Читать онлайн Кровавый блюз бесплатно

© Витамина Мятная, 2018

ISBN 978-5-4490-9788-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всем моим читателям: хорошего настроения, и удовольствия от погружения в другие миры.

Не грустите и не падайте духом, чтобы ни случилось в жизни. Приятного чтения!

Ваша Вита.

***

Мужчина развалившись сидел в кресле, небрежно расставив ноги в стороны. Его ступни в дорогих кожаных ботинках уверенно попирали восточной ковер.

Комната терялась в полумраке. Единственным источником света был пылающий в камине огонь. Сверкающее в полутьме убранство комнаты говорило о роскоши и богатстве, перешедшем все возможные пределы.

Перед ним, подобно провинившейся рабыне, согнувшись стояла женщина. Можно было подумать, что тяжелый взгляд незнакомца пригибает ее плечи к земле.

Лицо мужчины пряталось в тени. Только прядь белых как снег волос виднелась в свете костра. В темноте горели два красных глаза. Признак высокородного вампира, питающегося настоящей кровью.

– На колени. – Такой жестокий, властный голос мог быть только у хозяина жизни, не знающего отказа, не ведающего поражения.

Обессиленная женщина пала ниц, придавленная гнетом власти и ореолом вседозволенности, витавшим вокруг вампира.

– П-пожалуйста, не надо… – попросила незнакомка.

Вампир резко нагнулся, отблески огня попали на хищный профиль. Резкие черты лица, прямой нос, широкие скулы, грубые, жесткие, непрощающие глаза, жаждущие обладать всем, на что упадет взгляд. Не знающий поражения грубый волевой подбородок. В выражении лица было что-то гадкое и одновременно сладострастное. На пухлых губах мужчины навечно застыла презрительная полуулыбка.

Вампир приблизился к женщине. Но голос был нежным, в контрасте с внешностью мужчины, подобно теням, отбрасываемым пламенем.

– У тебя нет выбора, не так ли? – словно тигр, мурлыкнул вампир. – Если обменяешься кровью с кем-то, значит, прикован навечно. Связь – это навсегда. Разорвать ее невозможно. Ты принадлежишь хозяину душой и телом. Сильный делает со слабым что хочет. Подчинись добровольно, не сопротивляйся. Сделай, что приказано, и освободишься.

Женщина молча в бессилии заплакала, признавая поражение и понимая: она в его власти, в когтях этого надменного хищника, который вытворяет то, что хочет. От высокородных нет защиты, нет спасения.

Вампир расслабленно откинулся на спинку кресла и дернул молнию на брюках.

– Ты сама знаешь, что делать.

Жертва, пересиливая себя, склонила голову, подчиняясь.

***

Ночью в реке нашли труп женщины.

***

Сент-Блад Сити.

Сталь и бетон плавятся в лучах заходящего солнца, но жизнь в центре города только начинает просыпаться.

Отблески заходящих лучей не так обжигают кожу, как полуденное солнце, и жители Сити вылезают на улицы из подземных уровней. На поверхности можно находиться и днем под прикрытием тонированных стекол, но солнце немилосердно обжигает кожу, а в этом месяце паек крови вновь урезали.

В закатных лучах сверкают никелем и хромом машины, шумя дизельным мотором, проносятся мимо, поднимая вокруг себя тучи отработанного дыма. По тротуарам гуляют толпы разряженных людей.

Я стояла на углу центральной улицы, рассматривая автомобили и провожая взглядом прохожих. Мое внимание часто обращалось в темный проулок между домами. Я рассматривала боковой выход из банка, небрежно прислонившись к столбу, стояла, позвякивая мелочью и ключами в кармане.

Дико хотелось есть. У меня уже не в первый раз закралось подозрение, что все торговцы с государственными патентами на продажу питания давно состоят в коллективном сговоре. Смешивают положенную по карточкам кровь с кровью других животных и даже не теплокровных, скорее ящериц или змей. А остальное и излишки подворовывают и толкают на черном рынке.

Меня передернуло от этой мысли. Если питаешься земноводными, тебе уже некуда падать ниже. Это прямой путь в деграданты.1

Был и другой способ получить еду. В некоторых случаях вампиры могли питаться кровью друг друга. Только если у двух особей возникала эмоциональная связь. Например: вожделение, любовь, привязанность, дружба. К тому же вампир, чью кровь ты пьешь, должен быть почему-то противоположного пола. Женщины не могут пить кровь у женщин, а мужчины не могут питаться мужчинами. Кровь своего пола – это всегда стопроцентный яд и мучительная смерть.

Конечно, выгодно иметь покровителя, но это означало чужого человека рядом, с которым ты связана навечно. Жить с ним в одном доме, спать в одной постели и пить его кровь минимум два раза в день. А самое страшное – ощущать его эмоции и чувства как свои. Многие вампиры ради еды и защиты заводили подобные отношения. Мне такое не подходило.

Создать эмоциональную связь с другим вампиром означало попасть в зависимость. Стать чуть ли не рабыней, а мое положение и так было незавидно. Маленькая, несчастная воровка, без гроша в кармане, без прошлого и без будущего, но зато свободная, как сама жизнь, как ветер. Никому не подчиняющаяся, ни с кем не связанная, дикая и не прирученная. Такое состояние абсолютной свободы меня очень радовало, но заставляло влачить существование вечно голодной дворовой кошки.

Чтобы унять голод, я достала из кармана две гемоглобиновые подушечки и стала жевать. Это ненадолго притупит чувство пустоты в желудке, к тому же, как гласит реклама, мои клыки станут белее снега и крепче алмазов. Что за бред! И кто только придумывает эти слоганы?

Мимо пробежал, толкнув в бок, оборванец, маленький постреленок с одиноким торчащим клыком. Очаровательная лукавая мордаха голубоглазого ангелочка в тугих кудрях. Только грязная, и взгляд уже, увы, не детский, а настороженный, пуганный и травленный жизнью на улице и в подворотнях. Неправильной прикус – следствие недокорма и отсутствия магии.

Пацаненок залихватски свистнул, привлекая мое внимание, я лениво достала руку из кармана куртки и показала ему «гак». На среднем пальце кольцо, печатка со знаком банды, к которой я принадлежу.

Пострел подмигнул мне, признавая за свою, еще раз сигнально свистнул и, ввинтившись в толпу, пошел на дело.

Карманник. Малолетний щипач, чистит карманы богатеньких ротозеев на главной улице. Лишь бы не попался. Тогда его ждет развоплощение. Длительный голод, деградация, яркое полуденное солнце, мучительная смерть от ультрафиолета. В конце концов от него останется только пепел. Никого не интересует, что он ворует от безысходности и с голоду. Олдермены2 скажут, что он вполне мог бы быть усыновленным ребенком и связанным с каким-нибудь вампиром. Только это означает даже не рабство, а нечто похуже. Вечность с ненавистным мучителем. Покровитель, с кем несчастный будет скован неразрывными цепями, может сделать с ребенком нечто похуже, чем заморить голодом.

Все так же жуя жвачку, я подпирала фонарный столб. Резинка со вкусом крови – то, что надо, чтобы перебить аппетит. Поразительная гадость, но работает, изобретение магов-ученых. Внутри не кровяные тельца, а выжимка из трав, приправленная магией.

К зданию, на углу которого я торчала, плавно подъехало длинное сверкающее авто. Черное, глянцевое, похожее на большое хищное животное. Обтекаемые формы, тонированные стекла.

Ферури – шикарный автомобиль! Таких на весь город всего пара штук.

Дверь плавно откинулась вверх, из машины вышла женщина, повернулась, и мы столкнулись с ней нос к носу. Водитель подрулил слишком близко к тротуару, а мой любимый столб, с которым мы уже срослись, стоял на самом краю.

Вампирша, густо накрашенная, с подведенными глазами и намалеванными губами, уставилась на меня. Впрочем, косметика была дорогая, я оценила. Маленькая баночка помады с соком из лепестков кровавой розы, последняя новинка, стоила, как годовая зарплата наемного работника с нижнего уровня. Кто эта дамочка, которая может мазать на себя такую дороговизну, да еще так густо?

За спиной женщины еще кто-то вылезал из машины. Вампирша, разглядев меня, мою одежду, скривила губы, поджала их и, задрав нос к небу, шагнула в сторону стеклянных дверей.

Я не удержалась, с громким «тьфу» выплюнула ей под ноги жвачку. Крашеная пергидролью блондинка, взвизгнув, подпрыгнула, аки коза, и на высоких каблуках засеменила к входу, презрительно бормоча себе под нос про то, что на главные улицы пускают кого ни попадя, и их место на нижних уровнях.

«Правильно, со мной не стоит связываться, спуску не дам и нос откушу, если так высоко задирать будешь!»

Передо мной вырос мужчина, заслонив своими широкими плечами весь обзор, и посмотрел с укором прямо в глаза.

Набычившись, я засунула руки в карманы, поудобнее закопалась в ворот куртки. К вечеру становилось холодней, отсветы в стеклах небоскребов потемнели, из желто-алых перекрасились в фиолетовые, изо рта начали вырываться облачка пара.

«И не стыдно мне вовсе», – подумала про себя я под укоризненным взглядом мужчины и скосила глаза в проулок, куда мне и следовало смотреть. А не разевать рот на джентльменов в аристократическом белом шарфике на шее, в широких, подбитых ватой пиджаках от Арманьяски, с небрежно наброшенным на одно плечо пальто.

Никогда не понимала, зачем они вешают на себя эти тряпочки, толку в них ноль, не согреют. Впрочем, подобные типы никогда и не мерзнут, не приходится им шариться по узким сырым закоулкам, спускаться на нижние, менее благополучные подземные этажи. На самое дно и в прямом, и в переносном смысле. Там, на глубине, невозможно жить без порока. Ситуация обязывает и культивирует в людях самое отвратительное, что в них может быть: лживость, предательство, эгоизм в борьбе за существование и глоток крови. Показное благородство – прерогатива вот таких богатеньких типов. Так же как и покровительство.

Подобные высшие вампиры могут привязывать к себе сколько угодно доверчивых дурочек и бросать их, наигравшись и натешившись вволю. Разбивая им сердца, жестоко и смертельно разрывая с ними эмоциональную связь, опуская на дно жизни своим презрением, подвергая жалкому существованию и деградации.

Я застегнула на горле свою драную куртенку с вылезшим рыбьим мехом и подняла воротник повыше: становилось зябко. Осмелилась поднять взгляд. Мужчина стоял всего в метре от меня. Близко!

«Вообще не стыдно!» – еще раз подумала я, испытывая чувство неудобства, стыда, смешанного с беспокойством.

Наши глаза встретились. Вертикальный зрачок вампира терялся в черной, глубокой, как бездна, радужке. Того же цвета прямые сверкающие волосы и тонкая белая прядка седых волос. Красивый, хищный профиль. Орлиный нос с горбинкой, рассеченный поперек шрамом, узкие, плотно сжатые губы. Острый цепкий взгляд, как клыки, вонзающийся в тебя и заглядывающий в самую суть.

Темноволосый вампир, не найдя в моем лице ни грамма раскаяния, в наказание полностью повернулся ко мне лицом.

Меня передернуло. Шок! Вся противоположная сторона его щеки была испещрена ужасными шрамами, висок и глаз тоже, уголок искореженного рта презрительно смотрел вниз.

Меня передернуло, и еще раз, и еще, а потом и вовсе стало колотить мелкой дрожью.

Боевой маг! Воин-вампир. Не думала, что доведется хоть раз такого увидеть. Этот разбавленную ящерицами кровь лакать не станет, ему подавай чистую, не разбодяженную кровь человеческих девственниц. Если таковой напиток существует в природе.

Ну, по крайне мере, такие слухи ходили, ибо никто никогда не видел чистокровных людей и уж тем более девственниц, даже в горах их не наблюдалось. Много лет назад писали в газетах, что видели каких-то «диких» в заброшенных серебряных шахтах в северных хребтах. С тех пор люди стали чем-то вроде мифа.

Но я знала тайну – они есть, только прячутся где-то. Потому что я сама была наполовину человеком.

Мне оставалось завороженно смотреть на вампира-чародея, открыв рот, замерев в шоке. Такой раз шибанет чарами, и от тебя на стене мокрое место останется и разводы.

Вампир-воин каким-то резким, назидательным движением надел белую маску, закрывающую пол-лица, нагнулся, волосы скользнули, закрывая и так уже прикрытое уродство.

Я провожала застывшим взглядом его прямую спину, меня еще слегка пошатывало от магической силы, ореолом распространявшейся от типа. Руки дрожали, колени подгибались от бессилия. Я всегда была очень чувствительна даже к малейшим чарам. С детства могла почувствовать, есть ли во вскрываемом замке блокирующая сигнальная магия или нет. Что уж греха таить, вскрывала я их тоже лихо.

Из ферури вылезал еще один лощеный сноб, а за ним дамочка уже известной наружности. Клонируют, что ли, этих блондинок где-то? Все на одно лицо, одинаково одеты в шелка, похоже, по моде; накрашены и цвет волос у всех один: желтые, высоко взбитые, вытравленные перекисью кудри.

Я посмотрела на свой черный, как смоль, локон, провела пальцем по секущимся концам и отбросила за спину.

Второй гуляка небрежно поправил теплое пальто с меховым воротником, свисающее с плеча, и подал руку блондинке, вылезавшей из его авто.

Дамочка, наученная горьким опытом предыдущей особы, подобрала полы своей длинной шубы, как будто боясь испачкаться об меня, и зацокала каблуками в направлении стеклянных дверей.

Ишь ты, еще не зима, а уже меха нацепили.

