Читать онлайн Поезд по имени Жизнь бесплатно

Посвящается Господу, моему роду и друзьям на земле и на небесах, а также: матери – Агриппине Ивановне, отцу – Ивану Тимофеевичу, брату – Владимиру Ивановичу, дочери – Алине Сергеевне

Данька

На улице меня зовут Данька. В школе – Даня Казаков. Мама называет Данечка. Папа, когда приходит с работы, сразу спрашивает у неё: «Как наш Даниил Михайлович поживает?» При этом он нажимает голосом на моё отчество.

Это папа так радуется, что у него есть его личный сын, то есть я! И ещё папа рад, что я умный: в школе почти отличник, всего одна тройка в четверти. А сам себя я зову Данька, это как-то звонко и свободно звучит. Все ведь любят свободу! Топаешь себе по лужам в сапогах, когда мамы нет рядом. Брызги летят во все стороны и даже, наверное, до неба долетают. И тогда на душе так радостно, так свободно! Свободно до неба! Здо́рово!

Сколько мне лет? Если по яблокам считать, то восемь яблочек и одна половинка. Если по часам – то половина девятого, а если уж очень точно, то мне восемь лет шесть месяцев и шесть дней. Вот!

Вся наша семья верит в Бога. Думаю, что и моя любимая прапрапрабабушка и её любимый прапрапрадедушка тоже верили во Христа. Старшие – мудрые люди, они плохого не выберут. Они соображают, как правильно жить и в кого верить. Я рад, что из верующей семьи! Поэтому папа с мамой у меня отличные. Они если и ссорятся, то понарошку, шутя. Вот так мы все и живём! На пятёрочку!

А сейчас истории из моей личной жизни.

Рождественский ослик

Даня болел, а когда пришёл на урок в воскресную школу, то учительница Нина Викторовна сказала, что все роли в рождественском спектакле уже распределены.

– А может, какая-нибудь всё-таки осталась? – с надеждой спросил он.

– Точно, осталась! Роль ослика, – сказала Нина Викторовна. – Будешь везти узел с вещами, когда праведный Иосиф и Дева Мария будут ехать в Вифлеем. Согласен?

– Я – осёл? Не буду я никаким ослом, Нина Викторовна. Ни за что!

– Ты что, Даня, не понимаешь, что ли? – вмешался Рома Теплов. – Осёл – это всё равно что «мерседес», только скорость поменьше и вместо дорогого бензина он дешёвым сеном заправляется. И взяток гаишникам не надо давать. Понял?

– Вот ты, Рома, и играй этот «мерседес» с хвостом, а я буду твою роль играть. Он кто, Нина Викторовна?

– Иосиф Обручник, – ответила она.

– Я отдам ему Иосифа, а сам буду осла играть? – закричал Рома и даже покраснел. – Да ни за что!!!

– Между прочим, Рома, – сказала Маша Снегирёва, – Бог учит уступать.

– Вот ты и уступи Данечке свою роль, – предложил Рома.

– Ты что? Я же играю Ангела, – удивилась Маша Снегирёва.

– А вот я его и сыграю. Я вчера в шкафу нашёл мамину фату. Как новая!

– А при чём тут фата? – спросила Маша Снегирёва. – У тебя же всё равно ничего не получится, Даня. Это очень сложная роль.

– Получится! Мне Нина Викторовна поможет. Да я, Машенька, лучше тебя сыграю. Я слова́, как ты, не забываю.

– Я… да я только один раз. И лучше меня Ангела в нашей постановке никто не сыграет. – Маша всхлипнула. – Мне мама так сказала.

– Твоя мама тебе так по блату сказала: ты же её дочка, – отрезал Даня.

– Хватит, дети! – И Нина Викторовна хлопнула три раза в ладоши.

– Данила, роль осла тебе очень даже подходит, – прошептал Рома, но все услышали. – Ты настоящий иа-иа-иа…

И все ребята громко засмеялись. И тогда Даня подошёл к двери и сказал:

– Я не буду в вашем спектакле играть! – И вышел.

Он слышал, как Нина Викторовна сказала:

– Ребята, вы обидели Даню. Давайте разберёмся, почему это произошло?

* * *

Даня пришёл домой насквозь расстроенный:

– Мама, мамочка, представляешь, мне в рождественском спектакле дали роль осла, простого осла, а потом все надо мной посмеялись.

– Остынь, Данечка, – успокоила его мама.

А потом, накормив обедом, спросила:

– А почему, любимый, ты ослика не хочешь сыграть? Это замечательная роль.

– Придумала тоже, – буркнул сын в ответ.

– Помнишь, Данёк, именно ослик вёз Иисуса Христа в Иерусалим, а народ бросал пальмовые ветви.

– Бросали перед Христом, а не перед ослом.

– Всё равно везти Христа почётно. А ещё вспомни Валаамову ослицу.

– Это которая заговорила? – спросил Даня маму и отошёл к окну.

– Ну да. Господь ей открыл глаза, и она вразумляла Валаама. Вот и Дева Мария, Пресвятая Богородица, ехала в Вифлеем тоже на осле. Осёл – интересное животное!

– И чем же он интересен? – За окном не было ничего увлекательного, и мальчик снова сел около мамы.

– Люди приручили ослов даже раньше, чем лошадей. Они долгое время были основным транспортом человека.

– А почему у нас ослы не ездят по дорогам?

– Они плохо переносят наши холода и затяжные дожди. К тому же у этих животных характер не сахар. Упрямый как осёл – так говорят про упрямых людей.

– Слышал, – снова буркнул Даня.

– Но если ослика любить, мой воробышек, он будет послушным и понятливым. – И мама погладила сына по голове.

– А сейчас? Сейчас на ослах хоть где-нибудь ездят?

– Конечно. Например, в Африке около реки Лимпопо.

– Лим-по-по, – засмеялся мальчик. Таким весёлым показалось ему это словечко: «Лим-по-по»!

– В этой Лимпопонии, сыночек, есть такие места, куда можно добраться только на повозке, запряжённой осликом. Такую повозку полиция проверяет на надёжность, а потом выдаёт номерной знак. Извозчики даже сдают экзамен по правилам дорожного движения.

– Как на автомобильные права? – удивился Даня, потому что вспомнил, как папа замучился со сдачей экзамена на эти самые права.

– У них экзамен полегче, конечно, – улыбнулась мама. – Если водители сдадут его, то получат права и специальную яркую форму.

– Права во-во-во-дителя осла! – Мальчик свалился на диван от смеха.

– Вот какое это интересное животное – осёл, – продолжила мама, будто не замечая реакции сына. – Доброе, трудолюбивое, но немножечко упрямое, как и ты, Данечка.

Смех мальчика сразу оборвался.

– Ну, мама… – обиделся он.

– А зачем ты заупрямился? Почему не хочешь понять, что для Бога главное не кто мы, а какие мы внутри.

– Как это? – не понял мальчик.

– Ну, Господу не важно, работаем мы дворниками или министрами. Для Него главное, сын, какие мы внутри, – объяснила мама. – Добрые или злые, смирные или забияки, честные или воры.

– Я, кажется, понял!

– Для того чтобы ты, дорогой, выбросил на помойку свою лень, зависть, обманы и всё остальное плохое, ну, чтобы ты стал другим, новым человеком с доброй душой, именно для этого Господь Иисус Христос и пришёл на землю, родившись от благочестивой земной Отроковицы – Девы Марии. А про бегство Святой семьи от царя Ирода на ослике ты и сам превосходно знаешь.

– Знаю, конечно! Мама, – попросил Даня, – а ты поможешь мне сделать костюм ослика?

– Конечно. Я уже всё придумала: на голове у тебя будет старая папина ушанка. У неё такие большие уши, как у осла.

– Здорово! А где ушанка? – спросил Даня.

– Она отдыхает в санатории «Антресоль», – засмеялась мама.

– Иа-иа-иа, – закричал по-ослиному Даня.

Потом они принесли лестницу, и мама полезла на антресоли за ослиными ушами.

В следующий выходной Даня в костюме ослика постучал в класс воскресной школы.

– Войдите! – сказала Нина Викторовна.

– Иа-иа-иа! – проревел Даня, войдя в класс. Это он поздоровался со всеми по-ослиному.

– Данька, у тебя суперкостюм! – закричали ребята и обступили его.

– Иа-иа-иа! – засмеялись все.

Но тут Нина Викторовна строго сказала:

– Дети! Скоро спектакль, а у нас почти ничего не готово!

И все стали репетировать.

* * *

– Данюша, какой был отличный спектакль, – сказала мама, когда родители с сыном вернулись после представления домой.

– Я тобой горжусь! – сказал папа.

– А вы заметили, как я хвостом крутил? – поинтересовался сын.

– Это было очень выразительно, – засмеялся папа. – Думаю, что это тебе громче всех хлопали.

– И мне так кажется, – улыбнулась мама.

– Главное не то, что я ослика играл, главное, какой я внутри человек. Правильно? – спросил сын папу.

– Правильно, – улыбнулся тот. – И поэтому тебе, ну и мне как родственнику ослика, полагается рождественское угощение.

Папа подошёл к маме, взял её за правую руку, а левую она подала Дане. И они все вместе закружились по комнате. Рождество!

Ближнимпомогательный талант

Даня увлечённо играл с новой пожарной машиной и поэтому не слышал, что его уже несколько раз позвала мама. Он – Главный пожарный, а под кроватью пожар! Но вот беда: вода в машине закончилась, надо срочно вызывать по рации подмогу!

– Даниил! – строго произнесла мама, входя в детскую.

– Тррррр… Ну что тебе, мамуль? – недовольно спросил сын, не отрываясь от тушения пожара.

– Почему ты опять не помыл за собой посуду? – возмутилась она. – Мы же с тобой сто раз договаривались.

– Женщина, не подходите близко, сгорите! – строго предупредил Главный пожарный.

– Не волнуйтесь. Женщина сделана из несгораемого материала, – вздохнула мама. – Давай поговорим, сын. Ты же серьёзный человек – Главный пожарный.

– Да, я – Главный, – гордо ответил Даня. – Поэтому мне некогда разговаривать. Главного пожарного срочно вызвали в Америку на совещание по пожарам. Во-он, видите: самолёт уже прилетел… Трррррррр…

– Задержитесь на минуточку, господин Главный пожарный. Самолёт подождёт. Давайте сначала проведём совещание по посуде, – улыбнулась мама, усаживая сына на диван. – Почему будущий мужчина не моет за собой посуду?

– А ты не можешь помыть? Тебе же совсем не сложно…

– Я могу, но у меня много других дел. Разве тебя не учит Христос помогать ближним?

– Учит… Но мыть посуду, мамулечка, такая скучная помощь. Это же… Это же тебе не пожары тушить.

– Воробышек, послушай. У каждой работы есть две стороны. Одна скучная, а другая интересная, весёлая. Поэтому надо на любое дело смотреть с интересной стороны, тогда оно быстрее делается.

– Да?

– Да! У посудомоечной работы, между прочим, есть даже ЧУДЕСНАЯ сторона!

– Что-то я её ни разу не видел, – вздохнул мальчик и погладил вошедшего в комнату щенка Нолика. – Где же это чудо прячется?

– А вот где! – таинственно прошептала мама. – ГРЯЗНАЯ посуда превращается в ЧИСТУЮ, на глазах преображается. Разве это не чудо? Для этого только и надо – посуду помыть. А чтобы тебе было веселей мыть, я сочинила посудомоечную песню. От твоего имени, конечно.

– Лучше бы ты, мама, – Даня сделал жалостливое лицо, – от моего имени посуду помыла.

Та улыбнулась в ответ, взяла гитару, и они вместе пошли на кухню. Щенок побежал следом.

На кухне мама села на табурет и начала петь под гитару:

– Мамепомогательный! – подхватил Даня. Песенка ему очень понравилась. – Мама, только у меня нет этого посудо… ну, посудоотмывательного таланта, – вздохнул он.

– Он у тебя есть! Возьмись за дело, сам увидишь.

– Ну, давай, попробую! – решился Даня.

Мама надела на сына разноцветный фартук и завязала на спине бантик.

– Открыть кран! – скомандовал сын.

– Есть открыть! – И мама открыла кран.

– Включить песню!

– Включаю! – И мама начала петь: – Ра-ра-радости не скрою…

Даня подхватил, отмывая тарелку:

– Я посуду мою, мою. Мою! Мою! Мою!

– Вот здесь потри, и здесь… – подсказала мама.

– Ладно… Тру! Тру! – Мальчик очень старался.

– Это чудо, просто чудо, стала чистою посуда, – пела мама, а Даня ей вторил:

– Чудо-чудо! Чудо-чудо…

Нолик вскочил на табурет и внимательно смотрел на обоих, виляя хвостом. Мама, заметив это, решила поменять в песне слова:

– Ближнимпомогательный! – подхватил Даня, домывая последнюю тарелку. – Мама, а смотри, как всё здо́рово выходит: ты рада, вымытая посуда рада, и Господь тоже рад! Это же Он учит людей помогать ближним. А ты, мамочка, моя самая ближняя. Так?

– Именно так, Даниил Михайлович.

– Мама, я представляю, как Бог сейчас улыбается.

– И я представляю! – засмеялась мама и закружила сына по кухне. А щенок, заливаясь звонким лаем, скакал вокруг них.

– До чего радостно! До чего же хорошо!

Клоун на ниточках

Даня лежал в постели и вспоминал сегодняшний день. Он ходил с папой в гости к своему двоюродному брату Андрюше Золотарёву. У братика был чудесный «живой» клоун. Им можно было управлять, дёргая за ниточки, которые были привязаны к его рукам и ногам. Он очень понравился Дане, но брат не разрешил его взять домой, чтобы поиграть. Тогда Даня дождался, когда Андрюша вышел из комнаты, и потихоньку… Дальше Дане вспоминать не хотелось.

Но вот скрипнула дверь, и в комнату вошёл папа. Он, по очереди с мамой, всегда перед сном заходил к сыну, чтобы почитать детскую Библию и рассказать что-нибудь интересненькое. Папа вздохнул, увидев на подушке сына клоуна. Даня забыл его спрятать.

– Это случайно не Андрюшин клоун? – немного подумав, спросил осторожно папа.

– Не Андрюшин, у клоуна другая фамилия. Он – Данин, – ответил сын и опустил глаза.

Папа ещё раз вздохнул и, присев на стул около сына, начал рассказывать:

– В детстве, Данёк, у меня был дружок Дима. Мне не разрешали с ним дружить: он был врунишкой. Плохие ругательные слова, которые я слышал от него, прилипали как репейники ко мне, и я тащил их домой. Мама приходила в ужас. А я всё равно дружил с Димой, потому что с ним было весело!

Однажды во дворе было соревнование по снеговикам. Ребята разделились на две команды. В нашей главным был Дима. В другой – Ваня.

Мы старались вовсю, и вот через час на дворе появились два снеговика. У нас вышел настоящий снежный человек: нос, глаза, брови, рот, борода и шапка – всё было из снега. Снеговик у Ваниных ребят был совсем другой. Глаза – зелёные пуговицы, нос – морковка, рот – мандариновая долька. В руке у него была тросточка, на голове красовалась шляпа с пером, на шее – красный галстук. На ногах, представляешь, Даня, были у этого снеговика и ноги, так вот, на них были надеты красные ботинки. В руках господин Снеговик держал старый дипломат. Наш снежный человек поблек на фоне этого щёголя.

«Это нечестно, – сказал Дима ребятам. – Мы по снеговикам соревновались, не по шмоткам».

«А кто вам мешает приодеть вашего голыша», – ухмыльнулся Ваня.

«Дайте нам час, – заявил Дима, – и вы увидите, как мы вырядим нашего».

Ребята согласились. Димка подошёл ко мне и шепнул: «Я заметил, что в соседнем детском саду есть отличный снеговичок. Сегодня выходной, в саду никого, и мы с тобой его спокойненько разденем!..»

– Папа, и что? Ты согласился, да? – спросил Даня, затаив дыхание.

– Сначала – нет. «Это же воровство!» – сказал я твёрдо Димке. «Нет! – возразил он. – Снеговик в старых шмотках, а они никому не нужны! А значит, это не воровство», – ответил он мне уверенно.

Дима был мастером на уговоры. И вот мы с ним залезли в детский сад. Перед нами стоял модный снеговик. Вместо глаз у него блестели огромные ёлочные шары. На голове – железное ведро, на шее – зелёный шарф, в руке – метла, на ногах – сверкающие галоши!

Мы стали быстро раздевать красавца, а он вдруг упал и развалился. Я чуть не заплакал от досады. Тут открылась дверь детсада и на порог выбежала сторожиха. Она закричала на всю улицу: «Караул! Хулиганы! Нашего снеговика сломали!»

Мы бросились бежать со всех ног. Дима ловко проскользнул через дырку в заборе. А я с перепугу так ударился головой о столб, что искры посыпались из глаз. Я взвыл. Ко мне подбежала сторожиха. Она, успокоив меня, повела в дом и напоила чаем с сосновой хвоей. И я после третьей чашки расхрабрился и во всём ей признался. Она слушала внимательно, а потом сказала: «Воровать – плохо. Это, деточка, грех!»

«Но ведь снеговик одет в старые вещи, никому не нужные, а значит, это не воровство», – повторил я Димкины слова.

– Дурашка, – сказала Кира Петровна (так звали эту добрую тётю), – если ты берёшь чужое – это всегда воровство.

Потом она проводила меня за калитку и сказала, чтобы я не дружил больше с Димой.

– А откуда она твоего друга знала, папа? – спросил удивлённый Даня.

– Не знаю, мой мальчик. Не знаю, – пожал плечами папа. – С тех пор я больше никогда не воровал.

– А с Димой ты, папочка, продолжал дружить?

– Нет. Моя огромная шишка на лбу категорически запретила мне это. – И папа потёр свой лоб, как будто у него шишка только что появилась. А потом он спросил: – Ну что, сынок, понравилась история?

– Понравилась! Если ты берёшь чужое – это всегда воровство, – повторил Даня слова Киры Петровны.

– А где об этом написано, сынок?

– В Библии. Это восьмая заповедь Бога: «Не кради!»

– Точно, восьмая! Молодец!

– Папа, а я этого… – И Даня указал пальцем на клоуна, лежащего на подушке. – Я его потихонечку у Андрюши… Я… Я отдам завтра же. Мне знаешь как стыдно?!

– Это очень хорошо! – И папа поцеловал сына.

А Даня подумал: какого умного папу послал мне Бог. Спасибо тебе, Господи!

Ханаан Хамович

Сегодня на перемене к Дане подошёл Витёк Корнеев, который что-то прятал под пиджаком.

– Дань, у меня такое есть… – сказал он и начал глупо хихикать.

– Покажи, – попросил Даня.

– Дашь шоколадочку – покажу! – зашепелявил Витёк.

– А может, это твоё мне вовсе и не надо.

– Тогда я верну шоколадку, – заверил одноклассник и подмигнул. – Но у меня тут такое! Такое!

Даня вынул из ранца шоколадку и отдал Витьку. Тогда Корнеев вытащил из-под пиджака книжку и открыл её.

– Смотри, – зашептал он, ухмыляясь. – У папы стащил. В этой книжке голые дядьки и тётьки!

И точно, на фотографиях были голые люди.

– Витёк! Это плохая книга. Не показывай её больше никому, – попросил Даня.

– Подаришь мне твой трёхцветный карандаш, тогда не покажу.

– Мой карандаш? Тебе? Да ни за что!

– Как хочешь, – произнёс Витёк равнодушно. – Тогда я покажу этих голышей твоей Юлечке Лебедевой. Она же тебе нравится. Все знают!

Даня вырвал книжку у Витька, а тот стукнул его по голове изо всех сил кулаком. Они упали на пол и по-ка-ти-лись к двери класса. В это время вошла учительница Тамара Александровна. Мальчики сразу же вскочили и стали отряхиваться от пыли.

– Выкладывайте! Кто драку учинил? Из-за чего? – строго спросила она.

– Из-за книги, – тихо ответил Даня.

Тамара Александровна подобрала с пола книгу, открыла и сразу захлопнула её.

– Кто принёс это в класс? – гневно спросила она.

– Не… не я, Александровна Тамара, – заикаясь, произнёс Витёк.

– Понятно! Значит, ты, Казаков! Не ожидала от тебя такого, – вздохнула учительница, садясь за стол. – Что ж, будем разбираться!

Но тут прозвенел звонок. Тамара Александровна положила книгу к себе в сумку, а мальчики побрели за свои парты. Даня чуть не плакал от обиды и весь урок просил Бога помочь ему.

А на следующей переменке Витёк тайком полез за книгой в сумку учительницы, а та заметила. И всё само собой выяснилось. Даня вздохнул с облегчением и мысленно поблагодарил Бога.

После уроков за Даней зашла мама, и они пошли домой. Мальчик ей всё рассказал, а потом спросил:

– Мама, а почему в книге голые дяди и тёти? Их кто-то тайком сфотографировал в бане, да?

– Нет, они, Данечка, сами захотели, – вздохнула мама.

– Как же им не стыдно? – удивился сын.

– А вот и не стыдно, – опять вздохнула мама. – Люди без Бога живут. Впотьмах. Вот и не понимают, что плохо, что хорошо. За деньги делают любую работу. За такие фотографии хорошо платят.

– За это ещё и платят? Как же так? – снова удивился мальчик.

– Подрастёшь – объясню, – грустно сказала мама. – Воробышек, есть книги, которые высветляют душу, делают её добрее, чище…

– Это Библия! – сразу догадался Даня.

– Верно, – подтвердила мама. – Библия – самая светлая книга на земле, потому что учит добру.

– А ещё жития святых, – добавил Даня.

– Верно. Такие книги, сын, как мудрые наставники, учат уважению, смирению, честности, словом, всему хорошему. А есть чёрные книги. Они пробуждают в человеке всё худшее, что в нём есть. Ведь даже ребёнок рождается с грехом внутри.

– Знаю, – закивал Даня. – Первородный грех, как червячок, заползает в каждого.

– Правильно. Вот, сынок, и выбирай: какие книги читать, а от каких бежать, как от бешеных собак.

– Светлая… Чёрная… – задумался мальчик. – А как определить, какого цвета книга, ведь они не покрашены?

– У нас, у взрослых, спрашивай. А подрастёшь, Господь тебе укажет. Он Своим детям даёт мудрость.

– А Витина семья неверующая, я знаю. Вот его отец и читает такие книги: Бог не дал ему мудрости разобраться, что к чему, – догадался Даня.

– Наверное, так, – вздохнула мама. – Представляешь, каким вырастет твой одноклассник на таких папиных книгах?

– Мама, давай, когда придём домой, – предложил Даня, – и за Витю, и за его папу помолимся. Я не хочу, чтобы Витя вырос плохим.

– Давай, – согласилась мама и поцеловала сына.

Вечером, как обычно, мама, папа и сын вместе молились. И за Корнеевых тоже помолились, а потом вместе читали Библию.

Прямо на следующий день после школы Даня зашёл в гости к дедушке. И только надел тапочки, сразу спросил:

– Дедушка, у тебя есть книги или журналы с голыми людьми?

– Нет, внучек. – Дедушка от неожиданности даже сел на диван. – А почему ты спрашиваешь?

– Да некоторые взрослые такие книги читают. А от голых одни неприятности случаются. Мы вчера дома об этом в Библии читали.

– Про голых – в Библии? – удивился дедушка.

– Ну да. Я тебе сейчас специально об этом напомню. Это важно очень!

– А почему важно, Данёк?

– Потом поймёшь. Слушай, дедуня! Жил на свете Божий старый человек по имени Ной, – начал мальчик. – Бог его и его семью за праведность спас от потопа. Ной так обрадовался, что сразу напился вина.

– Нет, Данечка, – поправил его дедушка, – сначала Ной жертвенник Богу поставил, поблагодарил, значит, за спасение, а уж потом с ним такой грех приключился.

– Точно! – вспомнил Даня и продолжил: – Значит, выпил Ной вина и заснул голым в пещере, в которой жил. А в это время его противный сын по имени Хам увидел это. Наверное, в щёлочку. И стал этот Хам хихикать и всем на ушко рассказывать. А должен был отца прикрыть одеялом, чтобы тот не простудился. У старых от холода радикулиты приключаются. Сам говорил.

– Ох и память у тебя, внучек, – засмеялся дедушка. – Всё помнишь. Ну и что дальше-то?

– А два других сына Ноя хорошими были. Они прикрыли отца от простуды и даже глядеть на своего голого папу не стали, глаза закрыли. Когда благочестивый Ной отрезвел и узнал, что сыночек его Хам над ним хихикал, то очень рассердился, прямо закипел, как вулкан. Взял да и проклял, но почему-то не Хама, а ни в чём не виноватого его сыночка по имени Ханаан.

– Внука, значит, своего проклял, – уточнил дедушка.

– Да! – подтвердил Даня. – Бедняжке Ханаану Хамовичу после этого ох и тяжело жилось.

– Да, не повезло бедолаге, – согласился дедушка.

– Поэтому, – попросил Даня, – никогда, дедунечка, вина не пей! Голым не спи! Я тебя как родной внук прошу. Теперь ты всё понял?

– Теперь понял! – засмеялся дедушка и встал с дивана. – На вино теперь даже в магазине не посмотрю. Спать буду, Данёк, в пижаме, застёгнутой на все пуговицы. От греха подальше.

– Молодец! – похвалил Даня дедушку. – Дедуня, ты мне сейчас пижаму-то свою всё-таки покажи, пожалуйста. Хочу на её пуговицы посмотреть, чтобы все были пришиты.

– Ну, смотри, – расхохотался дедушка и вынул пижаму из шкафа.

И мальчик стал внимательно осматривать пижамные пуговицы и даже подёргал каждую.

– Не беспокойся. Пришиты намертво – трактором не оторвёшь, – подмигнул дедушка. – Скажи спасибо бабушке. Как чувствовала, пришила на совесть.

Лысая причёска

В квартире Казаковых зазвонил телефон. Трубку снял Даня.

– Данька, привет. Это Даша, – раздался весёлый девичий голосок.

– Привет, Даш, – ответил Даня.

– Мне делать нечего. Сейчас приду к тебе в гости! – объявила Даша и положила трубку.

– Приходи! – сказал Даня раздавшимся в трубке коротким гудкам. Он обрадовался – ему нравилось, когда Даша приходила. Она всё время что-нибудь придумывала интересное, с ней всегда было весело.

Когда Даша пришла, Даня спросил её, глядя на ящик с игрушками:

– Во что бы такое нам поиграть?

– В игрушки я не буду, – фыркнула Даша. – Что я, маленькая?

– Может, в шляпы? – предложил Даня, распахивая мамин шкаф в большой комнате. – Вон их у нас сколько! Сто штук!

На свет были извлечены три летние соломенные шляпы, три зимние меховые и красная осенняя, с широкими полями.

– И что мы будем делать с этими шляпенциями? – спросила Даша.

– Будем бросать их, как кольца. Например, на бутылку с кефиром, сейчас я принесу её из холодильника.

И мальчик уже собрался бежать на кухню, но Даша его остановила. Она надела на Даню соломенную папину шляпу и внимательно оглядела его с головы до ног.

– Мы будем играть в наряжалки! – заявила она. – Согласен?

– Согласен! – кивнул Даня.

Он мигом отыскал папин блестящий галстук и, продев в него голову, подошёл к зеркалу. А Даша тем временем водрузила на себя красную широкополую шляпу, повесила на шею красные мамины бусы и встала на мамины каблуки. Довольная собой, она долго вертелась перед зеркалом. Потом критически взглянула на мальчика:

– Господин, к вашей шляпе, – сказала она протяжно, – нужна другая причёска, покороче.

– И так сойдёт, – отмахнулся Даня.

– Ничего не сойдёт, – возразила девочка. – Я могу вам помочь, потому что умею делать отличные стрижки, даже папу однажды стригла.

– Ты папу постригла? Правда, что ли? – засомневался Даня.

– Правда, – заверила его Даша. – Он остался доволен моей чекрыжкой.

– Ну, тогда и меня подчекрыжь, но только немножко, – неуверенно попросил Даня.

– Не пожалеете, господин! – заверила Даша и взяла в руки ножницы. – Отчекрыжу на пятёрку!

И вот – стрижка началась. В руках Даши замелькали ножницы, и Данины волосы клоками полетели в разные стороны. У Даши порозовело от волнения лицо, сразу было видно, что ей очень нравилась работа.

– Ещё и с этой стороны, – советовал ей Даня. – Ты рули левее, а то ухо отрежешь.

– Отрежу – пришью! – уверенно пообещала парикмахерша. – Ух ты! Дань, у тебя на макушке уже лужок образовался. Небольшой такой, но красивый.

– Это лысинка! Я люблю их! – пошутил Даня, но на сердце у него стало почему-то неспокойно. Что скажут мама с папой?

Пять минут, и вот уже стрижка закончена. Даня даже не захотел смотреть на себя в зеркало. Мало ли что там увидишь?

– Кстати, вам, мадам, к этой красной шляпе тоже нужна совершенно другая причёска! – заявил Даня, нарезая круги вокруг Даши. – Теперь я буду парикмахером. Прошу! – И он указал «мадам» на парикмахерский стул.

Даша нехотя села. А что ей оставалось делать – такая игра!

– Я вас модно подстригу! – заверил новоиспечённый парикмахер и взял в руки ножницы. – Причёска называется «Шторм».

– Какой ещё шторм? – испугалась Даша и вскочила со стула.

Но Даня усадил её на место и пояснил:

– Мы с родителями только что с Чёрного моря приехали, – объяснил он спокойно. – А на море знаешь какие волны в шторм бывают?! – И он показал руками какие.

– Не надо мне никакого «Шторма», – съёжилась Даша. – Постриги меня, Данечка, тихой волной, когда ветра нет.

– Можно и без ветра! – принял заказ парикмахер. – Но только учтите, «Шторм» в этом сезоне – самая модная причёска.

И вот уже Дашины волосы полетели на пол русыми прядями. Девочка сидела ни жива ни мертва, а Даня старался вовсю.

Когда работа была окончена, Даша подошла к зеркалу. Глаза у неё округлились, из них хлынули слёзы. Даня тоже осмелел и решил взглянуть на себя. Но тут в комнату вошла мама. Она взглянула на сына и открыла рот от удивления.

– Это же надо! Меня не было всего полчаса! – запричитала она. – Кто же тебя так?

– Она, – шепнул сын, указывая пальцем на подружку.

– А он меня тоже стриг, – стала оправдываться Даша, вертя стриженой головой.

Теперь мама перевела взгляд на девочку:

– Ой! Ещё одна кочерыжка. – И мама рухнула в кресло.

Придя наконец в себя, мама скомандовала:

– Парикмахеры! Срочно в парикмахерскую!

Через час у Дани на голове появилась лысая причёска, а у Даши – коротенькая-прекоротенькая стрижка. По дороге домой все молчали. Мама завела Дашу домой и долго объясняла её маме, что случилось.

Вечером Даня молился:

– Господи, какой сегодня плохой день! Прости меня за то, что я обстриг волосы. Обстриг без разрешения. Ну, так получилось: Ты же всё видел.

Даня опустил глаза. А папа… Что теперь скажет папа? Ему так нравились Данины кудри! Перед сном он всегда гладил его по голове и говорил: «Ты мой Кудряш!»

«Теперь он никогда не назовёт меня так», – подумал Даня и заплакал.

Но тут раздался звонок в дверь, папа вернулся с работы. Мальчик не выбежал ему навстречу, как это всегда бывало, он притаился в детской. Маме пришлось рассказать папе про лысую причёску. Папа сразу же схватил в руки ремень.

– Дорогой! – остановила его жена. – Я не против наказаний, но мне кажется, сегодня не тот случай. Данечка и так всё понял и раскаялся. Вспомни, что написано в псалме Давида: сердца сокрушённого и уничижённого Бог не наказывает.

Папа помолчал, положил ремень и вошёл решительным шагом в детскую.

– Ну, как дела, лысик? – спросил он, рассматривая Даню. – Чтобы этого больше не повторилось! Ты меня, сын, понял?

– Понял, пааа-пааа, – всхлипнул мальчик. – Пооо-няяял…

– Скажи, как же ты без разрешения? Ты же знал, что нам с мамой это не понравится?

– Знал, – вздохнул мальчик.

Отец долго молчал, но потом ласково сказал:

– Ну, иди ко мне.

Он посадил Даню на колени и обнял:

– Ну, не плачь, вытри слезы, мой любимый лысик.

– И никакой я не твой любимый, – хлюпал носом мальчик. – Любимые всегда послушные, а я… а меня… Меня не за что любить!

Папа погладил сына по лысой голове и поцеловал:

– А я всё равно люблю тебя, моя кочерыжка!

Дверь скрипнула, и в комнату вошла мама. Она улыбалась. У Дани на душе потеплело: значит, родители всё ещё любят его! И не только когда он причёсанный и послушный. А всегда любят! Как и Бог!

Когда они ушли, Даня встал на колени:

– Господи, я не буду так больше делать. Никогда. Спасибо, что Ты мне дал таких хороших родителей. Спасибо, что и Ты меня любишь – всегда любишь, несмотря ни на что, – и поэтому, вот увидишь, я вырасту послушным Твоим сыном. Аминь!

Поезд по имени Жизнь

У Дани сегодня на душе дождливо – умерла бабушка Даши Карасёвой. Даня сидел с Дашей за одной партой. Девочка плакала. Её бабушка была профессором математики. Она всё время занималась с внучкой, и поэтому у девочки по математике были всегда пятёрки. Но главное не это. Бабушка была самой главной подругой Даши. Они любили друг друга, хоть иногда и ссорились.

Когда Данина мама вернулась с работы, то оказалось, что она всё уже знает. Она посадила сына на колени, как маленького, а он прижался к ней.

– Мамочка, Дашина бабушка попросила на её могилке берёзку посадить. Ну зачем… Зачем Бог придумал противную смерть?

Мать взяла лист бумаги, карандаш и нарисовала поезд и машиниста.

– Данечка, жизнь человека можно сравнить с поездкой на поезде, который никогда не останавливается. – И мама нарисовала вагончик, а в нём маленького человечка – Даню. – Ты родился в этом вагончике. – И мама нарисовала себя рядом с сыном.

– А куда мы чух-чух-чухаем? – спросил Даня.

– Маршрут у всех людей одинаковый, – ответила мама. – Земная жизнь заканчивается на станции «СМЕРТЬ».

И мама нарисовала на краю листа станцию. А рядом берёзку.

– Что? Да не поеду я на эту страшную станцию «СМЕРТЬ». Сотри меня. Да ни за что! – И мальчик протянул маме ластик.

– Подумай! Если бы, Даня, на земле никто не умирал, то куда бы ты родился? – И мама посмотрела внимательно на сына. – В твоём вагоне были бы все твои прапрапрадедушки и прапрапрабабушки.

– Да, тесновато было бы… – вздохнул мальчик. – Бедному Данечке, когда он был маленьким, некуда было бы даже свой горшочек поставить. Пришлось бы его всю жизнь держать в руках.

– Ужасная картина – жизнь с горшком в руках, – улыбнулась мама. – Говорят: если бы не умирали – небеса бы подпирали. Вот и выходит, милый: чтобы рождались новые люди, те, кто уже пожил, должны сходить с поезда.

– И это Бог так придумал? – удивился мальчик.

– Он! – ответила мама.

– Ну что ж… – вздохнул Даня. – Господь плохого не придумает.

Мальчик встал со стула и подошёл к окну. За окном булькала весна, текли ручьи, пели птицы.

– Значит, придётся и мне туда ехать. – Даня чуть не расплакался, но мама успокоила:

– Не трусь, сынок!

Потом она к первому вагону пририсовала второй, побольше.

– А почему он больше первого? – спросил сын.

