Читать онлайн Мадин бесплатно

1

Я смотрела на него во все глаза и не могла поверить. Он ничуть не изменился. Спустя долгих шесть лет он выглядел, как и прежде. Высокий, красивый, с правильными чертами лица и идеально уложенными волосами, в дорогущем костюме тройке и ароматом, который он источал за метры.

Мой Мадин…

Надо же, каким необычным способом судьба решила вновь столкнуть нас. Да и при каких обстоятельствах? Что ж… у кого-то свыше явно было особое чувство юмора…

Если бы я только знала, к кому иду на собеседование…

Черт. Невезучая. Я всегда такой была, всегда ощущала это на каком-то подсознательном уровне, и, наверное, этому никогда не суждено было измениться.

– Ты специально это сделала, Ева? Столько времени спустя ты не нашла способа… лучше?!  – Он был зол. А когда Мадин бывал зол, для окружавших его людей это, обычно, заканчивалось весьма и весьма плачевно. Мне ли не знать?

Но я была не виновата. Как обычно. Зря он гневался, и явно не на того человека.

– Я… нет, конечно, нет.

Для меня это оказалось не меньшей неожиданностью, чем для него самого. Или он и впрямь думал, что я нарочно?! После того, что было? После стольких унижений, после стольких сложностей, через которые я в одиночку прошла?  Да я бы отказалась от этой работы, причем сразу, если бы только могла, но такой привилегией не обладала, и задирать нос в моем случае было, как минимум, глупо. Во мне нуждались и я обязана была заботиться. Я не выбирала такую судьбу, но мне пришлось с ней свыкнуться, пришлось смириться.

Но кто в здравом уме захотел бы работать на бывшего парня, с которым они расстались самым отвратительным способом, да еще и в такой позиции, что я? Разумеется, никто!

Мне пришлось устраиваться на подобную работу. Никому, абсолютно никому не захочется быть чьей-то прислугой. Люди идут на эту работу к богатым и избалованным людям только по одной простой причине – им нужны деньги.

Мне нужны были деньги, иначе никак. Иначе я бы ни за что не осталась в этом доме после того, как узнала, кому именно он принадлежит.

Собеседование было… обычным. Я уже работала на подобной работе и имела не только опыт, но и положительные рекомендации. От своих прошлых работодателей я ушла по одной простой причине – их семья переехала за границу, распродав все имущество, что находилось в России. А мне пришлось срочно искать новую работу, потому что иначе мы бы просто не выжили.

Самира, а именно девушка с таким именем, собеседовала меня, сразу предложила мне эту работу. Она была удивлена моими рекомендациями в хорошем смысле и после долгого и тщательного собеседования, объявила, что все мои документы еще раз проверят, если я не против. Если все сказанное мной окажется правдой, то работа с заработной платой в сто двадцать тысяч в месяц мне была обеспечена.

Ну чего еще можно было желать в моем-то случае? Ни образования, ни возможности учиться, зато вот уже много лет у меня была острая необходимость в деньгах, поэтому когда-то я устроилась на свою первую подобную работу по рекомендации хорошей знакомой.

Так и осталась в этой сфере. Деваться было все равно некуда. Честолюбивые амбиции о карьере модельера пришлось задвинуть так далеко, как этого позволила суровая реальность, с которой я столкнулась в свои двадцать, будучи совсем к ней не подготовленной. И с которой боролась по сей день.

На сердце почти отлегло после разговора с Самирой. Несмотря на то, что она показалась мне высокомерной и немного резкой на поворотах, тем не менее, я была спокойна потому, что ни словом не соврала, а зарплата была даже чуть выше, чем у прошлых работодателей. Более того, к заносчивым «хозяйкам» я уже успела привыкнуть за годы долгого и тяжелого труда. Ко всем можно было найти подход. С  Викторией, бывшей работодательнецей, я же смогла найти общий язык, хотя многие от нее бежали со словами о том, что она ходячий монстр.

Ничего, я справлялась со всякими обстоятельствами в своей жизни и эта Самира меня ничуть не пугала. В основном, все оставались довольны, стоило только исполнять их, пусть и странные на первый взгляд, требования. За годы в этой работе я научилась не лезть в чужие дела и просто и быстро исполнять свои обязанности. Обычно хватала старательности и умения притворяться слепой и глухой там, где это необходимо.

После собеседования с Самирой я уезжала из частного поместья с приподнятым настроением, совершенно не ожидая никакого подвоха.

А он, к слову, случился. Причем уже через несколько дней.

Конечно, знай я к кому иду устраиваться на работу, десять раз подумала бы, а стоит ли оно того? С другой… отказываться от денег сейчас, в столь непростые времена, тратить время и финансы на то время, пока буду искать что-то другое… опять же, я не могла себе позволить такой роскоши. Скрепя сердце, нужно было соглашаться на то, что уже было, и я сделала это. И не собиралась сдавать назад.

Плевать, что подумает Мадин. Плевать, что он навоображает о себе. Он уже давно был не важен для меня. Его уже много лет не было в моей жизни и последнее, о чем я должна была волноваться – это о его мнении.

– Самира Рашидовна меня наняла, ее устроили мои рекомендации. – Я так и не присела в кресло напротив хозяина дома. Молча стояла напротив того, кто считал себя хозяином всего мира. Всегда правым, всегда самым-самым. Что ж поделать, выходец из золотой молодежи, живший на всем готовом, привыкший к роскоши и деньгам, как к чему-то саму собой разумеющемуся… таким людям сложно было объяснить, как живут все остальные, простые смертные. Поэтому я даже и не пыталась. Мне уже давно это было не нужно.

– А Самира Рашидовна знает, что ты когда-то спала с ее мужем? – жестко выдал Мадин. В своем репертуаре – всегда груб, всегда резок и прям.

– Я не знаю. И, честно говоря, прошлое мало меня интересует, – я выдохнула и вымученно улыбнулась, поправляя края простой серой юбки, разглаживая несуществующие складки. Работадателям нравилось, когда прислуга была одета скромно, серо, можно сказать, уныло. Не знаю, почему, но им заходило, я давно это отметила, поэтому старалась не выделяться. Да и не на что было, собственно говоря. – Я здесь для того, чтобы работать. Надеюсь, Вы не станете мне в этом мешать, Мадин Русланович.

– Этот цирк, Ева, что ты устраиваешь… столько лет спустя… я не понимаю его, но я выясню.

Цирк… стараться заработать деньги, теперь это называлось среди богачей цирком?

– Если Вы категорично против моей кандидатуры, то я прошу хотя бы дать мне время, чтобы подыскать что-то другое. Месяц-два… потерпите меня…

Да, я вынуждена была унижаться перед этим… перед этим… существом. Мужчиной я его уже давно не могла назвать. Он давно пал в моих глазах так низко, что уже никогда не смог бы подняться. Как оно говорят… не создай себе кумира? Я его создала, оттого и пал Мадин в моих глазах ниже некуда. И никогда ему больше было не подняться.

– Ладно… я выясню, в чем тут дело… можешь оставаться. Пока.

– Благодарю. – Я склонила голову в благодарном жесте, попрощалась с хозяином дома и вышла за двери его кабинета. И только тогда смогла выдохнуть. Оказывается, все это время я сдерживала в себе дрожь, желание разрыдаться и дикую тоску.

Вот такая вот странная жизнь. Сегодня приходилось унижаться перед тем, за кого когда-то ты собиралась выходить замуж.

2

Я знала, что он женился. Вскоре после расставания со мной. Но я не знала ни ее имени, ни того, как она выглядела, поэтому в своей новой работодательнице не узнала жену своего бывшего жениха.

Когда Самира собеседовала меня, я и понятия не имела, что она – жена моего Мадина. Я давно не следила за его жизнью. Перестала почти сразу, потому что поняла, что если продолжу в таком же духе, то никогда не смогу избавиться от боли и обиды, не смогу начать двигаться дальше.

Поэтому я вычеркнула его из своей жизни почти сразу после расставания. Если это, конечно, можно так назвать.

Я удалила его номер, удалила все наши совместные фотографии, вернула ему подарки и отписалась от всех соцсетей. Если он больше не хотел меня в своей жизни, то я не собиралась подставлять вторую щеку. Нет. Я тоже перестала его желать. Перестала им жить и дышать. Перестала мучиться из-за него. Перестала его любить.

Поэтому я пропустила тот момент, когда мой бывший жених решил жениться на другой девушке. Я узнала об этом случайно, мельком, от одного из знакомых, после чего тут же отмахнулась, не желая узнавать никаких подробностей.

Женился и женился. Какая уже была разница? Меня не должно было волновать, когда и на ком. Рано или поздно, это должно было случиться, а я… я уже давно не думала о Мадине.

Его жена оказалась красивой и ухоженной. Ровно под стать ему. Наверное, специально выбирал такую. Модельной внешности, с высшим образованием, из своих… все, как положено. Не такую «грязную шавку» или «беспородную девку»,  как я.

Самира была высокой, элегантной, с красивыми черными волосами, достигавшими поясницы, с правильными чертами лица и профессиональным макияжем на лице. Такой, что ее можно было прямо сейчас фотографировать и выставлять на обложку Voque без какого-либо фотошопа.

Разумеется, я и рядом не стояла. Серая моль в серых шмотках, с мышиным хвостом из волос такого же мышиного цвета.

Но плевать. Я находилась в этом доме ради других целей. Мадина они совершенно не касались. Мне уже давно было плевать на того, кто плюнул на меня, даже не задав ни одного вопроса.

Я собралась с духом, вдохнула, выдохнула, снова, на этот раз глубже, медленнее, прикрыла глаза и взяла себя в руки. Нельзя эмоциям давать над собой верх. Нельзя давать страху, отчаянию или тоске взять над тобой верх. Если им это удастся, все только усложниться. Я давно усвоила эти уроки. Мне пришлось выучить множество уроков, чтобы выжить.

Я прошла по длинному и светлому коридору, направившись в крыло, отведенное для прислуги. С сегодняшнего дня я должна была приступить к работе.

С сегодняшнего дня я могла жить в этом самом крыле, но предпочитала от этого отказаться. Здесь же мы могли есть, принимать душ, вести какие-то личные беседы, в то время как в особняке хозяев нам не разрешалось даже разговаривать. На полном серьезе. Это было одно из требований Самиры – говорить только в том случае, если она лично обращалась к нам. Разговоры друг между другом были запрещены. В мои обязанности входила уборка комнат на первом этаже, а также соблюдение чистоты в столовой и на кухне.

Десять часов я должна была находиться на территории особняка и выполнять обязанности по листу с планом, составленным управляющей дома. К слову, пунктов в нем на моей памяти всегда было много, но здесь Самира била рекорды. Становилось понятно, почему и заработок был чуть выше среднего, установленного такими же богачами, как и она.

Но жаловаться не приходилось. Я осознанно пришла на эту работу. Осознанно подписалась на нелегкий труд. Я осознанно закрыла глаза на то, что это дом бывшего жениха и его новой жены. Я все прекрасно осознавала.

