Читать онлайн Ничья бесплатно

А князь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

А. С. Пушкин, “Анчар”

1. Город Бург и его обыватели

Возвещая наступление дня, над горизонтом показалось небесное светило, и первые его лучи скользнули вдоль прекрасной и счастливой земли. Круглый диск медленно выползал из ночного укрытия, посылая тепло и радость жителям планеты.

– Алеет восток! – романтически восторженно воскликнул часовой на башне городской стены.

– Красное солнце в небе! – отозвался второй караульный с соседней сторожевой вышки.

– Красное солнце в моем сердце! – провозгласил третий воин.

– Тихо, бойцы! Взгляните-ка вон туда, разводящий смену ведет! – крикнул четвертый.

– По домам, гвардейцы, и спать! – скомандовал подошедший сержант, сменив часовых, – не забывайте, в полдень сегодня ярмарка и народное гуляние. Всем прибыть в парадной одежде, с женами и без опозданий!

– Есть! Есть! Есть! Есть! – с готовностью прокричали четыре окончивших вахту стража и бойко зашагали каждый к своему дому.

***

Итак, благие обитатели цветущей страны Бургандии, главный город коей назывался национальным именем Бург, встретили новое утро бесконечной череды животворных дней. Хотя, нельзя не признать – солнце равно озаряет и добрых и злых.

За городским стенами столицы широко раскинулись дивные луга. Яркая зелень травы веселила глаз. Синева прозрачной воды в ближнем озерке манила прохладой.

Государственные, они же и столичные власти, важные подробности о которых мы узнаем чуть позже, назначили местом проведения празднества цветущий луг между озером и городской стеной. Было сооружено деревянное возвышение для оркестра и танцев, разбиты торговые палатки, расставлены столы и стулья – места хватит всем!

Дальний берег озера начинался у подножия пологого холма. Ближе к воде росли кусты. Их сменяли деревца редкого леса, который, чем выше, тем гуще становился, делался солиднее, темнее.

Городские мастера изготовили множество прогулочных лодок. К концу праздника, когда стемнеет, и зажгутся расставленные вдоль берега фонари, желающие смогут получить напрокат скромное судно с веслами и за умеренную почасовую плату совершить озерный круиз.

Заметим, что зеленые луга вокруг городской стены и голубое полноводное озеро – это всего лишь живописное предместье Бурга. Оно составляет ничтожно малую часть территории колоссальной по размеру страны Бургандии, управляемой могучей волей столичной власти, с ее длинной рукой и широкой дланью.

“Велика страна моя родная!” – ежедневно напоминают себе жители Бургандии, и это справедливое утверждение полнит их сердца праведной гордостью за свое племя. Когда неохватна глазом земля, то и хранимые ею богатства неиссякаемы. Люди обильно черпают добро из бездонных подземных кладовых, однако не гнут выю перед природой. Они по праву полагают, что безмерные пространства и богатства родины есть законно причитающаяся им плата за высокость исконно самобытного народного духа. Безмерно наслаждение иметь то, что, по мнению других и худших, тебе иметь не положено.

Излишне говорить, что изобилие земных глубин освободило счастливых обитателей благодатной страны от ярма чрезмерного труда. Не было бургандцам нужды работать до седьмого пота ради материальных благ – они и без того лились полным потоком. А если и недоставало чего, то нехватка возмещалась сознанием духовного величия.

***

Власти Бурга любили точность и привили эту полезную черту горожанам. Поэтому ровно в полдень, расположившийся на упомянутом деревянном возвышении оркестр заиграл гимн страны, созывая жителей. Впрочем, приученный к исполнительности народ уже собрался на лугу и ожидал открытия гуляния и ярмарки.

Две дюжины молодых, крепких и дисциплинированных мужчин в штатском разместили в центре луга вытянутый в длину составной стол и накрыли его белой скатертью. Вдоль стола с одной его стороны установили тридцать прочных стульев с мягкими сидениями, высокими спинками и подлокотниками безопасности. Скатерть украсили луговыми цветами в вазах, против каждого стула поставили пластиковую бутылку с чистой озерной водой и хрустальный стакан.

Те же мускулистые парни с серьезными лицами водрузили высокую трибуну между длинным столом и публикой. Затем они расстелили по зеленому лугу алую ковровую дорожку от Шатра Совета до стола и далее к трибуне. На этом, кажется, их роль была исполнена, и по команде старшего они построились и удалились.

Из Шатра Совета показались тридцать старейшин – управляющие городом и страной. Число сих достойных людей, равное числу стульев, не случайно, ибо, согласно Уставу страны Бургандии, каждый век ее существования отмечается увеличением на единицу количества членов Совета Старейшин. Отсюда пытливый читатель путем несложного математического расчета может сделать заключение о возрасте государства.

Совет Старейшин составлялся исключительно из долгожителей Бурга и Бургандии. При этом от кандидата в члены Совета требовались медицинские свидетельства о наличии у него тяжелых и неизлечимых болезней. Народ с глубоким пониманием относился к этому странному на первый взгляд условию, являвшемуся, по существу, выражением мудрости здравого смысла. Ведь только человек, сознающий свою обреченность и глядящий в глаза скорой кончине, способен истинно заботиться о благе народа, ибо он не думает о ставших ненужными ему мошне и карьере. С другой стороны, радеющий о других отдаляет жало смерти и уже при жизни сливается с вечностью.

Старейшины уселись на стулья, каждый налил немного прозрачной воды из своей бутылки в свой стакан и, кто жадно, а кто нехотя, отпил. Достойнейший из них, самый пожилой и недужный, бережно ведомый под руки двумя советниками, прошел к трибуне, встал спиною к коллегам и лицом к публике, разложил перед собою листы с текстом речи и вполне внятно заговорил.

