Читать онлайн Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента бесплатно

ПРОЛОГ

– Осторожней, пожалуйста, Шаукат, – от звука ее голоса у него сладко засосало под ложечкой. Да что ж за хрень такая?! Он ведь давно не мальчишка, чтобы так млеть перед девушкой… Бред, да и только! – Если я покалечусь, придется вам сдавать экзамен Татьяне Артемоновне Началовой… Боюсь, за такое известие покалечат уже вас… Вся группа соберется на суд Линча…

Все шутит! А ему не до смеха!

Хорошо, что Алина сидела у Шауката на плечах и изо всех сил пыталась снять картину со стены преподавательской. Видеть, как сильно рад Вяземцев их близости, она не могла. Разве что его рваное дыхание слышала… Могла списать на физические упражнения по переносу преподавательницы…

Шаукат прокашлялся:

– Давай я поменяю положение.

– Как?

– Вот так! – он уперся руками в стену и поднялся на носки. Стул под ногами Шауката слегка скрипнул.

Алина ахнула от неожиданности и ойкнула от страха.

– Не бойся. Я сильный.

Она усмехнулась, снимая картину.

– Надеюсь, что никто не застанет нас в таком положении.

– А что, если и застанет? Разве мы делаем что-то плохое?

– Ты мой студент, а я – твоя преподавательница. Правда, преподавательница и должна быть сверху.

Вяземцев сглотнул, хотя понимал – она опять язвит в своей непревзойденной манере.

– Ну мы же на кафедре, а вы внизу, за партами… – добавила Алина.

Да уж. Там хотя бы парты все прикрывают…

Шаукат слез со стула, придерживая физичку за ноги и присел рядом с табуреткой. Преподавательница ловко перебралась на нее и перед лицом мужчины оказалась ее грудь. Шаукат сглотнул, засунул руки в карманы, чтобы возбуждение было не так заметно и отошел, пока Алина спрыгивала на пол, держа картину в руке.

– Спасибо, Шаукат, – она всегда обращалась к нему одновременно официально и как взрослый к ребенку. Это злило. Так и хотелось смять в объятиях тонкую фигурку, притянуть и поцеловать. Показать, что он мужчина! Мужчина, мать твою, а не пацан!

Не вчерашний школьник, к каким Алина привыкла. Он практически ее ровесник!

Что остановило Шауката? Наверное, понимание, насколько Алина дорожит мнением коллег и завкафедры. Если кто-то увидит эту страстную сцену… Шаукату ничего не грозит. Максимум очередные пулеметные очереди шуток от товарищей из группы. Так себе неприятность… Тот, кто слишком печется о мнении окружающих просто сильно не уверен в себе. Качество человека показывают не кривотолки и болтовня тех, кому больше делать нечего. Успехи! Вот что показывает – кто ты такой! И в этом Шаукат многих заткнет за пояс.

Просто возьмет и закажет на всю группу обед в самом крутом ресторане. В качестве перекуса… И пусть дальше завидуют, шепчутся, скрипят зубами…

А вот Алина – совсем другое дело. За некоторые кривотолки ее могут даже и уволить. Влепить выговор – запросто. Выставить в худшем свете перед коллегами – как нечего делать. И Шаукат просто не мог сделать ей плохо, причинить ей вред… Потому, что… От этого ему самому становилось почти физически плохо.

Он сглотнул, прочистил горло еще раз и произнес:

– Давай… те я довезу вас до дома? С картиной ведь неудобно…

– Да я такси вызову! – она смотрела так, словно видела его насквозь. – Не стоит так утруждаться.

– Алина… эм… Хаматовна. – Мать твою! Как же сложно называть ее по имени отчеству… Когда изо рта так и рвется «Аля…» – Это просто жест помощи. Я не ожидаю, что за это вы зачтете мне экзамен или повысите оценку. И обязательно сдам материал лекций, которые пропустил…

Она задумчиво изучала лицо Шауката… Верила? Сомневалась? Он осторожно придержал Алину за локоть. Она тотчас отстранилась:

– Помните правило? Преподаватель – витрина. Смотреть можно, трогать нельзя.

Да мать твою! Он взорвется скоро от этого правила! Закипит как чайник! Хоть из вуза отчисляйся к чертям собачим! А ведь Шаукат уже допущен к сессии!

– А когда я сдам ваш экзамен? – не выдержал, спросил он.

– Тогда вам придется вспомнить, что я – сотрудник вуза и женщина, которая заслуживает уважения.

Да мать твою! Он и так помнит! Каждый день помнит, чтоб его!

Шаукат покачал головой.

– Так я подвезу вас до дома? Даю слово, что это никак не повлияет на мою сдачу экзаменов и мое к вам уважение. Подготовлюсь лучше всех! Вот увидите!

Алина чуть наклонила голову вбок и облизала губы. Да она издевается! Как можно так возбуждать и не давать ни малейшей надежды? Как можно вызывать такое нелепое, глупое томление в груди, сердцебиение на грани фола, тепло в животе и жар… который собирался в паху…

Как можно так на него действовать и постоянно возводить между ними стену?

Она, что хочет, чтобы он ходил в вуз с каменным стояком? Чтобы начистил фейс придурошному преподу, который за ней ухлестывал? Или конкретно объяснил дебилу, чем он лучше. Моложе, красивей, богаче, наконец!

Неужели не видит, что он на грани? Еще немного – и сам, сам начнет действовать! Потому что дальше терпеть уже невозможно!

– Хорошо. Можете меня подвезти. Но никаких поблажек на экзамене. И, пожалуйста, без рук! И еще! Мне нужно не домой. Я должна завезти полотно в «Свет Творчества». А вот потом поеду домой.

– Считайте меня сегодня своим таксистом.

Да. Он бы и неделю с ней ездил.  По любым делам Алины и без вопросов.

Она крутанулась на пятках и двинулась к двери. Шаукат получше засунул руки в карманы и пошел следом. Ну да… Поблажки ему не нужны… Ему бы ее…

Глава 1

– Вот уж не думал, что ты всерьез станешь ходить на лекции. Я считал, что мы будем приходить в конце семестра, сдавать экзамены… Если не получится за так – за определенные, немалые деньги… Но сидеть на занятиях с сосунками… – Артем Старцев битые двадцать минут выражал недовольство и Шаукат скривился. Твою ж мать! Зачем он вообще предложил другу получать вместе второе образование?

В аудитории, где они разместились для нового занятия, действительно, сидели, в основном, бывшие школьники. Второй курс, как-никак!

– Не ворчи! Зато сколько симпатичных девчонок! Как раз то, что ты любишь! – усмехнулся Кат. – Кстати, физичка, которая будет вести у нас лекции, говорят тоже очень даже ничего… Вроде как чуть ли не первая красавица вуза…

– Ну да! Очередная дамочка в джинсовых шортиках на подтяжках и футболке выше пупка. Вроде той, что ведет у нас лабораторные. Ей лет тридцать пять, а все молодится. Или нечто вроде расфуфыренной девицы, у которой под косметикой лица не видно, что занимается с другой половиной группы.

– Она вроде ничего так. Стройная, ухоженная, с прической, при маникюре…

– Да там смой макияж – и будет носатая невзрачная девица!

– Тебе виднее. Я как-то больше физикой интересовался, чем физичками…

– А другую преподшу видел? Вообще никакая! Серая мышка. Вряд ли здесь увидишь настоящую красавицу. Ум и красота у женщин не сочетаются! Поверь моему опыту…

Кат отмахнулся и принялся доставать тетради, ручки, ноутбук.

Большинство его знакомых получали второе образование заочно. Но цену этому образованию знали все. Корочки есть, знаний нет. Кат пошел на инженерный факультет, чтобы знать, как устроено оборудование, которое выпускали его предприятия. Первое экономическое образование помогло ему с другом и компаньоном начать собственный бизнес. Вначале они просто закупали запчасти для машин пищевого производства, и собирали готовые агрегаты. Затем решили полностью избавиться от зависимости от поставщиков компонентов. Открыли свой заводик. И дело начало двигаться.

Кат хотел понимать – что именно они выпускают, как это работает и какое качество должно иметь. В покупателях бизнес Ката и Темыча недостатков не имел. Хлебозаводы, молокозаводы, консервные цеха и прочие только в очередь выстраивались. Но Кат собирался замахнуться на импорт и потягаться с зарубежными производителями…

Второе образование в последнее время вошло в моду, и Кат с Темычем были не единственными «взрослыми» студентами потока. Таких набралось около десятка. В основном, такие же как Кат руководители предприятий. Даже Ляля – единственная женщина в их компании –  имела свой бизнес – популярную нынче сеть цветочных салонов. И держались они обособленно. Садились вместе, вместе ходили в кафе, обменивались видеозаписями лекций, которые делали с помощью ноутбуков.

Верховодил всей компанией Кат. Артем же сбивал всех с толку, уводя с лекций в кафе. А уж как он повел всех на стриптиз после сдачи первой сессии-и!

Лялю тогда несли практически на руках до самого дома. А потом… потом Темыч остался «помочь ей прийти в себя».

Похождения друга Ката волновали мало. Тем более, что и он сам не был отшельником и интрижки заводил с завидной регулярностью. Серьезных отношений Кат избегал, считая их помехой, якорем. Тем, что мешает по жизни. В свои двадцать девять лет он оставался убежденным холостяком, как и Темыч в свои тридцать.

Остальные «взрослые» студенты, примерно того же возраста, тоже оказались свободными. Ляля активно пыталась окрутить то одного, то другого. Она почему-то считала, что состоявшаяся женщина должна не только раскрутить бизнес, но и выйти замуж за богатого и красивого мужчину. И если первое Ляле вполне удалось, то второе пока никак не получалось. Поэтому дамочка перла как танк, сметая на своем пути любые преграды.

Но мужики не сдавались. Крепко держали оборону.

Отгораживались бронебойными физиономиями в стиле «намеков не понял, прямых предложений не слышал, временно контужен взрывом вашей красоты и потому недоступен». Отстреливались боевыми выездами к стриптизершам, дабы оставаться холостыми.

Вот и сегодня Ляля явилась на занятия подчеркнуто дорогой и ухоженной женщиной. Вся такая в платье по фигуре, золотых украшениях. Все, где надо подправлено косметологами и пластическими хирургами. Где требуется – подкачали, где надо – убавили, где хочется – подклеили.

Стройная, спортивная, с пухлыми по моде губами уточкой, глубоко посаженными темными глазами и копной черных волос, уложенных локон к локону. Ее наращенными ресницами можно было целую стаю мух сдуть, если хорошенько похлопать.

«Сопляки» заглядывались, прямо слюни пускали. Многие аж головы свернули. Студенточки, еще нераспустившиеся бутоны женственности, косились с завистью.

Ляля вильнула бедрами и уселась на ряд выше Ката.

Темыч вытащил ручку, собирался достать что-то еще из сумки, когда дверь открылась и Кат вначале краем глаза зацепил физичку, а потом поднял голову и залип.

Забыл, что собирался сделать.

Преподавательница вошла уверенно, грациозно, плавно покачивая высокими бедрами. Такие ягодицы у пластического хирурга не сделаешь! Окинула просторную аудиторию с амфитеатром студенческих парт внимательным взглядом и убрала назад длинную прядь волос. Ее каштаново-красные локоны свободно спускались по спине до самой аппетитной попки.

Тонкая талия физички переходила в высокую грудь. А какие у нее оказались ножки! Стройные, мускулистые, длиннющие!

Одевалась физичка не сказать, чтобы скромно, но и не так по-глупому вызывающе, как некоторые на ее кафедре. И одновременно не настолько празднично. Как те, что будто не на занятие шли, а на вечеринку.

Свободная бежевая туника, с поясом на талии, плотные лосины и высокие кожаные сапожки.

Никаких украшений и косметики минимум. Впрочем… Такие губы бантиком и подчеркивать не требовалось, и так хотелось их попробовать… Даже смаковать в поцелуе.

Огромные золотисто-карие глаза, в окружении длинных, загнутых вверх ресниц затягивали как омуты.

Аккуратный чуть вздернутый носик придавал облику физички какого-то задора. Кат всегда очень хорошо определял возраст женщин. Как бы те ни подтягивались, ни накачивали себя ботоксом или другими новомодными средствами. Артем называл это сверхспособностью друга. А вот у этой физички, кажется, нашелся криптонит для дара Ката.

Он во все глаза рассматривал преподшу и никак не мог определиться – ей до тридцати или за тридцать.

Гладкая кожа, нежный овал лица и девичья фигурка – все говорило за первое. Умудренный жизнью взгляд и чуть резковатые черты – за второе.

И даже это Кат вычленил с огромным трудом. Даже специалист, врач не сказал бы – сколько этой женщине лет.

Краем глаза Кат заметил, как Темыч выгнул губы и показал большой палец под партой.

– Меня зовут Алина Хаматовна Ибрагимова.

Вот же мать твою! Какой голос! Высокий, певучий, нежный…

Кат даже слегка возбудился.

Рассказывала физичка очень хорошо, понятно и интересно. К середине лекции многие скучающие малолетки вовсю пялились на преподшу и суетливо записывали. Время от времени Алина делала перерывы, разбавляя физику анекдотами, шутками и случаями из своей практики…

А иногда и просто язвила. Весьма едко, но забавно.

