Читать онлайн Внеклассное чтение бесплатно

1

– Повторяю еще раз, – терпеливо начал говорить Гость, – я пришел сюда, дабы сделать вашей группе предложение. Суть его заключается в предоставлении возможности стать поистине знаменитыми, что подразумевает не только всемирную известность и богатство, но в некотором роде и власть. От вас требуется всего лишь поставить по одной подписи от каждого на этом листе. Больше мне нечего добавить.

– Но неужели это все может быть так просто? Неужели все те наши юношеские – да и взрослые, чего уж там таить – желания могут сбыться по мановению вашей волшебной ручечки? Вот так вот «раз, два» – и все? – недоумевал «Б».

Гость не сводил с него своего холодного взгляда, и «Б», казалось бы, сам уже ответил на свой же вопрос. Ответил он утвердительно, потому что ответить иначе он в этот момент не мог и не хотел. Сделав паузу, «Б» опустился на стул. Нога его нервно подрагивала, вдобавок к чему он начал неуютно поглядывать по сторонам, покусывая губу. Гость прекрасно знал о своей победе над ним, и вся его энергия была теперь направлена на «А», который продолжал сидеть на столе, свесив ноги и раскачивая их в такт звучавшей у него в голове мелодии, которую он придумал два дня назад. В тот вечер, во время репетиции, когда эта мелодия приобретала все новые и новые оттенки, он и не думал, что всего через пару часов она будет ассоциироваться в его сознании с радостью, с риском и с леденящим душу страхом одновременно. Песня (а она к тому времени уже стала песней в силу будто вытянутыми откуда-то из эфира несколькими строчками чудесной поэзии) формировалась буквально на глазах. Новая гитара бас-гитариста звенела и ревела, а барабанщик теперь уже стучал так, что чуть ли не было видно, как один за другим укладывались кирпичи башенной стены, и как возвышалась она теперь над ними. К двадцатой минуте их импровизации гитара, казалось бы, сама играла риффы вперемешку с мелодией, и «А» дивился этому своему новому стилю игры.

«Неужели это я так играю? Неужели это мы делаем эту музыку? Как я мечтал об этом!» – думал он.

В экстазе игры, терзая струны и сжимая вспотевшей рукой гриф своей гитары, он вдруг поднял голову вверх и, открыв от удивления закрытые вот уже несколько минут глаза, вдруг начал петь строки этой песни…

В этих четырех строках было все: его желания и чаяния, сила и нежность, его любовь. И циклическое повторение этих строк ни у кого не вызывало сомнений в своей правильности. Ничего более, никакой суеты. Он пел их и пел, повторял и повторял, и удивление от происходящего сменилось в группе на состояние блаженства от того, что они делали здесь и сейчас.

Когда последние звуки отзвучали, в комнате повисла тишина, и даже легкое жужжание в динамиках не ощущалось в ту минуту. Да, они привыкли к нему за месяцы репетиций, но сейчас дело было не в привычке. Три музыканта, три друга улыбались, смущенно поглядывая в глаза друг другу, как будто они в этот момент стали свидетелями некоего взросления, что обычно должно происходить наедине. Не сказав ни слова, они выключили аппаратуру, оставили свои инструменты и вышли из комнаты.

Как это бывало обычно, они решили покурить и обсудить дальнейшие планы. Но эти короткие дебаты были похожи на какой-то обмен веселыми репликами. Было решено, что сегодня ничего лучшего они не сделают, да и не надо было даже пытаться, а о дате следующей репетиции «А» известит дополнительно.

Когда все ушли, «А», решивший задержаться ненадолго, начал протирать стол и полки от посыпавшейся с потолка штукатурки. «Как громко значит мы сегодня играли, что аж штукатурка посыпалась», – думал он. Прошло еще минут пять… Он стоял перед раскрытым окном, вглядываясь в черное небо и вдыхая морозный воздух, и что-то начало происходить в его душе. То было знакомое чувство тоски и безысходности.

«Все как всегда… Я играл в воздух… Никто это не оценит… Сегодня мы есть, завтра нас нет… Все как всегда…» – звучало в его голове. Обычно импровизационные фрагменты репетиций записывались на диктофон, чтобы случайно не забылись те спонтанные идеи, которые после можно было бы развить во что-то более значимое. Однако сегодня они этого не сделали, потому что не смогли нарушить этот естественный процесс творения.

– Как назло, все партии сидят в моей голове, и я даже помню все слова этой песни… – вслух добавил «А». Он хотел еще посетовать на то, что, как всегда, отсутствие денег не позволит им хотя бы записать эту песню в студии, но его прервал голос сзади.

– А почему бы вам не записаться завтра в студии, пока все свежо в голове и на пальцах? – спросил вдруг появившийся сзади Незнакомец. – Такое нельзя оставлять неуслышанным всеми!

– О, я как раз и думал в этом направлении, – нехотя улыбнувшись, ответил «А», поворачиваясь к Незнакомцу. В том, что он оказался здесь, было мало чего удивительного: завод, на территории которого группа репетировала, был огромен, и немудрено было бы им не знать лично тех, кто мог бы им встретиться в его коридорах. Но в это время суток? – Мы сами очень хотим записываться, но… но… но… Вы сами понимаете, не так ли?

– Вы о чем? – поинтересовался Незнакомец.

– Деньги, деньги… Ой, проходите, не стойте в дверях, хотя, по правде сказать, я уже собирался уходить, – оправдывался «А».

– Да, спасибо, я тоже ненадолго зашел. – Сделав пару шагов, он продолжил. – Сидя у себя наверху, я слушал вашу игру, и во мне взыграли былые чувства. Я сам очень люблю такую музыку и нахожу, что ее срочно нужно записывать и играть. Мы живем в благоприятный период – людям нужно на кого-то смотреть, кем-то восхищаться, и вы как нельзя лучше подходите для такой роли. А деньги… – и он сделал паузу. Посмотрев в сторону инструментов, он продолжил:

– Сколько вам нужно будет для записи, сведения, мастеринга, и реализации продукта в нужных вам форматах?

Этот вопрос скоротал минут десять времени, потому что «А» сразу понял, что Незнакомец отлично разбирается в процессе создания продукта. Финансовый момент всегда являлся краеугольным камнем в его отношении с кем бы то ни было, и поэтому он вел себя скромно, но осторожно. Но сейчас, когда он осознавал, что Незнакомец имеет представление обо всем процессе создания продукта и, несомненно, о связанных с ним затратах, он не колебался.

– Тысяча триста долларов, – отчеканил он, решив рискнуть и выудить чуть больше денег из кармана того, кто слепо предложил им финансовую поддержку. В нем проснулся игрок, и это пробуждение было замечено Незнакомцем. Он дождался того, за чем пришел сюда: его игра была принята.

– Нет-нет, этого явно не хватит. Вы случайно не подумали записать всего лишь эту одну песню? Сейчас, когда в ваших руках сама суть вашей группы, вам нужно творить и создавать как можно больше. Одна песня – это сегодня, это здесь-и-сейчас, в котором вы сыграли ее. Но есть и другое «сегодня», в котором вы получаете шанс стать поистине знаменитыми, что подразумевает не только всемирную известность и богатство, но в некотором роде и власть. Вам необходимо записать альбом, полноценный альбом, и на это я не пожалею никаких средств. Оперировать надо будет десятками тысяч, и скромность тут уже неуместна.

Получив лишь пас от «А», Незнакомец уже вел игру. В принципе, вел он ее начиная с того момента, когда в очередной раз какой-то мелкий продюсер сказал ребятам: «Нет, это нам не интересно». Но это осталось в прошлом. На данный же момент все развивалось очень быстро, хотя «А» потерял счет времени и ощущал себя в какой-то изоляции.

– Да, у нас есть песни, которых хватило бы на альбом, – запинаясь выговаривал он, – и мы готовы их сыграть. Мы часто репетируем, так что задержки в студии быть не должно.

– Прекрасно! Все великие группы записывали свои первые альбомы в рекордные сроки, удивляя публику и приковывая к себе ее внимание. «Всего сутки – и такой альбом!» – писали журналисты, «Дюжина часов для создания шедевра!» – вторили им дистрибьюторы, и люди покупали всю эту музыку, действительно сильную и волшебную. Почему бы не пойти по проторенному пути? Еще раз повторю: вам нужно творить и создавать как можно больше, и я хочу вам помочь. Не более того.

