плевал, злословил, – напевы колдуна стали чуть громче и беспокойнее при этих словах. Старейший продолжал: – Немыслимо! Ты ведь заранее всё это подстроил! Никто не осмеливается нарушать покой Дикого Охотника, поэтому шаткое состояние статуи оставалось незамеченным.

У Зука вырвался нервный смешок:

– Нет, я определённо всё ещё нахожусь в царстве снов! Ты сам-то слышишь себя, Старейший? Слышишь, как абсурдно всё это звучит?!

– Очевидцы видели, – не обращая внимания на Зука, продолжал Старейший, – как опрокинув голову статуи, ты скрылся в сторону обрыва, смеясь и исторгая проклятия. Ты прекрасно видел, что натворил. Ты готовился к этому заранее и сделал всё это намеренно. И единственное, на что у тебя видимо не хватило духу, так это завершить свой план и броситься в пропасть.

– Скверна. Скверна. Гнев Богов, – тихо пробормотал колдун, продолжая раскачиваться и напевать.

Зук вдруг почувствовал свою отвисшую челюсть.

– Это была бы отличная история на ночь детёнышам, – начал он, – я даже начал бы сомневаться в своём рассудке, если бы не лепестки дурмана. Ты прекрасно знаешь моё равнодушие к ним.

Старейший пристально смотрел на него.

– Да, мы не слишком ладили с тобой, – продолжал Зук. – И всё же, взгляни на ситуацию беспристрастно! Она же рассыпается как мёртвый муравейник на ветру! Кто эти очевидцы? Кого именно они видели ночью? Я часто вертелся возле статуи? Почему же они не рассказали тебе об этом раньше, если, по их словам, они видели это задолго до трагедии? Почему же тогда…

– Да, я вижу ситуацию беспристрастно, Неназываемый, – холодно прервал его Старейший. – Все твои прошлые действия, все твои поступки, сходятся теперь воедино. Теперь я чётко вижу начало твоего безумия и очевидный, печальный, итог. Я виню себя самого за это. За то, что вовремя не разглядел в тебе этой тьмы. Не пресёк этого. Смерть этих троих будет теперь лежать тяжёлым грузом на моём сердце.

Колдун вдруг оживился:

– Тёмное пусть следует во тьму. Пусть молчаливо бродит в бездне. Неназываемому дана была возможность очистить дух свой перед встречей с правосудием Богов. Не воспользоваться ею – его право. Свою часть мы исполнили сполна. Оставим же его наедине со Скверной.

Глаза колдуна ярко светились: то ли на фоне затенённой пещеры, то ли на фоне недостатка собственной веры. Зук не мог разобрать.

Его переполняло чувство холодной, спокойной ярости. Если раньше он пытался разглядеть в Старейшем здравомыслие, то теперь он видел перед собой лишь фанатика, слепо следующего каким-то своим догмам. Теперь он уже не видел смысла пытаться что-то доказать, хотя в голове крутилась ещё пара вопросов. Теперь уже было всё равно. Он понимал, что как и прежде был один и что надеяться можно было лишь на себя самого. Что бы там не произошло этой ночью, только он сам был себе судьёй.

– Этот Майло, – вдруг сказал Зук, – он ведь близкий кого-то из этих троих, верно?

Молча Старейший покинул пещеру, за ним последовал колдун, два раза сплюнув перед этим в разные стороны и пробормотав какую-то свою очередную мантру.

IV

Зук сидел на краю пещеры и наблюдал за пролетающими птицами. Весело щебеча, они резво летали вокруг, пикируя перед самой скалой, стремительно бросаясь вниз и снова взлетая ввысь. «Ловят своих жучков», – подумал Зук. – «Время кормёжки». В животе у него громко заурчало.

Повернув голову, он взглянул на своего караульного. Это уже был другой дикий кот. Впрочем, тоже мало знакомый ему.

«Забавно, тут есть вообще хоть кто-то, знакомый мне не мало», – пронеслась весёлая мысль.

«Анима могла бы подтвердить, что я был в здравом рассудке. Хотя, до Старейшего уже не достучаться. Да и кто стал бы слушать её слова? Она ведь и сама аутсайдер здесь. В стае имеют вес только слова полнокровных, рождённых в селении».

Его вдруг озарила мысль: «Кто-то подставил меня. Эта статуя, это опьянение. Анима? Да, она какая-то странная. И зачем пришла тогда к обрыву? Но мы практически не знакомы, зачем ей подставлять меня? Майло? Нет, Майло – это уже последствия, а не причина. Кто ещё? Колдун? Ну конечно! Вот оно! Ему ведь давно поперёк горла неверующий одиночка, пропадающий в лесах. Детёныши ведь видят, что можно жить по-другому, что можно задавать неудобные вопросы. Но тогда они со Старейшим просто могли бы провернуть какое-нибудь.. хм.. изгнание. Повод легко нашёлся бы. Возможно, им нужно было что-то показательное, чтоб устрашить стадо? Точно! Сакральная жертва. Правда пожертвовать пришлось несколькими, в итоге. Но кто считает сколько когтей сломано, когда кабан повержен, а?»

Он снова украдкой глянул на дикого кота у входа. Тот сидел боком, но краем глаза наверняка следил за ним. Низкий, коренастый. – «Вряд ли я успею быстро с ним расправиться, пока не подоспеет помощь. Он наверняка не будет сдерживать свои силы. Придётся биться насмерть. Вот тебе и дилемма, Зук. Пожертвовать сородичем и получить шанс на свободу или же бесславно сдохнуть завтра от лап этих же сородичей».

Он уже смирился с мыслью, что обелить своё имя не получится. Не в этот раз, не в этом месте. Поэтому перешёл на планирование побега. Более-менее мирного. Но чем дальше он погружался в свои мысли, тем яснее становилось, что мирного, бескровного побега не получится. И в конечном счёте тот, кто подставил его, всё равно в итоге будет в выигрыше. Ведь на лапах беглеца уже на самом деле будет кровь сородичей.

* * *

Близился закат. Зук лежал на самом краю, лениво свесив переднюю лапу, будто бы пытаясь ухватить ею что-то и разглядывал живописный вид, открывающийся перед ним. Далеко внизу виднелись густые деревья, как будто травяной покров, к которому можно было прикоснуться. Он обдумывал возможность спуститься, но ухватиться на этом крутом спуске было практически не за что. А сорвавшись с такой высоты, ему было не выжить, даже несмотря на густоту деревьев. В одно мгновение его посетила шальная мысль: «А не пошло ли оно всё? Какой смысл бороться, если итог один? Вот обрыв, вот оно решение, прямо передо мной. Всё можно закончить прямо сейчас. Ради чего я мучаюсь? Туманный остров? Вот и найду его в других мирах», – он привстал, взглянул на горизонт, вдохнул вечерний, кедровый воздух, – «Зато я уйду из этого мира так как сам того хочу, а не как решит стадо безумцев».

– Далеко собрался? – раздался позади него насмешливый голос.

Обернувшись на знакомый голос, он увидел Фрэско у входа в пещеру. Погружённый в свои мысли он даже не заметил его появления.

– Ты знаешь, меньше всего я хотел видеть тебя сейчас, Фрэско, – беззлобно сказал Зук.

– Ты знаешь, мне как-то всё равно, чего ты там хотел, Зук, – передразнивая его ответил он.

Зук пристально посмотрел на него, затем сказал:

– Завтра у тебя будет возможность сполна насладиться моей компанией. Вижу ты всё так же нетерпелив, как и раньше.

– Ага, только как погляжу, ты собрался немного всех обхитрить и лишить удовольствия, да? – хитро осклабившись ответил Фрэско.

– Если у тебя есть что сказать на самом деле, то говори, если же намерен продолжать эту пустую болтовню, то вот прекрасные стены к твоим услугам, с отличным эхо, – спокойно глядя на него, произнёс Зук.

– Да ладно. Не делай вид уравновешенного мудреца. Я прекрасно знаю, что ты не такой хладнокровный, каким хочешь казаться. Всего пара правильных крючков и ты поддашься эмоциям, – наседал на него Фрэско.

Зук отвернулся к панораме. Что бы там не говорил Фрэско, в данным момент ему и правда было уже всё равно. Его интересовало сейчас только одно, отключится ли он ещё в полёте или сохранит ясность сознания до самого столкновения с землёй.

– Да, эхо тут отличное. Любой шорох будет слышен на всю поляну, – Фрэско придвинулся ближе. – Завтра предстоит отличный денёк, знаешь ли. Сначала тебя ослепят, а потом мы будем рвать твою плоть под пение колдунов. Мы, конечно, попытаемся растянуть удовольствие и ублажить Богов, но я переживаю насчёт Майло, – он тихо рассмеялся, – как бы бедняга всё не испортил и не добрался до тебя раньше остальных.

Зук смотрел на верхушки деревьев и размышлял о том, не испортят ли они его новый план «побега». Нет, не должны. Высота слишком велика и он должен разбиться наверняка, не оставшись обездвиженным калекой.

Фрэско придвинулся ещё ближе:

– Если бы ты хотел прыгнуть, давно бы уже прыгнул, – вытянув шею и стараясь не терять Зука из поля зрения, он аккуратно выглянул из-за края обрыва. – Ого, отличный вид, да? Там внизу, кстати, отличные цветы. Дурманящие, – ехидно проговорил он и отодвинулся на безопасное расстояние.

Зук непроизвольно напрягся. Его вдруг заинтересовали эти слова.

Фрэско продолжал, снизив голос:

– Я часто гулял там, внизу, ещё когда мог хорошо бегать. Эти цветы растут и здесь тоже, прямо возле поляны, представляешь?! Мало кто знает о том, что они тут рядом, только пара ценителей. Очень уж они помогают успокоить фантомную боль. Пока я экспериментировал с дозировкой, стал прямо специалистом в этом деле, – и подмигнув продолжил, – знаю наверняка, сколько нужно, чтобы просто прогнать боль, а сколько, чтобы прогнать сознание, – он засмеялся. – А ещё они долго продолжают действовать, будучи сорванными и я знаю отличное противоядие, чтоб оставаться в здравом рассудке даже под их сильным действием, – Фрэско придвинулся к самому уху Зука. – Поэтому их легко можно подсунуть даже спящему, самому оставшись при этом в своём уме.

Зук стоял в оцепенении. Не глядя на Фрэско он пытался совладать с нахлынувшим потоком мыслей. Мозаика наконец начала складываться. Он знал, что Фрэско ненавидит его. Но настолько? Он и предположить не мог. Колдун, сакральная жертва – всё оказалось настолько проще и настолько банальнее. В какой-то мере он был даже разочарован.

Продолжая смотреть на горизонт, он тихо спросил:

– Просто ради интереса, как ты умудрился это сделать? Как умудрился взобраться на статую?

Фрэско злобно сверкнул глазами, но быстро совладал с собой и ухмыльнулся:

– Когда долго тренируешься, всё в итоге получается, даже с тремя лапами. К тому же, это ведь только со слов очевидцев ты плясал у неё на голове. Со слов единственного очевидца, если быть точнее, хе-хе. Чтоб сдвинуть эту чёртову голову с места, достаточно было только хорошенько упереться возле шеи и толкнуть в нужное место, – Фрэско довольно прищурился. – Пребывая на своём посту, я давно заметил, что с нашим Диким Охотником что-то не так. И однажды решил даже проверить это, пока вокруг никого не было. Голова статуи не прикреплена к основанию, понимаешь? Такова уж видимо была задумка её создателей, ха-ха-ха.

