Читать онлайн Мир в пузыре. Том 3: Иллюзия свободы бесплатно

От автора

Цикл книг Мир в пузыре

Все цитаты являются художественным вымыслом автора, приоткрывающие часть сюжета или события, которые произошли или произойдут в последующих книгах.

Глава 1

Лихорадка и озноб, они не покидают меня. С каждым днём всё хуже и хуже. Слабость, что сковывает моё тело, не дает еде задержаться надолго. Меня рвёт со страшной силой. Возможно, я подхватил какую-то заразу в том месте. Несколько дней или недель, я сейчас точно не помню, нечто произошло на моих полях, что-то упало с небес. Я решил взять с собой фотографическое оборудование внутрь. Там было очень холодно, сыро и тёмно. Чем дальше я уходил, тем холоднее становился воздух, я увидел свой собственный пар. Масляная лампа не подвела всю дорогу. Я боялся заблудиться, но путь был только в одном направлении. В конце, своей импровизированной экспедиции я встретил существо. Оно на этом снимке. Моя вспышка напугало его, и он убежал. Из-за холода, идти за ним я уже не мог, зубы стучали. Вернувшись, дома я отогревался горячим чаем, а после уснул от усталости. Под утро я ощутил первые признаки моего недомогания, голова болела, и начались проблемы с желудком. Через день-другой то, что упала с небес, исчезло. Впоследствии, из-за недуга я перестал ходить. Вызвать лекаря, у меня нет сил, да и он мне уже не поможет. Возможно, это будет последним, что останется после меня. Я не могу больше писать. Я умираю…

фрагмент текста,

написанного чернилами

на обратной стороне фото карточки

неизвестный автор текста

и фотограф

1856 год н.э.

Глава 1. Сказки – это не вымысел (часть 1)

– Владислав, – вздохнул Летописный. – Помниться, в тот же вечер мне стало плохо, толи на следующий день, я уже точно не помню. Но было очень не хорошо. Поначалу меня одолела мигрень, а после сильная слабость, а впоследствии стало тошнить. Помню, как сильно рвало, и не по-детски. Я испугался, я думал, что меня оно чем-то заразило.

– И чем же это было?

– Да, радиация, что ещё! – вздохнул рассказчик. – Диагноз – лейкемия. Так мне сказали в больнице. Но, как видишь, я до сих пор жив. И я до сих пор болен, – сквозь улыбку. – Детей у меня нет, я не могу иметь детей, – тяжело, на выдохе. – Меня хорошо облучило на том корабле. По идее космическая радиация не так работает, она не так может быть опасна. Сколько космонавтов летает в космос, и никто ещё не умер от радиации или стал бесплодным. Думаю это как-то связанно с кораблем, с тем, что было там, внутри. Я уверен, там было что-то ещё. Мы просто не дошли. Вероятней всего радиация, которая была внутри, и сгубило нас. Я никогда не забуду слова Серого с той записи: „Не входи в хранилище знаний!“. А ещё он сказал: „ Это не для вас. Ваш вид. Иди!“. Может это как-то связанно с этим хранилищем. Не знаю что это. Но, что это не для нас? Наш вид? Он имел в виду что, под этими словами, кого? Людей? Наверно потому радиация и сгубила их. Он сказал, слова, за которые можно вцепиться и размышлять. Намеренно ли это он сделал или просто от одиночества. Сколько ему лет?

– Их? Кого сгубила? Ты до сих пор жив. С лейкемией долго не живут? Я не понимаю тебя. Давай все по порядку.

– Да, – выдохнул Андрей и сделал один глоток кофе. – Я прошёл, а потом ещё два раза обследование. Первое было в Краснодаре, а последнее уже в Омске. Диагноз был одним и тем же. Я по-прежнему умираю, но я ещё жив. Не знаю, сколько ещё осталось мне. Но чувствую я всегда себя нормально. Я бы сказал хорошо. Буд-то я уже умер. Не знаю, как это объяснить. Но диагноз говорит об обратном. Пребывание на том корабле сказалось на моем здоровье. Наверно потому тот Серый что-то сделал, когда коснулся моей руки, – приподняв левую ладонь. – Буд-то он меня привил от радиации. Но, это так, догадка. Может быть, это он случайно сделал? Может это вообще с ним не связано. Не знаю. Я заметил, что мои раны заживают, но не так быстро, как в фантастических фильмах. Неспешно, долго, но заживают. Увы, я не могу тебе показать фокус с протыканием руки, при помощи ножа, и с её чудесным заживлением.

– Ну, а радиация?

– Что именно?

– От радиации не прививают, от нее умирают, – рассматривая ладонь собеседника.

– Лесневский, это я знаю. Но вот что странно. Как ты успел заметить, при таком заболевании, обычно люди столько не живут. Прошло уже пятнадцать лет. Я все же думаю, он что-то сделал со мной, коснувшись моей руки. Это как-то продлило мою жизнь. Других объяснений этому нет. Я не могу найти других вариантов.

– Так кого сгубила радиация? Почему ты так уверен во всём этом?

– Потому, что Дарья и Алексей, прожили не долго. Они скончались через неделю или около того, не знаю точно, в какой-то больнице. Сильные ожоги, рвота, лейкемия, поражение нервной системы, все это доконало их. Ими занимались военные врачи, с трудом я нашел об этом информацию. Может именно поэтому, там не было информации, какая именно это была больница. Они оба сильно фонили. Такие были заметки в скане истории болезни. Там было много описано, было очень страшно читать, и я видел фотографии. Ужас, – делая глоток кофе. – Электронные архивы легче добыть, если у тебя есть связи, увы, сейчас их уже нет. А после смерти, тела несчастных бесследно утилизировали те же военные. Никакой информации я больше не смог найти. Но я уверен этим занималась уже Корпорация!

– Они фонили? В смысле и ты радиоактивен? – встревожено спросил доктор.

Лесневский отклонился от своего собеседника, как можно дальше, убирая руки с поверхности стола. Прижимаясь к седлу, он спинкой стула уперся в стену, и начал сползать в сторону.

– Успокойся! Нет! Точно! – улыбнулся Михайлович. – Я проверял!

Владислав неохотно вернулся в прежнее положение. С пренебрежением оставаясь прижатым к стенке, он не решался возвращать свои руки на стол.

– В этом всё дело, я не излучаю радиационного фона, – продолжал Андрей. – Можешь успокоиться. Не волнуйся, я делал замеры, от меня не исходит опасного фона. Его вообще нет. Когда я проходил обследование в тех двух больницах, по стандартной процедуре, меня направили пройти флюорографию1. Они всех туда направляют, причем в независимости положат тебя на стационар или нет. В обоих случаях устройство не сработало, они просили меня пройти повторно, но и после, получался такой же, совершенно черный снимок. Принцип работы такой, они облучают тело, и оно начинает светиться и в тот момент делается снимок. А в моем случае, выходит что, тело вообще не светилось. Я неоднократно делал замеры, но, то уже было позже, уже в Сибири. От меня вообще не исходит радиоактивный фон. Так что я точно не опасен. Выходит, что Серый меня защитил. Ну, может и перестарался. Кстати, рентген оставляет такой же снимок.

– А может устройства, по замеру радиоактивного фона не работали должным образом? – спросил собеседник, по-прежнему прижавшись к стенке.

– Расслабься, Владислав. Я пробовал разными устройствами. А как же снимки с флюорографии, рентгена? Они лишь доказывают, что я не могу излучать радиацию. Ладно, – на выдохе. – В отчете военных, где они и ссылались на сканы личных дел журналистов, было написано все то, что происходило после моей съемки. Я наконец смог все сопоставить, найти нужные пазлы для дыр в моей памяти. Когда нас вывели из корабля, они подвергли всех процедуре очистки и только тогда я понял, почему на мне была другая одежда, – вновь на выдохе. – Мы переоделись в чистую одежду! А нашу прежнюю – опечатали. Нас должны были посадить в транспорт и увезти. Но в тот момент, у некоторых граждан началась агрессивная реакция на газ. Возможно, это дало мне возможность сбежать, украсть диск. И ещё не понятно, как я добыл маску. Забавно, но в деле было указанно, что один объект скрылся, но обнаружили они это только спустя сутки и больше, ни слово. Вообще! Не знаю, искали они меня вообще, но я через несколько дней пересек границу с Россией. Единственное, что меня волнует, что стало с Афанасием, Людмилой и Вячеславом, – вздохнул он ещё раз. – Да и котик у них ещё был, как его, ах да, Барсик. Диск, который я забыл у них в DVD плеере, был радиоактивен. Может я смог поглотить его фон, точно не знаю. Ведь я некоторое время проносил его на груди. Я на это очень надеюсь. Больше у меня нет связи с ними. Я часто вспоминаю их лица.

– О, как. Этот Серый, он сказал: „Кощеи уже здесь!“? Вроде так сказал? – упираясь о стол руками, расслаблено спросил Лесневский.

– Рад, что ты успокоился, – улыбнулся Летописный. – Да, да, – опять вздыхая, облокотившись о спинку стула. – Я поднимал этот вопрос и не однократно. Единственное, что я знаю, это не просто персонаж из русских сказок. Кощей – это своего рода некий образ. Ты понимаешь, раньше язык был образным, и соответственно сказки, излагаемые на нем, несли более глубокий смысл, нежели сейчас. Кощей бессмертный это существо мира Темной Нави. Вообще правильно говорить о нем, как о Бесе. Бесами раньше называли низшую форму человека или человекоподобного существа имеющего разум.

Глава 1. Сказки – это не вымысел (часть 2)

– То есть гуманоид? – спросил Владислав.

– Да. Но все мы смертны, как и они. Потому и говорили тогда бес, который был смертным. Это уже впоследствии стали писать слитно, объединив два слова в один. Но в наше время, язык исказился, образы забылись.

– Ага.

– Не нужно путать с другими схожими по произношению, Кощунами, например, называли людей, которые ведали о Были. Это аналог историка. А вот Кощей бессмертный имеет много образов, я так думаю. Судя потому образу, который возник у меня в голове. Это что-то темное. Кстати, в русском языке слово „бессмертный“ это объединение из двух слов „бес“ и „смертный“.

– Бес, который был смертным, – добавил доктор.

– Именно! Тот, кого можно убить! Они все смертные, следовательно, его можно свергнуть.

– Что за Темная Навь?

– А, это тебя тоже заинтересовала, – улыбнулся Андрей. – Я мало что узнал про это. Знаю, что врагом наших предков всегда были Кощеи. Кощеями называли тех, кем командовали обитатели Мира Тьмы. Вероятней всего они были их марионетками.

– Стой. А что такое Мир Тьмы?

– Миром Тьмы называли непознанную часть космоса, – улыбался Михайлович. – Недаром есть такое выражение у русских „Я во тьме!“, или „Увы, я в неведении!“. Кстати, на „Вы“ раньше, называли чужаков на Руси.

– Ага, – вздохнул доктор, обдумывая каждое слово журналиста.

– В русском языке ещё сохранились слова наших предков в отличие от европейских. Кстати вспомни сказку о „Кощее бессмертном“, хотя бы в современной трактовке. Я имею в виду сказку пятидесятых годов двадцатого века. Русские сказки! Смерть его в игле, игла в яйце, яйцо в сундуке, а сундук высоко на дубе. Знаешь?

– Там ещё животные были. Если я не ошибаюсь, – добавил Владислав.

– Их пропустим, так или иначе, все в сундуке. А он на дубе.

– И?

– Это предание. Сказки – это не вымысел. Это предание, предание наших предков. Предание о том, как разгромили Кощея на одной из лун, которая имела форму схожую с яйцом.

– С яйцом…

– Кое-где ещё сохранилось выражение… – продолжал журналист, не давая сказать Лесневскому ни слово, – …когда бьются яйцами, и у кого-то яйцо ломалось, тому говорили: „Вот где смерть Кощеева!“

– Хорошо, но я не понял. „На одной из лун“ – ты говорил? Это как?

– Когда наша Земля имела иное имя, известное как „Мидгард“, её ещё величали как „Мидгард-Земля“, было много подобных ей земель. Именно уже колонизированные, т.е. на их поверхности уже жили люди.

– Моему отцу, если исходить из той пленки, приснился сон, где он узнал о древнем правителе-завоевателе и звали его Мальгвардар Кулходан второй и что он завоевал двадцать семь планет.

– Об этом мне не рассказывали староверы из Сибири. Не знаю, откуда он узнал об этом. Возможно, именно твой отец познал это из более глубоких и древних источников. Ведь всё, что нас окружает это информация, которая копится миллионами лет и только иногда вываливается на голову человека.

Владислав, молча пил кофе. На его лице была какая-то неуверенность. Он ничего не ответил, и рассказчик заметил это.

– Ну, хорошо, – выдохнул он. – Представь себе, прошел дождь, и вся вода скопилась на крыше, которая состоит из целлофановой пленки. Она лишь натянута поверх деревянных балок и в каком-то месте набухла, так как там больше всего скопилось дождевой воды. А мимо проходят люди, и вдруг она лопается и все выплескивается несчастному на голову. Но, возможно, что твой отец не был тем человеком, а лишь стоял рядом, и его слегка окропило водой. Неизвестно, как такой объем информации может оказать влияние на человека, который стоял прямо под этим потоком, скорее всего он сразу умрет! Теперь, от части, я начинаю понимать слова Серого, что это не для нашего вида, – и после собеседник сделал ещё большой глоток кофе.

– Ух! – вздохнул доктор. – А что по поводу Луны, формой схожей с яйцом? А то мы уже отошли совсем от темы.

– Ах, да. Согласен, отошли, – вздохнув, Михайлович сделал ещё глоток. – Луна это не название спутника Земли, которое ты наблюдаешь каждую ночь, а лишь определение небесного тела.

– Как и земля?

– Да! Когда-то, очень давно, планеты называли иначе, их называли землями. Сон твоего отца очень интересный. О землях, о двадцати землях, или как говорили в русских сказках – „тридевять“ земель, и все они были населены людьми. Поразительно! Ну, ладно, я не об этом. Кстати, что до Кощеев, может быть, он был одним из них, тот правитель-завоеватель из сна твоего отца. Ведь Кощей, это не подвид живого вида или организма, это сущность того, кто творит зло! Но чаще эти черты приписывали обитателям Мира Тьмы и их приспешникам. Существа, которые хотели поработить нас. Ещё много лет назад, более 100 тысяч, может быть больше, я сейчас уже точно не помню даты, у Мидгарда было три луны: Леля, Фатта и Месяц. Причем Месяц был искусственно перемещён с другой земли, с умирающие земли. Народы, жившие на той земле, были спасены. Но, для одного из народов, другой земли, луна много значила, они называли её ласково – Месяц. В итоге её переместили вместе с народами. Вот сейчас ты её и наблюдаешь каждую ночь.

– А где остальные? – сквозь улыбку спросил Владислав. – Те как их там, Леля и Фатта?

– Пали в войне! – вздохнул Андрей и сделал глоток.

– Фантастика какая-то, ты в это вообще веришь?

– Послушай, так мне рассказали эти отшельники из Сибири. Что есть правда, а что нет, я уже сам не знаю. Да, звучит это как-то странно.

– Я бы сказал очень странно! – добавил доктор.

– Возможно! Однако, я должен был умереть от радиации ещё в 2008 году, но я до сих пор жив. В 2023 году я до сих пор жив! Это разве нестранно?

Лесневский вздохнул и молча, кивнул головой.

– Когда я вспоминаю слова Серого, на той записи, я начинаю в это верить. Да, я в это верю!

– И как же они пали в войне!

– Леля и Фата были жертвами заселения врагов. Кощеи готовились к захвату природных ресурсов на одной из лун, и их, в конце концов, наши разгромили. Каким-то мощным, очень древним, пучковым оружием. Игла это своего рода неверная трактовка образа. Это наверно был луч, луч пучкового орудия. Не игла, а луч!

