Читать онлайн Проклятие Эвлона. Эвлон-I бесплатно

Сергей зашел в кабинет и с размаху шлепнул на стол пачку документов. Кроме него в комнате работало еще пятеро человек, но только сидевший по соседству Леха изволил поднять голову на шум.

– Что, Серый, от Борис Петровича что ли идешь? – с сочувствием поинтересовался он.

– Нет, от Шухеева, – Сергей плюхнулся в кресло и с ненавистью уставился на документы. – Он назвал Кривенко дебилом, а Кривенко вчера назвал Шухеева идиотом. Причем высказывают они все мне, а не друг другу, и я уж не знаю, как их обоих разом удовлетворить. А еще Птичкина сказала поменять шрифт на четырнадцатый.

– А, ну она тоже человек подневольный, – ответил Алексей. – Ей приказали повысить читаемость документов.

– Да? А на прошлой неделе она же распорядилась использовать двенадцатый шрифт!

– На прошлой неделе вышел приказ об экономии бумаги, – разъяснил всезнающий Алекс.

– А еще я не понимаю, почему форменные рубашки называют материальным поощрением сотрудников, если их стоимость вычитается из зарплаты, – продолжал жаловаться Серый. – Меня вообще брали статьи в корпоративную газету писать, а не это.

На работу в банке Сергей шел на должность специалиста по внутренним коммуникациям, и первое время он действительно писал статейки в газету. Пару месяцев назад возмутилась пресс-служба и забрала газету себе. На первый взгляд в этом не было никакой логики, пресс-служба должна заниматься пиаром банка во внешних изданиях, а не в газете для сотрудников, но, судя по дошедшим до Серого слухам, все дело оказалось в откатах с типографии за печать тиража.

Так или иначе, вместо интервью и живых репортажей с футбольного матча между сотрудниками фронт-офиса и бэк-офиса, ему пришлось заниматься «Положением о форменной одежде выездных сотрудников». Набитый канцеляритом текст вызывал в нем тихую ненависть. Хотелось уже поскорее собрать все необходимые визы и отправить документ по назначению, но как можно было учесть все взаимоисключающие требования трех начальников и бухгалтерии Сергей просто не представлял.

– Ладно, расслабься, – говорил тем временем Леха. – Пятница! Ты в боулинг идешь?

– Нет, зарплату все никак не начислят, так что я на мели, – со вздохом ответил Серый.

Скоротав оставшееся время за кружкой чая, он повесил на спинку кресла требуемый по дресс-коду пиджак и отправился к выходу. В офисе постоянно работал кондиционер, а на улице стояла августовская жара, и ехать домой в пиджаке было бы просто самоубийством. В холле он поглядел в зеркало и непроизвольно похлопал себя по начинающему выпирать животу. «Все, с понедельника начинаю делать зарядку!» – сам себе пообещал Серый. Впрочем, подобное обещание он давал чуть ли не каждую пятницу.

Обычно Сергей с нетерпением ждал выходных, но на этот раз каких-либо поводов для радости он не видел. В столицу он переехал недавно и еще не успел завести новых друзей, а все старые приятели остались в далеком провинциальном городке. Конечно, можно было сходить куда-нибудь с Лехой. Тот был заядлым тусовщиком и без проблем провел бы коллегу в какой-нибудь клуб, но на это у Серого не было денег. Сходить куда-нибудь с девушкой? Он еще ни с кем не сошелся настолько, чтобы приглашать домой или погулять просто в парке, а на кино или кафе денег опять же не было. Оставался компьютер, но и с ним дела обстояли печальным образом: сгорела материнская плата, а на новую – правильно – не было денег. На крайний случай у него лежало в заначке несколько тысяч, но их трогать было нельзя. Сергей уже пообещал своей младшей сестренке подарить на день рождения модный сотовый телефон, а таких обещаний он старался не нарушать.

Спустя полтора часа, потолкавшись в метро и постояв на автобусе в пробке, он добрался до своей улицы. Кроме квартиры, снимаемой напополам с таким же приезжим покорителем столицы, идти было некуда, но и домой идти не хотелось. Сергей вытряхнул из кошелька последнюю мелочь, купил в ларьке бутылку пива и задумался о своих перспективах. Очевидно, стоило просто стиснуть зубы и пережить эти несколько дней. Вскоре начислят зарплату, он оплатит квартиру на пару месяцев вперед, и, может быть даже, начнет искать другую работу. А может и злосчастное «Положение» как-то само собой согласуется. Скажет, например, директор департамента на совещании: «А вот где мое положение?» и все сразу договорятся, ведь нельзя же его футболить бесконечно. Но сейчас Серый готов был отправиться куда угодно, но только не домой, чтобы, промыкавшись пару дней, возвращаться на работу.

Выпив полбутылки, он пошел вдоль забора, окружавшего очередную стройку. На покрытом пылью сером бетоне кто-то нарисовал баллончиком дверь с многозначительной надписью «Выход есть». Каждый раз, проходя мимо, Сергей размышлял, куда бы она могла вести, если бы вдруг внезапно открылась. Он даже надеялся, что неведомый художник когда-нибудь нарисует ее распахнутой. Завернув за угол, Серый взглянул на рисунок и остолбенел: там была дверь. Настоящая дверь. Обычная такая деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, с круглой золотистой ручкой. В сгустившихся сумерках она выглядела неестественно светлой, будто освещенная каким-то невидимым источником освещения. Из тонкой щели под низом лился яркий свет.

Заинтересовавшись, он подошел к двери и осторожно повернул ручку. «Не заперто!» – подумал Сергей, приоткрывая узенькую щелку. Глаза ослепило светом, но постепенно они привыкали, и он стал что-то различать: пологий склон, поросший высокой травой, упирался в лесистую долину, а вверху – бескрайнее небо, не привычно-голубое, а насыщенно-синего цвета. Легкие облачка на его фоне казались особенно белоснежными. Он раскрыл щелку побольше и просунул голову. В завораживающем пейзаже появились новые детали: зеленоватого оттенка солнце, стоящее почти в зените, и подернутая туманной дымкой горная цепь. Несколько вершин блестели ледяными шапками.

Отойдя от потрясения, подключились остальные органы чувств. В нос ударил пряный аромат неведомых трав, а воздух был таким чистым, что от избытка кислорода закружилась голова. Стрекотали цикады, над травой проносились стайки маленьких птичек с синими перышками и громко чирикали. Сбоку донеслись особо громкие крики, и, повернув голову, Серый увидел, как две стайки то ли радостно приветствовали друг друга, то ли выясняли отношения. Крупных зверей поблизости не было, лишь в вышине кружила парочка крылатых силуэтов.

Сергей окончательно распахнул дверь и шагнул вперед. «Я же просто посмотрю, – подумал он. – Ничего же не случится, если я просто посмотрю?» Постояв с полминуты, он сделал еще один шаг и отпустил ручку. Тихий щелчок захлопнувшейся двери прозвучал с такой суровой монументальностью, что Серый вздрогнул и резко обернулся. Позади был только бурый склон и никакого намека на выход. «О-па! – подумал он, усмехнувшись. – Ну и дела!» Алкоголь все же сыграл свою роль, так что Сергей совершенно не почувствовал паники. Попинав землю и убедившись, что от прохода не осталось ни единого следа, он допил пиво и отбросил бутылку. «Да что я теряю-то?» – решил Серый и зашагал вниз по склону.

Привыкнув принимать дары цивилизации, как само собой разумеющееся, в тот момент он даже не вспомнил о том, что потерял. На самом деле, Серый лишился довольно многого: мягкой кровати в теплой комнате, ванной с горячей водой, микроволновки, в любой момент готовой подогреть ужин. Даже в самые тяжелые времена он был уверен, что не останется голодным, уж на пакет с заварной картошкой десятку всегда можно наскрести. Теперь же время следующего обеда было не определено, да и дата такого события не уточнялась. Весь его опыт выживания в дикой местности ограничивался прочитанной в детстве книжкой про Робинзона да регулярным просмотром шоу «Последний герой».

Спустившись к опушке, Сергей продрался сквозь молодую поросль и вошел под кроны высоких деревьев. Лес был наполнен влагой и тяжелыми испарениями. То и дело доносился запах гнили и резкие ароматы цветов. Не все они пахли приятно, один шикарный алый цветок источал такую жуткую вонь, что Серый решил обойти его стороной. Часто встречались незнакомые фрукты, но они либо висели так, что их не достанешь, либо выглядели ну уж слишком подозрительно, поэтому Сергей пока не решался попробовать.

Когда необычное зеленое солнце скрылось за горизонтом, лес наполнился странными рычаще-мяукающими вскриками. В надежде спрятаться от пугающих своей неизвестностью хищников, он влез на дерево и всю ночь вздрагивал от подозрительных звуков. Под утро, едва забывшись беспокойным сном, Сергей не удержался и свалился с ветки. К счастью, падать было невысоко, и он отделался парой ссадин. Постепенно тьма сменилась утренними сумерками. Глянув на сотовый, Серый убедился, что находится вне зоны приема, выключил его, чтобы не тратить батарейку, и продолжил свой путь. Из-за бессонной ночи разболелась голова, и страшно хотелось пить, но на ручей с чистой водой он натолкнулся только ближе к полудню. Напившись и смочив голову, он пожалел о выброшенной бутылке – набрать воды с собой оказалось не во что. Головная боль стихла, и Сергей заметил, что весь день шел по просеке. Хотя тропа успела изрядно зарасти травой, густой подлесок, стоящий по бокам плотной стеной, был выдернут на корню.

Воспрянув духом, Сергей бодро зашагал по просеке дальше. В надежде поскорее выйти к жилью, он двигался, не останавливаясь на поиск еды. Впрочем, он еще не настолько оголодал, чтобы рискнуть съесть что-нибудь незнакомое.

Прошла еще одна беспокойная ночь. В этот раз Серый обвязался лианами и сумел немного выспаться. Живот подводило от голода, но он, напившись воды из очередного ручья, продолжал путь. Издалека донесся металлический перестук, и Серый прибавил шаг. Когда стала отчетливо различима необычно-пофыркивающая речь на незнакомом языке, он решил не бежать сразу навстречу, а сперва поглядеть из кустов. Скрывшись в подлеске, Сергей притаился.

Из-за поворота показалась деревянная тележка, влекомая парой вороных коней. Удивительно, но их никто не вел на поводу, и на повозке не было кучера, лошади шли сами по себе. Когда они чуть приблизились, до Серого вдруг дошло, что услышанный им разговор вели именно эти двое. Первая лошадь, очевидно, травила какую-то забавную байку, потому что вторая мотала головой и весело фыркала. Их размеры показались не совсем прывычными: имея пропорции породистых скаковых коней, ростом они были поменьше – около полутора метров в холке. Точеные ножки лошадок скорее предназначались для стремительного бега, а не для таскания грузов, но они, видимо, не испытывали никаких неудобств. Следом показалась еще одна лошадь – со светлой шерсткой. На белом цвете отчетливо выделялись пятна грязи и серые пыльные полосы. В отличие от первых двух, у этого существа посреди лба торчал необычный ороговевший нарост, но назвать эту лошадку единорогом язык не поворачивался. Нарост походил скорее на выпуклую пластину, чем на рог.

Увлекшись наблюдениями, Сергей не заметил бесшумно подкравшуюся сзади фигуру. Он даже не успел почувствовать, как резкий и точный удар копытом по голове отправил его в страну снов. Таким не слишком приятным образом состоялось первое знакомство Серого с местными жителями.

***

Сергей постепенно приходил в сознание. Голова раскалывалась от боли, а в ушах, скребя по мозгам, стоял размеренный скрип. «Блин, сколько же я выпил? – пришла первая мысль. – А сосед – задолбал – опять с подружкой развлекается…» С трудом разлепив веки, он не сразу сообразил, где находится. Вместо привычного облупленного потолка он увидел деревянную решетку, высокие кроны деревьев и ярко-синее небо. Резко приподнявшись от удивления, Серый сразу пожалел о своем порыве. В глазах потемнело, а в голову ударил такой приступ боли, что он едва вновь не потерял сознание. Отлежавшись, Сергей повторил попытку принять вертикальное положение и огляделся. Оказалось, что он заперт в маленькой клеточке, размеров которой едва хватало, чтобы лежать, подогнув ноги, или сидеть. Встать во весь рост не позволял низкий потолок. Клетка стояла на деревянной тележке рядом с тремя такими же, а раздражающий скрип издавал не старый соседский диван, а несмазанное колесо. В соседних клетушках с меланхоличным видом сидели поросшие черной шерстью существа, похожие на обезьянок. Повозку тянула давешняя пара вороных, а лошадь с костяной нашлепкой на голове шла сзади. Серый проверил карманы и с удивлением обнаружил, что сотовый, ключ и бумажник вытащить никто не потрудился. «Меня что, приняли за животное? – удивился он. – Сграбастали и в клетку пихнули, будто так и надо». В голове сразу возникли смутные планы побега, но с больной головой даже шевелиться не хотелось, и Сергей решил сперва отлежаться. «А ведь нас должны покормить, – пришла соблазнительная мысль. – Не будут же звероловы морить свой улов голодом?»

Отряд шел без остановок до самого вечера, и всю дорогу Серый страдал головой. Встретив подходящий ручей, звероловы разбили лагерь. Наблюдая за ними, Сергей подмечал все больше отличий от простых лошадей. Гибкие суставы передних ног позволяли двигать ими более свободно, совершая достаточно сложные манипуляции. Копыта тоже были особенными, непонятным образом лошади могли подбирать ими предметы, но как именно это происходило, оставалось загадкой. Способности копыт все же были ограничены, и тяжелые вещи местные жители предпочитали брать зубами. Выскользнув из зарослей, к компании присоединился четвертый товарищ – рыжей масти с белыми отметинами на боках. Эта лошадка не шла, а буквально скользила по траве, как бесшумная тень. Обменявшись парой фраз с остальными, она сбросила переметные сумки и отправилась к ручью.

Сергея мучили голод, жажда и все никак не успокаивающаяся голова. «Бросить бы туда гранату», – подумал он, глядя на ужинающих звероловов. Насытившись, лошади вспомнили о своих подопечных и притащили ведро с водой, поднося его по очереди к каждой клетке. Обезьянки пили, черпая ладошками, и Серый последовал их примеру. Напившись и смочив горящую голову, он почувствовал себя лучше. Прошло желание кидаться гранатами, а когда в клетку закинули связку длинных желтых фруктов, даже настроение слегка поднялось. Плоды, предложенные ему в качестве еды, он уже встречал, но не решался попробовать. Теперь же, подумав, что вряд ли его посадили в клетку, чтобы отравить, он оторвал один из них от связки и осмотрел получше. По виду фрукт напоминал банан, только больше размером и не изогнутой формы. Толстая желтая шкурка легко чистилась, обнажая мякоть цвета слоновой кости, но вкус оказался совершенно иным – кисловато острым, как апельсин с горчицей. Не смотря на это, Сергей съел все и, кое-как пристроившись на полу, смог, наконец, уснуть.

Под утро его разбудили холод и нестерпимое желание сходить в туалет. Три лошади спали у костра, накрывшись попонами, а четвертая стояла на карауле, время от времени подбрасывая в костер пару веток. Промучившись с четверть часа, Сергей решил, что глупо стесняться какую-то лошадку, и отлил сквозь решетку на землю. Голова уже не болела, но в мыслях все еще чувствовалась тяжесть, а все звуки слышались как через толстый слой ваты. От нечего делать Серый осмотрел клетку. Деревянные прутья скреплялись железными хомутами, а одна из боковин держалась простыми железными скобами. Может быть, для обезьян это было нерешаемой задачей, но человеку открыть ее не составляло труда. Решив воспользоваться случаем для побега, Сергей снял несколько скоб, но потом замер в раздумьях. Даже если звероловы не бросятся вдогонку по ночному лесу, куда ему, собственно, было бежать? К какому-нибудь местному поселению? Так его и так туда везли, да еще и кормили по пути, а в темном лесу жили неведомые звери, жутко орущие по ночам. Серый вернул скобы на место и решил пока отложить свой побег.

Небо посветлело, предвещая рассвет, и дежурный разбудил остальных лошадей. Поев и накормив своих подопечных, они начали собираться в дорогу. Сергей решил попробовать с кем-нибудь пообщаться. Рогатый, судя по тому, что почти ничего не делал, а только распоряжался, был главарем, и к нему обращаться Серый постеснялся. Вороные выглядели не слишком сообразительными – командир на них постоянно орал и возмущался. Рыжая разведчица казалась наиболее подходящей. Хотя Сергей и сообразил, что внушительной шишкой на затылке наградила его именно эта лошадка, он решил начать общение с нее. «Эквитаки!» – громко сказал он проходящей мимо рыжей услышанное чуть ранее слово. Она замерла, обернувшись к пленнику, и он повторил: «Эквитаки!» Вскинув голову, разведчица подошла ближе и бегло ответила что-то непонятное. «Фарха!» – произнес Серый второе запомненное слово. Лошадь фыркнула и, кивнув головой, убежала. «Сорвалось», – подумал он раздосадовано, но рыжая быстро вернулась, держа во рту местный банан. Не выпуская его из зубов, она опять что-то сказала и протянула к Сергею мордочку. Он взял фрукт и, не удержавшись, провел другой рукой по гриве. Лошадка отпрянула от неожиданности, но она не выглядела сердитой или испуганной. Подойдя почти вплотную к клетке, она произнесла несколько слов, очень похожих на просьбу. Именно таким тоном обращался к разведчице рогатый, тогда как на вороных он орал совсем по-другому. Сообразив, что от него требуется, Сергей начал гладить ее по спине и шее, а рыжая довольно жмурилась и пофыркивала. «А не за этим ли они обезьян ловят?» – подумал Серый, лошадка явно знала что делает, подставляя бока его ладоням. Идиллию прервал окрик командира, и рыжая, виновато потупившись, скрылась между деревьев, а вороные поволокли повозку дальше по просеке.

***

Все свободное время по вечерам рыжая проводила у клетки Сергея. Она принесла откуда-то деревянный гребешок и постоянно просила себя расчесывать. Пару раз к нему пытались подойти вороные, но разведчица их прогнала, не желая ни с кем делить удовольствие. Звали ее (Фырчащий звук «С») иликя, но Серый, не в силах точно воспроизвести, говорил «Селика» в честь машины, о которой когда-то мечтал. Она тоже не смогла назвать имя Сергея правильно, превратив его в «Сегри».

За время, проведенное в компании Селики, он раздобыл кое-какие сведения: лошадиный народ звался «экус», отряд звероловов состоял только из кобыл – «эква» по-местному, рогатая эква была из расы «хорний», а раса безрогих называлась «довнии». Когда экус опускал голову – это означало «да», при этом, чем ниже опускалась голова, тем более утвердительным это «да» было. «Нет» показывалось поднятой головой, и аналогичным образом, чем выше задиралась морда, тем более твердое «нет» это значило. Выучив пару десятков названий предметов, Сергей попытался перейти к глаголам, но Селика, казалось, просто не понимала, чего он хочет.

