Читать онлайн Дневниковые записки ростовского сыщика бесплатно

Справка

РУДКОВСКИЙ Александр Алексеевич родился 6 августа 1956 года в БССР, поселок Туголица, Бобруйского района, Могилевской области.

В 1973 году окончил Туго-лицкую среднюю школу и поступил в Черниговское высшее военно-авиационное училище летчиков (ЧВВАУЛ).

В 1975 году по состоянию здоровья был отчислен.

После демобилизации с ноября 1975 года по июнь

1976 года работал слесарем-сантехником на Минском заводе отопительного оборудования (М300).

В июле 1976 года поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта (ЛИИЖТ). В августе 1977 года перевелся в Киевский институт инженеров гражданской авиации (КИИГА), который окончил в феврале 1982 года. С марта 1982 года по март 1984 года проходил военную службу в качестве офицера в в/ч 62508 Киевского военного округа.

В августе 1984 года поступил на Ленинградские Высшие курсы МВД СССР по подготовке оперативных уполномоченных уголовного розыска и окончил их с отличием в июне 1985 года.

Более двадцати лет проработал на оперативных должностях среднего и начальствующего состава уголовного розыска УВД города Ростова-на-Дону, УВД-ГУВД Ростовской области.

За время прохождения службы в МВД СССР и МВД РФ неоднократно поощрялся руководством УВД-ГУВД Ростовской области и министрами МВД СССР и МВД РФ.

С октября 1990 года по октябрь 1995 года учился в заочной аспирантуре (соискатель) Ленинградского института водного транспорта по специальности «Автома- тизированные системы управления», тема диссертации -

«Использование информационно-поисковой системы и методов моделирования при принятии управленческих решений в условиях дефицита информации». Такая тема была взята специально с тем, чтобы на практике использовать моделирование в раскрытии неочевидных преступлений.

С сентября 1998 года по июнь 2000 года учился в Санкт-Петербургском университете водных коммуни- каций по специальности «Юриспруденция». После окончания вуза получил специальность бакалавра.

Пенсионер МВД РФ, ветеран МВД РФ, ветеран уголовного розыска МВД РФ и Ростовской области, ветеран труда.

Первое задержание

(первое раскрытое преступление)

Первый задержанный преступник, первое задержание, первое раскрытое преступление, первое оперативное дело…

У каждо госыщика оно свое и потому, что оно «ПЕРВОЕ» у каждого из нас оно остается в памяти навсегда.

Это случилось летом 1985 года, в г. Ленинграде, где я учился на Ленинградских высших курсах МВД СССР по линии уголовного розыска. Наша учебная группа ехала на автобусе «ПАЗ» на очередное занятие по самбо. За рулем автомашины был водитель Сережа, бывший десантник, который прошел войну в Афганистане. Он виртуозно водил машину, но иногда с нарушением правил. Его всегда спасала табличка, которая стояла за стеклом в автобусе – «МВД СССР». На всех занятиях мы были в милицейской форме. При поступлении на высшие курсы нам было присвоено специальное милицейское звание, согласно звания офицера запаса. За разговорами мы и не заметили, как подъехали к спортзалу. Вся группа вышла из автобуса и зашла в здание, кроме меня, Норкина Игоря, Завьялова Коли и водителя. Как всегда, о чем-то споря, мы немного задержались. Когда мы стали выходить из автобуса, со двора, где находился спортзал, на большой скорости вылетел «Зил-131» (бензовоз), чуть не сбив нас и не протаранив наш автобус.

Сережа-водитель сказал: «Саня, ты видел, что этот козел делает». Не успев еще ничего понять, мы увидели, как из-под той же арки дома, откуда только что вылетел «Зил», выбежал армейский полковник и увидев нас вдруг заорал:

Что же вы, «менты», стоите и ничего не делаете?! За рулем автомашины преступник. Он только что сбил женщину!

От неожиданности и от такого «хамского обращения» полковника к нам, мы немного оторопели.

Что случилось? – переходя тоже на крик обратился я к бегущему полковнику. Подбежав к нам, полковник быстро и бессвязно начал говорить о том, что этот «Зил», который промчался мимо нас, сбил женщину, и она, окровавленная, лежит во дворе. Так как я был старшим в нашей группе, а также командиром учебного «потока», мне пришлось принимать решение, которое созрело мгновенно. Я прыгнул назад в автобус и скомандовал Сереже-водителю заводить машину и гнаться за «Зилом» с целью задержания негодяя. А затем обратился к ребятам, которые продолжали оторопело смотреть вслед уходящему «Зилу»:

А вы что стоите, быстро в автобус.

Отдавая команды чисто интуитивно я, честно говоря, не понимал и не представлял, что дальше делать. Срабатывал больше человеческий фактор, чем профессиональный опыт (откуда ему было взяться?). Есть преступник, который скрывается, и его необходимо задержать. Вот и все! Я тогда еще не понимал, как в большом густонаселенном городе догнать автомобиль с этим преступником.

Сергей-водитель завел машину и, выезжая на дорогу, прервал мои размышления вопросом:

Саня, как гнать?

Быстро и без правил, как ты умеешь, – ответил я. Азарт погони уже охватил всех нас. Мы, как та легавая охотничья собака (поэтому, наверное, нас и называют «легавыми»), ухватив след и почуяв добычу, неслись по улицам города. Водитель выжимал из своего «Пазика» все, что мог выжать его видавший виды автомобиль. В тот момент никто из нас не думал, что несясь на большой скорости и нарушая все возможные и невозможные правила движения, мы просто могли разбиться. Но наш Сережа-водитель искусно управлял автобусом, ни на миг не упуская из виду пытавшийся скрыться «Зил».

Норкин Игорь, как оказалось, срочную службу проходил в МВД, и среди нас он был самым опытным по задержанию преступников. «Зил-131» несся на огромной скорости, нарушая все правила дорожного движения, при этом чуть не сбивая пешеходов. Я стоял рядом с Сергеем и видел его горящие глаза, как будто он находился в Афгане и сражался с «душманами». Увидев эти обезумевшие глаза, я крикнул:

– Сергей, только никого не сбей, чтобы мы смогли догнать преступника!

В это время Норкин Игорь, как самый опытный среди нас, скомандовал Сергею: «Постарайся «притереть» его к обочине или «подрезать» на светофоре!». Но так как преступник на всех светофорах «пролетал», как ему заблагорассудится, нам было тяжело сделать какой-либо маневр, чтобы избежать непоправимых последствий и остановить «Зил». Но на одном из перекрестков слу- чилось то, чего никто не ожидал. На пути «Зила» на крас- ный свет остановилось такси, справа у светофора на остановке стоял троллейбус, то есть свернуть на тротуар и проехать мимо светофора у водителя «Зила» возможности не было. Он остановился на красный свет перед такси и попытался слева обойти такси, но в это время слева уже стоял рейсовый автобус, и водитель «Зила» вынужден был остановиться. «Зил» попятился назад, но в это время наш «Паз» уже находился там, не позволяя осуществить «Зилу» задуманный маневр.

Норкин Игорь закричал: «Делаем коробку!». Значение слова «коробка» я понял потом. Игорь командовал быстро и решительно: я должен был задержать на местах такси и автобус, Завьялову Коле нужно было удержать троллейбус, чтобы не дать возможности уйти преступнику.

– Сергей, постарайся открыть дверь «Зила!» – отдавал команду Игорь. Сам Игорь бросился на капот «Зила», на ходу сняв китель, и закрыл им лобовое стекло. Все про- изошло молниеносно. Находившиеся на остановке люди подумали, что снимается какой-то детективный фильм. Когда я подбежал к машине, то увидел озверевшие глаза Сергея, который пытался открыть дверь «Зила», запертую изнутри и при этом кричал: «Открой сука, иначе убью!» Сквозь запотевшие стекла «Зила» я увидел абсолютно пустые отрешенные глаза преступника, рядом с ним сидела испуганная девочка 6–7 лет. Сережа в это время разбил боковое стекло молотком и пытался вытащить водителя «Зила» через окно, но тот сам открыл дверь автомашины и вышел из нее. Сережа сбил его с ног и стал заламывать ему руки. Коля Завьялов по моей команде освободил троллейбус от пассажиров, куда мы и завели задержанного преступника.

От сидящей в «Зиле» девочки мы узнали, что этот дядя подошел к ней во дворе, дал шоколадку и предложил по- кататься в машине. Со слов ребенка, в автомобиле он попросил ее снять трусики и начал гладить ей половые органы, залезая все глубже и грубее. В это время во двор вышла мама девочки и стала звать ее домой. Девочка хотела выйти из машины, но «дядя» завел машину. Гулявшие во дворе дети сказали матери, что ее дочка находится с каким-то «дядей» в машине. Мать бросилась к «Зилу», но машина рванула с места и сбила ее. Все происходящее видел полковник СА.

О задержании преступника мы сообщили по 02. На место выехала оперативно-следственная группа, которой мы и передали преступника. Уже в кабинете начальника уголовного розыска РУВД мы написали рапорта, где изложили все обстоятельства случившегося.

Впоследствии было установлено, что задержанный «водитель» «Зила» ранее судимый за подобные преступления и является серийным маньяком убийцей-насильником малолетних девочек, за которым давно охотился Ленинградский уголовный розыск. Когда мы узнали, что задержали особо опасного преступника, захотелось вдруг расслабиться и выпить, в первом попавшемся по дороге магазине купили бутылку водки, триста грамм «докторской» колбасы, банку консервов «кильки» в томатном соусе и хлеб. Сложив все это в пакет, мы зашли в сквер, находящийся недалеко от магазина, и там в тени деревьев расположились на одной из скамеек. Был летний теплый вечер. О чем-то тихо шептались деревья, пели птицы. Так как это был будний день, в парке практически никого кроме нас не было. На душе у всех было благостно и спокойно. Подготавливая наш импровизированный «банкетный стол», мы вспоминали о только что завершившейся погоне. И то, что мы, а никто другой задержали давно находящегося в розыске особо опасного преступника! Находясь в таком приподнято-эйфорийном состоянии, мы совсем позабыли, что были в милицейской форме, что опоздали на занятия и вечернее построение. И я впервые почувствовал настоящий вкус водки, когда тепло растекается по телу и становится приятно и хорошо на душе от сознания того, что ты не зря живешь на этой грешной Земле.

За раскрытие этого преступления приказом начальника ГУВД Ленинградской области мы были награждены премией в размере 40 рублей.

Впоследствии по каналу «НТВ» в телепередаче «Следствие вели», ведущий Каневский рассказал об этом серийном маньяке-убийце, но о том, что он был задержан слушателями Ленинградских высших курсов (ЛВК) МВД СССР не было сказано ни слова.

Кражи у иностранцев в кемпинге

В июле-начале августа 1985 года, после окончания Ленинградских высших курсов МВД СССР по линии уголовного розыска, которые закончил с отличием, я прибыл для дальнейшего прохождения службы в ОУР (отдел уголовного розыска) Первомайского ОВД (отдел внутренних дел) г. Ростова-на-Дону и был сразу назначен на должность старшего оперуполномоченного (ст. о/у) ОУР ОВД по линии: наркомания, иностранцы, радиохулиганы, венбольные, проститутки. За все эти линии руководство ОВД-УВД (управление внутренних дел) «спрашивало» по полной, требуя показатели и отчеты. Если по линии наркомании, как основной, все было понятно, то по остальным нужно было все налаживать. Правда, одного радиохулигана при проведении совместных оперативно-розыскных мероприятий с КГБ Ростовской области (по их информации) мы выявили и задержали, которого затем привлекли к уголовной ответственности и осудили. Но мне кажется – это был единственный факт в Ростове и области, чем впоследствии гордилось руководство ОВД, а я с удовольствием вносил раскрытие этого преступления в отчеты, как результат успешной работы по этой линии.

Вникая в практическую работу уголовного розыска, я, прежде всего, решил навести порядок в учетах по всем линиям, так как считал и считаю до сих пор, что учеты – это первейшая и наиважнейшая часть в работе опера, особенно по линиям преступлений.

В ходе работы стало ясно, что линия иностранцев тоже одна из основных, так как в Первомайском районе города Ростова-на-Дону в районе аэропорта ( где сейчас ЖСК «Манхеттен») находился автокемпинг, где любили оста- навливаться иностранные туристы. В советское время у нас было особое внимание к иностранцам – и в плане оперативного прикрытия, и в плане особого к ним отно- шения. Иностранцы, по сравнению с нашими гражданами, были всегда на особом положении и потому любое ЧП, связанное с иностранцами, пребывающими на территории страны, рассматривалось как из ряда вон выходящее и становилось на всякие контроли как в МВД, КГБ, так и в партийно-административных органах. Все преступления, связанные с иностранцами, вызывали большой «резонанс» в руководстве УВД города и области и приравнивались чуть ли ни к убийствам, и потому стояли на особом контроле у руководства УВД области и города.

Автокемпинг в Первомайском районе находился в роще за домами авиагородка, по правой стороне как ехать в город. Это был удивительно красивый гостиничный комплекс, в который входили – административное кирпичное здание с гостиничными номерами, ресторан и на самой территории 2-х этажные деревянные домики с мансардой и террасой. Иностранцам, особенно немцам, нравилось останавливаться в этом автокемпинге, этом оазисе лесной тиши. Им нравились эти деревянные домики, где можно было отдыхать под сенью лиственных и хвойных деревьев. Любили здесь селиться и наши автотуристы, кто знал об автокемпинге.

Заканчивался месяц, как я работал в уголовном розыске, и пока все шло хорошо.

В основном работал по линии наркомании, тесно связанной с другими более тяжкими преступлениями, такими как: кражи, грабежи, разбои, убийства. В процессе этой работы я ближе познакомился с личным составом ОУР ОВД и тесно с ними взаимодействовал.

По линии иностранцев я наладил хорошие отношения с руководством и администрацией кемпинга, которые регулярно предоставляли мне списки заехавших иностранцев и места их расселения. Как пояснило мне руководство кемпинга, за все время работы кемпинга с иностранцами никогда не было проблем и никаких происшествий в отношении них. Это меня радовало. Раз в три дня я заезжал в кемпинг для ознакомления с обстановкой на месте и для постоянного общения с администрацией и знакомства с новыми сотрудниками. Все было хорошо с иностранцами до тех пор, пока среди «ясного неба не грянул гром». 25 августа 1985 года была совершена первая кража в кемпинге – у гражданина ГДР Хазельбарда, проживающего в Лейпциге. Из домика №53, где проживал гражданин Хазельбард, были похищены:

джинсы «Левис»;

вельветовые брюки;

золотые часы;

сумка кожаная коричневого цвета;

сережки золотые;

туфли мужские коричневого цвета;

набор авторучек.

На месте преступления экспертом были обнаружены и сняты отпечатки пальцев рук со стекла оконной створки. Все вещи в комнате были разбросаны. Опрос жильцов соседних домиков ничего не дал, тем более, что домики друг от друга удалены и находятся на значительном расстоянии.

За этой первой кражей в кемпинге пошла серия таких краж:

31.08.85 г. кража личных вещей из домика №44 у гражда- нина ГДР Кнута, проживающего в г. Зоольдфельд, у которого были похищены следующие вещи:

чемодан картонный черного цвета;

три банки кофе;

две женские юбки;

кофта;

дорожный холодильник;

драгоценности;

деньги в сумме 500 рублей;

4–5 пар женских колготок.

При осмотре места происшествия на оконном стекле был обнаружен отпечаток пальца правой руки преступ-ника. Все вещи в комнате, как и в первом случае, были разбросаны.

18.09.85 г. кража личных вещей и денег у гражданина ГДР Вольфгана Мая из домика №42. На оконном стекле были обнаружены и изъяты отпечатки пальцев рук. Вещи все были разбросаны.

19.09.85 г. кража личных вещей из домика №43 у гражда- нина ГДР Гюнтера. Похищены следующие вещи:

магнитофон «Сони»;

пуловер;

кроссовки «Адидас»;

28 кассет японского производства;

золотой зажим для галстука;

деньги в сумме 2100 рублей.

С места преступления изъяты отпечатки пальцев рук: на тумбочке, на оконном стекле и форточке. Вещи все, как и в предыдущих кражах, были разбросаны.

Исходя из осмотра места преступления всех краж, мною был сделан вывод, что преступления совершает один и тот же преступник или одни и те же преступники. В домики проникают через форточку. А разбросанные вещи – это у них, скорее всего, визитная карточка.

Так как это была моя линия работы, то на все кражи в кемпинг я выезжал вместе с дежурной оперативно- следственной группой (ОСГ), чтобы самому участвовать в осмотре места преступления и на месте определить направление работы и наметить ОРМ (оперативно-розыскные мероприятия). На последнюю 4-ю кражу 19.09.85 г. я ехал вместе с начальником ОВД района Урманчиевым Муратом Ибрагимовичем, который по дороге в кемпинг мне сказал:

Ну что, Рудковский, придется тебе становиться иностранцем и селиться в кемпинг. Ты какой язык изучал?

Немецкий, – ответил я.

О, как хорошо. Заделаешься под немца и будем ловить жуликов «на живца». Ты как думаешь?, – полушутя-полусерьезно Урманчиев посмотрел на меня.

На живца, так на живца, – вздохнув, ответил я.

Оперативной информации у тебя никакой?

Пока никакой, – ответил я и продолжил, – сторожа и работники кемпинга никого из посторонних на территории кемпинга не видели. Опрос проживающих в близлежащих домиках ничего не дал. Жулики работают профес-сионально.

Вот и мы должны работать профессионально, – ответил Урманчиев.

В ответ я ничего не сказал, просто промолчал. А что я мог ответить, если работаю я в должности ст. о/у ОУР ОВД всего месяц, но спрашивать, как я понял, будут как с опытного.

На эту очередную 4-ю кражу приехало руководство УВД города в лице начальника УВД, его заместителя и начальника ОУР УВД.

После осмотра места преступления все поехали в рай- отдел, где в кабинете начальника ОВД провели совещание, на котором присутствовал и я. Как положено в таких случаях – руководство УВД указало на недостатки в работе по раскрытию краж в кемпинге, «прошлись» и по мне. Когда основная волна наставлений руководства прошла и все замолчали, ко мне вдруг обратился начальник уголовного розыска УВД города и спросил:

Александр Алексеевич, а ты что думаешь? Что можешь предложить по раскрытию этой серии краж у иностранцев? Какие оперативно-розыскные мероприятия запланировал или планируешь делать?

Я знал, что когда-то ко мне обратятся по этим вопросам, но думал, что не сегодня и потому, мне кажется, я вздрогнул, когда ко мне обратились. Но я был готов к этим вопросам, тем более, что Урманчиев сам мне подсказал, что нужно в первую очередь сделать. И потому ответил сразу:

Ввиду того, что «цветной» оперативной информации от наших негласных сотрудников пока не поступает, предлагаю прикрыть кемпинг «физически», устроив в кемпинге «засаду». Для этого договориться с руководством кемпинга о предоставлении в распоряжение уголовного розыска 1–2-х домиков, поселив в них наших сотрудников из числа вновь принятых, которых жулики еще не знают в лицо. Для этих целей, без ущерба для работы ОУР УВД города, можно привлечь младших оперуполно-моченных уголовного розыска и расселить их в домиках под видом туристов по 2–3 человека, дав им полную свободу быть в образе отдыхающих туристов. Связь с ними буду поддерживать я через директора и главного администратора кемпинга. Менять сотрудников через 3–4 дня.

Мое предложение было внимательно выслушано и принято к сведению. Начальником УВД города тут же дано было указание начальнику ОРУ УВД о выделении в мое распоряжение нужного количества мл. оперупол-номоченных ОУР УВД города.

В тот же вечер мною был составлен план оперативно- розыскных мероприятий, где одним из пунктов было проведение засад.

На следующее утро я был в кемпинге и согласовал проведение вышеуказанных мероприятий с директором и главным администратором кемпинга. В конце разговора поставил акцент на то, что мероприятия секретные:

Никто, кроме Вас, не должен знать о засадах, – перейдя на шепот сказал им я. И тут же спросил:

Вам понятно?

Понятно, – в один голос ответили директор и главный администратор кемпинга.

Выделите нам 1–2 домика, где каждые 3–4 дня будут меняться наши сотрудники.

На первые три дня руководством кемпинга было выделено два домика, где поселились пять младших о/у ОУР УВД города: двое в одном домике и трое во втором. Перед этим я провел инструктаж сотрудников. В таком режиме мы проработали где-то 10 дней. За все это время, пока

«засада» была в действии, ни одной кражи в кемпинге не произошло. Или жулики вычислили наших сотрудников, или кто-то из работников кемпинга узнал о «засаде» и проболтался, и информация дошла до злодеев. Через 10 дней руководство УВД города отозвало мл. о/у ОУР, ввиду с осложнившейся оперативной обстановкой в городе и, таким образом, кемпинг вновь оказался без прикрытия, а я без помощников.