Осознавала и понимала, что без этой работы просто погибну. В наши-то времена, когда найти что-то стоящее было практически невозможно, расшвыриваться работой, пускай и такой непростой, было просто недопустимо. Не в моем положении. Не при моих обстоятельствах.

Чтобы не происходило, какими бы не были требования Самиры, как бы тяжело не было смотреть на Мадина и его новую дивную жизнь без меня, я дала себе слово, что буду терпеть. Ради денег, ради семьи, ради себя и светлого будущего.

Так было нужно. И жизнь научила, что иногда приходится идти на большие жертвы просто для того, чтобы выжить. Закалки в этом плане мне было не занимать.

Гордо подняв голову, я вошла в крыло для прислуги и достигла своей комнаты, миновав комнату личного повара семейства и управляющей. Среди на удивление скудной обстановки быстро нашла положенную мне униформу и принялась переодеваться. Плевать на обстановку, это все равно все было чужим, так какая разница, стояла здесь кровать королевских размеров или кровать, больше напоминавшая те, что стояли в монашеских кельях? Я даже жить здесь не собиралась, только хранить личные вещи и одежду, пока работаю. Мне бы подошел простой шкафчик для вещей, но было заведено, как заведено, спорить я не стала.

Через пять минут я уже полностью была готова. Свою простую, заношенную одежду аккуратно сложила и положила на заправленную кровать. Надела ту, что было положено по статусу. Вновь разгладила невидимые складки, бросила на себя взгляд в зеркало, отметила изнеможенный вид и, плюнув на все, махнула рукой.

Пора приниматься за работу.

3

Назвать дом просто большим или просто красивым не поворачивался язык. Это было бы просто кощунственно, потому что особняк скорее походил на произведение искусства, нежели на обычное жилье простых смертных. Кажется, кто-то из работников кухни сказал мне, что в доме больше полутора тысяч квадратов, на что я едва не присвистнула. И теперь, когда в мое распоряжение был отдан целый этаж, за чистотой которого я должна была следить, я осознавала в полной мере, что этот человек не врал. Пол дюжины комнат, в том числе и гардеробная, но, что самое ужасное – спальня молодых.

Я не знала, что мне достанутся именно эти помещения, но и выбирать, по сути, не могла. Мне было велено делать то, что велено и оспаривать это, да еще и толком не приступив к работе, я не могла. Вообще-то, не смогла бы и в дальнейшем, если верить прошлому опыту и многолетней работе на Викторию.

А, впрочем, я была здесь только ради денег. И расслабляться было нельзя. Насколько я знала и помнила нрав Мадина, если он сказал, что будет копать под меня, то, значит, неприятности были уже не за горами. Пока не найду другую работу, нужно было держаться максимально правильно и осознанно.

От меня зависели и, в конце концов, кто-то же должен был содержать нашего с Мадином сына, которого этот сукин сын так и не пожелал признавать.

Вообще, история была идиотской. Банальной, как два и два. Я, молодая, наивная дурочка, влюбилась в красивого и богатого парня, который попользовался, понавешал лапши на уши, заделал ребенка и смылся. Я как вчера помнила нашу последнюю с ним встречу, когда все еще было хорошо, когда на пальце было дорогое кольцо, подаренное им в честь нашей будущей свадьбы, а в сердце горел огонь. Страсти, любви, надежды на прекрасное совместное будущее…

И вот, где я была теперь. Вот, к чему привели меня грезы… а ведь мать неоднократно говорила мне сквозь пьяный угар, что такой как он никогда не посмотрит на такую дурнушку-потаскушку, как я. Прямо вот этими вот словами. И ведь оказалась права. Как бы сильно я ее не ненавидела, родительница как в воду глядела. Наверное, помогал большой опыт с самыми разными мужиками. А я… а что я? Я влюбилась, поверила, легла с ним в одну постель, отдала сердце, невинность, всю заботу и ласку, на которые была только способна, а вышло…

Вышло, что вышло.

Теперь я могла гордо сказать, что являюсь матерью-одиночкой ребенка, стоящего на грани инвалидности и каждый день борющегося за право на то, чтобы увидеть рассвет следующего. Я также смело и совсем не гордо могла объявить, что так и не закончила свое высшее образование, потому что рано забеременела, а затем осталась совершенно одна с ребенком на руках.

И с этих самых пор, как маленький Игорь появился на свет, вся моя жизнь оказалась посвященной этому крохотному и столь слабому существу. У сына с самого рождения были проблемы с сердцем и с каждым прожитым днем эти проблемы становились все серьезнее. Врачи только неустанно разводили руками в стороны и говорили о том, что в силах помочь только дорогостоящая операция и не менее дорогостоящее лечение.

А мне… что мне оставалось делать, как не пахать, словно проклятой? А, впрочем, я и была проклята. За свою любовь к тому, кто был мне неровней. Была проклята его родней, что не стесняясь в выражениях обложила меня последними словами еще в первую встречу нашего знакомства. Проклята им самим… этим красивым и жестоким демоном, который прокрался в мое сердце, мое сознание, в мои чресла, похитил все мое существо, а затем оставил мелко прозябать без него.

Но придаваться унынию… разве это был не грех? Так нас всегда учили, эту мысль вкладывали с самого детства, поэтому я решительно отмела воспоминания о прошлом, которое было уже не вернуть, и стремительно направилась в следующую комнату. Первым делом нужно было осмотреть все выделенные в мое распоряжении покои, а затем наметить план действий, потом сверить его с расписанием и планом Самиры, а затем, приступать к работе, не теряя ни минуты. Я привыкла отличаться послушностью и правильностью в работе. Умудрялась получать похвалу даже от самых притязательных хозяев, после чего могла рассчитывать на премии. Возможно, в случае с Самирой мне тоже удастся расположить ее к себе. В любом случае, ее одобрение мне было сейчас куда важнее, жизненно важнее, чем одобрение Мадина.

Последнего, к слову, решено было избегать.

Незачем ворошить прошлое, от которого мы оба уже давно избавились и о котором он, наверное, никогда больше и не вспоминал.

Не вспоминал ни обо мне, ни о своем ребенке, которого ни разу даже не пожелал увидеть.

4

Мне достались большие помещения. Впрочем, маленьких в этом доме, вероятнее всего, и не было вовсе. И начать я, почему-то решила, с гардеробной. Впрочем то, что вскоре предстало моему взору, вряд ли можно было назвать обычной комнатой, в которой хранились вещи, одежда хозяина дома. Это было грандиозное помещение, продуманное с логической точки зрения, красиво и эстетично украшенной в плане дизайна и поддерживаемое в идеальной чистоте.

На сегодня мне предстояло рассортировать вещи по сезонам и расставить разбросанную в ходе примерки обувь по местам. Кажется, с утра Самира куда-то торопилась, а может, это был обычный ее стиль выбора наряда на день. Было немного непривычно, потому что в этом плане, моя бывшая хозяйка Виктория была куда более щепетильной и всегда готовила наряды на несколько дней подряд заранее.

Впрочем, не мне было давать ценные указания работодателям, поэтому я принялась за свою работу, аккуратно расставляя по идеально выверенным полкам не менее идеальную, дизайнерскую обувь.

Как будущий модельер… черт, нет, не так, как несостоявшийся модельер и просто человек, влюбленный в моду и искусство, я не могла не оценить вкуса Самиры. Те же Gianvito Rossi, элегантные, легкие, золотистые, посыпанные россыпью прелестных переливающихся на солнце камней заставляли улыбнуться. Такие туфли могла бы носить Золушка из сказки. Когда-то я мечтала выйти замуж в чем-то подобном…

Боже, как же давно все это было. Казалось, что прошла целая жизнь, а на деле не больше шести лет. Игорь еще даже не ходил в школу, а мне казалось, что прошли десятки лет. Наверное, я ощущала это таким образом, потому что сил с каждым днем было все меньше, а надежда призрачным образом таяла, но придаваться плохим мыслям…

Я бросила взгляд на свое отражение в одном из многочисленных зеркал и тут же встряхнула головой. Если не успею привести комнаты в порядок к приходу новой хозяйки, то ни о каких нормальных отношениях в будущем можно даже и не мечтать. Первое мнение – самое главное, чтобы там не говорили умники.

Я повздыхала, полюбовалась произведением искусства в своих руках и понесла туфли к нужной полке, миновав ненужные полки, но тут внимание привлекло то, что выбило меня из колеи. Я не сразу увидела его, потому что вещей у Самиры было так много, что гардеробную пришлось делать по типу библиотеки, а не в виде круга или квадрата, заставленного полками. И когда я вынырнула из-за угла, то буквально впечаталась в белоснежное платье, висевшее отдельно, особняком от всех.

Я застыла в изумлении. Это было платье от Зухаира Мурада. Когда-то я восхищалась им, и, впервые увидев, любовалась несколько минут к ряду. Оно было пышным, белоснежным, словно песнь льда. Там и здесь художник небрежно мазнул своей кистью подвенечное платье, оставляя ледяные росчерки, снежные узоры, серебром опутывавшие его спереди. Такое могла надеть на себя настоящая Снежная Королева. Платье было сказочным, восхитительно красивым и предназначалось Королеве…

Моя рука почти неосознанно потянулась вперед, но в самый последний миг я остановила себя, отдернула, сделала резкий шаг назад.

Нет. К вещам хозяевов прикасаться без необходимости было недопустимо. И дело было даже не в камерах, которые могли быть, где угодно, а в какой-то кущенственности такого действия.

Это было чужое платье. Чужая судьба. Чужое прошлое. Чужое будущее. Чужая жизнь. Не моя.

Моя жизнь заключалась в Игоре и бесконечных проблемах. Наше прошлое с Мадином не дало никакого будущего.

Я медленно прошла дальше, поставила туфли на нужную полку и быстро прошла мимо платья, даже не обернувшись, дабы не искушать себя соблазном. Очень некстати в голове яркими вспышками вспыхнули моменты из прошлого…

5

– Мне будет все равно, даже если ты явишься на нашу свадьбу в джинсах и толстовке, – Мадин тихо смеется, обнажая стройный ряд белоснежных зубов с небольшими клыками по бокам, которыми я особенно люблю любоваться. Я весело смеюсь в ответ на его слова, прикрываю глаза и откидываюсь ему на грудь. Теплый ветер дует в лицо. Мы сидим на берегу маленького пруда и кормим уток принесенным заранее хлебом.

– Тогда твоя родня меня точно возненавидит, – тихо шепчу я. Он только закатывает глаза и пожимает плечами.

– Не возненавидит. Они никуда не денутся. Пройдет время и мама полюбит тебя, да и остальные тоже.

Я только жму плечами в ответ и снова прикрываю глаза. Чувствую, как родные, чуть шершавые губы касаются моей щеки в трепетном поцелуе. Мадин всегда целует меня именно так – будто я его сказочная принцесса, хрупкая, слабая, сотканная из фарфора и готовая разрушиться при любом прикосновении. Поначалу меня это удивляет, а затем я быстро привыкаю к хорошему.