– Это всё хорошо, конечно. У тебя на всё есть ответы. Но было ли это на самом деле? – развалившись на стуле. – Всё это звучит, как выдумка.

– А ты, можешь доказать обратное?

– Но и ты не можешь подтвердить свои слова?

– Конечно же, нет, – сквозь улыбку. – Как и ты.

– Спустя много лет так же пала и Фатта, – продолжал Летописный. – Потому же сценарию их разгромили, но это луна была покрыта водой. И на Мидгард обрушились океаны, был Великий потоп!

Владислав улыбнулся в ответ.

– Ну, хорошо. Я не буду больше об этом. Я вот что думаю, – выдохнул Андрей. – Этот панцирный корабль. Он упал в Крыму, тогда ещё, когда эта земля была под Украиной. А насколько знаю я, в Крыму есть военный город. Под Севастополем целый подземный город, может и не один.

– Я об этом мало, что знаю, – сказал доктор и сделал один глоток кофе. – Я никогда не бывал в Крыму. Так что тут я с тобой спорить не могу.

– Ну, это естественно, ты же там не жил, – выпрямился Михайлович.

– Да. Это так.

– Люди говорят разное о подземном Севастополе, но все прекрасно знают, что он есть. И я уверен, что там огромная военная база. Потому и черноморский флот России постоянно в их бухте. Уверен, военные НАТО могли туда утащить что-то с этого корабля, ещё в 2008 году. Для изучения! Они могут до сих пор там что-то скрывать. Недаром военные США не однократно пытались проникнуть в Крым. Наверно до сих пор там их базы. Точнее в собственности Корпорации. Под землей, скрытно от России. К тому же, неоднократно, были разговоры о том, что в Севастополе использовали какой-то газ. Газ, который влияет на память. Это были слухи, которые ходили в первой половине двухтысячных годов, ещё при украинской власти. Я был сам тому свидетелем, как после воздействия газа, люди нечего не помнили. Но этот газ был лишь для погружения в транс, он работал как триггер для переключения человека в режим записи того, что ему говорили.

Глава 1. Сказки – это не вымысел (часть 3)

– Севастополь? Я не понял, – растерянно произнёс Лесневский. – Это как-то связано с моим отцом? В этом замешена Россия?

– Нет, нет, нет! Это ещё было до России, в Крыму! Корпорация прибрала к рукам и военных в каждом государстве, и политиков. НАТО в их руках! Ну, или ещё не всех, но это, уже совсем скоро, так или иначе, но будет. Пока что это лишь верхушка айсберга. В России Корпорации „Mental“, насколько слышал я, отказали!

– Да у тебя целая теория заговора.

– Ты мне не веришь. Да?

– Я этого не говорил, – улыбался Лесневский.

– Я это вижу по ухмылки на твоём лице, – приподнял журналист указательный палец, указывая на героя.

– Это не так! – ответил доктор. – Вовсе не так.

– Давай на чистоту, – Андрей продолжал пить кофе.

– Тогда я так скажу, верю, но не во все. И вообще доказательная база должна присутствовать. А ты мне все на пальцах показываешь.

– Это уже более похоже на правду, – качая головой.

Лесневский ничего не ответил и лишь тяжело вздохнул.

– Андрей, слагаешь ты гладко и интересно, – наконец сказал он. – Мне нужно время, что бы все это переварить. Ты ещё с кем-то говорил об этом?

– Мало с кем. Пару человек в Омске и все. Я не сумасшедший чтоб об этом говорить с незнакомцами. Меня просто посадят в дурдом, и это в лучшем случаи.

– Вот и хорошо.

– Так это ещё не всё, что я тебе хотел поведать. Есть ещё более важные вещи котор… – внезапно Андрей замолчал.

После он бросил взгляд на наручные часы.

– Ой, сколько времени. Давай встретимся завтра.

– Хорошо, – с улыбкой на лице, сказал Владислав. – Завтра, так завтра. Столько информации нужно усвоиться, чтоб оно как-то усело в голове, и возможно у меня будут вопросы к тебе! Много вопросов, очень много вопросов! Потому, как я ничего не понял.

– Да, я понимаю! – вздохнул Летописный.

– Андрей, хорошо, что ты понимаешь всё это. Но я не всё понял.

– Завтра, в то же время, – начал вставать Михайлович. – А сейчас я уйду, а ты постарайся уйти позже. Так же через центральный вход. Я боюсь, что за мной могут следить. Не знаю, кто именно, но могут. Пускай я ошибаюсь, но предосторожность не помешает!

– Погоди! – внезапно доктор схватил за руку своего собеседника.

– Что? Что не так?

– Давай не так рано, – ослабив хватку. – Не люблю вставать так рано.

– Ладно. Сдвинем на час вперед. Так устроит?

– Да.

После Андрей засунул руку в глубокий карман, и начал что-то шерудить в нем. Спустя пару секунд, он достал какой-то бумажный сверток, который был чем-то перевязан, и положил его на стол.

– Это принадлежало твоему отцу, он очень хотел, чтоб это теперь стало твоим, – после чего он улыбнулся. – До свиданья, – выйдя из-за стола, сказал Летописный, и направился к дверям, что располагались у стены рядом с барной стойкой.

– До свиданья, – ответил Лесневский в полголоса. – Черной вход, он пришел сюда через черный ход, и так же уходит. Слишком уж подозрительный тип, – подумал он про себя. – Что же он мне оставил?

Владислав бросил взгляд на стол, рассматривая передачку2 от журналиста. Оберточная целлюлозная бумага была перетянута какой-то веревкой. Она чем-то напоминала шнурок, который состоял из ворсистой толстой нити тёмно-коричнево цвета. Знакомый запах исходил от свертка, но какой именно, доктор пока понять не мог. Разрезав веревку столовым ножом, он стал аккуратно разворачивать шуршавшие листы бумаги. И повеяло сандаловым маслом, да так яро и концентрированно, что казалось, это сейчас накроет всё заведение. Запах внезапно напомнил Лесневскому о родительском доме. Будто огромное цунами, нахлынуло на него с приятными воспоминаниями. Он не помнил конкретных событий, но запах успокаивал его и придавал бодрости.

– Интересно! – подумал он, продолжая развертывать многослойную упаковку. – Что там? Помню этот запах, но что именно он ассоциирует, не могу вспомнить. Что внутри? Как много бумаги!

Наконец, развернув его, доктор увидел египетский крест Анх3. Он полностью состоял из золота. Сверху была петелька для цепочки или веревки.

– Боже! – выдохнул Владислав. – Это носил мой отец. Я помню это. Да, да! Он рассказывал мне, что это ему передал его отец, ещё в малом возрасте. Но этот крест принадлежал не его отцу, а матери. Она носила его, но она так и не смогла передать его лично, умерев при родах. Откуда он у Летописного? Отец никогда не расставался с ним. Если крест он передал Андрею, значит только одно, его больше нет в живых. Но, что я знаю об Андрее? Лишь то, что мой отец на пленке говорил об этом имени. Андрей Михайлович Летописный, – размышлял он. – А его, так называемые, сказки, это случайно не просто фольклор северных народов России?

Приподняв голову, Лесневский попытался поймать взглядом своего собеседника. Но тот уже давно исчез из виду.

– Нет, так дело не пойдет, – подумал он. – Вначале фотография, потом пленка, и этот рассказ о курортном городке, а теперь ещё и этот крест. Чем больше он рассказывал, тем больше возникало вопросов.

Хватая свёрток с крестом, он выскочил из-за стола, направляясь вслед за Андреем.

– Почему отец передал эму этот крест? Так просто? Я не понимаю, – размышлял Лесневский. – Неужели отец умер? Или Летописный взял крест из архива? Заболтал меня Андрей, заболтал! Я не спросил у него самого главного! Чёрт! Мой отец ещё жив или нет? А мама, сестра? Боже, почему я не спросил у него этого? Почему? Вот дурак я!

Завернув за угол, он оказался на кухню. Повар сидел, покуривая сигарету, уставившись в узорчатую плитку под своими ногами. Резкий запах ударил по носу и доктор начал кашлять.

– Извините, Вы не видели, седовласый мужчина тут не проходил? – сквозь кашель, спросил Владислав.

Не отрываясь от своего занятия, человек, не проронив ни слово, перевел взгляд на того, кто посмел задать ему вопрос, а потом вновь вернул его в пол. Он, вероятнее всего, о чем-то размышлял, и ему не было дел до каких-то вопросов. Но, выдержав паузу, он указал пальцем в сторону дальнего коридора.

– Спасибо, друг! – сказал Лесневский и, ещё кашлянув, рванул в указанном направлении. – Почему он постоянно уходит? – продолжая размышлять, доктор двигался по коридору. – Столько конспирации, а зачем? – обходя какие-то столики. – Что он недоговаривает? – открывая дверь на улицу. – Но зачем все это… – обойдя мусорный баки, он остановился.

Владислав, увидел знакомую чёрную машину. Ту самую, которую он видел в своём сновидении. Волнение подскочило к его горлу и перекрыло дыхание. И он тут же спрятался за мусорными баками.

– Чёрт, это та самая машина? Но, это был лишь сон? Как такое возможно? – возникали вопросы в его голове.

Неприятный запах протухшей пищи, стал мерзко въедаться в слизистую поверхность носа героя. Было неприятно, до тошноты, глаза начинали слезиться от паров гниющего лука вперемешку с рыбой и какими-то овощами. А вонь от протухшего молока, была настолько гадкой, что Лесневскому показалась, будто эти контейнеры вообще не вывозят на свалку. Ничего не оставалось, как сидите и нюхать мерзость, задерживая рвотные позывы.

В это время двое верзил, одетых во всё чёрные, но в очень стильные костюмы, схватив Летописного, держали руки. Неподалеку, почти рядом, на их фоне стоял знакомый черный автомобиль. И это ещё больше пугало Владислава.

– В точности, такой же, как в моём сне, – подумал Лесневский.

Глава 2

Страх сладко, всего, поедает меня изнутри,

Чувствуя землю сырую, я телом больным.

Со смертью согласен, пожалуй, я на пари,

Но, я закрою глаза под небом голубым.

отрывок из стихотворения

„Мое перерождение“

поэт

Алексндр Фруктов

1915 год н.э.

Глава 2. Страх (часть 1)

Один из верзил, разжал хватку, и Андрей остался в руках первого. Затылок узнавался уже со спины, что говорило о верном предложении героя, касательно слежки. Оба громилы о чем-то говорили с Михайловичем. Один из них в своих руках держал какой-то документ.

– Отпустите меня, немедленно! – возмущенно дергался допрашиваемый. – Что вам от меня надо? У меня нет денег, отстаньте.

– Сергей Иванович Солнечный, – читал документ второй громила. – Имя сменил, а лицо забыл, – и он начал смеяться.

Первый подхватил за ним смех.

– Паспорт, прямо настоящий, – возвращая документ, продолжил второй.

– Наконец! – выдохнул первый, стараясь убавить свой смех. – Вот мы и встретились, Андрей!

– Как ты выжил после этого? – спросил второй и полез во внутренний карман своего пиджака.

– Стой смирно! – скомандовал первый.

Второй достал какой-то прибор и щелкнул на нем переключателем. Устройство издало громкий щелчок и начала пикать каждую секунду. И в тот же момент этот человек подставил прибор к шее журналиста.

– Бог ты мой! Я сплю, – начал Владислав щипать себя за руку. – Этого не может быть! Они очень похожи на тех, из моего сна. Нет! Это не сон. Что происходит?

– Чисто, уровень радиации в пределах нормы, – сказал второй из верзил и убрал устройство обратно в карман.

– Это интересно! – сказал первый. – А ещё больше, нас интересует, где пленка? Где она? – дергая его за обе руки.

Журналист молчал, пытаясь сдержать свой страх, но это у него не получалось.

– Мы знаем, что тебе на самом деле зовут Андрей, а не Сергей, – сжимая ворот одежды, говорил второй. – Так что, перестань, мы знаем, что это ты. И ты украл у нас то, что тебе не принадлежит! Сделай себе одолжение, помоги себе сам. Отдай её нам добровольно. И твоя участь быстро закончится.

– У меня её нет, – с уверенностью в голосе, ответил Летописный.

– Хватит притворяться, – оскалился первый и начал сжимать руки журналиста. – Мы знаем, что она была у тебя! Лучше скажи правду. Тебе не знать, как мы можем действовать по-плохому.

– Вы только на это и способны, тупоголовые солдаты! – прокряхтел Андрей. – Так ведь это всё на что Вы способны?

– Ой, ты думаешь, я сейчас заплачу? – вздохнул второй, отпуская ворот жертвы. – Где пленка? – резко выдыхая.

– Я избавился от нее. У меня её нет уже много лет.

– Ой, не нужно рассказывать, что ты её сжег! – продолжал второй. – Где пленка? Или ты хочешь пыток?

– У меня её нет. Я говорю вам правду!

– Даём последний шанс сотрудничать с нами, – добавил первый. – Или ты пожалеешь об этом.

– Делайте, что угодно. Но у меня нет к ней больше доступа. Я её оставил ещё в Париже, и она сейчас неизвестно где.

– Дурак, ты Андрей. Дурак! – вздохнул второй. – И врать не умеешь, а ещё журналистом был.

– Наверно растерял все свои таланты, – усмехнулся первый.

– Да, – усмехнулся второй. – Ой, ну и дурак!

– Сами такие! – ответил Михайлович, да так, что полетели слюни.

– Дураками не рождаются, ими становятся, – продолжил второй. – Не будь таким. Сотрудничай с нами и у тебя будут преференции.

– Поверь, этого того стоит, – добавил первый.

– Да, – выдохнул второй.

– Дурак? – вздохнул Андрей. – Вы ими стали ещё в утробе матери. Уроды!

– Неужели? – спросил первый. – Ты да же не представляешь, с кем связываешься, и что с тобой могут сделать.

– Твари! – продолжал злиться журналист.

– Это твое окончательное решение? – спросил второй.

– Почему Ваш хозяин не выйдет к нам, – указывая головой в сторону машины. – Он думает, я не заметил, что он там? Наверно тебе боязно, не хочешь показать свое истинное нутро? Вот и прячешься за тонированными стеклами! ТВАРЬ! – прокричав в сторону автомобиля.

Тонированное окно медленно опустилось. И двое верзил, схватив журналиста подмышки, потащили его ближе к опущенному окошку.

– Здравствуй! – прозвучал голос, все такой же синтезированный и мерзкий, именно такой же, какой был во сне Лесневского. – Андрей Михайлович Летописный. – последняя буква прозвенела как-то мерзко, долго затихая в уличном шуме. – Я очень занятой! И мне крайне неприятно, когда мне приписывают слишком высокие полномочия.

– В смысле? – растерялся допрашиваемый.

– Начнем с того, что я не показываюсь, не потому что мне боязно, здесь другая причина, – голос по-прежнему звучал синтезировано мерзко. – Меня здесь нет. Как я уже говорил, я очень занятой. Отдай пленку моим людям и разойдемся.

– Да пошел ты! – плюнул Андрей. – Пошли вы все в задницу! – оскалившись. – Вы хотите пыток, я готов. СУКИ!

– В расход его, – вновь прозвучал мерзкий голос. – На вас жалко тратить время, Летописный. Ты просто обычный кусок мяса. Отброс недочеловеческий.

Первый громила достал пистолет с глушителем, и дулом вдавил его к макушке Михайловича. Раздался хлопок и журналист свесил голову. Землю окропила пару капель крови.

– Боже мой! – прикрывая себе рот, Владислав ещё глубже прижимался к укрытию. – Они убили его. Господи! Боже мой! Они убили его!

Незаметно высунув голову, Владислав, продолжал наблюдать за происходящим.

– Вы знаете, что с ним делать, – вновь прозвучал синтезированный голос, и тонированное стекло вновь поднялось.

Тело Андрея, громилы, аккуратно положили в какой-то специальный мешок. На нем был международный символ биологической опасности. Уложив его в багажник, они сели в машину. И транспорт покинули место преступления.

