Читать онлайн Выкупленная родная семья бесплатно

Глава 1　

— Собирай свои вещи, я вас продал, — муж говорит спокойно, как будто сообщает про поездку в гости.　

— Я ведь просила тебя не употреблять, в доме малыш! — повышаю голос от безысходности. Он явно не в себе.　

— Мои мозги абсолютно трезвые. — хмыкает Иван, — а ты поторапливайся, его люди скоро будут здесь.　

— Да ты с ума сошел!　

Высокий супруг делает несколько шагов ко мне. Я отступаю вглубь гостиной.　

— Я как раз в порядке, потому что два дня не был в этом вот дурдоме! — пальцем тычет в воздухе вниз, явно имеет в виду нашу квартиру.　

Вернее, его квартиру…　

— Ты сам хотел ребенка!　

— Это чужой ребенок!　

Я и так знаю, что выносила и родила не его кровного сына. Но он сам так захотел, потому что физически не способен иметь детей. И все равно слова мужа отзываются внутри болью.　

— Именно ты нашел донора… — говорю уже тише. — Тебе был нужен ребенок.　

Конечно, я тоже безумно хотела сына или дочку. Но инициатива полностью лежала на Иване.　

— Хватит разводить спор, Лада! Дуй к себе и собирай шмотки. Не нужно никого злить! И волосы расчеши, загляни для разнообразия в зеркало.　

Тайком я щиплю себя, чтобы проснуться. Мы живем в цивилизованной стране, какая может быть продажа жены?!　

— Ты несешь бред, иди проспись, — говорю сквозь зубы.　

Супруг быстро подходит ко мне, я не успеваю отступить. Хватает за локоть, тащит в коридор. Подводит к дверям комнаты, которая в последние два месяца только моя и Матюшки.　

— Собирай ребенка и переодевайся сама! Через полчаса за тобой приедут!　

Я гораздо ниже его ростом и после родов похудела. Противостоять физически — никаких шансов. Морально в последнее время я тоже измотана — бессонные ночи, тотальная экономия на всем. Мне двадцать три, но я успела поработать в банке до декрета. Все выплаченные деньги и сбережения ушли на лечение отцу… Муж обещал содержать меня и такого нужного ему ребенка. Но как только получил свидетельство о рождении сына, его словно подменили.　

— Иди, если не хочешь, чтобы я выкинул вас силой.　

В его голосе такая злоба, что мне становится реально страшно. Лучше я и правда соберусь, возьму такси и уеду к маме. Хорошо, отец в санатории. С его-то сердцем… Я поздний ребенок в семье, мои родители уже в возрасте.　

Счастье, хоть сын все это время крепко спит. Мне он родной, но все равно при зачатии были странные чувства. Первые дни беременности я тоже ходила в сомнениях, а потом… Полюбила малыша больше жизни. После его рождения мир для меня навсегда изменился.　

— Все будет хорошо, маленький.　

У меня даже слез нет от шока и сильнейшего страха. Только бы выйти из дома целыми!　

Кидаю в чемодан нужные мне вещи — белье, пижамы, спортивный костюм. Теплые свитер и носки. Офисные шмотки сейчас ни к чему. Надеюсь, получится забрать их позже. Не знаю, как мне удается практически мыслить? Может, потому что понимаю, на новый гардероб у меня не скоро будут деньги.　

Вещи Матвея собираю почти полностью. Их не так много, из подаренного я постаралась выбрать целые. И они сразу будут нужны все. Еще бы успеть взять внизу коляску… Выдыхаю, мы готовы. Теперь нужно набрать в приложении такси.　

— Скорее, от него уже приехали! Машина ждет тебя внизу.　

Я обмираю.　

— Чья машина?　

Я реально думаю, Иван не в себе. Потому хотела только сбежать и не спрашивала — кому он нас «продал»?! Но теперь пришла пора вступить в переговоры.　

— Красильникова. Там его водитель, шмотье я вынесу сам.　

Теперь я еще меньше понимаю. Он назвал фамилию своего лучшего друга?　

— Ты о Мироне? Вы что задумали?!　

Мирон Красильников — крупный бизнесмен. Птица куда более высокого полета, чем мой Ваня. Ему так же, как и мужу тридцать пять, он был женат и развелся год назад. Я их с Иваном знаю с детства, через своего старшего брата. Но на Мирона всегда смотрела с опаской.　

— Лада, хватить выносить мне мозг! — морщится супруг. — Я захотел продать тебя, Мирон купить. Всё! В твоих интересах вести себя хорошо. И я еще раз говорю — иди, причешись.　

Я поражена и на автомате слушаюсь. Подхожу к зеркалу в прихожей, беру с полки щетку. Провожу по волосам… Они симпатичного шоколадного оттенка, но слишком мягкие. Быстро путаются. Вот и сейчас я выглядела всклокоченной.　

Мои глаза кажутся круглыми и совсем большими. А лицо еще бледнее, чем всегда. От недосыпа у меня нет мешков под глазами, зато румянец совсем пропал. Но в эту минуту я вообще как мел.　

Убираю волосы в высокий хвост. Иду за малышом и несу его к выходу, крепко прижимая к себе. Он в теплой переноске, но я не беру ее за ручки. Внутри дрожит страх.　

— Давай, Мирон не любит ждать!　

Ивану лучше знать, они давние друзья. Во мне Мирон всегда вызывал трепет — мощной спортивной комплекцией, прямым взглядом и острым языком. Он может сказать правду в лицо или покрыть собеседника сарказмом. Лично меня он никогда не трогал, но слыша со стороны… В юности я не хотела попасть под раздачу.　

Потом я стала женой его друга, и он вообще перестал меня замечать. Вежливые реплики, никаких взглядов. Так что за муха его сейчас укусила?!　

— Иван, просто позволь мне уехать к маме. Людей нельзя продавать. — говорю с, наверное, уже бывшим мужем как с сумасшедшим.　

Тот подталкивает меня под спину.　

— Мирон уже перевел сумму. Надумаешь кому-то пожаловаться, крепко пожалеешь. Помни, твой детеныш мне никто! И жалости он не вызовет.　

— Ты сам его хотел и нашел донора для оплодотворения! — повторяюсь.　

Муж злобно усмехается.　

— Ты не знаешь всего.　

Он прав, в последнее время я многого не знаю. Отец моего ребенка остался для меня анонимным донором. Также я не в курсе, из-за чего Иван так изменился. Почему он меня разлюбил?.. А ведь у нас были такие спокойные, нормальные отношения! Я без колебания вышла за него замуж. Радовалась — супруг к душе и не задержусь в старых девах. И финансов нам хватало, пусть их не столько, как у Мирона.　

— Разреши мне уехать…　

Иван кивает.　

— Ты и уедешь сейчас.　

Он сильнее толкает и я понимаю, ради ребенка не стоит лезть на рожон. Хотя что ждет нас в будущем?.. Зачем Красильникову чужая жена и сын? С его внешностью и деньгами он может получить любую модель.　

Я тоже не страшненькая. У меня стройная фигура, теперь особенно. Милое, по словам многих, лицо. С лоском сейчас дело обстоит туго, это да. Да и огня в глазах скорее всего не наблюдается. Зачем бизнесмену уставшая молодая мама?!　

Выходим из подъезда. Иван захватывает коляску, но я этому уже не рада. У дороги возле дома стоит большой автомобиль. Не черный, а темно-бордовый. Красивый, если честно. Но для меня это значения не имеет. У авто толстенький мужчина средних лет.　

— Здравствуйте, меня зовут Николай. Сзади есть автолюлька.　

Он производит впечатление доброго человека. Может, упрошу его поехать к маме? Бредово, но я цепляюсь за каждую соломинку. Иван тем временем с энтузиазмом укладывает наши вещи в багажник авто.　

Когда муж отходит я тут же собираюсь воплотить свой план. Подхожу к Николаю, мысленно выбираю самые проникновенные слова. Но первые же буквы моей речи тонут в звуке открывающейся двери машины. И мне остается только вскрикнуть.　

Это он — Мирон Красильников. Наш покупатель. Кажется, он стал еще выше. Но что спортивнее, это точно. Наверное, свою серую рубашку с коротким воротничком он шил на такие плечи на заказ. Поверх небрежно надета черная кофта, но смотрится она на нем как изысканный смокинг. На крепких бедрах темные джинсы.　

Зачем я разглядываю его с головы до ног? Наверное, пытаюсь хоть что-то понять…　

— Спокойно. Лада. Сейчас мы поедем домой.　

Я все еще прижимаю к себе сына, смотрю на Мирона в упор.　

— Вы с Иваном рехнулись? Что значит, ты купил меня у него?!　

В другой момент я бы не рискнула говорить с Красильниковым в таком тоне. Но сейчас мне нечего терять.　

— Поговорим обо всем не здесь, — Мирон не теряет спокойствия, — тебе нужно заботиться о ребенке. Едем.　

Он не трогает меня, в отличие от мужа, только выжидающе смотрит. По его взгляду я понимаю — это не розыгрыш, и он отсюда не уедет. На нас с маленьким налетает вихрь промозглого ветра — весна уже наступила, но сегодня не теплый день. Я, кажется, еле удерживаюсь на ногах.　

— Садись в авто. Лада, — повторяет Мирон, — не дури.　

И это он мне говорит?! Тяжело вздыхаю.　

— Мирон, зачем тебе всё это?..　

Все же мы с Матюшкой оказываемся в теплом салоне. Помогает мне Николай, друг мужа ко мне и малышу не притрагивается. В дороге в основном висит тишина, только Мирон и водитель коротко переговариваются. Я тоже молчу, меня от усталости начинает укачивать. Веки становятся такими тяжелыми, что сами собой закрываются.　

И кажется, только я смыкаю глаза, надо мной раздается насыщенный голос.　

— Лада, просыпайся.　

В последнее время я часто пробуждаюсь от этой фразы. Но сейчас она не раздраженно-визгливая от Ивана. Мужчина возле меня говорит совершенно спокойно. А вот у меня внутри поднимается паника, только вспоминаю подробности недавних часов. Делаю глубокий вдох.　

— Тебе плохо? — в тоне Мирона появляется тревога.　

Выдыхаю я уже злобно.　

— А ты как думаешь?　

Ответа я не получаю.　

— Николай унес твой чемодан и коляску. Давай, помогу с ребенком.　

— Нет!　

Игнорирую я и протянутую руку, выбираюсь из авто. Мирон тоже не трогает меня, но и далеко не отходит. Беру малыша, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Еще не хватало мне с ним споткнуться и упасть. Озираюсь по сторонам — я даже не знаю, где мы! Похоже на какой-то подземный гараж.　

— Это мой особняк, — Мирон отвечает на мои мысли, — идем в жилые комнаты.　

Он шагает вперед, мне остается двинуться следом. Красильников такой же крупный, как мой супруг, но не растерял мужской грации. Он напоминает крупного хищника семейства кошачьих. Хм… А я самой себе — напуганную мышь.　

Уже скоро мы приходим в большую комнату. Она изогнута каплей — тут и прихожая, и гостиная, и обеденная зона. Я осматриваюсь только чтобы понять, нет ли здесь каких-то людей. Но вокруг пусто.　

— Спальни наверху, — сообщает Красильников, — займись ребенком, а потом поговорим.　

Я морщусь.　

— Не надо мне диктовать, что делать с моим ребенком. Объясни всё. И… отпусти.　

Породистое лицо бизнесмена теряет невозмутимое выражение.　

— Куда? Куда отпустить тебя, Лада? К мужу, которого бы я назвал коротким словом…? — Мирон ругается. — Или к старым больным родителям, которым он не даст покоя? А может быть, к старшему брату, на котором трое детей и две ипотеки?　

Я опускаю глаза. Как в юности Мирон многое подмечает и говорит в лоб.　

— Зачем ты меня… купил? — мне пора вспомнить, что я не та девочка, которая подсматривала за друзьями брата. — Ивану стал не нужен чужой ребенок. А зачем это надо тебе?　

Его без того плоские губы еще сильнее напрягаются. Он будто колеблется, но все же прямая натура побеждает. Этот человек не станет молчать.　

— Я не против детей в принципе. Но это сейчас и не имеет значения. Матвей не чужой для меня. Это мой сын.　

Чувствую звон в ушах.　

— Что?!　

— Я стал вашим донором, Лада. А теперь собираюсь стать отцом для Матвея. Ты тоже не будешь ни в чем нуждаться.　

— Зачем вы придумали это?! — не могу поверить.　

Глава 2　

Мирон качает головой.　

— У меня на руках тест ДНК, сделанный с помощью Ивана. А все подробности так просто не расскажешь. Иди, займись малышом.　

Матвей как будто в поддержку отца заходится криком.　

Я бы ни за что не уступила, но ребенка надо покормить, переодеть. В конце концов, я не в доме какого-то бандита. Мирона я знаю уже очень давно. Но все равно тяжело. Я еле делаю вдох и выдох.　

— Где мы можем расположиться?　

Хозяин дома кивает на лестницу.　

— Идем наверх.　

Он пропускает меня вперед, пока мы поднимаемся. В коридоре, отделанном в светлых тонах, обгоняет. Подходит к одной из белых дверей, толкает ее. Я шагаю за ним и ахаю. Да он готовился!　

Большая квадратная комната превращена в детскую. Изначально она ею вряд ли была — здесь просто светлые стены, потолок и паркет. Большое окно, белый шкаф у стены напротив. Но остальная обстановка… Кроватка с белым балдахином, комод- пеленатор, на котором сбоку стоят плетеные корзиночки с детской косметикой. Еще здесь есть матерчатое кресло-качалка. А в углу замечаю портативную люльку.　

— Вы будете спать здесь, — сообщает Красильников.　

Да, у стены слева кровать в виде софы. Одному человеку места вполне хватит.　

— Когда вы обо всем договорились?! Надеюсь, не до беременности?　

В голову лезут самые ужасные варианты. Мирон усмехается, качает головой.　

— Нет. Если бы мне была нужна суррогатная мать, я нашел бы ее без твоего мужа. Конечно, прежде чем привести вас сюда, я должен был подготовить комнату. Это ведь маленький ребенок. Кстати, вспомни об этом, — он кивает на Матвея в моих руках, — я буду в доме.　

Мирон выходит, прикрывая за собой дверь. Я, наконец, достаю сына из переноски. Хорошо, он еще ничего не понимает! Но может, заметит, что интерьер далеко не как дома.　

Ваня покупал двушку еще до брака, пока жил с первой гражданской женой. Позже он планировал расширяться, а пока малышу предполагалось находиться в нашей спальне. Мы купили кроватку минимального возможного размера, для вещичек выделили полки в общем шкафу. Не слишком удобно, но я была не в том положении, чтобы топать ножкой.　

Мебель для пеленания было некуда ставить, о дополнительных люльках Иван велел и не мечтать. Он вообще до последнего тянул с покупкой приданного. Когда я была в роддоме, с помощью своей матери приобрел все по минимуму. Мои же личные деньги все ушли на отца. Возмущаться было бы ни к месту.　

— Ну кто тут у нас?　

Матюшка беззаботно лыбится на пеленаторе. Меня и саму слегка отпустила паника, не знаю, почему. В окне видны сосны и дорожка к белому забору. Симпатичная скамейка. Дом в поселке, но соседи довольно далеко. Растить тут грудничка — просто мечта. Боже, что за мысли!　

Не знаю, может, включились защитные силы организма, но я больше не дергаюсь. Это плюс, могу спокойно и вдоволь покормить сына. Он тут же засыпает, умотался в дороге. А я еще долго сижу и пытаюсь что-то сообразить. Но ни одной годной мысли.　

В итоге поднимаюсь на ноги, Матюшку оставляю в чудесной кроватке. Поищу его отца(?), попробую с ним поговорить. Да, в теории Мирон мог быть тем самым биопапой. Но не представляю, как так вышло.　

Когда Иван заговорил о доноре, я представила себе картинку из западных фильмов. Приятный молодой мужчина, русоволосый и сероглазый. У него нет личности, ведь он аноним! Его персона мне казалась чем-то средним между спасателем и врачом.　

Может, наивно. Но что дернуло Ивана позвать на эту роль лучшего друга?! Да еще такого влиятельного, как Красильников.　

Дом тих, я спускаюсь на первый этаж. В большой гостиной и на кухне хозяина нет. Мельком оглядываюсь — вся обстановка здесь светло-нейтральная. С вкраплением серебра. Впрочем, это в духе Мирона — несмотря на доходы, он никогда не демонстрировал роскошь. Остался тем же свободолюбивым парнем. Так, ну и где он?　

Прохожу через коридор к двум дальним комнатам. Дверь одной приоткрыта, Красильников сидит за столом с ноутбуком.　

Вдох-выдох, стучусь.　

В ответ на мой стук мужчина быстро поднимает голову. Не резко в испуге, но демонстрируя хорошую реакцию. Меня всегда завораживала его манера двигаться, хотя сейчас это к делу не относится.　

— Мирон, какие у тебя цели?　

Он хочет получить малыша или меня? Может, для чего-то ему нужна видимость благополучной семьи. А что если он задумал поиздеваться над нами? В общем, у любых действий есть мотив.　

— Изначально ребенок был необходим только твоему мужу, — Красильников не отказывает мне в разговоре, — ну и тебе, наверное. Он попросил помощи, и я, взвесив за и против, согласился. Теперь ребенок Ивану не нужен.　

Это я знаю и сама. Про особенность здоровья супруга я узнала, когда мы еще не были в браке. Но уже на этапе серьезных отношений. Его проблемы тянутся из детства, сам Иван с ними давно смирился. Однако каждой подружке об этом не трепал, не хотел слухов и в компании друзей. Мы были влюблены, начали планировать будущее. Тогда он мне и сообщил.　

Кто-то сразу бросил бы подобного мужчину. Но ведь любовь — это не выбор племенного жеребца?..　

Я тогда заканчивала университет и порхала от этих отношений. Воспитанный, амбициозный, уверенный друг старшего брата свел меня с ума. Он занимался спортом, отлично выглядел. Не экономил на букетах и позвал жить к себе. А мне так хотелось взрослой и самостоятельной жизни! Чтобы родители гордились. Вот только я тогда не понимала, что независимость нужно обеспечивать другими путями.　

— Но с чего ради ты меня «купил»? — возвращаюсь к разговору. — Как так вообще могло произойти?　

Мирон так и сидит за столом, уложив на него крепкие руки. А я стою перед ним на тонком ковре и время от времени смотрю на коричнево-красный восточный узор.　

— Может, присядешь. — он кивает на стул с бархатной обивкой, но я машу головой, — тут не возникло сложностей — я предложил тебя выкупить, он согласился. Ему нужны деньги.　

Он говорит так спокойно, как будто Ваня продал ему подержанный диван.　

— Как вам такое вообще пришло в голову?!　

У Красильникова начинают ходить желваки. А как он хотел? Что я скажу — понятно, супер?! Мужчина на миг зажимает губы, но опять же не отмалчивается.　

— Если тебя волнует сама процедура, то всё получилось спонтанно. Мы были в компании, одна из девушек рассказала сюжет недавно просмотренного фильма. Там супруг продал жену. Иван сказал, что ему в пору поступать также из-за проблем с деньгами. Если дословно — я бы сам продал жену. Я ответил, что купил бы.　

Обалдеть! Мало того, что муж пропадает в компаниях с девушками, так еще между делом выставил меня на торги! А Мирон так спокойно об этом рассказывает. Наверно, у той дамочки, которая вещала про кино, было больше эмоций.　

— Для вас это так легко и просто? — только и могу ахнуть.　

Мой собеседник делается еще напряженнее.　

— Нет. Но говорить я могу только за себя.　

Что у него в голове?.. А про Ивана даже думать не хочу. И сказать мне как-то резко становится нечего. Какой смысл устраивать истерику Красильникову, когда мой законный супруг так поступил. А он всегда казался мне порядочным, серьезным. Все у него по полочкам разложено. В отличие от Мирона, который в моменты встреч напоминал дикаря.　

Из не самой благополучной семьи, со связями в опасных компаниях района. В хорошей одежде, но еле тянущий учебу в техникуме. Как говорил брат — из-за постоянных попыток на чем-то заработать. Про его острый язык я уже вспоминала…　

— Лада. — он пользуется тем самым языком и сам продолжает говорить, — не думай, что я буду приставать к тебе как к женщине. Меня это не интересует. Кхм… То есть меня в принципе интересуют женщины, но на тебя у меня планов нет.　

Ну кто бы сомневался, Мирон всегда смотрел как будто сквозь меня! Боже, что я несу.　

— Я может и должна выдохнуть, — почему-то признание выводит меня из ступора. — но как-то не получается. Не держи меня силой, я уеду к родителям!　

Все-таки после отдыха и внятного разговора первый шок прошел. И я возвращаюсь к логичному выходу из ситуации. Да. муж поступил по-скотски. Но цирк с покупкой нужно прекращать.　

Мирон устало вздыхает.　

— Мое мнение ты знаешь. Живите здесь — наверху у вас будет целый этаж. Я буду ночевать внизу, днем дома практически не бываю. Вы будете в безопасности и со всем необходимым. Кстати, напиши список. Я велел помощнице по хозяйству купить нужное для малыша, приличных марок. Но она могла учесть не всё.　

— Ты бредишь… — я тоже тяжело дышу. — Зачем это тебе, Мирон?　

Красильников встает из-за стола, а я наоборот опускаюсь на бежевый стул, потому что в ногах появляется слабость.　

— Мне почти тридцать шесть, а у меня ничего нет. — бизнесмен произносит странную фразу. — решение стать вашим донором далось мне непросто. Но я пообещал себе, что всегда буду нести за него ответственность. Ивану был нужен ребенок. А мы с тобой имеем право обо всём пожалеть. Вот только продолжение нашей крови и плоти спит сейчас наверху!　

Мирон теряет хладнокровие. Меня тоже пронимают его слова.

— Я ни секунды не жалею о Матюшке… — говорю еле слышно.　

Хозяин дома снова берет себя в руки.　

— Лада, я не собирался держать тебя силой. Но останься хотя бы на какое-то время. У тебя ведь сложности с тем, куда пойти.　

Красильников прекрасно знает мою семью и все проблемы. Они до сих пор общаются с моим братом Максимом. Нет смысла перед ним что-то изображать.　

— Хорошо, мы побудем здесь недолго, — сглатываю, — я пойду к малышу.　

Иду уже по знакомому пути обратно. Матюшка проснулся и уже успел похныкать. Достаю его из кроватки, кладу на свою и ложусь рядом. Поглаживаю сына по животу.　

Я уже не чувствую себя как зверек, попавший в ловушку. Внутренняя паника вконец улеглась. Но вопросов сейчас во мне не меньше.　

Отбросим факт, как Иван мог так поступить. Педантичному мужчине оказалось трудно пустить в спокойную жизнь малыша. Ко мне он после родов остыл. В остальном, конечно, съехал с катушек. Или ему настолько захотелось поиметь с Мирона бабло.　

Но сам Красильников… Возможно, ему не все равно, как живет его кровный сын. Больше детей у него нет. с супругой разошелся. Но почему просто не помогать? Назначить алименты, снять нам квартиру. Это бы уже был жест великой щедрости. А он привез нас в свой дом и скупил половину детского магазина. Мне этого не понять.　

Матвей вроде притих, я решаю немного прибрать в комнате. А то идеальный интерьер в бардаке из-за наших вещей. Например, моя куртка совсем лишняя на светлом кресле. Беру ее в руки, из кармана падает телефон. Хм. Иван не хотел ли со мной связаться? Может, хоть немного понял, что натворил?　

Проверяю сообщения, звонки, и вера в адекватность мужа окончательно тает. Ни- че-го! Перевожу дух, хочу уже взяться за вещички сына и мусор. Но телефон, который я положила на подоконник, заходится трелью.　

Смотрю на экран — мама. Ну что ж, постараюсь морально подготовить ее к будущему.　

— Лада, привет! — у мамы как всегда по телефону восторженно-испуганный голос.　

— Привет мам. Как там дела?　

С момента приступа отца я всегда сначала интересуюсь обстановкой.　

— Хорошо, — мама в курсе и быстро отвечает, — папа еще пять дней пробудет в санатории. Ему там нравится, он даже однополчанина встретил, представляешь? Служили в армии вместе. Мир тесен!　

Ох, мамочка, не представляешь, насколько.　

— Здорово, я за него рада.　

— Да, он доволен, — подхватывает мама, — после рождения Матюшки он вообще ожил. Как говорится, появился стимул. И каждый день радуется, какая у вас семья. Живете тихо-мирно, в достатке. Макс со своей уже сколько расходились, денег постоянно нет. Устало за них сердце болеть. Хорошо, хоть ты у нас отдушина.　

Я и правда всегда была родительской радостью. Поздний ребенок с успехами в школе и примерным поведением. Брат же хоть особых проблем не доставлял, но всегда с трудом тянул учебу. Жену выбрал им не по вкусу, живут не идеально. Внуков родители любят, конечно, но и на них порой ворчат.　

Однако и я оказалась не такой беспроблемной.　

— Мам, ну это жизнь, а не рекламный ролик.　

Родительница какое-то время молчит.　

— А ты что, не выспалась? Я бы приехала, с Матвейкой побыла. Но не хочется вам в выходной мешать. Иван, наконец, дома. Не дай бог надоем!　

Ваню мама обожает еще со школы. Она была в полном восторге от их дружбы с братом. Всегда старалась чем-то угостить Ивана, была с ним ласкова. Думала, наверно, что успехи в учебе и спорте передадутся от друга ее сыну. А уж когда мы начали встречаться…　

— Ивану уже и без тебя все надоело, мам, — хочу продолжить, но родительница меня перебивает.　

— Поругались?! Ну ты уж сильно на него не обижайся, дочка. Появление первого ребенка — испытание. А уж Ване решиться понадобилось много сил.　

Родители, естественно, в курсе нашей ситуации. Но на фоне оравы деток старшего брата они заявили — главное, счастье между мужем и женой. Я в целом была с ними согласна. А уж когда Иван заговорил про донора, они окончательно выдохнули. Им внучек в любом случае будет родным. И мой великолепный брак останется на месте.　

Ох, могу ли я их критиковать, когда сама была счастлива с Ваней?　

— Дочь, меня что-то Макс в параллель долбит! Опять что ли с маленькими надо срочно посидеть. Ты давай там, будь умницей.　

Фраза, которую я слышу с детства.　

— Пока, мам.　

Вот и как им рассказать обо всем?.. Хотя бы просто, что мы с Иваном разошлись, без бреда о купле-продаже. Для них моя семья — свет в окошке.　

Мама уже отсоединилась, телефон пока в моих руках. Внезапно накатывает огромная досада и злость. Пальцы сами лезут в диалог с мужем. Когда-то мы здесь обменивались милыми сообщениями и веселыми постами из соц. сети. Позже перекидывание фразами свелось к быту — купи детский крем, грей ужин, я сегодня буду поздно. Хм, наверное, третью фразу он прислал прежде, чем сторговаться с Мироном.　

Эмоции побеждаю глас рассудка, что любые слова бесполезны. Набираю Ивану смс.　

«Как ты мог так поступить со мной?.. И зачем тебе вообще был нужен ребенок?! Ты не хотел ждать, пока я закончу магистратуру. Зато выкинул нас при первой возможности!»　

Хочется залепить телефоном в стену. Однако я не скоро смогу позволить себе новый смартфон. Тем временем тот издает сигнал.　

«Мои обстоятельства поменялись. А ты не будь дурой и слушайся Красильникова во всем. Тебе очень повезло, что он решил забрать вас к себе!»　

Он и сам круто поменялся. Или это происходило постепенно, но из-за болезни отца и беременности я этого не замечала.　

Не знаю, что отвечать. Я человек не скандальный, хоть и могу взорваться. Но что-то подсказывает, тут любое поведение бесполезно. Иван принял для себя решение, с радостью загреб деньги Красильникова. Совесть моего муженька крепко спит.　

А вот мой сынок сегодня никак не может дремать. Но это неудивительно после наших приключений — крики, поездки, чужой дом с его звуками и запахами. Да еще моя нервозность наверняка передалась малышу. Еще хвала небесам, что Мирон не какой-то отморозок. Беру Матюшку на руки, пытаюсь успокоить.　

Глава 3　

Матвейкин биологический папа оказывается легким на помин. Я делаю несколько кругов по комнате и слышу негромкий стук в дверь. Он еще и вежлив.　

— Да… — как-то странно давать разрешение в чужом доме, но не молчать же теперь.　

Белое полотно вздрагивает от резкого толчка и медленно открывается. Как будто Мирон обуздывает свою силу. Он появляется в проеме, на нем пиджак.　

— Я уезжаю, — он озвучивает мою догадку, — дома вы остаетесь не одни, пришла помощница по хозяйству. Если хочешь, идем, я вас познакомлю.　