Что-то мне подсказывает, что он неправ в отношении своей семьи, но сейчас я не хочу развивать эту тему. Мы планируем нашу свадьбу, пока что только на словах, но мне так хорошо от этих разговоров… появляется ощущение, будто бы это уже свершенный факт. Будто мы уже официально вместе.

– Не переживай ни о чем, детка, – Мадин еще крепче обнимает меня и целует в висок. – Я обещаю, что все рано или поздно наладится. Главное, что мы вместе и сами можем решать, какое будущее нас ждет.

Я молча киваю и улыбаюсь. Я верю ему. Его слово для меня закон. Его мнение непоколебимо верно. Если Шумахов говорит, что так будет, значит, так будет.

Я кидаю очередной кусочек хлеба и наблюдая за тем, как стая уток несется к нему.

– А где мы будем играть свадьбу? – Я запрокидываю голову, чтобы лучше видеть лицо своего избранника.

– А где ты хочешь?

– Не знаю… наверное, где-нибудь на берегу моря… – Я смеюсь собственной сказанной романтической глупости, понимая, что этому никогда не бывать.

– М… можем сначала сыграть по нашим традициям, затем по вашим, а потом укатить вдвоем куда-нибудь далеко-далеко, и пожениться так, как ты хочешь.

– Так много свадеб на одну нашу пару, – смеюсь я, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете.

А, плевать, где и по чьим традициям, лишь бы только держать за руку того, кого выбрала душа.

Меня заставил вынырнуть из воспоминаний звук моего имени. Кто-то требовательно звал меня и, постаравшись, я все же выпуталась из пелены прошлого. Проморгалась и, оказывается, стояла несколько минут к ряду посреди гардеробной, словно вкопанная. Кто знает, сколько еще я провела бы в таком состоянии, однако расслабиться мне не дали.

– Не пойму, что Самира нашла в тебе, – фыркнула девушка. Кажется, это была управляющая персоналом. Камила, вроде бы. Когда жена Мадина брала меня на работу, она лишь бегло представила меня ей, и, по сути, сейчас был первый наш полноценный с ней разговор.

Я оглядела ее с ног до головы и удивилась тому, как бесцеремонно она была одета. Обтягивающие кожаные легинсы, высоченные каблуки, не менее обтягивающий топ. Нет, фигура у девушка была хорошей, не придраться, однако выставлять все напоказ, да еще и когда работаешь на столь капризных людей…

Удивительно, почему ей это разрешалось, но выяснять это именно в данный момент я была не намерена.

Я ничего не стала отвечать ей. Заводить себе врагов в первый день работы – верх глупости. А Камила это восприняла, по всей видимости, за победу. Она каким-то вальяжным жестом откинула длинные, распущенные волосы назад и обвела наманикюренным пальчиком помещение.

– Поторапливайся тут. Самира не любит, когда долго находятся в гардеробной.

– Почему?

– Потому что здесь нет камер, мало ли что такой швабре, как ты придет в голову сделать с ее вещами! Здесь ее на миллионы, одни платья стоят по семьсот-восемьсот тысяч рублей! Молчу про украшения.

– А… это. – Я понимающе кивнула. Многие девушки грешили этим. Особенно молодые, только пришедшие на эту работу. Ну кто не мечтал ощутить себя Золушкой? И как было не протянуть руку ко всему этому великолепию, когда оно располагалось так близко, всего в нескольких метрах от тебя? – Я таким не грешу. – Давно дала себе слово, что не притронусь к чужим вещам в подобном контексте. Обычно так поступали приезжие провинциалки, которые в жизни не видели ничего подобного и яростно жаждали почувствовать себя на месте своих работодателей.

Чаще всего эта жажда приводила их к увольнению и к тому, что их просто вышвыривали из этой профессии. И, о, да, у нас тут тоже была своя конкуренция, потому что заработать полторы-две тысячи долларов, не имея ни образования, ни степени, да еще и не выезжая за границу, было не так просто. Проще говоря, желающие всегда были. Вот только редко и мало кто понимал, что именно представляет собой эта работа. Не просто прибираться и наводить чистоту, да завидовать. Нет. Здесь была своя, не особо тонкая, но все же философия. Не лезь туда, куда не просят. Делай вид, что ты нема, глуха, слепа и глупа. Не трогай чужого. Трогай то, что нужно, по минимуму. Выполняй свои обязанности максимально прилежно. Будь как тень – всегда под рукой, но не маячь перед глазами.

Короче, за годы работы в таких вот роскошных домах, как этот, я многому научилась, и не было нужды повторять мне простые истины.

– Да, все вы так говорите, а потом ловишь вас на примерке нижнего белья! – Камила сморщилась, словно ей попался кислый фрукт.

– Я все поняла, Камила, больше задерживаться в гардеробной подолгу не стану. – Я слегка кивнула в знак почтения, показывая, что уважаю ее слова и понимаю, что она стоит выше меня и, наконец, девушка, кажется, успокоилась.

– Ладно. Что там в списке? До момента возращения ты должна все успеть, иначе влетит, в первую очередь мне.

– Да-да, конечно…

6

Работа протекла довольно мирно. Первая неделя прошла быстро, в постоянной суматохе, потому что я, то и дело боялась что-нибудь залажать и вылететь с нее. Мою боязнь остаться без работы поняли бы не все. Только те, кто проходил через нечто подобное, что и я. Люди, которые в прямом смысле слова были на краю того, чтобы остаться без крыши над головой с маленьким ребенком на руках. Люди, у которых этот самый ребенок болел и полностью зависел от тебя и того, что ты сможешь для него заработать.

А вот к концу второй недели наметилось грандиозное «нечто». Вначале я не поняла суеты, но когда увидела едва не загнанных поваров, готовящих деликатесы на дюжину гостей, поняла, что что-то затевается. Только вот по поводу чего, было неясно. Я спросила у пары сотрудников, но все только покачали головой. Никто не смог ответить по какому поводу хозяева дома решили собрать гостей.

Я лишь пожала плечами, понимая, что это не мое дело, и если бы что-то требовалось конкретно от меня, мне бы давно сообщили. Я продолжила заниматься насущными делами до самого часа Х.

Все комнаты были прибраны, все приведено в идеальный порядок. Полный отчет я сделала Камиле, однако тут до меня дошло, что девушке совсем не до меня. Мы находились в крыле, отведенном специально для прислуг. Она сидела за рабочим столом своего кабинета и нервно постукивала пальцами по дереву. Идеальные пальцы, идеальный маникюр, идеальная девушка. Ну, не то, что я в общем… Однако, кажется я впервые за это время видела ее столь отстраненной и взвинченной одновременно. Что-то точно произошло, но я не любила лезть с ненужными расспросами к коллегам, что стояли выше меня по статусу.

– Я могу идти или ко мне будут вопросы? Может быть, какие-то дополнительные указания?

– Что? – Камила вынырнула из своих мыслей, захлопнула лежавшую перед собой кожаную папку и взглянула на меня так, будто впервые видела.

– Я говорю, будут ли еще какие-то указания ко мне?

– Нет… к тебе нет, на сегодня ты можешь быть свободна.

Я выждала несколько секунд, давая Камиле время передумать, а затем кивнула, мысленно порадовавшись, что ей просто не до меня и проходиться в очередной раз по моей внешности или работе, девушка не станет. Заодно мысленно порадовалась, что сегодня смогу вернуться к Игорю пораньше. Я знала, что сыну тяжело без меня, что он скучает и ему требуется больше моего внимания, но, увы, иного дать не могла.

Я надеялась, что хотя бы сегодня мы сможем провести с сыном настоящий семейный вечер вместе, пусть лишь вдвоем. Купим мороженое, вместе поужинаем, я помогу сделать ему уроки, а затем мы заснем вместе под его любимые мультфильмы.

Однако планам было не суждено сбыться. У меня, впрочем, по-другому и не бывало. Стоило мне на что-то понадеяться или о чем-то замечтаться, будь то что-то жизненное важное или же просто обычная мелочь, как все летело в тартарары.

Невезучая. Не наговор, не предрассудки, только сухой факт.

И я вновь ощутило это в полной мере, когда уже собиралась покинуть дом своего бывшего жениха, который не признал нашего сына, и на которого я теперь вынуждена была работать из-за финансовых трудностей.

На плече висела довольно тяжелая сумка с форменной одеждой и прочим, но зато на ногах были удобные кроссовки, а не узкие туфли, входившие в дресс-код, волосы я собиралась распустить, покинув дом и, тем самым, расслабиться от привычной макси строгости и серости, когда вынужденно остановилась неподалеку от гостиной. Там уже толпилась несколько слуг.

– Вы чего делаете? – прошептала я, чтобы не сдать своих коллег.

– Иди к нам, – помахала мне Света, наш повар, которая буквально горела сегодня с приготовление деликатесов.

– Что там? – поинтересовалась я с любопытством вытягивая шею. Увидеть ничего толком не удалось, лишь мельком взгляд мазнул по праздничному столу, за которым собралось меньше дюжины людей. Мадин сидел во главе стола, рядом находилась Самира. Со второго раза мне удалось разглядеть на ней красивое белое платье и счастливый блеск в глазах, который она даже не пыталась скрыть.

– А что они отмечают? – снова прошептала я.

– Кажется, Самира в положени. Это будет их долгожданный первенец… – Не знаю, кто именно это сказал. То ли Света, то ли Надя, работавшая, как и я, с уборкой комнат, только в другом крыле дома. Стало не до того. Стало дурно, жарко и тошно одновременно. Я побледнела и сделала шаг назад. Затем еще один и еще. Я пятилась назад до тех пор, пока не уперлась в антикварный комод позади себя. Врезавшись в него задницей я замерла и не сразу почувствовала, что дрожу.

Мадин улыбался. Счастливо. Открыто. Искренне. Я уловила это почти сразу. Он был рад пополнению от любимой жены. На которой женился после нашего расставания. После того, как не захотел признаваться нашего сына. Его первенец…

У него уже был первенец! Первенец, который нуждался в нем, первенец, который мечтал, что когда-нибудь дверь откроется и папа войдет внутрь с объяснениями, почему его так долго не было, со словами, что он, его ребенок и он ни в чем не виноват! Первенец, который уже семь лет просыпался, засыпал, учился, болел, выздоравливал, плакал, смеялся, одним словом рос без него!

Какой же он подлый. Лживый. Наглый. Самовлюбленный. И жестокий.

Не зря меня все предупреждали, что не стоит с ним связываться, что добра от него не будет, я чувствовала, что он жестокий человек, где-то в глубине души чувствовала и понимала это, но все равно продолжала лететь как глупый мотылек на огонь.

Глупая… я не просто обожглась о любовь с ним. Я сгорела. И восстала из пепла только ради одного – чтобы вырастить и поставить на ноги Игоря.

– Ты куда? Не будешь смотреть?

