Читать онлайн Наши ожидания бесплатно

Глава 1 Холодное утро

Кира проснулась незадолго до того, как зазвенел будильник. Ровно в семь он дал о себе знать тихим дребезжаньем, однако Кира не поспешила выключить этот неумолимый счетчик времени. Наоборот, она натянула на голову одеяло и сделала вид, что не слышит нарастающую трескотню будильника. Полежав так некоторое время, Кира все же приняла решение встать с кровати и для начала осторожно выглянула из-под одеяла, но тут же снова спрятала лицо в спасительное тепло. Будильник, потеряв терпение, заходился в конвульсиях, грозя свалиться с прикроватной тумбочки на пол. «Что же все-таки перевесит: мои нервы или холод? – подумала Кира. – Теперь-то я уверена, что пытка холодом не менее ужасна, чем пытка голодом».

У Киры имелись все основания для столь кощунственных мыслей: хотя за окном стоял конец мая, в ее комнате было очень холодно. Так же холодно было и во всей квартире (впрочем, не только в той, в которой вместе с мамой и бабушкой проживала Кира), потому что пятнадцатого мая в девять часов утра из отопительной системы города Болотинска была изгнана вся горячая вода, а после обеда неожиданно выпал снег и существенно похолодало. Снег вскоре растаял, но холод никуда не ушел. По прогнозам синоптиков, он, то есть холод, решил задержаться в Болотинске, а также во всей области до середины июня. В общем, ждать тепла было неоткуда, к тому же отопительный сезон был завершен строго по графику, с незапамятных времен утвержденному где-то и кем-то на самом верху, поэтому во всех домах и учреждениях с раннего утра и до поздней ночи работали обогревательные приборы самых всевозможных конструкций, какие только смогли отыскаться в сараях и кладовках жителей, отчего городская энергосеть была постоянно перегружена. Однако, несмотря на мучительный холод, охвативший город, болотинцам нужно было каждый день ходить на работу. В том числе и Кире.

Кира вытянула из-под одеяла правую руку, ощупью нашла будильник, к тому времени окончательно пришедший в неистовство, и выключила его, а затем так же, на ощупь, отыскала теплый махровый халат, лежавший на стуле. Халат, конечно же, только назывался теплым, на самом деле за прошедшую ночь он стал невероятно холодным, но Кира, скинув с себя одеяло, быстро прыгнула в тапочки, набросила халат на пижаму и помчалась в ванную комнату. Там она включила горячую воду и встала под душ, мысленно благодаря родителей за то, что много лет назад они установили бойлер, чтобы тем самым компенсировать отсутствие горячей воды в летнюю пору, ибо в Болотинске в означенный сезон горячей воды никогда не было.

Выйдя из ванной комнаты, Кира направилась в кухню. Там уже было относительно тепло благодаря кухонной плите, на которой Кирина мама, Лидия Алексеевна, готовила завтрак.

– Ну и как нынче погодка? – спросила Кира, поцеловав маму.

– Ночью снег выпал, – ответила Лидия Алексеевна. – Уже третий раз за эту неделю. Неужели тепло так никогда и не наступит? Куда ни зайдешь, везде обогреватели работают. И как люди только это терпят?

– Да нас каждый день звонками достают и письмами заваливают, как будто мы не редакция газеты, а сам Господь бог, – сказала Кира, выглядывая в окно. Двор и крыши близлежащих домов были покрыты тонким слоем снега. – Галатрея Марковна не раз звонила и в администрацию, и руководству коммунальной службы, а там один ответ: потерпите немного, тепло уже на подходе.

В ответ Лидия Алексеевна удивленно покачала головой:

– Неужели, зная о холодах, нельзя было продлить отопительный сезон?

– Как же, они продлят, – усмехнулась Кира. – Все кочегары в котельных уволены и будут приняты на работу только пятнадцатого сентября, то есть тогда, когда начнется новый отопительный сезон. Если только мы все к этому времени окончательно не вымерзнем, как мамонты.

Сквозь шум закипающего чайника Кира вдруг расслышала глухие удары, раздававшиеся за стеной.

– Что это? – удивленно спросила она, выключив чайник.

– Может быть, Зимины вещи собирают? – предположила Лидия Алексеевна, тоже услышав стук. – Кажется, они собирались переехать на дачу. Тамара Павловна вчера сказала, что у них в дачном домике есть печка.

Едва Лидия Алексеевна договорила, как послышался такой грохот, как будто за стенкой уронили шкаф.

– Или им буржуйку принесли, – выдвинула новую версию Лидия Алексеевна. – Николай Иванович как-то говорил, что его брат очень хорошие буржуйки для гаражей делает, а в последнее время от заказчиков просто отбою нет. У нас на почте главный бухгалтер тоже себе буржуйку заказала. У нее сын в этом году и так всю зиму проболел, а на прошлой неделе снова кашлять начал. Так она боится, как бы дело до воспаления легких не дошло. И дойдет, если тепла не будет. Я хорошо помню, как ты заболела, когда тебе пять лет было. Правда, это зимой случилось.

– Это когда в центральной котельной все котлы полетели и нас паровоз отапливал? – улыбнулась Кира.

Конечно, она плохо помнила события двадцатилетней давности, потому что была тогда еще слишком мала, однако из рассказов мамы и бабушки знала, что той зимой им действительно пришлось несладко. Из-за аварии в котельной весь центр Болотинска оказался под угрозой замерзания. Конечно, благодаря паровозу удалось не допустить размораживания системы отопления, но в квартирах все равно было холодно, ведь за окном стояли сорокаградусные морозы. В ту зиму вся семья Кузьминых жила в одной комнате. Над дверью для тепла повесили ковер, а в центре комнаты поставили самодельный обогреватель, который работал круглые сутки.

– Да, – вздохнула Лидия Алексеевна, расставляя на столе тарелки. – На этом обогревателе папа тебе все время хлеб подрумянивал. Тебе так нравился этот хлебушек, что ты больше ничего не хотела есть.

За стеной снова послышался грохот.

– Не иначе Николай Иванович дрова для буржуйки заготавливает. Прямо в квартире, да еще, наверное, из мебели, – хмыкнула Кира, но в душе невольно позавидовала чужой печке.

Сев за стол, она пододвинула к себе тарелку с рисовой кашей и положила в нее кусочек сливочного масла. Наблюдая за тем, как тает масло, Кира взяла пульт и включила телевизор.

– Настоящее тепло придет в Сибирь только во второй декаде июня, – бодро произнесла дикторша, одетая в очень короткое платье, своим фасоном напоминавшее колокольчик.

– Тебе не кажется, что платье немного коротковато для нее? – спросила Лидия Алексеевна, взглянув на экран. – Такое платье больше четырнадцатилетней девочке подойдет, а уж если точнее, то десятилетней. А этой даме, несмотря на осиную талию, судя по лицу, не меньше сорока будет.

– Для такой программы это не существенно, – пожала плечами Кира. – Это же не просветительская передача.

– Ты так думаешь? – Лидия Алексеевна бросила на дочь растерянный взгляд.

Кира внимательно посмотрела на дикторшу.

– Хотя, – произнесла она, – вполне возможно, что одежда исполняет роль температурной шкалы: чем короче платье, тем выше температура, и наоборот.

– А если наступит пекло? – улыбнулась Лидия Алексеевна.

– Могу допустить два варианта.

– Каких?

– Либо она наденет купальник – такие случаи уже встречаются на телевидении, либо… – Кира не успела закончить.

– Либо ее муж женится на другой, и тогда мы увидим совсем другой гардероб, – произнесла, входя в кухню, Нина Григорьевна, Кирина бабушка.

Когда Кира вышла на лестничную площадку, то увидела, что в дверь соседней квартиры стучит незнакомый подросток, нанося удары по двери ногой, облаченной в ботинок с очень толстой подошвой. «Ну вот и источник шума прояснился», – подумала Кира, натягивая перчатки.

– Кто там? – вдруг послышался из-за двери сонный голос Вадима Кошкина, сына соседей.

– Сто грамм, – раздраженно ответил хозяин ботинка, перестав стучать ногой. – Открывай скорей!

– Не могу. Меня мать на ключ закрыла, а сама на работу ушла.

– И что же тогда делать? – растерянно произнес приятель Кошкина.

Повисло глубокомысленное молчание как по одну сторону двери, так и по другую. Кире очень хотелось узнать, какое решение примут в столь непростой ситуации (действие разворачивалось на третьем этаже) молодые люди, но ей нужно было торопиться в редакцию.

Глава 2 Первое задание

В редакции царила тишина и, конечно же, холод. По поводу холода добавить уже нечего, а вот, что касается редакционной тишины, то у нее тоже имелось свое объяснение: вчера после шумного разговора с главным редактором «Болотинские вести» покинул один из ее сотрудников – Семен Смородинов. Главный редактор газеты Галатрея Марковна Енютина до этого неоднократно указывала Семену на то, что он с завидным постоянством уклоняется от разработанной ею стратегии, переча при этом главному редактору чуть ли не по каждому поводу.

Галатрея Марковна, женщина с волосами, выкрашенными в сиреневый цвет, отчего за глаза ее в городе звали Мальвиной, была редактором в третьем поколении, и это, как она искренне полагала, давало ей пожизненное право на «Болотинские вести». Столь незамысловатое название газета носила последние двадцать пять лет, а до этого в течение почти полувека она была известна Болотинску и всем его окрестным деревням и селам как «Дорога к коммунизму». Но прошлые времена давно канули в Лету, дорога так и не была построена, и Галатрея Марковна, оказавшись за доставшимся ей по наследству штурвалом, уверенной рукой опытного капитана повела свой корабль, неуклонно следуя старым, проверенным временем редакционным маршрутом. Передовица, как и прежде, посвящалась важным административным событиям, происходившим в городе. Вторая и третья страницы отводились под рубрики «Взгляд на село» и «Чем живет горожанин». На четвертой полосе печатались объявления, реклама, кроссворды и прочая «дребедень», как презрительно отзывался об этом газетном материале Семен Смородинов.

Конечно, нельзя утверждать, что за истекшие со дня отказа от построения коммунизма годы газета совсем не претерпела никаких изменений. Наоборот, она вместе со страной пережила все те суровые бури и штормы, которые выпали на ее долю: ей тоже не раз в девяностые годы угрожало исчезновение, ей также пришлось пойти на немалые жертвы – уменьшить своё пространство, то есть размер и количество страниц, а затем и число сотрудников и подписчиков (в связи с интенсивной убылью последних по естественным и не очень естественным причинам). И все же, несмотря на смену названия и изрядное уменьшение, как в объеме, так и в тираже, этому единственному в городе печатному изданию удалось удержаться на плаву. Заслугу в этом Галатрея Марковна приписывала исключительно своим способностям и талантам.

Правда, и нынче имелись некоторые нюансы, затруднявшие деятельность «Болотинских вестей»: например, газета не могла похвастаться стабильностью своего кадрового состава. В ней наблюдалась сильная текучка. Это было связано с тем, что в самые трудные для нее годы газету покинули почти все опытные журналисты: кто-то подался на телевидение, кому-то пришла в голову мысль заняться собственным бизнесом, а кого-то жизненные обстоятельства вынудили отправиться на поиски счастья в более крупные города. Поэтому за минувший период в должности корреспондентов «Болотинских вестей» побывали те граждане, кто по ряду причин лишился предыдущего места работы: инженер по технике обработки древесины, уволенный из милиции старший лейтенант (следует, однако, отметить, что уволен он был исключительно по собственному желанию), воспитательница детского сада, закрывшегося из-за резкого сокращения числа воспитанников, а также продавец книжного магазина, переставшего существовать, как и детский сад. Но по совсем иной причине. И все же порой в газету приходили и те, кто имел непосредственное отношение к столь замечательной и важной профессии, как журналист. В их числе оказался и Семен Смородинов, продержавшийся в газете шесть лет. Однако его взгляды на информационную политику существенно отличались от взглядов его работодателя, то есть Галатреи Марковны Енютиной.

«Целый номер отдается советам по ведению домашнего хозяйства или перечню платных услуг, которые предоставляет прачечная! Но ведь это же никуда не годится! Вы понимаете, что так больше нельзя? У нас нет аналитических статей! Нет острых дискуссий, полемики! По-настоящему не ведется работа с читателями! Молодежь нашу газету не читает, а если и читает, то только затем, чтобы узнать, что идет в болотинском кинотеатре! А старики нас выписывают только потому, что мы печатаем программу!» – не раз гневно восклицал Семен, выкрикивая свои обвинения, словно выстреливая снаряды из пушки по никак не сдающейся крепости, и всякий раз получал неизменный ответ: «Вы никак не хотите меня понять! – укоризненно качая головой, произносила Галатрея Марковна. – В наши дни простому человеку и без нас с вами, Семен Сергеевич, хватает жестокости и агрессии. Ведь нынче даже «Прогноз погоды» на телевидении напоминает сводки с места боев. Так зачем же еще увеличивать людские страхи и опасения? Наша газета, попадая в дом обыкновенного читателя, должна излучать добро, даря тепло и надежду. Людям так необходимы эти простые вещи! Нет, мы просто обязаны давать нашим подписчикам хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне».

В общем, Семен Смородинов ушел, так и не добившись решительных перемен от Галатреи Марковны и громко хлопнув при этом входной дверью, посаженную на столь тугую пружину, что всякий входящий нередко оказывался под угрозой быть ударенным этой дверью по своему мягкому месту. На прощание Семен пожелал всяческих благ оставшимся сотрудникам. Теперь после его ухода коллектив редакции состоял ровно из четырех человек: самой Галатреи Марковны, бухгалтера Анны Антоновны, семидесятилетней старушки с мелкими кудряшками на голове, фотографа Пети, невысокого худощавого шатена, по совместительству исполнявшего обязанности водителя, и нашей героини, корректора Киры Кузьминой.

После столь громкого ухода Смородинова Галатрея Марковна второй день приходила в себя, запершись в своем кабинете. Петя скрывался в комнате, которую все по старинке называли фотолабораторией, Анна Антоновна безучастно щелкала счетами, а Кира, закутавшись в теплый шерстяной платок, одолженный у бабушки, читала сводку, полученную из городской администрации, в которой сообщалось о новых назначениях в Болотинске: директором стадиона «Луч» был утвержден Бурятин И. Г., к руководству узлом технической эксплуатации на днях должен был приступить Черных А.П., заместителем главы администрации по жилищно-коммунальному хозяйству становился Грачев Н.С. Руководство города выражало надежду на то, что новые назначенцы успешно справятся с возложенными на них обязанностями в столь непростых для сегодняшнего времени условиях.

Покончив со сводкой, Кира нашла себе развлечение в том, что стала выискивать в предыдущем газетном номере, посвященном выборам в городской совет, необычные, на ее взгляд, инициалы кандидатов в избирательные комиссии, как-то: Кобелев Марлен Иванович или Ананасова Лолита Вячеславовна. Кира так увлеклась этим занятием, что не сразу обратила внимания на то, что кто-то подошел к ее столу и присел на стул.

– Простите, – сказала Кира, после того как ее окликнула Анна Антоновна, все еще не в силах оторваться от очередного обнаруженного ею экстравагантного сочетания имени с отчеством.

– Я тут хочу объявление в газету дать, – произнес незнакомый женский голос.

Кира наконец взяла себя в руки и перевела взгляд от газеты на листок, положенный прямо перед нею рукой, три из пяти пальцев которой были унизаны кольцами с большими камнями красного, желтого и зеленого цвета. На листке кривыми печатными буквами было написано, что через неделю в городе открывается кафе под названием «Таверна» и что это кафе будет работать ежедневно с десяти утра до десяти часов вечера.