Он говорит мне. а взгляд прикован к малышу на моих руках. Инстинктивно я прижимаю ребенка к себе крепче. Нет оснований не верить, что именно Мирон биологический отец Матвея. Врать Красильникову незачем, отцовство он точно проверил. Однако я не представляю, что он сейчас чувствует.　

Конечно, моя материнская любовь не сравнится с ощущениями отца-донора. Но хочет ли он, например, взять малыша на руки? Пока никаких поползновений в сторону ребенка Мирон не делал. Только сейчас я замечаю его пристальное внимание. Впрочем, раньше мне было и не до этого.　

— Да, хорошо. Матюшка как раз задремал.　

Мне не по себе, что Мирон уезжает. Хоть и в его компании я сейчас не чувствую себя приятно.　

— Идем.　

Мы спускаемся уже знакомым для меня путем и проходим на кухню. Здесь все в типичных для дома светлых тонах, с вкраплениями серебристого металла и дерева. Пространство большое, идеальный порядок. В мебель встроена стильная и явно дорогая техника. Да, готовить на такой кухне, скорее всего, приятно. Хотя я не преуспела в этой науке.　

Я подмечаю нюансы интерьера, потому что год-два назад мы обустраивали наше «гнездо»… Ох, как будто в другой жизни!　

— Лада, это Марина. На ней хозяйственная часть дома.　

Звук голоса Мирона заставляет повернуться женщину лет сорока пяти. Брюнетка, не толстая, но какая-то вся округлая. Даже пальцы на руках короткие и пухленькие. Она оглядывает меня с интересом, улыбается.　

— Марин, это Лада.　

Про меня Мирон ничего не объясняет. Возможно, работница уже в курсе. Или бизнесмен не считает нужным отчитываться.　

— Хотите чего-нибудь? — интересуется у меня Марина.　

Я жму плечами. Инициативу перехватывает хозяин дома.　

— Лада не обедала. — сообщает он помощнице, — предложи ей что-нибудь. Сам я поем в городе, у меня встреча. Буду часов через пять.　

Он надолго. Хотя занятость у такого человека, скорее всего, бешеная.　

— Всё поняла! — с позитивом откликается Марина.　

Еще бы взяла под козырек. Почему-то такие добродушные отношения между домработницей и владельцем особняка меня смешат. Ух, не к добру я начинаю расслабляться.　

— Тогда всем до встречи, — Красильников задерживает на мне взгляд.　

Я, конечно, не могу подключиться к радостному общению. Только молча киваю. Мирон больше не просит меня не уезжать. Что-то подсказывает, следить за домом будет не только Марина. Если я соберусь уйти, хозяину тут же сообщат. Впрочем, мы ведь договорились.　

Красильников торопится уйти. Марина идет провожать его до выхода, а я снова поднимаюсь наверх и включаю радио-няню. Я кинула ее в чемодан, когда Иван велел собирать манатки. Дом большой, хочу если что услышать своего малыша. Хм, вдруг понимаю, что в принципе спокойно оставляю его в чужой комнате. Еще несколько часов назад боялась даже переноску спустить с рук.　

Но, конечно, я не чувствую себя свободно. Прихожу на кухню, не знаю толком, куда себя деть.　

— Лада, покушаете сливочный супчик с форелью? Или разогреть отбивную с овощами? Еще тортик есть, но не будете же вы только сладкое…　

Машу головой.　

— Сладкое я не буду вообще. А суп вполне подойдет, спасибо.　

Может, в другое время я бы поголодала, но у меня на грудном вскармливании малыш.　

— Хорошо! — бодро отзывается Марина. — У нас еще и хлебцы есть. Накрыть в гостиной?　

Боже, да я понятия не имею. Пожимаю плечами.　

— А можете тут, со мной посидеть, — улыбается женщина.　

Я молча киваю.　

— Давайте здесь.　

Кухня просторная, здесь два окна. У одного из них лаконичная обеденная зона с круглым белым столом и четырьмя мягкими стульями. Прохожу туда, пока домработница отлажено сервирует мне обед.　

— Вы же кормящая мама! — на секунду она тормозит с плетеной корзиночкой в руках. — Теперь буду учитывать этот момент в меню.　

Морщусь.　

— Не стоит. Я не пробуду тут долго.　

Помощница по хозяйству слегка опешивает. Пугается, наверно, что сказала не то. А после решает спасти ситуацию.　

— Я совсем не хочу лезть в ваши дела! — заверяет она. — Но о таком папе, как Мирон Алексеевич можно только мечтать. Достойный человек! И он с таким чувством говорит о сыне. Я чуть не заплакала, когда он мне сообщил.　

Сотрудница дома должна быть в курсе дела, это нормально. Но сами ее слова меня очень сильно смущают. Мирон говорил с эмоциями? Что-то с виду я их не заметила…　

— Мирон был рад? — кажется, я собираюсь посплетничать.　

Марина тоже на секунду приходит в шок.　

— Хозяин все чувства держит в себе, как и многие мужчины. Но я видела его глаза! Они стали добрыми-добрыми. И он сам проверял, чтобы комнату обставили всем необходимым. Раньше он быта никогда не касался! Я же в доме давно работаю, как только они с Сюзанной эту дачку себе прикупили.　

Она говорит про бывшую жену Мирона. Сразу повисает неловкость, и Марина прикусывает язык.　

— Приятного аппетита! — от души желает она и уходит в сторону шкафчиков.　

А я собираюсь заняться тем. для чего и пришла — поесть. Передо мной аппетитный молочного цвета супчик с кусочками красной рыбы и зеленью. В животе сразу урчит. Подрумяненный в тостере хлеб я тоже беру. Аппетита, слава богу, я не лишилась, хотя при виде такой еды у любого побегут слюнки.　

Когда немного унимаю голод, в голову лезет недавний разговор с Мариной. Сама домработница что-то напевает и, кажется, готовит на рабочей зоне пирог. Я же думаю о Красильникове.　

Работница сказала, Мирон — достойный человек. Нет я спорить даже внутренне не буду. Хотя бы потому, что толком не знаю, какой он.　

В последние годы я слышала только про его финансовые достижения. Купил такой-то завод, пошел в такое-то направление бизнеса. Об этом говорил муж, с братом они тоже иногда обсуждали товарища.　

Видеть же своими глазами Мирона мне приходилось все реже и реже. Он приглашал нас порой на день рождения, пару раз на открытие каких-то сетей. Иногда Иван ездил в его компании на чисто мужское времяпровождение — рыбалку на яхте, в банный комплекс. Когда мог, к ним присоединялся мой брат.　

Но хоть Мирон по-прежнему считался их лучшим другом, частота таких встреч неуклонно снижалась. Красильников не сидит на одном месте — ездит на Север, где у него есть разработки, много времени проводит за границей.　

Так что сложить мнение о нем уже взрослом шансов у меня было маловато. Да и в юности Мирон не вызывал однозначного мнения. Он не налегал на учебу, как Иван. Занимался спортом, но тоже без особенного фанатизма. Рано женился, однако детей не заводил. Одевался вроде неброско, но всегда имел дорогие часы и телефон.

Мама все время советовала брату с ним не общаться. Успокоилась немного, только когда Мирон разбогател. Папа тоже смотрел на Красильникова с подозрением, да и я всегда его сторонилась. Может, наслушавшись родителей…　

— Мирон Алексеевич много помогает приютским ребятишкам, — Марина решается завести новый диалог.　

Я, кстати, слышала про этот факт еще давно, до брака с Ваней. Мама, помню, только с сомнением поджимала губы.　

— Им повезло, — что мне еще сказать…　

— Да! — домработница подходит к столу. — Тот интернат, где он сам учился, его подшефный.　

Старшие классы Красильников провел в интернате. Это был единственный факт, который моя мама приводила в пример брату. Правда, в негативном ключе. Говорила, что Макс не ценит их стараний и не учится. Советовала глянуть на Мирона и понять, как нам. живущим в приличной семье, повезло.　

Сейчас я с сочувствием отношусь к детству Красильникова. А когда сама была подростком, его интернатное прошлое меня пугало. Я слышала про жесткие условия там, драки. И думала после — Мирон в каком-то смысле отмороженный. Ну, может, не до такой степени… В общем, считала, что лучше его не задевать.　

— Мирон — молодец, — говорю Марине и прихожу к окончательному выводу, что отца своего ребенка я толком не знаю.　

Хоть мы и знакомы много лет.　

— Да! Да! — кивает Марина и переводит тему. — Тут в поселке очень хорошо с малышом гулять. Территория полностью закрыта, везде камеры. На въезде охрана с пультом. У одних тут мальчишка лет семи вышел за ворота, да между домами заблудился. Стоит, ревет. Мужики его махом увидели и домой проводили.　

Марина смеется, а моя радио-няня начинает покряхтывать. Несколько секунд, и она заходится криком.　

— Я, наверное, вывезу Матюшку на улицу, — говорю домработнице.　

— Помощь нужна? — быстро спрашивает она.　

— Да, надо бы найти нашу коляску.　

Помощница сама вывозит «авто» моего сынишки, мне остается одеть и вынести самого малыша. Все же удобно, когда тебе кто-то помогает. Моя мама так боялась помешать зятю, что толком и не бывала у нас. Про самого Ивана нечего говорить, он работал.　

Снова думаю о маме, как ей сказать? С другой стороны, я не виновата, что ее любимый зять так поступил. Или все же в разрыве есть часть моей заслуги?　

На эти вопросы трудно найти ответ, так что я просто качу коляску по дорожке. Матюша на воздухе успокаивается — хоть что-то хорошее. А поселок и правда красивый, дома стоят ровно, дорожки широкие. На общей территории раскиданы сосны.　

Нагуливаю сына, и сама разминаю ноги вдоволь. После оба с ним перекусываем и спим. Нам понадобятся силы, завтра тяжелый день. Хотя на фоне сегодняшнего…　

Так или иначе просыпаюсь я, когда в окне уже светят фонари. Малыш не завозился, могу спуститься вниз и выпить воды. После пирога с мясом, который таки испекла Марина, меня мучает жажда. Хм, интересно, кто дома?..　

Иду по лестнице, почему-то тихо. Как будто крадусь. На кухне никаких звуков, домработница, наверно, уже дома. Она сказала, что живет в соседнем поселке, не элитном.　

Интересно, вернулся ли Мирон?　

Мужчина сказал, что верхний этаж полностью предоставит нам. А вот где будет его спальня внизу, я без понятия. Кроме гостиной и кухни я видела на первом этаже еще несколько дверей. Что за ними — не знаю.　

Пока обхожу знакомые мне комнаты. В большой никого, и даже свет приглушен. Горит пара лампочек над входом. Кухня ярко освещена, но там никого нет. Я выуживаю бутылочку с водой из дверцы холодильника. Делаю глоток. Остальное возьму с собой, как раз вода немного согреется.　

Выхожу в просторный коридор, как раз вглубь будут незнакомые помещения. Хм, и куда идти дальше? Не ломиться же во все двери. Но тут мне на помощь приходит мой собственный слух. Издалека раздается гул и негромкая музыка.　

Я без тапочек и как будто крадусь. Самая дальняя дверь приоткрыта, в проеме видится свет. Быстро подхожу, чего уж теперь, и вижу, это не просто комната. Здесь путь на цокольный этаж. Небольшая площадка у двери и лестница вниз. В отличие от интерьера всего дома, ступеньки и стены темные.　

Шагаю вниз, не знаю, что за любопытство мною двигает Лестница быстро заканчивается, и я вижу тоже в черных тонах брутальный спортивный зал! Не ожидала. Он небольшой, насколько разбираюсь, тренажеры здесь самые базовые — велосипед, дорожка, пресс-машина. А еще много гантелей и блинов разного веса.　

Но самое главное — здесь я вижу Мирона. Бизнесмен лежит под штангой с внушительным количеством утяжеления. Спина на скамейке, крепкие ноги в спортивных штанах упираются в пол. Хоть на нем не лосины, мышцы все равно просматриваются.　

Он опускает металлический гриф с черными блинами себе на грудь, поднимает и издает низкий горловой стон. Я сразу цепенею от этого звука, хоть и понимаю — он чисто спортивный. В воздухе пахнет жаром мужского тела. Приглушенно играет тяжелая инструменталка.　

Мне бы развернуться и уйти, но я стою и завороженно пялюсь. На Мироне облегающая футболка, мышцы груди раздуваются от жима. Я не пускаю на него слюни, как на мужчину… Нет! Просто меня как будто загипнотизировала его мощь.　

— Проходи. Лада. Что ты стоишь?　

Красильников обращается ко мне сразу после громкого металлического звука — он опустил штангу на подставку.　

— Мм… Извини, я…　

Что я? Его персона заняла все внимание, когда я зашла. А теперь гляжу по сторонам и вижу — некоторые стены здесь со стильными спортивными рисунками, а другие — зеркальные. Вот в них и увидел меня Мирон.　

— Ты мне никак не помешала, — продолжает за меня хозяин дома. — разминаюсь здесь, если некогда ездить в спортклуб. Прости, если разбудил.　

Качаю головой.　

— Не извиняйся, ты в своем доме. И проснулась я из-за жажды.　

Я уже спустилась с лестницы, а Мирон встал со скамьи. Мы друг напротив друга. В ноздри лезет запах его пота, но мне не хочется зажать нос. Наверное, мой организм до конца не проснулся… Потому что я терпеть не могу амбре от мужчин, всегда гоняла Ивана в душ перед близкими моментами.　

— Как прошел день?　

Мирон потирает забинтованные руки. Он не ранен, так нужно для спорта с тяжестями. Хотя чуть выше кистей я замечаю как раз последствия старых повреждений. Его кожа у локтей в шрамах. Они не уродливые, плоские и не слишком заметные. Как будто он сильно ободрался. Может, последствия интернатской юности?..　

Так, он что-то спросил.　

— Это был самый идиотский день в моей жизни, если говорить в целом, — вздыхаю. — А если ты про то, что было здесь в твое отсутствие, то все в порядке. Марина помогала мне. Мы ели и гуляли с сыном.　

Кажется, когда Красильников меня увидел, он завел разговор с какой-то легкостью. Словно он просто вежливо пригласил нас в гости. Я же явно спустила его на землю, серые глаза мужчины темнеют.　

— Ясно. Рад, что не было происшествий.　

Он думает я буду наслаждаться деньками за городом? Конечно, пожить в таком доме с комфортом и отличной природой вокруг было бы просто здорово! Но при других обстоятельствах.　

— Завтра я позвоню маме и скажу, что мы переедем к ним.　

— Хорошо, — он жмет плечами.　

Даже не поспорит? Но в конце концов, мне не до его мотивов.　

— Спокойной ночи, — киваю и поворачиваюсь снова к лестнице.　

— Спокойной. Если что, я буду внизу.　

Глава 4　

Он, конечно, вежлив. Но если Мирон Красильников такой прекрасный, как расписывает его домработница, то мог бы прийти и рассказать мне. что станет донором для нас. А то устроили мне сразу несколько сюрпризов, непонятно зачем.　

Ночь проходит тоже без событий. Я как обычно ухаживаю за Матюшкой. Возле комнаты свой санузел, так что ходить далеко нет нужды. Как там ночует Мирон, я не знаю. А утром он дожидается меня внизу на кухне. На часах около восьми, маме я еще не звонила. Не хочу вводить ее в панику спозаранку.　

— Лада, еще раз скажу, — начинает Красильников после приветствия, — живите здесь. Ты сама знаешь, у твоих родителей условий не будет. Они будут переживать, а ты постоянно слушать оханье.　

Да уж, Мирон знает нашу семью.　

— И тем не менее, жить здесь — это полный бред, — замерзшими пальцами наливаю себе чай, — пусть даже у тебя на руках тесты. Я не планировала ребенка с тобой.　

Смотрю ему в глаза на последней реплике и внутри что-то ухает. Странно прозвучало… Неважно!　

— Толку, что вы планировали его с Иваном?　

Конечно, аргументы насчет моего муженька железные. Да я и не думаю с ними спорить.　

— Ваня оказался чудовищем, — сглатываю, — но это ничего не меняет.　

Ставлю белоснежную чашку на стол, иначе разолью кипяток. Поворачиваюсь к Мирону, который все это время стоял у шкафов. Кажется, он немного смягчился.　

— Хотя бы не делай резких движений, Лада. Я отъеду, что-то будет нужно — скажи Марине. Еще в твоем распоряжении водитель, у помощницы есть его телефон.　

Мирон дает мне полную свободу.　

— В любом случае спасибо тебе за все, — смотрю, как он напрягает губы.　

Что-либо загадывать — не мой конек. Так получается не только с моим браком, но и со звонком маме. Нет. трубку она берет, но сразу щебечет в ответ.　

— Лада, привет! Я позвоню тебе позже! Собираюсь на электричку, к папе. Еще чуть- чуть и опоздаю. А если буду болтать параллельно, что-то забуду или вообще под машину попаду. Ты меня знаешь!　

Да уж, особенно от тех новостей, что я сообщу. Ох, мама готовилась к поездке, папа ее ждет. Меряю шагами «нашу» с Матвеем комнату и соображаю, как поступить.　

— Хорошо, мам. Перезвони, как приедешь обратно. Привет папе.　

Дело затягивается до вечера… Может, я уцепилась за повод, потому что сама боюсь говорить? Ладно, заодно попытаюсь настроиться.　

Маленький сын, естественно, дает мне мало времени на раздумья. Он вообще не отличается спокойным характером, не зря Иван сбежал в другую комнату. А тут, видимо, добавился наш с ним стресс. Хотя вечер и ночь он провел нормально! Только же я начала собирать вещи, дал ревака.　

Качаю его на руках и невольно вглядываюсь — похож ребенок на Мирона? Как я предполагала, у его отца русые волосы и серые глаза. Черты лица всегда находила в нем только свои. Хотя вот сейчас кажется, линия губ у Матвея папина. Они тоже будут объемными и четкими.　

День проходит как и вчера, когда мы сюда приехали. Над нами хлопочет Марина, а я всю себя отдаю сыну. Кормимся, гуляем, спим. Мама пока не перезвонила. Но погода стоит хорошая и уже по-весеннему светло. Она могла и не торопиться ехать от папы. У моих родителей теплые отношения до сих пор, они болтают друг с другом взахлеб. Их пара для меня была примером…　

Что, интересно, будет думать про своих родителей мой сын?　

Ну а пока мамочка Матюшки рядом, а вот отец (почему-то я окончательно поверила, что это Мирон) приезжает ближе к семи вечера. И… не один. Глазам не верю, когда вижу в окно, что с ним рядом шагает мой брат. Прошу Марину посидеть с Матвеем, а сама прямо без куртки выбегаю к входной двери.　

— Мирон, ты зачем его привел?!　

Брат у меня не строгий, но мне все равно не по себе. Он будет уговаривать меня принять предложение друга? Запрещенный прием со стороны Красильникова… Успеваю высказать Мирону претензии, пока Макс отстал. Даже хватаю за рукав холодной кожаной куртки.　

Его взгляд тоже медленно остывает, встречаясь с моим возмущенным.　

— Это Иван ввел его в курс и сбросил твои смс.　

Теперь я вспыхиваю от мысли, что и Мирон видел мои сообщения. Оставлю дорогую одежду бизнесмена в покое. Глубоко вздыхаю.　

— Максим, идем поговорить.　

Мирон отходит в сторону, пропуская меня к дорожке, где задержался мой брат. Но уже через пару секунд останавливает. Правда, не руками. Я торможу, потому что на мои плечи опускается нечто тяжелое. Ту самую куртку он снял с себя и набросил на мои плечи.　

— Там холодно, — коротко объясняет он свой жест.　

Не спорю, потому что простуды мне бы как раз хватило для полного счастья. А я ведь еще и кормлю. Смиренно просовываю руки в рукава, хоть вещь для меня огромная. Зато она сохранила много тепла мужчины. Ощущения неоднозначные… Впрочем, мне не до них.　

Подхожу к Максу, мы вяло шагаем вперед на дорожку.　

— Ты знал про их план? — спрашиваю сразу.　

Брат мотает головой.　

— Нет, ты что. Я бы сказал. Они все решили сами, Мирон и сейчас морозится. Не может внятно объяснить, зачем. Ваня мне сообщил, скинул смс как доказательства. Но трубку не берет и дверь не открыл. Со мной согласился увидеться только Мирон.　

Смотрю на опущенные плечи брата и курчавые взъерошенные волосы. Он полноват, в нем нет ни грамма Красильниковского лоска. Но его родной вид и желание помочь пронимают. Я всхлипываю.　

— Сама не понимаю, что у них было на уме! Но я и правда хочу уехать отсюда к родителям.　

Брат некоторое время сопит.　

— Мама не говорила тебе, что отцу было хуже в санатории? — от его слов у меня встают дыбом волосинки. — Нет наверно… Не хотела пугать, ты же с грудным ребенком.　

— Нет… — шепчу.　

— Мирон передо мной не извинялся, ты же знаешь его. Но сказал, ответственность признает полностью. Готов дать крышу над головой, полное обеспечение. Понимаю, ты не такое планировала… Но может, пусть помогает, пока Матвейка растет?　

Я не удивлена, брат слишком слабохарактерный, чтобы рвать и метать. Да и на Мирона всегда смотрел с восхищением. И со своей большой семьей и зарплатой в страховой компании два лишних рта ему не потянуть. Но известие о папе! Вот это для меня шок!　

— Я боюсь за отца, — признаюсь брату.　

Тот кивает.　

— Ему сейчас нельзя волноваться.　

— Но они все равно узнают, — опускаю голову.　

— У Мирона есть какой-то выход.　

Дальше разговор двоих бессмыслен. Мы, не сговариваясь, разворачиваемся к дому, чтобы узнать, какое решение есть в голове у Мирона.　

Его домработница уже накрыла в гостиной чай. Матвей, по ее словам, крепко заснул. Ребенок все больше успокаивается на новом месте. Чего не скажешь про меня. Я нервно шагаю до середины гостиной. Останавливаюсь перед креслом, где с телефоном сидит хозяин дома. Он в строгом костюме, сосредоточенно смотрит на экран. Но я не робею.　

— Мирон, как мы поступим с моими родителями?　

Бизнесмен делает еще несколько движений большим пальцем, словно заканчивая набирать сообщение. Откладывает мобильный и смотрит на меня исподлобья.　

— Это ваши родители, решать в конечном итоге вам.　

Красильников прав, он вообще не обязан париться насчет моих отца и матери. Тем более, они всегда его недолюбливали, в отличие от моего муженька.　

— Макс сказал, у тебя есть идея… — говорю уже не так бойко.　

Мирон смотрит на мои пальцы, теребящие кнопку его куртки. Кажется, говорит мягче.　

— Да, выход имеется. Давайте сядем за стол.　

У Красильникова есть опыт переговоров. Он поднимается из кресла, я скидываю куртку, и мы идем вглубь комнаты. Здесь уютно разместилась обеденная зона. Все столы в этом доме круглые, а цвет их традиционно белый. Интересно, Мирон участвовал в выборе интерьера?　

Пока думаю о глупостях, к нам присоединяется брат — он отлучался в санузел. Рассаживаемся на некотором расстоянии друг от друга, Марина разливает чай. Не знаю, как у мужчин, у меня нет ни грамма аппетита.　

— Вам виднее, как и когда сообщить родителям новости, — повторяется Мирон, — со своей стороны могу гарантировать — от Ивана они ничего не узнают Так что пока, Лада, можешь делать вид, что всё по-старому.　

Вот как…　

— Я так бы и сделала, пока ситуация не устаканится.　

Говорю и сама до конца не понимаю, что имею в виду. Иван раскается, и мы помиримся? Нет я физически не смогу его больше принять. Мирон передумает и вообще пошлет меня? Вообще он похож на человека твердого слова, но я до конца его не знаю.　

— А если мама наберет ему, например, когда не дозвонится до Лады? — подает голос Макс. — И тот растреплет.　

Мирон реагирует мгновенно.　

— Нет. Он будет молчать.　

Красильников даже не сомневается, что Иван его послушает. Больше к своим словам он ничего не добавляет. Я задумываюсь о папе, глядя в чашку с благородным напитком. Мой брат со своим чаем решает расправиться по прямому назначению и перекусывает печеньем. Ему еще тащиться в свой новострой на выселках.　

Молчание нарушает мой телефон. Мама вернулась из папиного дома отдыха и перезвонила мне. Но скажу я ей совсем не то, что собиралась утром.　

— Мам, как там папа? — интересуюсь прежде всего.　

Та сразу тараторит.　

— Нормально, нормально! Выглядит совсем здоровым.　

Замечаю в ее голосе нарочно радостные нотки. Еле слышно перевожу дух, чтобы не выдать свое настроение. Мы обманываем друг друга, чтобы уберечь.　

— Отлично… Мам, я хотела предупредить — Иван сейчас берется за очень важный проект на работе и попросил, чтобы дома было спокойно. Его график теперь будет ненормированным. Может отсыпаться с утра, потом до поздней ночи быть на встречах или совещаниях по интернету. В общем, дома пока лучше без гостей.　

Я знаю, мама не обидится на драгоценного зятя.　

— Поняла! Пусть Ванечка делает карьеру. А ты сама к нам приезжай, скоро папа вернется — будем помогать с Матюшкой.　

Да, хорошая идея.　

— Именно так, мам. Будем приезжать к вам сами.　

Кидаю взгляд на Мирона. Надеюсь, он не запрёт нас в особняке. Но Красильников молча кивает.　

— Ладик, я тогда побежала в душ! Созвонимся. Тебе там поди мужа ужином надо кормить. Пока-пока!　

— Пока, мама.　

Ну вот, кажется, я решила вопрос с родителями. А заодно сделала выбор… Мы остаемся у Мирона. Пока осознаю, в гостиной снова появляется Марина.　

— Максим, вам, может быть, ужин положить? У нас сегодня запеченное бедро индейки с капустой и кабачком. Еще картофельное пюре для Лады делала, но его не много.　

Брат сглатывает Мирон тут же кивает домработнице.　

— Да, мы поедим. Зря ты эти печенюшки поставила.　

— Ой, да не сообразила!　

Помощница убегает, а я встаю из-за стола.　

— Мне нужно глянуть, как там малыш. Пока, Макс.　

— Если что звони, Лад.　

Он явно чувствует себя неловко. Но это и не тот человек, который помог бы мне в этой абсурдной ситуации. Предупредил насчет отца, и на том спасибо.　

— А ты не хочешь поесть, Лада, — уже мне в спину раздается голос Мирона, — кормящей матери не нужна голодовка.　

Мне хочется втянуть голову в плечи. Красильников уже задумывается, что нужно его сыну. И вот он не привык держаться в стороне.　

— Я ела час назад. У меня немного другой график, — говорю, не поворачиваясь.　

— Хорошо.　

Поднимаюсь к Матюшке. Сын вот-вот проснется, а пока я ложусь на кровать и пялюсь в потолок. Хм. странно, но я совсем не тоскую по комнате в нашей с Иваном квартире.　

Мне плохо и тошно от того, что я узнала. Но нет щемящей грусти по дому, семье. Или это послеродовая усталость, или в суете я не замечала, что вокруг давно нет ничего хорошего.　

— Иди сюда, малыш.　

Сынок проснулся, беру его на руки. Снова пытаюсь разглядеть черты Мирона. Надо бы посмотреть документы по ДНК. Или вообще как-то сделать независимый тест… Найти материал Красильникова в доме — не проблема. Вот только как смотаться в лабораторию незаметно?　

Вот по чему я скучаю, так это по своей свободе. Родители всегда меня баловали, мало что запрещали. Пусть мои приключения были безобидными, а подружки хорошими, но мы часто куда-то ездили, гуляли, мотались на шопинг. Иван, правда, изначально ворчал, что надо бы экономить. Но пока мы просто встречались, я над его занудством только хихикала.　

Потом был брак, болезнь отца — первые ограничения. Беременность вообще многое изменила, тогда я лишилась львиной доли подруг. А появление малыша забрало остатки свободы. И я не подозревала, что может быть хуже!　

Теперь я вообще не знаю — возможно, Красильников будет отслеживать все мои передвижения.　

Пока кормлю Матюшку, стараюсь не думать о плохом. Но как только вытираю его ротик и кладу малыша на кровать, снова не могу усидеть на месте. Да и если я хочу посмотреть на бумаги сегодня, нужно успеть до ночи.　

Ребенка беру с собой, а то он в последнее время часто один. С ним на руках спускаюсь вниз, там тихо. Мой брат явно поел и ушел. Марина тоже умчалась домой к мужу. А где хозяин? Вряд ли после ужина он в своей качалке.　

А кроме тренажерного я помещений не знаю. Вот еще перемена — я живу совершенно в незнакомом доме! Ух, стараюсь собраться и спокойно поискать Мирона. Иду в тот же дальний коридор.　