«Издевается что ли?» – подумал Серый, в очередной раз изображая, как он смотрит вперед. «Сегрива!» – со вздохом повторила она. «Селика сегрива», – попытался он скомпоновать фразу, но эква, раздраженно фыркнув, отрицательно задрала голову. «Сегрика!» – скомандовала она, ткнув копытом в гребешок. Рыжей быстро надоедали уроки по языку, а особенно экву злило, что он не может понять какую-то очевидную для нее вещь. Приходилось минут по пятнадцать ее расчесывать, прежде чем Селика соглашалась продолжить. «Ну почему, почему когда она говорит, то: „сегрика“ – расчесывать, „сегрива“ – смотреть, „сегриви“ – пить, „сегрифа“ – есть, а когда я говорю ей то же самое – она смотрит, как на дебила? – думал он, работая гребешком. – Неужели все зависит от того, кто говорит?» Постепенно забрезжила догадка. «Все слова начинаются с „сегри“, то есть с моего имени, это не может быть совпадением, – размышлял он. – Возможно, это значит что действие неразрывно связано со мной? В реальной жизни не существует абстрактных действий. Не бывает „смотреть“, „есть“ и „пить“. Любые действия выполняются кем-то, и даже возглас „Бежим!“ на самом деле означает „мы бежим“, а не абстрактный бег. Что если в языке экусов нет глаголов как таковых? А действия могут обозначаться приставкой к существительному…» Отложив расческу, он решил проверить догадку и сказал: «Селикава». Кивнув почти до земли, эква вытянула мордочку вперед, изображая пристальный взгляд. Решив, что на сегодня уроков достаточно, разведчица повернулась крупом и просунула в клетку хвост, требовательно им помахав. Обрадованный преодолением очередной трудности, Серый не стал спорить и расчесывал хвост до самой темноты.

***

Чуть менее чем за неделю, отряд добрался до поселения. Это оказался крупный охотничий лагерь, куда группы вроде той, что поймала Сергея, свозили свою добычу. Отряд подъехал к длинному бараку, где их встретил немолодой довний с иссеченной шрамами серой шкурой. Осмотрев улов, он стал ругаться раскатистым басом, и хотя Серый с огромным трудом еще понимал речь, но кое-что уловил. Экус возмущался, зачем они притащили ему лысую обезьяну вместо того, чтобы поймать еще одного инкидо (так назывались черные обезьянки), но когда командир ехидно предложила отвести Сергея обратно, отрицательно вскинул голову. «Ладно, что-нибудь за него все равно выручим», – сказал он, взмахнув копытом.

Телегу вкатили в барак и потащили вдоль длинного ряда клеток. В основном там сидели инкидо, но изредка попадались и другие виды животных. Добравшись до пустых камер, экусы сняли боковины у клеточек и пересадили свой улов. На полу лежало свежее сено, и Серый, сгребя все в кучу, с наслаждением растянулся во весь рост на подстилке. После недели в тесной клетушке это место казалось пятизвездочным отелем. Эква, ухаживающая здесь за животными, притащила ему воды и очередную связку бананов. «Из ушей уже лезет, – поморщился он, – неужели ничего другого нет?» До утра больше никто не появлялся, и Сергей, убедившись, что дверь открывается так же просто, как в старой клетке, отправился спать.

На рассвете его разбудил легкий пинок по ребрам. Продрав глаза, Серый увидел радостную морду Селики и невольно содрогнулся: торчащие ушки эквы легонько подрагивали, верхняя губа оттопырилась, обнажив мощные резцы, а ноздри сжались в узкие щелочки, от чего она всхрапывала при каждом вдохе. Хотя подобное выражение морды было аналогом веселой улыбки, но с непривычки выглядело жутковато.

– Эквитаки! – сказала Селика.

– Эквитаки, – пробормотал Сергей. – Что случилось?

– Я назначена твоим дрессировщиком, – сообщила она, бросив ему ошейник. – Надень это.

– Это обязательно?

– Ты убежишь, у меня неприятности будут, – пояснила эква.

– Я не убегу, – сказал он. – Захочу убежать – легко сниму это.

– Экусы будут удивляться, будет возникать много вопросов, – она отрицательно задрала морду.

– Я понял, – вздохнул Сергей, подбирая ошейник. – Ты дрессируешь инкидо?

– Нет, – Селика опять вскинула голову. – Я – следопыт. Сейчас я поспорила – я сделаю из тебя кари.

– Кари? – спросил Серый, услышав незнакомое слово.

– Кари – чешет, кари – гладит, – пояснила она.

– Селика – хитрая, – усмехнулся он, и эква весело покивала.

Довния действительно все неплохо рассчитала: под предлогом дрессуры она будет бездельничать, наслаждаться жизнью, да еще и пари выиграет. Сергей решил, что оно и к лучшему. Как бы сложились отношения с другой – неясно, а Селика неплохо к нему относилась и охотно разговаривала, медленно и четко произнося слова и подбирая простые фразы. Когда он разобрался в структуре местного языка и перестал ее раздражать своей тупостью, эква даже стала активнее его обучать, поясняя жестами незнакомые глагольные и прилагательные приставки.

Серый застегнул простенький рассчитанный на копыта замочек, а эква зацепила кончик поводка на ремень с сумками и повела его за собой. Пройдясь по селению, она взяла гроздь бананов из широкого ящика и заглянула на маленький рыночек. Поторговавшись с продавцом, Селика прикупила еще каких-то фруктов, за которые расплатилась металлическими брусками в виде крошечных бочонков с дыркой посередине. После рынка эква направилась к колодцу, столкнула вниз ведро и, взявшись зубами за ручку ворота, стала его вытягивать. Утолив жажду, она предложила попить Сергею, но тому не хотелось пить после лошади, если можно набрать свежей воды. Он вылил остатки и заново забросил ведро. Наблюдая, как он легко крутит ручку, Селика удивленно села на круп.

– Ты – удобный! – сказала она. – Повезет экве, кто тебя купит.

– Ты сама не купишь? – спросил он.

– Я не могу, – огорченно ответила она, опустив ушки. – Я еще долго буду работать охотником, а здесь нельзя держать своих кари.

Хотя Серый уже привык к Селике, но задерживаться в лагере ему не хотелось. Очевидно, что обезьян обучают ухаживать за эквами не для того, чтобы потом отправить вкалывать в какие-нибудь шахты или на плантации. Его отвезут туда, где живет много изнеженных дамочек – в город или может быть даже в столицу. Подождав, пока он попьет и умоется, довния привела его к бараку на противоположном конце поселения.

– Тут я живу между походами, – пояснила она, открывая одну из дверей.

– Расскажешь, куда меня повезут после обучения? – спросил он, входя следом.

– Сначала мы поедим, ты меня расчешешь, потом я расскажу, – ответила Селика, кладя на стол фрукты.

Комната оказалась совсем крошечной, стол и кровать занимали почти всю ее площадь. На стене висела уставленная коробками полка, а под кроватью была целая свалка: какие-то мешки, вязанки деревянных прутьев и моток толстой веревки. Эква зацепила поводок на крючок у входа, а Серый, усмехнувшись, отстегнул и повесил туда же ошейник. Селика неодобрительно вскинула морду, но не стала спорить.

– Это тебе, – сказала она, пихнув к нему гроздь бананов.

– А это? – спросил он, указав на круглые фрукты.

– Это мне, – невозмутимо ответила довния.

– Можно мне попробовать?

– Нет. Арини – бесплатные, за мело – платят деньги, – ответила она.

– Селика – жадная! – заявил Серый.

– Я – жадная, – согласилась эква, весело фыркнув. – Я оставлю тебе кусочек.

Она достала нож и, продев копыто в полую рукоятку, нарезала первый мело. Движения довнии были четки, управляться с ножом ей было не в первой, но сил и времени она потратила больше, чем на это ушло бы у человека. Селика приступила к еде, и Сергей тоже оторвал от грозди один из арини. «Может, хоть похудею на такой диете», – подумал он, жуя изрядно поднадоевший плод. Заметив, что она хочет порезать второй мело, Серый подхватил нож и быстро справился с этой задачей. «Ох, ты такой удобный! – опять сказала она. – Я точно буду плакать, когда ты уедешь». Серый обратил внимание, что острое лезвие в его руке ни капли не обеспокоило экву. Похоже, она даже не осознала потенциальной опасности. Может быть, нож не воспринимался, как оружие? Уж слишком неудобно для местных жителей было им пользоваться.

Как и обещала, эква придвинула ему один из крайних ломтиков, где оставалось не слишком-то много мякоти. Баловать своего подопечного она не планировала. Селика ела фрукт вместе со шкуркой, но Серому она показалась жестковатой. Разделив свой ломтик на длинные кусочки, он срезал кожицу и попробовал, что получилось. На вкус мякоть оказалась сладкой, но слегка вяжущей – приятное разнообразие после острых арини. Наблюдавшая за ним эква неодобрительно вскидывала голову.

– Ты тратишь много сил, чтобы съесть маленький кусочек, – заметила она. – Я не понимаю.

– Мне это не сложно, и мне не нравится кожица.

Он отправил в рот последний ломтик, а Селика, указав на оставшиеся шкурки, спросила: «Ты не будешь доедать?» Серый хотел покачать головой, но вспомнил, что эква не поймет его жеста, и вскинул голову к потолку. Она наклонилась вперед и махом слизнула все остатки, а потом достала гребешок, намекая, что пора приступать к «дрессировке». Ублажая довнию, Серый задумался об очередной ее странности. Сам бы он побрезговал доедать за своим домашним животным, а Селика была только рада, что ей больше досталось. Хотя, если в зубы постоянно приходится брать кучу разных не слишком стерильных предметов, становится не так уж важно, кто до тебя трогал вещь, попавшую сейчас в рот. А может, кари для экусов – нечто большее, чем просто домашнее животное?

Без решетки, связывающей движения, работалось намного удобнее. Оценив его старания, Селика свесила голову почти до земли и покачивала ею при каждом движении расчески. «А ведь это фактически значит, что она каждым кивком говорит „да“, – подумал вдруг Серый. – Причем, очень такое утвердительное „да“, учитывая, как низко она опустила голову». Смутившись, он слегка покраснел. Хотя Сергей не был девственником, еще ни одна дамочка не оставалась от него в таком восторге. Рыжая эква громко всхрапнула и сказала: «Спасибо, я пока удовлетворена». Забравшись на кровать с соломенным тюфяком, она расслабленно разлеглась. Шкура Селики легонько подрагивала, а дышала она редко, но глубоко. «Я не думала, что это может быть еще приятнее, чем было до этого», – тихонько пробормотала она. По привычке, бормотала она очень разборчиво, и Серый вполне разобрал ее слова.

– Теперь ты расскажешь, куда меня отправят? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Да. Ты подожди тотум кору, я соберусь с мыслями, – ответила она.

– Тотум? – удивился он, но эква лишь лениво махнула копытом.

Слово «кору», как Сергей уже выяснил, означало «сердце», но зачем его надо было ждать?

Повалявшись минут пять, Селика уселась на круп.

– Смотри, – она выставила ногу, – это одна нога, а это две ноги, – эква подняла вторую. – Это – три ноги, – чуть откинувшись назад, она подняла третью. – А это – тотум ног, – кое-как балансируя, она приподняла четвертую.

– Хмм… а дальше? – спросил Серый.

– Дальше тотум с одним, тотум с двумя, тотум с тремя, два тотума.

– А тотум тотумов?

– Это прайд, а тотум прайдов – это табун.

«Очевидно, из-за отсутствия пальцев экусы считают по ногам и используют четвертичную систему счисления, – подумал Сергей. – Значит тотум – это четыре, прайд – шестнадцать, а табун – шестьдесят четыре».

– Да, все понятно, – кивнул он экве.

– Понятно?! – она недоверчиво на него глянула, непроизвольно вскинув голову.

Селике не верилось, что он так легко научился считать после того, как несколько дней тупил с глагольными приставками. Серый взял со стола горсточку косточек, пересчитал их и, протянув ладонь, сказал:

– Два тотума и один.

– Э-э-э… правильно, – кивнула она, проверив. – Ты опять меня удивил.

– Расскажи, куда меня отвезут, – опять напомнил Серый. – Весь день прошу!

– Тебя повезут в сторону заката в Эвлон. Это большое поселение, где живет много экусов, – Селика наконец соизволила поделиться информацией. – Там продадут на рынке. Ты будешь жить у богатой эквы в доме из белого камня. Может быть, тебя купит придворная эква, и ты будешь жить во дворце.

– А ты там бывала?

– Нет, – она вскинула морду. – Я родилась в деревне, а потом пошла работать сюда.

– А экусы не покупают себе кари?

– Нет, им кари не нужен.

– Почему?

– Экусы, когда вырастают, уезжают сторожить Темные Врата. Иногда они возвращаются на сезон, погостить и обрюхатить прайд экв, а потом вновь уезжают. Навсегда возвращаются только очень старые или калечные, но они считают неприличным заводить себе кари.

– А что за врата?

– За вратами живут демоны. Иногда один прорывается и убивает много экусов, прежде чем его изгоняют обратно. Если демона не изгнать, то он окрепнет, и никто уже с ним не справится. Даже королева. Тогда он уничтожит всех нас.

– Ты так спокойно об этом рассказываешь… – поразился Сергей.

– Так было до меня, так будет после меня, – фыркнула Селика. – Пока демоны за вратами, волноваться не о чем, а если демон прорвется, я все равно ничего не смогу сделать.

Похоже, эта тема была не особо интересна экве. Спрыгнув с кровати, она приказала вновь надеть ошейник и повела его по лагерю к тренировочному корпусу. «Хочу глянуть на их морды, когда они увидят, как расчесана моя грива», – в радостном предвкушении пояснила довния. Вход преграждал двойной ряд решеток. Как сказала Селика, запрещалось одновременно открывать внутреннюю и внешнюю дверь, чтобы недоученный кари случайно не выбежал на улицу. Внутри несколько довний держали на поводках инкидо, неумело водивших гребешками по бокам дрессировщиц. Возле каждой пары стояло по хорнии. Увидев сразу несколько экв с роговым наростом, Серый обратил внимание, что все они, имели белоснежную шерстку без единого пятнышка. Казалось, хорнии просто наблюдают, но в позах наблюдательниц чувствовалось напряжение и сосредоточенность на работе. В отличие от довний, ни одна из них не обернулась на вошедших.

– Что они делают? – спросил Сергей у своей спутницы.

– Внушают инкидо, как надо себя вести, – ответила она.

– Довнии?

– Нет, хорнии. Довнии тут чтобы на них тренироваться.

Недоверчиво глядя на Селику с подопечным, ближайшая довния – серая с белыми пятнами – прокричала: «С’иликя, хочешь убедить меня, что взаправду разговариваешь с кари?» Инкидо, которого она держала на поводу, выронил расческу, задергался и, бросившись в сторону, попытался сбежать. Стоявшая рядом хорния раздраженно топнула копытом.

– Утихни, ты! – воскликнула она и обернулась к вошедшим. – А ты, С’иликя, шла бы отсюда со своей лысой обезьяной. Этого урода все равно никто не купит!

– Мы уйдем, Нифра, но монету можешь уже сейчас приготовить! – весело ответила Селика. – Не веришь, глянь на мою гриву!

Хорния, фыркнув, отвернулась и вновь сосредоточилась на своей обезьянке. Инкидо перестал метаться и, подобрав гребешок, продолжил расчесывать серую экву, а Селика со своей жутковатой улыбкой на морде пошла к выходу.

– Я действительно выгляжу уродом? – спросил Серый, когда они оказались снаружи.

– Ты выглядишь очень необычно, – осторожно ответила довния. – Поначалу я тоже почувствовала неприязнь, но теперь ты мне кажешься намного привлекательнее, чем инкидо. Думаю, к твоей внешности просто надо привыкнуть.

– Я понял. А где тут я могу… – Сергей попытался жестами объяснить свое желание. Селика, поняв, что он хочет, подсказала нужную приставку, и он закончил фразу. – Где я могу искупаться?

– Зачем?

– За неделю в тесной клетке я зарос грязью, мне надо смыть все это и… – он опять прибегнул к жестам, попытавшись объяснить, что хочет постирать одежду, но в этот раз эква его так и не поняла.

– Что ты хочешь сделать со своей шкурой? – удивилась она.

– Это не шкура, а такое… покрывало, – он подобрал наиболее близкий синоним.

– Что? Так это значит, ты завернут в покрывало? Я слышала, что в Эвлоне эквы заворачиваются в покрывало, но сама ни разу подобного не видела, – Селика стала его рассматривать, как будто видела впервые. – Интересно, какой ты там, под ним?

– Если пойдем купаться – увидишь, – ответил Серый.

– Я сама не отказалась бы искупаться, но озеро за пределами лагеря… – ее ушки застыли торчком, а мордочка приподнялась в легком отрицании. – Ты можешь сбежать там.

– Я могу и здесь сбежать, – стал успокаивать ее Сергей, – но я хочу жить в городе в хорошем теплом доме, а не бегать по джунглям от охотников.

Видимо, желание разглядеть его получше пересилило. Приняв решение, эква кивнула и направилась к воротам в деревянном частоколе.

За забором начиналась утоптанная дорожка, разветвлявшаяся чуть дальше на несколько троп. Выбрав ту, что вела вниз по склону, Селика побежала легкой рысцой. Минут пять Серый пытался поспевать, но быстро выдохся. Он потянул поводок, чтобы ее остановить, но эква лишь дернулась, и он покатился кубарем по траве. Поняв, что тащит его за собой, она наконец встала.

– Ты что? – спросила Селика.

– Я не могу бежать слишком быстро и долго, – задыхаясь, ответил он.

– Я медленно бежала!

– Для меня это – быстро.

– Ты такой слабый?

– У меня другие таланты.

– Так мы до вечера идти будем, – проворчала эква.

Тем не менее, дальше она пошла шагом. Минут через двадцать деревья расступились, открывая вид на озеро. Отражением неба водный простор раскинулся темно-синей гладью до самого горизонта, поблескивая зеленоватыми искрами. Тропинка вилась по крутому склону серпантином, спускаясь к пляжу с песком сероватого цвета, где несколько экв грелись на солнышке. По просьбе Сергея они прошли чуть дальше до пустынного берега, упирающегося в каменистый утес, над вершиной которого кружили серые птицы, похожие на чаек. Под любопытным взглядом своей спутницы он отстегнул ошейник, сбросил пропотевшую грязную одежду, и Селика весело зафыркала. «Ты, оказывается, такой забавный под своим покрывалом», – заметила она. Серый снял с эквы ремень с сумками и, похлопав по боку, направился к воде. Несмотря на жару, озеро оказалось бодряще-прохладным. Дно резко уходило вниз, теряясь в синеве на глубине десяти метров, а кверху тянулись толстые стебли водорослей. Почувствовав на губах вкус соли, он сразу разгадал секрет такой прозрачности – в соленой воде не так сильно размножаются микроводоросли. Сергей обернулся на громкий всплеск и увидел, как Селика влетела с разбега в воду и поплыла к нему, загребая под водой ногами. Поравнявшись с ним, она замерла. Благодаря большим легким, эква легко держалась на поверхности. Дурачась, Серый нырнул и проплыл прямо под животом своей спутницы, почувствовав спиной прикосновение мягкой шерстки.

– Ты не боишься, что вода зальет уши? – спросила Селика, когда он вынырнул.

– Нет, вода почти не затекает, а ту, что затекла, я легко вытряхну, – ответил он.

– Тогда сделай так еще раз! – слегка кивнув головой, попросила она.