И мама объяснила:

– Сначала в твоём вагоне было мало людей: я, папа, бабушка и дедушка. Но потом ты подрос и пошёл в школу.

– Всё понятно! Следующий вагон будет называться «институт», – догадался мальчик.

Даня взял у мамы карандаш и стал старательно – для себя же – вырисовывать большой вагон:

– Твой сын, Даниил Михайлович Казаков, станет Главным строителем. Я слышал, что Главные кучу денег получают: квартиры-то дорогущие. А ты будешь матерью Главного строителя.

– Ух ты! – засмеялась мама. – Ну и мечта!

Она хотела взять у сына карандаш, но он не отдал:

– Следующий вагон я тоже сам нарисую. Он называется «Семья», потому что я женюсь, когда вырасту!

– Одобряю! – похвалил вошедший в комнату папа. – Кандидатура, сынок, уже намечена?

Папа, как оказалось, слышал из кухни весь разговор.

– Я, папа, женюсь сразу на двух: на Даше Карасёвой, ей уже обещано… Обманывать же нехорошо?

– Нехорошо, – согласился папа. – Мужчина не должен никого обманывать, тем более родную невесту.

– А кто вторая? – улыбнулась мама.

– Моя любимая Мария Александровна Львова, конечно, – ответил сын.

– Твоя учительница по английскому? – спросил папа, и глаза у него стали удивлённой формы.

– Ну да. Пусть меня всю жизнь английскому учит, но только БЕСПЛАТНО, как родного мужа.

– Мать! – засмеялся папа и ударил в ладоши. – Какой же у нас хозяйственный мужик растёт.

– Весь в тебя! – гордо заявила мама, а потом добавила: – Ты разве не знаешь, Данёк, что у христианина только одна жена должна быть.

– Ну ладно, пусть останется одна Дашуля, – подумав, решил мальчик. – Я думаю, Мария Александровна не обидится. Я ей всё объясню! И потом, у неё своя квартира есть, а в моём вагоне и без неё тесно.

– А вот и не тесно… – вздохнул папа.

– Не тесно, – подтвердила мама. – Время от времени машинист будет объявлять, ну, например, скажет твоей бабушке: «Дорогая Анна Петровна, ваша остановка!» Машинист притормозит на секундочку на станции, бабушка всем помашет рукой и пойдёт к своей берёзке.

– Она выйдет, а мы дальше? – спросил мальчик, и у него защипало от слёз в горле.

– А мы дальше, – ответил папа. – И кому следующему выходить, неизвестно. Может, дедушке, может, маме или мне.

И папа с грустью обнял маму, а мама опустила голову ему на плечо.

– Мама, а нельзя вам не выходить никогда из моего вагона?

– Нельзя, любимый мой, нельзя, воробышек…

– А я с машинистом договорюсь.

– С этим машинистом, Данечка, никому нельзя договориться, – сказал папа. – Им Сам Бог командует.

– Понятно… А когда я доеду до своей берёзки, в моём вагоне останутся мои детки, да? – снова спросил сын.

– Верно, – тихо произнёс папа, – и они поедут дальше к своим берёзкам. А их дети – к своим, а поезд «ЖИЗНЬ» всё будет мчаться и мчаться. И жизнь будет продолжаться.

– Целых миллион лет, да, пап?

– Не знаю, всё зависит от того, что скажет машинисту Бог.

И папа нарисовал машинисту на фуражке рыбку, а рыбка – это как военный знак для всех солдат христианской армии.

– Грустно-то как, – вздохнул Даня.

– И вовсе нет, – улыбнулась мама и поцеловала его. – Как только ты, Данечка, выйдешь у своей берёзки, твоя бессмертная душа – пырх – упорхнёт, как птичка, к Богу. И там, я надеюсь, все мы: и ты, и я, и папа, и дедушка с бабушкой, и все наши прапрародственники – встретимся. Души любящих Бога людей, ну, тех, которые живут по Его законам, встречаются в Раю. – И мама взмахнула руками, как крыльями.

– Неужели нам там всем не будет тесно? – спросил сын и тоже взмахнул руками-крыльями.

– Около Бога не бывает тесно, Данюша, – улыбнулся папа, – около Бога всегда свободно и радостно.

– Живи, сыночек, так, чтобы, когда окажешься у своей берёзки, люди вспоминали тебя только добром. – И в маминых глазах засветилась надежда.

– Я буду стараться, – пообещал сын, – изо всех сил!

«Юрлыш»

Даня жил в одном доме со своим другом Вовой Синичкиным. Даня был на целую неделю старше друга, чему был очень рад! А Вовик радовался, что на целую голову выше крепыша Дани. Одно плохо: родители Вовы часто забывали о сыне, потому что любили напиться. Но Вова всё равно их любил, ведь родителей не выбирают.

Однажды мама Дани готовила обед, поэтому отпустила его на волю, но не на большую, а на маленькую волю, то есть во двор погулять. Ой, какая же отличная погода стояла! Ещё вчера снег выпал, но он был апрельский, случайный, невзаправдашний. И поэтому он – вжик – и растаял, и по всему городу разгулялось весеннее половодье. Улицы надо было переплывать, но не на пароходах и кораблях, а на сапогах, вернее, в резиновых сапогах. Без них никуда. Друзья всю зиму мечтали пускать кораблики. И вот оно наступило – время весенней воды! Кажется, что она захватила весь мир! Кругом ручьи! Они большие, и маленькие, и совсем малюсенькие, и ещё меньше малюсеньких. Они бежали, бурлили, пели на разные голоса и радостно сверкали на солнышке. Ура-а-а! Весна-а-а!

Даня позвонил Вове, и вот два капитана в резиновых сапогах – Даниил и Владимир – решили отправиться в дальнее плаванье на своих отважных кораблях. На Данином корабле – кусочке коры с бумажным парусом – написано «Юрлыш», а на Вовином – «Победа». Некоторые прохожие, глядя на ребят, останавливались и улыбались. Они наверняка вспоминали своё капитанское детство.

– Это они на меня смотрят! – сказал, приосанясь, Вова. – У меня на голове настоящая бескозырка. Я её выпросил у папы. Он у меня в морфлоте служил.

– Отличная бескозырочка, – вздохнул Даня.

– Дам тебе поносить, Данечка, – сказал с хитринкой Вова, – если твой «Юрлыш» доплывёт первым до нашего дома.

– Конечно, он будет первым! – Даня совсем не сомневался в этом. – «Юрлыш» у меня юркий, не зря же я его так назвал.

– Внимание! – прокричали два капитана сами себе. – Спустить корабли на воду!

И вот уже два кораблика рванули вперёд по течению. Капитаны следом. «Юрлыш» сразу вырвался вперёд.

– Мой, мой! Впереди! – прокричал капитан Даниил. – А я тебе что говорил!

– Моя «Победа» сейчас тебя перегонит. Я знаю её хитрый характер! – сообщил сдержанно капитан Владимир.

Но тут «Юрлыш» застрял около коряги.

– Гляди! Твой «Юрлышка» зацепился ногой за корягу. А мой-то, мой хоть медленно, но плывёт! Давай! Давай, «Победочка», не подведи папину бескозырку, – умолял капитан Владимир.

– Как зацепился, так и отцепится. – И капитан Даниил снял свой корабль с мели и толкнул вперёд. – Слушай мою команду, «Юрлыш»! Догоняй! – крикнул капитан Даниил.

И проворный «Юрлыш» сразу же обогнал соперника.

– А так нечестно, Казаков, ты же перенёс свой корабль немножко вперёд, – завопил капитан «Победы».

– Это очень даже честно, Синичкин. Что же, «Юрлышке» до утра стоять на приколе?

– Тогда и я свой корабль перенесу, – сказал капитан Владимир. И вот уже его кораблик мчит впереди «Юрлыша». Капитан Владимир захлопал от радости в ладоши.

– Тогда и я свой фрегат перенесу вперёд.

Даня хотел осуществить этот манёвр, но Вова оттолкнул друга. Тот поскользнулся и рухнул в лужу. Она была, как нарочно, глубокой. Капитан Даниил барахтался в холодной воде и никак не мог встать. Слёзы градом катились по его щекам. Вова хотел помочь, но тут из подъезда вышла Данина мама. Не хватило изюма, и она пошла в магазин. Увидев сына в таком бедственном положении, она выловила его из лужи и поставила на сушу.

– Это Вован меня толкнул в лужу! – ревел мокрый Даня.

– Это он сам упал, тётя Надя! – кричал испуганный Вова.

Даня бросился с криком на Вову и хотел его свалить с ног, но мама с трудом удержала его.

– Потом разберётесь! А сейчас марш домой! – скомандовала она и за руку потащила спасённого капитана домой.

* * *

– Ну вот, мы с тобой всё сухое надели, чаю с мёдом напились и улеглись. Слава тебе, Господи! – ворковала над сыном мама, уложив его в постель.

– Мама, почему ты говоришь «улеглись», ты же не улеглась?

– У мам с детьми как будто одна жизнь. Вот и получается «чаю напились и улеглись», – засмеялась мама. – Какой же ты у меня внимательный на ухо ребёнок.

– Я такой! – улыбнулся Даня, а потом посерьёзнел. – Мама, ты веришь, что Вовик меня толкнул в лужу?

– Конечно, верю, воробышек. – И мама погладила сына по голове.

– А зачем он обманул тебя? Зачем? – Даня вздрогнул всем телом, вспомнив холодную лужу.

– Я думаю, он испугался, что ты упал в лужу и что я его буду ругать за это.

– Ничего он не испугался. Он плохой! Я с ним не буду больше дружить, – заявил твёрдо Даня и добавил: – Никогда!

– Утро вечера мудренее. Успокойся, постарайся уснуть, сынок.

– Я уже давно успокоился, мама.

– А если успокоился, то скажи, разве ты никогда не обманывал, испугавшись? – И мама так посмотрела на сына, что тот сразу вспомнил, как в прошлом месяце прожёг нечаянно новую скатерть и долго не сознавался.

Даня ничего не сказал, а только покраснел.

– Ну вот, – продолжала мама, – безгрешных не бывает. Без греха один Господь Иисус Христос. А Он учит прощать ближних. Ты разве этого не знаешь?

– Знаю. Когда ученики спросили Христа, сколько раз надо прощать ближнего, Он сказал: семьдесят раз по семь и ещё больше.

– Представляешь, как много! А ты не хочешь друга и один раз простить. – И мама снова погладила сына по голове.

Даня поднял на неё глаза, полные слёз.

– Ты что? – забеспокоилась мама.

– Вову жалко, – признался сын. – Он сейчас, наверное, переживает: нечаянно меня толкнул и тебя обманул.

– Бедняга… Когда грех – враньё, к примеру, – берёт в плен человека, ему всегда становится плохо. А от правды на душе светло.

– Потому что правда от Бога.

– Потому что правда от Бога, – повторила мама.

– Мама, скажи, что твоему сыну теперь делать?

– Ты и сам знаешь, – улыбнулась она и показала глазами на телефон.

Даня сразу набрал телефон друга.

– Вам кого? – услышал он печальный голос Синичкина.

– Нам тебя, Вовик. Не узнал, что ли?

– Данька? Неужели это ты? – не поверил ушам Вова. – Даня, прости меня, я же не хотел тебя в лужу. Оно само как-то вышло. И маму твою не хотел обманывать.

– Не расстраивайся! Мы с ней всё понимаем.

– Как хорошо, что вы такие понимачие, – обрадовался Вова, всё ещё не веря своему счастью.

– Хочешь, приходи к нам, поиграем в камешки.

– Сейчас приду и принесу твоего «Юрлыша». Он без тебя знаешь как скучает?

– Представляю. Жду обоих! – улыбнулся Даня и положил трубку. – Мама, Вова сейчас придёт. Как же мне хорошо стало! Даже петь хочется.

– Это потому что ты правильно поступил – простил. Ведь обида, как ржавчина, в первую очередь разъедает того, кто не прощает!

– Мамочка, как же хорошо в Бога верить. Он только хорошему учит.

– Верно, сынок. Все ошибаются. Не научишься прощать – без друзей останешься.

Тут раздался звонок в дверь, на пороге стоял счастливый Вовик, в руках он держал кораблик.

– Держи своего «Юрлыша». Он победил!

– Как? Без капитана? – удивился Даня.

– Ну да! Он знаешь какой у тебя умный – сам знает своё дело.

Даня взял кораблик, прижал его к груди и погладил.

– «Юрлышка», ты молодец! – сказал он.

– И ты молодец, – сказал Вова и с благодарностью посмотрел на друга.

– Ты на меня, Вовчик, не сердись, – попросил Даня, – я же тебя хотел ударить. Это сгоряча. Понимаешь?

Вова ничего не успел ответить, потому что в комнату вошла мама.

– И вы меня, тётя Надя, простите за обман.

– А я уже, Вовочка, ничего не помню. Ничего, кроме того, что сырники со сметаной звали вас к себе в гости. На кухню.

Скворечник

Вовик и Даня сделали отличный скворечник. Друзья вышли во двор, чтобы выбрать место, где его можно повесить.

– Слушай, – предложил Вовик, – около нашего дома дуб растёт, давай на него!

– Давай! – согласился Даня. – Думаешь, легко скворечник повесить?

– А чего такого? – удивился Вова. – Мы его – вжик – и верёвкой к дубу примотаем! – И он, как фокусник, достал из кармана моток верёвки.

Друзья подошли к дубу и стали внимательно рассматривать нижнюю ветку.

– Да мы на неё не залезем, – засомневался Даня, – высоко.

– Залезем! – уверено произнёс Вова.

Он повис на ветке и попробовал подтянуться. Но не тут-то было.

– Ну что ты, Данёк, стоишь? – закряхтел он вскоре. – Под-подсади же ты меня!

– Сейчас!

И Даня изо всех сил стал подсаживать друга. Но всё было без толку.

– Слабак ты, Вован! – кряхтел Даня, а потом отпустил друга, и тот свалился на землю.

– А ты сам попробуй! – обиделся Вовик, вставая с земли и отряхиваясь.

– И попробую! – уверенно заявил Даня, вспомнив, как это делают спортсмены по телевизору. Мальчик разбежался, подпрыгнул и повис на ветке. Но как ни старался, как ни пыжился он – так ни разу и не подтянулся.

– Ну что? Ты тоже у нас слабак, оказывается! – засмеялся Вовик. – Привет, слабачок Казаков!

Даня, опустив голову, молчал. Потом, посовещавшись, друзья принесли табуретку из дома.

– Моя табуретка, поэтому лезу я! – заявил решительно Даня.

– Подумаешь, какая-то табуретка! – возмутился Вовик. – А я выше тебя на целую голову, а значит, ближе к нижней ветке.

И он, вскочив на табурет, быстро взобрался на ветку.

– Ну ладно уж… Тогда я буду твоим начальником по влезанию, – вздохнул Даня и скомандовал: – Давай быстрей на вторую ветку! Нечего, Вован, с деревом обниматься!

– Сам знаю, – недовольно пробурчал верхолаз.

Вова, держась за ствол, потихоньку поднимался, подбадривая себя:

– Я залезу! Это легкотня! Я сильный! Вот уже и четвёртая ветка. Лезу на пятую.

– Ты куда? Стоп! – донёсся снизу голос начальника по влезанию. – У птиц головы закружатся от проживания в такой высотной квартире.

– Значит, вешаю скворечник здесь, – согласился верхолаз и обомлел. – А… а где же наш скворечник-то? Ой! Мы же его, Казаков, дома забыли.

– Вот это да, Синичкин! – Даня сделал квадратные глаза, а потом расхохотался. – Ты на ветке, а скворечник дома на табуретке.

Друзья долго смеялись, пока Даня снова не скомандовал:

– Вован, срочный спуск! Три, два, один. Старт!

Вова попробовал спуститься. Но ноги не слушались, дрожали. Оказалось, что спускаться намного трудней, чем подниматься.

– Ну чего ты застрял там? – закричал ему снизу начальник теперь уже по спусканию.

– У меня ноги испугались, не спускаются… никак…. – выдавил дрожащим голосом Вовик.

– А ты свои пугливые ноги на ветку повесь, а сам спускайся, – пошутил Даня.

Но другу было не до шуток.

– Что же ты, Вова Синичкин, будешь на дубе теперь жить? – продолжал подтрунивать Даня. – Ты что там себе гнездо свил?

– Гнездо, – глухо донеслось сверху.

– А как же школа, родители?

– Отстань…

Прошёл час, а Синичкин всё ещё сидел на ветке.

– Замерзаю… Скоро упаду, как яблоко, – пожаловался он, всхлипнув. – Надо звать кого-нибудь на помощь! Только сейчас все на работе.

– Все! Кроме Бога, – сообразил Даня. – Давай помолимся.

– Давай… – донеслось еле слышно.

– Господи, помоги Вове спуститься вниз. Пожалуйста! – попросил Даня. – А то он боится. Пошли помощь, Господи.

– Помоги, Господи, чтоб ноги не боялись, – послышался сверху жалобный голос, – а то я совсем окоченел.

Прошло, наверное, пять минут, но друзьям показалось, что прошёл целый день. Вдруг на третьем этаже дома, около которого рос дуб, открылось окно. Из него высунулась старушка и грозно закричала:

– Вы что, хулиганы, ветки ломаете?

– Мы не ломаем, – стал объяснять Даня, – мы скворечник вешаем.

– Скворечник? Где же он? – засомневалась старушка и взяла в руки бинокль. – Что-то нигде его не видно.

– А мы его дома забыли! – прокричал Вова.

– Ну и ребятня! Это просто анекдот, – улыбнулась старушка, и её голос стал ласковым: – Вот как… Птичкам, значит, помогаете. Спасаете, значит. Молодцы! А мне придётся вашим спасением заняться. Я сейчас мигом. Ждите!

И окно на третьем этаже захлопнулось.

– Тоже мне спасительница, – проворчал Вова. – Сто лет в обед.

– Ну и что? – возразил Даня. – Вот увидишь, она обязательно поможет! Мы же только что с тобой помолились.

Вскоре к дубу бойкой походкой подошла старушка с третьего этажа. Она оказалась гораздо моложе, чем ребятам показалось вначале.

– Держись, хлопчик, – подбодрила она верхолаза. – Как тебя зовут-то?

– Вовик, – отозвался мальчик.

– Держись, Вовик. Я мигом!

Старушка легко подтянулась и встала на первую ветку. Даня заморгал, не веря глазам. Потом она осторожно начала подниматься вверх, добралась до Вовы и стала ему показывать, как спускаться. Он безропотно делал всё, что она говорила. Вскоре верхолазы вместе спрыгнули на землю. Старушка гладила дрожащего мальчика по голове и успокаивала, как могла.

Первым пришёл в себя Даня.

– Спасибо, – произнёс он. – А как это? Вы же старая… – Даня осёкся, вспомнив наставления мамы на тему женского возраста. – Вы же не очень молодая бабушка, а такая сильная.

– Это Бог силы даёт не очень молодой бабушке! – засмеялась она. – Я, между прочим, мастер спорта по альпинизму. Спортивную форму всю жизнь поддерживаю. А вы, будущие защитники Отечества, скажу правду, на богатырей не похожи. Не дело.

Мальчики глубоко вздохнули.

– Чего же тут вздыхать? Хотите быть сильными? Хочешь, Даниил?

Ребята закивали.

– Могу помочь!

– А вы откуда меня знаете? – спросил Даня.

– В церкви с родителями видела. Слышала, как они тебя называли. Итак! Приглашаю вас, ребятки, на стадион. Я веду секцию лёгкой атлетики. Будете тренироваться – станете сильными. Придёте?

– А когда начнутся занятия? – сразу спросил Вовик.

– Меня, кстати, Ольга Васильевна Морозова зовут, – представилась старушка.

– Когда начнём заниматься, Ольга Васильевна? – теперь уже спросил Даня, и у него загорелись глаза.

– Завтра и приходите! В шесть вечера. До встречи, друзья пернатых! – улыбнулась Ольга Васильевна и ушла.

* * *

– Мама, где моя тёплая спортивная форма? – спросил Даня, когда мама пришла вечером с работы.

– Зачем тебе, сынок?

– Ольга Васильевна, наша соседка из первого подъезда, пригласила нас с Вовиком на стадион, в свою секцию по лёгкой атлетике. Она знаешь какая сильная и ловкая! Альпинистка! По деревьям лазает!

– Да неужели? Как же хорошо! – обрадовалась мама. – Нашёлся человек! Это Господь ответил на мои молитвы, а то ты вон каким бледным и слабым стал, а в школе физкультуры как не было, так и нет. Слава Богу за все милости!

– Слава! – повторил Даня и вспомнил, что до сих пор не поблагодарил Бога за чудесное спасение друга. Он побежал в свою комнату, закрыл дверь и горячо зашептал молитву перед образами.

Обед на ужин

В субботу вся семья Казаковых была дома, каждый занимался своим делом. Мама с утра постирала бельё. Но вешать его одной было тяжело – верёвки протянуты под самым потолком, да ещё и над плитой. И она решила позвать на помощь.

– Даня! – крикнула мама с кухни. – Сынок, помоги, пожалуйста!

Даня не откликался. Тогда мама пошла в детскую, посмотреть, чем так занят сын. Оказалось – компьютерной игрой, такой увлекательной, что всё вокруг для него исчезло.

– Роднулечка! – попросила мама. – Помоги бельё повесить.

– Сейчас, – ответил Даня, не отрываясь от монитора.

Мама ушла на кухню, подождала. Потом опять направилась к сыну.

– Между прочим, я жду вас, Даниил Михайлович. Вы ещё помните о моей просьбе? – спросила она строго.

– Конечно, помню, – буркнул Даня. – Я же сказал: сейчас приду!

Но мама уже всё поняла. Она позвала на помощь папу, и они быстро справились с бельём.

Потом папа достал пылесос.

– Колобок, чем ты тут занимаешься? – спросил он сына, приоткрыв дверь детской.

– Телевизор смотрю, – ответил Даня.

– Помоги пропылесосить квартиру, вместе мы быстрей закончим. Договорились?

– Конечно, – согласился Даня, жуя чипсы, – я сейчас, а ты пока начинай один!

– Понял! – воодушевился обещанием папа и начал пылесосить большую комнату.

Через некоторое время Даня выглянул из своей комнаты. Пылесос так ревел, что мальчик подошёл к папе и показал ему ладошку. Это означало, что через пять минут он придёт на помощь. Но этого так и не случилось ни через пять минут, ни через полчаса…

Папа, мама и пришедшая в гости бабушка собрались на кухне.

– Эта давнишняя болезнь Дани называется «СЕЙЧАС», – сказала мама. – Надо его срочно лечить!

– Надо! – согласились бабушка с папой.

Старинные часы в гостиной пробили один раз – час дня, обеденное время. Но, похоже, никто не собирался обедать. Потом часы пробили два, три, четыре раза. Даня почувствовал, что очень проголодался.

– Бабушка, я кушать хочу, – заявил он.

– Сейчас, мой карасик, сейчас. Книгу дочитаю. Иди на кухню, – ответила бабушка.

Даня так и сделал. Он поставил на стол тарелку, положил ложку и стал смотреть на них, глотая слюну. Но бабушка не приходила. Мальчик опять пошёл к ней и потребовал:

– Бабасик, я сейчас умру с голода. Накорми меня срочно!

– Сейчас! Последнюю страничку дочитаю и накормлю.

– Потом дочитаешь. Твой карасик от голода превратился в серого волка и сейчас проглотит твою книгу. Вместе с тобой! – Даня подошёл к бабушке, прищёлкнул зубами и страшно зарычал.

– Сейчас, сейчас, – невозмутимо повторила бабушка, продолжая читать.

Делать нечего. Мальчик пошёл к маме.

– Мама, накорми, пожалуйста, твоего любимого сыночка, – попросил он.

– Ты что, не видишь – я вышиваю. Сейчас вот этот зелёненький листик закончу и тогда… – И мама сделала ещё один стежок.

– Мама, мой живот уже бурчит и рычит. Ты что, не слышишь?

– А как же, слышу. Я же тебе сказала: сейчас! – И мама стала делать новый стежок.

– Одна вышивает, другая книжки читает, – проворчал Даня и пошёл к папе. Тот, удобно устроившись в кресле, смотрел футбол.

– Папа, ещё немножко, и у тебя не будет сына! Накорми хоть ты меня.

– Сейчас накормлю, – пообещал папа, впившись глазами в экран. – Представляешь, Данёк, наши только что гол забили! Здо́рово, правда?

– Папа! Папа! – Даня стал трясти отца за плечо. – Ты меня хоть слышишь? Слышишь?

– Гол! Ещё один гол! – закричал папа и поцеловал сына. – Гол! Иди, иди на кухню, я же сказал: сейчас.

– Не могу я этого противного слова больше слышать, – взорвался Даня. – Не могу!

– И я не могу, сынок, – улыбнулся папа.

– И мы не можем! – заявили вошедшие мама и бабушка. Обе чинно встали около окна. Папа снял со стены гитару и присоединился к ним.

Бабушка громко объявила:

– Трио Казаковых!

Папа взял несколько аккордов, и трио запело:

Папины пальцы быстро бегали по струнам, мама выводила такие рулады, а бабушка брала такие высокие ноты, что Даня сказал:

– Ух ты! Прямо как по телевизору.

Трио вдохновенно спело свою песенку два раза. Потом певцы крепко пожали друг другу руки и обнялись.

– Вы сговорились! Даня всё понял!

– Молодец, что всё понял! – И бабушка погладила внука по голове.

– Молодец! – повторили довольные папа и мама.

Даня обвёл всех взглядом и, вздохнув, сказал:

– Я больше не буду! Простите меня. А это противное слово «СЕЙЧАС»… Я его на помойку выброшу прямо сейчас. Верите?

– Если ПРЯМО СЕЙЧАС, то верим, – произнёс глубокомысленно папа и поднял указательный палец вверх. Все засмеялись и пошли на кухню.

Такого вкусного обеда на ужин Даня ещё никогда не ел.

Кузнец Иванов

В квартире Казаковых настойчиво звонил телефон. Даня, сидя перед телевизором, поглядывал на него, насупившись, но не двигался с места. Мама, увидев такую картину, подняла удивлённо брови и взяла трубку.

– Здравствуй, Вова! Сейчас позову, – сказала она, услышав голос Даниного друга. Она протянула трубку сыну.

– Скажи ему, что я занят, – специально громко сказал Даня. – А ещё скажи, чтобы он больше не звонил. Вот!

– Всё понятно, – вздохнула мама и сказала в трубку: – Вова, приходи к нам в гости. Можешь сейчас?

– Прямо сейчас? – переспросил Вова. Он слышал всё, что сказал Даня.

– Прямо сейчас, – подтвердила мама, – ждём.

– Что ты наделала? Зачем ты его в гости пригласила? Я с ним раздружился!

– Опять раздружился? А почему?

– Он обманул меня, он своего слова не держит. Договорились в десять встретиться. Жду, жду, звоню по мобильнику, а он мне: «Сейчас выйду, только досмотрю мультик». Ну я и ушёл домой, не погуляв.

– Да, нехорошо вышло… Скажи, Данечка, а ты всегда держишь своё слово? – Мама повернула сына к себе и заглянула в глаза. – Ты уже неделю обещаешь написать письмо дедушке Ване. Так ведь?

– Мама, ты же знаешь, мне некогда.

– А вот телевизор посмотреть ты находишь время.

Мама подошла к телевизору и выключила его. Даня хотел возмутиться, но в это время в дверь позвонили. Мама открыла: на пороге стоял смущённый Вова.

– Здравствуйте, тётя Надя, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу, и добавил тихо: – Привет, Данёк.

Даня молчал. Он даже спрятался за маму, чтобы не видеть приятеля.

– Чего ты обидчивый такой? – Вова вплотную подошёл к Дане. – А разве я тебя никогда не ждал?

– Не ждал, – отрезал Даня и отвернулся.

– А в прошлое воскресенье? Я сидел на лавке возле подъезда, а ты всё обедал и обедал. Было такое?

– Ну, было, – неуверенно произнёс Даня, – кажется…

– Кажется, – передразнил его Вова. – А ещё ты обещал мне дать книгу!

– Какую ещё книгу? – недовольно буркнул Даня.

– По шашкам.

– Я же сказал, принесу завтра…

– Я это твоё «принесу завтра» слышал сто раз.

– А ты мне ничего не обещал? – Даня решил перейти в наступление.

– Ты это про что?

– Я про марки.

– Ну да, – вздохнул Вова, – завтра принесу.

– Я это твоё «принесу завтра» слышал сто раз, – теперь уже Даня передразнил друга и рассмеялся.

– Хватит! Хватит! – Мама закрыла уши руками. – Хватит ссориться!

Но ребята уже и не ссорились.

– А мы все обиды пересчитали и помирились, – заявил повеселевший Вова и обнял Даню за плечи.

Даня согласно кивнул.

– Ну и хорошо, что помирились, только этого мало. Нужно самих себя воспитывать!

– Как это, тётя Надя? – не понял Вова.

– Это значит работать над плохим в себе, как над ошибками в диктанте, чтобы ошибки не повторялись, – объяснил Даня.

– Правильно, сынок! А для чего такая работа? – спросила мама и сама же ответила: – Постепенно один грех, один плохой поступок, как снежный ком, обрастает другими.

– Как это, тётя Надя? – опять не понял Вова.

– Сначала человек обманывает друга: например, обещает принести книгу и не приносит, затем – маму, учителя. Так он продолжает спускаться вниз по ступенькам этой греховной лестницы. А когда вырастет, будет обманывать свою работу, а потом…

– А как обманывают работу? – заинтересовался Даня.

– Ну-у-у, например… – мама задумалась, – опаздывают на работу или плохо делают её.

– Подумаешь, – медленно произнёс Вова и закатил глаза, – тоже мне преступление.

– Может, и не преступление, только всякое, дружок, бывает. Случается, Вова, что благодаря честности и обязательности – этим важным качествам характера – можно людям даже жизнь спасти.

– Как это? – вместе выдохнули мальчики.

– Сейчас я расскажу вам одну поучительную историю про кузнеца.

Мама села за стол, пододвинула к себе бумагу и карандаши. Ребята примостились рядом.

– Жил в одном небольшом селе кузнец. – И мама нарисовала домик. – Работал он честно, на совесть. Любая его вещь была на пятёрку. Даже если ему приходилось делать какую-нибудь безделушку, он выполнял заказ с такой же тщательностью, как и другие. За это все в округе его уважали.

Мама нарисовала краснощёкого бородатого мужчину около наковальни с молотом в руке.

– Кузнец любил повторять: «У человека всё должно быть надёжным: и слово, и дело!» Был у кузнеца сын Матвей. Моряк. Однажды корабль, на котором он нёс службу, попал в сильный шторм. – Мама нарисовала бушующее море и корабль. – Опасность была велика. Капитан принял решение встать на якорь, чтобы переждать бурю. Был брошен тяжёлый якорь. Он достиг дна, но тут лопнула якорная цепь. Яростный ветер неумолимо гнал корабль прямо на скалы. Моряки в панике бросили второй якорь, но и он не выдержал. Оставалась последняя надежда: третий якорь. Если не выдержит и он, думали моряки, мы погибнем. И тут, взглянув на цепь последнего якоря, Матвей закричал: «Ура! Мы спасены!».

– Почему? – спросили в один голос два внимательных слушателя.

– А потому что, – мама нарисовала на листе якорь с цепью, – на якорной цепи Матвей увидел клеймо кузнеца Иванова – своего отца! «Эту цепь ковал мой отец. Она не подведёт! Отец всё делает на совесть!» – закричал счастливый Матвей.

– И что же было? – замерли мальчики.

– Якорь действительно выдержал, и вся команда была спасена!

– Вот это история! – протянул Даня восхищённо.

– А что такое клеймо, тётя Надя? – спросил Вова, разглядывая нарисованную цепь.

Мама крупно нарисовала два её звена и, написав на одном «Кузнец ИВАНОВ», объяснила:

– Эта надпись, а по-другому клеймо, означает, что цепь ковал кузнец Иванов. Теперь вы поняли, мальчики, как важно держать своё слово и быть честным даже в мелочах?

– Спасибо, мамочка! – Даня поцеловал маму. – Как же ты хорошо рисуешь.

– Настоящий художник! – подтвердил Вова. – Только ведь эти рассказы про честность придуманы писателями. А на самом деле эта самая честность, тётя Надя, на свете не водится. Люди часто обманывают друг друга, даже по телевизору на разных каналах об одном и том же по-разному говорят. Все обманывают!

– Конечно, человек греховен, – вздохнула мама, – но говорить, что все обманывают – нельзя!

– Нельзя, – поддержал её сын. В это время зазвонил телефон, мама взяла трубку и долго беседовала с кем-то, а потом, поблагодарив за честность, положила трубку.

– Кто это звонил? – спросил Даня.

– Честный человек! – И мама посмотрела на Вову. – Моя племянница Маша-растеряша пришла к нам вчера и…

– Я… Я расскажу лучше! – перебил её Даня. – Пришла Маша и чуть не плачет: потеряла новый мобильник, который ей недавно родители подарили.

– Позвонившая только что девушка, – продолжила мама, – оказывается, нашла его.

– А как же она узнала, что вы Машина тётя? – удивился Вова.

– Девушка звонила по номерам из записной книжки мобильника. Она назвала мне модель телефона и прочитала имена и фамилии, записанные в нём. Так я догадалась, чей он, и дала Машин домашний номер телефона. Эта девушка, эта честная душа, три часа звонила по всем номерам, чтобы найти его хозяйку.

– Три часа звонила… Так эта девушка Машу как липку обдерёт, а иначе зачем ей было хозяйку телефона искать? – рассудил Вова.

– Ты что? Доброе дело за просто так делается, – произнёс уверенно Даня.

– Верно, девушка так и сказала. – И мама ласково посмотрела на сына.

– Новый мобильник вернуть за просто так… – Вова даже приоткрыл рот от удивления.

– Вот видишь, Вовик, честность есть! Есть! Есть! – Даня даже стал пританцовывать вокруг друга.

– Что и требовалось доказать! – улыбнулась мама.

Пятёрка с минусом на сто километров

Сегодня будет отличный день! Это Вова сразу понял, как только проснулся. На душе было так радостно! Вчера у мамы был день рождения. Собрались, как всегда, родственники. И никто не подрался и даже не поссорился. Обычно праздники проходили бурно, поэтому Вова не любил гостей, чей приход, как правило, сопровождался застольем. А вчера всё прошло мирно, и даже кусок праздничного торта сегодня ждал мальчика в холодильнике. Вова быстро позавтракал, потом позвонил Дане, и они договорились пойти погулять.

Ребята шли по улице довольные и болтали обо всём на свете: и про рыбок, и про облака на небе, и про то, как здорово, когда всё здорово.

«Хорошо, что у меня есть такой друг!» – думал Вова про Даню.

«Хорошо, что у меня есть такой друг! – думал Даня про Вову. – С ним всегда что-нибудь происходит. Правда, не всегда хорошее, но всё равно это лучше, чем скукота». В этом оба были уверены на сто процентов.

– Вот бы сейчас мороженого! – произнёс мечтательно Даня.

– Будет сделано! – произнёс Вова. – Хоть у меня и нет денег.

– А как же тогда? – Даня остановился и внимательно поглядел на друга, пытаясь понять, как же это произойдёт.

– У меня сегодня счастливый день! – объяснил Вова. – Это получше всяких денег.

– А чем получше?

– Я сейчас деньги найду! – таинственно произнёс мальчик. – У меня всегда так. Если счастливый день, то всё, что захочешь, – нате вам.

– По-смот-рим, – недоверчиво протянул Даня.

Вова, как собачка, начал принюхиваться. А ещё он вилял воображаемым собачьим хвостом. Даня так громко хохотал, глядя на друга, что прохожие стали оглядываться на них. А Вова тем временем подбежал к будке с мороженым. Даня за ним.