– Так… Ну что ж… Помните, что Нобелевскую премию за открытия в физике получают не за самые креативные трактовки ее законов. Иначе большинство наших студентов уже стали бы Нобелевскими лоуреатами и фонд премии давно разорился бы…

– Спокойно. Я повторю определение заново. Знаете, почему с преподавателями так сложно общаться вне вуза? Да потому, что мы каждому пытаемся разжевать любую тему по четыре раза. Профдеформация!

– Запомните. Маятник возвращается в состояние равновесия благодаря одной только силе тяжести. Однако работа преподавателя настолько сложная, что некоторые помогают силе тяжести – выпивают что-нибудь горячительное. Тогда уже точно тянет к земле. Хотя лично я предпочитаю валерьянку и йогу.

– Чтение рефератов самых неуспевающих студентов – сродни просмотру КВН. Поэтому и оценку мы ставим не за знания, а за доставленное удовольствие. Иначе ноль вошел бы в обиход студенческих оценок.

Кат видел, что в глазах многих студентов мелькал не только интерес к предмету. Двигалась физичка ну просто зачетно. Как выражались в молодости Ката. Грациозно, пластично, как лебедь.

Кат записывал видео на ноутбук, как обычно, и фиксировал важные вещи в тетради. Артем ухмылялся. Борис и Сергей – братья-управляющие фабриками по изготовлению элитной мебели –

беззвучно перешептывались и улыбались как коты перед миской сметаны. Уж явно не о физике они так азартно беседовали. Им явно тоже понравилась преподша. Ляля то и дело фыркала, отмечая внимание своей компании к физичке.

К концу занятия Кат совсем отвлекся от темы лекции и только следил за каждым жестом и взглядом Алины, слушал ее звонкий голос.

И да, он впервые в жизни завелся на лекции. Впрочем… Темыч выглядел тоже не слишком спокойным и занятым предметом. Остальные мужики из компании Ката пожирали физичку глазами, игнорируя взгляды Ляли, способные прострелить насквозь.

Завершилось занятие тем, что Алина попросила старост подать списки групп и пообещала через неделю дать темы для рефератов.

Старосты заспешили к физичке, окружив ее плотным кольцом. Заучки, чтоб их!

Кат дождался, пока самые общительные парни и самые занудные девчонки решат с Алиной все административные вопросы, и уверенно двинулся к преподше.

Остальная группа «взрослых студентов» последовала за ним. Всем хотелось поглазеть, что же сделает Кат с этой красоткой. Тем более, что некоторые дергались, думая первыми с ней пообщаться. Но все же уступили место «главарю банды».

– Меня зовут Шаукат Вяземцев. Я совладелец фирмы «Дионис».

Кат был уверен, что Алина о нем слышала. Светская хроника очень любила его и Артема, а камеры – так вообще обожали. Молодые мужчины часто тусовались со знаменитостями – позволяли кошелек и внешность. Иной раз даже снимались для глянца в качестве богатых и знаменитых…

– Я слушаю вас, – окинув Ката внимательным взглядом официально ответила Алина. Хм… Странно. Кат считал, что она расцветет, улыбнется, скажет, что рада знакомству. Что ж… Он и сам может раскочегарить беседу. Не в первый раз приходится брать штурмом подобную крепость!

– Мы с приятелями, тоже получающими второе образование, приглашаем вас вечером в ресторан и ночной клуб «Амазонки», – Кат широко улыбнулся, ожидая, что Алина обрадуется. Мужики за его спиной одобрительно загудели. А чего не потусить с подобной красоткой?! Наденет платье, туфельки на каблуках, примарафетится. И никто в жизни не догадается, что Алина – преподша. Еще и позавидует, что такую кралю не он раскопал.

Алина чуть помолчала, поджав губы и спокойно ответила:

– Извините. Но я не развлекаюсь со студентами. Спасибо за приглашение. Но буду очень вам признательна, если вы не станете больше обращаться со мной столь фамильярно. Я старше, и я ваш преподаватель.

За спиной Ката послышались смешки, в которых явственно звучала не только издевка, но и разочарование. Не один «главарь банды» был бы рад провести вечер в обществе Алины. Сам Кат даже слегка растерялся. Еще ни одна женщина не отвечала на его приглашения так. Отказом. Да еще и настолько резким.

– Если у вас нет больше вопросов по теме лекции, я пойду. У меня еще занятия.

Алина крутанулась на пятках и стремительно покинула аудиторию.

– Здорово она тебя! – усмехнулся Виталий – владелец нескольких бильярдных и развлекательных клубов семейного досуга. Немного полный блондин с простым лицом, короткой стрижкой и в неизменном костюме. Кажется, он и в бане мылся в пиджаке и при галстуке.

Кат любил водолазки, рубашки свободного кроя и джинсы. Естественно, брендовые. Примерно также одевался и Темыч. Да и многие из их компании.

– Уж отшила так отшила! – подлил масла в огонь Антон – замдиректора компании, которая изготавливала какие-то медицинские инструменты. Высокий качок с каштановым хвостиком и резкими чертами лица. Одевался Антон почти как Кат.

– Дружище, это нокаут! – по-свойски хлопнул Ката по плечу Дмитрий – бывший боксер, а теперь владелец сети элитных спортклубов. Крупный, с мясистыми чертами лица, никогда не вылезавший из толстовок и джинсов.

Андрей и Кат ходили к нему заниматься.

– Далась вам эта девица! – фыркнула Ляля и презрительно скривила губки.

– Не скажи! Дамочка сладкая! – не смущаясь высказался Рустам – помощник владельца популярной аптечной сети, и по совместительству – его отца. Классический мажор с модной стрижкой – длинными волосами по центру и короткими по сторонам. Одетый в брендовые джинсы и водолазку, с золотыми перстнями и серьгой в ухе.

– Да забейте! В «Королевах» и покруче телки есть! – последний «член клуба Ката» наконец-то подал голос. Дамир, по слухам, был сыном какого-то крупного воротилы девяностых. Сейчас владел самым большим и популярным у богатых охранным агентством, а также предприятиями по изготовлению оборудования для защиты дома и офиса от вторжения. Выглядел он соответственно. Рубашка расстегнута на груди, дорогие брюки на бедрах, на пряжке кожаного ремня – оскаленная львиная морда. Черные волосы до плеч обрамляли скуластое, хищное лицо.

Кат окинул взглядом товарищей. Да, конфуз, однако. Думал – Алина порадуется его приглашению… ухватится за него… Внутри Ката зарождался азарт. Ну не могла эта дамочка не заметить, какой он красавчик. Голубоглазый блондин с точеными чертами лица – мужественными и аристократичными. Подкаченный, брутальный. И она, наверняка, знала, что Кат – миллионер. Где еще эта преподша может встретить такого состоятельного мужчину? На улице, когда тот летит мимо нее в своем шикарном авто?

А физичка его отшила…

А тут еще Темыч подлил масла в огонь. Взъерошил короткие светлые волосы и усмехнулся:

– Да, брат! Отшила так отшила! Эта физичка тебе не по зубам! Преподши они все такие, правильные…

В устах друга слово «правильные» звучало как диагноз, причем самый неизлечимый.

– Хотите пари? – улыбнулся Кат, оглядывая всю честную компанию. – К концу семестра она будет моей!

– Твоей? – ухмыльнулся Дамир.

– Надеюсь, ты и улики нам предоставишь? Ну там бельишко с физическими формулами… Пеньюарчик с фоткой Ньютона… А лучше снимки этой красотки в неглиже? – вклинился Рустам.

– А ты уверен, что это хорошая идея? – покачал головой Дмитрий.

– Хорошая! – встряла Ляля. – Нечего было этой дамочке рисоваться! Типа не на такую напал! Не такую пытался снять… Да все они… такие! Только цену себе набивают!

«Все… они…» Так Ляля говорила о бедных и представителях среднего класса. В общем тех, у кого на карточке и в кошельке на несколько миллионов меньше, чем у нее…

Кат усмехнулся. В какую-то минуту внутри шевельнулось странное чувство. Совесть, что ли? Почему-то не хотелось ему обижать Алину.

Но вызов брошен, и мужики ждали от Ката действий, а не отступления и капитуляции. Главарь он или где?

Кат молчал, потому что еще раздумывал. В нем боролись противоположные чувства. Желание защитить Алину, даже от себя самого. Закрыть грудью и не подпускать к физичке ничего плохого…

Обида на то, что она так холодно отнеслась к его предложению. Да и к самому Кату, уж если быть честным. Удар по самолюбию вышел отличный, как ни крути и ни отпирайся. Прямо в сердце! Азарт погони, жажда доказать своим… Что доказать? Что он альфа-мачо? Да! Наверное, так!

Кат еще раздумывал, колебался, когда Дамир неожиданно выступил провокатором.

– Мужики! А наш красавчик-то спасовал! Смотрите! Госпожа Складовская его сделала!

– Ничего я не спасовал! – возмутился Кат, понимая, что сам себя же загнал в ловушку и почему-то вдруг остро ощутив вину перед Алиной. – Спорим!

– По тысяче? – предложил Рустам. – Естественно, не рублей!

– По десятке! – возразил Дамир.

– Идет! – протянул руку Кат и попросил Артема: – Разбей!

Партнер ударил по четырем рукам. Остальные «члены банды» воздержались, оставшись немыми свидетелями.

– А я все записала на диктофон! Чтобы наш красавчик потом не отпирался! – вставила свое веское слово Ляля.

Кат аж дернулся. Мужики разом развернулись к ней.

– Ты полегче на поворотах! – первым подал голос Дамир и почти оскалился. Этот не любил, когда его «записывали». Видимо, отец не раз на том погорел.

– В самом деле! Что еще за компроматы?! –следующим возмутился Рустам.

Этот мажор до смерти боялся разочаровать отца. Все доказывал тому – чего стоит. Хотя давно уже вышел из подросткового возраста. И, видимо, подобное публичное пари папаня Рустама не посчитал бы удачной идеей. Хотя сам женщин менял как перчатки. Но без аудиозаписей, подтверждающих его аморальный облик. Мажоры они и есть мажоры. Как подбивать друзей на гадости – они первые. Тут как тут, минуты не упустят. А сами вечно хотят выглядеть чистенькими… В глазах родителей, которые их спонсируют, обеспечивая безбедное и безоблачное будущее.

– Слыш, Ляля! Ты там удали все! Я тоже против! – вклинился Виталий. – Мои партнеры не обрадуются тому, что я, как мальчишка, заключаю пари на баб. А не снимаю их, как мужик.

– Нехорошо ты поступаешь, Ляля! Одно дело дружеское пари, и совсем другое грязные аудиозаписи! – вступился всерьез Дмитрий. – Следить за друзьями… Неправильно это! – добавил он.

– Не неправильно, а подло! – забил последний гвоздь в гроб идеи Ляли Темыч.

Ляля подняла вверх смартфон и нажала какую-то кнопку.

– Ну все, все! Удалила! Видите?! То же мне мужики! Как заключать пари –  тут как тут. А любых свидетельств боитесь! Никакие вы не альфа-самцы! Так, котята на выгуле!

На ее поддевку никто не ответил. Ясное дело – подобный сбор компромата выглядел нечистоплотно. Мало ли какие шутки затевают мужчины между собой. Записывать все, чтобы потом кого-то подставить – это уже совсем не по-товарищески.

– Ну пошли на следующую лекцию, что ли? – пробасил Борис, явно недовольный тем, как все обернулось. На его крупном лице с носом картошкой, как и у Сергея, ясно читалось осуждение. Однако высказываться Борис не стал.

Близнецы Горские редко вставляли свое веское слово. И обычно тогда, когда считали уже просто неправильным смолчать.

Кат отмахнулся и первым двинулся к выходу. Странно, неприятно кольнуло в груди…  Настроение почему-то резко упало, а ощущение, что сделал какую-то гадость – вот прямо гадость не оставляло.

Да, мать твою! Почему он так переживает из-за этой физички?

Почему чувствует себя последним подонком?

Он всего лишь поспорил, что соблазнит ее! А любовник Кат – просто отменный. Она о таком и мечтать не могла. Потом он, естественно, умаслит ее деньгами и подарками. И – как знать, может они станут встречаться на постоянной основе…

Кат шагал по серым каменным плитам пола и все равно ощущал себя последним мерзавцем. Сам не понимал почему, но отделаться от этого чувства не получалось.

Зачем ему потребовалось спорить на Алину? Почему-то сразу всплывали в памяти ее глаза: чистые, ясные, лучистые… Увидеть бы в них улыбку, вызвать бы ее… А не гасить этот внутренний огонь…

…К концу дня, видя предвкушающие взгляды «членов банды» и ухмылку Артема, Кат окончательно пожалел о сделанном.

И что теперь? Либо его репутация, либо… неприятность Алине?

Еще сутки назад Кат без колебаний выбрал бы первую… А сейчас… Он думал и сомневался…

Однако держаться от Алины подальше Кат не собирался. И вовсе не из-за дурацкого пари. Он, действительно, хотел попробовать пообщаться с ней в неформальной обстановке. Опять же, сам не зная зачем.

***

Алина

Новый поток произвел на меня странное впечатление.

Нет, в целом все было, как и всегда.

Заводилы – девчонки и ребята, которые всегда впереди, шутят и вообще вечно выпендриваются. Зубрилки, которые занимают галерку и сосредоточенно записывают каждое мое слово. Хулиганы, которым только дай повод – и начинаются шушуканья, смешки, самолетики. Детство в одном месте и необходимость строгого выговора от педагога.