После снятия «засады», буквально на следующий день 30.09.1985года, была совершена очередная кража в кем-пинге из домика №41 иностранцев. Догадка о том, что кто-то «сдал» жуликам информацию о «засаде», косвенно подтвердилась. Хотя опытные жулики могли и сами вы- числить сотрудников милиции.

Из домика №41, где проживал гражданин ГДР Хайнц, были похищены вещи и деньги. Все вещи, как и в пре- дыдущих кражах, были разбросаны. На оконном стекле и форточке обнаружены и изъяты отпечатки пальцев рук. Дерзость и наглость жуликов поражала, так как на следующий день 01.10.85г. они совершили еще одну кражу в кемпинге у иностранцев. Из домика №42 у гражданина ГДР Шнайдера были похищены следующие вещи:

золотые часы;

золотой браслет;

золотой перстень;

джинсы;

две пары мужских туфель;

портсигар;

зажигалка;

авторучка «Паркер» с золотым пером;

фотоаппарат японского производства;

куртка джинсовая.

Вещи и предметы, принадлежащие гражданину Шнайдеру, были перевернуты и разбросаны по всей комнате. При осмотре места преступления были обнаружены и изъяты отпечатки пальцев рук на оконном стекле, на прикроватной тумбочке.

Вечером того же дня у начальника ОВД состоялось совещание, на котором присутствовали – зам. начальника ОВД, начальник ОУР и его заместители и, конечно, я.

Ну, что будем делать, товарищи сыщики?, – задал всем риторический вопрос начальник ОВД Урманчиев М.И., – складируем преступления по иностранцам. И мне уже нечего сказать руководству УВД города и области.

Все говорю, что принимаем меры, что скоро поймаем жуликов. Завтра по этому вопросу вызывают «на ковер» в УВД города. Конечно, физически прикрывать кемпинг легче всего, но все время мы этого не сможем делать, да и кто нам это позволит? Нужно самим хорошо работать. И вообще, есть у нас уголовный розыск или нет? Я Вас спрашиваю?, – обратился он к начальнику уголовного розыска Кривоносу А.Н.

Конечно есть, – вздохнув, ответил начальник розыска.

А ты, Рудковский, что скажешь? – обратился Урманчиев ко мне.

А что я могу сказать?! Так как опыта у меня маловато и оперативные позиции еще только налаживаются – одному мне не справиться с раскрытием этих краж, поэтому предлагаю создать оперативную группу по раскрытию преступлений в кемпинге.

Кого думаешь включить в эту, так называемую оперативную группу?, – спросил Урманчиев.

У меня наладились хорошие дружеские отношения с Прокопенко Андреем Александровичем и его ребятами, если можно, я хотел бы с ними поработать, – ответил я.

Но это же не их зона, – ответил зам. начальника ОВД по оперативной работе Бондаренко Г.Г.

Ну и что, – задумавшись о чем-то и затем посмотрев на меня сказал Урманчиев, – пусть подключаются к Рудковскому, раз ему с ними удобней работать. Тем более, что у Прокопенко на зоне все более или менее спокойно. Старшим этой группы будет Прокопенко, как более опытный сыщик. Подготовьте приказ и ко мне на подпись, – обратился он к Бондаренко. А мне сказал:

– Все оперативные материалы будут собираться в твоих оперативных делах. Ну, на этом все, совещание окончено.

Да, Рудковский, завтра вместе с Прокопенко представьте мне план оперативно-розыскных мероприятий.

Когда я предлагал создать оперативную группу по раскрытию краж в кемпинге, то предполагал, что меня назначат старшим этой группы и потому мне было немного обидно, что назначили Прокопенко. В то же время я понимал, у Прокопенко все-таки опыта и оперативных позиций побольше, чем у меня.

На следующий день был издан приказ о создании следственно-оперативной группы по раскрытию преступлений в отношении иностранцев, в которую вошли:

ст. о/у ОУР ОВД Прокопенко А.А., старший группы;

ст. о/у ОУР ОВД Рудковский А.А.;

о/у ОУР ОВД Церулик И.Н.;

следователь ОВД.

Работа предстояла кропотливая и тяжелая. Днем с Прокопенко Андреем набросали черновик оперативно-розыскных мероприятий, чтобы вечером его представить руководству ОВД, но жизнь внесла свои коррективы. Где- то в 17-00 позвонил дежурный и сообщил, что в кемпинге очередная кража у иностранцев. Это была уже седьмая кража. Вместе с дежурной группой ОВД в кемпинг выехала в полном составе и наша вновь созданная оперативная группа. На месте преступления было установлено, что из домика №58 у гражданина Майера, проживающего в Берлине, были похищены личные носильные вещи, а также:

золотая цепочка с кулоном;

золотые часы;

бритвенный прибор;

фотоаппарат;

набор авторучек;

деньги в сумме 1500 рублей.

Вещи, как всегда, были разбросаны по комнате. На месте преступления были обнаружены и изъяты следы пальцев рук, окурки сигарет.

В процессе осмотра мест преступлений всех краж в кемпинге использовалась служебно-розыскная собака (СРС), которая из семи краж пять раз приводила ко второму поселку Орджоникидзе.

В тот вечер, когда была совершена 7-я кража в кемпинге, мы шли, а вернее бежали вслед за собакой, в результате опять вышли ко 2-ому поселку Орджоникидзе. Использование собаки помогло утвердиться в версии, что преступник(ки) проживает(ют) на 2-м поселке Орджоникидзе. Выйдя к окраине лесопарковой рощи у 2-ого поселка Орджоникидзе, куда нас привела собака, мы втроем (Прокопенко, Церулик и я) встали и, вздохнув, задумались. Перед нами была «целина» – в виде 2-ого поселка Орджоникидзе, край непознанный и незнакомый, в общем, край «непаханой целины». И перед нами извечный вопрос – Что делать? и с – Чего начать? Ни у одного из нас здесь не было хороших оперативных позиций, ни знаний преступного мира этой «целины». Все нужно было начинать практически с нуля. Нам предстояла долгая, кропотливая и тяжелая работа.

Приехав в отдел, мы начисто составили план оперативно-розыскных мероприятий и отдали его руководству для утверждения. Жулики еще не знали, что в этот вечер для них наступали «черные» дни.

На следующий день был составлен список притонов наркоманов и сбытчиков наркотиков 2-ого поселка Орджоникидзе, который мы взяли у зональных сыщиков, обслуживающих этот поселок, а также из полученных оперативных данных от своих негласных источников.

Исходя из опыта работы уголовного розыска, а также из анализа преступлений, связанных с квартирными кражами, нам было ясно, что к кражам в кемпинге причастны наркоманы, которые совершали такие кражи с целью продажи краденого и приобретения на эти деньги наркотиков. Поэтому в первую очередь мы решили «бомбить» притоны наркоманов и сбытчиков наркотиков, а также других преступных элементов. Параллельно отрабатывались ранее судимые за кражи, проживающие на 2-ом поселке Орджоникидзе. Методично и планомерно «громя» притоны на 2-ом поселке Орджоникидзе, мы всем наркоманам и жуликам говорили, что все они «страдают» за кемпинг, где совершена серия краж у иностранцев, и пока мы не найдем или пока нам не сдадут тех, кто совершил эти кражи, этот «кошмар» для них будет продолжаться вечность.

С целью скорейшего раскрытия преступлений и психологического воздействия на жуликов поселка, еще перед началом ежедневных рейдов и «облав» по притонам на 2-м поселке Орджоникидзе, наша группа задумала и решила использовать психологический прием – говорить всем задержанным и не задержанным жуликам, что эти рейдовые мероприятия никогда не закончатся, пока они не найдут сами и не отдадут нам тех, кто совершил кражи в кемпинге. Такая наша оперативная смекалка по воздействию на психику жуликов поселка впоследствии привела нас к положительному результату.

Проводя свои оперативно-розыскные мероприятия на 2-м поселке Орджоникидзе, мы уничтожали один притон за другим, перекрыли все каналы поступления и сбыта наркотиков. Параллельно раскрыли ряд других преступ-лений – квартирные кражи, грабежи, разбои. Весь 2-й поселок гудел как улей. У жуликов поселка «горела земля под ногами». Один за одним за те или иные преступ-ления садились в тюрьму наркоманы и другие преступники. Весь преступный мир 2-ого поселка Орджоникидзе просто «визжал» от постоянного прессинга с нашей стороны. Ежедневно с утра и до глубокой ночи наша группа проводила рейды и «облавы» на поселке. Интуитивно мы чувствовали, что момент истины скоро наступит. И к нам уже начала поступать оперативная информация о том, что жулики поселка уже сами ищут «сук» (как они их назвали), из-за которых страдают «правильные пацаны». К поиску «этих сук» подключились не только наркоманы, но и «авторитетные» жулики, которым надоел этот «ментовской беспредел». Через своих «шестерок» они подавали нам сигналы, что сами ищут и найдут «крыс», которые подставили под «ментовской» пресс всю «братву» на поселке и просили «снизить» этот пресс. Честь мундира и азарт сыщика уже не могли нас остановить. Результатом этой работы стало почти 100%-я раскрываемость на 2-м поселке Орджоникидзе. Многие жулики просто переехали в другие районы, как говорится – «от греха подальше». «Кислород» жуликам всех мастей был перекрыт так сильно, что эту зону поселка жулики стали называть «красной» -«ментовской».

И вот в один из дней ко мне в кабинет постучали:

Войдите, – ответил я.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянуло чье-то незнакомое лицо, а затем появилось и тело. Это был парень лет 25–30, ростом 170–175 см, худощавый в наколках на руках, что говорило о том, что он ранее судим (в то время наколки носили в основном только ранее судимые). Раньше я его не видел и не встречал. Закрыв за собой дверь, он поздоровался со мной:

Здрасьте, Александр Алексеевич. (Надо же, подумал я тогда, – я его не знаю, а он меня знает). Я «Сека» пришел к Вам от «авторитетных» людей со 2-ого поселка Орджоникидзе.

Ну, здрасьте, – ответил я таким же «здрасьте», – присаживайтесь. И что хотят «авторитетные люди»? – спросил я посетителя.

Они ничего в общем-то не хотят, но в то же время и хотят. Хотят прежнего спокойствия на поселке и потому предлагают, как бы «мировую сделку» – мы Вам на «блюдечке», можно и с «голубой каемочкой», отдаем того, кто «бомбил» кемпинг, а Вы прекращаете «немножко бомбить» поселок – и мы в «ажуре», – говорил приблатненным языком «Сека».

А Вы что, знаете, кто совершил кражи в кемпинге? – спросил я, прищурившись и глядя прямо в глаза «Секе».

Да, имеем в этом вопросе кое-какие понятия, – глядя также прямо в глаза, ответил «Сека».

И по этому взгляду я понял – он знает, кто совершил кражи в кемпинге. И в душе у меня уже все «запело» и «заплясало», я как мальчишка хотел на радостях кричать «Ура» – мы победили. Но здесь и сейчас нужно было сдерживать себя, и я усилием воли еле удержался, чтобы не выказать радости, что мы не зря дни и ночи напролет проводили время в поисках преступников. Мне сейчас стало ясно, что наступил тот «момент истины», который мы так долго ждали. За всеми этими радостными мыслями я не услышал сначала, что говорил мне этот «Сека», который задал оказывается вопрос:

Так что мне передать своим товарищам?

Смотря что имеете мне сказать?, – перейдя на его приблатненный тон, спросил я.

Таки мы договорились или что? – глядя прямо на меня, в полушутливой форме, спросил «Сека».

Ну, допустим, договорились. Что дальше? – ответил я.

Таки договорились или нет? – спросил «Сека», растягивая нараспев слова, и внимательно, уже широко раскрытыми глазами, посмотрел на меня.

И я понял, что тянуть уже незачем, ответил:

Договорились.

Тогда возьмите вот это, – и «Сека» протянул мне клочок сложенного листа, – это Вам просили передать в случае, когда мы договоримся. Там есть все, что Вам нужно. А я с Вашего позволения пошел, – и он развернулся и пошел к двери.

Еще когда «Сека» поздоровался со мной, я обратил внимание на какой-то до боли знакомый говорок, с каким говорил «Сека», но не мог вспомнить откуда он, явно не наш Ростовский. И вот сейчас, когда «Сека» уже стоял перед дверью кабинета и хотел ее открыть, чтобы выйти, я вдруг вспомнил откуда этот знакомый говорок – из Одессы-мамы! И чтобы убедиться в этом я окликнул

«Секу»:

Подождите, товарищ, а скажите мне, Вы случаем (специально сделав ударение на «а») не из Одессы-мамы?

«Сека» развернулся у двери и, посмотрев на меня улыбающимися глазами, ответил:

Случаем (сделав ударение на букве «а») таки да! А что, у милиции есть какие-то вопросы по этому поводу или просто так интересуетесь?

Нет, вопросов нет. Просто так интересуюсь, – в том же тоне ответил я.

Ну, если просто так, то могу Вам сказать на это, что приехал в Ростов-папу по приглашению «авторитетных Ростовских пацанов» на отдых и тут под «раздачу» такую попал, что «мама не горюй». «Кипишь» такой Вы навели, то не до отдыха стало. Зная Вас как порядочного «мента», пацаны Ростовские обратились ко мне и попросили, чтобы я выступил парламентарием между ними и Вами, так как им «западло» перед Вами светиться, а мне за «братву» обидно, что ни за что, ни про что под «пресс» нормальные пацаны попали, ну а так как я человек посторонний, я и согласился идти к Вам с их предложениями. «Пацаны» написали «маляву» и попросили Вам ее передать. Что в этой «маляве», я не знаю. В чужие дела не суюсь, но думаю, какое-то предложение «мирного соглашения». Еще вопросы какие-то есть?

Нет, – ответил я.

Ну, так я пошел. Прощевайте.

И «Сека» тихо, как пришел, так и ушел. Позже я установил, кто такой «Сека»:

Николаев Сергей Николаевич, 1954 г.р., уроженец Одессы, ранее неоднократно судим по ст.ст.144(кражи), 145(грабежи), 146(разбои), проживает в Одессе. Кличку

«Сека» получил за любовь к карточной игре под названием – «сека», в которой ему не было равных.

Раскрыв бумажку, которую передал мне «Сека», я увидел имя и кличку того, кто совершил серию краж в кемпинге – «Шыря» Сергей:

Шыряев Сергей Николаевич, 1960 г.р., ранее судимый за наркотики по ст.224, ч.3 УК РСФСР, проживающий на 2-м поселке Орджоникидзе.

Пока я пробивал по своим учетам «Шырю», зазвонил городской телефон, я поднял трубку. Звонил Прокопенко Андрей:

Саня, зайди ко мне срочно.

А я и так хотел к тебе зайти. У меня информация

«цветная» по кражам в кемпинге, – сообщил я.

У меня тоже – ответил Прокопенко.

Когда я зашел к Прокопенко в кабинет, я понял по его лицу, что у него есть что сказать. И он рассказал мне вот что – наркомана по кличке «Рябой», которого мы на днях «хлопнули» в притоне на 2-ом поселке Орджоникидзе, Прокопенко, по договоренности со следствием, отпустил под подписку, пообещав ему содействие по следствию и суду, но взамен попросил содействия в поисках преступников, совершивших кражи в кемпинге, и «Рябой» согласился. И вот сегодня «в клювике» он принес информацию о том, что кражи совершает некто «Шыря», проживающий на 2-ом поселке Орджоникидзе по переулку Брянскому, у которого «Рябой» был в гостях и видел некоторые вещи и предметы с краж у иностранцев из домиков кемпинга, приметы и описание которых ему давали.

Так что, Санек, кражи раскрыты, – на радостях закончил Прокопенко.

Очень хорошо, что у тебя появилась эта информация, потому что только что я получил абсолютно такую же «цвет в цвет», – ответил я также радостно.

И я поведал Прокопенко и Церулику, который тоже находился в кабинете, свою историю:

Вот такие вот дела, – закончил я свое повествование.

«Шырю» берем сегодня вечером, – сказал Прокопенко, – «Рябой» сказал, что вечером у него соберутся его близкие друзья-наркоманы, будут «ширево» варить. Большая часть вещей с краж еще в адресе у «Шыри», так как он не успел все распродать.

Ввиду того, что «Шыря» проживал в частном доме, на задержание взяли с собой еще несколько сыщиков. Задержание прошло быстро и практически без особых эксцессов, если не считать, что «Шыря» пытался ока- зать сопротивление и сбежать, выпрыгнув в окно, но был «остановлен». При обыске в доме у «Шыри» были обнаружены и изъяты практически все ворованные вещи с краж из домиков кемпинга, где проживали иностранцы. Кроме этого, были обнаружены и изъяты наркотики.

Совершал «Шыря» кражи один, так как боялся, что кто-то его может «вломить». Ввиду своей худой комплекции и небольшого роста, в домики проникал через форточку, которая была всегда открыта. Домики иностранцев выбирал, прогуливаясь по кемпингу. Вход в кемпинг был свободный и многие жители авиагородка приходили в кемпинг и прогуливались здесь, так что вычислить «Шырю» было трудно, тем более, что в кемпинг он заходил со стороны 2-ого поселка Орджоникидзе, где не было ни сторожей, ни администрации. Выбрав нужный домик «Шыря» следил за ним, ожидая удобного случая, когда все проживающие в нем уйдут, и тут же проникал в домик. Домики иностранцы выбирали обычно подальше от администрации в глубине кемпинга, где было тихо и больше деревьев. А это было на руку «Шыре», тем более что домики друг от друга стояли на значительном расстоянии и в тени деревьев. Засады «Шыря» вычислил сразу, так как сотрудники ОУР, изображавшие отдыхающих туристов, все равно вели себя не как настоящие туристы. «Да Вас, ментов, за версту видно», – как-то сказал мне один авторитетный жулик. «А почему так?», – задал я ему во- прос. «Так Вы ходите, смотрите и ведете себя, как хозяева Земли».

«Шыря» был осужден по двум статьям уголовного кодекса – ст.ст.224(наркотики), 144(кража) УК РСФСР, получив максимально возможный срок по этим статьям. А мы – «трое из ларца, одинаковых с лица» – получили – удовлетворение от своей работы и благодарность от начальства в виде «спасибо за работу». А дальше была опять работа – бессонные ночи, засады, погони и много других раскрытых преступлений.

В процессе работы наша троица сдружилась, и мы вместе раскрыли еще не один десяток преступлений. По одному из них впоследствии Церулик Ваня, будучи уже на пенсии, написал сценарий и снял фильм «Криминальный папа», который задумывался как сериал, в основу которого должны были быть положены истории из наших будней – будней уголовного розыска. Фильм был показан в «Доме кино» и кинотеатре «Большом». В «Доме кино», перед началом фильма, по просьбе Церулика Вани, я дал интервью, как прототип одного из героев этого фильма. Из-за отсутствия средств ни одной серии больше снято не было, а жаль – это был бы интересный фильм из жизни Ростовского уголовного розыска.

Сейчас мы все на пенсии, но встречаясь, вспоминаем как мы работали и раскрывали преступления. Мы любили свою работу и гордимся тем, что работали в уголовном розыске и были преданы этой работе. И я не сомневаюсь, что даже сейчас, через много лет, мы бы достойно, ничем не уступая сегодняшней молодежи, а в некоторых случаях и давая им «фору», могли бы работать и раскрывать преступления любой сложности и тяжести, основываясь на своем опыте и интуиции сыщика.

Кража в кемпинге

Июль 1986 года. Я дежурный от уголовного розыска по Первомайскому району г. Ростова-на-Дону. Целый день ничего особенного не происходило. Две заявки о без вести пропавших (БВП), две квартирные кражи, одна кража с дачного участка. Тяжких преступлений не было. Уже подходил вечер, было где-то около 20-30. Я сидел у себя в 115 кабинете Первомайского ОВД г. Ростова-на-Дону и занимался бумажной работой, на которую у оперов никогда не хватало времени, и вдруг зазвонил прямой телефон дежурного по отделу:

Саша, у нас кража у иностранцев в автокемпинге, – сообщил мне дежурный Михайлишин Коля, – надо выезжать. Сейчас собираю группу даю машину и выезжайте. В УВД города я сообщил, эксперт и кинолог выехали.

Хорошо, выхожу.