Глава Совета Старейшин поздравил жителей города с наступлением ежегодного праздника и с открытием ярмарки, пожелал собравшимся любви, радости, процветания и побед. Сказал много вдохновляющих и одновременно теплых слов. С гордостью отметил достигнутый в последние столетия беспримерный уровень нравственности, нашедший выражение в высочайшем престиже семьи на шкале общечеловеческих ценностей. В заключение речи оратор напомнил собравшимся единственную цель деятельности Совета: “Всё во имя человека, всё для блага граждан Бурга и Бургандии!”

***

По окончании тожественной части вновь заиграл оркестр, зазвучала легкая патриотическая музыка. Знакомые нам стражники, свободные от несения службы в этот день, уселись вместе со своими женами за одним круглым столом. Потекла неспешная беседа. Неподалеку высилась впечатляющих размеров бочка с пивом. Каждый подходил к ней, открывал кран и бесплатно наполнял граненую кружку емкостью в одну пинту. Количество подходов властями не ограничивалось.

Рядом располагался стол поменьше. За ним сидели два весьма благородного вида гражданина, видимо, близкие знакомые. Они обсуждали забавное приключение, произошедшее с одним из них на прошлой неделе. Стражникам и их женам рассказ показался интересен, они смолкли на время и обратились в слух.

– Представляешь, дружище, – начал первый обыватель, – сижу, значит, я на пороге дома, размышляю на отвлеченные темы. Темнеет, надвигается ночь. Из кухни доносится блаженный запах жареного мяса – жена готовит ужин.

– Идиллия, да и только! – перебил второй обыватель.

– Не торопись, дорогой, лучше послушай. Вдруг, в нарушение идиллии, из-за угла показывается осел, а на нем восседает некий путник. Усталое животное едва переставляет ноги, того и гляди – заупрямится и остановится, мол, ни шагу вперед! Наездника тоже лихим не назовешь: лицо кислое, словно плакать приготовился.

– Вот досада-то! Ужин на столе, а тут какой-то бродяга аппетит отбивает! – заметил второй.

– И я чуть было так же не подумал, – сказал первый, – однако ты знаешь меня – я человек сострадательный, всегда рад помочь ближнему в беде. Спросил странника, не нуждается ли он в чем?

– Зря спросил. Себе в ущерб.

– Погоди, сейчас узнаешь, что дальше было. Как я и думал, осел встал намертво – ни тпру, ни ну. Хозяин его спешился и жалобно так обратился ко мне: “Еду я издалека, и еще долгий путь у меня впереди. Хотел заночевать в твоем городе, но никто из хозяев не впустил меня в дом. Может, ты сжалишься надо мной, добрый человек?”

– Жалобы на бедствия только увеличивают их. Ты, известное дело, душка, всегда уступаешь, я знаю, но жена-то у тебя женщина практичная. Неужели она согласилась принять в дом бродягу?

– Ошибаешься, дружище. Практичный – это я, а супруга моя – женщина, лишенная фантазии. Я сделал ей знак держать язык за зубами. Сам же говорю незнакомцу: “Удивительно, что хлебосольные наши горожане не оказали тебе гостеприимства. Наверное, твой язык был им непонятен. Я же с радостью предоставлю тебе ночлег, ни за что не допущу, чтобы хороший человек остался ночевать на улице!”

– Смазку получает самое скрипучее колесо в телеге. Эх, и мягкое же у тебя сердце!

– Да брось ты! Послушай лучше, что сказал мне странник: “У меня харч свой, и для себя и для осла. Место мне дай у порога. А завтра с восходом солнца я бесшумно исчезну, тебя не побеспокою!” А я ему: “Пища для тебя и для скотины – на мой счет, и за ночлег я с тебя ничего не возьму! Прошу к столу, ужин готов!”

– Ну и ну! А супруга-то что?

– Супруга глаза вытаращила и молчит, как ей велено. Она у меня послушная. Дисциплиной в семье умеряем индивидуализм. Потом я развязал добротную веревку, которой была прилажена к телу осла цветная вышитая попона, и обе вещицы повесил сушиться в дальней комнате. Скотину отвел в хлев. Отужинали мы, побеседовали о том о сем, и я устроил путника на ночь, уложил его на мягкую постель. Утром только он собрался уходить, а я говорю ему, мол, поживи у меня второй денек, никакой платы с тебя не возьму, уж больно ты мне нравишься. Польщенный, гость согласился и остался еще на день.

– Теперь догадываюсь, задумал ты что-то остроумное!

– Догадываешься? Наконец-то! Лучше поздно, чем никогда. Миновали еще сутки. Дорогой мой гость сытно ел и сладко спал. Следующим утром он твердо решил продолжать путь и спросил, где веревка и попона.

– Ага, вот тут началось самое интересное!

– Самое интересное ждет нас впереди, а то, что началось – тоже занимательно. Отвечаю, значит, я своему гостю, мол, веревка и попона приснились тебе на мягкой постели, а он возражает, дескать, были они наяву, и просит вернуть. Тогда я и говорю ему: “Почтенный, да будет тебе известно, что я являюсь лучшим толкователем снов в Бурге и авторитетно пророчу тебе столь же долгую и добрую жизнь, сколь длинна и добротна приснившаяся тебе веревка. А виденная тобою во сне цветная попона означает цветущий сад, владельцем коего ты непременно станешь!”

– Гость, конечно, растаял от заманчивых посулов и бросился благодарить, уступая тебе веревку и попону!

– Не тут-то было! Упрямец продолжал твердить, что не видел он никаких снов и требует назад свое имущество. Тут я ему гневно говорю: “Другой бы на моем месте взыскал плату за двухдневный постой и солидную мзду за благоприятное истолкование сна, а я по широте души не взял с тебя ни гроша. Неблагодарный! Собирайся, пойдем к городскому судье!”