Набираюсь смелости, громко стучу в одну из дверей сбоку. А когда дергаю ее. она оказывается заперта. Облом! Остается еще одна, на другой стороне. Дверь одинока среди длинной стены — наверно, там большая комната.　

— Да!　

Теперь в ответ на мой стук раздается громкий голос. Это Мирон. Медленно открываю дверь.　

— Извини, надо поговорить, — сообщаю решительно.　

Переступаю через порог, не поднимая глаз. Вроде из-за безопасности или чтобы настроиться. А когда поднимаю голову, замираю от удивления.　

Помещение и правда большое, а обстановка не такая, как я ожидала. Здесь и кровать, низкая и просторная, и подобие кабинета со столом и парой деревянных шкафов. В углу притулился манекен, на таких боксеры отрабатывают удар. А на стене сбоку огромный телевизор и несколько полок с книгами. В общем, тут есть всё.　

Оглядываюсь и только потом замечаю, что хозяин этой миниквартиры смотрит на нас. Вернее, его внимание приковано к Матвею. Мужчина стоит по струнке прямо, на нем уже спортивные домашние вещи. На кровати, кажется, валяется полотенце. Но он не выглядит расслабленным после душа. Губы сжаты, пальцы плотно сцеплены.　

Глава 5

— Я могу положить его на кровать?.. — говорю о сыне. — Он в подгузнике.　

Рот Мирона отпускает напряжение, и на нем даже проскакивает улыбка.　

— Конечно.　

— Мирон. — взмахиваю уже свободными руками, — покажи мне тест на отцовство.　

Мужчина, не задумываясь, в согласии машет головой.　

— Сейчас.　

Достает из стола и прозрачного конверта бумаги. Да. там более-менее понятно всё написано. На 99,9 и так далее процентов Мирон — отец Матюшки. Что же, хотя бы это был не блеф.　

— Ты до сих пор не веришь?　

Кажется, Красильников хочет поговорить.　

— Конечно, ведь это не независимая экспертиза. Я уже когда-то поверила Ивану, что донор анонимный.　

Мирон отвечает тут же.　

— Можешь сделать еще один тест сама. Я сдам кровь или что там нужно? Волосы? Зубную щетку? Бери, что хочешь. Но сын даже похож на меня.　

Он не говорит — ребенок. Мирон произносит слово сын совсем неравнодушным тоном. А взгляд, который он тут же направляет на Матюшку, еще более красноречив. Мужчина не пытался все это время приблизиться, взять малыша. Но его нутро явно рвется к нему.　

— Да, я хочу сделать самостоятельный тест.　

Вроде бы получаю желаемое, но радости нет. Наоборот вдруг на глаза наворачиваются слезы. Может, окончательно понимаю, что это все не сон.　

— Ты любишь Ивана?　

Даже сразу не понимаю, о чем он.　

— Мм… Он мой муж. Конечно, я вышла за него по любви.　

— И продолжаешь любить? Несмотря на то, что он использовал тебя?　

Мирон как обычно не деликатен. Но чего он хочет? О какой любви можно сейчас говорить… Слезы окончательно выкатываются.　

— Использовал?　

Какая выгода Ивану от брака и малыша? Вот это я и имею в виду. Но Мирон говорит о другом.　

— Он хоть что-то сделал? Перед тем, как семья назначила его твоим женихом?　

Вот какие у него мысли. Хотя, возможно, со стороны так и выглядело. Все были рады нашим отношениям.　

— Я бы не вышла замуж только из-за мнения родных, — говорю твердо, — я сама захотела быть с ним.　

— И чем же он заслужил?　

— Он… ухаживал! — не понимаю, почему так не хочу оказаться в его глазах пустышкой. — Я вообще давно чувствовала его внимание… Еще когда Ваня меня от собаки защитил. Пес прибился ко двору, соседи его подкармливали. А мальчишки раз решили поиздеваться. Вечер, я с секции по плаванию шла. Рыжик как кинется от них ко мне! За ногу схватил. У меня даже память отшибло от страха.　

— А Иван? — голос Мирона звучит скептически.　

— Он его оттащил! Я опомнилась только в лифте, когда Ваня меня обнимал и успокаивал.　

Красильников вдруг усмехается.　

— Наверное, напуганный пес знатно его подрал?..　

Жму плечами.　

— Не знаю… Не видела.　

Всхлипываю… Я не плакала весь вчерашний чудовищный день. Но сейчас вопросы Мирона выворачивают. Я как будто хочу оправдаться перед ним за выбор мужа. И от того чувствую себя совсем мерзко.　

Не понимаю, какая цель у этого разговора. Может быть, Мирон уже пожалел, что перевез нас в свой дом. Он хочет уединения, а тут хожу я, да еще и с ребенком. Вот вломились в его супер-спальню.　

— Почему ты не снял нам квартиру? — не смотрю на него, в голосе явные слезы. Но плевать. — Если хотел помочь своему сыну? Не обязательно нам занимать целый этаж в твоем личном доме.　

Матюшка вроде бы тихо лежит на большой кровати. Так что слышу я только звук шагов по направлению ко мне. Мои глаза уткнулись в пол, и я вижу в меру большие мужские ступни в серых спортивных носках. Мирон подошел ко мне очень близко.　

— Не расклеивайся, Лада. Ничего ужасного не происходит.　

Да Красильников — мастер поддержки. Конечно, всего лишь мой муж продал меня другу, который внезапно оказался отцом нашего сына. Сущие пустяки!　

— Моя жизнь разрушена, Мирон…　

Говорю искренне. И точно так же от души изумляюсь, когда мужские руки грубовато опускаются на плечи и притягивают меня вперед. Реакции заторможены, и я не сопротивляюсь. Чувствую крепкие мышцы щекой. Меня не окатывает нежностью или каким-то смущением. Ничего пошлого. Я ощущаю только силу, которая идет от этого человека. И не вырываюсь, наверно, потому, что хочу хоть немного подпитаться ею.　

— Иван может пойти на попятную, — не отпуская. Красильников начинает говорить, — появиться рядом с вами. Поэтому я решил, что вы будете именно здесь.　

А ведь реально, в теории мы могли бы помириться. Убрать факт продажи, как бредовейший в наше время… А в остальном — даже после самых крупных ссор супруги сходятся и дальше живут вместе. Мирон этого очень не хочет. Однако.　

— Я не такая дурочка, даже если ею кажусь.　

Выбираюсь из его объятий без особого труда, сразу шагаю к Матюшке. Сынок с любопытством таращит свои серые глазки.　

— И не думал называть тебя дурой, — поправляет меня его отец, — но еще к слову об Иване — нужно забрать у него остатки ваших вещей. Я могу отвезти тебя, его в тот момент не будет дома.　

Он так уверен в действиях моего мужа. Хотя, наверное. Ваня против него не попрет. Почему же он тогда просто не прикажет ему держаться от меня подальше? Зачем опять-таки нам быть здесь?..　

— Это ты ему велишь не появляться дома? — сажусь к сыну, вкладываю палец в его кулачок. — Тогда ты мог бы сказать ему, чтоб он не приходил мириться. И не надо будет нам постоянно торчать перед твоими глазами.　

— Ему я могу приказать… — Мирон вдруг усмехается. — Для вас же выделен целый этаж.　

Я не до конца поняла первую фразу. Ему он может, а кому-то нет?.. Но больше меня зацепило продолжение речи. Хозяин дома ведь и правда выделил нам просторные комнаты. А я сама каждый вечер выискиваю его в доме.　

— Да. пойдем-ка мы, наверное, туда, — аккуратно забираю сынишку с белой постели, - насчет вещей спасибо. Из той квартиры их точно надо скорее забрать.　

Мирон молчит в ответ, и мне приходится на него посмотреть. Делаю это и замечаю, что он, в свою очередь, глядит на головку сына, которую я поддерживаю рукой. Поднимает глаза на меня, и я вижу в них оттенок разочарования. Что-то не так?　

— Хм, отдыхайте. Спокойной ночи, — отмирает бизнесмен.　

Киваю.　

— Доброй ночи.　

Мы общаемся вежливо в нашей странной ситуации. Вроде бы абсурд, но я понимаю, если бы Мирон вел себя как быдло, я бы вообще сломалась морально. Так остаются хотя бы крупицы покоя.　

Пока купаю Матюшку, вспоминаю, как вел себя Красильников в прошлом. Когда еще был просто другом моего старшего брата, а не влиятельным богачом. Хоть у нас дома с ним всегда общались сухо, он уважительно здоровался с родителями, даже спрашивал о здоровье. Если доводилось сидеть за столом, хвалил еду и благодарил. Почему же у меня всегда было ощущение того, что он не такой, как мы?　

Трудно понять, ведь мне было мало лет, и я всегда держалась от него подальше.　

Засыпая, ухожу мыслями в другую тему. Иван… Неужели правда он когда-нибудь захочет вернуться? Вот его я, казалось, знала как свои пять пальцев. Аккуратный, воспитанный, приятный. Родной? Да, и это тоже. Хотя за последние месяцы мы отдалились, а его предательство залило остатки чувств черной краской.　

Мне больно даже думать о нем, а не то что тосковать по нему, как по мужчине. С таким выводом проваливаюсь в сон, не подозревая, что супруг может еще больше пасть в моих глазах.　

Утром Мирон объявляет, что к полудню мы отправимся в наше с Ваней «семейное гнездышко». Хм, поэтому-то он не умчался по делам пораньше. Впрочем, за завтраком хозяин особняка со мной не сидит, закрывается в своей спальне- кабинете. Я ем в компании сына в портативной люльке и Марины. Помощница щедро накладывает мне горячие оладьи.　

— Испекла на кефире, — сообщает она, — хозяин сморщился, ему правильную еду подавай! А вы такая худенькая.　

Как-то я в последнее время не смотрю в зеркало. Возможно, Марина права. Хотя я никогда не была пышной, да и роста во мне мало.　

— Очень вкусно, — не вру.　

Еще и варенье клубничное. А быть проданной не всегда плохо! Боже, у меня черный юмор.　

— Мирон Алексеевич сказал, ему по интернету переговорить нужно, — вполголоса сообщает домработница, — а так он сейчас много в своей комнате не сидит, как раньше.　

Марина простовата и болтлива. Я благодарна ей за доброе отношение — хоть ей и платят за это деньги, отнеслась она ко мне и малышу с искренним позитивом. Но вот рассказы я ее уже пропускаю мимо ушей. А на связанном с Мироном делаю стойку.　

— Когда-то Мирон просиживал в комнате? — поднимаю брови.　

Помощница вдруг суетится, подливает мне чай. Видать, хочет показать, что стоит рядом не только из-за сплетен.　

— Это если Сюзанна здесь была! — слышу имя бывшей жены Мирона. — Она обычно в путешествиях жила. А один год. оба они тут почти от лета до лета просидели… Вот тогда он и оборудовал себе логово. Это как раньше мужики в гараж ходили.　

Ох, Марина! Или она так сильно ко мне прониклась, или просто хочет засадить бывшую женщину хозяина в глазах новой. Нет, я лично не считаю, что мы с Красильниковым можем быть вместе! Но в глазах работницы я не просто так тут очутилась.　

А Сюзанна и правда своеобразная. Сначала, насколько помню, она была просто смешной. Безумно хорошенькая, нарядная всегда в меру сил. У нее, как и у Мирона, были проблемные родители, они в интернате и подружились. Сюзанка была легкой, безобидной какой-то. Но чем дальше в брак, тем больше становилась стервой.　

Мама всегда говорила на рассказы брата — если не бросает, значит, его все устраивает. Макс что-то там про семейные ценности Мирона бухтел. Я слишком не вникала.　

Хм, вот только что будет с Сюзанной, когда она узнает про Матвея?.. Ведь у нее с Мироном наследников не вышло.　

Как только доедаю, Мирон выходит из своего убежища. Нужно собираться понемногу, но тут же встает дилемма — брать ли с собой малыша? Я паникую от мысли, что придется оставить его. Но и дальнюю дорогу по пробкам он плоховато в прошлый раз перенес.　

— Мы поставим камеру, и ты в любой момент увидишь его со смартфона, — говорит Мирон.　

Помощница по хозяйству не обижается на мое недоверие и радостно кивает. А я в итоге прихожу к выводу — хотел бы у меня Красильников забрать малыша, мог спокойно сделать это и в моем присутствии. Для ребенка реально лучше никуда не мотаться.　

Но идею с камерой мы все же воплощаем. И по дороге я только и пялюсь в экран. Еще и потому, что говорить с Мироном мне неловко. Он тоже, слава богу, молчит и не заводит больше про мою любовь к Ване и наше воссоединение. Однако скоро нам придется поговорить и очень серьезно.　

Мы доезжаем, поднимаемся в новом лифте на этаж. Еще до брака Иван продал бабушкину квартиру и купил эту, в более современном доме. Он гордится этим и всегда трепетно относился к своему жилью. Почему и не разрешал ничего менять под ребенка. Ведь он все равно вырастет.　

— Не торопись, — говорит Мирон, когда я открываю своими ключами, — его не будет до вечера.　

Связку я банально забыла отдать. Да и сам Иван выпихивал меня с вещами в зубах из дома.　

— Хорошо, — отзываюсь деловым тоном.　

Смотрю по сторонам, и мне кажется, я не была здесь как минимум год. Все стало таким холодным и чужим.　

Да и не время разводить нюни. Нужно собрать то, что принадлежит мне и малышу. Возможно, кто-то бы поднял высоко голову и сказал — мне отсюда ничего не надо! Оставил бы даже колготки, купленные на деньги мужа. Но я смотрю трезво — без одежды трудно жить. А Мирон хоть пообещал содержание, может ведь передумать.　

Марина дала мне с собой больших пакетов, трамбую туда теплые вещи, офисную одежду, коробки с обувью. У Матюшки вещичек меньше, но я собираюсь забрать его манеж и большой надувной мяч.　

Мой сопровождающий не лезет под руку, засел в гостиной и что-то смотрит в телефоне. К слову о большой комнате… Нужно еще перебрать документы! Основные я для удобства держала в сумке, и они уже при мне. Надо глянуть, что еще осталось.　

Ванина педантичность играет мне на руку, все бумаги у него в двух ящиках шкафа. Не развожу бардак, перебираю корочки и квитки. Мой диплом, боже! Но нужно и его забрать. Вдруг на самом дне вижу узкие почтовые конверты. Это могут быть ответы мне насчет инвалидности папы из инстанций…　

Машинально достаю листки бумаги, и взгляд сам собой приковывается. Что за черт?..　

«Как вы и хотели, у нас родился мальчик — Матвей. Как только он окрепнет я привезу его в Лос-Анджелес. Вы поймете, что ваше дело уйдет в надежную семью».　

Это что вообще?! Резко шарю по деревянной поверхности, достаю все конверты. Письма не мои, но там говорится о моем сыне! Глаза бегают по строчкам. Хоть адресат явно находится в Штатах, текст русский.　

«Мы счастливы, что сможем повидаться с самым старейшим представителем нашего рода, дядя Мэтью! Высылаю вам фотографии вашего тезки, Матюшки. У него явное сходство с вами, порода».　

Ахаю! Какое сходство?! Ребенок не имеет отношения к родне Ивана. Я все еще мало понимаю и решаю прочесть самое раннее по датам письмо. Оно и расставляет точки.　

«Здравствуйте, Иван! Я являюсь кузеном, или как говорят на нашей родине — двоюродным братом вашего дедушки. Не знаю, в курсе ли вы, но когда-то давно мы работали на секретное ведомство. К сожалению, позже мой брат подвергся репрессиям. Мне же удалось сбежать из страны. Каюсь, я был настолько рад, что тут же забыл о родне. Да и переписка только подставила бы их под удар. Мне дали хорошее место работы и жительства, я процветал. Вот только не смог родить детей. Это болезнь, генетика. Брату в этом больше повезло, хотя в нашем роду бесплодие — не редкость. Я хотел бы видеть вас, если у вас есть дети. А коли роду суждено прерваться, отпишу наследство в медицинский фонд».　

— Ты знал, Мирон?! — выдыхаю я.　

Ноги несут меня вперед по комнате. Краем глаза замечаю, на смарфоне Красильникова трансляция из спальни Матюшки. Там вроде все в норме, так что не заостряюсь. Меня будоражит другое.　

— О чем? — отец «наследника» Ивана поднимается на ноги, хмурится.　

— Что Ваня провернул аферу ради наследства?! Ему ведь так резко понадобился ребенок! Как раз в тех числах! Как он мог?!　

Мирон тоже смотрит с удивлением. Но его, оказывается, поразило другое.　

— А ты разве не знала?..　

Он в курсе. Но похоже, не всего.　

— Я в первый раз вижу эти письма! Ни о каких родственниках из Штатов понятия не имела. Ваня заговорил о ребенке, сказал — нашей семье нужно развитие. И я не буду грустить, пока он пропадает на работе. И что любая женщина мечтает о малыше. А он не хочет лишать меня счастья!　

Меня пробирает нервный смех. Как же так?!　

Глава 6　

— Не знал… Правда, не знал, что ты не в теме. Иван потому ко мне и обратился, что дело имело секретный оборот. Но я понятия не имел, что это тайна от тебя тоже.　

Хватаю ртом воздух.　

— Какой же бред! Но ты?! Как ты мог согласиться?!　

Взгляд Красильникова каменеет.　

— Я согласился, чтобы он не наделал глупостей. С тобой… И к чему теперь говорить?　

Пропускаю его объяснения, потому что тут же думаю о другом.　

— И почему же теперь он выгнал нас из дома? Ему не нужен наследник? Или вы спелись, чтобы выкрасть Матюшку?!　

Кажется, меня сейчас хватит удар. Трясусь, оседаю на пол. Красильников тут же оказывается рядом и тычет мне мой же телефон, словно это пузырек нашатыря.　

— Вот. смотри. Малыш на месте.　

От вида моего маленького сыночка в кроватке внутри все дрожит. Но последним делом сейчас будет разреветься. Тогда совсем отключится мозг, а я хочу прояснить для себя всё.　

— Этого богатого родственника устроил бы приемный сын? Ему же хочется, чтобы на свете жили именно их потомки!　

Не задумываюсь, в курсе ли всех подробностей Мирон. Скорее всего, да, уж этот человек бы не стал действовать вслепую.　

— У Ивана не было выхода, родного ребенка ему неоткуда взять. Он рассчитывал, тест ДНК никто делать не будет. У нас с ним нет кардинальных различий во внешности, я даже чем-то смахиваю на этого Мэтью.　

— Боже… — потираю виски, чтобы не лишиться сознания. — И самый главный вопрос — зачем в таком случае Иван нас отдал? Уж явно ты не предложил больше денег, чем американское наследство.　

Сначала говорю отдал, потом вспоминаю о продаже.　

— Предложил бы, если бы возникла необходимость. Но в то же время я мог бы и просто забрать вас. не отваливая столько бабла этому недоумку.　

Последнее слово заставляет задуматься — а друзья ли эти двое до сих пор. Впрочем, мне сейчас на это плевать.　

— Так почему?..　

Мирон поднимает меня за локоть с пола. Я даже не соображала, что сижу там. Уводит к дивану, но сам рядом не садится. Шагает по комнате перед моими глазами. Мужчина явно напряжен.　

— Старик Мэтью отбыл в лучший мир, — наконец, говорит он, — ему было под девяносто. Взгляни на письма, там есть вернувшиеся назад. Те, что писал сам Иван. С троюродным дедом они общались по старинке через обычную почту. Интернетом тот не владел, по телефону говорить не мог — был глух. Но Ваня знал координаты и пытался наладить связь, когда почта прервалась. Ему ответили, что адресата больше нет. Домом сейчас заправляют дети его приемного сына.　

Беру себя в руки, чтобы вникнуть.　

— Это был настолько старый человек! Как Иван вообще мог воспринимать его слова всерьез?　

Мирон пренебрежительно выдыхает.　

— То же самое спросили юристы. Но для твоего мужа это была единственная лазейка в красивую жизнь. Он не нищий и по меркам многих наших соотечественников вы жили нормально. Вот только Иван мечтает о другом уровне.　

Правда в словах Мирона есть. Мой супруг всегда грезил машинами супер-класса. большим домом и желательно за рубежом. Про всякие гаджеты, часы и шмотки молчу. Но кто не хочет жить хорошо? Не думала, что он дойдет до таких поступков.　

— Ребенок — это ведь не какие-то акции… Это живой человечек! Как он мог?! Как ты мог, Мирон?! Зачем ты согласился?..　

Нет. я не собираюсь валить с больной головы… Основная ответственность на Иване. Но его сейчас нет, а друг-донор передо мной. Я просто не могу не спрашивать.　

— Он бы не отказался от цели, — сухо констатирует факт Мирон, отвернувшись к окну, — анонима он не хотел, а кого бы нашел… Непонятно, что в результате мог родиться за ребенок. И ты ведь хотела малыша?　

— Я имела право знать, от кого я его рожаю?!　

Мы прошли по кругу и вернулись к самым первым претензиям. Я уже откровенно кричу, Красильников меня не обрывает. Лишь спустя паузу он подводит своего рода итог.　

— С какой-то стороны я поступил неправильно. Но разве можно назвать это ошибкой?　

Он снова указывает на экран телефона. Имеет в виду Матюшку… Конечно, мой сын — это подарок небес. Жаль, что у него никогда не будет нормальной семьи. Мне ничего больше не хочется говорить лично Мирону. Меняю тон на деловой.　

— Я дождусь Ивана здесь, а ты можешь ехать.　

Хочу посмотреть в глаза мужу.　

— Нет, ты поедешь со мной, Лада.　

— Ты говорил, я не пленница! — меня снова оставляет выдержка.　

— Здесь я тебя одну не оставлю. Позвонишь ему позже, если думаешь, что вам есть, о чем поговорить.　

Я уже лишаюсь способности думать. Возвращаю конверты в ящик.　

— Не помню, когда в последний раз сюда заглядывала. — не знаю, зачем говорю вслух, — прятал ли он вообще эти письма? Или считал меня за дурочку?　

Свой паспорт и документы Матюшки я держала у себя, чтобы не перекладывать. А другими делами перестала интересоваться после рождения малыша.　

— Ты не дура, Лада. Давай, займись остальными вещами.　

Растерянно гляжу на пакеты. Ведь мы приехали за нашими пожитками… Кроме того, что мне открылась возмутительная правда, ничего не меняется. Мы все так же проданы и должны окончательно переехать к Мирону.　

— Лад, я реально не знал, что ты не в курсе планов Вани, — мужчина подхватывает мою мысль, — да и вообще думал — вы хотите совместить приятное с полезным. Стать родителями, в перспективе получить наследство. Да. идея казалась сомнительной! Меня удивило, что ты участвовала в таком обмане… Но я понятия не имел, что муж и от тебя все скрывает!　

В принципе я готова ему поверить.　

— До сих пор не могу понять, зачем тебе нужно было это донорство, Мирон?　

Смотрю на успешного брутального мужчину перед собой. К чему ему дарить какой- то средней семье свои гены?..　

— Давай закончим с вещами.　

Да, поток искренности Красильникова махом прервался. Похоже, он готов сказать в лоб многое, но только не то, что у него на душе.　

— Буду благодарна, если ты заберешь вещи, а я останусь…　

— Нет!　

Мирон резко прерывает мою попытку.　

— Ты не имеешь право мне запрещать!　

Сажусь на диван, сцепляю руки на груди. Мужчина подходит возвышается надо мной.　

— Тебя дома ждет маленький сын. А этот разговор неизвестно чем может закончиться. Мне некогда сидеть здесь с тобой, да и не к чему это. Поговоришь с Иваном по телефону.　

Голос Мирона настолько твердый, что я понимаю — в случае необходимости он закинет меня вместе со всеми шмотками на плечо и вынесет отсюда. И в одном он абсолютно прав — Матюша будет слишком долго без меня.　

— Хорошо, сейчас поедем, — я отключаю все эмоции, чтобы закончить сборы.　

Больше ни на что шокирующее в квартире не натыкаюсь, просто выбираю наши с Матвеем вещи. Мы в четыре руки несем пакеты к машине, большую часть Мирон. Грузимся, и когда авто трогается, я пытаюсь набрать Ивану. Удивительно, супруг тут же берет.　

— Ты увезла вещи? — спокойно интересуется он.　

Шумно выдыхаю.　

— Иван, тебе ничто даже не кажется ненормальным?! Напоминаю — ты продал нас! И еще… Какого черта ты использовал меня как разменную монету?! Вернее, инкубатор для наследника, которого хотел предъявить американскому деду!　

Я сижу рядом с Мироном, потому что заднее сидение заложено вещами. Не смотрю на его лицо, но кажется, он хмыкает. Плевать.　

— Лада, не кричи так, я на работе, — Ивана волнует только одно, — да, я вел переписку с Мэтью. Скажи спасибо, что я хотя бы попытался вытащить нас из задницы. Или ты хочешь всю жизнь прозябать, как родители? Да, у меня не получилось, но был запасной вариант. Я пристроил вас в хорошие руки! Мама и папа ничего не накопили для твоего благополучия. Так что не в твоем положении орать. Всё! Мне пора работать.　

Он сбрасывает, не давая мне даже отдышаться. Добрые руки? Мы что котенок и кошка? Кажется, мир вокруг меня сходит с ума.　

Поворачиваюсь к Мирону, тот не смеется. Не знаю, слышал ли он Ивана в трубку, тот говорил приглушенно. Но в любом случае Красильников лишь молча везет меня, как он выразился, «домой». Я тоже ничего не говорю, пытаюсь сохранить остатки сил, которые сейчас понадобятся моему малышу.　

В особняке все чинно и благородно. Матюшка обихожен Мариной, проголодался только. Домработница помогает мне с вещами и как всегда окружает заботой. Пока кормлю ребенка, она узнает, чего хочу я сама. Ох, молоко для малыша — единственный стимул для меня сейчас нормально есть.　

Сынок, налопавшись, засыпает — мой ребенок на глазах становится спокойным! Подарочным, как говорят мамочки в районном чате. Может, причина в чистом воздухе от сосен? Или стоит показать Матвея врачу?.. Вроде у нас скоро плановый осмотр.　

Спускаюсь вниз одна. Мирон снова куда-то уехал, как сказала Марина — по делам. Сама домработница тут же принимается кормить меня — у нее сегодня рыба на пару и отварной рис «Жасмин». Довольно аппетитное сочетание. Я даже на несколько минут забываю, что моя жизнь скатилась в тартарары.　

Марина еще убаюкивающе болтает о пустяках — погоде, новостях поселка. Служащие в этом элитном местечке общаются между собой, и любой смешной случай становится темой для обсуждения. Про личную жизнь хозяев, правда, никто не решается сплетничать.　

— Вот так британский кот Афанасий у трех хозяев питался. Соседи думали, он брошенный. А Комаровы взять в толк не могли, почему породистый кошак на элитном питании толстый, как бочка? Теперь будут ставить выше забор! Могут пошуметь завтра, но Матюшу если что унесем на другую сторону.　

— Хорошо, — киваю женщине и даже улыбаюсь.　

Но ее лицо вдруг вытягивается.　

— Это что же? Агриппина Ванна?!　

Не понимаю, какую сантехнику Марина увидела во дворе. Мирон тоже решил обновить что-то дома?.. Пропускаю мимо ушей, не мое дело. А вот домработница не успокаивается и тут же бежит в гостиную. Я невольно слышу обрывки фраз.　

— Агриппиночка Ивановна! Вы бы позвонили, я бы любимый Наполеончик испекла!　

— Марина, у меня и так плюс три лишних кг! Здравствуй, дорогая, и не суетись.　

Они еще что-то обсуждают. Кажется, работница делает гостье комплименты.　

— У вас осиная талия…　

Вспоминаю опасное насекомое и ёжусь. Кто это пришел? Насколько знаю, родственников у Мирона нет. Для приятельницы голос староватый. Любовницы по этой же причине отпадают. Со служащей в доме Марина бы говорила попроще.　

Я поела и даже допила минералку. Поднимусь, наверное, к себе.　

— Мне необходим стакан чистой воды, Марина. Стараюсь в день выпивать не менее шести! Такую норму установил мой врач.　

Незаметно уйти на лестницу не получилось. На кухне появляются Марина и незнакомка, я так и замираю от удивления. Женщина и правда в возрасте, но с идеально прямой спиной и хрупкой фигурой балерины. Не подводит и прическа — шишка назад. Волосы дамы высветлены, видимо, чтобы скрыть седину.　

— Добрый день… — как будто не здоровается, а с удивлением замечает она.　

У Марины же на лице растерянность, она явно не знает, что сказать.　

— Меня зовут Лада, — представляюсь пожилой женщине.　

— Агриппина Ивановна, — вот откуда взялась «Ванна», — я бывшая преподавательница Мирона. Хотя о педагогах нельзя говорить в прошедшем времени. Мы близки, хозяин этого дома считает меня крестной.　

Вот как. Ну, это его право, меня не касается.　