Взяв с собой дежурную папку, где лежали бланки объяснений и заявлений, вышел в дежурную часть, там меня уже ждал следователь и водитель дежурной автомашины.

Автокемпинг тогда находился в районе аэропорта на пр. Шолохова, где сейчас построен ЖСК «Манхеттен». А в то время это был хороший отель, где любили останавливаться иностранные автотуристы и наши граждане, путешествующие по стране на автомобиле. Это был оазис в «пустыне городской суеты». Здесь стояли двухэтажные деревянные домики на сваях, большая террасса и все это великолепие в тени сосновых и лиственных деревьев. Иностранцев влекло сюда, и скорей всего, они передавали друг другу о том, что в Ростове-на-Дону можно останавливаться отдыхать в автокемпинге.

Это была первая кража у иностранцев в кемпинге, после серии раскрытых краж в августе-сентябре-октябре 1985 года.

Все, что связано с иностранцами в советское время бралось на особый контроль руководством УВД области и города. И по каждому такому случаю проводились всякие проверки, заслушивания, отчеты о проделанной работе и т.п. То есть не раскрытие этого преступления ничего хорошего не предвещало. Поэтому, пока мы ехали к месту преступления, в машине была тишина, каждый думал скорей всего, что спокойно доработать да конца суток не придется. Сейчас еще руководителей всякого ранга набежит, и вместо помощи – потопчутся, потолкаются, дадут какие-то указания и разбегутся, а нам разгребать.

Приехав в автокемпинг, мы зашли в административное здание, которое было на въезде-входе в Кемпинг, где нас уже ждало руководство Кемпинга в лице директора и администратора-переводчика. С ними мы проследовали в сторону домика, где была совершена кража. Там нас уже ждала семья интуристов из ГДР – граждане Л. и Г. Через администратора-переводчика я взял от этих граждан объяснения и заявление о краже. Со слов потерпевших были похищены следующие предметы:

два фотоаппарата западногерманского производства;

часы золотые «Заря» (советского производства, они высоко ценились тогда за рубежом);

авторучки (производства ГДР);

золотая цепочка.

Осмотром места преступления было установлено, что преступник(ки) проник(ли) в домик через окно, которое со слов иностранцев, было закрыто.

Преступник(ки) открыли его, воспользовавшись открытой форточкой. Все вещи были перевернуты и в беспорядке разбросаны.

Зная психологию поведения личности несовершенно- летнего преступника, следов оставленных на месте преступления:

характер перебираемых вещей(предметов) в процессе поиска ценностей, которые может использовать только несовершеннолетний;

разбрасывание вещей, бесцельная, из хулиганских побуждений порча вещей (предметов), продуктов питания, испачканные вещи и помещение, нанесение надписей;

характер похищенных вещей(предметов), представляющих интерес для несовершеннолетнего, хотя рядом находились и более дорогостоящие предметы и вещи;

наличие следов обуви, рук, которые могут принадлежать только несовершеннолетним;

использование места и способа проникновения в помещение, требующее большой ловкости и небольших габаритов тела;

отсутствие следов подготовки к совершению кражи и сокрытия следов преступления

позволили мне сделать вывод, что преступление могли совершить только несовершеннолетние и именно те, кто проживал в Кемпинге, или местные, кто часто посещал Кемпинг.

Подтверждением того, что преступление совершили несовершеннолетние, явилось обнаружение на месте преступления следов отпечатков пальцев рук, которые по характеру своему могли принадлежать только несовершеннолетним.

При опросе администратора Кемпинга было установлено, что несколько дней в одном из домиков Кемпинга проживала большая русская семья (муж, жена и четверо детей). Двое ребят из этой семьи в возрасте от 11 до 13 лет часто «крутились» возле этого и других домиков иностранцев, останавливающихся в Кемпинге, просили у них жвачку, вкладыши, банки из-под пива и т.п. пред- меты, каковые были для них в диковину. Два часа назад эта семья выехала из Кемпинга, и со слов администратора, они собрались уезжать в один из городов Украины.

Исходя из анализа обстановки на месте преступления и полученной информации об указанных несовершеннолетних, мною была выдвинута версия, поддержанная следователем, о причастности к преступлению этих несовершеннолетних. Были уточнены приметы несовершеннолетних, приметы всех членов семьи. И оперативная группа тут же выехала в аэропорт, а затем на железнодорожный вокзал. На железнодорожном вокзале по приметам была обнаружена указанная семья. У матери подозреваемых в краже несовершеннолетних я увидел на руке золотые часы «Заря», точно такие же, какие были похищены из домика в Кемпинге. Часы были изъяты, хотя женщина сказала, что эти часы ей подарил муж. Всей семье было предложено проехать в ОВД. В ОВД было установлено, что гр. К., отец подозреваемых несовершеннолетних, ранее неоднократно судим за кражи, родом из г. Воронежа и направляется он с семьей к родственникам на Украину. О краже в Кемпинге он ничего не знает, дети его не воруют. Часы «Заря», да он подарил жене, купил их в г. Ростове-на-Дону у незнакомого лица.

В беседе с несовершеннолетними, которые первоначально отрицали, что они совершили кражу, было установлено, что день назад в Кемпинг, недалеко от их домика поселились иностранцы. В очередной раз, когда иностранцы ушли из домика, Петя и Саша (так звали н/ летних) решили в канун отъезда совершить кражу личных вещей у этих иностранцев. Окно в домике было закрыто на один верхний шпингалет, который Петя без труда открыл, воспользовавшись открытой форточкой и таким образом проникли в домик, где и совершили кражу – 2-х фотоаппаратов; часы «Заря»; авторучек; золотой цепочки. Часы отдали отцу, сказав ему, что нашли, а фото-аппараты, цепочку, авторучки положили незаметно в сумку. Одна из авторучек находилась в кармане одного из несовершеннолетних. Кражу совершили в день отъезда потому, что надеялись на безнаказанность и что «о ней никто никогда не узнает и никто их не поймает».

Кража была раскрыта. О чем тут же было доложено руководству УВД. И вся наша дружная опергруппа «глубоко выдохнула» от того, что по «горячим следам» раскрыли в общем-то неординарное преступление и именно в отношении иностранцев. Наступило какое-то облегчение и радость от того, что ты совершил какое-то большое и доброе дело.

Все вещи, приблизительно через 2 часа после заявления о краже, мы возвратили потерпевшим гражданам ГДР Л. и Г., которые были чрезвычайно удивлены оперативной работой «криминальной полиции» города Ростова-на-Дону и были очень благодарны. Даже у них на родине не всегда так быстро и оперативно срабатывает их «уголовная полиция». Эта похвала была более приятной, чем одобрение от руководства, т.к. исходила от самих потерпевших-иностранцев. Они долго трясли руки, при этом широко улыбались и благодарили за хорошую работу.

А на следующий день переводчик-администратор кемпинга сообщила мне, что немцы, уезжая, высказали ей сомнения по поводку случившегося :

– А не было ли это специально подстроено «криминальной полицией»?, с тем, чтобы показать перед иностранцами как они, «криминальная полиция» Ростова-на-Дону, хорошо и оперативно работают?! Как показалось иностранцам – слишком быстро были установлены преступники и обнаружены похищенные вещи, мол даже у них такого не бывает!

А секрет раскрытия данного преступления заключался лишь:

в правильной оценке и анализе обстановки на месте преступления;

знании психологической характеристики поведения различных типов личности преступников на месте преступления;

в логике рассуждений оперативного работника и следователя;

в правильном выдвижении версии и ее оперативной отработки.

Вынужденная посадка

Работая старшим оперуполномоченным уголовного розыска Первомайского района города Ростова-на-Дону по одному из оперативных дел, мною была получена оперативная информация о том, что некто Н. перевозит наркотики в багаже самолета. Со слов информатора, маковая соломка была хорошего качества. Н. рассказывал, что этот план поставки самолетом один из самых надежных, и придумал его он сам. Сумку с маковой соломкой он упаковывает в аэропорту и сдает в багаж, где его никто не проверяет. Таким образом, он провез уже до тонны маковой соломки. Наркотики он возит из Украины, где у него есть постоянный поставщик в г. Бравары. В город Ростов-на-Дону Н. летает самолетом из г. Киева, а от г. Бравары до г. Киева 1,5–2 часы езды на а/машине. Поставщика зовут Коля, проживает в г. Браварах и работает там таксистом. Иногда Н. берет билет сразу на обратный рейс, т.к. Коля-таксист привозит наркотики прямо в аэропорт Борисполь. Там фигуранты встречаются, и Коля-таксист передает сумку (сумки) с маковой соломкой Н., который тут же их упаковывает и сдает в багаж, и в тот же день возвращается в город Ростов-на-Дону. В городе Ростове-на-Дону Н., через проверенных людей оптом и в розницу продает наркотики.

Лексеич, этот барыга совсем офигел, цену за один грамм поднял настолько, что не все наркоши купить могут. Но мак, конечно, у него «серьезный», такого в городе Ростове-на-Дону нет. Из этой соломки отличная настойка получается и «долбит» так, что душа в пятки уходит, – рассказывал на одной из встреч информатор, – где хранит макуху неизвестно, но точно не дома. Очень осторожный и продуманный тип.

Можешь узнать, когда в очередной раз Н. полетит в г. Киев и когда возвращаться будет?

Думаю, что смогу. Он мне доверяет, – затягиваясь сигаретой, ответил мой осведомитель.

Ну, что ж буду ждать от тебя сведения, – ответил я. Ждать пришлось недолго. На следующий день мой информатор позвонил мне и сообщил, что Н. собирается послезавтра улетать в г. Киев и вечером того же дня возвращается назад. Я тут же позвонил начальнику ОУР аэропорта Привезенцеву Коле и попросил его дать мне расписание рейсов самолетов «Ростов-на-Дону – Киев»;

«Киев – Ростов-на-Дону».

Саня, а зачем тебе? Лететь в Киев что ли надумал?, – спросил Привезенцев.

Да нет, Коля, есть одна интересная информация. При встрече расскажу, так как необходима будет твоя помощь.

Ну, что ж хорошо. Поможем, чем сможем. А теперь записывай расписание, – и он продиктовал мне расписание вылетов и прилетов самолетов «Ростов-на-Дону – Киев», «Киев – Ростов-на-Дону».

Спасибо, Коля. Послезавтра буду у тебя. Пока, – и положив трубку, я стал составлять план оперативных мероприятий, чтобы затем представить их руководству для утверждения.

Фигуранта решили брать в аэропорту после его прилета из Киева, используя для этого помощь сотрудников ОУР аэропорта.

В назначенный день в аэропорт я выехал вместе с тремя парнями из комсомольско-оперативного отряда, которые помогали мне в работе. Они были не хуже некоторых оперов и, если что, могли быть и понятыми. Комсомольско-оперативные отряды создавались на предприятиях из комсомольцев, желающих оказывать помощь сотрудникам органов внутренних дел. Регистрация этих отрядов проходила через райком комсомола и им выдавались специальные удостоверения. Это была существенная помощь для сотрудников уголовного розыска, так как эти отряды старались работать только с уголовным розыском. В Первомайском районе таких активных комсомольско- оперативных отрядов было два. Один при заводе РСМ (10–15 человек), другой при заводе «АЛМАЗ» («Телефонный завод») тоже 10–15 человек. Это были хорошие спортивные и отчаянные ребята, многие прошедшие армию, войну в Афганистане. Некоторые из них потом, как Чуленбаев Игорь – командир комсомольско-оперативного отряда завода РСМ, тоже пришли служить в органы внутренних дел. Это была хорошая школа, так как участие в комсомольско–оперативных отрядах учитывалось потом при приеме в органы.

Самолет из Киева, на котором должен был прилететь Н., прибывал в г. Ростов-на-Дону в 20-30. За три часа до прилета я приехал в аэропорт, где меня ждал начальник ОУР Привезенцев. Через службы аэропорта мы узнали, что Н. вылетел в Киев и взял билет на этот же день на обратный рейс, который прибывал в Ростов-на-Дону в 20-30.

С Привезенцевым мы договорились, что его сотрудники помогут нам в задержании. Досмотр вещей под благовидным предлогом проведем у них в аэропорту. Задерживать решили после того, как фигурант получит багаж. В багажном отделении под видом рабочих будут находиться сотрудники ОУР аэропорта и два моих комсомольца, а на выходе я с комсомольцем и Привезенцев с двумя сотрудниками ОУР Аэропорта. Проведение совместных мероприятий сотрудников ОУР с «земли» (так звали районных сотрудников) и сотрудников ОУР аэропорта шло также в зачет сотрудникам ОВД аэропорта.

Все детали оперативных мероприятий мы обсуждали с Привезенцевым в его кабинете. Своих «пионеров», как я называл комсомольцев из комсомольско-оперативного отряда, мы приютили в кабинете сотрудников ОУР. За чаем и разговорами мы не заметили, как уже пошел 8-ой час вечера. В кабинете начальника ОУР, как и во всех кабинетах руководства аэропорта, стояла громкая связь с радиоузлом аэропорта, где объявлялись вылеты, прилеты, задержки и другая информация.

Неожиданно из репродуктора послышалось, что аэропорт г. Ростова-на-Дону закрыт для приема и вылетов самолетов, и всем самолетам объявлена задержка. И тут же у Привезенцева на столе зазвонил телефон начальника ОВД аэропорта.

Да, да. Все понял. Хорошо. Да! Сейчас буду, – лаконично по-военному ответил Коля. Я понял, что что-то случилось и что-то неординарное. Когда он положил трубку, я спросил его:

– Что случилось, Коля?

Коля как-то рассеянно-задумчиво сказал:

– Кажется, у нас захват самолета! И немного помолчав, продолжил:

– Самолет «Ереван-Москва». Летчики попросили вынужденную посадку на нашем аэродроме. В моей практике это первый случай, начальник вызывает к себе, КГБ-шник уже у него. Ты посиди в моем кабинете, а я пошел.

Да, такого еще не было и в моей жизни, и в практике работы в ОУР. Как-то неспокойно забилось сердце. Я понимал, что мне тоже надо принять участие в мероприятиях по обезвреживанию «захватчиков». И потому с нетерпением стал ждать Привезенцева с совещания.

Минут через 30–40 появился Коля и рассказал, что самолет «Ереван-Москва» вылетел из Еревана и направлялся в Москву. В полете кто-то из пассажиров сообщил стюардессе, что двое армян хотят взорвать самолет. Как сообщил этот пассажир, он услышал разговор двух лиц армянской национальности, которые говорили между собой на армянском языке. Пассажир русский, но знает армянский язык, т.к. родился и вырос в Армении.

Из их разговора пассажир понял, что они хотят предъявить ультиматум командиру самолета, и если тот их не послушает, то готовы взорвать самолет. На одном из этих пассажиров-армян пояс со взрывчаткой. Стюардесса тут же доложила командиру самолета. Командир сообщил в Москву и было принято решение сажать самолет в г. Ростове-на-Дону. Пассажирам объявили, что «по техническим причинам» самолет совершит посадку в городе Ростове-на-Дону, чтобы ни у «захватчиков», ни у пассажиров не возникло паники и каких-либо подозрений.

Выслушав рассказ Привезенцева, я тут же предложил:

– Доложи своему руководству, что я готов тоже принять участие в оперативных мероприятиях, тем более, что я как бывший инженер-механик по ЛА (летательным аппаратам) и двигателям, хорошо знаю самолет ТУ-154 и моя дипломная работа также была связана с ТУ-154.

Хорошо, Саша, пойдем со мной на поле. Все руководство уже там.

Пока мы шли, я спросил у Коли, а что будет в этом случае предприниматься? Будет ли объявлена команда «Набат»? Из его ответов я понял, что он тоже мало, что знает, что делать в таких случаях.

Выйдя на летное поле, мы увидели небольшую группу людей – это было руководство ОВД Аэропорта, представители руководства УВД на транспорте, представитель КГБ в Аэропорту. Шло обсуждение мероприятий по обезвреживанию преступников. Коля подошел к ним, а я остался чуть в стороне и стал наблюдать за происходящим на летном поле. Из всего, что происходило на летном поле я понял, что для самолета «Ереван-Москва» готовят «отстойник», где можно, если что, провести безопасно мероприятия по обезвреживанию преступников. Над летным полем как будто наступила «зловещая тишина». Хотя все вокруг гремело и грохотало. Из обрывков фраз, которые доносились со стороны, где стояло руководство, я понял, что самолет «Ереван-Москва» заходил на посадку. Кто-то из руководителей отдавал какие-то команды по рации. Мне показалось, что руководители силовых ведомств в какой-то растерянности. Еще бы! Это был первый случай вынужденной посадки самолета с предполагаемыми преступниками – террористами («захватчиками») в Ростовском аэропорту.

И вот над аэродромом появился этот злополучный самолет. Все вдруг замолчали и стали напряженно ждать. Лучи фар самолета упали на холодную бетонную взлетно- посадочную полосу. Вот задние колеса шасси коснулись полосы, и самолет покатился по ней, сбавляя скорость. Вот и передняя стойка «упала» на бетонку и самолет стал выруливать к месту стоянки, которую ему уже определили вдали от аэровокзала и административных построек. Вот он остановился, летчики выключили двигатели, и самолет замер. Наступила какая-то томительная пауза. Трап к самолету не подавали. Руководители стали снова обсуждать план действий, которого, как я понял, еще не было. Если там в самолете были террористы, они могли почувствовать что-то неладное. Затянувшаяся пауза, нерешительные действия могли привести к необратимым последствиям. Подготовленных групп захвата для оперативных действий в таких ситуациях ни в УВД области, ни в УВД на транспорте тогда не было, а те, что были, не могли быстро и оперативно обезвредить преступников. Кто-то из руководителей предлагал связаться с Москвой и оттуда вызвать группу захвата. Но это было бы долго и могло привести к непредсказуемым результатам. Я был на стороне тех, кто решил проводить операцию по обезвреживанию террористов своими силами. И я тоже стал думать, как это осуществить в данной ситуации.

Увлекшись всеми этими мыслями, я не сразу услышал, что меня зовут. Это кричал Привезенцев и махал рукой, чтобы я подошел к ним. Подойдя к стоявшим, я поздоровался со всеми и представился. Один из руководителей спросил меня:

Мы обсуждаем план действий. Привезенцев сказал, что Вы ранее были летчиком, поэтому мы хотим знать, что Вы можете предложить, – я стал излагать тот план действий, который уже созрел:

Я думаю, что с экипажем нужно установить связь не только по рации и СПУ, но и непосредственно напрямую, для того чтобы выяснить, что творится (происходит) на борту самолета. Определить место нахождения предполагаемых террористов, психологическое состояние пассажиров и самих преступников. И если это будет возможно, организовать выход пассажиров и предполагаемых террористов (которых я уже буду знать в лицо), которых затем, под благовидным предлогом изолировать и обезоружить.

А как Вы хотите попасть на борт самолета, чтобы установить с экипажем контакт?

Трап мы пока, под благовидным предлогом, подавать не собираемся, – сказал кто-то из руководства.

Так как с самолетом ТУ-154 я немного знаком, то под видом инженера (техника), техническую форму, я на- деюсь, Коля, мы найдем, – обратился я к Привезенцеву, который утвердительно кивнул головой, продолжил, – так вот, под видом инженера (техника), – начал я снова, – подойду к самолету и через технический люк, расположенный в передней стойке шасси (в районе передней стойки шасси), проберусь внутрь салона самолета и таким образом установлю связь с экипажем, тем более что люк расположен вблизи кабины экипажа самолета. На месте изучу обстановку, место расположения преступников, их лица. Обо всем увиденном по возвращении доложу, – закончил я свой доклад.

Хорошо, мы обсудим Ваше предложение, – сказал один из руководителей, и тут же он обратился к Привезенцеву:

Николай Николаевич найдите техничку Рудковскому.

Мы с Привезенцевым отошли в сторону. Привезенцев одному из оперов дал задание найти на меня техническую форму:

Инструмент тоже нужен, отвертки, – заметил я тут же.

Пока отцы-руководители судили-рядили, мне принесли техничку и дали инструмент. Не дожидаясь результатов обсуждения, я переоделся. Пистолет, который был у меня в джинсах за спиной, переложил во внутренний карман технички. Пока руководство принимало решение, я болтал с Колей. Болтал о том о сем, чтобы как-то успокоиться, так как волнение с каждой минутой все нарастало и нарастало. Мне показалось, что мой голос как-то странно дрожал, по телу пробежала мелкая дрожь, стало знобить. Неужели это страх?!– подумал я вдруг. Раньше я не знал чувство страха и не знал, как он «приходит» и как «выглядит».