Сергей снова нырнул, и эква, весело пофыркивая, потребовала еще одного повтора. После шестого раза он слегка подустал и осторожно забрался на ее спину. Сев верхом, Серый прильнул к ее шее. Круп Селики ушел под воду, и она было испугалась за свои ушки, но голова осталась торчать на поверхности. Успокоившись, она замерла, и он, почувствовав приятный контраст между холодом воды и теплом ее тела, тоже расслабился.

Накупавшись, парочка выбралась на берег и разлеглась на теплых камнях. Смотря, как в вышине кружат чайки, Серый подумал, что у них, скорее всего, гнездовье на утесе. Следом пришла мысль, что там где гнезда – есть яйца, и он вскочил, решив не откладывая проверить предположение. В предвкушении еды забурлило в животе, а рот наполнился слюной.

– Ты куда? – спросила эква.

– Я хочу набрать… птичьих камней, – попытался он объяснить, и Селика с интересом подняла голову, не совсем поняв, что он имел в виду.

– Ты смотри, ларусы заклюют, если к ним полезешь, – предупредила она.

Сергей отломил от дерева ветку и стал карабкаться по крутому склону. Птицы встревоженно закружили над ним и попытались атаковать, несколько раз чувствительно ударив клювом, но он, взяв палку двумя руками, широкими замахами сбил пару особо смелых. С предсмертными криками чайки упали и, стукаясь о камни, покатились по склону. Не желая повторить их судьбу, остальные отлетели подальше, и Серый беспрепятственно ограбил два ближайших гнезда.

– Ты ловко умеешь размахивать палкой, – похвалила его Селика, когда он вернулся. – А зачем тебе яйца?

– Я хочу их съесть, – пояснил Серый, и нахмурился, запоминая новое слово.

– Разве это вкусно? – удивилась она.

– Да! – авторитетно ответил он. – И это особенно вкусно после двух прайдов дней на одних арини. Ты поможешь разжечь костер?

– Набери дров, огниво достань из сумки.

Есть незнакомые яйца сырыми Сергей опасался. Он набрал по берегу сухого плавника, зажег огонь и стал ждать, пока прогорят деревяшки. Закопав яйца в угли, он потерпел еще четверть часа, прежде чем выкатить их палочкой и макнуть в холодную воду. Три яйца оказались свежеснесенными, и Серый, несмотря на странноватый привкус, с удовольствием съел их. На теле после купания остались кристаллики соли, которые он соскабливал, чтобы посолить еду. В оставшихся двух скорлупках были почти готовые вылупиться птенцы. Прежний Сергей ни за что бы не стал есть подобный деликатес, хотя и слышал, что запеченных в скорлупе цыплят подавали в каком-то мексиканском ресторане, как фирменное блюдо. Нынешний же Сергей, ни секунды не колеблясь, стрескал их вместе с нежными косточками.

– А есть здесь пресный ручей? – спросил он у Селики. – Стирать свои покрывала в соленой воде плохо, соль застынет и будет царапаться.

– Да, чуть выше есть водопад. Мы обязательно туда сходим смыть соль, мне тоже не нравится, когда она застывает в шерсти, – ответила она.

– Тогда пойдем еще искупнемся перед обратной дорогой?

Кивнув, эква побежала к воде, и Серый бросился следом. Весело побарахтавшись и подняв кучу брызг, они зависли на поверхности, дав себе передышку. В этот раз Сергей просто держался за спину своей спутницы. Наводящий рябь слабый ветерок утих, и поверхность стала ровной, как стекло. Заметив на глубине какой-то предмет, выделявшийся белым пятном на сером песке, он вдохнул поглубже и нырнул. Из-за отсутствия практики, добраться до дна Серый не смог и выскочил на поверхность, недовольно отфыркиваясь.

– Ты так долго! – с облегчением воскликнула Селика. – Я уже стала переживать.

– Не волнуйся, я могу продержаться под водой табун ударов сердца, – ответил он. – Сейчас я его все равно достану.

Сергей несколько раз глубоко вдохнул и снова скрылся под водой. В этот раз он ухватился за толстую водоросль и быстро поплыл ко дну, перебирая руками. Ныряльщик протянул руку, нащупал выпуклость и, подкопавшись под предмет, оторвал его от дна. Изо всех сил оттолкнувшись ногами, он поплыл вверх. Едва отдышавшись, Серый рассмотрел добытую вещь – необычайно красивую раковину размером с две ладони. Ее толстая гладкая скорлупа напоминала молочный опал, а внутренность переливалась перламутром.

– Это же конча! – радостно закричала эква. – Ты не перестаешь меня радовать, я продам ее за два тотума бочонков, как минимум!

– Каких еще бочонков?

– Ох, поплыли к берегу, я объясню.

Выбравшись на пляж, Селика встряхнулась и соизволила поделиться сведениями:

– Ты понимаешь, что означают деньги?

– Да, представляю.

– Большие деньги – это монеты. Они плоские с выбитым на них профилем короля и королевы. А маленькие деньги – бочонки. Вот у меня с собой есть, – эква достала из сумки несколько брусков вроде тех, которыми утром расплачивалась за еду, и показала своему подопечному. – В монете табун бочонков.

– А почему кончи такие ценные?

– Я слышала, что городские эквы украшают себя ими и платят за них много денег.

– Разве их сложно достать?

– Да, мы собираем те, что выбрасывает на берег или встречаются не очень глубоко. Ни один экус не смог бы достать ту, что вытащил ты, – продолжала она восхищаться. – А ты можешь еще поискать?

– Могу, но деньги пополам, – заявил он.

– Кари деньги не положены! – возмутилась Селика.

– Глупым кари не положены, а я – умный.

– Зачем тебе деньги?

– Покупать мело и другие вкусные плоды, – поделился он своими желаниями. – Еще я хочу покрывало, чтобы ночью укрываться, и мне скоро понадобятся новые покрывала для тела, надо будет их делать. Потратить всегда проще, чем заработать.

– Ох, я поняла, – кивнула эква, – деньги пополам.

– Тогда пойдем! – Серый в порыве энтузиазма побежал к воде.

– Вместе? – крикнула она вдогонку. – Я могу как-то помочь?

– Да, мне будет легче искать, если я буду за тебя держаться, – объяснил он.

Отплыв от берега, Сергей приступил к поискам. Несколько десятков нырков ничего не дали – замеченные им белые пятна оказались простыми камнями. Под конец удача ему улыбнулась, и в сером песке он нащупал сразу две раковины, правда не слишком большие, каждая чуть меньше ладони. Солнце касалось верхушек деревьев, когда Селика спохватилась.

– Мы же опоздаем! – воскликнула она, поворачивая к берегу.

– Куда опоздаем? – выбравшись следом на пляж, спросил Серый.

– Домой! Ворота закроют, и придется в лесу ночевать.

– А я через забор перелезу и пойду спать в твою комнату, – хмыкнул он, натягивая одежду. Из-за спешки он решил отложить стирку до завтра.

– А вот и нет, увидят одинокого кари и в клетку уведут, – возразила она. – Ты не можешь быстрее идти?

– Могу, если ты меня понесешь.

– Что?! – от удивления Селика застыла. – Понести тебя?

– Да. Ты – сильная эква, легко меня унесешь и сможешь бежать так быстро, как захочешь.

– Это так необычно, ты сам по своей воле будешь сидеть на мне, пока я бегу? – она задумалась, и ее мордочка то приподнималась, то слегка опускалась, но в итоге она кивнула. – Да, это можно попробовать.

Сергей застегнул ремень на своей спутнице, привесил сумки и осторожно забрался верхом.

– Тебе не тяжело? – спросил он.

– Ты тяжелее инкидо, но мне доводилось таскать и побольше, – отозвалась она. – Держись крепче!

Постепенно прибавляя скорость, рыжая охотница побежала вверх по склону. Серый, обхватив ее ногами, держался за ремень, но когда эква перешла на галоп, понял, что так не удержится. Он наклонился вперед и обнял свою спутницу за шею. На всю дорогу у Селики ушло меньше десяти минут. В ожидании опоздавших, одна из створок еще оставалась приоткрытой.

– Эй, С’иликя, тебя только ждем! – прокричала охранница и ткнула копытом в Серого. – Я вижу, ты себе экуса завела?

– Нет! – воскликнула охотница, и ее ушки опустились от смущения. – Я… я просто обучаю кари новым трюкам. Кари быстро бегать не умеют, и я решила научить его сидеть на спине.

– Да, я все поняла, – продолжала смеяться эква у ворот и, сделав некий жест копытом, добавила, – научи его тогда и еще кой-какому трюку.

– Ты – глупая! – возмутилась Селика и сердито обернулась к своему подопечному. – Слезай, ногами дойдешь!

Сергей попытался разобраться в сути произошедшего и, когда они отошли чуть подальше, поинтересовался:

– Что это значило?

– Тебя не касается, – грубо ответила она.

– Селика, мы же с тобой вместе, – он припомнил один из корпоративных тренингов и авторитетно сказал: – Мы с тобой – команда! Все, что касается тебя, касается и меня, у нас не должно быть секретов!

– Ох, ладно. Только ты не смейся.

– Обещаю.

– Когда экус встречается с эквой, он ложится на нее сверху, почти как ты, а эта… она сказала, что ты можешь делать то же, что экус, – она отвернулась, вконец засмущавшись.

– У тебя не было своего экуса?

– Нет. В лагере есть только мастер охотник, но он старый и экв не кроет. А те экусы, что получили отпуск, едут в Эвлон. Им нет смысла тащиться за эквами далеко в лес. Если я захочу завести малыша, то придется ехать к Вратам.

– Почему тебя так задела эта шутка?

Она не ответила и в задумчивости привела Серого к колодцу. «Достань воды, смой с меня соль», – попросила Селика, продолжая размышлять. Он несколько раз окатил ее водой, напоил и сам заодно умылся.

– Ты прав, – наконец, призналась она. – Эта шутка не должна была так задеть. Это глупо, но когда ты лег мне на спину, мне представилось, что ты – экус.

– Все в порядке, не переживай, – Сергей ободряюще хлопнул ее по спине.

Селика встряхнулась и отправилась к рынку. Обойдя ящики с фруктами, она вошла в лавочку со снаряжением и, кивнув продавцу, выложила на прилавок раковины.

– Два бочонка, – оценила их продавщица – вороная довния с белым пятном на лбу.

Сергей удивленно глянул на свою спутницу, но она, весело фыркнув, вскинула голову и ответила:

– За два бочонка я их сама носить буду. Два прайда.

– За два прайда я тебе таких же из Эвлона привезу.

Поняв, что пошел обычный торг, Серый начал рассматривать ассортимент. По стенам висели мотки веревки и поводки с ошейниками, а на полках – мешки, сложенные покрывала, ножи, огниво, ящики со всякой мелочью и несколько странных механизмов, чем-то похожих на гильотину. Прикинув, как с ними можно управляться копытами, он решил, что это ножницы, позволявшие резать простым нажатием ноги.

Эквы сговорились на прайде и двух бочонках – восемнадцать штук, перевел Сергей в привычные числа. Селика сгребла деньги в сумку и вышла из лавки.

– Ты теперь самый богатый кари на свете, – пошутила она, – что будешь покупать?

– Ну да, единственный кари со своими деньгами. Возьми мне на ужин пару мело, – попросил он.

Довния купила фруктов и отвела подопечного в свою комнатку. Взяв нож, Серый вырезал мякоть и приступил к ужину, а его спутница, быстро съев все, что купила себе, с аппетитом глянула на оставшиеся корки.

– Ты это не будешь? – спросила она.

– Нет, я ем только мякоть.

– Странный ты, корки – очень вкусные, – фыркнула Селика и подгребла остатки к себе.

– В таком случае – угощаю, – усмехнулся он в ответ.

Хозяйка комнаты доела ужин, достала расческу и, сказав: «Вечерняя тренировка», – сунула ее своему подопечному. Расчесывая бока и гриву, Серый задумался о прошедшем дне. Несмотря на трудности, отсутствие удобств типа теплой ванной и микроволновки, он понял, что действительно не зря прожил день. Впервые за много лет ему было интересно, а впереди ждали не серые будни, а чудесные открытия в новом незнакомом мире. Рыжая эква так искренне радовалась и восхищалась его способностям, как никто ранее. Конечно, в ней была толика хитрости и свой житейский опыт, но она была настолько открыта и простодушна, что он почувствовал к Селике огромную симпатию. Хотя она не была человеком, Сергей был бы рад назвать ее своим другом.

– Теперь нам пора спать, – сказала довния, разомлев после ухаживаний.

– А где буду спать я? – поинтересовался Серый.

– Там, – эква ткнула под стол.

– На полу? – возмутился он.

– Ага, – хитро кивнула она, – ты такой умный, так быстро все схватываешь.

Повозившись на тюфяках, она пристроилась поудобнее и накрылась покрывалом. Серый вытащил из-под кровати мешок, набитый чем-то мягким, и подложил под голову. Сон не шел, а из щели под дверью потянуло холодом. Поежившись, Сергей поднялся и подошел к кровати – эква спала. Прикинув, что с краю еще достаточно места, он заполз под покрывало. От ее тела исходило тепло, и Серый, отогревшись, сразу уснул.

Почувствовав резкий пинок, он свалился на пол и продрал глаза. На улице уже светало – в окно виднелась светлая полоса на горизонте, предвещавшая рассвет. Сергей оглянулся на экву и увидел ее недоуменный взгляд.

– Сегри! Ты… ты напугал меня! – воскликнула она.

– Прости, я замерз и хотел погреться, а потом заснул, – начал он оправдываться. – Не сердись…

– Я просто не ожидала. Проснулась, а рядом кто-то лежит, – Селика смущенно опустила ушки. – Инкидо никогда так не делают.

– Прости, – еще раз сказал Серый.

– Я не сержусь, – она вздохнула и нерешительно продолжила. – Если хочешь, можешь и дальше со мной поспать. До рассвета еще есть время.

– Отлично, только ты больше не пинайся.

Не дожидаясь повторного приглашения, Серый снова улегся под боком рыжей охотницы. Он положил руку ей на спину и быстро заснул. Эква попыталась разобраться в своих чувствах. Ей еще никогда не приходилось спать с кем-то в одной кровати, экусы обычно соблюдают дистанцию друг с другом. С самого рождения у Селики была своя кровать, и в любых походах, даже самыми холодными ночами, она спала одна. Довния даже представить себе не могла, что можно делить с кем-то спальное ложе. Несмотря на раздумья, постепенно сон сморил и ее.

***

Неделя пролетела почти незаметно. После завтрака и утренних «тренировок», Селика везла своего подопечного к озеру. Она, уже не смущаясь, сажала Сегри верхом, лишь весело фыркая на любые подколки. Они вместе купались и искали ракушки, а потом Серый охотился за яйцами к обеду. На вырученные деньги он прикупил себе ножик и однажды попытался разделать сбитую чайку, но ее мясо пахло так отвратительно, что он решил не продолжать. Да и Селика, глядя на это дело, недовольно кривилась. Вечером парочка шла к водопадам, а после них возвращалась домой. Завершали день ужин и вечернее расчесывание гривы. За все время эква так ни разу и не поинтересовалась, откуда вообще взялся Сегри, воспринимая его просто как самодостаточное явление. Серый, представив каких трудов будет стоить объяснить на чужом языке даже самые простые вещи, тоже не горел желанием распространяться о своем прошлом.

Оставалась последняя ночь. Они уже собирались лечь спать, когда раздался громкий стук в дверь. Не дожидаясь разрешения, в комнату вошел седой экус – мастер охотник.

– С’иликя, ты держишь кари в комнате?! – грозно воскликнул он.

– Но я же его обучаю! – ответила эква.

– Ты знаешь правила, нельзя держать в комнатах кари, а тем более обучаемых, – строго выговорил мастер охотник. – Немедленно отведи его в клетку!

– Это Вам Нифра нажаловалась? – осторожно спросила она.

– Выполнять! – скомандовал экус, так и не ответив на вопрос, и вышел за дверь.

– Это Нифра, она что-то задумала! – пробормотала Селика. – Вот что, я попрошусь спать к дежурной, а ты, если что, сразу зови меня.

– Не волнуйся, Селика, мы ей еще устроим сюрприз, – приободрил ее Серый.

Эква провела своего подопечного на другой конец лагеря, заперла его в клетке и замерла, от волнения не решаясь уйти.

– Волнуешься за свое пари? – спросил Сергей.

– Ты – глупый, я волнуюсь за тебя, – ответила она. – Может, тебя лучше отвести в лес?

– Нет, я вовсе не хочу в лес, ты же знаешь. Лучше принеси ведро с водой и кусок веревки. Я сооружу ловушку на глупых экв, – хитро усмехнулся Серый.

Селика принесла требуемое и с интересом проследила, как он подвесил ведро над дверцей.

– Так что это будет? – поинтересовалась она.

– Если откроется дверь, сначала выльется вода, потом сверху грохнется ведро, и поднимется такой шум, что все сразу услышат, – пояснил Сергей.

Слегка успокоившись, довния ушла в комнату при входе в барак, а он зарылся в подстилку из сена и попытался уснуть.

В эту ночь Серому приснился его бывший начальник. Борис Петрович выговаривал ему за какие-то реальные и выдуманные провинности, вешая на него свои косяки и вину за недоделки других сотрудников. По привычке мозг отключился от словесного потока, воспринимая его как некий фоновый шум, и, приняв виноватый вид, Сергей стал думать на отвлеченные темы. Внезапно что-то в словах шефа показалось странным, и он прислушался к монологу: «А еще ты совершенно не умеешь расчесывать экв. Очень-очень плохо расчесываешь, так что лучше и не берись даже…» Хотя подобные обвинения из уст Бориса Петровича звучали неуместно, Серого больше возмутила их абсолютная несправедливость. Он даже открыл рот, чтобы возмутиться, и в этот момент проснулся.

Приподняв голову, Сергей увидел белую хорнию, стоявшую около клетки. Он еще не слишком хорошо умел различать их – эти белоснежные эквы казались ему абсолютно одинаковыми – но решил, что кроме Нифры тут никого оказаться не могло. «Не расчесывай экв… ты не умеешь…» – в голове послышался слабый шелест увещеваний. «Она внушает мне, что я не умею пользоваться гребешком! – пришло озарение. – Эта дрянь копается в моих мозгах!» Серый разозлился так, как не злился никогда – любой человек считает свою голову, мысли и память самым личным и неприкосновенным достоянием. Он вскочил, сорвал ведро с подвеса и выплеснул воду сквозь решетку в морду хорнии, а потом попытался открыть дверцу. Хоть замочек был довольно простым, но с трясущимися от злости руками он никак не мог с ним справиться, и в приступе ярости выбил дверцу ногой. Рассчитанный на небольших инкидо, замок не выдержал его целенаправленного удара. Серый подхватил ведро и вышел, намереваясь хорошенько им отходить экву по морде. Нифра испугано попятилась, но от расправы ее спасла Селика, выскочившая на шум из комнаты дежурной.

– Стой, Сегри! – закричала она и, бросившись вперед, встала между ним и хорнией. – Что она сделала?

– Эта тварь… – Серый с трудом подбирал слова, – она внушала мне…

Человек говорил так неразборчиво, что только Селика смогла уловить смысл, Нифра услышала лишь нечленораздельные вопли.

