Читать онлайн Логово порока. Рассказы о соседках бесплатно
Дизайнер обложки Виктор Улин
Фотограф Виктор Улин
© Виктор Улин, 2023
© Виктор Улин, дизайн обложки, 2023
© Виктор Улин, фотографии, 2023
ISBN 978-5-0060-5716-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
- «Кто нашел место ее, и кто взошел в сокровищницы ее?»
Спор
Анне Л. – моей соседке по прежнему дому
1
– Эх, Шурец, и зашибендельный же у тебя аппарат…
Я отложил тряпицу, которой протирал клапанную крышку.
В занятии не было нужды; все мои прокладки и сальники оставались в идеальном порядке, масло ниоткуда не сочилось, моторный отсек имел вид салонного образца.
Просто по субботам – с утра, перед началом выходных приключений – я любил повозиться с машиной. Это настраивало на определенный лад.
– …В сравнении с моим просто бомба!
Я захлопнул капот.
Около машины стоял Денис, заглядывал в раскрытую водительскую дверь, хоть и знал все до последней детали.
Впрочем, своей машиной я и сам гордился.
Внешне это был обычный «Акцент» – причем скромного, голубовато-серого цвета.
Но внутри таилась зона комфорта.
На подлокотнике двери чернела россыпь кнопок: клавиши стеклоподъемников, блокировка и замки, джойстик боковых зеркал.
На туннеле вздымался отделанный кожей селектор АКПП.
Над ним вместо регуляторов отопителя, напоминающих краники газовой плиты, поблескивали два круглых верньера, разделенные зеленым дисплеем. Климат-контроль, правда, не имел разделения на зоны, но для такого класса был пределом мечтания.
Довершая топовость релиза, спидометр имел двойную шкалу, причем внешняя была оцифрована в милях.
– …Можно подумать, что не я, а ты работаешь в «Хундае»!
Разговор был привычным, я даже не стал отвечать.
В самом деле, я не знал, откуда пришла эта машина.
Покупал я ее не у официалов.
Салон, ныне закрывшийся, торговал несколькими корейскими марками, получал их «серым» образом: не с Востока, а с Запада, откуда-то из Скандинавии.
Все машины имели оригинальную сборку, моя оказалась моделью для американского рынка.
Правда – на мое счастье – «американскость» ограничивалась спидометром; резьбы и головки оставались метрическими, мне не приходилось маяться с дюймовыми стандартами.
– Твой «Акцент», Дэник, тоже нормальный, – возразил я. – Все-таки первая серия, чистый кореец. А не то полуроссийское говно, которым ты сейчас торгуешь.
– Кореец-то кореец, но выжимной гудит, никак не соберусь поменять.
– А что ты хочешь? – я пожал плечами. – Любая машина – это генератор саморазрастающихся проблем. У меня так вообще разножопица. В прошлом году перед зимой менял свечи. Измаялся, как папа Карло. По ВИНу одни, по каталогу другие, а подошли только от «Киа Рио».
– «Хундай» и «Киа» – один и тот же бренд. Многое взаимозаменяемо.
– Надо же… никогда не думал.
– Как «Пежо» и «Ситроен», «Фольксваген» и «Ауди».
Автомобильные знания приятеля заставляли ощущать себя Каштанкой рядом с человеком.
– Но все равно, Шурец, что ни говори…
Денис взглянул вопросительно.
Я кивнул в ответ.
Он скользнул за руль, повернул ключ зажигания.
Вспыхнули дневные ходовые огни, прозвенел видеорегистратор, двигатель заурчал – машина ожила.
– В твоем «Акценте» просто посидеть – за счастье.
С Денисом мы дружили несколько лет.
Мы жили в одном подъезде: я на седьмом этаже, он – на четвертом.
Чуть-чуть разнясь по возрасту, мы различались образом существования.
Мне было тридцать два года, я имел свою однокомнатную квартиру, счастливо доставшуюся после бабкиной смерти.
Ее выделили в расчете на мою скорую женитьбу.