Мужчина выпрямился, улыбнулся мне и подмигнул ярким голубым глазом с веселыми морщинками в уголке. Этот сноб был еще более пафосным и надменным, чем предыдущий: острый нос, кривые губы. Презрительная, навечно прилипшая улыбка на пухлых губах, белые как снег густые волосы. Широкие плечи, дорогой кипельно-белый костюм, кровавый галстук, пышно повязанный на шее, прижатый серебряной булавкой. У первого костюм был поскромнее, в черно-серебряных тонах.

Беловолосый одет, как франт, сразу видно: хозяин жизни, состоявшийся мужчина в летах и самом соку. Добившийся всего того, чего только можно достичь, и прожигающий остаток своей бережно поддерживаемой зрелости.

Двери закрылись за белым и черным вампирами.

Скорчив рожу, я показала им вслед язык.

Развлекаться пошли. Будут пить шампанское с кровью до полуночи, нюхать гемоглобиновый порошок и танцевать под громкую музыку. Топать своими ножищами так, что стекла и люстры будут трястись, пока не протопают себе дыры в подошвах лакированных туфлей. А после трех часов разбредутся по укромным местам, и эта дорого одетая, накрашенная блондиночка разрешит этому лощеному уроду укусить себя в шейку, и может, даже не один раз.

После шоферы подберут своих невменяемых гуляк, погрузят в дорогое авто и повезут отсыпаться в их сверкающие тонированным стеклом небоскребы. Чтобы к полдню господа проснулись с жестокой головной болью и похмельем, а к вечеру все начали по новой.

Стеклянные двери, выпустив на улицу хозяев жизни и ритмичные басы джаза, захлопнулись, отрезав тепло и веселье.

Я осталась стоять в холоде упавшей на город ночи, освещенная только светом рекламных огней и витрин дорогих магазинов.

Темнота, сырость, холод, пробирающий до костей. Я вздрогнула и поежилась. Осень, что тут скажешь. Скоро пойдет снег.

Денег нет и теплой одежды тоже. Надо раздобыть и то, и другое для всех членов банды.

Над головой защелкало, сработали чары, полыхнуло, мой фонарь загорелся мягким светом. Я провожала дорожку вспыхивающих огней, они, зажигаясь один за другим, бежали вниз по улице, уходили куда-то вдаль к побережью, к далекому морю.

Сразу стало ярко, празднично, но, увы, не тепло.

Ну, когда же? Сколько мне еще тут торчать? Проулок между банком и соседним небоскребом все так же был пуст и безжизнен. Я почесала замерзающую под тонкими черными джунсами ногу. Ляхи начинали неметь от сырости, синтетические джунсы, свистнутые в магазине в нижнем городе, почти не грели. Вскоре по коже стали бегать мерзлые мурашки, еще час, и я превращусь в эскимо на палочке.

К тротуару, посверкивая сигнальными огнями, подъехала полицейская машина, из нее с кряхтеньем вылез толстозадый коп. Улыбчивый весельчак с двумя подбородками и губой, испачканной чем-то белым.

Ну вот, проблемы. Небось, эти богачи нажаловались и вызвали. Для меня, воровки, попасть в полицейский участок – прямой билет на вылет из дела. Ни одна банда меня больше к себе не возьмет, так как, засветившись в полиции, будешь меченной.

– Эй! Дамочка, здесь нельзя стоять! – окликнул меня коп. – Это приличное место. Иди, иди отсюда, – замахал он на меня руками, как селянка, прогоняющая гуся.

«Добрый коп», – быстро определила я. Такие любят где-нибудь стоять с пончиком, дружески болтать, облизывая пальцы от сахарной пудры, и похлебывать кофе с двойной кровью. С такими можно договориться. Хорошие полицейские. Мы их не трогаем, и они нас, всем тяжело живется, а покрикивает он для порядка.

Из машины вылез еще один тип, тощий, крысомордый, с одним обломанным клыком. Старый вампир, весь в морщинах и трупных пятнах.

«А это злой коп», – сразу определила я. – «Надо сматываться».

– А чего я? Я ничего! – заныла я для проформы, стараясь придумать, как оттянуть время и подольше проторчать на углу, задание-то не выполнено.

– Идите, идите, девушка, – погнал меня второй, закуривая сигарету. – Не стойте здесь. Не положено. – Голос надтреснутый, дребезжащий, но вовсе не немощный, каким на вид выглядел старый полицейский. Я пригляделась. Опытная ищейка, опасная, таким лучше не попадаться: запомнят твое лицо и запах, и магический фон без всякого привода в полицию.

Крысомордый даже не смотрел на меня, его изрытое оспинами и морщинами лицо было обращено к большому пальцу руки, из которого детектив пытался добыть магический огонек для своей самокрутки.

«Еще и магией наделен! Смываться сию минуту!»

Отлепившись от столба, уходить я не спешила. Замешкалась, начала рыться в карманах, соря при этом на тротуар бумажками от жевательной резинки и прочим мелким мусором.

***

В теплом светлом зале, где пары дрыгали ногами под звуки задорной музыки, черноволосый сбросил пальто на руки швейцару и небрежно спросил у беловолосого:

– Ты видел молоденькую вампирку у входа?

– Дикарка, бродячая кошка, – отозвался светлый, небрежно кидая цилиндр и трость в руки подоспевшего портье. – Таких забавно подобрать и приручить, но они слишком прилипчивые, потом от них не отвертишься. Трудно сбыть с рук, будут цепляться до последнего, даже подарить никому нельзя. А что? – без интереса осведомился он у партнера. Его глаза с вертикальными зрачками уже высмотрели в глубине зала круглую попку своей спутницы, обтянутую шелком. Дамочки развлекались на танцполе без них.

– У нее зрачки круглые. – Заметил черноволосый.

Оба сели за подготовленный для них столик, официант шнырял вокруг, предлагая то одно, то другое. Светловолосый достал толстую сигару из листьев, пропитанных кровавым порошком, откусил кончик золотыми щипцами, закурил и выпустил к потолку облачко дыма.

– Она не человек, не обольщайся, – наблюдая за танцующими, бросил он. Людей больше не существует, все давно вымерли или переродились в вампиров.

– А дампиллы? – возразил более молодой черноволосый. Он нерешительно дотронулся до маски, но передумал снимать. Беловолосый поморщился.

– Конечно, они появляются, но рожают их обычные вампирши, просто гены так перемешиваются, что от человека в них больше. Округленные зрачки, короткие клыки, отсутствие когтей и крыльев. Вирус Смерти силен, вытравить его из крови невозможно. Это чума нового века, позволяющая нам жить вечно, не болеть и иметь силу десятерых, – самодовольно и хвастливо заметил говоривший.

– И делающая нашу жизнь несносной, – бросил вампир в маске.

– Это как сказать. – Светлый вампир поднял бокал с розовой жидкостью, отсалютовал своему другу и сделал глоток.

– А как же человеческая магия? – не унимался черноволосый.

– Дэрек! Невероятно, ты веришь в сказки! – рассмеялся беловолосый. – Ты такой романтик!

К столику подлетели веселящиеся спутницы и защебетали птичками:

– Мальчики, нам скучно, мы хотим танцевать!

– Все еще не натанцевались? – бросил светловолосый, намекая на то, что он видел, как одна слишком близко прижималась к другому. Он не потерпит конкурента.

– Но вы так долго пялились на эту нищенку у входа, которая просила милостыню, – заныла одна из блондинок, – нам стало скучно! – Она не собиралась признавать свою вину.

Надменная и уверенная в себе светская львица, умеющая правильно говорить, правильно поступать, вовремя, как флюгер, меняющая виды развлечений и свое мнение, лишь только одно или второе выходило из моды или, наоборот, признавалось правильным. Она умела и любила водить богатеньких мальчиков на поводке. Но эти ее новые знакомые, ставленники самого влиятельного кровососа города, не поддавались влиянию.

Это были «новые вампиры», деятельные и неугомонные. Они не были рождены в какой-нибудь древней и уважаемой семье, не владели заводами и верфями, не получали состояния в наследство. Это были нувориши, усыновленные мафиозными семействами вампиры, стремительно делающие громадные деньги на торговле кровью, гемоглобиновыми порошками и прочей ерундой.

Высшие вампиры, несмотря на свое богатство и спесь, были ей понятны. Этих она только собиралась раскусить и приручить.

Она выросла среди старых, богатых и влиятельных вампиров и сейчас жила, просаживая деньги своего отца, меняя кавалера за кавалером. Ее подруга была попроще, всего лишь красивая кукла-содержанка, на лице которой при словах беловолосого отразился испуг.

– Не верь в сказки, Дэрек, это просто глупо! Наше единственное спасение – это создание заменителя крови. Видят боги, ученые должны его найти со дня на день! Я вбухиваю в их исследования тонны денег! – сказал старший из двоих, беловолосый, потушил сигарету в пепельнице и повел свою капризную спутницу танцевать.

– Не забудь, у нас встреча через два часа на верхних этажах, – небрежно бросил он через плечо и затерялся в толпе танцующих.

Выждав время, Дэрек, оставив круглую сумму шуршащих купюр на дамскую комнату своей спутнице, встал и незаметно вышел из зала.

***

Голод скрутил внутренности с новой силой. Я подошла к полуночному ларьку, торговавшему ночными напитками, и отоварила последний талон.

Кровь добавляют в чай или кофе, чистой уже давно никто не видел. Ее могут себе позволить только такие богачи, как этот лощеный сноб из машины, да его дорогие куклы, не такие оборванки, как я. Конечно, для жизни и небольшого количества крови хватит, но магия в тебе будет угасать. Чары доступны только тем, кто ест и пьет вволю. Если есть сила, то и власть будет в твоих руках.

На планете практически не осталось чистокровных людей, все давно обратились в вампиров. Дети ночи заселили всю поверхность и теперь питаются кровью животных, но и ее не хватает. Потому что, мутируя, магический Вирус Смерти поражает не только людей, но и любых живых существ. Стада тщательно охраняются, но одичавшие перевоплощенные животные нападают на них, распространяя заражение, превращая пищу в себе подобных. Отбирая и у себя, и у нас.

Я отхлебнула кофе. Жидкий. Еле заметный солено-железный привкус.

В бумажном стаканчике от силы пять процентов крови, остальное вода. Тем не менее, от горячего питья стало теплее, руки сжимали стаканчик, впитывая жар обжигающего напитка. От очередного глотка сердце забилось быстрее, и я зашагала бодрее.

Первое мое задание выполнено. Потянув время сколько можно, я дождалась смены охраны. Рассмотрела подъехавшую машину с ночными сторожами, пересчитала охранников, зафиксировала время и ритуал смены магической печати на боковой двери банка. После, как ни в чем не бывало ушла.

Единственное, чего я боялась, – что меня запомнил полицейский. Не тот толстяк, который с фонариком не отыщет свою раскормленную задницу, а второй, маг-вампир. Если наша банда грабанет банк крови, старая ищейка может невзначай припомнить, что некоторое время назад около места преступления околачивалась не безызвестная барышня, и сможет найти меня по магической ауре. Как жаль, что я попадала в приют! Там для проформы сняли с меня и отпечатки пальцев, и слепок ауры. Так они поступали со всеми, попавшимися им в лапы детьми, сбежавшими и беспризорными. Особенно усердно фиксировали тех, кто наделен чарами, в ком не погас колдовской огонек.

Из приютов бежали почти все угодившие туда по какой-то причине дети, если могли и если еще не попали в зависимость от покровителя. Лучше бродяжничать, чем сидеть в застенке или быть усыновленным насильно. Это была моя уже вторая свобода, мне удалось убежать до того, как им удалось навязать мне связь с каким-нибудь покровителем. Первый раз я попала туда малышкой, но меня выкрал наш главарь.

Как он заметил, намекая на мои магические навыки, такая «отмычка» нужна ему самому. Потом я попалась на вскрытии сейфа. Это была моя вторая отсидка. Если не поберегусь, будет третья. И на этот раз они не упустят шанса сплавить меня какому-нибудь толстому богачу под предлогом заботы обо мне. Конечно же, за особо крупное пожертвование в фонд детского дома. Грязные, взятнические деньги, которые так и не дойдут до воспитанников, растворившись в небытии.

Другое сегодняшнее мое задание было намного сложнее. Встреча с осведомителем. Возможно, никто из банды, кроме меня, не мог его выполнить.

Требовалась осторожность. Было решено выбрать меня, хоть я и голодала, как все, у меня остались некоторые зачатки человеческой магии. В удачные дни я могла читать мысли. Смутно, нечетко слышать ментальные голоса других вампиров.

Швырнув пустой стаканчик через плечо, направила свои стопы в сторону доков. Час быстрой ходьбы, и я почти на месте.

В воздухе чувствовался привкус морской соли и водорослей. От темной воды веяло арктическим холодом. Я хлюпнула носом, окончательно промерзнув.

Тишина. Никого.

Вода с плеском билась в гранитные пакгаузы. Над моей головой высились, подпирая небеса, циклопические пирамиды ржавых корабельных контейнеров. Они давно пусты, основной продукт теперь кровь и все, что с ней связано. Склады опустели и обезлюдели, идеальное место для тайной встречи.

Я встала в тени зиккурата, воздвигнутого бывшим богам торговли, и закрыла глаза, мысленно прислушиваясь.

Незнакомец появился неожиданно, плавным незаметным глазу движением вылетел из-за угла и сбил меня с ног.

Повалил, а потом еще и прижал к мокрому песку, окончательно решив извалять в грязи.

– Нищенка! – послышалось презрительное около моего уха.

Я мешкала только секунду, мои пальцы нашли булыжник, осколок кирпича, валявшийся в песке. Решительный пинок ногой, и обидчик отлетел в сторону. Взмах руки. Но я промазала, камень просвистел мимо, обдав песочными брызгами лицо хама.

– Дикарка! – воскликнул незнакомец, утирая губы и сплевывая на землю песок. Все-таки я его задела, это немного радовало. – К тому же немытая! В банде Крысолова что, не моются?

