Читать онлайн Клад и крест бесплатно

Вторая книга трилогии «Клад и Крест», за которую автор в 2014 году был удостоен Государственной премии Правительства России в области культуры

Предисловие автора

Книга, которую вам, ребята, предстоит прочесть, весьма необычная. Это и приключения, и детектив, и «школьная проза», и рассказ о первой любви, и историческая повесть. Но главное, что это книга рассказывает о жизни таких же российских ребят, как и вы сами!

Когда-то в молодые годы ваши родители зачитывались замечательными повестями о «сверстниках, обдумывающих житье». Наверное, ваши папы и мамы назовут в первом ряду такие шедевры, как «Кортик» и «Бронзовую птицу» А.Рыбакова, «Тимур и его команда» А.Гайдара, «Два капитана» В.Каверина. Эти книги помогли многим поколениям ребят страны Советов найти свой верный путь в жизни.

Ныне мы живем в другое время, и Россия стала другой страной. Нам, взрослым людям, очень хотелось бы, чтобы наши дети и внуки воспринимали многовековую историю России как единое целое, чтобы вы научились гордиться достижениями своих предков и верно понимали все их ошибки и заблуждения. Вы должны научиться созидать, а не разрушать!

Название книги «Клад и крест» далеко не случайно. Поначалу герои этой повести увлеклись поисками сокровищ князей Голицыных. А там где сокровища, там, конечно же, и могилы, убийства и прочие ужасы.

Но поиски сокровищ вскоре привели ребят к совершенно иному понимаю слов «клад» и «крест». Надеюсь, и вы, мои юные читателю, тоже пройдете вместе с Антоном, Родиком, Тёмой, Оксаной и их друзьями непростой путь духовного просветления, который ведет людей к Свету и Вере и Добру.

От того, какие дороги в жизни выберете вы, ребята, зависит будущее нашей великой Родины!

Сергей Сухинов

Глава 1. Гроза над Петровским

Этот июльский день выдался на редкость жарким и душным.

Лёнька Кротицын по прозвищу Книгочей так и сяк крутился на мягком диване в своей комнате, и никак не мог найти положение поудобнее. Окна были распахнуты настежь в сад, но дышалось почему-то трудно, и в душе мальчика царила непонятная маята. И только когда откуда-то издалека донесся глухой раскат грома, Лёнька понял: надвигается гроза!

Зевнув, он потянулся, затем надел кроссовки и вышел из дома в сад, держа книгу под мышкой. Он обожал читать в грозу, под шум ливня в садовой беседке – предмете тайной зависти всех его приятелей.

Кротицыны жили на самом краю Петровского, на крутом берегу Москва-реки. Стоило же просто повернуть голову, и перед взором как ладони открывалась панорама деревни и примыкающего к нему поселка Института Биологических Проблем. По ночам, сидя на скамейке с маленьким телескопом в руках, Лёнька мог часами наблюдать за звездным небом, а потом рассказывал друзьям про якобы увиденные им хвостатые кометы и далекие галактики.

Многие ребята не верили в эти россказни, но кое-кто про себя думал: а вдруг в этом что-то есть? Конечно, Лёнька слыл фантазером, но вот беседка в саду Кротицыных была на самом деле очень необычной. Не какая-нибудь деревенская самоделка, сделаннпя из досок и железа. Нет, на краю участка возвышалось старинное сооружение из белого камня: шесть мраморных колонн и вытесанный из цельного куска известняка купол трехметрового диаметра. Беседку построили в начале XIX века в усадьбе князей Голицыных, что располагалась здесь менее чем в ста метрах от дома Лёньки.

Когда-то этой беседкой завершался грандиозный княжеский парк, от которого ныне осталось лишь несколько десятков древних деревьев. Одно из них по воле судьбы также росло возле дома Кротицыных – двухсотлетний ливанский кедр, с характерной плоской вершиной кроны и длинными раскидистыми ветвями. Такого дерева не было больше нигде в Подмосковье, и потому о нем не раз писали статьи в газетах ученые-ботаники. «Ну и везет этому пустомеле!» – с завистью говорили о Лёньке в школе его неприятели.

А теперь признайтесь – разве бы вам не захотелось встретить грозу, сидя в скамейке в древней княжеской беседке, да еще под древним кедром, чья родина находится в далекой Малой Азии?

Почесывая укушенную комаром руку, Лёнька пошел по узкой асфальтовой дорожке, ведущей через сад. Наверху, среди густых ветвей, сияло нестерпимой голубизной июльское небо. Было тихо, и только отчаянная духота да вдруг умолкший щебет птиц предвещали скорую грозу. Наконец, со стороны Знаменков донеслось далекое глухое грохотание.

Вскоре Лёнька уже сидел на своей любимой скамейке, упершись ногами в одну из колонн. Сквозь вьющийся дикий виноград он увидел, как на Знаменки с северо-запада медленно надвигался иссиня-черный фронт облаков. То там, то здесь их прочеркивали зигзаги молний. Гроза обещала быть на редкость сильной, и Лёнька даже облизнулся в предвкушении предстоящего буйства стихий.

Надо сказать, что в свои четырнадцать с небольшим лет Лёнька был бесшабашным малым и обожал всяческие острые ощущения. Хилое телосложение и не очень крепкое здоровье не мешали ему выбирать в парке Горького самые головокружительные аттракционы, от одного вида которых у его родителей начинали кружиться головы. «Космонавт ты наш сопливый», – с облегчением говорил отец, когда его сынишка с улыбкой на устах выходил из какой-нибудь очередной летающей ракеты или железного дракона.

Но никакие самые крутые горки или карусели не щекотали так Лёньке нервы, как гроза. Ему не раз доставалось от матери за то, что он не желал во время страшных небесных канонад закрыть окна в своей комнате. «Совсем свихнулся от своих книг, – сердилась мама. – А вдруг в дом влетит шаровая молния? Сгорим ведь, словно в печке!»

Сегодня Лёньке повезло. День был будним, и родители еще не вернулись с работы. Гуляй, не хочу!

Усевшись поудобнее, мальчик раскрыл томик своего любимого писателя Эдгара По. Дождавшись очередного раската грома, он нашел рассказ «Падение дома Ашеров» и громко прочитал:

«В течении всего унылого, темного, глухого осеннего дня, когда тучи нависали гнетуще низко, я в одиночестве ехал верхом по удивительно безрадостной местности и, когда сумерки начали сгущаться, наконец обнаружил в поле моего зрения дом Ашеров. Не знаю, отчего, но при первом взгляде на здание я ощутил невыносимую подавленность… Я направил коня к крутому обрыву зловещего черного озера, невозмутимо мерцавшего рядом с домом, и посмотрел вниз – но с еще большим содроганием – на отраженные перевернутые стебли седой осоки, уродливые деревья и пустые, похожие на глазницы, окна.»

Раскаты грома заглушили на время его слова. Лёнька довольно улыбнулся, перелистал пару страниц и продолжил чтение своих самых любимых мест из рассказа:

«По просьбе Ашера я сам участвовал в подготовке временного погребения. Мы вдвоем, без посторонних, перенесли гроб с телом. Склеп куда мы его поместили…»

Вновь небо содрогнулось. Лёнька облизал пересохшие губы, ощущая, как мурашки пробежали по его спине. Здорово!

«Поместив нашу печальную ношу на козлы, стоявшие в этой обители ужасов, мы частично отодвинули еще не привинченную крышку гроба и стали взирать на лик лежащей в нем женщины. Поразительное сходство брата с сестрою впервые бросилось мне в глаза…»

Вдруг небо запылало ослепительным огнем. Лёнька даже зажмурился и от неожиданности выронил книгу. А когда поднял, то вокруг уже стало темно, словно глубокой ночью.

Выглянув между колонн беседки, мальчик даже приоткрыл рот от изумления. Такого он еще никогда не видел! Грозовой фронт уже навис на Петровским. Он одномоментно испускал сразу несколько молний. Ветер усиливался с каждой секундой, набирая ураганную силу. В темном воздухе замелькали словно пули крупные капли дождя, предвещая начало сильнейшего ливня.

Лёньке стало жутко. Он с тоской посмотрел в сторону дома, мечтая забраться в подвал и переждать там буйство стихии, но затем одернул себя. Неужто на Петровское налетит самый настоящий ураган? Тогда лучше отсидеться здесь, в беседке. Еще неизвестно, устоит ли дом, а беседка точно устоит – ведь за свои почти двести лет она наверняка видела бури и посильнее!

На всякий случай Лёнька забрался под скамейку. Нащупав рукой книгу, он прижал ее к себе, и ощущая, как сильно бьется сердце, уже на память прошептал свои любимые строки из рассказа Эдгара По:

«Охваченный страхом, бежал я из этого здания. Гроза еще бушевала во всю мочь, когда я очнулся и увидел, что пересекаю старую аллею. Вдруг ее пронизал жуткий свет… Сияла полная, заходящая, кроваво-красная луна… Дохнул бешенный ураган… раздался долгий, бурливый, оглушительный звук… и глубокое тусклое озеро у моих ног безмолвно и угрюмо сомкнулось над обломками дома Ашеров».

Последние свои слова Лёнька уже не услышал – молнии сверкали не переставая, а ветер свистел так, что кроны старых яблоневых деревьев клонились чуть не к самой земле. То там, то здесь ломались ветви, не выдержав бешенного напора ветра.

Хлынул страшный ливень. Но вдруг ветер стал стихать. Молнии стали сверкать не так часто, и через несколько минут Лёнька понял, что ураган уносит грозу куда-то в сторону Москвы. «Э-эх, не повезло! – разочарованно подумал он. – Вот было бы здорово, если бы ветер вырвал с корнем деревья и поднял их в воздух, как в фильме «Смерч!» Было бы о чем потом рассказать ребятам…»

Небо напоследок еще раз полыхнуло, и тут же последовал такой удар грома, что мальчик чуть не оглох. Ему показалось, что молния ударила куда-то совсем рядом, неподалеку от Петровского. И только тогда ему в голову пришла тревожная мысль: а если небесный огонь угодит в его собственный дом? Или в дом кого-нибудь из соседей? Петровское было почти сплошь деревянным, и потому пожаров здесь боялись пуще чумы.

Пожар?!

Лёньке вдруг показалось, что он чует легкий запах дыма. Он вскочил на скамейку и посмотрел в сторону деревни. То, что он увидел, заставило еще сильнее забиться его сердце.

Горела старая бревенчатая школа, расположенная в самом центре Петровского. Она была построена последним князем Голицыным еще в начале века, здесь отучились несколько поколений петровских ребят. Лишь лет тридцать назад рядом с ней появилась современное пятиэтажное здание, и тогда в старой школе стали заниматься юные музыканты.

Школа изрыгала темный дым и пламя через одно из своих окон, словно огнедышащий дракон. Сильный ветер подхватил пригоршню искр и бросил их на стену здания. Та занялась, словно было сложена не из толстых бревен, поливаемых страшным ливнем, а из хорошо просушенной соломы.

– Пожар! – завопил Лёнька. – Горим!

Он уже хотел было бежать к дому, чтобы вызвать по телефону пожарную команду, как вдруг заметил, что дверь старой школы распахнулась. Из нее выскользнули два человека и скрылись на соседней улице.

Лёнька замер с открытым ртом. Неужели, в школу проникли воры?!

Лишь через несколько минут до него дошло, что двое неизвестных могли воспользоваться страшной грозой, чтобы поджечь голицынскую школу. Иди потом, докажи, от чего она сгорела на самом деле!

Но зачем? Зачем?..

Лёнька выскочил из беседки и помчался по лужам в сторону дома. Набрав телефон районной пожарной службы, он срывающимся от волнения голосом сообщил о том, что в Петровском только что загорелась старая школа. Звонкий женский голос тут же ответил, что из Петровского уже звонили несколько человек, и что пожарная машина выехала и будет на месте через пятнадцать минут.

Лёнька вытаращил глаза. Через пятнадцать минут? Да за это время от школы только головешки останутся! Надо пока не поздно бежать на место событий, пока не поздно!

Торопливо надев куртку, мальчик выскочил из дома и помчался к калитке. По его лицу хлестали струи дождя, но мальчик был настолько возбужден, что даже не заметил этого. Перебежав через пустынное шоссе, делившее Петровское пополам, он помчался к ближайшей деревенской улице. Сейчас она напоминала бурную реку. Скользя по раскисшей земле и время от времени падая прямо в мутные лужи, Лёнька упрямо бежал в сторону школы. А гроза постепенно стихала, тучи неслись в сторону Москвы, словно темные всадники небесной орды.

Когда Лёнька добежал-таки до конца улицы, вокруг пылающей школы уже собралось десятка два людей. Ни одной пожарной машины еще не было – да и что они могли бы сейчас сделать? Здание горело сразу с трех сторон. Бревна трещали так, словно их ломал невидимый великан. Крыша изрыгала ввысь столб темного дыма, испещренного трассирующими пулями раскаленных искр.

Ленька было сунулся было поближе к гигантскому костру, но один из мужчин поймал его за руку.

– Не лезь, малец, – хрипло сказал он. – Тут ничего уже не поделаешь. Видно, последний час пробил для нашей старой школы. Хорошо еще, что ветер немного стих, так что огонь на соседние дома не перекинется.

Пожилая женщина вздохнула.

– Э-эх, совсем недолго не дожила голицынская школа до своего столетия! А ведь в ней еще бабка моя училась… Но что уж тут поделать? Не только люди, но и дома когда-то умирают. Небось, молния в нее попала. Или от ветра проводку оборвало, и вышло короткое замыкание. В такую-то грозу всякое могло случиться!

– Да причем здесь гроза? – завопил Лёнька. – Старую школу подожгли! Я сам видел, как двое выскочили из дверей сразу после того, как из окна повалил дым! Вы понимаете – школу подожгли!

В толпе послышались смешки.

– Ну, ты парень, насмотрелся детективов, – хмыкнул пожилой мужчина, осуждающе глядя на Лёньку. – Кому наша старая школа могла помешать? Никому. Просто время ее пришло, вот и все. Ну, ты еще совсем сопляк, тебе еще такое не понять.

Лёнька хотел было огрызнуться, а потом одумался и только огорченно махнул рукой. Конечно, кто ему поверит, с его-то репутацией вечного выдумщика и фантазера?

Он постоял еще некоторое время, наблюдая за тем, как пламя словно ненасытный хищник поглощало бревенчатое здание. А когда со стороны шоссе послышался рев сирен пожарных машин, Лёнька повернулся и понуро поплелся домой, не глядя шагая прямо по глубоким мутным лужам. «Может, на самом деле все это мне привиделось? – тоскливо думал он. – Надо поменьше смотреть по видику ужастиков и боевиков. Не то еще какие-нибудь зелененькие пришельцы над Петровским станут мерещиться. Никому и слова больше не скажу про тех двух поджигателей!»

Глава 2. На берегу реки

Лёнька крепился ровно три дня. Он старался не выходить из дома, и стал на удивление молчаливым. На все расспросы родителей отвечал только односложно «да» и «нет». Боясь проговориться, так плотно сжимал губы, что те даже посерели. Мать обеспокоилась – что с тобой, сынок?

Но Лёнька в ответ только махал рукой и старался скрыться в своей комнате. Иногда он подходил к окну и тоскливыми глазами смотрел на улицу, где непрерывно шел по-осеннему мелкий и нудный дождь. Казалось, после урагана лето внезапно кончилось, и в жизни уже никогда не будет ничего хорошего. Да и чего хуже – владеть тайной, и не иметь возможности поделиться ею с кем-нибудь по большому секрету?

Едва проснувшись утром в пятницу, и даже не открыв еще глаза, мальчик решил: все, сегодня расколюсь! Сил моих больше нет! Пускай ребята думают, что я окончательно чокнулся, начитавшись детективов, но больше молчать я не стану!

Приоткрыв веки, Лёнька увидел, что на стене весело бегает солнечный зайчик, пробившийся чперез неплотно закрытые занавески. Из сада доносился гомон птиц. Вскочив с постели, мальчик подбежал к окну и отодвинул в сторону шторы. И даже зажмурился от косых лучей розового солнца, только что поднявшегося над далекой волной леса.

«А что – жизнь, кажется, налаживается!» – приободрился Лёнька. Напевая что-то себе под нос, он пошел умываться. На лице его светилась довольная ухмылка. Ну, сегодня он выдаст – все просто закачаются!

Спустя полчаса Лёнька проводил родителей на работу, а затем торопливо натянул плавки, надел шорты и пеструю футболку с изображением физиономии своего кумира Михаэля Шумахера, легендарного гонщика «Формулы-1». Пройдя через весь сад, он свернул на узкую тропинку, ведущую к краю обрыва. Здесь, возле высокой деревянной ограды, находился большой сарай и отцовская мастерская. Между ними располагалась потаенная калитка. Распахнув ее, мальчик сделал еще два шага, остановился и, приложив ладонь ко лбу, посмотрел на противоположный берег Москва-реки.

Несмотря на ранний час, там уже собралось несколько десятков человек, На мелководье с визгом и смехом плескалась малышня, ну а взрослые люди предпочитали загорать на расстеленных на траве одеялах и надувных матрацах. И понятно, почему – после злополучной грозы и трех дней моросящих дождей Москва-река поднялась чуть ли на полметра и стала почти такой же мутной, как в весеннее половодье. Ее густые кофейного цвета воды несли мусор, траву, вырванные с корнем кусты и даже небольшие деревья. Чуть ниже по течению, возле бетонного моста, бурлили водовороты. Взглянув на них, Лёнька поежился – он неважно плавал, и панически боялся нырять, опасаясь когда-нибудь наткнуться на брошенной строителями арматурный прут или разбитую бетонную плиту.

Спустившись по крутой тропинке к берегу, он торопливо зашагал в сторону моста. По его лицу блуждала улыбка. «Ну, сейчас начнется! – с восторгом думал он. – Наконец-то пробил мой звездный час. Теперь АРТ пожалеют, что не приняли меня в свою кампанию!»

Перейдя на другой берег, Лёнька не выдержал и побежал вдоль берега, выглядывая приятелей среди десятков тел, нежащихся под июльским солнцем. И только увидев трех загорелых дочерна ребят, лежащих ничком на большом желтом одеяле, замедлил шаг. Теперь спешить было нечего – никуда они от него не денутся!

Антон почувствовал, что на него упала чья-то тень. Облегченно вздохнув, он перевернулся, наконец, на спину и слегка приоткрыл глаза. Рядом стоял невысокий мальчишка с длинным словно клюв носом и белесым ежиком коротко подстриженных волос, делавшим его шарообразную голову немного похожей на одуванчик.

– А-а… Книгочей… – пробормотал Антон, глядя на Лёньку рассеянным, сонным взглядом. – Будь другом, сделай два шага налево… Хорошо. А теперь еще раз будь другом, и постой так часик-другой, чтобы тень падала мне на голову. Забыли, понимаешь, взять тент… Все Родька, лопух, виноват!

Лежавший посреди одеяла худощавый парень дрыгнул ногой, отгоняя особо вредную муху, и вяло огрызнулся:

– Сам ты лопух. Кто сказал, что сегодня будет облачно? Погляди на небо, и найди там хотя бы одно облачко. А потом обзывай других лопухами! Ребят, может, пойдем окунемся? Ведь сгорим же заживо! Тёмка, ты чего молчишь?

Мускулистый черноволосый крепыш что-то неразборчиво буркнул и поглубже натянул на голову мятую газету, немного защищавшую его от беспощадных лучей.

– Да ты что несешь, Лис? – ответил за него Лёнька, бесцеремонно усаживаясь на край одеяла и стаскивая с ног кроссовки. – Куда ты хочешь окунуться, в этот компот из мусора, что ли? Да после такого купания тебе придется неделю в ванной отмываться! Будь здоров какой подарочек нам та гроза преподнесла!

Как и ожидал хитроумный Лёнька, трое друзей не разлей вода, прозванных по первым буквам их имен АРТ (Антон, Родик и Тёма), сразу же клюнули на его удочку.

– Ну, это что, – лениво отозвался Антон. – Подумаешь, денька два-три обойдемся без купания! Зато гроза, слава тебе Господи, обошла наше Петровское стороной. Ну, сломал ветер с десяток деревьев, ну, сорвал с деревенских домов пару крыш… Мелочи жизни! А вот в Москве был грандиозный тарарах. Видели, небось, по телику? Почти тысячу деревьев переломало, шутка ли!

– Не тысячу, а три тысячи, – пробормотал Тёма, перевернувшись на спину. – И три человека погибли. А краж квартирных сколько было! Словно воры ждали этого урагана… Может, их надо отловить и направить работать в метеоцентр, раз у них такое чутье на грозы да на ураганы?

Лёнька хотел по своей привычке ввязаться в спор, но вовремя осекся. Отец Тёмы был подполковником полиции, и потому его единственный отпрыск находился в курсе многих криминальных событий в Москве и области. И очень важничал по этому поводу.

– Ну, и мы кое в чем отличились, – заметил Родик, в свою очередь подставляя палящим лучам свой худой живот. – Про старую школу забыли? Сгорела она, милая, дотла сгорела! Говорят, проводку замкнуло. А потом ветер бросил огонь на крышу – и привет, пишите письма! Я как узнал про это, аж чуть не помер от радости. Все, думаю, отмучился наконец-то!

Родик вот уже пять лет по настоянию родителей посещал музыкальную школу, где безуспешно боролся со скрипкой, подаренной ему еще дедом, известным в области руководителем русского народного хора. Увы, внуку от знаменитого деда достались только обильные веснушки и живой, любознательный характер, но уж никак не талант и не музыкальный слух. Отец Родика, музыкант московского симфонического оркестра, не желал смириться с этим очевидным фактом, и упрямо заставлял своего бездарного сына прилежно посещать занятия три раза в неделю. Мама, бухгалтер ИБИПа, очень сочувствовала Родику, но в силу мягкости характера не способна была защитить сына от амбиций мужа.

– А я слышал, что дело вовсе не в проводке, – загадочным тоном заметил Лёнька.

– А в чем же? – без особого интереса спросил Антон.

– Ну, это большая тайна… Понимаете ли, есть один человек, который во время грозы видел то, что происходило возле старой школы…

Он замолчал, ожидая расспросов. И АРТ не заставили себя ждать.

Тёма стащил с головы газету и, присев, уставился на приятеля круглыми карими глазами.

– Ты вот что, Книгочей, – угрожающим тоном начал он. – Если что-то знаешь, так лучше колись сразу. А не то я могу показать тебе, как делается допрос с пристрастием. – И он выразительно согнул руку, демонстрируя свой прекрасно накачанный бицепс.

Антон зевнул.

– То-то я думаю, зачем этот чудик приперся сюда, – словно бы размышляя вслух, протянул он. – Жить на самом берегу реки, и топать через мост целый километр по этакой жарище… А оказывается, у этого чудика язык чешется! Ну, выкладывай, что разнюхал. И нечего нам пудрить мозги! «Я знаю одного человека…» Любишь ты наводить тень на плетень, Книгочей!

– Кто? Я? – обиделся Лёнька. – Да я, к вашему сведению, всегда говорю только одну чистую правду! И не моя вина, что некоторые недоум… То есть, некоторые недалекие люди не привыкли смотреть дальше своего носа. Помню…

Тёма посмотрел на него так, что Лёнька запнулся на полуслове. Больше не медля, он во всех подробностях рассказал о том, что увидел во время страшной июльской грозы.

К его разочарованию, этот рассказ не произвел на трех друзей особого впечатления. Антон лежал, закрыв глаза, и вяло обмахивался газетой. Родик, казалось, и вовсе заснул. И даже Тёма, прозванный доктором Ватсоном за родственные связи с подполковником полиции, не проявил особого энтузиазма.

– Чушь, – безапелляционно заявил он. – Кому это вдруг понадобилось поджигать старую школу? Ну, я понимаю, торговую базу, магазин или на худой конец частный торговый ларек – тут дело понятное. Но на кой злоумышленникам захотелось пустить красного петуха над этим доисторическим сараем? Разве что Родька решил отомстить за все свои бесцельно потраченные молодые годы… Лис, ты слышишь меня?

– Ну?

