Читать онлайн Я встретил себя (сборник) бесплатно
Преподавателям, учителям, воспитателям – всем специалистам по будущему – тем, кто проектирует, строит и наполняет завтрашний день здравым смыслом, а человека – достоинством.
Руководитель проекта Федорчук С.В.
Главный редактор Долгушин С.Ю.
Научно-экспертный Совет: д-р психол. наук Большунова Н.Я., канд. соц. наук Киселёв Н.Н., д-р экон. наук Кисельников А.А., канд. филос. наук Кузин В.И., член-корр. СО РАН, д-р ист. наук Ламин В.А., канд. пед. наук Шаблов О.Н., д-р пед. наук Шульга И.И.
Координатор проекта Перкова В.Г.
Автор текстов Александров Н.А.
Авторы методического раздела: Кривушева О.М. (руководитель), Колб С.Н., Резникова О.С., Рогозина Л.П.
Консультанты: Толстова А.А. (руководитель), Вержанская В.И., Волкова Т.В., Хрущева В.В., Чернейкин А.А.
Проект осуществляется при содействии министерства образования, науки и инновационной политики Новосибирской области.
* * *
Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас – просто расти в любви.
Л.Н. Толстой
Книга для молодёжи
К чтению книг, стоящих в стороне от школьной программы, я обратился довольно поздно, только в четвёртом классе впервые посетил школьную библиотеку. Каким-то чудом в моих руках оказалась удивительная сказка Петра Ершова «Конёк-Горбунок». Читал я её беспощадно, неторопливо и с наслаждением до пятого класса. Потом библиотекари выловили меня и принудили сдать полюбившуюся книгу. Я с большим волнением отдал своего «Горбунка» и взамен получил повесть Михаила Михеева «Тайна Белого пятна». Эту книгу я тоже читал долго и основательно, но когда я всё-таки добрался до библиотеки, чтобы вернуть замусоленный томик, меня любезно спросили, понравилась ли мне приключенческая фантастика. Сам вопрос содержал в себе ядро разрушительной силы, я вдруг понял, что все полюбившиеся герои и удивительные события – плод фантазии автора! Я решительно и едва ли не в слезах покинул пределы библиотеки, – растерянный и ошеломлённый, но в полном и окончательном убеждении более никогда не переступать порога лжи и предательства.
Но читать всё-таки хотелось, и я побрёл в библиотеку Медицинского института, которая находилась в неторопливой близости от моего дома, полагая, что именно в этих стенах я обрету истину, беспощадную, как диагноз, и учение, белоснежное, как врачебный халат. Преодолевая неловкость и смущение, я смело и даже уверенно положил на высокомерную библиотечную стойку свидетельство о рождении и заявил, что хочу записаться в ряды добровольных читателей.
– Но, милейший юноша, – улыбнулась доброжелательная библиотекарь, – может, вам удобней будет пользоваться школьной библиотекой?
– Ни за что! – горячо и уверенно ответил я.
– Что-то случилось? – удивилась женщина.
– Да, там меня обманули.
– Надо же, – пожала плечами она. – Ладно, а что, собственно, вы любите читать?
– Не знаю, наверное, всё, – честно ответил я, – но не фантастику, фантастику я просто ненавижу!
Библиотекарь задумалась, но в этом молчании я уловил заботу, осмелел и перестал стесняться.
– Хорошо, молодой человек, – отступила она, – тогда пройдитесь самостоятельно. Но по левую руку находится специальная медицинская литература, она едва ли будет вам интересна, а по правую – художественная. Пожалуйста, будьте любезны, выбирайте, а я пока оформлю для вас билет читателя.
Я торжественно прошествовал по узкому проходу пустующей библиотеки, между высоченных стеллажей, плотно забитых книгами. Слева я действительно обнаружил книги по медицине со зловещими названиями и такими же картинками. А вот разглядев корешки книг, стоящих на правом стеллаже, я почувствовал себя если не своим, так хотя бы приближённым, особенно когда обнаружил полное собрание сочинений Горького. Горького мы уже проходили в школе, мне очень понравился его рассказ про Данко, который вырвал своё сердце, чтобы осветить людям путь к спасению.
Когда я вернулся к стойке с выбранной книгой, библиотекарь уже привычно удивилась.
– Молодой человек, но эта книга для взрослых, посмотрите, она так и называется: «Книга для родителей».
– Но она же о детях и может быть мне полезной. Мы с мамой любим читать вместе, – уверенно обманул я.
– Прекрасная мысль! Книга для родителей, конечно, о детях! А вы читаете вместе с мамой?
Я обречённо кивнул и подумал, что теперь, на всякий случай, мне придётся читать вслух для мамы.
– Хорошо, очень хорошо, что вы самостоятельно беспокоитесь в отношении своего образования. Если бы все дети занялись самовоспитанием, у нас была бы сказочная страна, – решительно загрустила женщина, видимо, подумав о чём-то своём.