Я потеряла дар речи, так меня еще никогда не оскорбляли. Одежда у меня не новая, но чистая и без дырок. Я совершенно не заслужила такого обращения! К тому же сам-то, сам! Он свое наглое рыло в зеркало видел? Вероятно, нет. Мне, впрочем, тоже лица не было видно.

Волосы у незнакомца на макушке собраны в бодро торчащий конский хвост. Кепи с козырьком надвинуто на самые глаза. Можно подумать, прическа мешает надеть головной убор правильно вместо того, чтобы смотреть на мир в узкую щель между шапкой и шарфом, закрывающим все лицо.

Да и сам кепарик непростой. В свете луны по краю козырька бежала сверкающая молния. Хищный и острый отсвет от вшитых между слоями ткани бритвенных лезвий. У меня похолодело в груди. С кем связался Крысолов?

Острый Козырек! Легендарная банда бладлеггиров3! Только они носят такие головные уборы и вшивают в края лезвия, чтобы использовать в уличных драках как оружие.

Это отличительный признак самой наглой и многочисленной гангстерской банды в Блад-Сити. Они промышляют в дельте двух рек и служат самым крупным вампирским мафиози. Их сеть осведомителей тянется на многие мили вверх и вниз по течению двух рек.

Я осмотрела весь образ нахала: одежда у него не новее моей, такая же ношеная и уже не первый год, между прочим. Не с чего задирать нос к небу.

Незнакомец был настороже. По сжатому в кармане кулаку понятно: в руке он держит кастет. Весь собран, как терьер на охоте.

Черные глаза нагло сверкают из щели, видна только одна бровь иронично изогнутая и рассеченная шрамом. Наглые зенки шныряют по моей одежде, рассматривая, выискивая угрозу.

Я стояла перед ним безоружна. Мое тайное оружие – человеческая магия, но чужак об этом не знает.

– Пф-ф! – расслабился грубиян, не найдя во мне опасности. – Девчонку послали, грязнулю. Мелкие банды все сплошь состоят из сопливых детей!

Скрипнув зубами, я сосредоточилась на задании и на том, что должна была сделать.

– Это тебя послали гангстеры?

Вместо ответа я получила презрительное:

– Иметь дело с детьми, уличными оборванцами и попрошайками – не наш уровень. Даже связываться не хочется. – Незнакомец что-то прикидывал про себя.

Да что эти Острые Козырьки о себе воображают?! Наша банда небольшая, но мы провернули не одно крупное дельце!

Именно потому, что мы дети, нас редко подозревают в чем-то подобном. Да к тому же мы вовсе и не так молоды, как кажемся, а тяжелая жизнь на улице заставляет взрослеть очень быстро.

На самом деле вампиры стареют медленно, а живут бесконечно долго. Мои семнадцать лет тянутся уже не первый год. С того момента, как мой рост в очередной раз замедлился и залип на этом возрасте, я не взрослею, не меняюсь.

И ежу ясно, что я не произвела на посланца особого впечатления, но демонстрировать наличие магии не стоит. Потом хаму сюрприз будет.

– Так вам нужна помощь? Или нет. – Его наглость начинала бесить.

Подумав, незнакомец представился:

– Меня зовут Череп. Моя кликуха.

– Отмычка, – коротко представилась я. Это были не настоящие имена. Никто из членов банд не пользуется настоящими, скрывая и себя, и свое прошлое.

– Скорее, неумойка. Ну да ладно.

Я скрипнула зубами. Так и хотелось направить на него внутренний взгляд, да сжать посильнее, так, чтобы от боли он упал на одно колено, хватаясь за виски и вереща, как резаный. Невероятным усилием воли я сдержалась.

– Что передать Крысолову?

Нахал задумался, почесывая щеку под шарфом. Ему явно не хотелось общаться с бандой беспризорных детей, но, видно, не было выхода.

Я же вовсю напрягалась, стараясь просканировать этого гада. Ничего! Ни одной мысли или картинки. Такое ощущение, что он вовсе не думал, а в голове у него пустота. Что вполне может быть правдой. Интеллектом Череп не блистал.

В итоге он решился, достал из кармана клочок бумаги. Записка главарю нашей банды. Рука протянула мне белый квадратик. Я шагнула, пытаясь цапнуть его пальцами.

Ловушка захлопнулась.

Жесткие руки схватили меня за талию и сжали. Пальцы врезались в ребра. Я была стиснута в крепких объятиях. Мозг заметался в поисках выхода из ситуации, извечная проблема «бей или беги».

Вампир втянул носом воздух.

– От тебя попахивает дешевым кофе. – Он принюхался снова. – Мм-м, ментол, корица и… кровь.

Пальцы впились в тело сильнее, так, что я пискнула, и притянули меня к себе как добычу.

Его губы оказались на одном уровне с моими.

Мир ускользнул из-под ног, завертелся подобно карусели. Я ухватилась за то единственное, что оставалось на месте и не скакало в невообразимой чехарде размытых красок и образов. За руки, поддерживающие меня и мои подогнувшиеся колени.

В следующий раз я всплыла на поверхность тогда, когда осознала, что чьи-то жесткие губы впились в мой рот. Не встречая сопротивления, смяли поцелуем губы и терзают их, вызывая головокружение и сладкую болезненную слабость в ногах.

Нужно было оттолкнуть, ударить зарядом магии, но… но…

Это было так сладко, так феерично. Первый настоящий поцелуй. Все, что было до этого, вылетело из головы и затерялось в голубой дали крепко забытого прошлого.

Мир разделился на «до» и «после».

Потом я корила себя за глупость. Не будь я такой уставшей, голодной и рассеянной, не поступила бы столь опрометчиво. Надавала бы ему пинков сразу же, а не стояла, балдея и хлопая ушами, как слон.

Я открыла глаза и в полутьме увидела выхваченный светом луны, ухмыляющийся уголок надменных губ.

Сладкий сон рассыпался миллионом гаснущих осколков.

Я вырвалась, готовая уже нанести магический удар, но похабник повернулся спиной и собрался уходить. Он невозмутимо надевал на нос шарф, прикрывающий лицо. Как будто ничего не было! В темноте пакгаузов я так и не рассмотрела его наглой морды.

Мне ничего не оставалось, как только утереться рукавом куртки и возмущенно сплюнуть на землю.

Записка была в моих руках, но досталась слишком дорогой ценой.

«До чего же неприятный тип, надеюсь, с ним больше никогда не встречусь! – подумала я отплевываясь.

– Эй, бродяжка! – крикнул он, обернувшись. – Такой сладкий поцелуй заслуживает подарка! При следующей нашей встрече я подарю тебе кусок мыла! – и заржал, как козел.

Нет, козлы, конечно, не ржут, если не обращены в кровососов под действием Вируса Смерти, но этот радостно-презрительный хохот слишком похож на вышеописанные звуки. Череп просто заливался со смеху. Ну, хоть у кого-то настроение хорошее.

Его ржание еще долго раздавалось вдали, пока окончательно не было поглощено речным туманом.

Я так и осталась стоять, хватая ртом воздух, пытаясь хоть что-то придумать в ответ, столь же оскорбительное, но ничего не приходило в голову.

Настроение испортилось окончательно.

Что ж, задание выполнено, это все, что нужно. Лучше не связываться с подобными типами, чести у них ни на грош. Снюхаешься, найдут потом твой труп в реке, с перерезанным горлом и высосанный до суха, без капли крови в венах.

Я вяло отряхивалась от налипших мне на спину полусгнивших водорослей и песка. После падения действительно вся испачкалась.

На сегодня все, я свободна. Минута позора, и задание выполнено, можно возвращаться в логово банды с испоганенным настроением и уныло поджатым хвостом.

Где-то далеко на другом краю склада морских контейнеров послышался звук обвала. Наверно, не выдержал разъеденный ржавью нижний ярус.

– Чтобы тебе твою тупую черепушку пробило ящиком! – мысленно пожелала я новому знакомому.

***

Я сидел на самом верху пирамиды из контейнеров. Мне нужен был свежий воздух.

Ветер, как назло играл со мной злую шутку, дул с той стороны, куда она ушла. Дурманящий аромат дразнил ноздри.

Запах мяты и корицы кружил голову и одновременно бесил, злил, заставляя пальцы в гневе сжиматься в кулаки.

Тело горело и пылало, требовало действий.

Я вскочил, подлетел к первой попавшейся железной стене и врезал в нее кулаком со всей дури.

Синхронно хрустнуло. Боль в запястье отрезвила на минуту.

Послышался грохот лавины. Меня накрыло колпаком. Облегчение! Здесь не слышно запаха!

Потерев кулак, я растянулся на мокром песке, закинул ноющую руку на голову. Тело подергивалось от напряжения, мышцы расслаблялись.

На потолке сияли звезды. Дыры в прогнившем днище стального ящика и свет луны, сочившийся через рваные раны металла. Как и тонкие струйки запаха корицы. Я помотал головой, прогоняя дурман.

Придется переждать здесь, пока источник этого головокружительного аромата не отойдет на достаточное расстояние.

– Я не зверь… не зверь… – шептали в темноте губы, обожженные поцелуем.

Видит бог, еще чуть-чуть, я не выдержу и начну охоту. Слишком сладок вкус губ с привкусом бодрящего кофе.

***

Спуск. Грязная лестница. Нижний город.

Над головой больше нет чистого неба.

Где-то высоко во мраке под потолком одного из подземных этажей светились инфракрасные лампы. Те, что еще не были сломаны или разбиты.

Улица сменялась улицей, витрины магазинов стали более убогими, не такими яркими и сверкающими, а потом и вовсе исчезли.

От быстрой ходьбы пополам с дозой кровавого кофе я совсем распарилась. Хотя на самом деле меня грело изнутри негодование, я никак не могла забыть насильно взятый поцелуй и волны презрения, которыми окатил меня этот выскочка. Прокручивая в голове возможные варианты событий, тысячи способов ему отомстить, я злилась.

Вокруг высились многоэтажные бетонные муравейники, упиравшиеся в потолок подобно циклопическим колоннам с подвесными воздушными мостами между ними. Я пробиралась вглубь спального района.

Никаких тебе сверкающих стеклом и сталью небоскребов, подпирающих далекие и недосягаемые небеса. Серый камень, бетон, цемент и потрескавшийся асфальт. Толпа людей уныло тащилась после работы домой. У каждого в руке стаканчик с кофе или другим напитком.

Подземный переход. Спускаюсь ниже. Минус второй уровень.

Люди в рваной одежде, усталые, сгорбленные. Руки непропорционально длинны, свисают вдоль тела. Походка шатающаяся, рваная.

Некоторые в изнеможении сидели прямо у стен домов. Тела их бессильно вытянуты, конечности раскинуты в стороны. На предплечьях вздувшиеся вены, на кончиках многосуставчатых искривленных пальцев звериные когти. Деграданты. Каннибалы. Могут нападать в темное время суток в безлюдных переулках.

Край тоски, уныния и беспросветности. Узкая дорога, две машины не разъедутся, петляла среди невзрачных высоток с заколоченными окнами первых этажей. Дымящиеся крышки канализаций, кучи неубранного мусора, помои прямо на тротуаре и по углам улицы.

Во дворах бегали подранные некормленые дети, сглатывая слюну провожали тебя голодным, тоскливым взглядом вертикальных зрачков. Их пьяные отцы валялись прямо поперек тротуара. А растрепанные мамаши пытались затащить свое единственное недвижимое имущество в дом.

Вот в таком-то всеми богами забытом месте меня нашел Дэн по кличке Крысолов, главарь нашей банды. Замерзшую, посиневшую от холода и завернутую в старые газеты. Кто-то оставил меня на пустынной боковой улице.

Сначала Дэн думал, что я человек: зрачки у меня круглые, не как у всех вампиров – вытянутые, кошачьи. Но по тому, как бодро я вцепилась клыками в его палец и начала сосать кровь, он понял – покушать я не дура и кровушку люблю. Просто я дампилл. Наполовину человек, наполовину вампир.

При каких обстоятельствах маленький новорожденный ребенок оказался выброшенным около мусорных баков, никто не знал.

Дэн пытался навести справки, но никому ничего не было известно.

Вампир не может пить кровь другого вампира. Что-то, содержащееся в крови чужого, отравляет твой организм. Питаться другим вампиром возможно только в одном случае – если между ними возникла эмоциональная связь.

Дэн просто не смог бросить ребенка на улице, хоть, как он впоследствии признавался, очень хотел.

Крысолов развернул газеты, и глаза наши встретились, что-то произошло с ним, и он уже не смог уйти. Притащил меня в логово, получил нагоняй от тогдашнего главаря и был избит не один раз членами банды. Потому что по ночам я истошно орала, требуя крови. Он выкормил меня собственной, благодаря ему я не умерла и выжила.

Логово нашей шайки находилось уже совсем близко. Вдруг я почувствовала тревогу, беспокойство нарастало. Все мои инстинкты верещали: опасность! Нападение деградантов?

Но где? Я встала как вкопанная, не решаясь подойти ко входу в убежище и выдать местоположение логова озверевшим вампирам. Среди членов банды совсем маленькие дети, они не выдержат боя с голодными, готовыми на все деггерами.

Шорох за спиной. Я не успела обернуться. Резкий удар в спину, и мир померк.

***

Серый в трещинах потолок, лампа без абажура, все вокруг нечеткое, размытое, в глазах двоится. Льдисто-серая холодная белизна казенного учреждения. Лазарет. Вокруг пустые, идеально застеленные по-казарменному кровати.

Я лежала на больничной койке, приподнялась, ощупывая небольшую шишку.

Приют. Я попалась. Хуже уже быть не может. Нарвалась на Детпатруль.

Это полуофициальная группировка, состоящая из повзрослевших детей, лояльных к администрации детдома. Почти взрослые, без пяти минут стоящие на пороге зрелости охотно идут в патруль, потому что у них нет шанса быть усыновленными. Члены группировки не обладают никакими уникальными способностями или неземной красотой. Они остаются в приюте навсегда.

