Читать онлайн Выскочка, научи меня плохому бесплатно

Пролог

Я набираю номер Макса снова и снова.

Дрожащие пальцы несколько раз оказываются в ненужном месте на экране мобильного, и я, ругнувшись во весь голос, продолжаю манипуляции с телефоном.

– Смотри, куда прешь!!! – Раздается сбоку, когда я натыкаюсь на кого-то, не в силах оторвать взгляд от заветного номера, только вместо ответа длинные гудки.

От недоброго предчувствия неприятно саднит в груди.

Неужели все так плохо?

Продолжаю передвигать ноги, понимая, что с ним что-то произошло.

Ситуация не могла разрешится мирно.

Я ведь сама в этом виновата…

Пока разные мысли мелькают в сознании, телефон в руке начинает вибрировать, и я сразу отвечаю.

– Лик, ты с Максом? – Спрашиваю не своим голосом, ожидая ответа, и, кажется, перестаю дышать.

– Он в больнице. Приезжай, Лиль. – Без эмоций произносит Ангелика, а я проглатываю противную слюну. – Я тоже тут. В городской.

Дальше не слушаю, отключаю вызов и бегу к такси, что стоит неподалеку от торгового центра. Снежинки бьют по лицу, но я не чувствую прежней радости, которая переполняла меня, когда мы с ним гуляли в снегопад.

Почему только в этот миг я осознаю, насколько сильно мне нужен Макс…

Приходится в спешке потеснить женщину, которая уже успела открыть дверку.

– Совсем молодежь обнаглела! Я первая подошла! – Завизжала она, но я нагло толкнула ее в сторону, вызвав еще один недовольный и нецензурный возглас.

Сейчас не до приличий.

– В городскую больницу. – Кинула водителю, который нахмурился и пожал плечами.

Ему без разницы, кого везти. Лишь бы заплатили.

Даже секунды считаю, пока машина движется по заснеженным улицам города.

В такие моменты всегда думала о самом худшем, только сейчас жаждала другого.

Я хочу, чтобы с НИМ все было хорошо.

Через пятнадцать минут мы наконец достигаем цели, и я, не забрав сдачу, быстро бегу по ступенькам к входу в городскую больницу, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Знаю, что выгляжу не лучшим образом, но это совершенно не волнует.

Главное, узнать, как Макс.

Стоило только свернуть в коридор, как перед глазами возникла странная картинка, от которой мурашки побежали по коже.

Света стояла около Лики и ревела во весь голос.

От этого звука внутри все оборвалось.

Никогда еще не видела ее такой…

– Явилась?! – Закричала она, когда увидела меня.

Я даже шага не успела сделать вперед, а сестра мигом бросилась ко мне с истеричными возгласами.

– Все из-за тебя! Зачем только ты появилась в нашей семье! – Светка начала трясти меня за плечи, а я с ужасом смотрела в ее опухшие и покрасневшие от слез глаза. – Я все теряю по твоей вине! Все!!! И его потеряла… – Уже тише произносит и с воем опускается на пол, пока я медленно перевожу взгляд с сестры на Лику, которая прижимает руку к лицу.

Всего одно отрицательное движение головой, и у меня мир рушится, как карточный домик…

Глава 1

Лилия

Собираю вещи, медленно помещая их в чемодан и оттягивая время своего отъезда. Из груди вырываются лишь тяжелые вздохи, ведь перспектива проживания с сестричкой в одной квартире мне совсем не прельщает, тем более, что она стала еще ядовитее, чем была.

Светлана Алимеева. Гордость родителей, преподавателей гимназии, да и всех окружающих. Приторно сладкая девочка, но лишь на людях. Наедине со мной она превращалась в настоящую фурию. Того и гляди, что не проснешься утром.

– Лилечка, ты готова? – Голос бабули заставляет обернуться и улыбнуться.

– Почти. – Киваю на гору одежды, которая лежит на кровати и просится в чемодан.

Бабушка лишь улыбается, понимающе кивая. Знает, что меня ждет в квартире великих Алимеевых.

Настоящая каторга.

Начиная от сестрички и заканчивая родителями, которые заранее расписали судьбу детей вплоть до старости и цвета гроба.

– Сказала им о своем поступлении? – Наконец спрашивает бабуля, нарушая повисшую в комнате тишину.

Я замираю с блузкой в руке и отрицательно качаю головой. О своем решении и подаче документов на другой факультет я еще не говорила, да даже представить боялась, что произойдет после этого.

Владимир Эдуардович Алимеев был еще тем педантом и занимал важную должность наверху, поэтому новость о том, что доченька пошла учиться на юриста вместо политики и международных отношений его выведет из себя.

И это мягко сказано.

Невольно вспомнила случай, произошедший через год после того, как я оказалась в их семье.

Я сбежала из летнего лагеря, в который они меня запихали, чтобы не мозолила глаза, к друзьям. Только шпионы папочки быстро среагировали, и потом…

Потом Владимир Эдуардович рьяно меня отчитал и приставил ко мне охранника, который следил за тем, чтобы я и шага в сторону не сделала.

Все по расписанию.

Завтрак. Обед. Ужин.

Школа.

Дополнительные занятия.

Словно я куколка, которой умело управляют.

Без чувств и эмоций.

Ни слова против.

Нельзя.

Нужно быть благодарной за тепло и пищу, которую они мило мне предоставили.

Проглотила противный комок, засевший в горле колючкой, и посмотрела на бабушку. Из замкнутого круга знати она была единственным человеком, который меня понимал и принимал такой, какая я есть. Со всеми недостатками и выкидонами, и я в свою очередь не могла сбежать.

Из-за нее.

Не могла оставить одну.

– Ничего, моя хорошая, ты справишься. Нужно заниматься тем, что тебе по душе. – Подбодрила меня и поднялась. – Машина уже подъехала, – со вздохом произнесла она, помогая мне уложить оставшиеся вещи в чемодан, – не хочется тебя отпускать, но, – бабушка печально улыбнулась, от чего вокруг ее глаз разлетелись морщинки, – выросла девочка. Пора жить совей жизнью. Без надоедливой бабки.

– Не говори ерунды, бабуль. – Я бросила блузку и обняла ее.

Слезы сами наворачивались на глаза.

В свое время Илона Львовна избавила меня от необходимости проживать на одной территории с родителями и сестрицей, а теперь мне нужно вернуться в родные пенаты и никого не убить.

– Все! Прекращай. – Бабушка отстранилась от меня и часто заморгала, продолжая улыбаться. – Нечего здесь мокроту разводить. Погода прекрасная. Впереди интересный учебный год. Новые знакомства.

– Не нужны они мне. – Заворчала я, но бабуля кшикнула.

– Нет. Нужны. – Она продолжила кидать вещи в чемодан, пока я с кислым выражением лица наблюдала за этой картинкой. – Вот увидишь, сразу парень найдется, а то все крутишься со своими друзьями.

– Ба-а-а… – Застонала я, не желая слушать песню о любви и прочих нежностях, которые были для меня чем-то недостижимым и незнакомым.

– Вот так, – она закрыла чемодан и посмотрела на меня, – держись, Лилечка. Если что, то можешь приехать в любой момент.

– Думаешь, он мне позволит? – Хмыкнула, поглядывая в окно, где наперекор моему настроению светило яркое солнце.

– Я заставлю. – Бабушка подошла ближе и тяжело вздохнула. – Провожу тебя. Не расстраивайся и позвони сразу, когда приедешь.

– Хорошо. – Кивнула, заставляя себя быть сильной и не расплакаться.

В этот момент раздался противный звонок в дверь. Мы обе шумно выдохнули.

Я взяла чемодан за ручку и направилась в коридор.

Что же…

Здравствуй, новая жизнь!

– Что это вообще такое? – Светка скептически оглядывает блузку, которую я достала из чемодана и повесила в шкаф. – Лиль, это только в деревне носить. В коровник. – Она отбрасывает вещь на пол и кривится.

– Избавь меня от своего общества, сестричка. – Говорю спокойно, но внутри уже убила ее десять раз и кровожадно расчленила.

Подхожу и подбираю блузку, убирая обратно в шкаф. В это время Света гипнотизирует меня взглядом и фыркает, будто перед ней находится отброс общества. Привычное ее поведение рядом со мной. Особенно, когда мы наедине.

– Да, я прекрасно помню, что тебе по душе лишь детдомовские мальчишки. – Говорит с надменным выражением лица и подходит ближе, демонстративно рассматривая свои наманикюренные пальчики, от чего я не  могу скрыть раздражения. – Надеюсь, к бабуле не повадились ходить, а то она тоже любит всех пожалеть. Котят этих блохастых вечно кормит. – Светка кривится, а я медленно выдыхаю, пытаясь успокоиться.

И как мне терпеть ее?!

– Лиль, а ты ни с кем из них не… – Начинает с гадким подтекстом сестричка, бросая спичку в бочку с порохом.

– Пошла вон! – Рыкаю на нее, сжимая руками свои потертые джинсы, на которые она тут же переводит взгляд. – И не заходи в мою комнату без острой необходимости, поняла?!

Знаю, что не нужно было срываться. Я все равно не останусь в выигрыше.

– Боже мой, сестричка! Да, успокойся ты. – Светка закатывает глаза, но все же медленно топает к двери. – Я же тебе добра желаю. Водишься с плохими мальчиками, у которых на уме невесть что.

– Я сказала, – цежу сквозь зубы, делая шаг к ней, – пошла вон! – Срываюсь на крик, шумно дыша.

Как же она меня достала!

С того момента, как я переступила порог этого дома, стало ясно, что общего языка с сестричкой мы никогда не найдем. Она меня ненавидела. Я пыталась поговорить и даже ходила с ней в одну компанию ради благой цели, но после нескольких жестких подстав перестала питать иллюзии по поводу наших возможных дружеских отношений.

– Это все дурное влияние твоих друзей. – Света кладет пальцы на ручку двери и открывает ее. – Если родился нищебродом, то и помрешь.

Щебечет уже из коридора, а я бросаю джинсы в уже закрывшуюся дверь.

Раньше бы расплакалась, но сейчас просто опускаюсь на пол около кровати и шумно дышу от злости. Нельзя надеяться на то, что между нами что-то изменится. Такого не произойдет даже, если небо рухнет на землю.

Некоторое время сижу и успокаиваюсь.

Чувствую, что нужна поддержка Лёхи и Стёпыша. Без них вообще очень трудно.

Рука сама тянется к телефону, чтобы набрать друзьям и сорваться к ним из этого ада.

Алексей Богданов и Степан Вольный были моими друзьями, и это жутко бесило Светку. Она не понимала и не принимала подобного общения. Они, видите ли, не подходили нам по статусу. Без навороченной тачки и прочих благ, купленных за деньги богатеньких родителей.

А мне это нравилось.

Они были простыми и душевными парнями, которые всегда готовы были прийти мне на помощь.

– Привет, Лёх! – Говорю радостно, чтобы не вызывать подозрений.

Он остро реагирует на мои переживания, а я не хочу говорить о Светке и ее закидонах. Только не сегодня.

Впереди еще серьезный разговор с родителями, и мне к нему нужно подготовиться морально.

– Дарова, Цветочек, – протяжно говорит он, пока на заднем фоне слышна болтовня Стёпыша, – не поверишь, только тебе хотели набрать. Да, перестань ты лезть ко мне! – Бросает в сторону, а я улыбаюсь.

Так хорошо становится, когда они рядом, пусть и на расстоянии.