Лесневскому было уже не до лекций. Волнение переполняло его. Сердце стучало, как сумасшедшее, в голове гудело, а руки и ноги тряслись, как у алкоголика.

– Бог ты мой! – вздрогнул доктор, пытаясь проснуться. – Но нет, это был не сон, все произошло наяву. Боже мой! Они способны на убийство? – подумал доктор. – Да кто они такие? Андрей говорил о Корпорации „Mental“ об „Аненербе“. Нацисты! Им что, все дозволенно? Почему они положили его в такой мешок? Что происходит? Мысли и вопросы путаются, нужно успокоиться.

Глава 2. Страх (часть 2)

Оглядываясь по сторонам, Владислав, с опаской, покинул задний двор закусочной. Мысли о том, что случилось, все не покидали его. Волнение и по-прежнему ускоряло кровоток в его организме, а руки ещё тряслись. Ноги казались ватными. Страх не отпускал, а лишь становился сильнее.

– Чёрт! – пройдя целый квартал, сказал он. – Нужно звонить в полицию, – внезапно посетила его мысль. – Нужно сообщить о случившемся, но не со своего телефона, – замечая таксофон на улице. – Но как я позвоню, у меня нет, ни жетонов, ни магнитных таксофонной карты? Ах да, я же буду звонить в полицию, наверняка с меня не будут требовать плату.

Подойдя к устройству, доктор приподнял руку, чтоб сделать набор, но заметил тремор в своих пальцах. Глубоко вздохнув, он попытался себя успокоить, и стал набирать номер.

– Диспетчер полиции, – раздался голос в трубке. – Я Вас слушаю.

– Я был свидетелем убийства, – дрожащим голосом, сказал Лесневский.

– Как Вас зовут?

– В… – заикнулся Лесневский. – Его убили и забрали тело.

– Где произошло убийство? Как Вас зовут?

– Заку… – вновь заикнулся он. – А что если полиция как-то связана с ними? – внезапно проскочила мысль в голове Владислава. – Андрей говорил о том, что Корпорация прибрала к рукам и военных в каждом государстве, и политиков. А что если это так и есть, – размышлял он. – Тогда я сам на себя накличу беду.

– Давайте начнем с начало, – продолжал разговор диспетчер на линии. – Как Вас зовут?

– Я не называл им имени, – продолжал размышлять Владислав. – И звоню с таксофона. Меня не определят. Точнее могут, но лучше сбежать. И ничего им не говорить! Я уже не помогу Андрею. А только себе проблемы создам.

– Алло. Алло. Вы ещё там?

– Извините, – произнес доктор, с каким-то облегчением в голосе. – Я ошибся, это был фильм. Мне очень жаль.

– Алло. Вы меня слыш…

Владислав повесил трубку.

Спустя какое-то время, Лесневский сидел в столовой университета. Его внимание сегодня было чересчур активным. Каждый шорох, стук и голос, издаваемый студентами, заставлял доктора резко реагировать на происходящее. Ноги ещё трясло, глаза бегали по округе, а сердце продолжало колотиться, но уже не так яро, как после произошедшего. Даже кружка горячего чая, пары которой обычно расслабляли доктора, сегодня на него не действовала.

– Зачем я вообще пытался звонить в полицию? Вот я дурак! А если они действительно везде! Нельзя быть таким дураком! Чёрт! Чёрт! – вздыхал он. – Так! У меня мания преследования! – размышляя, он сделал большой глоток черного чая. – Нужно взять себя в руки и все обдумать, – но это его по-прежнему не утишало. – Они уехали, и забрали тело, почему мешок был с символом биологической опасности? Что знач…

Прозвенел звонок на большую перемену, и это отвлекло Владислава от переживаний. Начался обеденный перерыв. Он сейчас хотел побыть в тишине, ведь ему уже совсем скоро предстояла лекция. А из-за намеченного по программе экзамена, отменить её было уже не возможно. Обдумав всё это, доктор направился в библиотеку.

Идя по уличной площадке, в надежде хоть как-то отвлечься, он размышлял о книгах, которые уже прочёл. Владислав стал вспоминать своих любимых писателей, как тихо в библиотеке, запах книг и…

Внезапно зазвонил телефон. И вновь нахлынули на него волнения. Он в ту же секунду вытянул его из кармана, номер был ему незнаком.

– Да, – задрожал голос Лесневского, судорожно прикладывая мобильный к уху. – Кто это? – в его голосе была тревога. – Да что со мной? – тут же поймал он себя на мысли. – Я Вас слушаю, – сказав с большей уверенностью, хотя звучало это совершенно не правдоподобно.

– Привет, это Аня, – прозвучал ответ из динамика.

Её голос сиял, так ему показалось в тот момент, он звучал как самая прекрасная музыка на свете. Волнение стало проходить.

– О, здравствуй! – улыбнулся он, вздохнув с облегчением.

Внезапно все страхи и переживания отступили. Буд-то он в темноте смотрел какой-то фильм ужасов и, нажав на паузу, включил свет.

– Твой голос бальзам для сердца, – с улыбкой на лице, вздохнул доктор.

– П… Правда? – растерялась профессор.

– Ой, – на выдохе. – Я имел в виду, что хорошо, что ты позвонила. Отвлекаешь от рутины повседневного дня.

– Может я не вовремя? – в голове Черевко звучала неуверенность.

– На оборот, – он улыбался. – У меня как раз есть время поговорить.

– Правда?

– Да.

– Это хорошо, – в голосе Николаевны была улыбка. – Я как-то не решалась набрать. Вдруг ты занят, разница часовых поясов и все такое.

– А это точно ты?

– Да, это я. Крым. Севастополь. Ты показывал рисунки в Цюрихе.

– Да, точно… – улыбнулся Лесневский. – … это ты! – вздыхая.

– Владислав, а почему ты такой подозрительный?

– Да, я так, просто голос не узнал, – сказал доктор. – Нельзя ей об этом рассказывать, только не по телефону, – уже про себя.

– А как там твои дела?

– Я бы рассказал, но думаю это не телефонный разговор.

– Что, все так плохо?

– Нет. Просто… – и он замолчал. – У меня тут вот какой вопрос к тебе есть.

– Какой? – её голос сиял.

– У тебя есть кто-то из знакомых, кто мог бы восстановить пленку? Интересует работа с кинопленкой, ну или что-то типа того.

– Ты про что вообще?

– Мое домашнее видео ещё с семидесятых годов, точнее моих родителей. Я хочу восстановить его. Видеозапись сделана на шестнадцатимиллиметровой пленке. Она немного повреждена и меня интересует, реально ли её восстановить?

– А, вот о чём ты, – в её голосе была улыбка.

– Пленка пострадала от температуры, но цела, вроде бы. Я не знаю точно.

– Ну, тогда тебе повезло. Реально повезло.

– Повезло?

– Как говорил один из моих студентов: „Тебе зловеще повезло!“. Это в хорошем смысле.

– Это хорошо значит?

– Это я не про пленку, а то, что мой сосед занимается реставрациями разных видов искусств. Ну, там картины, гобелены, статуи и в том числе фильмы. Ремастеринг4, вроде так это называется. По крайней мере, у него есть связи. Или были. Не важно. Главное, что у него есть лаборатория, ну там реактивы, индикаторы и всякая всячина. Это точно у него есть! Хоум лаборатория, так сказать.

– Ага. Вот оно как, – задумчиво выдохнул доктор. – Это хорошо. Я так понимаю, что мне следует как-то заехать к вам в гости?

– Из Польши? Да, я не против. В принципе, я не против. Можно конечно.

В динамике мобильного телефона раздался звуковой сигнал.

– Ой! Ой, прости. Тут ко мне должны были из коммунальной компании зайти. Не думала, что сейчас они будут. Ну, хорошо, что я успела отвлечь тебе, как ты уже сказал, от „рутины повседневного дня“.

– Да, – улыбался собеседник. – Хорошо, Анна. Это твой номер, я тогда ещё свяжусь с тобой.

– Да. Конечно.

– Мне действительно было приятно, что ты позвонила. В следующий раз я буду звонить, тогда. Приятно будет тебя ещё раз услышать.

– Да, будем держать связь.

– Да. Конечно, будем.

– Обеими руками „ЗА“! До свиданья, Владислав.

– До свиданья, Анна.

Глава 2. Страх (часть 3)

Он глубоко вздохнул и, сохранив номер, убрал телефон обратно в карман.

– Что же я тогда её номер не сохранил, она же давал его мне? Вот я бездарь со своими экспериментами окончательно поехал головой. Не о том думаю, – проскочили мысли в его голове. – Так, ладно, – выдохнул доктор, пытаясь вспомнить причину своих последних переживаний. – Что же делать-то?

Лесневский сунул руку в карман и зацепил что-то шелестящее.

– Бог ты мой! Я совсем забыл про это, – пытаясь вытащить содержимое одной рукой.

Наконец, он вытянул бумажный сверток. И вновь завеяло сандаловым маслом с каким-то отрезвляющим послевкусием. Развернув крест Анх, доктор стал внимательно рассматривать его поверхность, усевшись на скамейку. Мимо пробежало несколько студентов.

– Да, – на выдохе.

Мимо него вновь пронеслись студенты, а за ними промелькнула белая собака.

– Бегуны, – отвлекаясь. – Это он, – возвращаясь к объекту внимания. – Папин крест. Невероятно! После стольких лет, а он как новенький.

Крест в его руках переливался в лучах солнечного света, отдавая теплым, золотистым блеском. Он был полностью выполнен из золота. Сжимая его в руке, доктор достал бумажник и положил его внутрь.

Владислав, хотел было уже выкинуть упаковку, как друг заметил что-то на его поверхности. Один из смятых листов бумаги отличался по цвету от остальных. Шелест бумажками, он вытянул его из свертка. Это был какой-то обрывок документа. Его внимание вдруг упало на печатный текст. Он стал аккуратно выправлять его, разглаживая смятые уголки.

Язык был французским:

„Проект программы: „Сфера Дайсона5“.

Итог:

Солнца: Ярило и Мара.

Ресурсов обоих солнц достаточно для получения соответствующего уровня энергии. Рефлекторы работают! Энергия уже поступает на вспомогательные суб-коллекторы. Срок окончания строительство главного коллектора не позже 2050 года. После, все силы следует направить на доработку вспомогательных суб-коллекторов, срок окончания работы не позже 2060 года. Работы над Мэйнфреймом должна быть завершена в срок до 2040 года. Все тесты следует довести до положительных результатов, с эффективностью работы в 100%. Это нужно провести до окончания строительство главного коллектора. Если эффективность покажет результат ниже 99,99%, то следует доработать аппаратную часть Мэйнфрейма, сроки на доработку следует провести не позже 2050 года.

Дальнейший ход работы:

Идут работы по созданию оставшегося количества направляющих рефлекторов в вспомогательные суб-коллекторы. Разрабатывается устойчивые резонаторы и магистрали. Производится модернизация проводников и проводящих материалов. Экранирование на высшем уровне. Несмотря на максимальную нагрузку, происходит потери энергии, которая превышает допустимый порог в 0,01% от предполагаемого максимального потока. Требуется больше ресурсов! Требуются дополнительные рабочие единицы.

Рекомендации и требования:

Осуществить получение всей энергии Солнца для стабильной связи с Хозяевами. Получить подтверждение о передачи требуемого объема энергии для работы портала. Это очень важно!

Дата заметки:

02.06.2002„

– Портал? Хозяева? – после прочтения возникли вопросы в голове Лесневского. – О чем этот текст, что это? Судя по содержимому, здесь описаны технические тонкости касаемо работы, и вероятней всего, они работают на Земле, а после продолжат в космосе. Эх, – вздыхая. – Если б не убийство Андрея, я бы это не воспринял в серьез. Чёрт меня дери. Что это за бред? – тряся бумагой. – Хозяева? Как это понимать? Что за портал? О каком космосе я вообще думаю? Получается, что это некий доклад, – размышлял он. – Двадцать один год назад они уже что-то делали. Что же они планировали тогда? Что? Кто они, эти Хозяева? Чёрт меня дери! Но Андрей рассказывал о том, что они ждали их к 2101 году. Прямо культ какой-то.

И по его спине пробежали мурашки, героя вновь охватил страх.

– Что он имел в виду? Что за образы? Чёрт! – взглянув на часы. – У меня занятие совсем скоро. Засиделся я. Чёрт!

Встав со скамейки, доктор глубоко вдохнул и выдохнул.

– Нужно успокоиться, – прогоняя эту мысль в свое голове, он и направился к своей кафедре. – Чёрт! Все это так странно и бредово. У Андрея, явное состояние пост психосоматического стресса. Мой отец пациент психиатрической лечебницы, это же надо такому произойти. Если не Анх, поверил бы я ему? – остановившись, вновь его рассматривая. – Пошёл бы я за ним следом? – вздыхая. – А ещё это фото? – достав фотографию из кармана. – И вообще не до конца ясно, что, правда, а что нет. Его убили? Чёрт! Ничего не понимаю. Видимо это пленка настолько была важна, что Андрей пожертвовал жизнью. Я должен её досмотреть до конца. Но зачем? Боже! – оскалившись. – А зачем я о пленке стал Анне говорить? По телефону ещё! Ну, что же я за человек такой? Вот дурак! – вновь вздыхая. – Так, нужно успокоиться. Что сделано, то сделано! В конце концов, сейчас нужно не привлекать к себе лишнего внимания. А потом уже следует разбираться со всем этим, – переживал доктор, продолжая свой путь.

Владислав посмотрел на часы.

– О! Пятнадцать минут осталось. На кафедру уже не успеваю, нужно на лекцию лететь. Лететь. Прилететь? Так они прилетели? – продолжая идти. – Пришельцы, как сказал Андрей, не прямым текстом, конечно, они уже здесь. Нет, он сказал это иначе.

Пробегая по коридору, доктор постоянно прокручивал в голове разговор с Андреем. Информации было слишком много в его голове. И вспомнить все, казалось совершенно невозможным.

– Вспомнил! – остановился он. – Кощеи уже здесь! Да. Точно! А вот интересно, а эти Хозяева, не могут ли они, и быть теми самыми Кощеями? – открывая двери аудитории.

Глава 3

Когда на небе звёзды, первое касанье.

Я ощущаю одинокий холод на душе.

И стужу, за спиной тяжелое дыханье,

Найти тепло стремление на моем лице.

Тот город, что при свете дня живой,

Среди людей он мне всегда приятен.

Под вечер одинокий, тёмный и пустой.

И мир мне горек, он опять невнятен.

отрывок из песни

„Скитание души по струнам одиноким“

композитор, поэт, исполнитель и бард

Геннадий Источник

2010 год н.э.

Глава 3. Соседка (часть 1)

– Да. Конечно, будем, обеими руками „ЗА“! До свиданья, Владислав, – говорила Анна в трубку мобильного телефона.

Отключив телефон, она задумчиво и глубоко вздохнула, кладя его на комод в коридоре.

– А может мне не стоит его приглашать? – задумчиво спросила она сама себя.

Женщина развернулась и зацепила книжки, что стояли на комоде, они тут же упали на пол. „Женское здоровье, как эталон успеха“, „Как забеременеть“ и „Беременность“ печатные издания лежали у её ног. Черевко улыбнулась и по её щекам пробежали слезы.

– Ну, что такое, – вытирая лицо.

Она наклонилась и стала собирать их. Слезы продолжали бежать из её глаз. Она хотела иметь детей, но после визита к врачу с уже бывшим мужем, Николаевна будто отгородилась от всех. Ей хватала общения со студентами и некоторыми пациентами в психиатрической больнице. Она часто представляла себя в роли матери и молилась Богу о чуде. А порой рутина повседневной жизни отвлекали её. Но вечерами, ложась спать, она засыпала с мокрыми глазами. А днем она старалась не думать обо всем этом.