– Ты, кажется, заикался когда-то, что судья друг тебе?

– Верно. У меня много полезных друзей. Однако внимай дальше. Судья принял нас. Выслушал сперва истца, потом меня. Я незаметно подмигнул вершителю правосудия. Тот изрек: “Ты, чужестранец, кругом не прав. Во-первых, сон тебе толковал искуснейший в этом ремесле человек. Во-вторых, ты ему не заплатил. И, в-третьих, вел себя непотребно. Посему с тебя причитается законная плата: треть твоему благодетелю за еду, постель и объяснение сна, и две трети в городскую казну – штраф за дерзость и судебные издержки. Выкладывай сто двадцать золотых и получи расписку!”

– Подчинился твой гость вердикту судьи?

– Подчинился, деньги выложил, но стал буянить, замахнулся на меня, ну и я не смолчал. Судья кликнул стражу: “Вывести обоих!” Охранники взяли чужака под белы руки и поволокли к двери, а меня тихонько подтолкнули в спину. На сей раз, пришла очередь судьи подмигнуть мне, и я, выходя, незаметно сунул ему в карман половину своей доли и расписку не попросил.

– Недурное дельце вы с судьей провернули. А гость твой куда подевался?

– Я его больше не видел. Думаю, он к нам в Бург навряд ли еще раз явится. А попоной-то его я своего осла укрывать стал!

***

Стражники со вниманием слушали увлекательный диалог. Когда история окончилась, бойцы захлопали в ладоши. “Правильно, нечего чужакам потакать!” – сказал один из них. “Да ведь инородцы шуток не понимают!” – поддержал второй. “Смекалкой и лихостью мы, бургандцы, все нации превосходим!” – добавил третий. “Не только умом, но и широтою души нет нам равных на земле!” – подтвердил четвертый. Женщины, по обыкновению, были согласны с мужьями.

“Спасибо, служивые! Только в народе, полагающим себя выше всех прочих племен, живет дух истинного патриотизма. Пьем за ваше здоровье!” – дружно воскликнули двое друзей за соседним столом.

После нескольких кружек доброго пива бойцам и их женам захотелось размять ноги, посмотреть, чем торгуют в палатках. Компания остановилась у одной из них. За прилавком стоял торговец бижутерией и галантерейными товарами. Опытный глаз коренного обывателя Бурга легко узнавал в купце иноземца, скорее всего жителя недружественного города Дрора.

Супруга одного из стражей заинтересовалась платком, спросила, можно ли рассмотреть получше. Купец охотно позволил ей примерить. Другая подошедшая гражданка пожелала разглядеть вблизи колечко и стала прилаживать его на палец, с разрешения продавца, разумеется. Свободному в этот день от службы сержанту понравился галстук, и он тут же принялся вязать узел под одобрительные слова торговца.

Вокруг палатки собрался народ. Люди бойко брали с прилавка понравившиеся им вещи, примеряли, смотрелись в зеркало, советовались друг с другом. Купец радовался славному началу торгового дня, помогал выбирать товар, подсказывал, зазывал новых покупателей.

Как-то вдруг толпа у палатки поредела, и в одну минуту никого, кроме компании стражников с их женами, да знакомого нам сержанта, не осталось. Купец недоуменно глядел на опустевший прилавок. Исчезли добрые люди, каждый, что держал – то и унес. “Что происходит в этом городе? – возопил не привыкший к обману гражданин Дрора, – покупатели товар взяли, а денег не заплатили!”

– А за что платить-то? – удивился первый боец.

– Не мелочись! – ободрил купца другой стражник.

– Добрые люди не без спросу брали! – крикнул третий.

– Сам давал, сам разрешал, а теперь платы домогаешься, обманщик! – рассердился четвертый.

– Убирайся в свой Дрор, мошенник! – гневно воскликнул разводящий сержант.

Шум привлек любопытных. Разобравшись в чем дело, люди возвысили голос. Апеллируя к властям, они требовали арестовать иноземного агента, а самые справедливые готовились применить рукоприкладство. Защищая чужака от самосуда толпы, бойцы скрутили ему руки за спиной и потащили подальше от места народного гуляния. “Ты легко отделался, аферист!” – крикнул сержант вслед уносившему ноги дрорцу. Остатки товаров бесстыдного пришельца были справедливо поделены между порядочными гражданами Бурга.

***

С наступлением темноты пришло долгожданное время торжества любви. Этот последний этап празднества начинался танцами под оркестр. Сделав несколько неуверенных па, плясуны спешили взять напрокат лодки и освежиться водной прогулкой. За весла садился мужчина, женщина – напротив.

Легкие суденышки плыли по направлению к дальнему берегу озера. Причалив, гребцы и их спутницы выходили на берег. Двое в каждой лодке являлись, как правило, законными мужем и женой, представляли разные супружеские пары. Романтическая душа бургандца держалась того мнения, что одноликость не в ладах с полнотою жизни, а домашнее достояние наличествует всегда.

Чем больше насчитывалось прожитых лет за плечами у влюбленных, тем дальше в темный лес углублялись они. Молодежь держалась свободнее. Ступив на сушу, нетерпеливые в своих стремлениях отроки и юницы не теряли времени на поиски укромного места в лесной чаще, но оставались в прибрежных кустах.

Праздник завершился к утру. Утомленные наслаждениями граждане Бурга возвращались к своим очагам и благословляли судьбу, даровавшую им счастье родиться бургандцами. Люди благодарили владык своих – кость от кости народа и плоть от плоти его.

