Читать онлайн Зелёные Омуты бесплатно

Зелёные Омуты

Глава 1

Деревенька Зелëные Омуты состояла из пятидесяти дворов и церкви. Живописная глухомань и тишина притягивали сюда уставших от городской суматохи дачников и художников, ищущих вдохновения.

Истинной жемчужиной деревни были три озера, огромными зеркалами лежавшие среди холмов в обрамлении соснового леса.

Вода в озëрах даже в летний зной оставалась ледяной и хрустально чистой. В отдалëнных уголках буйно цвели водяные лилии, на зорьке весело плескалась рыба. Любители рыбалки никогда не уходили без улова, однако местные предания хранили жуткие истории о жадных рыбаках, потерявших жизнь на берегу при странных обстоятельствах.

Как и в любой деревне при крупных водоëмах, старожилы рассказывали о русалках, сидящих на камнях в свете луны, и о прекрасных девушках, приглянувшихся водяному и пропавших на дне. Приезжие не особо верили этим рассказам, но мистические истории добавляли месту очарования, а отдыху – романтики.

Обитатели Зелёных Омутов, в основном старики, жили сдачей комнат дачникам, торговлей овощами со своих огородов, лесными грибами и ягодами.

Церковь в деревне восстановили лет двадцать назад. Служить в церкви был назначен отец Николай. Супруга его вскоре умерла от рака, детей Бог не дал. Батюшка принял монашество и остался в Зелёных Омутах. Служил добросовестно. Каждый день к церкви стекалось десятка полтора старушек, летом прибавлялись приезжие, вздыхавшие об особой благодати в здешней церкви.

Тем же летом, когда освятили храм, Олег Родионов, сын местной жительницы Серафимы Никифоровны, едва не потерял на озере невесту. Марина была отличной пловчихой, любила воду, отличалась боевым характером и на спор с братом решила переплыть Светлое – меньшее из озёр. Олег не одобрял идеи, но строптивые сестра и брат начали заплыв. Через четверть часа к берегу вернулся только Сашка и стал звать на помощь. Марина пропала.

Олег бросился в воду. Там, где могла утонуть его невеста, было неглубоко. Нырнув к самому дну, он быстро увидел её среди коряг. Марину удалось вернуть к жизни, молодые поженились и уехали в город. Серафима Никифоровна удивлялась:

– Как подменили девку! Строптивая была, на других парней заглядывалась. А как чуть не утонула, притихла. Ласковая, заботливая стала!

Олег тоже заметил в Марине перемену. Она начала бояться воды, даже в ванне не мылась, только под душем. Боялась не только за себя. Когда подросли их сыновья-близнецы, мать категорически не соглашалась пускать их в воду.

Для Васи и Вани это было трагедией. Однажды, года в три, отдыхая с родителями на юге, они потихоньку сбежали от матери и забрались в море. Как два дельфинчика, малыши, которых ещё никто не учил плавать, быстро удалялись от берега. Марина окаменела от ужаса. Олег скоро вернул беглецов, удивляясь их способностям. Жена осталась безучастной к успеху сыновей, только крепко прижимала их к себе и беззвучно что-то шептала.

В том году сыновья Родионовых поступили на спортивный факультет университета. К бесконечным тренировкам и соревнованиям добавились лекции, семинары, зачёты. Родители, занятые бизнесом, почти не видели детей. Собираясь вечером дома, они не могли наговориться, столько событий, встреч, вопросов набиралось за день. Все, знавшие отца и мать Марины, удивлялись, как дочь скандалистов и любителей выпить создала такую дружную семью и уют в доме.

Она успевала всё. Была великолепной женой – заботливой, красивой, нежной. Марина-мать умудрялась быть и ласковой, и строгой со своими сыновьями, которые рано стали самостоятельными, подолгу живя вне дома на сборах и соревнованиях. Но даже в колючем подростковом возрасте мальчишки тянулись к ней, рассказывали о делах, об успехах и неудачах.

Десять лет назад, отправив сыновей в школу, Марина открыла бизнес. Она держала магазин аквариумов и оборудования для них. Когда жена начала своё дело, Олег поддержал её, но в душе не одобрял выбор ниши и не рассчитывал на успех. Каково же было его удивление, когда через пару лет Марина стала известна не только в своём городе, но и в стране. Её аквариумы украшали дома знаменитостей и офисы крупных компаний. Коллеги-аквариумисты, кто в шутку, кто всерьёз, считали, что подводные обитатели разговаривают с ней.

Увидев проблемный аквариум, Марина останавливалась и смотрела в него, как в экран, несколько минут. После этого быстро меняла в нём что-то. Первое время именитые специалисты, видя эти рекомендации, крутили пальцем у виска. Но когда несколько безнадёжных дорогостоящих проектов были спасены руками Марины, её зауважали.

Она ориентировалась в деле как рыба в воде и могла бы зарабатывать миллионы, но искренне считала, что клубный формат магазина лучше огромной аквариумной империи, а время, проведённое с близкими, не имеет цены.

Олег сначала очень переживал за жену и её успех, а потом, когда дело закрутилось как торнадо, за себя и их семью. Но Марина вовремя нашла баланс, и жизнь вернулась в прежнюю колею.

Постепенно страхи, одолевавшие её в первые годы после утопления, почти утихли. Она даже стала ходить на соревнования по плаванию. Но если Олег удивлялся успехам сыновей и очень гордился ими, Марина воспринимала всё как должное. Несколько раз муж слышал, как перед стартом мать ненавязчиво наставляла мальчишек в том, что следует делать в воде, и чего не следует. И это не были правила безопасности.

Став юниорами, братья Родионовы попали к своему нынешнему тренеру Николаю Петровичу Стрельцову. Когда они показали матери видео с ним, та улыбнулась и уверенно сказала:

– Повезло вам, ребята. Он гениальный тренер.

– А ты откуда знаешь? – удивился Олег. – На нём не написано.

– Ну, – уклончиво ответила Марина, вдруг смутившись, – большой опыт, несколько подопечных в сборной страны, мастеров спорта готовит, как пирожки печёт… Сами мальчики только что говорили.

– А ты знаешь, мам, – вдруг произнёс Василий задумчиво, – на первой тренировке он говорил нам о воде то же, что и ты когда-то.

– Ага, – подхватил Иван, – и удивлялся, что мы первые в его тренерской карьере, кто понимает его с полуслова. Даже с полумысли, как он выразился. Мистика?

– Не болтай ерунды, – махнул рукой отец, – крутой тренер и перспективные ученики, только и всего.

– Да, разумеется, – Марина снова улыбнулась и больше не возвращалась ни к этой теме, ни к делам детей в бассейне, словно доверила их родному человеку.

Олег был рад такому положению дела. Вняв бесконечным просьбам сыновей, он лет с пяти тайком водил их в бассейн. Эта партизанская война далась нелегко. Три раза в неделю вечером по рабочим дням было ещё приемлемо. Он говорил жене, что возит мальчишек после детского сада в свой автосервис, приучает к делу. Но когда тренировки стали ежедневными, приходилось трудно. Благо началась школа, и дети постепенно научились передвигаться по городу сами.

Тайна раскрылась случайно. Сыновей показали по телевизору. Марина потихоньку всплакнула, что-то прикинула в уме и перестала запрещать им плавать. Но постоянно подробно расспрашивала детей о ребятах из секции, о тренерах, а на соревнованиях не сводила глаз с дорожки и дотошно рассматривала судей, словно ожидала опасности.

Братья были самыми настоящими близнецами. Безошибочно их различать могла только мать. С ней одной не проходили многочисленные проделки с обменом одеждой, заданиями, тетрадками, которыми они с успехом пользовались с детского сада. Казалось, она читала их мысли и пресекала шалости уже на старте.

Ребята очень нуждались друг в друге. В восемь лет Иван наступил на стекло, сильно поранился и попал в больницу. Василий сел в углу, ни с кем не разговаривал, отказывался есть, ничем не интересовался, слушал уговоры родителей, но не слышал. Вытерпев два дня, они вынуждены были забрать ребёнка под свою ответственность.

Иван чувствовал себя плохо, был вялым, температурил, рана гноилась, антибиотики не помогали. Лечащий врач был вне себя, угрожал осложнениями вплоть до потери стопы, пугал опекой, но Марина с Олегом настояли на своём.

Когда отец переступил порог квартиры с раненым братом на руках, Василий оживился и выбрался из своего угла. У Ивана впервые за двое суток упала температура. Следующие семь дней их обоих возили на перевязки в поликлинику. Василий так очаровал своей заботой строгого старичка-хирурга, что тот разрешил ему заходить в перевязочную вместе с Иваном.

А через неделю они носились по двору друг за другом и возобновили тренировки.

Глава 2

Теперь ребята готовились стать мастерами спорта. Им предстояла поездка на международные соревнования в Китай. Казалось, они стали жить в бассейне. Между тренировками строчили рефераты, подчищая долги то по философии, то по культурологии.

Незадолго до отъезда Ивану пришло в голову учить китайский язык. Он всюду ходил в наушниках, бормоча под нос китайские слова под диктовку какого-то приложения. Василий потешался над братом до тех пор, пока тот не начал здороваться с преподавателями по-китайски. На следующий день у Ивана пропали наушники и внезапно исчезло то самое приложение с телефона. Ему сразу стало ясно, чьих это рук дело.

– Васька, – гневно набросился он на брата, обнаружив пропажу, – отдавай сейчас же!

– Что? – притворился непонимающим Василий. Они переодевались после тренировки, и, чтобы потянуть время, он начал старательно выливать воду из ушей.

– Не притворяйся! – Иван был вне себя. – Ушами, что ли, грёб? Ты куда наушники дел? И в телефон зачем залез?

– За тебя страшно стало, – признался Василий. – Вдруг ты русский забудешь, а китайский ещё не выучишь? – он протянул брату бокс с наушниками.

– Завидуешь? – уточнил Иван сердито.

– Да не то что завидую, – вздохнул Василий, – я три дня с тобой не разговаривал. Как будто часть себя потерял.

– Понимаю, – виновато улыбнулся Иван, – прости, не подумал.

В Шанхае братья заняли первое место с абсолютно одинаковым результатом. Судьи пребывали в растерянности, десятки раз пересмотрели видео от старта до финиша, подняли архивы, провели массу консультаций, пытались найти погрешности в технике. Даже дополнительную пробу на допинг организовали. Петрович, глядя на эту суматоху, язвил, что ребята ещё не раз дадут шороху. И наконец, впервые в истории состязаний, на верхней ступени пьедестала оказалось два человека.

В Шанхае в то время стояла яркая осень. Иван написал перед отъездом реферат по культуре древнего Китая и был в полном восторге от всего, что видел. Пока Василий мирно спал во время переездов в соседнем кресле автобуса, он не отрывал взгляда от видов за окном, рисовал что-то в блокноте, постоянно фотографировал. В гостинице он очаровал персонал своими попытками говорить по-китайски и бесконечными вопросами о местном быте и обычаях. Когда делегация отправилась в обратный путь, провожать их высыпали все сотрудники отеля.

