Читать онлайн Четверо против оборотня бесплатно

Пролог

Волк бежал по заячьему следу, утопая по колени в искристом, свежевыпавшем снеге. Вокруг молчаливо стояли огромные ели, одетые в белые пушистые шубы. Заяц, почуяв погоню, начал петлять между деревьев, но могучий зверь уверенно и неотвратимо нагонял его. И вот наконец, он увидел впереди серый комочек, несущейся через широкую холмистую поляну. Глубокий снег затруднял его бег, и тогда волк, грозно рыкнув, большими прыжками помчался за легкой добычей. Заяц с жалобным писком заметался среди редких молоденьких сосенок, понимая, что ему не скрыться.

И тут из глубины леса донеслось голосистое пение охотничьего рожка. Волк сразу же остановился и, повернув голову, начал принюхиваться. Первым его порывом было убраться подальше от людей, схорониться в Тёмном урочище. Но вскоре он уловил знакомый запах, и шерсть на его загривке поднялась дыбом.

Он наклонил мохнатую голову и тихо зарычал, обнажая острые клыки. А затем, забыв о зайце, торопливо затрусил в сторону дороги, ведущую через лес к деревне.

… К вечеру егеря собрались на опушке. Боярин Прозоровский слез с коня и, отряхнув с полушубка снег, направился к темной туше, лежавшей на подстилке из еловых веток. Это был молодой олень-трехлеток, убитый самим боярином из ружья в лощине возле болота.

Главный егерь Прошка низко поклонился боярину, а затем с угодливой ухмылкой промолвил:

– Хорош был выстрел, батюшка Петр Иванович! С одной пули – и наповал.

Боярин метнул на него грозный взгляд из-под мохнатых бровей.

– А где Алексашка, мой крестник? Куда он пропал, собачий сын?

Егеря мрачно переглянулись, а затем Прошка вздохнул и, подойдя к стоявшей неподалеку телеги, откинул в сторону край лосиной шкуры. Здоровенный, двухметрового роста Алексашка лежал ничком и не шевелился. Шея его была окровавлена.

– Опять волк? – тихо выдохнул Прозоровский.

– Твоя правда, батюшка. Пока мы оленя гнали через березняк, эта тварь мохнатая сидела в засаде, под елью. Тоже охотилась – да только не за оленем, за нами… Попомни мое слово, боярин – не успокоится этот душегуб, пока всех нас не перережет своими клычищами! Надобно бы его…

Прозоровский хмуро посмотрел на Прошку. Тот сразу замолчал, и снова отвесил поклон, еще ниже прежнего.

– Поучи меня еще, холоп!.. А с этим дьявольским оборотнем мы нынче посчитаемся, – процедил сквозь зубы боярин. – Все по коням! Будем ночь напролет по лесу рыскать, но этого зверя найдем и прикончим. Хватит, поизмывался Васька Бешенный надо мною, порезал вволю моих людишек. Теперь я шутить начну!

И Прозоровский вновь вскочил на коня и, пришпорив его, погнал назад, в сторону темного леса.

Егерь Прошка проводил его тоскливым взглядом.

– Как бы волчище нас того, сам не прикончил… – прошептал он. – Седьмого барского слугу прирезал, скоро и до нас, сирых да убогих, доберется. Неужто, и на самом деле разбойник Васька Бешенный оборотнем стал?.. Эй вы, дурачье, чего стоите! Слышали приказ боярина, или как? Поиграли с олененком, потешились, и будя. Теперь пойдет у нас охота на оборотня!

Глава 1

Лёнька – Книгочей

Наконец-то настало лето! Позади остался дождливый, тоскливый апрель, когда все вокруг – и леса, и поля и даже сады казались окрашенными одним и тем же тоскливым серым цветом. Прошел и холодный, нудный май, не подаривший истосковавшимся по теплу людям ни одного погожего денька. Но в первый же день июня неожиданно распогодилось.

Лёнька Кротицын проснулся от того, что кто кто чесал его нос. Потянувшись, он сладко зевнул и махнул рукой:

– Мам, не надо! Дай поспать человеку!

Но никто не отозвался. Лёнька открыл глаза, и увидел, что на носу сидит большая муха и деловито чистит лапки. «Ого, мухи проснулись!» – подумал мальчик и, вскочив с кровати, подбежал к окну и отдернул плотную штору. И сразу сощурился. На небе впервые за много дней не было ни облачка. Солнце уже поднялось над кронами садовых деревьев, и теперь било прямыми розовыми лучами прямо в окно.

«А жизнь-то, кажется, налаживается! – с радостью подумал Лёнька. – Сегодня первое июня – ур-р-ра, наконец-то лето пришло!»

Размахивая руками и припрыгивая, он побежал на кухню, но там никого не оказалось, кроме кота. Родители, конечно, уже уехали. Вчера пришла телеграмма из Тулы, в которой говорилось о том, что умерла дальняя родственница отца. Похороны должны были состояться сегодня днем, вот родители и собрались поехать в Тулу на самом раннем утреннем поезде, чтобы поспеть к этой печальной церемонии. И даже не оставили как обычно записку с перечнем дел, которых ему, Лёньке, следовало бы сделать в саду и огороде. Наверное, пожалели – ведь у человека каникулы только начались. А это значило, что в его распоряжении целый чудесный день! Да что там день – целых три месяца лета!

Наскоро позавтракав оладьями и горячим какао, Лёнька надел шорты, кроссовки и свою любимую футболку с изображением Михаэля Шумахера, гонщика «Формулы 1», и выбежал во двор.

Дом Кротицыных располагался на высоком, обрывистом берегу Москва-реки. За голубой лентой реки расстилался широкий заливной луг, а за ним лежала гряда холмов, на которых располагалось село Знаменки. За последние годы оно густо обросло словно боровиками большими красивыми коттеджами. В самом центре Знаменок, на высоком холме, горделиво возвышалась недавно отреставрированная церковь. Ее крест, казалось, касался брюха одинокого пушистого облака, похожего на расшалившегося щенка.

Первым делом Лёнька подбежал к калитке и, отрыв ее, вышел на край высоченного, метров в двадцать высотой обрыва. Увы, на реке еще было пустынно. После долгих холодов, конечно же, вода была слишком холодной, так что начало купального сезона откладывалось на неопределенное время. Да и рыбаков не было видно – наверное, из-за резкой перемены погоды рыба перестала клевать.

Разочарованно вздохнув, Лёнька вернулся в сад. Поразмыслив, он открыл скрипучую дверь сарая и, поднявшись по узкой лестнице, оказался в маленькой пристройке, стоявшей прямо на крыше. Когда-то она была голубятней – отец Лёньки, Андрей Данилович, в молодые годы был завзятым голубятником. Потом, вернувшись из армии, он женился и забросил свое увлечение. И год назад Лёнька уговорил отца снять проржавевшую сетку и заменить ее на дощатые стены с двумя небольшими окнами.

Так мальчик стал обладателем собственной комнатки на крыше сарая, которую он называл не иначе как «старая башня». Из одного ее окна открывался фантастический вид на Москва-реку и Знаменки, а из другого в хорошую погоду без всякого бинокля можно было разглядеть одно из московских высотных зданий и даже колокольню Ивана Великого.

Понятно, что «старая башня» была предметом острой зависти всех лёнькиных знакомых ребят. Да разве только она! Было у него и другое сокровище – собственная библиотека. Хотя и довольно-таки странная…

Закрыв дверь на щеколду, Лёнька первым делом подошел к полкам, висящем на стене, и даже облизнулся, оглядывая стоявшие там книги. Как и все мальчишки, он обожал находить различные полезные вещи: оброненные взрослыми монеты, зажигалки, ручки, часы и все такое прочее. Но главной находкой Лёньки были эти книги – восемьдесят шесть штук, и каждая толщиной не меньше чем в пятьсот страниц!

Мальчик провел пальцами по прохладным корешкам и прошептал звучные, почти магические имена: Эдгар Аллан По, Артур Конан-Дойл, Стивен Кинг, Говард Лавкрафт… Вот это писатели!

Корешки некоторых книг были обгорелыми, другие выглядели покоробившимися, словно бы от воды. И причина была проста – свою библиотеку Лёньке раздобыл не где-нибудь, а на пожарище.

Прошлой зимой в Петровском случился пожар. Сгорел старый дом на самом краю деревни, что находился неподалеку от кладбища. Когда-то там жил одинокий нелюдимый старик, бывший колхозный сторож Петр Иванович. Последние годы дом стоял заколоченным, и только время от времени соседи видели рядом с покосившейся оградой синий «Москвич». Кажется, в дом изредка наведывался дальний родственник Петра Ивановича, мужчина лет тридцати.

Но после пожара ни он, никто из других родственников покойного сторожа так ни разу и не появился в Петровском. Пожарище засыпало снегом, а потом после оттепели груды почерневших досок вновь обнажились. И тогда на останках сгоревшего дома стали копаться деревенские жители – те, кто победнее. Кто-то подобрал медный самовар, кто-то жестяное корыто – ну, не пропадать же добру?

А потом на пожарище появились и вездесущие мальчишки. Лёнька оказался в числе первых, и ему повезло. Под грудой почерневших досок он обнаружил перевернутый платяной шкаф. И в нем почему-то оказались книги! Они пострадали от огня и от воды (ведь пылающий дом три часа заливали пожарные машины), но читать их вполне было можно.

Книги! Большего сокровища для Лёньки и быть не могло. Он с пяти лет научился читать, и с тех пор и дня не провел без очередной книжки. Но увы, их приходилось раздобывать в основном в деревенской библиотеке да у знакомых ребят. Родители Лёньки работали на ферме, и их зарплаты едва хватало на то, чтобы кое-как свести концы семейного бюджета с концами. А если вдруг и появлялись лишние деньги, то родители прятали их в жестяную коробку. Андрей Данилович вот уже несколько лет мечтал купить хотя бы старенький автомобиль. Понятное дело, что о покупке книг даже речи и не шло. «Баловство эти книжки, – хмурился отец в ответ на очередные мольбы Лёньки. – Да и дорогие больно. Уж лучше мы тебе новую рубашку справим или башмаки.»

И тут такая находка – целая библиотека! У Лёньки даже руки задрожали от восторга.

С той поры Лёнька и стал обладателем необычайной библиотеки из восьми с лишним десятков толстых книг. Мальчик пропадал в своей «старой башне» почти все свободное время. Родители даже не подозревали, что же за литературу он поглощал, сидя на стареньком кресле возле окна – страницу за страницей, главу за главой, книгу за книгой.

Вот и сегодня Лёнька достал с полки очередной увесистый том и даже облизнулся. Родители приедут только завтра, так что никто не помешает ему – хоть всю ночь сиди в «башне» и читай!

И тут он услышал громкий стук – ну, словно в стену ударился камешек.

Лёнька выглянул из окна, и увидел, что среди яблоневых деревьев стоит темноволосый крепыш. Это был Тёма Петров, его однокласник. Отец Тёмы служил в милиции, и потому мальчик был в курсе всех громких криминальных событий в Подмосковье. За это он получил от ребят прозвище Ватсон.

– Эй, Книгочей! – крикнул Тёма.

– Да здесь я, здесь, – недовольно сдвинув брови, ответил Лёнька. – А ты как сюда попал?

– Открыл калитку да вошел, – ухмыльнулся Тёма. – Разве до тебя с улицы докричишься! Ты что, забыл про свое обещение? Ну, показать свою библиотеку?

– Тьфу, совсем забыл, – признался Лёнька. – Ну ладно, заходи. Только по лестнице осторожно поднимайся – там в середине ступенька держится на одном честном слове. Все, понимаешь, время не нахожу починить.

Вскоре Тёма уже стоял перед книжными полками и с восхищением глядел на десятки толстых книг в разноцветных переплетах. Как и многие ребята, он был наслышан о зимней находке Лёньки, но видел все это сокровище впервые.

– Здорово! – наконец, сказал Тёма. – Вот бы мне однажды найти столько книг! А детективы среди них есть?

Лёнька мотнул головой.

– Не-а… Это кое-что поинтереснее.

Брови Тёмы удивленно приподнялись.

– А что же может быть интереснее детективов? Фантастика, что ли?

Лёнька ухмыльнулся.

– Не-а… Да ты возьми одну книжку и раскрой – и тогда сам поймешь.

Тёма снял с полки одну из увесистых книжек с обгорелым переплетом, раскрыл ее наугад и прочитал:

«Стол стоял на отвратительно грязном полу, усеянном костями и частями разложившихся трупов по крайней мере двух дюжин мужчин»… Тьфу, даже читать противно. Лёнька, что это за книга? На фантастику вроде не похоже. И на корешке чего-то не по нашему написано…. Норрор, что ли?

