Читать онлайн Добрые сказки бесплатно
Сказки дедушки Вани
Сказки рассказаны
Игорем Высотиным, Саркаром и Еремеем
Анечка и дедушка Ваня (предисловие)
Когда-то – кому-то покажется, что это было очень давно, а кому-то – и не так уж давно, – в одном большом городе жила девочка. Её звали Анечка.
У неё были замечательные и мама, и папа, и ещё две бабушки: мамина мама и папина мама. Вся эта большая и дружная семья жила в большой-пребольшой квартире, которая в те времена называлась коммунальной. Это означало, что в этой же квартире, в других комнатах, жили другие семьи. И на все эти комнаты был один длинный-предлинный коридор.
Анечка была единственным ребёнком в той квартире. И её все очень любили, хотя между собой соседи иногда и ссорились.
Анечка тоже всех любила. Она очень любила и своих маму и папу, и обеих бабушек! И соседей она тоже любила и всегда первая вежливо со всеми здоровалась.
В одной из комнат этой большой квартиры жили муж и жена. Их звали Иван Павлович и Акулина Андреевна. Жили они ладно и дружно: как говорится – в любви и согласии. Они были уже пожилые, их дети давно выросли и жили отдельно от родителей совсем в других местах.
У Анечки было две бабушки, а вот дедушек – не было ни одного.
Анечка очень хотела иметь хотя бы одного дедушку! И она выбрала себе в дедушки Ивана Павловича.
Однажды она пришла к нему в гости и так вот и сказала, что просит дядю Ваню стать ей дедушкой. И он, не раздумывая долго, – согласился!
Вот тогда-то и началась чудесная дружба между самой младшей жительницей квартиры и самым старшим её жителем.
Анечка, хоть и была ещё маленькая, но, конечно же, понимала, что дедушка Ваня – не по-настоящему ей дедушка. Но от этого он был ещё более замечательным дедушкой! Потому – что настоящие дедушки должны не только хвалить, но и строго воспитывать своих внучат, как это делают и настоящие бабушки. А дедушка Ваня был как бы немножко «волшебным»: он никогда не сердился на Анечку, но играл и беседовал с ней как лучший друг, то есть, всегда «на равных».
А ещё он рассказывал ей сказки, были и небылицы и разрешал делать всё, что она ни попросит.
Но, надо отметить, что она никогда не просила ничего плохого – потому, что была доброй и разумной девочкой.
… Обычно Анечка спрашивала разрешения у бабушек или у родителей и, если ей позволяли, – то шла к дедушке Ване в гости.
Она аккуратно стучала в дверь и говорила:
– Можно?
– Кто там? – спрашивал дедушка Ваня.
– Это я…
– Тогда заходи! – приветствовал Анечку дедушка Ваня. И Анечка радостно заходила!
Потом она обычно показывала «выступление». Например, танцевала или читала выученный стишок. Акулина Андреевна и дедушка Ваня ей аплодировали и всегда хвалили.
А потом Акулина Андреевна предлагала Анечке попробовать угощение: пирожки с грибами, стряпать которые она была великая мастерица, или чай с вареньем. Затем она тихонько садилась на стул с рукодельем или уходила на кухню готовить еду – и в разговоры дедушки Вани с Анечкой никогда не вмешивалась, если её специально об этом не просили.
Дедушка Ваня тоже пил чай, и Анечка просила его рассказать что-нибудь интересное.
Дедушка Ваня обычно начинал свою историю вопросом:
– Ну, что тебе сегодня рассказать: сказку или быль?
– А ты расскажи так, чтобы немножко – были, а немножко – сказки! – просила его Анечка.
И дедушка Ваня начинал рассказывать.
… Эта удивительная дружба началась тогда, когда Аня была ещё совсем маленькой девочкой. Она росла, подрастали – и чуть-чуть менялись также и сказки.
Сказка о рыбаке, рыбке и подводном царстве
Дедушка Ваня спросил:
– Хочешь, Анечка, я расскажу тебе сказку о рыбаке и рыбке?
– Нет, – сказала Анечка, – я эту сказку хорошо знаю, её Пушкин написал!
– А я тебе совсем новую историю расскажу, которая произошла со мной самим, когда я на свою последнюю рыбалку пошёл.
– Тогда рассказывай! – сказала Анечка и устроилась поудобнее.
– Так вот, – начал дедушка Ваня:
Каждое лето провожу я со своей Акулиной не на берегу синего моря, а на берегу озера – большого-пребольшого! Домик у нас там есть маленький.
И надо отметить, что живём мы с Акулиной вместе уже все тридцать лет и три года и ни разу меж собой не ссорились. Всё у нас – по любви и по согласию!
Однажды встал я рано, до рассвета ещё. Собрал снасти свои рыболовные – и на рыбалку пошёл.
Вышел из дома – красота вокруг! От озера туман поднимается! Дорожка к озеру под гору спускается – ноги словно сами собой идут! Радостно на душе!
А тут и солнышко восходить начало! Всё вокруг лучиками осветило, обогревать и украшать природу стало!
Каждая росинка в свете солнышка сиять начала: как бриллиант или даже ещё лучше!
А туман делал всё вокруг – словно волшебным!
