Читать онлайн Отдана Шерхану бесплатно

1

Кристина

Мы ехали с отцом в машине. Ютились в жигулях, которым было больше лет, чем мне самой. Но теснота и духота меня не тревожили – то был особенный день, день моего рождения. И так уж сложилось, что именины были не только у меня. Днюха с папой у нас была общей.

– Как забавно все же, – говорил отец, поворачивая руль. – Забавно, что мы с тобой родились в один день.

– Ага, удобно, – смотрела я мечтательно в окно.

Я помнила, что обещал мне папа – на совершеннолетие он обещал мне классный подарок. И подсознательно я знала, что это. Он купит мне машину. Я это знала, была в этом уверена. Ведь он не раз мне говорил об этом, прозрачно намекал. «Как будет тебе восемнадцать, отец посадит тебя за руль. Современной даме нужны колеса», – ухмылялся он, приглаживая усы. А я мечтала о том дне, когда воткну ключ в замок зажигания и заведу свой первый мотор.

– Махнем сюдою, доча…

Отец выехал на проспект и стал медленно ехать возле нескольких салонов с новыми машинами. Некоторые бренды были дорогими, некоторые – нет. Но любая из этих машинок на витрине выглядела просто чудом в девичьих глазах. Мое сердце громко забилось, я не могла даже поверить, что это правда.

Папа решил мне купить новый автомобиль!

– Пап… – подавляла я в себе улыбку, чтоб не выглядеть по-детски. – Скажи мне, пап…

– Что-о? – пропел он и попробовал воткнуть четвертую, но передача все никак не втыкалась. – Вот же черт…

– Не говори так никогда.

– Да ладно тебе. Бог нас не слышит. Молнией не ударит.

– Бог нас как раз и простит, а вот Сатана – он…

– Что, Кристинка? Что там Сатана?

– Он постоянно ищет в людях слабость и давит на них, чтобы мы грешили.

Моя мать была верующим человеком. И так же воспитала меня. Я знала наизусть библейские тексты, ходила в церковь минимум раз в неделю и молилась. Я искренне молилась за то, чтобы отец и мама были снова вместе. Но чем дольше родители жили врозь, тем больше я понимала, насколько они разные.

– О чем ты хотела меня спросить? – отец вдавил рычаг посильнее, и он со скрежетом вошел туда, куда и положено.

Нас немного тряхнуло, а за окном все так же пролетали вывески автосалонов.

– Скажи мне честно, ты решил купить автомобиль?

– О… – качал он головой. – Как же трудно что-то скрыть от тебя, Кристинка. Да, так и есть.

И я сразу же забыла обо всем – стала крепко сжимать кулаки и молотить ими воздух.

– Да! Я так и знала! Да! Ты решил купить хорошую машину в день рожденья?!

– А то…

– Папа, ты самый лучший в мире!

Я повисла на отце и чмокнула его колючую щеку.

– Да прям уж лучший в мире.

– Лучший-лучший, – хвалила я папу и все думала, какую же марку он выбрал. – А можно, я спрошу кое-что?

– Конечно.

– Машина будет новой?

– Новой? – переспросил отец и повернул направо, удаляясь от моей мечты. Мы поворачивали к выезду из города, а заветные эмблемы на фасадах оставались где-то позади. – Новый транспорт из салона купит только идиот. Даже школьники знают, что за половину денег, которые просят в салоне, можно взять шикарную трехлетку из Японии. Прагматичные люди делают именно так… Дык… – жестикулировал отец, – оглянись вокруг, уже весь Владивосток так поступает. Только мы одни как белые вороны.

– Понятно, – опустила я глаза и представила себе еще одно ведро с болтами. Конечно, это лучше, чем ничего, но на мечту уже не тянет.

Впрочем, мой отец не спешил сдаваться и стал нахваливать заморские машины.

– Да, правый руль. Ну и что с того, что не левый, как на жигулях? Коль коробка автомат, то какая тебе разница? Включил себе драйв, и она знай себе щелкает скорости как семечки, а ты сидишь за рулем как белый человек. На кожаном сиденье, с кондиционером…

Наша старушка опять брыкалась и все никак не хотела втыкать передачу. Папа снова чертыхнулся и под вой шестерен вышел на пятую. Впереди нас ждал огромный рынок бэушек из Японии. Пожалуй, самый большой во всей стране. И от этого чувства кровь разливалась по венам с новой силой.

– А что будет с этой машиной?

– С этой? Пф… Сдам ее в металлолом. Я мечтаю наконец избавиться от этой рухляди. Хочу уже зажить нормальной жизнью. Как все нормальные люди. А не как бомж. Как нищеброд… – говорил отец с сожалением. Было видно, что эта тема его сильно гложет.

– Мать говорит, мы все равны пред Богом. Библия учит, что о человеке говорят его поступки, а не стоимость машины. И что когда наступит судный день…

– Твоя мать всю жизнь мне пудрила мозги этой фигней, – выпалил отец, оскалив зубы. В такие моменты я не узнавала папу, им будто овладевала сила. Темная, нечистая сила. – Она кормила меня божьими заповедями. Не обмани. Не укради… И где мы теперь? Где она теперь? Мы скатились до самой нищеты из-за ее идей, всех этих… – так и трясло отцом от раздражения, – духовных убеждений. А что взамен? Пользы – ноль. Потому мы с ней и расстались, Кристина. Будь твоя мать хоть на чуточку умней и проворней, я бы сейчас не вез тебя на этих жигулях, чтобы… – осекся он и не стал договаривать. – Кхм…

Я закрыла глаза и стала шепотом просить у Господа прощения – покорно молилась за грехи отца.

– Прости, Боже, грехи его и сделай так, чтобы…

– Что ты там шепчешь? Колдуешь, что ли? Ведьмой стала?

И меня это буквально взорвало:

– Я прошу прощения у Господа за твое богохульство!

– Чего?!

– Уверяю небеса, что сказанные слова – это не от души, а от нужды. Нужда всегда заставляет страдать. Не зря ведь ее называют испытанием, отец.

– Пф… – фыркнул он и пропустил заезд на авторынок. – Лучше бы ты бросила всю эту муть и стала жить реальностью. Ее диктует не божий умысел, а люди – серьезные люди, которые делают бизнес.

– Весь наш мир был создан Богом. И люди на Земле точно так же созданы Богом. И все мы должны жить по его заповедям.

– Ох, Кристинка, – хлопал меня по колену отец, пока вид за окном пугал неизвестностью. – Как же много тебе придется уяснить в твои восемнадцать годков. Ты изменишь свое мнение, точно изменишь. Даю тебе гарантию.

– Где это мы?

Папа завез нас в какую-то промзону. Тут не было автосалонов, рынок подержанных машин остался в километре позади. А это был какой-то… какой-то заброшенный завод – ржавые рельсы, кран с болтающимися на ветру тросами. И пугающий мраком ангар, в который кто-то открывал ворота.

На улице стояли двое. Два взрослых парня лет под тридцать: высокие, широкоплечие, откровенно спортивного телосложения. У одного были темные волосы, а у другого – рыжие. Брюнет был в черной майке и весь в татухах – на руках, на плечах и даже на шее, рисунки расползались по нем как инопланетная зараза. Было в нем что-то сатанинское. Он меня пугал, неистово пугал, ведь эти карие глаза смотрели прямо на меня.

– Ну вот мы и приехали, – сказал отец, открыв мою дверь. – Извини, что чуть повздорили. Мы ведь взрослые люди и понимаем, что порой так бывает.

– Кто это, пап? – Я смотрела на двух мужчин и откровенно не понимала, что происходит. – Я думала, мы едем на рынок…

– А… Рынок – это для доверчивых лохов. Там тебе в два счета втюхают такси или утопленника, скажут, что ездил дедушка раз в неделю в магазин. А на деле же машина – хлам… Я тут нашел надежного посредника. Он доставил из Японии отличный экземпляр. И очень недорого. Практически задаром.

– Задаром? А разве так бывает?

– Закрой глаза. – Папа вывел меня из машины и взял за руку. – Только чур не подглядывать. Это секрет. Я приготовил тебе сюрприз.

– А этот сюрприз мне понравится?

– Непременно.

Хоть я и не врала, но через щелочку в ресницах видела, что иду прямиком к ангару. Папа хочет отвести меня туда. Но зачем?

– А я не испугаюсь?

– Ну… – задумался отец, и это меня сразу напрягло. – Возможно, изначально ты и испугаешься. Тебе может быть страшно, непривычно. Ты не будешь знать, что с ним делать, как себя вести. Но… я уверен, ты быстро разберешься и поймешь, что к чему. Ведь ты женщина, это у вас заложено в генах.

Я ощутила подвох и замерла на месте.

– Что ты имеешь в виду?

Развернувшись к отцу, я открыла глаза. Его последняя фраза была странной. Я не поняла, что это значит.

– Ну, я имел в виду, что… ты же девушка. А согласно исследованиям, женщины лучше справляются с вождением автомобиля, чем мужчины. Ваша нервная система куда более гибкая и быстрей адаптируется к новым технологиям, – улыбнулся отец и добавил: – Оглянись. Посмотри, что я тебе приготовил. Эта машина – и есть мой подарок на день рождения.

В ангаре стоял огромный красавец. Маститый черный внедорожник. Его кузов был отполирован до блеска, и когда я подошла поближе, то увидела в нем свое отражение. Я как будто смотрела в Омут – темную, таинственную реку без дна и чувства глубины. Она будто затягивала, манила к себе мистическим магнитом.

– Нравится? – спросил меня парень в татуировках. И я буквально подскочила на месте.

– Я не… то есть… мне…

– Это Шерхан, – представил мне отец того бандита.

Он и правда был похож на преступника, так выглядят рецидивисты. Жестокие и алчные, совсем без тормозов и совести. Они грабят, убивают, обманывают людей как последние мошенники. Мне было трудно поверить, что отец проникся уважением к таким потерянным душам.

– Привет, Кристина, – улыбнулся тот парень и окинул меня властным взглядом. От этой выходки я моментально покраснела. Посторонние мужчины не должны себе такого позволять. И… откуда он знает мое имя?

– У меня есть парень, – выпалила я, хоть это и звучало странно. Как будто это смотрины, а не покупка автомобиля. – Его зовут… зовут Богдан.

– Хорошо… – пожал плечами Шерхан. Хотя я сомневалась, что это настоящее имя. Скорее всего, какая-то тюремная кличка. – Мне все равно. Твоя личная жизнь мне мало интересна. Вы ведь, вроде бы, на машину хотели глянуть?

– Да, естественно, – затряс отец подбородком. – Это он, тот самый круизер, что ты рассказывал?

– Тачка – полный фарш, – говорил Шерхан, скользя ладонью по капоту. – Кованые диски, кожа, ксенон и сервоприводы.

– Бензин? – спросил зачем-то папа. Будто была разница.

– Естественно, – сверкнул Шерхан своей белозубой улыбкой. – Четыре литра, и я сам добавил турбину. С турбонаддувом вы будете король всех светофоров. Достаточно прижать немного газу – и все остальные будут есть вашу пыль. Машина – зверь.

– Не топляк?

– Ну что вы… Своим не продаю утопленников. Машине два года, даже резина как новая. Хотите сесть за руль?

Парень глянул на нас обоих, и я с отцом залезла в салон. Он слева, а я справа – умостилась за рулем. Таким большим и приятным на ощупь рулем. Все было странным, непохожим на старую ладу. Яркие огни, приятная музыка, прохлада климатической системы. За рулем я чувствовала себя на миллион. Настоящей принцессой, королевой дорог.

И я тогда сказала:

– Спасибо, пап. Это мой лучший день рожденья.

А он откинулся на спинку кресла и ответил:

– Знаешь, когда ты родилась, то я понял, что тебя мне послал сам Господь. Это был подарок свыше, подарок судьбы. Вот только… тогда я еще не понимал этого в полной мере. Не осознавал, что в реальности ты и есть моя мечта. Хотя в тот день мне казалось, что я хотел другого.

– То есть… Ты, как и все мужчины, грезил сыном?

– Нет, – качал он головой. – Нет, я… хотел не сына. Просто Бог послал мне дочь. А на деле я всегда мечтал о хорошей машине.

Я посмотрела на отца и сперва не поняла, шутка ли это. Он только что пошутил? А папа посмотрел на меня в ответ и нежно погладил по щеке.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Хм… – ухмыльнулся он. Но так и не ответил прямо. – Выходи из машины, мне пора за руль.