И середнячки. Ни туда, ни сюда.

А на сладкое… наша новинка, так сказать ноу-хау. Половина одной группы набранная из тех, что получают второе высшее образование. Обычно подобных студентов раскидывают по разным группам, да и на лекции они ходят редко. Предпочитают вначале попытаться решить все деньгами и связями. А затем либо сдают по правилам, либо находят лазейки, либо отчисляются. Я видела всяких.

И вот в этом году решили провести эксперимент. Вуз – это уникальное место, где эксперименты над живыми людьми – не только не запрещены, но еще и поощряются должностями и премиями.

Не заметить десяток самых взрослых студентов в группе мог бы, наверное, только слепой и глухой.

Они выделялись. Примерно, как медведи выделяются среди хорьков. Вели себя уверенно, свободно, как на встрече с очередным деловым партнером. Лекцию записывали на видео, изредка что-то помечая в тетрадях. Наверное, как я лучше смотрюсь – в профиль или в анфас. И не смотрели в рот преподавателю, когда тот выдавал умные слова или термины, недоученные в школе.

Не дети. Совсем не дети.

Ну а последний демарш одного из этих студентов слегка выбил меня из колеи, но не больше.

Что поделать? Эти хозяева жизни уверены, что все им доступно. Не только красивые машины, дорогие дома и обеды, стоимостью как те и другие вместе взятые, но и женщины.

Судя по виду голубоглазого блондина с мужественными и одновременно породистыми чертами лица, нахальной улыбкой и телом плейбоя из глянца, отказов он еще не встречал.

Я постаралась свести наш диалог к тому тону общения, какой и должен быть между студентом и педагогом. И неважно сколько кому из них лет.

Уверенная, что мы друг друга поняли, я отправилась попить чаю перед новой лекцией. Смочить горло перед новой нагрузкой.

Но перед глазами нет-нет да и возникал образ этого нахального бизнесмена-студента. Брезента, как мы прозвали их на кафедре.

Не знаю почему, но сердце екало. А ведь я давно дала себе зарок – никаких серьезных отношений с мужчинами. У меня были постоянные любовники… От последнего шесть лет назад и родился Тошка. Но никакого совместного проживания, «вместе навсегда», «долго и счастливо».

Нет, нет. Никто меня не обманывал, не бросал и не изменял. Конечно же, не бил и не унижал! Просто мой отец постоянно изменял маме. А та ждала его, верила, что любимый скрывается от мафии, уехал на все праздники по работе. Первого января встречается с заказчиками и поэтому ему ну просто необходимо уехать еще тридцатого декабря вечером.

Я мужчинам не верила.

Конечно же, как любая нормальная женщина, я понимала, что мужчина нужен. Поэтому и заводила любовников. Мужчинам я нравилась. Проблемы с тем, чтобы найти желающего по мою тушку не возникало. Но на большее я не решалась. Даже когда предлагали.

О сыне мой бывший так и не узнал. И, очень надеюсь, уже не узнает. Незачем. Тошка только мой.

И вроде бы все в моей жизни меня устраивало. Более чем… Но иной раз так хотелось, чтобы мужчина до дрожи желал меня, предвкушал наше свидание, не находя себе места…

Мечты-мечты. А надо твердо стоять на ногах.

С этими мыслями я преодолела широкую серую лестницу, переход между корпусами и спустилась на кафедру. Здесь было как обычно холодно. Каменное здание никогда не прогревалось окончательно. В особенности – первые этажи.

У самого входа в вотчину физиков располагался и вход в корпус. Я подошла к вахтерше и сдала ключ.

– Алиночка! Как ваши дела? – встретила меня тетя Зина – наша уборщица. Невысокая, кряжистая женщина лет шестидесяти. Хитроватая, по-деревенски практичная, но не злая, как многие другие работники ведра и швабры.

Именно поэтому тетя Зина частенько пила чай с преподавателями, угощалась печеньками, конфетами и бутербродами, которые те приносили на работу. Как мы, педагоги к этому относились? Не знаю. Понимали, что ей на пенсию сложно нормально прокормиться, наверное…

– Нормально все.

– Как сын?

– Нормально.

– Нормально хорошо или нормально плохо?

Я усмехнулась.

– Нормально нормально.

Я заторопилась по коридору, в свой кабинет, который делила еще с четырьмя преподавателями. Впрочем, в большом помещении хватало места всем, а мы с Настей Рудниковой отделились от остальных двумя шкафами, как ширмами.

И уединение, и есть куда сложить нужные вещи. Удобно.

– Добрый день.

– Здравствуйте.

– Привет.

– Добрый день.

Попутно приветствовала я студентов, коллег старшего и своего возраста.

В ответ летело:

– Добрый день.

– Здравствуйте Алина Хаматовна.

– Хороших занятий.

– Легкого начала семестра без тяжелых групп и потоков…

…Настя Рудникова уже ждала меня с чайником горячего чая и ворохом местных сплетен. Она всегда все обо всех знала. Я же редко интересовалась жизнью коллег, просто потому, что больше работала и занималась хобби – живописью.

От Насти, как обычно, пахло дорогими сладкими духами. И, как всегда, она выглядела так, словно планировала шествовать по красной ковровой дорожке. Длинное платье по фигуре с воротником-хомутом. Светло-серое. Золотистая брошь в виде бабочки на вороте. Идеальный маникюр со стразами и практически вечерний. Уложенные лаком в идеальный хвост черные волосы.

Настя умела подать себя. Она не была, что называется, красавицей от природы. Но благодаря тщательному уходу за собой, грамотному макияжу и одежде выглядела получше многих, кого природа наделила куда более привлекательной внешностью.

Татуаж бровей, наращенные ресницы… Впрочем, Настя никогда не перебарщивала и не выглядела куклой.

– Ты слышала? В нынешнем потоке аж десять богатеев занимаются! Между прочим, многие почти миллионеры! – начала она, подливая мне ароматного чая с черникой. Я взяла сухарик и превратилась в слух. Не знаю почему, но впервые информация подруги меня, действительно, заинтересовала. Обычно я слушала ее в пол уха, наслаждалась чаем и отдыхом между парами.

– Так вот! – продолжала Настя. – Там такие кадры-ы-ы! Шаукат Вяземцев и Артем Старцев – владельцы самого крупного производства пищевых агрегатов. Говорят те еще плейбои! – в устах Насти это звучало как комплимент. – А Дмитрия Сомина помнишь?

Я сморгнула.

– Кто это?

– Дак он же владелец самых популярных сетей фитнесс-клубов! Я сама к ним хожу. Между прочим, чемпион по боксу.

– Мира?

– Черт его знает! А Дамир Хасбеков сын того самого Хасбекова…

– Какого?

– Который в девяностые держал несколько районов города. Говорят, людей валил, как дровосек бревна…

Мда. Сравнение.

– А Ляля Голда? Ты знаешь ее?

Я мотнула головой.

– Она владелица «Флоры». Эта сеть цветочных салонов сейчас на слуху. Обслуживает самые помпезные мероприятия. И городские в том числе. По слухам, Ляля была моделью и любовницей самого… Ну ты понимаешь. А потом он купил, то есть откупился бизнесом.

– А в «Греции» отдыхала?

– В стране?

– Не-ет! Ну сеть клубов досуга. Там и боулинг, и игровые автоматы и детские игровые комнаты… И рестораны, и кинотеатры. Короче – зашел и весь день с семьей развлекаешься. Ну вот, у нас учится владелец этой сети – Виталий Разумов. У него еще несколько подпольных бильярдных, где ставки делают… Антон Морецкий владелец «Гиппократа 2000». Сети предприятий, которая делает лучшую медтехнику. А Рустам Ахметьев племянник сама знаешь кого. У него аптечная сеть «Будьте здоровы».

– Короче, им бы на светский раут, а не в наши пенаты. Какие люди и без охраны! – усмехнулась я.

– Забыла! Близнецы Борис и Сергей Горские! Их мебелью все олигархи свои особняки обставляют. Один шкаф стоит как коттедж.

– И как не боятся такие воротилы бизнеса ходить на занятия…

– У нас же теперь везде камеры. Да и охрана с оружием. А телохранители, говорят, ждут их у вуза. Если надо, заходят и на пары.

– Какая прелесть! Мало нам богатеев на занятиях, которые не пишут, пялятся на препода, как на шлюху в борделе, так теперь еще туда будут и вооруженные верзилы захаживать! Осталось еще нас обязать надевать костюмы зайчиков и медсестер… Ну и ценники на шею повесить.

– Пялятся? Так это тебе их поток достался? – в голосе Насти звучал интерес и даже зависть. Ух с какой радостью я отдала бы ей этих студентов с телохранителями, рядом с которыми самой тело-хранитель нужен. Чтобы охранять твое тело от их посягательств!

Увы! Завкафедры лично просил меня взять именно этот поток.

Я скривилась.

– И как они? Я видела в сети – Шаукат и Артем просто красавчики. Да и остальные ничего так. Дмитрий Сомин так себе. Нос кривоват, видимо сломан. И вообще лицо… боксера. Ну ты понимаешь! А остальные-то картинка!

– Сомин хотя бы сам заработал себе состояние!

– Дак Шаукат Вяземцев и Артем Старцев тоже! Говорят, начинали с кредита и небольшого цеха по сборке оборудования из составляющих…

– То есть покупали комплектующие, собирали и взвинчивали цены. Ну прямо герои! Жаль, за спекулянство больше не сажают… А сажают этих спекулянтов за парты…

– Вот ты у нас критик! – усмехнулась Настя. – Ну так как они вживую? А? Хороши?

Я пожала плечами. Шаукат, и  правда, красавчик. Но признаваться в этом Насте после нашей сцены с Вяземцевым мне не хотелось.

– Нормальные богатенькие хлыщи!

– Припечатала!

Мы поболтали еще. О том, кто собирается в декрет, кому влепили выговор за опоздание, кто заболел, а кто вышел замуж. А потом разошлись по занятиям.

…Последняя пара – как последний бой, самая трудная. Покидая лабораторию, я обнаружила, что забыла ручку. Вернулась и, только выйдя за дверь поняла, что забыла шерстяной кардиган. Забрала его и, вновь оказавшись в коридоре обнаружила, что еще и ключи оставила на столе для преподавателя.

Устало вернулась и, посмотрев на лаборантку, усмехнулась.

– Заходите еще, Алина Хаматовна! – хихикнула и она – крупная, пожилая женщина, статная и ухоженная. Лариса Лаврентьевна всегда одевалась по моде и выглядела на все сто. Думаю, когда-то все красавицы завидовали ее походке, чувству стиля и породистой внешности.

– От вас разве уйдешь… Только ползком, – ответила я в духе Ларисы Лаврентевны. И устало вышла за дверь.

Приблизившись к своему кабинету, я попыталась открыть замок и выронила ключ. Черт! Я вздохнула и собиралась наклониться, когда крепкая мужская рука с моим ключом потянулась к замку и ловко отворила кабинет.

Я вкинула глаза на Шауката Вяземцева. Он стоял непозволительно близко, так что я кожей чувствовала горячее дыхание мужчины. Почему-то волнение поднялось изнутри. Я поспешила в кабинет.

– Спасибо. Но вы могли этого и не делать, – сообщила, когда добралась до собственного рабочего стола. Остальные «соседи по палате» как мы иногда друг друга называли, вспоминая знаменитую фразу декана физфака «физик – не профессия, а диагноз», уже разошлись. Я осталась последней.

Вяземцев опять недопустимо сократил дистанцию, правда, удосужился хотя бы прикрыть дверь.

Отступать было уже некуда – сзади меня оставался лишь рабочий стол.

Либо запрыгивай на него, либо стой почти вплотную с этим плейбоем. Так себе выбор…

Вяземцев выпрямился, сверкнул глазами и мне почудилось – он очень волнуется. Дышал великовозрастный студент часто и неровно, глаза его сверкали, как в лихорадке.

– Алина… Мы как-то не так начали… – произнес Вяземцев хрипловато и попытался взять меня за руку. Я отдернула ладонь и, наконец-то, нашла в себе силы противостоять мужскому шарму и напору студента. Уперлась в его грудь рукой и заставила отодвинуться. Вышла из своего мебельного плена – мой стол подпирал сзади, Настин – слева, а шкаф – справа.

А вот теперь я очутилась на свободном пространстве центра кабинета и, скрестив руки на груди, спросила:

– Что вы хотите? Давайте начистоту. Я не ставлю оценки за хорошие глазки. Не засчитываю экзамены и контрольные лишь потому, что за мной поухаживали. За ключи спасибо. А теперь прошу вас отправиться по делам. Увидимся на лекции.

Вяземцев нахмурился, отвел взгляд, а затем решительно приблизился, однако вплотную, как прежде, не встал. Кажется, хоть чему-то я его научила! Прямо горжусь своими педагогическими достижениями!

– Алина. Я хотел бы за вами поухаживать. Разве это плохо? Я ведь не малолетка, как многие студенты. И встречаться со мной совсем не зазорно. Никаких поблажек я себе не прошу. Обещаю, что сдам ваш предмет лучше всех. А теперь позвольте пригласить вас в кафе?