Я отрицательно покачала головой, быстро попрощалась с ребятами и понеслась к выходу из дома. Скорее бежать, скорее прочь, как можно дальше, как можно быстрее!

7

Я врала себе. Годами врала о том, что больше не думаю о бывшем женихе, не думаю о Мадине и той жизни, что у нас могла бы быть. О той жизни, что он мне обещал, когда звал замуж и клялся, что я его самый главный человек в этом мире…

Я была так наивна и глупа, когда верила ему… но что с меня было взять? Я всю жизнь росла и где-то в глубине души мечтала, что придет кто-то сильный и спасет меня из того ада, в котором я находилась. Пьяная мать, однокомнатная квартира, которая больше походила на хлев, чем на настоящее жилье, безразличные родственники со стороны одного родители и полное отсутствие отца и его родни с другой.

Я вздохнула полной грудью, когда ушла из дома и поселилась в общежитии колледжа, в который поступила. К сожалению, доучиться в нем мне так и не удалось, а каковы были амбиции! Я видела себя выходящей на подиум в свете софитов после показа, клонящейся гостям, пришедшим в восторг от моей уникальной коллекции!

Беременность все перевернула. Мадин все перевернул.

Встреча с ним, знакомство и последовавшие отношения очень быстро перечеркнули все честолюбивые планы и далеко идущие амбиции. Были отложены в сторону книги по моде, книги о великих, в сторону же отставлена и машинка, позабыты красивые золотые ножницы для кроя, купленные мной на последние деньги и так любимые…

Я вся ушла в эти отношения. Позабыла о том, что мечтала стать кем-то, что планировала много работать и добиваться всего своим трудом. Позабыла о том, что когда-то расписывала страницы блокнота идеями открытия своего собственного ателье…

Глупо. Конечно, сейчас все это выглядело глупо.

Я поверила ему. Доверилось человеку, который не собирался исполнять своих обещаний, который просто игрался с наивной дурочкой, что глядела ему в рот с трепетом и благоговением. Поигрался, а затем выбросил на улицу, даже не пожелав озаботиться о том, что нас связал не много не мало, а ребенок.

С богатыми парнями так бывает. Уже в последствии я поняла это. В безпроблемной жизни иногда начинает все вокруг казаться серым и скучным и хочется разнообразия. И тогда находятся дурочки вроде меня, готовые их развлечь, в надежде получить что-то большее. Что-то, чего у них никогда не было. Именно так мне и заявил его брат в одну из последних наших встреч.

Я никогда не надеялась получить чего-то большего, кроме семьи. Настоящей, дружной, теплой и большой семьи, которой у меня никогда не было. А в итоге, я лишила себя профессии, карьеры, нормальной работы, а единственного сына – отца, который был так ему необходим.

И ведь я старалась… я до последнего билась за счастье, пусть не мое, но своего ребенка. Даже после нашего расставания, даже после отвратительного исчезновения Мадина и всех его ужасных слов, я пыталась сказать ему, что у нас будет ребенок, что в дальнейшем этому самому ребенку будет нужен отец. Я не просила и никогда не стала бы просить денег, я всегда справлялась сама, но этот взгляд моего малыша, когда он видел, как другие мальчишки играют со своими отцами во дворе… лепят с ними снеговиков, катаются на санках, играют в футбол, учатся ездить на велосипеде…

Родительского тепла никто и ничто не заменит. Ни деньги, ни время, ни другие люди. И мне было жаль за сделанный выбор, потому что Мадин не стоил таких жертв, а Игорь не должен был расплачиваться за мою недальновидность. Но… ничего вернуть было нельзя.

И я думала, что за последние семь лет я смирилась. Стала сильной, хотя бы ради сына. Стала более черствой, обросла панцирем. Но нет. Самообман. Наглая ложь. Во спасение… во спасение моей израненной души. Израненной равнодушием любимого человека. И вот мой пусть хлипко выстроенный, но барьер, огородивший от всего мира, рухнул.

 Нет, я никогда не забывала своего Мадина. Он все еще снился мне по ночам. Тех немногих мужчин, что приходили в мою жизнь, я сравнивала с ним. Я все еще хранила подаренное им на помолвку кольцо. Я все еще испытывала к нему… что-то, не знаю, что, но точно испытывала. И я совершенно точно поняла это сегодня, когда увидела его светящиеся глаза, его широкую и радостную улыбку, почувствовала его настроение потому, что его новая жена, его безупречная Самира под стать ему самому, теперь ждала ребенка. «Первенца».

Не так все должно было быть… не так. Он обещал…

8

Конечно после разрушенных планов и бессонной ночи, проведенной в слезах и переживаниях о прошлом, утро следующего дня не задалось. Причем стоило мне открыть глаза, я тут же поняла, что он будет непростым. А, впрочем, когда у меня в последний раз был простой день?

Я наспех привела себя в порядок, стараясь забыть о том, из-за чего ревела всю ночь, также наспех собрала Игоря в школу и уже в итоге, после начала учебного дня выслушала от классного руководителя о том, что мы забыли кучу всего.

На работу я едва не опоздала. Успела в самый последний момент. Благо, моего запыханного вида и ошалевшего взгляда никто не заметил. Иногда хорошо быть серой мышью, никто на тебя просто не обращает внимания.

Я приступила к работе, стараясь выбросить все ненужное из головы. То, что я оплакивала вчера, давно было в прошлом, это была уже не моя жизнь, и мне следовало меньше зацикливаться на этом. И, да, конечно, сердцу не прикажешь и все такое, но выматывать себя еще сильнее, чем я уже была, значит загнать себя в гроб и оставить ребенка полным сиротой. Нужно было думать о себе и об Игоре, а не о том, что когда-то у меня была первая любовь, которая втоптала меня в грязь.

С уборкой всех помещений я справилась довольно быстро, однако в гардеробной мне пришлось на славу потрудиться. Я старалась делать все строго в соответствии с планом-графиком, однако все равно выбилась из него. Самира устроила такой кромешный беспорядок в помещении, что увидев его, я ахнула, подумав, что не разгребу это и до следующего дня.

Для меня это был показатель. Аккуратность и педантичность в человеке либо были, либо их не было. Создавать такой хаос из полного порядка – это о чем-то, да говорило. Конечно, диплома психолога у меня не было, но я искренне считала, что человеку с малых лет нужно прививать любовь к уюту  и чистоте.

Мне потребовалось на полтора часа больше, чем было установлено в графике, потому что Самира привела в ход, казалось, всю гардеробную. Разбросаны были и туфли, и платья, и даже нижнее белье. Я старалась, как могла, но все равно выбилась из сил, не успела вовремя. За что получила нагоняй от Камилы. Мне было сказано, что мне платят не за то, что я жалуюсь и хнычу о том, что работы много, а за то, чтобы я все и везде успевала так,  как нужно. Пришлось извиниться и сделать вид, что мне искренне жаль. И, на первый раз, кажется, это прокатило. Но если в дальнешейшем все пойдет именно так, и Самира будет устраивать подобные погромы, то мне несдобровать.

Под конец дня я так вымоталась, что не чувствовала под собой ног. Руки отваливались, спина болела, голова гудела, а желудок ныл, потому что я не успела ни позавтракать, ни пообедать.

И черт меня дернул отправиться на кухню, к поварам, попросить чего-нибудь вкусненького. Нет, в нашем крыле тоже была кухня, можно было приносить свою еду или даже продукты, чтобы приготовить что-то на обеде, но, во-первых, я никогда не любила таскать еду в контейнерах, а во-вторых, этого самого времени на обеде у меня сегодня и не было. А канючить вкусняшки на главной кухне не порицалось. Этим занимался весь персонал, а Камила закрывала на это глаза.

Сегодня мне достался вкусный бифштекс с запеченными овощами и чизкейк, вкуса которого я никогда не забуду. Такой вкуснотищи я не ела никогда в своей жизни. У меня даже прибавились силы, и немного поднялось настроение. Я как раз думала о том, как дела у Игоря на продлеке, когда на выходе из кухни, уже в коридоре столкнулась с его отцом.

Мы практически врезались друг в друга, потому что я смотрела в этот момент под ноги, а Мадин куда-то в сторону. Я ойкнула, на несколько мгновений растерялась, а затем резко отпрянула от хозяина дома.

– Извини, – первым произнес он.

Надо же. Так легко. Я ведь всего лишь прислуга, стоило ли распыляться?

– Это Вы меня простите, Мадин Русланович, – я сделала шаг в сторону, сливаясь со стеной, уступая дорогу бывшему жениху. Тем не менее, он не стал спешить с этим, наоборот, озадаченно обвел меня взглядом, задумчиво нахмурился, заставляя мурашки пробежаться по моему телу.

Черт, ну почему даже спустя столько лет, я все еще так остро реагировала на присутствие бывшего?!

9

Черт. Когда-то давно я была влюблена в это вот его серьезное и немного суровое выражение лица, когда он хмурился, и меж бровей пролегала едва заметная складка, которая теперь стала чуточку заметнее и отчетливее. В эти его глаза, которым так шло, когда он о чем-то серьезно размышлял.

– Ева… – начал он, заставляя меня едва заметно выдохнуть. Как же давно я не слышала этого его простого «Ева»… которое когда-то давным-давно стало таким привычным и необходимым. – У тебя все хорошо?

Все ли у меня хорошо? Все ли у меня хорошо?! Я еле сдержала себя. Едва не расхохоталась в истеричном приступе. Хорошо ли у меня все… Надо же. Он то ли косил под дурочка, то ли действительно забыл, как поступил со мной в прошлом. У меня было все очень и очень плохо. Причем уже очень и очень давно.

– Конечно, – ответила я, сдерживая все свои эмоции, не давая пробиться ни одной из них наружу. Я не собиралась давать ему новые козыри в руки и показывать свои слабости. Прошло то время.

– А вид загнанный. И глаза красные… Ты плакала что ли?

Я проплакала почти восемь долгих лет и уже забыла, что такое смеяться. Но тебе ведь не нужно было об этом знать, любимый женишок, не так ли?

– Вам кажется, Мадин Русланович, я в полном порядке, – сухо ответила я.

– Да неужели… – хмыкнул он.

А что мне нужно было сказать или сделать? Наброситься на него с обвинениями о том, что он никудышный мужик, раз оставил своего сына одного? Что я считаю его полным козлом, потому что он наобещал мне золотых гор, заделал ребенка, а затем смылся? Какой в этом смысл? Прошлого не исправить, а вот настоящее и будущее легко перечеркнуть, потеряв работу.

– И все-таки я не понимаю.

– Простите?

– Ты появляешься в моей жизни спустя восемь лет и делаешь вид, будто мы не знакомы. Но я не верю в совпадения и пытаюсь понять мотивы твоих поступков? Чего ты хочешь на самом деле, Ева?

– Мои мотивы? – я едва не задохнулась от возмущения. – Вы не поверите, Мадин Русланович, но они предельно ясны и прозрачны, как лед. Это деньги. Некоторым нужно работать, чтобы иметь крышу над головой и вести достойный образ жизни. Не все везунчики и не всем улыбается фортуна. Не все рождаются в золотых пеленках, кому-то всю жизнь приходится бороться за свое место под солнцем. Можете думать, что хотите, но мне просто нужна работа.