— Лада — мамочка малыша Мирона Алексеевича, — робко вставляет слово Марина.　

Мне отчитываться ни к чему, да и тест для начала нужно сделать. Но я не сержусь на Марину, остаюсь спокойной. Чего не скажешь про Агриппину Ванну.　

— Мамочка малыша?! Это как так?　

— У них общий сынок — Матюшка, — Марина решает идти до конца.　

— Да ладно?! — преподавательница даже выпадает из интеллигентного образа. — Расскажите мне подробнее!　

Тут уже домработница косится на меня. Вздыхаю.　

— Пока всё неясно, Агриппина Ивановна. А позже Мирон вам расскажет, если посчитает нужным.　

Мой тон довольно прохладный, но это не отталкивает преподавательницу.　

— Дорогая! Ну неужели! Я так счастлива за вас и мальчика! Обоих мальчиков! Сразу сказала Мироше — негативный опыт должен стать лишь трамплином для счастья! Какая вы хорошенькая. Лада!　

Ее голос на радостях становится совсем тоненькими, как будто детским. И сама женщина сразу из важной балерины превращается в милашку. Кажется, она добрый человек.　

— Так рада, что Мирон обрел личное счастье. Вы уже тайно поженились?　

Ну хоть не обвенчались.　

— Кроме ребенка нас ничего не связывает. — обрываю я фонтан восторга.　

На кухне повисает звенящая тишина.　

— Чай ставить? — издает писк Марина.　

— Да, пожалуй, Марина… — без тени улыбки бормочет Агриппина. — Вы можете нормально мне пояснить, что происходит?　

Женщина явно с большим опытом в педагогике. Потому что от ее внезапно ставшего строгим тона по коже бежит холодок. Как будто моя преподавательница по философии Светлана тоже Ивановна заметила у меня в рукаве шпаргалки. Ну не давались мне наизусть имена известных мыслителей! А уж их идеи и вообще было невозможно понять.　

Ух, трясу головой. Хоть у меня сейчас проблемы покруче философии, возвращаюсь к реальности с некоторым облегчением. Но, кажется, я уже покорно согласилась на чай.　

Садимся в гостиной. Аппетита хлебать жидкость из элитных сортов у меня нет. Сейчас пару минут, и сбегу к малышу. Марина явно пожалела о своем длинном языке, поэтому, накрыв, тут же сматывается. Я остаюсь наедине с преподавательницей. Так, надо бы уяснить, что мы не в универе, и отвечать я ей не должна.　

— Но как же вы не вместе? — Агриппина забыла про свои кг и нервно разворачивает конфетку.　

— Ситуация сложная, мы ведь взрослые люди. — отчитываться я тоже не обязана. — говорю просто по факту — мы не пара.　

Не знаю, почему я вообще с ней сижу. Может, персона меня чем-то расположила? Или просто боюсь остаться наедине со своими мыслями и переваривать, как со мной поступил муж.　

— Мироше трудно, очень трудно пережить развод. Хоть семьей там нечего было называть! Но он так серьезно относится к браку.　

Насколько слышала, жену он особо не выбирал. Но никак не комментирую.　

— Сашка, — педагог усмехается, — Сюзанна, как она себя переименовала после выпуска — в детстве ее Саньком дразнили, девочка была неплохая. Но нет у них совместимости! Она всегда стремилась к роскоши. И это неплохо для женщины, скажу я вам. А Мирон при всех своих деньгах — аскет. Ну это те, кто отказывается от комфорта в пользу простоты. Сам себя лишает этой самой роскоши.　

Агриппина объясняет по привычке, значение слова я и так знаю.　

— Так жену он вроде не лишал материальных благ. — невольно вступаю в разговор, — она всегда одевалась в бренды, жила в разных странах мира.　

— Они разошлись по разным сторонам баррикад, — с долей пафоса заявляет моя собеседница, — их интересы в жизни разделились. Она где-то там, он здесь. В общем, Мирон окончательно понял, Сюзанна не идет с ним по жизни, а просто существует на его бабки.　

Забавное слово из уст преподавательницы. А я уже не могу сказать, что беседа мне совсем неинтересна.　

— Разошлись ведь они спокойно? — поднимаю брови.　

Агриппина издает визгливый смешок и чуть ли не подскакивает на месте.　

— Куда там! Сюзанка вцепилась в него зубами. Билась с адвокатами за имущество, хотя отступные он ей давал приличные. Подавала в суд даже на моральный ущерб! Пыталась повесить на него побои! При том, что Мирон не то что на женщину руку поднять… Он в драках с пацанами-то всегда себя сдерживал. Только если своих защищать приходилось, вмешивался. Не добилась ничего наша Саша, но нервы хорошо ему потрепала. И отбила желание снова заводить семью.　

Логично, я бы вот сейчас о новом муже думала в последнюю очередь. Когда так обожглась на первом браке.　

— Но я надеюсь, вы растопите сердце нашего замечательного Мирона! — выдает Агриппина, а я вздрагиваю. — Вы такая милая, Ладочка! И я вам буду всячески помогать.　

Отлично.　

— Хм, совершенно не стоит. У нас с Мироном только деловое общение. Простите, я пойду к сыну.　

— Конечно! — Агриппина Ивановна снова жует конфету. — Знайте. Ладочка, я за вас! Вот увиделись впервые, а мне кажется, я про вас давно знаю. Лада — такое хорошее имя и редкое в наши дни.　

Глава 7

Да уж, жизнь Красильникова при близком рассмотрении меня удивила. Не знала, что он может так тепло общаться с педагогом из интерната. Хотя он ведь рано остался без семьи…　

Впрочем, все это совершенно не мое дело. Поднимаюсь на «свой» этаж, сын вот- вот проснется. А на экране мобильного пропущенные от его отца. Мм. пока я не могу спокойно думать о Мироне в этом статусе. Но и считать папой Матюшки Ивана тоже больше не хочу.　

Хорошо, я поставила на беззвучный режим. Но надо бы перезвонить.　

— Лада, у вас все в порядке? — сразу спрашивает Мирон.　

Хм, он же наверняка знает, Марина бы позвонила ему, если что не так. Да и сторож- садовник Илья доложился бы.　

— Мы в норме.　

В том смысле, в котором имеет в виду Мирон.　

— Иван не давал о себе знать?　

Прикусываю щеку.　

— Нет. Он считает себя не виноватым.　

— Ну и черт с ним, — озвучивает внезапный вывод Красильников. — как Матвейка?　

Он впервые так конкретно спрашивает про ребенка. И голос его сразу смягчается. Мне даже становится как-то приятно… Хотя надо быть настороже и не развешивать уши! Уже доверилась однажды Ивану.　

— Матвей покушал и крепко спал. — я все же улыбаюсь, и само собой дальше вылетает, — малыш стал больше спать, когда мы… переехали. Я не знаю, может, нужно обратиться к врачу?　

Мирон соображает мгновенно.　

— Жена моего друга работала в частной клинике. Попрошу, чтобы порекомендовала педиатра.　

— У нас есть районный. Он приходил на дом.　

Только доходит, что и с поликлиникой нужно что-то решать.　

— Дам задание юристу, он разберется со всеми формальностями.　

Похоже, суетиться не придется. Однако юридическая тема кое о чем напоминает.　

— Мирон, завтра я съезжу в лабораторию, чтобы сделать тест.　

— Если тебе это нужно.　

Он снова быстро отвечает.　

— Да, теперь я хочу сама все контролировать. Мм… здесь еще приехала твоя преподавательница.　

Хочу перевести тему с напряженной.　

— Агриппина Ивановна? Да, ей не нужны приглашения. Она тебе не помешала?　

Он так спрашивает, как будто я важный гость.　

— Нет, — спешу его успокоить.　

— Агриппина — хорошая женщина. Хотя первый год в интернате я ее терпеть не мог. Но только позже понял, что она не дала мне скатиться. Мы поддерживаем общение все время после моего выпуска. Но иногда она болтлива, а порой мне кажется, не от мира сего.　

Мы смеемся вместе, наверное, впервые за все годы знакомства.　

— Ладно, не буду тебя больше отвлекать. — спохватываюсь.　

— Если что, звони в любое время, — вместо прощания велит Мирон.　

Но поводов нет. Малыш просыпается и ведет себя вроде бы как здоровый ребенок. Я за шкирку тащу себя из тоски, которая то и дело накатывает, когда вспоминаю о поступке Ивана. Как он мог сделать из меня разменную монету? А жизнь малыша? Для него она стала просто способом получить деньги. Чудовищно!　

Поступок бывшего так и не укладывается до конца в голове. А мне нужно идти дальше. Мирон не против моего собственного теста ДНК, вот только вечером мы не встречаемся. Мне реально искать его расческу или зубную щетку? Однако утро все расставляет по местам.　

Марина говорит, хозяин оставил мне что-то на камине в гостиной. Два небольших пакетика — волосы и ватная палочка. Хм… Беру их и все же пробираюсь в его ванную на первом этаже. Прости, Мирон, придется тебе завести другую щетку. Кажется, я становлюсь параноидально недоверчивой. Еще я прихватываю копии анализа, который делал сам Красильников.　

Со всем этим добром и с Матюшкой после завтрака я еду в город.　

Знакомая мне лаборатория находится недалеко от родительского дома. Договариваюсь заодно встретиться с мамой. Ох, надеюсь, получится при ней удержать лицо. Хотя мне немного легче от того, что я могла проораться и выговориться при Мироне… Эмоции выплеснулись и теперь уже не так бурлят.　

Вызываю по приложению такси, добираемся более-менее спокойно. В клинике Матвей капризничает. Хотя кровь у него не берут, тоже только мазок. Я подробно говорю с доктором и ставлю задачу. Определить отцовство, это главное. Но еще дать ответ — тем же людям делался тест, который показал мне Мирон. И еще, совпадают ли материалы, которые он мне оставил, и слюна на щетке.　

Мне безумно важно узнать, что он меня не обманул… Сама не знаю, почему.　

— Как хорошо, что вы приехали! Я так и сказала отцу — только вернешься, Лада сразу внука привезет!　

Стыдно признаться, я забыла о приезде папы из санатория. Но с мамой, конечно, не спорю. Ведь получилось отлично — отец радостно ушел в парк с внуком, пока распогодилось. Мы уселись на их малогабаритной кухоньке.　

— Есть результат после санатория, мам? — хочу вывести ее на откровенный разговор.　

Хозяйка разливает наш с ней любимый зеленый китайский чай по чашечкам. Двигает ко мне одну из цветастых посудин. Вздыхает.　

— Прокапали его. Сосуды стали получше!　

Смотрю на маму пристально. Она замечает, начинает суетиться. Чуть не рассыпает печенье.　

— Мам?　

Родительница тяжело вздыхает.　

— Ну что, Лад? Живую воду нигде не производят. Ты только не волнуйся! — она спохватывается.　

— Мама, говори, как есть.　

Смотрим друг на друга, чай стынет.　

— У него есть все шансы пожить, — наконец, говорит мама, — нужно только строго соблюдать предписания. Тут он молодец — спит, питается, гуляет. Вредные привычки забросил, лекарства пьет. Но еще главное — покой! Любой стресс может стать последним. Я уже Максу с Юлькой строго приказала — ни о каких проблемах не болтайте! Да и детей сюда водите по одному.

— А мне ты почему ничего не сказала?　

Хотя я и сама сейчас вру. что уж.　

— Так у тебя все хорошо. — невозмутимо говорит мама, — на вас не можем нарадоваться.　

Мама, конечно, крепче отца. Но остаться в хорошем настрое после моих новостей точно не смогла бы. Папа сразу все заметит.　

— Ты все равно держи меня в курсе, мам.　

— А с Максимом я сама теперь разговариваю. — не обращает внимание мама, — представляешь, он снова начал общаться с Красильниковым. Ну теперь-то что? Они вообще не ровня! Ездит на какие-то встречи, меня Юля поэтому просила меньшого из садика забрать.　

Фу-ф. Смена темы мне не нравится, как и ворчание в сторону Мирона. Второе внезапно даже для меня самой.　

— Может, что-то по работе? — стараюсь говорить спокойно. — Мирон — крупный бизнесмен.　

Голос мамы и выражение лица вмиг становятся злыми.　

— Не доверяю я ему! Бизнесмен! Еще надо разобраться, на каком таком бизнесе он так быстро разбогател. Слава богу, дочка, ты в свое время сделала правильный выбор.　

— И не пошла в бизнес?..　

Не понимаю, о чем это она.　

— Начала дружить с Иваном и вышла за него! Я же видела, как ты раньше в сторону Мирона глазками стреляла. Как смотрела на него. Конечно! «Крутой» спортсмен в кожанке. Я только и молилась, чтобы он не заметил и не начал пудрить тебе мозги.　

От шока или… от чего-то еще я откровенно краснею.　

— Мама!　

— Ну что, мама?! — родительница не сдается. — Ведь западала ты на него. Хорошо, хоть Макс тогда с Юлей познакомился и не до друзей шибко стало.　

— Да не пялилась я на Мирона! Он вообще тогда уже с Сюзанной был.　

Вернее, я не думала, что это так заметно. Да, он был интересен мне… Не как мужчина! Вернее, парень… Если честно, я нас вместе вообще не представляла. Просто он выделялся из всех. Из друзей брата, которых я знала. А уж про моих личных однокурсников и приятелей вообще молчу. Мирон реально приковывал внимание.　

Он сидел порой на этой вот кухне с Максом, почти занимая ее в одиночку всю. Опирался мощной спиной на спинку еще старого коричневого стула. Пил чай, о чем-то негромко низким голосом переговаривал с братом. Я смущалась, но всегда находился повод зайти. И шагая за спиной гостя к шкафчикам, я могла видеть так близко его мышцы на переходе из спины в шею. А в ноздри сразу пробирался чисто мужской аромат подогретого на теле древесного дезодоранта. Помню, позже покупала уходовые средства для мужа, нюхала тестеры и внезапно наткнулась точно на такой запах. Волнение тогда чуть не сбило меня с ног.　

— Ну прости дочь, если смутила! Ты же молоденькая тогда была совсем.　

— Да, мам, ты не причем. Я просто задумалась о прошлом.　

Делаю щедрый глоток чая. буквально обжигая горло.　

Мирон мои взгляды и правда не замечал. Да он вообще не обращал на меня внимание. Даже вспомнить трудно, говорил ли он что-то лично мне. Ну кроме дежурных — здрасти/до свидания.　

В памяти всплывает только один раз, когда он не молча прошел мимо меня в коридоре нашей квартирки. Преградил путь и попросил не ходить одной поздно вечером. Мол, не каждый раз кто-то может оказаться рядом. Это было, кстати, после нападения на меня собаки. Скорее всего, про данный факт Мирон узнал от друзей.　

— Как тебе такая идея, Лад?　

Мама о чем-то спрашивает, вздрагиваю.　

— Мм?　

— Все-таки расстроила я тебя, ну прости, — вздыхает мама, — совсем не слушаешь. Я говорю, у папы скоро же день рождения. Думаю позвать всех на дачу. Только своих!　

— Конечно, мам, отличная мысль!.. — говорю радостно и осекаюсь.　

Каких своих?..　

— Вот и здорово. Заодно от дружков его подальше будем, а то еще заявятся отмечать. Посидим своей семьей, спокойно. Детки на воздухе побудут, прогноз погоды замечательный на день.　

— Да, мам… — судорожно выбираю слова. — Я не знаю только, сможет ли Иван…　

Мама не расстраивается.　

— Он занятой, — соглашается она, — но отца уважает. Так что, может, и выкроит день. Тем более, это как раз будет воскресение.　

Нет, мой муженек точно не «вырвется», и праздник от этого только выиграет. Да, Иван всегда вежливо вел себя с моими родителями, которые прыгали вокруг него и не могли надышаться. Но все их восхищение всегда принимал как должное.　

Впрочем, это не великий грех, никто не обязан любить родню мужа или жены. Но какой-то вклад в теплую атмосферу Иван точно бы не внес.　

С мамой не спорю, чтобы не продолжать эту тему. К тому же с прогулки возвращаются папа и Матвейка. Кормлю сына.　

К родителям ездить с малышом удобно, можно отдохнуть у них и сделать все необходимое. Поэтому на обратном пути я решаю еще заскочить в небольшой торговый центр. Куплю папе подарок, день рождения уже через неделю. Ух, не забыть бы!　

Определиться с выбором несложно — папа коллекционирует бумажные издания книг. Беру серию его любимого автора постапокалипсиса, к которой отец давно присматривался. Мы часто говорим о книгах, папа и мне привил любовь к чтению. Правда, после замужества на это как-то не хватает времени… Но я остаюсь основным папиным собеседником о книгах. Практичная мама может только поворчать, что они собирают много пыли.　

Утрамбовываемся в такси со сложенной коляской и книгами. Не очень удобно вышло, но я не хочу заказывать доставку на дом Мирона. Сегодня мы там, а завтра… Вообще я сейчас живу одним днем.　

Глава 8　

Правда, следующие сутки проходят уже немного банально. Результаты ДНК я еще не получаю, потенциальный папа Матюшки дома отсутствует. За нами «присматривает» Марина, но ничего особо и не нужно. Мы спим, едим, гуляем. Что малыш, что я сама.　

Вечером следующего дня домработница предлагает немного разнообразить обстановку и растопить камин. Заниматься этим будем не мы сами, а сторож. Так что я легко соглашаюсь. Может быть, Матюшке понравится смотреть на огонь за стеклом?　

Камин в доме Мирона абсолютно современный. Он как бы вмонтирован в выступ белой стены. Отделен, как я уже заметила, стеклом. Рядом тоже в огороженной прозрачной дверцей нише расположена узкая вытянутая поленница дров. Не пафосно, но в то же время навевает уют.　

Сын, конечно, еще мал, чтобы во все глаза любоваться камином. Но он его привлекает на время. А мне остается только грустно вздохнуть — хотела бы я так проводить время при других обстоятельствах. В этом доме и гостиной мне нравится все, кроме того факта, что его хозяин выкупил нас у моего законного мужа. Да еще, скорее всего, является отцом малыша, которого мы так планировали в семье.　

Хотя трепетно к материнству готовилась я. Ивана волновала только выгода. Но об этом лучше вообще не думать, а то мне станет плохо.　

— Отличная идея с камином, я не подумал сам предложить.　

Голос Мирона отвлекает меня от лицезрения огня. Сижу я прямо на ковре перед каминной стеной, сынок рядом в переносной белой люльке.　

— Мне предложила Марина. Ребенку тоже нравится вроде бы.　

Немного смущаюсь своей позы, хоть я в домашнем спортивном костюме. Но все равно как-то расслабилась, пока хозяин отсутствовал.　

Однако он проходит и сам опускается на пол неподалеку. На нем синие джинсы и простой темный джемпер. Куртку, видимо, он скинул на входе. Несмотря на статус, одевается Красильников небрежно. Хотя… Шмотки явно не из дешевых, а уж сидят на его фигуре… Слово шикарно будет слишком мелким, чтобы описать, как.　

— Все в порядке? — Мирон заставляет меня отмереть. Мама права — я на него вечно пялюсь! — Иван не объявлялся?　

Моргаю, «возвращаюсь» в гостиную. Мотаю головой.　

— Нет, даже на мои сообщения не ответил. Видимо, после неудачи с наследством он вычеркнул нас из своей жизни.　

Красильников трет переносицу.　

— Ты грустишь из-за этого?　

От вопроса я чуть не испускаю стон.　

— Потому что человек, за которого я вышла и с кем хотела растить ребенка, желал только срубить бабла? И в итоге урвал хоть немного… Нет. что ты! Я ни капли не расстроена.　

Мирон выдыхает как-то резко.　

— Я имел в виду… Ладно, извини.　

Как будто уютный момент разрушился. Вот глупость! Но лоб Мирона расчертила морщинка, и мужчина повернулся от меня к малышу. Взглядом скользнул по его кулачкам, посмотрел в глазки. Мне стало неловко.　

— Это мне нужно извиниться, Мирон. Прости. Я выплеснула эмоции по отношению к Ивану! А ты хоть и… помог ему, но не отвечаешь за первопричину всего этого бреда.　

— Брось, — говорит Мирон, хотя заметно смягчается, — я уже говорил — итог сего «бреда» получился чудесный.　

— Я больше жизни люблю своего сына…　

Насчет Матюшки он абсолютно прав. Смотрю на сыночка и вздрагиваю — именно в этот момент приходит уведомление об электронном письме. Скорее всего, это результат ДНК из лаборатории. Телефон лежит недалеко.　

— Оставлю тебя одну.　

Мирон поднимается на ноги. Но я тоже встаю и останавливаю его взглядом.　

— Подожди. Это касается и тебя тоже.　

Открываю почту — так и есть. Быстро нажимаю на письмо, буквально впиваюсь взглядом в открывшийся документ. Начало, написанное научным языком, цифры. У меня хоть и экономическое образование, но сейчас трудно собраться и воспринимать заумные формулировки. Но совершенно точно я понимаю, огромный процент вероятности, что Мирон — отец Матвея.　

Еще доктор от себя лично написал, что предыдущая бумага подлинна и совпадает с их результатом. Значит, Мирон был со мной честен.　

От напряжения из моих глаз выкатываются слезы.　

— Что там?! — напоминает о себе Красильников.　

Поднимаю на него затуманенный взгляд, быстро стираю капли.　

— Твое отцовство подтверждено. Теперь я могу быть уверена.　

Его губы на секунду напрягаются в нитку, но он никак не комментирует. Только молча кивает.　

А я вроде и чувствую удовлетворение от сделанного дела, но полностью растеряна. Что дальше?.. Даже коленки становятся ватными.　

— Идем, сядем, — скупо предлагает Мирон.　

Видимо, заметил мое состояние. Суетливо киваю. Мы отступаем к дивану, садимся поодаль друг от друга.　

— Ты и правда готов нести ответственность за ребенка? — спрашиваю серьезно. — Год за годом? Ты ведь не на такое изначально подписывался.　

Мне хочется поговорить начистоту, а вот взгляд Красильникова тяжелеет. Он, правда, направляет его не на меня, а перед собой.　

— Может, я и не такой педант как Ваня, — в его голос пробирается сарказм, — но мне удается немного смотреть вперед. Или ты думаешь, я сдавал материал и не думал о последствиях?　

О чем он там думал в тот… момент, мне лучше не знать. И так уже теплеют щеки. Да и я просто хочу понимать.　

— Мирон, мне хочется прийти хоть к какой-то стабильности.　

Этого хочет любая мама грудничка. Даже я, хоть не в моем положении что-то просить.　

— По-моему, я предоставил вам полнейшую стабильность!　

Мирон шумно выдыхает. Выдерживаю паузу, чтобы он успокоился. Мы знаем друг друга много лет. но по сути заново знакомимся. И я успела запомнить, что он может вспыхнуть иронией, но быстро отходит.　

— Извини, — вот, он уже трясет головой, — о чем ты еще хотела бы знать?　

Выравниваю дыхание.　

— Ты запишешь на себя Матвея?　

Я не претендую на какие-то деньги! Хотя в курсе, что растить ребенка — не бесплатное занятие. Но сейчас я хочу убрать от моего сына Ивана. Он записан на него, а мало ли что может взбрести бывшему в голову.　

Мирон тем временем категорично кивает.　

— Да. И сделаю это в самое ближайшее время. Тебе хлопотать не придется, всем займутся мои юристы. Плюс, у меня есть связи.　

Естественно. Я вдруг понимаю, что малыша он может у меня и просто забрать. Но все же не захотел? Или это только потому, что сын кушает мое молоко?.. А что будет потом? Ведь как женщина я Мирону не нужна, однако жить он хочет с сыном.　

— Я хочу, чтобы у моего ребенка были настоящие мать и отец, — Мирон подводит итог.　

Боже, это внушает мне немного оптимизма. Малыш тем временем начинает капризничать. Встаю на ноги — вроде бы чувствую себя получше.　

Подхожу, забираю сына из люльки. Снова ловлю взгляд Мирона на нас. Но теперь не отвожу свой.　

— Подержишь сына?　

В моей душе полная неразбериха. До конца не отпускает страх. Но что толку отгораживать сейчас Матвейку от Мирона? Тот реально может стать ему нормальным отцом. Малыш не виноват в интригах.　

— Мм… Да, конечно.　

Похоже, я сейчас в первый раз в жизни наблюдаю растерянного Красильникова. Мужчина подходит к нам ближе. Явно не знает, куда деть руки. Потом все же повторяет мою позу, сгибая их в локтях.　

— Возьми его, вот так. Осторожнее, чтобы не висела головка.　

Передаю своего мальчика родному отцу, подстраховываю своими руками внизу. Легонько касаюсь пальцами крепких мышц, и от моего внимания не ускользает, как Мирон смотрит на Матюшку. С некоторым страхом, да, но и с трепетом. Как на какое-то чудо. У Ивана я таких глаз никогда не видела. И по факту, и на подсознании он не принимал этого ребенка…　

Так что у Матюшки не поменялся отец. Просто Мирон может занять пустое место. Если действительно будет хотеть этого.　

— Он не плачет. — тем временем гордо произносит мужчина.　

Киваю с осторожной улыбкой. Я должна попытаться дать ребенку отца.　

— Матвей любит, когда его носят на руках, — говорю в тему, — хотя особо этим не избалован.　

— Надо бы исправить данный момент.　

Мирон поднимает голову от ребенка и сам улыбается как мальчишка. Я где-то читала, что мужчины могут бояться малышей. Что отцовский инстинкт просыпается позже. Потому не волновалась, когда Иван сторонился ребенка. Или просто была слишком занята для этого.　

Нет, я не уверена, что Красильников полностью осознает будущее отцовства. У него первый восторг. Но он хотя бы есть, этот душевный подъем. Какой-то интерес в глазах.　

Для меня в новинку, что еще кто-то искренне рад моему малышу. Вся чудовищность ситуации с донорством отступает на дальний план.　

— Он улыбается!　

Сынок тут же издает визг в ответ на громкую реплику папаши. До этого он так реагировал разве что на дедушку. Ко мне у него более спокойное отношение, на сюси-пуси бабушки он мало обращает внимание.　

— Рада, что вы подружились. — говорю со смехом.　

— Правда? — а вот Мирон серьезен.　

Убираю улыбку.　

— Да, я не буду препятствовать твоему общению с сыном. Надеюсь, это будет взаимно.　

Не хочу говорить прямо, что он может разлучить меня с малышом. Наверное, боюсь подкинуть идею. Но и от намека не удерживаюсь.　

— Думаю, мы станем хорошими родителями-партнерами, — отвечает мне бизнесмен, — хм, странный запах.　

Тут я уже откровенно смеюсь.　

— Господин партнер, ваш сын обкакался.　

Красильников пока не настолько вжился в роль отца, чтобы мыть маленького. Но провожает нас до комнаты и наблюдает за моими действиями. Меня не раздражает его стояние над душой. Наоборот, в голову не лезут дурные мысли, как в одиночестве.　

— Ты не написала, что еще нужно для ребенка, — напоминает мужчина, пока сынок лежит на полотенце, — и тебе самой, может быть.

— Мы же недавно приехали, — жму плечами, — да и ты кое с чем угадал.　

Киваю на комод.　

— Это Марина, у нее есть внуки, — посмеивается хозяин дома.　

— А у меня самой есть пособие, — продолжаю мысль, — если мы будем… жить тут, мне не придется тратиться на еду и квартиру. Какие-то личные покупки я смогу оплатить своей картой. Я же не твоя женщина, чтобы ты мне все покупал.　

Говорю просто и откровенно. Наверно, подействовала доверительная атмосфера вечера. И не сразу замечаю, что Мирон примолк. Он сел в кресло, я одеваю малыша на своей кровати.　

Поворачиваюсь и… Мама задурила мне голову воспоминаниями прошлого, или я схожу с ума. Но взгляд мужчины блуждает по моей фигуре! А когда мы смотрим друг другу в лицо, он опускается на мои губы. Замираю, пока он пристально на них смотрит.　

— Я не против твоих личных покупок, совсем, — спустя несколько секунд Мирон заговаривает хрипло, — кхм… Вообще надо сделать тебе карту, чтобы ты не обращалась за каждой мелочью. И в городе если что не останешься без денег.　

Он снова дает понять, что я здесь не в тюрьме. Могу спокойно взять и куда-то поехать. Но почему я думаю не об этих практичных вещах, а о том, что он проследил глазами, как я собираю в хвост волосы?..　

Так, надо, во-первых, вычеркнуть из памяти прошлое! Во-вторых, не сходить с ума в настоящем. Мы живем в одном доме, он так и будет на меня иногда смотреть! Не нужно принимать это за… Да вообще не надо обращать внимание!　

— Кажется, кое-кто клюет носом, — с мягкостью в голосе произносит Мирон.　