Не знаю почему, но мне стало приятно от мысли, что Вяземцев пришел не ради оценки или экзамена. Что он, в самом деле, мной заинтересовался. Что я понравилась ему исключительно как женщина. Приглянулась этому красивому и определенно искушенному мужчине.

Однако любые отношения со студентом, даже безобидный флирт и походы в кафе чреваты. Кривотолки не заставят себя ждать. Мол, нашла себе нового любовничка. Пытается окрутить богатея. Уж наши преподавательницы не поскупятся на пересуды и оценки моего фривольного поведения. Не говоря уже об уборщицах, лаборантках, техничках.

В целом, конечно, ничего такого уж в этом не было. Но я не собиралась давать пищу для сплетен лишь потому, что мне приятны ухаживания богатого хлыща. Да и иллюзий на счет Шауката я не питала. Конечно, затащить в постель понравившуюся женщину определенно для него спорт. Но вряд ли Вяземцев рассчитывает на серьезные отношения с такой как я. Это так, развлечение на время скучной учебы. А для отношений у него есть светские львицы, типа Ляли Голды.

Становиться же игрушкой в руках этого Дон Жуана мне не хотелось совсем. Тем более, на глазах у коллег. Уж они не преминут пройтись катком подколок и язвительных сплетен по мне, презренной дуре, что решила, будто по-настоящему может заинтересовать такого мужчину.

Нет уж! Я не в том положении.

– Вы так долго думаете… – протянул Вяземцев. – Решаете куда стоит со мной пойти?

– Думаю, почему вы не поняли моего предыдущего пояснения. Шаукат. Я взрослая женщина и мне не нужны никакие шашни на работе. Давайте прямо. Вы – мой студент, а я ваша преподавательница. Вы можете приходить ко мне по делу, если не поняли материал лекции или есть затруднения с рефератом. Но не более. Простите, мне нужно домой.

Я демонстративно вытащила из сумки сотовый и позвонила в такси. Когда заказ был сделан, я очень надеялась, что Вяземцева и след простыл. Но он все еще высился за моей спиной.

– Алина, вы позволите подвезти вас домой? Зачем вам такси, если я сделаю это совершенно бесплатно?

– Вы заблуждаетесь на счет бедственного положения наших преподавателей! – чуть резче, чем собиралась, произнесла я. Терпение трещало по швам. И вовсе не из-за настойчивости Вяземцева. От такого уверенного и самодовольного плейбоя только этого и стоило ожидать.

Я злилась на себя. Потому что все больше хотела поддаться на обаяние этого гада. Позволить хотя бы такую малость – подвезти меня до дома. А этот хитрец подлил масла в огонь.

– Алина. Я всего лишь предлагаю подкинуть до дома. Я же не в гостиничный номер вас пригласил и даже не в кафе!

Меня разрывали противоречия.

Ну, в конце-то концов! Что может случиться, если я позволю Вяземцеву себя подвезти? Я ведь не соглашаюсь с ним встречаться. Я открыто и честно дала ему понять, что это невозможно…

Но червячок сомнений внутри оставался. Что, если это только начало? И Вяземцев планирует испробовать на мне все свое обаяние? Я и так практически размякла, глядя в его голубые глаза, на красивое лицо этого плейбоя. Он волновал меня и определенно интриговал.

Черт! Что же делать?

***

Шаукат

Почему он так хотел, чтобы она согласилась? Вяземцев и сам этого не понимал. Вот только он так уговаривал Алину, будто от ее согласия зависело нечто важное, ценное для Ката. О приятелях и пари он и не вспоминал. В ту минуту он думал только о глазах Алины, в которые не мог наглядеться, о ее губах, которые казались сладкими и недосягаемыми. Маленьким бутоном, который так хочется смаковать в поцелуе. О том, как же приятно и волнительно просто находиться рядом с Алиной. Да! Именно так! Она притягивала, будоражила, вызывала бурю желаний и порхание бабочек в животе.

Кат давно себя так не чувствовал. Да и чувствовал ли?

Некоторое время он думал, что Алина колеблется и применил все свое красноречие.

– Алина. Ну мы же взрослые люди. Ну что я вам сделаю, подвозя до дома? Не изнасилую же!

Зачем вам нужно ехать с таксистом?

Она чуть наклонила голову и смотрела исподлобья, испытующе, будто видела его насквозь. Что? Что именно она разглядела? Кат и сам не понимал, зачем так убеждает физичку.

Внезапно раздалась музыка Моцарта. Алина посмотрела на сотовый и буркнув:

– Меня ждет такси! – выпроводила Ката за дверь. А через минуту торопливо закрыла замок, включила сигнализацию и понеслась к вахтерше. Здесь она сдала ключ от кабинета, расписалась и рванула через вертушку. Кат двигался за Алиной, зачем-то не отставая и ожидая ее.

Белая машина с шашечками и телефоном такси на дверцах виднелась сразу. Кат понял, что проиграл и зачем-то схватил Алину за руку. Вот именно – схватил! Потянул на себя! Бесцеремонно, как раньше не поступал.

Она взглянула так, что Кат молча убрал руку. Словно лезвием ножа по сердцу. Он собирался извиниться, что-то сказать. Предложить оплатить таксисту ожидание и ложный вызов и все же подвезти. Но Алина подбежала к машине с шашечками, залезла в нее и уехала.

Кат остался возле крыльца корпуса, с четырьмя массивными колоннами и внушительной лестницей.

Так и стоял, чувствуя острое разочарование. Почему? Да черт его знает.

Бззз Бззз… Сотовый подал знак, что пришел вызов.

Кат нехотя принял звонок от Темыча.

– Ну что? Идешь охмурять нашу красотку или к нам, одиноким волкам?

– К вам!

– Что? Проигрыш пари замаячил на горизонте?

Кат усмехнулся.

– Да пошел ты.

И сбросил вызов.

Настроение резко упало. Как ни удивительно, он не заботился о пари и проигрыше, когда убеждал Алину. Он просто хотел провести с ней время. Почему-то это желание затмевало все. А вот теперь Кат словно оказался у разбитого корыта надежды.

Он усмехнулся, и стараясь избавиться от этого нелепого ощущения из-за какой-то занудной преподши, устремился к своему джипу.

Ничего, в стрип-клубе «Королевы» он развлечется и отвлечется. Забудет об этой напыщенной, зажатой и до нелепости правильной женщине!

Она же как будто из девятнадцатого века! Не тронь, не приглашай в кафе без серьезных намерений, не сажай в карету без предложения о замужестве!

Преподше, одним словом!

Ката вновь разрывали противоречивые эмоции. Вяземцев злился на Алину за ее отказ, досадовал, что это так его задевало, и одновременно не желал причинять вред физичке. А пари, заключенное в минуту азарта, когда Ката фактически приперли к стенке, определенно не на пойдет ей на пользу. Конечно, Алина может и устоять… отвергнуть все ухаживания Ката…

От этих мыслей Вяземцев поморщился и ощутил болезненный укол в груди. Почему? Почему ему так неприятно думать, что Алина не согласится с ним встречаться? И почему при воспоминаниях о пари именно этого он и хочет от физички?

Какой-то нелепый, глупейший парадокс! Это ведь женщина в состоянии ПМС жаждет противоположных вещей одновременно! Поругаться с мужчиной вдребезги и оказаться в его сильных объятиях. Остаться одной и чтобы ее не бросали.

Кат тряхнул головой, но мысли в порядок не приходили.

Он сел в машину и поехал в «Королевы».

На центральных улицах уже было кучно. Машины устроили столпотворения на всех возможных стоянках: легальных и нелегальных, плотным потоком лились по дорогам. Фонари превращали сумеречный город в многоглазое и многоликое чудище. Витрины изо всех сил светили рекламой, отчаянно зазывая посетителей.

В приоткрытое окно машины тянуло жареной картошкой, пирожками и кофе…

У «Королев» имелась собственная, отдельная подземная парковка в несколько ярусов. Поэтому проблем с тем, куда ставить машины, у посетителей стрип-клуба не возникало.

Кат поднялся на лифте и вошел в главный зал «Королев», ища взглядом товарищей.

Здесь, как всегда, витал запах алкоголя, крепко замешанный на аромате ванили и цитрусовых. В полутемном помещении мерцала сцена, где у шестов извивались девушки. Многих Кат уже знал и видел.

Работали здесь настоящие танцовщицы. Некоторые в прошлом даже балерины. Однако сегодня почему-то Ката они не заинтересовали совершенно.

Пышногрудая Лола терлась попой о шест и красиво выгибала спину в изящном па.

Худенькая, хрупкая Барби с копной светлых волос крутилась на шесте в шпагате.

Натэлла – рыжая, игривая как вино, с веснушками и аккуратной спортивной фигуркой выделывала почти цирковые этюды.

Красиво скроенная Яниса с пухлыми губами и лицом обиженного ребенка, меланхолично опустилась перед публикой, демонстрируя в шпагате крепкие ягодицы…

Нет… Не заводили просто абсолютно. Кат приостановился и еще раз окинул сцену ленивым незаинтересованным взглядом. Почему сейчас все эти женщины не оказывали на него того же впечатления, что еще пару дней назад?

Желания пощупать, прижать, раздеть и все остальное сделать с ними, тоже не возникало. Ну прямо совсем.

Наоборот, почему-то вспомнилась Алина. Вся такая строгая, неприступная и одновременно лакомая. Он вообразил ее на сцене. В этих лосинах и блузке, с распущенными волосами.

С огромными глазами цвета спелого янтаря и этими детскими губами бантиком. Как она покачивает бедрами и идет навстречу. Возбуждение накатило резко. Пришлось оправиться и только после этого Кат заметил своих.

Они сидели за столиком, неподалеку от сцены.

Андрей призывно махал рукой. Ляля томно цедила коктейль и презрительно поглядывала на сцену. Типа продажные девки и все такое. Она уже высказывалась в подобном стиле.

– Эй! Чего там застыл! О своей училке замечтался? – окликнул Ката Рустам.

– Иди к нам! Мы тебе уже вино заказали! – подал голос Артем.

Кат нехотя приблизился к столу и занял свое обычное место. Между Старцевым и Соминым.

– Далась вам эта училка! – фыркнула Ляля, поправляя слишком вызывающее декольте синего короткого платья. – Посмотреть ведь не на что!

– Не скажи! – возразил Дамир и хищно оскалился. – Девочка еще какая сладенькая. Только боюсь наш мачо об эту карамельку все зубы пообломает! – и он подмигнул Кату. – А то может, сдашься? Я сам ею займусь!

Еще секунду назад именно так и хотел поступить Кат – сдаться, разорвать пари, отдав деньги. Но мысль о том, что этот волкодав подкатит свои я… ну в общем подкатит к Алине заставила резко передумать. Кат фыркнул и осушил бокал вина. Сомин неторопливо пил сок, Борис и Сергей – пиво, а остальные, включая Лялю, заправлялись напитками покрепче.

– Ну что? Училка тебя опять отшила? – усмехнулся Рустам. – Шаукат! Вы плохой мальчик! Не туда хотите сунуть свой пальчик!

– У нас, что, других тем нет для разговоров? – почему-то Кату жутко не хотелось обсуждать Алину в подобном ключе. Даже временами кулаки чесались кое-кому морду начистить. Чтобы повежливей выражался о физичке. И чтобы его снова не попытались поймать на слабо добавил: – Или тут у всех встал на Алину и вам стремно, что я первый к ней подошел?

Мужики сразу сменили тему.

Вскоре к ним подоспели и танцовщицы.

Уже знакомые каждому девушки, готовые хоть сейчас на приват.

Мужики разошлись по отдельным кабинкам, с розовой подсветкой и мягкими диванами. Ляля осталась в зале, а Кат последним двинулся в кабинку. С Ундиной. Длинноволосая шатенка чем-то напоминала Алину. Даже странно, что прежде он этого не замечал. Высокая попа, красивые тяжелые груди, тонкая талия, длинные ноги. Все было при ней. Но что-то все равно было не так.

Ундина привычно подмигнула Кату, улыбнулась аккуратными, не увеличенными губами и начала танцевать, тереться, гладить… одновременно снимая одежду.

Все, как всегда. Обычно к этому времени Кат не на шутку заводился, а потом просто заваливал девушку на диван. Только не сегодня. Это оказалось даже познавательно и непривычно. Давление гормонов Кат ощущал очень даже хорошо. В паху давило, желание разливалось по венам неприятным непроходящим зудом.

Но стоило посмотреть на Ундину, как перед глазами всплывала Алина.

Кат расстегнул брюки, потому что те жали неимоверно, и Ундина сразу же села сверху, начала тереться о ствол, что натянул боксеры до предела. Кат откинул голову на спинку дивана и, прикрыв глаза, думал об Алине.

Воображал, как бы она подошла, обняла, закинула ногу на его бедро. От возбуждения в паху заныло. Ундина слезла, вытащила торчащий колом член Ката из боксеров и взяла его в рот… Вяземцев открыл глаза и увидел стриптизершу. И почему-то от этого стало неприятно. Словно пришел в кафе мороженое, заказал сладкий десерт, а тот оказался испорченным. Горьким и вонючим, как помои. Он уже почти смаковал сладкое, подтаявшее лакомство на языке и вдруг ощутил тошноту от гадкого вкуса и запаха.

Кат дернулся. И Ундина внимательно посмотрела ему в глаза.

