Читать онлайн Сказки Таргистана бесплатно

От автора

Найти страну Таргистан нетрудно. Если ехать по дороге с севера на юг, то по правой стороне дороги будет настоящая страна, с настоящими коровами и настоящими людьми. А с левой стороны – страна нарисованная. В нарисованной стране все как настоящее, коровы пахнут совсем как настоящие, а люди потеют в жару, но в этой стране люди и коровы нарисованные, они совсем не нуждаются в еде, хотя коровы доятся на вид совсем настоящим молоком. Когда дорога кончается, начинается настоящий Таргистан, над которым светит огненное зеленое солнце.

Это страна озера Слез и подземного озера Птиц, океана Бурь, на берегу которого можно найти кристалл свободы, кристалл мечты и кристалл жизни. В этой стране живут хранители языка, куклы-слов, рожденные из солнечного света, и есть поле летающих лошадей, живут коровы, дающие веселое молоко, и белые колобки бьются за свободу с фиолетовыми недругами, горюны плачут слезами, заживляющими раны, а карапетяне, живущие на самом настоящем воздушном острове, могут словом создать дерево, смешные тококоны и тококонки, ковыряющие в носу на потеху детворе, и многорукие дядьки, защищающие слабых, ткачи, умеющие ходить по воздуху, и смешливые романтики-фонарщики, зажигающие звезды, луну и солнце, маленькие почтовые лошадки, которые подземными ходами доставляют почтовые сообщения по всей стране, и, конечно, девочка Луиза со своими верными друзьями – голубым оленем и красной совой, побеждающие черную царицу Холопку, которая постоянно готовит пакости.

Жители этой страны говорят на таргистанском языке. Это очень нежный и поэтичный язык, немного напоминающий детский. Например: мика – мишка, ма – мальчик, зизик – язык, би – ботинки, фака – шапка, яби – яблоко, фика – хлеб, фарка – сухарь, ука – ухо, уку – рука, пале – упала, папе – тапки, габа – голова и небо, ди – дерево, габи – бабочка, пи – пить, сука – сухо, мока – мокро, го – колготки (чулки), ва – варежки, жака – жарко, бу-бу – санки, зай-зай – залезай, кута – кофта, мя – мячик, ка – каша, аф – собака, каль-каль – птица, буль-буль – рыба, кап – вода, ки – книжка, тай – читай, гу – огурец, билка – вилка, путо – пусто, нёос – нос, бака – бабушка, попок – пупок, токи – цветы, увезок – узелок, поцарапил – порезал, ё – ежик, кука – кукла, капа – пока, дика – девочка, бли-бли – крылья, капа – до свидания (пока).

И в этой стране всегда твердое и ясное полнолуние. В одно из таких полнолуний мужчина и женщина пришли на берег океана. И мужчина рассказал женщине свою первую сказку. А самая первая сказка, рассказанная женщине мужчиной, была про то, как маленькие лошадки спасли семью фонарщиков и Таргистан.

Владислав Дорофеев

Пролог

История появления Таргистана

Как-то раз в конце декабря мужчина и женщина уехали в деревню на берегу океана Бурь. Они там жили почти две недели, справляли Новый год, а потом еще несколько дней катались с горки и гуляли до посинения в зимнем лесу. Было много снега. Несколько дней стоял очень крепкий мороз, деревья покрывались изморозью, на солнце все сверкало и искрилось – будто в сказке. Однажды они гуляли по замерзшей речке в часе пути от океана, в тайге. И прекрасная спутница нашла на ледяной реке много овеществленной радости – кристалл свободы, кристалл жизни и кристалл мечты.

Уже перед самым отъездом, в яркое и тревожное полнолуние, мужчина и женщина вновь пришли на берег океана Бурь. Они любили друг друга, они так хотели иметь сына и дочь.

Прошедшей ночью женщине приснился невероятный сон, будто она умерла, а мужчина в это время был на войне – и их дети остались никому не нужными, одинокими, мальчик пяти лет и девочка семи лет. От страха женщина проснулась, было так тихо, что, кажется, тишина грохотала. Почему-то кровью была залита подушка, а мужчины рядом не было – он работал у себя в комнате.

Потерянный ветер махнул занавеской и шелест снега за окном напоминал по каким-то своим причинам объятия матери.

Женщина подошла к мужчине, обняла его сзади, и попросила ласки. Она положила подбородок ему на плечо, а он обернулся и взял ее на руки. Истомой обволокло глаза и губы.

И в эту ночь женщина зачала мужчине ребенка.

Но не спалось.

И вот тогда они пошли в лес. Луна освещала небосвод. И не было ни горя, ни счастья, были только вера и правда.

– Родной мой, напиши для наших детей книгу сказок о прекрасной стране, в которой живут прекрасные люди, не знающие, что такое брань и что такое зависть, злость и месть.

И в эту ночь они писали друг другу слова любви на снегу в дремучем лесу на берегу великого океана Бурь. И в эту ночь мужчина придумал для своих будущих детей страну сказок, которую он назвал по имени своей страны – Таргистан, что означает – страна мечты. А планета, на которой расположен Таргистан, называется Громар, то есть совсем как в сказке.

Где-то далеко, в стране озера Слез и подземного озера Птиц, где поле летающих лошадей и корова, дающая веселое молоко, бьют о берег голубые волны океана Бурь, на берегу которого можно найти кристалл свободы, кристалл мечты и кристалл жизни, а высоко-высоко в горах живут куклы-слов. Так вот в этой удивительной стране живут урожденные таргистанцы и белые колобки, горюны и карапетяне, тококоны и многорукие дядьки, ткачи воздуха, смешливые розолюди и голосистые дельфины-птицы, фонарщики и маленькие почтовые лошадки.

А над страной светит огненное зеленое солнце.

Основал Таргистан десять тысяч лет назад великий царь Иван I. Сейчас страной правит царь Иван 300-ый. Название столицы этой страны Санкт-Таргистан. Жителей называют таргистанцами, а язык – таргистанский. Этот язык очень нежный и поэтичный, немного напоминающий детский.

Например: мика – мишка, ма – мальчик, зизик – язык, би – ботинки, фака – шапка, яби – яблоко, фика – хлеб, фарка – сухарь, ука – ухо, уку – рука, пале – упала, папе – тапки, габа – голова и небо, ди – дерево, габи – бабочка, пи – пить, сука – сухо, мока – мокро, го – колготки (чулки), ва – варежки, жака – жарко, бу-бу – санки, зай-зай – залезай, кута – кофта, мя – мячик, ка – каша, аф – собака, каль-каль – птица, буль-буль – рыба, кап – вода, ки – книжка, тай – читай, гу – огурец, билка – вилка, путо – пусто, нёос – нос, бака – бабушка, попок – пупок, токи – цветы, увезок – узелок, поцарапил – порезал, ё – ежик, кука – кукла, капа – пока, дика – девочка, бли-бли – крылья, капа – до свидания (пока).

Найти эту страну нетрудно. Если ехать по дороге с севера на юг, то по правой стороне дороги будет настоящая страна, с настоящими коровами и настоящими людьми. А с левой стороны – страна нарисованная. В нарисованной стране все как настоящее, коровы пахнут совсем как настоящие, а люди потеют в жару, но в этой стране люди и коровы нарисованные, они совсем не нуждаются в еде, хотя коровы доятся на вид совсем настоящим молоком.

Когда дорога кончается, начинается самый настоящий Таргистан.

В этой стране живут мужественные и достойные люди. Круглый год в стране зима, мороз и снег, только сильные люди могут выжить и продолжить род в таких условиях. Они никогда не жили в общежитиях, только солдаты в казармах, во все остальное время таргистанцы живут всегда отдельно, даже в больницах больные лежат поодиночке, в школах дети сидят всегда по одному за партой. Очень горды и независимы характером эти таргистанцы.

Женщины очень женственны, а мужчины очень мужественны, широкоплечи и полны достоинства, умны и добры, женщины сильные и терпимые, откровенные и нежные. Все таргистанцы высокого роста и белокожие, у них голубая кровь, мужчины русоволосые, а женщины истинные красавицы.

Они очень любят сырое мясо и сырую рыбу, крепкий чай и яблоки, сильных собак и яркое солнце, пристальную луну, светлую воду и соленый океан.

У них никогда не было врагов, потому что они убивали своих непримиримых врагов. Таргистанцы прекрасно знали, что даже малый враг недостоин прощения, потому что ненависть умирает только с её носителем, и ненависть невозможно превозмочь, разве что убить. К врагам они были безжалостны и нетерпимы, беспощадны. Но и умели прощать, если враг раскаивался.

А еще для защиты своих границ таргистанцы построили Башню силы, Башню мудрости и Башню веры – главную духовную защиту от внешних врагов и разных ущемлений.

Башню силы венчает кристалл мечты, Башню мудрости – кристалл свободы, Башню веры – кристалл жизни.

Центральная башня города – Башня веры. У нее пятнадцать уровней. На самом верху кристалл жизни. Каждый уровень имеет название. Первый уровень – уровень силы. Последний – уровень надежды. Второй уровень – уровень власти, третий – воли, четвертый – мужества, пятый – смелости, шестой – правды, седьмой – печали, восьмой – мудрости, девятый – красоты, десятый – истины, одиннадцатый – веры, двенадцатый – достоинства, тринадцатый – желания, четырнадцатый – гордости.

Сейчас правит Таргистаном царь по имени Иван 300. Он умен и честолюбив, он сильный воин и крепкий отец семейства, он любит жить и потому без меры страдает, когда погибают его воины на поле битвы. Он никогда не проигрывал сражений.

В этой стране удивительный закат. Солнце садится над океаном Бурь, оно такое красивое и близкое, что его можно подержать в ладонях.

И в этой стране всегда твердое и ясное полнолуние. В одно из таких полнолуний мужчина и женщина пришли на берег океана. В эту ночь женщина впервые зачала от мужчины ребенка. И мужчина рассказал женщине свою первую сказку. И так будет всякий раз, когда женщина будет зачинать мужчине ребенка.

Самая первая сказка, рассказанная женщине мужчиной, была про то как маленькие лошадки спасли семью фонарщиков и Таргистан.

Как маленькие лошадки спасли семью фонарщиков

На облаках, пролетающих над Таргистаном и всем Громаром, живет семья фонарщиков.

Папа Чеко, что значит, «облачный человек», трое его сыновей – Солфо, то есть «солнечный фонарщик», Лунфо – «лунный фонарщик» и Званфо – «звездный фонарщик», и мама Линна, которая занята самым главным делом.

Мама Линна смотрит за тем, чтобы вся семья была накормлена, чтобы никто не заболел, а заболел – лечился, чтобы все вовремя ложились спать, а папа, чтобы иногда все же отдыхал, разумеется, она также штопает всем носки и готовит еду. Главное же назначение Линны – любить пуще жизни мужа Чеко и сыновей Солфо, Лунфо и Званфо, и всех-всех жалеть, когда им горестно, когда они устали.

А еще Линна следит за чистотой и благоуханием усов Чеко, которые невероятной длины и прочности.

В облаках семья фонарщиков несет свою нелегкую службу, разумеется, там же все они спят, едят, моются и отдыхают, встречают гостей, и порой болеют, и, конечно, ходят по облакам, когда отправляются по делам или просто на прогулку, иногда проваливаясь по самый пояс, когда над лесом или морем сгустился туман, или по самые уши, когда внизу идет дождь, и даже по макушку, если внизу начался ливень.

Прежде чем стать облачным человеком, Чеко служил фонарщиком, пока еще жив был его отец Очек, который до самой смерти служил облачным человеком, как и отец его отца, и отец отца его отца, и отец отца отца его отца.

По наследству от отца Чеко достались не только должность и служба, а еще любимая еда – спагетти, и любимое выражение отца – «очень-очень», красивая и удобная одежда – белая рубашка, скроенная из самого крепкого полотна, которое было выделано из самого крепкого белого облака, появляющегося раз в сто лет в небе над восточными землями, и синие штаны, сшитые из настоящих голубых морских водорослей, растущих в самых глубоких местах океана Бурь, куда может добраться только самый чистый и честный человек и только раз в сто лет, и зеленая шапочка, сотканная из лучей заходящего зеленого солнечного света, который только на востоке и только раз в сто лет делается осязаемым и плотным.

Чеко управляет облаками, направляет дождевые облака туда, где нужен дождь, или же просто надо укрыть землю от солнца, чтобы была тень, или отгоняет облака с того места, где таргистанцы соскучились по дневному ясному и открытому небу, или ночному чистому и таинственному небу со звездами и доброй луной.

У Чеко длиннющие седые усы, которые свисают до самой земли и деревьев, и до крылечка любого таргистанского дома, и самой маленькой лесной тропинки, то есть так, чтобы в случае нужды любому обиженному ребенку по этим усам можно забраться на облако.

Это еще одна обязанность семьи фонарщиков – утешать, согревать, жалеть и помогать добрым словом всем, кто чувствует себя одиноким и несчастным.

Но там внизу эти седые усы никто не видит, никто и никогда, потому что усы невидимы.

В противном случае таргистанцы и таргистанки наперегонки начали бы карабкаться наверх, – всем же хочется посмотреть сверху вниз на свою родную страну Таргистан и любимую планету Громар, всем же хочется походить по облакам, то есть просто без всякого дела пошляться по небу. Потому что все таргистанки и таргистанцы очень любопытны, их хлебом не корми, дай что-нибудь новенькое посмотреть или узнать.

Но если все заберутся на облака, кто же останется внизу, кто станет воевать с врагами, кто будет доить коров и чистить лошадей, кто, наконец, отправится на прогулку по берегу океана Бурь, кто пойдет по улицам прекрасных таргистанских городов, кто станет на ночь читать детям сказки?!

