Читать онлайн Ведьма из Ярильска бесплатно

Ведьма из Ярильска.

Автор: Руслан Макатаев.

Аннотация.

Воин Светозар идёт в стан врага, чтобы спасти свою сестру Янину, которую княжич Ярополк насильно взял в жёны. Ярополк убивает семью княжны Зарины. Зарина бежит из плена и скрывается от воинов Ярополка.

Пролог.

Глеб взглянул на жену. Она перестала стонать и закрыла глаза. Роды дались ей очень тяжело. Во время схваток она издавала ужасающие крики. У неё было больное сердце. Два года назад у Умилы начало покалывать сердце. Рожать ей приходилось не в первой: у неё уже было двое сыновей. Глеб помнил, как они появились на свет, тогда Умиле не было так тяжело. Даже первенца Мстислава она рожала без столь мучительных криков. Глеб понимал, что ничем не может помочь жене и это его очень печалило. Затем Умила тихо застонала, и, уже лишённая последних сил, издала очень тихий ужасающий всхлип. И тут Глеб не выдержал и вбежал в комнату. Обнажённая Умила лежала распластанная на кровати, за плечи её придерживала служанка – девушка с перепуганными глазами. Бабка-повитуха перерезала пуповину.

Наконец-то, закончились мучения, Глеб облегчённо вздохнул. Он подскочил к Умиле и нежно прикоснулся к её щеке. Глеб посмотрел на её побледневшее лицо, её грудь больше не поднималась, и не было слышно её дыхания.

– Умила, милая, – Глеб прикоснулся к её лицу, – роды закончились, ты справилась, очнись.

Глеб торопливо прикоснулся к левой груди Умилы. Взгляд Глеба омрачился. Её сердце не билось. Глеб сильнее прижался к груди – сердце остановилось.

Глеб замер словно парализованный, он не мог вымолвить ни единого слова. В комнате царила гробовая тишина. Он растерянно посмотрел на бабку. Она держала ребёнка, из её глаз текли слёзы.

– Она мертва, – сухо процедила бабка.

Глеб посмотрел на ребёнка и понял, кого она имела в виду. Бабка держала в руках новорожденную девочку. Глаза её были закрыты, она не кричала, не шевелилась и не дышала. Глеб заметил, что так и не услышал крик ребёнка. Она родилась мёртвой.

Глеб закрыл глаза, отчаянно застонал и издал мучительный крик. Никогда он не чувствовал себя столь несчастным. Однако Глеб вскоре сумел сдержать гнев. Он умел контролировать свои эмоции. Глеб понимал, что ему придётся смириться с потерей жены и младенца. Многим приходилось терять близких. Он сам когда-то хоронил своих родителей.

Глеб присел на кресло. Из окна проникал лунный свет. Который был час? Когда у Умилы начались схватки? Незадолго до полуночи. Глеб не ожидал что Умила погибнет, ещё сегодня днём она улыбалась его шуткам, была здорова и не жаловалась ни на шевеление в животе, ни на боли в сердце.

Боги дают и отнимают жизнь. Но почему боги так жестоки? Они забрали у Глеба сразу и жену, и дочь. Да, больное сердце Умилы не выдержало родов, но почему погиб ребёнок? Почему боги не сохранили жизнь ребёнку? Это бы хоть немного облегчило горе Глеба. Он бы смотрел на дочь, и она бы радовала его своими детскими шалостями. А повзрослев, она бы наверняка была бы похожа на мать. Она бы унаследовала от неё её красоту или её кроткий нрав. Даже если бы она и вовсе не походила на мать, она бы всё равно радовала его.

Мысль о том, как сильно он жаждет иметь дочь не покидала Глеба. Он задумчиво взглянул на ребёнка. И тут он окончательно убедился в том, как сильно он желает стать отцом девочки. Он никогда в жизни ничего так сильно не хотел. «Мне нужна дочь!» – прокричал внутренний голос Глеба.

Девушка и бабка плакали навзрыд. Бабка всё горько причитала: «Ой, барыня, как же мы теперь без вас».

Глеб встал и быстро приблизился к шкафу в углу комнаты. Оттуда он достал платья Умилы и начал их торопливо перебирать.

– Вы чего это, барин? – удивилась бабка, утирая лицо. Она повернулась и обратилась к девушке вполголоса: – Груша, ты чего сидишь, не видишь у человека горе, помоги, а то он уж сам не свой.

– Не нужна мне помощь, – проворчал Глеб, по интонации он догадался что женщины говорили про него.

Он подошёл к бабке с белым платьем. Та с недоумением посмотрела на него. По кибенскому обычаю отец должен запеленать ребёнка в одежду родителя, мальчика кутают в вещь отца, а дочь – в платье матери. Это делается чтобы сила родителя передалась младенцу. Вот только это нужно делать с живым ребёнком, поэтому бабка и удивилась.

– Давай ребёнка, – приказал Глеб.

– Барин, так он же того… – проронила бабка и решительно добавила: – преставился.

Глеб забрал ребёнка из рук бабки и запеленал его в платье Умилы. Глеб заметил, что бабка и девка смотрели на него, словно на сумасшедшего.

– Дура ты, баб Лада, не рехнулся я! – вразумительно протянул Глеб. – Я в храм пойду, попрошу богов, чтобы ребёнку жизнь вернули! Наверняка он не умер, а просто болен.

Из-за шума в доме в эту ночь многие не спали. Глеб выскочил с младенцем во двор. Стражник у ворот уже заметил хозяина. Глеб приказал ему отворить дверь.

Полная луна освещала боярскую усадьбу Глеба. Он жил в большом двухэтажном каменном доме. За ним располагалась баня. А справа от дома – конюшня. За баней –хозяйственные постройки и дома слуг.

Луна освещала каждый цветок в саду, каждого комара и мошку. В лёгкой стёганой куртке Глебу было душно. Глеб положил младенца на крыльцо, вывел вороного жеребца из стойла, торопливо накинул узду на лошадь. Седлать не было времени. Глеб подвёл мерина к крыльцу, взял мёртвого младенца и, прижав его к груди, ловко запрыгнул на коня. Глеб ударил его уздой и каблуками сапог, и конь пошёл рысью. Стражник открыл дверь. Глеб выехал на улицу.

Луна освещала высокие деревянные заборы боярских усадеб. Подковы жеребца стучали по брусчатой дороге центральной улицы Ярильска. Глеб проехал мимо нескольких соседских усадеб, он преодолел километра два и остановился у деревянных ворот и двери, за которыми виднелся каменный монастырь с высокой купольной башней. Глеб спешился и постучал по двери. Из-за забора кто-то глухим голосом спросил: «Кто там, чего надо?»

– Поклон от боярина Ковальского храму Роженицы и сестре-настоятельнице Радмиле, – сказал Глеб.

Сквозь решётчатое окно показалась голова стражника. Он подсветил факелом и отворив дверь, проговорил:

– Глеб Владимирович, милости просим. Что вас привело к нам в столь поздний час?

– Ребёнок погибает. – Глеб посмотрел на погибшего младенца.

– Проходите.

Глеб завёл коня и подал уздцы стражнику. Тот запер дверь. Глеб поторопился к монастырю. Он пробежал по хорошо знакомым тропам. Глеб часто навещал сестру-настоятельницу, когда делал пожертвования храму.

Он постучал в железную дверь. Не отвечали долго.

– Кто там? – наконец осведомился женский голос.

– Поклон от Глеба Ковальского храму Роженице. Прошу прощения за столь поздний визит, у меня умирает ребёнок, нужна помощь, пожалуйста, позовите сестру-настоятельницу.

Ответа не последовало. Глеб задумался. Убедительно ли прозвучали его слова? Поверила ли монахиня в то, что у него умирает ребёнок? Глеб прекрасно осознавал, что ребёнок мёртв и его уже не воскресить. Ещё в комнате у него возник план. Пока всё шло по плану. Но если настоятельница не выйдет, его план не сработает.

Дверь отворилась и из монастыря вышла женщина лет пятидесяти в чёрной рясе. Глеб сделал поклон. Женщина поздоровалась, и, озабоченно взирая на него, спросила:

– И что же тебя привело ко мне в столь поздний час? Сестра передала, что ты что-то говорил про погибающего ребёнка.

– У меня погибла жена во время родов, ребёнок родился мёртвым, – сухо промолвил Глеб.

– Прими мои соболезнования, Глеб. Чем я могу тебе помочь? Я вижу, как тебе тяжело. Скорби, но не поддавайся отчаянию и не гневайся на судьбу. Ибо всё, что с нами случается, происходит по воле богов.

– С этим сложно смириться, с Умилой я был счастлив. Я бы смирился с потерей всех денег, с потерей статуса, но семья, это то, ради чего я жил. Я так молод, мне всего двадцать пять лет, и я уже вдовец, – с едва заметной укоризной сказал Глеб.

– Глупо гневаться на богов, они дали тебе двоих детей, но не уберегли жену и ребёнка, – назидательно произнесла монахиня.

– В этом вы правы, матушка Радмила, – вздохнул Глеб.

Он долго молчал и взирал на луну. Тишину нарушила настоятельница:

– Тебе нужно выговориться? Ты же за этим пришёл ко мне? Я готова тебя выслушать.

Глеб понял, что Радмила желает понять, зачем он к ней пришёл посередь ночи. Ведь не для того же, чтобы излить ей душу. Глеб поторопился ответить:

– Нет, благодарю, но я уже выложил всё, что наболело. Вы правы, матушка Радмила, я не несчастен, у меня есть двое детей. Но я в глубокой скорби. Я думал, что всё будет по-другому, когда начались роды, я ожидал того, что завтра я уже буду держать младенца. Я хочу удочерить девочку, я думаю, что это облегчит моё горе.

Настоятельница посмотрела на Глеба, в её взгляде сочетались удивление и почтение.

Глеб продолжил:

– Девочка чужой крови заменит мне умершую дочь. Я буду смотреть на неё, и она будет разбавлять мою скорбь своим радостным криком.

– Взять чужого ребёнка в семью это очень благородно, – наставительно проговорила сестра Радмила. – Но тот, кто усыновляет, должен осознавать всю ответственность этого шага. Сможет ли он не пожалеть в дальнейшем о своём решении? Он должен полюбить ребёнка как родное дитя. Сумеет ли он проникнуться отцовским чувством к ребёнку чужой крови? Ежели нет, то и не стоит брать на себя это бремя. Ведь если ребёнок не будет любим, вырастет ли из него добрый человек?

– Матушка Радмила, я понимаю, что удочерение – это серьёзный шаг. У вас в приюте есть девочка-младенец?

Настоятельница поправила платок, задумчиво посмотрела на луну и проговорила:

– Дня три тому назад нам подбросили девочку. О её матери ничего не известно. Может быть, бедная семья решила избавиться от лишнего рта. Либо мать её умерла, и людям ничего не оставалось, как подбросить её нам в приют. А может быть, падшая женщина решила так избавиться от ребёнка. Не нам судить этих людей, благо хотя бы то, что они потрудились дойти до приюта, а не выбросили бедняжку в канаву.

– Я удочерю её, – решительно бросил Глеб, – принесите её мне прямо сейчас.

– Приходи завтра, сейчас все спят.

– Нет, днём слишком много лишних глаз. Я хочу, чтобы никто не заметил того, что я удочерил девочку. Я сообщу всем, что этого ребёнка родила моя жена. Если все будут знать, что этот ребёнок не знатных кровей, а дитя без роду и племени, то этой девочке придётся нелегко. Среди знати она будет встречать лишь презрение. Она станет изгоем. Такую никто не возьмёт в жёны.

Настоятельница с изумлением посмотрела на Глеба. Он развернул платье и показал лицо погибшего младенца. Настоятельница от неожиданности ахнула и схватилась за голову.

Он продолжил:

– Я прошу, тише, нас могут услышать. – Глеб прошептал: – Я всё продумал, никто не узнает правду. Я прошу вас, незаметно подмените моего мёртвого ребёнка на девочку из вашего приюта.

Радмила возмущённо посмотрела на Глеба и выдала:

– Глеб, ты понимаешь кого ты просишь об этом? Я – настоятельница монастыря. Как ты смеешь просить меня совершить подобную мерзость?

– Прошу прощения, я вовсе не желал унизить ваше доброе имя. – Глеб старался говорить как можно мягче. – Согласен, ваша совесть не позволит вам сделать это, а потом скрывать правду. Я лишь хотел, чтобы девочка, которую я возьму в свой дом, стала счастливой. Иначе она станет изгоем, она никем не будет любима. А если она никем не будет любима, вырастет ли из неё добрый человек? – Настоятельница смерила Глеба задумчивым взглядом. – Никто никогда не узнает, о том, что мы сделали. Я всё продумал. Но даже если кто-то каким-то чудесным образом узнает о том, что это не моя родная дочь, вряд он подумает, что я был в сговоре с вами. Вы уже более двадцати лет как настоятельница, у вас безупречная репутация.

В этом нет ничего плохого. Я просто неправильно сформулировал просьбу. Я прошу вас сделать для меня две вещи. Первое: похоронить моего ребёнка. Второе: незаметно принести девочку.

Настоятельница задумчиво посмотрела на Глеба, важно покачала головой и сказала:

– Глеб, подумай хорошо, на что ты идёшь. Тебе всю жизнь придётся врать. Пойми, ложь не сделает тебя счастливым.

– Может быть, но таков уж наш мир. Всё в нём держится на лжи. От моей лжи никому не будет худо. Благодаря моей лжи бедная девочка станет знатной боярыней.

Настоятельница приблизилась к Глебу и протянула руки. Глеб подал ей мёртвого ребёнка. Радмила прижала его к груди и вошла в монастырь.

Через несколько минут она принесла ребёнка. Глеб взглянул на освещаемое луной крохотное лицо младенца. Ребёнок тихо фыркал и беспечно взирал голубыми глазами на Глеба. В его взгляде было нечто вроде восхищения. Словно он уже понимал, кого он видит. Видимо, младенец интуитивно догадывался кто стоит перед ним. Глеб едва заметно улыбнулся и аккуратно принял ребёнка. Девочка издала радостный крик. Глеб покачал её и прижал к груди. Девочка тотчас успокоилась.

«Она поняла, что обрела семью», – подумал Глеб. Если бы он не удочерил её, как бы сложилась её судьба? У мальчиков, которые выходили из приюта ещё есть шансы на не нищенское существование. Мальчик, выросший в приюте, мог стать подмастерьем, мог освоить военное дело и стать пехотинцем. Но чтобы стать воином, нужно быть рослым и сильным. В ремесленники тоже кого попало не берут, туда нужны мальчики с золотыми руками. Ещё мальчик мог податься к вотчиннику, тогда он становился зависимым крестьянином, но зато ему был гарантирован кров и хлеб. Это всё лучше, чем быть бродягой. И последний путь у воспитанника приюта – стать монахом. Мало кто желал надеть рясу и лишиться многих наслаждений жизни. Мало кто менял свою свободу на холопскую работу в поле. И не все из тех крепышей, что имели возможность стать воинами, желали рисковать жизнью в бою. Поэтому многие кто вышел из приюта пополняли ряды нищих, воров и разбойников.

Девочкам же приходится намного сложнее. Девочке, что выросла в приюте, сложно податься к ремесленникам, там больше требуются мальчики. Девушка может стать зависимой крестьянкой и работать в поле, может стать монашкой. Но доля крестьянки нелегка, а монашеские запреты не привлекают юных девушек. И те девушки, что не хотели отдавать свою свободу, в итоге становились нищенками и воровками.

Глеб поблагодарил настоятельницу, попрощался и пошёл к воротам. Он в спешке, с младенцем, прижатым к груди, прыгнул на коня и быстро добрался до дома.

Когда он вошёл в комнату с девочкой в руках, она вскрикнула.

– О, боги, он жив! – воскликнула бабка Лада.

Девушка с изумлением взирала на ребёнка.

– Моя дочь была больна и впала в беспамятство. Я помолился Роженице, и тут ребёнок вскрикнул, – сказал Глеб.

Он приказал женщинам немедленно убраться из комнаты, пока те внимательно не разглядели младенца. Они тотчас удалились. «Они могут и заметить, что этот ребёнок чем-то отличается от того, который ранее появился на свет и погиб», – подумал Глеб.

Часть 1.

Глава 1.

Воины стояли на берегу. Лучи яркого апрельского солнца переливались на снегу и на тонком льду. С утра подмораживало. Отряды ярильского князя Всеволода ожидали разведчиков.

Всадники в блестящих доспехах выстроились вдоль берега. Воины ожидающе вглядывались на возвышенность на другой стороне реки.