– Вот Книгочей клянется и божится, что видел, как ты выбегал из старой школы, держа в одной руке скрипку, а в другой – бензиновую канистру.

– Да пошел ты…

– Ах, ты проявляешь неуважение к представителю закона? Ну ладно, берегись, поджигатель!

И издав воинственный клич, Тёма бросился на друга, словно лев на антилопу. Как Родик не сопротивлялся, но через несколько секунд все же был припечатан к земле эффектным силовым приемом.

– Слезь с меня, Ватсон задрипанный! – пронзительно завопил он. – Антошка, спасай!

Антон ухмыльнулся и ринулся в бой. Лёнька и моргнуть не успел, как невольно тоже оказался втянут в рукопашную схватку. Кто-то здорово въехал ему локтем в нос, и разобиженный Лёнька стал махать кулаками направо-налево, не разбирая, на кого сыпятся его удары. А затем, не сговариваясь, трое мальчишек бросились на одного Тёму.

Некоторое время на одеяле, превратившемся на время в борцовский ковер, кипела нешуточная битва. Тёма успешно отбивал атаки приятелей, демонстрируя широкий набор борцовских приемов. Он посещал уже второй год школу карате и айкидо при районном отделении полиции, и потому без особого труда раз за разом укладывал на ковер противников.

– Ну, петухи, разошлись! – недовольно крикнул кто-то из соседей-взрослых. Но ребята даже не расслышали эти слова. Они с удовольствием возились на траве, и каждый пытался, как мог, продемонстрировать свою силу и ловкость.

Неизвестно, в чью пользу закончился бы этот поединок, если в ребят вдруг не полетели комья засохшей земли. Издав возмущенные вопли, они мигом вскочили на ноги.

Неподалеку стояли полтора десятка полуголых парней и девчонок. Глаза у них были мутными, лица – отрешенными. Все слегка покачивались, словно ребята находились в полусне.

Антон нахмурился. Он хорошо знал, что это за сон…

Эти ребята из старших классов входили в группу пофигистов Федьки Лахова. И парни, и девочки тайно курили травку и нюхали всякую гадость, от которой якобы получали «кайф». Прошлой зимой одной девочке ночью стало плохо, и ее увезла в больницу скорая помощь. Больше она в школу не вернулась. Поговаривали, что она лечится в какой-то подмосковной больнице для юных наркоманов…

Главный пофигист петровской школы Федька Лахов, высокий, не по годам крепко сложенный парень, злобно смотрел в их сторону.

– Эй, Лис, ты чего здесь делаешь? – зычно крикнул он. – Кажется, я запретил тебе переходить на этот берег? А ты все-таки перешел. Это нехорошо, это неправильно. Ну, берегись, Лис. Сейчас я буду драть тебя за хвост.

Его спутники и особенно спутницы подобострастно захихикали. А Родик побледнел.

– Фигвам, я же тебе отдал весь долг! – взмолился он. – Ну, почти весь…

– Почти не считается, – хмыкнул Федька, снимая с шеи мобильник и отдавая его своего верному оруженосцу Юрке, похожему на толстяка Санчо Пансу. – Ты должен мне еще пятьдесят баксов, вошь петровская!

Антон и Тёма изумленно уставились на друга.

– Это что еще за долг? – нахмурившись, спросил Тёма.

Родик смутился еще больше. Опустив глаза, он пробормотал:

– Ну, понимаете… Мне захотелось купить крутой смартфон, а денег предки не дали. Вот я и занял малость…

Федька Лахов расхохотался:

– Врешь, Лис! Небось, боишься признаться, что попробовал курить травку и купил у меня пару сигарет?

Антон и Тёма изумленно переглянулись. Родик покраснел, как рак, опустил голову и пробормотал:

– Клянусь, я не сделал ни одной затяжки и сразу же выбросил эти проклятые сигареты! Всему виной мое дурацкое любопытство…

– Дурак ты, Ли, – с презрением промолвил Федька и демонстративно сплюнул себе под ноги. – Сдрейфил из-за какой-то ерунды! Да чего сейчас бояться-то? Сейчас не проклятые времена коммуняк, когда все такое запрещали. Сейчас полная свобода, как на Западе! Вот в Голландии уже легкие наркотики узаконили, скоро, глядишь, и героин разрешат покупать в любом магазине. А чем мы хуже какой-то задрипанной Голландии? Так что гони денежки, Лис.

– Но ты же подобрал с земли эти дьявольские сигареты! – с тоской сказал Родик. – Небось тут же продал какому-то другому кретину…

– Это тебя не касается, Лис. Куамл – плати! Забыл, как я тебя поколотил на той неделе, а? Ну что ж, дураков надо учить дважды…

Федька с угрожающим видом зашагал к Родику. Мальчик ойкнул и спрятался за широкую спину Тёмы. Тот расправил плечи и хмуро взглянул на опасного врага.

– Лучше уйти, Фигвам. Родьку я не дам в обиду! А деньги он скоро вернет. И травку вашу распроклятую мы ему курить больше не дадим, и не надейся!

Федька остановился, смерив Тёму с ног до головы презрительным взглядом, а затем выразительно сплюнул ему под ноги.

– Еще не хватало, чтобы сынок мильтона меня учил уму-разуму, – процедил он сквозь зубы. – Думаешь, я папашу твоего боюсь? Да все мильтоны вот у нас где сидят!

И он поднял над головой плотно сжатый кулак.

Глаза Темы загорелись ненавистью:

– Ты, наркоторговец вонючий, моего отца не трогай! Он вот уже тридцать лет ловит таких гнид как ты, и сажает в тюрьмы. Никогда вы не сможете его ни купить, ни запугать!

Федька хмыкнул.

– Ну, может, твой папаша и не продается. Ничего, тогда мы его начальников купим. Говорят, в Москве уже каждый десятый человек пробовал наркотики. Наша клиентура растет, как на дрожжах! И никто нас всерьез не трогает и не тронет. Так что уходите парни с дороги, пока целы! С Лисом у меня свои счеты.

Антон переглянулся с Тёмой, и тоже шагнул вперед.

– Сначала попробуй разделаться с нами, – угрожающе заявил он. – И не думай, что струсим!

Губы Федьки насмешливо раздвинулись, обнажая в верхнем ряду несколько вставных стальных зубов.

– Ну, как хотите. Могу и вас поколотить. Мне это труда не доставит.

Да, Федька мог это сделать. В школе он слыл самым сильным и злым парнем. Несколько лет подряд он ездил в Москву, где занимался в школе бокса ЦСКА. Там он сумел стать кандидатом в мастера спорта, вошел в юношескую сборную Москвы, купил старенькие «Жигули». Затем оказался замешан в какую-то жуткую драку, и лишь чудом избежал суда. На этом и закончилась его спортивная карьера. С той поры Федька стал верховодить среди парней в своих родных Знаменках. С окрестными парнями у него были свои счеты, и не раз возле танцплощадки, что находилась возле петровского клуба, происходили разборки Фигвама с его многочисленными недоброжелателями. И до сих пор никто не мог устоять под железными кулаками этого свирепого бывшего боксера.

– Ну, я пошел, – сразу же заторопился Лёнька. – Мне еще надо бочки накачать водой из колодца, и вообще…

Схватив кроссовки и плавки, он поспешно ретировался. Была у Книгочея такая черта характера – он старался избегать всяческих конфликтов.

АРТ даже не посмотрели в его сторону. Они дружно шагнули вперед, крепко сжав кулаки. Федька зло ощерился и принял боксерскую стойку.

– Вы что, собираетесь драться? – послышался чей-то девичий голос.

Глава 3. Прекрасная незнакомка

Ребята дружно повернулись. Вдоль берега к ним шла высокая девочка в красном купальнике. У нее была изумительная фигура и лицо, очень напоминающее куклу Барби. Длинные белокурые волосы плескались по ее загорелым плечам. На шее висела цепочка с большим, очень красивым золотым крестиком.

Девочки-пофигистки смерили юную красавицу холодными, недоброжелательными взглядами. Федька озадаченно нахмурился, а затем неожиданно улыбнулся.

– Ого, какая «герла», – мягко произнес он. – Откуда ты свалилась? Небось, из Голливуда? У нас такие красотки не водятся.

Девочка остановилась, облив Фигвама ледяным взглядом пронзительно-синих глаз.

– Учти, я со следующего года буду учиться в 8 «А» вместе с этими ребятами, – заявила она. – И не дам их в обиду, понял?

Федька ошеломленно смотрел на нее, а затем вдруг расхохотался.

– Ну, раз уж у вас нашлась такая смазливая защитница… Ладно, живите пока. Но учти, Лис, за тобой пятьдесят баксов долгу. Даю тебе неделю. Доставай деньги хоть из-под земли, иначе…

Он махнул своим спутникам рукой, и пофигисты направились вдоль берега в сторону большого пляжа, расположенного на крутом повороте реки.

АРТ вздохнули с явным облегчением. Драка с Фигвамом не обещала им ничего хорошего. Тем более, что они на самом деле как бы находились на территории знаменских парней, и у главного пофигиста в случае чего мигом нашлись бы товарищи.

Первым делом Тёма повернулся и несколько раз крепко стукнул Родика по шее. Тот с покорным видом выдержал экзекуцию.

– Смотри, Лис! Если еще раз услышу, что ты…

Родик взмолился:

– Ну, не надо говорить про это при посторонних!

Тёма искоса взглянул на девочку, и нехотя опустил руку.

– Ладно, живи пока, Лис, – хмуро буркнул он. – Но учти – наш разговор еще впереди!

Оксана озадаченно спросила:

– А что здесь происходит, ребята?

Тёма хмуро буркнул:

– Что надо, то и происходит. Шла бы ты, куда идешь…

Но Антон перебил его:

– Кто вы, прекрасное создание? – галантно поклонившись, спросил он. – Мы очень благодарны вам за помощь!

– Только не я, – буркнул Тёма, поигрывая тренированными мышцами. – Давно хотел врезать этому Фигваму. Такой был подходящий случай!

Девочка ехидно улыбнулась.

– Ах, вот как? Тогда иди, догони этого громилу, раз кулаки чешутся. Ну, что же ты? Я жду.

Тёма мигом остыл.

– Еще чего. «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…» А ты правда будешь учиться с нами в одном классе?

Девочка подошла к ребятам и по-мужски протянула им руку.

– Меня зовут Оксана Володарская. А вы и есть те самые знаменитые АРТ?

– Ага, – ухмыльнулся Родик и первым пожал узкую девичью ладонь. – Я – Родик, по прозвищу Хитроумный Лис. Этот культурист с надутыми мускулами – Тёма, он же доктор Ватсон, будущий гроза всех тех нехороших людей, кто честно жить не хочет. А красавчик, который сходу положил на тебя глаз – это Антон по прозвищу Сердцеед. Правда, он похож на молодого Алена Делона? Он у нас ни одну смазливую девчонку не пропускает!

Антон немедленно отвесил ему чувствительную оплеуху.

– Не верь этому брехуну, Оксана, – досадливо изогнув черные брови, сказал он. – Меня в народе прозвали вовсе не Сердцеедом, а Руматой – только не Эсторским, а Петровским. Читала, небось, «Трудно быть богом» братьев Стругацких? Так вот, это любимая книга моих родителей, и они назвали меня Антоном по имени ее главного героя. Ну, а мне больше нравится его второе имя – Румата… А девчонками у нас занимается Лис. Он у нас много чем занимается, просто спасу нет. А откуда ты явилась в нашу Богом забытую деревню?

– Из Москвы, – коротко ответила девочка. Ей было неуютно под пристальным взглядом красивого мальчика, но почему-то она не могла отвести от него взгляд. Антон действительно немного походил на молодого Алена Делона. Ну, разве что был немного покрасивее…

– То есть как из Москвы? – не понял ее Антон. – Ты что же, дачница?

Девочка нахмурилась. Было заметно, что ей не очень приятно разговаривать на эту тему.

– Нет, мы с родителями в конце июня переехали в Петровское. На постоянное жительство, конечно. Я даже в школу успела сходить один раз, но ваш класс как раз в тот день отправился на экскурсию в Третьяковку. Но я видела, как вы садились в автобус, так что многих запомнила в лицо. Например, тебя.

Антон слегка покраснел от удовольствия. Он гостеприимно указал на расстеленное на траве одеяло.

– Тогда прошу к нашему шалашу. Хочешь «Кока-колу»?

Девочка уселась на краю одеяла, обхватив руками колени. Ей было неуютно под пристальными взглядами ребят, но уходить она явно не собиралась.

– Спасибо, я ничего не хочу, – сказала она.

– Фигуру сохраняешь? – понимающе подмигнул Антон, усаживаясь рядом с девочкой.

Оксана невесело усмехнулась.

– Причем здесь фигура… Аппетита нет. И вообще, здесь такая скукота…

Трое друзей переглянулись.

– Понятное дело, – после некоторой паузы произнес Тёма, недоброжелательно покосившись на красивую девочку. – После Москвы переехать к нам в Петровское… Да ты, наверное, чувствуешь себя, словно в ссылке?

– Почти. Тем более, что я здесь еще никого не знаю.

– А зачем же твои родители сюда переехали? – полюбопытствовал Родик. – Небось, вы жили в коммуналке, и поменяли задрипанную комнату в столице на двухкомнатную квартиру в нашем поселке?

Губы девочки насмешливо раздвинулись.

– Еще чего… Мы жили в пятикомнатной квартире на Кутузовском проспекте. Но родители посчитали, что всем нам нужен покой, тишина и свежий воздух. И папа купил в вашем Петровском коттедж.

Ребята обомлели. Прошло несколько минут, прежде чем Антон первым обрел дар речи.

– Ну и дела! У нас в деревне, кажется, есть только три коттеджа. Тот что возле клуба прозвали Белый замок, но в нем, кажется, постоянно живет какой-то грузин. А еще два здоровенных здания стоят возле речонки под названием Липка. Но они до сих пор не отделаны изнутри, и…

– Один уже отделан, – пояснила девочка.

– Тот, что поменьше? – с тайной надеждой спросил Антон.

– Нет, тот что побольше. Хотя второй этаж еще не обставлен мебелью. Но к моему дню рождения папа обещал все закончить.

– А когда у тебя день рождения? – спросил Родик.

– В следующее воскресенье, 27 июля. И я хочу пригласить в гости свой будущий класс. Вы поможете мне собрать ребят? Будет весело, я обещаю!

– Понятное дело! – с энтузиазмом воскликнул Родик. – Да кто же откажется поесть да попить на халяву? То есть, я хотел сказать…

Он запнулся, не зная, как закончить фразу. Антон сразу же пришел ему на помощь.

– Конечно, мы обязательно придем, Оксана. Хотя должен предупредить – народ у нас в классе разный. Например, человек пять входят в банду Федьки-Фигвама, и называют себя пофигистами. В смысле, что им все по фигу. Что бы и где не случилось, пофигист не должен проявлять никаких эмоций. Ходят всегда группами человек по десять, у всех мобильники болтаются на шеях, а в ушах торчат наушники. Просто стадо баранов какое-то!

– Ты не гляди, Оксана, что Федька похож на недокормленного Кинг-Конга, – поддержал друга Родик. – Язык у него подвешен будь здоров. Ну, словно проповедник-сектант, честное слово! Всем втолковывает, что нервные клетки не восстанавливаются, и потому тот, кто хочет быть здоров, не должен ни на что внешнее реагировать. Не смотреть новости по интернету и телевизору, не читать газет, ну и все такое. Финансовый кризис в стране? Чепуха. Война в Сирии? Фигня. Не поступил после в школе в институт? До лампочки. Предки заболели? Это их проблемы. Ну, и так далее, все в таком роде.

– А зачем ему это надо? – удивилась Оксана.

– Как зачем? – хмыкнул Родик. – Фигвам привык верховодить в своих Знаменках. А вот в Петровском поначалу не получалось – одних кулаков на вражеской территории маловато. Тогда-то он и создал свою секту «пофигистов». Хитер бобер! Он и за тебя возьмется, это я точно говорю! Федька красивых девочек любит обхаживать…

Оксана нервно передернула плечами.

– Еще чего! Да меня от одного вида этого Фигвама просто тошнит! И от вашей деревни – тоже. Если бы не родичи, я бы сюда и шагу не сделала. Даже клуб и тот не работает! И как вы здесь живете?

Ребята насупились. В них взыграло чувство местного патриотизма.

– Ну, тогда и катись… – начал было грубо Тёма, но Антон успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Ты не права, Оксана, – мягко произнес он. – Люди, они не только в Москве живут. И потом, наше Петровское – это вовсе не дыра на карте! Да это, если хочешь знать, самое интересное место если не на всем свете, то в Подмосковье это уж точно!

Тёма прилег на одеяло рядом с Родиком. «Румату понесло…» – подумал он и закрыл глаза, намереваясь подремать.

Действительно, у Антона была такая слабость – приступы красноречия. Но ведь у каждого есть свои недостатки, не правда ли? Тем более, что Антон был самым начитанным из всего АРТ и с четвертого класса с помощью отца, специалиста по компьютерам, научился входить в систему Интернет. С той поры Антон стал изображать из себя всезнайку, и порой становился совершенно несносным, хоть уши затыкай. Но Оксана доверчиво клюнула на брошенный ей крючок с наживкой.

– Так уж и самое интересное… – жестко усмехнулась она. – Что-то я пока ничего такого здесь не заметила. Деревня как деревня, я видала и получше. Поселок вашего института ИБИПа – тоже не бог весть что. Одни серые хрущевки-пятиэтажки, у нас в Москве такие давно уже сносят. Как постройки, уродующие лицо столицы. А из достопримечательностей я пока видела только старый особняк на том берегу реки, да запущенный до невозможности парк возле него. Я ничего не упустила?

– Кое-что упустила. А ну-ка посмотри вот туда!

Антон встал и указал рукой куда-то в сторону Знаменок. Оксана тоже встала и повернула голову, пытаясь понять, что же она могла не заметить там интересного.

– Да не туда ты смотришь, – досадливо нахмурился Антон.

Мальчик встал у нее за спиной и полуобнял за плечи – так, что у него сразу же бешено забилось сердце. Оксана, к его удивлению, не сбросила его руки с плеч, а послушно повернулась так, что теперь могла видеть весь правый берег Москва-реки.

– Видишь во-он тот холмик за пляжем? – неровным от волнения голосом промолвил Антон. – Лет двадцать назад там проводили раскопки московские археологи. И знаешь, что они там нашли?

– Неужели, останки Трои? – ехидно осведомилась девочка.

– Нет, конечно. Кое-что подревнее. Там находилась неолитическая стоянка древних людей!

– Что, что?

– Ну, неолит – это так называемый новокаменный век. С тех пор прошло три тысячи лет, сечешь? Ученые раскопали в том холме кремниевые наконечники копий и стрел, костяной гарпун, глиняную посуду…

Оксана повернулась и устремила на Антона свои чудесные синие глаза.

– А ты не врешь?

– Да что б мне сдохнуть! – воскликнул Антон. К его изумлению, на лице девочки промелькнула гримаса боли. Она отвернулась и посмотрела на противоположный берег реки, высокий и обрывистый. К самому его краю вплотную подходили ограды деревенских домов Петровского.

– Древняя стоянка охотников – это, конечно, интересно. Но при чем здесь ваша деревня? Она-то, надеюсь, появилась на свет не три тысячи лет назад?

Антона немного задел насмешливый тон девочки.

– Нет. Петровскому около пятисот лет, не больше.

– А-а… То-то я вижу, что здесь жуткая пылища! А это, оказывается, не простая грязь, а пыль веков…

Тёма открыл глаза и злобно уставился на Оксану.

– Хватит, поговорили! – воскликнул он. – Свободна. Ишь какая язва нашлась… Пыль ей наша, понимаете, не нравится! Да у нас в Петровском пыли раз в сто меньше, чем в вашей драгоценной Москве! А воздух в лесу такой, что закачаешься. И вообще, катилась бы ты…

Оксана обиженно вздернула нос и, резко повернувшись, пошла вдоль берега к своему надувному матрасу, одиноко лежавшему среди густой травы.

– Вот так-то, Дон Жуан несчастный – хохотнул Тёма, глядя на расстроенного Антона. – Распушил хвост, как павлин, а толку-то? Ты бы еще ей про поджог старой школы рассказал! Эта зазнайка вообще-то права – нет в нашем Петровском ничего особенного. Подумаешь, стоянка древнего человека… Маловато будет!

– А как насчет подземного хода? – ощетинился Антон.

Двое друзей удивленно уставились на него.

– Отец мне как-то рассказывал про него, – пояснил Антон. – Мол, когда они с матерью переехали в Петровское лет тридцать назад, то однажды пошли купаться на ту сторону реки, на маленький пляж, что находится на берегу прямо под голицынской усадьбой. И там, на склоне обрыва, они увидели что-то вроде каменной арки, уходящей под землю.

– Что-то не видел я там никакой арки, – засомневался Тёма. – Мы с отцом там, ддпод обрывом, несколько раз рыбу ловили. Ершей наловили килограммов пять! А когда я зацепил крючок за корягу, то полез в воду и здорово распорол ногу стекляшкой от разбитой бутылки. Стекла там еще больше, чем ершей! А вот никакого подземного хода я не видел.

– Так его землей давным-давно засыпало! – объяснил Антон. – Отец говорил, что много лет назад над Петровским разразилась жуткая гроза. Дождь лил, как в тропиках, целых пять дней. На берегах Москва-реки сразу же появились оползни. Вот один из таких оползней и завалил вход в…

Антон внезапно замолчал.

– Ребята… А вдруг давешняя гроза этот подземный ход снова открыла? – с энтузиазмом воскликнул он. – Вы посмотрите на тот берег – да там полным-полно оползней! Говорят, клин клином вышибают. Айда поплыли, посмотрим?

Родик присел и, посмотрев на коричневую, покрытую мусором реку, выразительно покрутил пальцем у своего виска.

– Да ты что, Антошка, совсем свихнулся? Поплывешь там, как же… Да это словно головой в сортир нырнуть. Уж лучше пешком по мосту обойти. Правда, это километра два будет, да еще по такой жаре…

Антон хмыкнул.

– Ну да, охота ноги белые ломать… Вы как хотите, а я сплаваю, погляжу. Подумаешь, что я в грязной воде не купался, что ли?

Он сделал несколько разминочных упражнений, а затем с воинственным кличем побежал к реке. Родик и Тёма без колебаний последовали за ним. Оба вовсе не горели желанием искупаться в мутной жиже, но не могли же они оставить друга в опасности?

Трое друзей уже подплывали к противоположному берегу, когда Родик, обернувшись, крикнул:

– Эй! За нами кто-то плывет!

Глава 4. Двадцать метров страха

Антон и Тёма обернулись. Солнце уже высоко поднялось в небо, и его горячие лучи, отражаясь от маслянистой поверхности воды, били им прямо в глаза.

– Неужели, Лёнька сподобился на такой подвиг? – встревожился Тёма. – Да он же плавает, словно колун… Глядите, прямо на него плывет целое бревно! Как бы Книгочей того… Эй, Лёнька, ты куда глядишь? Быстрее плыви, быстрее!

Но призыв Тёмы остался без ответа.

Антон нахмурился. Из всего АРТ он плавал лучше всех. И хотя силы были уже на исходе, он крикнул:

– Ладно, плывите к берегу, пока сами не утонули! А Лёньку я как-нибудь дотяну до мелководья! Ну и тип! У реки живет, а плавает хуже головастика…

Антон развернулся и поплыл назад кролем. Полупогруженное в воду бревно угрожающе надвигалось на Лёньку, но тот словно бы ничего не замечал.

– Ныряй! – завопил изо всех сил Антон, чувствуя, что не успевает.

Пловец повернул голову – и сразу же исчез в желтых волнах. Спустя пару секунд на месте, где он только что находился, черной акулой проплыло здоровенное бревно.

Антон рванулся вперед. Никогда в жизни он не плавал так быстро, и наверное, мог бы установить сейчас мировой рекорд среди юниоров. Но впереди не было ничего видно, кроме волн и плывущего вниз по течению мусора.