– Я не знаю, почему вы хотите это сделать, но в нашей ситуации мы очень хотели бы получить какую-то поддержку. А, позвольте спросить, с точки зрения законности все ли будет в рамках допустимого? Не попадем ли мы в какие-то криминальные истории?

– Нет, что вы! Все будет выглядеть безупречно.

– Вы сказали «выглядеть»?

– Любая сделка в состоянии «выглядеть» отлично от ее истинной сущности. У нас все всегда проходит гладко, – выдал Незнакомец, исподлобья глядя в глаза «А».

– Постойте, у меня к вам уже сразу три вопроса. Первый: кто это мы? Второй: вы даете понять, что сущность сделки будет немного иной? Наконец, последний: сделка? Какая такая сделка? – начал было обороняться «А». Он вдруг почувствовал присутствие какого-то подвоха.

– Мы – это те, кто вовлечен в бизнес, тут нет ничего удивительного, – спокойно продолжал Незнакомец. – Далее, прочитайте внимательно любой контракт, а потом подумайте об истинной сущности оговоренных отношений. Разве сотрудники больших компаний не говорят, что получают зарплату, которая по сути является, цитирую, «компенсацией за выполненные действия», конец цитаты? Разве покупая дом за энную сумму люди не предлагают еще и эмную дабы оговоренное в договоре состоялось? Разве вы получаете все услуги, о которых договорились в контракте на это репетиционное место? Все, все договоры одинаковы с этой точки зрения, а контракт – всего лишь слово, описывающее происходящее: договориться, значит поговорить столько, сколько нужно на получение обоюдного согласия. Говорить надо столько, сколько понадобится для достижения цели, а сверх этого – вред. И, конечно же, не всегда сказанное соответствует написанному. История нашего мира, знаете ли, хорошее этому доказательство. Да, и, к вашему сведению, это был ответ на ваш третий вопрос. Есть еще?

– Пока нет, – попытался было удержать контроль над ситуацией «А».

– Простите если я вдруг в какой-то момент показался нетактичным, просто часто бывает необходимым разъяснять людям детали и открывать им глаза. В целях вашей же личной выгоды.

Слово «выгоды» прозвучало иначе. Все было так же по высоте и частоте голоса (его слова вообще лились очень гладко), но будто что-то иное проникло в мозг «А» вместе с этим словом. Оно было каким-то раскаленным, и прожгло собою все его сознание.

– Сегодня уже поздно, – продолжал Незнакомец, – продолжим наш разговор завтра, если вы не против. А сейчас мне пора идти, я тороплюсь. Да, и не нужно называть меня Незнакомцем. Я – ваш Гость, – с улыбкой на лице сказал он и вышел из комнаты.

– Да, конечно, не буду вас задерживать, – согласился «А», думая, что неплохо было бы еще немного подумать прежде чем идти на эту сделку, в необходимости которой он уже не сомневался. – До завтра! Ой, и… спасибо! – добавил он уже чуть яснее и громче вслед звукам удаляющихся шагов.

Он так и продолжал стоять, глядя в пустой дверной проем. Простояв минуты две, он посмотрел на дисплей своего мобильного. Вместо часов тот показывал панель плеера, который «А» включил, когда начал убираться в помещении. Он всегда включал плеер, когда оставался наедине с собой, будь он дома, на улице, на работе или в репетиционной. Но после сегодняшней репетиции ему не хотелось прослушивать записи сделанных набросков, как он часто делал. Вместо этого он решил обратиться к тому, что он не включал уже с десяток лет, потому как знал наизусть, успев впитать это в свою плоть и кровь. В плеер был заряжен альбом группы Led Zeppelin, тот самый, безымянный, свой самый любимый1. Поднеся наушник к уху, он услышал слова одной из песен с этого альбома: «Our shadows taller than our souls»2. Остановив музыку, он начал подсчитывать сколько времени мог длиться этот разговор, и занятие это как-то отвлекло от ощущения тревоги, которое он испытывал с того момента, когда слово «выгода» прожгло его сознание. Всего с начала альбома прошло минут двадцать. Его любимая The Battle of Evermore, которую он почти дослушал до конца, стоя у окна, тихо звучала в тот момент, когда он обернулся к Гостю. Выходит, что весь их разговор длился немногим больше пяти минут? Для него же они тянулись, как пять часов.

Озноб пробежал по его коже, и он торопливо стал собирать свои вещи. Делал он это очень неуклюже, хотя в течение прошедших месяцев эти движения практически достигли автоматизма.

«Деньги – в нагрудный карман, сигаретная пачка… она пуста – в мусор ее (не забыть бы купить новую), мобильник – в кобуру, шкаф – на замок, выключить свет, ключ в дверь, теперь замок; дальше – по коридору вперед, ключ тем временем – в карман, теперь вниз по лестнице… Стоп! Над нами никогда не было никакого этажа!»

И холодный пот покрыл его лоб.

2

До самого вечера следующего дня «А» ни с кем так и не поделился о произошедшем накануне: ни с группой, ни с друзьями, ни, тем более, с домашними. Тайна изжогой съедала его изнутри. Но вот минули сутки, и тревога немного отпустила. Он вернулся мыслями к их последней репетиции, и, включив плеер, начал переслушивать старые записи. Музыка вновь восстановила перед его глазами благодатную обстановку репетиционной, одухотворенные лица «Б» и «К», и ему страстно захотелось быть там. Ему нужно было вновь взять в руки гитару и поделиться с ней собою… Да, конечно! Гитара! Она никогда не подводила его, и сейчас являлась единственной одушевленной субстанцией, способной разделить то, что происходило у него в душе.

Наслаждаясь ощущением подступающего приступа легкой одышки, он накинул куртку, проверив карманы на наличие необходимого, и выбежал на улицу. Двор, который он каждый день по нескольку раз пересекал по пути к остановке, показался ему чужим. Полуголые деревья, сметенная в кучки высохшая листва, беспечно сидящие коты, припаркованные автомобили – все это было таким привычным, но почему-то сегодня картина, созданная ими, показалась ему новой. Может быть поэтому у «А» уже у самого выхода со двора в голове пронеслась невинная на первый взгляд мысль: «Имей я квартирку в центре города – съехал бы с этой Богом забытой окраины ко всем чертям!». Еще раз оглянувшись на этот двор, он зашагал по направлению к автобусной остановке. Сделав с десяток шагов, он остановился как вкопанный: проезжающий мимо автомобиль, явно из числа самых дорогих марок и явно из самых последних ее моделей, привлек его внимание не своим блеском среди окружающей серости, не своим бесшумным ходом, не своей величественной массивностью, а физиономией, улыбающейся ему через заднее боковое стекло. Гость помахал ему рукой, и через мгновение машина остановилась. Открылась задняя дверь, Гость вышел из машины и, улыбаясь, подозвал «А» к себе. Выглядел он сегодня совсем не так, как сутки назад. Вчера он был простым работником-интеллектуалом, а сегодня его внешний вид явно свидетельствовал о вероятном наличии в его бумажнике пары-другой платиновых «кредиток на карманные расходы», как «А» однажды написал в одной из своих песен о сильных мира сего.

«Надо же! Созданный мною образ материализовался в такой вот странной обстановке…»

– Садись, подвезу тебя. Ехать тебе на другой конец города, а сейчас уже вечереет. Кто знает, сколько ты тут простоишь в ожидании своего автобуса?

Эти слова имели какую-ту чарующую и сковывающую силу. Пока Гость произносил их, «А» успел потерять то ощущение, которое выгнало его из дома навстречу своей музыке, благодатная одышка сменилась тревожной, его вновь заполнило чувство чужого вмешательства в мозг и в душу. Он подчинился голосу Гостя и, растерянно поздоровавшись, пролез вглубь салона на заднее сиденье. Гость сел следом, закрыл дверь и приказал ехать. Обернувшись назад, «А» взглянул на свой двор через заднее стекло. Да, это был он, его старый и с раннего детства любимый двор, который он мысленно разменял на что-то новое пару минут назад. Они расставались, и это показалось ему неким символом ухода от старой жизни.