Когда великий князь Всеволод Слащёв, правитель Ярильского княжества, услышал от гонцов весть о том, что с юга движутся воины Казимира, правителя Хоривского княжества, он наспех собрал войско и двинулся на юг. Сейчас враги, видимо, уже вошли на территорию Ярильского княжества.

Около часу назад войско остановилось у реки. Князь отправил на тот берег разведчиков.

– Воины Казимира сейчас должны быть где-то в этих краях, – проговорил широкий в плечах воин, задумчиво почесав тёмную бороду. Открытый шлем не скрывал его широкого носа и светлого лица. – Наверняка, он уже совершил набег на Пижму, а сейчас запасается провизией в Кийме. А оттуда он двинет на Угорск, прямо нам навстречу.

– Да, Глеб, в прошлый раз Казимир захватил Угорск, но мы выбили его оттуда, – проговорил Всеволод, мужчина лет пятидесяти.

Они стояли вдвоём чуть впереди строя.

Глеб вспомнил как они воевали с Хоривом. Двадцать лет назад Казимир впервые подошёл к границам Ярильского княжества, началась ожесточённая битва, с большим трудом Казимир разбил полки Всеволода и заставил ярильцев отступить. Но ярильцы быстро собрали новую армию. Казимир не успел восполнить потери, так как он воевал на территории врага, и собрать воинов ему было непросто. Казимир решил уйти. Но он не отказался от своих притязаний на Ярильск.

Он уже присоединил Кривское княжество, Ятское княжество, Даньское княжество и Докудовское княжество. Практически все кибенские княжества вошли в состав Хоривского. Непокорёнными оставались лишь Ярильское княжество и далёкая Ильменская Земля. Планы Казимира были известны: он мечтал объединить все кибенские земли, подчинив их Хориву.

Заняв престол в молодом возрасте, великий князь Казимир XI продолжил политику отца, великого князя Мстислава III. Мстислав III присоединил Живу и Илту. Тем самым он увеличил Хоривское княжество почти вдвое. Это сделало Хорив самым сильным среди Кибенских княжеств. В первые годы правления Казимир вёл завоевательные войны и присоединял кибенские княжества.

Ярильск располагался на севере, он был почти с краю, за ним находилась лишь огромная Ильменская земля. Поэтому войны Ярильска не касались. Ярильск придерживался нейтралитета в завоевательных войнах. В общем, внешняя политика Казимира долго не волновала Ярильск.

Но когда на карте из непокорённых кибенских земель остались лишь Ярильск и Ильменская земля, судьба Ярильска была предрешена. Тогда и начались войны. Ярильск оказался достойным соперником и в силе не уступал мощному Хориву. Всеволод достойно встретил врага. Первая попытка Казимира покорить Ярильск двадцать лет назад не увенчалась успехом. Но Казимир не отказался от своих планов. Походы на север продолжились. Ярильск не был столь отдалён от Хорива, но между этими землями располагались густые труднопроходимые леса и болота. И услышав вести о движении войск с юга, Всеволод всегда успевал собрать силы, чтобы встретить врага.

Четыре года назад хоривцы взяли Угорск, но войско ярильцев во главе с Всеволодом выбило их из Угорска. Тогда Казимир привёл много воинов, и ему удалось захватить много ярильских земель. Такого успеха в войнах с Ярильском он ещё не имел. Но тогда он был вынужден сдать позиции и уйти. Глеб вспоминал как воины перед битвой кричали, что ярильцы никогда не склонят голову перед хоривской сволочью.

Глеб был наслышан об алчности и хитрости Казимира и его планах объединить кибенский народ в единое государство. Хоривский правитель часто просил Всеволода через гонцов, чтобы ярильский князь признал себя вассалом Хорива. На что Всеволод всегда гордо отвечал, что ярильские мужи ни перед кем не сгибают колени, и ежели он хочет покорить Ярильск, так пусть попытается взять его силой, ибо ярильских воинов не запугать ратью. Много людей пало в этих битвах, а Казимир непреклонен: он вновь двинул войско на север.

В Ярильске не ожидали что Казимир выступит в поход в апреле, когда вот-вот начнут таять снега и движение будет затруднено. Враг решил использовать эффект неожиданности. Это был весьма смелый шаг, вести войско в чужие земли в апреле. Можно было надеяться только на удачу, что враг не успеет собрать войско и поход будет быстротечным. Но таять начало рано, и по тракту войска шли медленно. Всеволод успел подготовиться.

Сейчас он ждал разведчиков, которые уже давно должны были вернуться. Глеб услышал шум, приподнялся в стременах, вгляделся. Из-за леса, за рекой, выскочили трое всадников. Глеб узнал разведчиков. Раздавался гул и ржание коней. За разведчиками выскочили лучники. Их было с десяток. Они принялись разить в разведчиков из луков. А за ними из-за возвышенности показалась движущаяся полоса. Это были воины.

Глеб услышал как воины Ярильска за спиной заговорили, заметив происходящее на другом берегу.

– Хоривские свиньи, – пренебрежительно буркнул кто-то сзади.

Всеволод уже давал распоряжения. Он ударил коня пятками, повернулся и вскрикнул: «Воины, сомкнуть ряды, враг наступает!»

Глеб поскакал к своему отряду и заметил, как ярильские разведчики, все трое, повалились, сражённые градом стрел.

– Лучники, приготовились! – скомандовал Глеб.

В строю раздались злобные крики в адрес врага. Глеб приказал лучникам стрелять.

Хоривцы приближались и быстро выстраивались вдоль берега. Их отделял тонкий лёд широкой реки. Между ними было метров восемьдесят. Там, где брод сужался, их отделяло чуть меньшее расстояние. С левого берега на хоривцев полетели сотни стрел. Они упали на лёд, в десяти-пятнадцати шагах от противоположного берега. Кто-то из вражеских конников успел выставить круглые щиты. Это было излишним – стрелы не достигали их.

Оба войска выстроили отряды вдоль берегов. Лучники приготовили стрелы и в любой момент могли выстрелить. Конники и пехота приняли повышенную готовность вступить в бой. Когда вся суматоха с подготовкой закончилась, воцарилась тишина. Крики птиц доносились из леса.

Глеб взглянул на противоположенный берег. Враги не решались переходить по тонкому льду. Разведчики час назад прошли по льду, осторожно ступая и ведя коней за уздцы. Переход через реку всего войска занял бы длительное время, и, если бы враг вышел навстречу, у ярильцев не было бы возможности отступить. Поэтому князь отправил разведчиков, прежде чем переходить реку. Враги также поняли, что идти по льду навстречу врагу точно не стоит. Ярильцы начнут осыпать их стрелами, и они просто провалятся под лёд.

– Что стоите, испугались, гады хоривские? – съязвил, поднимая вверх клинок, боярин Гостомысл Третьяков, по прозвищу Ярый. – Если б не лёд, я б вам сейчас по заднице надавал так, что тот из вас, кто жив остался, больше не решился бы на Ярильск идти!

Его отряд поддержал его, бранясь в адрес хоривцев. Вряд ли его слова услышали на том берегу, но посыл их, видимо, поняли. Потому как оттуда разразился злобный крик.

Глеб заметил, что вражеские ряды стоят плотнее нежели воины Ярильска. Враг превосходил их численностью. Это заметили и ярильцы, и ликование, вызванное Гостомыслом Ярым, быстро утихло. Воины зашептались и тревожно поглядывали на берег. За рекой стояло более тысячи конников и пехотинцев, может, тысяча двести или полторы. Всеволод собрал под своим знаменем семь сотен воинов.

Князь Всеволод остановился перед Глебом.

– Встретились бы мы в поле, шансов одолеть их у нас было б меньше, – вздохнул князь. – Ну, что скажешь, воевода?

Глеб был уверен, что князь уже принял решение, но он всегда советовался с ним, ведь Глеб прошёл много сражений. Будучи ещё совсем юным, он стал простым воином и дорос до бывалого воеводы.

– Государь, они не решатся идти через реку, – заметил Глеб. – Будем держать рубеж пока они не уйдут. Чтобы содержать такое войско нужно много провизии, поэтому они долго не простоят. Отправь гонцов за подмогой. Можно пойти на переговоры, вряд ли что-то выгадаем, но хотя бы выиграем время.

По удовлетворённому взгляду Всеволода Глеб понял, что князь уже подумал о том, что он ему предложил. Наверняка, он уже планировал подробности переговоров и подумал о том, в какие уделы княжества отправить гонцов. Но говорить Глебу о том, что он разделяет его мнение, было глупо, ведь действовать так, как сказал Глеб, было вполне разумно.

Князь направился к одному из отрядов. Там он дал распоряжение боярину Игорю Живову послать из своего отряда гонцов в уделы княжества. Князь дал указания и вернулся к Глебу.

– Я приказал Игорю Хвастливому послать гонцов, – сказал Всеволод. – Теперь нам нужен посол для переговоров с хоривцами. Позови-ка ко мне своего сына.

– Которого из двоих? – осведомился Глеб, – старшего, Мстислава?

– Нет, Светозара, он отличился два года назад в битве под Серебряной.

Глеб припомнил тот бой. Жаканские рыцари шли с запада на Ильменск. Тогда ильменские бояре призвали на помощь ярильцев. Всеволод решил помочь северному соседу. Он собрал войско и пришёл в Ильменск. У реки Серебряной ильменцы при поддержке небольшого войска ярильцев разбили превосходящие силы жаканцев. В этой битве отличился Светозар. Он храбро сражался, и многие пали от его меча. Да, Светозар великий воин, но почему именно он должен идти на переговоры? Он хорош в битве, но выйдет ли из него посол?

– Рано ему ещё переговорами заниматься, ему всего двадцать один год от роду, найди кого поумнее, – возразил Глеб.

Князь ответил важным тоном:

– Может быть, Светозар и не самый умный, но от него будет толк. Ежели он перед жаканцами устоял, то не дрогнет и в переговорах с Казимиром.

Глеб смерил князя удивлённым взглядом, судя по его серьёзному взору, тот не шутил. Глеб слегка саданул коня по крупу и направился к своему отряду. К князю он вернулся уже с сыном.

* * *

Молодой воин слез с вороного жеребца. Он учтиво склонил голову в шлеме и из-под тёмных бровей взглянул карими глазами на князя. Лицо воина имело суровое выражение, массивные скулы, широкий подбородок, большие крылья широкого носа. Шлем скрывал короткие чёрные волосы и высокий лоб. Воин с достоинством, но без лести, произнёс:

– Здравствуйте, государь, – голос воина был слегка хрипловат и мягковат. – Для меня большая честь быть вашим послом.

– Благодарю за службу, Светозар, – проговорил князь и спешился. Он придержал коня за уздцы и повернулся к воину. – Передай Казимиру мои предложения. Я не признаю его своим государем. Пускай возвращается в Хорив. Если его не устраивает такой расклад (а я знаю, что его такой расклад не устраивает) я могу ему уступить Пижму и Кийму, но Угорск останется моим. В обмен на эти земли я предлагаю заключить перемирие на несколько месяцев. Если его и это не устраивает, тогда мне больше нечего ему предложить. Понял, Светозар?

– Да, – кивнул Светозар.

– Желаю удачи. – Князь пожал ему руку.

Светозар пошёл к берегу. Ноги в сапогах проваливались в рыхлом снегу по щиколотку. Светозар ступил на лёд. С того берега пролетела стрела и упала в десяти шагах. Светозар дошёл до упавшей стрелы и остановился.

– Я посол великого князя Всеволода IV! – крикнул Светозар и пошагал вперёд.

Кто-то отдал приказание не стрелять. Светозар заметил, что на льду в некоторых местах уже образовались трещины. Он прошёл, осторожно ступая, к берегу. В трёх шагах от него стояли воины. За ними плотным рядом расположились конники. Они расступились, и в образовавшемся проходе появился высокий мужчина в доспехе и шлеме, который не скрывал морщинистое лицо, большие голубые глаза, седые усы и бороду.

Так значит это и есть тот самый великий князь Казимир, отметил про себя Светозар. Его называют великим, но не потому, что слово «великий» встречается в его титуле «великий князь», а потому, что он признан великим. О величии этого князя известно в западных землях. Он повсеместно заслужил прозвище «Великий».

Перед ним вышел парень и, сделав глубокий вдох, важно заговорил:

– Великий князь Хоривский, Кривский, Ятский, Даньский и Докудовский Казимир XI Мстиславович из рода Мальцевых.

Светозар склонил голову и взглянув на князя представился:

– Воин Светозар Ковальский, посол великого князя Всеволода IV.

Князь позвал его, и они отошли от строя воинов. Казимир шёл чуть впереди, Светозар следовал за ним. Они прошли ряды конников и пехоты, отошли от них на несколько шагов.

Из толпы вышел воин в доспехе и приблизился к князю. Это был мужчина лет тридцати, со светлой щетиной на тонком подбородке и выпученными голубыми глазами. Светозар отметил что его тонкие привлекательные черты лица походили на лицо князя. Воин похожий на князя, посмотрел на Светозара с нескрываемым презрением, его тонкие губы скривились в неприятной гримасе. Светозар отметил, что этот воин весьма неприятный тип. Но воин из него, походу, неплохой, интересно было бы помериться с ним силами на поле боя.

– Вы ждите здесь, – приказал князь своим приближённым.

Приближённые остановились. Дальше пошли только Светозар, Казимир и тот воин, походивший на князя.

– Постойте, князь велел ждать его здесь, – важно проговорил кто-то.

– Меня это не касалось! – грубо возразил женский голос.

Светозар от удивления невольно обернулся. Что за женщина смеет таким тоном разговаривать со знатными воинами? Женщинам не подобает грубить мужчинам. К нему быстрым шагом приближался воин в шлеме, из-под которого на плечо свисала короткая чёрная коса. Тонкий нос, изящные губы, да это же девушка в доспехах!

Казимир лишь хмыкнул, обернувшись.

– У нас переговоры, – грубо заметил незнакомец.

– Я буду присутствовать, – отрезала девушка.

Она с вызовом посмотрела на незнакомца. Тот молчал. Брюнетка взглянула на Светозара. Строгий взгляд её красивых чёрных глаз стал кротким. Она застенчиво улыбнулась уголками губ. Светозар с удовлетворением заметил, что даже в шлеме и в доспехах она выглядела привлекательной. Взгляд Светозара на миг замер на изящных чертах тонкого лица.

– Отец, ты забыл представить мне своего гостя, – заметила незнакомка, взглянув на Казимира.

– Светозар Ковальский, – лениво отозвался князь.

Светозар приблизился к незнакомке и отвесил ей важный поклон.

– Княжна Милена, моя дочь. – Казимир взглянул на девушку.

Она приветливо улыбнулась, окинув Светозара взглядом, и учтиво поклонилась.

– Княжич Ярополк, мой сын. – Князь взглянул на мужчину, тот едва заметно кивнул, посмотрев на Светозара.

– Князь, иметь знакомство с вами и вашими детьми большая честь для меня. – Светозар старался говорить вежливо. И тут же у него возникло сомнение, не слишком ли вежливо он это произнёс? Не было ли в его словах иронии? Этот князь известный своей жестокостью и беспринципностью, благодаря которым он сумел присоединить много земель, уже вошёл в историю как великий. В общем, правила речевого этикета требовали сказать эту стандартную фразу. Очень редко она передаёт именно то, что в ней говорится.

– Я тоже очень рад, – буркнул князь.

Светозару понравился его тон: видимо, Казимиру тоже претит такое общение.

– Взаимно, Светозар, приятно узнать вас воочию, – заметила Милена.

Светозар посмотрел на неё с удивлённым недоумением. Она что заочно знала его? Откуда она слышала о нём? Хоривянка, заметив его взгляд, разъяснила:

– Мы наслышаны о ваших подвигах в Ильменской Земле. Говорят, жаканцам от вас здорово досталось.

– Княжна Милена, это слухи. Я сражался как и все воины, мои военные успехи сильно преувеличены, – сказал Светозар.

– И зачем же тебя послал твой князь? – осведомился Казимир.

– Князь Всеволод предлагает вам уйти на юг, в Хорив. Он не признает вас своим государем, Ярильск не склонится перед Хоривом, – проговорил Светозар.

– И он думает, что я уведу войско? – фыркнул Казимир. – Моё войско намного больше вашего.

– И что с того, сильно это вам помогло? В данной ситуации это не имеет значения, – возразил Светозар. – Войско не сможет пройти по льду, пока на другом берегу стоит враг.