Я резко замолчала, стараясь снова придать своему лицу беспристрастность, руками попыталась разгладить несуществующие складки на серой юбке.

Мадин так ничего и не ответил, только продолжил меня разглядывать, словно какую-то диковинку, поэтому, не выдержав, я попросила меня пропустить и почти бегом сбежала с места столкновения с боссом.

Быстрыми шагами я достигла крыла для прислуги и мысленно дала себе слово больше не высовываться в хозяйские покои без надобности. Сердце билось, словно загнанное, руки вспотели, голова кружилась.

Я давно не находилась так близко к бывшему. Давно не имела возможности ощущать запах его одеколона, не имела возможности рассмотреть его лицо поближе. Этот короткий разговор выбил меня из колеи и оставил после себя лишь разруху, потому что я не знала, чего испытываю больше – страха, что могу потерять работа после столь едкого и неподобающего тона в беседе с работодателем, странного волнения, от которого буквально подкашивались ноги или отчаяния от понимания того, в какой странной, унизительной позиции я оказалась, ведь работать на нынешнюю жену бывшего жениха – это было таким себе удовольствием.

Мне потребовалось минут двадцать, чтобы прийти в себя. А затем я отправилась к Камиле, которая, на удивление, не завалила меня работой под вечер, как она любила это проделывать. Наоборот, девушка снова была задумчивой, дерганной, в общем, все, как и вчера.

Я спросила, можно ли мне идти, не предвидится ли чего-то, что потребует моего нахождения в доме, но она лишь молча покачала головой и отпустила меня.

Странно, но придираться я не стала. В конце концов, мало ли что у нее были за проблемы. Я решила пользоваться случаем и бежать отсюда, причем как можно скорее.

10

Жизнь потекла в обычном русле. Как ни странно, после того нашего столкновения ничего не изменилось. Больше мы с Мадином не виделись. Самиру я тоже видела не так, чтобы часто, и это было хорошо, значит, она была всем довольна. Все свои указания она передавала в основном через Камилу, а та в последнее время все чаще витала в облаках, поэтому последнюю неделю можно назвать по-настоящему тихой и спокойной.

Сегодня мне пришлось задержаться допоздна, потому что завтра ожидали каких-то важных гостей и мы должны были отдраить дом до блеска. Несмотря на то, что вроде бы в наши обязанности не входила сверхурочка, никто не посмел возразить и словом. Я тем более. Поэтому все остались на своих рабочих местах.

Игоря пришлось скинуть на няню, которую я иногда вызывала в такие вот экстренные моменты. И теперь, я боялась, что ему придется даже переночевать у Лидьи Николаевны, потому что отпускать нас пораньше никто не собирался, а работы было валом.

Что ж. Такова была наша жизнь и изменить ее щелчком пальцев у нас бы просто не вышло. Приходилось мириться с не самыми простыми и приятными обстоятельствами. Иначе никак.

Лидья Николаевна была приятной женщиной в возрасте и хорошо обращалась с сыном, возилась с мелким так, будто ей самой было не в тягость, но для Игоря это был стресс, я знала это наверняка. Каждая незнакомая вещь, каждая смена обстановки для него были стрессом, он рос ранимым и чувствительным ребенком, близко принимающим все к сердцу. Но что я могла поделать? Приказ есть приказ…

Мне достались коридоры в своем крыле. Нужно было пройтись по картинам, люстрам, окнам, еще раз пропылесосить полы, хотя видимой необходимости в этом не было, мы и так проделывали это едва ли не ежедневно. Но разве Самире и таким, как она можно было объяснить, что вообще-то, человеческие жизни с их обычным устройством, а также чувства детей, отдых простых смертных и многое другое – это важнее несуществующей пыли на антикварных картинах? Лучше было даже не начинать. Для богатых такие, как я не являлись людьми. Мы были заменителями. Подобием их высочеств, родившихся просто для того, чтобы прислуживать им. Если кто-то из нас сломается, его тут же выбросят и быстро найдут ему замену.

Я измучилась за этот день. Выбилась из сил и, мне кажется, не смогла бы наотдыхаться даже за неделю. Я уже не помнила себя от усталости, потому что не меньше дюжины раз ходила из одного крыла дома в другой, потому что все принадлежности для уборки можно было хранить в нашем, собственно говоря, там же мы меняли воду, если было нужно, в хозяйской части этого делать было нельзя, а дом был немаленьким.

Но самое страшное меня ждало впереди. Я пропустила тот момент, когда Самира и Мадин оказались в своей спальне. Я поняла это, когда закончив с одним из примыкающих коридоров, перешла к этой части дома. Я услышала их приглушенные голоса за дверью. Сначала махнула рукой, стараясь не обращать внимания и начиная возиться с пылью на картинах, которая все-таки чудесным образом умела образовываться. И так прошло некоторое время.

Ничто не предвещало того, что я услышала дальше. Первые пару стонов я решила, что ослышалась. Затем, попыталась убедить себя, что мне все кажется, потому что от усталости я могла начать сходить с ума. Но когда звуки начали становиться все отчетливее, сомнений не осталось. Я выронила тряпку, которой вытирала картину и прижалась к стене позади себя.

Сердце забилось у самого горла. Первые несколько секунд я просто слушала и не могла понять ни того, что чувствую, ни того, что должна чувствовать в такой ситуации. Ноги приросли к полу, не давая мне сдвинуться, убежать от кошмара, а перекрещенные руки вцепились в плечи, словно в попытке укрыть меня от того, что творилось буквально в нескольких метрах от меня.

Он там… они там…мой Мадин там… и Самира…

Мысли не хотели выстраиваться в логическую и завершенную цепочку, но когда это, наконец, произошло, я ужаснулась и с надрывом выдохнула.

Мадин трахал свою жену в паре метров от меня. Удовлетворял ее, заставляя громко стонать от приятных ощущений. И тут странная смесь эмоций накатила на меня – воспоминания о том, какой он, когда обнажен, когда делает тебя своей и острое, жгучее желание, пронзившее живот стрелой, а вместе с этим стыд и отвращение. Отвращение к нему. К ситуации. И главное, к самой себе.

11

Это было отвратительно. Я словно была третьей в этом… деле. Я услышала то, что не предназначалось моим ушам, более того, благодаря бурной фантазии я еще и «увидела» много вариантов того, что могло вызывать столь бурные стоны у моей работодательницы.

И это не отпускало меня.

Я не знаю, как закончила работу. Честно, не смогу вспомнить, что и в какой последовательности делала дальше, потому что щеки горели, к голове прилила кровь и я просто перестала контролировать свое тело. Скорее всего, оно доделало все на автомате, заученными движениями, а затем я сбежала домой. Как можно быстрее.

Однако это не помогло.

В съемной квартире, где мы с Игорем жили последние полтора года, я оказалась ближе к полуночи, поэтому о том, чтобы забирать сына от няни не шло и речи. И, с одной стороны, как бы ужасно это не звучало, я была рада этому, потому что услышанное все еще не давало мне покоя.

Почему? Хороший вопрос. Я ведь давно не была девочкой. У меня был ребенок, был секс, было несколько мужчин после Мадина, но… моя реакция была весьма однозначной. Я вела себя как девственница-подросток, которая впервые в жизни стала свидетелем постыдной сцены. Нет, я прекрасно понимала, что Мадин не живет, словно монах, более того, «первенца» тоже вряд ли сквозняком надуло, но одно дело понимать, а другое дело слышать и едва ли не видеть это, быть свидетелем пикантной, интимной сцены…

– Черт…

Я устало бросила на пол сумку и стянула обувь. Следом избавилась от верхней одежды и прямиком отправилась в душ. Больше ничего не хотелось. Несмотря на то, что я практически не ела за весь день, плохо спала прошлую ночь, мне все равно ничего не хотелось. Может быть, разве что забыться. Забыть о том, кто я, как меня зовут, забыть обо всех тех проблемах, что всю жизнь меня преследуют, забыть о предательстве и боли, что мне причинили, забыть о смертельной опасности, что грозит моему ребенку. Забыть обо всем. Хотя бы на несколько часов.

Я разделась и встала под теплые струи душа, прикрыла глаза и устало выдохнула. Долгожданное блаженство. Вода все смывала. Усталость. Страхи. Боль. Обиды. Отчаяние. Она дарила пусть и короткое, но облегчение. Несколько минут тишины и покоя.

Я открыла глаза и повернулась, подставляя струям спину, и снова расслабилась. И тут, весьма некстати, в этот момент короткого райского блаженства, мозг подкинул то, чего я совершенно не ожидала от него. Предатель-мозг. А, может быть, дело было в проклятом фрейдовском подсознании, потому что я очень отчетливо увидела картинку из прошлого.

Мы с Мадином уже были вместе как мужчина и женщина, наши отношения давно прошли романтичный конфетно-букетный период и мы практически жили вместе. Надо отметить, бывший жених был ненасытен, а, впрочем, тогда у нас был как раз тот возраст, когда хочется трахаться без остановки и кажется, что весь мир держится исключительно на сексе. Помню, как он уговорил меня сделать это в душе. Я долго отнекивалась, объясняя это тем, что можно поскользнуться и убиться, но в конечном итоге сдалась.

Так было всегда. Мадин всегда брал надо мной верх, в любых вопросах. Сколько бы я не была не согласна и не отнекивалась, победа оставалась за ним.

Победил он и в тот раз. И моя правая рука сама по себе опустилась ниже, к клитору, когда я отчетливо вспомнила, как он прижимал меня к прозрачной стенке душа, вколачиваясь сзади. Мадин всегда любил пожестче, а мне нравилось. Поначалу пугало, потому что у меня не было ни опыта, ни знаний, одним словом, ни черта, но затем, он научил меня, показал, как это может быть здорово, сколько удовольствия может принести…

Рука плавно заскользила по обнаженному участку кожи, совершая плавные, круговые движения. Голова запрокинулась, изо рта вырвался первый вздох удовольствия.

Мадин любил намотать волосы на кулак и несильно тянуть на себя, когда оказывался сзади. Мог хорошенько отшлепать, а затем исцеловать «там, где больно» и эта странная, противоречивая смесь так распаляла меня…

Движения рукой стали тверже, увереннее, быстрее. Хотелось достигнуть пика. Здесь и сейчас, сию секунду.

Я уткнулась лбом в стенку душевой, вспоминая, как Мадин заполнял меня своей горячей, твердой плотью, как растягивал под себя, как заставлял дрожать каждый раз, когда выходил из меня, как приносил ощущение правильности в те мгновения, когда полностью и целиком входил в меня, сливался со мной, становился единым целым.

Надолго меня не хватило. Я кончила быстро, с протяжным стоном, содрогаясь всем телом и сползая вниз по душевой. Пелена оргазма держала меня в своих карамельных объятиях несколько секунд, может быть, минуту. А затем, когда она прошла, я распахнула глаза и поняла, что только что делала.