Потом из них получаются самые строгие, самые озлобленные надзиратели. Нетерпимые к слабым, неспособным себя защитить.

Банда этих узаконенных хулиганов рыщет по нижним этажам Блад-Сити и в буквальном смысле слова крадет детей. Правда, на официальном языке это называется по-другому: «Защита детства». «Борьба с беспризорностью и бродяжничеством».

Главным критерием отлавливаемых бездомных детей является молодость. Чем младше ребенок, тем забавнее живая игрушка. Миловидность и красота тоже в почете, и, конечно же, внезапно вспыхнувшие в вечно голодных низах магические способности идут на ура, в основном потому, что эти дарования редки, а подчас гениальны.

Посвящение в Детпатруль – это первая ступень их карьеры. Так они становятся на путь жестокости, ненависти и нетерпимости. Даже самые сердобольные и человеколюбивые из них, чтобы выжить, предают, стучат, шкурничают и совершают сделки с совестью, иначе в приюте не выжить.

В палату вошли двое. Я притворилась спящей. Не в первый раз попадаю в подобную передрягу, уже в курсе, чего ожидать.

– Вставай! – Надзирательница приюта ударила электрожезлом по решетке кровати. – Я знаю, что ты не спишь!

Ничего другого не оставалась, как подчиниться. Иначе меня ждет удар током в район ребер. Придется потерпеть. Буду ломаться – запрут в карцере, или еще что похуже.

Я подняла глаза на своих потенциальных мучителей. Ломать сильных духом, подавлять волю и своемыслие – их любимое занятие. В приюте есть правило: малейшее неподчинение равно наикрупнейшему наказанию. Чтобы подавить всякое сопротивление в зародыше.

Рядом с тощей красномордой женщиной стояла девушка, одетая в серую форму воспитанницы с повязкой на рукаве.

Блондинка, высокая для своего возраста. Она пыталась выглядеть, как известная киноактриса, ну, по крайней мере, старалась на нее походить в силу своего тощего кошелька, непрезентабельного рода занятий и того простого факта, что она беспризорный подкидыш, такой же, как и я.

Но девушка очень старалась. Возможно, ей действительно удастся с помощью подражания привлечь внимание богатого покровителя. Это ее счастливый билет на свободу, возможность вырваться отсюда. Однако у блондинки имелся и запасной вариант на случай неудачи. Вампирша подобострастно имитировала повадки и поведение своей начальницы. Если ей не суждено покинуть приют, то, скорее всего, именно эта особа с невинно-голубыми глазами займет место первой тюремщицы.

– По отпечаткам пальцев и слепку ауры ты попадаешь к нам не в первый раз. Церемониться тут с тобой никто не будет, сама знаешь! – гаркнула надзирательница.

«Знаю. Видали, пробовали! – Я демонстративно поковыряла пальцем в ухе, пытаясь восстановить его функции. – М-да… из нее бы вышел заправский фельдфебель. Такая мощная глотка».

– Она, – женщина кивнула на голубоглазую блондинку, – главная по женскому общежитию, я передаю тебя в ее руки. Будешь беспрекословно подчиняться. Я думаю, – задумчиво сказала красномордая, – через какое-то время мы сможем выбить из тебя твои дикие уличные привычки и научить слушаться.

«Ага, как же! Я не собачка, чтобы беспрекословно вам подчиняться», – подумала я, но ничего не сказала. Трудно было выдержать злой, прищуренный взгляд бессердечной особы и другой, предвкушающий, голубых глаз.

Главное выдержать, вытерпеть, не сдаться. Рано или поздно мне подвернется шанс вырваться из заточения. Я перенесу любые издевательства, любые ограничения и наказания лишь бы снова получить независимость. Вернутся к Дэну, в банду, единственную семью что есть у таких, как я.

Но, как же тошно! В приюте ты одна, у тебя нет ни одного друга только враги. Душа устала от казенщины, сама атмосфера этих серых стен гнилая. Решетки на окнах, противочарные амулеты: гибель свободы и надежды. Все угнетает твою волю.

Тюремщица еще раз демонстративно ударила стрекалом по ножке кровати и вышла, оставив нас одних.

Мы замерли, разглядывая друг друга. Удав и его жертва.

«Красотка» – такое я дала прозвище этой кукле – через какое-то время грозила стать точной копией старшей надзирательницы. Даже глаза она так же злобно щурила, как и ее идеал надсмотрщицы.

Только кто охотник, а кто добыча? Я не собиралась просто так сдаваться. Неизвестно, что можно ожидать от них. Меня не сломали в прошлый раз, не сломают и в этот, но показывать несговорчивый норов не следовало.

Глава женского общежития тоже решила не оголять свое гнилое нутро. Притворно добрая, лучезарная улыбка озарила лицо вампирши. Она была похожа на фарфоровую куколку, только глаза выдавали: старые и ничего не выражавшие, все так же безразлично смотревшие на меня. В них не отражалось ни капли сочувствия, я для нее всего лишь инструмент. Отмычка. Безответная сирота, наделенная магией, которую можно использовать. Скорее всего, она попытается склонить меня на свою сторону и заставить себе помогать.

В банде мои умения ценились, здесь эта лицемерка будет использовать их во зло.

– Тебе повезло, что ты снова попала к нам, – мурлыкнула кукла приторно-сладким голоском.

«Ага, как же, повезло, век бы вас не знать».

– Ты теперь в безопасности, – продолжала надзирательница все еще стараясь наладить со мной контакт. – Лишена тлетворного влияния дна.

Я все так же стояла и смотрела на нее, пытаясь понять, что она для меня готовит «приятного».

Голубоглазая тюремщица протянула ко мне руку и дотронулась до локона моих волос. При этом ее щеки болезненно покраснели, выдавая ее чувства. Зависть.

– Ты красива. У тебя есть шанс прекратить дикую бродячую жизнь. Очиститься от всего того мерзкого, чему ты научилась на дне. – Ее рука жадным движением поглаживала мои волосы, как будто шевелюра являлась ценным материалом. В глазах ее вспыхнули алчные огоньки, не исключено, что она собиралась обрить меня и сделать из моих локонов себе парик. От приютских всего можно было ожидать.

– У тебя неплохие данные. Если будешь слушаться меня во всем, я помогу тебе достичь высот. Познакомлю со всеми, с кем ты должна быть знакома. – Рука надзирательницы дотронулась до моей щеки. Женщина нависала надо мной, как удав над кроликом.

Липкая ладонь неприятно холодила кожу лица. – Мы станем лучшими подругами. Ты теперь не одна.

До меня внезапно дошло, что она имеет в виду.

Помогать тебе таскать каштаны из огня? Мучить других детей по указке, выполнять твои задания? Возможно, даже знакомиться с твоими друзьями из верхов. Проводить с ними время? Давать им пить мою кровь? Нет уж!

Вот чем глава женского отделения занимается: совращает маленьких беспризорных девочек, продает детскую кровь всем желающим. Сколько же невинных детей, не выдержав связи с жестоким покровителем, наложили на себя руки и ушли за грань? А этой бессердечной кукле, конечно же, все равно. Каждая жертва, попавшая под ее влияние, всего лишь ступень, на которую она наступит, вытрет ноги и шагнет выше, оставив позади себя еще одну разбитую жизнь.

Я резко ударила по протянутой руке.

Слащавая лицемерка тут же превратилась в шипящую змею, готовую напасть и ужалить.

Мы с ненавистью смотрели друг на друга. Кукла, со злобой глядя на меня, потирала руку.

– Ненормальная, – спустя пару секунд немого противостояния гадюкой прошипела тюремщица. – С этого момента ты потеряла всякий шанс выжить здесь. Я превращу твою жизнь в ад! Из тебя тут выбьют все твои дурные манеры, – прорычала она. Маска дружелюбной куклы треснула, явив совершенно другой образ.

Неудача расстроила надзирательницу, ее лоб прорезали глубокие морщины. Э-э-э, да она не столь молода, как хочет казаться. Эта вампирша гораздо старше меня. Можно сказать, почти взрослая женщина. Меня ввели в заблуждение соломенные кудри и широко распахнутые голубые глаза. Она слишком сильно рассчитывала на меня. Ее планы разрушены, и теперь мене несдобровать.

– Вставай! Вшивая дрянь! – заорала она. – Неизвестно, чем ты там занималась на дне.

– Да уж не тем, чем вы здесь! – парировала я. Меня резко сдернули с койки. Голова закружилась, но я устояла на ногах.

– В ванную! А то заразишь всех остальных, грязная девка. Мне еще после тебя руки мыть!

– От девки слышу! – огрызнулась я. Меня больно толкнули в спину. Хорошо, хоть пинка не добавили. Вампирша не голодала, как я, была сильнее и упитаннее меня.

Коридор с тусклой краской, окна зарешечены, двери, обитые железом. Аладдин – ключ от всех дверей один – в руках мучительницы. Вот бы украсть! Но тюремщица крепко держала его в сжатой ладони.

Санитарный отсек, ряды душевых кабин.

Тварь с презрительным выражением лица всучила мне в руки то, от чего я была готова взбелениться, прыгать на всех, как дикое кровососущее шимпанзе и кусать-кусать-кусать! Это был кусок мыла. Почему меня сегодня все хотят вымыть?

Полотенце и сменная одежда полетели мне в лицо вместе с возгласом:

– Вымойся, замарашка! Тебе повезло, аукцион сегодня.

Дверь в коридор хлопнула, в душевой я осталась одна.

Немного постояв, я демонстративно разделась и швырнула одежду на пол. Ее все равно не разрешат оставить и сожгут, так пусть же сами убирают. Вентиль повернулся со скрипом, клубы пара наполнили холодную комнату. Они еще и на отоплении экономят.

Я нерешительно встала под горячие струи воды.

В ушах шумело одно ненавистное слово:

АУКЦИОН! Господи, да они сирот, как будто коров на рынке продают! Это слово вызывало бессильную ярость и ненависть.

Детей усыновляют. Не младенцев, конечно, а таких, как я. Почти взрослых, но еще не начавших жить самостоятельно и не нашедших себе пару.

Рожденный у вампиров ребенок – большая редкость. Можно сказать, полномасштабное событие, освещаемое прессой по визору.

Уже давно не было известий ни про одного новорожденного, все роддомы закрыты и перестали существовать как класс. Больниц тоже нет. Мы не болеем и почти бессмертны. Живем долго, взрослеем быстро, а стареем медленно. Проживая бесконечно одинокие тоскливые дни. Зато в каждом городе есть Приют.

Страшное место, ничем не отличающееся от тюрьмы. Запирающиеся на замок двери, надзирательницы и надзиратели, высокий забор вокруг территории. И… Аукцион.

***

«ГЛАВНОЕ – ПЕРЕТЕРПЕТЬ ЭТОТ КОШМАР», – утешала я себя. Пять минут позора, и все кончено. А дальше выживание, упорная борьба с главной надзирательницей, подвернувшийся шанс и желанная свобода.

Нас выстроили в ряд для того, чтобы вести на аукцион.

Ярко освещенная сцена. Софиты поливали жарой. Свет, будто тяжелое ватное одеяло, падал на плечи и обжигал кожу, дешевые лампы без ультрафиолетовых фильтров.

Разряженные дамы и джентльмены сидели на мягких диванах, у каждого в руках белая чековая книжка, неоном светилась в темноте и табличка с номером. Они пришли сюда совершить пару покупок, так просто, между делом и от скуки.

Нет, вы не ослышались, детей продавали. Вернее, усыновляли за вознаграждение.

Любая богатая дамочка могла при желании обзавестись живой игрушкой. Вирус Смерти мешал завести ей своих собственных детей. То, что делало нас почти бессмертными, препятствовало зачатию, пара могла быть вместе долгие годы, даже десятилетия, но так и не сделать ребенка.

У таких, как я, уже почти взрослых вампиров нет шанса быть усыновленными. Все хотят себе маленького пухлощекого амурчика с большими влажными глазками на розовощеком личике и тельцем со складочками и подушечками. Такие вампирчики вызывают сердечный трепет у скучающих от безделья богатеньких дам. Они нужны им, чтобы часто прикладывать детский пухлый ротик к своей шейке и груди, позволяя впиваться в кожу мелким неокрепшим клыкам и получая от этого извращенное удовольствие.

Когда меня только нашли в трущобах, и я попала на этот помост в первый раз, какая-то дамочка в мехах хотела купить меня. Но я была настолько худа, грязна и отвратительна в своем злословии и диком состоянии, что она передумала. Защелкнула ридикюль, откуда уже было вынула деньги и, повернувшись ко мне спиной, пошла прочь. Ее даже не сильно волновало, что я на тот момент была самым маленьким ребенком в городе, младше ей не найти. Потом я выросла, так и не обретя семью. Уличная банда стала моей семьей и родственниками, и единственными, кому я была не безразлична.

У таких, как я, стремительно вымахавших в росте кобылок, с торчащими из слишком короткой одежды руками и ногами шансов найти родителей нет.

За нами охотится другой сорт богачей. Скучающие бездельники мужского пола и извращенцы всех сортов.

Нас выгнали на помост. Я получила увесистый толчок в спину от злобной куклы. Эта гадина стояла за сценой и с ехидной ухмылкой наблюдала за действом.

«Ты пожалеешь!» – поймав мой взгляд, прошептала она одними губами и улыбнулась сладко, предвкушающе. У меня по спине пробежали мурашки от этой гримасы.

Помимо меня на помосте стояло пятеро сирот разного возраста. Одна девочка еще совсем малышка. Двое мальчишек вытирали сопливые носы рукавом – отловленные на улицах беспризорники. И большая редкость: испуганные двойняшки стояли, крепко сжимая ладони друг друга. Среди этой малышни я уже почти взрослая, но переставшая расти из-за отсутствия питания.