Подошёл я к берегу, лодка у меня стоит, цепочкой прицепленная, ждёт меня. Отомкнул я замок, вёсла в уключины вставил, отчалил…
Озеро у нас – большое-пребольшое! Как ко мне в гости приедешь – сама увидишь!
Ветерка даже малейшего нет! Туман – как парок сейчас над моей чашкой с чаем – так и от поверхности озера туманчик лёгонький поднимался.
Гладь озёрная – словно зеркало огромное-преогромное!
И облачка, солнышком восходящим освещённые, в воде отражаются.
А дно сквозь воду прозрачную – на глубину большую видно.
Плыву тихонько, любуюсь!
Там, под лодкой, песочек и камушки видны на дне. Как водоросли растут – рассмотреть можно. Рыбки мелкие стайками проплывают, серебристыми чешуйками сверкают.
Тут уже и птички просыпаться стали. Над водой ласточки летают низко-низко, мошек для деток своих ловят. И чайки – тоже не высокό парят и рядом с лодкой моей пристраиваются.
Вот, закинул я удочку. Сижу и жду: кто на мой крючок сегодня попадётся? Да не клюёт ни одна рыбка…
А я – и не огорчаюсь: ведь так благостно вокруг!
Сидел я так, сидел – и задремал…
… Вижу: поплавок вдруг запрыгал и утонул, леска натянулась! Видно, рыбина огромная на крючок попалась – и потянула даже лодку за собой! Я двумя руками за удочку ухватился…
Вот так мы и тянем: я – рыбину на воздух, она меня – под воду! Кто кого!
И случилось так, что рыбина эта меня так сильно дёрнула, что я равновесие потерял, под воду попал и ко дну пошёл, потому что одежда на мне была тяжёлая: плащ брезентовый и сапоги резиновые высокие.
Ну вот, думаю, конец мне и пришёл: утону сейчас! Прежде – я всех рыб был сильнее и всех их из царства их подводного вытаскивал на воздух, где они дышать не могли и умирали. Стало быть, теперь мой черёд настал под водой погибнуть, где я дышать не могу…
Но вот тут-то – чудеса и начались!
Очутилась прямо перед моим лицом та рыбина, которую я на крючок поймал. Только теперь наоборот вышло: это она меня поймала и на дно затянула! Это был сом огромный-преогромный! Я таких большущих никогда не видел!
Смотрим мы с ним друг на друга. У меня глаза широко открыты от удивления – и у него глаза широко открыты! У меня усы – и у него усы! Только у него в губе – мой крючок торчит. А рук у него нет, чтобы тот крючок вынуть. И кровь у него течёт. И больно ему.
И говорит сом мне тогда:
– Вынь крючок: ведь больно мне!
… А как он говорит, я не слышу, а что говорит – то понимаю чудесным образом…
… Я тут – крючок вынул аккуратно.
Жду, что дальше будет.
А сом мне и говорит:
– Хотел я погубить тебя, за то зло, что ты моему рыбьему царству причинял! Но вижу, что есть в тебе ещё доброта!
Потому-то – ты пока жив.
Так и быть, отпущу тебя теперь, если пообещаешь никогда больше не губить рыб – ни больших, ни малых!
Тут я ему пообещал, потому что очень проникся я тем, как рыбкам больно от крючков рыболовных и как им раньше срока, природой отпущенного, умирать не хочется.
А ты ведь знаешь, Анечка: если я что пообещал – то всегда в точности исполняю! Слову своему я верен! И ни за что его не нарушу!
Видно, сом тоже про мою верность слову прознал, потому как мы с ним мысли друг друга словно слышали – и так друг другу мыслями и отвечали.
И говорит он мне:
– По закону нашему рыбьему, за решение твоё доброе – исполнятся три твоих желания. Какое подумаешь желание – так тому и быть!
Ну, с первым желанием понятно: если не хочешь в подводном царстве остаться навеки, то должен ты пожелать очутиться в лодке своей или на берегу.
А ещё два других волшебных желания – за тобой останутся. Не потрать их попусту!
Тут я поблагодарил сома и представил, что я уже в своей лодке очутился, будто бы ничего и не произошло. Сильно-сильно я это представил!
И точно: очнулся я в лодке своей, будто б ничего того и не было.
* * *
– Ты, наверное, заснул – и сон тебе привиделся такой! – говорит Анечка.
А дедушка Ваня отвечает:
– Точно так и я подумал: заснул, видно, – вот и привиделся сон чудной. Только вот, удочки-то – нигде нет!
– Так ты её обронил во сне!
– Я и так тоже думал! Стал искать: не застряла ли где она в зарослях тростника – да так и не нашёл.
– А одежда на тебе мокрая была или сухая? – спросила Анечка.
– Одежда – сухая оказалась. Но ведь я себя в лодке – в сухой одежде представил. А то ведь – в мокрой одежде несподручно и холодно!
Вот и выходит, стало быть, что первое чудо исполнилось.
Ну, я тоже сам-то не очень-то в то чудо поверил: что на дне был, с сомом разговаривал…
Взял вёсла, к берегу гребу.
Причалил, а сам думаю: «Как же мне к моей Акулине с пустыми руками возвращаться? Из чего она суп сварит?»
И подумалось мне, что набрать бы мне теперь грибов белых, да таких, чтоб и красивые на диво, и крепкие, и большие, и вкусные, и чтоб – не меньше десяти штук!