– Стой здесь! – скомандовал Вова и, встав на четвереньки, обежал будку три раза. И вот он радостно запрыгал перед Даней на одной ножке.

– Смотри! Нашёл пятьдесят рублей! А ты не верил! – кричал он. – Надо знать грибные места.

– Чудеса! – развёл руками Даня и взял деньги у друга. – Погоди радоваться, Вован. Ведь их кто-нибудь потерял. Надо срочно вернуть!

– Кому? Никого вокруг нет. – И Вова тоже развёл руки в стороны.

Даня повертел головой. Действительно, вокруг никого не было.

А шустрый Вова уже купил два мороженых. И вот мальчики идут довольные по улице и уплетают мороженое за обе щеки.

– Ну что теперь скажешь? – Вова, хитро подмигнув, толкнул друга в бок.

– Отличный день! – Даня тоже подмигнул другу и толкнул его в бок. А потом они помчались вприпрыжку по улице.

– Отличный день! – тоненько запел Вова.

– Отличный день! – подхватил Даня.

– Приходи почаще к нам, – стал придумывать песенку Вова и дёрнул Даню за рукав, давая понять, что теперь его очередь сочинять.

– Парам-пам-пам, – громко запел Даня. – Парам-пам-пам! Пам!

И они захохотали. Вдруг друзья заметили впереди Вовину одноклассницу Валю Бородулину. Она шла с большой хозяйственной сумкой. Видимо, в булочную.

– Вон, бородавка выползла в магазин, – показал на неё пальцем Вова. – Ох и вреднющая! Бррррр!

– Почему бррррр?

– Вся из себя очень правильная. Вот такая! – Вова скорчил такую рожицу и так изобразил девочку, что Даня прыснул со смеху. – То ли дело Алинка Шоколадникова. Всегда хохочет, даже если и не смешно. А эта Валька-бородавка… Да у неё вместо зрачков жирные пятёрки вставлены. Зазнайка! Вот кто она такая!

– Пятёрок в глазах я не заметил, но точно, вредная, – поддержал его Даня. Он вспомнил, как нечаянно толкнул девочку на переменке, извинился, а она его стукнула учебником по голове. И все смеялись над ним.

Вдруг Вова заметил, как из Валиной сумки выпали на землю деньги. Мальчик в три прыжка оказался около девочки и незаметно поднял сто рублей. А та, ничего не подозревая, зашла в булочную.

– Видел? Видел? – Вова потряс деньгами перед Данином носом. – Во! Деньги сами заплывают в мои рученьки.

– Может, вернёшь? – Улыбка исчезла с Даниного лица.

Вова замер от таких неожиданных слов, а потом пошёл в наступление:

– Держи карман шире! Когда сам найдёшь, тогда и вернёшь. А я твоей Валечке ничего не отдам. – И Вова плюнул в сторону, сделав перед Даней реверанс. Вова видел, как в фильме так делали реверанс барышни из пансиона благородных девиц. – Вам, господин Казаков, какое мороженое купить? Я ведь теперь богатый! Оп! – Вова, подбросив сторублёвку вверх, стал дуть на неё изо всех сил, а у самой земли ловко поймал двумя пальцами.

– Меня мама ждёт. Пока! – резко оборвал представление Даня. Настроение у него сразу же испортилось.

Он развернулся и побежал домой. Вова, насупившись, глядел ему вслед.

* * *

Даня пришёл домой и увидел маму. Она стояла у кухонного окна и смотрела на улицу.

– Пришёл! – обрадовалась она и взъерошила сыну волосы. – Представляешь, гляжу в окно: Валюшка из соседнего подъезда уже минут пятнадцать ходит около булочной и смотрит на землю. Наверное, что-то потеряла.

– Сто рублей, – тихо произнёс Даня, не глядя на маму.

– А ты откуда знаешь, милый?

– Видел.

– А что же не отдал?

– Деньги Вовик нашёл, а не я.

– Вот это да! – Мама всплеснула руками. – Семья у Бородулиных многодетная, родители инвалиды, каждая копейка на счету. А тут… Не ожидала я такого от Вовы, ведь он украл у Вали деньги.

– Ничего он не крал, – возразил Даня.

– Да! К Вале в кошелёк он, конечно, не залезал, но всё равно из-за него у неё пропали деньги.

– Вован сразу бы вернул, – пытался защитить друга Даня, – только эта Ва-лю-шечка противная. Она и меня, мамочка, знаешь, позавчера учебником по голове стукнула. Я её нечаянно толкнул, но ведь извинился же. Твоя бедная Ва-лю-шеч-ка, если хочешь знать, вся из вредностей сделана. Вот!

– А неважно, сыночек, из чего она сделана, – окончательно расстроилась мама. – Неужели тебе не жалко девочку? У них в доме нищета. Дети голодают, а ты – «вредная». Эх, Даниил! Как же ты не понимаешь, что главное в жизни, а что пустяки пустяковские.

Даня подумал-подумал, а потом опустил голову, вздохнул и сказал:

– Надо идти к Валюшке.

– Правильно, сынок. Собирайся! – скомандовала мама. – Вот тебе сто рублей, отдашь.

* * *

Через пять минут мама и сын подошли к заплаканной девочке.

– Что случилось? – спросила мама.

– Сто рублей потеряла, – всхлипывала та. – Меня мама прибьёт: ведь вся семья теперь без хлеба останется. Я домой не пойду, пока не найду деньги.

– Они нашлись! – успокоила Данина мама девочку и положила руку ей на плечо.

Даня протянул девочке деньги.

– Неужели? Вот спасибо! Нашлись! – вытирая слёзы, причитала Валя, всё ещё не веря своему счастью. – Прости меня, Даня. Я тогда тебя в школе учебником по голове… – произнесла она смущённо. – Всё время об этом думаю, но извиниться побоялась.

– Нашла, что вспоминать, – просиял Даня. – Я давно об этом забыл.

– Приходи к нам в гости, – пригласила мама девочку. – Будем очень рады.

– Приходи, – повторил Даня. – У меня марки есть, а у мамы вкусные пирожки.

– Обязательно приду, – пообещала Валя. – До свидания.

И она побежала в магазин за хлебом, а мама с Даней зашагали не торопясь домой.

– Мама, какая ты у меня добрая! – сказал Даня и сильно сжал мамину руку.

– Это наш Господь добрый. Это ведь Он учит всему хорошему.

Даня согласно кивнул:

– Сегодня, мамочка, Христос поставил бы тебе пятёрку за доброту.

– И тебе, сынок, тоже!

– А мне-то за что?

– За то, что разобрался во всём.

– Тогда эта моя пятёрка, мамочка, была бы с большим, на сто километров, минусом, – добавил грустно Даня.

– Нечего, сыночек, к пятёрке сто километров минусов прибавлять. Не сразу Москва строилась! Постепенно будешь исправлять все свои минусы на плюсы. Это, ох, нелёгкий труд.

– Ну и пусть! А я всё равно буду стараться, – уверенно ответил сын. Он шёл рядом с мамой и думал: «Надо же! Вовик прав. Сегодня действительно счастливый день! У меня новый друг появился». И Даня от радости запел: – Счастливый день – парам-пам-пам – приходи почаще к нам!

Бабушка на ящике

– Мама, смотри, бабушка сидит на ящике, – сказал Даня маме, когда они шли в поликлинику.

Они повернули к старушке.

– Бабушка, вам плохо? – участливо спросил мальчик.

Та в ответ отрицательно помотала нечёсаной головой. Её тусклые глаза всё время слезились, и она их всё время вытирала грязным платком.

– Мне хорошо… – произнесла она еле слышно.

– Кому хорошо, тот не сидит на ящике, – не отставал от неё Даня.

– Я не сижу… Я живу на ящике. Я – нищая, бомжиха! Слыхали про таких?

– Слыхали, – вздохнула Данина мама.

– Как же помочь человеку, мама? – спросил мальчик, внимательно глядя в мамины глаза.

Рядом покупала газету модно одетая седая женщина на шпильках. Она сразу вмешалась в их разговор:

– Человеку? Эта, что ли, человек? – Она презрительно кивнула на нищенку. – Это источник заразы.

– Вы… Вы – злая тётя, – выпалил Даня.

– Нельзя так о людях, – поддержала его мама.

– А вы, я погляжу, очень добрые. Вот заразитесь вшами или туберкулёзом, вспомните тогда мои слова.

Но Данина мама не сдавалась:

– Каждый может в беде оказаться. И вы тоже, между прочим!

– Я? Да никогда! – проговорила решительно седая женщина и горделиво сложила руки на груди. – Я всю жизнь работаю! А если вы такие сердобольные, то возьмите её к себе.

– Мама, давай… – попросил Даня.

Мама молчала.

– Вот сразу вся доброта и пересохла, – засмеялась седая женщина. – Да эти нищие сами виноваты! Не будь пьяницей, лодырем – вот и не забомжуешь.

– А я не пьяница и не лодырь, – раздался голосок с ящика. – Учительницей я работала, а теперь работаю бездомной собакой…

И старушка глухо закашляла.

– А что же с вами стряслось? – спросила Данина мама.

– Дочка и муж её Федор погибли в катастрофе. – Старушка проглотила слёзы. – Внучека Мишеньку я с пяти лет растила. Он всё время болел. Я, конечно, для сиротинки ничего не жалела. По всяким кружкам его водила, а ему нигде не интересно – ленив был. В армию его по болезни не взяли. Учиться не очень-то хотел, закончил с горем пополам платный институт. Словом, внук сидел у меня на шее, свесив ножки. Поест, бывало, так вместо «спасибо» буркнет: «Опять бурды наготовила!» – и за компьютер. Эта железяка была первым его другом. Настоящих друзей-то у него не было, кто же станет его капризы терпеть.

Даня и мама слушали внимательно, не пропуская ни одного слова. А старушка была рада, что хоть кто-то согласился выслушать её историю.

– Мой Мишенька, – продолжала она, – во всех своих бедах всегда меня винил, а кого же ещё-то – одна я у него на свете. Злился он – не было у него всего того, что по телевизору показывали: дачи на Канарах, «мерседеса», путешествий по миру. Потом появилась невеста у моего внучка, и стал он меня гнать из дома. Поживи, говорит, на даче своего племянника, а дача-то летняя. Я ни в какую! Так он нашёл ходы и всё-таки турнул меня из квартиры. Не было в ней, как почему-то вдруг оказалось, моей доли оформлено. Теперь у меня ни квартиры, ни внука, – закончила свою печальную историю старушка.

– Охо-хо… – вздохнула седая женщина, смахнув слезу, и все увидели, что она не такая уж и злая. – И у меня есть внук. Сын-то с невесткой давно уж погибли в катастрофе. Внук жил с матерью невестки, ну, с другой бабушкой, значит. Мы с мужем по заграницам кружили. Работа у моего серьёзная. Даже сказать не могу, какая работа. На внука мы деньги высылали, но они почему-то возвращались назад. Выясняли-выясняли почему, только когда на другом конце земли живёшь, разве что выяснишь? – Седая женщина махнула рукой. – Вернулись домой, внук уже взрослый, сказал, что бабушка умерла. Так этому скорпиону одной своей квартиры мало показалось. Он на нашу глаз положил. Так мой Резцов, так я своего мужа иногда зову, так вот, мой так его турнул, что пошли клочки по закоулочкам.

– Вы Резцовы? – удивилась старушка, тяжело вставая с ящика. – И фамилия моего зятя тоже была Резцов: Фёдор Ермолаевич Резцов.

– Фёдор Ермолаевич? Погоди… Погоди… – Седая женщина вгляделась в лицо нищенки. – Уж не ты ли моя сватья – Ирина Геннадьевна Пташкина?

– Я самая! – выдохнула старушка. – А ты, значит, Федина мать, Дарья Андреевна.

– Я! Я и есть! – обрадовалась Дарья Андреевна. – Значит, не умерла ты.

– Жива! Только вот уже третий год на этом ящике проживаю. Все кабинеты обошла. Да у моего Мишеньки все куплены. Уж недолго мне осталось мучиться.

И старушка закашлялась.

– Об этом только Бог знает, бабушка, – сказала Данина мама.

– Сватьюшка, пошли к нам, – всхлипнула Дарья Андреевна. – Помоешься, поешь, а потом вместе обмозгуем, что делать-то.

– Слава Богу! – сказала Данина мама и, написав на бумажке свой телефон, подала женщинам. – Звоните, может, и мы чем поможем. У меня есть знакомый адвокат.

– Я этого отличного человека лично знаю! – немножко похвастался Даня. – Владимир Иванович Колмаков. Настоящий христианин!

– Спасибо, добрые люди! – обратилась Дарья Андреевна к маме и Дане. – Спасибо, что заговорили с ней. – Она поклонилась им в пояс. – А иначе мы бы и не встретились с моей сватьюшкой на этом свете.

– Спасибо, – повторила за ней старушка, с любовью глядя на маму с мальчиком. Даня застеснялся и покраснел.

– Мы тебя, сватьюшка, спасём! Не сомневайся! – заверила её Дарья Андреевна, отряхивая старушку. – А вот Михаилу счастья не будет. Нет, не будет! Что посеял, скорпион, то и пожнёт.

Обе женщины медленно пошли на остановку трамвая. Мама и Даня проводили их взглядом.

– Сынок, а в поликлинику-то мы уже опоздали, – сказала мама, поглядев на часы.

И они зашагали домой. В их душах поселилась тревога. Как-то всё сложится?

– Мама, а почему Мишенька таким вырос? – спросил Даня.

– Не научили его родители доброте и любви. Рано погибли.

– А бабушка-учительница почему тоже не научила?

– Она его баловала, – вздохнула мама. – Если бы не она, рос бы этот Миша в детском доме. Тогда бы он сразу понял, что почём в жизни бывает. А так жил внучок у бабушки, как у Христа за пазухой, и ничего не ценил. Она кормила, поила сироту, а то, что у внука есть душа, что её тоже надо кормить, не знала.

– А я знаю, что душу надо кормить. Только не кашей, как живот, а особой пищей – духовной, – сообщил Даня. – Нам об этом в воскресной школе рассказывали.

– А что же такое духовная пища, сынок? – спросила мама.

– Молиться надо! Значит, разговаривать с Богом.

– Правильно, – похвалила мама. – Старец Самсон, мы в прошлом году, помнишь, ездили к нему на могилу, говорил, что молитва – это дыхание души.

– Я тоже так думаю, только иногда забываю помолиться, – вздохнул мальчик. – Поэтому Библию и жития святых надо читать постоянно, чтобы правильно жить. В церковь надо ходить, исповедоваться, прочищаться – отмываться, значит, от грехов.

– Не прочищаться, Данечка, а при-ча-щаться, – поправила его мама. – От слова «причастие». Становиться причастным к Святым Дарам: Телу Христа и Его Крови.

– Мама, а разве после причастия душа не прочищается?

– Прочищается, – согласилась мама. – Ты прав! Душа после исповеди и причастия очищается от грехов – светлеет.

– И после доброго дела душа, я знаю, тоже светлеет! – улыбнулся Даня.

И он вдруг услышал, как радостно поют птицы, почувствовал, какой дует тёплый и ласковый ветер, заметил, какие добрые и улыбчивые лица у прохожих.

Прачечная для денег

Сегодня мама стирала. Её стиральная машинка выла, как голодный серый волк.

– А ну-ка, – позвала она Даню, – иди сюда. Я на тебя сердиться буду.

– Больше не буду, – проговорил он, как обычно. – А что такое?

– А вот что. Почему я должна стирать твоих лошадей?

– А как это лошади запрыгнули в стиральную машину?

– А точно так же, как и в твой карман. Я же сказала: вынь всё из карманов.

– Больше не буду, – повторил сын и забрал своих пластмассовых лошадей. – И на старуху бывает прореха.

– Не прореха, а проруха, – поправила его мама.

– А давай посмотрим, мамочка, может, и у тебя в кармане лежит какая-нибудь проруха, – предложил Даня.

– На, гляди!

И мама протянула ему свой стираный халат. Даня залез в карман халата и вынул из него мокрую денежку.

– Сто рублей! – обрадовалась мама. – Не верю своим глазам!

– А я верю, – рассмеялся Даня.

Денежку они высушили и отгладили. Ой, какие чистые деньги получились!

– Мамуль, а давай откроем прачечную для денег, – предложил сын.

– Давай! До этого ещё никто в мире не додумался, – улыбнулась мама.

– А давай эту стираную деньгу мы не будем тратить! – предложил Даня.

– Правильно! – засмеялась мама. – Мы её повесим в рамочке на стенку.

– Нет, – не согласился сын, – мы отдадим её дедушке, который по воскресеньям около церкви стоит с протянутой рукой.

– Правильно, сыночек. Это доброе Божье дело.

– Бог любит всё чистое! – добавил Даня и посмотрел сквозь денежку на свет. На сторублёвке не было ни одного пятнышка.

Наша Алёнка

В этом году прихожане церкви, в которую ходила семья Казаковых, решили помочь детскому дому. В нём жили пятьдесят сирот. Чтобы прокормить детей, директору детского дома пришлось организовать подсобное хозяйство. Ребята помогали воспитателям. Они рано вставали, кормили коров и свиней, работали в саду и огороде.

Когда батюшка Сергий поехал к ним в первый раз, он привёз в подарок большую банку смородинового варенья. И вот все сели чаёвничать за огромный стол в столовой. Батюшка положил варенье в большую тарелку и предложил детям попробовать. Но никто из ребят к нему даже не притронулся. Оказалось, дети никогда прежде не видели варенья и не стали есть что-то похожее на гуталин. Вот с этого самого приезда и началось шефство храма над детским домом.

Приближалась Пасха. И прихожане решили сделать подарки своим подопечным. У матушки Марии был список детдомовских ребят. Каждый прихожанин выбрал себе ребёнка и стал готовить ему подарок. Было условие: в наборе обязательно должны быть мыло, зубная паста, щётка, а ещё карандаши, тетрадки, ручки и разные школьные принадлежности. Остальное – каждый покупал на своё усмотрение. Матушка Мария настоятельно попросила прихожан, чтобы в подарке было только всё новое.

Казаковы, посовещавшись, выбрали себе Алёнку – Данину одногодку. Специально для подарка купили большой жёлтый пакет, который теперь стоял за дверью в большой комнате. Чем ближе подходила Пасха, тем объёмнее он становился. То папа принесёт набор фломастеров, то мама купит красивые тапочки, то Даня сунет в пакет яркую ручку с изображением принцессы.

– Вот, смотри, что бабушка для Алёнки связала, – сказала однажды мама, протягивая Дане красивые носочки.

– Вот так бабушка! Вот так мастерица! – восхищённо произнёс мальчик. Но потом улыбка сошла с его лица.

– Что такое? – забеспокоилась мама.

– Мои носки почти прохудились, а бабушке вязать некогда, я уже просил. А для Алёнки сразу нашла время. Может, я Алёнке свои отдам, они ещё ничего, а эти мне? Я всё-таки бабушке родной внук.

– Алёнке, значит, твои старые носки? Да? – уточнила мама, насупившись. – Ну что ж… Меняй, сынок! А я полюбуюсь на тебя в новеньких носочках.

Даня медленно снял свои носки. На душе у него заскребли кошки. Он понимал, что делает что-то нехорошее. Переминаясь с ноги на ногу, он посмотрел на маму. Она отвернулась к окну. Ему даже показалось, что мама плачет. Даня осторожно подошёл к ней.

– Что с тобой? – спросил он тихо.

Такой расстроенной мамы Даня ещё никогда не видел. Лицо её от волнения покрылось розовыми пятнышками.

– У Алёнки нет никого, ты это понимаешь? Она сиротка! – прошептала мама. – А у тебя в жизни всё в порядке. И ты у неё ещё… ты ей старые носки… Какого же сына мы с папой воспитали? Эх ты, христианин! – И мама снова отвернулась к окну.

Даню как будто окатили холодной водой.

– Да я и сам не понимаю, что делаю. Мама, прости, это у меня, наверное, приступ жадности! – запричитал он. – И правда, что у меня носков мало, что ли? А у Алёнки… Ну, мама, прости…

Мама не поворачивала голову, а потом ушла в другую комнату. Даня пошёл за ней, размышляя вслух:

– Мама, ты же знаешь про греховную природу людей. Она к нам пришла от Адама и Евы. Так вот, я думаю, эта греховность притаилась во мне где-нибудь в уголочке. А сейчас вот – вжик – и выпрыгнула.

– Ох, как ты рассуждать, сынок, научился! – Мама горестно махнула рукой. – Ты не виноват, а виноваты, значит, Адам с Евой.

– Ну, нет! Я тоже! Но, мамочка, поверь, я исправлюсь. Я Алёнке свою игру отдам!

– Новую?

– Новую. Мне её папа на день рождения подарил. И книжку со сказками!

– Новую?

– Новую!

Даня сбегал в свою комнату и принёс книжку и игру.

– А ты сам-то в неё играл? – спросила мама.

– Нет, – завертел головой мальчик.

– А не жалко?

– Ни капельки, – твёрдо ответил Даня. – А ещё я подарю Алёнке свои новые перчатки, которые ты мне купила.

– А как же ты, ведь столько просил?

– В старых похожу, мамочка, там всего две дырки. Я сам их зашью.

Мама молчала. Было видно, что она не в восторге от такого решения сына.

– Теперь, я вижу, милая мамулечка, и у тебя начался приступ жадности.

– Уже закончился! Дари! – выдохнула мама, будто что-то тяжёлое сбросила с плеч, и прижала сына к себе.

На следующий день к Дане в гости зашла Даша – соседка из первого подъезда. Она принесла свою коллекцию монет, которую давно собирала. Дети долго сидели на диване, и Даша рассказывала Дане про свои богатства. Когда девочка собралась уходить, она заметила за дверью большой жёлтый пакет.

– А что это у вас там? – спросила она с любопытством.

– Это пакет для нашей Алёнки, – сказал с гордостью Даня.

– А кто она?

– Это девочка из детдома. Мы ей на Пасху подарок готовим. Наш приход всем сиротам делает подарки.

– Покажи, Данёк! – потребовала девочка и протянула руку к жёлтому пакету. – Детдом, Алёнка, приход – это неинтересно, а вот на подарочки я бы взглянула.

Даня загородил пакет. Даша даже пыталась оттолкнуть Даню, но у неё ничего не вышло. Мальчик стоял как скала. Тогда гостья заявила:

– Жить у вас останусь, пока не покажешь. Вот! – Даша по-хозяйски уселась с ногами в кресло и взяла книжку со стола. Даня испугался, представив удивлённые лица родителей и Дашу с вещами на пороге их квартиры. Он сразу же сдался:

– Ну хорошо, смотри.

Девочка подбежала к пакету и стала копаться в нём, пока наконец не вытащила бабушкины узорно-разноцветные носочки.

– Какие красивые! – произнесла она, разглядывая их.

– Мне тоже нравятся! – сказал Даня, любуясь носочками. – Бабушка их три месяца вязала. Я думаю, они нашей Алёнке очень понравятся.

– Конечно, сиротка обрадуется, – сказала Даша, поджав губы, а потом попросила: – Данёк, пожалуйста, принеси мне компотика. Твоя мама такой вкусный варит.

– Это точно. Компот из нашей дачной вишни. Мы с папой по целой кастрюльке за день выпиваем. – И Даня побежал на кухню за компотом.

А Даша тем временем сняла свои носки, а вместо них надела Алёнкины. Свои старые она, аккуратно свернув, засунула в пакет поглубже, на самое дно. Затем девочка выпила большую чашку вишнёвого компота, которую принёс Даня, вытерла губки белоснежным платочком и довольная ушла восвояси.

За неделю до Пасхи папа отнёс жёлтый пакет в церковь. А вскоре после вечерней службы к Даниной маме подошла матушка Мария и сказала:

– Я сиротские подарки просматривала, чтобы чего-нибудь лишнего не положили. И вот, что нашла в вашем пакете.

И она показала старые грязные носки.

– Я же просила старые вещи не дарить! – укоризненно произнесла матушка.

– Вы что-то перепутали, – удивилась Данина мама, глядя на носки, – это не наши. Бабушка связала для Алёнки красивые носочки. Разве их не было в пакете?

– Нет! Только вот эти, – пожала плечами матушка Мария. А мама почему-то покраснела, вспомнив разговор с сыном. Она взяла старые носки и пошла домой.

– Даниил! – строго позвала мать сына, войдя в квартиру. Она вытащила носки из сумки, забыв даже снять пальто. – Эти старые носки лежали в нашем жёлтом пакете для Алёнки. Вместо бабушкиных.

– Ты что думаешь, что это я? Да я их в первый раз вижу, – начал возмущаться Даня. – Кто-то перепутал, а ты на меня.

– Не кипятись. Я хочу во всём разобраться. – И мама села на табурет в прихожей. – Подумай, как они могли попасть в наш пакет? Может, ты кому-то показывал подарки для Алёнки?

– Только Даше. Ей очень понравились бабушкины носочки, потом она попросила компота, – стал припоминать мальчик. – Я ушёл на кухню…

– Теперь всё понятно, – вздохнула мама. – Хорошо, что матушка Мария просматривала подарки. А то, представляешь, что было бы?!

Даню прошиб пот. Он представил себе заплаканное лицо Алёнки.

– Да я этой Дашке… Я… прямо сейчас. – Мальчик от гнева затопал ногами и схватил пальто с вешалки. – Я её больше на порог не пущу! Я же Дашке сказал, что это подарок для сироты.

– Не кипятись. – Мама повесила Данино пальто на место. Она сняла своё, и они прошли в комнату. – Скажи, разве Даша виновата, что живёт в такой семье, где можно обмануть сироту? И ты, может, стал таким же, если бы рос там. Ребёнок ведь впитывает всё, что видит в родной семье. Счастье, что бывают исключения из правил.

– Как же, мама, нужно поступить с такой девочкой, как Дашечка-вруняшечка?

– Надо попробовать исправить её душу. И поэтому мы с тобой начнём, скажи, с чего?

– С молитвы, – догадался Даня.

– Ты и сам всё знаешь, сынок.

Мама с Даней подошли к иконам в красном углу и стали молиться за девочку.

На следующий день в дверь квартиры Казаковых кто-то позвонил. Даня открыл. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла смущённая Даша. В руках она держала бабушкины носки.

– На, – сказала она, протягивая их Дане, – возьми, пожалуйста. Очень уж они мне понравились. Даже не знаю, как это вышло. Прости. А вот ещё. – Она вынула из кармана заколку. – Это самая лучшая, самая моя любимая заколочка. Передай её, пожалуйста, Алёнке.

– Подозрительно! А что это ты вдруг, Дарья, раздобрилась? – серьёзно спросил Даня.

– Знаешь, надела я эти красивые носки, а носить не могу – как-то стыдно, что ли. Алёнку представила в моих старых носках.

– Это хорошо, что стыдно. Молодец! – похвалил её мальчик.

– Данечка, а можно и мне в детский дом съездить? Можно навестить вашу Алёнку? Я ей ещё подарок приготовила. Только не скажу, какой.

– А это хорошая идея – съездить в детдом, – сказала подошедшая к ним мама. – Ну что же ты, Дашенька, стоишь перед дверью?

– Заходи! – Даня открыл дверь пошире, пропуская девочку. Даша несмело вошла.

А мама продолжила:

– Я договорюсь – найдётся и тебе местечко в автобусе!

– Вот это здорово! – подхватил Даня. – Надо же нам всем познакомиться с нашей Алёной.

Когда на берёзе вырастают валенки

– Ребята! – сказала учительница воскресной школы Нина Викторовна. – Через неделю Пасха. Настоятель решил подарить каждому классу вот такую Библию с рисунками.

И учительница показала книгу. Все ахнули: такой красивой была эта Библия.

– Друзья! – продолжила Нина Викторовна. – Книга эта достанется самому лучшему юному христианину или христианке нашего класса. Вы все у меня хорошие, поэтому давайте решать, кому будем вручать этот чудесный подарок?

– А может, проведём конкурс добрых дел? – предложила Маша Снегирёва.

– Точно. За каждое доброе дело – одна «добродетель»! – поддержал её Рома Теплов. Он достал из рюкзака лист картона, вырезал из него кружочек и крупно написал на нём: ДОБРОДЕТЕЛЬ.

– Кто больше всех таких медалек наберёт, тому и Библия! – подхватил Даня Казаков.

Остальные в один голос поддержали эту затею.

– Не нравится мне такой конкурс, – вздохнула Нина Викторовна, – но пусть будет по-вашему.

* * *

Наступила Пасха. После праздничной службы мальчики и девочки гурьбой побежали в воскресную школу. В начале урока все помолились.

– Ну, ребята, – улыбнулась Нина Викторовна, – рассказывайте про свои добрые дела.

– Я навестил Клавдию Петровну, – сказал Рома Теплов. – Читал ей детскую Библию, убирал двор… – Рома вздохнул и добавил: – Целый день у неё работал, очень устал…

– Молодец, Рома, – сказала Нина Викторовна и дала ему одну «добродетель».

– А я вчера, – начала Маша Снегирёва, – всего за 15 минут одна перемыла всю посуду в церковной столовой. Меня похвалили.

– И ты молодец, – сказала Нина Викторовна, давая Маше «добродетель». – А что у тебя, Даня?

– А вы посмотрите в окно! – сказал гордо мальчик. Все подошли к окну и увидели на берёзе сразу два скворечника, сделанных из валенок. Между ними была прибита табличка «Скворцам от христианина Даниила Казакова».

– Ух ты! Подошва валенка – крыша скворечника! – ахнул Рома. – Ну и воображёметр у тебя, Данька!

– А мама не заругает за валенки? – строго спросила Нина Викторовна.

– Нет! Только вот моль будет недовольна, когда соберётся валенками позавтракать, – успокоил Даня учительницу под хохот ребят. – Мама их давно не носит.

– Ну, если так… – И Нина Викторовна грустно протянула ему одну «добродетель».

– Теперь у всех поровну, – расстроилась Маша Снегирёва. – Что делать-то?

– Пить чай, – улыбнулась учительница.

И все пошли в столовую.

* * *

В столовой Данина двоюродная бабушка Лидия Федосеевна убирала осколки тарелок.

– Кто же это столько разбил? – поинтересовалась Нина Викторовна.

– Не знаю. Вижу, тряпка в углу, – стала объяснять баба Лида, – подняла, а под ней пять разбитых тарелок. Вот, убираю.

– Не пять, а четыре, – поправила её Маша.

– А откуда же ты знаешь, девонька? – удивилась баба Лида.

Маша покраснела и вернула «добродетель» Нине Викторовне.

А баба Лида продолжала:

– Тебе, Ромочка, моя соседка, Петровна, привет передаёт.

Рома улыбнулся и спросил:

– А где же она сама?

– Ты же, милок, ей окно разбил своим футболом, когда навещал. Неделю как дома сидит, а я по магазинам: надо же помочь соседке. Илья Иванович обещался помочь. Я вчера ввечеру видала его со стеклом, поди, уже управился.

Рома вздохнул и тоже отдал свою «добродетель» Нине Викторовне.

– А теперь я у тебя, внучек, хочу спросить, – обратилась баба Лида к Дане. – Что же ты, милок, мои будущие валенки скворечниками сделал? Твоя мамка как узнала, что мои-то прохудились, пообещала подарить свои. Так она рот открыла от удивления, когда увидела, что на берёзе выросли её родные валеночки. Она-то их сразу признала.

Мальчик опустил голову.

– Ну, ничего, Данюш, ничего. Господь меня без валенок не оставит, – успокоила внука бабушка и пошла по своим делам.

– Ребята, ответьте, – грустно спросила Нина Викторовна, – когда на берёзе вырастают валенки?

Все молчали. И тогда учительница, вздохнув, ответила сама:

– Когда человек хочет своими делами прославить себя, а не Бога.

Тогда и Даня отдал свою «добродетель» наставнице.

* * *

Пить чай никто не стал. Вся компания вышла на улицу. Там баба Лида ставила тяжёлую лестницу в сарай: Даня, оказывается, забыл отнести её на место, когда прибивал валенки к берёзе.

– Пусть уберёт тот, кто взял, – сказала строго Нина Викторовна, глядя на Даню.

– Ничего, я сама, – улыбнулась баба Лида. – Пока Господь даёт силушку, буду Ему служить. Добрые дела я для Бога делаю, а не для похвальбы. Сейчас двор подмету. Во, сколько фантиков набросали! А Бог любит чистоту.

И старушка ушла за метлой, а ребята принялись быстро собирать фантики. А когда она вернулась, Нина Викторовна торжественно произнесла:

– Дорогая Лидия Федосеевна, мы решили, что это вы – наша лучшая «юная христианка»! И подарок по праву полагается вам!

Все захлопали, а учительница протянула бабе Лиде Библию. Та поначалу наотрез отказывалась быть «юной христианкой». Но ребята её всё-таки уговорили. Тогда баба Лида расцеловала ребят и позвала всех к себе, на пирожки с капустой. То-то было радости: попробовать бабы Лидины пирожки мечтали многие. Вот какие они знаменитые!

Учитель по Богу

Дане очень нравится Нина Викторовна – их учительница в воскресной школе. Она большая, как пароход, и очень добрая. Мальчик давно понял – это от Бога идёт её доброта ко всем.

Даня тоже хочет стать учителем, но не по письму или арифметике, а по Богу, как Нина Викторовна. У него уже есть два ученика: папа и мама. А у них – и тетрадки, и ручки, и дневники. Всё как положено! Перед уроком в Даниной школе звенит велосипедный звонок.

Вот и сейчас начался очередной урок. Даня, как обычно, позвонил два раза, но папа и мама, сидящие перед ним на стульях, не обращают на звонок никакого внимания и разговаривают.

– Урок начался! Звонок! – сказал строго учитель Даня. – Вы что, ученики, оглохли?

И он прозвенел велосипедным звонком прямо над папиным ухом. Папа даже подскочил на стуле.

– Что ты делаешь, сынок?

– Никакой я вам не сынок, я – учитель по Богу, Даниил Михайлович Казаков. Поняли? – Он взял указку и встал около доски, ведь учитель без доски и указки – ненастоящий.

– Друзья мои! – сказал он. Такими словами всегда начинала урок Нина Викторовна. – Сегодня мы с вами будем проходить тему «Молитва». Отметки у меня строгие! Так что старайтесь!

– Будем! – пообещали ученики.

– Начинаю. – Даня откашлялся и поднял указку вверх. – Молитва – это разговор с Богом. Вы должны в тишине рассказывать Господу всё-всё, потому что для Бога всё важно.

– А почему? – поинтересовалась ученица-мама.

– Потому что Он наш Отец. И фамилия у нас с Богом одинаковая: мы – Христовы! Поняли?

Ученики закивали, а учитель продолжал:

– Молиться надо сердечно, от души! А иначе молитва не дойдёт до Бога, силы у неё не хватит. Дорога-то дальняя.

– Понятно! – снова закивали ученики.

Потом ученик-папа поднял руку:

– У меня вопрос. Мы, значит, с Богом говорим, а как же Он нам отвечает?

– Своим Божьим святым голосом, – ответил уверенно Даня. – Этот голос живёт внутри нас.

– Как это? – опять спросила ученица-мама.

– Например, разбил я вчера чашку и только рот открыл, чтобы тебе, мама, соврать, как вдруг слышу тихий голос внутри: «Данечка, а врать-то – грех!» Ну и что мне делать? Я, конечно, сказал правду. Это и был Божий голос.

– Божий голос плохому не научит! – улыбнулась ученица-мама, вспомнив, как дала вчера сыну конфету за правду.

– А сейчас, друзья мои, я научу вас молиться. Это сложно! – И учитель раздал ученикам тетрадки. – Кто писать умеет, записывайте!

– Я умею, Даниил Михайлович, – признался ученик-папа, – но не буду: у меня память хорошая.