– Так ты хотела сделать Сегри бешеным! – возмутилась довния. – Ты не просто бесчестная, ты – гнусная!

– Нет! Я просто хотела, чтобы он не смог завтра пройти отбор, – стала оправдываться Нифра.

– А почему он взбесился?! – воскликнула Селика. – Я иду за мастером охотником!

– Я уже здесь, – у входа показался седой экус, за которым успела сбегать дежурная эква. – Нифра, ты пыталась испортить кари. За это я могу выгнать тебя из лагеря и дать такую рекомендацию, что ты никогда не найдешь работы.

– Я не портила! Я просто хотела, чтобы он на один день забыл свои умения, – мокрая хорния выглядела такой несчастной, что вся злость прошла, и Серому даже стало ее жаль.

– Я в порядке, – шепнул он рыжей охотнице. – Она правда пыталась внушить, что я не умею заботиться об эквах.

– Хорошо, я сильно за тебя испугалась. Бешеных кари увозят далеко на острова, откуда нет пути назад, – прошептала она в ответ, а потом громко объявила:

– Мой кари в полном порядке.

– В таком случае, – объявил экус, ткнув копытом в Нифру, – ты, будешь завтра моделью у этого кари. Если он пройдет отбор, ты отделаешься штрафом, а если нет – тебе придется искать работу в другом месте.

– Благодарю Вас, мастер охотник, – пробормотала хорния, с надеждой косясь на Сергея.

Объявив решение, командир лагеря вышел из барака, а Селика зафыркала от смеха.

– Нифра, ты же хочешь, чтобы мой подопечный завтра был в хорошем настроении? – поинтересовалась она.

– Да, это определенно в моих интересах, – осторожно ответила хорния.

– Ему не нравится спать в клетке. Я отведу его к себе и попытаюсь успокоить, а ты не будешь больше ябедничать мастеру охотнику.

– Да, обещаю, – кивнула Нифра.

– Пойдем, Сегри, завтра рано вставать, – прошептала Селика, нежно ткнувшись мордочкой в плечо, и пошла к дверям.

Хорния открыла было рот, чтобы напомнить про поводок, но видя, как спокойно кари идет рядом со своей эквой, передумала и лишь удивленно тряхнула гривой.

***

– Сегри, просыпайся! – рыжая эква, будила своего подопечного, толкая мордочкой в бок.

– Что так рано? – пробормотал он, глянув в окно.

– Торговцы уже приехали, скоро будет отбор, но ты еще успеешь потренироваться.

– Разве мне нужна тренировка? – хмыкнул Серый.

– Мне нужна, – ответила Селика. – К обеду ты будешь в пути, и я тебя уже никогда не увижу.

– А если я не пройду отбор? – предложил он. – Когда будет следующий?

– Через два прайда, но ты должен пройти!

– Тебе жалко терять монету?

– Нет. Все не так просто. Я с радостью заплатила бы монету, чтобы ты остался, но я завтра ухожу на охоту и не знаю, когда вернусь. А взять тебя в лес – не могу, – она задрала голову почти вертикально. – А еще Нифра потеряет работу.

– Тебе ее жалко?

– Да! Она глупая, но ее и так уже накажут.

Поняв, что еще немножко поспать не выйдет, Сергей встал и прошелся с эквой до колодца. Прихватив два ножа, он кое-как сбрил щетину, смотрясь в лезвие первого, как в зеркальце, и осторожно водя вторым по щекам. После утренних процедур они вернулись в комнату, где Серый причесывал свою довнию, пока не раздался робкий стук в дверь. «С’иликя, пора идти», – донесся снаружи голос Нифры. Отложив гребень, Серый сунул в карман нож и пять бочонков – не потраченный остаток денег за раковины.

– Мы готовы, – сказала Селика, распахивая дверь.

– Ты не наденешь ему поводок? – уточнила хорния.

– Нет. Мы покажем им идеальную выучку, – фыркнула довния.

Компания направилась к дрессировочному бараку. Все в лагере уже знали о ночном инциденте, и встречные сочувственно косились на Нифру, а кто-то даже желал удачи. Пройдя двойные решетки, они оказались в тренировочном зале. В центре серая довния держала на поводке инкидо и тихими командами направляла его движения. Обезьянка довольно умело пользовалась гребешком, водя им по бокам своей дрессировщицы. У стены стоял мастер охотник в компании двух экв. Одна из них была темно-серой, а вторая – вороной с россыпью белых пятен на боках. «Торговцы», – шепнула Селика, кивнув мордочкой в их сторону.

– Хорошо, этот годится, – громко сказала вороная. – Еще есть?

– Да, – ответил седой экус, сделав знак Нифре выходить. – Есть еще один, правда он не инкидо, но… в общем, сами смотрите.

– Ммм… такого тяжеловато будет продать, – сморщила морду торговка.

– У вас все равно есть лишнее место, – ответил командир лагеря. – Сделаете скидку, если уж совсем никто не заинтересуется.

– Хорошо, показывайте.

Серый подобрал расческу и коснулся своей модели. Хорния вздрогнула, как от удара.

– Тише, Нифра, успокойся, – прошептал он, дрожащей экве, – все будет хорошо.

– Ты на самом деле разговариваешь? – от удивления она перестала дрожать и скосила на него взгляд. – Я думала, С’иликя всех обманывала, что это какой-то трюк…

– Да, разговариваю, – усмехнулся он. – Ты, главное, не волнуйся так.

После первых взмахов гребешка, эква расслабилась, и по ее полуприкрытым глазам Серый понял, что ей даже нравится процедура. Пройдясь по гриве и бокам, он расчесал хвост и обернулся к торговцам, не зная, что дальше делать.

– Покажи, что он еще умеет, – попросила серая.

– Разве этого не достаточно? – Нифра от испуга вновь задрожала.

– Достаточно, мы его берем, просто хотим знать, что он может.

– Я сейчас… красиво запутаю гриву, – сказал Сергей хорнии, не зная, как будет по-местному «заплести».

Хотя ему не приходилось заплетать лошадей, он когда-то неплохо умел плести косы своей младшей сестренке. Разделив гриву на прядки, он начал от макушки и, спускаясь по шее, вплетал их в длинный колосок. Оставшийся снизу кончик он перевязал снятым с гребешка волосом и отошел на шаг, любуясь результатом.

– Что там? – взволнованно спросила Нифра, и изогнула шею, пытаясь краем глаза увидеть свою гриву.

– Ты теперь как придворная эква, – сообщил ей мастер охотник. – Хоть сейчас под королевские очи представай.

– Отлично, грузите этого кари, и мы отправляемся, – скомандовала вороная торговка.

– Сегри! Ты – нехороший, ты должен был мне так сделать! – ревниво прошептала Селика, подбежав к своему подопечному.

– Ты не спрашивала, а я не подумал как-то, – ответил он. – Тебе сделать так сейчас?

– Нет, ты уезжаешь, и кто меня потом распутает?

Она повела Серого к выходу, где уже стояла тележка с клетками. Все местные эквы столпились кругом, провожая торговцев. Следом вышла Нифра, и по толпе пронеслись удивленные возгласы, видимо не часто тут доводилось лицезреть принятые при дворе прически. «Тебе придется хорошенько обучить следующего кари, чтобы он распутал твою гриву!» – с ноткой зависти крикнула Селика, но хорния лишь кивнула со счастливой улыбкой на морде. Оказавшись в центре внимания, она желала полностью насладиться моментом.

«Жди тут», – сказала Селика, оставив Серого у телеги, и куда-то отошла. Он присел на край и облокотился на клетку. Вскоре рыжая эква вернулась в компании вороной торговки.

– Ты правда умеешь говорить? – спросила вороная у Сергея.

– Да, у меня много талантов, – ответил он, усмехнувшись.

– Пожалуйста, везите его без клетки, – попросила Селика.

– Он так сбежит, – вскинула голову торговка.

– Смотрите, – Серый снял несколько скоб, запирающих клетку, а потом поставил обратно. – Если я захочу сбежать, я легко сбегу. Я просто хочу жить в городе, а не в лесу.

– Но так никогда не делали, – неуверенно сказала вороная, – так не положено!

– Я дам монету, чтобы вы не сажали его в клетку, – вдруг предложила рыжая эква.

– Договорились, – быстро ответила торговка.

– Ты что? – удивился Серый.

– Мне все равно вернут часть вырученных за тебя денег, – пояснила она. – С каждого тотума одну монету отдают охотникам, одну дрессировщикам, одну торговцам и одну мастеру охотнику. А за тебя я получу как охотник и дрессировщик.

– Эй, Санти, пора ехать! – прокричала серая торговка, уже вставшая в упряжку.

Взяв деньги, Санти пошла впрягаться рядом с напарницей, а Серый спрыгнул на землю, чтобы попрощаться. Селика, встав на дыбы, опустила передние ноги на его плечи и легла подбородком на голову. Сергей, покачнувшись под тяжестью эквы, уткнулся лицом в шею.

– Прощай, Селика! – прошептал он.

– Прощай, Сегри!

Не желая затягивать проводы, рыжая охотница опустилась на землю и собралась уходить. Поддавшись порыву, Серый вытащил из кошелька свой банковский пропуск с заламинированной фотографией.

– Подожди! – крикнул он. – Вот, возьми на память.

– Ой… – она стала рассматривать прямоугольничек. – Это же тут ты нарисован!

– Да. Мне он вряд ли понадобится.

– Спасибо! – схватив пропуск, Селика развернулась и убежала вглубь лагеря.

Человек, свесив ноги, сидел на месте извозчика и жевал травинку. Конечно, ни кнута, ни вожжей у него не было, да и самого понятия «извозчик» здесь не существовало. Санти и Лягри – две довнии-торговки – сами прекрасно знали, куда тащить повозку. Солнце, клонясь к закату, светило прямо в глаза, но уже почти не слепило. Перед Сергеем был большой новый мир, населенный необычными существами, который можно было еще долго осматривать и изучать, но любые приключения хороши тем, что они когда-то заканчиваются. Исследователь, нагруженный папками с эскизами, отснятыми пленками и ящиками с образцами, возвращается домой, где садится писать мемуары и монографии, дает интервью, открывает музеи. Но у Серого такой перспективы пока что не вырисовывалось. А дома наверняка его уже ищут. Мать уже оборвала все телефоны и подняла на уши полицию. Пацаны скинулись деньгами и послали кого-то в столицу на поиски. А Сергей не мог даже весточку передать о том, что он жив и здоров. Впрочем, сейчас от него ничего не зависило, и человек постарался отбросить грустные мысли.

На миг обернувшись, Лягри встретилась взглядом со своим пассажиром и скривила мордочку. Не смотря на договоренность, она поначалу пыталась засадить Серого в клетку. Ему пришлось опять наглядно продемонстрировать бесполезность этой затеи и даже пригрозить обрезать ей хвост как-нибудь ночью. Возможно, она восприняла угрозу слишком близко к сердцу, но Сергей особо не волновался. «Вряд-ли торговки станут портить свой товар, – решил он. – Главное, не сильно зарываться». Телега выехала на полянку, полого спускавшуюся к ручью, и довнии, не сговариваясь, остановились.

– Накорми кари, а я пока костер разожгу, – обратилась Лягри к своей напарнице.

– Хорошо, – кивнула Санти и обернулась к Сергею. – Сегри, принеси воды для инкидо. Ведро висит сзади под телегой.

– Ты что? – возмутилась серая эква. – Он же сбежит!

– Он может в любой момент сбежать, – фыркнув, ответила вороная. – Но с ведром воды бегать ему будет непросто.

– Я тут в качестве товара, если вы помните, – заявил Сергей. – Мне работать не положено.

– Ну, Сегри, прояви себя с хорошей стороны, – заговорщицки понизила голос Санти. – Мы тебе доверяем!

Рассмеявшись, он решил поддаться на эту уловку. После целого дня на телеге не мешало слегка и размяться. Серый спустился к ручью, напившись воды, зачерпнул ведром и потащил его обратно. Вороная торговка уже бросила в клетки по грозди бананов и довольно разлеглась на подстилке. Лягри, притащив поваленное дерево, готовила дрова. Мелкие ветки она откусывала зубами, а те, что покрупнее – ломала мощными ударами копыт. Изящные ножки этой кобылки оказались невероятно сильны, легко круша деревяшки толщиной с плечо человека.

– Сегри, теперь расчеши меня! – скомандовала Санти, когда тот напоил обезьянок.

– Нельзя! – опять возмутилась серая эква. – По правилам нельзя пользоваться кари в пути!

– Лягри, их нельзя использовать исключительно потому, что опасно выпускать из клетки плохо обученного кари посреди леса, – снисходительно ответила вороная. – А Сегри уже выпущен. Ничего плохого не случится, если он меня расчешет.

Неодобрительно вскинув голову, серая эква фыркнула и продолжила заниматься костром. Серый, взвесил все «за» и «против». С одной стороны, он мог отказаться, и Санти, скорее всего, ему ничего бы не сделала, а согласись, так она станет требовать ухода каждый день. С другой стороны, он не мог не признать, что ему самому нравится это дело. Чесать экву – все равно что гладить щенка или тискать котенка, только большого. Вообще, все сомнения возникли исключительно из-за слишком уж приказного тона вороной торговки. Санти, верно истолковав его реакцию, сменила подход: «Сегри, будь хорошим кари, поухаживай за мной». Улыбнувшись, он достал щетку и присел около эквы.

– Скажи, Санти, разве эти кари не обученные? – спросил он, махнув в сторону клеток.

– Конечно! – снисходительно фыркнула она. – Чему они там могут научить в своей глухомани? В Эвлоне инкидо отдадут опытным дрессировщицам.

– Значит, нас не сразу продадут?

– Нет, продадут сразу. Это уже будет забота хозяек обучить кари под свои вкусы.

– Зачем их тогда дрессировали в лагере?

– Чтобы узнать, поддаются ли они дрессировке, и заложить основные навыки. Я вовсе не хочу два прайда дней тащить глупого инкидо в Эвлон. Я его продам, а покупатель потом его вернет и придется его тащить обратно.

Солнце скрылось за вершинами гор, и дневная жара сразу сменилась бодрящей прохладой. Даже излишне бодрящей. Потратив почти все деньги на нож, Серый так и не обзавелся покрывалом. Он закончил чесать Санти и присел у костра. Взяв один из арини, Сергей насадил его на прутик и решил зажарить, в надежде улучшить его вкусовые качества. Ожидания не оправдались: лишившись кислого привкуса, банан стал таким острым, что едва коснувшись языком мякоти, ему пришлось бежать к ручью полоскать рот. Торговки тоже поужинали, съев как обычно вместе со шкуркой несколько фруктов и пощипав травы. «Я первая дежурю», – сказала Лягри, и ее напарница, согласно кивнув, забралась под свое покрывало. Хотя костер спасал от ночной прохлады, Серый подумал, что спать на земле возле огня будет не слишком приятно, и решительно направился к вороной экве.

– Я же тебя расчесал? – сказал он, приподнимая край попоны. – Значит, теперь ты грей меня.

– Ты хочешь лежать тут?! – изумилась Санти. – Вместе со мной?! Под одним покрывалом?!

– Да, а что такого?

– Это очень странно! – смущенно ответила она. – Так никогда не делают!

– Я буду тихонько лежать, – заверил он экву.

– Хотя ты сам очень странный, – задумчиво произнесла торговка. – Это, должно быть, необычно. Я думаю, можно попробовать.

Истолковав эти слова, как согласие, Сергей забрался внутрь и прижался спиной к теплому бочку. Возмущенная таким зрелищем, Лягри даже не нашлась, что сказать и лишь сердито фыркая почти вертикально задрала морду.

***

Спустя неделю пути, они покинули поросшее джунглями предгорье и выбрались на равнину. В тропическом лесу стали встречаться обширные вырубки фермерских хозяйств, а дорога, постепенно лишившись травяного покрова, перешла в плотно утоптанную землю. Эквы на радостях прибавили шаг.

– Сегри! – крикнула Лягри. – Мы скоро приедем в Карис, ты заплетешь нам хвосты?

– Заплету, конечно, – нагнувшись вперед, он хлопнул ее по крупу. – Что за Карис?

– Поселение. Маленькое, зато с постоялым двором. После прайда дней не терпится выспаться на кровати.

– Карис – от слова Кари? – спросил Серый.

– Да. Там давно-давно был охотничий лагерь, а потом появились фермы, распугали охоту, и лагерь перенесли в горы, объяснила довния.

Сергей откинулся назад, облокотившись на клетку, и подумал, как разительно поменялось к нему отношение серой торговки. Уже на второй вечер после отъезда она смущенно попросила причесать гриву, а сегодня утром даже приревновала, что он всегда спал только с Санти.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, но торговки даже не подумали останавливаться, а наоборот прибавили скорость. Вскоре показались ворота в частоколе, оставшемся от старого лагеря. Эквы встали, и Лягри, сказав: «Заплети, пожалуйста», – махнула хвостом. Хорошенько прочесав волосы, Сергей заплел его в длинную косу и закрепил кончик, использовав скобу с клетки в качестве заколки. Он перешел ко второй экве, а Лягри, изогнув шею и взмахивая получившейся косой, пыталась рассмотреть результат.

– Сегри, это красиво! Ты такой милый! – заключила она.

– Милый? – усмехнулся он. – Разве я перестал быть «лысой обезьяной»?

– Нет, не перестал, – она запнулась, внимательно на него глянув. – Почему-то ты стал очень милой лысой обезьяной. Ты стал мне нравиться даже больше, чем инкидо. Странно.

Серый закончил украшать Санти, и торговки, опять встав в упряжку, быстро пробежали оставшиеся метры до местной гостиницы. Оставив телегу под навесом, они направились внутрь, и Сергей, увязавшись следом, оказался в большом зале. Судя по всему, постоялый двор был сооружен в бывшем дрессировочном здании, об этом свидетельствовали двойной ряд дверей при входе и кабинки вдоль стен, очень похожие на старые вольеры. По кругу стояли столы, а в центре на маленьком подиуме сидели два музыканта. Первый отбивал ритм на барабанах, а второй стучал копытами по некоему подобию ксилофона из деревянных трубок. Эквы прихватили у входа по мешку соломы, выбрали пустующий столик, и уселись, подложив их под круп. Почти сразу к ним подошла довния-официантка.

– Две островки, – заказала Лягри.

– Что это за островка? – поинтересовался Серый.

– Это напиток, его делают из арини, – пояснила серая эква. – Он очень острый на вкус, зато потом от него становится весело.

– Только не стоит пить слишком много, – добавила Санти, – а то будет уж слишком весело, а наутро голова разболеется.

– Понятно, – сказал он, догадавшись, что речь идет о местном алкоголе. – А можете и мне взять?

– Тебе?! – удивилась вороная. – Веселый кари – это будет странно!

– Да, ладно, – сказала Лягри. – Сегри – странный, и еще одна странность роли не играет. Я заплачу.

– Хорошо, три островки, – сделала заказ Санти.

– Я думала вы – торговцы, – фыркнула официантка, – а вы – циркачи, оказывается.

Она побежала за заказом, а с соседнего стола, где сидела веселая компания довний, кто-то выкрикнул:

– Эй, Ваш кари что, взаправду говорящий?

– Да, говорящий, ответила Лягри.

– А пусть нам что-нибудь скажет!