Зук прекрасно это знал. Однажды ему уже встречалась «обезглавленная» статуя, в одном заброшенном месте. Ещё тогда он обратил внимание на небольшое углубление в «срезе» шеи, благодаря которому голова статуи могла крепко сидеть на своём месте, но при этом сохранялась возможность поворачивать её в разные стороны. Или быть может вообще заменять на другую. Возможно, в этом была задумка её создателей? Он понятия не имел.

Фрэско продолжал:

– Уставшие коты дрыхли так крепко, что едва разлепили глаза, когда я уже скрылся из виду, исторгая смех и проклиная всё вокруг. Цвет нашей шерсти удачно совпадает, да? Эх, Зук, ты так удачно уткнулся лбом в Дикого Охотника тогда, так удачно распсиховался и расплевался, – продолжал хихикать он, – так удачно на это обратили внимание другие коты.

– Эй, Фрэско, долго ты там? – раздался голос со стороны входа.

– Да, да, сейчас, – крикнул он и снова снизил голос. – Ты так надоел Старейшему своим поведением, что влить ему в уши можно было любой бред о тебе. Он был готов поверить во что угодно. Старик и сам небось давно уже хотел избавиться от тебя, да повода не находилось. Ну вот я и помог, аха-ха! Утром разогреть сборище котов тоже не составило особого труда. Всего пара нужных фраз и стая готова крушить всё на своём пути. Как там говорят, – «У стаи много голов, да только думать некому», да?

«Сколько их там у входа?», – к мыслям о полёте в пропасть вдруг добавилось нечто другое.

Задумчиво глядя на горизонт, он спросил:

– Долго небось возился с цветками?

– Вовсе нет, – ухмыльнулся Фрэско, – ты так удачно вымотался на охоте до этого и так неудачно для себя самого не смог выспаться, отвлечённый Старейшим, – он ещё раз подмигнул. – Думаешь ему сама по себе пришла в голову мысль о разговоре с тобой? Долго только пришлось ждать, пока ты наговоришься с этой сучкой, а потом ещё насмотришься на свои звёзды. Ох, надо будет не пропустить её в следующий раз на поляне, хе-хе.

– Фрэско? – Зук понизил голос, – зачем ты рассказываешь мне всё это сейчас?

Фрэско расплылся в довольной ухмылке:

– Очень уж мне не терпелось увидеть твою удивлённую морду, дружище. Хотелось, чтоб ты знал, кого благодарить за твой завтрашний прекрасный день, полный наслаждений.

Затем его голос перешёл в шипение:

– Это моя благодарность тебе, за ту чудесную пробежку. Или ты думал я всё забыл? Забыл обо всём, стоя на своём проклятом посту и постоянно наблюдая за вашей жизнерадостной.. беготнёй?

Зук прикрыл глаза, опустил голову и начал что-то тихо говорить себе под нос.

– Что ты там бормочешь? – недовольно скривился Фрэско.

Зук продолжал тихо говорить, не обращая на него внимания.

Фрэско приблизился ближе к нему:

– Эй, дружище, ты что наконец уверовал в Богов? Завтра мантры тебе вряд ли помогут, ха-ха, – начал заливаться смехом Фрэско, запрокидывая голову.

– Стоило оно того? – вдруг чётко произнёс Зук, повернувшись к нему.

– Ээ? – единственное, что успел недоумённо произнести Фрэско, внезапно для себя оказавшись нос к носу с Зуком.

Пока Фрэско упивался своей тирадой, Зук стремительно просчитывал варианты и возможности.

«Как минимум один у входа. Не проскочить без столкновения. Столкновение – не лучшая идея, на шум сбегутся другие сородичи. Хм.. к тому же, ещё до начала боя их привлекут крики, падающего с обрыва, Фрэско».

«Фрэско. Убив его, я лишусь единственного свидетеля своей невиновности, но он просто обязан теперь отправиться вместе со мной к праотцам. С другой стороны, у меня лишь одна ночь. За это время мне не убедить Старейшего. Он даже не придёт сюда больше. Язык Фрэско тоже не развяжется перед сородичами. Он скажет, что я обезумел и стая охотно поверит ему».

Мысли бешено вертелись в голове. Как опавшие листья, отдавшиеся потоку ветра, не в силах остановиться и прекратить свой безумный танец.

«Тогда остаётся единственное решение – остановить поток мыслей и отдаться спокойному действию. Прямо как на охоте. Пусть случится то, что должно случиться. Нет никаких мыслей. Нет меня самого».

– Стоило оно того? – последнее, что выдало его сознание, остановив поток мыслей.

Вот они стоят нос к носу. Его тело превращается в пружину. Молниеносно он врезается клыками в нос Фрэско. Смыкаются челюсти, дробятся хрящи. Поток горячей крови во рту. Оглушительный рёв боли.

В пещеру влетает дикий кот. В его удивлённую морду летит окровавленный кусок плоти, выплюнутый в его сторону.

Выигранное мгновение.

Хрипя и ошарашенно вертя глазами, Фрэско заваливается в сторону своей культи.

Выбор подходящей траектории.

Передние лапы впиваются в жертву. Задние лапы выпрямляются в стремительном прыжке. Сплетённые тела устремляются в пустоту.

Шум ветра. Неумолимо приближающаяся зелень деревьев. Хруст ветвей.

Тьма.

Пустота.

* * *

– Жирненький, – похлопал Зук тушку Фрэско и попытался подняться.

– Далеко собрался? – прохрипела морда Фрэско, оросив Зука брызгами крови и грязи. – Мы здесь надолго теперь. Куда спешить?

Зук продолжал вялые, безуспешные попытки встать.

– Зууук, – протянул Фрэско, – мы сможем играть здесь все дни напролёт. Мы сможем нюхать цветки дурмана не боясь потерять рассудок. Мы будем петь песни и танцевать до утра!

– Как безумные, ночные мотыльки, пляшущие свой последний танец у огня, – рассмеялся Зук, прекратив свои попытки.

– Как они, Зук, – похрюкивая откушенным носом, подхватил его смех Фрэско. – Да! Прямо как они!

Внезапно замолчав, Фрэско открыл правый глаз и внимательно посмотрел на Зука:

– Ты всегда был поперёк горла, дитя. Надеюсь, здесь ты обретёшь свой покой наконец, – произнёс он тихим голосом Старейшего.

Задорно улыбаясь, Зук прикрыл его глаз своей лапой.

– Аха-ха! Прекрати, Зук! Мне щекотно, – звонко смеясь, прощебетала Анима.

– Отправимся мы к солнцу все однажды, – нараспев начал, Зук. – Сгорим в его объятиях дотла.

Смеясь, Фрэско хрипло подхватил его напев, в его голосе слышались голоса других диких котов:

– И в океане снов мы навсегда проснёмся.

– И в небе загорится новая звезда, – тихим голосом пропела Анима.

На мгновение все затихли.

– Эй, Зук, – произнёс Фрэско, – можно пожевать твоё ухо? – и не дожидаясь ответа впился в него зубами.

* * *

Острая боль пронзила Зука. Прокладывая свой путь от уха, она расползалась по всему телу. Пульсируя в одних местах, она острыми иглами откликалась эхом в других.

Застонав, он наконец открыл глаза.

С болью в груди втянув воздух, он попытался пошевелится. Лапы двигались, однако попытка поднять голову не увенчалась успехом, кто-то как будто цепко держал его правое ухо в своей пасти.

Его окружал чёрно-белый мир, утративший свои краски. «Солнце уже зашло», – пронеслось в голове. Настоящую тьму дикие коты могли видеть только в своих снах, в то время как тьма реального мира представляла для них всего лишь временное неудобство. Всего лишь мир без цвета, мир без теней. Во тьме безлунной ночи они сами превращались в тени, неумолимо настигающие свою жертву, легкомысленно решившую прогуляться в ночном лесу. Однако в этом мире всё меняется и иногда даже дикий кот становиться жертвой, сполна прочувствовав на своей шкуре эту новую для себя роль.

Перед его глазами растеклось пятно, мешающее обозрению. Он попытался сфокусировать взгляд, но ничего не вышло, объект был слишком близок. Он принюхался и ощутил резкий запах древесины, вперемешку с запахами мха, земли и крови.

«Вряд ли прошло много времени», – подумал он, – «они давно уже были бы здесь».

В голове звенело, однако это не помешало бурному потоку мыслей снова захватить его сознание. «Прямо сейчас, кто-то пытается меня есть? Нет. Это не похоже на что-то живое. Нужно ещё раз попробовать высвободиться», – подумал он, снова ощутив острую боль в ухе.

Немного отдышавшись, он осторожно прикоснулся лапой к пятну. «Дерево? Это же просто кусок дерева!», – подумал он изумлённо. Впрочем, легче от этого не становилось.

«Они уже в пути, это очевидно. Даже если уверены, что мы уже мертвы, они не оставят попыток найти наши тела. Хотя, удивительно, что я ещё жив».

«А жив ли я на самом деле?».

«Ладно, к чёрту все эти рассуждения. Жив, мёртв, сейчас это не имеет значения. Имеет значение то, что нужно выбираться из этой западни».

Он плавно подвигал головой. Его ухо было то ли зажато, то ли прилипло намертво к чему-то. Зук пытался отогнать от себя эту мысль, но она всё настойчивей давала о себе знать, расталкивая все остальные – его правое ухо придётся оставить здесь, если он хочет выбраться. У него нет времени на эту бесполезную возню.

«Да ладно. Кровь, грязь, быть может ещё и смола дерева. Ухо просто прилипло и нужно чуть потерпеть, и потянуть сильней», – робко простонала очередная мысль в его голове.

От боли заслезились глаза, но ухо было неподвижно.

«Ясно», – подумал он с тоской.

Зук посмотрел на мутное пятно перед глазами, упёрся в него лапой, пару раз глубоко вдохнул ночной воздух и тихо произнёс вслух:

– Будет очень больно.

И стиснув челюсть, одним мощным рывком, потерял сознание.

* * *

Судя по тому, что погони всё ещё не было слышно, сознание вернулось к нему довольно скоро.

Наконец он смог оглядеться. Это было довольно красивое место, несмотря на обстоятельства, отметил он про себя. Они приземлились прямо возле небольшой цветочной полянки. «Дурманящий вид», – глупо улыбаясь подумал Зук.

Неподалёку он увидел тело Фрэско. Со стороны казалось, что в его теле не осталось ни единой целой косточки. Скорее всего так и было на самом деле. План сработал. Не без потерь, но всё же. Вначале приняв на себя весь удар, «старый друг» видимо отпружинил Зука в сторону.

«Кстати, насчёт потерь», – он легонько дотронулся до ошмётка на своей голове. Было слишком больно и грязно, поэтому он оставил пока попытки нащупать какие-либо остатки уха.

Он посмотрел на воткнутую довольно глубоко в мягкую землю, крупную, сухую ветку. Удивительно, ещё немного и вместо уха ему пришлось бы пожертвовать всей головой или другой частью тела. Запоздало летя вдогонку за ними, она так удачно воткнулась рядом с его головой. И так неудачно пронзила одним из своих сучков его ухо и припечатала к земле.

«Сучий сучок», – мелькнуло в голове.

Искать своё ухо он не стал. В этом не было никакого смысла.

«Куда мне бежать?», – подумал он. – «Не важно! Важно, чтобы подальше отсюда. Там уже будет видно».

Он вдруг почувствовал знакомый запах. Да, они уже были рядом. Он потерял здесь слишком много времени, наверняка они уже тоже почуяли его.

Ринувшись в сторону реки он вдруг остановился на мгновение у тела Фрэско. Неуверенно он протянул лапу в желании похлопать его тушку. Потом отдёрнул её и мотнув головой, как будто отгоняя дурную мысль, бросился бежать.