Однако в ЗАГС я не собирался: жить хоть и на окраине, но вдалеке от родителей, при полной свободе действий нравилось чем дальше, тем больше.
Я был убежденным одиночкой, не терпел никого в окрестности, даже женщин оставлял у себя на ночь лишь в самых крайних случаях.
После авиационно-технического университета карьера сама ложилась в руки. Сейчас я был заместителем директора довольно крупного салона электроники, должность не казалась конечной.
Денис недавно отпраздновал двадцатипятилетие, жил в двухкомнатной квартире с родителями и младшей сестрой.
Как можно было терпеть такие условия, не хотелось думать.
Шарашкина контора – «академия» ВЭГУ, которую он одолел с грехом пополам – давала диплом, но не образование.
Найти приличную на работу без связей было и вовсе проблематично.
Приятель маялся года два, переходя из минимаркетов в жилконторы и обратно. Нынешним летом он устроился менеджером в автоцентр «Хёндай» и был счастлив, как пляшущий папуас.
Машины Денис любил запойно.
Мы и познакомились на автомобильной почве, как-то раз оказавшись рядом на дворовой парковке.
У Дениса был такой же «Акцент», как и у меня – только с «механикой» и без электропакета, правда очень радикального, сиреневого цвета.
Свою машину приятель любил: постоянно ее мыл, подкрашивал сколы смесью карандашей, тонировал и растонировал, менял боковые зеркала, оклеивал где надо и где не надо подсветками из светодиодной ленты.
Он даже состоял в городском «Accent-клубе», где собрались фанаты культовой модели.
На самом деле машина была базовой, самой дешевой; в линейке корейской марки ниже стоял только убогий «Гётц».
Когда-то я остановился на этой модели лишь потому, что при моем росте в ней удавалось ездить, не сдвигая водительское сиденье до заднего дивана.
Высшая комплектация была чистой случайностью; мне просто показали «навороченную» машину и предложили доплатить сверх рассчитываемого, я согласился.
Сейчас я подумывал о переходе на более высокий уровень, но на комбинации по обмену не хватало энергии.
А Денис таял от моего «Акцента», готов был любоваться всякий раз, когда мы встречались во дворе.
Я смотрел на него, как на заигравшегося ребенка.
Наконец, перепробовав все стеклоподъемники и попереключав ксеноновые фары, он заглушил двигатель и выбрался из-за руля.
– Слушай, а ты что тут делаешь?
Я наконец удивился.
– Насколько помню, по субботам ты всегда в саду. Или тебе на работу?
– Сегодня свободный день, – ответил Денис. – В саду предки. Я пока здесь, не поехал.
– Ну так поехали вместе, – предложил я. – На моей машине. Садись за руль, отведешь душу. Оттуда вернешься с ними.
– А у тебя что, нет никаких дел?
– Какие могут быть дела в выходной у неженатого человека?
Я сладко потянулся, подставив лицо еще теплому осеннему солнцу.
– Есть, конечно, кое-какие планы. Но прокатиться туда-сюда не помешает.
– Прокатиться здорово, – согласился Денис. – Но если честно, я тут не для того, чтобы завидовать твоей машине.
– А чему завидовать? Вот положа руку на сердце и отложив в сторону навороты. «Акцент» останется «Акцентом», даже если на него поставить двигатель от «Феррари» и коробку от «Хаммера». А ты на своей должности рано или поздно сможешь взять «Генезис» с дилерской скидкой.
Настроение, как всегда в начале выходных, было превосходным; хотелось шутить.
2
– На самом деле, Шурец, у меня к тебе дело, – заговорил приятель, не приняв тона. – Очень важное.
– И какое?
– Ты же знаешь Аньку?
– Аньку? – перепросил я.
О женщинах мы с Денисом никогда не разговаривали; я даже не знал, есть ли у него постоянная девушка.
Бросок темы с машин на землю удивил.
– Ну да, мою сестренку.
– А, ее… – я кивнул. – Знаю, конечно. Ну, то есть вижу иногда, знаю, что твоя сестра. Только как зовут, не помню, никогда не общался.
Сестре Дениса было года двадцать три.