– Гони бочонки, тогда скажу, – нашелся, что ответить Серый, и компания весело рассмеялась.

Вскоре официантка вернулась, неся в зубах поднос с тремя сосудами. Местные кружки походили скорее на широкие чаши без ручек, и эквы, опустив в них мордочки, сделали по глотку. Серый, придвинув свою чашу, весело хмыкнул – напитка там оказалось литра два – два с половиной. «Чем хорош лошадиный мир, – подумал он, – пиво наливают лошадиными порциями». Вкус оказался не слишком приятным, но пузырьки газа, защипав язык, слегка скрасили острую горечь. Несколько глотков принесли приятное расслабление.

По залу пронесся взволнованный шепот, и Сергей с интересом глянул на сцену. К музыкантам присоединилась еще одна эква рыжей масти с черной гривой и черными мохнатыми манжетами на ногах. Дождавшись, когда разговоры стихнут и внимание посетителей обратится к ней, рыжая довния подала знак музыкантам, и те заиграли новую мелодию. Эква запела. Серый не думал, что местные жители вообще на такое способны. Их прерывистая фыркающая речь казалась ему слишком резкой и грубой, но певица смогла наполнить ее нежными переливами, сгладить шероховатости носовых звуков и превратить простые слова в произведение искусства. Баллада исполнительницы оказалась наполнена тоской и печалью, так что у слушателей от грусти защемило сердце.

Потопав передними ногами, зал поблагодарил выступавших, и певица исполнила еще несколько песен повеселее.

– Что это за лайтилюс? – тихонько спросил Серый у Лягри.

– Мифический цветок, – ответила она. – Глупости все это, старые сказки.

Пока рыжая эква пела, торговки успели выпить по две чашки алкоголя и нетерпеливо ерзали, поглядывая на сцену. Откланявшись, довния покинула подиум, а музыканты заиграли быстрый зажигательный мотив. «Пошли танцевать?» – предложила Санти, но Серый отрицательно вскинул голову, он и на Земле не слишком любил выходить на танцпол. «Может позже, когда побольше выпьешь», – сказала эква, вставая из-за стола, и следом за ней встала Лягри. Торговки, присоединившись к танцующим, стали ритмично притоптывать в такт барабанщику и вскоре оказались в центре круга, но такое внимание им досталось скорее благодаря заплетенным хвостам, чем танцевальным умениям.

«Эй, кари, поговори с нами, – опять позвали с соседнего столика. – Мы дадим бочонков!» Серый, почувствовав себя достаточно пьяным, чтобы не стесняться, пересел к ним и прихватил свою чашу. Ответив на пару вопросов, он сделал еще глоток и внезапно придумал, чем можно удивить аборигенов. Сергей объявил себя великим кари-волшебником и в доказательство показал фокус с исчезающим бочонком. Трюк был до элементарного прост: он брал металлический брусок в руку, делал вид, что перекладывает его во вторую и зажимает в кулак, а потом, дунув, демонстрировал всем пустую ладонь. А пока все смотрели на зажатый кулак, второй рукой он тихонько прятал бочонок в кармане. Довнии, веселясь от души, охотно совали ему новые бочонки, чтобы вновь подивиться на чудо.

Натанцевавшись, вернулись торговки. «Сегри, мы идем спать!» – сказала Санти. Обнаружив, что успел выпить всю свою островку, он почувствовал, как жидкость активно просится наружу. «Сейчас, только по делу сбегаю», – ответил Серый и направился к выходу. Обогнув здание, он облегчился и собрался уже возвращаться, но выполнить свое намерение не успел. Внезапный удар копытом по голове вырубил его второй раз за время пребывания в этом мире.

***

Голова раскалывалась от боли. «Походу, я вчера сильно перепил, – подумал Сергей. – Не стоило так сразу бросаться на незнакомое пойло». Застонав, он попытался разлепить глаза, но никаких изменений в окружающей действительности не обнаружил. «Походу, я забыл открыть глаза», – подумал Серый. Подняв руку, он потрогал веки, убедился, что они все-таки открыты, и на миг испугался, что ослеп. «Может быть, тут просто очень темно?» – возникла надежда. Проведя ладонью по голове, Сергей нащупал новую шишку, отозвавшуюся болезненным уколом, и попытался вспомнить, откуда она взялась. «Вроде бы я пил в компании каких-то экв, может, подрался с кем-нибудь? – подумал он. – Хотя нет, я потом куда-то пошел…» Постепенно часть воспоминаний вернулась. Серый вспомнил, как показывал фокусы, как танцевали торговки, и как он отправился в туалет, но дальше все обрывалось. «Походу, мне опять кто-то двинул по голове», – пришел он к выводу и решил приступить к более активным действиям. Сергей похлопал себя по карманам – все вещи оказались на месте. Новые похитители тоже не озаботились его обыскать. Вытащив сотовый телефон, он нажал кнопку включения. «Хорошо, что догадался экономить батарейку», – подумал Серый, увидев зажегшийся светодиод. Вспыхнул экран, и он невольно прищурился – в полной тьме мерцание дисплея неприятно слепило. Посветив кругом, Сергей увидел нагромождения бочек, вязанки сена, мотки веревки, какие-то оглобли и множество забитых вещами полок. Ни окон, ни дверей в комнатке не было, а единственный выход обнаружился почти под потолком. К деревянному люку вела грубо сколоченная лестница. Ее ступени выглядели достаточно широкими, чтобы по ним мог взобраться экус. Сергей поднялся к потолку и попытался поднять люк, но тот не поддался. От приложенного усилия накатил приступ боли, и он присел на ступенях, сжав ладонями виски. Переждав, пока голова успокоится, он осмотрел крышку, но ничего особенного не обнаружил: ровный ряд подогнанных досок с двумя дырками посередине, сквозь которые была продета веревка. Видимо, она выполняла роль ручки, за которую вынимали люк. Легонько постучав, Серый услышал звонкий звук и решил, что доски не слишком толстые.

Сверху раздался стук шагов и невнятный голос, а потом такой же невнятный ответ. Сергей попытался найти какую-нибудь щелку, но тщетно, доски оказались сбиты слишком плотно. Тогда он обрезал торчащую веревку и, вытолкнув кончик наружу, приник ухом к получившемуся отверстию.

– … они уедут? – донесся первый голос.

– Ищут, всю ночь по деревне бегали, – ответил второй.

– Может, кари покормить надо?

– Обойдется. Как эти уедут, свезем его в Древи и продадим в парикмахерскую.

– А купят? Уж больно уродски выглядит.

– Там главное, чтобы был выучен хорошо. А этот – даже хвосты заплетает. Видел, как они хвостами красовались?

– Латри, а можно мне так же заплести?

– Сдурела? Они сразу пропалят! Подожди, пока торговки уедут. Пойдем лучше приглядим за ними.

Послышались стихающие шаги и скрип двери. Судя по услышанному, похитительницы планировали отвезти его в другую деревню и продать. Работа в парикмахерской – заведении для экв, не имеющих собственных кари – его вовсе не привлекала. Вместо того чтобы жить в большом доме, изредка причесывать одну единственную экву, а остальное время бездельничать, ему сулило оказаться привязанным в какой-нибудь тесной каморке и целыми днями вкалывать за миску еды. Он, конечно, быстро сбежал бы, но тогда пришлось бы самому добираться в Эвлон и искать себе покровительницу, постоянно рискуя получить копытом по голове от очередных проходимцев.

Роль домашнего питомца для человека хоть и была унизительной, но имела и определенные плюсы: никакой ответственности, любовь и забота хозяйки, и куча свободного времени – самый простой и приятный способ устроиться в этом мире. Впоследствии, Серый надеялся, установив теплые доверительные отношения, потихоньку качать права, но сразу наглеть не планировал. Конечно, случись это в какой-нибудь книжке, то книжный «Мега Крутов» тут сразу всех бы нагнул и заставил себя уважать, но Серый был обычным человеком, не слишком смелым, не слишком сильным, и совершенно не супер-гением.

Решив, что в его интересах как можно скорее вернуться к торговкам, Серый стал внимательно оглядывать подвал в поисках средств к побегу. «Деревянный люк можно расковырять ножом, но это займет слишком много времени, а вот если на ступень поставить бочку и просунуть оглоблю, то может получится взломать люк таким импровизированным рычагом?» – подумал он. Постанывая от головной боли, он втащил по лестнице один из бочонков, но тот, не умещаясь на ступени, перевешивал и грозил упасть. Серый снял с полок несколько ящиков, в которых лежали гвозди, какие-то крючья и зажимы, и подложил их под бочку ступенью ниже, чтобы добиться устойчивого положения. Подобрав одну из оглобель, он просунул ее в щель между люком и бочкой и повис на другом конце. Крышка не поддавалась, и Серый подергался, пытаясь ее расшатать. В свете экранчика он заметил, что крышка чуть вздрагивает, но только не с той стороны, куда упирался рычаг. «Ага, значит, там петли, надо попробовать с другой стороны», – подумал он, и в этот момент оглобля, громко хрустнув, переломилась. Сергей откатился к стене, ударившись о стеллаж, а сверху посыпались ящики. Один из них рухнул на голову, принеся новый приступ боли. Сдавленно ругаясь сквозь зубы, он зашарил рукой вокруг, желая нащупать злополучную коробку и учинить над ней суд Линча. Пальцы наткнулись на гладкую обработанную поверхность. Эта коробочка довольно сильно отличалась от остальных грубосколоченных ящиков. Скорей даже, это была шкатулка – ее крышка откидывалась на маленьких петельках. Внутри Серый нащупал нечто круглое и плоское с рельефной поверхностью. Решив, что это монета, он ее прикарманил в качестве компенсации за мучения и повторил попытку открыть люк. В этот раз он приложил усилие с нужной стороны. Крышка стала приоткрываться, наверху что-то с тяжелым стуком упало, и люк распахнулся. Серый взлетел наверх по ступеням и осмотрелся. К счастью, комната оказалась пуста. За люком на боку лежал массивный сундук, видимо эквы им просто придавили крышку, посчитав, что кари с такой преградой не справится. Он осторожно выглянул за дверь и, никого не заметив, вышел. С одной стороны улочка упиралась в забор, и Сергей отправился в другую, подумав, что так доберется до центра деревни. Солнце поднялось почти в зенит. Сергей, забеспокоившись, не уехали ли торговки, прибавил шаг, но у постоялого двора телеги уже не оказалось. Испугавшись, что остался один, он бросился к воротам и почти на выходе заметил повозку с клетками. «Санти! Лягри! Подождите меня!» – заорал он. Торопливо выпутавшись из упряжки, торговки бросились навстречу. Санти подбежала к нему вплотную и обвила своей шеей в некое подобие объятий.

– Сегри! Я волновалась! – сказала она.

– Ты хотел сбежать! – обвиняюще воскликнула Лягри.

– Нет, меня похитили, – ответил Сергей. – Ударили по голове и заперли в подвале. Какие-то две эквы, одну из них звали Латри.

– Я же говорила! – вскричала Санти. – Сегри не сбежал! Сегри – честный кари!

Сердитое выражение мордочки серой эквы сменилось задумчивым. Подойдя к нему, Лягри примирительно ткнулась носиком в грудь, а Серый обнял ее второй рукой.

– Если так, – сказала она, – что будем делать? Пойдем к старосте?

– И что мы ему скажем? – осведомилась вороная.

– Ммм… что Латри похитила нашего кари?

– А кто это видел?

– Им Сегри скажет.

– Сегри – не экус. Его слова ничего не стоят. Латри скажет, что мы его подговорили соврать и все.

– Значит, мы ей ничего не сделаем? – спросил Сергей.

– Да. Учитывая, что Латри – первая кровь старосты, то лучше всего нам побыстрее уехать, – заключила Санти.

«Первая кровь – прямой потомок, – вспомнил он объяснения Селики. – Дочка, или внучка, значит, и правда лучше быстрее покинуть это место». Серый полез на телегу и, неловко перевалившись через бортик, застонал от очередной волны боли.

– Сегри, тебе плохо? – заботливо спросила серая торговка.

– Да. По голове получил, да и выпил вчера многовато… – пробормотал он в ответ.

– Тут в кувшине есть островка. Выпей немного, полегчает, – посоветовала Лягри.

Зачерпнув горстью, Серый выпил. Боль слегка отступила и он, улегшись между клеток, постепенно заснул.

***

Проснулся Серый ближе к полудню от того, что кто-то дергал его за волосы. Приподнявшись на локтях, он понял, что так развлекался один из скучавших инкидо, у клетки которого он лежал. Голова еще гудела, но уже достаточно слабо, чтобы не обращать внимания. Перебрав в уме утренние события, он вспомнил о прихваченной монете и достал ее из кармана, чтобы рассмотреть. Увесистый кругляш диаметром с половину ладони тускло поблескивал рыжим цветом, и Сергей решил, что он сделан из меди. На обеих сторонах оказался одинаковый рисунок: в верхней части монеты дугой располагалось шесть кругов, а под ними – большая буква «П». В торце виднелось тонкое сквозное отверстие. «Селика говорила про профиль короля с королевой, – вспомнил он. – Неужели это не монета, а что-то другое?» Серый принял сидячее положение и глянул вперед. Торговки тащили телегу по дороге и остервенело размахивали плетеными хвостами, пытаясь согнать с крупа мух, но получалось не слишком удачно.

– Санти, Лягри, давайте я вас расплету? – предложил Сергей.

– Да, расплети, пожалуйста! – воскликнула вороная эква. – Кровососы совсем замучили!

– Заплетенные хвосты – это красиво, но так непрактично! – добавила серая довния.

Повозка остановилась, и он начал расплетать и расчесывать Санти.

– Можете рассказать, как выглядит монета? – поинтересовался он у своих спутниц.

– Я могу и показать, – предложила Лягри и, сунув мордочку в сумку, выудила серебристый кругляш. – Вот, смотри.

Сергей осторожно взял монету из ее зубов и легонько подкинул на ладони. Для своих размеров она оказалась уж слишком легкой. На монете проглядывали профили двух хорниев, а по кругу шла мелкая надпись.

– Это король и королева Эвлона? – поинтересовался он.

– Эмм… да, нынешняя королева Синсера Кастигор, но у нас теперь нет королей, – стала объяснять Лягри. – Экусы слишком часто гибнут у Врат, поэтому правит королева. На монете изображен древний король Робур Кастигор.

– А почему монета такая легкая?

– Она сделана из кайлубиса.

«Кайлубис – небесное железо, – перевел Сергей, – но это скорее какой-то алюминиевый сплав, чем железо». Он вернул монету хозяйке, вынул свой медный диск и протянул экве.

– А это что такое, можешь сказать? – поинтересовался он.

– Хмм… здесь изображены врата, а сбоку – дырочка для нитки, стала она рассуждать вслух. – Похоже, это какая-то медаль экусов, только очень старая. Я таких ни разу не видела.

– Наградная медаль?

– Ну да, если кто отличился при изгнании очередного демона.

– А сколько она может стоить?

– Судя по весу, тотум бочонков, может, тотум и один, – определила она, – но ее никто не купит, это же награда.

Разочарованно вздохнув, Серый сунул медаль в карман. Он прошелся напоследок щеткой по хвосту Санти и перешел ко второй экве, а вороная, быстро разогнав мух, радостно зафыркала. «Если понадобится, то медаль можно хорошенько оббить камнями до неузнаваемости и сдать на вес, – решил Сергей. – Пять бочонков – тоже неплохо». Головная боль опять стала о себе напоминать, и, быстро закончив расплетать второй хвост, он снова улегся в телегу.

***

Прошла еще неделя пути. Стали чаще встречаться деревушки, а однажды торговки миновали даже настоящий городок с домами из белого камня. То ли места стали более цивилизованны, то ли Серый научился соблюдать осторожность, но особых происшествий по пути больше не возникало. Часто они ночевали на постоялых дворах, но иногда приходилось останавливаться и на дороге. В ночных дежурствах тоже возникли изменения: если раньше торговки бодрствовали по полночи, то теперь дежурная каждые полчаса вставала, осматривалась и снова ложилась спать. Когда шастающая туда-сюда эква начинала беспокоить сон Сергея, он просто перебирался под покрывало к другой и продолжал спать, но одна из ночей стала исключением. Почувствовав, что в сон уже совершенно не тянет, он вылез из-под попоны и присел к костру. Осмотревшись кругом, рядом с Серым присела Санти. Лагерь был разбит в узкой полосе леса, разделявшей два поля, одно из которых желтело морем колосьев, а другое было полностью перепахано. В окнах фермерского дома на горизонте замерцал огонек, кто-то там уже приступил к утренним хлопотам. Глянув на небо, Сергей залюбовался звездами. На севере (за север он принял направление направо от заката), он увидел, как над горизонтом постепенно восходит гирлянда ярких огней. Первый выглядел просто большой звездой, а каждый следующий оказывался раза в два больше предыдущего.

– Что это? – удивленно спросил Серый у Санти.

– Бусы Богини, – ответила она. – Разве ты их ни разу не видел?

– Нет, – он отрицательно вскинул голову.

– А, ты же в лесу жил, – понимающе кивнула эква. – Там их тяжело разглядеть. Бусы Богини восходят перед рассветом и заходят сразу после заката. Днем их не видно, потому что они блекнут в свете солнца.

– Необычное название, – заметил Серый.

– Необычное? – удивилась вороная торговка. – Может, ты и о Люсее никогда не слышал?

Слово «люсея» приблизительно переводилось, как «излучающая яркий свет», но Сергей подумал, что в данном случае оно означало имя или название.

– Певица на постоялом дворе пела про Люсею и лайтилюс, – вспомнил он, – но Лягри сказала, что это все старые сказки.

– Нет же, лайтилюс – действительно просто миф, а Люсея – это создательница Эвлона.

– А можешь о ней рассказать?

Рассказать о Люсее? – растерялась она. – Я попробую. С чего же начать?

Собравшись с мыслями, эква начала рассказ:

– Люсея – богиня. Вначале она создала солнце, чтобы оно согревало всех нас, потом она создала Эвлон и еще тотум три миров-бусин и повесила их вокруг солнца. Она налила океаны водой, вырастила леса и оживила зверей. Когда все было готово, богиня отщипнула частички своей души и создала из них первых экусов. Можно сказать, все мы – ее первая кровь, через табун табунов поколений.

– Значит, на тех бусинах тоже живут экусы?

– Да. Когда-то экусы могли путешествовать по всем бусинам через врата.

– Через Темные Врата?

– Эмм… да. Только они раньше не были темными. Люсея долгое время заботилась о нас и оберегала от бед. Когда она решила, что мы уже достаточно самостоятельны, она захотела отдохнуть от дел и покинула бусины. В этот момент явилась могучая демонесса Калигум. Она наложила проклятие на Врата, населив их злобными созданиями. Правители всех бусин, собравшись вместе, выследили ее и победили в магической битве, но очистить Врата уже не смогли. Тогда они разошлись по своим бусинам и запечатали проход.

– Но демоны все равно прорываются?

– Да. Королева со своим прайм-хорнием каждый прайд дней подновляет печать, но Врата приходится постоянно охранять.

Небо стало светлеть, и Бусы Богини потускнели. Шестая – самая крупная бусина – взошла над горизонтом почти одновременно с солнцем, но, будучи не в силах соперничать с его светом, быстро растворилась в синеющем небе. Позади раздалось легкое всхрапывание – зевающая Лягри вылезла из-под покрывала и потягивалась, разминая мышцы. Послав Серого за водой для инкидо, торговки стали сворачивать лагерь.