Ноющая боль растекалась по телу, несущемуся сквозь густую листву. Однако она была ничем в сравнении с тем, что творилось сейчас в его сердце, в его сознании. Его глаза различали всё во мраке ночи, в то время как внутри него самого была непроглядная тьма.

Ярость, обида, чувство несправедливости.

За что они так поступают с ним? Лишь за то, что всегда хотел быть самим собой?

«Ты знаешь, за что, Зук. За то, что ты другой».

«Что бы ты не делал, как бы не поступал, ты всегда был белой вороной».

«Не имеет значения, прав ты или нет. Обвинение тебя в чём-либо – это был лишь вопрос времени. Масса всегда стремится к отторжению непонятного».

«Признайся, тебе ведь всегда было плевать, поймут тебя или нет. За редкими исключениями, ты никогда не хотел тратить время на объяснение своих поступков».

«Это очень, ОЧЕНЬ, нервирует общество, Зук».

«Одни воспринимали твоё молчание за высокомерность, другие за неуверенность, третьи – чёрт знает за что ещё. От недостатка информации тебе приписывали всевозможные, даже не свойственные тебе, черты. Твоя фигура настолько обрастала сплетнями, что было уже не разобрать, где вымысел, а где настоящий ты».

«Опровергать сплетни – ты всегда считал это бессмысленным и однажды просто перестал придавать этому значение».

«Ты всегда был одиночкой внутри. Теперь ты одиночка и снаружи тоже».

Холодный ветер обдувал его измождённое тело, сознание проваливалось во тьму, заставляя кратковременно терять равновесие, но он продолжал своё упорное движение, потому что другого выбора у него просто не было.

Запах реки был всё ближе, и он ускорил свой бег. В этот последний рывок он вложил все оставшиеся силы и увязая в песке от изнеможения, врезался в холодные воды настолько далеко, насколько только мог. И расслабив разбитое тело, на некоторое время отдался течению, которое понесло его прочь. Прочь от родных берегов, никогда по сути и не являвшихся для него родными. Прочь от братьев и сестёр, ставших навсегда чужими. Прочь от суетливой жизни стаи, к которой он никогда и не принадлежал.

Позволяя водам очистить его тело от грязи, Зук посмотрел на звёзды, в надежде, что они очистят его разум. Он вдруг улыбнулся.

«Разве это не прекрасно, Зук? Ведь теперь ты по-настоящему свободен», – думал он, устало всматриваясь в ночное небо.

«В конце концов, разве не этого ты всегда хотел? Разве не все эти ложные привязанности мешали тебе отправиться туда? Заглянуть наконец за горизонт, нарушив все запреты и табу».

«Да, ты умрёшь скорее всего. Причём очень скоро. Но ты стал свободен. И ты умрёшь свободным», – он улыбнулся ещё шире. – «Никаких больше стай, никаких больше Старейших, никаких больше сородичей. Сколько бы мгновений не осталось провести тебе в этом мире, все эти мгновения ты проведёшь, живя в согласии с самим собой. Ты умрёшь, следуя своей мечте».

– Никакого больше служения чужим целям, – медленно произнёс он, глядя на падающую звезду.

Он начал тихо напевать себе под нос какую-то мелодию, продолжая смотреть на звёзды и улыбаться. Его глаза были мокрые, то ли от речных слёз, то ли от своих собственных. Но даже если это были и его слёзы, это были слёзы не грусти, не боли и не печали.

Это были лёгкие слёзы.

Слёзы освобождения.

V

– Не так уж всё и плохо, – удивлённо произнёс дикий кот, разглядывая Зука из зеркальной глади небольшого озера.

Остатки правого уха напоминали торчащий, изгрызенный лист, но оно всё ещё могло исполнять свою функцию. Поперёк лба, от уха до переносицы, проходили две глубокие царапины и завершала всю эту красоту надорванная ноздря. Однако его глаза всё так же горели бирюзовым светом, контрастируя с короткой шерстью песочного цвета.

– Да, не так уж и плохо, – ответил Зук своему отражению, обнажая клыки и рассматривая возможные потери. На вид всё было цело. Видимо деревья оказались не слишком жадными и не стали брать с него большую плату за его мягкое приземление.

Прошедшей ночью он решил всё же не до конца отдаваться на волю речного течения, которое убаюкивая могло затащить его на дно, и в скором времени выбрался на берег со стороны озёр. Река должна была достаточно скрыть его следы, по крайней мере на некоторое время. А искать его будут скорее со стороны леса, а не здесь, где местность хорошо просматривается. Они ведь понимали, что вряд ли беглецу придёт в голову идея прятаться у всех на виду, среди камней. Однако всё же ему в голову пришла именно эта идея. Кое-как он спрятался за валунами, где его и поглотил наконец короткий, беспокойный сон, быстро закончившийся с утренними лучами солнца.

Насмотревшись на своё отражение, Зук начал оглядывать местность. Он чувствовал нарастающий голод, но решил не тратить время на добычу еды. Жажду он утолил, а чувство голода придавало остроты его инстинктам, так необходимым сейчас для выживания.

Внезапно он снова учуял запах стаи. Находясь в селении, эти чувства притуплялись, вокруг постоянно было множество котов и сознание отсекало ненужную, привычную информацию. Но здесь, за его пределами, чувства вновь обострялись. И он прекрасно знал, что не только у него, поэтому бросился бежать вдоль реки, судорожно пытаясь выбрать направление. С одной стороны, можно было попытаться углубиться в пустоши, к горам, но они сразу его заметят и будут преследовать до конца. Конечно, у него будет небольшое преимущество, пока они будут пересекать реку, но в этой открытой погоне они всё равно настигнут его рано или поздно, и так уже довольно уставшего. С другой стороны, можно было вернуться в лес, но для этого нужно было бы снова пересекать реку уже ему самому. К тому же, выйдя на тот берег, он запросто мог угодить прямо к ним в лапы, если бы они вдруг вышли в том же месте, где и он.

Всё это пронеслось в голове за одно мгновение, а решение появилось само собой. Оно появилось в виде молчаливых силуэтов, выскочивших из чащи и молча мчащих вдоль другой стороны реки. Путь в лес был отрезан.

Они были охотниками, он был добычей, поэтому не было никаких угрожающих криков, никаких удивлённых возгласов. Летящие низко птицы наблюдали жутковатое зрелище – молча несущиеся по обе стороны реки, параллельно друг другу, фигуры диких котов, лишь злобно сверкающие глазами. Они глядели на него, он глядел на них, через реку, которая разделяла их сейчас бесконечно далеко друг от друга. В этот момент эта река стала материальным воплощением той непреодолимой пропасти, которая навсегда теперь была между ними.

Краем зрения он увидел, как некоторые силуэты отделились от основной массы и начали переправляться через реку.

Он не понимал, зачем продолжает свой бег вдоль реки. Видимо подсознательно он хотел раздразнить их, разозлить ещё больше. Почему бы и нет? В конце концов в этот момент он был всего лишь жертвой, а не охотником, поэтому мог себе позволить отдаться эмоциям и безрассудству. Однако холодный рассудок всё же победил и резко изменив угол направления, он устремился вглубь пустошей, в сторону скалистых гор.

Даже не оглядываясь, он почувствовал их довольные ухмылки. Весь путь, от реки до гор, пролегал через равнину и сверкающие пятна озёр, поэтому затеряться из виду уже не представлялось возможным. И он прекрасно знал, что не в лучшей форме сейчас, и они прекрасно понимали это тоже. Для них всё уже было лишь вопросом времени. Мысленно они уже наслаждались триумфом.

«Что будет, даже если я успею добраться до гор? Перебираться через них едва ли уже хватит сил. Да и что там вообще делать потом, как там выжить? Ведь за горами только одни горы, до самого горизонта. Край бесконечного леса, где начинается конечность бесконечности. Но что мне остаётся, нырять в озеро и жить на дне? Волнующая, но коротенькая жизнь без воздуха», – мысли метались в голове одна за другой.

«Сколько их там вообще? Хотя какая, к чёрту, разница. Ты что, собрался бороться со всеми одновременно?».

Низко над головой пролетела птица. Она как будто следовала за ним, затем резко спикировав, пронеслась совсем рядом, устремляясь вперёд.

Он не мог разобрать, что это была за птица, однако часто наблюдая за ними, с уверенностью мог отметить, что эта вела себя в небе довольно необычно. Фигуры, выполняемые ею, выглядели на грани возможного. По крайней мере раньше он не видел подобного мастерства полёта, таких выверенных и отточенных движений. Даже сейчас, будучи преследуемым, он был очарован этим созданием и на время даже забыл обо всём. Остановив беспокойный поток своих мыслей, он просто бежал вперёд и наслаждался прекрасным зрелищем.

Провернувшись по своей оси, она резко вильнула в одну сторону, затем двигаясь по спирали изменила направление в другую. Затем резко ускоряясь, она немыслимым образом практически остановилась в воздухе, широко расправив крылья, и откинув голову, сделала кувырок назад, ныряя вниз, до самой земли. После чего сделала полукруг вокруг Зука и устремившись высоко в небо, скрылась в облаках.

Он проводил её взглядом, с благодарностью за подаренные мгновения и с печалью из-за такого скорого расставания.

«Как необычно она вела себя», – думал он. – «Как неожиданны были её движения. Но такое чувство, словно она делала это уже множество раз».

«Множество раз.. Ну конечно!», – вдруг яркой вспышкой озарилось в его сознании.

Он ведь проводил здесь довольно много времени, в отличие от своих сородичей, предпочитающих только сторону леса. Бегая вокруг озёр, наслаждаясь ветром, он хорошо изучил эти края. И за это время он прекрасно ощутил на своей шкуре, что эта открытая местность не такая уж и лёгкая для преодоления. Благодаря такому большому скоплению озёр, в некоторых местах между ними не было даже особо твёрдой почвы. И те узенькие тропиночки между ними, создавали обманчивое впечатление, будучи на самом деле довольно вязкими ловушками, смесью влажного песка и глины. И всё же аккуратный и внимательный путник заметил бы однажды, что вязкие и твёрдые места отличаются друг от друга внешне. Отличаются едва заметным оттенком, однако со временем вполне различимым, если знать, на что обращать внимание.

Он мельком оглянулся назад. Разноцветные пятна с пылающими, ярко бирюзовыми точками были ещё в дали, однако неумолимо приближались. Он даже вроде бы заметил фиолетовое среди них.

Едва заметно он понемногу начал изменять направление движения, отклоняясь параллельно течению реки, оставшейся позади. Пусть как можно дольше думают, что обезумев от голода и отчаяния, он пытается всё же добраться до скал, чтобы попытаться найти пещеру или хоть какое-нибудь укрытие в этой равнине, думал он. Пусть как можно дальше углубятся в озёрные лабиринты и добавят в свои головы другие цели, кроме него. Например цели, как спасти свои шкуры и не увязнуть в глине.

Конечно, в итоге они догадаются о тональных различиях в почве и смогут следовать по его следам, в прямом смысле слова. Однако к этому моменту он сможет значительно оторваться от них. Да и парочка местных сюрпризов для них ещё была припасена.

Полной грудью набрав воздуха и собрав остатки сил, он ускорил свой бег. В озёрных тропах он вполне сможет передохнуть, перейдя на шаг, а пока ему нужно было попытаться хоть немного оторваться от своих преследователей.

* * *

Солнце светило уже высоко в небе, когда он наконец увидел знакомые места. Огромное скопление красных озёр, так близко расположенных друг к другу, что создавалось впечатление будто бы это одна единая водная гладь, испещрённая прожилками белой глины.