– Все нормально. Я проверялась и обновила медкнижку, – сообщила девушка. – Мазок из горла тоже сделала. Все чисто. Никаких плохих бактерий, грибков или что там еще может быть. Хочешь покажу анализы?

Кат вытащил из кармана пачку купюр и сунул в ажурные красные трусики девушки.

– Иди. Ты отработала.

Ундина с удивлением посмотрела на Ката, на его каменную эрекцию… помедлила… но возражать не стала.

Когда девушка покинула кабинку, Кат снова прикрыл глаза, вообразив на ее месте Алину. Как она изгибается, садится к нему на колени, прижимается упругой грудью…

Кат чуть не кончил от одних этих фантазий. Самоудовлетворился несколько раз. Выругался, вытерся салфетками, что всегда лежали на полочке справа от дивана. Оделся и вышел вон. Не дожидаясь товарищей, оплатил все в кассе и уехал домой.

Всю дорогу Кат злился. На себя, на ситуацию и на Алину. Вот же зараза! Почему он ее так хочет! Думает о ней постоянно! Почему сегодня с Ундиной ничего не вышло? А все из-за этой физички! Закованной в цепи условностей, зажатой в тисках вузовской морали. Правильной до безобразия, скованной до зубовного скрежета.

Коттеджный поселок в центре города накрыли темно-синие сумерки, и сутулые фонари освещали дорогу яркими полосками света.

Кат доехал до своего дома, открыл с пульта забор и стремительно вошел на территорию.  Садовник оставил в беседке крупные блюда с малиной и клубникой… Мда… Кат усмехнулся. Не такую клубничку бы ему сегодня в постель…

На ухоженном просторном участке, с баней, сауной, огромным трехэтажным домом и сараем пахло малиной и смородиной. Сосны, что выстроились возле забора частоколом, покачивались на ветру и шуршали ветками.

Кат вошел в дом, ощущая запах пирожков с картошкой. Домработница расстаралась…

Когда-то в коттедже Вяземцевых на ужин собиралась семья: Кат и его родители. Но мама умерла пять лет назад. Рак. Просто сгорела. Кат тогда впервые ощутил одиночество. Вышел из реанимации, в последний раз поцеловав маму в бледный, с испариной лоб, сжав ее холодеющие пальцы… и понял. Он… один.

Отец к тому времени уже женился второй раз на молодой, шустрой стерве, с которой изменял супруге. Работал старший Вяземцев в Академии наук, а зарабатывал… на перспективных проектах, инвестируя в них дедово наследство. Прадед Ката служил в КГБ и оставил сыну не только несколько счетов в банках, но и особняк в поселке, где землю выделяли только шишкам среди чекистов. Отец Ката продал участок, дом и приобрел два других. Один – в коттеджном поселке, где теперь и жил младший Вяземцев. А второй… Говорил, что в качестве вложения денег. Потому, что земля всегда в цене и цена эта немалая. Если что – можно продать и много лет жить безбедно. А потом выяснилось – он просто свил гнездышко для встреч с любовницами.

Ну а в итоге одна из них – классическая фифочка с увеличенными губами, бюстом и перекисными локонами заявила отцу Ката, что ждет от него ребенка. Тогда младший Вяземцев и остался вдвоем с мамой.

Они никогда не произносили больше имени бывшего главы семьи. Ни разу не вспомнили о нем…

Кат быстро привык к одиночеству. Он целый день находился среди людей: на своем предприятии и вот теперь в вузе. Так, что приходя домой, чувствовал свободу от приторных и ждущих чего-то взглядов, от говорильни окружающих, и даже от буйных друзей.

Вот только теперь, проходя по просторному холлу, с большим дубовым столом и мягкими креслами, Кат подумал, что неплохо бы сюда и Алину…

Впервые он представлял женщину, с которой хотел переспать, в собственном доме. И также впервые картинка Кату очень понравилась.

Алина в домашнем халатике, с собранными в небрежный пучок волосами… Такая сладкая и его собственная…

Садится рядом с ним и пьет кофе…

Кофе с зефиром и домашним печеньем домработница тоже оставила. Выпечка пахла ванилью, домом и уютом. Кат хмыкнул.

Странно… Почему мысли об Алине заходят так далеко и в такое необычное русло? Нет, распахнуть потом ее халатик, посадить на стол и отыметь как следует… Кат тоже был совсем даже не прочь… Но все остальные фантазии… Оказались очень далеки от эротических и это путало.

Кат тряхнул головой. Поднялся по широкой лестнице, быстро совершил вечерний моцион и отправился спать.

Наверное, с подросткового возраста ему не снилось столько эротики… Кат встал утром и сразу отправился в душ, вспоминая ночные видения про Алину. Когда в последний раз ему снилась конкретная женщина? Да еще так… За ночь он с Алиной опробовал всю Камасутру.

Несмотря на ночные оргазмы, стояк с утра был просто каменный. Кат усмехнулся. Да что такого в этой физичке? Почему даже сейчас он думает не о встрече с партнерами, не о предстоящей учебе… а только о ней…

О том, что до решения задач по физике, которые должен вести лектор, а значит – сама Алина – еще целых два дня… О том, что он может как бы невзначай зайти на кафедру физики. Ну, например, чтобы уточнить что-нибудь в лаборатории. По работам. И будто случайно столкнуться с Алиной. Правда, он не знал ее расписания. Но и это вполне поправимо.

Кат снова вспомнил про пари. Ну вот зачем, зачем он поддался на слабо? Надо будет как-то выруливать! Вяземцев совсем не хотел, чтобы любые его действия в адрес Алины воспринимались «членами клуба старших студентов» как попытка выиграть спор.

Почему? Да черт его знает!

Вот только сосредоточиться, выбросить физичку из головы не получалось ни за завтраком, ни при подготовке к деловым встречам. Как будто она околдовала Ката, приворожила.

Проверив документы, он опять усмехнулся этому факту. Подтвердил встречу по вотсапу и отправился по делам, не переставая думать, что очень скоро окажется в Универе, зайдет на кафедру физики… А там… как знать…

Глава 2

Глава 2

Алина

По дороге домой я почему-то все время мысленно возвращалась к Шаукату Вяземцеву. Было в нем что-то такое, что притягивало и привлекало меня как женщину. Однако я не такая дура, чтобы предполагать, будто этот богатый плейбой реально мной заинтересован. Скорее всего, хочет затащить в койку. В лучшем случае, предложить пару постельных марафонов. Оно мне надо? Нет уж! Подобные интрижки губительны и для репутации преподавателя и для женского самолюбия. Неприятно осознавать, что тебя используют, как ожившую секс-игрушку, а потом выбрасывают за ненадобностью. Даже если богатей не скупится на откупные.

Да и репутация в вузе мне гораздо дороже сомнительного внимания Вяземцева. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцем, не хочу, чтобы коллеги обсуждали за спиной какая я глупая, падкая на деньги и хорошую жизнь. Не хочу, чтобы каждый богатый студент стремился повторить подвиг Вяземцева. Ну, а что? Раз одному удалось, другие, что, рыжие? Это же для них нечто вроде спорта.

Нет, нет и нет…

А все-таки… какие у него глаза. Голубые, редкий цвет, между прочим. Да и мускулы… Качается, наверное…

Я расплатилась с таксистом через сбербанк онлайн и вошла на свою территорию. Мой Тошка вовсю резвился с няней – крупной темноволосой татаркой в возрасте. Фирдаус Шамсутдиновна помогала мне с сыном с первых же дней его жизни. И сейчас собирала непоседу в садик, забирала оттуда, кормила. Тяжело, когда нет бабушек и дедушек. Отца я никогда не видела, а маму схоронила еще в двадцать лет. Когда сверстники только и думали, что о тусовках, дискотеках, свиданиях…

А мамы вдруг раз – и не стало. Врачи сказали – разрыв кисты яичника. Утром мама ушла на работу, как обычно чмокнув меня в щеку. Мы планировали вечером поесть пельменей, которые сами налепили недавно… А днем мне позвонили и сказали, что маме неожиданно стало плохо. Скорая приехала быстро, но уже ничего не смогла сделать…

Я почти год вставала по утрам и на автомате ставила две чашки на стол… А потом убирала одну и плакала…

И только через полтора года я, наконец-то, раздала мамины вещи и разобрала ее документы. Оставила себе блокнотик в коричневой обложке, хранящий запах мамы и ее аккуратный, каллиграфический почерк и бумажку со стишком.

«Я приду к тебе на помощь

Я с тобой пока ты дышишь

Было так всегда, ты помнишь?

Будет так всегда, ты слышишь?»

Она словно благословляла меня с небес…

Этот пожелтевший от времени кусочек бумаги я хранила в столе до сих пор…

Тошка стал моим спасением от одиночества и пустоты, которая поселилась в душе. Его детский задор заставил меня вспомнить, что я еще не древняя старушка, у которой все позади, а впереди лишь воспоминания… Запах жизни, но не ее вкус.

Видимость, но не настоящая жизнь…

Вот и сейчас мой мальчик и Фирдаус Шамсутдиновна играли во дворе в мячик. Резвились, напоминая, как же это здорово, что ты здоров, силен и еще вполне молод. Как же здорово жить! Я торопливо закинула домой сумку и присоединилась к веселью.

Мы носились по газону, хихикали. Перебрасывались мячиком, ловили его. Старались застать друг друга врасплох. Делали обманные движения, временами попадали в высокую ель, что росла неподалеку от забора и дерево возмущенно шуршало иголками.

Нет ничего прекрасней и удивительней, чем эти минуты безудержного, светлого и беззаботного веселья… И нет ничего важнее их в жизни…

Спустя часа полтора игры устали все. Даже мой неутомимый Тошка.

Я накормила непоседу пельменями, и он умял целую тарелку за милую душу. Сама я тоже отдала должное еде. Устала и вымоталась за день.

Уложила сына и несколько минут любовалась им. Я часто так делала, потому, что в последнее время Тошка стал смыслом моей жизни и моим единственным неповторимым мужчиной.

Маленький курносый носик уже посапывал, аккуратные губы растянулись в улыбке – ему снилось что-то приятное. Сын очень быстро вытянулся и давно перегнал сверстников. Стал широк в плечах так, что многие футболки и толстовки нужного роста оказывались маленькими. Но очень хорошо сложенным.

Я обожала его зеленые глазищи, иной раз такие хитрющие. Когда малыш затевал прятки или сюрприз для мамы. А иногда такие восторженно-искренние…

Я осторожно погладила Тошку по растрепавшимся каштановым волосам и отправилась спать.

И все-таки, лежа в кровати и закрыв глаза, я снова подумала о Вяземцеве. Зачем? Почему? Нет! Определенно мне нужно выбросить его из головы и четко дать понять, что парню ничего не светит. Если вдруг он еще этого не понял…

И у меня есть целых два средства для этого. Если не поможет первое, прибегну ко второму.

От мысли, что Вяземцев отступится, почему-то вдруг стало неприятно. Я даже немного расстроилась. Но постаралась успокоиться и вскоре крепко уснула.

Наутро няня забрала сына, чтобы отвести его в детский сад и оставила мне чай с яичницей. Преподавателю, как знаменитому пловцу перед тренировкой, необходимо побольше белка… Дабы монотонно бродить взад-вперед по аудитории, гипнотизируя студентов и таким способом заставляя их хоть что-то запомнить…

Если заснули – будить анекдотом.

Я позавтракала и отправилась в вуз.

Здесь я проделала традиционный ритуал любого преподавателя, который имел несчастье явиться на рабочее место первым.

Вначале я попросила у вахтерши снять кабинет с сигнализации. Затем проверила, выключилась ли красная кнопка над кабинетом. Если не выключилась, надо возвращаться к выходу из корпуса и заново просить снять помещение с сигнализации…

После этого я быстро открыла замок и выключила рубильник сигнализации, под ее навязчивое тиканье. Будто часовую бомбу обезвреживала.

Если всего этого не сделать в правильном порядке, вначале тебя оглушит сирена, затем охранники, которые прискачут на защиту бесценного вузовского имущества. Преподавательских столов, еще помнящих Брежнева, разваливающихся стульев и самого ценного – старых контрольных и экзаменационных листков. А затем тебя окончательно оглушит кто-то из вузовского начальства. «Ибо нефиг!» – как выражались в моей молодости.

Завершив ритуал без потерь: времени охранников, вузовского начальства и моего слуха, я сняла плащ и поставила чайник. Я вообще любила первые пары. Я – жаворонок, встаю около полседьмого, в семь утра, в крайнем случае.  Люблю рано начинать рабочий день, чтобы часам к четырем уже возвращаться домой. Не всегда получается. Но большую часть недели я трудилась именно так.

После первой пары пришла Настя Рудникова. Я вернулась с лабораторок к нагретому чайнику и разложенному на тарелке печенью с шоколадом.

– Будешь? – кивнула подруга.

– Ты ж знаешь, я не люблю сладкое. А вот чай – с удовольствием.

Мы почаевничали и разошлись по занятиям. После очередных лабораторных работ мне ужасно захотелось еще горячего чаю. Не смотря на отопление и два нагревателя, которые прикупил завкафедры в лабораторию, в помещении было жутко холодно.

В том году я даже предложила хранить в наших аудиториях медикаменты. Естественно, за деньги! И прибыль для кафедры и первая помощь задубевшим преподам…

А кто-то из выпускников, зайдя к нам в гости, сказал: «Понятно, почему преподаватели и в восемьдесят лет бодрячком! В таком холоде мясо не портится».