Она ещё помнила Илью, и пускай уже бывшего, но единственного мужчину в своей жизни. Теперь ей руководил страх, страх разочаровать кого-то и опять пропустить всё через себя. Она не хотела тех эмоций, которые были лишь следом от тех потрясений, которые испытала женщина в кабинете репродуктолога.

Подняв книги, она запихнула их в ящик, чтоб больше не видеть и взглянула в зеркало. Ненависть к себе на мгновенье овладело ею.

– Здравствуй Аня, – сказала она сама себе в зеркале, улыбаясь. – Чего ты плачешь?

– А? – спросило она у зеркала. – Я?

– Да, ты, – говорило отражение. – Что, тебе грустно?

– Да, – на выдохе.

– Ты бракованная сука! – жестко ответило отражение. – Хлам! Брак!

Анна начала плакать, хватаясь за голову.

– Хватит реветь, тварь! – продолжало зеркало. – Возьми себя в руки. Влезь в петлю и закончи свою жалкую жизнь! Тварь!

– Ты чего? – ударив себя по щеке. – Что я такое несу!

– Найди мужиков и побольше… – продолжало говорить отражение. … а потом трахайся, трахайся и трахайся. И кто знает… – улыбаясь.

– Ты думаешь? – вытирая слезы.

– Да, подхватишь что-нибудь тяжелое и сдохнешь, как сука!

Черевко закрыла глаза и глубоко вздохнула, потом вновь открыла глаза и посмотрела в свое отражение более спокойно и умиротворенно.

– Я так доиграюсь. И до шизофрении докатиться можно. Нужно успокоиться. Все будет прекрасно! – сказала она и отвернулась от зеркала. – Какой-то он напряженный, – сказала женщина, вспоминая голос Владислава. – Нужно было заранее написать перед звонком, наверно он был чем-то занят, – размышляла профессор. – Ой, коммунальщики же звонили, – на выдохе. – СЕЙЧАС! – прокричала она и направилась дальше по коридору.

Беглым взглядом Николаевна провела по шкафам и полу, в поисках каких-либо признаков беспорядка. Убедившись, что ей не придется краснеть, и в доме полный порядок, она подошла к входной двери. Прозвучал дверной звонок, пикая два раза.

– Да иду, иду. Хватит уже звонить, – бурча себе под нос, она проворачивала ручку дверного замка. – Сейчас! – на выдохе. – Может это не они? – спросила себя Черевко и стала смотреть в глазок двери. – О, это не коммунальщики, – удивилась она. – Дина?

Отворяя входную дверь, она увидела женщину с мокрыми глазами. Особа взахлеб рыдала горькими слезами, кусая свои дрожащие губы. На голове был полный бардак, а воротник синей кофты, надорвано, был оттянут в сторону.

– Диночка, что случилось? – встревожено спросила Анна. – Отчим? Опять?

– Все, – вздыхая сквозь слезы. – Я думала, ты вообще не откроешь.

– Прости, – вздохнула хозяйка квартиры.

– А ты что, плакала?

– Дина, нет, пыль в глаза попала, протирала шкаф. Что случилось?

– Он чуть маму не зарезал сегодня. Сука, алкаш хренов, – голос дрожал. – Сейчас его полиция оформляет. Урод! Варфоломей Иванович сразу вызвал полицию. Хорошо иметь такого соседа.

– Вот видишь, а ты мне жаловалась, что он вам постоянно в стену стучит.

– Так это когда отчим с мамой ругались, – всё тем же дрожащим голосом. – Аня, я не смогла там больше находиться. Можно к тебе?

– Боже, – профессор прижала её к себе. – С мамой всё хорошо?

– Да, она прикрылась руками, а он ещё и промазал. Чуть-чуть зацепил плечо её или руку. Но всё хорошо с ней, – она пыталась успокоиться, шмыгая носом.

– Ну, хорошо, что всё кончилось, – Николаевна смотрела ей в глаза.

– Не думаю Аня, я боюсь его, – вытирая слёзы, говорила Дина. – Он хотел меня изнасиловать, – вновь с дрожью в голосе.

– Ты заявила в полицию?

– Нет, Аня. Он только намекал, и пьян был. Сука, – вздыхая. – А ещё при задержании покусал полицейских, прямо за ладонь, одного из ребят. А ещё у одного из них выхватил пистолет, – женщина тяжело дышала. – Блин, так страшно было.

– Боже, – вздохнула профессор. – И что потом было?

– Ты же знаешь, мама у меня боевая, она вазу разбила о его голову. Живой сука, живой остался. Вот сейчас ему накинут несколько лет. Урод, – вновь голос Дины дрожал. – Хорошо, что пистолет был не заряжен. Он пытался стрелять в них, а когда понял, что у него это не выходит, приставил пистолет к виску и снова начал дергать курок. Тогда мама его и огрела вазой, – тяжело, на выдохе.

– Точно, что урод, – вздохнула Анна. – Сегодня останься у меня, соседка? Мы все преодолеем, – говорила она, прямо смотря ей в глаза.

– Нет, я должна маму поддержать. Просто мне так обидно, – продолжала женщина вытирать слезы. – Почему он такой, что с ним не так.

– Парой мужикам мало секса и власти им подавай ещё больше секса и власти, а может у него просто с этим… – она выставил указательный палец и согнула его, – …со стручком проблемы и он беситься. А тебе хвастал тем, чего не может! Импотент!

У Дины внезапно проскочили ещё слезы, и она начала смеяться. Анна подхватила её смех, и они вместе продолжили надрывать животы. Черевко схватила женщину за руку и, заведя внутрь, закрыла входную дверь. Они продолжали смеяться.

– Дина Александровна, разувайтесь, сейчас чай пить будем, – головой махнула профессор в сторону кухни. – Динка, давай! Быстро! – взмахнув рукой. – Поболтаем!

– Ну, – вздохнула соседка. – Можно, – и стала расстегивать сандалии. – Эх, жаль папы нет, – ещё шмыгая носом.

– Ты как-то рассказывала мне о нём, но мельком. Кем он был?

– Он? Он папа и это самое главное, ну и то, что они любили друг друга с мамой. Я мало, что знаю о нём.

Они сели на кухонном диванчике.

– Один момент, только как воды налила, – встала Анна и, подойдя к электрическому чайнику, щелкнула переключателем.

– Ань, а ты занавески поменяла? Зеленые вроде были.

– Нет, Дина. Ты просто слезками глаза свои промыла и теперь оттенки лучше стала различать, они салатовые.

Дина вновь начала смеяться, Черевко улыбнулась в ответ.

– А помнишь в школе того мужчину, – начала профессор. – Ну, тот, который пришел к нам на рисование в свой первый рабочий день.

– У, помню! – улыбалась Александровна. – Вроде Петей его звали, не помню, как там дальше по имени. Он ещё трясся, это было так заметно, прижавшись к стенке. Но блин симпатичный был, но робкий.

– Да.

– Я больше помню, как закончился урок.

– Да какой это урок, Дина, всего десять минут прошло и его начало рвать со страшной силой.

– Ну, человек от волнения принял больше нормы. Аня тебе его не жалко?

– Нет. Такие вещи позволять себе нельзя.

– Блин, – вздохнула соседка. – Вот бы так Егора накрыло рвотой, урода! Сука! – скалясь. – Вот было бы классно, – и она засмеялась, вытирая слезы. – Я ещё его сняла бы на видео. И выложила бы в сеть!

Анна вновь подхватила её смех.

Глава 3. Соседка (часть 2)

– Я почему-то вспомнила наш первый день в школе, – начала женщина. – Аня, ты помнишь первое сентября первого класса?

– Ох, столько лет прошло. Но, да, Дина, помню, – сквозь ещё не угасший смех.

– А ты помнишь того мальчика, которого привёл дедушка.

– Да, – Черевко резко перестала смеяться. – Я что-то припоминаю. А что?

– Он был напуган, и не отпускал дедушку. Помнишь? Я не помню, откуда он приехал, но у них в стране война шла. Толи началась. И поэтому они сразу уехали оттуда.

– Дина, я помню его. Со временем он перестал так трястись без дедушки. Бедный ребенок. А почему ты вспомнила о нём?

– Вроде его звали Мишей. Но я не уверена. Да, точно, Михаил.

– Дина, ты лучше помнишь имена, молодец.

– Ну, Аня, ты зато уже профессор и все, потому что нужной информацией голову забила.

– Да ну, перестань.

– Ладно, – вздохнула она.

– Так, почему ты вспомнила этого Мишу?

– Да сегодня сон приснился… – вздохнула Дина. —… какой-то очень странный. Кошмар!

– Кошмар?

– Да, не важно, – отмахнулась соседка. – Ты знаешь, Аня, – вздохнула она. – Я очень рада, что столько лет мы по-прежнему соседи, – она начала говорить в нос. – Ты классная и ты мне стала родной, как сестра близнец, – потягивая носом. – Всегда поддержишь, – по её щеке пробежала слеза. – Я вообще не знаю, чтобы без тебя делала, – женщина заплакала.

– Ну, – садясь рядом, вздохнула профессор. – Перестань, – обнимая подругу.

– Да, да, – вздыхала Александровна, вновь потягивая носом.

– Мы же не похожи, – улыбалась Николаевна. – Ты намного красивее меня.

– Аня, перестань такое говорить!

– Ну, ладно, – она продолжала улыбаться.

– Мы с тобой, как разнояйцовые близнецы, – вытирая слезы, говорила Дина.

– А, в этом смысле, – засмеялась профессор. – Ну, все перестань плакать!

Щелкнул чайник.

– А, вот и кипяток, – поднимаясь к чайнику. – Тебе, как обычно – зеленый?

– Я изменю своим вкусам, буду чёрный, – шмыгнув носом, сказала Александровна. – У тебя вроде с бергамотом был. Да? Хочу его.

– Ага, сейчас. А я тоже тогда! Кстати, у меня печеньки и конфетки есть. Сегодня, как раз свежие купила. Гульнём?

– Гульнём, – сквозь улыбку сказала соседка. – Давай я тебе помогу, – поднимаясь из-за стола.

Спустя несколько минут, сладости уже покрывали весь стол. Одно узкое, но очень длинное блюдо было завалено разного рода печеньем: кокосовым, песочным и с фруктовой начинкой. На соседнем керамическом изделии, почти вплотную, стояли несколько бисквитов и медовиков. А на третьей тарелке, вперемешку, лежали шоколадные конфеты разных производителей. По центру стоял чайник, коробка с рассыпным черным крупнолистным чаем и две кружки, над которыми шёл пар.

– Аня, ты чокнутая, зачем столько набрала? Ты кого в гости ждёшь?

– Тебя.

– Перестань, нельзя столько есть. Забудь про Илью!

– Ну, ты же знаешь я не фанат сладкого. Не знаю, что на меня нашло. А причём тут Илья?

– Аня, кого ты ждёшь в гости? Это мужчина?

Она не ответила, а лишь мечтательно улыбнулась.

– Аня, а ну говори, кто это? Ты с Ильей опять встречаешься?

– Нет, с ним нет.

– Тогда кто это?

– Ну, есть один, – улыбнулась героиня. – Интересный человек. Может и в гости придёт.

– О, это интересно, – делая глоток чая. – Кто он, рассказывай?

– Да, мы с ним познакомились на конференции, кстати, ты звонила мне когда, я как раз с ним знакомилась.

– Анька, прости. Я смотрела конференцию, но я думала, раз эфир закончился, я могу тебя набрать.

– Да перестань. Всё нормально.

– Ну, и?

– Он весь такой в делах своих, – вздыхала она. – Он преподаватель. Психолог. Поляк.

– О, иностранец. Ну, так, так. А женат ли?

– Нет. Вдовец, у него есть сын.

– О, мужчина вдовец, который воспитывает сына. Интересный мужчина. Хороший будет отец твоих… – резко замолчала соседка. – Аня, солнышко, прости, – вздыхая.

– Да ладно тебе. Дина, перестань, мы просто общались. А сегодня впервые говорили по телефону. Как-то странно, но он напросился в гости.

– Ну, так это прекрасно. И?

– И все, у него там какая-то семейная пленка, которую нужно восстановить, а у нас как раз здесь живет Пенкин.

– Чего? – с удивлением на лице. – Ты к Пенкину его поведёшь? – усмехнувшись. – Он же псих!

– Перестань, Дина. Кстати, он к тебе не ровно дышит. Почему ты считаешь Васю психом?

– Я как-то была у него.

– Ты, была у него? – Черевко выпучила глаза от удивления. – Ты мне не рассказывала.

– Я просто зашла, мне нужно было спросить про то, кто у него устанавливал газовую колонку. И всё.

– И?

– У нас ничего не было, перестань. У него там музей, а не жилье. Жуть.

– Ну, может быть ему нужна женская рука.

– Ай, не знаю, мужик симпатичный, но не знаю. С тараканами в голове!

– И не просто женская рука, но и…

– Аня, хватит. Так что там твой иностранец?

– А это все. Он по этому поводу и думает приехать.

– Ну, ясно, – улыбнулась соседка. – Это лишь предлог, я тебе скажу. И давай, я с тобой буду откровенна. Хватит! – ударив кулаком по столу. – Я тебе говорю, хватит избегать мужиков! Плевать на твоего бывшего. Илюша хрен собачий! Он просто груда мусора, которая осталась позади. Ты его перешагнула. Ты красивая, сексуальная и желанная. Ты ему понравишься. Я про твоего поляка.

– Дина, перестань или мне про Пенкина продолжить?

– Ладно, Пенкин ничего так, но я не знаю. А давай не о мужиках говорить. Хорошо?

– Дина, конечно. А о чём. Или о ком?

– Нет! Я сегодня вспоминала того мальчика неспроста. Постоянно терзает меня этот сон.

– Кошмар? – делая глоток чая, спросила профессор.

– Да. Он мне сегодня приснился, – делая глоток. – И вот что странно, – вздохнула соседка и снова сделала глоток. – Сам сон выглядел настолько реальным, что я долго помнила его детали. И сейчас готова рассказать всё до мелочей. Мурашки по телу бегали так, будто я себе все отлежала. Да к тому же я ещё и мокрая проснулась, думала что описалась. Вот как было страшно. Я до сих пор помню все мелочи, такого раньше не было.

– Расскажи, – спросила Николаевна и стала разворачивать шоколадную конфету.

– Ты же не любишь их? – улыбнулась Дина.

– Ты меня разволновала. Давай, колись!

– Может меня и отпустит, – вздрагивая.

– Давай, – надкусывая сладость, улыбнулась Черевко.

– Этот Миша, вроде так его звали, – продолжала Александровна. – Он у нас проучился только в первом классе. Вроде потом родители перевели его в другую школу.

– Я тоже, что-то припоминаю, да, – и Анна сделала глоток чая. – Не помню, как его звали, может и действительно, это Миша был.

– Это был очень странный сон, – делая ещё глоток. – И этот мальчик был там. В этом сне.

– Расскажи о нем, давай отвлечемся от того, что было сегодня.

– В этом сне, я была тобой.

– В смысле?

– Ну, или может я не была тобой, может просто наблюдала за тобой. Но ты, Аня, была в этом сне центральной фигурой.

– Ты маньяком была?

– Да, нет. Перестань. В этом сне… – она вздохнула. – Давай лучше расскажу с самого начала.

– Ну, давай, – сказала профессор, и сделал ещё глоток горячего чая, хрустя конфетой.

– Вначале я увидела море, – вздохнув, стала рассказывать Дина. – Помню, как на берегу стоял тот самый мальчик. Но он не просто стоял, он дрожал, будто что-то увидел. Страх был неописуем, он с легкостью замечался в его глазах. Как и дрожь, которая сковало тело ребенка. И он постоянно плакал.

Глава 4

Ночные кошмары это врата. Дверь, ведущая в закулисье нашей реальности, что дает возможность перелистывать её, подобное книги. Двигаясь вперед и назад, неограниченное количество раз. Но есть шанс увидеть всё это под крутым углом, что может дать картинку и трактовку в ином ключе, то есть те или иные события, станут слишком перевернутыми. И чтоб его отстроить, следует разобраться в себе, со своими комплексами и страхами. Это откроет завесу способностям нашего мозга.