Не успел такое подумать, как смотрю – в кустах прибрежных, вроде бы, гриб белый стоит.
Подошёл поближе – точно!
Как есть – красавец-раскрасавец – большой и крепкий! Прошёл ещё два шага – ещё гриб!
Так они цепочкой вдоль берега и росли: все десять, один другого больше! Поискал ещё – больше нет.
Скажешь – не чудо? Но таких больших и красивых грибов я никогда ещё не находил!
Пошёл домой довольный: и суп знатный получится, и нажарить останется! Порадуется моя Акулина!
Иду, размышляю: совпадение это было – или чудо?
Стал дальше думать: «А как, если и в самом деле – чудо? Что тогда третьим желанием загадать?»
Пришёл домой. Акулине моей про всё рассказал.
… Поели мы суп грибной и стали рассуждать: что бы нам такое ещё загадать?
Думали-думали, а придумать не можем.
Всё у нас с ней есть, вроде бы. И домик недалеко от озера, и грядочки рядом огородные. Домик, правда, маленький: одна комнатка, в которой только-только кровать наша, стол, два стула и печурка умещаются. Но зато и хлопот с нашим домиком мало!
Вот и не можем мы с ней придумать: чего бы такого пожелать? Что есть – то и хорошо, а чего нет – того и не надобно!
А тут к нам мальчик соседский Петя зашёл.
Акулина давай его супом грибным угощать! Жалела она Петю и всегда накормить старалась. Потому, что мальчик этот – словно сирота рос, хоть и при живых родителях. И болел он сильно, и я с ним не один раз в город ездил к докторам. Да только они говорили, что ему нужно операцию за большие деньги делать. А у родителей его – на еду-то денег не всегда хватало, потому что они деньги все на водку тратили. И у нас с Акулиной – только пенсии наши маленькие. Хоть всю оставшуюся жизнь откладывай – не собрать и малой части тех денег, которые на такую операцию просят.
Ну вот, как Петя ушёл, мы с Акулиной сговорились, что третье желание мы мальчику этому отдадим: чтобы он поправился! И пожелали мы этого – изо всей силы!
– И что – получилось? – спросила Анечка.
– Получилось! Поехал я с ним в другой раз к врачу. А врач говорит: лучше стали анализы, не надо операцию делать! Надо только продолжать закалять и укреплять организм – и тогда болезнь полностью пройдёт!
… А я как раз Петю в то время закаляться учил: каждое утро помогал ему водой холодной из ведра обливаться.
Вот! Так что – не обманул меня сом! И я его тоже не обманул: с той поры рыбок не ловлю и не ем! И тех рыбок, которых другие люди поймали, – тоже не покупаю. Потому что, если покупать – то тогда получается, что для меня тех рыбок изловили и погубили!
А ещё грибы мне с той поры всегда чудесным образом попадаются. Даже когда все из лесу с пустыми корзинками возвращаются, у меня – полная!
– Хорошая у тебя история получилась, дедушка!
А я вот – сказку про цветик-семицветик знаю. Там девочка только последнее желание правильное загадала. А ты – все три желания хорошие загадал!
– А ты бы – что загадала, Анечка?
– Я подумаю – и тебе в другой раз скажу.
Сказка о том, кому нужна шапка-невидимка
Анечка очень любила играть с дедушкой Ваней в прятки. Но игра у них была особенная, не такая, как когда Анечка с другими ребятами в прятки играла.
Комната у дедушки Вани была маленькая, прятаться в ней по-настоящему было негде.
Была там кровать большая, шкаф, стол, два стула и диван с удивительным названием – атаманка.
Вот на этой-то атаманке Анечка и пряталась. Закрывала глаза ладошками, ложилась лицом вниз и лежала – тихо-тихо!
А дедушка Ваня считал до пяти и начинал искать.
Трогал он платье Анечки, и говорил:
– Что это? Наверное, моя Акулина здесь свои вещи побросала…
Потом долго обходил комнату, как бы проверяя, где же тут могла спрятаться Анечка?
И тáк у дедушки Вани это получалось интересно! Он вслух рассказывал подробно, что и в шкафу Анечку не нашёл, и под столом не нашёл… А Анечка изо всех сил старалась не засмеяться раньше времени. И даже дышала тихо-тихо…
Потом дедушка Ваня говорил:
– Сдаюсь!
Тут Анечка, вся сияя от счастья, вскакивала на атаманке:
– Вот она – я!
… Анечка ведь и в самом деле ощущала себя невидимой – и это было очень весело и волшебно! Словно возникало у неё умение исчезать из обычного, видимого всеми людьми мира и становиться прозрачной, как воздух, – а потом опять появляться.
… Однажды, когда Анечка немного повзрослела, после такой игры в прятки она сказала:
– Вот бы здорово было – и на самом деле так уметь: исчезать – и появляться, когда захочешь!
– А для чего тебе так уметь делать, Анечка? – спросил её дедушка Ваня.
… И стали они обсуждать: для чего может пригодиться человеку быть невидимым?
Ну, ведь не только же для того, чтобы с ребятами в прятки играть и всегда выигрывать! Всегда выигрывать – это даже скучно будет!
И получилось, что и не очень-то нужно человеку уметь быть невидимкой в современном мире.