2. Ассамблея

Для простых обитателей города Бурга первый послепраздничный день был временем активного расслабления. Пережевывалась сентенции из речи главного Старейшины. Переваривались испытанные накануне слуховые, зрительные и осязательные ощущения. Усваивались новые нравственные и эмоциональные идеи. Вкушались домашние средства нейтрализации последствий, возникающих в результате милых душе и желудку излишеств.

Совершенно иначе провели этот день властители Бурга и Бургандии. Случившиеся во время и после праздника два равно уважительных события явились импульсом для созыва внеочередной Ассамблеи Совета Старейшин.

Во-первых, конфликт граждан с торговцем из Дрора вызвал серьезную настороженность властей. То был инцидент опасного обострения напряженности между полярно различными системами жизни, одна из которых (в Бурге) праведна, а другая (в Дроре) – аморальна. Кажется, пришло время принятия оборонительных и наступательных мер. Вдобавок, завершение конфликта выглядело абсолютно недипломатическим, и умелая трактовка этого факта могла стать полезной в свете возможных акций. Короче, обстоятельства требовали безотлагательного обсуждения и последующего умного делания.

Во-вторых, скоропостижно скончался старший Старейшина. В прошлом сердце заслуженного борца было надорвано несколькими серьезными инфарктами миокарда. Чересчур экспансивная речь на открытии праздника привела к резкому обострению сердечного недуга и его фатальному исходу. Смерть руководителя не вызвала сенсацию среди членов Совета. Ушедшего ветерана немедленно сменил другой старогвардеец, занимавший первую позицию в списке на продвижение. В этой штатной ситуации роль внеочередной Ассамблеи состояла в формальном утверждении новой кандидатуры, а также в принятии решения об отсрочке на две недели всенародного оповещения о кончине и ротации.

Наметим несколько штрихов, характеризующих Ассамблеи в Бурге. Местом проведения сих государственных мероприятий служил специально выстроенный для этой цели Дворец Ассамблей. Старейшины собирались на совещания в максимально полном составе. Уважительной причиной отсутствия могла служить только внезапная смерть. Случалось, что участник по состоянию здоровья был не в силах встать на ноги. Тогда прикованного к постели старейшину доставляла в зал заседаний специальная Служба Государственной Стабильности. К одру больного примыкала прикроватная тумбочка с упомянутыми выше бутылкой и стаканом.

Старейшины являлись на Ассамблею с молодыми женами. Памятливые мужья не забывали супружниц от первого брака и каждый год вселюдно клали цветы к изголовью дорогих могил. Высокие эстетические запросы вдовцов побуждали их соединять свои судьбы с женщинами много моложе себя.

При постройке Дворца предполагалось заполнять время перерывов между заседаниями бальными танцами. Однако, по понятным причинам, танцевальный зал пустовал. Поэтому, чтобы подруги старейшин не скучали, в закрытом распределителе организовывалась продажа всевозможных вещей, представляющих интерес для молодых женщин. Легкомысленные товары доставлялись из Дрора, ибо целенаправленный труд бургандцев не был ориентирован на изготовление идеологически немотивированных изделий.

***

Слово взял назначенный демократическим путем новый глава Совета Старейшин. Первым делом он поблагодарил коллег за оказанное доверие. Затем, скрывая неотступающие внутренние боли и, положа одну руку на область желудка, а другую на лоб, поклялся служить идеям Бурга верой и правдой, не блюдя живота своего и не щадя головы своей. Некоторые члены Совета встретили такое вступление кислыми лицами, полагая в чрезмерной куртуазности знак тлетворного влияния Дрора и неуместное низкопоклонство.

– Коллеги и соратники, – обратился к собранию новый глава, – я хочу напомнить всем присутствующим в этом зале, что перед нами стоит задача распространения жизненной системы Бурга на всё население планеты. С этой точки зрения мы должны рассматривать случившийся накануне инцидент с так называемым торговцем из Дрора.

– Считаю излишним напоминать нам о наших общих целях, – перебил старейшина, бывший накануне номером вторым, а ныне ставший первым в списке на продвижение, – разве мы не вместе ехали шагом и не вместе мчались в боях? – пояснил он.

– Проникновение в нашу среду людей и идеологии Дрора стало слишком опасным, – продолжил докладчик, оставив без внимания реплику товарища по оружию, – ведь продажа чуждых нам товаров является симптомом неблагополучия!

– Это вовсе не чуждые, а очень даже нужные нам товары! – раздались с галереи недовольные голоса молодых жен.

– Прошу не отвлекать внимание Ассамблеи на предметы частного характера, – заметил в сторону галереи новый глава, – будем говорить о вещах принципиальных. Мною приглашены эксперты в ключевых областях научного прогресса и военно-политической экспансии. Выслушаем мнения специалистов и примем решения. Я предоставляю слово директору Государственного Института Демонологии. Докладывайте, профессор.

– Институт Государственной Демонологии, – мягко поправил директор учреждения, заняв место на трибуне.

– Есть разница? – задал иронический вопрос новый глава Совета.

– Разница такая же, как между вещами частного и принципиального характера, – помог профессору номер первый в списке на продвижение.

– Прежде всего, я заявляю, что мое сообщение предназначено исключительно для мужских ушей, – категорическим тоном произнес директор института.

– Предлагаю женам немедленно удалиться. В буфете имеются прохладительные напитки, высокосортное сливочное мороженое и конфеты монпансье, – вежливо обратился к женщинам глава Совета.

– Мужской шовинизм! Гендерная дискриминация! – раздались сверху возмущенные возгласы, постепенно стихавшие по мере того, как женщины покидали зал и занимали места у замочных скважин многочисленных дверей.

– Нахватались выражений от чуждого элемента, – поставил диагноз номер первый.

– Вверенное мне научное учреждение, – начал директор института, – всесторонне исследовало вопросы излияния мужского семени и изучило всё существующее многообразие последствий сего акта.