Мысль о страхе я отогнал и стал сосредотачиваться на деле. Так всегда бывает, как только займешься делом, так все страхи и волнения сразу «уходят». Я наверное сильно «ушел в свои мысли», что не по- чувствовал даже, как Коля Привезенцев трясет меня за рукав и что-то говорит.

Саня, – услышал я его голос, – нас зовут, – и он показал в сторону где толпились руководители.

Мы подошли. И все тот же руководитель (как потом оказалось это был представитель КГБ) сказал, обращаясь ко мне:

Мы согласны с Вашим предложением. Как только установите контакт с экипажем, постарайтесь выяснить всю обстановку на борту самолета. Где находятся пред- полагаемые террористы? Сколько их? Как ведут себя? Их приметы? Ну и т.д. и т.п., действуйте по обстоятельствам, но без лишней нервозности и без геройства. Понятно.

Понятно, – ответил я.

Тогда берите инструмент и с Богом, т.е. удачи Вам.

Я развернулся, взял инструмент и уже намеревался идти, как тот же голос остановил меня:

Подождите Рудковский. У Вас оружие с собой?

Да, с собой.

Оставьте его здесь. Передайте его Привезенцеву на хранение. Не хочу, чтобы у Вас появилось желание проявить лишнюю неконтролируемую активность и геройство. Нам не нужны осложнения, тем более, что на борту люди, дети. Не надо пока оружия. Ваша задача установить контакт с экипажем, выяснить обстановку на борту, вернуться и доложить нам.

Все понял, – ответил я. И вытащив пистолет из внутреннего кармана куртки передал Привезенцеву, добавив при этом с усмешкой – Смотри не потеряй.

Вздохнув полной грудью, я развернулся и уверенной походкой направился в сторону стоящего самолета ТУ-154, который понуро и одиноко стоял на аэродроме. Возле самолета суетились техники и механики, и согласно плана должен был подъехать т/заправщик, в котором должны были быть сотрудники группы захвата. Вопрос о штурме самолета теперь зависел от меня. «Нужно сделать все хорошо!!! У меня должно все получиться», – думал я так, подходя все ближе и ближе к злополучному самолету. Уже подойдя к передней стойке шасси, прислушался к своему «внутреннему голосу», но он почему-то молчал, почувствовал, что сильно волнуюсь и по всему телу «пробежали мурашки». Осмотрев технический люк, понял, что здесь нужна отвертка. Открыл ящик с инструментами, нашел подходящую отвертку. Поднялся к лючку. Попытался отверткой открутить один из винтов, но…..но ничего не получилось – руки тряслись, и я никак не мог попасть в щель винта. Да! Я впервые сильно волновался и никак не мог себя успокоить. Неужели это страх!…Возможно?!… Нужно, нужно было все-таки граммов 100–200 водки выпить, как предлагал мне Привезенцев. Не послушал, дурак, умного совета, теперь сиди здесь сиднем, – думал я так, сидя на колесе шасси.

Успокоиться! Успокоиться! Вот что мне было необходимо сейчас. Но это спокойствие как-то само по себе не приходило…. Время шло, а я находился в каком-то ступоре. И тут вдруг меня как будто «током ударило» и заговорил мой «внутренний голос»:

«Ты здесь сидишь, а там люди под угрозой смерти! Женщины, дети! Твоей информации ждут руководители! От тебя сейчас зависит все! Вставай и открывай этот лючок! Не сиди, действуй!» И наступило какое-то душевное спокойствие и обычная уверенность в себе.

Когда последний винт был открыт и лючок положен на бетонку возле шасси, как мне показалось, наступила какая-то зловещая тишина. Я присел на колесо и глубоко вздохнул четыре раза, собираясь с духом. Затем встал и просунул голову в лючок. Когда моя голова оказалась в салоне самолета, я, услышал, как кто-то вскрикнул. Это была одна из стюардесс. Я повернулся в ее сторону и увидел ее перепуганное лицо.

Не кричи, свои, – спокойным голосом ответил я на ее немой вопрос и тут же продолжил, – Ну, что там в пассажирском салоне.

Дело в том, что лючок находился между кабиной пи- лотов и пассажирским салоном, местом, где находятся стюардессы, и я попал именно сюда.

Все пока спокойно, – чуть заикаясь от волнения ответила мне стюардесса.

Как тебя зовут?

Наталья Николаевна, то есть Наташа, – сбивчиво ответила она.

Меня Саша. Я из уголовного розыска, для того, чтобы выяснить обстановку. Доложи экипажу, что представитель правоохранительных органов на борту. Приподнимаясь на руках, я влез внутрь салона самолета. Из-за штор в это время появилась еще одна стюардесса. Она рассказала, что пассажиры ведут себя спокойно. По согласованию с командиром самолета она сообщила пассажирам, что самолет по техническим причинам вынужден был приземлиться в Ростове-на-Дону. Никакой паники на борту нет. Предполагаемые террористы тоже ведут себя спокойно.

Я могу их показать. Они как раз находятся в первом салоне, если смотреть с этого места, с правой стороны, 5-й ряд, – бойко говорила вторая стюардесса.

Покажите мне их. Из-за штор, я надеюсь, они меня не увидят. Не нужно, чтобы они начали нервничать и суетиться.

Я отклонил полу шторы и стал рассматривать людей, сидящих в пятом ряду справа, так называемых террористов. Это были двое лиц армянской национальности, которые о чем-то переговаривались. Я постарался запомнить их приметы, чтобы при задержании не перепутать с другими пассажирами.

Ну что, а теперь к экипажу, – повернулся я к стюардессам. Одна из них подошла к двери экипажа и условным сигналом постучала. Через некоторое время дверь открылась и в проеме двери показалась голова, скорей всего, второго пилота.

Я из уголовного розыска, мне нужно связаться с «землей» и доложить ситуацию. «Голова» что-то ответила и скрылась за дверью. Через несколько секунд дверь снова открылась и меня пропустили в кабину самолета. Поздоровавшись со всеми за руку, я представился, после чего обратился к командиру:

Как Вы считаете, может мы все решим без штурма. Мне показалось, что предполагаемые террористы ничего не заподозрили и потому может быть, подать трап и под видом предполагаемого осмотра самолета и его дозаправки отправить всех пассажиров в «отстойник» (место ожидания пассажиров), произвести там изоляцию предполагаемых террористов и их задержание.

Выслушав меня, командир экипажа согласился с моими доводами. По его глазам и глазам экипажа я понял, что они не хотели никакого штурма, который мог привести к непредсказуемым и неконтролируемым последствиям. Меня тут же связали с «землей», и я попросил руководителей правоохранительных органов связаться со мной. Через некоторое время на связь с самолетом вышел руководитель так называемого штаба (это был сотрудник КГБ), которому я доложил о ситуации на самолете и изложил свой план мероприятий по задержанию преступников.

Хорошо, мы обсудим Ваше предложение. Ждите. Ожидание длилось где-то 5–10 минут, но мне показалось, что вечность. Все это время в кабине экипажа было тихо. Через некоторое время молчание в эфире было нарушено:

Мы согласны с Вашим планом. Сейчас Вам подадут трап. Вы изнутри должны контролировать ситуацию. При выходе пассажиров из самолета будьте рядом с предполагаемыми террористами, чтобы указать их группе за- хвата, если что, окажите им помощь. «Брать» негодяев будем в отстойнике, попытайтесь их оттеснить под благовидным предлогом от остальных пассажиров. Чтобы избежать лишнего шума и непредсказуемости, группа захвата будет в форме сотрудников аэропорта, я думаю Вы их узнаете. Все, действуйте.

Тут же в кабине самолета я снял с себя «техничку» и остался в «гражданке». Как только подали трап, и пред- полагаемые террористы вышли из самолета, я тут же вы- шел из кабины самолета и присоединился к выходящим пассажирам. В это время к самолету уже приближался автобус для перевозки пассажиров к аэровокзалу. Приблизившись к предполагаемым террористам, я вместе с ними вошел в автобус. Став спиной к ним, я слышал, как они о чем-то между собой говорили на армянском языке. Вот мы и в отстойнике. Задержание произошло тихо, как говорят, без «шума, пыли и гама». «Сотрудники» аэропорта предложили некоторым пассажирам, в том числе и нашим «террористам» пройти в другое помещение, чтобы не создавать сутолоки, а там их уже ждали.

Осмотрев задержанных, мы ничего не обнаружили – ни взрывчатки, ни что-либо похожего. Как выяснилось позже, это были обычные пассажиры, которые летели из Еревана в Москву в командировку.

Мы никакие не террористы, – ответил один из них по имени Армен, – мы представители завода едем в Москву в командировку. Ничего и никого мы не хотим взрывать, Вы это о чем? Вы ведь видите, что у нас ничего нет. Багажа у нас нет, только ручная кладь.

А кто из Вас говорил, что хорошо бы захватить самолет и улететь за границу.

Да не было этого, не было!, – чуть не крича, отвечал Армен.

Обо всем, что Вы говорили со своим напарником, слышал пассажир, который сидел недалеко от Вас. Он слышал, как Вы сказали, что хотите захватить самолет, – допытывался у армян сотрудник КГБ, – Как Вы это можете объяснить?

Да никак, – ответил Армен и задумался вдруг, а потом после некоторой паузы продолжил, – вспомнил, когда сели в самолет, Гарик спросил у меня, а могут ли захватить самолет. Дело в том, что он впервые летел на самолете и всего боялся. Вот и все, что было. Никого и ничего мы захватывать не думали. В мыслях такого не было, – закончил Армен.

Присутствуя при этом разговоре, меня вдруг осенило, а что если этот русский пассажир плохо понимает по-армянски и мог неправильно понять и перевести разговор двух армян. Когда и второй армянин был опрошен и препровожден в камеру для задержанных, я тут же высказал свои предположения руководству штаба.

Ну что, Рудковский, возможно в твоих предположениях есть рациональное зерно, – ответил задумчиво один из руководителей штаба.

При опросе «паникера», как тут же мы обозвали нашего пассажира-осведомителя, выяснилось, что на самом деле он плохо знает армянский язык. Когда он подслушал разговор этих двух армян, ему показалось, что они хотят захватить самолет и что взрывчатка у них на себе. Услышав все это, он вынужден был проявить бдительность и сообщить все экипажу, что он и сделал.

А что, я что-то неправильно сделал? Мне что не нужно было ничего говорить? – с удивлением спросил он у нас.

Нет, Вы все правильно сделали, – ответил со вздохом сотрудник КГБ, – но в следующий раз постарайтесь лучше переводить услышанное и лучше изучите язык. Спасибо за помощь. Вы свободны…

Где-то через час самолет взлетел, а еще через час благополучно приземлился в Москве. Пассажиры так и не узнали, по каким таким техническим причинам в Ростове-на-Дону приземлился их самолет. И это правильно! Наши пассажиры должны быть уверены в безопасности Аэрофлота. Вот так закончилась эта «вынужденная посадка».

Оперативно-розыскные мероприятия по задержанию перевозчика наркотиков были проведены позже. Перевозчик был задержан и привлечен к уголовной ответственности. Но это уже совсем другая история.

Знакомство с будущим народным артистом России

15 апреля 1986 года я вместе с еще двумя другими сотрудниками уголовного розыска УВД РГИ (Ростгорисполкома) был направлен на месяц в Москву на ВКПК (Высшие курсы повышения квалификации) по линии наркомании. Утром самолетом Ростов-Москва мы вылетели в Москву, но до Москвы так и не долетели. В связи с плохой погодой в Москве – туман и дождь, все аэропорты были закрыты и нас посадили в Ленинграде, в аэропорту «Пулково». Когда мы вышли из самолета и прошли в зал аэропорта, то увидели, что он переполнен, так как все самолеты, летевшие в Москву, сажали в Ленинграде. Как говорят в таких случаях – в зале аэропорта «Пулково» было столько народу, что «яблоку негде было упасть». Все сидячие места были заняты, но мы успели в зале второго этажа занять два кресла, а так как нас было трое, то решили отдыхать по очереди. Я чувствовал себя отдохнувшим, подремал немного в самолете, поэтому пошел «гулять» и бодрствовать первым. Тем более, что это же был Ленинград, хоть аэропорт, но Ленинград, город в котором я жил, учился и который любил всей душой. Жаль, что проехать в город было нельзя, так как в любую минуту Москву могли «открыть» и нужно было идти на посадку, о чем нас предупредили еще в самолете. Можно было до Москвы добраться поездом или автобусом, что некоторые потом и сделали, но так как наш багаж был сдан и находился в самолете, то мы не могли «оторваться» от нашего самолета. Я гулял по аэровокзалу, затем возле аэропорта, дыша Питерским воздухом, а в «Пулково» все прибывали и прибывали самолеты. В зале аэропорта народ уже начал занимать и пол. Некоторые, расстелив газеты и журналы на полу аэровокзала, ложились тут же спать, подложив под голову свою ручную кладь.

Мы, пассажиры задержанных рейсов, гуляющие по аэропорту, уже начали узнавать друг друга. Шел пятый час нашего «сидения» в «Пулково». Никто не знал, когда откроют Москву, и потому многие стали в очередь в справочную, куда от безделья и скуки встал и я. Уже находясь в трех человеках от окошка справочной я увидел уставшую от одного и того же вопроса: «Когда будет вылет в Москву?» – девушку (работницу аэропорта) и понял, что задавать этот вопрос банально и потому, оказавшись у заветного окошка, сказал, вспомнив песню Высоцкого:

Девушка, а я лечу туда, где принимают!

От этих слов всем, кто стоял рядом, стало весело, а девушка за окошком стала улыбаться. Мне показалось, что все, кто стоял за мной в очереди, разошлись. Отойдя от справочной, я неспешной походкой направился к центру зала, думая о чем-то своем и вдруг мне по плечу кто-то постучал. Я по- вернулся и…вздрогнул, передо мной стояла огромная (как мне тогда показалась) фигура незнакомца, одетого в куртку

«аляску» и в одной руке держащего футляр со швейной машинкой, который с улыбкой на лице сказал мне, глядя мне прямо в глаза с высоты своего высокого роста:

А шутка Ваша мне понравилась.

Я понял, что он, как и я – пассажир «застрявшего» рейса, от безделия и скуки гуляющий по аэропорту и, скорей всего, тоже стоял в очереди в справочную и слышал, что я говорил. И он тут же представился:

Меня зовут Сергей, я артист театра. Лечу в Москву.

Саша, – как-то автоматически ответил я, – лечу из Ростова-на-Дону в Москву.

И не найдя ничего подходящего, скорей всего от вол-нения, добавил:

А покажите мне свое удостоверение.

Сергей полез во внутренний карман куртки и показал мне свое удостоверение, где было написано, что он – Сергей Степанченко – является актером театра. В ответ я тоже представился, предъявив ему свое удостоверение:

Сотрудник уголовного розыска города Ростова-на- Дону Рудковский Александр.

Но это Сергея ничуть не смутило. И он продолжил:

Приглашен из Сызранского тетра драмы в Московский театр Ленинского комсомола – «Ленком». Вот перевожу потихоньку имущество, – и он указал на футляр со швейной машинкой.

Мест для сидения нет, – продолжил Степанченко, – вот от скуки и брожу, как и все, по зданию аэропорта. Скуки ради, как и ты наверное (перешел он сразу на «ты»), встал в очередь в справочную. Хорошо, что ты развеселил девчонку, а то ее совсем замучили одним и тем же вопросом —

«Когда полетим в Москву? Когда полетим в Москву?», – как-то смешно изобразил Сергей вопрошающих.

Да мне тоже стало жалко эту девушку, поэтому и решил хоть как-то разрядить обстановку, а потому и позволил себе так пошутить, – ответил я.

И мы стали общаться с Сергеем, и чем больше мы разговаривали и узнавали друг друга, тем более мы понимали, что у нас с ним много общего. Нам было интересно это общение. Мы говорили обо всем – о семье, о детях, о работе, о своем детстве, о том, что я бывший летчик и авиационный инженер сейчас работаю в уголовном розыске, о театре и актерах, о ролях Сергея в театре и т.д., и т.п. Сергей, как оказалось, в Москву переехал по приглашению самого Марка Захарова, режиссера и художественного руководителя театра «Ленком». Как большой любитель театра, я задавал много вопросов о театре, о театральной жизни, обо актерах.

Ведь уже тогда театр «Ленком» гремел на всю страну и был одним из ведущих театров. В труппе театра состояло много знаменитых и именитых актеров, таких как Леонов, Янковский, Казаков, Караченцов, Абдулов, Збруев, Проскурин и т.д. Чего только «стоила» рок-опера «Юнона и Авось» этого театра, которая с успехом идет до сих пор. Как театралу, мне было интересно знать все о театральной жизни этого театра, о жизни актеров, и потому я много задавал вопросов, а Сергей, как мог, мне отвечал и рассказывал.

Сергей был женат и у него была маленькая дочь Катя.

Жил в Москве в общежитии театра «Ленком». Я рассказал ему о себе. Сообщил, что лечу в Москву на курсы повышения квалификации по линии уголовного розыска, которые находятся в Домодедово. О том, что с детства мечтал о небе и потому, еще учась в школе, пошел в аэроклуб, где учился летать на планерах и прыгать с парашютом в местном Бобруйском аэроклубе. После окончания школы поступил в ЧВВАУЛ – Черниговское высшее военно-авиационное училище летчиков, со второго курса был отчислен по здоровью, в связи с чем поступил в КИИГА – Киевский институт инженеров гражданской авиации, который и окончил в 1982 году. С 1982 года по 1984 год проходил службу в качестве офицера-инженера в летной части города Умани Киевского военного округа.

А теперь вот с 1984 года, после окончания Ленинградских высших курсов МВД СССР по линии уголовного розыска в 1985 году, которые окончил с отличием, служу в уголовном розыске города Ростова-на-Дону, – закончил я рассказ о себе.

А как ты из летчиков попал в милицию? – удивленно спросил Сергей.

Да вот так, как говорю я всем – «упал без парашюта, ударился головой и попал в милицию».

Сережа, поняв мою шутку, тут же рассмеялся.

За разговорами мы и не заметили, как наступила ночь. Но нам было приятно общаться, создавалось такое впечатление, что мы знали друг друга очень давно и были друзья- ми, которые вновь встретились после небольшого расставания. Мы бродили по залу аэропорта, не замечая вокруг суету и толчею людей, которых к этому времени собралось довольно много. Многие спали и сидели на полу аэровокзала. Кто имел на руках ручную кладь и не сдавал свой багаж в самолет уезжали из «Пулкова» на железнодорожный вокзал, откуда «стрелой» или каким-либо другим поездом решили ехать в Москву. А так как наш багаж был в самолете, то нам никуда и не надо было переезжать. Беседуя с Сергеем Степанченко, у меня создалось впечатление, что знаю его очень и очень давно, «лет сто», как говорят в таких случаях. Мне было с ним хорошо, интересно, свободно и весело. Каждый из нас вспоминал и тут же рассказывал смешные истории из своей жизни. Мы говорили, говорили, говорили и говорили бы еще долго, но к утру объявили, что Москва открыта и стали объявлять посадку на задержанные рейсы. Прощаясь со мной, Сережа вдруг сказал:

Приезжай ко мне в гости. Познакомлю тебя со своей семьей. Я рад, что мы с тобой познакомились и буду рад видеть тебя у себя в гостях. Приезжай, когда сможешь. Буду ждать твоего звонка.

И он оставил мне телефон общежития и адрес. Мы пожали друг другу руки и пошли искать стойку регистрации своих рейсов. На мой рейс уже была объявлена посадка и я пошел регистрироваться. Подойдя к очереди, которая стояла на регистрацию нашего рейса, я не увидел своих сослуживцев и потому пошел на второй этаж к месту, где их оставил. Подойдя к ним, я увидел, что они крепко и «задушевно» спали, похрапывая и вытянув ноги в проход.

Вставайте, лежебоки, а то самолет улетит без Вас, – стал я будить их, тряся за плечи. Они так крепко спали, что никак не могли понять, где они находятся, смотря на меня пустыми, ничего непонимающими глазами.

Че смотрите, орлы, подъем. Уже идет регистрация на посадку.

Наконец-то к ним стало приходить сознание и дуэтом в унисон они сказали:

Все понятно, встаем.

Регистрация прошла, мы вернулись в самолет, который доставил нас в аэропорт «Домодедово», откуда мы электричкой доехали до остановки, где находились курсы, а от остановки нам пришлось где-то с километр или чуть более идти по дороге через лес. Но природа здесь была такая, что этот километр мы даже не заметили.