– Да, ярилец, ты прав, пока у нас ничья. Ситуация патовая, – вздохнул Казимир.

– Но не совсем ничья, – важно заметил Светозар, – перевес всё же в нашу сторону. Мы можем и уйти, но вы не рискнёте идти за нами, оставив в тылу реку. Вы решили воспользоваться эффектом неожиданности и пришли в период оттепелей, когда никто не ожидает войны. Но мы вовремя узнали о вашем приближении и подготовились.

– Нет, передай князю, что я не уйду.

– И как долго вы можете стоять с таким огромным войском? Кони быстро сожрут весь подножий корм в округе. А как вы прокормите тысячу с лишним человек?

Светозар развёл руками. Неужели князь не понимает, что стоять здесь бессмысленно? Пока он будет стоять, ярильцы соберут воинов со всех концов княжества и уже тогда их численность будет значительно превышать, и они разобьют хоривцев. Хотя, Ярильск может и проиграть. Ясно было, что ситуация вовсе не в пользу Ярильска. И Светозар осознавал, что не сможет убедить в обратном великого князя. Светозар понял, что Казимир непоколебим и настало время бросать козыри. Он сказал:

– Тогда князь предлагает вам заключить перемирие на два года, и взамен он готов признать за вами Пийму и Кижму. Они станут вашими вассалами.

Казимир задумался, хитрые глаза забегали. Ярополк удовлетворённо взглянул на Светозара. Затем он пристально посмотрел на отца. Милена бросила на князя задумчивый взор. Князь ответил:

– Нам нужно посовещаться. Мы ненадолго оставим тебя. Подожди нас здесь.

Светозар кивнул. Казимир, Ярополк и Милена удалились к воинам.

Светозар уже сделал некие выводы из этого. Значит, Казимир решил пойти на Ярильск один, он не заручился поддержкой жаканцев. Он мог бы договориться с жаканцами, чтобы те напали на Ильменскую землю. В такой ситуации Ильменск не смог бы поддержать Ярильск в войне с Хоривом. Теперь им можно надеяться, что Ильменск придёт на помощь.

Светозар специально предложил заключить перемирие на два года. Потом можно уступить Казимиру и заключить перемирие на несколько месяцев. То есть сделать всё так, как и предлагал князь Всеволод.

Светозар не слышал о чём Казимир говорил с приближёнными. Они бурно спорили. Милена громко возразила. В итоге Казимир что-то проговорил и после все замолчали. Князь направился к Светозару. За ним пошли Ярополк и Милена.

Светозар ожидающе взглянул на князя.

– Мне не нужны жалкие куски вашего княжества, мне нужно больше земли, – проговорил Казимир, – мне нужен ещё и Угорск. Тогда я готов заключить перемирие.

– Нет, князь не отдаст вам Угорск. Это не входило в моё предложение, – сухо произнёс Светозар.

– Тогда передай своему князю моё предложение. Мне нужен Угорск, вам нужно перемирие. Я предлагаю провести поединок. Пусть два воина встретятся на льду. Если победит хоривец, вы уступаете нам Пижму, Кийму и Угорск в вечное владение.

Светозар приподнял брови. Ярополк ухмыльнулся. Милена взглянула на Светозара. Князь продолжил:

– А ежели победит ярилец, мы заключим перемирие на год, – он выделил интонацией два последних слова, сделав важный жест рукой, – и уйдём, оставив все ваши земли за вами.

Светозар задумался. Предложение интересное. Примет ли его Всеволод? И исполнит ли Казимир уговор в случае, если ярилец победит? Неужели Казимир уйдёт с ярильских земель? Светозар с сомнением взглянул на князя.

– Не веришь? – Казимир догадался по взгляду Светозара о чём он подумал. – Если нужно, я готов поклясться богами, что выполню уговор. Но я тоже рискую быть обманутым. Пусть тогда и твой князь даст клятву. И боги покарают того, кто нарушит клятву.

– Я передам ваши слова князю, – отозвался Светозар, – если у вас больше нечего мне сказать, я прошу покинуть вас.

– Милена, проводи господина посла, – попросил Казимир.

Княжна кивнула отцу и посмотрела на Светозара. Он приблизился к ней, и они направились к берегу. Они шли в шеренгу, чуть поодаль друг от друга.

– Скажите, зачем княжне идти в поход? – Светозар взглянул на Милену, сбавив шаг.

– Глупый вопрос. Воевать, – грубовато возразила княжна. – Чем по-твоему женщины хуже мужчин?

– Я не говорил, что женщины хуже, я имел в виду, что война – это удел мужчин. Женщина создана для другого. Она хранительница очага, жена и мать.

– И кто же тебе это внушил? – Милена сама ответила на собственный вопрос: –Мужчины. Это они придумали. Женщина должна быть послушной и знать своё место. Ублажать мужа и нянчить детей.

– Разве это не счастье, иметь семью?

– Свобода, вот в чём счастье. Лучше быть свободной, терпеть лишения, осуждения толпы и пасть в бою, нежели томиться в тёплой светлице, пресмыкаясь перед мужем.

Да, в чём-то Светозар понимал Милену. В походе она чувствует себя свободной. Она способна за себя постоять. Почему она не замужем? Видимо, отец пока не нашёл ей жениха. Казимир искал союза с западными странами, и для этого, видимо, собирался выдать Милену за западного принца. Хоть дочь и не желает этого, всё же никто не спросит её воли. Так что вскоре, всё же, княжне предстоит стать женой, как бы она этого не хотела. Против воли отца-князя не пойдёшь.

Они прошли мимо воинов, которые взирали на Светозара, и спустились к реке. Настало время прощаться. Их взгляды встретились, походу, в последний раз.

– Княжна Милена, спасибо что проводили, приятно было с вами познакомиться. – Светозар вдруг отметил про себя, что эти стандартные слова этикета прозвучали искренне.

– Благодарю за интересную беседу, воин Светозар. – Слова Милены прозвучали без тени иронии и неприязни.

Светозар учтиво поклонился, повернулся и пошагал на другой берег.

* * *

Князь Всеволод внимательно выслушал Светозара.

– Неплохо, – кивнул Всеволод.

Он направился к реке. Всеволод подошёл ко льду, сделал несколько шагов до того места, куда не долетали стрелы и крикнул:

– Казимир, выходи, обсудим твоё предложение.

В стане врага забормотали. Немного погодя вышел старик в доспехах, с седыми усами и бородой. Он остановился метрах в пятидесяти от Всеволода.

– Казимир, я обдумал твоё предложение, – начал Всеволод. – Если проиграет мой боец, я отдаю тебе Пижму, Кийму и Угорск в вечное владение. А если мой воин победит, ты уйдёшь и заключишь перемирие на год. Я правильно тебя понял?

– Вполне, – отозвался Казимир.

– Мне нужны гарантии, что ты сдержишь свои слова. В последнее время люди часто не сдерживают данных обещаний. И я всё чаще убеждаюсь, что слова знатных вельмож лишь пустой трёп. Мой воевода как-то сказал, что этот мир держится на лжи.

Воины по обе стороны реки притихли. Они вслушивались. Светозар стоял с отцом ближе и отчётливо слышал каждое слово.

Всеволод громко проговорил:

– Я готов дать клятву. Мои воины будут свидетелями. Я клянусь богами, что выполню условия уговора. Если мой воин проиграет, я отдам тебе Угорск. А ты готов поклясться на глазах у своей дружины? Чтобы все слышали твои слова, а не только я?

Казимир хмыкнул. Он сверлил Всеволода хитрыми глазами.

Да, если Казимир даст клятву и проиграет, то он не решиться нарушать уговор. Воины перестанут уважать князя, который бросает слова на ветер. Князь вынужден будет уйти. Получается, если он сейчас откажется, он тоже поставит себя в невыгодное положение. Значит, он собирался сжульничать и отказался давать клятву при воинах. В таком случае он тоже скомпрометирует себя.

Воины внимательно наблюдали за Казимиром, пауза затянулась. Он, злобно взирая на Всеволода, громко проговорил:

– Я клянусь богами. Если мой воин проиграет, я уйду и заключу мир на год.

Воины забормотали. Из отрядов раздались крики.

– Он наполовину лжёт, – тихо заметил Глеб, обращаясь к Светозару и к старшему сыну Мстиславу. – Он уйдёт, но нарушит перемирие.

– Он же поклялся богами, – возразил Мстислав, – за нарушение клятвы боги его жестоко покарают. Он сдержит слово, дабы не вызвать гнева богов.

Светозар посмотрел на старшего брата и подумал, что тот неправ. Он разделял мнение отца. Значит, при любом исходе поединка Ярильску нужно готовиться к войне.

* * *

Князь вернулся к воинам.

– Нам нужен сильный воин, который будет достойным противником хоривцу, – проговорил Всеволод, посмотрев на приближённых. Его взгляд остановился на Светозаре. – Светозар, я выбираю тебя.

– Правильное решение, – заметил Гостомысл Ярый.

Светозар кивнул князю. Светозар пожал руку брату, затем отцу. Тот похлопал его по плечу и наставительно сказал:

– Не дай ему сломить тебя.

Светозар кивнул и пошёл на лёд. Ярильские воины разразились овациями, из которых выделялся звучный голос Гостомысла Третьякова. Светозар остановился в двадцати шагах от берега. Ему навстречу с правого берега вышел высокий широкоплечий воин в закрытом шлеме и в доспехах. Светозар направился ему навстречу. Они остановились на расстоянии вытянутого меча. Светозар окинул мужчину изучающим взглядом. Рост врага достигал метра два. Воин был на голову выше Светозара. Его длинные широкие руки были защищены кольчугой. Огромное туловище защищал доспех.

Светозару не приходилось сталкиваться в бою с такими высокими здоровяками. В правой руке воин держал меч с клинком в метр, в левой – огромную булаву. Если бы воин среднего роста держал такой меч одной рукой в битве, он бы быстро выдохся. Да, чтобы таким мечом биться, держа его даже двумя руками, нужна поистине богатырская сила. С таким могучим телом враг внушал бы страх, даже будучи безоружным.

Светозар почувствовал лёгкую дрожь. Враг был гораздо сильнее его. Он почувствовал себя псом, которому предстоит драться с медведем. Здоровяк ударил первым. Светозар парировал удар. Раздался лязг мечей. Светозар отступал, враг резко разил клинком. Светозар отскочил в сторону и саданул врага по левой руке, в которой он держал булаву. Из запястья потекла кровь. Светозар сумел задеть незащищённое кольчугой место. Враг ужасающе вскрикнул, и, тряхнув левой рукой, ударил булавой Светозару в грудь, булава звякнула о доспех. Светозар выдержал удар, он резко отскочил шага на три, но не смог устоять на льду. Он рухнул на спину и ударился головой.

Время словно остановилось. Секунды казались вечностью. Раздался яростный крик врага, больше похожий на рёв. Как будто издалека доносились возгласы толпы. Здоровяк, осторожно ступая, приближался.

Светозар почувствовал мучительную боль в груди. Сердце заколотилось. Голубое небо закружилось. Он вспомнил отца, покойную мать, брата, сестру. Это придало ему сил. Здоровяк уже замахнулся мечом, клинок уже приближался к шее, Светозар резко откатился и избежал удара. Меч вонзился в лёд, он образовал широкую трещину и наполовину ушёл в воду. Да, воин обладал по истине богатырской силой. Это про таких как он слагали былины.

Светозар медленно, чтобы удержать равновесие на льду, поднялся. Здоровяк попробовал вытащить меч, лёд затрещал, враг не рискнул дальше вынимать меч. Враг к тому же был ещё и не глуп, отметил задней мыслью Светозар. Враг замешкался, растерялся. Булавы при нём уже не было, он бросил её, чтобы ударить Светозара двумя руками. Хоривец переборщил с силой. Светозар мог бы воспользоваться моментом и ударить врага, но здоровяк фактически был безоружен. Хоть рукоять меча враг и сжимал в руках, всё же воспользоваться им он не мог. А ударить безоружного противоречило принципам воина.

Светозар отступил шагов на пять. Треснувший лёд мог бы не выдержать их двоих.

– Эй, хоривец, вставай и сражайся! – крикнул Светозар.

Лёд под врагом покрылся кровяными пятнами. Из раненой руки продолжала течь кровь. Но эта рана была не значительна, и враг ещё мог продолжать бой. Он ещё не потерял много крови.

Светозар почувствовал усталость. Пластинчатый доспех давил своей тяжестью. Светозар мог долго сохранять силы в бою, но бой со столь сильным воином его быстро вымотал.

Враг медленно приближался. С правого берега кто-то бросил ему под ноги меч. Здоровяк поднял его. Меч был не двуручный, с небольшим клинком. Светозар атаковал. Мечи зазвенели. Светозар ловко отражал удары. Враг совершал ошибки, но его длинные руки не позволяли полоснуть его тело. Светозар понял, что так он не одолеет врага. Нужно было идти в решительную атаку.

Светозар набросился на здоровяка, резко отразил удар, приблизился к нему вплотную и занёс остриё меча чуть ниже шлема. Противник ударил Светозара в шею, но тот успел пригнуться и лезвие ударилось о шлем. Светозар упал. Здоровяк вознёс меч над Светозаром. Раздалось ликование хоривцев.

Светозар заметил, как из-под шлема здоровяка потекла кровь. Здоровяк уже не смог нанести решающий удар. Он опустил меч и рухнул. Клинок звякнул о лёд. Гул на правом берегу стих.

Светозар медленно поднялся на одно колено. Хоривцы с изумлением взирали на него. На другом берегу послышались возбуждённые крики. Светозар встал и повернулся к ярильцам. Он гордо вознёс меч к небу и воскликнул: «Ярильск!»

А в ответ воины разразились бурным криком. От радости отец обнял Мстислава. Гостомысл Третьяков, по прозвищу Ярый, сжал князя в объятиях, затем в порыве восторга выбежал на лёд и начал выкрикивать ругательства и показывать неприличные жесты всем, кто смотрел на него с того берега. Он перебрал все матерные выражения, какие только встречались в кибенском языке. Игорь Живов выбежал уже успокаивать его, дабы он не позорил ярильских воинов. Конечно, ненависть к хоривцам сильна, но нельзя же забывать про правила приличия.

– Отстань от меня, Живов, дай мне выговориться, пока эти собаки домой не ушли! – прокричал Третьяков. Он плюнул в сторону хоривцев и пошёл к берегу.

Светозар обернулся. Полки хоривцев медленно отступали. С берега на него смотрел Казимир. Взгляд его был полон злобы и изумления. Да, вряд ли он ожидал, что Светозар одолеет здоровяка. Казимир, встретив взор Светозара, отвернулся.

Светозар задумчиво посмотрел на здоровяка. Лёд под ним покраснел от крови. Светозар направился к берегу.

Глава 2.

Раздалось бормотание. Звуки прозвучали громко, но не отчётливо. Затем раздался громкий шёпот. Молчание длилось недолго. Вновь раздавшийся голос имел иной оттенок. Он прозвучал грубо, разъярённо, пугающе.

Янина испугалась и от неожиданности вскрикнула. Она открыла глаза, соскочила с постели, присела на кровать. В светлой комнате никого не было. В доме царила тишина. Янина отметила про себя, что в усадьбе ничего не произошло.

Вновь раздались голоса. Но уши ничего не слышали. Звук шёл прямо из головы. Несколько голосов вразнобой забормотали невнятно: ни единого слова невозможно было расслышать, хотя они звучали громко. Янина почувствовала сильную боль в голове и легла на кровать. Раздался невыносимый звук, режущий мозг. Янина едва не вскрикнула, она закрыла глаза, стиснула зубы и застонала. Крики стихли, раздался шёпот. Тишина. Боль отступила. Словно из головы вышло остриё меча. Стало легко.

Янина услышала женский голос. Она вскрикнула, почувствовав прикосновение, и открыла глаза. Перед ней стояла девушка в белой сорочке. «Рада», – подумала Янина и облегчённо выдохнула.

– Барышня, что с вами, вы больны? – заботливо осведомилась прислуга.

«Да, я сошла с ума», – подумала Янина и тихо ответила:

– Нет, мне приснился сон. Это был кошмар.

– Вы так вскрикнули, что я проснулась, – озабоченно заметила служанка. – Когда я зашла к вам, вы так стонали. Я подумала, что вам плохо. Вам принести воды?

Янина задумалась. Она стеклянными глазами взирала на Раду. Что это было? Голоса в голове. Это было не впервой.