– Профессор, Ассамблея заинтересована в освещении только тех научных результатов, которые могут быть полезны для достижения наших стратегических целей, – заметил глава Совета.

– Именно этот аспект я и собираюсь осветить. Итак, – продолжил ученый, – Лаборатория Внесупружеских Контактов установила, что всего лишь одна порция семени, изливаемого мужчиной внутрь приблудившейся к нам из Дрора особы женского пола, производит тысячи невидимых глазом особей. Эти новоявленные субъекты названы нами научным термином “шеды”. Излияние в иноземку получило имя “батала”.

– Проклятие! Каким это образом у нас появляются дрорские особы женского пола? – вскипел от возмущения номер первый.

– На окраине Бурга имеется улица, на которой процветают веселые заведения с персоналом из Дрора, – ответил глава Совета, и ухо его уловило возмущенный ропот из-за закрытых дверей.

– Возмутительное бездействие высшей власти! – гневно, но при этом вполне самокритично констатировал номер первый, – корова ничего не требует от быка, баран не платит овце, лишь дрорская распутница наряжается на последние деньги бургандского труженика, только она отдает себя внаймы!

– Профессор, изучены ли свойства шедов? Не считаете ли вы, что необходимо закрыть веселые заведения и покончить с постыдной баталой? – спросил глава Совета.

– Да, мы изучили особенности шедов и считаем неправильным прекращать деятельность веселых заведений и останавливать баталу. И вот по какой причине. Наши исследователи установили, что недоступные людскому взору шеды способны к деятельности, результаты которой весьма зримы и вполне могут быть нам полезны. Эти существа легко поддаются обучению.

– Любопытно, откуда возьмется наставник для обучения невидимок? – проявил нетерпение глава Совета.

– Поясняю. В Лаборатории Верховной Демонологии сделано принципиально важное открытие. Оказывается, у шедов имеется царь, Асмодай его имя, который обучает и направляет своих подданных.

– Какой толк простому народу Бургандии от всей вашей ученой чертовщины? – недружелюбно вмешался номер первый.

– Употребление ненаучных выражений не способствует получению положительных результатов дискуссии, – бросил в пространство глава Совета, – пожалуйста, продолжайте, профессор.

– Идеологический Отдел Института установил, что отношение Асмодая к бург-идеологии абсолютно лояльно, и царь шедов готов сотрудничать с нами. Привлечение Асмодая к совместной деятельности выходит за рамки компетенции вверенной мне епархии. На этом я заканчиваю. Благодарю за внимание.

– Спасибо, профессор. Ваше сообщение об открытиях Государственного Института … ах, простите, Института Государственной Демонологии будет включено в секретный протокол, прилагаемый к стенографическому отчету Ассамблеи, – подвел итог глава Совета.

– Не спи, вставай кудрявая! – прорезал солидную атмосферу зала совершенно неожиданный возглас.

– В чем дело? – недовольно осведомился глава Совета.

– Ничего особенного, начальник. Просто мой пациент, если голоден, просыпается с этим кличем, – крикнул в ответ медбрат, сотрудник Службы Государственной Стабильности, хлопотавший у постели члена Ассамблеи, доставленного на заседание из лечебного учреждения, – я покормлю больного жидкой манной кашей, и он снова уснет.

– Не возражаю, – великодушно согласился глава Совета, – сейчас я объявляю перерыв. Прошу открыть двери на галерею и вернуть наших жен.

***

– Я предлагаю всем снова включиться в работу Ассамблеи, – произнес глава Совета по окончании перерыва, – сейчас я предоставляю слово еще одному эксперту, председателю Комитета Спецопераций. Пожалуйте на трибуну, генерал.

– Приветствую всех присутствующих, – начал, но не успел закончить фразу председатель, ибо был прерван репликами из зала.

– Спецоперации? Хирургические? – раздались голоса с галереи.

– Прерывание беременности! – послышался ответ оттуда же.

– Вы врач-гинеколог, вы делаете аборты? – сыпали вопросами молодые жены, кто со смешком, а кто всхлипывая.

– Чтобы да – так нет! – пошутил известный своим добродушием и чувством юмора председатель.

– Эй, наверху! Дайте генералу возможность докладывать! – пристрожил женщин номер первый.

– Комитет Спецопераций получил от Института Государственной Демонологии материалы, касающиеся шедов и их царя, – сказал председатель, – и мы с глубоким удовлетворением отмечаем, что активность шедов может быть использована нами в осуществлении секретных маневров, направленных против города Дрора и его обитателей. Нами разработаны специальные инструкции для Асмодая, руководствуясь которыми, он станет обучать своих верноподданных.

– Не могли бы вы, генерал, приподнять занавес таинственности, дабы члены Ассамблеи глубже вникли в проблему? – задал вопрос глава Совета.

– Я подготовил подробную докладную записку. Она должна стать еще одним секретным протоколом к стенографическому отчету Ассамблеи. Не следует пренебрегать строгостью государственных тайн. Имеющие к ним допуск смогут ознакомиться с материалом.

– Слишком куце! – заметил номер первый, – какие у вас конкретные предложения, генерал?

– Пожалуй, об одной вещи я скажу во всеуслышание. Нам необходимо углубить проникновение активной агентуры во вражескую среду. Я предлагаю использовать для этой цели инцидент с изгнанным торговцем из Дрора. По имеющимся у нас сведениям, он холост. Мы должны найти в своей среде невесту для него, которая одновременно с супружескими обязанностями будет выполнять задания Комитета. Одно важное уточнение: связанные путами древних предрассудков, дрорцы женятся только на девственницах, и не в наших интересах игнорировать этот факт. Иными словами, мы должны помочь выдворенному торгашу составить достойную партию в его архаичном дрорском понимании.