– Простите, – снова сказала Кира, пробежав глазами объявление, – вы хотите открыть кафе или таверну?

– «Таверна» – это название, – снисходительно произнес все тот же голос.

Кира подняла глаза. Напротив нее сидела женщина, одетая в ярко-оранжевое пальто. Но самым примечательным в женщине были вовсе не ее кольца или пальто, а большие черные очки, закрывавшие чуть ли не половину лица. «На улице снег идет, а она в солнцезащитных очках ходит, – невольно удивилась Кира, но тут же одернула себя, посчитав, что у женщины могут быть проблемы с глазами.

– Я бы не стала давать кафе такое название, – вежливо произнесла Кира. – Дело в том, что кафе и таверна – разновидности одного и того же предприятия общественного питания. Это равносильно тому, если ресторан назвать «Столовой». К тому же слово «кафе» пришло к нам из французского языка, а «таверна» имеет итальянские корни.

Но женщина в черных очках и пальто цвета апельсиновых корок Кириных лингвистических экскурсов то ли не поняла, то ли не приняла, а потому твердо повторила:

– Кафе называется «Таверна». Так и на вывеске написано.

– Простите, – в третий раз сказала Кира, – а как вас зовут?

– Катерина.

– Так, может быть, стоит назвать кафе вашим именем? – дружелюбно предложила Кира. – Кафе «Екатерина». Мне кажется, это звучит достойно и благородно, не правда ли, Анна Антоновна? – обратилась она за поддержкой к бухгалтерше.

– Меня Катериной зовут, а не Екатериной, – сердито уточнила хозяйка «Таверны».

– Хорошо-хорошо, можно написать кафе «Катерина», – сказала Кира, – или таверна «У Катерины». Как вам?

– Хочу так, как на бумаге! – Несмотря на все Кирины ухищрения, женщина была непреклонна.

Поняв, что владелицу «Таверны» не переубедить, Кира отдала объявление Анне Антоновне, которая, рассчитав его стоимость, вернула бумажку Кире. Не успела Кира внести текст объявления в компьютер, как в комнату вошла Галатрея Марковна. Главный редактор выглядела спокойной и уверенной в себе женщиной, словно вчера ничего особенного в редакции «Болотинских вестей» и не произошло.

– Кира Игоревна, – произнесла Енютина, пристально вглядываясь в корректора, – я надеюсь, что у вас за все это время, что вы трудитесь в нашей газете, успело сложиться представление о журналистике.

– Успело, – кивнула головой Кира и тут же добавила: – В общих чертах.

– Как вам известно, вчера нас изволил покинуть господин Смородинов. Что ж, свято место пусто не бывает. Сегодня после обеда я позвоню в городской центр занятости. Может быть, мне кого-нибудь там порекомендуют… – Енютина сделала многозначительную паузу, знаменовавшую собой выпад в сторону непокорного журналиста, а также означавшую, что подобные потери вполне восполнимы – для чего же еще в Болотинске существует Центр занятости населения, как не для поиска подходящих для «Болотинских вестей» журналистов. – Пока же я прошу вас, Кира Игоревна, выручить родную газету в трудную минуту. Мы давно не давали на своих страницах ничего поучительного. Так вот, побывайте, пожалуйста, завтра в городском суде – там будет слушаться дело о финансовых махинациях директора спортивной школы. Узнайте, в чем именно его обвиняют, понаблюдайте за тем, как он будет себя вести и что скажет в свое оправдание, ну и попробуйте написать хоть что-то, отдаленно напоминающее статью… – тут Галатрея Марковна снова сделала многозначительную паузу, а затем торжественно завершила свою речь: – Вам предоставляется прекрасная возможность проявить себя.

Высказав данное распоряжение, Енютина с несокрушимым достоинством удалилась в свой кабинет.

– Это она назло Семену, – прошептала Анна Антоновна Кире из своего угла. – Говорят, ему на телевидении программу предложили вести. Информационно-аналитическую.

Кира в ответ лишь вздохнула. Итак, Галатрея Марковна решила предоставить ей шанс отличиться, а она вовсе не пришла в восторг от столь заманчивого предложения. И вот почему.

Кира Кузьмина никогда не стремилась стать журналистом и в газету попала, что называется, случайно. Еще в школе она мечтала не писать, а издавать любимые книги, и поэтому окончила книгоиздательский факультет, но так как в Болотинске за всю его историю не было ни одного издательства и чье возникновение не предвиделось в самом ближайшем (и даже отдаленном) будущем, то Кире пришлось устроиться на первое попавшееся место. И этим местом оказалась должность корректора в «Болотинских вестях». И пусть зарплата у нее была небольшой, Кира ценила свое место за то преимущество, которое оно ей давало. Это преимущество заключалось в том, что она могла спокойно предаваться чтению самых интересных книг в остававшееся от исправления чужих ошибок время.

Всю вторую половину дня Кира надеялась на то, что случится чудо: Семен передумает и вернется, и все опять пойдет по-прежнему; но к шести часам чуда так и не произошло – Семен не вернулся, и Кира отправилась домой.

Глава 3 Прялкины

Войдя во двор, Кира увидела, что напротив ее подъезда стоит машина с большим фургоном.

– Вот теперь Прялкины по-настоящему развелись, – сказала Кире стоявшая возле подъезда соседка, которая проживала на первом этаже.

Кира удивленно посмотрела на женщину.

– Они же мебель вывозят, – пояснила соседка, – чего раньше никогда не делали.

Прялкины жили на четвертом этаже и имели привычку разводиться, причем делали это с завидной регулярностью – примерно каждые полгода. Причина развода всякий раз оказывалась довольно прозаической – это была самая обыкновенная ревность. Несмотря на свой совсем не юный возраст, супруги Прялкины ссорились и разводились с горячностью молодых. Правда, развод их обычно длился не более двух недель и сопровождался лишь тем, что Маргарита Прялкина уходила от мужа с двумя чемоданами, наполненными одеждой. Более тяжелые предметы, вроде телевизора или мягкой мебели, пределы квартиры никогда не покидали.

Примирение супругов происходило опять же, как у молодых: сначала муж терпеливо ждал с букетом цветов жену возле крыльца здания, в котором она работала, и смиренно просил у нее прощение, через неделю Маргарита сменяла гнев на милость, и Прялкины, встречаясь после рабочего дня, принимались прогуливаться по соседним улицам или под окнами дома. «Дружат», – перемигивались между собой соседи. В конце второй недели Маргарита окончательно прощала своего мужа и возвращалась к нему со своими чемоданами.

– Не знаю, не знаю, – произнесла подошедшая к ним соседка со второго этажа, которая слышала эти слова. В руках женщина держала две большие хозяйственные сумки.

В это время грузчики, кряхтя и выражаясь не слишком высокопарно, пытались вытащить из узких дверей подъезда застрявший в проеме кожаный диван.

– И трех месяцев не прошло, – тихим ровным голосом произнесла соседка с первого этажа, решившая твердо держаться своей версии, – а они ведь на прошлой неделе как раз всю мебель сменили. И кухонный гарнитур с телевизором купили, и новую спальню взяли. Там одни зеркала высотой по три…

– А старую куда дели? – перебила соседка со второго этажа.

– Наверное, Зое Михайловне отдали.

Зоя Михайловна приходилась матерью главе семейства. Когда-то она подарила свою большую квартиру молодой семье, перебравшись в более скоромные апартаменты, принадлежавшие невестке и состоявшие из комнаты с кухней, а также крошечного санузла. Когда молодые расходились, Зоя Михайловна возвращалась к сыну, а невестка – на свою бывшую жилплощадь.

– Вряд ли, – засомневалась соседка со второго этажа. – Она в однокомнатную квартиру не поместится.

– Ну, тогда не знаю, – поджав губы, произнесла женщина.

Грузчики продолжали мучиться с диваном, так что войти в подъезд по-прежнему не представлялось никакой возможности. Кира невольно пожалела, что живет на третьем этаже. «Жили бы мы на первом, влезла бы домой через окно», – подумала она.

– Неужто в этот раз не помирятся? – вдруг спросила соседка со второго этажа, все-таки решив согласиться со своей оппоненткой.

– Ой, вряд ли! – тут же с готовностью откликнулась та. – Мишка, оказывается, какую-то девицу на днях подвозил. Вроде бы его начальница дочку попросила на вокзал увезти – та на поезд опаздывала, – а Ритка не верит. Кричит, что он сам предложил этой девице проехаться и что никто его об этом не просил.

– Откуда же Ритка об этом узнала?

«Откуда про все эти подробности узнала соседка? – подумала Кира. – Она же на первом этаже живет, а Прялкины на четвертом».

– Так Ритка на работу Мишке позвонила, а ей ответили, что он уехал, – с готовностью прояснила ситуацию соседка с первого этажа, – а куда уехал, не сказали. Ритка тогда давай настаивать, чтоб признались, куда он подевался, а они ей в ответ: мы, мол, не знаем, где он с красивыми девушками разъезжает. Должно быть, пошутить хотели, да только она не поняла.

– Да разве ж она шутки понимает? Я ее даже никогда улыбающейся-то и не видела. Ой, да было бы кого там ревновать-то! – поставив сумки на землю, всплеснула руками соседка со второго этажа.– Он же ее на полголовы ниже!

– Ну, рост в таких-то делах может совершенно никакой роли и не играть, – авторитетно усмехнулась соседка с первого этажа. – Там, может быть, совсем другое обстоятельство значение имеет. Вон, в двадцать восьмой квартире раньше Дина Сергеевна жила. От нее муж однажды ушел, так она на следующий же день принялась его возвращать: стала с утра до ночи в автобусе с ним ездить – он водителем у нее работал. В шесть утра на остановке как сядет на заднюю площадку с ребеночком на руках – их Юрке тогда годика два было, – так до конца смены и ездит.

– Почему на заднюю площадку? – удивилась соседка со второго этажа.

– А чтоб он, когда в зеркальце глянет, так сразу ее с дитем и увидел. Через неделю домой вернулся. Совесть не выдержала такой пытки. И все, больше уходить даже и не пытался. Правда, он ей потом всю жизнь изменял, но она ему все его выходы налево прощала. Я у нее как-то спросила, как это она все это терпит, так она мне призналась, что уж очень он в постели хорош.

Соседку со второго этажа настолько потряс этот убедительный аргумент, что она даже не нашлась ничего ответить.

– Нет, на этот раз точно развелись, – уверенно произнесла соседка с первого этажа. – Мне Зоя Михайловна в прошлый раз сказала, еще один развод – и она больше с места не двинется. Ей уже семьдесят шестой пошел, а она за этот год уже три раза переезжала. Она и сына предупредила, если он вздумает опять разводиться, то пусть ее сразу на кладбище везет.

– Ну и ну, – покачала головой соседка со второго этажа. – Да, теперь уж окончательно разошлись.

Тут грузчики наконец-то справились с диваном, и Кира вошла в подъезд.

Глава 4 Вера Максимовна

По запаху пирога, который бабушка обычно пекла с джемом из черной смородины, и по уверенному голосу, отчетливо слышавшемуся даже в прихожей, Кира сразу же поняла, что у бабушки в гостях ее давняя приятельница Вера Максимовна Лукомская.

– А вы, моя милочка, в курсе того, что дочь Анны Петровны ушла из школы, где преподавала математику, и решила, как это сейчас модно, открыть свое дело? – донеслись до Киры, переобувавшейся в коридоре, слова Веры Максимовны, в интонации которых звучало несомненное сомнение в успехе дочери Анны Петровны.

Кира мысленно представила себе, как Вера Максимовна в этот самый миг отставляет в сторону чашку с чаем и поджимает краешки своих накрашенных губ.

– Не знаю, не знаю, что из этого получится. Я, конечно, понимаю, что поднимать двоих детей после развода нелегко, но стоило ли менять свою должность, хоть и с небольшой, но гарантированной зарплатой, на право быть владелицей отдела нижнего белья, пусть даже это белье самого лучшего качества? – снова послышался голос Веры Максимовны. – К тому же прямо напротив нее два дня назад открылся отдел нижнего белья. И тоже женского. Как мне сказали знающие люди, открыл его какой-то отставной полковник. Да-да, и сам за прилавок встал. Нынче, дорогая моя Нина Григорьевна, действительно, как поется в песне, пришли другие времена.

– И что же, этот полковник так хорошо разбирается в женском нижнем белье? – вздохнула Кирина бабушка.

– Ну, об этом я вам пока ничего сказать не могу, но одна моя приятельница – она раньше заведовала комиссионным магазином – уже дважды консультировала его по поводу оформления витрины, – многозначительно понизила голос Вера Максимовна.

Вера Максимовна относилась к той категории женщин, которые считают себя непревзойденными знатоками в вопросах семьи и брака, а потому могут уверенно не только рассуждать на эту тему, но и делать безапелляционные выводы. От пристального взгляда Веры Максимовны никогда не ускользало ни одно важное событие, случавшееся в Болотинске. Вера Максимовна до выхода на пенсию руководила отделом кадров в администрации города и не раз намекала Нине Григорьевне, что благодаря оставшимся у нее связям могла бы пристроить внучку подруги на какую-нибудь должность. «И светло, и чисто, и начальство рядышком, а значит, вовремя заметит и отметит», – не раз твердила Нине Григорьевне практичная Вера Максимовна, но Кира всегда отказывалась от столь заманчивого предложения. Ей не хотелось, чтобы бабушка хоть чем-то была обязана Лукомской.

– А вот и Кируся! – пропела Вера Максимовна, когда Кира зашла к бабушке в комнату, чтобы поздороваться с гостьей. Кира терпеть не могла, когда Вера Максимовна называла ее Кирусей. Ее так и подмывало сказать что-нибудь едкое в ответ, но ради бабушки она сдерживалась. – Ты еще не завела себе мальчика?

У Веры Максимовны была привычка называть всех мужчин, невзирая на их возраст, мальчиками. У Киры, не любившей Веру Максимовну, на языке так и завертелся ответ, что завести можно кота или собачку или еще какое-нибудь домашнее животное, но она вновь пересилила себя и вежливо произнесла:

– К сожалению, в наши дни на всех мальчиков не хватает.

– Еще бы! – воодушевленно воскликнула Лукомская. – Поэтому надо хорошенько постараться, чтобы раздобыть его, милочка! А в нашем городе, как ты сама знаешь, сделать это не так-то уж и просто!

«Милочка» – это было еще одно любимое слово из лексикона Веры Максимовны. И если мужчин она называла мальчиками, то всех женщин, опять же независимо от их лет, звала исключительно милочками.

– Да и где же в твоей редакции отыщется приличный мальчик? – не унималась Вера Максимовна. – Вот послушалась бы меня, милочка, так уже давно имела бы на примете мальчика не только с квартирой, но и с машиной…

– Спасибо, но я пока могу обойтись без мальчика, даже если у него нет никакой машины, – прервала Веру Максимовну Кира, стараясь закончить неприятный разговор, но своей фразой только подлила масла в огонь.

– Обойтись?! – с удвоенной энергией вскричала Вера Максимовна. – Но ведь тебе уже скоро двадцать пять! А когда же ты детей заводить собираешься, интересно мне знать, милочка?

– Вот как исполнится двадцать пять, так сразу и заведу, причем двойню, а может быть, даже и тройню, – сказала Кира и, поцеловав бабушку, вышла из комнаты.

