Читать онлайн Женатик бесплатно

Женатик

Глава 1

ДАВИД

Опаздывает.

Новая няня для моих мальчишек, видимо, страдает топографическим кретинизмом, или не умеет следить за временем. Я же дал четкое указание, к какому конкретно часу необходимо подъехать.

Знатно оболванила меня новенькая. Из-за нее встречу перенес, чтобы лично обсудить нюансы предстоящей работы. А их, к слову, хренова туча. Я малышей люблю и требую максимальной сосредоточенности на детях. Сложно было в принципе решиться на то, чтобы подпустить к ним чужих. Ларису Андреевну, конечно, уже за родную принимаю. Она с нами с самого рождения. И огонь и воду с ней прошел, войну отрыжек и подгузников. Давно бы окочурился в детском дерьмеце, если бы не она.

Потер бороду, снова выглянул в окно. Телефон, который последние сутки не выпускал из рук, затрезвонил.

Соколов. Помощник мой вопил в трубку о том, что упустил с крючка Буторина – бандюгана и бывшего бизнес-партнера, сбежавшего с миллионами выручки от совместной сделки. Тварь подзаборная! Поклялся себе, что пришибу гада, когда найду. А я доберусь до него. Мальчишками клянусь.

Козел успел запрыгнуть на самолет до Кубы. Ну ничего. Я наказал Соколову брать билет на ближайший рейс и отправляться следом за ним. Разборки с Буториным – не первостепенный геморрой, как бы там ни было. Кто действительно меня коробил сейчас, так это претендентка на должность няни.

Лариса Андреевна советовала эту девушку. Майей, кажется, зовут. Умница, красавица, и так далее и так далее. С детьми ладит, в МГУ на бюджет поступила, педагогом собирается стать.

Только что-то я сомневался на ее счет. Опаздывать на первую встречу с потенциальным работодателем – дурной тон.

Затею приободриться кофе пришлось свернуть на той стадии, где я обжегся кипятком, после чего помчался за новой рубашкой. Громко выругался матом и испытал крошечное наслаждение, ведь приходится держать рот на замке в присутствии близнецов и быть паинькой. А с такой чокнутой работой и недальновидными дебилами, которым нужно надиктовывать каждый следующий шаг, сдерживаться почти что нереально.

Охрана известила меня коротким звонком о прибывшей к воротам незнакомке. Надо же, не прошло и года!

На ходу напяливая рубашку, отправился встречать нерасторопную мадмуазель у парадного входа в дом. Представлял, как первым делом отчитаю ее за опоздание, и уже от этого испытал моральное удовлетворение. Так вот она, старость? Хотя для своих тридцати восьми я весьма неплохо сохранился. В отличие от соседей по списку Форбс, не обзавелся пивным волосатым пузом, да и не облысел. От недостатка женского внимания не страдал. Наоборот, его обилие даже надоедало.

Открыл дверь, застегнув не все пуговицы, и наткнулся взглядом на молоденькую особу.

Застыл, как осел. Древний осел, по сравнению с девицей, которая по виду мне в дочери годилась.

Однако это только миловидным личиком она напоминала куклу. Огромные голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, бледные веснушки на крошечном носике, и губы – полные, алые и влажные. От нижней к V-образному подбородку стекла капелька, и во мне вспыхнуло непреодолимое желание слизать ее.

Вот же, старикана, бес попутал…

– Здравствуйте, я на собеседование, – обняв себя руками, длинноволосая шатенка дрожала, как осиновый лист, и стучала зубами. Попав под дождь, мерзла, в то время как я бесстыдно пожирал ее глазами.

А тело у чертовки выше всяких похвал. Сочное, молодое. Красивые, округлые бедра и точеная талия. Мой взгляд поднялся выше, к аккуратной груди среднего размера, между двойкой и тройкой. Идеально, мать вашу. А хуже всего то, что на девушке было платье. Короткое и легкое, с мелким цветочным принтом. Ткань облепила женское тело, полностью повторив все с ума сводящие изгибы.

Суворов, сукин сын, ты без пяти минут женатый мужик!..

МАЙЯ

Меня не предупреждали, что отец близнецов – живое воплощение секса.

Давид Суворов вдвое старше меня, но, боже упаси, как же он красив. Большой и сильный, как викинг, с густой светлой бородой и густой копной шелковистых пшеничных волос. У лазурно-голубых, глубоко посаженных глаз собрались мелкие морщинки. Взгляд – твердый, уверенный с сердитым подтоном.

Мой возможный будущий начальник встретил меня в полурасстегнутой рубашке. Кто я такая, чтобы сдерживаться и оставлять без внимания крепкую мужскую грудь?

Я заставила свои челюстные мышцы функционировать и пролепетала что-то про собеседование. Но разговаривать совершенно не хотелось, а только пускать слюни на Давида Дмитриевича. Честно, все мои мысли были сосредоточены исключительно на мощной шее Суворова и перекатывающемся остром кадыке… да и на всем, что находилось ниже головы.

Я разглядывала живого Аполлона, казалось, целую вечность. Забыв о поистине кошмарной дороге к дому бизнесмена. Я умудрилась заплутать в трех кругах Московского ада: перепутала станцию метро, затем назвала таксисту не тот адрес… Я не ветреная. С мозгами полный порядок. Просто переволновалась. С кем не бывает, не так ли?

Лариса Андреевна, хорошая знакомая моей тети, предложила мою скромную кандидатуру на должность нянечки. Нужно присматривать за маленькими детишками и помогать Ларисе Андреевне с ведением хозяйства по дому. Лучшего варианта летней подработки не придумать. А в сентябре начнется учеба.

С огромной неохотой подобрала с земли отвисший подбородок и не стала изучать светловолосого здоровяка в области брюк.

Ладно.

Я все-таки стрельнула туда глазками на секунду, но быстро вернула взгляд к серьезному лицу после того, как в голове зазвучал тревожный сигнал.

Он ведь помолвлен с какой-то актрисой.

– Майя? – спросил резко.

– Да.

Я попыталась обнять себя покрепче, чтобы скрыть торчащие соски. Как назло вместо бюстгальтера с поролоновыми чашечками надела кружевной бра. Очередное везение настигло меня в виде начавшегося ни с того ни с сего проливного дождя. Когда покидала свою панельную пятиэтажку в Люблино, солнце пекло беспощадно, и даже воздушное короткое платье ощущалось тяжеленным тулупом.

Суворов, похоже, пропустил мимо внимания реакцию моего тела на резкое изменение погодных условий. Иначе я бы сгорела от стыда прямо на крыльце огромного особняка, заметь он мои выпирающие соски.

Давид Дмитриевич произнес сухое: «Проходи», шире открыл входную дверь и повернулся ко мне спиной.

Я вновь приковала любопытный взор, куда не следовало…

Подавила хриплый стон, прикусив нижнюю губу, и взметнула ресницы вверх. Клянусь, у меня нет привычки созерцать вид чужих ягодиц в первый день знакомства. Однако этот мужчина так горяч, что мог бы составить достойную конкуренцию главным голливудским секс-символам…

ДАВИД

Девчонка едва слышно шуршала стройными ножками позади. Я постоянно оборачивался, убеждаясь, что ее присутствие мне не мерещилось.

Может, следовало уточнить, по адресу ли девица явилась?

А что? Случайности не случайны.

Мужик из соседнего рублевского дворца частенько развлекался с девочками по вызову. Не исключено, что Майя, с немым восторгом рассматривавшая холл, перепутала номера домов.

– У вас тут очень красиво, – очарованная приевшимся мне интерьером гостиной шатенка сделала оборот вокруг своей оси и по неосторожности наткнулась коленом об изогнутую ножку высокого столика. – Ой! – пискнула, прижав ладони к лицу. Фарфоровая китайская ваза с семисотлетней историей чуть не превратилась в горстку осколков. – П-простите… – девчушка уставилась на меня полными страха глазами.

Я кашлянул в кулак и поспешно отвернулся.

Пнуть бы себя по яйцам за то, что пялился на часто вздымающуюся алебастровую грудь Майи вместо того, чтобы укоризненно покачать головой и сделать ей замечание.

Застегнул пуговицу воротника… и тут же расстегнул. Воздуха стало не хватать. В присутствии промокшей до нитки привлекательной молодой девушки я тронулся умом и едва себя контролировал. Не дышал – чуть ли не рычал. Кровь прилила не к голове, а хлынула мощным потоком в пах. Ощутив болезненную пульсацию в штанах, я ускорил шаг.

Что Майя обо мне подумает, когда увидит хренов стояк?

Да. Я, вроде как, собираюсь жениться через месяц на Кате. Она великолепна по всем параметрам. Белокурая красавица, ноги от ушей, все «добро» свое, родное. Без грамма ботокса и силикона. Только вот секс в нашей семейной жизни случается реже, чем человечество видит парад планет. Ее постоянные разъезды по съемкам фильмов мне порядком осточертели, но Катя сразу сказала, что не променяет свою успешную карьеру киноактрисы на роль домохозяйки. Мальчишек хоть и любит, но мать им не родная…

Последний раз я трахал свою невесту в ночь, когда сделал ей предложение. Это было два с половиной месяца тому назад.

Два. Сраных. Месяца. Без. Качественного. Траха.

Я, черт возьми, мужчина в самом расцвете сил, и мне нужен регулярный секс. Необходим, чтобы не взрываться на подчиненных из-за каждого пустяка.

На измену не соглашусь из принципа.

От матери Илюши и Игната, своей бывшей покойной супруги, никогда налево не ходил, а ведь наша сексуальная жизнь тоже хромала из-за стремительно прогрессирующей остеосаркомы у Ангелины.

Паршивое это дело – трахаться без чувств, без привязанностей.

А на студентку, свалившуюся как снег на голову, у меня что-то екнуло. Ниже пояса. Торкнуло так, что аж вспотел. Похотливые мысли затуманили рассудок.

Может, отказать девушке с работой?

Но перед Ларисой Андреевной стыдно будет…

Злился на Катю, а самому удавалось ночевать в собственной спальне в лучшем случае раза три в неделю.

Майя задержится здесь до сентября. Это всего лишь на три месяца.

Я справлюсь.

Глава 2

МАЙЯ

Я заметно занервничала, когда Суворов пригласил меня в свой просторный кабинет, отлично проглядывающийся с улицы благодаря панорамному остеклению во всю стену. Он небрежно дернул рукой, указав на белое кресло из экокожи. Мол, чтобы я прижала свою пятую точку, наконец, и не попыталась снести какой-нибудь баснословно дорогой антиквариат.

Я послушно присела перед длинным письменным столом, полностью прозрачным. Давид Дмитриевич по-хозяйски сел в кресло напротив, положил руку на подлокотник и взглянул на меня с изогнутой бровью.

– Уверена, что справишься с работой? – задал вопрос с нажимом, оглядев меня с головы до плотно сведенных коленей.

Что-то в моем внешнем виде смутило его? Может, стоило принарядиться в какую-нибудь скучную блузку с брюками?

Я кивнула чересчур энергично, что даже шея хрустнула.

– Да! Безусловно, Давид Дмитриевич.

Судя по тому, как он сузил глаза до крошечных щелок, мои слова прозвучали недостаточно убедительно для того, чтобы заложить доверительный фундамент для наших будущих взаимоотношений.

– Тебе придется посвящать моим детям и этому дому все время, – закинул ногу на ногу и провел подушечкой большого пальца под нижней губой. – Не менее семнадцати часов в сутки быть начеку. Пренебрегать своими первостепенными нуждами, чтобы заботиться о моих мальчиках. Поэтому спрошу еще раз. Ты готова для этой работы?

Я понимала его педантство. И на все сто процентов осознавала степень ответственности, когда получила предложение о работе. Обдумывала плюсы и минусы сотни раз. Лариса Андреевна предупреждала, что выполнение обязанностей под началом Суворова может стать настоящим испытанием на прочность нервной системы.

Мне нужны деньги. А Давид Дмитриевич предлагал отличное вознаграждение, которого бы мне как раз хватило, чтобы к осени не беспокоиться ни о чем, кроме зубрежки.

– Я готова, – выпрямила спину и вложила всю уверенность в свой окончательный ответ. – Пожалуйста, не полагайтесь на мой юный возраст. Я не боюсь тяжелого труда. Пусть у меня нет рекомендательных писем и внушительного опыта за плечами, но я способная. Все схватываю на лету! Обещаю, вы не разочаруетесь, если наймете меня.

Если бы сомневалась в своих силах, не позволила бы вовлечь себя в это. Жизнь научила меня не сдаваться и добиваться своего. Я не из робкого десятка и привыкла к заблуждению, которое испытывают люди, знакомясь со мной.

Не будет ли звучать самодовольно, если я скажу, что выиграла в генетическую лотерею? С внешностью никогда проблем не знала. Еще в старших классах получила предложение пройти модельный кастинг, но это не мой путь. Я хотела зарабатывать на жизнь мозгами, а не лицом. Люди в первую очередь оценивают параметры моего тела и, основываясь на этом, выстраивают ошибочное мнение о том, какого человека я собой представляю.

Внешность ангела?

Но еще в детстве мне подрезала крылья родная мать, показав, каким жестоким может быть мир, и что люди не обязаны испытывать к тебе любовь только лишь по той причине, что вы одной крови.

Именно благодаря ее эгоизму я научилась заботиться о себе.

Знаю, что не пропаду. Знаю, что получу эту работу.

– Хорошо, – вздохнул Суворов. Наклонился к столу и протянул мне черную папку. – Ознакомься с договором.

Боже, боже, боже!

Я принята?!

– Я… спасибо! – задыхаясь от нахлынувшей радости, буквально выхватила у него из рук контракт.

Мне потребовалось прочесть все по второму и третьему кругу. Буквы расплывались. Хотя об адекватном восприятии информации не могло идти и речи. От скачка дофамина в организме сердце отбивало чечетку, пальцы вспотели так, что оставляли влажные следы на плотной белой бумаге. Да и усидеть на месте получалось с большим трудом.

Хотелось расцеловать Давида Дмитриевича в знак благодарности!

– Есть какие-нибудь вопросы? – поинтересовался мой босс.

Я ведь уже могу считать его своим боссом, верно?

Нет-нет! Сперва нужно подписать договор.

Взглядом я принялась лихорадочно исследовать пространство на письменном столе мужчины, восседавшего с важным видом передо мной. Где же у него канцелярские принадлежности?..

– Вопросов нет, – пролепетала я воодушевленно. – Я на все согласна! Где расписаться?

Уголки его губ поползли вверх.

– Вот здесь, – магическим образом выудил откуда-то перьевую ручку «Паркер» и указал точное место для моей подписи. – На каждом листе.

Я справилась с этой задачей за считанные секунды, соскочила с кресла и положила контракт перед ним. Суворов задержал взор на треугольном вырезе моего платья и, сглотнув, поднял красивые глаза.

ДАВИД

Что не так с этой девчонкой?

Почему перспектива прозябать лето, стирая и убирая за трехлетними детьми, так осчастливила Майю? Разве ей не хотелось в это беспечное перед университетом время развлекаться с друзьями… со своим парнем?

Дело в деньгах. Это дураку понятно. Но такая неблагодарная работа несопоставима с обладательницей потрясающей внешности. Место Майи не здесь, а среди ангелов Victoria’s Secret. Она должна ярко сиять в свете софитов, расхаживая в роскошном белье по подиуму, услаждать мужской глаз со страниц «Playboy» будоражащими образами.

Она побудила во мне худшие пороки, всего-навсего стоя передо мной внаклонку в мокром платье из масс-маркета, без макияжа. Смотрела на меня своими привлекательными задорными глазами с такой беззаветностью и благодарностью, словно я ей жизнь спас.

Единственную мысль, которую мой оскудевший разум был способен транслировать, это импульсивное рвение притянуть девушку к себе и поцеловать ее.

– Спасибо за ручку, – Майя закрыла колпачок и, ослепительно улыбнувшись, засунула ручку в нагрудный кармашек моей рубашки.

Мгновение, когда шатенка оказалась в опасной близости от моего лица, я пропустил через себя и прочувствовал, как чертов год. Превратившись в примитивное существо, уставился в ложбинку между упругих грудей и чуть слюну не пустил.

Твою ж мать!

Схватил девчонку за запястье и встретился с взглядом испуганной лани.

Если не оттолкну ее сейчас же, то разложу прямо на столе. И плевал я на последствия.

– Не делай так больше, – пригрозил, цепляясь за последнюю крупицу самообладания.

– Извините, Давид Дмитриевич!..

Она вырвала руку из захвата и быстро отпрянула.

Да. Вот так. Лучше я буду выглядеть в ее глазах тираничным деспотом с эмоциональным расстройством, чем старым извращенцем, не способным контролировать похоть.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотала Майя, пятясь к двери.

Я собирался встать, чтобы проводить ее. Но моя эрекция решила, что это не самая удачная затея.

– Надеюсь, помнишь, в какой стороне находится выход, – отчеканил с холодом.

– Ага. В смысле, да. Помню.

Она нервно теребила влажные концы темных волос.

– Когда я могу приступать к работе?

Я напряженно почесал висок.

– С завтрашнего дня?

– Хорошо. Нуу-у… Я пойду.

– Иди.

– До свидания, Давид Дмитриевич.

– До завтра, Майя.

Как только она вышла из кабинета, я кое-что понял.

Когда Майя подписала контракт, я расписался в собственном смертном приговоре.

Глава 3

МАЙЯ

Перед тем, как впустить меня в частные владения Суворова поистине королевских размеров, секьюрити провел доскональный осмотр моих личных вещей. Мне так хотелось съязвить, что я поторопилась и забыла арсенал автоматов с переносной химической лабораторией для создания биологического оружия дома, но вряд ли мою шутку оценили бы.

Мужчине в черном костюме потребовалось полчаса, чтобы вывернуть всю мою одежду, нижнее белье и гигиенические принадлежности. Он с абсолютно невозмутимым видом вскрыл даже коробочку с тампонами. И уже после того, как я трижды успела сгореть от смущения, одобрил допуск к дому.

Я наспех запихала вещи, успев оплакать испорченный порядок, и засеменила по мощеной дорожке от дома для персонала-охраны к громадной резиденции с отделкой фасада из натурального камня.

На крыльце меня ждала Лариса Андреевна. Невысокая женщина с короткой стрижкой, в светлых брюках и голубой блузке свободного кроя широко улыбнулась, завидев меня издалека.

Моя фея-спасительница пошла на встречу и любезно перехватила у меня ручку чемодана.

– Как добралась? – спросила она, обнимая и целуя меня в щеку.

– Без приключений, – я хихикнула.

Частенько приходилось влипать в дорожные авантюры, однако сегодня фортуна улыбнулась мне, и я не забрела куда-нибудь в Красногорск.

– Дети в садике до обеда, так что у тебя будет время осмотреться немного.

Отлично.

Моя работа требовала постоянного проживания рядом с детьми, поскольку я могу понадобиться в любой момент.

Лариса Андреевна проводила меня до спальни на мансардном этаже и дала наказание, что, как только расположусь, должна буду спуститься на первый этаж.

Моя комната просторная, светлая и чистая. Большое круглое окно, двуспальная кровать с высоким изголовьем и на ножках, письменный стол, широкий гардеробный шкаф и огромный телевизор, расположенный на тумбе напротив спального места.

Я поставила чемодан и спортивную сумку у кровати. Заметила еще одну дверь помимо той, что вела в коридор. За второй находилась хоть и маленькая, но личная душевая комнатка.

О-бал-деть!

У меня никогда не было своего персонального уголка. Проживание у тети Миланы, старшей сестры моей блудной матери-кукушки, я бы охарактеризовала так: «В тесноте, да не в обиде». Грех на что-либо жаловаться, в моем-то положении. Я и без того была бесконечно благодарна этой великой, героической женщине, которая приютила сиротку, впустила в свою жизнь и подарила такую любовь, о которой я не смела просить. А ее дочь, Софка, моя сестра и самый-самый лучший в мире друг. Мы с ней ровесницы, но Софка с кровью из носа не перестает доказывать, что старше, потому что родилась на семь месяцев раньше.

Не отклоняясь от маршрута до кухни из-за страха заплутать в веренице помещений, схватилась за живот от ударившего в ноздри аромата выпечки. Лариса Андреевна выудила из встроенного духового шкафа противень с румяными чесночными булочками. Я чуть в обморок не упала от разыгравшегося дикого голода. Со вчерашнего вечера и крошки в рот не брала.

– Перекусим?

На ее предложение охотно закивала и присела на высокий стул у кухонного островка. Лариса Андреевна попросила меня переложить булочки на тарелку, а сама занялась приготовлением чая, попутно рассказывая, что где находится.

– Основную часть продуктов мы храним в большом холодильнике в подвале. Мясо, рыбу, консервы, крупы, овощи… Позже спустимся с тобой туда, и все сама увидишь. Закупаемся в магазине в выходные сразу на неделю. Фрукты и овощи привозят свежие, ежедневно. Курьер обычно подъезжает к восьми часам утра.

Я стащила с тарелки одну пышную, теплую булочку и прилично надкусила.

Лариса Андреевна вернулась к кухонному островку с двумя чашками черного чая. Протянула одну мне.

– Тебе придется готовить, – женщина села на соседний стул. – С этим проблем не возникнет?

– Я люблю готовить.

В свободное от учебников время. Это, своего рода, способ медитации. Софка всегда поражалась, как замешивание дрожжевого теста в ручную может оказывать релаксирующее свойство на кого-либо вообще, и называла меня инопланетянкой из-за странных методов расслабления.

– Тогда ужины остаются на тебе. Первую твою неделю я здесь круглосуточно. А потом, как обживешься, привыкнешь к обстановке и познакомишься с детьми, буду уходить в шесть вечера, – инструктировала Лариса Андреевна. – С середины июля на месяц делами будешь управлять сама. У меня отпуск.

Она замолкла, обратив внимание на мой зверский аппетит. За пару минут я умяла целых четыре булки!

– Давид Дмитриевич тоже обожает их, – сказала с улыбкой.

Я рефлекторно стала жевать медленнее, вспомнив вчерашнее собеседование.

Не забуду эту свирепость, вспыхнувшую в красивых глазах мужчины, и то, как он схватил меня за руку. Спровоцировал адреналиновый шторм и натянул мои нервы до упругих струн. Не отпускал, словно не хотел. Словно боролся с желанием устранить все препятствия между нами…

– …Ты слушаешь, Майя?

Я встрепенулась и сфокусировала взор на Ларисе Андреевне.

Разумеется, я прослушала все, что она говорила после: «Давид Дмитриевич обожает…». Мозг отключился.

– Будь внимательнее, дорогая, – беззлобно пожурила. – Я за тебя головой отвечаю, поэтому прошу быть предельно осторожной. Во всем. В действиях, в высказываниях… Давид Дмитриевич непростой человек. Он жесткий, но не жестокий. Склонен баловать близнецов, однако я всегда его торможу. И тебе придется.

Мысль о конфронтации с Суворовым опалила мои щеки огнем.

– Простите. Я поняла. Я буду стараться!

– Знаю, милая, – женщина потрепала меня по тыльной стороне ладони и кивнула на булочки. – Кушай еще. Кушай. День предстоит тяжелый.

А день выдался не просто тяжелым. Это настоящая катастрофа. Столько информации запоминать не приходилось даже при подготовке к ЕГЭ. Лариса Андреевна предусмотрительно подготовила для меня памятку. Но называть этот сборник правил и примечаний на пятьдесят страниц буклетиком язык не поворачивался.

Первостепенной задачей было ознакомиться и запомнить расписание близнецов. Подъем, завтрак, садик, обед, мультики, дневной сон, развивающие игры и уроки, полдник, ужин, еще немного мультиков, сон. Это в общих чертах. Помимо данного алгоритма действий я обязалась выполнять побочные поручения, связанные с ведением хозяйства по дому.

Лариса Андреевна так ловко справлялась с детьми, что я не представляла, как сумею продвинуться до ее уровня.

А мальчики – чудесные. Пухлощекие, светловолосые, голубоглазые ангелочки, так похожие на своего привлекательного викинга-отца. Вроде я им понравилась. Особенно Игнату. Он так заливисто хохотал, дергая меня за волосы.

К вечеру мозг кипел, а ноги отказывались ходить.

Мне едва хватило сил, чтобы прочесть на ночь сказку близнецам и дождаться, когда они сомкнут глазки, погрузившись в крепкий сон. Но усталость взяла свое, и я задремала на полу между кроватками, так и не сумев встать на ноги.

Я проснулась с резким рывком в постели.

«Проспала!» – эта мысль почему-то прочно засела в голове, и я включила автопилот, даже не взглянув на время в телефоне.

Нетвердой походкой зашуршала в ванную, чтобы быстренько умыться и почистить зубы. Только когда взяла щетку и выдавила на нее мятную зубную пасту, поняла, что что-то не так.

Я ведь уснула в детской. И это последнее, что отчетливо помнилось мне перед тем, как я погрузилась в сон вслед за близнецами.

Но почему я проснулась в своей комнате?

Хотелось верить, что я добралась самостоятельно, и Ларисе Андреевне не пришлось тащить меня на другой этаж… Или Давиду Дмитриевичу.

Я потрясла головой и принялась с усердием водить щеткой по зубам.

Нет. Он бы просто меня разбудил. Как и Лариса Андреевна.

Оценила состояние волос на чистоту и кивнула, согласившись со своим отражением с тем, что еще денек протяну без мытья головы. Сушить эту гриву длиной до талии – сплошная каторга. Еще как назло мой старичок-фен отправился на вечный покой, отслужив свою четырехлетнюю службу.

Я заплела свободную косу, стянула вчерашнюю одежду и достала из не разобранного чемодана первые попавшиеся вещи. Короткую белую футболку с черными шортами. К счастью, я все-таки не проспала, поэтому успевала попить кофеек и позавтракать.

Я вошла на кухню, сладко потягиваясь с широко поднятыми вверх руками и полным отсутствием сомнений, что в начале седьмого утра вряд ли кто-то станет торчать у кофемашины.

Кто-то в отутюженной рубашке с перекинутым через шею не завязанным галстуком и растрепанными пшеничными волосами.

Кто-то, кто повернется на звук моих шагов в самый неподходящий момент и уставится удивленно сперва на мое заспанное лицо, а после опустит потемневший взор к обнаженному животу.

– Ой! – я резко опустила руки и схватилась за край футболки, чтобы натянуть ее ниже пупка. – Я… извините…

Черт, черт, черт! Ну почему уже вторая встреча с Суворовым заставляет меня утопать в стыде? Боюсь, как бы это не превратилось в закономерность…

Щеки вмиг зарделись, и я бы с удовольствием сейчас сунула лицо под ледяную проточную воду из-под крана.

– Майя, – сипло пробасил голубоглазый бородач. Взялся за один конец галстука и медленно сдернул с шеи. – Доброе утро.

Почему он не отворачивался? Рассматривал меня пристально, отчего жар, концентрировавшийся на лице, теперь плавно стекался к нижним конечностям. Щекочущее покалывание волной пронеслось по спине. А внизу живота стало так тепло, что если бы я дотронулась до кожи, отдернула бы пальцы с шипящим звуком.

Будет ли выглядеть странно, если я развернусь и убегу?

Впрочем, не важно. Я и без того на самом дне. Одним конфузом больше, одним меньше…

Мысленно стукнула себя кулаком по лбу.

Так, соберись, Майя.

– Прошу прощения, не хотела вам помешать.

Если бы знала, что Суворов жаворонок, а не сова, и бодрствует в такую несусветную рань, то ни за что бы не пересеклась с ним в подобном виде. Может, о его распорядке дня написано в книжке памяток, которую дала Лариса Андреевна? Я пока что успела прочесть около половины.

Давид Дмитриевич… все-таки взрослый мужчина, а я веду себя беспечно.

– Ничего, – произнес с хрипотцой, наматывая галстук на кулак.

Я вздохнула полной грудью, когда Суворов отвел взгляд.

В его движениях прослеживалась легкая рассеянность, когда он взял кружку с ароматным кофе и зашагал ко мне, чтобы покинуть кухонную территорию.

Мое тело моментально сделалось непослушным и будто весившим целую тонну. Я загораживала проход, поэтому Суворову пришлось остановиться и вскинуть бровь, как бы спрашивая: «Может, уйдешь с дороги?».

Я бы с удовольствием!..

Но от завораживающего вида его высоченного роста и широких покатых плеч впала в кратковременный сопор. И на скорейшее шевеление ногами не повлияла даже образовавшаяся между бровей Давида Дмитриевича глубокая складочка, выражающая его кончающееся терпение.

– Майя, – со вздохом он положил руку с намотанным на нее галстуком мне на плечо и надавил, мягко сдвигая в сторону. Пронизывая стальным взором, чуть наклонился к моему уху и грубым тембром сказал: – Я начинаю жалеть, что нанял тебя.

Обошел, задев плечом, и ушел.

Я простояла в оцепенении минуту, а, может, и дольше.

Наконец, когда невидимые оковы спали с рук и ног, судорожно всхлипнула и впилась зубами в нижнюю губу, пытаясь унять предательскую дрожь в подбородке и сдержать непрошеные слезы.

Глава 4

ДАВИД

Прихватив со спинки дивана в гостиной пиджак, я вылетел из дома. Покрывал проклятиями каждый сантиметр сексуального тела Майи… а хотелось бы поцелуями.

Из штанов скоро пар повалит!

Дерьмо. Я не курил целый год, но рука невольно потянулась к пачке «Marlboro», завалявшейся в автомобильном бардачке. Выудил сигарету и зажал фильтр зубами, откинувшись на спинку водительского кресла.

И все из-за новенькой нянечки. Выперлась в непозволительно крошечной футболке и трусах – потому что язык не поворачивался назвать эту мизерную тряпочку, обтягивающую красивые женские бедра, шортами.

Я поднес зажигалку ко рту, но помедлил с тем, чтобы подпалить табак.

Может, не стоит снова начинать это падкое дело? Хрен ведь избавлюсь от зависимости. Задницу надрывал, чтобы бросить и не дышать на своих пацанов никотином. Да и Катя будет пилить мозг. Мы еле-еле урегулировали конфликт, вызванный на почве ее предпочтений в еде. Все докатилось до того, что в своем собственном доме питался на отдельной кухне, чтобы не травмировать свою будущую женушку.

Катя двинута на йоге и веганстве. А я мужик. Я мясо люблю. Во всех его формах и любой прожарке. На одной траве не выживу и просру от отупения бизнес, который с таким усердием выстраивал много лет.

– Зараза, – выплюнул сигарету и завел Кадиллак Эскалейд.

Проехал через ворота и врубил рок на полную громкость, чтобы как-то заглушить поток мысленного разврата, пока ехал по Рублевскому шоссе. Но эротические фантазии о молоденькой красавице не поддавались контролю. Вспоминал ее прелестные стройные ножки и маленькие пальчики, покрытые розовым лаком. Пришлось сдавить в ладони подтянувшиеся к стояку яйца и прибавить мощность звука стереосистемы.

Гребаный недотрах.

Дожить бы до возвращения Кати и затащить ее в спальню как минимум на сутки. А до этого времени не пересекаться с Майей. Ни утром, ни вечером. Обходить за километр ее спальню.

Каких трудов мне стоило сдержаться вчера вечером. Вернулся и перед сном решил заглянуть к близнецам, чтобы проверить их. И увидел Майю. Прислонившись спиной к кроватке Игната, она уснула с книгой сказок в руках.

Не смог пройти мимо и отнес вымотавшуюся бедняжку в ее комнату. Уложил в постель и как полный придурок пялился на безмятежный сон красотки, сражаясь с чудовищным желанием дотронуться до нее.

Понятия не имел, что со мной творилось. И дико бесился, что ненормальная помешанность на шатенке лишь крепчала. Мне бы думать о скорой свадьбе с Катей, а не пускать слюни на незнакомую девчонку, которая к концу лету покинет мой дом, и вряд ли я ее когда-нибудь увижу вновь.

Озабоченный кретин…

***

– Доброе утро, Давид Дмитриевич!

Так глубоко провалился в темный колодец извращенных раздумий, что не помнил, как поднялся на лифте и вошел в приемную. Оторвал взгляд от телефона и рассеянно кивнул секретарше.

– А, да, здравствуй, Алиса.

Проигнорировал вышедшую из-за стола высокую брюнетку с прижатым к пышному бюсту рабочим планшетом и ускорил шаг, направляясь к своему кабинету.

– Давид Дм…

– Попридержи энтузиазм, дорогая, – открыл дверь и перед тем, как захлопнуть ее перед курносым носом Алисы, обернулся через плечо к подчиненной. – Давай начнем через полчаса.

Она поправила очки в широкой черной оправе.

– Хорошо. Желаете кофе?

Я улыбнулся.

– Читаешь мои мысли. И сделай-ка покрепче.

Ничто не помогало отвлечься от навязчивого образа полуголой молоденькой нянечки своих детей, как адский завал по работе.

Преимущество моей руководящей должности в том, что я был смертельно занят ВСЕГДА. Я вполне бы мог переехать в офис на семидесятом этаже башни Москвы-Сити и не отрывать телефон от уха, отвечая на сотни звонков в день. Мне нравилась бешеная динамика ведения бизнеса, возбуждали пополнявшиеся банковские счета и возможность роста, продвижения и расширения своего детища. Но у этого была непомерно высокая цена – время с семьей, которым приходилось жертвовать.

Я вкалывал как проклятый, чтобы обеспечить Илье и Игнату лучшую жизнь, чтобы сыновья могли с гордостью носить мою фамилию и, возможно, продолжить мое дело.

Домой вернулся после полуночи. Зверски устал и мечтал поскорее завалиться в постель.

Малыши крепко спали. Лариса Андреевна посапывала в гостиной, так и не досмотрев бразильскую мелодраму. Я накрыл ее пледом, выключил телевизор и сделал небольшой обход по дому.

Интересно, Майя уже легла?

Поднялся в свою спальню, принял душ и вышел на балкон.

– Катя пришибет, если узнает, – с усмешкой пробормотал самому себе, покрутив в пальцах сигарету.

Прикурил и размял шею, прислонившись к балконным перилам бедром. От соприкосновения с холодным белым камнем покрылся мурашками. Нужно было напялить что-то на тело, но я выперся с голым торсом прямиком из ванной в прохладу ночи.

Сделал долгожданную затяжку, наполнил легкие горьким дымом и с кайфом прикрыл веки.

Тут же распахнул глаза, услышав всплеск воды.

С балкона моей спальни открывался отличный обзор на внутренний двор. Качественное освещение позволило мне заметить движение у бассейна.

Майя.

Она встала у шезлонга, огляделась и стянула, виляя бедрами, те самые утренние шортики.

Я забыл свое собственное имя, засмотревшись на подтянутую попку в черных трусиках.

Собралась поплавать в поздний час?

Однако на этом мое мучение не закончилось. Малышка огляделась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии поблизости нежеланных зрителей, и избавилась от топика… под которым не оказалось ни верха купальника, ни бюстгальтера.

Я едва не сломал зубы в крошку, стиснув их с сумасшедшей силой. Прокусил пополам сигарету. Ну и хрен с ней.

Майя взмахнула роскошными темно-шоколадными волнами, изящно нырнув в воду.

Я чуть не взвыл.

С шипением задышал и вцепился пальцами в каменное балконное ограждение, внимательно наблюдая за перемещением девушки под водой. Заключенная в ореол голубоватой подсветки на дне бассейна, она плавно извивалась, болтая ножками. Не выныривала довольно долго. Всплыла на поверхность, когда пересекла всю длину водного пространства и облокотилась о бортик.

Вытерла с лица лишнюю влагу и чуть покачнулась, на неуловимое мгновение засветив охренительными сиськами. От быстрого движения они упруго колыхнулись. Майя потерлась аккуратными розовыми сосками об угол бортика и вновь нырнула.

Я собрал в кулаки последние крупицы самообладания и ушел с балкона, громко хлопнув застекленной раздвижной дверью.

Сукатвоюмать!

Это невозможно…

Это безумие…

У меня же точно крышу сорвет, если паршивка продолжит совершать подобные выходки и дальше!

Я расхаживал по комнате, выцеживая ругательства. Поправлял выпирающий через боксеры и домашние штаны член. От безысходности даже о дрочке подумал. Не баловался мастурбацией со студенчества. Да и не возникало такой необходимости – всегда подворачивалась обладательница прелестного умелого ротика и тугой киски.

Почувствовал себя ущербно, когда давление в паху приобрело невыносимый характер, что причиняло жгучую боль, и пришлось взяться за член.

Сжать в кулаке у основания и начать остервенело наяривать до тех пор, пока жажду до сексапильного тела одной горячей особы не накрыло оглушительной волной.

Глава 5

МАЙЯ

Первая неделя моей работы нянечкой подошла к концу. Даже начало казаться, что я привыкла к неусидчивости близнецов и их неутомимой жажде исследовать все вокруг себя. Игнат и Илья требовали постоянного внимания, могли капризничать и устраивать истерики, но при этом не теряли очарования, от которого накрывало смертельными волнами умиления.

Мы с Ларисой Андреевной прекрасно справлялись, подменяя друг друга и распределяя задачи по дому и с детьми. Сложно вообразить, как ей удавалось держать под все под контролем столь продолжительный срок в одиночку, и не удивительно, что это подкосило ее здоровье. Внутренности скручивало в морской узел, как только я ловила себя на мысли, что в скором времени Лариса Андреевна перекинет все обязанности на мои плечи.

В субботу после обеда она забрала малышей на часовую прогулку по поселку «Зеленая Лощина», а я, воспользовавшись долгожданным отдыхом, растянулась на шезлонге у бассейна. Переоделась в купальный костюм, запаслась целым кувшином содовой и ватсапе позвонила Софке.

Она ответила почти моментально и переключилась на видеовызов.

– Надо же, соизволила позвонить! – фыркнула обиженно кареглазая блондинка.

Я пригляделась к экрану телефона.

– Перекрасилась опять?

– Только корни осветлила.

– И подстриглась?

– Да нет же! – Софка схватилась за свой мышиный белобрысый хвост, который отращивала два года, и потрясла перед камерой. – Видишь? Концы сечься перестали. Я же говорила, что та корейская сыворотка с улиточной слизью чудодейственная.

Я рассмеялась, схватившись за живот.

– Точно. Все дело в слизи.

– Скучаю по тебе, – сестра захныкала, перевернувшись в кровати. В деталях мелькавшего заднего фона я узнала нашу комнату, и мое сердце сжалось от тоски. – Почему так долго не звонила? Видишь, из-за беспокойства у меня прыщи полезли!

– А ты больше лицо руками трогай. И поменьше шоколадных батончиков на ночь уплетай, – пожурила Софку, пытаясь изобразить серьезный вид, но у самой щеки от улыбки чуть не треснули.

– Я не виновата, что только сладкое помогает мне скрасить невыносимую боль от расставания с Ваней, – она драматично вздохнула.

– Врешь, как дышишь. Ты просто сладкоежка.

К тому же, после расставания с нашим бывшим одноклассником Ваней Соколовым она встречалась с Денисом, Максимом и Олегом… и всегда становилась инициатором разрыва. Сердцеедка и лгунишка. Однако по эксклюзивному признанию самой Софии Гребцовой, именно с Иваном у нее произошла та самая «химия», о которой сестра с упоением читала в книжках и видела в кино.

– Не умничай. Я вообще-то старше.

– И при каждом удобном случае напоминаешь мне об этом.

– Да. Смирись. И люби меня такой, какая я есть.

– Люблю-люблю-люблю, – я послала ей серию воздушных поцелуев.

Она поймала их через экран и в своей уникальной манере провернула обряд ответных жестов.

– Ты сегодня отдыхаешь? Может, на пляж махнем? Погодка замечательная, да и как раз выгуляю свою обновочку, – Софка спрыгнула с кровати и достала из шкафа летнее красное платье в белый горошек.

Я показала большой палец вверх.

– Суперское.

Плеснула в высокий стакан газировку и сделала несколько маленьких глотков. Несмотря на то, что поставила кувшин в тенек, напиток нагрелся от каменного настила у бассейна и утратил спасительную прохладу. Солнце пекло нещадно, и я рисковала обгореть даже с нанесенным на кожу плотным солнцезащитным кремом.

– Я бы с удовольствием, – согнула ноги в коленях, поставила горячий телефон на живот и сложила руки в молитвенном жесте. – Но вряд ли у меня есть в запасе столько времени, чтобы уехать с Рублевки.

Сестра поникла, но кивнула.

– Как ты справляешься, Майя? Все хорошо? Отец мальчиков тебя не обижает? А мадам его? Кстати, посмотрела я парочку фильмов с участием этой Екатерины Орловой, – миловидная блондинка покачала головой и изобразила приступ тошноты. – Ее лицо заменили кирпичом? Потому что я совсем не наблюдала эмоций.

Я прикусила нижнюю губу и отвела взгляд от экрана.

– С невестой Давида Дмитриевича еще не встречалась. И нет. Он меня не обижает.

Лучше бы обижал, чем избегал, как прокаженную.

– Точно? Кто знает, что у этих миллиардеров на уме. Не вздумай там оставаться, если окажется, что под личиной серьезного бизнесмена скрывается психопат-извращенец.

– Сонь, ну ты чего такое говоришь?! – зашипела на сестру и посмотрела направо, затем налево.

Выдохнула с облегчением. Было бы ужасно стыдно, окажись Лариса Андреевна поблизости…

Вот только ситуация приняла наихудший оборот, и за спиной послышался низкий кашель.

Я так резко дернулась на шезлонге, что чуть не свалилась с него.

Моему шоку не было предела, когда ошарашенным взглядом я обнаружила присутствие Суворова. Держась за ручку распашной стеклянной двери, а другую спрятав в кармане серых брюк, он смотрел на меня в упор. Хмурил густые русые брови и двигал нижней челюстью, будто жевал невидимую зубочистку.

С какого момента Давид Дмитриевич слышал наш разговор?!

Сестра пискнула: «Вот блин!» и с поразительной оперативностью завершила видеозвонок.

Софка… коза!

– Майя.

Громоподобный голос Суворова запустил в моем сжавшемся под напором сварливого взгляда естестве необратимый защитный механизм. Я испустила судорожный вздох и превратилась в неподвижное изваяние, как зверек перед неминуемой опасностью.

– Оденься и давай поговорим.

Он с силой закрыл дверь, скрывшись в глубине первого этажа.

Прозвучавшие слова были единственными, сказанными им в мой адрес за последние дни. До этого ужасно неловкого случая я не встречалась с Суворовым. Почему пришла к выводу, что отец близнецов избегал меня? Потому что Лариса Андреевна общалась с ним, как и прежде. Они пили по вечерам кофе и обсуждали поведение мальчиков.

Меня же для Суворова будто не существовало.

***

Как же некстати он появился. Я ожидала его возвращения к позднему вечеру, как и обычно.

Под рукой у меня была только теннисная юбка. Я натянула ее поверх плавок-бикини на завязках и поспешила за Давидом Дмитриевичем. Нагнала его у широкой парадной лестницы с роскошным элементом ограждения – коваными перилами, обрамляющими светлые ступени. Хотела попросить дать мне минутку, чтобы переодеться, однако начальник зыркнул так, что у меня тотчас пропал дар речи.

– Почему ты позволила себе разговаривать с подружкой по видеосвязи? Напомнить тебе пункт из договора? – сходу набросился с укором. – Никакой видео и аудио съемки в пределах территории моего дома, – его ноздри широко раздавались, а в глазах сверкали молнии. – Никакой болтовни в рабочее время. Ты можешь открывать рот, только когда выходишь за ворота.

Приблизился на один широкий шаг и уперся злющим взглядом в мое раскаивающееся лицо. Это его накрыло гневом из-за самого факта звонка, а что, если он слышал все ужасные комментарии Софки?

– Мне очень жаль, – я взволновано увлажнила губы, проведя по ним кончиком языка. – Такого не повторится. Обещаю. Мы не затрагивали темы вашей семьи!

– Ложь, – безапелляционно отрезал.

Значит, слышал…

Суворов сделал еще шаг, подойдя ко мне почти вплотную.

– С какой стати я должен дать тебе очередной шанс? – понизив голос до рычания, «загнал» меня в ловушку. – Почему ты нарушаешь правила, Майя? Тебе такое нравится? С виду – божий прелестный ангелочек, а в душе – бунтарка?

Я прижалась спиной к поручню и обхватила пальцами металлические черные балясины, чтобы не свалиться замертво от аритмии.

Я собралась с духом и подняла голову, чтобы посмотреть в его бирюзовые глаза с коричневыми крапинками.

– Ты особенная, что ли? – с жесткой усмешкой бегло окинул меня высокомерным взглядом.

– Нет, – от страха пульс стучал в ушах. – Нет, Давид Дмитриевич. Пожалуйста, простите.

– Майя, – вздохнул Суворов и подался вперед, чтобы опереться ладонью о поручень. Я громко сглотнула, проследив за положением его крепкой руки в считанных сантиметрах от моей талии. Черт, как же жарко и душно стало. – Скажи, за кого ты меня принимаешь?

Я… что?

– По-твоему, я простак, который будет спускать малолетке с рук ее проступки?

Я заторможено покачала головой, не сдержавшись и опустив взор к надменным, бледно-розовым губам Суворова.

– Хорошо. Тогда избавься от беспечности, – он сделал небольшой рывок к моему лицу. Замер в волнующей близости, протяжно вдохнув через нос. – Иначе уволю.

Сердце пропустило удар.

– Я вас поняла, – не знаю, услышал ли он мой тихий лепет.

– Надеюсь, – Давид Дмитриевич не двигался, изучал пристально мое лицо, словно увлекательную скульптуру.

Я чуть отвернула голову, подставив под обжигающее дыхание мужчины щеку. Испугалась, что совершу какую-нибудь глупость… Его аромат – терпкий, цитрусовый, подчеркивающий северный нрав Суворова, – врезался в ноздри, и я сипло, очень тихо застонала от удовольствия.

– Я рассчитываю на твою благоразумность, Майя, – от того, как моя имя перекатывалось у него во рту, словно он распробовал его на вкус, я почувствовала прилив тепла к лицу.

Невыносимо… мучительно… жарко. То ли от резкого скачка температуры воздуха; то ли от Суворова, горячего сексуального викинга; то ли от раскаленного напряжения, тугого как натянутая тетива, сосредоточившегося между бедер.

Переминаясь с ноги на ногу от нарастающей пульсации в чувствительном бугорочке, трущегося об ткань бикини, я так хотела дотронуться до себя, чтобы унять сладкую истому. Но и шага в сторону сделать не решалась без разрешения Давида Дмитриевича.

Его внимательный взгляд опустился ниже моих ключиц, и я вовсе перестала дышать, когда мускулистый блондин заострил внимание на ложбинке. Суворов не смотрел… он глазами пожирал мои груди.

– Майя, – произнес с рыком, словно изнуренный длительной жаждой путник.

Сократил расстояние между нами. На сантиметр. И еще на один. И еще. Пока не подобрался к моему рту и вдруг остановился в миллиметре. Наполнил легкие воздухом, соприкоснувшись тканью светло-бежевой рубашки с моими торчащими вершинками.

Он хотел чего-то большего, не только раздевать меня взглядом. Кусал себя за губу, сдерживаясь.

И я хотела.

О, боги. Как же мне хотелось притянуть этого крепкого бородатого воина и запрыгнуть на него.

Если бы не куча «но».

Например, невеста, дети, социальная пропасть, большая разница в возрасте…

Софка наверняка сказала бы что-то вроде: «Чокнулась! Он без пяти минут женатик!».

Именно поэтому нельзя срываться, даже если желание сжигало нас изнутри.

К огромному облегчению, со стороны холла послышался голос Ларисы Андреевны и заливистый смех близнецов.

Суворов моментально пришел в себя. Сморгнул пелену вожделения и отшатнулся. Потупив взгляд, пригладил светло-золотистого оттенка пряди, спавшие на лоб, отвернулся и быстрым шагом взял курс к сыновьям.

Глава 6

МАЙЯ

Вторая неделя тянулась дольше первой. По внутренним ощущениям к наступлению очередных выходных я почему-то была твердо уверена, что отпахала во дворце Суворова (а иначе эту восхитительную архитектурную махину не назвать), по меньшей мере, месяц.

Как и предупреждала Лариса Андреевна в мой первый день, со второй недели ее пребывание здесь значительно сократилось; с наступлением шести часов вечера она чуть ли не вприпрыжку бежала от хлопот, предвкушая скорый отпуск.

Илюша и Игнат слушались меня во всем. За исключением редких случаев, когда желание покапризничать одерживало верх.

Мальчишки решились устроить субботу Днем Бунта и ругались между собой чуть ли не с самого пробуждения. Дрались из-за игрушек, пытались отнять друг у друга одежду, совершенно одинаковую и отличавшуюся только цветом. А во время обеда Илюшка выступил с заявлением, что отныне не собирается кушать на стуле для кормления.

– Нибудю нибудю нибудю! – верещал, дергая крохотными кулачками. И продолжал повторять «Нибудю!», пока не добился своего.

Лариса Андреевна пересадила его за детский столик, однако в одночасье ставший большим и самостоятельным мальчиком Илюша потребовал место среди взрослых.

Глядя на братика, Игнат пустился в тот же неистовый капризный пляс.

После обеда Лариса Андреевна повела их умываться и переодеваться, а я осталась отдраивать кухню от брызг и ошметков еды.

Материнство и уход за чадами – неблагодарный, часто не оценивающийся по достоинству труд. Я вцеплюсь в глотку каждому, у кого в моем присутствии повернется язык сказать, что домохозяйки занимаются бесполезными делами… Это невероятный стресс!

Близнецы ссорились до самого вечера.

Лариса Андреевна сжалилась над моей пошатнувшейся нервной системой и согласилась задержаться в доме, пока малыши не отправятся спать. От переполнившей меня признательности я даже пустила слезу. Вымоталась настолько, что вспомнила о необходимости принять пищу к моменту, когда Илюша с Игнатом сладко засопели, обнявшись с плюшевыми медвежатами, в своих кроватках.

Достала из холодильника творожную запеканку и поставила разогреваться в микроволновку. Лариса Андреевна заваривала нам чай с ромашкой.

– Не знаю, как буду справляться без вас, – пожаловалась я, откинувшись на высокую спинку стула, и запрокинула голову. Круговыми движениями помассировала виски, морщась от головной боли. В ушах до сих пор стоял детский визг.

– Справишься, дорогая.

Она передала мне кружку с ароматной горячей жидкостью, я поблагодарила и сделала маленький глоток.

– Вы прирожденная воспитательница, – похвалила старшую няню.

Лариса Андреевна открыла микроволновую печь и с улыбкой поставила передо мной тарелку с восхитительно-нежным творожным блюдом. Готовила, кстати, тоже она.

– Вашим детям очень повезло, – пробормотала я, уплетая со страстью ее гастрономический шедевр.

– У меня… нет детей, милая, – заправив за ухо короткую прядь, Лариса Андреевна смущенно опустила ресницы и грустно улыбнулась. – Бог не дал.

Я застыла с ложкой у рта и нелепым выражением лица.

– Простите! Пожалуйста, извините! – я постучала себя по губам. Язык мой – враг мой! – Я не знала…

– Все в порядке, – она погладила меня по плечу, маскируя за вежливой улыбкой колоссальную боль. – Кушай и не торопись, не то подавишься.

От несправедливости и злости у меня сводило зубы.

Почему судьба на блюдце с золотой каемкой вручает кому-то, вроде моей матери-кукушки, шанс иметь ребенка, в котором она не нуждалась, от которого с легкостью отказалась? Почему судьба жестока к Ларисе Андреевне, лишив ее возможности дарить всеобъемлющую и чистую любовь, которой она переполнена, своей кровиночке?

Давиду Дмитриевичу несказанно повезло с этим чудесным человеком, ведь она любила мальчишек, как родных. Да и к Суворову относилась скорее как к сыну, а не работодателю. Они отлично между собой ладили и доверяли друг другу.

Мне будет не хватать ее поддержки.

Каждый раз задумываясь о будущем взаимодействии с отцом близнецов без участия Ларисы Андреевны, я хотела утопиться в чае.

Я вздрогнула от того, с каким грохотом захлопнулась входная дверь в парадном холле особняка.

– А вот и Давид вернулся, – возвестила старшая няня.

Она ополоснула руки под краном, вытерла насухо кухонным полотенцем и отправилась встречать домовладельца, который, судя по тяжеловесным быстрым шагам, был не в самом лучшем расположении духа. Суворов орал на кого-то, видимо, разговаривая по телефону.

Я доедала запеканку, вжав голову в плечи.

Я водила губкой для мытья посуды по тарелке, когда Лариса Андреевна вернулась, чтобы попрощаться.

– Все, Майя, побегу я, – она быстро чмокнула меня в щеку.

– Уже? Может, переночуете? Поедете в такое позднее время? – я опешила из-за ее внезапных сборов.

– Андрей отвезет меня, – сослалась на водителя Суворова и, помахав рукой, упорхнула с кухни.

Но вскоре вернулась, чтобы что-то добавить.

– Чуть не забыла. Нужно подать Давиду Дмитриевичу травяной чай, – она прошла на кухню и достала из навесного шкафчика стеклянную банку с надписью «Ходжича». – Этот сорт зеленого чая можно употреблять на ночь. В дальнейшем не путай с другими видами, хорошо? Давид Дмитриевич жаловался на бессонницу. Это поможет ему.

Затем она показала мне способ приготовления с подробным разъяснением нюансов, дала на пробу и вновь попрощалась.

К кабинету Суворова я шла осторожно, обдумывая каждое свое движение, которое совершу в его присутствии. Чуть дрожащими пальцами сжимала ручки деревянного подноса, страшась по неосторожности уронить и разбить элитный фарфор «Наруми», очень хрупкий и тонкий, как бумага.

Лариса Андреевна изо дня в день поражала меня своей богатой осведомленностью в разновидностях азиатской посуды и тонкостях блюд. Она умела готовить сакэ! Пять лет назад рецептом напитка с ней поделился японский монах. Каждое лето женщина посещала Азию, питая особую страсть к стране Восходящего Солнца. Свой запланированный на середину июля отпуск Лариса Андреевна намеревалась провести в Тибетском монастыре.

Я по-хорошему завидовала ей. За свою жизнь мне удалось повидать, разве что, берег Черного Моря. Но я и этому радовалась. Мир невероятно огромен, полон удивительных вещей и людей. Я мечтала исследовать его, познать и попробовать на вкус. Жажда путешествий и хорошей жизни – вот двигатель моих стараний. Занимая любую свободную минутку полезным делом, изучением чего-то нового и учебой, я инвестирую в будущий успех.

Я была преисполнена большими ожиданиями.

Я могла полагаться исключительно на саму себя.

Затрусила у двери кабинета Суворова.

Поудобнее перехватила одной рукой поднос, собираясь постучать, но передумала в последний момент. Подслушивать нехорошо… но я подумала об этом слишком поздно, уже вовсю совершая сие злодеяние.

– Я, нахрен, жених тебе или кто?! – лютовал бизнесмен.

Я прислонила ухо к двери, втянувшись в набиравшую обороты драму с будущей мачехой мальчишек.

– Я хочу тебя, Катя! У меня яйца гудят, потому что, – понизил голос до вымученного шипения, – я пиздец как сильно скучаю по твоему телу, сладкая… Я нуждаюсь в тебе, детка. Еще одна неделя твоего отсутствия загонит меня в могилу.

Я незамедлительно отстранилась и развернулась.

Меня словно кипятком ошпарили. Засеменила обратно по коридору, желая выбросить из головы подслушанный элемент интимного диалога.

И не заметила, как от волнения меня повело в сторону, после чего я задела углом подноса картинную раму.

Фарфоровый чайный сервиз устремился к неизбежному падению. Разбился вдребезги, как и мои надежды на продолжительную работу здесь.

Несмотря на то, что я быстро справилась с шоком и наклонилась за осколками, чтобы избавиться от следов жуткого преступления, от последствий спастись не удалось.

Возмездие в лице разъяренного Суворова поджидало меня за спиной.

ДАВИД

Что не так с этой девчонкой?!

– Майя! – как же чесался язык хорошенько забраниться на неуклюжую няню моих пацанов.

Я встряхнул шатенку за плечи, пригвоздив к стене.

– Ты задалась целью лишить меня всего имущества? – выцедил сквозь зубы.

Она не хрупкая девочка-студенточка. Она самый настоящий бронетанк.

Плевать я хотел на чайный сервиз, по правде говоря. Но она должна, наконец, зарубить себе на носу, что обязана уважительно и бережно относиться ко всему, до чего дотрагивается, находясь в пределах этого дома.

– Как ты моим детям еще не сломала что-нибудь, – мне не следовало нарушать личные границы девушки. Но и отступить уже не мог. Притянуло к Майе, как магнитом. Хотелось ближе… еще и еще. Вырвать у нее со рта мольбу о прощении, поставить на колени и… – Черт!

Чертовка, вернее.

Конечно же, я был в курсе того, как она обращалась с близнецами. В доме повсюду установлены камеры видеонаблюдения, и у меня был доступ абсолютно ко всем. В течение дня, находясь в разъездах, или в перерывах между заседаниями, я поглядывал в телефон. Присматривал за обстановкой дистанционно.

Майя оберегала и крутилась вокруг Ильи и Игната, как курочка-наседка. Заботилась и не юлила от обязанностей. Для детей она выкладывалась по полной, за что я ее уважал.

Еле превозмог свое низменную животную сущность и отпрянул от Майи.

Что она забыла у моего кабинета?

Я же сказал Ларисе Андреевне русским языком: собираюсь заменить ее чудодейственный чай на кое-что более волшебное, эффективное, односолодовое. Пока грызся с Катей по телефону, успел выпить три рюмки шотландского «Аберлауэра». Только сейчас крепкое пойло ударило в голову, прожгло горло и вскипятило кровь.

– Я тебя предупреждал, – осевшим от напряженного молчания голосом изрек, глядя на съежившуюся от страха лань с пухлым ротиком. – Говорил, что уволю, если продолжишь в том же духе.

С шумом втянул в легкие воздух, скользнул взглядом по ее мягким, блестящим локонам насыщенного каштанового цвета. Стиснул ладонь в кулак, удерживаясь от порыва запустить в них пальцы и ощутить шелковистость.

С каждым днем я все больше подвергал сомнению тот факт, что находился в своем собственном доме – потому что ныкался по углам от Майи, как мышонок перед грациозной охотницей-кошкой. Словно она здесь хозяйка, а не я.

В каком-то роде это так.

Она обрела власть над моим членом. Стала главной причиной гражданской войны в моем теле,

Разум против похоти.

На этой почве у меня ехала крыша. Полным ходом я несся в пропасть под названием «Майя Гребцова», запертый в вагончике поезда без руля и тормозов.

Нужно немедленно сворачивать этот цирк искушений. Иначе в дурку угожу.

– Прибери за собой, – небрежно покрутил пальцем, указывая на горку разбитого фарфора. Точно знаю, что поручал Ларисе Андреевне сразу три набора одинаковых взять. Что ж, осталось два.

– Х-хорошо! – Майя встрепенулась и растерянно заметалась на месте. – Мне… мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Пожалуйста, вычтите стоимость набора из моей зарплаты.

Я усмехнулся.

– Разумеется, я вычту.

Майя смущенно потупила взор.

– Это вышло случайно.

Как и все ее прошлые проделки, от которых потом у меня кровь носом шла. Хорошо хоть сейчас она была… одета. Не светила попкой, или классными сиськами…

Как же раздражало, что я не мог определиться, нравилось мне это, или нет!

– Я понимаю, случайно, – медленно кивнул. – Будь добра завтра утром покинуть мой дом.

Что, я шокировал ее?

– Но… – она заикнулась, округлив очаровательные глазки.

Сомкнула побледневшие губы и с раскаянием опустила ресницы. Проглотила едва не прозвучавшее препирательство.

– Ничего личного, – непринужденно солгал, пожав плечами.

Я отвернулся от нее с непривычной тяжестью в груди.

С какой стати мне чувствовать вину перед той, кто заслуживал наказания?

Но наряду с этим я был рад поставить точку и распрощаться с Майей.

Как вдруг она потянулась ко мне и поймала за руку. Вцепилась маленькими, тоненькими пальчиками в мою ладонь, словно за спасательный круг.

– Пожалуйста, пересмотрите свое решение, – тихонечко взмолилась малышка.

Я стоял столбом, ощущая нарастающее давление в штанах. Ну что за подстава? От невинного прикосновения по моему телу расползлись легионы бодрящих мурашек. Кожа у девушки бархатистая, теплая и слегка влажная от испуга. Она словно источала точечные электрические импульсы, заражая меня ими, наполняя энергией.

– Мне нужна эта работа, – прошептала Майя, несмело подняв голову. Томно, боязливо взглянула мне в глаза. – Я хотела бы снова пообещать вам, что больше не доставлю хлопот, но… но… – разнервничалась и укусила себя за нижнюю губу.

Так и не сумела закончить.

Проклятье, какой же невинной и одновременно сексуальной она выглядела.

И… меня накрыло.

Глава 7

ДАВИД

С неутолимым голодом я набросился на свою голубоглазую погибель. Придавил ее к стене и обрушился с горьким поцелуем на губы Майи. Поместил маленькое, удивленное личико между ладоней и вжался в девушку всем телом.

Застонал, как подросток, от шквальной эйфории. Вишневая сладость, сочность и мягкость девичьего рта пьянили сильнее вискаря.

Майя в оторопелости не шевелилась. Я чувствовал, как она была напряжена. Боялся, что напористостью, с которой я сминал ее порочно восхитительные уста, мог причинить боль.

Да только понятия не имел, как остановиться. Как отодвинуться от Майи хотя бы на миллиметр, чтобы дать нам обоим возможность вдохнуть полной грудью. Я крал ее кислород, и у самого легкие горели.

Дьявол всесущий, Майя была такой вкусной!

Наконец, опомнившись, она распахнула голубые озера чуть шире, быстро-быстро заморгала. Пульсирующая чернота ее зрачков в такт ускоренному сердцебиению гипнотизировала.

Она оттолкнет меня?

Нет…

Майя протяжно застонала и прикрыла веки, расслабившись.

Она дала добро на то, чтобы я продолжил.

Лучше бы отпихнула… Лучше бы врезала по яйцам и убежала.

Потому что я не собирался возвращать контроль над собственной распущенностью. Я дал полную свободу эгоизму и вожделению. Ниже ремня у меня все гудело.

Майя с неуверенностью положила ладони на мои плечи, вызвав под тканевым покровом одежды настоящий пожар. Мышцы моментально затвердели. Девочке это нравилось. Она медленно провела пальцами до предплечий, изучая рельеф бицепсов. Дразнила невинными прикосновениями, лишая меня последних крупиц адекватности.

– Викинг… – промычала одурманено, облизывая кончиком языка свои пунцовые и припухшие от яростных атак моего рта губы.

– Что? – с отдышкой переспросил я.

Майя завораживающе взметнула длинными ресницами и с жаждущим, шаловливым взглядом нацелилась мне прямо в душу.

– И вправду викинг, – пролепетала чуть громче, но я по-прежнему ни черта не соображал. В центре черепной коробки мощной барабанной дробью пульсировала лишь одна мысль, затмевая все прочее. Трахнуть ее! Трахнуть! Трахнуть! – Большой и сильный викинг.

Она робко прошлась подушечками пальцев по вороту моей рубашки и притянула к себе. Нашла мой рот и осторожно лизнула нижнюю губу.

Я толкнулся в шатенку тазом. Потерся эрекцией о ее промежность и получил бесценную реакцию. Майя пластично выгнулась дугой и выпятила грудь.

Эта девчонка, похоже, терпеть не могла носить бюстгальтеры. Бледно-розовая ткань майки обтянула две ее совершенные вершины, распаляя мое желание зарыться в них лицом.

– Дикая кошечка, – я переместил ладони на ее бедра и подхватил.

Майя с дрожащими в улыбке уголками губ подпрыгнула, прочно обвила стройными ногами и скрестила их в лодыжках у меня за спиной. Заключив шатенку в плотный капкан между стеной и своим торсом, я стиснул в ладонях упругую женскую задницу и вновь толкнулся между широко разведенных бедер,

Стиснул зубы, уткнувшись в изгиб ее шеи. Набухшая головка пениса упиралась в ширинку, требуя на волю.

Вашу ж мать! У меня на собственную невесту так никогда не стоял.

Катенька… прости, урода.

Оправдываться тем, что каждому уважающему себя мужику надо много и часто, и неважно от кого получать порцию «успокоения» для либидо, смысла не было.

Я козлина. Самая мерзкая на всем белом свете сволочь. Урод, который вот так запросто готов был изменить своей благоверной меньше чем за месяц до свадьбы с едва знакомой малолеткой.

Катя ни о чем не узнает. Я не позволю. Не разрушу предстоящий брак одним… происшествием.

Покрепче обхватил Майю и зашагал к кабинету. Прошел к просторному письменному столу, смахнул с поверхности все, что попалось под руку, и усадил на край девушку. Жарко, развратно поцеловал ее. Запихнул свой язык глубоко в ротик Майи, а руками принялся мять тугие сиськи.

Она стонала в ответ и извивалась.

Да, детка, да!

С рыком толкнул красотку назад. Майя растянулась поперек стола, по-прежнему обнимая меня за бедра. Я немедленно задрал ее майку и чуть не кончил в штаны, вобрав в рот нежный сосок. Поиграл с розовой горошиной языком, глядя на Майю снизу верх. Она едва не рвала волосы на голове от наслаждения.

Сладкая, чувствительная. Кровь с молоком!

Подцепил большими пальцами обтягивающие джинсы по бокам и резко притянул Майю к своему дымящемуся под брюками члену. Вслепую нащупал железную пуговицу и со всей дури дернул за собачку застежки-молнии.

Тише, тише, Суворов. Поспокойнее.

Мне даже в голову не приходила из-за всей этой беспредельной мыслительной анархии, что Майя-то, может, еще и девственница…

МАЙЯ

Впервые меня довели до абсолютного помутнения рассудка.

Впервые тому виной стал мужчина.

Властный, ярый, бородатый. Огромный, как скала. Твердый, как мрамор. Пылкий, горячий и опасный, как пламя. И… почти женатый.

Чужой. Не мой.

Угораздило же меня сигануть прямиком в этот вулкан страстей.

Когда Суворов вдруг подорвался с места и поцеловал меня, я выпала из реального мира. Не верила, что он касался ненасытными губами моих.

А потом резко захлестнуло волной возбужденности и мощным течением унесло в беспросветные воды испорченности. Я не удержалась и ответила Давиду Дмитриевичу. На поцелуй и на все… остальное, что он вытворял своим языком, шершавыми ладонями.

Вытянул с потаенных глубин на поверхность мою тьму, сломал рамки приличия и запер под замок самообладание.

Один из нас заразил другого безумием. Но кто был подвержен ему первым? Я или Суворов?

Благовоспитанная отличница-зубрилка Майя Гребцова исчезла, уступив место своей коварной второй стороне личности – прячущейся, терпеливо ждавшей своего звездного часа.

Когда настанет черед, и у руля вновь встанет ответственная Майя, я задохнусь от чувства вины.

Вне всяких сомнений.

Но до тех пор…

Здесь и сейчас, рядом с объектом своих сексуальных фантазий, я отреклась от рассудительности, пустившись во все тяжкие.

Позволять чужому жениху ласкать свою грудь – не повод для гордости. И отказаться от него равносильно преступлению… Против собственного тела, содрогающегося в сладкой истоме.

Я с радостью готова зайти с ним дальше. Точка невозврата была пройдена, когда Суворов стянул с меня джинсы и подобрался к нижнему белью.

До него еще ни один парень не видел меня такой… Уязвимой, с горящими от возбуждения глазами.

До его появления в моей жизни грязные эротические мысли всегда пресекались, не получая развития. Продолжали волновать мое естество, но не покидая чертогов разума.

До него я существовала со смирением, что вполне возможно умру старой девой в окружении котов, пожертвовав личной жизнью во благо саморазвития.

Заметив, как Давид Дмитриевич вдруг замялся, прежде чем спустить до коленей вслед за джинсами мои трусики, я приподнялась на локтях.

– Все хорошо?

– Ты девственница, Майя?

Ох… это же не станет проблемой?

Я сдула с лица темный локон и застенчиво кивнула.

Суворов обронил парочку скверных слов и оперся о край стола, поставив руки по обе стороны от моих бедер. Склонил низко голову, прямо над моим сокровенным местечком. Под трусиками ужасно запекло кожу.

– Я… Твоим первым мужчиной должен быть не я.

Не вовремя пробудившаяся совесть в Суворове спровоцировала у меня ироническую усмешку.

– Серьезно?!

Мы почти занялись сексом!

По крайней мере, ртами точно.

Я заерзала, пытаясь принять сидячее положение. Но блондин не шевелился, поэтому я стукнулась подбородком о его макушку, совершив резкое движение.

– Ай!.. – взялась за ушибленную часть лица и страдальчески выдохнула.

После его отказа у меня пропало всякое желание находиться здесь дальше.

Во-первых, непередаваемо стыдно. Во-вторых, обидно, черт возьми.

И вообще, я вспомнила, как Суворов уволил меня совсем недавно, ведь перед этим я разбила баснословно дорогой чайный сервиз…

Все складывалось не в нашу пользу.

Но как быть? Я нуждалась в этой щедро оплачиваемой работе.

– Простите, – взволнованно опустив майку на выставленную напоказ грудь, пробормотала я. – За беспорядок в коридоре…

Суворов медленно поднял голову. Выпрямился и сделал шаг назад. Внезапно обрел отчужденный вид, словно не собирался взять меня прямо на своем рабочем столе минуту назад.

Я плотно стиснула зубы и спрыгнула с гладкой деревянной поверхности. Подтянула к талии джинсы и пригладила растрепавшиеся волосы. Как назло они электризовались.

Наконец, Давид Дмитриевич начал приходить в себя. Заправил в брюки рубашку и застегнул ее на все пуговицы. Провел ладонью по жесткой лохматой бороде и принялся поднимать с пола разбросанные вещи, которые оказались там по вине его нетерпеливости. Я наблюдала за его молчаливыми передвижениями, стоя в сторонке.

Закончив с вихревой уборкой, мой пока-что-босс плюхнулся в кожаное кресло и плеснул в пустой бокал коричневую жидкость.

– О том, что здесь произошло, никому не слова, – отдал указ безэмоциональным тоном и залпом осушил содержимое стеклянной емкости.

Я поморщилась.

На мне висела табличка с надписью: «Идиотка, которая будет трезвонить во всеуслышание о чем-то настолько непотребном и порочащем собственную репутацию»?

Суворов снизошел-таки до того, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Я тебя не уволю, если будешь держать рот на замке, – добавил бесстрастно, не скрывая присутствие угрозы в голосе.

– Разумеется, – процедила я с трудно сдерживаемой горечью.

Кто я такая, чтобы шантажировать влиятельного бизнесмена? Какой вес мое слово будет иметь против его слова?

– Рад слышать, – буркнул и взглянул мне за плечо.

Намекал на то, чтобы я поскорее исчезла с глаз его долой?

– Спокойной… ночи, Майя.

Я расправила плечи и зашагала к выходу, на ходу бросив ему в ответ:

– Доброй ночи, Давид Дмитриевич.

Как же быстро к нам вернулся холодный ум…

Глава 8

МАЙЯ

Получить долгожданный выходной для меня было равносильно крупному выигрышу в лотерею. Я первым же делом позвонила сестре, чтобы обрадовать ее новостью.

Несмотря на будний день, сотрудники кафешки, в которую мы отправились после встречи, не страдали от безделья, обслуживая один столик за другим. К счастью, как раз к нашему появлению освободилась парочка мест, и мы с Софкой быстро юркнули на стулья. Подозвали официантку и заказали по молочному коктейлю – самое то в знойный июньский день.

– Постой, постой, постой! Майя, СТОП! ТЫ ЧТО СДЕЛАЛА?! – Гребцова-младшая забылась, что мы находились в переполненном общественном помещении, и перешла на изумленный возглас.

– Не кричи! – я шикнула и стукнула ее по золотой цепочке-браслету.

Сестра прикрыла рот ладонью и вжалась в стул. Склонилась над круглым плетеным столом, положив локти на край и широко разведя их в стороны.

– Ты целовалась со своим боссом? – шепотом прокричала впечатлительная блондинка. – Не шутишь?

Я тут же схватилась за свой клубничный коктейль и потянула охладительный напиток через трубочку.

– Да, Сонь. Мы целовались, – я значительно приуменьшило значимость вспыхнувшей между мной и Суворовым искры.

– Правду говорят. В тихом омуте черти водятся. А в твоем случае – коварные демоны, – проиграв долгую борьбу улыбке, в которой растянулись ее подчеркнутые малиновым блеском губы, София заговорщически захихикала.

– Мне ничуть не весело, знаешь ли.

– Рассказывай, что было дальше! Вы остановились на поцелуе, или зашли дальше? Я жажду подробностей.

Она поудобнее села за столом, откинув на спину длинные волнистые локоны с двумя передними прядками, заплетенными в мелкие косички.

Если Давид Дмитриевич узнает, что я нарушила обещание и рассказала о нас постороннему лицу, то увезет в дремучий лес и отгрызет мне голову. Я доверяла Софке. Больше, чем себе. Она унесет мою страшную тайну в могилу, и в этом я не сомневалась, поэтому решилась излить ей душу.

Сестра восприняла услышанную информацию чересчур эмоционально и приняла мою трагедию близко к сердцу.

– Дурочка, – переставила свой стул ближе к моему, чтобы крепко обнять. – Влюбленная дурочка, – с драматичным вздохом принялась наглаживать меня по плечу.

Я поспешила опровергнуть ее слова.

– Я не влюблена в Суворова.

Софка скептически закивала.

– Ага да. Если бы не втюрилась – не стала бы действовать так безрассудно. Ты же всегда крепко дружила с головой. Но стоило одному состоятельному мужику замелькать на горизонте, как все, пиши пропало. Моя малышка стала совсем взрослой.

Она со смехом ущипнула меня за щеку.

– Не придуривайся, Сонька! Я же серьезно!

– Мы ведь еще так юны, Майя, – положила голову мне на плечо и пустилась в рассуждения. – И пока молоды, нужно пользоваться привилегиями, которые подбрасывает жизнь. Творить глупости и все в таком духе. Понимаешь? В этом и прелесть – в получении опыта. Мы будем совершать ошибки и учиться, что правильно для нас, а что нет.

– Ты не осуждаешь меня? – осторожно спросила я.

Ее непринятие пугало больше всего.

– Вот еще, – фыркнула сестра и крепче обвила рукой мой локоть. – Не дождешься.

Она допила свой манговый напиток и машинально потянулась за клубничным. Я хихикнула и одобрительно кивнула, позволив ей прикончить мой коктейль.

– Прочла вчера статью, что у невесты твоего Суворова съемки фильма подошли к концу, – начала рассказывать Софка. – Ты меня знаешь. Где одна статья – там и сотня-другая подтягивается. Досконально изучила все, что только смогла нарыть на Орлову-будущую-Суворову. Стерва высшего сорта. На какой бы съемочной площадке ни побывала мадам, стафф вскрыться готов от ее присутствия. Поговаривают, что Орлова зазвездилась пуще прежнего, когда обручилась с генеральным директором «GKO Holdings», с нашим бизнесменом то есть. А ты знала, что незадолго до Суворова она крутила шашни с одним из его заместителей?

Малейшего понятия не имела, но слушала Софию увлеченно и внимательно.

Спустя приличный отрезок времени, посвященный ее теориям заговора в адрес Орловой, я стала побаиваться сестру.

– Тебе необходимо сменить фамилию на Холмс, – невеселой шуткой я подытожила изобилие фактов о будущей супруге Давида Дмитриевича.

– Короче говоря, у нашей актрисульки внушительный список богатеньких мужичков за плечами. Черта с два она попала бы на большие экраны, если бы не сосала нужным людям.

– А ты, как всегда, сама тактичность.

– Я говорю, как есть. Она золотоискательница. Но удивительно то, что Суворов мирится с этим.

– Может, они полюбили друг друга?

Софка устремила вдаль задумчивый взгляд, чуть прищурив глаза, и после продолжительного молчания покачала головой.

– Сомневаюсь, что женщины вроде Орловой способны на любовь.

– Ты не можешь судить о ней, основываясь лишь на интернет-статьях.

– Свой маникюр даю на отсечение, – Софка громко опустила ладонь на столик, продемонстрировав аккуратные ногти, покрытые нюдовым гель-лаком. – Орлова кинет Суворова при первой же возможности, отсудив у него половину состояния.

***

Я вернулась точно к завершению рабочего дня Ларисы Андреевны. Мы встретились с ней и близнецами на подходе к воротам дома Суворова. Малыши устало потирали глазки и зевали.

– Так набегались, что вымотались, – Лариса Андреевна потрепала близнецов по светлым макушкам. – Не дай им уснуть сейчас, иначе вы все ночью будете бодрствовать.

– Хорошо.

– Мая! – Илюшка потянул ко мне ручки. – Ты плисла!

Я присела на корточки, чтобы поднять мальчика в зеленом джинсовом костюмчике.

– Скучал? – чмокнула ребенка в щеку и прижала к себе.

– Да! – он обнял меня, и я чуть не расплылась в лужицу от умиления.

Саша, охранник, открыл нам ворота. Лариса Андреевна не стала ужинать; проводила меня и мальчиков до кухни и умчалась.

После вечернего приема пищи мы расположились в гостиной и приступили к развивающим играм. Однако вскоре занятия переросли в щекоталки и догонялки. Мы соорудили штаб из подушек и пледов и, в конце концов, плюхнулись без сил на диван. Я включила мальчишкам «Лунтика» и не заметила, как задремала.

Периодически просыпалась, чтобы проверить близнецов.

Склонив маленькие головы к моим бокам, они видели сладкие сны.

За окнами простиралась глубокая вечерняя синева. Нужно было вставать и перекладывать детей, но как же не хотелось шевелиться. Нам было очень уютно, поэтому я решила повременить с перемещением. Осторожно дотянулась до пледа и накрыла нас.

Откинув голову на спинку дивана, собиралась уснуть, но неожиданно открылась входная дверь. Звонкий женский смех моментально пробудил близнецов. Игнат и Илья растерянно замотали головами, пытаясь определить, откуда исходил непривычный звук.

Но я увидела.

Суворова в компании светловолосой стройной женщины.

Она выглядела столь утонченно и ухоженно, словно приехала сюда прямиком с приема у королевы Англии. Роскошные крупные локоны медового оттенка уложены и сверкали как в рекламе шампуня «Пантин». Изумрудное обтягивающее платье подчеркивало совершенную фигуру, над которой она многие часы трудилась в спортзале. Наверняка. Потому что такое тело дается путем упорства и тотальным контролем над питанием в режиме нон-стоп.

Суворов держал ее за руку, и они не могли наглядеться друг на друга.

Выглядели влюбленными…

Какое тошнотворно-сладкое зрелище. Я впервые заметила, чтобы Давид Дмитриевич столь лучезарно улыбался.

Ну конечно. Почему бы ему не летать на седьмом небе от счастья? Его невеста, наконец, вернулась после продолжительного отсутствия.

Он больше не одинок.

– Здравствуй, – мужчина стер с лица широченную улыбку и, не отпуская руки жены, провел ее в гостиную. – Кать, познакомься с Майей. Я тебе рассказывал о временной замене Ларисы Андреевны, – коротко указал на меня и ринулся к сыновьям. Хах. Точно. Всего лишь замена. – Привет, ребята, – подхватил сразу обоих и обнял.

Поцеловал в лоб сперва Игната, затем Илюшу.

Он становился невероятно заботливым и ласковым, когда находился с детьми. Проникался ими настолько, забывал об остальном мире.

Орлова окинула меня беглым взглядом. Оценивала, присматривалась. Поджала пухлые губы, обведенные матовой красной помадой.

– Екатерина Евгеньевна, – подчеркнула интонационно. Указала, как мне следует обращаться к ней в дальнейшем. – Приятно познакомиться, Майя, – она протянула мне руку.

Я проигнорировала необъяснимую неприязнь, которую уловила в ее тоне, и ответила на рукопожатие.

Блондинка едва сжала мою ладонь и быстро притянула к себе руку. Отвернулась и моментально изменилась в лице, взглянув на близнецов.

– Мои хорошие! Мои сладенькие пирожочки! Идите к мамочке! – засюсюкала и прильнула к Суворову. Начала тереться кончиком носа о носики детей и лепетать нежности.

В воцарившейся идиллии я почувствовала себя лишней.

Глава 9

МАЙЯ

Софка была права.

Орлова лишь притворялась королевской коброй, а на деле оказалась обыкновенной гадюкой.

Возлюбленная Суворова искала малейший повод, чтобы придраться к тому, как я выполняла свою работу. Ей постоянно что-то не нравилось. Дамочку не устраивало даже то, как я держала расческу, когда причесывала близнецов. Она крутилась рядом, отчитывая меня, словно шкодливую пятилетнюю девочку, и раздавала указания, как будто я не просто приглядывала за детьми, а в рабы ее записалась.

Я ужасно злилась на помешанную на контроле женщину! Искренне недоумевала, почему она стремилась вставлять мне палки в колеса. Допустила на секунду мысль, что Екатерина Евгеньевна каким-то образом узнала обо мне и Давиде Дмитриевиче… но ведь это невозможно, так? Наверное, если бы правда всплыла наружу, она бы и мокрого места от меня не оставила.

Мне было стыдно смотреть ей в глаза лишний раз.

Я виновата и, наверное, заслужила такое обращение.

Орлова старательно позиционировала себя властительницей барских хором. В отсутствии Суворова презентовала свои худшие качества. За минувшую неделю ее тираничного надзирательства я изучила мадмуазель досконально и просекла, что она за человек.

Тем не менее, стоило Давиду Дмитриевичу появиться в поле ее зрения, лицемерная блондинка тотчас же расцветала и милела. Из ворчливой демонессы превращалась в пушистого ангелочка за секунду. Голосок делала потоньше, грудь повыше, неистовое виляние бедрами активировано.

Однако ничто иное отвратительное в ее характере не выбешивало так, как отношение к мальчишкам.

В свободное от упреков время уважаемая Екатерина Евгеньевна любила полежать на шезлонге да на солнышке понежиться, обмазавшись кремом. И плевать она хотела на близнецов. Торчала в тренажерном зале, плескалась в бассейне, устраивала домашние фотосессии и проводила трансляции в инстаграме, когда Илюша слег с пищевым отравлением. Малыш три дня плохо себя чувствовал, и мое сердце разрывалось, потому что я не могла забрать его боль. Не отходила от кроватки ни днем, ни ночью. Ларисе Андреевне вновь пришлось пожертвовать свободным вечерним временем, чтобы присматривать за Игнатом.

Поздним пятничным вечером мы со старшей няней вышли на террасу. Уложили детей спать и решили подышать немного свежим воздухом перед тем, как самим отправиться в постель.

– Неужели Давид Дмитриевич настолько слеп?! – я искренне негодовала и недоумевала, задавалась этим вопросом, когда просыпалась и засыпала.

– Не слеп, – возразила Лариса Андреевна, поправив сползший с плеч кашемировый платок. – Понимает все. Но удобно ему, значит, раз ничего не предпринимает.

Я зябко вздрогнула и пожалела, что не прихватила с собой кофточку, чтобы накинуть поверх сарафана.

– И все же…

– Не нужно тебе это, Майя. Не лезь в их отношения. Пускай сами разбираются между собой.

– Разве вам не противно смотреть на притворство этой леди? – я понизила голос до шепота.

Мало ли, выскочит Орлова из какого-нибудь куста. Она умела материализовываться откуда ни возьмись и без предупреждения.

Лариса Андреевна тактично избежала прямого ответа на мой бесцеремонный вопрос.

– Давид Дмитриевич не нуждается в чьем-либо мнении, когда дело касается его личной жизни. Если богу угодно – отвадит от него Катерину. Я верю, что все идет своим чередом, и не стоит мешать судьбе карты.

Конечно, она была права. Никто не захочет чужого вмешательства в свои отношения, тем более непрошенного. Но грызло изнутри плохое предчувствие, что Орлова не оставит меня в покое. При Ларисе Андреевне она как-то сдерживалась, помалкивала. Однако один на один со мной как будто срывалась с цепи.

– Заберите меня в Тибет, Лариса Андреевна, – я приютилась рядышком и подхватила невысокую женщину за локоть.

– А на кого детей оставить? – она с улыбкой покачала головой. – Тебе я доверю близнецов, но…

За многозначительным «но» последовала не менее красноречивая пауза.

Я вздохнула.

Лариса Андреевна вздохнула.

И мы негласно сошлись во мнении, что Орлова – худшая кандидатура на роль няни. Называла себя матерью мальчиков, а по факту не прикладывала и толики усилий, чтобы заботиться о них.

Прогулка по территории резиденции Суворова пробудила во мне нешуточный аппетит. Я попыталась уснуть на голодный желудок, поскольку не хотела пересекаться с мужчиной, едва не лишившим меня девственности.

Первым делом после возвращения с работы он заходил к сыновьям, не подозревая, что я лежала в своей постели с включенной радионяней.

Я… частенько грешила тем, что подслушивала его спокойный, тихий голос, мягкий, словно бархат, рассказывающий спящим близнецам, как сильно их любят. Чувствовала себя абсолютной дурой, занимаясь этим гиблым делом. Безжалостно истязала собственное сердце.

Вот и сейчас страдала ерундой. Грела уши, вмешиваясь в сокровенное Давида Дмитриевича, которое он готов был разделить только с кровиночками.

Тайком фантазировала: какое это счастье – быть по-настоящему любимым своими родителями ребенком.

Суворов старался быть отличным отцом. И он им, безусловно, являлся. Пусть не мог проводить с близнецами достаточно времени, тем не менее, никогда не забывал о том, чтобы желать им каждую ночь прекрасных снов.

И за эту бесконечную любовь к семье я его уважала. Любила.

Стоп.

Что-что? Люблю?!

Нет!

Нет, Майя!

Уважаю, только уважаю!

Как я посмела допустить эту мысль?!

Удивившись тому, в какие дремучие дебри завели меня собственные мысли, я с молниеносной скоростью подскочила с кровати.

Наверное, схожу с ума от голода.

Утолю его – и беды с головой прекратятся.

Меня не смущало позднее время. Готовясь к ЕГЭ, я частенько совершала ночные набеги на холодильник, поскольку бессонные ночи за учебниками тянулись вечно и отнимали уйму сил. Приходилось восполнять запасы энергии таким вредным для организма способом.

Мне действительно полегчало, когда я навернула тарелку борща. Подумывала над второй порцией, но сумела сдержать себя в руках и поплелась обратно.

Добравшись до лестницы, я услышала женский протяжный стон.

Рефлекторно застыла, поставив ногу на первую ступень, и напрягла слух. После череды томных, надрывных охов и ахов мои щеки окрасились в жаркий румянец.

Не маленькая девочка, сразу додумала, что к чему творилось в гостиной.

Я не знаю, за каким чертом пошла на звуки ритмичных шлепков и басистого рычания.

Не знаю, зачем вытянула шею из-за угла и подсмотрела за неистовым соитием Суворова и его невесты.

Он взял ее прямо на полу, поставив на колени и развернув к себе спиной. Вколачивался в нее быстро и жестко.

Повсюду были зажжены свечи. На столике стояла распитая бутылка вина и два осушенных бокала.

Не знаю, почему я продолжала наблюдать за сплетением обнаженных, блестевших от пота тел.

Не знаю, почему ненавидела себя так сильно, что разбивала собственное сердце таким образом.

Размалывала его вдребезги и яростно топталась на осколках.

Глава 10

ДАВИД

– Любимый, как тебе такой вариант? – Катя протянула глянцевый свадебный журнал.

Я мельком пробежался взглядом по изображению белоснежного изящного платья и погладил свою королеву по бедру.

Продолжить чтение