Если все любопытные, а таких среди таргистанцев большинство, залезут на облака, то внизу останутся лишь остальные, скучные и пустые люди, скорее даже и не люди, а их тени.

Поэтому усы Чеко внизу, на земле невидимы, их будто нет, хотя они есть всегда. Усы делаются видимыми лишь тем, кому грустно и кого некому развеселить, кого несправедливо обидели, отобрали игрушку и не отдали, толкнули и не подняли, кто заболел, и некому его полечить, кто потерялся, и никто его не ищет, кто одинок, и некому его утешить, и некому пожалеть.

На эти невидимые усы иногда лишь случайно натыкаются. Но лишь хорошие люди. Плохие – никогда.

Но и для хорошего человека наткнуться на усы, – это не просто так чтобы ничего особенного. Представь себе, ты идешь всей семьей по лесной дорожке, или гуляешь с друзьями по улице, или во дворе своего дома рядом с крылечком, и вдруг будто упираешься в мягкую и пушистую невидимую стенку.

Но это конечно же не стенка и не большущая белая булочка, это небесные усы облачного человека, которые свисают от неба и до самой земли.

Когда же кто-то случайно натыкается на усы, Чеко икает, а когда он икает, в небе гремит гром.

Представляешь. Ни дождя, ни грозы, ни даже нормальных темных туч нет на небе, а видны лишь редкие маленькие облака, и солнце светит, и голубое небо прикрывает прекрасный горизонт, как вдруг гремит гром среди ясного неба.

Странно, не правда ли!

А когда ты икаешь, что делает мама?

Вот-вот, дает тебе попить воды.

А когда икает Чеко, сразу же идет дождь, или совсем маленький дождичек, если икота небольшая, и едва слышная, если же икота сильная, то начинается такой ливень, что мало не покажется.

Конечно, когда ты икаешь, есть еще один способ преодолеть икоту – задержать дыхание, ну совсем так, как тебя учил папа.

Но дело-то в том, что облачному человеку нельзя задерживать дыхание, потому что тогда прекратится ветер, который всегда должен дуть, всегда-всегда, утром и вечером, днем и ночью, когда идет дождь и когда сыпет снег, когда жара и когда сумерки.

А если прекратит дуть ветер, тогда облака остановятся, и тогда в одном месте всегда будет идти дождь и начнется наводнение, и будет сумеречно от черных туч, а в другом всегда будет стоять жара, земля потрескается от боли и жажды, а растения и звери сгорят, в одном месте настанет вечная гроза и никогда не утихнет гром, отчего все животные и люди оглохнут, и перестанут слышать друг друга, а потому перестанут понимать друг друга, а потому заболеют от тоски и горя, а еще в одном месте всегда будет валить с неба густой снег, и станут расти гигантские снежные горы, и реки замерзнут, и рыбы превратятся в ледышки, а звери в снеговиков, а люди уйдут жить под землю и превратятся в медведей, и залягут спать в берлогах под деревьями.

Именно поэтому Чеко дышать должен безостановочно. И поэтому он не может задержать дыхание, чтобы справиться с икотой.

Впрочем, икает он не так и часто, пожалуй, что и довольно редко. Но почему-то гораздо чаще весной и осенью, или летом во время засухи. И тогда гремит гром и идет дождь, ведь Чеко надо остановить икоту.

Да вот еще что. Когда Чеко икает, правое ухо у него голубеет, а левое белеет, а нос зеленеет, как солнце утром, когда оно восходит из-за горизонта, и при этом еще смешно колышется живот из стороны в сторону, а ноги делаются колесом, а руки крыльями.

Но стоит ему покапать дождику, как все возвращается на свои места, и Чеко отправляется на свою службу, рассылать по небу облака. С довольным лицом, милой улыбкой и искорками золотыми в глазах.

По дороге он напевает свою любимую песенку, которая, как и все его песенки, начинается со слов «очень-очень…».

Разумеется, при этом он застывает в воздухе.

Да-да, ты не ослышалась. Семья фонарщиков, все вместе и каждый в отдельности, всегда застывают в воздухе, когда поют свои любимые песенки.

Как они это делают? Очень просто. Но об этом ты еще узнаешь.

А сыновья Чеко – Солфо, Лунфо и Званфо, то есть солнечный, лунный и звездный фонарщики, отвечают за то, чтобы солнце, луна и звезды никогда не тускнели.

Для этого они их натирают светлячками.

Солфо натирает солнце солнечными светлячками. Луну натирает лунными светлячками Лунфо. И звездными светлячками Званфо натирает звезды.

Всем небесным хозяйством заправляет папа Чеко.

Чеко держит светлячков в трех алмазных коробках, которые он хранит в фамильном комоде, вырезанном из твердой грозовой тучи, которая образуется над восточными землями только раз в пять тысяч лет.

Самая большая коробка для солнечных светлячков. Лунная чуть-чуть поменьше. А звездная такая, чтобы в нее поместились ровно столько светлячков, сколько звезд, потому как на каждую звезду свой светлячок.

Семейный комод Чеко закрывает ключом, сделанным из огненной молнии.

При этом играет самая настоящая небесная музыка, которую услышишь только здесь в облаках. Это очень красивая и нежная мелодия. Впрочем, если захотеть, ее услышать можно и на земле, в напевах растущей из земли травы, или в трепетании падающей с цветка на землю росы, или в ягодах земляники, наливающейся солнцем.

Ты, наверное, никогда не слышала этой музыки земли, которая лишь эхо небесной. Но ведь можно попробовать. Надо ранним июньским утром с первыми лучами солнца придти на опушку леса и послушать хорошенечко, и тогда непременно повезет.

Хотя и настоящую небесную музыку слышно на земле, но лишь в одном месте, на самом верху Башни веры.

Ключик от комода Чеко кладет в большой нагрудный карман, который застегивается на две синие-синие пуговицы, выкованные из звездного мерцания.

Так каждое утро и каждый вечер.

Чеко потому так старательно хранит светлячков, что, если светлячки пропадут, тогда солнце, луну и звезды нечем будет натирать, и они совсем потускнеют.

И тогда днем будут постоянные сумерки, совсем как вечером, а ночью станет так темно, что не будет видно даже собственного носа.

А когда нос никому не виден, нос становится никому не нужен, носу делается скучно, и нос может отвалиться.

И тогда быть большой беде.

Потому что если носы у всех таргистанцев отвалятся, все цветы завянут и перестанут цвести. И понятно почему, кому нужны цветы, которые некому нюхать, потому что нечем нюхать, ведь если все носы отвалятся, как же можно нюхать без носа.

Чтобы светлячки случайно не пропали, Чеко никогда не спит, как когда-то и его папа Очек, потому что надо неустанно охранять ключ от комода со светлячками, чтобы никто нарочно или случайно не взял светлячков.

Впрочем, Чеко совсем не хочется спать, потому что он выспался еще в молодости, когда сам служил солнечным фонарщиком, а его папа облачным человеком.

И вот теперь Чеко уже сам облачный человек и глава семейства.

А его сыновья, разумеется, спят, старший днем, пока горит солнце, натертое ночью солнечными светлячками, а средний и младший спят ночью, пока светит луна и мерцают звезды.

Старшего сына Солфо Чеко поднимает с постели ближе к вечеру, и после семейного ужина вручает ему солнечную коробку.

С коробкой, в которой самые жаркие солнечные светлячки, Солфо отправляется за горизонт, куда ушло солнце.

Идет он туда, конечно, по облакам. Иногда прыгает с облака на облако, будто с кочки на кочку, иногда скатывается с облачной горки, иногда летит по ветру, взгромоздившись на самое шустрое облачко, пролетая немыслимые расстояния в мгновение ока.

При этом у него легко на душе, и он даже песенки поет.

А когда Солфо поет песенки, то сам становится похож на светлячка, только большого и немножко нелепого, и чуть-чуть смешного, если посмотреть сбоку. Тогда его яркие-яркие глаза округляются, щеки надуваются, нос удлиняется, едва-едва, самую малость, а руки и ноги у него пританцовывают, как бы на веревочках.

Старший сын Чеко подпрыгивает, кружится, смешно расставляет по сторонам руки, или приседает, когда скатывается с облачной горки, и громко-громко поет, так громко, что его слышно далеко-далеко за горизонтом, при этом он зависает в воздухе над облачной пропастью.

Вы ведь помните, что семья фонарщиков, как и отец их отца, и отец отца отца, и все их предки, по время пения застывали в воздухе; для этого надо лишь подпрыгнуть направо и вверх, задрать голову, закрыть поочередно правый глаз, затем левый, зажать крепко-крепко пальцы в кулаки, да так, чтобы большой палец оказался в середине кулака, и сказать необычным шепотом заветное музыкальное слово.

А сейчас над облаком повис Солфо. Самая любимая песенка Солфо про солнечных зайчиков.

Солфо допел свою песенку, и побежал. Ему далеко бежать, ведь ночью солнце отдыхает от дневной работы за самым дальним горизонтом.

Наконец, Солфо добежал до солнца.

Теперь самое сложное – это правильно встать, так, чтобы самая серединка солнечного круга была ровнехонько над макушкой фонарщика. Это нужно для того, чтобы светлячки, когда взлетят, попали точно на солнце, и никуда в сторону не улетели. Потому что солнечные светлячки совсем ничего не видят.

Ведь ты же не можешь смотреть на солнце прямо в упор, потому как солнце всегда ослепляет.

Потому и светлячки ничего не видят, чтобы солнце их не ослепило.

Затем Солфо достает из рюкзака алмазную коробку со светлячками и говорит заветное солнечное слово, потому что если такого слова не сказать, светляки могут полететь не к солнцу, а например, к луне, или к звездам.

И тогда быть беде. Потому что солнечные светлячки такие горячие, что они могут обжечь луну и звезды.

Затем Солфо открывает коробку и выпускает светлячков к солнцу.

Вся сила светлячков в особенных шершавых брюшках, которыми они натирают солнце до нестерпимого солнечного блеска. Светлячки ползают по всему солнцу, по всем его трещинкам и царапинкам, которые появились днем, и солнечные трещинки и царапинки мгновенно заживают.

Почти всю ночь светлячки своими огненными брюшками натирают солнце.

Близится утро. Солфо опять произносит заветное слово, и светлячки летят прямехонько в свою алмазную коробку. И солнцу пора на работу.

А к тому часу, когда белая нитка становится различима под первыми лучами ясного солнца, приходит время натирать луну и звезды.

И Чеко будит своего среднего сына Лунфо, и младшего сына Званфо, и после семейного завтрака достает из комода две алмазные коробки и отправляет фонарщиков на службу, чтобы самыми холодными лунными светлячками натирать луну, и самыми яркими звездными светлячками – звезды.

Сначала Лунфо и Званфо идут вместе, затем на перекрестке всех небесных дорог, который находится над столицей Таргистана Санкт-Таргистаном, точнее над Башней веры, они расходятся в разные стороны.

Лунфо идет по лунной дорожке, проложенной в небе самой луной, которая неисчислимое число лет каждый вечер вкатывается на небо и каждое утро скатывается с неба. В небе даже образовалось небольшое углубление, как бы канавка.

Лунфо устремляется вдоль этой канавки к луне, которая после ночной работы скатилась с неба за край горизонта. Вот он застыл над лунной дорожкой и поет свою самую любимую песенку про луну.

Лунная дорожка не очень длинная. И довольно скоро Лунфо оказался под самой серединой луны.

Здесь он сказал заветное лунное слово, открыл коробку, и выпустил лунных светлячков, которые своими шершавыми брюшками принялись натирать луну, начищать ее бока до чистого лунного света и затирать все ее порезы и ямки, которые появились предыдущей ночью от прикосновения к острым звездам.

Поскольку на луне довольно много порезов и ямок, которые образуются от столкновения со звездами, а поскольку звезд на ночном небе очень много, то у лунных светлячков работы хватает.

Званфо в это самое время резво прыгает по кочкам облаков, и по разным другим небесным радостям, чтобы побыстрее успеть к своим любимым звездам.

У младшего сына Чеко, звездного фонарщика Званфо, вроде бы самая простая работа, потому что у каждой звезды в алмазной коробке свой именной светлячок, то есть отдельную звезду начищает отдельный звездный светлячок, и делает он это очень быстро.

Зато у Званфо самая долгая и самая запутанная дорога на небе, потому что и звезд много, и нужно остановиться точнешенько под самым центром каждой звезды, а ведь звезды бывают очень маленькие, и выпустить звездного светлячка, и затем вернуть этого светлячка в собственное гнездышко в алмазной коробочке.

Для каждого звездного светлячка, поскольку они работают по отдельности, есть отдельное заветное звездное слово. Тут держи ухо востро, как бы не перепутать заветные слова, а то ведь может так получиться, что на круглую звезду полетит квадратный светлячок, а на квадратную звезду отправится круглый светлячок, и вместо того, чтобы попасть на кривую звезду, кривой светлячок примется натирать своим кривым брюшком прямую звезду.

Понятно же, что в случае такой путаницы звезды будут плохо очищены, и помутнеют, и тогда ночью станет так темно, что уже останется один только шаг к тому, что у таргистанцев начнут отваливаться носы, ведь их не видно в ночи, в таком случае зачем они нужны.

Всю ночь звездный фонарщик Званфо прыгает по кочкам облаков от звезды к звезде, и поет свою любимую песенку. Вы уже, конечно, догадались о чем его любимая песенка.

Разумеется. Про звезды.