Лёнька ухмыльнулся.

– Эх ты, грамотей! Это же не по-русски, а по-английски написано… Это не норров, а хоррор. По нашему – ужас!

– Чего, чего?

– Понимаешь, есть такая литература про всякие страшные вещи – про покойников, вампиров, жуткие убийства всякие… Ну, как в кино бывают ужастики. «Пятницу 13» видел?

– Скажешь тоже! – обиделся Тёма. – Сто раз! У нас и кассета такая есть. Правда, мама ее все время от меня прячет. Будто я малыш сопливый, а не мужчина одиннадцати лет отороду. А что, выходит и книги такие есть, ну, вроде ужастиков?

– Еще бы! Только в этих книгах нет всяких гадостей, какие есть в кино. Поэтому они скорее страшилки, чем ужастики. Этот писатель Стивен Кинг – всемирно признанный король страшилок! Он живет в Америке. Миллионер! Фильм «Дети кукурузы» видел? Так вот, это поставлено по его рассказу. И вообще книги у него – закачаешься! Их у меня аж двадцать две штуки. И другие авторы тоже ему под стать. Например, знаменитый американец Говард Лавкрафт, живший в начале двадцатого века. Только откроешь его книжки, сразу мороз по коже начинает бежать! Одни названия рассказов чего стоят: «Ужасы старого кладбища», «В склепе», «Сны в ведьмином доме», «Погребенный с фараонами»… Классно!

– Но как же такие книжки оказались у колхозного сторожа? – поинтересовался Тёма.

Лёнька пожал плечами.

– Думаю, их привез тот самый молодой мужик, который наведывался в его дом последние три года. Говорят, он даже жил там летом по нескольку недель. И знаешь, в какой комнате я нашел его книжки?

– В какой?

– А в той самой, у которой окно выходило прямо на кладбище! Понимаешь теперь?

– Нет, – покачал головой недоумевающий Тёма.

– Экий ты тупой! – рассердился Лёнька. – А еще Ватсоном зовешься! Разве ты забыл знаменитый дедуктивный метод твоего друга Шерлока Холмса? А вот я сразу усек, в чем тут штука, хотя мой отец не подполковник милиции, а простой тракторист. Понимаешь, Тёмка, тот приезжий мужик просто получал там кайф!

– Какой еще кайф?

– А вот какой. Представь: сидит этот мужик ночью у раскрытого окна, читает очередную страшилку, а в десяти метрах от него находится самое настоящее кладбище! Кресты видны в темноте, оградки, а на свежих могилах – венки. Жуть! Ради такого кайфа можно даже из Москвы приехать.

Тёма озадаченно почесал затылок.

– Ничего себе кайф! Этот мужик что, больной был?

Лёнька рассердился.

– Сам ты больной! Я тоже теперь люблю по ночам читать такие книжки. А еще лучше в грозу ходить в мою беседку – ну ту, которую построили еще князья Голицыны. Знаешь как здорово читать самые страшные книжки при блеске молний? Гром гремит так, что аж уши закладывает. Дождь хлещет, а я читаю, скажем, Эдгара По. Есть у него такой рассказ «Заживо погребенные» – закачаешься!

И полузакрыв глаза, он продекламировал наизусть заунывным голосом:

«Решительно нельзя представить себе таких невероятных душевных и физических мук, как при погребении заживо. Нестерпимо теснит в груди, удушливы испарения сырой земли, все тело туго спеленато саваном; со всех сторон сомкнуты твердые стенки последнего приюта, тьма вечной ночи, и все словно затоплено морем безмолвия…» Здорово, верно?

Тёма вздрогнул, а потом постучал пальцем по своему лбу.

– Ну, ты и даешь, Книгочей! Скоро совсем от чтения книжек свихнешся. По-моему, от этих страшилок нет никакой пользы, а один только вред. Нервы только разболтаются, и все дела.

– Вот как? – прищурился недобро Лёнька. – А кто чуть в обморок не упал, когда в мае на речке Родик ногу пропорол железным прутом? Кровь у парня, понимаешь, хлещет, а вы с Тошкой побелели, как мел, и пятиться стали… А мне – хоть бы хны! Разорвал свою рубашку, перевязал ногу…. От смерти, можно сказать, Родьку спас!

– Ну да уж, от смерти…

– А то! Вот ты, например, бицепсы во-он какие гантелями накачал! Зачем?

Тёма удивленно воззрился на него.

– Как зачем? Чтобы быть сильным, понятное дело!

– А разве сильному мужчине нужно иметь одни только накачанные мускулы? Нет, крепкие нервишки ему еще больше нужны, чем крепкие бицепсы. А как нервы тренировать – гантелями, что ли? Теперь понял, почему всем парням надо читать эти страшилки? Да и девчонкам такие книжки не помешают.

Поразмыслив, Тёма кивнул.

– Ладно, уговорил. Дай-ка почитать мне Эдгара По. Или лучше этого, как его, Лавкрафта.

Лёнька покопался на верхней полке и достал оттуда черную книжку. На ней был нарисовал жуткого вида дядька в рваном пальто, из дыр которого выглядывали кости. Лицо походило на череп, обтянутый желтой кожей.

– «Тварь у порога», – прочитал название Тёма. – Ничего себе названьице! Такого дядьку не дай Бог ночью встретить… Хорошо, что все эти страшные истории только выдумки, и ничего такого в жизни не случается!

Лёнька загадочно усмехнулся.

– Как знать, как знать… У каждого из нас однажды может появиться тварь на пороге. И мы, мужчины, должны быть готовы дать ей достойный отпор!

Тёма хохотнул и слегка щелкнул Книгочея по носу.

– Уж ты дашь, с твоей-то хилой мускулатурой… Ну, спасибо за книжку. Я ее за пару дней прочитаю, а потом снова зайду. Дашь еще что-нибудь почитать этакое, позабористей, а?

Глава 2

Эх, загублено лето!

На следующий день к обеду из Тулы приехали родители. Они выглядели усталыми, но очень довольными.

– Вот что, сынок, – сказал Андрей Данилович, когда все семья уселась за обеденным столом. – Дело идет к тому, что мы к осени купим машину. Да и не развалюху какую-нибудь, а новые «Жигули»!

Лёнька изумленно захлопал ресницами.

– А на какие деньги? Вы что, клад нашли?

Родители добродушно рассмеялись.

– Можно сказать, что и клад, – кивнул Андрей Данилович. – Понимаешь, съездили мы на похороны, попрощались с моей покойной теткой Аграфеной Матвеевной, как положено. А на поминках узнали новость. Оказалось, Аграфена Матвеевна оставила в наследство свой деревенский дом. Прямых родственников у нее не осталось, так что на этот дом претендуем только я да мой старший брат. Ну, мы посидели вчера с Петром за поминальным столом, покумекали, и решили теткин дом продать. Вроде, уже и покупатель объявился. Много не дает, но нашей доли на «Жигули» хватит!

Лёнька радостно захлопал в ладоши.

– Вот здорово! А где же мы машину поставим? Ведь у нас и гаража-то нет!

Андрей Данилович одобрительно похлопал сына по плечу.

– В корень смотришь, Лёня. Конечно, на нашем участке десять машин поставить можно, места между яблонями хватит. Но это не дело, так мне кажется. Мы с матерью три года деньги на машину копили – теперь, вроде, они ни к чему. Может, стоит их на гараж пустить, а?

Анна Леонидовна сразу же поправила мужа:

– Только подвал надо под тем гаражом сделать. Наш-то погреб под домом уж больно маловат. Да и вырыли его при царе горохе – в любую минуту стены рухнуть могут. У всех соседей под гаражами большие подвалы вырыты – хоть танцуй! Неужто вы, два мужика, такой подвал для меня соорудить не сможете?

Андрей Данилович налил себе очередную стопку водки, залпом выпил ее и весело посмотрел на сразу же насупившегося Лёньку.

– Чего поскучнел, сынок? Неохота летом в земле копаться, верно? Конечно, гулять и собак гонять куда лучше. Мозолей от безделья не натрешь, и спину от лежания на диване не натрудишь. Но не зря ведь говорится: без труда не выловишь и рыбку из пруда! Придется нам с тобой, Лёнька, поплевать на ладони, взяться за лопаты и начать копать котлован под гараж. Небольшой – пять на пять метров. Ну а в глубину, думаю, метра три хватит.

Лёнька чуть не поперхнулся куском хлеба.

– Да ты что, пап! Это же будет… э-э, целых семьдесят пять кубов! Понимаешь, какую кучу земли нам предстоит перекидать?

– Ничего не поделаешь, – пожал плечами Андрей Данилович. – Перекидаем как-нибудь с божьей помощью.

Лёнька хитро прищурился.

– А может, нам позвать на помощь экскаватор, а? Он-то за день с такой работой справится! Пап, ты же можешь договориться у себя на ферме, у вас там много разных машин есть!

Мать сердито нахмурилась.

– Еще чего надумал! Только пусти экскаватор на наш участок, и все, на саде можно крест поставить. Он здесь такого наворотит!

– Это точно, – кивнул Андрей Данилович. – И потом, Лёнька, не забывай – на нашем участке нельзя экскаватором копать. Нельзя! Соседи тоже такое не одобрят – сам понимаешь, почему.

Лёнька тяжело вздохнул и опустил голову. Да, он знал, почему нельзя было здесь копать экскаватором, но от этого легче ему не стало. Семьдесят пять кубов… Да это же целая гора земли! Если в день выбирать из котлована по кубометру, то работы как раз на все лето и хватит! А как же каникулы? Когда купаться, собирать землянику и грибы, играть в футбол, просто шататься с ребятами по улицам – и самое главное, когда читать?

– Может, обойдемся без подвала? – спросил он, с тайной надеждой поглядев на мать. Но та только сурово нахмурилась.

– Еще чего надумал! А где мы картошку хранить будем, и другие овощи? В погребе под домом урожай не помещаются. Да и сыро там, со всех стен капает. К весне почти все сгнивает. Ведь этому погребу уже восемь десятков лет! Все соседи уже нормальные подвалы себе соорудили, чем же мы хуже? Нет уж, мужики, хотите кататься на дармовой автомашине – извольте хотя бы малость потрудиться!

– Ничего себе – малость! – фыркнул Лёнька.

Анна Леонидовна рассмеялась.

– Тебе бы, конечно, только книжки днями напролет читать, трутень!.. Да ты не куксись, Лёнька. В августе мы с отцом выпросим по паре недель в счет отпусков, позовем всех родственников в округе, дружно навалимся, и все доделаем! А уж потом, когда подвал соорудим, то гараж быстро построим. Мой сводный брат Василий, как-никак каменщик, ему трех дней хватит, чтобы стены сложить из бетонных блоков!

– Скажешь тоже – трех! – хмыкнул Андрей Данилович, доставая из пачки папиросу и разминая ее в грубых, желтых от солярки пальцах. – За день отмолотим! Из блоков – это плевое дело. Потом еще день надо положить на крышу, полдня на установку железных ворот… Вообщем, трех дней на все про все запросто хватит. Да и помощников в этом деле сколько хошь. А вот копать котлован мало охотников найдется. И это грязное дело придется нам взять на себя, сынок. Зато обещаю – чуток подрастешь, и начну тебя учить водить машину!

На этом разговор и закончился. Расстроенный донельзя Лёнька поплелся в свою «старую башню» и не выходил оттуда да самого вечера. Сидя в кресле возле окна, он грустно смотрел на сад. Конечно, экскаватору тут негде развернуться. Как ни крути, а пару-тройку яблонь он наверняка бы сломал. Мать такого безобразия ни за что бы не стерпела! Да и не только в одних яблонях тут дело…

Эту тайну не знал никто из лёнькиных друзей. Больше того, далеко не все взрослые петровские жители знали о том, где стоит дом Кротицыных. А те кто знали, помалкивали. Андрей Данилович и Анна Леонидовна пользовались уважением у петровских жителей – чего же их зазря травить разными разговорами?

Сам Лёнька дожил до восьми лет, и даже не подозревал, на каком месте стоял их дом. Все, что он узнал от отца – это то, что усадьба Кротицыных располагалась на краю бывшего огромного княжеского парка. Он был разбит в начале 19 века – тогда же, когда на месте деревянных хоромов боярина Петра Прозоровского, прежнего владельца Петровского, был построен белокаменный особняк князей Голицыных. От тех далеких времен на участке Кротицыных сохранилась каменная беседка и огромный ливанский кедр – удивительное южное дерево, родина которого находилась аж на самом побережье Средиземного моря.