Я мастурбировала на образ человека, которого приказала себя вычеркнуть из своей жизни очень и очень давно. Я кончила только от воспоминаний о том, как он трахал меня. Я возбудилась, когда услышала, как он сношается со своей женой.

– Твою мать… черт…

Я быстро встала, выключила душ и накинула на себя халат. Вышла из кабины, подошла к зеркалу и протерла его. Из него на меня посмотрела жалкая серая мышь, которая дрочит на своего босса, который давным-давно забыл ее и живет полноценной жизнью, потрахивая свою жену, которая ждет от него ребенка. Серая мышь, которая думала, что выдержит все. Что сможет подлететь к огню так близко и не сгорит во второй раз.

– Жалкая идиотка…

Волна отвращения к себе захлестнула с головой, противный ком подкатил к горлу, на глаза навернулись слезы и я, в бессилии закричала. Затем еще раз, уже громче. Затем еще раз и еще раз. До тех пор, пока кулак не впечатался в мерзкое отражение и не разбил стекло вдребезги.

12

Оплачиваемого отпуска мне никто бы не дал, поэтому после инцидента в душе мне пришлось наскоро бинтовать руку и ехать в ближайшую больницу, при этом тратясь на такси, потому что общественный транспорт уже не ходил, да и времени на него сейчас не было.

Идиотизм, конечно. Я сама была во всем виновата. Кто вел себя, словно малолетняя истеричка из-за того, что у взрослого мужика есть секс со своей законной супругой?

Впрочем, дело, разумеется, было не в этом, но сути вещей это не меняло. Из-за собственного глупого и неоправданного поведения, я нажила себе кучу проблем, которые теперь приходилось разгребать. Будто у меня их и без того было мало!

Вот, почему нельзя поддаваться эмоциям, отдаваться им на власть. Тем более, когда ты уже не девятнадцатилетняя наивная дурочка, готовая верить всему, что скажут. Нельзя окунаться в них, потому что подобно морской волне в сильный шторм, они накроют с головой и уже не дадут выплыть обратно. Потопят. Загубят.

С утра я позвонила Лидье Николаевне, объяснила всю непростую ситуацию и перечислила ей деньги за несколько дней работы наперед. Сердобольная старушка поохала, пожалела меня, а затем взяла на себя Игоря еще на два дня. Я попыталась объяснить все и сыну, но это оказалось сложнее и, в итоге, я поняла, что Игорь обижен, зол и напуган одновременно.

Отпроситься с работы мне все же пришлось, потому что раны на руке оказались глубокими и мне дали сильные обезболивающие. А также прописали пару дней отдыха. В общем, выйти на работу не представлялось возможным.

Из-за последнего пришлось звонить Камиле по видеосвязи, демонстрировать покоцанную руку и умолять дать мне пару дней за свой счет и не ругаться. Вначале она взбрыкнула, однако, на удивление, под конец своей тирады о том, что мы все никудышние и толку с нас, то есть прислуги, нет никакого, все же отпустила, дав ровно два дня на отдых и не часом больше. Я поблагодарила ее и с облегчением выдохнула, потому что на самом деле не знала, как все обернется в таких случаях угадать нельзя, кто и как отреагирует. В моем случае, мне повезло, и я была несказанно рада этому.

День ушел на то, что я отсыпалась за несколько суток ада, а к вечеру, я, очухавшись, наспех перекусила и поехала забирать сына из школы. Вечер прошел в моих попытках извиниться перед мелким и к концу Игорь сдался. Мы «вместе» приготовили оладушки, умяли их, а затем сделали его домашнюю работу. Посмотрели пару мультфильмов, а на ночь я почитала ему сказки и затем продолжила отсыпаться сама.

На самом деле, я поняла, как сильно устала лишь на второй день отгула, когда еле встала, чтобы отвести Игоря в школу. На самом деле, если было бы можно, я бы взяла отпуск длиной в месяц и только бы и занималась тем, что ела, спала и общалась с Игорем. Оказывается, мне до жути не хватало всех перечисленных вещей, однако… сегодня был последний день отгула, и с этим пришлось мысленно смириться. Остаток выходного я потратила на то, чтобы привести квартиру в порядок, выстирать все вещи, скопившееся в корзине для грязного белья, а также попытках наготовить еды на несколько дней вперед.

В общем, ничего интересного или того, что заслуживало бы внимания, не произошло. К концу незапланированного мини-отпуска, все дела были сделаны, отношения с сыном налажены, а рука уже почти перестала болеть. К слову, что не делается, а все к лучшему.

Эти пару дней пошли мне на пользу. Я немного пришла в себя, очухалась. Меня отпустило после того, что я услышала и после того, что сделала позже. Мне удалось провести с сыном больше времени, чем обычно, что несказанно радовало, потому что мелкий скучал по мне, и я это знала. Будь моя воля, и я бы отдавала ему все свое время, но, к сожалению, такой расклад был нам не по карману, а потому Игорю придется адаптироваться и привыкать к этому. Чем быстрее, тем лучше. Потому что я всегда буду работать, не покладая рук, чтобы дать ему самое лучшее. Дать все то, чего никогда не было у меня. И если для этого придется жертвовать временем, проведенным вместе… что ж, иного выхода нет.

Уже завтра мне предстояло вернуться в дом человека, который растоптал меня много лет назад, а для этого мне нужно было быть готовой. Надеть броню. Надеть маску. Притвориться другим человеком. Для того, чтобы выжить.

13

Того, что произошло на следующий день я никак не ожидала. В смысле, я вообще такого не ожидала ни в какой день. Сердце сжалось в плохом предчувствии, когда в мой обеденный перерыв в чат в ватсапе пришло сообщение от Камилы. Обычно она звала посреди рабочего дня, если что-то делалось не так или если были дополнительные задания. И почему-то я была уверена, что дело не во втором.

Наверное, иногда у всех бывает такое ощущение – ты еще не можешь быть уверен в том, как развернутся события, они еще лишь в будущем, но что-то глубоко внутри тебя дает однозначно точный ответ, и ты уже ни грамма не сомневаешься, что все будет именно так, как тебе нашептал этот самый голос. Эта уверенность приходит редко, но приходит. Кто-то зовет ее интуицией, кто-то говорит о логике или подсознании. Но, чем бы это ни было, в ту минуту, когда Камила написала мне, я уже знала, что впереди меня ждут какие-то трудности. Неожиданные, неприятные.

Я нехотя прошла к кабинету Камилы и неришительно замерла возле него, понимая, что предпочла бы отдать обеденное время уборке, нежели разговору с ней. На удивление, какой бы Камила не бывала, она вызывала у меня стойкую неприязнь. Разумеется, я искусно скрывала это чувство, но оно было настолько стойким, что, казалось, не изменится никогда и не при каких обстоятельствах.

Камила была резкой, грубой, высокомерной. Будь я психологом, и с уверенностью заявила бы, что свою неудовлетворенностью жизнью и нынешним положением она с лихвой вымещает на персонал, которым руководит просто потому, что больше выместить свою злобу ей просто негде. Я бы посоветовала проще относиться к жизни, начать заниматься спортом и завести дружеские или романтические отношения. Жаль, что в свое время я не отучилась на психолога.

Я даже нервно хихикнула собственным мыслям, однако, тянуть дальше было не вариант. Робко подняв руку, я постучалась и услышала ожидаемое «войдите».

– Камила Аслановна…

– Да-да, садись, – быстро кивнула Камила, кивая мне на кресло, что стояло прямо перед ее рабочим столом. Сама девушка, хмурясь, что-то рассматривала в своей кожаной папке, которую тут же захлопнула.

– Вы хотели мне что-то поручить? – нерешительно протянула я, желая оказаться где угодно, только бы не здесь.

– Можно и так сказать, – девушка кивнула.

– М…

Камила помедлила, словно взвешивая все «за» и «против», а затем, сделав глубокий вдох, все же решилась.

– Мне нужна твоя помощь в одном непростом деле.

– Непростом деле? – уточнила я, понимая, что вон оно – начало тех самых проблем, о появлении которых мне подсказывал внутренний голос. Черт. Мало мне было в жизни забот и хлопот, оставалось только разбавить их желчью и желаниями истеричной Камилы. Но что я могла возразить? Как я могла возразить? Сказать, извините, меня это не интересует, пойду-ка я работать? Или, займитесь своими непростыми делами сами? Ах да, я не могла себе этого позволить. Камила была пусть и не прямым работодателем, но все равно боссом, от которого очень много зависело.

– Именно.

– А поподробнее… – мне пришлось это сказать, потому что Камила юлила, а я в этом не видела смысла. Если она позвала меня и попыталась втянуть в «непростые дела», то деваться мне будет уже некуда. Это заведомо проигрышная ситуация. Для меня, разумеется.

– Мне нужно, чтобы ты стала моей правой рукой, – наконец, выдала Камила.

– В каком это смысле?

Девушка подождала губы, скрестила пальцы рук, укладывая их на стол перед собой, а затем бросила на меня тяжелый, испытывающий взгляд. Казалось, что она все еще сомневается в том, стоит ли вообще продолжать этот разговор, но что-то явно ее заставляло это делать. Безысходность?

– Нужно помочь разоблачить мою сестрицу.

– Не поняла, – выдала я, впадая в какой-то ступор, не веря в услышанную фразу. Какую еще сестру, о чем она вообще толковала? Какие сестры и при чем тут была я, черт побери?!

– Ева!

– В смысле… какую еще сестрицу? – поправила я себя, тем не менее, все еще ничего не понимая.

– Ах, да, ты же не в курсе, – она усмехнулась и откинулась в своем кресле, делая полукруг, вальяжно в нем раскачиваясь . – Мы с Самирой сестры.

– Что?!

14

– Ну да, что слышала, – продолжая улыбаться, выдала Камила. Я замерла на несколько секунд, в течение которых в кабинете висела оглушительная тишина.

Как это? Как такое могло быть? Как это Камила могла быть сестрой Самиры? Что за чушь?! Бред! Может быть, Камила была под кайфом или ударилась головой?

– Мы двоюродные сестры, – наконец, уточнила начальница, заставляя меня растерянно покивать с открытым ртом.

Так, ладно, это уже было что-то. Кузины, это было хоть как-то объяснимо, потому что вначале я подумала о более близком родстве, но все равно, это тоже было очень и очень странно!

– Хорошо… и… – причем тут я, хотела было спросить, но вовремя прикусила язык. Зная вспыльчивость и желчность Камилы, лучше было ее не злить. Это я усвоила с первых дней работы здесь.

– Самира… непростая девушка. У нее весьма своеобразный характер, который она не чурается демонстрировать всем и каждому, – с какой-то неприязнью выдала Камила. – Но самое обидное в этом то, что она… шлюха. Дешевая проститутка, которая вешает лапшу на уши не только своему мужу, но и нашим семьям.