Это были довольно живописные места и в то же время довольно опасные. Засмотревшись на эту красоту, запросто можно было угодить в ловушку. Во многих местах под глиной были небольшие пустоты. Недостаточные, чтобы в них полностью погрузилось тело крупного зверя, однако достаточные для того, чтобы намертво увязнуть и остаться там навсегда, печальным предостережением для внимательных глаз.

Иногда, осторожно ступая мимо наполовину высунувшихся из глины черепов, Зук смотрел в пустые глазницы и благодарил их за эту жертву, за предостережение, ради которого им пришлось остаться здесь. Вечными, молчаливыми наблюдателями, охотно дарующими подсказку тем, кто способен видеть.

Однако изнеможение дало о себе знать, поэтому несмотря на прошлый опыт, Зук поскользнулся, не разглядев приближение опасного участка и растянулся на глине, оставляя за собой длинный след. Каким-то чудом завершение его скольжения пришлось на твёрдый участок и остановившись, тело не увязло.

Отдышавшись и не обращая внимания на ехидные взгляды черепов, он медленно поднялся и принялся искать знакомые, белые участки глины, прокладывая в голове дальнейший маршрут.

– Нет уж, друг мой, не в этот раз, – ещё раз заглянув в пустые глазницы ближайшего наблюдателя, произнёс он и медленно двинулся дальше. Торопиться уже не было смысла, он мог наконец отдохнуть и перевести дыхание после затяжного забега.

Оглянувшись, он увидел вдали, медленно, но неизбежно приближающиеся, знакомые силуэты. На этот раз он мог позволить себе лучше рассмотреть их и прикинуть в уме приблизительное количество преследователей. Ситуация повернулась таким образом, что теперь он надеялся увидеть побольше. Чем их больше, тем труднее им будет преодолевать эти тропы, больше растягиваться в длинную цепь из мешающих друг другу шерстяных тел.

Удовлетворённо улыбнувшись, он продолжил движение. Их было достаточно много.

* * *

– Стойте! – крикнула Анима, резко остановившись и тяжело дыша. – Здесь.. нужно аккуратнее.

Стая остановилась без особого сопротивления, всем давно уже нужен был повод для передышки, однако две фигуры продолжили движение, лишь замедлив скорость.

– Майло! Остановись, никуда он уже от нас не денется, – раздался им вдогонку голос дикого кота.

Лишь злобно фыркнув, Майло продолжал движение, соблюдая всё же при этом осторожность. Неуверенно оглянувшись назад, совсем ещё юный дикий кот, следующий за ним, притормозил на мгновение в нерешительности. Затем нахмурился и видимо приняв какое-то решение в своей голове, вновь последовал за Майло.

– Белые пятна, – крикнула им вдогонку Анима, – держитесь белых пятен!

Майло лишь ухмыльнулся, даже не оборачиваясь. Он прекрасно всё понял и сам, даже особо не сбавляя темп, увидев след от скольжения тела, увязшие черепа и влажные следы на самых белых участках глины.

– Не отставай! – рявкнул он своему спутнику, слегка ускорившись.

Тем временем стая потихоньку приходила в себя и внимательно осматривала окружающие их места. Восемнадцать взъерошенных тел, небольшая частичка общей стаи, добровольно и не совсем, отправившихся в погоню за беглецом, молча переводили дыхание и поглядывали на останки разнообразных животных, увязших в глине. Многие из них уже и сами начали догадываться что к чему, однако не спешили перебивать Аниму, решившую высказать свои догадки.

– Самые светлые участки, видимо, самые устойчивые и твёрдые, – сказала она, поглядывая на облачное небо. – Если будем внимательны, то сможем легко преодолеть эти места. Но если пойдёт дождь, – продолжала она, снова глянув на облака, – то..

– То ты что-нибудь ещё придумаешь, – нервно перебил её один из котов. – Нужно следовать за Майло!

– Нет, она права. Если пойдёт дождь, мы уже не сможем различить пятна глины, – произнёс другой кот.

– Так что тогда, ждать окончания дождя? Сколько его ждать? А он начнётся вообще?

– Майло всё ещё во главе этой погони, – раздался третий голос. – Думаю правильнее будет следовать за ним. Вернуться к Старейшему ни с чем мы всё равно не можем.

– Тогда растянемся цепью и двинем уже наконец! – не унимался первый. – Нас много и мы сможем вытащить друг друга в случае чего. Анима! Ты во главе цепы.

– Я?! – удивлённо воскликнула Анима.

– Всё верно, – спокойно сказал обладатель третьего голоса, – видно, что ты легко ориентируешься здесь. Не волнуйся, мы вытащим тебя если что. Просто следи за правильным маршрутом, а мы будем следить за тобой и окружающей обстановкой. Каждый будет занят своим делом и не будет отвлекаться на всё остальное.

В воздухе повисла тяжёлая пауза.

– Хорошо, – наконец ответила Анима, прекрасно понимая, что её согласие или несогласие не имело значения. – Хорошо, тогда следуйте за мной, след в след.

С высоты полёта птиц можно было наблюдать, как длинная, разноцветная змея начала своё движение по лабиринту озёрных троп.

* * *

– Майло, может дождёмся остальных? – сбивая дыхание, прохрипел юный дикий кот. – Они вроде выдвинулись за нами.

– Как хочешь, Айта. Дело твоё, – не оборачиваясь, раздражительно бросил Майло.

Всё что занимало его в данный момент, это одинокая фигура, маячащая почти у самого горизонта. Он не мог позволить ему скрыться, не мог позволить ему уйти за пределы Внутренних Земель. Хотя, он уже был готов последовать за ним и туда, прекрасно осознавая, что не будет дороги назад. Он заставит его заплатить за то, что тот сотворил, чего бы это не стоило.

Поджав уши, Айта продолжил свой бег. Это была его первая серьёзная вылазка, настоящий шанс проявить себя, поэтому он просто не имел права на проявление слабости. Во что бы то ни стало он хотел показать себя с наилучшей стороны в глазах сородичей, которые без сомнения наблюдали за ним.

* * *

Осторожно ступая, но стараясь при этом не сбавлять темп, Анима всё чаще поглядывала на облака. Небо затягивало всё сильнее и в скором появлении первых капель уже не приходилось сомневаться. Ей в голову приходило пока только два варианта дальнейшего развития событий: либо они успеют настигнуть его до начала дождя, либо им неизбежно придётся останавливаться прямо посреди троп и пережидать. Первый казался не особо осуществимым, второй не особо приятным, причём даже в случае успеха первого варианта, он всё равно в итоге перетекал бы во второй.

– Что мы будем делать, когда всё закончится? – спросила она, не поворачивая головы.

– Ну, тащить назад всю тушу целиком не придётся, – ответил ей спокойный голос, – Старейшему нужна только голова.

Анима поморщилась.

– Я имела в виду другое, – сказала она, невольно представив процесс отделения головы. – Что мы будем делать с дождём?

– А что мы можем с ним сделать? Дождь уже вряд ли будет помехой, поэтому торопиться нам будет некуда. Переждём если что.

– Прямо здесь, в этой.. жиже?

– Что у тебя на уме, Анима? Говори прямо, – в ранее спокойном голосе послышались нотки раздражительности.

– У меня на уме поскорее закончить со всем этим, – бросила она.

– Тогда поторопимся, – отозвался, снова обрётший спокойствие, голос.

* * *

Обратив внимание на первые, неуверенные, но неуклонно набирающие силу, капли дождя, Айта вновь обратился к Майло, отчаянно надеясь, что его голос не выдаст волнения:

– Неназываемый вряд ли сможет держать быстрый темп во время дождя. Ему ведь придётся на ощупь прокладывать путь.. как и нам. Вряд ли он куда-то уже денется.

Майло не отвечал и это больше всего начинало пугать. Айта не видел его глаз, но прекрасно представлял, как они сейчас выглядят. Как две обжигающие, холодные звезды, за которыми не осталось ничего, кроме жажды преследования. Айта уже видел подобное состояние ранее, у некоторых котов, во время охоты. Он прекрасно понимал, что Майло уже не видит и не слышит ничего вокруг, кроме одного. И сейчас, находясь с ним вместе в этих топях, ему стало вдруг не по себе. На ходу оглянувшись, он быстро нашёл глазами стаю, оставшуюся позади и пока ещё видимую. Пока ещё. Пока с неба не хлынут потоки влаги, смывающие все следы. Смывающие путь назад. Едва не поскользнувшись, он попытался взять себя в руки и продолжил движение, с тревогой всматриваясь в исчезающие участки белой глины.

* * *

– Тяни. Тяни сильней!

– Оно не отпускает!

– Не шевелись, тебя затянет ещё глубже. Мы сами.

– Придётся потерпеть, брат, мы вытащим тебя.

– Проклятье, она сломана похоже! Хгр-р-р.

– Погодите, сейчас поможем.

– Нет! Стойте на месте, а то завязнем тут все. Тяни!

Анима и несколько диких котов, находящихся рядом, бессильно наблюдали за вознёй в середине их импровизированной цепи. Двое их сородичей, измазанные в грязи, отчаянно пытались вытащить третьего, медленно увязающего в мокрой глине. Ближайшие, кто мог добраться до несчастного, тот за кем он следовал и тот, кто следовал за ним самим. Проливной дождь превратил озёрные тропы в настоящую преисподнюю, вынуждая выверять каждый шаг, поэтому остальные не могли сдвинуться с места, не в состоянии покинуть узенькую тропу и нарушить цепь. Не в силах ничем помочь.

Они тянули его зубами за холку, настолько сильно, что уже проступила кровь, но тропы не отпускали. Озёра уже вкусили живую плоть и не собирались так легко расставаться со своей шипящей добычей.

– Мы должны двигаться дальше, – раздался голос, пытающийся перекричать ливень. – Кто там в конце? Сэнни? Бара?

– Бара и Стаб! – послышался в ответ слабый голос, приглушённый дождём.

– Не важно. Когда цепь двинется, замените Шимэ и Вимсу! Оставайтесь с Кэмо и продолжайте попытки вытащить его! Дождётесь окончания дождя и возвращайтесь домой! Кэмо! Эй Кэмо, слышишь меня?

В ответ раздался лишь невнятный возглас.

– Кэмо! Держись, друг! Бывало и хуже ведь, правда?! Втроём вы справитесь!

– Анима, аккуратно продолжай движение, – обратился к ней тот же голос уже тише, так как они находились совсем рядом. – Мы. Должны. Продолжать. Движение, Анима, – сказал он с расстановкой, увидев сомнение в её глазах.

– Движение куда, Нилтэ? В пустоту? Следов уже всё равно не разобрать, мы можем двигаться только на ощупь. Мы должны переждать ливень, – тихо ответила она.

Глаза Нилтэ сверкнули льдинками:

– Не забывай, зачем мы здесь, Анима, – и приблизив свою морду вплотную к ней, продолжил совсем тихо, – зачем ты здесь. Пока мы преследуем Неназываемого, не смей больше вставлять своё мнение, пока тебя об этом не попросят.

Не ожидая от неё ответа, он повернулся назад и крикнул:

– Выдвигаемся! И пусть Дикий Охотник направляет нас во тьме!

– Выдвигаемся, Анима, – тихо повторил он, пристально глядя ей в глаза. – Ступай аккуратно и мы вскоре вернёмся домой. Никуда он от нас не денется.

Стая двинулась в путь, не делая попыток оспорить решение Нилтэ. Судьба Майло была неизвестна, поэтому главенство пока перешло к нему. Однако мало кто был доволен таким положением вещей. Все они конечно искренне жаждали расправы над беглецом. Все, кроме Нилтэ, единственной целью которого было неудержимое стремление к власти любой ценой. И все прекрасно понимали, что он пойдёт на всё, лишь бы ещё ближе приблизиться к главенству во всей стае. И особенно сейчас, окрылённый внезапным шансом, пойдёт на любое безрассудство, ослеплённый мыслями о своём будущем статусе, приобретённом взамен на голову Неназываемого.