– Ничего себе хорошая! – Учитель глубоко вздохнул и постучал указкой по столу. – Ты всё время забываешь мне мороженое купить. «Куплю, куплю!» Эх…

– А если я вам, Даниил Михайлович, мороженое куплю, вы мне пятёрку поставите? – робко поинтересовался ученик-папа и опустил глаза.

– Христиане взяток не берут! – И учитель, нахмурившись, строго посмотрел на ученика. – Продолжим урок. Молиться надо так. Сначала Бога поблагодарим и прославим – ведь есть за что! Потом попросим прощения за грехи – их у каждого полно. И только после этого просьбы всякие.

– А почему именно так, Даниил Михайлович? – спросила ученица-мама.

– Не знаю, – сознался учитель. – Нам это Нина Викторовна в следующий раз объяснит.

– А можно, я сейчас объясню? – робко предложил ученик-папа.

– А я помогу, можно? – поддержала его ученица-мама.

– Ну, ладно уж, – вздохнул Даниил Михайлович, а потом строго добавил: – Вызываю вас, ученик-папа, к доске!

И тогда папа подошёл к доске и стал объяснять:

– В Евангелии от Матфея написано, что Христос учил молиться так: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё…» – И папа перекрестился.

– Это хвала Господу! – добавила ученица-мама с места.

– Потом мы просим Бога о прощении грехов, – продолжил ученик-папа, – потому что в этой молитве есть такие слова: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».

– А затем – просьбы защитить от зла: «Не введи нас во искушение и избавь нас от лукавого», – добавила ученица-мама.

– Молодцы! – похвалил их учитель. – Ваш учитель Даниил Михайлович доволен вами! Давайте дневники для пятёрок!

– Ура! – закричала мама и поцеловала папу.

– Поцелуйчики на уроке?! Да вы что? – рассердился учитель и топнул ногой. – Теперь вы у меня без пятёрок останетесь.

– Это нечестно, – обиделся ученик-папа.

– Нечестно! – повторила ученица-мама.

– Ну, ладно уж… – пожалел их учитель, – Скажите спасибо, что вы мои родители. Поставлю вам пятёрки, только НЕжирные.

– Мы и на худенькие согласны! – обрадовались ученики.

Даня взял дневники и поставил простым карандашом две малю-ю-сенькие, худюсенькие пятёрочки.

Когда урок закончился, все встали перед иконой и прочитали «Верую», а после молилась мама:

– Отец наш небесный! – начала она. – Славим Тебя! Мы рады, что в любое время можем обратиться к Тебе в молитве и Ты слышишь нас и отвечаешь. Спасибо Тебе за Твою любовь и милость. А особенно за нашего учителя, Даниила Михайловича. Пусть он живёт под зонтиком Твоей благодати и служит Тебе.

– Пусть ведёт Божьи уроки с нами, – проговорил папа и добавил: – Всю жизнь.

– Во имя Отца, Сына и Духа Святого! – это сказали папа и мама вместе. – Аминь.

– Аминь! – повторил Даня, а потом успокоил учеников: – Да не переживайте, ладно уж, буду я вашим учителем по Богу.

И тогда папа подхватил сына на руки, и Даня, как самолёт, полетел по комнате: у-у-у-у-х! А когда мальчик вернулся из полёта, мама протянула ему огромный мандарин! Тогда Даня взял дневники своих учеников и поставил им красным карандашом ещё по пятёрке, но уже по большой и о-о-чень жирной, потому что он очень любил мандарины.

Некарусельный день

Даня с мамой гуляли в парке. До чего же скучно и пасмурно было сегодня. На каруселях – ни души.

– Некарусельный день. Народу нет, – пожаловался Даня.

– Как это нет? А ты присмотрись внимательней! – посоветовала мама.

Она сняла свою цветную кофточку и положила её на пустое сиденье карусели:

– Это – Кофтулькина. Познакомься, сынок!

– Здрасьте! – И мальчик долго тряс Кофтулькину за рукав. Потом и он снял свой шерстяной свитер и усадил его на сиденье. – И ты познакомься, мама. Это Стас Шерстянкин! Хороший мальчик. Любит рисовать бабочек. И меня один раз очень похоже нарисовал пальцем на стекле. А главное, он не жадина!

– Очень приятно, Шерстянкин-Нежадинов! – засмеялась мама, похлопав свитер по плечу и продолжила: – А эти ребята, – она положила на сиденья кошелёк, сумку и свою косынку, – тоже хотят кататься!

– Кошельков! Сумкин! Дыркин! – закричал Даня. – Привет!

– Ладно-ладно, зашью дырочку в косынке, мой всё замечательный сын, – хмыкнула мама.

– А на оставшиеся места, – мальчик хотел снять ботинки, – мы посадим братьев Ботинкиных. Они ну очень любят покаруселиться.

– Нет-нет! – возразила мама. – Ни в коем случае! Они недавно болели. И ещё кашляют.

– Ладно, – согласился Даня и чихнул. – И так народу много. Вперёд!

– Поехали! – закричала радостно мама.

Они так сильно раскрутили карусель, что худюсенький Дыркин перепрыгнул к маме на колени. Толстяк Сумкин зацепился за крюк и летел за каруселью, как самолёт на поводке. А хохотун Кошельков… Хохотун Кошельков сразу упал на землю и звонко, как пересыпающиеся медяки, рассмеялся.

– До чего же весело, когда народу много! – пропел Даня. – Правда, мам?

– Правда, – согласилась та. – Умный человек всегда найдёт, чему порадоваться.

И они закружились всё быстрее и быстрее! Здо-ро-во!!!

Старый учитель

На праздники Даня с родителями приехал на дачу. Он изо всех сил старался помочь родителям, потому что работы было много. Мама сажала морковку, папа – лук, а Даня подметал дорожки. Он приводил в порядок, как он выражался, пространство.

На улице было солнечно. Небо в берёзах такое голубое! Когда Даня смотрел на него, ему казалось, что он сам становится этим самым далёким небом, и от этого превращения захватывало дух, становилось радостно на душе. А как можно не радоваться, когда весной всё вокруг оживает. На ветках деревьев появляются маленькие узенькие блестящие листочки. Даня осторожно трогал их пальцем и втягивал ноздрями их весеннюю свежесть. Словом, в природе и в душе у мальчика была Божья благодать. Никак по-другому Даня и не называл это чудесное состояние души.

Вдруг Данин нос почувствовал запах дыма. Нос повернул его в сторону дома дедушки Володи, живущего за дорогой, из трубы которого и шёл дым. Даня увидел, как старик сажает картошку и как ему трудно. Мальчику даже показалось, что он слышит, как дедушка, наклоняясь и кидая в землю очередную картофелину, кряхтит. Даня подбежал к забору.

– Дедушка! – закричал он громко. – Дедушка Володя!

– Ну что… что ты кричишь, голубчик? Я ещё не глухой до конца, – засмеялся старик, отрываясь от работы. – Чем порадуешь? Что скажешь хорошего?

– Скажу! А можно я вам помогу? – спросил Даня.

– Кто же от помощи такого богатыря откажется? Буду очень рад! Заходи, помощник. Моя калитка всегда открыта. – И дедушка, присев на лавку, вытер пот со лба.

И вот они уже вместе сажают картошку. Работа идёт быстро.

– Ух ты! Прямо и не ожидал от себя такой прыти, – радостно покачал головой дедушка Володя. – Вот что значит настоящий помощник рядом! Даже спина перестала болеть. Чудеса да и только!

– Психо… психический фактор, – с трудом выговорил Даня где-то услышанные умные слова.

– Психологический фактор, – поправил его со смехом дедушка Володя.

Когда работа была закончена, довольный старик пригласил помощника в дом. Мальчик долго вытирал ноги у порога. В красном углу большой, аккуратно убранной комнаты теплилась лампадка.

– Как у вас хорошо! – оглядевшись вокруг, тихо произнёс Даня.

– Есть помощницы. Господь посылает. Мои-то все уже там. – И дедушка указал пальцем на потолок. – Я один на свете кукую. Значит, для чего-то я ещё нужен Господу, раз не забирает меня отсюда на небеса. Да ты не стесняйся. Проходи! Сейчас чаёвничать будем. Работников всегда потчуют.

Дедушка Володя ловко поставил чайник на плиту, а сам устроился в большом кожаном кресле у окна.

– Дедушка, а вы были на войне? – спросил Даня, увидев на стене фотографии людей в военной форме.

– Да, было такое почётное дело в моей жизни.

– А сколько вам было тогда?

– Да как тебе, лет десять.

– А разве бывают такие маленькие солдаты? – удивился мальчик.

– Солдаты бывают разные, – вздохнул старик. – Из ружья я, конечно, не стрелял. Но война обожгла и моё детское сердечко.

– А расскажите! Пожалуйста! – Даня удобно уселся на мягкий диван. – Только всё-всё. С самого начала.

– Всё-всё, милый, не получится: Новый год наступит, если всё-всё. Можно кое-что, пока чай-чаёк-чаище не закипел.

И, немного помолчав, дедушка начал рассказ:

– Мне было шесть лет, когда моих родителей-учителей объявили врагами народа и посадили в тюрьму.

– Ой! – даже подпрыгнул на диване Даня. – Что же они такого вражеского сделали?

– А ничего! Просто тогда, в тридцать седьмом году, была такая жестокая жизнь. Честного человека могли объявить врагом народа и отправить в заключение. А там он становился бесплатным работником на стройках нашей Родины. Сколько же народа полегло там! Не сосчитать. Горя людского не выплакать, не забыть. И ты помни об этом, внучек, ведь не просто так я тебе это говорю. Уважай старых, уважай старость. И наш Господь этому учит.

– Да я всегда… – заверил Даня, а потом спросил: – А вас, маленького, тогда куда дели, дедушка Володя?

– А меня, – продолжил старик глухо, – шестилетнего малыша, под конвоем отправили в Пермь, в специальный детский дом. Помню, как нас, детей врагов народа, погрузили в эшелон и повезли. Холодно, голодно. Но все почему-то молчали. Не плакали. На станциях чужие женщины просовывали нам в щели вагона куски хлеба, картошку, бутылки с молоком, а конвоиры кричали на них и отгоняли. А мы, голодные оборванцы, как воробьи, быстро хватали еду и сразу же запихивали в рот.

Даня съёжился, представив себе весь этот ужас. Слёзы выступили у него на глазах.

– А дальше что с вами было?

– Дальше? – горестно вздохнул дедушка Володя. – Когда маму освободили, она за мной приехала.

– Представляю, как вы обрадовались! – облегчённо вздохнул Даня.

– Нет, я не обрадовался, потому что душа моя превратилась в лёд. – У дедушки Володи дрогнул голос и перехватило дыхание. – А вскоре началась война. Нашу семью эвакуировали в тыл, в Челябинск. Туда приходили эшелоны с изувеченными солдатами. Мы, ребятишки, организовали тимуровские отряды.

– Тимуровские? А что это такое? – спросил Даня.

– Я тебе дам почитать книгу Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Прочти обязательно, дружок. В ней рассказывается о мальчике по имени Тимур. Он создал команду, которая помогала людям. Мужчины ушли на фронт, и все заботы легли на плечи женщин. Тайком ребята кололи им дрова для печек, копали огороды, носили воду.

Дедушка встал с кресла, подошёл к книжному шкафу и, вынув старенькую книжку Гайдара, протянул её мальчику.

– Спасибо, – сказал Даня, прижимая её к груди, как сокровище. А старик продолжал:

– Тогда для нас в Челябинске «Тимур» было не имя, а должность, звание. У меня за долгую мою жизнь много разных званий накопилось. Я, к примеру, – заслуженный учитель России, но больше всего горжусь самым первым, самым почётным моим званием – «Тимур». – Дедушка прошёлся по комнате. – Мы, ребятишки, не воровали от голода, мы большую часть времени проводили в госпиталях.

– Я знаю. Дети давали концерты раненым, – вспомнил Даня военные рассказы.

– Не всегда, голубчик, это было так, – возразил старик. – Многие из наших тяжелораненых ничего не видели или не слышали. Помню, как один солдат брал меня за руку и просил: «Посиди!» Дома у него был такой же сынок. На всю жизнь я запомнил глаза умирающих солдат и запах гниющего тела.

Тут чайник со свистком подал голос, и дедушка Володя заспешил к нему.

– Ну, слышу, слышу, горлопан. Успокойся! Потише, дружок! – ласково укорил его старик и, положив в расписной чайничек какую-то траву, залил кипятком. Потом дедушка Володя достал из комода белоснежную скатерть и торжественно накрыл стол. Вскоре на нём появились две чашки с золотыми узорами, блюдо с конфетами, ароматной халвой и овсяным печеньем.

– Сейчас мята настоится. Будем чай пить, – сказал дедушка и снова уселся в своё кресло.

– А что было потом? – настойчиво спросил Даня, заглядывая в белёсые глаза старика.

– Потом приехали в Челябинск эвакуированные ленинградцы. Худые, измождённые, чуть живые. С ними мы делились всем: и карточками, и одеждой, и постелью. Свою лежанку я уступил пожилой женщине, а сам спал на столе. Мне кажется, я помню каждый день из того времени. Я видел, с каким мужеством умирали наши солдаты. Я знаю, что такое отдать последнюю краюху хлеба другу. Вот тогда я и решил стать учителем, чтобы воспитывать их детей. Как я мог ещё отблагодарить этих героев? – И дедушка погрузился в воспоминания. Он, казалось, позабыл обо всём на свете.

Даня тем временем взял чайничек и разлил душистый чай по чашкам, а потом долил кипятка. Дедушка сидел неподвижно. Мальчик пил глоточками горячий чай.

– Какой вкусный! – громко произнёс Даня. Дедушка вздрогнул и будто очнулся.

– Чай что надо! А главное – полезный! Мята своя, с огорода. Она отлично нервы успокаивает. Доживёшь до старости, сразу оценишь, – улыбнулся хозяин, а потом положил руку на грудь. – Что-то я сегодня перетрудился, щемит сердчишко-то, просит отдыха.

– Не буду мешать! – Даня встал, собираясь уйти.

– Сиди, сиди, – остановил его дедушка Володя. – Сейчас всё пройдёт. Подумаешь, немножко прихватило. Оно у меня доброе, долго не мучает. Вот уже и отлегло… Се-ердце, тебе не хочется покоя. Се-ердце, как хорошо на свете жить! – запел почти шёпотом дедушка, потом замолчал, погладил грудь обеими ладонями и тяжело вздохнул.

– А можно я вам буду помогать? – спросил Даня.

– Спасибо, дорогой. Я и не знал, что рядом со мной живёт Тимур. А ты знаешь, на нашей улице много пожилых. Не я один в помощи нуждаюсь. Я видел: у вас целый отряд на велосипедах по улицам гоняет, так что пыль столбом. Почитай книгу, свет-соседушка. В ней изложен план ваших действий. Но сначала всё обдумай.

– Обязательно! – Даня кивнул.

– И Бог тебе в помощь. Христос – помощник во всех добрых делах. Ваша семья, я слышал, верующая?

Даня снова кивнул.

– Ну, вот и действуй! – Дедушка Володя положил большую тёплую ладонь на плечо мальчика. – Ведь вера без дел мертва. Так, Даниил, в Библии написано.

Божии дети

В воскресенье папа и Даня, как у них было заведено, гуляли около озера. День был замечательный, солнце в небесно-голубом платочке улыбалось им с самого утра, а ветерок ласково подталкивал в спину. Божия благодать!

На прогулках папа и Даня всегда сочиняли песенки. В зависимости от настроения они выходили разные – то весёлки, то грустилки.

– Давай сейчас попробуем сочинить весёлку? – предложил папа.

Даня долго думал и наконец запел:

– Мы шагаем по планете!

– Мы за всё на ней в ответе! – подхватил папа и спросил: – Потому что чьи мы дети?

– Божьи! – ответил сын.

А потом Даня опять запел один:

– Здо́рово! – сказал папа и вручил сыну приз: пару его любимых конфет-батончиков.

– Батончик-вагончик, – срифмовал Даня и, прыгая на одной ноге, запихнул конфету в рот, а фантик, комкая, бросил на дорогу.

Папа сразу остановился и с грустью посмотрел на жующего сына и на брошенный фантик.

– Папа, не смотри на меня осуждающе, все бросают фантики на землю! – стал оправдываться он. – Наша учительница по физкультуре говорит, что от фантиков земля веселей становится! Разноцветней! – И Даня поддал фантик ногой.

– Данила, а ты разве дома бросаешь фантики на пол? – серьёзно спросил папа.

– Нет. Ты с мамой не разрешаешь… Это же наша квартира.

– Улица, лес, озеро, да вся планета – это тоже наша квартира, только очень большая, – объяснил отец. – Эту квартиру, этот прекрасный мир Бог создал для нас! Мы – Его дети, сам же только что пел. Мы в ответе за её чистоту, понимаешь?

Мальчик задумался.

– Такая большая квартира? А где же потолок, где люстра?

– Потолок – это небо, а люстра, вон она! – И папа показал рукой на солнышко. – А ночью луна включается. Луна – ночник, чтобы тебе спать не было страшно.

– Ну, если квартира… – Даня поднял фантик и положил его в карман.

– Сынок, полюбуйся, как Бог постарался для людей, как всё сделал красиво! – улыбнулся папа. – Вон, какие берега, как зелёный бархат, а озеро голубое, а ветер какой ласковый! – И он взял сына на руки и поднял высоко-высоко. – Гляди!

– Папочка! А озеро-то вовсе и не голубое, – сказал Даня сверху. – Озеро грязное, и по нему плавают пустые бутылки и пакеты! Давай-ка я тебя подниму, сам увидишь, – предложил он.

– Не надо меня никуда поднимать, я и отсюда вижу, какое озеро, – горестно вздохнул отец и поставил сына на землю. – А как ты думаешь, любят ли свою землю люди, которые вот так мусорно к ней относятся? – спросил он у Дани.

– Не любят. Я вот маму люблю и стараюсь не пачкать, когда она пол помоет.

– Ты молодец! И по земле, колобок, тоже надо ходить, чтобы не наследить, не испортить чего-нибудь, не сломать. Бог, когда создал весь этот чудесный мир, сказал: «Хорошо весьма!», то есть очень хорошо.

Вдруг раздался смех. Папа и сын повернули головы и увидели, как совсем молодые женщина и мужчина, схватившись за ветки старой ивы, раскачивались на них, как на качелях. Ветки ивы, прогнувшись почти до земли, жалобно трещали. А маленькая девочка, видимо, их дочка, стояла рядом и хохотала, глядя, как веселятся родители.

– Дереву же больно, что же они делают-то? – заохал Даня.

Сын и папа подошли к ивовым качелям. Соседняя ива была уже вся обломана…

– Эй, айда с нами качаться! – закричали молодые родители папе и Дане.

– Ну что, пойдём? – спросил папа, внимательно глядя на сына.

– Нет! – твёрдо ответил он. – Это дерево тоже из Божьего дома, его беречь надо.

Папа подошёл к молодой паре и заговорил с родителями. «Качельники» сначала злились, говорили папе, что это не его дело, но потом, подумав, замолкли. А в это время Даня беседовал с Алиной (так звали их дочку):

– Мы – Божьи дети, а вот это всё вокруг, – тут он развел руки в стороны, – наш дом. Его беречь надо. Алина, расскажи об этом папе и маме.

Девочка кивнула. Даня вынул из кармана второй батончик-вагончик и угостил Алину, а потом попросил:

– Проследи за своими, чтобы больше ничего не сломали, ладно? А то они у тебя вон какие ломательные!

Девочка, жуя конфету, опять согласно кивнула.

Гуляние папы и сына продолжилось. Даня громко пел, а папа тихонько подпевал:

Скорая лесная помощь

Посвящается Наталии Васильевне Тырык

В последнее время вокруг Даниного дома стали расти, как на дрожжах, всё новые и новые дома-великаны. Они стояли, тесно прижавшись другу к другу, угрюмо упираясь острыми рогами антенн в небо. Глядя из своего окошка, Даня видел телепередачи, идущие на экранах жителей соседнего дома. Даня даже придумал фразу своей будущей биографии: «Я провёл детство в каменных джунглях, но не унывал, потому что рядом был берёзовый лесок».

Лесок действительно был в наличии. Но раньше он весёлым зелёным ситцем шелестел на ветру. К нему семья Казаковых любила приходить по воскресеньям в гости, за грибами. И теперь они ходили в лесок, но уже за мусором. Мама, папа, Даня и бабушка Даша – соседка и прихожанка их храма – превратились, как они себя называли, в «Скорую лесную помощь». Эта «лесная помощь» раз в месяц собирала лесной мусор в большие пакеты. Пакеты выбрасывались в мусорные баки возле дома, вызывая сильное недовольство дворников. После приезда «Скорой лесной помощи» лес становился чище и сразу веселел. В такой чистенький лес спешили мамы с колясками, пенсионеры с пенсионерками, собаки с хозяевами. Окрестная ребятня тоже любила свой берёзовый лесок, ведь в нём среди сосен проживало огромное футбольное поле.

Вот и сейчас Даня с Вовой весело шагали туда. Даня нёс под мышкой новый футбольный мяч.

– Смотри! – Вова показал на гору мусора, которая возвышалась впереди.

– Ещё одна! – ужаснулся Даня.

Друзья подошли поближе. Гора состояла из разбитых кирпичей, грязных тряпок, каких-то банок, пластиковых бутылок и прочего мусора.

– Эта уже десятая куча за месяц! – произнёс Даня трагическим голосом.

– Надо спасать лес! – заявил Вова. – Надо выследить этих людей!

– А как их выследишь? – пожал плечами Даня. – Они ведь, наверное, привозят сюда мусор по ночам.

– То-то и оно, Данёк. Чтобы не везти мусор на платную свалку, а тут у нас, втихаря… Наказать-то их некому.

– А вот и есть кому! – Даня даже остановился. – Вчера по местному радио говорили, что в городе создана экологическая служба. Они просят звонить, если кто заметит мусорных браконьеров. Я записал их номер.

Даня вынул из кармана мобильник и показал другу номер экологической службы.

– Молоток! – похвалил его Вова. – Теперь мы с тобой должны выследить этих вредителей и вызвать экологическую службу. Пусть отвечают за свои мусорные дела!

– Правильно! – согласился Даня. – А как же мы будем ночью за ними следить?

– Надо что-то придумать…

В раздумьях друзья дошли до футбольного поля и уже собрались погонять мяч, как вдруг Вова заметил в кустах фургон.

– На ловца и зверь бежит, – прошептал он любимую папину поговорку.

Даня сделал шаг назад:

– Тут надо действовать с умом. Не торопясь.

Мальчик даже покраснел от волнения. Вова сразу это заметил.

– Но мы же с тобой, Данька, не трусы! – И он похлопал друга по плечу.

– Не трусы! – подтвердил Даня. И, собравшись с духом, стал диктовать план действий: – Так! Первое: надо записать номер машины. Второе: позвонить в экологическую службу. Третье: с водителем не разговаривать. Мало ли что.

И друзья с опаской оглянулись вокруг. Потом они легли на траву и по-пластунски, стараясь не шуметь, медленно поползли к машине. От напряжения оба даже вспотели. И вот машина перед ними.

– Запоминаем номер, – шепнул Вова. Даня кивнул. Они подползли к кабине, немного подождали. Всё было тихо. Мальчики заглянули в салон: пусто.

– Отходим! – скомандовал Вова. Они отбежали и залегли в ближайшие кусты. Машина была как на ладони. Даня набрал номер экологической службы, но в ответ слышал только длинные гудки.

– Ну вот, – разочарованно махнул рукой Вова, – телефон продиктовали по радио, а трубку не берут.

– И что теперь, Вова?

– Не знаю, – развёл тот руками, – будем следить за машиной.

И ребята поудобнее улеглись в кустах. Прошло полчаса. Вдруг кусты возле фургона зашевелились, и к нему подошёл рослый мужчина. Он притащил какую-то железяку, похожую на спинку кровати. Такую Даня видел у прабабушки в деревне. Мужчина закинул железяку в фургон и исчез в лесу. Друзья открыли рты от неожиданности. Даня первым пришёл в себя:

– Он же не вредитель. Он наоборот!

– Это надо ещё проверить! – И Вова, встав, направился к фургону. Даня за ним.

Ребята стали внимательно рассматривать содержимое машины: старый велосипед, батарея и всякие ржавые железки. Друзья не заметили, как за их спиной появился водитель фургона.

– Вы, ребятки, не из полиции случаем? – спросил он дружелюбно.

– Не-ет, – только и вымолвили друзья.

– А вы зачем это собираете? – поинтересовался, осмелев, Вова.

– Лес очищаю. Пусть дышит! Он ведь живой! Господь его для нашей радости создал!

– А вы верующий? – спросил, обрадовавшись, Даня.

– Без веры, дорогой мой, пропадёшь. Жизнь-то сейчас какая пошла. Мусорная… – И он с грустью посмотрел вокруг. – А вера-то – она как маячок. Глядишь, и спасёмся с Божьей помощью.

– А вон там, в овраге, за футбольным полем, – Вова показал рукой, – есть целая куча металлолома. Хотите, покажем?

– За это спасибо! – пробасил мужчина. И все зашагали по тропинке. Водитель просиял, когда увидел огромную кучу железяк. Ребята с радостью стали помогать дяде Боре, так звали водителя.

– Как же здо́рово! – проговорил Даня, когда они с Вовой тащили к фургону очередную железячку.

– Это ты про что? – не понял Вова.

– Думали про человека плохо, а он хороший. Разве не здорово?

– Ну да! Ошибочка у нас с тобой вышла, – улыбнулся Вова.

Втроём они быстро перетащили весь металлолом в машину.

– Дядя Боря, оставьте нам свой номер телефона, – сказал серьёзно Вова. – Когда приедете в следующий раз, я организую ребят. Поможем!

– Вот это замечательно! Так мы вместе очистим лес! Пусть свободно дышит! – улыбнулся дядя Боря и продиктовал свой номер.

Потом он крепко пожал ребятам руки, и его белый фургончик, заваливаясь то вправо, то влево на ухабах, пополз по лесной дорожке к шоссе.

Помолившись перед сном, Даня лежал в кровати и вспоминал прошедший день. Этому его научил папа. Он как-то сказал: «Вспомни, сынок, всё хорошее и поблагодари Христа. А потом вспомни все свои промахи, покайся перед Господом и постарайся их больше не повторять». И вот Даня лежал и мысленно «перелистывал» свой день. Он вспомнил и работу в лесу, и то, как они сначала заподозрили дядю Борю, а потом вместе с ним очищали лес. «Прости меня, Господи, что я подумал о дяде Боре плохо и, не разобравшись, осудил его!» – молился мальчик.

Последняя мысль, которая промелькнула в голове Дани перед тем, как он уснул, была такой: «В экологической службе никто не поднял трубку, потому что Господь не допустил, чтобы мы с Вовой обидели замечательного дядю Борю. Бог хотел, чтобы мы помогли доброму делу!» И после этой мысли на душе у мальчика стало светло. День прожит не зря.

«Если я сорву цветок…»

Ура! Наступило лето! Мама и Даня гуляли в дачном лесу. «До чего же здорово! – думал мальчик. – Это тебе не городской лес, в котором полянки заминированы собаками. Здесь безопасно… А сосны какие высоченные…»

Даня задрал голову. Небо над головой солнечное, ласковое, как мамины глаза. От лесной красоты он не мог отвести глаз, а от лесного воздуха – нос. Лесной воздух пропитан запахами, как мамин пирог – сиропом. Дане даже захотелось этот пирог запахов разрезать на кусочки и отвезти кусманчик папе в город. Бедный папа целый день сидит на работе в подвале. «Ему там даже нормального воздуха не выдают, – думал горестно мальчик, – только зарплату, да и ту задерживают». А потом Даня улыбнулся. Он представил, как папа откусывает этот воздушный пирог и, забывая о работе, мчится на своей «Ласточке» к ним с мамой на дачу. Здо́рово!

– Сы-но-чек! – кричит мама. – Смотри, какая земляничина мне попалась. Угощаю!

– Покажи! – кричит Даня.

Но тут он заметил на тропинке червяка и пнул его так, что тот перелетел яму и плюхнулся в канаву.

– Ты что это сделал? – охнула видевшая это мама.

– А чего он тут разлёгся?

– А ты не мог обойти беднягу?

– А чего он тут, когда люди ходят… – стал оправдываться Даня.

– Некоторые люди, – вздохнула мама, – понимают, что червячок – тоже Божье создание. Знаешь, как ему сейчас больно?

– Червяку – больно?! – Даня от удивления даже открыл рот.

– А как же… Вон как ты его ногой ударил, изо всей силы, – продолжала расстраиваться мама. – Ты поступил ОЧЕНЬ плохо.

Даня пошёл к канаве, нашёл несчастного червяка и, склонившись над ним, сказал:

– Червяк, тебе больно, да? Прости меня, пожалуйста! Не умирай… Я тебе сейчас цветок подарю.

Мальчик хотел сорвать ромашку, но мама, удержав руку сына, начала читать свои любимые стихи:

– Данюша, – сказала мама, – и цветы, и бабочки, и птицы, и жуки с червяками – Божии творения. Бог украсил ими землю. Это красота для всех людей! Поэтому мы должны любить и охранять природу.

– А от кого, мамуля, охранять?

– От тех, кто не понимает этого. Ты вот сейчас это понял, значит, от тебя уже охранять не надо.

– А если все это поймут, тогда можно и без охранников? – спросил Даня.

– Вряд ли такое случится, – вздохнула мама. – Даже не все взрослые понимают эту простую истину: люби всё вокруг! А вот как ты́ это понимаешь, сын?

– Не ломай ветки, не рви цветы, не мусори в лесу.

– Правильно, любимый. – Мама заглянула в Данины глаза, словно старалась понять, на самом ли деле сын всё понял, а потом продолжила: – Земля – наш большой, живой дом. Его подарил человеку Бог!

Мама поцеловала Даню, а потом взяла за руку, и они пошли домой по лесной тропинке.

– Данька, посмотри вокруг – до чего прекрасен Божий мир! – вдруг сказала мама, разведя руки в стороны.

– Кругом трава, да и только… – хмыкнул, не понимая, мальчик.

– Трава… – укоризненно покачала головой мама. – Сынок, у каждой травинки есть имя и фамилия.

– Понял! – засмеялся Даня. – Вот эту травку зовут Даша Карасёва, а ту, усатую… Витёк Рябов! Так, что ли?

– Примерно так, – улыбнулась мама. – Только имена у трав не такие, как у людей. Этот гордый колосок называется Мятлик Луговой, а эту красавицу величают Полевицей Обыкновенной.

– А этот, колючий, кто? – И Даня показал ногой на развесистый колос.

– Давайте знакомиться, молодой человек, – произнесла баском мама за колосок. – Я – Костёр Безостый, а по-научному, то есть по-латыни, Бромус Инэрмис.

– Бромус Инэрмис?! – удивился Даня. – Это что же – имя и фамилия?

– Точно так, – ответил Бромус, – точно так нас по-латыни величают.

– А для чего всё это? – поинтересовался Даня.

– Вы, россияне, говорите – это ромашка, немцы скажут – маргенте, англичане – кэмемайл, – объяснил Бромус. – А ботаники, люди, которые изучают растения, дали каждому растению научное имя на старинном, на латинском языке.

– Это чтобы им не заблудиться в именах, как в лесу, – догадался мальчик.

– Правильно, молодой человек, – согласился Бромус, а потом мама сказала своим родным голосом: – Данечка, смотри, лес закончился. Во-о-н, я уже вижу наш домик! Значит, надо прощаться с лесом.

– До свидания, лес! – закричал мальчик.

– Господи, – сказала мама, – благодарим Тебя за этот чудесный мир, который Ты создал, – за разноцветных бабочек, высокие деревья…

– И зелёную траву, – добавил сын и погладил колокольчик у ног.

Он быстро снял башмаки и побежал босиком вприпрыжку по тёплой тропинке домой. Мама рядом. И тоже вприпрыжку, и тоже босиком. Хорошо!

Две арифметики

Даня Казаков с мамой летом живут на даче. Как-то утром скрипнула калитка. Сначала в ней появился огромный торт в коробке, а за ним и гости – новые знакомые Казаковых, дачники с соседней улицы: Анжела Петровна и её сын Юрик, Данин ровесник.

– Даня, – сказала мама, – покажи Юре нашу дачу.

– Пошли, Юрик! – деловито сказал Даня и направился в огород. – Вот здесь, гляди, у нас живут кабачата – дружные ребята. – И Даня гордо показал на ухоженную грядку.

– Кабачки – дурачки, – засмеялся Юрик.

– Может, у вас и дурачки, а у нас умные, – обиделся Даня и погладил маленький кабачок по зелёной спинке. – Я их лично выращиваю. Знаешь, как трудно…

– А зачем? Да я сто килограммов кабачков могу в магазине купить. Главное в жизни – баксы, – повторил Юрик любимые слова своего папы.

– Главное в жизни – любовь, – повторил Даня любимые слова своего папы.

– Ну и дачка у вас: малявка за канавкой… – ухмыльнулся Юра. – Зато у нас!!! Считай, – и гость стал загибать пальцы, – три этажа сверху плюс этаж-гараж снизу, плюс бассейн, плюс охранник. Вот какая арифметика у бизнесменов!

– А твой папа бизнесмен? – спросил Даня.

– Ага! Только сейчас у него от бизнеса один инфаркт остался, – погрустнел Юрик. – Но ничего, папан поправится.

Юрик как хозяин подошёл к сараю и спросил:

– А что у вас тут?

– Сарай… Недостроенный… – робко произнёс Даня, открывая большую дверь.

В сарае были навалены доски, лежали лопаты, грабли и всякая всячина. В углу в опилках мальчики заметили два яйца.

– Откуда они снеслись? – удивился Даня. – У нас нет кур.

– Кур нет, а яйца есть! Чистая прибыль! – обрадовался Юрик.

– Наверное, их нечаянно соседская курица снесла. Отдать надо! – рассудил Даня.

– Яйца в вашем сарае, значит, ваши! Съедим! Ура!

– Ничего не ура! – не согласился Даня. – Пошли, отнесём бабушке Маше. Это её куры.

– Ты чего, заболел? – Юрик схватил яйца. – Не хочешь – не ешь, я и один съем!

– Они чужие! – И Даня стал теснить гостя к стене. – Отдавай, Юрастый! Ну…

– Ах вот ты как… Да на, лопай, жмот!

Юрик размахнулся и по очереди разбил яйца об стенку.

– Что ты наделал? Ты… ты… – Даня задохнулся от возмущения. – Ты больше к нам не приходи! Никогда!

– Надо больно, – зашипел Юрик и, выскочив из сарая, заорал: – Мама! Скорей сюда!

На крик прибежали обе мамы.

– Я нашёл в сарае яйца, – стал кричать Юрик, – а этот ненормальный Данька начал отнимать… А они разбились. А он орёт: уходи! Представляешь, мама, этот НАС, Козыревых, гонит.

– У нас нет кур, – произнесла Данина мама и повторила: – У нас нет кур.

– Ну что ты, Надя, как попугай, заладила, – взорвалась Анжела Петровна. – Значит, соседские куры забежали. Мы вам торт за триста рублей, а тебе чужого яйца для ребёнка жалко. Думала, друзьями будем, а вы – жмоты!

– Хорошо, что они наш торт не успели слопать! – И Юрик помчался за тортом в дом. Вскоре за Козыревыми громко захлопнулась калитка. Всё произошло так быстро, что мама с Даней не произнесли ни слова. Огорчённые, они отправились обедать.

* * *

– Мама, приготовь яишенку, – попросил Даня.

– У нас яиц нет.

Мальчик заглянул в холодильник:

– А вот два.