Начались торги. Жаркая схватка жадных, не желающих уступить друг другу людей. Первой была продана девочка за баснословную сумму. Счастливая покупательница, топая каблуками, выбежала на сцену и подхватила купленного ребенка. Малышка была слишком маленькой, чтобы что-то понять. Она доверчиво обняла шею своей новой матери, ее пугал гул голосов и громкие выкрики цены.

Двух сорванцов продали так же быстро, но они не особенно расстроились. По их ехидным улыбкам я поняла, что они очень скоро убегут, прихватив с собой особо ценные вещи их новых хозяев.

Я зажмурилась, когда в зале раздались истеричные крики и плач разлучаемых близняшек. Два надзирателя тянули их в разные стороны, оторвав от земли, пытаясь расцепить руки. Дети плакали, не желая расставаться. В конечном итоге подоспел еще один тюремщик, закрыл своим телом их от зрителей и со всего размаха ударил электрошокером по рукам. Потребовалось три удара, чтобы дети расцепили ладони. Брата и сестру продали по отдельности, ни у кого не хватило денег на совместную покупку.

Зрители и покупатели недовольно галдели, обсуждая, приглушенный гомон неодобрения и суеты – единственная реакция покупателей на произошедшее.

Настала моя очередь. Последний лот, как объявил распорядитель. В зале воцарилась тишина. Я послушно вышла вперед, зевая и почесываясь.

Ну, сейчас вы у меня получите. Все огребут – и распорядители, и богатенькие покупатели. Я была готова на все и беспрестанно повторяла про себя: пять минут позора, и ты свободна, пять минут… Борись! Борись до конца за свою свободу. Хрен кто меня купит, не видать приюту денег за меня, как своих ушей.

Я подняла взгляд и обомлела.

Знакомая фигура. Непослушное сердце екнуло и пропустило удар. В душу закралось нехорошее предчувствие. Это стоит моя погибель, мой конец. Переломный момент в моей дерьмовой жизни. Больше ничего не будет по-прежнему, судьба изменится здесь и сейчас. Только непонятно, что меня ждет впереди. Избавление или еще большая боль.

Мужчина с поджатыми губами гневно смотрел на меня, а я на него со сцены. Мы замерли в немом противостоянии.

Темные прямые волосы с одинокой седой прядкой, прямой нос, узкие губы. И взгляд, злой, ненавидящий, можно сказать – презрительный.

Мне стало нехорошо.

Но я гордо задрала подбородок и вернула ему ненавидящий взор с таким зарядом нелюбви, что его должно было проесть до костей. Однако на незнакомца это не возымело никакого действия.

Мне стало обидно: такая ненависть, такое презрение… Мы даже не знакомы! За что? Какое ему до меня дело?

Хватит разглядывать, прекрати, остановись! Мне хотелось крикнуть ему в лицо на весь зал, громко, зло, пополам с самой отборной руганью, которую я слышала от контрабандистов. Но я не могла. Черные глаза все так же подавляли, угнетали, облучая меня потоками ненависти. Шныряли по мне, цеплялись за мою убогую сиротскую одежду, руки с обломанными ногтями, волосы, которые я не удосужилась расчесать.

Я основательно готовилась к аукциону и приводила себя в негодность, намеренно лишая товарного вида. Кто же знал, что мне встретится подобный взор, перевернувший все нутро? Хотелось сжаться в комок спрятаться, забиться в темный угол, но софиты безжалостно освещали сцену, лишая ее малейшей тени.

Не знаю, сколько мы так стояли. К темноволосому подошел его собутыльник, виденный мной около банка, – беловолосый вампир. Он тронул друга за руку, и тот наконец-то отвел от меня свой месмеризирующий взгляд.

Все расселись по местам. В темноте зала не было видно рядов удобных мягких сидений, предназначенных для покупателей.

Начались торги. Вялые и безынтересные.

Рефери надрывался, описывая мои достоинства и ловко обходя недостатки. Но зрители без интереса гомонили и зажигаться азартом покупки ненужной им вещи не хотели. Я про себя улыбнулась и демонстративно встала в позу: руки скрещены, тело вяло и расслаблено, изогнулось буквой «зю», выказывая ответное презрение. Я подумывала, не плюнуть ли на пол для большей убедительности или харкнуть, как портовые грузчики, но не была уверена, что у меня получится с первого раза.

– Двадцатку дам, – выкрикнул кто-то, и зал засмеялся.

– Пять тысяч, – голос, жесткий, решительный ворвался в мое сознание. Я подняла глаза, но ничего не увидела: темнота и тени, яркий прожектор бил прямо в глаза. Кто этот идиот, готовый столько заплатить?

– Слишком дорого за уборщицу, – раздался голос того же остряка. Зал загоготал.

Дробный стук ног, и кто-то подлетел к ведущему аукциона.

Лицитатор4 свесился со своей тумбы, слуга жарко зашептал ему на ухо и замахал руками. Бумажка перешла из рук в руки.

Аукционист выпрямился и объявил:

– В связи с новыми обстоятельствами мы прекращаем сегодняшний аукцион!

Загудели голоса, зашаркали ноги.

Покупатели стали лениво расходиться, обмениваясь мнениями, хвастаясь покупками.

Мимо сцены прошла женщина, купившая маленькую девочку. Вампирочка доверчиво обнимала ее за шею и посасывала гемоглобиновую конфету на палочке. Все это время покупательница не отпускала ребенка с рук и прижимала ее к себе.

«Может, хоть ей повезет», – подумала я, провожая пару глазами.

Мне не разрешили вернуться к остальным. Вампирша, худая, с сухими сморщенными губами, ни дать ни взять крыса, справила мне документы, нетерпеливо сунула в руки. И махнула рукой в сторону, прогоняя меня с глаз долой, из сердца вон.

Когда меня увели надзиратели, я торжествующе кривила губы в радостном оскале.

«Шиш вам, а не деньги! Меня никто не купил!» – ликовало мое сердце.

Два надзирателя встали по обе стороны, еще двое сзади, один спереди показывал путь. В тот момент меня почему-то не смутил тот факт, что вокруг меня слишком много народу. Я искренне верила, что никому не нужна и купить меня не захочет никто.

Как я ошибалась!

***

Одни коридоры сменялись другими, я уже готова была увидеть общие спальни для сирот, но они все не появлялись.

Вместо этого очередной проход вывел меня и вертухаев к выходу на задний двор. И вот тут-то я почувствовала неладное.

Напротив входа стояло черное бронированное авто с приглашающе открытой дверцей, как пасть у чудовища. Я шарахнулась назад, но крепкие руки толкнули меня в спину, направляя к машине.

Да ни в жизнь в нее не залезу!

Я упиралась и выворачивалась из захвата цепких рук конвоиров, ноги скребли по асфальту. Увы, мое сопротивление подавил предательский удар в спину. Электрошоковая дубинка. Мегамощный разряд прошел по телу. Сжигая внутренности, останавливая сердце.

Мир вспыхнул и погас.

***

Нервные цепи и узлы медленно восстанавливались.

Удар током обездвиживает и временно умертвляет вампира, и без того уже неживого. Вирус Смерти не щадит никого. Нам не страшны пули или осиновые колы, но электричество рвет связи между нейронами и нервными волокнами, парализуя, обездвиживая, останавливая все процессы в организме.

Сердце сделало неуверенный удар, подумало и вновь забилось. Кровь побежала по венам. Мир понемногу стал проявляться. Сначала цветные пятна, потом размытые предметы. Я осмотрелась сквозь слипшиеся от слез веки.

Кожаная утроба шуршащего колесами по асфальту монстра.

Дорогой автомобиль бесшумно скользил по улицам; в тонированных, наглухо закрытых окнах мелькали огни витрин. Незнакомый район. Пышная иллюминация, подстриженные деревья в форме животных, фонтаны, работающие даже в прохладное время.

Я пошевелилась, облизала губы, очень хотелось пить. На сидении я не одна, по обе стороны стойкий кортеж из охраны, но только это уже другие люди. Морды неулыбчивые, кирпичом, глаза в плотно прилегающих черных очках. Темные, монохромные, наглухо застегнутые костюмы пингвинов. Пиджак, белая манишка и галстук тоже цвета тьмы. С остроконечных ушей свисали закрученные спиралью провода микрофонов.

Верчелфы. Наполовину вампиры (бывшие люди), наполовину оборотни. После инъекции Вируса Смерти потеряли возможность превращаться в волков, но нюх и магию не отнимешь. Эти, по-видимому, нюхачи, настраивались на запах и могли преследовать свою добычу бесконечно.

Когда я очнулась, парни вновь обнюхали меня, уточняя запах. Кто мог нанять подобную охрану? Я бестолково озиралась, ничего не понимая. Охранники не разговаривали, только таращились своими насекомовидными глазами. Немые, наверно.

Мне на колени упал маленький пакетик с карамелизированной кровью. Буквально на один глоток, восстановиться после удара током.

Голод слишком силен, тело изранено и требовало регенерации, я потянулась к упаковке. Руки связаны. Кое-как взяв двумя пальцами угощение, я вонзила в пластик клыки.

Вкус был божественен. Натуральная, концентрированная кровь, чистая, без примесей. Даже карамель находилась отдельно в пластиковом кармане. Упаковку требовалось разорвать посередине и смешать. Я с удивлением посмотрела на этикетку, в нижнем городе такого не продавалось. Можно подумать, два несчастных глотка – мелочь, но я сразу же почувствовала себя лучше.

Машина плавно остановилась перед спуском в подземный гараж.

***

На сотом этаже небоскреба сквозь тонированное стекло немилосердно палило солнце. Бронированная толща вулканизированного песка не пропускала губительный ультрафиолет. На фоне пылающего окна за широким столом сидели трое. Один во внушительном кресле с высокой спинкой и двое напротив.

– Ученые ищут заменитель крови и защиту от солнечных лучей. – Говоривший вздохнул. Старческий надтреснутый голос был не лишен скрытой внутренней силы. – Никто не хочет, чтобы заменитель был найден. Голодных рабов проще держать в страхе и подчинении.

– Это опасно, – другой голос, вкрадчивый, лукавый.

– Ничего опасного… – Отмахнулся рукой от слов беловолосого глубокий старик.

– Не скажи, узнай они, что могут лишиться питания, – поднимут бунт.

– Я не боюсь переворота. Пусть кто-нибудь другой попробует держать город и договариваться с мафиозными группировками. Глава города я. Только мне это под силу. И все будут подчиняться именно мне. Куда они могут сбежать? Как далеко? Под палящим солнцем с детьми на руках, без капли живительной кровавой влаги? Пешком? Город защищен от ультрафиолета, хищников и деградантов, здесь есть еда. Нет, за стены им не выбраться. Смелости не хватит. Но тот, кто найдет истинный заменитель крови, станет владыкой, равным по силе богу.

– Этот город как тюрьма! – другой голос, прямой, по мощи влияния и властности он мог бы соперничать со старческим.

– Так радуйся, что ты тюремщик, и молись, чтобы тебе самому не стать заключенным! – в негодовании воскликнул старый вампир. Два взгляда встретились. Молодой отвел глаза.

Пока не время для открытого противостояния, еще рано.

Улыбнувшись, учитель протянул сухую руку и похлопал ученика по плечу. От сморщенной, в трупных пятнах руки шли трубки капельниц, за креслом стояли стойки с висящими на них пакетами. Кровь без остановки поступала в тело через несколько игл, терявшихся в складках мантии.

Если бы не ежечасная подпитка, древний хозяин города уже освободил бы от своего присутствия этот мир.

– Ты неправильно мыслишь. Эти люди – стадо, бездушное, грязное, тупое и неблагодарное. Они не оценят твоих стараний. Хоть преподнеси им на блюдечке обратное превращение. Единственные их желания – жрать и меньше работать или не работать вовсе. Эти вампиры не привыкли ничего строить, они не привыкли добиваться. Я, ты и он, – старик махнул рукой в сторону второго молчавшего ученика, – пошли бы под палящим солнцем с детьми, с женами, лишь бы вырваться и не быть рабами. Они – нет. – Он распалялся все больше и больше, уже кричал на молодого вампира, руки его тряслись, с губ брызгала слюна. – Их устраивает их маленький, прогнивший насквозь, вонючий мирок! Это то, чего они хотят. Постоянство, неизменность! Ты сам знаешь: где нет движения вперед к достижению цели и роста, там нет жизни. Мы и так все отравлены Вирусом Смерти, который не дает нам возможности изменяться и обретать покой. Но не волнуйся… – Старик, видя искаженное лицо своего ученика, успокоился и заговорил другом тоном: – Тебя обрадует, сын мой, если я скажу, что заменитель почти существует?

– Почти, – это не найден, – бросил вампир, до этого сидевший с безразличным видом. Скучающее выражение его лица ни на секунду не изменилось, пока учитель спорил с его братом. Все это время он все так же безучастно перебирал пальцами кончики бледных волос цвета снега.

– Найден! – жарко возразил дряхлый вампир. – Мы уже давно подмешиваем его в кровь. Но у него есть побочные эффекты, им нельзя питаться полностью. – Подобная новость заинтересовала молодых людей, они навострили уши.

Старик, пожевав губами, продолжил:

– Проводились исследования. – Ему не хотелось выдавать подробности, но если сказал «а», то… – Те, кто питался только заменителем, не имеют ни малейшего иммунитета к солнцу, они мгновенно сгорают в ультрафиолетовых лучах. Если мы, пьющиеся настоящей кровью, хоть как-то сопротивляемся, то у них нет ни шанса. Заменитель делает слабее, исчезает магия. Любой свет становится ядом. Да и дети к тому же рождаются недоношенные, слабенькие, больные, с недоразвитыми конечностями, будто сама природа не принимает искусственное питание. И самое ужасное, у детей явные признаки деградации и одичания. Такие вампиры не способны обучаться, они как звери.