Но, как оказалось, земля рядом с лёнькиным домом хранила и другие секреты…

Лет семь назад отец нанял нескольких мужиков и принялся копать на краю участка второй колодец. Водопровода в деревне не было, а одного колодца для полива большого сада и огорода не хватало. Лёнька, понятное дело, начал болтаться у взрослых под ногами, сгорая от любопытства. Его сердито отгоняли – мол, нечего здесь шастать, еще провалишься в яму!

Но Лёнька все же улучил удобный момент, и пробрался тайными тропами к новому колодцу вдоль забора, прячась в зарослях малины. Он выбрался наружу, только оказавшись за огромной горой из песка и глины. Взрослые, занятые работой, не заметили его появления, и потому Лёнька спокойно начал лепить из влажной глины, словно из пластилина, маленькие домики и башенки. Увлекшись, он не глядя протянул руку за очередной порцией глины – и вдруг нащупал пальцами что-то твердое и гладкое.

Оказалось, что в желто-коричневой горе лежал какой-то довольно большой округлый камень, облепленный со всех сторон глиной. Лёнька поначалу хотел было отбросить его в сторону, а потом передумал. Камень с голову величиной показался ему до странности легким. «А что если это огромная морская раковина?» – подумал мечтательно Лёнька. Как раз на днях воспитательница детского сада Варвара Сергеевна рассказывала о том, что когда-то, миллионы лет назад, место, где нынче располагалось Петровское, было дном огромного моря. А где море, там и раковины, разве не так?

Обрадовавшись своей догадке, он начал лихорадочно счишать со странного камня твердую глину. Она никак не желала счищаться, и тогда Лёнька тихонько отнес «раковину» к дому, налил в корыто воды и вновь терпеливо принялся за нелегкую работу.

… Анна Леонидовна трудилась над изготовлением очередной порции пирогов, когда услышала с улицы дикий вопль сына. От неожиданности она выронила миску с мясной начинкой и схватилась за сердце. Неужто Лёнька все-таки свалился в яму?!

Она пулей вылетела из дома – и остановилась, увидев, что возле крыльца стоит зареванный Лёнька и с ужасом показывает пальцем на корыто. В мутной желтой жиже лежал… серый человеческий череп!

– Ах ты, боже мой… – прошептала Анна Леонидовна и торопливо перекрестилась. – Докопались все-таки до чьей-то могилки… Эй, мужики! Куда вы смотрели, олухи несчастные?

Вскоре прибежали Андрей Данилович и двое его подручных. Увидев череп, они оторопели.

Рытье колодца было приостановлено почти на неделю. За это время родители Лёньки с помощью немереного количества бутылок водки сумели-таки уговорить двух подручных держать язык за зубами.

Вот так Лёнька и узнал, что его дом, сад и огород были разбиты на месте древнего петровского кладбища!

Оказалось, что именно здесь, на высоком берегу Москва-реки, первые петровские жители хоронили своих покойников. Началось это еще в середине шестнадцатого века, когда было основано Петровское. Стояла где-то здесь и деревянная часовенка, построенная еще боярином Прозоровским. Она сгорела в конце 17 века при загадочных обстоятельствах.

В 18 веке Петровское отошло к князьям Голицыным. К тому времени на старом погосте уже давно не хоронили – новое кладбище появилось в другом конце деревни, рядом с сосновой рощей. Расширяя свой парк, князья протянули его вдоль Москва-реки до бывшей часовни, и обнесли оградой. Прошли годы, десятилетия. Первое петровское кладбище сошло на нет как-то само собой, и превратилось в часть княжеского парка. Тогда-то здесь и был посажен ливанский кедр и поставлена каменная беседка.

После революции вся прибрежная часть парка была отдана петровским жителям для поселения. Дед Андрея Даниловича, Данила Кротицын, одним из первых построил здесь дом. Зная, какое место ему досталось, он не решился рыть большой подвал, и обошелся небольшим погребом.

Услышав этот рассказ, Лёнька почувствовал, что его словно бы кто-то ударил пыльным мешком по голове. Вот это да! Выходит, его дом и сад стоят… на костях мертвецов?

Несколько недель он боялся ходить по саду. А когда родители начали копать картошку на огороде, он убежал в свою комнату и заперся там на щеколду. Ему казалось, что вместо картошки родители вот-вот начнут выкапывать черепа да кости, а то и целые скелеты!

Но конечно, ничего такого не произошло. Отец потом долго объяснял ему, что древнее кладбище за долгие столетия покрылось толстым слоем земли, и теперь захоронения находились на глубине по крайней мере в три, а то и все четыре метра. Да и к тому же, большинство костей уже истлело, превратилось в прах и смешалось с землей. Это просто чудо, что при рытье колодца они нашли совершенно целый череп!

Лёньку эти слова успокоили, но не очень. По-прежнему по ночам его мучали кошмары. Любой шорох в темном саду он принимал за шаги покойников. А если они иногда в самые темные ночи выкапываются из земли и бродят между деревьев? На всякий случай Лёнька стал поплотнее закрывать занавеску на своем окне.

Разумеется, он и словом не обмолвился приятелям о жуткой тайне своей усадьбы. Но легче от этого ему не стало. Повзрослев, Лёнька решил, что надо тренировать нервы. Вот тогда он и увлекся сначала фильмами-ужастиками, а затем начал всеми правдами и неправдами раздобывать «страшные» книги в деревенской библиотеке и у приятелей.

И постепенно все пришло в норму. Лёньке даже стало нравится читать про всякие ужасы. Среди одноклассников он завоевал славу «человека без нервов». Дошло до того, что трое закадычных приятелей – Антон, Родик и Тёма, прозванные за свою неразлучность АРТ, готовы были принять его в свою компанию.

И вот тебе на! Так чудесно начавшееся лето грозило полететь коту под хвост. Мало того, что теперь его прикуют к лопате, словно египетского раба. Еще хуже было то, что теперь запросто могут вновь ожить его детские страхи. Подвал размером пять на пять, да еще в три метра глубиной – это вам не колодец! Тут столько можно раскопать черепов да скелетов – мало никому не покажется. Соседи, конечно, возражать против котлована не станут – сами такие копали в свое время. Но и экскаватору не дадут громить могилы древних петровских жителей своим беспощадным стальным ковшом. Лопаты – это другое дело. Но лопатами перебросать семь с половиной десятков кубов земли… Это же жуть, как много!

Невеселые мысли Лёньки были прерваны голосом отца:

– Эй ты, мечтатель? Куда спрятался? Выходи, пора приниматься за работу! Как говорится, чем раньше начнем, тем раньше закончим!

Глава 3

«А если мы нашли клад?»

Первую неделю работа шла споро, и как ни странно, весело. Андрей Данилович выбрал для гаража место в конце сада, невдалеке от ограды. Конечно, можно было разместить гараж поближе к шоссе, чтобы сэкономит место на проезжей дорожке, но Андрею Даниловичу хотелось, чтобы его машина стояла в более уютном месте, в сени старых яблоневых деревьев. К тому же, здесь было совсем близко от сарая, где находилась мастерская.

Лёнька не возражал. Раз копать придется руками, то какая разница, где! Здесь, в углу сада, даже лучше. Кроны деревьев дают тень, которая могла спасти их с отцом от летней жары. А еще важнее, что здесь обоих землекопов никто не увидит, кроме разве что соседей.

Сначала они с отцом расчистили площадку, разметили квадрат пять на пять метров, и принялись за работу. Земля еще не успела окаменеть после затяжных майских дождей, и потому легко поддавалась остриям лопат. За первые же выходные им удалось снять слой дерна. Потом пошел почти чистый песок, смешанный с камнями.

Поначалу Лёнька вздрагивал после каждого копка. А вдруг его лопата наткнется на древний гроб или полуистлевший скелет? Но ничего, кроме камней, не находилось. И постепенно мальчик стал забывать о своих страхах. В конце-концов, кто знает, может в этом месте древнее кладбище уже кончилось? Вот соседи Сергеевы, что жили за забором, в прошлом году выкопали глубокий колодец, и ничего страшного не нашли. Нет, очень правильно придумал отец, что выбрал место для гаража подальше от дома!

Прошел день-другой, и энтузиазм Лёньки начал таять. На его руках образовались мозоли и даже волдыри, от чего браться руками за лопату стало очень больно. Отец, взявший несколько отгулов, был вынужден вернуться на работу, и потому принимался за копку подвала только по вечерам. Мать помогала мало – ей хватало хлопот по дому, да и на ферме работ было невпроворот. Так что днем ковыряться приходилось одному Лёньке. А тут как назло распогодилось. Стало довольно жарко, и на речке появились первые купающиеся. Перед нерестом стало жадно брать лещ и сазан, и по утрам и вечерам на берегах Москва-реки возле удочек и донок просиживали десятки рыболовов. Понятное дело, что душа Лёньки не могла выдержать такое. Не обращая внимание на укоризненные взгляды матери, он стал проводить на речке все утренние зорьки. А когда по вечерам слышал упреки родителей в лени, то предъявлял им в качестве веского аргумента свои ладони со вздувшимися волдырями.

И все же спустя две недели котлован ушел вглубь почти на метр. Песок неожиданно кончился, и дальше пошел тяжелый суглинок. Работа сразу замедлилась, и Андрей Данилович стал подумывать о том, что стоит все-таки потратиться и нанять несколько землекопов. Мать из скупости протестовала, а Лёнька наоборот, всячески поддерживал отца.

А в субботу утром их ждала неожиданная находка. Сначала Андрей Леонидович нашел большую серебряную монету, а спустя несколько минут другую монету, поменьше, раскопал и Лёнька.

Он стоял, держа в руке тяжелый кружочек с неровными краями и силился разглядеть выбитое на нем изображение. Кажется, это было чье-то бородатое лицо.

– Наверное, это какой-то царь, – дрогнувшим голосом вымолвил Лёнька. – Похож на Ивана Грозного… Пап, а вдруг мы нашли клад?

Отец пожал широкими плечами и вытер тыльной стороной ладони пот с лица.

– Откуда же здесь взяться кладу? А монеты кто-то просто мог выронить через прореху в кармане.

– Нет, нет, это точно клад! – азартно возразил Лёнька. Глаза его загорелись от возбуждения. – Я сто раз читал в разных книжках, что клады принято прятать в самых таинственных местах: в старых домах, под большими деревьями, на дне озер… И на кладбищах, само собой, тоже! Ты подумай только, пап – ведь эти монеты очень древние, им лет двести, не меньше. А то и все триста! Представляешь, сколько они сейчас стоят у коллекционеров? А если где-то тут лежит целый глиняный горшок с такими же монетами?

– Горшок? – усмехнулся Андрей Данилович. – Уж скорее мы найдем останки гроба. Или кучу костей… Ну, кладоискатель, за дело!

Лёнька работал весь день, не покладая рук. Даже обедать не хотел идти, пока мать не заставила. Увы, других монет в тот день они с отцом не нашли. И на следующий день тоже…

Через неделю пришло письмо из Тулы от Петра Кротицына, брата Андрея Даниловича. Тот писал, что вопрос с продажей дома покойной Аргафены Матвеевны уже решен. Он просил отца приехать на два-три дня, чтобы можно было оформить все необходимые документы и, конечно же, получить за дом деньги.

Об этом Лёнька узнал, как обычно, за обеденным столом. Отец с довольным видом потряс перед его носом письмом и заявил:

– Ну все, сынок, дело считай, выгорело. Завтра возьму в правлении денька три в счет отпуска, и поеду в Тулу. Думаю, отпустят, войдут в мое положение. Конечно, на ферме сейчас дел невпроворот, тем более что сенокос вот-вот начнется. Но ведь не каждый день человек наследство получает, да еще такое!.. Словом, поеду я. А вы с матерью здесь пока хозяйничайте.

Анна Леонидовна смерила мужа тяжелым взглядом.

– Ну уж нет! Вместе поедем. Дело денежное, тут надо смотреть в оба. Как бы тебя не обдурили твой братец и его женушка! Больно они оба хитрые. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как они всучат тебе не половину денег, а только треть или даже четверть! И не спорь, ты в таких делах по сравнению с Петром младенец безусый.

Лёнька насупился.

– Это что же, я опять один в доме остаюсь?

Отец хохотнул и хлопнул его по плечу.

– Не притворяйся, что больно огорчаешься, сынок. Знаю я тебя! Небось, вовсе рытье котлована забросишь, и будешь днями напролет собак с ребятами гонять.