«И как бабушка может дружить с Верой Максимовной? – уже не первый раз задала себе давно занимавший ее вопрос Кира, направляясь в кухню. – Я бы никогда не выбрала себе в подруги такую неприятную личность. Единственное, что можно записать в плюс Вере Максимовне, так это то, что она с завидным постоянством поздравляет бабулю с каждым праздником, а также навещает ее после случившегося несчастья». Вера Максимовна действительно чаще всех остальных подруг Нины Григорьевны наведывалась к ней в гости, особенно после того, как Нина Григорьевна сломала лодыжку на правой ноге. И хотя гипс был уже давно снят, нога у Кириной бабушки продолжала болеть, так что ходила она с трудом и при помощи трости.

В кухне Кира включила чайник. Пока он грелся, она решила позвонить своей подруге Светлане Деминой. Светлана после окончания юридического института работала следователем.

– Светик, ты не могла бы посвятить меня в дело о махинациях директора спортивной школы? – произнесла Кира, доставая из шкафа чайную чашку.

– Кузечка, ты стала интересоваться преступлениями? – удивилась Светлана.

– Нет, просто Мальвина поручила мне написать статью.

– Так! – воскликнула Светлана. – Значит, ты пошла на повышение! А почему я ничего не знаю о столь знаменательном событии?

– Я сама узнала о нем только сегодня.

– Тебя поздравить?

– С чем? – вздохнула Кира. – Прости-прощай, спокойная жизнь и книги в красном переплете!

– Почему в красном? – удивилась Светлана.

– Это так о своих любимых книгах написала Марина Цветаева.

– Кирка, ты, как всегда, все об одном и том же, – засмеялась Светлана. – И что же тебя интересует в этом деле?

– Все.

– Все не расскажу, так как не я вела это дело, – предупредила Светлана.

– Ну, хотя бы в общих чертах.

– Хорошо. Тогда слушай. В прокуратуру этой весной поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что директор спортивной школы незаконно открыл на территории школы гостиницу, получает за это деньги и кладет их себе в карман, делясь дополнительным заработком лишь со своей родней, пристроенной им самим в эту самую школу. Скажу сразу, здесь палка о двух концах. С одной стороны, сама знаешь, в нашем городе приличным людям поселиться негде. С другой стороны, открытие гостиницы в образовательном учреждении, пусть даже и не в самом здании школы, а в одном из ее строений (в этом деревянном флигеле раньше преподаватели жили, а потом там стали старый спортинвентарь хранить) – это нарушение закона. Директор выдавал квитанции, получая оплату за проживание, но в кассе школы сумма проходила ровно в два раза меньше заявленной в квитанции. Конечно, даже дураку понятно, что директор не по собственной инициативе открыл это пристанище. В школьном коллективе, который был в курсе дела, сейчас царит жуткий разлад: одни грудью бросаются на защиту директора, другие обвиняют его в денежных махинациях. Но самую интересную позицию заняло гороно: когда шло следствие, оно наотрез отказалось давать какие-либо объяснения по поводу этой гостиницы. Разбирайтесь, дескать, сами, а мы впервые об этом слышим и никаких письменных приказов не отдавали. В общем, намекают на частную инициативу.

– А что директор?

– Директор повел себя как пай-мальчик: сразу же признал предъявленное ему обвинение: получение денег путем обмана при использовании служебного положения.

– И намного он обогатился?

– На восемьдесят тысяч.

– Долларов? – уточнила Кира.

– Да ты что! – рассмеялась Светлана. – Какие доллары? Рублей.

– Ничего себе, какая огромная сумма, – усмехнулась Кира.

Подруги ненадолго замолчали. Первой нарушила молчание Светлана:

– Ну, ничего, подруга, все равно с почином тебя. Все-таки первая статья.

– Светка, а ты помнишь свое первое дело? – спросила Кира.

В трубке неожиданно опять повисло молчание.

– Ты куда пропала? – забеспокоилась Кира.

– Никуда.

– Так ты помнишь свое первое дело?

– Помню, – уклончиво ответила Светлана.

– Это было убийство?

– Нет, не убийство… – замялась Светлана. – Хотя… как сказать. Кража свиньи завершилась убийством этой самой свиньи.

– Свиньи? – ахнула Кира.

– Ну не всем же маньяков ловить, – невозмутимо произнесла Светлана. – У нас похищают не только людей, но и животных.

– Но… тебе удалось найти преступника?

– Удалось, – вздохнула Светлана. – В соседнем дворе.

Едва Кира закончила разговаривать с подругой, как из коридора до нее донеслись голоса. Кира прислушалась и поняла, что визит Веры Максимовны подошел к концу. Она вышла из кухни, чтобы попрощаться с гостьей, однако прощание вышло довольно холодным: Лукомская одарила девушку строгим взглядом и сдержанно сказала ей «до свидания». Закрыв за Верой Максимовной дверь, Кира направилась в бабушкину комнату, чтобы помочь убрать со стола.

– Послушай, бабуля, – сказала она, составляя на поднос чайные чашки, – давно хотела тебя спросить: как ты можешь дружить с Верой Максимовной? Ведь вы же такие разные.

Нина Григорьевна улыбнулась:

– Действительно, Кирочка, я и сама порой удивляюсь этому, – она ненадолго замолчала, а потом произнесла: – Знаешь, моя девочка, когда ты еще немножко узнаешь жизнь, то станешь с большей снисходительностью относиться к недостаткам окружающих тебя людей.

Глава 5 Дело директора

Директор спортивной школы, мужчина лет сорока пяти, к удивлению Киры, оказался очень маленького роста. «Надо же, а я почему-то всегда считала, что спортсмены все как один высокие, – подумала Кира, – а он даже ниже меня будет».

Пока шло заседание, Кира внимательно наблюдала за обвиняемым. Он вел себя на редкость мужественно и спокойно. Хладнокровно признал свою вину и выслушал приговор: три года лишения свободы условно с испытательным сроком на один год.

Отвечать на вопросы Киры после окончания судебного заседания уже бывший директор категорически отказался. Его сослуживцы, присутствовавшие в зале, тоже не испытывали никакого желания общаться с представительницей местной прессы. Еще в ходе заседания Кира обратила внимание на то, как по-разному они реагировали на происходящее. Особенно выделялись двое, мужчина и женщина, еще не перешагнувшие сорокалетний рубеж. Парочка не скрывала своего злорадства. Довольная улыбка освещала лица обоих все то время, пока судья оглашал обвинительный приговор.

Кира с интересом наблюдала за тем, как жена директора, такая же маленькая, как и он, заботливо усадила мужа в «оку», села за руль и, резко развернувшись у крыльца, стремительно выехала со двора, где располагалось здание городского суда.

Коллеги разошлись не сразу. Они, разбившись на группки, продолжали делиться впечатлениями от судебного разбирательства, зрителями которого только что были. Одна заинтересовавшая Киру пара, состоявшая из высокой женщины в теплом спортивном костюме и пожилой дамы, одетой в светлое кашемировое пальто, устроилась на скамейке во дворе суда. Кира постаралась незаметно приблизиться к ним, и вскоре до нее долетел их разговор.

– Но, Галина Матвеевна, голубушка, – произнесла пожилая дама, – нам всегда кажется, что если директор берет на работу своего родственника, то он, непременно, разводит семейственность, хотя каждый из нас на его месте поступил бы точно так же. Людям присуща уверенность в том, что и зарплату он платит членам своей семьи больше, и спрашивает с них меньше, и премии выписывает чаще.

Заметив Киру, пожилая дама тут же замолчала и выразительно посмотрела на свою собеседницу, которая, оглянувшись, тоже увидела Киру.

– Извините, я невольно услышала ваш разговор… – начала Кира, но женщина в спортивном костюме перебила ее:

– Вы хотели сказать – подслушивали.

– Галина Матвеевна, ну зачем вы так? – с легкой укоризной в голосе произнесла пожилая дама, однако по ее глазам Кира поняла, что она разделяет мнение своей собеседницы.

– Дело в том, – сказала Кира, – что я хочу разобраться в случившемся. Мне поручено написать статью, и я…

– И в чем же вы хотите конкретно разобраться? – опять перебила ее обладательница спортивного костюма. – Если это касается Антона Васильевича, то мы вам ничего не скажем.

– Плохого или хорошего? – уточнила Кира.

– Ни того, ни другого, – злорадно ответила женщина.

– Не хотелось бы искать правду в чужих сплетнях и домыслах, – тихо произнесла Кира.

– Присядьте, – неожиданно смилостивилась пожилая дама. – Что вы хотите услышать от нас? Если это касается финансовых дел, то тут мы вряд ли вам сможем помочь.

Как выяснилось в ходе дальнейшей беседы, пожилая дама тоже была когда-то директором школы, правда, не спортивной, а художественной.

– И я однажды оказалась в положении Антона Васильевича, – призналась она. – На меня в гороно поступила кляуза, в которой говорилось, что я, воспользовавшись своим служебным положением, устроила в школу на должность завхоза своего судимого племянника. Мне пришлось вынести не одно разбирательство в самых разных инстанциях, пока я не доказала, что судимость, полученная моим родственником, давно погашена и что он сам не имеет никакого отношения к воспитательному процессу. Да и принимала я его не завхозом, а всего лишь сторожем. Но крови у меня тогда выпили немало, так что я на всю жизнь зареклась устраивать каких-либо родственников туда, где я работала. А что касается Антона Васильевича, то скажу вам одно: он повел себя в высшей степени благородно, взяв всю вину на себя, – тут дама замолчала, но через некоторое время вздохнула и, качая головой, произнесла: – И тогда мы были незащищенными людьми, и сейчас педагоги находятся в не лучшем, а может быть, даже еще более худшем положении. Мы бесправные существа, не так ли, Галина Матвеевна?

– Вы совершенно правы, Янина Александровна, – закивала женщина в спортивном костюме. – Сейчас все ученики знают о своих правах, но при этом почему-то совершенно забывают об обязанностях.

На скамейке ненадолго воцарилось молчание.

– Ну, вернемся к Антону Васильевичу, – первой произнесла Янина Александровна. – Ведь эта так называемая гостиница, из-за которой его сняли, и к гадалке ходить не надо, была организована по приказу руководства, правда, негласному. Когда в городе открыли филиал сельскохозяйственного института, совершенно не подумали о том, где будут жить преподаватели, а те наотрез отказались селиться в частных домах и на квартирах.

– Почему? – удивилась Кира.

– Потому что в первый же день одного профессора хозяйка дома, у которой его поселили, закрыла утром на замок, а сама побежала к дочери – у той схватки начались, и вспомнила про него только к вечеру, когда дочь благополучно родила. А тут хоть и старый домик, но с водопроводом и отоплением, и самое главное – без каких бы то ни было хозяев с их семейными делами. В общем, другого выхода не нашлось. И хоть этот филиал через год закрыли, отвечать пришлось одному Антону Васильевичу.

– Но ведь в квитанциях, проходивших через кассу школы, сумма указывалась вдвое меньше, – осторожно заметила Кира.

– Вы что же думаете, он эти деньги в карман себе складывал? – усмехнулась Янина Александровна. – Я не удивлюсь, если окажется, что на них покупалось спортивное оборудование или бензин, чтобы отвезти детей в соседний город на соревнования. И отсутствие чеков еще ничего не доказывает. Люди в наше время выкручиваются и выживают, как только могут. Он ведь дворец себе за это время не построил.

– И даже если бы он эти деньги присвоил, сомневаюсь, чтобы их хватило на этот самый дворец, – поддержала свою собеседницу Галина Матвеевна. – Разве ж это деньги? Вон у нас в стране миллиарды воруют, и ничего. Стихи потом пишут да портреты рисуют, а кто посообразительнее, так сразу со всеми деньгами за границу убегает, не дожидаясь, когда к нему придут на рассвете, чтобы застать в халате и комнатных тапочках.

Пообщавшись еще немного с женщинами, Кира простилась с ними, поблагодарив за беседу. Она собиралась вернуться в редакцию, чтобы поработать над статьей, как неожиданно вспомнила, что Галатрея Марковна просила ее заглянуть в библиотеку и взять там сборник очерков Ильи Эренбурга. Приближалась очередная годовщина начала Великой Отечественной войны, и Галатрея Марковна работала над большой статьей, которая должна была занять целый разворот.

В библиотеке девушка, ровесница Киры, сидя за письменным столом, тыкала пальчиком с ярко-накрашенным ногтем в экран смартфона. Выслушав Кирину просьбу и не отрываясь от своего занятия, она спросила:

– А кто он был, этот Эренбург?

– Как кто? – не поняла Кира.

– Ну, француз или немец? Ведь, судя по фамилии, он был иностранцем.

Кира растерянно посмотрела на девушку.

– Вообще-то он русский, – наконец через некоторое время ответила она. – Правда, до революции жил во Франции, в семнадцатом году вернулся в Россию, а в двадцать первом снова уехал за границу – в Берлин. Окончательно вернулся домой только перед войной. Великой Отечественной, – на всякий случай добавила она.

– Да? – девушка наконец-то оторвалась от своего смартфона и недоверчиво уставилась на Киру.

– Истинная правда, – сказала Кира. – Эренбург много путешествовал по Европе, прежде чем навсегда обосновался на родине.

– И чего его так по миру-то носило? – сердито воскликнула девушка. – Мне теперь его по всем странам, что ли, искать?

Глава 6 Девичник

Просидев над своими записями до конца рабочего дня и проверив на наличие ошибок все объявления, которые принесли, пока ее не было, Кира отправилась домой. Она проходила мимо нового торгового центра «У Марианны», открытого незадолго до майских праздников, как вдруг ее окликнул женский голос.

Кира обернулась и увидела высокую брюнетку, одетую модно и дорого. Это была Леночка Самойлова, с которой она познакомилась прошлым летом, когда, спеша по дороге на работу, неудачно оступилась и лишилась каблука на правой босоножке. Леночка, проезжавшая мимо на своем авто и ставшая свидетельницей столь неприятного для Киры инцидента, остановила машину и любезно предложила девушке довести ее.

Пока они ехали в машине, Леночка успела не только назвать свое имя, но и поведала Кире о возрасте (накануне хозяйке машины исполнилось тридцать пять лет), а также сообщила, что у нее подрастает дочь, а муж занимается бизнесом. Сама же она руководит танцевальной студией, которая специализируется на постановке восточных танцев.

– Здравствуй, моя дорогая девочка! Как я рада тебя видеть! – проворковала Леночка, целуя Киру. – Мы так давно с тобой не виделись!

– Давно, – согласилась Кира.

– Ты куда-нибудь торопишься?

– Да нет, никуда. Рабочий день у меня уже закончился.

– Тогда, может быть, ты составишь мне компанию?

Кира удивленно посмотрела на Леночку.

– Маленький девичник по поводу моих личных проблем, – понизив голос, прошептала Леночка.

В Леночке Самойловой окружающих ее людей всегда подкупало одно удивительное качество: Леночка свободно могла говорить о своих проблемах, независимо от того, насколько хорошо она была знакома с собеседником.

– Вряд ли меня можно назвать большим специалистом по личным проблемам, – растерянно произнесла Кира.

– Да, мы, женщины, самое сложное создание природы, – вздохнула Леночка, – но мне сейчас важен каждый совет.

Помня о своем прошлогоднем спасении, Кира согласилась поучаствовать в девичнике, а Леночка со своей стороны клятвенно пообещала, что девичник не затянется.

