Читать онлайн Цербер. Дочь врага бесплатно

Глава 1

Ассоль

– Ну, давай, давай! – умаляю машинку, которая, как назло, все больше и больше вязнет в снегу. А тот валит с такой силой, точно небо прорвало.

Дворники беспомощно пытаются очистить стекло, но его тут же заваливает новыми хлопьями.

– Давай, пожалуйста! – пробую сдать назад, но кроме бестолково жужжащих колес никакого результата.

Села в сугроб окончательно.

Угораздило же поехать! Угораздило же послушать дурацкий навигатор!

– Найден более короткий маршрут! – передразниваю айфон, желая раздробить на кусочки адскую штуковину, заведшую меня по неизвестной тропе в какую-то лесную глушь.

– Потеряно соединение со спутником, – точно нарочно, с издевкой выдает мобильный.

– Ну, класс! – вскидываю руки.

Слезы подступают к глазам, и я сдерживаю их как могу. Нужно сейчас же позвонить отцу. Он пришлет своих мордоворотов, и меня вытащат отсюда. И будет все хорошо. Конечно, огребу от папы по первое число. Но это уже неважно.

Срываю телефон с подставки и с ужасом понимаю, что связи нет. Совсем. Наверное, нужно выйти на улицу.

Дверь чертит узор на снежном насте. Выбрала же погодку!

Меня тут же обдает холодом. Он беспощадно забирается под юбку. Снежные хлопья летят прямо в глаза.

– Блин! – глубоко утопаю в сугробе, и снег забивается в сапоги. Неприятно морозит кожу.

– Помочь?! – от неожиданного вопроса я подскакиваю на месте.

Сердце забивается в горле, а я судорожно пытаюсь понять, откуда тут мог взяться человек?

Да еще такой…

Здоровенный, как откормленный бычара. В занесенном снегом тулупе. С топором, висящем на петле у мощного бедра. И с крупным бревном на плече. Такое обычному человеку и не поднять. А этот как пушинку держит.

– Помочь, говорю?! – недовольно повторяет свой вопрос. Голос грубый.

Йети что ли? А говорят, их не существует.

Пялюсь на незнакомца, не в силах произнести ни слова. Зубы начинают стучать от холода.

– Связи здесь нет. Бензина до утра не хватит. Жопу свою тощую отморозишь, – нагоняет страху мужик, вообще не заботясь о том, что я сейчас чувствую.

– Толкнете? – только и получается выдавить из себя. Стараюсь ниже натянуть короткую шубку, улавливая заинтересованный мужской взгляд на своих бедрах.

У моего отца полно жутких головорезов, вот только ни один из них не вызывает таких чувств. А этот хоть и выглядит прилично, как обычный деревенский мужик, только громадный, но в нем на расстоянии ощущаешь давящую силу. Ауру хищника. Опасность.

– Короче, расклад такой. Идешь со мной, а завтра трактором вытащим твою тачку.

– А почему не сейчас?

Здоровяк, наверное, не в курсе, но впечатления добродушного помощника он не производит. Тут еще подумать надо, что лучше: насмерть в машине замерзнуть или с ним пойти. Замахнется своим сверкающим топором – и нет меня.

– Идешь или нет? – никаких пояснений.

С надеждой смотрю на телефон, но линии связи не подают никаких признаков жизни. Удрать бы. Потому отступаю на шаг назад. Вот только куда удирать? И получится ли? Вряд ли…

– Ну, как хочешь, – без эмоций выдает незнакомец и, поправив бревно на плече, удаляется в сторону леса.

Я еще какое-то время мнусь на месте, а потом все же кричу громиле вслед:

– Стойте! Подождите! Я с вами пойду!

Сама не понимаю, как принимаю такое решение, но перспектива остаться одной посреди лесного массива, да еще и в темноте без всяких средств связи пугает меня гораздо больше. Я когда об этом думаю, меня одолевает настоящий ужас. Побольше, чем от вида мужика с топором.

Он не останавливается, но я, закрыв машину, бросаюсь за ним. Утопаю в глубоких сугробах, стараясь ступать по широким мужским следам. Мокрый снег облепляет лицо, одежда становится неприлично влажной. В сапогах образуются настоящие сугробы.

– Да, стойте вы! Я не успеваю! – кричу ему в след.

– Жить хочешь, поспеешь! – бросает он даже не оборачиваясь.

Вот, урод! Деревенщина неотесанная и грубая.

Я пыхчу, шмыгаю носом, но довольно быстро выбиваюсь из сил. От безысходности падаю прямо в снег, понимая, что дальше идти не смогу. Все. Выдохлась. От обиды всхлипываю. Как теперь вернуться к машине?! И даже не успеваю понять, как огромная лапища вытаскивает меня из сугроба, и я оказываюсь на плече мужика. А на другое он снова закидывает крупное бревно, с которым не расстается.

Огромная ладонь со стальными пальцами приземляется на мою задницу. Даже через платье и колготки понимаю, какая она горячая, несмотря на лютый, как мне кажется, холод.

– Эй! – одергиваю спасителя. – Вы не могли бы… руку подвинуть?

– Так? – слышу в ответ и ощущаю, как лапища спускается ниже.

Крупные пальцы теперь неприлично касаются моей промежности, и верзила безо всякого смущения, точно невзначай, надавливает на складочки.

– Да вы… – давлюсь воздухом.

– Если будешь строить из себя сраную принцессу, тут оставлю, – ладонь возвращается на прежнее место.

– Что? – перестраиваю. Он совсем что ли?

– Что слышала. Я гостей не жалую, так что лучше тебе не бухтеть.

Вот и зачем я пошла с ним? Дура! Зачем вообще поехала сюда?

Только теперь больше ничего не останется, и я безвольно повисаю на плече захватчика. Варвара настоящего. Сильного и, похоже, одичавшего.

Страшно даже подумать, что он может сделать со мной? Но я ведь сама виновата и теперь ничего не исправить…

Вскоре мы доходим до деревни. Дом на окраине. Слышу скрип калитки, потом вижу, как старенькая дверь захлопывается обратно, когда мы проходим.

Кажется, бревно летит в снег.

Несколько ступенек, снова скрип, и жар теплого дома захватывает меня в свои объятья.

Незнакомец проходит в дом и без особых церемоний сваливает меня на кресло. Слежу за ним. Взгляда не спускаю.

Спаситель хватает с полочки банку с таблетками, высыпает на ладонь пару штук, а затем отправляет их в рот, запивая водой из металлической кружки. «Что это? Наркоман что ли?» – думаю про себя, пока не замечаю на внешних сторонах его ладоней жуткие татуировки в виде когтистых медвежьих лап.

Меня тут же охватывает первобытный ужас. Ведь я знаю, кому такие принадлежат… И… лучше бы он был наркоманом…

Глава 2

Ассоль

Цербер. Так его называли. Правая рука отца. Предатель, решивший сдать папу своей семье. Вот только его давно считают мертвым.

– И? – спрашиваю, но больше сама у себя. – Что дальше?

– Раздевайся, – гремит голос мужчины.

Этот маленький старый дом будто полностью заполнен им. Его запахом. Терпким ароматом, который я стала отчетливо ощущать только теперь, осознав все. Его аурой. Силой, прямо сейчас сжимающей меня со всех сторон.

Тогда я была еще ребенком, но много слышала про человека, способного на ужасные зверства. Говорили, не стоило вставать у него на пути. За это папа и ценил зверюгу. А потом… пришлось его усыпить.

– Оглохла? – глядит на меня, как на мелкую мушку. Взгляд недовольный.

А я пошевелиться не могу. Тело отказывается подчиняться. Деру бы дать, пока не поздно, но ноги не слушаются. Точно онемели.

Да и куда бежать? По пути замерзну насмерть в каком-нибудь сугробе. И не факт, что эта зверюга в принципе меня отпустит.

– Будешь в мокром сидеть, воспаление подхватишь. Не похоже, чтобы была привыкшая в сугробах прохлаждаться.

Не заметив реакции, качает головой. Ставит чайник и сам начинает раздеваться.

– Хочешь свалить – дверь открыта. Только сомневаюсь, что дорогу до тачки найдешь. Наши следы замело уже.

Блин! Вот же попала! Глазам становится больно, и я зажмуриваюсь, точно это может хоть что-то изменить. Будто открою их, и лесного дикаря уже не будет рядом. Машина не застрянет в сугробе, а мне не придется искать спасения от холода.

Когда нахожу в себе силы открыть глаза, мужчина уже оказывается голым по пояс. Он развешивает вещи на веревке, отходящей в сторону от печки, и теперь я могу, не стесняясь рассмотреть его шикарное тело. Руки, полностью забитые всякими рисунками. Железные мышцы на спине.

Спаситель открывает дверцу печи. Под треск горящих дров, подкидывает еще несколько поленьев. Наблюдаю за напряжением стальных канатов мышц, как надуваются вены и без того слишком раздутые, отчетливо проступающие даже под чернотой татуировок.

Захлопнув дверцу, мужик снова поворачивается ко мне. Демонстрирует идеальное сложение, широкую грудь, что тяжело, но медленно вздымается, и напряженный рельефный пресс.

Каждое движение кричит о силе, перекатывая живую сталь под кожей. Да, такой разорвет и даже не запыхается.

Я не могу спросить его напрямую. Вдруг мужчина не узнал меня, ведь столько лет прошло, я была малышкой. Сдавать себя не хочется, но знать нужно.

– Что значат ваши татуировки? – стараюсь, чтобы голос был ровным, но от одолевших меня холода и волнения, в нем слышится напряг.

– Ничего, – сухой ответ.

– Я слышала, на ладонях звериные лапы просто так не набивают, – продолжаю допытываться, что выглядит, наверное, очень странно.

– Ты не захочешь узнать ответ, – безразлично. В нем будто вообще нет никаких чувств. Как робот. Без души и сердца. А у меня клокочет все в груди. – И не узнаешь. Потому что сдохнешь от воспаления легких.

Очередной короткий безразличный взгляд в мою сторону, и его тон меняется на сердитый:

– Чего застыла? Раздевайся, я сказал.

И шагает к старому полотняному шкафу где-то в углу. Достает оттуда какие-то вещи. Возвращается ко мне. Подходит почти вплотную. Нависает скалой. Съеживаюсь. А звероподобный мужик всего лишь протягивает мне одежду и уже более спокойно произносит:

– Надевай. Мокрое у печки повесишь. До завтра просохнет.

Под его внимательным взглядом выхватываю вещи и прижимаю к себе, будто уже голая и пытаюсь закрыться. Такой взгляд у него… Точно лапает. Хватает руками, задевая самое сокровенное.

Мужчина хмыкает. Накидывает на плечи свой тулуп и выходит из дома, даже не застегнув его.

Быстро подрываюсь и начинаю раздеваться. Нужно успеть, пока он не вернулся. А то, что-то не вижу здесь других мест, где можно переодеться, укрывшись от чужого взгляда.

Мне выделены безразмерные носки, свитер крупной вязки и здоровенная футболка.

Без одежды становится теплее. Мокрыми оказываются даже бюстгальтер и трусики. Долго раздумываю, что с ними делать, но все же решаю снять. Вещи такие огромные, что почти полностью скроют меня, так что ничего страшного… наверное.

Как только успеваю расправить на себе мягкий свитер, дверь в дом распахивается, впуская морозный холод. Хозяин жилища входит с охапкой дров в руках. Кладет ее у печи.

Пройти и повесить мокрые вещи, получается лишь протискиваясь между мужчиной и столом в комнате.

Понимаю, что совершаю ошибку, когда приходится прижаться к его торсу своим телом. Мне кажется, его жар успел прожечь меня даже через объемный свитер.

Заинтересованный мужской взгляд сразу стреляет к зажатым в руке вместе с другой одеждой трусикам. Дура, блин! Идиотка несчастная! Я ведь совсем не подумал о том, что белье будет висеть на веревке вместе с другими вещами.

Но мужчина лишь хмыкает, никак не комментируя происходящего. А мое лицо заливает жгучая краска. Сквозь землю провалиться готова!

Пока развешиваю одежду, свитер то и дело задирается. Не такой уж он и длинный, как я на радостях подумала. Ловлю взгляд хозяина дома, направленный на мои оголенные бедра. Он смотрит без стеснения. Вообще не парится, как это выглядит со стороны. И это смущает еще больше. Я будто чувствую его власть надо мной. Точно так и должно быть.

Закипает чайник. Мужик кивает в сторону стола, и я усаживаюсь на стул. Передо мной ставится горячая кружка, порезанный хлеб, нож, пачка масла и отрез вареной колбасы.

– Ешь, – все, что говорит хозяин дома прежде, чем снова выйти на улицу.

Выдыхаю и оглядываюсь. Громила пока меня не трогает, и это хороший знак. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Сижу в основной комнате, отгороженной от подобия кухни тонкой деревянной перегородкой и здоровой печью с лежанкой. Здесь, кроме стола, нескольких стульев и шкафа, имеется и кровать. Одна единственная. И не сказать что широкая.

Вот это я влипла… Осознание происходящего и переполняющая жалость к себе набрасываются на меня со страшной силой. В глазах появляются слезы.

За окном завывает. Кажется, будто снаружи разверзся ледяной ад. Тихо потрескивают дрова в печи. Становится как жутко находиться в доме одной. Уже слипаются глаза. А ОН все не возвращается.

Теперь слезы становятся ощутимыми. Мне обидно и страшно. Чувствуя себя самой несчастной на свете, забираюсь на кровать. Забиваюсь в самый угол к стене, укутываясь сразу и одеялом и покрывалом. Скручиваюсь калачиком. Сознание проваливается.

Утро. Мы идем на другой конец деревни. Точнее, это ОН идет, а я еле тащусь следом. В безразмерных сапогах, внутри которых меха больше, чем в моей шубе, едва передвигаю ноги. В тулупе, которым меня можно раза четыре полностью обернуть, прячу руки и голову. На ней, кстати, меховая ушанка.

Выгляжу я смешно, вот только смеяться совсем не хочется. Радует сейчас лишь одно – громила выполнил обещание помочь с машиной.

Проснулась я, когда вновь услышала кипение чайника. Мужчина, снова оголенный до пояса, расставлял на стол продукты. По сильно примятому краю кровати, стало понятно, что он ночью спал рядом. От этой новости сердце пропускает удар. Кожу начинает печь. Он ведь такой громадный… Значит, всю ночь прижимался ко мне. Может быть, даже неприлично лапал… «Но вроде же все нормально?» – уверяю себя. Ничего плохого не случилось. И можно немного выдохнуть.

А после завтрака хозяин дома заставил меня одеваться в приготовленные вещи. Я не сопротивлялась. Просто не было смысла.

– Привет, мужики! – миновав не больше десятка домов, оказываемся в нужном месте. – Семеныч где? Нам трактор нужен.

– Да бухой Семеныч! – отзывается кто-то. – Теперь к ночи проспится, в лучшем случае.

Слышится резкий звук какого-то рабочего инструмента, и я сильнее кутаюсь в свое одеяние.

– А это у нас кто? – задает вопрос один из мужиков, когда жужжащий звук прекращается.

– Племянник. Погостить приехал, – сообщает мой спаситель, даже не взглянув в мою сторону.

– Не знал, что у тебя есть кто.

– Так что с трактором? – мой спутник никак не реагирует на последнее высказывание. А мне плевать, как меня назвали. Лишь бы машину вернуть. Да побыстрее.

– Вчера не заводился. Ремонтировать надо.

Черт! Дурацкие новости.

– Там в углу сядь, – распоряжается гигант, теперь уже смиряя меня многозначительным взглядом.

Я исполняю, потому что вариантов больше нет. Да и раз мы не уходим, то выход есть. Я надеюсь… По крайней мере Цербер, если это конечно он, пока не узнал меня.

Сажусь на скамейку в том месте, где указано. Нос прячу в тулуп. Ммм… как пахнет! Притягательный мужской запах. С такого и одуреть недолго.

Чувствую, как начинает печь щеки, когда вспоминаю ночь, проведенную в постели с хозяином одежды.

Но из размышлений, которые должны быть паршивыми, но почему-то такими не являются, а, наоборот, рождают странный трепет в груди, меня выдергивает гул приближающегося транспорта.

Вглядываюсь вдаль, где по плотному снежному насту мчатся… снегоходы. На секунду в голове вспыхивает радость. Может, это люди отца? Нашли машину по маячку, а теперь ищут меня?

Но порадоваться не успеваю. Люди, заглянувшие на огонек – не шестерки отца. Их лица мне незнакомы. Поэтому предпочитаю не высовываться, сначала прощупать почву.

Прибывшие останавливаются совсем близко. Один из них слезает с «машины» и топает под навес. Очень крупный. Не меньше моего спасителя. А то и больше. Жуткое свирепое лицо, словно выточено из камня. В него бьет сильный ветер и колючий снег, а мужчина даже не морщится.

– Здорово, мужики! Бабу эту видали? Не забредала мелкая сучка в ваше село? – незнакомец выставляет перед собой телефон, что-то в нем показывая.