– Пап, но у меня же каникулы! – заныл Лёнька.

– Оно, конечно, верно. Только потом жалко будет, если машина простоит всю зиму под деревьями, вся в снегу. Соседи вволю посмеются. Скажут: ну и работнички эти Кротицыны! Им счастье такое привалило: дармовые «Жигули». А они за все лето так и не удосужились для новой машины гараж соорудить. Вот лежебоки! А-а, ладно, что-нибудь придумаем!

Через два дня родители уехали. Анна Леонидовна неожиданно строго-настрого запретила Лёньке лезть одному в котлован.

– Ты еще маленький, чтобы одному таким тяжелым трудом заниматься, – заявила она. – А вдруг ногу подвернешь, или от жары голова закружится? Или, не дай Бог, стенки котлована обрушаться? Кричи-не кричи, соседи тебя вряд ли услышат. Нет уж, лучше погуляй с ребятами, отдохни как следует!

Лёнька клятвенно пообещал, что так и сделает. Но едва остался один, как вдруг обнаружил, что ему совершенно не хочется идти на речку. И даже библиотека в «старой башне» его не так сильно притягивала, как прежде. Да и что за радость делать то, что не запрещено?

Промаявшись с книжкой час-другой Лёнька, проклиная все на свете, покинул свою «старую башню» и взяв лопату, вяло поплелся к котловану. Но возле лесенки остановился. Одному копаться в твердой как камень земле ему решительно не хотелось.

Что же делать?

Поразмыслив, он вдруг вспомнил свою любимую книгу «Приключения Тома Сойера». Там ведь был описан очень похожий случай! Однажды Том так напроказил, что тетя Полли в качестве наказания послала его красить известкой длинный забор. Мальчик сначала загрустил – ведь тогда тоже стоял погожий летний день! Но потом сообразил, что если действовать с умом, то можно свою работу перевалить на плечи знакомых ребят. Нужно только приготовить для них наживку повкуснее – и те обязательно ее заглотят!

Ухмыльнувшись, Лёнька отбросил лопату и побежал домой. Набрав номер Антона Константинова, он услышал лишь одни длинные гудки. Тёма Петров тоже не отозвался. Зато Родик Илюшин по прозвищу Лис оказался на месте.

– Что делаешь, Лис? – таинственным шепотом спросил Лёнька.

– Собираюсь обедать. А ты где пропадал, Книгочей? Что-то тебя давно не было видно.

– Дело важное делал.

– Какое дело?

– Это тайна!

– Знаю я твои тайны… Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойду, мать уже щи по тарелкам разливает.

– Да подожди ты со своими щами! Я тут такое нашел… сам своим глазам не верю! А он про какие-то щи болтает.

– Что нашел? – заинтересовался Родик. – Опять какие-то книжки?

– Не-а. Кое-что покруче. По телефону сказать не могу. Но если вы с Тёмкой и Антоном придете… ну, скажем, через час-другой, то я так и быть, покажу вам эти две вещицы. Обещаю – закачаетесь!

Родик задумался.

– Вообще-то мы с ребятами собирались после обеда смотаться на Еловый остров, в наш шалаш… Ну ладно, мы забежим к тебе на минутку-другую.

Лёнька ухмыльнулся.

– Заметано! На минутку, так на минутку. Только захватите с собой перчатки. Да и бутерброды не помешают.

– Зачем же нам перчатки?

– Увидишь. Без перчаток, понимаешь, никак нельзя.

Еще раз ухмыльнувшись, Лёнька повесил трубку и пошел на кухню, весело присвистывая. Он собирался неспешно перекусить и как следует подготовиться к встрече с АРТ. Метод Тома Сойера должен обязательно сработать!

Глава 4

Легенда о Ваське Бешенном

АРТ изумленно молчали, разглядывая две тусклых монеты, лежавшие на столе террасы. Наконец, чернобровый красавец Антон робко протянул руку и коснулся указательным пальцем прохладного, шероховатого кусочка металла.

– А это точно серебро? – сдавленным голосом вымолвил он.

Лёнька даже фыркнул от возмущения.

Худощавый, на самом деле немного похожий на лисицу Родик осторожно взял одну из монет.

– Тяжелая… Сколько же эти древние рубли нынче стоят?

Лёнька пожал плечами.

Антон сдавленным голосом спросил:

– Неужто ты… ты предлагаешь нам заняться поисками клада?

– Да! – радостно заорал Лёнька и победно выбросил вверх руку. «Клюнули! – подумал он. – Теперь надо осторожно подсекать, чтобы не сорвались с крючка».

– Но как же твои родители… – недоумевал Тёма.

– Они уехали в Тулу аж на несколько дней. Так что мы можем спокойно покопаться в земле, поискать другие монеты. А может, и не только монеты – ведь в кладе могли быть и перстни с бриллиантами, и изумруды, и рубины… Разделим сокровища по братски, на четыре равные части!

Тёма насупился – и Лёнька замолчал, поняв, что малость перебрал.

Антон хмыкнул:

– Ну, тебя и понесло…. Чего попусту делить шкуру неубитого медведя? По мне, так поиски клада – самое интересное дело на свете! А уж как делить найденное, потом как-нибудь договоримся. Ладно, беремся за работу. А то солнце уже начало припекать.

Через несколько минут все четверо ребят уже стояли в котловане. Здесь еще лежала тень, и сохранилась ночная прохлада.

– Мда-а-а… – пробормотал Родик, озадаченно оглядываясь вокруг. – Ничего себе ямищу уже вырыли! Больше метра в глубину… А как вы землю-то отсюда теперь вытаскиваете?

Лёнька указал на деревянный брус, нависающий над краем котлована. К его концу был приделан блок, с которого свисала толстая веревка. Она была привязаны к большому жестяному ведру.

– Понятно, – кивнул Родик. – Блок – это вещь. Все легче, чем лазить с полным ведром по лестнице взад-вперед! Но почему же вы экскаватор не наняли? Он бы вам мигом котлован вырыл.

– Наверное, яблонь пожалели? – ухмыльнулся Антон. – То же мне, сокровище.

– А я не понимаю, почему вы гараж так далеко от дороги хотите поставить, – недоумевал Тёма. – Это сколько же места под выездную дорожку зазря пропадет!

Лёнька сглотнул. Наступил самый решающий момент.

– Почему? – сипло спросил он и вынул из кармана заранее припрятанный предмет. – Помните, вы спрашивали, почему я так увлекаюсь «страшными» книжками? Я долго молчал, но сегодня открою эту тайну. Если, конечно, вы обещаете держать язык за зубами.

– О чем разговор? – обиделся Родик. – Само собой, не проболтаемся!

– Поклянитесь!

АРТ дружно поклялись.

И тогда Лёнька рассказал им историю усадьбы Кротицыных, не забыв, разумеется, упомянуть о том, как в детстве нашел в груде глины человеческий череп.

Лица трех друзей посерели от страха. Они с тоской посмотрели на лестницу, которая вела прочь из жуткого котлована. Но никто из АРТ даже не шевельнулся.

– Вот почему на этом месте нельзя копать экскаватором, – завершил Лёнька свое повествование, наслаждаясь произведенным эффектом. – И эта штука в моей руке – не что иное, как обломок человеческой кости! Мы ее нашли с отцом вместе с монетами. На кладбищах нередко прячут сокровища, я об этом сто раз читал… Ну как, сдрейфили?

Антон сразу же мужественно выпятил грудь.

– Еще чего! Подумаешь, древнее кладбище… Кого здесь бояться – призраков, что ли? За работу, парни!

Антон, Лёнька и Родик взялись за лопаты и принялись долбить твердую землю и насыпать ее в большое ведро. Разумеется, прежде они тщательно ощупывали землю пальцами в поисках драгоценностей. А Тёма взял на себя самое трудное. Он вылез из котлована и стал с помощью блока вытаскивать из котлована нагруженные грунтом ведра. На всякий случай он ссыпал землю чуть в сторону, в отдельную горку – мало ли, а вдруг ребята что-то пропустили, не заметили?

Работа пошла споро, особенно после того, как Лёнька сбегал домой и приволок свой двухкассетник. Тотчас котлован заполнили попсовые мелодии, от которых хотелось плясать. А потом зазвучала старая песня, которую Лёнька специально переписал со старой, хрипящей пластинки времен молодости его родителей. «Отыщи мне лунный ка-а-амень!» – услышали кладоискатели приятный женский голос.

Лёнька время от времени подходил к магнитофону, чтобы поменять очередную кассету. А потом исподлобья хозяйским взглядом осматривал фронт работ. За три часа – сорок шесть ведер! Недурно, недурно. На пару дней энтузиазма у ребят должно хватить. А если они еще, дай Бог, что-нибудь случайно найдут… Ну родители и удивятся, когда приедут из Тулы! Удивилась же тетя Полли, когда увидела, что Том Сойер за один вечер покрасил известкой длиннющий забор. Но Том ухитрился впрячь в работу десятка два знакомых ребят, а он, Лёнька – пока всего троих. Маловато! Вот бы весь четвертый… то есть, тьфу, теперь уже пятый А сюда завлечь! А что, даже от девчонок может быть толк, если ими руководить как следует. Например, Настя Марфина могла бы копать не хуже хиляка Родьки – мускулы у нее будь здоров, не зря гимнастикой занимается. Вере Иволгиной и Алле Николаевой можно было поручить перебирать землю в поисках сокровищ. Обе они отличницы, и аккуратные, словно работницы часового завода. Ну, а остальные девчонки могли бы взять в руки березовые ветки, и ими словно веерами обмахивать разгоряченные лица копающих парней. В жару это не помешает!

Лёнька сладко зажмурился, мысленно представив идиллическую картину праздника труда и согласия – здесь, на месте его будущего гаража!

И тут Родик вдруг вскрикнул и, опустившись на колени, поднял с дна ямы… кольцо! Оно было очень старым, довольно примитивным, с довольно крупным матовым камешком в округлой оправе.

Ребята побросали лопаты и столпились возле Родика. Кольцо стало переходить из рук в руки.

– Нашли… – ошеломленно прошептал Антон, вытаращенными глазами разглядывая сокровище. – Провалиться мне под землю, нашли!

– А колечко-то не золотое, а просто серебряное! – озадаченно промолвил Тёма.

Лёнька взял дрожащими пальцами кольцо и долго разглядывал его выпученными от возбуждения глазами.

– Классное колечко! – наконец, вымолвил он. – И обратите внимание, на какой глубине мы его нашли! Да мы же вырыли яму глубиной метра в два с половиной. Я думаю, что мы наконец-то докопались до слоя захоронений.

Ребята испуганно переглянулись.

– Ну и дела… – ошеломленно пробормотал Родик, со страхом глядя на дно ямы. – Выходит, мы вот-вот откопаем… какой-то гроб? Или скелет?

Антон скорчил зверскую физиономию.

– Ну, испугал, до смерти испугал! Подумаешь, скелет! Да мы, может, сегодня целый клад найдем! Вы как хотите, а я до самой темноты копать землю буду. Книгочей, ты не будешь против, если я у тебя переночую? Чего время-то зазря тратить на хождение по поселку взад-вперед.

– Точно, – поддержал его Тёма. – Можно в крайнем случае и ночью работать, при свете лампы. А родителям мы позвоним и что-нибудь соврем. Скажем, например, что решили завтра утром пойти на рыбалку, и потому нам лучше переночевать у Лёньки.

Так АРТ и сделали. Их родители удивились, но особо возражать не стали.

После обеда раскопки возобновились. Ребята работали с большим энтузиазмом.

Тёма вытаскивал с помощью блока очередное ведро с грунтом, когда услышал позади чьи-то легкие шаги. Едва не выпустив веревку из рук, он повернул голову и увидел, как по садовой дорожке к нему идет незнакомая старушка, худенькая, с лицом, сморщенным словно печеное яблоко. Несмотря на жару, она была одета в длинное черное одеяние, на ее голова была повязана темным платком.

Торопливо вытащив из котлована ведро, Тёма высыпал грунт и вопросительно посмотрел на нежданную гостью. Та медленно подошла к валу, огораживавшему котлован, и стала осматриваться, подслеповато сощурив серые глаза.

– А ведь правду сказала мне Анастасия, – промолвила старушка глухим, негромким голосом. – Копают именно здесь.