Я замолчала, не зная, что ответить. Разговор выходил странным, очень неоднозначным и весьма опасным. В таких случаях лучше было молчать, чтобы не обронить какую-нибудь глупость, которая в будущем может аукнуться.

– Мы не очень ладим, – усмехнулась Камила.

– Я поняла.

– Мы выросли вместе, погодки, я младше ровно на год, у нас даже дни рождения в один день… – Камила грустно усмехнулась, сощурилась, словно вспоминая что-то из далекого прошлого, и вынырнула из своих мыслей лишь несколько погодя. – Короче, тебе нужно знать следующее – для того, чтобы поймать ее на этом, мне нужна будет помощь. Иначе никак. Я уже пыталась. Ты должна будешь стать моими руками, ногами, ушами, глазами и прочим-прочим.

– Почему я? – Не знаю, почему я спросила прежде всего это. На самом деле, вопросов было уйма, но шок не давал их все осмыслить. То есть… какого черта, я правда не ослышалась? Камила и Самира были близкими родственницами? И Камила так люто ненавидела свою родственницу, что не чуралась самыми грязными способами, чтобы умыть ее? А причем здесь была я? Почему детские обиды и выяснения отношения должны были происходить именно с моей помощью? Что это вообще была за дичь такая? А, может, мне это все снилось? Или Камила разыгрывала меня? Еще хуже – вдруг и вовсе проверяла?

– А ты подумай.

– Не знаю… – уклончиво пролепетала я, не зная, за какую мысль мне хвататься прежде.

– Ты вхожа в ее апартаменты. Дом утыкан камерами, за исключением моего кабинета, ее гардеробной и супружеской спальни.

– И что Вы там хотите найти? – А, действительно, что она там рассчитывала найти? Спрятанного в шкафу любовника?

– Доказательства того, что ребенок не от Мадина.

Сердце пропустило удар. Затем, кажется, еще один. Вот этого я точно не ожидала. Как так? Самира и впрямь изменяла мужу? Этот ребенок был не от Мадина? Камила так уверено об этом говорила! А самое интересное, почему сердце так радостно пустилось в пляс? Что мне-то с того? Какая разница, чьим был этот ребенок? Наставляли бывшему жениху рога или нет? Меня это и вовсе не касалось!

– Но…

– Я знаю это точно. Уверена в этом. Нанимала детектива, но он смог нарыть только косвенные улики, потому что она та еще консператорша, понимает, что головы не сносить, если она попадется…

– Мадин ее… – Я нахмурилась, не представляя столь жестокой реакции от Мадина. Да, где-то он перегибал палку в плане контроля, где-то был чересчур вспыльчивым или категоричным, но никогда не был по-настоящему жесток. По крайней мере, я запомнила его именно таким…

– Да нет. Моя кузина намного больше мужа боится отца, который три шкуры с нее спустит, если узнает, что она позорит нашу семью. Я знаю своего дядю, он любит дочь, но характер у него суровый. Самире конец, если она попадется, поэтому сестрица мега бдительна. Но я все же надеюсь, что рано или поздно эта самая бдительность уснет. И вот тогда ты мне пригодишься.

– Что Вы хотите, чтобы я делала? – Меня действительно интересовал этот вопрос. Ведь не просто так Камила сидела и битый час расписаналась передо мной, выкладывая на стол все карты.

15

– Ее телефон. Планшет. Ноутбук. Периодически ты должна будешь копировать все данные, что там есть. И приносить мне. Докладывать обо всем, что слышишь, видишь от нее, может быть, в комнате рано или поздно попадется что-то, что хотя бы косвенно укажет на мою правоту.

– А почему Вы сами этого не сделаете?

– Ты меня не слушаешь! Камеры! Я же говорю, камеры везде! – Камила ударила открытой ладонью по столу, заставляя меня вздрогнуть. – Если меня будут видеть входящей и выходящей из комнаты Самиры просто так, как ты думаешь, это не вызовет подозрений?! Что я потом скажу сестре?

– А как же я? Если она меня поймает?

– Ну… это риск, да, я не буду отрицать очевидных вещей. Но у меня кое-что для тебя есть. Взамен, так сказать.

– И что же это?

– Я навела о тебе кое-какие справки. Живешь на съемной квартире не в лучшем районе города. Образования нет, последние годы работаешь исключительно прислугой. Но, самое главное, твой сын болен, – холодно выдала она факты из моей биографии. Так легко и просто, словно говорила о погоде, а не о жизнях людей. Я сжала руки и оскалилась, готовая, если не к обороне, то к нападению. Как она посмела примешивать в свои грязные авантюры моего сына?!

– Я могу помочь.

– Что? – Я тут же осела. Злость, ярость, негодование, все ушло. Резко, быстро. Я выдохнула и все эти эмоции испарились, потому что им на смену буквально за секунду пришла надежда.

Господи, кто бы только знал, сколько лет я ждала этих слов! Так слабо, мелко и жалко ждала!

– Благодаря Самире я знакома со многими важными и богатыми людьми, вхожа в благотворительные организации. Я могу помочь тебе, я вполне серьезно. Найти спонсора, мецената, который оплатит ребенку и лечение, и даже реабилитацию. Все то, что ты нашкребла, а я видела выписку с твоего счета, лучше отправь на то, чтобы взять нормальное жилье в ипотеку, чтобы мальчику не пришлось растить по съемным халупам в постоянных переездах и разочаровании. Поверь, я знаю, что это такое.

– Вы… вы… вы такое можете? – охрипшим от волнения голосом, поинтересовалась я. Сердце забилось пуще прежнего, руки вспотели. Надежда начала распускаться, расцветать в сердце красивым, долгожданным цветком.

Боже, я ведь годами обманывала себя, утешая и внушая мысли о том, что справлюсь, что насобираю нужную сумму, хотя глубоко в душе понимала, что этому не бывать, не сбыться этой мечте, потому что деньги были слишком большими. Таких за пару лет на заработать. По крайней мере, не мне. Не прислугой. А подарить Игорю второй шанс… увидеть, как мой мальчик растет, взрослеет, учится, добивается своих целей, заводит первые отношения… Мне так сильно этого хотелось, словами не описать! Видеть сына живым, здоровым и счастливым… дать ему шанс на будущее.

– Да. Нужно будет конечно время, месяц, может быть, чуть больше, но я обещаю, что найду тебе спонсора и мы вылечим твоего мальчика. Более того, я предлагаю тебе еще кое-что. Несмотря на то, что ты только что пришла, в новогоднюю премию я тебя включу, и премия эта будет солидной, сможешь побаловать и себя, и ребенка. А со следующего года, если будешь умницей, я поратую за повышение тебе заработной платы. Если я скажу, что ты лучшая прислуга, которую я когда-либо видела и похвалю тебя перед Самирой, прибавке точно быть. Разве деньги будут лишними? У тебя ни квартиры, ни машины, ни шмоток нормальных, а выглядишь… когда ты вообще в последний раз была в салоне? В общем, деньги тебе точно нужны. А там… думай сама.

– А если… я откажусь? – робко протянула я. Самира ухмыльнулась.

– А как ты думаешь, куда делась твоя предшественница?

– Вон оно как…

– Разумеется, – жестко выдохнула начальница. – Со мной лучше дружить. Поверь на слово.

– А что будет, если я попадусь? Если Самира или Мадин меня поймают? – Эта мысль резко пришла в голову и едва не скосила меня. Черт… что же будет тогда?

– Что ж, я не буду отрицать, я первая, кто скажет, что ты воровка или извращенка. Покрывать тебя не буду, ибо это будет слишком подозрительным. Ставки высоки. Но и оплата, которую я тебе предлагаю, весьма достойна. Тебе так не кажется?

– Если я попадусь, меня вышвырнут с треском. И больше никуда не возьмут. Среди богачей есть ряд жестких и негласных правил. Попалась на воровстве, попытках увести мужа или какой-нибудь гадости вроде примерки одежды, то все, дорога в остальные богатые дома будет раз и навсегда закрыта. Это действительно большой риск.

– Я уже назвала тебе свои условия. Честно говоря, выбор у тебя невелик. Если Самира тебя уволит, где ты найдешь работу под Новый Год? Тем более, без рекомендаций, а она их, поверь мне, не даст. Придется проматывать то немного, что ты скопила и бегать искать новое теплое место. И это в то время, как ты можешь получить все и сразу.

Я промолчала.

– Я не знаю. То есть…

– У тебя два дня на размышления. Я считаю, что этого вполне достаточно. А дальше… решай сама, что тебе дороже, честь и гордость или жизнь, здоровье и благополучие твоего сына. На этом пока все. Можешь идти.

Я помедлила, помялась, но, затем, тяжело вздохнув, встала и направилась к двери. У самого выхода я остановилась и, нахмурившись, обернулась к начальнице.

– Почему Вы так легко мне все взяли и выложили? Разве не боитесь, что я могу рассказать обо всем Самире?

– Ты-то?  – Камила тихо рассмеялась, обнажая ряд идеальных зубов.  – Кишка тонка, серая мышь. Более того, я уже сейчас знаю, какой ответ ты мне дашь.

– Вы самоуверенны.

– Это залог успеха. Запомни на будущее .

16

Всю жизнь Самира считала, что она лучше меня. Всю жизнь, кузина думала, что дает мне фору, и я даже в подметки не гожусь такой королеве, как она. Всю жизнь мне приходилось с этим молча мириться, потому что мне нечем было крыть. Я вынуждена была проживать свою жизнь в ее тени и довольствоваться барскими объедками во всех смыслах этого слова.

Наверное, вы скажите мне, не стоит так относиться к родне, ведь кровь у вас одна, родню не выбирают и все такое. А я отвечу вам, что с такой родней и врагов не надо. И тут мне следует начать с самого начала.

Мы с Самирой являлись погодками, родились в один и тот же день с разницей ровно в год. Она была старшей, я младшей представительницей рода. Наши матери были родными сестрами, и вышли замуж за совершенно разных мужчин. Мать Самиры вышла по расчету, моя – по любви. Несмотря на кровную связь, жизни у нас оказались очень и очень разными. Самира родилась в золотых пеленках и росла, как типичный представитель золотой молодежи. С самого детства у нее было все, о чем только мог мечтать ребенок. Стоило ей указать пальчиком на понравившуюся вещь, как та мгновенно становилась ее. А я… ну что ж, мне досталась иная участь.

Моя семья всегда жила скромно и нас с братьями мало, чем баловали. И если они могли донашивать одежду и вещи друг за другом, то я носила обноски с барского плеча уже на тот момент зазнавшейся сестрицы.