Некоторое время три пары глаз смотрели им вслед, затем к шуму дождя снова добавились звуки возни, шипения и тихой ругани.

Анима отчего-то вдруг почувствовала, что больше не увидит этих троих ещё когда-нибудь. Однако оставила при себе это ощущение, потому что поделиться им всё равно было не с кем в данный момент.

VI

Границы Внутренних Земель были уже совсем близко, он чувствовал это. Даже почти не видя ничего под пеленой проливного дождя, Зук чувствовал это из-за усиливающегося ветра – неизменного спутника границ. Его завываний пока ещё не было слышно. Пока он лишь молчаливо предупреждал о своём присутствии. Предупреждал заблудшего странника, о том, что тот ещё может повернуть назад. Или о том, что этот странник на правильном пути.

Его незримые, холодные пальцы, лишь едва касались шерсти. Однако эти касания становились всё настойчивей, проникая всё дальше, казалось, под самую кожу. В этих касаниях ветра чувствовалась древняя, непоколебимая сила, неспособная к состраданию или сопереживанию. Чистая энергия хаоса, незамутнённая законами морали.

Зук фыркнул и поёжился, его тело дрожало от перенапряжения и холода. И всё же отступать было некуда. Он попытался отвлечься и переключить сознание на созерцание, и это удалось ему достаточно легко. Подводные растения, дающие озёрам красноватый оттенок, во время сильных осадков начинали излучать сияние. Благодаря этому, объекты, находящиеся рядом, переливались рубиновыми лучами, искрящимися на мокрой поверхности.

В усиливающемся алом свечении, сквозь колышущийся до небес, водный занавес, начала проявляться фигура Дикого Охотника, последнего стража на пути в неизвестность. Возможно такое зрелище могло бы остановить даже движение комет. Заставив их остановиться на минутку и насладиться красотой бушующей стихии. Но оно не смогло остановить, ослеплённого ненавистью, Майло, прорвавшего густые потоки дождя и молча бросившегося на Зука.

Они кубарем покатились в сияющее озеро, с жадностью поглотившее их обоих.

* * *

Она не могла быть одна, просто не могла. Сбежав однажды из родной стаи, будучи ещё совсем юной; ведя полудикий образ жизни в лесу, она всё равно в итоге прибилась к другой. Потому что просто не могла иначе. Ей нужно было чувствовать себя рядом с кем-то, чувствовать принадлежность к группе. Пусть даже эта группа не всегда разделяла её интересы, но быть одной она была не в состоянии.

Только на этот раз эти интересы разделились слишком уж сильно. Да, ей нужно было доказать своё право нахождения в этой стае. И эта погоня как раз была отличным шансом, после которого она получила бы полноправный статус. Но ей всё меньше и меньше нравилось положение, в котором она оказалась. Хотя особого выбора у неё и не было; проигнорировав ритуал Близкой Луны, это был её последний шанс доказать свою лояльность.

«Но видят Боги, лучше бы я снова сбежала в лес, чем всё это», – думала Анима, невольно вздрагивая от раскатов грома.

Ещё несколько членов стаи остались позади, пытаясь вытащить друг друга из топей. От изначальной группы осталась едва ли не половина. И вновь никто не перечил Нилтэ, направлявшему стаю вперёд: в ливень, в глиняные болота, в шторм.

В ослепительную смерть, посреди сияющих озёр.

Порой её удивляла подобная отрешённость и слепое следование указаниям вожака, пусть даже и временного. Хотя.. она ведь и сама следовала им.

Но что она могла сделать, одна?

Видимо точно так же думал каждый из них.

* * *

Во вспышках молний перед Айтой предстала величественная фигура Дикого Охотника, подобных которой он ещё не встречал. Эта статуя была огромна, гораздо больше других, и её поза тоже отличалась от остальных. Дикий Охотник во весь рост стоял на задних лапах, раскинув передние в стороны. Его голова была наклонена вниз, и пустые глазницы будто бы смотрели прямо на Айту.

Он немного отстал от Майло, но в непроглядном ливне этого было достаточно, чтобы упустить его из виду. И теперь, когда видимость начала улучшаться, он обнаружил себя совершенно одним, посреди озёр.

Его разгорячённое сердце колотилось в груди, отчаянно пытаясь разогнать все страхи и сомнения. Но страшнее всего для него было сейчас – упасть в глазах сородичей. Показаться смешным и беспомощным, потерявшимся котёнком. Айта всё ещё наивно полагал, что его внутреннее спокойствие зависит от мнения окружающих существ, а не от него самого. Он искренне верил, что только оценка этих существ поможет ему понять, достоин он чего-либо или нет. Не осознавая, что становится заложником чужих суждений о себе самом. Отдавая своё собственное самоощущение в их полную власть.

Он огляделся по сторонам. Единственное, за что можно было зацепиться его возбуждённому сознанию, это статуя Охотника. Поэтому он решил направиться к ней, краем глаза вдруг уловив какое-то движение в озере.

* * *

Под водой они не могли разговаривать друг с другом. Вместо этого они обменивались мыслями с помощью своих тел. С помощью своих клыков и когтей. С помощью своих глаз.

«Пожалуй бессмысленно что-то пытаться тебе объяснить, правда?», – Зук задумчиво запустил свои когти под кожу Майло.

«Да, ты прав. Твои оправдания мне ни к чему», – сверкнул глазами Майло.

Сцепившиеся, извивающиеся тела медленно опускались ко дну.

«Должно быть они были очень близки тебе», – Зук почувствовал острую боль в спине. – «Раз уж ты готов зайти настолько далеко».

Майло клацнул челюстями почти у его глаз:

«Ты и представить себе не можешь, насколько».

Увернувшись от его клыков, Зук рефлекторно прищурился и зашипел, извергая из пасти пузырящийся, воздушный поток:

«Видимо я так и не узнаю, кем они были для тебя. Хотя, теперь уже.. какая разница».

«Никакой», – ответили когти Майло.

Ещё некоторое время они кружили в своём последнем танце, ведя неспешную беседу посреди алого сияния, когда Зук наконец увидел за спиной Майло то, что давно ждал.

Почувствовав, что тело Зука обмякло, Майло впился клыками в его плечо, едва не задев артерию на шее. Он промахнулся лишь немного, почувствовав резкое напряжение в теле своего собеседника и запоздало осознавая свою ошибку:

«Ты давным-давно мог просто уйти. Просто оставить селение, если тебе так уж претило наше общество. Зачем ты вообще оставался в стае?».

Зук, упёрся задними лапами в Майло, раздирая и вспарывая его живот:

«Быть может у меня были на то свои причины. Быть может я просто был слаб. И слеп».

Он заглянул ему в глаза. На мгновение сменив ярость и гнев, в них промелькнули удивление и боль. Однако вскоре в этих угасающих глазах читалось лишь отчаянье:

«Это… так несправедливо. Почему Боги допускают такое? Почему…».

«Забавно. С одной стороны, я даже понимаю тебя, Майло. Мне очень жаль», – Зук оттолкнул его от себя.

Ещё некоторое время он парил в подводной невесомости, наблюдая как, вертясь и исторгая внутренности, но всё ещё пытаясь уцепиться за жизнь, тело Майло медленно притягивалось щупальцами плотоядного, подводного растения. Сияющее озеро с благодарностью принимало эту жертву, смакуя и растягивая удовольствие.

* * *

На мгновение она оцепенела, встретившись с его глазами. Несмотря на всё произошедшее прошлой ночью на поляне, в глубине души она всё ещё не принимала этого. Она не могла понять и объяснить его поступок, хотя бы для себя самой. Они были едва знакомы, но она наблюдала за ним со стороны и уже успела сложить некий образ в своей голове. И этот образ совершенно не совпадал с тем, кто предстал перед ней за прошедшие несколько дней.

Однако сейчас, смотря в его глаза, этот образ моментально рассыпался на части. Она с ужасом поняла, что совершенно не знает существо, находящееся сейчас перед ней. Существо, с которым она так беспечно контактировала ранее, один на один.

– Тебе некуда больше бежать! – крикнул Нилтэ. – Прими свою участь достойно!

Зук перевёл на него безумный взгляд, продолжая медленно пятится к статуе. Таща зубами безжизненное тело Айты.

– Он в западне, зажимайте его в кольцо, – тихо сказал он ближайшим котам.

Но дикие коты не торопились. Они слышали разные истории. Некоторые даже видели подобное издалека, забредая слишком далеко во время охоты. Но никто из них ещё не сталкивался с этим настолько близко. Как заворожённые, они смотрели на Призрачные Земли, простирающиеся сразу за статуей. Сквозь алую пелену дождя они разглядывали мечущиеся вдалеке, бесформенные, воющие силуэты. Разглядывали как Неназываемый, не отрывая своего взгляда от стаи, затаскивает тело Айты в небольшое углубление у подножья Дикого Охотника. Некоторые время были видны лишь его пылающие глаза из темноты, но вскоре он вновь выбрался наружу, оставив тело своей жертвы внутри.

Он уселся возле статуи и мельком глянул в сторону воющих силуэтов. Затем вновь повернулся к бывшим сородичам и прикрыл глаза. Его грудь тяжело вздымалась.

Ветер трепал и рвал их тела, утробно завывая; то нашёптывая возле ушей, то срываясь на визг. Слова Нилтэ уже едва слышались:

– … будь… хотя бы в конце… мы сделаем это милосердно и… Я обещаю!

– Давайте же! – заорал он дрожащим голосом, глядя на членов стаи. – … всего лишь обман зрения! Всего… ветер!

Стая наконец разделилась и начала не спеша обступать Зука с разных сторон, опасливо поглядывая по сторонам. Со стороны казалось, будто он утратил к ним всякий интерес и это приводило их в ещё большее замешательство. Вполне возможно, он уже смирился со своей участью и просто ждал смерти. Вполне возможно, они наконец настигли свою жертву. Но что-то было не так, все они чувствовали это в глубине души, но никто не подавал виду. Каждый из них ждал, чтобы кто-то сделал первый шаг, первый прыжок. И тогда вся эта иллюзия, созданная стихией, рассеялась бы. Тогда они снова вернулись бы в своё обычное, хищническое состояние и насладились бы долгожданным завершением охоты. Но никто не решался сделать этот шаг. Ливень, воющий ветер, странные силуэты в алом свечении – вся эта гнетущая атмосфера просочилась в их сердца. Как отравленная вода, она смешалась с их кровью и разнеслась по венам, разрушая всё на своём пути. Разрушая здравомыслие и холодный рассудок, выпуская на волю сомнения. Страх – узник, заточённый в тёмных глубинах бессознательного, ликовал и предвкушал своё скорое освобождение. Он чувствовал, как они теряют над ним свой контроль. Он уже знал, что через несколько мгновений будет безраздельно править их сознанием. Сопровождаемый своей верной свитой – паникой и паранойей.

* * *

Она наблюдала за медленно приближающимися силуэтами. Их можно было разглядеть поближе и уже не оставалось никаких сомнений, что это не иллюзия и не обман зрения. Они носились туда-сюда, воя и не обращая внимания на стаю, но неумолимо приближаясь всё ближе и ближе. Маски странных существ, собранные ветром из частиц окружающего мира, прорезающие ливень и оставляющие за собой шлейф воздушных завихрений.

Всё произошедшее далее было как во сне и её сознание билось в черепной коробке, не в силах вырваться из этого безумия и отчаянно пытаясь проснуться.