– Эти надо бабушке Маше отдать, взамен тех.

– Правильно. – Даня проглотил слюну и закрыл холодильник. – А почему Козыревы такие?

– У них, сынок, другие правила в жизни, ведь они неверующие.

Мама с сыном, помолившись и перекрестившись, пообедали в тишине. После обеда они отправились к бабушке Маше.

* * *

– Это что ж деется! – всплеснула руками та. – Вот какая гулёна моя Пеструха. Только я ваши магазинные яйца не приму. Магазинных кур чем попадя кормят. А я вам за честность подарочек! Вот десяточек яиц. Покупательница не пришла. Тёплые ещё. – И бабушка Маша вручила пакет удивлённой маме.

– Не надо! – Данина мама положила пакет на скамейку.

– Это от чистого сердца. Мне вчера Данька – не сказывал он тебе? – помогал полоть землянику и всё про Бога, про Бога.

Бабушка Маша уселась на скамейку.

– Молодец! – сказала мама, с гордостью взглянув на сына.

– Молодец! – подтвердила бабушка Маша. – Да как же всё понятно. Он у тебя, милая, помяни моё слово, батюшкой воздвигнется. А батюшкам завсегда исстари кто чем может… Поэтому примите яйца с благодарностью.

В это время, распушив пёстрый хвост, к забору направилась курица.

– Во, поглядите-ка! Уже снарядилась! – И бабушка Маша, стукнув себя по коленке, подскочила к Пеструхе. – Ну что, туристка, у соседей слаще? Эх… А ты куда, петух, глядишь? – шутя заругалась бабушка Маша на петуха, который копался в земле. – Чтоб глаз не сводил с этой гулёны. А то вместе с ней в суп загремишь! Понял?

И, будто поняв приказ хозяйки, петух прокукарекал во всё горло и побежал под общий хохот за Пеструхой.

* * *

На ужин мама с Даней уплетали за обе щеки яичницу.

– Мамочка, я думаю: это нам Господь яички послал!

– А кто же ещё, сынок, – улыбнулась мама. – В Библии написано: «Нет ничего для человека лучше, чем исполнять Божии заповеди!»

– Честными, значит, быть, мама?

– Ну да. Будет, говорит Бог, вам за это жизнь с избытком!

– Точно! Считай, мама, – сказал мальчик. – У нас утром было два чужих яйца, а вечером они превратились в десять своих.

– Божия арифметика, – улыбнулась мама и перекрестилась. – Господь милосердный, благодарим Тебя за любовь!

Даня собрал корочкой хлеба всю до капельки яичницу на своей тарелке, съел корочку и погладил живот от удовольствия. «Как же хорошо, когда в твою жизнь приходит Божия арифметика!» – подумал он и улыбнулся.

«Любимая моя мамочка»

Родители запрещали Дане одному купаться в реке. По выходным они ходили туда всей семьёй. А вот по будням маме всегда было некогда. Но Даня уговорил её всё-таки искупаться. Речка у них в деревне была замечательная: не широкая и не узкая, без водоворотов, даже был небольшой водопадик. Рыба тоже водилась. Конечно, не ахти какая, но Мурка всегда была довольна Даниным уловом.

И вот она, речка, прямо перед Даней блестит на солнышке. На тарзанку – надо же! – никакой очереди. Прыгай, сколько хочешь. Вода не взбаламучена, потому что вокруг ни души. Тишина… Дане нравились весёлые крики и барахтанья на реке и музыка, а мама предпочитала посидеть в тишине на берегу с книжкой. Она в детстве чуть не утонула и с тех пор боялась воды. А вот Даня любил купаться. Его невозможно было вытащить из воды. Папа недавно научил его плавать, и теперь даже во сне мальчик видел, как плывёт, обгоняя и детей, и взрослых.

Даня разделся и вошёл воду.

– Брррр, – остановился он, такой холодной показалась ему вода. Но мальчик знал, что если сразу окунуться, то всё вмиг изменится: вода станет тёплой и ласковой. И вот он, хотя и неуверенно, поплыл на середину реки.

– Плавай, сыночек, вдоль берега, – остановила его мама, оторвавшись от книги.

– Хорошо, мама, – вздохнул он, а потом вышел на берег, схватил тарзанку и, оттолкнувшись от земли, полетел над водой.

Миг – бултых – и Даня солдатиком ушёл в воду. Мама вскочила со своего стульчика, увидев, как сын ушёл под воду, очень испугалась. Но вскоре Данина голова показалась над водой. Мама хотела отругать сына за такие полёты, но, вспомнив наставления мужа: «Наш Даня – будущий мужчина», сдержала себя. Стараясь не волноваться, она снова уселась на раскладной стульчик и стала читать.

Но вскоре совсем рядом послышались детские голоса. К речке подбежали два мальчика. Один крепыш лет десяти, второй худенький, видимо, младший брат.

– Сергунька, гляди, вон наш вчерашний плот. Видишь? – кричал старший, указывая на кусты.

– Вижу, Витёк.

– Здо́рово, что его никто не уплыл, – пошутил старший. – Это потому, что я его хорошо спрятал.

– Ура! – завопил Сергунька, подпрыгивая на одной ноге. – Сейчас поплывём на Южный полюс.

Мама насторожилась, услышав такие речи. Даня подплыл к берегу.

– Молодые путешественники, Виктор и Сергей! – обратилась мама к ребятам. – Доплыть по нашей речке до Южного полюса, конечно, заманчиво. Но я бы вам не советовала делать этого без родителей. Дорога на Южный полюс опасна, ваш корабль может перевернуться, а вы – утонуть.

– Я не утону, тётенька, – заверил маму Витёк. – Я хорошо плаваю.

– И я хорошо плаваю! – повторил за братом Сергунька.

Мама хотела возразить, но мальчишки уже добрались до кустов и выплыли из них на плотике. Он состоял из нескольких связанных серыми верёвками брёвен, покрытых пенопластом. Ребята, орудуя палками, как вёслами, медленно проплыли мимо Дани.

– Эй, мелюзга! – закричал ему Витёк. – Осторожней, а то попадёшь под винт нашего атлантического корабля, а нам потом отвечай!

Даня промолчал. Ему так захотелось стать моряком на этом судне и плыть вместе с экипажем на Южный полюс! Он покосился на маму: она грозила ему с берега пальцем. Даня вздохнул, выбежал из воды и снова, раскачавшись на тарзанке, прыгнул в очередной раз в воду.

– Ух! Хорошо!

Не успела мама дочитать до конца главу, как послышались крики. Она подняла голову: плот на середине реки, как она и предсказывала, перевернулся, и мальчишки беспомощно барахтались в воде. Сергунька стал тонуть, а Витёк плавал вокруг него и кричал во всё горло: «Помогите! Брат тонет. Помогите, люди!»

Мама вскочила, оглянулась вокруг. Помогать, кроме неё, было некому. А чем она могла помочь? Сама не умеет плавать! «Что делать? Что делать?» – завертелось у неё в голове. Мама стала молиться:

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй этих глупышей. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй их, – твердила она одно и то же.

Вдруг она увидела, как Даня поплыл к барахтающимся мальчишкам на помощь. Она похолодела, горло как будто сжало железной рукой. Мама представила, как сейчас на её глазах утонут три ребёнка и среди них её единственный сын. Как она будет жить потом? Как? Как? Как? Надо было что-то делать, что-то делать, а не просто смотреть. И тогда она, шепча молитву, бросилась к реке. На ходу, не сознавая что делает, она сбросила юбку, вошла в воду. Она двигалась в воде и как будто видела себя со стороны. Ей казалось, что время замедлилось. Она медленно шла вперёд, ничего не чувствуя. При этом ясно понимала, что сейчас утонет вместе с ребятами. Мама не моргая вцепилась в них взглядом. Утонуть вместе с ними – это то единственное, что она могла сделать для них. Другого выхода она не видела. Вот вода дошла до её колен… До пояса…

А тем временем Даня уже доплыл до ребят. Сергунька нахлебался воды. Его голову с закрытыми глазами придерживал над водой Витёк. Он совершенно выбился из сил. Его большие, безумные от ужаса глаза впились в Даню.

– Не бойся! – ободрил его спокойным голосом Даня. – Мы спасём брата. Ты держи его с одной стороны. Я с другой. Молодец! А теперь плывём к берегу! Не спеши, Витёк!

Даня отдавал команды невозмутимым голосом, как будто всю жизнь спасал утопающих. Какой-то тихий голос внутри успокаивал его самого: «Всё будет хорошо. Не волнуйся, Даня. Плывите к берегу!»

И они поплыли…

А вода уже коснулась маминого подбородка.

– Господи! Господи! – кричала она, не слыша своего голоса. – Помоги нам! Помоги! По-мо-ги! Пожалуйста! Спаси! Спаси! Спаси!

И вдруг… Она не поняла, что произошло. Она не поняла, как ребята оказались прямо перед ней. Мама схватила Сергуньку и потащила на берег. Здесь она перевернула ребёнка на живот и, положив себе на колено, стала равномерно нажимать на спину. Рядом дрожал перепуганный насмерть Витёк. У Дани тоже зуб на зуб не попадал.

– Господи! Господи! – твердила мама. – Господи, помоги!

– Помоги! – просили ребята. И вдруг изо рта мальчика хлынула вода.

– Тётенька, ещё, ещё! Не переставайте! – умолял Витёк.

Через минуту Сергунька закашлял. Витёк схватил брата за плечи и стал трясти изо всех сил.

– Сергунька! Сергунька! Не умирай! – кричал он. – А то меня мамка за тебя пришибёт.

– Да не тряси ты его так. – Мама вырвала Сергуньку из рук брата. – Успокойся. Смотри! Он открыл глаза. Ожил! – прошептала мама и, упав на землю в изнеможении, зарыдала.

– Мама, что с тобой? – закричал Даня, подбегая к ней. – Ты тоже тонула?

– Тоже, – еле слышно выговорила мама.

Даня погладил маму по голове, а она никак не могла успокоиться.

Тем временем Сергунька, поддерживаемый братом, с трудом встал на трясущиеся ноги. Он, ничего не понимая, смотрел вокруг мутными глазами. Потом, не проронив ни слова, бледные и дрожащие ребята медленно пошли по косогору вверх, домой.

А сын с мамой, встав на колени, благодарили Господа за чудесное спасение. Потом Даня нашёл мамину юбку и помог ей одеться. Они долго сидели на берегу, приходя в себя после случившего.

– Ты же не умеешь плавать, зачем ты в речку бросилась, мама? – спросил Даня.

– И ты на моём месте поступил бы так же, – прерывающимся голосом ответила она. – А ты зачем поплыл? Умелые люди и те могут утонуть, ведь это целая наука – спасти утопающего.

– И ты на моём месте поступила бы так же! – ответил взрослым голосом Даня.

С косогора к ним торопились двое. Впереди Витёк, за ним, еле поспевая, босая женщина в голубом сарафане.

– Спасибо вам, люди добрые! – закричала она издалека. – Спасибо, что спасли моих дуралеев. – И она, подбежав, бросилась на шею маме, обливаясь слезами.

– Это не мы, – обнимая её, ответила мама. – Это Христос так чудесно спас ваших деток и нас.

– Это Христос, – повторил Даня.

– А я… Я… Уж который год собираюсь в церковь, а всё времени нет. А сейчас вот звонок с неба через этот случай прозвенел. И я услышала. Слава Богу! Услышала и пробудилась. Завтра же все вместе, Витёк, – обратилась она к сыну, – всей семьёй в храм. Будем Господа благодарить. Пора уж понять, что главное в жизни, а что нет.

– Это правильно, – улыбнулась мама. – Ой как правильно. Храни вас Господь!

– И тебя, моя мамулечка, – прошептал Даня. Он вдруг понял, какой огромной любовью любит его мать. Она любит его больше своей жизни, а он… а он даже не всегда слушается её. Мальчик вспомнил, как злился на маму, когда та не разрешала ему одному купаться, как хотел много раз ослушаться. – Прости меня, – проговорил он тихо и обнял маму изо всех сил. – Прости, любимая моя мамочка!

Живая доброта

Даня очень любил праздник Троицы. В этот день храм превращался в берёзовую рощу. После праздничной службы мама и Даня стали искать бабушку Валю. Оказалось, что она почему-то не пришла. Все встревожились. Может, опять заболела? В последнее время старушка часто хворала. Бабушку Валю все любили: и люди, и бездомные собаки с кошками. Всем она старалась помочь – кому советом, кому молитвой, кому копеечкой, кому котлеткой. «Живая доброта» – так называли её все. Старушка давно жила одна, но никогда не скучала.

– Без Бога не до порога, – любила повторять она и добавляла с улыбкой: – Чего же не помочь? Мы же все друг другу родные, все – дети Божьи!

– Это от Бога идёт её доброта ко всем, – как-то сделал научный вывод Даня. – Любовь идёт кругом, как по проводам!

Вокруг доброй бабушки Вали тоже было всё доброе: и люди, и животные, и птицы. Даже в её квартирном звонке жил голос доброго петуха.

Вечером мама с Даней отправились навестить старушку. Они поднялись на второй этаж старой пятиэтажки и позвонили в дверь бабушкиной квартиры.

– Ку-ка-ре-ку! – закричал горластый петух. – Ку-ка-ре-ку!

– Кто там? – спросил голос бабушки Вали.

– Ктотам Ктотамыч, – ответила мама.

– Дорогие, золотые! Пришли! – обрадовалась бабушка Валя. Она открыла дверь и крепко обняла гостей. Мама увидела, что бабушка Валя здорова, и сразу повеселела. А Даня, подпрыгнув, поцеловал старушку в щёку. А потом все вместе прошли в светлую комнату с раскидистой китайской розой на окне и сели на огромный старинный диван.

На диване расположились сразу десять котов: и чёрные, и белые, и в полосочку, и даже в горошек – все они были вышиты рукодельными руками хозяйки. А около дивана ходил живой кот Рыжик и громко мурлыкал, радуясь гостям.

– Бабушка Валя, а почему вы сразу не открываете дверь, а сначала спрашиваете: «Кто там?» – поинтересовался Даня.

– Если не свои, то надо фартук переодеть, – ответила бабушка Валя. – А если свои, то и так можно.

– Не понимаю, – проговорила мама и посмотрела на фартук бабушки Вали. Он был надет наизнанку.

– Руки-то у меня болят, – пожаловалась та. – Чтоб реже стирать, ношу фартук наизнанку, а если кто придёт, я его сразу переодеваю. Вот он у меня всегда и чистый.

– Здо́рово работает у вас соображёметр! – засмеялся мальчик.

– На полную мощность! – улыбнулась бабушка Валя, а потом погрустнела. – Вот, не пошла сегодня в храм. Обещала, а не пошла.

– А почему? – спросили вместе мама и Даня.

– Ключи от квартиры потеряла. Всё обшарила. Нет нигде! А как уйдёшь, если квартира настежь? Теперь я пленная в собственном доме, – огорчённо развела руками старушка.

– Объявляется срочный розыск! – громко сообщил Даня.

– Не волнуйтесь, Валентина Егоровна. Сейчас отыщем! – пообещала мама. – Где они обычно лежали?

– Да вот тут висели. – И бабушка Валя указала на гвоздик за трельяжем.

Даня встал на четвереньки и полез под трельяж. Ключей там не было. Мама обшарила всё вокруг – безрезультатно.

– А с какой сумкой вы ходите в магазин, Валентина Егоровна? – спросила она.

– Вот с этой. – Бабушка Валя показала потёртую кожаную сумку. – Только вот старенькая ручка оторвалась от неё. Пришлось вчера идти с пакетом.

– А где же этот пакет? – спросил Даня.

– Сейчас соображу. – Бабушка Валя долго думала, а потом указала на верхнюю полку вешалки в прихожей. – Вон он, чёрный с красными розами.

Мама встала на цыпочки, достала пакет, потрясла. Из пакета на пол выпали ключи.

– Ура! Нашлись! – закричал Даня, подняв с пола связку ключей.

– Ура! – закричала бабушка Валя и чуть было не пустилась в пляс. – Дорогие, золотые! Спасибо! Вот что значит – молодые головы! Они вон где, проказники-ключики, спрятались. Ну, слава Тебе, Господи! Слава!

Тут мама вспомнила, что у неё в сумке гостинцы для бабушки Вали, и стала выставлять на стол принесённые вкусности.

– Валентина Егоровна, вот, из церкви гостинцы: пироги с клюквой от тёти Ани Конюховой, грузди от Крошкина Бориса Валерьевича, капустка от дяди Саши Лемещенко.

– А вот этот абрикосовый компот – от нас! – вставил Даня. – Мы с папой делали сами!

– Вот спасибо, вот спасибо, – не переставая повторяла бабушка Валя. – Папе твоему, Михаилу, особая благодарность. Что бы я без него делала? Кто бы мне розетку починил? А утюг?

Потом все вместе помолились и сели пить чай из расписного электрического самовара. Даня пил чашку за чашкой и заедал плюшечками. Только из-за одних этих плюшечек, думал он, можно ходить в гости к бабушке Вале хоть каждый день.

После чая хозяйка взяла в руки Новый Завет.

– Сейчас я вам кое-что почитаю, – сказала она и стала листать книгу. – Вот, Послание к Галатам святого апостола Павла. Тут есть особенные слова, в душу они мне запали.

Мама и Даня внимательно слушали. А бабушка Валя читала о том, что надо делать добро всем-всем, пока живы, а «наипаче своим по вере». Услышав эти слова, мальчик вскочил с дивана и выбежал из комнаты.

– Что случилось? – испугалась бабушка Валя. И они вместе с мамой кинулись за ним.

Даня отыскался в ванной.

– Снимай, баба Валя, скорей фартук, – сказал он. – Я сейчас буду делать добро: стирать твоё обмундирование!

– Дорогой, золотой! – засмеялась бабушка Валя и сняла фартук.

– Вот что значит Божье слово в действии! Прямое попадание в цель! – повторила мама любимые слова своего брата Володечки, служившего в войсках противовоздушной обороны.

Мама постирала фартук, Даня его старательно прополоскал, а потом повесил для просушки на кухне. Бабушка Валя долго благодарила гостей, а потом встала посередине кухни и прочитала красивым бархатным голосом своё любимое стихотворение. Его написал великий князь Константин Константинович Романов:

Незаметно прошёл вечер. Мама и Даня засобирались домой. Бабушка Валя долго с ними прощалась в прихожей.

В следующее воскресенье все обрадовались, когда увидели на службе освобождённую из «плена» бабушку Валю. А уж как она была рада!

«Дорогой дедушке»

Дане всё нравилось в деревне: и речка, в которой водилась рыба, и лес за околицей, и светлый деревянный дом, в котором было всегда уютно, радостно и солнечно! Однажды, гуляя по деревне, Даня услышал, как в богатом трёхэтажном особняке играет скрипка. Он остановился у высокого каменного забора и прислушался. Но музыка вдруг оборвалась, и в окне дома показался кудрявый мальчик. Увидев Даню, он замахал ему. Даня подошёл к железным воротам. Дверь, вырезанная в воротах, со скрипом отворилась. На пороге стоял тот самый мальчик. Дане показалось, что он похож на лорда, про которого он читал в книжке. Большие карие глаза, небольшие нос и рот. Крупные кольца каштановых волос спускались к воротнику белоснежной рубашки. Мальчик заговорил по-английски:

– Хэллоу, май нейм из Константин Курбацкий. Ай эм фётиин!

Даня уже год занимался английским и выпалил в ответ:

– Май нейм из Даниил Казаков, ай эм найн! Ай лив Первомайская стрит, фри, апартмент 232. Твелф фло!

– Двести тридцать два? – переспросил Константин по-русски и улыбнулся.

– Ой, – спохватился Даня, – это же мой городской адрес!

И мальчики рассмеялись.

– Давай временно дружить, – предложил Костя. – Мой друг отдыхает на Мальте, приедет через месяц. Мне так скучно. Пошли, я тебе свой дом покажу.

И Костя не оглядываясь стал подниматься по белоснежным ступеням. Даня как заворожённый шёл за ним. На всех подоконниках стояли цветы, стены были расписаны античными сюжетами.

– Пошли в мою комнату, – сказал Костя, указывая на дверь в правом крыле дома.

Чего только не было у Кости: телевизор с кучей колонок, компьютер, ноутбук. В углу Даня заметил сваленную в кучу железную дорогу с вагончиками – именно о такой он давно мечтал. Хозяин включил музыкальный центр, и комната наполнилась чудесными звуками: запели птицы, зажурчали ручьи, дятел где-то вдалеке стал выстукивать морзянку. Костя был доволен произведённым на гостя впечатлением. Он позвонил в колокольчик, висевший на стене. Через минуту в дверь постучали.

– Можно! – сказал Костя. Вошла приятная женщина средних лет в белом переднике.

– Звали, Константин Петрович? – спросила она.

– Это Маша, наша домработница, – представил её Костя. – Нам сок морковно-апельсиновый с марципанами.

Маша молча вышла из комнаты. Вскоре Костя и Даня потягивали через трубочки густой ярко-оранжевый сок и лакомились свежими марципанами. Даня не сводил с Кости восхищённых глаз.

– Давай поиграем в железную дорогу, – предложил Костя. – Я заметил, как ты на неё смотрел.

Уже через полчаса по путям, свистя на разные голоса, мчались тепловозы, шлагбаумы открывались, стрелки на переездах сами переводили рельсы в нужном направлении. Даня так увлёкся игрой, что не заметил, как Костя заскучал.

– Эй, железнодорожник, – сказал он, – мне уже надоела эта дребуда. Может, теперь ты что-нибудь предложишь? Прояви инициативу!

– Пошли рыбу ловить, – предложил тихо Даня, – я знаю клёвое место. Ну, где хорошо клюёт.

– Отличное предложение! – оживился Костя. – У нас удочки есть. Папин друг, влиятельный человек, заядлый рыболов. Хотя сам папа терпеть не может рыбалку. Но приходится рыбачить.

– Почему? – не понял Даня.

– Этот друг – декан вуза, в который предки собираются меня пристроить, когда вырасту. Вперёд!

Даня и Костя вышли на улицу.

– Матвей! – крикнул Костя. – Ты где?

– Я здесь, Константин Петрович. – Из-за дома вышел молодой человек с пшеничными усиками.

– Матвей, принеси две удочки. Мы с новым другом идём рыбачить.

Матвей отправился в сарай. Дане очень льстило, что «лорд» называл его своим новым другом и что они сейчас пойдут вместе рыбачить. В это время на крыльце появилась красивая женщина. Она только что встала с постели – поверх ночной рубашки был накинут атласный халат.

– Мама, – официально произнёс Костя. – Это мой новый друг Даня.

Женщина, удивлённо посмотрев на Даню, сказала:

– Очень приятно. Меня зовут Людмила Генриховна. Мне Маша сказала, что вы на рыбалку собрались. Осторожней, сыночка. Может, с вами Матвея отправить?

– Нет! – отрезал Костя. Вручив Дане обе удочки, маленький хозяин большого дома направился к воротам. Даня поспешил за ним.

* * *

С тех пор Данина жизнь круто изменилась. Распорядок его дня целиком зависел от Кости. Тот посылал за Даней, когда был свободен. И они шли куда-нибудь. Заходить в свой дом Костя Дане больше не разрешал. Данину маму беспокоила эта дружба.

– Данечка, ты целыми днями ждёшь его, – сказала она сыну однажды. – Да ты просто заболел своим Костей.

– Я здоров! – ответил Даня и опустил глаза.

– Вот посмотришь, – вздохнула мама, – ни к чему хорошему ваша дружба не приведёт.

Как-то Костя сам зашёл за Даней.

– Пошли, Данёк, на речку. Я и удочки принёс! – приказным тоном заявил он.

– Не могу, – собрав всё своё мужество, ответил Даня. – Завтра бабушка с дедушкой приедут. А у дедушки – день рождения. У нас принято что-нибудь своими руками делать и дарить.

– Ну и порядочки у вас, – протянул Костя.

Тут он заметил на полке рисунок. На нём были три розы, а под ними надпись: «Дорогой бабушке в день рождения».

– Такой подарок дедушке тебя устроит? – Костя положил перед Даней его рисунок.

– Это же я рисовал для бабушки!

– Ну и что? Поменяй текст, перекрась цветочки в другой цвет. Никто и не заметит.

– Что ты? Это же обман, – запротестовал Даня.

– Данёк, запомни, нельзя на пустяки переводить жизнь. Впрочем, я тебя не уговариваю, – сказал Костя обиженным голосом, собираясь уходить.

У Дани заныло сердце.

– Пошли! – сказал Даня решительным тоном, и они отправились рыбачить.

Вечером Даня быстренько переделал рисунок – очень спать хотелось. Розы он перекрасил в фиолетовый цвет. А вместо «Дорогой бабушке» на открытке появилось: «Дорогой дедушке в день рождения».

На следующее утро Даня вручил свой подарок дедушке и поцеловал его.

– Спасибо, внучек, – заулыбался тот. Потом дедушка внимательно рассмотрел рисунок и спросил: – А почему здесь написано «Дорогой дедушке»?

Даня покраснел. Тут подошла бабушка и, взглянув на рисунок, сказала:

– А я знаю почему! Этот рисунок наш любимый Данечка сначала подарил мне, а теперь, «дорогая дедушка», и твоя очередь пришла.

Даня пулей выскочил из дома, так ему было стыдно. Ноги сами привели его к воротам Курбацких. Несмотря на запрет, он нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали, потом в проёме двери показался его любимый «лорд». Даня хотел войти во двор, но Костя преградил дорогу. Он сам вышел на улицу к Дане.

– Не обижайся на меня, Данёк, – начал он, – но время нашей дружбы истекло. Я ведь тебя сразу по-честному предупредил: через месяц приедет мой друг. Ну а теперь…

– Теперь я тебе не нужен, – договорил Даня.

– Ну зачем ты так мрачно. Просто так устроена жизнь. Удачи! – Костя повернулся, и за ним со скрипом захлопнулась железная дверь.

Даня стоял перед воротами. Он не мог даже пошевелиться, слёзы градом катились по его щекам. «Лорд» предал его… Но тут он увидел в конце улицы свою маму, она спешила к нему. Узнав про историю с открыткой, она бросилась искать сына. Обнявшись, мама и сын вернулись домой.

Весь день Даня старался не показываться родным на глаза. Перед сном мама зашла к сыну:

– Всё забудется, – успокаивала она.

– Я почему-то всё равно его люблю. – Даня смахнул слёзы с глаз.

– А он тебя использовал. Что это ещё за дружба, когда учитываются интересы только одного?

– А я этого не замечал. С Костей так интересно. У него и дом красивый, да и всё остальное. Он так много знает!

– Главное в дружбе, любимый мой воробышек, не то, что имеет твой друг, не то, сколько он знает, а его душа, его преданность, его готовность не только развлекаться с тобой, но и пожертвовать чем-то ради тебя, прийти на помощь. Сознайся, ведь это Костя научил тебя сделать обманный рисунок?

Даня молчал. Он понимал, что виноват всё равно он сам, у него ведь был выбор.

– «Дурные сообщества развращают добрые нравы» – так написано в Библии, – сказала мама. – Найти настоящего друга, чтобы потом не плакать, трудное дело. Не расстраивайся, ведь теперь ты многому научился. – Мама погладила сына по голове. – За битого двух небитых дают. Но в следующий раз, Данюшка, не будь таким доверчивым!

Главная картошка

Лето закончилось, но Даня всё равно по воскресеньям приезжал на дачу. Дача – это живой магазин! Только прилавков в нём нет. Вместо них грядки, кустарники и деревья. Взвешивать ничего не надо и платить тоже не надо. И всё такое свежее, вкусное и полезное! Ни один витамин никуда не улетает, а прямо в живот попадает и приносит пользу родному организму.

«Ешь – не хочу!» – думает Даня, поглаживая живот.

Мальчик любит малину, но у них её нет. А вот соседская малина как нарочно свисает через забор прямо в Данин огород. Даня долго смотрел на неё, а потом не выдержал и нарвал целую кружку.

– Мамулик, – протянул он кружку маме, – угощайся!

– Малина, да какая крупная! – обрадовалась мама, а потом спросила: – Погоди… А откуда же ты её взял? У соседей нарвал, что ли?

– У себя! Ветки малины пролезли через забор к нам. Значит, ягоды теперь наши. Ешь, мамочка.

– Не буду. Это чужое. Всё равно что ворованное.

– Я не воровал. Я к ним не лазил в сад.

– Ну и что. Данечка, ты позавчера забросил нечаянно мяч к соседям. Они могли бы сказать: наша земля, значит, и мяч теперь наш. Но они же не присвоили твой мяч?

– Нет. Дедушка Миша принёс нам мой мячик.

– Вот и ты должен поступить правильно, по-христиански! – посоветовала мама.

– Ладно, поступлю по-христиански! – Даня подошёл к забору и увидел, что дедушка Миша обрезает ножницами ежевику.

– Дедушка! – закричал громко мальчик. – Дедушка Миша!

– Я за него, – откликнулся старик, отрываясь от дела. – Что тебе, сосед, надобно?

– Ваша малина к нам в огород залезла. Я нарвал целую кружку. Забирайте! Нам чужого не надо!

Дедушка Миша развёл руками:

– Ах ты какой! Ладно, оставь себе. И заходи ко мне, может, ещё малинку какую найдёшь. Пора-то её уже отошла.

Даня открыл калитку и зашёл в дедушкин малинник. Он рвал редкие сочные малинины и клал себе в рот, мурлыкая от удовольствия. Дедушка Миша стоял рядом.

– Данька! Ты отличный внук! – сказал старик. – Мои-то не такие. Последний кусок изо рта вырвут. Родители и те от них уже плачут. А им по десять годочков всего. Недавно весь крыжовник у меня втихаря обобрали, а потом продали да и накупили себе жвачки. Пропадёшь с ними, ой пропадёшь. – И он махнул рукой. – А ты совсем другое дело. Несовременный какой-то! Кто же тебя, милый, честности-то обучил?

– Бог, папа с мамой, бабушка с дедушкой. Хотите, я вам про Бога расскажу?

– А что ж, интересно послушать. – Дедушка Миша вытер руки о фартук и сел на маленькую скамеечку у дома. – У меня месяц как радио скукожилось. Приходи, милок, почаще да рассказывай. Дедушка любит истории. Может, прямо сейчас и начнёшь?

Даня сел рядом и стал рассказывать про Иисуса Христа. А потом мальчик помогал дедушке Мише обрезать колючую ежевику и исколол все руки.

Но вот работа закончена. Даня опять присел рядом с дедушкой.

– Бог любит, когда все друг другу помогают, – сказал мальчик.

– Вон оно как! – вздохнул старик. – А ведь бывает, что всяк себе рвёт. А про старых забывают наглухо.

– А Бог учит бабушек и дедушек уважать: от них же все остальные, как картофелины в земле, родились. Вы, дедушка Миша, главная картошка! Ну, которую в землю посадили весной – семенная.

– Главная картошка, – улыбнулся старик и погладил Даню по голове. – Интересно сравнил.

Через час мальчик возвратился домой с гостинцами.

– Мама, мама, ты только погляди, что я принёс! – закричал он, входя в дом. – Вот яблоки, груши, морковь. Это подарки от дедушки Миши.

– Вот видишь, сынок, – сказала довольная мама. – Тех, кто живёт по Божьим законам, Бог не оставляет без награды.

– Вижу, мама, – улыбнулся сын. – Пойду-ка я завтра дедушке опять помогать. У него знаешь какие сливы растут! Каждая с арбуз!

– Иди, только захвати ему наших кабачков, – сказала мама. – У него в этом году не уродились, а дедушка, я знаю, любит кабачки.

Мальвина Ярославна

Недалеко от Даниного дома был городской парк. Чего только в нём нет! Качели, карусели, и на батуте можно попрыгать, и по верёвкам между деревьями, как обезьянка, полазить. Есть и лодочная станция. Сюда Казаковы часто ходили всей семьёй, чтобы покататься на лодках. Правда, маму раздражала громкая музыка в парке. «Такая музыка разрушает организм, – говорила она, затыкая уши ладонями. – Раньше даже такая казнь была: человека ставили под колоколом и долго звонили, убивая громкой музыкой». Теперь, когда Даня хотел погулять с мамой, он сначала бежал в парк один, на разведку, чтобы узнать, грохочет ли музыка или нет. С мамой, конечно, было не так интересно, как с другом Вовиком, но… У мамы всегда можно что-нибудь выпросить: ещё один полёт на каруселях, воздушный, рвущийся в небо шар, огромный кокон сахарной ваты на палочке или мороженое. Словом, городской парк был лакомым кусочком в жизни Дани.

Но однажды в парке он встретил необыкновенную девочку. Даня не мог отвести от неё восхищённый взгляд: два огромных розовых банта на голове, бантики и кружева на подоле розового платья, и даже на белых туфельках красовались кожаные бантики в розовый горошек. Она казалась мальчику живой куклой из сказки. Даня несколько раз прошёл мимо, но головка в бантиках и кудряшках даже не повернулась в его сторону. Девочка сидела на лавочке и читала книгу. Рядом, тоже с книгой в руках, сидела красивая тётя. Это её мама, решил Даня. Девочкина мама в кружевах тоже была похожа на куклу, только взрослую.

После этой встречи Даня часто вспоминал о девочке. Он каждый день бегал в парк, надеясь увидеть её. Мальвина – так Даня называл про себя девочку. Однажды она долго прыгала на батуте с каким-то рыжим карапузом. А у Дани как назло не было денег, а то бы он тоже попрыгал рядышком с ними. Мальчик стоял невдалеке, любовался девочкой и слушал, как она хохочет, держа за руку карапуза. Данька так ему завидовал!

Вовик, друг Дани, обратил внимание, что тот как-то изменился.

– Что с тобой, Данёк? – как-то спросил он. – Ты прямо спишь на ходу. И глаза какие-то…

– Какие? – не понял Даня.

– Ну, такие непонятные. В кино такие бывают у влюблённых. Может, ты влюбился, как в кино? – хихикнул Вова.

И Дане пришлось всё ему рассказать о Мальвине.

– А она на меня даже ни разу не взглянула, – закончил он свой печальный рассказ и шмыгнул носом.

Вова внимательно выслушал и сказал:

– Тут нужен план.

– Какой? – спросил Даня.

– Я берусь познакомить тебя с этой девчонкой, а ты мне что за это?

– Мороженое хочешь? Крем-брюле. Мама его любит.

– Вот пусть твоя мама его и ест. А мне подавай «Лакомку». Она самая дорогая.

– Согласен! Согласен! – обрадовался Даня. – А как у тебя всё это получится?

– Девчонки любят героев, – начал Вова. – Значит, ты должен защитить её от хулигана.

– А где же мы возьмём этого самого хулигана? – развёл руками Даня. – Они в магазине не продаются.

– В магазине не продаются, а на улицах бесплатных сколько хошь. Один перед тобой. Любуйся! – И Вовик смачно сплюнул в сторону.

– Ну, как хулиган? Скажи, классный? – спросил он друга с наглой улыбочкой.

– Да ты талант, Вован! – удивился Даня, отступая от друга. – Теперь надо, чтобы Мальвина пришла в парк без своей мамаши.

– Будем следить, – вздохнул Вова и добавил с ухмылкой: – Я вот никогда не женюсь. Лучше на рыбалку ходить.

– Это точно. На рыбалку лучше, чем жениться, – поддакнул Даня. – А я и не собираюсь сейчас жениться, школьники ведь не женятся?

С тех пор друзья стали каждый день бегать в парк в надежде встретить там красивую девочку. Но она почему-то не приходила: ни одна, ни с мамой. Однажды в квартире Дани затрещал телефон. Вовка говорил таинственным голосом:

– Говорит объект «Во». Вовик, значит. Это я для конспирации, – добавил он шёпотом. – Внимание! Объект «Ма» появился в парке. Объект «Во» будет ожидать вас через пять минут возле дома, где живёт Карасёв Андрюшка. Объект «Да», смотрите, чтобы за вами не было хвоста! – И Вова бросил трубку.