– Ну, Ванька, – покачал головой Василий, – ты прямо звезда!

– Видишь, людьми интересоваться надо, – наставительно ответил Иван и рассмеялся. – Учись, пригодится!

Самолёт взмыл выше облаков и взял курс на северо-запад. Потом была шумная, суетливая Москва и поезд до родного города. Из яркой солнечной осени они попали в полумрак и сырость предзимья. Василий проспал всю дорогу, просыпаясь на перебежки между транспортом и перекус. Иван сначала сердился на брата, потом оставил его в покое и погрузился в размышления.

Дома их встретили вечером воскресенья. А на следующее утро жизнь закрутилась в прежнем ритме, как будто и не было последних соревнований.

***

– Ванька, хорош копаться, – Василий стоял в дверях раздевалки. – Девятый час, по физиологии конь не валялся, зачёт завалим – никакие медали не спасут!

– Да успеем, – возразил Иван, натягивая толстовку, – давай по кофейку ещё возьмём, а то до дома не доползём. Петрович озверел сегодня, загонял совсем!

– А ты не помнишь, часом, кто у нас на мастера спорта претендует летом? – ехидно поинтересовался Василий.

– Ну мы с тобой, – Иван вскинул на плечо рюкзак, – а сейчас начало декабря, и кофеëк никто не отменял, – он направился к автомату и ткнул на капучино. – Тебе взять?

– Нет, – буркнул брат, – не знаю, как у тебя, а у меня режим!

Они вышли на крыльцо спорткомплекса и восхищённо замерли. Шли на тренировку осенью, а возвращались зимой! Большие пушистые хлопья снега плавно спускались с неба, ложились на асфальт, покрывали газоны, деревья, редких прохожих, кружились в мягком свете фонарей. Воздух был морозным, бодрящим. Вся эта картина была наполнена радостью и праздником.

Иван зажмурился, поднял лицо навстречу летящим хлопьям, глубоко, с наслаждением втянул холодный воздух и произнёс:

– Зима!.. А представляешь, в Китае снега нет. Как живут?

– Странный ты какой-то, – проворчал брат, – переутомился, видимо. Какая тебе разница? Живут, и ладно.

– Да скучно мне как-то, Васька, – признался Иван. – С девчонкой подружиться, что ли?

Братья шли по убелённой улице мимо старых домов, мимо нарядного под снегом собора. Город, казалось, задремал под снежным покрывалом, замолчали дороги, исчезли люди, прекратилась суета.

– Нашëл проблему, – хохотнул Василий. – Полный бассейн синхронисток под боком. В прямом смысле. Чего ж тебе ещё, Иван-царевич? Али выбрать трудно?

– Ах ты ехидна, – Иван быстро наклонился, слепил снежок и метнул в брата, успевшего отскочить на несколько шагов. Тот не остался в долгу.

Отдышавшись после пятиминутной битвы, Василий спросил уже серьёзно:

– Ну а что, красоток же полно. Вот хоть Алиска Бегунцова – первый сорт!

– Да ну еë, – махнул рукой Иван, – Барби! Вечно улыбается, причём всем одинаково.

– Чего же тебе надо, привереда?

– Эх, Васька! Не понимаешь ты, – грустно вздохнул Иван. – Мне бы девчонку из другого мира. Чтоб новизна, загадка была, чтоб поговорить, чтоб восхищаться, чтоб она умела то, чего я не могу… О чëм я с Алиской говорить буду? О температуре в бассейне? А по воде молотить я и сам умею.

– Дожили, – Василий глядел с усмешкой, – на инопланетянок потянуло! Спал бы лучше в самолёте, чем ерунду фантастическую смотреть. Э, ты куда это? Дорогу домой позабыл?

Иван вместо привычного поворота направо к трамваю двинулся в сквер налево.

– Давай ещё погуляем, – предложил он брату. – Тут крюк минут на пятнадцать будет, не больше!

– Братан, физиология. Зачëт!

– Вот скажи мне, – Иван остановился перед Василием, – только честно. Что ты делал на последней лекции по физиологии? Спал. А я слушал. И говорилось там про кислород для работы мозга. Гулять нам сейчас полезно. Пошли! – он решительно зашагал в сторону сквера.

– Чучундре это завтра расскажи, – проворчал Василий, устремляясь за братом.

В сквере было сказочно. Стволы старых лип и клёнов чернели на серебристом фоне снега. Запорошенные дорожки разбегались веером в полумраке фонарного света. На башенке причудливого здания кукольного театра пробило девять вечера. Ни души кругом!

Вдруг Иван насторожился. Из дальней аллеи раздался звук голосов.

– Подожди-ка меня, – он сунул Василию свой рюкзак и сорвался с места. Через минуту он был там, откуда доносились тревожившие его звуки.

Два крепких гопника стояли над девушкой, сидевшей на снегу. Она показалась Ивану такой маленькой и хрупкой! Из-под съехавшего набок белого берета с помпоном выбились рыжие локоны, нос пуговкой, огромные, полные ужаса серые глаза, веснушки… Кроха крепко прижимала к груди маленький чёрный футляр.

– Не отдам! Ни за что не отдам! – её тоненький голосок дрожал.

Волна нежности захлестнула Ивана, но тут же уступила место негодованию.

– Э, ребята, – окликнул он гопников, – полегче с девушкой!

– Иди, куда шёл, – огрызнулся один из них, – сейчас наш кореш придёт, мало не покажется!

– Нет, кореша мы ждать не будем, – из полумрака аллеи выступил Василий.

Хулиганы, не ожидавшие отпора, уставились на братьев.

– Что, ещё не успели получить, а в глазах уже двоится? – пошутил он, видя их замешательство.

– И правда, двое на двое честнее будет, – Иван грозно наступал на гопников. Те, недолго думая, пустились наутёк.

– Эй, вы куда, – Василий покатился со смеху, – мы даже размяться не успели!

Иван подошёл к девчонке, всё ещё сидевшей на снегу.

– Вставай, – он протянул руку.

Она ухватилась и подтянулась к нему. Да, совсем дюймовочка – рослому Ивану до груди.

– Ты в порядке? – Иван смахнул снег с ближней скамейки и усадил кроху.

– Да, спасибо, – девушка посмотрела на него огромными, полными слёз глазами.

«Ну и смотрит!» – у парня аж дух захватило.

– Зовут-то тебя как, дюймовочка? – ласково спросил он

– Настя, – она впервые робко улыбнулась, – а вас?

– Я Иван, – представился её спаситель, – а это Василий, брат мой.

– Двое из ларца? – рассмеялась Настя.

– Одинаковы с лица, – кивнул Иван, – но только с лица. Он вредный, от него лучше подальше держаться, – поддел он брата.

– От вредного слышу, – парировал Василий, – не верь ему.

– Давай мы тебя домой проводим, – предложил Иван, – время позднее. Далеко живёшь?

– Нет, пару кварталов отсюда, в сторону трамвайной остановки.

– Вот, нам по пути, – улыбнулся Иван, показав за спиной кулак Василию, который попытался вставить своё слово.

И ребята пошли по снегу втроём. Дюймовочка, оттаявшая после испуга, была разговорчива. Иван охотно поддерживал беседу.

Оказалось, что Настя живёт с бабушкой, родители её работают в оркестре в Буэнос-Айресе, и что в футляре серебряная дедушкина флейта, на которой теперь играет она сама, и что все в её семье музыканты.

Узнав, что братья – спортсмены, Настя удивлённо сказала:

– Спорт – это же как другая планета! А где учат на спортсменов?

– В бассейне – отозвался Василий, – а вообще, на спортивном факультете универа.

– Ваня сказал, вам по семнадцать только исполнилось, – недоверчиво прищурилась Настя.

– Ага, некогда нам было в школе сидеть, – объяснил Иван, – в самолётах да аэропортах программа лучше заходит. Год за два – и мы на свободе!

– А так можно?

– В нашем случае было нужно.

– Какие вы молодцы! – восхищённо вздохнула Настя. – Вот мы и пришли.

Василий слегка отстал, а Иван довёл её до подъезда.

– Часто так поздно ходишь?

– Когда как, – пожала плечами Настя, – мы сцену в колледже делим.

– А мы воду, – улыбнулся Иван, – давай твой номер запишу. Созвонимся, встречу, а то ходят тут всякие!

Всю дорогу Василий возмущённо ворчал, что крюк вышел на целый час, что желания надо загадывать осторожнее, и что зачёт в пролёте.

– Ну что ты, как старый дед, – ласково осадил его брат, – не впервой. Ты прочитаешь пять тем с начала, я – с конца. В случае чего, билетами поменяемся.

Глава 3

Федька с Антохой, местная шпана, караулили заказчика на парковке. Был поздний вечер, машин здесь почти не осталось. В дальнем углу поблёскивала в свете фонаря красавица ауди чёрного цвета.

– Слышь, Федька, чтоб я так жил, – мечтательно проговорил Антоха, – мало того, что тачка крутая, так ещё и моет каждый день!

– Я бы такую не то что мыл, языком бы вылизывал, – смачно сплюнул в сугроб Федька. – Пусть что хочет делает, только пускай деньги отдаст.

Антоха зябко передёрнул плечами.

– Федька, давай ты говори.

– А ты чего? – огрызнулся тот. – Струсил?

– Не, ну ты лучше можешь, – неумело попытался льстить напарник.

– Явились? – раздалось у них за спиной.

Оба вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял молодой человек в чёрном пальто, с чёрным скрипичным футляром в руке. Он язвительно улыбался, рассматривая их левым глазом. Правая половина лица скрывалась за длинной прядью тёмных волос. Маленький и хрупкий, он странным образом приводил хулиганов в трепет.

– Что скажете? – от его тона бывалым хулиганам стало не по себе.

– Заславский, ты, это, – неуверенно начал Федька, – деньги за вчерашнее гони.

– За вчерашнее? – вкрадчиво, почти ласково спросил молодой человек, и у приятелей похолодело внутри.

– Дело сделано, – не сдавался Антоха.

– Сделано? – переспросил заказчик, словно вдавливая приятелей в снег. – Вам что было велено?

Слегка отошедший от испуга Федька проблеял:

– Пугнуть.

– И?

– Так мы и пугнули.

– Дальше?

– Чёрт их знает, откуда эти двое взялись!

– Ну и?

Приятели стояли, опустив глаза.

– Позвольте напомнить, – продолжал мурлыкать Заславский так, что им хотелось поскорее провалиться сквозь землю, – вы должны были дождаться меня. Дождались?

Федька помотал головой.

– Струсили, – заключил Заславский. Он помолчал и добавил: – Валентин Маркович будет разочарован.

– Ты, это, – полузадушенным голосом проговорил Антоха, – Косарю не говори только!

– Ещё раз хоть одного из вас увижу, не отмажетесь! – хлопнула дверь машины, коротко рыкнул двигатель, и Заславский исчез так же внезапно, как появился.

Хулиганы остались на заснеженной парковке.