Они расположились в небольшой артистической комнате, где стоял диван с двумя креслами и журнальный столик, на который Леночка поставила хрустальные фужеры, бутылку красного вина и вазу с фруктами. На повестке девичника значился всего лишь один вопрос, который Леночка озвучила Кире еще по дороге в студию. Оказалось, что полгода назад Леночка бросила своего состоятельного мужа и ушла от него к другому человеку, который был намного моложе не только Леночкиного мужа, но и ее саму. Леночкина дочь осталась с отцом. После расставания с мужем дела у Леночки пошли не очень хорошо: денег на наряды и украшения перестало хватать, а молодой человек наотрез отказался обеспечивать свою избранницу в той денежной сумме, каковую ей раньше выделял, хоть и довольно старый, но отнюдь не бедный муж. Нужно было срочно найти выход из столь непростой ситуации. Обсудить создавшееся положение кроме Киры были призваны три Леночкины подруги, одна из которых работала заместителем директора крупного банка, вторая была зубным врачом, а третья являлась домохозяйкой.

– Выгони молодого и вернись к старому, – сразу же предложила практичная домохозяйка.

– Нет, – отрицательно покачала головой Леночка, – слишком поздно. Мой бывший уже успел жениться.

– И кто же она? – поинтересовалась заместитель директора банка. Она давно не была в родном городе, поэтому ее интересовали все детали.

– Да никто, – махнула рукой Леночка. – Он с ней на заправке познакомился.

– Она владелица заправки? – продолжила вести допрос заместитель директора.

– Да нет же, – недовольно нахмурила брови Леночка. – Работает там. Заправщицей. С двумя детьми.

– Что, и дети работают? – ужаснулась заместитель.

– Да нет, – снова махнула рукой Леночка. – Детей у нее двое, и все от разных мужей. Теперь, наверное, и от моего родит. Третьего. Мне показалось, когда я вчера заправляла машину, что она уже беременна.

– Тогда выгони молодого. Я своего выгнала и ничего. Не умерла, – предложила зубной врач. – Это как зуб вырвать: сначала долго психологически настраиваешься, зато потом какое облегчение! Тем более современная анестезия так далеко ушла вперед. Ты даже ничего и не почувствуешь.

– Ага, скажешь тоже, зуб вырвать, – вздохнула Леночка, – его же потом вставлять надо. Не будешь же с дыркой ходить. А зубы хорошие нынче стоят дорого, сама же говорила.

– Между прочим, в Англии тридцать шесть процентов женщин ни разу не были замужем и вообще даже не испытывали такого желания, – сказала заместитель директора. – Я, например, тоже не тороплюсь.

– Ты при своих деньгах можешь вообще никуда не торопиться, – сказала Леночка, – а я могу остаться ни с чем. И так денег не хватает – я уже три месяца себе ничего нового не покупала, – так еще и мужа не будет. Никакого. Как людям в глаза-то смотреть? Все-таки замужество – это статус, тем более в таком маленьком городе, как наш, ведь на тех, кто не замужем, у нас до сих пор косо смотрят. К тому же с мужьями в стране, сами знаете, плохо.

– Да, – согласилась с Леночкой домохозяйка. Она была замужем за хозяином мебельного магазина. – Чуть за ним недоглядела, и какая-нибудь молодая хищница его у тебя прямо из рук вырвала. Нет, нам, замужним, за то, что мы все время в таком напряженном состоянии живем, надо ордена давать. Никакой защиты и уверенности в завтрашнем дне!

– А вот в Европе муж при разводе всегда отступные жене выплачивает, причем может платить их всю жизнь, если, конечно, контракт с умом составлен, – передернула плечами заместитель директора, несколько уязвленная Леночкиными словами в свой адрес.

Леночка и ее подруги глубоко задумались.

– Ой, девчонки, а вы помните Милку Ковалеву? – вдруг радостно воскликнула домохозяйка. – Она с нами в параллельном классе училась.

– Милку? Ковалеву? – недоверчиво переспросила заместитель директора.

– Ну да. Она еще у тебя в десятом классе Генку Габасова увела, – не пощадила подругу домохозяйка. – Ой, девочки, встретила я эту Милку позавчера и не узнала.

– Что, страшная стала? – не без тайной надежды в голосе спросила заместитель директора. – Толстая?

– Нет, не толстая, наоборот, даже худая. Ой, да я совсем не это хотела сказать. Девочки, вы даже не представляете, кем она сейчас работает! – сказала домохозяйка, а затем произнесла по слогам: – А-стро-ло-гом!

– Как астрологом? – поразилась зубной врач. – Она же, если мне память не изменяет, физмат окончила.

– Правильно! – радостно воскликнула домохозяйка. – Они с Генкой и поступили на него вместе, правда, на втором курсе Генка и Милку, и этот физмат бросил и в армию ушел. Не знаю, что уж там между ними произошло. Так вот, она после этого физмата несколько лет учителем проработала, а потом ушла из школы и устроилась в брачное агентство астрологом – они же там на своем физмате звезды изучают.

– А где теперь Генка? – ревниво поинтересовалась замдиректора.

– Где Генка – не знаю, – отмахнулась домохозяйка, – а вот Милка такая ухоженная, такая разодетая – в общем, вся из себя. Но самое главное – работой своей довольна.

– Еще бы ей довольной не быть, – фыркнула Леночка. – Каждый день – новый мужчина. Уж в этих-то агентствах точно можно себе хорошую пару подобрать.

– Так она этим и занимается! – закивала домохозяйка. – Гороскопы на совместимость составляет. Призналась мне, что и себя не забывает: кто со средствами да с карьерными перспективами обязательно у нее дополнительное тестирование проходит. Астрологическое.

– Знаем, мы эти тесты, – хмыкнула стоматолог. – А вообще-то Милка молодец, неплохо устроилась. У нее, по крайней мере, в отличие от нас, выбор есть.

– А куда же Генка-то девался? – не могла успокоиться заместитель директора.

– Куда-нибудь, – пожала плечами домохозяйка.

– Кажется, он после армии на Дальний Восток подался, – сказала зубной врач.

– И что он там забыл на этом Дальнем Востоке? – удивилась Леночка.

– Там сейчас, говорят, очень даже неплохо зарабатывают, – вздохнула домохозяйка, а затем неожиданно весело произнесла: – Ой, девочки, а вы слышали, какой скандал случился в этом году на вечере встречи?

– Нет! – одновременно воскликнули остальные подруги.

– Какой-то выпускник, а лет ему шестьдесят, не меньше, поехал провожать на вокзал свою одноклассницу – они классом в ресторане встречу отмечали – да вместе с ней взял, да и уехал. На поезде! У них, как потом выяснилось, роман в школе был, а на этом вечере все заново всколыхнулось.

– Что там могло еще всколыхнуться в таком-то возрасте! – возмутилась стоматолог.

– Значит, было чему! – возразила домохозяйка. – Ведь все мужик бросил: и жену, и дом, и двух детей с тремя внуками!

– Вот это любовь! – ахнула Леночка.

В комнате повисло молчание.

– Девчонки, как вы думаете, может быть, мне лучше полететь на отдых не на Бали, а на Дальний Восток? – неожиданно произнесла заместитель директора банка.

Подруги в немом изумлении уставились на нее, а Кира, посчитав, что вряд ли сможет быть Леночке чем-то полезной, покинула девичник.

Глава7 Классики марксизма-ленинизма

Галатрее Марковне категорически не понравилась статья, которую ей отдала Кира, о чем она и не замедлила сообщить, вызвав ее в свой кабинет.

– Все ваши предположения по поводу виновности-невиновности директора – это всего лишь ваши личные соображения, Кира Игоревна, которые и останутся при вас, – раздраженно произнесла Галатрея Марковна, отодвигая от себя бумаги, лежавшие перед ней, – а писать о профессиональных качествах этого человека вообще не стоило.

– Но ведь дети и родители отзываются о нем исключительно как о хорошем педагоге, – попыталась возразить Кира.

– Надо смотреть глубже! – воскликнула Галатрея Марковна и встала из-за стола. – Проблема, которую вы должны были поднять и осветить в своей статье, касается, прежде всего, нравственного аспекта случившегося: как директор посмел открыть там, где занимаются дети, ночлежку? Как он опустился до такого?

– Но ведь на него могли надавить свыше, и тогда у него просто не было выхода! – снова попыталась возразить Кира. – К тому же в этом доме жили не кто-нибудь, а такие же, как и он, педагоги.

– Нельзя усидеть на двух стульях! – подняла указательный палец Галатрея Марковна. Кира невольно вспомнила вчерашний девичник Леночки Самойловой. – Запомните, бизнес и образование – это разные вещи! У него был выбор: пойти на поводу у руководства или не изменить этическим принципам своей профессии, собственной совести, наконец. Он выбрал первое, за что и получил справедливое наказание, оспаривать которое мы с вами не в праве.

– Но ведь я и не оспариваю, – пожала плечами Кира. – Просто, почему один человек должен безропотно нести наказание за всех?

– За кого «за всех»? – удивилась Галатрея Марковна и вновь села за стол.

– Ну… за тех, по чьему указанию была открыта гостиница.

– А у вас есть прямые доказательства? Есть фамилии тех, кто ему приказывал? Документы с подписями и печатями?

– Нет, – призналась Кира.

– Тогда это только голословное утверждение, не подкрепленное никакими фактами, – назидательно произнесла Галатрея Марковна, – а использовать какие-то слухи или руководствоваться домыслами – для настоящего журналиста просто непозволительно! Принцип нашей газеты – достоверная информация! Иначе мы из уважаемой газеты, чья репутация складывалась годами, превратимся в то, что сейчас принято называть желтой прессой. Вы должны были написать о том, что любой проступок, любое мошенничество никогда не будет оставлено без последствий, что оно наказуемо и что это наказание не зависит от занимаемой преступником должности и его личных качеств!

Воцарилась тишина. Кира смотрела в окно, Галатрея Марковна перелистывала свой ежедневник. Наконец, главный редактор нарушила молчание.

– Что ж. Даю вам еще один шанс. Вот адрес, съездите по нему и возьмите интервью у Ильи Андреевича Захарова. Илья Андреевич – заядлый библиофил. Всю жизнь посвятил собиранию книг. Вот с кого надо брать пример подрастающему поколению!

Библиофил, к которому Галатрея Марковна направила Киру, проживал в частном секторе и собирал свою библиотеку в течение пятидесяти лет.

– Две с половиной тысячи томов! – не без гордости произнес он, когда Кира поведала ему о цели своего визита.

Пока она снимала плащ и приводила в порядок волосы перед зеркалом, Захаров надел свой парадный пиджак, на котором висели медали и значки победителя социалистических соревнований. Приведя Киру в комнату, которая целиком была отведена под библиотеку, ее владелец торжественно показал на книжные полки:

– У меня имеются полные собрания сочинений Сталина, Ленина, Маркса и Энгельса, а также многих других выдающихся классиков марксизма-ленинизма. Вы знакомы с работами кого-нибудь из них?

– Нет, я только Герцена в университете читала, – призналась Кира. – «Былое и думы», – и уточнила: – Первый том.

– Замечательный автор, – одобрительно произнес Захаров. – Из этой же когорты. И что же вам у Герцена понравилось?

– Мне запомнились его слова о том, что мы, русские, смотрим на европейцев, как провинциалы смотрят на столичных жителей, что мы себя стесняемся, а им подражаем.

– Верно подмечено, – кивнул Илья Андреевич. – Мне эти строчки у него тоже нравятся, а также про либералов. Вроде того, что мы либеральничаем больше не из убеждений, а из желания понравиться там, на Западе. Хоть и в девятнадцатом веке написано, а такое чувство, что про наше время. Ну, на то он и писатель. Что же мне вам еще показать, милая барышня? У меня сохранились подшивки газет «Правда» и «Известия» с тридцать шестого года. Их еще мой отец начинал собирать. А может быть, вам «Вестник Коммунистической Академии» предложить? Он ведь только с двадцать второго по тридцать пятый год выходил. Вот уж редкость так редкость.

– Ну что ты девушку мучаешь своей макулатурой? – В комнату вошла жена Ильи Андреевича, невысокого роста пожилая женщина с приятной внешностью. – Нужны ей эти «Правда» да «Вестник Коммунистической Академии». Ты ей еще «Капитал» почитать предложи. Пойдемте лучше чай пить.

От приглашения выпить чаю Кира не отказалась, потому что у Захаровых было тепло, а возвращаться в холодную редакционную комнату ей не очень хотелось.

– Да, давно такого холода в наших краях не было, – сказала жена Ильи Андреевича, наливая в чайную чашку кипяток из самовара. Кира залюбовалась сверкающим самоварным боком. – Не знаю, как вы там в своих квартирах выдерживаете, а мы и то два раза в день подтапливаем.

– Держимся, – бодро произнесла Кира. – Немного осталось – в начале следующей недели потепление обещают.

– Дай бог, – кивнула жена Ильи Андреевича, пододвигая к гостье блюдо с пирожками. – Вот попробуйте, здесь с творогом, а с другого края с капустой лежат. Сегодня утром испекла.

Кира не заставила себя упрашивать и, выбрав самый румяный пирожок, принялась пить чай.

Уйдя через полчаса от гостеприимных Захаровых и направляясь в сторону остановки, Кира размышляла над будущей статьей. «Нет, классиками марксизма-ленинизма современную молодежь к собирательству книг точно не подстегнешь, – думала она. – Библиотека Ильи Андреевича будет больше интересна людям его поколения, но не молодым, а тем более, совсем юным. Надо как-то по-другому к заданию Галатреи Марковны подойти. Кто сейчас собирает библиотеки? В нашем доме, например, кроме нас, никто, да и то мы уже давно книг не покупали. У Светки домашняя библиотека совсем маленькая, а надо найти такую, чтобы поразила сразу и навсегда. Что же мне делать?»

Кира остановилась. Небо было хмурым, тучи висели настолько низко, что казалось, что они вот-вот приблизятся к земле и раздавят ее. Холодный ветер зло трепал ветви деревьев с крошечными, еще не распустившимися листьями.

Нет лета нынче, плачут облака,

Дождями на природу проливаясь;

От неба веет холодом пока,

Не греет солнце, в облаках теряясь, – неожиданно пришли на память Кире строки из стихотворения Ирины Янсон, с чьей поэзией она познакомилась несколько месяцев назад, набредя в интернете на незнакомый сайт, посвященный поэзии. «Надо же, прямо в точку», – вздохнула Кира. В это время на велосипеде мимо нее проехала женщина; позади, на багажнике, сидел мальчик лет пяти.

Кира огляделась по сторонам, чтобы перейти дорогу, как вдруг из-за поворота на большой скорости вылетела машина. Женщина на велосипеде взяла в сторону, но не смогла удержать руль в нужном направлении, и велосипед с седоками съехал с дороги прямо в кусты. Машина пронеслась, не снижая скорости. Через некоторое время в зарослях послышался женский крик.

Кира перебежала через дорогу и бросилась туда, откуда неслись крики. В небольшой яме лежали мальчик и велосипед, а женщина стояла возле них и, заламывая руки, истошно вопила.

– Пожалуйста, успокойтесь, – обратилась к женщине Кира, но та словно не услышала ее.

Кира присела и увидела, что левая ножка ребенка запуталась в велосипедной цепи, а по маленькой лодыжке ползет тоненькая струйка крови. Чтобы освободить ногу ребенка, надо было поднять велосипед. Мальчик большими испуганными глазами смотрел на Киру.

– Как тебя зовут? – спросила Кира.

– Коля, – едва слышно ответил ребенок.

– Все будет хорошо, Коленька, – сказала Кира. – Ножка сильно болит?