***

Огни Эвлона показались на горизонте еще накануне, но только к концу следующего дня торговки дошли до склонов горы, на которой стояла столица. Казалось, кто-то специально вырастил каменный конус посреди плоской равнины, а потом срезал верхушку, чтобы построить там город. На высоте нескольких сот метров серый склон сменялся белокаменной стеной, уходившей влево и вправо, насколько хватало глаз. Серый поделился наблюдениями с эквами, и они весело рассмеялись. «Ты прав, Сегри, именно так все и было, – пояснила Санти. – Люсея создала нашу бусину самой первой, и Эвлон стал первым из городов. Это единственный город, основанный ею, все остальные строились экусами самостоятельно».

Устав задирать голову, Сергей огляделся кругом. Вдоль мощеной каменными плитами дороги сплошной стеной стояли дома, по большей части одноэтажные, но впереди виднелось несколько двух и даже трехэтажных зданий. В основном, в них располагались магазины, гостиницы и увеселительные заведения. По дороге в обе стороны тянулись вереницы повозок. Экусы, не обремененные грузом или несущие весь свой товар на спине, постоянно обгоняли поток по краю дороги, почти задевая стены домов. Скорость движения снизилась, и торговки медленно волокли свою телегу, почти уткнувшись мордами в повозку спереди.

Приблизившись вплотную к склону горы, эквы прошли между двумя скальными выступами и вкатили телегу в большой каменный зал. «Следуйте на галерею, экору от входа», – услышал Сергей голос, показавшийся устало-официальным. «Если кору – сердце, – подумал он, – то экору – приблизительно значит „со стороны сердца“. Налево, что ли?» Предположение тут же подтвердилось – торговки повернули телегу в левую сторону. Оглянувшись, он увидел первую экву, одетую во что-то еще, кроме ремней для сумок. Ее спину и круп прикрывала небесно-синяя попона с блестящими бляхами по бокам, а на голове был металлический шлем с рогом посреди лба, причем, в отличие от широких нашлепок хорний, он имел форму настоящего рога.

– Кто это? – тихонько поинтересовался Серый.

– Это следящая за порядком, – пояснила Лягри. – Младшая стражница.

Пол перешел в пологий подъем, и торговки, пыхтя, покатили телегу по каменной галерее, пролегающей под самой поверхностью склона горы. Каждые десять шагов в стене было пробито широкое окно, а через сотню метров проход резко менял направление, изгибаясь в обратную сторону. С каждым шагом повозка вкатывалась все выше, горизонт отдалялся, и Сергей даже смог разглядеть вдалеке деревушку, где они останавливались прошлой ночью. Миновав пять пролетов, галерея вышла на городскую улицу. «Добро пожаловать в Эвлон! Куда следуете?» – профессионально поинтересовалась эква за деревянной стойкой, державшая в зубах карандаш. Она тоже носила синюю попону, а ее шлем лежал рядом на стойке. С шеи следящей за порядком свисало множество тонких косичек, видимо плетеные гривы тут носили не только при дворе. «Мы везем кари на продажу», – объяснила Лягри. «Вам нужен сопровождающий?» «Нет, спасибо, мы знаем дорогу», – заверила торговка. Кивнув, стражница записала что-то в свиток и обернулась к следующей телеге.

Улица оказалась такой широкой, что ее можно было назвать проспектом. Эквы бодро порысили вперед, предвкушая уже конец пути. В отличие от пригорода, проносящиеся мимо белокаменные дома высились на четыре-пять этажей, но стояли особняком, а между ними зеленели скверики, окруженные заборчиками из подстриженных кустов. Свернув на одну из боковых улочек, торговки подъехали к дому, огороженному высоким деревянным забором, и постучались в ворота.

– Санти, Лягри, а мы вас вчера еще ждали! – радостно закричала бурая эква, распахнувшая ворота.

– Привет, Плюмби! – ответила вороная и покосилась на Сергея. – Пришлось задержаться в одном месте, но в итоге добрались. Без потерь.

– А… это что? – удивилась встречающая, кивнув на Серого.

– Кари. Необычный, но хорошо обучен, – пояснила Лягри.

– Думаете, кто-то такого купит? – засомневалась Плюмби.

– Кто-нибудь да купит, – неуверенно ответила торговка. – Если что, скидку сделаем.

– А что он не в клетке и даже без ошейника?

– Я же сказала, хорошо обучен.

Эквы вкатили телегу внутрь. За забором оказалась маленькая копия охотничьего лагеря: барак с клетками, напротив – барак для персонала, а по центру – тренировочный зал.

– Вон, те тотум клеток можете занять, – сказала бурая эква, махнув копытом вперед.

– Нам достаточно трех, – ответила Санти. – Сегри будет со мной.

– Санти! – возмутилась ее напарница. – Сегри вчера был с тобой! И всю дорогу он чаще был с тобой!

– Ты сама же не хотела.

– Ну, Санти, можно, он останется со мной?

– Эмм… хорошо. Тогда он расчешет меня, а потом ты его заберешь.

– Хорошо, – кивнула Лягри. – Значит, после заката.

– Я не поняла смысл вашего спора, – вмешалась Плюмби, – но хочу спросить, вы будете завтра выставлять своих кари, или подождете до следующего аукциона?

– Завтра, – ответила Санти.

– Весь тотум?

– Да, три инкидо и… Сегри, – вороная торговка вздохнула, обернувшись к Сергею. – Я бы тебя оставила себе, если бы не была в постоянных разъездах.

– Ничего, – ответил он. – Надеюсь, тут у кого-нибудь пристроюсь.

– Что?! – бурая эква от удивления шлепнулась на круп. – Этот кари – говорящий?!

– Эмм… да, я – говорящий, – заверил Сергей.

– Вот сюрприз будет для покупательницы! – хихикнула она.

Торговки разместили товар по клеткам и отправились по своим комнатам. «Сразу после заката я постучу», – напомнила Лягри в след напарнице.

До полудня Серый бесцельно слонялся по двору. Местные эквы удивленно на него поглядывали из-за внешности, но не приставали, чтобы загнать в клетку. Видимо, обученные кари здесь были не в диковинку. Обратив внимание на легкое оживление среди работников, он отправился на поиски кого-нибудь из своих спутниц. «Ах, вот ты где, – воскликнула Санти, заметив его. – Пойдем со мной». Она повела Сергея в центральный корпус, оказавшийся вовсе не тренировочным залом, а местом, оборудованным для проведения торговли. За большим подиумом в центре полукругом располагался ряд вольер, в восьми из которых уже сидели инкидо. Торговка направилась к одной из пустующих клеток и открыла перед Серым дверцу.

– Сегри, перед торгами тут будут ходить покупательницы и осматривать кари, – она задумчиво сморщила носик. – Ты внешне выглядишь очень странно, но в тебе что-то есть… что-то непонятное, от чего на тебя западают. Селика – простушка, но провожала тебя, будто ты ее первая кровь. Я-то – ладно, мне всегда нравились диковинные существа, но то, как к тебе относится Лягри – просто удивительно. От нее такого никогда бы не ожидала.

– Может то, что я могу говорить, так действует?

– Нет. Другое. Если хочешь найти сегодня себе хозяйку, постарайся применить эту свою особенность.

– Тогда я сам не знаю, как это происходит.

– Ладно, удачи тебе, – сказала эква, прикрывая решетку вольеры.

– И вам удачи, – ответил Серый и провел рукой по ее шее, протянув руку сквозь прутья.

Торговка, фыркнув, рассмеялась. Учитывая, что она с напарницей получит четверть вырученной суммы, в ее интересах было содрать за него побольше.

Двери зала широко распахнулись, и от ворот повалила толпа экв, среди которых затесался один пожилой экус, прихрамывавший на деревянном протезе вместо задней ноги. Судя по числу блях на попоне, он был какой-то важной шишкой. Покупатели прохаживались вдоль вольер. Кто-то, глянув мельком, сразу проходил мимо, кто-то замирал, с интересом его рассматривая, но было не похоже, что он кому-то понравился. Две эквы-подружки даже рассмеялись с возгласом: «Глянь, какой уродец!» Лишь одна хорния, остановившись, поглядела на него с задумчивым видом вместо того, чтобы сморщить носик или фыркнуть. Сергей присмотрелся и понял, что ошибся, приняв ее за хорнию. Его ввела в заблуждение белоснежная шерстка этой эквы, но у нее вовсе не было рогового нароста. Впрочем, и абсолютно белой она не была, посреди лба красовалось черное пятнышко, и еще несколько проглядывало на крупе.

Постепенно все собрались перед подиумом, и начался аукцион. Вначале торговали продавцы, пришедшие раньше. Серый, смирившись с мыслью, что будет самым последним, с интересом следил за ставками. Стартовая цена назначалась в два прайда и в ходе торгов поднималась до трех-трех с половиной. За одного из инкидо разыгрался нешуточный поединок, хотя Сергей так и не понял, в чем его особая ценность. Включившись в борьбу, пожилой экус стал прибавлять сразу по два тотума монет, быстро громя своих менее богатых соперниц. В итоге он раскошелился почти на полтора табуна.

– Лягри, – обратился Серый к стоящей неподалеку торговке. – Разве экусы используют кари?

– Нет, – ответила она, – это распорядитель королевского зверинца, он покупает кари для королевы.

– А чем этот инкидо так его привлек?

– Эмм… сложно объяснить, но он и правда стоит этих денег.

С каждыми торгами число покупательниц сокращалось, а после продажи столь ценного экземпляра зал покинуло сразу десяток разочарованных экв. Когда очередь дошла до Санти с напарницей, покупательниц осталось менее половины. Продав трех инкидо по три прайда, они, наконец, вывели в центр подиума Сергея. После объявления, что этот лот – последний, зал почти опустел. Поглядеть, чем закончатся торги, осталась лишь пара шутниц, да белая довния. Расписав чудесные качества Серого, Санти начала аукцион, но на стандартные два прайда никто не откликнулся. Белая подошла почти вплотную к подиуму, не торопясь делать ставку. «Прайд с половиной», – объявили торговки первую скидку. Подружки рассмеялись, а белая эква слегка вскинула голову. Оказавшись в роли единственной покупательницы, она собралась выжать максимум из ситуации. «Финальная скидка – прайд ровно, – подытожила продавщица, – или лот снимается с торгов». Довния в сомнениях замерла, ее ушки встали торчком, а мордочка чуть приподнялась. Сергей посмотрел ей прямо в глаза, ободряюще кивнул, и эква решилась. «Я!» – подтвердила она ставку. «Ставка принята, – оживилась Санти и уточнила на всякий случай, – еще ставки последуют?» Стоявшая чуть поодаль парочка опять захихикала, отрицательно вскинув головы. «В таком случае, поздравляем с покупкой», – сказала торговка белой довнии. «Поздравляем-поздравляем!» – с легкой издевкой хором прокричали подружки и, решив, что самое интересное закончилось, побежали к выходу. Покупательница стала расплачиваться. Покопавшись в своих сумках, она выложила на стойку четырнадцать кругляшков со связкой бочонков, пересчитала что получилось и смущенно потупилась, опустив ушки.

– Простите, у меня не хватает… – пробормотала она.

– Ммм… сколько? – осведомилась Лягри.

– Почти одной монеты.

– Нам надо обсудить это с напарницей, – сказала серая торговка, переглянувшись с Санти.

Эквы подошли к вольере Серого, и Лягри описала ему суть проблемы.

– Сегри, эта эква совсем не богата, возможно, она не сможет обеспечить тебе должный уход. К тому же, она не слишком умна, – сообщила она.

– Почему?

– Она выложила все деньги, что имела, до последнего бочонка. Все знают, что нельзя покупать кари на последние деньги. Обязательно надо оставить что-то для оплаты дрессировки.

– Ну, вы же сказали, что я отлично выучен…

– Так часто говорят, – вздохнула эква. – Но даже для идеально обученных кари нужна дрессировка, чтобы приучить к хозяйке. Ты, конечно, исключение, но откуда ей про это знать? С обычным кари без тренировок она бы получила кучу проблем.

– Хорошо, какие варианты?

– Ей не хватает монеты для оплаты ставки. Мы можем ей отказать в продаже. Тогда ты останешься тут до следующего аукциона.

– А вы разве не собираетесь уезжать?

– Собираемся. Мы поручим продажу Плюмби, но тебе придется жить в вольере.

– Каковы шансы, что найдется желающая на следующем аукционе?

– Не знаю. Вообще, иногда встречаются любительницы экзотичных кари…

– Думаю, лучше воспользоваться имеющимся вариантом, чем ждать неизвестно сколько, – решил Сергей.

Лягри кивнула и вернулась к белой экве. Сказав, чтобы покупательница занесла оставшуюся монету позже, она стала заполнять бумаги на сделку. Сергей обратил внимание, что вместо росписей эквы поставили на свитке отпечатки зубов, куснув предварительно какой-то фрукт с темно-фиолетовым соком. Тем временем Санти принесла ошейник с поводком.

– Это обязательно? – поморщившись, спросил Серый.

– Да, она же еще не поняла, на что подписалась, – хихикнула вороная. – Только не шокируй прям сразу хозяйку, подожди хотя бы, пока до дома дойдете.

Надев ошейник, она вручила поводок покупательнице, и та привязала кончик к своему ремню. Сергей заметил, что у него не было специального крепления для поводка, как у торговок или других покупательниц, да и по виду он выглядел проще и без металлических украшений. Белая довния пошла к выходу, постоянно оглядываясь на свое приобретение. По ее походке можно было подумать, будто эква сильно перепила островки. Она то замирала, то начинала притоптывать в такт неслышимой музыки, то что-то шептала, задрав мордочку вверх, но в данном случае это было скорее обращение к небесам, чем жест отрицания. «Бусы Люсеи! У меня есть кари!» – пробормотала она достаточно громко, чтобы Сергей расслышал.

До дома добирались часа два, новая хозяйка Сергея не сильно торопилась. Она миновала богатый квартал с каменными домами и неторопливо пошла между деревянных строений, сделав по пути пару крюков. Ремни, сумки и украшения встречных экв стали попроще, а во взглядах, бросаемых на белую довнию, легкое презрение сменилось завистью. Обладание своим собственным кари считалось тут недосягаемой роскошью, независимо от того, как этот кари выглядел. Натешив свое самолюбие, белая эква свернула к двухэтажному домику с продуктовой лавкой на первом этаже и вошла внутрь.

– Эквилаки, Вирида, – поприветствовала она бурую довнию с черными пятнами, стоявшую за стойкой. – Как успехи?

– Эквилаки, мастер Канея, – ответила продавщица, слегка пригнув передние ноги в поклоне. – Сегодня – почти три прайда бочонков.

– Неплохо, – порадовалась хозяйка, – вечером поднимись ко мне отчитаться.

– Конечно, мастер. У нас кончается сено, осталось всего две вязанки.

– А кроме сена всего в достатке?

– Да, только арини начинают портиться.

Канея проинспектировала ящик с бананами и заключила:

– С утра отвези в пивоварню и сменяй на готовую островку, а я закажу свежих арини и сена.

С того момента, как они вошли, Вирида с интересом поглядывала на Серого, пока ее любопытство не превысило все пределы.

– Мастер Канея, Вы купили себе кари? – спросила она.

– Да, прямиком с аукциона иду, – гордо подтвердила белая эква, а Сергей ухмыльнулся, уж больно извилистым было это «прямиком».

– Так Вы теперь как настоящая луни! – восхищенно воскликнула бурая продавщица.

Слово «луни» Сергей уже слышал, дословно оно переводилось как «рожденная светом». Так обращались к эквам, покупавшим самых дорогих кари. Многие из них носили попоны и красовались заплетенными в косички гривами. Польщено кивнув, Канея направилась к задней двери, миновала подсобку и поднялась на второй этаж. В своей комнате она прицепила поводок к настенному крючку и стала задумчиво расхаживать взад-вперед. Эйфория от покупки спала, и, судя по доносившемуся бормотанию, Канея задумалась, чем покрыть возникшую финансовую брешь.

Пока она размышляла, Сергей осмотрел свое новое пристанище. Комната занимала почти весь этаж и являлась одновременно спальней и кабинетом. У дальней стены за переносной ширмой виднелась кровать, а у окна висели полки со свитками, и стоял письменный стол. Между окон на тяжелой треноге возвышалось старое потускневшее зеркало. Серый еще ни разу не видел зеркал в этом мире и решил, что это предмет роскоши. Вскоре ему надоело стоять у стенки. Сняв ошейник, Сергей повесил его на крючок и решил форсировать процесс знакомства.

– Эмм… Канея? – обратился он к своей хозяйке.

– Что? Кто здесь? – она удивленно обернулась.

Заметив, что Серый стоит без ошейника, она воскликнула:

– Кто снял поводок?

– Я сам снял, это было несложно, – пояснил он.

– Ты… Ты – говорящий?! – эква испуганно попятилась.

– Да, я – говорящий, – с раздражением в голосе ответил Сергей на уже поднадоевший вопрос.

– Бусы Люсеи! Во что я ввязалась?!

– Все не так страшно. Раз уж ты стала моей хозяйкой, нам надо кое-что обсудить, – сказал он, доставая щетку. – А чтобы разговор был приятнее, я тебя расчешу. Кстати, меня зовут Сегри.

Как Сергей и надеялся, несколько осторожных поглаживаний сняли напряжение, и эква расслабилась, охотно подставив гриву. Она явно нуждались в уходе, часть волосков слиплась, так что Серому пришлось аккуратно распутывать их чуть ли не по одному.

– Ты давно не была в парикмахерской, – заметил он.

– Да, я копила деньги на кари, – ответила довния.

– Ты сегодня потратила все что имела. Ты разве не знаешь, что кари после покупки нужна дополнительная дрессировка?

– Знаю, но я не могла упустить такого шанса! Я постоянно ходила на аукционы и еще ни разу там не продавался кари с такой скидкой. Самый дешевый, что я видела, продали за два с половиной прайда. Мне такую сумму еще два тотума сезонов надо было копить! Сегодня мне просто невероятно повезло!

– Согласен, – усмехнулся Сергей. – Тебе повезло еще в том, что я – единственный кари во всем Эвлоне, не нуждающийся в дрессировке.

Вспомнив, как чуть было не подрался с Нифрой в ночь перед отбором, он добавил:

– Впрочем, я ей и не поддаюсь.

Канея разомлела от взмахов щеткой, зажмурилась и стала похрапывать, непроизвольно оттопырив верхнюю губу в улыбке.

– Ммм… Сегри?

– Да?

– А что ты еще умеешь? – поинтересовалась она.

– Вообще – многое, а касательно ухода за эквами, я могу тебя заплести.

– Бусы Люсеи! Ты умеешь заплетать гриву?! – воскликнула довния, обернувшись и широко распахнув глаза. – Заплети сейчас!

– Хорошо, только расчешу получше.

Закончив работать щеткой, Сергей приступил к плетению колоска и продолжил разговор.

– У меня так же есть некоторые пожелания.

– Да? – насторожилась она. – И что же это?

– Во-первых, у меня есть свои собственные вещи и деньги. Эти вещи и деньги – мои, и распоряжаюсь ими только я сам. Если я что-то заработаю, этими деньгами я, опять же, буду распоряжаться сам.