– Ну его к чертям вместе с деньгами, – наконец проворчал Федька. – Уж лучше к Косарю на разбор попасть, чем с этим хмырём дело иметь!

– Ага, – понуро согласился Антоха.

Вылетев с парковки, Заславский поехал медленнее. Давно он так не злился. Всё в его жизни было сносно до нынешнего сентября. А в сентябре в колледже появилась Анастасия Панкратова.

И что в ней такого? Заславский бесконечно задавал себе этот вопрос, но интеллект, его пожизненный спасательный круг, не находил ответа. Когда он впервые увидел Настю в толпе первокурсников, у него заныли кончики пальцев. Безумно захотелось получить её в руки и владеть, владеть виртуозно, как скрипкой. Он не помнил, чтоб скрипка его не слушалась, а Настя была живой, непредсказуемой, постоянно ускользающей. Молодой скрипач избегал людей, а Настя всеми силами – его.

Заславский всегда не понимал и презирал людей. В детстве не было худшего наказания, чем появление человека в поле зрения. Ребёнок мог часами выстраивать свой порядок вещей, пытаясь установить хотя бы подобие контроля над окружающим миром. И только он обретал покой, люди безжалостно разрушали его, выбивая почву из-под ног. Ещё хуже было, когда его пытались одеть или накормить. Действия рождали ощущения, а ощущения разрывали изнутри. Ничего не оставалось, как бесконечно кричать.

Пытаясь унять его истошный крик, одна из нянь додумалась ему читать. Какое же облегчение он испытал, когда в куче чёрненьких значков под картинками стал видеть закономерности! Чтение стало сначала интереснейшей головоломкой, а потом, когда он разгадал её, любимым занятием. Раздражали только бившие по глазам рисунки, которыми изобиловали его книги. Тогда он стал замазывать их чёрным маркером. Разумеется, за это попадало, как и за вырывание ненужных страниц.

Битва с чтением закончилась тогда, когда ему попались книги для взрослых. Картинки там встречались редко, текста было много, новых слов тоже. Вскоре он понял, что с книгой куда интереснее, чем с ужасно примитивными няньками.

Говорить с людьми он не видел надобности, и лет с трёх его начали водить по врачам и логопедам. Те назначали лекарства и процедуры, но безрезультатно. Наконец ребёнку это надоело. Ближе к четырём годам он выдал родителям на одном дыхании «На смерть поэта» Лермонтова, был зачислен в гении и из позора превратился в гордость.

Если бы его оставили в покое! Но сокровище надо было предъявить миру. В жизни появился детский сад. Частный. С индивидуальным подходом. С идеальным окружением, по мнению родителей…

Их попросили больше не появляться через месяц. Ребёнок игнорировал взрослых, был агрессивен с детьми, не признавал правил. Тогда впервые и появилось в их жизни слово «психиатр».

Больше всего это взбесило отца. Эрнест Заславский, владелец крупного машиностроительного бизнеса, женившись в четвёртый раз, обрёл долгожданного наследника. И тут такой поворот! Он безумно боялся огласки и решил действовать наверняка.

Жизнь сына серьёзно осложнилась. Отец искренне полагал, что ребёнку не хватает «твёрдой руки». Мальчишку спас недюжинный интеллект. После первых же побоев он выстроил стратегию поведения – избегание. Но одно дело знать, а другое – делать. Получилось не сразу. Примириться с едой, одеждой, красками, звуками, людьми он не мог физически – они были до боли невыносимы.

Объяснить происходящее кому-то – дохлый номер. Во-первых, его никто не слушал. Во-вторых, слова были ещё более странными, чем люди. Он знал их столько, что казалось, им не хватает места в голове, но уложить их в связные цепочки, как в книгах, получалось плохо. Памятью он обладал фотографической и мог долго и безошибочно пересказывать прочитанное. Собственная же речь была односложной и бедной, а уж о себе он и вовсе предпочитал молчать. Может ли быть по-другому, он не знал.

Однако отец кое-чего достиг. Сын перестал закатывать истерики и кричать без видимого повода. Он ушёл внутрь себя, снова почти замолчал. Напряжение от контакта с миром требовало выхода, и он стал царапать себя до крови, а когда стало попадать и за это, научился мусолить в пальцах мелкие предметы, размалывая их чуть не в порошок и стирая до мозолей подушечки.

Однажды он услышал игру на фортепиано. Счастливая догадка поразила его. Звук, который так досаждал ему, можно контролировать! Позволить ему быть или не быть, добавить громкости или приглушить, ускорить или замедлить. Звуком можно обладать и делать с ним всё, что заблагорассудится!

– Хочу так же! – заявил он матери.

Анжелика, его мать, была на двадцать пять лет моложе отца. Ребёнком интересовалась постольку, поскольку могла называться матерью наследника отцовских миллионов и пользоваться ими неограниченно. Умом не блистала, эмоциями же просто фонтанировала.

Сын быстро стал избегать её. Никакой ценной информации от неё получить не удавалось, а её хохот, восторженное закатывание глаз, горькие рыдания, безумные объятия и тисканье с поцелуями наводили на него настоящий ужас. Проще было вынести отца в гневе, чем её непредсказуемые вспышки радости, любви или горя.

Поняв, что сын интересуется музыкой, Анжелика пронзительно взвизгнула и зааплодировала так, что ребёнок зажал уши ладонями. Так в неполных пять юный Заславский оказался в спецшколе при музыкальном колледже. Там обнаружили абсолютный слух, и в руки ему попала скрипка.

На первом же занятии его ожидало разочарование. Пожилая преподавательница раскрыла перед ним ноты с картинками.

– Нет! – вскрикнул он.

– Что нет? – удивилась учительница.

– Рисунки! Не хочу!

– Ах, рисунки! Что же, будешь хорошо заниматься, быстрее станем играть без них, – она наугад взяла со стола ноты и показала ему. – Смотри, шестьдесят страниц и ни одной картинки.

Скрипка стала его спасением. «Ребёнок занимается!» – и никто не войдёт к нему в комнату. Струны были прочнее любой мелочёвки, рассыпавшейся ранее в его пальцах. Он часами пилил гаммы и упражнения, поражая дотошностью и невероятно совершенной интонацией свою учительницу. Фальшь причиняла физическую боль. Он же себе не враг!

Им начали восхищаться. Впервые в жизни. Притом восхищаться на расстоянии. Поначалу он плохо переносил аплодисменты, от них безумно болела голова. Он спасался, расчёсывая кожу под волосами до крови. Но постепенно восторги слушателей стали частью его жизни, и юный скрипач смирился.

Анжелика была счастлива. Гениальный ребёнок очень помогал ей. Отношения с мужем не ладились, и в каждой ссоре она напоминала ему о своих заслугах в воспитании сына.

Зато старший Заславский восторга не испытывал. Музыкант, пусть даже гениальный, в его планы не входил. Ему был нужен менеджер, а сын рос нелюдимым и замкнутым. Ни внешности, ни полагавшейся по происхождению харизмы.

Однажды он поделился своей бедой со старым другом. В девяностых они вместе начинали. Валентин Маркович Косаревский в то время контролировал все местные банды, крышевал старшего Заславского и пользовался в преступной среде непререкаемым авторитетом.

– Знаешь, Эрнест, – сказал он задумчиво, выслушав друга, – с ребёнком так нельзя.

Когда Косаревский произносил слово «нельзя», казалось, даже камни слушались.

– А делать-то что, Валентин? – взмолился Заславский.

– Он талант, а талант нужно беречь, – назидательно продолжал Косаревский. – Сколько ему сейчас?

– Двенадцать.

– Обладатель гран-при международных конкурсов? Далеко пойдёт. А насчёт харизмы не верю. Её ведь выращивать нужно, мой дорогой.

Валентин Маркович помолчал и предложил:

– Гони-ка ты Анжелку в шею. Если надо, ребят дам. Не уберётся – сами аккуратно уберём. Для «пожить» всегда найдёшь, мало ли их? А парня отправишь ко мне на выходные.

Именно Валентин Маркович объяснил молодому Заславскому, как жить рядом с людьми. Начался многолетний эксперимент, когда подросток изучал людей, их реакции на те или иные ситуации и события, учился имитировать эмоции, которых у него от природы не было. В это время он открыл для себя силу улыбки. До этого он никогда не улыбался, а сейчас осознал, как презрительная ухмылка разгружает мозг, который от такой непривычной работы кипел.

Одна беда – заставить притворяться скрипку он не мог. Время шло, техника совершенствовалась, а души в его музыке не было. После нескольких неудачных выступлений Косаревский понял, что со скрипкой парню пора завязывать, благо учиться оставалось полтора года.

Валентин Маркович с удовольствием слушал игру своего подопечного, восхищался его холодным умом, феноменальной памятью и абсолютной бессердечностью. Эрнест родил наследника не себе, а своему старому другу. Косарь и посоветовал молодому человеку, что делать, чтоб очаровать Настю. По плану два хулигана должны были напасть на девушку и хорошенько напугать. В это время появлялся Заславский, разгонял шпану, спасал испуганную девчонку, чем и очаровывал её до глубины души.

Сначала всё шло хорошо. Хулиганы получили задание и задаток, напали и напугали. Но героя опередили братья Родионовы. Заславский наблюдал из своего укрытия за удаляющейся троицей. Он понимал, что очаровал Настю другой, и битва проиграна.

В тот вечер подопечный впервые за долгое время явился к Косарю с потёками крови на лице. Тот сразу понял, в чём дело.

– Опять утешался? – с сочувствием просил он, вынимая из ящика стола флакон с перекисью водорода. – Не стоило, сынок. Подумаешь, другую найдёшь.

Заславский размазывал по лицу кровь с пеной перекиси и понимал, что другая ему не нужна. Мир всё время расставлял вокруг красные флажки, но он научился мастерски лавировать между ними. И вот перед ним вспыхнул очередной. Нет, не флажок, а целое знамя, заливая всё вокруг, как кровь лицо. И как это обогнуть, Заславский не знал.

Глава 4

Зима катилась к новогодним праздникам. Город украсился огнями и ёлками. Мороз день ото дня крепчал, сугробы росли, сквозь серебристую дымку проглядывало солнце. На дорогах, в магазинах и головах царила суета.

Как-то днём Иван ждал Настю на крыльце колледжа. Они планировали пообедать вместе. Девушка задерживалась, телефон зависал от холода, и ему пришлось наслаждаться происходящим вокруг. Неподалёку стоял скромно одетый парень и поглядывал то на часы, то на него. Иван насторожился.

Наконец незнакомец решился и подошёл.

– Привет, – поздоровался он, протягивая руку. – Я Павел.

– Иван, – он ответил на рукопожатие и озадаченно посмотрел на собеседника.

– Настю ждёшь?

– Да, – Иван ещё больше насторожился.

– Мы с ней договорились встретиться, – слегка смутился Павел, – а её всё нет. Ты не подумай чего, просто, если можно, передай ей это. – Он протянул Ивану две тетради и огромную шоколадку в яркой обёртке.