Глава 3

Ассоль

Не вижу, что именно показывает незнакомец на своем смартфоне. Вот только к горлу подбирается нехорошее предчувствие. У папы много врагов. Так всегда было. И глядя сейчас на этого мужика, что внушает ужаса гораздо больше, чем тот, кто спас меня, сомнений не остается – уроды ищут меня.

– Не видали, – отвечает кто-то из деревенских, даже не глядя на фото.

– А если подумать?! – напирает визитер. – Бабла отвалю, не пожалею. За любую инфу заплачу.

– Тебе же сказали, – слышится другой голос. – У нас тут два дома в три ряда. Баб чужих не водится.

Мне кажется, я даже не дышу. Сижу в углу и не подаю признаков жизни. Съежилась вся, нос опустила в ворот тулупа. Только глаза видно, и то на них сверху край шапки наваливается.

Ладони тоже прячу в рукава. В общем, пытаюсь прикинуться кучей старой одежды, сваленной тут по забывчивости.

Конечно, я не боюсь, что сельчане меня выдадут. Мой спаситель сказал, что я парень. Племянник или что-то такое. Те, вроде, поверили, и под сомнение слова соседа ставить не стали.

А вот он… Что мешает здоровяку сдать меня за приличную сумму? Сказать, что вот она я, забилась в угол в мужском шмотье, и теперь могу провалить в теми мерзавцами, что ищут меня?

Мне кажется, мой страх даже можно почувствовать. Стоит бандюгам только принюхаться, как они заметят меня. Уловят подвох.

– Слышь, деревня, я пока по-хорошему спрашиваю. В следующий раз будет по-плохому, – ублюдочный главарь обнажает зубы. Кажется, угрозы доставляют ему истинное удовольствие. И, по-моему, он даже жаждет и предвкушает, что ему кто-то ответит грубо, чтобы иметь возможность насладиться болью несчастного.

Жутко попасть в лапы к такому.

Все это время мой спаситель стоит боком, чуть в стороне. Но когда он делает шаг в сторону незваных гостей, мое сердце перестает биться. Кровь в венах застывает, превращаясь в лед.

Вот сейчас. Сейчас он сдаст меня, сорвет свой куш и вернется прозябать в той развалюхе, что считается его домом. Если денег вообще дадут. Непохожи незнакомцы на тех, кто держит слово.

А мне что? Подорваться с места, пока не поздно? Броситься вглубь деревни?

В этой безразмерной одежде, меня догонят еще до того, как я выберусь из-под навеса. А если и успею, никто в этой глухой деревне не рискнет помогать мне.

Время будто останавливается, пока Цербер выходит из тени, останавливаясь перед незнакомцем. Теперь я все больше убеждаюсь, что это именно он. Спокойный. Уверенный в себе. Перед уродами на снегоходах не пасует, хотя в явном меньшинстве.

– Ну, привет, брат, – его голос, ровный и низкий разрезает окружающее пространство.

У меня пальцы на ногах холодеют. Желудок скручивается от дикого страха. Брат? Теперь мне точно конец!

Через тонкую полоску, что оставила себе для глаз, замечаю, как меняется лицо незнакомца. Как оно становится все более суровым. Жутким даже. Как опасность, что и так веяла от него, превращается в нечто ощутимое. То, что можно почувствовать физически. Потрогать. Пока она не сожрала тебя заживо.

Глаза мужчины сужаются.

– Сучий выблядок… – растягивает каждое слово. – Не сдох, падла!

– Проваливай отсюда, … Девчонки здесь нет, тебе уже сказали. А будешь мужикам угрожать…

– Угрожаю я по-другому, тебе ли не знать?! – он сейчас на демона похож. Черный, злой. И эта ухмылка. Страшная…

Братья молчат, а воздух между ними заметно искрит. Огромные как буйволы. Они если сейчас накинутся друг на друга, то выживет только один. Хотя и того в мясорубке до полусмерти провернет.

Цербер меня не сдает. Но напряженное молчание все равно не приносит облегчения.

– Если узнаю, что это ты Соловьевскую суку покрываешь – я заберу у тебя все… – сквозь зубы шипит незнакомец. – Даже твою никчемную жизнь.

Теперь не остается никаких сомнений, уроды пришли по мою душу. Разыскивают здесь. Мой отец Виктор Соловьев. Известный в криминальных кругах человек. Он всегда говорил, что я самая большая его ценность. И самая большая слабость. Что должна быть осторожной, ведь есть много желающий отомстить ему через меня.

Вот только откуда эти знают, где я должна быть. Даже примерно. Никто ведь не в курсе куда я ехала и зачем. В том числе папа.

– Зачем она тебе?

– Не твое собачье дело.

– Тогда вали откуда пришел. Бабы твоей тут нет, – и снова не сдал. Слава Богу! Защищает. Оберегает. Вот только зачем?

Приезжий окидывает взглядом пространство. Сканирует каждый сантиметр. И я до ужаса боюсь, что мужик заметит меня. Обратит внимание на странный комочек, сжавшийся на скамейке.

Когда ловлю на себе его тяжелый взгляд, горло начинает драть от сухости, мгновенно образовавшейся там. Если во мне сейчас признают дочь Соловьева…

Незнакомец долго на мне не задерживается. И когда он отводит глаза, я чуть не сползаю с лавки прямо на утоптанный под моими ногами снег.

– Я не прощаюсь, мелкий ублюдок, – с презрением выдавливает.

Цербер ничего не отвечает.

– Если встретите девчонку, советую рассказать, – мужчина швыряет в снег какую-то бумажку. Визитку что ли?

Потом показывает своим парням рассредоточиться по разным сторонам от деревни, и сам усаживается на снегоход. А я глубоко вздыхаю.

– Ну че, трактор пойдем смотреть? – спрашивает пожилой мужчина.

– Планы поменялись, – слышу от хмурого бородача. Он поворачивается в мою сторону и долго разглядывает. – Трактор нам больше не нужен.

Глава 4

Ассоль

– Пойдем, – кивает в мою сторону.

Молча поднимаюсь со своего места. Воспротивиться не могу, не стоит деревенским слышать мой голос. Где гарантия, что и они меня не сдадут? Деньги здешним мужикам явно не помешают. И деньги не малые. Думаю, бандиты не поскупятся ради такого ценного трофея.

Поэтому мне приходится задавить все свое раздражение на ситуацию и человека, что обещал вытащить машину из снега, а теперь вдруг передумал, и идти за ним след в след.

И только когда мы оказываемся на достаточном расстоянии от навеса, где сидели работяги, я подаю голос:

– Подождите! – выкрикиваю. Но это не заставляет мужчину даже чуть-чуть сбавить шаг. А, между прочем, на один его здоровенный шажище приходятся два, а то и три моих.

– Да постойте вы! – без особой надежды повторяю, и он все же останавливается.

– Ты ведь умная девочка, Ассоль? – спрашивает. То, как он смотрит на меня теперь, вызывает головокружение.

И имя… Откуда он знает мое имя, я ведь не говорила. Значит, Цербер. Все же, он. И, еще вчера мне повезло – мужчина не знал, кто я. А теперь знает, благодаря брату.

– Не слышу! – смотрит прямо в глаза.

– Наверное… – неуверенно отвечаю.

Не то, чтобы я считала себя тупой, просто понять не могу, к чему этот великан клонит.

– Тогда молча идешь за мной, и не подаешь виду, что ты чертова баба! – не очень дружелюбно, и достаточно для того, чтобы мозги встали на место.

Мне не стоит разевать рта. Пока рядом со мной Цербер, я чувствую себя защищенной. Хотя не должна. Он не менее, а, может, даже более опасен чем те, что искали меня.

Домой меня теперь не отправят, и это все, о чем могу судить наиболее вероятно. Все остальное – какая-то дикая каша из мыслей. Страх, смешанный с адреналином и чем-то еще.

Мой отец ведь убил Цербера. Усыпил зверюгу, как он всегда говорил своим ребятам. «Чтобы другим было неповадно», – добавлял обычно при этом.

Но вот чудовище идет впереди меня, наверняка в голове прокручивает какой-то план по расправе или еще чего похуже. Ведь даже его брат, судя по всему, не знал, что Цербер жив. И это странно… Все очень и очень странно.

Его дом теперь не кажется мне приветливым теплым жилищем. Потому что страшно. Потому что желудок до сих пор крутит от болезненных спазмов.

И как только скрипучая дверь за нами захлопывается, мужчина дергает меня на себя, схватив за шиворот, придавливает к стене. Не успеваю даже вскрикнуть от неожиданности, как ко лбу прислоняется холодный металл ствола.

Теперь становится не до криков. За свои восемнадцать я много оружия повидала, и знаю, что в руках криминальных личностей это очень и очень опасная штука. Для большинства из них человеческая жизнь ничего не стоит. Даже для моего отца.

– Почему люди Валиевых ищут тебя здесь? – зло цедит. Наши лица очень близко, и я чувствую на своей коже его тяжелое горячее дыхание.

– Я… Я не знаю… – едва слышно. Громила своей игрушкой мне весь кислород передавил.

– Думай! – рычит. – Что ты забыла в этой глуши, Соловьева?

– Я… – стыдно признаться. Только сейчас понимаю, какой дурой была, и как глупо будет звучать мой ответ. По глазам Цербера вижу, что он начинает терять терпение. – Я к шаманке ехала.

Слезы обиды подбираются к глазам. Нет, это даже не страх. Просто какая-то глупая, нелепая смерть получится.

– К какой нахуй шаманке? – верзила не особо верит моим словам.

– Подруга посоветовала, – всхлипываю. Металлический предмет у черепушки будто раздирает кожу.

– Подруга? – хмыкает. – Кто еще знал, что ты тут? Батя без охраны отпустил? Не поверю, – оскал на лице мужчины пугает. Он стал почти таким же жутким, как у того ублюдка, что искал меня. Я даже замечаю некоторую похожесть в чертах их лиц.

– Нет, никто не знал… Никто… – мой и без того тихий голос превращается в шепот.

– Хорошая подруга у тебя, – цедит.

– Нет. Она не могла… – не так уж уверенно заявляю. Обдумать случившееся мне не дают.

– Ты спрашивала про татухи. Знаешь, кто я?

Молчу. Не выходит выдавить из себя предположение.

– Знаешь? – более грубо. Дуло пистолета сильнее давит мне на лоб. Там теперь точно останется синяк.

– Цербер?! – вздрагиваю, сама пугаясь того, что только что произнесла.

– Угадала…

– Но ведь отец… Он сказал, что тебя убили… усмирили… – не знаю, почему говорю об этом. Наверное, мне нужны его объяснения. Только вот зачем?

Жизнь проносится перед глазами, когда вижу его улыбку, вдруг растянувшуюся на губах. Циничную усмешку, которая свойственна только таким людям – не имеющим ни страха, ни сочувствия, ни мук совести.

– Твой отец ошибся.

Мужчина вдруг отстраняется, и у меня будто здоровенная гора с плеч сваливается. Не убил, по крайней мере. А это уже хорошо. Мог бы всадить пулю, если бы захотел. Как и мог сдать меня своему брату. Как он там сказал? Валиевы? Пытаюсь вспомнить эту фамилию, но она ни о чем не говорит мне. Я никогда не вдавалась в подробности дел отца. Его кровавый бизнес мало меня интересует.

Сейчас же понятно лишь одно – из двух братьев, Цербер меньшее из зол. Поэтому я все же решаюсь спросить:

– Так что насчет моей машины? Вы сказали, что поможете.

– А еще я сказал, что планы поменялись. У меня счеты с твоим отцом, девочка. И я намерен поквитаться.

Глава 5

Ассоль

– Жрать готовить умеешь? – неожиданно спрашивает меня громила, а я так и не успеваю прийти в себя после того, что пережила минуту назад.

Бурчу в ответ что-то невнятное. По мне точно катком прошлись. Еще утром я надеялась на спасение, на то, что вернусь домой. Еще десять минут назад я радовалась, что Цербер не сдал меня врагам отца. А на деле – оказалась в заложниках у человека, который тоже намерен с ним поквитаться.

– Умеешь, спрашиваю?!

Качаю головой, но думаю сейчас совсем о другом.

– Придется научиться. Сваргань что-нибудь. А мне прогуляться надо.

Не произнося больше ни слова, мужчина выходит из дома.

А я по стеночке оседаю на пол. Жуть какая…

У меня банально не получается собрать мысли в кучу. Такое чувство, что разумом я больше не управляю. Силюсь элементарно понять, что делать дальше, но не выходит ничего…

Страх то и дело подтягивает ко мне свои мерзкие щупальца, пока я не беру в руки всю силу духа, что еще остается где-то внутри, и не обрубаю их к чертям.

Чувство опасности колошматит в висках. А у меня будто второе дыхание открывается. Я найду выход! Найду! Или папа спасет меня. Соловей на все пойдет ради дочери! И этим ублюдкам не достанется ничего. Папа просто размажет уродов. Кишки выпустит.

А вот они меня не тронут. Ни Цербер, ни его хренов брат! Моя жизнь – способ давления на папу, и если кто-то из них попробует убить меня, то потеряет влияние на моего отца.

Это то, на что я надеюсь.

Собрав все силы, поднимаюсь с пола. Печка шпарит на всю. Слышу как трещат за дверцей поленья. В доме жарко, но я не спешу снимать тулуп и шапку. Мне нужно найти что-то, что поможет смыться. Что-нибудь. Что угодно. Например, ключи от моей машины. Где они вообще? Помню, что закрыла дверь, а потом? Понятия не имею, куда они делись.

Да и что это даст? Снега за ночь выпала месячная норма, а то и больше. Мой мерседес, поди, до самых стекол замело. Руками его что ли отгребать?

На глаза попадается беленькая баночка с таблетками. Зачем-то хватаю ее. Кручу в руках. Кажется, именно это принимал Цербер. Но что именно «это», понять не получается. На наркомана он непохож. Крепкий мужик. Здоровый. Выносливый очень, судя по всему. Значит, не наркота. А я нариков в клубах повидала достаточно. Знаю, как это бывает.

Телефон. Еще у меня был телефон. Окидываю взглядом пространство. Нахожу свою сумочку. Бросаюсь к ней. Там и ключи и мобильный – все на месте. Только толку? Сети нет. Унылые точки вместо полосок связи. Про интернет вообще молчу.

Может, на улицу выйти? Выглядываю в окно. Там уже кружит легкий снег. Надеюсь, это не повлияет, и сеть поймать удастся. Мне бы хоть как-то папе маякнуть. На секунду вызова бы сети хватило…

Сжимаю в руке айфон, и бросаюсь к выходу. Как только могу высоко задираю трубку. Ушанка то и дело норовит сползти с головы.

– Ну, давай! Давай! – хнычу, но сеть так и не подает признаков жизни. – Чтоб тебя! Чтоб тебя! – кричу с разочарованием, напрочь забыв о том, что мне нужно скрываться.

В порыве эмоций хочу выбросить телефон в сугроб, но вовремя останавливаюсь. Замечаю прочищенное место вдоль дома. Оно идет к амбару (или как правильно такое называется?!). Непонятное строение. На гараж не похоже. Сарай, что ли?

Иду туда, в надежде найти что-то полезное. Ведь не просто так Цербер здесь чистит снег. Почему он вообще живет здесь? Ясно, что скрывается. Вот только почему тут? Есть ведь куча мест, куда он мог свалить. На Бали, например. На Кубу. Да хрен знает куда еще! А он выбрал эту глушь, где кроме как с местными алкашами и пообщаться не с кем.

Строение оказывается загороженным листьями фанеры. Огромными такими. Уцепляюсь за край одного из них. Пытаюсь сдвинуть с места.

– Блин! – бросаю вслух.

Прилагаю еще немножечко усилий. Рычу, чуть живот не надрывая. Мне нужно, жизненно необходимо узнать, что там внутри.

Фанера поддается, и у меня получается отодвинуть ее на пару сантиметров, чтобы заглянуть внутрь. Луч света, пробившийся вглубь строения падает на фару. Не успеваю даже понять, что за тачку прячет в «гараже» Цербер, как меня отвлекает голос неподалеку:

– Эй пацан, поди сюда! – мужик обращается явно ко мне, потому что поблизости больше никого нет.

Из меня будто весь дух вышибают одним ударом. В мужике я узнаю одного из тех, с кем приезжал в деревню брат Цербера. Значит, ублюдки все еще ищут меня.

Мигом срываюсь с места. Нутром чую, что там, по ту сторону этого низкого забора мне будет гораздо хуже, чем рядом с бородачом, что вытащил меня из бурана. Обогрел и приютил.

Я никогда еще не бегала так быстро. Даже про сапоги гуливерского размера забыла. Видела только цель – дверь в старый дом. Это мое спасение. Единственное, что может сейчас помочь.

– Сюда иди! – тем временем орет мне визитер. Не смотрю в его сторону, но понимаю, бандит движется на меня. Его голос все более отчетливый. И злой. Очень. – Куда пошел?!

Легкие обжигает огнем. Нога в огромном сапоге поскальзывается. С криком лечу на землю. Пальцами впиваюсь в снег, чтобы быстрее подняться.