Эти курсы были организованы на базе повышения квалификации работников ИТУ (исправительно-трудовые учреждения). Здесь было все основательно и добротно – общежитие, спортзал, дом культуры, учебные корпуса, баня. А вокруг сосново-березовый лес, так напоминающий родную Белоруссию. Я соскучился по лесу, в Ростовской области лесов нет, вокруг степи и бесконечные поля и только на севере области имеются лесополосы, напоминающие лес, да вдоль дороги лесопосадки. Целый месяц мы будем жить и наслаждаться лесной природой. Спортсмены-дзюдоисты, к которым отношусь и я, организовали свою группу «по интересам» и каждый вечер после занятий, проводили в спортзале свои тренировки вместе с рукопашниками, отрабатывая приемы самообороны, среди которых были чемпионы Союза, Европы и мира. Каждое утро мы вставали и до занятий совершали пробежки по лесу и где-нибудь на опушке делали физзарядку, а потом на спортплощадке курсов продолжали занятия на спортивных снарядах.

На занятия ходили в милицейской форме, которую привезли с собой. Я забыл фуражку, поэтому на все уличные построения не ходил, пока кто-то из преподавателей не привез мне свою фуражку. Так проходили день за днем. И вот в один из дней я позвонил Сергею Степанченко в общежитие и пригласил его к телефону, так как приближались выходные дни и я решил воспользоваться приглашением Сергея побывать у него в гостях. Сергей подошел к трубке и ответил:

Алло, слушаю Вас.

Сергей, это я, Саша Рудковский из Ростова-на-Дону не забыл еще? – смеясь спросил я его.

Привет Санек. О чем ты говоришь, – радостно ответил Сергей. – Конечно, не забыл. Ты в Москве?

Да, нет я в Домодедово. Звоню узнать, что ты на выходные будешь делать? Можно ли в гости к тебе приехать?

Ты что – конечно приезжай. Я Ирине, жене своей, рассказал о тебе. Так что ждем тебя в гости в выходные, – ответил радостно Сережа.

Мне было приятно, что Сергей не забыл меня и помнил, что пригласил в гости. Тогда он был еще не совсем «москвичом», которые сильно «продуманные» и прежде чем что-то сделать сто пятьдесят раз подумают. Знаю это по своим родственникам, переехавшим в Москву и через некоторое время ставших «москвичами». Москвичи – это особо отдельный народ, а Москва как говорят в народе – это государство в государстве.

И вот наступили выходные. На электричке я добрался до Москвы, а там на метро до станции назначения. Сейчас уже и не помню точно, где находилось общежитие «Ленкома», но где-то рядом с метро и возможно, если мне память не изменяет, рядом со станцией «Спортивная». Но возможно и ошибаюсь. Выйдя из метро, я пошел искать где продают цветы, обычно это было рядом со станцией метро. Купив цветы – розы для жены Сергея, я пошел в продуктовый магазин, где взял бутылку коньяка, бутылку шампанского и коробку конфет. В общем стандартный гостевой набор.

Когда я поднялся на этаж, где жил Сергей, и постучал в его комнату дверь как-то сразу распахнулась и меня радостно встретил Степанченко. Он сгреб меня на радостях в охапку и чуть не раздавил. Кряхтя от его объятий я прохрипел:

Сережа, отпусти, раздавишь.

В комнате, кроме Сергея, была его жена Ира и дочь Катя. Подарил цветы и коробку конфет жене Сергея Ире, а коньяк и шампанское передал Сергею. Взяв коньяк и шампанское, Сергей удивился и спросил:

А что милиция тоже пьет? (Тогда уже действовал «сухой закон»).

Только по большим праздникам и то чисто символически, – полушутя-полусерьезно ответил я, – а у нас сегодня праздник – встреча друзей. Так что немножко можно.

Ну, да?! – также полушутя полусерьезно ответил Сергей и продолжил, – ну что ж надо как-то реабилитироваться, а то у меня из спиртного ничего нет.

Да ничего и не надо, все же есть, – отпарировал я.

Да нет, я так не могу. Сейчас я быстренько сбегаю в магазин, а ты здесь с моими посиди, познакомишься поближе. Ирине я о тебе рассказывал, ей будет интересно и приятно пообщаться с «живым» сыщиком, – продолжил Сергей.

Тогда я с тобой за компанию. Не возражаешь? – спросил я Сергея.

Нет, конечно. Раз хочешь – пойдем. Только времени у нас мало, скоро продажу спиртного прекратят, так что придется бегом все делать.

В это время в СССР был введен «сухой закон» и спиртное продавали до 19-00, а время уже приближалось к 19-00. А потому мы с Сергеем, выйдя из общежития, трусцой побежали в сторону ближайшего продовольственного магазина. По дороге мы разговаривали, обсуждали последние события, связанные с аварией на Чернобольской АЭС. Я рассказал Сергею, что многих слушателей курсов, живущих в районе Чернобыля, руководство отпустило домой.

Так незаметно мы и добежали до магазина, где Сергей купил бутылку водки и какие-то продукты. Когда мы вернулись в общежитие и зашли в комнату к Сергею, там уже был накрыт стол. Ирина, жена Сергея, хлопотала вокруг стола, ставя всякие вкуснятины. Она оказалась душевным и обаятельным человеком, красивым как внешне, так и внутренне. С ней было приятно общаться. Наблюдая за общением Сергея и Иры, я увидел, что у них было полное взаимопонимание, и, как мне показалось, они дополняли друг друга. Такая идиллия в семье редкость.

Комната общежития, в которой жили Степанченко, была довольно большой. Насколько я помню по середине комнаты стоял стеллаж с полками, на которых находились книги и другие предметы. Этот стеллаж как бы разделял комнату на две зоны – на рабочую и зону отдыха. Так в те времена делали все семейные пары, которые проживали в общежитии. Как потом похвасталась Ира, жена Сергея:

Этот стеллаж Сережа сделал сам из выброшенной на свалку мебели.

Стеллаж и вправду выглядел хорошо. Честно говоря, я даже подумал, что он был приобретен в магазине. И об этом я сказал Ире, на что она, не без гордости, ответила:

Да у Сергея золотые руки.

Пока мы сидели за столом, в комнату к нам стали подходить друзья-артисты Сергея и постепенно образовалась веселая и теплая компания. И Сергей вскоре взял гитару и запел. У него оказался замечательный, красивый голос, и он пел песни бардов, о которых я ранее не слышал. В этой дружной и веселой компании актеров было весело, шумно и хорошо. И никак не хотелось уходить, но всему приходит конец, и этот вечер пришел к завершению. Прощаясь, Сергей подарил мне фото, где он в роли Трубадура на сцене Сызранского театра драмы. На обратной стороне фото, как было принято тогда, Сергей сделал надпись: «Саша, я рад, что у меня появился такой друг». Эту фотографию я храню в своем семейном альбоме (см. фото ниже).

Попрощавшись со всеми, я поблагодарил Иру за угощения, а Сергей проводил меня до метро, где мы расстались и договорились встретиться еще. Я пригласил его к себе в гости:

Будет возможность, приезжай сам или с семьей ко мне в гости в Ростов. Я тебя со своими познакомлю, своим домашним вином угощу, покажу достопримечательности Ростова-папы и всего Донского края.

Как получится. Если вдруг будут гастроли в Ростове, то тогда уже точно встретимся, и я побываю у тебя в гостях. А так спасибо за приглашение, – ответил Сергей.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. В следующий раз мы встретились уже в Ленинграде, где театр «Ленком» был на гастролях. Перед этим я позвонил Сергею домой (к этому времени Сергей уже получил квартиру) и он сказал, что его театр с гастролями выезжает в Ленинград.

Это очень хорошо, там и встретимся, так как я в это время буду тоже в Ленинграде по своим делам, – ответил я. В этот период времени я поступил в заочную аспирантуру университета и ездил в Ленинград для встречи со своим руководителем – Робозеровым Виктором Федоровичем, одним из лучших сыщиков Ленинграда. Тема будущей диссертации была «Моделирование в раскрытии неочевидных преступлений».

После приезда в Ленинград, решив все свои вопросы, я стал искать места, где гастролирует театр «Ленком», так как разные спектакли театра шли в разных местах, а я точно не знал, в каком театре или ДК играет Сергей. По дороге из университета я увидел афишу театра «Ленком» на одном из театров города (сейчас не помню каком) и, выйдя из автобуса, пошел в этот театр. Так как парадный вход был закрыт, то я пошел к служебному входу, где меня встретила серьезная «тетенька», в виде вахтера, которая преградила мне путь своей высокой грудью и строго спросила:

Удостоверение есть?

На что я, не растерявшись, ответил:

Есть.

И я предъявил ей свое милицейское удостоверение. «Тетеньку» это нисколько не смутило, и она бодро и громко сказала:

Проходите.

И я пошел искать Сергея Степанченко. В поисках Сергея я забрел в буфет театра, где увидел Караченцева и Абдулова, которые стояли за высоким столом и ели сосиски. Хотел к ним подойти и спросить о Сергее, но как-то постеснялся отрывать актеров от трапезы. Выйдя из буфета, я наткнулся на какого-то работника театра «Ленкома», у которого спросил:

Вы случайно не знаете, Сергей Степанченко здесь не играет в спектаклях?

Случайно знаю, – ответил мне незнакомец, – не здесь, он сейчас в ДК им. Горького и как раз сегодня там спектакль с его участием «Дорогая Памела». Торопитесь, может еще успеете.

Степанченко С.Ю.

Покинув этот театр, я помчался в метро, чтобы доехать до станции метро «Нарвская», рядом с которой находился ДК им. Горького. Минут через 30–40 я был уже на «Нарвской» и, выйдя из метро, пошел к ДК. И только я стал подходить к ДК, как увидел с левой стороны здания ДК у служебного входа могучую фигуру Сергея и возле него маячащего, бегающего человечка. Издали рядом с Сергеем он показался мне каким-то маленьким. Чем ближе я подходил, тем более ощущал, что что-то случилось у Сергея, потому что он стоял какой-то грустный и задумчивый, слушая, что говорит ему этот «маленький человечек», но вот, повернув голову в мою сторону, Сергей увидел меня и его лицо, и глаза засияли улыбкой, и он радостно бросился ко мне:

Саша, так это ты!

Мы поздоровались, крепко пожав друг другу руки. А затем Сергей повернулся и потащил меня к «маленькому человечку», который от удивления застыл на месте и молча наблюдал за этой сценой.

Знакомься – это Саша, мой друг милиционер, сотрудник уголовного розыска, – представил Сергей меня

«маленькому человечку». И на последних словах он сделал особое ударение.

Я поздоровался с этим «маленьким человечком» (как про себя назвал его). Он оказался помощником режиссера, который и огорчил Сергея, почему он и стоял с таким грустным лицом.

А случилось вот что. Когда я был в том театре, где искал Сергея, кто-то из того театра позвонил в ДК им. Горького и как раз попал на этого помощника режиссера, которому звонивший сообщил, что Степанченко разыскивает милиция и попросил срочно его предупредить. Кто это был, и как меня «вычислили», я так и не узнал. Вахтерша не могла никуда сообщить, так как когда я от нее отходил, она оставалась на своем месте и телефона у нее не было. Значит, кто-то из театра смог меня «вычислить». А пока я ехал в ДК, эти 30–40 минут для Сергея были стрессом, так как нашедший его помощник режиссера («маленький человечек») сообщил Сергею пренеприятнейшую новость:

Сережа, тебя ищет милиция и именно уголовный розыск. Что ты мог такое натворить? Вспоминай быстрее. Сережа был сам ошеломлен и никак не мог понять – за что

же его ищет милиция. Для этого разговора они и вышли на улицу, чтобы быть подальше от посторонних и любопытных ушей. Сережа был в потерях и никак не мог вспомнить, где он мог «наследить», что его разыскивает милиция. А помощник режиссера бегал вокруг Сергея и все говорил:

Сережа, вспоминай, может где-то что-то было? Если что мы, тебя «прикроем». А может тебе на время потеряться или уехать в Москву?

Да за что меня «прикрывать» и зачем мне теряться, если я нигде ничего не совершал, – отвечал Сергей.

Вот за этими разговорами я их и застал, поэтому Сергей и обрадовался, когда понял, кто его «разыскивает». Поэтому и радости не было предела, все стало на свои места, и помощник режиссера, еще не сразу поняв, что случилось, глубоко вздохнул и успокоился.

Через служебный вход они провели меня в ДК и усадили во второй ряд партера, предупредив при этом, чтобы в антракте я прошел за кулисы. Сергей в этом спектакле «Дорогая Памела» играл одну из главных ролей – роль полицейского (как раз в тему). В конце первого акта он открывает шампанское и сцена закрывается. Эту бутылку шампанского мы вместе с ним и еще одним актером, который вместе с Сергеем был в гримерке, выпили. Пока был перерыв, я с Сергеем сидел в гримерке, и он предложил:

После спектакля не уходи, поедем вместе с моим другом к ребятам, с которыми мы познакомились в по- езде, они стали чемпионами Ленинграда по гребле и пригласили нас отпраздновать с ними их победу. Поедешь?, – обратился он ко мне.

Конечно, поеду, – ответил я.

По окончании спектакля Сергей, его товарищ и я зашли в магазин и, взяв там бутылку конька и бутылку водки, поехали на метро к спортсменам-гребцам. Адрес их находился в районе станции метро «Горьковская». Когда мы уже подходили к дому, Сергей обратился ко мне:

Саша, когда придем к ребятам-гребцам не будем говорить, что ты милиционер, да еще из уголовного розыска. Это как-то насторожит ребят и напряжет обстановку. Как ты думаешь?

Согласен, – ответил я.

Давай скажем, что ты артист Москонцерта, – предложил Сергей.

Пойдет, – согласился я – тем более, если у них будет баян, я им немножко помузицирую и спою мою любимую песню «Московские окна», – смеясь, продолжил. Когда мы подошли к месту и зашли в квартиру, где собрались спортсмены-гребцы, Сережа, после того как уселись за стол, представил меня:

Это Саша, наш друг, артист Москонцерта.

Это были веселые, компанейские ребята, которые рассказали много интересных и веселых историй из своей спортивной жизни, а мы рассказали свои. Так как была гитара, то Сережа, к удовольствию окружающих, исполнил много песен. Просидели мы в этой веселой и дружной компании где-то до 3–4 часов ночи. Хотя какая в Ленинграде в это время ночь?! Когда мы вышли на улицу, то во дворе дома увидели, как трое незнакомых верзил пристали к одному из гребцов, который ушел раньше нас и пошел провожать свою девушку. Этот гребец, в отличии от своих напарников, был маленького роста, так как был рулевым, а все рулевые невысокого роста и потому, скорей всего, эти трое верзил «гопников» решили пристать к нему. Увидев все это и оценив обстановку – «наших бьют» – мы втроем направились в сторону верзил. По дороге Сережа меня попросил:

Саша, не вмешивайся до поры до времени, дай я попробую разобраться в этой ситуации.

Хорошо, как скажешь, – ответил я.

И Сережа пошел вперед, ускорив шаг, так как обстановка накалялась и на нашего парня уже эти жулики стали орать, требуя что-то от него. Девушка стояла в стороне и что-то говорила «верзилам», но они ее не слушали. Со стороны могло показаться, что какие-то ребята из одной компании о чем-то разговаривают и спорят между собой. В это время Сергей уже подходил к этим верзилам. Это для меня эти жулики были «верзилами», а когда к ним подошел Сергей, то перед ним они оказались на голову ниже и перед мощной фигурой Сергея выглядели чуть ли не лилипутами. Верзилы сначала даже и не заметили Сергея, так были заняты своей «работой» – выбиванием денег с нашего знакомого парня. Идя чуть поодаль от Сергея, мы уже разборчиво слышали, как один из этих «верзил», матерно ругаясь, требовал от нашего знакомого деньги:

Давай пацан все, что у тебя есть и вали со своей кралей куда хочешь.

Выбрав среди этих «верзил-гопников» самого «глав-ного», того, кто больше всех «наезжал» на нашего рулевого и его девушку, которая пыталась заступиться за своего парня, и подойдя вплотную к этому «главарю», Сергей со словами:

Эй ты, мужик, погоди, ты че нашего другана трогаешь? – взял «главаря» за шею и, потрепав его по щеке, спросил:

Ты кто?

Я Вася «Кривой», – ответил, чуть сконфузившись и слегка испугавшись «главарь».

Двое других жуликов стояли и наблюдали за этой сценой молча. К этому времени мы с другом Сергея уже подошли и тоже молча наблюдали за происходящим, готовые в любую минуту вмешаться. А Сергей тем временем продолжил:

Ты Колю «Горбатого» знаешь? Нет не знаешь? Он на этом районе главный, а я его кореш. Так вот, Вася

«Кривой», пока ты не стал «Косым» или «Хромым», советую заканчивать этот беспредел и быстро чесать от сюда. Ты понял? – повысив голос, спросил Сергей.

Понял, – слегка дрожащим голосом ответил Вася

«Кривой» и тут же обратился к Сергею и к нам:

Извините, мужики, слегка «рамсы попутал». Ваш бы друган сказал, что он Колю «Горбатого» знает, мы бы к нему без претензий разговор имели. А так все, мужики, мы поняли, что Вы «правильные пацаны», разойдемся без «шу- хера», – закончил свой монолог Вася «Кривой». По всему было видно, что он ранее судимый, о чем «говорили» его наколки на руках и «блатной» говорок. Возможно «откинулся» (освободился) недавно. Повернувшись в сторону своих «напарников», Вася «Кривой» скомандовал:

Все, пацаны, уходим.

И все трое молча вышли со двора. А наш «рулевой» и его девушка еще некоторое время с удивлением и с каким-то восхищением смотрели на Сергея. А Сергей, повернувшись ко мне, спросил:

Ну как, Саша, не переиграл?

Все было просто блестяще, – смеясь ответил я, – не ожидал. Вот, что значит артист. Особенно мне понравилось про Колю «Горбатого». Тебе бы к нам в уголовный розыск, цены бы тебе не было. Честно говоря, я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, особенно когда ты трепал этого жулика по щеке – как нашкодившего ребенка, и он молча все принимал. Все прошло отлично. В какой-то момент я подумал, что «трепка по щеке» приведет к какому-то «взрыву» со стороны этого «главаря», но ты, Сережа, как удав на кролика подействовал на него. Самое главное, что ты правильно выбрал главного жулика, парализовав при этом остальных двух. А так, все прошло просто великолепно, – смеясь, закончил я.

«Рулевой» и его девушка поблагодарили нас за помощь и ушли, а мы двинулись искать ближайшую станцию метро. Мосты в это время были еще разведены, и мы пошли гулять вдоль Невы, по дороге разговаривая на разные темы. Когда мосты снова свели, мы, наконец, добрались до метро и поехали на станцию «Площадь Восстания» в гостиницу

«Октябрьская», где проживал Сережа со своим другом-актером. Гостиница находилась недалеко от Московского вокзала в районе площади Восстания. В ресторане гостиницы мы позавтракали, и я затем поехал к сестре, которая проживает в Ленинграде, а вечером договорились встретиться в гостинице. Вечером того же дня я приехал в гостиницу, где в номере у Сергея и его друга собрались несколько актеров и актрис театра. Сережа меня всем представил:

Сыщик из Ростова-на-Дону Саша.

В этот вечер было много шуток, реприз, анекдотов. Это было что-то вроде капустника. Сережа много пел под гитару, и если эту песню знали, то все тут же подпевали. Было весело и приятно общаться в такой компании, особенно мне, как большому любителю театра. И когда подошло время расставаться, никто не хотел уходить, но было уже поздно и всем завтра нужно было работать. Через два дня театр «Ленком» уезжал снова в Москву, и мы, с Сережей, попрощавшись, договорились созвониться и если буду в Москве – встретиться:

– Будешь в Москве, обязательно звони мне и приезжай в гости, мы с Ирой будем рады тебя видеть, – сказал, прощаясь, Сергей.

– Хорошо. Обязательно позвоню и приеду. Только и ты не забудь о моем приглашении приехать ко мне в Ростов-на-Дону. Вдруг будете на гастролях или поедете на море с семьей на машине – обязательно заезжайте ко мне, – предложил я.