– А это что? – Иван был в замешательстве.

– Она знает, – улыбнулся новый знакомый. – Не смогу её дождаться, занятие. Спасибо!

Павел скрылся в здании. Вскоре из дверей появилась Настя. Увидев Ивана, она заулыбалась.

– Привет! Прости, пришлось задержаться.

Странная встреча слегка испортила парню настроение, но не улыбнуться Насте в ответ он не мог.

– Привет! Вот, это тебе передали, – Иван протянул ей тетради с шоколадкой.

– Ну разбойник! – сердито притопнула Настя, глядя на презент. – Сколько раз я ему говорила, чтоб без глупостей!

– А можно объяснить, что в конце концов происходит? – Ивану было не по себе.

– Вань, – Настя ласково посмотрела ему в глаза снизу вверх, – ты меня ревнуешь? – в её голосе слышался восторг.

– Ну, да, – нехотя признал он. От осознания возможной конкуренции, от неизвестности, от этого взгляда внутри него всё полыхало, несмотря на мороз.

– Ванечка, давай в тепло зайдём, ты уже замёрз тут. Я тебе всё объясню.

Отстояв длинную очередь, они устроились за столиком ближайшего кафе.

– В общем, – начала Настя, – это мой сокурсник Пашка Артамонов. Он саксофонист. Очень талантливый. Летом у него умерла мама. А отца у них давно нет. И сейчас он поднимает сестру и брата. Чтобы заработать, берёт детишек из спецшколы на репетиторство, уроки с ними делает по специальности. А ещё играет в ресторанах, на свадьбах, на похоронах…

– На похоронах?

– Ну да, – кивнула Настя, – везде, где живая музыка нужна. Так вот, из-за работы он пропускает занятия. И, как назло, почти не бывает на сольфеджио. А преподаватель там зверствует…

– Ну и ты…

– Да, я ему помогаю.

– Списывать даёшь? – догадался Иван.

– Нет, – возразила Настя, – списывать бесполезно. На экзамене этого сделать не удастся. Надо хоть чуть-чуть понимать. Я образцы для решения заданий пишу, а он делает и сдаёт сначала мне, потом преподавателю. Думаю, семестр на тройку вытянем.

– Ну ты молодец, – его восхищению не было предела. Перед ним сидела уже не беззащитная дюймовочка, а уверенная дама-преподаватель.

– Да ладно, не я одна, у него много друзей. Мы не знали сначала, Пашка же молчит как партизан. И ужасно упрямый. А потом Ханна Пак, наша первая скрипка, увидела его в ресторанах несколько вечеров подряд.

– Тоже там играет, – кивнул Иван.

– Нет, что ты! – махнула рукой Настя. – У неё надобности нет, да и родители не разрешат. Просто много праздников у корейской диаспоры случилось рядом, они отмечали… Тут Павел и попался. Мы сначала деньгами помочь хотели, да не берёт он. Вот и придумали, кто что может. Я сольфеджио с ним тяну, Ханна с его сестрой по специальности занимается, чтоб ей летом наверняка поступить. Макс с ними раз в неделю играет, как концертмейстер. Стрижевскому на скидку собираем.

– На какую скидку?

– Понимаешь, у сестры Павла скрипка плохонькая, поменять надо. А Стрижевский – наш заведующий струнным отделением – занимается реставрацией старых инструментов. И сейчас у него есть очень классный вариант. Он пошёл уже навстречу: прежнюю у них берёт в счёт оплаты, скидывает десять процентов и ждать согласен, пока Пашка остаток соберёт, но время идёт. К новой скрипке до экзамена ещё привыкнуть нужно.

– И вы решили…

– Ага, – озорно улыбнулась Настя, – мы договорились, что Стрижевский увеличит скидку, а разницу мы соберём!

– Дружные вы какие! – восхищённо выдохнул Иван. – И что-то мне подсказывает, что во главе всего этого фея с флейтой.

– Ну как сказать… – Настя скромно опустила глаза.

– А можно с вами?

– Конечно! – она захлопала в ладоши. – Вот здорово будет! Только Пашке не говори.

– Обижаешь! Разумеется, ни слова, – серьёзно ответил Иван.

***

Новогодний концерт в колледже прошёл с аншлагом. Настя притащила Ивана в первый ряд, и он наконец-то увидел всю банду любимой в деле. Аккуратную, как фарфоровая куколка, Ханну, Павла с его саксофоном, пианиста Макса и, разумеется, саму Настю, которую со сцены он ещё не слышал.

Иван звал с собой брата, но Василий на него дулся и не пошёл.

В деловом стиле братья почти не одевались. Сегодня же Иван вытащил из недр гардероба костюм со школьного выпускного с белой рубашкой и галстуком. Непривычную одежду нужно было не только привести в порядок и надеть, но и адаптироваться к ней.

Пока Иван собирался, Василий лежал на диване и ворчливо комментировал происходящее:

– Ишь, вырядился! Да красавец, красавец уже. Гляди, музыкантши на части порвут. Не дождусь я родного брата обратно. Как жить-то буду-у-у!

– Васька, прекрати! – в конце концов огрызнулся Иван. – А то стукну! Звали – надо было идти! А теперь сиди дома.

Щёлкнул замок входной двери. Марина вернулась пораньше. Она окинула комнату взглядом.

– Ваня, какой ты красивый сегодня! Куда собрался?

– На концерт пригласили, – важно ответил Иван, в очередной раз поправляя галстук.

– Ага, видишь, меломаном стал, – проворчал Василий, – крышу от чувств снесло.

– Васенька, – мама присела на край дивана и ласково посмотрела на сына, – чувства – это прекрасно, музыка облагораживает, а дразниться некрасиво. Ваня, ты с Настей сегодня? Праздники впереди – хороший повод нам познакомиться.

– Я подумаю, – откликнулся Иван уже с порога.

Когда за братом закрылась дверь, Василий уселся на диване, обняв подушку. Он угрюмо посмотрел на мать и вздохнул:

– Мы его теряем…

– Да что ты, – рассмеялась Марина, – всё так страшно? А тебя не звали?

– Да ну их! Обедать с Настькой, гулять – тоже, в кино – опять с ней. Там он снова с ней будет. А как же я?

– Вот и познакомился бы с кем-нибудь.

– Ненадёжные они все какие-то, – буркнул Василий, – я из-за них брата потерял. Вот есть среди девчонок хоть одна, чтоб не только глазами хлопать, а чтоб… ну чтобы… хоть в разведку с ней?!

Марина пристально поглядела на сына. Василий поймал её взгляд. Именно так мать смотрела на них с Иваном, когда малышами они замышляли очередную выходку.

– Знаешь, – медленно проговорила она после долгого молчания, – для тебя, я полагаю, найдётся. Именно такая, как ты хочешь.

***

Из зала концерт переместился в холл. И уж тут-то расшалились и студенты, и преподаватели. Классика уступила место джазу и популярным мелодиям, начались танцы. В какой-то момент Иван оказался рядом с Павлом.

– Как тебе? – спросил Пашка, перекрикивая шум.

– Весело у вас! – похвалил гость.

– А то! Все ж нормальные люди работают, а мы живём, играючи.

Сегодня Павел выглядел королём – смокинг вместо старого свитера, улыбка вместо выражения встревоженной сосредоточенности.

К ним подошёл здоровенный преподаватель, похожий на цыгана – жгучий брюнет с густой бородой и хитрыми тёмными глазами.

– Добрый вечер, друзья мои, – пророкотал он густым басом, слегка грассируя.

– Здравствуйте, Михаил Ефимович! – ответил Пашка за двоих.

– Как инструмент сестрице? Понравился?

– Спасибо, очень!

– Ждём в наших стенах, с нетерпением ждём! – улыбнулся брюнет. – А вы, молодой человек, с какого отделения? Не говорите, я угадаю! С фортепьянного! Я не успел ещё запомнить всех их первокурсников.

– Что вы! – рассмеялся Иван. – С моими руками? – Он раскрыл ладонь, достойную баскетбольного мяча.

– Глупости, – махнул рукой Михаил Ефимович, – такие руки – ценность для пианиста! Знаете, как удобно играть Бетховена?

– Нет, я здесь гость.

– О, великолепно! – преподаватель хлопнул Ивана по плечу. – Как вам концерт?

– Впечатляет!

– Милости просим, друг мой, у нас регулярно бывают выступления. Приходите!

– Благодарю, непременно!

Михаил Ефимович откланялся. Пашка расхохотался во весь голос.

– Ну, Иван, ты даёшь! Просто мастер светской беседы!

– Что за дядька?

– Это Стрижевский, заведующий струнным отделением, – пояснил Пашка.

– Красавец! – восхитился Иван. – Ему бы красную рубаху да серьгу в ухо. Кого он посоветовал мне играть?

– Бетховена.

– Запомню!

– Ага. Смотри, он сейчас сам играть будет!

Стрижевский со скрипкой был великолепен. Когда отзвучал огненный «Чардаш», Иван вдруг вспомнил, что давно не видел Настю. Он поделился своим беспокойством с Павлом.

– Сейчас девчонок спросим, – Пашка помахал рукой пробегающей мимо Ханне.

Та задумалась.

– Переодеваться убежала, но давно…

– А если давно, то уже готова, скорее всего. Давайте её у лестницы подождём и рванём гулять, – предложил Пашка.

– Классная идея, – кивнула Ханна. – Макс, ты с нами?

Ребята стояли в слабо освещённом коридоре у лестницы. На этажах было темно и тихо.

– И чего она там копается? – проворчал Макс.

– Успеешь, – усмехнулся Пашка.

Вдруг Ханна насторожилась.

– Парни, вы ничего не слышите?

– В холле веселятся, – пожал плечами Иван.

– Нет, это не в холле. – Ханна осторожно, как кошка начала красться по лестнице на слышный только ей звук, ребята за ней.

После первого пролёта Иван аккуратно отодвинул девушку в сторону и рванул вперёд через три ступеньки. Он не понимал, что слышит, но какая-то тревога гнала его в направлении звука. Ребята здорово отстали. На площадке третьего этажа в свете фонаря, проникавшем из окна, Иван увидел такое, что ярость залила всё его существо.

Настя стояла в полумраке, прижавшись спиной к стене. На лице застыло выражение ужаса, по цвету оно почти слилось с воротом белого свитера, губы бесшумно шевелились. Казалось, она перестала дышать. А напротив девушки, спиной к Ивану стоял небольшого роста парень в чёрном. Его лица не было видно. Зато руки… Пальцы, тонкие, длинные, очень подвижные, будто щупальца инопланетного существа, скользили по волосам и лицу Насти, словно сканируя поверхность её тела. И такое ощущение восторга шло от его тёмной фигуры!

Иван одним прыжком преодолел оставшиеся ступеньки и, схватив парня за шиворот, поднял на уровень своего лица, как нашкодившего кота.

– Ах ты, дрянь! – прорычал он, занося кулак для удара. На считаные доли секунды их взгляды пересеклись, и у Настиного спасителя похолодело внутри. Как будто преисподняя всей своей глубиной посмотрела на него.