– Но ведь… – задрожал мой голос, – но ведь ты мне обещал… ты говорил мне, что эта машина – подарок. Подарок на день рожденья.

– Так и есть, Кристинка. Так и есть… Но я ведь не уточнял, для кого этот подарок. Мне уже давно нужна солидная машина, а тебе – нормальный мужик.

– Что?

Между нами воцарилась тишина. Я не понимала ровным счетом ничего, а отец смотрел куда угодно – на экранчики, на потолок и в бардачки – но не на меня, не на свою родную дочь. А затем случилось то, чего я уж точно не ждала.

– Ну что, папаша? – открыл мою дверь Шерхан. – Ты всем доволен? Товар хороший, ты берешь машину?

– Беру, конечно беру, – расплылся мой отец в улыбке и добавил: – Принимайте плату.

Меня схватили крепкие руки. Пальцы обхватили запястья и выволокли из машины.

– Отец! – закричала я. – Отец, что происходит?! ПОМОГИТЕ!

Но он и пальцем не пошевелил. Только обошел свой внедорожник и уселся за руль. Я кричала, трепыхалась, молила о пощаде, но все было тщетно. Татуированный ублюдок развернул меня спиной к себе и бросил на капот. Я была прижата к металлу мокрой от слез щекой, а Шерхан обматывал мне руки скотчем. Склеивал их мертвой хваткой, из которой уже не вырваться.

– Прощай, Кристина. Это ради твоего же блага.

Вот и все, что сказал мне отец напоследок. Он уезжал на машине мечты, а я стала собственностью взрослого мужчины. Была отдана Шерхану.

И тогда я поклялась себе, что однажды придет день – и я ему отомщу. Я поквитаюсь с собственным отцом, чего бы мне это ни стоило.

2

Шерхан

Я привез ее к себе и посадил на стул. Не развязывал рук – лишь отклеил полосу скотча на губах. Позволил ей кричать. Пускай орет, это единственное, что она может теперь делать. Без моего разрешения девочка не рыпнется. Пока что она не осознала, что происходит, кто я такой и зачем привез ее в свой дом.

Впрочем, мой дом было трудно назвать эталоном уюта: здесь пахло бензином и свежей краской, стены были голыми – обычный серый бетон, из-за чего даже мелкие шорохи стояли эхом. Больше походило на автомастерскую, но мне такой расклад по нраву. Придется привыкать и ей.

– Ты что, молишься? – удивился я такой набожности. Это я впервые видел человека за молитвой. Выглядело очень необычно.

Я обошел ее вокруг и сел напротив – расслабился в глубоком кресле. Это была одна из немногих комфортных вещей в моем жилище. Если не учитывать кровать, конечно. Большую и двухспальную, но такую холодную… Вторая половина пустовала, и мне хотелось разрешить эту проблему. Самым радикальным способом.

– Ангеле Божий, хранителю мой святый, – шептала девочка, закрыв глаза, – на соблюдение мне от Господа с небесе данный, прилежно молю Тя просвети и от всякого зла сохрани…

Я взял ее за крестик, что висел на шее.

– Веришь в Бога?

Но она не отвечала – лишь продолжила молиться Ангелу Хранителю. Кристина верила, что он придет за ней и защитит от такого ублюдка, как я. Но проблема была в том, что ангелы ко мне не забредали.

Она была первым.

– Что? – запнулась она и открыла наконец глаза.

Я только что сорвал с нее цепочку и рассматривал крестик как нечто диковинное.

– Кто подарил? Отец или мать?

– Отдай… – шипела Кристина, стиснув зубы. – Верни его обратно. Ты не смеешь прикасаться к нему своими грязными, немытыми лапами.

– Зря ты так, малая. Мои руки чистые – только что вымыл. Я всегда их мою с мылом после сделок. Не люблю жать руку людям, от которых пахнет гнильцой.

– Куда ты меня привез? Где я?

– Сейчас ты в моем доме.

– В твоем доме? – прищурилась Кристина. – Это не похоже на дом. Это похоже на…

– Гараж? – подкинул я идею. – Автосервис?

– Похоже на склад украденных машин.

– Да, женской руки тут не хватает… Но они не крадены. Они все были законно куплены и растаможены. Я не занимаюсь контрабандой. И уже давно.

– Хочешь сказать, ты не бандит?

– У бандита должна быть своя банда. Разве не так? А у меня ее нет. Я волк-одиночка.

– Ты не волк-одиночка – ты заблудшая душа.

– А ты святая? – поднялся я из кресла и снова обошел ее вокруг.

Я ведь понимал, что она боится. Кристине очень страшно. Она оказалась здесь – абсолютно беззащитна, наедине с чужаком. Было даже интересно, как долго она будет корчить из себя крутую. На много ли хватит ее бравады?

– Что ты… что ты делаешь? – дрожал ее голос, пока я стоял за спиной и наслаждался ее мурашками по коже. Такой гладкой и шелковистой. Такой молодой и даже юной. Я давно уже не прикасался к такой нежной девочке.

– Твой отец мне отдал тебя в обмен на машину.

Я прошептал ей почти на ухо – склонился вниз и еле-еле подул на шею. Это очень раздражало Кристину, она ерзала на стуле и пыталась уклониться от меня, хотела убрать свое тело как можно дальше от моих наглых губ. Но я нарочно издевался.

– Перестань… Прекрати!

Она заплакала. Так мило и по-детски. Довести ее до слез было проще, чем я думал. Всего лишь капелька нахрапа – и готово, ее до жути напугала наглость. Напугала близость. Я был слишком близко от нее, Кристина к такому не привыкла. А вот я напротив – не умел делать иначе.

Мы были словно инь и янь. Я кружил вокруг невинности как черная тень: я ее окружал, покусывал зубами и сгонял в укромный темный угол, чтобы съесть. Чтобы заразить как вампир, перетащить на злую сторону.

Я хотел ее заполучить, хотел это сделать сразу без прелюдий.

– Ты девственница?

Я хотел сорвать с нее одежду и взглянуть на это тело под другим углом. Уж таков я был от природы – целеустремленный и жадный к победе. Если видел мишень, то не мог успокоиться, пока ее не поражал. Пока не получал в свои руки награду, не чувствовал тепло трофея, о котором можно только мечтать.

Но это был особый случай, и спешить я не намерен. Только не теперь. Кристина выглядела строго, даже слишком: прямая джинсовая юбка ниже колен, такая же консервативная кофта с длинным рукавом. Никаких тебе вырезов декольте или прозрачных тканей, как обычно носят девочки в жару. Только плотная одежда для монашек.

Несмотря на весь абсурд, меня ее типаж привлек, он будил во мне немалый интерес – хотелось разгадать эту загадку шаг за шагом. Сперва понять ее, прощупать почву, услышать о ее мечтах и предпочтениях, просто-напросто узнать, что она за человек и чего желает. На самом деле. Не навязанная ерунда, которую вешают на уши со школы, а в таких семьях, как у нее – буквально с пеленок. А тайная страсть – то, что заставляет ее сердце биться чаще, чем обычно. Колотиться как бешеное, словно от прыжка с парашютом.

– Молчишь? – взял я ее за подбородок, чтобы рассмотреть зеленые глаза. – Ты говорила, у тебя есть парень. Богдан, если не ошибся… Да? Богдан?

– Да, – ответила она и отвернула голову.

Кристине было гадко наблюдать меня перед собой, но это только подстрекало.

– И на каком же вы этапе? Богдан хороший мальчик?

– Когда Богдан узнает, что ты сделал со мной, то он явится сюда, и тогда ты пожалеешь, что родился!

– Воу, как страшно.

– Он живо выбьет из тебя все это пижонство! Всю эту пошлость! Всю эту вульгарность!

– Богдан уже показал тебе райские кущи?

– Не смей так говорить! – крикнула Кристина. – Не смей…  Это отвратительно и богохульно.

– А что, есть такое слово – «богохульно»? – Она опять отвернула голову, но я рывком вернул ее назад. – Смотри на меня! Хватит юлить!

– А то что? А то ударишь меня? Будешь избивать и мучить? Ты ведь для этого меня купил?

– Нет… Не для этого. И женщин я не бью. Разве что сами об этом попросят.

– Ты просто омерзителен, – трясла она головой и опять пыталась плакать.

– Ну почему? Ну почему ты снова плачешь?

– Зачем я тебе? Зачем ты меня украл? Если не садизм, то что тобой движет, урод?

– Почему я тебя украл? Хм… – улыбнулся я и сам задумался об этом. – Я украл тебя потому, что ты другая.

– Но зачем я тебе? Зачем? Ведь ты… ты мог бы взять кого угодно. Мог заполучить любую вертихвостку – щелкни просто пальцами. Таких на улицах вагон. Но нет. Ты почему-то выбрал именно меня. Почему? Ну почему?! Зачем тебе такая, как я?!

– Потому что… такая, как ты, никогда бы не пошла на свидание с таким, как я. Вот и все. И мне не нужны вертихвостки, понимаешь? Я их не хочу – я хочу именно тебя.

– Хах… – вырвался у нее смешок. – Вот только я тебя не хочу. Понимаешь, Шерхан?

– Ничего, – улыбнулся я и сел обратно в кресло, чтобы выдохнуть. – Это ведь только начало… Знаешь, когда я увидел твоего отца две недели назад, то подумал – какой-то жадный лошара ищет классную тачку по дешевке. Хотя чем дешевле уха, тем хуже она на вкус. Он хотел круизер – говорил мне, как мечтает о нем годами и хочет выглядеть солидно в глазах окружающих. А я… – было мне забавно это вспоминать, – я смотрел тогда на тебя, ведь ты тоже с ним пришла. Все кружила возле беленькой машинки, чуть подальше. И тогда я подумал – почему бы и нет. Почему бы не помочь придурку. Я отвел его за угол и предложил эту сделку: я доставлю машину, а твой батя познакомит меня с тобой. Причем, говоря о знакомстве, я имел в виду продажу – равносильный обмен. Так я ему тогда сказал. Хотя и понимал, что ни одна тачка мира, будь она хоть из золота, не стоит женщины. Особенно такой, как ты.

– Но я не та, кто тебе нужен, – пыталась убедить меня Кристина, что я ошибся. Что все это было чертовой ошибкой. – Я обычная ханжа. Девчонка-недотрога, которую мать собралась отдать в монастырь. Я серая мышь, я простушка, Шерхан…

– Нет, – отрицал я, зная правду. – Конечно, нет. Это вранье. Никакая ты не простушка. В тебе есть потенциал, и я его раскрою. Вот увидишь. Ты еще сама будешь в шоке от того, что умеешь делать.

– Боже, ты хоть понимаешь, с кем сейчас говоришь? Ты и правда собрался делать из меня горячую штучку?

– Ты и так горячая штучка. Просто не знаешь об этом. Тебе никто не рассказал… И я намерен это исправить.

3

Кристина

Я попала в руки демона. Мне мать не раз о них говорила. Рассказывала, что в таких людях, как Шерхан, селится нечистая сила. Они становятся на шаткий путь, и тогда к ним приходит мощь – разрушительная, страшная сила. Она была в его взгляде, была в его нательных знаках, была в его жилистых руках и странных кольцах, перстнях. Ничего хорошего все эти вещи не несли.

Мой похититель был буквально исписан дьявольским тавром, возле него я чувствовала дискомфорт, какое-то странное напряжение. Как будто электрический ток пробегал между нами и запускал мурашек. Они бежали по спине каждый раз, как Шерхан смотрел на меня и говорил о том, что теперь я его собственность. Что теперь я не вернусь назад и принадлежу ему.

– Ты должна понять одну важную вещь, малая, – говорил он размеренно и внятно. – Домой ты уже не вернешься. Можешь забыть о своем отце. И о маме. Твои родители не будут иметь ко мне претензий, а сама ты ни на шаг теперь не отойдешь от меня, понятно?

– Я не принадлежу тебе.

– Принадлежишь, – повернулся он ко мне, убрав глаза от дороги.

Мы ехали в его машине. Медленно катили по вечернему городу – среди неоновых огней и шума бешеных тусовок. Нам моргали фарами чуть ли не все, кто ехал навстречу. Шерхана здесь знали и уважали, это был район недалеко от центра. С хорошими широкими дорогами, множеством баров и ночных клубов. Здесь тусила золотая молодежь, а значит, я в этом районе почти не бывала. Даже не помню, когда я в последний раз выбиралась из дома в такое позднее время.

Чаще всего в девять вечера я проверяла домашку сестры, принимала ванну, размышляя о Богдане – любимчике моей мамы. Она была уверена, что это единственный парень, который достоин ее дочери. Даже не знаю, что именно ей нравилось в Богдане. Но подозреваю, что это был его отец – потомственный батюшка. И по семейному преданию Богдан тоже должен стать священником. Закончить семинарию и основать свой храм. Большой и светлый. А в качестве ответственной матушки взять меня.

– Чем ты занимаешься? – спросила я Шерхана. – Если не бандит, то кто ты?

– Пока что я просто человек, который снял с тебя скотч, хотя мог этого не делать. Так что, будь добра, не задавай мне лишних вопросов. Все, что тебе надо знать, так это то, что со мной шутки плохи. Даже не вздумай от меня бежать, Кристина.

– А то что?

– А то я тебя найду. Обязательно найду. А затем накажу. Не убегай от меня, хорошо?

Он похлопал меня по коленке, и я с огромным трудом преодолела этот приступ – смесь паники и отвращения. Гремучий дуэт ужаса и злости. Богдан себе не позволял такого, мы только целовались, но под юбку он ко мне не лез. Мы поклялись друг другу в верности. Ни я, ни он не имели права прикасаться к другим. Будь это что-то мимолетное или серьезный интерес. Я была невинна и берегла себя для мужа, пускай и будущего. Ну а Богдан – он терпеливо ждал и был уверен, что я не подведу. Что мы войдем с ним в семейную жизнь как две половинки целого.

Естественно, я верила ему, сомневаться в этом парне не было причин. И думаю, я любила Богдана, эту любовь я могла подарить лишь ему – своему единственному избраннику. Но никак не Шерхану. Этому властному ублюдку…

– Ты уличный гонщик? – догадалась я и спросила прямо.

– С чего ты взяла?

– Твоя машина… Она не в стандартной комплектации. Узкий гоночный руль, покрытый цепкой на ощупь алькантарой. Глубокие кресла-ковши, как на раллийных машинах. Рокот шести цилиндров под капотом.

– Тут стоит вэ-восемь, – поправил меня Шерхан.

Но я этого и ждала.

– Вот именно. Ведь на третьем «Авалоне» с завода шли только «шестерки». Бензиновые… вэ-образные… шестерки, – говорила я по словам, чтобы видеть его реакцию. – Объемом три с половиной литра. А у тебя тут явно больше.

Мы остановились. Шерхан пристально смотрел мне в глаза.

– Ты шаришь в тачках?

– Немного.

– Ходишь в церковь и увлекаешься моторами? – было трудно ему принять эту правду. – Кто ты такая, девочка? Ты что, мираж?

Шерхан притронулся к щеке и убрал мне прядку за ухо. В тот момент он был удивлен, его глаза перестали пугать демоничностью. Даже не знаю… То ли мне просто показалось. То ли я стала привыкать к его яду, и он поглощал меня кусочек за кусочком.

– Хан! – крикнул кто-то за окном и постучал по стеклу. – Здорово, мэн!

Вокруг нас собралась толпа, мы приехали в странное место. Что-то вроде парковки, огромной парковки на десятки машин, которые сияли цветастой подсветкой, будоражили стекла басом из колонок. Кто-то газовал. Кто-то нарезал круги на мотоцикле и жег резину, рисуя дымные пончики на асфальте. Вокруг было шумно и людно, просто очень людно. И все эти бездельники знали Шерхана.

– Привет, Хан! – пожал ему руку незнакомец.

А после него дал краба еще один:

– Хан, здорово!

Они с ним ручкались, обнимали его и хлопали по спине. Это было похоже на одну большую семью – очень дружную и громкую. Я шла за Шерханом по живому коридору и ловила на себе взгляды. Любопытные глаза парней и девушек, самых разных возрастов и типажей. Но всем им было интересно рассмотреть меня – новую пассию Хана, как они его называли. И от этого чувства был приступ клаустрофобии.

– Хан? – подошел к нам тот самый парень, которого я видела днем. Высокий рыжий викинг с бородой и колосом на голове. При голых, выбритых висках.

Они сомкнули кулаки в знак приветствия, и Шерхан сказал:

– Это мой друг – Базар.

– Базар? – переспросила я. – Тебя так и зовут?

– Имя тибетское, – ответил парень. – Означает «алмаз» или типа того.

– Хм… Странно. Никогда бы не подумала.

Базар был большим и грозным. Но это лишь на первый взгляд. В отличие от друга, он не пугал меня черным взглядом. Его глаза были теплыми, серыми – как мягкий свитер. Возможно, это толстая борода произвела такое впечатление, но мне почему-то казалось, что Базару можно доверять. Возле него мне было как-то спокойней, чем возле Шерхана. И я осталась стоять, пока король стрит-рейсинга бродил в толпе и принимал поклоны от фанатов.

– Ты что, и правда его друг? Вы с ним друзья?

– Типа того, – усмехнулся Базар. – А что?

– Может, отпустишь меня? По-хорошему… Я буду тебе очень благодарна. Сделаешь доброе дело – вернется сторицей.

– Хах… Не советую тебе так делать. Хан такого не одобрит. Он тебя из-под земли достанет и вернет обратно. И если сейчас бро в хорошем настроении, то потом… – пожал он плечами. – Я бы Хана не злил. Особенно на твоем месте, Кристина.

– Вы с ним заранее все спланировали? Ты вон даже имя мое знаешь.

– Я человек простой. Хан просит – я выполняю.

– Так ты у него вроде шестерки? Пес на побегушках?

Я пыталась спровоцировать его и даже разозлить, но Базар был спокоен как танк. Смотрел на то, как Шерхан осматривает машины – заглядывает под капоты знакомых, слушает моторы, о чем-то говорит с такими же бензиноголовыми, как он.

– Мы с Ханом уже лет пять перегоняем машины, – начал Базар. – Ищем дорогие тачки, покупаем на заказ и привозим в Россию. Все это вроде как законно, но…

– Что?

– Это крупный бизнес, где каждый хочет урвать себе кусок. Другими словами, это мафия. Море акул. И если ты хочешь в нем выжить, то сам должен вырастить зубы.

– Ты – это зубы Шерхана? – спросила я, заметив пистолет, который обнажил Базар по воле случая. Просто достав телефон из кармана.

– Я? – усмехнулся он. – Нет. Я для Хана как тотем. Просто стою и молчу, пока он с японцами договаривается. Знай себе щеки раздуваю и корчу из себя брутального убийцу.

– И работает?

– Работает… Японцы боятся меня, все время косятся. Никто не смеет обмануть или темнить с Шерханом. Хотя они и не в курсе, что из нас двоих опасен только он. Я – то такое… Неконфликтный человек. Только выгляжу так грозно. А по сути – добряк добряком.

– Ты давно его знаешь? – спросила я, глядя на Шерхана. Пока он смеется с кем-то из гонщиков. Они трясли друг друга за плечи как родные братья. Было даже трудно поверить, что Хан опасен. Здесь он выглядел добрее, чем Базар. Неужели это маска?

– Хан – реальный псих. Таких, как он, я больше не встречал. Впрочем, он не всегда был таким. Когда-то его знали как Влада Шорохова. Чемпиона страны по кольцевым гонкам. Без отца, без денег… Его спонсировал местный авторитет – Арсен Красный. Он любил Хана как сына. Но иногда поручал своему протеже незаконные дела. Как плату за поддержку, так сказать. И…

– Что? – было мне интересно. – Что произошло?

– Однажды это вылезло Хану боком. Красный приказал ему выбить одного парня. Другого гонщика. И Хан без разговоров это сделал – отправил бедолагу в стену в первом же повороте. Гонка в Японии. Дождь, очень скользко. Никто не должен был заметить… Но парень погиб.

– Боже…

– И вся вина легла на Хана. С ним расторгли контракты. Лишили гоночной лицензии. Пожизненно… – качал Базар головой. – Он отсидел в японской тюрьме шесть лет и вернулся оттуда другим человеком.

– А что… что же было с тем авторитетом? С Красным…

– А вот это хороший вопрос. Потому что как только Хан вернулся с островов, Красный пропал. И больше его никогда уже не видели. Так что можешь спросить об этом своего бойфренда. Вдруг он хоть тебе расскажет правду. Раз не хочет говорить даже лучшему другу.

– Он мне не бойфренд, – вздохнула я. – Это просто ошибка. Недоразумение.

– Хан так не считает, – сказал Базар и добавил: – Так или иначе, он большой талант. По крайней мере, был им. А бандитский мир все разрушил, это сильно ударило по Владу. И хоть он говорит, что все отлично… Чисто я ему не верю. Он до сих пор не оправился от удара. Он сожалеет о том, что случилось. И порой… знаешь, порой он меня реально пугает. Будь с ним осторожна. Уж чего-чего, а дразнить Шерхана не рекомендую. Ты эту ошибку запомнишь на всю оставшуюся жизнь. Даже не знаю, что он может с тобой сделать.

В этот момент меня ударили.

Нет, не по лицу. И даже не по плечу. Мне прилетел шлепок по ягодице, и от шока я вскрикнула.

– А!

– Привет, девчуля! – схватил меня какой-то незнакомец. – Ты почему такая строгая?! Из монастыря, что ли, сбежала?!

Он пах алкоголем и дрянными мыслями. Базар моментально оттеснил его, но было поздно. Это увидел Шерхан.

– Тихо! – скомандовал Влад. И все вокруг затихли. – Ша, народ.

Между ним и нахалом расступались люди. Образовался коридор, а вокруг того, кто шлепнул меня – так вообще росла пустота, широкая буферная зона, в которой никто не смел оказаться. И тогда я поняла, что что-то будет. Зеваки не просто так уходят с поля боя.

Но Хан улыбнулся и махнул парню рукой.

– Эй, братуха! Здоров, Толян… Уже видел мою девочку? Как она тебе?

Влад обнял озадаченного хама, и тот без задних мыслей выпалил:

– Вот эта, что ли? – ткнул он в меня пальцем. – Это и есть твоя новая чикса?

– А что? Тебе не нравится?

– Ну… Э…

Парень стал вертеться словно в поисках спасения. Он ощущал, как воздух кончается в легких, а хватка Хана на плече сжимается как тиски.

– Толян, а ты видел новую тачку Сержа?

– Новую тачку Сержа? – промямлил он. – Нет, не видел.

– Прикинь, – вел его Хан к желтой машине, – он ее только покрасил, а уже вмятина на капоте.

– Вмятина на капоте?

– Да… – кивал Шерхан. – Смотри.

Но хозяин машины не понял:

– Вмятина? – удивился он. – Хан, да нет там никакой вмятины.

– Вот, – протянул мой «бойфренд» деньги тому Сержу. – На, возьми.

– За что, Хан?

– За вмятину…

– Но ведь нет никакой вмятины, – развел руками Серж.

И тогда Хан всех шокировал. Он схватил моего обидчика за голову и с силой бахнул ею об капот.

– А! – вскрикнула я одновременно с толпой.

На глазах у всех «Толян» ударил лбом в капот и грохнулся на землю.

– Вот видишь, Серж, – хлопал его Хан по плечу. – Я же говорил – тут вмятина.

– Спасибо, Хан, – улыбнулся тот фальшиво. – Спасибо, что сказал, я… Я бы так и не заметил.

– Выпрями кузов.

– Конечно. Прямо завтра и выпрямлю.

– Молодец. Тех денег должно хватить… – Хан еще раз улыбнулся и взглянул на толпу. В его глазах горел огонь – пугающий до дрожи в коленях. Он был как одержим. И я готова была поклясться, что в этом человеке дьявол. – НУ ЧТО?! – орал он на людей. – КТО-ТО ЕЩЕ ХОЧЕТ ВЫСКАЗАТЬСЯ?! КОМУ-ТО ЕЩЕ НЕ НРАВИТСЯ КРИСТИНА?! БОЛЬШЕ НЕТ ЖЕЛАЮЩИХ?!

– Я же говорил, – кивнул мне Базар. – Он реальный псих.

Никто из толпы не решался перечить. Все покорно молчали, пока Хан обходил свои владения и всматривался в лица. Все робко склоняли головы и боялись. Но так было недолго, ведь вскоре появилась она…

– Меня ты тоже ударишь? – спросила незнакомка. Она выросла перед Шерханом, словно черт из табакерки.

И все вдруг загудели:

– У-у-у-у-у-у…

– Ну вот, началось, – вздохнул Базар. – Только ее тут не хватало.

– А кто это? – спросила я.

– Это Марго. Его бывшая.

4

Шерхан

Появление Марго не сулило ничего хорошего. Она была моей Ахиллесовой пятой, моим проклятием и вечной занозой, которую я никак не мог достать из сердца. Она имела надо мной какую-то власть, иначе бы я не прощал ей все то, что она творила с моей жизнью. Да, я сам далеко не подарок, но ее было трудно назвать образцовой половинкой. Скорее, мы были как две кобры, которые хватали друг друга за шею и пытались отравить партнера ядом. Этот яд не убивал, ведь мы оба – хищные змеи.

Вот только яд убивал нашу связь, она была все тоньше и тоньше с каждым годом, пока в конце концов не разорвалась. И виной тому был отнюдь не я. А ее вранье. Марго меня предала, и оправданий этому нет.

– Так-так-так… – ходила она вокруг Кристины. Изучала ее взглядом, словно сканером. Уверен, эта встреча стала для нее сюрпризом, моя бывшая не думала, что я зайду так далеко и сделаю то, что обещал. – И это твоя новая девочка?

Марго посмотрела на меня и показушно фыркнула. Кристина не была похожа на нее. Я не видел в ней ни амбиций, ни желания блистать, ни уверенности в том, что она королева любого бала. И это меня привлекло.

Я не хотел менять машину на девчонку. Я хотел обменять свою прежнюю жизнь на новую. Марго на Кристину. Избавиться от проклятья и впустить в себя что-то чистое, наивное, а не тратить свои годы на измены и их прощение.

– Да, это моя девочка, – ответил я, скрестив руки на груди. – А что? Тебе есть к этому дело? Моя жизнь – моя девочка. Тебя это уже не касается.

– Еще чего… – улыбнулась она злобно. – Конечно же касается. Я твоя девушка, Хан. Или ты забыл?

– Боюсь, Марго, ты чуток попутала. Может, ты и девушка, но точно не моя. Я на тебя не претендую.

– Хм… – отвернулась она и принялась сверлить Кристину взглядом. Брать ее за кончики волос, брезгливо щупать кофту и показывать всем своим видом, что она разочарована. – И это она? Моя замена? Ты это серьезно?

– Давай без этого цирка. Это мой выбор, и тебе придется его принять.

– Как тебя зовут, бедолага? Надеюсь, не Золушка? Уж больно ты похожа на нищенку… Сирота из интерната, что ли?

– Я Кристина, – ответила моя девочка. Мне хотелось прервать этот бессмысленный диалог, но Кристина показала зубки. – И если я золушка, то ты проститутка.

– У-у-у-у-у-у… – улюлюкала толпа. Все теперь ждали ответа.

И я решил тоже подождать, хотелось посмотреть на эту перепалку хоть пару минут. Причем смотрел я не на Марго, а на ее беззащитную жертву.

– Ты че, сильно борзая, да? – напряглась Марго и картинно похлопала в ладоши. – Браво-браво… Далеко пойдешь, моя девочка. Кстати, а сколько тебе лет? Ты уже перешла в восьмой класс?

– Ха-ха-ха… – смеялись люди вокруг.

Но на моем лице улыбки не было. Я смотрел на нее и ждал ответа. Неужели она съест этот плевок?

– Ну прости, я не такая старая, как ты. Теперь мне ясно, почему Хан предпочел меня – он искал кого-то моложе, вот и все.

– О-о-о-о-о… – колыхало толпу.

И я невольно улыбнулся. Это было сильно. Хоть Марго и не была старухой, но ее этот укол поразил на все сто. Она ощущала, как жизнь проходит, а серьезных отношений нет. Собственно, потому мы и разошлись. В отличие от нее, я хотел остепениться. Хотел уже семью.

– Ну хорошо-хорошо… – кивала Марго, и я заметил, как налились жаром ее щеки. – Почему так одета? Хан тебя что, в церковном хоре нашел? Пф… – усмехнулась она, но ответ ее сбил с толку.

– Да, – ответила Кристина. – Так и есть. Я хожу в церковный хор. Хочешь, могу спеть?

Не дождавшись ответа, она закрыла глаза и на глазах у ошарашенной толпы стала петь. Кристина реально запела.

Это был красивый тонкий голосок – такой мелодичный и мягкий, он струился словно речка. В меру быстрая, в меру полная, она несла покой и гармонию. И все же это было странно, такого я еще не слышал в своей жизни.

Когда она умолкла, то вокруг все тоже молчали. То ли ждали продолжения, то ли пытались понять, что это было. А больше всех пострадала Марго – она не могла поверить, что все это правда.

– Ты… – давила она в меня указательным пальцем, – ты что, издеваешься? Ты это специально устроил?

– Кристина со мной. Нравится тебе это или нет. Вопрос закрыт.

– Боже… – не верила она. – Хан, да это ж и правда какая-то монашка. Эта Кристина – она серая мышь, она… Черт, у нас что, красивых девок нет во Владике?

– У тебя есть предложения получше?

И Марго пошла орать:

– Да их вон на окружной полным-полно! Стоят и ждут тебя в любое время!

– Туда я уже ездил, – вздохнул я и пожал плечами.

– И как?

– В прошлый раз нашел тебя.

Толпа заржала как чумная. И хоть я не старался делать показуху, но вся эта канитель с типично бабскими штуками – она меня достала. Мне не было жалко ни Марго, ни себя. Переживал я только за Кристину. Не хотелось видеть ее слезы.

Марго схватила меня за руку и потащила в сторону. Она тянула меня за угол и нервно шипела:

– Ты перешел уже все границы, Хан. Делаешь из меня посмешище?

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты вернулся! – выпалила она и расстроилась, что так продешевила. – То есть… Я хочу сказать, что хочу вернуться к тебе. Хочу, чтобы… чтобы все было как прежде. А? – Марго взяла меня руками за лицо. Она пыталась улыбаться и уверить меня, что все хорошо, что это просто игра.

Но то, что я сделал – это не игра. Это просто крик души и отчаянья.

– Нет, бэби, – снял я ее руки со щек. – Прости, но это невозможно. Ты сама прекрасно знаешь. Я не могу сделать вид, будто ничего не случилось. Это точка.

– Нет, не точка!

– Перестань истерить.

Но она продолжала.

– Ты неблагодарная свинья! – кричала Марго, размазывая тушь ладонью. – Ты недостоин меня! Ты… ты просто бездушная мразь!

– От мрази слышу… – бросил я тихо и пошел назад к Кристине. В этом разговоре больше не было смысла, мы просто перешли на ругань.

И тогда Марго решила уколоть не столько меня, сколько ее.

– ТЫ ВСЕ РАВНО ВЕРНЕШЬСЯ! – орала она в слезах. – ТЫ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕШЬСЯ, ХАН! ТЫ НЕ РАЗ УХОДИЛ, НО ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЛСЯ! И ЭТОТ РАЗ НЕ СТАНЕТ ИСКЛЮЧЕНИЕМ! ТЫ НАИГРАЕШЬСЯ И БРОСИШЬ МАЛОЛЕТКУ! ОН ТЕБЯ БРОСИТ, СЛЫШИШЬ?! ХАН ТЕБЯ БРОСИТ И ВЕРНЕТСЯ КО МНЕ!

Я стоял между ними обеими. Между будущим и прошлым, но не был уверен, что делаю правильно. Я просто хотел со всем покончить, разорвав порочный круг. Хотел оторвать от своей шеи вампира, который сосал все эти годы мою кровь. Который тянул меня на дно и делал тем, кем я в сущности не являлся.

Я устал от этих тусовок, устал от праздной жизни. Я тайно от нее копил на дом. И в этом доме не было места для Марго – как раз ее все устраивало. Она не хотела ничего менять, не хотела уезжать, не хотела детей. Не хотела ничего из того, о чем грезил я сам. И терпеть это дальше я не мог.

– Это я к тебе вернусь? – распирало меня от злости. – Это я, значит, каждый раз к тебе возвращался? – Каждый мой новый шаг сокращал дистанцию, и уже через мгновенье я схватил ее за блузку и встряхнул. – ЭТО ТЫ КО МНЕ ВОЗВРАЩАЛАСЬ, А НЕ Я! ТЫ, МАРГО! ТЫ!!! – Но потом я ее отпустил и взял себя в руки. Произнес уже гораздо тише: – В этот раз все иначе… И я тебя не приму обратно. Даже не надейся. Между нами все кончено… Все. Кончено.

Она смотрела на меня и трясла головой. Марго в это не верила, она не готова была принять правду. Только не теперь, не после стольких ссор и перемирий. Ей не казалось это возможным. А мне – обратное.

– Я тебе не верю, Хан… Я тебе не верю.

Но я ей не ответил. Стоял и понимал, что мы уже не пара. Вспоминал все то, что было между нами, и радовался. Радовался, что хорошего было больше, чем плохого. И все же это финал.

Люди стали шуметь и хаотично бегать. Стало очень шумно и тесно, все толкались и спешили, спотыкались, падали на асфальт между мной и Марго. И только через время я пришел в себя. Я осознал, что происходит…

– МУСОРА! – кричали парни. – ОБЛАВА! МУСОРА!

Все засуетились, словно пчелы в улье. Каждый мчался к машине, чтобы успеть – чтобы прыгнуть за руль и вырулить из квартала, пока выезд открыт, пока еще не расставили посты. На нас пришла облава. Мусорня вдруг нагрянула без стука и теперь шмонала всех подряд. Подъехал автозак, повсюду сирена и огни, звук рупора, крики схваченных под руки.

Но лично я боялся лишь одного.

– Кристина! – кричал я и пробивался сквозь толпу. – КРИСТИНА! – Но ее нигде не было. Ни справа, ни слева, ни впереди. Я метался по сторонам, ударяясь в бегущих, но ее не находил. – КРИСТИНА! КРИСТИНА-А-А!!!

5

Кристина

Все вдруг закрутилось и завертелось. Откуда ни возьмись подъехала полиция.

– ВСЕМ ПРИЖАТЬСЯ К СТЕНЕ! – рыкнул громкоговоритель. – НИ С МЕСТА! Я СКАЗАЛ, НИ С МЕСТА!

Но это был как свисток для низкого старта. Все вдруг сорвались в бега и стали судорожно прыгать в машины. Моторы ревели, двери хлопали, сирена завывала, а я стояла и пыталась понять, что же мне делать. Искать Шерхана или бежать? Искать Шерхана или бежать?! Искать Шерхана или… бежать…

Бежать! БЕГИ, КРИСТИНА! Беги со всех ног и не оборачивайся!

Я оторвалась от Базара и пустилась напролом – прямиком через толпу снующих людей, которые боялись быть пойманными.

– ПОМОГИТЕ! – кричала я, но все никак не могла пробиться. – Я ЗДЕСЬ! СПАСИТЕ!

Сперва мне хотелось добраться до полиции и сдаться, но волна беглецов меня так плотно обхватила, что даже не было выбора. Ты либо плывешь по этому течению, либо падаешь под ноги в этой суматохе, в этой давке.

И я решилась на побег. Просто летела вперед вслед за другими, дышала быстро и поверхностно, разменивала метр за метром, боясь опять столкнуться с ним – со своим похитителем. Ведь он все еще был там, был в этой толпе, был где-то рядом. И он хотел меня поймать, чтобы держать взаперти. Но это невозможно. Мы с ним из разных вселенных, два совершенно разных человека, и я лучше пойду в монастырь, чем свяжу свою жизнь с таким мерзавцем.

– Эй! – кричала я, выскочив на перекресток. – Э-э-эй!

Я бросилась на фары, это был автобус. Водитель дал по тормозам и даже высунулся из окна, чтобы укрыть меня отборным матом. Но я его не винила, он был моим божественным спасением.

– Ты чего, ослепла, курица?!

– Простите… – забежала я в салон и оглянулась на двери.

Они со скрипом закрылись, оставив Хана позади. Оставив весь тот кошмар снаружи. Погрузив меня в привычное тепло нищеты, уют потертой маршрутки с кашляющими бабушками.

Рассчитавшись за билет, я села сзади. Забилась в самый угол и смотрела в окно всю дорогу. Даже не спросила, куда еду. Ведь мне было все равно. Главное – подальше от него, подальше от всего того, что меняло мою жизнь, что посягало на мои привычки, мои взгляды, мои мечты и ожидания от жизни. Я бежала от Шерхана, я его боялась. Хоть и понимала, что он крут, но…

Правда в том, что я не такая. Я его недостойна. Для него я была просто игрушкой – натурально золушкой, как сказала Марго. И они опять будут вместе, она к нему все равно вернется. Быть иначе не может, а я в этой игре – разменная монета, обычная пешка. Я в этом была уверена.

Но если это так, и я его так ненавижу, то… почему же я плачу? Это просто полный бред. Реальный бред.

Выйдя на знакомой остановке, я отправилась к Богдану. Он был моим главным защитником и ключом к спасению. Под его крылом я могла чувствовать себя спокойно, в безопасности. Он меня любил, причем любил по-настоящему. И наши чувства была искренни, это не просто эксперимент или развлечение, как у Шерхана. Мы были идеальной парой – я не могла это разрушить, особенно теперь. Когда отец меня фактически продал, отрекшись от дочери.

– Кристина? – удивился Богдан, когда увидел меня на пороге. – Боже, Кристина…

Он крепко меня обнял и чмокнул в щеку.

– Богдан…

– Что случилось? Где ты была? Почему я тебе весь день звоню, а ты упорно не брала трубку?

– Послушай, я… – пыталась я сказать как есть. – Мой отец меня просто…

Но как только я открывала рот, что-то в горле меня душило. И это были слезы – слезы жалости к себе. Кололи иглы несправедливости. Я просто заплакала.

– О, малыш… – прижал меня к себе Богдан и усадил на диван. – Сегодня же твой день рожденья. Мы собирались встретиться и провести его вместе. Только ты и я. Как же так вышло, что ты игноришь собственного парня?

Богдан был хороший. Да, он не такой брутальный и жесткий, как Хан. Но такого я и хотела. Просто доброго, покладистого, честного. Уравновешенного, нормального парня, с которым не стыдно создать семью. И хотя мы открыто об этом не говорили, но я была почти уверена, что после свадьбы мой жених предложит стать мне матерью.

Не сказать, что я была морально к этому готова… И разве можно к такому подготовиться вообще? Но рядом с Богданом я ощущала себя в своей тарелке. Просто сидела, обнявшись со спокойным, предсказуемым мужчиной в белой рубашке, черных брюках. Пахнущим одеколоном и мятной жвачкой.

– Ты куда-то собирался?

– Я? Нет, – отмахнулся Богдан. – Просто ждал тебя, ведь мы должны были встретиться сегодня.

– Да, я знаю. Но все так… Знаешь, все так резко поменялось. И я даже не знаю, как тебе все рассказать. Да и стоит ли? Ты меня просто не поймешь. И даже не поверишь. Все это… – впилась я руками в волосы от напряжения, – все это какой-то бред больного. И нарочно не придумаешь.

– Хочешь чаю?

– Да, давай… Не откажусь.

– Ты, главное, не нервничай, – улыбнулся Богдан. – Сейчас ты выпьешь чаю и все мне расскажешь. И я обещаю всему поверить. Какой бы фантастичной ни была твоя отмазка.

– Хорошо… – кивала я и смеялась сквозь остатки слез. – Хорошо. Поняла. Жду чай.

Богдан жил в частном доме. Небольшом, но удобном. Здесь было чисто, опрятно. Входная дверь смотрела в садик с клумбами и кустами. Так что улицу было почти не слышно. На стенах висели детские фото, тикали часы с массивным маятником, в гостиной шел футбол по телевизору. Я сняла босоножки и решила пройтись – походить босиком по мягкому ковру, который чистился минимум раз в неделю. С расческами и щетками. Мать Богдана сама лично приезжала, чтобы проверить, как он чистит ее фамильный ковер. Это было забавно. Но я любила его маму, она была не так строга, как моя. Хотя и вышла замуж за реального священника.

– Ай… – дернулась я, нащупав что-то стопой. Я чем-то уколола ногу. – Что?

Это была сережка. И так как мои висели на месте, а сам Богдан их не носил, то я задалась вопросом: чья же она и как здесь оказалась?

Мой Богдан был стройный видный парень. Вполне себе завидный жених, такими не разбрасываются – это точно. Он не пил, не курил, всегда носил простую аккуратную прическу. Гладко выбритый, с улыбкой на лице и чистым, прямолинейным взглядом в глазах. Некоторые считали, что он слишком прост и наивен, но ведь и я сама была такой же. От природы не любила козней, интриг, всех этих подковерных игр, которыми страдают сверстницы. Как вот моя подруга Вероника…

Мы с Вероникой и Богдан всегда были одноклассниками – отучились в школе от звонка до звонка, сидя за соседними партами. Только если я всегда сидела с Богданом, то напарники подруги вечно менялись. То один, то другой. Мне казалось, ей нравится разнообразие. Ее взгляд никогда не зацикливался на ком-то одном или чем-то одном. Так, она сперва ходила на танцы, потом на акробатику, потом на фотографию, потом на… Да куда она только не ходила в свободное время. Где больше красивых парней – там и Вероника.

Потом она, конечно, и ко мне как-то пришла – на живопись. Но надолго ее не хватило. Мальчиков нет, болтать нельзя, что ни неделя – сдача контрольной картины. А ее все нет, любила прогуливать занятия. Тут уж не отнять. Порой я даже задумывалась, что меня с ней связывает. Почему такая, как она, все эти годы дружит со мной? Ведь семья подруги не была верующей, они не соблюдали православных праздников, не чтили важных дат, не постили, не ходили в храм, ничего не святили…

Я понимаю – Богдан, мы с ним из одной вселенной. Но Вероника?

И все же она была моей единственной подругой. Даже сейчас, после окончания школы, мы все равно дружили и собирались встретиться где-то в полдень. Часам так к двум или трем, уже и не помню. Наверняка она вся извелась и не знает, где меня искать. Надо бы взять у Богдана телефон и позвонить ей прямо сейчас.

– Так вот ты где? – окликнул меня Богдан. – Смотришь футбол?

– Я? – качала я головой и теребила пальцами сережку. – Да я просто думала – вдруг тут кто-то есть, телевизор ведь работает. Вдруг ты… ждешь сегодня кого-то?

– Только тебя.

Он поставил чашку на столик, а затем нежно меня обнял.

– Слушай, я хотела тут спросить об одном…

– У меня тоже есть к тебе вопрос, – прошептал мой парень и поцеловал меня в шею. – Когда мы уже сделаем это?

– О… Богдан… Не надо, что ты со мной делаешь?

– Делаю то, что обычно делают муж и жена.

– Но ведь… – уворачивалась я, – мы ведь еще не муж и жена. Я думала, мы сделаем все после свадьбы. Мы же не повенчаны.

– Не после свадьбы, – взял он меня за руку, – а И после свадьбы. Я ведь не железный, ты это понимаешь?

– Но мы ведь обещали друг другу…

– Давай мы это сделаем прямо сейчас.

– Прямо здесь? На этом диване?

– Хочешь, мы пойдем на кровать. Там будет удобнее. Все сделаем быстро и безболезненно. Я знаю, как нужно себя вести.

– Откуда?

– Я читал об этом книгу… Ну давай…

Богдан был непривычно напорист. Даже не знаю, что на него так повлияло – сильный стресс и страх не найти меня или, может, тот факт, что у меня сегодня день рожденья… Словом, я не знала, стоит ли ему отказывать, ведь он мой парень, могу ли я так долго изводить его без близости? Особенно если он сам меня об этом просит.

Положив в карман сережку, я податливо кивнула.

– Хорошо. Хорошо, я согласна. Давай это сделаем… Только не здесь – не на диване.

– Естественно, – сказал Богдан и повел меня в спальню.

– Только я бы хотела принять душ или ванну. А то, знаешь, день был очень долгий и тяжелый. У меня даже лицо все соленое от слез.

– Не беспокойся, малыш, – говорил Богдан уверенно и мягко. – Тебе не придется плакать. С твоих ресниц не капнет и слезинки. Я тебе обещаю. Я буду аккуратен и нежен, как и положено в первый раз. Ведь у тебя это будет впервые?

– Да. Да, конечно… А у тебя? У тебя что, не впервые? – задумалась я вдруг об этих словах. То ли он оговорился, то ли мой парень должен мне кое-что рассказать. – Ты ведь меня не предавал? Ты мне не изменяешь?

– Я и измена? – качал он головой. – Да ты что, Кристина? Я ж поклялся перед Господом блюсти тебе верность. Мы говорили это, держа в руках священный крест. А такие вещи многое значат. Особенно для меня.

– Тогда откуда эта спешка? Разве ты не можешь потерпеть еще немного? Сила клятвы велика, и если ты в нее веришь, то проблем быть не должно. Может… может ты меня обманываешь? Ты от меня ничего не скрываешь?

– Прости, малыш… – выдохнул он. – Прости, я понимаю. Понимаю, что поспешил. Что это было немного грубо и нагло, но… Некоторые вещи – они меняются. На меня просто давят обстоятельства.

– Что? На тебя давят обстоятельства? О чем ты сейчас говоришь? Какие еще обстоятельства?

– Ты ведь знаешь, я вскоре уезжаю. Мне надо ехать на учебу, меня ждет духовная семинария. И… перед тем, как уехать, я… думал… я хотел, чтобы мы…

Я понимала, к чему он клонит. Понимала, что Богдану было важно получить это перед отъездом. Ведь любовь на расстоянии – это испытание.

– Хорошо, – кивнула я и расстегнула пуговку на кофте. – Хорошо, я понимаю. Правда. Понимаю… Давай сделаем это сегодня. Прямо сейчас.

Но как только мы сомкнули губы поцелуем – в дверь постучались.

Это был настойчивый громкий стук, и он звучал то сам по себе, то вместе со звонком во входную дверь. Кто-то явно торопился войти и увидеться с хозяином дома. А может… это ко мне?

– Ничего, подождут… – отмахнулся Богдан и продолжил расстегивать пуговицы на моей кофте. Одну за другой.

Но меня этот звук насторожил.

– Подожди, к тебе кто-то пришел.

– Подождут, – повторил мой парень, целуя меня в шею. – Я не хочу прерываться. И не стану этого делать, Кристина.

– Но… – вырывалась я. – Богдан, там кто-то ломится в дверь!

– Ох…

Он не хотел отступать. А я элементарно не могла расслабиться. Ведь знала – это мог быть он, Хан мог меня выследить и прийти для мести. Я очень не хотела, чтобы Богдан пострадал или хотя бы узнал о моих приключениях.

– Вдруг это ошиблись адресом. Или торговый агент. Или…

– Ложись на кровать, – похлопал он по подушке. – Возвращайся. Я только начал.

– Давай я проверю, кто там, а потом вернусь. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, я пошла к двери как чумная. Ноги стали ватными, я боялась увидеть Шерхана. Только не теперь – только не здесь…

Но когда я набралась смелости и открыла замок, то от увиденного сильно удивилась.

– Привет, Кристи, – съежилась Вероника.

Невысокого роста, но при формах. С гнездом кудряшек вместо волос. Она почему-то стояла на пороге у Богдана. Почему? Зачем она сюда пришла и откуда вообще знает этот адрес?

– При… Вероника? Что это… что это значит вообще? Ты часто тут бываешь?

Моя подруга была растеряна не меньше моего, она переминалась с ноги на ногу, не зная, что сказать.

– Клянусь, я тут впервые. Послушай, это не то, что ты подумала, – схватила она меня за руку. – Просто…

– Просто что?

В эту секунду к нам вышел Богдан. По его лицу я видела, что он нервничает.

– Богдан, – обратилась к нему Вероника, – скажи ей…

– Что сказать? – добивалась я. – Что он должен мне сказать? Ты хочешь, чтобы мой парень объяснил, почему ты пришла к нему домой в такое позднее время? В самом деле, Богдан, – повернулась я к нему, – расскажи нам обеим. Я тебя слушаю.

Но Вероника твердила, что я неправа.

– Послушай… Он просто позвонил мне и сказал, что ты у него.

– Это правда? – задала я вопрос Богдану. – Ты и правда ей звонил?

А он растерянно смотрел то на меня, то на нее. У самого лицо аж пылало.

– Богдан! – жестикулировала Вера. – Просто покажи ей телефон! Покажи журнал звонков – что ты и правда мне звонил…

Мой парень нервно выдохнул и достал из кармана смартфон. Открыв журнал исходящих, он показал мне вызов…

Контакт был безымянный, в телефонной книге никак не подписан. И это правда был номер моей лучшей подруги, он уже многие годы не менялся. Я знала его на память. Так что ошибки не было – Богдан и правда ей позвонил перед приходом, Вероника была права, она не солгала. Вот только… только вызов был сделан еще час назад.

Была ли я здесь час назад? Мне кажется…

Боже, чем я сейчас занимаюсь? Специально ищу повод закатить скандал? Хочу уличить своих самых близких людей в вероломной измене? Разве может такое быть, чтобы в один и тот же день меня предал не только отец, но и подруга с парнем? Это бред – полный бред. Похоже, я схожу с ума. В чужом глазу соринку замечаю, а в своем бревна не вижу. Ведь ни он, ни она не знают о Шерхане. И очень надеюсь, что никогда не узнают.

– Ладно… – выдохнула я спокойно и медленно. – Хорошо, извините меня. Признаю, что неправа. Немного вспылила. Сегодня был тяжелый день.

Вероника обняла меня и чмокнула в щечку.

– С днюхой, пропажа. Ты где все это время зависала? Я тебе звоню весь день. Вроде ж собирались днем пересечься, погулять немного, на пляж сходить. Прикольных фоток наделать. А ты куда-то пропала… С тобой все нормально? Может, ты заболела? – приложила она руку мне ко лбу. – Ну или беременна…

– Пф… – усмехнулся Богдан. Он лучше Вероники знал, что это невозможно. Повода для подозрений не было, это факт.

– Ну да, конечно… – кивала я. – Скажешь тоже. Беременна… Все нормально.

– Правда?

– Ага. Правда. Все хорошо. Вот только… все равно я не могу понять, как так вышло, что Богдан тебе позвонил еще до моего прихода. Я же вижу время звонка. Я тут от силы минут тридцать, не больше. Даже чай не успела выпить.

– А… – парализовало Веронику. – Черт.

– Теперь все стало на свои места. Да, Богдан?

– Что ты… – нервно улыбался он, – что ты хочешь этим сказать, Кристина?

– Хочу сказать, что понятно, почему ты меня торопил. Ты просто боялся, что она придет. И ты боялся, что она помешает тебе сделать сам знаешь что. Верно?

– Нет, это не так, – уверял он меня. – Ты все неправильно поняла.

– Почему ты ей звонил на самом деле? Зачем ты пригласил к себе мою подругу, если меня здесь не было в тот момент? Чем вы собирались заниматься? Вы хотели праздновать мой день рожденья без меня? Таким будет объяснение?

– Так, ладно… – вздохнула Вероника. – Придется сказать тебе правду.

– Да уж скажи. Мне очень интересно.

– Послушай, мне правда очень жаль, что ты узнаешь об этом последней. Но у нас с Богданом есть от тебя небольшой секрет.

– О, секреты… Как интересно. Я так люблю сюрпризы.

– Я соблазнила твоего парня.

– Ты… – парализовало теперь уже меня. – Ты «что»?

– Я его соблазнила Гринписом. Склонила к волонтерству.

– Ты это серьезно?

Я уже говорила, что моя подруга всегда шла туда, где было интересно. Где было много симпатичных мальчиков, много веселья и ничего по существу не надо делать. Вот еще одно тому подтверждение – участие в «зеленых» акциях. С недавней поры она волонтер Гринписа, а теперь еще и моего парня туда втянула.

– Богдана всегда влекли глобальные идеи, – кивала Вероника, рассказывая «тайну». – Бездуховность и аморальность людей. Нежелание жить в гармонии с природой, отрицая заповеди Бога – разве это не то, что должны искоренять церковные служители? Мне показалось, что Богдану будет тоже интересно поучаствовать в новой акции.

– Это правда? – спросила я бойфренда. – Она завербовала тебя в волонтеры?

– Прости, но да… – потупил взгляд Богдан. – Я не хотел тебе говорить. Думал, ты не одобришь. Мы с Вероникой договаривались пойти на акцию сегодня ночью.

– Что еще за акция такая? Почему ночью?

– Все из-за корабля, – объясняла подруга.

– Какого корабля?

– В порту стоит китобойное судно. Сегодня ночью оно должно уйти в море. А мы должны ему помешать.

– Мы? – не верила я своим ушам. – Трое молодых людей? Как мы трое можем помешать целой команде?

– Нас не трое, – гордо заявила Вероника. – Нас гораздо больше. И вместе мы сила. Вот, – достала она из рюкзака люминесцентные браслеты. – Наденьте это – знак отличия.

– Надеть это? – взяла я в руку браслет, но еще не осознала, на что подписываюсь. – Но зачем?

– Другие будут знать, что ты из наших. Пойдем скорее, Кристи, – махнула она рукой. Но я все так же стояла и смотрела на браслет. – Ты с нами идешь? А то Богдан идет…

6

Кристина

На улице ждала машина. Мы все сели и отправились в порт. По дороге Вероника все жужжала о том, какую работу она проделывает с Гринписом – сколько полярных медведей может спасти даже одна небольшая акция. А если делать это регулярно, то планета перестанет вымирать такими бешеными темпами. Но если честно, то я все это пропустила мимо ушей. Я думала о чем угодно, только не о белых медведях.

Я думала об отце, о Шерхане, о своем испорченном дне рождения. Думала о том, как я была наивна, когда ходила на курсы вождения и свято верила, что папа подарит мне машину на совершеннолетие. Я так старательно учила правила, работала на тренажере, не допустила ни одной ошибки на экзамене. А в итоге… еду теперь в прокуренном такси. Со своим парнем, у которого нет машины. И со своей подругой, у которой тоже нет своей машины.

Впрочем, если разобраться, то в моем окружении был только один человек на колесах – это мой отец. Уж у кого-кого, а у него была хорошая тачка. И меня это буквально выворачивало наизнанку.

– Приехали, – сказала Вероника и вытащила меня за руку.

– Ого… – удивилась я.

На месте было очень… просто очень много людей с кислотно-желтыми браслетами на запястьях. Они тусили и смеялись, что-то скандировали, напевали и просто расхаживали по площади с транспарантами.

– Уже все собрались. Пойдем, я тебя познакомлю.

– А может, не надо?

Но какой там «не надо»? Подруга меня повела в самую гущу активистов. Они точно так же шумели и кричали, так же суетились и стучали друг друга по плечам, как и те уличные гонщики, от которых я сбежала пару часов назад. Только здесь машинами не грезили – тут царила своя особая атмосфера. Люди были одержимы добычей нефти, парниковым эффектом, вымиранием дельфинов и прочей морской фауны. Владивосток – большой портовый город, и вопросы моря, всего, что с ним связано, были главной повесткой дня. И сейчас, и сотню лет назад, и так будет всегда.

Там, где есть действие – будет и противодействие. И это противодействие готовилось вот-вот наступить на врага.

– Кристи, вот, возьми, – протянула мне Вероника что-то белое.

То ли таблетку, то ли жвачку.

– Что это?

– Ничего незаконного, – ответила она и сделала селфи на фоне толпы: – Мы сила!

Но я не спешила пробовать свою таблетку.

– И все же… Что это такое?

– Это энергетик. Просто «живчик».

– «Живчик»? – прищурилась я с подозрением. – Так и называется?

– Послушай, Кристи, это просто витаминка. Вроде аскорбиновой кислоты. Ее даже детям дают, насколько я знаю. Так что клади под язык и расслабься. Ночь будет долгая… Веселая…

Она оживилась больше прежнего и пошла плясать под музыку из колонок. Вот-вот должны были дать отмашку на штурм корабля. А я смотрела на «живчик» и не могла решиться. Пробовать или нет?

Я осмотрелась и увидела панка. Парня с рюкзаком и в черном худи. Волосы торчком – сплошь ярко-зеленые, пирсинги в ушах и татушка на шее. Мне тогда подумалось, что ему моя таблетка будет по вкусу.

– Простите, вы не хотели бы… – умолкла я, когда панк обернулся, и это оказалась девушка. А вместо рюкзака – переноска. С грудным малышом.

– Что? – спросила она, увидев мою реакцию. – Что-то хотела?

– Э… Я думала предложить вам «живчик». Хотите?

– Да нет, спасибо, – улыбнулась неформалка. – Мне такое нельзя. Я грудью кормлю.

– О, – поняла я.

– Меня зовут Кира. А это – Катюша. «Привет, хорошая тетя», – махала мама детской ручкой, будто это говорила сама девочка.

– Хах… Такая прикольная. А вам не страшно тут с ребенком? Вдруг ее кто-то обидит?

– А кто ее обидит? Пускай только попробуют. Я сама кого хочешь могу обидеть, – нахмурила брови Кира, но затем рассмеялась. – Да шучу я. Никого я не обижу. Просто Гринпис – моя жизнь, я в нем состою еще со школы. Кочую по свету, помогаю людям, спасаю зверушек, природу. Вот и здесь, во Владивостоке, нужна помощь. Мы ведь просто постоим тут с Катюшей и ручками помашем. Да, малышка? – чмокнула она Катюшу в щечку. – Мы не агрессивные, нас никто трогать не станет. Мы закон не нарушаем и просто постоим, поддержим людей зеленым флажочком.

Кира дала Катюше флажок, и она зашлась махать им как игрушкой.

– Хе-хе-хе… – умилялась я этой картине. – У вас чудесный ребенок. А сами вы – отважная мать. Я вас уважаю. Правда… Такие как вы достойны уважения. Желаю вам счастья, Кира. И вам, и вашей доченьке. Пока, Катюша, – помахала я ладошкой.

И Катюша помахала мне в ответ. С такой красивой лучезарной улыбкой ребенка… Что мне стало стыдно держать в руке эту таблетку – этот сомнительный «живчик». Если Кира говорит, что ей нельзя, то и я не буду.

Кивнула самой себе и положила ее в карман. И там опять наткнулась на сережку.

– Блин, девчонки… – была расстроена Вероника. – Я посмотрела фотки – у меня сережка пропала. Только купила на днях – и уже профукала. Где-то тут потеряла, видать. Ребят, вы никто не видели сережку под ногами? Разойдитесь, пожалуйста, я хочу найти сережку!

– Не это ищешь? – протянула я ей то, что нашла у Богдана в гостиной.

Такая маленькая, аккуратненькая серьга с прозрачным камешком вроде бриллианта. Под кудрявыми волосами даже не заметно. Но желание спросить и предложить вдруг назрело само по себе. Неужели это ее серьга?

– О, подруга… – расплылась она в улыбке, – ты нашла мою сереженьку.

– Видимо, да. Так и есть, – сказала я и с иронией хмыкнула.

Вопрос решился сам собой.

– А где она была? – уже цепляла себе серьгу Вероника. – Ты ее с земли подобрала? Блин, надо было вытереть. Случайно нет антисептика?

– У Богдана дома.

– А… Что? – стала увядать ее улыбка прямо на глазах. – Г… где?

– Я нашла твою сережку на ковре. Который лежит в гостиной у Богдана. В доме моего парня, если ты забыла… А еще, я тебе напомню, ты мне клялась, что никогда там не бывала… Так что же это? Фантастика? Или обычное вранье?

Вероника стояла как истукан. Она понимала, что врать бесполезно – я слишком далеко зашла и все прекрасно поняла. Ее аргументы теряли смысл, ведь как она могла доказать обратное? Подруга просто обронила серьгу, когда была с моим парнем, и даже не заметила. А теперь все вдруг всплыло, в такой неподходящий момент. Она не могла оправдаться. Да и не пыталась.

– Ну и что? – нервно улыбнулась Вероника. – И что с того, Кристи? Что будет дальше? Что ты сделаешь?

– Что я сделаю? – так и сжимались мои кулаки. – Ты спрашиваешь меня, что я сделаю?

– Ага… Ты ж у нас святоша. Бог терпел и нам велел. Ударили щеку – подставь вторую, – издевалась надо мной подруга. – Да ты и мухи не обидишь. Не то что бороться за счастье до конца. Ты думала, тебе на блюдечке все принесут? Ага…

– Я сейчас же уйду с твоей дурацкой акции и заберу с собой Богдана! А затем у меня с ним будет очень серьезный разговор!

– Ну и о чем же будет разговор?

– Он будет о том, что моя подруга…

Но Вероника заткнула мне рот и сделала это в самой жесткой форме:

– А может, ты расскажешь ему про Шерхана?!

Эти слова вдруг стали у меня поперек горла как кость. Я не могла ее сглотнуть, не могла вдохнуть воздух, не могла поверить, что она и правда это сказала.

– Что? Откуда ты… откуда…

– Не притворяйся монашкой, Кристи! – шипела Вероника, пока вокруг происходило нечто стремное. Гринписовцы бежали и толкались, криков и слов стало больше, а мы с подругой стояли и пытались разобраться, кто из нас тварь, а кто святая.

– Что ты знаешь?

– Мне звонили и сказали, что видели тебя на тусе уличных гонщиков! Может, сперва ты сама мне расскажешь, что ты там делала?! Или сразу Богдану признаешься?!

– Нет, не смей! – схватила я ее за шиворот. – Даже не думай это делать!

Но она не спасовала.

– БОГДАН! – заорала Вероника. – БОГДАН, ИДИ СЮДА! Может, мне просто сообщить твоему парню, что ты проводишь время в компании татуированный ублюдков?!

– Нет! – вцепилась я в нее как в нечто омерзительное. Хотелось разорвать ее на клочья – лишь бы Богдан не узнал эту правду. Лишь бы она молчала.

Но затем она вырвалась из моей хватки… Я сперва так подумала. Потому что пальцы разжались, в руках осталась только пуговица. А сама Вероника отдалялась от меня метр за метром. Вот только это не она убегала, а меня волокли – меня схватили под руки и тащили к автозаку. Собирались посадить в машину без окон, как и других арестованных.

– КРИСТИНА! – кричал Богдан и рвался ко мне, пока меня тащили полицейские.

Но та, что меня предала, ловко использовала ситуацию.

– Нет, уже поздно! – схватила его Вероника и стала тянуть в противоположную сторону. – Богдан, скорее! Нужно бежать!

– Но как же Кристина?!

– Ты ей не поможешь! Валим, Богдан, валим! Менты!

Мы отдалялись друг от друга словно корабли. Меня сковали руки в полицейской форме, сковали дубинки и наручники. Меня бросили в душегубку, из которой не было выхода – кроме как за решетку. И все это ради дурацкой затеи сдержать китобойное судно.

Зачем? Зачем я на это пошла, о чем я думала в тот момент, когда надела глупый браслет волонтера?

– НЕТ! – забилась я в истерике, вдруг поняв, во что вляпалась. – НЕ-Е-ЕТ!!!

Но было слишком поздно. Я оказалась в темной будке, где людей было как рыбы в бочке. Двери закрылись, меня куда-то везли. И я осознала, что это только начало – впереди меня ждали еще испытания.

И я жалела. Очень сильно жалела. А еще боялась. Отчаяние, страх и сожаление – вот это и были настоящие друзья. А фальшивые – остались там, на воле.

Богдан и Вероника просто удрали. Они бросили меня и спасли свои задницы, будто помочь мне уже нельзя. Конечно, я сама была виновата, не стоило так просто соглашаться на акцию, надо было хорошо подумать – вдруг я потом пожалею. И ведь вышло именно так, я пожалела. Меня доставили в полицию и даже не дали возможности позвонить. Я не уверена, есть ли у меня такое право по закону, но в итоге никто не знал, где я. Я не сообщила матери, не могла поговорить с Богданом – я осталась с проблемой один на один.

Впрочем, моя ситуация была еще не самой страшной. Были те, кому я вообще не завидовала.

– Ну что, красотки, – ходил возле нас разгоряченный капитан, – готовы нести наказание?!

Он вымахивал дубинкой, словно дирижерской палочкой – тыкал ею то в одно лицо, то в другое. Пока мы смирно стояли вдоль стены с наручниками на запястьях.

Это я впервые угодила в тюрьму. Вернее, даже не в тюрьму – меня впервые забрала полиция. Я еще никогда не видела отделений изнутри, только проходила мимо и смотрела ментовские сериалы. Вот только на практике все оказалось гораздо хуже.

– Вы не имели права это делать! – огрызнулась вдруг одна из нас.

И это была Кира. Зеленоволосая девушка-панк, которая пришла на акцию с ребенком. Она и сейчас держала на руках малышку – испуганную Катю, которая не знала, что творится. И эта картина меня так поразила, что с ресниц начали капать слезы. Они собирались сами по себе и капали на пол. Такого не должно было случиться – только не она.

– Что-что-что? – взялся за ухо капитан и подошел поближе, чтобы расслышать глас свободных. – Что ты там сказала, ошибка природы?

И тут я не стерпела:

– Как вы можете с ней так разговаривать?!

Наш надзиратель вдруг осекся и вернулся на пару шагов назад – чтобы поравняться со мной.

– А кто это у нас плачет, а? Крокодиловы слезки у нас? – Он мокнул кончик пальца в слезу, зависшую на подбородке, и размазал по языку вкус соли. – Люблю ваши слезы. Люблю смотреть, как вы плачете. Это так… приятно.

Он был омерзителен. В мокрой от пота рубашке, в небрежно висящем на шее галстуке. От капитана несло перегаром, но он был уверен, что главное зло – это мы. Не он был грешен, а дюжина хрупких девушек-активисток.

– У нее ребенок, – сглотнула я ком в пересохшем горле.

– И что?

– Вы должны ее отпустить.

– Я должен ее отпустить? – нахмурился капитан и отбросил мою прядь дубинкой. – А ты у нас кто – правозащитница, юристка?

– Нет.

Мне было страшно смотреть в эти глаза. Они были безумны, с нездоровым блеском в зрачках. Капитан не был похож на адекватного человека, он больше походил на садиста, который душит людей пакетом, выбивая показания.

– Отвали от девочки, олень! – перетянула на себя внимание Кира. – Если уж хочешь кого-то запугать, то начни с меня. Лично я тебя не боюсь.

– О… – качал он головой, недовольно причмокивая. – Как же я вас ненавижу. Всех этих зеленых мстителей. Гринписовцы – вы как паразиты, из-за вас постоянно страдают предприятия, вы разрушаете экономику, из-за вас народ лишается работы и доходов. Хм… – криво улыбнулся капитан, а затем притронулся к ребенку, отчего Катюша взвыла громким плачем. – К счастью, нормальных людей гораздо больше, чем вас – зеленых бестолочей. Тунеядцев и фриков. Моя бы воля – вас всех пересадил бы. Пора бы признать ваш Гринпис террористической организацией… Экстремисты хреновы.

– Боже, как мне вас жаль, – не собиралась падать духом Кира. Было душно, ее дочь плакала навзрыд, а она все следовала принципам морали. Настоящий защитник природы, это точно не Вероника. – Вы верите в Бога? – спросила она вдруг, и капитан засмеялся.

– Верю ли я в старика, живущего на небе?

– А я вот в него верю… Пускай у меня пирсинг в носу. Пускай я не похожа на прихожанку и не посещаю церквей. Но я в него верю. И я уверена, что он пошлет на вас метеорит, – процедила Кира с особой злостью. – Чтобы он упал и размазал ваше жалкое здание как прыщ на теле планеты.

Капитан усмехнулся и снял фуражку, чтобы вытереть пот со лба.

– Какая жалость… – кивал он, якобы сожалея. – Как жаль, что у тебя отберут ребенка.

– Нет, ты не посмеешь, – трясла головою Кира. – Даже не думай об этом, тварь.

– Отберут-отберут… Вот я сейчас позвоню в орган опеки – и ты доченьку свою лишь на фотках будешь видеть. Ты… – схватил ее капитан за челюсть и стал сжимать покрасневшие щеки, – ты просто насмешка, ты пародия на мать. Ты ведь даже не женщина – ты неонацистский кусок говна, сидящий в интернете и рисующий свастику на каждой попавшейся стенке… Мы отберем у тебя твою милую девочку, и ты ее потом уже не увидишь. Сядешь на месяц. А когда выйдешь обратно, то карапуз тебя даже не узнает. И даже не надейся добиться разрешения суда опять вернуться к материнским обязанностям. Ты не мать – ты ошибка. И я лично позабочусь о том, чтобы ребенок тебя не увидел. Ее вырастят в интернате, где ей и место. Так что можешь попрощаться с переноской – тебе она больше не понадобится.

Наш палач был так озабочен речью, что даже не заметил, как к нему пришел другой полицейский. Молодой ответственный парень с чем-то в руке.

– Капитан, – отдал он честь, но шеф не оглянулся. – Простите, капитан…

– Ну чего там у тебя?

– Мы проверили вещдоки, обыскали всех. И…

– Что-то интересное? Дымовые шашки, оружие, деньги?

– Никак нет, только вот это, – протянул молодой небольшой пакетик.

И у меня вдруг волосы зашевелились.

– О-о-о-о… – качал головой капитан, держа в руках пакет с моей таблеткой. – И у кого нашли?

– У нее.

Палец указывал в мою сторону, и соседи по несчастью стали расходиться в стороны. Хоть я тут была впервые, но как-то сразу догадалась – это нехороший знак. От слова совсем.

Меня отвели к капитану.

Это был тесный неуютный кабинет с решеткой на окне. Старый расшатанный стул, такой же потертый советский стол с кипами бумаг и заполненной до края пепельницей. Тут пахло чем-то неприятным. Стоячий воздух, кондиционера нет, зато работало радио – большой допотопный приемник с ретро-песнями.

И я наблюдала за всем этим битый час – все так же ежась без еды и воды, в железных наручниках.

Но затем дверь открылась, и вошел капитан. Он что-то жевал, напевая мелодию вроде тех, что играли по радио. А в руке дымилась чашка кофе или чаю – поставив ее на стол, полицейский сел и начал пристально смотреть. А смотрел он на меня.

– Ну что, скромняга, рассказывай…

– Что рассказывать?

– Где взяла? Кто твой поставщик? Сколько продала? Где остальное?

Он отхлебнул из чашки и потряс передо мной пакетиком с таблеткой.

– Мне дала это подруга. Сказала – витамины. Аскорбиновая кислота.

– Пф… – поперхнулся капитан и даже закашлялся. – Аскорбиновая кислота? Хе-хе-хе… Сомневаюсь.

– Так а что же это на самом деле? Вы знаете?

– Это твой билет на нары, моя прелесть.

– То есть… вы меня что, посадите? Без экспертизы?

– Конечно, – прищурил он левый глаз и снова присосался к чашке. – Естественно. Это ж наша работа. Мы находим наркодилеров и сажаем их в тюрьму. Вот, один из них сидит в моем кабинете.

– Но я… – трясла я головой. – Но я не наркодилер, это просто ошибка, недоразумение. Я даже эту таблетку не хотела брать.

– Ага, все так говорят… Где остальное? Спрятала? Сделала закладку? Скажи координаты – может, скостим немного срок. А?

– Что? Закладку? Какую еще закладку? В браузере, что ли?

– О… Как я обожаю эту вашу придурь. Когда идешь вам навстречу, а вы из себя корчите дебилов. Ладно, – отодвинул капитан свой кофе, выпив от силы треть, – так значит, закладки нет – ты остальное продала? Только одна осталась?

– Да и не было других…

– Нет-нет-нет, я на это не куплюсь, даже не думай. – Он взял со стола ручку и ткнул ею меня в нос. – Если не продала, то отдай все мне. Того требует закон. Отдашь мне остаток – я тебя пожалею. На первый раз, так сказать.

– Но… – впервые я жалела о том, что не имею пакета странных витаминок. – У меня их и правда нет.

– А что у тебя есть? Что ты мне можешь предложить?

– Предложить?

– Угу, – как-то хитро улыбнулся капитан. Он встал из-за стола, подошел к двери и защелкнул замок. – Подумай сама. Ты молодая, симпатичная, попала в неприятности. И сейчас твоя судьба всецело зависит от мужчины. От меня, – нагнулся он и посмотрел в мои глаза. – Ты ведь это понимаешь, правда? Я могу тебя отпустить.

– Тогда отпустите.

– Если я запротоколирую находку, эту милую таблеточку – тебе светит приличный срок. Будешь сидеть в изоляторе и видеть небо сквозь решетку… Небо в клеточку, друзья в полосочку, – упивался он властью надо мной. – Ты хочешь такой жизни?

– Нет, – собирались у меня слезы. – Не хочу.

Я себе представляла, как будет страдать от этого мама. Как ей будет стыдно за меня, как ей все подряд будут говорить об этом в церкви. Это будет страшный позор для семьи, и ради спасения я была готова пойти на жертвы. Пойти на уступки. Вот только знать бы, чего он хочет от меня сейчас?

– Мы ведь оба знаем, что тебе не место в обезьяннике, правда? – приговаривал капитан и гладил меня рукой по макушке. – Конечно, правда. Обезьянник – он для обезьян. Он для таких, как эта макака с зелеными волосами, да? Вот ее мы оставим в клетке. А тебя… Тебя мы отпустим. Ты совсем другое дело.

Я подняла глаза и посмотрела на него уже другим взглядом. Говоря в таком тоне о Кире, он все только портил. Он пробуждал во мне нечто темное. Что-то такое, что не давало мне кивнуть и принять его предложение с улыбкой. Ведь идя у него на поводу, я предавала не только себя и Богдана – я предавала Киру и Катюшу. Они все сейчас как будто смотрят на меня и ждут моей реакции.

Впрочем, что я могла сделать? Что мне еще оставалось, если не склониться перед ним? Перед мужчиной с властью в руках.

– А?

– Вот так… Я сниму с тебя наручники, чтобы ты ощутила себя как дома. Чтобы ты могла расслабиться.

Капитан освободил мои запястья и убрал волосы с зареванных щек.

– Что я должна делать?

– Хм… – он улыбнулся и взял со стола дубинку. Она уперлась мне в ключицу, затем опустилась ниже и вошла под мышку – между грудью и рукой. – Я не прошу от тебя многого. Лишь самую малость… – Он говорил это, натирая мою кожу дубинкой – то всовывал ее глубже под мышку, то возвращал обратно, чтобы повторить движение. Мне было очень неприятно это чувствовать. – Я выпущу тебя отсюда, дам тебе свободу. Просто забуду о том, что нашел у тебя ту таблеточку. Сделаю вид, что ничего такого не было. Сделаю тебе приятно. Ну а ты, – улыбнулся он и расстегнул ремень, – сделаешь приятно мне.

Приспустив штаны, он оперся на стол – присел на него с самого краю и позвал меня пальцем.

– Я не стану этого делать, – ответила я, пока сердце стучало в бешеном ритме.

– Будешь-будешь.

– Нет, не буду.

– Иначе не выйдешь. За тобой никто не придет, – колол он меня в больное место. – Всем на тебя наплевать. И маме. И папе. И парню. И подруге. И брату.

– У меня нет брата, – сказала я и поднялась со стула.

– О, ты уже встала. Мне это нравится. Делаешь успехи… Мудрое решение. Говоришь «нет-нет», а на деле «да-да-да». Все вы, девчонки, одинаковы. И ты не исключение.

– Я верующий человек и не стану грешить.

– О, как это мило… – издевался капитан, хлопая себя по бедру. – Давай уже, не трать мое терпение. Бог не увидит, сейчас ведь ночь – дедуля спит. Самое время пошалить.

Но я лишь покачала головой и сказала:

– Бог всегда все видит… И наказывает грешных.

После этих слов я взяла надпитый кофе и облила им капитана – брызнула кипятком прямо туда, где он больше всего ждал женской ласки.

Он кричал, он был зол и взбешен. Он этого не ожидал, и наказание было суровым. Впрочем, я уже не знала, что хуже – тюрьма или позор. Так что выбрала и то, и другое.

7

Кристина

Это была тяжелая ночь. Я провела ее сидя, причем сидела не на нарах, как старшие и Кира с ребенком, а на голом полу – опершись спиной на бетонную стену. Пожалуй, моя худшая ночь за всю прожитую жизнь.

Было невозможно спать, хотя очень хотелось. Было шумно и твердо, дул сквозняк, все тело затекало. Я ощущала себя бездомной собакой, которая жалась к таким же брошенным дворнягам. Спустя какое-то время я даже перестала плакать, слезы попросту кончились, а сама я смирилась с судьбой. Наступило смирение – именно этому учит Библия. Если чему-то суждено случится, то так тому и быть.

Но утром меня позвали…

– Кристина Евтушенко! – горланил молодой сержант. – Есть тут такая?! Кристина Евтушен…

– Это я, – встрепенулось мое тело от услышанного.

С трудом поднявшись, я прилипла к решетке.

– Приготовиться на выход.

Мне в камере все завидовали. Люди поняли, что за мной пришли – кто-то внес залог или вроде того. Словом, меня забирали, хоть это и было похоже на сказку. После такой кошмарной ночи, после издевательств капитана. Я снова могла выйти на свободу.

Вот только радость была недолгой: когда меня выпустили из камеры, то все, что я получила – это телефон.

– Что? – спросила я.

– Тебе звонят.

Я приложила трубку к уху и услышала Богдана.

– Алло… Кристина?

– Богдан!

– Кристина.

– Богдан! Это ты! Богдан!

Я была вне себя от счастья слышать этот голос. Он нашел меня, он меня не бросил. Я так и знала, я так это и знала – Богдан отыскал меня и скоро вытащит отсюда.

– Кристина, как ты? Где ты сейчас? С тобою все хорошо?

– Богдан, умоляю, забери меня отсюда! Прошу тебя, молю! Они издевались надо мной, меня тут… – снова плакала я, – меня тут сильно обижают… Я хочу домой. Хочу к тебе. Приди и забери меня, прошу.

На том конце провода была заминка. Богдан прерывисто дышал в трубку, но не потому, что не хотел помочь, а потому, что попросту не мог.

– Послушай, малыш… У меня есть знакомый адвокат…

– Забери меня отсюда! – крикнула я истерично.

Сутки без сна и покоя, сутки без еды, постоянно на нервах как на иголках. Я превратилась в истеричку, я медленно сходила с ума. И ждать уже не могла.

– Хорошо-хорошо, только успокойся. Хорошо?

– Нет, не хорошо!

– Не паникуй, я все улажу. Тебя вытащат, обещаю.

– Когда?! Когда он это сделает, твой адвокат?! Когда?!

– Я ему уже все рассказал, и он пообещал, что… – сказал Богдан, а потом вдруг запнулся.

– Пообещал что? Что он пообещал?

– Он обещал, что это займет не больше недели.

– Недели? – повторила я, и слезы стали монолитным комом в горле.

Как? Как такое может быть, что даже с помощью юриста мне придется провести в тюрьме не меньше недели?

– Кристина? Алло… Кристина…

– Да, Богдан. Я все еще здесь.

Сержант показывал на время, мне пора было идти. Нас этапировали – собирались отвезти в СИЗО. И звонок Богдана был моим последним шансом. Но, по-видимому, зря я так радовалась – от судьбы мне не уйти. Если помощь и будет, то она будет запоздалой.

– Малыш, просто наберись терпения и подожди буквально пару дней. Мы подготовим ходатайство, и суд рассмотрит вариант залога. И тогда ты вернешься домой, мы снова будем вместе. Слышишь меня? – спросил Богдан с надеждой в голосе. – Ты ведь слышишь меня, да?

– Да, я тебя слышу, – ответила я хрипло. От меня ускользал последний лучик надежды, его прощание – как приговор.

– Я тебя люблю, малыш. Слышишь? Я тебя люблю.

– И я тебя…

Сержант забрал телефон и защелкнул браслеты, я опять была в наручниках и шла к остальным. Нас грузили в автобус с решетками на окнах. Назвать это свободой язык не повернется – просто новая камера, пусть и на колесах. За рулем – сержант, вдоль сидений расхаживал капитан. Он был очень зол и раздражителен. Но не просто потому, что ночь выдалась бессонной. Он чувствовал ожоги, и это его делало просто бешеным.

Впрочем, пострадала и я.

– Что с тобой? – заметила Кира, когда мы оказались по-соседству. – У тебя губа разбита? На щеке ссадина… – повернула она мою голову, чтобы лучше рассмотреть следы недавней беседы. – Он что, бил тебя?

Катюша плакала – она очень устала, ей было жарко. Из еды – только грудное молоко, а у матери обезвоживание. Для ребенка это просто ад. Мне было ее очень жаль, но помочь не могла. Что я могу сделать для нее – для это бедной крохи?

– Так-так-так… – подошел к нам капитан. – Вижу, обезьянка распускает свои лапы?

При этих словах он ударил Киру по руке дубинкой.

– Тварь… – шипела она.

Но капитан только этого и ждал.

– Что, может, мне наручники тебе надеть, как остальным? Как ты будешь держать свою малютку на руках, если они будут у тебя за спиной, а? Ха-ха-ха… – Мы ехали по городу, а капитан лишь разминался в красноречии. – Когда ты выйдешь из этого автобуса, твою Катюшу заберут нормальные люди. Я уже про все договорился. Будет ждать машина, так что в изолятор ты пойдешь с пустыми руками. Налегке, так сказать, – оскалился он и вытер слюну, потекшую от азарта.

– Ты будешь гореть за это в аду, мразь, – чеканила Кира, хоть и понимала – это просто слова. Помешать им она не сможет, все уже предрешено. И это было грустно, до самых горьких слез.

Автобус повернул направо, нас слегка тряхнуло на лежачем полицейском. А капитан присел возле меня и начал гладить мою красную щеку.

– Сильно болит? Кристине бобо? – Я не смотрела на него – просто тупила взгляд в черный пол. Без капли эмоций – только ненависть и что-то еще. Было похоже на желание убить. Такого со мной еще не было. – Сама ведь виновата. Могла уже сидеть у мамки под крылом – есть печеньки, пить тепленький какао. Тебе не говорили слушать старших, а?

– Господь тебя накажет… – шепнула я тихо.

А он только ухмыльнулся.

– Когда ты приедешь, тебе дадут одиночную камеру. Я об этом перетер. Чтобы нам с тобой не мешал никто… Когда я к тебе приду сегодня ночью. А я ведь приду. Я задержусь у них на день-другой и буду тебя навещать. По несколько раз за сутки. Чтобы ты научилась себя вести со взрослым мужчиной.

– Капитан… – звал его сержант, сидящий за рулем.

Но капитан не спешил отвлекаться:

– Никто не будет слышать твоих криков. Никто.

– Капитан!

– А-р-р… да что ж такое-то?! Должен сопли вам всем подтирать! «Капитан-капитан-капитан» – сколько уже можно?!

– Но капитан… – растерялся сержант.

И его лицо словно пылало тревогой. Это настораживало.

– Что?!

– Мы лишились конвоя.

– Чего? – не понял капитан. – Лишились конвоя? И где же он? Где машина поддержки? – он пошел на заднюю площадку и выглянул в окно. За автобусом было пусто, а должна была ехать машина конвоиров. – Ты в штаб сообщил?!

– Никак нет.

– ПОЧЕМУ?! – орал капитан как бешеный.

– Ну, я… – смотрел на него сержант, – я ждал вашего ответа…

Он посмотрел на дорогу и увидел грузовик – прямо на нас лоб в лоб летела фура.

– Поворачивай! – кричал капитан. – Поворачивай! Уходи от удара, уходи!

Но было поздно. Сержант уже ничего не смог поделать.

Я вскочила с сиденья и крикнула Кире:

– Давай назад! Быстро! БЫСТРО!

Мы пробежали пару шагов, чтобы уйти подальше от удара. А затем раздался скрежет, хруст, в салон летело битое стекло. И нас обеих сбило с ног. Кира просто чудом не ударила ребенка: Катя звонко плакала, а я каталась по полу с туманом в глазах. Так сильно бахнулась головой, что ничего не понимала. Все было словно в дыму – и люди, и свет, и воздух вокруг. Все перевернулось с ног на голову, сиденья валялись в проходе, но было тихо – стояла гробовая тишина, ведь наш автобус заглох. Его ударом развернуло поперек дороги, и дальше он уже никуда не поедет. Оставался лишь один вопрос – что же это было, что произошло минуту назад и…

Кем был человек в черной маске, который вошел в салон и достал оружие?

– ЛЕЧЬ НА ПОЛ! ЛЕЖАТЬ! – кричал он, хватая сержанта. – ЛЕЖАТЬ, ПАДЛА, ЛЕЖАТЬ!!!

Помощник капитана был едва живой – с рассечением на лбу, он с трудом держался за руль, чтобы не упасть.

– Не стреляй… – поднял он одну руку вверх. Это было все, что он мог еще сделать. – Прошу, не стреляй. Я сдаюсь.

Нападавший был высоким, широкоплечим, он шел между сиденьями с оружием в руке и приближался прямо к нам. Ко мне и Кире.

– Кто это? – ужаснулась она, а Катя стала плакать еще громче. – Господи, это какой-то кошмар… – собирались у Киры слезы. Она прижала к себе девочку и стала раскачиваться с ней из стороны в сторону – пыталась обуздать свой страх.

А я стала молиться…

– Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое…

Он был похож на демона. Это был точно демон – сгусток нечистой силы, воплощение Сатаны. Его ноги ступали по полу, и разносился громкий стук – он был глухим и тяжелым. Как будто грохот в ворота, в дубовые двери. Словно весть о том, что к тебе пришли. Что за тобой явились – кто-то пришел по твою душу.

Капитан очнулся и увидел дым в салоне. Он смахнул с себя битое стекло и посмотрел на демона.