Впервые она столкнулась с этим в тринадцать лет. Она проснулась ночью оттого, что услышала шёпот. Она сильно испугалась. Ведь в комнате она спала одна. Янина пригляделась: сквозь шторы проникал лунный свет, в комнате никого не было. Янина соскочила, отдёрнула шторы. В комнате посветлело. Янина зажгла свечу. В усадьбе царила тишина. Все спали. Стояла тихая безветренная январская ночь. На небе висел яркий диск луны. Наверняка это домовой шалит, подумала тогда Янина. Или это ей просто приснилось.

В следующий раз она тоже подумала на домового. Затем это случилось в летнюю ночь. Тогда за окном было не тихо: шумела разная живность. Проснуться можно было от чего угодно. Это происходило с ней примерно раз в месяц. Никогда не было того, чтобы это происходило чаще. Каждый раз ей слышался шёпот. Это всегда происходило ночью. После этого Янина всегда просыпалась. И ей всегда казалось, что это произошло наяву. Повзрослев, Янина решила, что это просто сны, в которых ничего не происходит и в которых ей лишь слышится шёпот.

Но то, что произошло сегодня, точно не было сном. Янина отчётливо помнила, как соскочила с постели и как адская боль пронзила голову. Крики и шёпот звучали в голове, а не извне. Янина не могла понять, что с ней произошло?

Прикосновение служанки вернуло её из забытья. Она настолько была поглощена мыслями, что не слышала, как к ней обращалась Рада. Она отметила про себя, что вопрос прислуги прозвучал уже несколько раз, но Янина, будучи поглощена мыслями, игнорировала её. Поэтому Раде пришлось прикоснуться к госпоже. Янина бросила на прислугу вопросительный взор.

– Барышня, я говорю, может вам воды принести? – спросила девушка.

Янина мотнула головой и ответила:

– Не стоит.

– Может, послать за лекарем? На вас лица нет…

– Не надо, я не больна, – перебила Янина, – оставь меня.

Служанка потупила беспечные глаза. Уйти она всё не решалась. Янина с упрёком взглянула на неё, подумав, что же ещё ей надо? Её забота порой раздражала Янину. Она чувствовала себя ребёнком, когда с ней так обращались. Янина любила всё делать сама. Многое она делала без помощи прислуги.

– Может, сделать травяной настой? – осторожно произнесла Рада.

Янина хотела ответить резко. Она чуть не вскрикнула: «Вон!», но вовремя одумалась, в последнее мгновенье. А ведь ей действительно было плохо. Разве виновата Рада в том, что она назойлива? Она лишь всей душой хочет ей помочь, выполняя свой долг. Янина, как её госпожа, должна быть благодарна ей за это. А если она ни за что накричит на Раду, та весь день будет считать, что же она сделала не так? Она же хотела ей угодить. Янина, улыбаясь и стараясь сделать тон мягче, ответила:

– Нет, благодарю, мне ничего не надо.

– Ну, как знаете, – развела руки Рада и попятилась назад.

Она смерила Янину задумчивым взглядом и вышла.

Янина облегчённо перевела дыхание. Она поняла, что уже не уснёт. После того, как отец и братья покинули её, ей плохо спалось. Пять дней назад они отправились в поход на юг против наступающего хоривского князя. Вестей с юга не было. Каждый день Янина вспоминала об отце и братьях. Она постоянно думала, всё ли с ними в порядке? Каждое утро она ходила в храм помолиться. Она просила богов сохранить жизни близких и спасти ярильскую землю от завоевателя.

Янина присела на край кровати. Она откинула длинные волосы на спину. Янина привстала, её тонкие ступни коснулись мягкого шерстяного ковра. Столь дорогой ковёр могли купить лишь знатные люди. Такие ковры шьют в Дотекане, и стоят они с дюжину хороших коней.

Рассвет едва наступил, и солнце ещё не взошло. Кровать стояла в дальнем правом углу от двери. Янина подошла к огромному зеркалу, обрамлённому дубовой рамой с расписной резьбой. Оно висело на стене возле кровати.

Янина взглянула на своё отражение. Она увидела в зеркале прекрасное милое овальное личико. Эта юная девушка встречала лишь восемнадцатую весну. Ночная сорочка облегала изящно приподнятую грудь, скрывала тоненькую талию, широкие бёдра и точёные ножки. Большие голубые глаза смотрели из-под тёмных бровей. Тонкий нос с небольшими не сильно вздёрнутыми крыльями и тонкие алые губы придавали её милому взгляду ещё большую кротость.

Янина тонкими длинными пальцами поправила светлые волосы пшенично-золотого тона. Они были столь длинными, что кончики густых прядей касались бёдер и ягодиц.

Янина вгляделась: светлое румяное лицо вовсе не выглядело больным. Янина чувствовала себя хорошо. Задней мыслью она отметила: «Даже там всё хорошо». Она знала, что юные девушки порой испытывают дискомфорт в период месячных, но с этим у неё не было особых проблем. Месячные у неё прошли дней десять назад и во время них она не испытывала ни каких мигреней.

Это плохо, решила Янина. Если это повторится, значит она начинает сходить с ума. Ей приходилось видеть душевнобольных. В Ярильске, в посадах, нередко можно встретить буйных пьяниц, одержимых демонами, или безвредных юродивых, собирающих подати. Говорят, некоторые из последних обладают даром предвидения. У тех, кто много пьёт, может случится горячка. Но Янина никогда не выпивала за день более одного-двух бокалов вина, а напитки покрепче она не пила.

«А в друг это было знамение?» – с ужасом подумала Янина. Боги что-то хотели ей сказать. Она часто обращалась к ним с молитвами в последнее время, и в благодарность они решили её о чём-то предупредить. Но к несчастью, Янина не смогла их расслышать. А если это так, то что же хотели сообщить ей боги? А может быть, это душа покойной матери пыталась ей что-то сказать?

Она в первую очередь подумала о семье. Первая мысль была самой страшной, Янина подумала: «Что если они хотели сказать о том, что кто-то из близких погиб? Отец, Светозар или Мстислав? Или погибли все? – Янина вздрогнула, ужаснувшись собственных мыслей. – Нет, нельзя отчаиваться! Боги помогут им». Пусть лучше это знамение коснётся лично её, а не членов её семьи.

Она подошла к окну, отдёрнула штору и присела на подоконник. Янина посмотрела вдаль сквозь стекло: со второго этажа виднелись крыши домов да дворы, ни души на улице, город спал. Когда же вернутся воины?

Янина подошла к кровати, присела. Интуиция подсказывала ей, что с родными ничего плохого не произошло. Казалось, что даже Светозар, который известен тем, что не бережёт себя и всё время бежит в самое горячее место битвы, пребывает в полном здравии. Интуиция редко подводила Янину.

Значит, знамение коснётся её. Пока судьба была благосклонна к ней. Она росла, окружённая любовью близких, в семье из знатного боярского рода. Она не жаловалась на свою судьбу и никогда ни в чём не испытывала нужды. Она жила в большой усадьбе, пробовала самую изысканную еду, носила самые дорогие платья и драгоценности. Куда бы она ни пришла, везде её ожидал тёплый приём. Повсюду её окружали роскошь и изобилие. В этом мире более обласканными судьбой женщинами были, пожалуй, только княгини и западные королевы. Но даже сильнейшие мира сего бывают несчастны. И Янина понимала, что как бы ни была она богата, ей не избежать душевных страданий. Янина обречённо прошептала: «Это было знамение».

Она ушла в уборную комнату. Она находилась недалеко, в угловой части этажа. Там стояла ванна, наполненная водой. Янина сполоснула в ней лицо, помыла руки с мылом. Холодная вода взбодрила Янину. Она протёрлась полотенцем, посмотрела в зеркало и заметила насколько задумчивое выражение имело её лицо. Янина невольно улыбнулась. Казалось, что в зеркале она видит не своё отражение, а другую девушку, абсолютно на неё похожую внешне, но более умную. «Девушка не должна выглядеть умной, – подумала Янина, – она может ей быть, но не должна казаться таковой». Девушка в зеркале глупо потупила глаза, моргнула длинными ресничками. «Уже лучше», – удовлетворённо подумала Янина.

Она вернулась в комнату. Янина достала из дубового шкафа деревянную расчёску, присела на кровать и принялась расчёсывать длинные волосы. Янина всегда сама расчёсывалась. Обычно знатных дам расчёсывают служанки. В детстве Янину расчёсывала няня. Повзрослев, Янина уже не позволяла слугам делать то, что она вполне могла сделать сама.

Конечно, она не могла обойтись без слуг. Они готовили, убирались, стирали одежду. Этому Янина не была обучена и никогда этого не делала, как и все знатные дамы. Ведь им не подобает этого делать, для этого у них есть слуги.

Янина достала из шкафа одежду: зимние вязаные колготки, платье. Она скинула ночную сорочку, надела нижнее бельё.

Она открыла шкатулку, перед глазами предстали цепочки, браслеты, серьги. Драгоценные камни этих украшений блестели. Здесь находились все драгоценности, которые достались Янине от предков. От старинных, уже давно вышедших из моды, толстенных несуразных цепочек и брошей, которые носила наверняка ещё прапрабабушка Янининой прапрабабушки лет этак двести назад, до современных, выкованных уже при жизни Янины украшений, которые ей подарил отец.

Янина повесила на шею тонкую золотую цепочку с алмазным амулетом, надела на левое запястье серебряный браслет. Она надела колготки и платье. Длинные рукава платья скрывали запястья, а с ними и браслет. Черное платье закрывало шею, а с ней и цепочку. Ворот его упирался в подбородок, а подол доходил до щиколоток. Янина посмотрела в зеркало. Платье из плотной ткани свободно сидело на Янине и скрывало фигуру. Это платье вполне подходило для похода в храм, куда как раз собиралась Янина.

Ей осталось лишь заплести волосы. Приличная девушка не может позволить себе появиться на людях с распущенными волосами. Не заплетают волосы только падшие женщины.

Янина вышла в прихожую и постучала в дверь напротив.

– Рада, вставай! – громко приказала Янина и поторопилась в свою комнату.

Она присела на кровать. Вошла прислуга в ночной сорочке с взъерошенными светлыми волосами до плеч и заспанным пухлым лицом. Рада к своим двадцати годам имела небольшой рост и тонкое телосложение. Такая фигура и шустрый нрав позволяли ей быть резвой и быстро исполнять поручения госпожи. Этим она по первой удивляла Янину. Эта шустрая служанка просто не могла сидеть на одном месте. Она всегда была подвижной, даже когда нужно было сидеть, она то болтала ногами, то мотала шеей.

– Доброе утро, барышня, – улыбнулась Рада.

– Привет, заплети мне волосы, – проговорила Янина.

Рада присела и резво принялась заплетать длинные пряди в одну косу. Делала она это достаточно быстро, хотя ещё толком не проснулась. Янина не переставала удивляться откуда в крестьянке столько энергии? Кем бы она стала, если бы у неё был выбор, каким делом заняться, что бы она делала, с такой неуёмной энергией, с руками, которые и минуты не могут бездельничать? Управляющий решил, что она должна прислуживать госпоже. И никто не спросил её согласия. Так судьба привела её в барский дом. А всё могло сложиться и хуже. Многие крестьянки работают в поле.

– Я закончила, барышня, – сказала Рада.

– Спасибо, можешь ещё поспать, – разрешила Янина, – ещё совсем рано. Я пойду в храм.

– Так рано в храм, – удивилась служанка.

Янина промолчала. Она вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Она прошла по коридору, по дотеканскому шерстяному ковру. На беленых стенах висели картины. Из широких окон сквозь шторы проникал свет. Янина прошла к передней дома. У входа она обула чёрные сапоги на каблуках. Янина перевязала голову платком, сняла с вешалки соболиную шубу и надела её.

Она отворила дверь и вышла на крыльцо. Деревянные перила крыльца имели резные узоры. Над крыльцом был навес. Усадьба предстала перед глазами Янины. Хорошо знакомые постройки. За барским домом – баня, за ней – избы крестьян, справа – конюшня. В этой усадьбе Янина родилась и выросла, всё было родным и хорошо знакомым. Другого дома у неё не было.

Всего-то лет пять назад она была двенадцатилетней девчонкой и играла в усадьбе с крестьянскими девочками. Не очень-то и давно это было. Теперь она уже повзрослела.

Стражник поклонился госпоже и открыл дверь. Янина вышла в улицу. На востоке засияло восходящее солнце. Янина быстрым шагом направилась к храму. На улице в такую рань не было ни души.

Она прошла мимо боярских усадеб, огороженных высокими деревянными заборами. Она знала их владельцев – знатных людей Ярильска. По соседству жили Третьяковы, весьма древний род, он стал более известен благодаря скандальным выходкам нынешнего главы рода – Гостомыслу. Недаром же его прозвали Ярым. Одно лишь его имя порой вызывало улыбку.

Недалеко жили и Живовы. Игорь Живов тот ещё щёголь, об этом знают не только в Ярильске. Огромную роскошную усадьбу Бориславских невозможно не заметить, она выделяется на фоне остальных. Высокий трёхэтажный особняк, каменный забор, высокая смотровая башня и огромный двор. Отец в беседах с Яниной всегда недобро отзывался о Богдане Бориславском. Но он с ним не имел вражды. Бориславский являлся братом княгини и пользовался большим почётом.

Напротив дома Бориславских неплохая усадьба Докудовских кажется маленькой, неприметной. А в следующей усадьбе проживал дядя Янины, брат покойной матери Весемир Хоросов. Янина часто бывала у него в гостях. На этой улице жили ещё Твердохлебовы, Пичурины, Лошковы, Антипины и Головины. Все – знатные семьи Ярильска. Дальше шёл храм богини Роженицы, за ним центральная площадь и великокняжеский двор.

«Как всё же прекрасна главная улица», – подумала Янина. Брусчатая дорога, красивые каменные дома. Янина слышала, что в южных землях Кибена, которые уже лет двадцать как завоевал хоривский князь Казимир, мало каменных построек. Одна знакомая однажды сказала Янине что в Ятском княжестве не умеют строить здания из камня, поэтому там все дома деревянные. Затем она назвала их отсталыми от цивилизованного мира. Янина промолчала и не стала возражать. Она лишь подумала о том, что в этом княжестве просто очень мало известняка и прочих ресурсов, нужных для строительства каменных зданий. Ведь чтобы построить дом, нужны какие-то специальные материалы, какие именно, Янина, конечно же, не могла знать.

Храм Роженицы открывался рано. На его территории находился женский монастырь и приют для сирот. Янина вошла во двор, прошла в храм. Священник стоял в алтаре и читал молитву. В храме стояли человек двадцать. В основном женщины. Они пришли ещё раньше, наверное, с рассветом, едва храм открылся. Видимо, они переживали за воинов в походе. В центре храма стоял деревянный идол Роженицы, богини-матери, прародительницы всего живого, олицетворение самой природы.

Янина встала лицом к идолу, сложила ладони и начала шептать молитву. Слова её она знала с детства. Няня научила её молиться. Дочитав молитву до конца, Янина умоляюще прошептала, взирая на Роженицу: «Богиня-мать, помоги моей семье. Пусть это знамение не коснётся их. За себя просить не буду. И если уж мне не избежать несчастий, то дай силы достойно принять их и не изменить себе». Она сделала глубокий поклон и вышла их храма.

Она пошла в соседнее здание – женский монастырь. Она вошла в монастырь, в первую келью от двери, там принимали пожертвования для приюта. Янина поздоровалась с монашкой в чёрной рясе и протянула мешочек с монетами. Монашка поблагодарила её. Янина кивнула в ответ и вышла.

Она дошла до дома за полчаса. По дороге встретилась боярыня Божена Живова. Янина спросила у неё нет ли вестей с юга, боярыня ответила, что ничего не слышала. На улице уже было людно. Все спешили, кто на работу, кто помолиться в храм.

Янина вернулась в дом. Она разулась, сняла шубу. Служанка Рада встретила её у порога. С кухни доносился шум, кухарка уже что-то готовила.

– Барышня, не желаете ли покушать? – осведомилась Рада.

Янина кивнула. Рада резво удалилась на кухню.

– Ждана, госпожа велела накрывать на стол, – услышала Янина, проходя мимо двери кухни.

– Доброе утро, барышня, – раздался знакомый голос из кухни.

– Привет, Ждана, – отозвалась Янина, даже не обернувшись.