– Эмм, а ничего, что ты принадлежишь мне? – фыркнула эква.

– Ты меня купила, поэтому я буду жить у тебя и заботиться о тебе. Я буду выполнять все обязанности кари, причем лучше любого самого тренированного инкидо. Если мы подружимся, ты выиграешь намного больше, чем если бы купила обычного кари.

– А какие еще пожелания?

– Пожелание простое – помнить, что я так же умен, как экусы, и относиться, как к умному существу, а не как к животному.

– Похоже, я уже так делаю, раз говорю с тобой, – пробормотала она. – Кому сказать – засмеют.

– Хочешь, я хвост тоже заплету? – спросил Сергей, закончив с гривой.

– Конечно, хочу! – она вновь невольно улыбнулась.

Серый решил, что знакомство состоялось довольно успешно, и облегченно вздохнул. Начать разговор, причесывая гриву, было удачным решением, разомлевшая от ухаживаний эква благосклонно отнеслась к его пожеланиям. Закончив плести толстую косу на хвосте, Сергей стал озираться, ища, чем бы закрепить кончик.

– У тебя есть красивая полоска ткани? – спросил он у своей хозяйки.

– Ммм… нет. А зачем?

– Завязать кончик косы, чтобы не расплелся.

– Может, можно что-то еще придумать?

– Можно зажимом с клетки, или хотя бы ниткой.

– Есть нитка! В кладовке! – воскликнула она и в порыве энтузиазма бросилась к двери, чуть не вырвав хвост из рук.

Серый побежал следом и, отрезав кусочек от мотка, перевязал косу. Канея подошла к зеркалу. Поворачиваясь то одним боком, то другим, она пыталась рассмотреть себя со всех сторон, и ей явно нравилось увиденное.

– Даже подумать не могла, что могу стать такой красивой! – заявила она.

– Если ты купишь длинные узкие полоски разноцветной ткани, то можно будет сделать еще красивее, – предложил Сергей.

– Ленты? – уточнила она и замерла, поняв, что он имел в виду. – Ты заплетешь гриву с лентами?! Бусы Люсеи! Ты – самый чудесный кари в Эвлоне! Как только появятся деньги, обязательно накуплю себе лент!

– Как насчет обеда? – намекнул он.

– Ох, ты хочешь есть? – спросила она так, будто желание покушать было чем-то необычным. – Как насчет арини?

– Ты собираешься кормить самого чудесного кари Эвлона гнилыми арини? – укоризненно поинтересовался Серый.

– Хорошо, пойдем в лавку, выберешь сам, – кивнула довния. – Только не бери ничего с полки акору. Там – дорогие плоды. Даже я сама сейчас не могу их себе позволить.

«Акору – от сердца, – перевел Сергей новое понятие. – Значит, ничего не брать с правой полки». Канея повела своего подопечного вниз. Вирида, копавшаяся в каком-то ящике, обернулась на стук копыт и не сразу поняла, кто перед ней находится.

– Эквилаки, луни, чего изволите? – вежливо спросила она, приняв хозяйку магазина за аристократку.

– Эмм… Вирида, ты меня не узнала? – развеселилась белая эква.

– Мастер Канея?! – пораженно воскликнула продавщица.

Попытавшись повернуться, она задела ящик, и тот перевернулся. Маленькие круглые фрукты, подпрыгивая, покатились по полу, а бурая эква испуганно замерла.

– Ох, простите, пожалуйста, мастер Канея, – пробормотала она. – Но, клянусь Люсеей, Вы стали выглядеть, как настоящая луни!

– Ладно, бывает. Собирай давай, – белая довния покачала головой, но всерьез сердиться на экву, так искренне восхищавшуюся ее прической, она не могла.

Вирида поставила ящик на пол и стала подбирать фрукты ногой – они оказались достаточно легкими, чтобы прилипать к копыту. Как это происходило Серый понять все еще не мог. Немного понаблюдав, он решил помочь и быстро собрал оставшиеся плоды.

– Ваш кари такой смышленый! – восхитилась продавщица.

– Да, я специально выбрала самого умного, – похвасталась Канея, а «самый умный кари» фыркнул, едва сдержав смех.

Вспомнив, зачем они сюда пришли, Сергей стал осматривать витрины. На правой полке с дорогим товаром фрукты лежали, упакованные по-отдельности в плетеные коробочки, но сами по себе показались ему не более экзотичными, чем остальные. Рядом в маленькой корзинке виднелось несколько мутно-коричневых кристаллов. «Сахар?» – предположил он. Чтобы проверить, Серый лизнул палец, провел им по кристаллу и снова сунул в рот. Сладкий вкус подтвердил предположение. В двух ящиках при входе он обнаружил лук и картошку, по крайней мере, по виду и запаху они напоминали эти земные овощи. В голове сразу возник образ картошки, жаренной с луком, казавшийся нереальным деликатесом после месяца фруктовой диеты. Однако для такого блюда требовались, как минимум, сковородка, масло и источник тепла. Даже если тут удалось бы развести костер, то жарить все равно было не на чем. Серый ни разу не видел, чтобы местные жители как-то готовили пищу перед едой. Обычно эквы съедали все вместе со шкурками и только крупные плоды резали для удобства. Рядом с картошкой стоял ящик с арини и большой короб соли. В отличие от сахара ее тут было в избытке.

Сергей перешел к следующей витрине и услышал разочарованный вздох. Надежда Канеи, что он удовлетворится самыми дешевыми плодами, не оправдалась. «Надо будет обсудить с ней вопрос готовки, – подумал Серый. – Может, я еще порадую ее своей неприхотливостью».

В итоге он взял себе мело и на пробу – длинный желтый корнеплод. Вернувшись с хозяйкой наверх, он достал нож и стал резать фрукт на кусочки, вызвав своими действиями недоумение Канеи.

– Ты что делаешь? – возмутилась она, когда ее подопечный, съев серединку, отложил шкурки в сторону.

– Понимаешь, я так устроен, что не могу есть шкурки, они слишком жесткие, – пояснил Сергей.

– Ты так всю еду будешь пополам делить? – спросила она с неодобрением. – Половину есть, а половину выбрасывать?

– По-разному. В каких-то плодах я больше могу съесть, в каких-то – меньше.

– Ну, ты выбирай тогда те, в каких больше, – заключила она и еще раз оглядела шкурки. – Ладно, не пропадать же добру.

Эква стала доедать остатки мело, а Сергей попробовал корнеплод. Он оказался вполне нейтральным на вкус – чем-то средним между морковью и репой, и Сергей быстро его прожевал целиком, оставив лишь кончик с ботвой.

– Мне надо уйти по делам, – сказала Канея, закончив кушать. – Пойдем, я тебя привяжу.

– А это еще зачем? – усмехнулся он, поняв, что придется в очередной раз демонстрировать бесполезность этой затеи.

– Чтобы ты не убежал, – пояснила белая довния.

– Канея, пойми, ты не сможешь привязать меня так, чтобы я не развязался, – начал убеждать ее Сергей. – Если я захочу убежать, никакие ошейники меня не удержат. Но я не собираюсь бежать, потому что мне некуда бежать. Ты очень хорошая, мне кажется, что мы почти подружились, не вижу смысла искать себе другую покровительницу.

– Хорошо, – она быстро кивнула. – Похоже, я еще не до конца поняла, что ты за существо. Эмм… Ты же обещаешь оставаться в доме, пока я не вернусь?

– Да, Канея, я обещаю, – ответил он.

Эква направилась к двери и, обернувшись напоследок, произнесла: «Подумать только, я сейчас взяла обещание с кари!» Фыркая от смеха, она спустилась по лестнице и вышла наружу.

Серый, усевшись на подоконник, выглянул на улицу и заметил уходящую довнию. Канея шла с гордо приподнятой головой, и ее шея стояла почти вертикально, так чтобы все могли заметить плетеную гриву. Встречные перед ней расступались, принимая за аристократку, от чего белая эква просто лучилась самодовольством. Проводив хозяйку взглядом, Сергей оглядел окрестности. Чуть дальше по улице виднелись белокаменные дома, и он заметил высокие шпили здания, стоявшего рядом с рынком кари. «Да тут идти всего пятнадцать минут, – понял Серый. – Значит, Канея так долго таскалась со мной по улицам, чтобы просто всем похвастаться». Почуяв запах дыма, он обернулся в другую сторону. Из дома, стоявшего напротив чуть наискосок, торчала дымящая труба из рыжего кирпича. Черные клубы пахли, как горящий каменный уголь. Над входом висела вывеска с изображением перевернутой трапеции, из которой вверх торчала палка. Сквозь шум толпы донесся ритмичный металлический стук, и Сергей решил, что это может быть кузницей. Кроме кузницы в окружавших деревянных домах не было видно ни единой трубы, и над каменными зданиями дыма тоже не наблюдалось. Местные жители редко использовали огонь. Костры, что жгли по пути торговки, предназначались лишь для освещения лагеря, обогрева и защиты от диких животных. Отметив про себя кузницу, как потенциально полезный объект, Сергей стал наблюдать за уличной суетой. Внизу сновали разномастные довнии и белоснежные хорнии. Один раз мимо прошел закованный в доспехи экус, окруженный толпой экв. Судя по нетвердой походке, он был изрядно навеселе. Хотя Серый еще не навострился сходу различать местных жителей, определить, что бронированная фигура – жеребец было легко. Попав в окружение экв после долгого воздержания, его «жеребцовость» буквально торчала наружу. Следом за толпой шли две следящие за порядком, и их шлемы казались игрушечными на фоне доспехов экуса.

Солнце коснулось горизонта, и Сергей заметил, как окна богатого квартала начали подсвечиваться мерцающим светом. Ровный ряд огоньков, загорающихся в уличных фонарях, постепенно приближался к нему по улице. Хорния-фонарщица, подойдя к очередному столбу, вставляла в него изогнутую ручку и крутила, от чего стеклянный абажур опускался на веревке вниз. Залив туда что-то из глиняного кувшина, она наклоняла голову, и с ее рога соскакивала искра, поджигавшая фонарь. Хорния, подняв его на место, торопливо перебегала к следующему столбу. Свое дело она выполняла настолько быстро и четко, что успела пройти всю улицу до того как солнце скрылось. «Вряд-ли они тут используют жир, – подумал Сергей. – Значит – масло и, скорее всего – растительное. Сомневаюсь, что тут развита переработка нефти». Вернувшись мыслями к жареной картошке, он решил заглянуть в кладовку и проверить, нет ли у Канеи своего запаса масла для освещения, но время уже было упущено. Если в комнате еще можно было ходить, не натыкаясь на мебель, то до кладовки уличный свет уже не доставал.

Послышался стук захлопнувшейся двери и еле-слышный разговор, а потом в комнату поднялась хозяйка лавочки со своей подчиненной. В зубах она несла глиняный сосуд, похожий на лампу Аладдина, только с горизонтальной ручкой, так чтобы удобно было держать во рту. Над тонким носиком лампы плясал яркий язычок пламени. «Сегри, ты где? – встревоженно спросила белая эква и, заметив своего подопечного, радостно фыркнула, от чего пламя чуть не потухло, заметавшись в разные стороны. – Ах, вот ты. Я в тебе не сомневалась, но все равно тревожилась». Поставив лампу на стол, она развернула копытами свиток и кивнула Вириде. Подчиненная вытащила из сумки связку бочонков на нитке и добавила сверху еще пять штук.

– Вот, в связке ровно монета, и еще тотум и один бочонок, – отчиталась она. – Почти перед закрытием зашла служанка луни Венты и купила три коробки рандий.

– Это хорошая новость, – порадовалась Канея. – Продиктуй, весь список проданного.

Записав сведения, она отпустила работницу домой. «Завтра я отдам оставшуюся монету, и мне не придется брать кредит у ростовщика, – задумчиво произнесла довния. – Все складывается более чем удачно». Серый решил, что ее привычка думать вслух появилась давно, но теперь у нее появился слушатель.

– А где мне можно устроиться спать? – поинтересовался Сергей.

– Эмм… не знаю. А как ты обычно спишь? – озадачилась хозяйка.

– Ну… я могу спать с тобой, – решил прощупать он почву. – Ночью становится слишком холодно…

– Нет! – твердо воскликнула эква.

– Но что в этом плохого?

– Нет! Так делать нельзя, – ответила она непререкаемым тоном. – Экусы всегда спят отдельно.

– Хорошо, – Серый решил не настаивать. – Тогда мне нужна подстилка и покрывало. Желательно – потолще, чтобы не замерзнуть.

– Я разложу тебе кровать своей элоки. В ближайшее время она ей не потребуется, а там – что-нибудь придумаю, – решила довния.

Слово «элока» – было новым, но Сергей уже так хотел спать, что решил его значение выяснить как-нибудь потом. За ширмой, отгораживающей спальное место, оказалась еще одна сложенная кровать, и Канея быстро опустила ее в спальное положение. Серый достал из-под кровати тюфяк с покрывалом, обустроил местечко и залез в кровать. По соседству зашуршала одеялом хозяйка, устраиваясь на ночлег.

– Эквиала, Сегри, – послышался ее голос.

– Эквиала, Канея, – ответил он, засыпая.

***

Утром Серый проснулся от доносящегося из-за ширмы спора. Не желая вылезать из теплой кровати, он прислушался и различил, как Канея втолковывала что-то обладательнице слегка визгливо-плаксивого голоса.

– Пойми, я не могу давать тебе каждый день по монете, – говорила его хозяйка. – Я не луни, а простая торговка.

– Ты должна обо мне заботиться, – возражала ее оппонентка. – Ты моя вектига!

– Да, и я полностью выполняю свои обязанности. Кто с тобой сидит, когда ты слабеешь и не в силах стоять? Я тебе давала монету позавчера, это было на два тотума дней. Многие на нашей улице живут вообще на три бочонка в день.

– Ты сама хотела стать моей вектигой. Ты думала о том, на что будешь меня содержать?

– Да, и хочу сказать, что даю тебе больше, чем многие другие своим элокам. Ты тоже меня сама выбрала. Помнится, очередь из луни к тебе не стояла.

Заинтересовавшись настолько, чтобы выбраться из-под одеяла, Сергей выглянул из-за ширмы. Напротив Канеи стояла хорния, с виду такая же, как остальные. Ее ремни и сумки выглядели также небогато, как у торговки, но сбоку на отдельном ремешке висела блестящая серебристая бляха, больше похожая на официальный знак, чем на украшение. Выбитый на ней широкобедренный треугольник схематично изображал рог хорниев и символизировал, как Серый уже успел выяснить, магию.

– Ах, но кто же мог представить, что у меня талант прорежется, – вздохнула она.

– Я знаю, что сейчас любая луни сочла бы за честь стать твоей вектигой, но у меня правда нет лишних денег, – сказала Канея примирительным тоном.

– Конечно, все на прически себе потратила, – съязвила хорния.

– Нет, Луденса, это кари… – торговка осеклась, не договорив, но элока поняла ее с полуслова.

– Ты! Ты купила кари?! – завопила она на весь дом. – Кари, умеющего плести гривы?! Откуда у тебя столько денег?!

– Мне просто повезло. Он очень необычно выглядит, поэтому остальные его покупать не хотели. Я купила его со скидкой.

– Почем?

– За прайд монет.

– За прайд монет?! Кари, умеющего плести гривы?! – опять громогласно удивилась Луденса. – Да ты просто невероятно везучая!

– Да уж, кому сказать, что простая торговка имеет элоку из королевского табуна и собственного кари – все же посмеются как над шуткой, – согласилась Канея.

– Неужели продавцы ничего не сказали про его умения?

– Ну, расхваливать-то они его расхваливали, но кто же их слушает? – хмыкнула Канея. – Я и сама не верила, пока он мне не сказал…

– Он – что сделал? – недоуменно переспросила хорния.

– Ох, давай я лучше вас познакомлю, – смутилась довния.

Повернувшись к ширме, она заметила голову Серого и радостно фыркнула:

– Ты проснулся? Знакомься, это моя элока Луденса.

– Эквитаки, Луденса, – поприветствовал он хорнию. – Меня зовут Сегри.

– Ты говорящий?! – удивленно задала она традиционный вопрос.

Сергей не выдержал и раздраженно воскликнул:

– Ну почему каждая эква, услышав, что я говорю, спрашивает: «Ах, а ты говорящий?» Нет, знаешь ли, не говорящий…

Ни капли не обидевшись, Луденса рассмеялась.

– Точно, ты не говорящий, ты – болтливый кари! – заключила она. – И действительно очень странный.

Заметив, как Канея непроизвольно тянет шею и морщится, он подошел к ней и осмотрел гриву. Из плетеного колоска за ночь выбились прядки, а часть волос натянулась, раздражая кожу.

– Совсем забыл, – сказал он хозяйке, – гриву на ночь расплетать надо. Давай приведу тебя в порядок, и сегодня походишь распущенная, чтобы шея отдохнула.

– Хорошо, как скажешь, – она решила довериться в этом вопросе специалисту. – А завтра можно будет заплести?

– Можно, – разрешил Серый. – Можно и сегодня, но если не давать шее отдых, то грива может быстро выпасть.

– Нет, – довния содрогнулась от такой перспективы, – делай как надо.

– Уважаемые эквы, можете пояснить мне суть ваших взаимоотношений? – спросил он, приступая к работе. – Что означает «вектига» и «элока»?

– «Элока» – это хорния, которую я опекаю, – пояснила Канея, – а «вектига» – это я – довния, опекающая свою хорнию.

– А почему ты ее опекаешь?

– Это престижно! – воскликнула она. – Кроме того, я получила право рисовать знак хорнии на своей вывеске, и все знают, что покупая у меня, помогают и моей хорнии. Я зарабатываю в несколько раз больше чем остальные на нашей улице. Правда почти всю прибыль эта транжира и забирает…

– Я не транжира! – возмутилась Луденса.

– Да? А куда ты успела подевать целую монету?

– Постойте, – Сергей прервал едва вновь не разгоревшийся спор. – Луденса, почему тебя вообще надо содержать?

– Потому что я – маг из королевского табуна, – ответила она. – Я тотум дней лежу обессилившая и еще тотум дней еле хожу. Конечно, я бы могла найти себе работу на оставшиеся полпрайда дней…

– Нет, ради Люсеи, не надо! – вздрогнула Канея. – Это будет позор на весь Эвлон – заставлять работать свою хорнию!

– Настоящий маг? – восхитился Серый. – А можешь показать колдовство?

– Эмм… что значит показать колдовство?

– Ну, вот я видел, как хорния фонари поджигала, а в охотничьем лагере хорнии тренировали кари…

– Ах, эти, – Луденса презрительно фыркнула. – Они слабые, потому им и приходится самим зарабатывать.

– Значит, ты можешь показать что-то получше, чем поджигание фонаря?

– Нет, ты совсем глупый что ли?

– Ну, я просто жил далеко отсюда и не знаю, как у вас тут все устроено…

– Хорошо, постараюсь объяснить. Я прайд дней коплю силы, чтобы в конце прайда отдать их королеве. В королевский табун меня не просто так взяли, я отдаю сразу очень много сил, потому слабею и два тотума дней не могу ничего делать.

– А почему королева тебе не платит, если ты отдаешь ей силы?