– Сильно, – ответил мальчик.

– Потерпи немного, – сказала Кира. – Помогите мне, – обратилась она к женщине. Но снова не дождалась никакого ответа. Кира внимательно посмотрела на мать мальчика и увидела под левым глазом у женщины замазанный тональным кремом синяк. Кира попыталась приподнять велосипед, но мальчик тут же громко вскрикнул от боли. Поняв, что одной ей с тяжелым велосипедом не справиться, Кира выбежала на дорогу и бросилась навстречу проезжавшей в это время машине.

– Девушка, что же вы прямо под колеса бросаетесь! – услышала она укоризненный голос водителя, как только он, остановив машину, открыл дверцу.

– Помогите, пожалуйста, – умоляющим голосом, обратилась к нему Кира. – Там ребенок попал в беду.

Водитель, молодой мужчина, сразу же вышел из машины и направился следом за Кирой. Вдвоем им удалось освободить ногу мальчика от железной цепи. Кира взяла малыша на руки, а водитель принялся осматривать его ножку. Затем он взглянул на мать ребенка, которая все это время продолжала издавать вопли.

– Мамаша, да успокойтесь уже, – произнес водитель.

Та, словно по команде, тут же замолчала и уставилась на него.

– Вашего мальчика надо срочно показать врачу, – сказал мужчина.

Женщина по-прежнему молча смотрела на него, не говоря ни слова.

– То орала без остановки, то теперь молчит, как партизан, – сердито произнесла Кира.

Женщина сделала шаг вперед, а затем запрокинула голову и, закатив глаза, повалилась на землю.

– Ее саму надо срочно врачу показать, – пробормотала Кира и, продолжая держать мальчика, правой рукой достала из кармана плаща телефон.

Пока водитель пытался привести в чувство мать, Кира отвлекала ребенка разговорами на разные детские темы. Вскоре приехала «скорая помощь», и Кира рассказала фельдшеру о случившемся. Мальчика вместе с матерью посадили в машину и увезли в больницу.

– Надеюсь, с ним все будет хорошо, – сказала Кира, глядя вслед отъезжающей машине и думая о малыше.

– Да, его мать довольно странная особа, – сказал водитель и предложил Кире подвести ее.

Кира поблагодарила, но вежливо отказалась.

– Боитесь ездить с незнакомыми людьми? – спросил мужчина.

– Привыкла к общественному транспорту, – улыбнулась Кира.

Мужчина на своем предложении настаивать не стал и, сев в машину, уехал. В ожидании автобуса Кира решила заглянуть в небольшой магазинчик «Ванильные облака», находившийся неподалеку от остановки. «Ванильные облака» оказались магазином, где продавались сладости. Покупателей в нем не было, за исключением одной семейной пары, которая выбирала конфеты.

– Не хотите ли попробовать новую выпечку? – предложила продавщица супругам, когда они определились с выбором.

– А что там у вас? – поинтересовалась жена.

– Пирожки с курагой и черносливом, – ответила продавщица.

Кира невольно вспомнила пирожки Захаровых.

– Сегодня утром свои доели, – важно произнесла женщина.

– Свои-то, конечно, всегда вкуснее, – сказала продавщица, – но и эти не хуже. Многие покупатели хвалят.

– Ну, ладно, – после небольшого раздумья сказала женщина, – положите нам по два пирожка с разной начинкой. Посмотрим, так ли уж они хороши, как вы их нахваливаете.

Продавщица ловко сунула четыре пирожка в бумажный пакет и вопросительно взглянула на покупательницу.

– Вот что, – сказала женщина, задумчиво глядя на пирожки, – положите-ка мне еще парочку.

Продавщица незамедлительно исполнила пожелание. В это время муж что-то шепнул жене на ухо.

– Ах, да! Как же я забыла, что у меня сегодня курсы по кулинарии! – с досадой произнесла женщина. – Так и быть, дайте нам еще четыре ваших хваленых пирожка.

Едва сдерживая улыбку, Кира покинула «Ванильные облака».

Глава 8 Лукреция Борджиа и Изабелла Баварская

Кира попросила Галатрею Марковну дать ей еще немного времени для написания статьи о библиотеках. Нельзя сказать, чтобы Кирина просьба очень обрадовала главного редактора, однако Енютина не стала возражать, правда, поручила еще одно задание: Кире следовало посетить торжественное заседание по случаю дня независимости России, которое должно было состояться в зале городской администрации, и написать о нем.

Едва Кира, сдав свой плащ гардеробщице, подошла к зеркалу, висевшему на стене, как сзади нее возник брюнет с красиво уложенными вьющимися волосами.

– Так вот кто теперь строит карьеру на моем бывшем рабочем месте, – с делано грозным видом произнес он, глядя на Киру в зеркало, и для большей убедительности сдвинул к переносице брови.

– Ой, Семочка, – обернулась к нему Кира. – Вернись, пожалуйста, назад!

Семен Смородинов отрицательно покачал головой.

– Ни за что!

Кира умоляюще посмотрела на него. Семен, насмешливо улыбаясь, вновь покачал головой. Кира вздохнула.

– Но я же совсем, совсем ничего в этом не понимаю, – жалобно произнесла она. – К тому же журналистика – это исключительно мужское дело.

– Ну, по нашему редактору этого не скажешь, – усмехнулся Семен.

Они прошли в зал и устроились на одном из последних рядов.

– До чего же я не люблю все эти заседания, – прошептал Семен Кире. – Напоминают отчетно-выборные собрания старых времен. И самое главное – я не понимаю, в чем смысл этого праздника.

– Летом же праздников почти нет, – прошептала в ответ Кира, – пусть люди порадуются хотя бы такому.

Едва она договорила, как к трибуне для выступлений подошел невысокий пожилой мужчина с толстой папкой в руках.

– Значит, надолго, – показал на него Семен. – У нас это дело любят, хлебом не корми. Некоторые руководящие работники словесным недержанием очень даже страдают.

И точно, первый доклад продлился не меньше тридцати минут. Начался он с того, что присутствующим было рассказано об отечественных успехах за минувшее полугодие, потом докладчик плавно перешел к областным, а затем и районным достижениям. С особой скрупулезностью, вплоть до тысячных, были озвучены все показатели. Слушая докладчика, Кира неожиданно почувствовала, что ее потянуло в сон.

– Поспи, дружок, поспи, – насмешливо прошептал Семен. – Прикорни на товарищеском плече.

Кира отвернулась от Семена в другую сторону, чтобы скрыть накативший на нее приступ зевоты, как вдруг ее глаза встретились с насмешливым взглядом человека, сидевшего через проход. Кира смутилась, лицо мужчины показалось ей знакомым, однако она не стала утруждать себя воспоминаниями, а решила дослушать доклад. «Теперь, отправляясь на подобные мероприятия, буду выпивать не одну, а две чашки кофе», – подумала Кира, борясь с сонливостью из последних сил и слушая очередного докладчика.

Под конец заседания последовали награждения. Киру поразило большое количество представленных к наградам людей, особенно много было детей. «Но они ведь еще даже школу не закончили, – мысленно недоумевала она, – а их уже награждают медалью «Надежда родного края».

– Слушай, а если они не оправдают надежд? – не выдержав, спросила она у Семена. – Вырастут и не оправдают. Сопьются, например, или совершат какое-нибудь преступление и сядут в тюрьму.

– Как-то ты мрачно мыслишь, подруга, – улыбнулся Семен.

– И все же, – не унималась Кира. – Я еще понимаю, когда вручают медаль за отличное окончание школы или за спасение утопающего, но когда ее получает десятилетний ребенок, который еще ничего существенного в своей жизни-то и не сделал. Разве только обладает какими-то там способностями.

– А тебе этого мало? – усмехнулся Семен. – Между прочим, о том, разовьются ли эти способности в нечто более крупное, например, в талант, в «Положении о награждении» не сказано ни слова. Значит, для награждающих это не так уж и важно.

В это время заместитель мэра по социальным вопросам вызвал для награждения ученицу десятого класса Милагрос Иванову.

– Как-как ее зовут? – удивленно приподнял брови Семен.

– Милагрос.

– Ну и имечко, – покачал головой Семен.

– Обычное сериальное имя, – пожала плечами Кира. – Вот родится у тебя когда-нибудь дочь, и ты тоже назовешь ее каким-нибудь подобным именем. Например, Кристабель или Лукреция. Смородинова Лукреция Семеновна. По-моему, звучит очень даже неплохо.

Семен, давясь от смеха, манул рукой.

– Да ну тебя. Еще накличешь на меня беды.

Расставшись с Семеном после того как заседание закончилось, Кира направилась в гардероб. Одеваясь перед зеркалом, вдруг увидела, как на нее смотрит, стоя за ее спиной, тот самый мужчина, с чьими насмешливыми глазами она встретилась, сидя в зале. Кира вгляделась в его лицо и вдруг узнала того самого водителя, который помог ей с мальчиком Колей. Но если в прошлый раз он был одет в джинсы и теплый свитер, то теперь на нем был элегантный темный костюм со светлой рубашкой, а на руке висел плащ.

– Здравствуйте, – вежливо произнес незнакомец.

– Здравствуйте, – растерянно кивнула его отражению Кира.

– Как поживает мальчик? У него все в порядке с ногой?

– К счастью, обошлось без перелома, – продолжала отвечать Кира, глядя на своего собеседника в зеркало. – В больнице сказали, что у него сильный ушиб.

– Что ж, очень рад это слышать. А вы сейчас куда направляетесь? – снова поинтересовался незнакомец.

Кира наконец-то отвернулась от зеркала и надела на голову берет.

– На работу, – строго ответила она и вышла из гардероба, однако мужчина направился следом и открыл перед ней дверь на крыльцо.

– Спасибо, – поблагодарила Кира.

– А как вас зовут? – спросил незнакомец, как только они спустились с крыльца.

Кира остановилась и повернулась к нему:

– Зачем вам мое имя?

– Вдруг мы с вами снова попадем в неожиданную ситуацию, – улыбнувшись, ответил незнакомец.

«Смеется он надо мной, что ли?» – подумала Кира.

– Тогда, может быть, сами догадаетесь? – усмехнувшись, предложила она.

Мужчина немного помолчал, а затем наклонился к ней и тихо произнес:

– Вас зовут Кира.

– Почему это меня непременно должны звать Кирой? – пожала плечами Кира.

«Видимо, спросил у кого-нибудь из соседей, пока сидел в зале, а теперь представление разыгрывает», – решила она.

– Потому что… потому что это имя вам очень подходит, – снова улыбнувшись, ответил мужчина.

– Вы ошиблись, – холодно произнесла Кира, стараясь не смотреть на незнакомца. – Меня зовут… Лукреция.

– Лукреция?! – приподнял левую бровь мужчина. – Надеюсь, не Борджиа?

– Да, в сообразительности вам не откажешь, – снисходительно произнесла Кира. Происходящее постепенно стало забавлять ее. – Ну, хорошо, хорошо, – примирительным тоном сказала она. – Не буду вас обманывать. Так и быть, признаюсь. Меня зовут Изабелла, фамилия моя Баварская. Дома меня ждет ревнивый муж, злая свекровь и семеро детей. Так что извините, но я очень спешу.

– Вот уж не знал, что у Изабеллы Баварской было семеро детей, – насмешливо произнес незнакомец. – Если мне не изменяет память, у прекрасной Изабо их было чуть больше – двенадцать: шесть сыновей и столько же дочек.

«Да, с Баварской вышло не слишком удачно», – подумала Кира.

– Что поделать, – пожала плечами она, – и на старуху бывает проруха. Но я действительно тороплюсь.

Кира не кокетничала: в редакции ее ожидала куча стихов местных поэтов, присланных в письмах или собственноручно принесенных в редакцию. Все они были посвящены Дню независимости. Нужно было внимательно прочитать их и отобрать для Галатреи Марковны самые достойные.

– Ну хорошо, не буду вас задерживать, только хотя бы скажите, где вас можно найти? – произнес мужчина.

– И это все, что от меня требуется? – не без удивления спросила Кира.

– И это все, что от вас требуется.

Кира ненадолго задумалась.

– Вы найдете меня в следственном отделе. Я работаю следователем, – торжественно произнесла она, надеясь, что сказанные ею слова произведут соответствующее впечатление на незнакомого мужчину. «Посмотрим, будет ли он и дальше настаивать на знакомстве», – подумала она.

В глазах мужчины отразилось удивление.

– В следственном отделе? – переспросил он. – Следователем?

– Да, да. Именно там. Придете и спросите у дежурного Демину Светлану Ивановну. Меня позовут, я к вам спущусь. Вот тогда и познакомимся, как следует, – произнесла Кира, в глубине души поздравляя себя с удачно найденным решением.

– Тогда… до встречи! – произнес мужчина, внимательно глядя на нее.

– До встречи! – ответила она ему с необычайной легкостью в голосе.

Возвращаясь вечером домой, Кира решила заглянуть в цветочный магазин, чтобы купить для бабушки пару горшочков для фиалок, которые та разводила. Уже взявшись за ручку стеклянной двери, она вдруг замерла и уставилась на свое отражение, точнее, на берет, который украшала брошка с ее именем, подаренная ей Светланой на 8 Марта. «Должно быть, я выглядела в его глазах полной дурой», – растерянно подумала Кира, вспомнив о мужчине, пытавшемся с ней познакомиться.

После ужина она позвонила подруге и рассказала Светлане о происшедшем. Подруги весело посмеялись от души, а на следующий день раздался телефонный звонок, и Светлана взволнованным голосом произнесла:

– Кузечка, да ты просто мастерица на проделки! Ты даже не представляешь, кто вчера с тобой пытался познакомиться!

– Кто? – рассеянно спросила Кира, постукивая карандашом по столу. В этот момент ее занимала сводка, присланная из приемной городской администрации. Перед глазами стояла строчка: «За год получено шестьсот телят, в том числе от коров – четыреста пятьдесят».

– Кто? Прокурор города! Вот кто!

– Да? – удивилась Кира. – А мне всегда казалось, что прокуроры – люди пожилые, степенные, пенсионного возраста. В кино, по крайней мере, именно только таких и показывают.

– Ему всего тридцать пять, – искренне обиделась за своего начальника Светлана, – а назначили его к нам полгода назад. Все наши девицы от него млеют. Впрочем, не только они, но и дамы постарше. Чрезвычайно скрытный товарищ, я тебе скажу. Мы знаем о нем только одно, правда, самое главное – он не женат! Сегодня утром он задержал меня после совещания и как бы невзначай принялся расспрашивать, нет ли среди моих знакомых девушки с длинными волосами, которую зовут Кира? Я перепугалась, подумала, что с тобой что-то случилось. Не иначе ты со своей статьей про директора спортивной школы попала в какую-нибудь переделку, а когда к себе вернулась, то успокоилась и вспомнила твою вчерашнюю историю. Тут до меня и дошло.

– Не переживай, – поспешила успокоить подругу Кира. – Я думаю, что после моего столь нелепого поведения он больше не захочет искать встречи со мной.

Закончив разговор со Светланой, она обратилась к бухгалтерше:

– Анна Антоновна, а разве можно получить телят еще каким-нибудь способом, кроме как от коров?

– Можно, деточка, – ответила ей старушка.

Кира расхохоталась:

– Из пробирок?

– Здесь нет ничего смешного, – покачала головой Анна Антоновна. – Имеется в виду закупка телят в соседнем районе.