Я вышла из кабинета и почти столкнулась с Шаукатом Вяземским.

Этот наглый плейбой улыбнулся, придержав за локоть и непозволительно долго не убирал руку. А затем сунул мне в лицо букет… из фруктов, ягод и леденцов на палочках. Физалис, клубника, черешня, виноград… Такой подарок стоил целое состояние… Я отшатнулась, едва не наткнувшись на одного из наших преподавателей – Панфилова Владислава Сергеевича. Пожилой мужчина с военной выправкой и окладистой бородкой покачал головой и бросил многозначительный взгляд на Татьяну Матвеевну Антонову – тоже нашу преподавательницу старшего поколения. Ярко накрашенная брюнетка с каре, в синей шелковой блузке и юбке-клеш едва доставашей до колен, посмотрела на меня осуждающе.

Татьяна Матвеевна напоминала мне нашу школьную учительницу, которая красилась так, что штукатурка разве что не осыпалась… Но стоило девочкам мазнуть губы блеском, следовала длинная лекция о том, как это вульгарно и некультурно.

Как говорил Владислав Сергеевич: «Старые коммунистки красятся так, чтобы, при случае, пойти в разведку в свой же вуз, и без макияжа остаться неузнанными».

Вот и сейчас ей бы не в вуз в таком виде, а на сцену Мюзик холла. Но осуждала Татьяна Матвеевна меня…

– Здравствуйте, Владислав Сергеевич. Простите, я вас не видела.

– Здравствуйте, Татьяна Матвеевна.

– Здравствуйте, Алина Хаматовна, – пробурчали коллеги и торопливо отправились дальше по коридору. Я поймала на себе еще пару осуждающих и любопытных взглядов от коллег и студентов и мысленно выругалась. Вот же черт! Принес нелегкий этого Вяземцева! Разве я давала ему повод?!

– Алина Хаматовна, букет возьмите! – подлил масла в огонь этот наглый плейбой, словно не заметил фурора, который наша пара произвела на кафедре. Наверное, даже крокодил во фраке, цитирующий законы Ньютона, не вызвал бы большего интереса.

Я прочистила горло и строго спросила:

– Простите, а за что мне такое внимание? Я вроде бы даже еще не исполнила для вашей группы оперную арию «Вы неуд свой сумели искупить».

Вяземцев усмехнулся моей остроте и широко улыбнулся:

– А разве я не могу просто подарить букет красивой женщине?!

Выглядел он при этом так невинно и одновременно соблазнительно, как девственница в толпе моряков дальнего плавания.

На нас уже откровенно глазели пестрые кучки студентов, которые собирались возле кабинетов для лабораторных и практических занятий. Мимо прошла и быстро поздоровалась еще пара наших старейших преподов. Гусман Натанович Ахтенов – очень хороший и приятный мужчина и Филлип Андреевич Чернов – нелюдимый, мрачноватый тип.

Пожилая полная лаборантка – Светлана Максимовна Перхова обогнула нас по широкой дуге, поздоровалась и юркнула в кабинет, едва дав мне ответить.

Я снова мысленно выругалась и подавила желание высказать все в лицо этому идиоту, из-за которого я теперь стану эпицентром всех местных сплетен месяца на два, не меньше. И еще невесть что придумают! Уверена, некоторые мысленно уже уложили нас в одну постель!

Уверена, жанр «научная фантастика» придуман изначально для рассказов вузовских научных работников, которые безудержно фантазировали про коллег.

– Послушайте! – довольно громко, чтобы услышали все интересующиеся, произнесла я. – Я – ваш преподаватель, а вы – мой студент. Наша половая принадлежность здесь роли не играет. Простите меня, Шаукат Вяземцев. Отдайте этот букет кому-нибудь из ваших прекрасных одногруппниц, а у меня дела.

Я собиралась ретироваться, но сильная рука удержала на месте. Вот же проклятье! Хватка у этого пижона прямо, как у боксера.

– Алина Хаматовна. Ну зачем вы так? – и главное лицо такое искреннее-искреннее, будто бы даже немного расстроенное! Вот же дамкий угодник! Умеет состроить нужную мину. Наверное, после такой многие прямо на шею к нему кидаются. Чем дольше продолжал нашу беседу Вяземцев, тем сильнее я на него злилась.

Нашел время и место! Зачем нужно дарить букет на глазах у всей кафедры? Студентов и преподавателей! Он, что, совсем идиот?! Не-ет! Наверное, он нарочно! Рисуется, красуется, демонстрирует, как очередная дурочка падает к его ногам в туфлях стоимостью, как весь мой дом.

А может еще и на видео записывает. Мало ли какая у него аппаратура. Я точно знала – Вяземцев не пишет в тетради на лекциях, а фиксирует все на камеру.

– Послушайте! – поучительно и как могла спокойно произнесла я. – Во-первых, преподаватель как витрина. Смотреть можно, трогать – нельзя! – я уронила взгляд на свой локоть, который держал Вяземцев. И он сразу же отпустил. Ну слава богу! – Во-вторых! Любые подарки и прочие «приятности» для преподавателя недопустимы. Потому, что мы должны сохранять объективность. В-третьих. Вы не интересуете меня, как мужчина. И поэтому, пожалуйста, относитесь ко мне как к педагогу, а не как к женщине. Вы меня поняли?

Вяземцев огляделся. Ну, наконец-то! Заметил заинтересованность на лицах студентов и недоумение на лицах моих коллег. Пока он замешкался, я отчеканила:

– До встречи на лекциях! – и быстро устремилась в кабинет к Иреку. Одному из наших молодых преподавателей, влюбленному в меня уже очень давно. Я никогда не давала ему повода и старалась не уделять повышенного внимания. Надеялась, что Ирек со временем остынет и найдет другой объект для симпатии. Но сейчас я впервые в жизни нарушила все собственные правила.

Никогда не заводить романов на работе.

Никогда не давать мужчине повод думать, что я им заинтересована, если, на самом деле, это не так.

Никогда не использовать влюбленных в меня мужчин для личных целей.

Никогда не играть на чувствах других.

Применив первое оружие против Шауката под названием «строгая и язвительная училка, которая не видит в студентах мужчин» я решила закрепить результат и задействовать второе оружие. Оружие, увы, обоюдоострое. К такому прибегают лишь в крайних случаях, когда не видят иного выхода.

Спиной ощущая присутствие Вяземцева, я суматошно подскочила к Иреку и тот сразу же поднялся из-за стола, приглаживая рукой курчавые черные волосы. Надо сказать, он был очень даже приятным на вид. Вполне себе симпатичным татарином, спортивным, хотя и худощавым, выше меня на две головы. Не таким красавчиком, как Вяземцев. Ну дак я и не замуж за него собиралась.

– Ирек! Вы не напоите меня чаем? – наступив на горло своей совести, в наглую спросила я.

Тот вначале опешил. И покосился на щель приоткрытой двери, в которой появился несносный Вяземцев! Ну не умеет этот плейбой останавливаться!

Шаукат вошел в преподавательскую так, словно он тут хозяин. Огляделся, бросил Иреку дежурное:

– Здравствуйте!

И сфокусировался на мне так, словно мой коллега исчез с горизонта. Вот прямо совсем испарился. Больше того, мы с Шаукатом наедине, и я очень жажду с ним пообщаться.

Вот как выглядел сейчас Вяземцев!

Хозяином положения в чужом кабинете, куда его даже не приглашали!

– Алина Хаматовна. Я ведь ничего в ответ не ожидал. Просто хотел сделать вам приятное! – богатей бесцеремонно прошествовал дальше, притормозив возле стола Ирека. Ну да, для нашей долларовой и евровой элиты закрытых дверей нет. Есть слабые замки и те, которые приходится ломать руками оплаченных мастеров. – Если я действовал немного бестактно в рамках вуза, прошу меня извинить. Алина Хаматовна, я всего лишь хотел выразить вам свое восхищение и подарить букет. Разве это плохо?

Плохо! Ой, как плохо! Особенно то, что голубые глаза этого субъекта меня так смущают, заставляют снова и снова смотреть в них. А от близости Вяземцева сердце пускается вскачь. Очень и очень плохо. Не говоря уже о том, что мне безумно захотелось клубники из букета!

– Алина, тебе помочь? – Ирек всегда был джентльменом. Поэтому прежде я старалась всеми силами дать ему понять, что между нами ничего не случится. Слишком он казался положительным. Но сейчас положение выглядело отчаянным, и я пошла на крайние меры. Совесть под моим каблуком кряхтела, хрипела, пыталась вырваться и напомнить о том, что нельзя использовать чувства других в своих целях. Но я продолжила игру.

Взяла Ирека под руку и произнесла:

– Шаукат. Я благодарна вам за внимание. Такая настойчивость не может не льстить женщине. Но я уже встречаюсь с этим мужчиной. И прошу вас, не компрометируйте меня столь настойчивым вниманием. Многие могут решить, что я ветреная, непостоянная. К тому же, студенты не должны ухаживать за преподавателями. Давайте уже назовем вещи своими именами. Прошу вас, покиньте преподавательскую. Я буду очень рада помочь вам со своим предметом и честно оценить на зачете или экзамене.

Вяземцев немного помедлил. Посмотрел как-то очень странно: то ли досадливо, то ли зло и вышел вон, оставив букет на холодильнике, что ютился у входа в преподавательскую.

Я выдохнула, и начала судорожно прикидывать – как теперь выкрутиться. Но когда повернулась к Иреку, то поняла, что попала. Совершенно так, конкретно попала по вине этого наглого плейбоя Вяземцева! Чтоб ему пусто было!

***

Шаукат

Зачем, ну вот зачем ему вздумалось встречать Алину с букетом у лаборатории?! Кат только потом понял – насколько это было неуместно и неправильно. Студенты косились с такими лицами, словно уже порнушку смотрели с Алиной и Катом в главных ролях! А преподаватели! Эти так вообще окидывали такими взглядами, словно… Алина и Кат, правда, прямо здесь в коридоре устроили сцены из порнушки.

Стоило подумать о том, как эти столетние ханжи – вузовские преподы старшего поколения отреагируют на невинный жест Ката! И просчитать реакцию нагормоненных малолеток с первых курсов! Пожилые преподы, наверное, еще на комсомольских собраниях тиранили «товарищей» за порочное поведение. А эти студенты за секунду придумают черт знает что.

Лучше бы встретил Алину после занятий. Возле здания или еще как! Хорошая мыслЯ приходит опослЯ. Хотя, на самом деле, Кат слишком хотел побыстрее увидеться с Алиной, и нетерпение вытеснило все разумные мысли и доводы.

Вяземцев намеревался извиниться, объяснить, что ничего порочного и плохого в его жесте нет, но сделал лишь хуже.

А затем Алина учинила Кату строгий выговор и сбежала…

Он собирался догнать ее и спокойно все объяснить в кабинете. Но оказалось, что у Ката нарисовался соперник. Он еще усомнился бы. Подумал, что Алина обманывает, чтобы отделаться. Но этот нескладный преподаватель, в каком-то дурацком черном свитере и джинсах, не способный даже нормально постричься, смотрел на физичку такими глазами… Вот прямо тут съел бы или отымел. Кат прекрасно понимал значение этого взгляда. Парень влюблен в Алину, она не врала.

А сама Алина?

Об этом Кату оставалось только догадываться. Он легко читал прежних своих пассий. Надули губки, потупились – обиделись. Надо бы подарить цветы, бриллианты или брендовую сумочку. Смотрят исподлобья с ожиданием – злятся или на что-то досадуют. Надо повторить ритуал. Улыбаются или беззаботно болтают – счастливы. Можно повторить ритуал, чтобы эффект закрепился. Студенточек Кат тоже видел насквозь. Как они поглядывали на предметы своей любви и надежды, как смущались, когда те косились в ответ. Как пытались найти повод завести разговор, и снова тушевались некстати. Краснели и опускали глаза.

Детство, детство…

Алину Кат прочитать не мог. Она казалась совершенно закрытой. Но по ее решительным действиям и словам, Кат понял, что надо уйти. Подумать, как действовать дальше. Тем более, что они уже совсем скоро увидятся.

Алина еще не знала. Но группе Ката в последний момент поменяли расписание и теперь они как раз попадали на лабораторные занятия к Ибрагимовой. А это значит, что буквально через пару у Ката появится совершенно честный и безупречный повод увидеться с ней.

Всю лекцию по высшей математике Вяземцев был сам не свой. Мать твою! Да что с ним такое? Волнуется так будто снова подросток и ждет свидания с любимой девочкой. А ведь никакого свидания не предвидится! Эта зараза наверняка снова напомнит о преподавателе-витрине и укажет Кату на его место.

От этих мыслей становилось одновременно волнительно, приятно и гадко. Коктейль эмоций так увлек Вяземцева, что он вообще отключился от реальности. В результате заработал повышенное внимание всей компании взрослых студентов.

– Эй? Ты чего сник, Кат? – потрепал его по плечу Темыч. – Расстроился, что преподша отшила? Бро-ось! Пари – это ж всего лишь пари! Вечером телочек снимешь, развеешься! А то вчера слинял из клуба пораньше… Надо было Ундину по полной… оттрахать!