– Ты совсем глупый! – опять вырвалось у нее. – У меня же для этого есть вектига! Это мой долг отдавать силы. Королева всю собранную магию пересылает к Вратам своему прайм-хорнию, а тот обновляет печать. Я обязана отдавать свои силы, чтобы защитить Эвлон от демонов!

– Значит, табун хорний защищает весь Эвлон?

– Нет, обычно на церемонию приходит прайд табунов хорний, но остальные отдают очень мало сил и почти не слабеют. Поэтому им тяжело найти себе вектигу и приходится самим зарабатывать.

– Получается, что чем больше сил отдает хорния, тем сильнее она устает и тем престижнее становится в качестве элоки?

– Верно, наконец-то сообразил, – похвалила она его.

Сергей закончил расплетать и вычесывать свою хозяйку, и сказав: «Все готово», – похлопал ее по крупу.

– Можно, теперь Сегри меня заплетет? – спросила Луденса.

– Ты что! Кари нельзя ухаживать за несколькими эквами! – твердо ответила Канея. – Это же все знают.

– А как же кари работают в парикмахерских?

– Кари в парикмахерских почти ничего не умеют. Причесывают кое-как и все. Ты же слышала, что кари нужно дрессировать плести гривы на своей хозяйке, а если хозяйка меняется, то и тренировать надо заново. Давать кому-то своего кари – это все равно что… – довния помялась, выбирая подходящую аналогию. – Все равно, что спать под одним покрывалом!

– Эмм… а ты долго дрессировала Сегри? – осведомилась элока.

– Сегри? – Канея смутилась. – Нет, я его не дрессировала.

– Мне кажется, Сегри очень умный и сможет ухаживать за нами обеими, – заключила хорния.

– Так умный или «совсем глупый»? – ввернул Сергей, усмехнувшись. – Ты уж определись.

– Умный-умный, – подтвердила она. – Так что скажешь?

– Но так же не делают, – уже неуверенно возразила довния.

– Ты мне все равно денег не даешь, так хоть позволь на парикмахерской сэкономить.

– Ладно, – скрепя сердце, согласилась Канея.

– Ой, спасибочки! Ты – самая заботливая вектига! – обрадовалась Луденса.

– Отлично, ты договорилась с моей хозяйкой, – заговорил Сергей, – теперь осталось договориться со мной.

– Что?! – возмутилась хорния. – Договариваться с кари? Канея, заставь его!

– Сегри… – неуверенно начала довния.

– Хозяюшка, когда я огорчаюсь, меня тянет на сладкое, – намекнул Серый. – А у тебя на полке акору стоит целая корзиночка сахара…

– Эмм… пожалуй, я не буду его заставлять, – решила Канея. – Сама договаривайся.

– Вижу, что ты уж чересчур умный, – фыркнула Луденса. – Хорошо, чего ты хочешь?

– Если ты не работаешь, у тебя много свободного времени. Значит, ты можешь часть времени потратить на меня, отплатив за уход.

– Ну, не то чтобы я уж совсем ничем не занята… – ответила она задумчиво. – А что именно тебе от меня надо?

– Для начала, научи меня читать.

– Читать?! Тебя?! – восторженно воскликнула хорния. – Конечно, научу! Я тебе принесу свитки по истории Эвлона, если ты поможешь мне с кое-какими исследованиями!

– В общем, договорились. Давай сюда свою гриву.

– Теперь, Сегри, она от тебя не отстанет, – весело зафыркала торговка.

Снизу раздался звон колокольчика, и Канея, не договорив, заспешила в торговый зал. Серый вспомнил, что свою работницу она отправила с поручением, и внизу никого не было.

– Что она имела в виду? – спросил он, принимаясь за работу.

– Ой, она просто зануда, – фыркнула Луденса. – Ей кроме ее лавочки ничего и не интересно. А я думаю так, если ты хочешь научиться читать, то ты собираешься что-то читать. Правда?

– Ну да, логично, – покивал Сергей.

– А что ты будешь читать?

– Вот тут свитки лежат, может их?

– Да, если тебя интересует, сколько арини продала Канея в прошлом сезоне и прочие жутко занимательные вещи, можешь почитать и эти свитки.

– А ты что предлагаешь?

– Я предлагаю настоящие былины, истории, хроники, и вот я думаю, если ты прочитаешь свиток, то ты же будешь размышлять о том, что там написано? Значит, у тебя появятся свои собственные мысли и выводы. А если учесть, что ты не экус, я даже представить себе не могу, к каким выводам ты придешь! И мне невероятно интересно будет это услышать!

К учебе приступили сразу, как только Сергей закончил ее причесывать. Видимо хорнии так не терпелось заполучить помощника, что она чуть ли не сама стала понукать его к занятиям. К счастью, письменность экусов оказалась почти фонетической, если не считать отсутствия гласных – они просто опускались при письме. Конечно, было множество слов-исключений и прочих правил, но запомнить два прайда букв было все равно легче, чем тысячи иероглифов. Сами буквы состояли только из горизонтальных и вертикальных штрихов без наклонных или закругленных линий, из-за чего их написание было несколько однообразным. Различать схожие буквы оказалось непросто. Например, нарисованы две скрещенные черты, перекрестие может быть в верхней части, в средней и в нижней – это три разных буквы, но если верхнее перекрестие от нижнего еще достаточно легко отличалось, то со средним всегда получалась заминка, требовалось определить, это действительно среднее перекрестие, или небрежно начертанное верхнее или нижнее. Определенные сложности возникали и из-за цифр, чье написание совпадало с написанием букв.

Один раз они прервались, чтобы спуститься за едой. В разгар дня внизу было много покупательниц, и Канея с Виридой метались по лавочке, стараясь всех побыстрее обслужить. Заметив своих подопечных, белая довния махнула копытом, намекая чтобы они побыстрее брали что нужно и возвращались наверх. Не дожидаясь ответа, она повернулась обратно к клиенту.

– Ты любишь корки у мело? – тихонько спросил Серый у своей учительницы.

– Конечно, люблю, – ответила она. – Мякоть – слишком пресная, а корки – приятно пожевать.

– Отлично, тогда берем мело на двоих, – решил он.

К мело Сергей взял себе еще парочку мелких фруктов, а Луденса отсыпала зерна. После обеда они вернулись к занятиям, и к вечеру Серый уже читал по слогам, правда, с подсказками.

– Ой, уже темнеет! – спохватилась хорния, когда в комнате сгустились сумерки. – Я принесу тебе завтра жеребячьих свитков!

– Хорошо, давай только я тебя расплету перед сном.

Перед самым уходом эква вдруг замерла и вскинула голову.

– Прости, Сегри, я вспомнила, что завтра – королевский день, – произнесла она. – Боюсь, наша учеба откладывается.

– Ты завтра будешь отдавать свою магию? – спросил он.

– Да, и несколько дней буду в отключке, – кивнула Луденса.

Проводив хорнию, Серый сходил за ужином и подождал когда поднимется Канея. Выполнив вечерние обязанности кари, он отправился спать.

***

Еще стояли утренние сумерки, когда Канея растолкала Серого. Эква уже успела надеть свою сбрую, но вместо простых ремней, что она носила вчера, эти выглядели дороже и качественнее. На них даже виднелись перламутровые вставки. На груди у довнии висел такой же значок, как у ее элоки.

– Сегри, заплети побыстрее, – попросила она, когда Сергей, недовольно морщась, сел на кровати. – Мне надо бежать на церемонию, чтобы забрать Луденсу.

– Конечно, сейчас, – потянувшись, он взял щетку и принялся за работу. – А мне можно с тобой?

– Нет, туда никто не ходит с кари.

– Так не ходят, потому что их кари глупые, а я буду тихо себя вести и, если что, могу помочь. Все увидят, какой у тебя кари дрессированный, и позавидуют.

– Эмм… ладно, – согласилась Канея. – Только не отходи никуда, и тебе придется надеть поводок.

– Зачем? Разве нельзя обойтись?

– Без поводка нас туда просто не пропустят.

Серый доплел колосок, недовольно кривясь, надел ошейник и следом за хозяйкой спустился вниз. Позади дома во дворе стояла небольшая тележка. Привычно впрягшись в нее, белая эква вдруг вспомнила, что не привязала поводок и попросила Сергея сделать это самому. «Я знаю, что это глупо, но не хочу, чтобы следящие за порядком лишний раз нас останавливали», – пояснила она. Привязавшись, он забрался в повозку, и Канея выбежала за ворота. В такую рань улицы были еще пусты, только когда они миновали уже половину богатого квартала Серый заметил еще пару экв с тележками, спешащих в ту же сторону что и они. Судя по простой сбруе, это были служанки. Видимо луни не слишком горели желанием вылезать в такую рань из кроватей ради своих элок.

Спереди донесся шум толпы, и, свернув за угол, Канея вышла на широкую площадь, полную хорний. Напротив стояла белая крепостная стена, над которой возвышались шпили королевского дворца. По крайней мере, Сергей решил, что это королевский дворец. По краю площади выстроилось около сотни довний с повозками, среди которых виднелись шлемы следящих за порядком. Одна из стражниц внимательно осмотрела Серого, но сочтя, что все в порядке, придираться не стала. Прямо перед ними шел ряд бедно одетых хорний, а по мере приближения к дворцовым воротам ремни и сумки экв становились красивее, и на них прибавлялось украшений. В первых рядах почти все носили разноцветные попоны. С улицы выехало еще несколько телег и присоединилось к ожидающим. Выбежала опаздывающая хорния в зеленой попоне со значком королевского табуна и стала торопливо протискиваться вперед. Прочие хорнии почтительно расступались, и она быстро подобралась почти к самым воротам.

Внезапно разговоры стихли, прекратилось всхрапывание и перестук копыт, все замерли, обратившись к дворцовой стене. Над воротами выдавалась вперед площадка, на которой показалась величественная хорния. Серый сразу понял, что это королева. На ее груди висела толстая серебристая цепь с полукруглым медальоном, ярко блестевшим в лучах восходящего солнца. Разглядеть же, что на нем изображено, Сергей с такого расстояния не смог. Широкую синюю попону хорнии по краям поддерживали четыре довнии, и по колышущейся на каждом шаге ткани пробегали зеленоватые искорки.

Королева встала на самом краю, оглядела площадь и вскинула голову. Над ней возникла едва различимая сфера. Вся площадь замерцала светом – с рога каждой хорнии протянулся луч магической силы. Бледные по краям площади, эти лучи становились все ярче, чем ближе посылавшая его хорния находилась к сфере. Запульсировав, приемник энергии стал разгораться и вскоре ослепительно засиял, затмевая солнце. Постепенно крайние хорнии стали опускать морды, прерывая свой магический поток, а в передних рядах эквы начали падать от усталости. Когда погас последний луч, сияющий шар изверг поток энергии куда-то в сторону севера и пропал.

Развернувшись, королева степенно удалилась. Хорнии стали торопливо расходиться, многие шли, пошатываясь и тяжело дыша. Довнии с тележками ринулись вперед, и, судя по тому, как Канея целенаправленно пробивалась к левому краю площади, не высматривая своей подопечной, она знала, где именно стояла ее элока. Хорнии из королевского табуна лежали достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было проще подъехать для погрузки. На брусчатке Сергей заметил специальные отметки, по которым они вероятно и ориентировались, становясь по местам. Белая довния подкатила к одному из тел, вынула голову из хомута и положила доски на край телеги, соорудив пологий скат. Из-под Луденсы торчали деревянные носилки. Зная, что ее ждет, она заранее побеспокоилась о своей транспортировке, но, не слишком удачно упав, лежала наполовину на земле. Канея взялась зубами за ременную петлю на спине хорнии, вероятно для этой цели и оставленную, и уложила ее поровнее. Серый спрыгнул, раздумывая, чем бы помочь, и решил просто поддерживать голову Луденсы, чтобы она не билась о камни. Совместными усилиями они быстро втащили носилки в телегу.

На улицах уже появились прохожие, но при виде спешащей Канеи, все быстро расступались. Даже груженые телеги съезжали в сторону, чтобы дать ей дорогу. Серый решил, что хорнии, отдающие свои силы для защиты страны, здесь пользуются большим уважением. У дверей магазинчика стояло две довнии, и топтался взволнованный бурый жеребенок.

– Мастер Канея, – крикнул он, бросившись навстречу, – Вирида ногу подвернула и не может сегодня прийти!

– Я поняла, Хига, передай, что все в порядке, пусть не волнуется, – ответила она и обернулась к покупательницам. – Прошу извинить, уважаемые эквы, я открою магазин, как только уложу элоку в кровать.

Довнии понимающе кивнули, забота об элоке безусловно считалась приоритетным делом. Канея вкатила тележку во двор, взвалила Луденсу на спину и осторожно понесла в дом. На втором этаже Серый помог снять с хорнии сумки с ремнями, и довния уложила ее в кровать.

– Сегри, ты можешь последить за Луденсой? – попросила она.

– Конечно, Канея, я посижу с ней.

– Если она захочет пить или еще что, сразу зови! – предупредила она и побежала в лавку.

Канея уже привыкла к подобному зрелищу, а у Сергея при взгляде на экву защемило сердце. Вчера она шутила, смеялась и называла его то «совсем глупым», то «умницей», а теперь лежала, тяжело дыша и не в силах пошевелиться. «Канея, хочу пить», – прошептала она, не открывая глаз. Ведро воды стояло около кровати, и Серый решил, что справится сам. Налив полную чашу, он поднес ее к мордочке хорнии, но она впала в забытье и никак не отреагировала. Тогда он зачерпнул немножко ладонью и смочил губы Луденсы. От вкуса воды она очнулась и выпила почти полведра, Сергей несколько раз наполнял чашу для нее. «Сегри, свитки, сумка», – тихонечко сказала она и снова отключилась.

Покопавшись в ее вещах, Сергей извлек два широких свитка. Первый представлял собой типичную азбуку – большие и четко прорисованные буквы сопровождались поясняющими рисунками, а во втором оказалась детская сказка про хитрого агерни – так назывался местный картофель. В сказке этот агерни прятался под землей, притворяясь простым растением, но умные эквы разгадали его хитрость, выкопали и съели. «Точно, – подумал он под влиянием прочитанного, – сейчас бы картошечки жареной. Или хотя бы вареной». Потом он подумал про суп и глянул на хорнию. «А ей бы супчик не помешал, – продолжил он размышлять, – с одной воды сил-то не наберешься». Когда идея оформилась, он спустился вниз, подождал, когда Канея обслужит очередного покупателя, и тихонько ее окликнул.

– Что? Сегри? – всполошилась она. – Луденса зовет?

– Нет, я хотел кое-что спросить. Чем ты ее кормишь, пока она в таком состоянии?

– Ничем, только водой отпаиваю. Она же не может сама есть.

– Как же она сил наберется с одной воды?

– А что делать?

– На моей родине для тех, кто заболел и ослаб, готовили такую штуку, называемую «суп», – начал объяснять он. – Для этого грели воду, бросали в нее порезанные плоды, и эти плоды из-за жара отдавали воде свои силы. Потом воду студили, давали пить, и получалось, что больной не только пил, но и ел. Если поить Луденсу супом, она быстрее поправится.

– Никогда о таком не слышала, – нахмурившись, произнесла Канея. – А ты сам уже делал этот «суп»?

– Конечно, и делал и пил много раз, – заверил он.

– Если это поможет Луденсе, я согласна. Что для этого надо?

– Нужен огонь, чтобы воду нагреть, ведро, но только не деревянное, а железное, ну и плоды из твоей лавки, – перечислил Серый.

– Эмм… ведро я могу одолжить в кузнице, а огонь… а можно не огнем, а просто жаром греть?

– Можно, конечно, без огня даже лучше, – кивнул он.

– У меня есть жаровня в кладовке, я ее разжигаю, когда в сезон Хиберни ночи становятся слишком холодными.

Поднявшись наверх, Канея показала где все стоит и ускакала в кузницу. Сергей выволок в комнату большую глиняную чашу на железной треноге, насыпал туда древесного угля и, полив маслом, стал разжигать. Пока угли разгорались, довния притащила ведро уже полное воды. Серый сделал подставку из двух железных прутков, поставил воду греться и отправился за овощами. Решив не гнаться за разнообразием, он взял картошку, лук, белый корнеплод, уже опробованный им, и горсточку соли, чем очень обрадовал свою хозяйку. «Если для супа достаточно таких дешевых овощей, то можешь и побольше взять», – сказала она.

Вода закипела, комната наполнилась запахом варева, и живот Сергея забурлил от предвкушения. Когда овощи уварились так, что стали разваливаться, он отложил себе несколько картофелин, а остальное размял в жидкое пюре. Отлив получившегося супа в чашу, Серый стал ждать, пока он остынет. Канея, поднявшись в комнату, принюхалась и задумчиво произнесла: «Никак не пойму, нравится мне этот запах или нет…» Снизу звякнул колокольчик, и она убежала обслуживать очередного клиента, так и не договорив. «Хочу пить», – прошептала Луденса. Сергей попробовал суп на язык и решил, что он уже достаточно остыл.

– Выпей вот этого, – сказал он, поднося чашу хорнии.

– Что это? – от удивления она даже нашла в себе силы приподнять голову.

– Это должно быстро вернуть тебе силы, – пояснил Сергей.

– Горячо, – шепнула Луденса.

– Нормально, так и должно быть, уже можно пить.

Быстро опорожнив чашу, она распробовала новое блюдо и потребовала еще, ноя: «Ну, когда уже», – пока он студил ей очередную порцию. В итоге хорния выпила шесть чаш, прежде чем снова уснула, и Серый, наконец, смог сам насладиться результатом своего поварского мастерства. Для Канеи, тоже пожелавшей попробовать, пришлось остатки соскребать со стенок. «В целом, съедобно, хотя вкус непривычный, – поделилась она своими наблюдениями. – Как будто кто-то все тщательно прожевал, и осталось лишь проглотить».

Солнце едва добралось до зенита, а Сергей уже валился с ног от усталости. Конечно, для Луденсы надо было сварить еще немного супа на вечер, но он решил сперва часок вздремнуть. Только он устроился на кровати Канеи, как хорния попросила принести ей помойное ведро. Со вздохом выбравшись из-под покрывала, Серый спустился за ним в туалетную комнату.

Место, где эквы справляли нужду, находилось на первом этаже и, учитывая уровень технического развития местных, казалось довольно необычным. В полу комнаты было две дырки. Первая вела к каналу, пролегавшему сразу под полом, оттуда эквы брали чистую воду для питья и умывания. Во вторую, собственно, справляли свои дела и сливали жидкие помои. Внизу бежал довольно быстрый поток, моментально уносивший отходы и потому почти не издававший запаха. Откуда на возвышенности бралось столько воды, Сергей представить не мог, но если город строился самой богиней, вероятно, она и позаботилась о столь продвинутой канализации.

Вернувшись наверх, Серый помог хорнии слезть с кровати. Хотя и мелькнула мысль позвать Канею, но потом он решил, что сам позаботиться о Луденсе. Торговка весь день работала в лавке, и в плане времяпровождения лучше было рассчитывать на ее подопечную. Не составит особого труда убедить хозяйку отпускать его вместе с элокой, а хорния, чувствуя заботу, быстрее проникнется к нему дружескими чувствами и станет охотнее отзываться на просьбы. Полное ведро Сергей отнес обратно, а потом, забравшись в кровать, устроил себе тихий час.