С его слов я знал, что она где-то учится заочно, где-то работает – причем не кассиршей в «Полушке».
Это была невзрачная девушка – не высокая и не низкая, не полная и не худая, не симпатичная и не отталкивающая, не белокурая, а какая-то белесая – никакая по всем параметрам.
Проходя по двору, Аня не поднимала головы, точно чего-то стеснялась.
В жизни я знавал подобных; их снедал внутренний комплекс, возникший непонятно от чего.
– Ну и что твоя Анька? – уточнил я. – Попросила тебя остаться, поучить вождению по пустому городу?
Умение водить машину в наше время виделось атрибутом, обязательным даже для такого несуразного создания, как Денисова сестра.
– Учить ее не нужно, она сама кого угодно научит, – ответил приятель. – Водит, как черт, только денег на машину нет. Сама столько не зарабатывает, у предков есть, но не дают. Они у нас старорежимные, говорят – вождение это баловство для девчонки. Пусть варит суп и лепит пельмени.
– Идиоты твои предки, – вырвалось у меня. – Извини, погорячился.
Мои родители были еще хуже; им бы хотелось, чтобы я ходил пешком, но привозил внуков на трамвае.
К счастью, я мог с ними не общаться.
– Не извиняйся, все совершенно верно, – он покачал головой. – Если бы эта дура вышла куда-нибудь замуж, я бы заставил их разменять квартиру. Выломил бы себе однушку хоть в Деме, никогда бы больше не видел их огородные рожи.
Любовь приятеля к своим родителям не отличалась от моей.
Все-таки мы принадлежали к одному поколению.
– Если ты съедешь, мне станет тебя не хватать, – сказал я.
– Все это еще не скоро. И сейчас дело не в предках.
– А в чем?
– Видишь ли, Шурец…
Денис посмотрел в небо.
Там, высоко-высоко, плавали две хищные птицы, обычные в этих местах.
– …Мы с ней поспорили.
– О чем?
– Ну…
Он опять помолчал.
– …Дело непростое вообще-то.
– Простых у нас и не бывает, – подбодрил я. – Давай, рассказывай.
– Ты Аньку знаешь, но ее не знаешь.
– Что ты имеешь в виду. Как именно я должен ее знать – не знать?
– У нее пунктик.
– Какой?
Наш разговор, состоящий из ультракоротких вопросов и ответов, со стороны, конечно, напоминал беседу слепого с глухим.
Но Денис никогда не болтал не по существу.
Вероятно, его проблема была нешуточной; он просто не знал, как к ней подойти.
– Что она некрасивая, никому не нужная, никто на нее второй раз не взглянет и все такое прочее, полный набор.
– Ну…
Я вздохнул.
Недавно мы с Аней ехали в одном лифте.
Она стояла, прижавшись к стенке кабины, напряженно смотрела в пол, молчала так громко, что у меня звенело в ушах.
За четыре этажа подъема ко мне перетекла странная тоска.
С ней, определенно, что-то было не так.
– …Красавицей ее, конечно, не назовешь, но разве в красоте суть? – я пожал плечами. – На самом деле мне ее жалко. Молодая, вся жизнь впереди, а ходит, как тень отца Гамлета.
– Вот-вот, я то же самое говорю. Она вон блондинка, натуральная. Другие красятся-красятся, ничего не получается. А у нее все само собой. И тоже недовольна. Твердит, что вот если бы была брюнеткой и с ногами на десять сантиметров длиннее, вот тогда можно было жить. А так…
Денис махнул рукой.
– Задрала, если честно. При том пальцем не шевельнет, чтобы с кем-то познакомиться, куда-то пойти.
– Понимаю, – сказал я, хоть не улавливал, к чему ведет разговор.
– И ведь не старая дева. Был у нее кто-то, еще в школе. Видно, что-то не сложилось, вот теперь и подыскивает себе монастырь.
– Тяжелый случай.
– И еще какой.
– Так о чем вы с ней поспорили, Дэник? – напомнил я.
– Даже не знаю, как сказать…
Приятель замялся.