Она поднялась на второй этаж, вошла в комнату. Янина увидела уже аккуратно заправленную кровать, накрытую красным шёлком. Янина сняла колготки и платье и надела домашнее белое платье. Вырез ворота сидел чуть ниже шеи. Пояс платья обтягивал тонкий стан, широкий подол доходил до икр, а рукава – до локтей. На ступни Янина надела туфли на низком каблуке. Янина поправила платье, красуясь перед зеркалом, перевязала пояс, откинула толстую косу на спину. Платье очень шло ей. Оно подчёркивало формы приподнятых грудей, широкие бёдра и тонкую талию; идеально сочеталось с золотыми волосами и голубыми глазами.

Янина пошла в уборную, где умылась. Там она почувствовала голод, а Рада всё ещё не приглашала к столу. Ждана скорее всего ещё разогревает завтрак, решила Янина. «Ничего, подожду за столом», – подумала Янина и поспешила спуститься вниз, в комнату для трапез.

На первом этаже напротив кухни располагалась просторная комната с длинным столом в центре. Свет яркого апрельского солнца переливался на мраморном полу, настенных украшениях, гравюрах. В камине горели дрова. Янина присела на мягкое сиденье стула и откинула спину на высокую спинку, положив руки на подлокотники. От нечего делать она принялась перебирать край белой скатерти, которой был накрыт стол. Ждать пришлось недолго.

Ждана, дородная женщина лет сорока, в платке и засаленном фартуке, принесла на подносе тарелку борща, тарелку с хлебом и столовые приборы. Она выложила всё на стол. Янина поблагодарила прислугу и принялась есть. Ждана ушла и тут же принесла гречневую кашу, жареное мясо, чёрную икру, соленья. Стол был заставлен едой. Ждана принесла сладости: пироги, печенья, варенье.

– Куда ты столько несешь? – Янина подняла на Ждану удивлённые глаза.

Янина никогда не ела много. Ей хватало совсем чуть-чуть, чтобы досыта наесться. Многое из того, что подавали, она даже не пробовала. Обычно такой стол накрывался для всей семьи, но сейчас все кроме Янины отсутствовали.

– А вдруг батенька ваш явится с сынами, – проворчала Ждана немного обиженно.

– Вот когда приедут, тогда и подашь. – Янина обнажила в улыбке белые зубы. Её позабавил ответ кухарки.

– Я пирог для вас спекла, а вы даже не похарчевали. Хоть сегодня покушайте. А то совсем истощаете, итак вон, тощая.

– Да, с тобой-то похудеешь, – с ироний заметила Янина и продолжила есть.

Прислуга покачала головой и ушла.

Янина оставила недоеденную порцию. Она налила в бокал грушевый компот. Съела пару ложек варенья и мёда, запила компотом. Янина почувствовала насыщение. Она улыбнулась, посмотрев на так и не початый пирог, протёрла губы салфеткой и отправилась в комнату.

Янина решила проведать княжну Зарину, чтобы узнать у неё о последних новостях с юга. Она надела платье для выхода в свет, спустилась в переднюю, оделась и пошла к великокняжескому двору.

* * *

Стражники узнали Янину и пропустили её на территорию княжеского двора. Во дворе великого князя Всеволода Янина бывала не часто. В детстве она здесь бывала только когда их семью приглашали на торжественные мероприятия. Янина никогда не дружила с Зариной, но вражды между ними не было. В детстве Янина в основном играла в родной усадьбе с крестьянскими детьми, а с барчатами общалась редко. Теперь, когда она выросла, она уже чаще общалась с молодыми боярами, но ни с кем из них не подружилась.

Она вошла в знакомый княжеский двор. Всё здесь было воздвигнуто из камня. Огромный трёхэтажный дворец выходил окнами в улицу, на центральную площадь. У стражника, который дежурил у позолоченного крыльца, Янина спросила про Зарину. Тот ответил, что княжна лишь недавно ушла с братьями на задний двор.

Янина прошла мимо высоких башен, преодолела метров пятьсот и очутилась на заднем дворе. Издалека Янина увидела толпу детей и молодёжи, оттуда доносился крик. Янина ускорила шаг.

Двое подростков в пластинчатых доспехах и в шлемах, закрывающих лицо, яростно колотили друг друга мечами с затупленными лезвиями. Шеи защищали кольчужные обрамления. Кибенские барские мальчики с ранних лет брали в руки меч, и ничего удивительного в этом поединке не было. Но почему-то сейчас все смотрели за боем с особым интересом. В толпе подбадривали криком.

Янина приветливо улыбнулась толпе и помахала ладошкой. Она знала всех, и маленьких детей, и подростков, и девочек, и мальчиков. Те, кто заметил её, поприветствовали её.

В стороне от толпы, семилетний княжич Радимир упражнялся деревянным мечом со своим девятилетним братом Вацлавом. Княжичи были ещё слишком малы, и общались чаще со своими сверстниками.

Янина увидела девушек, они стояли чуть особняком. Лада Пичурина, стройная голубоглазая блондинка, стояла рядом с Кариной Бориславской. Возле Пичуриной стоял брат Карины, Станислав Бориславский, он иногда отрывал заинтересованный взгляд от боя подростков и поглядывал на Ладу и Жилену Третьякову. Они были его ровесницами, им было по пятнадцать лет.

Ближе к полю битвы стоял тринадцатилетний княжич Олег. Он проницательно взирал на резкие движения мечей. Рядом стоял его друг – пятнадцатилетний Вадим Третьяков. Он, эмоционально жестикулируя, громко подсказывал: «Выпад, атакуй!» Янина с трудом расслышала лишь два слова, отметив про себя, что его подсказки бесполезны, ведь рёв толпы заглушал его крик.

Янина подошла к девушкам и, посмотрев на Карину Бориславскую, громко спросила у неё:

– А где Зарина?

Карина небрежно показала рукой вперёд, даже не взглянув на Янину. Янина недоумённо улыбнулась, впереди она не видела Зарины. Янина вновь внимательно посмотрела вперёд: там мелькал лишь ряд затылков подростков. Янина принялась внимательно разглядывать их, и вновь убедилась, что там стоят лишь мальчики. Она заметила искоса как кто-то пристально взглянул на неё. Это был блондин лет пятнадцати. Янина невольно повернула шею.

Подросток со смазливым лицом ясными голубыми глазами разглядывал Янину с ног до головы оценивающим взглядом, в котором не скрывалась похоть. Янина чуть не вздрогнула, он смотрел на неё, словно она была неприлично одета или простоволоса. Ей стало так неловко, что она почувствовала, как загорелись щёки. Станислав Бориславский, а это был он, даже не устыдился, он посмотрел прямо в глаза Янине и отвернулся. Янина почувствовала облегчение, если бы он ещё секунду продолжал так нагло на неё пялиться, она бы сгорела от стыда. Хотя стыдно должно быть не ей. Янина перевела дыхание, отошла подальше от Бориславского и принялась искать глазами Зарину.

– Ты не видела Зарину? – осведомилась Янина у Твердохлебовой Светланы, девочки лет тринадцати. Та улыбнулась и показала вперёд, на сражающихся.

– Там, – проговорила Светлана, улыбаясь, – дерётся.

Янина с удивлением посмотрела на подростков, бьющихся в доспехах. Сражающийся отразил выпад и ударил мечом по шлему, меч звякнул. Естественно, подростки не били в полную силу, и противник устоял на ногах. Бой закончился.

– Зарина! – взревела толпа.

Проигравший подросток снял шлем, показав обиженное лицо, и поторопился к толпе. Это был пятнадцатилетний Ратмир Докудовский. Победитель снял шлем. Янина увидела светлое девичье лицо и ахнула. Девушка с короткой рыжей косой вознесла меч вверх. Её звали Зарина. Янина недостаточно хорошо знала её.

Девушка, тяжело дыша, направилась к толпе.

– Молодец, княжна, уже второму пацану накостыляла, – заметила Карина Бориславская.

– Я проиграл, потому что младше её на два года, – громко возразил Третьяков.

– Вадим, не обижайся, она же шутит, – сказала его сестра Жилена.

– Да, Вадим, проиграть бабе, это не позор, – громко произнёс Станислав.

Толпа взорвалась от хохота. Зарина подошла к Бориславскому и в упор взглянула на своего родственника. Он приходился ей двоюродным братом по материнской линии. Когда смех поутих, Зарина проговорила:

– Готовься, ты следующий.

– Думаешь я буду биться с девчонкой? – сделав брюзгливое лицо, произнёс Станислав.

Толпа вмиг стихла, все глядели лишь на двоюродных брата и сестру. Зарина смерила Станислава злобным взглядом. Тот замешкался, вздрогнул, словно ожидая получить удар. А от Зарины этого вполне можно было ожидать. Но она лишь ухмыльнулась, заметив, что Станислав уже едва не обмочился. Зарина оставила его и отошла в сторону, к ней приблизилась Янина и поздоровалась. Княжна кивнула.

– Ты хорошо сражалась, – произнесла Янина.

– Я хотела пойти с отцом в поход, но он не позволил, – сказала Зарина.

Янина никогда не держала в руке оружие. Она не понимала, почему Зарина так хотела идти в бой, подвергать себя опасности и убивать людей только за то, что они воюют за другого правителя. Янина считала войну жестоким делом. Ведь воин впервые видит лицо врага и готов убить его.

Янина плохо знала Зарину. Они не были подругами. Они просто хорошо общались когда встречались. А встречались они редко. Зарина не дружила с девчонками, она общалась больше с мальчиками.

– Нет ли вестей от отца? – спросила Янина.

Этот вопрос просто сорвался с языка, она жаждала узнать хоть какую-то весть о воинах. Зарина покачала головой. Янина кивнула, погрустнев.

– Как поживает княгиня Ядвига? – спросила Янина из вежливости.

– Нормально, – отозвалась Зарина.

Нависла пауза. Видимо, Зарина ни о чём не хотела спросить Янину. Она почувствовала себя неловко.

– Я пойду, – сообщила Янина, – я только за этим и пришла, спросить про новости.

– Не уходи, сейчас будет самое интересное, я буду драться с Бориславским, – важно произнесла Зарина.

Она по-мужицки похлопала Зарину по плечу и подошла к брату Олегу. У Янины не было никакого интереса к битвам, даже к таким потешным. К тому же, в этот час ей было не до веселья. Янина повернулась и услышала за спиной:

– Ты уже уходишь?

Янина обернулась – Станислав смотрел на неё. Янине хотелось быстро уйти, делая вид, что она не слышала его, но было уже поздно, она уже обернулась. Янина повернулась к Бориславскому.

– Ты что-то хотел, Станислав? – с излишней любезностью спросила она.

– Как поживаешь? – Станислав взглянул на неё.

Какой же у него неприятный взгляд, задней мыслью отметила Янина.

– Всё хорошо, – холодно ответила она. – Извини, мне нужно идти.

– Я провожу тебя, – перебил Станислав.

– Нет. – Янина повернулась и быстро пошагала в сторону ворот княжеского двора.

Она чувствовала на себе неприятный взгляд этого заносчивого подростка. Отказ, видимо, сильно покоробил его самолюбие.

Янина быстро добралась до дома. Она до обеда просидела в отцовской библиотеке. Чтение не шло, она просто пролистывала старые книги. Потом она пообедала. После занялась вышивкой, чтобы хоть как-то отвлечься.

Уже ближе к вечеру, в четвёртом часу, она услышала шум за окном. Янина бросила вышивку на кровать и подскочила к окну. Её взволнованное лицо расплылось в широкой улыбке. Воины вернулись. Во двор заехали отец и братья. Из глаз Янины навернулись слёзы. Родные вернулись домой, все. Янина побежала вниз, быстро затопала по лестнице. Она обулась и накинула шубу. Янина выскочила на крыльцо. Она обняла отца, затем братьев. Она осыпала их расспросами о том, что произошло в походе.

– Всё хорошо, мы вернулись, – успокоил её отец, – подробности расскажу за столом.

– Ой, вы же, должно быть, голодны, – непринуждённо произнесла Янина. – Я пойду прикажу подать на стол.

Янина быстро вернулась домой.

За столом в трапезном зале ужинала семья в полном составе: Янина, отец Глеб, братья Мстислав и Светозар. Кухарка Ждана и Рада торопливо приносили мясо, солёную рыбу, вина, икру чёрную и красную, солёные овощи, пирог, варенья и мёд.

Янина не могла насмотреться на лица, по которым скучала. Она взглянула на отца – тёмная борода отросла, чёрные короткие волосы прорезала седина. Братья не сильно отличались друг от друга внешне: оба широкие в плечах, среднего роста, черноволосые и кареглазые. Лицом никто не походил на Янину.

Когда голод был немного утолён, отец принялся рассказывать о походе. Янина узнала от него, что героем похода оказался Светозар. Отец, гордо поглядывая на Светозара, рассказывал, как сын одолел врага. Светозар скромно поедал кусок баранины.

– Это был просто богатырь! – сказал отец, описывая врага.

– Он был в два раза больше Светозара, – важно вставил Мстислав.

– И как же ты не испугался? – Янина вытаращила удивлённые глазки на Светозара.

– Я испугался, – пережёвывая, ответил Светозар.

Все засмеялись. Янине всегда нравилось чувство юмора брата.

– Почему ты его не зарубил, когда он упал? – спросил отец, когда смех утих.

Светозар проглотил и ответил:

– Он в тот момент был безоружен.

– Но всё было по-честному, он сам лишил себя оружия, – важно сказал отец. – Ты слишком благороден, он бы на твоём месте убил тебя.

Светозар молчал. Видимо, он не был согласен с отцом. Янина осторожно произнесла:

– Давайте не будем об этом, всё же хорошо закончилось.

– Да, если бы не Светозар, – заметил Мстислав, наливая вино в серебряную чашу. – Всеволод сразу послал гонцов в разные концы княжества. Со всего княжества прислали своих воинов в Угорск. Было отправлено сообщение и в Ильменск. Они прислали в Угорск жалкую сотню воинов! – вскрикнул Мстислав и залпом осушил чашу. – Когда они просили нас помочь им в войне с жаканцами, Всеволод собрал тысячное войско!

Мстислав окинул всех взглядом.

– Ильменцы поступили неблагодарно, – непринуждённо проговорила Янина, наливая компот, – они забыли, как вы выручили их два года назад.

– Добро быстро забывается, – заметил Глеб.

Светозар задумчиво посмотрел на отца и брата, словно желая что-то сказать, но промолчал.

– Но сможем ли мы одолеть врага, если ильменцы нам не помогут? – Янина подняла на отца озадаченные глазки, всем видом выражая крайнюю заинтересованность.

– Янина, Ильменск должен стать нашим союзником в грядущей войне, – уклончиво ответил Глеб. – В Угорске я встретил ильменского воеводу, с которым мы бились бок о бок против жаканцев.

– Это он привёл этот жалкий отряд, – злобно вставил Мстислав.

– Этот воевода мой давний друг. Я хочу попросить его, чтобы он предложил ильменским боярам поддержать Ярильск в войне. Я предложил это князю, и он дал мне распоряжение заняться этим вопросом. Мы решили послать Светозара в Ильменск в качестве посла. Но прежде я хочу обсудить это с ильменским воеводой, готов ли он помочь мне. Его зовут Владислав Мельнов. Это очень благородный воин.

Этот ответ успокоил Янину, она поверила, что Ильменск обязательно поможет. Отец умел убеждать людей. Некое волнение, которое она чувствовала до того, как услышала ответ отца, исчезло. Настроение Янины поднялось. Сейчас она была безмерно счастлива.

Вино подняло настроение мужчинам, они начали рассказывать смешные истории. Беседа стала более непринуждённой. Редко они пировали в кругу семьи. Когда это было в последний раз? Янина не припоминала.

Раньше праздновали без неё, она была ещё девочкой. Отец всё её детство пропадал в походах, а если был в Ярильске, то занимался делами в княжеском дворце. Но Янина знала, что он её любит. Он никогда не забывал про неё. Она всегда получала от него дорогие подарки на праздники. Воспитанием Янины занималась няня, старая женщина из крепостных отца. Она погибла два года назад.

Глава 3.

Утром пятнадцатого мая Глеб был у князя. Он поднял вопрос о союзе с Ильменском. Князь сказал, что он заинтересован в союзе и предложил Глебу послать в Ильменск Светозара в качестве посла. Князь выписал Глебу грамоту на имя Светозара, в которой было указано разрешение князя представлять в Ильменске интересы Ярильского княжества. Князь уважал Светозара не только за его боевые заслуги, но и за дипломатические способности.

Глеб вспомнил тот день, когда Ярильск заключил перемирие с Угорском. С того момента минуло уже месяца полтора. В тот день Светозар показал себя не только храбрым воином, одолев сильного врага, но и доказал князю, что умеет вести переговоры.