– Ваня, нет! – услышал он слабый шёпот любимой.

В тот же миг площадка осветилась тремя фонариками мобильников. Подоспели ребята, ослепив Ивана и его жертву.

– Глядите, Э-э-Заславский! – воскликнул Макс.

– Вань, отпусти его, – Ханна наблюдала за происходящим, скрестив руки на груди, – задушишь. Хотя туда ему и дорога!

Иван брезгливо, как таракана, отбросил Заславского в сторону. Тот почти бесшумно шлёпнулся на пол.

– Скажи девчонкам спасибо, что живой! – Иван победно возвышался над противником. – Если ещё раз протянешь клешни, – он сжал кулак и поднёс к лицу Заславского, – пеняй на себя!

Разделавшись с противником, он бросился к Насте и сгрёб её в охапку.

– Он так тихо подкрался… я заметила только… только когда оказалась с ним… нос к носу, – всхлипывала Настя.

– Я здесь, здесь, – приговаривал Иван, – больше не сунется, побоится!

Девушка бесшумно плакала у него на груди. Пашка сделал знак друзьям.

– Вань, мы внизу, – сказал он, тронув приятеля за плечо. Тот кивнул.

Сидя на нижней ступеньке лестницы, ребята обсуждали произошедшее.

– Ай да Ханна, ай да первая скрипка! – похвалил Макс. – Если бы ты не прислушалась…

– Это называется карма скрипача, – вздохнула Ханна, – слышать всё на свете. Вы даже не представляете, как бесит расстроенный рояль. А уж соседи в многоквартирном доме… Ванька просто молодец! Расцеловать его готова.

– Э, полегче, – напомнил Пашка, – он занят! Зато мы с Максом свободны.

– Вредный ты! – надулась Ханна. – Вас-то Заславский кого за год, кого за два достал, а я его тринадцать лет знаю! Одних дуэтов с ним сколько сыграно!

– Что же делать, если по уровню тебе больше никто не подходит? – пожал плечами Макс. – Придётся терпеть.

– Недолго осталось, – кивнула она. – Когда вдвоём на сцене, хоть отодвинуться подальше можно. А в оркестре куда деваться? Прямо в затылок мне дышит, брр!

– Кстати, об оркестре, – задумался Пашка, – Ханна, не отпускай Настю одну, у вас репетиции поздно заканчиваются. Иван не всегда может её встретить. Хоть толпой с девчонками пусть идёт. Боюсь, Заславский так просто не отступится. Если Ванька этого паразита покалечит… Лучше не провоцировать, сами понимаете.

– Не вопрос, – согласилась Ханна, – меня отец встречает, будем до самого подъезда доставлять. Молодец, что подсказал.

– Везёт же Ваньке, – мечтательно произнёс Макс, – вот взять и не задумываясь врезать, если есть причина. А мне всё детство твердили: «Руки береги!» – теперь рефлекс этот дурацкий…

– Пнёшь, если надо будет, – поддразнил его Пашка, – тоже результативно бывает.

Глава 5

Когда ребята впятером вышли на улицу, полетел лёгкий снежок. Погода постепенно смягчалась. Вокруг стало совсем по-новогоднему. Они дошли до площади, пофотографировались у ёлки, спустились к набережной и пошли вдоль старинной кованой ограды в рассеянном жёлтом свете фонарей.

Чуть впереди шагала Ханна, закинув футляр со скрипкой за спину, как колчан со стрелами. Следом шёл Иван и крепко держал за руку Настю, которая уже отошла от происшествия, щебетала и улыбалась. Замыкали шествие Макс с Павлом.

– Ребята, – вдруг остановился Иван, – Заславский. Фамилия какая-то знакомая. Откуда?

– Так это нашего местного толстосума отпрыск, – ответил Макс. – У нас для него и дразнилка есть: Э-э-Заславский! Злит его несказанно!

– Почему злит?

– Он Эрик Эрнестович, – пояснил Макс, – редко встретишь такие инициалы. Вот наши острословы и постарались.

– У него не только инициалы редкие, – заметила Ханна, – финансовые возможности тоже. Ты не смотри, что он выглядит замухрышкой, у него один смычок стоит, как роллс-ройс, про скрипку и говорить нечего.

– А классно ты его! – восхитился Макс.

– Одного понять не могу, – задумался Иван, – взрослый вроде парень, а лёгкий, как стручок. В чём только душа держится.

– И при этом бешеная энергия, – добавила Ханна, – играть может часами. Сама наблюдала. Я его с пяти лет помню. Ни разу не видела, чтоб он ел что-нибудь. Странный, слов нет.

На ближайшей автобусной остановке они проводили домой Макса. У крупного офисного центра посадили в отцовскую машину Ханну. Пашка попрощался у поворота в Настин двор. Иван остался с любимой наедине.

– Давай до квартиры тебя доведу, – предложил он. Обычно ребята расставались у подъезда.

– Хорошо, – согласилась Настя, – мне до сих пор страшно.

Иван обнял её.

– Понимаю. Но и он здорово испугался, не полезет больше.

– Вань, ты только бабушке не показывайся, – попросила девушка, – не хочу её волновать.

– Как скажешь, – кивнул он.

Когда Иван вышел на улицу, из темноты показался Пашка.

– О, ты всё ещё здесь?

– Знаешь, Вань, не стоит тебе сейчас идти одному.

– Это ещё почему?

– Заславский очень злопамятный. Может гадость какую-нибудь устроить.

– Пусть только попробует. Пожалеет. Хотя вдвоём веселее.

Ребята пошли вниз по центральной улице к трамвайной линии.

– Хорошо, что ты нашёл сегодня время, – сказал Иван. – Давно тебя не видно было.

– Работы перед Новым годом полно, – согласился Павел, – у всех же праздники, корпоративы. А сегодня Капитоныч мне выходной дал. Они в клубе для взрослых играют.

– Для взрослых?

– Ну да, восемнадцать плюс, – пояснил Пашка. – Не рискнул он меня туда брать. Боится, что конкуренты на него донесут куда следует.

– За что донесут? – не понял Иван.

– Мне же нет восемнадцати, – объяснил Пашка, – мне и в ресторанах по закону не место. Капитоныч меня даже угощаться со всеми не пускает. Долю мою в пакет, и меня с пакетом за дверь. Я же всё что можно нарушаю.

– Нарушаешь?

– За полночь по городу без взрослых перемещаюсь, например, – Пашка вздохнул. – А чтоб не поймали, велено мне, как аристократу, на такси ездить. Один раз не послушался – еле от полиции ушёл. Капитоныч узнал – я думал, он меня убьёт. Теперь сам мне машину вызывает, чтоб я экономить не вздумал.

– А этот твой Капитоныч кто такой?

– Можно сказать, мой художественный руководитель, – Павел улыбнулся, – классный мужик. Он в колледже совмещает, чтоб официальный доход иметь. Меня на вступительных экзаменах услышал и сразу работу предложил. Правда, не до того было, мама в больнице лежала. Мы с Аринкой с ней по очереди сидели. А как умерла, пригодилось предложение, – он замолчал на пару минут.

Иван ничего не спрашивал, поражённый его словами.

– Сначала не очень шло. А потом освоился. С похоронами в первый же раз фиаско вышло. Мамы не стало в июле, а играть пришлось уже в августе. Горло перехватило – двух нот связать не могу. Нет дыхания, и хоть плачь! Думал, вышвырнет меня Капитоныч. А он ничего. Своими таблетками со мной поделился. Ему выписали, когда у него жена погибла. После них эмоций никаких, зато дыхалка как заводская труба.

– И ты постоянно принимаешь? – ужаснулся Иван.

– Нет, – помотал головой Пашка, – трëх-четырëх раз хватило. – Знаешь, я сначала так злился, что мама умерла. А стал часто на похоронах бывать – понял, что это никого не минует. Хоть раз в жизни близкого человека хоронить придëтся. И легче стало, даже странно.

Они молча шли по сверкающей новогодними огнями центральной улице. Из окон домов лился тëплый свет, было тихо и торжественно вокруг.

– Я люблю ходить вечером по улицам, – признался Пашка. – Чувствуешь, что за окнами люди, и у них всë хорошо.

– Не у всех, наверное, – усомнился Иван.

– Если они дома, значит, уже отлично, – Павел вздохнул. – Не всем так везëт. Я каждый раз, когда возвращаюсь, боюсь кого-то недосчитаться.

– Что так?

– Официальным опекуном у нас двоюродная тëтка. Мы боялись, что в интернат Аришку и Димку отправят. Она нас пожалела, оформила опеку. Только ей не до того – живëм сами, как придëтся. Зато вместе. Мне ещё больше года лавировать до совершеннолетия. Ни одного дня рождения с детства не ждал так, как этого. Лучший подарок – перестать дрожать и прятаться. За Арину я уже не боюсь. Она девять классов заканчивает, в колледж поступит, еë не заберут. А вот Димка…

– Маленький ещё?

– Двенадцать. Ему тяжелее всех пришлось. Он неделю после похорон молчал. Мы так испугались! Сейчас учёбу забросил. Пока мама болела, за ним сестра следила. Уроки помогала делать. А сейчас заладил: «Ты мне не мать!» Аришка плачет из-за этого. А я его совсем не вижу. Прихожу – он спит уже. Разве что утром минут тридцать, и то не каждый день. А что за это время сделаешь? Отругать можно. Только это не помогает. Влипнет в какую-нибудь историю – отберут его у нас.

– Да уж… А на чëм он играет?

– Ни на чëм, – Пашка вздохнул, – учился на фортепиано два года и бросил. Мама тогда впервые надолго в больницу попала. Мне было, как ему сейчас. Он перестал в музыкалку ходить, а я узнал, только когда отчислили… На гитаре тренькает понемногу.

Иван слушал Пашку и будто наяву видел, как он удирает по сугробам от полицейских с саксофоном в футляре наперевес, как строчит где-то в перерывах на коленке домашние задания, как кроит свой копеечный доход, постоянно опасаясь за сестру и брата.

А у него самого – крепко стоящие на ногах родители, полный комфорт во всëм, никакого страха. А неприятности – семечки по сравнению с тем, что приходится переживать Павлу. И Васька всегда рядом, никуда не денется.

Потом ему вспомнился сегодняшний вечер, Павел в смокинге, с саксофоном и его музыка, полная такой радости и жажды жизни, что ком подкатил к горлу. Чем же ему помочь? Денег дать – не возьмёт, ещё и обидится.

И тут Ивана осенило.

– Пашка, а плавать твой Димка умеет?

Павел озадаченно посмотрел на него.

– Не уверен. Хотя… наверное, умеет. Мы в деревню ездили к родственникам на лето, когда маленькие были. Там речка. Он со всеми плескался, не утонул, значит, умеет.

Иван внутренне хохотнул от такого определения, но оно давало некоторые шансы.

– Приводи его в спортивный бассейн числа третьего-четвëртого января. Сможешь?

– Это в тот, который недавно открылся?