– В каком смысле – здесь? – не понял Тёма. – Бабушка, наверное вы пришли к Анне Леонидовне? Или к Андрею Даниловичу? Они в Тулу уехали, к родственникам. Дня через два приедут, так что…

– Жаль, что Андрюша с Анной уехали, жаль, – помрачнела старушка. – Видно, долго я прособиралась… Ревматизм проклятый замучил. Даже летом и то покою теперь не дает… Годы они и есть годы, ничего тут не поделаешь. Тогда, значит, я к вам пришла. Где Лёнька-то?

Тёма позвал ребят. Они неохотно вылезли из котлована – и удивленно стали разглядывать странную гостью. Лёнька почему покраснел.

– Марья Ивановна… Здравствуйте! А родители, знаете ли, уехали.

– Знаю, уже доложили. А вы что же, ребятушки, копаете землю одни, без взрослых?

– А что тут такого? – пожал плечами Антон и отряхнул с джинсов желтую пыль. – Мы уже не маленькие, силушка есть! Лёнька попросил, вот мы и помогаем.

– Сила то у вас есть, вижу, – вздохнула старушка. – А вот ума, видно, еще маловато… Да вы не обижайтесь, мальцы. Не вы, а Андрюша с Анной, конечно же, виноваты.

– В чем это мои родители виноваты? – взвился обиженный Лёнька. – Наш участок – где хотим, там и копаем.

– Оно, конечно, верно… – вздохнула Марья Ивановна и еще раз обвела котлован сумрачным взглядом. – Но копать оно тоже надо умеючи… Нельзя здесь копать, понимаете? Грех великий!

Старушка внимательно посмотрела на притихших ребят и вдруг улыбнулась.

– Ну ничего, дай Бог, все обойдется… Только яму эту надо побыстрее закопать, пока вы лихо из могилы не выпустили…

– Как закопать?! – дружно закричали ребята.

– Руками да лопатами, – ласково пояснила старушка. – Ох, что-то качает меня… Ведь, считай, две недели из дому не выходила! Вы бы где-нибудь усадили меня в теньке, ребятушки, я бы вам все и рассказала.

Лёнька подмигнул Антону и они, взяв бабушку под локти с обеих сторон, повели ее к каменной беседке и усадили на старом кресле. А сами ребята сели рядом, на скамейке. Со всех сторон их отгораживала от солнца завеса из хмеля и дикого винограда, густо обвивавших белые колонны старинной голицынской беседки.

– Хотите, я за квасом домой сбегаю? – предложил Лёнька. – Или вам лучше валидолу принести?

Марья Ивановна с улыбкой покачала головой.

– Не надо, касатик. Я просто малость переведу дух, и все хорошо будет…

Она подняла голову и с интересом обвела беседку взглядом.

– Давненько я здесь не бывала, давненько… Помню, еще девчонками мы с подругами в эту беседку бегали. Это было на второй год после революции. Князей Голицыных уже прогнали, а твой дед, Лёнька, Данила Кротицын, еще строится не начал… Ох, и давно же это было! А история, которую я вам поведаю, еще древнее будет. Я про нее от своей бабки услышала, а та – от своей бабки… Вот и считайте, когда все случилось! То ли двести лет назад, то ли все триста, уж точно не знаю.

Петровским нашим тогда владели не князья Голицыны, а боярин Петр Иванович Прозоровский. Богатый был барин, знатный. Говорят, у самого царевича Ивана, брата Петра Первого, дядькой служил. Ну, не настоящим дядькой, конечно, а так тогда называли воспитателя да наставника будущего царя.

Время тогда на Руси было смутное. После смерти Алексея Михайловича его наследники трон царский никак не могли поделить. Три сына у царя было – Федор, Иван да Петр, и каждый на себя царскую шапку норовил примерить. А бояре тоже разделились, и враждовали вовсю. Хуже всего от этой вражды было простым людям. Слыхали, небось, поговорку: «когда паны дерутся, у холопов чубы трещат?» Вот так оно и было в те времена. Пока в Москве знатные люди власть делили, совсем плохо стало на Руси, голодно да холодно.

Ну, а где голод, там и разор. Многие молодые мужики тогда в разбойники подались. Конечно, царские стрельцы могли бы с ними справиться, да не до того было. Стрельцы вместе с боярами тоже власть делили, и чуть что не по ним, бунтовали. То они за царя Федора выступали, то за Ивана, а под конец переметнулись к Петру. Понятное дело, что при такой смуте разбойнички по всей Руси совсем распустились.

Вот и у нас под Петровским эта нечисть завелась. Приехал сюда один беглый стрелец. Вроде бы когда-то он у Петра Ивановича служил, а потом что-то набедокурил, был по приказу боярина бит розгами и сослан в армию. Воевал где-то на юге под Астраханью, кого-то убил из своих командиров, и бежал. И вроде хотел он больше всего на свете отомстить своему обидчику Прозоровскому.

Звали беглого стрельца Василием, а прозвали за крутой нрав да за бесшабашную смелость Бешенным. Собрал этот Васька себе шайку из таких же отпетых парней, и начал охотиться за боярином. Да разве того так просто возьмешь! У Петра Ивановича своя дружина была, она всегда вместе с ним ездила – и в Москву, и даже на охоту.

Тогда Васька Бешенный начал шалить по окрестным деревням. Там дом барского слуги подожжет, а там на лесной дороге боярских людишек подстережет и ограбит. А кое-кого даже убивал.

Наконец, разозлился Петр Иванович до того, что забросил все дела и принялся со своей дружиной охотиться за шайкой Васьки Бешенного, словно за стаей волков. Зима тогда стояла лютая, снегу было в лесу по пояс, так что трудно было шайке разбойников схорониться. Псы барские их гнали, словно диких зверей. И загнали в урочище возле Истры-реки.

Там-то всех разбойников и перебили. Остался в живых один Васька. Боярин Петр Иванович сам лично хотел его прибить.

Выхватили они сабли, и сошлись на красном от кровушки снегу. Силен был Васька, словно медведь, да боярин в этом ему не уступал. Долго они рубились, пока клинок боярина не пронзил Ваське грудь. Тот упал, захрипел и задергался в предсмертной судороге. А боярин наклонился над ним и со злою улыбкою спросил: «Ну что, Васька, кто верх взял? Говорил же, что найду тебя и прибью, вот и прибил!»

Изо рта Васьки кровь красной пеной пошла. Захрипел он и руку вытянул, словно показывая под соседнюю ель.

«Видишь, боярин?»

Петр Иванович обернулся и увидел, что из-под веток два глаза светятся. Видно, какой-то волк учуял людей. И был он, наверное, такой голодный, что не испугался подойди совсем близко. Знал, что добыча легкая ему скоро достанется.

«Вижу, Васька, вижу, – засмеялся Петр Иванович. – Волк зубами клацает, свежего мясца алчет. Ну, мы ему подсобим малость. Прощай, друг сердешный! Надо было тебя прикончить, да не люблю рубить тех, кто на земле лежит, не приучен. Ничего, волк за меня дело докончит.»

Васька вдруг усмехнулся, да так жутко, что даже боярин отшатнулся.

«Твоя воля, барин, – промолвил зловеще разбойник. – Хочешь, чтобы я жизнь закончил в страшных мучениях? Ладно, пусть будет по-твоему. Только потом, когда по лесу ездить будешь, поосторожись! Я тебя и людишек твоих даже после смерти найду и разорву. Из-под земли если надо достану! Попомнишь ты еще Ваську Бешенного…»

Боярин слушал все эти угрозы и хмурился. Тогда к нему подошел главный егерь Прошка, поклонился и протянул заряженый пистолет:

«Не гневайся, барин, да только это не дело – живого человека на растерзание зверю лесному отдавать! Васька, конечно, разбойник лютый, и душа у него черная, но все одно божье создание… Добей разбойничка, барин, своею милостивою рукой!»

Но Петру Ивановичу такие слова очень не понравились. Взревел он от ярости, словно бык, и ударил Прошку так, что тот в сугроб вверх тормашками полетел.

«Кого учить вздумал, холоп! – закричал боярин, трясясь от гнева. – Будет так, как я сказал! Волка не пугать да не трогать. Пускай он с Васькой позабавится, клыками его порвет. Другим разбойничкам это уроком станет. Все по коням!»

Ну, разве с барином поспоришь? Егеря да дружинники вскочили на коней да и помчались прочь из леса. Немного проскакали, а потом остановились, прислушались Но тихо было вокруг. Ни крика сзади не доносилось, ни воя волчьего, ничего. То ли Васька уже от ран умер, то ли волк испугался и убежал…

Как в Петровском прознали про эту страшную историю, старики тотчас в церковь направились. Стали Господа молить, свечки ставить святым угодникам. Боялись они, что Васька восстанет из мертвых и начнет мстить боярину, да и простым петровским людям тоже.

Год прошел, и все было тихо. Затем второй, третий… Стали люди забывать потихоньку про Ваську Бешенного да про его угрозы.

А потом опять зима настала, да еще лютей, чем прежние. И тогда в окрестных лесах невесть откуда заявился страшный волк. Охотился он не в стае, а в одиночку. И не кур таскал из деревенских сараев, а на людей нападал и загрызал насмерть.

Один погиб мужик на лесной дороге, затем второй, третий… И тут петровские поняли, что убивает волк не кого попало, а только людей из дружины боярина. Ни холопов его, ни даже егерей не трогал. А те, кто когда-то перебил шайку Васьки Бешенного, стали опасаться в лес ездить.

Под Рождество известный на всю округу петровский дурачок Иван Голубев пришел к церкви. Подождал, когда карета с боярином да его женой подъехала к воротам, и стал скакать на одной ножке да припевать: «Жди, боярин, жди! Намедни к тебе оборотень в дом заявится. Бойся Ваську Бешенного!»

Что там было! Боярин рассвирепел и Ивана Голубева ударил. А этого никак нельзя было делать – по старому обычаю, дурачков никто и пальцем трогать не смел.

Вот так люди и поняли, что волк тогда, на лесной поляне, вовсе не загрыз Ваську Бешенного. Разбойник и волк побратались, и превратились в одного страшного зверя – оборотня.

Марья Ивановна устала и замолчала. Ребята удивленно переглянулись.

– Так ведь это только легенда, – нерешительно произнес Тёма. – Мало ли что народ не придумает?

– Точно! – поддержал его Родик. – Мне бабушка Варвара столько всего про наше Петровское рассказывала – просто жуть! И про подземные ходы, и про покойников, что по ним бродят, и про всяких болотных тварей… А потом всегда добавляла, что скорее всего все эти истории – простые выдумки.

– И потом, причем здесь наш котлован? – нахмурившись, добавил Лёнька. – Что-то я не пойму.

– Скоро поймешь, касатик, – с улыбкой сказала Марья Ивановна. – Дай только передохну малость. Давно так много не говорила! Дома все больше одна сижу, внучка редко заходит, а правнукам все некогда и некогда… Сказки это или не сказки – не знаю. Но покойница мать дальше так рассказывала.

В те давние времена люди верили во всякую нечисть – в чертей, водяных, леших и всех прочих. В оборотней верили особо, потому что волков в то время в наших лесах было немало, и нападали они на людей почище любых разбойников. Вот и пошла по Петровскому и окрестным деревням молва, что Васька Бешенный на самом деле превратился в оборотня, спознался со всяческой колдовской нечистью, и теперь попомнит боярину Петру Ивановичу все прежние обиды.

Так это или не так было, трудно сказать. Но факт, что люди из дружины боярина Прозоровского в тот год стали умирать один за другим. Кто с лошади падал и ломал шею, кто отравился грибами, кто в полынью провалился, кто получал от каких-то лихих людишек нож в спину. Скоро на краю петровского кладбища появилось с десятка полтора свежих могилок.

Боярин Петр Иванович несмотря на это бодрился, говорил, что все идет само собой. Мол, Бог дал, он же и взял. Но народ был очень перепуган. Оборотень! Кое-кто даже якобы видел в лесу человека, который вдруг оборачивался волком.

После Рождества волк задрал не кого-нибудь, а Алексашку, крестника боярина и его главного любимца! Петр Иванович рассвирепел и погнал людей несмотря на стужу охотиться за оборотнем. Да куда там! Три дня люди шли по следам зверя, да так и не нагнали его. А когда вернулись в Петровское, то выяснилось, что двоих еще не досчитались.

К концу зимы из всей дружины Прозоровского, что побила разбойников в Тёмном урочище, остался в живых лишь сам боярин да конюх Фёдор Фролов. В молодые годы он служил в стрельцах, и прославился смелостью невиданной. Жил он на самом краю Петровского, у леса. Ходили слухи, что это он, Фёдор когда-то давно жестоко порол провинившегося Ваську. И вот соседи заприметили, что Фёдор стал бояться по вечерам выходить из дому, а в самые глухие ночи даже запирал ставни на окнах.