– Дорогой генерал! – воскликнул глава Совета, – после вчерашней лодочной прогулки на дальний берег озера, боюсь, не осталось у нас целомудренных невест! Да разве хвастаются девственностью?

– Печально. Только не знавшая мужа дева может стать подходящей партией для дрорца! – заметил председатель.

– Увы, в настоящий момент в Бурге нет такой партии! – горестно ответствовал глава Совета.

– Есть такая партия! – торжествующе выкрикнул номер первый, – это Орпа, моя дочь от предыдущего брака. Она провалилась на школьном выпускном экзамене, а наказание я поручил ее мачехе. Эй, женушка, – крикнул он в направлении галереи, – доложи-ка Ассамблее, какие воспитательные меры ты приняла в отношении своей падчерицы?

– Доложу с удовольствием! – раздался в ответ радостный вопль молодой жены номера первого, – я высыпала перед Орпой мешок гороха и мешок фасоли, смешала зерна и велела ей отделить одно от другого. Она провозилась до утра, не смогла пойти на праздник и потому осталась девственницей!

– Замечательно. Вот ее мы и пошлем на задание. Будет ей переэкзаменовка! – вновь пошутил председатель Комитета Спецопераций.

***

– Уважаемые участники собрания! – начал свою заключительную речь глава Совета, – подведем итоги работы. Настоящая внеочередная Ассамблея Совета Старейшин констатирует необходимость активизации деятельности Совета и всех государственных структур в целях установления единой мировой бург-идеологии. Для этого следует обезоружить идейно, а также демилитаризовать, демонизировать, дезорганизовать, дестабилизировать, дезориентировать, дезинформировать и, наконец, депортировать нашего главного противника, окопавшегося в Дроре. Мы выслушали доклады экспертов. Практически применяя научные открытия Института Государственной Демонологии вкупе с методическими разработками Комитета Спецопераций, мы поставим на службу своим целям деятельность шедов и их царя Асмодая. Мы усилим проникновение секретной агентуры во вражескую дрорскую среду. Сбывая противнику толику содержимого наших неисчерпаемых подземных кладовых, сделаем Дрор ресурсозависимым и, как следствие, послушным. Получая от продаж огромную выручку, используем ее для завоевания личной благонамеренности дрорских бонз. Надеюсь, все понимают, о чем я говорю. Таковы основные вехи намечаемого нами пути.

– Хочу сделать добавление, – бросил с места номер первый, – провозглашенная программа рассчитана на длительный срок, превышающий реальное время правления одного главы Совета. Вполне возможно, что мне, как ныне занимающему первую позицию в списке на продвижение, придется завершать или продолжать осуществление плана. Поэтому я предлагаю включить в итоговый документ крайне важный с моей точки зрения пункт, а именно – заручиться благословением Вышнего. Для этого необходимо снарядить посланничество на поклон к Нему. Экспедиция отправится к Поклонной Горе, на вершине коей Он обитает. Полагаю, предприятие нельзя откладывать в долгий ящик, и следует приступать к делу немедленно.

– Разумное предложение, – одобрил глава Совета и закрыл внеочередную Ассамблею словами, ставшими крылатыми в Бургандии: “Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи по борьбе!”

Общее решение внеочередной Ассамблеи Совета Старейшин, включающее предложенное номером первым добавление, а также два секретных протокола, было принято единогласно. В момент голосования “за” медбрат поднял руку хворого члена Совета, спящего под действием инъекции морфина. Молодые жены старейшин бурно аплодировали. Утомленные трудным днем, участники заседания разъехались по квартирам.

3. Федеральный роман

Через несколько часов после завершения внеочередной Ассамблеи Совета Старейшин, ночью, еще до наступления рассвета, в дверь квартиры, занимаемой семьей номера первого в списке на продвижение, раздался настойчивый стук. Испуганная молодая жена хозяина (ее спальня находилась близко к входной двери), закутавшись в халат, на цыпочках подкралась к глазку. На лестничной площадке в слабом свете газовой лампы виднелись люди в высоких сапогах, черных кожаных тужурках и без погон. “Делать нечего, – холодея от страха, подумала женщина, – надо открывать!”

С умеренно громким топотом в квартиру элегантно вошли несколько невооруженных, как показалось хозяйке дома, крепких мужчин разного возраста.

– Это квартира номера первого в списке на продвижение? – вместо приветствия осведомился старший по годам и по должности.

– Да, – едва слышно ответила хозяйка, ноги ее подкосились от ужаса, и она упала в предусмотрительно приготовленные объятия самого молодого из вошедших: ужас уводит землю из-под ног.

– Успокойтесь, гражданочка, уймите дрожь в вашем прекрасном теле, ничего страшного ни вам лично, ни членам вашей семьи не грозит, – промолвил добрый утешитель и энергичным движением кистей рук вернул женщину в вертикальное положение.

– Чем могу быть полезна? – пролепетала она.

– Нам необходимо видеть девицу по имени Орпа, – деловито сообщил старший.

– Вы ее мать? – спросил молчавший до сих пор член делегации.

– Замечательно сохранились! – польстил самый молодой.

– Я мачеха, – скромно заметила молодая жена номера первого.

– Предъявите вашу падчерицу! – нетерпеливо повторил глава миссии.

– Орпа! – закричала мачеха, – за тобой пришли!

– Не за тобой, а к тебе! – поправил малоразговорчивый визитер.

– Я тут, мамочка! – пропищала выбежавшая на зов девица.

– Тебя хотят видеть эти мужчины, доченька!

– Вы Орпа? – строго спросил главный.

– Я – Орпа!