Из него бы вышел неплохой советник князя в боярской думе, но к сожалению, Светозар не мог получить в наследство вотчину отца, (наследником был Мстислав, по праву старшего брата) а в думе могли заседать лишь владельцы крупных вотчин. Хотя отец считал, что Светозар был слишком благороден для занятия политикой.

Глеб управился с воеводскими делами лишь к пяти вечера. Он подумал, чем бы ещё заняться, и тут вспомнил что позавчера в Ярильск приехал по делам ильменский воевода Владислав. Как раз сегодня вечером Владислав должен был зайти к нему в гости, чтобы обсудить дела. Глеб поторопился домой.

Глеб Ковальский в семье был старшим сыном, поэтому ему на правах старшего досталось главное наследство отца – он унаследовал боярскую вотчину. Отец Глеба Владимир умер рано, он погиб в походе. Глебу было тогда семнадцать лет. Он уже был женат на Умиле из рода Хоросовых. За эту девушку его засватал отец. Глеб любил Умилу. Она родила ему двоих мальчиков. Затем она погибла во время родов Янины. После гибели жены Глеб так и не нашёл себе невесту. Мать Глеба умерла от болезни через два года после смерти отца.

Глеб показал себя хорошим воином в походах. Он не был самым сильным и ловким, и многим уступал в фехтовании и в стрельбе из лука. Весь его талант раскрылся, когда он начал командовать сотней. Его подчинённые были всегда впереди. Он умел командовать. Воины готовы были идти за ним против самых страшных врагов. Главным его оружием было слово. Поэтому он и стал воеводой. В походе он был вторым после князя.

Глеб вошёл в дом. Слуги были заранее предупреждены и готовились к встрече. Вчера он предупредил детей, чтобы они были готовы.

Слуги уже накрывали на стол. В центре стола в серебряном блюде лежал поросёнок, запечённый на вертеле. Многие бояре часто если печёное мясо. В доме Глеба такое готовили только когда на ужин приглашали гостей. А у столь занятого человека редко бывали гости. Да и сам Глеб ходил по гостям разве что по большим праздникам. Поэтому для гостей Глеб не жалел продуктов.

Глеб умылся, надел парадную одежду: чёрный кафтан и чёрные брюки. Он немного подождал, Владислав пришёл в назначенный час. Глеб отметил его пунктуальность. Он встретил его у двери, пожал руку и пригласил в зал для трапез.

Там по бокам стола сидели сыновья. Владислав поздоровался с ними. Хозяин усадил гостя на почётное место: во главе стола, справа. Глеб сел рядом, слева. Дети сидели по бокам, чуть дальше.

– Где Янина? – осведомился Глеб.

Он вчера вечером наказал ей подготовиться к встрече гостя. Светозар ответил, что она должно быть, немного задерживается. Едва он это промолвил, как в зал вошла Янина в синем вечернем платье с небольшим вырезом. Длинный широкий подол скрывал туфли на высоких каблуках, на шее висела золотая цепочка. Длинные золотистые волосы как обычно были заплетены в косу. Платье скрывало стройное тело, контуры которого едва облегало. Если бы оно облегало тело дочери более чётче, то можно было заметить насколько же она стройна. Но Янина не позволяла себе одеваться нескромно.

Янина поздоровалась, окинув взглядом всех.

– Янина, это Владислав Володарович из рода Мельновых, ильменский воевода, – сказал Глеб взирая на мужчину в сером кафтане.

Янина поклонилась и взглянула на светловолосого короткостриженого мужчину лет тридцати пяти.

– Владислав, это Янина, моя дочь, – проговорил отец.

Мужчина встал, показав свою крепкую фигуру, средний рост, широкие плечи и накаченные руки. Поднял голову, давая отчётливо разглядеть овальное лицо: тонкий небольшой нос и аккуратные точёные контуры лица производили приятное впечатление. Владислав заинтересованно посмотрел на Янину, взгляд быстро окинул её с лица до ног. Мужчина поклонился, Глебу показалось, что он сделал это слишком учтиво. Янина посмотрела на него с почтением и села за стол, рядом со Светозаром. В центре стола лежал печёный поросёнок. Глеб налил красного вина в два серебряных фужера, один он любезно подал гостю. Глеб подождал, пока чаши остальных присутствующих наполнились вином и приготовился сказать тост по праву хозяина дома. Он произнёс:

– В нашем доме нечасто бывают гости, поэтому хотелось бы поднять этот фужер за здравие нашего гостя.

– Благодарю, – сказал Владислав и чокнулся с Глебом.

Все опорожнили чаши. Некоторое время ели молча. Затем Глеб продолжил:

– Я вспомнил как мы с тобой бились в походе под Серебряной. Тогда ты командовал полком, который отличился в битве. Тогда твои полководческие способности оценили по достоинству и выбрали тебя воеводой ильменского войска.

– Да, славное было время, – вздохнул Владислав, намазывая ножом икру на хлеб. – Вы, ярильцы, тогда здорово нам подсобили.

– Хорошо, что ты это помнишь, Владислав, – заметил Мстислав. – А вот твои земляки-ильменцы, походу забыли тот день, когда их выручил Ярильск. Вы должны были привести в Угорск войско, а не горстку воинов.

Глеб резко посмотрел на старшего сына. Он спутал ему весь план. Глеб понимал, насколько неблагодарный жест Ильменска задел Мстислава и поэтому тот не сдержался. Но это точно не понравится Владиславу, и убедить его помочь ему в этом нелёгком деле будет сложнее. Светозар быстро что-то прошептал брату, по оттенку его голоса, он хотел его вразумить. Извиняться за сына было бы глупо. Глеб произнёс:

– Мстислав, эти слова уместно было бы сказать князю или посаднику Ильменска, но не воеводе. Ты забыл, что в Ильменске все вопросы решаются сообща, на вече. Разве можно было в тот момент быстро решить на вече столь важный вопрос, касающийся другой страны?

Глеб отметил про себя, что Мстислав имел в виду совсем другое, а не устройство управления государством в Ильменске. Но Мстислав не посмеет перечить отцу и доказывать это. Он осознал, что вспылил и теперь должен открывать рот лишь для того, чтобы выпить и закусить. Мстислав кивнул. Глеб встретил удовлетворённый взгляд Светозара. Младший сын восхитился его искусству беседы. Наследник отца может иметь своё мнение, и отец не будет его оспаривать, а просто займёт иную позицию. Глеб с достоинством посмотрел на Светозара и подумал: «А ты думал, что я не выкручусь?»

– Итак на чём мы остановились? – продолжил Глеб. – Ах, да, Владислав сказал, что он благодарен Ярильску. – Глеб неточно передал его слова, но смысл их был тот же.

Владислав кивнул. Глеб заметил на себе восхищённый взгляд Янины и отметил про себя, что дочь, походу заинтересовалась беседой. Но ей вряд ли пригодиться умение вести переговоры. Глеб всегда говорил, что удел женщины – домашний очаг.

– Чего же хотят ильменские бояре? – спросил Глеб, окинув всех взглядом. Он заметил по глазам Светозара, что тот мог бы что-то сказать. Да, пора было подключать к переговорам третье лицо, чтобы это более походило на непринуждённую беседу. – Светозар, что молчишь?

– Вопрос отец задал непростой. Чего хотят те господа, у которых, по-моему, есть всё. Ильменск стоит на пересечении торговых путей, на этом можно нехило заработать. Ильменск – самый богатый город в Кибене, – проговорил Светозар.

Всё, что он сказал, было не лестью. Ильменск считался очень богатым городом не только в Кибене, но и в мире.

Интересно, что бы сказала Янина? Наверняка даже она сумела бы ответить на столь простой вопрос. Она молчала, пожалуй, лишь потому, что её не спрашивали, а вмешиваться ей не позволяла её излишняя скромность. В присутствии посторонних Янина была крайне застенчива.

Дочь не отличалась умом и сообразительностью. Глеб не хотел, чтобы она была умной и никогда не заставлял её учиться. Женщине это было ни к чему. Она не должна быть хитрой и расчётливой. Глеб не хотел, чтобы дочь переняла от него его умения манипулировать людьми и вести переговоры. Глебу это удалось. Янина выросла наивной и доброй девушкой.

– Но мир этот так устроен, что всего иметь не дано, – философски вздохнул Глеб. – В Ильменске неплодородная почва, и поэтому своего хлеба у них очень мало, и они закупают хлеб у Ярильска. А если хоривский князь Казимир завоюет Ярильск, он может поднять цены на хлеб, а то и вовсе прекратит продажу. Это будет сделано, чтобы покорить Ильменск. Самая важная потребность – потребность в еде. Можно прожить без золота, без соболиной шубы, без усадьбы и крепостных, но без хлеба мы обречены на голодную смерть. Поэтому, чтобы этого избежать, господа ильменцы должны поддержать Ярильск в предстоящей войне.

Владислав скривил уголки губ в улыбке. Он заинтересованно посмотрел в сторону Светозара и Янины, затем бросил задумчивый взор на Глеба. Владислав изрёк:

– А что это мы всё о делах, да о делах? Я даже не успел спросить, как поживает твоя семья.

Глеб поблагодарил за вопрос и ответил, что у них всё хорошо. Дальше пошли разговоры о вещах, далёких от политики. Вспоминали как они готовились к битве с жаканцами, затем поговорили об ошибках жаканской конницы. Владислав рассказывал, чем сейчас занимаются те, кто участвовал в той войне.

После Янина вежливо откланялась и покинула мужчин. Она понимала, что явно была лишней среди них. Глеб знал о том, что она не любит застольные гулянья. Едва она ушла, к Глебу обратился Владислав:

– Глеб, покажи мне уборную.

– Пойдём, мне тоже приспичило отлить, – улыбнулся Глеб, вставая.

Они отошли в уборную на первом этаже, справили нужду и сполоснули руки.

– Твоя дочь напомнила мне мою покойную жену, – сухо проговорил Владислав, вытирая руки полотенцем.

Глеб испытал сочувствие к Владиславу. Пять лет назад тот овдовел. А жена Глеба погибла семнадцать лет назад.

– Она была такой же красивой, голубоглазой и светловолосой, – добавил Владислав. Он не собирался выходить из уборной. Глеб понял, что Владислав хочет поговорить с ним без свидетелей, и взглянул ему в глаза.

– Я хочу жениться, – продолжил Владислав. – Мне понравилась твоя дочь. Я хочу попросить её руки.

Глеб проницательно взглянул на Владислава, он уже понимал, что будет, если он откажет. Глеб понимал, что Владислав предлагал взамен. Если Глеб откажет, Владислав не выскажет своё мнение на вече в пользу заключения военного союза с Ярильском. А к мнению столь влиятельного человека прислушивались. Владислав был хорошим другом ильменского князя, и он мог бы убедить его помочь Ярильску. Если Глеб сейчас скажет «нет», то Казимир, скорее всего, завоюет Ярильск. Но разве можно выдать дочь за человека, намного старше её? Глеб понимал, что не может так поступить с Яниной. Глеб долго не отвечал. Владислав, заметив его задумчивость, сказал:

– Подумай хорошенько, прежде чем дать ответ, завтра скажешь, что решил. Она будет счастлива со мной. Наш род один из самых богатых и знатных в Ильменске. Я буду одаривать её золотом и мехами.

Они вернулись к столу. Глеб представил Янину рядом с Владиславом и помрачнел. Владиславу тридцать девять лет от роду, Янине – семнадцать. Он старше её на двадцать два года! В Ярильске бояре выдавали своих юных дочерей за мужчин старше их на много лет, такое бывало нередко. Но Глеб не хотел, чтобы его дочь ожидала подобная участь.

Он вспомнил как семнадцать лет назад тайно удочерил Янину. Глеб принял её как родную. Он помнил, что в её жилах течёт чужая кровь, но душа этой девочки всегда была родной. Она заменила ему покойную дочь, которая погибла, едва появившись на свет. Нет, никогда Глеб не считал Янину чужой. Он любил её наравне с сыновьями, а может, даже сильнее чем сыновей.

Глеб с трудом скрывал нахлынувшую угрюмость. Мстислав оживлённо рассказывал, Светозар и Владислав засмеялись. Глеб слышал слова, но был настолько озадачен, что не вникал в их смысл. Глеб заметил весёлый взор Владислава и изобразил улыбку.

– Забавная байка, – сквозь смех заметил Владислав, взирая на Мстислава.

Старший сын залпом осушил фужер, со звоном поставил его на стол и продолжил:

– Встречаются как-то ярилец, хоривец и ильменец.

Владислав захохотал, весело, непринуждённо. Мстислав осёкся и сказал, словно извиняясь:

– Ты же понимаешь, что это шутка, я ничего не имею против ильменцев.

– Да ничего, продолжай, – попросил Владислав.

Мстислав всегда был душой компании, за праздничным столом с ним никогда не было скучно. Если он выпивал, он становился очень разговорчивым и даже с незнакомцем общался как с братом. Глеб очень ценил в нём это качество, которым сам, с присущим ему хладнокровием не обладал. Мстислав с мастерством хорошего рассказчика весело излагал. Когда он закончил, Владислав со смеху откинулся на спинку стула. Задумчивый Глеб вновь пропустил всё мимо ушей. Когда хохот утих, Владислав проговорил:

– А у нас, в Ильменске, эту шутку рассказывают иначе, на место ильменца мы ставим ярильца. Я не из тех, кто обижается на шутки.

Мстислав важно поднял указательный палец и проговорил:

– На анекдоты обижается только тот, у кого нет чувства юмора.

Пока старший брат опорожнял кубок, Светозар начал рассказывать:

– В начале битвы один воин спрашивает у другого сколько он убил врагов. «У меня шесть», – хвастается один. «А у меня – восемь», – отвечает другой. Тут к ним подходит воевода и говорит: «А у меня длиннее!»

Глеб улыбнулся. Владислав громко заржал. Мстислав вздрогнул и едва не поперхнулся вином, он поставил недопитую чашу и прокашлялся.

– У этого анекдота есть другая концовка, – заметил Мстислав. – Воевода говорит: «Нашли время хозяйством мериться!»

И снова в зале разразился дикий хохот. Глеб натянул улыбку.

За весёлым разговором вечер приближался к концу. В зале темнело, за окном сгущались сумерки. Владислав покидал дом Глеба в приподнятом настроении. Сыновья, прощаясь с ним, взирали на него с подлинным уважением. Опьяневший Мстислав обнял его. Светозар, который выпил совсем немного, сохранил трезвость и попрощался с гостем крепко пожав ему руку. Глеб вышел с Владиславом на крыльцо. Владислав проговорил:

– Завтра после обеда я выезжаю в Ильменск и загляну к тебе, чтобы спросить, что же ты решил. Готов ли ты выдать свою дочь за меня.

– Послушай, Владислав, выдача дочери замуж это серьёзное дело, и я не могу дать ответ в столь короткий срок. – Глеб подумал, что Владислав нескоро в следующий раз посетит Ярильск, поэтому если бы он позволил ему подумать и дать ответ при следующем его визите, то это было бы хорошо. Владислав выступил бы на вече за союз с Ильменском, но потом, получив отказ, он бы не мог повлиять на отмену принятого решения.

– Нет, завтра ты должен дать мне чёткий ответ: нет или да, – строго сказал Владислав.

Глеб понял, что Владислав разгадал его затею. Да, с ним схитрить не получится. Он словно читал его мысли. Придётся играть в открытую. Но сначала его можно и переубедить. Глеб был взволнован, ведь дело одновременно касалось судьбы самого дорогого человека и важных государственных интересов. Последние он привык решать, сохраняя хладнокровие и здравомыслие. Но судьба дочери, это было нечто иное, личное.

– Ты торопишься. Ты даже не знаешь её скверного характера, – сказал Глеб, на ходу придумывая аргументы.

Владислав хитро улыбнулся. В его глазах так и читалось: «Неплохой ход, Глеб». Глеба злила проницательность Владислава, он с трудом это скрывал.

– Ты недооцениваешь свою дочь. Это самое безобидное создание, которое мне довелось видеть. Я понял это по её глазам. Можно многое понять по глазам человека, ты знаешь это лучше меня, – улыбнулся Владислав.

– Первое впечатление чаще всего обманчиво, – возразил Глеб. – Да, она красива, но с лица воды не пить. Да она добрая, но глупая и наивная.

– Но разве это важно? – спросил Владислав.

– Я знаю, чего ты хочешь: породниться со знатным боярским родом. У нас есть семьи более знатнее и богаче моей. Приглядись к Карине Бориславской, ей лет шестнадцать, и она очень мила. Её род самый богатый и влиятельный в Ярильске.