Я не понимаю, почему добрая женщина доверила мне читать «Книгу для родителей» Антона Семёновича Макаренко, поскольку в книге есть очень острые и даже жестокие сюжеты, которые могут ранить детскую психику, однако я как-то справился и понял, что Добра на земле значительно больше, чем Зла, но Зло катится с горки по пути наименьшего сопротивления, а Добро карабкается вверх, Добро – это всегда усилие, и потому, совершать добрые дела – это удел сильных людей. Реальные случаи из жизни и их анализ – именно так построена «Книга для родителей». Она стала моим первым серьёзным, откровенным и вдумчивым собеседником и наставником.
Чтения вслух очень понравились моей маме, особенно в те моменты, когда она трудилась на кухне. Наш обоюдный труд и досуг непроизвольно завершался обсуждением прочитанного: мама вдруг рассказывала интересные истории из жизни или вспомнившихся книг, мы обсуждали и даже спорили – это были удивительные уроки познания жизни, размышления и поиска ответов на очень сложные вопросы. А теперь я понимаю и большее – то были минуты нашего семейного мира, которые я провёл рядом с мамой и которые теперь вспоминаю с особой теплотой и благодарностью.
После я познакомился со множеством произведений удивительных и непревзойдённых авторов русской и зарубежной литературы, – они будто путеводные звёзды зажигались над моей головой, служили заботливыми и неравнодушными учителями, чтобы вести по лабиринту вечного и мучительного нравственного выбора, но всё-таки памятной книгой в моей жизни осталась сложная и не во всём понятная «Книга для родителей». Может быть, эта память и благодарность и побудили меня сесть за стол, чтобы написать книгу специально для молодёжи, книгу серьёзную и предельно честную. А возможно, подвиг Данко заставил меня открыть сердце и поделиться своим личным опытом, но я знаю по себе, что главный инструмент воспитания – это всегда добрая воля человека, это всегда результат самостоятельного и вольного труда, а мы – родители, учителя, писатели – всего лишь попутчики, и наше дело освещать путаные тропы жизни своим неравнодушным и полным любви и заботы сердцем.
Николай Александров
От редакции
В период отсутствия чёткого и ясного понимания, что есть Добро, а что есть Зло, при разноречивом толковании основных нравственных критериев и оценок, крайне осложняется процесс воспитания личности. Библиотека «Мудрые дети» предназначена для совместного чтения, и совместного обсуждения сложнейших нравственных вопросов, на которые можно найти ответ только в диалоге поколений, не претендуя на истину в последней инстанции. А также – для самостоятельного чтения юношами и девушками.
В основной части каждой главы помещены короткие рассказы, поднимающие проблемы нравственного выбора. После рассказа в разделе «думаем вместе» – размышления автора на тему рассказа, а в разделе «в помощь учителям и родителям» – вопросы, рекомендуемые к обсуждению. Но мы надеемся, что родители и учителя поделятся и своим личным жизненным опытом, а молодые люди выскажут свои убеждения или сомнения и, вполне вероятно, зададут вопросы, на которые ответить сделается возможным только после тщательного поиска и совместных размышлений.
Для того чтобы состоялся искренний и полезный разговор, взрослым необходимо создать атмосферу доверия между всеми участниками диалога. Важно помнить и понимать, что человек готов к откровенному разговору лишь при условии вашей деликатности. Всякий из нас имеет право на молчание, но если молодой человек доверился вам, необходимо сознавать, что его открытость и искренность нуждаются в защите от насмешек, высокомерия и тем более назойливого вмешательства посторонних.
Библиотека «Мудрые дети» призвана побудить человека к осмысленному отношению к собственной личности и, конечно же, к тому, чтобы укрепить внутрисемейный мир и сделаться не только ориентиром и практическим уроком для всех членов семьи, но и инструментом сотворчества в познании нравственного и поведенческого эталона гражданина и патриота России. Мы должны помнить, что дети, научившиеся думать и мыслить, могут стать по-настоящему счастливыми людьми.
В разделе «самостоятельная работа» мы предлагаем выяснить значение тех или иных слов, а чтобы добиться объективного результата, советуем пользоваться следующими словарями: Словарь Ушакова, Большой толковый словарь русского языка, Большой энциклопедический словарь и Словарь современного русского языка.
Чемодан
Эта история произошла очень давно. Мне исполнилось пять лет, когда мы с отцом отправились в большое путешествие. Отец мой был родом из Шипицина, это селеньице сохранилось до сих пор посреди Барабинских степей. И поводом того путешествия, видимо, и было навестить своих родственников, родные степи и, конечно, похвастаться мною – сыном, наследником.
От станции мы шли едва ли не целый день, пытаясь достигнуть пределов неведомой мне деревни. Устал я страшенно. Помню, за ради минут самого короткого отдыха я, точно собачка, обгонял отца, устраивался в сырой и не тронутой весенним солнцем траве и прислушивался к размеренному ходу отцовских шагов. Отец нёс большой фанерный чемодан с подарками.
В деревне, где мы, наконец, заночевали, нам дали лошадь с телегой, и оставшиеся километры до Шипицина я уже нежился на подстилке из тёплого и душистого сена, разглядывая, как железный обод тележного колеса выдавливает глубокий след на сырой дороге. Иногда моё внимание и нос, исколотый пыльными травинками, привлекал чемодан, в котором – это я знал в точности – содержались жестяная баночка с разноцветными монпансье и целый и круглый килограмм конфет, обёрнутых плотною бумагой. Эти карамельки тоже были крохотными, наподобие подушечек, присыпанных сахаром. Однако, были покрупнее бомбошек из монпансье и, что самое важное, содержали в себе малую толику повидла, при одном только виде которого не только сопливая девчушка, но и самая крепкая баба складывала оружие и делалась покладистой. Потому и называли эти подушечки «дунькина радость».
Дорогу нам преградил ручей. Однако! Таким ласковым и невинным словом этот мутный поток называли, наверное, только летом, да и то, скорее всего, самым засушливым. Теперь же его струи заполняли весь овраг целиком и так, что верхние веточки ивушек едва возвышались над водой. Отец приструнил лошадь, прогулялся по вязкому берегу, но места, подходящего для переправы, так и не обнаружил.
Раздевался отец долго, сосредоточенно, теперь-то я понимаю, что он продумывал переправу, а тогда мне было страшно и хотелось, чтобы мы поскорее переправились и всё было бы уже позади. Отец стянул комок своей одежды ремнём и, разбежавшись, перекинул его на другой берег.
– Ну, сынок, держись, поехали, – решился он и, аккуратно подёрнув поводьями, повёл лошадку к ручью.
Лошадь всё глубже заходила в воду, она похрапывала, идти не хотела, но отец уверенно держал поводья и ласково приговаривал:
– Давай, давай, милая, полегонечку.
Но вот он поплыл рядом с лошадью, а у той вода готова была уже сомкнуться над спиной, как она, вдруг зацепившись за дно, начала подниматься. А в телеге, в которой сидел я, появилась вода, чемодан всплыл и начал дрейфовать к краю. Я схватился за чемодан, и меня потянуло из телеги. Но отец уже был на берегу, помогал лошади подняться на крутой берег ручья. Он обернулся и закричал:
– Держись! Держись за телегу! Отпусти чемодан!
Правой рукой я ухватился за край телеги, а левой – упрямо тянул чемодан к себе. Мне кажется, я выл от страха, но чемодан так и не согласился отпустить.
Когда мы были уже наверху, отец переодел меня в свою сухую одежду, уложил в телегу. Он остался в нижнем белье и сапогах, пошёл рядом и всё выговаривал мне:
– Сынок, не нужно держаться за чемодан. Дело пустое, утянет, и – поминай как звали. Чемодан-то можно новый купить, а тебя не купишь. Булькнул бы в воду с этим добром, и как тебя потом выловишь в такой мутине…
А я был доволен. Отец бежал рядом с лошадью, я захрустел «дунькиной радостью», и дразнящий аромат ванильного сахара, запахи сырой степи и сена наконец сошлись в столь желанное для меня представление о счастливой жизни.
Думаем вместе
Я скажу вам, что в этом случае для меня сошлись сразу две тайны. Они очень разные, и поначалу можно даже подумать, что они противоположны друг другу, но на самом деле только в равновесии между ними жизнь может оказаться гармоничной и счастливой. Первая тайна говорит о том, что нельзя жить только надеждами на будущее, нельзя чувствовать себя слабым. Нужно быть сильным и уметь бороться за своё счастье, которое питается в том числе и духовной самодостаточностью, и материальным достатком. Нужно уметь крепко держать ручку своего чемодана и не выпускать его из рук.
Вторая же тайна открывается в словах отца о том, что бывает невозможно удержать вожделенное и нажитое – нужно иметь силы оставить всё это с тем, чтобы не погибнуть посреди собственного упрямства и алчности. Соблюдая это бесхитростное, но крайне опасное равновесие – «держать и отпускать», – возможно счастливо прожить это удивительное путешествие на телеге средь бескрайних степей, которое и называется жизнью.
В помощь учителям и родителям
1. Детские воспоминания – всегда самые запоминающиеся.
– Какие яркие детали из жизни пятилетнего мальчика рисует автор? Продолжи ассоциативный ряд: путешествие – чемодан.
– Какие слова из данного ряда символизируют жизненные трудности и испытания?
2. Как можно объяснить поступок мальчика, когда наперекор отцу в момент переправы через реку он пытался удержать тяжёлый чемодан?
3. Найдите слова, сказанные отцом юного героя в тот момент, когда переправу удалось преодолеть. Объясните их смысл.
4. В чём, по-вашему, состоит счастье для мальчика и в чём заключается счастливая жизнь для его отца?
5. Радуют ли материальные ценности людей? А что делает их счастливыми?
6. Как назывались конфеты, которые спасал герой? Почему в их названии «дунькина радость» чувствуется ирония?
7. Сравните два понятия «радость» и «счастье». Что в них общего и в чём их отличие?
Самостоятельная работа
1. Автор считает, что чемодан есть добро, – духовный и материальный достаток. Для пятилетнего мальчика – это жестяная баночка с разноцветными монпансье, да конфеты «дунькина радость», которые этот чемодан наполняли.
2. Поразмышляйте, в каком случае чемодан перестаёт быть символом добра, какой иной смысл автор пытается вложить в слово чемодан? Возможно, к выводу вас подтолкнут слова, сказанные отцом мальчика: «Не нужно держаться за чемодан…».
3. Напишите сочинение на тему: «Моё представление о счастливой жизни».
4. Пользуясь толковыми словарями, найдите значение слова «гармония».
Щенок
Я ехал на дачу, без спешки, элегантно вычерчивая каждый поворот, наслаждался пьяным июньским ветром, с удовольствием, с душою планировал мелкие дела: поправлю замочек в баньке и перед ужином разомнусь с дровами, чтобы потом свежим, бодрым, исполненным собственного достоинства сесть к столу. И главное – закуски. Их никому не доверю. Тоненько-тоненько, кружочками нарежу солёненькие огурчики, постным маслицем окроплю, добавлю мёда, уксуса, лучок салатный и утомлю, утомлю всё это в соку до изнеможения. И грибочки – положу в тарелочку груздочек, три волнушечки и пару рыжиков, немного опят и лисичек и искупаю всё это в сметане. И – на стол.
– А не желаете ли, Николай Саныч?..
Но вот впереди, возле самого поворота к моей деревне остановился «Москвич», старенький такой, неуклюжий, синий «Москвич», открылась дверца, и из салона на обочину выкатился щенок с белым несуразным пятном на груди, точно Господь смеялся, когда всё это рисовал, и кисточка у него дрожала. Щенок быстренько присел по делам и бросился за кем-то в траву, запутался, кувырнулся через голову, облаял кого-то в сердцах и понёсся дальше. Я аккуратно съехал на просёлок, притормозил, опасаясь, чтобы щенок по дури не выкатился под колёса, и вдруг заметил, что дверца у «Москвича» захлопнулась, и он отъехал, оставив только облачко выхлопных газов, точно воспоминание, которое тут же и рассеялось. Вот так!
А щенок даже не сразу заметил, что его бросили, не сразу он это понял, долго возился с каким-то сучком, потом только поднял голову и удивился, побежал к дороге, – хвост дрожит, виноватый такой хвост, «дескать, не со зла я заигрался, забегался, простите». А некому уже прощать-то, некому. Я остановился, нашёл в пакете кусок какой-то колбасы и поманил рыжего, а он даже не сразу отозвался, сидел и месил песок на обочине своим дурацким хвостом, но потом подошёл, поводил носом по штанам, чихнул от души и поглядел на меня с любопытством.
– А ты, ты поешь, пацан, лучше поешь, ты не чихай, ты поешь, в таких делах закусить сразу – это первое дело, а потом уже чихай во всю вселенную, во все ноздри чихай, на всех чихай, – предложил я.
И главное, я сразу стал извиняться, всё пытался объяснить ему, дескать, мужик-то я нормальный, но с проблемами:
– Ты понимаешь, понимаешь, – говорил я, – я бы взял тебя, но у меня уже есть собака, вот ведь что, «догиня» у меня, лошадь такая здоровая, и ещё тёща, понимаешь?
А рыжий посмотрел на меня вдруг и с удивлением, да вроде того: «Ты о чём старина, забудь, я же не просил». Прикопал колбаску и ушёл к дороге, уселся возле своего столба и замер. Я вернулся к машине, с капризами запустил двигатель и поплёлся по просёлку точно провинившийся школьник, вылизывая каждую ямку, каждую пупочку, и я всё время оглядывался, и извинялся перед рыжим: «Ну не могу я тебя взять, ну не-мо-гу, у меня догиня, до-ги-ня, жена, дети, кого только нет». – Я от досады бил ладонью по рулю: «Даже тёща есть, – что там догиня. Представляешь, у меня даже хомячок есть, у меня есть хомячок, спроси у кого-нибудь – на хрена этот хомячок нужен, но он есть и его как бы любят, ты понимаешь это или нет?» И постепенно мне стало казаться, что он меня понял, он давно понял меня. Давно.
А вот дома я не стал ничего объяснять – нечего мне было уже объяснять, Женщины и так всё увидели: дочка поцеловала меня, жена поставила ужин, и они исчезли, они знали, что сейчас мешаться не нужно, не знали почему, но знали, что не нужно, – и всё. Мы ру-у-сские, мы правосла-а-вные, самый трепетный народ в околотке, ушлый такой, но очень трепетный, барахло всё, тряпьё и досада. Я всё не понимал, ну что ж меня так завело-то, что так бесит? То ли то, что там щенок один и ждёт? Или то, что я такой же, как все, и всего дождался? И главное, сам себя успокаиваю: «Ну что там, щенок, стариков бросают, младенцев». Да, я такое успокоительное нашёл, такое вот успокоительное принимаю и даже не смеюсь. Но ведь сам же, сам же ведь недавно с ментом разговаривал, на днях. Пил пиво в тенёчке, с газеткой, пристойно, с душой. Подошл сержант:
– Извините, – говорит.
– Ну, пожалуйста, – отвечаю, – я в газетку пиво завернул. Можно меня оставить с пивом и с покоем?
А он замялся, он застеснялся.
– Я ж не об этом говорю, хотел спросить, где пиво покупали.
Я показал, он взял два пива и вернулся, ножичек попросил, чтобы крышечку сбросить. А я смотрю, что руки-то у мужика трясутся. Здоровый такой сержант, грузный, лет сорока. Он сам как бронежилет, и трясётся.
– Дежурил ночью, – говорит, – остановился возле помойки, чтобы поссать, а там прямо в коробке, в объедках, ребёнок. Я чуть не помочился на него, представляете? То есть, они вернулись из роддома, отметили, сложили всё вместе с бутылками в коробку и вынесли, И одеяльце – тонюсенькое, больничное. Вы что-нибудь понимаете?
И вдруг у него мобильный звонит, и он улыбается, жена, говорит, разрешила взять, – раз я нашёл, значит, мне тащить положено. Правильно?
Конечно, правильно, конечно, правильно, но только где же эта грань-то, где же она, за которой уже неправильно? Ведь с кого-то же она начинается? С кого-то же начинается этот рубеж: с жучка, с хомячка, с котёнка? Где-то же есть эта линия, за которой уже всё равно, всё равно и всё неправильно? Должен же там стоять какой-нибудь знак?
Утром я, как мальчишка, украл еды из холодильника, спрятал в портфель и уехал на работу, а рыжий уже проснулся, он уже сидел на своём посту возле своего пограничного столба и смотрел на дорогу. Я подозвал его:
– Ну что, бабанька, не одумался ещё, не остыл? А я вот тебе подстилочку подтибрил, полежи вот, погрейся.
Рыжий посмотрел на коврик без восторга, мотнул башкой, взял курочку и пошёл к своему столбу, точно честный солдат, равнодушный к пропаганде супротивника.
– Ну, извини, извини, чем могу, – я даже обиделся, – давай, давай, давай, чеши, чеши. Ты же – Рыжая Пенелопа! Ты же пижон! – Я сел в машину и уехал.
А вечером я вновь обнаружил его возле того же занюханного столба с этим знаком. Он сидел совершенно недвижно, и только уши что-то чутко ловили в воздухе, а когда вдруг появлялась синяя машина, он подпрыгивал на всех лапах, катался по песку и визжал от восторга, машина исчезала, и он снова замирал, без отчаяния, без воя, просто замирал и продолжал слушать неведомую мне даль.
– Слышь, Рыжан, – я взял его за холку, – ты бы уже как-то успокоился, а? Ты уже всех достал здесь, сосредоточься как-нибудь, прикинь хвост к носу, никто уже за тобой не приедет, ты в это врубаешься или нет? Ни на синей машине, ни на белой, и даже с алыми парусами за тобой никто не приплывёт. Беги в деревню, в деревню беги: там таких, как ты, – банда, мафия. Погавкаешь годик у магазинов, потом забуреешь, будешь лежать на солнышке – дань собирать.
Мне понравился мой план, я даже дверцу открыл:
– Ну, хочешь, подвезу? Ну, поехали! – Рыжий перестал трепать колбасу и, взглянув на меня, развернулся этаким козырем, ну, вроде бунтующего кошака, и пошёл к дороге.
– Ну, всё, всё, всё, придурок, сдаюсь, – не выдержал я, – поехали, я усыновляю тебя. Пёс с ней, с этой догиней, будут два придурка – ты, догиня и хомячок – по кредитной линии.
Я взял его на руки и попытался посадить в машину, он даже зарычал, он зарычал, он вырвался, пустился бегом к своему столбу и замер. Ну «щ-щенок!»
А дома меня всё-таки «прищучили», вспомнили и пропавшую курочку из холодильника, и моё невнятное настроение, вспомнили, и прищучили, и устроили перекрёстный допрос с пристрастием. Пришлось во всём сознаться. Дочка обрадовалась:
– Папочка, так давай возьмём его, он будет играть с нашей Багирой, она будет за ним ухаживать, мыть его, жалеть. Поехали, поехали, прямо сейчас поехали, – она даже курточку успела накинуть.
– Никуда мы не поедем, щенок будет сидеть, где сидел, вот пока… пока… и всё, – решил я.
– Ну правда, Коля, съезди, забери щенка, ну что ты упёрся-то? – поддержала дочку жена.
– Не я упёрся-то, не я упёрся-то, это он упёрся, вот в чём дело-то, это он сидит возле своего столба второй день и ни гугу, я ему и «пожалуйста», и «здрасте», и курочку, и машину, и эскорт, – а он рычит, и всё. Ну, вот это понимаешь или нет, вот ты это хотя бы как-то понимаешь или нет?
– Конечно понимаю, Коленька, ну что ж здесь непонятного, – она погладила меня по голове, – я ж возле тебя, как возле того столба, тридцать лет просидела и ничего, а тут два дня, два дня – это не срок, это даже не пятнадцать суток.
– Да, папочка, – вдруг выпрыгнула дочка, – вот вы все такие – мужики, сделаете что-нибудь нехорошее, а потом мучайся с вами.
– Ну, вот ты-то! Ну, вот ты-то, что встреваешь? – возмутился я. – Ну, может, там баба была, в этом «Москвиче», ну, может, это баба щенка выбросила, ну, при чём тут мужики?
– Женщина бы не выбросила, – решила жена. – Утопила бы, усыпила бы, что угодно, но не бросила бы.
– Ну, всё, договорились, я ушёл.
Наверное, неделю я возил рыжему завтраки, потом покупал что-нибудь в городе вечером и возвращался домой. Он с благодарностью вытирал свой мокрый сытый нос о мои ладони, но в машину не садился, не повезло мне с машиной – она у меня чёрная, а не синяя. И вдруг однажды я не нашёл щенка на дороге, не было его, я пробежался по обочине, по полю, свистел – никого, ну убили же собаку, а? Задавили же собаку, вот ведь что! Почему-то только мрачные мысли приходили мне в голову, а я всё метался, бегал по обочинам и пытался найти раздавленный трупик, пока не увидел на столбе объявление. Подошёл и прочитал.
«Найден щенок, совсем ещё юный мальчик, брошенец или потеряшка, рыжей масти, но со светлым пятном на груди и очень добрый и отзывчивый. Люди, помогите, – ему не прожить на этом свете с таким характером, он всё время верит, надеется и ждёт. Анна». И номер мобильного телефона.
А рыжего этого я нашёл в тот же день в палисаднике нашей недалёкой соседки и вспомнил: её действительно звали Анна, и, по информации моей тёщи, от неё уже месяц назад ушёл муж – смешной такой парень, – он каждые выходные игрался в огороде с вертолётиками на радиоуправлении – огурцы опылял. Я даже как-то раз подслушал женские инвективы в его адрес, – это Анна жаловалась моей тёще: дескать, как нехорошо, что мужик с вертолётиками по огороду носится, да ещё перед глазами честного народа. Я, говорит, понимаю рыбалку, даже пиво с футболом, – у мужика, что-нибудь должно быть для дури, но вертолётики – это как-то неудобно. А тёща её успокаивала, ну вроде того, что пёс с ним, хозяйство в порядке, пусть играется, лишь бы в лес не бегал, а чем эта рыбалка заканчивается – это тоже не хобби.
– Ну, это же обидно, Мария Андреевна, это же обидно, когда вертолётики предпочитают тебе и всему остальному – это же трагедия, – жаловалась Анна.
– Трагедия, детонька, – это когда он тебе скажет, что у него, кроме тебя, ничего и никого нет, – вот это уже полная пьеса.
А Рыжик узнал меня, оставил в покое свою косточку и подошёл поздороваться, а потом на крыльцо вышла Анна, и он со всем усердием бросился к ней. Она села на ступеньку, он устроился у неё под рукой и они вдруг замерли, вглядываясь в просёлочную дорогу и ещё куда-то в даль, самую что ни на есть даль.
А я вернулся к машине. Вот только откуда же такая досада-то, а? Конечно, предательство, это маленькая такая блажь, маленький, маленький такой каприз с большими последствиями, ну, хорошо же всё кончилось. Все нашли друг друга, откуда же досада-то? И самое главное, вот чем же она взяла-то его, эта Анна? Что же такое она ему сказала, что он пошёл с ней? Вот ведь где заноза-то, а? Вот заноза-то?
Думаем вместе
Какое страшное недоразумение – наше равнодушие и предательство?! Как унизительно наше умение оправдывать себя, мол, что я могу, мне одному не обогреть всего мiра[1], не накормить, не приютить. Вот на этом, на этих оправданиях вся наша человечность и человеколюбие заканчиваются.
Я русский, я духовный, я справедливый! Да не русский я, если во мне нет любви и сострадания. И не христианин я, и не мусульманин, и никто я, если во мне мужества нет и реального поступка, а только одна болтовня. Болтовня о гуманизме – это лицемерие.
В помощь учителям и родителям
1. Какие чувства испытывал главный герой, отправляясь июньским вечером к себе на дачу?
2. «Выкатился» – таким словом автор характеризует движения щенка, выброшенного на улицу. Каковы подробности встречи Николая Александровича с беззащитным щенком?
3. Обратите внимание на тон обращения героя к рыжему щенку.
– Что о характере героя способны сказать употреблённые автором выражения: «сразу стал извиняться», «пытался ему объяснить»?
4. Отчего резко изменилось настроение героя после встречи с Рыжим?
5. О каком страшном случае рассказал нашему герою милиционер? Каков неожиданный исход этой истории?
6. В каких эпизодах автор замечает уродливость и признаки «бездуховности» современного общества? Следует ли из его размышлений, что он видит выход из создавшегося положения.
7. Почему однажды щенок пропал? У кого Николай Александрович обнаружил его? Расскажите о новой хозяйке щенка.
8. Почему щенок поверил Анне, а Николаю нет?
9. Как вы думаете, каковы могут быть причины того, что хозяева принимают решение расстаться со своими уже подросшими питомцами?
10. Попробуйте самостоятельно ответить на вопросы, которые задаёт главный герой: «…Чем же она взяла-то его, эта Анна? Что же такое она ему сказала, что он пошёл с ней?» Почему они подружились, может, их что-то сближает?
Самостоятельная работа
1. Объясните, как вы понимаете слова французского лётчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
2. Напишите сочинение о любимом животном. Как выглядит ваш питомец? Расскажите о его повадках, пристрастиях к еде, о забавных историях, связанных с ним. Кем вы его считаете: 1) забавой, 2) другом и помощником, 3) полноценным и необходимым членом семьи.
3. Пользуясь толковыми словарями, найдите значения слов: равнодушие, предательство, лицемерие, доброта, сострадание, жалость.
Источник
Люблю тяжёлую и просторную «Волгу», и чтобы рядом сидела жена, и чтобы дурманило бензином и качало, как на финской волне. Ира всегда внимательно следит за дорогой, назидательно указывает на возможные опасности, изредка забывает об обязанностях ментора, опускает солнцезащитный козырёк, в котором есть маленькое зеркальце, и, чуть разомкнув губы, поправляет причёску. Люблю летнее утро, в котором не содержится ещё признаков зноя и душной людской суеты. Люблю чувствовать в себе бодрость и силу и обольщать жену сосредоточенным спокойствием.
Шесть часов утра. Дороги свободны от подслеповатых пешеходов и прозорливых гаишников. Можно покачать закосневшую педаль газа и познакомить неуклюжую машину с её собственными возможностями.
– Куда разогнался? Я хочу ехать без напряжения, имею я право отдохнуть или нет?
Я ждал этого вопроса, и потому сбросил скорость. Ира действительно имела полное право на отдых, на покой, на что угодно, но, при всём нашем всесемейном старании в сторону обеспечения этого неприхотливого женского права, создать условия для его действительного присутствия нам никак не удавалось: облегчить ей жизнь, уберечь от потрясений, переживаний и всяких непредвиденностей. На её голову, и обязательно при отсутствии моих мужественных плеч, падали все возможные беды и несчастья: роды нашей собаки, её собственные роды и даже роды наших соседей сверху, которые в суматохе забыли закрыть кран с горячей водичкой; даже роды жены нашего электрика – и те пришлись кстати и ровно на мою командировку, и моя семья провела при свечах три незабываемых вечера. Такова метафизика моего дома – всё дурное в нём случается без моего согласия и охранного глаза, но только чьими-то упрямыми усилиями.
В тот день мы путешествовали в сторону Ложка, так называется местечко за Искитимом. В этом отдалённом и неприютном местечке когда-то располагался лагерь для политзаключённых. А теперь о нём знают благодаря целительному источнику, пробившемуся, как говорят люди, недалеко от того места, где расстреляли священника.
Указатель с надписью «Ложок» я нашёл довольно скоро, однако задумался, точно витязь на распутье, разглядывая паутинку из просёлочных дорог, прихотливо разбегавшихся в разные стороны. Я решился попылить по самой накатанной и натруженной колее. И не прогадал.
Мы прорвались через берёзовые колки по тряской скалистой дороге, и вот перед нами широкий простор: огромный зелёно-цветочный луг; за ним, прицепившись тонким ручейком, будто ниточкой за воздушный шар, большое бело-зеркальное озеро, а прямо перед глазами домик-часовенка с деревянным крестом на крыше.
– А где же родник? – спрашивает жена.
– Теперь уже найдём, – бодро отвечаю я, останавливаю машину недалеко от часовенки, выхожу размять затёкшие ноги.
Пока я выходил из машины, Ира, прикрыв голову пепельным шарфиком, уже встала против простенькой бумажной иконки Иисуса Христа и перекрестилась.
Мы стали спускаться вниз, к глубине лога; высокая, не успевшая выгореть трава и цветы оросили потемневшие штанины до колен, я сорвал несколько ромашек, уложил плотным букетиком и повернулся к жене.
– Неужели ты вспомнил, что у тебя есть жена? – растрогалась довольная вниманием Ира, – а я уже начала подозревать, что ты про меня вообще забыл.
Она протянула руку за букетиком. Подражая небезызвестным рыцарям-паломникам, я опустился на колено и, склонив упрямую голову, преподнёс своей даме букетик, норовя украдкой обхватить её стройные ноги.
– Ну, началось, ты не можешь не кривляться!
– О Господи, – воздев руки, взмолился я, – накажи эту женщину участью жить со мною до конца третьего тысячелетия!
– Боже, – засмеялась Ира, – упаси меня от этого наказания, – но вдруг сделалась серьёзной. – Хватит болтать, не отдыхать приехали, а к Святому источнику.
Мы нашли родник, устроенный какими-то умельцами так, чтобы удобно было набрать катящуюся по желобку святую воду в пластиковую канистру. Около родника стол и две лавки по бокам, но мы пошли вниз по ручью – были наслышаны о купальне, где можно окунуться в святые воды источника.
Мы шли медленно, выбирая дорогу, радовались, что одни, что утро свежее, говорили о расстрелянном священнике.
– А где он похоронен? Давай найдём его могилу и положим цветы, – Ира с надеждой посмотрела на меня.
– Не думаю, что найдём могилу, но, может, часовенка и стоит на могиле священника?
– Да, наверное, мы цветы у часовенки поставим, я банку с собой взяла, чтобы воду черпать, в неё цветы и поставим.
После этих слов Ира затихла и задумчиво произнесла:
– Отчего люди такие жестокие, друг дружку убивают. Какая пустота в душах, темень непроходимая.
А меня удивило не это, хотя всё, что сказала Ирина, верно; меня удивило другое: за убийство – не наказание жестокомим людям, а Святой источник на исцеление. Иногда меня приводит в ужас многотерпение Бога, сколько же зла совершено человеком.
– Знаешь, – продолжала Ира, – мне иногда представляется наш Бог в виде солнца, он дарит нам любовь-свет, а мы, люди, – это зеркальца-души. Если душа чистая, то она отражает Божественную любовь, и маленький лучик летит обратно на солнце, и это радует Бога, а наша планета похожа на шарик с миллионами светящихся огоньков. Но если человек грешит, то его зеркальце-душа начинает отворачиваться от Бога, и свет его души улетает в пустоту, а у самых отъявленных грешников, которые отвернулись от Бога, – в них отражается только тьма. Когда человек умирает, его чистая душа по лучику, как по ниточке, улетает к Богу, а душа злого человека остаётся без любви.
Я представил себе Бога в виде солнца и земной шар, светящийся калейдоскопом чистых душ, и мне стало хорошо и уютно.
Купальня была оборудована неожиданно добротно, а тропинка вымощена плитами. И даже сами вязкие берега укрыты опрятными камушками.
– Нужно помолиться и трижды окунуться в воду, – назидательно сказала жена.
Мы трижды окунулись в ледяные воды Святого источника, клацая зубами, с трудом произнесли «Отче наш» и выскочили на берег.
Тела наши стали розовыми и лёгкими. Я натянул рубаху и штаны, обуваться не стал. Чтобы согреться, мы побежали наверх по тропинке, остановились на косогоре, отдышались. Потом мы медленно побрели к часовенке.
– Как хорошо, что мы сюда приехали, – радовалась жена и срывала цветы.
Я шёл рядом, помогал ей в нехитром деле, тоже выискивал крупные ромашки, укладывал в букет и чувствовал себя удивительно молодым и счастливым.
– Нам нужно приехать сюда с детьми, но не как теперь, а на весь день, и обязательно искупаться в Источнике.
– Хорошо, будем считать, что нынешняя поездка – это разведка боем.
– Этот Источник, – вслух продолжила свои размышления Ира, – многих исцелил, и никто ещё ни разу от купания в нём не простыл…
Мне нравилось, что она осталась наивной девчонкой, верящей в сказки, волшебство и чудеса. Я обхватил жену, сильно прижал к себе и поцеловал.
– Мне больно, ты груб, у тебя только животные инстинкты…
Я не дал ей договорить:
– Я люблю тебя, я люблю детей, я люблю Бога, даровавшего мне мою жизнь, мою жену и моих детей. Я не знаю, за что я счастлив, но я счастлив, и пойдём, поставим этот букет, наш с тобой букет, к часовенке, помянем священника и поблагодарим Бога за моё незаслуженное счастье.
Ира посмотрела мне в глаза и сказала:
– Хорошо, но мы забыли налить воду, – и она протянула мне литровую стеклянную банку.
Я помчался обратно к ручью, вихрем летел обратно на косогор, желая удивить жену скоростью в исполнении поручения, но замер удивлённый: Ира стояла около часовенки и плакала, горько плакала.
– Ира, что случилось? – я огляделся кругом, пытаясь увидеть обидчиков.
– Посмотри, что они наделали! – Ирина обвела меня вкруг часовни и показала на иконку Божьей Матери, простреленную мелкокалиберными пульками.
Ира поставила цветы у часовенки-домика, перекрестилась, поцеловала осквернённую икону и пошла к машине.
Я смотрел на лик расстрелянной Богородицы, на рваные дырочки, расставленные по образу со снайперской тщательностью.