– Сегодня в восемь часов утра, – заученно проговорил глава миссии, – вам надлежит явиться лично к председателю Комитета Спецопераций для приватной секретно-государственной беседы.

– Я поняла, – пробормотала Орпа.

– Распишитесь в получении повестки. Обратите внимание на мелкие буквы внизу: опоздание на двадцать минут карается двумя годами ссылки в трудовой лагерь перевоспитания для членов семей ответственных работников.

– Боже сохрани! – всплеснула руками молодая жена.

– Попрошу, – сказал начальник, – ваш документ взять с собой!

Не прощаясь, делегация удалилась. Появился отец семейства. Он слышал разговор, но предусмотрительно не выходил из комнаты, избегая, на всякий случай, привлекать к себе внимание сотрудников Комитета.

– Кровиночка моя, – утирая слезу, всхлипнул номер первый, – тебя-то за что? Ведь ты ни в чем не виновата! – и окрепшим голосом бросил в сторону молодой жены: “Ты сама ее морочила, сама по проволке идешь!”

– Память у тебя отшибло, старый! – непедагогично в присутствии ребенка грубо заявила мужу юная его супруга, – забыл, что генерал сказал на Ассамблее, мол, даст нашей Орпе важное задание?

– Ох, верно ведь! Обошлось, кажется. А ты не зубоскаль! Лучше помоги девчонке нарядиться, ей ведь идти скоро!

***

На служебной карете, полагающейся отцу по должности, Орпа без опоздания прибыла на площадь перед зданием Комитета Спецопераций. В ее распоряжении было еще несколько минут, и она посвятила их разглядыванию установленной в центре площади величественной статуи основателя Комитета. Отлитый из железа памятник – огромная стройная фигура борца – гордо высился над городом и страной. “Странно, – подумала Орпа, – ведь памятник ставится наименее памятному, а разве забудется этот герой?”

Взгляд Орпы вперился в необычный дорожный знак. Оказывается, проезд по площади позволялся только конным экипажам и не разрешался повозкам, запряженным ослами. Сие было сделано по просьбе трудящихся бургандцев. Люди, проходившие и проезжавшие мимо Комитета, говорили робким шепотом, а ослиный рев нарушал ауру тихой кротости, излучаемую железа многопудьем монумента и стен незыблемостью бастиона.

Ровно в восемь ноль-ноль дежурный охранник открыл дверь председательского кабинета, и Орпа смело прошагала по красной ковровой дорожке к необъятному столу, за которым сидел вполне нестарый еще мужчина в генеральской форме. Надо заметить, что посетительница, входя в святилище Бургандии, почти не испытывала страха, ибо мачеха подготовила ее к получению лестного предложения о сотрудничестве.

Генерал заранее надел темные очки. Скрывая глаза, он прятал молодой огонь, горевший во взгляде. Вдумайся, читатель: разве легко человеку его положения и его лет хладнокровно глядеть на юную, стройную и прекрасную видом деву, сидящую на расстоянии вытянутой руки, в пределах столь очевидной досягаемости, и при этом говорить о делах службы? Он так не привык. Но помни, книгочей: высокий патриотизм в сердце государственного мужа заставляет молчать низкую похоть в чреслах его. В каждом из нас происходит война с самим собой, а победа над самим собой – ценнейшая из побед.

– Здравствуй, гражданка Орпа, рад с тобою познакомиться! – промолвил генерал.

– Здравствуйте, гражданин председатель Комитета Спецопераций! – бойко продекламировала Орпа.

– Скажи-ка, Орпа, что ты больше любишь, в школе учиться или горох от фасоли отделять? – пошутил генерал.

– Наслаждаюсь и тем, и другим, – в тон ответила девица.

– На каком экзамене ты срезалась?

– Не помню точно. Что-то там было про иксы и игреки.

– Значит, математика пришлась тебе не по вкусу. А чем ты увлекаешься?

– Я книжки читаю. Про любовь, про семью.

– Замечательные склонности у тебя, Орпа. Это пригодится и тебе самой, и нашей счастливой стране Бургандии.

– Мне отец с мачехой говорили, что я получу от вас важное государственное задание. Интересно, какое?

– Терпение, голубушка. Кстати, о терпении. Не скучно тебе было всю ночь напролет зерна перебирать?

– Ничего, справилась. Я одновременно книгу чувствительную читала. Ночь незаметно пролетела!

– А сверстницы-то твои весело время провели!

– Знаю я, чем они занимались. У меня другое на уме.

– Великолепно! А скажи-ка, Орпа, ты домашних своих любишь?

– Я родителя почитаю…ну, и вообще…

– Браво! Умеешь отвечать уклончиво!

– Жизнь учит, гражданин председатель Комитета Спецопераций.

– Молодчага! А теперь перейдем к главному. Замуж выйти хочешь?

– Право … не знаю … может быть… – покраснела дева.

– Может быть – значит, да! У меня, представь, для тебя жених есть.

– А вы сват? Или свадебный генерал?

– Не переступай грань, Орпа! Разговор у нас служебный, не забывай!

– Простите, начальник. А кто он, жених-то?

– Отличный парень. Немного старше тебя. Красавец. Высокий. Образованный. Денежный. Книги любит читать – родственная душа тебе.

– Что-то с ним не так, наверное. Почему через Комитет сватается?

– Не он сватается, а Комитет его сватает. Дрорец он. А нам требуется, чтобы ты женила его на себе.

– Дрорец? Ну и пусть! Я не предубежденная, ксенофобией не страдаю.

– Это хорошо. Отчасти. Комитет сведет тебя с ним. Сумей понравится ему. Когда он женится на тебе, станешь выуживать из него полезные для родины сведения и тайно передавать их нам. Вот такое тебе выйдет государственное задание. Правда, замечательно?