– Разве кризис настолько пустил корни, что необходимо было проводить исследования на людях? Живых подопытных? – возмутился в свою очередь ученик на слова вампира, сидящего в кресле. Беловолосый все так же безразлично посмотрел на темноволосого брата, удивляясь его наивности. Его не задела эта новость, о многом он и сам догадывался, дряхлый только подтвердил его подозрения.

– Если бы ты знал масштабы катастрофы, ты бы не возмущался так рьяно. Еды нет. Практически. Уже много лет мы не находим ни необращенных животных, ни не пораженных Вирусом Смерти чистокровных людей. Их совсем нет, они вымерли или все обратились. – Вампир удрученно потер морщинистую руку, из-под влияния которой медленно утекала влияние, вместе с контролем и властью.

– Пайки уже наполовину состоят из заменителя. Теперь мы подмешиваем специальные средства в кровь для самых верхних этажей небоскребов. Наша численность не должна увеличиться. Обращение человека или животного в вампира карается смертью и того, кто превратится, и того, кто заразит Вирусом Смерти.

– Нам нужен подходящий источник пищи, иначе мы все сдохнем с голоду, – лениво бросил беловолосый. Он поразительно метко вставлял фразы, всегда в цель, хоть и не участвовал в разговоре.

– Нас ждет полное уничтожение, а перед ним длительный голод. Представляешь, как это будет выглядеть? – Старческие глаза встретились с черными глазами ученика, в них отразилось безумие и на секунду передалось молодому вампиру. Тот мотнул головой, и наваждение прошло.

– Бунт! Убийства, трупы на улицах. Каннибализм, уже сейчас зафиксированы случаи в нижнем городе, – продолжал пожилой вампир. – Ты не хуже меня знаешь об этом. Тебя это шокирует меньше, чем честные исследования на людях? Попытка спасти всех? Ты такой чистоплюй? А представляешь, что будет, если эта разбушевавшаяся чернь поднимется в верхний город и хлынет на улицы? Их численность больше нашей в десять раз. – Старик добивал оппонента каждым словом, уничтожал и поражал, разбивая на осколки любые возражения и упреки, подрывающие его авторитет. – Они станут жечь, убивать, нет, питаться. Одичают и будут жрать. Нас! И наши семьи!

– Значит, выхода нет… – нахмурился черноволосый. Его не проняла лицемерная тирада дряхлого вампира, рассчитанная на слушателя попроще.

Кажется, всю эту пафосную речь он затеял только с целью склонить на свою сторону обоих воспитанников и подвести их под уже готовое и принятое решение.

– Почему же, есть, – хитро пощурил слезящиеся глаза дедок в кресле. Все замерли в молчании. Старик подержал эффектную паузу.

– Дампиллы… – обронил он.

– Они могут длительно обходиться без крови. Те, в ком больше от человека, а не от вампира, самостоятельно генерируют красные кровяные тельца и так необходимый нам гемоглобин.

Черноволосый рассмеялся под укоризненным взглядом учителя.

– Людей больше не существует! А дампиллы – миф.

– Они есть. Прячутся среди нас, некоторые из них почти люди. Надо только найти. И это то, зачем я вас сегодня позвал. Вы мои сыновья. Мои наследники и ставленники. Когда меня не будет… – Голос подвел его, старик закашлялся.

«А это, ой, как не скоро… – подумал про себя беловолосый и оживился. – Кровопийца, такой, как ты, еще переживет всех нас».

Черноволосый вампир, напротив, как будто отключился и погрузился в свои мысли. Он наклонил голову и надел маску. Вредный старик всегда настаивал, чтобы он не прятал лицо при посещении. Это бесило.

– Все, чем я владею, когда-нибудь станет вашим. Мы отыщем дампиллов и восстановим популяцию людей. Это станет нашим всеобщим спасением. Для вас, дети мои, у меня будет особое задание. Внимательно следите, я уверен, они где-то там, на нижних этажах, прячутся в сырых катакомбах. Как крысы. – Голос, до этого сильный и властный, стал угасать.

– Мы найдем их. Идите, идите… Я устал. Задание вы получили.

Названные братья встали и вышли. Беловолосый, прикрывая дверь, заметил, как старик шарит рукой по столу, в нетерпении нажимая на кнопку вызова медсестры.

За его спиной сквозь пустые пакеты из-под крови светило заходящее солнце.

***

Мы ехали в лифте, спускаясь с самой верхотуры. Престарелый паук жил именно там. В прозрачной кабине свежо, сквозь стекло город как на ладони. Тысячи огней, тысячи людей, которых не спасти, не защитить.

Иногда мне казалось, что мы заслужили все это за свои грехи, кара пришла не с небес, а изнутри, поражая наши тела и души. Убивая, заставляя продолжать жить и нести свой крест, продлевая земное наказание на неопределенный срок.

По ту сторону стекла что-то блеснуло.

Вдали серебрились ленты рек Ассур и Лиззи-Анны. Последние лучи заходящего солнца играли на воде кровавыми всполохами. Как блики на ее волосах…

В стекле отразилась призрачная греза. Недосягаемая и далекая, в паху тут же стало тесно. Что за странная реакция на одно только воспоминание? Мы, возможно, больше никогда не увидимся с ней.

Внезапно мне показалось что образ, стоявший в глазах, подернулся кровавым маревом, и я увидел предмет своих несбыточных мечтаний лежащей на песке в луже крови. Запах был похож на аромат чистейшей человеческой крови. Рот тут же наполнился слюной, одно воспоминание о ее благоухании кружило сознание. В голову полезли уж совсем пакостные мысли: везде ли она столь же приятно пахнет, какова на вкус ее кровь? Странная реакция на воспоминания о нашей единственной встрече.

Дурное предзнаменование. Я помотал головой, рассеивая морок.

Каждый разговор с престарелым кровососом был похож на ныряние в бочку с паучьим ядом. Старик вымарывал всю душу, все нутро, даже мысли становились вот такими грязными. Тебя оплетали нити паутины, заставляющие действовать невпопад, совершая сделки с совестью и непотребства, а все концы вели в морщинистый, крепко сжатый кулак.

После посещения старика всегда чувствовалось этакое общее утомление, как будто он напрямую пил твою энергию, не вонзая клыки в шею. От его пронизывающего взгляда хотелось вымыться.

«Что я и сделаю, как только спущусь на свой этаж».

Она дампилл, наполовину человек – вот почему у меня такая реакция. И она в опасности. Я вспоминал ее. Запах, цвет волос, забавное возмущение, появившееся на лице, когда я украл ее поцелуй. Будет смешно, если он первый. Я улыбнулся про себя. Мне не было стыдно за свое поведение, если представится возможность, я украду еще один. Если представится…

Только вот такие чистые воспоминания из жизни и могут вытащить тебя на поверхность. Не дать потонуть в этой надменной грязи.

Рука с силой хлопнула по плечу, заставляя очнуться от мыслей.

– Не куксись! – Небрежно бросил названный брат, так же небрежно и с ленивым презрением, как и все, что он делал. На его лице нарисовалась шальная улыбка, полная хитрости и одновременно предвкушающей гадостности. Только он умел так пошло улыбаться. – У меня есть для тебя подарок.

Хотелось смахнуть его руку с плеча резким, отрывистым движением и зло прошипеть в ответ: «Какой ты мне брат? Мы с тобой разной крови!» Но я не посмел выдать себя и свои чувства. Сдержался, набросив ставящую уже постоянной маску безразличия и спокойствия. Ни малейшего интереса, ни единой эмоции – полный ноль.

Я отвернулся, а потом зажмурился, чтобы не видеть его лица даже в виде отражения.

– Я знаю, тебе понравится. – Он улыбнулся, показав острые клыки.

При его словах недоброе предчувствие закралось ко мне в душу, но я так и не смог понять, в чем подвох. Мир погас, солнце скрылось за горизонтом, погрузив все во тьму.

Сумерки. Самое тоскливое и серое время суток. День ярок и велик. Ночь бархатиста и загадочна, и только сумерки безлики и коварны. Они предвестники недобрых перемен.

Очередная подлость со стороны сводного брата. Самое ужасное в том, что, делая гадости, он даже не понимает, в чем проблема, его забавляют боль и несчастья других. Он питается горем других людей. Эгоистичный и избалованный, как ребенок. Занятый только удовлетворением собственных извращенных потребностей. Весь в приемного отца и наставника.

«Скорее в душ, пока эта мерзость не пробралась внутрь, – подумал я, отбросив все другие мысли. – Не хочу думать о той очередной свинье, что хочет подложить мне мой братец. Возможно, стоя под обжигающими струями воды, закрыв глаза, я вновь увижу ее».

– «Восьмидесятый этаж», – не живой, но вежливо-услужливый голос фонографической записи. Лифт звякнул. Стеклянные двери с шумом раскрылись.

***

Сталь и бетон. Тонированное стекло, стены лифта полупрозрачные. Скоростной подъемный механизм, посвистывая такелажем, возносит меня наверх. Кабина вынесена из здания, пол тоже прозрачный. Она висит на стене, внизу пропасть. Ты летишь в безграничном пространстве, а под тобой раскрывается бездна, полная ярких огней.

Сердце замирает в сладком предвкушении и резко уходит в пятки. Нет сил терпеть, нет сил смотреть и не к кому прислониться, не у кого спрятать лицо на груди. Дэн-крысолов и другие члены банды далеко. Охрана неусыпно бдит позади меня.

Но я одна. Совсем одна в этом бесконечном скоростном полете ввысь, к гибели.

Блики бегут по зеркальным поверхностям, отсчитывая этажи. Как оставшиеся минуты моей жизни.

Страшно. Всем на меня наплевать, если я исчезну, никто по мне не заплачет. Я маленькая песчинка в бесконечности и меня уносит в неизвестность.

Что ждет там, наверху? Смерть в объятиях богатого извращенца? Он купил меня для своих гнусных оргий, как подарок на день рождения или презент к празднику. Ночь будет жарким кошмаром.

А на рассвете мое обескровленное тело найдут у подножия башни. Узнать смогут только по отпечаткам клыков и похоронят в общей могиле таких же потерявшихся девочек, как и я. Никто не узнает, что произошло на самом деле. Высшие вампиры бдительно стерегут свои тайны.

Город внизу живет своей жизнью, ему на все плевать. Он виден как на ладони, утопает в кровавом закате. Кровь на небе, кровь на земле. Дурное предзнаменование.

Двери лифта звякнули и раскрылись, острым блеснули хром и стекло.

Темно. Роскошь и богатство холла режет глаз причудливыми линиями. В полутьме все предметы кажутся притаившимися монстрами, на их шкурах посверкивают брильянты, как призрачные огни в пещере.

Впереди в широком дверном проеме, ведущем в апартаменты, пылает свет, слепит глаза и заставляет застывать душу. Что-то мне подсказывает, что опасность притаилась именно там. Мне бы еще хоть чуть-чуть задержаться в этой скрывающей тьме, но охранники крепко сжимают мои руки и толкают вперед.

В этот момент пред широкими сверкающими вратами в другой мир я поклялась, что ни один толстосум не получит мою жизнь.

Раздался громкий и оптимистичный возглас:

– Посмотри, что я купил! – В голосе сквозили энтузиазм и неподдельная радость.

Я несмело шагнула на свет.

– Ты… купил… купил… – Слова застряли в горле у говорившего. Я убрала руку с ослепленных глаз, проморгавшись, осмотрела комнату.

– Ребенка! – радостно возвестил беловолосый лорд. – Подумал, что нам с тобой вдвоем скучно в нашем холостяцком логове.

Я стояла ошарашенная и пораженная. Я усыновлена? Что это значит? Они теперь мои отцы? Оба сразу? Это изврат какой-то! Передо мной стояли два знакомых молодца. Я переводила свой взгляд от одного к другому. На лице уже виденного черноволосого, того самого, с которым мы встретились у банка, отразилось запредельное отвращение, как будто перед ним стояла не я, а бочка с дерьмом или смердящий мусорный бак под палящим июльским солнцем.

Новость поразила меня. Я навострила уши, подобно рыси, стараясь собрать побольше информации, от этого зависела моя дальнейшая судьба.

В холостяцком логове? У них нет жен? Зачем же им тогда ребенок?

Детей хотят в основном женщины-вампиры, у которых Вирус Смерти в крови очень силен, настолько, что зачатие невозможно. Но этим-то зачем? К тому же я без пяти минут не ребенок. В душу закралось отвратительное подозрение.

Белобрысый подскочил ко мне. Я шарахнулась от него и наткнулась спиной на охранника. Вервольф что-то медведеподобно промычал и недовольно толкнул меня вперед. Я попала в объятия вампира.

– Посмотри, какие очаровательные глазки! – Холодные руки светловолосого схватили мое лицо и повернули в сторону второго кровососа. – Пухлые губки, они, бесспорно, тебе понравятся, Дэрек, она просто куколка!

Я замерла в шоке, пальцы мужчины касались лица. Я в ужасе смотрела на черноволосого, а он на меня. Мне показалось, или между ними шла какая-то борьба, и вся эта ситуация не случайна?

– Только грязна слишком, но это ничего, мы ее отмоем. – Его руки навязчиво гладили меня по щеке, перебирали кудри, а черноволосый смотрел на все это, внутренне закипая. И, похоже, вампиру, стоящему рядом со мной, удалось вывести его из себя.

– Алек, что ты мелешь! – выкрикнул тот, кого назвали Дэреком. – Какой ребенок, она почти взрослая!

Беловолосый скривился. Ему не понравилась реакция приятеля.

– Но, конечно, не я ее усыновлять буду, а ты. – Тот, кого темноволосый назвал Алек, хищно улыбнулся. Его рука протянулась в сторону Дэрека, в ней были зажаты документы на усыновление. – Я приобрел ее для тебя как помощницу и воспитанницу. Но, похоже, ты не оценил мои старания, – недовольно буркнул лорд. Его внимание вновь перескочило на меня – липкие пальцы теребили волосы около уха. Сердце мое колотилось, как бешеное.