Пока я думаю о глупостях, которые одолели меня совсем не ко времени, Красильников наблюдает за сыном. Малыш и правда собрался задремать.　

— Нужно покормить его, иначе он быстро проснется.　

Мирон встает.　

— Про питание для сына ты тоже ничего не говорила, — он морщит лоб.　

— Мы на грудном вскармливании.　

Приковываю взгляд к малышу, но краем глаза все равно замечаю, куда посмотрел его отец. На ту самую часть тела, о которой речь. Так, мне бы и самой выспаться.　

— Доброй ночи, — слава небесам мужчина прощается, — если что понадобится, я внизу.　

— Спокойной ночи.　

Вроде бы попрощалась без эмоций. Господи. Лада! Твой муж продал тебя, до этого хотел использовать. Его лучший друг, влиятельный бизнесмен, внезапно оказался отцом твоего ребенка. Ты в чужом доме на птичьих правах. И еще смеешь думать, куда там кто посмотрел?.. Ладно, не просто кто-то. Так!　

Поругивая себя внутренне, кормлю сыночка. На фоне всех событий у меня не убавилось молоко. Очень удивительно. А может, мой мозг как раз и производит глупости как защитную реакцию. С этой мыслью я умиротворенно засыпаю.　

Следующие пара дней проходят как дни сурка. К уходу за малышом добавляется его общение с отцом. У меня так до конца и не уложилось в голове, что мой ребенок от Мирона. Может, потому что у нас с ним никогда ничего не было. Но стараюсь привыкнуть, что он кровный отец.　

Взгляды его больше не ловлю. Ну, почти… В любом случае Красильников не так много бывает дома.　

Однако в день икс он оказывается здесь. И прямо около полудня. Наверное, его бывшая жена почувствовала это энным местом. Ну или кто-то слил ей данную информацию. Как, например, то, что у Мирона появился ребенок.　

Я, на счастье, голос ее слышу, только-только поднявшись по лестнице. Так что могу быстро унести Матвейку в спальню.　

— Зачем ты приехала?　

Сторож особняка проводил экс-Красильникову в гостиную. Туда же из своей комнаты вышел Мирон. Вопрос он задает вместо приветствия.　

Оставив сына на безопасном расстоянии, я не выдерживаю и подхожу к началу лестницы. Отсюда мне видно бывших мужа и жену. Он в темных спортивках, как обычно ходит дома. Она — в безупречного вида брючном костюме, светлом пальто и убранными назад волосами. Локоны цвета молочного шоколада. Да и вся Сюзанна напоминает конфетку — стройная, безупречно ухоженная. Кожа персик, черты идеальны. Она ровесница мужа, ей тридцать пять.　

— Обсудить новости, Красильников! — тоже без прелюдий фыркает женщина.　

— Обстановку в стране или погоду? У тебя напрочь закончились собеседники?　

— Нет! — Сюзанна перебивает ироничную речь. — Новости про тебя! Так сказать, новые обстоятельства нашей жизни.　

Глава 9

Мирон делает несколько шагов вглубь комнаты, но сесть бывшей не предлагает.　

— Мои новости тебя не касаются, если ты забыла.　

Сюзанна с хохотом выдыхает.　

— Да ладно?! Как, например, у тебя так резво появился сын? Не хочешь объяснить? У тебя был роман на стороне! Что, любовница закрутила гайки? Поэтому ты побежал в суд за разводом. Неужели она такая умелая?!　

— Выбирай выражения, — мрачно советует Мирон, — я был верен тебе в браке. Ребенок зачат после развода.　

Женщина фыркает.　

— Ага! Как тогда получилось? Почему твой сын выскочил как черт из табакерки?!　

Мирон так быстро подходит к бывшей, что я вздрагиваю. Та тоже испуганно пятится, утыкается спиной в заднюю часть дивана. Хватается пальцами за мебель.　

— Не смей лить грязь в сторону моего ребенка, — тихий голос Мирона бьет в уши, — просто не смей.

Красотка-гостья встряхивается словно забрызганная птица. Просьба бывшего немного приводит ее в себя. Дальше ее голос звучит уже не визгливо.　

— Я и не собиралась трогать ребенка, — заявляет она, — меня больше волнует его отец. А еще больше — как мой законный муж умудрился им стать так быстро после развода. И не слишком ли мизерно ты покрыл мой моральный ущерб?!　

— Чего? — говорит Мирон вслух, а я мысленно.　

— Того! — не теряет уверенности Сюзанна. — Ты за моей спиной нашел женщину. Быстренько развелся со мной, заделал наследника. Я же все эти годы была с тобой, хоть дети у нас и не рождались. Посвятила всю юность тебе! Отказалась от материнства.　

Очень сомневаюсь, что это всё правда.　

— Матвей не имеет отношение к нашему разводу. Наш брак умер сам по себе, ты это прекрасно знаешь. Мне жаль, что у тебя нет детей. Но я бы не стал ставить тебе палки в колеса, если бы ты захотела уйти и родить их в другом браке.　

Сюзанна глубоко вздыхает.　

— Да потому что тебе было плевать на меня и нашу семью! Или ты намекаешь, что и я должна теперь молчать? Раз ты решил свалить к плодовитой бабе!　

— Или ты фильтруешь базар, или сваливаешь сама! — Мирон выходит из себя. — Хотя сделать это я советую в любом случае. И перестань терроризировать Агриппину и моих секретарей. Я только потому впустил тебя, ты всех задолбала.　

Бывшая гордо поднимает подбородок.　

— Не прятался бы от меня, я бы никуда не звонила.　

— Нам нечего друг с другом обсуждать.　

Сюзанна качает головой.　

— А вот ошибаешься, есть что. Ты должен покрыть мой моральный ущерб. Кинул мне копейки! Иначе ваша жизнь никогда не станет спокойной.　

— Еще поугрожай мне.　

Ох, я предполагала, что Сюзанна разозлится. Но не до такой степени. Впрочем, здесь не только женская обида, в дело вмешиваются деньги. Бывшая жена бизнесмена нашла повод состричь с него еще финансов.　

Кажется, Матюшка хнычет. Отступаю от лестницы и, вот же черт, пол подо мной скрипит. А еще дорогой особняк! Сюзанна мигом вскидывает голову.　

— Это… Ладка?! Мог бы и сказать, что у тебя гости.　

Сюзанна думает, мы здесь с Иваном.　

— Разве ты была не искренна? — хмыкает Мирон. — Чего стесняться?　

Я не знаю, как поступить. Подыграть? Сказать «здравствуй» и извиниться? Заверить, что слышала только часть разговора?　

Мирон тоже молчит. Сюзанна замерла в нерешительности. И тут в нашей общей тишине раздается звучный голос Марины.　

— Мирон Алексеевич, вы обедать будете? Или сначала погуляете вместе с Ладой и Матюшкой? Так хорошо, когда рядом с маленьким папа и мама.　

Все же домработница Красильникова — находка для шпиона. Или он раньше жил настолько скучно, что этого факта не замечал?　

— Я поем, Марина, — мужчина не смущается.

А вот я вцепилась в перила. Сюзанна хлопает глазами.　

— Кто мама и папа?　

— Так Лада и Мирон Алексеич… Ой! — Марина выруливает от дверей в гостиную и понимает, кто здесь.　

Работница втягивает голову в плечи, как будто ее сейчас отсекут. И не зря! Вот болтушка. У Мирона ходят желваки, но он не пугается.　

— Мать моего ребенка — Лада. Рано или поздно ты узнала бы этот факт, хотя он тебя совершенно не касается. Теперь уходи, Сюзанна.　

Но бывшая жена только хлопает идеальными губками.　

— Ладка… Ну ты и подсуетилась. Не зря я всегда говорила, она тебя глазами сжирает!　

Мирон плотно смыкает губы, я хочу провалиться под лестницу. И эта туда же.　

— Пошла вон, — тем временем приказывает хозяин дома.　

— Ну я это всё так просто не оставлю!　

Сюзанна разворачивается, полы пальто вздымаются. Красавица покидает гостиную, злобно хохоча. Я в очередной раз благодарю небеса, что сынок пока слишком маленький и ничего не понимает.　

— Так вы обедать…　

— Будем! — припечатывает Мирон, и его домработница подскакивает на месте.　

— Мирон Алексеевич! Простите меня ради бога! Я распустила язык…　

Марина, кажется, плачет. Мы с ней обе хороши, не дали экс-супругам поговорить наедине. Спускаюсь по лестнице.　

— Извини, Мирон, что так получилось. Я хотела посмотреть, кто пришел…　

— Ты живешь в этом доме и не обязана прятаться по углам! — такого резкого тона я от него еще не слышала. — Точно так же я не должен скрывать, кто мой сын, и кто его мать!　

Ух, Красильников завелся. Но в какой-то степени он прав.　

— Я тоже считаю, рано или поздно все всё узнают. Только… — закрываю рот ладошкой. — Не дошло бы до моих родителей!　

Мирон на секунду задумывается.　

— Сюзанне нет дела до твоей семьи. Плюс, она не знает что они не в курсе. Зачем ей звонить им и сообщать?.. И потом, она всегда думает только о своих целях. Сейчас она будет общаться с адвокатами, а не с твоими папой и мамой.　

Он замолкает и смотрит несколько выжидающе. Я тоже гляжу ему в глаза. Морщусь, желая определиться — поверить в его аргументы или бояться. Его взгляд вдруг смягчается, губы дергает улыбка.　

— Не переживай.　

Мирон говорит и внезапно замолкает. Как будто захотел утешить, а потом решил, что это лишнее. Но у него все равно получилось.　

— Так что там с обедом? Жутко хочу есть. — улыбаюсь исподлобья.　

— Сейчас-сейчас! — откликается сбоку Марина.　

Вот с ней бы надо попросить Мирона поговорить. Не наказывать, но велеть хранить молчание. Мало ли, кто может прийти или позвонить в особняк.　

Но пока домработница получает задание накрыть на стол и присмотреть за Матюшкой. Уже на кухне я понимаю, в первый раз мы с Мироном окажемся вдвоем за столом. В этом нет ничего особенного! Но просто раньше мы бывали или в компаниях, или в этом доме поодиночке.　

Сюзанна тоже заметила, что когда-то я рассматривала Мирона. Господи, мне было немного лет, а его персона вызывала интерес! Да и неужели такая красавица мучилась ревностью? Не знаю, что это было, но и Мирону она говорила про мои взгляды. Надеюсь, он не обратил внимания на эту глупость и просто забыл.　

На обед сегодня гречка, говяжий гуляш, салат. Я заметила, что когда хозяин дома, Марина готовит максимально простую, здоровую и сытную еду. Конечно, такому мощному организму, как у Красильникова, нужно хорошо питаться.　

Мы сели, слава Богу, не напротив друг друга. Я двинулась ближе к окну, а Мирон расположился на другой стороне там, где овал стола сужается. То есть, чтобы видеть его, мне нужно повернуться влево. И почему меня так и тянет это делать? Впрочем, Мирон сам заводит разговор.　

— Как тебе стряпня Марины? — говорит он, когда работница уходит к малышу. — Устраивает? Может быть, есть какие-то нюансы в связи с кхм… кормлением?　

Он снова опускает глаза туда, где обычно питается его сын.　

— Мы уже обсуждали мое меню. А готовит твоя сотрудница очень вкусно.　

Я инстинктивно поправляю свою темную кофточку на пуговках. Надеюсь, скучная одежда не дала разгуляться мужским мыслям. Уф… Этот бред только в моей голове, а ему, может, и дела нет…　

— Рад, что в этом плане мы совпадаем в мнениях.　

Хм, в крайнем случае, питайся Мирон только острой или жирной пищей, Марине пришлось бы готовить временно два обеда. Не проживем же мы вместе всю жизнь. И вообще интересно, сколько мы так проживем? Но вслух я спрашиваю другое.　

— Почему у вас с Сюзанной не было детей?　

Он так легко стал нашим донором, значит дело не в нем. Так почему бывшая его обвиняет? Мужчина делает глоток воды.　

— Скорее всего, несовместимость. Правда, старались мы и ходили к врачам только до тридцати. Сейчас, возможно, наука шагнула вперед.　

За пять лет? Но интереснее мне другое.　

— А потом вы стали предохраняться? Или разлюбили друг друга? Ты говорил, что готов был отпустить ее…　

Ох, сейчас он пошлет меня с расспросами и будет прав.　

— Нет, не стали. Но все меньше времени жили вместе, ты и так знаешь. Про любовь. - он усмехается, — по-моему, эта штука вообще наказание для человечества.　

Ого. Не то что бы меня как-то тронуло такое заявление. Впрочем да, оно меня поразило. Даже про вкуснейшее мясо я на время забываю.　

— Что ты имеешь в виду, Мирон?　

Красильников выдыхает, щурится. Видимо, хочет точнее сформулировать.　

— Это очень сильная эмоция. Даже целый набор чувств. При этом любовь абсолютно не поддается логике, не зависит от внешних факторов, часто возникает совсем ни к месту! И если радость, смех мы как-то можем у себя вызывать, бороться с грустью и даже глушить горе, то тут… Остается ходить с катастрофой внутри и чувствовать себя абсолютным болваном.　

— Но тебя устраивал брак с Сюзанной?　

Моего собеседника явно потянуло на откровенность, но к чему были все эти слова про любовь, я не поняла.　

— В начале мне было приятно с ней, потом я не хотел рубить с плеча. В конце концов, я понял, что рядом давно не тот человек, которого бы я хотел называть женой. Да и в целом решил, что брак хорош только в редких случаях. Наверное, после своего замужества ты меня понимаешь?..　

По логике должна. Морщусь.　

— Я не думаю сейчас о личной жизни, но… Верить только в плохое тоже не хочется.　

Да, я ведь выросла на хороших фильмах и книгах. Мечтала пусть и не о великой сжигающей любви, но хотя бы о милой семье. Надежном мужчине рядом. Неужели я просто была бесконечно наивной?　

Ух, даже лоб болит от того, как я его сморщила. Не хватало еще расплакаться здесь, а ведь сама завела разговор.　

— У тебя все будет хорошо.　

На мои пальцы, до боли сжимающие вилку, опускается теплая рука. Мирон чуть поглаживает мою кожу подушечкой большого. Мне хочется вжаться в эту сильную ладонь. Но что толку? Я слабо дергаюсь.　

— Спасибо.　

Он снова отодвигается на место. А я решаю сменить тему.　

— В воскресенье мы с Матвеем поедем на дачу к моим. У папы день рождения.　

Замечаю, как по лицу Красильникова пробегает тень. Неужели запретит?　

— Давай, я тоже съезжу? — предлагает он.　

Ох, немногим лучше.　

— В качестве кого, Мирон? Мама сказала, хочет позвать только семью.　

Желваки мужчины шевелятся. Я сказала что-то обидное? Наверно. Хотя какое дело ему до моей родни?　

— Значит, будет и Иван?　

Мирон смотрит перед собой тяжелейшим взглядом. Хорошо, я не напротив.　

— Конечно, мама ожидает и его. Но как ты понимаешь. Иван «не сможет». Так что будем мы с малышом, родители и семья Макса.　

— Ваня точно не попрется туда?　

— Да зачем?!　

Вот Красильников и меня заразил тревогой. Мы так в итоге не до чего и не договариваемся, а позже оказывается, Мирон будто смотрел в воду.　

Проходит еще день, и во время вечернего созвона мама радостно сообщает — отец позвонил моему мужу, чтобы лично позвать на посиделки. А Иван подтвердил, что придет! Я тут же попрощалась и начала обрывать телефон бывшего. Но у него уже вошло в привычку не выходить со мной на связь.　

Глава 10

Пока ситуация с тайной от родителей разрешится, меня саму хватит удар! Придется идти с повинной к Мирону. Может быть, он как-то припугнет Ивана. Пропускать день рождения отца не хочется. Как бы грустно не было осознавать, таких совместных праздников у нас, возможно, осталось не так много.　

С полной кашей в голове я иду гулять с малышом. Но не проходит и десяти минут, как нас окликают. По аллейке от дома Мирона движется женский силуэт, машет мне рукой. Узнаю сразу эту выправку — Агриппина.　

Ох, только этой болтушки сейчас не хватало! Учительница Мирона позитивная, но почему она всегда приходит, когда его самого нет?　

— Здравствуйте, Ладочка! — пожилая женщина так рада меня видеть, что становится немного стыдно.　

— Здравствуйте.　

В конце концов, отвлекусь, пока у меня реально не случился невроз от переживаний.　

— В прошлый раз мы пообщались так скомкано, — сообщает гостья, — хочу сделать работу над ошибками.

Да уж, в лучших традициях преподавателей.　

— Я даже не заметила, — говорю правду, — мы вот гуляем с Матюшкой.　

— Да, отличная погода! — радостно кивает Агриппина.　

Шагаю вперед, педагог Мирона идет рядом.　

— У меня нет своих детей, — сообщает Агриппина Ивановна, — но не могу сказать, что я всю себя отдала интернатским. Я просто работала. Мне было интересно обучать, видеть результат. Иногда опускались руки. Но только в случае Мирона Красильникова присутствовало и то, и другое.　

— Как это? — поднимаю брови.　

Меня перестает обременять компания незваной гостьи. Внутри просыпается интерес.　

— У Мирона отличный живой ум, развитие было на высоком уровне. Но вот поведение… Вернее, его характер ставил в тупик. Вы много знаете об этом мальчике?　

Не сразу понимаю, о каком ребенке речь. Потом доходит, Агриппина спрашивает в курсе ли я детства Мирона. Не вру.　

— В общих чертах. Его родители то ли пропали, то ли погибли. Растили маленького Мирона дедушка и бабушка, а когда те умерли, он попал в интернат. Уже подростком.　

Я говорю о сведениях, которые знают все — друзья Мирона, мои родители.　

— Да уж, знакомы вы с отцом своего ребенка шапочно, — Агриппина добродушно улыбается, — тогда и я не буду сплетничать. Могу только сказать, вся его жизнь соткана из противоречий. Его отец был далеко не беден, но и не молод. Потому и бабушка с дедом, родители папы, так быстро ушли. А мать его была юной попрыгушкой. Может, именно поэтому я никогда не могла понять — этот мальчик с идеальным воспитанием или попросту испорчен. Ой, я все-таки сплетничаю.　

Хм, копаться в грязном белье я тоже не любитель. Плюс, разговоры о детстве Мирона отзываются внутри странным чувством. Вроде жалости. Оно точно было непростым, хоть по слухам отец оставил ему кое-какой капитал. Этим всегда пеняла моя мама… А брат говорил, что Мирон это наследство во много раз преумножил.　

— А в собственном браке каким был Мирон?　

Раз уж Агриппина разболталась, Преподавательница качает головой, противозаконное. Но не выдерживает.　

перехожу к более любопытной теме, как будто я подбиваю ее на что-то　

— Мирону катастрофически не повезло в семейной жизни!　

— Что вы имеете в виду?　

Уточнить будет нелишним. Пусть бездетная преподавательница и не жила заботой об учениках, к Мирону у нее явно почти материнские чувства. А мамы чаще всего считают, что их сыновья ведут себя в браке как ангелы. Или даже святые мученики. Ух, почему мне так интересно, каков Красильников в роли мужа?..　

— Не думайте, что я преувеличиваю из-за любви, — говорит проницательная женщина, — но женившись на Сюзанне, тогда еще молодой парень попал в ловушку. Он безумно хотел крепкую семью. Развод для него ассоциировался с болью. Девушка же постепенно это поняла. И из веселой красотки превратилась в пилу. Хоть привлекательной внешне быть и не перестала.　

Вспоминаю визит Сюзанны — явно педагог взяла свое мнение не с потолка.　

— И Мирон до последнего не разводился? — делаю вывод.　

— Так и есть, — Агриппина подтверждает кивком головы, — он был верен в браке, не упрекал жену за траты денег. Но находиться рядом долго сам же не мог. Спускал много финансов на билеты, ведь физику никто не отменял, а они не старые люди. Но именно жизнь вместе все меньше и меньше выдерживал. А у Сюзанны тем временем совсем испортился характер. С ним она общалась только упреками, начала позорить его перед друзьями.　

— Может, дело в том, что у них не было детей? — ёжусь.　

Агриппина прыскает от смеха.　

— Дорогая моя! Дети не спасли еще ни одну семью, поверь моему опыту. Я людей перевидала много.　

— Сюзанна переживала, что у них нет малышей? — не сдаюсь.　

— Со мной она никогда не откровенничала. Но вроде как идти на крайние меры и гробить здоровье только ради беременности не хотела. Впрочем, тут она имела полное право.　

Я согласна. Только вот теперь она ставит это Мирону в вину.　

— А Мирон хотел малышей?　

Агриппина задумывается.　

— Скорее всего, да. Он мечтал о большой семье. Но это и не тот человек, который обзовет супругу пустоцветом и выгонит из дома. Хотя может в данном случае так для них обоих было бы лучше. Хм, не слишком хорошие слова для педагога.　

Женщина хихикает.　

— А при разводе Сюзанна что-то получила?　

Агриппина посмеивается уже злорадно.　

— Саша, она же Сюзанна, тоже интернатская. Ее папаша поколачивал мать, употреблял. Женщина была слишком безвольной. Даже не спорила, когда дочку пристроили в круглосуточное учреждение. Сама она как-то села с пьяным мужем в машину, поездка оказалась последней. Саше отошла большая квартира у метро.　

— Ей все же можно посочувствовать, — тихо вздыхаю.　

— Как и многим детям, — жмет плечами Агриппина, — но наследство перепадает не всем. Так что Саша держалась за него и, выскакивая замуж, настояла на брачном договоре. Она хотела сдавать жилье, на деньги купить еще одно. А Мирон тогда не хватал звезд с неба.　

— В итоге после развода осталась ни с чем?　

Преподавательница ахает.　

— Почему же?! Ее квартира, коттедж на северо-западе страны, машина, деньги. Мирон заплатил ей отступные. До конца жизни обеспечивать ее отказался, велел идти работать. Но она его реально довела! А капиталы он заработал сам.　

Значит, злиться у Сюзанны есть все причины.　

— Идемте в дом, выпьем чаю?　

К Агриппине я помаленьку начинаю привыкать, и она с такой теплотой общается с Матвейкой. Возможно, в будущем и с воспитанием поможет как опытный педагог. Хотя… Могу ли я планировать это самое будущее? Если даже не знаю, что будет через несколько дней.　

Мой пока еще законный муж так и не берет трубку! Что он задумал, поиздеваться? Я не выдерживаю и обращаюсь за советом к Мирону. Но тот говорит только, что поедет вместе с нами и не допустит ничего плохого. Завидую, конечно, его уверенности… Но как я объясню всё своим?　

Мучаюсь раздумьями, в итоге в голову приходит идея. Я и правда возьму Мирона с собой, хоть и не под слишком логичным предлогом.　

В день икс мы упаковываемся во внедорожник нашего нового папы. Этот вопрос окончательно решенный, накануне Мирон принес новые документы на малыша. Мне все еще кажется, что я вижу какой-то сумасшедший сон. Но внутри почему-то сидит уверенность, так сделать было правильно.　

Но пока нужно забыть про новые статусы. Ведь придется делать вид, что в моей жизни ничего не поменялось. Согласно легенде, мы заказали торт для папы в ресторане, который принадлежит Красильникову. А так как курьер попал в аварию, отвезти меня и торт вызвался сам Мирон. Конечно, семья должна будет пригласить и его к столу.　

Я в курсе, что идея не слишком выдерживает критику. Но она скорее выглядит глупо, чем подозрительно. Мирон на самом деле мог предложить помощь. Вот только я бы, конечно, отказалась и взяла такси. Про Ивана я сказала, что его внезапно дернули по работе.　

Есть еще надежда, что он вообще не явится.　

— Наверное, надо было попробовать поговорить с родителями, — ситуация нравится мне все меньше и меньше, — может получиться скандал прямо на дне рождения папы!　

Мирон смотрит на меня в зеркало заднего вида. Я с тортом и ребенком расположилась за ним.　

— Если Ваня надумает взбрыкнуть, я просто утащу его оттуда, — заверяет Красильников, — получится бытовая драка на празднике.　

Он посмеивается, а я только морщусь. Почему мне так хочется ему довериться? Но пройдет ли всё гладко…　

— Я надеюсь, Иван просто хотел подгадить мне настроение.　

Смотрю на малыша, который радостно лупит глазки. На торт — реально произведение искусства. На скромный букет цветов в картонной коробке. Бред, но мы могли реально вот так ехать на праздник к моим родителям. Даже подарков столько, сколько в декрете я им никогда не возила. Впрочем, нечего вздыхать — Мирона в качестве отца моего ребенка они все равно бы не приняли.　

Даже сейчас мама еле скрывает недовольство.　

— Мирон, не стоило отвлекаться от своих дел. Слава богу, сейчас в городе полно такси. И где Ванечка?!　

У Красильникова ходят желваки, но он хотя бы молчит. Так…　

— Мама, Мирон позаботился, чтобы все было по высшему разряду. Смотри, какой чудесный торт!　

Мы стоим у машины, которую Мирон припарковал возле забора родительской дачи. Матюшка уже на руках у дедушки, а я достаю коробку со сладким шедевром. Его сделали в сине-бронзовых тонах, сверху написали поздравление. Полумесяцем по краю уложены украшения — геометрические фигуры из шоколада, тоже покрытые пищевой краской под металл. Шары, конусы, кубики. Получилось по-мужски стильно и занятно. Думаю, особенно племяшки придут в восторг.　

— Да, красиво, — отдает должное мама.　

И молчит! Она даже не подумывает позвать в гости Мирона.　

— Мам, ну что? Пошлите все к вам? — беру на себя эту функцию. — Мирон, помоги с тортом.　

Всучиваю Красильникову коробку со сладким. Охватывает чувство, что мы одна команда. И на своего соратника я могу полностью положиться. Сама я беру цветы, закрываю дверцу автомобиля.　

Глава 11

— Уж извините, праздник у нас скромный, семейный, — говорит моя мама перед столом.　

Дачный дом родителей одноэтажный. В нем всего две комнаты и кладовка. Мы сейчас находимся в самой большой из комнат — гостиной, если ее можно так назвать. Впрочем, здесь уютно. Папа сам сделал деревянные шкафы, а еще до его болезни родители приобрели сюда симпатичную обеденную зону.　

Сейчас стол в виде скругленного прямоугольника поставили посреди комнаты. По его периметру десять стульев из такого же темного дерева, только с мягкими зелеными сиденьями и спинками.　

— Рад присутствовать, — говорит Мирон, которого так и не пригласили. Он подходит к отцу, протягивает руку. — С днем рождения.　

Так как Мирон якобы случайно вызвался мне помочь, никакой подарок он не принес. Потом скажу маме, что за торт он не взял ни копейки. Что в принципе чистая правда.　

— Спасибо, — отец искренне улыбается давнему другу сына, — хорошо, что остался. Мирон. Как в старые добрые времена.

Мама только поджимает губы. Наверняка выскажет потом отцу за его приветливость.　

— Дочь, поможешь на кухне? Макс никак не доедет, хотя Юлька обещала нарезать салаты. Кто-то из малых у них там истерику закатил как всегда! Говорю, нужно водить их к детскому психологу.　

Родные маминой снохи живут на Дальнем Востоке, и мама на подхвате со всеми тремя детьми. Забрать и отвести в сад, посидеть с ними дома, прикрыть на случай внезапного больничного. А если заболеет сама Юля. мама мчится варить им суп. Идеал свекрови, вот только ворчит и всегда лучше знает, что и как надо.　

— Пошли, мам.　

Перехватываю Мироновский тяжелый взгляд. Ух, хорошо хоть мы, по мнению мамы, идеальные. Такие замечания в сторону своего наследника Красильников бы молча не выдержал.　

Иду за мамой в помещение поменьше. Здесь плита с духовкой, разделочный стол, маленький диванчик. Такая чистенькая кухня-подсобка.　

— Никак нельзя было обойтись без посторонних? — тут же шипит родительница.　

Я здесь не хозяйка и, конечно, не имею права звать лишних гостей. Да и ссориться совсем не время. Так что отвечаю мирным тоном.　

— Ну прости, мам, я растерялась. Администратор ресторана общалась высокомерно — просто перед фактом поставила, что везти наш торт некому. Ивана внезапно вызвали. Я осталась одна с малышом и хрупким подарком. А тут Мирон предложил свою помощь. В конце концов, папа прав, раньше он бывал у нас за столом.　

— Раньше! — охает мама, резко стуча ножом по доске и огурцу. — Тогда я его жалела, хоть мне и не нравилась эта дружба. Но что взять с парнишки, который домашнего толком не видел? А теперь это влиятельный человек. От него тем более лучше держаться подальше.　

У мамы железная логика.　

— Он не перестал быть Мироном, мам.　

— И я желаю ему счастья, но не рядом с моими детьми, — отрезает мама.　