Вяземцев обернулся к другу. Серые глаза смеются, на широком славянском лице так и написано – жаждет увидеть, как приятель выплачивает деньги за проигранное пари.  Темыч всегда был азартным. В юности даже почудил с игровыми автоматами. Но затем понял, что бизнес – тоже дело азартное и «остепенился». Но порой прежняя мания «выскакивала».

– Вот уж нашел из-за кого переживать! – фыркнула Ляля с верхней парты, обдав Ката флером дорогих сладких духов. – Эта дамочка даже маникюр нормальный сделать не может. Вы видели ее ногти? Остриженные почти под ноль!

– Лялечка! Не завидуй! Тебе не по статусу! – вмешался Сергей Горский.

– Да больно надо! Этой серой мышке! – снова фыркнула Ляля.

– Ну да… Такой серой, что все наши мужики слюнями исходят, – шепнул Морецкий, сидевший по правую руку от Ката.

– Мне лично можешь проигрыш не возвращать! Мне вообще это пари не нравится! – подал голос Сомин. – Как-то это все неправильно!

– О! Нашего мордобойца заела совесть! – слишком громко хихикнул Хасбеков. Пожилой преподаватель с благородной сединой на висках даже поднял голову и сделал тому замечание:

– Вы, меня, конечно извините. Но если наше общество вам не интересно, можете выйти!

Кат и его компания очень уважали таких педагогов. Тех, что не заискивали перед толстосумами, вели себя строго, но сдержанно. Со студентами не панибратствовали, молоденьким девушкам глазки не строили и фривольные анекдоты не рассказывали.

Да и объяснял этот профессор свой предмет очень даже толково. Хасбеков тут же среагировал:

– Простите, больше не буду!

И хотя тон его был немного насмешливым, аудитория оценила. Остальные студенты совсем притихли. Уж раз Хасбеков засунул язык за зубы… Остальным и вовсе стоит помалкивать.

Ката оставили в покое, позволив опять погрузиться в мысли об Алине. Странные мысли, очень непривычные. То он воображал, как проводит ее после практики и объяснится, наконец-то, нормально. А она приветливо улыбнется и согласится пойти с ним в кафе. То вспоминал ее походку и взгляд. Даже пару раз возбудился не к месту.

На следующее занятие компания «взрослых студентов» шла в явном предвкушении зрелища. Все поглядывали на Ката, а Ляля то и дело фыркала и горделиво отворачивалась. Мол, то же мне, нашли предмет для спора!

Алина Хаматовна появилась в коридоре за две минуты до начала занятия. Окинула поток Ката внимательным взглядом и у Вяземцева сладко засосало под ложечкой. Вот же! Как пацан какой-то! Он глаз не мог отвести от физички. Так и пялился, ловя ее косые взгляды.

Только и думал о том, как же здорово подчеркивают прямые ножки Алины черные резиновые джинсы, а тонкую талию – угольный пояс. Как же к лицу физичке синий облегающий свитер. И как собранные в высокий хвост волосы открывают длинную изящную шейку и демонстрируют нежный овал лица…

Алина подергала дверь и усмехнулась:

– Ну что ж! Похоже, лаборантка пока ушла. Сама открою. Или… готовьте таран! – она снова усмехнулась и стремительно двинулась в сторону будки вахтерши.

Кат невольно проводил Алину внимательным взглядом. Не сдержался, уставился на ее бедра, которые так и перекатывались. В штанах сразу же стало тесно. Пришлось срочно прикрыться сумкой.

– Какая женщина! Валькирия! – усмехнулся Ахметьев.

– Ну да. В старушечьей водолазке под горлышко и дешевеньких джинсиках! – фыркнула Ляля.

– Ничего ты не понимаешь, малышка! – хмыкнул Ахметьев. – Дамочка зачЕтная. А ее строгий прикид очень даже секси… Так и думаешь, как она разденется… ммм… Да и ролевуха: она строгая преподша, с хлыстом, а он – покорный студент в коже… очень даже неплохо сейчас идет в разных клубах…

Кат едва сдержался, чтобы не врезать приятелю по башке.

– Ты повежливей, там! – предупредил он зло.

– Видал? – обратился Ахметьев к Морецкому. – Отелло отдыхает! ЗарЭжу, убью, покалечу… – произнес он с кавказским акцентом.

В эту минуту появилась Алина с ключами в руке.

Толпа студентов разошлась, давая физичке дорогу. Она попыталась открыть замок, но тот не поддался. Заметив ее старания, Кат приблизился.

– Разрешите, попробую? – спросил вежливо, стоя слишком близко к Алине. Так близко, что возбуждение снова нахлынуло и дыхание сбилось.

Она, как назло, выпрямилась и почти коснулась плечом Ката. Его обдало жаром. В паху потяжелело. Кат сунул руку в карман, скрывая результат близости с Алиной, и протянул вторую ладонь за ключом. На секунду их пальцы соприкоснулись и Ката опять обдало жаром.

Мать твою! Так придется переходить на домашнее обучение. Не бродить же по вузу с пушкой в штанах.

– Ну попробуйте! – с сомнением и вызовом произнесла Алина. – В противном случае придется уже искать таран…

Кат снова услышал «Какая женщина!» от Ахметьева и, подтолкнув дверь, с усилием открыл замок.

– Старые замки такие, – улыбнулся он, протягивая Алине ключ.

– Любят молодых открывающих? – усмехнулась она.

– Уже не способны оценить женскую красоту! – зачем-то пошутил ниже пояса Кат.

Алина покачала головой и взяла ключ так, чтобы не касаться больше ладони Ката. Вяземцев ощутил, как нечто неприятное пронзило до кончиков пальцев. Она, что, брезгует?

Студенты повалили в аудиторию, и Темыч подтолкнул замешкавшегося Ката туда же.

Когда все расселись одна из малолеток, бледная и какая-то странная, обратилась к Алине.

– Алина Хаматовна. Мне что-то нехорошо. Живот очень болит. Можно я пойду в общежитие отлежаться?

Физичка встала и подошла к девушке. Слегка нажала тут, там, одновременно расспрашивая.

– Так больно? А так?

– Не нравитесь вы мне, – был вердикт Алины. – Я отведу вас в компьютерный класс. Там сейчас нет занятий. Посидите. А я вызову скорую.

– Да я отлежусь… – попыталась возразить девушка.

– Нет. У вас нехорошие симптомы. – Светлана Максимовна? – окликнула физичка только что вошедшую в кабинет лаборантку.

– Да, Алина Хаматовна.

– Пожалуйста, проводите девушку в компьютерную. У вас ведь есть ключи?

– Да, конечно.

– Дождитесь вместе с ней скорую помощь. И меня позовите, как только врачи приедут.

– Хорошо, Алина Хаматовна. А методички, материалы раздадите сами?

– Да, конечно.

Алина отметила всех по списку и разделила на группы по трое. Назначила лабораторные работы, и сама шустро принялась выдавать пособия.

Кат действовал словно на автопилоте, наблюдая за физичкой, не в силах отвести от нее глаз. Даже очередные шуточки его компании не смущали.

«Влип наш красавчик!»

«Похоже, физичке пора спорить на Ката».

«Самое время его бухгалтеру подойти и подписать всем сотрудникам премии. Не заметит даже, как оставит автограф».

«Артем, ты, это, там не зевай! Давай ему на подпись дарственную на бизнес!»

Кату было плевать на подколки. Он искренне восхищался Алиной. Ее умением решить любую ситуацию, тем, как ловко она управлялась со студентами, методичками, и со всем остальным. А еще ее неожиданными познаниями в медицине.

– Так! Работы есть у всех! К концу занятия сдадите мне результаты. Оформите красиво уже дома. Начинайте. Я скоро вернусь! – и физичка явно убежала к девушке с больным животом.

Но студенты есть студенты. Второй курс! Вчерашние школьники! В аудитории начался шум и гам. Парни принялись ржать и делиться впечатлениями, девчонки хихикать и щебетать о шмотках-украшениях.

Кат какое-то время наблюдал за творившемся и вдруг стукнул кулаком по столу. Все взгляды обратились к нему.

– А ну всем заниматься! Что вам Алина Хаматовна сказала?!

Ну да, серьезного дядечку бизнесмена молодежь слушалась лучше, чем грамотного и интеллигентного преподавателя. Ребята принялись за работу, зашуршали методички, начали стучать установки.

– Да ты никак здорово запал на нее? Прямо счас задымишься!  – ухмыльнулся во все лицо Хасбеков.

– Эй, Кат! Это ты ради пари или так? – поинтересовался Ахметьев. – Может ты уже того? Втюрился в нее?

– Да отстаньте вы от него! – возмутился Сомин. – Правильно сделал, что навел порядок.

– Ну да! Ради этой фифочки! – фыркнула Ляля в очередной уже раз.

Кат встал, молча достал телефон и перекинул по мобильному банку всем деньги за проигранное пари.

– Все? – спросил он с вызовом. – Считайте, что я проиграл!

Мужики слегка даже опешили. И пока все соображали, что да как, Кат устремился на выход – посмотреть, не нужна ли помощь Алине.

Физичка нервно мерила шагами кабинет, заставленный столами с допотопными компьютерами и неудобными стульями. В центре, рядом со столом преподавателя сидела та самая больная девушка, уже белая как мел. Складывалось впечатление, что студентка еле держится на стуле. Рядом суетился врач скорой помощи.

– Вы очень вовремя нас вызвали. Фактически спасли ей жизнь. При разрыве кисты яичника не всегда можно успеть оказать первую помощь, – резюмировал врач, пока девушку уносили на носилках.

– С ней точно все будет в порядке? – спросила Алина, серьезная и расстроенная.

Кат инстинктивно приблизился к ней, подставил плечо.

– Ну точно вам только господь Бог скажет. Но все должно быть нормально. Вот мой телефон. Можете потом позвонить.

– Спасибо. – выдохнула Алина. Лаборантка сунула ей в руку стакан с теплым чаем.

– Алина Хаматовна, выпейте, на вас лица нет! – произнесла она, подставляя физичке стул. Кат оглядывался, чувствуя себя ужасно ненужным. Не знал, чем помочь, как поддержать, но уйти почему-то не мог. Просто не мог бросить ее одну. Такую растерянную, расстроенную и такую… трогательную.

– Может вам купить успокоительного? – спросил он, присев на корточки возле физички. Она глотнула чаю и, кажется, только теперь его заметила.

– Занятие! – всплеснула руками Алина и собиралась встать.

– Не волнуйтесь вы так! – удержала ее за плечо лаборантка. – Сейчас я схожу и наведу там порядок.

– Когда я уходил все работали, – сообщил Кат. – Хотите что-то еще? Пиццу, пасту, суши…

Алина вдруг сфокусировалась на нем и посуровела.

– А вы почему не в лаборатории? Или решили переквалифицироваться в официанта?

Препод он и есть препод. Хоть трава не расти, а прогульщика отчитает.

Но Ката это почему-то не злило. Напротив, он улыбнулся и пообещал:

– Я все сделаю. Не сомневайтесь. Если не успею сейчас, останусь на следующее занятие. У нас окно.

– Имейте в виду! – она отпила еще немного чаю. – Я не зачту работу, если сами не сделаете! А только спишете у Старцева.

И снова несправедливое замечание почему-то совсем не обидело Ката. Он усмехнулся:

– Даю слово! Все сделаю сам и лично вам покажу! Так вам заказать пиццу или пасту? Вам нужно прийти в себя!

Алина залпом осушила кружку, встала и медленно пошла к двери. Кат чувствовал – с ней что-то не то. Вот прямо каждой своей клеточкой ощущал! Переживал, как будто ему есть дело до этой чужой, отстраненной женщины! Было, было ему до нее дело! Было, мать твою! И еще какое!

Он остановил Алину и развернул к себе. Боже! Да у нее глаза на мокром месте!

– Что с вами, Алина Хаматовна? Я могу чем-то помочь?

Слова вылетели сами. И следом еще, совершенно неуместные:

– Алина… Не расстраивайтесь. Скажите и я все для вас сделаю!

Она сфокусировалась на лице Ката. Удивилась, вскинула бровь. Вспомнила о том, что она – преподавательница, в он – студент, чтоб его! Посуровела. Сделала серьезное лицо.

– Алина, нас никто не видит. Просто скажите, чего вы хотите. Что случилось. Я вам помогу. А когда выйдем отсюда, я ни словом ни с кем не обмолвлюсь. Клянусь! Даю вам свое слово!

Кат закрыл дверь на ключ, приблизился к растерянной Алине снова и взял ее за руку.

– Моя мама умерла от разрыва кисты, – она всхлипнула, вдруг упала на стул и разрыдалась: горько и безутешно. – Пришла на работу, жаловалась на боль. А потом, когда вызывали скорую, было уже поздно… А я… я в это время веселилась у подруги, праздновала ее день рождения.

Алина закрыла лицо руками и зашлась слезами еще сильнее.

Кат взял стул, сел рядом, крепко обнял ее и прижал. Начал неловко гладить по волосам, по спине.

– Вы поплачьте, выскажитесь. И станет легче. Алина, а хотите после занятий я свожу вас в парк аттракционов или в ресторан? Или в клуб «Амазонки». Там удивительные фэнтезийные шоу…

Он говорил и предлагал все подряд. Все, что только на ум приходило. А она только плакала и плакала. Такая милая, трогательная и… родная. Да, мать твою! Роднее некуда. Он готов был из кожи вон вылезти, чтобы ей помочь. Вот только не знал как.