Когда они выехали на дорогу, Гость возобновил разговор. Выглядел он сегодня одинаково теплым и холодным. Все, что было им впоследствии сказано, было сказано убеждающе тепло, но с каждым сказанным предложением кровь в жилах «А» незаметно остывала еще на несколько микроделений градусника души.

– Скажи, как тебе повезло: ты выходишь из дома вечером, ехать тебе нужно из одного конца города в другой, а тут – я! Признай, что это символично! А может быть это не везение, а судьба? Тебе самому как хочется это воспринимать?

«А» не знал, как ответить.

– Ответь, мне нужно знать. Я должен знать, что вкладываю в достойных людей, а ты мне кажешься именно таким человеком.

– Почему вам так кажется? – спросил «А». По всей видимости, он хотел хоть как-то прощупать собеседника, но тот сразу почувствовал это намерение.

– Ты, главное, не волнуйся. Поверь мне. Все, что я хочу вам предложить, это свободу от того, что вам не дает реализоваться. Ведь вы же сами хотите этого, вы шли к этому. А тот, кто идет, должен куда-нибудь прийти. Способность создавать музыку – это дар свыше. Его нельзя оставлять на произвол судьбы, потому что она беспощадна. Представь себе человека, который получает в подарок что-то материальное, но способное потерять свои уникальные свойства, скажем, редкую и очень ценную аквариумную рыбку. В подарок! Человек же этот оставляет лежать на столе этот целлофановый мешок с рыбкой, даже не переместив ее в аквариум. Через какое-то время рыбка начинает задыхаться от недостатка кислорода. Она начинает метаться из стороны в сторону, она смотрит через стенки этого сосуда в надежде что кто-то ее спасет… Что сделаешь ты на месте наблюдателя?

– Обращусь к этой персоне, скажу, мол, парень, рыбке неважно становится, сделай что-нибудь, – немного сомневаясь, ответил «А».

– Верно. А тот отвечает: «Ой, да ладно, у меня есть дела поважнее. А если концы отдаст, то куплю новую». Что тогда?

– Ну, хоть я и не умею обращаться с аквариумными рыбками, я бы попросил разрешить мне забрать ее.

– Не забывай – эта рыбка досталась ему в дар! Что если он захочет поживиться и предложит тебе выкупить ее? – развивал ситуацию Гость.

– Я ее куплю, – веря в свои слова, ответил «А».

– Молодец, «А»! Я не сомневался в твоей решимости!

«Разве мы успели вчера познакомиться?» – удивился «А».

– Тогда еще один маленький вопрос, последний: а что если ты сам захочешь избавиться от этого чуда природы, не найдя в себе сил держать ее?

– Отдам кому-нибудь.

– Она очень редкая и дорогая, не забывай! Если ты выйдешь на тех, кто с радостью возьмет ее к себе, неужели ты не…

– …перепродам ее за более высокую цену? – подхватил «А» и дерзновенно посмотрел на Гостя. Тот улыбался уголком рта, но молчал. Он чего-то ждал. – Да, если я пойму, что это не мое, но, имея возможность получить выгоду, мне удастся продать, я сделаю это. Я правильно ответил на ваш вопрос?

– Ну, это был всего лишь пример, выдумка, – продолжил свою часть диалога Гость; выглядел он довольным. – Однако на выдуманных примерах мы и учимся понимать реальную жизнь. А вопрос свой я задал вчера, и сейчас тебе уже легче будет на него ответить. Кстати, одна из моих любимых сказок – сказка о Золотой рыбке. Опять совпадение?

Гость, все это время сидевший полубоком, сел прямо и, взглянув в бесконечность дороги, ложащейся перед автомобилем, начал свой монолог, который «А» уже не прерывал до самых дверей заводской проходной.

– Все, что создает человек в этой жизни, приходит к нему свыше. Рождаясь, младенец уже несет в себе благодать Создателя. Он уже является творцом, однако, взрослея, он забывает об этом. Особо одаренные личности ощущают потребность делать что-либо: песни, музыку, фильмы, танцы, стихи, здания, кушанья, механизмы – неважно. В какой-то момент времени к ним приходит вдохновение. Именно поэтому творческие люди вдруг оставляют все и бросаются к своим инструментам, пытаясь запечатлеть увиденное или услышанное, или переложить ощущение на своей коже в создаваемую скульптуру, или воссоздать из имеющихся продуктов тот вкус, который возник в сознании. Не всегда удается сделать все сразу, в первом порыве, и пыл начинает остывать. Порой бывает достаточно всего пары часов, чтобы забыть это ощущение. Не говорят ли музыканты «я забыл, как это игралось», или художники – «нет, уже не вижу так, как в тот момент»? Кто-то мучает свою рыбку намного дольше: недели, месяцы, годы… Но всему бывает предел, и, дабы она не сдохла, она отбирается у отказавшихся от нее и отдается кому-нибудь другому. Не просто кому-нибудь, а тому, кто очень этого хочет, кто обещает приглядеть за бедной рыбкой. Высшая Сила, увидев новое Желание, одаривает его, но продолжает внимательно наблюдать за развитием событий. Цепочка может продолжаться и продолжаться. В конце концов найдется тот, кто примет ее всей душой и подарит ее миру, украсив его тем самым и сделав прекраснее.

Казалось бы, это – естественный процесс. Однако с некоторых пор этот естественный процесс стало возможно – и, к вашему сведению, довольно удачно – контролировать извне. Не буду вдаваться в подробности работы механизма, во-первых, потому что это мало как будет полезно тебе и ребятам, во-вторых, потому что у нас на данный момент остается мало времени на общение, в-третьих, потому что много чего из того покажется тебе невероятным, и, наконец, потому что это является определенного рода тайной. Все что я могу тебе сказать сейчас, это то, что способность создавать великие шедевры и становиться знаменитым и богатым можно купить. И продать.

Торговля дарами – новый вид сделок. Может быть впоследствии человечество будет в состоянии самостоятельно распоряжаться своими дарами и научится получать из этого выгоду. Это надо уметь делать, нужно знать кому и как предлагать ту или иную сделку, на каких условиях, а также с чего начать и к кому обращаться. Ведь, если подумать, можно прийти куда надо и сказать кому надо: «Нет ли у вас вот такой-то золотой рыбки?». Однако дабы избежать лавинообразного процесса, который, будучи оставленным на самотек, по закону энтропии в конце концов изживет себя, мы сами приходим к тем, кто этого, на наш взгляд, достоин. Сегодня ты можешь знать только то, что продающая сторона раз и навсегда теряет возможность когда-либо вернуть себе дар творить со всеми вытекающими из этого материальными, моральными и психическими последствиями. Покупающая же приобретает способность создавать вечные шедевры, через них получать власть над материальным и духовным миром, а также определенным образом распоряжаться ею.

И последнее: плата за услугу. Не удивляйся, но мы не принимаем наличные, выписанные чеки, кредитные карты и прочие заменители настоящего товарообмена. С учетом всех обстоятельств мы считаем, что плата должна иметь более реальную форму. Мы забираем что-то личное. Сразу оговорюсь: речь не идет о материальном… Поверь, мы и отдаем вам очень много того, что со временем становится вашим личным и с чем вас до скончания веков будет ассоциировать человечество. Начинаем мы обычно с небольшого: способность делать что-то. Например, купленный нами гитарист перестает интересоваться кинематографом. Или вот недавно был случай в вашем городе: художник, ставший очень известным – не буду называть его имя, в одночасье оставил свою семью. Со временем цена вырастает, но вырастает и выгода, полученная с приобретением дара. За особо крупные дары иногда даже платят здоровьем или еще чем, более ценным… Надеюсь, ты понимаешь, о чем идет речь.