Глеб знал, что Богдан Бориславский не раздумывая выдаст свою дочь за Владислава. Владислав молчал. Глеб продолжил:

– У Ульяны Третьяковой очень богатый отец. Присмотрись к Рогнеде Головиной.

– Я знаком с этими девушками, – перебил Владислав, – я навещал многих бояр.

«Значит, тебе больше всего приглянулась именно Янина, – гневно подумал Глеб. – Боги, за что мне это?» Глеб понял, что он проиграл.

– Спасибо за тёплый приём, – сказал Владислав.

Глеб проводил его до ворот и попрощался. Когда Владислав ушёл, Глеб ещё с минуту стоял у ворот в глубоком раздумье. Холодный ветер вернул его из забытья. В подавленном состоянии он вернулся в зал. Мстислав болтал со Светозаром. Они обсуждали Владислава, он произвёл на них приятное впечатление.

Глеб стеклянными глазами взирал под стол. Что делать? Может быть, вывалить Владиславу всю правду, рассказать о тайне удочерения? Нет, он не поверит ему. Никто уже не поверит в это. Семнадцать лет прошло с тех пор. Глебу в тот день удалось всё обставить так, что никто не заметил подмены ребёнка. Настоятельница монастыря Радмила, которая помогла Глебу подменить мёртвого младенца на живого, погибла десять лет назад.

– Отец, что случилось? – спросил Светозар, заметив задумчивость Глеба.

Глеб рассказал обо всём сыновьям. Их весёлое настроение стремительно упало.

– Ты не позволишь этого, – жёстко сказал Мстислав. – Я не хочу, чтобы моя сестра была выдана за человека вдвое старше её!

Мстислав не сдержался и позволил указать отцу, забыв спьяну, что сыну непозволительно это делать. Глеб бросил на него резкий взор. Мстислав опомнился быстро, он мягко проговорил:

– Прости, отец, я перепил. Ты вправе решать сам, на правах хозяина дома.

– Мстислав, неужели ты подумал, что я на это способен? – удивился Глеб. – Я знаю, что Бориславский или Гостомысл Ярый с удовольствием бы пошли на это. Я не знаю, кто из нас хитрее или расчётливее, я мало чем отличаюсь от них. Нельзя остаться честным человеком, управляя страной. Но сейчас дело касается семьи.

Глеб думал. Можно пойти на гнусный обман. Больше ничего не оставалось. Ради того, чтобы Ильменск помог Ярильску это того стоило. Врать и лицемерить Глебу приходилось часто. Янина может дать согласие Владиславу, а потом бы Глеб расторг помолвку. К тому времени союзнический договор с Ильменском был бы уже заключён, о нём бы узнал Казимир и, может быть, не решился идти на Ярильск, зная, что его поддерживает Ильменск. Идея очень даже неплохая. Но если Глеб расторгнет помолвку, его репутации придёт конец, он поступит нечестно, все будут осуждать его. Глеб готов был опорочить собственное имя, но не готов был опозорить Янину. Все бы говорили про неё что она повлияла на расторжение помолвки. К тому же, позор бы коснулся всей семьи. Янину и Глеба будут презирать до конца жизни. А обсуждая Мстислава и Светозара, люди будут говорить, что раз у них такой отец, то и от сыновей можно ожидать какую-нибудь гадость, ведь яблоко от яблони недалеко падает. Янина будет сильно опозорена, её никто не возьмёт замуж, и она останется старой девой. Глеб не хотел такой участи для своих детей. Он понял, что не сможет пойти на это. Но всё же Глеб не мог окончательно сказать нет. Никогда он не стоял перед столь сложным выбором.

– Мнение Мстислава мне понятно. А что думаешь ты, Светозар? – осведомился отец.

– Я не вправе перечить отцу, но я скажу лишь своё мнение, – рассудительно проговорил Светозар. – Я знаю, насколько ты печёшься о государственных делах и как же нелегко тебе принять верное решение. Я не стану указывать тебе, я скажу тебе только одно. Ты уже принял решение, но не можешь признать это. Ты знаешь, что, если ты выдашь Янину за этого человека, ты будешь жалеть об этом решении, ты никогда не простишь себя.

Глеб потёр лицо ладонями, вздрогнул и сказал жалобно:

– Я не могу сделать это. Я не выдам её за этого мерзкого извращенца, который старше её вдвое! – Гнев овладел им. – Да как он посмел просить её руки!

Глеб взялся за голову и застонал. Всё пропало. Он вздохнул и спокойно произнёс:

– Позовите Янину.

Сыновья с изумлением взглянули на него. Отец повторил просьбу. Светозар вышел. Казалось, прошла вечность, а минуло всего минуты две. Янина и Светозар вошли в зал и присели за стол. Отец измерил дочь взглядом, в котором сочетались задумчивость и любовь. Янина удивлённо уставилась на него. В зале нависла такая тишина, что слышалось тяжёлое дыхание Глеба.

– Папа, ты хотел меня видеть? – наконец нарушила тишину Янина.

– Скажи, тебе понравился Владислав? – спросил Глеб. – Только отвечай честно.

– Я не знаю. Я видела его впервые, как я могу судить о нём? – Янина потупила глаза.

– Ты бы хотела выйти за него замуж?

Личико Янины выразило страх, взгляд обрёл обречённость и смирение. Большие глаза наполнились слезами. Янина стыдливо вытерла слёзы и проронила:

– Если ты пожелаешь, я не посмею ослушаться твоей воли.

– Янина, я не принуждаю тебя. Просто скажи мне откровенно, ты бы хотела выйти за него замуж?

– Нет, – решительно произнесла Янина и возмущённо продолжила: – только зачем ты это спрашиваешь? Ты ведь всё равно выдашь меня.

Последняя фраза прозвучала более утвердительно, нежели вопросительно. Янина была убеждена, что отец заставит её выйти замуж. Это было очень жалкое зрелище. Глеб никогда не видел дочь столь несчастной. Теперь Глеб окончательно решил, что ни за что и никогда не выдаст Янину за Владислава.

– Нет, нет, нет! – вскрикнул Глеб, – ни за что! И будь я проклят если изменю своё решение!

Янина успокоилась, вздохнула, вытерла слёзы. Светозар погладил её по плечу и сказал: «Всё хорошо, не плачь».

– Светозар, проводи Янину в комнату, – приказал отец.

Янина встала и сказала, что сможет дойти сама. Она уже пришла в себя. Янина пожелала всем спокойной ночи и удалилась.

– Запомните сегодняшний день, – вздохнул Глеб, – это начало конца. Вы сами видели, сколько людей привёл Казимир. Теперь Ильменск не поможет нам, Владислав ясно мне намекнул на это. Он убедит бояр не участвовать в войне. Но я не буду унижать свою дочь. Когда придут хоривцы, мы встретим их и будем отчаянно сражаться.

– Ещё не всё потеряно, – сказал Светозар, – вдруг мне удастся убедить ильменских бояр. Ведь все вопросы ильменцы решают большинством голосов. Главное, поднять этот вопрос на вече.

– Светозар, ты хороший оратор, но вероятность что ты их убедишь очень мала. Как ни убеждай людей, они не захотят воевать за чужую страну. Не забудь им сказать про то, что у них неурожайная земля и мало хлеба.

– И скажи им о том, что они – неблагодарные свиньи! – неожиданно заговорил Мстислав пьяным голосом. – Я рисковал за них своей башкой под Серебряной!

Глеб улыбнулся и обратился к старшему сыну:

– А тебе пора спать.

* * *

Ранним утром Светозар попрощался с Глебом, Мстиславом и Яниной. Он отправился в долгий путь верхом на лошади. Его сопровождал молодой воин Борис. Путь им предстоял долгий. До Ильменска на коне можно добраться примерно за две недели.

Глеб вспомнил как утром проводил сына. Светозар был спокоен. Он весело подтрунивал болевшего с похмелья Мстислава. Янина волновалась, она едва не всплакнула, когда Светозар сел на коня. Это удивило Глеба. Да, Янина любила братьев, но почему она была так печальна? Ведь Светозар уходил не на войну, а по делам.

Глеб отбросил воспоминания, отодвинул бумаги и опёрся на спинку стула. Он находился в княжеском дворце. В своём кабинете он занимался воеводскими делами. В дверь постучали. Глеб позволил войти.

Деревянная дверь отворилась и на пороге появился высокий привлекательный блондин лет тридцати пяти, в доспехе, с приятными чертами лица. Взгляд Глеба лишь на мгновенье выразил презрение. Глеб изобразил улыбку и встал, встречая гостя.

– Владислав, как здоровье после вчерашнего? – оживлённо спросил Глеб.

– Хорошо, – улыбнулся Владислав, пожав руку Глебу. – Да, весело вчера посидели.

Они присели за стол. Владислав расположился напротив, через стол.

– Не желаешь ли поправить здоровье? Я на работе не пью, могу лишь одну чашку поднять за компанию, но тебе-то можно. Как раз я ещё не обедал.

– Спасибо, я ненадолго заскочил, мне уже пора ехать в Ильменск, – сказал Владислав. – Я хотел лишь узнать какое ты принял решение насчёт нас с Яниной?

– Я тебя обрадую, – улыбнулся Глеб, – ты останешься холостяком ещё какое-то время.

Владислав посмотрел на Глеба с плохо скрываемым возмущением и уточнил:

– Ты отказываешь мне?

– Пойми, я был бы только рад иметь такого зятя, но Янина не хочет выходить за тебя.

Глеб искренне посмотрел в глаза Владислава. В них он прочитал возмущение и удивление. Владислав не ожидал такого ответа. Он в упор взглянул на Глеба с презрением, встал, и ни сказав ни слова, вышел.

Глеб перевёл дыхание. А ещё вчера он считал Владислава приличным человеком, но до того момента, как он начал просить руки его дочери, которая вдвое младше его. Разве можно было подумать, что он способен на это?

Глава 4.

Всеволод держал в руке меч. Шестилетний мальчик тыкал и махал мечом перед Всеволодом, который играючи парировал удары ребёнка.

Полуденное солнце пригревало. Ветра почти не было.

На скамейке за ними наблюдали два мальчика и девушка.

– Бей сильнее, Радимир, – наставительно заметил Олег с высоты своего тринадцатилетнего возраста.

Он с интересом наблюдал за тренировкой.

– Не делай слишком длинных выпадов, сынок, – заметил Всеволод, опустив меч.

Он потрепал Радимира по волосам, тот улыбнулся и присел на скамейку. Глеб похвалил сына. Он всегда хвалил его после того, как тренировался с ним на мечах, но сегодня сын действительно бился неплохо для своего возраста. Военному делу детей учил старый шафринский воин Уильям. Сыновья кибенских бояр и князей с малых лет учились воевать.

– А кто сражался лучше, я или Радимир? – спросил Вацлав.

Отец засмеялся и ответил:

– Тебе девять лет, а Радимиру всего семь. Он ещё не так резв и силён, как ты.

– Скоро я вырасту и наваляю Вацлаву, – проговорил Радимир.

Вацлав отвесил ему подзатыльник. Радимир вскрикнул и заплакал. Девушка возмущённо посмотрела на Вацлава и наказала его тем, что тоже ударила его ладонью по затылку. Вацлав удар выдержал и слёз не пустил.

– Вацлав, не трогай брата, – строго произнёс отец.

Девушка по-мужицки прикоснулась к плечу плачущего Радимира и грубовато произнесла:

– Прекрати рыдать, это всего лишь подзатыльник. Я ему уже дала по шее.

У девушки был грубоватый громкий голос, больше похожий на мужской.

– А Радимир первый начал, – Вацлав ткнул пальцем в брата, – он хотел мне навалять!

– Если ещё раз это повториться, получишь ремнём по заду, – пригрозил Всеволод.

Радимир продолжал рыдать.

– Угомонись, Радик, ты же будущий воин! – возмутилась девушка.

Всеволод улыбнулся и посмотрел на дочь. Девушка сморщила круглое белое лицо и брюзгливо посмотрела на брата большими зелёными глазами. Она сидела, раскинув ноги в изношенных брюках, и сложив руки на груди. Мятая рубаха облегала широкие плечи, узкую талию и широкие бёдра. На плечо свисала коротким хвостиком огненно-рыжая коса.

– Да, Зарина, я воин, – гордым заплаканным голосом воскликнул младший брат.

Пока отец и сестра успокаивали сына, Вацлав отошёл в сад, где валялась гора игрушек, и начал играть с выточенным из дерева всадником. Младший брат вытер слёзы и побежал к Вацлаву. Всеволод не удивился этому. Младшие братья часто ссорились, но всегда быстро мирились. Радимир сам чаще первым задирался на старшего на три года Вацлава, затем заслуженно получал от него. Потом они какое-то время ругались, а затем даже не извиняясь, продолжали играть вместе спустя несколько минут.

Всеволод присел на лавочку. Олег ушёл в сторону конюшни.

– Вацлав и Радимир ссорятся на ровном месте, – пожаловалась дочь. – Вацлав не понимает шуток Радимира, а Радимир, зная это, продолжает дразнить Вацлава. Меня уже тошнит от их ссор.

– Зарина, они же дети, – возразил отец. – Когда ты была маленькой, ты тоже дралась с Яромиром и Святославом.

Вроде бы недавно это было, подумал Всеволод. Когда родилась Зарина, у Всеволода уже были двое сыновей. В детстве Зарина всегда играла в компании братьев. Святослав был старше её на год, а Яромир – на три. В их компании были и другие боярские мальчики. С девчонками Зарина играть не любила, они часто получали от неё тумаки. Боярыни часто жаловались матери Зарины на это. Драться её научили братья и отучить от недевичего поведения Зарину было просто невозможно. Даже жёсткие наказания не помогали. Так Зарина перессорилась со всеми боярскими девочками и играла только с мальчиками в их мальчишеские игры.

– Ты хочешь сказать, что все дети такие вредные? – спросила Зарина.

– Нет, дети глупы, наивны, они ещё толком жизнь не поняли. Ты сама ещё ребёнок и многого не понимаешь. Но дети умеют радоваться жизни, и нам, взрослым, есть чему у них поучиться.

– Я не ребёнок, мне семнадцать лет, – обиделась Зарина, – в это время мама уже вышла замуж.

– Да, наша помолвка состоялась, когда ей было ещё шестнадцать. – Всеволод подумал о том, когда же ему предстоит выдать замуж свою единственную дочь и, взглянув на неё, заметил: – Нужно подыскать тебе жениха.

– Я не хочу замуж, – возразила Зарина.

– Тебе уже семнадцать, пора уже тебя засватать, а то так ты рискуешь остаться старой девой.

Зарина равнодушно посмотрела на отца. По её взгляду Всеволод сделал решение, что участь остаться незамужней ей не страшна. Какая же она ещё наивная!

– Ты же княжна, любой боярин будет счастлив взять тебя в жёны. У тебя есть шанс даже выйти замуж за западного принца. У шафринского короля много сыновей. Ты можешь стать королевой.

– Только не выдавай меня за дотеканских султанов, они относятся к жёнам как к рабыням.

Да, в Дотекане суровые обычаи, но к женщинам там почтительное отношение. Там, на востоке, уважают старших, дети слушаются родителей. Но Всеволод не выдал бы свою дочь за дотеканца, потому что Дотекан был слишком далеко, и Всеволод не нуждался в союзе с этой страной.

Всеволод обернулся: в саду Радимир и Вацлав играли в игрушки. Они разговаривали как будто между ними не было ссоры. Со стороны конюшни к ним направлялись двое парней: Яромир и Святослав. Они очень походили друг на друга, оба были светловолосые, коренастые и высокие. Яромир был старше Святослава на два года.

– Отец, Зарина, мы только вас и ждём, – сказал Яромир.

– Зверь не гость, подождёт, из леса не уйдёт, – засмеялся Всеволод.

Они собирались на охоту. Всеволод любил поохотиться с сыновьями и дочерью. Всеволод не думал, что Зарина полюбит эту мужское увлечение. Яромир и Святослав всегда брали её с собой.

Всеволод, Яромир, Святослав, Олег и Зарина стояли у ворот большой каменной конюшни. Конюх выводил из загона лошадей и седлал их. Под ногами княжичей путался большой серый пёс. Он сел у ног Зарины, виляя хвостом. Зарина присела на корточки и погладила его по пыльной морде. Собака лизнула девичий нос. Зарина сморщила лицо, вытерла нос кулаком и поднялась, протерев ладони о брюки.