– Лёнька! – завопил он, чувствуя, как душа стала уходить куда-то к пяткам. – Лё-ёнька-а-а!

И тут неожиданно рядом с ним среди волн появилась мокрая голова… Оксаны!

– Ой! Мне показалось, что это Лёнька поплыл за нами! – воскликнул Антон и широко открыл от удивления рот. Тотчас коварная волна напоила его мутной водичкой с пучком вырванного с корнем пырея.

Оксана сделала вокруг него круг.

– Ну, где твое подземелье? – сердито спросила она.

Антон выплюнул изо рта горькую траву.

– А ты откуда про подземелье знаешь?

– Ничего я не знаю! Просто ты так орал… Вот я и услышала.

Антон смутился. Развернувшись, поплыл к берегу, стараясь поразить девочку своим хорошо поставленным кролем. Но Оксана без видимого труда сумела опередить его на целый корпус.

Тёма и Родик молча наблюдали за поражением своего лидера. На их лицах легко было прочесть горькое: «Э-эх, кому проиграл! Девчонке проиграл!»

– Осторожней выходи из воды, – предупредил Родик, когда Оксана подплыла к небольшой песчаной отмели. – Тут битого стекла, что звезд в небе… Тошка, ну и видок у тебя, ха-ха! Ну, просто водяной какой-то!

Антон непонимающе взглянул на друга. Оксана тоже повернулась – и звонко расхохоталась.

Антон машинально поднял руку, и снял с головы здоровенный пучок водорослей.

– На плече… – продолжал давиться от смеха Родик. – На правом… Ну, просто матрос с разбитого корабля!

Антон с проклятием сбросил с правого плеча рваную тряпку, в которой без труда можно было угадать отслужившую свой срок детскую матроску. Не выдержав, он и сам рассмеялся.

– Да, здорово мы поплавали, – криво усмехаясь, сказал он, выходя вслед за девочкой на песчаный берег. – И чего это мне в голову стукнуло лезть в это… то есть, эту грязюку? Наверное, голову напекло.

– А ты, Оксана, чего за нами увязалась? – подозрительно спросил Тёма.

Родик хмуро посмотрел на девочку.

– Вот именно – увязалась! Могла ведь утонуть. Да и крестик свой золотой в такой грязной реке запросто могла потерять. Небось, он дорогой, не то что наши, простенькие?

Девочка осторожно стряхнула с цепочки и крестика налипшие водоросли.

– Этот крестик для меня на самом деле очень дорог. Ведь я крестилась только в прошлом году, на Святой Земле, а точнее – в Иордане.

– Где? – чуть не хором воскликнули ребята.

– Ну там, где крестился Христос… Мы специально ездили с папой из Иерусалима на Иордан на машине.

– А почему так поздно – только в прошлом году? – спросил Антон. – Нас троих крестили в Дмитровской церкви еще в младенчестве…

Оксана горько усмехнулась.

– Поначалу отец ничего такого не хотел. Его в детстве учили, мол, религия – это все предрассудки для бедных и угнетенных. Но в прошлом году у нас в семье случилось одно несчастье…

Она замолчала и продолжила только после долгой паузы:

– А почему я за вами, как вы выражаетесь, увязалась… Боялась, что вы утопнете! У меня как-никак, первый взрослый разряд по плаванию, а вы… Просто жалко стало глядеть, как вы барахтаетесь в мутной воде, словно щенята.

Мальчишки молча проглотили эти обидные, но увы, справедливые слова. Оксана на самом деле плавала намного лучше их, и это оказалось для всех, и особенно для Антона, неприятным сюрпризом. Впрочем, он очень надеялся скоро отыграться.

– Ладно, не задавайся, – пробурчал он, не отрывая глаз от обрывистого склона берега. – Глядите, сколько оползней! Я же говорил – последняя гроза дел здесь много наделала… Пошли, чего стоим!

Ребята вместе с Оксаной пошли по горячего песку вдоль самого уреза воды, внимательно смотря себе под ноги – так, чтобы не наступить на стекляшку или острый камень.

Высоченный обрыв стал постепенно снижаться, и вскоре вдали появился белый усадебный дом. Он стоял в сотне метров от реки, на крутом склоне, заросшем старыми деревьями. У подножия склона находился прямоугольный, полувысохший пруд. От реки его отделяла неширокая полоса земли, на котором располагалась старая дубовая аллея. Но еще старше были два огромных тополя, которые росли возле пруда. Антон указал на них:

– А это деревья – наши старожилы. ВГ говорит, что их посадил один из князей Голицыных… забыл, как его звали. Вроде бы этим тополям не меньше двухсот лет! А еще старше раскидистый дуб, что растет прямо перед входом в особняк. Ему и вовсе триста лет.

Оксана недоверчиво посмотрела на мальчика.

– Триста лет… это же так много! А кто такой ВГ?

– ВГ – это наш учитель истории, Виктор Григорьевич Садовников, – пояснил Родик. – Мировой мужик! Фанат, каких мало. Всю сознательную жизнь ковыряется во всяких исторических документах, где хотя бы слово сказано о нашем Петровском. Он вроде бы даже книгу написал… Ого!

Ребята остановились, потрясенные тем, что открылось их взорам.

Потоки воды, низвергавшиеся со склона обрывистого берега, буквально смыли в реку мощный пласт земли. И открыли нечто, напоминающее невысокую каменную арку, выложенную из темно-красного кирпича. Без сомнения, это был тот самый подземный ход, о котором Антону рассказывали его родители!

– Вот это да… – прошептал Родик, дрожа от вполне понятного возбуждения. – А я-то думал, что все эти рассказы про петровские лабиринты – бабкины сказки…

Оксана непонимающе взглянула на него, и Родик торопливо пояснил:

– Понимаешь, в отличие от этих двух охламонов я – коренной петровский житель. У меня тут полдеревни родичей. А моя прабабушка – ей сейчас почти сто лет, – обожает рассказывать про дела давно минувших дней. Ну, про житье-бытье в начале века, про князей Голицыных, и про все такое прочее. И про подземные ходы тоже однажды рассказывала. Говорила, что они были якобы вырыты еще при царе-горохе, неизвестно кем и неизвестно зачем, и прячутся там мертвецы… Я, конечно, не больно-то этим рассказам поверил. А ход, оказывается, на самом деле существует!

Антон подбежал к зияющему входу в каменную пещеру и, наклонив голову, заглянул внутрь.

– Плесенью пахнет, – заявил он. – И воздух какой-то мертвый… Блин, ну и дела! Отец говорил, что тогда, двадцать лет назад, вход был наполовину завален землей – так, что он едва смог засунуть туда руку. А когда начал раскапывать землю, то сверху посыпались кирпичи. А сейчас… Да туда же войти можно!

– Наверное, поток дождевой воды попала в ход где-то там, наверху, через какую-то дыру в земле, и промыл его, словно здоровенную трубу, – предположил Тёма, заворожено глядя на манящий каменный свод. – Эх, жаль фонаря у нас нет! Родя, может сбегаешь домой, а? Тебе ведь совсем рядом.

– Ну, уж и рядом, скажешь тоже! – возразил Родик. – Хотя… до дома тетки Марьи и на самом деле недалеко. Ладно, сбегаю. Только вы того… без меня внутрь не лезьте! Я и фотоаппарат заодно захвачу! Со вспышкой!

Повернувшись, Родик побежал назад вдоль берега, направляясь в сторону Попового оврага – через него к деревне вела нахоженная купальщиками тропинка.

– Быстрее возвращайся! – закричал ему вслед Антон.

Его трясло от возбуждения. Вот повезло так повезло! Наверняка никто из петровских жителей еще не узнал о том, что июльская гроза открыла вход в легендарное подземелье – иначе бы здесь уже собралась целая толпа. Так что как ни крути, а они стали как бы первооткрывателями входа в легендарный лабиринт!

Антон победно взглянул на Оксану. На этот раз девочка уже вовсе не выглядела такой же самоуверенной, как прежде. Она опасливо подошла к каменной арке и слегка прикоснулась пальцами к каменной кладке.

– А кирпичи почему-то холодные, – дрогнувшим голосом произнесла она. – Словно сейчас зима…

Антон наклонился и поднял из песка осколок кирпича.

– Даже не верится, что этот кирпич был сделан несколько веков назад, – глухо сказал он. – А ты говоришь – деревня, пыль, ничего интересного…

Оксана пристально взглянула на него.

– Выходит, ты интересуешься историей, Антон?

Тёма нервно усмехнулся и похлопал друга по плечу.

– Антошка ходит у ВГ в любимчиках. Наш Румата Петровский вообще-то краснобай каких мало. Когда выходит отвечать на уроках к доске, заслушаться можно. Ты еще налюбуешься, будет время… Ну что там Лис копается?

Через несколько минут, наконец, вернулся запыхавшийся Родик. В руке он держал старенький карманный фонарь.

– А фотоаппарата тетка Марья так и не нашла, – едва отдышавшись, сообщил он. – Ну что, пошли?

Тёма выхватил у него из руки фонарь.

– Что значит – пошли? – сурово сдвинув брови, спросил он. – Все четверо, что ли? Да вы посмотрите как следует – ведь кирпичные своды держатся на одном честном слове! Наверное, они уцелели только потому, что опирались на завалы земли. А сейчас эту землю вымыло. Только кашляни – и кирпичи посыплются на голову! Нет, идти надо одному… А значит, пойду я.

Антон и Родик хотели было возразить, но промолчали. Они отлично знали упрямый характер своего друга. Тёма не без оснований считал себя самый сильным и смелым из всего АРТ, и не раз доказывал это. Чуть что, он всегда был готов принять удар на себя, и с этим ничего нельзя было поделать.

Антон даже заскрипел зубами от досады. Ему страшно хотелось показать себя героем в глазах Оксаны, но… не драться же с Тёмкой!

– Ладно иди, – огорченно произнес он, опустив глаза. – Только будь осторожен. Чуть что, мы тебя мигом откопаем.

Тёма включил фонарь и, пригнувшись, заглянул в подземелье. Несмотря на свой уверенный тон, ему страшно не хотелось лезть в эту жуткую пещеру. У него теплилась надежда на то, что луч фонаря сразу же уткнется в завал из земли. Но вместо этого свет ушел куда-то в глубокую тьму.

Согнувшись еще ниже, чтобы не дай бог не коснуться каменного свода, он сделал два неуверенных шага вперед и замер. Сверху на его шею стали методично падать крупные холодные капли. Воздух был таким спертым и стылым, словно он попал в склеп. Тьфу, что за дурацкие мысли лезут в голову!

Колени Тёмы предательски задрожали, но все же он заставил себя сделать еще шаг, и еще… Конечно, только полный дуралей мог вляпаться в такую авантюру, но обратного пути не было. Уж лучше бы его поколотил Федька-Фигвам! Тогда бы он честно лежал сейчас на желтом одеяле, а Оксана прижимала бы к его распухшей физиономии листы подорожника… Ну, до чего красивая девчонка! Даже обидно, что она сразу положила глаз на Антона… До чего же везет этому Румате! Мало ему Светки? Или Ларисы из параллельного класса? Всем в школе известно, что этим двум девчонкам Антоха очень нравится. Ну почему в этой жизни одним все время достаются бублики, а другим – только дырки от бубликов?

Как ни старался Тёма отвлечься подобными мыслями, страх все сильнее проникал в его сердце. Даже по самым скромным подсчетам, он уже прошел по подземному ходу никак не меньше пятнадцати шагов. А это значит, что над его головой сейчас нависает толща земли по крайней мере метров в десять высотой! Хотя нет, меньше – земляной пол, кажется, стал немного подниматься. Но почему каменный туннель не сворачивает налево, к голицынскому дому? Тьфу, да он наоборот ведет куда-то направо, в дальнюю часть парка. Странно, ведь там нет никаких строений…

И тут Тёма услышал, как где-то позади него раздался глухой звук. Обернувшись, он осветил кирпичный потолок лучом фонаря, и чуть не закричал от ужаса. Прямо на его глазах свод стал оседать, словно бы снаружи на него давила рука великана. На мокрую землю звучно упал один кирпич, второй…

– Господи, помилуй… – прошептал Тёма.

Он в страхе попятился и, споткнувшись, упал. Он больно ударился о что-то спиной, даже дух перехватило. А кирпичи тем временем вновь стали падать, да так часто, что мальчик мигом забыл о боли.

Перевернувшись на живот, он торопливо встал на колени. Оказалось, что во время падения он выронил фонарь, и тот лежит в трех метрах от него среди каких-то камней.

Камней?!

Нет, это были не камни! Жидкий луч фонаря высветил нечто, похожее на деревянный ящик. Сверху его закрывал толстый слой грязи.

Тёма хотел было поползти на коленях к ящику, но тут буквально в нескольких сантиметрах от его головы пролетел кирпич. На шею мальчика хлынул ручей ледяной воды, смешанной с землей.

Это его отрезвило. Он понял, что малейшее промедление может стоить ему жизни. Забыв о загадочном ящике, Тёма протянул руку к фонарю. И тут же увидел рядом с ним какие-то два предмета, не похожие на обломки кирпичей.

Инстинктивно схватив их левой рукой, Тёма поднял фонарь, и, поднявшись на ноги, заторопился назад. Если бы он мог, то помчался бы изо всех сил, но бежать согнувшись в три погибели оказалось невозможно. Кирпичи падали теперь со всех сторон, и несколько раз чувствительно ударили его по плечам. Хорошо еще, что свод туннеля был низким, иначе мальчику несдобровать.

Скользя голыми ступнями по влажной земле, Тёма в панике торопился к выходу. Вдали наконец-то появилось мутное пятно света, когда где-то позади раздался громкий ухающий шум. Свод все-таки обрушился!

Тёма не помнил, как сумел преодолеть последние метры до выхода из подземелья. Выскочив на берег, он по инерции пробежал еще несколько метров, и со сдавленным криком рухнул прямо в воду.

Глава 5. Кинжал и подсвечник

Когда Тёма пришел в себя и выбрался на берег, то ребята наперебой стали засыпать его вопросами. Но тот только досадливо махнул рукой.

– Да ничего я толком не видел… Темнотища, как в желудке у кита! Метров двадцать я прошел. Мог бы пройти и дальше, если бы кирпичи не стали падать на голову. Но…

Он замолчал и хмуро посмотрел на Оксану. Девочка зарделась.

– Мне что, уйти? – порывисто спросила она.

– Нет, что ты! – поспешил ее успокоить Антон. – Мы же, считай, вместе обнаружили подземный ход! Значит, и его тайны должны делить вместе.

Тёма нервно ухмыльнулся.

– Ну конечно, мы пахали… Антошка, ты забыл про главную клятву АРТ? Один за троих, трое за одного, а четвертый – лишний. Сколько ребят нам набивалось в приятели, тот же Лёнька Книгочей, а мы всем показывали от ворот поворот. И вот теперь… из-за девчонки…

Оксана повернулась и, разбежавшись, прыгнула в мутную воду. Антон было дернулся за ней вслед, но Родик схватил его за руку.

– Да ты чего? Эта русалка плавает получше всех нас вместе взятых. Не боись, не утонет. И вообще, никто не просил ее за нами увязываться.

Антон в ответ только что-то раздраженно буркнул. Иногда друзья вели себя просто по-хамски. Но ведь это его друзья!

Подождав, когда девочка благополучно доплывет до противоположного берега, он обернулся – и увидел, что Родик и Тёма бродят по мелководью возле берега и, согнувшись, что-то ищут на дне. Наконец, Тёма издал радостный возглас и извлек из воды два продолговатых предмета, облепленных глиной.

– Нашел!

Только сейчас Антон вспомнил о том, что Тёма, выскочив из подземного хода, что-то держал в руках.

– И я нашел! – закричал Родик и поднял со дна… потухший фонарик.

– Ну, достанется мне теперь от тетки Марьи, – вздохнул Родик, вытряхивая от фонаря воду. – Она у меня жадная до невозможности. Придется покупать новый фонарь. Опять расходы! Мог бы быть поосторожней, Ватсон.

Тёма только пренебрежительно махнул рукой. Он вышел на берег и, присев на валун, начал осторожно очищать свою добычу от глины. Она лишь сверху казалась совершенно раскисшей от воды, а внутри оказалась крепкой, словно камень.

Антон нашел на земле острую железяку и принялся помогать другу. Спустя некоторое время очертания обоих предметов стали понемногу проясняться.

– Вот это да… – пробормотал Тёма, ощущая сильную дрожь в руках. – Да это же кинжал!

– А у меня, кажется, подсвечник, – неуверенно отозвался Антон. – Точно, одинарный подсвечник! Тяжелый какой… По-моему, серебряный.

Минут через пять обе находки уже лежали на валуне, более или менее очищенные от глины. Это на самом деле оказались кинжал и подсвечник, да еще какие! Рукоять кинжала была сделана в форме черной змейки, обвивавшей основание короткого четырехгранного клинка. А серебряный подсвечник являлся настоящим произведением искусства, и напоминал экспонат из Оружейной палаты – ребята там побывали прошлым летом вместе с родителями.

– Глазам своим не верю… – первым нарушил молчание Родик. – Тёмка, так что же ты там увидел, в глубине подземного хода?

– Какой-то здоровенный ящик, засыпанный землей, – сдавленным голосом ответил Тёма. – Кинжал и подсвечник лежали метрах в трех от него.

– А скелета там не было? – с надеждой спросил Антон.

– Чего?!

– Ну, обыкновенного скелета. Похоже, что кто-то много лет назад пытался проникнуть в подземный ход. В одной руке этот смельчак держал подсвечник – ведь электрических фонариков тогда еще не было. А в другой он сжимал кинжал.

– А кинжал-то ему был зачем? – засомневался Тёма.

– Мало ли зачем. Может, этот человек опасался кого-то. И могу биться об заклад, что он искал какие-то сокровища! Ведь не картошка же лежала в том ящике, верно?

– Но причем здесь скелет? – упрямо повторил Тёма.

– А притом, что кинжал и подсвечник, да еще серебряный, просто так не бросают. Этого кладоискателя могли настигнуть и убить там же, в подземелье!

Тёма задумался.

– Нет, никакого скелета я не видел. Хотя, за ящиком что-то лежало на земле… Но я толком не успел разглядеть.

– Вот видишь! – торжествовал Антон. – Человека настигли и пырнули ножом в спину. Он выронил из рук кинжал и свечу, сделал несколько шагов вперед и рухнул возле ящика с сокровищами! Все ясно, как божий день!

Родик выразительно покрутил пальцем возле виска.

– Ну, и воображение у тебя, Антоха! Насмотрелся по видику «Индиану Джонса», вот тебе и мерещатся всякие страсти-мордасти. Не верю я ни в какие скелеты! Человек мог просто струхнуть и убежать – ну, как Ватсон.

– Посмотрел бы я на то, как бы ты там не струхнул, – тотчас огрызнулся Тёма.

– Я не про себя говорю, а про того древнего человека, – сразу же стал оправдываться Родик. – Лично я бы и пяти метров не прошел по подземному ходу, а сразу повернул бы назад. Не люблю, понимаете, закрытых помещений!

Антон сердито сдвинул брови.

– Да ладно вам пререкаться! Я же пошутил – ну, насчет скелета. Давайте теперь лучше думать, что нам делать.

Ребята принялись горячо обсуждать создавшуюся ситуацию. Действительно, они оказались в дурацком положении. С одной стороны, они вроде бы как нашли нечто похожее на клад, спрятанный в ящике глубоко в подземелье. С другой стороны, взрослые вряд ли погладят их по головкам. Конечно, своды могли обвалиться и сами по себе. Но вдруг завал вызвало именно появление в подземном ходе Тёмы? Иди потом доказывай, что ты не верблюд. До ящика теперь ведь не доберешься и с помощью бульдозера. Ну, разве если только срыть весь высоченный берег до самого основания. Но с этой работой экскаватор и за год не справится.

Ребята еще раз осмотрели вход. Увы, теперь под каменной аркой оставалось не более метра свободного пространства. А потом взгляд упирался в сплошное месиво из земли и кирпичей.

– М-да… – озадаченно почесал затылок Антон. – Ну и вляпались мы в болото! Попробуй теперь докопайся до этого ящика! А если он Тёмке померещился? Или там лежат вовсе не сокровища, а любимые башмаки князя Голицына?.. Нет, ребята, нам надо держать язык за зубами. Начнем болтать – только по шее от властей получим. За дурацкое самовольство. А родители нам еще добавят.

– Верно, – вздохнул Тёма. – Выходит, я напрасно головой рисковал… Придется помалкивать в тряпочку. А как же быть с этой Оксаной? Ведь она-то все видела! И если начнет трепать языком, как любят делать все девчонки…

– Ну, это проще пареной репы, – сразу же нашелся Родик. – Оксана же сама говорила, что ни с кем кроме нас в Петровском пока еще не познакомилась. Конечно, она может проболтаться своим родителям. Отец у нее банкир, а значит, хватка у него бульдожья. Если прослышит про наши находки, то пиши пропало. Антошка, придется тебе вызвать огонь на себя!

– Это в каком смысле? – подозрительно спросил Антон.

– А в таком, что девчонке надо завязать язык крендельком, пока мы сами не разберемся в этой тайне.

– Значит, ты предлагаешь включить ее в наш союз, как бы четвертым мушкетером? – с надеждой спросил Антон.

Родик возмущенно фыркнул.

– Опять ты за свое… Ни в коем случае! Нет, главное командование ставит перед Руматой Петровским другую задачу. Короче, придется тебе закадрить Оксану. Да так, чтобы эта задавала в рот тебе глядела, и стала паинькой. Только тогда она будет молчать – уж я знаю девчонок! Это такой народ, который может онеметь только от любви. От очень большой любви!

К удивлению Антона, Тёма поддержал это предложение.

– Лис как всегда хитер и коварен, – с явным облегчением улыбнулся он. – Ты у нас мастер охмуривать девчонок, Румата. Я же видел, как Оксана на тебя смотрела – ну, словно на живого Леонардо ди Каприо! Ну вот и двигай в этом направлении. Если девчонка в тебя влюбится, то единственный свидетель будет нейтрализован. А уж тогда мы сможем действовать во всю катушку, никого не опасаясь.

Друзья с недоумением посмотрели на него. Тёма охотно пояснил:

– Да разве вы не поняли, что произошло? Ну и лопухи! Мы же обнаружили самый настоящий подземный ход! И я видел в глубине его здоровенный ящик, а рядом с ним лежали кинжал и подсвечник. А если это самый настоящий клад? Помните, как ВГ нам рассказывал про последних Голицыных? Они бежали из Петровского сразу же после Октябрьской революции. Понимаете – после! А значит, вряд ли успели вывезти за границу все свое богатство. И мы теперь знаем, где Голицыны спрятали свои сокровища – в подземелье!

Глава 6. Мечты и планы

Глаза Родика зажглись от восторга.

– Точно! – звучно хлопнул он себя по лбе. – И как я сам не допер до такой простой идеи? А ведь бабка-прабабка мне рассказывала когда-то про клады, которые спрятаны в Петровском под землей. Но я тогда подумал, что все это сказочки для маленьких детей. Ребята, да мы же с вами скоро станет миллионерами!

Не выдержав, ребята устроили на песчаном берегу дикие пляски. Родик кривлялся больше всех. Он изображал негра-кладоискателя, которых роет землю лопатой, и вдруг находит сундук с драгоценным камнями и золотыми монетами. Его восторженные вопли неслись над рекой, будя задремавших было под палящим солнцем отдыхающих.

Умаявшись, ребята после небольшого спора закопали в землю свои драгоценные находки, и поплыли на другой берег реки. У Родика и Тёмы с лиц не сходили восторженные улыбки, и даже грязная вода не казалась им такой уж противной. А вот настроение Антона стало быстро портиться. Найти клад – это, конечно, здорово! И Оксана ему очень понравилась. Конечно же, он и сам бы не прочь приударить за этой девчонкой. Но делать это по заданию друзей, да еще с корыстной целью… Все это казалось Антону довольно подлым делом. И чем ближе приближался другой берег, тем больше Антону хотелось увильнуть от ухаживания за Оксаной. Но как он ни ломал голову, другого выхода не видел. И потому вздохнул с большим облегчением, когда выяснилось, что девочка уже ушла домой.