– Стой, сука! – слышу в спину.

На автомате оборачиваюсь на голос. Замечаю, что горилла уже перескочил через забор и быстро приближается. Секунда-две, и схватит меня.

Быстрее! Быстрее!

Дверь на себя. Рывок. Хлопок. Защелка.

Мощный удар в дверь снаружи.

Шумное дыхание не дает толком успокоиться. Мне кажется, я задохнусь.

– Слышь, дверь открой! Не ссы, задам пару вопросов, и все! – как сквозь вату слышу мерзкий голос.

Мне еще никогда не было так страшно. Я еще никогда не ощущала себя настолько беспомощной, как сейчас.

Наваливаюсь на входную дверь всем телом, но вовсе не потому, что хочу как-то задержать урода, долбящего в нее кулаками, а потому что мне не хватает сил просто сделать шаг вперед.

– Открывай, пока хату тебе нахер не спалил! – зло рычит незнакомец по ту сторону.

Глава 6

Ассоль

– Я сейчас, сучонок, окно выбью и залезу к тебе в гости. Пожалеешь, что не открыл.

Мужик за дверью не успокаивается. И я то и дело слышу удары о ее полотно. Боюсь шевельнуться. Даже просто вдох сделать.

Если Цербер под своей личиной еще имеет какой-то оплот цивилизованности, то этот мужик за дверью – обычный цепной пес. Злой и бескомпромиссный. Дворняга, возомнившая, что имеет в руках власть. Беспредельщик с улицы.

Кошмар. Сон наяву. Надо же было так вляпаться! Только я могла попасть в подобную передрягу. Вот только верить, что меня предала подруга не хочется. Кто угодно, но не она.

А Цербер? Когда он вернется? Куда он вообще свалил?

Очередной удар о дверь, но какой-то странный. Более мощный. Меня от него пошатывает вместе с отпружинившей древесиной, а с той стороны слышится мужской стон.

– Сука… – хрипит незнакомец.

Ему больно. Это все, что получается понять.

– Не люблю незваных гостей, – голос Цербера обдает меня облегчением. То же самое он сказал мне в нашу первую встречу.

– Ты хоть знаешь, против кого прешь? – с ненавистью выдавливает из себя шакал, напавший на меня.

Следом новый мощный удар заставляет дверь сотрястись. И меня вместе с ней. Подскакиваю на ноги и теперь делаю шаг назад, вглубь дома.

– Ответ понятен? – Цербер звучит ровно, будто это не он только что со всей дури впечатывал человека в дверь.

– Сука… – снова выплевывает незнакомец и, кажется, его туша опадает на деревянное крыльцо.

– Передай Сабиру, что я выпущу кишки любому, кто приблизится к моему дому.

– Ты еще пожалеешь, – слышится в ответ. Но мужик все же, судя по звукам, сгребает свои кости с крыльца. – Если баба у тебя…

– Проваливай отсюда! Пока я твой собственный член тебе же в глотку не запихал.

Звучит угрожающе и… я бы испугалась.

Мужик, похоже, тоже принимает верное решение. Его перестает быть слышно.

– Открывай! – грозно, как зверь.

А я прилипаю к месту, и стою, почему-то раздумывая, стоит ли впускать мужчину в дом. Хотя, конечно, прекрасно понимаю, старая дверь не станет Церберу преградой.

– Ты там сдохла что ли? – с раздражением спрашивает.

И тут решаю все же отодвинуть щеколду от греха подальше.

Дверь распахивается, и я оказываюсь лицом к лицу перед Цербером. Громадным и разъяренным.

– Зачем на улицу выходила? – рычит он на меня.

– Я… – не могу найти оправдания.

Мужчина изучает меня цепким взглядом. Нагло осматривает. И я невольно замолкаю. Слова вымолвить не в силах.

– Люди Сабира теперь долго не свалят. Он привык добиваться своего. И лучше тебе понять это как можно скорее. Ведь в другой раз я могу не успеть, маленькая…

Цербер делает ударение на последнем слове. Оно звучит из его уст так… даже не знаю. Но у меня от этого начинает сосать под ложечкой. Чувствую, как бандит затягивает на моем горле невидимую петлю, сгущая краски вокруг произошедшего.

Входная дверь захлопывается, и мы оказываемся абсолютно одни в замкнутом пространстве. Дом слишком маленький. И мы с громилой здесь наедине.

– Жрать, конечно, не приготовила, – констатирует. – Ты ведь только и умеешь проблемы создавать, да, Ассоль?

– Так отпусти меня, – перехожу на «ты», набираясь, наконец, уверенности. За правое дело стой смело, или как там?!

Цербер задумывается. Могу различить это по его напряженному лицу.

– Чем ты лучше этих ублюдков? Ты ведь тоже решил использовать меня, когда узнал о том, кто я.

Мужчина никак не реагирует на мое умозаключение. Он стягивает с крупного тела тулуп, вешает его возле двери на гвоздик, оставаясь только в клетчатой рубахе и джинсах. Я же стою при полном параде. Даже в шапке.

Мой взгляд снова цепляется за ужасающие медвежьи лапы на кистях Цербера. Мне кажется, он и сам такой, не менее устрашающий и сильный, чем этот лютый зверь, способный только мощными лапами и зубами задрать противника насмерть.

Хозяин дома предпочитает игнорировать мои вопросы. Ему просто напросто плевать на то, что я думаю по поводу всего, что происходит рядом с нами.

Он проверяет печь, шебарша там кочергой, а затем усаживается на стул за столом. Принимает вальяжную позу: широко раскидывает ноги и откидывается на спинку.

– Мой отец… – начинаю, но Цербер перебивает меня.

– Соловьев Виктор Назарович, я в курсе.

– Я хотела сказать… Ты ведь представляешь, кто мой отец, и на что способен. Он не позволит тебе принудить меня, сделать… хоть что-то.

Хожу по тонкому льду. Он уже трескается у меня под ногами, и я отчетливо это ощущаю. Одно неверное движение – и я уйду на глубину. И мне бы замолчать, не дергать тигра за усы. Но я дергаю.

– И что, по-твоему, я намерен с тобой сделать?

– Изнасиловать?! – не особенно уверено произношу то, что первое приходит в голову.

А приходит, почему-то, именно это. Бугай ведь правда может сделать такое со мной. Сколько он уже тут живет? В глуши. Наверняка, изголодался по женскому телу.

Вот только в ответ мне слышится громкий мужской хохот. Цербер заливисто смеется. Впервые вижу на его вечно хмуром лице какое-то подобие довольства. И у меня от этого смеха в горле наливается свинцовый ком.

– Думаешь, мне придется тебя насиловать? – с издевкой.

– Что? – выгибаю бровь от непонимания.

– Я женщин не насилую. Сами просят. И нужную дырку подставляют, – говорит буднично, точно в этом нет ничего такого.

– Я не стану так делать! – уверенно заявляю. Хотя и понимаю, как странно на меня действует этот мужчина. Как приятно ощущать его запах, принесенный с улицы, чувствовать близость.

– А дрожишь так, будто только и ждешь, что вгоню тебе. Сама этого хочешь?!

Слова Цербера вгоняют меня в краску. Вызывают на спине волну мурашек. Колких как спицы. Да у меня же против этого верзилы никаких шансов – ни дернуться, ни шелохнуться.

Пытаюсь принять более расслабленную позу, но не выходит. Ноги дрожат и подгибаются.

– Ты не прикоснешься ко мне! Даже не пытайся! – выпаливаю, понимая, как, должно быть, забавно это звучит из моих уст.

– Думаешь, мне на это нужно будет специальное разрешение? Благословение от папаши? – произносит вполне серьезно.

У меня в этот момент в мозгу переклинивает. Понимаю, что бессильна. Впервые за все время, что нахожусь здесь, отдаю себе в этот отчет. Церберу не понадобится разрешение, чтобы поиметь меня. И от осознания начинает сосать под ложечкой.

– А, знаешь, что?! – стараюсь не показывать страха. С ним только так можно. Если почует, что боюсь – я обречена. – Я просто сбегу от тебя. Ты ведь то и дело уходишь куда-то. Что мне помешает?!

Моя грудь часто вздымается. Я жду, что сейчас верзила снова рассмеется и скажет, что игры кончились. Но этого не происходит. Вместо того Цербер выдает:

– Можешь валить прямо сейчас, – говорит спокойно, ровно, расслабленно. Точно уверен, что я не посмею и шага сделать за пределы его допотопной хижины.

– Да?! – зачем-то уточняю.

– Да. Если мозгов совсем нет.

– А вот и пойду! – Выкуси, урод! Я отбрасываю вообще весь здравый смысл. По-моему, в крови резко подскакивает адреналин – настолько возбужденной и всесильной я себя чувствую.

Глава 7

Ассоль

Выхожу из домика прямо в чем была. Хорошо, что так и не успела раздеться. У меня внутри все так трясется и пульсирует, что я почти не соображаю, что делаю.

Морозный воздух тут же хватает за разгоряченные щеки. Я сбегаю по ступенькам, делаю несколько шагов в сторону калитки. Потом вдруг решаю вернуться. У Цербера осталась моя шуба. Очень дорогая, кстати, так почему я должна менять ее на его драный тулуп?!

Когда вновь распахиваю дверь дома, замечаю, что мужчина все так же сидит за столом, даже не меняя своего положения. С издевкой наблюдает за спектаклем одного актера.

Я тоже молча сбрасываю с плеч его тулуп, прямо на пол. А потом хватаю с кресла свою короткую шубку. Надеваю на себя. Мельком улавливаю взгляд Цербера. Тот становится недовольным. Чем интересно? Шубку мою уже оценил? Продать хотел? Обойдешься, ублюдок!

Сапоги решаю оставить. На улице столько снега, что в мои угги он забьется еще до того, как к лесу выйду. Господи, я правда на это решилась? Одной пойти к машине? Я ведь даже не знаю, где она!

Но пока в крови бурлит адреналин, я не чувствую страха. Мне кажется, что получится все – горы сверну, в горящую избу войду – что там еще полагается в таких случаях?

Как только выхожу за калитку, срываюсь на бег. Выбираю сторону из которой, вроде бы, мы пришли вчера, и кидаюсь туда, прямо в лес. Без мыслей. Без чувств. Внутри живет лишь одно желание – спастись, вернуться домой под защиту отца. Наверняка, папа уже ищет меня, весь город на уши поднял.

Сердце бешено стрекочет. Мне кажется, оно везде. В каждой венке ощущаю пульсацию от его мощных быстрых ударов. Пульс становится безумным. Я и сама безумная. Пробираюсь между деревьев, утопаю в сугробах, но иду дальше. Только вперед.

Активно жестикулирую руками, дышу глубоко, толчки крови в висках все больше давят. Я никогда еще не была настолько на взводе. Когда энергия берется непонятно откуда, и ты не соображаешь, что делаешь.

Я даже шанса не оставляю на то, что могу заблудиться, на то, что меня поймают люди Валиевых, что Цербер вовсе не собирался отпускать меня, и следует сейчас по пятам, чтобы вернуть.

Задыхаюсь от каждого шороха, что слышится рядом. Веду себя как дикарка, сбежавшая из психушки. Оглядываюсь, останавливаюсь. Все время чую преследование. Но никого нет. Шумит только моя кровь и птицы над головой.

Рук уже почти не чувствую. Перчаток у меня нет, а из-за глубоких сугробов я уже несколько раз окунула кисти в снег.

Время перестает существовать. Я его не ощущаю. Сколько прошло?! Минуты? Часы? Не определить. Я уже забываю зачем и куда иду, потому меня неожиданно и очень глубоко бросает в колодец страха. Там темно и жутко и промозгло. Почти так же холодно моим ногам, на которых давно покалывает пальцы.

Границы пространства начинают исчезать. Трудно понять, где я вообще нахожусь. Вокруг только мерзкий, ледяной снег, в котором я, кажется, тону все больше, и уродливые деревья, тянущие ко мне свои корявые лапы.

Силы покидают меня резко. И я буквально проваливаюсь в снежный сугроб. Слеза жжет кожу на щеке. Все тело тяжелое. Я просто не смогла дальше тащить себя. Шубу, что стала влажной и неподъемной. Ноги, которые отказывались слушаться.

До машины я так и не дошла. Да я была обречена с самого начала. И Цербер об этом знал… Он ведь предупреждал, да?!

– Да пошел ты! – кричу, но меня не слышно.

Над головой кружат макушки деревьев.

Обессилено закрываю глаза. Какая же я дура! Заблудилась. А ведь это было ясно с самого начала. И я просто не соображала, что делаю. А Цербер, он должен был остановить меня, задержать. Пусть даже силой. Но он не стал. Может, в этом и был его план. Зуб за зуб, глаз за глаз – моя жизнь за его.

От холода и снежной влаги не могу пошевелиться, продрогла вся. Я бы рада сейчас встать и пойти дальше, но руки и ноги налились свинцом и не слушаются.

Еще какое-то время нахожусь в сознания, трясясь от страха и глотая слезы. Не знаю сколько. Вечность. А потом оно точно гаснет. Мир перед глазами медленно плывет. Как на карусели.

– Слышишь меня?! – говорит кто-то как сквозь вату. И я улыбаюсь, услышав знакомый голос.

Неужели, спасена? Или это дорога на тот свет?

Глава 8

Ассоль

Сильные руки вытаскивают меня из сугроба. На этот раз Цербер снова не церемонится, закидывает меня на плечо как мешок. И я безвольно на нем повисаю.

Сил нет. Я даже радоваться не могу тому, что меня спасли. Думала, все – света белого больше не увижу. Но нет, вот он лучик замаячил где-то впереди. Вот только спасение ли это? Цербер же оставил меня у себя не просто так, и сейчас не дал сдохнуть со злым умыслом.

А еще… он специально позволил мне уйти. Разрешил, чтобы я убедилась в своей беспомощности и безвыходности ситуации. Это все его план. Жуткий. Отвратительный план, от которого теперь я ног не чувствую.

И все это время, что я пыталась сбежать от него, зверюга шел следом. Только и ждал момента, когда я сдамся, так и не взбив молоко в масло.

Трястись на плече очень неудобно, но все же лучше, чем самой преодолевать снежные препятствия. Тихо поскуливаю себе под нос, но выбраться не пытаюсь. Нет смысла. Цербер не отпустит меня, пока не добьется цели, о которой я ничего не знаю.

Зато знаю как отец его ценил. За жестокость и безупречное исполнение приказов. И, наверное, я еще успею познать все незавидные грани его личности.

С другой стороны, его брат пугает меня гораздо больше, и если попадусь в его лапы…

Цербер доносит меня до своего дома. Снова. Я опять вернулась туда, откуда старательно пыталась удрать через лесную чащу. Мужчина сваливает меня на кресло, промокшую и замерзшую. И я остаюсь прямо в той позе, в которую он меня усадил. Потому что пошевелиться не могу. Ни ног, ни рук не чувствую. Только зубы стучат от холода. Что бы не намерилась сделать со мной сейчас здоровенная детина, сопротивляться не получится.

Мужчина сбрасывает тулуп, вешает его около двери на привычное место. Стягивает с ног высокие унты. В этом всем он был похож на варвара. Здоровенного. Злющего. Вся жизнь которого проходит в завоеваниях. И сейчас он тоже намерен завоевывать… меня.

Внутренне сжимаюсь, когда Цербер снова оказывается рядом. Расстёгивает мою мокрую от снега шубу. Кривится. Бросает ее прямо на пол. Туда же летят безразмерные сапоги, штаны и высокие носки, которые он дал мне еще вчера.

Все это происходит молча. Бандиту явно не по душе возиться со мной, но он делает это. Крутит меня как куклу, чтобы избавить от промокших вещей, затем снова подхватывает на руки и несет на кровать.

Я уже надеюсь скорее нырнуть под одеяло. Плевать даже, что в логове врага, но мне просто необходимо согреться.

– Куда? – рычит Цербер, замечая, как я осторожно тяну пальцы к краешку одеяла.

Замираю, ничего не понимая, а он откидывает одеяло в сторону и протягивает ко мне свои руки, чтобы освободить от остатков одежды. Рубашку в районе пуговиц просто разрывает. Пластиковые кругляшки разлетаются куда-то в стороны.

И я задыхаюсь, когда ощущаю его сильные пальцы в районе резинки трусиков. Это же… Это же…

– Нет, пожалуйста… – шепчут мои губы, но звука будто нет.

Секунда, и я уже свечу перед малознакомым мужиком своей гладкой нетронутой киской. И я бы отбилась, сопротивлялась, но конечности до сих пор сводит от холода, настолько промерзли.

А Цербер не останавливается. Пока не оставляет меня полностью обнаженной.

Пытаюсь приподняться, но тщетно. Да и куда бежать?! Сегодня мне наглядно показали, что рыпаться не стоит. Как и думать, что громиле, возвышающемуся сейчас надо мной нужно специально разрешение о доступе к моему телу. Он возьмет свое все равно. Просто потому что хочет.

И я должна испугаться. Заорать от ужаса. Показать, что не хочу, что боюсь! Но я лишь хлопаю глазами, наблюдая за тем, как оголив меня полностью, «медвежьи лапы» начинают раздевать самого Цербера.