На масленицу он провалился в прорубь, простыл и через месяц помер. Похоронили его люди и разошлись, крестясь и моля Господа, чтобы теперь проклятый оборотень оставил их в покое. Мол, все его недруги кроме боярина перемерли, чего еще надо этой нечистой силе?

Наутро пришла Софья, жена Фёдора Фролова, на кладбище, чтобы вдоволь поплакать на могильном холмике, и вдруг видит – могила разрыта, а на груде земли лежит растерзанное тело ее мужа. И над ним стоит оборотень и подняв голову, воет.

Родик невольно вздрогнул и растерянно поглядел на друзей. Они тоже выглядели испуганными.

– Бабушка… – пробормотал Родик. – Да это же все сказки! Не мог волк раскопать могилу, она же глубокая…

– Волк не мог, а оборотень мог, – упрямо поджала губы Марья Ивановна. – Вижу, напугала я вас, ребятушки. Да что уж тут поделать, сами виноваты! Ну, послушайте еще чуток, я скоро закончу.

Увидела Софья оборотня, завопила от ужаса. Хотела бежать, да ноги ее не слушались.

Деревенские мужики как раз в поле направлялись. Схватили они кто что – кто колы, кто косы, а кто просто камни тяжелые, и поспешили на кладбище. А оборотень так и стоял над разверстой могилой и не убежал даже при виде людей. Он громко выл и смотрел в сторону барской усадьбы, словно Петра Ивановича на последний бой вызывал.

Ну, тут мужики на него со всех сторон и накинулись. Долго бились, но одолели-таки зверя. Тот кровью весь обливался, а все кляцал зубами, никак умирать не хотел.

Так перепуганы были мужики, что попросту скинули раненного оборотня в могильную яму. А жена стрельца Фёдора бросила туда свое серебряное колечко – ну, словно просила кладбищенскую землю принять в себя дьявольское отродье!

Потом мужики спохватились: а что же делать с покойником Матвеем? Хотели вырыть для него другую могилу, но тут из кладбищенской часовенки вышел петровский поп. Узнал он о том, что рядом с людьми оборотень зарыт, и очень рассердился. «Людей хоронить рядом с нечистью никак нельзя, – сказал он. – Придется либо оборотня вырыть и закопать где-то в другом месте, либо отныне хоронить людей на новом кладбище.»

Петровские мужики задумались, обещали назавтра на спокойную голову это дело решить. А ночью случилась первая весенняя гроза, молния ударила в часовенку, и та сгорела дотла. Понятное дело, это был перст Божий. Недолго думая, петровские мужики похоронили Фёдора Фролова на другом конце деревни, возле сосновой рощи. А старое кладбище забросили. Туда даже ходить перестали, боялись.

Марья Ивановна пытливо посмотрела на ребят, словно не решаясь закончить свой рассказ. Но они уже и сами все поняли.

– Выходит, вы опасаетесь, что мы случайно откопаем… ну, того оборотня? – сипло спросил Антон.

– Опасаюсь, – призналась старушка. – Понятное дело, никто теперь точно не знает, где именно его в землю закопали. Но по тому, как мать мне про это рассказывала, получается, что вы котлован затеяли копать в том самом месте. Еще выпустите ненароком лихо на свет божий! Людям и так нынче трудно живется. Только оборотня им на головы не хватает! Так что уж лучше, ребятушки, бросайте ваши раскопки. А когда приедут Андрюша с Анной, вы их ко мне пошлите. Скажете, тетка Марья хочет с ними поговорить. Уж я их вразумлю, чтобы дыру эту в земле они закопали, пока не поздно!.. Ну, пойду я, ребятушки. Не обессудьте, если напугала. Давно я никому про оборотня не рассказывала, а сейчас пришлось.

Марья Ивановна, кряхтя, поднялась на ноги и выйдя из беседки, шаркающей походкой направилась к калитке. Ребята переглянулись, а затем Антон с Лёнькой подбежали к старушке и взяли ее под руки.

– Хотите, мы вас до дома проводим, бабушка? – спросил Антон.

– Проводите, проводите, касатики, – ласково улыбнулась Марья Ивановна.

Глава 5

Череп и кольцо

Возвратившись, Антон с Лёнькой застали Родика и Тёму на скамейке за террасой. Они о чем-то яростно спорили.

– Чего петушитесь? – спросил Антон.

– Как чего? – тотчас взвился Родик. – Я говорю, что бабкины слова надо принять как руководство к действию. Ну, нельзя копать там, где бродят тени прошлого!

Лёнька удивился.

– Какие такие тени? Ты же сам недавно говорил, что все эти петровские легенды – обычные сказки!

– Мало ли я что говорил? – вяло огрызнулся Родик. – Уж больно убедительно старушенция все рассказывала… Как закрою глаза, так и вижу этого проклятого оборотня, выкапывавшего тело из ямы… Бр-р-р! И потом – разве вы не слышали, что Марья Ивановна рассказывала про колечко? Мол, сняла его жена Фёдора Фролова и бросила в могильную яму вслед оборотню. А что мы сегодня нашли? Именно женское колечко, и к тому же серебряное! А если все так и было – ну, насчет оборотня?

Антон озадаченно почесал затылок.

– Верно Лис говорит. А я даже не сообразил – ну, насчет кольца… Вряд ли это простое совпадение.

Тёма хотел было что-то возразить, но предпочел промолчать.

Лёнька с тревогой понял, что его замечательный план находится под угрозой. И возмущению его не было предела.

Он презрительным взглядом обвел притихших приятелей.

– Струсили да, струсили? – с вызовом завопил он. – Бабкиных сказочек испугались? Видно, мало вы книжек-страшилок начитались, раз нервишки еще слабоваты! Напрасно я с вами связался. Какой оборотень, какие «тени прошлого»? Надо же соображать: одно дело всякие страшные истории, а другое – реальная жизнь. И когда вы сдрейфили – после того, как нашли серебряное кольцо… Может, до клада теперь чуть-чуть копать осталось. Э-э, да что говорить! Топайте по домам, утритесь слюнявчиками и бай-бай. А я сегодня весь вечер копать буду. Да и ночью тоже! В сарае есть переносная лампа с длинным шнуром, так я ее в котлован спущу, но все равно работать буду.

– Зачем же ночью? – облизнул внезапно пересохшие губы Антон.

– А затем, что завтра родители могут приехать, и тогда еще неизвестно, как обернется дело. Отец, конечно может бабку Марью Ивановну и не послушаться, а вот мать точно даст задний ход. Она с детства верит во всяческую нечисть. Как прослышит про оборотня, так обязательно заставит нас с отцом котлован обратно закопать. Так что сегодня, быть может, последний шанс найти сокровище! Э-э, да что вам говорить…

Безнадежно махнув рукой, Лёнька зашагал вглубь сада, и даже ни разу не оглянулся.

Тёма с Родиком вопросительно посмотрела на Антона. В их компании все были на равных правах, но все же слово Антона обычно являлось решающим.

– Ну что скажешь, Тошка? – глухо спросил Тёма.

Антон пожал плечами.

– Книгочей, конечно, где-то прав. Как только его предки заявятся в Петровском, то… Как бы дело не повернулось, нам все равно сокровищ не видать!

– Что верно, то верно, – вздохнул Тёма. – Мне как-то отец рассказывал, что в детстве увлекался кладоискательством. Мол, они с приятелями всю землю на каком-то старом кургане перерыли, и ничего кроме камней не нашли. А тут – две старинные монеты, кольцо серебряное… Да такого шанса, может, у нас в жизни больше не будет! А мне бы денежки не помешали. Хочу магнитофон купить, японский, за двести баксов. Только где эти баксы взять?

Услышав про доллары, Родик встрепенулся.

– Тьфу ты, совсем забыл! У меня же долгов на тыщу рублей наберется! Попробуй родителям об этом заикнись – сразу трепку мне устроят. Может, рискнем?

Антон почувствовал, что от него ждут решающего слова.

– Ладно, – наконец, согласился он. – Так и быть, поковыряемся сегодня до темноты – где наша не пропадала? Но если ничего не найдем, то все, баста! Завтра идем на речку, позагораем, покупаемся от души… Годится?

– Годится! – обрадовался Родик. – Очень даже годится!

Лёнька ничуть не удивился, когда АРТ по очереди спустились по лестнице в котлован.

– Я так и знал, – с довольным видом хмыкнул он. – Ну, парни, за дело!

Не сговариваясь, ребята расширили зону раскопок на все дно котлована. Не то, чтобы они опасались лезть в выкопанную недавно яму – ту самую, где было найдено колечко, но мало ли что!

Уже начало смеркаться, когда энтузиазм ребят стал потихоньку утихать. От тяжелой работы у всех заболели руки и плечи, и на ладонях образовались волдыри. Солнце уже начало уходить за горизонт, когда Тёма вдруг сказал:

– Нет тут ничего! Вы как хотите, а я полезу в яму, где мы нашли кольцо! Если в земле что-то и спрятано, так только там. Лёнька, тащи свою переносную лампу!

Лёнька открыл было рот, чтобы возразить – он-то помнил про опасность обвала земли, – но, подумав, осторожно рот закрыл. Ему очень не хотелось отступать. Чутье подсказывало ему, что этой ночью должно произойти что-то необычайное. Найти клад при свете луны и звезд – обалденная романтика, о таком ни в одной книжке не прочитаешь!

Тёма взял лопату и спрыгнул в яму. Антон хотел было вылезти из котлована, чтобы сменить друга возле блока, но Родик схватил его за руку:

– Брось, Тошка, обойдемся! Еще в темноте уронишь ведро кому-нибудь на голову! Будем землю высыпать рядом с ямой, и здесь же будем ощупывать ее как следует. Тем более, что родичи Книгочея все равно котлован закопают. Чего делать зря работу-то?

Вскоре вернулся Лёнька, держа в руках большую двухсотваттную лампу в стеклянном колпаке и с большом мотком провода. Он спустил лампу в яму, обмотал шнур вокруг нависающей над котлованом ветки яблони, а потом побежал к сараю. Там он воткнул вилку в розетку – и скоро в яме засверкал такой яркий свет, что Тёма даже зажмурился.

Он поплевал на ладони и с силой ударил лезвием лопаты по твердой земле. Послышался глухой звук, словно лопата наткнулась на что-то твердое.

– Камень? – спросил Антон, наклонившись над краем ямы.

Тёма опустился на колени и стал разгребать твердую землю руками.

– Н-нет, не похоже… – неровным голосом отозвался он. – Не камень. Вроде… кость! Здоровая такая…

Антон охнул и невольно сделал два шага назад. Это спасло его.

Все произошло за считанные мгновения. Отвесная, почти трехметровой высоты стена земли, нависающая над ямой, вдруг вздрогнула и начала оседать вниз с угрожающим грохотом.

– Тёмка! – заорал сверху Лёнька. – Беги-и-и!

Но Тёма успел только выпрямиться – и сразу же на него обрушился целый пласт земли! Ребята и охнуть не успели, как на месте ямы образовалась довольно большой темный конус обвалившейся земли. Тёмы не было видно – он был буквально погребен!

Со сдавленным криком Родик схватил лопату и подбежал к куче земли. Антон едва успел схватить его за руку.

– С ума сошел! – заорал он. – Еще ударишь Тёмку лопатой… Руками, руками откопаем!

Через несколько секунд к ним присоединился Лёнька. Он бешено работал руками, отбрасывая комья глины в стороны, и всхлипывал:

– Ведь знал, что земля может обрушиться, знал! И смолчал, гад паршивый… Из жадности смолчал!

Ребятам казалось что прошла целая вечность, пока они не нащупали в земле ногу Тёмы. Удвоив и без того бешенные усилия, они наконец-то откопали и голову мальчика. Антон сразу прикоснулся пальцем к его шее – там, где находилась артерия.

– Живой, – через некоторое время радостно сообщил он. – Живой! Ну, чего стоите – откапывайте дальше!

Минуты через две Тёма уже лежал на земле. Родик попытался было сделать ему искусственное дыхание, и начал нажимать обеими руками на грудь.

– Вы… что? – прошептал Тёма и открыл глазами. – Где я?

Родик нервно рассмеялся.

– Слава Богу, на этом свете, а не на том! Здорово же тебя завалило… Хорошо еще, неглубоко, а не то…

Антон с силой хлопнул его по спине, и Родик замолчал.

– Все нормально, – с деланной улыбкой бодро заявил Антон. – Тёмка, у тебя как… руки ноги целы, а?

Тёма со стоном присел, очумело помотал шеей, а затем стал ощупывать свои ноги.

– Вроде, все цело… Ну и дела! Выходит, меня завалило землей? Я даже не заметил, как это случилось. Раз – и готово, отключился сходу… Даже испугаться не успел!

Лёнька вздохнул с огромным облегчением.

– Зато мы трое жуть как испугались… А лампа моя того, накрылась… Или она еще светится там, под землей?

Ребята почему-то начали бурно хохотать, словно Лёнька сказал что-то очень смешное. Родика затрясло, и он отвернулся, пытаясь скрыть от друзей слезы облегчения.

– Все, закончилось наше кладоискательство, – нервно передернувшись, сказал Антон. – Хорошо еще, что все так обошлось… Да и темно теперь в котловане без лампы! Даже звезд в небе чего-то не видно. Тучи, что ли, набежали?

Он протянул руку и, ползая на коленях, стал что-то искать.

– Где же моя лопата? – пробормотал он.

Лёнька вставал и начал отряхивать джинсы.

– Ладно, завтра утром лопату найдем. Ее, небось, тоже землей завалило. Да вот же она, рядом с кучей лежит!

Лёнька сделал несколько шагов и нагнулся. И тут же заорал так, словно схватил руками змею.

Мальчишки даже подскочили на месте.

– Ты чего орешь? – дрожащим голосом спросил Родик. – Обалдел что ли?

Он запнулся увидев, что Лёнька поднимает с земли… череп! Но не человеческий – это был череп какого-то зверя!

– Волчий череп… – выдохнул Антон.

– Почему же именно волчий? – возразил Лёнька. – Хотя зубы вроде бы здоровенные… Вы куда?

Трое друзей стали отходить к стенкам котлована, испуганно глядя на череп зверя.

Лёнька расхохотался, глядя на их посеревшие лица.

– Что, струсили? Подумаешь, черепушку нашли… Вот если этот оборотень взял и ожил, вот это было страшно!

– Еще чего не хватало… – буркнул Родик. – Эй, ты что делаешь?

Лёнька осторожно положил череп на землю. А потом расстегнул нагрудный карман рубашки, и вынул из него серебряное колечко.

Антон охнул. Он и не подозревал, что Лёнька взял кольцо с собой сюда, в котлован. Зачем? Здесь его запросто можно было потерять. Во всем этом не было никакого смысла!

Впрочем…

– Книгочей, спрячь кольцо, потеряешь, – как можно спокойнее произнес он.

Лёнька посмотрел на него странным взглядом.

– Не потеряю… – тихо ответил он. – Как же я его потеряю, если я сейчас возьму и надену на палец? Ну вот, на указательный палец запросто налезло. А вот камешек как-то не так повернут…

АРТ дружно охнули.

– Ты что, совсем с катушек съехал? – завопил Родик. А Тёма бросился было к Лёньке, но споткнулся о лопату и полетел на землю.

– Вы не сможете мне помешать… – неровным, каким-то чужим голосом произнес Лёнька. – То, что земля взяла, земля и отдаст. Надо только повернуть лунный камень вправо…

– Нет, нет! – закричал в ужасе Антон, но было уже поздно.

Лёнька повернул камешек в оправе – и он вдруг запыпал тревожным лиловым светом. Тонкий луч прорезал тьму и упал на волчий череп.

Послышался глухой раскат грома. Дно котлована задрожало, как будто началось землетрясение. Ребята не удержались на ногах и упали. Когда они вновь встали, то увидели, что череп исчез – его теперь окружало небольшое черное облачко. Оно росло с каждой секундой. Лёнька стоял неподалеку и как завороженный смотрел на него.

– Оборотень оживает, – горестно выдохнул Антон. – Что же мы наделали, олухи?

Вскоре черное облачко приобрело черты огромного волка. Шатаясь, он сделал шаг к Лёньке и тихо завыл.

– Беги, беги! – завопил Родик.

Но Лёнька смотрел на зверя, словно завороженный, и не шевелился.

– Камень поверни! В другую сторону поверни! – заорал Антон.

Оборотень был уже рядом с Лёнькой. Его пасть почти касалась руки мальчика.

Лёнька вздрогнул всем телом, в его глазах мелькнул страх. Со сдавленным криком он отшатнулся. Оборотень неотвратимо надвигался на него, словно не сомневаясь, что его жертве некуда деваться.

Наконец, Лёнька уперся спиной в земляную стенку.

– Помо… помогите… – прошептал он, расширенными глазами глядя на мохнатое чудовище.

Первым опомнился Тёма. Вскочив на ноги, он схватил лопату и яростно закричав, метнул ее в зверя.

Почуяв опасность, волк стремительно повернулся. Но он опоздал – стальное лезвие врезалось прямо в его оскаленную пасть!

– Ура-а-а! – закричал Тёма, но тут же осекся.

Стальное лезвие пронзило зверя, но не причинило тому никакого вреда. Оборотень яростно завыл и отпрыгнул в сторону. На месте, где он только что стоял, осталась стоять лопата, вонзившаяся в землю.

Ребята охнули.

– Колдовство… – выдохнул Родик. А Тёма неожиданно спокойным голосом добавил:

– Глядите, да он же полупрозрачный… Он – призрак!

Волк оскалился, злобно глядя на него. А затем прыгнул к лопате и вцепился острыми зубами в ее черенок. Раздался треск дерева, и черенок переломился пополам.

– Ничего себе призрак… – выдавил из себя Антон. – Братцы, он идет к нам! Лёнька, действуй же, олух несчастный! Поверни камешек кольца в другую сторону!

Оборотень был уже всего в трех шагах от ребят, когда Лёнька наконец опомнился. Он поднял руку с кольцом и повернул лунный камешек в обратную сторону.

Тотчас из кольца ударил яркий розовый луч. Оборотень дернулся всем телом, душераздирающе завыл – и развернувшись, прыгнул высоко в воздух. Через секунду он уже стоял на краю земляного вала, окружавшего котлован, и злобно воя, смотрел вниз. Его глаза пылали ярким красным светом.

Лёнька направил на него розовый луч, но на такой большой дистанции тот не причинил волку никакого вреда. Призрачный зверь только злобно зарычал и сделал шаг назад.

А спустя несколько секунд розовый луч стал тускнеть, но к счастью, окончательно все же не погас.

– Напрасно я кольцо с собою взял… – еле слышно прошептал Лёнька. – Вот лихо и ожило. Ну, парни, теперь держитесь!

Он нагнулся и поднял со дна котлована увесистый камень. Тёма последовал его примеру. А вот Антон с Родиком перепугались настолько, что начали пятиться. Дойдя до противоположной стены котлована, они уперлись спинами в прохладную землю и замерли на месте, не зная, что делать.

Волк негромко зарычал и вдруг лег на земляной вал, не сводя с ребят пылающих красных глаз.

Не выдержав этого жуткого взгляда, Родик вдруг тоненьким голосом закричал:

– Ну, чего ждешь, чудище поганое? На, жри меня, жри! Только мы тебе ничего плохого не делали. Наоборот, из земли выкопали по глупости, и на волю выпустили. А ты нас за это…

Всхлипнув, он замолчал.

Настала гнетущая тишина. В небе неслись невидимые тучи, сквозь разрывы в которых лишь изредка проблескивали звезды. Ветер усилился, его порывы ударяли по кронам деревьев. Сад постепенно наполнился глухим шумом ветвей, раскачиваемых ветром.

Не выдержав напряжения, Лёнька опустился на землю. Тёма тотчас последовал его примеру. Да и что еще оставалось делать? Ясно было, что оборотень их из котлована живыми не выпустит. Чего же напрасно дергаться? Кричать тем более толку не было – все равно их никто из соседей не услышит…

Лёньке почему-то пришло в голову, что в подобных ситуациях герои многих книг старались вспомнить всю свою предыдущую жизнь. Ну, словно бы подводили мысленно итоги прожитого.

Что же вспомнить может он? Одиннадцать лет – если подумать, не так уж и много. Ну, родился. Ходил в ясли, потом в детский сад. Учился в школе. Сначала не вылезал из троек, а потом, когда во втором классе увлекся чтением, сразу дело пошло на лад. Отличником не был, конечно, но зато стал, что называется, крепким хорошистом.

Что еще? Помогал родителям по хозяйству, но не очень. Все больше норовил смотаться на речку или в свою «старую башню». Интересно, кому она потом достанется? Наверное, отец запьет горькую после его похорон. Такое у него уже бывало. Сломает стены в его «башне», снова натянет ржавую сетку, и купит голубей. И будет все дни проводить с этими птицами, слушать их воркование, смотреть в голубое небо и вспоминать про него, Лёньку… А мама, наверное, умрет скоро. Это только на вид она крепкая и здоровая, а на самом деле сердце у нее слабое… Поэтому врачи ей долго не рекомендовали заводить ребенка. А она рискнула и едва не погибла при родах. Получается, напрасно мучалась…

Лёнька заплакал, остро жалея не сколько себя, сколько родителей. Почему-то до сих пор он всерьез не задумывался о смерти. Странно, ведь в страшных книжках люди умирают почти на каждрй странице, но он читал об этом, словно о каком-то захватывающем приключении. А ведь смерть – это смерть…

Лёнька смахнул слезы, поднял голову – и увидел там, на противоположном конце котлована, два красных сверкающих глаза. Рядом кто-то всхлипывал, кажется, Родик.

– Лис, заткнись, – послышался сердитый голос Тёмы. – Что уж теперь поделать! Вляпались от души. У-у, зверюга, доволен, да? Небось, сил набираешься, прежде чем нас прикончить?

– Ладно тебе, Тёмка, не задирай оборотня, – сипло сказал Антон. – Может, он нас и пожалеет… Мы-то ничего ему плохого не сделали, верно? Наоборот, выкопали его из земли. За что же нас убивать?

– Как за что? – нервно хихикнул Родик. – Ожившим чудищам всегда нужна свежая кровь!

– Это верно, – вздохнув, поддержал его Лёнька. – Я сто раз про такое в книжках читал. – Пока он еще наполовину призрак, но когда наестся вдоволь свежего мясца да попьет горячей крови, то станет настоящим оборотнем.

– Чьего мясца? – тоскливо спросил Родик.

– А уж это как нам повезет – может, и нашего, – вздохнул Лёнька. – Хорошо, что камешек в кольце еще светится – это зверюгу, наверное, и отпугивает. А может, он просто боится спрыгнуть сюда, на дно котлована. Ведь сколько веков здесь пролежал в могиле!

Вновь настало тягостное молчание. Ветер все усиливался, и от шума ветвей и непроглядной темноты ребятам стало еще страшнее.

– Почему-то я до сих пор верил, что никогда не умру, – не выдержав этой гнетущей тишины, еле слышно зашептал Родик. – А вы когда-нибудь думали о смерти?

– Я думал, – так же тихо ответил Тёма. – Когда отца в прошлом году бандиты ранили, и мы с матерью в больнице целыми днями дежурили, то тогда мне в голову и стали приходить такие мысли. Так жутко было, что порой аж посреди ночи с кровати вскакивал. Думал – а вдруг я завтра попаду под машину? Или отравлюсь какой-нибудь дрянной едой? Или заболею раком? Ведь такое случается нередко, и не только со взрослыми… Вот я и размышлял: если такое со мной случится, то кто обо мне вспомнит через год-два? Только родители да вы, близкие друзья. А больше я никому, если подумать, не нужен.

Антон печально кивнул.

– В том-то и штука… Помните, как два года назад в третьем Б умерла от пневмонии рыженькая такая, маленькая… Федорова, кажется. А имя я ее забыл.

– Я тоже забыл… – отозвался Родик. – А ведь она как-то мне яблоко на переменке подарила! Большое такое, красное. В первом классе это было. Все ребята вышли в коридор да яблоки стали грызть. А я залез в свой портфель, гляжу – забыл завтрак! И яблоки тоже забыл, а ведь мама их мне целых три штуки в пакет положила. Так обидно стало, что я даже заплакала. А эта Федорова подошла ко мне и протянула свое яблоко. На, говорит, у меня их целых два. Настя ее, кажется, звали! Точно, Настя.

– Получается, что человека помнят только за добрые дела, – хмуро промолвил Тёма. – Верно? А какие мы добрые дела успели в жизни сделать? Никакие. Я вот все собирался совершить много-много подвигов… Да так и не успел.