– Говори, как есть!
– Ну, в общем, Шурец… С утра Анька завела обычную бодягу, что никому не нужна и никто на нее не смотрит. Пошло слово за слово, я и сказал…
Мимо проехала черная, смертельно затонированная «девятка» с прогнившими порогами.
В полном соответствии с принципом «чем дешевле машина, тем громче музыка», по ушам ударил рэп.
Мы невольно замолчали.
– Так что ты сказал? – уточнил я, когда гремучая гадость скрылась за углом.
– Сказал: «Спорим, любой мужик, взятый наугад, захочет тебя трахнуть!»
– Так и сказал?!
Я опешил, не ожидав такого поворота.
– Так и сказал. Надоело слушать ее нытье.
– Ну ты даешь, Дэник…
Сестры у меня не было, даже двоюродной.
Но все-таки я не мог представить, как сказать такое близкому человеку.
– Сам от себя не ожидал, если честно. Но достала по самое никуда.
Денис чиркнул себя ладонью по горлу.
– Подошел к окну, вижу, ты возишься с машиной. Говорю: «Вот смотри, там Александр, наш сосед, мой друг и хороший человек. Сейчас позову, он поднимется, трахнет тебя, наконец успокоишься.»
– Ну ты даешь, – повторил я.
– А что делать? Говорю же, достала.
Я молчал.
Сказанное приятелем выходило из рамок, казалось диким.
– Ты ей, кстати, нравишься, сама говорила.
Я попытался вспомнить, красивы ли у этой Ани ноги и сколь велика ее грудь.
Ни того, ни другого не удалось.
Сестра Дениса даже летом не носила ни юбок, ни легких блузок, всегда была затянута в уродливую куртку мужского покроя, напоминала кожаный мешок в шароварах.
– В общем, Шурец, будь другом! Окажи услугу, поднимись и потрахай Аньку!
– Прямо сейчас? – глупо уточнил я.
– Прямо сейчас.
Не находя слов, я покачал головой.
– Если честно, ты ведь собирался сегодня кого-то потрахать, разве нет?
– Да, – признался я. – А что еще делать? Я самый обычный человек. Простой технический директор сети магазинов, каких полдюжины в каждом большом городе. Я не готовлюсь к полету на Уран, не пишу роман на премию Букера, не изобретаю суперкомпьютер на жидком азоте. Не выращиваю артишоки, чтобы сдавать их в армянский ресторан. Даже не охочусь и не рыбачу…
– И не играешь в гольф! – подсказал приятель.
– И в гольф тоже… – я вздохнул. – Не имею детей и не собираюсь…
– Правильно.
– …И даже всерьез не пью. Жизнь куда-то тащится, полозья пока не скрипят. Так что остается из радостей? Трах, трах и только трах, больше ничего.
– Ну так вот. Зачем тебе куда-то ехать, кого-то искать, что-то согласовывать. Поднимись к Аньке, без всяких напрягов.
Я потер затылок.
Доводы Дениса было трудно разбить.
– Все девушки одинаковы. Одна чем-то хуже, другая чем-то лучше, но в целом разница некритична, разве нет?
– Пожалуй, ты прав.
– А Анька все-таки не самая страшная крокодилица.
– И это верно, – согласился я.
– Ну так давай.
– Все верно, Дэник, – повторил я. – Все абсолютно верно. Не надо никуда ехать, стыковать круглое с квадратным. Подняться и потрахаться, всего и делов-то.
– О чем и говорю! – радостно воскликнул приятель.
– Но это как-то не по-человечески, – заговорил я дальше. – Если называть вещи своими именами, ты подкладываешь под меня сестру, как проститутку!
– Ты не прав, Шурец, – Денис с чувством покачал головой. – Моя сестра хуже, чем проститутка. От проститутки есть польза обществу. А Анька – ни себе, ни людям. Сама себя погрызает, другим жить не дает. Какая-то язва на теле человечества.
Денисовы слова падали отчаянно.
Я понимал, что он действительно озадачен положением дел.