– Цы! – цыкнул зубом лорд Алан. – Значит, придется самому тебя удочерить. Видишь, моему другу претят такие подарки, не хочет он тебя. – Последняя фраза беловолосого прозвучала как-то двусмысленно. Я стояла ни жива ни мертва.

– Будешь хорошо учиться – получишь все мое состояние со временем, – продолжал лорд Алан. Его губы приблизились к противоположному уху, кожу обдало горячее дыхание, а пальцы больно сжали шею. – Нет так нет. Окажешься там, откуда пришла, – на помойке, – прошептал он мне в самое ухо, так тихо, чтобы слышать могла только я.

– Алек, ты идиот! – бросил брюнет.

– Видишь ли, у тебя и у меня нет детей, – лениво начал объяснять своему другу беловолосый, – и возможно, уже никогда не будет, надо и о будущем подумать. Прекрати пугать мою воспитанницу своей страшной мордой, перестань грозно хмуриться и сделай лицо попроще. Да, мой ангел? – заворковал он со мной.

Черноволосый тут же схватил маску и напялил ее на лицо. Голову он повернул так, чтобы ко мне обратилась не изуродованная сторона лица. Но было поздно, я уже рассмотрела все ужасные шрамы, избороздившие одну сторону лица. Отвратительно.

– Был бы умным, купил бы сам первым, так что не завидуй, – самодовольно кинул Алек.

– Я против работорговли.

– А кто говорит про работорговлю? Это взаимовыгодное сотрудничество, правда, детка? – Светловолосый повернулся ко мне. – Ты никогда больше не будешь голодать. Дядя Алек об этом позаботится! Идем, отмоем, от тебя подвалами попахивает. – Под злым взглядом темноволосого (и почему я ему так не понравилась?) меня отвели куда-то в сторону, там была комната, потом еще одна и еще. Сколько же у них здесь помещений, неужели двоим необходимо столько места? Кажется, я уже заблудилась в этих бесконечных коридорах и не смогу самостоятельно выбраться отсюда. Как же планировать побег, если не в состоянии посчитать количество комнат?

Хотелось остановиться и подумать над тем, что произошло, осознать и решить, что делать дальше, как бежать и как спасаться, но мне не давали и шагу в сторону ступить. Охрана крепко держала за руки, а я по инерции сопротивлялась.

Алек вышагивал впереди, гордый уверенный в себе высший вампир. Я плелась следом, подталкиваемая двумя амбалами.

Мы вошли в покои, наверно, они принадлежали беловолосому вампиру.

– Обидно, – бросил он, – не правда ли?

«Это он ко мне обращается?» – не поняла я. В соседней комнате что-то упало и, судя по звуку, очень сильно, прямо об стену, да с размаху.

– Я думал, он согласится тебя удочерить.

Очередной титанический грохот, звон щепок по дорогому паркету.

«Я вздрогнула. Удочерить? Этот ненормальный, что беснуется в соседней комнате? Нет, пожалуйста, кто угодно, только не он!»

За стенкой черноволосый вампир разошелся не на шутку. По ходу он крушил все, что попадалось ему под руку.

«Неужели его разозлил тот факт, что меня купил этот лорд? Непонятно, почему он в таком негодовании, деньги-то не его. Возможно, я столь уродлива и так сильно не понравилась ему?»

Я в очередной раз вздрогнула, услышав звон стекла и вой ветра в вышине. Кажется, он разбил окно наружу.

– Ну что ж, придется самому тебя удочерить, или попытаться еще раз предложить ему твой контракт?

Я молча замотала головой и при очередном грохоте закрыла руками лицо. Так и стояла.

Проклятый вампирский слух, от чистой крови он обострился. Слышно все до последнего шороха. Вот бы оглохнуть и не слышать!

Треск, дробные удары, что-то грохнуло об паркет. Сердитый, можно сказать, раздосадованный топот ног.

«Слава богу, удаляется в сторону лифта!»

Шум двигателя, шелест канатов, двери открылись и закрылись. Я выдохнула. Только не помогло. Тело все равно сжалось в комок, плечи напряглись, не желая расслабляться. Меня всю ломало и крутило.

– Значит, согласна? – переспросил лорд. Немного подумав, я обреченно закивала. У меня не было выхода: или в пасти у неадекватного высшего вампира, или наставничество и возможное усыновление в будущем.

– Только есть одна маленькая загвоздка, – предупредил меня высший, – постарайся не попадаться ему на глаза. Ну хотя бы какое-то время, я за тебя слишком дорого заплатил.

Я повторно закивала головой, а беловолосый улыбнулся совершенно удовлетворенной улыбкой.

– Выход из башни только один – лифт. Он тоже только один и пропуск один. У меня, – продолжил инструктировать беловолосый. – Ни лестниц, ни пожарных выходов нет и не существует. Понятно? Если не хочешь быть съедена голодным высшим, не выходи без меня. К окнам тоже не подходи. Барри, покажи ей. Я пока позову служанок, надо убрать проявление бесчувственности моего брата.

На меня надвинулась гора мышц, завоняло псиной с кислым запахом крови. Грубая рука сжала шею. Я упиралась как могла, но ноги все равно скользили по гладкому паркету. Хлопнула створка окна.

– Матерь божья! – вырвалось у меня.

Вервольф насильно высунул меня по пояс из окна.

– Восьмидесятый этаж, – без эмоций, как машина, отрапортовал он.

Мои руки хватались за воздух, ноги не могли найти опоры. Я в раз передумала сопротивляться.

– Довольно! – послышалось сзади. Алек вошел в комнату.

– Бежать некуда, – прохрипел оборотень и толкнул. На секунду мне показалось, что я сейчас полечу вниз. Сердце перестало биться, дыхание перехватило. Но жесткая рука схватила за загривок и втянула внутрь. Секьюрити были выдрессированы и вышколены наилучшим образом и отлично знали свое дело и место.

Лорд закрыл дверь за охраной, скинул с себя пиджак и расстегнул воротник.

Я смотрела на его действия с ужасом, все еще пытаясь отдышаться. Просто знала, что должно произойти, и замерла, замороженная кошмаром и смущением. Нервировало все: расслабленность и раскованность движений вампира, его белые холеные руки, небрежно снявшие с моих плеч куртку и к моему негодованию бросившие ее в мусорное ведро – это нам больше не понадобится.

Расстраивала и дезориентировала даже обстановка, я никогда не видела таких красивых вещей. Комната просто заполнена музейными экспонатами: сталь, хром, дерево и хрусталь причудливо сочетались в новомодном стиле нуворишей. Натуральное красное дерево, теплое, как любящие руки, дорогие ткани шелк и бархат. Я была уверена на сто процентов, что это не подделка, не простое стекло, а именно горный хрусталь. Ни одна бутылочная стекляшка не может так сверкать.

Лорд плюхнулся на кровать, спружинил на ней и протянул ко мне руки. Я все так же тупо торчала посередине всего этого великолепия, ошеломленная пониманием, куда попала и что мне предстоит.

– Иди ко мне, – не выдержал и позвал беловолосый. – Ты все знаешь без слов, не так ли? Вас ведь этому учат в приютах?

«Откуда он знает? Уже усыновлял кого-то?» – мелькнула странная для этой ситуации мысль, надо было не о приютских детях думать, а о собственной шкуре.

Я мялась, не решаясь сделать шаг и перевернуть свою судьбу с ног на голову. Если бы можно было все изменить и вернуть назад. О! Как я мечтала об этом! Но это невозможно, я здесь одна и время не отмотать назад, чтобы исправить свою глупость.

– Не заставляй ждать, – уже нетерпеливо рыкнул вампир. Тон голоса изменился, и я поняла: это приказ, ослушаться не получится. Сопротивляться тоже, иначе заставят силой.

Пришлось смириться и как послушная марионетка скользнуть в протянутые руки. Белые ладони схватили, жадно ощупывая, притянули к себе и усадили на колени.

Ах! Если бы это был Дэн или еще кто-нибудь! В сознании мелькнул образ: шарф, закрывающий пол-лица, кепка с козырьком, лунный свет на остром лезвии. Я мотнула головой, отгоняя наваждение.

Скукожившись от смущения, боясь вздохнуть, я несмело подняла взгляд. Кроваво-красная жилетка, рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Лорд небрежно дернул воротник, снял и отбросил в сторону жесткую вставку.

Мой взгляд скользнул по шее, остановился на подбородке и ярко-красных губах, уголок которых ласково улыбался мне. Выше я не смогла поднять глаза, не посмела встретиться взглядом, продолжая таращиться в пол, стараясь просмотреть в нем дырку.

Рука расстегнула жилетку все пуговицы на рубашке, пригласительно распахнув ворот.

– Смелее, не бойся! – подбодрил лорд, но я не смела. Это слишком интимно, чувственно.

Я не смогу! Никогда! Я ничего подобного не делала раньше, а он чужой, незнакомый, я даже имени его не знаю, не расслышала, так была напугана. Алан или Алекс. Алек, вот имя того, кто хочет получить надо мной власть.

Я шокирована произошедшим унижением, которому подверглась. Стоять в свете софитов с табличкой «продано» – это выше сил любого, у кого есть хоть капля собственного достоинства. И теперь вампир хочет, чтобы я… Нет! Все мое существо воспротивилось этому.

Руки уперлись в перекошенную манишку.

– Ну что же ты? Хочешь в соседнюю комнату? Тебе Дэрек больше по вкусу? – вознегодовал лорд и схватил меня за локти, опять притягивая к себе. – Рано или поздно это все равно произойдет! Сейчас или после – не имеет значения! – Руки грубо сжали и встряхнули. – Лучше я, чем кто-то другой… Менее щепетильный, – закончил он угрозу.

Я беззвучно заплакала, глотая непрощенные слезы. Он прав.

– Все равно выхода нет, – припечатал вдобавок мужчина и приглашающе раздвинул уголки воротника в стороны, задирая подбородок. На шее билась крупная жила, пульсировала, притягивая. Сам того не желая, взгляд скользнул с подбородка на шею и был приморожен ритмом вздымающейся плоти.

Я подняла глаза, встретилась с холодным насмешливым взглядом. Самое ужасное в нем было то, что он понимал, как я хочу впиться клыками в его шею, знал, что делает со мной. Только я не осознавала – для чего.

Я опустила глаза, пряча их от его взгляда. Странное ощущение, как будто опалило огнем и в то же время скрутило и заморозило все внутренности. А еще я поняла: выбора мне не дадут, помимо холода во взгляде была беспощадность.

«Рано или поздно», – какие точные слова. Все равно это произойдет. Или я сама сделаю это и подчинюсь, или меня будут держать, и он укусит первый. В его предложении совершить «это» добровольно есть что-то благородное. Уступка, жест доброй воли, просьба смириться и выбрать правильный путь. Все равно город меня продал – я принадлежу высшему вампиру. Живая игрушка, которая, возможно, после смерти этого холеного красавца займет его место и получит все его состояние и собственность. Если доживет до того дня, когда приемный родитель умрет. Если умрет…

А вампиры живут долго, очень долго, почти бесконечно.

И выбора нет. Проклятая собачья жизнь!

Я несмело положила руки на бедро мужчины и потянулась к желанному. Не удержавшись, я голодно сглотнула слюну. Лорд хмыкнул и подставил шею.

«Смелее!» – приказала я себе, но все так же тянула время. Лорд, ожидая, когда я решусь, передвинул мои руки, упирающиеся в бедро, ближе к паху, и я оказалась с вампиром вплотную, лицом к лицу. Подразнив меня, он все так же терпеливо повернул голову, подставляя самую крупную вену, приманивая меня желанной добычей. Ему было очень хорошо известно, как жажда мучает вампиров.

Губы дотронулись до кожи, несмело, подобно прикосновению перышка. Лорд ждал. Замер в предвкушении. Я ощутила сдерживаемую дрожь тела. Хоть и делала это в первый раз, инстинкты не дремали, вели меня вперед, направляли.

Первый глоток, и горло обожгло огнем. Второй – и боль утихла, но зародилась новая где-то ниже, совсем низко и неприлично глубоко. Третий глоток насытил, но не принес облегчения, усилив боль. Может быть, четвертый поможет?

Выдохнув, лорд прижал меня к себе и откинулся назад, я, вцепившаяся в его шею, упала следом.

Закинув за голову руку и крепко держа меня за талию, лорд терпеливо ждал, когда я насыщусь.

Рука дотронулась до моих волос и намотала локон на палец, дернула, притягивая ближе. Сама не желая, я легла на лорда. Прижалась к нему всем телом.

Кровь была сладка как мед, кружила голову и дурманила, заставляя по-звериному впиваться клыками в шею и упираться когтями в грудь, царапая, разрывая манишку и впиваясь в плоть.

Оторвавшись, я закашлялась, поняла, что тяжело дышу, грудь ходит ходуном. Обновленная кровь стучала в висках, а сердце заходилось в бешеном стаккато. Капелька крови соскользнула с губы и упала между нами как знак, как предупреждение.

Я утерла губы зажмурившись.

Мне не было больно, скорее, нестерпимо стыдно. То, что мы делали, – за гранью и дозволялось только близким родственникам. От стыда я покраснела, кровь прилила к лицу и шее, даже грудь в вырезе отливала розоватым.

– Теперь моя очередь, – прохрипел он с рычаньем и протянул жадные руки. Что-то клокотало у него в груди, как будто тигр, долго ждавший добычу, наконец-то получил свой вожделенный кусок.

Я сжалась в комок, прижав стиснутые кулаки к груди. Мужчина усмехнулся, небрежно схватив мои запястья, развел их в сторону.

Лорд оказался более опытен, чем я, его клыки вошли, не встретив преграды и не причинив боли.