Некоторые группы, принявшие наше предложение, сделали головокружительную карьеру. Одна из них даже выдвинула свои условия, с которыми мы согласились. Они захотели обладать шедеврами музыки, созданными другими музыкантами. К счастью, у нас было в то время множество «отказов» от людей, которые верили в величие того времени, и в то, что якобы всякий имеет свободу создавать прекрасные песни и привносить их в мир без нашей помощи. У них пришлось отнять предназначавшиеся им дары, которыми мы и наградили эту молодую группу. Труднее всего было заставить весь мир закрыть глаза на факты плагиата – ведь ребята хотели стать хозяевами уже созданных песен. Что ж, мы сделали и это, да так, что и по сей день на все неоспоримые доказательства в плагиатах, найденных в их песнях, человечество продолжает молча закрывать глаза. Все знают об этом, но цена уплачена и клиент добросовестно выполняет все пункты договора, а значит, и мы также обязаны хранить верность. Скажу больше: у этой группы в свое время было множество посредственных работ, собственных песен, которые никоим образом не смогли бы конкурировать с хитами того времени. Они так и лежали на полке все эти годы – никчемные, неинтересные песенки. Но сейчас их снова вытащили на свет божий, придумали им новую этикетку – «Никогда ранее не опубликованные песни великой группы!» – и видел бы ты как расхватывает покупатель этот товар, издаваемый во всевозможных форматах и на всевозможных носителях! И даже если кто-то и скажет: «Люди, ведь это шлак!», голос его потонет в море похвалы и восхищенных откликов со всего мира.

Правда, цена такого соглашения была высока: жизнь одного из группы за каждый десяток лет славы! Признаюсь, когда время начало отсчитывать второй десяток лет нашего с ними контракта и они очень искренне попросили его пересмотреть, мы пошли на уступки, смягчив условия: было решено заменить крайнюю меру на болезни, неудачи и уже не помню на что еще, а слухи о многочисленных плагиатах стали расползаться по миру. Но как успел обогатиться за эти годы этот самый мир! Сколько вдохновения пришло через эту музыку ко всему прогрессивному человечеству!

Мы на месте. Сегодня я оставляю тебя наедине с группой, а завтра приду за вашим ответом. Вы сами можете выбрать товар на ваш вкус, но помните о цене: вы отдадите нам что-то личное. Мне не хочется пересказывать вам все это еще раз, поэтому я попрошу тебя рассказать им все, что ты сам посчитаешь нужным. Я просто приду и совершу официальную сторону сделки. До завтра!

3

Видя, что «Б» оказался на редкость податливым материалом, Гость перестал сомневаться в своей скорой победе. Два «за» уже давали все шансы победить одного «против», и, судя по тому, что «К» задерживался, Гость сделал некоторые предположения о его чувстве ответственности и твердости его характера. Однако опыт подсказывал, что действовать надо было незамедлительно. Он еще не встречался с «К», да и «Б» уж очень скептически относился ко всякого рода мистическим темам.

«Б» все еще сидел, нервно подрагивая ногой и покусывая губу, а «А» витал где-то в облаках, вероятно что-то вспоминая. Часто копавшийся в глубинах человеческих душ, Гость примерно догадывался, куда зайдет этот разговор. Придет «К», на его уговоры уйдет от десяти до сорока минут, в зависимости от его ментального состояния, контракт в конце концов будет подписан, но для этого может потребоваться помощь в виде скорого поиска в Интернете определенных имен, фактов и событий, которые бы свидетельствовали в пользу серьезности намерений и могли бы послужить образцом действенности договоров. И опять-таки именно опыт не позволял Гостю окончательно расслабиться и заняться внешней стороной своей работы. Ему необходимо было увидеть «К» и провести хотя бы пару минут в живом общении с ним.

Однако по случайному стечению обстоятельств, «К», о котором вплоть до сегодняшнего утра (то есть уже вторые сутки) никто ничего не слышал, проводил все это время в необычном для него ключе. Он был впечатлен результатами последней репетиции не меньше «А», и, будучи натурой впечатлительной, немедленно приступил к реализации своей давней мечты.

Сам он по натуре был интересным и всесторонне развитым человеком, много читал, слушал разную музыку, интересовался в равной степени как искусством, так и экономикой. В кругу знакомых всегда был желанным собеседником, а коллеги по работе уже подсознательно ассоциировали такие понятия как «хорошее настроение», «удачный рабочий день», «заслуженный отдых» и «корпоративный вечер» именно с его персоной. Благодаря своему благообразному внешнему виду он выделялся из толпы, и нередко поневоле попадал во внимание людей, имеющих как хорошие, так и плохие намерения по отношению к нему. Однажды, сам того не замечая, он проделал долгий и замысловатый путь, слоняясь в наушниках по улицам города, в то время как за ним по пятам следовал незнакомец. Он так и довел его до самого дома, и только там преследователь, успевший изрядно устать от такого путешествия, обратился к нему со своим недостойным предложением. «К» был хорошо развит физически, и поэтому когда он, осознав ситуацию, со страшным ревом бросился вдогонку за преследователем, последний не успел даже нормально разбежаться и был сбит с ног. Гнев никогда не являлся характерной чертой «К», но такая энергия всегда накапливается в человеке и при благоприятных условиях выплескивается на жертву. Он всегда говорил, что почти никогда не дрался по-настоящему, так, чтобы «насмерть», а те единичные случаи из его подросткового прошлого действительно доказывали, что в гневе он может быть опасен.

Человеческая жизнь откладывается в памяти в виде эпизодов. Чем дольше мы живем, тем более обрывочными они нам кажутся, и если попытаться сложить из них кинофильм, получится, скорее всего, небольшой черновой набор из таких вот сцен. Однако именно такой и является наша жизнь: фрагменты, кусочки, обрывки, осколки, провалы, дыры и туман, из которых выходим мы, и за сотканными из них кулисами формируются наши характеры и личности. Но у таких людей, как «К», есть еще и Мечта, которая присутствует во всех этих разрозненных эпизодах и является их скрытой, неотделимой частицей, и которая, подобно путеводной нити, помогает таким людям в любой жизненный момент воссоздать ту или иную картину из прошлого, взглянуть на нее по-новому, сделать выводы на будущее, и вернуть ее на свое место во всей этой мозаике жизни.

Как и каждый из нас, «К» имел свои недостатки. Интересно, что довольно многие из осознанных им самим недостатков таковыми не казались окружающим, и его часто приходилось в этом убеждать. Узнав о каком-то незначительном происшествии, он, думая, что мог предвидеть и предупредить об этом потерпевшего, приписывал вину себе. Высказав свое мнение о чем-то и услышав противоположное, он сразу приходил к выводу об ошибочности своего предположения и также тяжело переживал подобного рода эпизоды. К сожалению, за всеми этими мелочами скрывалась истинная слабость его характера – страх ошибиться. Уже позже, после того как в его жизни успели произойти различного рода падения и когда близкие ему люди попытались помочь в поиске своего места в жизни, он начал смотреть внутрь своей души, своей сущности.

В чем же заключалась ранее упомянутая Мечта «К»? Скорее всего, он и сам не смог бы дать точный ответ. Он чувствовал ее, видел ее, словно в тумане, и осознавал, что очень хочет стать значимым в обществе, быть нужным не только для того, чтобы просто забавлять сотрудников или смешить друзей, и иметь свободу реализовывать свои творческие идеи. И он знал, что ему нужно научиться принимать решения, выбор которых будет предложен не повседневностью и бытом из заведомо известных тривиальных вариантов, а самой Судьбой, и решения эти он должен будет найти сам. «Да, я знаю, – говорил он, – я знаю что мы каждый день принимаем уйму маленьких решений и решаем множество задач выбора, но я говорю о другом, о чем-то большем и значимом».

К моменту принятия решения о вхождении в группу, образованную «А» и «Б», он уже имел опыт групповой игры, и был хорошо «наслушанным» (по аналогии с «начитанным»). «К» быстро интегрировался в группу, и его манера игры способствовала выработке своеобразного звучания этого трио. Обмен энергией происходил на каждой репетиции по-своему, и во время особо удачных часов любой из них, кто чувствовал что это того стоит, переводил диктофон в режим записи. Так у группы и появилось несколько заготовок, «автором» двух из которых был «К».

Ему было немного неловко навязывать (как он считал) двум другим играть придуманные им темы, но атмосфера демократии в группе позволила ему пару раз высказаться по этому поводу и после оставить эту свою старую позицию. Ему даже стало интересно развивать свои и участвовать в совершенствовании других тем, над которыми работала группа.