– Вы на нашем месте? – Спрашиваю, надеясь, что не ошибаюсь.

– Да. Где нам еще быть? – Усмехается Богданов. – За тобой приехать?

– Нет, Лёх, сама доберусь. Ждите.

Сбрасываю вызов и кусаю верхнюю губу.

До вечера можно не появляться дома, тем более, что желания лицезреть недовольную мину сестрицы у меня нет.

Быстро переодеваюсь в джинсы и топ, обуваю кроссы и мчусь к выходу. Уже предвкушаю веселое времяпровождение в компании друзей. Светку, слава богу, не встречаю, и понимаю почему, когда выбегаю из подъезда и буквально налетаю на высокого парня.

– Твою ж… – Слышу над ухом. – Без ноги остался!

– Извини. – Отскакиваю в сторону и медленно провожу взглядом по пострадавшему.

От увиденного раздражение снова пробегает по мне волной.

– Это всего лишь нога. Я не слон. Кости не сломала. Орешь, как девочка, ей богу. – Вылетает изо рта, на что парниша лишь высоко поднимает брови. – Не бойся, твои мажорские туфельки не попортила. Вон как блестят.

Ненависть к мажорам мне впрыснули в кровь после нескольких инцидентов с представителями великих семей города. Естественно, сестричка была одной из их круга. Этакой принцесской, меняющей золотые короны с драгоценными камнями каждый день, а то и дважды в сутки, чтобы, не дай боженька, кто-то подумал, что наши родители обнищали.

Запомнились мне несколько личностей.

Захар Ангел. Высокий подкачанный брюнет с голливудской улыбкой, но отсутствием совести и полным несоответствием внутреннего содержимого гадкой душеньки его супер-фамилии.

Елисей Воронов. Приблизительно такой же экземпляр по внешности, только агрессивнее и острее на язык. От одного его взгляда можно было пойти в дамскую комнату и поменять штанишки.

И, конечно же, Александр Орлов. Светловолосый плейбойчик, в ноги которого просто пачками падали девочки. Он был самым противным для меня, а все из-за того случая…

– Ты имеешь что-то против моих ботинок? – Парень, на которого я бессовестно налетела, щурится и проводит по мне оценивающим взглядом.

– Больно надо. – Фыркнула я, даря ему не менее пренебрежительный взгляд.

На вид наш со Светкой ровесник. Скорее всего, за ней и примчался. Холеный мальчик в брендовых шмотках – рубашечке и брюках. На левой руке красуются увесистые часики, русые волосы небрежно торчат в разные стороны, и если не знать, что его характер испорчен деньгами еще с рождения, то вполне можно назвать симпатичным.

– Раз заметила, значит, надо. – Говорит спокойно, но смотрит свысока, и мне это не нравится.

Ощетиниваюсь мгновенно.

– Я понимаю, что ты о себе высокого мнения, но смею огорчить, – слегка подаюсь вперед, словно хочу открыть ему великую тайну, – ты не так прекрасен, как думаешь. Могу дать салфеточку, чтобы пыль с туфелек стер. Нужно? – Приторно улыбаюсь, а брови парнишки еще больше на лоб лезут.

– Если только сама их протрешь. – Произносит и медленно так растягивает противную улыбочку по лицу.

Вот же гад!

Уже открываю рот для высказывания очередной колкости, как за спиной раздается знакомый стук каблучков, от которого меня начинает лихорадить. Света выплывает из подъезда, словно лебедь на пруду. Вся наряженная, напудренная и идеальная, что тошнота к горлу подкатывает.

– Ой, Максик, а ты меня долго ждешь? – Поет сладко, от чего мои глаза увеличиваются в размере, ведь перемены в ее поведении разительные. – Лиль, – замечает меня и скрипит зубами, хоть и пытается удержать на лице улыбку, – вы что? Знакомы? – Переводит взгляд то на меня, то на своего рьяного поклонника, который почему-то хмурится, а не давит лыбу, как до этого момента.

– Не беспокойся, сестричка, твоего принца я лишь ножкой задела, и то по несчастной случайности. – Говорю ей и шагаю в сторону тропинки, чтобы не видеть, как эти двое будут миловаться.

Такого зрелища мое бедное сердечко точно не выдержит.

– Кто это? – Слышу вопрос Максика, но ответ сестрички кажется мычанием, ведь я уже размашисто шагаю к остановке, чтобы быстрее добраться до своих бродяг и набраться позитивных эмоций.

Только слащавую парочку мне приходится лицезреть уже через пять минут, когда мимо остановки на высокой скорости проносится BMW. Кто бы сомневался! На простых тачках мы не ездим. Фыркаю и жду свой транспорт.

До нашего места от дома родителей добираться минут тридцать-сорок, и я успеваю залезть на сайт университета и еще раз убедиться, что меня зачислили на юридический факультет. Волнение все-таки пробирается под кожу и заставляет кусать губы.

Не представляю, что скажет отец, когда узнает, но точно ничего хорошего.

С одной стороны, я могу уже покинуть дом Алимеевых и пойти своим путем, поблагодарив их за то, что когда-то они избавили меня от печальной участи и не позволили провести детство в детдоме, а с другой, мне не хочется оставлять бабулю. Знаю, что после такой выходки меня к ней и на пару километров не подпустят.

Да, и Владимир Эдуардович не даст мне покоя. Вряд ли ему придется по нраву мой уход и необходимость выйти на работу, чтобы себя содержать. Получался замкнутый круг, по которому я мчалась, как белка и не могла остановиться.

Пока продолжается мысленное пожирательство, автобус достигает цели. Я выпрыгиваю из него на окраине города и покупаю по увесистому бургеру себе и ребятам. Знаю, что эти двое всегда голодные, потому что находят занятие, увлекающее на целый день, а то и больше.

Побираюсь через парковую зону к заброшенному амбару. Раньше здесь держали животных, состоявших в мини-зоопарке, а теперь, как и полагается, все про него забыли, и мы удачно оборудовали его под себя. Другие боялись лезть в закрытую зону, но только не Лёха и Стёпыш.

– А, моя ты хорошая, – разводит руки в стороны Вольный, как только замечает меня и перекус, – я же говорил, что Алимеева про нас не забудет. Спасибо, Цветочек! – Делает вид, что хочет обнять, и когда я подаюсь вперед, отстраняется и смеется, а я киваю.

Опять подловил меня. Лёша же наоборот сминает меня в объятиях, но при этом вымазывает. Весь в мазуте. Наверное, снова разбирал какой-то хлам и пытался сделать из него конфетку.

– Что на этот раз? – Спрашиваю, когда он меня отпускает, и подаю ему бургер, раскрывая при этом свой и жадно впиваясь в него зубами.

– Сейчас узнаешь, Лилёк. – Довольно улыбается и кивает в сторону. – Готова заценить шедевр? Я несколько дней на него убил…

– Ты?! А я значит не при делах?! – Возмущается Вольный и толкает друга в плечо.

– Подавать инструменты, знаешь ли, не такой уж тяжелый труд. – Лёха усмехается, а я иду за ними и наблюдаю за дружеской перепалкой.

– Да, представь себе. Ключики искать, – он подмигивает мне, – просто, а вот твое нытье ни одна баба не выдержит.

– Иди ты на…

– Ребят! – Прерываю их и поднимаю брови вверх. – Показывайте уже ваш шедевр.

Вольный изображает битье в барабаны, а Богданов подходит к чему-то, покрытому темной тканью, и запихивает себе бургер в рот, чтобы сдернуть ее. Когда это происходит, я ахаю.

– Вот так чудо… И как… Как вы это сделали?

Глава 2

Максим

– Неужели свидание не удалось? – Лика широко распахивает глаза, когда я подхожу к ней и буквально падаю на лавку.

Настроение опустилось до отметки минус десять, а все из-за наглой выскочки и ее идеальной сестрицы.

– Свидания не было. – Отвечаю с неохотой, наблюдая, как Олежка пускает огромные пузыри и бегает около фонтана в центральном парке.

– Хоть бы врать научился, Круглов, – усмехается Цветкова и складывает руки на груди, – тогда рассмотрим другой вариант. Кто тебе еще нравится?

Не спешу отвечать.

Точнее не хочу давать ответ на этот вопрос, потому что сам его не знаю.

Когда-то привлекала Алимеева. Блондинка с идеальной внешностью, но на деле оказалась пустышкой, с которой даже поговорить не о чем, если только о модных новинках.

Мне хотелось другого. Чего-то настоящего, а не фальшивого.

Хотя матери такой вариант понравился. Одобрила, поставив штамп "принято" одними глазами.

Для нее статус семьи Алимеевых был показателем соответствия.

Бред, конечно, что доказали Дан и Лика.

Милая парочка, которая рассталась на долгие двенадцать месяцев, потому что брат-придурок решил отдать дань родине. После всего, что произошло нужно было наслаждаться каждым днем рядом с Ангеликой, а он уперся рогом и пошел в армию сразу после получения аттестата.

– Я не слышу ответа. – Улыбается Лика, а я вспоминаю, как она рыдала во время проводов Данияра. – Давай, Макс, колись. Должна же быть девушка, которая тебе нравится.

Цветкова не унимается, а я проглатываю что-то противное, вставшее в горле косточкой от рыбы. Перед глазами всплывает Алиска и ее очаровательная улыбка. От смеха и вовсе можно было сойти с ума. Она так и осталась в памяти недостижимой, светлой и чистой, не смотря ни на что. Даже новость о родстве не могла отнять самое ценное – воспоминания.

Пусть все было несколько лет назад и не зашло далеко, только время не лечит, как говорят многие.

– Ты знаешь ответ, Лик. – Стараюсь говорить без лишней загруженности, чтобы Цветкова не начала меня жалеть, как она любит.

– Нет, так не пойдет, Круглов. Я пообещала твоему наглому братцу, что пока он в армии, я займусь…

– Сватовством. – Заканчиваю за нее, на что Ангелика лишь хмурится. – Слушай, я не разведенка с тремя детьми. Стаса Михайлова не боготворю. Сам в состоянии найти себе девушку.

– Тогда почему не ищешь? – Задает вполне логичный вопрос, а я пожимаю плечами.

– Не столкнулся еще с той самой. – Подмигиваю Лике, а она смеется.

– Так и не столкнешься. Днями работаешь. Не упадет же она тебе с неба. – Хмыкает, обнимая прибежавшего к нам Олежку.

Мелкий жмет мне руку с серьезным видом, будто передо мной не шестилетний малец, а владелец мира сего. Улыбка сама лезет на лицо, пока он рассказывает, как запускал с отцом воздушного змея.

Да, мелкий, повезло тебе…

Теперь у тебя, слава богу, есть отец, который уделит время и покажет, как и что делать, чем я не мог похвастать.

Смотрю на Ангелику и ее братишку и понимаю, что они заслужили покой. Она перестала быть понурой и серой. Светится вся. Живет.

Олежик смеется звонко.

Наверное, так выглядит счастье.

Поднимаюсь, чтобы попрощаться и пойти в клуб к Янкевичу. Договорились встретиться, когда ехал от Светки.

– Опять сбегаешь, Круглов? – Хмурится Лика, а я пожимаю плечами. – Значит, сама займусь поиском твоей второй половины.

– Флаг тебе в руки. – Говорю с улыбкой и кланяюсь театрально, чтобы ей охоту отбило вести отбор невест. – И перо в…

– И когда ты стал таким хамом? – Толкает меня в плечо, но улыбается.