И случилось самое страшное. Я не понимала, что это и как такое со мной произошло, но сначала из моего рта непроизвольно вырвался стон, потом хрип. Его эмоции хлынули в меня неудержимым потоком, выбив почву из-под ног, закружив в водовороте разнообразных чувств.

Жадности, нетерпения, некоторого несвойственного смятения, а за ним – ярко вспыхнувший подобно сверхновой голод. Волчий, запредельный, необузданный.

«Неужели у мужчин он настолько сильный? – мелькнуло у меня в сознании сквозь поток чужих эмоций и чувств. – Наш не сравним с этой неутолимой тоской, гибелью, концом света».

Очередной глоток сладкой влаги, и краски меняются. На губах вкус какого-то липкого вожделения, так пахнет запретный плод. Кружит голову, дурманит, в сознании появляются несвойственные мысли – это чужое влияние. Его фантазии, его мечты и планы.

Лорд мучил губами мою шею, но я уже не чувствовала прикосновения.

Наконец калейдоскоп эмоций стал затихать. Алек насытился и забрал с собой свои чувства, втянул их внутрь, запер на замок. Вновь превратившись в холоднокровного ублюдка, такого, каким он показался мне в первую нашу встречу. Внутри меня образовалась пустота, выжженная его голодом и желанием.

Обмен кровью произошел. Неразрывная связь установилась. Теперь мы связаны.

Ошарашенная произошедшим, я обнаружила себя распластанной на смятой постели, удивленно смотревшей на поднявшегося лорда. Ноги дрожали, тело не слушалось. Алек с каким-то тщательно скрываемым интересом смотрел на меня сверху вниз, нависая и подавляя.

«И после этого он еще может стоять на ногах?» – первая мысль, которая появилась в моей пустой голове. Его рубашка располосована на тонкие ленточки, грудь кровоточила. – «Это я его так когтила?» – ужаснулась я. Лорд ухмыльнулся, нагнулся и ущипнул меня за щеку.

– С первой кровью, принцесса!

– Меня не так зовут, – попыталась объяснить, но припухшие губы не слушались. Вяло елозя по покрывалу, словно недавно родившийся слепой кутенок, я попыталась встать. Да так оно и было. После настоящей свежей крови, не пакетированной, а полученной прямо из вены, в теле чувствовалась необычайная легкость и дремлющая где-то в глубине магическая сила.

– Не-ет, – протянул лорд, – именно так, теперь ты моя принцесса, ведь я тебя удочерил, а я будущий король. Когда я им буду, ты станешь моей королевой.

И, хохотнув, вампир ушел в ванну. До меня донеслись звуки воды, плеск, брызги.

Обессилив, я свернулась калачиком там же на кровати, натянула на себя покрывало, прячась от жестокого мира, пытаясь хоть на секундочку остановить это падение в пропасть и осмыслить.

Теперь во мне его кровь, а в нем моя. Мы стали одним целым. Не убежать, не разорвать связь. Навечно.

Ужасно быть связанной кровью с тем, кого не знаешь, чье имя услышала буквально какие-то полчаса назад.

За стеной журчала вода, убаюкивая. Незаметно я погрузилась в себя и впала в неглубокий сон, тот, который бывает у вампиров взамен настоящего человеческого. Сны нам снились редко. Мертвый мозг и неживое тело не способны мечтать. Но в этот раз все было так же, как в далеком детстве. Мне приснилось яркое и красочное видение.

***

Покрывало резко дернулось в сторону, обнажая меня миру, как вынутую из раковины улитку, голую и беззащитную. Там, в защищенном коконе, я почти задремала, расслабилась и почувствовала себя в безопасности. Резкое пробуждение испугало. Надо мной стоял лорд.

«Неужели он хочет еще моей крови? Сейчас?» – ужаснулась я и невольно сглотнула, вспоминая солоноватый вкус на своих губах. Но это было не так. В комнате мы не одни, за его спиной маячили еще две фигуры. Вампирши в чепцах и передниках. Слуги.

Алек гнусно улыбнулся, прочитав мои мысли и уловив чувства. Глаза его вожделенно горели, вампир вновь был голоден.

– Не сейчас, принцесса, не так скоро, но еще раз обязательно.

Словно сделав над собой усилие, резко крутанулся, повернувшись к нам спиной, и уже через плечо небрежно бросил:

– Отмойте ее, одежду сожгите. От ее тряпок пованивает подвальными уровнями.

Сам Алек был уже вымыт и переодет. С подбородка смыты кровавые подтеки, рубашка другая и иные брюки, домашние.

– Покрывало с кровати тоже выбросите.

Вампирши присели в реверансе и накинулись на меня. Нет, меня не били, но очень настырно стянули с кровати и под конвоем (не убежишь!) повели в ванную. Одеяло сняли с постели и, к моему стыду, куда-то унесли.

Здесь для меня уже была наполнена огромная ванна, над белоснежной чашей высилась гора пены.

Я думала, вторжение в мое сознание через кровь и растворение в чужих эмоциях – самое страшное, что со мной происходило, но ошиблась. Липкая, льнущая к коже, противно мокрая пена во сто крат ужасней.

Как бы я ни сопротивлялась, откормленные на богатых хозяйских харчах слуги без особых усилий скрутили меня. Сколько бы я ни упиралась ногами в бортики ванны, меня все-таки погрузили в мокрость по самое «не хочу». На секунду пена с голодным чавкающим звуком сомкнулась над моей головой, чтобы тут же взорваться и обрызгать стоявших вокруг.

Я проиграла только потому, что бой был нечестный, враги превосходили меня числом. А потом начался кошмар.

Меня терли, пытаясь содрать несколько слоев кожи, тянули за волосы, практически снимая скальп. Ужасные процедуры маникюра и педикюра (одни названия чего стоят), жуткие по своей сути, на удивление сохранили на моих руках и ногах все пальцы, хотя мне казалось, что их отстригут.

Отбеливание, увлажнение, пилинг, дренаж и многое другое, названия чего мне не сказали, а я не услышала о новых мучениях в разговорах палачей, слишком увлеченная попытками спасти собственную жизнь или хотя бы оставить при себе волосок и клочок кожи.

Всем заправляла жестокая женщина, как я поняла по разговорам, вовсе не прислуга этого дома, а приглашенная гуру красоты из какого-то салона, название которого мне ничего не говорило.

Жестокий, безжалостный взгляд, полный презрения. Модный, бледный цвет лица – «детский трупик». Тонкие поджатые губы, безупречный по покрою и стилю костюм, плюс голос холоднокровного полководца, ведущего неравную борьбу с серостью, убожеством и простотой. Она бездушно стреляла четкими, краткими командами, а все слуги, сбившись с ног, бросались выполнять их.

– Смените воду, она уже серая.

Топот ног служанок, скрип вентиля.

– Больше шампуня, у нее в волосах песок и пыль. Как можно быть такой неряхой? – Единственная длинная фраза, и то сказанная шепотом.

Все беспрекословно слушались генеральшу от красоты, ужас продолжался.

Когда меня выудили из воды и растерли до красноты полотенцами мою бледную, лишенную света кожу, наступил первородный ад. О таких извращенных мучениях я не читала даже в Книги мертвых, библии всех вампиров.

– Так, что у нас тут? ТЕМНЫЙ ЛЕС! Девочки, воск!

Шорох платьев, глухой стук полных емкостей.

Удаление волос во всех местах, даже самых тайных и закрытых, после чего я стала себя чувствовать еще более голой и беззащитной, чем после общения с Алеком.

– А что с мордашкой? Симпатичная, но… Зачем эти мохнатые щетки над глазами? Взгляд надо держать открытым!

Выщипка волосков на лице, мои брови как будто перевоплощенная корова слизала, оставив после себя две тонкие изогнутые дуги.

Кто-то подошел сзади и взвесил мои локоны на ладони, я услышала только задумчивое: «Гм-м-м…»

Стрижка волос, корректировка челки, – добрая половина моей шевелюры валяется у моих ног, а я в ужасе смотрю на волосы и понимаю: сделать уже ничего нельзя, поздно.

На этом мучения не кончаются, я все еще пытаюсь вяло уползти. День был трудный: унизительные торги, первый укус в шею, шок от произошедшего, неразрывная связь, желание остаться одной и обдумать изменения. Я не сдаюсь, это меня не сломит.

Но на меня снова всей толпой наваливаются служанки и затаскивают на покрытый полотенцами узкий стол.

– Кожа в принципе белая, – раздается надо мной, и начинается кошмар.

Антицеллюлитный массаж, от которого я так визжала, что из соседней комнаты прибежали Алек и Дэрек.

Но главная мучительница справилась с ними, не моргнув глазом, невозмутимо хлопнув перед вампирскими носами дверью и бросив что-то насчет того, что нехорошим мальчикам сюда нельзя, тусовка только для девочек.

Наконец мне разрешили слезть с лавки-убийцы. Тело покрылось синяками и болело, кожа скользила, волосы ощущались как бы отдельно от головы, пальцы зудели, а в интимном месте гулял ветерок, холодя облысевшие секретные места.

В довершение всего длительные растирания и притирания.

Я сломленной послушной куклой терпела последние издевательства в руках служанок. Только надежда на то, что все не вечно, догорала в моей душе, оставляя после себя пепел.

К сожалению, это было не все. В помещение вошел вихлястый долговязый мужчина с тонкими тараканьими усиками.

– Мэтр! – воскликнула генеральша. В ее голосе сквозила почтительность. Без вас мы не справимся. Здесь требуется очень, очень, – она выделила интонацией слово, – очень много работы.

Мужчина взглянул на меня, и я выпала в осадок: на меня смотрел взгляд безжалостного палача.

– Работать мы привыкли, у нас и беременная корова будет выглядеть, как первая леди. – Мэтр предпочитал называть себя в третьем лице, как императоры и короли, да он и был таковым, властителем стиля и моды.

– Мы можем спасти даже самые жалкие случаи, – презрительный взгляд в мою сторону. – Что у нас в шкафу? – грозно вопросил император стильных тряпок.

***

Двери торжественно открылись. Алек и Дэрек, полные противоположности – один бело-, другой черноволосый, со страхом заглянули внутрь.

Глаза мужчин расширились…

Прикид у меня был шикарный: высокие каблуки-рюмочки, платье с низкой талией, по подолу струятся нити бисера, а вся ткань расшита узорами. На голове платок, держащий волосы высоко, его скрепляет брошка с жемчугом и пером. А под всем этим нижнее белье и корсет, сплющивающий мою грудь, по последней моде делая фигуру похожей на подростковую. На мой вкус наряд слишком богат и вычурно разукрашен, хоть и стильно выглядит. Но жить в нем так неудобно – колется, чешется, сжимает. Я поерзала внутри одежды, пытаясь почесаться.

Получив невидимый тычок в спину от генеральши, шагнула вперед. Оступившись на высоких каблуках, полетела на пол, сбила с ног темноволосого, окончательно запутавшись в недлинной юбке и бисере. Где-то в районе тыла неприятно трыкнуло.

Генеральша косметики и властитель стиля разом вздохнули и уронили головы на руки.

– Лорд Алек, – обратился мэтр к вампиру, скрывающему рвущийся наружу смех в ладони, – кажется, ее придется о-очень долго учить.

Я несмело посмотрела в глаза темноволосому Дэреку, на котором лежала, чтобы убедиться, что он вне себя от ярости, вот-вот сорвет крышечку с котла последнего терпения. Я тут же отвела взгляд и попыталась встать. От неловких движений по спине прошелся ползущий звук рвущейся ткани. Рывок, и лорд стоял на ногах, держа меня за подмышки.

Я взвизгнула, увидев выражение лица черноволосого.

«Меня убьют! Какой страшный взгляд…» – мелькнуло в голове. Вампир брезгливо, как уродливую статуэтку доисторического монстра, поставил меня на землю.

– Дэрек, не пугай нашу дочь! Сделай лицо попроще, – укоризненно воскликнул беловолосый, его вся эта ситуация забавляла. Темноволосый зло глянул на него. – Ох, всех в округе распугал!

Алек развлекался по полной, а вот мне не было весело, неприкрытые тылы обдувал свежий ветерок. За спиной сгустились тени: императрица косметологии и властитель стиля нависли грозными судиями.

– Мы на минуточку! – Меня цапнули за загривок и втянули в гардеробную. Минуточка растянулась на полчаса, и еще столько же длилась лекция о приличиях и правилах. К столу меня отпустили окончательно сломленной и безучастной ко всему.

Вампиры садились обедать. Для меня это было очередное открытие, впрочем, не затронувшее мое утомленное сознание.

До этого я практически не ела, только пила положенный всем кровяной паек. На нижних уровнях не принято как-то обрабатывать и украшать источник питания, кровь – она и в Африке кровь. Здесь же, в стеклянном небоскребе, все было иначе. На столе появлялись невиданные доселе блюда, которые я не знала, как выпить.

Меня усадили вместе со всеми. Алек быстро поел и вышел из-за стола. У Дэрека, по-видимому, не было аппетита, и я догадывалась, что причиной была я.

Я ему, как кость в горле, всем своим существом мешала. Это и понятно – я слышала разговор генеральши красоты и повелителя стиля, их модный приговор был нелестным. По их мнению, я безнадежна. Меня уже не обтесать. Как бы ни старались именитые дизайнеры и стилисты, я навсегда останусь девушкой из трущоб. В общем-то, их слова меня не задели. Сейчас, сидя здесь, за нарядным, пугающим столом напротив стройных рядов серебряной посуды и хрустальных бокалов, я отдала бы все что угодно, чтобы вернуться на свое дно, к Дэну и остальным членам банды. Такое знакомое, тихое и уютное болото, где не происходит ничего непонятного и тебя не оценивают по степени расфуфыренности. А обращение там вольное, без околичностей, все происходящее не имеет сложного смысла, является простым и незатейливым. Люди честные и открытые, может быть, немножко грубые, но уж точно не двуличные и не держат камень за пазухой.