Анечка даже огорчилась…
И тогда дедушка Ваня спросил:
– А хочешь, я тебе расскажу сказку про шапку-невидимку?
– Очень хочу! – в восторге воскликнула Анечка и устроилась поудобнее на атаманке.
– Ну, тогда – слушай! – улыбаясь в седые усы, сказал дедушка Ваня.
… И он начал рассказывать:
– Жила была шапка-невидимка. Долго-долго она жила, многим героям помогла она битвы с драконами выигрывать, царевен из плена у злых колдунов освобождать, всякие другие подвиги совершать.
Да только поменялись времена.
Поисчезли богатыри и герои…
Оказалась шапка-невидимка в музее быта старинного, лежит себе на витрине под стеклом – и её все «экспонатом» называют, удивляются: какая вышивка золотой нитью красивая, какие узоры затейливые! А что она волшебная – уже никто и не знает!
Скучно так шапке-невидимке жить! Не жизнь это вовсе: без дела валяться на боку!
Лежит она и думает: как бы ей жизнь свою такую однообразную поменять?
А надо сказать, что, так как шапка была не обычная, а волшебная, – то умела она думать, как человек. Да-да! Столько лет она на разных мудрых головах жила – что научилась уму-разуму!
А тут случилось, что пришли в музей воры. Украли они всякие вещи старинные золотые, а заодно и шапку прихватили: может быть, её тоже за большие деньги продать получится, старина всё-таки, узоры золотой нитью вышиты!
И один вор, возьми и надень шапку на голову, потому что краденного так много было, что в руках не удержать.
Поглядел он на себя в зеркало – а его там нет…
Смекнул он тогда, какая ему удача выпала: это ведь как удобно воровать, когда тебя никто не видит!
Начал он ловкие грабежи один за другим совершать.
Да только шапке – то противно было!
«Раньше я героям и богатырям помогала… А теперь – до чего докатилась: у вора в услужении оказалась! Уж лучше бы в витрине словно в гробу стеклянном лежать, чем такой позор!» – думала она.
От мыслей того вора, на голове которого ей приходилось бывать теперь каждую ночь, – ей тошно делалось! И один раз, когда он воровал в большом магазине, постаралась шапка-невидимка: зацепилась она за полку – и на пол упала.
А вор этого не заметил – и продолжает своё греховное дело, словно он – невидимый. Но всем теперь его поступки видны стали!
Тут вора и поймали!
А шапку-невидимку вместе с ним арестовали. Да только не знали о её свойствах волшебных…
… Лежит шапка-невидимка на столе у сыщика в кабинете – как вещественное доказательство…
А тут – осень. В кабинете – холодно. И от окна дует…
Надел сыщик шапку на голову – и в тот же миг исчез.
Сыщик этот был не глупый. Он быстро понял, какая польза от невидимости будет в его работе.
Стал он преступников теперь очень ловко ловить.
Поначалу шапка-невидимка порадовалась перемене в участи своей: «Всё же – дело доброе совершать помогаю! Хоть мой новый хозяин и не богатырь, но дело полезное делает!»
… Но потом так ей наскучило за жуликами подсматривать, что она решила как-нибудь поменять работу свою.
Однажды оказалась она в больнице, когда сыщик пришёл там свидетеля опрашивать. В больнице ему халат белый дали, а шапку и другую верхнюю одежду велели в гардеробе оставить.
Вот тут-то шапка-невидимка и исхитрилась с вешалки упасть! Да так удачно упала, что попала в один из пакетов, которые больным детям от родителей передавали. А к этим детям ныне даже родителям приходить не разрешалось: был карантин.
Так она в палате у одного мальчика между гостинцами оказалась.
А тот – из-за болезни своей – есть не хочет. И в пакет не заглядывает даже.
Лежит мальчик и думает, как бы ему спрятаться? Потому, что сейчас врач придёт и укол болезненный ему будет делать.
А шапка-невидимка любые мысли легко понимала. Ведь мысли в невидимом обычными глазами мире – существуют! И шапка-невидимка в том мире невидимом очень неплохо разбиралась!
Вот и понимает она легко, о чём мальчик больной думает. Так и хочет она из пакета выскочить: «Вот же – я! Надень меня скорее!»
И тут заметил мальчик между апельсинами и яблоками в пакете что-то совсем необычное. Вытащил он шапку-невидимку, поудивлялся – и надел.
Врач пришёл в палату, а мальчика больного нигде нет… Паника началась, по всей больнице медсёстры и санитары бегать стали, искать…
А мальчик вначале обрадовался, встал и по коридорам больничным пошёл: домой он очень хотел вернуться, соскучился по маме и папе!
Но потом мальчику от болезни его плохо стало, и он упал без сил. Шапка-невидимка тут уж постаралась, чтобы с головы мальчика свалиться – чтоб его могли бы найти поскорее.
А сама думает: «Вот – какую беду я наделала! И как же мне дальше быть, чтобы пользу приносить? Не знаю ведь пока!»…
А мальчик шапку больше не надевает, но ласково так говорит с ней, как с другом: о печалях своих рассказывает, об обидах на жизнь свою, такую несчастную больничную, о страхах своих. А шапка молчит и слушает. И думает: «Как помочь в этой беде?»
Однажды мальчик попросил:
– Шапка, ведь ты – волшебная! Можешь ли ты сделать так, чтобы меня болезнь видеть навсегда перестала?