Мы пожали друг другу руки, обнялись, и я пошел на станцию метро. С тех пор мы с Сергеем больше не виделись и только перезванивались. Я следил за его успехами и очень радовался за него, что у него все получалось в Москве. Когда я приезжал в Москву, то всегда звонил Сергею, но никак не заставал его дома, все больше общался с женой Сергея Ирой, которая сообщала мне, что Сергей на съемках очередного нового фильма. Тогда он снимался в фильме «Чокнутые». Вскоре Сережа стал заслуженным артистом России, а затем и народным. Снялся в таких фильмах как «Next», «Сыщики», «За прекрасных дам», «Катала», «Петербургские тайны», «Сочинение ко дню Победы», «Мины в фарватере», «Тобол» и другие. Как-то вечером в начале 2000-х годов я в очередной раз позвонил Сергею, трубку как всегда, подняла Ира и сразу узнала меня:

Саша, привет.

Добрый день Ира, как живете? Что нового? Как дети? Как Сережа? Опять на съемках?, – забросал я ее вопросами.

Все хорошо. Да, Сережа на съемках, работает много в кино, да и в театре сильно загружен. Ты, Саша, позвони попозже часов в 9-ть вечера, я думаю к этому времени он уже будет. Я ему скажу, что ты звонил, – ответила мне Ира.

– Хорошо Ира, спасибо, – ответил я и положил трубку. Где-то в 21-15 я позвонил Степанченко. Трубку взял Сергей.

Сергей, это ты, – спросил я радостно.

На что голос, «похожий» на голос Степанченко, мне ответил:

Да, я Сергей. А Вы собственно кто?

Сережа, это же я Саша Рудковский из Ростова-на- Дону, – ответил я, думая, что он меня не узнал.

Не знаю я никакого Сашу Рудковского и прошу Вас больше по этому номеру не звонить.

И человек с голосом «похожим» на голос Степанченко положил трубку. Я в недоумении еще некоторое время слушал телефонное – пи, пи, пи, пи…. И все никак не мог понять, что же все-таки сейчас было. Это был Сережа, я точно его узнал, и по его тону в голосе я понял, что он меня тоже узнал, но почему-то сделал вид, что не знает меня? Что случилось? Гордость за свои успехи и нежелание общаться с тем, кто чего-то (по его разумению) не достиг? Или это был временный бзик, обусловленный усталостью, семейными неурядицами или неудачами на работе? Так я думал в тот момент. Свидетелем этого телефонного разговора был мой товарищ, которому я рассказывал о Степанченко и которому нравился Сергей как актер. Глядя на меня, на то как я был в растерянности, он предложил мне:

Саня, положи трубку и минут через 30–40 набери еще. Может, у человека какие-то неприятности и ты позвонил ему не вовремя. Пусть успокоится, придет в себя, и ты ему позвонишь.

Вообще-то я и вправду был сконфужен и растерян. На том конце провода был чужой, стальной и нетерпящий возражений голос. «Неужели и впрямь Сергей меня забыл? А как же Ира? Ведь она меня сразу узнала и добродушно и хорошо со мной общалась. И я думаю, она сказала Сергею, что я звонил и позже еще позвоню», – думал я так, разговаривая со своим товарищем, с которым через 3–4 дня собирались ехать в Москву по делам Фонда. Поэтому я и звонил Сергею, так как находясь в Москве, хотел с ним встретиться.

Через 40 минут я снова позвонил Сергею, трубку взял он и снова ответил, что никакого Рудковского Сашу он не знает и еще раз, уже более настойчиво, попросил больше по этому номеру не звонить.

– Хорошо. Извините за беспокойство. До свидания, – ответил я и положил трубку.

Вот так и закончилась моя дружба с одним из ведущих актеров «Ленкома», народным артистом России – Степанченко Сергеем.

Москва всех меняет. Кто-то остается прежним, слегка меняя говор на «московский», а кто-то вовсе меняется – считая себя уже столичным и с некоторым пренебрежением относящимся к «переферии», «провинциалам». Хотя какая это «провинция» или «переферия» —Ростов-на-Дону, это, прежде всего, «ворота Кавказа», это «Ростов- ПАПА», это история Донского казачества, это – Шолохов, Чехов, Степан Разин, Ермак, атаман Платов, Фаина Раневская и т.д., и т.п. – Это история России! И я горжусь этим краем. Я белорус, но считаю Донской край своей второй Родиной и здесь уже мои корни.

А Сергею Степанченко я всегда желал и желаю сейчас – удачи, благополучия и, главное, в это наше непростое время – ЗДОРОВЬЯ! Здоровья ему и всем его близким!

Время изменилось и люди изменились. Это жизнь! – как говорит один из моих близких друзей.

Наркотики по почте

Такое в моей практике борьбы с наркоманией случилось впервые. Это произошло в те 80-е годы, когда я верой и правдой служил в Первомайском ОВД г. Ростова-на- Дону, старшим оперуполномоченным по линии наркомании и другим не менее важным преступлениям, как то: иностранцы (преступления против иностранцев), радио- хулиганы, венбольные, проституция и т.д. и т.п. И вся эта нагрузка была на одном человеке. Одной из самых криминальных «зон» Первомайского района был поселок Чкалова. Здесь был рассадник уголовной преступности и наркомании. От одного из моих негласных источников поступила оперативная информация, что на пос. Чкалова появился новый сбытчик наркотиков, некто Федя Лосев, который реализовывает наркотики прямо возле своего дома, а иногда и из собственной квартиры. Как сообщал источник, да и сами наркоманы, задержанные за хранение наркотиков, маковая соломка у Феди Л. была отличного качества. После тщательного изучения и анализа полученной оперативной информации Лосева взяли в оперативную разработку и в отношении него мною было заведено оперативное дело.

Долгое время не было ясно, каким образом у Феди Лосева появляются наркотики. Оперативно-розыскные мероприятия, проводимые мною в отношении Лосева Ф., практически ничего нового не дали. Лосев вел добро- порядочный образ жизни: дом, работа, семья, друзья…, ну и временами (с периодичностью раз в две недели)– сбыт наркотиков. Полученной оперативной информации вполне хватало для ее реализации, т.е. задержания Лосева и привлечения его к уголовной ответственности, но ни оперативно-розыскные мероприятия, ни негласный источник не дали ответа на самый главный вопрос:

«Каким образом у фигуранта (Лосева Ф.) появляются наркотики?».

Было известно, что в тот период времени маковую соломку выращивали для медицинских целей в Воронежской области и на Украине, куда наши наркоманы – сбытчики выезжали. Этот путь поступления наркотиков для Ростова был стандартным. Со слов источника (и это подтверждали проводимые оперативно-розыскные мероприятия) Лосев Ф. никогда и никуда не выезжал, посторонних лиц у него не появлялось. По сравнению с другими сбытчиками наркотиков Федя Л. был очень осторожен и общался только с близкими и проверенными людьми. Дела у него продвигались хорошо. Раз в неделю к нему откуда-то поступала партия маковой соломки, которую он тут же старался оптом и в розницу сбывать своим людям, к коим относился и мой источник. И вот однажды Федя пригласил источника и еще двоих своих близких друзей к себе домой, где они приготовили «шириво» (так на языке наркоманов называлась опийная смесь – настойка). Уже находясь в состоянии наркотического опьянения, Лосев Федя вдруг стал бахвалиться перед источником и остальными близкими друзьями-наркоманами, что придумал самый безопасный и эффективный способ доставки («перевозки») наркотиков в г. Ростов- на-Дону:

Все элементарно, Ватсон, – хвастался Федя Ло- сев, – никто до меня этого не придумал. И немного помолчав, продолжил :

Когда я был на Украине, то там через своих друзей познакомился с одним парнем из г. Хмельницка, с кото- рым придумали способ поставки «макухи» (маковой соломки), в г. Ростов-на-Дону. Федя Л. затянулся сигаретой и важно стал продолжать:

Так вот, думали мы думали с Петей из Хмельницка, как безопасно поставлять «макуху» в г. Ростов-на-Дону и вдруг меня «осенило»: «А давай по почте!» – вдруг предложил я Пете.

Как это по почте? – спросил у меня удивленно Петя.

А так, по почте. Будешь «макуху» поковать в целлофановые пакеты и затем посылкой отсылать на мой адрес.

У Пети аж глаза на лоб полезли.

Во дает Ростов. Молодец, Федя. Вот это придумал. Голова, – только и смог сказать Петя.

Вот с тех пор, – продолжал Федор, – уже полгода таким образом получаю «макуху». И все нормально, никакого риска. Скоро придет еще посылка, покайфуем.

После получения такой оперативной информации в отношении Лосева была активизирована оперативно- розыскная работа.

По адресу проживания фигуранта была проведена проверка и установлено, что Лосев Федя по месту своего жительства проживает со своей женой. Квартира расположена на втором этаже двухэтажного дома по улице Казахской. Сам Федя Лосев работает токарем на заводе «Ростсельмаш». За Лосевым было установлено наблюдение с целью установления всех его преступных связей, образа жизни и поведения. Для реализации полученной информации были подключены все силы и средства, имеющиеся в арсеналах органов внутренних дел.

Задача хорошего оперативника при реализации любой оперативной информации – провести оперативно-розыскные мероприятия таким образом, чтобы преступник ни в коем случае не смог установить источника информации.

При реализации этой информации я разработал бесхитростный план. Для того, чтобы полученная информация стала «гласной», решено было познакомиться с заведующей почтового отделения, расположенного на улице Казахской, и частично ввести ее в курс проведения оперативных мероприятий. В те годы такие мероприятия можно было проводить без опаски их разглашения. К органам внутренних дел и особенно к уголовному розыску в те годы относились с большим уважением. И потому лишний раз предупреждать людей, особенно руководителя, о неразглашении полученной информации практически не было смысла.

С заведующей почтового отделения мы определились таким образом, что по получении очередной посылки на имя Лосева Федора, информация немедленно поступает мне.

Дальнейшие действия договорились проводить так:

Людмила Ивановна, (так звали заведующую почтовым отделением), получив посылку на имя Лосева, Вы тут же сообщите мне, и я с группой сотрудников приезжаю к Вам на почтовое отделение и в присутствии работников почты проверяем посылку. Для этого мы шилом, через щель почтового ящика, сделаем прокол в пакете и, если из почтового ящика посыплется маковая соломка, то поступим таким образом, – продолжил я, – Вы позвоните в дежурную часть ОВД и сообщите, что при разгрузке посылок из одного из почтовых ящиков высыпалось какое- то подозрительное вещество. После чего мы с экспертом прибудем на место и, взяв вещество, проведем химическую экспертизу.

– Ну, а дальше? – спросила заведующая.

– А дальше!? Если экспертиза подтвердит, что изъятое вещество наркотик, то будем проводить мероприятия по задержанию негодяя. Уведомление о получении посылки Лосеву вы отправите только после того, когда мы будем готовы. О проведении мероприятий никто из ваших сотрудников не должен знать. В день вручения уведомления на выдаче посылок и бандеролей поставите нашего сотрудника.

И вот день «Х» наступил, на выдачу посылок решили поставить одного из вновь прибывших сотрудников. Это был Мишуков Эдик, прибывший в ОВД недели две назад после окончания школы милиции. Необходимо было провести оперативные мероприятия таким образом, чтобы у жулика не возникло никаких подозрений.

С восьми часов утра Мишуков Эдик, одетый в рабочий халат, как заправский почтовый работник, уже выдавал посылки и бандероли. Для связи с нами у Эдика была рация, которая, как показали дальнейшие события, оказалась бесполезной в условиях почтового отделения, кирпичное здание мешало проникновению радиоволн. Так называемая «группа захвата» состояла из меня и еще троих сотрудников ОУР Первомайского ОВД. Наш автомобиль находился метрах в пятистах от почтового отделения. Для связи с Мишуковым у нас тоже была рация.

«Брать» Лосева решили после получения им посылки по дороге к дому. По нашему указанию извещение о посылке Лосеву отнесли где-то около 9-30. Мы надеялись, что получив уведомление, Лосев тут же побежит получать посылку, но не тут-то было. Наш фигурант осторожничал. Целый день, без завтрака, обеда и ужина мы прождали в «засаде» (в а/машине), а так как дело про- исходило зимой, то мы изрядно подмерзли. Нервы у всех были на пределе. «А вдруг Лосев что-то почувствовал или каким-то образом узнал о проведении мероприятий?!» – эти мысли кружились у нас в головах.

Рабочий день подходил к концу, и потому надежд на появление Лосева в почтовом отделении уже не было. Но, как и настоящие охотники, мы терпеливо ждали.

Лосев появился в почтовом отделении только к закрытию. Мишуков Эдик выдал ему посылку и затем, зайдя в подсобку почтового отделения, стал нас вызывать по рации, которая, к большому сожалению, ничего, кроме шипения и треска, не издавала. Эдик понял, что в условиях кирпичного здания наша рация превращалась в бесполезную игрушку. Поняв все это, Мишуков выбежал на крыльцо почтового отделения и стал руками и ногами махать в нашу сторону, издавая еще при этом какие-то непонятные звуки и подавая какие-то странные сигналы. Со стороны, для несведущих, это выглядело, наверное, смешно, но нам было уже не до смеха. Нам стало понятно, что посылка «ушла» без нашего контроля. А тут как назло автомобиль не заводился. Со всей прыти я и еще один сотрудник бросились бежать к почте, где на крыльце «плясал» Мишуков. Подбежав к почтовому отделению, мы узнали от Эдика, что Лосев получил посылку и, скорее всего, пошел домой.

Со слов Мишукова фигурант ничего не заподозрил. К этому времени машина завелась и подъехала к нам. Тут же, быстро посовещавшись, решили Лосева «брать» дома. Дом Лосева находился недалеко от почтового отделения.

Подъезжая к дому фигуранта, увидели, что вокруг дома уже «кружат» наркоманы.

Действовать нужно было быстро и решительно. Дверь квартиры «вылетела» мгновенно. Вбежав в квартиру Лосева, мы увидели такую картину:

– Лосев и его жена стояли у раскрытой посылки и расфасовывали маковую соломку по газетным пакетам. Они ничего не успели понять и потому не успели среагировать и придумать свою версию. Наручники защелкнулись на руках Феди. В присутствии понятых наркотики были изъяты. В процессе работы с Лосевым в условиях ИВС был установлен и поставщик наркотиков из г. Хмельницка. Мероприятия по задержанию Пети из г. Хмельницка проводили с участием УУР МВД Украины. В адресе Пети изъяли около пятидесяти килограммов маковой соломки. Для проведения оперативно-следственных действий Петю этапировали к нам в г. Ростов-на-Дону.

Так был закрыт еще один канал поступления наркотиков. Лосев и его подельник Петя были осуждены и получили реальные сроки лишения свободы.

После этого случая у наркоманов района появились обо мне анекдоты:

«Один наркоман спрашивает другого:

И откуда Рудковский все знает?

Да ты че, друган, не знаешь? Вон лежит окурок, -

ловко замаскированный под окурок лежал Рудковский».

Или еще один в тему:

«Приходит наркоман домой с почты с почтовым ящиком, полным «макухи». Поставил почтовый ящик на стол, а сам стал бегать по квартире. Заглянул в шкаф, заглянул под кровать, осмотрел ванную и туалет – нет Рудковского! Берет почтовый ящик с «макухой» со стола и закрывается в ванной. Открывает посылку (почтовый ящик), а там Рудковский с двумя понятыми:

Руки вверх ! Я Рудковский».

Новый сбытчик наркотиков

Сентябрь 1988 года. Я старший оперуполномоченный уголовного розыска Первомайского ОВД г. Ростова-на-Дону по линии – наркомания, иностранцы, радиохулиганы, венбольные, проститутки. И по всем этим «линиям» делались отчеты, справки, планы проведения оперативных мероприятий и тому подобные «бумаги». Но в основном руководство «спрашивало» по линии борьбы с наркоманией, так как наркомания как преступность неразрывно связана с другими более тяжкими преступлениями, такими как – кражи, разбойные нападения, грабежи и т.д., и т.п. Наркоманы для того, чтобы получить заветную «дозу», идут на любые преступления. Человеку, страдающему наркоманией, для приобретения наркотиков постоянно требуются деньги, и для их добывания он без всяких колебаний готов пойти на кражу, подлог, грабеж, разбой, убийство. Вот почему борьбе с преступлениями, связанными с наркотика- ми, придается большое значение.

Неделю назад от одного из моих негласных сотрудников (на жаргоне сыщиков это – «человек», «людей», «нулек») поступила информация, что в 5-ти этажном доме по улице К. Цеткин проживает некто Журавлев Алексей, который занимается сбытом наркотиков – маковой соломки,

«солома» (на жаргоне наркоманов) у него очень «убойная» (хорошая). Как говорят в таких случаях наркоманы —

«долбит убойно»! Это был «новый», нигде ранее не «засвеченный» еще сбытчик наркотиков. Мною было заведено оперативное дело и проведен ряд оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых были установлены все установочные данные Журавлева, его родственные, дружеские и криминальные связи. Оперативным путем были получены образцы маковой соломки, которой торговал фигурант, и исследованы в ЭКО (экспертно-криминалистический отдел) УВД города Ростова-на-Дону. Было установлено, что маковая соломка из Воронежской области, где мак выращивали для медицинских целей, и поля эти тщательно охранялись. Воронежский мак считался среди наркоманов, самым лучшим в стране и стоил дороже других на «рынке сбыта» наркотиков. Из него получалась одна из лучших опийных настоек, которую наркоманы путем инъекций вводили себе в вену. Этот наркотик был наиболее сильным и приводил к быстрому привыканию и в дальнейшем к увеличению дозы потребления.

Наркотики к Журавлеву привозили его друзья из Воронежа, но чаще он ездил сам и перевозил мак на своей автомашине «Москвич». Задержать этого сбытчика было делом чести, так как он «наводнил» этими наркотиками не только Первомайский район г. Ростова-на-Дону, но и весь город. Понимая, что рано или поздно мы выйдем на его «след», Журавлев (как ему казалось) продумал все меры «защиты» (конспирации) своего бизнеса:

пароли для входа в квартиру (для близких торговал из квартиры, в основном оптом);

продажа через доверенных лиц (курьеры, посредники);

закладка в тайниках и т.п.

Чужих к себе Журавлев не подпускал. По месту жительства он характеризовался положительно. Семейный – жена, двое малолетних детей, работал токарем на «Ростсельмаше». В общем, «все как у людей», как говорят. Сам Журавлев долгое время не употреблял наркотики, поэтому о нем мало что было известно, но постепенно и сам «присел на иглу», в связи с чем «засветился» и попал в «поле зрения» уголовного розыска.

Мне нравилась наша работа. Я часто сравнивал работу сыщика с азартом рыболовов или охотников. Ты знаешь, где можно поймать много рыбы, прикармливаешь ее, затем бросаешь крючок с наживкой и ждешь, когда рыба «клюнет» на твою наживку. Так и с жуликами. Ты знаешь его связи, его возможности, его друзей, даже знаешь, что он ест на завтрак, обед и ужин. И вот ты «обкладываешь» его со всех сторон, даешь ему «наживку» и ждешь, когда он ее захватит (или наступит на «капкан»). Изо дня в день я получал все больше и больше информации о Журавлеве и ждал. Ждал! Ждал! Ждал удобного случая, когда ловушку можно будет захлопнуть. И так было по каждому оперативному делу. Я всегда говорил жуликам – имейте ввиду, если вас еще не «взяли» за ваши правонарушения (преступления), это не значит, что вы такой умный или вам везет – просто не пришло ваше время! Ждите, и когда-нибудь вы услышите: «Гражданин Иванов?! Это уголовный розыск!» И для вас наступит «веселое время» встречи с правосудием.

Так и для Журавлева, еще не наступило «его время»! Но в один из дней от моего «человека» поступил условный звонок: «Леша дома». Это означало, Журавлев дома и у него очередная большая партия наркотиков (маковой соломки) из Воронежской области.

В те 80-е годы уголовный розыск не располагал «парком» служебных, а особенно личных автомашин. Зачастую жуликов, разбойников, бандитов доставляли в отдел общественным транспортом. Благо в те времена общественный транспорт для сотрудников органов внутренних дел был бесплатным. В крайних случаях мы могли использовать такси или любой другой (личный, служебный) транспорт, владельцы которых обязаны были помогать правоохранительным органам. Об этом знали все водители и в экстренных случаях мы пользовались этим при преследовании преступников, их доставке в отдел. В дежурной части ОВД (УВД) делалась отметка об использовании автотранспорта.