Иван кивнул.

– Ты прости, конечно, – замялся Пашка, – но я платить не потяну.

– И не надо, – Иван включил фантазию на полную катушку. – Мне педагогическая практика нужна. Я буду из него спортсмена делать, а он из меня – тренера. Обоюдная польза.

– А снаряжение?

– Найду. У меня с прошлых лет куча лежит. Девать некуда. Ты пацана, главное, тащи. Спорт, знаешь, затягивает. На дурь ни сил, ни времени не останется. И товарищей себе найдëт таких, за которыми тянуться хочется. Пару дипломов с соревнований принесëт. Опеке покажешь, если придираться станут. Они кружки-секции любят.

– Тебе бы в рекламе работать. Не захочешь, а придёшь, – усмехнулся Пашка. – Постараюсь привести.

Ребята не заметили, как дошли до трамвайной остановки.

– Мой идëт, – Пашка прибавил ходу, вскочил на подножку, махнул Ивану рукой. – Спасибо, позвоню ближе к делу. С наступающим тебя!

– С наступающим! – Иван проводил взглядом трамвай, перешëл на свою сторону. Стоя на остановке, он вспоминал сегодняшний вечер – Настю, ребят-музыкантов, неожиданную стычку с Заславским, прогулку по заснеженному предпраздничному городу, разговор с Павлом, своë предложение и его согласие. Сердечный порыв – это, конечно, хорошо, но подготовка предстояла серьëзная.

Иван тихо вошёл в квартиру. Он полагал, что все уже спят, однако на кухне горел свет. Брат сидел у обеденного стола и смотрел на планшете кино.

– Привет, не спишь? – удивился Иван.

– Нет, – Василий потянулся и зевнул, – жду загулявшего братца. Как прошло?

– Просто супер! – Иван повесил пиджак на спинку стула и устроился рядом. – Классные ребята, умеют жизни радоваться.

– И боевые, – дополнил брат. – Кто это тебя так?

– Где? – удивился Иван и глянул в тëмный экран планшета. От виска до подбородка тянулась глубокая царапина с потёками крови и воспалёнными краями.

Заметив его замешательство, Василий задал наводящий вопрос:

– За Настю дрался?

– Ну не то чтобы дрался, скорее, жëстко разговаривал. Я даже не заметил. И когда он успел?

– Говорят, некоторые насекомые жертве сначала впрыскивают обезболивающее, чтоб не заметила нападения и не сбежала раньше времени.

– Насекомое, – Иван передёрнул плечами, – что-то в этом есть…

Братья помолчали.

– Васька, как думаешь, Петрович, если очень попросить, меня на детскую группу тренером поставит?

– Твоя цель – удивлять меня весь вечер. Работу ищешь, жениться надумал?

– Да ну тебя! – отмахнулся Иван. – Тренером хочу попробовать.

– Ох, неймётся тебе, – скептически заметил Василий. – Ночевать в бассейне будешь? Да и рановато тебе на тренерскую. Хотя попытка не пытка, спроси. Да поторопись, праздники на носу.

Глава 6

На следующий день перед тренировкой Иван поймал Петровича в холле спорткомплекса. Выслушав просьбу подопечного, тот тяжело вздохнул:

– Хорошая идея, Родионов, и весьма кстати. Сабрина уходит на больничный, потом в декрет. Еë разбойники остаются без присмотра. Там такая группа, что все тренеры открещиваются. Съедят они тебя. Сам бы взял, но времени нет. Попробуй, если в жизни адреналина не хватает. И да, официально оформить тебя не смогу, жаль… – Петрович почесал в затылке. – Ладно, сделаю на себя. Тебе потом отдам.

– Ух, ещё и заработаю? – восхитился Иван.

Петрович посмотрел на него удивлëнно и назидательно произнëс:

– Родионов, тренерство – это не только бесконечные нервы. Этим ремеслом ещё и кормиться можно, имей в виду. Приступаешь после праздников. Понедельник, среда, пятница с 18:30. Я в это время здесь. Вопросы будут – обращайся. Твоя задача – продержаться до марта. А там практика начнëтся, выпускников на них поставлю всех по очереди, так до лета и дотянем. Всë понятно?

– Понятно, – Иван замялся. – Николай Петрович, а можно я в группу своего приведу?

– Это ещё кого? – насторожился тренер.

– Мальчишку одного к спорту приобщаю. С воспитательной целью.

– Воспитание – дело хорошее, да только они в этой группе как волчата. Загрызут чужого, – вздохнул Петрович. – Бойкий хоть парень-то?

– Как будто да, – неуверенно ответил Иван.

– Ой, смотри, Родионов! – погрозил Петрович. – Сам напросился. И учти, если твои собственные результаты станут хуже, группу заберу. А гонять тебя на время буду каждую тренировку. Вопросы есть?

– Нет.

– Жду на дорожке через пять минут.

***

Первый тренировочный день в году выпал на пятницу. Иван спустился в холл спорткомплекса и сразу увидел Пашку. Рядом с ним стоял мальчишка. «Ну и задохлик!» – пронеслось у новоиспечённого тренера в голове.

Димка напоминал затравленного зверька – угловатый, нескладный, взгляд исподлобья, одежда велика на пару размеров, видимо, с Пашкиного плеча.

Иван специально пригласил их раньше, чтоб до сбора группы взглянуть на новенького.

Когда ребята вышли на бортик бассейна, вездесущий Петрович, заметив Ивана, подошëл к ним.

– Так, орëл, плавать умеешь?

– Угу, – Димка смотрел в пол.

– Давай в воду и покажи. Туда и обратно.

Мальчишка поплыл. Глядя ему вслед, Петрович покачал головой:

– Не создан ты для лëгких путей, Родионов. Ты в курсе, что в этой группе почти все разрядники? Как это чудо будет с ними заниматься?

– Будет, – уверенно сказал Иван. – Очень нужно, чтоб занимался.

– Кому? – ехидно поинтересовался Петрович. – Что-то я у пацана блеска в глазах не заметил. Эх, Родионов, можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить её пить!

– Всë будет, Николай Петрович, – упорствовал Иван.

– Блажен, кто верует, – хохотнул Петрович. – Успехов. Я здесь, если что.

Он вернулся к крайней правой дорожке, где как ракета рассекала воду Вика – гордость Петровича среди девчонок.

Дождавшись запыхавшегося Димку, Иван присел на корточки у бортика.

– Молодец, – похвалил он, понимая, что сто метров для новичка – явно перебор.

Димка вздрогнул от неожиданности и поднял глаза. Абсолютно Пашкины глаза, только в них было столько боли, что у тренера кольнуло в груди.

– Значит так, – продолжал Иван, – сейчас придут ребята из группы. Они занимаются давно. Не гонись за ними сегодня, хорошо?

– Угу, – кивнул мальчишка уже увереннее.

– У них будет своë задание, у тебя – своë.

Шло время. Иван каждый раз, видя Димку в строю перед тренировкой, облегчëнно вздыхал – пришëл-таки. У мальчишки были не только глаза брата, но и упрямство. А уж на похвалу он отзывался, как увядающий цветок на полив. Больших успехов новичок, разумеется, пока не делал, но Иван не терял надежды.

Группа была непростой. Мальчишки дрались, строили друг другу козни на суше и в воде, доводили молодого тренера. Однако тот справлялся. Пытались и новенького травить, но Димка оказался удивительно стойким. На дразнилки не отвечал, пару раз дал сдачи обидчикам. Его не зауважали, но отстали. Петрович с тревогой и интересом наблюдал за происходящим, кое-чего не одобрял, но без просьбы не вмешивался.

Ивану эта нагрузка далась нелегко, и во второй половине февраля он свалился с простудой. Утром градусник неумолимо показывал тридцать девять. Голова отказывалась работать, горло саднило, а из носа лился водопад.

Брат с сожалением посмотрел на него.

– Да… Жалкое зрелище. Лечись!

– Вась, – сипло простонал Иван, засовывая голову под подушку, – у меня тренировка сегодня!

– Какое совпадение! У меня тоже. Не переживай, за двоих проплыву, – утешил его Василий. – Петрович поворчит, но поймëт.

– Нет, группа у меня с половины седьмого вечера, – сокрушался Иван.

– А, разбойники твои, – Василий задумался. – Отменять нельзя, много чести им.

– Нельзя, – согласился Иван.

– Не переживай, я позанимаюсь.

– Спасибо! Я тебе план тренировки скину.

Василий присвистнул.

– Да у тебя всё по-взрослому!

– И, знаешь, – продолжал Иван, – там в группе Артамонов есть. Его видно среди них – задохлик такой. У него отдельные задания. Их тоже скину.

– Да ты, я смотрю, ас! – Василий удивлялся всë больше. – Индивидуальный подход практикуешь?

– Васька, и полегче с ним, ладно?

– Не бойся, не убью, – брат улыбнулся необычно ласково. – Отсыпайся. Из-за этих проходимцев ты и свалился, пусть пеняют на себя.

Когда через неделю Иван вернулся в бассейн, мальчишки ждали его у бортика полным составом.

– Иван Олегович, – они вытолкали вперëд Димку, и тот впервые сказал столько слов за один раз: – Можно Василий Олегович больше не будет с нами заниматься?

– Вот новости! – притворно рассердился Иван. – Чем же это вам Василий Олегович не угодил?

Ребята молчали, опустив глаза.

– Гонял сильно?

– Ага.

– И ругался?

– Угу.

– Похоже, мне есть чему у него поучиться. Начну прямо сейчас. В колонну по двое, ныряем по команде, плывëм наперегонки два бассейна.

Ребята построились. Димка остался без пары. Тут с опозданием явился Ромка – лидер группы и по скорости, и по влиянию.

– Опоздание, Вострецов, – сделал замечание Иван, указывая на часы.

– Извиняюсь, – немного развязано ответил Ромка.

Он выглядел самым взрослым в группе, говорил уже почти мужским голосом. Тренер указал ему место рядом с Димкой. Тот презрительно фыркнул:

– С этим не поплыву!

– Вострецов! – повысил голос Иван. – Я здесь тренер! Вопросы?

Ромка состроил недовольную гримасу. Раздались шушуканья и смешки. Ивану самому не нравился такой расклад. Отправлять задохлика Димку в один заплыв с Вострецовым, сильно опережавшим его и по размерам, и по подготовке казалось неправильным, но ещё большей ошибкой было бы ставить опоздавшего вперëд и позволять спорить.

– Разговоры! – прикрикнул он.

Мальчишки притихли. Пара за парой по команде отправлялись в воду. Иван наблюдал за Димкой. Тот искоса поглядывал на соперника и по упрямству, написанному на его лице, опережал брата.

Настала их очередь. Ребята нырнули. Вострецов решил саботировать заплыв, тогда как Димка рванул вперёд изо всех сил. Ромка опомнился, когда соперник оказался на середине дорожки. Это его задело, пришлось плыть в полную силу. Ромке удалось сократить разрыв, но догнать Димку не получалось.

Обратно они плыли на глазах всей группы. Азарт охватил каждого. На последней паре десятков метров мальчишки начали скандировать:

– Дим-ка! Дим-ка!

Их крики подхлестнули Артамонова так, что у Вострецова не осталось шансов.

Никогда и ни за кого Иван так не болел, как сейчас за своего задохлика. Когда Димка первым коснулся бортика, он понял, что сегодняшнее достижение ученика стоит всех его собственных побед. Мальчишки галдели в воде, кто-то тискал Димку. Вострецов смотрел сердито.

– Так, тишина! – прекратил вакханалию Иван, – Плывëм кролем два бассейна: Вострецов, Мухин, Котляров по средней, остальные по крайней.

– А я?

Иван едва услышал вопрос в общем шуме. На него смотрел Димка. Глаза за очками виднелись плохо, но на губах впервые появилась улыбка.

– А ты, Артамонов, со всеми!

Ребята стартовали, создав тучу брызг, да так резко, что Иван едва успел отскочить. Он устало плюхнулся на скамейку и поднял глаза на дорожку, по которой удалялась группа. Взгляд его скользнул по балкону. Там стоял Петрович и показывал ему большой палец.

***

– И чего ты за них просил? – едва проговорил Василий, задыхаясь от смеха. – Ну прибил бы я пару штук, тебе бы легче жилось!

Иван рассказал брату, как разнимал драку в мальчишеской раздевалке после сегодняшней тренировки. Ромка не простил Димке победы. Если бы не вмешательство тренера, Артамонову бы несдобровать. Хотя и Вострецов получил своё.

– И что ты теперь намерен делать?

– Ещё раз увижу – вылетят из группы оба! Другим неповадно будет.

– Ну и грозен же ты, брат Иван!

Василий не уставал удивляться. С декабря они стали видеться реже, чем всегда. Иван проводил всë свободное время с Настей, а теперь ещё впрягся в тренерскую работу. И как же Ванька изменился за это время!

Брат был младше Василия на семь минут. Мелочь, но в паре они оба это чувствовали. Иван любил полениться, покапризничать, нарушить правила. Его романтичная натура требовала внимания, комфорта, красоты. Василий, сколько себя помнил, отвечал в их тандеме за пунктуальность и собранность. В школьные годы, если случался цейтнот, на нëм всегда были точные науки – алгебра, физика, химия.

Зато уж растечься мыслью страниц на шесть-восемь на любую тему – это, конечно, Ванькин конëк. Притом и за себя, и за брата. Рисовать, с комфортом устраиваться в любом новом месте, одеваться, как с обложки – это тоже он. Иван мог подружиться с кем угодно и кого угодно очаровать. Это называлось у него «включить обаяшку». Он свëл с ума даже персонал китайского отеля. Не зная языка, между прочим. Девушку себе нашëл в музыкальном колледже. И кучу друзей там же.

Василий, когда остался в одиночестве, сначала обиделся. Потом начал злиться. А затем погрузился с головой в учëбу. И занимался по привычке за двоих: создавал конспекты и майнд-карты по предметам, сохранял для себя и сбрасывал брату кучу ценных ссылок и материалов, которые тот проглядывал между делом. В конце концов, когда кто-то гуляет, любуясь на звëзды, рядом должен идти тот, кто смотрит под ноги.

И вот сейчас перед Василием неожиданно появился тренер – знающий, строгий, временами жёсткий, но при этом заботливый и любящий. Невероятная смесь! И всë в одном его брате.

Телефон Ивана запел звуком флейты.

– Привет! Ты уже дома? Умница! Здорово, что позвонила. Я вечный должник папаши Пака. Всë хорошо? Я волнуюсь за тебя, ты же знаешь. Из бассейна выхожу. Обязательно перезвоню. Люблю тебя!

Ну вот, ещё одна ипостась, в которой Ванька великолепен. Он переливается в своих ролях, словно кристалл. И как только у него всë это получается? Василий так не умел. Он знал свои плюсы – силу, надëжность, скорость, работоспособность, способность просчитывать на пять ходов вперëд, когда нужно. Эти качества были незыблемы и постоянны, держали всë, что он делал, как каменное основание. Но камень тяжëл и инертен, и без брата ему было трудно.

Кажется, Иван нашёл своё призвание. Закончит спортивную карьеру и станет тренером. У него получится. Василий помнил, какое разочарование было написано на лицах Ванькиных мальчишек, когда он пришёл к ним во второй и в третий раз. Несмотря на бесконечные конфликты, они ждали Ивана Олеговича, и только его.

А ему, Василию, куда деваться? Он мучительно искал своё предназначение. Тренерство, теперь точно знал, не его. Бизнес – иногда помогал отцу в делах автосервиса – не цепляет. Наука – он и это попробовал, занимаясь в студенческом кружке на кафедре ненавистной спортсменам физиологии – совершенно не то. У Василия складывалось впечатление, что любое дело, за которое он берётся, жмёт, как прошлогодние ботинки. Одно он знал наверняка – ему хорошо в воде. Но всю жизнь дорожки мотать не будешь…

Глядя на Ивана, у которого рядом с любимой девушкой словно второе дыхание открылось, он стал внимательнее к девчонкам. Но ни к одной из них не тянуло. Они, и красавицы, и попроще, казались Василию поверхностными и ненадёжными. А заводить отношения просто ради отношений он не собирался.

День ото дня брат всё отдалялся, уходя в какую-то свою новую жизнь. Василий понимал, что остаться единым целым навсегда у них не получится, и от этого ощущал пустоту внутри. И чем заполнить эту брешь, он не представлял.

Из задумчивости его вывел голос Ивана.

– Артамонов, ëлки-палки, а ты что тут делаешь?!

Братья шли по коридору спорткомплекса и столкнулись с Димкой. Тот явно не рассчитывал на встречу, сбежать уже не мог и остановился, опустив голову.

– Я, кажется, спросил, Артамонов! – продолжал громыхать Иван.

Димка набрался храбрости и проговорил:

– Иван Олегович, я тоже так хочу… – он неумело крутанул в воздухе руками.

– Баттерфляй, – догадался Иван и вдруг простонал: – Бог мой, ты пялился на нас всю тренировку?!

Димка кивнул. Васька непедагогично прыснул за спиной.

– Ты в курсе, который час?! Ты домой звонил? – казалось, тренер сейчас сотрëт воспитанника в порошок.

– У меня телефон сел, – чуть слышно проговорил Димка.

Иван разблокировал свой и сунул ему в руки.

– Быстро звони Арине, скажи, что у тебя всë в порядке! Она же там с ума сходит!

Пока мальчишка звонил, Иван прикидывал в уме, что до начала подросткового комендантского часа он не успеет пересечь город из конца в конец. Отпустить Димку одного – не вариант. Попасть с ним в участок – тем более.

– Вась, такси вызови, – шепнул он брату.

– Куда едем? – поинтересовался тот.

– На Школьную, чудика этого отвезëм. Потом домой.

Поздним вечером, собираясь домой после работы, Пашка обнаружил сообщение от Ивана: «Привет! Димка молодец, делает успехи. За фонарь под глазом не ругай его, всё под контролем».

Глава 7

Утро наступило восторженно-нежным. Тамара Станиславовна откинула розовую в золотых разводах занавеску. В полумраке серых сумерек летел лёгкий снег, покачивались красноватые ветви берёз, влажные тучи лежали на крышах домов.

Откинув створку окна, она ощутила сладость прохладного воздуха. На деревьях радостно звенели синицы. На календаре было первое марта.

Тамара Станиславовна занималась сдачей квартир в аренду, а в свободное от бизнеса время устраивала личную жизнь. Она любила мужчин, мужчины обожали еë, но идиллия, обычно, длилась не более года. Потому Тамара Станиславовна находилась в постоянном поиске.

Вот и сейчас эта прекрасная дама слегка за сорок после очередного расставания ощущала весенний трепет внутри и знала, что новые романтические отношения в скором времени ожидают еë.

Удобно расположившись в кресле, она наслаждалась кофе с десертом, просматривая почту и соцсети. Внимание задержалось на посте близкой подруги Инессы, которая приглашала друзей составить ей компанию на отдыхе в Таиланде по горящей путëвке. Виды экзотической природы и побережья, натюрморты из морепродуктов и фруктовые россыпи сделали своё дело. Она тут же написала Инессе о своëм желании вылететь с ней в благословенный тропический рай на будущей неделе. Ах, если бы пристроить последнюю пустующую квартиру!

Двушка на пятнадцатом этаже новостройки на оживлëнном перекрëстке «второго центра» их города выглядела очень ликвидной. И Тамара Станиславовна вложилась в неë не задумываясь, но прошло уже три месяца после окончания ремонта, а арендаторов так и не было.

Клиенты интересовались, даже приходили смотреть, но что-то препятствовало сделке. Больше всего людей смущало странное ощущение влажности в квартире. Признаков сырости не было, сантехника и трубы находились в полном порядке, отделка сохранялась отлично, гигрометр, специально размещённый на видном месте, демонстрировал идеальные сорок процентов.

Тамара Станиславовна во всëм винила два больших аквариума, встроенных в интерьер. Один из них служил основанием барной стойки на кухне, другой располагался на стене в спальне.

В целом дизайн не отвечал вкусу хозяйки. Когда создавался проект и начинался ремонт, она находилась на пике отношений с владельцем крупной строительной фирмы и улетела с ним на Алтай вдохновлять в работе над очередным проектом и продвигать идею заключения брака.

Однако до свадьбы в очередной раз не дошло. Вернувшись домой, Тамара Станиславовна вместо романтичного розового гнëздышка обнаружила в новостройке приют отшельника. Минимализм и брутальность, грубый текстиль, состаренное дерево, да ещё эти два резервуара с рыбами, которые требовали немалых вложений в уход.

Разумеется, квартира выглядела оригинально, но для одинокого человека она была великовата, для семьи маловата, для студентов, которые бы по достоинству оценили дизайнерские изыски, – дороговата. И ещё эта странная влажность, словно на побережье. На безрезультатные поиски её причин тоже пришлось потратить немалые средства.

Расстроенная Тамара Станиславовна несколько дней назад снизила цену за аренду ниже рынка. И в тот момент, когда Инесса радостно ответила на решение подруги ехать к тëплому океану, телефон звякнул сообщением.

Потенциальный клиент по имени Владимир интересовался злополучной квартирой. Притом срочно, предлагая встретиться для показа через час. Тамара Станиславовна написала о согласии и бросилась собираться. Встреча обещала убить сразу двух зайцев – сдать квартиру и познакомиться с мужчиной. Да, весна – прекрасное время!

Ровно через час она вошла во двор новостройки и увидела его. Ко второму подъезду от парковки шëл высокий брюнет. Военная выправка, правильные черты лица, добротное чëрное полупальто и отсутствие кольца на правой руке покорили Тамару Станиславовну с первого взгляда. Хозяйка готова была сдаться вместе с квартирой. Она любезно улыбнулась, представилась и начала показ.