И на что я еще надеюсь? На то, что сжалится? Так в сказки давно не верю, не в той семье родилась.

Сердце становится бешеным. Гремит в груди, а будто в самом горле содрогается. Я зажмуриваюсь, когда мужчина стягивает с тебя последний клочок ткани – боксеры. Не хочу видеть его голым! Нет! Не хочу!

Или хочу? Хочу? Я хочу посмотреть?

Тяжелые движения, и кровать скрипит под его мощным телом. Чувствую, как оно горячо, и как этот жар потихоньку касается моего тела, пока меня совсем не прожигает от этой близости, пока Цербер не впечатывает меня в свое раскаленное туловище.

И я вскрикиваю, но мой крик тут же утопает в мягкости одеяла, которое накрывает нас сверху.

Ноги и руки начинает покалывать. Сначала едва ощутимо, а потом очень сильно. Я буквально чувствую, как жизнь возвращается в мои омертвевшие на морозе конечности. Цербер делится со мной своим теплом. Согревает, буквально укутав собой.

Я открываю глаза. На секундочку. И встречаюсь в ним взглядом. И тут же будто лечу в пропасть его горящих глаз. В свободном полете захватывает дух. И теперь меня снова трясет. Но на этот раз не от холода. И по мере того, как мое ледяное тело становится теплее, меня бросает в другую крайность. В жуткий жар, что уже пустил свои горячие языки где-то в моей груди. И я пытаюсь отстраниться, но лишь сильнее упираюсь в литые мускулы.

А ведь Цербер даже ничего не делает. Просто прижимает меня. Согревает собой. Я сама выдумываю все остальное в своей голове. В ярких красках представляю.

Тепло, о котором я так долго мечтала в лесу, буквально сводит меня с ума. Я все же сдаюсь, расслабляюсь в этой неге, придаваясь ощущениям полностью. Дурные мысли исчезают, остается лишь невнятная каша. И мне хорошо… Черт возьми, как мне хорошо!

А потом начинаю чувствовать, как где-то в районе моего живота пульсирует раскаленная дубина, плотно вжимаясь в меня.

Глава 9

Ассоль

Пытаюсь отстраниться. Мне это как воздух нужно. Чувствовать, как в тебя упирается возбужденная мужская плоть, невыносимо. Для меня это… слишком.

– Куда? – дергает на себя. Резко. Будто ни с женщиной обращается. У меня аж кости хрустят. – Лежи. Грейся. Мне не надо, чтобы ты тут коньки отбросила.

И вот я снова вдавлена в мускулистое тело. Крепкое настолько, что сложно поверить, настоящее ли оно. Только на этот раз Цербер откидывает мою ногу так, что его твердое как камень бедро оказывается между моих ног. У того самого места. И когда я прижимаюсь к нему жаркой плотью, внутри что-то сжимается. Что-то такое, чего я раньше никогда не испытывала.

Рвано дергаюсь. Выпутаться хочу. Но не выходит. При каждом движении мои складочки трутся о его обнаженную ногу. И там всякий раз разливается порочное тепло. Я буквально чувствую, как оно загорается на нежных губках, а потом попадает в кровь, распространяясь по всему телу.

Щеки горят огнем. Пылают так, что блины пожарить можно. Я в жизни такого стыда не испытывала. И такого постыдного неожиданного влечения тоже.

Чувствую его широкую ладонь на моей спине. Как она ползет по ней сначала медленно, а потом все более жадно. С нажимом. Не проходит и пары секунд, как Цербер уже без стеснения мнет мое тело. А я отчего-то больше не сопротивляюсь.

Почему-то только сейчас вспоминаю своего парня. Молоденького красавчика, с которым познакомилась на студенческой вечеринке. Все было классно. Мы заботились друг о друге, гуляли, вот только до того самого не доходило. Я ведь отлично знаю отца – он бы Кириллу яйца оторвал, если бы только узнал, что мы трахаемся. И я хотела оттянуть этот момент. Защитить. Не переводить наши прекрасные отношения в горизонтальную плоскость.

А Кирилл не оценил моих стараний. Неделю назад я сняла его с какой-то сисястой бабы. А теперь что? Лежу рядом с голым мужиком вдвое старше меня. Сильным. Горячим. Могучим. И цепенею от его присутствия. Позволяю трогать себя и ловлю кайф оттого, как бесстыдно прижимаюсь к чужому телу своей киской.

А его руки клеймят меня своими касаниями. Руки, которые убивали людей, крошили зубы, возможно, даже вырывали чужие сердца. А теперь сжимают мое трепещущее, едва согревшееся тело.

Разве такого бандита можно захотеть? Самой пожелать под ним оказаться? Чтобы продрал все внутри своей дубиной, которая, все еще прижимается ко мне и, кажется, раздувается все больше и горячее?

Становится так жутко, что я замираю. Меня сжимает параличом. Спина до боли выгибается в пояснице. Я как представлю, что за мясник передо мной, и какая я хрупкая и беззащитная перед ним, так в глазах темнеет.

Но я же не собираюсь… не собираюсь с ним спать. Смешно звучит даже в моей голове. Цербер ведь не станет меня спрашивать. Возьмет. Силой на себя насадит, если потребуется. Он так и сказал. С самого начала. Что разрешение не нужно, и что женщины сами… сами его член хотят. Безумие какое-то!

Но все вдруг прекращается. Цербер ослабляет захват, и я вопреки всему, теперь чувствую разочарование. Мужчина поднимается с кровати, а я так и остаюсь лежать. Кутаюсь в одеяло, медленно возвращая себе самообладание и контроль над телом. После чего то, что происходило, кажется еще более безумным. Противоестественным. Я и Цербер. Голые. Совсем. И я почти повелась на эту неприличную близость. Как лохушка последняя.

Стараюсь не опускать глаза, пока мужчина ходит по комнате. Только не смотреть! Только не туда!

Лицо бандита будто бы изменилось, стало более жестким. Резкие черты. Четко очерченные. В выражении читается какое-то напряжение.

Каждое уверенное движение кричит о силе. Она ощущается в любом жесте. Даже в едва заметном повороте головы. И оттого я чувствую себя еще более уязвимой рядом с ним.

Цербер натягивает штаны прямо на голое тело. Ноги просовывает в сапоги, на плечи накидывает уже привычный для меня тулуп. Одной ручищей загребает чайник и куда-то уходит.

Долго раздумываю над тем, что делать дальше. Может, хоть белье натянуть? Прикрыть прелести, ставшие слишком чувствительными от близкого контакта со зверем. В сосках налилась непривычная тяжесть, а между ножек распространилось тягучее тепло.

Мужчина возвращается в дом гораздо быстрее, чем я успеваю принять решение.

– В баню пойдем, – говорит он мне, и тут же хватает на руки прямо в одеяле, предварительно посильнее укутав меня в него. Как малыша заворачивает.

– А, может, уже оставишь меня в покое?! – выплевываю с обидой. И обидно мне за свою уродскую реакцию на подонка. – Я сама буду решать, что мне делать.

– Уже нарешалась, – отрезает. Прижимает меня сильнее и выносит из дома на морозную улицу.

Цербер тащит меня куда-то за дом. Вносит в маленькое, слегка покосившееся строение. Там почти нет света. Тусклая лампочка дает минимальное освещение.

Ставит на пол, сбрасывает одеяло. И тут же заносит меня в другую комнатку. Парилку. Где температура градусов двести, не меньше. И мое тело тут же покрывается крупными каплями пота. А голова начинает кружиться от жары. Я будто дурею.

А когда Цербер, раздевшись, возвращается в парилку, я не успеваю среагировать, и мой взгляд устремляется прямо туда. Прямо в то самое место.

Страх мгновенно парализует мышцы. Даже задрожать не получается. Громадная дубина устрашающе покачивается на фоне литых мышц. Его член выглядит даже крупнее, чем я предполагала и до сих пор готов к сексу. К жесткому сексу. Такой если во мне окажется – на части порвет.

Цербер окатывает лавку водой.

– Давай, забирайся, – указывает на нее. – Жарить буду.

– Жарить? – переспрашиваю с ужасом.

– Я сказал парить. Но отжарить тоже могу, – на его губах появляется полуулыбка, больше похожая на оскал.

Делать нечего, и я, как в бреду, забираюсь на высокую лавку. Ложусь на живот. Глаза сами собой закрываются. Тело уже не просто влажное, а мокрющее. От жара. Трудно дышать.

Первый удар веником легонько прожигает кожу. За ним следует другой. Сначала спины касается раскалившийся от замаха воздух, а потом уже тяжесть влажных листьев.

Мускулистое тело уверенно движется прямо перед моими глазами. Какой же он все-таки… Наверное, это и заводит, сила его животная. Именно такая, настоящая. Этот неандерталец бородатый каким-то образом сумел всколыхнуть во мне желание.

Сама не замечаю, как начинаю постанывать. Как легкие прожигающие удары веником сменяются жесткими касаниями ладоней и наоборот. Как властные пальцы оказываются у меня между ног, утопают в предательской влаге, и тело подбрасывает как от удара тока.

– Сука! – доносится до моего слуха хриплый рык.

Цербер, кажется, откидывает веник, грубо стаскивает меня с лавки. Не церемонясь. Прижимает к ней же головой. И я даже пискнуть не успеваю, как на влажную дырочку надавливает его мощный конец.

Не знаю, откуда беру силы, чтобы выкрикнуть одну единственную фразу, но понимаю, что если не сделаю этого, бандит разорвет меня так, что не заштопать:

– Я девственница! – кричу, и воздух тут же покидает легкие.

Глава 10

Ассоль

– Чего, блядь? – в словах Цербера нет привычной сдержанности. Кажется, сейчас он готов показать мне свое истинное лицо.

Мужчина выглядит недовольным. Даже злым. Его пугающий стояк все еще смотрит в мою сторону и, кажется, вот-вот лопнет от натуги. Как он с таким напряжением вообще смог остановиться? Мужики ведь животные, которым похоть кислород в мозг может мигом перекрыть.

А этот справился. Сделал шаг назад. Переборол желание. Вот только смотрит все равно так, будто сожрать хочет. Прямо здесь и сейчас. Вместе с костями. Полностью. Странно, что вообще остановился.

И я теперь будто впервые вижу этого мужчину. Похотливого. Агрессивного. Зверя настоящего. Это уже не тот мужик, что спас меня. Это Цербер. Правая рука моего отца.

Разгоряченный орган подергивается между его ног, и у меня скручивается внизу живота. Теперь точно от страха. Не от возбуждения. Я как ото сна воспрянула. Поняла, наконец, какую ошибку совершила, позволив себе почувствовать рядом с ним желание.

– Я девственница, – повторяю. Но уже тихо. Точно боюсь его реакции.

Шмыгаю носом и отчаянно стараюсь не заплакать. Плакать при нем нельзя. Я не стану показывать слабость.

– И я должен в эту хуету поверить? Хлюпаешь как заправская шлюха! – выплевывает.

По телу прокатывается колючая волна. Несмотря на адское пекло вокруг, у меня все леденеет изнутри. Я ведь правда потекла. Так сильно, что пальцы Цербера буквально утонули во влаге между моих ног. А потом он сдернул меня с лавки и…

Лоно болезненно сжимается, когда я вспоминаю этот момент. У меня как перед смертью вся жизнь перед глазами пронеслась. Страх и животная жажда скрутились в один взрывной комок.

И я понимаю раздражение мужчины. С таким ненасытным возбуждением я бы тоже рвала и метала. Но мне сейчас как никогда в жизни нужно, чтобы Цербер поверил.

– Я никогда. Честно. Ни одного разочка, – вжимаюсь в лавку, будто это поможет.

Нагота теперь кажется ощутимой. Я впервые вспыхиваю стыдом и хочу прикрыться. Какое-то запоздалое осознание. И оно как снежный ком растет все больше с каждой минутой. А Цербер сатанеет. Кулаки, как две огромные кувалды, сжимаются все сильнее.

Все его тело покрыто капельками пота. Они медленно стекают вниз, очерчивая каждую надутую мышцу. Божечки… И весь вид такой. Устрашающий. По-моему, зверь готов убивать.

А я не дышу, пока жду решения. Трусливо сжимаюсь, пытаюсь по-дурацки прикрыть грудь и лобок. Можно подумать, Цербер до сих пор не успел их как следует рассмотреть, и это поможет!

– Ладно, выдыхай, – вдруг произносит холодно. – Я целок не деру.

Вроде и радоваться надо, а мне обидно становится. Даже не знаю почему. Я бракованная для него, получается?

– Повезло тебе, Соловьева. Но если узнаю, что соврала…

Нервно сглатываю. Ему даже договаривать не надо. Все ясно без слов. Только вот я свое дело знаю. С мужчиной не была, и это чистая правда.

Окидывает меня взглядом, точно хочет в последний раз насладиться никем не тронутым юным телом. Сколько таких он видел за свою жизнь? Наверное, все бабы уже смешались. С таким-то прибором Цербер точно целибат не принимал.

– Помойся пока, – безразлично бросает и выходит из парилки.

И тут я понимаю, что, кажется, все это время не дышала. А сейчас дурно становится и от жары и от всего прочего.

Выхожу в предбанник, чтобы немного остыть. Там нет ни моих вещей ни даже одеяла. Я бы конечно не стала сбегать сейчас, но с одеждой было бы спокойнее что ли.

Немного отдохнув, возвращаюсь в пекло. Душа здесь, конечно же нет. И мне стоит огромных трудов разобраться, как в таких местах вообще моются. Тело приходится натирать мылом. Обычным таким, которое даже не пахнет. А про увлажнение кожи вообще молчу. Хотя, прекрасно понимаю, что кусок дешевого мыла – меньшее из всех моих бед.

Цербер не идет из головы. И я когда о нем думаю, меня бросает в дрожь. Появляется странное желание потрогать себя между ног. Прямо как это делал он. Но я борю эту грязь. Не хочу идти на поводу у низменных инстинктов и не буду. Я, между прочим, принца ждала. Ласки на белоснежных простынях. А не чтобы цепной пес отца, пусть и бывший, грубо поимел меня как какое-то животное.

Через какое-то время мужчина возвращается с одеждой для меня. А потом мы ужинаем. Не знаю, откуда в доме взялась вся эта еда. Да мне и неинтересно. С Цербером не общаемся. Только перекидываемся дежурными фразами, которые вообще ничего не значат.

Я так много хочу спросить у него, но не сейчас, не сегодня. Сегодня бы рожу его не видеть, не вспоминать весь этот позор. А нам ведь еще спать вместе, другой кровати то в доме не появилось.

Как только Цербер куда-то уходит из дома, я спешу улечься спать. Быть может, мне повезет, и получится уснуть раньше, чем рядом со мной окажется его бесподобное горячее тело. С королевским стояком…

***

Просыпаюсь и слышу шуршание одежды. Лежу лицом к стене и поворачиваться не спешу. Нужно прощупать почву. Понять, чего ждать.

– Теперь поговорим? – женский голос. Приятный. Но какой-то запыхавшийся.

Почему-то чую укол в районе груди.

– О чем? – холодно уточняет Цербер в привычной ему манере.

– О девчонке, – отзывается женщина.

– Тебе пора, Алина.

– Ты понимаешь, что будет, если сорвешься? Если забудешь про таблетки? – гостья не отстает.

– Не еби мне мозги. Я тебе не за это плачу.

Глава 11

Ассоль

– Ты платишь мне именно за это, забыл? – голос незнакомки такой мелодичный и плавный, что она представляется мне очень красивой и хрупкой. – И я должна быть уверена в том, что ты осознаешь последствия, знаешь, что будет.

Удивительно, как у нее получается разговаривать с Цербером практически на равных. Что бы он не сказал, это не вызывает у девушки ни страха, ни паники.

– Пиздец будет. Всем, кто под горячую руку попадет. И девчонке повезет меньше всех… Довольна?!

В голосе Цербера проскальзывают нотки жестокости. У меня поджимаются пальцы на ногах, и неприятный спазм скручивается в желудке. Я почему-то верю его словам. Мужчина говорит искренне. Потому что так и будет.

Теперь понятно, что за таблетки он пьет. Наверное, они как-то сдерживают агрессию и его животную натуру. И, похоже, белая баночка – единственное, что пока удерживает хозяина дома от желания расправиться со мной.

Ведь достаточно беглого взгляда, чтобы понять, Церберу хватит и двух пальцев, чтобы свернуть мне шею. Без особого напряжения лишить жизни, причинить адскую боль.

Мне кажется, вокруг меня сгущается мрак. И я снова сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не заплакать.

– Так откажись от своей мести, – неизвестная мне собеседница не отстает. – Она только разрушает, Ратмир.

Ратмир… цепляюсь за его имя. Странное оно. Совсем ему не подходит. Да и вообще… все разговоры в окружении отца о нем были как от Цербере. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то называл его по имени. Я даже и не знала, как его зовут.

– Замолчи, Алина, пока снова тебе рот членом не заткнул.