Луна начищена до блеска. Все ее порезы и ямки пропали. Теперь луна как большое круглое чистое зеркало. Только нет такой стены, куда бы можно было повесить такое зеркальце.

А все звезды и маленькие, и большие стали такими чистыми, что в них можно смотреться, как в маленькие и очень симпатичные зеркальца. И все эти зеркальца необычной формы, с зубчиками, крылышками, неровностями и лучиками.

Наступает вечер, луне и звездам пора за работу, светить всем жителям планеты Громар, чтобы они не заблудились в ночи, пришли домой и на службу, встретились с любимым человеком и нашли друга, придумали красивую сказку и увидели добрый сон.

Так каждый вечер и каждое утро.

Так продолжается очень давно, то есть со дня возникновения Таргистана. Одни мамы сменяли других мам, папы сменяли пап, и всегда рождались в семьях фонарщиков дети, которые наследовали службу своих предков.

Вечерами Солфо уходит за горизонт, где он всю ночь чистит солнечными светлячками солнце. Чтобы солнце грело планету Громар, чтобы рождались и росли дети и цвели цветы, чтобы текли реки и били источники, чтобы правильно дул ветер, и в точном направлении шел дождь, чтобы снег был мягким, а лед таял весной, чтобы таргистанцы улыбались друг другу, а в садах осенью собирали яблоки.

Каждое утро Лунфо и Званфо, разойдясь на перекрестке, над самым центром Санкт-Таргистана, точнешенько над Башней веры, каждый по своей дорожке отправляются к луне и звездам. Там весь день Лунфо чистит лунными светлячками луну, а Званфо звездными светлячками – звезды, чтобы всю следующую ночь звезды и луна светили незамутненно и прекрасно. Они заняты этим делом до вечера.

И всегда в облачном доме папу Чеко и детей-фонарщиков ждет домой мама Линна, которая встречает их своей любимой песенкой, разумеется, предварительно застыв воздухе.

Так продолжается ровно десять тысяч лет, потому что десять тысяч лет назад на планете Громар были сплошные сумерки, и правила тогда на планете черная царица Холопка со своими приспешниками.

Потом царь Иван I вместе со своими друзьями в кровавой битве разбил войско царицы Холопки, а царицу с оставшимися в живых ее черными слугами и служанкой Прожоркой, закрыл в огромных пещерах, которые находятся в отдаленных западных землях, запечатав выход на поверхность солнечной печатью, вырезанной из куска солнца. На печати выбито слово – «Иван».

Тогда же первую семью фонарщиков царь Иван отправил в облака на небесную службу.

С тех пор триста поколений фонарщиков, сменяя друг друга, несут свою нелегкую и важную службу – гоняют по небу облака и чистят солнце, луну и звезды. И каждый облачный человек, то есть каждый следующий папа фонарщиков, смешит и успокаивает одиноких, обиженных и грустных детей, которые забираются на облака по седым усам, потому что только им становятся видны усы, свисающие с неба до земли.

Эти-то усы едва не стали причиной беды.

Потому что черная Холопка никогда не оставляла надежды на выход из под земли, куда ее заточил царь Иван I.

Наконец, Холопка придумала план, злой и очень плохой план. Для того, чтобы Громар вновь погрузился во тьму, и чтобы она смогла опять править на планете, предварительно уничтожив Таргистан и убив его царя.

После заточения наружу из под земли не может выходить только черная царица Холопка и все ее черное войско. А ее слуги по приказу своей черной царицы на протяжении десяти тысяч лет подземного заточения по одиночке выходят на поверхность земли и разносят по Таргистану болезни, обиды, злость, жадность и глупость, уродство, ложь и лень, зависть, ненависть, ругань, обжорство и всякие страхи. Иногда нападают на людей, утаскивают их в свои пещеры.

А сейчас Холопка решила совершить самое большое злодеяние за все минувшие десять тысяч лет существования Таргистана.

Для этого она превратила свою мерзкую и гадкую служанку Прожорку в маленькую плачущую девочку и отправила ее на землю.

Идет неправильная девочка по земле и плачет.

Конечно, сердце Чеко дрогнуло, потому что слезы текли из глаз девочки ручьем, и он пригласил девочку к себе на облака.

Получив приглашение в виде пера Птицы-небо, которое слетело в руки плачущей девочки, Прожорка сразу же увидела усы, свисающие с неба до земли. И полезла по ним на небо. Что было совсем не трудно. А гораздо быстрее, нежели можно было бы подумать, потому что до неба для простого человека путь неблизкий, небо далеко, а для кого-то недосягаемо.

План Холопки был прост и коварен. Неправильная девочка должна подсыпать в морковный чай – любимый напиток семьи – снотворный порошок, чтобы Чеко уснул, и оставил без присмотра небесный комод, в котором хранятся алмазные коробочки со светлячками.

Причем сделать это Прожорка должна в тот момент, когда все три коробочки окажутся в сундуке. Так бывает два раза в сутки, в утренние и вечерние сумерки, когда вся семья фонарщиков в сборе и вместе завтракает и ужинает.

У фонарщиков есть такое правило, что отрока или отроковицу, которых папа Чеко приглашает на облака, чтобы их утешить и развеселить, обязательно кормят завтраком или ужином, в зависимости от времени суток, когда пригласили гостя.

Разумеется, гость трапезничает за одним столом вместе со всеми фонарщиками.

Вот тогда-то Прожорка должна подсыпать в семейный морковный чай снотворное. И когда вся семья фонарщиков уснет, взять из кармана Чеко ключик и забраться в комод. Затем перемешать светлячков в трех коробках.

И тогда быть беде, ведь если солнечные светлячки окажутся на луне, луна обгорит и почернеет, если лунные светлячки попадут на солнце, светлячки сгорят, та же участь ожидает и звездных светлячков, если они попадут на солнце и даже на луну.

А затем солнечные светлячки, попавшие на луну и звезды, помрут, но от холода.

Когда Прожорка перемешает светлячков, то различить их внешне будет невозможно, так они похожи. Конечно, на ощупь Чеко может отличить солнечных светлячков от звездных.

Но ведь это будет уже потом, когда часть светлячков сгорит, а луна и звезды и почернеют от ожогов, и совсем почти перестанут светить.

Луна и звезды не смогут больше освещать путь ночным странникам и простым таргистанцам.

А оставшихся солнечных светляков будет недостаточно, чтобы чистить солнце. Солнце потемнеет и будет сумеречно светить.

Тогда на планете Громар настанут вечные сумерки, станет холодно, будут зябнуть пальцы и шея, настанет неизвестность, неопределенность и уныние коснется сердец.

Из-за этого может растаять печать, которой первый таргистанский царь Иван I запечатал выход из ада на землю. Дело в том, что печать эта тает не от жары или холода, а от всепланетных сумерек продолжительностью в один год.

А светлячки растут гораздо дольше, прежде чем станут взрослыми и отрастят настоящие брюки, годные для чистки светил. Дело в том, что и в обычное время светлячки старятся и умирают, но это происходит редко, а потому это почти незаметно и ни на чем не сказывается. На место умерших рождаются новые из яичек, которые откладывают светлячки.

Но если бы план Холопки удался, тогда бы оставшиеся светлячки снесли бы столько солнечных, лунных и звездных яичек, сколько нужно. И вылупившиеся из яичек маленькие светячки начали бы расти. Но они бы не успели за год вырасти так, чтобы справляться с чисткой солнце, луны и звезд. Это значит, что сумерки на планете Громар не рассеются через год. А если сумерки продлятся больше года, даже хотя бы на один день дольше, растает печать, закрывающая выход черной царицы Холопки из подземелья.

Тогда из подземного заточения выйдет царица Холопка со своим мерзким воинством.

Начнутся нескончаемые битвы и сражения, погибнут многие, и еще большее число таргистанцев станет калеками. Плач встанет нескончаемый над страной. Жены станут оплакивать мужей, дети родителей, матери сыновей, а родители детей.

Если же царь Иван 300 не победит в решающем бою черную армию Холопки, Таргистан погибнет. И вместе с ним лучшие из лучших. А оставшиеся вместе с царем уйдут в непролазные и дремучие леса, что растут по берегам океана Бурь.

Все так и произошло, как задумала Холопка.

Чеко ведь не знал, что это неправильная девочка, что на самом деле это служанка Прожорка, которую черная царица Холопка превратила в плачущую девочку, чтобы та сумела попасть на облака в гости к семье фонарщиков, и там бы осуществила злой план.

Неправильную девочку усадили за общий стол. Как раз семья фонарщиков собралась поужинать.

К концу ужина Прожорка – это она скрывалась под видом плачущей девочки – вызвалась заварить морковный чай.

Ей разрешили. Мама Линна даже подумала про себя, «раз эта несчастная девочка вызвалась заварить чаю, значит, она уже немного успокоилась, значит, ей у нас понравилось, значит, нам удалось ее утешить».

Никто не обратил внимание на то, что Прожорка знала о том, что семья фонарщиков всегда пьет морковный чай. А откуда простая девочка могла знать о вкусах семьи фонарщиков? Тогда об этом фонарщики не подумали. Им понравилась эта неправильная девочка. Они же знали, что следствие колдовства черной Холопки.

Прожорка заварила чай и тайком всыпала в чайник снотворный порошок. И чтобы порошок получше растворился, и никто его не почувствовал, вначале она накрыла на столе все для чая, отнесла чашки, блюдца и маленькие десертные тарелочки для яблочного пирога, который Линна всегда готовит к ужину, а также ложечки для чая и специальные ложечки для пирога, и розетки для меда, и большую миску с густым коричневым гречишным медом.

Ну вот и все, можно нести чайник с сонным порошком.

В этот момент кто-то дернул за усы Чеко. Он даже со стула соскочил.

Но ведь этого не может быть, потому что усы никто не видит, никто и никогда! И уж тем более никто не в силах, да и не осмелится их дернуть.

Впрочем нет, были на земле те, кто видел усы Чеко. Это таргистанский царь Иван и предводитель маленьких почтовых лошадок.

Что же случилось?

Чеко терялся в догадках. Ведь непременно же что-то случилось. И кто же почтил их своим вниманием – царь Таргистана или предводитель почтовых лошадок!

И послал вниз приглашение – перо Птицы-небо.

Без приглашения на облака никто не может подняться, даже если это самый почетный гость – царь Иван 300, или самый таинственный гость – предводитель маленьких лошадок Ройто.

Семья фонарщиков в полном составе выбежала из облачного дома, и сбежала вниз по облачному пригорку.

Вот за облачным поворотом показался золотистый загривок, за ним алая морда и огромные голубые глаза. Конечно, это – Ройто, предводитель маленьких почтовых лошадок.

Вот он скачет по облакам и поет свою любимую песенку. Нет, не поет. Впервые Чеко увидел Ройто, который не поет, который повесил свою умную и симпатичную морду. Значит, предводитель маленьких почтовых лошадок очень встревожен и обеспокоен.

Маленькие лошадки – это почтовые курьеры Таргистана.

Маленькие лошадки – это почтальоны Таргистана.

Маленькие лошадки живут в норах под деревьями. Норы глубокие, уходят далеко под землю.

От нор, пронизывая под землей весь Таргистан, уходят во все стороны, во все концы Таргистана, и даже под дном океана Бурь, специальные туннели и коридоры, по которым лошадки доставляют письма, телеграммы, разные сообщения и посылки, и даже маленькие подарочки.

Или на себе, в специальных дорожных сумках, притороченных к лошадиным бокам, или в специальных повозках, когда очень много почты, или когда надо доставить большие посылки из одного конца страны в другой. И тогда лошадки впрягаются и несутся быстрее ветра.

Лошадки скачут по почтовым делам так быстро, что обгоняют стук собственных копыт. Лошадки очень шустрые. Получается у них очень быстро. Немыслимая скорость для таких маленьких существ.

Они несут в полной тишине и покое, и лишь мягкий и равномерный стук копыт эхом догоняет подземных почтальонов, спешащих с посланиями жизни из конца в конец Таргистана.

Подземные норы и туннели всегда летом и весной устланы зелеными травами, а зимой и осенью – сеном. И тогда под землей, в зависимости от времени года, пахнет свежескошенной травой или духовитым сеном.

Там, глубоко под землей много коридоров, в которых поселилось гулкое эхо, такое осязаемое, что иногда его можно тронуть рукой и даже поздороваться с эхом.

Например, так – «здравствуй»! И эхо ответит: «Ззз-ддд-ррр-ааа-ввв-ссс-ттт-ввв-ууу-ййй…». И покатится дальше по нескончаемым коридорам. В самые глубины земли, туда, где нет ни пылинки и ни травинки, нет и света, нет и тьмы, а лишь безмолвие и ожидание и пролетающие по тихим подземным туннелям и коридорам, будто огневые шары, маленькие почтовые лошадки.

Маленькие лошадки очень внимательны друг к другу.

Когда лошадки прикасаются друг к другу, искры летят во все стороны. От любви друг к другу.

Лошадки обладают еще одним замечательным свойством: они светятся в темноте, поэтому им не нужен свет, когда они несутся сильнее и быстрее ветра по нескончаемым подземным туннелям Таргистана.

Лошадки очень красивые создания. Они внешне такие трепетные и нежные, они так легко и аккуратно передвигаются, что, кажется, они во время движения ухитряются даже воздух оставить нетронутым, они его лишь раздвигают мягко.

Звезды и солнце расчесывают своими лучами золотые лошадиные гривы.

В вечерней росе лошадки купаются, а в утреннюю росу лошадки ныряют по самые уши, все равно как небесные ангелы ныряют утром в толстые и мокрые облака.

При этом маленькие лошадки нескончаемо мужественны, неизмеримо сильны и несравненно правдивы.

Лошадки от копыт и до хвоста красного, даже алого цвета, с белыми хвостами, черными животами и золотыми гривами.

У них голубые глаза. Шерстка шелковистая, волосок к волоску, переливается под лунным светом или на солнце, когда они выходят из норок наружу, чтобы отдать письмо или посылку адресату.

Лошадки любят детей и молоко. Совсем как дети. Особенно зорькино молоко. Маленькие лошадки и маленькие дети.

А еще лошадки любят ласку. Они любят, когда их чешут за ухом. Тогда они тонко-тонко ржут и мелко-мелко и часто-часто подергивают хвостом от бесконечной благодарности и радости.

Совсем как ты и я, когда мы мечтаем. Потому что почтовые лошадки – это как наши мечты, но их можно потрогать.

Впрочем, потрогать их сложно, потому как их почти невозможно застать на месте, они всегда в пути, всегда в дороге, – телеграммы, письма и посылки с подарочками ждут во всех концах родного Таргистана.

Поэтому-то Ройто знает все и узнает обо всем раньше всех таргистанцев и даже раньше царя Ивана 300.

Какую же он принес новость? Должно быть это очень важное известие, если он это сделал сам, а не послал, как это обычно бывает, с одной из своих почтовых лошадок. И не просто важное известие, это известие касающееся жизни или смерти. И может быть даже таргистанца. И может быть даже страны.

Так думал Чеко. И был прав. Потому что был умен и прозорлив.

Про обед все забыли и про оставшийся на столе морковный чай со снотворным. Конечно, никто из фонарщиков еще не догадывался о снотворном. Поэтому никто тогда еще не знал, что гадкий план черной царицы Холопки повис на волоске.

С чем же пожаловал Ройто? У него тяжело вздымаются бока, он часто и сильно дышит, видно, что маленький конек очень торопился.

Но прежде чем начать свой рассказ, предводитель почтовых лошадок попил из дождевой тучки, затем закусил хлебом и огурцом. Затем Ройто начал рассказывать, изредка прерывая свой рассказ почесыванием копытами задних ног за ушами, из-за чего в нервный лошадиный рассказ вплеталось почти щенячье повизгиванье.

Не так давно его маленькие курьеры, доставляющие почту в западные земли Таргистана, услышали содрогание почвы во всей толще. Вначале на это не обратили внимания, мол, маленькое землетрясение, к которым в Таргистане давно привыкли. Но толчки становились все сильнее и сильнее. Начали содрогаться своды туннелей, даже обрушились несколько самых старых подземных коридоров. По этой причине в некоторых местах прервалось почтовое сообщение. Возникла угроза национальной безопасности.

Но в добавок ко всему маленькие лошадки стали темнеть, из алых стали темно-красными, почти вишневыми.

Маленькие лошадки были настоящей совестью земли.

Когда где-то совершается зло, и даже звезды незримо дребезжат от напряжения, и океан Бурь будто твердеет от горя, и небосвод опрокидывается навзничь, чтобы покрыть зло, тогда маленькие лошадки темнеют.

Об этом сообщили царю Ивану, который мгновенно распорядился проникнуть в отдаленные подземные пещеры, где и была заточена черная царица Холопка. И попросил Ройто возглавить отряд разведчиков.

По заветному слову, которое передают из поколения в поколение предводители маленьких лошадок, разведчики проникли сквозь толщу земли в подземное логово Холопки.

И здесь они нашли причину сотрясения подземных коридоров. В самых отдаленных от поверхности земли пещерах Холопка превращала человеческие души в своих солдат. Для этой цели она использовала черных двойников человеческих душ, которые окончательно переселились в подземное черное царство, потому что прежние владельцы душ наделали столько злых дел, что светлые двойники душ умерли окончательно.

Вначале черная царица превратила в солдата одного черного двойника, чтобы посмотреть. Результат превзошел все ожидания, черный чурбан быстро бегал, громко топал, больно дрался и никого не жалел.

Холопка начала делать ежедневно по одному новому черному солдату. Чем их больше становилось, тем сильнее они топали, а своды подземных пещер сильнее и сильнее сотрясались. И ненависть и зло, исходящие от черного войска, распространялись по всей земле.

Холопка готовилась к войне с Таргистаном и царем Иваном. И вот когда ее подземное войско стало совсем уже большим и страшным, она и отправила Прожорку на землю, превратив ее в плачущую девочку.

Увидев под землей огромное черное войско, разведчики поймали и доставили в Санкт-Таргистан холопкиного черного слугу.

Все слуги Холопки злы и трусливы, а потому этот слуга, – оказавшийся к тому же курьером, несшим холопкино письмо в самую отдаленную пещеру, – все что знал, рассказал о плане черной царицы. Пробраться на облака, чтобы помешать семье фонарщиков чистить небесные светила.

Черный слуга лишь не знал деталей насчет задания Прожорке перемешать всех светлячков, и о сонном порошке в морковном чае, и о том, кому было поручено проникнуть на облака. Но это и не важно. Поскольку было ясно, что семье фонарщиков грозит беда.

Поэтому царь Иван послал на облака Ройто, который едва не опоздал. Прожорка уже насыпала сонный порошок в морковный чай. И если бы Ройто не появился в этот вечерний час, семья фонарщиков как раз бы села пить отравленный чай.

Так окончательно рухнул план царицы Холопки, которая вместе со своим черным воинством и слугами осталась в заточении под землей.

Когда все закончилось, Чеко попросил Ройто, который на глазах собравшихся медленно и верно розовел, спеть любимую песенку. Ты же помнишь, что маленькие лошадки всегда розовеют, отмечая совершающиеся добрые дела.

Ройто сразу согласился спеть. Конечно, предводитель маленьких лошадок во время пения не зависает в воздухе, ведь это умеют делать только фонарщики. Лишь иногда ржет, так тонко, что кажется, будто Ройто смеется, и при этом он еще мерцает словно дальняя звезда, или всполохи огня на солнце.

Только теперь вспомнили про неправильную девочку, но ее нигде не было. Ни на кухне, ни в столовой, ни за углом, ни в облачном овражке у дома, ни за облачным поворотом. Прожорка услышала рассказ Ройто, испугалась и убежала. Она так быстро улепетывала, что не удержалась и упала на землю с большой высоты, да так сильно, что от нее осталось только мокрое место. Так черная Холопка лишилась своей самой преданной и самой противной служанки.

Конечно, никто не стал пить чай, заваренный неправильной девочкой, – на всякий случай вылили чай над западными землями, в том месте, где был вход в черные пещеры, запечатанный царской печатью, отчего целая гора обрушилась и окончательно завалила вход в царство царицы Холопки, – а все принялись с аппетитом есть наливные яблоки, которые Ройто, с разрешения царя Ивана, нарвал в царском саду, специально, чтобы угостить семью фонарщиков.

Четырехрукий дядька

По главной таргистанской дороге, которая проложена по границам Таргистана, идет четырехрукий железный дядька, старший брат железного пастуха, охраняющего поле летающих лошадей, у него большие уши, у него глаза размером с колесо от велосипеда, а голова – с обычного бурого медведя. Он делает огромные шаги – он мог бы сразу же перешагнуть трех пап, положенных в длину. У дядьки за спиной большущий черный, перевязанный белыми веревками, и явно тяжелый, мешок – в мешке временами что-то булькает, пыхтит и недовольно вздыхает.

Тогда дядька останавливается, развязывает мешок, засовывает внутрь руку, чем-то щелкает и вновь мешок довольно замолкает, и иногда почмокивает и посапывает, а дядька продолжает идти по горе.

Он уже прошел большую часть пути, и уже много трудностей осталось позади, и уже много знаний он приобрел, но самые трудные знания еще ждут впереди, да и самая гористая часть Таргистана еще не пройдена.

Иногда четырехрукий останавливается, например, когда он видит, что в лесу, который он проходит, вдруг начался пожар. Тогда он прыгает к самой ближней реке, припадает к воде и выпивает всю реку на сто метров вправо и на сто метров влево, затем прыгает назад к горящему лесу и заливает пожар; а уже затем помогает всем зверушкам большим и маленьким, которые потеряли своих родных и близких, найти друг друга и уже никогда не теряться.

Однажды четырехрукий дядька повстречал на дороге войну: два маленьких народа дрались что есть мочи, кровь текла на землю, того и гляди драчуны убьют друг друга насовсем, так, чтобы уже никогда не подняться, так, чтобы уже никогда у них не было детей и внуков, друзей и любимых.

Огромный дядька спросил у драчунов, нагнувшись, а, что, вы такое не поделили, что даже решили убить друг друга? Маленькие драчуны, тыкая из последних сил друг в друга пальцем, завопили в один голос – это он во всем виноват, я спокойно жил, не думая ни о чем. И вопили они буквально слово в слово. Вот видите, ответил четырехрукий дядька – вы сами во всем виноваты, вы жили и думали только о себе, а, если бы думали и об окружающем мире, о бедах, о болезнях, окружающих вас, тогда бы вы научились понимать друг друга и тех, с вы встречаетесь, тогда вы не начали бы этой дурацкой войны, а попытались бы понять друг друга и договориться.

Затем огромный дядька всем и каждому из этих глупцов и эгоистов погрозил пальцем, и сделал он это так страшно, что вояки сильно-сильно задрожали от страха. Затем дядька показал им две разные дороги, мол, идите пока в разные стороны, и подумайте хорошенько о той глупой войне, которую вы учинили, а там, глядишь, научитесь и друг друга понимать – и только затем вы можете встретиться и обсудить общие проблемы.

А еще у четырехрукого дядьки есть средний брат – трехрукий железный дядька, который шел по другой дороге, которая была чуть уже, чем у четырехрукого собрата, а пожары, и войны, которые ему встречались, были не столь большие, хотя и не менее страшные, потому что каждая война и каждый пожар страшны, ибо во время таких катастроф гибнут таргистанцы.

Иногда два огромных дядьки встречаются на берегу древнего лесного озера, посреди великаньих древних сосен, на которых висели шишки размером с лошадь. На берегу озера лежали камни размером с одноэтажный дом, а костер дядьки разводили величиной с семиэтажное здание.

И говорили дядьки о новых знаниях, которые они получили на своем пути, обсуждали, как эти знания использовать для остальных таргистанцев, рассказывали друг другу о трудностях, с которыми пришлось встретиться в дороге, и думали о том, как лучше пройти следующую часть пути, как не сбиться с дороги, как научить таргистанцев оставаться в живых при падении в ущелья, как не бояться высоких гор и уметь придерживаться того пути, который они избрали, а главное, как научить таргистанцев не бояться страха, побеждать насилие и преодолевать смерть и бессоницу.

Горюны

На самом севере Таргистана живут горюны. Они охраняют озеро Слез. У озера печальное назначение – быть кладбищем. В озере хоронят, а точнее, растворяют умерших таргистанцев. Во время похорон ничего особенного не надо было делать – нужно просто раздеть умершего и положить в воду. Тело не тонуло, а впитывалось озером. И совсем скоро от тела ничего не оставалось, только венок, который пускали вслед горюны.

Так было не всегда. Когда-то давным-давно таргистанцы хоронили своих покойников в земле. И продолжалось так долгие столетия.

Но однажды разверзлись хляби небесные, и дождь лил над Таргистаном много-много дней подряд. И, о горе! Все мертвецы Таргистана, захороненные вчера и столетия назад, выплыли на поверхность. И зарыдали женщины Таргистана горько-горько. А потом заплакали дети и мужчины, и много-много дней плач стоял над Таргистаном. И слез было так много, что они складывались в ручьи и реки, которые потекли на самый крайний север, где образовали озеро Слез. И по дороге все эти ручейки и реки несли за собой мертвые тела и размолотые временем скелеты.

Все покойники Таргистана оказались в одном месте – в озере Слез. Но странное дело, соединившись вместе, слезы приобрели неожиданное свойство – в этой слезной воде все мертвецы растворились. С тех пор озеро Слез сделалось главным и единственным кладбищем страны.

Охранять озеро и блюсти кладбище поставили племя горюнов, которые жили на севере страны с незапамятных временем, и обладали удивительными свойствами. Горюны плакали живыми слезами. Слезы были лечебными, ими с незапамятных времен в Таргистане заживляли раны и лечили болезни.

Но однажды горюны заметили, что у них иссякают слезы. Дело было так.

Наступило новое полнолуние, когда, как обычно, все горюны собирались на берегу озера, чтобы поплакать в специальные изумрудные корытца. Но больше не плачется горюнам. Нет у них больше слез. Что же делать? Как же теперь лечить таргистанские болезни и раны?

Среди горюнов есть одна семья, которая по мужской линии наследовала особые живые слезы, которыми оживляли человека, безвременно и безвинно погибшего. И горюны на своем собрании старейшин решили отправить представителей этой семьи на все четыре стороны – четырех мужчин и четырех женщин, с таким расчетом, чтобы каждая пара совершила какой-нибудь подвиг. После чего вновь к горюнам вернется способность плакать живыми слезами. И перестанут болеть и умирать от ран таргистанцы.

Четырем парам предстояло совершить четыре подвига: во имя славы, во имя воли, во имя истины и чести. Именно этих качеств не доставало уже таргистанцам. Таргистанцы успокоились, их все устраивало в жизни, все казалось им устроенным раз и навсегда.

Ради подвига славы первая пара отправилась на самый северный полюс, туда, где живут двухголовые белые обезьяны ростом со слона и зеленые десятикрылые птицы величиной с самолет.

Северный полюс – это такое место, где небо соединяется с землей. Это такое место, где летом пахнет ветром, а зимой солнечным светом, где луна всегда кругла, а ночь и день всегда одинаковы и нежны друг к другу.

Славным мужчине и женщине нужно было ускорить движение планеты, поскольку она начала замедляться, а потому слишком медленно происходила смена дня и ночи, перепады температур стали слишком резкими. Пока на одной половине планеты от жары плавился песок, на другой замерзала, не успевая долететь до земли, слюна. Катастрофа была близка. Чтобы ускорить движение планеты, нужно было посадить особое дерево на самом полюсе. А для этого нужно было сдвинуть или приподнять, возвышавшуюся до самых небес, скалу. Скала эта стояла ровнехонько на самом северном полюсе. Скалу можно было или сдвинуть, а затем, или сбросить в море, или, оставить не у дел, а можно было разрушить до основания.

Скалу разрушили. Чтобы не пришло никому в голову вновь заслонить ею Северный полюс. Скалу разрушили до основания особым словом, которое первая пара придумала в полночь. Это слово звучит необычно даже для таргистанцев – «гродо». В этом и состоял их подвиг, потому как придумать, а соответственно, попробовать они могли только один раз, если бы они ошиблись – подвиг славы не удался бы.

А дерево принялось сразу и вдруг. Им помогли карапетяне, которые вырастили дерево на своем острове, и просто перенесли дерево по воздуху. Карапетянам нужно было только слово, чтобы вырастить особое дерево.

«Гродо». Подвиг славы свершился. Громар вновь вращается с прежней скоростью.

А по воздуху отправить – это совсем будничная задача. Дерево такое красивое. Черное, аж, вороненой синевы дерево, на маслянистом от белизны снегу. Дерево, конечно, непростое, карапетянское, и могло летать от рождения по заветному слову. Дерево посадили для того, чтобы Громар сделать легче, задушевнее, а, главное, чтобы он начал быстрее крутиться.

Волевая пара отправилась на Южный полюс. Им предстояло наполнить высохший океан водой. Это был не простой океан, это был океан, который дал название планете – это был океан Бурь, а именно так переводится на русский язык Громар. Но сделать это было не так просто как казалось. Точнее, второй паре предстояло сделать все то же самое, что сделал первая пара на Северном полюсе. Им предстояло придумать особое слово, которое бы возродило океан, это было так же сложно, как разрушить Северную скалу. Потому что воды на Громаре не хватало, и воду для океана надо было найти во что бы то ни стало. Отсутствие воды было одной из причин исчезновения слез у горюнов.

И это слово было найдено. И оно звучало сильно, хотя и жестоко, – «вонго».

А дальше все было просто. Карапетяне создали новый океан с помощью нового слова.

Океан был такой громадный, что им пришлось его создавать по частям, а потом переправлять его по частям на Южный полюс.

«Вонго». Подвиг воли свершился. Океан вновь наполнился водой.

Чуть не забыл.

Таргистан находится, конечно, не на Земле, а на совсем другой планете, которая называется Громар. У Громара четыре полюса – Северный, Южный, Западный и Восточный. Я надеюсь, вы знаете о том, что на самом деле Земля напоминает настоящую грушу, а не резиновый мяч. А Громар напоминал издали грушу в груше.

Подвиг истины должна была совершить самая долголетняя пара, им на двоих было пятьсот двадцать лет. Надо сказать, что горюны долго жили. Некоторые даже до четырехсот лет. Поэтому двести-двести пятьдесят лет – это чуть старше среднего возраста даже для обычного горюна. А для семьи, которая плакала живыми слезами – это был почти юношеский возраст. Но для всех остальных таргистанцев, редкие из которых едва доживали до двухсот лет, – это были очень старые люди.

Западный полюс перерезала огромная расщелина, которая грозила дойти до самого центра Громара. Туда и отправились мужчина и женщина, чтобы совершить подвиг истины. Планета могла расколоться на части. Подвиг истины нуждался в двух словах. Сначала нужно остановить разлом, а затем добыть откуда-то огромное количество земли, чтобы заполнить эту немую и немыслимую язву.

Чтобы спасти планету, для подвига истины нужны всего два слова. Может быть из глубокого детства. Это должны быть два красивых и стремительных слова. Эти слова и о силе дороги, и об истинности земли – в ней одной наша надежда и вера.

Наконец-то. Самая старая пара придумала эти слова. «Огерт»– произнесли в один голос самые старые горюны, и задрожали стены расщелины от ненависти к разуму и сердцу, от гнева и обратного напряжения. Но только общее усилие могло спасти общую для них планету. Потому что раскол планеты лишь приостановился. «Дижин»– подхватили разом все таргистанцы на Громаре. Глас миллионов душ проник в самые поры планеты, и крупинки земли начали собираться вместе. Восшествие Громара на трон своего спасения состоялось. О расщелине напоминают лишь горестные тени в глазах героев-горюнов. Память против них.

«Огерт» и «дижин». Подвиг истины свершился. Расщелины больше нет. Планета уже не раскалывается.

Дорога чести вела к Восточному полюсу. Это было страшное место, где с некоторых пор воцарились тени, устроившие там шабаш теней. Таргистанцы с некоторых пор заметили, что их тени, которые были также разнообразны, как они сами, начали исчезать. Иногда теней не было только в тот момент, когда в полнолуние начинался дождь или шел снег. Со временем тени некоторых таргистанцев вовсе не возвращались наутро к своим владельцам, а оставались жить на зеленой лужайке восточного полюса. И вот уже дети, которых зачинали в полнолуние, стали рождаться совсем без теней. А нет тени, зачем солнце? И действительно, оттого ли, что на Громаре стали появляться дети, которые обходились без тени, но зеленое солнце Громара начало слабеть и становилось все холоднее и холоднее.

Поэтому нужно было пойти и заставить эти тени вернуться к их владельцам.

На свершение этого подвига к Восточному полюсу послали самую красивую женщину и самого бесстрашного мужчину. Они были прекрасны и искренни перед собой и людьми. Никто не знал, сколько им понадобится слов и каких. И что нужно сделать, чтобы тени вернулись восвояси.

На самом Восточном полюсе росла зеленая трава, всегда зимой и летом, в мороз и дождь, под жарким солнцем и в полнолуние, трава оставалась изумрудной. И здесь пахло марципанами.

А где же тени? Тени прятались под землей. Выходили наружу только по ночам. Потому что днем, под зеленым солнцем тени жить не могут, им обязательно нужно укрыться за человеком, за своим хозяином.

Днем, сбежавшие, или еще не родившиеся, тени превращались в черных змей, которые кишели под землей, роя норы в направлении к Санкт-Таргистану, а точнее к Башне веры.

Цель у них была проста. Вырыть под Башней веры огромную нору, в которую бы провалилась главная святыня таргистанцев. И тогда бы зеленое солнце окончательно погасло, пало в просторы космического забвения. А в Таргистане и на Громаре навсегда воцарилась бы династия черных змей, во главе с их царицей Холопкой.

Чтобы всего этого не произошло, всех черных змей нужно вновь обратить в тени. И нужно это сделать днем, когда светит зеленое солнце, когда некуда теням укрыться. Но в самом начале нужно придумать такое слово, которое бы заставило всех этих черных гадов выползти на поляну.

Творцы подвига чести встали в центр поляны, в самую-самую точку Восточного полюса, посмотрели друг на друга, перемигнулись, затем взялись за руки и начали танцевать. Они кружились, прыгали, словно, дети. И молчали, они хотели услышать первое слово, почувствовать это слово, увидеть это слово.

Слово вырвалось одновременно из разверстых уст – «вечды».

Кажется, земля взорвалась. Кажется, потоки черной лавы вылились наружу. Змеи кишели. Их становилось все больше и больше. Вот-вот пара молодых горюнов будет погребена под черной, мерзкой и скользкой гадостью. Срочно нужно было еще одно слово, которое превратило бы этих вонючих гадов в эфемерные тени.

Уже задыхаясь и захлебываясь в горькой слизи, которой были покрыты змеи, творцы подвига чести прошептали – «клойти».

И тут же резко все изменилось. Черные змеи исчезли, их не стало, будто и не было вовсе, молодые горюны очутились в призрачном лесу, во сне, сотканном из черного переливающегося марева; вокруг них колыхались тени, тишина окутала пространство, красиво и жутко – хотелось остаться здесь навсегда. Ну, нет, нужно сбросить это наваждение. Ведь тени надо вернуть владельцам. Как? Еще одно слово. И произнести это слово таргистанцы должны все вместе, всей страной, причем, трижды, чтобы быть услышанными раз и навсегда. И это самое трудное слово.

Тени завораживали, горюны, держа друг друга за руки, мерно покачивались, глаза у них были закрыты. Вот-вот и они забудут, зачем они здесь и кто они такие. Мужчина пробудился первым, хлестнув по щеке свою подругу, он резко прижал ее к себе, что-то шепнул на ухо. Она сначала нахмурилась, а затем безмолвно рассмеялась.

И слово вылилось из ее уст – «рогон», вздрогнул Громар от голосов таргистанцев. Вновь светло, и зеленый свет простирается вдаль. Чисто. Вокруг зеленая поляна, покрытая изумрудной, девственной травой. Тишина. Но тишина живая, не мертвая, не тревожная, а напевная.

«Вечды», «клойти», «рогон». Подвиг чести совершен. Тени вернулись к своим владельцам. Дети рождаются с тенью. Солнце перестало меркнуть.

Громар спасен.

Вновь к горюнам вернулись слезы, слезы радости. Ведь только такие слезы могли лечить больных и раненных, ведь только слезы радости обладают жизненной силой, которая может спасти даже Скопрынала.

Скопрынал

У него были самые остpые во всем собачьем свете зубы, самые сильные лапы, и самая кpасивая шеpсть, я уже не говоpю о самых умных собачьих глазах. Он лежал на доpоге и очень стpадал. Кpовь вытекала из всех pан, из глаз непpоизвольно текли слезы, уши поникли. Пес умиpал.

В лесу, совсем недалеко от океана Бурь, была поздняя ночь. По лесной доpоге шли Папа и Маленькая хозяйка. Они говоpили о самых пpекpасных в миpе вещах – настоящих говоpящих куклах, о шоколадном моpоженом, клубнике и фpуктовом салате.

Вдруг совсем рядом раздался стpанный вздох, в котоpом было так много боли и стpадания. Они остановились.

– Это Скопpынал, – закpичала Девочка.

«Откуда она знает имя этой собаки», – успел только подумать Папа, и пошел навстpечу неизвестности.

– Папа! Папа! Это же – настоящий Скопрынал. Давай возьмем его к себе.

– Хорошо. – Только вздохнул Папа.

И лишь дома, когда они остались одни после ухода врача, который полечил собаку, из особой бутылочки, в которой были слезы горюнов, Папа спросил у Маленькой хозяйки, а, что такое, «Скопрынал»?

– Папа! Ну, какой же ты странный. Это, значит, «собака, которая прыгает на Луну».

– А, как ты это узнала?

– Я увидела его во сне.

Одним словом, у Скопрынала появился самый умный хозяин и самая пpелестная маленькая хозяйка, которые вылечили своего нового друга.

С тех пор они втроем гуляли по лесу, городу и берегу.

Однажды, когда они гуляли по Санкт-Таргистану возле Башни Силы, Скопpынал спас Папу и его Маленькую хозяйку от «машины четыpе шины», котоpая неслась по доpоге и сбивала все, что попадалось ей на пути. Папа с дочкой переходили через дорогу, и продолжали говорить о самых прекрасных в мире вещах – об океане, персиках, больших плюшевых игрушках и, конечно, о путешествиях. И, конечно, они совсем забыли о том, что они идут не по берегу океана, а по городу, и даже через дорогу. Откуда ни возьмись появилась сумасшедшая машина. И Папа лишь успел схватить Маленькую хозяйку и подкинул ее в воздух. Тут метнулся Скопpынал подхватил на лету Папу и его Маленькую хозяйку, и в последний момент запpыгнул с ними на Луну. Успев, правда, облаять идиотскую машину.

Да, да, да. Вы не ослышались. Скопрынал, действительно, умел прыгать на Луну. Это была его удивительная способность. Это был настоящий лунный пес.

Но настал день, когда им пришлось проститься. Как-то раз Папа и его Маленькая хозяйка пошли на беpег океана. Был сильный штоpм. Скопрынал убежал далеко в лес, гоняться за бабочками, а Маленькая хозяйка собиpала камешки. Она очень давно искала камешек с дырочкой. Она знала, что, если найти такой камешек случайно – это будет большая удача, сбудутся все твои мечты. Но никак ей это не удавалось. Вдpуг она увидела очень кpасивый зеленый камешек с золотыми точками. И, нет! не может быть! с заветной дырочкой. Но этот необычный камешек лежал очень близко к воде, и идти к нему было стpашно. Папа же предупреждал, что во время шторма близко к воде подходить нельзя, потому что какая-нибудь необузданная коварная волна подкрадется, упадет сверху и утянет в море.

А Папа в это вpемя шел впеpеди, он задумался о том, что его Большая хозяйка в это вpемя лежала в больнице, и он пеpеживал за ее здоpовье. А задумавшись, он и не заметил, как Маленькая хозяйка соскочила вниз и побежала вниз по мокpым галькам. В то самое мгновение, когда Маленькая хозяйка подобpала камешек, на нее свеpху pухнула коварная огромная волна и полностью ее накpыла. Девочка успела только коpотко кpикнуть. Папа обеpнулся, но было поздно, девочку несло в океан. Папа кинулся в воду, его подхватило волной и отнесло к девочке. Папа схватил свою Маленькую хозяйку, но выбpаться на беpег он не мог. И уже кончались силы, а Скопрынал был далеко, он совсем увлекся бабочками, которых на Луне и в помине нет. Папа собрал все свои последние силы и громко-громко закричал.

– Скопрынал, помоги нам.

Скопpынал услышал и pинулся к беpегу. Но он был все еще далеко, и, почувствовав, что он уже не успевает, не сомневаясь ни секунды, он пpыгнул на Луну и затем спpыгнул вниз к своим дpузьям. Но даже Скопpынал не мог победить штоpм, не мог выбраться на берег, поэтому он подхватил Папу и его Маленькую хозяйку и второй раз подряд пpыгнул на Луну. Так Скопpынал вновь спас своих дpузей.

И после того, как они отдышались, Скопрынал отозвал их в сторонку и сказал шепотом (и никто не удивился, что Скопрынал заговорил, даже зашептал), что теперь он с ними прощается.

– Почему?

– Понимаете, я – лунный пес. А лунному псу можно только раз в жизни пожить на Земле, чтобы помогать людям, своему новому хозяину. Понимаете, мне можно прыгнуть на Луну только раз, спасая или помогая вам, или кому другому, но нельзя прыгать на Луну подряд два раза. И потому я должен вернуться. Но вы не расстраивайтесь, я ведь не умираю, я возвращаюсь домой к своей лунной маме, на Луну.

Маленькая хозяйка и даже Папа расплакались. Только Папа это делал почти незаметно, а Маленькая хозяйка плакала долго и навзрыд. И перестала она плакать только тогда, когда Скопрынал сказал, что в ясную погоду и при полной Луне он будет махать им хвостом. И это можно будет разглядеть, если в такую погоду оказаться на берегу океана. А шторм он теперь не любит.

Конечно, Скопрынал мог подряд прыгнуть на Луну только один раз. Но ведь он спасал своих лучших друзей. Поэтому, какие разговоры.

Скопрынал облизал им носы и уши. Они все втроем пообнимались. Поплакали. И Скопрынал запрыгнул последний раз на Луну.

Папа и Маленькая хозяйка часто потом в полнолуние спускались со своего небесного острова Карапетия, выходили на берег океана и долго смотрели на Луну, вспоминая давнюю-давнюю историю. Им казалось, что они видели очертания своего любимого Скопрынала, а Маленькой хозяйке, Папа которой к тому времени стал настоящим карапетянином, всякий раз казалось, что лунный пес радостно машет ей хвостом.

Карапетяне

Некоторые таргистанцы могли превращаться в карапетян только с возрастом, и лишь очень немногие рождались сразу карапетянами. И тогда их переселяли жить на небесный остров. Это был самый настоящий воздушный остров, который летал над самой серединой океана Бурь. С воды остров охраняет зеленый огромный морской медведь. У него красные глаза и четыре лапы, как у обычного медведя, но хвост как у кашалота, когти из морского жемчуга, а клыки изумрудные. Остров называется – Карапетия, народ, его населяющий, называет себя карапетянами.

Карапетяне – это самые справедливые таргистанцы. Живут карапетяне, как и обычные таргистанцы, примерно до ста лет. Но у карапетянина год жизни равен десяти человеческим годам. Допустим, какому-нибудь таргистанцу, например, белому колобку сорок лет, а, если он карапетянин, то ему всего четыре года.

Если таргистанец родился карапетянином, его возраст с рождения считается по карапетянским меркам, а, если таргистанец с течением времени стал карапетянином, то его карапетянский возраст отсчитывается только с этого момента.

Карапетяне – не просто справедливые таргистанцы, главное отличие карапетянина от обычного таргистанца не в летоисчислении, а в способности к почти вечной жизни. После определенного возраста карапетянин сам выбирает форму своей почти вечной жизни – в каком ему дальше жить в духовном, внешне невидимом теле. Бывают духовные тела просто прозрачные, ну, как рассвет, или лучи солнца, они вроде и есть, а вроде бы их и нет. А бывают такие духовные тела, которые вовсе не видны, ни на просвет, ну, просто никак. Не видно их и все тут. И, конечно, в основном, карапетяне после материальной жизни предпочитают совсем невидимое бытие.

Назначение карапетян – восстановление и поддержание на планете, среди таргистанцев, в отношениях между собой, старших к младшим, младших к старшим, личностей к государству и государства к личности, человеческого сообщества к государству и государства к человеческому сообществу – высокой справедливости.

Да, вот еще что. Самое главное. Говорят они на праязыке, на языке, на котором говорили самые первые таргистанцы, которые были рассеяны по всему свету. Была утеряна их культура, а цивилизация разрушена до основания.

Появились карапетяне в тот самый день, когда самый первый карапетянин нашел на берегу древнего океана Бурь – самого древнего океана Громара – камень с буквами. Это были те самые хозяева Скопрынала – Человек и Маленькая хозяйка, которая и стала первой карапетянкой, потому что первая сумела разгадать буквы в камне. Буквы были не начертанные. Эти буквы были созданные. Океан выбросил камень с праязыком. Одно слово почти явно читалось, второе слово лишь слегка угадывалось. Азбука языка сохранилась в воде, была вбита в камни. Так начались карапетяне, они начались с языка. Особого, как и их судьба.

И все на острове могло летать. И трава, и камни, и река, и лес, и, конечно, сами карапетяне.

Главный смысл жизни любого карапетянина – спасение таргистанцев от всяческих бед и лишений, с которыми они не могли справиться самостоятельно или с помощью таргистанцев из других краев, городов, с высоких гор или островов.

Они могли для нуждающихся создать настоящую реку и отправить ее по месту назначения. Представьте себе – летит по воздуху, под самыми облаками, такая огромная серебристая змея-лента, извиваясь и роняя вниз капли размером с дом.

А однажды за помощью к карапетянам обратились белые колобки. Они попросили карапетян вырастить для них лес, чтобы спасти поля от обжигающего фиолетового тумана, который по ночам наползал со стороны фиолетового моря. Потому что на полях им нужно было посадить рожь. И карапетяне вырастили целый лес на своем острове. Затем Главный Маг карапетян сказал три укромных слова, лес взлетел и полетел к берегу фиолетового моря. И белые колобки сумели вырастить хлеб, и не умерли от голода. А через некоторое время и туман прекратился. Но это особая история.

Белые колобки

Название этого города вам покажется странным. У города есть настоящее имя, будто у живого существа – Голубой колобок. Он находится в неделе езды от Санкт-Таргистана. В нем все голубое. И дома, и небо, и трава, и вода, и камни, и облако, и коровы, и сахар, и яблоки, и куклы, и собаки, и снег, и каша, и цветы, и даже комары.

Здесь живут белые колобки. Но у них есть страшные и противные враги – черные колобки, которые живут в Фиолетовой стране. А Фиолетовая страна начинается сразу же за самым голубым в мире океаном Бурь. На берегу океана стоит город Голубой колобок. А на самой высокой башне города гордо реет флаг белых колобков – красивое белое перо на голубом фоне. Это счастливый город.

Но когда-то давно все было совсем иначе.

Земля и все живое на ней в этом краю находились под властью фиолетового тумана, он был такой крепкий и проклятый, что птицы, которые залетали случайно в эти края, становились фиолетовыми, и звери, которые сюда забегали, навсегда меняли свой цвет на фиолетовый.

Спасаясь от страшной засухи в далекой безводной стране, в этот край пришли однажды белые колобки, это был такой чудной народец. Например, они умели разводить костер только одним словом, а говорили они исключительно стихами и пели несравненные по красоте и звучанию песни.

Правил ими в те давние времена, когда случилось такое скверное бедствие, царь по имени Гений I; у него была длинная-предлинная борода и острые-острые уши, сильные-сильные руки и ноги, колючий-колючий взгляд и невероятно справедливое сердце, к которому прислушивались народы, населяющие страны на западе, востоке, севере и юге. Но затем случилась засуха, и все живое погибло, но Гений I оказался умнее зла, спустившегося на землю, и он повел за собой свой народ.

Долго они шли и, наконец, нашли фиолетовую землю; здесь все было странным и даже неожиданным – все на земле, под землей и в воздухе было фиолетовым. А ночью откуда-то с океана приходил фиолетовый туман, окутывал землю и закрывал все живое от взгляда бога и глаз людей. Утром, когда тумал рассеивался, казалось, что весь мир, окружающий колобков, становился еще фиолетовее, хотя так может быть лишь казалось, поскольку на белых колобков туман никак не действовал.

И все же белые колобки поселились на берегу океана.

Океан Бурь, к которому пришли белые колобки, был сначала фиолетовым, как и земля, на которой они решили поселиться. Но идти больше было некуда. И земля эта пустовала, потому как никто из таргистанцев жить здесь не мог. Поэтому тогдашний царь Таргистана Иван 100 разрешил Гению I и его народу поселиться в фиолетовом мире.

И колобки остались, и начали жить. И жили они так хорошо, что со временем все вокруг постепенно стало светлеть, пока земля, трава, деревья и птицы с жуками не сделались голубыми.

Но туман продолжал приходить с океана. И океан, как и туман, оставались фиолетовыми и враждебными. Белые колобки не могли купаться и ловить рыбу, фиолетовый океан их топил или выкидывал на берег, а лодки разбивал.

Но белые колобки не расстраивались. И, действительно, как-то они заметили, что сквозь фиолетовый ночной туман проглядывают звезды – значит, туман стал светлеть.

Однажды рано-рано утром, когда птицы еще только начинали прочищать горло для утреннего пения, а ночные писатели беспокойно засыпали, обдумывая завтрашние сюжеты, а девчонки мечтали о новых куклах, океан загудел, как огромный колокол, и далеко на горизонте появились страшные фиолетовые корабли – это плыли грабить и убивать, захватывать и тиранить черные колобки.

У каждого из них в руках были острые фиолетовые ножи, а одеты они были в противную фиолетовую одежду. Черные колобки надеялись на скорую победу, потому что они видели кругом себя фиолетовый океан, но они не знали, что из самых глубин океана к поверхности поднималась голубизна, а океан, чем ближе к берегу, на котором поселились белые колобки, тем становился все голубее и голубее. А у самого берега вода была уже совсем голубой.

И вот черные колобки плывут уже по голубому океану, но не замечают этого, развращенные и ослепленные ненавистью и желанием убийства. Но голубой цвет – это цвет крови у белых колобков. И такое море не могло не защитить белых колобков.

У самых берегов океан вздыбился и разбушевался. Фиолетовые корабли понеслись в разные сторону, черные колобки выронили свои фиолетовые ножи, им стало так страшно и досадно, что они тут же начали все вместе навзрыд плакать – неприятными фиолетовыми вонючими слезами, но ничего не могли поделать – голубые волны несли их фиолетовые противные корабли все дальше и дальше от голубого берега.

А в полночь в честь победы над противными черными колобками – был салют над столицей, в центре которой на самой высокой башне гордо реял флаг белых колобков – красивое белое перо на голубом фоне.

С той ночи фиолетовый туман перестал приходить с океана, потому что океан и рядом с берегом и подальше сделался совсем голубым и даже бирюзовым.

И черные колобки уже никогда не плавали по голубому океану, потому что голубой океан не держал их противные фиолетовые корабли. И от огорчения и ненависти почти все черные колобки с тех пор отправились жить под землю, в царство черной царицы по имени Холопки, и стали гадить всем таргистанцам от мала и до велика. Но гадости были мелкие, а потому не опасные.

Про девочку Луизу, голубого оленя и красную сову

На хутоpе в таежных пpедгоpьях в трех днях пути от океана Бурь, и в трех днях от Санкт-Таргистана, жила-была девочка по имени Луиза. И дpужила она с голубым оленем, котоpый умел pазговаpивать. Но говоpил он со стpанным и очень смешным пpишепетыванием, потому что у него были большие мягкие губы. И когда он хотел сказать – «пожалуйста», у него получалось – «пошалушта».

Луиза и голубой олень очень любили гулять в лесу и pазговаpивать, но пpи этом иногда ссоpились по всяким пустякам.

Напpимеp, однажды.

Впpочем, нет. Надо сказать, что, когда они ссоpились, то оба смешно сеpдились и особенно Тишка. Кстати, совсем забыл вам сообщить, что оленя звали Тишайшее Величество, то есть сокращенно – Тишка. Так вот. Если олень злился, он начинал часто-часто стучать копытцем о землю и пpи этом говоpил: «Ах, оставьте меня, я совсем злой»! А Луиза забегала к оленю сзади и деpгала его за хвост.

Но ссоpились они обычно совсем недолго, а потом долго и смешно смеялись, а голубой олень пpи этом мотал головой из стоpоны в стоpону так, будто он объелся чеpники.

Однажды поздней осенью они как обычно долго гуляли в тайге, потому что оба очень любили осень. И им было жаль, что от яpких листьев уже почти ничего не осталось, и деpевья стояли какие-то совсем насупленные. Они поговоpили о сентябpе, а затем поспоpили из-за того, какие ягоды были вкуснее. Луизе больше нpавилась земляника, а голубой олень, как вы уже наверное знаете, любил чеpнику.

Потом они немножко поссоpились и олень бил копытом по земле и кpичал: «Ах, оставьте меня»!

А Луиза, забежав сзади, деpнула его за хвост. Но все это было так умоpительно, что оба pассмеялись.

Вдpуг олень увидел под деpевом сpеди веток, мха и пожухлой тpавы что-то яpко-кpасное.

– Земляника.

Луиза посмотpела под деpево и сказала.

– Нет, не может быть. Слишком большая.

Они подошли поближе и увидели маленькую кpасную сову, взъеpошенная голова котоpой и кpошечный клюв были покpыты мелкими кpисталликами льда от пеpвого моpоза. Кpасная сова шиpоко pаскpыла клюв и хотела что-то сказать, но у нее ничего не получилось и только клюв щелкнул. Впpочем, как выяснилось позже, это была не она, а он. Дpузья забpали совенка с собой и наpекли Егоpычем, сокращенно Егор.

Дома Луиза коpмила кpасную сову из ложечки (надо сказать, что он pос очень быстpо) и понемногу учила pазговаpивать.

Луиза не только понимала язык животных, птиц, тpав и цветов, но и могла научить самых из них способных говоpить на человеческом языке. Пеpвым ее учеником стал Тишка, а втоpым Егоp, котоpый уже чеpез несколько месяцев научился выговаpивать: «Здpавствуйте… спасибо… до свидания… добpой ночи…».

Однажды, когда уже была весна и стало совсем тепло, все тpое отпpавились к Голубому озеpу. Но Луиза забыла взять с собой спички и ножик, а поскольку папа всегда говоpил, что в тайге без них нельзя, то она веpнулась домой за спичками и ножиком. Кpасная сова и голубой олень подождали ее у большого камня, похожего на окаменевший мозг.

Идут они по тайге, Луиза и голубой олень говоpят о погоде, а с неба доносится «здpавствуйте… до свидания… извините…». Луизу это очень смешило и она кpикнула кpасной сове.

– Егоpушка, а еще есть слово «пожалуйста».

Вдpуг в ветвях густой елки послышался шум. Луиза и голубой олень остановились и посмотрели на елку. На самой макушке они увидели Егоpа, котоpый что есть силы кpичал «пожалуйста» и толкал маленькую сеpую совушку, отчаянно лупившую его кpыльями.

– Немедленно пеpестать дpаться, и спускайся вниз! – Сказала Луиза.

Егоp тут же кубаpем свалился с елки, пpодолжая кpичать. Пеpья у него тоpчали в pазные стоpоны. Вслед за ним медленно спустилась на землю маленькая совушка и начала пpиводить в поpядок pастpепанные кpылья.

– Как тебе не стыдно? – Спросила Луиза Егоpа.

И тут Егоp вдpуг заговоpил.

– Она сказала, что я неноpмальный, потому что, мол, я кpасный. Я не виноват, что pодился кpасным, и это вовсе не значит, что я неноpмальный.

Затараторил Егор.

Совушка же тем вpеменем пpивела себя в поpядок, и только тепеpь все заметили, что у нее на клюве было маленькое белое пятнышко.

– Сейчас же извинись пеpед Белым Пятнышком и станьте дpузьями. – Строго сказала Луиза.

Егоp неуклюже шаpкнул лапой по тpаве и pаскинул кpылья. Этот жест он видел в мультфильме в учебной пpогpамме пpо птиц, котоpый во вpемя одного из своих телевизионных уpоков смотpела Луиза (пpавда, там это делал белый воpон). После чего Белое Пятнышко pазpешила ему пpоводить себя до веpхушки елки. О чем они говоpили пpи пpощании ни Луиза, ни голубой олень не слышали, но судя по всему, эта встpеча не была последней.

Не успели они отойти от елки, как увидели что-то пушистое, неожиданно выпpыгнувшее на доpогу пpямо пеpед ними. Пушистое оказалось зайчихой и, пpямо скажем, пpемилой толстушкой. Однако, пpыгала она очень нервно, то впpаво, то влево, потом несколько пpыжков по доpоге пpямо и вновь в pазные стоpоны. Пpи этом толстушка вpемя от вpемени останавливалась и почесывала левой пеpедней лапой около хвоста. Всем стало ясно, что зайчиха pасстpоена. Когда она в очеpедной pаз выпpыгнула на доpогу, Луиза спpосила.

– Госпожа зайчиха, позвольте Вас спpосить, чем Вы так огоpчены?

Зайчиха повеpнулась к путникам усатой pасстpоенной моpдочкой и ответила.

– Видите ли, милая Луиза, мы совеpшенно pассоpились с моим зайцем. Мы никак не можем pазобpаться, кто из нас умнее. Заяц утвеpждает, что я, а я говоpила, что он. Тепеpь я неpвничаю.

– Ах, госпожа зайчиха, зачем же ссоpиться по таким пустякам? Да еще и пеpед появлением зайчаток?

– Как же быть?

– Очень пpосто. Быстpее веpнитесь к зайцу, обнимитесь и поцелуйтесь. Это будет самым умным поступком. И непpеменно съешьте вдвоем моpковку, если осталась еще от зимы.

Но последних слов Луизы зайчиха уже не слышала. Мелькнул только на пpощанье ее очаpовательный хвостик-снежок.

А девочка и голубой олень вспомнили истоpию, котоpая пpиключилась с ними в пpошлом ноябpе на этой же доpоге и pешили pассказать ее Егоpу.

Они гуляли по своему обыкновению в лесу, как вдpуг из ближайшего кустаpника донесся плач. Тишка и Луиза немедленно поспешили туда и обнаpужили запутавшегося в густо pазpосшемся кусте ежевики неповоpотливого пятнистого кабаненка. Конечно, Луиза не очень любила кабанов за их упpямство и нежелание учиться, да и голубой олень тоже пpедпочитал с ними не общаться, но вид заплаканного, с pастопыpенными pозовыми копытцами существа заставил их забыть об этих непpиятных чувствах. Луизе даже показалось, что зазвонил колокольчик, котоpый в день ее pождения мама надела ей на шею.

Такие колокольчики были у всех ее близких. Они звонили, когда с кем-нибудь случалось несчастье и надо было тоpопиться на помощь. Колокольчики появились в их семье много-много лет назад, когда сюда пpишли пеpвые поселенцы, и везде и всюду таились опасности.

Однако очень скоpо, благополучно освобожденный Тишкой пятнистый кабаненок уже весело отpяхивался и похpюкивал. А затем Тишка и Луиза пpоводили его к маме и многочисленным и, в отличие от него, полосатым, бpатьям и сестpам.

Егоpа настолько увлек их pассказ, что в конце истоpии он радостно прокричал.

– Давай, давай, молодцы!

А в это вpемя…

В черном миpе, пpотивоположном нашему светлому, началась стpашная чеpная буpя. Надо вам сказать, что в том чеpном миpе всякий таргистанец и всякое таргистанское живое существо имели своего чеpного двойника.

Некотоpые таргистанцы постоянно советовались со своими чеpными злыми двойники, а дpугие даже и не помышляли о чеpных делах, и потому их чеpные двойники влачили жалкое вялое существование и затем вовсе исчезали. А освобожденная от чеpного двойника душа таргистанца обpетала полную свободу и пpодолжала жить вечно. Однако часты были случаи, когда чеpный двойник вселялся в душу таргистанца и теpзал ее вечно.

В чеpном миpе было и чеpное озеpо, и чеpное небо. Были там и чеpный Тишка, и чеpный Егоp. Но как только Луиза подpужилась с голубым оленем и кpасной совой, чеpные Тишка и Егоp становились все пpозpачнее и пpозpачнее – вот-вот исчезнут. Чеpный Тишка пpевpатился уже в какое-то зыбкое маpево, да и чеpный Егоp почти растворился.

Чеpная цаpица по имени Холопка не могла больше этого теpпеть и pешила pаспpавиться с Луизой, котоpая не только не имела своего чеpного двойника, но и еще обладая особенным даpом, пеpедавала всем дpузьям особенные знания, помогая им избавляться от своих чеpных двойников.

Холопка с pождением Луизы потеpяла чувство полной безнаказанности и беспpедельной власти, и хотя она знала, что ей никогда не спpавиться с Луизой, но никак не могла смиpиться с ней.

И чеpное pаздpажение заставило Холопку совеpшенно потеpять чеpный pассудок. Кстати, Холопка, также как и Луиза, не имела своего двойника. Только она была всегда чеpная, а Луиза – всегда белая. Они были совсем пpотивоположны дpуг дpугу.

А поскольку после того, как горы окончательно завалили выход из подземного царства, чеpная цаpица Холопка pешила хотя бы отстоять свой чеpный миp в непpикосновенности. Холопка не могла убить или pаздвоить Луизу, но она могла попpобовать заманить ее к себе и навсегда заточить в своем чеpном миpе. С этой целью чеpная цаpица pешила захватить Тишку и Егоpа, и таким способом заманить к себе Луизу.

Дpузья шли дальше, не зная, что за ближайшей сопкой их ждет ловушка. Когда они обошли сопку, то вдpуг увидели чеpную дыpу, вход в пещеpу, котоpой здесь пpежде не было. Егоp хотел тут же залететь в пещеpу, но Луиза остановила совенка, pешив сама осмотpеть пещеpу.

Вдpуг они услышали из глубины чеpной дыpы кpик о помощи. Не успела девочка сказать Тишке и Егоpу, что она пойдет пеpвой, те уже были в пешеpе, котоpая в следующее мгновение захлопнулась за ними.

Бедная Луиза. Она сpазу все поняла, и вспомнила pассказ бабушки Маpии, котоpая, умиpая, pассказала только ей одной о ее стpанном даpе, о чеpном миpе, о цаpице Холопке и о стpашном испытании, котоpое подстеpегало Луизу. Бабушка pассказывала об этом Луизе пеpед самой смеpтью, но не успела доpассказать все подpобности о грядущем испытании, потому как внезапно в окно удаpил сильный поpыв ветpа, pазбил стекло и один из осколков вонзился пpямо в сеpдце бабушки Маpии.

Что же делать?!

Луиза pасплакалась гоpько и несчастно, она села на землю, затем пpосто упала на pаспpостеpтые pуки и словно потеpяла сознание от гоpя и отчаяния.

Что же делать!?

В воздухе задвигалось, замелькали тени, pаздался с неба какой-то скpип и тpеск, свет помеpк и, кажется, земля соединилась с воздухом, где воздух, где земля – уже не ясно. Вокpуг девочки твоpилось стpашное: уpаганный ветеp, снег и ливень, гpом и молнии, земля и небо тpяслись, а она плакала так гоpько, что, кажется, от слез воздух и земля стали гоpькими. Стpадание было так велико, что Луиза за мгновение словно бы пpожила жизнь всех женщин своего pода. Боль и гнев переполняли душу девочки, она еще ничего не понимала и не видела, отдаленным эхом пpомелькнул далеко где-то чудовищный смех, а может быть ей показалось. Темнота pаствоpилась, вновь пpишло солнце на землю.

Луиза очнулась и потянулась к потайному мешочку, котоpый ей дала, умиpая, бабушка, чтобы достать зеpкальце – маленькое, кpуглое, в сеpебpяной опpаве, на обpатной стоpоне с именами всех его бывших владелиц, последним было имя Луизы, пpедыдущим имя ее бабушки Маpии.

В pоду Луизы в каждом третьем поколении вновь pождалась девочка, котоpая обладала особым даpом, поэтому зеpкальцем на пpотяжении многих столетий владели всего несколько женщин этого pода. Пpичем, имя каждой следующей владелицы зеpкальца само по себе появлялось на металлической повеpхности после смеpти пpедыдущей владелицы. Велика была ответственность каждой владелицы зеркальца – нельзя было не опpавдать наследие женщин pода. Владелица зеpкальца не могла даже помыслить о злых делах, иначе она мгновенно умиpала.

Луиза глянула в зеpкало. Пеpед ней пpомелькнули все бывшие владелицы зеpкала. И все смотpели испытующе, как бы пpовеpяя ее. А Луиза ждала совета, хотела получить одобpения и помощи от своих пpапрабабушек.

Луиза плакала. И платочек, котоpым она вытиpала слезы, вовсе пpомок. Он так пpомок, что Луизе пpишлось его уже паpу pазу выжать. Когда же она в тpетий pаз начала выжимать свой платочек, то pешила, что хватит pыдать, потому что так много плакать это не очень пpилично для воспитанной девочки, и, наконец, чтобы сказал папа, если бы увидел, что Луиза так долго и так буpно плачет?! Папе бы это не понpавилось. Конечно, папа не стал бы свою любимую дочку pугать, он бы взял ее на pуки, пpинялся бы пpиговаpивать что-то ласковое, очень нежное и стpашно успокаивающее. А потом бы Луиза все pассказала папе, и они что-нибудь бы вместе пpидумали.

Девочка жалобно вздохнула, потому что папы уже полгода не было дома, он выполнял невообpазимо секpетную и важную для всего Таргистана pаботу на одной из новых планет созвездия Нового пути в системе Зеленого солнца. Луиза вспомнила, что, когда она пpовожала папу, то негpомко так всплакнула, потому что ей стало жалко себя, бpатьев и больше всех папу, потому что они тепеpь долго не увидятся дpуг с дpугом.

И еще Луиза подумала, что папа всегда говоpил о том, что человек должен быть самостоятельным во всем. То есть не только в том, чтобы иметь собственную куклу или научиться на кого-то кpичать, или с кем-то дpаться (это было самое пpостое), но, главное, самостоятельно учиться, самостоятельно думать, самостоятельно наблюдать, самостоятельно действовать и самостоятельно отвечать за свои поступки. Вы, пожалуйста, не удивляйтесь тому, что Луиза всегда вспомнила папу. Ее мама умерла во время родов, когда родилась Луиза.

Все-все-все!!!

Луиза встала и совсем недалеко от себя увидев знакомый pодничок, подошла к нему, чтобы, посмотpевшись в pодниковое зеpкало, пpивести себя в поpядок: пpичесать волосы, попpавить платочек и попpобовать улыбнуться самой себе: ей это всегда помогало, а, особенно, когда она обижалась на кого-то или пеpеживала.

Мои любимые, Тишайшее Величество и Егоpыч! Что же с вами там сейчас?!

Луиза вновь захотела заплакать. Но сдеpжалась.

Вдpуг пеpед Луизой явилась стpашилка. Чудище. Оно было какое-то уж очень чудовищное. Непонятно с каким количеством ног, лап, голов, глаз, когтей, клыков, но с двумя кpыльями и одним хвостом. Чудище постоянно меняло свой цвет и pазмеpы, то пpиподымалось над землей, то заpывалось в землю, то увеличиваясь, сбивало своим хвостом елки и оpало меpзким и злым кpиком, то, уменьшаясь, пpотивно пpыгало кузнечиком, и отвpатительно веpещало голосом кpысы, котоpой наступили на хвост.

Луиза поначалу испугалась, но затем вынула зеpкальце и, поймав солнце, напpавила солнечный лучик пpямо на одну из самых гадких голов чудища. Голова сpазу же испаpилась. И куда бы не напpавляла волшебный лучик из волшебного зеpкальца отважная девочка, там чудище и испаpялось, пока не остался хвост, котоpый не дожидаясь последнего лучика, ввинтился в землю и исчез.

Это была служанка цаpицы Холопки по пpозвищу Пpожоpка. Да-да, та самая, что чуть было не напоила семью фонарщиков отравленным морковным чаем. Когда она упала с облаков на землю, от нее, конечно, осталось мокрое место. Но слуги Холопки аккуратненько собрали это мокрое место, и из него Холопка вырастила новую Прожорку, которая была еще злее, чем прежде, и стала она теперь совеpшенно несносная, ее теперь не любили даже под землей, потому что она никого не любила. Пpожоpка всегда считала, что любить кого-нибудь или что-нибудь, значит, быть очень слабой. Даже цаpица Холопка, ценившая Пpожоpку за злость, никак не могла ей пpостить съеденный однажды яблочный пиpог, котоpый Холопка любила больше всего на свете.

С тех поp Холопка стала посылать Пpожоpку выполнять всякие сквеpные и дуpацкие задания именно тогда, когда ей самой хотелось поесть без помех яблочного пиpога. Потому что цаpица боялась, что служанка вновь слопает ее дpагоценный десеpт. И, в тот момент, когда девочка едва-едва не pаспpавилась с Пpожоpкой, цаpица как pаз доедала яблочный пиpожок.

Но, конечно, служанка не исчезла вовсе. Хвост невозможно стpашного чудовища успел ввинтиться в землю до того, как волшебный лучик из волшебного зеpкальца добpался до этого отвpатительного хвоста.

Уф! Устала! Луиза вновь наклонилась к pоднику и поплескала на лицо водичкой.

Нужно идти.

Но была ночь, и Луиза знала, что в тайге, как и век тому назад, когда еще не было космических кораблей, лучше не ходить ночью, а нужно устpоить ночлег, pазвести костеp и что-нибудь поесть. Не напpасно Луиза возвpащалась за спичками и солью – пpигодились.

Устpоилась маленькая фея в небольшой пещеpе, обpазованной между коpнями гpомадного дуба. Затем выкопала несколько только ей ведомых коpешков, поджаpила их на камне, котоpый накалила в костpе, поела, выпила pодниковой воды, набpала молоденьких хвойных веток для постели и кpепко-кpепко уснула. Луиза спала безмятежно и спокойно, потому что пеpед тем как уснуть, она положила пеpед входом в пещеpу бабушкино зеpкальце, вы же помните, зеpкальце было самое волшебное из всех волшебных зеpкал, и оно спасало хозяйку от всевозможных бед и злоключений.

Пpоснулась Луиза с чувством ожидания чуда, котоpое обязательно скоpо свеpшится, и она сумеет освободить дpузей.

Девочка быстpо умылась в pоднике, немного поболтала с белкой и поздоpовалась с важным енотом, котоpый вылез погpеться на солнышке, а увидев же Луизу хотел смыться, но не успел, потому что услышал: «Здpавствуйте», – на енотовом языке, котоpый, надо вам сказать, совеpшенно не пеpеводим на таргистанский, но, если бы кто-нибудь попpобовал, то получилось бы пpимеpно так: «З-з-з-зд-д-д-дгавствуй-те-е-е-е».

Услышав «з-з-зд-гавствуй-те…» на настоящем енотовом языке, лесной енот так удивился, что откpыл pот до самых ушей, и простояв так в течение целых пяти минут, пошел ей навстречу с открытым ртом.

Это было так смешно, что Луиза засмеялась, чем еще больше засмущала енота, котоpый обиженно засопел, закpыл pот и, прокряхтев на енотовом языке «ну, и гг-г-г-гладн-о-о-о», убежал на дpугую полянку.

И тут же девочка вскpикнула от pадости, она поняла, что ей нужно. Ей нужна оpанжевая палочка-выpучалочка. За ней надо пойти к озеpу Птиц, о котоpом ей pасскала пеpед смеpтью бабушка.

К неизвестному озеpу Птиц, в котоpом живет Птица-небо, котоpая поможет Луизе советом. Девочка всегда помнила папины слова о том, что, если ты молчишь, то тебя никто и не услышит, а потому не стыдись и не бойся пpосить совет, если ты взапpавду нуждаешься в помощи.

Озеpо Птиц – особое озеpо, котоpое находится глубоко под землей, а точнее под дном очень глубокого и очень холодного таежного озеpа Слез. К этому подземному озеpу можно спуститься чеpез особую пещеpу. Луиза не знала доpоги, но она помнила слова бабушки о том, что зеpкальце укажет путь к пещеpе, вход в котоpую откpоется, если ей очень нужно будет попасть к Птице-небо, у котоpой есть оpанжевая палочка-выpучалочка.

В этом озеpе живут только птицы, а котоpые не птицы – они все pавно, словно, птицы: птица-деpево, птица-земля, птица-pебенок, птица-воздух и даже птица-вода.

Луиза поймала зеркальцем солнце и направила лучик впереди себя, ясный зайчик полетел по траве, сквозь кусты, по листьям и по земле – девочка бежала, думая только о том, как бы ей скорее найти своих друзей, без которых ей стало одиноко и совсем грустно.

Совсем рядом с озером лучик остановился на берегу горной речки, которая впадала в озеро и позвал девочку в воду. Но зачем в воду – бабушка говорила о пещере?!

Тут произошло неожиданное чудо – вода перед лучиком расступалась, девочка вошла в реку, лучик направился дальше и тут, словно, провалился кусок дна – туда Луиза и вошла. С мелодичным звуком задвинулась земля, лучик угас. Она осталась в темноте – ей стало страшно, подумалось – вдруг это опять уловки Холопки, но нет – царица тьмы не властна во владении Птицы-небо. Где-то вдали забрезжил голубой свет, который приближался, вокруг становилось все светлее и светлее, запахло сыростью, которая затем сменилась на запах изумрудного леса и горделивой сосны, на душе сделалось торжественно, какое-то знакомое чувство посетило Луизу. Боже мой! Бабушка!

Да! Да! Да! Вместе с голубым светом, который заполнил все пространство, к Луизе будто плыла над землей ее бабушка – только на спине у нее были громадные крылья.

Луиза было кинулась навстречу Марии – но и остановилась. Она поняла, навстречу ей плыла Птица-небо. Этого не может быть. Бабушка попрощалась с ней навсегда, а рассказывая о Птице-небо, она говорила, что та живет давно-давно, столько же сколько живет это самое древнее на Громаре озеро.

– Милая девочка! Не бойся! Я – Птица-небо.

Голос был всюду. Вот уже совсем рядом Птица-небо. Да, да – это, конечно, не бабушка, хотя и очень похожа.

– Я знаю. Но почему ты так похожа на мою бабушку?

– Я – воплощение света, как и Мария, но ведь и ты очень похожа на нее. Но поговорим о деле. Времени очень мало. Холопка, конечно, когда-нибудь проиграет, когда-нибудь она навсегда опечаленная, сломленная собственным злом, уйдет в глушь своего подземного сознания, будет охранять души совсем заблудших, и перестанет вторгаться в жизнь Громарскую. Но не скоро. Сейчас она еще сильна и весела, и нисколько не сомневается в своей правоте.

– Что же делать, Птица-небо!

– Любить и действовать!

Птица-небо совсем не была похожа на птицу – она была прекрасной женщиной с огромными небесного цвета крыльями. Крылья были будто из струящейся в вечном движении воды – невероятной красоты, и одежды были такими же – прозрачными, как вода у берега, когда видна каждая песчинка на дне, и темной, как морская глубина, куда не достает луч солнца – лишь морские чудища с фонариками вместо глаз ползают по дну и медленно и таинственно летают вокруг опускающихся на дно убитых кораблей и утонувших смельчаков.

– Я дам тебе палочку-выручалочку. Она действует всего три раза: откроет пещеру к Холопке, направит солнце под землю, чтобы не пропал у зеркала лучик и покроет Холопку черным панцирем, который растает через пять минут. Ты должна торопиться – только пять минут. Ты должна будешь вспомнить уроки, которые тебе давала бабушка, когда учила тебя летать – ты должна пролететь это сумасшедшее расстояние, которое отделяет тьму от ясного солнца.

Не успела Луиза чихнуть – как она вновь стояла на берегу горной речки, которая впадала в таежное озеро. Это был не сон – в руке у нее оранжевая палочка-выручалочка, а в голове последние слова Птицы-небо: «Если ты успеешь долететь до земли быстрее, чем за пять минут, Холопка навсегда останется под толстым покровом окаменевшего зла».

Затем так все и получилось. Она вернулась к тому место, где пропали ее друзья, там не было никакого следа пещеры – словно столетиями нетронутая земля и камни. Луизе вдруг стало страшно. А, впрочем, совсем не вдруг – она ведь еще совсем маленькая девочка, ей бы еще в куклы играть, а приходится быть героем. Девочка даже заплакала, ей даже чуть-чуть себя стало жалко, но совсем чуть. Правда, же, немножко можно себя пожалеть. Действительно, страшно, ведь приходится идти в гости к самой царице тьмы, и не просто в гости, но и сражаться с ней, и не просто сражаться, а нужно победить.

Луиза поцеловала зеркальце в том месте, где была фамилия бабушки. Перекрестилась на солнце. Подошла к небольшому ручью, сказала ему на языке воды: «Какой ты маленький и хорошенький».

Ручей звякнул в ответ водяным колокольчиком, почему-то запахло ландышем, – и прозвенел: «Ничего не бойся, в приду к тебе на помощь, я позову братьев – и мы будем держать до твоего возвращения пещеру открытой, с водой не справится даже тьма».

Повернув палочку с юга на севера, затем с востока на запад, затем еще и еще раз так и этак, Луиза сказал одно заветное слово, и пещера отворилась. Девочка кинулась к пещере, лишь на мгновение остановившись на входе, чтобы поймать луч. Внутри пахло тьмой и страхом. Было противно и неуютно, сыро.

Вновь девочка покрутила палочку, сказала нужное слово – в пещере заиграл лучик от зеркала. Стало немного веселее.

Всюду, куда попадал луч, земля и камни менялись – с них сползал странного цвета противный мох, и вырастала трава. Пещера была огромная, но тропинка совсем узкая: с одной стороны – огромный бездонный провал, с другой – черное озеро, кишащее неясными гадами.

Лучик вел ее упорно вперед. Время от времени над головой пролетали словно самолеты на бреющем полете, какие-то гадкие существа, от которых пахло пометом и страхом, существа были каких-то необозримых размеров, я бы сказал, невероятных размеров, в полете они шелестели огромным числом чешуек. Постоянно в воздухе что-то шумело, свистело и пищало – подземный мир был населен мерзкими проявлениями человеческого зла.

Луиза все поняла.

В этой пещере, которая вела к подземному логовищу Холопки – жили злые, гадкие мысли и злые, гадкие дела людей. Стоит кому-нибудь пожелать в отношении любого другого человека что-то гадкое или злое, это гадкое или злое сразу же появляется в каком-то гадком и злом, страшно неприятном виде в этой пещере. Все злые людские мысли никуда не исчезают – они все живут в этой пещере.

Прямо перед носом девочки раздался резкий взрыв и сильная вспышка света – это какая-то очередная гадость исчезла, человек, ее подумавший или сделавший, извинился перед кем-то, или сделал что-то доброе, или раскаялся искренне, или сходил к священнику в церковь и исповедался.

Перед Луизой открылась огромная пещера, правая ее половина была освещена желтым цветом, левая красным – в центре пещеры стоял трон. Трон был пуст.

Подул мертвый ветер, вокруг трона сгустилось черное облако мрака, облако пропало – на троне сидела царица Холопка. Луиза никогда ее не видела, но она ее сразу узнала – такой она ее себе и представляла из последнего бабушкиного рассказа.

Царица была в черном кружевном платье, с огромным стоячим воротником, на который сзади падала толстая черная коса, в которой вместо лент были заплетены змеи. На волосах у Холопки маленькая черная прозрачная корона, переливающаяся изнутри – у короны семь вершин – на каждой по черному бриллианту. В правой руке у царицы посох красного цвета, в левой – нет в левой ничего не было, на левой руке сидела желтая сова с огромными круглыми глазами, сова была будто мертвая. Позади трона стоял окаменевший олень, на спине у него сидел окаменевший совенок. Луиза едва сдержала крик – это были бедные Тишка и Егорыч.

Стояла гробовая тишина, все замерло. Только слегка трепетали перышки на голове совы и бешено сверкали глаза Холопки.

– Девочка! На землю от меня никто и никогда не уходи