К тому знаковому дню «К» уже расширил свой исполнительский диапазон, добавив в обойму педальные эффекты и использовав разные виды струн для своей новой бас-гитары, которая также явилась результатом нелегкого выбора. Основной причиной, удерживавшей его все прошлые годы от приобретения профессионального инструмента, было, как и у многих его сверстников, шаткое материальное положение. «Куплю гитару – лишусь многого другого, более нужного и насущного». Такая мысль долгое время не давала ему раскрыться и сделать шаг навстречу своей Мечте. Однако опять-таки случайный поворот событий недавно позволил ему с двойной силой дать сдачи своему страху, и вот теперь он по-новому играл на своем новом инструменте. Он впервые почувствовал настоящее удовлетворение от того, что он делал в этой репетиционной комнате. Его пальцы бегали по струнам, ласкали гриф гитары, для них лакированное дерево превратилось в теплую кожу на стройном и плотном теле. Взгляд же его был направлен куда-то в глубину между чудесно запевшим «А» и блестевшим от пота «Б»: там ему открывались чудесные видения, навеянные его Мечтой.

Через какие-то полчаса, идя по людной улице, он уже не смог бы вспомнить ни один из тех образов, которыми упивался в эту минуту. Он, как и его коллеги, играли по какому-то наитию, и делали это так, будто это была их последняя репетиция перед последним концертом. Счастье посетило их в этот день.

Так вот, сразу после репетиции «К» направился в одно из немногих излюбленных мест в городе под названием «Off», полуподвальное помещение с длинной барной стойкой, низкими столиками и полукруглой сценой, за которой располагалось небольшое складское помещение. В те дни, когда группы давали концерты, это помещение превращалось в гримерку. Посетителям ничего не стоило попасть туда, ведь на пороге висел занавес из плотного материала, однако они всегда питали уважение к музыкантам и считались с их статусом. В день концерта их пытались не замечать до выхода на сцену, тем самым поддерживая ауру благоговения. Новички же в заведении нередко выдавали себя, громко приветствуя музыкантов и всячески выказывая свое панибратское к ним отношение.

В остальное же время здесь царила необычайно теплая, соседская, иногда даже домашняя атмосфера. Сюда можно было прийти в любое время дня и ночи, и практически всегда обстановка счастья и уюта на сходила «со сцены». Некоторые посетители говорили о каком-то волшебстве, якобы присутствующем здесь и, несмотря на неизменные интерьер и планировку, постоянно преображающем это место. Говорили, что если посидеть здесь часов восемь, то, выходя наружу, это место уже будет не узнать. Если честно, выходить отсюда сам по себе никто не хотел. Опять-таки, все происходило само по себе: посетитель просто чувствовал, что он насытился, пропитался присутствующей здесь Магией – и снова возвращался во Внешний Мир. Подавляющее большинство, конечно же, считало, что возвращаются они именно когда попадают сюда, а не наоборот.

Иногда магические свойства приписывали вероятному присутствию в воздухе каких-то наркотических средств, однако на самом деле все было гораздо проще. Хозяйка заведения выдвигала три основные причины его популярности. Во-первых, здесь не было постоянного обслуживающего персонала – им мог стать кто угодно. Можно было зайти на вечер, и остаться до полудня, половину из этого времени проведя как обычный посетитель, потом еще немного простояв за стойкой бара, после того, как предыдущий бармен пожелал приятной ночи, а под конец провести интересную беседу с недавним официантом за уборкой освободившихся столов и необходимой подготовкой к завтраку. Во-вторых, музыка, игравшая здесь, никогда не била, не гремела, не резала, не колола и не отравляла. Наоборот, она была призвана ласкать, успокаивать, расслаблять, исцелять и склеивать те трещины, которые наносила обычная жизнь по ту сторону входной двери. Это относилось к музыке как исполняемой со сцены, так и льющейся из динамиков. Хозяйка сама заправляла этим и лично прослушивала группы перед тем, как принять решение разрешить им играть на этой сцене или обоснованно отказать. И наконец, здесь не было понятия «счет», со всеми истекающими из этого «платить по счету», «закрыть счет», «остаться должным». Конечно же, если посетители считали нужным заплатить некоторую сумму, никто бы им не противился. Парадокс, но очень часто собиралась вполне приличная сумма, которая немедленно пускалась в оборот: производились необходимые закупки, решались бытовые вопросы, оплачивались непредвиденные расходы. Хозяйка, будучи очень обеспеченной женщиной, всегда была готова покрыть любые из подобных финансовых статей. Она имела большие связи, и поэтому официальные лица из мест, не пользующихся большим уважением среди посетителей таких заведений, не утруждали себя посещением этого места с рабочими визитами. Между ними, вероятно, было какое-то соглашение, о котором Хозяйка не считала нужным распространяться с посетителями. Поговаривали, что может быть именно поэтому она и пыталась создать здесь такую атмосферу, в которой подобные вопросы просто не смогут возникать в их головах.

И ей это удавалось! Два года назад эта атмосфера буквально купила «К» с потрохами. Группа, в которой он в то время играл, пришла на прослушивание, до которого дело так и не дошло. Однако даже такая мотивация отказа, как «суетно и агрессивно», не возымела отрицательного влияния на «К». Наоборот, недовольство коллег отсутствием платы за выступление лишний раз побудило «К» побольше узнать об этом чарующем месте. И он продолжал приходить сюда снова, и снова, и потом опять, и еще раз, и еще…

На сегодня концертов в «Off»-е не намечалось, и, все еще находясь под впечатлением от репетиции, первым, что сделал «К», очутившись внутри, было громкое «Привет всем!», сопровождавшееся лучезарной улыбкой. Такое приветствие не являлось здесь обычным, и поэтому находящиеся внутри поняли: сегодня у парня произошло нечто приятное во внешнем мире. Сразу же сев за стол, за котором уже сидело пятеро, «К» придвинул к себе тарелку с салатом, и вскоре отодвинул ее от себя, уже пустую. Поедая салат, он подключился к разговору, в котором участвовали все пятеро, одна из которых была «новенькой». Придя сюда, она подняла вопрос о названии заведения.

– Почему «Off»?

– А почему бы и нет? – ответила подружка, которая и привела ее сюда и усадила за накрытый стол. – Это такое же слово, как и все остальные. Считай, что его выбрали, ткнув пальцем в наугад открытую страницу словаря. Лично я никогда не уделяю столько времени пониманию смысла названия того или иного заведения, – равнодушно и уверенно заявила она. Однако сразу после этого она, выдержав недолгую паузу, улыбнулась и сказала:

– Я шучу! Ты же знаешь, как я люблю вводить собеседника в заблуждение, а после выводить его оттуда. Я всегда углубляюсь в смысл названия, и не только заведений, магазинов, кинотеатров и стадионов, но и книг, и песен, и картин.

– И что же означает это «Off»? Если честно, то первое, о чем я подумала, было «Пошел вон!», «Отвали!», «Убирайся!». Неужели не было конфликтов по этому поводу?

– Конфликты бывают всегда, нужно только суметь ухватиться за вожжи, и тогда они понесут колесницу быта по выбранному тобою пути. А «Off» можно читать по-разному. Да, когда ты подходишь к нему, тебе может показаться, что тебя всячески будут отсюда выпроваживать. Но когда ты внутри, обретает смысл другое значение этого слова… как бы сказать одним словом… может быть «Выключить!», или даже «Отключайся!» будет более правильным вариантом. Или же это намек на расстояние между этим местом и внешним миром, которое находящимся здесь кажется все увеличивающимся. «Отмена всех внешних проблем» – еще одно прочтение названия. Решай сама.

– А я всегда был уверен, что ключевое значение слова «off» здесь есть не что иное как «свободное время», – с досадой в голосе заявил третий участник дискуссии, парень лет тридцати. Очки в черной оправе давали его внешности определенный интеллектуальный бонус.

– Очень верное определение, – заверил его сидящий напротив седовласый мужчина, который никак не выбивался из царящей за этим столом молодой среды. – Однако никоим образом не считай, что оно единственно верное. Не стоит пытаться дать какое-то одно определение, ведь они все по идее говорят об одном и том же: мы здесь «другие», и поэтому мы здесь.

– Здорово! А это специально так придумали, или назвали, а после уже стали оправдывать название?

– Лично я не в курсе, – ответила подружка, – я сама тут недавно.

– Привет всем! – громко поприветствовал всех находившихся тут «К», спускаясь по ступенькам. По его улыбке было видно, что настроение у него сегодня прекрасное. Бесцеремонно придвинув к себе тарелку с салатом, он подтвердил эту догадку. Когда же содержимое тарелки было поглощено, он попросил по бутылке пива себе и всем, кто находился с ним за этим столом.