Он что?! Он… с ней? Новый странный приступ тревоги зарождается внутри.

– Только проблему это не решит, – угрозы девушка совсем не боится.

– Эту не решит. Решит другую.

Мне неприятно думать, что они занимались ЭТИМ прямо здесь и сейчас, пока я спала. Не могу быть уверена, но есть вещи, которые заставляют меня предполагать, что именно так и было. А ведь Цербер еще несколько часов назад гладил между ног меня…

– Я думала, мы с тобой уже разобрались с прошлым. Но ты сорвался сразу же, как только оно замаячило на горизонте. Теперь нет уверенности в том, что ты продолжишь выполнять все мои рекомендации.

Молчит.

– Теперь держать себя в руках будет сложнее, понимаешь?! – напирает незнакомка. – Я вижу, что ты стараешься, но этого недостаточно. От того, что может спровоцировать тебя на агрессию, лучше держаться подальше. От нее нужно держаться подальше, – не знаю, как именно я это понимаю, но нутром чую, что сейчас женщина указывает на меня.

– Давай, на этот раз я сам решу, что мне делать?! Поезжай в город и копайся там в мозгах у своих психов.

По-моему, в ответ на последнее высказывание я слышу усмешку.

– Я не могу заставить тебя делать то, что я говорю, Валиев, но настоятельно советую…

– Алина, блядь! – недовольно рычит зверина.

Девушка вздыхает. Очень глубоко и шумно. Видно, она все же сдается.

– Таблеток хватит на неделю обычного приема, но если будет необходимость…

Возникает пауза. Я слышу какое-то движение, но разобрать, что именно делают Цербер и незнакомка не могу.

– Я все же надеюсь, что ты прислушаешься, Ратмир. Месть ослепляет. Она разрушит все, что мы строили все эти годы.

Мужчина ничего не отвечает. И по шагам, которые слышатся теперь, понимаю, что девушка покидает дом.

А я еще долго лежу и не шевелюсь. Мне нужно переварить информацию. Нужно как-то справиться с эмоциями, которые у меня вызвал случайно подслушанный разговор. Их много, и они разные. Я даже не могу уцепиться за какую-то конкретную, просто понимаю, что все вместе эти чувства не дают мне дышать.

Надеюсь, папа уже ищет меня. С его связями и возможностями это несложно. Быть может, уже сегодня получится убраться из проклятой лачуги.

Еще я мечтаю о том, что хозяин дома уйдет куда-нибудь, желательно на весь день. Вот только мужчина не спешит. Будто нарочно ждет моего пробуждения.

Собравшись с силами, поворачиваюсь на другой бок и встречаюсь взглядом с Цербером. Кажется, он выглядит сейчас более спокойным, чем вчера вечером и, безусловно, для меня это хороший знак.

– Долго спишь, – вместо доброго утра произносит мужчина. Но, кажется, точно хочет сказать совсем не это.

Теперь замечаю, как вспыхивают в его глазах порочные огоньки. По позвоночнику пробегает холодок. Я ошиблась. Цербер не забыл вчерашний вечер. И не забудет. Моя нагота и доступность ни на шутку раздразнили его. А сейчас мы оба знаем, что под широкой тонкой рубашкой у меня ничего нет. Только обнаженная тонкая кожа, под которой от хищного взгляда мужчины взрываются разряды тока. И меня спасает сейчас только девственность, которая в любой момент может перестать быть преградой. Когда Церберу станет плевать на то, что он не имеет дело с такими как я.

– Мой отец убьет тебя, когда узнает, что я здесь, – сразу предупреждаю. – На этот раз точно убьет, – добавлю, вспомнив, что этого человека давно считают мертвым.

Мужчина ничего не отвечает, и это пугает. «Девчонке повезет меньше всех», – вспоминаю его же фразу, только больше нагоняя жути. Надеюсь, Цербер прислушается к этой Алине и будет глотать колеса по расписанию.

– Твой отец никогда не узнает, где ты, – на полном серьезе слышу в ответ.

Глава 12

Ассоль

– И что ты задумал? В чем твой план? – имею наглость спросить.

Это ведь очень странно звучит: хочет шантажировать отца, при этом тот никогда не узнает, где я. Что это значит? Все равно убьет? Разрежет в итоге? Застрелит, когда получит то, чего хочет? Чего этот мясник вообще хочет?

А я ведь слышала про месть. Видно, Цербер давно вынашивает этот план. Ну, не конкретно этот, связанный со мной, а вообще. Непонятно только, для чего он скрывался столько лет? Неужели, нет ресурсов на осуществление своих целей?

– Тебе знать не положено, – отрезает. – Меньше знаешь, крепче спишь, слыхала такое?

Со мной Цербер говорит по-другому, ни как со своей Алиной. Меня почему-то пронзает злостью, когда вспоминаю ее. Вроде и не знаю, что за человек, а уже люто ненавижу.

– Мне страшно… – говорю вполне искренне. Завтрашний день кажется таким размытым, будто его вообще может не наступить. А Цербер… он что-то задумал, но со мной делиться не намерен, и я даже не знаю это больше пугает или бесит.

А еще меня напрягает его взгляд. Мрачный и тяжелый. Такого я еще не видела. Точно все за миг усложнилось. Буквально за ночь, пока я спала. И я не могу уловить, что именно.

– Не стоит давить на жалость. Если слышала обо мне, то знаешь – нет у меня ее, – усмехается так, точно гордится этим своим качеством.

Его ответ ледяным холодом проносится по легким, сбивает мое едва слышное дыхание.

– Тогда зачем помог мне, когда машина застряла?

– Что у тебя за привычка такая: языком чесать не по делу? – отвечает вопросом на вопрос.

– Вообще-то… – хочу возразить, потому что в корне не согласна. Но по глазам громилы вижу, что лучше не стоит. И хрен знает, какая может быть реакция. Он же псих, получается…

Мужчина сидит на стуле вроде бы расслабленным, но все равно выглядит устрашающим. Чудовищно даже. А мускулы так сильно напряжены, что перестаю верить в то, что Цербер вообще человек.

– Есть садись – в итоге предлагает мне хозяин лачуги.

– Что-то не хочется.

– Да, сядь ты, блядь! – рявкает и теперь совершенно точно напоминает мне лесного зверя. – Мне твоя голодная смерть никуда не уперлась, так что будешь жрать, спать, что там еще положено, чтобы не сдохнуть?

Приходится повиноваться потому что есть я, на самом деле, хочу.

Иду к столу, готовая сгореть от стыда за то, какой короткой оказывается мужская рубашка. Нет, она громадная, конечно, как и сам мужик, но мне все равно кажется, что я сверкаю перед Цербером своими беззащитными обнаженными прелестями.

Как жадно он трогал меня там, между ног… Я никому и никогда не позволяла делать этого, но его касания… Они точно до сих пор на мне. Пульсируют на коже. И пульсация усиливается при каждом моем движении, при трении бедер, пока иду к столу. Стыдно признаваться, что мне хочется снова ощутить его грубые пальцы на своей мякоти. Этого неандертальца с бородой. Лесного человека из лачуги в Богом забытой деревне. Убийцы, каких поискать…

И я больше стараюсь не смотреть на Цербера, чтобы не вспоминать, какого это, прижиматься к его горячей плоти. Ощущать на себе его необузданную животную силу. Понимать, что от близости именно с этим мужчиной внутри раскрывались самые темные и низменные инстинкты.

Навернув немного творога со сметаной, бутерброд с колбасой и чай, немного расслабляюсь и решаю задать очередной вопрос. Мне так много хочется спросить у него, потому удержаться просто невозможно.

– Почему тебя так зовут – Ратмир?

– Я Цербер.

– Но я слышала, как девушка называла тебя по имени.

– Смотрю, ты у нас маленькая любительница подслушивать чужие разговоры?

– Я не специально, – оправдываюсь, и это чистая правда. – Просто ответь, это ведь легкий вопрос. Имя славянское, а ты… бегло окидываю мужчину взглядом.

– Я уже сказал, как ты должна меня называть, – недовольно и резко выпаливает мужчина. Не понимаю, почему вопрос с его именем так болезненно воспринимается?

Становится обидно, что звать Цербера по имени может только Алина. И я, кажется, все сильнее ее ненавижу.

Больше я ничего не спрашиваю, и только когда допиваю чай, мужчина поднимается из-за стола.

– Мне нужно за дровами сходить, а ты тут сиди.

– Ну уж нет! – восклицаю и тоже вскакиваю со своего места. – Я с тобой пойду! Я тут больше одна не останусь! Если надо, снова шмотки твои натяну, но ждать, пока за мной придут – не стану.

– А в лесу, думаешь, с Сабиром не встретимся? Он не отстает, пока свое не получает, – с усмешкой.

– Там ты есть, – говорю. – Пусть и ради своих мерзких планов, но ты меня не отдашь, – смотрю на Цербера уверенным взглядом, пусть знает, что настроена я решительно.

– Ладно. Собирайся, на улице буду ждать.

И я собираюсь. Очень быстро. Белья своего не нахожу, поэтому приходится натягивать одежду прямо на голое тело. Ну, как есть уж! Ныть некогда. Я не в том положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах.

Мы углубляемся в лес по какой-то одному Ратмиру известной траектории. Холодно, промозгло, в снегу тону, но тащусь за ним след в след – сама же напросилась.

Когда доходим до места, мужчина топором срубает несколько небольших деревьев, хотя я была уверена, что самовольная вырубка запрещена законом. Связывает их между собой, пока я подрагиваю от мерзкого холода.

Приближаясь обратно к деревне замечаем едкий запах дыма. Будто горит что-то довольно большое. И только когда оказываемся на достаточном расстоянии, чтобы понять, что именно полыхает, я прихожу в ужас.

Глава 13

Ассоль

Вскрикиваю. От неожиданного осознания и страха. Цербер реагирует молниеносно. Зажимает мне рот своей ладонью, горячей, несмотря на холод, обступающий нас со всех сторон. А я, теперь уже безмолвно, кричу ему в руку.

Горит его дом. Наш дом. Полыхает высоким пожаром. Мы находимся еще в лесу, но можем отчетливо видеть столб из огня и дыма. Я даже забываю про то, как продрогла в снежных сугробах. Это сейчас вообще неважно.

Сама не понимаю, что за животный страх одолевает меня в эти минуты. Чего именно так боюсь?!

Рядом с пылающим домом различимо много людей. Но никто из них даже не пытается потушить пожар. Обстановка вокруг, охваченной огнем лачуги, кажется напряженной. Это напряжение ощущается даже здесь, на расстоянии.

Цербер не спешит кидаться на спасение имущества. И я понимаю почему. Видно, он тоже осознает, что подходить к дому опасно.

– Я уберу руку, а ты больше не вякнешь, поняла?! – грубо спрашивает меня, а я киваю, не раздумывая.

До меня только сейчас доходит, что не пойди я за Ратмиром, могла бы погибнуть в огне, задохнуться от ядовитого дыма.

– Ратмииир! – по округе раздается громкий голос. Он больше похож на рык разозленного животного и по своей силе даже заглушает треск горящего дерева. – Иди сюда, сучий выблядок! Я знаю, что ты здесь!

Мое горло в миг перехватывает болезненным спазмом. Ужас становится первобытным, захватившим полностью все сознание.

Цербер нажимает мне на плечо, распоряжаясь пригнуться. И я, не раздумывая, как послушная марионетка, уже привычно опускаюсь в сугроб. Мужчина делает то же самое.

Теперь я понимаю, кто кричит. Его жуткий братец. Я отчетливо вижу этого ублюдка из своего укрытия, и молюсь Богу, чтобы он не видел нас.

Даже издали его вид устрашает. Не знаю, что произошло между этими двумя, но ненависть пылает гораздо сильнее нашего дома.

Цербер никак не реагирует на зов. Выходить из леса не собирается.

– Отдай девку, мелкий ублюдок! – не унимается Сабир, вроде так его зовут. – И я пощажу тебя… сегодня.

– Ратмир… – со страхом пищу.

– Я попросил тебя заткнуться! – с каким-то презрением слышу его раскатистый шепот.

А меня паника душит. Теперь не так страшно за дом, как за свою жизнь. Цербер ни из тех, кто будет таскаться со мной. Он же с самого начала сказал – гостей не жалует, и стремился как можно скорее избавиться от меня, пока ситуация в корне не поменялась.

А сейчас, потеряв дом, что мешает ему избавиться от балласта? Отдать его бешеному брату то, что он просит? Меня… И, я уверена, что в руках Сабира не выживу. Он точно не из тех, кто знаком со словом «пощада». Даже родного брата называет «сучим выблядком»…

Крики прекращаются, но, кажется, я начинаю отчетливо слышать женские вопли. Не знаю, почему сельчане так убиваются по сгоревшему дому. Он стоит в отдалении и через снег пожар вряд ли перекинется на другие дома.

А еще непонятно, откуда бандиты узнали про меня. Видно, сдала себя, когда упала. Я ведь закричала, а шапка предательски сдвинулась с головы. Нападавший мог разглядеть мои волосы. Правда, не сразу дошло, ведь он обращался ко мне, как к парню. Или это было только прикрытием, чтобы дверь открыла?

Мы сидим в засаде, кажется, уже целую вечность. Молча наблюдаем за разгулявшимся пламенем и за тем, как перемещаются рядом с нашим домом чужие люди.

Меня вдруг осеняет нехорошим предчувствием. Таблетки! Таблетки, чтоб их! В первую нашу встречу они ждали Ратмира дома, он не брал их с собой в лес. Так что изменилось теперь? Наверняка, пресловутая баночка без опознавательных знаков осталась там и уже предалась пламени.

Внимательно смотрю на мужчину, стараясь определить, какого сейчас его состояние, и как долго он продержится без колес. Что вообще случится с ним без них? Какой ужас ждет нас обоих?

И я бы сказала, что у меня холодеют конечности от внезапного осознания, но они и без того так сильно замерзли, что я не чувствую ничего подобного.

– У тебя пять минут, брат! – снова разносится по округе крик Сабира. Я даже вздрагиваю. – И я убью твоих дружков!

Наблюдая за перемещением главаря бандитов, замечаю несколько человек, что стоят на коленях в отдалении. Их руки, кажется, заведены назад. Вот же…

У меня не хватает слов, чтобы передать то, что зарождается сейчас в моей груди. Это настоящий эмоциональный взрыв. Я забываю обо всем на свете. Чувствую только, как внутренности сворачиваются все сильнее, как содержимое желудка вот-вот норовит выбраться наружу.

Цербер даже не дергается. Ухом не ведет. Непохоже, чтобы он собирался на помощь друзьям.

– Ты что, бросишь их? – дрожащим голосом спрашиваю.

Мужчина молчит. Дурацкая привычка.

– Они погибнут из-за тебя! – говорю уже громче с некоторым презрением.

Но Цербер так и продолжает молчать. Долго. Я все жду, когда он скажет хоть что-нибудь. Но потом вспоминаю, с кем имею дело. Ратмир ведь, наверняка, погубил столько людей, что еще парочка трупов вовсе не сыграют роли. И меня он защищает только лишь потому, что я нужна для дела… И как только перестану быть важной…

Желудок сжимается все сильнее. Я чувствую первые неприятные позывы, как он стремится вытолкнуть из себя мой завтрак.

Тем временем, возня вокруг дома сгущается рядом с мужиками. Простыми таким сельчанами, которые лишатся жизни ни за что.

– Неужели, ты ничего не сделаешь?! – уже шепчу, не надеясь на ответ.

– Тебе в руках Сабира было бы гораздо хуже, – сухо произносит Цербер прежде, чем по круге раздаются несколько выстрелов.

Глава 14

Ассоль

Паника охватывает меня мгновенно. Я стеклянными глазами смотрю на то, как три, лишенных жизни тела, безвольно падают на снег, и ужасаюсь происходящему.

Папа всегда держал меня вдали от смерти. Я прекрасно знала, чем он занимается, и какие методы применяет. Но никогда, ни разу в жизни, не видела ничего подобного. Меня оберегали и защищали.

Теперь, оказавшись брошенной в самый эпицентр криминальных разборок, поняла, что знать и видеть – совсем разные вещи. Полярно разные. Да и папы рядом нет, который, если что, отдаст за меня жизнь.

– И что теперь? – спрашиваю у Цербера.

Он сидит с плотно сжатыми кулаками и, мне кажется, я слышу скрип стиснутых им зубов. Все таки ему не все равно… Думаю, варвар жалеет о том, что случилось с его соседями.

– Ратмир?! – забываю о том, что Цербер просил не называть его по имени.

– Дождемся, пока все уляжется. Потом уедем. Так что сиди тихо, если не хочешь кончить, как они. Хотя, тебе Сабир точно приготовил что-то похуже.

Ну, спасибо! Умеет поддержать! Мастер от Бога!

И меня все больше колотит. Паника зашкаливает. Не знаю, от чего больше трясет: от холода или от страха. Жутко даже представить, что мы оказались среди врагов, которые по численности сильно превышают нашу. По сути, ведь у нас есть только Цербер. И ждать от меня хоть какой-то помощи ему не приходится.