Пёс гавкнул, затем сделал довольную морду и радостно завилял хвостом. Всеволод поднял глаза. Со стороны дворца приближался мужчина с чёрными короткими волосами. На нём был тёмный кафтан, чёрные брюки и замшевые сапоги. Для знатного боярина воевода Глеб Ковальский всегда одевался скромно. Пёс ринулся ему навстречу.

– Полкан, – улыбнулся Глеб и погладил пса.

Глеб пожал руку князю и сыновьям, поздоровался с Зариной.

– Ты вовремя зашёл, мы собираемся на охоту, поедешь с нами? – спросил Всеволод.

Он заметил, что Глеб выглядел уставшим и вроде бы подавленным, несмотря на то, что улыбался. Всеволод знал привычку Глеба улыбаться при встрече. Воевода часто делал это намеренно, чтобы вызвать расположение собеседника.

– Нет, сегодня у меня ещё много дел, – ответил Глеб. – Я пришёл обсудить очень важный государственный вопрос.

Всеволод окинул взглядом сыновей и дочь и приказал:

– Эй, дети, идите погуляйте, нам с Глебом Владимировичем нужно поговорить.

Дети поторопились удалиться. Они подошли к осёдланным лошадям.

– Я вчера говорил с Владиславом и понял, что Ильменск нас вряд ли поддержит, – с грустью сообщил Глеб.

– Но ведь мы отправили туда Светозара, а у него-то язык подвешен. Твой сын – не промах, весь в тебя. Так что переживать рано, – с уверенностью сказал Всеволод.

– У Светозара не получится. Ильменцы не захотят воевать за чужую страну, – вздохнул Глеб, печально окинув взглядом крышу конюшни. Всеволоду показалось, что Глеб что-то недоговаривает. Он вопросительно посмотрел на воеводу. – Нужно готовиться к войне. Послать воинов на южные рубежи княжества для возможного отпора нападения хоривцев. Организовать набор пехоты.

– Ты забыл, у нас перемирие с Хоривом. Казимир поклялся богами перед своими воинами что не нарушит его.

– Я не верю клятвам этого князя. Ты знаешь, насколько он лицемерен, как он присоединял другие княжества.

– Да, но, если он прикажет идти на нас, он потеряет уважение воинов. Тогда трон Казимира зашатается. Казимир знает это, он не позволит себе такую глупость. Вряд ли кто-то пойдёт за князя, который нарушил клятву, данную богам. Глеб, ты всё время ожидаешь от людей подлости, поэтому ты не подумал об этом.

– Да, я крайне недоверчив к людям. Я уверен, что Казимир придумает что-нибудь, он выкрутится, найдёт лазейку в клятве. Ты помнишь историю про хана Арслана. Сто лет назад, когда на Докудовск пришла орда кочевников, хан Арслан поклялся, что, если ему откроют ворота, они не прольют ни капли крови. Когда ему открыли ворота, он дал приказ вешать и топить.

– Да, я помню эту историю, – проговорил Всеволод. – А ты помнишь как умер Арслан? Через два года после этой истории он погиб в собственном шатре от обжорства. Его никто не травил, он просто слишком много сожрал на пиру. Глупая и недостойная смерть для воина. Казимир знает что, если он найдёт в словах клятвы лазейку, боги всё равно покарают его.

– Всеволод, не суди людей по себе. Ты благородный князь и не бросаешь слов на ветер. Казимир не такой. Он подл и жесток как западные короли. В наши дни слова не значат так много, как это было сто лет назад. Всё в мире держится на лжи. Побеждает тот, кто врёт лучше всех.

– Нет, даже если Казимир посмеет начать войну, тогда его свергнут бояре, чтобы не вызвать гнева богов.

– Ты можешь не согласиться со мной, – вздохнул Глеб, – но мы должны быть готовы к войне, нужно собирать ополчение, послать войско к южным границам.

– Нет, мы не должны этого делать, – покачал головой Всеволод, – так мы спровоцируем Казимира на конфликт. Нам не нужно готовиться к войне, чтобы не нарушать этого шаткого мира. Казимир начнёт войну только через год, он сдержит клятву. К тому времени мы подготовимся. Нам поможет Ильменск.

– Ильменск не поможет! – едва не вскрикнул Глеб. – Люди не будут сражаться за чужую страну.

– Почему ты считаешь людей хуже, чем они есть на самом деле? Раньше ильменцы нам помогали. Вспомни, как два года назад мы все выступили за Ильменск в войне против жаканцев. Они должны помочь нам.

Глеб помрачнел. Он взглянул на Всеволода так, словно желал что-то сказать, но промолчал. Всеволод был уверен в поддержке старого союзника. Ведь бояре не могли забыть войну двухлетней давности.

– Я бы очень хотел, чтобы ты был прав в этом споре, – тяжело вздохнул Глеб.

– Глеб, ты устал, брось дела, иди домой, отдохни пару дней. Ты слишком много времени проводишь на работе. – Всеволод по-дружески похлопал воеводу по плечу. – Поехали с нами на охоту.

Глеб покачал головой и произнёс:

– Нет, благодарю. У меня всё. Удачной охоты.

Глеб пошёл в сторону дворца. Всеволод крикнул ему:

– Глеб, тебе нужно отдохнуть.

Всеволод решил, что Глеб вряд ли пойдёт домой. Он до вечера просидит в кабинете, занимаясь делами. Воеводу можно было застать на работе даже по праздникам и выходным.

* * *

Всеволод, Яромир, Святослав, Олег и Зарина вернулись с охоты в семь часов вечера. После княжеская семья собралась в зале на ужин. Зал во дворце был огромен. Пол был покрыт мрамором, на белых стенах висели картины. Стол был заставлен едой в золотой и серебряной посуде. Князь Всеволод сидел в начале стола, справа восседала княгиня Ядвига. Дети заняли места по бокам стола.

Радимир и Вацлав быстро поужинали и ушли. Затем зал покинули остальные дети. В зале остались лишь князь с супругой. Всеволод посмотрел на симпатичное личико жены. Он любовался этим лицом на протяжении уже более двадцати лет. Зелёные глаза, огненно-рыжие волосы, белая кожа, очень изящная фигура, ничего не изменилось за двадцать лет. Всеволод нежно обнял Ядвигу, поцеловал пухлые губы, прошёлся ладонью по талии, прикоснулся к бедру сквозь длинный подол платья, другой рукой он нащупал большую грудь. Ядвига ответила на поцелуй, Всеволод почувствовал её пальцы на шее. Грудь под ладонью дёрнулась, Ядвига тихо всхлипнула. Она подняла веки, показав большие красивые глаза, улыбнулась, блеснув белоснежными зубами, и кокетливо сказала:

– Милый, только не здесь.

Она была права. Всеволод понял, что не удержал порыв страсти. Ядвига тоже не устояла и напомнила ему об этом не сразу. Всеволод сказал, что больше не может терпеть, и повёл жену в спальню. Он быстро вёл её за руку, она стучала высокими каблуками и соблазнительно улыбаясь, спрашивала: «Куда ты спешишь?»

* * *

Всеволод учащённо дышал и любовался стройными изгибами белого тела. Ядвига погладила его ногу тоненькой ступнёй, стрельнула изумрудными глазками. Всеволод нежно массировал её длинные пальцы. Она удовлетворённо и нежно улыбалась, ей было приятно. Всеволод хорошо знал желания жены, за двадцать лет он досконально изучил что доставляет ей наслаждение. Всеволод читал по её лицу, что ей всё понравилось и она жаждала это повторить. В постели они могли обходиться и без слов.

– Милый, зачем тебе вести эту войну? – спросила Ядвига.

Всеволод изумлённо посмотрел на неё. После соития жена нередко была расслаблена и начинала говорить на самые откровенные темы.

– Признай себя вассалом Казимира, не будь так горд, – умоляюще произнесла Ядвига, пристально взглянув мужу прямо в глаза. В её глазах он заметил страх.

– Не бойся, детка. У Хорива сильная армия, но и мы не слабы. Нас поддержит Ильменск.

Большие зелёные глаза наполнились слезами. Длинные реснички моргнули, слеза капнула на белую простыню. Всхлипывая, дрожащим голосом жена проговорила:

– Мне страшно. Я боюсь отправлять тебя и сыновей на войну.

– Такова наша участь, а твоя участь ждать мужа и сыновей, – отрезал Всеволод.

– Я всегда смирялась со своей участью и с вашей. Я молилась за вас, когда вы были в походе. Но сейчас у тебя есть выход. Казимир не хотел смещать тебя с трона, он предлагал тебе признать его своим государем. Я умоляю тебя, пока не поздно, склони колено, пусть Ярильск войдёт в состав Хорива. Хоривцы жестоки и сильны, если они пойдут на нас войной, нам не будет спасения. Они разграбили Ятск, сожгли Докудовск, убивали бояр и князей. Что они сделают с Ярильском?

– Слащёвы никогда не сгибают колен, – произнёс Всеволод.

«Что с ней стряслось?» – задумался он, жена редко лезла в политику. Нужно было срочно успокоить её. Всеволод умел это, он знал её уязвимые места. Он погладил её пупок. Потом помассировал ступню. Это не только успокаивало её, но и доставляло наслаждение. Ядвига вздрогнула от удовольствия. Но взгляд оставался печальным.

– Сделай это ради детей, ради меня, – сладко простонала Ядвига, закрывая глаза.

– Мы побьём хоривцев, просто поверь мне, – убедительно произнёс Всеволод и помассировал её соски. Это всегда её окончательно ублажало. После этого она была согласна с ним во всём и становилась самой желанной. Сейчас Ядвига отреагировала не сразу.

– Я умоляю тебя, сдайся, – решительно преодолевая сигналы тела, бросила она.

– Милая, не бойся, я буду рядом. Я всегда готов защитить тебя. – Всеволод начал массировать быстрее и чуть вдавливал подушечки пальцев в нежные соски. – Поверь мне.

– Я верю тебе, – простонала Ядвига. Она нащупала его тело и погладила грудь, слегка царапая ногтями. – Но я боюсь, мне страшно за тебя, я волнуюсь.

– Обещай мне, что постараешься не волноваться.

– Я постараюсь, но мне… – Всеволод не дал ей договорить, он поцеловал её губы.

«Молчи», – подумал он, не отнимая губ. Он объял её бёдра своими, и она застонала в такт его движениям.

Глава 5.

Князь Казимир проснулся в шесть утра. Спать больше не хотелось, Казимир всё время вставал примерно в это время. Он умылся и позавтракал. Затем сразу же пошёл в свой кабинет. Казимир до обеда разбирал поступившие к нему бумаги от подчинённых, отчёты приказчиков, удельных князей, письма из заграницы, челобитные. Он делал пометки в тетради. К обеду он почувствовал голод, но оставалась неразобранной ещё небольшая стопочка бумаг. Казимир решил быстро ознакомиться с ними, прежде чем сделать перерыв на обед. Когда он закончил, было уже два часа. Казимир приказал подавать обед. Утолив голод, Казимир пошёл в тронный зал принимать посетителей.

На большом троне сидел седовласый мужчина лет шестидесяти, с тонкими чертами лица. Костлявыми руками он поглаживал белую бородку и голубыми глазами задумчиво разглядывал белый блестящий мраморный пол.

Зал не изменился за пятьдесят три года. С десяти лет Казимир сидел на этом троне. После смерти отца он унаследовал это жёсткое кресло. До шестнадцати лет за него правила княгиня-мать, малолетний князь не имел право править, не достигнув совершеннолетия. В шестнадцать лет он уже стал править сам.

Он восхищался покойным отцом, который присоединил много земель к Хориву. Казимир продолжил завоевательную политику отца. Казимир завоевал Ятское и Докудовское княжество. Территория Хорива увеличилась вдвое. Но Казимир хотел захватить ещё и два окраинных северных кибенских государства. Он мечтал об этом с юности.

Казимиру хотелось объединить все кибенские страны. Он считал, что кибенский народ должен жить в одном государстве, а не быть разобщённым на три страны. Мечта о едином кибенском государстве с молодых лет была самой важной в его жизни. Каждый день он думал о том, ради чего живёт и напоминал себе, что он должен объединить Кибен.

План удавался, пока он совершал походы на юг Кибена и покорил Докудовск. Потом, когда он обратил взор на север, напав на Ярильское княжество, он потерпел поражение. И на протяжении двадцати лет Казимир тщетно пытался подчинить Ярильск. От постоянных неудач в завоевании его пробирало отчаяние. «Неужели мне не удастся объединить Кибен?» – тихо подкрадывалась к нему пугающая мысль. Но Казимир тотчас отгонял её и говорил себе: «Я объединю Кибен». Он говорил это себе каждый день.

«Я объединю Кибен», – уверенно прошептал Казимир и, поправив белый кафтан с серебряными пуговицами, вытянул ноги в серых брюках и в жёлтых сапогах. Сильные широкие руки он положил на подлокотники. Широкая позолоченная дверь отворилась и в зал вошла ведьма Карина.

Как-то Казимир услышал о магических способностях этой женщины. Она исцеляла людей, давая им отвары трав. Казимир не верил в магию, он считал всех ведьм, целителей и пророков мошенниками, которые ловко обманывают доверчивых людей. Широко образованный князь не верил ни в домовых, ни в леших, ни в прочих духов, о существовании которых все твердили, но никто их не видел.

В чудовищ, оборотней и вампиров он верил, потому что не только слышал о них, но и видывал трупы этих существ. Оборотни, вампиры и чудовища обитают в дремучих лесах, отдалённых от городов. Из лесов они не выходят, так как боятся солнечного света. Очень редко оборотни доходят до ближайших деревень.

Но существование чудовищ не доказывало существование магии. Казимир считал так называемых магиков обычными людьми. Ведьма просто хорошо разбирается в народной медицине и в психологии, поэтому её клиент чаще всего вылечивается.

Существуют охотники на чудовищ, их называют ведьмаками. В народе им приписывают магические способности. Говорят, что они неуязвимы перед нечистью и знают заклинания против чудовищ. Во всю эту молву Казимир тоже не верил. Ведьмаки – вовсе не магики, а просто профессиональные охотники, которые мало чем отличаются от обычных охотников. Конечно, чтобы убить животное не требуется столько умений и сноровки, сколько необходимо против чудовищ. За убийство чудовищ ведьмакам неплохо платят, поэтому они не выдают своих профессиональных секретов, чтобы ими не воспользовались конкуренты.

Ведьмы живут за счёт того, что торгуют целебными отварами, поэтому они никогда не расскажут секреты их приготовления, ведь тогда можно сделать отвар, не обращаясь к ведьме. Поэтому в народе ходили мифы о магических способностях у ведьмаков и ведьм.

Основываясь на этих умозаключениях, Казимир был убеждён, что магии не существует, и не верил в сверхъестественные способности ведьм до тех пор, пока не встретил ведьму Карину.

Год назад к Казимиру во дворец пришла ведьма. Она поведала ему о том, что уже несколько лет работает над созданием эликсира бессмертия. Казимир понял, что напрасно тратит время и грубо велел ведьме выйти вон. В ответ ведьма показала ему стеклянную баночку с закрытой крышкой. Банка была полностью наполнена водой, а в ней барахталась мышь. Казимир от изумления привстал. Он приблизился к ведьме. Мышь была полностью в воде и лишена воздуха, но не погибала и продолжала трясти ногами, ударяясь о края банки. Казимир не верил своим глазам. Он подумал, что это ловкий фокус. Но банка была плотно закрыта и Казимир внимательно её осмотрел. Внутри действительно не было воздуха. Он смотрел на бедное животное уже несколько минут, оно так и не погибло. Казимир понял, что впервые столкнулся со сверхъестественным. Он жаждал узнать разгадку этого явления.

Ведьма разъяснила, что всё дело в магии. Эту мышь она напоила эликсиром, прежде чем кинуть её в воду. Эликсир готовится из различных трав, отваривая траву, ведьма читает заклинания. Без магии это будет простой отвар трав, поэтому эликсир может приготовить только ведьма. Казимир подумал, что здесь ведьма лжёт. Она не хочет раскрывать секрета приготовления эликсира и поэтому прикрывается магией. Казимир понял, что ведьма не раскроет секрета приготовления этого эликсира. Можно ей угрожать казнью, но, если он её убьёт, секрет эликсира всё равно останется тайной. Да и такой отвар обычная женщина всё же не приготовит. Нужен специалист в этом деле. Казимир понял, что ведьма решила заработать на своём открытии. Казимир был убеждён, что это всего лишь новое открытие, а не что-то магическое. Просто наука не может это объяснить. Хорошо, пусть ведьма прикрывается магией, главное, чтобы её открытие было полезно Казимиру.