– Что нового, «К»? – спросила девица, злоупотреблявшая косметикой и распространявшая сладкий аромат каких-то духов. – Опять что-то новое нащупал? Когда же ты нам наконец споешь свои песни?

– Говорил же я тебе: не берут нас сюда играть. Хочешь послушать – приходи недели через три в «Корону». День пока не назначен, но концерт будет не позже чем через три недели.

– Я точно приду, – поддержал предложение седовласый, – мне тут уже успели разрекламировать вашу группу, а я люблю все новое доколе оно не стало приторно-рутинным и повторяющимся.

– Злорадствуй-злорадствуй, недели три у тебя есть! Нет, кроме шуток, у нас действительно стало что-то получаться. Я даже захотел на днях поиграть здесь на гитаре. У меня сейчас такое ощущение, что к чему бы я ни прикоснулся – все получится!

– Это эйфория, – сказала подружка. Все перевели взгляды на нее, в воздухе повисла неуютная пауза. Но то ли потому что музыка, звучавшая в баре, в который раз оказала обезоруживающий эффект, то ли никто просто не видел смысла в обострении дискуссии, то ли еще в силу какого-то никому не известного фактора подружка отколола новую шутку в своем стиле. Приподняв бровь и вытянув указательный палец в направлении новенькой, она добавила:

– Это – Эйфория! Ее так зовут – Эйфория. Спешите познакомиться!

Мгновенно последовал взрыв смеха, и тема беседы незамедлительно сменилась. Теперь они говорили о новом нашумевшем фильме, высказывали свои впечатления от просмотра, и ведущую роль уже играла новенькая, к тому времени полностью пронизанная атмосферой «Off»-а.

«К» же временно удалился в тень. Он все еще пытался вспомнить детали того, что с ним произошло пару часов назад, но они все успешнее ускользали от него. Вероятно, этому также способствовали три выпитые бутылки пива. Держа в руке наполовину полную четвертую пол-литровую емкость, «К» переместился в дальний угол, пытаясь сконцентрироваться на салфетке, танцующей в потоке воздуха, нагнетаемого кондиционером. Но, увы, сознание его было уже мутным, а на душу в первый раз за многие годы легло покрывало спокойствия. Не выдержав такого наплыва расслабляющих факторов, «К» уснул, продолжая удерживать бутылку в своей руке.

В последнее время он нередко засыпал в вечернее время, когда все люди продолжали бодрствовать, расслаблялись после напряженного рабочего или учебного дня, встречались и расходились. Он наблюдал новую тенденцию в своем организме, которая выражалась в общей безболезненной слабости. Не получая какой-то мотивации в проведении вечера интересным, он готов был его отпустить. И сразу после принятия таких решений сон одолевал его, а он и не пытался его отогнать, потому что ему нечего было противопоставить такому завершению очередного дня. Так и проходили в его жизни дни, недели, месяцы, годы… Как минимум последние семь лет он считал бесследно потерянными, но не признавался в том, что сожалел об этом.

Однако в этот вечер он уснул, потому что ураган внутренней положительной энергии, как это парадоксально и не звучало бы, обессилил его настолько, что у него просто не было возможности воплощать эту энергию во что-либо. Другой на его месте уже успел бы посетить несколько злачных мест, собрать вокруг себя круг таких же жизнерадостных и готовых к приключениям личностей, пару раз протрезветь и в очередной раз начать исправлять сей натуральный биохимический процесс. «К» же в первый раз за долгое время заслуженно отдыхал и набирался новых сил.

Кто мог знать, что происходило в его голове в эти минуты? Мозг раскладывал все по полочкам, сортировал информацию, упорядочивал события, корректировал картинки, выстраивал из них новую серию фильма его жизни.

А потом он увидел сон…

4

… довольно необычный в силу своей реалистичности, и поэтому запомнившийся ему с точностью до мелких деталей. События в обычных снах «К» в основном происходили в незнакомых местах, с присутствием незнакомых персон и даже сказочных созданий, а их исходом обязательно служила какая-то полуабсурдная развязка, или же сон просто безболезненно обрывался. Типичным примером его снов был позавчерашний, из которого он запомнил только то, что дело было на берегу красного озера, и на протяжении всего сна какая-то кошка пыталась научить его смотреть на зависших комаров, считывая, как бы с листа, их намерения; после этого, пытаясь схватить утопающие в грунте монеты, он нырял вниз с высоченной и узкой бетонной стены, разваливавшейся под его ногами.

А сегодня ему приснился свой старый дом. Он видел себя таким, каким он был четырнадцать лет назад, в свитере, подаренным на день рождения матерью, и в потрепанных домашних штанах. Он сидел за столом на кухне и ждал, ждал когда же его отец зайдет на кухню и выпьет с ним чаю. Он явственно чувствовал томление от неопределенности и ожидания момента, когда это наконец произойдет, но он был уверен на все сто, что это произойдет обязательно. Он просто ждал…

И «К» дождался. Отец вошел на кухню, давая своим видом понять, что и он сам провел это время в ожидании. Тем не менее, решение о времени встречи выбрал именно он, и это его коробило, потому что сын смог доказать силу своей веры. Его сын не дрогнул, не засомневался, ему не наскучил этот утомительный процесс, и он вынудил отца принять вызов. А сыну эта встреча была просто необходима. Он должен был задать три вопроса, и получить ответы незамедлительно, пока он не проснулся.

«Почему ты лишил меня своего общества?»

«Сын, в планы моей взрослой жизни не входила семья как таковая. Я тебя любил, и продолжаю любить, и я горжусь тобой, но мне не хочется, чтобы мы были рядом. Я люблю свободу, а ты ее для меня собой ну никак не символизируешь. Верь мне, прости меня, и попытайся меня понять».

«Я все чаще ощущаю в себе черты твоего характера, словно по наследству перешедшие ко мне после того, как ты покинул нас. Неужели я повторю твою судьбу?»

«Ты уже не повторил моей судьбы, когда принял решение первой важности. Да, я очень хотел передать тебе то единственное, что я умею делать хорошо. Да, тебя часто будут спрашивать: «Что ты здесь потерял?». Да, ты сможешь сделать все, что делал я, и даже больше. Но нет – ты не будешь этим заниматься. В тебе нет этой маленькой, но очень важной составляющей: ты ничего не знаешь о выгоде!»

«Смогу ли я хоть раз сделать правильный выбор?»

Этот вопрос был самым важным для «К», и он занервничал, ему показалось, что лучевую кость правого предплечья вдруг изогнуло какой-то силой и потянуло вниз, а отец молчал. Он как бы замер, не желая озвучить третий ответ. Руки «К» вспотели, он вдруг понял, что попал в ловушку, в последний раз поставленную отцом: он вновь дал проявиться своим главным страхам – страху ошибиться в выборе и страху остаться в одиночестве. Он уже хотел издать то ли стон, то ли плач, то ли вой досады, но вдруг резкая боль в руке окрасила кухню в красные тона и вызвала во рту неприятный медный привкус, а сам он впал в водоворот и…

5

… и проснулся от мягкого удара о низкий стол в «Off»-е, рядом с которым он сидел. Как оказалось, его правая рука, которой он, сев за стол, оперся о согнутое правое колено, затекла, и по чистой случайности проходящий мимо посетитель бара выплеснул ему на эту руку немного пива. Бессознательная хватка ослабла, и бутылка с глухим звуком превратилась в мокрую кучку зеленого стекла.

Замешательство было довольно недолгим и никоим образом не несло в себе негативного оттенка. Его участники взаимно извинились, улыбнулись, проливший свое пиво принялся собирать осколки, а «К» поставил ему одну бутылку от себя в знак глубокого уважения.