Владимир был немногословен, уверен в себе, передвигался по квартире так, словно уже бывал в ней. Вопросы задавал чёткие, преимущественно о коммуникациях. О дизайне и влажности, так тревоживших Тамару Станиславовну, даже не заикнулся, зато аквариумы ему понравились.

– С семьёй планируете поселиться? – осторожно начала она, поправляя причёску.

– Нет, – ответил Владимир, оценивая вид из окна. – Здесь будет жить моя дочь-студентка.

– Девочка поселится одна? – в голосе Тамары Станиславовны слышалась надежда.

– Да. О сохранности имущества не беспокойтесь. Она погружена в учёбу, спортсменка, ко всяким глупостям не склонна. Животных не любит, аквариумов ей будет вполне достаточно, – предварил он вопросы хозяйки.

– А вы сами? – с замиранием сердца поинтересовалась она.

– Я много езжу по работе. Будут вопросы – лучше писать в мессенджерах. Не всегда могу ответить на звонок. – Владимир перешёл от окна к столу. – Вариант меня устраивает. Можем подписать договор. На шесть месяцев.

– А ваша супруга… мама девочки не пожелает взглянуть? – сердце рвалось из груди Тамары Станиславовны.

– В этом нет необходимости. – Владимир вынул из внутреннего кармана пиджака серебристую перьевую ручку для заполнения бумаг. – Мне удобнее будет оплатить за всё время вперёд. Куда перевести?

Хозяйка была на седьмом небе. Она сидела рядом, пытаясь сообразить, чем же занимается новый арендатор. У него внешность дипломата. Хотя откуда в их городе мог взяться дипломат? Бизнесмен? Не похож, скорее, военный. Судя по возрасту, отставной. А вообще, какая разница? Он роскошный состоятельный мужчина и, кажется, свободен!

Все прелести Таиланда померкли на фоне этой встречи. Тамара Станиславовна передала комплект ключей и получила плату за всё время аренды на карту. На улице она проводила нового знакомого взглядом. Машина соответствовала водителю на сто процентов. Да, весна – великолепное время!

Оказавшись за рулём, арендатор набрал короткий номер на мобильнике.

– Доброе утро, княжна. Это Вольдемар. Квартиру снял. Вам понравится. Не передумали перемещаться по туннелю? Хорошо. До входа в городской водопровод самостоятельно, дальше со мной. Жду.

Через час в квартире, снятой Вольдемаром, зашумел кран, раздался негромкий хлопок, и из ванны вышла высокая девушка азиатской внешности. Через некоторое время появился и сам Вольдемар. Азиатка прошла по квартире.

– Отличное место, – улыбнулась она, – как дома. Рыбки, правда, тропические, но это мелочи.

– Рад, что вам нравится. За перемещение – отлично.

– Благодарю! Я так волновалась. Оказалось, зря.

– Располагайтесь, княжна Лилит. – Вольдемар открыл холодильник. – Продукты я пока привёз привычные вам. Освоитесь, пройдётесь по местным магазинам, выберете аналоги. Правила адаптации помните?

– Да, Вольдемар, помню. Кажется, здесь достаточно влажно.

– Шестьдесят процентов, комфорт для суши.

– Не пересохну, – кивнула Лилит, – а ещё по две тренировки в бассейне в день. Безопасно. – Она глянула на гигрометр. – А с прибором что?

Вольдемар щёлкнул по серебристому корпусу. Стрелка прыгнула на шестьдесят.

– Я приклеил стрелку, чтоб не вызвать подозрений. Теперь всё в порядке. Можете ориентироваться по нему.

– Я так волнуюсь, – сказала Лилит задумчиво, – совсем другой мир. Я бывала на берегах и в бассейнах, но здесь… Здесь всё по-другому.

– Это пройдёт, – утешил Вольдемар. – Не торопитесь, дайте себе время. Сегодня лучше отдохнуть. Из плана операции максимум соцсети. Первое перемещение – трудная штука. И помните, я на связи в любое время.

– Хорошо, – в зелёных глазах Лилит мелькнула радость. – В конце концов, я здесь для встречи с наследниками Царства Пресных Вод.

В сердце Вольдемара боролись два чувства. Он понимал, что перед ним княжна Лилит Байкальская, невеста наследника, выпускница ускоренного курса Академии разведки. От неё зависит судьба Царства, она знает, куда идёт, у неё отличная подготовка. Но как же ему хотелось защитить эту юную девочку от чужого мира, таившего столько опасностей! Никогда ещё он, Вольдемар Коряжко, глава сухопутной разведки, так не волновался за напарника.

Глава 8

Расставшись с Вольдемаром, Лилит вспомнила свой первый контакт с сушей. В пять лет она была крепенькой узкоглазой девчушкой, похожей на хомячка. Отец долго не соглашался выпустить единственную дочь из воды. Наконец, вняв просьбам ребёнка и настоянию своих мудрецов-советников, он сдался.

Няня с малышкой вышли на берег на рассвете летнего утра. Прохладные прибрежные камни были покрыты росой. Над лазурной, гладкой, как зеркало, поверхностью Байкала растекалось голубое небо, расцвеченное узорами облаков и розовыми, оранжевыми, жёлтыми мазками зари. На противоположном берегу темнели в утренней дымке сопки, покрытые лесом. Воздух, тот самый, которого так опасался отец, был прохладным, чистым, звенящим. Таким звенящим, что неожиданно для самой себя, зазвенела сама Лилит. Она никогда до этого не слышала земных звуков. Звуки эти были оглушительно резкими, в первое время болезненными для неё. Малышка закрыла уши ладошками. Потом открыла. Снова закрыла, опять открыла и весело рассмеялась получившейся игре.

На берег вылезла ручная нерпа. Какой же неповоротливой и тяжёлой была она на суше, как медленно и трудно двигалась! Ей ничего не оставалось кроме как лечь набок, подставив брюшко первым тёплым лучам солнца.

Скоро няня стала звать маленькую княжну обратно, но здесь было так интересно! Лилит, сидевшая до этого на большом валуне, осторожно сползла на песок и встала на ноги. Ну и тяжёлыми же они оказались! Держать равновесие было очень трудно. Шаг, второй, третий, быстрее, ещё быстрее, и маленькая княжна помчалась вдоль берега, наполняя утреннюю тишину радостным звонким криком. Ей казалось, что она вот-вот оторвётся от земли, нырнёт в это разноцветное озеро над головой и будет плавать там, как эти тёмные рыбки с непомерно большими плавниками. Немалого труда стоило няне поймать упрямицу. Они скрылись в воде под её испуганное ворчание.

С этого дня хлопот у нянек и мамок прибавилось. Дитя просто заболело сушей. Наконец князю Байкальскому пришла в голову счастливая мысль выделить дочери для прогулок уединённый островок, где почти никогда не появлялись люди. Лилит была счастлива. Ей очень нравилось пересекать границу воды и воздуха, она могла нырять туда-сюда часами, бросать в воду камешки, издавать и слушать разные звуки, наблюдать за птицами.

Став чуть старше, она перечитала и пересмотрела всё, что могла найти о земном мире. А лет в восемь она тайком от своих проникла в спортивный бассейн Улан-Удэ и увидела там синхронисток. После этого островок стал тренировочной базой. Лилит выпросила большое наблюдательное зеркало у охраны и смотрела все тренировки подряд – от самых младших групп до взрослых.

Зимой, когда Байкал покрылся льдом, занятия стали невозможны. Первое время Лилит неумело прорубала транспортировочный туннель и пробиралась по ночам в бассейн. Но тренировки в темноте – сомнительное удовольствие, а потери сил на прокладку туннеля и бессонные ночи плохо отражались на здоровье, привлекая ненужное внимание.

На следующую зиму Лилит очень подружилась с китайскими кузинами, которых до этого недолюбливала. Она начала их навещать три-четыре раза в неделю, опять же по туннелю. Счастье, что Вольдемар его не видел! Она научила родственниц всему, что умела сама, и после этого горное озеро над резиденцией князя Китайского закипело. Его дочери постоянно устраивали праздники с танцами на воде и состязания в несколько сотен участниц, держа в напряжении княжескую службу охраны. Пока кузины резвились, Лилит следила за китайскими синхронистками, побывала во всех крупных спортивных бассейнах страны и училась, училась…

Прошлой осенью она привычно появилась в резиденции Да Ху, вызвав бешеный восторг у кузин. Они показали ей проект соревнований. Небольших, пятьсот двадцать четыре участницы всего лишь!

Гордость переполняла родственниц. В их просторной розовой гостиной появилось большое зеркало, которое позволяло видеть происходящее в любом бассейне в радиусе до трёх тысяч километров.

Кузины, все пятеро, щебетали наперебой. Они создавали такой мыслительный шум, что у Лилит голова шла кругом. Она только мило улыбалась и кивала. Взгляд её остановился на огромном экране «китайского чуда», и на нём крупным планом она увидела победителей открытого первенства Шанхая по плаванию.

Для Лилит кузины перестали существовать. С пьедестала почёта ей улыбались… братья Родионовы. Продолжая кивать и поддакивать, она вызвала на экране координаты места.

Надо ли говорить, что в тот же день она отлучилась из Да Ху под благовидным предлогом, но, оказавшись в Шанхае, узнала только, что соревнования закончились и победителей нужно искать на родине.

Но поиски пришлось отложить. Её срочно требовал к себе отец.

– Лилит, будет очень важный разговор, – начал князь.

– Отец, я вся внимание, – её одолевала тревога. Князь Байкальский обожал единственную дочь, баловал, дарил подарки, устраивал праздники, но особо не вмешивался в её жизнь. Она по пальцам могла пересчитать, сколько раз за шестнадцать лет он специально приглашал её для разговора.

– Видишь ли, милая, – князь был благодушен, грозы не предвиделось, – ты выросла. Как же быстро это произошло! – Он пристально и грустно посмотрел на дочь.

– Да, отец, – Лилит робко улыбнулась в ответ.

– Пора решить твою судьбу.

Девушка поняла, отчего ей было так тревожно. Ещё на прошлом дне её рождения впервые завязался разговор на эту тему – невеста, хороша собой, богатая наследница.

– Отец, воля ваша, но я не думала об этом, – вздохнула она.

– У тебя есть отец, чтоб подумать, – усмехнулся князь, – и решить всё наилучшим образом. Тебя ждут в резиденции Владыки.

– В Зелёных Омутах?! – Лилит меньше всего ожидала такого поворота. – Но Владыка преклонных лет и…

– Нет, нет, успокойся, – рассмеялся отец. – Владыка не планирует жениться.

«Слава Воде!» – искренне обрадовалась Лилит. Владыку она очень уважала, много читала и слышала о нём и истории его правления, видела его самого несколько раз. Среди пресноводных не было никого, кто не признавал бы его авторитета. Если честно, он был даже красив – статный, седовласый, с пронзительным, мудрым и таким добрым взглядом. Но он не в отцы, в дедушки ей годился. И когда князь сказал о Зелёных Омутах, у неё всё упало внутри.

Продолжить чтение