И, кто бы только знал, что это было лишь началом. Да, в детстве было обидно, что Самира могла получить все, что хотела, а я получала лишь то, что надоело или сломалось у Самиры, а так же то немногое, что могли позволить себе родители, но со временем все стало еще хуже. Перед ней открылись все дороги – кружки, секции, частные тренеры, учителя, репетиторы, передо мной – максимум, дверь нашей обшарпанной школьной библиотеки. И, тем не менее, я была ничуть не хуже нее, а где-то даже и лучше. На удивление и зависть кузине. Однако, это не помешало ей украсть мою мечту. И этим самым навсегда вбить между нами кол. Я с четырнадцати лет мечтала о столице и собиралась поступать на психолога. Это было самым заветным желанием, я даже выбрала себе ВУЗ, факультет, но… увы и ах, на вступительных экзаменах провалилась, не добрав два балла. Зато туда поступила Самира, которой всегда было глубоко плевать на психологию и человеческие проблемы. До самого окончания школы она сомневалась, куда поступать, поэтому даже взяла год отдыха, наподобие той ерунды, что бывает в американских фильмах и посвятила его путешествиям по загранице, а также пресловутому поиску себя. А после она наглым образом украла мою мечту. Разумеется, ее отец смог оплатить и курсы при университете, и коммерцию. В общем, с тех пор я уже не могла смотреть на Самиру, как на родственницу. Она стала врагом. Но и тогда худшее еще оставалось впереди.

Так как деваться было некуда, я пошла работать обычным продавцом в ближайший супермаркет, а кузина радовала нас своим присутствием несколько раз в год. И в один из таких моментов умудрилась полностью разрушить мою жизнь.

Спросите, что же такого ужасного одна молодая девушка могла сделать другой? Я вам отвечу – украсть ее судьбу. Кузен Мадина увидел меня случайно. Увидел, подошел, познакомился. Удивился моей скромности, воспитанности и начитанности. А затем меня должны были сосватать с ним, но что-то сорвалось в последний момент. Что именно, я так и не узнала, зато через неделю узнала о том, что он достался Самире. Их официально сосватали, убив во мне последнюю надежду на то, что я смогу хоть чего-то добиться в этой жизни. Я помню, как прорыдала тогда двое суток к ряду и похудела на несколько килограммов. Ну, еще бы, отшить меня вот так, как самую никчемную, да еще и без причины, да еще и после того, как про него тебя жужжали несколько недель без остановки. Это был шок, удар, предательство и позор одновременно. И что из чувств было сильнее я бы даже не смогла ответить. Помню только, как была безутешна и понимала, что и на сей раз эта негодяйка отобрала то, что принадлежало мне! Как и всегда!

Но самое страшное в этом было то, что Мадин понравился мне. По-настоящему. Я не успела в него влюбиться, потому что мы совсем недолго общались по телефону, и я видела его только на фото, но он действительно мне подходил. Во всех смыслах этого слова. У нас могла бы сложиться прекрасная семья, крепкий брак и я уж точно не стала бы шататься по другим мужикам и прыгать с члена на член. Я бы создала уют, стала бы верной спутницей и хорошей, любящей женой. Если бы мне только дали шанс, если бы позволили влюбиться.

Но нет. меня жестоко отвергли, даже не объяснив причин. Поигрались, а затем помахали ручкой.

А Самира… ну, что ж… она никогда не любила его и даже не скрывала этого в разговорах со мной. Я знаю, что ее заставило выйти за него. Несмотря на всю любовь к единственной дочери, ее отец всегда был строгим, иногда даже суровым, поэтому она не посмела ослушаться родителя. Мадин был богат, подходил по возрасту, происходил из достойной и состоятельной семьи. Для дяди этого стало достаточно. А Самиру никто не спросил.

Спросите мне, жалела ли я ее когда-нибудь, и я рассмеюсь вам в лицо. Эта дрянь… она крала у меня все! Мою уверенность в себе, мое образование, моего суженного! И теперь она думала, что я буду сидеть и довольствоваться ролью прислуги в ее богатом доме? Не тут-то было. Я обязана была и поклялась самой себе, что отомщу за все содеянное ею зло. Самира ответит за каждую пролитую мной слезу, а их за всю жизнь скопилось целое озеро.

17

Я знала, что Ева согласится.  Я знала, что не пройдет и двух данных мной дней, как она приползет ко мне, умоляя дать ей шанс. Любая нормальная женщина согласилась бы. Будь у меня больной ребенок и появись шанс на его лечение, я бы плюнула на весь мир и спасала бы сына.

Случилось ровно так, как я и загадывала. Ева пришла ко мне на следующий день. Заглянула вечером, после того, как ее рабочий день закончился, предварительно написав мне в ватсапе.

Я улыбнулась, когда она вошла. Не приветственно, нет, скорее, моя улыбка была торжествующей, и отчего-то чутье подсказывало мне, что эта серая мышь не просто сгодится для дела, она поможет свергнуть «королеву» с престола. Была в ней какая-то скрытая, затаенная сила, которую я  чувствовала, ощущала на подкорке, но объяснить не могла.

– Проходи, рада, что ты пришла, – произнесла я.

– Добрый вечер, Камила Аслановна…

– Присаживайся, – я махнула в сторону небольшого дивана, стоявшего в углу.

– Спасибо…

– Ну? Что ты решила? – Нет, я и без лишних слов знала, зачем сюда пришла эта мышь, но мне нужно было услышать это от нее. Я подошла к окну и бросила взгляд на пасмурный и хмурый вечер. Смеркалось, небо затянуло тучами, и вот-вот должен был начаться дождь. Было ощущение приближавшейся бури.

– Я… согласна.

Ну, еще бы! Никто в здравом уме не отказался бы от моего предложения! Кого ради? Моей лживой сестрицы? Ее мужа, не умеющего держать свое слово? Такая себе они были парочка.

Впрочем, Мадина я еще могла как-то оправдать. И не только в силу своей симпатии к нему, но и в силу того, что его родня решала за него. Так я узнала чуть позже. Мне рассказал об этом его брат. Родители настояли на Самире, сам он не выбирал. Но, наверняка, и не боролся за меня.

Нет, я не то, чтобы судила. Мы слишком мало были знакомы, слишком мало общались, чтобы он втягивался в войну против родни из-за меня, практически чужой и незнакомой на тот момент девушки. Но… в глубине души мне, наверное, все же было обидно.

Что от меня так легко отказались.

Впрочем, чего ворошить прошлое, нужно было смотреть в будущее. Нужно было творить его. Больше не плыть по течению, как я делала раньше.

– Отлично, – я повернулась к собеседнице и окинула ее цепким взглядом. Мышь как обычно выглядела… серой. Ничем не примечательная, незаметная. То, что нужно для исполнения моего плана в жизнь. Такая, как Ева будет идеальной. Никто не заподозрит ее в грязных делишках. Ну, а если заподозрит, никто не помешает мне вовремя умыть руки.

– Что мне нужно будет делать?

– Я дам тебе четкие инструкции, когда придет время. Для дела тебе понадобится вот это, – я подошла к своему рабочему столу, потянулась к задвижке и вытащила оттуда недорогой смартфон. – Держи, – протянула его Еве. Та медленно подошла и словно боясь, приняла его из моих рук. – Скачай ватсап, будем общаться только там и только по этому телефону. В своем ничего не храни. Да и этот лучше периодически чисти. Старайся его ни перед кем не святить, но постоянно держи при себе. Номер никому не раздавай, он только для дела, – мышь кивнула. – На него же делай фото всего подозрительного, что будешь замечать в спальне Самиры.

– Хорошо…

– Лишних вопросов на людях мне не задавай, вообще, будем стараться встречаться как можно реже. Все общение лучше сводить к телефону. По вечерам, когда будешь дома, можно будет созваниваться при наличии находок с твоей стороны.

– Поняла…

– Пока что все. Главное, не трепись об этом. Никому. Вообще. На кону наши с тобой жизни, если ты еще не поняла.

– Я… все понимаю, – неожиданно уверенно выдала Ева, поднимая голову и бросая на меня серьезный взгляд. – Мне нужна Ваша помощь. Нужна для моего сына. И я сделаю то, что Вы просите. Все, что Вы просите, потому что мой ребенок для меня важнее всего в этом мире. Но если Вы обманите…

Я лишь коротко усмехнулась. Не собиралась я ее бросать. Это было не в моем духе. Я держала свое слово в отличие от некоторых и если дала его, то делала все, чтобы не очернить себя. Я действительно собиралась помочь этому ребенку и выполнить все, что сказала. При условии, что Ева будет на моей стороне.

– Об этом можешь не переживать. Мне нужна твоя преданность. А плата за мной не постоит. Ты готова мне ее доказать?

– Да.

– Ну, вот и отлично. Значит, договорились. – Я протянула руку мыши и та крепко ее сжала.

– Договорились, – повторила она мои слова.

18

Я застопорилась. Застыла на месте и не смогла оторвать взгляда от бывшего… на мгновенье перенеслась ни то в прошлое, ни то в будущее, которого у нас никогда не было и забылась. Только лишь на мгновенье.

Я должна была убраться в хозяйской спальне и не была готова к тому, чтобы обнаружить там кого-то. Самира уехала куда-то с утра и обещала быть лишь к вечеру, а Мадин появлялся дома лишь поздними вечерами. Бывали дни и даже целые недели, когда я его вовсе не видела. Наверное, бывшего занимала работа и куча важных дел, в которых были замешены все эти миллионы, которыми они вместе со своей семьей владели.

В любом случае, я не ожидала увидеть его в комнате, когда тихо зашла туда, собираясь избавить помещение от пыли и как следует его проветрить.

Мадин обнаружился спящим в одном из кресел, что располагалось возле окна. Кажется, он был настолько уставшим, что заснул прямо там, выронив планшет на пол. Из одежды на нем были домашняя футболка, свободные брюки, ноги были босыми.

Когда он успел так рано вернуться, да еще и переодеться, а самое главное, почему?

Впрочем, я тут же осекла себе. Это хозяин дома, в котором я была всего лишь прислугой. Это было не мое дело, и нечего было на него глазеть… нечего… только я все равно глазела. Давно не видела его так близко. Давно не прикасалась к нему. Соскучилась… соскучилась?

Я почти почувствовала, как пальцев касается жесткая щетина, которая совсем чуть-чуть отросла, как в нос ударяет запах цитрусового шампуня, когда я утыкаюсь в его волосы, как языка касается легкая горечь одеколона, когда провожу по смуглой шее языком… взгляд опустился ниже, излюбленный v-образный вырез оголил часть кожи, волосы на груди, по которым я раньше любила водить рукой после дикого, необузданного секса…

Черт. Почему это происходило со мной? Почему страдала только я? Почему столько лет спустя я текла, стоило мне только взглянуть на идеальный профиль, точеные черты лица и спортивную фигуру? Ну, подумаешь, красив, да сколько таких? Почему он мог жить себе в удовольствие, а я волокла жалкое существование? И дело ведь было не только в болеющем Игоре. Я сама заперла себя в клетку и не позволяла себе оттуда выбраться. И внутрь тоже никого не запускала. А он жил. Припеваючи. У него было все. Брак. Семья. Жена. Скоро должен был родиться ребенок. У него была любимая работа. Регулярный секс. Женщины, которые готовы были бороться и сражаться за него. Почему? Чем он заслужил все блага мира сразу? Почему ему досталось все, а мне…