Мне стало нехорошо от двух минут, проведенных с Аней в одном лифте; можно было представить, какая атмосфера царит у них в семье.
– А серьезно, Шурец, у Аньки заклинило резьбу. Надо ее сорвать. А то добром не кончится. Если честно, я вот иногда смотрю на нее и думаю, не спрятать ли ножи…
– Ладно, креативщик херов, – сказал я. – Вижу, что никуда от тебя не деться!
– Так, так?
– И, в самом деле, если твоя сестра подписалась, то от меня, уж точно, ничего не убудет.
– Наконец-то слышу здравые слова.
Лицо приятеля осветилось.
– Презер нужен? – спросил я.
– Нет. Я разведал, у Аньки безопасные дни, так что ни о чем не думай.
– Хорошо. Согласен.
– Подожди три секунды, позвоню ей.
Выудив доисторический кнопочный телефон со сплошными клавишами, Денис отошел в сторону, еле слышно забубнил.
Я ждал, смотрел в небо.
Птицы парили беззвучно, они видали и не такое.
– Все, договорился!
Приятель шагнул ко мне.
– Анька тебя ждет. Иди. Четвертый этаж, двадцать шестая квартира.
– Знаю, – сказал я. – Двухкомнатная. Как свернешь от лифта, направо в тупике.
– Налево. Направо тридцать первая. В общем, неважно, номер на двери есть, отсек не запирается.
Я стоял, не двигаясь с места.
Правильность решения оставалась сомнительной.
– На вот, возьми ключи, – продолжил Денис. – А то еще передумает в последний момент, не отопрет.
Не отвечая, я принял связку, нагревшуюся в кармане.
– Я тебя жду.
– Садись в мою машину, – предложил я. – Покатайся пока вокруг квартала.
3
В подъезде стояла вонь, где-то на первом этаже мужской и женский голоса переругивались вялым матом.
Лифт поднимался на удивление долго.
Наконец загремели двери, я увидел на стене знакомое граффити: изображение мужских половых органов и чье-то затертое имя.
Это был мой этаж, я приехал чисто автоматически.
Вероятно, так решила судьба.
Прокатившись туда-сюда, стоило сказать Денису, что я передумал.
Я нажал кнопку первого; лифт снова загудел и весело повалился в шахту.
– … Вы вверх или вниз?
Я вздрогнул, не ожидав, что двери раскроются на полпути.
На площадке стояла женщина с желтым шпицем подмышкой.
– Это какой этаж? – спросил я.
Собачка молча лупила круглые черные глазки и, кажется, улыбалась.
– Четвертый, – ответила хозяйка.
– Уже приехал, – сказал я и вышел.
Судьба перерешила.
Денисов отсек был освещен полумертвой лампочкой, ключ попал в скважину не с первой попытки.
В передней громоздились коробки, между ними валялась обувь.
Из глубины квартиры пахло какой-то дрянью.
– Аня… – позвал я. – Это… ты где?
– Я тут, прямо и направо, – ответил подрагивающий голосок.
Я скинул кроссовки, прошел, повернул, толкнул дверь.
В маленькой комнате, темной из-за застекленного балкона, вдоль стен стояли две узких кровати.
На ближней сидела девушка, одетая в черные чулки с широкими узорчатыми резинками.
Ее колени сумрачно поблескивали.
4
– Ну и как, сводник? – спросил я. – Покатался?
– Покатался, – ответил Денис, выбравшись из моей машины.
Он глядел осторожно – вероятно и сам сомневался в верности содеянного.
– А ты как?
– Тоже, – ответил я, не вдаваясь в подробности.
Все произошло так быстро, что во дворе ничего не изменилось.
Так же светило солнце и даже птицы плавали на том же месте, не меняя территории.
– А как тебе Анька? – продолжал приятель.
– Глаза у нее красивые, – ответил я. – Не то зеленые, не то голубые.
На самом деле в памяти остался лишь запах мокрого капрона: когда Аня вышла проводить, по ее ногам текло.
– А сиськи не понравились?
– Если честно, не разглядел, – признался я. – Все ударило, как молния, ничего не видел и не слышал.