– Замерзла? – спрашивает, наконец, оторвавшись от наблюдения за перемещающимися рядом с его домом людьми.

Могу лишь кивнуть, стуча зубами.

Ратмир приподнимается, раскрывает свой тулуп, под которым только тоненькая клетчатая рубашка.

– Падай, – говорит он мне. – Мы тут надолго.

И я не думаю. Ни секунды. Ныряю в его объятья, точно там можно спастись. Даже через свою одежду ощущаю, как горяч его твердый торс. Неужели, совсем не холодно?

А еще чувствую, как долбится в груди его сердце. От размеренных гулких ударов даже мое тело вздрагивает. Всякий раз. Вместе с ним. В унисон.

Странно подумать, но в крепких объятьях своего врага я успокаиваюсь. Обманываюсь в сладкой иллюзии под названием «защита». Удивительное дело, ведь Ратмир тоже не собирается делать со мной ничего хорошего.

Не знаю, сколько времени мы сидим вот так. Погрузившись в свои мысли, я забываю ему счет.

– Пора, – слышу от Цербера, и он буквально отталкивает меня от себя. – Надеюсь толкать речь о послушании и закрытом рте не надо? – смотрит строго.

– Не надо, – с грустью подтверждаю.

– Тогда пошли. Времени мало.

Деревню мы обходим по лесу. К дому не идем, ведь там сгорело все, в том числе тачка в импровизированном гараже. Я с ужасом глянула на пепелище, и у меня до боли сжалось сердце.

Оказавшись в селе где-то с другой стороны, ныряем за одну из немного покосившихся калиток. В дом не заходим, сразу направляемся к сараю с гаражными дверями.

Там Цербер, как у себя дома включает свет, состоящий из одной тусклой лампочки, копается на какой-то из полок почти под самым потолком, а когда заканчивает, вижу в его руках ключи.

– Мы что, угоним его? – с испугом в голосе уточняю, кивая в сторону старенького уазика.

– Семенычу тачка теперь без надобности, – гаркает на меня бандит, как будто теперь презирает за мое появление в деревне, и я с ужасом понимаю, что «Семеныч» сегодня пал в неравном бою с Сабиром и его подельниками.

Так гадко и стыдно, что горло тут же перехватывает. Не получается теперь ни простонать, ни всхлипнуть.

Уазик оказывается вонючим и очень старым. Но я послушно забираюсь на видавшее виды сидение, потому что снаружи гораздо хуже. Там страх и смерть. Возможно.

Автомобиль даже заводится с первого раза, хотя я была уверена, что этот пережиток прошлого не на ходу. А еще старенький внедорожник не имеет ничего общего с тем, что я привыкла считать машиной. Зато отлично преодолевает все препятствия.

Нас нехило трясет. В какой-то момент меня начинает тошнить, и я зажмуриваюсь, чтобы предотвратить это. А потом сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

– Просыпайся, Соловьева! – Цербер толкает меня в бок, вырывая из объятий дремы.

Быстро группируюсь на кресле, немного подскакивая. Замечая перед собой знакомое мужское лицо, успокаиваюсь и даю себе возможность выдохнуть.

Где мы и как долго были в пути, не имею никакого понятия. Надеюсь только на то, что это место безопасно, и мне не стоит вздрагивать от каждого шороха и мелькнувшей тени.

Ступаю на плотный снежный грунт, и мужчина громко хлопает за моей спиной дверцей развалюхи.

Оглядываюсь. Локация странная. Явно находится вдали от города, но дорога наезженная. Имеется некоторое подобие парковки и невысокое здание. Без вывески, и точно нежилое.

Цербер направляется к строению, и я спешу за ним. Оставаться одной страшно. Очень. И выводить из себя Ратмира не хочется. Если я все правильно поняла, и он пьет успокоительные, в их отсутствии мне не стоит играть с огнем.

Мужчина оборачивается в мою сторону, и я ловлю на себе его горящий взгляд. Инстинктивно хочется отступить назад, но я упрямо продолжаю движение.

Как только входная дверь распахивается, и мы оказываемся внутри, в нос ударяет специфический запах. Вонь пота и крови. Какой-то животный мужской запах. Дикий. Он щекочет ноздри и вызывает очередной за сегодня приступ тошноты.

На этот раз мне не удается с ним справиться, и я вылетаю на улицу, где меня рвет на беленький чистенький снежок.

Сердечный ритм берет разгон, пока упругая мышца не начинает сокращаться в груди с бешеной скоростью.

Что это, блин, за место?

Глава 15

Ассоль

– Я в норме, – говорю, на всякий случай Ратмиру, который выскочил за мной на улицу. Хотя он даже не пытался спросить, как я себя чувствую.

Но все же после моих слов громила кивает, типа – «понял».

Когда мы второй раз заходим в помещение, я уже морально готовлюсь к тому, что встречу там. Поэтому более спокойно переношу и вонь и гнетущую темноту, несмотря на то, что на улице еще окончательно не наступил вечер.

Мы оказываемся в некотором подобии бара. Но сразу становится понятно, что это не основное заведение. Обстановка буквально кричит о том, что где-то рядом калечат до полусмерти людей. Запах и фотки, в крупном масштабе, развешанные по периметру, не дают мне сомневаться, что мы в борцовском клубе. Зрелищно, ничего не скажешь. Только вот с боксом и другими единоборствами не имеет ничего общего. Тут явно насмерть грызутся. Без каких-либо правил.

– Цербер! – слышится откуда-то сбоку незнакомый мужской голос, и я оборачиваюсь, чтобы познакомиться с его хозяином. – Давненько ты к нам не захаживал.

На лице мужчины просматривается довольство. Гостя видеть он точно рад.

– Необходимости не было, – бурчит бандит, пожимая протянутую ему ладонь.

– А мы вот тебе всегда рады. Боев сегодня нет, но для тебя могу организовать, – сально улыбается мужик, а сам точно в уме уже бабло считает.

Меня снова мутит, потому что в голове тут же представляется кровавое побоище. Если Цербер своими кулаками тут людей молотить начнет, кости в муку перетрутся.

– Лучше позвонить дай, – отзывается Ратмир.

– Конечно, конечно, – тот спешит поделиться телефоном.

Блин! Здесь есть связь! Черт бы ее побрал! А вот телефона у меня нет. У меня кроме безразмерной одежды Цербера нет больше ничего. Я как бомж, по доброте душевной подобранный Ратмиром на местной свалке.

Пока мужчина набирает номер, внимательнее разглядываю фотки. Взгляд, будто нарочно, цепляется за одну из них. Понимаю, что это Цербер. Огромный. Дикий. Окровавленный. Запечатленный в каком-то зверином рыке. По позвоночнику проскальзывает колючий холод. Мне бы очень не хотелось застать Ратмира в таком состоянии.

Тошнотворная судорога снова сводит желудок, и я спешу отвернуться. Вот только от вида той фотографии избавиться все равно не удается. И от картинок, что рисуются сейчас в моей голове на этом фоне, стынут внутренности.

– Привет, это я, – говорит Цербер в трубку.

– Ратмир?! – по ту сторону слышится женский голос. Динамик настроен довольно громко, и мне отлично слышно разговор. – Что случилось?

Алина. Меня передергивает. Опять она. Даже номер ее наизусть помнит.

– Мне нужны еще колеса.

– Я ведь только утром…

– Блядь, я что не на русском выражаюсь? – выплевывает с раздражением.

– Успокойся для начала. Утром я привезла тебе последние. Новую упаковку придется подождать, я сейчас же поеду и закажу ее.

Цербер ничего не отвечает. Пытаюсь понять по выражению его лица, насколько он нервничает, но оно каменное. Ни единой эмоции.

– Ты сейчас где? Нужно попробовать выплеснуть эмоции. Только хорошенько так. Главное, в себе не держи. Невыраженный гнев копится…

– Я понял, – короткий ответ прерывает монолог девушки. – Звони на этот номер, – Ратмир отключается, даже не попрощавшись, и я почему-то испытываю облегчение.

– Ну, что?! – все такой же довольный незнакомец интересуется у Цербера.

– Бои, говоришь, организуешь?

– Без проблем! Лучших ребят для тебя позову! Оторвешься, – на лице хозяина заведения появляется алчная ухмылка.

Кажется, он предвкушает не только отличное зрелище, но и неплохой куш. А это его «оторвешься» и вовсе звучит зловеще.

– Нам еще нужны еда, ночлег и тряпки для нее.

После этого условия мужик, почему-то оглядывает меня. Наверное, пытается понять, кто там скрывается под нелепыми шмотками.

– В баре падайте, – предлагает хозяин. – Сейчас гляну, что пожрать есть.

Я сбрасываю с себя шапку, тулуп и даже обувь. Забираюсь на деревянный барный стул и только теперь понимаю, как сильно устала. Все тело ломит.

– С подружкой то познакомишь? – возвращается хозяин, и ставит перед нами тарелку с разнообразными закусками «к пиву» и несколькими сандвичами.

– Обойдешься, – вполне серьезно отрезает Цербер, и мужчина предпочитает больше не лезть с расспросами.

– Так, ладно, – в предвкушении потирает руки, а потом кладет на столешницу ключ. – От подсобки за рингом, – поясняет. – Матрацы позже принесу.

Я пока не особо придаю значения тому, что слышу. Вцепляюсь в бутерброд, как дикая, потому что, кажется, не ела целую вечность. Вгрызаюсь в него зубами и, на полном серьезе, готова сейчас присвоить куску хлеба лавры пищи Богов.

А потом мы спускаемся на подземный этаж. Жуткая вонь усиливается, а обстановка вызывает лишь отвращение. Ринг выглядит пугающе. Мне кажется, следы крови даже толком не оттерты с него. Он будто весь в непонятных разводах. Тут точно убивали людей.

Комната, если конечно этот закуток можно так назвать, производит на меня гораздо большее впечатление.

– Нет! – выкрикиваю с разочарованием и начинаю хныкать. Я к такому не готовилась, не привыкла к такому.

– Что? Не для твоей королевской жопы хоромы? – хмыкает громила позади меня.

– Я не буду здесь оставаться, понятно?! – оборачиваюсь на него. – Я не буду здесь оставаться!

– Мы делаем то, что я говорю. А я говорю, что будем ночевать здесь.

– Если тебе так нравится местная грязь и запах крови, то, пожалуйста, а я…

Договорить не успеваю. Ратмир накидывается меня, в миг теряя контроль над собой. Прижимает свою добычу к стене всем телом, потому что считает, что имеет на это право.

– Ты делаешь мне больно! – шиплю, совершая тщетные попытки к сопротивлению. Но ему плевать. По глазам вижу. По диким звериным глазам.

– Ты теперь моя! Будешь делать все, что скажу… И лучше тебе не сопротивляться, – жар его дыхания будто сжигает меня дотла.

– Пожалуйста… – обидно, блин, очень обидно. И страшно. Цербер мне позвоночник без усилий переломить может, а я еще имею наглость спорить с ним.

– Твой отец предал меня, Ассоль. Спалил мою жизнь до самого основания. И теперь я поступлю так же. Заберу у него самое дорогое… тебя, – напоминает с каким-то внутренним ликованием, и будто напоминает самому себе, почему возится со мной. – Так что в твоих интересах быть хорошей девочкой, Соловьева. И не раздражать меня зря.

Глава 16

Ассоль

Черные глаза прожигают тело. Как ОН близко! Господи, как же он близко! Стоит, склонившись надо мной, вынуждает почувствовать себя бесправной букашкой. Буквально каждой своей клеточкой ощутить мощь и силу, которые он источает.

Затянувшаяся пауза говорит больше тысячи слов. Цербер хочет меня. Жаждет. Поиметь. Порвать. Выжать жизнь до последней капли.

А еще он псих! Чертов псих, оставшийся без лекарств! Псих, от которого зависит теперь мое благополучие.

– Ратмир… Прошу… – выдыхаю со страхом, едва не касаясь своими губами его.

Но, несмотря на панические сжатия внутренних органов, мой разум захлестывает возбуждение. Просто оттого, что этот мужик рядом. Просто оттого, что улавливаю его дикий запах.

Соски предательски твердеют. Становятся острыми пиками. Они начинают пульсировать, как и чувствительные точки между моих ног.

Напряжение становится невыносимым, а под тяжелым взглядом даже дышать страшно.

Цербер ничего больше не говорит. Но он жрет, жрет меня глазами. Как голодная зверюга, что разрывает здоровенными зубищами куски свежей плоти. И он смотрит именно так. Как на мясо. Без любви или нежности. Лишь с животной жаждой, которая толчками пульсирует в его теле.

И я точно знаю, что это так. Закостеневший член упирается мне в живот. Туда, в самый низ. Пульсирует. Рвется к сокровенному. И я глотаю звуки, что рвутся из моей груди. Мне страшно, черт возьми! Как же мне страшно!

Не хочется лишаться девственности здесь в грязной подсобке.

Чужие пальцы обманчиво нежно скользят по моей шее. Ноздри угрожающе раздуваются. Мне кажется, Ратмир борется с собой. Ведет невидимую борьбу внутри.

– Вот так… – шепчет прямо мне в рот. – Умница…

Грудь сжимается. Ведь я знаю, что все не так! Нежности с ним не будет. Нет. Ни ласки, ни любви. Там, в бане, Ратмир показал мне свое истинное лицо, грубо содрав с полки для того, чтобы трахнуть. Животное оно и есть. Цербер – злой и свирепый пес. Дикий и опасный.

И даже в тот момент, когда мужчина чуть отстраняется, я не успеваю почувствовать облегчения. Крупные ладони берутся за ворот моей-его рубашки и рвут по сторонам.

Он снова делает это, нетерпеливо избавляет меня от одежды. Не щадит ни единой пуговки. Вскрикиваю. Ужас и стыд хватают меня за легкие. Сжимают там, под ребрами так сильно, что попытки совершить вдох оказываются тщетными.

– Цербер! – голос нового знакомого сопровождается гулким стуком его ног по ступеням.

Это заставляет мужчину оторваться от меня, сделав шаг назад.

– Прикройся! – небрежно бросает он мне.

– Я чего спросить хотел, – хозяин распахивает нашу дверь, даже не постучав. – Ой! – осекается, понимая, видно, все по моему растерянному и точно раскрасневшемуся лицу. – Простите, что помешал.

– Нет, ты как раз во время, – сообщает Ратмир.

– Наверху, в общем, жду, – совсем теряется мужчина, видно чувствуя себя неудобно. – Не спешите.

Он стремится побыстрее удалиться, плотно прикрыв за собой дверь.

Цербер по одной ловко расправляется со всеми пуговицами на своей рубашке. Я с ужасом представляю, что это может значить, учитывая натянутый бугор между его крепких бедер. Но Ратмиру удается приятно меня удивить:

– Держи, – мужчина протягивает мне свою рубашку. – Таскай, пока Честер шмотки не подгонит.

– А… а ты? – уточняю, заикаясь.

– А мне без надобности, – небрежно роняет в ответ, и удаляется с глаз долой, громко шибанув дверью.

Я же так и остаюсь стоять на том месте, где меня оставили. Безвыходная ситуация давит. Сжимаю в руке теплую мужскую рубашку в клеточку и нахожусь сейчас в полнейшей растерянности.

А еще между ног пульсирует. Бешено. Подстать сбившемуся к чертям пульсу.

Вот и что мне теперь делать? Подкупить этого Честера? Пообещать, что отец заплатит? Папа не пожалеет денег, а этот мужчина, кажется, готов кончить, представляя, как сможет навариться этим вечером на Цербере.

Но в этом и проблема. Станет ли хозяин подпольного, а в этом я не сомневаюсь, клуба подставлять лучшего бойца? Мне кажется, он ноги Ратмиру готов целовать, лишь бы тот отметелил парочку таких же придурков, как и он сам.

Избавляюсь от ставшей вдруг ненужной тряпки на моем теле и заменяю ее другой. Рубашка Ратмира мягкая и до сих пор теплая. А еще она пахнет им. Его неповторим мужским запахом. Нет, это не духи. Совсем не духи. Но отвращения я почему-то не испытываю. Аромат Цербера странно влияет на меня. Обволакивает всю.

Подношу к носу краешек рукава и втягиваю воздух. Наркоманка проклятая, вот кто я сейчас!

Стягивая с себя джинсы, оставляю только высокие вязанные носки, больше подходящие на гольфы. С ногами забираюсь на единственным стул, что здесь есть. Вокруг уныло и серо. Пыльно еще. Но, видно, Цербер считает это место безопасным. Значит, и я должна. Мне нужно как-то постараться начать доверять ему.

Сижу так какое-то время, изучая потерянным взглядом содержимое открытых полок. Здесь много лекарств и бинтов. Всякие там средства для обработки ран и несколько упаковок бутилированной воды.

И как я вообще докатилась до такой жизни? К шаманке, блин, поехала! Личную жизнь наладить хотела. Отлично наладила, ничего не скажешь!

Когда Ратмир возвращается в нашу «комнату», он приносит с собой два матраца и постельные принадлежности.