АРТ тоже не стали задерживаться на берегу. Им не терпелось обсудить создавшееся положение. Но не шептаться же здесь, среди десятков загорающих! Нет, для этого можно найти местечко и получше, где не будет посторонних ушей…

Наскоро забежав к себе домой и перекусив, а также захватив бутерброды и по бутылке с газировкой, друзья собрались вновь на своем обычном месте сбора – на агитплощадке, расположенной в самом центре поселка ИБИПа. Когда-то, в стародавние времена, она была центром культурного досуга всех окрестных жителей. От того периода здесь сохранились ограда из колючего боярышника и полуразобранная эстрада с дощатой стенкой, на которой некогда вешали матерчатый экран для демонстрации фильмов прямо на свежем воздухе. Здесь же, по словам старожилов, любили собираться старики-пенсионеры, чтобы предаться своему любимому и безобидному занятию – игре в домино. Но никто из АРТ не помнил, чтобы на скамейках возле бывшей эстрады хоть кто-нибудь, что называется, «забил козла».

Да и самих скамеек здесь давно не осталось – крепкие струганные доски от них местные умельцы давно пустили на хозяйственные нужды. Туда же и отправились и вырванные из земли столбики от скамеек. Лишь три из них почему-то уцелели. Сидя на них верхом, АРТ и провело короткую летучку на тему «что делать?»

– Надо пойти к ВГ и все ему честно рассказать, – предложил Антон. – Учитель нас не выдаст, а наоборот, может очень даже помочь.

– Точно, – басисто поддержал его Тёма. – У ВГ ума палата, и к тому же Тошка ходит у него в любимчиках.

Родик презрительно хмыкнул и, достав из кармана джинсов пачку жвачек, протянул ее друзьям.

– Мятные жвачки очень полезны, – прибавил он. – Они улучшают работу заднего ума.

– Какого, какого? – не понял Тёма, засовывая в рот белую полоску.

– Заднего, – ласково пояснил Родик. – Ну, того самого, которым все обычно сильны. – Да вы что, парни, «Очумелых ручек» насмотрелись, что ли? Головой надо действовать, мозговыми извилинами шевелить! ВГ для нас опаснее Федьки-Фигвама и всех его травоядных пофигистов. Садовников уже, небось, лет тридцать историей нашего Петровского занимается. Думаете, он ничего не слышал про подземелье и про клад князей Голицыных? Моя прабабка знает, а ВГ – нет? Фигушки! Да как только мы ему все выложим, да кинжал с подсвечником покажем, то ВГ скажет тоже самое, что великий комбинатор Остап Бендер однажды сказал Кисе Воробьянинову. Помните «Двенадцать стульев»?

– Помню, – кивнул Тёма. – А что Бендер там такого сказал?

– Ну, когда Воробьянинов по простоте душевной рассказал великому комбинатору про сокровища, запрятанные его тещей в один из стульев, Бендер произнес историческую фразу: «Извините, Киса, но мне кажется, что с этим делом я могу справиться один».

– Мда-а-а… – протянул Антон, озадаченно потирая подбородок. – А почему эта фраза именно историческая, Лис?

– Ну, так просто принято говорить, – пожал плечами Родик. – Но для нас она и на самом деле историческая. В смысле, что не надо повторять исторических ошибок Кисы Воробьянинова! ВГ тоже самое может нам сказать: молодцы, ребята, помогли мне очень. Теперь я сам займусь кладом князей Голицыных! А вы идите, поиграйте в куличики… А может, даже шантажировать начнет. Мол, если будете мешаться под ногами, то я расскажу властям, что это вы по глупости обрушили подземный ход!

Тёма хохотнул и звучно хлопнул Родика по спине, да так, что тот едва не упал со столбика.

– Ну, ты даешь, Лис! Развел тут страсти-мордасти. А на самом-то деле ларчик просто открывается: не любишь ты ВГ! Не можешь забыть, что он тебе тройку засандалил по истории за прошлый год, верно?

Родик насупился – Тёма попал в его больное место.

– Тебе бы ни за что ни про что такую пакость сделали… – пробурчал он. – Да разве в этом дело? Факт есть факт: ВГ может быть лицом материально заинтересованным. Да вы сами покумекайте: сколько лет он бьется, чтобы издать свою книгу по краеведению? И все без всякого толку. Но за свой счет сейчас что хошь издать можно, я об этом в какой-то газете читал. Найдет ВГ клад, издаст на премию книгу, и прославится на всю страну. А ВГ даже не женат, хотя ему уже за пятьдесят…Так что клад ВГ позарез нужен.

Тёма задумался.

– По-моему, Лис прав, – после долгой паузы сказал он и вопросительно посмотрел на хмурого Антона. – ВГ на самом деле для нас еще опаснее, чем эта Оксана.

– Ну, и что вы предлагаете? – поморщился Антон.

– А что тут долго думать? – вскочил на ноги Родик. – Сами во всем разберемся! Читать и писать умеем, а ты еще, Антоха, и на компьютере работать можешь. Может, в этом твоем Интернете навалом исторических материалов про наше Петровское? Тёмка через отца может добраться до областного архива, а я… Да вы знаете, сколько старушек – тем, кому за девяносто, – живет в нашем Петровском? Человек десять, не меньше! И каждая из них – словно живая машина времени. Уж я-то сумею к ним подлизаться… Например, скажу, что в школе мне велели за лето написать историю нашей деревни. Возьму ручку, тетрадку и все стану записывать. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал про подземные ходы и про клад!

– Я могу дать тебе отцовский диктофон, – сразу же предложил Тёма. – Все равно он валяется в столе без толку.

– Отлично! – потер руки Родик. – Уж я к этим старушенциям так подлезу, что они сами мне все выложат.

Поймав заинтересованные взгляды друзей, Родик пояснил:

– Куда-то же тот подземный ход вел, верно? Значит, где-то в деревне спрятан выход. Мы найдем его и доберемся до ящика, но уже с другой стороны. Пусть даже и нет в этом ящике ничего интересного, все равно мы…

Родик сделал выразительную паузу. Тёма показал ему свой увесистый кулак.

– Не тяни кота за хвост, Лис! По твоей хитрой физиономии вижу, что ты уже чего-то разузнал. Небось, свою прабабушку успел напрячь?

– Пять баллов за догадливость, Тёмка! Пока бабуся-прабабуся мне крутила бутерброды, я задал ей парочку наводящих вопросов. Ну так, ласково, чтобы не перепугать до смерти. И она сообщила, что в молодости слышала рассказы деревенских стариков – ну тех, кто родился еще в середине позапрошлого века, и давным-давно уже помер. Так вот, эти доисторические старики будто бы утверждали, что в Петровском был не один подземный ход, а целых три! И вели они, якобы, из усадьбы Голицыных в три разные стороны. Один – тот, что ведет к реке, мы с вами нашли. Но где-то есть еще два подземных хода!

Антон сглотнул, ощутив сильную сухость во рту.

– И что же, твоя прабабушка ни разу их не видела?

– Нет, не видела. Но до революции про эти подземные коридоры ходили всякие жуткие слухи. Ну, будто один из них ведет к старому деревенскому кладбищу, что по нему по ночам бродят покойники, и все такое прочее… А после Гражданской войны два местных молодых мужика якобы занялись поисками сокровищ. Их часто видели то там, то здесь с лопатами и кирками, но всерьез не принимали – мало ли дураков на деревне? В один прекрасный день оба мужика пропали. Их долго искали, и наконец где-то на краю деревни нашли здоровенную осыпавшуюся яму. Ее пытались раскопать, но вдруг земля стала оседать со всех сторон, и крестьяне поспешили убраться оттуда подобру-поздорову. Все решили, что в той яме мужики-кладоискатели и сгинули.

– Все? – сипло осведомился Тёма.

– Пока все. А что, мало?

– Да куда там – мало… Может, на самом деле там, за ящиком, лежал скелет одного из этих мужиков? Тьфу, даже мороз по коже пробирает!

Родик хохотнул, глядя на побелевшее лицо Тёмы.

– Не дрейфь, Ватсон, может, там лежал чей-то другой скелет? Скажем, Шерлока Холмса. Ну, шучу, шучу… Отпусти, громила, ведь задушишь! Вряд ли деревенские мужики бродили по подземелью с кинжалами и серебряными подсвечниками. Да и пропали они где-то за деревней, возле опушки леса. Хотя этого моя бабка-прабабка точно утверждать не может – сама не видела. А слухов тогда, по ее словам, много всяких ходило. Ну, что скажешь, Антошка? Согласен ты с моим планом под названием «Сделай сам»? Или по-прежнему хочешь бежать к взрослым, чтобы они погладили нас по головке, и сами добрались до клада?

Друзья вопросительно смотрели на Антона. В АРТ существовало полное равенство, и никто из ребят даже не пытался верховодить. Но как-то так получалось, что почти всегда решающее слово принадлежало Антону. И он с удовольствием пользовался подобными ситуациями.

– Ну ладно, – после долгой паузы согласился Антон. – Решено: попробуем действовать тайно и скрытно. Никому ни слова, ни полслова. Займемся историческими изысканиями, кто где сможет. Но ВГ мы все же не должны игнорировать. Как ни крути, а он настоящий историк, а не мелочь пузатая вроде нас! Так что я предлагаю компромисс: к ВГ мы сходим, но ничего ему рассказывать не станем. Просто прикинемся овечками: мол, надоело лениться, хотим учиться! Голову кладу на отсечение, что ВГ клюнет на эту наживку. Да и кто из учителей не пролил бы слезу умиления, когда бы встретил таких болванов, которые посреди лета жаждут заняться краеведением! Ну, а потом… В один прекрасный день ВГ нам сам все выложит про подземные ходы!

На том и порешили.

Глава 7. Два скелета на ящике с сокровищами, йо-хо-хо!

Поздно вечером, когда в небе уже зажглись первые звезды, ребята вновь отправились на берег реки к входу в подземелье. Убедившись, что за ними никто не подсматривает, они откопали кинжал и подсвечник. Затем бросили жребий на пальцах, кому хранить у себя эти сокровища. Тёме достался кинжал, и мальчик пообещал спрятать его в своем сарае. А подсвечник выиграл Антон, и сказал, что найдет для него укромное местечко в отцовском гараже. Родику не досталось ничего, но он не очень-то переживал по этому поводу. Ни сарая, ни гаража у него не было, а дома спрятать что-либо было просто невозможно: его прабабушка, насмотревшись по телику всяких ужасов про жизнь современной молодежи, стала на редкость мнительной. Порой под видом уборки она устраивала в комнате любимого правнука самые настоящие обыски. А вдруг Родик прячет под подушкой какую-нибудь пакость навроде пистолета-автомата или наркотиков?

Той ночью Антон никак не мог заснуть. Стоило ему только на минуту закрыть глаза, как перед ним возникал словно по волшебству каменный свод подземного хода, манящий и пугающий. И каждый раз Антон почему-то шел к нему, словно кролик, поддавшись гипнотическому взгляду удава. Вот он уже идет по влажной земле, скользя и спотыкаясь на каждом шагу. В руке он держит серебряный подсвечник с горящей свечой.

Колеблющийся огонек едва освещает кирпичные своды, и они, казалось, колышутся, словно стенки гигантского желудка. Ужас заставляет леденеть его кровь, но Антон почему-то продолжает идти все дальше и дальше, уходя вглубь холма. И вот, наконец, впереди появляется большой деревянный ящик. На нем сидят два скелета и скалят выщербленные зубы. Один держит в костяшках пальцев сверкающий кинжал, другой – горсть золотых монет. «Иди, иди к нам дружок, – скрипучим голосом вдруг завывает один из скелетов. – Мы уже сто лет ждем тебя. Ты хочешь отнять у нас сокровища? Бери же их, бери! Но сначала убей нас, ха-ха-ха!»

Скелеты вдруг вскакивают на ящик с сокровищами и начинают отплясывать танец смерти. А он, Антон, хочет в ужасе бежать прочь, но ноги предательски ведут его вперед, туда, откуда нет возврата…

Проснувшись в холодном поту, Антон понял, что этой ночью ему не заснуть. Встав с кровати, он на цыпочках подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Из коридора повеяло глубокой тишиной. Кажется, родители уже спят…

Антон осторожно вновь закрыл дверь и, подойдя к письменному столу, выдвинул нижний ящик. Там, под грудой журналов был спрятан сверток. Развернув его, Антон достал подсвечник и, включив настольную лампу, стал рассматривать его.

Подсвечник был сделан в форме античной колонны, которую обвивали три лозы с крупными узорчатыми листьями и цветами, похожи ми на звездочки. «Колонна» завершалась круглой изогнутой чашечкой, в которую должен быть стекать расплавленный парафин, и «цветком» в форме тюльпана, в глубине которого находилась толстая игла. В этот «цветок» и вставлялись свечи.

Антон поставил подсвечник на стол. И странное дело – вся обстановка комнаты сразу же показалась ему какой-то убогой, примитивной. Наверное, такому подсвечнику место было где-нибудь в Эрмитаже… Интересно, а сколько могла бы стоить эта штука? Где-то он читал, что за находку клада полагается премия в размере двадцати пяти процентов от стоимости сокровища. Неплохо! В этом подсвечнике одного серебра грамм триста, не меньше! А вдруг он был создан большим мастером, например, Фаберже? Тогда за него могут отвалить в качестве премии, скажем, две тысячи долларов! Или лучше три. А кинжал? Он тоже здорово смахивает на старинное произведение искусства. Значит, в сумме можно заработать пять тысяч баксов. Или шесть. Да это же по две тысячи на брата! Огромные деньжища по нынешним временам!

Антон почувствовал, что его вновь начинает пробирать дрожь. Он давно мечтал о самом дорогом смартфоне, какого нет ни у кого из знакомых ребят. а главное, о своем собственном компьютере. Не той жалкой, давно устаревшей модели «Пентиум 4», которая стояла в кабинете отца, а современной четырех ядерной машине с крутыми наворотами, с жестким диском на 10 терабайт и видеокартой, монитором «Сони», принтером, сканнером, причем фирменными, японскими, а не китаезными. На таком компьютере можно играть в самые прикольные игры! А уж в Интернете можно будет пастись хоть каждый вечер, скачивать сотни фильмов – ведь денег у него будет навалом!

Мальчик невольно сглотнул, представив, как он входит небрежным шагом в магазин компьютерных игр и покупает штук десять самых свежих игр. Или даже двадцать! А потом приезжает домой, садится за стол, включает свой собственный крутой компьютер, и…

От этих сладостных видений у Антона даже закружилась голова. Вот это называется, повезло так повезло! Ни с того ни с сего заполучить компьютер! А ведь не подойди к ним эта девчонка Оксана, то вряд ли бы он вспомнил о подземелье. И тогда кинжал и подсвечник нашел бы кто-то другой. А быть может, и никто бы не нашел. Каменный свод мог обрушиться и сам по себе, и тонны земли навсегда бы скрыли тайну клада… А теперь у АРТ в руках появилась тонкая ниточка, и она может привести их к сокровищам, которые сделают всех троих самыми настоящими богачами!

Антон не выдержал, вскочил из-за стола и изобразил нечто вроде танца племени мумбо-юмбо. Перед его мысленным взором появился деревянный ящик с распахнутой крышкой. Внутри переливались всеми цветами радуги груды сокровищ. Здесь были и сапфиры, и рубины, и изумруды, и много-много бриллиантов. Только бери и уноси, сколько можешь!

Но вскоре радостное возбуждение схлынуло, и глаза у Антона вновь стали слипаться. Он зевнул и, спрятав в ящик серебряный подсвечник, вновь улегся в кровать. На всякий случай он не стал выключать настольную лампу, и правильно сделал. Не прошло и нескольких минут, как его вновь посетил все тот же жуткий сон. Он опять шел по сырому подземелью, дыша спертым воздухом с запахом плесени, а из тьмы до него доносился жуткий хохот. «Теперь ты наш, Румата, – кричали скелеты. – Ты заразился кладоискательством, как мы когда-то. А это значит, что скоро тьма навсегда поглотит тебя, ха-ха-ха!»

Он находит в себе силы повернуться и сломя голову бросается назад, к выходу из подземелья. Но скелеты, злобно шипя, мчатся за ним. Вот один из них протягивает свою костлявую руку, и прикасается к его плечу…

– Нет! – закричал он, дрожа от страха. – Нет! Оставьте меня, оставьте!

– Что с тобой, сынок? – услышал он голос матери. – Неужто кошмар приснился?

Антон открыл глаза – и увидел, что мать, одетая в цветастое летнее платье, стоит рядом с кроватью и встревожено смотрит на него.

– Что, уже утро? – простонал Антон, очумело моргая.

– А ты посмотри в окно. Опять всю ночь просидел с книжкой в руках? Сколько раз я говорила: не читай в кровати – зрение испортишь! Тем более по ночам.

Антон хотел было по своему обыкновению немного поворчать, но вдруг вспомнил про клад и постарался изобразить лучезарную улыбку.

– Прости, мамочка, я больше не буду. После этих книжек про пиратов снится всякая чушь… Ты уже идешь на работу?

– Конечно, – улыбнулась Ольга Дмитриевна. – Отец уже уехал в Москву, так что ты опять остаешься один. Завтрак на столе, а к обеду я уже все подготовила. Смотри, чтобы в час дня был дома, как штык!

– Будь сделано, мама! – еще приторнее заулыбался Антон. – Если хочешь, я даже пропылесосить комнаты могу.

Мать нахмурилась и Антон понял, что немного переборщил, ну, насчет пылесоса.

– А ты не заболел, сынок? Может, на речке простудился? Сколько раз я говорила, чтобы ты не валялся часами на речке! Там такой ветер…

Антон клятвенно пообещал, что сегодня на речку ни за что не пойдет. Вода еще мутная, да и вообще… А чувствует себя он замечательно, так, как не чувствовал себя прежде никогда в жизни!

Мама в сомнении посмотрела на него, пощупала на всякий случай лоб, а потом улыбнулась.

– Ну ладно. Сходи в полдесятого за молоком, купи хлеба и огурцов. И не забудь про свое обещание не ходить сегодня на реку!

Антон с легкой душой пообещал, а сам на всякий случай скрестил пальцы правой руки – той, что лежала под одеялом. Он всегда делал так, когда собирался соврать. Ну как он мог поступить сегодня иначе? Не рассказывать же маме про клад. Она же с ума сойдет от беспокойства.

Наконец, мама ушла. Антон по привычке подошел к окну и, подождав, когда мама пройдет мимо, помахал ей рукой. В какой уже раз он подумал – до чего же у меня красивая мать! И притом очень похожая на голливудскую кинозвезду Шарон Стоун, такая же белокурая, стройная. А ведь ей уже, страшно сказать, тридцать два года! А отцу и того больше, тридцать пять. Но выглядят они совсем еще не старыми. Нет, с предками ему повезло. И вообще, ему в последнее время здорово везет…

В коридоре зазвенел телефон.

– Проснулся? – послышался в трубке таинственный шепот Родика.

– Вроде… Но я бы еще вздремнул часок-другой.

– А чего мобильник выключен?

– Наверное, зарядить забыл. Ну точно забыл!

– Небось, всю ночь клад снился?

– А что – тебе тоже?

– Еще как! И дернул же меня черт вечером перечитать «Остров сокровищ!» Всю ночь за мной гонятся одноногий Джон Сильвер с кривой саблей в руках.

– Ну и как? Догнал?

– Я что, дурнее паровоза? Спрятался от него в какой-то пещере на берегу моря. А она возьми да обвались… Еле выбрался наружу!

– Мда-а-а… Мне тоже всю ночь скелеты снились.

– Испанских пиратов?

– Да нет, наши, отечественные. Помнишь, ты вчера рассказывал про двух мужиков-кладоискателей?

– А-а… Ну и как там у них, что новенького?

– Ждут тебя не дождутся. Говорят: тьма ждет Родьку по прозвищу Лис. У-у-у!

– Тьфу, типун тебе на язык! – рассердился Родик. – Такими вещами, дуралей, не шутят!

Антон вздохнул.

– А я и не шучу… Только скелеты говорили про тьму не тебе, а мне. Теперь, наверное, я в подземный ход и нос побоюсь сунуть…

– Ты того, не очень то болтай по телефону… А вдруг нас кто-то подслушивает?

– Интересно, кто же?

– А те, кто… Помнишь, что вчера рассказывал Лёнька Книгочей?

– Ну и что? Не вижу связи.

– А я вижу!.. Нет, потом расскажу. Когда встречаемся?

Антон задумался.

– До обеда не могу – у меня масса дел по хозяйству. Да и в Интернет стоит слазить. Вдруг там есть что-нибудь про наше Петровское, про Голицыных? Ну, а часа в три предлагаю собраться и сходить на наш лесной остров.

– Ну, ты просто телепат! Я тоже самое хотел предложить. Что-то после вчерашнего меня на речку не больно-то тянет. Ладно, собираемся ровно в три возле магазина. Сейчас еще раз позвоню Тёмке. Что-то он не отзывается. Наверное, с перепугу спит, как сурок. Небось, всю ночь любовался своим…

– Родька! – предостерегающе воскликнул Антон.

– Ладно, ладно, молчу, как могила. Кстати, а ты не забыл про задание главного командования?

– Тьфу ты, совсем из головы выскочило! А может, не надо, а?

– Надо, Федя, надо. До обеда еще куча времени. Хватит тебе и на домашние дела, и на… Ну, сам знаешь. Смотри, чтобы девчонка закрыла свой рот на замок, и не пикала!

Антон повесил трубку. Чудесное настроение его сразу же испарилось. И как он мог забыть про Оксану? Ведь главное, очень симпатичная девчонка, при других обстоятельствах он с удовольствием бы за ней ухлестнул. Но делать это с корыстными целями, по заданию друзей… Бр-р-р! Хуже ничего не придумаешь. И притом, она его запросто может раскусить. Девчонки, они такие, видят парней насквозь – по крайней мере до того, как влюбятся в них. Потом-то из них можно хоть веревки вить, но до того… Ох, Румата, берегись!

Антон умылся, почистил зубы, и вяло поплелся на кухню. Как он и ожидал, на столе стояла тарелка с овсяной кашей, а рядом – стакан молока и булочка с изюмом. Мама была кандидатом биологических наук, работала в ИБИПе заместителем главного технолога, и была буквально зациклена на книгах по здоровью и народной медицине. В последнее время она свято поверила в целебные свойства овсянки. Теперь всем и каждому он рассказывала взахлеб о том, что эту кашу не зря едят по утрам все англичане, от простого рабочего до лорда. Мол, овсянка страшно полезна для печени и желудка. Жуть!

Антон вздохнул – он знал, что выбрасывать кашу было грехом, но другого спасения не видел. Отправив целебную кашу в унитаз, он тщательно вымыл тарелку, а затем достал из холодильника кусок копченой колбасы и отпилил от него четыре тонюсеньких колесика. Конечно, бутерброды куда вреднее овсяной каши, но ведь насколько вкуснее!

Покончив с завтраком, Антон начал делать зарядку. Потом минут десять позанимался гантелями, чего не делал уже месяца два. Потом оделся и сбегал за молоком и хлебом. Потом вернулся на кухню и начистил целую кастрюлю с верхом картошки. Потом выкатил пылесос и убрался в своей комнате, чего не делал недели две. Словом делал все возможное, чтобы оттянуть неизбежный звонок Оксане.

Но к половине десятого все дела были, как ни странно, переделаны. И ему не оставалось ничего иного, кроме как поплестись в коридор.

Глава 8. Свидание в липовой роще

Номера мобильника Оксаны он не знал, и потому позвонил на местную телефонную станцию и узнал номер домашнего телефона Володарских. А затем, решительно вздохнув, словно прыгая в холодный омут, позвонил еще раз. В глубине души он надеялся, что Оксаны нет дома, что она ушла куда-то, уехала в Москву, или еще лучше – отправилась до сентября в кругосветное плавание.

Но в трубке послышался знакомый девичий голос.

– Да, я слушаю.