Ага, с учетом того, что он отец ее внука. Я тоже принимаюсь орудовать ножом, ничего не отвечая.　

Вскоре приезжает Юлька, и мы быстро заканчиваем накрывать на стол. Мама вздыхает, что так и не подъехал «Ванечка». Я настаиваю, чтобы начали без него. Видимо, он решил принять приглашение и молча слиться.　

У меня даже повышается настроение — рядом самые близкие люди, папа рад подаркам и вниманию. Мирон стойко выдержал все недовольные вздохи моей мамы, и не произошло скандала. А когда мы пробуем вкусные угощения, добреют все.　

Я пока не представляю, как сказала бы родителям о разводе, отцовстве Мирона. Но могу хоть немного выдохнуть.　

И ключевым здесь оказывается — немного. Ведь уже через полчаса веселого разговора все мы слышим звук калитки.　

— Ванюша! Ну наконец-то!　

Хорошо, мама радуется так громко, что никто не слышит, как я вскрикиваю. Как будто угодила в ловушку. Он все-таки явился! Зачем?! Мои глаза мечутся по комнате, встречаются с взглядом Мирона. Совершенно невозмутимым. Одними губами мужчина говорит мне: — Спокойно.　

Да какой там покой!　

Мама и отец тем временем уже встретили зятя у ворот, ведут в дом. Ох, надо было сразу рассказать… Папа находился среди медиков. Не знаю, может, я даю слабину, но уже не рада лжи во спасение. Что получится из этих посиделок, одному богу известно. В двери вваливается довольная компания.　

В руках отца пакет, у мамы цветы. Надо же. Ваня как заправский зять приготовил презенты. На него я не могу смотреть, настолько внутри все сжимается от обиды и страха. Как будто передо мной не крупный полноватый менеджер тридцати пяти лет, а монстр-злодей. Который уже несколько раз нанес мне раны и не остановится.　

— Ваня, садись. Дочь, положи ему салатика, я пока за горячим сбегаю.　

Я физически не могу пошевелиться, чувствую оцепенение во всем теле.　

— Мне «Цезаря», дорогая.　

Зачем этот спектакль?! Да, мой муж всегда любил мамин салат с курицей или с большими креветками. Но почему он сейчас играет хорошенького? Не поесть же банально захотел… Я также не двигаюсь с места.　

— Давай, я тебе положу, Вань, — встает Юля, — Лада устала, они всё готовили с мамой, потому что мы опоздали.　

Добродушная блондиночка-сноха принимается хлопотать. Попутно просит одного из своих малышей не катать икринки с бутербродов по столу. Мельком замечаю, как Мирон улыбается их разговору.　

— Много сегодня опоздавших, — замечает мой муженек, — хорошо, Мирон вовремя привез Ладу с тортом.　

Хм, он в курсе. Впрочем, мама могла сказать на улице.　

— Мирону спасибо, что не забывает друзей, несмотря на занятость, — кивает папа.　

— Это да, — кивает брат.　

— Согласен! — слишком радостно присоединяется Иван. — Кстати, если у тебя срочные дела, то можешь ехать. Мирон. Как говорится, вахту сдал, вахту принял. Обратно я сам отвезу свою семью.　

Юля и папа смущаются от такого почти хамского заявления и молчат. Мамы еще нет, остальные в курсе дела. А Красильникова, похоже, ненадолго оставляет сдержанность.　

— Отвезешь на электричке? — усмехается он, намекая, что у Ивана нет авто.　

Да уж, атмосфера перестает быть дружеской. Вовремя появляется мама.　

— На такси доедут, почему сразу электричка. А тебе, Мирон, я вижу, пора? Завернуть с собой пирог?　

Вспоминаю, что мама раньше точно также намекала другу брата на уход. Предлагала еду с собой. Тот никогда не брал. На меня накатывает волна стыда.　

— Мам, накорми лучше скорее своего зятя, — прошу родительницу.　

Что-то подсказывает, Мирон сейчас реально встанет и уйдет. Ему наверняка уже поперек горла моя семейка и я со своими тайнами во благо. Хорошо хоть мама слушается, а Ваня реально жует в тишине.　

А только доедает, я тяну его за рукав. Нам нужно срочно поговорить.　

— Ваня, идем в сад.　

— Это еще зачем? — мама тут же слышит. — Понесете на воздух Матюшку?　

Думаю пару секунд. Нет, малыша лучше с собой не брать.　

— Посмотрим размер участка, чтобы себе дачу выбрать.　

Мы и правда планировали это год назад…　

— Как здорово! — радуется мама. — Идите!　

С Мироном мы на секунду пересекается взглядами, сказать я ему ничего не могу. А вот выяснить, что на уме у мужа, мне крайне необходимо!　

Территория у домика большая, эту землю получал еще мой дед. Себе бы такой участок я не хотела, а вот в детстве безумно любила наш просторный сад. Сейчас, правда, деревья еще без листьев, и нет той волшебной таинственности. Да и вообще ничего сказочного в моменте, если честно.　

— Иван, для чего ты приехал? Ты недостаточно меня растоптал?! Мало того, что использовал как инкубатор для получения наследства, так еще и продал! Теперь хочешь убить мою семью?!　

Бывший стоит передо мной в своей модной полосатой рубашке. Вздыхает, закатив глаза. Как будто я стою и сочиняю.　

— Попробуй меня понять, Лада. — говорит он доброжелательно. — я хотел пробиться в жизни. Между прочим, ты была бы со мной и пользовалась бы деньгами. Жила бы в Америке! Но когда не вышло, а я уже назанимал под это дело, естественно, растерялся! Мирон вынудил продать тебя!　

— Что?!　

Какие еще новости сейчас на меня выльются… И почему все так стремятся полить грязью Мирона? По факту он это ни разу не заслужил!　

— Красильников получает то, что хочет — поясняет супруг, — и вот он захотел тебя. Я по глупости обратился к нему за донорством. Думал, друг от души собрался помочь! Мне было страшно связываться с чужими людьми, а так малыш был бы почти моим племянником. Но Мирон как раз и задумал сделать из тебя инкубатор.　

— И ты радостно отдал меня ему за деньги!　

Во мне вспыхивает огонь обиды. Муж сопит.　

— Он надавил на слабое место. Ну ничего! Ничего. Ладк… Я вернул ему ту сумму. Еще нашел юриста, который за процент дожмет дело с наследством. Там не все потеряно! Ну прости, котенок.　

Глава 12　

От последней фразы у меня глаза лезут на лоб. А муженек пытается обнять меня за талию и прижаться. Хорошо, на мне плотный свитер! Если бы почувствовала телом его пальцы, меня бы, наверное, стошнило.　

— Не неси бред, Иван! Между нами кончено!　

Даже не думала, что придется говорить такую очевидную вещь.　

— Прости меня, Лада! Вы должны быть со мной!　

Выворачиваюсь, но теперь Иван жмется ко мне сзади. Пытается губами достать до шеи. Господи!　

— Ты идиот?! — я уже забываю о конспирации и повышаю тон. — Проваливай! Ты продал меня! Я сама делала тест ДНК, а потом дала согласие, чтобы Мирон переписал на себя Матюшку! Ты больше не имеешь к нему отношения!　

Из глаз прыскают слезы, задыхаюсь. Я хотела высказать все мужу в лицо, но не думала, что сделаю это при таких обстоятельствах. Вот наглец!　

— Как это переписал? — Иван даже отпускает меня. — Без суда?　

Моргаю соленые капли. Я не знаю всех юридических тонкостей, ведь Мирон задействовал связи.　

— Какая разница? — зло смотрю на мужа. — Он родной отец, а родная мать ребенка полностью согласна.　

Иван замирает. Его глаза и губы становятся узкими. Вся слащавость пропадает из выражения лица.　

— То, что сделал Красильников, незаконно! Он — просто донор. Сына планировал я, он родился в моем браке и жил в моем доме. И пожалуй, лучше ему будет вернуться ко мне.　

— Ты продал его!　

Муж усмехается.　

— Я пошутил. Да, брал в долг у друга и отдал. Кто ж знал, что тот сразу пустится незаконно переписывать на себя моего ребенка. А ты, Лада? Ну не была же ты раньше такая тупая. С чем ты там согласна? Как только перестанешь быть дойной коровой, он вышвырнет тебя от ребенка к чертям!　

Иван озвучивает то, чего бы я больше всего боялась. Но это не значит, что я тут же кинусь в его объятья.　

— Ты предатель и не получишь Матвея. Ты вообще не имеешь к нему отношения. Вызывай такси и проваливай!　

— Ну, Лада.　

Еще одна попытка объятий, я со всей дури толкаю мужа ладонями в грудь. Но получается так, что отпружиниваю от него и лечу в траву. Ваня только противно смеется, уходит. Меня снова душат слезы.　

Слава богу, никто не идет искать меня в сад. Стараюсь как можно быстрее прийти в себя, справиться со слезами и головокружением. Я еще кормлю, в организме кипят гормоны. Не лучшая форма для разборок и драк. Но скоро мой организм снова ждут испытания.　

Проходит не больше пяти минут, когда я возвращаюсь к дому. Но Иван уже провернул очередную подлость…　

— Ваня поехал с Матвейкой, как ты и просила, — сообщает мне Юлечка.　

Она со всеми детьми у главного входа в дом.　

— Что?! Куда?!　

Юля хмурится.　

— Ну ты же сказала Ивану, что у маленького все вещи и памперсы закончились. Ты впопыхах схватила не ту сумку. Вот они и поехали домой, пока малыш не устроил веселье. Да и с кожей же у вас проблемы. Потом больше бед от такого праздника…　

Господи, у меня зуб не попадает на зуб.　

— А где Мирон?!　

Юля ведет плечами.　

— Он, кстати, тоже тут же подорвался. Как будто вспомнил что-то. То ли сам их увез, то ли поехал за ними. Да все так быстро получилось… Я говорила маме, дождитесь Ладу. Но ты же знаешь ее. Иван сказал — значит закон. Так бы папу слушалась.　

Юля ворчит в сторону свекрови, а мои ноги становятся ватными. Теперь надежда только на Мирона.　

Я тоже не могу находиться на месте. Забываю обо всем на свете — родителях, что выскочила без куртки. Ноги сами несут меня за ворота.　

— Лада, ты куда? — кричит мне в спину жена брата.　

Торможу лишь на секунду.　

— Мне тоже надо… уйти.　

Нет ни времени, ни сил объяснять. Оказываюсь на улице, она широкая с частыми домами вдоль. Минутах в десяти по прямой остановка. Шарю в кармане, смартфон со мной. Слава технике, им я если что смогу расплатиться за проезд. И главное — позвонить. Ведь я понятия не имею, куда податься.　

Иду к остановке и молюсь всем богам за своего малыша.　

Больше Иван и близко не подойдет к моему ребенку! Я сделаю для этого все, что угодно. Родителям тоже надо будет открыть правду, хоть видит бог, я желала их сберечь. Мама мне, к слову, звонит, но я не беру трубку.　

Загружаюсь в маршрутку вместе с довольными пенсионерками и унылыми молодыми людьми. Не знаю, почему, но ехать я решила в особняк Мирона. Сам он не отвечает на вызовы и мне не перезванивает. А так я хотя бы буду ближе к его людям и связи с ним. В голове все время прокручиваю его успокаивающие слова и держусь за них, как за соломинку.　

Путь без авто не так прост, мне нужно пересесть на электричку. Не знаю, почему я задерживаюсь на выложенной серой плиткой площади. Решаю в двадцатый, наверное, раз нажать на контакт Мирона. Хорошо, что он вообще заставил меня сохранить его номер…　

— Лада, ты где?　

Чуть сознание не теряю от его голоса.　

— На станции! Мирон, что с Матюшкой?! — люди оборачиваются на мой громкий крик.　

— Сын со мной.　

Это самая счастливая новость в моей жизни.　

— С ним все хорошо?! — уточняю с надеждой.　

— Да, маленький в полном порядке. — Мирон не испытывает мои нервы, — где ты конкретно? Мне кажется, мы сможем тебя подхватить.　

Диктую координаты дрожащим голосом. Конечно, больше всего на свете я хочу дождаться их и прижать к себе малыша. И только сейчас понимаю, как замерзла. Или напряжение отходит, заставляя стучать зубы.　

— Я буду в зале ожидания… Сразу позвони, Мирон.　

Мужчина слушается. И уже минут через тридцать я вприпрыжку бегу к его машине. Той самой, на которой нас когда-то забрали из дома Ивана. Господи, даже думать тошно об этом мерзавце!　

— Тише, Лада, не напугай его…　

Бордовое авто стоит с краю платной парковки, в относительно тихом месте. Мирон при виде меня сразу выходит из него с Матюшкой на руках. Я бросаюсь к сыну.　

— Мой мальчик…　

Окидываю взглядом его теплый синий комбинезон, щупаю ручки и ножки.　

— Он цел и даже не замерз, кажется.　

Еще бы. Эта легкая на вид вещичка стоит целое состояние, ее нам покупал уже новый папа. Вернее, настоящий… После сегодняшнего дня это определение подходит Мирону целиком и полностью.　

— А ты вся дрожишь. Лада, идем в машину.　

Мы закрепляем Матвейку в люльке по всем правилам, но я не отпускаю его ручку. Мирон усаживается на водительское место. Поворачивается к нам.　

— Этот гад много на себя взял. И еще Сюзанна, куда эта идиотка полезла?!　

Кажется, я в первый раз вижу, что Мирон вышел из себя.　

— Иван сказал, что ты переписал на себя Матюшку незаконно, — глубоко вздыхаю, — что ты донор и не имеешь права. Он предлагал вернуться к нему…　

— А ты? — быстро переспрашивает Красильников.　

Злобно хмыкаю.　

— Да я на пушечный выстрел не хочу к нему подходить! Родителям тоже придется рассказать правду. Останется только верить, что отца это не убьет. Но тайны становятся опасными.　

— Вашу безопасность я теперь обеспечу.　

Глубоко вздыхаю и осознаю — я верю ему.　

— Расскажи, как всё произошло?　

Вижу, как сильные пальцы еще крепче сжимают руль.　

— Пока я разговаривал с твоим отцом, бабушка решила вынести Матвейку на улицу. Иван встретил их у крыльца, и она без задней мысли отдала ребенка. Зашла, сказала. Я тут же выскочил следом. Но увидел только бампер хорошо знакомой машины.　

— Что?　

Мирон горько усмехается.　

— Именно я покупал этот белый седан. В нем была Сюзанна.　

— Они спелись!　

— Да, — кивает мужчина, — ваш дачный поселок я знаю, поэтому двинул по другой дороге и перекрыл им выезд. Бывшая даже не вышла из машины, испугалась. Но не посмела заблокировать двери. Я взял сына, коротко переговорил с Иваном. Всё. Не тронул его, только потому что главным был малыш.　

Не дышу. Волна счастья отступает, в голове начинают зудеть вопросы. Что же будет? Суд? Красильников — родной отец Матюшки, но ребенок родился в браке с Иваном. На его деньги велись процедуры в клинике.　

— Мирон, ты защитил ребенка, как и обещал… Но что теперь будет?　

— Судя по всему, Иван и правда хочет забрать Матвея. — рассуждает мужчина.　

Обнимаю себя руками. Не могу понять его настроение по голосу.　

— Как ты считаешь, у него есть основания?　

Мирон трет переносицу кончиками пальцев.　

— Свое мнение я мог бы выразить только словами, не предназначенными для твоих ушек. Он не получит этого ребенка.　

Видимо, под словами он имел в виду мат. Но меня сейчас меньше всего волнует лексика.　

— А что вероятнее всего по закону? Ты правда поступил не по правилам, когда регистрировал Матвея?　

Он поднимает лицо, и почему-то оно кажется не совсем добрым.　

— Вся процедура оплодотворения была не по правилам. Донор должен был быть реально анонимным. Но тогда Иван хотел своего человека, и нюансы его не волновали.　

— Мне говорили другое, — теперь я опускаю глаза.　

— Неужели Иван настолько заслуживал доверия?　

Морщусь, не понимаю, к чему он.　

— Я знала его давно, мы несколько лет встречались до брака. Да ты и сам в курсе. Это же был Ваня! Как можно было заподозрить его в интригах?..　

Мирон смеется в ответ. Опять не понимаю, с добром или злом.　

— Вы стали самой нормальной в мире парочкой, — говорит он, — все как у людей. Вот только рафинированный муженек хочет совсем другого.　

Меня окатывает обидной, даже щеки горят. Если бы я могла откатить время назад!　

— Прости.　

Одно слово заставляет резко вскинуть взгляд в зеркало. Мирон Красильников никогда не извинялся за свои правдивые шутки.　

— По сути так оно и есть. — морщусь.　

— Я и сам хорош. — снова удивляет собеседник.　

— Ты жалеешь о сделанном? — решаюсь спросить.　

Мирон усмехается.　

— Раз уж пошел откровенный разговор, — начинает он, — скажу. Нет. Я это окончательно понял сегодня. А еще осознал, что мы натворили. Знаешь, один умный друг посоветовал мне. если я уж соглашусь на просьбу Ивана, держать вашу семью под контролем. Я безумно благодарен ему за такую мысль. Если бы я сейчас был где-то за границей… Иван издевался бы над вами.　

Он говорит бесцветным тоном, без всякого самолюбования. Не строит из себя героя. В его голосе даже есть страх.　

— Я тоже благодарна твоему другу…　

— Когда-нибудь вы познакомитесь. У них с супругой есть дочка, на полгода старше Матвея.　

Заявление, конечно, внезапное. Не о малышке и ее возрасте, а о знакомстве с ее родителями. С чего бы Мирону нас сводить? Мы-то не супружеская пара. Разум твердит логичные вещи, а сердце вздрагивает надеждой. Какой? Сама пока не понимаю.　

— Уверена, они хорошие люди, — отвечаю нейтрально, — хотя я теперь вообще не ручаюсь, что могу разбираться в характере человека.　

Мирон посмеивается и говорит без сарказма.　

— Человек вообще непростой зверь. А самое главное, ему свойственно меняться.　

— Думаешь, Иван изменился? Ну почему?! Хотя мне трудно понять, как я могла так ошибаться в нем… Но и он уже взрослый, чтобы кардинально меняться.　

Мирон ловит мой взгляд в зеркале. Оказывается, его серые глаза становятся такими глубокими, когда не щурятся от насмешки. Завораживают и успокаивают даже. Раньше мне все время хотелось опустить глаза при нем. А сейчас я смотрю и хочу, чтобы зрительный контакт не прекращался.　

— Да, Ване немало лет. Но впервые перед ним замаячили большие деньги. Так сказать, в руки приплыл шанс. И ведь делать ничего не надо было — родственник сам на него вышел. Только предъяви малыша. Большинство парней его возраста уже имеют двух, а то и трех. А у Ивана сработал закон подлости. Вот товарищ и пустился во все тяжкие.　

Глаза Мирона дергаются лишь для того, чтобы скользнуть по моему лицу. А вот мои шире распахиваются.　

— Но план ведь развалился? Чего ему еще надо?　

Я до сих пор не могу отойти от подлого поступка законного супруга. Но факт, что малыш ему «не пригодился» по сути играл в мою пользу. Уж лучше мы Ивану были бы не нужны, чем вот так, как сегодня.　

— Ему сказали, возможно, есть еще одно завещание, которое может быть раскрыто через время. Или можно пободаться с приемной родней хоть за кусок. В общем, рано он от вас избавился.　

Что Мирон говорит спокойно о бредовых вещах, меня уже не удивляет. Но я в шоке от новостей.　

— Теперь он не оставит нас в покое!　

А вот теперь губы Красильникова дергаются.　

— Пусть бултыхается где-нибудь подальше! — в тоне Мирона злое раздражение. — Я вообще увез бы ребенка из страны! Да боюсь, это все усугубит.　

Ребенка?.. Одного малыша? То умиротворение, которое я нашла в глазах Мирона, меня тут же покидает. Снова наваливается чувство потери. Как будто Матюшка и не вернулся, не спит в своей новой кроватке.　

— Не забирай у меня сына! Он не сможет один! И я… Я не смогу без него, — голос срывается на плач.　

Я держалась, пока металась одна по пригороду. Теперь эмоции выходят в двойном размере. Даже толком не смотрю на Красильникова. Только краем глаза вижу, что мы въезжаем в поселок. Звук ворот на территорию, потом в подземный гараж. Автомобиль застывает на месте, мужчина резко его покидает. Открывает дверь с моей стороны и за локоть вытягивает наружу. Стоим рядом в просторном гараже.　

— Лада? Что… Что ты имеешь в виду?　

Громко всхлипываю.　

— Я мать! Вот что я имею в виду! И мой сын должен быть со мной!　

Хочется как в детстве закрыть лицо ладошками и громко разреветься. Вот только не поможет это. Нужно брать себя в руки и разговаривать с мужчиной конструктивно, убедить его… Но пока я могу только снова хлюпнуть носом.　

— Так разве кто-то спорит?..　

Поднимаю мутный взгляд, моргаю. Мирон выглядит растерянным. Его переносицу разрезала вертикальная морщинка. Он сразу стал смотреться старше, хоть это его не портит. Даже добавляет мудрости. Может, мы все же договоримся. Вот только достать бы носовой платок.　

— Мирон… — я опять захлебываюсь.　

— Так!　

Он явно не собирается беседовать. Зато быстро шагает, берет за плечи и прижимает к себе.　

— Можешь высморкаться в мой свитер, — благодушно разрешает он. Кажется, с легкой улыбкой.　

Мне же делается совсем смешно. Нервно хихикаю, и всё происходит, как планировал Красильников. Он же продолжает говорить.　

— А пока ты занята делом, и твоему мозгу некогда генерировать страхи, поясняю — я не имел в виду забрать у тебя Матюшку.　

Вообще или в данный момент? Уточнить я не в состоянии, а Мирон больше ничего не добавляет. Просто не отпускает от себя.　

Мы стоим так долго. Мои глаза и нос высыхают, даже сердце приходит в размеренный ритм. В этот раз у меня почему-то нет ощущения, что я прижимаюсь к сильной холодной горе. Накатывает чувство, что меня обнимает кто-то… Ну пусть не родной, но тот, с кем мы по одну сторону баррикад. Появляется какая-то близость.　

Глава 13　

Что там чувствует Мирон, не представляю. Он не поглаживает мои плечи, спину. Ничего такого. Но кажется, его ладонь, прижатая к моим лопаткам, время от времени дергается.　

Когда я начинаю дышать совсем уже спокойно, мужчина меня от себя отстраняет. Но еще придерживает за плечи.　

— Ты в порядке?　

Чуть ли не впервые он интересуется именно моим состоянием. Киваю.　

— Да, извини за истерику.　

Мирон качает головой.　

— Не стоит. Я понимаю, сегодня был нервный день.　

Надо же, как адекватно он мыслит. Уже хочу мысленно поставить высший балл его сдержанности и воспитанию. А мужчина тем временем… берет в ладони мое лицо.　

Кажется, пока я раздумывала о его качествах, он пристально смотрел. Я замечала это фоном, а сама только грызла губу. Думала, то ли поблагодарить еще раз?.. Но сейчас не до реверансов.　

— Мм?.. — издаю вопросительный нечленораздельный звук.　

Но Мирон, похоже, не слышит. Он поднимает мое лицо к себе, наклоняется. И прижимает свои губы к моим!　

Ох, меня чуть с ног не сбивает его вкус, хоть я его толком не пробую. Чувствую теплоту, некоторую жесткость. Силу и тягу… Это вообще возможно в одном лишь чмоке? Или я реально не в себе от нервов. Мирон задерживается у моего лица также, как недавно обнимал. Без лишних движений, согревая и даря покой. Хотя… насчет последнего я погорячилась, мое сердце сейчас вырвется наружу.　

Он пахнет горьким ментолом. Не знаю, это жвачка или гель после бритья. Но запах резкий, въедливый. Чувствую, останется со мной надолго и будет будоражить, как сейчас. В сумме с его личным запахом, который я при желании не смогла бы описать.　

— Хм.　

Мирон отрывается от меня также внезапно. Поцелуй вышел невинным, но мужчина не знает, куда деть глаза. И я его прекрасно понимаю!　

Он снова хрипло прокашливается, и тут я осознаю, что не хочу ничего слышать. Особенно неловкие извинения! Не хочу знать, что он пожалел… Я просто разворачиваюсь в сторону машины и сына.　

Мы почти поцеловались с Мироном. Боже!　

Он не останавливает меня, и это. я считаю, хороший знак. Мы оба понервничали, он прав. Сейчас нужно просто все забыть, не обсуждать. Не вспоминать! Последнее оказывается самым трудным делом.　

Но я все же сильная, а еще в моем внимании нуждается сын. Так что у меня получается отвлечься и даже вытеснить из сознания тепло и аромат Мирона. Когда- то в прошлом, может быть, чуть-чуть я мечтала обо всем этом. Но и представить не могла, какой он на самом деле. Близко… Впрочем, между нами ничего совершенно не было! Смешно! Рассуждаю, как будто я снова та же глупышка.　

Выхожу из спальни я только к ночи. Ужин пропустила, но перед сном все же хочется выпить какой-нибудь йогурт. Иду на кухню и с удивлением нахожу там Марину.　

— Еще не спите? — улыбается работница. — Ох, не я случайно разбудила? Решила перетереть декоративные тарелочки с полки. Все никак руки не доходили! А сегодня хозяин попросил здесь переночевать. Вдруг вам с малышом чего понадобится.　

Прохожу к холодильнику, достаю бутылку молочки с персиковым вкусом.　

— Нам? — переспрашиваю растерянно. — А сам Мирон…　

— Уехал! — Марина предупреждает вопрос. — Сказал, дела.　

Видимо, личного характера. Поехал снять напряжение после того, что вышло днем? Или я о себе слишком важного мнения… Фу, как-то резко у меня стала гореть шея и мочки ушей.　

— Все понятно, — киваю, — у нас с малышом все в норме. Я перекушу и лягу спать. Вы нам не мешаете.　

Марина радостно улыбается.　

— Спокойной ночи!　

— Доброй ночи.　

Мне только и не хватало как мучиться от… ревности? Противное чувство. Я помню, оно тоже было в прошлом. Но теперь я все-таки не та дурочка! Так почему неприятные эмоции сейчас в разы сильней? Надо бы реально поспать!　

Я думала, к утру хотя бы отдохну физически. А там и морально мне станет полегче. По крайней мере, в сторону Мирона нужно думать лишь о том. чтобы мирно существовать как родителям Матвейки. Личная его жизнь меня не касается, вряд ли он до меня дотронется еще раз. В общем, нужно быть разумной!　

Однако с утра мой мозг снова оказался под угрозой выноса.　

Марина приготовила на завтрак вкусные оладьи с натуральным яблочным повидлом. Сладкое я поела немного, а вот чаю с выпечкой напилась от души. Восстанавливать силы, так по полной. И только хотела подняться еще поваляться с малышом, как в доме началась суета.　

— На входе люди в форме, — объявил из прихожей садовник.　

Домработница ахает.　

— Что случилось? Опять понятых ищут? Я не пойду, у меня обед не сготовлен. Хозяин должен приехать.　

— Они сюда, — мрачно перебивает мужчина, — им нужна Лада.　

Мне становится мягко говоря не по себе. Еще и Мирона нет! Я уже инстинктивно ищу в нем защиты. Но пообщаться с представителями власти придется.　

— Позовите их сюда.　

Надеюсь, они не хотят куда-то везти нас. Вот тут придется сопротивляться.　

— Хорошо, я буду если что на улице.　

Спасибо, конечно, верному работнику. Но куда запропастился его хозяин?! Ладно, мы всего лишь поговорим.　

В дом заходят мужчина и женщина — прямо как парочка следователей из кино. Вот только я, к сожалению, не перед экраном. Они оба лет сорока, он с усталым, но не злым лицом. Она намакияженная и на вид более строгая. Сразу идет в атаку.　

— Где мы можем поговорить? Поступило заявление от вашего мужа о попытке похищения ребенка.　

Господи.　

— Что?! Хм, присаживайтесь здесь, — киваю им на кресла у стены, — какая кража? Родной отец привез малыша мне, родной матери.　

Мужчина вздыхает.　

— По заявке, которая нам поступила, — говорит он мягко, — Мирон Красильников всего лишь выступал донором для зачатия вашего ребенка. Права на него принадлежат вашему законному супругу.　

Из меня вырывается стон.　

— Какие еще права? Он… Он выгнал нас!　

Почему-то боюсь сказать — продал.　

— Или это Красильников потребовал вас за деньги? — дама поднимает красивую бровь.　

Прикусываю губу. Боюсь ляпнуть лишнее и подставить Мирона.　

— Давайте успокоимся, — просит миролюбивый дядечка, — ваш супруг требовал, чтобы мы еще вчера забрали ребенка и привезли ему. Но вы родная мать. Однако нам нужно провести проверку по факту обращения. Мы должны отреагировать. Какие отношения у вас с биологическим отцом малыша?　