… Стала шапка-невидимка про это думать…
Стала она наблюдать, как тень тёмная в невидимом глазами обычного человека мире приближается к телу мальчика – и нападает на него, в тело залезает! Тогда-то ему плохо и становится…
Только то, как ту тень выгнать – не знает она…
А мальчик стал шапку под подушку складывать, чтобы ему не так одиноко и страшно было по ночам.
И шапка решила: «Чтобы своего нового друга утешить – буду ему сказочные волшебные сны показывать!»
В этих снах мальчик был сильным, смелым, здоровым, и приключения с ним были разные интересные. И в каждом таком сне он со злом сражался – и побеждал, и решения принимал правильные, добрые, и исполнял их всегда. Никогда он не трусил, не плакал, а был похож на тех богатырей, которым в прежние времена шапка-невидимка помогала.
И после каждого такого сна просыпался мальчик всё более крепким и полным сил!
И хотел он стать скорее таким, каким во снах себя видел! И стал стараться изо всех сил! Даже уколы болезненные теперь без страха терпел – чтобы скорее вылечиться!
Постепенно вовсе энергии тёмные из его тела исчезли.
И когда пришла в очередной раз тень злобная, чтобы вновь усилить болезнь, – то не увидела мальчика совсем.
Получилось-таки у шапки-невидимки болезнь ту у мальчика победить, которую все неизлечимой называли!
Удивлению врачей не было предела! И мальчика скоро выписали из больницы.
А он, перед тем как выписаться, шапку-невидимку больной девочке, которая в соседней палате лежала, отдал. И рассказал ей, как ему эта шапка волшебная поправиться помогла.
Для девочки шапка тоже стала придумывать волшебные сказки – чтобы девочка в них себя здоровой, сильной, красивой, доброй и ласковой ощущала.
И от девочки – тоже отступила болезнь, а потом и прошла совсем. Потому – что девочка сама переменилась и очень сильно постаралась выздороветь.
Так с той поры и начались в той больнице исцеления волшебные.
Врачи – удивляются! А дети – шапку друг другу передают!
Одно только теперь шапку-невидимку огорчало: что очень мало она успевает! Ведь больных детей в больнице – так много!…
… И тут случилось, что один маленький мальчик, у которого шапка в то время под подушкой жила и сны ему волшебные показывала, рассказал о ней доктору.
Доктор – человек серьёзный, в мир невидимый и волшебный не верит. Но исцеления-то – ведь факт!
Стали шапку разными приборами исследовать, изучать. Ткань на разные анализы поотрезали, нитки золотые вытягивали…
А доктор этот – сам даже ни разу не надел её! А если бы надел, то, может, и удалось бы шапке нашептать ему про то, что она за свою долгую жизнь узнала: что не только тело надо лечить – но требуется душе помочь болезнь победить! Вместе бы у них лучше получалось!…
Но нет…
Ох, как шапке-невидимке всё это не нравилось! И тáк уж она не молода была, а тут – и подкладку отпороли, и всякими веществами измочили!…
Уж она чуть было не разочаровалась в медицине, хотя понимала, что без лекарств и процедур всяких – ей одной с болезнями деток не справиться бы было.
Но тут – снова повезло! Отдал её тот доктор писателю, который в той больнице лечился.
Рассказал доктор писателю про истории исцеления, которые с детьми происходили, и говорит:
– Вот тебе сюжет для сказки, займись на досуге!
… Ну, с писателем шапка крепко подружилась!
Она ему сказку расскажет – а он её запишет и всем детям наутро читает!
Так вот и стали они жить!
… Да вот только, одних деток в больнице исцеляют, а на смену им всё новых в больницу привозят…
… Вот, однажды пришёл в ту больницу клоун – юноша-волонтёр – чтобы ребят радовать. Смешное представление он им показывал, развеселить старался…
Шапка-невидимка тут и говорит писателю:
– Отдай меня, пожалуйста, клоуну!
– А как же я сказки писать буду?
– Ты уже и без меня сможешь сказки исцеляющие сочинять! Ты ведь понял самое главное: что не живут болезни там, где свет и любовь в душах сияют! Невидимыми и неуязвимыми для болезней такие души очень быстро становятся!
А я с этим юношей – настоящее волшебство буду делать! Нужно же и здоровым детям помочь, чтобы они не заболевали – ни телами, ни душами! И – чтобы из них выросли не воры-злодеи, а богатыри настоящие! Нужно так сделать, чтобы волшебство не сказочное, а подлинное в жизни людские вернулось! Вот это – настоящее дело было бы для меня!
А юноша этот – человек очень подходящий! Ведь не может даже самая волшебная-преволшебная шапка ничего толкового сделать без человека разумного! Только такой человек и свою жизнь преобразить может, и другим в этом поможет!
Вышел писатель в коридор, видит – клоун молодой стоит: курит и чуть не плачет! На лице – улыбка до ушей гримом нарисована, а глаза – грустные-прегрустные!
Говорит писатель ему:
– Что, хочешь деткам помочь, а как – не знаешь?
– Да, хотел бы: жалко их – до слёз!…
А ты знаешь как им помочь?
– Кое-что – знаю! Только сигареты курить – бросай, друг! Меньше будет гадости, которой дети дышат! Некоторые ведь оттого болеют, что рядом с ними другие люди курят!