– Шмотье будет только завтра, – говорит. – А сегодня… Через полчаса Честер организует нам душ и ужин. Делаешь все свои дела, а во время боев отсюда ни ногой.

– А что так?! – во мне вновь просыпается Язва. Не понимаю, почему не могу промолчать! Просто, блин, заткнуться! – Боишься, увижу тебя на ринге и еще больше напугаюсь? Или что сбегу от тебя?

Цербер вытягивает губы в линию, а затем произносит:

– Я сказал, пока идут бои, ты сидишь здесь и не произносишь ни звука, ясно?!

Глава 17

Ассоль

На вопрос ничего не отвечаю. Только поджимаю губы. Обидно, что психованный громила вот так вертит моей жизнью, а я ничего не могу сделать. В реальности не получается противостоять ему.

Цербер удовлетворяется моим молчанием, принимая его за согласие. А я в голове не оставляю попыток придумать какой-нибудь план побега. Главное, не торопиться. Не стоит забывать о том, что меня где-то по окрестностям разыскивают люди Сабира. И, сбежав от угрюмого Цербера, могу запросто угодить в лапы его злобного брата.

Я долго стою под струями теплой воды в душе. Пока меня не вынуждает подпрыгнуть долбежка с той стороны двери.

– Быстрее давай! Здесь вода не бесконечная! – Ратмир рыком сопровождает свои мощные удары по дверному полотну.

Мне приходится как можно скорее свернуть всю деятельность в душевой, наспех вытереться и накинуть на голое тело его длинную широкую рубашку.

Спасибо хоть, что она смотрится на мне как платье. И, надеюсь, белье будет в списке одежды, которую мне привезут завтра. Еще одна причина не сбегать раньше времени – без белья на холоде цистит заработаю.

Ужинаю я в одиночестве. Честер, или как его там, сообщает мне, что Ратмира не будет, мол, готовится к боям.

– А ты чего с ним? – неожиданно спрашивает меня мужчина. – Подружка что ли?

– Боже упаси! – выпаливаю. Это происходит как-то само собой. Может, стоило, конечно, ответить иначе, тогда этот мерзкий на вид мужик точно не посмел бы меня и пальцем тронуть. А так… он что угодно может подумать.

– Ясно, – хмыкает Честер, сально ухмыляясь.

Эта улыбочка мне очень не нравится, но я тоже наиграно растягиваю губы в ответ.

Перед началом боев в клуб потихоньку начинают стягиваться люди. Если честно, в глубине души я надеюсь встретить тут кого-нибудь знакомого. Среди людей отца ведь вполне могли быть те, кто не прочь поучаствовать или понаблюдать за чем-то подобным.

Только вот Цербер оказывается слишком прозорливым. Как специально закрывает меня в нашей «комнате» еще до того, как бар и трибуны у ринга наполняются людьми.

Бандит снова напоминает мне о необходимости не показывать носа из кладовки, я киваю, чтобы скорее избавиться от его общества. В коротких шортах-трусах он выглядит слишком… даже не знаю… Его полуобнаженный вид вызывает внутри меня порочные сжатия, которые чувствовать совсем не хочется.

По шуму, царящему по ту сторону двери, понимаю, посмотреть на смертельные побоища пришло очень много людей. Они кричат, свистят и грохочут, как дикари. Наверное, в этом есть что-то животное, наблюдать за тем, как здоровые гориллы забивают друг друга до полусмерти. Или и вовсе до смерти.

Цербер побеждает в нескольких поединках и делает это довольно быстро. Зал ревет бешеным ревом. Надеюсь, там еще никого не убили.

Я долго сдерживаю свое желание выйти наружу. Но когда ведущий объявляет финальный бой, не могу удержаться от возникшего порыва. Ничего такого ведь не будет, если я просто гляну. Одним глазком. Со стороны. Из уголка.

Не знаю, как тонкая дверь умудрялась так хорошо удерживать внешние звуки, но когда я оказываюсь за пределами комнаты, меня просто оглушает бешеным шумом. Появляется желание заткнуть уши и вернуться в заточение.

Но я замечаю свободное сидение, наверху трибун, как раз краю, чтобы остаться незамеченной Цербером.

Не знаю, откуда появляется внутри странная тревога и… предвкушение, граничащее со страхом. Я до спазмов в желудке хочу увидеть месилово на сцене. Как одичавший, звероподобный Цербер будет мутузить своего противника.

У меня даже низ живота скручивает, пока я поднимаюсь по ступеням к тому месту, которе выбрала.

Прожектора ярко освещают ринг, уже разукрашенный бурым кровавым месивом. Подступившее чувство тошноты и бьющий в нос запах крови и пота бойцов, множат желание скрыться, но я не сдаюсь. Должна посмотреть. Должна увидеть, с кем реально имею дело. На что способно то чудовище, которое живет внутри спокойного и сурового Цербера.

Ратмир переступает ограждение ринга, и я перестаю дышать. Кажется, он выглядит гораздо крупнее, чем я привыкла. Настоящий мясник. Даже отсюда я вижу, как пот струйками стекает по его рельефному телу.

Громадные кулаки разодраны до мяса. Это тоже замечаю. Как и кровь на скуле. И взгляд… Такой темный. Как сама чернота. От увиденного кружится голова. Зал взрывается, когда Ратмир поднимает окровавленные кулаки к потолку и по звериному скалится.

А вот на меня его вид действует иначе. Хочется забиться в самом дальнем углу, сжаться в маленький комочек, только бы это чудище ко мне не приближалось.

Его противник по кличке Кувалда, выглядит ничуть не меньше. Такая же гора из мускулов, только лысая. И без бороды.

Здоровенные мужики начинают молотить друг друга по удару гонга. Клянусь, я слышу, как под напором хрустят их кости, а кровавые брызги, уверена, долетают до меня, пачкая в этом дерьме с головы до ног.

На ринге закручивается настоящее месиво. Но даже мне понятно, что против Цербера у лысого бедолаги шансов нет. Ратмир с легкостью впечатывает свои кулаки в лицо Кувалды, который совсем перестает быть на себя похожим.

С ужасом для себя понимаю, что, кажется, возбуждаюсь. Между ног становится тепло и влажно. Меня что, заводить кровавое мочилово?

Оглядываю взбесившийся зал как раз в тот момент, когда противник Цербера, кажется, испускает дух. Тут все пропитаны энергетикой Ратмира. Его одурительной мощью. По-моему, ее можно физически ощутить всюду, если просто сжать в воздухе пальцы.

Взгляд случайно цепляется за нескольких мужчин, с интересом разглядывающих не победителя боя, а… меня. Гадкие ухмылки на их лицах, обращенные в мой адрес не сулят ничего хорошего.

Натягиваю ниже рубашку и замечаю, как позорно топорщатся через ткань мои соски. Блииин… Кажется, надо валить в подсобку. И как можно скорее.

Глава 18

Ассоль

Не знаю, почему я сразу не даю деру. Как-то инстинктивно сначала поворачиваюсь в сторону ринга. Будто ищу спасения у Цербера. Не знаю, как такое возможно, что напряженность сейчас пульсирует в жилах, когда я смотрю на Ратмира, я еще и понимаю, что этот мужчина – единственный, с кем я реально могу ощущать безопасность.

Мужчина с оскалом на лице обводит взглядом взбесившийся зал. Они чествуют своего победителя, как сборище диких неандертальцев.

«Ратмир!» – хочется закричать, что есть мочи, обратить на себя внимание. Дать всем ублюдкам в этом чертовом зале понять, что я с ним. Что трогать меня опасно для здоровья.

Но я не успеваю и рта раскрыть, как слышу громкий визгливый голос другой девчонки.

– Цербер! – дерет она горло, пока победитель обходит по кругу своего окровавленного противника. – Трахни меня! Цербер!

Я почему-то вжимаюсь в сидение. Замираю, в глубине души надеясь, что реакции не последует. Мне почему-то важно, чтобы громила пропустил грязный выкрик мимо ушей. Он ведь не такой?! Не станет собирать грязную падаль?!

Хотя, вспоминая его мощный член, больше напоминающий массивную дубину, подозреваю, что и аппетит у него такой же нездоровый.

Вопреки моим ожиданиям, Ратмир поворачивает на зов голову.

Девчонка, поймав на себе горящий взгляд бойца, задирает беленькую футболочку, без зазрения совести и стыда являя всем присутствующим свои тяжелые груди.

– Я вся твоя! – визжит она, и у меня сжимается низ живота, когда я вижу едва различимую ухмылку на лице Цербера.

И я просто не хочу в это верить.

– Цербер! – не унимается выскочка, пока мужчина грациозно, несмотря на свои габариты, выбирается из ринга.

Я буквально молюсь про себя, чтобы Ратмир прошел мимо. Но он недвусмысленно кивает девчонке, приглашая ее пройти с ним. Вот только куда? Правда поимеет?

Та весело спрыгивает с трибуны и как послушная собачонка бежит за свои кумиром. Она на полном серьезе собирается прыгнуть к нему на член. Просто так. На один раз. И ведь даже лифчика не надела.

Я понимаю, что Ратмир планирует использовать девчонку как слив в раковине, не больше. Но мне все равно неприятно.

Будто сам мрак сгущается вокруг меня. Тело сковывает странной судорогой. И сердце трепыхается в груди как бешеное.

Хочу убедить себя в том, что все хорошо, вот только не выходит. А комок в горле, что растет с каждой секундой, вот-вот перекроет дыхание.

Совсем забываю о том, что, кажется, у меня были проблемы посерьезнее. И когда бросаю взгляд на то место, где сидели мужчины, там их не обнаруживаю. И вместо того, чтобы выдохнуть, начинаю ощущать тревогу еще более отчетливо.

А что, если все подстава? Шлюха, чтобы отвлечь Цербера?

Понимаю, что сейчас самое время бежать в подсобку. Правда, она не закрывается, и спрятаться там вряд ли удастся. Но вариантов у меня немного.

Так что срываюсь с места, в надежде, что уроды все-таки просто свалили, и их мерзкие намерения мне только почудились.

Вот только до подсобки добежать не успеваю. Шакалы нагоняют меня.

– Куда спешишь? – от незнакомого голоса все внутри превращается в лед. Мне страшно. Очень. Крик забивается у меня в груди, и ребра сдавливает тугими тисками.

– Да погоди ты! – рычит уже другой, грубо хватая меня за руку.

Дергает, тянет на себя. Вынуждает обернуться.

– А, ну, отвалите! – кричу на них, стараясь не показывать страха, но он сам сомой прет изо всех щелей.

– Да, хорош ломаться! А то мы не знаем, зачем такие, как ты по злачным местам шатаются, – выдает с издевкой.

– Я не… – спешу возразить, но мужик тут же придавливает меня к стене. И я просто задыхаюсь от собственного ужаса.

– Мужская рубашка, лифчика не носишь. Готов поспорить, трусов тоже нет! – гогочет тот, что придавил меня, и тут же проталкивает руку между моих бедер.

– Ага. Пиздец, она мокрая!

– Ратмир! – кричу так громко, как только могу. Он вряд ли услышит, но мне ничего больше не остается. – Ратмир! – повторяю без особой надежды.

– Кого зовешь, сучка? – усмехается другой. – Сутенера своего?

– А, ну, отошли! – громоподобный рев вынуждает отморозка отпустить меня.

– Ц-цербер? – в панике пищит он.

– О-она, она с-сама провоцировала… – спешит объясниться другой голос, но по лицу Ратмира понимаю, вялые отмазки ублюдков не спасут.

Он хватает ту самую руку, что нагло лапала меня между ног, и выкручивает ее так, что я слышу хруст всех костей сразу. А потом животный рев мужика, предплечье которого теперь безвольно повисает на суставе.

– М-мы в-все поняли, Цербер… – от страха накладывают в штаны его дружки. Они делают несколько осторожных шагов назад, молясь, что их не коснется та же участь. Первый беспомощно воет, оставаясь на месте. – П-прости.

– Еще раз увижу здесь – участь Кувалды покажется вам раем на земле.

Мужики спешат ретироваться, прихватив с собой пострадавшего.

– А теперь ты! – грубо обращается ко мне Ратмир и, не дождавшись ответа, хватает за шкирку и заталкивает в нашу с ним комнату, которая, к счастью, оказывается поблизости.

– Я ведь сказал не выходить! – сверлит меня взглядом, в котором бурлит бешенство.

– Я… я просто хотела посмотреть, как ты выступаешь… – мямлю. Меня это не спасет. Точно знаю.

– Ты ведь понимаешь, как выглядишь сейчас? Да на тебе трусов нет! Ты, блядь, голая почти!

– Ратмир…

– Я сказал не называть меня так! – рыкает так громко, что я вздрагиваю на месте.

– Прости… – опускаю голову, потому что реально чувствую свою вину. Я поступила глупо и осознала это только сейчас.

– А ты точно целка? – спрашивает он вдруг.

– Что? – похоже, мне послышалось.

– Целка бы сто пудово не пошла гулять без трусов среди толпы возбужденных побоищем мужиков…

– Я… честное слово! – хочу быть громкой, но звук точно убавили.

– Ты своей выходкой сорвала мне отличных трах. Так что придется теперь отработать… своей задницей.

Глава 19

Ассоль

От его слов у меня будто желудок вниз падает. Цербер не из тех, кто словами бросается, и от этого еще больше страшно.

Слышу в своей голове рваные толчки пульса. И как они разливаются болью в затылке. Страх пульсирует где-то там же, а еще больше разрастается в груди. Он подавляет реальность.

И я отступаю назад. Пытаюсь, по крайней мере. Срастаясь с полками за моей спиной.

Только теперь в полной мере могу оценить вид мужчины. Окровавленные кулаки. Влажная кожа. Жесткое выражение на лице. Там же несколько кровавых подтеков. Торс тоже местами перепачкан бурыми следами, но, уверена, это не его кровь. Чужая. Тех людей, которых он только что покалечил на ринге.

И пахнет он… убийствами и потом. Только этот запах вовсе не вызывает отвращения. Он лишь показывает, как силен этот человек. Как опасен и как… чертовски возбуждающ.

Ратмир по-хозяйски усаживается на стул, что стоит позади него. Широко разводит ноги в стороны и откидывается на спинку. Хозяин положения. Весь такой сильный и опасный.

А между его бедер трещит ткань спортивных шорт. Бугор такой громадный, что мне от одного его вида дурно. А если вспомнись, что я видела гигантский член вживую, то и вовсе можно потерять рассудок.

– Расклад такой, – говорит уверенно. Таким тоном, который не терпит возражений. Громила уже все решил, и дальше последует лишь план наших действий. Ни предложение. Ни выбор. – Сегодня будешь моей шлюхой. Раздеваешься и член обслуживаешь по вышке. У меня в яйцах прилично скопилось. И учти – я жестко люблю. Чтобы щели скрипели.

Цербер скалится, как какой-то маньяк. Укладывает руку на бугор и с предвкушением поглаживает член через ткань.

– Нет! – выпаливаю твердо. Это вовсе не моя мечта – потерять девственность таким способом.

– Могу тех утырков вернуть, – предупреждающе смотрит на меня и, по-моему, совсем не шутит. – Они быстро тебя на три смычка натянут. Даже вякнуть не успеешь.

Блин. Так себе альтернатива. Лучше ведь он один, чем те трое.

– В-верни эту, с сиськами… – неуверенно предлагаю, всей душой надеясь, что еще можно что-то исправить.

– Хм… зачем мне мусор, когда под боком… – Ратмир не договаривает, окидывает меня хищным взглядом, и он говорит лучше любых слов.

Дыхания не хватает. Неужели, у меня совсем нет шансов против его похоти? Сейчас отчетливо понимаю, что передо мной просто животное. А, как всем известно, звери живут инстинктами. И все инстинкты Ратмира в этот момент направлены на меня.

И ждать он, кажется не намерен…

Цербер подается вперед. Хватает меня так ловко и уверенно, что я не успеваю среагировать.

Его ладони под моими бедрами взмывают меня вверх с легкостью. Как пушинку.

Сильное тело придавливает мое к ближайшему стеллажу. Больно вбивает в полки спиной.

Отчаянно дергаюсь. Дубашу громилу ладонями. А тот лишь крепче жмется ко мне. Лапает своими жадными руками. Мнет и помечает, точно имеет на это право. Будто я его законная собственность.

Я со всей силы сопротивляюсь, а вот что-то внутри меня, наоборот, сильнее заводится от неприкрытой ничем похоти мужчины.

Женское нутро позорно реагирует на собственнический захват. А голая влажная киска от наших движений пошло трется о натренированный торс Цербера.

Боже! Стыд заливает оттого, какая я доступная и готовая для него сейчас. Почему-то именно в этот момент я начинаю понимать, что рубашка вообще не является защитой. Да ни одна одежда таковой не была. И Ратмир просто держался. А мог бы давно поиметь, разложив под собой еще в первую нашу встречу.

– Нет! Нет! – кричу и продолжаю вырываться.

Спина все больнее трется о полки стеллажа. Наверное у меня даже останутся ссадины.

Мои попытки хоть как-то повлиять на исход «сражения» кажутся жалкими. Да я уже и не понимаю, хочу ли, чтобы он отстранился. Пропитываюсь его запахом и влагой. И сама покрываюсь испариной.