Мне хочется вжаться в диванную обивку. Вот Иван!　

— Нормальные… Хорошие отношения. Я хотела, чтобы он оформил на себя Матвея.　

Вспоминаю, что Ваня говорил про незаконность новой регистрации Матюшки. Наверное, про это не нужно было упоминать! Дышу еле слышно.　

— Вы уверены, Лада? — уточняет добрый собеседник. — Понимаю, в доме может быть слишком много ушей. Но скажите прямо — вас запугали? Влиятельный человек забрал вас с ребенком от мужа? Мы обеспечим вам защиту. Донорство Красильникова здесь роли не сыграет.　

— Не бойтесь, Лада! — высокомерная сотрудница вдруг тоже встает на мою сторону. — Если Красильников поучаствовал в зачатии, это не значит, что он станет полноценным отцом ребенка. Вам не нужно терпеть…　

— А нам с Матюшкой другой отец и не нужен! — резко перебиваю, сама удивляясь себе. — Никто меня не пугает кроме… Ивана! И силой здесь не удерживает. Я сама никуда не хочу уходить.　

Говорю чистую правду.　

— То есть у вас все хорошо? — у женщины уже поднимаются обе брови.　

Глубоко вздыхаю.　

— Мирон Красильников — настоящий отец моего ребенка, и я ему полностью доверяю!　

Мирон　

Мой садовник и одновременно негласный охранник дома Илья сразу позвонил, как только появились «гости». Не пускать властей вышло бы себе дороже, но я сразу сорвался в особняк. Перебить мысли о Ладе работой сегодня уже не получится. Все мое внимание устремилось к ней.　

Я шел в гостиную, наполненный прохладной решительностью. С одной целью — разобраться с служителями закона полюбовно. Насколько возможно, конечно. Мне нужно было, чтобы они отстали от матери моего ребенка.　

Заготовил аргументы, уверенно шагнул к дверям… А теперь просто стою на месте и слушаю её.　

— Мирон как раз и готов стать нормальным полноценным отцом! — заявляет девушка. — Да он уже… Он позаботился о нас, когда Иван вышвырнул нас из квартиры!　

Лада задыхается от искренности. А собеседники сидят со скептическими выражениями лиц. Явно не верят ей.　

— То есть, вы здесь лишь потому, что вам некуда идти? — уточняет элегантная дама. — Существуют приюты для мамочек с детьми. Я лично знаю очень хороший, могу отдать вас под опеку хозяйки. Вам помогут!　

Лада морщится. Кажется, думает несколько секунд. Что если она примет предложение? Я и представить не могу, чтобы мой родной сын находился в приюте! Но как я удержу ее силой? Да еще когда в доме служители правопорядка. Скандал выйдет безобразный.　

— Но мне не нужна помощь… — она так по-детски хлопает глазами.　

Так, надо бы перестать напоминать немой камень.　

— Господа, доброе утро, — здороваюсь до зубовного скрежета вежливо.　

Все головы поворачиваются ко мне. но взгляд я направляю только на Ладу. Ее большие серо-зеленые глаза блестят, как будто она снова хочет расплакаться. В последнее время у нее для этого много поводов. Вот ведь черт.　

— Здравствуйте! — первым отзывается мужчина. — Мирон Алексеевич? Мы приехали поговорить с вашей гостьей.　

Он представляет себя и коллегу, но я не акцентирую внимание на их данных. Документы проверила охрана поселка и мой личный сотрудник Илья. Для беседы этого хватит, с остальным разберутся юристы.　

— Вы тоже можете присоединиться, — без приветствия сообщает дама.　

Я снова смотрю на Ладу. Рада она мне или наоборот разочарована? Хочет ли принять предложение о приюте? Я несколько раз говорил, что не собираюсь ее ни к чему принуждать. Смотрю на ее рыжий плюшевый костюмчик, и внутри всё так и скручивается в узел. Впрочем, Лада всегда вызывала во мне щекочущий трепет.　

— Поступило заявление о незаконном присвоении вами ребенка, — говорит мужчина спокойным тоном.　

— Это мой сын, — я так же без эмоций парирую.　

— Как вы сделали документы на него без суда? — женщина откидывается в кресле и щурит глаза.　

Если мне сейчас и совестно, то только перед Ладой. Хотя изначально я действовал для ее же блага. Хотел быстрее выправить бумаги на мальчика, чтобы не было трудностей с докторами, передвижением. Да и Ваня чтоб окончательно понял — факт «купли-продажи» состоялся. Я был уверен, деньги заткнули ему рот. Кто же знал, что у него опять наклюнулся больший куш?..　

— На эту тему с вами охотно поговорит мой адвокат. — вежливо улыбаюсь. — впрочем, наверняка вы все сами знаете. Документы у моего сына настоящие.　

Дама хмыкает.　

— Еще бы.　

— Я так понимаю, — миролюбиво заводит речь ее спутник, — вы придерживаетесь той же позиции, что и мать Матвея. Вы биологические родители, и можете поступать так, как хотите?　

Теперь Лада впилась в меня глазами.　

— А разве может быть по-другому?　

— Идя на донорство, вы не предполагали, что не будете фактическим отцом малышу?　

— Вся система этого донорства была незаконной.　

— Но вы-то знали полную правду. Вас никто не мог ввести в заблуждение.　

Опытная сотрудница закона называет веские аргументы. Конечно, я полностью владел ситуацией!　

— Я хотел появления этого ребенка. Но я был бы в стороне, если бы у него и его матери все было в порядке.　

Не вру насчет изначальных своих мыслей. Выдержал бы я на самом деле? Как долго? На этот вопрос уже не будет ответа.

Я был в курсе, что донор для Лады анонимен. Может быть, ошибся, подписываясь на это. Но я реально не знал, что Иван не рассказал жене о наследстве! Искренне думал, ребята решили совместить приятное с полезным. Обзавестись малышом и поправить финансовое положение.　

Сам не знаю, считал ли нормальным такой подход с точки зрения морали. Но был уверен — эти двое довольны и счастливы. От мысли же, что в Ладе вырастет мой кровный сын… Хм. эти эмоции лучше не бередить, особенно сейчас.　

— С вашим представителем мы обязательно пообщаемся, — женщина поднимается на ноги, — Лада, вот моя визитка. Не забывайте про наш разговор, я действительно могу вам помочь. С малышом вы не разлучитесь.　

Понимаю, она имеет в виду слова о приюте. Мне хочется вырвать картонку из пальцев с ярким маникюром. Разорвать на мелкие клочки эту «помощь». Но такая агрессия явно не пойдет на пользу понимаю с Ладой. Она решит, я силой закрываю для нее пути к отступлению. А она и так вынуждена жить у меня.　

В итоге все некоторое время молчат. Пальцы матери моего ребенка крепко сцеплены и лежат на коленях. Она не спешит протягивать руку за визиткой.　

— Мне не нужна такая помощь, — Лада хмурится.　

Но гостья не сдается.　

— Возьмите телефон хотя бы для связи.　

Лада думает секунду, потом устало кивает.　

— Хорошо.　

Злосчастная бумажка оказывается в ее руках. На этом служители закона прощаются. И то хлеб.　

Ребенок, по их словам, остается в доме лишь потому, что здесь его мать. К ситуации с отцовством у них много вопросов. Но если по человеческим законам я готов ответить на все, то в плане юридических тонкостей лучше разберется адвокат. Так что не делаю никаких заявлений.　

Вернувшись со двора. Ладу в гостиной не нахожу. Скорее всего, она поднялась к сыну. У меня до сих пор в голове не укладывается, что они здесь. Что Лада в курсе, кто реальный отец ее малыша. Я допускал, когда-то она может узнать правду. Но почему-то представлял этот факт по прошествии многих лет.　

Первый порыв — тут же подняться к ним наверх, сгрести ее в охапку, успокоить. Хотя я в последнее время и так потерял выдержку. Что я чувствую к Ладе… В этом я давно дал себе слово не копаться. Сейчас моя главная цель — обеспечить их комфорт. И да, пойти наверх к ним все же стоит.　

Лада ожидаемо в детской. Тихонько стучусь, чтобы не застать ее за кормлением. Девушка просит зайти довольно громко, значит, малыш не спит. В ее голосе ощущается дрожь. Надо бы реально ее успокоить.　

— Не переживай, Иван ничего не добьется.　

Она отходит от кроватки.　

— Теперь будет суд?　

Морщусь.　

— Посмотрим. Но мы его выиграем.　

— А Матвея не заберут вообще у всех? Ведь зачатие, получается, незаконное.　

Качаю головой с улыбкой.　

— Зато результат более чем законный и имеет право на настоящих родителей. Я тебе обещаю, все будет хорошо.　

— Ты ведь не любишь ничего обещать.　

Ее губы тоже чуть дергаются в смешке. Я действительно не любитель раздавать обещания, она знает.　

— Потому что я говорю лишь о том, что знаю наверняка. Верь мне.　

Она кивает. Я и сам слышал, что она мне доверяет. Во мне снова как будто что-то перекатывается, то делает больно, то приятно. Не могу отлепить взгляд от ее волос. То, что они спутаны и собраны сзади кое-как, еще больше волнует.　

— Нужно что-то делать с моими родителями, — голос Лады возвращает на землю, — рассказать хотя бы маме. Иначе Иван может использовать их.　

Хм, возвращаемся на землю.　

— Одних я вас больше не отпущу, — надеюсь, звучит не слишком жестко, — даже к твоей маме. А сообщить ей новости, наверное, нужно. Придется все равно. Опять же если что-то понадобится, я помогу.　

Лада вздыхает.　

— Здесь мало чем поможешь. Но все равно спасибо… За твое отношение.　

Во мне снова поднимается желание ее обнять. Но стоит ли что-то менять в общении, за которое она благодарит? Я в курсе, на какое дно могут падать, казалось бы, нормальные близкие связи. Для себя решил, кроме как для физики отношения не заводить. Хотя в последние месяцы и от этого воротит.　

После того, как слетел с катушек вчера, заставил себя уехать в город. Появилась болезненная идея отвлечься… в компании проверенной пассии. Но вместо я этого просто колесил по городу, а под утро гулял!　

— Не нужно благодарить, — еле выдавливаю из себя.　

Перевожу взгляд и вижу в детской мусорке смятую визитку наших недавних гостей. Видимо. Лада взяла ее просто, чтобы они отвязались.　

— Может быть, возьмешь на руки Матюшку? — девушка переводит тему. — Он что-то беспокойный, а у меня пальцы дрожат.　

Малой и правда недовольно попискивал все это время.　

— Конечно, с удовольствием.　

Глава 14

К сыну я могу тянуться без оглядки на последствия. Теперь точно знаю — он мой и больше ничей! Лада права, я буду самым полноценным отцом на свете.　

— Не забывай про головку, — Лада передает мне малыша, — скоро он, наверное, научится ее держать.　

Да, сначала перестанет болтаться маленькая головенка, потом сын захочет сесть. После начнет ползать, а там и ходить. И во все эти моменты я буду рядом. Подумать только! То, как поступил Иван, не перестает быть мерзким. Но в какой-то степени он оказал мне услугу.　

— На кого он похож? — мне хочется поговорить о сыне с его матерью.　

Лада принимает сосредоточенный вид. Забавная.　

— Глазами, кажется, на меня, — сообщает она, — а нос вроде бы твой. И губы.　

Рассуждая, она смотрит на меня и как будто сравнивает. На словах про губы ее взгляд спускается к моим. А свои она машинально облизывает. Вот же! Слежу за ее мимикой как за уникальным явлением природы. Лада замечает и чуть краснеет. Так, какие еще на сегодня будут испытания для моей выдержки?

— Для мальчика это, наверное, не так ужасно, — произношу рассеянно, — я про свой нос.　

Лада замирает на мгновение, вникая в слова. А в следующий миг ее лицо озаряется широкой улыбкой.　

— Ты далеко не уродливый, Мирон, — она хихикает.　

— Ну спасибо.　

Благодарю вроде с иронией, но мне становится хорошо. Не от комплимента. Просто приятно видеть ее такой. Смеющейся, а не дрожащей от страха. Мне вдруг остро хочется сделать ее счастливой. Но как это совместить с тем, что я решил держаться от нее на расстоянии?..　

— Я все время думала, как выглядел наш донор… — пока я мучаюсь вопросами, Лада делится. — Симпатичный ли он? Какое у него телосложение? Ведь на него будет похож мой сын.　

— И что же теперь? Разочаровалась? — вырывается у меня само собой.　

Чтобы сгладить момент, я с улыбкой поднимаю бровь. Лада отвечает тоже особенно не задумываясь.　

— Нет, я наоборот теперь спокойна.　

Она не смотрит на меня. А вот я не могу оторвать взгляд от ее опущенных ресниц. Только Матюшка заставляет меня это сделать через добрую минуту. Малыш начинает капризничать и требует, чтобы я не стоял столбом, а ходил с ним по комнате и покачивал.　

Лада тем временем садится на кровать.　

— У меня что-то сегодня нет сил, — признается она. — как бы не разболеться… После выходки Ивана у меня отключились мозги, и я бегала по улице легко одетая. Или это от нервов из-за разговора с полицией.　

— Вызвать врача? — не знаю, что еще предложить.　

Девушка мотает головой.　

— Нет, не хочу. Сейчас Матвей уснет, и я подремлю.　

Хочу сказать, что собираюсь отъехать и не буду ей мешать. А потом понимаю, что нужно поступить по-другому.　

— Ложись и поспи, я присмотрю за ребенком. При помощи Марины, конечно.　

Строить из себя отца-героя, когда лишь недавно впервые взял малыша на руки, глупо. Но я точно буду рядом.　

— Мм… Хорошо. — Лада сворачивается на кровати и дергает на себя одеяло.　

Меня инстинктивно тянет ей помочь. Делаю это свободной рукой. Черт, я ведь никогда не был заботлив.　

К жене я относился хорошо, всегда следил, чтобы она ни в чем не нуждалась. Даже когда только поднимал бизнес, не принимал просьбы что-то купить в штыки. Признавал, что ей хочется вкусной еды. красивой одежды. Развлечься. Но вот в мелком внимании не видел смысла.　

Взрослый человек сам способен приготовить чай, встать и позавтракать, завязать шарф, укрыться. Список можно продолжать. Но почему-то эта адекватная позиция начала рассыпаться, когда в моем доме поселилась Лада.　

— Спасибо, Мирон.　

Наша мама мурлычит, засыпая. А Матюха лупит глазенки и совсем не хочет брать с нее пример. Ну что же, спустимся вниз. Уже практически «профессионально» держу одной рукой малыша, в другую беру его портативную люльку.　

Марина сразу принимается охать, говорить мультяшным голосом и предлагать помощь. В былые времена я закатил бы глаза. Но сейчас вся эта атмосфера кажется такой естественной. Я хочу, чтобы и дальше так было. Чтобы у моего сына было забавное, счастливое детство.　

А у нас с Ладой… Хм.　

— Там ваш мобильный несколько раз звонил, Мирон Алексеевич. — к Марине возвращается ее человеческий голос.　

Если кто-то сегодня хочет меня видеть, ничем не могу помочь. И да. надо бы связаться с секретарем.　

— Принеси его сюда. Марина.　

Спустить с рук Матвея не получается, тот категорически против. Медленно начинаю понимать заторканных молодых мамаш из рекламных роликов. Если на человеке такой карапуз и быт — это, наверное, жестко.　

Нам же всего-то нужно заняться телефоном.　

— Сын, давай только не будем оглушать мою помощницу? — поднимаю бровь. — Она нам еще пригодится.　

Матвей улыбается. Нет, вряд ли он оценил мою шутку. Просто копирует мою мимику, потому что я не сдержал улыбку при виде его мордахи.　

Поручения секретарю даем легко. А вот номер из входящего вызова мне не знаком, и я сомневаюсь, есть ли смысл перезванивать. Хотя этот мой телефон есть лишь у самых близких. Но и их номера сохранены в контактах.　

Пока раздумываю и строю рожицы Матвею, абонент перезванивает сам. Ну что же.　

— Да.　

— Красильников, нам нужно поговорить!　

О, если номер мне незнаком, то голос трудно перепутать. Моя бывшая супруга собственной персоной.　

— О том, чтобы ты, наконец, оставила меня в покое и не смела лезть к моему ребенку? С удовольствием.　

Сюзанна спелась с Ваней, помогла ему вывезти с дачи малыша. После не выходила на связь, никто не мог сказать, где она. Попросту спряталась. А я хотел поговорить с ней вчера вечером.　

Сейчас чувствую, разговор будет бессмысленный. Я просто сделаю в ее сторону то, что решил. А именно, лишу ее всех благ, которые она получила и не оценила, как выяснилось.　

— Ты не понимаешь, что вообще происходит! — визжит бывшая.　

Да уж куда мне.　

— Реально, я не знаю, зачем ты вмешиваешься в это дело.　

— Мне жалко Ваню!　

О как.　

— Не знаю, говорил ли он тебе, что продал мне свою жену.　

Для Сюзанны инфа лишняя, но вырывается она сама собой. Ну да черт с ней.　

— Он шутил! — отвечает она под мой изумленный выдох. — И да, ему очень нужны были деньги. Он ведь перевел тебе назад сумму? Так не рушь их семью. У всех бывают потрясения, и некоторые из них выходят, а не сразу бегут разводиться!　

Это камешек в мой огород. Но я замечаю его мельком на фоне всего остального бреда.　

— Я не знаю, навешал ли тебе Иван лапши, или тебе самой так выгодно думать. Но просто не лезь в это, повторяю. Иначе станешь соучастницей преступления. Иван не имеет отношения к малышу Лады.　

— Да он его отец! Ты стал донором, да. Но это всего лишь биоматериал, Мирон. У ребят же законный брак, в котором появился ребенок. Ладка молодая, эмоциональная. Но она простит Ивана! Их ждет хорошее наследство и будущее. Мальчик будет расти в полноценной семье, в окружении любимых родителей и бабушек.　

Матвей на моих руках внимательно меня рассматривает. Да скорее я сожру полтонны земли, чем будет так, как вещает эта женщина!　

— Бессмысленный разговор, — отвечаю тяжелым тоном, — держись в стороне, иначе наживешь себе проблем.　

Но Сюзанна не выходит из образа.　

— Это мои друзья, как я могу быть в стороне?! Мирон, ты должен взяться за голову! Ну зачем тебе ребенок? Если для видимости семьи, так я готова…　

— Ты ко мне больше не имеешь отношения. Запомни, что я сказал.　

— Они все равно помирятся!　

Сюзанна берет последний аккорд, и я ее отрубаю. Что-то подсказывает экс-супруга надумала вернуть наш брак. Пусть и в качестве фикции. С реальными деньгами от меня, конечно. А Лада с Матвеем в этом плане, естественно, лишние. А может, Ваня ей пообещал кусочек наследства. В общем, доброта к нему явно случилась не на пустом месте.　

Бывшая невероятно бесит. Но эти эмоции так быстро утихают рядом с Матвейкой. Не знаю, на кого он там все же похож, но это самый милый охламон на свете. Пищит, крепко хватает меня за пальцы. Лежать на диване изволит, только когда я рядом. Смешно дрыгает руками и ногами. Похоже, пора подбирать для него спортивную секцию.　

Марина вскоре сменяет меня и отправляет обедать. А я решаю сначала подняться к Ладе. Не разболелась она? Понимаю, что ей после недавнего не хочется видеть казенных людей в доме. Но если что, придется вызвать доктора.　

Дверь в их комнату так, как я оставил — чуть приоткрыта. Осторожно смотрю, чтобы не увидеть лишнего. Хм, одна мысль про это «лишнее» заставляет сглотнуть. Но в реальности ничего особенного нет. Лада спит в спортивном костюме, прикрыв ноги пледом. Вроде бы крепко спит.　

Хоть картина мирная, надо бы подойти ближе. А вдруг у нее жар? М-да, жаль не удалось навалять Ивану. Устроил цирк.　

Градусник Ладе я ставить не собираюсь. Помню, бабушка проверяла у меня температуру, прикоснувшись к щеке. Я не настолько подкован в таких штуках, но решаю попробовать. В конце концов, если она горячая, сразу всё станет ясно. Аккуратно подхожу.　

Девушка спит на боку, пальцами одной руки схватившись за подушку. Другой рукой держится за плед. Даже во сне ее поза напряженная, черт. Когда я ее забирал, не думал, что она настолько испугается. В конце концов, я не гуру психологии. Так, что там у нас с температурой.　

Щечка суховатая, теплая. Какого-то жара я не чувствую. Может, обойдется, и простуда не разгуляется. Просто Ладе нужно отдохнуть.　

Я уже хочу выйти из комнаты, и для начала стараюсь оторвать от девушки взгляд. А заодно и руку, которая все еще прикидывается термометром у нежной щеки. Но тут Лада во сне накрывает мои пальцы своими.　

— Мм… Мирон.　

Ого. Да, это я, но что она хочет сказать? Тон девушки нельзя назвать недовольным.　

— М…　

Она трется о мою руку! Причмокивает губами, устраиваясь на подушке поуютнее. Тянется второй рукой ко мне, убирает мои пальцы от лица и сжимает их обеими ладонями. Мне приходится сесть с ней рядом, потому что руку мою она обняла и прижала к ключицам.　

— Мирон, мне с тобой так хорошо.　

Фраза окатывает кипятком и дает понять — Лада спит. Даже если бы признание было правдой, она бы его вот так просто не выдала.　

Вместо того, чтобы высвободиться, как дурак сижу, согнувшись, рядом. В каком смысле ей хорошо? Спокойно? Или ей приснилось кое-что другое? Жар все еще плещется где-то вдоль моего позвоночника. Температура, похоже, подскочила у меня.　

Я не планировал ничего на Ладу кроме защиты, помощи, уважения как к матери моего малыша. Сорвался на поцелуй, но не дал себе воли. А сейчас представляю, как это «хорошо» она скажет кому-то другому. Ведь не будет она вечно одна! И не останется навсегда в моем доме… Мне хочется выругаться.　

Тонкие пальчики крепко вцепились в мои, выбраться без вариантов. От позы уже начинает неметь лопатка. Прилечь ненадолго с ней? Как только она поменяет положение, я незамеченным уйду обедать.　

Наверное, по закону романтических комедий (на которые меня лет десять назад таскала бывшая) я должен тут же вырубиться рядом с Ладой. Позже мы проснемся вместе, возникнет неловкая ситуация. Может быть, я даже получу по морде. Однако в реальности все совсем по-другому.　

Какой тут сон! Крепко спит только моя гостья, а я в позе эмбриона тяжело дышу рядом. Лада окончательно обняла мою руку, прижала к себе как мягкую игрушку. А я даже не ощущаю, как конечность затекает потому что все мои органы чувств попали в эмоциональную мясорубку.　

От Лады пахнет какими-то очень легкими сладкими духами. Или это шампунь? Возможно, потому что ее волосы совсем рядом с моим лицом. Я не знаток «ноток» запахов, да и вообще как-то не имею привычки принюхиваться. Но тут все происходит против моей воли.　

Кажется, это апельсин… Или корица? А может, все вместе, разбавленное теплым женским телом. Ух, я скоро сам стану некоторым тугим фруктом в некоторых местах.　

Когда-то фривольные мысли в сторону этой девушки казались из ряда вон выходящими. Сейчас другое дело? По крайней мере она стала старше, опытнее. Она уже мать! Но почему я все равно ощущаю себя диким парнем с улицы, который не имеет права на домашнюю девчонку?.. А мне ведь за тридцать, и я вхожу в высокий класс общества.　

Пока пытаюсь отвлечься на мысли, Лада гладит пальчиками кисть моей руки. Они горячеватые, не температура ли это?.. А еще они очень, очень нежные. Мой мозг не слушается и тут же представляет, как эти тонкие пальцы могут скользить по другим частям моего тела.　

По шее, например! Плечам… Да. именно по таким общедоступным местам. Что внутри я уже проигрываю моменты с ее прикосновениями к более скрытому, не озвучиваю даже мысленно.　

И так мне уже больно. Именно в сокровенных частях организма.　

— Мм…　

Лада еще вздыхает с удовольствием, добавляя огонь в костер моих страданий. Наверное, я это заслужил. В конце концов, я покупал ее у мужа, а не просто начистил ему рожу и поговорил с ней цивилизованно. Хотя при таком раскладе она и не поехала бы никогда в мой дом. И сейчас Ваня снова доставал бы ее по полной.　

Впрочем, от этих оправданий степень моего наказания не уменьшается. Рядом так и лежит самая желанная девушка на свете. Да. я черт возьми готов признаться в этом даже самому себе!　

Хм, кажется, она заворочалась. Сейчас отпустит меня, и я тихо исчезну из ее спальни.　

— Мирон!　

Ее глаза красноватые и огромные, как блюдца. Девушка отпихивает мою руку, резко двигается от меня.　

— Не свались с кровати, — говорю заботливо.　

Ну хоть по морде не получил.　

— Что ты тут делаешь?　

Двигаю плед ближе к себе, чтобы она не увидела все подробности. Я не животное, но, в конце концов, здоровый человек. Мужского пола.　

— Всего лишь пришел посмотреть, нет ли у тебя жара. — больше ничего скрывать мне не приходится, — приложил руку к твоей щеке, а ты схватила ее и больше не отпускала.　

Видя ее удивленный и возмущенный вид. я кое-как сдерживаюсь, чтобы не рассказать, как она попискивала от удовольствия и говорила, что ей хорошо. Но это будет обидно, а обижать ее я не хочу. И еще мне самому вдруг не хочется насмехаться над тем моментом.　

— Это же во сне… — Лада садится на кровати и оправдывается. — Забрал бы руку и шел по своим делам.　

Шок у нее явно прошел, теперь глаза опущены, а пальцы теребят край пледа.　

— Извини, что напугал.　

Только сейчас понимаю, что она могла подумать. Я обещал к ней не прикасаться в интимном плане, а сам завалился рядом в кровать.　

— Да я, если честно, просто удивилась.　

Лада поднимает взгляд и улыбается.　

— Ну и хорошо.　

Мне все же слегка неудобно, хоть этого чувства у меня давно не наблюдалось. Но к лучшему, потому что я отвлекся и могу убрать плед. А также встать на ноги.　

— Где малыш? — Лада спрашивает о сыне вроде тоже без страха.　

— Он с Мариной. Я собирался пообедать, идем со мной? Как ты себя чувствуешь, кстати? Может быть, позвать врача?　

Я окончательно превращаюсь в наседку. Лада же качает головой.　

— Нет. Это насчет врача. А поесть можно бы.　

— Тогда пошли.　

Марина смотрит на нас заговорщицки и сообщает, пока мы отдыхали, они с Матвеем не скучали. Сегодня солнечно, на дерево перед окном прилетали воробьи. Не думаю, что малой уже понял, что к чему. Но дальше ему явно будет интересно расти здесь за городом, на природе.　

Сколько у меня еще пробудут Лада и малыш? Моя воля, они бы жили здесь всегда.　

Глава 15

Лада пока тоже прекращает разговоры о переезде. Вполне возможно, на фоне поведения Ивана. Если раньше она обрывала ему телефон с попытками выяснить отношения, теперь он названивает ей и шлет смс. Трубку Лада не берет, в сообщениях он просит не подавать в суд и встретиться лично. Слава богу, девушка показывает мне все смс и не ведется.　

Право представлять свои интересы она предоставила моему юристу, и мы начали процедуру развода. Дело Матюшки пока повисло в воздухе — по документам он мой сын, а иск от Ивана нам так и не пришел. Возможно, тот боится проблем с незаконным зачатием в клинике. Служители закона нас тоже больше не беспокоили. Я бы лично так все и оставил, во избежание скандала.　

А вот от кого не получится вечно отмалчиваться, так это от семьи. И если у меня из родни только маленький Матвей и его мама, то у самой Лады как раз полный комплект. После дня рождения отца она общалась с родителями только по телефону. И после одного такого разговора пришла ко мне в кабинет взбудораженная.　

— Мирон, мама позвала меня в гости!　

Я и не думал быть против встреч Лады и малыша с родственниками. Хоть они обо мне не лучшего мнения. Но после событий на даче отпускать Ладу просто так не желаю.　

— Когда? Я отвезу вас и подожду внизу во дворе.　

Исполню функции шофера. Реального водителя с ними посылать не хочу. И даже Илью, у которого хорошие навыки охраны. Теперь я сам буду рядом.　

— Ох… — вздыхает Лада и приземляется на черный диван недалеко от моего стола.　

Она прибежала ко мне прямо в длинном махровом халате. Жаль, огромная вещь не способна скрыть тонкие нежные щиколотки. С усилием отрываю от них взгляд и вникаю в разговор.　