Молодой клоун потушил и выбросил сигарету в урну…
– Вот – бросил!
– Навсегда?
– Навсегда! Говори, как детям помочь можно?
– Вот тебе подарок! Это – шапка-невидимка!
– Шутишь?
– Нет!
Юноша снял свою шапку с помпоном, надел шапку-невидимку – и тут же исчез!
В зеркале отражалось только тело писателя…
– Привет! – сказала шапка-невидимка новому другу.
Писатель подтвердил:
– Да, она говорить с людьми умеет! И мысли твои читать может! И тебе умные советы подсказывать станет! И главное – вместе с тобой она хочет учиться тому, как людям лучше помогать!
Она меня научила, как сказки волшебные писать. И тебя научить обещала многому! Думаю, что пригодится она тебе, чтобы представления волшебные показывать, умения волшебные в людях открывать!
* * *
Дедушка Ваня посмотрел внимательно на свою маленькую слушательницу и закончил:
– Ну вот, Анечка, на этом – сказке конец. А что дальше было – я не знаю.
… Анечка в этот раз так заслушалась, что даже ни разу вопросами своими дедушку Ваню не перебивала. Только теперь она спросила:
– Дедушка, а про шапку-невидимку – это у тебя быль или небылица?
– Немножко – быль, немножко – небылица. Мне эту историю тот самый писатель-сказочник рассказал. Мы с ним познакомились в той больнице. Ещё обещал он, что книжку напишет со сказками шапки-невидимки.
А писатели-сказочники – они больше меня выдумщики! Так что, ты уж сама реши, где в этой сказке придумка, а где – правда!
Ведь настоящее волшебство – оно не в том, чтобы невидимыми быть с помощью шапки-невидимки или по воздуху на ковре-самолёте летать, а в том, чтобы чудесные дела совершать, которые радость и пользу другим людям приносят!
Сказка о последней охоте
Анечка, как обычно, зашла в комнату к дедушке Ване, чтобы услышать новую сказку.
А на стене в той комнате висела большая фотография – портрет дедушки Вани молодым, на коне и в военной форме.
Анечке этот портрет очень нравился. На нём дедушка Ваня был таким красивым! И конь ему тоже был подстать!
Дедушка Ваня и на старости лет красивым остался: роста высокого, плечи широкие, руки сильные, усы пушистые седые.
Анечка очень любила эти усы причёсывать расчёсочкой маленькой. И кончики – на пальчики закручивала, когда ей это дедушка Ваня разрешал.
Мечтали они с дедушкой Ваней, что купят они лошадок и будут вместе кататься. Но мечты такие пока не осуществлялись. И поэтому Анечка летом, катаясь на велосипеде, часто воображала, что это – её верный конь! Даже когда они с папой на велосипедах ехать собирались, они говорили: «По коням!» И садиться на велосипед Анечка научилась так, как на коня: «по-мужски», чтобы потом быстро и на коня вскакивать научиться!
… Но в этот раз Анечка, посмотрев на фотографию, спросила дедушку Ваню про другое:
– Скажи, дедушка, а ты на войне был?
– Был, Анечка. Только я тебе про это сейчас не стану рассказывать.
Война очень много горя людям приносит! Не сказки это, когда солдаты на конях – против танков скачут, потому, что им командиры такое приказали…
Страшно это и плохо, когда война!… Тогда и людей, и лошадей, и других животных калечат и убивают… Сколько боли страшной бывает во время войн!…
Даже если за справедливость война – то это тоже не радостно! Лучше, чтобы тебе такого не видеть никогда!
Тут Анечка задумалась и сказала:
– А мы с ребятами летом в войну играли… У меня друзья – мальчики. Им в войну нравится играть. И я с ними так играла. Мы понарошку из пистолетов и из ружей игрушечных стреляли в противников воображаемых – и побеждали, конечно. Это – интересно было: прятаться, в засаде лежать не шелохнувшись…
Значит, это плохо: стрелять, в войну играть?
– Ты про это, Анечка, сама подумай и реши: хорошо это – или плохо? И – почему?
– А помнишь, я тебе обещала сказать, какое волшебное желание я бы загадать хотела?
– Помню. Ну? Придумала?
– Тогда у меня не получилось, а сейчас вот – придумала! Я бы загадала, чтобы войны никогда не было! Сбудется такое моё желание?
– Хорошее ты желание придумала, Анечка! Только мне кажется, что недостаточно тебе одной – такое желание задумать. Чтобы оно исполнилось – очень многие люди такое же задумать должны! Вот тогда – обязательно исполнится!
… Каждому важно уметь понять правильно: что есть добро, которое совершать можно и нужно, – а что приносит вред другим, и потому плохо это!
Если нет никакого вреда другим – то это делать можно. А если – ещё и польза другим от твоих поступков, то это совсем хорошо!
Об этом всегда задумываться полезно!
… Давай я тебе расскажу, как я такое понял про охоту, когда последний раз охотиться пошёл.
– А ты и охотником был?
– Был, Анечка, да ещё каким!
Охота – на войну немножко похожа. Только охотники про это как-то не думают совсем, и я тоже не думал. Не приходило ведь в голову, что стрелять в птичек и зверюшек – грех!
Многие люди охотятся… И, вроде бы, с давних времён так заведено… – вот потому и не задумывался про то…
Нравилось мне на охоту ходить…
Это ведь – как приятно: заночевать в лесу у костерка под открытым небом, тишину ночную послушать, рассвет встретить!
Часто охотники прячутся и долго-долго в засаде сидят, поджидают, наблюдают за птицами и зверями. Специальные места даже устраивают, чтобы подстеречь птичку или зверя подкараулить.
«Засидкой» называется такое место, которое охотник специально готовит, чтобы его видно не было, а он – всё мог видеть.
Интересно в таком шалашике из веток сидеть, песни птичек слушать, смотреть, как солнышко восходит! Столько красоты по утрам в лесу можно увидеть!
Ты каких птичек знаешь, Анечка?
… Анечка задумалась и перечислять стала:
– Воробьи, голуби, вороны, скворцы, синички, снегири, утки, лебеди…
– Ну, наверное, гусей ещё знаешь?
– Про гусей я только в книжках читала и по телевизору их видела. А настоящих – не видела.
– Есть птички, которые рядом с человеком живут. А я, пока охотником был, очень много птичек разных лесных повидал, и песни их красивые слушал: и глухарей, и вальдшнепов, и бекасов, и тетеревов.
… Ну вот, отвлеклись мы с тобой…
Охотился я в тот раз на уток. Из тростничков у меня стеночка-заслонка сделана была. Сижу так за ней, наблюдаю.
Вижу: селезень красивый плывёт. Селезнем – утку-самца называют. У него на головке пёрышки тёмно-зелёные, изумрудные, а на шейке – полосочка беленькая. А самочки – они целиком пёрышками коричневыми покрыты. Ведь им – маскироваться надо, когда они яички высиживают, потом за птенчиками своими ухаживают.
… Вот – плывёт этот селезень, лапками в воде перебирает, меня не видит.
Залюбовался я на него! Даже призадумался: может, не стрелять, пожалеть такого красавца?…
Вот ты бы – как поступила? Пожалела бы?
– Да, я бы пожалела! – уверенно сказала Анечка.
– А я тогда подумал-подумал и решил, что слабость это во мне такая от красоты наступила!
Охотник я был опытный – никогда прежде такого со мной не случалось. Красота – красотой, а дело своё – исполняй! Сколько дичи настрелял я за свою жизнь: и тетеревов, и куропаток, и зайцев, и на кабанов охотился, и на лосей! И что это вдруг я так расчувствовался? – не понимаю! Недалеко другие охотники стреляют, не я – так другой охотник этого селезня подстрелит! Сезон охоты ведь уже открыт…
Прицелился снова, вот уж на крючок спусковой вроде бы нажал – да тут что-то произошло небывалое! Хочешь – верь, а хочешь – не верь! Вместо того, чтобы дробь из ружья вылетела, – я сам, как пуля, вылетел – и в теле того селезня очутился! Лапками перебираю, по воде плыву, а думаю – по-прежнему, как человек…
А может, и утки думать умеют? Того я не знаю…
Только, хоть я в селезня превратился, а про то, что охотником был, – помню. И что из ружья прицелился – помню.
Стал я скорее отплывать в тростники – подальше от того места.
Да тут меж тростников – лодка. А в ней другой охотник на меня ружьё навёл, целится… Я ещё скорее лапками заработал, крыльями захлопал! И – взлетел!
«Всё, спасён!» – думаю.
Я же прежде, пока человеком был, летать не мог. А тут от восторга у меня аж дух захватило! Озеро всё с высоты видно, лес вокруг, от озера – речка большая начало берёт. Красота!
Решил я к речке лететь.
Да не тут-то было!
«Бах, бах!» – это в меня стреляют…
Испугался! А ведь не спрятаться: со всех сторон в меня целят!…
И – попали.
Боль – страшная во всём теле!… Понял я, что это – конец моей жизни пришёл… Начал я падать… И сознание от боли той потерял…
… Однако это – не конец оказался: ощутил я себя нежданно-негаданно в теле тетеревином. Сам весь – в чёрных перьях, а брови у меня – красные, и на крыльях и хвосте есть пёрышки беленькие. Если хвост расправить, как веер, – то там как раз и будут эти белые пёрышки. Ну, в общем, красавцем-раскрасавцем я себя ощутил!
… Сижу я на верхушке берёзы, ветка под телом моим увесистым прогибается, раскачивается…
Огляделся я вокруг. Красиво! Рассвет только-только начинается, небо – розовое от лучей солнечных, а солнышко не показалось ещё из-за леса.
Тут мне петь захотелось! Да вроде бы – не солидно это: осень всё-таки, а не весна!
А погода – такая, что петь – сил нет, как хочется!
Решил, что, пока не видит никто, слетаю я на ток, попою хоть чуть-чуть!
Тетерева, Анечка, на току по весне танцы свои танцуют и песни поют.
Тетеревиный ток – это место такое особенное, где весной каждое утро собираются тетерева-самцы. А самочки – тоже туда прилетают и из кустов на поющих самцов любуются, мужа каждая себе выбирает.
Я за свою охотничью жизнь много раз видел, как тетерева токуют. Делал я шалашик специальный на току у куста какого-нибудь – чтобы неприметным для тетеревов быть. Забирался туда ещё затемно. И – сидел там тихо-тихо…
А вокруг – тишина!
Тетерева на свой ток прилетают рано, пока солнышко ещё не взошло, в темноте.
Сидишь так в шалашике – и вдруг – множество птиц с шумом разом прилетают, осмотрятся – и давай бегать по току и подпрыгивать, чуфыкают от вдохновения! А потом начинают петь так, что словами описать трудно! И друг перед другом они выхаживают, хвосты распушают, и даже иногда сражаться друг с другом начинают, чтобы показать самочкам, кто из них самый удалый!
Видеть-то я это много раз видел, а вот сам – не пел так никогда. А тут, в тетеревином теле, – мне тáк этого захотелось!…
И – спел! И по току побегал, но недолго: осень всё-таки…
А тут – есть мне очень захотелось.
Полетел обратно на берёзы, уселся на ветке, где много серёжек берёзовых качается.
Клюнул я такую серёжку берёзовую – понравилось!
Ещё клюнул – вкуснота! На орешки немножко похоже.
Ты, Анечка, когда в лесу гулять будешь или на лыжах кататься – можешь попробовать на вкус такие серёжки берёзовые. Человеку ими тоже можно полакомиться!
Но не успел я как следует насытиться серёжками берёзовыми и тетеревиной жизнью сполна насладиться! Тут в меня другой охотник прицелился и бабахнул… Испугался я, прочь полетел… Да где там?! Нагнал меня следующий выстрел того охотника…
… Вот тут я тетеревом умер, но нежданно-негаданно вдруг в теле лося оказался…
Непривычно! Рук нет, четыре ноги – и рога солидные такие!…
А рядом на полянке подружка моя, лосиха. Красавица! Ноги стройные, длинные, шёрстка золотом отливает!
Вот мы с ней и пошли по лесу гулять рядышком.
То идём и едим травку, веточки молодые с листиками, а то прижмёмся друг к другу, чтобы показать, как мы друг дружку любим!
А тут – охотники с собаками…
Бежали мы, бежали… Да только ранили мою подругу… А потом – и вовсе убили…
Я даже бежать дальше не стал: пусть и меня убьют или собаки загрызут! Потому, что нет мне счастья без любимой моей!
Жалко мне её, лосиху мою, – аж до слёз!…
… И вспомнилась вдруг мне жизнь моя человеческая, жена моя Акулина: а вдруг бы и её кто убил – так же, ни за что?!…
… Тут я обратно в теле своём человеческом оказался. Сижу в засидке своей, и селезень передо мной плавает, ни о чём, ему угрожающем, не догадывается…
А я ведь так на крючок спусковой у ружья своего и не нажал. Обрадовался я факту этому несказанно: что не выстрелил! Разрядил ружьё поскорее – и пошёл домой!
Ну, грибов, как обычно, насобирал по дороге много. Акулина моя удивляется:
– Что это ты: с охоты, а сам с грибами пришёл?
… А я – в усы улыбку прячу. Ну как я ей расскажу, что, как лось лосиху свою любил, – так и я её, Акулину свою, люблю! И даже, может, сильнее!
А потому – больше с ружьём в лес не пойду никогда! В зверюшек и птичек стрелять больше не стану!
Потом уже – рассказал и Акулине про приключения мои.
А она суп приготовила из грибов, картошки наварила, блинов напекла и говорит:
– Вкуснее этой еды – и нет ничего! Так – мы с тобой и проживём: с огорода да с лесных даров!
… Вот такие со мной приключения были, Анечка!
С той поры и не стреляю ни в кого!
– Стало быть, стрелять и убивать – это всегда плохо?
– Всегда, лучше бы без этого обойтись! Только бывает и так, Анечка, что других хороших людей защищать нужно, и приходится их от злодеев оборонять. И тогда – бывает, что не придумать способа другого…
– А вот в птичек, в зверюшек – можно же никогда не стрелять, а просто так ими любоваться! Хочешь, я попрошу папу – и он тебе фотоаппарат подарит? У него их два!
– Спасибо тебе, Анечка, за заботу! Но мне уже фотографировать сложно будет научиться. А вот ты – учись! Будешь птичек, зверюшек и красоту разную природную фотографировать!
А про то, как жить и никому вреда не причинять, – ты про это правильно стала думать!
И поступать старайся всегда по-доброму!
Если каждый человек про это с детства размышлять станет, если в жизнь свои намерения добрые претворять начнёт, – то, может, когда ты вырастешь, уже нигде никаких войн не будет! Не будут люди и животных напрасно убивать! И все будут в мире и счастье жить!
Сказка о маленьком волшебнике
Сказка рассказана Саркаром
«Я ещё не волшебник, я только учусь,
но любовь позволяет нам делать настоящие чудеса.»
Евгений Шварц – из сценария к фильму «Золушка»
«Настоящее волшебство может быть сотворено только добрым и любящим сердцем!»
Саркар
В те времена, о которых пойдёт речь, женщины ещё ходили в длинных платьях, а мужчины – в сюртуках и фраках. Люди ездили на лошадях, только-только начали изобретать первые автомобили и ещё не изобрели самолётов.
И, как и всегда, были среди людей богатые и бедные, умные и не очень, добрые и забывшие о доброте.
И вот, у самых обычных родителей родился необычный мальчик. Он был наделён умением творить чудеса. Вот только заметили это не сразу.