Сердце клокочет, в горле саднит, а вместе с тем между ног все больше печет.

Последняя попытка как-то разорвать наш контакт тоже не приносит успеха, и я мысленно готовлюсь к неизбежному. Пытаюсь примириться с ним принять. Ведь стоит быть реалисткой. И я реалистка. Сейчас как никогда.

Стараюсь расслабиться, наполнить легкие кислородом. Делаю вдох, но воздух не идет. Не проходит внутрь. А тем временем несколько верхних пуговиц на моей рубашке уже позорно капитулируют, обнажая грудь с торчащими сосками.

Оскал жуткий, как у одержимого добычей хищника, проскальзывает на лице Цербера. Ему нравится мой раскрасневшийся, немного взъерошенный вид. И моя грудь теперь тоже слишком доступная для него. Для шершавых крупных ладоней. Одной из которых он тут же сжимает чувствительное полушарие, надавливая на горошинку пальцами. Я всхлипываю и издаю бесконтрольный стон. Вроде делает больно, но мое одуревшее тело просит еще.

С ужасом понимаю, что его твердый член, каким-то непонятным образом выпрыгнувший из шорт, уже утыкается между моих губок.

Я замираю, думая, что вот сейчас громила возьмет меня. Сжимаюсь, хватаюсь за его широкие влажные плечи.

Вот только бандит не спешит. Удерживая меня каким-то невероятным образом, Ратмир поглаживает упругой головкой набухшие складочки. Дразнит. А потом чуть надавливает спереди, вынуждая меня подскочить и выкрикнуть от силы переполняемых меня ощущений.

– Ааах… – я совсем не контролирую себя.

– На моем члене еще не так закричишь. Жаль, папаша твой не услышит.

Крупная головка утопает в порочной влаге между моих ног.

Цербер рычит и, кажется, больше не намерен сдерживаться. Он жестко надавливает на мой изнывающий вход и вгоняет свой пульсирующий член туда одним ударом. Сразу. До самого сердца.

Глава 20

Ассоль

Боль пронзает меня мгновенно. Будто внутрь воткнули толстый раскаленный прут.

И меня этой болью пронизывает насквозь. Раздирает на части. Рвет.

Я вскрикиваю, сжимаюсь. Впиваюсь пальцами в плечи мужчины с такой силой, пока их не начинает сводить. На автомате, не контролируя это, пытаюсь стянуть с себя с пыточного орудия между моих бедер. Но попытки тщетны.

Есть только боль. И больше ничего.

Ратмир, кажется, замирает, вглядываясь в мои затопленные этим чувством глаза.

Похоже, он реально не ожидал. Не думал, что я на полном серьезе окажусь девственницей.

Негромкое ругательство на незнакомом языке, но мужчина не спешит снимать меня с себя. Но и не двигается больше.

И я даже благодарна ему за это. Потому что не знаю что будет, когда Цербер совершит хоть одно, пусть даже малейшее, движение. Когда начнет трахать так, как привык. Жестко и без жалости.

Тогда я просто умру… умру.

Мне кажется, я уже умираю. Что-то разливается между бедрами. Кровь? Я истекаю кровью на нем?

Не получается удержаться от всхлипа. Глаза давно застлали слезы, и теперь все щеки мокрые.

Мне обидно, больно, и я чувствую себя униженной и растоптанной. И как никогда грязной.

Широкие ладони хватают меня за талию. Цербер приподнимает меня на себе, вытаскивая член, но кажется, что входит только глубже.

Наверное, Ратмир сдвигает меня лишь немного, просто чтобы посмотреть…

– Сука! – выдает недовольно. Его явно злит то, что он там увидел.

И что это? Моя кровь? Понял, наконец, что я девочка?

Меня трясет. Мир сжимается вокруг.

– Какого хрена? – спрашивает вдруг.

– Я… я… говорила… – язык еле ворочается во рту.

– Остановится я не смогу, – угрожающе предупреждает. – Теперь придется терпеть. Пока не спущу.

Не успеваю даже по-новой испугаться, как Ратмир опускает меня обратно. Снова наполняет собой с такой жадностью и неистовством, точно и вправду не может это контролировать.

Я зажмуриваюсь, стараясь не поддаваться панике, подумать о чем-то хорошем и светлом. Но резь внутри и образ голодного, местами окровавленного бугая, не дает мне покоя. Не получается забыть или хоть как-то абстрагироваться.

И кажется, с каждым следующим толчком, Цербер просто режет меня заживо. Убивает. Мстит вот так моему отцу.

Но в какой-то миг я понимаю, что это не так. Его взгляд абсолютно туманный и дыхание такое… рваное, нетерпеливое. Движения несдержанные. Он вправду не может контролировать. Животная похоть заставляет его брать меня не жалея.

И когда я концентрируюсь на его ощущениях, мои тоже меняются внутри. Сначала проявляется натяжение. Чувствую, как с каждым рывком моя плоть растягивается под королевский размер. Затем появляется легкое сладкое тепло. И оно усиливается, отгоняя болевые ощущения на второй план.

И теперь я явно ощущаю его внутри. Хорошо чувствую. Объемный. Приятный. И очень глубоко во мне.

Толчки становятся все резче, и разгоряченная плоть все яростнее вбивается меня, не оставляя живого места ни внутри, ни снаружи, где я припечатана массивным телом к полкам, придавлена к ним его рычащим дыханием. Хриплыми низкими стонами, от которых почему-то внизу живота всякий раз сжимается резкий, граничащий с болью спазм.

А потом вдруг Ратмир снова подхватывает меня, оттаскивает от стеллажей хотя так и не выходит изнутри. Быстро скидывает все с небольшого письменного стола в углу и укладывает меня на него.

Мир вдруг закручивается новыми ощущениями. После смены позы дискомфорт начинает отходить гораздо быстрее. Я все больше чувствую именно кайф, а мои стоны теперь совсем не от боли.

Цербер задирает мою рубашку практически до горла. С шипением любуется тем, как колышется моя небольшая грудь от его животных толчков.

Сильные пальцы, наверное до синяков сжимают мне бедра. Тяжелая мошонка бьется о попку, но Цербер все сильнее и сильнее притягивает меня на себя. Будто и вправду хочет пронзить насквозь.

И я понять не могу, как это происходит, но будоражащее тепло становится все сильнее. Оно накатывает волнами, каждая из которых все мощнее предыдущих. Новый толчок взрывает внутри меня новый максимум. И я боюсь даже предположить, смогу ли выдержать очередной. Что будет, когда удовольствие достигнет своего пика?

И вот когда я оказываюсь на самой грани, по всему телу разлетаются мощные искры. Я дергаюсь, насаженная на крупный прибор Цербера, и никак не могу остановить конвульсии. Они все сильнее и ярче с каждой секундой, потому что мужчина продолжает как безумный долбить меня своим членом.

А потом резко выходит и выстреливает семенем мне на живот на грудь, помечая всю. Пачкая собой.

Горячие брызги, кажется, обжигают мою кожу. Мне становится настолько унизительно, что кайф от оргазма быстро тает, хотя я все еще дергаюсь от неконтролируемых сжатий внутри.

Что он там сказал с самого начала? Что сегодня я буду его шлюхой? Да, именно это Ратмир и сказал. И теперь поступает со мной так. Кончает на меня, как в каком-то жутком порно. Заливает всю вязкой жидкостью, без стеснения работая рукой и хрипя что-то себе под нос.

А потом происходит нечто вообще выходящее из ряда вон.

Кончив, громила внимательно смотрит на меня, но в его глазах все еще пылает дикое желание. Кажется, Цербер не насытился, а только вошел во вкус. Но я не успеваю об этом подумать потому что тут же звучит короткий приказ, от которого сводит живот, и мурашки разбегаются по коже:

– Размажь! – просит хрипло, и я ясно понимаю, что возможности отказаться у меня не будет.

Глава 21

Ассоль

Я продолжаю лежать на столе, тяжело дыша. Надеюсь на то, что мне просто послышалось. Всякое ведь может прийти в голову, когда ты на грани сумасшествия.

– Размазывай! – напирает уже более грубо, потому что с первого раза я не кинулась исполнять его неадекватный приказ.

И он смотрит так внимательно. Ждет. А у меня только моргать выходит. Поджимаю губы, чтобы не заплакать. Но потом все же погружаю пальцы в теплые капли на теле.

Даже в самых своих смелых фантазиях, которые, чего уж стесняться, у меня конечно же были, я не могла представить такого. Но делать нечего. Глубоко дыша, я двигаю пальцами по своему животу, размазывая семя. Как под гипнозом.

Внизу все еще отчаянно пульсирует. Голодный взгляд Цербера ни сходит с моего тела. Он сначала безотрывно наблюдает за движениями моей руки, а затем переводит внимание на лицо. Заглядывает в глаза, будто пытается понять, что я сейчас чувствую.

– Теперь по груди, – хриплый голос мужчины полон возбуждения. Неужели, снова хочет? Не насытился?

И я исполняю. Размазываю капельки его спермы, случайно задевая сосок. Острый как пика и все еще очень чувствительный. Стон не заставляет себя ждать, и я закатываю глаза.

Чистое безумие. Не знаю, почему подчиняюсь. Почему не встану на ноги и не плюну Ратмиру в лицо. Пусть бы тоже размазал, мне понравилось бы.

Цербер склоняется надо мной, и я вдруг ощущаю уверенное прикосновение к мокреньким складкам. Я неосознанно дергаюсь, выгибаюсь в пояснице и свободной рукой пытаюсь уцепиться за лакированную поверхность стола.

В ответ получаю удовлетворенный стон мужчины. Он склоняется надо мной ниже, а пальцы начинают более усердно водить по нежным складкам.

Еще никто и никогда не трогал меня там. Не ласкал. Я не допускала. Никому не позволяла касаться сокровенного. А теперь с раздвинутыми ногами лежу перед звероподобным громилой, убивающим людей и испытываю массу новых для меня впечатлений от каждого его движения.

И он все ускоряется. Быстрее и быстрее растирает мою влажную от девственной крови и соков плоть. То ласкает нежными уверенными движениями, то пощипывает, то легонько шлепает по промежности. А я, покорная и перепачканная его спермой, кажется, готовлюсь получить очередной оргазм.

Дышать очень тяжело. Почти невыносимо. Его ласка воспламеняет меня как сухую спичку. И я напрочь забываю о том, как больно было. Как унизительно. Остается только страсть и дикое, бешеное даже, желание получить разрядку. Прямо сейчас.

Свои собственные стоны слышу точно со стороны. Это не я. Я бы так не стала. Не молила бы бандита, испортившего меня, продолжать, со всей страстью и голодом отвечая на его действия.

Но я отвечаю. Подаюсь навстречу. Извиваюсь под ним.

На груди и щеках пылает краска. Понимаю, что вот-вот затрясусь от нового фейерверка, взорвавшегося внутри.

– Кончай! – рычит Цербер. Он начинает усерднее массировать самую чувствительную точку, и я улетаю за грань, погружаясь в другую реальность.

А потом… я уже оказываюсь прижатой грудью к столу со вздернутой кверху попкой. А упругий жилистый член Ратмира толкается внутрь меня с интенсивностью отбойного молотка.

Я даже понять не могу, сколько это продолжается. Но когда заканчивается, ощущаю такое бессилие и истощение, что сворачиваюсь калачиком прямо на столе.

Все теперь кажется таким неважным. Таким… второстепенным. Я не думаю ни о возвращении домой, ни о Сабире, что гонится за нами по пятам и, думаю, рано или поздно найдет. Мне просто гадко немного, хоть и тело с благодарностью поламывает.

Я хотела этого мужчину. Очень хотела. До дрожи. Теперь то можно себе в этом признаться. Вот только секс я всегда представляла иначе. Мне хотелось верить в какую-то романтическую сказку с долгими прелюдиями и нежностью. А не в эту грязь.

Но судьба не оставила мне выбора. Она меня вообще не балует в последние дни. По сути, ведь у меня ничего нет. Даже трусиков. И я завишу от Цербера как никогда раньше.

А еще мне не стоило выходить в зал. Сейчас, глядишь, не лежала бы тут такой униженной и оскорбленной. А Ратмир бы засаживал той шлюхе в белой футболке.

Вот только последняя мысль почему-то совсем не вызывает радости. Кажется, я этого бы тоже не хотела.

– Вытрись, – откуда-то издалека слышу голос Цербера.

Нехотя открываю глаза, и вижу как мужчина протягивает мне полотенце.

– В душ можно будет сходить позже. Я поговорю с Честером.

Ничего не отвечаю. Просто выхватываю полотенце из его рук.

Не знаю, чего я сейчас жду. Извинения? Разговора по душам? Хоть какого-то тепла?

Но Ратмир не чувствует за собой вины. Это ясно, как белый день. А еще он точно не из тех, кто будет делиться теплотой и лаской. «Гостей не жалую», – бандит предупредил меня с самого начала. И я должна была учитывать этот факт каждую гребаную секунду!

– Все в порядке? – все же спрашивает. Но фраза дежурная. Такая, знаете, когда не очень то и интересно, а спросить положено.

– Угу, – мычу, плотно стиснув зубы.

Цербера, само собой, мой ответ устраивает. Он выходит из нашей комнаты, хлопнув дверью.

Только сейчас начинаю слышать гул, который стоит за ней. Там все еще люди. Боев больше нет, но они остались тусоваться в клубе.

Ощущения такие, что меня избили и поломали всю. Тело ужасно ноет. А ведь я регулярно хожу в спортзал и считаю себя довольно выносливой. Но, видно, ни в этот раз. Ни в этот раз…

Глава 22

Ассоль

Вытеревшись набрасываю на тело рубашку. Скорее бы мне уже привезли нормальные вещи.

Не знаю, почему думаю сейчас именно об этом. Наверное, потому что отвлекает. Мне просто нужно размышлять о чем-то, и, кажется, предоставленная для меня одежда – лучшее, что случится со мной в ближайшее время.

А потом я ложусь на один из матрацев, расстелив на нем постельное белье и послушно жду, когда мне разрешат пойти в душ. А ведь некоторое время назад, сегодня, брезговала спать в таких условия… Как же быстро все может поменяться.

Но душ не помешает. Мне так хочется смыть с себя… все. Кажется, будто вода поможет очиститься. Только вот душу отскрести все равно не удастся. Ратмир не только запачкал меня собой. Он оставил глубокий след где-то в самой глубине. И мочалке туда не добраться.

Водичка приятно согревает кожу. Мне нравится ощущать, как горячие капли стекают по моему телу. Я даже забываю о том, что ее количество тут строго ограничено. Уж, не знаю почему. Может, Цербер вообще специально так сказал, чтобы мне жизнь медом не казалась.

Да мне и не кажется. Раньше… Произношу это слово в своей голове, и та жизнь видится чем-то настолько отдаленным, будто было целую вечность назад.

Я ведь тогда любила посещать всякие спа-программы, принимать расслабляющие ванным. Лежишь там с пеной, вдыхаешь мягкий аромат частых белых пузырьков. Да я даже в страшном сне не мылась в таких местах, как это. А теперь стою точно так и должно было быть. Будто это норма.

Поначалу мне даже страшно касаться себя ТАМ. Кажется, между ног все разворочено, разорвано, ведь я до сих пор чувствую некоторый дискомфорт и пощипывание. Вот только, к моему удивлению, ничего подобного там не обнаруживаю. Складочки чуть припухли, но на этом все.

Стараюсь начисто оттереть там. Можно было бы – кожу бы содрала. А в итоге, бегая пальчиками по чувствительным местам начинаю чувствовать сжимающееся между ножек томительное напряжение. Будто тело хочет ощутить все вновь. Снова кончить.

И я бешусь из-за этого, ненавидя себя. Ведь на душе мне гадко. Гадко настолько, что я ненавижу сейчас весь мир. И даже отца, который до сих пор не смог меня вызволить.

Выйдя из душа направляюсь к бару. Посетители разошлись, и только Честер звенит стаканами, намывая их. Плюхаюсь на барный стул, а мужчина глядит на меня с удивлением.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает он, подойдя поближе.

Отрицательно мотаю головой. В том, чего я действительно хочу, Честер мне не помощник.

– Хотя, знаешь… расскажи мне о Цербере.

– О Цербере?! – с удивлением уточняет. Его бровь медленно ползет вверх.

– Да.

– И часто с тобой такое случается?

– Какое?

– Шатаешься по злачным местам с людьми, о которых ничего не знаешь, – мужчина окидывает меня взглядом, точно сам пытается найти ответ на вопрос.

– Так расскажешь? – предпочитаю не отвечать.

– Да нечего мне рассказывать, – Честер подвешивает очередной бокал над баром.

– Так уж и нечего?! – прищуриваюсь. – Он ведь много людей тут по рингу размазал?

– Цербер – мой лучший боец. Мясник, что надо! На этом все. Знаешь, какие побоища он тут устраивал?! Уууу… правильно говоришь – размазывал парней по рингу, как джем на хлеб. А скорая потом отскребала.