– И я не успел, – грустно отозвался Антон. – Столько времени было, а я все дурака валял… Ну что ж, ничего тут не поделаешь. Не за что нас вспоминать, это факт. Скоро, наверное, даже ребята из школы забудут, как нас звали… Родители будут приходить на наши могилки, и ладно.

– Ну, чья бы корова мычала, – фыркнул Родик. – К тебе-то все наши девчонки стаями будут ходить! И цветами твою могилку засыпят. Ты же у нас красавчик первый сорт!

– А ты дурак первый сорт, – зло прошипел Антон и показал другу кулак. – Но вообще-то, парни, мы уже не такие маленькие, какими были в первом или втором классе. Если оборотень нас не прикончит, то… Пора и нам что-то хорошее в жизни сделать. А то на самом деле случится что с нами – и забудут нас скоро. А я не хочу, чтобы меня забывали! Вон у мамы над столом висит рисунок. Пушкин там нарисован и его жена Наталья Гончарова. Так нарисованы, что даже дух порой перехватывает. А нарисовала их одна талантливая девочка, Надя Рушева. Была она чуть постарше нас. Умерла Надя довольно давно, а ее до сих пор помнят, потому что оставила она после себя много хороших рисунков. По-моему, люди ради этого и должны жить – чтобы память о них была долгая и добрая.

– Верно! – поддержал его окрепшим голосом Тёма. – А когда человек злым был, и память о нем остается недоброй. Эй ты, оборотень проклятый, я о тебе говорю! И не клацай зубами, не боюсь я тебя! Ну что ты хорошего сделал людям? Подумаешь, боярин Прозоровский тебя однажды выпорол! Может, за дело? А ты обозлился так, что стал людей убивать. За что? И за что нас убить хочешь, дьявол ты мохнатый?

Сам не сознавая, что делает, Тёма вдруг яростно закричал и швырнул в оборотня камнем. Волк немедленно вскочил на ноги, зарычал – и вдруг повернувшись, спрыгнул с земляного вала и исчез из виду.

Ребята замерли на месте, не веря своим глазам.

– Неужели… убежал? – дрожащим голосом спросил Родик.

Антон нервно пожал плечами.

– А кто его знает. Может, просто притаился среди деревьев.

– Зачем? – возразил Тёма.

– Ну… Наверное, он ждет, когда мы выберемся из котлована.

В котлован-то ему явно прыгать не хотелось… Боялся, наверное. Ведь он столько веков здесь провел, один, среди костей мертвых людей. И притом, некоторых он сам когда-то убил! Так что страшно ему было здесь, наверное, даже побольше, чем нам сейчас.

Эта неожиданная мысль заметно приободрила ребят.

– Ты гений, Тошка! – хлопнул его по плечу Тёма. – Конечно, оборотню сейчас страшно! А значит, мы можем отсидеться здесь, в котловане, до утра. А тогда уж эта тварь уберется куда-нибудь в лес. Ведь все создания Тьмы жуть как боятся света!

Ночь тянулась удивительно долго. Сначала ребята сидели на корточках, прислонившись спинами к земляной стене. Потом Родику пришла в голову мысль, что оборотень может тихонько обойти вокруг котлована и внезапно спрыгнуть им прямо на головы. Ребята так перепугались, что немедленно перебрались в центр котлована. Они сели спина к спине – так, чтобы каждый наблюдал за своей стороной огромной ямы.

Ветер еще больше усилился, и стало довольно холодно. Поеживаясь, ребята обхватили себя за плечи.

– Костер бы разжечь, – стуча зубами, пробормотал Антон. – Э-эх, были бы у нас спички!

– А где взять дрова? – мрачно отозвался Тёма. – Дров-то все равно нет. Разве что если лестницу откопать…

– Откопаешь ее, как же, – дрожащим голосом возразил Родик. – Того гляди, этот дьявол на спину прыгнет… Ну, блин, и вляпались мы! А все наша жадность виновата… Я где-то читал, что от этой самой жадности многие и взрослые, и ребята просто сейчас помешались. Мол, некоторые даже рыщут по местам боев Великой Отечественной войны – там, где остались не захороненными наши воины, и ищут там всякие дорогие вещицы. Даже зубами золотыми не брезгуют.

– Вот гады! – буркнул Антон.

– Точно – гады, – сипло отозвался Тёма. – Своими бы руками таких кладоискателей передушил!

– Хм-м… А мы что, многим лучше, что ли? – заметил Антон. – Тоже ведь ворошим землю, в которой захоронены наши предки. Из-за какого-то дрянного гаража! Нет, братцы, здесь что-то не то. Этот оборотень не просто так ожил. Это мы его снова на землю выпустили, своими руками! А теперь он нас же разорвать готов. И за дело, если подумать! Словно в наказание за глупость да за жадность… Эй, Лёнька, ты чего молчишь? Всю эту кашу заварил, а теперь молчит!

– Да он же спит! – хмыкнул Родик. – Спит, словно сурок! Вот это нервы у Книгочея – и на самом деле железные!

Антон зевнул, чувствуя, что словно бы проваливается куда-то в мягкую яму. Он сонными глазами посмотрел на небо, где среди облаков кое-где проблескивали дрожащие звезды, и зевнул еще шире.

– Я тоже, кажется, сейчас засну… Тёмка, сейчас сколько времени?

Тёма долго всматривался в темный циферблат (он единственный среди ребят сегодня надел часы), а потом неуверенно ответил:

– Кажется, полтретьего… Темно очень, цифры плохо видно.

– Полтретьего… – пробормотал Антон, безуспешно борясь с зевотой. – Сейчас июнь, ночи короткие… Часа в четыре уже начнет светать. Значит, еще часа полтора нам надо продержаться… Будем по очереди дежурить, чтобы оборотень на нас внезапно не напал. Кто первый?

Но никто не отозвался. Антон услышал тихое сопение, словно его друзья разом заснули. Тогда он резко встряхнул головой. «Мне нельзя спать! – промелькнуло в его утомленном мозгу. – Ребята отключились – теперь их бери хоть голыми руками. Но если я буду сидеть на земле, то скоро… засну… Надо встать, и ходить… ходить…»

Но он не нашел в себе сил даже для того, чтобы пошевелиться. Веки предательски слипались, и бороться с этим мальчик просто не мог. Он закрыл глаза, и почувствовал, что словно бы сползает в какую-то яму. Собрав последние силы, он разлепил веки и с ужасом увидел, как в нескольких метрах от него на краю земляного вала стоит волк и, ощерив пасть, со злобной ухмылкой смотрит вниз.

«Настала пора отведать кровушки, – услышал Антон тихий, шуршащий голос. – Молодой, свежей кровушки! Вот тогда-то я, Васька Бешенный, и оживу по-настоящему!»

Антон хотел было вскочить на ноги и закричать во все горло, дабы разбудить своих друзей, но вместо этого окончательно провалился в бездонную яму сна.

Глава 6

«А если нам все причудилось?»

Лёньку разбудило пение птиц. Не открывая глаз, он сладко потянулся и хотел было повернуться как обычно на другой бок, как вдруг почувствовал, что сидит на чем-то твердом и холодном.

С трудом разодрав веки, он даже вскрикнул от испуга.

Оказывается, вся эта история с оборотнем вовсе не была сном! Он на самом деле сидел посреди котлована, а рядом с ним вповалку спали за земле Антон, Родик и Тёма.

– Ну, блин, и дела… – пробормотал Лёнька, не веря своим глазам. – Эй, ребята, просыпайтесь! Просыпайтесь, кому я говорю!

Встав на колени, Лёнька стал с силой трясти друзей по очереди. Те никак не хотели просыпаться.

Антон первым встал на ноги и, потянувшись, широко зевнул.

– Ух, до чего спина затекла… Неужто мы всю ночь проспали в этой яме? Обалдели, что ли? Нашли тоже мне местечко…

Он застыл с приоткрытым ртом, только сейчас вспомнив о страшных событиях прошедшей ночи. Посмотрев на Лёньку мутным взглядом, он прошептал:

– Выходит… мы живы?

– Как видишь, – криво улыбнулся тот.

– А где же… оборотень?

Лёнька пожал плечами.

– Наверное, с рассветом убежал куда-нибудь в лес.

– Убежал… – ошеломленно пробормотал Антон. – Но почему же он не сожрал нас?

– Кто его знает? Быть может, побоялся спрыгнуть в котлован. А может, нажрался лягушек. Их у нас в саду пруд-пруди.

– Лягушек?!

Антон внезапно присел на корточки и нервно захихикал. Его примеру последовал Родик, а затем и Лёнька. Тёма ошалело смотрел на друзей, а потом выразительно постучал пальцем по своему виску.

– Вы что, совсем того? Нас, понимаешь, чуть не сожрали, а они смеются, словно дурачки, которым показали палец!

И он выставил указательный палец. Глядя на него, ребята закатились нервным хохотом. Тёма не выдержал и тоже захихикал.

– Ну и дела… – сквозь смех пробормотал он. – Выходит, оборотень налопался лягушек? Может, он и сам уже превратился в какую-нибудь земляную жабу?

Эти слова вызывали у ребят новый приступ веселья.

– Что за шум, а драки нет? – послышался чей-то басистый голос.

Ребята вздрогнули и, подняв головы, увидели Андрея Даниловича. Он стоял на краю земляного вала с двумя туго набитыми сумками в руках, и удивленно оглядывал котлован.

– Глазам своим не верю… Сынок, что это все значит?

Лёнька попытался согнать с лица дурацкую улыбочку.

– Мы просто решили немножко покопаться в земле, пап.

– Ничего себе немножко! Да вы же котлован чуть ли не на метр углубили… А это что, обвал? Я же предупреждал, что нельзя копать возле земляных стен, опасно! Правильно мать сделала, когда уговорила меня уехать из Тулы ночным поездом. Тебя только оставь одного, сынок! Надеюсь, никого не завалило?

И Андрей Данилович подозрительно посмотрел на Тёму, чья одежда была перепачкана глиной и песком.

– Не-а… – с беспечной улыбочкой покачал головой Лёнька. – Все было просто замечательно, пап! Только ты принеси, пожалуйста, лестницу. Нашу под вечер завалило землей, вот и пришлось ночевать здесь, в котловане. Но ты не беспокойся, нам здесь было очень даже весело!

Андрей Данилович обвел смущенных ребят подозрительным взглядом и, поставив сумки на землю, поспешил к сараю.

Через полчаса, сидя на террасе, ребята наконец-то сумели утолить свой волчий аппетит. Анна Леонидовна не успевала подкладывать на тарелки яичницу и бутерброды с докторской колбасой.

– Это надо же, как вы проголодались, галчата, – встревожено приговаривала она. – Неужто всю ночь так в яме и просидели? И все только потому, что лестницу землей завалило? Ну, и дурачки же вы, прости Господи! Вот ваши отцы вам по шеям навешают за такую самодеятельность. А матери, небось, от тревоги и вовсе всю ночь не спали!

– Не-а, – промычал Лёнька с плотно набитым ртом. – Они… не знают. Ребята им позвонили… вчера вечером… что ночевать у нас дома останутся…

Анна Леонидовна строго посмотрела на сына.

– А ты первым получишь, и не только по шее, но и по другим местам! Это надо же, в какую авантюру ребят втянул! А если бы вас землей засыпало? Ведь никто бы из соседей ваших криков не услышал! Ну, нельзя тебя, дурень, даже на два дня дома одного оставить. Говорили же тебе: гуляй да отдыхай, сколько влезет, только в котлован не суйся до нашего возвращения! А наш дурень сразу же за лопату схватился, да ребят в это дело втянул. Ну, Лёнька, берегись, сегодня отец с тобой поговорит. Ремнем поговорит!

Лёнька поморщился – упоминание о ремне ему пришлось не по вкусу. Он пристально посмотрел на друзей, и по глазам ребят понял: хочешь не хочешь, а придется рассказывать, как все было на самом деле.

– Мам, пап… Вы только не волнуйтесь, но… Словом, случилось у нас маленькое приключение. Даже не маленькое, а очень даже большое! Короче, пришла вчера к вечеру к нам в гости старушка Марья Ивановна, и говорит…

Родители Лёньки молча выслушали сбивчивый рассказ сына. Услышав про то, как оборотень всю ночь подстерегал ребят возле котлована, они словно бы окаменели.

– Вот так и получается, что мы напрасно раскопали эти ямищу в земле здесь, на краю древнего кладбища, – закончил со вздохом свой рассказ Лёнька. – Выкопали мы череп оборотня, а тот взял да и ожил. Ну, словно Бог нас наказал за то, что мы потревожили прах древних петровских жителей!

– Череп, говоришь? – сощурил глаза Анд