Через десять минут друзья на некотором расстоянии друг от друга входили в парк. Девочка сидела на лавочке в тенистой аллейке и читала книжку.

– Объект на месте! – указал на неё глазами Вова. – Начинаем операцию?

– Начинаем! – тихо произнёс Даня, и у него в горле от волнения что-то защекотало.

Вовик набрал в руки полную горсть грязного песка и, подойдя к девочке, засыпал им её белые туфельки.

– Что ты делаешь? – взвизгнула она и вскочила на лавочку. – Я маме скажу, ты – хулиган!

– Конечно, хулиган! Самый настоящий! – И Вова, сделав страшную наглую рожу, зарычал на девочку. А та, не говоря ни слова, изо всех сил стукнула его толстой книжкой по голове. От неожиданности мальчик свалился на землю как подкошенный.

В это время из кустов выскочил Даня. Он опешил: Вова лежал на земле, а Мальвина стояла на лавке, победно глядя на него сверху.

– Ты что обижаешь девочек? – закричал, придя в себя, Даня на лежащего друга.

– Я? Да это она меня… – попробовал объяснить положение Вова, а потом, вспомнив о своей роли в этом спектакле, закричал на склонившегося над ним Даню: – Защитник нашёлся! Да ты на кого лезешь, козявка? Да я тебя сейчас прищёлкну одним вот этим пальчиком! – И Вова уставился на свои грязные пальцы, выбирая, каким бы прищёлкнуть друга.

В это время девочка спрыгнула с лавки и размахнулась своей толстенной книгой над головой лежащего на земле наглого хулигана. Но тот, удачно увернувшись от второго сокрушительного удара, вскочил и побежал без оглядки. Даня, ничего не понимая, бросился за ним.

В ближайший выходной Даня с мамой пришли в парк. Мама встретила свою подругу и разговорилась с ней. А Даня сразу заметил Мальвину. Она со своей ярко накрашенной мамой играла в настольный теннис. Данька, набравшись храбрости, подошёл к ним. Он стоял рядом и просто смотрел, как летает теннисный шарик: направо – налево, направо – налево. Мальчик не мог произнести ни слова.

– Я устала, – сказала женщина и положила ракетку на стол. – Куколка моя, поиграй вот с этим симпатичным молодым человеком. – Она указала на Даню. – А я за мороженым. Я мигом! Не скучай!

– Будешь играть? – обратилась девочка к Дане. – Я тебя сразу узнала.

Даня покраснел, а потом спросил:

– А как тебя зовут?

– Ярославна! – пропела она. – Правда, у меня очень красивое редкое имя?

– Да… да… Очень красивое, – поддакнул мальчик, собираясь с мыслями. – Ты играла с мамой?

– Да, это моя мама! – гордо заявила Ярославна. – Видел, какая она красивая?

Даня помолчал немного, а потом признался:

– Красивая, но только… только о-очень раскрашенная… как индеец.

– Индеец? Моя мама как индеец? Да ты ничего не понимаешь, – напустилась на него девочка. – Она самая эффектная женщина в мире! Актриса! И я буду актрисой. А твоя мама вон та, которая смеётся, что ли? В клеточку? – И девочка небрежно указала рукой на смеющуюся Данину маму.

– Ну да, – кивнул мальчик. – Это моя мамочка в красивом платье в клеточку.

Ярославна презрительно хмыкнула и спросила:

– И кто она у тебя?

– Никто! Она просто моя мама, – ответил обескураженный вопросом мальчик.

– Понятно, – разочарованно произнесла девочка. – Хочешь угадаю, как тебя зовут? Ты какой-нибудь Андрюша или Данюша.

– Я? Ну да… Я – Даня. А как ты угадала?

– Нетрудно. – Ярославна с ухмылкой окинула взглядом Даню с ног до головы. – У тебя такое же немодное имя, как и ты сам. Сейчас такие брюки и имена давно не носят!

– А какие имена носят? – робко спросил Даня.

– Эдуард, например. – Девочка, взяв ракетки, направилась к своей маме, кинув ему небрежно: – Прощай!

В это время к Дане подошла его мама и, увидев расстроенного сына, спросила:

– Что случилось, Данечка?

– Не зови меня больше так, – процедил он сквозь зубы. – Кто меня назвал так немодно?

– Мы с папой, – заморгала удивлённая мама.

– Спасибо вам! Вон та девочка со мной дружить не захотела, говорит, имя немодное.

– А у неё какое же имя, можно узнать?

– Её зовут Ярославна! – восхищённо произнёс Даня. – Вот это имя!

– Красивое! Старинное! – И мама с сыном направились не спеша домой. – Ярославной, сынок, звали жену князя Игоря. Прочитаешь «Слово о полку Игореве» – узнаешь. – Мама смахнула непослушную прядку волос со своего лба. – Я, дорогой мой, постоянно слушаю радиопередачу «В мире слов». В ней недавно рассказывали, что Ярославна – это вовсе не имя, а отчество, ну как, например, Петровна или Ивановна.

«Получается, что у девочки вместо имени отчество, – подумал Даня. – Хм. У неё сразу два отчества».

– И на какое же имя ты собираешься поменять своё? – допытывалась мама.

– Буду Эдуардом! Вот модное имя, так девочка сказала, – проговорил, краснея, Даня.

– Когда человека крестят, милый сын, его душа поступает под защиту святого, чьё имя даётся человеку при крещении. Зря ты отказываешься от своего имени и от своего святого. У тебя, между прочим, достойное имя, библейское, старинное! В переводе с древнееврейского означает «Бог мой судья». Помнишь смелого пророка Даниила?

– Да! Он не исполнил указ, запрещающий молиться Богу, и его бросили к голодным львам. Но Господь не дал зверям его съесть, – сказал Даня, вспомнив недавний урок в воскресной школе.

– Верно. Неужели, Данечка-Даниил, ты не хочешь быть похожим на этого преданного Богу человека?

– Хочу… А я и не знал, что у меня такое имя, – проговорил медленно Даня. – А что твоё имя означает, мама?

– Я – Надежда! Надёжная, верная, значит, – ответила мама. – Твою бабушку зовут Анна, значит, милостивая.

«Добрая, значит, к людям», – подумал Даня, вспомнив бабушкины варежки и вареники.

– Первого человека звали, ну-ка подскажи, Даня, как?

– Адам.

– Это имя означает «человек, созданный из глины». Жена Адама – Ева. Её имя переводится как «дающая жизнь». Ева стала матерью всех живущих на земле. Она дала им жизнь!

– Мамочка, а что означает имя Иисус?

– Иисус – Спаситель. Он спас народ от грехов, все грехи рода человеческого на себя взвалил.

– А Христос? – медленно шагая, задал очередной вопрос сын.

– «Помазанник», то есть Божий избранник. – Мама приостановилась. – Вот и выходит, что у Божьего Сына – Иисуса Христа – в имени вся Его жизнь заключена, весь смысл Его пришествия к нам, людям. Понял? Именами не разбрасываются, не меняют, как перчатки. Человек должен с честью нести своё имя по жизни! Его он от Бога получил.

Даня и мама почти дошли до своего подъезда. Даня молчал, а мама всё говорила и говорила:

– Бог дал человеку свободный выбор. Что ж, будем тебя Эдуардом называть, раз ты за модой гонишься. Интересно, в кого тебя переименует какая-нибудь другая встречная девочка?

– Да ты что? Да какой же я Эдуард? – испугался Даня. – Я самый настоящий Даниил! – твёрдо заявил мальчик. – Я не собираюсь менять моё отличное имя. Да ни за что! Пусть хоть все на свете Ярославны будут умолять меня на коленях.

– Вот и хорошо, Даниил Михайлович! Человек должен уметь отстаивать своё мнение. А иначе, сынок, очень легко с пути сбиться и превратиться не только в Эдуарда, а…

Но сын не дослушал. Он увидел вдалеке папу, тот шёл из магазина с двумя тяжёлыми сумками. Даня окликнул его и побежал вприпрыжку помогать.

Пирожки с грехом

Даня вышел на улицу. Жёлтые листья падали с клёна и медленно кружили в воздухе. Вот бы стать маленьким и улететь на таком листике куда-нибудь далеко-далеко! Даня даже закрыл глаза, так ясно представил он себе этот кленовый полёт.

– Надо же, улыбается посреди улицы, – вернул Даню на землю голос его друга Вовы. – Заболел, что ли?

– Ничего не заболел. Отстань, – буркнул Даня, рассматривая большой пакет в руках друга.

– Могу и отстать, – обиделся Вова. Он вынул из пакета пирожок и принялся, причмокивая, жевать. – Только тогда ты не получишь пирожка. У меня их – во! – целый пакет. А вкусные! Язык проглотишь!

И Вова поднёс пирожок к носу друга. У Дани сразу потекли слюнки.

– Не жадничай, Вовчик. – И Даня потянул пакет к себе.

– Не буду, – улыбнулся Вова и торжественно протянул ему пирожок. – Не всё же тебе угощать? Пришла и моя очередь!

Даня взял ещё тёплый пирожок и откусил. Он действительно оказался очень вкусным. Друзья жевали пирожки, смотрели на кружащиеся кленовые листья и от удовольствия мурлыкали. Вовка вынул из большого пакета ещё пирожок.

– А откуда у тебя столько? – спросил Даня.

– У моей мамки теперь пирожковая работа. Она их печёт.

– А зачем она так много их купила? – допытывался Даня.

– Купила? Ты что? Каждый рублей тридцать стоит. Откуда у нас такие деньжищи?

– Значит, она их… Она их украла? – с трудом выдавил Даня.

– Ничего не украла. Платят мало, вот тётеньки, ну, которые пекут, их потихоньку и носят домой. Это их дополнительная зарплата: пирожками.

Даня всё окончательно понял и положил недоеденный пирожок на лавку.

– Не буду я ворованные!

– Ты что, Данька? – разозлился Вова. – Ворованные – это когда у кого-то взял. Этого нельзя делать! А у государства можно. Мама говорит, что нам повезло с государством, наше всегда своих людей обманывает.

– Государство перед Богом будет отвечать за свою государственную душу, – не сдавался Даня, – а каждый человек ответит за свою человеческую. Понял?

– А знаешь, чему меня учил вчера мой дедун?

– И чему? – Даня сел на лавочку, проглотил слюну и отодвинул от себя подальше пакет с ароматными пирожками. – Расскажи!

– И расскажу! – Вова примостился рядом. – Дед говорит: своруешь на работе килограмм гвоздей, если застукают – ты вор, а вот по одному гвоздику класть в карман каждый день – никто и не заметит. Зато через год будет у тебя, внучек, дома этот же самый килограмм гвоздей. Только уже честный килограмм, тебя же не застукали. Учись, говорит, Владимир, пока я жив.

Даня в ответ вздохнул и отмахнулся, а Вова разошёлся:

– Тебе, Данечка, легко быть честным. У тебя семья верующая, у вас честность по дому ходит в чистеньких тапочках. А мы другие! Мой дед тяжёлую жизнь прожил, приспособился. У него эта самая мудрость из ушей торчит! Поэтому я его буду слушать! Вот!

– А я буду слушать Бога, – заявил решительно Даня. – Воровать, хоть у кого, всё равно грех.

– Да за таким маленьким грешком, – Вова посмотрел на пирожок, – Бог не уследит. Поэтому выбирай: тебе какой? С мясом или с лимоном?

– Я ворованное не ем!

Вовка покраснел и отвернулся. Даня тоже опустил глаза. Обоим стало как-то неловко, и они вскоре разошлись по домам.

На ужин Данина мама напекла пирожков. Даня не удержался и обо всём рассказал ей.

– Ты правильно сделал, – похвалила она его и, вздохнув, добавила: – А за Вовину маму я переживаю.

Даня съел очередной пирожок и, запив его вишнёвым киселём, спросил:

– Это почему?

– Если с маленьким грехом не бороться, то он подберёт себе компанию других грехов, и тогда они вместе победят человека.

– Вместе? Как банда, что ли?

– Как банда, – кивнула мама. – Вот сейчас Вовина мама крадёт только пирожки, а потом ей очень захочется ещё что-нибудь взять. И побольше. Какой тогда грех прибавится к воровству?

– Грех жадности, – немного подумав, ответил сын.

– Правильно, – снова кивнула мама. – Тогда Вовина мама станет приносить с работы то кусок масла, то кулёчек сахарного песка.

«Вот почему пирожки в магазине иногда бывают такими невкусными», – подумал Даня.

Мама включила воду и стала мыть тарелки.

– Когда человек привыкает брать без спроса, ему уже трудно удержаться. Грехи его держат изо всех сил, нашёптывая: возьми ещё, ещё, ещё. Если Вовину маму поймают, то с работы за воровство уволят. А бывает и хуже: за большое воровство, которое с маленького пирожка начинается, можно и в тюрьму попасть.

– Плохой поступок притянул к себе другой плохой, и они победили человека, – вздохнул Даня и спросил: – А если человек делает хорошие поступки, мама? Что тогда будет?

– Что? – Мама закончила мыть посуду. – Хорошие дела притягивают хорошие. А в результате жизнь у человека получается счастливой. Я знаю одну поучительную историю про одного мальчика.

– Расскажи, мамочка, – попросил Даня.

Они пошли в комнату и сели на диван. Сын прижался к маме, и она тихо начала рассказ:

– В небольшом городке жила бедная верующая семья: отец, мать и сын. Мальчик с самого детства работал в местном магазинчике – сначала рассыльным, потом продавцом. Он был очень исполнительным и старательным помощником, и хозяин ценил это. Когда мальчику исполнилось восемнадцать, хозяин решил доверить ему более ответственное дело. Но перед этим решил устроить проверку: подложил лишние деньги в кассу. Посчитав в конце дня выручку, юноша обнаружил лишние деньги. Соблазн взять их себе и купить на них лекарство для больной матери был очень велик, но, вспомнив наставления родителей, он сразу же рассказал обо всём хозяину. Тот похвалил юношу за честность и отблагодарил, отдав ему эти деньги. Их хватило не только на лекарство, но и на подарок маме на именины. Вскоре хозяин назначил юношу приказчиком. Юноша вырос, завёл своё дело и стал самым уважаемым человеком в городе – мэром. Все его любили. Он женился на хорошей девушке, и у них один за другим родились пятеро детишек. Отец семейства, бывший мальчик, не уставал повторять им: Бог благословляет детей, живущих по Его законам. Правда, замечательная история? – спросила мама.

– Правда, – кивнул Даня, а мама продолжала:

– Всё началось с честности, потом присоединились трудолюбие и любовь к ближнему. – Мама показала пальцами колечко. – Колечко цеплялось за колечко, а когда эта цепочка стала большой, Господь наградил мальчика: сделал его счастливым человеком.

– Мама, я должен срочно поговорить с Вовкой.

Даня вскочил с дивана и побежал звонить другу. Они долго разговаривали по телефону. Когда Вова положил трубку, к нему подошла жующая пирожок мама.

– Мама, – сказал строго Вова, – я больше не ем твои пироги.

– Это ещё почему, моя красотулечка? – удивилась мама Вовы. – Они же такие вкусные.

– Вкусные! Но ворованные, – отрезал мальчик и отвернулся к окну. – Я не хочу, чтобы тебя в тюрьму посадили.

– Это тебя твой Даня с толку сбивает. Ничего он не понимает в жизни. Ничего! – покраснела мама.

– Зато Бог всё понимает, поэтому и учит каждого: «НЕ КРАДИ!»

В голосе Вовы звенели слёзы.

Его мама с любовью посмотрела на сына, и по её щекам тоже потекли слёзы.

– Какой же ты у меня взрослый уже! Ну их, эти пирожки. Хочешь, я тебе картошечки сварю, которую вы с дедушкой в деревне накопали?

– А можно я Даню позову? Он так любит деревенскую честную картошку!

– Позови, конечно, – вздохнула мама и поправила свой крестик на груди.

А Вова стал быстро набирать знакомый номер телефона.

Радость не на языке, а в душе

Была суббота. В этот день Даня всегда вставал поздно. Его разбудил телефонный звонок. Мама взяла трубку.

– Данечка, твой друг, – сказала она и передала сыну трубку.

– Привет, Данька! – кричал Вовин голос из трубки. – Ты представляешь, у меня целых триста рублей есть. Мои собственные!

– Откуда у тебя такие деньжищи? – спросил Даня.

– Мама дала, ведь у меня сегодня день рождения! Выходи скорей, пойдём в парк! Жду через пятнадцать минут во дворе.

– Сейчас, я только позавтракаю!

– Ну ладно, заправляйся, я ведь тоже ещё не завтракал. – И Вова положил трубку.

– Мама, давай скорее завтракать, – закричал Даня. – Скорее!

– Сырники тебя давно ждут, – послышался мамин голос из кухни. – А что случилось? Пожар, что ли?

– Пожар, мамочка! У Вовы день рождения. Ему подарили деньги, и он позвал меня в парк!

– Да! Это срочное дело с пожаром ни в какое сравнение не идёт, – улыбнулась мама.

Ровно через полчаса Даня выбежал из дома. Вова уже скучал на лавочке возле его подъезда.

– Данька, гляди, вот они! – И Вова повертел перед носом друга тремя новенькими сторублёвками. – Знаешь, сколько радости можно купить на них? Вагон и маленькую тележку. Пошли скорей в парк на аттракционы.

– Правильно! Аттракционы – это вот такая радость! – Даня распростёр руки, как крылья.

И друзья весело зашагали в парк. Здесь в этот час было мало народу. Ребята не сговариваясь направились к карусели. Около неё, подрёмывая и посвистывая, сидела полная билетёрша, похожая на живую гору. Мальчики вежливо разбудили карусельную тётю. И она, хмуро взглянув на них, запустила охраняемый объект. Лететь по воздуху на разноцветных сиденьях, висящих на железных цепях, было ох и здорово. Мальчишки давно придумали игру – «толкунчики». Надо было, поймав стульчик летящего впереди соседа, изо всех сил оттолкнуть его от себя ногами. И тогда оба – вжжжжжжж – разлетались, как два самолёта, в разные стороны. Вот это был самый высший карусельный пилотаж! Но такие «толкунчики» могли плохо закончиться, если не успеть поймать и снова оттолкнуть летящего на тебя с большой скоростью соседа.

– Ну что? В «толкунчики»? – подмигнул Вова другу.

– На старт! – закричал Даня и изо всех сил оттолкнул от себя Вову.

Оба полетели под самые облака, радостно улюлюкая. Окончательно проснувшаяся билетёрша закричала им:

– Карусель мою сломаете, и сами поломаетесь. Прекратите немедленно! А то я сей момент отключу эту вертелку!

– А мы уже не толкаемся! – прокричал ей, вздохнув, Вова.

– Мы тихо сидим, – поддержал его Даня и демонстративно сложил руки на груди.

Остальные три минуты ребята летели над землёй с грустными лицами. Когда карусель остановилась, они медленно побрели из парка.

– Что-то я не получил от этой карусели никакой радости, – заявил Даня.

– И я, – отозвался со вздохом Вова. – Деньги заплатили, а радость – ку-ку. Надули!

И оба дружно расхохотались.

– А пошли-ка, Вованчик, конфет купим, – предложил Даня.

– Только самые вкусные! Я люблю, Дань, когда орешек внутри.

И вот они вошли в большой магазин.

– Дайте нам конфет с орешками. Самых вкусных и побольше! – обратился Вова к продавщице.

– Побольше? А сколько у вас денег? – спросила та.

– Очень много, – заявил с гордостью Вова.

– Впервые вижу миллионеров, – засмеялась продавщица. – А всё-таки, сколько денежек-то?

– Не говори, – прошептал Вова на ухо Дане. – Папа говорит, что нельзя о крупных суммах сообщать вслух. И показывать всем деньги тоже нельзя!.. А мы забыли, сколько их, – пожимая плечами, сказал он продавщице.

– У меня очередь, а они тут… – рассердилась продавщица. – Ну? Сколько вам взвесить?

– Килограмм! – гордо сказал Вова и добавил: – Для начала!

– А у вас, миллионеры, для начала триста рублей найдётся?

Вова ойкнул:

– У нас только сто пятьдесят рублей осталось.

– Ну, с вами умора, детвора, – смягчилась продавщица. – Вот вам на ваши миллионы. – И она положила на весы горстку конфет.

– Почему так мало? – завопил, не сдержавшись, Вова.

– По деньгам! – ответила строго продавщица. – Могу леденцов килограмм. Хотите?

– Нет, нам леденцов не надо! – И Вова, осторожно взяв конфеты, решительным шагом вышел из магазина. Даня за ним.

Они уселись на лавочке в сквере около церкви и стали считать конфеты. Их было ровно десять.

– Что-то от этих конфет радости стало ещё меньше, – произнёс задумчиво Даня.

– Да ладно, – махнул рукой Вова. – Сейчас конфеты попадут в живот, и от этого, я точно знаю, радость расцветёт. Как пальма! – Вова растопырил пальцы на руках и закачал ногами. – Вот увидишь!

Даня стал медленно разворачивать фантик, но остановился. Он увидел около церкви бабушку с внучкой. У их ног лежал развёрнутый целлофановый пакет для милостыни.

– Эта девочка, небось, такие конфеты с орешками не ела никогда, – сочувственно произнёс Вова.

– Наверное, – вздохнул Даня и, немного подумав, произнёс: – Вов, я свою конфету ей отдам. У меня же много.

– А я свою – бабушке, – поддержал его друг. – Все старые любят сладости. Моя бабушенция, это я тебе по секрету говорю, такая сладкоежка. Я ей всегда свою первую сладость дарю. Она же меня с пелёнок растила!

И мальчики направились к церкви.

– Люди добрые, помогите Христа ради, – причитала бабушка. – Дочка померла. Мы с моей сиротинкой вдвоём остались. Пенсия у меня нищая совсем!

– У нас денег, бабушка, нет, – сказал Даня. – Вот, возьмите конфеты.

И друзья положили в пустой пакет две конфеты.

– Спасибо! – прошептала миловидная девчушка и перекрестилась.

– Спаси вас, Господи, добрые детки, – поблагодарила бабушка и тоже перекрестилась.

Ребята улыбнулись и зашагали по улице.

– У меня, Вовик, радость появилась, – шёпотом, как будто боясь её спугнуть, сообщил Даня.

– И у меня. – Вова добежал до пустой пластиковой бутылки, лежащей на дороге, и отфутболил её другу. – А когда конфеты съедим, ещё радостней станет.

Так они и бежали по улице, гоняя пустую бутылку, пока не оказались возле детского дома. За его забором ребята играли в футбол.

– В прошлый выходной прихожане нашего храма, – стал рассказывать Даня, следя за футболистами, – ездили в наш подшефный детский дом. Живут они очень бедно, денег не хватает. Поэтому они сами и картошку сажают, и овощи выращивают, и корову держат, чтобы с голоду не умереть.

Вова поглядел на свой пакет с конфетами:

– Таких конфет с орехами они никогда не ели.

– Никогда, Вовик. Это точно!

– А мы тут с тобой… Ребята, идите сюда! – закричал Вова, подойдя к забору. – У нас конфеты есть.

Детвора сразу подбежала к ним.

– Мы вас конфетами угостим. Очень вкусными, с орешками, – заговорил взволнованно Даня.

– В честь чего? – подозрительно произнёс мальчик в красной майке.

– У меня день рождения. Угощаю! – И Вова с гордостью открыл пакет с конфетами.

Ребята загалдели:

– Ну, тогда, братан, поздравляем с днём рождения тебя!

Они, как воробьи, расхватали конфеты и побежали опять играть в футбол.

– Вот ничего и не осталось… – сказал Вова, комкая пустой пакет в руке.

– Как это ничего? – Даня смотрел, как довольные ребята уплетали конфеты. – У меня, например, внутри радость осталась. И её очень много!

– И у меня… Много…. – будто прислушиваясь к себе, произнёс довольный Вова. – Надо же! Сами даже не попробовали конфет, а так РА-ДОСТ-НО! Прямо везде. – И Вова, улыбаясь до ушей, погладил себя по груди. – Почему так получилось? Не знаешь?

– Знаю! – улыбнулся Даня. – Потому что мы доброе Божье дело сделали. А от таких добрых дел всегда радость не на языке, а в душе остаётся. Божья радость лучше всех остальных, потому что настоящая!

Божия силища

– Вовик, знаешь, как хорошо на даче! Давай на выходные с нами поедешь! – пригласил как-то Даня своего друга.

Вовик в ответ только мотнул головой:

– Не могу!

– А почему?

– Да мои родители совсем упьются, выходные ведь.

– А что ты сделаешь, если дома останешься? – не понял Даня.

– Могу деньги спрятать. Могу их в квартире закрыть, чтоб не бегали за бутылкой, – объяснил расхрабрившийся Вовик.

Даня вздохнул, подумал: «А потом будешь с синяками ходить, как в прошлый раз…» и продолжил уговаривать:

– Ну поедем, Вован, с нами!

– А на кого же я родителей оставлю? Сам посуди! – никак не соглашался Вова.

– И у детей должны быть выходные от родителей, – заявил убеждённо Даня. Он сел рядом с другом на скамейку и положил руку ему на плечо. – Ничего с ними не случится. Вот увидишь! А на даче знаешь как хорошо!

– Ну ладно, поеду! Уговорил! – И Вовик по-взрослому потряс Данину руку.

И вот наступило завтра. На вокзале народу – тьма! Все торопятся, галдят, суетятся.

– Так, – сказала Данина мама и поставила сумку на асфальт, – наша электричка через пятнадцать минут. Вова, Даня, я – за билетами. А вы отсюда ни шагу!

Мама ушла, а Вовик оглянулся вокруг:

– Гляди, Данёк, все вокруг пиво пьют. Просто пивная, а не вокзал.

– Да ладно тебе, Вовец, – успокоил его приятель, – кроме пива на вокзале мороженое продают. У меня денежки есть. Я сейчас куплю всем по твоей любимой «Лакомке»! – сообщил Даня, чтобы хоть как-нибудь развеселить друга.

– Ты что? Твоя мама не велела никуда отсюда!

– А я и не пойду никуда. Вон, мороженица стоит у соседнего столба.

И Даня вприпрыжку отправился покупать мороженое. Не успел он отойти, как возвратилась мама с билетами.

– Тётя Надя, Данька только что пошёл мороженое покупать.

И Вовик показал пальцем на толстую мороженицу, перед которой появился небольшой плакатик. На нём крупными корявыми буквами было написано: «Не беспокоить! Я закрыта на обед!». Толстушка с аппетитом уплетала свою вкусную продукцию.

– А где же?.. Где же мой сын? – пролепетала растерянно Данина мама. – Электричка скоро!

От волнения у неё перехватило горло. Сына нигде не видно. Рука судорожно нащупала в сумочке валидол.

– Тётя Надя, давайте помолимся. Меня так Данька учил, – сразу предложил Вова.

– Верно, Вовочка. Что же я так растерялась. Господи! – взмолилась Данина мама. – Сын потерялся, верни его, пожалуйста! Пусть с ним ничего не случится. Умоляю, помоги, Иисус Христос! Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

«Господи, – просил мысленно Вова, – я верю: Ты поможешь!»

Минуты бежали, а они всё стояли посреди вокзальной площади, взявшись за руки. Вова видел, как слёзы текли по щекам тёти Нади.

Вдруг около них появился седобородый высокий старик. Из его больших синих глаз как будто струился свет. Он держал за руку всхлипывающего Даню.

– Вот ваша пропажа! – сказал, улыбаясь, старик, показывая на мальчика. – Примите непослушника в целости и сохранности.

Мама едва поверила глазам. Она крепко прижала сына к себе. А старик уже собирался уйти.

– Спасибо вам, дедушка, – спохватился Вовик.

– Спасибо, – повторила мама. – Слава Тебе, Господи, слава и благодарение!

– Вот именно. Слава и благодарение Господу! – улыбнулся старик и исчез в толпе.

– Где ты был, неслух? Где? – сразу набросилась на Даню мама, приходя в себя и вытирая платочком слёзы.

– Первая, вон та мороженица прямо передо мной закрылась на обед, – стал объяснять Даня. – У второй «Лакомки» не было, у третьей тоже, только у четвёртой купил, которая около метро торгует. А потом я заблудился… А этот добрый дедушка с белой бородой меня к вам привёл.

– Данька, этот дедушка… Этого дедушку Сам Бог направил к тебе! – вдруг осенило Вовика. – Мы же с твоей мамой всё время молились.

Даня, освободившись из маминых объятий, быстро раздал мороженое, которое купил для всех. Вовик откусил кусочек, облизнулся и глубокомысленно произнёс:

– Какая же, оказывается, сила в молитве заложена!

– Не сила, а силища! – поправил его Даня.

Тут подошла электричка и повезла путешественников на дачу. Два дня, два солнечно голубых дня, пролетели незаметно. Мальчики гуляли, убирали двор, ходили в лес, загорали, сидя на крылечке, подставив лица солнышку. А вечером мама читала им детскую Библию.

Когда в понедельник вся компания вернулась домой, Вова с радостью узнал, что его родители не напились. И знаете почему? Они работали! Начальник по техническим причинам взял да и отменил им выходные. Вот так!

«Слышу голос из прекрасного далёка»

Дане наконец-то купили роликовые коньки. Теперь не надо ждать зимы, а можно нестись по асфальту, чтобы ветер свистел в ушах. Правда, до реальной скорости ему было пока далеко, это Даня, конечно, понимал. Но будет и скорость! Скоро будет! Главное, что есть ролики! И не какие-нибудь дешёвые погремушки, которые дребезжат по асфальту на всю округу, а немецкие!

И вот Даня в первый раз на роликах вышел во двор. Он задрал голову, внимательно изучая небо.

– Дождя не будет! – обрадовался он. – По мокрому асфальту не покатаешься.

Тут из соседнего подъезда вышел Вова. Он сразу заметил и Даню, и его крутые ролики. Не говоря ни слова, Вова подбежал и осторожно прикоснулся к роликам пальцем.

– Ну как, Вован? – спросил с восторгом Даня, внимательно наблюдая за выражением лица друга.

– Сила! – выдохнул тот. – Сразу видно – дорогущие. Будешь кататься? – задал Вова глупый вопрос.

– Ещё как буду! – ответил Даня и, оттолкнувшись, чуть не упал.

– Ты неправильно толкаешься, – заявил деловито Вова и показал, как надо.

– Можно подумать, – хмыкнул Даня, – ты у нас мастер спорта по роликам.

– И был бы мастером! Был бы! – вдруг закричал Вова. – Я не виноват, что у меня никогда не будет роликов! – Слёзы показались у него на глазах. – Ты же у нас из нормальной семьи, а я из пьющей.

– Тише! Не расстраивайся так. – Даня доковылял с трудом до лавки. – Давай что-нибудь придумаем.

– А что придумаем? Где-нибудь своруем деньги? Да?

– Воровать – грех! – Даня почесал затылок. – Деньги можно заработать честно. Бабушка из сто двадцатой квартиры бутылки собирает и сдаёт. У неё Бобик жиром заплыл. На бутылках отъелся.

– А что? Будем сдавать бутылки. – У Вовы загорелись глаза. – Так многие делают. Накопим и честно купим ролики. Айда прямо сейчас собирать бутылки.

– Сейчас? – Даня посмотрел на новые ролики, а потом на Вову и, вздохнув, согласился.

Через десять минут друзья уже шагали быстрым шагом к супермаркету. Там, по их мнению, было самое бутылочное место.

– Вон, дяденьки пьют пиво и водку на лавке, – сказал Вова, когда они подошли к магазину.

– Смотри, смотри, они уже уходят, а бутылки на земле, – прошептал Даня, как будто его могли услышать. – Сразу пять бутылочек!

– Бутылки умножаем на рубли… Если так дело пойдёт, – затараторил, улыбаясь, Вова, – мы быстро разбогатеем!

И мальчики рванули к бутылкам. Но дорогу им перекрыла высокая худая старушка в длинной, почти до колен, вылинявшей кофте.

– Разбогатеют они. Ишь, размечтались, – заговорила она грубым голосом. – Это грибочки с моей полянки.

– А где грибочки, бабушка? – не понял Даня.

– Не понимает. Ишь ты! – Старушка воинственно стукнула перед ребятами своей толстой палкой. – Этот маркет – моя грядка, ясно?

– Грядка? А где же здесь огород? – Даня опять ничего не понял.

– Ну, значит, – сразу смекнул Вова, – все бутылки около маркета – бабушкин урожай.

– Верно, переводчик. – На лице старушки появилась злая усмешка. – Бабка Аксёниха никакой мелюзге не отдаст свою зону. Поня́ли?

– Поня́ли, поня́ли, – передразнил её Вова.

А бабка Аксёниха, собирая бутылки в сетку, никак не могла уняться:

– Не суйся в мой бизнес, мелюзга, а то носопырки откручу. Во рту соски, а туда же. Кыш отседова, а то…

И она погрозила им своей палкой. Ребята не сговариваясь бросились бежать. Вслед им донёсся громкий довольный смех бабки Аксёнихи.

– Ну и что теперь делать? – спросил Даня, когда они отдышались и сели на лавку около дома.

– Идея! – Вова хлопнул себя ладонью по лбу. – Давай будем деньги в переходе просить.

– Попрошайничать, что ли? – Дане эта идея очень не понравилась. – Не дадут, – сказал он первое, что ему пришло на ум.

– Дадут! Мы старые пальто наденем и петь будем жалостные песни. Я знаю, многие так делают.

– Я петь не умею, – промямлил тихо Даня и скривил губы.

– И не надо, – успокоил его Вова. – Ты будешь деньги в банку собирать, а у меня знаешь какой голос! Очень вокальный! Все сразу раскошелятся!

Дане ничего не оставалось, как согласиться.

И вот на следующий день они стояли в холодном переходе. Даня в старом коротеньком пальто и почему-то в летней панамке, а Вова в драной рубахе и сандаликах на босу ногу. Даня, нервно поёживаясь, озирался вокруг.

– Ничего! Привыкнешь, – подбодрил его друг и деловито поставил на землю возле его ног трёхлитровую банку для денег. – Человек ко всему привыкает. Сделай жалостное лицо, – приказал он Дане.

Даня сделал. Потом Вова отошёл в сторонку и долго смотрел на друга и грязную банку у его ног.

– Верю! – наконец сказал он счастливым голосом.

– А что ты будешь петь? – спросил Даня.

– Одну жалостную песню, вчера весь день репетировал. Чуть не отлупили, так я всем надоел.

– Ну давай, начинай скорей, а то вдруг мама с работы… Вдруг она здесь… – И от этой мысли холодок пробежал у Дани по спине.

– Не трусь, – сказал Вова твёрдым голосом бойца, который вышел на боевое задание в тыл противника. Он помотал головой, спел «ля-ля-ля» и потом звонко затянул:

– Прекрасное далёко, не будь для нас жестоко, не будь для нас жестоко, жестоко не будь. Из чистого истока в прекрасное далёко, в прекрасное далёко мы начинаем путь!

В банку упал первый рубль, его бросила проходившая мимо пожилая женщина.

– Первая денежка, – прошептал Даня, глядя счастливыми глазами на рубль, одиноко лежащий в трёхлитровой банке.

– Эх, сердешные… – проговорила проходящая мимо бабушка. Она остановилась около ребят и опустила в банку десять рублей. – Хорошо, мальчик, поёшь, тебе дорога в настоящий детский хор. А ты тут… Эх, ну и жизнь пошла…

И она ушла, охая. А Вова всё пел и пел. У него выходило так жалобно, что даже Даня растрогался. Через час треть банки была полна денег. А у Вовы с непривычки засипел голос, и он замолчал.