Звучала красивая успокаивающая мелодия, не позволявшая «К» начать думать о том, как с ним могло произойти такое и сожалеть обо всем этом. Наоборот, он снова собрался с мыслями и, к своему удивлению, обнаружил, что помнит свой сон. Бутылка… Он так и не допил четвертую бутылку, и, заснув, выпустил ее из рук через некоторое время. Он вспомнил о пятерке собеседников и попытался их найти. И он нашел их. Они так и сидели за тем же столом, правда говорили уже негромко. Он обратил внимание, что пива из разбитой бутылки вылилось немалое количество: тот человек уже в третий раз выходил в уборную с ведром. Судя по всем признакам, времени прошло совсем немного. «К» успел заснуть глубоко, но пребывал в этом состоянии может быть какую-то пару минут. Он начал думать, будто ему, пребывавшему в благоприятном для того состоянии, была спущена свыше какая-то определенная информация, какой-то фильм, который он, как это ни странно, все еще помнит. Он мысленно пересмотрел некоторые эпизоды этого фильма: потрепанные домашние штаны, заваренный чайник, «Я все чаще ощущаю в себе черты твоего характера, словно по наследству перешедшие…», «…ты ничего не знаешь о выгоде!» Странно, но он помнил весь свой сон в деталях, и он все больше верил в то, что эта информация передана ему не случайно.

«К» почувствовал, что сегодняшний его вечер в «Off»-е подошел к концу, чудесным образом оправданному. Заканчивался также и весь оправданный день, в который, если посмотреть со стороны, ничего нового не произошло. Однако, внимая чувству, проснувшемуся в его душе, переступая через порог «Off»-а, он подумал: «Что-то должно измениться».

6

Будучи самым старшим из всех, «Б» имел относительно богатый жизненный опыт. Были у него взлеты и падения, горе и радость, интересы и разочарования и другие всевозможные воплощения единства и борьбы противоположных понятий, присущих человеческому жизненному циклу.

С каким бы вопросом ни обращались к нему знакомые, у него всегда находился ответ, всегда оригинальный и зачастую неожиданный. Ответ мог быть представлен, например, в виде необдуманной на первый взгляд попытки отвязаться от вопрошающего, которая после недолгого обсуждения обретала всю свою силу и доказывала правильность ответа. Иной раз он сам предлагал вопрошавшему ответить на ряд наводящих вопросов, заставляя его мыслить по-другому. Продолжал он этот ряд до тех пор, пока человек сам не приходил к верному ответу. В исключительных случаях, когда тема интересовала «Б» настолько, что он соглашался посвятить свой вечер ее наиполнейшему раскрытию, он выдвигал предложение «обсудить все это в месте, более сопутствующем его мыслительному процессу», и направлялся в один из многочисленных ресторанов, которые он любил посещать в компании друзей.

Говорил он всегда красноречиво. Мало кто с ним спорил, но те, кто решался на это, подходили к этой задаче с душой. Этот процесс доставлял удовольствие обеим сторонам и проходил он наподобие поединка, в котором не было проигравших. «Б» не боялся признать правоту собеседника, и, как говорят, в этом и заключалась его сила. С малых лет он интересовался айкидо, борьбой, учащей перенаправлять энергию противника против него самого. Подключая к этому процессу свой ум, он всегда достигал результата, которым восхищались как дискутирующие стороны, так и вольные зрители, которые всегда с удовольствием присоединялись к обсуждению.

В отличие от своих друзей, он рано начал выезжать за пределы страны. На его счету было уже более дюжины поездок в европейские и азиатские страны, и он очень хотел посетить Центральную Америку. Ни северная, ни даже южная половина Западного полушария его так не привлекала, как этот поясок на талии Нового Света. «Белиз, Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика, Панама и Эль-Сальвадор!» – любил говаривать он эту свою фразу, делая акцент на «Эль».

Произносить ее он мог по-разному, в зависимости от обстоятельств, но никогда не равнодушно. В приподнятом настроении она звенела как гимн, и исполнялась в обязательном сопровождении демонстрирующей два ряда зубов улыбки. Пребывая в задумчивом состоянии, название каждой страны выдавалось вполголоса, с расстановкой, как бы отмечая каждым из них определенные этапы мыслительного процесса: постановка задачи, способ решения, возможные сложности, и так далее, вплоть до принятия решения, сопровождающегося «Эль-Сальвадором». В таком случае фраза могла произноситься в течение длительного времени. Люди со стороны могли бы подумать, что он одержим какой-то идеей, что, по сути дела, не было совсем далеким от истины предположением. Да, он очень хотел, желал, мечтал оказаться на Экваторе на противоположной половинке Земного шара. «Попади я в одну страну, шесть других также не минуют моего визита», – уверенно говорил «Б». Говорил он об этом все чаще, и в последние годы его любимая фраза произносилась с тяжелым осадком в голосе. Будто оплачивая какой-то доставивший ему неприятности счет, отстегивал он страну за страной, как какие-то бумажные купюры, и тогда «Эль-Сальвадор» звучал уже как «А это – на чай!».

Друзья и близкие «Б», знавшие его уже много лет, считали, что на перемену его отношения к жизни оказало влияние не только желание поехать в Центральную Америку, но и еще что-то более глубокое, личное, которое он так умело скрывал от окружающих. Именно в силу недоступности информации в его окружении стали ходить слухи о возможных неудачах «Б» в личной жизни, а также о финансовых проблемах. Мало кто верил, что последний фактор мог так существенно на него повлиять, ведь высокий уровень его интеллекта, в котором никто не сомневался, не оставил бы уровень его доходов колебаться где-то в середине соответствующей шкалы. Следовательно, баланс между этими двумя версиями стал смещаться от «денег» к «женщинам».

Действительно, страсть к путешествиям вряд ли могла так сильно подкосить его отношение к жизни. Во время одной из недавно состоявшихся ресторанных бесед он говорил своему Собеседнику:

– Никто не должен так высоко завышать планку собственных желаний, чтобы не быть в состоянии ее достичь. Если я и люблю путешествовать, то только потому, что могу себе это позволить. Слава богу, мои родители создали для этого благоприятную материальную базу, да и сам я не привык праздно проводить время.

– Но ты же сказал, что ты должен поехать в Америку, так почему же… – прервал его Собеседник.

– В Центральную Америку, – быстро уточнил «Б».

– Да, да, в Центральную Америку. Так почему же тебе не взять и не поехать туда? Что тебя держит? Работа? Нет, у тебя свободный график и ты сам себе начальник. Семья? Тоже вроде бы пока не наблюдается. Средства есть. Тогда что еще? Компания нужна тебе?

– Нет, компания мне не нужна. Никто не разделяет этой моей страсти, поэтому компании в этой поездке у меня не будет.

– … если она вообще у тебя будет. С таким настроением ты далеко не уедешь, и все может обратится против тебя. – Собеседник не хотел каким-либо образом задеть его чувства, а только помочь, поддержать, направить, привести в чувство. – Создается впечатление, что ты сам себе хочешь помешать. Позволь своей Мечте осуществиться! Не дави на нее, ни ускоряя ее появление, ни отдаляя ее от себя. Пусть все идет своим ходом, тогда у тебя все получится, я уверен.

«Б» любил спорить, но не драться. Ему доставляло удовольствие видеть оппонентов, сознательно принимающих его точку зрения, и тоже получающих от этого удовольствие. Никогда раньше он не отреагировал бы на эту реплику как на агрессию, но сейчас в нем как будто что-то переломилось, что было уже не склеить.

– Я всегда был уверен в том, что если ты чего-то очень хочешь и идешь к этому, то это сбывается. Жизнь мне не раз доказывала, что это так. И я до сих пор верю в это, потому что я верю в связь всего сущего, в единство разного и разнообразие в едином, в эффект бабочки, и т. п. Однако сейчас ты, человек, который знает меня уже лет двадцать, говоришь мне, что я, мол, все не так понимаю, как надо, и что все оказывается наоборот: чем больше ты чего-то хочешь, тем меньше надо об этом думать и не стремиться к этому, да? То есть, например, мне не надо было хотеть посещать все эти страны, мне не стоило думать об этом все это время, зарабатывать и тратить деньги, пытаться обдумывать свои возможности и строить планы, покупать билеты, принимать решения… Все оказывается произошло бы просто так, само по себе! Мне это все как бы полагалось уже изначально, и париться особо не надо было, да?! И если я буду и дальше жить в таком вот ключе, то у меня вдруг каким-то образом в паспорте появится виза, в кармане окажется билет на самолет и пачки денег, и ты скажешь: «Вот значит так оно и должно было быть». Так, да?!