отрывок из доклада члена организации

„Научный Центр Антарктиды

института мозга. им. Молявского Б.И.“

неизвестный автор текста

2014 год н.э.

Глава 4. Море было спокойным (часть 1)

Море было спокойным, штиль, и не одной волны. Гладкая как зеркало, водянистая поверхность уходила вдаль, отражая алое солнце. Уже смеркалось, и небесное светило спешило скрыться, касаясь горизонта. Чистая, голубая синева простиралась по всему небосводу, постепенно меняя свой окрас к бардовому, предзакатному, оттенку. Небо было чистым без единого облака.

Маленький мальчик стоял на берегу. Сквозь слезы и гримасу ужаса, он наблюдал за чем-то в море. Возможно, он что-то увидел под водой, или на её поверхности, а может его просто кто-то обидел. Истинную причину слёз ребёнка никто не замечал, даже отдыхающие люди по соседству, будто всем это было безразлично. Казалось скоро подойдет кто-то из его родителей и заберет с собой.

Скалистый пляж был почти весь покрыт булыжником, из-за чего местные прозвали его просто „Булыжный пляж“. Песка здесь не было, лишь галька и камни покрывали огромную площадь побережья, уходя к воде, а после глубоко в море. Пляж почти всегда был тихим. Горные образования, которые изредка выступали на поверхность, постоянно омывались водой. Их поверхность, у основания, та, что чаще соприкасалась с морем, имела более округлую, обточенную поверхность. А верхняя часть ещё сохраняла свой первозданный вид.

Обычно такой пляж не привлекал туристов, которые больше всего любили песок, потому здесь чаще отдыхали местные жители. Неподалеку, кто-то из приезжих поласкал свои вещи, то ли это была скатерть, то ли фартук. Берег был очень мелким, приходилось пройти с десяток метров, чтоб вода стала выше колен. И только через два-три десятка метров вода доходила по пояс, иногда по грудь. Где-то резвились дети, купаясь в морской пене почти у края булыжного побережья.

Из воды, почти у самого берега, вышла Анна Николаевна Черевко. Её фиолетовый купальник ещё блестел в последних лучах заходящего солнца. Сделав несколько шагов, она вышла из моря и направилась к своим вещам, которые лежали почти у берега. Взяв полотенце, профессор стала вытирать свои волосы, бросив взгляд на море, уходя им на горизонт. Она о чём-то задумалась. Небо было уже совсем красным. После чего женщина наклонилась к своей одежде. И вновь посмотрев на море, она краем глаза заметила мальчика.

Он, стоял у берега и продолжал плакать. Руки его тряслись, будто он чем-то был напуган. Ребёнок дрожал, выдыхая через нос, он постоянно сопел и вытирал слезы. Николаевна ощутила тревогу, она хотела переодеться в ближайшей раздевалке, но предчувствие подсказывало ей, что этого не следует делать. Она стала быстро надевать шорты с футболкой поверх мокрого купального костюма. Тревога переполняла её, ей казалось, что нужно торопиться, но причину этому она найти не могла. Просто было нужно и все. После Черевко взяла очки от солнца и, стряхнув с них песок, повесила за ворот одежды, зацепив одной из дужек.

– Он, что маму потерял? – спросила себя женщина и, надев шлепки, направилась в сторону незнакомого мальчика. – Почему он без родителей? Ему лет семь, не больше.

Внезапно раздался какой-то гул, его природа была не понятной. Казалось, он шёл из-под земли, Анна почувствовала его своими ногами. На поверхности моря, куда смотрел ребёнок, появились странный разводы черного цвета, на расстоянии в метрах трех сот от берега. Несколько буйков покачнулось, те, что опоясывали весь пляж, где мель оканчивалась, дно уходило вниз и начиналось море. Мальчик закричал и рванул в противоположную сторону. Она пыталась высмотреть то, что дало такие разводы на поверхности море. Но кроме них и хаотично качающихся буйков, ничего не заметила. После профессор перевела взгляд на убегающего мальчика, и в тот же момент он скрылся за деревьями. Там начинался дикий лес.

– Что происходит? – спросила она себя, продолжая свои наблюдения и щупая одежду, которая промокла от её купальника. – Чёрт!

Вновь загудела поверхность, на которой она стояла. Но в этот раз оно было более тяжелым, и чем-то походило на удар огромного молота. И вновь появились разводы, на этот раз их стало куда больше. Почти все буйки стали дергаться из стороны в сторону, подобно поплавку удочки, символизируя то, что под водой есть кто-то или что-то. Разводы появлялись вновь и вновь, начиная с дальней части одной стороны моря, уходя в другую. И снова она почувствовал удар своими ногами. Теперь было ясно, это идет со дна моря. Будто что-то было там. Дети закричали и ринулись к берегу, из моря в тот же момент вынырнул мальчик с водолазной трубкой и тут же взобрался на берег.

Черевко не понимая, что это, стояла и наблюдала за происходящим.

– Там заканчивается мель, – проскочила мысль в её голове. – И дно резко уходит вниз. Может это подводная лодка?

Ещё мгновение из воды появились металлические полусферы. Почти одновременно, выныривая из-под воды, расплескивая её в разные стороны. Нечто накрыло край, где начиналась мель с защитными буйками. Оно стало двигаться к берегу, поднимая волны. Спустя несколько секунд, за полусферами, показались более сложные геометрические фигуры. Обтекаемые водой, волочась по мелкому дну, они возвышались в несколько этажей. И в один миг над ними выпрямились ответвления, длинные, подобно клешням. Этим они начали загребать воду. Карабкаясь дальше к берегу, перебирая, словно руками. Огромные машины ползли, постепенно приближаясь к краю побережья, пока не встали на обе ноги.

Женщина, в промокшей одежде, оставляя влажный след на мелких булыжниках, пустилась в бега, куда убежал и сам мальчик. Шлёпки слетели с её ног, пока она бежала по проседающей поверхности. Один из аппаратов, заметив это, направился следом за ней. Он крушил всё на своём пути. Рассыпаясь, горные образования превращались в песок, под его немалым весом.

Глава 4. Море было спокойным (часть 2)

Оббегая скалистую поверхность пляжа, она двигалась в сторону дикого леса, в надежде скрыться. Механизм шел в её сторону, перебирая ногами по гальке, немного погружаясь в неё.

Ломая слабые ветки, хаотично растущих кустов и деревьев, Анна взглядом пыталась найти мальчика, но его нигде не было. Высокие деревья отбрасывали тени, делая округу очень тёмной, солнце уже почти зашло за горизонт, но небо ещё отражало последние лучи. Пробираясь через подобие чащи леса, она постоянно на что-то наступала босыми ногами.

Превозмогая боль, Черевко шла, несмотря на неудобства. Под ногами ощущалось что-то влажное, но она продолжала искать мальчика, стараясь не обращать на это какого-либо внимания. Внезапно Николаевна увидела сток, который выходил из-под возвышения, а вверху стояло ограждение и дорожный знак „Осторожно! Крутой поворот!“. И там же женщина заметила мальчика, спрятавшегося за металлической сеткой. Присмотревшись, она увидела его испуганное лицо, он трясся, скрываясь за рабицой, которой обтянута была вертикальная часть люка стока. Вероятней всего, что родные прутья уже давно сгнили, из-за чего и было предпринято такое решение. Дешёвое, по сути, это тоже можно было считать ограждением. Да и сам сток был заброшен.

За её спиной продолжались громыхания, машина приближалось к ней, сотрясая землю. Доносился треск деревьев и какой-то стук со скрежетом металла. Черевко чувствовала, если она не скроется, это убьёт её. Но влажность, которую она ощущала своими ногами уже начала раздражать и, опустив голову, профессор ужаснулась. Все её ноги были в крови.

– Очевидно, я порезалась ещё тогда, как только вошла в лес, – приподнимая люк и корчась от его тяжести, размышляла она. – Как мальчик это поднял?

Отпустив дверцу, сток закрылся. Анна обернулась, но ребёнка там не было. Дальнейший путь был перекрыт толстыми прутьями решётки, намертво заваренными со всех сторон.

– Где этот ребёнок? – ужаснулась она, хаотично вертясь в тесном пространстве.

За сеткой, с обратной стороны стока появилась огромная нога, а следом вторая и механизм остановился. Стопы были четырех палыми, и расходились в разные стороны, что придавала большей устойчивости этому агрегату. Теперь она вполне смогла бы более детально рассмотреть поверхность чуждой ей машины-убийцы. Да, она не видела, как это убивало. Но, она знала наверняка, что если бы не спряталась, жизнь её вполне могла закончиться в ужасных муках. К сожалению, солнце зашло за горизонт, погрузив все во тьму, и рассмотреть, хотя бы фрагмент того, что находилось в метре от неё, она уже не могла. Лишь лунный свет подчеркивал контуры вражеской технологии.

Прозвучал резкий, пронзительный скрежет металла, будто что-то открылось или сдвинулось в сторону. Она в тот же миг отошла вглубь, прижимаясь спиной к заваренной решётке. А после раздалось какое-то мерзкое шипение, оно сопровождалось неким дребезжанием, подобно мурлыканью кошки. Но звучало всё это очень противно. На пол повалил густой пар, расходящийся по земле, во все стороны. Часть его проникло за сетку стока к Черевко, протягиваясь сквозняком через заваренную решётку. И резкий запах аммиака ударил по носу и глазам женщины. Она, в тот же момент зажала нос двумя пальцами, и пыталась проморгать режущее ощущение в глазах.

Ей было тяжело, но она старалась не проронить ни слово. Страх бился в её груди так сильно, что ей начала казаться, будто сердце сломает сейчас ребра. Вновь раздался скрежет металла, шипение прекратилось и пары, напоминающие аммиак, перестали сходить от аппарата. Наконец дышать стало легче, и Анна вздохнула полной грудью, чувствуя себя лучше. Нечто продолжило свой путь, разнося деревья на своем пути, постепенно удаляясь.

Дикий лес за решёткой был почти темный, лишь изредка, фрагментами, он освещался светом Луны. Внезапно прошла ещё одна машина-убийца, цепляя и разбрасывая деревья по сторонам. Одно из деревьев упало почти рядом, и прорвала верхнюю часть сетки люка, а от сильных толчков петли стали выходить из основания. Посыпалась пыль с потолка прямо Черевко на голову. Она была ещё мокрой, и грязь тут же прилипла к её одежде и телу. Обернувшись, Николаевна тут же приметила какую-то металлическую палку. И схватив её, она подперла сетку у основания петель, и вновь прижалась к противоположной стенке. Ещё несколько машин прошлось вблизи этой сетке, пока палка не выскользнула. И ударившись об пол, лопнула пополам.

Стало тихо. Очень тихо. Стало так тихо, что на мгновенье женщине показалось, будто она оглохла. Но звук капель, идущий с обратной стороны заваренной решётки, расставил всё по своим местам. На небе стали появляться звёзды, наступила ночь.

Появилось резкое желание вылезти, как внезапно она почувствовало, как кто-то тяжело дышал. Это шло со стороны леса. И в тот же момент раздалось рычание дикого животного.

– Чёрт! – подумал Анна. – Должно быть волки. Но, откуда они здесь?

Хлопая себя по карманам, она услышала звон. Его издавали ключи, которые она прихватила с собой, когда убегала с пляжа. Рассматривая их, профессор заметила фонарик-брелок. В тот же момент рычащее существо показалось с противоположной стороны сетки. Но сама сетка была уже надорвана в нескольких местах, и это испугало Николаевну.

Существо оказалось больших размеров, по высоте достигавшее гончего жеребца. С его пасти капали слюни, оно ужасно рычало, испуская пар. Глаза сверкали, в лунном свете, с каким-то странным оттенком. Цвет его был чужим, будто неземным, не похожим на здешний. Ей ничего не оставалось, как посветить в сторону врага. И едва свет успел задеть существо, как оно вскрикнуло и отскочило. На Черевко капнуло что-то. Она тут же провела рукой по лицу и увидела черную жидкость на своих пальцах. Женщина всё поняла, это была кровь существа. Затаив дыхание, она услышала, как существо тихо стонало. Вдруг тварь вновь высунула свою голову, хватая огромными когтями сетку вертикального люка. Несчастная жертва выставила руку, как можно ближе к животному и свет внезапно расплавил часть голову чудища. Лицо женщины окропило горячей, но не обжигающей, черной кровью. На вкус она была очень соленой. Тварь с визгом отступила назад, скрываясь из поля зрения. Оно ещё скулило, постепенно умолкая в ночной тишине. И в тот же момент Анна поняла, это вкус победы!

– Да, что такое? – вытирая лицо, она сплевывала черную жидкость. – Неужели это все от одного фонарика?

Тщательно вытирая лицо, она посмотрела на свои руки. Черная, вязкая как смола, субстанция стекала, оставляя маслянистый след.

Внезапно свет фонаря стал гаснуть.

– О нет! Чёрт! Батарейка, – встряхивая осветительный прибор. – Ну, не может быть. Только не сейчас. Пожалуйста, – переходя на шепот. – Только не это!

Но, свет стал тусклее, лишь изредка моргая сильными импульсами во время тряски. Спустя ещё минуту, свет погас.

– Боже! – вздохнула женщина. – Всё, это конец!

Глава 4. Море было спокойным (часть 3)

Она села на корточки и стала дрожать. Ей было уже не до мальчика, которого, скорее всего, уже убили, а может быть, его здесь и не было. Вообще не было. Может, и её здесь нет, может ей всё кажется или она спит. Все эти варианты всплывали в голове профессора. Но она понимала, что так не сможет убежать от реальности этого кошмара и нужно что-то предпринять. И если она хочет жить, то нужно бороться и за себя и может быть за того мальчика, который не понятно существует здесь или только в её голове.

Да, хотелось ещё немного пофилософствовать, подумать о смысле жизни, взвесить все свои поступки и потом принять смерть. Но, внезапно Николаевна осознала, ей нужно бороться, ей нужно взять себя в руки. И она стала прислушиваться к тому, что происходило снаружи.

Вдруг появилось ещё одно существо, и оно тут же кинулась к сетке. Под тяжелым весом чудовища, рабица стала рваться с петель рамы вертикального люка. Профессор присела, пытаясь скрыться за тем, что осталось от люка. Ужасное рычание, слюни капали на лицо женщине. В свете луны существо было чем-то похоже на волка, но чувство подсказывало ей, что оно таковым не являлось. Пар шёл из пасти дикой твари. Да и размеры существа, были явно не свойственны земной фауне. Оно начало копать своими лапами, пытаясь прогнуть сетку, которая накрыла её жертву.

Николаевна взяла в свои руки обломанный кусок металлической палки, и ударила животное в морду. Существо заскулило и отскочило в сторону. Черевко, тем временем, стало подпирать сорванную часть сетки, возвращая её обратно, на петли. Температура падала, и она ощутила прохладу октябрьской ночи, ветерок стал пробирать её, пока она второй палкой подпирала другую часть сетки. Подул очень холодный ветер, продувая её насквозь, уходу туда же, через заваренную решётку. Ей стало очень холодно, зубы стали колотиться.

В свете Луны профессор увидела вновь эту тварь и то, что у неё нет глаза. Оно зализывала рану. Рыча, животное вновь бросилась к рабице. Проскочив головой в самом низу, оно сорвало нижние петли сетки, и схватило Анну за ногу. Клыки глубоко вошли в плоть жертвы. Героиня потеряла равновесие и упала на пол. Звон раздался в ушах, и сильная боль в районе затылка, дала понять, она ударилось головой.

Что есть сил, женщина сдерживала боль, кусая кулак. Она, что есть мощи, наносила удары голой пяткой по поврежденному глазу монстра, что грыз её ногу. Существо развернулось и задними лапами уперлось в сетку. Из-за чего рабица стала рваться с верхних петель, дав ему проникнуть внутрь. Следом прыгнуло ещё два животных, вырвав сетку в сторону, они проникли внутрь.