– Если в семье будет любовь – то замечательно.

– Наши люди не говорят “если”, говорят “есть”! Ты меня понимаешь, Орпа?

– Кажется, начинаю понимать.

– Отрадно слышать. Да, последний вопрос. Почему ты не подвела брови и глаза, идя ко мне на прием?

– Я хотела, да мачеха поскупилась, утаила от меня свою заветную коробочку. Сказала, дескать, им на Ассамблее давали только по одному косметическому набору в руки.

– Понятно. Сейчас, Орпа, отправляйся к моему помощнику для получения конкретных инструкций. Его кабинет – этажом ниже. Согласно этой записке от меня, он выдаст тебе под роспись атрибуты косметики.

– Ой, спасибо, гражданин генерал!

– Хватит! Бонтон тебе еще пригодится в других местах. С этой минуты ты являешься агентессой Комитета Спецопераций. Это трудно, ответственно и почетно. Помощник ожидает тебя. До свидания, Орпа.

***

Помощник председателя Комитета подробно проинструктировал Орпу и остался весьма доволен смышленостью новой секретной сотрудницы. Хотя девица и проявила отменную понятливость и схватывала налету, задача чиновника была не столь уж проста. Он вынужден был соблюдать строжайший наказ начальника не прикасаться к юнице (ни-ни!) – дабы не сорвать спецоперацию первостепенной значимости.

Кандидата в женихи звали Ерэд. Он старше Орпы на пять лет – расцвет молодости. Помощник достал с полки папку с надписью “Ерэд, гражданин города Дрора”, раскрыл ее на первой странице и показал невесте нарисованные карандашом изображения субъекта государственной важности – анфас и профиль. Затем зачитал ей детальное описание внешности Ерэда, назвал род его занятий и сумму ежегодных доходов, перечислил родственников. Орпа пришла в восторг: “Какой видный парень! – подумала она, – славный выйдет из него муж, не сглазить бы. Молодцы комитетчики, отличные сваты!”

Помощник сообщил Орпе, что после торгового фиаско Ерэд пребывает в состоянии кратковременной черной меланхолии. Сейчас он неспешно возвращается к себе домой в Дрор. Он едет верхом на осле от одной придорожной гостинице к другой. Орпу доставят экспресс-колесницей на место предполагаемой стоянки Ерэда, где она будет его ждать. Виденные ею в папке рисунки, а также глубокая печаль на лике путника помогут ей опознать молодого человека. Далее, используя женские чары, она познакомится с Ерэдом и станет действовать согласно государственному заданию. Комитет Спецопераций полагается на ее фантазию и желает ей счастья в личной жизни и успехов в труде на благо родины.

По правде говоря, Орпа не испытывала сомнений, соглашаясь сотрудничать с Комитетом. В сердце выпускницы средней школы не звучали патриотические мотивы, зато с каждым днем крепла мечта полюбить молодого, красивого и богатого парня. Чтение романов, всё больше дрорских сочинителей, деформировало мировоззрение и без того крамольной барышни. “Мир состоит из меня и неменя, – рассуждала девица, – так ради кого их этих двоих я стану жить? Неужели ответ не очевиден? Когда мы сами себя любим, то и мир нас непременно полюбит!”

Орпа не помнила своей матери и крепко не любила мачеху, почти ровесницу ей. Однако она была лояльна родителю, ибо он безотказно разрешал ей пользоваться своей служебной каретой. Впрочем, последнее обстоятельство не указывало на духовную связь дочери с отцом. Иными словами, ничто не удерживало Орпу в лоне семьи. Наоборот, в замужестве она видела прекрасный повод сбежать, наконец, из постылого дома. Более того, на дне девичьего сердца жила надежда соединиться узами брака именно с дрорцем и навсегда уехать в Дрор. И тут такая удача!

Помятуя о соблюдении служебной тайны, Орпа лаконично и наскоро попрощалась с домашними и вышла на улицу. Ее уже дожидалась обещанная экспресс-колесница. Кони помчали Орпу навстречу новой жизни, подальше от квартиры на набережной.

***

На ночь глядя, Орпа прибыла в придорожную гостиницу, где, по расчетам Комитета, должен был остановиться Ерэд. Она улеглась спать, и ей снились широкие и ярко освещенные улицы в центре Дрора, особняк на тихой окраине города. Она – полновластная хозяйка в доме, ее окружают милые детки, лепечут, смеются, одолевают невинными вопросами на фундаментальные темы.

Наконец, на веранде появляется красавец-мужчина – ее возлюбленный супруг. Он нежно обнимает ее за талию, они проходят в садовую беседку, усаживаются за стол. Служанка приносит знакомую бутылку озерной воды. Супруги выражают ей свое неудовольствие, и тут Орпа просыпается. “Хоть во сне, да настигнет меня этот проклятый Бург!” – досадливо цедит она сквозь зубы.

К середине следующего дня подъехал верхом на маленьком ослике некий молодой человек с интеллигентно-печальным лицом и попросил у хозяина самую дешевую комнату. Устроившись, он вышел в общую залу, где гости трапезничали, но заказывать обед не стал – объяснил хозяину, мол, его ограбили в Бурге, и платить нечем. Он достал из дорожного мешка краюху хлеба и принялся энергично откусывать от нее, запивая водой.

Орпа чуть-чуть отворила дверь своей комнаты и в щель разглядывала нового приезжего. Сомнений не было – это Ерэд. Она надела на себя скромное закрытое платье и незаметно для новичка спустилась вниз, проскользнула наружу и принялась расхаживать взад и вперед по тропинке неподалеку от гостиницы. Лицо ее приняло выражение печали. Она раскрыла заранее припасенную книжечку стихов и, прогуливаясь, негромко декламировала романтические четверостишия.