Кира перестала смеяться. «Надо же, а ведь раньше я никогда не обращала внимания на сельское хозяйство», – подумала она, а затем снова спросила:

– Анна Антоновна, среди ваших знакомых нет людей, которые собирают книги, но только не сочинения классиков марксизма-ленинизма?

К Кириному разочарованию, таких знакомых у Анны Антоновны не оказалось.

– А тебе это зачем? – поинтересовалась бухгалтерша.

– Да статью надо писать, – объяснила Кира.

– Так ты Семену позвони, – посоветовала Анна Антоновна, – у него каких только друзей и знакомых нет.

Кира обрадовалась и решила воспользоваться советом Анны Антоновны, поэтому тут же набрала номер Семена.

– Бедная ты моя, – сочувствующим тоном произнес Семен, выслушав сбивчивый рассказ Киры о статье. – Неужели у Галатеи все советы по вкусной и здоровой пище закончились? – Семен нередко называл Енютину Галатеей. – Ну что ж, твоему горю помочь можно. Есть у меня один любитель книг на примете. Только мне созвониться с ним надо. В общем, сделаем так: я позвоню ему и договорюсь о встрече, а потом свяжусь с тобой. Идет?

– Идет! – обрадовано воскликнула Кира.

Этим же вечером Семен позвонил ей и сказал, что будет ждать ее послезавтра возле городского сквера в половине седьмого вечера.

Глава 9 Толстолобики и Скупой рыцарь

Кира прибежала к назначенному Семеном месту, опоздав на полчаса. К ее радости, он не ушел, а терпеливо ждал, сидя на скамейке с табличкой «Скамейка для примирения».

– Откуда это ты примчалась такая заполошная? – поинтересовался, поднимаясь, Семен.

– По заданию Галатреи Марковны искала толстолобиков, – едва переведя дыхание, ответила Кира.

– Кого-кого? – удивился Семен.

– Толстолобиков. Ты что, забыл про них?

Семен признался, что действительно не помнит про этих рыб. Дело в том, что в центре Болотинска имелось небольшое озеро, которое когда-то считалось местной достопримечательностью. За время, прошедшее со дня падения советской власти, озеро нещадно заросло камышом и покрылось зеленой ряской. Год назад в светлых умах болотинских чиновников родился гениальный проект – очистить озеро с помощью толстолобиков. Двести пятьдесят видов этих особей были завезены из соседней области и торжественно, при большом скоплении народа и под дружные аплодисменты выпущены в грязную озерную воду, о чем с гордостью было сообщено не только в местной газете, но и в нескольких областных.

– Сегодня приезжала комиссия из области и не нашла ни одного толстолобика, а ведь когда их запускали, было обещано, что каждая рыба прибавит в весе до пяти килограммов. Однако они исчезли, не оставив в озере и намека на свое пребывание, – сообщила Кира.

– Да, – задумчиво произнес Семен, – в нашем Болотинске даже толстолобики жить не хотят. Эх, Киренция, взять бы, да и рвануть в Москву! Там есть, где развернуться! – мечтательно произнес он, но тут же одернул себя: – Правда, кому мы там нужны без жилья и без прописки.

– Значит, тебе нужно найти ту москвичку, которая пропишет тебя, и все дела, – сказала Кира. – Родственник одной моей знакомой в прошлом году развелся с женой из-за того, что у нее начался служебный роман. Так ты думаешь, стал он печалиться по этому поводу? Ничего подобного! Он тоже решил найти себе новую спутницу жизни, для чего зарегистрировался на сайте знакомств, а потом завязал переписку с одной дамой. Она оказалась москвичкой и, как выяснилось в ходе этой самой переписки, тоже, как и он, пребывала в разводе, воспитывая двух детей и трудясь на нескольких работах. В общем, он настолько смог ее очаровать своими электронными посланиями, что она пригласила его приехать в Москву.

– И он поехал? – недоверчиво спросил Семен.

– Конечно! Здесь же его теперь ничего не держало. Квартира принадлежала бывшей жене, машину ей тоже при помощи адвоката удалось у него отсудить. Правда, еще оставался ребенок, но кто в наши дни обращает внимание на подобные мелочи? В общем, купил этот товарищ билет в плацкартный вагон и рванул в Москву. Новая подруга встретила его на вокзале, посадила в машину, привезла к себе домой, а затем вскоре и прописала.

Кира замолчала.

– Ну а дальше? – с любопытством спросил Семен.

– Первые три месяца они жили, как говорится, душа в душу: гуляли по вечерней Москве, пили чай и вели задушевные разговоры о жизни. Но одним чаем в наши дни, сам знаешь, сыт не будешь. Новая возлюбленная стала намекать приезжему гостю, что пригласила его не только для того, чтобы он у нее чай с булками пил. Конечно, он сразу сообразил, что прописку надо отработать. Вот здесь-то, к сожалению, у него трудности и начались. Он никак не мог найти подходящую работу. Ту, которая бы соответствовала его требованиям по части зарплаты. Все ему какие-то незначительные должности предлагали: то охранником в супермаркете, то вахтером на проходной. Зарплата, сам понимаешь, не ахти, а ему ведь надо было соответствовать своей новой половинке.

– А кем трудилась его новая половинка? – задал новый вопрос Семен. Кира по его лицу видела, что его чрезвычайно заинтересовал ее рассказ.

– О! Эта «половинка» трудилась не кем-нибудь, а юрисконсультом в одной крупной фирме и одновременно подрабатывала во второй, а еще давала консультации в третьей. В общем, ничего у этого товарища с работой не получалось. Тогда москвичка, глядя на его мучения, предложила ему просто замечательный, с моей точки зрения, выход: она предложила ему поработать у нее, точнее, на нее, – сказала Кира и замолчала.

Семен молча уставился на нее.

– И что же ты не спрашиваешь, кем она ему предложила поработать? – насмешливо спросила Кира.

– Ну и кем же?

– Няней! – торжественно ответила Кира.

– Кем-кем? – недоверчиво спросил Семен.

– Ня-ней! – по слогам произнесла Кира. – Москвичка подумала: ей, чтобы заработать деньги, приходится корпеть на трех работах, да еще и няню содержать, которая сидит с детьми, пока она на этих работах вкалывает, и чьи услуги стоят недешево, но раз в доме человек без дела мается, то почему бы ей не рассчитать няню и не заставить нынешнего спутника жизни выполнять ее обязанности? Ведь тогда можно убить сразу двух зайцев: и деньги в семье останутся, и дети будут под присмотром. К тому же он может взять на себя и все заботы по дому. Ну, там постирать, убрать, приготовить. И тогда вдобавок можно еще и от услуг домработницы отказаться – у этой москвички и домработница была. А по ночам для второй фирмы, где она работает, он может бумаги печатать, следовательно, ей не нужно будет и своему помощнику платить. Как по мне, так все логично.

– И он согласился?

– Нет, – вздохнула Кира. – Охранником устроился. Или вахтером.

– И как же они теперь?

– Расстались. Он сейчас у одной старушки угол снимает. Новое знакомство завел. Переписывается с девушкой из Калининграда.

– Почему из Калининграда? – удивился Семен.

– Хочет за границу перебраться. Может быть, в Польшу или в Германию рванет. Женщин же на свете хватает. Тем более их во всех странах больше, чем мужчин. Кроме, конечно, Китая. Там, наоборот, мужчин в избытке, а женщин – страшный дефицит.

Семен расхохотался:

– Здорово же ты меня рассмешила. Ладно, идем, а то нас давно ждут. Хотя, сразу тебе скажу, тему Мальвина тебе невыигрышную дала.

– Почему? – удивилась Кира.

– Ну сама посуди, кто же в наше время собирает библиотеки? Во-первых, это не модно, а во-вторых, дорого. Ты заметь, у нас на всю округу всего один книжный магазинчик в соседнем Изваринске имеется, да и то даже не магазинчик, а так, отдельчик в универмаге. И это на сто пятьдесят тысяч человек, проживающих в районе! А если в интернет-магазине покупать то, что в этом отделе не найдешь, то к стоимости книги прибавляй за доставку еще рублей триста-четыреста, а то и все пятьсот, если ты не одну, а несколько книг захочешь выписать.

Доводы Семена показались Кире настолько убедительными, что она невольно загрустила. Вскоре они подошли к двухэтажному кирпичному дому. Пока поднимались на второй этаж, Семен рассказал Кире о хозяине библиотеки:

– Ему за семьдесят. Книги собирает всю жизнь. Раньше у него для этого была хорошая возможность: его жена работала директором книжного магазина. Нынче в этом магазине, то есть в здании, в котором он когда-то был, сама знаешь, судебные приставы размещаются. Так что теперь он книги покупает редко. Только когда в область выбирается. Почитать никому не дает. Даже с собственным сыном из-за этого поссорился и не разговаривает уже несколько лет. Тот без спросу взял пару книг и дал приятелю почитать, а тот их не вернул: то ли потерял, то ли еще кому-то отдал. Так отец, когда об этом узнал, отвесил сынку оплеуху, а затем врезал в дверь комнаты, где библиотека находится, замок. Ключи держит при себе и даже жене не дает, когда та уборку в квартире делает. Сам полы в комнате моет.

Кира покачала головой и спросила:

– А для кого он книги собирает? Он же не будет жить вечно. С собой на тот свет ничего не заберешь.

– Ну если только индивидуальную могилу закажет, – задумчиво произнес Семен. – Благо в Болотинске земли на кладбище хватает. Это тебе не Москва, где каждый сантиметр на вес золота.

Хозяин библиотеки произвел на Киру двойственное впечатление. Это был высокий худощавый мужчина, одетый в теплые брюки и вязаную кофту, который сразу же, еще когда они раздевались в коридоре, предупредил визитеров, что книг на руки не дает.

– Здесь не изба-читальня, – строго произнес библиофил – И с полок снимать не разрешаю, – добавил он, когда они переступили порог комнаты, которую занимала библиотека.

Все стены комнаты – самой большой из трех в квартире – сверху донизу были покрыты застекленными книжными полками. Большую часть библиотеки у этого Скупого рыцаря, как мысленно окрестила его Кира, составляли альбомы по живописи и искусству. В ней также имелись прижизненные издания русских классиков, о чем не преминул сообщить сам хозяин, рассказывая о своих сокровищах. «Ему только указки не хватает, – подумала Кира, – такое впечатление, что я не в личной библиотеке нахожусь, а в музее».

Осмотр библиотеки и интервьюирование ее владельца заняло не слишком много времени, потому что собиратель книг всем своим видом показывал, что не намерен долго терпеть гостей, а потому даже не скрыл своего облегчения, когда Кира поблагодарила его за беседу и сказала, что им пора уходить.

– Вижу, ты не слишком довольна этой встречей, – сказал Семен, когда они вышли из подъезда на улицу.

Кира не стала отрицать.

– Не знаю, что и делать, – посетовала она. – Библиотека Захарова, конечно, тоже по-своему уникальна, но вряд ли подрастающее поколение способно оценить ее. А этого Скупого рыцаря я не совсем понимаю. С одной стороны, действительно страшно давать первому встречному в руки прижизненное издание Толстого или Достоевского, а с другой… Книги ведь созданы для того, чтобы их читали, а не держали под замком, иначе получается, как у Пушкина: «Там царь Кощей над златом чахнет…» Интересно, что станет с этой библиотекой после его смерти?

– Исчезнет, как исчезли толстолобики, – улыбнулся Семен. – Большинство наследников старается сразу же обратить полученное наследство в деньги. Между прочим, я тут недавно прочитал, что один известный певец собрал неплохую библиотеку из антикварных книг.

– А он их читает? – спросила Кира.

– Не знаю. Об этом в статье не было сказано ни слова. Но деньги этот товарищ, по мнению финансового эксперта, вложил весьма удачно.

– А вот в нашей семейной библиотеке особых раритетов почти нет, за исключением, быть может, Пушкина и Салтыкова-Щедрина тридцать седьмого года издания, но мои родители никогда никому не отказывали, если их просили дать почитать ту или иную книгу: ни своим друзьям, ни моим одноклассникам. Кто у нас только не перебывал за эти годы! И я тебе скажу, не так уж мы сильно и горевали, когда не досчитывались какой-то книги. А этого певца, о котором ты рассказал, я тоже не понимаю. Как можно собирать книги, исходя только из их стоимости? Покупает потому, что можно будет продать, когда настанет черный день. Нет, книга должна проживать свою жизнь, а не быть источником ссоры близких людей или эквивалентом денег.

– Ну вот тебе и выход из ситуации, – сказал Семен, – возьми да и напиши об этом: о своих размышлениях, о том, какими могут быть у людей отношения с книгами. Расскажи, в конце концов, о своей библиотеке.

– Да ты что! – испуганно воскликнула Кира.

– А что тебя смущает? – удивился Семен.

– Ну, во-первых, я должна была взять интервью только у Захарова и написать о его библиотеке, а поиск других библиотек – это всего лишь моя личная инициатива, за которую, боюсь, Галатрея меня совсем не похвалит.

– Вон как ты запела! – протянул Семен. – Так вот что я тебе скажу: рано или поздно тебе бы пришлось сделать выбор и начать заниматься настоящим делом. Или ты собираешься всю жизнь тихо и незаметно просидеть на месте корректора?

Кира обиженно пожала плечами:

– Почему бы и нет. По-моему, не самый плохой вариант.

– Ага, вариант прямо, скажем, классический, описанный Салтыковым-Щедриным. Не подскажешь, в какой сказке?

– «Премудрый пескарь», – вздохнула Кира.

– То-то! – удовлетворенно воскликнул Семен. – Так, а что там у тебя было, «во-вторых»?

– Скажут, что сотрудник редакции сам про себя пишет. Это же со стороны будет выглядеть как самая настоящая похвальба.

– Да кто тебя заставляет хвастаться? Ты можешь просто не указывать фамилии владельца библиотеки, будет достаточно имени и отчества. Даже выдуманного. Для тебя самое главное – рассказать о том, что представляет собой домашняя библиотека и в чем заключается ее польза.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросила Кира.

– Ну конечно, – уверенно произнес Семен. – Три библиотеки, три разных хозяина, а читатель пусть сам решает, собирать или не собирать ему книги, а если собирать, то на кого ориентироваться.

Они вошли во двор Кириного дома и увидели фургон для перевозок. Грузчики, отчаянно переругиваясь между собой, пытались втиснуть в дверной проем громоздкий кожаный диван.

– Кто-то переезжает, – заметил Семен.

– Да нет, это наши соседи Прялкины опять съезжаются, – вздохнула Кира, предчувствуя, что с диваном грузчики справятся не слишком скоро.

Глава 10 Коробка с деньгами

Кира воспользовалась советом Семена и написала статью, которую, к ее удивлению, Галатрея Марковна неожиданно одобрила.

– Неплохо, неплохо – произнесла главный редактор, ознакомившись с содержанием Кириного черновика. – Какие, однако, в нашем городе замечательные люди живут, не так ли, Кира Игоревна? Значит, еще не все потеряно для нашей страны. Ну, раз мы с вами взялись за такую чрезвычайно важную и полезную для молодого поколения тему, то давайте и дальше действовать в том же направлении. Кстати, скоро в наш город по линии областного департамента культуры приедет известный московский писатель. Он не только сам пишет, но и занимается переводческой деятельностью. Переводит, как мне сказали, детективы с английского языка. Вы обязательно должны сходить на встречу с ним и взять у него интервью. Я вам дам координаты организаторов его поездки. Созвонитесь и договоритесь, когда он сможет пообщаться с вами: до встречи с читателями или после, а пока… пока давайте-ка набросаем те вопросы, которые вы зададите ему… – Галатрея Марковна не успела договорить, как у нее на столе зазвонил телефон.