— Я бы тебя и зайти пригласила! — продолжает говорить девушка. — Но мама сказала, что будет одна. Папа собирается в гости к сестре, к ней приехала издалека их тетка. Мама же с ними особо не дружит и решила пригласить нас с Матюшкой. Знаешь… это хорошее время, чтобы поговорить с ней наедине.　

Вижу, ей тяжело, но киваю.　

— Да, ты не сможешь врать долго. А я не напрашиваюсь в гости. Просто хочу проследить, что вы с Матвеем приедете и уедете нормально. И буду все время на связи.　

Лада делает глубокий вдох.　

— Мне так будет немного спокойнее. — растерянно улыбается она.　

Лада　

Недавно я была в шоке, что Мирон меня купил, и мы теперь крепко связаны малышом. А теперь не представляю, как разрулила бы предательство Ивана в одиночку. Красильников поручил мои дела опытным юристам, а нашу с Матвейкой физическую безопасность обеспечивает сам.　

Мне и морально намного легче, что именно он везет нас к маме. Хотя, конечно, мое волнение ничто не может уменьшить. Я даже не сомневаюсь, как отреагирует мама — очень отрицательно! И сможем ли мы при этом придумать какой-то план, чтобы преподнести все помягче отцу? Вдруг мама после новостей вообще не сможет со мной разговаривать!　

С такими мыслями я выхожу из авто Мирона, беру Матюшку и легкий рюкзачок вещей. Собиралась я как обычно к маме в гости. Правда, не знаю, сколько сегодня мы там пробудем.　

Мама встречает нас вроде бы в хорошем настроении.　

— Привет-привет, мои хорошие! Это кто у нас тут так подрос?.. А ты, Лада, что-то похудела еще больше! Проходи с ним сразу в большую комнату.　

Хм, обычно мы сначала раздевались в моей старой спальне.　

— А почему туда? — поднимаю брови.　

Мама машет рукой.　

— В твоей комнате я… Я там вязала! Бардак теперь, нитки. Еще ребенка на спицу наколешь!　

Мама заполошная. Мой малыш слишком маленький, он не потянется за иголками. Но хозяин — барин.　

— Хорошо, мам.　

Раздеваю Матвейку, укладываю на диване. Обычно мама сразу бросается к внуку, лопочет с ним. Какая-то она сегодня не такая. Может, неважно себя чувствует?　

— Как твое здоровье, мам? Я недавно думала, что простудилась. Но обошлось.　

Мама, впрочем, бодро прохаживается по гостиной. Подходит к шкафчикам, берет в руки одну из любимых статуэток в виде ангела. Крутит в пухлых пальцах.　

— Со мной все хорошо, доченька. Ты лучше о себе расскажи.　

Вздыхаю. Ох, не пострадала бы хрупкая фигурка. Подхожу и беру ангелка у мамы, ставлю на место.　

— У меня серьезные новости, мама. Давай сядем.　

Не одну ночь я думала, с чего начать такую беседу. И нашла отправную точку.　

— Я узнала имя донора, от которого родился Матвей, мама. Это Мирон Красильников.　

Честно, я ожидала крика. Даже отвела маму в кресла, подальше от Матюшки. Но на ее лице лишь проносится брезгливое выражение.　

— И что?　

Такой ответ я тоже совсем не ждала. Растерянно моргаю.　

— Как это?.. Он родной отец Матвея и хочет его воспитывать, — выдыхаю, нужно переходить к самому сложному, как ни крути, — а Иван… Мам, Ваня не пожелал больше видеть меня и малыша в своей квартире. В итоге нас забрал Мирон. За деньги.　

Мама шумно выдыхает. Вздергивает подбородок так резко, что ее кудряшки ходят ходуном.　

— А ты уверена, что все именно так и было?　

Хлопаю глазами.　

— В каком смысле? Мам, Ваня в один не самый лучший день сказал — собирайся, вас купили. Прости, не хотела говорить такие ужасные подробности, но раз ты спрашиваешь.　

— Ваню могли запугать!　

Нет, я допускала вариант, что мама будет оправдывать любимого зятя. Но чтобы вот так прям с ходу! Странно.　

— Ты знаешь лишь одну сторону правды, а я по душам говорила с Иваном, — заявляет тем временем мама.　

Вот оно что! Да если Мирон узнает что творит мой бывший…　

— Как он мог вообще прийти к тебе! Хотя о чем это я… В нем явно не осталось ничего человеческого. Он сказал про наследство? Про то, зачем вообще придумал завести ребенка?!　

— Да, сказал, — мама поджимает губы, — ты молоденькая, Лада. Мы с отцом всегда старались уберечь тебя, и ты не знаешь жизни. Но деньги очень важны в любые времена. Иван только поступил неосмотрительно, прося помощи у Красильникова. Нечего было его привлекать! Надо держаться от него как можно дальше!　

— Ты серьезно, мама?.. Да Мирон позаботился о нас, когда твой Ваня вышвырнул меня с малышом из дома!　

— Другой донор не потребовал бы вас у него! А вот Красильников…　

— Когда требуют, не платят деньги, мама! Просто приходят и отбирают.　

— Да он просто рот хотел заткнуть Ване этими деньгами!　

— И у него прекрасно получилось, мам! — говорю со злой улыбкой. — Когда я просила объяснений, свой рот Иван держал на замке. Я твоя дочь! Поверь мне и отбрось ту лапшу, которую навешал тебе бывший зять.　

— Доча, давай успокоимся.　

Во время спора мы вскочили на ноги, мама жестом зовет меня снова сесть. Прислушиваюсь в надежде, что получится прояснить для нее правду.　

— Мам, когда Ваня сказал о продаже, а Мирон приехал за мной, я была до ужаса напугана. Хотела ехать к вам, но Макс рассказал об ухудшении здоровья папы. Мы решили пока ничего не говорить вам. Я пожила у Мирона и… Не понимаю, почему вы так плохо к нему относились?　

— Он задурил тебе голову! — ахает мама и смотрит чуть ли не со слезами.　

— Так откуда это пошло? Мы пробыли рядом несколько недель, и он проявил себя как человек адекватный и даже заботливый. Щедрый… И добрый. Что в нем не так, мама?　

Ловлю себя на том, что как будто выгораживаю перед мамой своего парня. Но мне реально за него обидно! Мама тоже замечает мой настрой.　

— Уж не влюбилась ты в Красильникова?.. Ване нельзя было позволять ему тебя забрать. Нужно было сразу сообщить в полицию.　

Горько усмехаюсь.　

— Вот только он бы не попользовался деньгами. Никто нас не увозил силой, мама, ау! Ваня тебе наврал. И за это еще хорошо получит от Мирона.　

Говорю с плохо скрываемым удовольствием. Боже, я никогда не была кровожадной. Мама поджимает губы.　

— Нелегкая свела Максима и Красильникова! Не зря мне сразу не понравилось, что сын ходил в этот подвальный клуб. Спорт! Надували себе непонятно зачем мускулы. Туда пошел Ваня, с которым они дружили со школы. В общем, мы позволяли. И тут они схлестнулись с Мироном! Не знала, что ожидать от его генов. Учился в одном из самых плохих колледжей, никогда не выглядел прилично. Зато появились откуда-то деньги на подержанный автомобиль!　

Понятно, мамина голова полностью забита стереотипами.　

— Мам, ты же знаешь, у него было наследство. Отсюда и авто.　

Мама не согласна.　

— Машина появилась раньше. А про его наследственность и говорить нечего… Да что там! Дела прошлые. Сейчас я за тебя переживаю, дочка! Постарайся понять Ивана. С Мироном добра не будет, он даже бедную Сюзанку выгнал.　

Мне снова смешно.　

— Выгнал меня мой муж. А Мирон развелся с приличными отступными. Давай закончим? К Ване я не вернусь, нужно решить, как сказать об этом отцу. Или как скрывать дальше… Мне страшно за него.　

— А мне за тебя! — мама опять не может усидеть на месте. — Иван оступился, но он наш, родной. Любовь должна прощать! Вернись домой. Вы еще сможете получить наследство.　

— Мам, и тебя волнуют эти деньги? — выдыхаю.　

Мама качает головой.　

— Я переживаю только за тебя и Матюшку. Ведь мы не вечные! А дальше что с вами будет? Лично у меня надежды на Красильникова нет. Он не из нормальных.　

Только сейчас понимаю, как часто слышала от мамы это слово — нормальный. Из нормальной семьи, с нормальным образованием, нормальные мечты. Мирон здесь, конечно, не вписывается.　

— А нормальные, по-твоему, продают жен?　

— Твой муж тоже совершил ошибку! Ой, да что там. Ваня!　

Мама словно его зовет. Боже, мне не показалось! Из той самой комнатки, где был «бардак», выруливает мой муженек. Так, пора уходить отсюда.　

— Мама, зачем ты его позвала?!　

— Поговорите нормально, — велит родительница.　

— Когда я хотела говорить, он не брал трубки. А теперь мне уже не надо. Мы с Матюшкой уходим! Попрошу только об одном — береги папу! Не впутывай его в эту грязь.　

Высказываюсь, а сама уже быстро собираю Матвейку. Его отец встретит нас прямо у подъезда. Он припарковался недалеко и сказал, что будет наблюдать.　

— Лада, не уходи, — подает голос Иван, — прости, я психанул тогда. Но у меня была сложная ситуация. Я много занимал для рождения Матвея. Еще нужно было съездить в Штаты.　

Да, помню этот момент.　

— По работе, как ты говорил! И за деньги компании.　

— Я не хотел трепать, пока всё не получится.　

Киваю.　

— Да, это же такая мелочь. Уйди с дороги!　

Малыш уже одет и у меня на руках. Однако муж преграждает нам выход из гостиной.　

— Поехали на нашу квартиру.　

У меня снова болезненный смех.　

— Твою! И никуда я с тобой не поеду.　

— Не урони сына, осторожно.　

Он тянется к ребенку, но я уворачиваюсь.　

— Не смей его трогать. Сегодня не выйдет его украсть!　

Иван в исступлении приглаживает пальцами волосы.　

— Да зачем мне его воровать?! Тогда я просто хотел, чтобы ты позже к нему приехала, и мы помирились.　

Гениальный план! Интриги — это точно не его. А ведь реально казался «нормальным», пока просто работал и жил как все.　

— Мы больше никогда не будем вместе.　

Силу ко мне Иван не применяет, но тащится следом из дома родителей. Лифтом я не пользуюсь, на лестнице то и дело встречаются соседи. Только на выходе из подъезда Иван может мне кое-что сказать.　

— Скоро ты будешь ему не нужна. В лучшем случае он заберет ребенка! Или же тебе придется выживать вместе с малышом. Подумай, ты не тот уровень, чтоб подобный мужик был с тобой! Даже молодость твоя проходит.　

— И зачем же тебе такая никчемная? — ухмыляюсь. — Или ты тоже «не тот уровень». Уйди отсюда и перестань нести бред!　

— Мирон всегда считал тебя серой мышью!　

У меня перед глазами плывет от злости и обиды. Но я отчетливо слышу звук шагов и… удара. А еще резкий мат, которым Мирон выражает свое удивление, что Иван приперся сюда.　

Глава 16　

Иван уже, наверное, сам пожалел, ведь достается ему нехило. В Красильникове кипит злость. Я не знаю, что делать. На руках малыш, могу только отойти к машине. И еще кричу что есть силы, чтобы Мирон оставил моего козла-мужа. Не дай бог, потом будут проблемы.　

Мой голос долетает до Мирона, мужчина замирает, встряхивается. Иван остается барахтаться на земле, недалеко уже остановились зеваки. Из подъезда, кажется, выбежала моя мама. Картинка нечеткая, потому что из моих глаз выкатились слезы.　

— Поехали домой. Извини, что напугал.　

Мирон уже рядом, слава богу. Он мгновенно меняется и с холодным спокойствием садится за руль. Перед этим помогает мне расположиться сзади с малышом. Я не знаю, что сказать, вижу его сбитые костяшки. Господи.　

Проходит, наверное, не меньше получаса, когда Мирон нарушает тишину.

— Пока я вас ждал, позвонил мой юрист. Ситуация с отцовством улажена окончательно. Я — законный отец Матвея. Оспорить это в суде будет невозможно. Мы реально биологические отец и сын, а донорское зачатие было незаконным. Можно сказать, мы просто решили зачать ребенка искусственно. В остальном мы обычные родители.　

Меня посещает догадка.　

— Это давно было понятно?　

Мирон хмурится.　

— К этому шло, но последняя точка была поставлена вчера. Сегодня юрист убедился окончательно и позвонил.　

— Наверное, поэтому Ваня пришел ко мне мириться.　

У Красильникова резко начинают ходить желваки. Ох, не нужно было говорить об этом в дороге.　

— А ты? — в его голосе мелькнул страх, или мне показалось.　

— Я не могу его даже видеть. Но похоже, я ему снова нужна, вот он и старается. Хотя надолго его не хватило, пустился в оскорбления. А еще маму взял в союзники! Но она всегда на него молилась…　

Сбивчиво обрисовываю Мирону обстановку. В ответ получаю лишь долгий взгляд в зеркало. Правильно — в дороге лучше помолчать. Да и я не знаю, какие подобрать слова, чтобы точно описать, что я сейчас пережила. Внутри как будто все замерзло.　

Наконец, мы въезжаем в поселок и ворота особняка. Иван прав, по факту я здесь на птичьих правах. Но мне становится немного легче, как будто я вернулась в родное место.　

— Ты как? Взять ребенка? — раздается голос Мирона.　

Мужчина уже вышел из машины.　

— Я сама. А ты захвати, пожалуйста, вещи, — смотрю, как он тянется за рюкзаком, — твои руки… Их нужно обработать. Иван теперь предъявит тебе иск…　

— Да пошел он к черту.　

Ну хотя бы он жив. Беспокоюсь я только о Мироне, не хочу для него трудностей. А вот у Ивана они наверняка еще будут. Сейчас Красильников выпустил пар, а после разберется с ним хладнокровно. Я не про какие-то эмоции из-за меня, Иван нарушил их личный уговор. Сам Мирон не ожидал, что он поступит так дерзко.　

Я же больше думаю о своей маме. Как она могла меня не поддержать! Пусть ей нравится зять, но мое слово должно быть главнее. Все ее слова то и дело всплывают внутри и отзываются болью.　

Переодеваю своего малыша. Наверное, это была его последняя поездка к бабушке. Кормлю, и с дороги Матвей быстро засыпает. Меня же волнует его папа. Где он? Продезинфицировал свои раны? Несмотря на пустоту внутри, я реально за него переживаю.　

Оставляю маленького на видеоняню, спускаюсь вниз. Мирона нахожу в гостиной. Он сидит на диване, локтями опершись на колени. Пальцы сцеплены в замок и подпирают подбородок. Мужчина о чем-то думает. Но услышав мои шаги, сразу вскидывает голову.　

— Все хорошо?　

Смотрю сначала на его ранки, они чистые и уже не кажутся такими большими. Выдыхаю.　

— Лада?　

Вдумываюсь в его вопрос. Хорошо?!　

— Все ужасно, Мирон. Просто отвратительно, — меня опять пронзает колючий холод, — я осталась совсем одна.　

Я и раньше думала, мама будет горевать из-за моего брака. Но что она возьмется так его отстаивать? Да еще поверит Ивану. Для меня это тупик.　

— О чем ты говоришь?　

Мирон встает и подходит. Смотрит выжидающе.　

— Родные меня не поддержат! — громко всхлипываю. — Мне больше некуда идти.　

Желание переехать к своим давно ушло на дальний план. Но мне очень плохо от того, что даже в теории я лишилась этого варианта. И просто морально тяжело.　

— Тебе не нужно никуда идти, — спокойно говорит Мирон и делает еще шаг ко мне, — хотя… Иди сюда.　

Он протягивает руки к моей талии. Я думаю, он как обычно хочет поддержать, обнять. Но вместо сильной груди щекой я чувствую… его теплые губы. Он целует меня порывисто, много-много раз.　

— Одна ты никогда не будешь, Лада.　

Звук моего имени его голосом проникает сразу в самое сердце. Как спичка в сухой костер. И во мне сразу начинает разливаться живительное тепло.　

— Мирон…　

Приоткрываю рот, и он сразу врывается в него. Никаких больше невинных чмоков. Мы проникаем друг в друга до самой глубины. Во мне просыпается такая жадность и смелость, сама себя не узнаю. Но мне хочется тянуться к нему, ласкать. Впиваться пальцами в его шею, запускать их в жесткие волосы. Прижимать к себе все крепче.　

А мужчина наоборот очень нежен. Он как будто хочет зализать раны, которые сегодня нанесли моей душе. Мирон так ласково гладит меня по спине. Отрывается от губ, чтобы снова осыпать поцелуями мое лицо, уши, шею. Повторяет, что я не буду одна.　

Я и сама начинаю верить в это. Лёд внутри дает трещину и медленно тает превращаясь в теплую воду. Нежность затапливает меня с лихвой, хоть мне пока странно и неловко ощущать страсть к Мирону. Мое тело дрожит в его руках, и в некоторых местах напрягается. Но я не так раскована, а с ним вообще все как будто в первый раз.　

Мирон тоже не идет дальше нежности. Однако он не отпускает меня из своих рук, когда поцелуи стихают. Я тоже не убираю пальцы от его груди. Смущаюсь, но мне приятно к нему прикасаться.　

— Не думай, что останешься в одиночестве. — еще раз говорит Мирон, — жаль, что твоя мать до сих пор не поняла сущность Вани. Но это не значит, что ты останешься без поддержки. Я сделаю всё для тебя и Матюшки.　

Вспоминаю о маме, но меня уже не окутывает такой безысходный страх.　

— Мне так хорошо с тобой, Мирон.　

Прячу лицо на его груди, он почему-то закашливается.　

— Я подозревал.　

— Что?! — снова смотрю на него.　

— Ты говорила это во сне.　

— Когда ты был в нашей спальне?! Мирон!　

Я возмущена самую каплю, стесняюсь и… чувствую счастье. Всегда опасалась шуточек этого человека, а теперь они меня приятно волнуют. Тем временем начинает попискивать няня.　

— Да, именно тогда. — отвечает мне Мирон, — сын проснулся?　

Киваю.　

— Да. Идем со мной?　

Я сама беру его за руку и веду наверх. Нет, я не приняла настолько буквально его слова, что никогда не буду одна. Но сейчас мне не хочется его отпускать.　

Сынок тоже радостно встречает папу улыбкой и… полным подгузником. Проза жизни. Впрочем, супермен Красильников не робеет.　

— Давай, я, — мужественно предлагает он.　

— Это твой сын, — благодушно киваю.　

Чтобы не хихикать, отхожу к окну. Да, мне слегка забавно наблюдать за успешным бизнесменом в такой роли. Но если серьезно, я только за его заботу о Матвейке. Хочу, чтобы между ними выстроилась крепкая связь.　

Смотрю, как мои мужчины уходят в ванную, возвращаются и возятся с полотенцем. Все-таки когда дома хорошо, легче переносить все внешние кошмары. Хм, дома?.. Не рано я так думаю? Мирон ведь после развода решил стать закоренелым холостяком.　

— Мы готовы, — слышу мужской голос.　

Ух ты! Подгузник надет даже не слишком криво. Теперь уже я не отказываю себе в широкой улыбке.　

— Спасибо.　

Мирон тоже улыбается, но качает головой.　

— За что? Ты правильно заметила, это мой ребенок.　

Однако тут и я не согласна.　

— Мне приятно смотреть, как ты возишься с ним. За это не грех и поблагодарить.　

С удовольствием я смотрю на Мирона не только как на папу Матюшки. Мне в принципе хорошо, когда я на него гляжу. На его жесткие, чуть приподнятые вверх волосы, стрижку на которых он недавно обновил. На благородный профиль, чуть скошенный книзу, его «дикую» бороду. Но главное, в глаза, где сейчас так много теплой зелени. Только сейчас понимаю, вообще они похожи цветом на мои. И у нашего сына такие же.　

— Рад. что тебе приятно, — Мирон отвлекает меня от уютных мыслей.　

Ежусь и не понимаю, насколько адекватно то, что сейчас во мне происходит. А именно — толпы летающих бабочек, из-за которых я даже забываю сегодняшний плохой день. Но я не хочу себя одергивать, вот просто не хочу.　

Однако события дня напоминают о себе сами. Мы так и стоим с Мироном, переглядываемся. Сынок на развивающим коврике на моей кровати. И в это время громко звонит мой телефон. Мама…　

Я толком ничего ей не сказала, когда на всех парах неслась из их квартиры. Не представляю, с какими она осталась мыслями.　

Поднимаю глаза от экрана, Мирон смотрит на меня вопросительно.　

— Это мама… — делаю глоток воздуха. — Побудешь с малышом?　

— Конечно.　

Все-таки хорошо, что папа Матвейки именно Мирон. Не могу поверить, что когда-то эта новость меня так пугала. Ух, а теперь другие тревоги.　

— Да, мам.　

Мне еще не приходилось так сильно расходиться во мнении с родителями. Не знала, насколько это тяжело. Ведь это самые близкие.　

— Куда ты так быстро убежала, дочка? Это он ждал тебя на улице?　

Выдыхаю.　

— Да, меня ждал Мирон. Наш папа.　

Маме придется принять этот факт.　

— Дочь, у каждой семьи бывают тяжелые времена…　

— Мам, далеко не каждый муж продает жену! Давай не будем ходить по кругу.　

Мама пыхтит　

— Ну что ты заладила эту формулировку! Хорошо, почему ты тогда не злишься на Красильникова? Ведь по-твоему, он тебя купил!　

Снова перевожу дыхание.　

— Я злилась… Это в принципе неважно. Самое главное, мама, не верь Ивану! У него в глазах стоят только деньги, он слетел с катушек! Использует тебя, чтобы подобраться ко мне и малышу.　

— Он очень сильно хочет помириться!　

— Конечно! — тут я соглашаюсь. — Ведь наследство замаячило снова, а без нас его не получить. Даже страшно представить, что будет, если ему достанутся эти деньги!　

— Лада… Это же ведь Ваня.　

Моя собеседница непробиваема.　

— Мама, ты живешь прошлым. А люди меняются, — я повторяю слова Мирона, — а еще могут показать истинное лицо.　

— Так вот бойся, что его покажет Красильников! — мама переходит с больной головы на здоровую. — Он разбогател и теперь считает, что все продается и покупается. Если он захочет отобрать ребенка? А тебя… В лучшем случае вышвырнет на улицу. Ты видела, что он сделал с Иваном? Мы вызывали скорую!　

У меня внутри все обрывается. Не от жалости к мужу, а от страха за другого человека.　

— Какое состояние было у Ивана?　

Мама фыркает.　

— Тяжелое! Все побои он зафиксирует. А ты пока не поздно беги от этого ненормального! Какое воспитание он сможет дать Матюшке? Этот человек понятия не имеет, какой должна быть семья. Промурыжил Сюзанку столько лет и выкинул.　

— Мама, не лезь хотя бы в это!　

В дебри бывшей Мирона я точно уходит не хочу. В висках бьется тревога из-за Вани. Он постарается нагадить Красильникову по полной.　

— В твою жизнь мне тоже не лезть?! — вздрагиваю от крика мамы. — Ты рядом с этим…　

Мне становится жарко.　

— Мама, Мирон — самый лучший мужчина из всех, кого я когда-либо знала! Он заботится о сыне… и обо мне. Он искренний, смелый и добрый, — я тоже говорю громко, — больше я не потерплю ни одного плохого слова в его сторону! Он их не заслуживает! И никогда не заслуживал. Ты моя родная мать, и я тебя люблю. Но просто открой глаза.　

Мне больше не хватает воздуха. Да и я в принципе все сказала. Во мне сидело много страхов и много чего мне говорили про Мирона. Но сейчас я доверяю только ему.　

— Ты еще скажи, что его любишь! — ахает родительница.　

— Может и люблю…　

Эту фразу я говорю так тихо, что даже не знаю, долетела ли она до другого конца трубки.　

— Ладно, мы еще поговорим, — заявляет мама.　

— Нет, мам. Я всё сказала. Только умоляю, не старайся навредить Мирону. Если у тебя будут брать показания или еще в чем-то. Ради меня, пожалуйста.　

— Надеюсь, ты одумаешься Лада.　

Она бросает трубку, а я понимаю, что не спросила о папе. Надеюсь, хотя бы его поберечь у нее хватит разума. Какое-то время тупо смотрю на экран мобильного. Когда поднимаю глаза, вижу перед собой Мирона!　

— Ты затихла, и я вышел посмотреть…　

— Мы уже поговорили.　

Он всё слышал?.. Хотя я не стесняюсь своих слов.　

Мирон подходит ближе. Пока разговаривала, я спустилась с лестницы. Мужчина сделал то же самое, и теперь мы стоим у ступенек.　

— Лада, прости меня.　

Хмурюсь.　

— За что?　

Он делает шумный вдох и выдох.　

— Я должен был решить с Иваном по-человечески. И вообще не становиться отцом твоего ребенка тайно. Я не желал зла, хотел просто за тобой присматривать. Но вышло и правда чудовищно. Как ты говорила в начале.　

В начале… Обнимаю себя руками.　

— Результат вышел самым лучшим, — показываю глазами наверх, — и у меня давно нет к тебе претензий. Ты тоже извини за все, что я тебе наговорила. И за мою маму прости. Она всегда была к тебе несправедлива, и папа это толком не пресекал. Прости, Мирон.　

Передо мной взрослый, состоявшийся и очень успешный мужчина. Но я вспоминаю того парня из прошлого, и меня пронзает сочувствие к нему. А мои эмоции к нынешнему Мирону… Только он дотрагивается до моих плеч, по всему телу проносится трепет.　

— Я не слишком страдал, — он улыбается, — мне наоборот нравилась ваша семья. Родители жили дружно, любили вас. Мечтал, что и у меня когда-то так будет.　

Но не сложилось? Он имеет в виду Сюзанну? Мне так хочется спросить его, каким он видит свое будущее. Наше будущее.　

— Твои мечты должны сбываться, — улыбаюсь ему.　

Мужчина тоже приподнимает уголки губ.　

— Да, я понял, что никогда нельзя опускать руки.　

Он так смотрит мне в глаза, и, кажется, говорит именно о нас.　

— А я хотела очень сильно любить своего мужа, — усмехаюсь, — но вот с осуществлением мечты явно погорячилась. Так что я запомню твой вывод, он мне пригодится.　

Мирон ничего не говорит, только берет меня за подбородок. Со счастливой улыбкой накрывает мои губы своими.　

Глава 17　

Я могу растворяться в нем бесконечно. В такие минуты рядом с ним я ощущаю себя взрослой женщиной, способной на глубокие чувства и страсть. Это уже далеко не наше прошлое. Хоть мы пока и не переходим самую близкую черту.　

— Идем к сыну? — спрашиваю, когда он отстраняется.　

Так приятно чувствовать в себе его вкус. Все проблемы снова отходят далеко.　

— Идем, — кивает Мирон, — надеюсь, малой не сбежал.　

Но сын лежит в люльке, где его оставил папа и деловито ощупывает погремушку. Гирлянда из них висит у него перед глазами.　

А перед моими сейчас только Мирон. И я боюсь, что он оставит нас и пойдет в свой чудо-кабинет. Ведь вроде как дело к вечеру.　

— Ты хочешь есть? — вместо этого спрашивает мужчина.　

Жму плечами.　

— По идее надо бы.　

Но у меня что-то совсем мало сил.　

— Марина пекла пирог к ужину. Можем устроить пикник прямо здесь.　

— На кровати? — распахиваю глаза.　

— Почему нет? Не знаю как тебе, а мне лениво накрывать на стол. Захватим еще напитки.　

Мы и правда спускаемся, кладем на поднос аппетитные куски пирога с мясом. Берем с собой бутылочки холодного чая, сока, воды. На любой вкус. Устраиваемся прямо на моем покрывале, недалеко от ребенка. Сейчас этот хулиганский поступок так вовремя.　

Ем от души и не думая, как выгляжу. Этот мужчина меня безумно волнует, и в то же время я не боюсь быть рядом с ним любой. Дело даже не годах знакомства. Просто на подсознательном уровне я чувствую, он не осудит.　

Сам Мирон вроде бы тоже раскован. Хотя он такой почти всегда.　

— После развода я хотел завести домашнее животное, но как-то не дошли руки, — говорит он, когда роняет на пол кусочек пирога, — сейчас бы оно пригодилось.　

Хихикаю.　

— Я всегда хотела кошку. Но Иван так дорожил ремонтом квартиры… В общем, я не стала капризничать.　

— А собаку? — жуя, интересуется Мирон.　

Слегка напрягаюсь.　

— Я не собачник. Да и боюсь их, если честно. Но может быть, маленькую?　

На моем лице опять улыбка. А Мирон чему-то кивает сам с собой.　

— Маленькую.　

До самой ночи мы почти не выходим из спальни. Только убираем