На земле, приходя в себя, ещё с головной болью, лежала Николаевна. Рыча, монстры вцепились в женщину, похрустывая конечностями. И чудовища начали рвать её тело. Анна почувствовала что-то мокрое между своих ног, это была моча. Она описалась, но за это ей не было стыдно. Она кричала от боли не способная дать отпор.

Внезапно, и так же резко, боль куда-то ушла, её уже не было, жертва просто лежала, слыша чавканья и звуки рвущейся плоти. По пыльным и грязным щекам пробежало несколько капель слёз, смывая гадость на её лице. Существа в этот момент ломали её кости. Были это руки или ноги ей было уже всё равно. Кто-то копошился в её внутренностях, но она по-прежнему ничего не чувствовала. Её кровь наполняла пол, обтекая останки тело со всех сторон. Женщина смотрела сквозь заваренные прутья, ощущая приятное тепло исходившее от её крови. Она смотрела туда, где стоял мальчик, но он был старше, будто повзрослел за этот вечер. На взгляд ему было лет тринадцать, а может и все четырнадцать.

– Почему ты не помнишь меня? – спросил подросток.

– Я не знаю, кто ты, – что есть сил, ответила Анна.

В ответ он стал качать головой из стороны в сторону. Профессор ощутила холод, от жидкости, в которой лежала. Ей стало очень холодно от собственной крови.

– Я не к тебе обращаюсь, – сказал он.

Мальчик сказал ещё что-то, и это казалось очень важным, но Черевко его уже не могла услышать. В этот момент в голове и ушах, раздался какой-то странный шум. Тварь прокусила её голову и, с отвратительным хрустом, кровь залила глаза и уши.

– После этого я проснулась и по-прежнему ощущала ту влажную поверхность, на которой умерла во сне, в луже собственной крови, – рассказывала Дина. – Меня колотило от холода.

– Господи, – вздыхала Анна. – Какой кошмар, – делая глоток чая.

– Я включила свет, и оказалось, что была вся мокрая. Я сильно вспотела, – вздохнула она.

– А ты не…

– Да, – вздыхая. – Так и есть. Мне двадцать восемь лет и я описалась во сне. Ну, бывает. Хотя у меня в первый раз такое, – вновь вздыхая. – Аня, и вот что самое странное. Мальчик. Ты вообще помнишь мальчика из первого класса? Того, о котором я упоминала до сна.

– Ну, да.

– А лицо его помнишь.

– Уже нет, Дина. Сколько лет прошло.

– И я не помню. А в этом сне я видела его лицо. И я чувствовало, что это не он.

– Тогда кто это был?

Соседка тяжело вздохнула и сделала глоток чая. Потом резко схватила песочное печенье, и жадно запихнуло его целиком в себе в рот. Она сделала ещё один глоток чая и ещё раз тяжело вздохнула. Черевко ничего не сказала, лишь молча, наблюдала за Александровной.

Она понимала, женщине сложно, слишком много ужасного для неё произошло за день. Она любила её, как самую лучшую подругу, и не хотела давить. Дина протянула руку к чайнику, с уже остывшей водой, и налила себе в кружку, с плавающими листьями чая, воду.

– Я думаю… – наконец, сказала она. – Я думаю, это мой брат, – вздыхая.

– У тебя же нет брата? Дина, ты чего.

– Есть, – вновь вздыхая. – Мама один раз обмолвилась об этом. А потом отнекивалась, что, мол, когда-то говорила о нем.

– Ты мне никогда не рассказывала об этом.

– Нет, не рассказывала. Но, я часто слышала, как она плакала, когда отчима не было дома. Меня она не посвящала в это. А когда я пыталась узнать, в чём дело, она тут же делала вид, что всё хорошо. Не знаю, может быть, я придумала всё это, – стала она подниматься.

– Но, постой Дина. Ты чай не допила.

– Да, что-то не хочется. Прямо комок какой-то в горле, прости.

– Ты за маму переживаешь?

– Да, – вздохнула она. – А что если у меня реально был брат? Может есть?

– Не знаю, Дина. Но, может просто сон…

– Сон, таких снов раньше у меня не было, – резко оборвала её соседка. – Меня до сих пор трясет. Но не от отчима. А от сна. И не от того, что меня всю порвали на части, и… – тяжело вздыхая. – Я ещё и описалась, блин! Аня, как такое вообще может быть?

– Наверно сон был очень страшным.

– Нет, я в шоке не от всего этого. А от лица того мальчика. Оно прямо отпечаталось у меня… – хватаясь руками за голову. – Его лицо отпечаталось у меня в голове. А его слова: „Почему ты не помнишь меня?“. Ужас! Я сейчас будто пережила этот сон вновь. Ужас и кошмар, но меня интересует тот маленький. Тот маленький мальчик с пляжа или тот, что старше, за решёткой был, кто они? Или он? А что если мама не хочет мне говорить об этом?

– Дина, я могу кое-что тебе предложить. Не знаю, захочешь ты или нет.

– Гипноз?

– А как ты догадалась?

– Да у тебя книжки в прихожей и на кухне, вон ещё и на окне две, валяются.

– А ты наблюдательная Динка.

– Ещё бы.

– Ну, так что?

– Если ты реально умеешь, то давай, – улыбнулась Александровна.

– Умею, реально умею.

– Тогда, – она взяла кружку и допила оставшийся чай. – Фу, – глубоко на выдохе. – Чур, я на диване буду.

– Ты хорошо запомнила его лицо? – уточнила профессор, допивая свой чай.

– Да. Значит гипноз?

– Ну да, почему бы и нет. Пошли, – улыбнулась Анна.

Глава 5

Руки и ноги в мозолях, их с болью от усталости сводит,

Скитаюсь по холодному миру, в поисках пищи и кровли.

Страх перед смертью, мучительной, у меня не проходит,

Но мне помог незнакомец, что назвал себя – Кроули.

отрывок из романа

„Как я выжил“

охотник и путешественник

автор не известен

год не известен

Глава 5. Когда пули свистят (часть 1)

– Мировые ценности, это понятие не однозначное, – говорил Владислав, стоя в большой аудитории со студентами. – У каждого народа есть свой взгляд на мир. Его ценности и знания того, что важно для мира. Что в свою очередь основывается на его мировоззрении, которое порождает основа. И этой основой является базис, а это есть не что иное, как религия. Религия стала на смену безумия и легкомыслия. Сплотив воедино народы, стремящиеся к конкретной цели. И неважно, что из этого выходило, будь-то это господство одного народа над другими или мирное сосуществование наравне со всеми.

После он сделал паузу, пробегая взглядом по молодежи.

– Цель каждого, обрести мир для себя и близких, – продолжал лектор. – Для своей семьи! Для своего потомства. Это тоже базис, который заложен у нас ещё с рождения, на генетическом уровне. Такие рефлексы как: дышать, глотать, плакать, смеяться, чихать, писать, какать. С одним базисом мы приходим в этот мир, а с другим мы приобретаем духовность и становимся полноценными членами общества.

– Насколько мы знаем, из истории, для стран третьего мира, религия стало основным двигателем войны, – донесся голос с первого ряда.

– Спасибо, интересная ремарка6. Но, не совсем, я бы это назвал инструментом манипуляции. Война, это самое бессмысленное решение проблемы. Решение, путём тотального уничтожения врага, который создает эту проблему или не разделяет взгляды другой стороны. Оставив, тем самым, не разрешенным конфликт. Именно несогласие сторон, выводила людей на тропу войны. А инструмент манипуляции лишь позволяет толкнуть людей на те, или иные действия, которые интересны людям, стоящим за всем этим. Бедность и низкий уровень жизни делает из обычного человека солдата. И именно такой солдат примет чужую идеологию легче и быстрее, чем тот, кто живет в более благоприятных условиях. Потому религия, в таких случаях, больше является языком вербовки, нежели чем-то высшим. И вот именно те, кто стоят за всеми этими играми, и решают, как разрешить проблему, а именно дипломатическим или военным путём. И редко, когда жизнь человека, стояла по приоритету выше ресурсов и территории. Порой правильный подход в общении с человеком, менял его так, что он уже готов будет на следующий день умереть во благо высшей цели. Но, высшие цели, как мировые ценности, разные, у каждого они свои. Понимаете в чем дело? Воздействие на умы, тотально меняет мировоззрение, следовательно, и весь мир. Люди, которые понимают психологию этого, правят миром или просто являются хорошими руководителями тех или иных предприятий.

Лесневский сделал небольшую паузу, разминая шею.

– Начало нашей эры было дерзким и грубым. Общество мало, что знало о дипломатии и демократии. То есть психологии общения, как таковой, не было в природе. Поначалу была жестокость и невежество. Любой конфликт опирался на единственное правило – „Выживает сильнейший“. Мы ведь все смотрим фильмы, так ведь? Да! И наверно более удачным примером будут для вас кино, в жанре вестерн. Давайте вспомним такой период в США, как „Дикий запад“, это и было совсем недавно. Чуть более сотни лет назад. Грубое решение любых проблем. Дуэль, отчасти, осуществляемый через хитрость и ловкость, то есть выживал сильнейший! Копнём глубже, продвинемся дальше во времени. Мародёрство и зверство. Образование, в средние века, мало кому было доступно. Люди жили в не очень хороших условиях, когда как верхушка, это малое число человек, жили в роскоши и имели образование. Психология воздействия на ум обычного обывателя была такова: образование тебе мало, что даст в жизни, или ты не благородных кровей, или потратишь в пустую время, и ничего не поймёшь, или на это нужны большие деньги, ну или что-то подобное. Это сейчас вы все такие умные, – улыбнулся Владислав.

Аудитория засмеялась. Лектор улыбнулся им в ответ.

– А раньше это могли позволить себе только богатые, обеспеченные люди. Образование стоило денег, которыми владели не все.

– Доктор Лесневский, а культура? – вновь спросил кто-то из студентов.

– Вы совершенно правы, – вновь улыбнулся доктор, указав пальцем в сторону, откуда был задан вопрос. – Именно культура двигатель нашего морального взросления, когда как религия привносит нам духовное взросление. Так что культура, это своего рода третий базис нашего становления, как человека. Мир, облаченный грубостью и невежеством, постепенно, обретая культуру, стал развиваться. Сменялись культуры, сменялись режимы власти. Время шло. Мир, наконец, научился накапливать память, знания и опыт прошедших поколений. Охватывая и поглощая, применяя всё это на практике, никогда не забывая то, что завещали им предки. Мир стал развиваться, появилась терпимость к жестокости и гневу. Люди стали мудрее, добрее и опытнее. Психология людей феноменально изменилась. Психологическое освоение мира или так называемого мировоззрение, стало иным, – сжимая в руке пыльную губку. – И важно то, что не все этим пользуются. Мало кто понимает силу психологического воздействия, и то что…

Обрывая предложение, Владислав обратил внимание на скрип входной двери.

– Так вот, – продолжил он. – Психология была…

Краем глаза Лесневский заметил громилу в дверном проёме. Он тут же узнал его. Мужчина был высокого роста с большой мускулатурой, скрываемой под стильным чёрным костюмом. Войдя в аудиторию, незнакомец полез во внутренний карман пиджака. И в тот же момент сверкнул кусок металла в руке громилы. Это был пистолет.

– Вот оно, так наверно всё и закончится, – подумал лектор, вновь сжимая пыльную губку. – Они нашли меня…

Глава 5. Когда пули свистят (часть 2)

– Вот он, тот самый день, день моей смерти, – размышлял Лесневский. – Хотя, стоп! Я должен бороться за свою жизнь. В конце концов, мне есть что терять, – и в тот же момент он швырнул в лицо своего убийцы ту самую губку.

Не теряя времени, доктор бросился в сторону подсобки. Громила, чихая, стал вытирать лицо рукавом пиджака. Студенты, затаив дыхание, следили за происходящим, не подавая звука. Очистив глаза от мела, незнакомец сделал несколько шагов в сторону подсобки и тут же остановился. Он резко развернул голову в сторону аудитории. И ребята стали медленно сползать под свои парты, пытаясь скрыться от взгляда странного человека. Чужак преподнес указательный палец к губам и сделал жест, мол, тихо.

После он продолжил свой путь к двери и потянулся за ручку. Вдруг, дверь резко отварилась, ударив незнакомца по лбу. Вслед, за открытой дверью, выскочил и сам лектор, навалившись на громилу. В одной руке у него было ведро, а во второй он держал молоток. Лесневский со всей силы ударил им по руке с пистолетом. Орудие в тот же момент выпало. Отскакивая от твердого пола, оно скользнуло по линолеуму в противоположном направлении. От боли чужак согнулся и, схватившись за поврежденную руку, скривил лицо. Оскал тут же блеснул белоснежными зубами в два ряда. В тот момент доктор надел ему ведро на голову. Заставив подкосить колени громилы, Владислав стал наносить сильные удары молотком по его оцинкованной поверхности. Отскочив в сторону, громила успел сделать только несколько шагов, пока не отбросил ведро в сторону, и развернулся к своей жертве.

Окровавленный лоб, и озлобленный оскал не сходил с лица убийцы. Приподнимая верхнюю губу, напрягая скулы лица, он смотрел на доктора, подобно льву, который готовиться прыгнуть на антилопу.

Красные глаза, как у быка, сверкнули исподлобья убийцы. Владислав вспомнил о пистолете, который лежал у его ног. Громила сжал кулаки и ещё сильнее оскалился от боли. Рука его кровоточила. Доктор схватился за оружие и, трясущейся рукой, направил его в сторону незнакомца.

Аудитория продолжала, молча наблюдать за происходящим.

– Кто ты? – на выдохе спросил Лесневский. – Что тебе нужно?

Чужак улыбнулся в ответ, ещё скалясь от боли.

– Я спрашиваю кто ты такой? Тварь! Что тебе нужно от меня? А?

– Ты, – выдохнул он, с каким-то грубым акцентом, вытирая вновь проступившую кровь на лбу.

– Я знаю, что у вас, убийцы, разговор короткий. Но сейчас я с пистолетом. И последнее слово за мной, – говорил доктор дрожащим голосом. – Я здесь командую! Кто ты такой?

Незнакомец сплюнул кровь на пол и улыбнулся.

– Что тебе нужно? – продолжал лектор задавать вопросы, но голос его дрожал от перенапряжения.

– Ты знаешь… – не упуская улыбки со своего лица, сказал громила, а его голос выдавал в нём иностранца. – Ты знаешь Андрея. И этого достаточно!

– Послушай меня, урод! Я не собираюсь с тобой играть! ГОВОРИ НЕМЕДЛЕНО! – жестко заявил доктор.

Студенты, сидевшие почти у пола, вздрогнули после слов лектора. Некоторые стали ему аплодировать, насвистывая и ликуя в поддержку своего преподавателя. Но большая часть сидела, молча, затаив дыхание.

– Теперь ты звезда, – произнес незнакомец. – Жаль, что ненадолго.

– Послушай меня, урод! Отвечай на мои вопросы! ЖИВО! – ощущая поддержку, Владислав стало говорить ещё более уверенно.

– Ты слишком много хочешь знать, человек. Где пленка? – отпуская оскал со своего лица.

– Что? – удивился Лесневский. – Я не понимаю.

– Где пленка? – сплевывая кровь на пол.

– Прошу не плевать здесь, цените труд уборщицы!

– Ну, – вздохнул убийца. – Нет, так нет, – вновь натянув на свое лицо улыбку.

– Что? – хватая пистолет двумя руками. – Ты что, ты думаешь, я не смогу?

– Думаю, у тебя кишка тонка, – разминая шею, произнес громила.