– Прости меня, если я не так или не вовремя высказал свою мысль, но я совсем не это имел в виду. Я хотел просто сказать, что ты стал очень агрессивным по отношению к своей Мечте, ты ей не даешь сбыться…

– Нет уж, это ты меня прости! Мне предлагается забыть о своем желании, сделать вид – или даже поверить в то, что его у меня никогда не было и прикинуться счастливым, улыбаться, на вопрос: «Как дела?» всегда отвечать: «Нормально!», как это принято, и забыть о Времени. Хотя, может быть, это и правильный вариант в моем случае. А вдруг моему желанию попросту не суждено сбыться? Может быть, не положено появиться в моей жизни Белизу, Гватемале, Гондурасу, Никарагуа, Коста-Рике, Панаме и Эль-Сальвадору? Тогда мне точно не нужно думать обо всем этом! Но как узнать? Как быть уверенным в этом? Как мне поверить в то, во что я не хочу верить?

Собеседник вдруг почувствовал слабость в его голосе и просьбу о помощи, и он незамедлительно пошел навстречу.

– Вот! Вот оно! Держись за то, что ты хочешь! – громко и четко сказал он, чуть подавшись вперед и глядя прямо в глаза «Б».

Повисла пауза. Собеседник медленно откинулся на спинку стула и не продолжал более, потому что он был уверен в том, что он сказал все, что в данный момент было нужно. «Б» же хотел говорить еще, но он как будто получил удар, после чего сразу прозвучал гонг: бить он уже не мог, да ему самому нужно было приходить в себя после… А после чего именно? Что это было? Нападение? Атака? Один точный удар? Но почему после этой общей фразы ему стало так больно?

Собеседник знал «Б» уже много лет. Он уважал его не только как прекрасного специалиста (они работали в одной и той же компании по производству программного обеспечения), но и как человека, и чаще других оказывался рядом с «Б», споря с ним, проводя беседы на профессиональные или просто болтая на отвлеченные темы. Он одним из первых начал замечать перемены в характере товарища, и очень за него переживал. В свое время, следуя оригинальным интересам своего приятеля, он даже начал интересоваться айкидо, и теперь вдруг он вспомнил кое-что из того, что читал об этом искусстве.

Создателю айкидо, Морихэю Уэсиба, было тридцать шесть лет, когда в 1920 году умер его отец, а также двое маленьких сыновей. Тяжкий груз лег на плечи Морихэя, далеко не каждый смог бы вынести такое: кто-то станет жестоким и навеки потерянным для Жизни, иной сам захочет потерять свою жизнь и прекращает ее, а кто-то уходит от себя прежнего в поисках себя нового, волей-неволей начинает смотреть внутрь себя и находит там ответы на свои вопросы. Последний путь и избрал Морихэй, найдя утешение в Оомото-кё, учении, давшем ему опору для создания философии айкидо.

Уэсиба создавал, исходя из принципов гармонии, а не разрушения, и потому это боевое искусство в своей основе призвано не разрушать противника, а исправлять его. Традиционному искусству убивать, или бу-дзюцу, он противопоставил искусство остановки разрушительного процесса. В айкидо принято любить, а не ненавидеть, и через эту любовь отрицательная энергия перенаправляется в сторону созидания и исправления, и через это – к победе.

И поэтому в этот момент «Б», ощутив на себе силу своей же негативной атаки, вдруг увидел себя со стороны. Он захотел выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха, что он и сделал, когда немного пришел в себя.

Простояв перед входом в ресторан всего несколько секунд, «Б» направился в сторону дома. Ему было не по себе: он проиграл в честном поединке, будучи поверженным одной лишь фразой, несущей в себе скорее подсознательно сформулированную истину, а не логически выложенную цепочку. Ему вдруг стало стыдно.

Почувствовав это, Собеседник, который так и остался сидеть за накрытым столом, понял, что перемена, происходившая в последние годы с «Б», окончательно завершилась. Не было больше старого «Б». Каким же он стал теперь, оставалось только гадать. Собеседник надеялся на лучшее.

7

Последняя репетиция группы, в которой «Б» играл уже год с небольшим, вывела его из очередного приступа отстраненности. В их игре было что-то, что никто так и не смог определить после ее окончания. Решив, что на данный вечер они сделали то, что должны были сделать, «Б» и «К» решили оставить все как есть и провести этот вечер раздельно. «А» сразу сказал, что он побудет здесь еще с часок, и они вдвоем, распрощавшись, направились к выходу. Идти им предстояло в разных направлениях. Уже через пятнадцать минут «Б» заваривал у себя на кухне чай. Немного призадумавшись, он сел за стол и принялся что-то прикидывать в уме. Лицо его отражало некое внутреннее просветление.

– Может быть, это и есть тот выход, который я так долго нащупывал, а? – спрашивал он у воображаемого собеседника. – Звоню! Прямо сейчас! И будь что будет!

На другом конце ему ответил женский голос, и звучал он ни грустно, ни весело, ни ласково, ни грубо. Хозяйка этого голоса будто исполняла какую-то обязанность, превращавшую разговор в формальность.

– Да?

– Привет!

– Привет.

– Ну как у нас дела?

– Нормально.

– Чем занята?

– Так, ничем…

– Есть несколько минут?

– Да, скажи, что хотел…

– Пожалуйста, не надо меня стразу отстранять. Кстати, может посидим сегодня вместе где-нибудь, поговорим, а? Чтобы не по телефону, – начал было интриговать вопросами «Б», пытаясь сгладить первую из только что сказанных им фраз, нервно слетевшую у него с языка.

– Что там еще? Секрет какой, или что еще? Что-то срочное?

– И срочное, и то, что может подождать, но мне хотелось бы говорить это, находясь рядом с тобой, – говорил «Б», вздыхая.

– Скажи так, не хочется сейчас выходить. Холодно, поздно… И вообще, что у тебя там стряслось?

– Да ничего не стряслось, я просто захотел предложить тебе этой весной присоединиться ко мне и поехать в Америку, в Центральную Америку, как ты хотела.

– Не начинай, – пресекла его Хозяйка голоса, – с чего тебе сейчас вдруг снова захотелось говорить на эту тему? – Голос ее не скрывал болезненности темы.

– Захотелось говорить, потому что захотелось сделать это, и захотелось сделать это не одному, и захотелось, чтобы рядом со мной была ты, – не торопясь говорил «Б», но он пока что не верил в убедительность своей речи.

– А ты спросил, хочется ли мне этого?

– Нет, но я надеюсь, что ты еще хочешь это сделать. И сейчас, когда во мне снова зажглось это желание, я хочу поделиться им. Ты же знаешь, что я мог бы позвонить кому угодно, но я сам хочу, чтобы это была именно ты.

– Мне почему-то эта тема уже не кажется интересной, – после небольшой паузы сказала Хозяйка голоса. – То ли момент вдохновения прошел, то ли еще что произошло за это время, но сегодня мне этого уже и не хочется.

А ведь он смог бы это осуществить! В данный момент он был в состоянии сделать все то, что пять лет назад посчитал бы безрассудным, излишним и уж никак не возможным. Он хотел этого и был готов к ее положительному ответу. Иной исход он, конечно, представлял себе вероятным, но он совсем не хотел, чтобы все закончилось именно таким образом.

В это мгновение «Б» вспомнились те волшебные секунды их первой встречи. Продвигаясь сквозь толпу, собравшуюся в фойе театра, к выходу, «Б» рассеянно смотрел по сторонам, как вдруг его взору открылся ее лик. Кто-то высокий загораживал его собой, а когда он отошел, «Б» увидел, что она, слегка склонив голову набок, смотрит на него так, как если бы она смотрела на него уже долгое время. Он видел ее необычайно теплую улыбку, всепонимающие и всепрощающие глаза, и в этот момент он ясно понимал, что эта встреча должна была состояться здесь и сейчас, и вся Вселенная способствовала этому.

«Мы знакомы? Кто она? Как она оказалась здесь? Не кажется ли мне все это? Что она знает обо мне?».

Вопросы беззвучно проносились у него в голове, но по сути все это было неважно: он хотел смотреть в эти глаза вечно, и он ощущал все величие момента. Но в тот вечер он ушел, даже не попытавшись приблизиться к ней. Может быть это и было той самой изначальной ошибкой, которая, в конце концов, подвела их обоих к сегодняшнему разговору, а может это вообще не имело никакого значения, и все произошло уже потом.