– Хм-м… Кхе-кхе…

– Что? Я не поняла, кто звонит.

– Кхе-кхе-кхе… – без всяких дураков всерьез раскашлялся Антон. Наверное, от волнения, с ним такое бывало.

– Антон, это ты?

У мальчика от удивления тотчас прорезался голос.

– Как ты догадалась?

– Просто я с самого утра жду твоего звонка.

Антон оцепенел.

– Кхе-кхе… И с чего ты взяла, что я обязательно позвоню?

– Но я же не ошиблась, верно?

– Вроде, нет.

– Ну, вот я и слушаю.

Антон озадаченно почесал затылок. Обычно он никогда не терялся в разговорах с девочками. Но сейчас в голове у него разлилась темная космическая пустота, без единой звездочки мысли.

– Ты чего молчишь?

– Думаю, что сказать.

– Но ты ведь зачем-то мне позвонил?

– Да. Но уже забыл, зачем. Что-то, понимаешь, с памятью моей стало…

– Наверное, ты просто хочешь со мною встретиться?

Антон облегченно вздохнул.

– Ну конечно! Очень даже хочу.

– И где же?

– Хм-м… Сейчас придумаю.

Антон даже вспотел от напряжения, но как назло, ничего не придумывалось. Оксана ждала минуту-другую. Но так ничего и не дождавшись, взяла инициативу в свои руки.

– Может быть, опять на речке? – предложила она. – Нет, не пойдет. Сегодня жуткая жара, еще почище, чем вчера. А купаться в этом глиняном компоте мне больше что-то не хочется… Наверное, ты хочешь пригласить меня куда-то еще?

– Вот именно!

– Ты просто замечательный собеседник, Антон, – ласково заметила Оксана. – И такой инициативный! Так куда же ты хочешь меня пригласить? В местный ресторан? Или в пивной бар? Или в кинотеатр на новый голливудский фильм? Я просто сгораю от нетерпения. Два месяца живу в Петровском, и до сих пор не видела ни одной местной достопримечательности, кроме той дыры в земле, возле которой ты вчера стоял, мужественно выпятив грудь.

Только сейчас Антон сообразил, что Оксана попросту издевается над ним. Он сразу же заершился.

– А просто так, без ресторана и пивного бара, я тебе не интересен? Ну, тогда извини, наверное, я просто ошибся номером…

Оксана тотчас дала задний ход.

– Нет, нет, я этого не говорила! Давай встретимся там, где скажешь. Хочешь прийти ко мне в гости?

– Э-э… лучше как-нибудь потом. Давай минут через двадцать встретимся в парке возле голицынского дома. Там есть старая липовая роща, а в ней – скамейка. Такая здоровенная, зеленая. Похожая на крокодила Гену, который сожрал Чебурашку и теперь лет сто будет переваривать его опилки. Придешь?

– Приду. Только ненадолго – мы с мамой сегодня едем в Центральный дом художника на выставку Фалька. Ты как к нему, кстати, относишься?

– Хорошо отношусь. А кто это такой?

Оксана рассмеялась.

– Ну, с тобой не соскучишься, герой подземелий. Это знаменитый живописец начала ХХ века. Ладно, встречаемся в парке.

Антон повесил трубку и, поглядевшись в настенное зеркало, состроил сам себе жуткую гримасу. Тьфу, это надо же так опозориться! Ну, словно ему на язык повесили гирю, а в мозгах прогладили все извилины горячим утюгом. Да после такого разговора любая девчонка сочла бы его тюфяком и недоумком. Э-э, мда-а-а, кхе-кхе… Отлично, Румата, просто замечательно! Если ты и на первом свидании будешь так себя вести, то задание главного командования будет с позором провалено. Тогда можно не сомневаться, что Оксана не сегодня – завтра проболтается родителям про подземный ход. И тогда с поисками клада возникнет напряженка…

А если она уже проболталась?!

От этой мысли у Антона волосы зашевелились на голове. Папаша Оксаны был из тех, кого принято называть «новыми русскими». А это значит, что у него мозги работают, как компьютер. Такие люди подошву на бегу с твоих башмаков срежут, и ты даже этого не заметишь! Если девчонка начнет болтать, то у АРТ может появиться могущественный конкурент в лице крутого банкира. Он, если надо, и завал может раскопать. А с помощью каких-нибудь хитроумных приборов и остальные подземные ходы запросто обнаружит. Прощай тогда, клад князей Голицыных!

Антон достал из своего платяного шкафа железную коробку из-под леденцов и, тяжко вздохнув, вынул оттуда две сотенные купюры. Это была треть его кровных сбережений, сделанных путем невероятных лишений и самоограничений, но сейчас мелочиться не приходилось.

Выскочив из дома с пакетом в руках, мальчик побежал к продуктовому магазину и купил там самую дорогую шоколадку с орехами, несколько бананов и две бутылочки «Кока-колы». Покупки пробили в его тощем бюджете ощутимую дыру, но Антон и глазом не моргнул. Как говорится, «все для фронта, все для победы!»

Время поджимало, и Антон во всю прыть побежал через поселок, направляясь к парку. И только увидев впереди высокую железную ограду и белый фасад старинного дома, перед которым одиноко рос раскидистый дуб, мальчик перешел на шаг. Еще не хватало, чтобы Оксана увидела, как он торопится не опоздать на первое свидание! Кто-то из классиков правильно сказал: «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». И Антон за свою уже довольно длинную жизнь не раз убеждался в правоте этих слов. Девчонок надо держать в строгости, только тогда от них будет толк!

Он вошел через раскрытые узорчатые ворота на территорию голицынской усадьбы и, не доходя на двухэтажного здания, украшенного портиком с шестью высокими колоннами, свернул на одну из асфальтовых дорожек, ведущих вглубь парка. Могучие дубы и липы создавали над ними спасительную тень. Пользуясь этим, несколько молодых мамаш прогуливали на колясках своих дремлющих младенцев. Среди зарослей сирени бурно ссорились воробьи, а в воздухе то там, то здесь странными зигзагами пролетали бабочки-лимонницы. Вокруг царило летнее умиротворение, которое часто вспоминается в зимнюю стужу как нечто бесконечно далекое и недостижимое, словно библейский рай.

Антон невольно замедлил шаг. Он очень любил этот старый парк возле Москва-реки. Только здесь рос здоровенный каштан, чьи шипастые, похожие на мячик для русского хоккея, плоды старался нарвать любой уважающий себя мальчишка. Только здесь в старых липах можно было обнаружить дупла, в которых жили крупные и очень умные вороны. И только здесь находилась единственная в окрестности Петровского приличная горка, на которой можно было с радостным воплем съехать на санках с крутого склона прямо на ледяной панцирь пруда. А сколько по осени на том же склоне можно было собрать опят! И в лесу такого изобилия не увидишь.

Но самым главным достоинством голицынского парка были, конечно, не горки и не опята. Старые аллеи уже давным-давно облюбовали все местные влюбленные парочки. Антон еще в третьем классе здесь получил боевое крещение, когда впервые в жизни поцеловал на зеленой скамейке под липами девочку по имени Люда.

О-ох, как же давно это было! И почему жизнь течет так быстро? Казалось, еще вчера он, робея, в первый раз пошел в школу, а сейчас уже смотрит на первоклашек сверху вниз, словно на головастиков. Четырнадцать лет в начале июля стукнуло, это не шутки! Через несколько лет он закончит школу, и пойдет поступать в институт. Просто жуть, какой он уже старый!

Обогнув большую цветочную клумбу, Антон остановился и, воровато оглядевшись по сторонам, сорвал три белые садовые ромашки. Ну, теперь он был вооружен и очень опасен!

Свернув на липовую аллею, идущую вдоль обрывистого склона, мальчик внезапно остановился и мысленно чертыхнулся. В глубине аллеи, на массивной садовой скамейке с изогнутой спинкой, сидела Оксана в солнцезащитных очках и читала какую-то книжку. Она была одета в потертые джинсовые шорты и синюю футболку, плотно обтягивающую ее ладную фигурку. Это в такую-то жару! Такое изуверство над собой могло означать только одно: девчонка хотела произвести на первом свидании хорошее впечатление на своего кавалера. То есть на него, на Антона. И даже пришла раньше, чем он, хотя девочки обычно любят заставлять себя ждать. Отлично!

Услышав шум приближающихся шагов, Оксана подняла голову и, сняв очки, с легким упреком посмотрела на Антона.

– Я же сказала, что у меня совсем немного времени, – сурово заявила она.

Антон с извиняющей улыбкой поднял вверх обе руки, словно бы сдаваясь на милость девочке.

– Прости, но мне не хотелось приходить на первое свидание с пустыми руками. Это тебе, – и он протянул девочке три ромашки.

– С клумбы сорвал? – подозрительно спросила Оксана.

– А где же еще? – беспечно хохотнул Антон и развалился на скамейке рядом с девочкой. – Там все «пасутся…»

– Кто это – все?

– Ну… хм-м… скажем так: все кавалеры. Помнишь «Бриллиантовую руку»: бабе цветы, а дитям – мороженое… Ну, не дарить же тебе мороженое!

Поняв, что ляпнул глупость, Антон прикусил язык. Настала томительная пауза.

– Что ты читаешь?

– Хочешь посмотреть? Возьми.

Антон взял из рук Оксаны книгу в потертой кожаной обложку, и удивился – ее страницы пожелтели так, словно им было лет сто, не меньше. Раскрыв книгу на титульном листе, он с изумлением прочитал: «История села Петровского, Москва. 1912 год».

– Вот это да… – пробормотал он. – И где же ты раздобыла эту книжку?

– Отец вчера позвонил в «Ленинку», и заказал ее по межбиблиотечному абонементу, – с насмешкой глядя на мальчика, пояснила Оксана. – Вообще-то это дело долгое, притом книга очень редкая, но если как следует заплатить… Короче, сегодня утром Тимофей съездил в Москву и привез эту книжку.

– Тимофей? А это еще кто?

– Секретарь моего папы. Я тебе говорила, что он директор банка «Восстановление»? Для моего папы, как говорится, нет проблем. Если я попрошу что-нибудь, то он достанет любую вещь хоть из-под земли.

Антон растерянно листал солидную книгу, разглядывая немногочисленные черно-белые иллюстрации. Мозг его лихорадочно работал. Почему Оксана притащила на свидание эту книгу?

Но вскоре все выяснилось.

– Могу я задать тебе прямой вопрос? – сказала девочка, не сводя с Антона улыбающихся, но очень цепких глаз.

– Мда-а-а… А почему бы и нет?

– Ты пообещаешь ответить честно?

Антон слегка покраснел под пристальным, изучающим взглядом девочки. У него появилось очень странное ощущение. Шел он на легкомысленное свидание, а вместо этого… Ну словно на допрос к следователю попал!

– Постараюсь, – не очень убедительно ответил он.

– Тогда скажи: ты принес в пакете бананы, шоколадку и «Кока-колу», верно?

Антон изумленно вытаращил глаза.

– А ты откуда знаешь?

Оксана снисходительно улыбнулась.

– Просто я не в первый раз прихожу на свидание… А теперь второй вопрос: вы трое боитесь, что я стану болтать насчет подземного хода?

Антон закашлялся, да так сильно, что Оксана достала из пакета бутылку с «Кока-колой», отвернула пластмассовую пробку, и заставила его сделать несколько глотков.

– Теперь лучше?

– Да… Кажется, да…

– Ты в состоянии говорить?

– Постараюсь…

– Ну тогда говори! – сердито потребовала Оксана. – Я хочу знать, зачем ты позвал меня сюда: чтобы честно поухаживать, или для того, чтобы вешать мне лапшу на уши. Думаешь, я не поняла, как вы трое испугались, там, на берегу? Ну, когда поняли, что я стала свидетельницей того, как вы нашли клад?

– Но мы никакого клада не находили! – запротестовал окончательно сбитый с толку Антон.

– Не ври! – презрительно усмехнулась девочка. – Думаешь, я не видела, что Тёма выскочил из подземного хода, держа в руках какие-то две штуковины. Что это было? И почему Тёма не захотел рассказывать об этом при мне?

Антон окончательно сник. Он понял, что первое свидание с треском провалилось. Девчонка-то оказалась не только с симпатичной мордашкой, но и с мозгами. Да еще какими! А хватка, словно у полярного медведя, не вырвешься. Небось, вся пошла в своего папашу-банкира.

Пытаясь потянуть время, он достал из пакета банан и шоколадку, и протянул их Оксане. Та отрицательно покачала головой.

– Не люблю сладкого, – заявила она. – А в бананах к тому же слишком много крахмала, они вредны для фигуры.

– Для чего-чего? Да ты что, в манекенщицы, что ли, метишь?

– Не в манекенщицы, а в топ-модели, – поправила его девочка. – Вроде Клаудиа Шифер или Линды Евангелисты. Или ты считаешь, что я для этого не подхожу?

– Э-э, не знаю…

Девочка презрительно фыркнула и, вскочив со скамейки, прошлась вдоль аллеи взад и вперед, словно по подиуму. Походка у нее стала слегка виляющая, от бедер – такая, что Антон на некоторое время потерял дар речи. Такое он видел только по телевизору. Мысленно он надел на Оксану роскошное платье, и обалдел.

Видимо, все его мысли были столь явно написаны на его физиономии, что Оксана заметно смягчилась. Она вновь села на скамейку и с теплой улыбкой посмотрела Антону прямо в глаза.

– Теперь ты понимаешь, почему я тоже хочу найти сокровища? Мы отдадим их государству, получим премию, и я положу свою долю в банк отца. Лет через пять на эти деньги я смогу поехать в Париж, в лучшую школу топ-моделей. А потом прославлюсь на весь мир!

– Погоди, погоди, я что-то ничего не понимаю, – поморщившись словно от головной боли, пробормотал Антон. – Зачем тебе сокровища? Разве твой папаша шахтер? Или он разорился до такой степени, что не может оплатить твою поездку в Париж?

Оксана только махнула рукой.

– Ну, этого ты не поймешь… Конечно, отец может сделать такое. Но я не хочу брать у него ни копейки! Это только у нас принято, чтобы дети канючили деньги у родителей. На Западе все по-другому. Там с шестнадцати лет все начинают самостоятельную жизнь. И я хочу жить точно также.

– Разве тебе уже шестнадцать?

– Нет, конечно. Но два года пролетят очень быстро. И я уже сейчас знаю, чего хочу добиться в жизни. А чего хочешь ты, Антошка?

Это ласковое «Антошка» очень обрадовало мальчика. Значит, его дела не так уж и плохи! Но с этой девчонкой надо держать ухо востро. Всего-то пойдет осенью в восбмой класс, а рассуждает, словно взрослая. До чего додумалась – нельзя, мол, тянуть деньги из родителей! А из кого их еще тянуть? Дочь банкира, одно слово…

– Пока не знаю, – честно признался он. – Может, стану специалистом по компьютерам, как мой отец. А может, телеведущим. Знаешь, какие у них зарплаты? По несколько тысяч баксов в месяц! И работка непыльная. Знай себе, сиди на стуле и надувай щеки. Чем плохо? А сейчас… знаешь, чего я хочу больше всего сейчас?

– Чего же?

Антон глубоко вздохнул, собираясь с духом, и наклонившись, поцеловал Оксану в щеку. А затем отпрянул, словно ожидал получить оплеуху. Девочка вздрогнула и вопросительно посмотрела на него.

– Ты на самом деле очень хотел этого? – тихо спросила она.

– Честное слово! – с легкой душой признался Антон. – А насчет шоколадки и бананов прости – я же не знал. До сих пор я думал, что только взрослые женщины, вроде моей мамы берегут свои фигуры.

– Много ты знаешь… – усмехнулась Оксана. – Стоит только расслабиться немного, переесть сладостей, и мигом растолстеешь, словно бочка!.. Так что же Тёма нашел там, в подземелье? Я сегодня утром ходила на берег, но входа туда не нашла. Его уже совсем завалило очередным оползнем.

– Ах, вот как? Может, так оно и к лучшему.

Девочка вопросительно смотрела на него. Антон не знал, что и делать. Оксана очень нравилась ему, но…. Но не мог же он нарушить слово, данное друзьям!

– Только не сердись, но я пока ничего не могу рассказать, – умоляющим голосом произнес он. – Я очень хочу с тобой подружиться, но не хочу ссориться с Тёмой и Родиком. Мы ведь дружим еще с детского сада! Ты пойми: ведь это не только моя тайна…

Оксана порывисто встала.

– Ну, тогда я пошла, – равнодушным тоном произнесла она. – Не провожай, не заблужусь.

– А книга… ты дашь ее мне почитать? – с тайной надеждой спросил Антон.

– Как-нибудь потом… – уклончиво ответила девочка. – Пока!

Антон проводил растерянным взглядом стройную фигурку Оксаны. Ему страшно хотелось вскочить на ноги и побежать за ней вслед, но большим усилием воли он заставил себя подавил этот порыв. Бегать за девчонкой – такого он себе с третьего класса не позволял. Сама придет, никуда не денется!

Глава 9. Робинзон поневоле

После обеда АРТ собрались возле магазина. Вид у всех был походный – все надели старые джинсы, кожаные кроссовки и рубашки с длинными рукавами. Каждый принес пакет с водой и едой. Кроме того, Антон взял с собой маленький китайский магнитофон, Тёма – килограмма три картошки, а Родик – спички, соль и спрей от комаров. Но самое главное, запасливый Лис захватил с собой на всякий случай деньги. Он был немедленно послан за мороженным. Ворча и проклиная себя за глупость, Родик принес три крем-брюле в вафельных стаканчиках.

Выйдя из поселка ИБИПа, трое друзей вошли в сосновый лес. Собственно говоря, это был не лес, а лесопарк, в котором любили прогуливаться старушки и молодые мамаши с колясками. В середине лесопарка находилось самое настоящее футбольное поле, с железными воротами. Зимой туда чуть ли не каждый день приезжал трактор и расчищал поле от снега. А потом среди деревьев словно грибы вырастали автомобили, начиная от простеньких «Жигулей» и кончая крутыми джипами. Мужики, которым уже стукнуло далеко за тридцать, гоняли мяч с таким азартом, что у ребят всех возрастов загорались глаза. Ну, а летом футбольное поле и вовсе никогда не пустовало, даже в самую жарищу.

Вот и сейчас на лесном стадионе с воплями носилась детвора. АРТ некоторое время постояли, доедая мороженное и глядя на то, как первоклашки-второклашки, пыхтя и толкаясь, пытались загнать мяч в ворота. Но вместо этого мяч едва не угодил в Антона. Тот ловко поймал его на голову и начал им жонглировать.

– Эй, Румата, кидай мяч! – сразу же завопила мелочь. – Тоже, Рональдо нашелся!

Антон ухмыльнулся и, сбросив мяч себе под правую ногу, навесил его на ворота, почти с угла площадки. Ребятишки тотчас бросились на мяч, словно стая воробей на хлебный мякиш.

– Хилая же смена нам растет, – хмыкнул Антон. – Глядите – про защиту начисто забыли! Все хотят забивать мячи, а про свои ворота забыли… Э-эх, мимо! Нет, не то подрастает племя! Не богатыри, не мы!

Родик только рукой огорченно махнул, хотя сам обычно просиживал все футбольные матчи на скамейке запасных.

– Глядишь, эти хиляки даже знаменским продувать будут, – продолжил Антон. – Ватсон, потренировал бы ты подрастающее поколение. Ведь и по мячу толком попасть не могут! А толкаются, словно в хоккей рубятся.

– Делать мне нечего, – проворчал Тёма. – Кто у нас в классе лучший центрфорвард? Ты. Вот бы сам и подзанялся этой мелюзгой…

– Кстати, а как ты «подзанялся» Оксаной? – неожиданно вспомнил Родик.

– Ох, кажется, подосиновик! – сразу же воскликнул Антон и нырнул в заросли орешника. Когда он выбрался оттуда с красной сыроежкой в руках, то наткнулся на суровые взгляды друзей.

– Ты нам баки не забивай, – сразу же предупредил его Родик. – Будто мы не знаем, что подосиновики в этих местах отродясь не водились. Лучше скажи – ты заклеил девчонке рот?

– Э-э… она никому ничего не сказала и не скажет, – уклончиво ответил Антон.

– Не врешь? – подозрительно спросил Тёма.

– Чтоб я сдох!

– Слабовата клятва, слабовата… – поморщился Родик. – Давайте отныне, пока не найдем сокровище, придумаем что-нибудь поинтереснее. Ну, скажем… клянусь кладом и крестом! И пароль выберем такой же: «клад и крест»!

– А причем здесь крест? – поинтересовался Тёма. – Никакого креста в подземелье я не находил.

– Ну ты даешь! Книжек про клады, что ли, не читал? Там где тайна и сокровища, обязательно есть крест. И могила. Не зря же в Петровском когда-то ходили слухи, что один из подземных ходов ведет к старому кладбищу… Бр-р-р, аж дрожь по спине идет! Ну, Антошка, клянись по-новому.

– Ладно. Клянусь кладом и крестом, что Оксана никому ничего не рассказала про подземелье и никому ничего не расскажет.

– Точно? – спросил Тёма, с сомнением глядя на шагавшего рядом Антона. – Это, конечно, хорошо. Но физия мне твоя решительно не нравится, Антоха. Кажется, ты что-то скрываешь.

– Мало ли что тебе кажется! – огрызнулся Антон. – Девчонка будет молчать – что тебе еще нужно? Отчет о нашем свидании в письменном виде, в трех экземплярах и с цветными фотографиями? Рано тебе еще читать такие вещи, рано. Вот когда стукнет шестнадцать…

– Что, неужто она дала себя поцеловать? – изумленно округлил глаза Родик.

– А то как же? Как говорится, трус не играет в хоккей!

– Блин, ну ты даешь, – с нескрываемой завистью вздохнул Родик. – Такая «герла» – хоть в кино снимай. И на первом же свидании растаяла… Да ты просто Леонардо Ди Каприо какой-то!

– Я Румата, благородный дон из Арканара, а не какой-нибудь задрипанный Ди Каприо, – высокомерно ответил Антон. – Защищайся, трусливый дон Рэба! – И, сломав ветку с куста, он сделал выпад и попал точно в пупок Родику.

– Гвардейцы бьют мушкетеров! – завопил Родик, и отломив тоже подходящих размеров деревянную шпагу, бросился в бой. Тёма только ухмылялся, глядя как двое друзей словно петухи наскакивают друг на друга.

Схватка закончилась быстро – «шпаги» выдержали только несколько ударов. Родик радостно поднял руки – он нанес противнику три прицельных удара в сердце. Антон не возражал. Он был доволен тем, что ребята отстали от него, и больше не стали выяснять подробности свидания в липовой рощи. Ну как же, растаяла Оксана, держи карман шире! Да это просто снежная королева какая-то… Ох, чует его сердце – с этой девчонкой они еще намучаются. Мировой знаменитостью она хочет стать, ни больше и не меньше! Ну и заявочки…

Миновал лесопарк, ребята обогнули высокий зеленый забор, за которым находился дом отдыха газеты «Известия» и, спустившись по длинному пологому склону, заросшему молодыми сосенками, вышли к болоту. Оно занимало дно огромной, не меньше километра в диаметре, котловины, окруженной со всех сторон лесом. Когда-то во время войны болото осушили и на нем добывали торф. На дальнем от Петровского склоне до сих пор в лесу осталась просека и железные столбы подъемника.

Несколько лет назад прямо посреди болота словно грибы выросли коттеджи дачного поселка, огороженного со всех сторон высокой сетчатой оградой. Но главной достопримечательностью болота был округлый остров, заросший густым ельником. Он так и назывался: Еловый остров. С трех сторон его окружала неосушенная часть болота, и попасть туда можно было, лишь продравшись через березняк, затопленный морем крапивы. Именно крапива отпугивала от Елового острова любителей лесных прогулок и даже грибников. Это делало остров совершенно необитаемым.