– Главный редактор, – сказала Галатрея Марковна, поднеся трубку телефона к уху. – Неужели? – через некоторое время воскликнула она. – Всё действительно произошло именно так?

«Может быть, с писателем что-то случилось и его приезд отменяется?» – предположила Кира, но Галатрее Марковне звонили вовсе не по поводу писателя.

– Удивительный случай! – воскликнула она после того, как закончила разговор по телефону. – Железнодорожные обходчики нашли на путях коробку с деньгами и… – Галатрея Марковна сделала паузу, а затем торжественно произнесла: – Принесли ее в полицию! Нет, недаром я не устаю утверждать, что в нашем городе живут замечательные люди! Какой великолепный материал у нас получится! Немедленно ступайте в полицию! В приемной вам дадут всю предварительную информацию, а пока вы будете идти туда, я позвоню начальнику и попрошу его, чтобы он не отпускал этих замечательных людей до тех пор, пока вы не возьмете у них интервью. Так что поторопитесь!

Здание полиции располагалось недалеко от редакции, поэтому через несколько минут Кира уже поднималась по ступенькам крыльца. Секретарша начальника полиции сообщила Кире, что путевые обходчики нашли в десяти километрах от Болотинска жестяную банку из-под печенья. Решив, что это может быть какое-нибудь заминированное устройство, они сообщили в транспортное отделение полиции, а те дали знать сотрудникам МЧС. Но в коробке вместо бомбы оказалось сорок пять тысяч рублей, и теперь в кабинете начальника шло совещание на предмет установления принадлежности этих денег.

Не успела секретарша сообщить все это Кире, как двери кабинета начальника полиции распахнулись, и из него стали выходить люди. В одном из сотрудников Кира узнала своего одноклассника Никиту Алдонина и окликнула его.

– Еду сейчас на железнодорожный вокзал, – сказал Никита, когда Кира спросила его о найденной коробке. – Есть предположение, что эта коробка могла быть выброшена из какого-нибудь вагона-ресторана. Если хочешь, могу взять тебя с собой.

Кира, не раздумывая, согласилась и поехала в полицейском газике на вокзал. Ждать ей пришлось недолго. Предположение, высказанное Никитой, подтвердилось: коробка с деньгами действительно была выброшена из вагона-ресторана поезда «Иркутск-Адлер». Выбросила ее в результате семейной ссоры жена заведующего рестораном, трудившаяся у мужа буфетчицей. Безумно ревнуя супруга к новой разносчице, на третий день она не выдержала и устроила своей второй половине сцену ревности. Пребывая в чрезвычайно возбужденном состоянии, буфетчица выхватила из не запертого мужем сейфа коробку с деньгами и выбросила ее в открытое окно. О случившемся супруги сообщили только через несколько часов, после того, как сначала помирились, а потом осознали последствия своей ссоры. «Это, видимо, на нее так жара подействовала, – предположил начальник болотинского вокзала. – В вагонах сейчас дышать нечем, а в вагоне-ресторане и подавно».

Кире вся эта история показалась чрезвычайно забавной и смешной. Она вернулась в редакцию и, написав заметку, в предвкушении похвалы от главного редактора положила ее перед Галатреей Марковной.

– Что это? – удивленно спросила Енютина, пробежав глазами текст. – Что это? – возмущенно воскликнула она во второй раз. – Разве я вас об этом просила, Кира Игоревна? Я вас просила, чтобы вы написали про порядочных людей, которые не взяли ни копейки из чужих денег, а, наоборот, принесли и сообщили куда следует. А что сделали вы? Вы вместо этого взяли и написали об этой безобразной ссоре! Зачем посвящать читателей в подробности безнравственных отношений супругов? Зачем им рассказывать о таких низменных и постыдных чувствах, как ревность? Ведь своим безответственным поступком буфетчица мужа своего едва под суд не подвела. Если бы не эти благородные обходчики, которые вовремя нашли деньги и вернули их, неизвестно, что с ним, да и с ней, сейчас бы было! Мы о сотрудниках железной дороги должны писать, уважаемая Кира Игоревна, а не про эту семейную пару с их оскорбительным поведением по отношению друг к другу! Я подозреваю, под чье тлетворное влияние вы уже успели попасть! – Галатрея Марковна встала и подняла указательный палец правой руки. – Но нет, наша газета никогда не будет предлагать своим читателям заметки подобного рода! Слышите? Никогда! Иначе мы с вами опустимся до уровня тех субъектов, которые именуют себя журналистами, но на самом деле не имеют никакого отношения к этой профессии. Вы думаете, я и вам позволю задать те провокационные вопросы писателю, что обычно стараются задать все ушлые корреспонденты? Слава богу, у меня, в отличие от них, совесть имеется. Тем более, как утверждает интернет, этот человек не был замечен ни в одной супружеской измене. Он женат уже более двадцати лет и на одной женщине. Весьма достойный мужчина! Так что, пока вы, Кира Игоревна, работаете со мной, я научу вас писать по-настоящему, – завершила свой монолог Галатрея Марковна и вновь села за стол.

Расстроенная Кира вернулась к себе.

– Отчего нос повесила? – спросил крутившийся возле зеркала Петя.

Кира подняла глаза и увидела, что Петя, одетый в светлую рубашку, воротник которой был выпущен поверх джинсовой куртки, пристально вглядывается в свое отражение.

– Ты это куда так нарядился? – поинтересовалась она.

– На свадьбу, – ответил Петя.

– На свою?

– Типун тебе на язык! – рассердился Петя. – Троюродная сестра замуж выходит.

– Желаю тебе хорошо отдохнуть и повеселиться, – сказала Кира.

– Да у них только небольшое застолье будет, – произнес Петя. – Сильно не разгуляешься.

– А танцы? – спросила Анна Антоновна.

– Танцы не предусмотрены, – ответил Петя.

– Почему? – удивилась Кира.

– Потому что родственница моя отнюдь не юная девушка. Ей уже сорок шесть, а жениху пятьдесят три. Они восемь лет шли к этому знаменательному событию.

– Ничего себе! – поразилась Кира.

– А ты как думала? – усмехнулся Петя и подмигнул своему отражению. – Да, восемь лет – немалый срок, – глубокомысленно произнес он, разглядывая свой подбородок. – Все эти годы они встречались только по воскресеньям.

– Отчего же так редко? – удивилась Анна Антоновна.

– Дело в том, что жених не из тех, кто любит торопиться. Ему надо сначала хорошенько присмотреться, приглядеться. К тому же не каждый холостяк со стажем решится на столь ответственный шаг. Тем более, в таком возрасте. Мы, если честно, думали, что он на ней так никогда и не женится, – вдруг произнес, отворачиваясь от зеркала, Петя. – Сами посудите: каждое воскресенье он в восемь вечера у нее на пороге с коробкой конфет и шахматами. И так целых восемь лет!

– А зачем же с шахматами? – снова удивилась Анна Антоновна.

– Играл он, – ответил Петя.

– С ней? – еще больше поразилась Анна Антоновна.

– Нет, она в шахматы играть не умеет. Сам с собой играл, – вздохнув, произнес Петя и вышел из комнаты.

Глава 11 Встреча с писателем

Несмотря на то, что на составление вопросов для интервью с писателем Кира вместе с Галатреей Марковной потратила не один час, попасть на встречу с ним ей было не суждено, так как именно в тот самый день, когда она должна была находиться во Дворце культуры, где принимали столичную знаменитость, Галатрея Марковна отправила ее в командировку. Администрация города распорядилась срочно дать материал о завершении посевной. Проведя почти весь день в полях, Кира лишь под вечер вернулась в Болотинск. Петя поставил машину в гараж, а затем отправился к себе, чтобы поработать со снимками. Теперь, когда газета лишилась основного добытчика текстового материала, фотографии стали занимать чуть ли половину каждого номера.

Кира тоже зашла в редакцию, чтобы переобуться и вымыть руки. В туалете она столкнулась с Дарьей Степановной Лузиной, подругой Анны Антоновны, а по совместительству редакционной уборщицей. Вообще-то Дарья Степановна уже давно была пенсионеркой, как и Анна Антоновна, но сидеть на пенсии у нее не было никакого желания, поэтому три раза в неделю она мыла пол в редакции.

«Ну и как вам этот писатель?» – сразу же спросила Дарья Степановна у Киры, выжимая в ведре тряпку.

По тому тону, каким был задан вопрос, Кира предположила, что Дарья Степановна не слишком удовлетворена встречей с приезжим гостем. И Дарья Степановна своим обстоятельным рассказом тут же подтвердила Кирино предположение.

Так как о приезде писателя стало известно еще месяц назад, то к его приему в Болотинске решили подойти ответственно и серьезно. Поэтому во всех организациях были отобраны самые достойные люди, способные произвести приятное впечатление на столичную знаменитость и поддержать с ней беседу. Всех кандидатов, прошедших строжайший отбор, тут же направляли в городскую библиотеку, где им выдавались произведения ожидаемого гостя.

С произведениями, правда, сначала возникло небольшое затруднение – их количество оказалось весьма скромным: всего три экземпляра на весь город, но после того, как над этой, казалось бы, сложной задачей поломали лучшие головы Болотинска, проблема была успешно устранена. Решено было все три произведения отсканировать, распечатать и сброшюрировать, а затем раздать читателям, для чего администрацией города были выделены деньги на покупку бумаги и краски. Пока сканировали и печатали, городской отдел культуры дружно придумывал вопросы для поддержания беседы. Нужно было не только не ударить лицом в грязь, но и показать, что провинциальная публика тоже не лыком шита и в современной литературе кое-что да понимает.

В день встречи все места в зрительном зале Дворца культуры были заняты. Кроме этого изрядное количество стульев и скамеек было расставлено вдоль стен, а также в проходах. Тех, кому было доверено задать вопросы известному писателю, усадили неподалеку от микрофонов. В их числе оказалась и пенсионерка Дарья Степановна Лузина.

Со слов Анны Антоновны, Кира знала, что Дарья Степановна являлась одной из самых активных читательниц городской библиотеки, а еще она руководила болотинским клубом, защищавшим права домашних животных. Дарья Степановна была выбрана руководителем клуба не случайно: она была владелицей трех кошек египетской породы, а также покровительствовала всем представителям семейства кошачьих, которые обитали в ее районе.

«Я ему такого жару дала!» – воинственно произнесла Дарья Степановна, начиная свой рассказ, и для пущей убедительности потрясла перед Кириным лицом выжатой половой тряпкой.

Столь боевой настрой Дарьи Степановны объяснялся тем, что в городской библиотеке этой ярой защитнице животных умудрились выдать именно тот роман писателя, в котором одним из двух главных героев являлся кот, трагически погибающий в самом конце произведения по причине попадания под колеса автомобиля. Дарье Степановне до глубины души не понравилось, как автор обошелся в финале со своим персонажем. «Это же, это же просто дискриминация какая-то! – гневно воскликнула, дочитав до конца роман, Дарья Степановна, а потом угрожающе добавила: – Ну я ему покажу!»

И вот после весьма волнительного для болотинцев ожидания в дверях зала появился тот, ради которого город целый месяц трясло и лихорадило – писатель. По залу сразу же прокатилась легкая волна удивления и шепота. Вызвана она была тем, что одет знаменитый творец был, по мнению не только Дарьи Степановны, но и разодевшейся ради такого мероприятия в свое самое лучшее болотинской публики, чрезвычайно просто. Ну, очень просто. В потертые джинсы и такую же джинсовую рубашку. «Очень демократично», – одобрительно шепнул своему заместителю облаченный в строгий костюм и белоснежную рубашку мэр города, который сидел прямо перед Дарьей Степановной. «Надо взять на заметку», – прошептал начальнику в ответ зам, одетый точно так же, как и шеф. (Единственное отличие в их костюмах заключалось в цвете галстука: у мэра он был синий, а у его зама – темно-зеленый.) «Э-эх, «демократично», – с горечью подумала Дарья Степановна и с презрением посмотрела на коротко остриженные затылки молодой поросли. Она-то считала, что столичный гость одет из рук вон плохо, тем более для человека столь высокого ранга и положения.

Писателя торжественно провели на сцену и усадили за журнальный столик, на котором стояли графин с водой и стаканом, а также микрофон.

Дарья Степановна, прищурившись, принялась разглядывать того, кого намеревалась атаковать в самое ближайшее время.

– Добрый вечер, Александр Петрович, – вдруг раздался высокий женский голос. Дарья Степановна от неожиданности даже подпрыгнула в кресле, – Лариса Извольская, болотинское телевидение.

«Эти всегда первыми пролезут», – враждебно подумала Дарья Степановна; она чрезвычайно не любила представительницу местного телевидения, считая ее самой настоящей вертихвосткой.

– Я внимательно ознакомилась с вашим творчеством, – продолжала тем временем Извольская, – и пришла к удивительному для себя выводу…

«Еще бы не прийти, – мысленно усмехнулась Дарья Степановна, – ты только хвостом мести умеешь, а более ничего, так хоть поудивляйся».

– … что ваши книги нельзя отнести к разряду легкого чтива. Их не прочитать в подземке…

«И в какой это она, интересно, подземке книги читает? – тут же удивилась Дарья Степановна. – Сроду у нас в Болотинске никакой подземки не было. Ишь, как закрутила, завертела. Знаем мы вас, телевизионщиков. Ничего умного никогда не скажут, лишь бы только людям головы задурить». Пока Дарья Степановна сердилась на представительницу местного телевидения, та закончила свой вопрос и даже получила на него ответ, но до ушей Дарьи Степановны долетела лишь последняя реплика писателя.

– Ну вот как-то так у меня получается, – смущенно улыбнувшись, произнес писатель.

«Плохо получается, гражданин, издевающийся над животными, – зло подумала Дарья Степановна. – Ну, ничего, я на тебя управу найду!»

Она поднялась, чтобы направиться к микрофону, но ей пришлось снова сесть в кресло, потому что место у микрофона заняла какая-то долговязая девица. «Вот молодежь нынче пошла, – покачала мысленно головой Дарья Степановна. – Никакой воспитанности, никакого уважения к старшим. Могла бы хотя бы из вежливости поинтересоваться, не хочет ли кто из взрослых свой вопрос задать». Девица, не теряя времени, спросила писателя про его детство.

Дарья Степановна, не спускавшая взгляда со сцены, сразу же поняла, что вопрос писателю понравился. «Ишь, как у него все ладно да складно получается, – думала она, слушая довольно подробный рассказ о родителях. – Забалтывает, забалтывает людей, чтобы острых вопросов не задавали».

Пока столичной знаменитости аплодировали за детские воспоминания, микрофоном завладел мужчина, в котором Дарья Степановна признала своего соседа Кочкина.

– Я долго разглагольствовать не собираюсь, я вот что скажу, – грозно произнес Кочкин, являвшийся в городе весьма заметной личностью. Вот уже много лет он слыл сатириком, потому что в свободное от работы время сочинял басни, а также частушки на самые злободневные темы. Но его сатирические произведения в местной газете никогда не публиковались, так как Кочкин, считая себя в душе гением, был твердо уверен в том, что Галатрея Марковна его произведения не возьмет, а если и возьмет, то все рано не напечатает. Поэтому он писал свои басни с помощью копирки, а затем наклеивал их по всему городу на щитах, предназначенных для объявлений. Ровно год назад кочкинская судьба сделала неожиданный поворот: расположенная в соседней области фабрика по изготовлению семечек (один из её сотрудников провел отпуск в Болотинске и познакомился с творчеством местного сатирика), впечатленная кочкинским мастерством по написанию частушек, предложила непризнанному гению сотрудничество. И теперь на всех пакетиках с семечками, выпущенными этой фабрикой, красовались задорные четверостишия, принадлежавшие перу Кочкина. В общем, Кочкин пришел на встречу, будучи уверен в том, что имеет самое непосредственное отношение к литературе, а потому вправе говорить с писателем на равных.