– Это все дурное влияние брата, – тяжело вздыхаю и качаю головой, пока Цветкова посмеивается, – до него я был сущим ангелом.

– Я не шутила. – Говорит мне уже в спину. – Найду все равно.

Шагаю к машине и еще пару минут сижу за рулем. В клубе я долго не задержусь, а домой категорически не хочется. Мать моя… Дорогая…

Прогоняю мысли о ней и о девушках. Концентрируюсь на дороге и предстоящем разговоре с Янкевичем.

Сам не понимаю, в какой момент из-за поворота появляется мотоцикл, и по улице пролетает визг тормозов вперемешку с моими матами.

Характерный звук столкновения двух транспортных средств бьет по мозгам и нервам. Мне же только этого для полного счастья не хватало!

Лилия

Хорошо, что серое вещество в моей черепной коробке все-таки присутствует, ведь шлем, пусть и очень старенький, но уберег меня от жесткого удара об асфальт. Недошедевр ребят валялся около и не внушал мне больше доверия, ведь тормоза работали не слишком хорошо.

– Опять ты?! – Раздается уже знакомый голос над ухом, когда я снимаю шлем, чтобы осмотреть результат столкновения.

Надо же?! Рядом стоит насупленный мажорик, дружок сестрички, и смотрит на меня, будто я только что вынырнула из преисподней без проездного билета. И почему именно он?! Страх отходит на второй план, уступая место раздражению, ведь именно это чувство вызывает милая рожица парня. Максика… Бр-р-р!

– И почему я не удивлен? – Бухтит он, протягивая мне руку, но я игнорирую этот исполненный доброты жест и поднимаюсь самостоятельно. – У тебя привычка такая? На людей налетать?

– Ездить научись сначала, – фыркнула в ответ, стряхивая с себя пыль, – права купил, а функцию "водить", видимо, забыл.

– У самой-то права есть? – Хмурится, вопросительно изгибая брови, пока я обхожу мотоцикл и смотрю, насколько сильно испортила друзьям шедевральную сборку.

О-о-о, какой же он нудный! Не похож на тех, что были у Светки до этого. Обычно, она выбирала наглых, которые не церемонятся и берут свое, а тут прям удивила.

– Есть или нет, не твое дело. Твоя Бэха сильно не пострадала. Подумаешь царапинка, – указала на длинную полосу на дверке и крыле, – тебе стоит лишь пальцем щелкнуть, и все будет в прежнем виде.

Принялась поднимать мотоцикл, который от удара об асфальт стал не таким "чудесным", как до этого момента.

– Будто тебе не восстановят твой хлам. – Бросает с презрением и снова хмурится. – Не думал, что дочка Алимеева ездит на рухляди, собранной в деревенском гараже.

– Слова не смей говорить про мотоцикл, – подняла указательный палец, и в этот момент поднятый транспорт снова с грохотом рухнул на асфальт, при этом откуда-то вылетел нехилый болтик, за движением которого мы оба наблюдали, – не смей. – Повторила, когда по лицу парня растеклась улыбка победителя.

– Да, что вы, – он изобразил поклон, – как я смею слово молвить.

Его приторная улыбочка исчезает моментально. Максим достает телефон и ковыряется в нем с умным видом, пока я топаю ногой, благодаря бога, что мы столкнулись в переулке, где прохожих практически нет. Иногда проезжали тачки, из которых на нас с любопытством посматривали.

– Что ты делаешь? – Не выдерживаю, складывая руки на груди и топая по асфальту еще сильнее.

– Дорожного комиссара вызываю. – Спокойно так говорит, а я возмущенно дышу.

– Не нужно никого вызывать. – Вырываю у него из рук телефон, на что он удивленно округляет глаза.

Признавать перед ним свое поражение в схватке мерзко до жути, но водительского удостоверения у меня нет. Он прав, и сейчас меньше всего хочется пользоваться помощью папочки, который мне еще не успел сгрызть мозг по поводу учебы, а тут нелегальный мотоцикл…

Убью этих двоих экспериментаторов за то, что по их милости я снова столкнулась с сестричкиным лизоблюдом.

– Интересно, – парень складывает руки на груди, не пытаясь забрать телефон из моих рук, – и что делать будем, милочка?

– Разойдемся с миром, – улыбаюсь так же наигранно, как и около подъезда, но Максик только хмурится, – никто ведь не пострадал.

– Я бы так не сказал, – продолжает зануда, кивая на мои ноги, – между прочим, на твоих прекрасных ножках кровь, и раны нужно обработать. Хочешь ты этого или нет, но я все равно позвоню в нужные органы. Кто-то ведь должен оплатить мне страховку за то, что на улицы выпускают повернутых на мотоциклах.

– Не нарывайся, – шиплю, потому что спокойствие этого самодовольного мажорика очень сильно выбешивает меня, – интересно, откуда у Светы появился такой порядочный дружок? – На слове "порядочный" шагнула к нему, не забыв показать кавычки указательным и средним пальцем свободной руки, на что парень лишь тяжело вздохнул.

– Не заговаривай мне зубы, Выскочка. – Мирно заговорил, будто перед ним маленький ребенок, да еще и взгляд такой осуждающий, что я растерялась. – Проблему решать все равно придется. По правилам дорожного движения я прав. Ехал по главной дороге, а ты выскочила из-за угла. Тебе, видимо, не привыкать выскакивать, как я заметил. – Усмехается, делая шаг ко мне, от чего мы становимся ближе и смотрим друг на друга с нескрываемым недовольством. – Придется платить.

– Да? И сколько ты затребуешь за свою неприкосновенную тачу? – Нагло задираю нос, крепче сжимая его телефон в руке, айфон, между прочим, последней модели.

Показушник. Такой же, как и все из тусовки любимой сестры.

– Я разве сказал о деньгах? – Окидывает меня оценивающим взглядом и высоко поднимает брови.

– Что-о-о?! – Буквально рычу, краснея при этом от праведного гнева, который моментально смешивается с кровью. – Да, как ты…

– Успокойся, Выскочка, – усмехается наглец, пока я превращаюсь в разъяренного быка, перед которым повесили красную тряпку, – тебя устроит такой исход, поверь. – Он еще раз осматривает меня с ног до головы. – Да, и меня, собственно, тоже.

– И ты согласилась? – Лёха смотрит на меня недовольным взглядом, пока Стёпыш аккуратно обрабатывает ссадину на моей коленке.

Джинсы испорчены, да и нога не лучше. Такого красивого и большого ранения у меня даже в детстве не было, хотя с мальчишками мы где только не пропадали. Сначала я не обратила внимания на ушибы, потому что меня бесил Максик, а потом, когда ждала своих ненаглядных друзей, ощутила всю прелесть последствий столкновения с тачкой мажорика.

– А у меня был выход?! – Возмутилась и тут же скривилась от жжения, разнесшегося по всей коленке. – Тебе напомнить по чьей милости мне придется оказать услугу этому придурку? М? Или сам догадаешься?

– Да ладно тебе, Лиль, – Стёпыш включился в разговор, убирая от меня руки и показывая, что закончил с обработкой раны, – просто стычка. Может он неплохой чувак, а ты сразу зубы показываешь.

– Ты серьезно?! – Во мне снова вспыхнул праведный гнев, ведь Вольный принялся защищать моего недруга.

Да, именно в этот разряд я записала Светкиного люзоблюда.

– Мне не интересно, какой он, ясно? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, кто он и чего стоит. Сами не раз убедились, что детки богатеньких родителей настоящие моральные уроды, у которых вместо светлой души только горстка пепла, причем украденного. И узнавать его я не собираюсь, – спрыгнула с мотоцикла и поправила джинсы, насколько могла, – всего одна услуга, и все. Дорожки наши на этом расходятся.

– Не знаю, Лиль, – Стёпка взял бутылку с водой и жадно отпил из нее, вытерев тыльной стороной ладони губы и подбородок, по которому потекли капли, – парень не вызвал ментов, не взял натурой, а просто пригласил на светский раут. К тому же, если брать в расчет твое место проживания и действующих родаков, то вы не особо отличаетесь для общественности.

– Боже, Вольный, я не знала, что в твоем словарном запасе прибыло. – Усмехнулась, переходя в нападение, ведь слушать оппонента человека, назвавшего меня, на минуточку, Выскочкой, не хотелось, тем более, когда это был друг, МОЙ друг.

– Не заводи нашу дикую кошку, – усмехнулся Лёха, откидываясь на спинку старого стула и упираясь затылком в стену, – а то и нам глаза выцарапает.

– О-о-о, не утрируй, Богданов. – Скривилась, нервно одергивая топ. – Царапаться – это не мое. Вот по печени тебе несколько раз съездить – всегда пожалуйста. – Я поклонилась и улыбнулась другу, который развел руки в стороны.

– Я просто минимизировал твои возможности. – Лёха тяжело вздохнул, посмотрев на мотоцикл, который теперь окончательно превратился в груду хлама.

– Соберешь другой. Тут точно с тормозной системой что-то было не так. – Сказала с видом эксперта, но Богданов лишь отрицательно покачал головой. – Как нет? Я нажимала, и ничего не сработало. Только силы свыше, – указала на потолок амбара, где мы находились, – мне помогли не отправиться к ним.

– Изобретатель и механик из меня хреновый, значит. – Констатировал факт друг и разочарованно цокнул. – О'кей, еще найду себя, не велика проблема.

– Ты мог бы поступить в колледж и отучиться на механика. – Предложила Богданову в очередной раз, но он лишь криво улыбнулся.

– Ты же знаешь, что все не так просто. Мне сейчас деньги нужны, а не потом. Нет времени, Алимеева. – Он сложил руки на груди, показывая, что продолжать разговор не хочет.

– Хоть ты ему скажи. – С недовольством смотрю на Вольного, который лишь плечами пожимает.

– Цветочек, из нас троих с приемными родителями повезло лишь тебе, поэтому ноги в руки и потопала домой, пока тебя не начали искать с мигалками. Наверняка дружок твоей сестры уже ей все доложил. – Лёха произнес каждое слово без эмоций, как всегда происходило, когда речь заходила о семье.

Да, у самой под ребрами замирал жизненно-важный орган, особенно при взгляде на него. Столько боли в голубых глазах, и ни одной эмоции на лице. Незнакомый человек не смог бы заметить разницы, но мы с Вольным все видели и чувствовали.

Без слов развернулась и побрела к выходу. Ненавидела, когда Лёха так делал, но и воспринимать нормально так и не научилась. Вроде ничего обидного не сказал, а мне казалось, что меня носом в лужицу ткнули, как нашкодившего котенка.

Я и сама порой не была рада тому, что меня удочерили ТАКИЕ родители. Если со стороны все выглядело идеально, то внутри все обстояло иначе. Не всегда деньги могут принести счастье. Меня лишь бабуля радовало по-настоящему, от всей души и своего огромного доброго сердца.

– Вот зачем ты так с ней? Обиделась же… – Последнее, что услышала, выходя из амбара.

Стёпыш решил за меня заступиться. Сейчас они будут долго и упорно друг другу доказывать свою правоту. Может даже подерутся, а потом снова наступит мировая у всей нашей троицы.

Настроение окончательно рухнуло куда-то к сатане в преисподнюю. Еще и тряска в автобусе добавила дегтя в бочку, где его и так было достаточно много. Отвлекалась разглядыванием пейзажа за пределами пыльных окон транспорта.

Не верила, что совсем скоро стану студенткой, точнее уже стала, но сегодня предстоит поставить родителей перед фактом, и надеюсь, мне поможет кто-то свыше, иначе меня ожидает смерть, а не жизнь.

Деревья, дома и машины мелькали пятнами перед глазами, сливаясь в единую серую массу, ведь чем ближе было жилье Алимеевых, тем сильнее я себя накручивала. Что если Лёха прав, и Максик сообщил Свете о том, что произошло? Сестричка воспользуется таким шансом, чтобы меня опозорить перед родителями. Она не из тех, кто упускает возможность принизить позорными фактами. Никогда этим не брезговала, наоборот, смаковала, как самый сладкий десерт.

Я выбралась из автобуса и медленно направилась в сторону подъезда, где стояла машина отца. О-о-о, оттянуть виселицу не получилось…

Вяло вошла внутрь и поднялась в квартиру. Стоило только переступить порог, как в коридор вышел Владимир Эдуардович. Он, видимо, не успел переодеться, пугая своим серьезным видом. Наверное, этот лизоблюд все-таки слил все сестричке…

– Лилия, где ты пропадаешь? – Прозвучало вместе "Здравствуй, доченька! Давно не виделись. Как ты?".

– Я… – Начала говорить, но он покачал головой, выставляя руку вперед и потряхивая белым конвертом.

– Можешь не утруждать себя. Лучше объясни, вот это что?

Глава 3

Максим

Домой попадаю только поздним вечером, и совсем не против вообще не переступать порог маминой квартиры, в которой я вырос, но приходится из-за ее приступов.

Радость от того, что я съехал продлилась недолго. Все пару месяцев свободной жизни на съемной хате, а потом пришлось вернуться обратно и терпеть нытье мамочки изо дня в день.

Надежда на то, что она мирно спит, рушится, как только я шагаю за пределы двери.

– Почему ты не отвечал на звонки, Макс? – Старается говорить доброжелательно, чтобы я не свинтил к черту на рога, но получается у нее хреново.

Командирские нотки, которые она оттачивала годами, проскальзывает в голосе и заставляют меня стиснуть челюсти до боли. Без слов иду к себе в комнату, скинув ботинки в коридоре.

– Я с тобой разговариваю. – Идет за мной и не дает закрыть дверь перед ее носом.

Втискивается в дверной проем и складывает руки на груди, изображая обиженную и заботящуюся мать, у которой на свет появился неблагодарный отпрыск. Пилит меня взглядом, а я на каком-то ментальном уровне ощущаю, что она сыпит ругательствами и обвинениями.

Всю мою сознательную жизнь так и происходило. Она постоянно тыкала тем, что спонсирует меня. Каждый разговор заканчивался тем, что я оказывался ошибкой ее молодости.

Да, если учитывать тот факт, что моим биологическим отцом являлся Аристов, то любимая мамочка была недалека от правды.

До сих пор не мог принять информацию о родстве с Даном. Нет, я был рад, что у меня есть брат, но остальное… Особенно то, что касалось Алиски, убивало, делало из меня дегенерата и заставляло регулярно ковыряться в себе, чтобы понять, кто же я на самом деле.

– Так и будешь молчать? Где ты пропадал целый день? – Снова повторяет вопрос, и я с тяжелым вздохом, кислорода от которого не поступает в легкие, поворачиваюсь к ней.

Выглядит идеально, как всегда. Неудивительно, что мои отчимы менялись со скоростью Бэхи пятерки. Русые волосы тяжелыми локонами падали на плечи, а голубые глаза, которыми мама и меня наградила, требовали ответа. Весь облик говорил о том, кто передо мной находился.

Железная леди со своим мнением, которому непременно все должны были подчиняться. От таких баб мужики бегут с трусами вместо флага в руках и молят о пощаде, что они, собственно, и делали, насколько мне не изменяет память.

– Мне не пять лет, и я не собираюсь отчитываться перед тобой. – Спокойно ответил и принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

Личико Анастасии Петровны приобретает характерный красноватый оттенок по секундам. Можно даже выстроить целый спектр, если наблюдать за ней.

– Ты живешь в моем доме, и говори, если задерживаешься, будь так добр. Я все-таки не чужой для тебя человек. – Говорит, скрипя идеально отшлифованными зубками.

– Я здесь живу по одной причине, о которой ты знаешь. – Вещаю все тем же спокойным тоном, что матери точно не по нраву, и продолжаю манипуляции с пуговицами. – Озвучить?

– Прекрати, – скрежет зубов доносится, наверное, и до соседей, настолько сильно она зла в этот момент, – почему ты превратился в противного, наглого и бессердечного истукана?!

Вот так поворот! Будто сама не знает, что меня привело обратно в ее дом. Нервно сдергиваю с себя рубашку и кидаю ее на кровать, вызывая еще один злобный взгляд у родительницы, которая уже переступила порог комнаты и уперлась руками в бока.

– Максим, так нельзя. – Начала она свою песню, но я направился в ванную комнату.

– Нельзя скрывать от ребенка, кто его отец, чтобы исключить психологическую травму на всю жизнь. – Бросаю ей прежде, чем громко хлопнуть дверью и щелкнуть замком.

Скидываю на автомате остатки одежды и забираюсь в душевую кабинку, включая прохладную воду и упираясь руками в стенку. Смотрю на серый цвет перед собой и часто дышу от того, как сдерживался весь день.

Я на грани.

Ежедневно.

Ее лицо напоминает о том, что случилось.

Мне хочется переключиться на режим нормальной жизни, где нет всей этой грязи и прошлых ошибок, но не получается.

Меня снова и снова отбрасывает назад.

Включается гребаная совесть, напоминая о тупости, которой не должно было быть.

Поднимаю голову и закрываю глаза, переводя мысли в другую сторону.

До начала учебы осталось несколько дней, которые я должен выдержать, а потом мозг сам перезагрузится на новый уровень.

Почему-то перед глазами всплывает Выскочка на мотоцикле.

Такая мелкая и хрупкая, но строящая из себя яйцо вкрутую.

Улыбаюсь о того, как вывернул ситуацию в свою пользу.

Скоро состоится одно важное мероприятие, и если она со мной пойдет, а у Выскочки попросту нет выбора, то я смогу одним выстрелом убить двух зайцев.

Идеальный вариант.

Лилия

Смотрю на точеный профиль Владимира Эдуардовича и считаю секунды. Это позволяет не зацикливаться на его словах и не думать о том, что произойдет дальше.

– Мы договаривались, Лилия, – отец сидит за своим столом и стучит пальцами по конверту, пришедшему из университета, – что ты идешь по моим стопам. Все давно запланировано, в том числе твоя поездка за границу, обучение и практика. – Его спокойный голос пробирается под кожу и заставляет меня сбиться со счета, что сказывается на самообладании. – Что еще за прихоть? Учиться на юридическом, да еще и в местном университете.

– Для вас это не престижно? – Цежу сквозь зубы, сжимая руками подлокотники кресла, которое для меня было не хуже печки в избушке бабы Яги.

Я вся горела от злости. Знала же, как Алимеев отреагирует на мое неповиновение по поводу учебы, но сейчас его тон и уверенность в том, что я послушаю сладкие принудительные речи, доводили до грани.

– Да, Лилия, для меня это не престижно. У нас есть возможность дать тебе лучшее образование и устроить твою жизнь. Ты не будешь ни в чем и никогда нуждаться. Для этого достаточно просто забрать документы и собрать вещи для переезда за границу. – Владимир Эдуардович расслабляет галстук, небрежно снимая его и откидываясь на спинку кресла.

Обстановка в кабинете отца напряженная. Мне кажется, даже воздух пропитался электричеством, того и гляди, что шибанет не по-детски. Я медленно вдыхаю и выдыхаю, ведь обещала бабушке отстаивать свою позицию и не сдаваться без боя. Только почему-то внутри все сжимается от страха. Как можно противостоять такому человеку, в глазах которого светится одно – жесткий приказ, и неповиновение приравнивается к преступлению?

– Вот именно, речь идет о моей жизни, и свой путь я уже выбрала. Неужели вы не можете с этим смириться? – Слова звучат на удивление ровно, но от них по лицу папочки проходит волна недовольства.

– Я понимаю, что сейчас в тебе играет юношеский максимализм, Лилия. Ты хочешь нам доказать свою правоту. Только что потом? После окончания университета? Куда ты пойдешь? – Владимир Эдуардович прищуривается и сканирует меня взглядом, от чего в горле комом застревают слова.

Вся смелость разлетается в пух и прах, потому что он убьет меня аргументами, но еще хуже то, что Алимеев заставит подчиняться, даже не задействовав словесную гвардию.

– Я уже думала об этом. Стану частным адвокатом или прокурором. – Вновь получается не пасть в грязь лицом и произнести слова достойно.

– То есть, ты хочешь убивать свои нервы, защищая неблагодарных клиентов. Ты хоть знаешь, какая зарплата у прокурора? А сколько времени он проводит на работе, чтобы виновный сел? Или ты имеешь представление о том, как жестко тебя задавят в первый же рабочий день твои же коллеги лишь по той простой причине, что ты снизошла до их уровня? – Брови отца взлетают вверх, а мое сердце с характерным звуком ухает куда-то в район пола.

Случается то, о чем я думала и чего так сильно боялась. Владимир Эдуардович включает свой врожденный талант оратора и давит им. Мама и Света всегда во всем его слушают и боятся слово молвить, потому что проиграют. Что бы ни случилось, они проиграют, а мне не хотелось.

Я желала одного, пойти своей дорогой.

Без связей и денег приемного папочки, который сейчас плавил меня взглядом и ждал ответа.

– Я смогу выдержать нападки. Так бывает на любой работе. – Голос все-таки предательски дрогнул на последних словах, что не укрылось от внимания Владимира Эдуардовича.

Он прочистил горло и криво улыбнулся, наклоняясь вперед и помещая руки на стол. Поза отца говорила о том, что отступать он не намерен.

– Я знаю, что ты у нас стойкая и сильная девочка. Я понял это, когда впервые тебя увидел, именно поэтому ты должна пойти другим путем, Лилия. Говорю тебе спокойно и не давлю. – Он тяжело вздыхает и наклоняет голову, пока мои щеки пылают от эмоций, которые я все еще сдерживаю внутри.

Не давит он.

Видел бы себя со стороны.

Такое ощущение, что я попала в закрытое общество, где каждого проверяли на стойкость беседой с Владимиром Алимеевым. Выдерживали немногие, остальных увозили на каталках прямиком в психушку.

– Я хочу учиться на родине, в нашем городе, в нашем университете. Он ничем не хуже заграничных учебных заведений. Если вдруг я окажусь не права в своем выборе, то последую вашим путем. – Вдохнула глубоко, пока отец щурился и стучал пальцами по столу, слушая меня очень внимательно. – Я благодарна вам за то, что вы меня удочерили и не дали сгнить в детском доме, но это не дает вам права распоряжаться моей жизнью. Я хочу попробовать. – Опустила глаза, потому что на них непроизвольно наворачивались слезы, и посмотрела на свои пальцы и коленки, где уже засохла кровь. – Хочу попробовать стать полезным обществу человеком. Я так решила.

После моих слов возникла гнетущая пауза. Только сейчас поняла, насколько сильно могла убивать тишина. Как сильно она резала по слуху и вынуждала сердце биться через раз. Я часто моргала, коря себя за то, что не могу спокойно перенести этот разговор. Хуже всего, что Алимеев не кричит. Никогда не повышает голос. Он давит другим. Этот человек обладает великолепным даром убеждения, после которого на душе остается осадок. Ты чувствуешь себя подопытной крысой, которая не в состоянии принять решение или взять на себя ответственность. Как сейчас…

В голову полезли мысли о том, что я поступаю глупо. Может, я не беру в счет риски? Или статус Алимеевых… Я принижаю их своим существованием…

– Ты ведь понимаешь, что не сможешь исправить прошлое, Лилия? – Спокойно произносит Владимир Эдуардович, поднимаясь и поправляя рубашку, которая идеально на нем сидит. – Ты не сможешь помочь тем, кто уже умер. Если ты хочешь что-то доказать своим бунтарством, то напрасно теряешь время.

Не могу.

Исправить не в силах.

Но могу помочь другим, чтобы никто не пережил того, что испытали они…

И я.

– Это вполне осознанное решение. – Поднимаю голову и смотрю на нависшего надо мной отца.

– Что же, – он усмехается и замирает с кривой улыбкой, – будь по-твоему, но у меня будет ряд условий. В конце концов, я вытащил тебя из дерьма, девочка, и имею право диктовать свои правила.

Максим

У Дана была прекрасная привычка – коротать время с пользой. Сначала я не понимал его маниакального погружения в интернет при любой возможности, но сейчас, когда брат ушел в армию, а я остался один, прелесть просматривания новостей мира вкусил по полной программе.

Листал все подряд, внимательно вчитываясь в каждое предложение, и не думал о всякой дряни, которая изо дня в день поедала мой мозг.

Жизнь в такие мгновения казалась намного проще, и мне это вполне нравилось.

Первый день в универе ничем не отличался от школьного, кроме студентиков, которые строили из себя взрослых лишь потому, что пересекли грань восемнадцать плюс.

Шум в коридоре на втором этаже, где должна была пройти первая пара, нереально раздражал, но я снова и снова читал про землетрясение на соседнем континенте, хмурясь и игнорируя окружающих.

Лика находилась в другом корпусе и сияла от того, что скоро погрузиться в мир знаний, а я равнодушно смотрел на шныряющих мимо ребят, которые по заверению Цветковой, должны стать моими друзьями.

Общаться же нужно. 

Аргументы подруги сыпались куда-то в сторону, потому что мои мысли снова и снова возвращались в предстоящему мероприятию, которое должно состояться через пару дней после первого сентября.

Именно там я встречусь с Выскочкой, которая, как гвоздь, вошла в голову.

Не знаю, почему думал о ее разбитых коленках. Сдалась мне эта наглая сестрица Алимеевой.

Вроде родственники, а разные будто на фабрике по производству кукол подменили коробку, и вместо второй сладенькой Светочки пришла злобная Выскочка.

Именно Выскочка, которая полностью оправдывала данное ей определение и прозвище.

– Юристики с первого курса, заходим в кабинет! – Громкий голос женщины-преподавателя оторвал меня от чтения.

Не спешил входить, чтобы не толкаться у двери. Вновь уткнулся взглядом в экран айфона, пока одногруппники шумно вваливались в аудиторию.

Сдвинулся с места, когда в коридоре практически никого не осталось.

Надежда на то, что последние ряды не займут, не пропадала, поэтому вышел из приложения, находясь около входа, и как раз в тот момент, когда моя нога ступила на порог, на меня налетела девушка. От неожиданности чуть не выронил телефон, и чтобы он не разбился, пришлось извернуться.

Жаль, что именно эти манипуляции привели к падению, ведь мои ноги запутались с чужими, и я оказался на…

Выскочке!

Мягкой такой, а сразу и не скажешь. Смотрелась костлявой, а оказалось, что лежать на ней вполне удобно. Даже характерные для женского пола выпуклости упирались, куда нужно.

– Ты-ы-ы! – Прошипела она мне в лицо и толкнула ладонями в плечи, пока мы мирно лежали на полу в аудитории под всеобщим обозрением. – Слезь с меня немедленно!

– Мне вроде и так не плохо. – Улыбнулся, пока личико Выскочки стремительно меняло цвет на красный.

– Мы же обо всем договорились, – снова зашипела змейка, пока я слегка приподнимался, рассматривая веснушки на мини носике, – что тебе еще нужно? Следишь за мной?!

– Вообще-то, Выскочка, я учиться пришел, а ты снова на меня налетела. Очки не пробовала носить, чтобы углы не сшибать и машины? – Не могу сдержать улыбку, которая бесит Алимееву. – У тебя явные проблемы со зрением и координацией.

– Может уже слезешь с меня, наглая морда, или тебе пару раз по причиндалам съездить, чтобы наконец дошло, м? – Вытягивает шею и чуть ли носом моего не касается, бросаясь смешной угрозой.

– Бешеная. – Усмехаюсь ей в лицо и поднимаюсь, но и здесь что-то идет наперекор схеме.

Выскочка вертится, а я ловлю ушами смешки, раздающиеся неподалеку.

Идеальный первый день в универе. Хотелось не привлекать внимания к собственной персоне, но не получилось, и все благодаря заносчивой, но очень привлекательной зад…

– Молодые люди, мы, конечно, понимаем, что у вас гормоны плещут, но мне пора начинать занятие. – Преподаватель подает голос, наполненный саркастическими нотками, от чего Выскочка подо мной краснеет пуще прежнего. – Поднимайтесь с пола, парочка, и займите свои места. – Женщина указывает на стол около окна. – Вон там. Я жду.

Выскочка отряхивает одежду, демонстративно отказываясь от моей помощи и протянутой руки, как в тот день при столкновении моей Бэхи и ее мотоцикла. Бесит.

Девчонка же, а строит из себя железную феминистку, у которой чувство гордости и самооценка мутирует, словно в Чернобыле зачаты.

– Шустрей, влюбленные! – Подкидывает в топку дровишек преподша, когда я пропускаю Алимееву вперед.

Девчонка что-то бубнит под нос. Наверное, какой-то заговор. Еще куриной лапки не хватает в ее руках.

Так для убедительности.

Посмеиваюсь над ее выражением лица, когда устраиваюсь рядом и вытягиваю ноги под столом.

– Какого черта ты сюда сел? – Выдает полушепотом Выскочка, а я провожу взглядом по забитой аудитории.

– Мне здесь нравится, Алимеева, смирись. Ну или, – ткнул пальцем в очкарика за соседним столом, который шумно высмаркался в платок, но подтер нос пальцем и им же облагородил брюки, – можешь ему составить компанию. Мне плевать. Свое место я застолбил, а ты можешь проваливать. – Равнодушно кинул ей и сконцентрировался на речи преподавателя.

– Вот же… – Послышалось очередное заклинание от соседки по парте, в финале которого мне дали не вполне культурно определение собаки мужского рода, которая часто чешет свои гениталии.

Грубиянка в семье Алимеевых.

Это что-то новенькое.

С ней точно будет очень интересно.

Глава 4

Максим

Первый день учебы проходит напряженно. Для Алимеевой, ведь ей приходится терпеть мое соседство. Не то, чтобы я специально мастил свою задницу рядом, но уж очень мне нравилось недовольство на милом личике, словно около нее оказался сам дьявол.

То, что меня приписали к заносчивым представителям золотой молодежи, бесило, но переубеждать Выскочку я не собирался.

Мной руководил интерес. Как в семье Алимеевых появилась не роза, а… Лилия?

Странная девочка, если учитывать ее мнение об окружающих.

Ровесница Светки, а значит…

Все не так просто в идеальной семье.

На последней паре залез в сеть и нарыл интересную статью о том, что Владимир Эдуардович совершил самый настоящий подвиг – удочерил девочку из детского дома. Опубликован текст лет так десять назад.

Очень интересно.

Отложил телефон в сторону и смотрел, как Выскочка выводит буковки в тетрадке. Старательно так, прикусив губу.

Теперь немного понятно, почему она так себя ведет.

Обычно дети радуются, попадая в хорошую семью, а она, судя по всему, не пылала счастьем.

Засмотрелся на то, как белые зубки касаются покрасневшей кожи. Увлекательное зрелище, если честно, особенно фантазии, которые полезли в голову. Даже нахмурился от этого. Никогда не страдал озабоченностью, но тут понесло конкретно…

– Можешь не пялиться на меня? – Прошипела змея, бросив на меня злобный взгляд.

– Не могу. – Сказал правду, от чего ноздри Лилии заходили ходуном.

Маленький дракон.

Интересный.

Очень.

И где она взяла мотоцикл?

Не думаю, что Алимеев такое одобряет. По их статусу доченька должна ездить в компании не менее важного кавалера, водителя или сидеть за рулем авто премиум-класса.

– А ты постарайся, – мило улыбается и смотрит на меня карими глазками, – иначе вот эта ручка окажется у тебя в…

– Парочка на втором ряду, – голос преподавателя разносится по аудитории звонким эхом, и на нас мигом поворачивают головы одногруппники, – может перестанете шушукаться. На это есть время вне учебы. Первый день, а уже напрашиваетесь.

Поднимаю руки вверх и улыбаюсь, на что Выскочка фырчит. Ей точно не по нраву, что нас записали во влюбленных.

– Придется потерпеть, Выскочка. – Тихо шепчу, откидываясь на спинку стула и снова упираясь в девчонку взглядом.

Она злится и крепко сжимает пальцами ручку.

Смешная.

До конца пары натянута, как струна. И только завершается занятие, она срывается с места со скоростью света, а я иду за ней спокойным шагом.

Хочется уточнить детали вечера, но у Алимеевой, видимо, другие планы.

На парковке около университета останавливаюсь в нескольких шагах от Выскочки, наблюдая, как к ней подходят двое парней.

Улыбается так открыто и говорит с ними.

Отмечаю, что ведет она себя по-другому.

Проще.

Да, и смех такой заразный.

Делаю шаг, чтобы поговорить, но отступаю к Бэхе.

Наверное, сейчас не время.

Сажусь за руль, но не спешу уезжать.

Веду наблюдение за Алимеевой и не замечаю, как дверь со стороны пассажира распахивается, и меня обдает ароматом знакомой туалетной воды.

Процесс разглядывания Выскочки нагло прерван второй Алимеевой, которая растягивает по лицу милую улыбку и касается тонкими пальчиками моего плеча, заставляя хмуриться.

Не то, чтобы я был ей не рад.

Просто хотел сконцентрироваться на другом объекте, который целый день вилял выпуклостями перед моим носом, но у Светы, видимо, были свои планы.

– Максик, приве-е-ет! – Протянула она и сложила руки на коленках, незаметно подтягивая выше и так не особо длинное платье. – Как хорошо, что я смогла тебя застать, а то водителя нет, и папа занят.

– Такси свободно. Телефон дать? – Одна бровь взлетает вверх, когда голубые блюдца блондиночки увеличиваются в размере, а ротик открывается от удивления.

– Ч-ч-что? – Она издает странный звук, похожий на блеяние овцы перед смертью. – Нам ведь в одну сторону, Макс. – Возмущенно начинает Светка, а я стучу пальцами по баранке, возвращая внимание ее сестричке. – Только не говори, что запал на Лилю. – Усмехается она, складывая руки на груди, пока я слежу за тем, как Выскочка жестикулирует и идет вместе с парнями в сторону автомобиля, который не внушает доверия.

Что-то похожее на копейку бледно желтого цвета с пятнами от ржавчины. Кривлюсь, не представляя, где они отрыли этот раритет, который явно не был лотом на торгах в "Элите".

"Элита" – престижное заведение, где собиралась городская знать с целью обогатить бедных и несчастных. В принципе, все делалось напоказ, а большая часть денег возвращалась их владельцам, и лишь крохи доходили по назначению.

Алимеев Владимир Эдуардович был одним из главных организаторов празднеств, которые наводили шума перед новогодними праздниками.

– Макс?! – Писк Светки снова возвращает меня к ее идеальному личику, на котором в данный момент словно жабы станцевали чечетку. – Какого черта ты на нее так пялишься?!

– Тебе не интересно, куда и с кем пошла твоя сестра? – Отвечаю вопросом на вопрос и киваю на троицу, которая уместилась в машине, издающей зверские звуки. – Немного странные ребята, не находишь?

– Мне плевать, – Светка кривится и пожимает плечами, после чего все-таки упирается взглядом в копейку, – она всегда водилась с этими нищебродами, поэтому, нет, мне не интересно. – Я поворачиваю ключ в зажигании и наблюдаю за маневрированием желтого нечта по парковке около универа.

– Тогда выпрыгивай. Мне пора. – Коротко бросаю Алимеевой, у которой челюсть отвисает до привлекательных оголенных коленок.

– Макс! – Ее писк уже начинает меня раздражать, поэтому с тяжелым вздохом нажимаю на педаль газа и плавно двигаюсь за копейкой, понимая, что от блондиночки мне не избавиться.

Не знаю, чем руководствуюсь в этот момент, и на какой черт мне далась Выскочка с ее маршрутом, но следую за желтым пятном.

– Ты за ней следишь? – Светка не унимается, заставляя меня пожалеть, что не кинул в бардачок такую превосходную вещь, как скотч.

Можно даже двусторонний, чтобы надежно залепить ее розовые вареники.

Пыхтит.

Очень шумно это делает, и я тяну руку к панели, чтобы врубить хотя бы радио.

– Макс, а почему ты не спрашиваешь, как прошел мой первый день в университете? – Делает усилие над собой Алимеева, пытаясь вывести меня на уже полюбившийся ей дружеский разговор.

– Наверное, потому что мне все равно. – Улыбаюсь и бросаю на нее недолгий взгляд, отмечая, что помимо искусственного румянца на ее щеках проступил естественный, но вызванный отнюдь не стеснением, а злостью.

Природной.

Как бы она ее не маскировала, но я чувствовал негативные вибрации, окутавшие салон Бэхи. Главное, чтобы сильно не шибануло, а то одна Алимеева уже покусилась на мою тачку.

– Макс, я не знаю, почему ты себя так ведешь, но мне это не нравится. – Отчитывает меня Светка, но я подбавляю скорости, оказавшись на главной дороге, чтобы не потерять из вида копейку.

– Я говорил, что тебе лучше сесть в такси. – Пожимаю плечами, пока рядом чья-то задница начинает прожигать сиденье. – Сама осталась. Теперь терпи.

– Зачем ты следишь за моей сестрой?

– Хочешь, чтобы ее увезли за город и что-то сделали? – Поворачиваю резко, от чего Светка визжит.

– Сделают, значит, заслужила. Нечего водиться с отбросами! – Верещит, пока наша гонка продолжается.

– Я смотрю, ты просто горишь от любви к родственнице. – Усмехаюсь, а Светка цокает, хватаясь руками за сиденье.

– Никакая она мне не родственница. Такая же голодранка, как и ее дружки. – Презрение в ее голосе не замаскировать никакими другими эмоциями, и меня от этого немного корежит.

– Держись, Алимеева, сейчас пойдем на виражи. – Подмигнул Светке и вжал педаль газа в пол, чтобы нагнать копейку, которая летела, а не ехала по асфальту, на что девчонка заверещала.

Все-таки придется врубить радио, а то блондинка включила режим китайской сигнализации…

– Круглов, ты полный придурок!!! Останови машину, и я выйду-у-у!!! – Завывает Светка, точно не привыкшая к гонкам.

Я и сам впервые так лихачу, проверяя все возможности двигателя своей тачки. Если раньше скептически относился к марке, то теперь довольно кивал, когда мчался за какой-то старенькой копейкой, которая оказалась на удивление шустрой.

– Макс! Ма-а-акс! – Светка ударяет мне по коленке, от чего машину немного заносит, ведь она попадает в нерв, а это очень неприятно.

– Алимеева, успокой свою задницу и сиди молча. Надо было ехать на такси, а сейчас у меня свои планы. – Говорю ей, следя за маршрутом детища российского автопрома. – Правда, – кривлюсь, как только она открывает рот, – не издавай ни звука. Ты меня напрягаешь.

– Макс! – Возмущается, широко распахивая глаза, и тут же цепляется за сиденье, зажмуриваясь.

– Алимеева! – Звучит последнее предупреждение, и Светка пыхтит, но веки не спешит поднимать.

Хоть так ее можно успокоить.

Через пять минут сбавляю скорость и следую за копейкой, останавливаясь в тени деревьев около старого парка.

Количество адреналина в крови сокращается, пока высматриваю троицу, которая бросает желтуху и идет вглубь парковой зоны.

Не думаю долго.

Выбираюсь из тачки под недовольство Алимеевой, которая норовит топать за мной, вот только ее идиотские каблуки нас безбожно палят, поэтому я поворачиваюсь и пытаюсь подобрать нормальные слова, ведь и так бедняжку озадачил сегодня своим поведением.

– Что? – Пищит, но я кшикаю на нее. – Что? – Повторяет уже тише и разводит руки в стороны.

– Если собираешься идти за мной, то сними копыта. – Произношу полушепотом, на что блондинка округляет глаза.

– Предлагаешь мне босиком идти?! – Ноздри Светки превратились в занавески и ходуном заходили от злости, которая все так же проявлялась в виде красных пятен на ее щеках.

– Не пали контору, – сделал шаг вперед, многозначительно поглядывая на спутницу, – либо снимай, либо гоу в тачку. – Разворачиваюсь и иду по тропинке.

Троица уже успела скрыться, и я с недовольством смотрел по сторонам. Вот понесла же нечистая Выскочку к черту на рога, а если эти двое что-то нехорошее с ней сотворят?!

Пока разбирался в собственных мыслях, шел по единственной дорожке вперед.

Она, конечно, ничего. Симпатичная даже, но руководствуюсь я сугубо рыцарскими мотивами.

Спасти даму из рук бандитов.

Да, именно так.

Дальше приходится лезть через лесок и кусты, хотя мне слабо верится, что Алимеева вторая скрылась здесь, но проверить все-таки стоит.

Там меня ждет сюрприз.

Заброшенное здание, из которого доносились голоса.

Ох, Выскочка, любишь ты экстрим…

Подхожу ближе и собираюсь заглянуть в небольшое окошко.

– Они здесь?

Мать твою!

Вздрагиваю от звонкого голоса, раздающегося над ухом, и тут же утягиваю вниз Светку, которая к моему удивлению сняла туфли и напялила на ноги…

– Откуда у тебя бахилы? – Спрашиваю тихо, пока мы сидим в окопе.

– Я их всегда с собой ношу. На всякий случай. Вдруг трагедия, и придется везти кого-то в больницу. – Говорит с довольной миной на лице, пока моя челюсть плавно тянется к траве.

Говорил же Лике, что девушка странная, но чтобы до такой степени…

– Ты прав, что проследил за ней. Я вот, – тычет мне айфоном в глаза, – сниму все ее похождения и папе покажу.

– Заткнись уже! – Цежу сквозь зубы и вырываю из тонких пальчиков телефон в розовом чехле. – Ничего ты снимать не будешь.

– Макс, ну-ка отдай! Мне нужен компромат. Думаешь, я зря такого страха натерпелась?! – Возмущается громче и тянется ко мне, пытаясь забрать гаджет. – Круглов!

– Успокойся, Алимеева! – Сам не замечаю, как немного выпрямляюсь и упираюсь в шаткое строение. – Не отдам я его тебе. Все, руки убрала!

Препирания шепотом переходят практически в драку, и блондиночка не унимается. Даже толкнуть меня пытается. В итоге, я одно рукой опираюсь на что-то отдаленно напоминающее отлив, и раздается жуткий хруст.

Теряю равновесие и падаю, при этом Алимеева уворачивается и оказывается ровно подо мной.

Грохот ничем не скрыть, и я кашляю от поднявшейся пыли, когда поднимаю голову и понимаю, что мы рухнули вниз.

Удивительно, но расстояние от окна до пола составляет больше метра, и Светка стонет подо мной, только явно не от удовольствия.

– Макс…

– Что здесь происходит? – Слышу знакомый голос издалека и лихорадочно соображаю, как спасти положение.

Признавать факт слежки мне не хочется, тем более перед заносчивой и вредной задницей, поэтому делаю то, что точно собьет всех с толку.

Глава 5

Лилия

Первый день в качестве студентки юридического проходит ужасно, и все из-за Максима Круглова, который следует за мной по пятам и наслаждается каждой моей эмоцией. Несколько раз за лекцию ловлю на себе его взгляд, но если в глазах любого другого парня читалось желание, похоть или гадкие мысли, то тут вакуум.

Не могла понять, к какой категории отнести этот блеск ярких голубых глаз – к негативной или положительной. Он словно изучал меня, как крысу в коробке, подкидывая ей разные испытания или продукты.

Бесил.

Возомнил себя пупом земли, да еще нагло садился рядом, изображая милого и хорошего парня, подсказывая слова преподавателя, если я отвлекалась и пропускала все мимо ушей.

Еще никогда я так не ждала окончания учебы.

Хорошо, что меня встретили мальчишки. На этот раз они меня порадовали новой сборкой.

– Я даже спрашивать не хочу, что находится под капотом. – Сказала уже по дороге к нашему месту, на что Стёпыш рассмеялся, а Лёха гордо задрал голову. – Надеюсь, вы легально получили двигатель, иначе…

– Мы его одолжили, Цветочек. Все ради эксперимента. – Богданов развел руки в стороны, а я гневно зыркнула на него. – Да ладно тебе, Лиль. Этим толстосумам все равно, куда идут запчасти.

– Да-да. – Усмехнулся Вольный, выглядывая вперед и догоняя нас. – На этот раз все сделано мастерски. Никто не придерется.

– Боже, вы его украли? – Я толкнула дверь в амбар и буквально влетела внутрь, убитая такой новостью. – Неужели нельзя было поставить что-то другое?

– Тогда бы мы тащились от твоего универа лет десять. – Буркнул Богданов, снимая футболку и кидая ее на стул. – Ты всегда всем недовольна. Хоть бы раз сказала, что мы молодцы.

– Молодцы, ребята! – Я наигранно восторженно всплеснула руками. – Я так рада, что вы начали воровать.

– Одолжили. Мы его о-дол-жи-ли. – Лёха поворачивается ко мне и растягивает слова, при этом мой взгляд падает на подтянутый торс, над которым он явно поработал летом.

Хмурюсь, изучая его. Нельзя быть друзьям таким привлекательными.

– Вы его украли, и от того, что прикрыли факт благородным словом, суть не меняется. – Складываю руки на груди и дырявлю парнишку взглядом. – Я, можно сказать, в шаге от любимой профессии, и стану служителем закона, а вы его УЖЕ нагло нарушаете.

– Ой, началось… – Богданов проходит дальше, а Вольный наблюдает за нами, выбирая нейтральную позицию.

– Могли бы у меня помощи попросить…

– Нет! – Лёха резко останавливается и дарит мне предупреждающий взгляд. – Принимать подачки мы не станем!

Я открываю рот, чтобы вбить ему в голову, что подачка и помощь совершенно разные понятия, но в этот момент неподалеку раздается жуткий шум, словно половина амбара рухнула.

– Что за… – Тянет Вольный и идет к источнику шума.

Мы следуем за ним, и мое сердце заходится в странном ритме, когда вижу очень забавную картинку.

Сестричка лежит на полу в пыли и обломках стены, а на ней восседает Макс. Видок у него так себе. Весь взъерошенный. Светка не лучше.

– Что здесь происходит? – Спрашиваю, пока мозг начинает лихорадочно переваривать происходящее, но в этот миг Круглов приподнимается и выставляет перед собой, о боги, Светкин айфон и так важно произносит:

– Позу смени, а то ракурс не очень – грудь расплылась, и глаз косит. – Из меня вырывается смешок, а парни и вовсе подзависли, наблюдая за этой чудо-парочкой.

Щелчок и вспышка работают, как тряпка для быка. Сестричка взвизгивает, пытаясь подняться, а я покашливаю, привлекая их внимание.

– О, а мы тут не одни, Светик! – Максим прочищает горло и отводит телефон в сторону. – Какая встреча. Следишь за мной, Алимеева? – Обращается ко мне, пока глаза сестрички напоминают два лопнувших арбуза. – Говорил же нужно другое место для твоего фетиша найти, а ты… Нет, Максик, хочу там, на полу. – Изображает голос Светы в идеале, а мои брови, кажется, срастаются с корнями волос от удивления.

Я бы и дальше пребывала в этом состоянии, но грубый голос Богданова рядом с моим ухом привел в чувство.

– Знаешь их?

– Конечно, знает. – Профырчала Светка, поднимаясь и изящно стряхивая пыль с одежды.

– Тебя, Барби, никто не спрашивал. – Грозно бросает сестричке, которая направляет свой фирменный взгляд на Лёху и замирает с открытым ртом.

Виснет неприятная тишина, которую никто не стремится нарушать. Круглов прищуривается, помогая Светке выбраться из обломков стены, а я обращаю внимание на ее ноги. Бахилы? Серьезно?

– Мы, собственно, уже закончили. Да, Светик? – Максим спокойно подходит ближе, поправляя одежду.

– Что вы вообще здесь забыли? – Спрашиваю под смешок Вольного.

– Цветочек, ты задаешь этой парочке вопросы, ответы на которые очевидны. – Улыбается Стёпыш, складывая руки на груди и опираясь о что-то отдаленно напоминающее стремянку. – Причуды богатых. Ты глянь. – Кивает на Светку, которая хмурится и снова возвращается к изучению Богданова.

– Ничего вы не знаете об искусстве фоторафии. – Фыркает она и скользит взглядом по голому торсу Лёхи. – Сами-то что в таком месте делаете? Еще и почти голышом. Думаю, наш папочка очень удивится, когда я ему расскажу.

– Ты не посмеешь. – Ступаю к ней, готовая придушить идеальную сестричку на месте.

– Это кто вообще? – Богданов кривится, кивая на Светку. – Подруга твоя?

– До подруги ей далеко. – Выдаю гневно, пока обстановка в помещении стремительно накаляется.

– Ты тупой, Лёх? – Вольный улыбается, разглядывая Светика. – Она же сказала, наш папочка. Сестра Цветочка нашего.

– Цветочка, пф-ф-ф… – Выдает Светка, беся меня еще больше. – Тоже мне прозвище.

– А тебя, видимо, ласково никто не называет, да? – Богданов оказывается около сестрицы мгновенно, презрительно смотря на нее сверху вниз. – Поэтому такая озлобленная?

– Больно нужны мне собачьи клички. – Светка помещает руки на талию и вытягивает голову, максимально приближая свое лицо к разгневанному фейсу Лёхи. – Еще и от таких, как вы.

– Что ты сказала? Каких таких? – Богданов начал выходить из себя, а с самоконтролем у него явные проблемы.

Я уже хотела вмешаться, но Максим с легкой улыбочкой вклинился между ними, подальше оттолкнув Светку.

– Ребятки, давайте не будем устраивать шоу. Мы искали тихое место, но, увы, придется перебраться на другие развалины. – Круглов включил искусного дипломата, смотря на меня. – Ты с нами?

– Нет, холеный, – Лёха толкнул Макса в грудь, вызвав у Светки тихий писк, – она с нами, а ты пойдешь отсюда и прихватишь свою озабоченную больную, пока я ей бахилы маслом не намазал, чтобы скользанула в свою розовую башню, Рапунцель хренова.

– Поосторожнее с выражениями и с руками. – Проскрипел зубами Круглов, дела шаг вперед к Лёхе.

– Ребят, успокойтесь. – Сказала, предчувствуя, что скоро будет беда.

Богданов решал вопросы силой, когда его не слышали, а если он тронет Макса, то последствия будут плачевными.

– Иначе что? Тронешь меня и испортишь маникюр? – Усмехнулся Лёша, провоцируя Круглова.

Я надеялась, что последний стушуется, но баранов не остановить, если им не понравились ворота.

– Ма-а-акс… – Протянула Светка, дергая его за рукав. – Пойдем отсюда.

– Девка дело говорит. – Богданов кривится, даря моей сестричке очередной убийственный взгляд.

– Я предупреждал.

Дзынь. Будто в гон ударили. Парни сорвались.

Первым ударил Лёша. Светка завизжала, перебегая на мою сторону и цепляясь за руку.

– О, – Вольный с умным видом указал на Макса, который хорошенько уложил моего друга хуком слева, – я понял, где его видел! – Он кивнул мне, продолжая наблюдать, как эти двое валяются в пыли и чистят друг другу лица. – В "Драконе" спарринговался.

– Стёп, ты бы не трепался, а разнял их, а. – Простонала я, пытаясь отцепить от себя Светкины пальцы.

– Думаешь, надо? Веселье только началось. – Улыбнулся Вольный с видом знатока, но мой взгляд  и сестричкино повизгивание заставили его недовольно застонать. – Ладно. Попробую. – Он сделал шаг вперед к пыльному облаку, в котором копошились адреналинщики. – Эй, парни, брейк! Дамы напуганы!

Максим

– Дана нет, так ты решил собрать все неприятности и кулаки на себя, да? – Лика обмакивает ватный диск в перекись и прикладывает к моей разбитой губе.

Щиплет ужасно, и я невольно кривлюсь, убирая ее руку. Она вздыхает и дыру во мне прожигает своими огромными голубыми глазами.

Недовольна.

Ангелика всегда была против решения вопросов кулаками.

– Я ему говорила, что нужно уйти. – Подзюкивает Светка, складывая руки на груди и смотря на меня, как на виновника "торжества". – Да и ехать за сестричкой не следовало.

Блондиночка передает взглядом всю степень своей злости, но меня ее чувства заботят меньше всего.

– Какой сестричкой? Ты за девушку вступился? – Лика очень удивлена, даже перестала орудовать ватным диском.

– Да. За моей сестрой решил проследить, боясь, что ее неотесанные дружки причинят несчастной вред. – Скривилась Алимеева, открывая зеркальце и поправляя волосы, которые от нашего эпичного падения в развалины амбара торчали в разные стороны.

– Макс? – Лика перевела взгляд на меня, но я ничего не ответил.

Поднялся, подошел к столу и налил себе воды, осушив стакан. Перед глазами до сих пор стояла эта картинка – презрительное выражение лица, а в ушах звенели слова Выскочки. Она сочла меня зачинщиком драки и отчитала перед своими дружками, отцепляя от себя Светку, как будто та кусок грязи, присохший к ее руке. Лёхе тоже досталась партия комплиментов от Лилии и несколько точных ударов от меня.

К слову, лица обоих теперь украшали синяки. У меня пострадала правая сторона, а у него левая.

Сильный и ловкий парнишка. Спеси как у Данияра, хоть отбавляй, а наглости и самоуверенности и того больше. Взбесил меня конкретно, будто братец-друг снова возник перед глазами.

– Макс? – Голос Лики приобретает твердость, предупреждая, что она все равно докопается до истины.

– Я вступился за нее, – поворачиваюсь и указываю на фыркающую Светку, которая еще и глазки закатила, типо, ой, какой подвиг, – и следил за Лилей. Да. Довольна?

– Просто я не знала, что у нее есть сестра. – Ангелика пожимает плечами и откладывает ватный диск в сторону.

– Да, к моему великому сожалению. – Алимеева с тяжелым вздохом водит блеском по губам и любуется своим отражением. – Максик, отвези меня домой, а то драка из меня все соки высосала.

Эти слова сопровождаются протяжным стоном, и мы с Ангелом в одно мгновение разом поворачиваем головы на звезду. Светка же мило улыбается и подходит ближе.

– Несмотря на то, что дикарь тебя уделал, ты все равно останешься лучшим.

Лика не смогла удержать смешок, а я вопросительно поднял брови. МЕНЯ уделали?!

– Да ладно тебе, Макс, – Алимеева проводит пальчикаме по моей руке, якобы утешая, – не всегда же выигрывать.

– Вообще-то неизвестно, кто кого уделал, Светик. – Криво улыбаюсь, вспоминая, как второй дружок Лили пытался нас остановить. – Судя по всему, дикарь тебе пришелся по вкусу. – Подмигиваю ей, за что получая подзатыльник. – Это ты зря. Слюнка-то капала на его кубики.

Еле увернулся от повторного удара, прячась за Лику.

– Кубики, как кубики. Такие у любого из нашей тусовки есть. – Светка обиженно дует губы, а я улыбаюсь.

– Вот видишь, заценила.

– Да пошел ты… – Алимеева гордо задирает голову, прижимая к себе сумочку. – Сама доберусь, понял?!

– Вали. – Указываю ей на дверь, но тут же получаю по руке от Ангела.

– Хамло! – Только и бросает Светик, скрываясь из вида.

– Макс, я тебя не узнаю. Зачем ты так с ней? – Ангелика поднимается и убирает ватные диски, испачканные кровью.

– Заслужила. Она между прочим дикаря на меня натравила своим языком без костей. Пусть едет на такси. Ей полезно. – Усмехаюсь, вспоминая всю ситуацию в амбаре.

– По-моему, тебе нужно провести обряд.

Лика упирается руками в бока и оценивающе наклоняет голову. От ее пристального взгляда чувствую себя жуком, упавшим на спину – и убежать не могу, и помогать мне никто не собирается.

– Какой?

– Изгнание Данияра Аристова. – Ангелика тяжело вздыхает, продолжая смотреть на меня, как на морального урода. – Не понимаю только, когда он успел в тебя вселиться.

– Ха-ха, очень смешно. – Разворачиваюсь и иду к двери.

– Макс…

– Цветкова, никогда меня не сравнивай с Даном. – Оглядываюсь, произнося вполне серьезно. – Пусть в наших венах одна кровь, но я, мать твою, не он!

Не собирался хлопать дверью, ведь так делают девчонки, чтобы показать, насколько они обижены, только не рассчитал силу.

Громкий хлопок бьет по барабанным перепонкам, как очумелый бит. Зажмуриваюсь, бросаясь матерными словами на лестничной клетке. Ступаю дальше и замечаю ошарашенную бабульку, которая не двигалась и чуть ли не крестилась, наблюдая за мной.

– Что, женщина, дьявола во мне увидела? – Произношу за каким-то чертом. – Может и обряд изгнания проведешь, а то мне посоветовали…

Едкое, противное и очень гадкое чувство расползается внутри, как только нога ступает на территорию кладбища.

Погода вторит душевному состоянию.

Пасмурно.

Небо словно свинцом нашпиговали.

Серое, грузное, давящее.

Накидываю капюшон от толстовки на голову и иду знакомым маршрутом, кивая охраннику. Наверное, думает, что мы с Даном пара придурков, которые фанатеют от могилы сестрички. Нормальному человеку не понять, почему молодые парни убиваются несколько лет подряд.

Лика смогла пережить смерть матери. Пусть было сложно, но говоря о ней, Цветкова не плачет, не злится и не дерется. Она улыбается. Печально растягивает губы в улыбке и о чем-то думает.

Меня интересовали ее мысли в такие моменты, но я не решался спрашивать.

Лика делится переживаниями, если становится совсем плохо, а лезть в душу помимо ее воли не хотелось.

Мне бы такое не понравилось.

Подхожу к въевшейся в память могильной плите и сажусь на лавку, откидываясь на ограждение.

Старательно избегаю изучения надписи. Таращусь на свои руки, ожидая звонка.

Воздух становится спертым, и я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться.

Все это время давлю в себе желание покопаться в собственной сути. Кто я? Чего хочу? И зачем приперся в то место, где меня накрывает эмоциями, как тяжелой плитой, словно я попадаю к ней.

В землю. В тот самый ящик, откуда уже не выберешься.

Вибрация телефона в кармане толстовки выводит из напряженного состояния. Смотрю на экран и выдыхаю.

– Привет, придурок, – говорю сразу, смотря на бритоголового братца, который сидит в каком-то темном помещении и прикуривает, – надеюсь, мне воздастся за то, что прогулял второй день занятий.

– Да, брось, праведник, – Дан пытается улыбнуться, но получается криво и вымученно, – традиции нельзя нарушать. Пусть это будет тем самым семейным дерьмом, которое нас объединяет.

Усмехаюсь, выуживая из кармана пачку сигарет. Заставляет меня портить здоровье на пару с ним, хотя от едкого дыма и вкуса табака начинает тошнить.

То, что вредные привычки не мой конек, я понял давно. Еще с Алискиных выкидонов.

– Что с лицом? – Данияр кивает, а я скриплю зубами, вспоминая вчерашнюю стычку с другом Выскочки.

До сих пор не отпускает ее надменность. Не хотел сравнивать ее с сестричкой, но есть у них со Светкой одно сходство – раздутая самооценка. Кратко рассказываю Дану о произошедшим и получаю порцию ржача практически в лицо.

– Неужели тебя девчонка цепанула? Красивая хоть?

– А это так важно? – Хмурюсь, все-таки переводя взгляд на могильную плиту.

Сглатываю, пока Дан пожимает плечами.

– Мне плевать на ее лицо и массу тела, если ты об этом. Интересно, как она смогла тебя вывести из себя? Это была только моя дурная привычка.

– Была…

Снова усмехаюсь, выпуская дым изо рта.

– Дал тебе год перерыва. – Дан улыбается, а я вижу, что выглядит он тоже не особо хорошо.

– За бабки разрешили позвонить?

– Нет, Макс. Тут немного другие расценки. – Криво давит лыбу, а я даже представить боюсь, что он сделал, чтобы связаться со мной в такой день. – Можешь к матери заглянуть? – Спрашивает через тяжелый вздох. – Не смог дозвониться…

– Заеду. – Киваю, туша окурок и ощущая, что на руки упала пара прохладных капель. – Лике звонил?

Виснет пауза. Что-то подсказывает, что ответ будет отрицательным.

– Я увидеть ее хочу, – говорит сухо, отводя взгляд в сторону, – но если врублю видео связь, то меня здесь ничего не удержит. Один ее голос заставляет думать о том, что пора послать родину к черту вместе с долгом. Ограничиваюсь сообщениями и редкими звонками, так что придержи язык за зубами.

– Получается, ради меня ты не сбежишь? – Говорю приторным голоском, изображая Светку, на что Данияр прыскает громким ржачем.

– Нет, сладенький. Сбегу только ради нее.

Мы перекидываемся еще парой фраз о его службе. Узнаю о новых возможностях зубной щетки и нулевом результате навыков боксера, когда на тебя идут толпой.

Дан сам выбрал такой путь.

Без связей старшего Аристова и денег.

Теперь расхлебывает последствия.

За него не беспокоюсь. Кто-кто, а Данияр Аристов даже без бабла не пропадет.

Разговор заканчивается, и я еще несколько минут сижу на лавочке, находя в себе силы покинуть это место.

Помогает дождь, который мелкими каплями падает на землю, одежду, пропитывает ткань и холодит.

Иду спокойно даже, когда он усиливается. Сажусь за руль и завожу мотор.

Только нажать на газ не успеваю, ведь под стеной дождя вижу знакомый силуэт.

Она-то что здесь забыла?

Глава 6

Лилия

Не знаю, почему именно в этот день я останавливаюсь перед дверью в университет и крепко сжимаю ручку. Нужно всего лишь потянуть на себя и войти, но я стою, как вкопанная до тех пор, пока меня нагло не толкает в сторону, спешащий на лекцию, парень.

Он скупо извиняется и забегает в здание, а я отхожу назад, чтобы не стопорить движение.

От мысли, что мне придется видеть наглое лицо Круглова, становится тошно. Вчера я жутко повздорила с Богдановым из-за их драки. Сначала обвинила Макса и отчитала при всех, а потом и с другом покидалась словесными ножами.

Их внезапная агрессия друг на друга меня вывела из равновесия, да еще и Светка подкинула проблем.

На семейном ужине атмосфера витала напряженная. Я ждала, когда сестричка сдаст меня с потрохами, но она молча и с задумчивым видом трапезничала, и это бесило.

Не в правилах Светы долго держать язык за зубами. Обычно она сразу сдавала меня родителям, а тут тишина. Наверное, разрабатывала план по разрушению моей спокойной жизни.

Немного постояв около университета, я иду на остановку и сажусь на тридцать пятый автобус, проходящий через городское кладбище. Маршрут привычный, и я смиренно жду, когда прибуду по назначению.

Эмоции затихают. Остается лишь одна. Горечь.

Воспоминания со временем разлетаются пеплом по ветру, но я точно помню, как едкий дым разъедает легкие во время пожара.

Когда хватаешь ртом воздух, надеясь, что отчаяние отступит, и ты сможешь дышать полной грудью, но этого не происходит.

Прошло больше десяти лет, но я помнила, как выглядят мои родители. Биологические родители. Особенно четко всплывали в памяти выражения их лиц, когда они пытались выбраться из горящего дома. Мамины слезы сквозь печальную улыбку и папина уверенность в том, что все закончится хорошо, и нас спасут.

Языки пламени превратили в горстку золы все, что было дорого. Все вещи, которые могли напоминать о радости, перестали существовать.

Я потеряла сознание. Многого не помнила и оказалась в детском доме по очевидной причине – родителей не стало.

От них остались лишь надгробные плиты с датами. Больше ничего.

Я ждала, что меня заберет дедушка по папиной линии, но он со слезами на глазах просил прощения, ступив на порог детдома. Тогда не поняла его.

Обиделась и убежала, а через пару лет он умер от инфаркта.

Теперь мне оставалось гадать, знал ли он, сколько ему осталось, поэтому не хотел забирать, или просто я напоминал ему о трагедии. Причины оставались под вопросом, а он в свою очередь накрывался тяжелым камнем, не оставляя возможности облегчить груз на душе.

Я выбралась из автобуса и пошла в левую часть кладбища. Поежилась от порыва ветра и посмотрела на хмурое небо. Серое. Темное. Убивающее своей тяжестью.

Кажется, еще немного и рухнет на голову.

Куталась в джинсовку, которая не грела. Ветер пробирал до костей, но я провела возле могил родителей долго, размышляя о высоком.

Глупо, конечно, убивать на это время, но именно их смерть стала мотиватором. Я хотела помогать людям выбираться из ловушек, которые нам порой подкидывает жизнь. Работа с законом должна помочь. Я в это верила, не смотря на все попытки Владимира Эдуардовича вбить в мою несчастную голову то, что все в нашем мире покупается и продается.

Даже жизнь, свобода и чувства, и уж тем более закон.

Не хотела в это верить, и если бы не случай с родителями, то не поверила бы.

Я пыталась узнать, что произошло, но приемный отец дал мне минимум информации. Наша семья пострадала из-за того, что папа перешел дорогу важному человеку. Кому именно, я не знала, и Алимеев молчал. Сказал, что прошлое должно оставаться в прошлом, и не нужно совать голову в печь, даже если там погасшие угли.

Я понимала, что уже не воскрешу родителей, но желание разобраться во всем не пропадало.

Нельзя стереть из памяти боль. Она вгрызается тебе в душу острыми клыками, не оставляя выбора. Ты не сможешь убрать ту часть своей жизни, где есть люди, которые произвели тебя на свет. Просто не в состоянии лишить себя того времени, что они были рядом, и если бы не халатность власти, то все могло обернуться иначе.

Мирное существование продолжилось бы, без слез, без ран размером с черную дыру на сердце, без постоянных мыслей о том, что вышестоящие люди манипулируют другими, мастерски просчитывая ходы. Они умнее, хитрее и богаче. Любой закон можно повернуть в свою пользу. Главное, его знать, и тогда многое сойдет с рук.

В чувство и реальность меня возвращают крупные капли дождя, словно небо было солидарно с моим внутренним состоянием. Поднимаюсь и бреду к выходу, но даже быстрый шаг не помогает спастись от ливня, который обрушивается на меня.

– Выскочка!

Голос Круглова заставляет каждую нервную клетку взвизгнуть от негодования. Я не обращаю внимания и иду к остановке, пока Бэха мажористой задницы едет рядом.

– Алимеева садись в тачку. Доброшу до дома. Промокла ведь. – Спокойно говорит с серьезным видом, словно не было вчерашней стычки между нами.

– Свободен. – Цежу сквозь зубы, которые постукивают друг о друга.

Одежда мгновенно напиталась влагой, поэтому порывы ветра заставляли чувствовать себя ледяной статуей.

– Так не пойдет, Выскочка. – Резко выезжает вперед и перегораживает мне дорогу. – Садись. Довезу и слова не скажу. Обещаю. Простынешь и сляжешь с температурой, там и до осложнений недалеко, а нам еще мир спасать.

Складываю руки на груди и внимательно смотрю на разукрашенное Лёхой лицо холеного мальчика. Тащиться на автобусе не хочется, но и с ним рядом сидеть настоящая пытка.

– Хорошо.

Открываю заднюю дверь и плюхаюсь на сиденье. В салоне тепло и пахнет приятно. Вполне приятно. Свежестью. Чем-то напоминает гель для душа морской бриз. Рисую на лице маску безразличия и отворачиваюсь к окну, хоть ничего кроме капель на стекле и непонятных пятен не вижу.

– Там моя олимпийка на сиденье, – Макс поворачивается ко мне, рассматривая с интересом, – можешь накинуть. – Поднимает руки вверх. – Подсматривать не стану.

– Мне и так не плохо. К тому же, ты обещал молчать. – Вынужденно улыбаюсь, понимая, что больше похоже на оскал голодной собаки, но ничего не могу с собой поделать.