АРТ обнаружили это место пять лет назад, и с той поры считали Еловый остров своим. В самой глухой части острова, среди огромных мрачных елей, они построили большой шалаш, а рядом – столик и две скамейки. Ребята любили проводить здесь время у костра, печь картошку и ловить рыбу в небольшом болотном озерке, расположенном всего в нескольких шагах от их стоянки. Они поначалу играли на острове в Робин Гуда, средневековых рыцарей и космическую пехоту, но и сейчас, повзрослев и посолиднев, они лишь иногда вытаскивали припрятанные в специальном тайнике мечи, щиты и луки, чтобы вдоволь поохотится друг за другом в мрачной чащобе. Но с еще большим удовольствием они просто сидели у костра, глядели на завораживающие языки пламени, и негромко разговаривали.

Родик остановился и посмотрел направо. Вдали, среди тонких стволов деревьев, смутно виднелся глухой зеленый забор. Там находился заброшенный пионерский лагерь «Искорка»… Тот самый лагерь, где АРТ год назад встретили коммуну бездмных детей и зверей. Ее возглавлял молодой цирковой артист Игорь Бекетов и могучий пес Вожак. Увы, коммуна была уничтожена недобрыми, алчными взрослыми, старые спальные корпуса сгорели, а ребята и некоторые звери обрели новый дом на другом конце Московской области, в интернате «Двуречье». Ну, а Вожак остался навсегда лежать там, на краю леса, возле раскидистой ели…

– Антон, от Таи давно не было писем? – спросил Тёма. Он тоже не отводил взгляда от ограды, к которой АРТ, не сговариваясь, старались не приближаться.

– Давно, с Нового года, мрачно отозвался Антон, демонстративно глядя в сторону болота. – Она обещала прислать из Германии свой первый песенный альбом, который должна была записать весной в какой-то крутой студии в Гамбурге. Сказала, что обязательно включит в него песню «Над радугой» – ну ту, что она пела в лагере на премьере циркового шоу. До диска она так мне и не прислала…

– Обязательно пришлет! – бодро заявил Родик. – Тайка – талантище, каких еще надо поискать! У нас в стране она, конечно, вряд ли бы выбилась в эстрадные звезды – ведь ни крутых родителей, ни блата, ни денег у Таи нет! А на «раскрутку» новой звезды, говорят, нужно не меньше миллиона долларов… Может быть в Германии это проще сделать? Глядишь, годика через три-четыре мы еще будем гордиться таким клевым знакомством!.. Ну пошли, а то мне как-то не по себе стало…

Антон и Тёма понимающе кивнули. АРТ не раз хотели навестить могилу Вожака, но так и не собрались. Уж больно тяжелые воспоминания остались у них о позапрошлым лете, когда они впервые в своей недолгой еще жизни лицом к лицу столкнулись со злом, несправедливостью и обманом. Тогда они вместе с бездомными сиротами не сдались на милость врагов, сделали все, чтобы отстоять лесную коммуну, но все же вынуждены были покинуть сгоревший лагерь. Проиграли они схватку с Козырем, его бандой и их таинственным покровителем из Москвы или, наоборот выиграли? Об этом Антон, Тёма и Родик спорили до сих пор, но так и не смогли прийти к согласию. Увы, зло оказалось куда сильнее, чем в старых добрых сказках!

Только в одном у Антона не осталось сомнений: две маленькие, но важные лично для него битвы он точно проиграл! В то злосчастное лето он познакомился сразу с двумя девочками, которые заставили забиться его юное сердце: с бездомной певицей Таей и Полиной по прозвищу «Княжна», дочерью крупного промышленного олигарха. Обеим девчонкам он вроде бы понравился, но уже осенью от их дружеских отношений остался только «пшик». Тая потом хотя бы изредка, но писала ему по e-mail, а вот Полина даже не позвонила ему ни разу, и даже поменяла почему-то номер своего мобильника. На все его звонки отвечал равнодушный женский голос: «Набранный вами номер заблокирован».. Почему так случилось? Ведь он ничего плохого на Тае, ни Княжне не сделал… С этими капризными девчонками – ну просто беда!

Не выдержав, Антон все-таки взглянул в сторону заброшенного пионерского лагеря. Он вдруг вспомнил, что бездомные сироты называли свою коммуну «Жизнь прекрасна!», и невольно улыбнулся. Это у них-то она была прекрасна?.. А может, Игорь и его друзья правы.

Однажды в школе учитель истории Виктор Григорьевич Садовников сказал: «Запомните ребята; пока человек жив и здоров, все нормально». А это значит, что и у него, Антона, все нормально! Тем более, что недавно он встретился с Оксаной…

Войдя в березовую рощи, ребята осмотрелись по сторонам и убедившись, что за ними никто не следит, нырнули в море крапивы. Они знали тропу, ведущую к Еловому острову самым коротким путем. Подняв руки так, чтобы они загораживали лица, ребята медленно двинулись через высокую, почти в человеческий рост крапиву. Торфянник упруго прогибался под их ногами. В воздухе раздалось противное зудение – это на охоту ринулись изголодавшиеся болотные комары. Пришлось сделать остановку и обрызгаться спреем. Стая комаров, обидевшись, отстала. Но отдельные камикадзе порой ухитрялись прорываться через едкое облако, и нападали сзади, жаля в шею и спину – да так злобно, что ребята чуть ли не каждую минуту останавливались, чтобы расчесать укушенные места.

Наконец, они вышли из березняка и увидели впереди темную стену Елового острова. До нее было метров пятьдесят, и все это пространство занимало самое настоящее болото, густо заросшее камышами, кугой и многими другими болотными растениями, мясистыми и окрашенными в ядовито-зеленые цвета. Ребята называли это место «Амазонкой». Действительно, ощущение было такое, словно они находятся где-то в тропических джунглях, и вот-вот из высоких, в метра два высотой камышей, вот-вот выйдет гигантский крокодил или выползет десятиметровая анаконда.

Конечно, можно было потратить минут пятнадцать и спокойно попасть на Еловый остров со стороны дачного поселка, пройдя вдоль ограды и продравшись через заросли крапивы. Но такое кощунство ребятам даже в голову не приходило. Ведь тогда они лишились бы самой интересной части похода!

Много лет назад лесники зачем-то проложили через Амазонку гать из длинных стволов молодых деревьев. По ней можно было пройти на Еловый остров, рискуя ежеминутно свалиться в жирное торфяное месиво. Утонуть здесь нельзя – глубина болота не превышала полуметра. Но риск вываляться в грязи был велик.

Ребята достали из крапивы припрятанные длинные шесты, вырезанные из толстых ветвей орешника, привязали пакеты с припасами себе на шеи, и медленно двинулись в опасный путь. Впереди шел Антон, за ним Родик, а в арьергарде двигался Тёма, как всегда выполнявший роль спасателя. Ребята осторожно шли по гати, следя за тем, чтобы ноги не соскользнули с влажных, полуутопленных в болоте стволов. Они знали наизусть каждый метр пути. Но каждый раз их все равно поджидали коварные неожиданности.

Вот и сейчас идущий впереди Антон уверенно наступил на толстую осину, которая всегда был надежна словно каменный мост, но вдруг с ужасом почувствовал, что конец ствола стремительно уходит куда-то вниз. Он непременно бы упал, если Родик, бросив свой шест, не подбежал бы к нему и не успел удержать за руку.

– Тьфу ты, – побледнел Антон, вытирая пот с лица. – И что с этой дурацкой осиной случилось?

– Про грозу забыл? – хмыкнул Тёма. – Да ты посмотри, насколько болото поднялось! Сантиметров на десять, не меньше. Вот ствол и подмыло… Тут надо держать ушки на макушке. Хочешь, я пойду вперед?

– Нет, нет! – возмутился Антон. – Это просто случайность. Твоя очередь настанет, когда пойдем назад. А сейчас давайте водички попьем – что-то в горле от этой жары пересохло!

Ребята достали из пакетов бутылочки «Кока-колы» и сделали по несколько глотков. Солнце безжалостно палило над их головами, жирно отсвечивая от покрытой зеленой ряской поверхности болота. Среди осоки, извиваясь, проплыл уж. Где-то невдалеке послышался сильный всплеск, и тотчас в синее небо с редкими белыми облаками поднялись две утки.

– Здорово… – восхищенно пробормотал Родик, оглядываясь по сторонам. – Это ж надо: самые настоящие джунгли в каких-то двух километров от Петровского! И почему сюда никто из наших ребят не ходит?

– А зачем им это? – усмехнулся Антон. – Тусоваться на острове опасно – того и гляди в буреломе ноги переломаешь. А комарья здесь сколько? А крапивы? Нет, не пойдут сюда наши ребята, хоть их озолоти. Каждый тебе скажет, что романтика давно устарела, что сейчас модно тусоваться где-нибудь возле киосков с жвачкой и «Сникерсами». О «пофигистах» я уже и не говорю – эти сразу же спросят: а на фига?

– А Оксана бы пошла? – спросил Тёма.

– Э-э… откуда я знаю? Девчонки, они народ странный. Еще упала бы в обморок, увидев самого обыкновенного ужа. Иди потом ей объясни, что в наших местах настоящих змей уже давно никто не видел! Ну ладно, пошли…

Пройдя еще несколько опасных метров пути, ребята оказались перед нешироким водным потоком. Где-то в недрах гигантского болота били подземные родники, и потому остров с обеих сторон омывали две небольшие речки, текущие прямо посреди болота. Как ни странно, в этих речках даже водилась рыба, но клевала она редко и неохотно.

Через речку был проложен мост из толстых осин Пройдя по нему, ребята вновь вступили на гать, и минут через пять, все взмокшие от пота, но усталые и довольные, добрались наконец-то до берега Елового острова.

– Фу-у, – с облегчением вздохнул Родик. – Аж ноги дрожат… Может, сядем здесь, на ветерке, и перекусим?

Тёма замотал головой, отчаянно расчесывая шею.

– Еще чего! Меня комарье заживо сожрало! Ну и спрей у тебя, Лис. По-моему, он только приманивает этих кровососов, словно варенье – мух. Нет уж, доберемся до шалаша, разведем костер, передушим дымом всех этих летающих вампиров, а уж потом…

Он замолчал, шумно принюхиваясь, а затем сдавленно произнес:

– Чуете? Кажется, дымком тянет…

Ребята замерли на месте. Действительно, в воздухе отчетливо пахло терпким дымом костра. И нетрудно было догадаться, что дымком веет не откуда-нибудь, а со стороны их шалаша!

Молча переглянувшись, ребята спрятали шесты в кустах бузины и направились к шалашу в обход, вдоль берега острова. Продравшись через заросли ольхи, они вскоре вышли на песчаный берег маленького озерка, окруженного со всех сторон зеленой стеной куги. На берегу, на трех коротких рогатинках, лежали три удочки – их удочки!

Тёма указал рукой в воду. Там в садке – тоже их садке! – лениво трепыхались штук пять карасей величиной с ладошку.

Родик поднял с земли тяжелый сук и возмущенно прошептал:

– Ну, я покажу этим ворам…

Антон и Тёма последовали его примеру. Ребята здорово разозлились. Впервые за эти три года их лагерь на Еловом острове был открыт другими людьми. И те вели себя до крайности нагло и вызывающе. Даже чужие удочки пустили в ход! Да еще так удачно, что варили на костре уху. Понятно, что в чужом котелке!

Безмолвно словно тени, АРТ с трех разных сторон стали приближаться к шалашу, прячась за стволами деревьев. Наконец впереди показалась хорошо знакомая могучая ель, шалаш, а рядом, в специально вырытой неглубокой яме, обложенной со всех сторон камнями, горел костер. На трех железных рогатинах, воткнутых в землю, висел закопченный котелок, из которого вкусно пахло ухой. Рядом на кирпиче стоял чайник – их чайник!

Ребята некоторое время молча наблюдали, ожидая что вот-вот из шалаша появится чужаки. Но вокруг царила тишина.

Антон дал рукой сигнал, и АРТ крадучись, подбежали к шалашу и вошли внутрь. Там никого не было. Но следы вторжения были налицо. На железной кровати, притащенный ребятами с огромным трудом с ближайшей свалки, был расстелен самый настоящий матрас. На одной стене шалаша висела выгоревшая штормовка, а на другой – брюки и белая рубашка. На полу возле кровати лежал объемистый рюкзак.

Рядом послышался хруст, словно кто-то случайно наступил на сухую ветку. Ребята испуганно замерли – только сейчас они сообразили, что оказались в ловушке. Чуть позже полог из еловых ветвей раздвинулся, и кто-то заглянул внутрь.

– А это еще что за три поросенка забрались в мой домик? – послышался басистый голос с заметным кавказским акцентом. – А ну, выходи по одному!

– Будем драться, – еле слышно прошептал Тёма. – Ну, раз, два, три!

АРТ выскочили один за другим из шалаша, едва не снеся его стену, и сразу же окружили незнакомца. Им оказался высокий, лет четырнадцати лет юный кавказец, одетый в просторную вельветовую куртку и видавшие виды джинсы. На вид он вовсе не казался богатырем, и трое друзей быстро успокоились.

– Это ты стащил наши удочки? – с угрозой спросил Антон. – И наши котелок с чайником?

– Небось, и припасы сожрал? – дрожащим от возмущения голосом добавил Родик.

Парень ухмыльнулся.

– И спал на вашей кроватке, хрю-хрю? – передразнил он. – Да, спал. И еду, что нашел, слопал. Тоже мне, припасы-пампасы! Только на один перекус хватило.

Тёма взбеленился.

– Что? Ты слопал мои чипсы с укропом? – взревел он. – И мои любимые вафли в шоколаде?

Парень ухмыльнулся и выразительно облизнулся. Мол, слопал, да еще как!

Такого нахальства стерпеть было невозможно. С воинственными криками АРТ напали на незнакомца, не сомневаясь в своей легкой победе. И через несколько секунд лежали вповалку на земле, недоуменно хлопая глазами.

Тёма рассвирепел. Вскочив на ноги, он принял позу завзятого каратиста, грозно рявкнул и сделал выпад ногой в стиле Жана Клода Ван-Дамма, целясь противнику в голову. Увы, незнакомец легким движением левой руки отразил мощный удар и, сделав молниеносную подсечку, вновь уложил Тёма на землю. А затем улыбнулся, на этот раз вполне миролюбиво.

– Брэк! – воскликнул он. – Молодцы, ребята, умеете за себя постоять. Прошу прощения, что съел ваши чипсы-пипсы. Уж больно есть хотелось! Понимаете, два дня ничего не ел, вот и набросился на ваши припасы, словно волк.

АРТ поднялись на ноги, недоуменно глядя на парня.

– Ты что, с Луны свалился? – удивился Антон. – Или беженец?

Незнакомец кивнул и протянул ему смуглую, жилистую руку.

– Ахсар, – представился он.

Ребята познакомились с южанином. Он оказался осетином, жителем одного из сел в окрестности северокавказского города Назрани. Там уже несколько лет тлел конфликт между двумя народностями – осетинами и ингушами. Во время одного из погромов отец и мать Ахсара были убиты, его дом сожжен, и мальчик оказался на улице. Некоторое время он жил в Назрани у дальних родственников, а затем решил, как и многие беженцы из разных концов бывшего СССР, отправиться на поиски лучшей доли в Москву.

– У тебя здесь есть родичи? – сочувственно спросил Антон.

Ахсар мотнул головой.

– Нет. Но люди из нашего села где-то должны быть. Да пойди, их найди! Не город, а целая страна. Но наших, осетинцев, тут на каждом рынке немало. Ищу знакомых, но пока не нашел.

– А почему поселился здесь, в лесу?

– Я работать устроился неподалеку, на петровской стройбазе. Блоки бетонные делаю. Там дагестанцы работают. Меня взяли подсобным. Все живут в хозблоке, на той же стройбазе. Но я не могу. Душно, тесно. А я к свободе привык. Уж лучше одному в шалаше жить, чем там. Да и лето сейчас, тепло…

– Но как ты нашел наш шалаш? – недоумевал Родик. – Ведь про него ни одна живая душа кроме нас не знает!

Ахсар усмехнулся.

– Да просто нашел. Пошел в лес погулять, заблудился. Набрел на этот остров, гляжу – вроде как тропинка в лесу. Нашел ваш шалаш. А тут вдруг ливень хлынул. Спрятался в шалаше, да там и заснул. А наутро гляжу – никто из хозяев не пришел. Ну, и решил здесь поселиться. До стройбазы отсюда рукой подать, десять минут ходьбы… Эй, эй, уха закипела! Давайте сядем, уху поедим!

Вскоре все четверо ребят уже сидели возле стола и хлебали уху. АРТ быстро оттаяли. Ахсар им понравился, да и было жаль парня. Разве сладко жить одному в лесу?

– А почему бы тебе не снять квартиру или хотя бы комнату в нашем поселке? – с полным ртом спросил Антон.

Ахсар усмехнулся.

– Так это ж сколько денег надо платить! Всей моей зарплаты не хватит.

Родик неожиданно предложил:

– А может, тебе пожить пока на дядиной даче? Она рядом находится, на высохшем болоте, в дачном кооперативе.

– Хорошо бы! – обрадовался Ахсар. – А что скажет твой дядя?

– Да ничего он не скажет. Он на полгода уехал работать в Сирию. А ключи от дачи оставил моему отцу. Ну, чтобы мы за дачей да за домом поглядывали. Но нам вечно некогда. А ты бы жил на даче, и заодно сторожил ее. Одна польза от этого будет! Я с отцом поговорю, он поймет.

– Могу тебе телевизор притащить, – предложил Антон. – У нас дома их целых три штуки. Ну что это за жизнь, без телевизора!

– А у нас в подвале под гаражом картошки – навалом, – сообщил Тёма. – Отец запросто мешок может дать. Или даже два. Она хоть и старая, но свежая, словно только что из земли выкопали!

Ахсар благодарно улыбнулся.

– Ну вот, а говорят, что мы, беженцы, в Москве никому не нужны. Я так и знал, что здесь не пропаду! Вот увидите, очень скоро я найду людей из нашего села, и они меня пристроят на хорошую работу. А пока было бы здорово пожить на даче. Нет, в сухую погоду и в шалаше очень здорово, но вот когда идут дожди… Тут на днях такая гроза была, что я здорово перепугался. Думал, вот-вот деревья начнут падать, и тогда мне из леса не выбраться…

АРТ переглянулись.

– Ничего, Ахсар, не дрейфь, – бодро сказал Антон. – Скоро мы разбогатеем, и поможем тебе купить квартиру. Запросто!

Родик выразительно показал Антону кулак, и тот спохватился.

– Ну, это я так, заболтался. Меня, понимаешь ли, иногда от жары начинает нести непонятно куда…

Ахсар пытливо посмотрел на него.

– Разбогатеете? Да где же в вашей деревне можно разбогатеть? Может, вы тоже клад ищите? Чего глаза-то вытаращили? Я слышал, что у вас в Петровском где-то зарыты большие сокровища. Их ищут трое мужиков из белого «Мерседеса»!

Глава 10. Золото в камне

Ребята обомлели.

– Что, что? – посеревшими губами едва вымолвил Антон. – Какие такие сокровища? Какие такие мужики?

Ахсар пожал плечами.

– Откуда я знаю? Понимаете, дня три назад сижу в обеденный перерыв за штабелем из готовых блоков, перекусываю. Вдруг слышу – подъехала машина. Спрашивают у Мирзы Магомедова – это наш бригадир, где здесь ближайший шиномонтаж. Вроде, у них колесо проколото. Мирза говорит, что у нас на фирме как в Греции все есть, даже шиномонтаж. Но только надо немного подождать, пока мастера приедут – они в магазин за хлебом поехали.

Ну те, кто приехал, выругались. А затем один говорит – что делать, придется ждать, не то того гляди в кювет машина угодит. Чую, дымком потянуло – закурили. А потом другой говорит: мол, по радио передали грозовое предупреждение. Завтра будет и гроза, и ливень, и даже ураган. Очень удачно! А первый отвечает: да, надо этим воспользоваться, канистру с бензином я уже припас, так что скоро голова будет у нас в руках, и другие петровские сокровища – тоже. И тогда третий мужчина злым, хриплым голосом вдруг как рявкнет на них: заткнитесь, фраера, убью, если будете языком молоть!

АРТ мрачно переглянулись.

– Ты их видел?

Ахсар мотнул головой.

– Не-а! Честно говоря, я здорово струсил. Тот, третий… у него такой голос! Бандит самый настоящий, я на таких насмотрелся. А потом слышу – мотор заревел. Высунулся из-за штабеля блоков, а белый «Мерс» уже за ворота выруливает. Наверное, надоело тем троим на солнце печься, не стали дожидаться, пока наш шиномонтаж откроется. А чего это вы так перепугались? Неужто, слышали что-то про сокровища?

В глазах Ахсара вдруг сверкнул алчный огонек.

– Ну что ты? – с деланным удивлением хохотнул Антон. – Какие в нашей деревне могут быть сокровища? Наверное, эти трое просто хотят грабануть кого-то из наших новых русских – есть у нас в Петровском и такие. Не зря же они про чью-то голову говорили! Ладно, это их проблемы… Эй, мы же про картошку забыли!

Действительно, картошка, зарытая в пепел костра, уже почернела со всех сторон. Ребята поспешно выковыряли ее палками из дымящихся угольев, и дав немного остыть, с удовольствием разломили и стали есть, обильно посыпая солью. Хитрый Лис вдруг начал вспоминать о том, как он с родителями два года назад ездил на Северный Кавказ, в Домбай, и как ему там понравилось. Ахсар сразу же забыл о сокровищах и стал с энтузиазмом рассказывать о горах. А потом ребята пошли на берег болотного озерка, и все вместе часа два ловили рыбу. Клевали только маленькие, с палец длиной золотистые карасики, но зато азартно и весело.

Когда солнце стало склоняться к далекой гряде леса, АРТ распрощались со своим новым приятелем. Родик клятвенно пообещал, что при первом же удобном случае проведет переговоры с отцом и раздобудет ключ от дядиной дачи для Ахсара. Так что скоро его ночевкам в лесу придет конец.

Ребята поспешили к переправе через болото. Весь путь по гати они прошли в полном молчании. И только когда ребята оказались в сосняке на склоне огромной котловины, у ребят снова прорезались голоса.

– Ну и дела! – воскликнул Родик и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его кто-то мог подслушать. – Выходит, какие-то бандиты тоже ищут сокровища Голицыных! Но как они о них пронюхали?

– И зачем они сожгли старую школу? – недоумевал Антон. – Выходит, мы зря смеялись над Лёнькой Книгочеем. Он на самом деле видел двух поджигателей… Тёмка, что молчишь? Кто из нас детектив Ватсон?

Тёма озадаченно запустил пятерню в свои взъерошенные волосы.

– Хм-м… Ну и дела… Надо же сегодня отцу все рассказать!

– Не вздумай! – завопил Родик, показав другу кулак. – Ты чего, ополоумел? У тебя разве есть доказательства, что эти трое на белом «Мерсе» сожгли школу? Может, Лёнька видел их лица из своей беседки? Нет, не видел, и видеть не мог – уж больно далеко от его дома до школы. Тогда грош цена всем его россказням, ни один суд его и слушать не станет. Да и не захочет Лёнька полиции ничего рассказывать. И Ахсар будет держать язык за зубами, это уж точно. Он же беженец, живет в Петровском на птичьих правах – только ему и не хватало, чтобы связываться сразу и с полицией, и с судом, и с нашими бандюгами! Я бы на его месте тоже не захотел связываться. Да и ради чего?

Тёма насупился.

– Скажи уж прямо, Лис – ты просто не хочешь никому рассказывать про сокровища!

– А ты хочешь? – взъерепенился Родик. – Хочешь, да? Ну иди, трезвонь на все Петровское! Пускай кто-то другой разыщет подземные ходы, найдет клад – пожалуйста! А потом твой папа пожмет нам руки и прочувственно скажет большое спасибо от имени районного отделения МВД. Очень мне нужно его спасибо! Да если мы сами найдем клад… Я смогу запросто Федьке-Фигваму пятьдесят баксов отдать – пускай подавится, жмот. А на остальные деньги куплю себе мотоцикл. И не какой-нибудь, а самый настоящий «Харлей Дэвидсон»! Тошка, ты чего молчишь? Образумь этого олуха!

Антон шумно вздохнул.

– По-моему, Лис прав. Ну что мы в полиции будем говорить? Что старую школу сожгли? Нет нас никаких доказательств поджога, и потому никто нам не поверит. Да и почему мы должны кипеть и булькать? Разве те трое бандитов угрожают чей-то жизни? Нет. Они просто ищут сокровища, так же как и мы. Надо их опередить, вот и все дела. Для этого нужно днем и ночью, что называется, носом землю рыть, а мы что делаем? Шляемся по лесу, ловим карасиков, гоняем комаров… То же мне, кладоискатели-лежебоки! Все, хватит гулять. С завтрашнего дня возьмемся за дело.

Тёма после некоторого раздумывания кивнул.

– Ладно, согласен – будем молчать. Хотя, когда все откроется, мне от отца здорово достанется на орехи!

Лис хихикнул и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Ну ты даешь, деревенский детектив! Кто же судит победителей? Когда мы найдем клад, наши предки не ругать, а на руках нас носить будут! Им что, деньги лишние не нужны? С их-то зарплатами? А тут мы им на стол по тыще баксов положим, а то и по две. Чем плохо, а?

Ребята заметно приободрились. Они наперегонки помчались по узкой тропинке, ведущей вверх по склону котловины через молодой сосняк. И только уже подходя к поселку ИБИПа, Антон вдруг нахмурился и тихо спросил:

– Постойте! Я никак не пойму – а зачем же те трое сожгли старую школу?

– Может, где-то в ее подвале и спрятаны сокровища? – сразу же встревожился Родик.

– Или там находится вход в подземелье? – предположил Тёма.

Не сговариваясь, ребята обошли поселок стороной и, выйдя на Колхозную улицу, побежали к центру села.

На месте пожара, гудя и грохоча гусеницами, работал бульдозер, разбивая останки сгоревших стен. Несколько рабочих сваливали в грузовик почерневшие бревна. Работы было непочатый край, и рабочие были очень этим недовольны. Один из них, увидев стоявших в сторонке ребят, раздраженно закричал:

– А вы чего глазеете, мальцы? Мотайте отсюда! Нечего здесь смотреть, не в кино пришли.

Пришлось уйти, несолоно хлебавши. Родик сгоряча тут же предложил прийти к старой школе ночью, когда рабочих на месте пожарища не будет, но Тёма резонно возразил: еще чего! В темноте можно и ноги запросто переломать. Уж лучше подождать, когда завалы из полусгоревших бревен будут окончательно расчищены.

Вернувшись в поселок, ребята разошлись по домам. Настроение у всех было изрядно испорчено. Шутка ли – у них появились конкуренты! Да еще какие – те, кто и глазом не моргнув, поджег школу! Таким только попадись в руки – небось, не поздоровится…

Следующий день не принес ребятам также ничего хорошего.

Антон часа два просидел за компьютером, но так и не разыскал в бездонной информационной кладовой Интернета ничего интересного про Петровское. У Тёмы тоже ничего не получилось с областным архивом. Прошедшей ночью в Красногорске произошло ограбление промтоварного магазина, и его отец уехал на работу аж в шесть утра, когда Тёма еще сладко спал. А хитроумный Родик забросил свой невод в деревне, но не поймал ничего интересного. Две старушки, на память которых он очень рассчитывал, болели, третья уехала в гости к родным, а еще две бабули рассказали любопытному мальчику много всякой всячины про давние времена, но увы – ничего про подземные хода. Больше того, эти две бабули утверждали, что никаких ходов и в помине не существовало, а все это были обычные деревенские сплетни, вроде рассказов про привидения и оживших мертвецов.

После обеда АРТ собрались на бывшей культплощадке и уныло посмотрели друг на друга.

– А ведь так все хорошо начиналось, – вздохнул Родик. – Ну, просто невезуха какая-то…

– Ничего страшного, – пытался подбодрить друзей Антон. – Такие дела с бухты-барахты не делаются. Кладоискателем прежде всего нужно иметь что? Терпение и еще раз терпение. Через денек-другой мы за что-нибудь да зацепимся… Или через неделю. Максимум, через месяц. Если бы клад было так легко найти, то деревенские давно бы его из-под земли достали!

Тёма хмыкнул.

– А про бандитов на белом «Мерседесе» забыл? Они-то дремать не станут. Раз они всерьез занялись поисками сокровищ, то какие-то наводки у них есть. Быть может, они даже раздобыли план подземных ходов! И пока мы топчемся на месте…

– Ну и светлая голова у тебя, Ватсон! – ехидно ухмыльнулся Родик. – Глядишь, скоро Шерлоком Холмсом станешь! Может, у тебя есть какие-то предложения?

Тёма задумался.

– Надо поискать тех троих на белом «Мерсе», проследить за ними и…

– Отлично! – захихикал Родик. – Во-он, гляди, за кустами стоит как раз белый «Мерс». И возле моего дома тоже таких парочка найдется. А если выйти на шоссе и постоять часок-другой, то можно будет и со счета сбиться. Что же, мы будем за каждым из них носиться, высунув языки?

Тёма обиженно насупился, но промолчал.

Антон решительно сдвинул брови.

– Все, хватит самодеятельности! Пойдем сейчас к ВГ. Деваться все равно некуда. Он-то знает про Петровское больше всех Родькиных бабулек вместе взятых. Нам бы хоть глазком глянуть на рукопись его книжки… А вдруг там есть что-нибудь про клад и про подземелье?

– Так он нам книжку и покажет, держи карман шире! – засомневался Тёма.

– Будь спок, это я беру на себя, – ухмыльнулся Антон. – Разве я не любимый ученик ВГ? Прикинусь овечкой, скажу, что сплю и вижу, как стать историком – вот ВГ и растает. Только уговор – про клад ни гу-гу!

Родик и Тёма неохотно кивнули. Они очень опасались, что ВГ может понять, куда дует ветер – да что уж тут поделаешь? Никаких лучших предложений у них не было.

Друзья вышли из поселка ИБИПа и, перейдя через шоссе, оказались на территории деревни. Они свернули направо и направились к улице Гоголя.

Виктор Григорьевич Садовников жил в другом конце деревни, неподалеку от берега Липки. В школе он считался чудаком, и не пользовался особой любовью ни у ребят, ни у своих коллег-учителей. Когда-то, лет тридцать назад, молодой преподаватель истории Садовников закончил с красным дипломом истфак МГУ, и приехал по распределению в Петровское, горя энтузиазмом. У него было множество грандиозных планов. Историю России Садовников считал самым главным школьным предметом, поскольку она воспитывала из ребят будущих граждан и патриотов нашей страны. Молодой учитель намеревался открыть в Петровском краеведческий музей, создать исторический кружок, вести научно-исследовательскую работу, публиковать статьи в разных научных журналах и даже написать большую книгу о Петровском и его окрестностях. Но прежде всего молодой учитель мечтал о том, чтобы заразить своей любовью к родному Подмосковью всю деревенскую детвору.

Поначалу кое-что у Садовникова ладилось. В его исторический кружок записалось почти полсотни школьников всех возрастов. Молодой учитель исходил с ребятами все окрестности Петровского, показал им многие памятники прошлого, сохранившиеся на подмосковной земле. Кружковцы совершили автобусные экскурсии в Звенигород, Коломну, Владимир, Суздаль и множество других замечательных исторических мест.

Но время шло, а все остальные планы ВГ оставались неисполненными. Областное начальство посчитало, что краеведческий музей – это слишком большая роскошь для самой обычной деревни, каких в Подмосковье сотни. Статьи об истории Петровского, которые Садовников регулярно посылал в различные научные и научно-популярные журналы, почти никогда не публиковались. Автору лишь приходили критические отзывы о его работах. Иногда в этих письмах из редакций прямо говорилось о том, что интерес Садовникова к дореволюционному прошлому выглядит весьма подозрительным. Разве в советское время в Петровском не происходило ничего интересного? Разве история колхоза «Луч» или предприятия ИБИП, созданного по прямому указанию Ленина, не достойна самого внимательного изучения?

От постоянных неудач характер Садовникова начал портиться. Да и в школе дела у него не ладились. Другие учителя с ревностью и раздражением следили за деятельностью исторического кружка. Никому не нравилось, что многие ребята стали называть историю своим любимым предметом. В районный отдел образования посыпались кляузы, в которых утверждалось, что Садовников развивает у детей нездоровый интерес к буржуазному прошлому. На педсоветах Виктора Григорьевича обвиняли в том, что он игнорирует утвержденную в министерстве программу, что слишком увлекся внешкольными занятиями. А потом по школьным коридором поползло мерзкое словечко: местничество. Мол, Садовников мало уделят внимание истории страны, и вместо этого забивает головы школьникам всякими мелкими, пропахшими нафталином пустяшными фактами из истории Петровского и его окрестностей. Разве после этого школьники могут стать настоящими патриотами?

В петровскую школу стали приезжать комиссия за комиссией. Методы преподавания Садовникова изучали словно под микроскопом. И хотя выяснилось, что об истории Петровского Виктор Григорьевич в основном рассказывает на дополнительных, факультативных уроках, а также на заседаниях кружка, молодого учителя на время отстранили от занятий. Садовников не сдался, и поехал в Москву, в Академию наук. Ему удалось заручиться поддержкой знаменитого академика Лихачева, и районный отдел народного образования вынужден был сдаться. Садовников вернулся в школу.

Но долгая и изнурительная борьба надломила учителя истории. Да и в семейной жизни у него не ладилось. Детей у Садовникова не было, а жена, уставшая от постоянного безденежья и энтузиаста-мужа, уехала из Петровского. Спустя год она подала на развод. С той поры Садовников стал еще более мрачен и угюм. Злые языки утверждали, что он запил горькую, хотя никто и никогда не слышал от него даже запаха спиртного. Так или иначе, но Садовников распустил свой кружок, и постепенно свел на нет все факультативные занятия. Уроки его стали гораздо более казенными и скучными, чем прежде. И лишь иногда он неожиданно зажигался и выдавал такие потрясающие занятия, что даже самые равнодушные ребята открывали рты от удивления. Однако, такое случалось нечасто…

АРТ сделали небольшой крюк, чтобы посмотреть, как идет расчистка пожарища. К их изумлению, от старой школы уже не осталось и следа. Более того, ее кирпичный фундамент был разбит вдребезги, словно внутри его разорвалась бомба.

Среди груд красных кирпичей виднелась чья-то согбенная спина. Услышав шаги ребят, человек выпрямился. Это был старик, одетый в старенькую спецовку. В руках он держал молоток и небольшой топор, лезвие которого было густо покрыто красной пылью.

– Здравствуйте, Василий Дмитриевич, – вежливо сказал Родик.

– Здравствуй, здравствуй, внучок – слеповато сощурившись, ответил старик. – Что, пришли на могилку поглядеть?

– Какую такую могилку? – оторопел Антон.

– Как какую? Вашей старой школы. Дома они как люди, тоже рождаются, а потом помирают. Вот и этой школе конец пришел, одни только камешки от нее остались. А ведь в ней и я, и отец мой, царство ему Небесное, учились! Теперь все, нету ее. Все в мусор пошло, и пол, и стены, и крыша. А завтра, наверное, и фундамент увезут на какую-нибудь свалку. Вот я и хочу хоть немножко кирпичей отколоть, для хозяйства пригодится. Да куда там, разве их отобьешь! Намертво вцепились друг в дружку. Понятное дело – ведь не вчера фундамент делали, а при князюшке Александре Владимировиче. На совесть делали!

– А когда же его разбили? – полюбопытствовал Тёма. – Мы же вчера здесь были, и фундамент был еще цел!

Старик усмехнулся.

– Вот и я удивляюсь… С войны не помню, чтобы так споро развалины разбирали. Не успели бревна горелые увезти, как приехала здоровая такая машина, со стрелой. А на стреле подвешена здоровенная такая железяка вроде бомбы – «баба» называется. Ею стены каменные разбивают, когда дом на снос определяют. Вот этой «бабой» фундамент и разнесли. До самой темноты работали. А потом люди какие-то приехали, начали по развалинам с фонарями бродить. Словно искали чего-то.

АРТ переглянулись.

– Дедушка, а вы не видели, эти люди на белой машине приезжали? – с тревогой спросил Родик.

– Не видел, не видел… Трое их было. Здоровенные такие бугаи! Уж таким-то старые кирпичи ни к чему. Другое, верно, они искали – уж и не знаю, нашли или нет…

– Что же? – хрипло выдавил из себя Антон. – Что они искали?

Старик пытливо посмотрел на него, а затем усмехнулся.

– Золото, ясное дело.

– Что-то? – дружно воскликнули ребята. Им показалась, что земля уходит у них из под ног.

– Золото, касатики мои. Монеты золотые. Мне отец, царство ему небесное, рассказывал: когда фундамент школы закладывали, будто бы князюшка Александр Владимирович заложил в него железную коробку с десятью золотыми рублями. Ну, как бы на удачу, чтобы школа сто лет простояла. Такой обычай был тогда. И ведь не зазря монеты были положены – простояла школа почти век! За это время в нашей деревне, считай, почти каждый третий дом сгорел. А старой школе – хоть бы хны. Стояла до последней грозы, как милая. Но все же до ста лет немного не дотянула… А эти стервецы, наверное, от какой-нибудь болтливой старухи про золото и прослышали. По нынешним временам, небось, монеты эти большие деньги стоят! Вот и нагнали технику да рабочих, чтобы побыстрее до клада добраться. Что б им провалиться, бугаям этим! Такие и могилу матери родной раскопают, если там деньги спрятаны будут. Тьфу, ну до чего пакостные люди нынче пошли! Креста на них нет. Только мамоне и служат, мошну свою набивают…

Старик в сердцах махнул рукой и, вновь согнувшись, приставил лезвие топора к обломку фундамента, начал с размаху бить молотком по обуху топора.

Ребята тихонько ушли. Отойдя метров на двадцать – так, чтобы старик не услышал, Родик зашептал со счастливой улыбкой:

– Вот здорово! Монеты золотые те трое бандюг искали, вот и все! А мы-то невесть что подумали…

– Ну, это еще не факт, – как обычно, скептически возразил Тёма. – Сомневаюсь, что бандиты стали бы сжигать школу из-за десяти монет, пусть и золотых. Да и как эти монеты найдешь, даже расколов фундамент на части? Разве что те трое точно знали, где была заложена коробочка. Но это вряд ли. Ведь почти сто лет прошло!

Родик обиделся.

– Ну вот, опять ты ворчать начинаешь, Ватсон… И что у тебя за дурацкий характер? Так и норовишь навести тень на плетень. Антошка, а ты чего молчишь?

– Просто не знаю, что сказать, – честно признался Антон. – По-моему, десять золотых монет на клад все-таки не тянут. Маловато будет. А ведь Ахсар слышал, как те трое говорили про сокровища… Кстати, ты с отцом насчет Ахсара договорился, Лис?

– Нет еще, – виновато признался Родик. – Понимаете, вчера вечером отец приехал с работы не в духе, и я решил не лезть со своими просьбами под горячую руку. Сегодня, поговорю, клянусь кладом и крестом! Предок у меня добрый, должен помочь парню. Кстати, а кто такой – мамона?

– Чего? – удивился Антон.

– Ну тот тип, о котором старик говорил, что ему нынче служат нехорошие люди. Может. Это какой-то древний бог денег? «Мани, мани…» и все такое. А?

– Уж скорее не бог, а дьявол, раз ради него и школы не жалко, – проворчал Тёма.

Антон задумался. «Но ведь я с ребятами ищу тот же клад, что и они! Тогда получается, что и мы служим этому самому Мамоне, как и те люди, что сожгли старую школу? А чем мы лучше? Надо вечером посмотреть в Интернете, что значит «мамона» и с какой кашей его едят».

Негромко переговариваясь, друзья вновь вышли на улицу Гоголя. Вскоре впереди показалась невысокая зеленая ограда. За ней росла сплошной стеной ирга, сплошь усыпанная мелкими иссиня-черными ягодами. Ребята подошли к калитке и смущенно поглядели друг на друга.

– Ну, Антошка, иди вперед, – скала Тёма.

– Почему я?

– Кто у ВГ любимый ученик? И чья была идея нагрянуть ему в гости? Сам знаешь, любая инициатива наказуема!

Антон вздохнул и открыл калитку. Ребята прошли по узкой асфальтовой дорожке, ведущей вглубь обширного сада. Все вокруг выглядело до предела запущенным. Между яблонями росла высокая, почти до пояса трава, которой ни разу за все лето не коснулась коса. Кусты смородины и крыжовника не были даже окопаны, а большая, с железным каркасом теплица, густо заросла крапивой.

– Мда-а… – протянул Тёма, глядя по сторонам. – Здесь словно давным-давно никто не живет. Может, ВГ на все лето куда-нибудь уехал?

– Да нет, я его на той неделе в магазине видел, – прошептал Родик.

Ребята робко поднялись по скрипящим ступенькам на крыльцо. Антон глубоко вздохнул, и постучал в дверь. Спустя минуту-другую в глубине дома послышалось какое-то шевеление. Щелкнула щеколда, и дверь слегка приоткрылась.

– Ах, это вы, ребята… – с явным облегчением произнес знакомый голос. – Вот уж не ждал таких гостей! Ну, заходите.

Глава 11. ВГ

Ребята робко прошли через застекленную террасу и, переступив через порог, оказались в просторной комнате. Вдоль ее стен стояли стеллажи, заполненные сотнями книг. Книги были везде, даже на полу. Там же стояли стопки журналов.

Возле одного из двух окон располагался большой письменный стол, заваленный книгами и бумагами. Рядом с ним возвышался шкаф. Сквозь его стеклянную дверцу были видны предметы, которые обычно встречаются только в музеях: старая глиняная посуда, столовые приборы, ножницы, тряпичные куклы, лампадки, маленькие иконки и прочее. Подоконник был заставлен сразу шестью медными самоварами, мал мала меньше. В одном углу комнаты стояла старая прялка, а в другом – станок, на котором в прежние времена ткали ковры. Возле них стояли не нашедшие своего места кожаные саквояжи, керосиновые лампы, ступки для размола зерна, утюги и многие другие предметы не совсем понятного предназначения.

Заметив изумленные взгляды ребят, Садовников усмехнулся.

– Все это я собрал у жителей нашего Петровского и окрестных деревень. У кого купил, у кого выпросил. Думал, что все эти предметы старинного быта станут украшением местного краеведческого музея. Но с музеем ничего не вышло, вот и затопило все это барахло мою комнату… А сколько всего лежит на чердаке! Одних балалаек там штук пять, и есть даже самые настоящие гусли. Да вы садитесь, ребята, садитесь…

АРТ уселись на большом кожаном диване, стоявшим рядом с письменным столом. Садовников устроился на стуле, и с улыбкой глядел на растерянные лица ребят.

Это был высокий, худощавый человек, немного сутулый, широкий в кости. Он выглядел куда старше своих пяти с небольшим десятков лет. Быть может, виной тому была ранняя седина. А возможно, причина была в его тусклом, увядшем лице, покрытом глубокими морщинами. Особенно много их было на высоком залысом лбу, и на щеках по обеим сторонам от крупного, с легкой горбинкой носа.

– Чем обязан вашим визитом, ребята? – глубоким, бархатистым голосом спросил Садовников. – Тьфу, да что я говорю? Хотите, угощу вас чаем с мятой? У меня и шоколадные конфеты где-то есть…

– Не надо, Виктор Григорьевич, мы только что обедали, – поспешно отказался Антон. – Мы… Понимаете, мы трое… Словом, нам надоело болтаться по Петровскому без дела.

– Точно! – поддержал его Родик. – Скука смертная! Только и делай, что ничего не делай. Раньше, в прошлые года, мы с родителями на лето всегда куда-нибудь уезжали. Ну, на юг, или в горы, или хотя бы на Селигер… А в этом году…

Он запнулся, но учитель его понял.

– Понимаю, кризис больно по всем ударил. Сейчас многим стало не до путешествий. Но почему вы не найдете себе какое-нибудь дело? В ваши годы я старался за лето хотя бы немного, но подзаработать.

Тёма только рукой расстроено махнул.

– Мы пытались, Виктор Григорьевич! Но никто с нами и разговаривать не хочет. Колхоза уже фактически нет, а наши местные бизнесмены и сами еле концы с концами сводят. А на нашем рынке машины и без нас есть кому разгружать… Вот мы и подумали – может быть, нам заняться чем-то интересным и полезным? Например, краеведением. Все равно ведь целыми днями по округе болтаемся. Так пусть уж лучше болтаться с пользой…

Садовников удивленно покачал головой, пытливо переводя взгляд с одного мальчика на другого.

– Давненько никто уже не обращался ко мне с подобной просьбой, давненько… А ведь когда-то в нашей школе был исторический кружок. В него, кстати, любил ходить твой папа, Родион.

– Ну да? – искренне удивился Родик. – А мне он об этом почему-то никогда не рассказывал…

– Было такое дело, было. Но однажды случилась неприятная история, и… Впрочем, зачем ворошить прошлое? Я рад, что вы, пусть и от скуки, но все же пришли ко мне. Может, все-таки вскипятить чайку?

Антон кивнул. Когда Садовников вышел на террасу, где заодно располагалась и кухня, он сдавленно прошептал:

– Вы, обалдуи, держите язык за зубами. Говорить буду один я, понятно? Иначе мы запутаемся, и ВГ нас быстро расколет…

Вскоре Садовников вернулся в комнату, держа в руках поднос с чашками чая. В хрустальной вазочке лежали шоколадные конфеты.

Ребята взяли по чашке и по три конфеты, и с удовольствием выпили дымящийся, приятно пахнущий мятой чай. А за окном тем временем начало темнеть, и вскоре где-то издалека донесся глухой раскат грома.

Садовников подошел к окну и посмотрел в сад.

– Слава Богу, кажется, сегодня будет дождик, – бодро произнес он. – До чего надоела эта духота и жара… Хотя вам, молодежи, такая погода наверное, даже нравится. Небось, на речке все время проводили?

– А что еще делать? – деланно вздохнул Антон, запихивая в рот еще одну конфету. – Собственно, там, на речке, все и началось. Дня два назад поджариваемся мы на солнышке, и вдруг к нам подходит девочка, Оксана. Она недавно переехала в наше Петровское, и…

– Оксана Володарская? Вы уже познакомились с ней? Очень хорошо. Эта девочка будет учиться в вашем классе. Но прости, Антон, я перебил тебя.

– Ну вот, подошла она к нам, – не обращая внимание на предостерегающие взгляды друзей, продолжал Антон. – И говорит – мол, какая скука у вас в Петровском, не то, что в Москве! Она, понимаете ли, раньше в Москве жила, аж на самом Кутузовском проспекте. Ну, и зазналась жуть как. К тому же, отец у нее из крутых… в смысле, он банкир. Богатый! А нам, понятное дело, стало обидно. Я возьми да и расскажи ей про курган – ну тот, где была найдена стоянка неолитического человека. Помните, вы нам в прошлом году о ней рассказывали?

– Помню, – кивнул Садовников. – И рад, что вы не забыли об этом. Насколько я понимаю, слова Оксаны задели вас за живое, и вам захотелось рассказать про наше Петровское еще что-то удивительное и интересное, не так ли?

– Так оно и было! – совершенно искренне воскликнул Антон. – Но когда я начал рассказывать, то поплыл… Все как-то в голове спуталось. Все больше вспоминалось про Куликовскую битву да про царя Ивана Грозного. Вот я и предложил Тёме и Родику: давайте пойдем к ВГ… то есть тьфу, к вам, Виктор Григорьевич. Ну, чтобы вы рассказали про Петровское поподробнее. Книжки всякие дали почитать, и вообще… А то ведь стыдно – живем здесь, а толком ничего про родные места не знаем. То есть, вы, конечно, нам много чего рассказывали, но…

Садовников понимающе усмехнулся.

– Что ж, Оксана девочка очень красивая. На вашем месте я бы тоже попытался распустить перед ней свой павлиний хвост.