– Всё! Бензин в баке закончился, – прохрипел он. – Теперь петь будешь ты.

– Я не умею, – стал отпираться Даня.

– Уже научился! Ты уже научился! – как гипнотизёр, медленно произнёс Вовик, глядя прямо в глаза другу. – Начинай! Публика тебя ждёт!

И Даня, заикаясь, затянул тоненьким дрожащим голосом:

– Слышу голос из прекрасного далёка…

– Надо же! И я слышу этот же самый голос и тоже, какое совпадение, из прекрасного далёка. – Около Дани стояла мама. – Сынок, рубля хватит?

– Рубль? Да нам меньше десятки никто не даёт, – возмутился Вова и сразу осёкся, потому что Даня незаметно и сильно ущипнул его за руку. Вова сразу сделал жалобное лицо и попросил: – Десятку можете, тётя Надя?

На этом вопросе выступление двух вокалистов резко закончилось.

* * *

Дома после второй тарелки борща Даня отвалился на спинку стула и закрыл глаза.

– Ну что, наелся, попрошайка? – спросила мама.

– Спасибо, – поблагодарил виноватым голосом мальчик.

– Что же ты с нами делаешь, сынок? – спросила мама, садясь рядом на стул.

– А что? – не понял Даня.

– А то! Вас в подземном переходе обидеть, даже украсть могли. Сам знаешь, какие сейчас опасные времена. – Мама проглотила слёзы. – О чём ты думал, сынок?

– О Вовике. Ради ближнего, сама же читала в Библии, жизнь надо положить!

– А ещё в Библии написано, – возразила мама, – что нельзя правду скрывать и что правда – это лучшее для человека. Мы бы с папой что-нибудь придумали для Вовы.

– А что? – вздохнул Даня. – У нас тоже не густо с деньгами.

– Ну и что! Человек, может, и не придумает, а Бог всё может. Давай-ка лучше помолимся, сынок.

После молитвы мама обняла сына, и они подошли к окну. За окном с пожелтевшего клёна, медленно кружась, летели на землю листья-парашютисты.

– Ой, Данечка! – вдруг вспомнила мама. – Вчера твоя тётя Катя жаловалась, что её Кирилл растёт как на дрожжах. Каждый год ему всё новое приходится покупать, и ролики тоже.

– Ура! – закричал Даня, набирая номер своего двоюродного брата.

Через неделю Даня и Вовик уже бегали на роликах наперегонки.

Вова всё время его обгонял, но Даня, видя счастливые глаза друга, был этому очень рад.

Бабочка

– Так, дорогие мои мужчины, зима на носу, – сказала мама. – Надо…

– Надо заклеивать окна, – произнёс скучным голосом папа. – Только, Наденька, бумагу я ещё не купил.

– Я купила! – улыбнулась мама. – И время у тебя, Мишенька, есть. Итак, все на борьбу с холодом!

– Ура! – закричал Даня.

– Ура… – зевнул папа.

Сначала щели заделали ватой. Потом Даня и мама подавали липкие полоски бумаги папе, а он обклеивал ими раму в два слоя. Работа заняла четыре часа, хотя все очень торопились: надо было успеть навестить Надежду Васильевну, прихожанку их храма – она заболела.

На следующий день мама уехала в командировку, а к Дане зашёл Вова. Даня подвёл его к окну.

– Вот, мы уже к зиме подготовились! – гордо заявил он другу.

– Гляди, бабочка между рамами трепыхается, – заметил Вова.

– Надо срочно спасать! Давай откроем форточку, она и улетит.

Друзья открыли форточку, но бабочка не улетала.

– Испугалась, – объяснил Вова. – Не соображает, что делать, женщина ведь.

– Давай ей верёвку спустим, – предложил Даня.

Он вынул шнурок из занавески и опустил бабочке.

– Ну, цепляйся! – кричал Вова и барабанил по стеклу пальцами. – Слышишь? Цепляйся! Мы тебя спасём!

– Бабочки-то, оказывается, глухие, – сделал открытие Даня.

– А давай палку намажем клеем «Момент». Она приклеится, вот и вытащим, – предложил Вовка.

– Ты что? Этот клей намертво клеит.

– А что теперь делать, Данёк?

Вскоре на подоконнике оказалось цветочное мыло – им друзья выманивали бабочку на цветочный запах – и туалетный аэрозоль с запахом лимона – ведь бывают же бабочки-лимонницы. Но крылатка ползала по стеклу и совсем не хотела спасаться. Даня позвонил папе, но тот строго-настрого запретил расклеивать окно.

– Слушай, у тебя же добрый папка! – сказал Вова. – Надо его разжалобить.

– А как? Он после работы знаешь какой усталый. Ему не до бабочек.

– Давай нарисуем разных бабочек и развесим рисунки по всей квартире, – не унимался Вовка. – Он посмотрит и откроет раму.

– А что? Попробуем! – обрадовался такому предложению Даня и открыл книжный шкаф с книгами.

Через час вся квартира была обвешана портретами бабочек. Они красовались даже в подъезде.

Когда папа пришёл с работы, он расстроился, увидев бабочку, но всё равно буркнул:

– Мама приедет, пусть и разбирается.

Сели ужинать. За ужином Даня не умолкая рассказывал про бабочек прочитанное в энциклопедии.

– Бабочки, папа, живут везде, кроме Антарктиды. Их двести тысяч видов. Некоторые могут пролететь, представляешь, три тысячи километров на высоте две тысячи метров! А скорость у них бывает аж тридцать шесть километров в час!

– Ничего себе, – проговорил папа, жуя котлету.

– А ещё, папуля, без усиков бабочки как слепые. Из усов идут сигналы, и поэтому крылатки не натыкаются на предметы.

– Как умно́. – Папа принялся за вторую котлету. – Людям есть чему поучиться у них.

– Есть такая бабочка по имени Перламутровка. Она помогает геологам искать цинковую руду. Бабочка любит фиалки, а те растут на землях с рудой. Где Перламутровка – там и руда.

– Бабочка-геолог! – Папа от удивления даже про котлету забыл. Он так и держал её перед собой на вилке.

– Выжить бабочкам помогает ми-ми-крия, – продолжал Даня.

– Знаю, – сказал папа, вспомнив про котлету, – это способность маскироваться под окружающую среду.

– Правильно, папа, – похвалил Даня и налил отцу компот. – Бабочка может прикинуться листиком, палочкой и даже капелькой росы.

– Ух ты. – Папа мелкими глотками пил абрикосовый компот, полузакрыв глаза от удовольствия.

– А ещё есть такая работящая бабочка. Её имя Шелкопрядка. Фамилия – Тутовая. Она день и ночь работает: из себя делает шёлк. А ещё, папа, в некоторых странах гусениц, ну, из которых сначала получаются куколки, а потом бабочки, засахаривают и едят. Говорят, очень вкусно! Хорошо бы попробовать!

– Гусениц? – Папа поперхнулся. – Об этом, сынок, ты мне за столом не говори. Ладно?

– Не буду, – кивнул Даня. – Но главное, папа, бабочки красивые! На них смотришь и становишься добрее. Пошли, папуль, смотреть на нашу.

– Пошли! – произнёс папа сытым голосом и вздохнул. – И как это мы её замуровали…

Когда папа с Даней подошли к окну, бабочка раскрыла свои прекрасные крылья, как будто почувствовала, что на неё смотрят. У папы сжалось сердце, так ему стало жалко беднягу. Он посмотрел на сына. Тот не сводил глаз с бабочки. Папа про себя поблагодарил Бога за то, что у него вырос такой добрый сын. У такого сына было чему поучиться. Папа схватил Даню на руки и крепко прижал к себе. Его усталость мигом пропала. Он, как бабочка, вспорхнул на стул и стал сдирать полоски бумаги с рамы. Вскоре пленница улетела в окно. Папа и Даня радостно помахали ей вслед.

– Бог есть любовь, – проговорил тихо отец.

– Бог есть любовь! – повторил сын и крепко обнял отца обеими руками.

Антония

Посвящается Антонине Ивановне Кукушкиной

– Здравствуй, Данечка! – ласково произнёс из телефонной трубки голос бабушки Тони. – Ну как, милый, поправился?

– Поправился! А как вы себя чувствуете?

– Жива! И это хорошо! – улыбнулась в трубку бабушка Тоня. – Ну ладно, милый, не буду тебя отвлекать от твоей молодой жизни. Храни Господь.

– И вас, и вас храни Господь!

Даня положил трубку, и улыбка долгое время не сходила с его лица. Какая же она хорошая, эта бабушка Тоня, прихожанка их церкви. Не такая, как все. Настоящая христианка! Нет, остальные тоже настоящие. Но она – самая настоящая! Даня даже придумал ей особенное имя – бабушка Антония. Антония – это бабушка Тоня, но с крыльями доброты за спиной. Даня попросил у бабушки разрешения называть её так. Она сначала смеялась, но мальчик очень просил. И она согласилась, сказав: «Ну как я могу отказать тебе, милый!» А милыми у бабушки были все, потому что она всех любила: и добрых, и злых, и приветливых, и угрюмых.

Бабушка уже не первый год ходила в районную больницу и рассказывала там о Боге всем, а особенно одиноким и бомжам.

– Бабушка Антония! – однажды сказал ей Даня. – Я тоже хочу рассказывать больным о Боге.

– А как ты себе, милый, это представляешь? – спросила та.

– Ну, приду и расскажу, как вы, – немного подумав, произнёс мальчик.

– Как я? Да тебя, милок, никто не станет слушать, если ты людям сначала не поможешь, – улыбнулась бабушка Антония.

– А как им помочь?

– Я ухаживаю за бомжами, одинокими, инвалидами. К ним ни одна санитарка бесплатно не подойдёт. А я мою и стригу их. У них, милок, и вши бывают.

Услышав такое, Даня опустил голову и вздохнул:

– Я этого не смогу делать. Да и мама не пустит.

– Ну и не огорчайся! – ободрила бабушка мальчика. – Каждому Господь даёт службу по силам и таланту.

Даня шёл домой и всё думал и думал о словах бабушки. Он вспомнил, как однажды ехал на автобусе, в который вошёл бомж. Одежда его истрепалась, лицо распухло. От бедняги так плохо пахло, что пассажиры, закрывая носы пальцами, вмиг разбежались по салону. Бомж хотел заплатить за проезд, но кондукторша остановила автобус и вытолкала его на мороз, обзывая всякими злыми словами. А сейчас Даня узнал, что его любимая бабушка Антония ухаживает за такими вот несчастными людьми. «Да она почти святая, – думал он. – Я таких никогда не встречал».

Теперь Даня стал часто расспрашивать бабушку о жизни её подопечных. Он, к примеру, выяснил, что, когда бомжи узнавали, что их спасительница работает даром, они очень удивлялись и привязывались к ней ещё сильнее. И вот тогда она рассказывала им о Боге и о Его любви к людям. Она точно знала, что только Господь может вытащить этих бедолаг из болота грехов, в котором они увязли по горло! И эти люди, в которых едва теплилась жизнь, слушали её очень внимательно. Некоторые, выйдя из больницы, шли в церковь с последней надеждой на спасение. Как же радовалась бабушка, когда кто-то из них присылал ей весточку. Это был великий праздник в её жизни!

Даня старался как мог помогать бабушке Антонии. Однажды через своего дядю он раздобыл инвалидную коляску для одного её безногого из больницы. Часто Даня писал письма под диктовку бабушки к разным начальникам. Они вместе добивались помощи одиноким людям. Рядом с ней мальчику всегда было радостно и тепло.

Однажды она пригласила Даню в гости на ватрушки. Он, конечно, обрадовался! Они шли рядышком, и Даня представлял, как будет слушать бабушкины больничные рассказы и уплетать вкусные ватрушки с творогом.

– Пришли! – сказала бабушка Антония и повернула к своему подъезду.

Перед ступеньками лежал человек, которого все брезгливо обходили. А один прохожий даже пнул его ногой, пытаясь откатить с дороги, как бревно.

– Ой, – всплеснула руками бабушка Антония, – замёрзнет ведь!

– Замёрзнет, – подтвердил Даня и, подойдя поближе, сказал: – Фу-у-у! Да от него водкой пахнет. Он же пьяный! – И мальчик, поморщив нос, отошёл.

– Ну и пьяный. Ну и что? А ты знаешь, почему он напился? А ты знаешь, милый, что алкоголизм – это болезнь? Не нам судить беднягу, наше дело – помочь.

Даня нехотя снова подошёл к пьяному.

«А как помочь? – подумал мальчик с досадой. – Ну зачем я пошёл в гости? К бабушке Антонии все бродяги, как к магниту, прилипают». Но Дане сразу стало стыдно за такие мысли. Он посмотрел на бабушку: та молилась, беззвучно шевеля губами, прося помощи у Бога.

– Что будем делать? – спросил тихо Даня.

– Надо узнать, где он живёт. – И бабушка Антония ласково тронула пьяного за плечо.

– Мил-человек, адрес ты свой помнишь?

– А как же, – неожиданно громко произнёс пьяный и икнул. – Улица Терешковой… дом розовый… Розовый пять и квартира тоже, моя большая, пять. А где я?

– У хороших людей, – улыбнулся Даня. – Вам повезло.

– Ну вот, – обрадовалась бабушка Антония. – Адрес знаем! Вот всё и устраивается. Сейчас вызову такси и покатишь ты, милый, восвояси.

Она вынула мобильник из кармана и вызвала такси.

– Кто же такого грязного посадит в машину? – удивился Даня.

– А ты, милый, поменьше рассуждай, а побольше молись. Бог всё уладит!

И она снова стала молиться. Даня тоже. Пьяный время от времени открывал глаза и, глядя мутным взором на своих спасителей, мотал головой. Вскоре около них затормозил автомобиль с шашечками на дверце.

Даня ахнул:

– Бабушка Антония, смотрите, «мерседес» прикатил! Новенький!

– Молодец, «мерс»! Ко мне! Кис-кис! – обрадовался пьяный, приподнимаясь с земли. – У меня точно такой же вчера был. Но красненький.

– Не тушуйся, – успокоила Даню бабушка, – и на «мерседесах» добрые люди ездят.

Из окошка высунулся водитель. Это был солидный мужчина лет сорока пяти с чёрными усами в светло-коричневой кожаной куртке и такой же кожаной кепке.

Бабушка Антония робко подошла к нему и сказала:

– Это я вызывала вас. У нас тут пассажир. Вон, он на земле возле подъезда отдыхает.

Водитель посмотрел и от возмущения сначала только моргал, а потом как закричит:

– Что? Да эта пьянь на каждом шагу валяется. Всех не перевозишь. Если вы, бабуля, с ума спрыгнули, то я тут ни при чём.

Он плюнул, завёл мотор и хотел уехать. Но бабушка Антония его остановила. Заглянув в глаза водителя, она тихо спросила:

– А вы когда-нибудь слышали о милосердии? Мы с этим мальчиком тоже видим этого человека в первый раз. Он же замёрзнет здесь. Неужели вам не жалко беднягу?

– Нет! – отрезал водитель и опять хотел уехать.

– Неужели вам не случалось перепить? – спросила бабушка прерывающимся от волнения голосом. – Мне кажется, мил-человек, у вас добрая душа. Вы же не хотите, чтобы на вашей совести была смерть этого бедняги?

– Ведь не хотите же? – вставил Даня, становясь рядом с бабушкой.

После долгого молчания мужчина тихо произнёс:

– Да он мне всё тут испачкает. У меня же новая машина.

– А я сейчас простыни вынесу и деньги за проезд. Он на улице Терешковой живёт, дом пять, квартира пять. Это ведь рядом.

– Пожалуйста, дяденька, – попросил Даня. – Не откажите, пожалуйста.

– Ну, несите ваши простыни, – буркнул таксист.

Бабушка Антония побежала за простынями. А водитель глядел на пьяного, на мальчика, вздыхал и курил. Через пару минут бабушка вышла. Вместе с Даней они быстро застелили салон «мерседеса», а водитель перетащил на сиденье пьяного. Довольная бабушка Антония отдала таксисту деньги за проезд.

– Спасибо вам, милосердный человек, – сказала она ему. – Ну, езжайте с Богом!

– Спасибо, – повторил Даня.

Машина опять завелась, но почему-то не тронулась с места… Дверца распахнулась, и таксист выскочил из машины. Он вложил в руку бабушки её деньги и взволнованным голосом произнёс:

– Спасибо вам, бабулечка. Я думал, что давно перевелись на земле Божьи люди. Вижу, что нет. Слава Богу!

Потом сел в машину и повёз своего особенного пассажира домой, а бабушка Антония долго махала им вслед.

– А я что тебе, милый, говорила? – обратилась она к Дане, расплываясь в счастливой улыбке. – Видишь? Господь всё управил!

Мальчик в ответ только кивнул. От переполнявшей его радости он не мог произнести ни слова.

Суета сует

– Опять опаздываем, – грустно вздохнула Данина мама. – Вставай быстрей. Вот так всегда. Тебя не добудишься.

– Да я уже встал! – пробурчал спросонья сын.

– Срочно одевайся, копуша! Засекаю время. – Мама с ужасом посмотрела на бегущую секундную стрелку на своих часах.

– Да я, в отличие от тебя, уже через пять минут…

Время шло, а мама и сын по-прежнему метались по квартире.

– Как? Ты всё ещё в майке? – возмутилась мама.

– Как это «всё ещё»? Ты что, не заметила зелёного носка на моей правой ноге?

– Не морочь мне голову, сынок! Чтоб через пять минут… Я же на работу опоздаю, а ты в школу, – протараторила она, продолжая бегать по квартире в поисках чего-то.

– Мама, я уже готов! А ты? – спросил строго Даня.

– Я уже почти одета… – донёсся из кухни мамин голос.

– Ну, раз одета – закрывай дверь! – крикнул ей Даня.

– И закрою! – Мама прибежала из кухни. Дожёвывая бутерброд, она схватила сумку и ключи, застегнула на бегу юбку и выскочила на лестничную площадку, натягивая кофточку.

– А я уже и лифт вызвал. – Даня прыгал в одном ботинке около лифта. – Хорошо, что у нас соседи редко появляются на лестничной площадке, – радовался он, завязывая шнурки.

– Это точно! Повезло нам, – ответила мама, принимаясь застёгивать кофточку.

Вдруг они заметили, как ме-едленно стала открываться дверь соседней квартиры.

– А-а-а…. – ужаснулась мама и прижала незастёгнутую сумку к своей незастёгнутой кофточке.

Но тут двери лифта открылись, и они пулей влетели в просторную кабину.

– Ух! Оторвались, кажется! – обрадовалась мама, застёгивая последнюю пуговичку на кофточке.

– Оторвались! – обрадовался сын.

– Хорошо бы жить в небоскрёбе в сто этажей, – мечтал Даня. – А ещё лучше – если двести, да, мам?

– Да! Тогда в лифте можно было бы… Можно было бы и позавтракать, – засмеялась мама.

– Да… Не повезло нам… Не повезло! – раздался сверху мужской голос.

Мама и Даня, разинув рты, подняли головы. В углу лифта стоял высокий бородатый дядька – их сосед с четырнадцатого этажа – и завязывал галстук. На десятом в лифт заскочила жующая девушка. На девятом влетела рыжеволосая женщина, которая всё время что-то искала в своей огромной рыжей сумке. А на шестом медленно вплыла Анна Ивановна – детский врач. Она к Дане несколько раз бесплатно приходила, когда он с высокой температурой лежал. У Анны Ивановны все пуговицы были застёгнуты и все шнурки завязаны. Она ничего не жевала, не искала, не завязывала и не застёгивала.

– Здравствуйте, – улыбнулась всем пожилая женщина.

– Доброе утро! – ответили ей все дружно.

– Анна Ивановна, вы такая медленная, на работу, что ли, не торопитесь? – спросил её Даня.

– Нет, Данечка, – ответила она. – Торопиться – вредно для здоровья! Я и так приду за пятнадцать минут до начала приёма больных.

– Неужели вы никогда-никогда не опаздываете? – поинтересовалась мама.

– За сорок лет ни разу. Я люблю свою работу. Она меня кормит. Опаздывать – значит не уважать свою работу и тех, кто тебя ждёт. Если уж наше поколение будет опаздывать, то вам, нашим детям и внукам, с кого пример брать?

– Не с кого, – вздохнула мама.

Тут лифт остановился.

Первой из него с криком «Катапультируюсь!» вылетела всё ещё жующая девушка, за ней выскочили рыжеволосая женщина и высокий сосед. А Анна Ивановна вышла из лифта не торопясь. Мама и Даня вышли за ней. На улице все трое остановились.

– С утра до вечера народ суетится, – вздохнула Анна Ивановна. – А про главное, про Бога, забывают… Особенно жаль молодёжь… А ведь в Библии сказано: «Наставь юношу при начале пути его, и он не уклонится от него, когда и состарится».

– Вы что, в Бога веруете? – удивилась мама, услышав знакомые слова.

– Да, я православная.

– А что же вы молчали? – обрадовалась мама.

– Жизнь человека должна сама говорить о его вере. Вера без дел мертва, – сказала Анна Ивановна, застёгивая Дане пуговицу на рубашке, и добавила: – Надежда, приведите Данечку ко мне сегодня, часиков в восемь вечера. Не нравится мне, как он говорит, немного в нос. Посмотрю вашего умного красавца.

– Спасибо, – кивнула мама. – Храни вас Господь.

– И вас храни Господь. Бегите, бегите, не буду вас задерживать. Вы же опаздываете.

Мама и сын наперегонки побежали по улице к остановке, чтобы успеть на подъезжающий к ней автобус. Успели! Войдя, они сразу же плюхнулись на свободные места у окна.

– Мама, а давай больше не будем опаздывать, – предложил Даня, немного отдышавшись.

– Давай! Когда в жизни главной становится суета, то для Бога места не остаётся, – вздохнула мама. – Я вот сегодня даже помолиться не успела.

– И я, – с грустью сказал Даня.

– Господи, помоги вымести суету из души, – продолжила мама, – чтобы Ты один был в ней хозяином! Аминь!

– Аминь, – повторил сын.

Они замолчали и до конца дороги не произнесли ни слова. Им было о чём подумать и о чём помолиться.

«Блажен муж…»

– «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных…» – повторяла вслух мама. Она учила наизусть первый псалом из книги «Псалтирь». Даня подошёл к ней и спросил:

– Мама, а кто этот «блажен муж»?

– Это тот, кого благословляет Бог, вот он и блажен. Счастливый, значит, человек, благословенный! – объяснила она.

– А зачем псалом на память учить? Можно ведь и прочитать? – не унимался Даня.

– Когда Библию можно прочитать – это хорошо, но когда она в голове – гораздо лучше!

– Не потеряется, что ли?

– И не потеряется, – улыбнулась мама. – А бывают в жизни случаи, когда ты не знаешь, как поступить. И тут вспоминаешь этот псалом! И он помогает тебе принять правильное решение. Понял?

Даня наморщил лоб, раздумывая, и наконец произнёс:

– Мама, я тоже хочу выучить этот помогательный псалом.

– Отлично! Тогда запоминай: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых…»

– А кто такие нечестивые? – спросил мальчик.

– Нечестные, значит, несправедливые люди, – ответила мама.

– А что же они тогда в этом совете делают?

– Законы издают, учат людей жить.

– А сами нечестные, значит… – размышлял вслух Даня, снова наморщив лоб.

– Попадаются и такие, – вздохнула мама. – В газетах о них много пишут. Но обо всех так думать, конечно, нельзя. О честности человека, о его мыслях, да обо всём знает только Бог.

– Потому что Он наш небесный Отец! – уверенно произнёс мальчик.

– Правильно! Ну, Данёк, учим дальше. – И мама повторила: – «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стои́т на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей…»

– Раз-вра-ти-те-лей? – с трудом выговорил Даня. – А это кто же такие?

– Те, которые хотят, чтобы и другие делали плохие дела, как они сами.

– Ясно, мамочка!

– Учим, воробышек, дальше! «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей. Но в законе Господа воля Его и о законе Его помышляет он день и ночь».

– Неужели этот «блажен муж» по ночам не спит, а круглые сутки всё помышляет и размышляет? – удивлённо заморгал мальчик.

Мама молчала, не зная, что ответить, но потом собралась с мыслями и сказала:

– Это, милый, так образно говорят, значит – всегда думает о Господе.

– Мама, а таких помышляющих день и ночь много? – поинтересовался Даня.

– Радостно, что они вообще есть! А сколько их, Данечка, об этом только Господь знает. Такие Божьи люди и есть Христова Церковь!

Даня впитывал каждое мамино словечко.

– А я тебе сейчас по секрету расскажу, – продолжила она, и Даня пододвинулся к ней поближе. – У папы на работе есть христианин с самого детства – дядя Миша. Когда начальник с утра уже на работе, хитрый дядя Мишенька приходит вовремя. А когда нет начальника, то может и опоздать. И сразу – за чай с мёдом. Дядя Миша папе говорит: «Не учите меня жить, пожалуйста! Я – христианин! У меня самого́ уже двое детей в наличии. Третий на подходе! Да сейчас все так работают – чаёвничают!» А папа ему всё время своё: «Кто опаздывает, тот не только работу обманывает, но и Бога. А обманывать – грех!»… Эх… – вздохнула мама. – Сейчас, сынок, многие говорят одно, а делают совсем другое. Но не человек им судья, а Бог. А сейчас давай…

– Мамуля, моя голова устала, – взмолился сын. – Она очень погулять хочет.

– Ну что ж, Данечка, отпускаю твою голову погулять, но не одну, – и мама, улыбаясь, подняла указательный палец вверх, – а в шапке!

Даня вышел во двор, увидел у подъезда на лавочке своего друга Вову и подошёл к нему. Тот сразу пожаловался:

– Данька, представляешь, как я влип: мама застукала меня с сигаретой и больно отлупила прыгалками!

– А где же ты сигарету взял? – не понял Даня.

– Серёга из восьмого класса угостил. Помнишь, он курил и нам предложил. Ты отказался, а я взял. Он мне и домой ещё одну сигаретку дал. Добрый парень! Не жадина!

– Добрый?! Да он настоящий раз-вра-ти-тель! – возмутился Даня. – Он тебя плохому учит! Кто курит, тот наркоман по табаку! Мне папа сказал.

– Значит… Значит, мой папа – наркоман? И я тоже могу стать наркоманом? Да не может быть, Данька! Наслушался брехни всякой!

– Мой папа всегда правду говорит. Я, Вован, про этих развратителей сейчас псалом учил. И тебе надо выучить! Этот псалом – защита, ну, как стена, от таких, как Серёга. Послушай моего папу, ты же знаешь, какой он правильный Божий человек.

– Знаю! Я ему верю! Тогда и меня научи этому псалму своему! – сказал Вова, ёрзая на лавочке, а потом признался: – Знаешь, Данчик, а меня к этим раз… вра… тителям как будто кто-то тянет…

– Надо же… Тянет… – испугался Даня. – Тогда, Вован, срочно повторяй: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых…»

– Блажен муж, который… – повторял Вова и даже закрыл глаза, чтобы получше запомнить.

* * *

Наступил вечер. Даня улёгся в кровать. Перед сном, как всегда, к нему зашёл отец.

– Папа, а ты знаешь первый псалом из Псалтири? – спросил сын.

– Знаю! – Папа кивнул.

– Молодец! – похвалил его Даня. – Его и мама теперь знает, и я, и Вован.

– И вы молодцы! – улыбнулся папа и попросил: – Ну-ка, прочти, сын!

Даня приподнялся и, громко выговаривая каждое слово, стал рассказывать:

– «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развра-ти-те-лей. Но в законе Господа воля Его и о законе Его помышляет он день и ночь… день и ночь…» Ой, забыл…

Папа продолжил за него:

– «И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время своё и лист которого не вянет; и во всём, что он ни делает, успеет».

– Папа, погоди! – остановил его Даня. – Я хочу обязательно стать таким мужем!

– Это отличное решение, мой мальчик! – И папа пожал Данину руку своими большими добрыми руками. – А мы с мамой постоянной молитвой будем тебе помогать изо всех сил!

Перевёрнутая черепаха

Посвящается Алине Сергеевне К.

Была суббота. Даня и его соседка по дому Даша, встретившись утром во дворе, решили поиграть в прятки. Они часто гуляли вместе. Водить выпало Даше. Даня побежал к школе – там стоял огромный ящик, за которым можно было отлично спрятаться. Вдруг мальчик увидел, что на тротуаре неподвижно лежит бабушка. Не зная, что делать, он застыл в оцепенении, глядя на неё. Тем временем Даша уже закончила считать.

– Перепрятушки, Данечка, – закричала она издалека.

– Иди сюда, тут бабушка! Скорей! – позвал Даня.

Даша подбежала. Она оглядела пожилую женщину и брезгливо произнесла:

– Да бомжиха, наверное, или пьяная.

– Бабушка, а бабушка, вы живая? – спросил Даня, наклонившись над ней.

– Живая, – ответила старушка и открыла глаза. – Не бомжиха я и не пьяная…

– А что же тогда на дороге отдыхаете? – стала допытываться Даша.

– А я встать, милые, не могу, – вздохнула старушка. – Видите, какой у меня рюкзачище за спиной? Он меня и завалил. Лямки рюкзака на груди верёвкой завязаны, узел затянулся. Не развязать! А рученьки-то мои окоченели. Вот, как мешок, повалилась и лежу.

– Не как мешок, а как опрокинутая черепаха! – поправила её Даша и засмеялась.

– Опрокинутая черепаха и есть… – согласилась старушка. – И помочь мне некому, все мимо бегут, вот, как и ты, думают, что я пьянчужка. Замёрзну я здесь на дороге.

По её морщинистой щеке вдруг покатилась слеза.

– Не замёрзнете, бабушка! – уверенно сказал Даня. – Мы вас с Дашей спасём!

– Вот ещё! Не буду я никого спасать. – Даша развернулась, собираясь уходить. – В бомжах, мама говорила, вши водятся. Вот перепрыгнут на тебя – будешь, Данечка, знать. Я пошла домой, мне холодно!

– Предательница! – только и успел прокричать ей вслед мальчик. Но Даша не оглядываясь бежала к своему подъезду, что-то громко напевая на ходу.

– Бабушка, вы только не волнуйтесь, я вас не брошу, – сказал Даня и присел на корточки около женщины. – Я знаю, что всем надо помогать. Сейчас я стану подъёмным краном.

Подъёмный кран по имени Даня попробовал поднять бабушку за старый воротник, но ничего не вышло. Груз был очень тяжёлым.

– Надо на помощь кого-нибудь позвать, – решил мальчик и побежал за прохожим, который хотел завернуть за угол дома.

– Чего тебе? – сердито спросил мужчина, когда Даня потянул его за рукав.

– Вон там, на дороге, бабушка упала, поднимите её, пожалуйста. У меня сил не хватает. Помогите, пожалуйста!

– Некогда мне. Ох, уже без пятнадцати, – ужаснулся он, взглянув на часы, и быстро зашагал дальше.

Тогда Даня решил попросить помощь у женщины в синем пальто.

– Твоя, что ль, бабушка? – поинтересовалась женщина, участливо разглядывая мальчика.

– Нет, не моя. Бабушка общая.

– Ах, общая? Ну и пусть тогда лежит себе. Выпила, наверное, лишнего, а теперь отдыхает! А я сама еле на ногах стою, устала! Внуки замучили! Давление прыгает, как мяч… – И женщина в синем пальто тоже пошла своей дорогой.

Все, кто шёл мимо, делали вид, что не замечают лежащей на тротуаре старушки, а некоторые даже переходили на другую сторону улицы. Даня стоял около бабушки и чуть не плакал.

– Бабушка, а давайте помолимся. Бог никого не бросает в беде! – предложил наконец он.

– Давай, ангел мой. Одна теперь на Бога надежда! Только все молитвы у меня сейчас из головы выскочили. Ты сам помолись за меня, касатик, ладно?

Тогда Даня встал рядом с бабушкой на коленки.

– Господи, Ты всё можешь! Видишь, как бабушке плохо, не знаю, как помочь, а никто не хочет. Господи! Помоги бабулечке не замёрзнуть! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!

– Аминь, – прошептала старушка и снова заплакала.

Даню вдруг осенило:

– Бабушка! Придумал! А давайте я попробую верёвку развязать, которой связан рюкзак! Тогда он от вас и отцепится!

– Попробуй… – тихо ответила бабушка.

Даня стал развязывать верёвку. Узел был крепко затянут, но мальчик не сдавался. И в конце концов зубами он его всё-таки развязал. Сбросив рюкзак, старушка медленно села, не веря своему счастью, а потом потихонечку встала на ноги.

– Ой-ой, да неужели же я ослобонилась из плену? – Она начала притопывать онемевшими ногами и хлопать в ладоши, чтобы согреться. – Вот оно, какое дело приключилось со мной. Ноженьки мои замлевшие и рученьки, оживайте! Ничё! Теперь всё обойдётся. Спасибо Тебе, Господи, за эту живую душу, которую Ты прислал ко мне!

– Ура! – кричал Даня и прыгал от радости вокруг бабушки.

В это время мальчик увидел маму. Она шла из магазина и несла сумку.

– Мама! Ма-ма! Скорей! Сюда! – закричал ей обрадованный Даня. Испуганная мама подбежала к ним, и сын скороговоркой ей всё объяснил.

– А вы к кому приехали, бабушка? – спросила Данина мама, переведя дух.

– К сыночку я приехала. К Гулюкину Петеньке. Издалече. Из деревни. С подарками. Полный рюкзак набила им подарков всяких. А дом Петенькин – вот он. – И бабушка указала на дом Дани. – А квартира сто.

– Так это же квартира Даши! – ахнул Даня. – Бабушка, девочка, которая убежала, это ваша внучка!

– Значит, вон какая моя внученька взростилась, – вздохнула горько старушка. – О-хо-хошеньки хо-хо… Надо было мне им телеграмму отбить. Думала, сама доеду, чего беспокоить, сейчас всем только до себя дело есть. Если бы не твой малец, касатка, – обратилась она к Даниной маме, – быть мне замёрзнутой на дороге у самого у их порога. Народ-то нынче бездушный. Переступают через старуху и дале чешут. Просила подмогнуть, вся охрипла, да куда там. Хорошо, что на рюкзаке лежала, а то бы давно мне капут пришёл.

– Ой! Да что же мы стоим? Вы же замёрзли, – спохватилась Данина мама. – Мы вас сейчас проводим к сыну.

– Уж проводите, милые. Проводите. Неровен час, опять сделаюсь, как внучка моя сказала, перевёрнутой черепахой.

Мама взяла бабушкин рюкзак, а Даня подхватил старушку под руку.

* * *

Дверь квартиры открыла Даша. Девочка отскочила, как ужаленная, когда увидела «бомжиху» на пороге. Старушка робко заглянула в квартиру и стала объяснять:

– Да я ж твоя бабушка ро́дная, Дашенька. Прямо из деревни к вам, с подарками. Завалилась вот на дороге. Сама же видела.

– Мама, папа, сюда! К нам подарки приехали! – радостно позвала Даша родителей и добавила с досадой: – Подарки с бабушкой.

Из комнаты вышли Дашины родители. Они, в отличие от внучки, сразу признали старушку и хотели повести её на кухню отпаивать горячим чаем с мёдом. Но она сначала крепко обняла Даню и поцеловала его маму. На этом они расстались.

* * *

– Мама, а почему прохожие не захотели бабушке помочь? – спросил Даня у мамы, когда они шли домой.

– Сынок, у этих людей в душе нет Христа. Когда Он приходит, то перекрашивает душу в добрый цвет. Она становится светлой, всех любящей. Понял, добрый мой самарянин?

– Понял… – вздохнул Даня в ответ.