И тот же момент убийца кинулся в сторону доктора. Внезапно страх вновь овладел Лесневским. В его голове вдруг стало тихо. Единственное, что он ощущал, как его указательный палец хаотично нажимал на курок. Щелчок от бойка пистолета и пламя, исходящее из дула пистолета. В ушах звенело, и им одолело ужасное чувство, будто он стал проваливаться внутрь себя, всё потемнело перед глазами.

Приходя в себя, лектор увидел тело незнакомца. Тот лежал в луже собственной крови, лицом вниз. На его спине было несколько пулевых отверстий.

– Господи! – произнес лектор, отскочив от тела. – Что я сделал? – выпустив пистолет из рук.

– Нет! Нет! Нет!

После Владислав посмотрел на свои кровавые руки. И страх парализовал его на мгновенье.

– Боже, что я наделал? Это кровь? – проскочила мысль в его голове. – Бог ты мой! – на выдохе.

В аудитории царила тишина, студенты лишь наблюдали за своим преподавателем и старались не проронить ни слово.

– Klaus7, – раздался грубый голос, отдавая эхом от потолка в тишине аудитории. – Klaus, alles ist gut?8 – продолжал голос.

– Это что, немецкий? – спросил себя Лесневский.

Он обошел тело и увидел на поясе рацию.

– Klaus? Ist er tot?9 – вновь раздался голос. – Klaus? Klaus?

– Да, определенно он, немецкий, – вздыхая. – Боже!– вспоминая про аудиторию. – ВСЕ СВОБОДНЫ! – прокричал доктор, на ходу, схватив кейс.

Время для него шло незаметно, пока он бежал к отъезжающему трамваю. Попытки дозвониться до сына не увенчались успехом. В его голове было много мыслей. И много вопросов.

– Он говорил по-немецки? Кто эти люди? Зачем они убили Андрея? Почему они хотят убить меня? – спрашивал он себя, пока ехал домой. – Надеюсь, что Ян дома. Хотя, они могут быть уже там. Боже! Нужно скрыться! Неужели им так нужна эта пленка? Почему Ян трубку не берет? – делая постоянные звонки сыну. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ян, возьми трубку! – нервничал отец.

Глава 5. Когда пули свистят (часть 3)

В голове героя всё время вертелись одни и те же вопросы. Он постоянно вспоминал сцену убийства Андрея и то, что он рассказывал ему про этих людей. Про Корпорацию „Mental“ и свой первый контакт с Серым. Наконец все то, что рассказал ему Андрей, стало для Владислава истинным. Подъехав к нужной остановке, он выскочил и побежал к своему подъезду.

– Им что-то нужно, но что? Неужели только эта пленка? Что в ней особенного? – вновь и вновь возникали новые вопросы в его голове. – И если я отдам им пленку, оставят ли они нас в живых? Конечно, нет! Мы для них расходный материал!

Зайдя в подъезд, он быстро кинулся к кнопке вызова лифта.

– А что если они уже там? – прокручивая в голове все возможные варианты. – Ян, Ян, Ян, – переживая за сына. – Так, спокойно! Может я их опередил, может они ещё едут сюда? Хоть бы Ян был дома, живой и невредимый. Почему он не берёт трубку? Хотя в университете я ещё не успел заполнить анкету с новыми контактными данными. Откуда им знать вообще, где я проживая, сейчас? Они могут и не знать моего нового адреса. Но чем чёрт не шутит. Почему Ян не берет трубку? Чёрт! Надеяться на это я не стал бы. Не до этого. Но есть шанс!

Двери лифта открылись, и Лесневский зашёл внутрь.

– Что на этой плёнке особенного? – продолжал спрашивать себя доктор, пока лифт поднимался между этажами. – Анна говорила, что её сосед может восстановить плёнку, у него там вроде, как уйма приспособлений есть. Стоит ли это того? Нужно ли мне с этим вообще связываться? Кто знает, может это единственный человек, который сможет помочь мне в этой нелегкой ситуации. Причём, не привлекая внимания кого-либо ещё. Если эта пленка ценна для них то, возможно, это будет нашим единственным рычагом давления. Возможно, это будет нашим единственным щитом, или, кто знает, может быть и нашим грузом, который утащит на дно. Чёрт, а если они подслушали мой разговор с Анной? Она в России, ей наверняка ничего не грозит, а вот нам… – вздыхая. – Я только сам не пойму, это я напросился к ней или она пригласила. Эх, нужно туда добраться, там будет безопасно и Яну и мне. Наверно Андрей был прав, они повсюду. Чёртова Корпорация. Они наверняка уже распространились по всей Европе!

Выскочив из лифта, Лесневский наткнулся на открытую дверь. У входа были чьи-то грязные следы.

– Ян! – вошел он. – Ян ты дома? – в его голосе была тревога. – Ян?

Ответа так и не последовало.

– Мои действия очень опрометчивы, – проскочили мысли в его голове. – А что мне ещё делать? Если они взяли сына, а я буду скрываться, чем я ему помогу тогда? А если их ещё здесь нет, тогда у меня будет больше шансов спасти нас обоих, – продолжая размышлять. – Так, разуваться не буду, – продолжая свои размышления. – Ян, это папа. Ты где? ЯН! – наконец, встревожено прокричал отец, пройдя почти всю прихожую, – ЯН, ГДЕ ТЫ? ЯН! – сердце стало колотиться как сумасшедшее.

Вновь в ответ была лишь тишина. За окном заметно смеркалось, включились уличные фонари, отдавая отблеском в оконные рамы.

– Он иногда так делал, когда на пару секунд забегал за зарядкой телефона. Вот паршивец, вот я ему задам. А если это не он? Чёрт! – размышлял доктор.

И Владислав, не заходя дальше, протянул руку и включил свет в гостиной.

– Они здесь, – проскочила мысль в его голове. – Я должен держать себя в руках. Я уже убил одного из них. Они…

– Да тут я, папа, – раздался до боли знакомый голос сына. – Ты чего орешь?

– А почему дверь не закрыта? – запыхавшись, спросил Владислав, пытаясь отдышаться. – Боже, чего ты молчал?

– Папа, извини, виноват, не закрыл. Я просто плеер хотел забрать и к друзьям убежать. Но, надел наушники, пока выбирал трек, и наверно заслушался, потому и тебя не услышал. Извини!

– Я тебе сколько раз говорил? – возвращаясь к входной двери. – А? – хлопнув дверью. – Закрывай за собой! – сказал доктор, хаотично щелкая всеми замками.

– Извини папа, – вышел Ян, держа в руке музыкальный плеер.

Отец стоял, ещё пытаясь отдышаться. Волнение не покидало выражение его лица. Он по-прежнему был встревожен.

– Кто эти люди? – проскочил вопрос в его голове. – Может всё обстоит совсем иначе. Да, как ещё иначе? Я ещё убил их человека? Чёрт меня дери! А до этого они убили друга моего отца. Два убийства на моих глазах. И всё ради этой плёнки? А что будет со мной и тем более с сыном. Я ведь убил человека, сколько свидетелей было. Это можно считать самообороной или нет? А если…

– Пап? – подошел сын, отвлекая его от размышлений. – Ты о чем задумался? Прости, я постараюсь больше никогда не забывать закрывать за собой дверь.

– Ян… есть деловой… разговор, – все никак не мог отдышаться Лесневский. – И это ты наследил, – указывая на пол перед сыном. – Я тебе сколько раз говорил, снимать обувь. У нас сейчас идёт стройка нового жилого сектора и, как бы ни мыли улицы, пыль оседает в нашем дворе. Теперь будешь полы мыть! Понял? С мылом!

– Извини! Папа, а что-то случилось на работе?

– Сейчас отдышусь… Фу… И скажу… А что заметно?

– Ты встревоженный какой-то. А в чём это у тебя руки.

– Фу, – выдыхая.

– Папа, а где ты проектор нашёл?

– Уже и там наследил наверно, – подумал доктор, всё пытаясь отдышаться. – Если бы это было бы проблемой. Чёрт! Нашёл я, о чём волноваться.

– Папа, а что с ним такое, он у тебя сгорел что ли? Весь дом горелым дымом пропах, – потягивая носом. – Я поначалу подумал, что проводкой пахнет.

– Да это пленка сгорела у меня. Чёрт с ним, с этим проектором, сгорел он у меня и всё тут, – выдыхая. – Давай лу…

– Папа, а что это у тебя на руках? – подошел сын ещё ближе.

– Что?

– Это кровь? – спросил младший. – Кровь?

– Ян! После! Давай пакуй вещи. Быстро!

– Чего? Зачем? Я ещё не всё распаковал.

– Не спрашивай. Ты поедешь со мной. Быстро! Быстро!

– Я не понимаю. Куда мы едем? Так внезапно? Сейчас вечер же. И если паковать, то это далеко. Ты чего?

– Важно, что бы нас здесь не было какое-то время.

– Почему?

– А может и навсегда, – тяжело, на выдохе.

– Что? Папа! – сын от удивления выпучил глаза и открыл рот. – Мы же только заселились? А что мне друзьям сказать?

– НИЧЕГО! – резко, на повышенном тоне, ответил отец.

Глава 5. Когда пули свистят (часть 4)

– Ну, – вздрогнул сын. – А надолго ли, это „навсегда“?

– А если это … – вновь проскочила мысль в голове Владислава, но внезапно остановилась. – Что это за люди? Аненербе? Корпорация „Mental“? Мафия? Стоп! О чём я сейчас рассуждаю. Нужно паковать вещи!

– Папа? Ты опять задумался. Что происходит? Ты меня волнуешь. Почему у тебя руки в крови?

– Собирайся! БЫСТРО! – прокричал старший во весь голос.

– Ну, зачем? – пошатнулся Ян. – Зачем?

– Так нужно. БЫСТРО ПАКУЙ ВЕЩИ! – вновь закричал Лесневский. – Пакуй ве…

Его голос заглушил звон разбившейся дверцы серванта. Стаканы стоящие внутри разлетелись на мелкие осколки. Несколько больших стёкол дверцы упало на пол, и разлетелись на мелки осколки.

– Что? – обернулся младший, в сторону окна, услышав, как лопнуло стекло в оконной раме.

– Папа, я тут не причем, – сказал он с удивлением на лице.

И вновь, просвистело что-то под его ухом, и ещё одна стеклянная утварь лопнула в шкафу. Стёкла разлетелись в разные стороны.

– Я ничего не…

– ЛОЖИСЬ! – закричал Лесневский, прыгая на Яна.

Следом прозвучал ещё один свист с деревянным треском. Оконные стекла посыпались на пол. Последовало несколько подобных звуков. Щепки стали лететь им на головы.

– Чёрт меня дери! – оскалился Владислав. – Они ждали, пока мы оба будем дома. Ян! Да не высовывайся!

– Папа, что это?

– Не что, а кто! Думаю, это снайпер! Ты как, цел, сынок?

– Папа, что происходит? Какой ещё снайпер? Папа!

– Ты не ранен?

– Чего?

– Ян, в тебя не попали?

– Ни царапины. Все окей! – ответил сын, сжимая в руке плеер.

– Хорошо, – следом выдохнул доктор. – Это хорошо.

– Папа ты уверен, что это кто-то стреляет? Я не слышал выстрелов.

– Должно быть у него глушитель. Не будь маленьким. Может быть, на крыше соседнего дома.

– Папа, во что ты ввязался. Папа, я…

– Тихо, – прошипел отец. – Сейчас проверим.

Владислав развернулся в сторону дивана, и тут же указал на подушку.

– Она нам поможет, – сказал он.

– Папа, что ты делаешь?

– Лежи, не высовывайся.

– Папа!

– НЕ ВСТАВАЙ! – громко прошептал он сквозь оскал.

– Но, папа!

– Ян, я сказал не вставай, – грозно ответил Владислав, с трудом дотянувшись до перьевого изделия.

– Зачем тебе подушка?

– Ян, цыц! Хватит столько вопросов! Голова и так уже гудит.

Набрав воздух всей грудью, Лесневский кинул её в проходную. В туже секунду разлетелись стекла соседнего окна гостиной. Перья взлетела к потолку. Изрешеченная подушка упала на пол.

– Точно, снайпер, – прижимая к себе сына. – Нам чудом повезло, что он нас не зацепил! Ян, не высовывайся. Прошу тебя!

– Папа, я понял. Не волнуйся.

– Так, – нервно, на выдохе.

Доктор вспомнил рассказ Андрея и то, как они с Афанасием спрятались от дрона.

– У нас ведь тоже есть такой небольшой подвальчик, – продолжая мыслительный процесс. – Ян, ползи в соседнюю комнату.

– Что?

– Ползи на кухню! Но, не вставай! Ползи!

– Зачем?

– Они ждали, когда я приду домой, – пробубнил Владислав. – Быстро прячься под перекладины в полу на кухне. Давай ползком. Быстро! Быстро! Быстро!

– Но там тесно, папа. И какие-то тряпки лежат.

– Оба поместимся! Давай, давай! Быстро! Тряпки вытолкаем в бок, там прорваны стенки в подпольные перекладины. Давай за мной и не высовывайся! Ползком!

Проползая через коридор, отец ещё раз взглянул на растрепанную подушку и махнул головой в сторону сына. Медленно и не спеша они продолжали свой путь.

– Ян, давай быстрее! – подгоняя, прошептал старший.

Они продолжали ползти до кухни, которая была почти в конце длинной комнаты.

– Давай Ян, – сказал отец, приоткрыв часть пола под кухонным столом. – Только тихо!

Мальчик кубарем свалился в скрытое место и прижал собой какие-то тряпки. Ткань, которой был обшит пол и боковые стенки, под его весом с напряжением протрещали, но не прорвались.

– Жди меня здесь! – прошептал доктор. – И, не высовывайся, чтобы не случилось сынок. Не вылезай! Я прошу тебя Ян, не высовывайся. Ты понял?

– Хорошо папа. Но я…

– Жди здесь и не высовывайся, я сейчас, – оборвав сына, Владислав тут же закрыл доски.

Затаившись под половицами, четырнадцатилетний мальчишка внезапно ощутил страх. Его сердце забилось быстрее обычного. Постепенно стало доходить осознания, что с его отцом может что-то случиться, если там действительно орудует снайпер. Мурашки пробежали по его спине и затылку, а после стали давить на виски. Ему ничего не оставалось, как смотреть через половую щель, и ждать папу. Уткнувшись лбом, он мог лицезреть лишь узкий угол обзора нижней части коридора. Раздались какие-то хлопки, а следом за ними последовал какой-то треск. Ян задрожал, выдыхая рывками воздух.

– Господи, пожалуйста, пусть с папой будет все хорошо, – дрожал подросток.

Вновь раздались какие-то хлопки с треском. Младший никак не мог понять, откуда идет этот звук. Было ли это последствием от новой стрельбы, предполагаемого, снайпера или он слышал звуки меж этажного перекрытия, который частично отражали звуки почти всего этажа в этом здании. Возможно, он слышал звуки, что шли с нижнего этажа. Прислушиваясь к каждому шороху, он ждал появления отца.

– Папа? – выдохнул Ян. – Папа! – в страхе пуская слезу.

Ему казалось, что прошла уже целая вечность. Дрожь не отпускала его. Сердце от волнения увеличило движение крови в его жилах и мальчику стало жарко. Он вытер потный лоб и попытался открыть люк.

Вдруг деревянная перекладина приоткрылась, и тут же ввалился Владислав. На нём была старая плащёвка, и встревоженный вид. Рукой он прижимал что-то в её внутреннем кармане. В другой руке, у него была уличная одежда Яна.

– Что это? – дрожащим голосом спросил сын.

– Тихо! – прошипел доктор, прислушиваясь к тишине, по ту сторону деревянных перекладин. – Что-то тихо стало.

– Па…

– Ян молчи! – ладонью прикрыв рот сына. – Тихо! Прислушайся.

В доме уже кто-то был. Умеренной и крепкой походкой, сквозь скрип старого паркета, некто ходил в соседней комнате.