Один из диких котов всё же решился на первый шаг, прыгнув в сторону Зука. Был он побуждаем решительностью, безрассудством или его просто подтолкнул Нилтэ, стоящий позади него, в дальнейшем всё это уже не имело никакого значения. Призрачные маски, не проявлявшие ранее интереса к стае, сотрясли пространство в единозвучном вое и устремились к ним.

Оглушённая, она не в силах была сдвинуться с места, широко распахнутыми глазами наблюдая за развернувшейся перед ней бойней. Перед Диким Охотником закружили силуэты призрачных масок. Сталкиваясь с твёрдой поверхностью статуи, они рассыпались и собирались вновь с противоположной стороны.

Отвлечённая зрелищем, она не заметила куда пропал Зук. На том месте осталось лишь тело кота, вывернутое в неестественной позе. Члены стаи носились по пятачку земли, окружённому топями, подхватываемые невидимой силой. Призрачные маски играли с ними, как с тряпичными куклами; подкидывая в воздух, разбивая о землю, разрывая на части. Некоторые в отчаянии бросились в озеро, но маски настигли их и там, волоча по воде и затягивая на дно. Перед Анимой пронеслось шипящее, вертящееся в воздухе, тело кота. Он безуспешно пытался уцепиться передними лапами за глину, оставляя на ней свой последний след в этом мире.

Это была агония.

Поддавшись внутреннему импульсу, она вдруг рванула с места. Ей было неважно, куда именно, тело само стремилось унести её прочь отсюда. Но не успев сделать и пару шагов, она была сбита мощным толчком в бок и прибита к земле. Краем зрения она успела встретиться с его пылающими глазами, с ужасом и отчаяньем пытаясь, что есть сил, вырваться из западни. Однако он намертво прижал Аниму всем своим телом и безжалостно вдавил её голову в глину. Хрипя и пуская носом пузыри, она пыталась что-то сказать, но челюсть была обездвижена.

«За что?! За что?! Почему именно я?» – безмолвно кричала она.

Она не хотела умирать. Не хотела умирать, вот так; так глупо и одиноко, посреди пустошей. Она вспомнила сколько всего ещё хотела сделать, сколько всего попробовать. Это казалось ей так несправедливо, так нелепо. Так жутко.

Внезапно Анима ощутила, как их обоих отрывает от земли и уносит ввысь. Вырвавшись из лап одного монстра, она угодила в лапы других. Ей было немного странно это осознавать, но всё же она ощутила благодарность своим спасителям, прекрасно понимая какую плату придётся за это заплатить. Но по крайней мере теперь она знала, что Зук тоже получит по заслугам.

«Но я всё равно не хочу умирать! НЕ ХОЧУ!» – не унималось её сознание.

Они пронеслись мимо статуи, ко лбу которой, как магнитом, был припечатан Нилтэ, висящий вниз головой, с раскинутыми в стороны лапами. В его потухших глазах не читалось уже ничего, кроме пустоты.

Зук всё ещё прижимался к ней, уцепившись когтями, но она бешено отбивалась и пыталась оттолкнуть его, чувствуя, как уходят последние силы. Они завертелись в воздухе, мир вокруг закружился колесом и сознание покинуло её.

* * *

Открыв глаза, Анима ничего не увидела. Это было довольно странное ощущение. Она словно была под водой. Словно в невесомости, окружённая.. ничем. Абсолютно ничем, за что взгляду можно было бы хоть немного зацепиться. Только голубовато-серая пустота.

Она посмотрела на своё тело. Оно было измазано в глине и крови. Оно болело.

И ещё она вдруг заметила, как в нём бьётся сердце. Как воздух наполняет лёгкие.

Здесь её глазам некуда было смотреть. Здесь для её органов чувств не было никакой информации, кроме этого тела. Поэтому оно выдало ей всё. Всю информацию о себе. Всё то, что раньше было заглушено раздражителями внешнего мира.

Она ощущала медленный рост шерсти. Она слушала, как кровь шелестит по венам и гудит по артериям. Она чувствовала, как отмирают старые клетки и рождаются новые.

Наблюдая за этими процессами со стороны, она ярко осознавала, что то, что она называет «Собой», своим собственным «Я», не является этим телом.

И чем дольше она вслушивалась в это тело, чем глубже ныряла в глубины сознания, тем яснее ей становилось то, что это собственное «Я», в общем-то тоже вовсе и не является той, кого она привыкла считать собой.

Это осознание пришло так внезапно и легко. Как солнечный зайчик, блеснувший в речной волне.

Всё вдруг встало на свои места.

И она закрыла глаза, чтобы снова открыть их в другом месте. Не помня ничего об этой встрече с самой собой.

В пустоте.

* * *

Она лежала в траве и смотрела на безоблачное небо, пробивающееся сквозь фиолетовую листву. Не ощущая себя, не осознавая происходящего, она была лишь сторонним, беспристрастным наблюдателем. Эта листва не казалась ей красивой или некрасивой. В этот момент она не давала вообще никаких оценок. Не было того, кто мог бы их давать.

Сознание запаздывало за телом, которое уже очнулось и безмолвно наблюдало за окружающим миром. Оно слушало пение ветра, шелест листвы и тихое поскрипывание густой травы. Оно безучастно смотрело, как насекомое куда-то спешит по каким-то своим насекомым делам. Оно чувствовало, как капельки утренней росы касаются шерсти. Ощущало запахи ягод и древесной коры. Запахи леса. Такие родные и одновременно с этим, какие-то чужие.

Что-то нехотя шевельнулось внутри этой пустоты, осязающей мир вокруг себя. Что-то просыпалось ото сна, возвращаясь в привычное состояние.

Её челюсти шевельнулись, пытаясь исторгнуть невнятные звуки.

– Крас.. дере..

Она рассмеялась.

– Дере.. ха-ха. Крас дере.

«Красивое дерево», – подсказало сознание, не выдержав этих нелепых потуг и взяв наконец управление в свои руки.

– Да, красивое, – через некоторое время прошептала Анима, окончательно приходя в себя.

И вскоре, вслед за сознанием ворвались воспоминания о произошедших событиях, заставившие её резко вскочить с места. От этого её голова закружилась, и пошатнувшись, она зажмурилась.

Некоторое время она так и стояла с закрытыми глазами, тяжело втягивая воздух и пытаясь собраться воедино.

– Соберись, Анима, – произнесла она уже громче, злясь на саму себя.

– Да, не мешало бы, – раздался позади неё знакомый голос, заставивший её шерсть подняться дыбом.

Анима выгнула спину и зашипела, вытаращив глаза на Зука. Тот сидел поодаль, с совершенно невозмутимым видом и смотрел на неё скучающим взглядом. Она молча бросилась бежать, мчаться без оглядки, не видя ничего перед глазами. Слыша его сопение за своей спиной.

Он мчался прямо за ней.

Слева от неё. Справа.

Он играл с ней, с её измождённым телом. Играл со своей жертвой.

Изо всех сил она продолжала свой бег, пытаясь спасти свою жизнь. В глазах зарябило от усталости, и она едва успела увернуться от дерева, внезапно возникшего прямо перед её носом.

Анима оглянулась и увидела его, усевшегося невдалеке от неё. Молча он наблюдал за ней, не выпуская из виду. Она почувствовала отчаянье, обволакивающее её своими щупальцами, и снова бросилась бежать.

Тотчас она вновь услышала его позади себя. Но быстро оглянувшись, с удивлением обнаружила, что он не сдвинулся с места. Однако она отчётливо слышала сопение, доносящееся, казалось, со всех сторон. Подсознательно она уже знала источник этих звуков, но сознание пока ещё не могло этого принять.

«Нет. Этого не может быть», – она чуть замедлилась, опуская взгляд на землю.

Теперь уже не оставалось никаких сомнений. При каждом соприкосновении с землёй вокруг раздавались звуки, напоминающие сопение, вздохи и даже всхлипывания. Как будто она бежала по коже какого-то неведомого существа, вздыхающего и всхлипывающего при каждом касании; то ли от наслаждения, то ли от боли. То ли от того и другого одновременно.

В её глазах вновь зарябило и она снова обнаружила себя возле дерева.

Вокруг было всё то же бескрайнее, травяное поле, до самого горизонта, по которому она слепо неслась, подгоняемая паникой. И в центре этого, бескрайнего, зелёного ковра, возвышалось одно единственное, огромное дерево, с раскидистыми ветвями и фиолетовой листвой, качающейся на ветру.

Зук сидел на том же месте, что и при её пробуждении.

– Я уже пробовал это. Несколько раз, – сказал он, с усмешкой глядя на неё. – Дерево не хочет нас отпускать.

Анима мотнула головой, в надежде рассеять этот кошмарный сон. Но увы – это была реальность.

Новая, странная реальность, существующая по каким-то своим, новым законам.

Её вдруг вырвало шерстью.

«По крайней мере хоть что-то осталось неизменным», – подумала она, пытаясь собрать осколки своего рассудка, разлетающегося сверкающими частичками.

«Довольно самонадеянное утверждение», – ответил ей рассудок, продолжая разлетаться.

VII

Зук задумчиво жевал кисловатые ягоды дерева, невольными заложниками которого они стали, и размышлял о сложившейся ситуации. В том, что именно дерево удерживает их, раз за разом возвращая к себе, у него уже не было никаких сомнений. Он отдалялся от него в разные стороны и каждый раз это происходило на одинаковом расстоянии от центра. Он даже пробовал подходить к этой незримой границе с закрытыми глазами, пробовал полностью останавливать поток мыслей. Пробовал даже идти задом наперёд. Итог был всегда один и тот же – рябь в глазах и моментальное возвращение к гостеприимному хозяину этого бескрайнего поля.

И теперь он молча наблюдал, как то же самое пытается проделывать Анима.

Каждый раз, при возвращении к дереву, она шарахалась от Зука в сторону, округлив глаза и снова устремлялась к границе этой импровизированной тюрьмы. Вскоре она, видимо, поняла безуспешность этих попыток и легла в траве, на безопасном расстоянии от него. Искося, она поглядывала на оранжевые грозди, красующиеся на ниспадающих до земли ветвях, и пыталась подавить громкое урчание в животе.

– Я не сдвинусь с места, Анима, – громко сказал Зук, глядя на неё. – Чтобы подойти к ягодам тебе придётся перебороть себя, нравится тебе моя компания или нет. Или можешь, конечно, дождаться, пока я усну. Однако это тоже мало тебе поможет, потому что спать я намерен прямо здесь, в тени дерева.

Затем добавил едва слышно, себе под нос:

– Ночей тут похоже вовсе нет.

Анима делала вид будто не слушала его, и всё же он заметил, как её тело сжалось в пружину.

– Ну, как хочешь, – пожал он плечами и взглянул на ближайшую россыпь, сверкающих под лучами солнца, ягод.

* * *

Он видел смеющихся детёнышей этих странных существ, бегающих на двух лапах. Они бегали друг за другом в тумане, играя в какую-то игру. Он видел существо, сидящее на камне и зажимающее в передних лапах непонятный предмет, издающий мелодичные звуки. Эти звуки резонировали с ним и наполняли спокойствием, разлетаясь по всей округе.

Туман окутывал его со всех сторон. Туман пытался говорить с ним, с помощью этих силуэтов. Пытался что-то показать. Но он не понимал, хоть и очень этого хотел. Он чувствовал, что это что-то очень важное для него. Что-то… такое знакомое… такое родное. Но едва он улавливал, едва задевал край этого понимания, оно постоянно ускользало и растворялось в сознании.

Туман будто почувствовал это и досадно вздохнул.

Затем начал всхлипывать и стонать.

Зук ощутил, как его тело разлетается тысячами листьев, шелестя на ветру и наконец открыл глаза.