В телефонном разговоре мой негласный сотрудник сообщил также, что Журавлев, как всегда, осторожен и постарается сегодня же избавиться от маковой соломки путем оптовой продажи, так как он почувствовал, что у него

«на хвосте менты». Действовать нужно было оперативно быстро, не хотелось бы, чтобы вся предварительно проделанная работа пошла «насмарку». Но звонок от «человека» поступил неожиданно и в обеденное время. В отделе практически никого не было. Комсомольско-оперативный отряд «Ростсельмаша» прибудет только к 18-00. Сотовых телефонов тогда еще не было. Извечный вопрос: «Что делать?». От Первомайского отдела до дома Журавлева на ул. К. Цеткин 5–10 минут ходу. По информации источника в адресе по месту жительства Журавлева он был один. Можно было попробовать пойти одному, а затем уже по обстановке (если все в «цвет») вызвать по «02» помощь. Но опыт и внутреннее чутье подсказывало, что одному там нечего делать, нужен хотя бы один напарник. И я пошел по отделу искать кого-нибудь в помощь. Пройдя практически все кабинеты, я убедился в том, что все они были закрыты. Остался последний кабинет, где, как мне показалось, раздавался стук пишущей машинки. Это был кабинет «розыскника» (оперативный сотрудник уголовного розыска занимающийся розыском БВП (без вести пропавших), скрывшихся преступников) Оргина Юрия Христофоровича. С радостью и надеждой в душе и быстро бьющимся сердцем я рванул дверь кабинета и о…счастье, она открылась, и в кабинете за столом я увидел невозмутимого Оргина. Он сидел и что-то печатал, не обращая на меня никакого внимания. В губах его, по середине рта, дымилась сигарета, которая уже давно превратилась в «бычок» и чудом держалась на нижней губе. Я так и не понял, видел он, что я к нему зашел или не видел, так как он даже не посмотрел в мою сторону и продолжал печатать. На несколько долей секунды я даже оторопел от такого «приема» и на такое же время в кабинете «повисла» тишина, которую вдруг нарушил иронический голос «хозяина» кабинета:

Я слушаю Вас, Александр Алексеевич?

Этот вопрос привел меня в чувства и я также иронично ответил:

Юрий Христофорович, Вы случаем не заняты? На что он также в тон мне ответил:

Нет, как видишь!

И тут я отбросил всю эту иронию и перешел к делу, вкратце рассказав Оргину все, что касается дела, закончив все фразой:

Юра, нужна твоя помощь, иначе «негодяй» уйдет от ответственности.

На что Оргин философски ответил:

Ну, что если больше некому помочь, пошли!

В те годы с оружием у нас были проблемы – нам то разрешали постоянно носить пистолет, то запрещали. В этот раз это был случай, когда нам запрещали постоянно носить пистолеты. Пистолет выдавался по рапорту, за подписью руководителя. В это обеденное время никого из руководства не было и нам пришлось идти в адрес без оружия. Да, я не оговорился – идти, так как автомашин в отделе не было, дежурная была на выезде, машина уголовного розыска была задействована на другие мероприятия. Поэтому, взяв папки с бумагами и ручки, мы с Оргиным «почапали» в адрес. Здесь немножко нужно рассказать об Оргине. Это – невозмутимо спокойный, уравновешенный (ну сильно уравновешенный) человек. Вывести его из себя было практически невозможно. Он всегда курил и от других курящих отличался тем, что сигарета у него находилась посередине рта между губ. И как мне казалось, он ее никогда не вытаскивал изо рта, пепел на сигарете прямо во рту. Но почему пепла ни на губах, ни на его одежде не было? Это было уникальное курение. Подобное курение я уже видел однажды – в Черниговском военно-авиационном училище летчиков, где я в свое время учился. Там так же курил один из медицинских работников, как оказалось, он воевал в ВОВ и там некогда было вытаскивать сигарету (папиросу) туда-сюда.

Выйдя из отдела, я пошел быстрым шагом, но когда оглянулся, то увидел, что Юрий Христофорович был далеко позади. Он шел медленным уверенным шагом, на ходу дымя своей сигаретой. Дождавшись его, я стал кричать на него.

Юра, пошли быстрей, жулик может уйти, – на что тот после секундной паузы ответил:

Не торопись, Саша, успеем.

Все это он сказал, не вынимая сигареты изо рта. Через некоторое время мы были у адреса. Поднялись на третий этаж, где жил Журавлев. На площадке было три квартиры, «наша» квартира была справа от лестницы. По дороге мы договорились, что в дверь условным сигналом постучит Оргин и представится одним из друзей Журавлева. Меня жулики могли знать в лицо, поэтому я стал рядом с дверью «нашей» квартиры так, чтобы в глазок меня не было видно. Оргин подошел к двери с глазком, позвонил и постучал условным сигналом. Через минуту за дверью послышались шаркающие шаги.

Что надо? – спросил сиплый мужской голос.

Леху позови, – вроде бы еле ворочая языком и как бы находясь под «кайфом», попросил Оргин.

Он спит.

Оргин посмотрел на меня и я, кивнув головой, «сказал» ему – продолжай, все хорошо.

Разбуди. Я от «Кента».

Завтра приходи.

Завтра будет поздно.

От этих слов я чуть не брызнул смехом. Да, завтра на самом деле будет поздно. Оргин слегка покачнулся. Чувствовал, что за ним наблюдают из квартиры. А успех операции сейчас зависел от него.

Шаркающие шаги удалились. Юра вновь позвонил и постучал условным сигналом. На этот раз к двери подошли тихо, крадучись.

Зачем «Кенту» Леха? – послышался другой голос.

Хумарит его. Нам бы чуток…деньги при мне…

Мне стало ясно, что в квартире Журавлев не один. Это осложняло оперативную обстановку при задержании жуликов, но отступать было уже поздно. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в то же мгновение я и Оргин Юра ворвались в квартиру, оттолкнув дверью того, кто открывал квартиру. Открывший дверь Жора по кличке «Шпрот», был прижат Оргиным к стене. Из ванной комнаты в прихожую выскочил взлохмаченный, с налитыми кровью глазами, еще один из находящихся в квартире наркоманов. Завизжал и бросился на меня с кулаками, но тут же был успокоен.

Из кухни послышался металлический звон. Это хозяин квартиры Журавлев бросил за окно кружку с остатками опия.

В почти пустой запущенной трехкомнатной квартире были найдены и изъяты иглы, шприцы, наркотические вещества и свыше пятидесяти килограммов макового сырца. За маком на поля в Воронежскую область Журавлев в этот раз ездил на своей автомашине вместе со своим напарником по бизнесу «Шпротом» и его подругой Наташей «Кривой». Договорились, что расфасовкой и продажей наркотиков будут заниматься вместе, используя для этого, свои «конспиративные» каналы сбыта. Тут к ним «прибился» наркоман Алексей по кличке «Лопух», который, выбежав из ванной комнаты, бросился на меня. Впятером (и жена Журавлева тоже была втянута в это дело) они мололи маковый сырец, фасовали по пакетикам, изготавливали опийную настойку и сбывали все это наркоманам и кололись сами.

После оформления документов об изъятии наркотиков и опроса понятых необходимо было доставить и изъятое и наркоманов-сбытчиков в отдел. Идя в адрес фигуранта, я не ожидал, что там будет столько народу. Я понимал, что вдвоем с Оргиным мы не сможем доставить и изъятые наркотики, и жуликов. Вызвать помощь по телефону в отдел или по «02» мы не могли потому, что ни у соседей Журавлева, ни возле дома телефона не было. Находящиеся в квартире наркоманы уже стали догадываться, что нас всего двое и у нас возникли какие-то проблемы. Необходимо было принимать «командирское решение». Так как я был инициатором проведения этих мероприятий, то и все «тяготы и лишения» я должен был взять на себя. Поэтому пошептавшись с Оргиным, я решил его отправить в отдел за подмогой, благо до отдела минут 10–15, а самому «держать оборону» в квартире, не давая жуликам усомниться в том, что нас всего двое и что рядом нет помощи. Чтобы мне легче было держать жуликов под контролем, всех пятерых «загнали» в одну из комнат. Изъятые наркотики перенесли на кухню, чтобы они были на виду, а я занял «оборону» в коридоре, где под моим наблюдением были: комната, где находились наркоманы, кухня и коридор (выход из квартиры). Для этого я взял табуретку на кухне и сел на нее в коридоре напротив комнаты, где находились жулики. Дверь комнаты оставил открытой, чтобы видеть, что там происходит. Перед уходом Оргина я ему громко (по договоренности), чтобы слышали задержанные жулики, сказал:

Юра, только не долго. Забери из машины документы и с ребятами поднимайся сюда. И возьми наручники, а то я свои забыл.

Юра ушел, а я сел на табурет и стал ждать. При этом мысленно стал прикидывать, через какое время появится Оргин с помощью. По моим расчетам он должен был появиться минут через 30-ть, но действительность оказалась куда более печальней. Я забыл, что Оргин все делает не торопясь – с чувством, с толком, с расстановкой. И эта его рассудительная неторопливость чуть было не привела к беде.

Прошло уже 10,20,30,40 минут, время уже подходило к часу ожидания. Я уже стал волноваться, а не забыл ли Оргин про меня – пришел в отдел, а там из оперов никого нет, пошел к себе в кабинет и сел опять за свою пишущую машинку. Вот такие грустные мысли кружились в моей голове. А в это время жулики поняли, что я один и помощи пока нет и может не будет, есть шанс избежать уголовного наказания, уничтожив наркотики и все остальные улики, которые были на кухне. Жулики начали активно перешептываться. Я стал прислушиваться к их «перешептываниям» и вскоре понял, что на меня готовится нападение. «Шпрот» был инициатором и идейным вдохновителем проведения этого мероприятия.

Рудковский один. Нападем на него, свяжем. Оставим его в квартире, а наркотики заберем и перевезем в другой адрес. Улики все уничтожим. Нам нечего будет предъявить. А про Рудковского скажем, что он сам вломился к нам в квартиру и нам пришлось защищаться от непрошенного гостя. А то, что он милиционер мы не знали. Он в гражданке, может это бандит на нас напал, а на лбу у него не написано, что он милиционер, – так «Шпрот» говорил Журавлеву и «Лопуху». И Журавлев и «Лопух» внимали «Шпроту» и в конце концов согласились с его доводами. Не хотели они в тюрьму, а здесь был шанс уйти от наказания.

Времени для раздумий у меня не было, хотя я еще лелеял себя надеждой, что вот сейчас, вот именно сейчас придет помощь в лице Оргина и ребят оперов из отдела. Но…в дверь никто не стучал и не заходил. Оргину я сказал, что дверь будет открыта.

Готовясь к нападению наркоманов, я весь уже на-прягся и как натянутая тетива лука готов был в любую секунду сорваться и метнуть стрелу во врага. Я понимал, что чтобы выиграть этот поединок с такими наркоманами-ублюдками нужно самому действовать наступательно и с опережением. Первого, кто выйдет из комнаты нужно тут же «вырубить» и загнать опять в комнату, причем сделать это быстро и эффективно, чтобы у других «восставших» не появилось желание продолжать противоправные действия против сотрудника милиции. И вот началось! Из комнаты вдруг вышел и пошел на меня «Шпрот». Он шел на меня с озверелым лицом и в руках у него что-то блестело. Я сидел на табуретке, весь напрягся и молча ждал. И как только «Шпрот» оказался в метре от меня, я вскочил с табуретки, схватив ее рукой и помогая ногой (как бросок с «подхватом») со всего маху ударил «Шпрота» табуретом по голове. «Шпрот», теряя сознание, упал на пол. Из головы его текла кровь. Все это видели и слышали остальные жулики. В это время, находясь еще под воздействием только что разыгравшейся баталии, я подскочил к двери комнаты, где находились задержанные наркоманы и держа указательный палец правой руки сзади за спиной, за ремнем брюк, как будто у меня в руках был пистолет, крикнул:

А Вас, суки, я просто перестреляю, если кто-нибудь из Вас сделает хоть какое-либо движение в мою сторону! Вы поняли, твари! Поняли, я Вас спрашиваю?!

Наверное, я был страшен в гневе, и все поверили в мои угрозы, так как никто из находящихся к комнате не произнес ни одного звука. И только кто-то почти шепотом ответил:

Поняли, поняли.

Через некоторое время «Шпрот» стал приходить в себя, и я крикнул находящимся в комнате:

Помогите своему «коллеге». Перевяжите его и дайте что-нибудь успокоительное.

Из комнаты вышли Журавлев и подруга «Шпрота» Наташа «Кривая». Затащили «Шпрота» в комнату и «Кривая» вместе с женой Журавлева сделали «Шпроту» перевязку головы. Больше желаний выйти из квартиры и «избежать» наказания у жуликов не возникало. А вскоре прибыла и помощь в лице сыщиков Первомайского ОВД. Наркотики и жулики были доставлены в ОВД.

Суд приговорил «Шпрота» и Журавлева к семи годам лишения свободы, «Лопуха» – к шести. Жене Журавлева и Наташе «Кривой», учитывая, что у них есть малолетние дети, наказание ограничено тремя годами исправительных работ на стройках народного хозяйства. Да, в то время было такое наказание как «исправработы», потому что были стройки народного хозяйства, где нужны были рабочие руки.

Первый оборотень

Восьмидесятые годы прошлого столетия… Какими они были и какими остались в нашей памяти? Годы стабильности или застоя? Череда дряхлых генсеков или путь к обновлению? Начало и провал бездарно задуманной перестройки? Крах советской экономики и начало развала Великой Страны? Официальное признание существования в стране – еще СССР – наркомании, проституции и организованной преступности?

Выход из подполья теневых дельцов, обнищание народа, тотальный дефицит, крах, казалось, незыблемых духовных постулатов и расслоение некогда единого общества, межнациональные конфликты и импотенция власти при их разрешении, появление олигархов, политическая нестабильность, гласность, яростная атака на правоохранительные органы, по-своему пытавшиеся противостоять развалу страны и нарастающему валу преступности.

Да, все это было более 20 лет назад. Именно в эти годы мы узнали, что такое звериный оскал терроризма, безработица, стали открыто, но безуспешно говорить о разъедающей общество коррупции. Сложное это было время, и историки не скоро смогут объективно и беспристрастно оценить события тех лет. Сложные были годы. Чрезвычайно сложными они стали для органов внутренних дел.

Оперативная обстановка осложнялась всплеском имущественных и диких насильственных преступлений, отвлечением значительных сил и средств на «тушение пожаров» межнациональных конфликтов и акций, вы-ходящих за рамки закона эмоций различных политических партий. Наконец-то официально признано наличие в стране наркомании и наркобизнеса, проституции, организованной преступности, массовой коррупции, криминализации общества в целом.

В этих условиях МВД СССР пыталось адекватно реагировать на усложнение криминальной ситуации. В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Правительства СССР об усилении борьбы с наркоманией и организованной преступностью (1985–1987 гг.) на базе уголовного розыска были организованы отделы по борьбе с наркоманией и организованной преступностью. На местах в отделах внутренних дел крупных городов в подразделениях УР специально выделено по одной штатной единице оперуполномоченных, занимавшихся борьбой с этими пороками. Эти «пионеры» заложили основы вначале самостоятельных, а впоследствии бездумно ликвидированных подразделений по противодействию незаконному обороту наркотиков и по борьбе с организованной преступностью…

В 1987 году наркообстановка в Ростовской области, да и в стране в целом, была хуже некуда. Я в этом время работал старшим оперуполномоченным отделения уголовного розыска Первомайского ОВД – одного из самых криминализированных районов г. Ростова-на-Дону. Был, как считалось, универсальным опером – обслуживал линию борьбы с наркоманией и заодно боролся с преступлениями против иностранцев, радиохулиганами, пресекал распространение проституции и вензаболеваний. Работы было невпроворот, и сказать, что приход домой ранее 23 часов и один выходной в месяц считались за счастье – значит, ничего не сказать… Это при мизерной зарплате, оплеванном авторитете милиции, отсутствии техники, несовершенстве законов. Да, так было, хотя и сейчас ненамного легче…

Летом 1987 года мною была получена информация о наличии в районе хорошо законспирированной, устойчивой группы оптовых наркосбытчиков, бесперебойно снабжавших районных и городских потребителей наркотиков популярной тогда маковой соломкой. Начатая мной разработка показала, что возглавляет группу житель нашего района, некто Усенко. Он постоянно получал мак из Воронежской области, причем поставки наркотического сырья осуществлялись КАМАЗами. Размах был гигантский!

В ходе проведения комплекса оперативно-розыскных мероприятий был установлен самый активный перевозчик – водитель КАМАЗа, около 20 мелкооптовых сбытчиков, тайники, система сбыта. Не знал я лишь одного – кто поставляет наркотики из Воронежа.

К сожалению, тогда органы внутренних дел ещё не располагали такими техническими возможностями, как сейчас, и объективно отследить каналы и систему заказа наркотиков по телефону и почтой, по схеме оплаты не могли. Сотрудники уголовного розыска полагались лишь на свой опыт и профессиональную работу с задержанными: умение «разговорить» жулика всегда было в почете.

В день и час «икс» дело было реализовано. Внезапно для него, задержан Усенко, восемь работавших на него распространителей наркотиков, водитель КАМАЗа, более десятка покупателей. Из тайников изъяли свыше 20 килограммов маковой соломки, деньги, ценности, ворованные вещи, обрез ружья. Все, что нужно для возбуждения уголовного дела. Часть преступников арестована, часть поспешно каялась и давала исчерпывающие показания.

Но они не знали, у кого, когда и как закупаются наркотики, как они заказываются и оплачиваются. Кое-что дали кропотливые обыски: обнаружены и изъяты междугородние телефонные счета, черновые записи, пyтевые листы. По этим крохам через УВД Воронежского облисполкома я установил, кому принадлежит телефонный номер, в каком адресе он установлен. Проверили маршрут КАМАЗА через интересующие нас населенные пункты.

Многих усилий стоило установить технологию перевозки наркотиков: водитель выгружал полученный груз где-нибудь на обочине, отвозил наркотики в Ростов, а потом возвращался за товаром. Опоздания из рейса на работе в АТП объяснял поломками автомашины. Сделав график поломок, отследили их места. Найдя совпадения, я решил на этом сыграть.

В СИЗО были предъявлены полученные аргументы водителю, и он, подумав, дал признательные показания о выездах по указанию Усенко в Воронежскую область, местах загрузки маковой соломкой и кое-что сообщил о лицах, загружавших его наркотиками. По его словам, их возглавлял неизвестный… сотрудник милиции в звании капитана.

Для нас, сотрудников старой закалки, это известие стало шоком.

Дело приняла к своему производству Первомайская прокуратура города Ростова-на-Дону. Начались долгие допросы Усенко, в которых я невольно играл роль «тяжелой фигуры». В итоге он назвал наркобарона… милиционера. Мною был предложен и разработан сценарий изобличения «оборотня». Склонив Усенко к сотрудничеству со следствием, мы вместе со следователем, экс- пертом-криминалистом, понятыми организовали звонок Усенко в город Воронеж сбытчику наркотиков, записав разговор на аудиопленку. Усенко сообщил капитану, что принятая партия наркотиков продана, деньги «упакованы» и к нему могут выехать перевозчики. Поскольку дело приняло межобластной характер, о нем было доложено по инстанциям и для его реализации создана специальная группа из сотрудников УУР УВД Ростоблисполкома, в которую вошли дополнительно зам. начальника отдела по борьбе с наркоманией УУР УВД Ростоблисполкома Юрий Евгеньевич Лиознов, старший оперуполномоченный отдела Михаил Михайлович Солодовников и я, ваш покорный слуга. В качестве перевозчиков в Воронеж выехали следователь прокуратуры Серых, Лиознов, Солодовников и я. Нам выделили единственный в УВД видавший виды микроавтобус «РАФ»… Выехали мы ночью, конспиративно.

В Воронеже Серых и Лиознов доложили о цели визита начальнику УВД области. Ошеломленный новостью, тот пришел в ярость. В те времена предательство в системе МВД было редким исключением и грозило руководителям любых рангов самыми непредвиденными неприятностями на уровне МВД Союза! Тем не менее вся необходимая помощь нам была оказана. Капитан милиции оказался сотрудником отдела физической подготовки УВД, мастером спорта по борьбе и рукопашному бою, и возглавлял в период уборки сельхозкультур спецотряды по охране маковых полей колхозов и совхозов области. Создал народные дружины по охране таких полей. Был на отличном счету. Его пригласили в кабинет зам. начальника отдела кадров Воронежского УВД. Следователь Серых и Лиознов должны были объявить ему о задержании, а Солодовников и я, появившись внезапно, из-за двери, надеть на него наручники. И вот оборотень вошел в кабинет. Следователь спросил у него фамилию, должность, представился сам, представил Лиознова и объявил, что он задержан по подозрению в сбыте наркотиков. Солодовников и я мгновенно выскочили из-за двери с наручниками и вдруг… увидели перед собою амбала ростом в два метра. По комплекции он стоил таких, как мы, четверых! Но отступать было некуда… Наручники еле сошлись на его запястьях. Правда, от неожиданности он сопротивления не оказал, а впал в ступор, в коем пребывал до прибытия в Ростовский СИЗО.

Обыск в квартире оборотня длился почти два часа, а наркотиков мы все не находили. Нашли сейф с деньгами и золотыми изделиями, там же патроны в большом количестве, наручники, тетрадь с цифровыми расчетами… но самой важной улики не было и следа. Я был в отчаянии (если не будет самой главной улики – вся операция пойдет прахом), возможно, по моей вине под подозрение попал честный сотрудник милиции.

И вот когда сомнения достигли своего апогея, М.М. Солодовников приступил к обыску лоджии. Там валялась большая куча хлама. После «раскопок» мы выволокли пять мешков, полных битого мака. Круг замкнулся! На следующий день мы намеревались ехать в Ростов, а по пути про- вести еще один обыск – у матери капитана, в деревне. Его отправили в КП3 (так тогда назывался изолятор временного содержания), а мы, оставив груженый «РАФик» под охраной во дворе УВД, пошли спать в гостиницу.

Не успели задремать, как Лиознов вдруг дал команду: срочно едем домой в ночь. Сели в машину, забрали оборотня из КП3 – и следует новая команда: патрон в патронник, оружие на предохранитель! Мы в недоумении, однако, команда есть команда. Едем, но вдруг изменяем маршрут, заезжаем в деревню к матери задержанного, где проводим молниеносный обыск. На чердаке изымаем еще два мешка мака. В «РАФ» это добро утрамбовывается с трудом, мешки кладем по периметру, как на случай об- стрела и едем, скорее плетемся, на перегруженной машине еле-еле. Впоследствии оказалось, что мы изъяли самую крупную партию наркотиков в СССР – более 500 килограммов. Как бедный «РАФик» одолел этот вес и шестерых, включая водителя, мужиков и не поломался – загадка отечественного автопрома. И, наверное, с нами была та самая оперская удача.

Ну вот и Ростовская область, можно расслабиться. На первом же посту ГАИ сообщаем о себе в ДЧ УВД. ГАИ будет отслеживать наше передвижение. Засыпали вопросами Евгеньича (так мы называли Лиознова): по- чему удрали, кого испугались? Ведь всем коллегам, жене задержанного объявили, что уедем днем, а утром будем проводить оперативно-следственные действия.

Но подспудная ситуация оказалась сложной и опасной, о чем Лиознов знал, но не распространялся.

Оказывается, когда мы были в Воронеже, среди связей «капитана», которые «охраняли» с ним маковые поля и помогали заниматься сбытом наркотиков, возник замысел

устроить на нас вооруженное нападение на дороге, отбить главаря, наркотики, деньги и ценности.

Информация об этом пришла вечером, да и чутье подсказало, что не надо задерживаться в Воронеже. Вот и решил Лиознов не рисковать, оставив отлов ретивых «дружинников» коллегам из УВД Воронежской области, с чем они с честью потом и справились. Позже стало известно, что погоня за нами все-таки была, но разрыв во времени был уже большой и на территории Ростовской области нападать на нас побоялись…

Оборотень был арестован, затем осужден на 15 лет лишения свободы, лишен звания капитана милиции. Получили свое и его подельники, правда, суд учел их помощь следствию. Всего по этому делу осуждено 11 человек.

В те годы наша операция встала в ряд первых крупных оперативных комбинаций по изъятию особо крупной партии наркотиков и изобличению организованной преступной группы сбытчиков наркотиков во главе с «оборотнем в погонах», с проведением, как теперь говорят, оперативного эксперимента при доказывании вины обвиняемых.

3а раскрытие вышеуказанного тяжкого группового преступления я был поощрен министром внутренних дел СССР, остальные члены оперативно-следственной группы получили поощрения от прокурора области и начальника УВД…

Прошли годы. Ю.Е. Лиознов и я уже пенсионеры. М.М. Солодовников продолжает службу в органах внутренних дел. Встречаемся мы, к сожалению, не так часто, как хотелось бы, но сохраняем всегда тот сыскной азарт, тоже чувство локтя, долга, как и двадцать три года назад. За плечами каждого из нас не одно раскрытое преступление, не одна опасная операция, есть что рассказать молодым коллегам-сыщикам. Но об этом как-нибудь в следующий раз…

..

«Сонька золотая ручка». 80-х–90-х годов г. Ростова-на-Дону

Это были годы, когда преступниками соблюдались еще какие-то «принципы», за которые они не выходили. Квартирные воры, как и воры-карманники никогда не совершали разбойных нападений, грабежей и тем более – убийства.

Воры «в законе» и воры «авторитеты» регулировали и каким-то образом контролировали процессы, происходящие в уголовно-преступном мире. Это было время, когда и воры «в законе», и простые жулики понимали, как пагубно влияние на молодежь и среду уголовного мира употребление и распространение наркотиков.

Здесь я вкратце хочу рассказать о той «Элите» преступного мира, которая жила в эти годы в г. Ростове-на-Дону, это будет серия зарисовок, которые будут опубликованы позже. Об одной из них я хочу рассказать сейчас.

Лидия – по кличке «Сонька» или полнее «Сонька золотая ручка». Да да, в эти годы у нас была своя «Сонька золотая ручка», по аналогии с известной «Сонькой золотой ручкой», хотя и звали ее Лидой.

Это была уникальная карманница. В свое время (в молодости) она была красивой женщиной. Со своим 7-ми классным образованием она обладала незаурядным умом и эрудицией. Проживала она в Первомайском районе городе Ростова-на-Дону, по адресу: ул. К. Цеткин, д. 4а. От прошлой жизни остался у нее сын и дом, в котором она проживала вместе с сыном. Сын впоследствии тоже стал «карманником», но постепенно «снаркоманился» и за это неоднократно был судим. Удивительно, что сама Лидия никогда не сидела в тюрьме и ни разу не была поймана за карманную кражу или как говорят еще спецы, «поймана на кармане».

В 80-е годы одним из элитных и уважаемых подразделений уголовного розыска был «карманный взвод». Он формировался из лучших сыщиков города, поскольку карманными кражами занимались воры-профессионалы. Поимка таких «карманников» была очень сложной задачей.

Обычно карманники «работают» в группе из 2–3 человек, а то и более, на самых загруженных маршрутах общественного транспорта, и непременно в часы пик – утром и вечером, когда все едут на работу и затем с работы. Городской транспорт обычно в это время перегружен. В тесноте и давке переполненных автобусов сотрудникам «карманного взвода» надо было не только вычислить вора-карманника, а и поймать его «на кармане», т.е. с поличным и зафиксировать факт кражи.

Эта задача осложнялась еще тем, что «щипач», первое звено в цепи кражи, вытащив кошелек или какой-либо ценный предмет из кармана (сумки, женской сумочки, авоськи и т.д.), быстро «сбрасывал» (передавал) своему напарнику и т.д. по цепи. Последний на первой же остановке покидал автобус. Так что в этой работе прежде всего ценились: выдержка, внимательность, знание в лицо и повадки уголовно-преступного элемента, и оперативность мышления.

Каждый карманник работал только на своем маршруте общественного транспорта. Свой маршрут обслуживала и Лидия («Сонька золотая ручка»). «Работала» она, как говорится, не покладая рук, утром и вечером на маршрутах автобусов: №7 «Аэропорт-Вокзал», №124, №131 «Ростов-Аксай». За день «Сонька» зарабатывала от 2-х до 5-ти среднемесячных зарплат того времени.

Это были, поверьте, огромные деньги. Квартира ее была обставлена по последнему слову моды и техники. Все суперсовременное. Было много золота и бриллиантов, что впоследствии ее и погубило. В один из дней «Сонькин» дом ограбили ее же друзья карманники.

Лидия, в соответствии со своим образом жизни, большую часть дня проводила дома. Жулики, планировавшие ограбить ее, но не желавшие «засветиться» перед авторитетной воровкой, решили выманить «Соньку» из дома и, как говорится, «выставить хату». Для этой цели она была приглашена в один из лучших ресторанов города в гостиницу «Интурист», где ее и подпоили и «придержали» допоздна. По возвращению домой «Сонька» обнаружила пустые комнаты. В доме у нее было много раритетных вещей. Все было похищено: импортная мебель, бытовая техника, предметы антиквариата, ковры, хрусталь, золото и деньги. Это был шок для нее, но Лидка («Сонька золотая ручка») в милицию о краже заявлять не посмела.

После этого ограбления она прекратила употреблять спиртные напитки и принимать приглашения друзей на любые мероприятия.

Время шло…«Сонька золотая ручка», одна из лучших профессионалов-карманников, занимаясь тем же видом «деятельности», материально восстановилась и вновь зажила красиво. Ни в чем себе не отказывая, отдыхала в лучших санаториях и курортах, одевалась во все лучшее и модное того времени.

Но вскоре ее судьба пересеклась с авторитетным вором-карманником Колей по кличке «Малой». Он баловался наркотиками и, как это бывает в подобных семьях, «посадил на иглу» и свою сожительницу «Соньку». Большая часть денег стала уходить на приобретение наркотиков.

Эта пара «виртуозов» в своих «профессиональных» делах была одной из лучших и неуловимых. Карманный взвод вплотную занимался ими, но безуспешно. Делом чести сотрудников уголовного розыска было их изобличение в кражах! Заявления о карманных кражах только пополняли сейфы сыщиков. О ловкости «Соньки (Лидии) Золотой ручки» ходили легенды. Рассказывали, у одной из кореянок она вытащила деньги в сумме 1000 рублей из…..бюстгальтера. И эта дама ничего не почувствовала!

Однажды зимой 1987 года, когда я, как всегда опаздывая, бежал по ул. Воровского на работу в Первомайский ОВД (где я работал старшим оперуполномоченным ОУР), то по дороге встретил Лидию и ее напарников, которые тоже шли на свою «работу». Я бежал и сначала не заметил ни Лидку, ни ее напарников, но Лидка окликнула меня:

Санек, все торопишься! Все бежишь куда-то, а сам в какой-то дешевой шапке ходишь, – и под усмешки своих напарников, среди которых был и авторитетный вор «карманник» Коля «Малой», продолжила:

Санек, может подарить тебе шапку пыжиковую?

Договоришься ты, Лидия, – на ходу ответил я.

Через некоторое время эти слова стали пророческими. Поскольку эта «виртуозная сладкая парочка» была неуловима и посадить их за совершение карманной кражи было трудно, то решили посадить их за наркотики. С помощью подсобного аппарата была получена информация о доставке очередной партии маковой соломки на квартиру «Соньки». Из маковой соломки в то время готовили опийную настойку и вводили ее в вену. В ту пору это было самым распространенным видом употребления наркотиков.

В час «Х» я с группой сыщиков и внештатных сотрудников внезапно нагрянули в адрес к Лидии на ул. К. Цеткин д. 4а. Уличная дверь была закрыта. Поэтому пришлось перелезать через забор. Дверь в дом тоже оказалась заперта изнутри на щеколду. Один из сыщиков, а это был Ваня Церулик, обратился ко мне:

Что будем делать?

Ломать – ответил я.

Ломать, так ломать, – ответил Ваня.

Мне кажется, он и хотел это услышать. При его росте около 2-х метров и весе свыше 100 кг. – слово «ломать» было обыденным. И Ваня стал «ломать» дверь. После очередного удара ногой в дверь, дверь не просто «распахнулась», она просто упала во внутрь дома, вместе с косяком, под которой оказался Коля «Малой». Он пытался удержать дверь, предварительно сбросив около 20 пакетиков маковой соломки в унитаз, но не успел смыть.

Лидия была в состоянии «прострации» после «дозы» и ничего не могла понять. В доме мы нашли еще сумку с маковой соломкой, которую тоже приобщили к протоколу изъятия. Все изъятые наркотики Коля «Малой» «взял на себя», сказав, что приобрел их у неизвестных ему людей (как в то время говорили все наркоманы) для личного употребления. Ввиду того, что Коля «Малой» был не судим, он был отпущен под «подписку о не выезде». Впоследствии он получил реальный срок в 2, 5 года и надолго исчез из поля зрения. А Лидия продолжала потихоньку подворовывать, плотно «присев на иглу». Сына своего она тоже приучила к карманным кражам, но дела у него шли не так хорошо, как это было у мамы в его годы, так как он рано пристрастился к наркотикам, что мешало ему в его преступной деятельности.

Однажды с ним приключился забавный случай.

Я был дежурным опером по ОВД, и вот в дежурную часть обратились граждане, которые доставили в милицию Лидиного сына изрядно «помятого» (скорее всего этими гражданами) указав, что этот пацан обворовал их, стащив из их сумки кошелек с деньгами. Поймали его, когда он в очередной раз полез в карман к жертве и уснул…!!! Сергей, так звали Лидиного сына, просто уснул, находясь в состоянии наркотического опьянения. Денег при Сергее обнаружено не было, так как он успел их передать своей напарнице, которая тут же вышла из автобуса. Граждане возмущенно трясли Лидиного сына, но он «мычал» одно и тоже:

– Я ничего не крал, я ничего не крал…

Граждане нервничали и у некоторых из них глаза стали наливаться кровью. Стало понятно, что если Сергея продолжить держать рядом с разъяренными гражданами, то это для него плохо кончится. Я забрал Сергея к себе в кабинет и оформил его задержание в дежурной части. А с гражданами нужно было что-то решать, не хотелось «вешать» на отдел нераскрытое преступление. Сергей, естественно, в краже не сознавался и потому мне пришла в голову единственно правильная, как мне показалось, мысль на тот момент – возместить принесенный ущерб путем возврата денег потерпевшим. С этой целью я поехал к Лиде домой.

Когда я зашел в дом, там стоял устоявшийся запах ацетона (он используется для приготовления опийной настойки из маковой соломки), в доме было темно, так как окна были зашторены. Я крикнул в темноту дома:

– Есть кто дома?

В дальней комнате послышалось какое-то шевеление, а затем что-то вроде вздоха. И я пошел на звуки. В комнате на кровати лежала Лида, находясь в трансе, наверное, после очередной дозы наркотиков. Увидев меня ответила:

А, это ты, Саша? – и после паузы продолжила,

Что случилось?

Я сразу перешел к делу:

В ОВД у нас задержан твой сын по подозрению в совершении карманной кражи. За карманную кражу, конечно, не посадим, но за наркотики может сесть. Сделать это для нас, Лидия, сама понимаешь, раз плюнуть.

Я посмотрел на Лиду, на лице которой появились намеки осмысленного сознания, и она вдруг спросила:

Что делать?

В этом вопросе было все: «Что нужно сделать, чтобы ее сын не сел в тюрьму?»

Лидия–ответил я, – необходимо возместить «терпилам» (потерпевшим) материальный ущерб, в размере 120 рублей (для меня, как и для многих других это были огромные деньги, ведь для многих в то время это была месячная зарплата). И вдруг вижу, Лида оживилась и ответила:

Всего-то и делов-то! Возьми там, в тумбочке, сколько надо.

Когда я подошел к указанной тумбочке, то не смог скрыть своего удивления, так как вся тумбочка была забита деньгами. Их было столько, что глазам не верилось. Я никогда более не видел столько денег. Они не были сложены, а валялись – мятые, скрученные – по тумбочке, за тумбочкой, возле тумбочки. Лидия, увидев мои удивленные глаза, с усмешкой сказала:

Бери, бери, сколько хочешь!

И мне сразу вспомнилась фраза из кинофильма

«Свадьба в Малиновке»: «Бери, бери, я еще себе нарисую».

Я отсчитал положенную сумму в 120 рублей и поехал в отдел, где отдал деньги потерпевшим, которые были неподдельно рады их возврату. А Лидиного сына я забрал из дежурной части и, пробеседовав с ним около часа, отпустил. Он оказался весьма способным и полезным, так как знал лично многих преступников. Впоследствии с его помощью был раскрыт ряд серьезных преступлений.

У Лидии продолжали собираться авторитетные жулики и «воры в законе» (среди которых был и Краснов Эдик), не только г. Ростова-на-Дону, но и других регионов Советского Союза. Умерла Лидия от передозировки наркотиков.

Убийство на Алма-Атинской

Дежурные сутки лета 1987 года в Первомайском ОВД города Ростова-на-Дону проходили в обычном для этого времени режиме: квартирные кражи, без вести пропавшие и т.п. дребедень. Времени для работы по оперативным делам и текущим материалам катастрофически не хватало. «Но хорошо хоть так! – подумалось мне тогда, – нет хотя бы тяжких преступлений, которые могут «затянуть» и на вторые сутки». Только я успел об этом подумать (язык мой, враг мой), как тут же раздался прямой телефонный звонок из дежурной части:

– Александр Алексеевич, выходи, у нас криминальный труп на Алма-Атинской. Дежурному следователю прокуратуры я уже сообщил, по дороге заберешь его из прокуратуры.

От дежурного я узнал, что где-то в 15-00 в ОВД поступило сообщение, что в квартире по ул. Алма-Атинской обнаружен труп хозяина квартиры гр. Б. с множественными ножевыми ранениями. О преступлении по телефону 02 сообщила жена гр. Б. В указанный адрес выехала также оперативно-следственная группа УВД города Ростова-на-Дону и руководство УВД. Для того времени убийство было редким исключением, чем «правилом», если взять сегодняшний день, когда человеческая жизнь как-то обесценилась, а в те советские времена каждое убийство бралось руководством УВД области (города) на особый контроль. Почти на каждое криминальное убийство выезжало руководство!

Выездом на место преступления было установлено, что гр. Б. был директором одного из предприятий Ростова-на-Дону и имел обширные связи в городе Ростове-на-Дону, Ростовской области и за ее пределами. Любитель выпить, часто приводил в дом своих знакомых, где распивал с ними спиртные напитки, из-за чего с женой были постоянные ссоры.

Со слов жены, в день убийства ее муж пришел домой где-то около 13-00 вместе с каким-то мужчиной (дала приметы), которого Б. представил жене как своего давнего знакомого по работе в Волгограде по имени Коля:

Валя, это мой давний знакомый Коля из Волгограда, с которым мы работаем. Мы сейчас поговорим на кухне о том о сем по работе, а ты сходи в магазин прикупи че-нибудь к столу.

Б. и Коля прошли на кухню, где стали распивать спиртные напитки и что-то обсуждать по работе.

Где-то в 14-00 я собралась и пошла в магазин за продуктами, – продолжила рассказ жена Б. – Когда через 40 минут вернулась, то увидела в коридоре Колю, который надевал ботинки и собирался уходить. Я его спросила: – А Вы уже совсем уходите? – Да, – ответил он, – и, попрощавшись со мной, ушел. Я прошла на кухню, чтобы разложить купленные продукты.

Через некоторое время (20–25 минут), находясь еще на кухне, я услышала, как из спальной комнаты стали доноситься какие-то странные звуки (хрипы и стоны). Когда зашла в комнату, то увидела, что на постели лежит мой муж – весь в крови, который странно хрипел и стонал. Подойдя ближе я увидела на нем множество ножевых ранений в области лица, шеи, груди. Вся комната была забрызгана кровью. Муж еще хрипел, но ничего сказать не смог. Я тут же позвонила в скорую помощь и милицию. Еще до приезда скорой помощи, которая прибыла на место через 30–40 минут, мой муж скончался.

Исходя из полученной информации о взаимоотношениях в семье гр. Б., а также о способе нанесения множественных ножевых ранений, указывающих (как показалось одному из руководителей УВД) на мстительно-жестокий характер нанесения этих ранений, характерный для женщины – этим руководителем УВД была выдвинута первоначальная версия (как основная) о причастности к убийству гр. Б. его жены. И все оперативно-следственные мероприятия на первоначальном этапе стали строится на основе выдвинутой «авторитетной» версии. В тот же день на совещании в ОВД опытные сыщики, работающие не один год по раскрытию тяжких преступлений, представили на рассмотрение руководству отработку версии о причастности к убийству гр. Б. его друга Коли из Волгограда и параллельно вести отработку этой версии. Но «авторитетный» руководитель настаивал на отработке его версии, как основной. Из-за косности и непрофессионального упрямства «авторитетного» руководителя все силы и средства оперативно-следственных мероприятий были брошены на отработку первой версии, что в дальнейшем могло нанести вред раскрытию преступления в связи с утерей многих улик. Только через неделю или две, когда по «авторитетной версии» зашли в тупик, я и мои коллеги обратились ко второй версии, как основной – о причастности к убийству знакомого из Волгограда по имени Коля. С этой целью мною были проверены: