Читать онлайн Лес и Хворь бесплатно

Глава 1, в которой Зоя Темнова замечает

«За каждым окном – своя комната, и в ней живут люди. И для них комната – это дом. Для всех, кроме меня.»

Мариам Петросян, «Дом, в котором»

Клонило в сон, хотя, строго говоря, время было ещё в общем-то совершенно детское – всего-то чуть больше половины девятого. Дело было в том, что Зоя старалась соблюдать режим, поскольку так приступы мигрени настигали её реже. Тем не менее, сейчас она направлялась в небольшой магазинчик, расположенный неподалёку от дома. В памяти удивительным образом сохранилась дорога до него ещё с тех времён, когда Темнова бывала здесь до смерти бабушки. В те далёкие года – ей было, кажется, лет шесть – она опрометчиво сказала, что, когда вырастет, будет жить здесь до самой смерти. Эти слова, к сожалению, оказались до смешного пророческими – из-за недостатка средств Темновы были вынуждены переехать из Москвы в старую квартиру в Новосибирске, доставшуюся по наследству.

Не то чтобы Зою это сильно волновало – из дома она выходила не особенно часто, так что смена обстановки не имела особого значения, а что до потери близких, то стоит сказать, что все её дружеские связи отчего-то были крайне недолговечны. Возможно, дело было в том, что она не обладала тем удивительным навыком, которым владели почти все, кто её окружал – болтать обо всём и одновременно ни о чём, а, возможно, в некоторой степени низкой эмоциональности.

Впрочем, кое-что её всё же действительно беспокоило. А именно – работа. Если в Москве с её недугом – диабетом, вызывавшем частые приступы мигрени – у неё ещё был шанс что-то найти, то теперь оставалась лишь удалёнка. Но тут в силу вступал другой враг – синдром дефицита внимания и гиперактивности, не дававший сосредоточиться на обучении копирайтингу и чему-то подобному. Так и болталась Зоя в полнейшей неопределённости в этом отношении. А ведь ей уже исполнилось девятнадцать месяц назад.

Впереди показалась коробка магазина, освещаемая одним-единственным бледным фонарём. Темнова пошарила в поясной сумке и достала паспорт – зажигалки, как ей сказала мать, с некоторых пор без него не продают, – после чего вошла внутрь, чуть поморщившись от яркого света.

За прилавком сидела, подперев голову кулаком, уставшая женщина и слабо улыбалась, рассеянно смотря в стену. Рядом, экспрессивно что-то вещая и размахивая руками, в одной из которых был полный пакет, стояла девушка, бывшая, кажется ненамного старше Зои. Из-под кудрявых спутанных чёрных волос выглядывали большие круглые серёжки, больше похожие на браслеты, а на плечах покоилась невероятных размеров чёрная куртка, явно пережившая не одно поколение.

-…так вот я и говорю: – продолжала она, – нельзя тебе туда, дурак ты пустоголовый! Ты ж всего этого наберёшься, смысл жизни потеряешь, окочуришься, и всё! А он мне: ну я поэт, ну пустите, ну пожалуйста, ну я что угодно для вас сделаю! А я ему – идиот ты без мозгов, слушай сюда, ты же не…

Внезапно женщина заметила Темнову.

– Пеппи.

– Да-да?

– Давай заканчивай. Плати и уходи.

«Пеппи», кажется, хотела было возмутиться, но, обернувшись, весело беззлобно ухмыльнулась, достала что-то из кармана и положила на пластиковую тарелочку. Сначала Зое показалось, что это брелок от ключей, но, приглядевшись, она поняла, что это розовая ракушка. Правда, долго рассматривать не получилось – продавщица тут же убрала её куда-то вниз. Темнова двинулась к кассе.

«Пеппи» развернулась и уже собиралась было уходить, как в магазин вошли ещё двое: парень, белобрысый и остроносый, больше похожий на задиристого мальчишку, чем на семнадцатилетнего подростка, коим, судя по росту и телосложению, являлся, и девушка лет пятнадцати в ярком платье и с венком из живых цветов – где она их только достала в разгар осени? Разве что купила – в волосах. Дальше произошло что-то совсем странное. Девушка испуганно сжалась, а глаза парня загорелись азартом.

– Ах вы! – закричала вдруг «Пеппи». – Сволочи!

Парочка пулей вылетела из магазина, а «Пеппи» бросилась за ними. Влекомая неожиданным любопытством, Зоя последовала за ней. Та же в свою очередь резко выхватила из ближайшей мусорки пластиковую бутылку и кинула вслед убегающим. Бросок вышел мощный.

«Пеппи» обернулась к Темновой с улыбкой.

– Ничего. Однажды мы их перебьём. Ты здесь новенькая, да? Я тебя раньше не видела.

– Да, мы только въехали. – тихо ответила Темнова. – Вот ужин хотели приготовить, но плиту оказалось зажечь нечем.

– А-а-а, понятно. Ну, ладно, бывай. И не кисни! А то с таким лицом, как у тебя, прямо на похороны дорога.

Зоя неловко посмеялась, на что получила одобрительную улыбку от «Пеппи», после чего та направилась в сторону её дома. Темновой подумалось, что, окажись они соседками, было бы любопытно. Вернувшись в магазин, она не сказала ни слова о произошедшем, хотя, откровенно говоря, желание спросить, что за розовую ракушку дала ей «Пеппи», и почему её так назвали, всё же никак не угасало. Расплатившись, Зоя направилась обратно, пути чувствуя всё сильнее растущий стыд за тот неловкий смех. Наверное, надо было ответить как-то по-другому.

Тем не менее, вскоре тяжёлое чувство вытеснила сонливость, и Темнова, едва шевеля ногами, добралась до квартиры, успев про себя сотню раз проклясть тот факт, что их девятиэтажка расположена буквально на самом краю города, а потому идти до неё даже от ближайшего мелкого продуктового минут десять – пятнадцать. Отдав матери спички, Зоя, едва найдя в себе силы переодеться, помыться и почистить зубы, завалилась спать.

Утро выдалось, мягко говоря, не жарким. Несмотря на отопление, холод пробирался в комнату, заставляя кутаться в одеяло сильнее. И всё же усилием воли Темнова заставила себя встать, после чего сразу переоделась в уличное. Стало теплее. Мать, разумеется, ещё спала. Обычно Зоя выжидала ещё три – четыре часа до тех пор, пока мать не проснётся, чтобы минута в минуту уйти, а затем вернуться, когда той уже не будет дома, однако сегодня это не имело смысла: мать не пойдёт ни на какую работу, так что избежать контакта с ней получится.

И всё же хотелось прогуляться. Темнова, прихватив по привычке блокнот, карандаш с ластиком, телефон, ключи и наушники, вышла на серевшую в лучах пока ещё слабого рассвета лестничную площадку и рассеянно окинула её взглядом. У кнопки лифта она заметила странное объявление. Оно гласило:

Территория Лесников! Новичку немедленно явиться в Б.

Адрес: 1-ый этаж, дверь, отмеченная Знаком.

О том, что такое этот «Б» и что за дверь, отмеченная Знаком, Зоя не имела ни малейшего представления, но предположила, что под новичком могли иметь в виду её. Впрочем, в её жизни редко происходили какие-то действительно значительные события, а потому на самом деле вряд ли это объявление имело к ней прямое отношение. Странные у местных, конечно, игры. – подумалось ей, – Странные, но интересные.

Первый этаж напоминал стены на задворках вокзалов – весь в объявлениях. Разница состоял лишь в том, что здесь каждое из них было написано вручную. Раньше их, судя по проглядывающимся следам, долго и упорно пытались срывать (или за этим стояли те, кто всё это писал?), но в итоге сдались и позволили загадочным авторам клеить их где попало, даже на перилах. Темнова, заворожённая этим зрелищем, даже поначалу не заметила ту самую девушку с венком, с которой они вчера пересеклись. Она сидела на ступеньке и лениво пила квас из пластиковой бутылки, почти не обращая внимание на Зою. Та в свою очередь спохватилась, что разглядывать вот так людей неприлично, и вышла на улицу, отметив про себя, что ничего такого об этом месте не помнила. Впрочем, уже больше десяти лет прошло с её последнего визита сюда. Многое, очевидно, изменилось.

Почти по-зимнему свежий воздух помог немного протрезветь. Лёгкую сонливость как рукой сняло. Интересно, что это за развлечения у местных детей? Как бы то ни было, её туда вряд ли позовут. А, даже если и позовут, то быстро разочаруются – таков уж её удел. С людьми у Темновой как-то давно не задалось. Они казались ей мудрыми, бесконечно далёкими и бесконечно нормальными в самом лучшем смысле этого слова существами, к которым сама она относится по ошибке, а то и не относится вовсе. И, хотя она прекрасно знала, что среди них встречаются и сволочи, и идиоты, всё же избавиться от этого гнетущего чувства отчуждённости не выходило.

Зоя окинула взглядом бледную девятиэтажку, и в этот момент жизни всех людей, находившихся внутри неё, показались ей более реальными, чем её собственная.

Глава 2, в которой Зое Темновой встречаются

«Не разрешаю, – сказал Поль. – Во-первых, он сдохнет. А во-вторых, я ничего не разрешу до тех пор, пока не станет все ясно».

Аркадий и Борис Стругацкие, «Беспокойство»

Тут взгляд Зои упал на подъездную дверь. Она тоже вся была обклеена объявлениями, и Темнова из любопытства даже прочитала некоторые из них.

«Требуется сухоцвет для карасей-предсказателей. Взамен отдам кулон с Птичьим Глазом.

Обр. Весна»

«Лес принадлежит нам!»

«Чёрные ветра сказали мне, что у нас слишком много рыболовных крючков. Пограничники всё это время были правы.

Аноним.»

Что любопытно, последнее, в отличие от остальных, было напечатано.

Сфотографировав дверь, чтобы позже прочитать другие объявления, Зоя хотела было пройтись по улицам, но справедливо предположила, что с её умением ориентироваться на местности среди этих почти одинаковых домов и заблудиться недолго. Несмотря на то, что она смогла дойти до магазина, рассчитывать на детские воспоминания не стоило, поскольку, будучи с бабушкой, Темнова за редкими исключениями почти не покидала квартиру по бабушкиной же указке.

В итоге, поскольку место прогулки особого значения не имело, она решила пройтись до леса и обратно. Надев наушники и включив музыку, звучащую, как и всегда, несколько ирреально, Зоя зашла за дом. Спустя несколько мгновений она погрузилась в собственные мысли. Вновь на неё нахлынуло чувство незавершённости того, что было так важно для неё. А именно – картина, посвящённая смерти. Темнову одолевали странные и как будто неполноценные ощущения при мысли об этом явлении, которые она пыталась понять через собственное творчество.

Затем снова эти дурацкие мысли о том, что она могла бы зарабатывать, рисуя на заказ. Вот только Зоя никак не могла решиться. Написание картин было для неё чем-то сакральным. Последним оплотом её ярких чувств. Да и она прекрасно понимала, что это не так-то просто, особенно с её-то абстрактными работами.