Анима, глядя на него широко распахнутыми глазами, пятилась и тащила за собой большую ветку, щедро увешанную оранжевыми гроздьями. Земля под её лапами уже привычно вздыхала и всхлипывала, и глядя на это Зуку вдруг пришла в голову одна идея. Он даже удивился, как она не пришла к ему раньше.

– Ловко, – одобрительно кивнул он. – Желудок на некоторое время спасён. Однако от палящего солнца эта ветка спасёт тебя едва ли.

Впрочем, он уже переключился на свою новую идею и Анима, с её нелепыми страхами, пожирающими изнутри её утомившийся рассудок, перестала его интересовать. Он взглянул вверх и выбрал глазами более-менее толстую ветку. Достаточно толстую, для его эксперимента, и при этом достаточно тонкую, чтобы он мог отделить её от дерева. Взобравшись на подходящую ветвь, он отошёл к её краю и начал раскачиваться на ней.

Жадно поглощая сочные ягоды, Анима не сводила с него глаз, с настороженностью наблюдая за этой картиной, готовая в любой момент сорваться с места.

Наконец ветка захрустела и повисла вдоль ствола. Крепко ухватившись лапами, Зук ещё некоторое время висел на ней, пока она окончательно не оторвалась, и они вместе не устремились вниз. Извернувшись, он приземлился на лапы и фыркнул, мотнув головой. Оценивающе оглядев отделённую ветвь, Зук ухватился зубами за подходящее место и потащил её от дерева. На середине пути, между деревом и невидимой границей, он бросил ветку и не спеша двинулся дальше, оглядываясь и поглядывая на неё. В определённый момент в глазах снова зарябило и он, с досадой и разочарованием, обнаружил себя в тени всё того же, знакомого дерева.

Зук рассчитывал, что эта неведомая сила перенесёт его к ближайшему источнику притяжения, к отломанной ветви, а не к основному стволу дерева. В случае успеха можно было бы попробовать вытолкнуть её за пределы невидимой границы и последовать за ней. Что делать в случае неуспеха, он ещё не придумал, поэтому вновь погрузился в свои мысли.

– Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? – крикнул он через некоторое время в сторону Анимы.

Она лежала в густой траве, кое-как спрятавшись от солнца под веткой, оставленной после неудачного эксперимента Зука, и не подавала признаков заинтересованности в разговоре, лишь встревоженно навострив уши при звуке его голоса.

«Дерево издало те же звуки, которые раздаются при касании земли», – размышлял Зук. – «Это видимо его корневая система! Конечно! Корневая система, в радиусе которой мы и обречены возвращаться к стволу, пытаясь выйти за её пределы».

Он задумчиво посмотрел на горизонт.

«Правда это не объясняет всего остального. Впрочем, это пока и не важно. Совершенно. Не. Важно».

– Эй, Анима! – внезапно крикнул он, глядя на ягоды.

Она дёрнулась от неожиданности и тихо чертыхнулась.

– Как думаешь, от этих ягод мы быстро наберём вес? Наше мясо, должно быть, будет очень сладкое, – в голос рассмеялся Зук.

Анима поёжилась и впилась в него воспалёнными глазами.

– Ты знаешь, – продолжал он, – думаю это вряд ли роса на траве. Ведь тут нет никакого утра и нет никаких перепадов температур. Ты ведь уже пробовала её на вкус, правда? Вовсе не похоже на воду, да? И горло щиплет как чёрт знает что.

Она невольно сглотнула, услышав о воде. Сочные, кисловатые ягоды, конечно, давали организму жидкость, однако её не покидало усиливающееся чувство жажды.

Анима была уже на грани срыва, поэтому эмоции взяли верх:

– По-твоему это всё очень весело, да? Любишь издеваться над своими жертвами? Да пошёл ты к чёрту!

– Отделять голову Неназываемого зубами от тела, тоже очень весело, да? – громко сказал он в ответ. – Очень весело, преследовать одинокую жертву, в большой компании друзей. Правда, Анима?

– Убийца сородичей получает то, что заслуживает, – Анима приподнялась на лапах. – Видимо для тебя Боги приготовили особенное наказание.

– О да, без оглядки на своих Богов вы не способны и шагу ступить. Кстати, на озёрных тропах они вам очень помогли, – усмехнулся Зук.

Анима вдруг почувствовала нарастающую ярость, подымающуюся из глубин её сознания, отталкивая страх:

– Похоже тебе и правда всегда было плевать на своих сородичей, на своих братьев и сестёр! Ты не пожалел даже юного Айту!

– Да, – внезапно спокойно ответил ей Зук. – Я говорил тебе об этом ещё тогда, у обрыва. А этот твой, Айта, видимо хотел погладить меня по голове при встрече, да? И с чего ты вообще взяла, что это я убил его?

– Я прекрасно видела всё своими глазами. Хватит играть словами, хватит играть в свои игры! – крикнула она. – Если уж нам обоим суждено сдохнуть здесь, то хоть под конец имей в себе смелость признать свои ошибки!

– Что ж, признаю̀! Я и правда ошибался, искренне пытаясь быть одним из вас!

Эхо их громких голосов утихло наконец и ещё долго ветер разносил по полю лишь шелест высокой травы.

* * *

Зук понимал, что время неумолимо движется против них. Пока ещё, понимал. Сквозь затуманенный разум он тянулся за очередными ягодами, прекрасно осознавая, что делает ошибку, но не в состоянии ничего с собой поделать. Анима давно уже осмелела и переместилась под тень дерева, по другую сторону от Зука. В её глазах уже утихла ненависть, сменившаяся лишь отрешённостью и безразличием ко всему. Точно так же, как и у него самого.

Они не пытались разговаривать, бездумно жуя очередную порцию оранжевых ягод.

Прекрасных оранжевых ягод, таких искрящихся в солнечных лучах.

«Они не такие уж и кислые. Эти прекрасные ягодки».

«Дерево приютило нас, угостило сладостями. А мы ещё и убежать пытались».

«Ага. Чудные ягоды».

«Восхитительные».

«Ещё немножко».

«Да. Ещё всего парочку».

Пережёвывая очередную порцию, Зук до крови прикусил язык и на мгновение это вывело его из оцепенения. Этого мгновения было достаточно, чтобы он услышал наконец, как его инстинкт самосохранения давно уже безуспешно пытается докричаться до него сквозь затуманенный разум.

Он выплюнул остатки ягод на землю и внимательно посмотрел на них. Эти остатки выглядели не слишком аппетитно, и разум Зука уцепился за это, пытаясь подавить желание потянуться за новой, свежей порцией.

«Смотри, как отвратительно они выглядят».

«Ясное дело, но ведь на ветвях висят свежие, сочные ягоды. Сорвём ещё немного, чтобы освежиться».

Он почувствовал, что мысленный поток снова увлекает его и остановился. Мысли возмущённо фыркнули и нагрянули с новой силой, но он уже отстранился и не обращал на них никакого внимания.

Зук отошёл в сторону и глянул на дерево со стороны. Потом посмотрел вниз, немного задумался, затем остервенело начал поедать горькую траву. Она обжигала и царапала его горло, но он не останавливался, поглощая всё больше и больше. Пока наконец его организм не выдержал этого издевательства и ощутив непреодолимый рвотный позыв, он вывалил всё содержимое желудка на траву.

Немного походив и размявшись, Зук ощутил небольшое просветление в голове. Он давно уже понял, какая судьба уготовлена им этим деревом, но ягоды слишком сильно дурманили рассудок, чтобы адекватно воспринимать ситуацию. В общем-то он до сих пор был под их влиянием, лишь немного уменьшившимся после травяной чистки. Но по крайней мере он понимал, что на правильном пути.

Глянув на Аниму, с пустым взглядом пережёвывающую очередную гроздь, он задумался на миг – сколько времени займёт у дерева растворение и расщепление их тел? Сколько времени ещё пройдёт, прежде чем они вообще перестанут двигаться, постепенно обволакиваемые травой?

«Но ведь тут так прекрасно. Так тихо. Так тепло».

«Зачем куда-то двигаться? Куда-то спешить. Зачем?».

«Тут есть вкуснейшие ягоды».

«Можно есть досыта и сладко спать в мягкой траве».

Зук фыркнул и зашипел, отгоняя наваждение. Он прикрыл глаза и сделал то, что совершенно не хотелось делать снова. То, чему противился уставший организм и шепчущие голоса в голове.

С яростью он снова начал поглощать эту траву, разрывающую внутренности.

* * *

Анима уже перестала есть ягоды и просто лежала в траве. Зук пнул её лапой, но она не отреагировала, лишь тихо пробормотав что-то и даже не открыв глаза.

«Интересно, так ли стойки его границы во время переваривания пищи?», – Зук задумчиво перевёл взгляд на горизонт.

Его тело как будто было вывернуто наизнанку, но зато голова заметно прояснилась.

«Да, вполне могло бы сработать», – подумал он.

Затем вздохнул и добавил уже вслух:

– Если бы ты не был таким сентиментальным.

Он схватил её зубами за холку и поволок подальше от ствола. Анима что-то бормотала, невнятно проклиная кого-то и вяло требуя, чтобы её оставили в покое.

Казалось, будто трава вдруг стала необычно вязкая, лапы буквально запутывались в ней. Впрочем, скорее всего это происходило на самом деле, учитывая, насколько широко раскинулись корни дерева, отравляющего и подавляющего всё, до чего могло дотянуться.

«Думаешь, она поступила бы так же, на твоём месте?», – думал Зук, волоча её по траве.

«Думаешь, стала бы возиться? Стала бы разбираться?».

«Даже если не брать в расчёт её, промытые стаей, мозги. Как думаешь, вытащила бы она тебя?».

Поглощённый этими мыслями, он даже не сразу понял, что произошло. В какой-то момент Анима просто исчезла и он недоумённо уставился на пустой клочок земли под собой. Подняв голову, он увидел её возле ствола дерева, мирно спящую, как ни в чём не бывало. Он тряхнул головой и нахмурился, затем округлил глаза, озарённый догадкой.

Он был по ту сторону невидимой границы. Он вырвался за пределы корневой системы.

«Чёртовы ягоды! Ну конечно же!», – мысленно воскликнул Зук.

«Нет, погоди. Анима не ела их, в самом начале, и её всё равно переносило к центру», – разочарованно пронеслось в голове.

– Тогда в чём же дело? Неужели, в траве? – тихо спросил он сам себя.

Зук настолько увлёкся этими размышлениями, что не сразу осознал, что свободен наконец. Он развернулся и не спеша пошёл к горизонту, обернувшись пару раз в сторону дерева, провожающего его лёгкими взмахами ветвей на ветру. Впрочем, пройти ему удалось совсем немного, прежде чем, чертыхнувшись, он резко не развернулся и быстрым шагом не направился обратно.

«Ладно, как бы там ни было, оставить её в таком состоянии я не могу. А после уж.. у каждого из нас своя дорога».

* * *

Со второй попытки ему наконец удалось подтащить её ближе к краю, при этом не пересекая границы. Здесь влияние дерева было слабее, по крайней мере он надеялся на это. Теперь ему только оставалось придумать, как заставить Аниму есть траву. Как заставить её делать вообще хоть что-нибудь, учитывая её состояние и отношение к нему.

«Какой абсурд», – думал Зук, пытаясь мять её живот. – «Зачем я вообще это делаю? Ради чего?».

Анима нехотя отмахивалась и явно уже давно не узнавала его. И Зук подумал, что в данный момент это было даже хорошо. Вздохнув и поняв, что другого выхода у него нет, он раскрыл её пасть и засунул свою лапу насколько мог, стараясь при этом не повредить ткани горла. Рвотный рефлекс сработал даже в бессознательном состоянии, и некоторое время ветер разносил по полю звуки выворачиваемой наизнанку Анимы, эхом разлетающиеся в разные стороны.

Зук внимательно посмотрел ей в глаза, с удовлетворением замечая в них настороженность, вперемешку с нарастающим гневом. Он понял, что она наконец приходит в себя.

Его немного раздражало её отношение к нему, хотя отчасти он прекрасно понимал, как это всё выглядело с её стороны. Поэтому, ради забавы, он решил подыграть ей, округлив глаза и произнеся зловещим тоном:

– А теперь, ты будешь пожирать эту траву! Моя жертва!

Она зашипела, выгнув спину, и попятилась от него. Нескольких шагов было достаточно, чтобы её снова перенесло к стволу. Зук закрыл глаза и вздохнул, шумно выпустив воздух из лёгких.

Он медленно подошёл ближе к дереву и остановился невдалеке от неё. Всё это уже порядком поднадоело ему, поэтому он решил просто рассказать ей о своих наблюдениях, а что делать дальше с этими знаниями, оставить на её усмотрение.

– Постарайся отнестись серьёзно к тому, что услышишь, – начал Зук. – Постарайся объективно и отстранённо переварить услышанное. Я прекрасно понимаю твоё состояние. Не знаю, смог бы довериться самому себе, будь я на твоём месте. Но сейчас у тебя просто нет другого выбора, если, конечно, хочешь выбраться отсюда живой.

Он рассказал ей об этой траве, о пищеварительной системе этого загадочного дерева, посреди бескрайнего поля. О своих наблюдениях и предположениях по этому поводу.

– Сейчас я развернусь и пойду своей дорогой. И ты сможешь лично убедиться, что можно выйти за пределы этой корневой системы. Что делать потом, решай сама. Ты можешь вновь поддаться искушению и начать поедать эти ягоды. Но ты знаешь, чем это закончиться для тебя в итоге. Можешь последовать моему совету и вырваться отсюда. Куда идти потом, дело твоё. Мне абсолютно плевать. Ты увидишь, куда ушёл я и легко сможешь выбрать противоположное направление.

Он пристально смотрел на неё, пытаясь понять, не затуманивается ли вновь её сознание. И разглядев в её глазах напряжённую сосредоточенность, удовлетворённо кивнул.

– Прощай, Анима. Надеюсь, ты найдёшь путь домой.

Зук развернулся и начал отдаляться от дерева, ставшего уже почти родным; грустно вздыхающего от прикосновений покидающего его гостя. Он понятия не имел, в каком направлении двигаться, но похоже это не имело никакого значения. Во всех направлениях была одна и та же картина, без всяких зацепок. Поэтому он просто пошёл прямо.

* * *

Он пребывал в удивительном спокойствии, наслаждаясь неспешной прогулкой по полю. Если не брать во внимание отсутствие воды и пищи, то эта местность даже начинала нравиться ему. На стонущие звуки вокруг он перестал обращать внимание.

Гнев и чувство несправедливости уже давно покинули его, сменившись равнодушием. Внутри себя он принял тот факт, что навсегда теперь останется оклеветанным. Страшилкой для детёнышей покинутой стаи. Теперь это его даже забавляло.

Впрочем, возвращаться во Внутренние Земли он всё равно не собирался, даже если бы такая возможность существовала. Он понятия не имел, где находится, да это и не имело для него никакого значения. Не имело никакого значения и то, что ждало его впереди, точно так же, как и то, что осталось позади. Всё это просто умерло в нём, давая место появиться чему-то новому. Здесь и сейчас, он просто легко ступал лапами по мягкой траве, улыбаясь и жмурясь яркому солнцу. Всё остальное его уже не интересовало.

* * *

Если бы дикие коты были способны испытывать чувство страха перед высотой, Зук, должно быть, пришёл бы в полнейший ужас, оказавшись перед картиной, внезапно открывшейся ему сквозь расступившуюся, густую траву. Вместо этого он лишь озадаченно приподнял бровь, оступившись и чуть не сорвавшись в бездонную пропасть перед ним. Земля, в буквальном смысле, просто закончилась, а за ней было только синее небо.

Небо было впереди. Небо было сверху и снизу, справа и слева.

Зук стоял на краю мира.

* * *

Анима решила идти по краю пропасти, и посмотреть, куда это может привести в итоге. Других вариантов у неё особо и не было. Позади было это странное дерево, чуть не оставившее её у себя в гостях навсегда; впереди была пропасть, дна которой она не смогла разглядеть, как не старалась. Поэтому она шагнула вправо, направившись вдоль обрыва. У неё вполне могла возникнуть серьёзная дилемма – в какую сторону пойти, влево или вправо. Но солнце, слепящее с левой от неё стороны, избавило её от этого мучительного выбора.

Она шла по траве, не в силах остановить кружащий поток взволнованных мыслей. Она искала ответы, пытаясь понять мотивы его действий, но всё это рождало только новые вопросы.

Его совет сработал, она действительно сумела выбраться. Но только вот – зачем, он дал ей этот совет? Неужели его больное сознание было настолько искажено, что даже оказавшись в такой ситуации, он всё равно продолжал играть с ней? Вытащил из одной ловушки, чтобы заманить в другую, возможно ещё более жуткую. Неужели его разум действительно был настолько извращён и исковеркан?

«Иди к нам», – раздался хор мягких, глубоких голосов в её голове. – «Возвращайся к нам… Анима».

Она замерла в недоумении.

«Анима? Анима… Анима», – меняя интонации, перешёптывались голоса вокруг неё.

«Там ничего нет…».

«Нет… Нет… Ничего нет…».

«Возвращайся и отдохни… Анима».

«Анима… Анима…».

«Ты знаешь дорогу… Возвращайся».

«Знаешь… Знаешь…».

«Пища… Тебе нужна пища… Анима».

«Возвращайся».

Анима помотала головой. Она поняла, что начинает сходить с ума от перенапряжения. Ещё раз тряхнув головой, она продолжила движение, вскоре перейдя на бег, в надежде разогнать наваждение. Продолжая свой путь вдоль края пропасти.

* * *

«Зук… Ещё немного», – прошептали голоса.

Он насторожился и встревоженно оглянулся в сторону далёкого силуэта. Дерево было огромно и поэтому в этой равнине его было видно даже здесь. Даже несмотря на то, что он отдалился от него на приличное расстояние. И как бы долго он не двигался вдоль края обрыва, дерево находилось в одном и том же положении относительно него. Менялось только положение небесного светила.

Зук двигался по кругу. Он осознал это некоторое время назад и теперь сидел у края пропасти, пытаясь не обращать внимание на шепчущие голоса. Теперь он понял, почему хозяин этих мест, восседающий в центре поля, так легко отпустил их. Отсюда некуда было бежать. Изголодавшаяся, обезумевшая жертва сама вернётся в его объятия. И даже если нет, её угасшее тело так или иначе напитает почву. Напитает его владения.

«Если сорвать ветку с ягодами и вытащить её за пределы корневой системы, то вполне можно безопасно насытиться. Пусть даже и этой отравой».

«Да это должно сработать. Отличный план, Зук».

Он медленно развернулся и направился в сторону дерева.

«Можно даже вытащить несколько веток сразу. Главное вернуться, а там уже разберёмся».

«Отличная мысль».

«Мысль…».

«Да и ягоды вовсе не при чём».

«Чья это мысль?».

«Мысль?».

«ЧЬЯ ЭТО МЫСЛЬ!?».

Зук остановился.

– Что я собираюсь делать? – сказал он сам себе. – Это ведь даже не мои мысли.

Зук явно недооценил коварство своего нового знакомого. Нужно было немедленно что-то предпринимать, пока разум ещё был в силах сопротивляться.

* * *

«Оставь сопротивление… Зук… Будь с нами».

Голоса шептали убаюкивающе. Они звучали разными тембрами, отбиваясь эхом от стен его черепной коробки.

«Твой организм слаб. Оставь его. Оставь».

«Приди к нам. Будь с нами».

«Растворись в нас».

Зук зажмурился и зашипел.

«Ты держишься за своё существование. За существование этой хрупкой плоти. Цепляешься за старое».

«Смешно. Наивно».

«Наивно… Наивно…».

«Твой путь окончен… Зук. Твой Туманный Остров… Здесь».

«Возвращайся и прими свою судьбу… Зук».

«Растворись в нас… Поднимись на новую ступень. Оставь это тело».

«Оставь…».

Зук замотал головой:

– Мой Туманный Остров. Там всё совсем по-другому. Всё совсем не так.

«Ты нашёл его… Зук. Нашёл…».

«Больше не нужно ничего искать. Не нужно никуда бежать».

Перед его взором закружились образы. Как яркие вспышки света, они мелькали на сетчатке его глаз.

«Смотри… Зук. Ты почти уже один из нас».

«Один из нас… Из нас».

«Смотри… Как прекрасна новая ступень эволюции…».

«Выйди за грань своего примитивного разума… Зук… Переступи черту».

«Мы покажем тебе… Зук. Смотри».

«Смотри… Как это прекрасно».

Он был частью этой странной, шепчущей массы. Но теперь для него уже не было ничего странного в этом. Одновременно он ощущал себя многим, и в то же время единим целым с чем-то древним, чем-то огромным.

Он – больше не существовал. Теперь были только – мы.

Их изначальные тела давно уже исчезли. Растворяемые соками этой земли, они оставляли после себя лишь мозг, пронизанный корнями. Мозг, сплетённый с другими такими же, с помощью этой корневой системы, простирающейся до самого края пропасти. Некоторые из этих тел были ещё в процессе растворения. Эта медленно перерождающаяся плоть ещё способна была исторгать из себя звуки.

Они жадно напитывались знаниями, привнесёнными новыми существами, так или иначе попадавшими сюда из других миров. Они ассимилировали их и расширяли свой единый организм.

Они были совершенны. Они были венцом творения. Они наслаждались каждым мгновением своего бытия.

* * *

Анима бежала по краю что есть сил. Она сама не понимала откуда появилось это чувство, но почему-то знала, что ни в коем случае нельзя стоять на месте. Ни на мгновение, иначе голоса полностью поглотят её. Она просто чувствовала это.

Она понятия не имела, насколько ещё хватит сил и что делать потом, но пока… пока она просто мчалась сквозь потоки шепчущих голосов.

Убаюкивающих. Мягких. Дразнящих.

Горизонт вдруг резко завертелся перед ней, и она приземлилась в мягкую траву, сделав оборот в воздухе.

Он лежал на земле, прижав голову. Трава уже почти полностью окутала его тело, поэтому Анима и не заметила это неожиданное препятствие, влетев в него на всей скорости. Он неразборчиво что-то пробормотал, а в затуманенных глазах сверкнули проблески разума. Видимо это столкновение начало приводить его в чувство, выводя из транса, в который он был погружён.

– Она… гораздо больше…, – тихо сказал он. – Гораздо больше, чем я мог даже предположить.

Анима попятилась, не сводя с него глаз.

– Эта корневая система… Они… Просто невероятно, – продолжал Зук, глядя сквозь неё.

Затем он нахмурился и тряхнул головой:

– Ты ведь тоже слышишь их, правда?

Она молчала.

– Конечно слышишь, – сказал Зук, не ожидая ответа. – Ты видела их?

– Нужно постоянно двигаться, – вдруг удивлённо услышала свой голос Анима. – Нельзя оставаться на месте, иначе они овладеют рассудком.

– И сколько ещё ты планируешь… двигаться? На сколько ещё тебя хватит? – спросил он, без тени сарказма.

Она ничего не ответила и уже начала было разворачиваться, чтобы продолжить свой бег в никуда, когда Зук произнёс, медленно вставая на лапы: