Читать онлайн Тест бесплатно

Часть. 1.

I

Арно Танос еще раз облизнул свои, пересыхающие от волнения, губы и решительно направился ко входу в цветочный магазин, чья красочная витрина занимала едва ли не весь первый этаж старинного здания, расположенного на 17-й улице 5-го района Червоного.

Только потому что школа, в которой учился Арно, находилась недалеко от этого магазина, Арно рискнул со своими скудными средствами идти покупать букет в цветочный магазин, расположенный едва ли не в центре столицы Великой звездной империи человечества.

Созданная усилиями ее основателя Великого звездного императора Ольга, империя распростерла свою власть практически на все звездные системы, освоенные людьми за тысячи лет освоения ими космоса.

Нельзя сказать, что Ольг был первым, кто додумался объединить звездные миры под одной властью и в одну империю. Подобные попытки предпринимались неоднократно и до него. И иногда отдельным личностям, семьям и династиям удавалось поставить под свою руку ту или иную часть Галактики. Однако, все они повторяли одну и ту же ошибку, которая рано или поздно вела к краху их начинание, и которую Ольг сумел избежать, благодаря чему империя рода Россов существовала уже тысячи лет. Императоры, преемники и потомки Ольга Росса чтили заветы своего великого предка и старались не отходить от них там, где в этом не было острой нужды. Но даже и тогда, уладив ситуацию, они старались вернуться к старым, проверенным методам управления и организации, принесшие основателю их династии успех.

Ошибка правителей до Ольга заключалась в том, что они при организации и управлении сложными системами начинали внедрять в жизнь одну глупость, изобретенную в седой древности на планете Земля – родоначальнице всего человечества – во времена, когда люди только начинали делать первые робкие шаги по освоению космоса.

Глупость заключалась в так называемой чипизации или программировании подданных. Еще на Земле некоторые слишком умные (не на пустом месте у предков Ольга существовала поговорка: слишком умный, подчас, ничем не отличается от дурака) придумали тезис: запрограммированными людьми управлять проще, легче, дешевле, чем коллективами личностей со своими склонностями, привычками, мнениями. Мол, запрограммированные не бунтуют, не возражают, если им что не нравиться, не лезут в политику и т.д. и т.пр. , то есть не мешают жить и не портят нервы и настроение власть предержащим. А потому уже на Земле определенные круги, награбившие себе преступными методами излишне много богатств, начали программировать население тех стран и регионов, где они проживали. Якобы для борьбы с террористами и терроризмом они затеяли введение так называемой биометрии, при которой в документы подчиненных требовали вносить не только отпечатки пальцев, но и отпечаток сетчатки глаза. Людям того времени, которые получали документы, основанные на биометрии, и в голову не приходило, что во время так называемой съемки с помощью специального устройства отпечатка их сетчатки глаза, им, одновременно со съемкой, вносили через глаз специальную программу, превращавшую людей в послушных биороботов. Затем придумали документы для новорожденных. Родился ребенок, а ему сразу же чип в голову или спецпрограммку через сетчатку глаза и готов малыш. Чтобы не делали с ним потом родители, как бы ни воспитывали, все одно вырастет таким, каким захотят его видеть те, кто внес ему в мозг программу или вставил чип в голову или руку. И не понимали эти умники, что они сами себя, таким образом, наказывали. Они не учли ряд простых, но очень действенных истин. Любого запрограммированного человека можно перепрограммировать. В любую программу, которая программирует человека или управляет ним с помощью машины (компьютера, специального робота или чего другого, но машинного) можно внести небольшую корректировку и программирующий кукловод получит на выходе вовсе не то, что ожидал. При чем эту корректировку, внесенную третьей стороной, заметить практически невозможно. Помимо того, запрограммированные люди могут быть прекрасными солдатами, вот только толковых офицеров и военачальников из них уже не выйдет. Они все будут делать согласно программы и логики программы и любой алогично мыслящий противник уничтожит их без особого труда. Любую программу, вставленную в человека, можно разгадать и поставить ей контрпрограмму, которая не только сведет на нет поставленную человеку программу, но еще может перепрограммировать и сделать перепрограммированного опасным для того, кто его первоначально программировал. Слабость этой системы также в том, что как не изощряйся, но определенный процент живых существ, в том числе и людей, программированию не поддается или мутируют настолько, что никакие чудеса техники, гипноза и других методик программирования превратить их в биороботов – зомби не в состоянии. Тотальный стопроцентный контроль в этих системах никогда не проходил и не пройдет в силу закона случайных величин. Именно поэтому, правители, которые никогда не программировали своих подданных выигрывали войны у тех, кто программировал. И всегда находились личности, которые умудрялись взрывать запрограммированные общества в силу своей нестандартности или умению перепрограммировать запрограммированных.

А потому, когда новоявленные уже звездные (не земные) владыки программировали своих подданных для удобства управления и для повышения боеспособности солдат, они тем самым, закладывали взрывное устройство в основу своего могущества. Рано или поздно появлялась планета, изобретатели которой создавали программу, разрушавшую изнутри существующую империю. Империя рушилась. На ее обломках создавалась новая и… все повторялось. Новые владыки вновь начинали программировать своих подданных и солдат.

Император Ольг избежал этой ошибки. Он запретил программировать подданных и солдат его империи. Своему окружению и потомкам он объяснил, что управлять высокообразованными, свободными, самодостаточными личностями сложнее, чем обществом запрограммированных рабов. Зато система, состоящая из таких личностей (особенно, если каждая такая личность четко осознает свою ответственность перед другими) куда прочнее. Попробуйте подвинуть на мятежи, бунты, революции тех, кто осознает, какие разрушения может это принести их обществу, их семьям, их жизни. И как легко это с запрограммированными. Перепрограммировал в нужном направлении и… восстание рабов обеспечено!

Правильно построенное иерархическое общество свободных людей с плавным перетеканием людей из одной иерархии в другую, как вверх, так и вниз, где все знали свои права и несли личную ответственность за выполняемые ими обязанности, куда прочнее любых обществ рабов и господ. Не в состоянии выполнять свои обязанности – переходи на другой уровень.

Взаимосвязанная система прав и обязанностей при полном равноправии перед законом и обществом явилась фундаментом, который заложил император Ольг при создании своей империи. Только свободные люди, только свободный выбор. Никаких запрограммированных зомби – людей. Ну, а кому не нравилось иметь обязанности, а хотелось только прав, для таких в империи существовали планеты с ядовитой атмосферой, фауной или флорой без права выезда оттуда. Сражайся за свою жизнь с ядовитой природой, коли не хочешь жить среди людей.

Но вернемся к Арно Таносу. С одной стороны Арно в жизни повезло – он мог похвалиться тем, что родился и жил в столице Великой звездной империи – городе Червоном планеты Жива звездной системы Сверкающая. Системы, откуда несколько тысячелетий назад начал свое победоносное шествие будущей император Ольг. С другой стороны проблема Арно заключалась в том, что он происходил из небогатого и незнатного рода. Его отец работал преподавателем в среднем техническом учебном заведении, в котором готовили техников по обслуживанию роботов, а мать – оператором в одном из гражданских космопортов столицы. Проживай Арно в районе, где жили такие же, как его отец и мать, проблем не было бы вовсе. Арно, наверное, был бы даже счастлив и доволен жизнью. Но, когда Арно исполнилось пять лет, умер брат его матери и оставил в наследство сестре свою квартиру в 5-м районе Червоного. В районе, где проживали известные, знатные или очень богатые граждане империи. Квартира оказалось столь удобной, что отец Арно наотрез отказался отдавать ее кому-либо и вселился в нее всей семьей. По этой причине парень из небогатой и незнатной семьи оказался учеником близлежащей школы, в которой, таких как он, можно было по пальцам пересчитать. Арно не был изгоем или белой вороной – в школах империи самым безжалостным образом пресекались любые попытки перенести в школу какие-либо элементы неравенства имущественного или сословного. В этом вопросе даже принц империи мог нарваться на большие неприятности, попытайся он добиться каких-либо привилегий или поблажек для своего чада, не говоря уже о менее знатных или влиятельных лицах. Однако, Арно с первого же дня учебы понял: он должен войти в число лучших учеников школы, хотя бы из уважения к самому себе. И он им стал. Его успехи в математике, физике и химии космоса, астрономии, военной истории поражали даже преподавателей. Он неоднократно награждался на различных соревнованиях по предметам. В нем видели будущее светило науки. Ему прочили место в лучших университетах столицы. И при всем этом Арно Танос являлся одним из лучших в школе по рукопашному бою и умению владеть ручными видами боевого оружия. Тренированный спортсмен. Высокого роста. Атлетически сложенный: широкие плечи, узкие бедра. И, при этом, еще не утраченная гибкость юношеской фигуры. Как никак ему недавно исполнилось всего лишь семнадцать. Внешность с классическими чертами: чуть удлиненное, овальное лицо; прямой, слегка курносый, нос; волевой подбородок, высокий лоб. Красивые, с длинными, точно у девушки, ресницами, серые глаза. Эффектно очерченный рот. Темные брови под цвет длинных, слегка вьющихся, волос. Арно Танос считался красивым парнем. Не одна девушка, как из школьниц, так и из соседей по району, сохла по нём. Однако, Арно интересовала только одна девушка – одноклассница Красава Смела.

Арно ухаживал за Красавой с того дня, как увидел в их, тогда еще пятом классе, новенькую девочку по имени Красава. Увидел и сделал выбор. Она! Только она! Очаровательная девчушка в свои двенадцать лет, Красава к своему семнадцатилетию превратилась в красавицу, полностью соответствующую своему имени. Среднего роста, на редкость пропорционально сложенная, тренированная спортсменка – Красава увлекалась игрой в мяч. В нее играли один на один, перебрасывая через сетку в чужую площадку овальный мяч, который ловили специальными сачками на длинной ручке. Игра была не из легких. Требовала силы и точности броска; быстрой реакции и очень точного глазомера. Красава имела все это и являлась чемпионкой района среди школьниц. Очень красивое лицо яркой шатенки, чьи волосы имели рыжеватый отсвет, притягивало к Красаве взгляды парней. При взгляде на яркие с нежными очертаниями губы девушки возникало желание их поцеловать. Взгляд больших ярко-голубых глаз очаровывал. И это был взгляд не легкомысленной пустышки, а девушки умной, рассудительной, достойной своей семьи.

Красаве было кем гордиться. Ее отец, капитан Мирослав Смела, командир исследовательского звездолёта «Солнце империи» считался одним из лучших в империи. А после сражения со звездолетами цивилизации Курайс за Охвостье Галактики, его знал едва ли не каждый мальчишка, мечтавший о военной карьере или путешествиях к неизведанным звездам. Именно умелый маневр крейсера, которым командовал в том сражении капитан Смела, принес человечеству победу в жестокой битве. Эта победа завершила тяжелую многолетнюю войну, унесшую миллионы жизней.

И не только своим отцом могла гордиться Красава, но и своим дедом и прадедом – звёздопроходцами. Сотни лет мужчины ее рода славились своей тягой к межзвездным путешествиям. Они открыли для человечества тысячи новых звездных систем. Их имена золотыми буквами были выгравированы на стенах Имперского музея космических путешествий.

Мать Красавы происходила из не очень знатной, но богатой семьи. Потому Красава по праву жила в элитном районе столицы и считалась бы очень лакомым кусочком для любителей девушек из богатых и знаменитых семей, даже если бы она не была красива. А так… Поклонники вокруг Красавы толпами увивались. Только девушка их не замечала, отдавая предпочтение лишь двоим: Арно Таносу за его постоянство и благородство, и Кею Смоленину, сероглазому красавцу, о котором мечтали едва ли не все девушки школы и окрестностей. И трудно их было в этом винить. Рослый блондин с серыми глазами, Кей Смоленин по праву считался самым красивым парнем школы. Отличный ученик. Отличный спортсмен – Кей увлекался подводным плаваньем, охотой и стрельбой. Талантливый переговорщик с обворожительными манерами. В школе не знали случая, чтобы Кей не уладил проблемы, решение которой ему поручали друзья, одноклассники или преподаватели. Ему прочили блестящее будущее на дипломатическом поприще. Кей и не скрывал, что после школы намерен посвятить свою жизнь межзвёздным отношениям. Тем более, что в его роду уже были люди, прославившие себя на этом попроще. Граф Эме Аргамо, дядя Кея по матери, являлся одним из ближайших сподвижников и советников министра межзвёздных отношений графа Ямбуара. К тому же Кей был старшим сыном графа Тора Смоленина, представителя богатого, знатного и древнего рода, и, со временем, должен был унаследовать отцовский титул. Какая девушка пройдет мимо подобного возможного жениха. Красавец. Спортсмен. Умен. Отлично воспитан. Дипломат от природы. Из очень богатой семьи. Будущий граф с блестящим будущим.

Красава также не прошла мимо, особенно, когда в пятнадцать лет Кей стал оказывать ей повышенные знаки внимания. А со временем, не только Красаве, всем окружающим стало ясно, что Кей, будущий граф Смоленин, по уши влюбился в дочь капитана Мирослава Смелы. Красава не прошла, но и окончательного выбора не сделала. Кто: старый друг и поклонник Арно Танос и или умница и красавец Кей Смоленин?

Свой дипломатический талант Кей проявил даже в вопросе соперничества. Когда юный Смоленин понял, что ему не нужен никто, кроме Красавы, он не стал драться, разводить интриги или подличать в борьбе за девушку. Он подошел к сопернику и предложил:

– Арно, я не буду мешать тебе. Ты не будешь мешать мне. Пусть Красава сама скажет с кем ей быть.

Арно Танос нашел такой подход разумным, и с того дня между юношами установилось здоровое соперничество. Красава дружила с обоими, и тактично не выделяла ни одного из них. И такое положение тянулось почти два года. Два долгих года. Но сегодня… Сегодня многое могло решиться.

Арно еще раз прикинул свои финансы и вошел в выбранный им цветочный магазин. Магазин был не из дешевых. Арно мог подобрать нужный ему букет за гораздо меньшие деньги в других, удаленных от центра, магазинах. Но Арно никак не улыбалось смять букет в толчее общественного транспорта, на котором ему пришлось бы ехать, приобрети он цветы в дешевом магазине на окраине города. А поднести любимой помятый букет в день ее семнадцатилетия, в день, в который она обещала назвать имя того, с кем она намерена строить свою дальнейшую жизнь, Арно позволить себе не мог. И какое значение могут иметь деньги в день, когда решается дальнейшая жизнь.

Красава отключила экран монитора домашнего интеркома, по которому ее поздравлял с Днем рождения отец, находившийся в очередной экспедиции, и задумалась. Согласятся или не согласятся Арно и Кей отправиться с ней в институт Гармонии для сдачи теста?

– Согласятся! А если кто не согласится, она навсегда расстанется с ним.

Когда два месяца назад Кей, в присутствии Арно, получил от нее обещание, что в день своего семнадцатилетия она сделает окончательный выбор между юношами, Красава даже не представляла себе, какую трудно разрешимую задачу она сама себе задала. Она много раз после того случая пыталась определить кто – Кей или Арно – ей больше нравиться и… не определилась. Красава поняла, что, несмотря на несхожесть юношей, она любит их обоих. И кого больше – ответить могло только время. А времени-то, как раз, и не было. Решение надо было принимать быстро. Выход подсказали неожиданно со стороны.

Школу с лекцией посетил известный ученый, автор многочисленных научных трудов, доктор Родж Коллинз из столичного института Гармонии. В своей лекции доктор рассказал, что существуют методики, которые позволяют любому найти себе пару для создания прочной семьи, полностью соответствующую характером тому, кто ищет.

Красаву заинтересовало сказанное, и после лекции она подошла к доктору Коллинзу с вопросом: могут ли в институте Гармонии ей помочь? Она хотела бы определить, с кем из своих поклонников она создаст более счастливую семью.

Родж Коллинз заверил девушку, что если она приведет юношей в их институт, он лично их протестирует. Обещал резюме выдать Красаве в тот же день. И тогда Красава решилась. Она договорилась, что в день ее семнадцатилетия, с утра, доктор Коллинз будет ждать ее и ее поклонников у себя в кабинете.

– Сегодня. Именно сегодня она поймет, кто станет ее любимым супругом и отцом ее детей.

Красава взяла себя в руки. Встала. Подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя: все ли в порядке с одеждой, не помялась ли прическа, на которую они с матерью потратили целое утро. Впервые за много лет, она позволила матери уговорить себя и вместо простенькой косы, которую носила всегда, разрешила сделать себе высокую прическу: благо длина волос позволяла.

– Кажется, все в порядке. Можно идти.

Красава еще раз вздохнула: решающий день. Подхватила сумку со школьными принадлежностями и зашла к матери.

– Мама, я в школу.

– Уже?

Мать – красивая женщина (хотя другого, чем дочь, типа красоты – смуглая брюнетка) с величавыми, отточенными движениями светской дамы – подошла и поцеловала девушку.

– Удачи! И пусть это будет достойнейший!

Алтена Смела знала, что должно произойти сегодня: у дочери не было секретов от матери.

– Спасибо! – прошептала Красава и покинула дом.

Когда Арно Танос с букетом в руках подошел к школе, у ее входа он увидел Кея с не менее красивым букетом. Только, если Арно решил подарить белые цветы, то Кей пришел с алыми, цвета крови. В белоснежной рубашке и строгом черном костюме Кей Смоленин был особенно красив в этот день. У Арно мелькнула мысль, что ему нелегко будет сегодня соперничать с Кеем Смолениным, но он тут же отбросил эту мысль, как пораженческую, и поднял в приветствии руку.

Соперник ответил, критическим взглядом оценив одежду Таноса. В этот день Арно превзошел себя. Белоснежная рубашка. Строгий черный костюм. Намеренно небрежно причесанные волосы.

Кей слегка поджал губы. На вопрос: может ли Арно составить ему конкуренцию, лучше всего ему ответил взгляд незнакомой девушки лет двадцати, которая проходила мимо.

Девушка с восхищением осмотрела обоих молодых людей, но выбора не сделала, и, уже уходя, несколько раз оглянулась, то на Кея, то на Арно.

Кей понял, что соперничество будет жестким и только Красава сможет сказать: станет ли будущий граф Смоленин счастливейшим человеком или отказ на многие годы разобьет его сердце.

Арно Танос подошел и молча встал рядом с Кеем. Говорить никому не хотелось. Идущие на занятия школьники с любопытством рассматривали обоих юношей. Кое-кто приветственно махал рукой, хотя никто не вяз с разговорами. Все знали: сегодня их пошлют. Парням не до болтовни. Они ждут Красаву Смелу. Ту, в которую влюблены, и у которой сегодня День рождения. Кое-кто из девчонок поглядывал на парней с надеждой. Вот-вот Красава сделает свой выбор и тогда, главное, не зевать. Опередить прочих и стать единственной утешительницей для неудачника.

В ожидании прошли пять минут… десять… И, наконец, – сердца забились сильнее – знакомая фигурка в строгом бело-черном платье школьной формы. В империи очень строго следили, чтобы дети не выделялись друг перед другом богатством или вычурностью одежды. В школе можно быть первым либо по знаниям, либо в спорте. Прочие варианты безжалостно пресекались. Исключения не делались даже в дни праздников.

Юноши разом подошли к Красаве. Практически одновременно со словом: – Поздравляю! – протянули свои букеты девушке.

– Мальчики, без обид, но я приму первым букет от того, чья иерархия цвета выше. Иерархия цветов – это целая наука. Я понимаю, кто-то из вас этого не знал, но красный цвет всегда идет за белым. Арно, спасибо! Кей, спасибо! Стоп!

Жест Красавы пресек вопросы поклонников.

– Я помню, что обещала. Вы согласны вместо школы отправиться со мной в институт Гармонии, чтобы пройти один тест?

Удивленные взгляды парней.

– Я, да! – прозвучало практически одновременно.

– Тогда поехали!

Красава взмахом руки остановила проезжавшее мимо такси и устроилась рядом с водителем. Парни сели сзади.

Когда трое одноклассников поднялись на третий этаж института Гармонии (в Червоном не строили высотных зданий. Знали: жить выше пятого этажа нельзя – влияет на нервную систему) доктор Родж Коллинз их уже ждал.

– Итак, молодые люди, – обратился к парням доктор Коллинз, – по просьбе этой юной леди я предложу вам ответить на несколько сот вопросов, которые с точностью до мелочей определят ваш характер и ваше поведение в будущем. Согласны ли вы ответить на эти вопросы, или кто-то откажется?

– Я согласен! – Кей Смоленин не колебался.

– Отвечу! – слегка наклонил голову Арно Танос.

– Тогда прошу пройти со мной. А вы, юная леди, посидите, пока, в кресле и посмотрите что-нибудь по головизору.

Доктор Коллинз включил головизор, экран которого был вмонтирован в стену, и передал Красаве пульт управления.

Спустя десять минут оба юноши с многочисленными датчиками на голове, прикрепленными к специальному обручу, уже работали на аппаратах, на экранах которых появлялись те или иные вопросы, на которые надо было точно и, как можно правдивее, ответить. Каждый в отдельной кабинке, тщательно проинструктированный одним из помощников доктора Коллинза, что и как ему надо делать.

Вопросы следовали один за другим. На одни можно было отвечать сразу, другие требовали обдумывания.

Все это время Красава смотрела головизор, а доктор Коллинз занимался своими делами.

Первым закончил Арно. Он выключил экран аппарата. Снял с головы обруч с датчиками, и покинул кабину, предоставив умному роботу анализировать его ответы.

Красава встретила Таноса нервной улыбкой.

Арно с любовью посмотрел на девушку и уселся в соседнее кресло смотреть головизор.

Несколько минут спустя к ним присоединился Кей.

Доктор Родж Коллинз с интересом посмотрел на молодых людей и принялся колдовать над пультами аппаратуры, поставленной в его кабинете.

Еще несколько минут, в которые парни чувствовали себя так, точно они сидят на иголках, ушли на какие-то манипуляции доктора Коллинза. И, наконец:

– Юная леди, вы можете пройти со мной в тот кабинет.

– Иду!

Красава, оставив оба букета в кресле, решительно вошла в указанные доктором Коллинзом двери.

– Присядьте за тот стол, – предложил Родж Коллинз девушке гостеприимным жестом и включил для Красавы экран монитора.

– Видите два значка на экране? В левом углу? Щелкните по ним. Левый – это результат тестирования Арно Таноса; правый – Кея Смоленина. Не буду вам мешать.

Доктор Родж Коллинз вышел, а Красава углубилась в чтение. Читала долго, по несколько раз перечитывая текст, вникая в каждое слово, пока приняла решение.

– Кей! Он всегда будет рядом.Он не оставит ее одну на месяцы, а то и на годы, как подчас поступал ее отец Мирослав Смела с ее матерью. А Арно, судя по характеристике, так похож на ее отца и деда. Он может умчаться на край Галактики, оставив жену и детей одних. Нет, она не хочет себе судьбы своей матери и бабушки, которые, бывало, многие и многие дни проводили в одиночестве, в ожидании, когда же их мужья вернутся из своих странствий. И хотя Арно ей тоже дорог, она выбирает Кея. Он всегда будет рядом. Он будет заботливым мужем и отцом. Она решила. Кей!

Красава выключил аппарат, и вышла из кабинета.

При ее появлении парни разом поднялись и застыли изваяниями. Только их глаза говорили о том напряжении, которое испытывали оба юноши.

Красава же, не говоря ни слова, подошла к креслу, на котором оставила подаренные ей цветы, и взяла букет с цветами красного цвета.

– Прости, Арно, – повернулась девушка к своему защитнику и поклоннику с пятого класса, но я выйду за Кея.

На какой-то миг юношеское, во многом еще нежное, лицо Арно Таноса приняло суровое выражение много повидавшего человека. Жесткий взгляд. Плотно сжатые губы. Но только на миг.

– Извините, – пробормотал еле слышно Арно Танос, резко развернулся и покинул просторный кабинет доктора Коллинза.

Ни Красава, ни, взявший девушку за руку, Кей не осмелились его остановить.

Когда за Арно Таносом закрылась дверь, Родж Коллинз обратился к Красаве.

– Юная леди, оставьте, пожалуйста, адрес ушедшего молодого человека. Возможно, ему понадобиться наша помощь.

– Да. Конечно!

Чувствовавшая себя виноватой, Красава охотно продиктовала адрес и, прощаясь, поблагодарила Роджа Коллинза.

– Спасибо вам, доктор!

– Спасибо, доктор, – оживился и Кей. – Вот визитка моего отца. Если что, он всегда будет рад вам помочь. Ведь вы сделали счастливым его сына.

Родж Коллинз мельком взглянул на предложенную визитку и положил ее в ящик стола, не желая обидеть юношу. Когда же за Кеем и его невестой закрылась дверь, доктор Коллинз посмотрел на оставшийся в кресле букет белых цветов и, вздохнув, достал вновь визитку графа Тора Смоленина, и отправил ее в уничтожитель.

Как человек, сделавший себя сам, доктор не любил аристократов и никогда не унижался до просьб к ним.

В парке, начинавшемся сразу же за институтом Гармонии, Кей Смоленин остановил Красаву.

– Любимая моя! – руки Кея нежно взяли за тонкий стан девушки.

– Любимый мой!

Первый поцелуй двух влюбленных скрепил их союз.

В тот день Кей и Красава в школу так и не попали.

А на следующий день влюбленная пара узнала, что Арно Танос покинул Червоный и уехал жить к родственникам на какую-то отдаленную планету.

Три месяца спустя в главном зале роскошного особняка графов Смолениных, переполненном гостями по случаю бракосочетания Кея Тора Смоленина и Красавы Мирославы Смелы, Красава в окружении дружек, подруг и родственниц, прекрасная в свадебном наряде, как никогда, стояла, переполненная счастьем. Прижимая к себе маленький букет из редчайших черных цветов планеты Фастос, поднесенных ей Кеем по случаю их свадьбы, Красава счастливыми глазами смотрела на любимого человека, с которым в этот момент беседовал сам граф Енцо Ямбуар, министр межзвёздных отношений империи, почтивший своим посещением их свадьбу. Красаву наполняли любовь, счастье, гордость за сделанный ею выбор.

– Мой муж! Мой муж мужчина! И какой мужчина: надежный, сильный, умный, красивый!

II

– Дорогой, – Красава, все такая же стройная и прекрасная, как и много лет назад, вошла в кабинет мужа, – ты не забыл взять свои новые очки для подводной охоты?

– Не беспокойся, дорогая, Фарин уже упаковал их.

Кей взглядом, полный любви и нежности к его единственной, посмотрел на супругу.

– Осталось отобрать кое-что из документов, и я полностью собрался.

– Ты все-таки хочешь взять часть работы на Леверинг? – укоризненно покачала головой Красава.

– Пойми, дорогая, миссия графа Норгенда настолько важна…

– Хорошо, дорогой, поступай, как считаешь нужным! – Красава подошла к мужу и нежно поцеловала его. Граф ответил, но тут же прервал поцелуй, полный любви и страсти.

Послышались быстрые шаги, и в кабинет ворвался подросток высокого роста. Светловолосый, сероглазый – весь в отца – он первым делом обратился к Красаве.

– Мама, я возьму свои сапоги для хождения по болотам?

– Не стоит, Раст, – Кей Смоленин подошел к сыну и потрепал его по голове. – Все необходимое для охоты на болотах, мы купим на Леверинге. Там есть великолепные охотничьи костюмы производства планеты Малик.

– И ты купишь мне костюм, папа? – глаза подростка засияли от радости.

– Разумеется, сынок.

– Раст, ты не забыл уложить в сумку свои любимые книги?

– Зачем они мне, мама? Я же не маленький читать их по вечерам на Леверинге! – в голосе подростка зазвучала обида.

– Оставь его, дорогая. В двенадцать лет он еще не мужчина, но близок к нему. Пусть сам решает, что ему брать, а что нет.

– Убедил! – Красава улыбнулась мужу улыбкой счастливой женщины и взъерошила рукой волосы сына.

– Беги, собирайся! Бери, что хочешь! Но поторопись! Через два часа будем выезжать!

– Спасибо, мама! – обрадовался Раст, и выбежал из кабинета.

Отец и мать проводили сына взглядами любящих родителей.

Кей взял жену за руку, но обниматься и целоваться еще раз им не пришлось.

Вежливый стук в дверь разрушил их намерения. В кабинет же заглянул пожилой слуга.

– Господин граф, госпожа графиня, к вам светлейший князь Брегович!

– Проси! – распорядился Кей Смоленин, жестом показывая супруге, что визит его кузена в столь неподходящий час для него такая же неожиданность, как и для Красавы.

В кабинет же вступил полнотелый мужчина с округлым лицом и носом картошкой, одетый в костюм дипломатического чиновника высокого ранга. Рубаха с широким отложным воротником, с впечатанными в правый рукав шевронами красного цвета, которые показывали ранг хозяина. Широкие, удобные черные брюки. Сверкающие блеском, элегантные черные туфли. В Червоном стояла жара и одежду государственные чиновники и военные носили в соответствии с погодой.

Князь Мислав Брегович приходился графу Кею Смоленину (графом Кей стал после внезапной смерти отца два года тому) двоюродным братом по матери. Мать Кея происходила из знатной, влиятельной, и многодетной семьи. Имела шесть братьев и трех сестер. И все они создали свои семьи. Мислав Брегович был младшим сыном старшей из теток Кея и приходился Кею ровесником. Мальчики дружили с детства, а работа в одном ведомстве сблизила их еще больше. Князь Брегович был, в отличие от хозяина кабинета, не женат, что все связывали с его неказистой внешностью. Мислав всегда загадочно улыбался, когда при нем говорили о необходимости и преимуществах брачной жизни, и категорически отвергал советы сделать пластическую операцию лица и тела, заявляя, что его внешность его вполне устраивает. И только Кей знал истинную причину такого поведения брата – даже Красаве не говорил.

Мислав Брегович был женат тайным браком на такой же толстушке, как он сам. Обожал жену и имел от нее трех детей. Жена князя любила мужа таким, каким он был, без прикрас и ухищрений косметики и пластической медицины. И если Мислав не объявлял о своей семье в открытую, то только из-за позиции патриарха семьи Бреговичей – сто восьмидесятилетнего князя Ольга Бреговича, считавшего, что представители рода Бреговичей женятся только на равных себе происхождением и родословной. Супруга же Мислава происходила из семьи рабочих и, по мнению Ольга Бреговича, даже думать не смела о замужестве с кем-то из Бреговичей. Потому Мислав изображал из себя закоренелого холостяка.

– Кей, Красава, мои извинения! – с порога начал Мислав Брегович. – Понимаю, что не ко времени, но я по службе. Кей, граф Ямбуар просил, чтобы ты передал правителю Леверинга князю Иргасу его послание.

Гость протянул хозяину кабинета небольшой чип, запечатанный в специальный конверт.

– Оно личное. Потому граф не стал отправлять его с курьером.

– Передам, – Кей Смоленин взял конверт и тут же уложил его в свою спецсумку с дипломатическими документами, которые он намеревался взять с собой на отдых. Особенность сумки заключалась в том, что открыть ее мог только Кей Смоленин: чувствительные сенсоры были настроены на его биоизлучение. Попытка любого проникновения со стороны вела к мгновенному уничтожению сумки и всего ее содержимого.

– Что нового в министерстве?

– Рилы прислали угрожающую ноту. Требуют, чтобы мы вывели свой флот из Мерканитового созвездия.

– Тысяча первое предупреждение! – отмахнулся Кей. – Если б они были на что-нибудь способны, то давно бы выбили нас оттуда. Я вчера имел беседу с генералом Дастуром, советником Великого звездного по политическим вопросам. Генерал считает, что рилы в ближайшие десять лет не выступят. Ну, а после визита в Храггдаг миссии графа Норгенда о проблемах с рилами мы и вовсе забудем.

– Дорогой, я могу распорядиться, чтобы слуги грузили наш багаж? – вмешалась в разговор мужчин Красава, искавшая повод оставить братьев вдвоем.

– Да. Кажется, мы ничего не забыли.

– Тогда я пошла. Мислав! – Красава протянула князю руку для поцелуя.

– Завидую вам, – вздохнул князь Брегович, целуя руку дамы. – Отдых. Курорт. И где? На лучшей планете империи! А тут не знаешь, когда и выспишься!

– Зато какая должность! Какая власть! Многие ли в империи могут похвалиться, что работают с самим министром межзвёздных отношений?! – утешил брата Кей.

Красава же тихо удалилась, тактично оставив мужчин обсуждать свои проблемы.

III

Раннее утро нежного, приятного, чудного дня, изобилием которых так славилась планета Леверинг, только только вступило в свои права. Лучи местного, ласкового светила, выплывшего на нежно-голубой небосвод, залили ярким, но не резким, светом просторные комнаты роскошного особняка, который снял граф Смоленин для семьи на время отдыха.

Кей Смоленин, кутаясь в богато расшитый золотом халат черного цвета из дорогого кемантриана – редкой материи с далекой планеты Кемантр – и позевывая, вышел из спальни в коридор, направляясь в душевую.

– Дорогой, ты уже встал? – раздался рядом, полный нежности, голос Красавы.

Кей обернулся и улыбка счастливого человека озарила его лицо.

Красава, одетая в удобный спортивный костюм для игры в мяч, оставлявший открытыми ее красивые руки и ноги, с любовью во взоре смотрела на мужа. Рядом, одетый в подобный костюм, но покроя для мальчиков, стоял Раст. Он держал в руке овальный мяч и два сачка для его ловли, и преданным, но полным достоинства, взглядом смотрел на отца.

Кей подошел и нежно, с чувством признательности к любимой, что она его жена, поцеловал супругу. А на плечо сына положил руку.

– Как настроен, Раст?

– На выигрыш! – загорячился мальчик. – Я обязательно сегодня обыграю маму! Я буду играть, как непобеди…

Раст споткнулся на полуслове, сообразив, что опять дает хвастливое обещание. А ведь он клялся отцу, что перестанет хвастать и обещать. Сообразив, что чуть не нарушил клятвы, Раст густо покраснел, но твердым взглядом встретился с глазами отца, который с любовью и с легкой насмешкой смотрел на сына.

– Я сделаю все, что смогу, папа! Я надеюсь, что у меня получится обыграть маму!

– Достойный ответ, сын! Ответ будущего графа, – Раст пожал плечо мальчика и широко улыбнулся. – Раст, если у тебя получится сыграть с мамой на равных – с меня подарок: стрелометающее ружье для охоты под водой. Как-никак твоя мама чемпион округа, и тот, кто сумеет сыграть с ней на равных, достоин подарка… Дорогая? – Кей Смоленин перевел взгляд на улыбающуюся супругу.

– Не беспокойся, дорогой, – Красава с любовью смотрела на мужа. – Я не стану унижать нашего сына. Я не стану поддаваться ему. Правда, Раст?

Красава взъерошила рукой светлые волосы подростка.

– Мама! – возмутился тот.

– Идем, сразимся. Пусть папа примет душ.

– Да, мама, идем! Папа!?

– Жду с победой, сын!

– Сделаю все, что смогу, папа!

Граф Смоленин взглядом, полным счастья, проводил жену и сына.

– Как он их любит! Красава любит его! Раст его обожает и гордится им! Жизнь прекрасна!

Кей открыл дверь, ведущую в душевую. Он хотел успеть побывать до завтрака на площадке для прогулочных яхт: лично убедиться, что механики сдержали слово и устранили все следы последней поломки. Граф Смоленин планировал показать жене и сыну в этот чудный день красу Хрустальных гор Леверинга. Для экскурсии требовалась яхта. Граф не любил чужих летательных аппаратов и очень надеялся, что его личный уже в норме. А потому, отрегулировав воду до нужной ему температуры: Кей Смоленин предпочитал, чтобы вода чуть-чуть обжигала кожу, – сбросил халат и встал под упругие, густые струи.

Минутное удовольствие, когда ничего не воспринимаешь, кроме, разбивающейся о твое тело, воды, и голову графа вновь наполнили мысли. Приятные, расслабленные, доставляющие наслаждение.

– Ему всего тридцать два, а он уже доверенный советник самого министра межзвёздных отношений графа Ямбуара. И пусть министерский ранг его, пока, не велик, но он уже князь империи. Отмечен одной из высших дипломатических наград – Сверкающей звездой империи третей ступени. После отдыха его ждет назначение в состав делегации, которая отбудет в империю рилов на исторические переговоры. Переговоры, которые укажут рилам их место в Галактике, и приведут к нормализации отношений между империями. И он едет не рядовым членом делегации – из тех, кто на подхвате, или изображает свиту – а первым советником главы посольства графа Норгенда. Успех делегации (Кей Смоленин не сомневался, что граф Норгенд и он уладят все разногласия людей с рилами) откроет путь к дальнейшему росту. Возможно, Кею повезет, и он станет советником самого Великого звездного императора. А это означает попасть в первую тысячу самых влиятельных людей империи. Его Расту достанется блестящее наследство. Его мальчика ждет великолепное будущее. Раст у него красавец и умница. Его, наверняка, заметят при дворе и… если все сложится удачно, он, Кей Смоленин сумеет породниться с правящим домом. У Великого звездного есть юная дочь и много юных племянниц. А такой, как его сын, может осчастливить любую девушку. Главное, ему, Кею, войти в первую тысячу самых влиятельных лиц – это откроет перед ним и сыном двери Большого императорского дворца. Его Красава, как же он ее любит, как же ему повезло, что она выбрала его, а не грубияна Таноса, получит статус дамы двора Великого звездного. И все это реально. Все это достижимо. Все это сбудется в ближайшие год – два. О, отец, – Кей Смоленин мысленно обратился к преждевременно ушедшему к предкам графу Тору Смоленину, – все твои друзья будут восхищаться твоим сыном, а недруги и их отпрыски – завидовать черной завистью. О, жизнь прекрасна! Он богат. Знатен. У него любимая и любящая жена. У него сын, его гордость и надежда, обожающий отца – его графа Кея Смоленина. Перед ним открыты двери к высшим постам в империи… – граф отключил воду и протянул руку к огромному полотенцу, наброшенному на специальный выступ из стены.

Легкий ветерок слегка обдувал лицо Кея, когда граф в открытом, прогулочном. удобном в носке, но опять же из дорогих и редких тканей, костюме подходил к своей яхте, поставленной у края взлетной площадки. Более трех десятков личных летательных аппаратов размещались на широком пространстве, выложенном титанитом, специальным сплавом камня с металлом, выдерживающим тяжелые звездолеты и работу их дюз при взлете и посадке. Но яхта Кея, как не без тщеславного удовольствия отметил про себя граф, выделялась среди всех изяществом форм и роскошью отделки.

– Как яхта? – обратился граф к Дизу Мерналу, одному из лучших механиков курорта Орвин, кто ожидал Кея Смоленина подле летательного аппарата.

– В полном порядке, ваше сиятельство. Двигатель отрегулирован. Управление отлажено. Арни выполнил на ней ряд сложнейших фигур и никаких замечаний.

Граф довольно улыбнулся: речь шла о пилоте Арни Вандоме, асе высшего класса, пилоте виртуозе, на слух замечавшего малейшую неполадку в любом летательном аппарате.

– Благодарю, Диз. Вы молодец. Я выпишу чек на вашу команду.

– Намерены полетать?

– После завтрака хочу свозить семью к Хрустальным горам.

– О! Там есть, что посмотреть! Уверен, ее сиятельство будет восхищена красотой гор.

– Очень на это рассчитываю. Не слышал, как с погодой?

– Обещали… О, Великий Космос, что это? – глаза механика округлились от удивления.

Кей Смоленин, заинтересованный реакцией Диза Мернала, нехотя поднял голову и… застыл от ужаса, при виде многочисленных черных точек, падающих сверху, и вырастающие в большие полупрозрачные десантные капсулы космической пехоты негуманоидов, которых люди называли рилами.

Двуногие, прямостоячие, во многом походившие на людей, рилы создали звездную империю, не уступавшую человеческой ни в технологиях, ни в количестве заселенных планет и подконтрольных звёздных систем, ни в общей численности населения.

Одного роста с людьми, большеглазые с короткими носами и толстыми губами, с четырех пальцевыми лапами вместо рук, рилы происходили от неведомого людям хищника одной из внутренних планет своей империи. Будучи высокоразвитыми существами, сумевшими добиться огромного прогресса в создании техники и познании космоса, рилы, тем не менее, сохранили в себе ряд черт, характерных для их далеких предков. Они любили мучить свои жертвы и не оставляли в живых представителей других видов. В отличие от человеческой звёздной империи в империи рилов не было планет, населенных иными расами или иными негуманоидами. Все планеты рилов были заселены только рилами. Именно поэтому Великий звездный и его окружение всячески старались избежать большой войны с рилами. Все понимали, что при характере рилов это будет война на взаимное полное истребление.

Первоначально, когда в зоне Рассыпанных звёзд рилы и люди впервые столкнулись друг с другом, они не нашли причин для взаимных конфликтов. Планеты рилов из-за высокого содержания гелия в их воздухе не подходили людям; планеты людей не подходили рилам. Несколько скоротечных, кровавых боев в космосе, так называемая проба сил, убедили обе стороны в силе и могуществе противника, и привели к установлению дипломатических отношений между двумя, столь несхожими друг с другом, но равными по силам, империями. Постоянное представительство рилов было открыто в Червоном, людей – в Храггдаге – столице рилов. Подписанное империями соглашение остановило продвижение людей в ту часть Галактики, где господствовали рилы. Рилы же не появлялись в межзвездных просторах подконтрольных людям миров. Так продолжалось более семисот лет, пока, около десяти лет тому, рилы и люди одновременно не обнаружили, что в звездной системе БМ-811-301-112 (согласно человеческой классификации) есть планета, состоящая на сорок процентов из звёздного мерканита, редчайшего материала, позволяющего продлевать срок жизни любых живых существ, не зависимо от их происхождения, едва ли не втрое. Естественно, обе империи предъявили свои права на планету, а так как звездная система БМ-811-301-112 не имела разумных форм жизни, то решить вопрос с помощью туземцев (кого они сами предпочтут видеть своими покровителями) оказалось невозможным, и планета стала камнем преткновения для двух цивилизаций.

Сознавая силу друг друга, правительства обеих империй затеяли серию переговоров, периодически обмениваясь угрожающими нотами по поводу возводимых на планетах системы БМ-811-301-112, соседних с яблоком раздора, военных баз, как рилов, так и людей. И такой шаткий мир, когда обе стороны, ведя переговоры, втихаря вооружались, тянулся почти десять лет и порядком поднадоел, как в Червоном, так и в Храггдаге. Наконец, в Червоном придумали схему разрешения конфликта, позволявшую удовлетворить обе стороны. Именно ее должны были везти графы Норгенд и Смоленин в Храггдаг, но… рилы выступили раньше. И теперь их пехотинцы десантировались на поверхность планеты Леверинг, расположенной в каких-то пятнадцати световых годах от ближайшей системы рилов.

– Война! – обронил Диз Мернал и схватил в руки личный коммуникатор. – Мелт! Мелт! Объяви всем по громкой! Рилы высадили десант! Рилы высадили десант!…

Заряд иглоружья попал в голову механика и она разлетелась на части.

Смерть Мернала вырвала Кея Смоленина из оцепенения. Он взвизгнул, отскочил к своей яхте. Дико глянул на капсулу со стреляющим рилом. К счастью для графа, ее развернуло порывом ветра и негуманоид не смог выстрелить в Кея. Рванул дверцу яхты. Впрыгнул внутрь и лихорадочно защелкал тумблерами, давая команду аппарату на аварийный взлет. Умная система автоматического управления среагировала мгновенно и яхта подскочила вверх раньше, чем кто-либо из рилов обратил на нее внимание. Титанитовая площадка, предназначенная для летательных аппаратов начала стремительно уменьшаться в размерах.

Уже в воздухе Кей Смоленин перехватил управление на себя. Поднял яхту выше всех десантных капсул негуманоидов и, включив полный форсаж, помчал к космопорту города Айрес, где, граф знал это наверняка, находились пассажирские и грузовые звездолеты.

– Главное успеть!.. Успеть!.. Звездолет – это спасение!.. Он уйдет в космос!.. Он спасется!.. Он не может умереть!.. Он не должен умереть!.. Он должен жить!.. Как!? Его чуть не убили!.. Возьми рил чуть левее и… вместо какого-то Мернала убили бы его!.. Его-о-о!.. О-о-о!.. Его,.. графа, аристократа, надежду империи!.. Нет, это невозможно!.. Это недопустимо!.. Он должен жить!.. Жить!.. Жить!.. Жить!.. Он нужен империи!.. Он граф!.. Он аристократ!.. Он не какой-то ничтожный механик!.. Он не может умереть!.. Он не должен умереть!.. Скорей в Айрес!.. Там спасение!.. Главное, спастись!.. Уйти!.. Улететь с Леверинга!.. Он нужен в Червоном!.. Он долетит туда!.. Он нужен там!.. Звездолет – это спасение!.. Скорее в Айрес!.. Ну, жми, милая!.. Жми быстрей!.. Главное успеть!.. Успеть до того, как звездолеты уйдут с Леверинга!.. Успеть!.. Он должен жить!.. Жить!.. Жить!.. Жить!..

В голове мутилось. Мысли путались. В животе леденело. Внутри перекручивало. Животный ужас то наполнял тело, то отступал перед автоматизмом рук, выжимавшим из яхты все, на что она была способна. Мозг требовал выжить. Выжить любой ценой.

– Скорей!.. Скорей!.. Ну еще чуть чуть скорости!.. Он должен успеть!.. Успеть на звездолет!.. Они не могут улететь без меня!.. Не имеют права!.. Он нужен империи!.. Он нужен в Червоном!.. Он не может погибнуть!.. Он не должен погибнуть!.. Жить!.. Жить!.. Жить!.. Жи-и-ить!…

Резкий взмах рукой. Бросок… и немногочисленные зрители раннего матча громко зааплодировали. Красава опять сумела достать мяч, казалось бы, из безнадежной позиции.

– Счет по-прежнему пять три в пользу ее сиятельства графини! – громко объявил судья, полноватый мужчина из отдыхающих, добровольно взявшийся судить матч между матерью и сыном. – Передача переходит к ее сиятельству графине!

Красава крепко сжала мяч в своих сильных длинных пальцах, улыбнулась сыну и приготовилась к броску. Раст весь сжался в пружину, готовый выпрыгнуть навстречу летящему мячу и подставить под него свой сачок.

И в этот момент взволнованный голос диктора, обычно делавшего сообщения дирекции курорта для отдыхающих, разорвал тишину прекрасного утра.

– Тревога! Рилы атаковали планету! Тревога! Их десант идет к нам!

Громко завизжала девочка лет дести, указывая пальцем вверх, откуда неслись к планете несколько черных точек.

– Война! – прошептала Красава и решительно пресекла начинавшуюся панику.

– Всем немедленно к зданиям! – громко закричала графиня. – Забрать своих в машины и в Орвин! В Орвине есть солдаты! Они защитят!

Слова Красавы возымели действие. Первым опомнился полнотелый судья. Похватив дочь и жену, он с криком:

– Бежим! – увлек их за собой к стоянке с машинами.

За ним устремились остальные.

Раст оказался подле матери.

– Мама, а как же папа?

– Мы заберем его! Бежим к особняку! Заберем папу и в Орвин! – решила Красава и схватила сына за руку. Но тот вырвался.

– Я сам! Я не отстану!

Тренированная спортсменка в расцвете сил с удовлетворением отметила, что сын в беге ничуть не уступает ей.

Особняк встретил их пустотой. Все двери настежь и ни души.

– Папа, наверное, побежал встречать нас в Орвине! – обращаясь к сыну, сказала Красава, бегло осмотрев комнаты особняка. Но Раст не слушал ее. Он набивал карманы своего костюма магазинами с зарядами от снайперской винтовки, подаренной ему отцом. Винтовка лежала рядом, на столе, активированная и готовая к стрельбе.

Красава мгновенно оценила действия сына и прошла в спальню мужа посмотреть: взял ли он свой ручной пульсар, который полагался ему по службе. К ее удивлению пульсар оказался на месте. Красава покачала головой. Застегнула на себе пояс с зарядами для пульсара и взяла в руки оружие.

И в этот момент в комнате, где оставался Раст, прошелестел выстрел.

Красава дикой кошкой метнулась туда и… не поверила своим глазам.

Ее сын, ее двенадцатилетний, как она считала, малыш, стоял, сжимая в руках винтовку. Его глаза горели огнем, губы были плотно сжаты. А на пороге комнаты лежал мертвый рил, с развороченной грудью.

Красава знала, что ни один боевой скафандр не спасет на таком расстоянии от выстрела из снайперской винтовки.

– Раст, уходим! – голос матери вернул подростка к жизни.

Не выпуская винтовки, держа на курке палец, Раст подбежал к матери и, оглядываясь по сторонам, ступил на лестницу, ведущую к запасному выходу, следом за матерью.

То ли рилов в доме больше не было, то ли им повезло, но до гаража, где стояла арендованная Кеем Смолениным машина, они добрались без происшествий.

Красава села на место водителя. Одной рукой она сжимала пульсар, второй запустила двигатель и все системы. Раст сидел рядом, беспрерывно оглядываясь по сторонам, и готовый в любую секунду стрелять.

Из гаража они вылетели на полной скорости. Красава не сразу свернула на Орвин. Она вспомнила, что Кей собирался посмотреть яхту, а потому намеревалась сначала проскочить на посадочную площадку, а уже оттуда, если мужа там не окажется, ехать в Орвин. Реализовать свой план графине не удалось. Недалеко от особняка, машину остановил окровавленный мужчина с иглоружьем рилов в руке. Красава узнала Арни Вандома и притормозила подле него.

– В машину!

– Ваше сиятельство, – Арни узнал графиню. – На площадке рилы! Туда ехать нельзя!

– Вы видели моего мужа?

– Он успел взлететь, когда рилы напали. Я видел. Он разговаривал с механиком. Дизом Мерналом, когда их обстреляли рилы. Диз был убит, а ваш супруг успел впрыгнуть в яхту и поднять ее в воздух.

– Слава Космосу! – прошептала Красава и развернула машину в сторону Орвина.

Семь циклов спустя они расстреляли со спины трех пехотинцев рилов, одетых в легкие скафандры. Рилы, занятые перестрелкой с защитниками городка, прозевали появление машины, на которой ехали Красава, Раст и Арни.

В городке, меж домами которого они поставили машину, раненного Арни забрали женщины, взявшие на себя обязанности санитарок; Красава же разыскала командира защитников Орвина. Молоденький лейтенант был смущен появлением столь важной персоны и сразу же начал оправдываться.

– Они накрыли наши казармы. Почти все наши погибли. Капитан Чамунда пал одним из первых. Я собрал уцелевших ребят и организовал жителей и отдыхающих. У нас двенадцать боевых ружей, пять пульсаров, семь лучеметов, охотничьи ружья и личное оружие граждан. Всего вооруженных тридцать пять человек. Мы заняли позиции на севере и в южной части города. Женщин и детей укрыли в домах.

– Оставьте, лейтенант! Вы командир гарнизона. Вам и руководить. Считайте меня и моего сына за рядовых бойцов. Мой сын великолепный стрелок. Покажите, где мне и ему занять позицию. Где у вас слабое место.

– Напротив леса, с юга. Я покажу, ваше сиятельство.

– Идем, Раст!

Красава решительно направилась с лейтенантом. Раст шел рядом, стараясь не отстать, готовый вновь применить оружие так, как он это сделал в особняке. Глаза его горели. Ноздри раздувались. Кровь клокотала в жилах. Воинственный дух предков взыграл в подростке.

– Он скоро вступит в бой! Он, потомок прославленных звездолётчиков и воинов, будущий граф империи! Он не посмеет опозорить свой род и своего отца! Одного рила он уже убил! Но это только начало! Их будет много! Пусть только сунутся!…

IV

Военный конвой П871-611-924 состоял из крупных грузовых транспортов: «Гончая Целесты», «Мигающая звезда», «Марни пять», – и эскадры сопровождения в составе легкого крейсера и трех эсминцев. Обычно подобные конвои сопровождали не более двух боевых единиц, но конвой П871-611-924 представлял исключение. Направляя транспорты с грузом оборудования и медикаментов на военную базу пограничной планеты Стерион, командование сочло разумным усилить охрану транспортов за счет крейсера «Луч Кассиопеи» и эсминца «Возрождение», только что сошедших со стапелей и включенных в состав флота империи. «Луч Кассиопеи» и «Возрождение» должны были пополнить собой флот адмирала Аркона Кегелена, барражировавшего в районе звездной системы Петерион – одной из опорных баз империи на пути из империи рилов в центр Великой звездной империи человечества. Потому в штабе флота решили включить новые звездолеты с малоопытными экипажами в состав охранения конвоя П871-611-924. Считалось: дойдут до Стериона, а оттуда проследуют к Петериону. В штабе верно рассудили, что командир конвоя, опытный и много знающий офицер не даст дремать рядовому и командному составу новых звездолетов в ходе проводки транспортов, и будет их гонять до седьмого пота. Именно по этой причине специальным приказом командующего сектором на время похода к планете Стерион командир легкого крейсера «Луч Кассиопеи» капитан второго ранга Вентир Шикен был подчинен командиру тяжелого эсминца из подразделения по охране конвоев, командиру конвоя П871-611-924 капитану второго ранга Арно Таносу. Обычно при равных званиях командир крейсера имел приоритет перед командиром эсминца, но не в этот раз.

Конвой П871-611-924 находился в двух часах лёта, согласно стандартного имперского времени, от планеты Леверинг (она лежала чуть в стороне от маршрута конвоя), когда связисты эсминца Т(яжелый)К(онвойный)87412 перебросили на интерком капитана Таноса перехваченные ими передачи с Леверинга по системам межзвездной связи.

«Всем, кто слышит! Рилы высадились на Леверинге. Наши звездолеты бежали! На планете остались люди! Держим оборону в городе Айс. Всем, кто слышит, придите на помощь!»

«Говорит город Айрес, планета Леверинг. У нас много беженцев, а звездолеты ушли! Просим помощи! Помогите спасти людей!»

«Внимание всем! Говорит майор Вендинг из шестой планетарной дивизии Леверинга. Рилы высадились на Леверинге. Уничтожают всех людей поголовно! С боем отходим к космопорту города Кимы. С нами тысячи беженцев. Если есть звездолеты поблизости – заберите людей!»

«Говорит город Вайс, планета Леверинг! Рилы захватили город. В городе бойня! Нас осталось меньше роты. Удерживаем здание межзвездной связи. Боеприпасы на исходе! Будем драться до последнего! Прощайте! Отомстите за нас! От имени Стражей порядка города капитан Орчан!»

«Говорит генерал Дитрих, планета Леверинг! Наши центры связи разбиты! Используем гражданский пункт связи города Майсон. Всем кто слышит! Передайте в Червоный! Пленные показывают. В нашем секторе действуют 127-й и 144-й флоты рилов общей численностью до двадцати пяти тысяч звездолетов и десяти миллионов десантников. На Леверинге наши части разбиты! Будем сражаться, сколько сможем! Прощайте!»

– И это все? – запросил связистов потрясенный Арно Танос.

– Все, господин капитан!

– Значит остальные пункты межзвездной связи уже у рилов! – сделал вывод Арно Танос и вывел на экран своего монитора данные о планете Леверинг.

«Семьсот миллионов жителей. Три космопорта, пригодные для посадки звездолетов. В городах Айс, Айрес, Кимы. Вооруженные силы. Двадцать звездолетов планетарной обороны. Двадцать пять планетарных дивизий. В случае войны возможно разворачивание двадцати пяти полноценных корпусов.»

– Семьсот миллионов жителей и всего три космопорта! – ахнул штурман, продублировавший карту планеты на экран своего монитора. – Это же сколько людей убьют рилы!?

– Всех, кого не вывезем! – мрачно буркнул Арно Танос. – Рубка связи, что у вас?

– Сообщение командующего сектором. Рилы атаковали наши планеты и базы вдоль всей границы. На ваше имя пришел приказ: развернуть конвой и идти к Петериону на соединение с адмиралом Кегеленом.

– Лейтенант, дайте мне связь с командирами транспортников и кораблей охранения. Мне надо провести совещание.

– Слушаюсь, господин капитан!

Арно озабоченным взглядом посмотрел на свой наручный хронометр, имевший два циферблата. Один показывал время планеты Стебии, являвшейся домом, точнее местом постоянной дислокации конвойных эсминцев отряда Таноса, второй демонстрировал стандартное имперское время, и вздохнул:

– Всё, часы можно менять. Жить теперь придется исключительно по стандартному имперскому времени.

Стандартное имперское время было введено в звёздном флоте и всех воинских частях империи согласно Указа первого Великого звёздного императора Ольга, чтобы военные не путались в местных измерениях времени с разными названиями и разной длительностью, в зависимости от продолжительности местных суток. Основой стандартного имперского времени являлся суточный ритм планеты Жива – центральной планеты Великой звёздной империи человечества. Как на древней Земле – прародине всего человечества – сутки на Живе делились на двадцать четыре равные части, каждая из которых называлась час. Час делился на шестьдесят циклов. Цикл делился на шестьдесят тиков. Тик, правда, был несколько продолжительнее секунды древней Земли, но это было связано с более медленным вращением вокруг своей оси планеты Жива. Стандартное имперское время исключало какие-либо недоразумения в ходе совместных боевых действий воинских подразделений из различных частей человеческой звёздной империи, связанных с огромным разнообразием местных планетарных временных систем. На одних планетах сутки длились пятнадцать часов, на других – двадцать четыре. Где были планеты, где только день длился восемнадцать часов, а были где и все тридцать шесть. И определялось время на каждой планете, как правило, своими терминами, увязанными с местными традициями и местным языком. Короче, сколько было звёздных миров, столько имелось способов измерения времени. Понятно, что планетарные армейские части жили по местному времени, но у каждого рядового (что уж говорить о сержантах или офицерах) на ручных хронометрах обязательно был второй циферблат, показывающий точное стандартное имперское время. В случае совместных боевых операций с частями из других планет или подразделениями флота все действовали согласуясь именно с циферблатом стандартного имперского времени и никаким иным. За нарушение Указа Великого звёздного императора Ольга «О стандартном имперском времени» полагалось лишь одно наказание – смерть! Никакие смягчающие обстоятельства в данном вопросе в расчет не принимались.

Не позднее, чем через цикл после команды Таноса в рубке эсминца ТК87412 включился большой экран интеркома связи, разбитый на сектора, по числу участников совещания. В каждом секторе появилось лицо одного из офицеров – командиров вверенных Арно Таносу звездолетов.

– Господа, – обратился сразу ко всем старшим офицерам конвоя Танос, – рилы начали войну. Они атаковали наши флоты, базы и планеты вдоль всей границы. На планетах, на которых высадились рилы, они полностью уничтожают все население. Ближайшая к нам планета, на которой высадились рилы – это планета Леверинг. Она имеет всего три космопорта: в городах Айс, Айрес, Кимы. Там собрались тысячи беженцев. Приказываю. Поход к Стериону отменяется. Идем к Леверингу. Командирам грузовых транспортов выбросить в космос груз. Подготовить грузовые трюмы для приема людей. Командирам боевых звездолетов подготовить спасательные команды и спасательные челноки для приема людей с мест, удаленных от космопортов. Называю города для приземления транспортов: «Мерцающая звезда» – Кимы, «Марни пять» – Айс, «Гончая Целесты» – Айрес. Я перехожу на «Гончую Целесты» и дальнейшим ходом операции будут руководить оттуда. Транспорты приземляются и забирают всех людей. Подчеркиваю, всех. Набивайте их впритык, но никого не оставлять рилам. Капитан Шикен, вам подчиняются все боевые звездолеты конвоя. Ваша задача прикрывать наши транспорты от нападения звездолетов рилов. Вопросы?

– Как быть с приказом командования идти к Петериону? – спросил капитан «Мерцающей звезды».

– А мы разве не идем к Петериону? – удивился Танос. – Забираем людей с Леверинга и идем к Петериону. Тем более, что нам по дороге. Еще вопросы?… Курс на Леверинг! Всем вести наблюдение. В случае появления звездолетов рилов немедленно докладывать! Все! Совещание окончено!

Пятнадцать циклов спустя скоростной лихтер высадил капитана Таноса на «Гончей Целесты».

Командир транспорта капитан-командер Руни Турин встретил Таноса с мрачным лицом и вопросом:

– А если флот рилов еще у Леверинга?

– Разве что десантные корабли. Так с этими мы справимся. Короче, разберемся на месте, – отмахнулся Танос и связался с командиром рубки связи.

– Лейтенант, передачи с Леверинга еще идут?

– Только с Айса, Айреса и Ким. С Вайса и Майсона уже нет.

– Значит, парни погибли! – сделал вывод Арно Танос и приказал начальнику рубки связи. – Свяжите меня с Леверингом по очереди. Начните с Ким, закончите Айресом.

– Слушаюсь, господин капитан… Господин капитан, майор Вендинг на связи!

– Майор, капитан Танос. Конвой П871-611-924. Идем к Леверингу. Сообщите в каком состоянии и в чьих руках космопорт Ким. Сколько с вами людей?

– Космопорт мы отбили. Он почти не поврежден, если не считать служебных зданий. Заняли круговую оборону. У нас около двух тысяч солдат и почти семнадцать тысяч беженцев. Звездолеты рилов, как показывают пленные, ушли к звездной системе Рикон. Через сколько вас ждать?

– Циклов через сорок.

– Продержимся!

– Будьте постоянно на линии с нашими связистами. Если что изменится – немедленно сообщайте.

– Принято!..

– Космопорт Айс, господин капитан. На связи полковник Федоркин из семнадцатой планетарной.

– Полковник, капитан Танос. Конвой П871-611-924. Идем к Леверингу. Сообщите в каком состоянии и в чьих руках космопорт Айс. Сколько с вами людей?

– Космопорт в наших руках, но сильно поврежден обстрелом из космоса. Садиться можно только на посадочных квадратах, подступающих к лесу. Два часа назад мы отбили атаку случайного дивизиона рилов. Больше рилы у космопорта, пока, не появлялись. Город занят рилами, но сил у них, чтобы отбить космопорт недостаточно. Под моим началом более трех тысяч солдат и более пятнадцати тысяч беженцев. Когда вас ждать?

– Циклов через сорок.

– Будем ждать с нетерпением. Если что случится – немедленно сообщим.

– Спасибо, полковник…

– Господин капитан, на связи начальник космопорта города Айрес господин Джерри Монтрей.

– Господин Монтрей, капитан Танос. Конвой П871-611-924. Идем к Леверингу. Сообщите в каком состоянии и в чьих руках космопорт Айреса. Сколько с вами людей?

– Космопорт в порядке. Рилы не высаживались в Айресе. Их звездолеты атаковали наши, когда те взлетали. Сожгли половину наших и ушли в погоню за остальными. Наша аппаратура показывает, что космос у Леверинга чист. Проблема в другом. Космопорт забит беженцами. Их более двадцати тысяч. И все прибывают. Порядка нет. У меня мало людей. Воинских частей, которые могли бы помочь в наведении порядка, нет. Еды нет.

– Ждите. Циклов через сорок будем.

Отключившись, капитан Танос обратился к Руни Турину.

– Капитан-командер, у вас найдется человек пятьдесят толковых парней, способных организовано и без паники посадить беженцев в транспорт?

– Найдем, – заверил Руни Турин и уточнил, – Айрес за нами?

– Да.

– Двадцать тысяч с лишним? – капитан-командер покачал своей седеющей головой. – Тесновато будет.

Арно Танос не ответил. Он был занят разговором со своим заместителем по командованию эсминцем ТК87412.

В результате этого разговора еще до посадки «Гончей Целесты» на Леверинге, на транспорт на собственном челноке прибыла команда с эсминца. Пятнадцать проверенных парней возглавлял старшина Гран, рослый ветеран, прослуживший во флоте почти двадцать лет.

– Мало ли что их ждет на атакованной врагом планете, – размышлял Танос, вызывая к себе на транспорт своих с эсминца. – Лучше иметь за спиной проверенных ребят, на которых можно положиться.

Как и предусматривалось приказом, в около космическом пространстве Леверинга, конвой разделился. «Мерцающая звезда» пошла к Кимам, «Марни пять» – к Айсу, «Гончая Целесты» – к Айресу. Крейсер «Луч Кассиопеи» и эсминцы остались барражировать в космосе, на случай появления флота рилов. Как верно проинформировал капитана Таноса Джерри Монтрей звездолетов рилов у Леверинга не оказалось. Но рассчитывать, что так будет вечно, не приходилось. Потому Танос отдал приказ: всем уложиться в шесть часов стандартного времени.

Как и сообщал Монтрей окрестности Айреса и космопорта были забиты людьми.

Когда огромный звездолет начал заходить на посадку, все попрятались. Но стоило «Гончей Целесты» сесть, как, невесть откуда взявшиеся, толпы бегом устремились к звездолету. Каждый старался опередить других и получить место в звездолете первым.

Пришлось открыть верхний люк. Выкатить на предлюковую площадку тяжелый лучемет и несколькими выстрелами в плиты космодрома остановить неуправляемых, теряющих из-за паники всё человеческое, людей.

– Внимание! Прекратить панику и хаос! Заберем всех! Слушай мою команду, – громко вещал, напуганной стрельбой толпе, через специальные усилители капитан-командер Турин. – Порядок посадки будет следующим. Первыми идут дети и беременные женщины. За ними матери с детьми. Потом прочие женщины. Последними садятся мужчины. Замыкают посадку военные и стражи порядка. Кто осмелится нарушить порядок – будет расстрелян на месте. У меня все! Лейтенант, опустить сходни и трапы! Команде обеспечить посадку людей!

Практически одновременно на землю опустились широкие грузовые трапы, в том числе для загрузки крупногабаритной техники. У входа в каждый встали вооруженные члены экипажа транспорта. Их старшие жестами выхватывали из толпы детей и женщин и показывали тем, что им можно пройти на посадку. В коридорах и трюмах беженцев встречали другие члены команды и подсказывали, куда кому пройти и где кому разместиться.

Две попытки нарушить порядок, установленный капитан-командером были пресечены самым решительным образом. В первом случае над головой, выскочившего из толпы, парня пронесся огненный заряд лучемета, выпущенный старшим посадочной группы. Парень в панике скрылся в толпе.

Ситуацию со вторым нарушением пришлось пресекать лично Таносу. Он как раз с группой парней с эсминца спустился на поверхность планеты, и прошел к наиболее широкому и удобному для посадки трапу, куда широким потоком начали вливаться женщины и дети.

В эти минуты из приземлившейся неподалеку роскошной яхты выскочил мужчина в дорогом прогулочном костюме, и бегом, расталкивая всех, ринулся к транспорту. Сунув под нос, следившим за порядком парням из экипажа «Гончей Целесты», какой-то документ, мужчина прорвался через заградительный кордон и врезался в толпу женщин и детей, которые как раз подходили к трапу. Бесцеремонно расталкивая женщин с детьми на руках, беременных, детей, мужчина едва не ступил на трап, как путь ему преградил мичман, старший на этом участке посадки. Не успел офицер транспорта рта раскрыть, как на него обрушился поток громких, с нотками визгливого страха, слов.

– С дороги, офицер! Я граф Кей Смоленин, советник министра межзвёздных отношений графа Ямбуара! Меня ждут в Червоном, в министерстве!

Растерявшийся мичман отдал честь, что явилось сигналом для прочих членов команды: Этого не трогать! – и отступил в сторону, освобождая дорогу к спасению столь знатному лицу.

Обрадованный Кей Смоленин ринулся к трапу и замер. От ужаса у него округлились глаза.

В лицо графу смотрело дуло ручного пульсара.

– Стоять!

Жесткий, почти забытый голос Арно Таноса вернул Кея Смоленина к жизни.

– Арно!? – выдохнул граф, вспоминая Красаву и Раста, и холодея от ужаса содеянного.

Мрачный взгляд серых глаз одноклассника не обещали графу ничего хорошего, а последующие слова заставили побагроветь от оскорбления.

– Ты не граф империи, Смоленин, а трус и подонок! Где оставил Красаву, отвечай!

И такая сила, такая ненависть зазвучали в голосе Арно, что Кей ни на секунду не усомнился в своей неминуемой смерти, если попытается соврать или уйти от ответа.

– В Орвине! – выдохнул Смоленин, вновь бледнея от страха.

– Понятно, – процедил Танос, с ненавистью и презрением вглядываясь в бледное лицо бывшего одноклассника. Секунду подумал, опустил пульсар и обратился к стоящему рядом старшине флота.

– Тимоти, отведите этого труса в самый конец очереди. Из гражданских лиц он последний взойдет на транспорт. Попытается от вас сбежать или взбрыкнется, расстреляйте его. Помните – это приказ! И еще, Тимоти. Если вы поддадитесь на его деньги или угрозы и не выполните моего приказа в точности, я расстреляю вас здесь на Леверинге лично! Ясно?

– Так точно! – бравый старшина весь подобрался и положил тяжелую руку на плечо шокированного Кея Смоленина. – В конец очереди марш!.. И смотри у меня, красавчик!

– Ред, – капитан Танос обратился к стоящему рядом пилоту, – возвращаемся на транспорт. Берем челнок и вылетаем в Орвин. Там остались люди. Им надо помочь. А тут, я вижу, справятся и без нас.

Уже в челноке, на котором Арно Танос, вылетел в Орвин, капитан связался с командиром «Луча Кассиопеи».

– Капитан, что у вас?

– Пока спокойно. Космос чист, – доложил Вентир Шикен. – На ваше имя пришло грозное послание от командующего сектором и депеша от адмирала Кегелена.

– Об этом потом. После взлета! – отмахнулся Танос и переключился на коммуникатор капитана «Мерцающей звезды».

– Капитан-командер, это капитан Танос. Что у вас?

– Пока все более-менее. Ускоренными темпами грузим беженцев. По всему периметру космопорта идет жестокий бой, но ребята майора Вендинга пока держаться. К счастью, у рилов нет тяжелой техники, и транспорту они, пока, не страшны.

– Удачи! Если что изменится – немедленно сообщайте.

Танос вновь связался с командиром крейсера.

– Капитан, пусть один из эсминцев окажет поддержку из космоса защитникам космопорта в Кимах. Рилы атакуют там наших.

– Понял! Сделаем!

Танос же набрал коммуникатор командира «Марни пять».

– Капитан-командер, это капитан Танос. Что у вас?

– Посадка идет организованно. Угрозы транспорту, пока, нет. Идет ленивая перестрелка между парнями полковника Федоркина и засевшими в Айсе рилами. Думаю, часа за два управимся.

– Если что, просите помощи у капитана Шикена. Я также на связи!

– Вас понял…

Танос проводил взглядом, уходившую к горизонту, реку, вдоль которой уже несколько минут летел челнок. Широкая, полноводная, она синевой отливала в золотистых лучах местного солнца.

Небольшие селения с красивыми аккуратными двух и трех этажными домиками, золотые пляжи с красноватым отливом, небольшие рощицы вокруг селений, чьи высокие деревья с красно-зеленой листвой доходили едва ли не до воды, луга, усеянные местными яркими цветами, проносились под челноком столь быстро, что глаз не успевал на них сосредоточиться, полюбоваться. Конечно, можно было смотреть вперед или назад и любоваться ими издали.

Планета Леверинг не даром славилась, как один из лучших курортов империи. Ее мягкий климат мало зависел от сезонов года. Чистые, неиспорченные цивилизацией реки, озера, небольшие моря. Рощи (больших лесных массивов на Леверинге не было) и луга, полные цветов с удивительно нежными запахами. Плоды, сочные и вкусные, равных которым не было, обильно покрывавшие многочисленные плодовые деревья, во множестве наполнявшие окрестные леса.

Первые люди, кто высадился на Леверинге, наполненной жизнью, но не опасной (крупных хищников и разумных существ на Леверинге не было), очень быстро оценили достоинства открытой ими планеты. В короткое время Леверинг превратился в курорт сначала регионального, а потом и всеимперского масштаба. Попасть на Леверинг мечтали те, кто любил спокойный, размеренный отдых в мягком (не жарком и не холодном) климате. Только доступно это было далеко не всем. Жители Леверинга очень быстро сообразили, какое максимальное количество отдыхающих они могут принять, если не хотят, чтобы гости превратили их прекрасную планету в вытоптанную и выжженную свалку для мусора. Жесткие квоты ограничили численность отдыхающих. В масштабах империи численность отдыхающих на Леверинге была ничтожна мала. Однако, даже подобные нормативы обеспечили местным жителя процветание и богатство.

И вот теперь над мирными поселками с красивыми и комфортными домами, над чудными водами, лесами и лугами, никогда не знавшей войны планеты, несся боевой челнок людей, чтобы спасти тех, кого еще не успели убить рилы.

– Леверинг никогда не будет прежним, – вздохнул капитан и поднес бинокль к глазам. На горизонте показался маленький городок.

– Подходим к Орвину, командир, – обратился к Таносу сержант-пилот Ред, ведущий многоместный, вооруженный тяжелым пульсаром, челнок.

Шестеро парней под командованием старшины флота Грана прикипели к смотровым окнам, пытаясь разобрать, что происходит у городка, к которому они приближались.

Танос быстро просканировал местность. На экране высветились двигающиеся пятнышки синего и розового цвета. Синим сканер показывал солдат тяжелой пехоты рилов, розовым негуманоидов, облаченных в легкие боевые скафандры. Ярко-красным горел значок, обозначающий тяжелый лазер, из которого рилы обстреливали защитников Орвина.

– Ред, лазер!

– Вижу, командир!

Пилот внезапно заложил вираж влево вверх, а потом сверху вниз.

Рилы, которые засекли вражеский челнок и разворачивали на него свой тяжелый лазер, запоздали на какие-то мгновения. Падая носом вниз челнок позволил захватить в прицел тяжелое оружие врага и выстрел пульсара отправил в небытие, как сам лазер, так и его оплошавший расчет.

– Ред, заходи вдоль главной улицы и сажай челнок между домами в центре.

– Чего проще, командир!

Пилот лихо вывернул тяжелую машину в нужном направлении и пронесся над головами как рилов, так и защитников Орвина, буквально вплотную к поверхности планеты, и ловко посадил челнок точно между намеченными домами. Тотчас отворились боковые дверцы и на поверхность планеты с обоих боков летательного аппарата упали трапы для подъема людей и грузов. Следом на мостовую повыпрыгивали Танос, Гран и их парни.

Какой-то мальчишка, оказавшийся к высадившимся ближе всех, при виде вооруженных людей, восторженно завопил:

– Ура-а! Наши!

– Кончай орать! Зови своих и всем в челнок! – напустился на мальчишку Гран.

Мальчишка сообразил, что от него хотят, и шмыгнул в близлежащий дом. А из подвала соседнего дома появилась группа женщин, которые несли на самодельных носилках четырех раненных. Быстрым взглядом Танос определил, что Красавы среди них нет. Парни Грана поспешили женщинам на помощь.

– Кто старший в городе? – обратился капитан к рослой даме с усталым лицом, на груди которой горела эмблема медицинского работника.

– Здесь я! Среди защитников, ведущих бой, лейтенант Лахти, – ответила женщина.

– Дайте команду всем гражданским немедленно грузится на челнок и свяжите меня с лейтенантом Лахти. Кстати, сколько вас всего?

– Сто сорок семь человек. Из них восемь раненных, сорок детей и пятьдесят семь женщин.

– Ясно!

Танос мысленно ругнулся и, отступив в сторону от дамы, тихо сказал в свой коммуникатор. – Ред, вызывай еще челнок. Всем не улететь. Ты и Гран за старших. Забираете всех гражданских и улетаете. Я с ребятами остаюсь ждать второй челнок.

– Выполняю, командир!

– Капитан, – дама-медик протянула свой коммуникатор Таносу, – лейтенант Лахти на связи.

– Капитан Танос. Флот. Дайте команду своим отходить в центр города, к челноку.

– А смысл? Челнок все одно всех не заберет.

Танос обратился к стоящей рядом с ним даме, которая громким голосом послала двух женщин собрать всех для немедленной погрузки в челнок.

– Среди защитников одни солдаты?

– Нет, – ответила дама. – Часть мужчины и женщины из отдыхающих. Есть даже двенадцатилений парнишка со снайперской винтовкой.

– Лейтенант, челнок может забрать сто тридцать пять человек. Ждать следующего со мной остаются шестеро. Десятерых своих выбираете сами. Прочим на челнок.

– Понял! Даю команду отходить к центру города, к челноку.

Танос вернул коммуникатор даме и подозвал старшину.

– Гран, вы руководите посадкой людей в челнок. Когда все сядут – улетаете вместе с Редом.

– А вы?

– Все не улетим. Будем с ребятами ждать другой челнок.

– Ясно! – буркнул старшина, недовольный, что его отправляют на транспорт, а его парни остаются сражаться с рилами.

– Парни, – Танос обратился к своим с эсминца. – Перекрываем подходы к челноку. Даем возможность гражданским погрузиться и улететь. Сами ждем следующего. Вопросы? Мак и Чеслав занимаете позиции у северного перекрестка. Колин и Джерри – у южного. Бенджи и Корни – на крышу. Разбежались.

Когда Арно Танос остался один, он отошел к неширокому проходу между двумя домами, через который мог просочиться вражеский снайпер и расположился так, чтобы его с прохода видно не было, а он бы проход контролировал.

Треск иглоружей усилился и начал приближаться. Рилы, сообразив, что окруженные могут ускользнуть, усилили натиск. Защитники, отбиваясь, отходили к чслноку, в который заканчивали грузиться последние женщины и дети.

Танос наблюдал за погрузкой со стороны. Пока ему и его парням, расставленным по позициям, делать было нечего. Гран и женщина-медик, имени которой он так и не узнал, прекрасно справлялись с посадкой в челнок уцелевших отдыхающих и горожан Орвина. Когда последние из них загрузились в челнок, улица перед капитаном на какое-то время опустела. Все гражданские погрузились, а защитники еще не появились.

Выстрелы иглоружей, шипенье лучеметов, хлопки пульсаров все ближе.

Наконец, с севера появились первые защитники в гражданской одежде. Трое мужчин, вооруженные охотничьими ружьями и ручными пульсарами, несли раненного. Их прикрывала девушка с тяжелым лучеметом в руках.

– Взяла у убитого солдата, – догадался Танос, обнаружив на поясе девушки ручной пульсар, который, как правило, являлся личным оружием знати.

Арно слегка нервничал. Он видел всех, кто погрузился в челнок, но Красавы среди них не было. А если верить трусу и подонку Кею, бросившему жену без помощи, он оставил ее в Орвине.

– Или рядом? И она не добралась до городка?

Старшина Гран подбежал к мужчинам и помог им загрузить раненного в челнок. Последней он загнал в челнок воинственно настроенную девушку, чья одежда из очень дорогих материй, выдавала ее принадлежность к высшему сословию.

– Из отдыхающих, не местная, – определил Танос по покрою ее костюма.

Еще трое защитников мужского пола в гражданской одежде добрались до челнока и заняли в нем места так, чтобы можно было отстреливаться, не выходя из летательного аппарата.

– Опытные ребята. Явно из армейских, – определил Танос по их действиям.

И тут с севера появилось еще человек двадцать. Они отступали с боем. Одни стреляли, другие бежали в тыл. Потом бежавшие разворачивались и вели стрельбу по рилам, а те, кто их прикрывал до этого, бежали через их порядки в тыл.

Капитан обратил внимание, что Мак и Чеслав также вступили в бой и повели огонь по невидимым Таносу целям. Треск и шипение сверху показали капитану, что в перестрелку с рилами вступили также Корни и Бенджи.

На глазах Таноса двое из отступающих были убиты, один ранен. Раненного подхватили товарищи и занесли в челнок. Пятеро в форме солдат планетарной обороны Леверинга заняли позиции рядом с Маком и Чеславом. Прочие погрузились в летательный аппарат.

Легкое движение в проходе между домами и Арно, практически не целясь, уложил рила в легком боевом скафандре, рискнувшего зайти в тыл людям этим путем.

А Красавы все не было.

Наконец, появились защитники, отходившие с южных рубежей обороны. Трое солдат, лейтенант, две вооруженные женщины, светловолосый подросток, что есть духу, бежали в сторону челнока.

Красаву Арно узнал сразу, и сердце сразу же защемило, как было всегда, когда он видел любимую в хронике о светских или дипломатических приемах. Красава сопровождала на них супруга.

Красава бежала рядом с подростком, готовая помочь парнишке, если с ним, что случиться.

– Сын Красавы и Кея, – понял Танос. – Кажется, его зовут Раст.

А парнишка вдруг вскинул винтовку вверх и нажал на курок. С крыши на мостовую слетело тело рила в развороченном пулей скафандре. Лейтенат Лахти и солдаты также открыли огонь в указанном направлении по крышам домов, но бега не прерывали.

В проходе между домов вновь что-то промелькнуло, и Танос, не раздумывая, вкатил туда гранату. Шансов уцелеть у рилов, проникших в проход, не было.

Взрыв и успокоенный Танос снял выстрелом рила, который неосторожно высунулся из-за дома на южной оконечности улицы.

– Скорей в челнок! – Гран поспешил навстречу бегущим, чтобы принять у, задыхающейся от быстрого бега, женщины ее тяжелое охотничье ружье.

Красава, как и ее сын, в помощи не нуждались. Лейтенант Лахти и сопровождавшие его солдаты заняли позиции рядом с Колином и Джерри.

Гран помог сесть в челнок женщине и Красаве и рявкнул на Раста, затеявшего перестрелку с рилами, наступающими с северной стороны.

– В челнок, немедленно! Из-за тебя нас могут поубивать!

Паренек взлетел в летательный аппарат с ловкостью кошки.

Гран тут же дал отмашку и Ред поднял челнок вверх по вертикали. Вопреки приказа капитана, Гран остался в Орвине, со своими. Но Таносу было не до нарушителя приказа, так как с севера показалось несколько десятков атакующих рилов в боевых скафандрах легкой пехоты.

Защитники с оружием из гражданских, кого увозил челнок, начали обстреливать рилов сверху через открытые створки, а Красава увидела Таноса.

– Арно! – ахнула графиня, закрывая рот ладонью, и наблюдая, как Танос, махнув рукой старшине в сторону прохода между домами, сам побежал к северному перекрестку, навстречу наступающим.

Ред, поднимая челнок все выше, развернул летательный аппарат, закрыл дверцы и, набирая скорость, понесся в сторону Айреса.

Последнее, что успела увидеть Красава внизу: взрыв гранаты рилов, забравшей жизнь двух защитников Орвина, и, распластавшийся прямо среди мостовой, Танос, ведущий огонь из скорострельного лучемета по наступающим негуманоидам.

Когда Ред ввел челнок со спасенными из Орвина на специальную площадку внутри «Гончей Целесты», пассажиры пришли в восторг: кто радостно вопил, кто обнимался с соседями, кто спрашивал бутылочку, желая отметить свое спасение. Кое-кто, вроде Раста и девушки с лучеметом, еще не отошли от боя. Их глаза горели жаждой сражаться. Сражаться и сражаться. Равнодушных не было. Одна Красава была в расстроенных чувствах.

– Как же так? За свою жизнь она любила только двоих. И вот, в течение всего лишь одного дня: один пропал без вести, второй остался умирать в Орвине. Да что ж это такое!?

– Скажите, – обратилась Красава к пробиравшемуся через пассажиров к выходу пилоту. – Капитан Танос и его ребята…

– Не волнуйтесь, сударыня, – вежливо ответил Ред. – За ними ушел челнок. Скоро они прибудут на транспорт.

– Спасибо, – прошептала Красава, с сердца которой спал огромный камень, – Если б еще и Кей нашелся…

Челнок с «Гончей Целесты» пришел через пятнадцать циклов после отлета Реда и его пассажиров. Пришел, чтобы разогнать огнем своего тяжелого пульсара рилов, и подобрать пятерых уцелевших: капитана Таноса, старшину Грана, лейтенанта Лахти и двоих раненных солдат из гарнизона Орвина. Прочие полегли в жестоком бою.

Арно Танос чувствовал себя крайне неприятно из-за гибели парней с эсминца. Это он втянул своих подчиненных в авантюру на Леверинге. Это он забрал их с собой в Орвин и не разрешил улететь на первом челноке.

Но переживания переживаниями, а война войной.

Уже на подходе к «Гончей Целесты» Танос начал опрос вверенных ему подразделений.

Первым его собеседником, как и прошлый раз, стал Вентир Шикен.

– Капитан, что у вас?

– Космос чист. «Мерцающая звезда» и «Марни пять» уже с нами. Они забрали всех, кого нашли в Кимах, Айсе и их окрестностях. Ждем только вас.

– Благодарю!

Танос набрал код коммуникатора капитан-командера Турина.

– Это Танос. Что у вас?

– Беженцев забрали всех. Задраиваем люки. Ждем вас и можем взлетать.

– Мы на подходе. Через пару циклов будем.

Час спустя, уже в глубоком космосе, находящийся в рубке «Гончей Целесты» (переходить на эсминец не было времени: лучи обнаружения засекли боевые звездолеты рилов, которые шли на перехват конвоя; надо было на полной скорости спасаться бегством) Арно Танос принимал поздравления от подчиненных ему офицеров.

Почти пятьдесят восемь тысяч спасенных с Леверинга при шестерых убитых. Это ли не успех!

Правда, Танос слегка остудил головы восторженных подчиненных, предложив праздновать успех только после того, как удастся оторваться от преследователей и соединиться у Петериона с флотом адмирала Кегелена.

Самому же Таносу было не до веселья. Незадолго до этого он прочитал послания и приказы командования, переброшенные ему на коммуникатор капитаном Шикеном.

Первый от командующего сектором адмирала Плята гласил:

«Капитан Танос, Вам запрещается высаживаться на Леверинге. Вы подвергаете ненужному риску вверенные вами корабли. Немедленно идти к Петериону на соединение с флотом адмирала Кегелена.»

Второй от зам по тылу командующего сектором:

«Капитан Танос, мы требуем немедленных объяснений, на каком основании Вы выбросили в космос ценный груз! Без удовлетворительного объяснения своих действий готовьтесь к трибуналу!»

Третий от адмирала Кегелена:

«Капитан Танос, возмущен Вашими самовольными действиями, не согласованными с вышестоящими офицерами! Немедленно прекратить самодеятельность и идти к Петериону на соединение с вверенным Мне флотом!»

Четвертое от военного прокурора флота адмирала Кегелена:

«Капитан Танос! Сим уведомляем Вас, что против Вас начато расследование по следующим статьям Военного кодекса и Устава флота:

Статья 97 (неподчинение прямым приказам вышестоящих командиров);

Статья 121 (самовольные действия, поставившие под угрозу гибели вверенные командиру звездолеты и их экипажи);

Статья 125 (потеря ценного военного имущества без серьезных на то оснований).

По прибытию в сектор Петериона Вы обязаны в течение суток предоставить свои письменные объяснения военному следователю – капитану второго ранга Гартиняну, которому поручено вести Ваше дело.»

Пятый от адмирала Кегелена:

«Капитан Танос! Объявляю Вам выговор с занесением за невыполнение моего предыдущего приказа. Требую немедленно покинуть Леверинг и идти к Петериону! Жду Ваших объяснений по прибытию!»

V

На транспорте «Гончая Целесты» спасенных из Орвина поместили в большом грузовом трюме, откуда еще на подходе к Леверингу выбросили весь груз. А так как трюм был переполнен беженцами из Айреса и окрестных селений, то спасенных из Орвина разделили на мелкие группы и разместили по всему трюму, где нашлось место. Красава с сыном, таким образом, оказались далеко от тех, с кем вместе отдыхали, с кем вместе вели бой, защищая свои и чужие жизни.

– Располагайтесь тут, – предложил старшина-распорядитель, указав на свободный закуток в углу трюма, недалеко от входа, который он нашел специально для матери и сына, когда узнал от одного из защитников Орвина, что эта красивая знатная дама лично участвовала в бою с рилами, а ее двенадцатилетний сын уложил в бою до десятка рилов со своей снайперской винтовки.

– Здесь вам будет не так тесно, – пояснил старшина и дал Красаве и Расту по тонкому, прочному шнуру. – Привяжитесь к тем скобам.

Пояснил.

– Возможно, придется принять бой. Если не привяжитесь, можете погибнуть при резких маневрах.

– Спасибо! – поблагодарила члена экипажа Красава.

– Удачи вам, – старшина направился к противоположному углу трюма, где возникла перепалка между двумя пожилыми дамами, что-то не поделившими между собой.

Но такое было редко. Несколько тысяч людей, нашедших убежище в трюме «Гончей Целесты» вели себя тихо, потрясенные случившимся, подавленные тревожным ожиданием: проскочат или не проскочат к своим; обнаружат их звездолеты рилов или нет; спасутся или не спасутся? Даже дети и те не капризничали, напуганные состоянием взрослых. Атмосфера тревожного ожидания и страха царила в трюме. Кто захочет говорить или шуметь о пустом в подобном состоянии? Разве пискнет или поорет какой младенец – несмышленыш.

Группа молодых девушек, подле которых сели на пол и привязались к скобам Красава с сыном, с любопытством поглядывали на Раста. Особенно привлекала их внимание винтовка паренька. Но никто из них не рискнул обратиться с вопросом к Красаве и ее парню. Было очевидно, что старшая, из вновь прибывших, крайне расстроена и ей не до вопросов. А горящие глаза и плотно сжатые губы подростка также не располагали к беседе. Графиня кусала в волнении губы: Как же так? Муж исчез. Неужели погиб? А Арно, тот самый Арно, который вытащил их из Орвина, сам остался в городе вести безнадежный бой с десантниками рилов. Правда, пилот челнока, на котором они прибыли, заверял их, что за Арно и его солдатами послан челнок, но есть вопрос: Успел ли челнок забрать их живыми? Или Арно погиб в Орвине?

– Откуда вы? – рискнула обратиться к Расту пожилая дама в платье из очень дорогой материи.

– Из Орвина, – ответил подросток, но ответил таким тоном, что никто более не возжелал разговаривать со Смолениными.

В тревожном ожидании прошло еще циклов двадцать, и, вдруг, транспорт задрожал. Загудели мощные двигатели.

– Всем держаться! Взлетаем! – загремело в трюме через усилитель.

Красава притянула к себе сына и обняла его за плечи. Раст положил голову на плечо матери, но винтовку не выпустил. Казалось, он сросся с ней после боя в Орвине.

Корабль дрожал все сильнее. Гул все больше изменял тональность и, наконец, тяжелая махина «Гончей Целесты» оторвалась от поверхности Леверинга и устремилась вверх, в космос.

Ускорение прижало людей к полу, но искусственная гравитация, включенная вскоре на корабле, выровняла давление и всё пришло в норму. К счастью, никто не пострадал.

Цикл, второй, третий… тридцатый полёта… и, неожиданно, густой мужской бас на весь трюм:

– Капитан, мы перехватили переговоры рилов! Их звездолеты получили приказ догнать нас.

– Курс на систему Ронди, – послышался спокойный голос в ответ. – Попробуем…

И тишина. Кто-то заметил, что случайно включили громкую связь на трюмы и каюты транспорта, полные беженцев, и отключил ее.

Несколько мгновений тишины и громкая реплика здоровенного мужчины, одетого в поношенную робу ремонтника.

– Черная дыра Космоса! Мы все без скафандров! Если они пробьют корпус – нам всем хана!

– Только не это! – взвизгнула какая-то дама.

– Я не хочу умирать! – в тон ей завопил мужской голос.

– Сделайте хоть что-нибудь! – вскричал третий, истеричный.

Кое-где взвыли от страха дети постарше.

И тут, через усилитель, загремел голос старшины – распорядителя.

– Всем заткнуться! Прекратить панику! Если кто еще откроет свою пасть – получит заряд в голову!

И такая сила, такая властность, такая уверенность в свой правоте звучала в голосе представителя команды, что в трюме быстро установилась тишина. Особенно напугали всех фигуры, одетых в мундиры рядовых военно-транспортного флота, парней, которые появились в дверях трюма с пульсарами в руках. Трусы и паникеры поняли: лучше молчать и забиться куда подальше. Здесь шутить не будут. На деле снесут голову.

И эта воцарившаяся в трюме тишина, окутанная страхом людей, не способных защитить себя в случае нападения, держала всех на пределе сил много долгих часов…

– Что будем делать? – с экрана монитора связи на Таноса смотрело лицо Вентира Шикена. – Наши расчеты показывают, что через три часа рилы нагонят нас.

– Мы идем на максимальной скорости? – обратился Арно Танос к капитан-командеру «Гончей Целесты»?

– Это всё, что могут дать двигатели! Больше не выжать! – Руни Турин был категоричен.

– Тогда сделаем так. В тридцати циклах лёта есть красный карлик. Вокруг него большое кольцо астероидов из остатков разбитых планет. Укроемся в этом кольце.

– Ввести наши транспорты в скопление астероидов – это самоубийство! – возмутился Руни Турин. Окружающие его офицеры в знак согласия закивали головами.

– Полностью поддерживаем капитан-командера Турина! – дружно, едва ли не в один голос, зашумели командиры вверенных Таносу звездолетов: совещание шло в визуальном режиме с помощью видеоаппаратуры.

– Если внестись в астероиды на нашей скорости, то так и будет! – согласился Арно Танос со своими офицерами. – Если мягко вплыть, точнее вползти в пояс, в нужном месте – я знаю это место – то ничего нашим звездолетам не будет!

– Как это вползти? – спросил неуверенным голосом капитан-командер «Мерцающей звезды» среди всеобщего тревожного молчания.

– В прямом смысле этого слова. На скорости примерно равной десяти-пятнадцати планетарных картье-миль в час.

– Это, хмм… – задумался капитан Шикен.

– Приказываю, идем к астероидному кольцу. Затем поворачиваем против вращения красного карлика и идем вдоль кольца, пока полностью не сбросим скорость. Когда же ее сбросим, я покажу, где и как мы войдем в скопление астероидов. Думаю, рилы не успеют догнать нас до входа в астероиды.

– Но они могут расстрелять астероиды, за которыми мы укроемся.

– Если найдут!

Час спустя, когда звездолеты конвоя ели ползли в опасной близости от астероидного кольца, Арно Танос вновь организовал совещание командиров и штурманов вверенных ему звездолетов.

– Выведите на экраны изображение кольца в реальном режиме. Все видят астероид с зелеными вкраплениями?.. Направляемся к нему. За ним открывается проход в центр самого мощного скопления в данном кольце. Мало кто знает, что этот центр полый внутри. Полый настолько, что в его пространстве можно поместить более тысячи звездолетов, таких, как наши транспорты. Проходим туда и замираем до тех пор, пока рилы не прекратят нас искать. Вопросы?.. Слушайте приказ. Первым идет «Гончая Целесты». За ней прочие в следующем порядке: «Мерцающая звезда», «Марни пять», «Луч Кассиопеи», «Возрождение», ТК87412, ТК87488. С этого момента и до особого приказа полное молчание в эфире. Вопросы?

– Если есть проход, то зачем такие предосторожности? – поинтересовался капитан командер Вит Аржисон, командир «Марни пять».

– В проход иногда залетает метеоритная мелочь. При малой скорости она не опасна. Еще вопросы?..

Шел второй час, как звездолеты конвоя медленно ползли по проходу в гуще скопления астероидов. «Гончая Целесты», идущая первой, как бы расчищала путь для остальных. То и дело о ее корпус скрежетал или звякал небольшой или совсем малый астероид, пропущенный защитной системой, как неопасный, и по закону столкновения тел с различной массой уносился в космос с дороги, идущих следом за головным, звездолетов. Более крупные астероиды малых размеров отражались щитом или расстреливались из лазера. Пару раз попадались пылевые облака, но и они рассеивались, когда их пронизывала корпусом «Гончая Целесты».

Пилоты напряженно всматривались в передние экраны и приборы опознавателей аппаратуры сканирования, готовые сманеврировать, если на их пути вырастет астероид больших размеров, опасный для транспорта своей массой.

Но таковых не оказалось, а проход внезапно закончился. Вздох облегчении вырвался из груди всех, кто пребывал на мостике при виде чистого от мусора и обломков космического пространства, обещанных Арно Таносом размеров.

– Идем в центр? – предложил капитан-командер Турин.

– Нет, уходим влево, в направлении астероида в виде трехгранной пирамиды, и останавливаемся подле него. Остальные следуют за нами. Это укроет нас от опознавателей рилов. Не знаю почему, но трехгранная пирамида создает вокруг себя странное силовое поле. Если в него входишь, то, как бы, пропадаешь для сканеров и опознавателей, хотя сам все видишь и слышишь.

– Интересно, – пробормотал Руни Турин, а штурман заинтересовано спросил. – Вы были тут раньше, господин капитан?

– Нет, – честно ответил Арно Танос. – Я прочитал об этом убежище в одной древней лоции. Есть у меня привычка изучать старые лоции и карты региона, где предстоит действовать моему эсминцу. Не пропускаю также отчеты о боях и сражениях древних. Особое внимание уделяю их методам ухода от преследователей и маскировки укрытий… Капитан Шикен, лейтенант Окрост, поставьте свои звездолеты с таким расчетом, чтобы ваши орудия уничтожали вражеский корабль до того, как он выйдет из прохода. Если рилы последуют за нами – им придется идти по проходу один за одним и мы получим великолепную возможность уничтожать их звездолеты по одному.

– Вы думаете, рилы найдут проход? – удивился Руни Турин.

– Не исключаю такой возможности и хочу встретить их визит во всеоружии.

– Господин капитан, – к Арно Таносу обратился один из операторов наблюдения, – флот рилов в тридцать две боевые единицы подходит к кольцу.

– Переключите голографическую картинку на большой экран, – распорядился Арно Танос.

Одна из затемненных стен командирской рубки «Гончей Целесты» вспыхнула и засияла разноцветными значками: одни из которых обозначали астероиды и предметы космического мусора, другие – звездолеты рилов. А вот звездолетов конвоя, как и предсказывал Танос, на экране не было. Силовое поле трехгранного астероида надежно скрыло звездолеты империи людей от опознавателей и сканнеров врага.

В напряженном ожидании офицеры и операторы, работавшие в рубке уставились на экран.

Хорошо было видно, как на большой скорости (в углу экрана, в специальной таблице светились цифры, показывающие класс и скорость каждого звездолета врага) флот рилов подошел к астероидному кольцу в районе входа в проход, через который ушли корабли конвоя. Подошли и начали тормозить. Лишь один из звездолетов – по классу тяжелый истребитель дальнего действия – не снижая скорости, вошел в проход.

Минута, вторая и яркая вспышка возвестила о гибели разведчика врага.

– Напоролся на блуждающий астероид малого размера, – высказал предположение первый пилот транспорта.

– Значит, они не знают об особенностях полета в проходе, – заметил второй пилот, а штурман задал вслух вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Как они тогда обнаружили вход в проход?

На несколько секунд в рубке воцарилась полная тишина. Ее нарушил голос Арно Таноса.

– По пеленгу температуры дюз наших кораблей.

– Чего? – полтора десятка пар глаз уставились на командира конвоя.

– Наши дюзы при работе двигателей выбрасывают в космос излишнее тепло в виде тепловых, световых, магнитных, радиационных и иных излучений. Согласно данным нашей разведки конструктора рилов создали прибор, который засекает одно из этих излучений (какое, пока, не известно) на расстоянии в три раза большем, чем действуют лучи обнаружения. Видимо, наши преследователи находились в зоне действия своих приборов. А мы считали, что они достаточно далеки от нас. Вот и весь секрет.

– Скажите, господин капитан, – спросил Руни Турин Арно Таноса, – если вы знали, почему не рассказали нам об этом, как только мы обнаружили, что флот рилов намерен догнать нас?

– Что б не создавать излишней нервозности среди экипажей! – отрезал Арно Танос.

– Они послали еще одного разведчика! – возвестил громким голосом первый пилот, пожелавший прекратить назревавшую ссору старших офицеров.

Танос и Турин тут же подняли глаза на большой экран командирской рубки.

На экране четко было видно, что второй звездолет рилов, на этот раз эсминец, идет много медленнее своего предшественника, но… в проходе подобная скорость несла смерть звездолету в случае столкновения даже с небольшим астероидом.

Так оно и произошло. Разведчик рилов сумел пройти половину прохода, когда вспышка на экране возвестила, что он повторил судьбу своего предшественника.

– Пошлют третий звездолет, – высказался второй пилот.

– Не пошлют, – возразил первый.

– На бутылку вина «Целеста Светлая», – предложил пари второй пилот.

– Идет! – азартно согласился первый.

Пари заинтересовало присутствующих и все, работавшие в командирской рубке, уставились на экран.

Время ожидания тянулось медленно, но все терпели. И, наконец, громкое: Ура!, – потрясло рубку.

Флот рилов в полном составе развернулся и ушел, как определил штурман, к звездной системе Кобран.

– Не забудь про бутылку! – поддел первый пилот «Гончей Целесты» товарища.

– Не забуду, – буркнул второй.

Арно Танос отдал приказ.

– Экипажам четыре часа отдыха!..

Через четыре часа конвой в том же порядке вышел из кольца астероидов и продолжил свой путь к звездной системе Петерион.

Большинство, уставших от ожидания и напряжения последних часов, беженцев дремали, когда их разбудил голос старшины – распорядителя.

– Мы ушли от рилов!

Сквозь намеренно спокойный голос старшины – распорядителя прорывались сдерживаемые нотки радости.

– Можете отвязываться. Сейчас подойдут ребята с пайками и вас всех накормят. Кому надо в туалет, к тому выходу. Ребята покажут.

– О-о-о! – единовременный вздох радости потряс трюм: Спаслись!

И как результат, зашелестел все усиливающийся шум разговоров. Начали оживать младшие дети. Завозились осмелевшие дети постарше. В выходе, ведущем к туалету, выстроилась очередь.

И тут.

– Старшина, я хочу видеть вашего капитана! – хорошо знакомый голос встрепенул Красаву и, придремавшего на руке у матери, Раста.

– Кей! Жив! – улыбка счастья осветила лицо графини Смолениной.

– Папа! – радостно, с огромным облегчением вздохнул Раст, но окликнуть отца не успел. Сильные руки Красавы внезапно с такой силой сжали Раста, что последний едва не задохнулся. Красаву сразила фраза мужа.

– Я граф Смоленин, советник графа Ямбуара и мне не место среди этих! – звенел презрением к окружающим голос Кея. – Мне требуется отдельная каюта!

– Но, ваше сиятельство, – старшина – распорядитель слегка растерялся от подобного натиска, – транспорт забит под завязку. У нас нет отдельных кают. Даже старшие офицеры и те ютятся по несколько человек в одной каюте, а младшие и вовсе спят на рабочем месте.

– Меня не интересуют ваши трудности! Вы что, не поняли, что мне нужна отдельная каюта!? – надменным тоном спросил Кей Смоленин обескураженного старшину. Последний что-то тихо заговорил в коммуникатор.

– Вот негодяй!

– Скотина!

– Сволочь!

– Та смотри какой! – зашумели возмущенные беженцы.

А Кей Смоленин начал решительно продвигаться к выходу.

У Красавы от гнева потемнели глаза. Она уже намеревалась окликнуть мужа и отчитать его при всех, когда разговор рядом убил в ней это желание. И не только у ней. У Раста от услышаного потемнели глаза, а губы сжались в тонкую полоску.

– Вот же подлец, – говорила своей, бедно одетой соседке, пожилая дама в дорогом платье, та, что спрашивала Раста, откуда они бежали, – как он смеет так себя вести. Я ведь тоже графиня. А что он вытворял при посадке в транспорт. Растолкал группу детей и беременных женщин, лишь бы сесть первым. А когда один из офицеров пообещал его пристрелить, если он будет нарушать порядок посадки в транспорт, позеленел от страха и чкурнул в самый конец очереди: только бы не пострадать.

– И как только такую подлую и трусливую тварь держат при дворе? – удивилась собеседница пожилой графини.

От услышанного Красава закрыла глаза.

– Какой позор! Как он мог!? Неужели она его не знает?

– Старшина, с дороги! Я должен пройти к капитану! – гремел, уверенный в своей правоте и исключительности, граф Смоленин.

– Нет! – твердым голосом отказал Кею старшина – распорядитель, который воспользовался заминкой, пока Кей пробирался среди беженцев, и взял себя в руки. А, может, просто получил соответствующие указания командования. – Я не имею права выпускать кого-либо из трюма без приказа!

– Ты, что, ничтожная вошь! – голос Кея Смоленина, который из-за страха растерял все свои навыки переговорщика и дипломата, звучал с намеренно деланным презрением. – Не понял, с кем говоришь?

– Молчи! – Красава закрыла рукой рот, что-то желавшего сказать, сына, и тихо-тихо шепнула на ухо Расту. – Он не должен нас увидеть. Я не хочу, чтобы на нас смотрели, как на последних негодяев, только потому, что мы его семья.

Раст понимающе кивнул, но не сводил своих, горящих возмущением и ненавистью, глаз с отца. А тот, не замечая жену и сына, продолжал настаивать на своем.

– С дороги, увалень, прочь!

– Я доложил о вас капитану! Но из трюма без приказа я выпустить вас не могу! – твердо стоял на своем старшина, загородивший своей рослой фигурой выход.

– Ты у меня под трибунал пойдешь! Сгною в тюрьме, тварь! – начал выходить из себя, раздраженный своими недавними страхами, Кей Смоленин. – Будешь у меня…

– Что происходит, Дикон? – уверенный, четко поставленный командирский голос оборвал графа Смоленина на полуслове.

У Красавы широко раскрылись глаза. В дверях трюма стоял Арно Танос с огромным синяком на всю щеку и перевязанной кистью руки.

– Граф Смоленин требует отдельную каюту! Хочет пройти к капитан-командеру, а у меня приказ: никого не выпускать из трюма без разрешения сверху, – с облегчением отрапортовал старшина.

Арно Танос повернулся к бледнеющему прямо на глазах Кею Смоленину.

– А скажи, на милость, Кей, – Танос внезапно обратился к однокласснику по имени. – Ведь ты приехал на Леверинг с женой и сыном. А не скажешь ли, почему их нет рядом с тобой?

– Я… Они… Их убило, когда рилы напали на Орвин! – вдруг выпалил Кей Смоленин. – У меня такое горе!.. А тут твои оболтусы!..

– Дикон, – Арно Танос обратился к старшине – распорядителю, – пусть твои ребята отведут этого в кладовку повара и запрут в ней до конца полета. А будет дальше бузить – выбросим в космос без скафандра. Нам только дураков не хватало.

– Меня в кладовку! – вызверился Кей Смоленин. – Да я…

– Ты просил отдельное помещение? Ты его получил! – перебил графа Арно Танос. И лучше заткнись! Не то в гальюне запру!

Пригрозил Танос однокласснику и обратился к Дикону. – Выполняйте приказ, старшина!

– Ваше сиятельство, прошу проследовать с нами!

По бокам Кея Смоленина стали два дюжих члена команды.

– Ты еще пожалеешь об этом, Танос! – прошипел Кей Смоленин и под конвоем покинул трюм следом за старшиной. За спиной графа зашумели беженцы, одобряя действия офицера.

Танос посмотрел вслед Кею Смоленину, брезгливо поморщился и обратился к отделению парней в форме, нагруженных продовольственными пайками, которые появились в дверях.

– Покормите людей.

Хотел было уйти, но вдруг обернулся к беженцам. Красава, у которой даже уши горели от поведения мужа, быстро наклонила голову, чтобы ее нельзя было узнать.

– Может, у кого есть претензии к нам? Или просьбы?

– Есть просьба! – раздался голос одной из женщин, окруженной пятью ребятишками.

– Нельзя ли выдать нам одеяла, или что помягче. Мы бы уложили детей спать!

– Выдадут! – заверил женщину Танос и обратился к младшему офицеру, который руководил раздачей питания. – Лейтенант, слышали?

– Так точно! Сделаем!

– Сразу после еды вам выдадут. Еще просьбы? Ладно, подумайте, позже я еще раз зайду.

Арно Танос покинул трюм.

Красава подняла голову и встретил серьезный взгляд серых глаз сына.

– Мама, – тихо сказал Раст хриплым голосом, – а ведь он бросил нас на растерзание рилам.

– Кто? – спросила растерянная Красава, хотя прекрасно поняла о ком идет речь.

– Этот гад и трус, который только что оскорблял всех присутствующих, – глаза Раста сузились от ненависти к тому, за судьбу которого, переполненный любовь к отцу, еще полчаса назад он так переживал.

По щеке Красавы скатилась слеза.

– Мама, не надо!

– Я не о нем, сынок, – грустно улыбнулась Красава и, обняв, притянула к себе сына.

Но Раст вырвался из объятий матери.

– Мама, неужели мы вернемся к нему… после всего этого?

– Об этом не может быть и речи! – Красава вновь притянула сына к себе и поцеловала его в лоб. – Нет, сынок. Я не вернусь к этому человеку. Пусть нам будет трудно, но мы к нему не вернемся.

– Мама, ты поможешь?

– Да, сынок.

– Я хочу взять фамилию деда, твоего отца. Я не хочу, чтобы знали о моем родстве с этим гадом.

– Помогу, сынок! Наверное, ты прав… Лучше совсем не иметь отца, чем иметь… такого.

– Он мне больше не отец! – глаза Раста загорелись непримиримой ненавистью.

– Я это поняла, сынок.

Красава вновь обняла сына и притянула его к себе.

– Давай, не будем больше о нем, мой мальчик.

– Согласен!

– Сударыня, – привлек внимание матери и сына голос сержанта, который остановился рядом с ними, – возьмите еду для себя и сына.

– Спасибо, – Красава взяла предложенные пайки, хотя есть ей совершенно не хотелось.

Два часа спустя в трюме появилась большая группа рядовых и сержантов во главе с тремя офицерами. Они пришли с самописцами, чтобы переписать всех, кто находился в трюме. Для ускорения процесса офицеры трудились наряду с рядовыми.

На вопрос немолодого капитан-лейтенанта, который переписывал беженцев в их части трюма, кто они и откуда, Красава ответила.

– Я Красава Смела, дочь капитана Мирослава Смела. Это Раст, мой сын. Мы из Червоного. Мы отдыхали на Леверинге.

– Как вы сказали? Капитан Мирослав Смела? Капитан звездолета «Солнце империи», герой сражения за Охвостье Галактики?

– Да, это мой отец.

– Тогда понятно! Когда мне рассказали о том, как сражался с рилами ваш сын, как наравне с солдатами стрелял во врага, скажу честно, не поверил. Решил – очередные байки. Теперь же верю. Дочь и внук героя империи способны на многое. Действуй так и дальше, парень, как под Орвином, – офицер потрепал Раста по плечу, – и из тебя вырастит великий внук великого деда!

А на выходе из трюма вновь появилась фигура Арно Таноса. Красава искала повода спрятать свое лицо до того, как Арно увидит ее, но ее одноклассника окликнули.

– Господин капитан, – в трюм влетел взволнованный связист и громким голосом возвестил, – ваша жена! Она застряла в болотах на Кобране. Рилы уже захватили Кобран. Она на связи! Хочет поговорить с вами! Скорее, у нее мало времени! Боится, что их засекут рилы! – связист протянул коммуникатор Таносу. – Я подключил к аппарату межзвёздной связи этот коммуникатор.

До Красавы донеслись отрывки беседы Арно Таноса с супругой.

– Сколько вас?.. Ваши координаты?.. Ждите! Через три часа я соединюсь с флотом и выйду за вами! Вам надо продержаться двенадцать часов!..

Танос протянул коммуникатор связисту.

– Спасибо, Грин.

Подле Таноса появился седой офицер в форма капитан-командера. Он что-то тихо сказал Таносу и тот тут же покинул трюм вместе с капитан-командером.

– Его жена! – Красава горестно вздохнула.

А к капитан-лейтенанту подошел пожилой мичман с эмблемами артиллериста и многочисленными нашивками за заслуги.

– Вот же дурь! – донесся его возмущенный голос до Красавы и Раста.

– Та о чем, Бриан?

– О нашем капитане, о Таносе! Понимаешь, он уже два года в разводе со своей. Я как-то видел ее. Она приходила к нам на эсминец. Сука конченная! А все никак порвать с ней не может. Как она где влипнет – он ее выручает. Видите ли, его мужская честь и гордость этого требуют. Вот увидишь, он попрётся на Кобран выручать эту стерву. Пусть она будет тварь из тварей, но раз она была его женой, он сделает все, чтобы ее спасти.

– Надеюсь, он не потащит к Кобрану весь конвой! Нам, на транспорте, только этого не доставало, – качнул головой капитан-лейтенант. – Грин говорил, что у рилов рядом с Кобраном две полные эскадры.

– Вот-вот и я о том же! Но вас-то, он точно не возьмет: куда вам с беженцами! А вот нашему эсминцу как бы не пришлось прогуляться к Кобрану, – мрачнеющий прямо на глазах мичман Бриан тяжко вздохнул.

Ни беседующие офицеры, ни Раст не обратили внимания, как в ходе беседы двух офицеров флота, то бледнело, то краснело лицо, слышавшей разговор, Красавы.

– Тест! Проклятый тест! Как же она могла поверить этому старому болтуну из института Гармонии, уверявшего во время своей лекции их, школьников, что его тесты безошибочно определяют характер, способности и поведение каждого. Как же она могла поверить в такую чушь. Как же она могла пойти на такую глупость: выбирать мужа на основании теста?

В памяти Красавы, неожиданно для нее самой, всплыли слово в слово характеристики, составленные после тестирования на Кея Смоленина и Арно Таноса.

«Кей Смоленин. Характер спокойный, уравновешенный. В конфликтных ситуациях склонен к компромиссам. Обладает незаурядной выдержкой. Интеллект 91 при 100 единичной шкале. Имеет большие дипломатические способности. Рекомендуется к работе на дипломатическом поприще.

Физическое развитие соответствует возрасту. Здоров. Физическое состояние 95 при 100 единичной шкале.

Однолюб. В семейной жизни склонен к созданию крепкой семьи. Желает иметь детей. Предпочитает не оставлять надолго жену и детей. В семейных отношениях мягок. Любой семейный конфликт уладит едва ли не нежно, благодаря своим большим дипломатическим способностям. В конфликтах с близкими склонен к компромиссу. Не терпит в отношении близких грубости и насилия. При подходящей паре способен создать идеальную семью».

«Арно Танос. Характер спокойный, уравновешенный. В конфликтных ситуациях способен на крайние меры. Обладает незаурядной выдержкой. Интеллект 92 при 100 единичной шкале. Имеет большие аналитические способности. Способен на нестандартные решения. Решительный. Смелый. Своеволен до упрямства. Не терпит над собой чужого диктата. Человек чести. Способен на благородные порывы. Рекомендуется к работе исследователя Космоса или к работе со свободным графиком и свободой выбора.

Физическое развитие соответствует возрасту. Здоров. Физическое состояние 95 при 100 единичной шкале.

Однолюб. В семейной жизни склонен к созданию крепкой семьи. Желает иметь детей. Способен оставить жену и детей на длительный срок. В семейных отношениях мягок. Любой семейный конфликт постарается уладить компромиссом. В Конфликтах с близкими способен на неожиданное решение вопроса. Не терпит в отношении близких грубости и насилия. При подходящей паре способен создать крепкую семью, при условии, что жена готова терпеть его возможные длительные отлучки».

– Как же она тогда не заметила, что в характеристике Кея нет таких слов, как «честь», «благородство», «смелость», имеющиеся в характеристике Арно. Как же так? Ведь подсказывало ей сердце, что Арно Человек с большой буквы, а она отмахнулась и предпочла результаты тестирования. Предпочла мужа подле юбки долгим дням ожидания. И как она ошиблась! Отвергнуть благородного храбреца ради трусливого чванливого негодяя! Ошиблась! Но она исправит ошибку! Разведется с мужем и останется с сыном: честным, любящим, смелым мальчиком, на которого можно положиться. Она выживет. Пройдет через все трудности, что ждут ее впереди, но ее мальчик станет ее вторым Арно Таносом: настоящим мужчиной! Человеком чести! Бесстрашным и благородным!

VI

Три часа спустя, как и предсказывал Арно Танос в разговоре с бывшей женой, на экранах аппаратуры обнаружения «Гончей Целесты» (капитан Танос так и не перешел с транспорта на свой эсминец) появились изображения многочисленных боевых звездолетов империи. Они медленно дрейфовали в лучах голубоватого светила, известного в земных лоциях, как звезда Петерион.

– Дошли! – выдохнули с облегчением все, кто находился в командирской рубки «Гончей Целесты».

– Наконец-то среди своих!

– Фу-у-ух, ну и походец!

– Надо будет договориться с капитан-командером и выспаться!

– Интересно, что будет врать капитан Танос «на ковре» у адмирала. Или, с дуру, расскажет правду?

– Надо сообщить жене и детям, что со мной все в порядке.

– Как думаешь, Кегелен отпустит нас обратно на базу или оставит при своём флоте?

Каждый думал и говорил о своем, когда Арно Танос обратился к Руни Турину.

– Капитан-командер, я позаимствую у вас скоростной лихтер. Какой из лихтеров готов к полету?

– Берите номер пять. Он самый быстроходный, – Руни Турин с пониманием посмотрел на Таноса и спросил: – Кто будет докладывать адмиралу о прибытии конвоя: я или, лучше, Шикен?

– Предоставим эту миссию Шикену. Я свяжусь с ним из… лихтера.

– Удачи на Кобране, капитан.

– Спасибо.

Арно Танос покинул рубку и направился в отсек «Гончей Целесты», где на случай аварии, ремонтных работ или разведки находились спасательные катера и скоростные лихтеры.

Танос, облаченный в боевой скафандр, вышел на лихтере в открытый космос и только после этого по коммуникатору связался с командиром крейсера «Луч Кассиопеи».

– Капитан, это Танос. Вы свяжетесь с адмиралом Кегеленом и доложитесь ему о прибытии конвоя. Я же на лихтере отбываю на Кобран. Там застряла группа каких-то наших шишек. Их надо оттуда вытащить.

– Вы о своей бывшей жене такого высокого мнения? – ухмыльнулся Вентир Шикен.

– Выполняйте приказ, капитан! – обозлился Танос и отключился.

Вентир Шикен посмотрел на потухший экран аппарата связи, пожал плечами, и через интерком вызвал дежурного связиста.

– Сержант, свяжите меня с адмиралом Кегеленом.

– Сию минуту, господин капитан… Господин капитан, соединяю!

Экран аппаратуры связи включился и на капитана Шикена уставились (в прямом смысле этого слова) темно-карие глаза адмирала Аркона Кегелена.

– Капитан второго ранга Шикен, командир крейсера «Луч Кассиопеи», исполняющий обязанности командира конвоя П871-611-924. Докладываю. Конвой прибыл согласно приказу в ваше подчинение. Потери: шестеро рядовых с эсминца ТК87412 и весь груз. Груз был выброшен в космос согласно приказа командира конвоя капитана второго ранга Таноса, чтобы принять беженцев. На транспортах конвоя более пятидесяти восьми тысяч беженцев с планеты Леверинг. Жду распоряжений!

– Почему докладываете вы, а не капитан Танос? – резким тоном спросил адмирал, недовольно хмуря свои густые черные брови.

– Капитан Танос на лихтере отбыл на планету Кобран.

– Что он на ней забыл?

– Отправился спасать свою жену!

– Что-о-о! – грозно засверкали молниями предстоящей грозы глаза адмирала. – Приказываю немедленно вернуть Таноса!

– Это невозможно! С капитаном Таносом нет связи! А его лихтер один из самых быстроходных кораблей флота!

– Если этот болван вернется, – внезапно успокоился адмирал Кегелен, – он проклянет день, когда решился на подобное безумие.

И пояснил капитану Шикену.

– В системе Кобран в данный момент находится более трехсот боевых звездолетов рилов. Приказываю. Ваш крейсер и прибывшие с вами эсминцы входят в отряд контр-адмирала Перозину. Командиры транспортов поступают в подчинение капитана первого ранга Масуфа. Он поможет решить вопрос с беженцами. У меня все! Выполняйте!

– Есть! – Вентир Шикен отдал адмиралу честь и отключился.

К капитан-командеру Турину по коммуникатору обратился лейтенант Рон.

– Капитан, что нам делать с графом Смолениным? Он заперт в кладовке повара.

– Какой граф?

– Советник графа Ямбуара, министра межзвёздных отношений империи.

– А почему его заперли в кладовке? – спросил Руни Турин и мысленно ругнулся. Он вспомнил звонок старшины Дикона, который спрашивал, что ему делать с наглым графом. Танос тогда взял эту проблему на себя.

– Согласно приказа капитана Таноса за бузу в трюме с беженцами!

– Немедленно освободить графа и проводить его ко мне!

Когда Кей Смоленин оказался на командирском мостике, Руни Турин рассыпался в извинениях.

– Ваше сиятельство, я только что узнал о самоуправстве капитана Таноса. Разумеется, я не допустил бы, чтобы на моем корабле осмелились оскорбить такого вельможу, как вы!

– Где этот негодяй! – скрипнул зубами Кей Смоленин.

– Улетел на планету Кобран.

– А где находимся мы?

– У созвездия Петерион. Мы в безопасности. Под защитой флота адмирала Кегелена.

– Вы можете организовать мой перелет на флагман Кегелена? Мне надо срочно связаться с Червоным.

– Немедленно выделю вам катер, команду сопровождения и доложу о вашем прибытии адмиралу.

– Скажите, когда должен вернуться капитан Танос с Кобрана?

– Это ведомо лишь духам Космоса. У Кобрана флот рилов.

– Лучше б Таносу там сгореть! – вырвалось у Кея Смоленина, и тут же дипломат взял верх над эмоциями.

– Благодарю за содействие, капитан-командер. Знайте, я не забываю людей, сделавших мне приятное.

– Благодарю, ваше сиятельство. Капитан-лейтенант, – обратился Руни Турин к своему заместителю, – проводите его сиятельство на мой личный катер.

– Слушаюсь. Ваше сиятельство, прошу вас.

Кей Смоленин приветливо кивнул Руни Турину и последовал за капитан-лейтенантом.

Когда катер с «Гончей Целесты» подошел к линкору «Ронин», флагману флота Аркона Кегелена, графа встречали адъютант командующего капитан первого ранга Кашуи и взвод почетного караула.

Капитан Кашуи помог Кею Смоленину спуститься по трапу с катера и приложил руку к козырьку.

– Господин адмирал ждет вас, ваше сиятельство! Для нас большая честь принимать на нашем линкоре такого человека, как вы!

– Спасибо, капитан, – Кею Смоленину понравилась эта неуклюжая лесть. После всех его перепетий на Леверинге и хамства Таноса, граф Смоленин впервые с момента бегства из Орвина почувствовал себя тем, кем был прежде: знатным и влиятельным лицом.

Аркон Кегелен принял столичного вельможу как нельзя лучше.

Беседа шла с глазу на глаз, лишних глаз и ушей не было. Поэтому адмирал, выходец из старинного и знатного, пусть и провинциального, рода вел себя с графом Смолениным на равных, всем своим поведением подчеркивая, что они, аристократы империи, особая порода людей, не ровня каким-то простолюдинам.

– Граф, мои глубочайшие извинения! Мне только что доложили о самоуправстве капитана Таноса. Что поделаешь. В нашем флоте еще встречаются хамовитые офицеры из низов общества, которые ненавидят нас, людей из лучших родов империи. Можете не сомневаться, Таносу его наглое, переходящее все границы дозволенного, поведение по отношению к вам с рук не сойдет. Он пойдет под трибунал за свое самоуправство. По секрету скажу. Самое меньшее, что его ожидает – рядовым в штрафной роте на самом опасном участке войны. Бокал «Целесты – 85», граф?

– С удовольствием, князь. У этого сорта вина особо приятный букет.

– За ваше счастливое спасение, граф!

– Благодарю, князь.

Собеседники приподняли вверх свои бокалы, давая тем самым понять, что они уважают друг друга.

Когда бокалы опустели, адмирал вновь обратился к Кею Смоленину.

– Вам будет предоставлена отдельна каюта. Команда отнесется к вам с должным почтением. Располагайте моим гостеприимством, граф. Если что понадобится, не стесняйтесь, обращайтесь прямо ко мне. Все, что в моей власти, будет к вашим услугам. Думаю, угадаю ваше желание, если не буду вас больше задерживать. Отдых в нормальных человеческих условиях вам просто необходим. А после отдыха жду у себя на бутылочку «Целесты – 85».

– Благодарю, князь. Я могу просить вас о двух одолжениях. Мне надо бы переговорить с Червоным. В связи с войной, у моего руководства, наверняка, есть задания для меня. И второе, – голос Кея прорезала боль невосполнимых потерь. – Нельзя ли проверить. Среди беженцев с Леверинга… Моя супруга Красава Смоленина и сын Раст… Я потерял их во время нападения рилов на планету…

– Мой Великий Космос! – ахнул адмирал. – Ваша семья, граф. Простите, я не знал. Попробую немедленно выяснить. Прямо сейчас.

Адмирал подошел к интеркому, прикрепленному к столику, размещенному в углу каюты, где Аркон Кегелен принимал влиятельного гостя, и нажал нужную кнопку.

– Капитан Масуф на связи!

– Капитан, немедленно выяснить и доложить. Есть ли среди беженцев с Леверинга графиня Красава Смоленина и ее сын Раст Смоленин.

– Готов ответить прямо сейчас, господин адмирал, – уверенным тоном заявил капитан Масуф. – В моем распоряжении полные списки всех спасшихся, с указанием их происхождения и возраста.

Капитан отвернулся куда-то в сторону. Что-то посмотрел и, после недолгой задержки, вновь обратился к командующему флотом.

– Сожалею, господин адмирал! Графиня Смоленина и ее сын в списках спасенных не значатся.

Аркон Кегелен отключил интерком и обратился к Кею, стоявшему с убитым видом (– Великий Космос! Оказывается он сказал Таносу правду! Красава и Раст погибли!).

– Мои искренние соболезнования, граф!

– Да… да… спасибо, – срывающимся голосом прошептал Кей Смоленин.

– Граф, вам лучше пройти к себе в каюту.

– Да… да… конечно… – острое сознание невосполнимой потери пронзило Кея Смоленина.

– Как же так!.. Он… С ним!.. Красава и Раст… Какая несправедливость!..

– Граф, лейтенант Мальдон проводит вас!

– Да… конечно…

К Смоленину подошел офицер с нашивками работника медицинской службы: психолога второй категории, бегом примчавшийся по вызову адмирала.

– Ваше сиятельство, позвольте, я вам помогу, – офицер осторожно взял убитого горем Кея Смоленина под руку.

– Да… идемте…

Адмирал Кегелен проводил своего неожиданного гостя сочувственным взглядом и вернулся к своим обязанностям.

VII

Переговорив с капитаном Шикеном, Арно Танос первым делом отключил всю передающую аппаратуру лихтера, чтобы ненароком не показать кому-либо, что вся приемо-передающая аппаратура в полной исправности. Арно решил, что для оправдания перед командованием, он испортит всю аппаратура связи лихтера, как только заберет с Кобрана группу своей бывшей жены Эринки. И пусть потом они попробуют доказать, когда она вышла из строя: во время его полета или еще на транспорте «Гончая Целеста» до того, как он сел в лихтер. А коммуникатор, мол, полетел у него во время разговора с капитаном Шикеном.

Отвалив от «Гончей Целесты» Арно очень быстро перевел лихтер на максимальную скорость, что давало ему возможность выйти за пределы световой сигнализации за какие-то циклы. Он рассчитал правильно. Пока капитана крейсера «Луч Кассиопеи» связали с адмиралом, пока Шикен доложился Кегелену, пока тот отдал соответствующий приказ рубке связи, прошло не менее шести циклов: время за которое лихтер ушел от флота Кегелена на расстояние, на котором связаться с ним стало возможно лишь с помощью лучей мгновенной связи.

В итоге, когда кабину, в которой находился Арно, заполнили разъяренные голоса офицеров различного ранга – от контр-адмирала и ниже: все требовали, чтобы он немедленно вернулся, – лихтер уже промчался тысячи и тысячи космо-миль. А это позволило Таносу сделать вид, что он ничего не слышит и не ведает.

Погони, разумеется, за ним не послали. Лихтер серии ГК (Гончие Космоса), на котором ушел Танос могли догнать разве, что, скоростные истребители – разведчики, которых было не так уж много во флоте, и которые стоили немалые суммы из-за сложности в производстве. Танос правильно рассчитал, что ни один здравомыслящий офицер не пошлет в виду врага дорогостоящий разведчик лишь затем, чтобы вернуть курьерский лихтер со своевольным офицером на его борту.

В результате, час спустя передающая аппаратура умолкла. Утихомирились самые настойчивые из подхалимов Кегелена и в рубке лихтера установилась тишина. Еще семь часов гонки по космосу и Арно Танос на своем звездолете оказался в близости от звездной системы Кобран. Система состояла из яркой, очень крупной звезды системы С(олнце), чьи лучи были в сотни раз жарче, чем у старого Солнца Земли, от которого получили литеру С все звезды такого типа, и полутора десятка планет. Жизнь утвердилась лишь на предпоследней, четырнадцатой, полной болот, планете с удушливо влажной и жаркой атмосферой. Название это планета имела такое же, как и звезда – Кобран. Так ее назвали те люди, которые освоили планету для своих нужд. Но так как влажная и жаркая атмосфера мало кому доставляла удовольствие (разве только обитателям звездных систем Стерион и Теренга, славящихся жарой и повышенной влажностью) Кобран была заселена весьма слабо. Каких-то тридцать миллионов человек на всю планету. Именно эти тридцать миллионов и гибли сейчас от войск рилов, высадившихся на планете, и зачищающих ее от враждебного им вида. А чтобы люди не могли помешать акции пехоты рилов (Кобран имела стратегическое значение, как перевалочный пункт для военных конвоев трех секторов человеческой империи) несколько сот боевых звездолетов негуманоидов барражировали подле пятнадцатой планеты системы. Именно они представляли наибольшую опасность для Таноса и его лихтера. Его звездолет был песчинкой по сравнению с огневой мощью линкоров, имевшихся во флоте рилов. Потому пройти к Кобрану в виду флота негуманоидов не представлялось возможным, и Танос пошел на хитрость. Обмануть флот рилов и подойти к планете Кобран труда не составило. Обогнув в опасной близости звезду, лихтер Таноса по кратчайшей траектории промчался от звезды Кобран к планете Кобран. Рилам и в голову не пришло что кто-то будет прорываться к наполненной жизнью планете не со стороны внешнего космоса, откуда ожидались звездолеты людей, а изнутри системы от огромной разжаренной звезды. Именно поэтому Танос подошел к планете без особых препятствий. Сбрасывая скорость, ввел лихтер в атмосферу Кобрана, нырнув в тяжелые дождевые облака, густым толстым слоем покрывавшие планету.

Только здесь, выведя звездолет по координатам, которые указала ему Эринка, как место нахождение их группы, Танос рискнул нарушить эфирное молчание (трескотня передач рилов, густо наполнявшая окрестности, в расчет не принималась) и по коммуникатору набрал код бывшей супруги.

– Да? – осторожный, тихий, хорошо знакомый голос раздался в коммуникаторе капитана.

– Я над вами. Мигните прожектором челнока, чтобы я мог вас забрать.

Тик, второй полной тишины в густой серой пелене неожиданно зарядившего дождя и вспышка слева от лихтера. Одна. Вторая.

– Вижу вас. Захожу на посадку.

Танос развернул звездолет к точке мигания светом и включил нижние прожектора лихтера, чтобы находящиеся внизу видели где он, и за три тика оказался над хорошо замаскированным челноком, подле которого, задрав головы вверх, ему яростно махали руками люди в полевых комбинезонах.

Танос осторожно подвел лихтер к челноку, завис на высоте над самой поверхностью Кобрана, разве что не сел на неё, и, отворив все люки разом, опустил вниз сразу все лестницы. Не прошло и цикла, как все десять членов экспедиции оказались на борту его звездолета.

– Всем в кресла и пристегнуться! – велел капитан Танос, втягивая лестницы в звездолет, закрывая люки и герметизируя их. – Сейчас будем уходить от погони!

Арно достаточно долго служил во флоте, а также был знаком с работами, описывающими возможности военной техники рилов, чтобы питать иллюзии на тему: засекли – не засекли. Засекли! И не только засекли! Определили класс корабля и теперь пытаются перекрыть боевыми звездолетами все возможные точки его выхода в космос.

– Всем молчать! Никаких разговоров! Отключить имеющуюся личную аппаратуру! – рявкнул Арно по громкой на каюту, в которой разместились спасенные, и на бреющем полете, едва не срезая верхушки местных деревьев, повел лихтер. Он, выпустив мощную тепловую обманку, которая уводила наблюдателей рилов в противоположную от истинного курса лихтера сторону, повел звездолет к ближайшему космодрому рилов, местоположение которого он засёк еще на подходе к планете. Как Танос рассчитывал, так и получилось. Боевые звездолеты рилов один за другим взмывали с космодрома вверх, чтобы перекрыть космос подле планеты до того, как подойдут основные силы флота от пятнадцатой планеты системы. И как бывает в подобных случаях, когда царит всеобщая спешка и сверху несется команда:

– Быстрей взлетайте, болваны, уйдет! – хаос на космодроме был еще тот. Одни звездолеты уже взлетали, в другие грузились экипажи, к третьим только еще бежали пилоты и артиллеристы, и так далее. Кто-то уже включил системы опознавания: свой – чужой, – кто-то в спешке забыл и взлетал с отключенной аппаратурой. Потому никто из экипажей и операторов наблюдения не обратил внимания на взлетающий вместе со всеми крохотный звездолет, идущий едва ли не рядом с флагманом планетарного флота, ранга тяжелого эсминца. Густая пелена дождя, сыпавшего из тяжелых туч, скрыла лихтер от случайных любопытных глаз рилов, служащих в наземных и зенитных частях.

Вылетая в космос, Танос повел лихтер по дуге в направлении жаркого светила системы. И опять на него не обратили внимания. Он действовал в соответствии с приказом: всем разлететься в стороны и максимально перекрыть выходы с планеты. Да и кто обратит внимание на звездолет, идущий в глубь звездной системы, к светилу, когда неизвестный обязан бежать к внешней границе, чтобы вырваться в открытый космос. Не отвечает на запросы аппаратуры опознавания? Так в этой суматохе и спешке, еще по меньшей мере, треть звездолетов, взлетевших или еще только взлетающих с планеты, не отвечает на запрос: свой – чужой.

Лихтер Таноса пересек орбиту седьмой планеты на пути к Солнцу звездной системы Кобран, когда рилам дошло, как их надули. К тому времени уже все звездолеты, базировавшиеся на планете Кобран, находились в космосе. Небольшая перекличка и… стало ясно, что летательный аппарат за седьмой планетой системы – чужак, которого они ловят. Самые быстроходные звездолеты были брошены в погоню за тем, кто с таким редким нахальством и хладнокровием ушел в космос с контролируемой рилами планеты. Но догнать скоростной лихтер им оказалось не под силу. Скорость гнавшихся не позволяла. Тем более, что лихтер с людьми уходил в сторону империи рилов, противоположную от основных боевых сил флота негуманоидов, в составе которого имелись боевые скоростные корабли.

Когда четыре часа спустя с экранов наблюдения исчез последний преследователь, Танос по большой дуге начал маневр ухода на соединение с флотом адмирала Кегелена.

Задав необходимый курс, Арно Танос передал управление роботу – пилоту, а сам прошел в каюту, в которой уже который час замирали от ожидания и страха (рилы не брали в плен людей в гражданской одежде; пленных военных брали для допроса – потом также убивали) члены группы Эринки Ферчулос.

– Можете расслабиться и отдохнуть! – объявил Танос с порога, окидывая взглядом спасенных. – Оторвались от погони! Если случайно не наткнемся на случайный звездолет рилов… Ваше высочество, вы!?

Изумился Танос, задержав взгляд на миловидной голубоглазой блондинке с длинными распущенными волосами цвета спелой пшеницы.

– Да, капитан, это я! – Светомира Печера (по мужу; в девичестве Росс), родная сестра Великого звездного императора – владыки человеческих миров – протянула офицеру руку для поцелуя. – Мы намеренно не сообщали о моем пребывании на Кобране, чтобы рилы, перехватив послание, не заблокировали все подходы к планете. Благодарю вас за спасение нашей группы, капитан. Эринка описала нам ваш характер правильно.

Светомира перевела взгляд на красивую длинноногую брюнетку. Даже в грязном комбинезоне и со своей взъершенной, дурацки короткой, стрижкой, последняя выглядела столь соблазнительно, что Арно, целую руку бывшей жены, горестно вздохнул.

– Если б не ее характер! Надо быть бесчувственным болваном, чтобы выносить ее вздорные выходки и наглые требования.

– Спасибо, Арно! – неожиданно нежно проворковала Эринка, с благодарностью глядя на капитана своими темными глазами.

– Алга, помощница по науке и дама свиты ее высочества, – представилась невысокая миловидная шатенка средних лет, которой Танос также поцеловал руку.

Она была последней женщиной в группе. Прочие представляли собой сильную половину человечества. Но только четверо соответствовали этому определению. Тренированные, физически сильные, великолепно сложенные парни из личной охраны Светомиры Печеры. Прочие являли собой цвет науки, изучавшей животный мир различных миров – зоологии звезд. Умные глаза и лица, иногда высокие лбы, но… худенькие слабаки или сутулые книгочеи.

– Скажите, капитан, как вам удалось обхитрить рилов? – спросил крепко сбитый мужчина средних лет, с грациозными экономными движениями многоопытного бойца – вероятно, старший из телохранителей принцессы. – Я считал, что это невозможно.

– Ничего сложного! – улыбнулся Танос. – Они ждали наших на внешней орбите системы, а я прошел от звезды. А когда они засекли лихтер и начали перекрывать околопланетное пространство, я прошел на бреющем, вне их локаторов, к их космодрому, взлетел вместе с ними, и опять ушел к звезде, где нас не ждали. Когда они разобрались что к чему, догонять нас было поздно.

– Лихо! – качнул головой мужчина и представился: – Корват Кранич, капитан личной охраны Великого звездного. Вы на редкость талантливый и отважный офицер, капитан Танос.

– Благодарю. Дамы и господа, предлагаю всем перекусить и отдохнуть. Если все пойдет благополучно, через пятнадцать часов будем в расположении нашего флота. Если я понадоблюсь, я буду в рубке.

– Вы не передадите о нашем местонахождении командованию? – поинтересовался Корват Кранич.

– Простите, капитан, но у меня должна поломаться вся приемо-передающая аппаратура. Я ведь спас вас вопреки приказа.

– Вам что, запретили нас спасать? – весьма резким тоном спросила сестра Великого звездного.

– Мне не запрещали вас спасать. Мне приказали немедленно вернуться к флоту и… ничего не делать. Командование считало, что у адмирала Кегелена слишком мало сил, чтобы ввязываться в бои с рилами у Кобрана. Да и в целях безопасности, с нашими лучше не связываться. Если рилы перехватят наши переговоры с флотом, на наши поиски могут послать звездолеты.

– Верно! – согласилась Светомира Печера. – Поступайте, как считаете нужным, капитан Танос. Я одобряю ваши действия.

– Благодарю, ваше высочество! – Арно Танос поклонился представительнице Царствующего дома, улыбнулся Алге, подмигнул Эринке, и вернулся в рубку лихтера.

Появление лихтера Таноса у Петериона вызвало бурю возмущенных светопередач в адрес провинившегося. Главной из них был приказ:

«Капитану Таносу ввести лихтер в посадочный док линкора «Ронин» и прибыть лично к адмиралу Кегелену в рубку для беседы.»

Умело посадив лихтер на большую посадочную площадку в нижней части линкора Арно ухмыльнулся.

– Лизоблюды уже здесь!

Большая группа разъяренных штабных офицеров, возглавляемая контр-адмиралом, с грозными лицами спешила к севшему лихтеру.

– Ну, ну! – вновь ухмыльнулся Арно Танос и, выпустив на палубу посадочные трапы, предложил своим пассажирам покинуть звездолет.

Первыми спустились парни капитана Кранича. Они помогли дамам. Принцесса Светомира спустилась первой из женщин. За ней Алга и Эринка.

Их встречали подхалимы адмирала, которые первыми прибежали в док, чтобы «оторваться» на провинившемся.

При виде принцессы Светомиры Печеры стая разъяренных гиен и шакалов мгновенно превратилась в свору шавок подлиз, строящих умильные рожицы и виляющих хвостиками в знак готовности услужить.

– Ваше высочество, какая радость!

– Какое счастье, что вам удалось спастись!

– А мы и не знали, что вы на Кобране! Мы б поспешили за вами всем флотом!

– Господин адмирал будет счастлив вас принять!

И так далее и так прочее.

Все присутствующие столпились вокруг царственной особы и сопровождавших ее дам. На Таноса, который последним покинул лихтер, никто даже не глянул.

Мысленно ухмыляясь, Арно спустился на палубу линкора и, незаметно для всех, сел на подъемник, и отправился «на ковер» к разгневанному командующему флотом.

Адмирал Аркон Кегелен, затянутый в идеально подогнанный и выглаженный мундир, кряжистый, сероглазый мужчина, с коротким точно обрубленным носом, густыми черными бровями, взглянул на вошедшего офицера своими темными, глубоко посаженными глазами. Неторопливо поднялся с кресла, в котором сидел, смахнул невидимую пылинку с левого рукава мундира и съязвил среди мертвой тишины, воцарившейся в рубке при появлении Таноса.

– Наконец-то, капитан, вы снизошли до нас и почтили нас своим визитом.

– Господин адмирал, разрешите доложить! – попытался перехватить инициативу, вытянувшийся в струнку, Арно Танос.

– Молчать! – приказ был произнесен негромким, но жестким голосом, и тем весомее он был. – Докладывать о своих своевольных действиях и художествах будете в трибунале. Сдать личное оружие!

Адмирал протянул руку к покрасневшему Арно Таносу. Сопровождаемый десятками глаз присутствующих офицеров (кто смотрел на Таноса сочувственно, кто осуждающе – равнодушных не было), Арно отстегнул от пояса ручной пульсар и передал адмиралу.

Аркон Кегелен взял пульсар левой рукой, передал, подскочившему к нему, адъютанту, и обратился к высокому, атлетически сложенному офицеру.

– Коммодор, проводите, пока, капитана Таноса в карцер и заприте его там. Пусть трибунал решает его дальнейшую судьбу.

– Есть! – отдал честь коммодор и обернулся к Арно. – Капитан!?

Арно Танос пожал плечами:

– Следую за вами, господин коммодор, – и поворачиваясь спиной к адмиралу, бросил через плечо:

– Если спасать людей из лап рилов – это преступление, а ничего неделание и выжидательная трусость – есть подвиг, тогда пусть будет трибунал!

У Аркона Кегелена от подобной наглости перехватило дыхание. Он задохнулся. Его лицо быстро приобретало цвет спелого помидора. Ближайший из офицеров кинулся к адмиралу со стаканом воды, а коммодор поспешил вывести Таноса из рубки, справедливо рассудив, что адмиралу Кегелену незачем давать объяснения в трибунале за убийство в состоянии аффекта надерзившего офицера.

Только три цикла спустя, выпив с трудом два стакана воды и отдышавшись, Аркон Кегелен пришел в себя. Еще несколько циклов ушли на то, чтобы успокоиться и взять себя полностью в руки. А после. После во всеуслышанье прозвучала глупейшая из клятв.

– Клянусь, я уйду из флота и не буду Арконом Кегеленом, если не добьюсь расстрела этого наглеца!

– Господин адмирал, – в дверях рубки появился офицер в чине капитана второго ранга и торжественным голосом объявил. – Ее высочество, звездная принцесса Светомира Печера!

Вздох потрясенного удивления прошелестел в рубке, а в дверях появилась, одетая в рабочий комбинезон, родная сестра Великого звездного императора. Ее сопровождала внушительная свита из офицеров флота во главе с контр-адмиралом.

Адмирал князь Аркон Кегелен молниеносно нашелся и поспешил навстречу представительнице Царствующего дома.

Галантно склонился к ручке. Поцеловал. Выпрямился, намереваясь приветствовать нежданную, но приятную гостью, цветистой фразой, сложенной в мыслях за время поцелуя, и получил удар ниже пояса.

– Адмирал, – с улыбкой и достаточно громко, чтобы слышали все присутствующие, проворковала Светомира Печера, – приношу Вам свою благодарность за то, что Вы послали капитана Таноса забрать нас с Кобрана. Думаю, брат отметит эту Вашу заслугу особо!

– Да!.. Да!.. – Аркон Кегелен несколько тиков напоминал выброшенную на песок рыбу.

– Ваше высочество, – адмирал, наконец, взял себя в руки, – разрешите я провожу вас в вашу каюту?

Грозный взгляд в сторону адъютантов, двое из которых тут же помчались готовить лучшую каюту линкора для царственной гостьи.

– Со мной две дамы, адмирал, – вновь улыбнулась принцесса.

– Им предоставят каюту рядом с вашей! – поклонился сестре императора адмирал.

Еще два офицера бегом вылетели из рубки.

– Если, ваше высочество, не возражает…

– Я хотела бы поговорить с братом! – перебила Аркона Кегелена Светомира Печера.

– Я лично провожу вас в рубку связи, – адмирал галантно предложил свою руку принцессе и вывел ее из центра управления линкором.

Едва адмирал и сестра Великого звездного ушли, рубка взорвалась гомоном голосов. Многие заключали пари: выкрутится или не выкрутится адмирал Аркон Кегелен из той глупейшей ситуации, в которую попал благодаря своей скоропалительной клятве.

Шла ночная часть вахты, когда адмирал Аркон Кегелен втайне от всех принимал в своей каюте графа Кея Смоленина. Граф сам напросился на эту встречу, прослышав от словоохотливых офицеров линкора о ловушке, в которую загнал себя своей клятвой адмирал Кегелен. На вопрос графа, чем он может помочь адмиралу против Таноса, Аркон Кегелен лишь руками развел.

– А чем вы можете помочь, граф? Не могу же я официально признать, что не только не посылал Таноса на Кобран, но еще и запрещал ему это делать. Если я только такое признаю – лучше сразу застрелиться! И как, и за что, скажите, я могу отдать под трибунал офицера, столь блестяще выполнившего мой приказ?

– А Леверинг?

– А что Леверинг? Пятьдесят восемь тысяч беженцев будут свидетельствовать в его пользу. Потеря груза? Ну, оштрафуют Таноса на какую-то сумму, ну, влепят выговор, а, в целом, спишут как военные потери.

– А если я буду свидетельствовать, что Танос на Леверинге вел себя недостойно. Вымогал с меня деньги. Из-за личной неприязни пытался оставить меня на растерзание рилам. Я, как – никак, граф империи. Мое слово кое-что значит.

– Если вы напишите подобное заявление, он пойдет под трибунал. Только…

– Главное, чтобы он попал под трибунал. И чтобы трибунал проходил в Червоном. У меня есть друзья в военной прокуратуре и Адмиралтействе. Я сумею сделать так, чтобы в состав трибунала по делу Таноса попали нужные люди. Они осудят Таноса так, как нам будет надо. Вы, главное, подскажите, как, какое заявление написать мне и на чье имя, чтобы Танос не избежал трибунала.

– Благодарю вас, граф! – Аркон Кегелен с чувством пожал руку Кея Смоленина. – Завтра утром вам принесут заявление, которое вам надо будет только подписать. После вашей подписи трибунала Таносу не избежать. А я со своей стороны сделаю так, чтобы Таноса доставили в наручниках в Червоный. А дальше вы уж…

– Не подведу! Заявление буду ждать с нетерпением.

– У меня есть чудное вино, дорогой граф.

– С радостью составлю вам компанию, князь…

VIII

На следующее утро Кей Смоленин подписал очень ловко составленное заявление, согласно которому адмирал Кегелен получал право арестовать капитана Арно Таноса. Но, чтобы не ссориться с сестрой Великого звездного, Кей Смоленин и Аркон Кегелен сговорились дождаться отлета принцессы Светомиры, и только после этого действовать.

Долго ждать им не пришлось. Два дня спустя линкор «Звёздоплаватель Энрикес» с группой кораблей сопровождения появился у звездной системы Петерион, подле которой стоял флот адмирала Кегелена в ожидании приказов командования. А приказа действовать все не было. Нападение рилов застало врасплох Адмиралтейство и Генштаб империи, руководители которых находились в явной растерянности. Как остановить наступление рилов, на какие направления двинуть имеющиеся резервы флота, в Адмиралтействе не знали, зато подхалимы из командования молниеносно выделили линкор и группу кораблей для возвращения из Петериона в Червоный Светомиры Печеры и ее группы.

Принцесса, которая получила категорический приказ брата при первой же возможности отбыть в столицу империи, охотно перешла на линкор «Звёздоплаватель Энрикес» для отбытия домой. Перед отлетом она тепло попрощалась с Арно Таносом, заверив последнего, что не забудет услугу капитана. Откуда ей было знать, что граф Кей Смоленин, который в силу своего звания и положения также получил место на линкоре, в последний момент подписал еще одно, «улучшенное», заявление, направленное против капитана Таноса. На основании этого заявления Танос был сразу же арестован и в кандалах отправлен на грузовой транспортник из числа сопровождения линкора, в специальную тюрьму, в которой летели для суда в Червоном особо «отличившиеся» преступники или высокопоставленные трусы и дезертиры из числа флотских и армейских чинов. Кей Смоленин особо настаивал, чтобы Таноса судили только в Червоном, в трибунале которого он имел своих людей. Ни графу, ни адмиралу не хотелось, чтобы местный или провинциальный трибунал оставил Таноса в живых, а то и вовсе вынес оправдательный приговор. Потому особо доверенные люди адмирала Кегелена арестовали Таноса и тайно доставили его в летающую тюрьму. Для прочих же офицеров флота Кегелена пустили слухи, что Арно Танос отбыл со специальным заданием. Куда? В армии и флоте во время войны подобным интересоваться не принято.

Принцесса Светомира Печера, которая с неплохим комфортом летела, окруженная на линкоре всеобщим вниманием, домой, и предположить не могла, что вместе с ней, но на другом звездолете, в кандалах, летит ее спаситель.

Жестоко переживавший гибель жены и сына, граф Кей Смоленин также не предполагал, что оплакиваемые ним родные, летят вместе с ним в Червоный на военно-грузовом транспорте в числе прочих спасенных с Леверинга выходцев из столицы и центральных миров империи.

Не столкнулись они и в космопорту в Червоном, куда прилетели ранним утром. Для принцессы Светомиры Печеры и для графа Кея Смоленина подали представительские машины. Красава и Раст уехали в дом матери Красавы на общественном транспорте. Арно Таноса увезли в военную тюрьму столицы в специальном, наглухо закрытом, тюремном летательном аппарате.

Великий звездный и его супруга выразили удовлетворение по счастливому спасению принцессы Светомиры. От мужа ей досталось по полной за «любовь к авантюрам» в «диких» и «опасных» мирах. Зато сын Любмир высказал откровенную зависть, что его мать побывала в столь опасной и интересной переделке, а вот он находится в Червоном и даром «протирает штаны в школе».

Министр межзвёздных отношений граф Ямбуар передал Кею Смоленину через князя Мислава Бреговича свои соболезнования в связи с несчастьем, постигшем графа Смоленина на Леверинге, и предоставил графу неделю отпуска для приведения в порядок личных дел.

В первый же день после возвращения в Червоный, особняк графа Смоленина посетили многочисленные друзья, сослуживцы, знакомые, родичи, выражая свое соболезнование Кею, в связи с трагической потерей жены и сына. В траурной одежде Кей Смоленин выглядел печальным, но полным достоинства и выдержки, как и полагалось вести себя в подобной ситуации аристократу его уровня.

В доме покойного капитана Мирослава Смелы, супруга покойного Алтена, выслушав рассказ дочери и внука о событиях на Леверинге, высказалась в адрес графа Кея Смоленина одним словом – «мразь», и порекомендовала дочери грамотного защитника, поднаторевшего на бракоразводных процессах среди знати, Арно Ля Роша. Тут же созвонились с ним. И уже к вечеру было составлено заявление, подписанное Красавой. В своем заявлении Красава просила Гражданский суд Червоного развести ее с мужем на основании трусости, проявленной графом на Леверинге. Красава отказывалась от какого-либо имущества, «совместно нажитого с супругом», но просила оставить ей сына, так как последний был брошен вместе с ней на Леверинге «сбежавшим отцом». Защитник Ля Рош обещал Красаве, что суд, учитывая причину развода, не станет тянуть и разведет Красаву с ее супругом в течение пяти дней.

Поздним вечером того же, хлопотного дня, Кей Смоленин принимал у себя двоюродного брата и друга князя Мислава Бреговича, которого задержал у себя, после отбытия всех гостей и визитёров.

– Мислав, – начал граф, удобно располагаясь в кресле, напротив сидящего князя, когда они, наконец, остались вдвоем, – ты должен мне помочь.

– К твоим услугам.

– Сегодня в военную тюрьму Червоного привезли одну скотину, отданную под трибунал. Не скрою, он арестован согласно моему заявлению. Зовут Арно Танос. Он капитан второго ранга. Мой бывший одноклассник. Когда-то мы соперничали с ним из-за Красавы. Но дело не в Красаве. Она предпочла меня этой скотине. Во время трагических для меня событий на Леверинге, Танос публично нанес мне смертельное оскорбление. А на транспорте, на котором я летел с Леверинга, он вторично опозорил меня. Более того, запер меня в кладовку повара, как какого-то преступника. Так же, он, в присутствии множества офицеров, нанес смертельное оскорбление адмиралу князю Аркону Кегелену. Адмирал родич князя Кондака с Целесты. Ты слышал о нем. Скажу откровенно. Мы, я и адмирал, сами б раздавили и растерли эту безродную вошь, но нам связала руки принцесса Светомира Печера. Скотине Таносу повезло вывезти принцессу с планеты Кобран и она считает его образцом добродетели. Поэтому я обращаюсь за помощью к тебе. Поговори со своим дядей Ратмиром. Я знаю, он выполнит любую твою просьбу. Попроси, чтобы он включил в состав трибунала, который будет судить Таноса, самых родовитых и чванливых офицеров, которые бы приговорили безродного наглеца Таноса к расстрелу только за то, что он посмел оскорбить двух представителей аристократии империи. Тех, кто не побоится давления со стороны принцессы Светомиры. Тех, кто находится в конфликте с ее супругом принцем Доблеславом Печерой. Я говорю об адмирале князе Менесе Сатанасе, и капитанах князе Кере Альгионе и князе Типуре Сканте.

– Думаешь, дядя Ратмир послушает меня, – усомнился князь Мислав.

– Князь Ратмир Брегович сделает все, о чем попросит его любимец Мислав! Это я знаю точно! – сухо заявил Кей, заподозрив брата, что тот, как дипломат, хочет увильнуть от возможной ссоры с принцессой Светомирой.

– А если нет…

– А если нет, то князь Ольг Брегович узнает, что у Мислава Бреговича есть тайная жена и трое детей от неё! – жестким тоном оборвал брата Кей Смоленин.

Мислав Брегович взлетел с кресла, как на пружинах, и подскочил к креслу брата со сжатыми кулаками.

– Ну, ты и подлец!

– Если б ты видел и слышал, как оскорблял меня скотина Танос, ты не называл бы меня сейчас подлецом! Или, может, тебе рассказать все подробности? Тебе любопытно? Хочешь узнать, что чувствует безоружный человек, которому в лицо суют пульсар и еще поносят при этом? Рассказать?

– Пожалуй, не надо, – остывая, проговорил Мислав. – Кажется, я начинаю тебя понимать. Хорошо, я уговорю дядю Ратмира, чтобы Таноса расстреляли.

– Спасибо, брат. Я всегда знал, что на тебя можно положиться.

Кей Смоленин вскочил и стал горячо пожимать руки Мислава.

– Спасибо!

– Пока не за что! – освободил свои руки из рук брата князь Мислав Бергович, и посмотрел снизу вверх в лицо высокого Кея. – Не будем откладывать. Я прямо сейчас еду к дяде. Думаю, что утром состав трибунала по делу Таноса будет определен. Я так понимаю: в этом деле тянуть нельзя. Чем быстрее Таноса осудят – тем лучше для всех. Нам только открытого конфликта с семьей Великого звездного не хватало.

– Твоя правда. Чем быстрей – тем лучше. Главное, успеть вынести приговор до того, как вмешается принцесса Светомира.

– До завтра. Утром я тебе сообщу.

– Буду ждать с нетерпением.

Мислав поклонился брату и быстро направился к выходу с твердым решением оказать эту услугу Кею и после этого сократить с ним общение до минимума. Князю Миславу Бреговичу претило общаться с человеком, даже если это двоюродный брат, который способен на такую подлость, как предать огласке тайну своего друга и брата, тайну, способную сломать ему жизнь.

Звезда Сверкающая только вышла из-за горизонта, освещая все вокруг в чудный золотистый цвет, когда звонок коммуникатора поднял Кея Смоленина с постели.

– Дядя Ратмир, – голос Мислава Бреговича звучал несколько устало, – подписал состав трибунала для суда над капитаном Таносом в составе адмирала Сатанаса, капитанов Альгиона и Сканта. Слушанье дела состоится завтра в полдень.

– Мислав, я твой должник! – радостно вскричал Кей Смоленин.

– Я пошел спать, – усталым голосом ответил Мислав Брегович и отключился.

Кей Смоленин, радостно потирая руки, направился к бару с выпивкой.

IX

Время завалило за полдень, когда рядом с Кеем Смолениным, в одиночестве скучавшем в кресле, зазвонил коммуникатор. Граф скосил глаза на определитель. Кода звонившего не было. Чтобы определитель его, специально устроенного коммуникатора, не мог определить код звонившего – это была новость. Кей Смоленин включил коммуникатор.

– Граф Кей Смоленин? – спросил, хорошо поставленным голосом уверенного в себе человека, звонивший.

– Это я!

– Вас беспокоит капитан Вальпон, военная контрразведка. Вам известно, где сейчас находится ваша супруга, графиня Красава Смоленина?

– Она погибла на Леверинге! – голос графа мгновенно приобрел, присущие случаю, трагические нотки.

– Ошибаетесь, граф. В данный момент она находится в Червоном, в доме своей матери Алтены Смелы.

– Как!? Она живая!? – вскричал, вскакивая на ноги, Кей.

– Да! – Вальпон отключился.

– Капитан! Капитан! – граф обратил внимание, что его собеседник отключился.

– Красава! Красава жива! – Кей Смоленин кинулся в гардеробную одеваться. – Он должен немедленно увидеть ее! Увидеть и объясниться! Она поймет его! Она обязана понять его! А Раст? Эх, не успел спросить капитана о сыне! Тогда… Стоп! А почему Красава у матери, а не здесь, дома? Ха!.. Она, наверное, не знает, что он жив. Считает погибшим. Естественно, что первым делом отправилась к матери оплакивать потерю. Ах, какое счастье, что Красава жива. Жива его единственная и любимая!

Спустя час, граф Кей Смоленин стучал в двери двухэтажного особняка знаменитого исследователя и героя империи покойного капитана Смелы. В руках он держал роскошный букет красных цветов.

Вопреки традиции, дверь отворила не служанка, а сама хозяйка дома.

Алтена Смела в свои пятьдесят оставалась необычайно хорошенькой, почти такой же, когда ее юной девушкой заприметил начинающий астронавт бесстрашный и гордый Мирослав Смела. Алтена сразу же влюбилась в юношу из прославленной семьи, и не колеблясь, вышла за него замуж, едва он посватался. И хотя жизнь проходила ее нелегко: ей случалось годами не видеть мужа, – она продолжала любить Мирослава всем сердцем и гордиться его подвигами. С честью и достоинством нести имя знаменитой семьи бесстрашных и гордых звёздопроходцев и воинов, в которую ее приняли. Именно поэтому, увидев через глазок сканирующего прибора кто пожаловал в дом, Алтена спустилась вниз, отослала прочь девушку служанку и лично открыла дверь непрошенному гостю.

– Мне сказали, что Красава жива и у вас! – с порога начал граф, слегка обескураженный тем, что прекрасно относившаяся к нему теща, на этот раз, не склонна пускать его в дом.

– И что? – надменным тоном спросила Алтена, с холодным презрением глядя на зятя.

– Красава моя жена. Я хочу видеть ее. Говорить с ней! – граф начал нервничать.

– Ваша жена, как и ваш сын, были трусливо брошены на Леверинге мужем и отцом, который оставил их на растерзание рилам, спасая свою шкуру! Там их и ищите! – отрезала Алтена и попыталась закрыть дверь.

Но Кей Смоленин успел упереться в дверь рукой и не позволил ее закрыть.

– Вас не правильно информировали.

– Меня информировали те, кто видел, как вы бежали из Орвина, как вы садились на «Гончую Целесты», как вы вели себя на транспорте. Это ж как надо было перетрусить, чтобы не увидеть собственную жену и сына, которые летели на «Гончей Целесты» в одном трюме с вами. Вы что, верите, что после подобного Красава захочет говорить с вами?

Лицо Кея Смоленина пошло пятнами. Он выронил на мостовую букет и упавшим голосом спросил.

– Могу я увидеть хотя бы Раста?

– Мой внук, – голос Алтены зазвенел от гордости, – отважный и гордый мальчик, с бесстрашием воина шесть часов отбивал атаки рилов с группой солдат и храбрых граждан империи. Защищая свою мать, отдыхающих и горожан Орвина, он лично застрелил девятерых рилов. И это в то время, когда вы граф, трусливо расталкивая детей и беременных женщин, пытались первым сесть в транспорт «Гончая Целесты», чтобы спастись. Моему внуку стыдно, что вы его отец. И для вашей же безопасности я не советую вам видеться с ним. Он убьет вас за вашу трусость и рука его не дрогнет! А теперь вон! Вон от порога дома храбрецов и героев! Дома, в котором вас принимали по чистому недоразумению!

Алтена Смела с силой захлопнула дверь перед носом графа Кея Смоленина.

Сокрушенный и раздавленный услышанным, граф отшатнулся.

– Так они живы и… все знают. Все знают… Он потерял их…

Кей Смоленин слишком хорошо знал супругу и сына, чтобы не понимать, что сцену при посадке в «Гончую Целесты» и его перепалку в трюме со старшиной, а потом с Таносом, они ему никогда не простят.

– За Орвин еще как-то можно было оправдаться… Но за «Гончую Целесты» никак!.. Как же они уцелели?.. Он был уверен в их гибели… И что же теперь ему делать?.. Они же опозорят его на весь Червоный!.. Красава, после случившегося, наверняка, подаст на развод и заберет сына. Раст также молчать не будет… Позор!.. Это же сколько друзей отвернется от него… Сколько родственников… Лучше б они погибли в Орвине! Надо ж было им спастись!.. И какой выход?.. Есть выход! Надо распустить слух, что после Леверинга, от пережитого, Красава серьезно психически больна, да и с сыном не всё благополучно. Он возомнил, что лично убил девятерых рилов. Двенадцатилетний мальчик и девять профессиональных солдат рилов… Ну, не смешно… Если он не ошибается, среди отдыхающих с ними в Орвине, никого из Червоного не было…

Граф сел в свою машину и махнул водителю, чтобы тот вез его домой. Сам же продолжал размышлять.

– … Свидетелей, что было в Орвине на самом деле, в Червоном нет. При грамотно распространенных слухах, все поверят, что потрясения на Леверинге сказались на психике Красавы и Раста, и что им требуется лечение. Он же, через знакомых и друзей, начнет добиваться разрешения отправить жену на лечение в закрытую лечебницу, а сына – в специнтернат для детей, пострадавших от жестокостей войны. Сам же изобразит убитого горем мужа и отца. Попытки же Красавы развестись с ним, выдаст за проявление болезни. На болезнь спишет и нежелание Раста видеться с ним. Может сработать… Главное, выкрутиться… И остаться чистым в глазах общества… Что делать с Красавой после лечения, он подумает… Хотя, если поговорить с нужными людьми, чтобы ей промыли мозги и впечатали нужный образ?.. А что! Он может еще вернуть ее! Как ни крути, а она его возбуждает! Он жаждет ее. Он хочет, чтобы она была его и только его. Она и только она! С Растом тоже разберемся. А вот что делать с Алтеной? Жена героя империи!?… Ладно, он решит эту задачу позже. Сейчас, главное, не откладывая, пустить слух о болезни Красавы и Раста. С кого начнем? Кому из друзей или родичей надо сообщить о великой радости: жена и сын все-таки спаслись с Леверинга, – и о великом горе: от пережитого они серьезно больны. Кому? От кого эту новость тотчас узнает весь город?.. А что, если нанести визит тёте Надежде? Эта не удержится. Уже к вечеру все знатные дамы Червоного будут знать о болезни Красавы и Раста, а к утру узнают и их мужья.

Кей Смоленин тронул водителя за плечо.

– Домой не надо. Езжай к графине Надежде Смолениной.

– Что? – встретила дочь вопросом Алтена, едва Красава появилась в комнате матери.

– Все хорошо. Мы побывали с защитником Ля Рошем в суде. Судья Коннолли заверил нас, что наше дело настолько очевидно, что, самое большее, через пять дней я получу развод, и никакие претензии графа Смоленина во внимание приняты не будут. Слишком очевидны предоставленные доказательства. Закон империи очень конкретен в этом случае: трус не может иметь права на семью, какое положение он бы не занимал. Судья мог своим решением развести нас хоть сегодня, но ему необходимо время, чтобы подготовить документы для рассылки в вышестоящие судебные инстанции и во дворец Великого звездного. Он обязан это сделать, так как вопрос касается столичного аристократа древнего рода. Раст остается со мной. Со сменой фамилии мальчика проблем нет. Он написал нужное заявление. И с момента официального развода станет Растом Смелой.

– Где Раст?

– Направился в зал просмотра. Хочет посмотреть последние сводки о войне с рилами.

– Твой бывший приходил, – брезгливо кривясь, заявила Алтена.

– Что он хотел? – мгновенно насторожилась Красава.

– Хотел видеть тебя и Раста. Я не пустила его в дом, и велела забыть тебя и мальчика. Предупредила, что Раст убьет его, если он будет искать с ним встречи.

– И что он?

– Позеленел от страха и убрался.

В ответ Красава с презрением фыркнула и перевела разговор на проблему дальнейшей судьбы Раста. Она предложила перевести мальчика в офицерскую школу армии, раз у него такие способности, и он так отличился на Леверинге. Алтена возражала, считая, что внук должен пойти по стопам деда и стать офицером флота и звёздопроходцем. Спор матери и дочери закончился компромиссом. Решили спросить желания самого мальчика. После чего мать и бабушка отправились в зал просмотра, где Раст, как раз, смотрел сообщение об очередном поражении флота империи в звездной системе Беллона.

– Раст, – обратилась к внуку Алтена, – нам надо с тобой поговорить.

Подросток тут же отключил головизор.

Однако, поговорить в тот момент им не дали.

Неожиданно зазвонил личный коммуникатор Красавы. Женщина взглянула на определитель. Кода, кто и откуда звонит, на определителе не было.

– Слушаю, – включила коммуникатор Красава.

– Графиня Красава Смоленина? – спросил незнакомый мужской голос.

– Бывшая графиня Смоленина, – поправила Красава и добавила. – Я развожусь.

– Завтра в полдень в Доме военного трибунала, в малом зале 16 состоится заседание военного трибунала по делу капитана Арно Таноса. Государственным защитником по делу капитана Таноса назначен капитан третьего ранга Дромад. Его можно найти в Доме военной юстиции. Кабинет 3508.

Неизвестный отключился.

Бледная Красава выключила свой коммуникатор.

– Что? – встревоженные Алтена и Раст смотрели на Красаву настороженными взглядами.

– Они схватили Арно. Завтра его будут судить… Мама, – вдруг встрепенулась Красава, – я должна ехать. Я хочу переговорить с его защитником. Я должна защитить Арно!

– Я с тобой, мама! – поднялся Раст.

Глаза его горели тем самым огнем ненависти и бесстрашия, как тогда в Орвине, в доме отдыха, когда он застрелил рила.

– Поехали, – согласилась Красава и направилась к выходу. Сын за ней.

– Дела! – покачала головой Алтена.

Уже поздно вечером, отправив Раста спать, мать и дочь вернулись к теме военного суда над капитаном Таносом. Красава в деталях рассказала о своем визите к Государственному защитнику, который отклонил все ее попытки вмешаться в дело Таноса, мотивируя свое решение словами: сударыня, своим вмешательством вы только навредите капитану. Его обвиняют по таким статьям, в которых вы бессильны. Неповиновение командованию и своевольные действия в виду неприятеля во все времена наказывались очень строго.

На вопрос, что грозит Таносу, защитник ответил: могут и расстрелять, согласно законам военного времени, но я делаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить. Хотя военной тюрьмы ему не миновать.

– Скользкий тип, – дала характеристику Государственному защитнику Дромаду Красава в конце своего рассказа. – не верю я ему.

– И правильно делаешь, – заметила Алтена и пояснила. – Пока тебя не было, я тут поговорила с теми друзьями твоего отца, кто сейчас в Червоном. Они обещали все выяснить и помочь. Так, что, иди, дочка, отдыхай. Утро вечера мудренее. Утром, когда мне все расскажут, будем решать, чем мы можем помочь Арно.

Утром, сразу после завтрака, Алтена пригласила Красаву к себе.

– Сегодня утром мне позвонили несколько человек. Таносу предъявлены очень серьезные и очень обоснованные по военному времени обвинения. При самом благоприятном раскладе Арно ждет штрафная рота на передовой. При неблагоприятном раскладе его расстреляют. Многое зависит от настроения членов трибунала. Но можно надеяться, что его оставят в живых, так как на защиту Арно, наверняка, встанет принцесса Светомира Печера, родная сестра Великого звездного, которую он спас в системе Кобран. Теперь о тебе, моя девочка. Твой бывший распространяет слухи по столице, что на Леверинге ты испытала сильное психическое потрясение и теперь не отдаешь себе отчета в своих действиях. Кей настаивает на твоем лечении. И Раста, кстати, тоже!

– Наверное, он прав, – буркнула мрачная Красава. – Таких, как я, действительно лечить надо. Это какой же дурой надо быть, чтобы прожить почти четырнадцать лет с подобной тварью и не разобраться, с кем имеешь дело!

– Глупость не излечима, моя девочка! – не удержалась от реплики Алтена, и, исправляя собственную оплошность, добавила. – Шутки в сторону. Надо думать, что делать. При такой постановке вопроса судья Коннолли может затянуть дело о разводе и отправить тебя и Раста на экспертизу.

– Для чего? – пожала плечами Красава. – Проще запросить свидетельские показания у уцелевших с Леверинга. Они подтвердят поведение этой твари на Леверинге.

– В условиях войны это может оказаться не простым делом. Предлагаю пригласить к нам защитника Ля Роша и послушать его. Он человек знающий и, главное, честный. К тому же, старый друг твоего отца. Послушаем, что он предложит: как нам лучше защититься от клеветы, распространяемой твоим бывшим.

В эти самые минуты «бывший» встречался с главой тройки трибунала, ведущей дело Арно Таноса, адмиралом Менесом Сатанасом.

– … дорогой князь, – медоточивым голосом опытного дипломата вещал Кей Смоленин, – если мы, знатнейшие люди империи, будем спускать безродным наглецам подобные оскорбления, то наше сословие скоро просто исчезнет с просторов империи.

– Дорогой граф, спешу вас заверить: наглец получит по полной. Я изучил дело Таноса, – адмирал, кряжистый мужчина, с квадратным волевым лицом и черными кустистыми бровями, указал взглядом своих водянистых глаз на, стоящий на его столе, проектор для чтения документов. – Там хватит не на одну, на две расстрельные статьи. Наглец не уйдет от нашего возмездия! Даже, если сам Великий звездный вмешается в это дело!

– Кстати, о ее высочестве, – спохватился Кей Смоленин. – Я принял меры, чтобы ей не удалось втихую замять дело. Я переговорил с друзьями и сегодня, за час до начала вашего заседания, главные новостные каналы империи передадут информацию о начале судебного процесса над капитаном Таносом, офицером, грубо нарушившим Устав, и подставившим под удар не только вверенные ему звездолеты, но и жизнь родной сестры Великого звездного. При этом будет акцентировано внимание граждан империи, что именно из-за подобных Таносу офицеров, мы, пока, несем поражения от флота рилов. Чем быстрее флот очиститься от Таноса и ему подобных, тем скорее мы выиграем войну. Думаю, после такой огласки с подобным комментарием, ее высочество не сможет замять дело.

– Великолепный ход, дорогой граф, – непритворно обрадовался князь Сатанас. – вы защитили нас от давления сверху. Теперь Танос полностью в наших руках…

Представительница Царствующего дома, родная сестра Великого звездного императора, принцесса Светомира Печера узнала об аресте Арно Таноса и процессе над ним ближе к вечеру, когда ей дозвонилась Эринка Ферчулос и рассказала о передаче, прошедшей по новостным каналам. Мысленно обозвав адмирала Кегелена «грязным подонком», принцесса тут же выяснила, на месте ли ее хорошо знакомый адмирал Ферен Церен, глава Адмиралтейства и, соответственно, флота империи, и немедленно выехала в Адмиралтейство, чтобы переговорить с адмиралом.

X

– Ваше высочество, – адмирал Церен, командующий флота империи, склонился в поцелуе руки второй дамы государства, – какая честь!

– Ваше высочество, – поклонился адмирал Полуян, один из руководителей контрразведки флота, который также находился в кабинете главы Адмиралтейства, когда туда ворвалась, минуя ошалелых адъютантов, родная сестра самого Великого звездного.

– Адмирал, – игнорируя присутствие в кабинете постороннего человека, сразу же пошла в атаку Светомира Печера, – за что судят капитана Таноса? И не только судят, но и опозорили на всю империю!

– Капитан Танос нарушил приказ! И не один!

Адмирал Церен, невысокий смуглый мужчина с одутловатым лицом, хорошо знал принцессу Светомиру и её вспыльчивый характер, а потому мгновенно ушел в глухую защиту.

– Какой?

– Командующий сектором адмирал Плят с началом войны отдал приказ командиру конвоя капитану Таносу доставить конвоируемые грузы в созвездие Петерион, к адмиралу Кегелену. Адмирал Плят запретил капитану Таносу отклоняться от заданного маршрута и вмешиваться во что-либо, где бы что не происходило. Капитан Танос грубо нарушил Устав, проигнорировал приказ адмирала Плята, выбросил военный груз, который должен был доставить в созвездие Петерион, в космос и, опять же вопреки приказа, высадился на планете Леверинг. На подходе конвоя к созвездию Петерион капитан Танос получил приказ адмирала Кегелена: немедленно прибыть к адмиралу для отчета сразу же по прибытию конвоя. Этот приказ категорически запрещал капитану Таносу отклоняться от указанного ему маршрута. Капитан Танос вновь грубо нарушил целый ряд статей Устава. Он покинул без разрешения командования вверенный ему объект – конвой. Самовольно, без доклада адмиралу Кегелену, отправился в звездную систему Кобран, подле которой стояли крупные силы рилов, чем подверг реальной угрозе уничтожения свою жизнь и угнанный им лихтер с транспорта «Гончая Целесты».

– На Кобране Танос спасал меня! – резким тоном заявила Светомира Печера.

– Адмиралу Кегелену об этом известно не было. Капитан Танос обязан был доложить о месте вашего местонахождении адмиралу Кегелену. Адмирал послал бы в помощь вам эскадру под руководством более достойных офицеров. Вас бы спасли без риска для вашей жизни. Капитан Танос же, своими необдуманными, самовольными действиями, подверг вашу жизнь, ваше высочество, смертельному риску, на что не имел права!

– Вы считаете, что мы должны были на всю Галактику сообщить, что мы на Кобране, чтобы все силы рилов были брошены для нашего захвата? Я вас правильно понимаю, адмирал? – едко ввернула сестра Великого звездного.

– Нет, но… – несколько растерялся глава адмиралтейства.

– Простите, господин адмирал, – неожиданно вмешался в разговор адмирал Полуян. – Если я вас правильно понял, ваше высочество, капитан Танос не знал, что летит за вами?

– Не знал. Он узнал, кого спас, лишь когда я оказалась на борту лихтера. Мы использовали принципиальность Таноса по отношению к его бывшей жене: выручать супругу, если она попадает в тяжелую ситуацию.

– Какой мудрый ход, ваше высочество! – адмирал – контрразведчик с уважением наклонил голову.

– Вот за это Танос и отдан под трибунал! – схватился за спасательный круг, брошенный ему адмиралом Полуяном, адмирал Церен. – За то, что личное поставил выше государственного!

– А когда он спасал людей с Леверинга, он также личное поставил выше государственного!? – возмутилась принцесса.

– Конечно! Он не только, вопреки приказа, высадился на Леверинге, но в ходе эвакуации осмелился грубо осокорбить и угрожать смертью высокопоставленному аристократу – графу Кею Смоленину.

– Жаль, что он не пристрелил графа там же, на месте! – вырвалось у Светомиры. – Теперь возись с этой гнидой!

– Разделяю ваше мнение, ваше высочество! – опять вмешался в разговор адмирал Полуян, когда у адмирала Церена от изумления отвисла челюсть. Контрразведчик обратился к командующему флотом.

– Вы не все знаете, господин адмирал. В отношении графа Смоленина капитан Танос вел себя верно. В противном случае он уронил бы честь флота!

– Трибунал решит, где капитан Танос вел себя верно, а где нет! – отрезал, взявший себя в руки, адмирал Церен.

– Понятно, – обронила сквозь зубы принцесса Светомира и, направляясь к выходу, бросила через плечо. – Посмотрим, что скажет брат!

Когда дверь кабинета за представительницей Царствующего дома захлопнулась, адмирал Церен вытащил носовой платок и вытер им вспотевший лоб. И только после этого нарушил, воцарившееся в кабинете, молчание.

– Как вовремя вы, адмирал, – Церен с благодарностью посмотрел на розовощекого, налитого силой и здоровьем, крепыша, – рассказали мне о деле Таноса!

– Новостные каналы империи не оставили мне другого выбора, господин адмирал! – развел руками адмирал Полуян и, помолчав, добавил. – Есть мнение среди кругов, близких к Великому звездному, что Великий звездный не станет вмешиваться в ход процесса над капитаном Таносом.

Светомира Печера, принцесса императорского дома, стремительной походкой решительно настроенного человека, ворвалась в комнату, в которой, после многочасового совещания с военной верхушкой империи, в одиночестве находился Великий звездный император. Официально, для всех, Великий звездный отдыхал после совещания. Но как можно говорить об отдыхе первого лица государства, которому только что, прямо в лицо военные заявили, что они не в состоянии эффективно противостоять вторжению рилов из-за громоздкости и бюрократизма систем Адмиралтейства и Генштаба. И для перестройки им необходимо время, не менее года: слишком велика империя. А значит поражения и погром рилами звездным миров человечества в течение ближайшего года неизбежны. Великий звездный, возмущенный собственным бессилием что-либо изменить, в задумчивости мерил широкими шагами из угла в угол небольшую, уютную комнату, уставленную удобными диванчиками и креслами для комфортного отдыха.

Появление Светомиры прервало невеселые размышления правителя империи.

– Здравствуй! – Великий звездный чмокнул сестру в подставленную щеку. – Вижу, ты опять попала в переделку, требующую моего вмешательства.

– У тебя есть время поговорить со мной об этой самой переделке?

– Если недолго, – Великий звездный помог взбудораженной сестре сесть в удобное, принимающее форму фигуры сидящего человека, кресло.

– Я не займу много времени! – Светомира выпрямилась и вызывающе посмотрела на брата.

– Да, да, слушаю тебя, – поспешил сказать Великий звездный, устраиваясь в кресле напротив.

По опыту император знал, что если сестра в взвинченном состоянии, с ней лучше не спорить и не пререкаться, иначе на разбирательство и выяснение вопроса уйдут часы. Это и в мирное время было не очень удобно, а сейчас, в часы военные могло выбить надолго из графика, расписанного едва ли не по тикам.

– Я была на Кобране, в составе экспедиции, которая изучала виды тамошней, весьма своеобразной фауны, когда рилы атаковали планету. Нас спасло только то, что в момент нападения мы находились в центре огромной трясины и рилы не обратили внимания на наш челнок, который парни из моей охраны хорошо замаскировали. По перехваченным переговорам – доктор Иелени из нашей экспедиции в совершенстве владеет языком рилов – мы выяснили, что наши войска и флот на Кобране разгромлены в считанные циклы и рилы занялись зачисткой планеты. А в околокосмическом пространстве Кобрана находится мощная группировка флота рилов. То есть, рассчитывать нам на помощь нашего флота не приходилось, оставаться на Кобране также нельзя. Рано или поздно нас бы нашли и уничтожили. Встал вопрос: как быть? Как спастись? И тут одна из моих помощниц, Эринка Ферчулос, предложила обратиться за помощью к ее бывшему мужу, капитану Арно Таносу, командиру группы звездолетов нашего флота. Она заверила нас, что ее бывший супруг, узнав, в какой переплет она попала, в силу своего характера примчится ее спасать. Главное, дать ему знать, где она и что с ней. Посовещавшись с парнями из охраны, мы решили рискнуть выйти в эфир. У нас на челноке была установка межзвездной связи. Нам повезло. Эринке удалось практически сразу связаться со своим супругом. К счастью, он оказался недалеко от нас и прилетел за нами спустя двенадцать часов, после нашего выхода на связь с ним. Он прорвал блокаду рилов и забрал нас с планеты.

– Как ему удалось прорвать блокаду? – перебил сестру Великий звездный. – Сколько с ним было звездолетов?

– Всего лишь скоростной лихтер. Как пояснил нам Танос, к планете он вышел, благодаря внезапности и нахальству. Рилы не ждали, что кто-то наберется наглости явиться на Кобран в присутствии их флота. Обратно мы прорвались благодаря скорости и маневренности нашего лихтера. Рилы пытались, но не сумели догнать и перехватить нас.

– Это все интересно, но я, пока, не вижу, в чем проблема? – заявил Великий звездный, покосившись на настенные часы.

– Проблема в том, что когда Танос доставил нас на флагман адмирала Кегелена, он был арестован. Теперь его ожидает военный трибунал в Червоном. Сегодня утром новостные каналы раструбили об этом на всю империю и выставили Таноса, при этом, последним негодяем.

– В чем его обвиняют?

– Неподчинение командованию. Потеря ценного военного груза. Самовольных действиях. Сведение личных счетов с графом Смолениным.

– И это всё за его полет на Кобран? – удивился Великий звездный.

– Больше за Леверинг.

– Поясни.

– Когда рилы атаковал звездную систему Леверинг, наши трусливо бежали, не забрав всех, кого можно было спасти. Танос, как раз охранял со своей группой транспорты с каким-то оборудованием и находился поблизости от Леверинга, когда узнал, что на Леверинге остались люди. Не уведомив командование, Танос выбросил груз в космос и посадил свои звездолеты на Леверинге. Загрузил транспорты беженцами и ушел на соединение с флотом адмирала Кегелена. Правда, когда он довел свои звездолеты до Петериона, где находился флот Кегелена, Танос отключил связь и ушел на лихтере к Кобрану за нами. Адмирал пытался запретить Таносу полет у Кобрану, но Танос сделал вид, что не понял сигналов и посланий адмирала. Танос вывез с Леверинга пятьдесят восемь тысяч человек и, среди них, графа Смоленина. Теперь Кей Смоленин, в благодарность за свое спасение, поливает Таноса грязью, где только можно!

Светомира закончила и выжидающе посмотрела на брата.

– Что ты хочешь от меня? – спросил сестру Великий звездный.

– Отмени трибунал. Спаси Таноса. Он бесстрашный и умный командир. Мы не вправе разбрасываться такими.

– Ответь, только честно. Когда Танос летел на Кобран, он знал, что ты находишься на планете?

– Нет. Охрана посоветовала не сообщать об этом Таносу, на случай, если рилы перехватят разговор.

– То есть, Танос знал, что на планете его жена с группой сотрудников Академии Зоологии?

– Да.

– И как ты предлагаешь поступать с офицером, который без приказа, самовольно, в виду командования, угоняет боевой корабль, чтобы спасти группу гражданских только потому, что среди них его бывшая жена? Оставить без наказания? Ты представляешь, что произойдет с флотом, если подобное сойдет кому-либо с рук?

Светомира закусила губу.

– Вижу, понимаешь.

– Но Танос… Леверинг… – растеряно залепетала принцесса.

– Я выясню, что произошло на Леверинге и насколько обоснованы были действия Таноса там. И приму решение. Но трибунал я отменять не буду. Я тысячу раз благодарен Таносу за твое спасение, но не могу, не имею права в период всеобщей растерянности и постоянных военных поражений не отдать под трибунал офицера, презревшего долг ради личного.

– Брат…

– Всё, сестра! Мне надо идти работать. Одно обещаю. Я сделаю всё, чтобы смягчить приговор Таносу в благодарность за твое спасение.

Великий звездный махнул рукой и вышел из комнаты, оставив родную сестру в расстроенных чувствах.

Сутки спустя, после разговора с сестрой, Великий звездный слушал генерала Орла Венелитина, одного из своих советников по вопросам обороны и безопасности.

– Расследование показало, что, если бы капитан Танос действовал согласно Устава и инструкций, пятьдесят восемь тысяч, спасенных ним с Леверинга, так бы и остались на планете, и были бы убиты рилами. Но не это главное. Главное – действия Таноса по уходу от погони с беженцами с Леверинга и прорыву блокады Кобрана. Они показывают, что Танос умный, решительный, очень талантливый боевой офицер с нестандартным мышлением. Именно тот, кого нам сейчас катастрофически не хватает. Когда флот рилов начал настигать его конвой, уходящий от Леверинга, капитан Танос направил свои звездолеты к астероидному кольцу К(расный)К(арлик)786-15…

XI

– Что ж, господа, – адмирал Менес Сатанас обратился к своим помощникам, посмотрев сначала на капитана первого ранга Кере Альгиона, сидящего от него справа, а затем на капитана первого ранга Типуру Сканта, – дело, по-моему, можно закрывать. Нарушение Устава флота по статьям 97, 121 и 125 налицо. Ваше решение, капитан Альгион?

– Расстрелять!

– Ваше решение, капитан Скант?

– Расстрелять!

– Мое решение будет таким же: расстрелять капитана второго ранга Арно Марина Таноса за нарушение Устава флота по статьям 97, 121 и 125. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Все за? Решение принято.

Адмирал Сатанас поднялся со стула, на котором сидел. Капитаны Альгион и Скант встали рядом с ним.

Менес Сатанас посмотрел на, стоящего в окружении четырех крепких конвоиров, Арно Таноса.

– Капитан Танос, вы слышали мнение членов трибунала. Вы будете расстреляны! Приговор будет приведен в исполнение в течение ближайших сорока восьми часов. Желаете высказать последнее желание? Есть просьбы?

– О чем можно говорить с мудаками из аристократии, которые, спасая труса и подонка из своей своры, выносят подобные приговоры. Разве что плюнуть им в рожу!

Танос плюнул в сторону, окаменевших от подобной наглости, членов трибунала и, поварачиваясь к ним спиной, обратился к конвоирам.

– Пошли, что ли, ребята. Мне здесь делать точно уже нечего. Да и противно. Слишком уж воняет от этих, из трибунала.

Ошеломленные выходкой осужденного конвоиры разом уставились на адмирала, ожидая его действий. У Государственного защитника Дромада от происшедшего затряслись руки.

Менес Сатанас качнул головой.

Конвоиры восприняли его движение как приказ и вывели Арно Таноса из зала заседания. За ними, пугливо прижимаясь к стене, выскользнул так называемый Государственный защитник.

– Как вам, господа! – к князю Сатанасу, наконец, вернулся голос.

– Поразительно наглый тип. Удивляюсь, как ему, при его данных, удалось стать офицером! – выдавил из себя князь Типур Скант, а князь Кере Альгион заметил.

– Жаль, не имею возможности его лично казнить. Он у меня бы умирал долго и мучительно.

– Теперь понятно, почему князь Ратмир Брегович именно нас назначил в трибунал по делу Арно Таноса, – проговорил князь Скант.

– И наше счастье, что он это сделал. Таких, как этот Танос, давить надо сразу и без жалости! – дополнил коллегу князь Альгион.

– Благодарю вас, господа! – адмирал Сатанас жестом показал коллегам по трибуналу, что они свободны. Сам же подумал:

– Теперь понятно, почему граф Кей Смоленин так настаивал на смерти Арно Таноса. Представляю состояние графа, когда этот наглец нанес ему оскорбление при всех. Тут без свидетелей оскорбили и то сердце чуть не выскочило! А если б при журналистах или просто посторонних… Вот же наглец!

Адмирал, князь Менес Сатанас расстегнул мундир, вынул платок и вытер вспотевшую шею.

Вечером, в комнату, в которой находились Красава и Алтена, ворвался Раст, смотревший очередной выпуск новостей в зале просмотра.

– Мама, бабушка, – с порога начал подросток, – только что передали. Трибунал приговорил капитана Таноса к расстрелу!

– Арно! – Красава схватилась за сердце.

– Мама, что с тобой! – кинулся к ней Раст. Но внука перехватила Алтена.

– Иди, малыш, к себе. Мы тут сами. Иди.

Едва Раст, оглядываясь, вышел, как Алтена склонилась над Красавой.

– Что, доченька плохо?

– Арно, как же так, – по щекам Красавы побежали слезы. – Арно!

Алтена молча села рядом с дочерью. Обняла её. Привлекла к себе, чтобы та могла выплакать горе на груди любимого человека.

В Малом императорском дворце, где проживали братья и сестры Великого звездного, принцесса Светомира Печера, выслушав сообщение о приговоре трибунала капитану Арно Таносу, поставила мужу ультиматум:

– Если на приеме присутствует граф Кей Смоленин – меня на этом приеме не будет. Доведи это до всех знатных Домов империи!

– Сделаю, дорогая! – вздохнул принц Печера.

Утром, через день после трибунала, вся империя узнала из выпуска новостей, что приговор, вынесенный капитану Таносу «за невыполнение приказов командования», «самовольные действия», «создания угрозы жизни представителю Императорского дома» приведен в исполнение.

Красава, с достоинством обреченного, выслушала это известие и, полная печали, в сопровождении матери, сына (глаза последнего сверкали от ненависти ко всем виновникам гибели бесстрашного офицера) и защитника Ля Роша, отправилась в Дом юстиции, к судье Коннолли, который ждал женщину на слушания по ее делу.

Судья Коннолли, многоопытный представитель юстиции шестидесяти лет, понимал, что бракоразводный процесс в семье графа Кея Смоленина, семье, которая еще недавно считалась одной из самых счастливых в империи, привлечет всеобщее внимание. А всеобщее внимание – это когда за каждым движением и словом судьи следит огромное множество любопытных глаз, и любая его, даже мелкая погрешность, получает толкование множества невежд, со всеми вытекающими неприятностями. Потому он вел дело практически втайне от всех, стараясь, чтобы о нем знали только самые доверенные люди. Подобное ведение процесса вполне устраивало Красаву, Алтену, защитника Ля Роша. Еще больше устраивало графа Кея Смоленина. Последнему страшно не хотелось, чтобы о его поведении на Леверинге всем любопытным излагали б не третьи лица, а любимая жена. Потом доказывай – не доказывай, что она больна – ее лечить надо, ничего не поможет. Клеймо позора прочно ляжет на безупречном послужном списке и репутации графа. Потому, когда судья Коннолли пригласил графа к себе и в личной беседе предложил никого из посторонних не посвящать в процесс, граф был ему благодарен.

По закону, когда у разводившихся супругов были общие дети, их обязательно спрашивали с кем из родителей они б желали остаться. Здесь же, учитывая щекотливость ситуации, судья Коннолли принял решение, что граф Смоленин будет находиться в соседней комнатке, за специальной перегородкой, за которой, беседующие с судьей, его видеть не будут. Граф же будет видеть и слышать все, что произойдет в комнате судьи. И сможет узнать с кем, на деле, хочет остаться сын графа Раст в случае развода. А чтобы к судье не было претензий, для объективности ведения дела, судья предложил подобную же схему Красаве. Она займет другую комнату, устроенную так же, как и первая, то ли сама, то ли с матерью и защитником Ля Рошем, как пожелает. Ни про первую, ни про вторую комнаты мальчик знать не будет. Это даст возможность Красаве узнать, что на самом деле думает ее сын, не притворяется ли перед матерью. Алтена одобрила подобное предложение судьи. Согласилась на него без колебаний и Красава.

Таким образом, точно в назначенное время, в день, когда официально объявили о расстреле капитана Арно Таноса, в Доме юстиции судья Коннолли беседовал с Растом. В комнате для беседы, кроме судьи и Раста, никого не было. В комнате слева сидели на стульях Красава, Алтена, защитник Ля Рош. В комнате справа – граф Кей Смоленин и его защитник, ловкий и прожженный тип, готовый за деньги выполнить любую прихоть защищаемого, по имени Никон Бурхан.

Когда Раст вошел в комнату, где его ждал судья, он поздоровался и сел на предложенный ему стул. Коннолли сразу же подметил, что подросток, несмотря на свой юный возраст, держится с уверенностью, не свойственной его сверстникам.

– Был в бою. Говорят, сам убил несколько рилов, – вспомнил судья характеристику на сидящего напротив подростка. – Рано повзрослел.

– Ты знаешь, где находишься? – спросил судья Раста.

– Да!

– Знаешь, что обязан говорить только правду?

– Да!

– Готов ли говорить только правду и честно ответить на все мои вопросы?

– Да!

– Твое полное имя?

– Раст Кей Смела!

– Нет, – покачал своей лопоухой головой судья. – Пока развод официально не оформлен ты носишь имя и фамилию отца. И так, твое полное имя?

– Раст Кей… – подросток скривился, как от зубной боли, но произнес, – … Смоленин.

– Возраст?

– Двенадцать лет.

– Ты знаешь, что твоя мать подала на развод с твоим отцом?

– Да!

– С кем ты хочешь остаться в случае развода отца с матерью?

– С мамой!

– Закон предоставляет тебе право самому назвать число дней в неделю, когда бы ты мог проводить время в доме отца, общаясь с родным тебе человеком! Какие дни недели ты выбираешь?

От предложения судьи у Раста засверкали глаза, ноздри вздулись, кулаки сжались, и Раст ответил громким, на удивление твердым голосом, четко выговаривая каждое слово.

– После того, что было в Орвине и на Леверинге, после того, как он оболгал нашего спасителя капитана Таноса, я, Раст Кей, с трусом и подлецом по имени граф Кей Тор Смоленин не то что встречаться, я с ним на одном поле ср… не сяду!..

Красава ахнула. Алтена неодобрительно качнула головой. Кей пошел пятнами. Оба защитника сделали вид, что ничего особенного не происходит.

– … Я, Раст Кей, заявляю вам, господин судья, что мне не нужны дни свиданий с графом Кеем Тором Смолениным. Я официально вам заявляю, что граф Кей Тор Смоленин мне более не отец и таковым никогда мне не будет! Я все сказал!

Закончил Раст фразой, вычитанной им в какой-то книге.

– Это твое последнее слово, Раст Кей Смоленин?

– Да!

– Спасибо. Ты свободен. Можешь идти. Мой помощник, он ждет за дверью, отведет тебя к матери.

Раст поднялся со стула, вежливо попрощался с судьей и вышел.

Судья нажал кнопку, открывающую дверь между комнатой, в которой находился он, и комнатой, в которой находился граф Смоленин. Одновременно нажал вторую кнопку, установившую звуконепроницаемую перегородку, чтобы Красава, Алтена и защитник Ля Рош не могли слышать и видеть, что происходит в комнате судьи.

– Господин граф, прошу вас, зайдите ко мне! – сказал судья в специальное устройство.

Кей Смоленин в сопровождении защитника Бурхана перешел в комнату судьи и вошедшие расположились на предложенных стульях.

– Вы хорошо слышали, господин граф? – обратился судья Коннолли к Кею Смоленину.

– Слышал! И понимаю, что мне здесь делать больше нечего! Оформляйте развод! Я даю свое согласие! Где подписать согласие о разводе?.. Где подписать заявление на мое согласие на отказ от встреч с Растом?.. Что-то еще?..

– Нет. Вы подписали все, что необходимо.

– Благодарю, господин судья. Надеюсь…

– Не обижайте, господин граф. Произошедшее здесь не станет достоянием общественности.

– Полагаюсь на ваше слово, господин Коннолли. Идемте, Никон…

– Раст, я горжусь тобой! – Красава с чувством обняла и поцеловала своего сына.

– Ты достойный внук своего деда, Раст! – Алтена также обняла внука. – Только не надо было так грубо! Ты, все-таки, не мальчик из подворотни!..

Когда двери кабинета судьи Коннолли за Кеем Смолениным и его защитником закрылись, судья нажал нужную ему кнопку и предложил Красаве Смеле и защитнику Ля Рошу пройти в его кабинет.

Подписание документов об официальном разводе и смене фамилии Раста со Смоленина на Смелу заняли не более десяти циклов.

После чего судья Коннолли поздравил Красаву с разводом, пожелал дальнейшей счастливой жизни и распрощался с семьей Смела.

Уже в машине, по дороге домой, Кей Смоленин обратился к Никону Бурхану.

– Я принял решение. Упеку эту похотливую стерву в психлечебницу до конца жизни. Арно она вспомнила, дрянь! Подготовь все необходимые документы, а я получу на них необходимые подписи. Раста, тварюку, отправлю в специнтернат для самых отпетых с особо строгим режимом. Я ему покажу поле. Охамел, сопляк! Пусть его поучат там уму – разуму! Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать и подготовить необходимые документы для Красавы и Раста?

– Дня за три справлюсь!

– Жду тебя через три дня со всеми документами!..

Утром того дня, когда Красава и Раст вышли из Дома юстиции с новыми документами, выданными им на Красаву Смелу и Раста Смелу, их на входе встретил встревоженный Ля Рош.

– Быстро в мою машину. По дороге все расскажу.

– Что случилось? – обратилась Красава к защитнику, когда его машина отъехала от Дома юстиции.

– Вам нельзя возвращаться в дом вашей матери. За домом следят. Я навел справки. Никон Бурхан, защитник и доверенное лицо Кея Смоленина, собирает документы, чтобы отправить вас, Красава, как тяжело больную, в психлечебницу для промывки мозгов. Кей Смоленин рассчитывает добиться разрешения на это у главного психиатра Червоного. Мне сказали, что ваш бывший в таком состоянии, что может нанять наемников выкрасть вас или Раста. Именно поэтому домой вы не вернетесь. Я подготовил вам комнаты в одной из гостиниц. В ней вы будете в безопасности. Владелец гостиницы мой друг. Для сотрудников гостиницы вы Алия Коренс и Али Коренс с планеты Замбино. Поживете, пока, там. А как друзьям вашей семьи удастся расстроить планы вашего супруга, вернетесь домой. Договорились?

– Как, сынок?

– Едем в гостиницу, мама, – согласился Раст и обратился к защитнику Ля Рошу. – У меня просьба. В доме у бабушки я оставил свою снайперскую винтовку. Я прошу, привезите её мне со всем боезапасом. Я не отдам им маму без боя!

– Хорошо, Раст! Ты получишь ее. Вам, Красава, я также привезу какое-нибудь оружие. Раз граф пошел на такие подлости, вы должны иметь оружие для самозащиты…

Трехкомнатный номер с прочной дверью и задвижками изнутри на четвертом этаже, с решетками на окнах, устанавливаемыми изнутри, исключал проникновение внутрь во время сна. Никакая отмычка не откроет дверь, заложенную изнутри ломом, или закрытую на надежную задвижку. Он вполне устроил, как временное убежище, Красаву и Раста. Но уверенно они почувствовали себя лишь вечером, когда защитник Ля Рош привез им, помимо прочих вещей, оружие: снайперскую винтовку для Раста и ручной пульсар для Красавы.

XII

Яркий луч света резанул по глазам и Арно Танос охнул, прикрыв невольным движением руки глаза.

– Закройте глаза ладонями и поморгайте. Боль пройдет, – раздался мелодичный женский голос, ворвавшийся как бы со стороны в затемненное сознание офицера.

Арно Танос последовал совету и удивился. Резь и боль прошли. Глаза вновь стали видеть. Арно даже рискнул отнять ладони от глаз.

Яркий свет и… восстановленная резкость зрения.

Арно огляделся в полном недоумении. Он ведь хорошо помнил лучи, вырвавшиеся из плазменных ружей расстрельной команды и направленные на него. Сильный удар в грудь и голову одновременно.

– Так что же произошло? Где он? Куда он попал? Он, что, еще жив? Похоже!

Двое мужчин с могучими плечевыми и шейными мышцами, мощь которых не могли скрыть просторные белые костюмы, в которые явно по ошибке нарядили этих костоломов. Оба стоят у выхода из комнаты и непроницаемым, полным спокойствия, взором, смотрят на Таноса. Комната без окон, с одним выходом, выкрашенная в унылый серый цвет. Койка, на которой до этого лежал Арно, и стул подле койки, на котором, забросив ногу за ногу, сидела миловидная женщина в белом костюме с нашивками майора медицинской службы.

– Пришли в себя, капитан? – спросила дама, взирая на Таноса своими ярко-серыми глазами.

– Кажется, пришел, – несколько неуверенно ответил Арно, усаживаясь на койке и с интересом рассматривая бесформенную робу черного цвета, в которую его нарядили.

– Скажите, кто вы и где я? И почему я жив?

– Вам все объяснят, капитан.

Майор поднесла ко рту свой коммуникатор.

– Господин генерал, он пришел в себя.

Два последующих цикла ожидания прошли в полном молчании. Арно сообразил, что ему никто ничего не расскажет, а говорить, без шанса получить ответ, ему не хотелось.

Наконец, дверь комнаты открылась, и вошел молодой, стройный, атлетически сложенный и подтянутый генерал в форме личной охраны Великого звездного.

Голубые глаза, коротко стриженые волосы цвета спелой пшеницы, курносый нос. Генерал являл собой расовый тип, доминирующий на планете Жива, и произвёл приятное впечатление на Таноса своим мягким взглядом очень умного человека.

При его появлении присутствующие вытянулись. Арно, на всякий случай, также поднялся с койки. Зачем обострять отношения, если ты еще жив.

– Садитесь, капитан, – предложил Таносу генерал, жестом выпроваживая прочих из комнаты; сам же сел на стул, рядом с койкой.

– Давайте знакомиться, – предложил генерал, когда они с Арно остались вдвоем. – Меня зовут Ольг Курко. Я заместитель генерала Кона Алерина, начальника личной охраны Великого звездного. Вы Арно Танос, офицер, приговоренный к расстрелу военным трибуналом и официально расстрелянный, повторяю, расстрелянный согласно приговора. Вы меня понимаете?

– Для всех я уже мертв!

– И даже похоронен. Вы правильно меня поняли. Арно Танос совершил серьезное преступление, выказав неповиновение вышестоящим командирам и создав опасный прецедент неповиновения, недопустимый в условиях тяжелых военных поражений. Арно Таноса нет. Он расстрелян!

– Тогда зачем меня оставили в живых? И кто же теперь я? – недоумевая, спросил Арно.

– Хороший вопрос, – раздался негромкий голос от двери. Арно Танос перевел взгляд на говорившего. Генерал Курко подхватился на ноги.

– Его…

– Оставьте, Ольг, – мягким движением руки вошедший остановил генерала. – Он меня узнал.

– Ваше… – начал было потрясенный Арно Танос, вскочивший на ноги и вытянувшийся во фрунт, при виде голубоглазого мужчины с волевым лицом, который выглядел лет на тридцать. Хотя – это знала вся империя – правителю, которого все величали в разговорах между собой Великий звездный – уже исполнилось сорок пять. Среднего роста, кряжистый, с ладной и тренированный фигурой, император был одет в любимые им серые цвета: темно-серый костюм, светло-серая рубашка, темно-серые, почти черные, элегантные и удобные в носке туфли. На груди правителя империи висела большая императорская звезда, выложенная из редкого звездного камня. На безымянный палец левой руки был одет перстень с эмблемой династии, выточенный из цельного куска уникального и, пожалуй, единственного в империи метеорита. Более никаких украшений и ничего иного, что бы выделяло повелителя судеб многочисленных звездных миров и их жителей среди прочих граждан империи.

Жест правителя империи остановил Арно.

– Отныне вы полковник Ник Теодор, родственник расстрелянного Арно Таноса, с планеты Карастин звездной системы Трех Солнц. Вы единственный из офицеров Карастина, уцелевший при захвате рилами системы Трех Солнц. Прочие обитатели вашей звездной системы погибли. Вам выдадут соответствующие документы. Как офицер, совершивший в одиночку, на слабовооруженном разведчике, геройский прорыв в космос под огнем пяти линкоров врага, вы назначаетесь командиром так называемой Аварийной команды, создаваемой при моей персоне. Ваша задача, Ник, создать бригаду из отчаянных парней, способную спасти наши окруженные части или эвакуировать людей с гибнущих планет. Вооружением и техникой бригаду обеспечит генерал Курко. Людей подберете сами. Разрешаю набирать их из военных тюрем и попавших под трибунал. У вас, Ник, будут соответствующие полномочия. На создание бригады вам отводится месяц. Ее структуры и вооружение на ваше усмотрение. По любым организационным вопросам смело обращайтесь к генералу Курко. И запомните, вы выполняете приказы отданные мной лично. Приказы, просьбы, пожелания других лиц, независимо от их званий, должностей, заслуг для вас не существуют. Мне нужна воинская часть, Ник, способная успешно решать задачи в самых гиблых, гнилых и безнадежных ситуациях. Мне надоели медлительность и неумение действовать быстро и уверенно бюрократов из Генштаба и Адмиралтейства. Мне нужна воинская часть, на которую я мог бы положиться в сложнейших ситуациях. Часть, которая начнет действовать сразу же после получения приказа, чьи офицеры и солдаты не будут ждать, когда там, наверху, звездные генералы и адмиралы раскачаются на решительные действия. После Леверинга и Кобрана я верю, что вы, Ник, способны успешно решать мои пожелания.

– Благодарю за доверие, мой повелитель!

– Бросьте, Ник. Для вас я не повелитель, а друг, несущий на себе тяжелое бремя тяжелой войны, и переложивший часть свой ноши на ваши плечи. Разрешаю обращаться ко мне «государь».

Великий звездный протянул руку опозоренному военным трибуналом. Взволнованный Ник Теодор, в прошлом Арно Танос, пожал руку Великого звездного. Из рассказов сослуживцев и сплетен, ходивших по империи, Ник знал, что величать Великого звездного титулом «государь» имели право только самые доверенные и близкие к нему люди. Пожать же руку Великого звездного удостоилось не более сотни особей на всю империю.

– Ольг, – Великий звездный обратился к генералу Курко, – проводите полковника в его апартаменты и снабдите его всем необходимым для начала работы.

– Надеюсь на вас, Ник, – еще раз кивнул теперь уже Нику Теодору Великий звездный и покинул комнату.

Потрясенный Арно Танос проводил взглядом, полным преданности, повелителя империи и посмотрел на генерала Курко.

– Если не возражаете, будем обращаться друг к другу по именам, предложил новоиспеченному полковнику один из самых влиятельных генералов империи.

– Согласен, Ольг.

– Отлично, Ник. Следуйте за мной…

XIII

Красава движением усталого человека открыла дверь, ведущие в комнаты гостиницы, которые вот уже три недели (после бегства от ищеек бывшего мужа) она занимала с сыном с подачи защитника Ля Роша, вошла внутрь и встретила настороженный взгляд Раста.

– Что он тебе сказал, мама?

– Защитник сказал, что ему придется обращаться еще выше. Имя твоего отца всех пугает.

– Как может пугать имя труса! – возмутился Раст. – Это всё его происхождение. Судейские и медики ведь из аристократов?

– Не все.

– Но начальники-то из аристократов. Вот они и прикрывают своих. Как же не прислушаться к словам аристократа? Невозможно! Я это понял, когда слушал новости о процессе капитана Таноса.

– А ведь ты уже мыслишь, как взрослый, – Красава движением, полным нежности, коснулась светлых волос своего сына. – Прости, сынок, что твое детство закончилось так рано.

– Мама, любимая, – Раст взял в свои руки пальцы матери, – ты ни в чем не виновата. Ты хорошая, смелая, умная. Ты самая лучшая. А вот уроду, который смеет унижать меня, называя себя моим отцом, я содеянного никогда не прощу!

Глаза паренька сузились от ненависти.

– Сынок, ты…

Звонок коммуникатора прервал Красаву. Она взглянула на код. Звонил защитник Ля Рош.

– Слушаю вас?

– Госпожа, – голос защитника был полон тревоги, – ваш бывший муж добился разрешения отправить вас на промывку мозгов в спецлечебницу, а Раста забрать в специнтернат. Стражи порядка уже выехали к вам. Кто-то сдал им ваш адрес. Немедленно спасайтесь!

– Спасибо, защитник.

Красава отключилась и обратилась к сыну.

В руках Раста она увидела снайперскую винтовку. Карманы его куртки оттопыривались от магазинов с зарядами.

– Я не отдам тебя им! – решительно заявил подросток, встретившись взглядом с матерью.

– Ты не будешь стрелять. Мы не будем стрелять, – поправилась Красава, укладывая в сумку с документами свой пульсар. – Бросай все и бежим!

– Бежим! – согласился Раст.

Красава выходила из номера первой. И только убедившись, что в коридоре никого нет, сделала знак сыну следовать за ней.

Раст, сжимая в руках винтовку, готовый открыть огонь в любой момент, решительно вышел за матерью.

Красава сразу же направилась к служебному лифту, пользоваться которым разрешалось лишь обслуживающему персоналу. На плече у нее висела сумка с документами, деньгами и оружием. Прочие вещи, как свои, так и сына, она оставила в комнате, надеясь тем самым сбить стражей порядка со следа. Путь думают, что они куда-то вышли и вскоре вернутся.

Лифт бесшумно пошел вниз до самого нижнего яруса подвала здания.

Красава имела образование архитектора и разбиралась в планах и устройствах зданий, а потому, имела представление, как можно уйти из заблокированного здания через подземные коммуникации.

Покинув лифт на самом нижнем ярусе, на котором обычно размещались энергоустановки, Красава отправила лифт обратно наверх, сама же, в сопровождении сына, пошла длинным, узким коридором. Экономное освещение. Тихий гул энергосистем и фигура рослого сильного человека с бесстрашным взглядом темно-серых глаз. Одетый в рабочий комбинезон, он сжимал в руке аварийный импульсатор – прибор с помощью которого запускались энергоустановки, если, вдруг, управляющие роботы выходили из строя.

Раст молниеносно направил на него винтовку.

Красава мягким движением руки остановила готового стрелять сына.

– Это не страж порядка!

– Вас преследуют стражи порядка? – глухим, негромким басом спросил неизвестный.

– Да! Я бывшая графиня Смоленина, дочь капитана Мирослава Смелы. Бывший муж хочет отобрать у меня сына!

– А маму отправить на промывку мозгов! – вмешался в разговор старших Раст. – Убью, урода!

– Это меняет дело, – неизвестный опустил импульсатор. – Идите за мной. Я выведу вас отсюда и спрячу так, что ни одна вонючая ищейка вас не обнаружит. Меня зовут Эрн Калев. Механик. Живу в трущобах 217-го района.

– Идем, сынок! Доверимся этому человеку.

– Идем, мама, – согласился Раст, но пальца с курка винтовки не снял.

– Момент, – вдруг остановился Калев, сделав два шага. – У вас коммуникаторы есть?

– Да.

– Давайте сюда.

Красава достала из сумки коммуникатор, по которому общалась с защитником, и протянула механику.

Эрн Калев взял прибор, нажал какую-то кнопку на ближайшей энергоустановке и, в открывшийся лючок, сунул коммуникатор. Вновь нажал кнопку, подавая команду: закрыть лючок, – и пояснил, направляясь в глубь коридора.

– Импульсы работающей энергоустановки уничтожат всю электронику на коммуникаторе и превратят его в бесполезный кусок, сродни уличному камню. Никто и никогда не найдет его и не узнает, что вы были здесь. Здесь налево.

Более двух часов водил Эрн Калев Красаву и Раста по узким коридорам подземного города, напичканному энергоустановками, питающими столицу. Несмотря на свое архитектурное образование, Красава давно запуталась и даже приблизительно не могла сказать в какой части Червоного они находятся. Что уж говорить про Раста.

Ориентируясь по одному ему известным приметам, механик подвел беглецов к очередному лифту, ведущему наверх: к свету, солнцу и… людям. Нужно ли было последнее Красаве и Расту, после всего происшедшего, надо было еще подумать.

– Сюда, – предложил немногословный проводник и первым вошел, через открывшиеся двери, в лифт.

Мать и сын вошли в лифт следом за спасителем.

Несколько пролетов вверх и лифт остановился на, хорошо освещенном дневным светом, этаже. Только оказавшись в помещении, Красава и Раст поняли, почему так много света. Здание, в которое они поднялись из подземного города, оказалось в аварийном состоянии. Полуразобранная крыша. Пустые квадраты вместо окон. Мусор под ногами.

– Будьте внимательны. Не споткнитесь и не наступите на штырь, – предупредил Эрн Калев своих подопечных.

Красава и Раст вняли совету механика. Последний провел их через, не имевший двери, этаж, и вышел на улицу. Беглецы, повинуясь жесту проводника, остались в здании. Эрн Калев отсутствовал недолго.

– Все в порядке. На улице никого. Выходите в тот проём. Слева увидите ступеньки, ведущие в полуподвал, к металлической двери. Спускаетесь по ним и заходите внутрь. Дверь не заперта. Только винтовку сунь под куртку, парень. Не надо, чтобы тебя какой-нибудь случайный прохожий увидел с оружием.

– Он прав, Раст, – Красава обернулась к сыну. – Спрячь винтовку. Если тебя кто с ней увидит – вызовут стражей порядка.

– Хорошо, мама, – вздохнул паренёк и, углядев в углу здания грязную тряпку, прошел к ней. Подобрал. Развернул. Оценил. Завернул в тряпку винтовку так, чтобы со стороны не было ясно, что у него в руках.

– Молодец, парень, – одобрил его действия Эрн Калев и первым вышел на улицу.

Огляделся по сторонам и жестом дал понять Красаве и Расту, что им можно идти. Первой вышла Красава и тут же повернула налево. Спустилась вниз, и, нешироко приоткрыв двери, прошла внутрь. Прикрывавший тылы Раст повертел головой, но никого не заметил. Грязная, сжатая ветхими, зачастую разрушенными домами, улица, была пустынна.

Помещение, куда Раст попал следом за матерью, оказалось чистым и просторным. Оно состояло из большой, просторной комнаты для жилья, и небольшой ванной комнаты, совмещенной с санузлом. Из мебели в большой комнате стояли: небольшой кухонный стол для приготовления пищи, два стула и узкое, жесткое ложе для сна. Небольшая печь для готовки стояла за кухонным столом у стенки, точно напротив входной двери. Последняя была сделана из бронелиста, применявшегося для изготовления ворот на складах армии, флота, и для хранения особо ценных грузов.

– Вы можете, пока, пожить здесь, – объявил Эрн Калев беглецам, и пояснил. – Про это жилье практически никто не знает. Я его оборудовал на случай, если кому из моих парней придется скрываться от стражей порядка. За второе ложе и постельное белье не беспокойтесь. Я привезу их до вечера. Дверь изнутри запирается на щеколду. Открыть снаружи её можно только с помощью лазера или бронеразрушающей гранаты. Тут вы будете в полной безопасности. Сейчас я уйду. Вы запретесь и никому не открывайте. Только мне и только если я постучу условным стуком. Вот так.

Эрн Калев стукнул три раза негромко. Сделал перерыв и стукнул еще два раза.

– Запомнили. Если я постучу как-то иначе, значит, нас выследили и я не один. В таком случае, вам решать: открывать или не открывать дверь. А если открывать, то с боем или без него. Пока я не вернусь, никуда не выходите. Я принесу еду и постараюсь раздобыть для вас какие-нибудь документы. Ведь, как я понимаю, под своими вы уже жить не сможете. Вопросы? Пожелания? Тогда я пошел. Запритесь!

Эрн Калев вышел и прикрыл за собой двери. Красава заперла их на массивную щеколду. Спаситель был прав. Теперь ворваться к ним в помещение можно было только с помощью спецтехники.

– Твое мнение, сынок? – повернулась Красава к сыну.

– Он нам поможет! Он хороший человек! – негромко заявил Раст, у которого, непонятно почему, с первых же минут возникла симпатия к этому незнакомому им представителю из низов общества.

– Будем надеяться! – вздохнула Красава и устало опустилась на ложе.

Раст осмотрел ванную, кухонный стол, нашел чашку. Набрал в нее воды. Дал напиться матери. Напился сам. Затем, размотав винтовку, уселся на ложе рядом с матерью. Винтовку положил себе на колени, готовый открыть огонь в любой момент. Красава обняла сына за плечи.

В тревожном ожидании прошло два часа, когда тройной стук в двери возвестил бывшей графине и её сыну, что кто-то решил их потревожить. Небольшой перерыв и ещё два удара.

– Эрн, – облегченно вздохнула Красава и направилась открывать двери. Раст, на всякий случай, навел винтовку на вход в помещение, готовый стрелять, если что-то окажется не так. Но его тревоги оказались напрасными. В комнату вошел Эрн Калев с долговязым подростком лет двенадцати. Оба тащили тяжелые тюки, застегнутые специальными ремнями.

– Дверь затворите, – попросил механик дочь Мирослава Смелы, а Раст отложил на постель винтовку и подошел к пришедшим: помочь.

– Мы принесли вам еще одну кровать, – сообщил Эрн Калев, когда Красава заперла изнутри двери помещения. – Знакомьтесь, мой сын Лайм.

– Раст, – сын Красавы протянул руку светловолосому подростку, похожему на отца не только внешне, но и выражением глаз. Взгляд Лайма демонстрировал такое же бесстрашие, как и взгляд его отца.

– Лайм, – пожатие подростка оказалось на удивление крепким. – Твоя винотовка?

– Моя.

– Можно посмотреть?

– Да.

– Потом, Лайм, – вмешался в разговор юных старший Калев. – Сначала собираем кровать. Не забывай, нам сегодня надо успеть сделать еще две ходки.

Лайм, без спора, тут же начал расстегивать один из тюков.

– Что мне делать? – спросил Раст.

– Кровати когда-либо собирал? – спросил Эрн Калев.

– Нет.

– Тогда расстегивай тюки и будешь на подхвате: подавать то, что попросим.

– Что должна делать я? – заинтересовалась Красава.

– Посидеть в сторонке и не мешать. Не женское это дело, судырыня, собирать сложные конструкции.

– Зовите меня лучше Красава, – попросила механика мать Раста. – Я ведь все-таки архитектор.

– Спасибо за предложение, но вам лучше посидеть.

Красава послушно отошла в угол.

Представители сильной половины человечества принялись за работу.

Полчаса спустя, когда, собранная из небольших частей, походная койка (– Для Раста. Пусть привыкает, – пояснил Эрн Калев) была установлена у другой стены, отец и сын покинули помещение. Пообещали вскоре вернуться.

Калевы сдержали слово. Они ещё дважды в тот день посетили убежище, в котором укрылись от преследований стражей порядка и графа Кея Смоленина мать и сын.

Эрн и Лайм доставили одеяла, постельное белье, одежду (– В вашей вам лучше не ходить: чересчур приметная для нашего района) и продукты на несколько дней.

– Вам лучше пересидеть здесь три недели и никуда не ходить. По опыту знаю, – пояснял Эрн Калев, – ищейки и стражи порядка особенно усердно рыщут первые три недели. Потом азарт у них спадает и разыскиваемый разве что сам, случайно, к ним в руки попадёт. За еду не беспокойтесь. Я или Лайм будем вас навещать. Кстати, у меня есть друг, который за это же время сделает для вас надежные документы. Чтобы не было лишних вопросов представим вас за двоюродную сестру и племянника моей супруги, кто перебрались в Червоный из Зеленограда. Есть такой город на другой стороне нашей планеты.

Неделю спустя, вместе с Эрном пришла красивая, невысокая женщина средних лет. Изящной фигуркой она излучала уверенность в себе и гордость за мужа, любовь к которому так и лучилась из ее ясно-голубых глаз.

– Меня зовут Ула, – представилась жена механика, здороваясь с Красавой. – А ваше имя теперь будет Хела. А чтобы вы были хотя бы немного похожи на мою сестру, мы выкрасим вам волосы в ярко рыжий цвет и изменим прическу. Расту имя можно не менять. А вот волосы: сделаем белокурыми с рыжинкой. Возражений нет?

К вечеру мать и сын не узнавали друг друга. Белокурого Раста, одетого по моде подростков из нищих подворотен 217-го района вряд ли б узнал даже его отец – граф Кей Смоленин, что уж говорить о прочих.

С Красавой обстояло сложнее. И хотя величавая шатенка превратилась усилиями Улы в разбитную рыжуху, яркая красота женщины оставляла для нее риск быть опознанной каким-нибудь дотошным стражем порядка. А потому условились, что Красава будет появляться на улице как можно реже и то ближе к вечеру, когда сумерки спускались на плохо освещенный район и стражи порядка предпочитали не появляться в это время на улицах этой части города. Это было время местных. Жители района после напряженного трудового дня собирались разом: отдохнуть, повеселиться. По договоренности с местными лидерами, которых возглавлял Эрн Калев, стражи порядка и их люди (чужих вычисляли на раз и вышвыривали без особых церемоний) не появлялись в эти часы на улицах 217-го района. Порядок же поддерживали отряды самообороны, созданные из самых опасных местных громил. Будь Красава одна – сама ее красота создавала б ей множество неудобств из-за соперничества за её внимание местных головорезов. «Родство» с женой Эрна Калева избавляло Красаву от этих неудобств. Самые отпетые осмеливались лишь вежливым поклоном приветствовать ту, которая одним взглядом могла зажечь самые огрубевшие и очерствевшие сердца. Никто не осмеливался навязывать свое знакомство той, кто недавно потерял на войне мужа (такую легенду сочинили Красаве Ула и Эрн сообща, чтобы отвадить от красавицы местных ухажеров). Не надоедали ей своим любопытством и местные кумушки. Даже жалели её между собой: потерять любимого мужа в расцвете красоты – какое несчастье!