«Молодец!» – мысленно одобрила Дарья Степановна Кочкина, расслышав в голосе соседа недовольные нотки.

– Это что же у нас все люди такие в стране? Все тунеядцы и пьяницы? Нет! Не верю! – гневно выкрикнул в микрофон Кочкин. – Не с такими людьми мы войну выиграли! Не с такими!

«Ой, что же это он так сразу, – начала переживать Дарья Степановна за Кочкина, – аж все лицо пятнами пошло. Если с каждым писателем так ругаться, никакого здоровья не хватит».

– А вы, простите великодушно, какое произведение имеете в виду? – вдруг вежливо спросил Кочкина писатель.

– То, что про войну, – сердито буркнул Кочкин и пояснил: – Из самых последних. Нет, вы все-таки скажите, вы зачем так про наших русских людей написали? Неужели по-другому было нельзя?

– Ну, вот как-то так у меня получилось, – сказал приезжий гость и беспомощно развел руками.

В ответ местный сатирик с досады чуть не плюнул и, чертыхаясь, отошел от микрофона.

«Все, а теперь я в бой пойду», – решила Дарья Степановна, но вновь опоздала, потому что место у микрофона опять было занято.

– Дорогой Александр Петрович! – звонко произнес детский голос, и Дарья Степановна, повернув голову, увидела мальчика лет восьми. – Я хочу прочитать вам стихотворение, которое называется «Имя». Это стихотворение я специально сочинил для встречи с вами.

«Надо же! Хоть и маленький, а какой талантливый, сам сочинил, – умилительно подумала Дарья Степановна, вместе с залом расплываясь в довольной улыбке.

– Есть прекрасное имя Василий, – торжественно начал мальчик. – Я горжусь, что меня так зовут. Я еще маловат для России, я ей верно потом послужу!

– Браво! – крикнул на весь зал Кочкин и яростно зааплодировал. – Браво! Вот как надо писать!

– А теперь я буду говорить! – прервал аплодисменты решительный женский голос.

Весь зал, словно по команде, повернул головы в противоположную от мальчика сторону, где находился второй микрофон. Возле микрофона стояла невысокая женщина, средних лет, в которой весь зал сразу же признал городского депутата Надежду Андреевну Стругачеву. Надежду Андреевну в народе за характер звали не Стругачевой, а Строгачевой. У Надежды Андреевны имелось маленькое хобби, о котором знал весь Болотинск, – она тоже, как и Кочкин, писала, но, в отличие от него, не басни, а стихи, и время от времени печатала их под псевдонимом Ася Тургеневская. Стихи были преимущественно лирического тона.

– Дорогой Александр Петрович! – торжественно произнесла Стругачева. – Вам несказанно повезло! Вы оказались на земле великого русского поэта, – Надежда Андреевна имела в виду одного болотинского поэта, еще в молодости уехавшего в Москву и скончавшегося там лет много лет назад. Но, судя по растерянному лицу писателя, тот ничего об этом собрате по перу не знал. – Я рада за вас! Рада за то, что вам в жизни выпала такая уникальная возможность. Я хочу прочитать вам стихотворение, написанное мною в память этого замечательного русского гения. Таких людей в народе принято называть самородками.

Но прочитать стихотворение собственного сочинения Надежде Андреевне не удалось, так как в сумке, висевшей у нее на руке, неожиданно зазвонил телефон.

– Извините, срочно вызывают на совещание, – произнесла Надежда Андреевна, посмотрев на экран телефона, и, глубоко вздохнув, воскликнула, адресуя свои слова писателю: – И вечный бой! Покой нам только снится!

«Ну все! Больше никого к микрофону не пущу, пока свой вопрос не задам»! – решила Дарья Степановна и рванула из кресла к заветному микрофону.

Но не успела она и рта раскрыть, как писатель неожиданно произнес:

– Я вам, наверное, уже надоел, – и выразительно посмотрел на свои наручные часы.

– И вовсе вы нам не надоели, – чуть ли не с вызовом произнесла Дарья Степановна, крепко вцепившись двумя руками в стойку с микрофоном и оттолкнув в борьбе за микрофон какую-то женщину. «Потом свой вопрос задашь», – грозно прошипела незнакомке Дарья Степановна. – Я вот что хотела сказать, товарищ писатель, – не без издевки в голосе начала Дарья Степановна. – Я очень внимательно прочитала ваш роман «Путь кота». Очень внимательно. Неплохо написано, неплохо. Но только как это у вас рука поднялась на такого замечательного кота? За что вы с ним так поступили? Как вам не стыдно!

– Стыдно! – вдруг произнес писатель. – Мне очень стыдно! Но что делать? Ведь книга уже издана!

– Как это что делать? – возмутилась Дарья Степановна. – Переписать – вот что вам надо сделать! Плохие сочинения ведь в школе переписывают. Учителя после уроков учеников оставляют, и те сидят и переписывают. А как же иначе? Вот Пушкин свои произведения тоже ведь не раз переписывал. Да и не только он один. И Лермонтов, и Гоголь – все переписывали, а что не нравилось, так в печку бросали и сжигали. Я об этом читала.

– Нет! – решительно покачал головой писатель. – Так дело не пойдет!

– Отказываетесь, значит? – подбоченилась Дарья Степановна.

– Они всегда так! Напакостят, а потом в кусты! – послышался одобрительный возглас Кочкина. – Ладно коты, он вот про наших русских людей что написал! Оболгал, можно сказать. При Сталине за такие дела, недолго думая, сразу бы к стенке поставили.

Зал одобрительно загудел.

– И без всякого суда и следствия. Разговор, одним словом, короткий был.

– Не надо суда и следствия, – вдруг робко произнес писатель. – Я… я обещаю, что исправлюсь.

– И напишете так, как надо? – спросила Дарья Степановна.

– Напишу, – пообещал писатель, – обязательно напишу… если, конечно, получится.

«Вот как с ними, голубчиками, надо! Я теперь с него глаз не спущу! Ни один его роман мимо меня не проскочит!» – торжествующе произнесла Дарья Степановна, заканчивая свой рассказ.

Глава 12 Хомяк

Распрощавшись с Дарьей Степановной, Кира вышла из редакции. «Ну, наконец-то домой», – с облегчением вздохнула она. Однако ей надо было еще зайти к Светлане: подруга на следующий день уезжала в отпуск, а они еще накануне договорились встретиться перед ее отъездом. «Счастливая, уже завтра увидит море, – подумала Кира, – покатается на каком-нибудь кораблике или покачается в волнах». После длительного холода в Болотинске резко наступила изнуряющая, безветренная жара.

Пребывая в своих мыслях, Кира ступила на проезжую часть, как раздался резкий звук тормозов. Кира от неожиданности вздрогнула. Хлопнула дверца, а затем мужской голос вежливо произнес:

– Вы опять едва не оказались под колесами моей машины.

Кира подняла голову и увидела прокурора города, которого пыталась одурачить, назвавшись именем подруги.

– Как ваши успехи на следственном поприще? – насмешливо спросил он.

– Они прекрасны, – невозмутимо ответила Кира.

– Садитесь, я вас подвезу, – улыбнулся мужчина.

На этот раз Кира не стала отказываться от его предложения и, сев в машину, назвала адрес Светланы.

– Опять пытаетесь ввести меня в заблуждение? – Он внимательно посмотрел на нее.

– На этот раз нет, – ответила Кира, – просто договорилась встретиться с подругой.

Положив сумку на колени, Кира увидела лежащую перед ней на панели книжку, на обложке которой значилось имя автора, о поединке с которым ей только что весьма эмоционально и подробно поведала Дарья Степановна Лузина.

– О, и вы были на встрече, – сказала Кира. – Ну и как вам? Успели задать свой вопрос? – весело произнесла она.

Прокурор бросил на Киру удивленный взгляд.

– По-моему, все прошло неплохо, но вопросов я никаких не задавал.

– А мне, увы, не повезло побывать там, – вздохнула Кира.

– Возьмите мою книгу, – неожиданно предложил прокурор.

– Ой, нет, – покачала головой Кира. – Мне, конечно, очень жаль, что я не смогла увидеть вживую настоящего писателя, но вряд ли я когда-нибудь стану его поклонницей.

– А вы читали его произведения?

– Всего лишь два, но я не буду перечитывать их. Никогда.

– Почему? – По губам прокурора скользнула насмешливая улыбка.

– Мне не понравился его стиль, – коротко ответила Кира, которой не очень-то хотелось посвящать хоть и симпатичного, но совсем незнакомого человека в свои литературные предпочтения.

Машина въехала во двор дома, где жила Светлана.

– Ну вот мы и приехали, – сказал прокурор, – Кира Игоревна.

– Спасибо, – сказала Кира.

Прокурор помог ей выйти из машины.

– Между прочим, меня зовут Дмитрием, – произнес прокурор.

– А по отчеству? – спросила Кира. – Ну, раз вы знаете мое, то и я бы предпочла знать ваше.

– Александрович, – улыбнулся он. – Передайте от меня Светлане Ивановне пожелание хорошо отдохнуть.

– Обязательно передам, – улыбнувшись, сказала Кира и направилась к подъезду, в котором жила подруга.

Светлана открыла входную дверь с озабоченным выражением лица.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Кира.

– Ничего страшного, – махнула рукой Светлана. – Хомяк пропал. Вот уже два часа его ищем и нигде найти не можем.

Хомяк, о котором шла речь, принадлежал младшей сестре Светланы, Тане. Куплен он был для нее несколько лет назад, когда она была школьницей. Но в прошлом году Таня окончила школу, поступила в институт и жила сейчас в другом городе. Охладев к хомяку, она великодушно оставила его на попечение родителей и старшей сестры. Хомяк после того, как в нем перестала нуждаться та, ради которой он и был приобретен, значительно поправился в весе, почти перестал двигаться и мирно доживал, точнее, досыпал свои дни в большой клетке. И вот он неожиданно исчез. Причем исчез на второй день после приезда на каникулы своей бывшей хозяйки.

– Это на него так твое возвращение подействовало, – сердито сказала Светлана младшей сестре.

– А может быть, он почувствовал приближение смерти и решил уйти? – дрогнувшим голосом предположила Таня.

– Ага, – съехидничала Светлана, – к соседям. Только как он при этом дверь открыл?

– Так ведь ты же утром мусор выносила и, как всегда, дверь за собой не закрывала! – тут же уколола младшая сестра старшую.

– Ладно, чего уж теперь, – вздохнула Ирина Владимировна, мама сестер. – Пойдемте лучше чай пить. Тем более Кира пришла.

Все вошли в гостиную, в которой был накрыт к чаю стол.

– Интересно, а сколько в нем уже килограммов было? – вдруг спросила Татьяна. – В последнее время он так ожирел. Все-таки вам надо было заставлять его больше двигаться.

– Его заставишь, – угрюмо ответила Светлана. – Он даже в сторону колеса не смотрел. Все ел да пил.

– Не надо было его перекармливать, – укоризненно произнесла Таня и, открыв сахарницу, увидела, что сахарница пуста.

– Сахар закончился, – сказала она.

– А вот сахар я и забыла сегодня купить, – покачала головой Ирина Владимировна. – Танюша, посмотри в кладовке. Там с прошлого года должно было в мешке немного остаться.

Таня вышла из комнаты, прихватив с собой сахарницу. Едва Светлана принялась разливать чай, как вдруг раздался пронзительный крик.

– Таня? – растерянно спросила Ирина Владимировна.

– Кажется, она, – ответила Светлана и испуганно посмотрела на мать.

Все торопливо вышли из гостиной в коридор. В коридоре Таня показывала на мешок, вынесенный ею из кладовки и лежавший теперь на полу.

– Там… мертвая… крыса, – дрожащим голосом произнесла она.

– Как же она туда попала? – удивилась Светлана.

– Не знаю, – прошептала Таня.

Наконец Светлана, набравшись смелости, осторожно приоткрыла мешок и боязливо заглянула внутрь.

– Это не крыса, – сказала она через некоторое время. – У крыс длинные хвосты, а у этой, кажется, хвоста нет.

– Тогда мышь? – предположила Таня, начиная приходить в себя.

– И не мышь, – покачала головой Светлана. – Слишком крупная для нее.

Повисло молчание. Все нерешительно смотрели друг на друга. Через некоторое время Светлана тряхнула головой.

– Иду на подвиг! – торжественно произнесла она и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, извлекла из мешка какое-то странное существо со слипшимся мехом. Существо было неподвижно и никак не отреагировало на то, что его вынули из мешка.

– Мне кажется, это хомяк, – присмотревшись, произнесла Кира.

– Ты уверена? – спросила Светлана.

Кира пожала плечами.

– Что будем делать? – отчаянным голосом воскликнула Таня.

– Может быть, для начала его стоит помыть? – предложила Кира.

Все переглянулись между собой, а затем направились в ванную комнату, где Светлана, открыв кран, принялась отмывать странного зверя. С каждой секундой всем становилось ясно, что Кира была права, признав в найденыше бывшего Таниного питомца.

«Видимо, хомякам, как и людям, свойственно иногда совершать не слишком понятные на первый взгляд поступки», – подумала Кира, вспомнив историю, которую утром в редакции поведал Петя. «Сосед мой – мужчина с двумя высшими образованиями, – сказал Петя, – и внешностью не обижен, женат, четверо детей, да и должность занимал неплохую – был в городской администрации ведущим специалистом отдела учета и отчетности. Так вот, представь себе, прошлым летом ушел с работы и построил у себя в огороде чум». – «Чум? – удивилась Кира. – Зачем ему чум, если мы живем не в тундре, а в тайге?» – «Он теперь шаман, – пояснил Петя, – а шаманы, как известно, живут в чуме». – «Неужели народ к нему ходит?» – никак не хотела верить Кира. – «Ага, – кивнул Петя. – Он злых духов из людей изгоняет, болезни заговаривает. Бубном трясет. Нет, клиентов у него хоть отбавляй. А главное – заработок теперь в несколько раз больше, чем когда он учитывал и отчитывался. Так что, если тебе нужно будет бесов изгнать, ты знаешь, к кому обращаться». – «Нет уж, – покачала головой Кира, – я как-нибудь без шамана обойдусь».

Глава 13 Болотинские умельцы

Кира сидела за компьютером и, глядя в свои записи, набирала статью об итогах посевной. Вчера ей так и не удалось, как следует, посидеть над ней. Волнения, перенесенные Светланой и ее родными из-за хомяка, нарушили ход чаепития. После того, как хомяк был вымыт и приведен в относительный порядок, они долго не могли решить, жив он или мертв, так как хомяк был по-прежнему неподвижен.

– По-моему, он спит, – сказала Кира.

Хомяка долго разглядывали, затем прислушивались к нему, пока под конец не согласились с тем, что он действительно объелся сахара и заснул крепким сном.

Кира вернулась домой, приняла душ и села за письменный стол, но силы ее уже были на исходе. Поэтому она убрала все бумаги назад в сумку и легла спать. «Наверное, я эту ночь спала не хуже хомяка», – подумала Кира, глядя на монитор.