– Ну что вы, Виктор Григорьевич! – покраснев, запротестовал Тёма. – Да мы…

– Ничего дурного в этом не вижу, – пожал плечами учитель. – Женщины во все века вызывали в нас, мужчинах, самые лучшие чувства. «Я помню чудное мгновение…» – эти строки Пушкин написал тоже после встречи с очаровательной женщиной! И нечего здесь стесняться и оправдываться. Итак, вы хотите, чтобы я начал с вами заниматься краеведением?

– Да! – пылко воскликнул Антон. – Мы станем первыми членами вашего нового кружка. И я обещаю, что осенью заманим туда многих наших ребят!

Садовников кивнул и посмотрел на стенные часы.

– Очень хорошо. Конечно же, я готов позаниматься с вами. Но только не сегодня. Понимаете, у меня намечена вечером очень важная встреча в городе… Впрочем, полчаса у меня еще есть. Так что давайте, начнем с ваших вопросов. Наверное, у вас их накопилось уже немало?

Лицо Антона расплылось в широкой улыбке.

– Еще бы! Виктор Григорьевич, вы как-то рассказывали, что нашу деревню основал какой-то боярин… Протозанов, кажется?

– Прозоровский, – уточнил Садовников. – Но наше Петровское впервые упоминается гораздо раньше, еще в хрониках времен Великого князя Московского Ивана Третьего, а именно в 1505 году. Почти пятьсот лет назад! За полторы сотни последующих лет у нашего села – его тогда именовали сельцо, – сменилось немало хозяев. Были среди них бояре Плещеевы и Алтуфьевы, и князь Иван Хилков. При нем половину сельца выкупил дьяк Федор Федорович Лихачёв. Его зятем был Иван Семенович Прозоровский. Старая, известная на Руси фамилия! При царе Иване Грозном Прозоровские были в опале, а вот в начале 17 века Иван Семенович сумел заручиться покровительством другого царя, Михаила Фёдоровича, основателя династии Романовых.

В 1613 году Семён Васильевич был воеводой в Тихвине и сумел отбить приступ шведских войск, пытавшихся взять город. Позже воевал с поляками и литовцами, служил воеводой в Астрахани, Вязьме, Путивле. Потом была и царская немилость, ссылка. Но через месяц царь Михаил Фёдорович отменил ссылку, простил Прозоровского, а в 1637 году Семён Васильевич был назначен осадным воеводой в Москве.

Сын Семёна Васильевича Прозоровского, Иван Семёнович, служил уже другому царю – Алексею Михайловичу. Боярин Иван также был полковым воеводой. Он командовал войсками, взявшими Вильно и Ковно. В 1670 году руководил обороной Астрахани, осажденной отрядами Стеньки Разина. После взятия города тяжело раненный боярин был по приказу Разина был сброшен с башни городской стены и разбился насмерть. В тот же день восьмилетний сын его Борис Младший был повешен за ноги на городской стене. Вот такие жестокие были времена, ребята!

Другой сын Ивана Семёновича – Петр Иванович Прозоровский также верой и правдой служил царю. Сначала Алексею Михайловичу, а затем и сыну его – Петру Алексеевичу. Но сначала Петр Прозоровский был дядькой (воспитателем) царевича Иоанна Алексеевича. А в 1676 году, незадолго до своей смерти, царь Алексей Михайлович определил Прозоровского к брату Иоанна – Петру Алексеевичу, будущему императору Петру 1. Всю свою оставшуюся жизнь боярин верно служил великому государю земли русской!

Интересна такая история. Уезжая за границу, Пётр 1 вверил управление государством самым доверенным лицам, в числе которых был и князь Петр Иванович, назначенный в Приказы Большой казны и Большого прихода. Вот какой влиятельный человек жил некогда в нашем Петровском! Словом, ребята, честно служили Прозоровские всех поколений царю и Отечеству.

Ну, Петра 1 вы, конечно, помните. А вот кто такой Иоанн Алексеевич?

Родик и Тёма в надежде посмотрели на Антона. Тот слегка покраснел и, запинаясь, сказал:

– Кажется, это был брат царя Петра Первого?

– Кажется, – грустно улыбнулся Садовников. – И это говорит мой лучший ученик! Ладно, сделаем скидку на лето и предгрозовую духоту… Я же вам еще в марте рассказывал эту историю, неужели забыли?.. Ну что ж, послушайте еще раз.

У царя Алексея Михайловича Романова от первого брака с Марией Милославской родились тринадцать детей. Многие дети умирали в младенчестве. Отца пережили лишь шесть сестер и двое братьев. И странное дело – все дочери были крепки здоровьем, а вот сыновья оказались болезненными. Старший, Фёдор, едва мог передвигать опухшие ноги, а его брат Иван был подслеповатым и недалекий умом.

Овдовев, царь женился еще раз, на Наталье Нарышкиной. И она родила сына, которого нарекли Петром.

После смерти Алексея Михайловича на трон вступил, как было и положено, его старший сын Фёдор. Но вступил – это не то слово. Его, болезного, буквально принесли на руках бояре…

Родик захихикал. Тёма угрожающе показал ему кулак.

Садовников даже не обратил на них внимания. Так увлекся ВГ, рассказывая об истории Государства Российского.

– Конечно же, в первые годы своего правления Фёдор не мог руководить страной, и правили за него бояре, – продолжил Садовников. – Наталье Нарышкиной и ее многочисленной родне пришлось несладко, многие были подвергнуты опале и отправлены в ссылку. Но Фёдор прожил только до двадцати лет и умер, не оставив потомства. Его преемниками могли стать два царевича – либо Иван, либо Петр. На стороне Ивана были многие бояре. Среди них выделялась энергичная и властная царевна Софья. А наставником царевича Ивана стал мудрый и дальновидный Пётр Иванович Прозоровский.

Но неожиданно по предложению патриарха Иоакима царем провозгласили не Ивана, а Петра. Рёгентшей стала его мать, Наталья Кирилловна Нарышкина, женщина недалекая и упрямая.

С той поры и начался на Руси очередной период смутного времени. Бояре разделились на две группы – одни поддерживали Нарышкиных, другие стояли за Милославских. А тут еще началась смута в стрелецких полках. Царевна Софья пустила среди них слух, что якобы Нарышкины умертвили царевича Ивана, и хотят править страной от его имени. В мае 1682 года начался стрелецкий бунт, в результате которого погибли многие бояре Нарышкины. Затем стрельцы утихомирились и потребовали, чтобы отныне царствовали оба брата, и Иван, и Пётр. А поскольку они оба были еще малолетними, то страной фактически стала править Софья.

Тогда-то и настал звездный час Петра Ивановича Прозоровского. Он дослужился до боярского звания, разбогател. И построил у нас в Петровском обширные хоромы. Хотите взглянуть на него?

Садовников подошел к письменному столу и начал копаться в груде бумаг. Ребята столпились рядом с ним, с любопытством глядя на пожелтевшие, очевидно очень старые бумаги. Быть может, среди них лежит и план подземных ходов? От этой мысли у ребят просто дыхание перехватывало.

Но учитель извлек большой, сложенный в четверо лист. Расстелив его, он указал на рисунок странного сооружения, состоявшего из четырех бревенчатых башен, соединенных наземными галереями.

– Видите, какие воздвиг хоромы Петр Прозоровский в конце XVII века? Не обычные боярские палаты, а самую настоящую крепость! В такой можно было обороняться от врагов. Наверняка Прозоровский не случайно построил свой особняк таким. Случись что в Кремле, возьми там верх Нарышкины, он мог вполне укрыться в своем петровском имении. И царевича Ивана здесь можно было укрыть. Предосторожности эти были совсем не лишними – ведь вражда между сторонниками двух царевичей ни затихала ни на день, пока в 1689 году вновь не началось стрелецкое восстание. В результате него царевна Софья была отстранена от власти и заточена в Новодевичий монастырь.

– И Петр стал царем? – спросил Тёма.

– Нет. Формально на троне все еще сидел Иван, вплоть до своей смерти в 1696 году. Но власть во многом перешла к Нарышкиным. Они люто ненавидели Петра Прозоровского, так что боярин немало времени проводил в своем имении, у нас в Петровском, в любую минуту ожидая ареста и казни. Но взять его в хоромах-крепости было бы нелегко.

– Вот это да! – сдавленным от волнения голосом произнес Антон. – И где же стояли эти четыре башни?

– На том же самом месте, где сейчас стоит особняк Голицыных – на берегу Москва-реки. Или, вернее, на берегу двух прудов, вырытых возле реки. Кстати, вырыты они были при том же Петре Прозоровском. Это сейчас там водятся одни лягушки, а триста лет назад в прудах разводили ценные породы рыб, и подавали их свежими прямо на боярскую кухню. Сохранились очень интересные воспоминания Варвары Николаевны Головиной, жившей в особняке Прозоровского почти двести пятьдесят лет назад. Хотите послушать?

Садовников подошел к стеллажам и извлек оттуда маленькую, очень старую книгу в желтом кожаном переплете. К удивлению ребят, она была написана на французском языке. Но между страниц лежали несколько машинописных листков с переводом. Учитель взял один из них и прочитал:

«Мое раннее детство проходило почти все время в деревне. Мой отец любил жить в петровском готическом замке. Мы покидали город в апреле и возвращались в ноябре. Моя мать оставляла меня свободно гулять, спускаться с пригорка и пробегать равнину до самой реки, которая ее омывала, прогуливаться у леса, тень от которого падала на окна моего отца, лазить на старый дуб, возвышавшийся у самого замка, чтобы достать желуди… Я хотела бы быть настолько талантливой, чтобы достойно описать это имение, одно из самых прекрасных в окрестности Москвы, этот готический замок с четырьмя башенками, эти наружные галереи, приводящие к двум крылам замка, этот лес, прекрасный и большой, который окаймлял поляну и спускался, все редея, к истокам Истры и реки Москвы. Солнце заходило в месте соединения этих двух рек и являло нам исключительно чудесный вид. Я садилась на перроне галереи и в тихом одиночестве созерцала этот восхитительный пейзаж. Я чувствовала себя растроганной и молитвенно настроенной. Я ходила в нашу старинную церковь, преклоняла колени в одном из приделов, где когда-то молились царевна Софья и императрица Елизавета… Огромная церковь была погружена во мрак и почти пуста. Один только священник служил вечерню, и пел только один псаломщик, а я молилась, не скрывая светлых слез…»

Садовников положил листок на стол и внимательно посмотрел на притихших ребят.

– Хорошо, не правда ли? – спросил он. – Когда я читаю эти страницы, мне кажется, что словно бы ветер доносит из глубины времени голоса наших далеких предков… Кстати, и многие Голицыны были одарены недюжинными литературными способностями. Когда-нибудь я дам вам почитать мемуары последнего из обитателей голицынского дома, князя Александра Владимировича. Удивительной души был человек! Врач по профессии, он бесплатно лечил всех окрестных жителей. Этот князь мог подняться ночью и поехать за много верст в непогоду, чтобы принять роды у простой крестьянки. Прочитав его записки, вы многое узнаете о минувшем времени… да и о себе тоже.

АРТ переглянулись. Они поняли, что ВГ сел на своего любимого конька, и теперь мог рассказывать об истории Петровского часами. Но их-то сейчас интересовали только подземные ходы!

– А мы думали, что пруды возле Москва-реки – это дело рук Голицыных, – первым нашёлся Тёма.

– Ну что вы! Петровское перешло к Голицыным только в 1710 году. К тому времени трудами Прозоровского имение во многом уже приняло нынешний вид. Был разбит громадный парк, тянущийся почти на километр вдоль берега Москва-реки, вырыты пруды, сделаны и другие, поистине грандиозные земляные работы… Ох, простите, ребята, я опаздываю! Надо собираться. Но вы обязательно приходите ко мне завтра… или нет, лучше в понедельник, часам к трем. У нас будет еще время как следует поговорить. Я вам расскажу такие удивительные вещи – вы просто ахнете! И уж конечно, ахнет ваша новая подружка Оксана.

Садовников засуетился. Он открыл портфель и стал запихивать в него толстые папки. Одна из них неожиданно развязалась, и на пол посыпались сотни листков бумаги. Ребята бросились их собирать.

– Осторожнее! – крикнул Садовников, также опускаясь на колени. – Это рукопись моей книги о Петровском… Старайтесь не перепутать листы, не то я потом и за день не разложу все по местам. Рисунки, не помните рисунки!

Общими усилиями рукопись была собрана и вновь оказалась в папке. Садовников осторожно положил ее в портфель, защелкнул замок и заторопился к выходу. Ребята последовали за ним.

Возле калитки они простились с учителем. Тот направился быстрым шагом через рощу к ближайшей автобусной остановке, а ребята пошли назад, к поселку. Как только Садовников прошел по мостику, проложенному над маленькой Липкой, и скрылся в сосновой роще, Антон обернулся к друзьям и сдавленно промолвил:

– Вы видели?

– Чего? – не понял Тёма.

– Ну там, среди листов рукописи… Я своими глазами видел там один рисунок. Это был план подземных ходов!

Глава 12. Старое кладбище

– Не может быть! – ахнул Родик. – Вот здорово! Но ты конечно, запомнил его? Нарисовать сможешь?

Антон вздохнул.

– Не-ет, вряд ли…

– Как это – вряд ли? – нахмурился Тёма. – Ты же всегда хвастался, что у тебя какая-то удивительная зрительная память… забыл, как она называется.

– Эйдетическая, – еще горше вздохнул Антон, виновато опуская голову.

– Во-во, она самая! Мол, если ты что увидишь, так словно бы сфотографируешь. Все запомнишь, до самой мелкой детали! Выходит, врал?

– Нет, не врал! – стал оправдываться Антон. – Но этот план я только одну секундочку и видел! Разволновался от неожиданности, наверное, вот потому толком ничего и не запомнил. Да и разве там что поймешь? Ведь деревня-то на плане нарисована не нынешняя, а та, какой она была двести, а то и все триста лет назад. Домов там было штук семьдесят, не больше. А сейчас – их больше трехсот. Вот и пойми там, куда какой ход ведет!

Тёма с жалостью посмотрел на расстроенного друга.

– Да ладно, Антошка, не кисни. Может, еще вспомнишь. Попробуй еще разок, а?

Антон зажмурил веки. Но как он ни старался, перед его мысленным взором ничего так и не всплыло. Редко такое с ним случалось, и надо же – его замечательная зрительная память подвела в самый неподходящий момент!

Твердо он был уверен только вот в чем. Подземных хода было три. Один шел от берега Москва-реки и поворачивал куда-то направо, в точку на плане, помеченную крестом. Второй вел от голицынского дома куда-то в середину деревни. И кажется, третий ход, самый длинный, заканчивался на дальнем краю деревни, возле чего-то, похожего на овраг.

– Это уже кое-что! – просиял Родик. – Я же говорил: где клад, там и крест! Наверняка в парке находятся какие-то могилы. Надо будет расспросить об этом мою бабульку-прабабульку.

Тёма насупился. От мысли, что совсем недавно он шел по подземному ходу, который вел к каким-то могилам, ему стало не по себе.

– Ладно, пусть так, – неохотно кивнул он. – А откуда к нас в деревни взялись овраги? Не знаю я поблизости никаких оврагов!

Родик захохотал.

– Отлично, Ватсон, ты опять попал пальцем в небо! А про Попов овраг забыл? Ну тот, по которому мы чуть не каждый день спускаемся к реке?

Антон мотнул головой.

– Нет, это был не Попов овраг, а какой-то другой.

– Другой находится во-он за той сосновой рощей, возле кладбища. А еще два я видел возле леса – это отсюда с полкилометра будет. Что скажешь, Антошка?

Антон задумался, оглядываясь по сторонам, чтобы попытаться сориентироваться.

– Пожалуй, подходит только тот овраг, что у кладбища, – не очень уверенно сказал он. – Но от голицынского особняка до него больше километра! Неужели подземный ход мог быть таким длинным?

– Да, многовато, – кивнул Тёма. – Может, третий ход начинается где-нибудь в другом месте?

Антон пожал плечами.

– Да не помню я, сколько можно повторять?

– А почему бы и не километр? – азартно воскликнул Родик. – Вы же слышали, что сказал ВГ: при Прозоровском в нашем селе были проведены грандиозные земляные работы. Понимаете – грандиозные! Наверняка, он имел в виду именно рытье подземных ходов, да только говорить нам про это не захотел. Айда, посмотрим?

Ребята перешли по деревянному мостику над Липкой. Тёма нагнулся над перилами и посмотрел на маленькую речушку.

– Неужели, подземный ход идет под Липкой? – засомневался он.

– Ну и что? – упрямо сдвинул брови Родик, не желавший отказываться от своей идеи. – Подумаешь! Вон в столице сколько линий метро проложено под Москвой-рекой, и ничего. Липка же не чета Москва-реке, здесь даже курица пройдет и ног не замочит.

– Фью, сравнил! – присвистнул Тёма. – Метро строили с помощью техники, и всего-то несколько десятков лет назад. А подземные ходы были вырыты еще при царе Горохе. То есть, при боярине Прозоровском. Тогда, небось, других инструментов, кроме лопат, и не было!

Но Антон поддержал Лиса.

– Так-то оно так. Но ведь в те времена были вырыты и два пруда возле Москва-реки! Представляешь, какую гору земли для этого надо было вынуть? Там и экскаватору на год работы бы хватило. А труд крепостных триста лет назад ничего боярину не стоил. Если бы приказал, они бы и до центра земли докопались.

– Так уж и докопались бы! – упрямился Тёма.

– Запросто! И потом, не забывайте: Петр Прозоровский очень опасался не только за свою жизнь, но и за жизнь царевича Ивана. Наверняка, поэтому он и приказал вырыть подземные ходы, чтобы в случае осады дать деру. Я бы на его месте тоже вырыл ходы подлиннее.

Ребята пересекли сосновую рощу. За ней тропинка разветвлялась на две. Одна шла направо, в сторону шоссе, к автобусной остановке, а вторая поворачивала налево и вела к кладбищу. Метрах в ста от тропинки землю разрезал глубокий овраг, тянущийся к опушке леса. Один из его склонов был завален мусором.

Подойдя к краю оврага, АРТ замешкались.

– Что-то не больно охота мне ковыряться в мусоре, – проворчал Тёма. – И чего это деревенские сыплют сюда всякую дрянь? У нас в поселке для мусора специальные контейнеры стоят, а здесь… Что за народ! Найдешь тут подземные ходы, как же. Скорее уж какую-нибудь заразу подцепишь и…

– Глядите! – перебил его Родик.

Он подбежал к здоровенной яме, находившейся в метрах тридцати от оврага. Собственно говоря, это была не яма. Казалось, что в этом месте земля словно бы просела метра на два, образовав большую воронку.

– Странно… – заломил бровь Антон. – Никогда такого не видал. Словно земля вниз ушла. Неужели…

Родик подпрыгнул и с победным криком издал радостный вопль.

– Ну конечно! С бухты-барахты такие обвалы не случаются! Наверняка, там, в глубине, после той жуткой грозы обвалились своды подземного хода. Вот земля и осела метра на два. Айда за лопатами! Клянусь кладом и крестом, что мы здесь запросто докопаемся до подземного хода!

– Тащиться через всю деревню с лопатами? – засомневался Тёма. – Да каждый дурак поймет, что мы чего-то собираемся искать… Давайте вот что сделаем. Сходим на кладбище, и там поищем лопаты. Я на Пасху туда с родителями ходил и заметил, что кое-где за оградками лежат лопаты и совки. Наверное, некоторые люди оставляют инструменты, чтобы не таскать все это весной с собой каждый год, когда убираются на могилках.

Родике и Антон изумленно уставились на него.

– Что? Идти на кладбище? – неуверенно спросил Родик. – Ну, ты и придумал… Не очень я люблю туда ходить. Жутковато как-то! Одно дело на Пасху – тогда там народу море. А сейчас, небось, никого нет… Да и дождь вот-вот хлынет. Слышишь, раскаты грома приближаются?

– Струсил? – презрительно скривил губы Тёма. – Скажи прямо, струсил? И ты, Антошка, тоже?

Антон неуверенно пожал плечами. Он почему-то вспомнил свой сон, со скелетами, пляшущими на сундуке с сокровищами.

– Ну вот еще. Что я, маленький, что ли? Только вот… Получается, что один из подземных ходов действительно вел к кладбищу! Конечно, все эти истории про покойников, которые бродят по подземелью, это бабкины сказки. Но…

Тёма презрительно посмотрел на него, а затем махнул рукой и решительно направился через поле к металлической ограде кладбища. Антон и Родик уныло переглянулись, и последовали за ним.

Петровское кладбище располагалось в обширной сосновой роще. Огромные, с пышными кронами деревья создавали нечто вроде крыши, которая дарила земле густую тень. А сейчас, когда небо было затянуто свинцовыми тучами, там, за ажурной металлической оградой, казалось, царила ночь.

Ребята подошли к большой каменной арке, над которой был установлен черный металлический крест. Вход вел в старую часть петровского кладбища, где находились захоронения, сделанные еще до войны. От арки вглубь кладбища шла широкая дорожка, заросшая мелкой колючей травой. За оградками стояли массивные обелиски, настолько старые, что на них нельзя было даже прочитать высеченные в камне надписи. Могилы были донельзя запущены. За многими оградками росли кусты орешника и бузины, так что впечатление было такое, что ребята оказались в лесу.

– Тьфу ты, – негромко пробормотал Антон, затравленно глядя по сторонам. – Никогда не был на старом кладбище! Жуть какая… Да здесь, наверное, ни одной живой души не было лет сто… Откуда здесь возьмутся лопаты? Тёмка, пошли назад. Если хочешь, обойдем ограду снаружи. В новую часть кладбища мы отсюда все равно не пройдем…

– Пройдем, – презрительно скривил губы Тёма. – Эх вы, кладоискатели! Думаете, искать сокровища дело простое? Нет. Вот я, например, ничуть не боюсь. И поворачивать назад не собираюсь. Ничего, пройдем как-нибудь среди оградок, не заблудимся. Считайте, что это проверка ваших хилых нервишек.

Где-то вдали вновь послышался глухой раскат грома. Родик вздрогнул.

– Кажется, дождь собирается… – пробормотал он. – Я тучка, тучка, тучка, а только не медведь… Чур меня, покойнички, не трогайте!

Тёма уверенно свернул направо, на узкую дорожку, ведущую среди металлических оград. Ребята невольно сбавили шаг, разглядывая обелиски. Они были необычно массивными, некоторые аж в человеческий рост высотой.

– Вы только поглядите – здесь многие надписи с ятями, – нерешительно сказал Антон. – И даты какие-то странные… Да здесь же хоронили еще до революции!

– А то! – кивнул Родик, заворожено глядя по сторонам. – Люди, они родились и умирали и в старые времена… Но самое древнее петровское кладбище было не здесь. Знаете, где?

– Где? – спросил Тёма.

– Рядом с домом Лёньки Книгочея, прямо на берегу Москва-реки.

– Не может быть! – поразился Антон.

– Еще как может… Мне прабабка рассказывала, что там хоронили аж до середины прошлого века. И якобы там стояла часовенка – на месте, где нынче стоит Лёнькиная беседка. А когда его дед еще до войны перестраивал свой дом и копал котлован, то нашел кучу костей… А потом было большое половодье, когда Москва-река вышла из берегов и залила аж весь знаменский луг. И тогда возле Лёнькиного дома на берегу случился здоровенный оползень. Мне бабка Марфа рассказывала, что своими глазами видела, как из склона обрыва вывалился старинный гроб, вырубленный из ствола дерева. Его крышка сползла, и открылся череп с рыжей косой. Кто-то из деревенских мужиков осмелел и хотел было спуститься по обрыву к этому самому гробу, но тот вдруг упал вниз, прямо в воду, и поплыл по реке…

– Тьфу ты! – не выдержав, перебил его побледневший Антон. – Нашел, о чем говорить здесь, на кладбище! У меня и так мороз по коже идет, а он про всякие там гробы рассказывает… Стойте, а это еще что?

Антон указал рукой налево. Там, за обширной металлической оградой, стояли в ряд четыре высоких обелиска из розового гранита. Все могилы густо заросли травой и крапивой, но в одном месте рядом с обелиском виднелось большое пятно свежевскопанной