Какое-то время Алина рыдала – навзрыд, тихо и безутешно. А Кат продолжал прижимать, гладить ее…

Затем физичка начала успокаиваться. Чуть всхлипнула, вытащила из кармана салфетку и принялась аккуратно промокать глаза. Кат выпустил ее и просто смотрел. Обалдел, обомлел… Не мог взгляд отвести от ее лица, немного детского, огромных глаз, еще более глубоких сейчас, после слез…

– Ну вы как? Все хорошо? – он налил еще чаю из чайника на преподавательском столе и сунул его в руки Алины. Она обняла чашку ладонями и начала молча пить.

Слезы высохли. А когда закончился чай, на Ката взглянула все та же недоступная, серьезная преподша, которой Алина была совсем еще недавно.

– Шаукат. Вы меня извините. Дала слабину. Пойдемте на занятия. И я буду вам очень признательна, если никто не узнает о моей слабости.

И прежде чем он успел хоть слово сказать, возразить, напомнить о своих предложениях, Алина поставила чашку на стол, открыла дверь и вышла из кабинета…

Кату ничего не оставалось, как только двинуться следом. И… снова восхититься этой женщиной. Невероятной! Невозможной! Не такой, как все остальные.

Она выглядела прежней. Плечи расправлены, голова гордо вскинута. На косые взгляды других преподавателей, что заметили, как Кат вышел из кабинета вслед за Алиной, смотрела прямо и без смущения.

А когда зашла в аудиторию, принялась распоряжаться и руководить так, что студенты по струнке ходили.

– Ну ты дал! – усмехнулся Темыч, когда Кат сел на свое место и принялся выполнять лабораторную работу. – Так всех построил. А потом еще и деньги вернул. Что, она такая непрошибаемая?

– Она не такая… чтобы на нее спорить! – шикнул на друга Кат и вернулся к работе.

Глава 3

Алина

Шаукат Вяземцев! Боже, я надеялась не увидеть его еще неделю! И тут такая подлянка – замена  в расписании. Ерундовая рокировка и роковая. Я столько раз мысленно не чертыхалась, даже когда принимала экзамен в свой день рождения.

И этот гад все время на меня вызывающе пялился. Что бы я ни делала, куда бы ни пошла, постоянно чувствовала на себе его взгляд. Пристальный, загадочный…

Или мне только чудилось? Может он зацепил меня, и я начала воображать? Бред какой-то!

Эта ситуация с ключом. Чудилось – еще немного – и он прижмется. Я чувствовала сбивчивое горячее дыхание на щеке… Он был так близко… Непозволительно, неуважительно, неправильно! А я даже не отчитала наглеца!

А потом… потом эта девочка. Полина Андронова.

Обычная, звезд с неба не хватала. Поначалу я даже подумала, что она хочет профилонить. Ну а что? Женщина-преподаватель, добрая, сердечная, сочувствующая. Пожаловалась ей на живот, ушла и гуляешь себе с парнем или трясешься на танцах…

Но Полине, похоже, было не до обманов и плясок.

По каким-то косвенным признакам я поняла – дело дрянь. Я когда-то училась медицине. Недоучилась, правда. Закончила вуз и не пошла дальше ни в интернатуру, ни в ординатуру.

Девушку я пропальпировала. Нет, точно не аппендицит и не заворот кишок. Но вид такой, словно вот-вот упадет в обморок. Конечно, студенты, чтобы профилонить занятие, и не такое изобразят перед педагогом. Но вот почти смертельную бледность, синюшность век, лихорадочный блеск в глазах… Вот это уже никак не подстроишь.

Не говоря уже об испарине на лбу.

Я мысленно перебрала все диагнозы и когда догадалась, бросило в жар. Мама!

Сразу вспомнилось то утро…

***

Бодрая мама, как всегда аккуратная, эффектная и нарядная. Она не позволяла себе выходить из дома в «затрапезном виде», как сама выражалась. Только при макияже, прическе, только в модной, идеально сидящей одежде.

Я собираюсь к подруге. У дверей оборачиваюсь и почему-то долго смотрю на маму… Красивая, статная, моложавая. Приятные черты лица, добрые, гармоничные… Короткие светлые волосы. Она улыбается.

– Что-то забыла, доченька?

Я отвожу взгляд и смотрю снова. Почему-то все время на маленькую родинку на подбородке. В детстве, когда мама держала меня на руках, баюкала или кормила молоком, я всегда смотрела на эту родинку. Тогда она казалась мне центром вселенной. Загадочной звездочкой на небосклоне. И вместе с ней всегда вспоминался высокий, звонкий и мелодичный мамин голос.

– Все в порядке, Алиночка? – снова спрашивает мама.

Я киваю и заставляю себя уйти.

Зачем? Почему я ушла?

А потом… потом я сидела рядом с приятельницами, доедала греческий салат, пила бейлис…  С тех пор я ненавижу и то, и другое… И вдруг раздался звонок. Я вздрогнула, подняла трубку…

И жизнь разделилась на до и после.

Почему мама раньше не вызвала скорую? Не пожаловалась и не ушла с работы?

Ну почему, почему она умерла?

И почему-то, когда врач скорой помощи подтвердил мои подозрения о диагнозе Полины, все пережитое разом вернулось. Боль, отчаяние, неверие в ужасную правду.

Нет, этого просто не может быть! Не может быть, чтобы мамы не стало! Я ведь вчера обещала ей на выходные пожарить любимые мамины чебуреки! А через месяц мы планировали съездить в Торговый центр!

Как же так?! Как я пойду туда без мамы…

Я зашлась рыданиями. Никогда прежде я не позволяла себе поддаваться эмоциям на работе. Тем более, на нынешней. Тут ведь ты не сидишь в кабинете, как на моем прежнем месте работы – начальником отдела по внутреннему пиару… Не можешь закрыться от остальных. Ты практически всегда на виду!

Я всегда старалась быть доброжелательной, одновременно спокойной и строгой. Никогда не показывать, что на душе. А тут… расквасилась как дура!

Я рыдала, и чувствовала, как Шаукат меня обнимает. Гладит: нежно, осторожно и ласково. И черт его знает почему, я не сделала ему замечания. Подозревала, знала, что хорошим все это однозначно не кончится. Шаукат Вяземцев – наверняка бабский угодник. К гадалке не ходи, женщин меняет, как перчатки. И уж точно не из сердечности и человеколюбия он меня утешал.

Но мне так хотелось в ту минуту хоть немного человеческого тепла, хоть немного сочувствия и понимания… Я просто плакала и позволяла Шаукату себя утешать. Так, как он мог…

… Оставшуюся часть занятия я остро жалела о своей слабости. Вяземцев все время на меня косился. Причем с намеком, с какой-то даже затаенной радостью. Боже! Ну вот что мне стоило выгнать его из компьютерного класса? Запереться и выплакаться в одиночку?

Не-ет! Я совершила роковую ошибку. И теперь этот богатенький плейбой уверен, что я уже на него запала. Ну а как же? Позволяла себя обнимать, даже лапать, можно сказать! Кто знает, какой смысл он вкладывал в это действие?

К концу занятия я проверила почти у всех студентов результаты работы, объяснила какие учить темы и, наконец-то, настало время Шауката. Его напарник закончил лабораторную раньше и уже ждал товарища за дверью. А Вяземцев решил точно исполнить данное мне обещание – все сделал самостоятельно.

Я нетерпеливо взглянула на часы, отмечая, что до перемены около четырех минут. Шаукат тотчас оживился. Встал и подошел ко мне со своим листком. Причем остановился так близко, что бедром касался моего плеча. Я отодвинулась, поймала на себе его взгляд – то ли удивленный, то ли даже расстроенный и проглядела результаты.

– Все нормально. Вот эти вот темы учите по методичке и учебнику. Электронные версии методичек вы сможете записать у секретаря нашей кафедры. Жаль, что еще не придумали способ загружать их сразу в мозги студентов… Столько нервов преподам сэкономили бы…

Шаукат все выслушал и записал на диктофон в телефоне. Не барское это дело писать ручкой в блокноте или тетради.  А потом Вяземцев просто замер рядом со мной истуканом.

Неловкость ситуации заставила меня пожалеть, что лаборантка в аудитории. Еще напридумает бог знает чего. Особенно после того, как у нее на глазах Шаукат пытался впихнуть мне букет. А потом пришел меня утешать…

– Вы что-то еще хотели? – строго спросила я у Вяземцева.

Тот собирался что-то сказать, но поймал на себе пристальный взгляд Светланы Максимовны и отчеканил:

– Спасибо, Алина Хаматовна.

Еще немного постоял и вышел из кабинета.

Уфф… Кажется, я только сейчас начала нормально дышать и поняла, что задерживала дыхание. Я быстро собрала свои вещи, бросила лаборантке:

– Хорошего дня.

И торопливо покинула аудиторию.

Взгляд Светланы Максимовны, словно выстрел в спину, был достаточно красноречивым.

Я снова мысленно выругалась на тему Вяземцева и того, что теперь стану предметом для сплетен самых ядовитых кафедральных гадюк и двинулась в свой кабинет.

А там меня ждал новый сюрприз, он же – испытание нервов.

Ирек Назимов, собственной персоной.

Ну да, я ведь дала ему повод. Даже не так – я дала ему надежду!

Парень светился, как начищенный самовар. И я начала судорожно прикидывать – что же теперь предпринять. До этого мне удавалось держать Ирека на расстоянии. Он словно чувствовал и особо никаких шагов не предпринимал. Так, пригласит на танец на кафедральной вечеринке, поддержит на заседании кафедры, займет стул там же, если их уже мало осталось.

Но мое утреннее представление для Вяземцева, похоже, дало Иреку зеленый свет.

Да что ж за день сегодня такой! Вот вечно так! Если плохо началось, хорошо не закончится.

Ирека, похоже, впустила Настя Рудникова. Однако сама она, видимо, ушла на занятия. Настя не любила рано вставать и часто брала пары во второй половине дня. Поэтому мы с ней не так часто пересекались, хотя очень любили вместе чаевничать.

Ирек мялся возле моего стола, и молчал, не сводя с меня внимательного взгляда серо-зеленых глаз. Я же совершенно растерялась и пару минут просто стояла посреди кабинета, комкая в руках преподавательскую книжку.

Я понимала, что поступила с парнем не совсем честно. Сплоховала, может даже сделала подлость. Но в тот момент, когда за мной гнался Вяземцев с букетом наперевес и кучей аргументов, я почему-то не нашла другого выхода.

Сейчас же, глядя в сверкающие глаза Ирека, на его взволнованное и вдохновленное лицо, я отчетливо понимала, что заигралась. Нельзя, нельзя играть на чужих чувствах! Нельзя играть на чужих нервах! Чувства не гармошка – раскрылись и уже не сожмутся, нервы – не струны – растянулись, могут и не восстановиться. Так когда-то говорила моя мама.

А еще она говорила, что душа – не рояль. Если расстроилась, настройщиком не обойдешься.

Но я ведь не такая! Во всяком случае, всегда так считала.

Напряжение так и витало в воздухе. Ирек смотрел на меня так… что у меня язык онемел. И я совершенно не знала, что же теперь предпринять. Честно все ему объяснить? Повиниться? Попросить прощения? Черти меня забери! Я взрослая, состоявшаяся женщина! А повела себя как институтка, за которой ухлестывает светский хлыщ.

Да еще и обидела хорошего человека!

Ирек был одним из самых приятных молодых преподавателей на кафедре. Нужно перетащить мебель – всегда готов, подменить на паре – да без проблем. Подкинуть до дома, если экзамен заканчивается очень поздно – нет вопросов.

Он ни разу меня не обидел. И всегда понимал, что я ему ничего не обещаю. А вот теперь… Я сглотнула и подошла к своему рабочему столу. Молча засунула в верхний ящик преподавательскую книжку, материалы для лекции и учебники. Взялась за сумку и в эту минуту Ирек, наконец-то, решил нарушить молчание.

– Алина, – его голос слегка дрогнул. – Слушай, я тебя понимаю. Ты думаешь, что нет. Но это не так.

Он говорил быстро, нервно и комкано. Поэтому я сжала пальцами ручки сумки и приготовилась к чему угодно… К отповеди за то, что обидела Ирека. К призыву к моей совести, которая и без того корчилась в муках почище чем пленники на дыбе… Только не к тому, что услышала.

– Я догадался, что ты устроила спектакль для этого богатого пижона. Верно?

Я выдохнула. Фу-уф! Кажется, пронесло! Но снова ошиблась! Во второй раз и с тем же человеком!

Кажется, моя проницательность помахала ручкой, собрала чемоданы и уехала в неизвестном направлении… Испугалась того, что произошло с совестью…

Ирек приблизился, взял меня за руку горячими вздрагивающими пальцами и произнес пылко, с напором, но одновременно и с заметным усилием над собой.

– Я давно люблю тебя, Алина. Я знаю, что ты относишься ко мне только как к другу. Приятелю, с которым можно приятно общаться. И… ты никогда не давала мне повода думать иначе. Не волнуйся. Я не такой дебил, чтобы воспринять твой утренний демарш серьезно…

Он помолчал, сжал мою руку, и продолжил еще более горячо, чем прежде:

– Я два года пытался забыть тебя. Начинал встречаться с другими женщинами… Но у меня не выходит выкинуть тебя из головы. Я все время только о тебе и думаю…