«Трусишка зайка серенький под ёлочкой пыхтел»

Из всех каникул Даня больше всего любил рождественские. В это время родители всегда покупали ему билеты на ёлку, и поэтому у мальчика скапливалась целая гора сладостей. Дане нравилось, когда они с соседкой Дашей, с которой они постоянно ссорились и мирились, забирались на диван и высыпали свои сладости из новогодних подарков. Так начинался «великий обмен».

– Вот такой, с мармеладом, у меня точно нет, – промычала недовольно Даша, – а у тебя, смотри, целых три. Меняемся?

– Меняемся, – согласился Даня. – Хоть все бери. Я такие не люблю.

– С мармеладом не любишь? Да ты что?! Тогда я у тебя все мармеладки забираю.

– Да бери, Дашуня. А мне тогда свои суфлёшки отдай. Я суфле очень люблю!

– Ты что? Обменять твои дешёвые мармеладки на мои дорогие суфлёшки? Так не пойдёт! – возмутилась Даша. Она отодвинула Данины мармеладные конфеты и даже отвернулась.

– Ну ладно, бери просто так, – улыбнулся Даня. Он не любил спорить с девочками. Он старался им помогать, как учил папа.

– Тогда и ты бери просто так! – Даша собрала свои суфлёшки в ладони и стала их сыпать на голову мальчика. – Конфетный дождь! Знай мою щедрость!

– Ещё как знаю… – хмыкнул Даня. Он подобрал все Дашины конфеты, а потом задумчиво произнёс: – Слушай, Даш, вот мы веселились на разных ёлках, а наши родители сидели дома. У них нет ни одного подарочка. Это разве справедливо?

– Не знаю, – задумалась Даша. – Зачем взрослым подарки? У них в кошельках и на книжках деньжищи. Что захотят – сами себе купят. А потом… Вчера, Данечка, мама не разрешила мне взять её заколочку. Мама – жадина! – сообщила Даша, показав на заколку, которую она всё равно взяла тайком.

– Да ладно тебе, Дарья! – резко оборвал её Даня. – Заколка – ерунда на ножках, а главное-то что?

– Что? – Даша увидела в Даниной горке сладостей маленькую шоколадку и стала потихонечку пододвигать её к себе.

– Наши родители любят нас! Вот что главное!

Тут Даня всё заметил, перехватил Дашину руку с шоколадкой и, сказав: «Дарю!», торжественно вручил её смутившейся девочке.

Оба расхохотались.

– А давай, – предложил Даня, – давай устроим ёлку для родителей. С подарками!

– Чур, я буду Снегуркой! – обрадовалась Даша. – У меня и костюм есть. А вот где бы взять мешок для подарков? – И девочка обвела взглядом комнату.

– Вот мешок! – Даня вытащил наволочку из шкафа. – Сложим в неё подарки. Представляю, как родители обрадуются!

– Мои не обрадуются… – Даша вспомнила, что её родители сегодня утром уехали отдыхать в Турцию.

– Тогда давай моих поздравим! Договорились?

– Договорились! Знаешь, какая я талантливая актриса! Шик, блеск, красота!!! Я же в театральном кружке занимаюсь. Только…

– Что – только? – Даня насторожился.

– Раз мы твоих поздравляем, то я свои конфеты не буду класть в общую наволочку! Вот! – И Даша закрыла ладонями свою горку конфет.

– И не надо! – усмехнулся Даня. – У меня и своих конфетиков хватит! У меня их куры не клюют.

– Не клюют, потому что фантики не умеют разворачивать, – рассмеялась Даша.

И дети стали ссыпать Данины конфеты в наволочку. Потом девочка сбегала домой и принесла наряд Снегурочки.

– Эх, вот бы где-нибудь белые сапожки раздобыть! Что скажешь, золотая рыбка? – обратилась Даша к Дане.

– Не печалься, ступай себе с Богом! Будут тебе сапожки! – поддержал игру мальчик и принёс из прихожей белые мамины сапожки.

– Ты что? – расстроилась девочка, оглядывая сапоги сверху донизу. – Они же совершенно взрослые.

– Ничего страшного, – сказал Даня. Он открыл комод и вытащил оттуда носки. – С помощью двух пар шерстяных носков ты сможешь быстро увеличить свою мадамскую ножку!

Даша надела по два шерстяных носка на каждую ногу. Пот градом катился с обоих, когда они запихивали Дашины ноги в мамины сапоги.

– Здо́рово! Только жарко, конечно, – поморщилась Снегурочка.

– Терпи! – подбодрил её Даня. – Все терпят ради искусства. Посмотри, что у меня есть.

Он вынул из шкафа шапку и бороду Деда Мороза.

– Мой папа на работе каждый год дедморозничает, – объяснил мальчик и примерил шапку и бороду перед зеркалом. Шапка сползла ему на глаза.

– Ничего страшного, – успокоила его Даша. – Наденешь эту дедморозовскую на свою вязаную шапку. И всё будет о’кей.

Даня так и сделал. Потом он подпоясался маминым красным поясом от праздничного платья и принёс с балкона лыжную палку. Вместо посоха.

– Можно начинать, – произнесла Снегурочка, оглядывая внимательно Деда Мороза и себя в зеркало. – А где же дети, то есть не дети, а родители?

– Сейчас я их появлю к нам! – сказал Даня, взял мобильник и набрал номер.

– Мама, а вы с папой где? – спросил он нетерпеливо.

– Направляемся с тортом домой, – улыбнулся мамин голос в трубке. – Жди нас, воробышек!

– Сейчас придут! – заявил деловым тоном мальчик. – Надо срочно прятаться.

Они побежали в детскую и затихли там. Вскоре хлопнула входная дверь. Родители, что-то весело обсуждая, разделись и прошли на кухню.

– Мама и папа! – крикнул им Даня из детской. – Идите в большую комнату и ждите.

– А чего ждать? – удивлённым голосом спросила мама, подойдя к детской.

– Праздника! – в один голос ответили Даня и Даша. – Только не входите сюда!

Озадаченные родители прошли в большую комнату и чинно уселись на диване возле переливающейся разноцветными огоньками ёлочки. Минуту спустя к ним вошли Дед Мороз и Снегурочка. Родители ахнули. Даня стукнул об пол посохом – лыжной палкой – и громогласно произнёс:

– Здравствуйте, родители! Я – Дед Мороз, бородой седой оброс, у меня картошкой нос.

Даша подхватила:

– А я Снегурочка – умная девчурочка.

– С Новым годом поздравляем, разной радости желаем! – закончили ребята вместе.

– Спасибо! – захлопали в ладоши родители. – А подарочки будут?

– Обязательно! – Даня подошёл к папе с мамой и опять громко стукнул перед ними посохом. – Дарим подарки только послушным родителям! Вы слушались весь год своего умного сына Даню?

– Отвечайте честно! – поддержала Деда Мороза внучка Снегурочка.

– Конечно! – улыбнулся папа.

– Всегда! – добавила мама звонко.

– А ведь не всегда! – поправил её Дед Мороз. – Да ладно уж. Но подарочки, сами знаете, надо заслужить. – Сняв с плеча мешок, он поставил его на пол.

– А как? – хором спросили родители.

– Данин папа, – заявила Снегурочка, – нам должен стихи прочитать.

– Но только на табуретке, – добавил Дед Мороз и принёс из кухни табурет.

Озадаченный папа медленно взобрался на табурет и под потолком стал вспоминать стихи. Но они не вспоминались.

Тогда Снегурочка решила ему помочь:

– Ну, раз у твоего папы, Дедушка Мороз, все стихи из головы на юг улетели, то пусть он нам новогоднюю песенку про ёлочку споёт. Её все знают.

– Пусть! – согласился Дед Мороз и ударил посохом об пол.

Папа очень обрадовался и, набрав в лёгкие побольше воздуха, громко запел:

– Трусишка зайка серенький под ёлочкой скакал. Нет! Трусишка зайка серенький под ёлочкой… пыхтел, нет, сидел…

Папа умоляюще посмотрел на маму, и та тут же продолжила песню своим звонким голосом:

– И старый волк, почти слепой, зайчишку проглядел.

Все засмеялись. А потом что началось! Что началось! Папа спрыгнул с табурета и стал изображать подслеповатого старого Волка. Мама превратилась в Зайку серенького и сразу спряталась от Волка под стол. Волк сбегал на кухню, принёс дуршлаг и стал всё вокруг рассматривать сквозь него, как через лупу. Затем, принюхиваясь и рыча, Волк начал ходить вокруг стола в поисках Зайки серенького, но никак не мог его отыскать: Дед Мороз и Снегурочка всё время закрывали собой бедняжку Зайку, который трясся под столом.

Дальше Дед Мороз и Снегурочка стали бросать в Волка конфеты из наволочки. Волк ловил конфеты и складывал их в свои большие пиджачные карманы. Расхрабрившийся Зайка, отталкивая Волка, тоже ловил конфеты. Но вот конфеты в наволочке закончились. Тогда Дед Мороз, Снегурочка и трусишка Зайка серенький стали отбирать у Волка сладости из карманов. Волк закричал: «Трое на одного!» – и, быстро оценив ситуацию, спрятался под стол. Дед Мороз, Снегурочка и трусишка Зайка серенький с огромным трудом всё-таки выволокли оттуда Волка.

А потом все катались по полу и хохотали на полную мощность. И вместе с ними хохотала новогодняя ёлочка!

– А где же твои сапоги, внученька Снегурочка? – едва успокоившись, спросил озадаченный Дед Мороз. – Куда девались мамины сапожки? Ты же босая.

– Не знаю! А вот твоя борода, Дедушка Мороз, на форточке зависла!

И босая Снегурочка, высоко подпрыгнув, сняла бороду и бросила её Деду Морозу. Новый взрыв хохота потряс ёлочку.

Через десять минут весёлая компания отправилась на кухню. Торт оказался как нельзя кстати. За столом все единогласно решили, что представление прошло с большим успехом.

Перед сном Даня молился:

– Спасибо, Господи, что Ты мне дал таких хороших родителей! Спасибо, что у нас такая дружная семья! Это так здорово!

Вараня

Даня пришёл домой раскрасневшийся от мороза.

– Мама, я был в воскресной школе и выучил стихи. Меня похвалили, – немножко похвастался он.

– Молодец… – как-то не очень радостно произнесла мама.

В последнее время семья Казаковых жила в постоянном напряжении. На службе у папы начались увольнения, и он мог в любой момент остаться без работы. Теперь перед сном вся семья просила Бога о помощи. Даня не сомневался, что Господь не оставит их в трудную минуту. А вот отец и мать, хоть и не показывали этого, переживали. Сильно.

Не успел Даня раздеться, как в квартиру вошёл отец. Он всегда приходил домой на обед.

– Как дела, Мишенька? – спросила мама. Но, увидев глаза мужа, без слов всё поняла.

– Закончилась моя работа, Надюшка. Надо искать новую, – печально произнёс папа. – А где её сейчас найдёшь? Кризис.

– Кризис, – повторила мама, а потом, приободрившись, добавила: – Хорошо, что мы кредит на машину не взяли. Как же нам, Миша, повезло!

– Ещё как повезло! – подхватил Даня.

– Какие же вы у меня молодцы! – улыбнулся папа. – Всегда найдёте, чему обрадоваться.

– Не переживай, дорогой. – И мама погладила папу по голове. – Господь не оставит нас Своей милостью.

– Это точно! У Бога милостей много, – повторил папа свои любимые слова и обнял жену и сына.

– Переживём! – прошептал Даня и крепче прижался к отцу.

Мама накрыла на стол, и все трое, помолившись, сели обедать. Обед был, как всегда, вкусным. Папа и мама шутили, но мальчик понимал, что на душе у них скребли кошки.

После обеда, когда мама с Даней перемыли всю посуду, папа предложил всем покататься на санках в парке.

– Ура! – закричал Даня. – У меня в парке живёт знакомая ворона, её зовут Вараня.

– Хорошее имя, – одобрила мама и ласково посмотрела на сына.

А Даня продолжал:

– Она такая красивая! Белое пятнышко на хвосте. Только я к ней с пустыми руками не хожу.

– Это правильно! – похвалил сына папа. – Птиц надо подкармливать, зимой им голодно.

Мама молча отрезала большой ломоть хлеба.

* * *

Вот и парк. Снег под сапогами скрипел – напевал свою зимнюю морозную песенку. Вороны тоже пели. Они оглушительно каркали, огромной чёрной стаей кружа в небе. Даня подошёл к высокому старому дубу и постучал по нему ногой.

– Вараня! Вараня! – позвал он. – Ну где же ты? Я тебе полезный хлеб принёс. Он без дрожжей.

Откуда-то сверху слетела чёрная ворона и уселась на нижнюю ветку дуба. Всё заметили, что у неё на хвосте белело пятнышко.

– Знакомься, Вараня. Это мама и папа! – представил Даня вороне своих родителей. – Не бойся их. Они добрые, не обидят.

– Не обидим! Ни за что! – торжественно пообещал папа и, раскрошив хлеб, бросил его на снег.

Ворона внимательно рассматривала гостей, которых привёл её приятель. Вскоре на угощение стали слетаться её горластые подружки. Вараня, спохватившись, хотела склевать последний кусочек хлеба, но его ловко прямо из-под носа, вернее из-под клюва, выхватила её шустрая родственница.

– Прозевала, – засмеялся папа.

– Эх ты, разинюшка, – покачала головой мама.

– А у меня больше ничего нет. – И Даня показал вороне пустые руки.

– И у нас, – сказали папа с мамой и тоже показали пустые ладони.

Недовольная птица повертела головой в разные стороны, громко каркнула и улетела.

– Всё! Дружбе конец! – хмыкнул папа.

И все пошли на горку кататься. Даня запел свою любимую песенку: «Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз ещё вернётся». А папа спел её по-другому: «Поделись краюшкою своей, и она к тебе не раз ещё вернётся!».

– Папа, а если мне эта краюшка не нужна? Что тогда? – спросил Даня.

– Сынок, это образное выражение. Оно означает, что человек должен делиться с ближним своей добротой.

– Помогать, значит, чем может, – пояснила мама. – Тогда и Господь поделится с таким человеком Своей Божьей добротой.

– Одарит сторицей, если, конечно, сочтёт нужным, – дополнил папа серьёзно. – Богу ведь видней: кому, что и сколько надо.

Через два часа Казаковы, накатавшись на санках, вернулись из парка румяные и весёлые.

* * *

Время шло. Деньги в семье закончились, и родители уже не знали, у кого бы ещё занять. А работа для папы всё не находилась. Однажды он пришёл по объявлению, напечатанному в газете, но место уже заняли. Расстроенный папа брёл по берёзовой аллее парка. Она его вывела к знакомому старому дубу. Здесь он остановился, поднял голову и посмотрел в синее небо. На душе, несмотря ни на что, было спокойно. В такие тихие минуты папа всегда молился и благодарил Бога за радости и скорби:

– Я знаю, что всё, что происходит с нами, во благо нам. Спасибо, Господи, что Ты любишь нас.

Вдруг кто-то хлопнул отца по правому плечу. Он покрутил головой – никого. И опять хлопок, но уже по левому плечу. Отец резко обернулся и увидел Вараню. Это она своими крыльями хлопала его по плечам. Он сразу узнал её по белому пятнышку на хвосте.

– Привет, Вараня! Ты так здороваешься со мной? Понял! – улыбнулся папа. – Я знаю, что у вас, ворон, отличная память. Спасибо, что запомнила меня. Ну, как поживаешь, подруга?

Ворона в ответ каркнула и клюнула папин ботинок.

– Голодная… – догадался папа. – А мне угостить тебя нечем.

Ворона клюнула другой ботинок.

– Ой! Да ты очень голодная, – сообразил папа.

Не прошло и десяти минут, как он уже опять стучал ногой по дубу. В руках у папы теперь был батон.

– Вараня! Вараня, – позвал он. – Кушать подано!

Птица спустилась с дерева и села на снег. Папа стал крошить хлеб. Вараня с жадностью набросилась на угощение. Вскоре и её родственницы пожаловали. Все остались довольны обедом.

С тех пор папа каждый день приносил своей пернатой подружке хлеб. Но вот перед самым Новым годом он пришёл с пустыми руками: покупать хлеб было не на что. Ворона, увидев его пустые руки, сначала нахохлилась, а потом, радостно каркнув, взлетела – она заметила вдалеке Даню, который бежал к ней. Папа, спрятавшись за дерево, увидел, как сын кормит Вараню кусочками вчерашнего блина.

– Вараня, Варанюшка! – приговаривал мальчик. – У нас дома совсем нет денег. Папа не может найти работу. Но я тебя не брошу. Не бойся!

Ворона, доев блин, не сводила глаз с Дани. Казалось, что она всё понимает.

– Я тебя не брошу! – повторил твёрдо мальчик.

– И я тебя не брошу, – сказал папа, выходя из-за дерева.

– Что ты тут делаешь, папуль? – удивился Даня.

– То же, что и ты, – ответил отец. – У твоей Варани двойной зимний паёк.

– Тройной, – раздался совсем рядом знакомый голос.

Папа и Даня оглянулись и увидели подошедшую маму.

– Теперь вся семья в сборе! – засмеялся папа.

Вараня громко каркнула и куда-то улетела, но вскоре вернулась и положила на снег перед Даней блестящую цепочку. Мальчик поднял её и отряхнул от снега.

– Неужели золотая? – спросила взволнованная мама.

– Ну да, золотая! – подтвердил папа, внимательно разглядывая Варанин подарок.

– А я что вам говорил? Ура! – Даня подбросил шапку в небо. – Господь нас не оставил, а вы не верили… Помните историю из Библии, как ворон кормил пророка Илию? Вот и нам подарок с неба.

– Невероятно! – просветлела лицом мама, а потом насторожилась: – Даня, а может, ворона цепочку стащила?

– Вараня, откуда у тебя это? – строго спросил Даня, как будто мог получить ответ.

Но вороны и след простыл.

– Что же нам делать? – спросил папа, глядя на цепочку.

– Нужно написать объявления и развесить по всему парку. Может, хозяйка найдётся, – предложила мама. – Представляю, как она переживает.

Так и сделали. На следующее утро в парке на деревьях висели листы бумаги. На них Даниной рукой было крупно выведено: «Если кто-то что-то потерял в парке, обращайтесь по телефону…»

Прошла неделя, другая. Хозяйка цепочки так и не объявилась. После воскресной Литургии ребята с родителями собрались в трапезной попить чай с конфетами. Папа, мама и Даня наперебой рассказывали про Вараню и показывали цепочку. Прихожане удивлялись и дружно повторяли: «У Бога милостей много». Сразу после чая Казаковы отнесли находку в ломбард и на эти деньги стали жить.

А вскоре отец нашёл работу, и цепочку выкупили. И мама, словно птичка, как обычно, стала петь по утрам, а папа, как обычно, ей подпевать, а Даня, как обычно, слушать их во все уши и улыбаться.

С тех пор в семье появилась новая традиция. По воскресеньям после службы все обязательно с гостинцами шли в парк. Даня стучал ногой по раскидистому дубу, и все кричали: «Ва-ра-ня! Ва-ра-ня!» И к ним из-под небес спускалась добрая чёрная птица с белым пятнышком на хвосте.

Корешок

Даня вышел из подъезда. Вовик чуть не сбил его с ног.

– Ты куда это летишь, ракета? – спросил, немного рассердившись, Даня.

Вовик мялся, ему не хотелось отвечать на вопрос. Но друг настаивал, и Вова сдался.

– Я с Корешком познакомился. Несу котлету. Он просил никому не говорить про него, а я вот тебе проболтался.

И Вовик опустил голову. Ему было стыдно, что он нарушил своё слово.

– А кто этот Корешок? Где его дом? Сколько ему лет? – посыпались Данины вопросы.

– Ему как нам. Дома его били, теперь он бездомный. Живёт около тёплой трубы за пивным магазином. Бутылки собирает, голодает часто. Я ему вот несу поесть. – И Вовик показал котлету в целлофане.

– Что же ты мне раньше не сказал? – возмутился Даня.

Он сбегал домой за продуктами, и через несколько минут оба мальчика сидели около трубы, под которой жил Корешок. Бездомный сначала смотрел с недоверием на Даньку, но Вовик его успокоил. Даня раскрыл свою сумку, и Корешок, увидев ветчину, сразу впился в неё зубами. Его глаза загорелись голодным блеском.

– Этого харча мне на неделю хватит, – радовался он, заглянув в сумку. – Богатенький у тебя друг, Вован.

– Ешь, ешь, – говорил Даня, глядя на грязное и рваное пальто мальчика, на его дырявые сапоги, на красную тряпку на лбу. – А как тебя зовут?

– Корешок, – отозвался тот, не отрываясь от ветчины.

– Как твоё имя? – допытывался Даня.

– Имя? – Мальчик на минуту задумался, не сразу поняв, о чём его спрашивают, а потом медленно произнёс слова, которые почти забыл: – Я Женя Корешков.

С тех пор Данька и Вовик подкармливали Женю. Шло время. Мама стала замечать, что в доме пропадают продукты, а потом и вещи сына. Она рассказала о своих подозрениях мужу.

– Здесь, наверное, какая-нибудь тайна, – предположил тот. – Надо за нашим мальчиком проследить!

И вот однажды, увидев, как Даня спрятал под куртку кулёк с продуктами, родители пошли потихоньку за ним. У магазина к сыну присоединился Вовик. Родители вслед за ними подошли к трубе, лежащей вдоль пустыря, и стали издали наблюдать за ребятами.

Даня и Вовик постучали по трубе три раза, из-под земли вынырнул грязный паренёк и забрал всё, что они принесли. Потом оборвыш вылез и сел на трубу с мальчиками.

– Женя, а ты веришь в Бога? – спросил его Даня.

– Верю, у меня бабушка верила, – ответил Женя. – Я думаю, это бабушкин Бог помог мне найти эту тёплую трубу, иначе бы я замёрз. Со мной там, – он указал рукой под землю, – один только Бог живёт. Конечно, моя берлога не санаторий. Но хоть никто не бьёт… – И мальчуган закурил.

Даня и Вовик засунули головы в яму. Прямо под трубой лежало рваное грязное одеяло. Яма кишела копошащимися мушками.

– Это моя спальня, – засмеялся Женя. – А там, где тумбочка, кабинет для гостей. В гости желаете? – И паренёк сплюнул.

* * *

Долго в этот вечер горел свет в квартире Казаковых. Папа, мама и сын стояли на коленях перед иконами и молились о Жене. Утром все вместе пошли к трубе.

– Зачем привёл предков? – закричал паренёк, вынырнув из ямы. – Ты предатель! Ты же обещал – никому!

Он хотел бежать. Но папа остановил его вопросом:

– Женя, ты ведь просил Бога помочь тебе?

– Ну, просил, – ответил тот.

– Он тебя услышал, – сказала мама. – Мы пришли за тобой. Мы верующие люди.

– Мы тебя не обидим. Не бойся! У нас Божья семья, – добавил Даня.

– Уходите! – зарычал, словно зверь, паренёк.

– Тебе учиться надо. В этой берлоге ты пропадёшь, – стал объяснять папа.

– Ну и что? Кому я нужен?

– Богу, – хором ответили Казаковы.

Долго Казаковы уговаривали мальчика, пока он не поверил им. Дома его отмыли и одели в Данькины вещи. Только красную тряпку со лба он не согласился снять. Потом все сели за стол.

Женька осторожно, как будто боялся разбить, взял ложку и мигом проглотил большую тарелку борща. Потом съел вермишель с котлетой и выпил семь чашек компота. Он хотел сказать «спасибо», но слова застряли у него в горле. И только слёзы, горькие слёзы хлынули ручьями по щекам. Женя вытирал их рукавом, размазывая по лицу, а потом начал рассказывать:

– Папа пил. Умер. Мама тоже пьёт, привела в дом мужика, которого велела называть отцом. Я не стал, а мама меня побила за это. Они вместе пили, а меня заставляли побираться и лупили. Когда мамка в очередной раз пропала из дома, её хахаль велел мне клянчить ему на водку. Ну, я вернулся с десяткой, ну, такой невезучий выдался день. Тогда этот гад обозлился, скрутил меня верёвкой и вырезал крест на лбу. И тогда я сбежал из дома. Лучше умереть на улице, чем так жить.

Женька снял красную тряпку, и все увидели на лбу у мальчика крест.

– Теперь… теперь у тебя всё в жизни пойдёт по-другому, – сдерживая слёзы, сказал папа.

– Завтра в церковь пойдём, – всхлипывала мама. – Там и придумаем все вместе, как тебе помочь.

Даня подошёл к Жене и крепко сжал его руку.

– Не бойся, – заверил Даня. – Бог тебя не бросит. Он всех любит…

– Я знаю, – улыбнулся Женя. – Я сказал Богу: «Спаси меня, пожалуйста! Если ещё неделю не поможешь, я жить не буду!» И Господь помог!

Следующее утро было солнечным. На улице и на душе у всех была радостная погода.

«Вот Бог обрадуется, когда увидит Женьку в Своём храме, – думал Даня. – Вот обрадуется новому корешку!»

Женя до конца богослужения не проронил ни слова. После службы все пили чай. Женя познакомился с батюшкой Николаем. Священник благословил мальчика. А многодетная семья Шакировых пригласила Женю пожить у них. Они давно мечтали о ещё одном сыне.

Целый год прихожане помогали Шакировым оформлять документы на будущего сына. Даня и Женя стали ходить в одну воскресную школу. Женя понемногу стал забывать о своей страшной жизни под трубой. Правда, ему пришлось отрастить длинную чёлку, прикрывающую крест на лбу.

Лестница в небо

«Что бы такое подарить Вовику на Рождество?» – думал Даня, стоя у окна.

Вскоре хлопнула дверь, и в квартиру вошла раскрасневшаяся от мороза мама.

– На улице такая благодать! – сказала она и стала снимать пальто. – А ты чего такой хмурый? – И она взъерошила сыну волосы.

– Не знаю, что подарить Вовику на Рождество. Может, конфеты?

– Съест и забудет? – Мама сняла сапоги.

– Может, набор фломастеров?

– Изрисует и забудет. – И мама, надев тапочки, прошла в гостиную. – Подари-ка ты ему, роднулечка, детскую Библию.

– Да я её до дыр зачитал. Разве старую дарят?

– Есть и новая.

И мама положила перед сыном новенькую книгу.

– Спасибо, – обрадовался Даня, а потом погрустнел. – Ты думаешь, Вова будет читать?

– А это Господь усмотрит. – И мама поцеловала сына. – А твоё дело подарить и молиться.

После праздничной рождественской службы и обеда Даня вышел на улицу. Друг Вова уже поджидал его около подъезда. Погода была солнечная, снег сверкал, и, казалось, всё вокруг от этой белизны сияет и радуется.

– А ты чего не пришёл в храм? Обещал же, – упрекнул Даня друга. – Был концерт. Я стихи читал. Знаешь, как всем понравилось!

И Даня прочёл:

– Здо́рово! – похвалил Вова. – Только меня мама не пустила с тобой, сказала: «Бог учит родителям помогать!» Вот я и помогал: она генеральную уборку квартиры делала, а потом мы от усталости свалились рядом на диван.

Даня покачал головой, а потом вспомнил про подарок:

– Вовунчик, я тебе на Рождество дарю подарок…

– У меня много сегодня подарков! – прервал его друг. – От мамы тапочки и носовой платок. От папы шапка. – И Вова постучал пальцем по своей новой меховой шапке. – А что у тебя?

Даня вытащил из пакета книгу.

– Кни-жён-ция? – недовольно протянул Вова. Он взял её в руки и, прочитав название, сказал: – Ну спасибо, Данёк. – Вова растянул губы в деланной улыбке. – Только я сказки больше люблю. В них про всяких богатырей, которые спасают народ.

– А Иисус Христос тоже Спаситель, только не придуманный, а настоящий, живой! – начал, почему-то волнуясь, Даня. – Имя Иисус так и переводится – Спаситель! Он, ты не поверишь, добровольно умер на кресте. Он взял все людские грехи на себя, чтобы те, кто живёт по Его законам, после смерти вечно в раю радовались.

– Круто! Христос взял грехи, – рассуждал Вова вслух, – значит, теперь все безгрешные? А ведь это, Данечка, неправда!

В это время из подъезда выбежала бабушка Варя с первого этажа.

– Это же ты, озорник, мне всё окно краской измалевал? – набросилась она на Даню.

Друзья повернули головы и увидели: окно бабушкиной квартиры было перечёркнуто крест-накрест белой краской.

– Я в церковь ходила, – причитала она, – а мне на окне такое безобразие учинили. Признавайся, Данька, а то полицию вызову.

– Это не я, бабушка Варя, – оторопел мальчик.

– Не он, – подтвердил Вова.

– А кто? Слон в пальто? – кричала бабушка Варя, наступая, как танк, на ребят.

Друзья не сговариваясь вбежали в подъезд, заскочили в лифт и прижались к стенке.

И вот они уже дома.

– Что случилось? – спросила мама, увидев запыхавшихся и испуганных мальчиков.

– Там… Там бабушка Варя… У неё окно кто-то разрисовал, – отдышавшись, вымолвил сын.

– Тётя Надя, она на Даньку катит бочку, – объяснил Вова.

В это время раздались частые раздражённые звонки в дверь. На пороге стояла красная от волнения бабушка Варя.

– Думаешь, я не найду тебя, озорник? – заявила она, входя по-хозяйски в квартиру.

– А почему вы уверены, что мой Даня виноват? – спросила мама и встала между бабушкой и сыном.

– Моя соседка Ниловна видела, как он хулиганничал. Я утром была в церкви, – бабушка из-за маминого плеча сверлила Даню взглядом, – а он у меня всё окно обхулиганил.

Тихий внутренний голос просил бабушку Варю остановиться, но другой, громкий, гневный, чёрный кричал: не молчи!

– Варвара Андреевна, вы ошибаетесь, – проговорила мама взволнованно. – Мой сын со мной был в церкви. Мы вас видели там.

– А мы вас нет! – отрезала бабушка Варя. – Мать всегда покрывает своих озорников.

И Варвара Андреевна, пообещав, что найдёт управу, вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью.

– В церкви была… Верующая, значит, – заметил ехидно Вова. – А сама вон как наезжает, вон как обижает. Незаслуженно!

– Мама, как же так? – чуть не плача, спросил Даня.

– Разберёмся! – успокоила его мама. – Раздевайтесь и на кухню.

Мама посадила мальчиков за стол и, напоив чаем с пирожками, сказала:

– В Библии, друзья мои, написано, что Христос пришёл на землю, чтобы спасти всё погибшее.

– А кто же погиб? – поинтересовался Вова.

– Человеческая душа, изъеденная грехами.

– Как молью? – спросил Даня.

– Можно и так сказать. Человек, принявший Христа в своё сердце, постепенно становится новым человеком.

– Выздоравливает от грехов, что ли? – спросил Вова.

– Ну да, милый. Но лечение это долгое.

– А как поймёшь, что душа выздоравливает, тётя Надя?

– Сначала начинаешь чувствовать свой грех, раскаиваешься в нём, потом просишь прощения у Господа.

– И снова грешишь? Да? – опять съязвил Вова.

– И так бывает, – вздохнула мама. – Но те, кто искренне раскаивается, грешат уже по-другому.

– Как это по-другому? – не поняли мальчики.

– Ну, например, обманывал ты родителей, потом искренне раскаялся, получил от Бога прощение на исповеди – справился, значит, с этим грехом и будто поднялся вверх, на следующую ступенечку. Теперь ты уже стараешься никого не обманывать. Когда справишься и с этим грехом, поднимешься ещё на одну ступенечку этой лестницы, ведущей к Богу.

Мама надолго замолчала, подбирая слова, чтобы объяснить понятней.

– И что надо делать, чтобы всё время подниматься вверх? – не выдержал молчания Вова.

– А вы подумайте сами, – предложила мама.

– Наверное, чтобы и в мыслях обмана не было, – предположил Даня.

Мама утвердительно кивнула.

– Ну как же это трудно, – заморгал Вова, – чтобы даже в мыслях.

– Ещё как трудно, дорогие мои! Такой путь называется духовным ростом. Бывает, что человек ходит в церковь, молится, а сам груб с ближними, нетерпелив, осуждает всех – значит, он ещё духовный младенец.

«Как эта бабушка», – подумал с обидой Даня.

А мама как будто прочитала его мысли:

– На таких, как Варвара Андреевна, не обижайся. Безгрешен только Бог. Надо постараться помочь такому человеку. В этом и будет наша любовь к ближнему. А Церковь как больница, где все помогают друг другу выздоравливать.

В это время кто-то робко позвонил в дверь. На пороге стояла смущённая бабушка Варя.

– Простите меня, налетела на хлопчика, как ястреб. А может, и не он это вовсе. Может, Ниловна ошиблась. Зрение-то у неё, как лампадка, чуть теплится. Простите… Привыкла ругаться. Вот пришла покаяться. – В её голосе послышались слёзы.

– Бывает, – обрадовалась мама.

– Бывает, – улыбнулся Даня.

Мама пригласила бабушку к столу. Сначала пили чай молча, а потом Варвара Андреевна разговорилась.

– Родители-то у меня были коммунистами, я без Бога росла. И вот только в старости до крещения дозрела, – говорила она, размачивая в чае очередной сухарик. – А старую одёжку-то, греховную, попробуй скинь. Одёжка-то эта грязная приросла к моей коже и даже корешки пустила. Читаю молитву оптинских старцев: «Господи, во всех делах руководи моими мыслями и чувствами», а вот, поди же, не получается… Не вдруг.

– Переделывать себя, дорогая Варвара Андреевна, тяжёлый труд. – И мама положила руку на плечо старушки. – На него у человека иногда вся жизнь уходит.

– Ничего себе! – ахнул Вова. – Вся жизнь… Ну и с чего начинать эту самую переделку?

– Со стремянки! У нас же она есть! – неожиданно для себя вдруг вспомнил Даня. Он заглянул за шкаф и закричал: – Привет, стремяночка!

– И растворитель у нас тоже есть, – добавила мама, поняв, куда клонит сын. – Мы вам, Варвара Андреевна, с мальчиками поможем отмыть окно.

– Вот спасибо, – заворковала бабушка, – вот спасибо, касатики.

Вечером они вчетвером сидели у бабушки на кухне, любовались чистым окошком и пили вишнёвый компот с блинками.

Довольная бабушка Варя без конца задавала маме и Дане накопившиеся у неё христианские вопросы.

«Чудеса! Надо же! – думал Вовка, попивая компот. – Такое не по силам даже Илье Муромцу. Вон как её Христос переделывает. Была злыдня злыдней, а становится доброй».

Вова посмотрел на Данину маму и сказал:

– Тётя Надя, какой же отличный рождественский подарок мне Данёк подарил! Библию! Завтра утром встану пораньше и буду её читать, читать, читать – каждый день. А потом таким хорошим стану – все вокруг от удивления попадают!

Когда Вова произнёс последние слова, ему показалось, что бабушка Варя взглянула на него с осуждением.

– Ой! Это ведь плохо, если попадают? – спохватился Вова и, прикусив губу, вопросительно посмотрел на тётю Надю.

– Это очень хорошо! – ответила та с улыбкой. – Если от удивления, то пусть падают!

И все засмеялись.

Подробнее о серии «Улыбка детства» и других книгах издательства «Символик» вы можете узнать на сайте издательства: simvolik-knigi.ru

Присоединяйтесь к нам в социальных сетях и читайте наш новый блог «Вокруг семьи», посвящённый православной семье, детям и книгам:

vk.com/vokrugsemyi

ok.ru/umdobro

facebook.com/nravstvennyeposevy/

Книги издательства можно приобрести оптом и в розницу в сети магазинов «Символик» и интернет-магазине www.simvolik.ru

Оптовый отдел продаж: +7 (499) 929-51-85; e-mail: [email protected]