Глава 6

Они пришли к моему дому. Эти люди требуют выдать им эту проклятую фото пластину. Но они не понимают, она опасна, дураки. За последние три года, как её продал мне один торговец, я уже потерял десятерых рабов. Их скосила страшная лихорадка. Я сам ощущаю этот недуг, но я не трогал и не подходил к ней. Может поэтому, я ещё жив? Зачем им это чудовище? Оно отправляет всё в округе, это лик смерти. Я приказал замуровать это глубоко в подвале. Боже, спаси наши грешные души…

отрывок текста из мемуаров общего собрания

„Наследники 19 века“

неизвестный автор данного отрывка текста

1860 год н.э.

Глава 6. Пламя (часть 1)

Владислав и Ян затаив дыхание, прислушивались к происходящему над ними. Было не выносимо тяжело, сдерживаться в тесном помещении. Половица мало, как могла, приглушить напряженное дыхание Лесневских. Но всё же, это было их укрытием, единственным укрытием от убийц. Внутри было жарко.

Опрокидывая мебель и стопки, ещё не выложенных по шкафам, книг, чужак что-то настойчиво искал. Втаптывая битые стёкла, он продолжал бродить по дому. И наконец, они услышали шум – кто-то говорил по рации.

– Sieber, sind sie beide tot?10 – послышался знакомый голос по, предполагаемой, рации.

Владислав тут же узнал его, вспоминая громилу, оборвавшего ему лекцию.

– Schoch, kein!11 – ответил чужак.

– Kein?12 – вновь прозвучал голос по рации.

Раздался щелчок, и наступила тишина.

– Что они говорят, вот бы знать? – прошептал Владислав.

– „Зибер, они оба мертвы?“ – тут же ответил Ян.

– Что? – удивился Лесневский.

– А он ответил: „Шох, нет!“.

– Сынок, ты знаешь немецкий язык?

– В школе проходили. А второй возмутился ему в ответ, мол: „Нет?“

– Молодец. А как переводится: „Ist er tot?“? – вспоминая инцидент с Клаусом.

– „Он мертв?“, это был вопрос?

– Да, сын, – на выдохе. – Ясно. Всё понятно.

Прозвенел удар о двери и, после скрипа, появились ещё шаги. В помещение зашел кто-то, и что-то начал говорить.

– Сынок, переводи.

– Хорошо. Попробую.

И Ян начал перевод.

– Зибер, какого чёрта ты называешь себя профессиональным снайпером, если не можешь выполнить обычное дело! Хорошо, что лифт в этих домах есть, я не собираюсь за вас обоих делать вашу работу. Ты хоть понимаешь, что так важную операцию можно завалить, – сказал первый незнакомец, голос которого Владиславу был уже знаком по рации. – И как главный, заявляю, – вздыхая. – Ты тут конкретно наследил. Ужас!

– Я знаю свою работу, – ответил второй. – Цель, доктор. В помещении был ребёнок.

– Да плевать! Тебе что, пулей жалко?

– Нет, – ответил снайпер.

– А ты вообще куда стрелял? Зибер, они вообще тут были? Ты здесь уже, сколько возишься, и ничего так и не сделал? Ты уверен, что они вообще были дома? А то мне рассказываешь про какого-то ребёнка. Может ты этаж попутал?

– Шох, хватит! Думаю, они где-то прячутся. Шох, я их видел. Точно, видел!

– Ай, видел он. Сколько стёкал в округе, Зибер, ну и наследил же ты.

– Грязновато, согласен, не чисто, – удручённо ответил снайпер. – Но я их точно видел.

– Ты мне моего деда напомнил. Он как-то сказал мне: „ты не чист“. Больной урод!

– Дед?

– Ай, забудь. Лучше ищи жильцов. Погоди, у меня же телефонный номер его есть. Сейчас наберу.

– Мой телефон в куртке, на вешалке и стоит на беззвучном режиме, – прошептал Владислав. – Не зря я вибро сигнал всегда выключал. Как предчувствовал, – тяжело, на выдохе.

– Ну, что там Шох. Он тебе ответил.

– Странно, трубку не берет. Гудки идут. Но я и звонка не слышу. Значит, его нет здесь.

– Ну, хватит уже.

– Так, ты всё же видел их, – с сарказмом в голосе, сказал главный.

– Да. Видел. Точно! Видел! – в голосе Зибера чувствовалось раздражение.

– Ну, так найди их, чего стоишь! Давай, давай ищи! Тебе за это платят! Так выполняй свою работу!

– Хорошо, – тяжело вздыхая. – Я осмотрюсь ещё раз. Может где-то дохлые уже лежат.

– Не хорошо, а так точно! – пробасил голос Шоха. – Не забывай, кто тут главный!

– Так точно, – с издевкой в голосе, произнес Зибер.

– Ой, опять за старое?

– Хватит тебе, раскомандовался. Мы не на службе.

– Член ЧВК13 всегда при исполнении, а значит на службе! Когда мы на службе у государства или как сейчас на частное лицо, мы всё равно на службе, наемник всегда на службе, субординация не меняется. К тому же, я старше Вас обоих!

– Шох, кончай издеваться. Только мешаешь.

– Ладно. Успокойся! – в голосе главного была улыбка. – Я всё! Закончил. Мы должны его убрать! У нас других задач полно.

– А что там с Клаусом?

– Он мертв, – монотонно ответил Шох. – Что может быть с ним ещё?

– Как? Что случилось? – в голосе снайпера была растерянность.

– Лесневский его завалил, похоже, – всё тем же монотонным голосом.

– Этот учитель психологии?

– Да!

– Клауса завалил?

– Да!

– Ты уверен в этом?

– Да! Уверен! Застрелил! Несколько раз в упор. Давай делом занимайся. Мне нужны фотографии тел, ищи давай.

– Папа, что серьезно? – всхлипнул сын. – Папа, ты… – не успел продолжить Ян, как отец прикрыл ему рот.

– Тихо, – прошептал Владислав. – Не так громко. Они могут нас услышать.

– Halt die Klappe!14 – резка сказал Шох.

Внезапно наступила тишина. Прошло какое-то время, пока двое опять не разговорились. И Ян вновь продолжил перевод.

– Наверно показалось, – вздохнул Шох. – Если твои покойники не прячутся под полом, – и он начал смеяться. – Или в стенах! Зибер, так ты нашел их? Ты сюда пришёл передо мной, ты нашел хоть пленку?

– Да, – раздался голос из соседней комнаты. – Сейчас. Вот, – подойди сюда.

Раздались шаги со звенящей амуницией. Тяжелый стук сапог и скрип двери.

– Бог ты мой, что с ней сталось? – удивился старший. – Это точно она?

– Шох, я тут не причем. Это уже так было. Самоликвидировалась.

– А ты уверен, что это она вообще?

– Цвет бобины другой, – начал второй. – Вероятней всего при просмотре использовали вторую для прокрутки. Видишь, на этой части пленки, маркировка есть. Малая часть, уцелела, это наша пленка. Но вся ли она или нет, не ясно. И нет оригинальной бобины. Думаю, всё сгорело.

– Да не пихай её мне в лицо, у меня зрение отличное! Вижу Зибер, вижу! Это мы уже выполнили. Положи на стол, я сделаю снимок. Собери все фрагменты. Нужно будет отчитаться и закрыть дело Летописного.

– Тогда держи, – в голосе Зибера чувствовалась улыбка. – Твоя добыча.

– Погоди, я должен отправить, – на выдохе. – Ага, всё, ушло! Ладно, давай сюда. Да в пакет клади её. Я куда, в карман куртки запихнуть её должен? Давай!

Раздался шелест целлофана, а после наступила тишина на какое-то время.

– К чему тратить на это мясо время и силы, – произнёс Шох. – Сожжем тут всё. Улик не будет.

– Мы мясо? – прошептал Владислав. – Он так и сказал?

– Ну, вроде так, – пожимая плечами, ответил Ян.

– Пули все у меня. С этим я разобрался. Улик нет.

– Хорошо, молодец! – сказал Шох. – Я принес с собой, две канистры.

– В той сумке?

– В сумках, я принес две сумки. Да, давай, помогай. У нас очень мало времени.

– Шох, а какие были поставлены задачи.

– Задачи таковы: устранить протухшеё мясо и забрать конфету у малыша, в любом её виде.

– И всё? Если убить нужно было только журналиста, то какой смысл было пытаться устранить доктора?

– Доктор и пленка могли быть в одном месте сразу, нам свидетели не нужны. И к тому же, он убил Клауса. И неизвестно, что ещё он может знать.

Глава 6. Пламя (часть 2)

Раздался звук расстегивающейся молнии.

– О, сколько тут? – вздохнул снайпер.

– Какая тебе разница Зибер, доставай. Начинай с коридора.

– Почему Летописному получилось выжить, он ведь был внутри?

– Не знаю, наши работа не спрашивать, а устранять проблемы. Они могли что-то перепутать, так или иначе, этот человек получил по заслугам. Доставай уже!

– Хорошо! Люблю такое делать, особенно красиво это смотрится снаружи.

– Подчистим это место и у нас самолет.

Владислав приоткрыл часть пола, и увидел двух человек. Первый, предположительно главный, расстегивал вторую сумку, а второй, с канистрой в руке, уже поливал стены. Именно второй и был похож на того верзилу, который уложил Андрея в багажник. За его спиной свисала винтовка с оптическим прицелом. Запах бензина ударил по носу героя.

– Клаус и Зибер, – подумал доктор. – Это они. Точнее, теперь только Зибер. Но где этот Шох? – пытаясь найти мужчину взглядом. – Вроде он только что расстегивал сумку.

Шох в это время находился во второй, в соседней комнате.

– Давай, давай переводи, – прошептал Владислав, возвращая половицу в прежнее положение.

– Шох, сколько ты взял канистр?

– Только две. Зибер давай заканчивай. Не соединяй лужи, пусть поэтапно всё разгорается. Вторую сейчас достану. Похоже, замок заело… О! Уже нет!

– Точно, это были Клаус и Зибер, – продолжал размышлять Владислав, чуть приподняв половицу, наблюдая за происходящим. – Эти два мордоворота, были у машины. А этого Шоха, я не видел, может быть это тот человек сидел в машине? Тот, с которым я разговаривал. Стоп, то был сон! Это Андрей разговаривал с ним. А мой разговор мне приснился, ещё до того, как всё это произошло с Летописным. И не факт, что Андрей говорил именно с Шохом. Зачем Шоху менять так голос? Если только он сильно исказил его, для устрашения? Или это был другой человек тот, кто не вышел к Андрею, тот, кого я не увидел во сне. И связано ли это тогда с тем сном моего отца, когда он нашел золотую монету. Их главный или кто? У меня был вещий сон? Или это совпадение? Ужас какой-то, о чем это я! Меня и моего сына, хотя спалить заживо, а я размышляю о том, что мне приснилось. Дурак! Нужно брать инициативу в свои руки.

Владислав уже хотел было незаметно вылезти, что бы что-то предпринять, как вдруг…

– Эй, а кто вы такие? – раздался третий голос на, привычном Лесневскому, польском языке, скрипя входной дверью.

– Прекрасно Шох, ты забыл закрыть дверь, – прозвучал голос Зибера, так же на польском языке, отдавая немецким акцентом.

– Зибер не отвлекайся, продолжай, – на том же, польском.

– Эй! А кто Вы такой? – появился знакомый голос соседа, живущий этажом выше. – О, вас тут двое. Здравствуйте! А что это вы тут делаете?

– Дезинфекция! – ответил Шох. – Химией тараканов травим. Запах, что не чувствуете? Закройте двери.

Владислав не видел соседа, и только часть туловища Шоха. Зибер в проходной продолжал поливать стены.

– Запах чувствую, но он странный какой-то.

– Кто Вы такой? – спросил Шох, потянувшись под пиджак правой рукой.

– А Кто вы такие? Какой беспорядок. Где Влад? Что вы делаете?

– Тараканов ловим, – ответил Зибер.

– Боже, а чем это вы травите? – после чего сосед начал принюхиваться. – Бензин же это! Да. Бензин. Вы с ума сошли? Вы хоть согласовали…

– Кто ты, мясо? – обрывая человека, резко сказал Шок, вытащив пистолет.

Это отчетливо было слышно по шуршанию одежды, и тому, как резко замолчал сосед.

– О Боже! – дрожащим голосом произнес человек. – Я всего лишь собираю деньги на реставрацию и ремонт пожарной лестницы, а то она за долгие годы уже проржаветь успела, совсем никудышной стала. В аварийном состоянии, можно сказать. В случаи пожара, ходить по ней не безопасно. Обвалиться в любой момент, – говорил он всё с той же дрожью.

– Зибер, проверь, нет ли там ещё кого-то, за дверью.

– Я один при…

– Заткнись! – главный грубо оборвал его. – И выше руки. Выше, я кому сказал! И от дверей отойди. Сюда давай. Давай, давай.

Лесневский продолжал наблюдать сквозь приподнятую половицу. И он увидел соседа. Испуганный мужчина, с узкой бородкой и очками, с толстыми стеклами, стоял и дрожал в ногах.

– О Боже! – трясся мужчина. – Да я вас не обманываю, – поднимая руки как можно выше, он закрыл глаза. – Возьмите деньги. Только не стреляйте. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня трое детей. Прошу не…

– ЗАТКНИСЬ! – выдохнул Шох. – Ну что там Зибер?

– Он не солгал, – сказал снайпер. – Там нет никого, – закрывая двери.

– Молодец, сосед! – улыбался Шох. – Не солгал.

– Да кончай его, Шох! Пора ехать. Канистра уже почти пустая, – продолжая свое дело.

– Нет, пожалуйста, не нужно. Я же правду говорю.

– Кто здесь живет? – продолжал старший.

– Лесневский… Лесневский Владислав и сы… сын его Ян, – запинаясь от волнения. – Больше никто. Честное слово.

– Почему их нет дома? Когда они бывают?

– Обычно всегда в такое время.

– Всегда, говоришь, – усмехнулся дознаватель.

Шох, не упуская улыбки с лица, бросил взгляд на пол под ногами. Потом он проскользнул им дальше, по коридору, и в его лице что-то изменилось. Будто он всё понял.

– Лестнице кранты, – вставил Зибер. – Ржавая по самое не могу! Реально не солгал.

– Вот видите, я говорю правду…

Раздался хруст, и сосед рухнул на пол, не договорив предложение.

– Мне стало скучно, – опуская дуло пистолета, выдохнул Шох. – Скучно!

– Папа, что там? – попытался выглянуть Ян.

– Лежи сынок! Лежи и переводи лучше. Сейчас они опять будут на немецком шпрехать.

Ян вновь продолжил перевод.

– Шох, ты ему всадил пулю? Куда…

– Успокойся! – резко сказал главный. – Некогда извлекать, я это знаю. Я лишь свернул ему шею. Возьми лучше канистру во второй сумке. И давай быстрее.

– Я понял Шох, – с улыбкой на лице сказал Зибер. – А ты почему нечего не делаешь? – убирая пустую канистру в сумку.

– Руковожу! – расстегивая внутренний карман куртки. – Это куда сложнее, – откручивая крышку. – Я грохнул соседа, а ты продолжай, – говорил старший и стал поливать тело какой-то жидкостью из небольшой емкости. – И чтоб все стены и полы были мокрыми насквозь!

Над телом соседа пошли какие-то пары и что-то зашипело. Убийца стряхнул последние капли с небольшой банки, и закрутил её.

– Прекрасно, теперь не опознают, – произнёс главный.

– Что ты говоришь? – спросил второй из соседней комнаты.

– Я говорю, поливай! И так, чтоб всё хорошо в пол впиталось. На пол тоже лей. Лужи не соединяй. Всё очень просто!

– Опять распределяешь обязанности. Ладно, я понял. Как обычно, я знаю.

Глава 6. Пламя (часть 3)

Владислав, продолжал, молча наблюдать за происходящим, внимательно рассматривая наплечную кобуру Шоха. Но у него не как не получалось увидеть его лицо. Буд-то тот нарочно стоял к нему спиной.