Читать онлайн Нымтэгын бесплатно

День 1

Гид ждал их в самом центре зала аэропорта Анадыря. Молодой чукча спортивного телосложения держал в руках белый лист с крупно отпечатанными буквами «ЧукоТТур». Скоро улетает рейс в Москву, и у стоек регистрации толпится народ, но этот парень стоит среди движущегося моря людей, как непоколебимый утес. Рослый и плечистый, со сломанным когда-то носом и коротким ежиком на голове, он не может остаться незамеченным в толпе.

Ольга Давыдова встретилась с ним глазами, и парень еле заметно кивнул. Она сразу же дернула за рукав Сергея, своего мужа, тащившего их чемоданы и сумки, и пошла вперед.

– Здравствуйте, мы Давыдовы, Ольга и Сергей, – искоса поглядывая на супруга, представилась женщина.

– Добрый день, – кивнул чукча, – меня зовут Юрий, буду вашим гидом на побережье. Сейчас только дождемся остальных и начнем выдвигаться на посадку.

– А сколько нас будет? – уточнила она.

– Восемь человек, – ответил Юрий, отводя взгляд в сторону входа и поднимая табличку повыше.

Ольга тоже повернулась и заметила спешащих к ним людей – молодую пару лет двадцати пяти.

– Данила Разин, Ирина Разина, – сказал молодой человек, и гид сделал отметки у себя в блокноте.

В течение десяти минут подошли еще четыре человека: семейная чета Тихомировых – Василий и Алеся, и Серовы – Вадим и Наталья, тоже муж и жена.

Ольга старалась запомнить имена прибывших людей, с которыми ей предстояло провести почти две недели. Осмотрев своих коллег по путешествию, она отметила, что только Данила и Ирина Разины моложе тридцати, а все остальные либо уже приблизились к сорока, либо перешагнули этот рубеж. Ей уже хотелось познакомиться с ними поближе, но тут взял слово Юрий.

– Так, все собрались, – начал он. – Еще раз повторюсь, меня зовут Юрий Ирвэт, можно просто Юра, я буду вашим гидом в этой поездке, по всем оргвопросам можно и нужно обращаться ко мне. Вылет у нас ориентировочно через час. Первое и самое главное – интернета там нет.

Все заулыбались, об этой особенности они уже знали.

– Но и мобильной связи там тоже нет, по крайней мере в легком доступе, – продолжал он серьезно, – будем подниматься на специальную гору, где в хорошую погоду можно поймать сигнал. Так что, если необходимо, звоните сейчас, может случиться, что вы выпадете из цивилизации на несколько дней. А потом подходите, расскажу вам, куда и к кому мы направляемся.

Туристы закивали. Эту информацию им тоже доводили при покупке пакета. Юрий расслабленно выдохнул. Он ожидал, что как минимум у одного человека начнутся претензии и ему придется тушить скандал.

Ольга с Сергеем обменялись взглядами, и она набрала свою маму, с которой остались трое их детей. Разговаривая с ней, женщина наблюдала, как расходятся по залу другие туристы, отправляя сообщения в социальных сетях и разговаривая с семьями.

«Несколько дней без мобильной связи – это не так и плохо», – решила Ольга, поговорив с семьей.

Вскоре все собрались обратно и окружили гида. Тот посмотрел на часы и сказал:

– Еще раз проговорю: график у нас с вами ориентировочный, обстановка меняется в связи с погодными условиями. Сейчас летим в село Лаврентия, оттуда вертолетом на восемь-девять дней в Ныйнэкин. Затем также вертолетом в Уэлен, где пробудем дня три, а потом на пару дней в Инчоун, откуда вернемся обратно в Лаврентия и потом отправимся сюда, в Анадырь. Все зависит от погоды: в Ныйнэкине часто туман, а в Уэлене штормит, поэтому есть вероятность, что сегодня мы приземлимся в Лавре, в смысле Лаврентия, и оттуда поедем вездеходами. Но пока все идет по плану.

Мало что запомнив, Ольга, заинтригованная грядущей неизвестностью, легонько кивнула. Для нее сегодня начиналось настоящее приключение, которое полностью выходило за рамки привычного быта домохозяйки. Уйдя с работы и целиком посвятив себя семье, она давно забыла эти волнующие ощущения, когда открываешь для себя что-то новое. Ей не в новинку путешествия, но их конечной точкой всегда становился пятизвездочный отель по системе «все включено», куда она приезжала с оравой своих перевозбужденных перелетом детей и смертельно вымотанным на работе мужем.

Только сев у иллюминатора АН-24, она смогла наконец поверить, что все происходящее не сон. Захватывающие дух события начинались в ее жизни прямо сейчас, ведь она до этого никогда не летала малой авиацией, и уж тем более на вертолете. А о том, насколько будет интереснее дальше, она могла только догадываться.

– Все готовы, у всех все в порядке? – привстав на своем кресле и повернувшись к ним, спросил Юрий.

Самолет еще не начал заводить двигатели, поэтому они слышали его хорошо.

– У нас есть немного времени, – начал гид, – поэтому я вкратце расскажу про место, куда мы летим сейчас. Это Ныйнэкин – национальный поселок народа крэкай. Крэкай – малая народность, по своей культуре и обычаям не похожая ни на чукчей, ни на эскимосов. Их осталось очень мало, чуть больше двухсот человек, и в Ныйнэкине мы сможем познакомиться с их самобытным укладом.

– А почему их так мало осталось? – спросила самая молодая из туристов, Ирина Разина.

Юрий немного замялся, но ответил.

– Про историю крэкай вам расскажет человек, который всю жизнь ее изучал. Он во многом и стал инициатором создания этого тура. Чтобы, так сказать, свою культуру сохранить и других с ней познакомить. Это у нас первая попытка провести такой маршрут, раньше мы к крэкай не заезжали.

Он умолк, к чему-то прислушиваясь.

– Но если она первая, это не значит, что все будет плохо, скорее, вы получите возможность стать в некотором роде первооткрывателями.

Зашумели винты, и Юрий уселся на свое место. Другие пассажиры самолета первое время внимательно поглядывали на туристов, но дальше мимолетного любопытства это не зашло. Ольга прильнула к стеклу и смотрела, как самолет отрывается от бетонной полосы аэродрома и поднимается в воздух.

Вскоре зеленые сопки под крылом сменили темные воды Анадырского залива. Перелет длился немногим более полутора часов, и вот они уже грузили свои вещи в МИ-8, который отвезет их в Ныйнэкин. С высоты птичьего полета Ольга смотрела на изумрудное море, раскинувшееся внизу. Непривычный пейзаж завораживал, впервые взглянув на красоты Крайнего Севера, она не могла отвести взгляд от блестящих на солнце, как ртуть, рукавов рек и склонов холмов, покрытых миллионами цветов.

До самого горизонта под ней расстилались дикие и прекрасные земли Чукотки.

Лопасти винтов закончили вращаться, и туристам разрешили покинуть вертолет. Первым на землю вышел Юрий Ирвэт и сразу же начал помогать своим подопечным с багажом.

Воздух прогрелся до семи градусов тепла, и с севера дул слабый ветер. Пахло морем, с берега доносились крики чаек. Со стороны небольшого поселка, меньше чем на сто домов, к ним приближался мужчина. Когда они закончили разгрузку, тот как раз подошел к их туристической группе.

Юрий поприветствовал его, а затем представил остальным:

– Познакомьтесь, Петр Владимирович Левыт – глава администрации поселка Ныйнэкин.

Петру Владимировичу было уже за пятьдесят, на бронзовом, прорезанном морщинами лице с косым разрезом глаз росли пышные, но седые усы. Он был одет в черный пиджак поверх белой рубашки, джинсы и ботинки. Туристы этого не поняли, но Юрий оценил степень старания Петра Владимировича. В этом далеком от цивилизации поселке ни один из предметов гардероба главы администрации не годился ни для чего, кроме официальных приемов.

– Здравствуйте, дорогие друзья, – пафосно начал глава администрации, но тут же усмехнулся. – Предлагаю пройти в гостевой дом, оставить там вещи, а после я вам устрою небольшую экскурсию по нашему поселку.

Юрий дождался, пока все туристы, выстроившись попарно, двинутся за главой, закинул за спину свой рюкзак и дал отмашку пилоту, что с этими пассажирами он закончил. На обратном пути летчик должен забрать несколько человек в селе Лаврентия, но это уже выходило за пределы ответственности гида.

– Это единственный национальный поселок крэкай на Чукотке, да и вообще в мире, – рассказывал туристам Петр Владимирович, ведя их между невысоких и опрятных домов, покрашенных в яркие цвета. – В две тысячи седьмом прошла реконструкция жилого фонда и коммуникаций. В том числе у нас отремонтировано здание детского сада, вот оно. И здание клуба, вон там. Школы у нас нет, дети ездят в Уэлене. Вот. А, еще хотел сказать: сейчас численность населения поселка составляет сто семьдесят шесть человек, но летом многие уезжают в отпуска на юг, поэтому нас на время становится еще меньше.

Гости краем уха слушали официальную информацию, с любопытством рассматривая окрестности.

В центральной части поселка, рядом с одноэтажными школой и клубом, стояли на сваях нарядные разноцветные коттеджи. Но чем дальше от администрации, тем больше становилось ветхих и явно аварийных домов. Их серые, покосившиеся стены, разбросанный мусор и бочки резко контрастировали с опрятным центром деревни. Создавалось впечатление, будто кто-то взялся наводить здесь порядок и благоустраивать жизнь людей, но бросил это дело на полпути.

– Ага, а вот наш гостевой дом, – показал глава администрации на довольно приличный одноэтажный коттедж с покрашенными желтой краской стенами и багряной крышей.

Внутри их ждало шесть комнат, кухня и коридор с общим санузлом. Канализация, как пояснил Петр Владимирович, в поселке имелась и даже работала, а вот водопровод так и не функционирует. Правда, как обещал глава администрации туристам, им будут каждое утро привозить бочку воды с опреснительной станции.

Рядом с гостевым домом располагалась баня, неподалеку находился единственный в селе магазин и совмещенный с почтой фельдшерско-акушерский пункт.

Юрий с любопытством наблюдал за реакцией русских, впервые оказавшихся на Чукотке, на особенности местного коммунального устройства. С его точки зрения, жизнь в таких поселках мало чем отличалась от других разбросанных по всей России маленьких деревень и сел. Настоящую экзотику, по его мнению, можно прочувствовать, только покочевав с чукчами-оленеводами, в семье которых родился он сам.

Впрочем, обычаи и традиции в этом поселке сохранялись не в обустройстве жилищ, а в промысле морского зверя, который люди народа крэкай вели всю свою историю. И если технические средства применялись уже современные, то суть – добыча пропитания морской охотой – осталась той же, что и несколько веков назад.

С точки зрения Ольги, условия проживания были спартанские. В их небольшой, не более двенадцати квадратных метров комнате, стояли две односпальные кровати, пара тумбочек, шкаф для одежды и телевизор. Все новое, но максимально бюджетное. Выбрав, на какой кровати будет спать она, а на какой муж, Ольга оставила Сергея разбирать вещи, а сама пошла исследовать коммунальные просторы их временного жилища.

Чувствовалось, что они первые, кто заезжал сюда, видимо, после капитального ремонта. Туалет тоже не поражал роскошью. Задержавшись у зеркала, Ольга решила, что долгий перелет перенесен с минимальными потерями. Из отражения на нее смотрела почти тридцативосьмилетняя женщина, с длинными русыми волосами, простым и красивым славянским лицом. Конечно, ей стоило больших усилий не раздобреть после родов и бороться с морщинами, но результат того стоил – она нравилась сама себе и оставалась привлекательной для мужчин.

Хотя объективно перспектива мыться в общей бане не внушала ей большого оптимизма.

Когда она зашла на кухню, сидевший там с чашкой чая Юрий заметил ее несколько расстроенное выражение лица, усмехнулся и спросил:

– Ждали хотя бы три звезды?

Ольга пожала плечами, не уверенная, стоит ли отвечать правду.

– Я понимаю, что привычного комфорта здесь нет от слова «совсем», – улыбнулся чукча. – Если честно, то последняя нормальная гостиница осталась в Анадыре, а здесь это максимальный уровень удобств, который можно создать, не унося цены в космос.

Внимательно слушая гида, женщина заметила, что он вовсе не пытался найти оправдание, а лишь констатировал факты.

– Когда зайдете в магазин, почувствуете стоимость доставки, – пояснил Юрий, – и в целом, это касается многого. Все, что не производят на месте, очень дорогое.

– Да я без претензий, – ответила Ольга, – нас предупреждали, что так будет. Просто смотреть в интернете и самим почувствовать все-таки разные вещи.

Она подошла к столу и, осторожно потрогав горячий чайник рукой, стала искать себе чашку.

– Это же приключение, – улыбнулась Ольга, найдя посуду, – и куда приятнее, чем в лесу с палаткой. У нас на сегодня какая программа?

Юрий пожал плечами.

– Скоро Левыт придет, заберет вас и устроит экскурсию по поселку, а потом мы идем встречаться с этнографом, он расскажет о народе крэкай в своей особенной манере. Затем свободное время. Завтра с утра нужно подготовиться: в любой момент могут позвать нападать на китов.

– Понятно, пойду пока вещи разбирать, – женщина забрала чашку и вышла из кухни.

Несмотря на брутальный внешний вид, Юрий Ирвэт производил на нее приятное впечатление, и, что важнее, с ним она начинала чувствовать себя в безопасности.

По поселку бегали огромные и пушистые северные собаки. Над домами кружились и кричали чайки. Волны накатывали на черный песок берега и уходили обратно в холодное море. Кости китов немыми свидетелями течения времени наблюдали за сменой лет. Поколения людей рождались и умирали в принесенном восточным ветром тумане. Казалось, что пришедшая сюда с белыми людьми цивилизация лишь немного изменила окружающий пейзаж, не затронув глубинную суть этого мира и народа, что здесь жил.

«И если мы погибнем в ядерной войне, – подумала Ольга, оглядев их группу, – то крэкай и чукчи выживут, только их внуки не будут знать, что в пяти тысячах километрах был такой город, как Москва».

Они стояли на берегу, недалеко от стоянки лодок, и смотрели на спокойные воды Берингова пролива.

– А вон с того утеса, – прервал ее мрачные мысли Петр Владимирович, показывая вдаль, – наши охотники ведут наблюдение за китами и, когда видят кого-нибудь, сразу прыгают в лодки и идут нападать. Они и сейчас там.

Группа туристов уже осмотрела местный детский сад, почту, дизельную станцию, склад ГСМ и откровенно скучала. Живописный берег с величественными китовыми скелетами производил на гостей куда большее впечатление.

Чувствовалось, что Петр Владимирович болеет душой за развитие своей малой родины, места, где он родился и вырос, и, пожалуй, этот неравнодушный человек приносил огромную пользу, искренне радея за своих односельчан. Но гости с большой земли приехали сюда вырваться из круговорота работа-дом-работа, радикально сменить картинку окружающей действительности, вдохнуть свежего воздуха в прямом и переносном смысле, и их не очень интересовали достижения жилищно-коммунального хозяйства в отдельно взятом муниципальном образовании.

Ольга еще на стадии чтения блогов в интернете поняла, что жить ей здесь совсем не хочется, а в ходе первого дня очного знакомства уже твердо убедилась, что ни при каких условиях не поменяет Москву на Чукотку. Приехать как турист – интересно, остаться жить – совсем не ее.

– Ну, я думаю, – начал Петр Владимирович, – что на этом моя часть экскурсии закончена, про современную, так сказать, жизнь я все рассказал, теперь передам вас Анатолию Алексеевичу Иилгыну, большому энтузиасту, историку и хранителю знаний нашего народа. Он, между прочим, кандидат исторических наук и занимается социальной антропологией! Выдающийся этнограф и краевед. Человека, знающего больше про наш народ, вам не сыскать.

Огромного энтузиазма эта характеристика у туристов не вызвала, но Петр Владимирович нашел другую причину в их поникшем виде.

– Но сначала, конечно же, обед!

Есть предполагалось за общим столом. Сегодня его накрыли преимущественно привычной русскому человеку едой, из знакомых желудку овощей и мяса. Не дожидаясь недоуменных вопросов, Юрий пояснил:

– Смотрите, здесь из чукотских деликатесов есть строганина из рыбы и вот стоит акутак. Упы сейчас нет, мантак и китовое мясо будет, если нам на охоте улыбнется удача, а копальхен на общий стол мы ставить не будем. Потом отдельно с желающими поэкспериментировать мы его попробуем, но пока дайте организму понемногу привыкнуть.

– А вот акутак это что? – спросила самая молодая из женщин группы. Ольга помнила, что ее зовут Ирина Разина.

– Это такая попытка придумать мороженое, когда за тысячу километров вокруг нет ни одной коровы. Берется жир, это, судя по всему, тюлений, охлаждается, взбивается, добавляются сахар и северные ягоды. Получается вкусно и питательно.

– Прикольно, – сказала девушка и достала маленькую камеру, – можно я поснимаю натюрморт, пока все не съели?

– Вы для себя снимать будете? – уточнил один из мужчин, чье имя Ольга запамятовала.

– Для ютуба, – ответил за супругу Данила Разин, – у нас трэвел-блоги, мы и сюда так-то приехали как на работу. Надо делать контент, а ситуация в стране сами знаете какая. Ну и в том числе делаем ребятам рекламу, – Данила кивнул на Юрия.

– Вы не переживайте, – подхватила Ирина, – мы попутчиков не снимаем, если сами не попросят, да и то, можем при монтаже вырезать.

– Вадим, по-моему, будет классно, если мы в видео попадем, – сказала женщина, и Ольга, молчаливо наблюдавшая за разговором, сразу вспомнила, что ее звали Наталья Серова.

– Придется каждый день краситься, – рассмеялась другая женщина с роскошными рыжими волосами, которые завивались в изящные локоны. Из-за завидной прически у Ольги отложилось в голове имя – Алеся Тихомирова.

Пока женщины чесали языками, мужчины начали раскладывать по тарелкам пищу.

– Юр, а как здесь с напитками? – спросил один из них.

– С базовыми все хорошо, – улыбнулся гид, будто ожидая этого вопроса, – чай, кофе, водка. Может, лимонады. Элитного алкоголя здесь не найти.

– А правда, что чукчи от одной рюмки сразу алкоголиками становятся? – продолжил наседать мужчина.

– От одной или не от одной, но в целом да, – серьезно ответил Юрий,– что чукчи, что эскимосы, что крэкай в алкоголизм ударяются легко. Раньше во многих поселках вечером на улице трезвого было не встретить. Сейчас здесь получше, но только потому, что, как я слышал, глава администрации и бригадир охотников всех держат в ежовых рукавицах. Потому что пьяными в море ходили, а это совсем беда. От них весь поселок зависит, нельзя им много пить.

– Юр, а сам-то ты употребляешь? – не унимался мужчина.

– Вася, кончай уже, – суровым голосом потребовала Алеся Тихомирова.

– Нет. Ничего крепче кваса не пью, – спокойно ответил гид, – да и с вами я двадцать четыре на семь работаю, так что получается, что мне и нельзя.

– Алесь, ну чего ты, нормально же общаемся, – попытался поспорить с женой Василий. Та в ответ тихо произнесла что-то похожее на «Завали» и отвернулась. Мужчина пожал плечами и сосредоточился на еде.

– А нам самим-то поохотиться дадут? – спросил Вадим Серов.

– Смотрите, – начал объяснять Юрий, – для них киты это очень важно. Не возьмут кита – будут жить впроголодь. Помереть не помрут, но приятного мало. Так что на первой охоте будете только смотреть. Если, пока мы здесь, будет еще один кит – тогда можно и договориться, но тут сноровка нужна гарпуны кидать.

– Ну, так уж только гарпунами охотятся, – покачал головой Вадим, – наверняка ружьем бахают, и вся недолга.

– Бахают, когда добивают, – пояснил чукча, – вначале всегда гарпуны. Из ружья-то пострелять дадут, в этом проблемы нет. Но не на камеру.

– А в чем проблема? – удивился турист, покосившись на видеоблогеров.

– Это будет доказательство, что вместо народного промысла крэкай устраивают коммерческую охоту, – сообщил гид, – и у них сразу срежут квоты на забой китов. А это никому здесь не нужно.

– Ну ладно, слышали, звезды ютуба? – рассмеялся Серов. – Меня с ружьем снимать не надо.

– Хорошо, – кивнул Данила, следивший за ходом беседы. – Юрий, а в принципе у нас насколько четкий план? Или все по погоде?

– По ней, – вздохнул чукча, – я понял, к чему ты спрашиваешь, но здесь все действительно зависит от погоды. Но попробуем, чтобы и моржи, и тюлени, и вся прочая живность была в наличии. И касатки, и белухи, и все-все-все.

За разговорами обед пролетел незаметно. Ольга не отмалчивалась и познакомилась со всеми женщинами в их группе. Оказалось, что Разины и Тихомировы из Москвы, а вот Серовы из Петербурга. Она – единственная домохозяйка из всех, Наташа Серова вместе с мужем владели фирмой по торговле мебелью, Алеся Тихомирова руководила рестораном, а Ира Разина – видеоблогер (пришлось пообещать подписаться на канал).

Для всех этот тур стал приключением, порталом в неизвестный мир, глотком свежего воздуха после душных рабочих будней, и только для Иры это часть уже сбывшейся мечты – возможность провести всю жизнь путешествуя и не работать ни на кого кроме себя. А восторженные зрители – это такой приятный бонус. Ольга немного завидовала тому, как сложилась судьба Ирины, и была уверена, что Наталья и Алеся разделяли ее чувства.

За тем, о чем общались мужчины, Давыдова особенно не следила, но, судя по всему, темы алкоголя, охоты и рыбалки легко их объединяли. Ее муж, Сергей, увлеченно поддерживал беседу, и она начала опасаться, как бы поездка не превратилась в алкогольный марафон с редкими поездками на природу для галочки – мол, не весь отпуск пропит в номере.

– Нас ждут в клубе, там будет небольшая краеведческая часть, немного наглядной и, так сказать, осязаемой истории, – сказал Юрий, когда все вышли из-за стола. – Так что десять минут перекур, и встречаемся на крыльце.

Анатолию Алексеевичу Иилгыну стукнуло сорок четыре года. Его судьба сложилась так, что хобби стало работой, а работа образом жизни. Интерес к собственным корням, культуре своего народа, национальной самоидентификации привел его в Томский государственный университет, где он изучал антропологию и этнологию. Научная работа, посвященная прошлому и настоящему крэкай, приносила ему радость, и Анатолий Алексеевич вкладывал все, что зарабатывал, в экспедиции и исследования, послужившие основой для ряда широко известных в узких кругах монографий.

Возможно, он бы и дальше корпел в архивах над воспоминаниями русских и американских промысловиков об их знакомствах с крэкай да ездил в археологические экспедиции искать поздненеолитические стоянки, но однажды ему позвонил Петр Владимирович Левыт с предложением оказать научное сопровождение экскурсионным программам в национальном поселке крэкай.

Анатолий Алексеевич подумал и уже через месяц начал строить за зданием местного клуба свой краеведческий музей. Для начала он с односельчанами, немало воодушевленными его приездом и перспективой заработать на туристах, поставил на заднем дворе огромную ярангу.

И вот спустя всего год перед ним стояли его первые посетители, которых надо и развлечь, и просветить. В отличие от Петра Владимировича, который видел в гостях экономическое подспорье для выживания поселка, Анатолий Алексеевич считал, что чем больше людей узнает и заинтересуется культурой его народа, тем проще будет сохранить его традиции и национальную идентичность. Обсудив это, глава администрации и этнограф сошлись на том, что каждый будет отвечать за ту сферу деятельности, в которой компетентен, и взялись за работу полные того энтузиазма, который свойственен только увлеченным своим делом людям.

Заходя под сень шатра, приехавшие с большой земли русские увидели перед собой невысокого роста смуглого мужчину, с короткими жесткими волосами и цепким взглядом узких, словно порезы, черных глаз. Он оделся в сшитые по старинным лекалам меховые штаны и современный вязаный свитер. На его ногах блестели вышитые бисером унты, которые скорее были частью праздничного костюма, нежели обычной обувью.

Пройдя внутрь, туристы попали в своеобразный предбанник, игравший роль шлюза к жилым помещениям. Небольшой размер помещения никак не мешал ему производить на посетителей впечатление куда более сильное, чем любой другой музей истории поселка или городка. Пол и стены завешаны оленьими шкурами, и на каждой что-то размещено – где-то лук со стрелами, где-то предметы ремесла. В одном углу рядом с гарпунами сложены черепа моржей с огромными бивнями. В другом на дуге китового ребра развешаны национальные костюмы. Сидеть предполагалось на меховых пуфиках вокруг расположенного в центре очага. Второй полог закрывал внутреннюю, спрятанную от мороза и ветра жилую часть яранги.

Заходя в такой музей, каждый из туристов ощущал, будто попал в прошлое и оказался в гостях в настоящем стойбище китобоев.

Рассадив гостей и сдерживая волнение, этнограф начал рассказ:

– Здравствуйте! Для начала я хотел бы представиться, меня зовут Анатолий Алексеевич Иилгын, я занимаюсь историей народа крэкай в Томском государственном университете. Сам я тоже крэкай, родился и вырос здесь. Вообще, поселок Ныйнэкин – это последнее место, где сохраняются традиции и обычаи нашего народа, здесь живет подавляющее большинство его представителей.

Он взял в руки бубен с колотушкой, накинул на свитер куртку-кухлянку и начал неторопливо прохаживаться среди туристов.

– Когда-то в мире не было ничего, кроме моря. Только вода и черный купол неба, без луны и солнца. А потом пришли духи-кэле, проткнули его снаружи, и те места, где они пролезли, сейчас называются «энерти» – звезды. Но кэле не хотели жить в море и разожгли в небе огромный костер «тиркытир» – солнце. И стали таскать его по куполу неба, чтобы он жег воду. Там, где море закипело и испарилось, появилась земля, а весь пар кэле собрали вместе и сделали из него «чыгэйвээм» – Млечный путь. Взяли кэле немного земли, слепили из нее себе дом, назвали его «йилгын» – луна, и стали там жить.

Анатолий Алексеевич продолжал ритмично постукивать в бубен, и тени от очага плясали на стенах яранги. Собравшиеся люди увлеченно слушали рассказ этнографа, превратившегося на время в шамана.

– Скучно кэле было жить на луне и решили они взять китов из глубокого моря и отправить их на сушу. Но киты не могут без воды, и кэле ножами начали вырезать из них людей. А когда вырезали, расселили по всему берегу и сказали: «Мы вас создали, не забывайте об этом, пойте песни о нас, танцуйте у своих костров и приносите нам жертвы из своей добычи. Если станете противиться, будем резать вас дальше, пока всех не убьем». И так появились люди на земле.

Черные клубы дыма поднимались вверх, а шаман продолжал нараспев рассказывать историю сотворения мира, в такт словам ударяя в бубен.

– Расселились люди по всей земле и почитали кэле. Но прошли годы, и некоторые стали забывать, как остры ножи духов. Чукчи, эскимосы, эвены оставили заветы создателей, и только крэкай продолжали служить. Они понимали, что, хотя сами почитают кэле, духи убьют их тоже. Много раз крэкай приходили к другим народам, просили их приносить жертвы и совершать обряды, но все отказались.

Звук его голоса вводил в легкий транс, ни один из туристов, спроси его сейчас, какой за порогом яранги век, не ответил бы. Все погрузились в историю и переживали ее вместе.

– Тогда взмолились шаманы, прося кэле пощадить крэкай, и духи ответили. Они спустились с луны, все черные, как ночь. Их глаза горели, подобно углям костра, а клыки блестели ярче звезд. «Убивайте других, или убьем вас», – сказали духи. И началась война.

Шаман на несколько секунд замолчал, но его бубен будто жил своей жизнью, продолжая выбивать все более и более быстрый ритм.

– Большая война! Было меньше крэкай, их врагов больше! Милость духов с крэкай, но ох, как их мало! Копье против пяти, нож против десяти! Храбро сражались воины, много пролили крови! Отрезали головы, принесли их кэле! Погибли все, опустели поселки! Женщин забрали в другие народы! Немного осталось крэкай на свете! Славно служили они службу духам!

Все стихло, только огонь продолжал жевать плавник в очаге. Несколько секунд все осмысливали слова шамана, а затем история продолжилась.

– Пришли злые чукчи, коварные эскимосы и жадные эвены к последним селам крэкай. Жестокими смотрят глазами на малые силы воинов, на вдов и сирот в ярангах.

Слова звучали медленно и негромко, рассказчик ходил за спинами туристов, то появляясь на свету, то исчезая в темноте.

– Недолго радовались убийцы, пришла помощь крэкай от духов. Наслали кэле на те племена, где позабыли обычаи, русских с ружьями, с острым железом. Начали русские резать эвенов, угонять стада чукчей, жечь эскимосов яранги. Всех покорить хотели, всех заставить платить ясак!

Колотушка то ускоряла, то замедляла темп повествования, и никто из слушателей не мог предположить, что с помощью таких простых инструментов можно настолько сильно вовлечь в повествование.

– Взмолились тогда старейшины духам, призвали шаманов петь песни! Но были глухи к их обрядам кэле! Не хотели принимать их жертвы! Пришли племенные вожди к крэкай, покаялись за свои преступления. Дары принесли с собой: шкуры и бивни, отдали своих дочерей крэкай.

Шаман вышел из-за спин к очагу.

– И начался великий обряд! – провозгласил он, кинув что-то в очаг, от чего дым побелел и пахнущее чем-то неприятным облако заполнило помещение.

– Небывалое дело! – туман постепенно рассеивался, а танец с бубном становился все быстрее. – Все вместе шаманы от разных народов! Каждый пришел и жертву дал духам! Мясом китов и мясом оленей! И пленных русских убито немало! Столько пролили жертвенной крови, что почернели пески побережья!

Туман рассеялся, но рассказчик куда-то пропал. Его голос, казалось, доносился со всех сторон одновременно, а колотушка отбивала ритм прямо в головах туристов.

– Тэингычыт! Лиикелет! Ивметун! Кэрэткун! Страшные духи! Старшие кэле! Напали на русских, их окружили! Нет им пощады, всех перебили!

В очаге что-то вспыхнуло, и вместе с яркой вспышкой шаман появился перед слушателями.

– Выиграли с помощью духов сраженье! Ружья собрали, мечи и припасы! Но как коротка память внуков героев! Меняют пушнину на водку и порох. Забыли вновь духов, обряды и песни. Наследие предков не нужно потомкам.

Совсем недолго он стоял, грустно опустив голову. Резко дернув рукой, этнограф снова бросил что-то в очаг, от чего там произошел небольшой взрыв, и клубы белого дыма поднялись вверх. Вместе со вспышкой раздался пронзительный крик:

– Вернись, Анки-кэле! Вернись, Кэрэткун! К’онпы вайманэты ныгыйивк’эвк’ин кэлыгыпы томгатгыргын!1

В яранге воцарилась тишина. Очаг погас. Нервно переглядываясь, туристы поняли, что в яранге они совершенно одни. Внезапно полог отодвинулся, и в шатер как ни в чем не бывало зашел Анатолий Алексеевич. У него уже не было ни бубна, ни колотушки, а вместо кухлянки надет свитер.

Пряча улыбку, он смотрел на лица впечатленных этим фокусом туристов. Похоже, что первое выступление прошло на ура, и оказало на зрителей нужный этнографу эффект.

– На этом наша лекция подошла к концу, – довольным голосом сказал Иилгын, – спасибо, что вместе со мной прикоснулись к истории народа крэкай, и, надеюсь, воспоминания о прошлом позволят нам сохранить его культуру и традиции в будущем! А на сегодня все, до новых встреч!

Охотник вытаскивает лодку на берег. Он берет в руки карабин и нервно осматривается. Вокруг него густой туман, спустившийся слишком быстро даже для этих мест. Единственный звук, нарушающий тишину, это негромкий шепот волн, лижущих мелкую гальку пляжа.

Этого клочка земли здесь быть не должно. По спине охотника бегут мурашки. Всю свою жизнь он занимается морским промыслом, охотой и рыбалкой. В поселке, где он родился, это самое уважаемое дело для мужчины. И хотя ему только двадцать пять, добычу в семью он приносит уже почти десять лет.

Он знает это море как свой родной дом, и земли здесь никогда не было. Руки охотника крепче сжимают оружие. Он пытается понять, мог ли заблудиться во внезапно спустившемся тумане. Не мог. Ему оставалось больше часа ходу до материка и больше двух до ближайшего острова, даже если идти на полной скорости, не экономя топливо.

В сердце охотника прорастает зернышко страха. Он подавляет его силой воли, делает глубокий вдох и достает из лодки веревку. Туман слишком густой, видимость не больше пяти метров, и если в него уйти, то можно легко потеряться.

Охотник привязывает один конец веревки к своему поясу, а второй цепляет к лодке. Теперь можно идти на разведку. Опустив ствол оружия вниз и уперев приклад в плечо, он медленно, стараясь не шуметь, двигается по берегу направо от лодки. Веревка длинная, и у него получается пройти больше ста шагов, прежде чем она натягивается.

Охотник возвращается к лодке и идет от нее налево. Пляж пуст, нет ни мусора, ни любых других следов пребывания на нем людей. Он проверяет, заряжено ли оружие, еще раз прислушивается к окружающей его тишине и выдвигается вглубь берега.

Так же медленно и настороженно, шаг за шагом, придерживая веревку, он идет вперед. Отсчитав сто шагов, он проверяет свой трос, но в нем нет натяжения. Охотник начинает выбирать веревку, которая легко сматывается в бухту у него в руках. В нем растет паника, движения становятся лихорадочнее. И вот он сжимает в ладони конец троса, который привязал к лодке. Тот не разрезан и не разорван, но у охотника теперь нет путеводной нити, которая могла бы вывести его обратно.

Он идет назад, отчасти по наитию, отчасти по памяти. В тумане тихо, и он не слышит звука волн. Пройдя сто шагов, охотник не выходит ни к лодке, ни к морю. Ему не по себе. Он мог бы начать кричать или стрелять в воздух, но боится привлечь внимание кого-то опасного, кто, как он теперь убежден, прячется на этом берегу.

Охотнику никогда не было так страшно, как сейчас. Он привык считать себя настоящим мужчиной, примером для своего сына, поддержкой и опорой для жены и родителей. Но сейчас он один, потерялся в тумане на берегу, которого нет в его море.

Он трясет головой. Вспомнив о семье, охотник чувствует, что его окружает морок. Этот страх – не его, это чуждое чувство оплело и лишило рассудка, как туман лишает обзора и не дает смотреть вдаль. Теперь в нем поднимается злость, и он крепче сжимает карабин. Кто бы ни хотел увидеть его жалким, свернувшимся в комочек и плачущим от испуга слабаком, – ему этого не видать. Пусть выходит и попробует посмотреть ему в глаза!

Словно в ответ на мысли охотника туман начинает рассеиваться, отползать от него вслед за апатией и страхом. Теперь он видит расстилающийся перед ним галечный пляж. Туман ушел не до конца, но охотник ясно различает силуэт своей лодки и какого-то камня, у которого она стоит. В ушах начинает звучать плеск волн.

Он подходит к камню. Туман рассеивается окончательно. Охотник роняет карабин, падает на колени и начинает кричать. Его голос наполнен искренним, неподдельным ужасом.

День 2

Ольга проснулась с легкой головной болью. Решив, что надышалась дымом во время вчерашнего обряда, она оставила сопевшего мужа в кровати и, тихо одевшись, вышла на крыльцо. Опыт легкого транса, который женщина получила в яранге этнографа, произвел на нее неоднозначное впечатление. С одной стороны, Ольга побаивалась следов наркотических веществ в организме, ведь другие туристы шутили, что их там окуривали мухоморами, с другой – ничего подобного она никогда раньше не испытывала.

До завтрака оставался еще час, и на крыльце сидел только их гид, Юрий.

– Доброе утро, – улыбнулась Давыдова, – злой чукча!

– Доброе, таньга, – улыбнулся он в ответ.

– Таньга? – переспросила Ольга.

– А вчера это слово не звучало? – удивился Юрий. – Это «враг» на языке чукч. Да и русских так называли довольно долгое время.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Значит, Иилгын текст поправил, – покачал головой гид. – Ладно, личность творческая, непостоянная.

– Как вам его выступление, понравилось? – спросил он.

– Было очень, – подбирала слова Ольга, – необычно. А что он такого кидал в огонь? Мухоморы какие-нибудь?

– Нет, – улыбнулся мужчина. – И вообще, это секрет.

– Там точно не было наркотиков? – спросила напрямик Давыдова.

– Ох, – вздохнул Юрий. – Там из химии была только аммиачная селитра для дыма, все остальное – это мастерство ритма и умение произвести впечатление.

– Ну, хорошо, – сказала женщина, не утратив, однако, беспокойства. – Тогда понравилось.

– Хорошо, – кивнул головой гид.

– А это правда, ну, то, что он рассказывал? Про войну, про жертвоприношения?

– Это легенды, сказания, передававшиеся из уст в уста в народе крэкай. У чукч в мифологии и близко ничего похожего нет. А вот тут – пожалуйста, самобытный народ со своими обрядами и своей культурой. А война… Ну, чукчи-то воевали постоянно со всеми соседями. И на этот край света крэкай именно чукчи загнали, но это дело далекого прошлого. Раньше произносили «к’рэк’ай», и мой дедушка всегда добавлял «э’ткин», это значит плохой, скверный.

Юрий на секунду замолк, а потом продолжил:

– Знаете, если сейчас поговорить со стариками, то они уже и не помнят тех войн ни с русскими, ни с кем-то еще. Какие-то стереотипы остались, но советская власть всех здесь помирила и перемешала. Не остаются же русские с татарами на ножах после взятия Грозным Казани?

Они немного посмеялись. Разглядывая просыпающуюся деревню, Ольга заметила приближающегося к их гостевому дому мужчину. Это был крэкай, высокий и статный. Одетый в видавший виды камуфляж, этот человек чем-то походил на Юрия, хотя и годился ему в отцы. Какая-то прорывающаяся наружу внутренняя сила, уверенность в себе роднила его с гидом. Он поздоровался с Юрием, и Ольге показалось, что гид отнесся к нему теплее, чем к главе администрации или этнографу.

– Ольга, позвольте вам представить, Игорь Владимирович Рыркы, бригадир морзверобоев, – представил незнакомца Юрий, – человек, от которого в море зависит все.

Женщина кивнула, отчего-то немного смущенная.

– Мы еще будем официально представлены на инструктаже по технике безопасности, – сказал Игорь Владимирович. На его суровом лице заиграла легкая улыбка, он погладил свои аккуратные черные усы и добавил, – но все равно приятно познакомиться.

Повернувшись к гиду, бригадир покачал головой:

– Там твой аниматор разбушевался, я, честно говоря, рассчитывал, что все попроще будет.

– Творческий человек, – пожал плечами Юрий, – пришло вдохновение, вот и нужно идею воплотить. Сейчас твоих подговорит, будут вместе с ним петь. Интересно же, весело.

– Не стоит радоваться, когда вокруг все поют. Возможно, тебя отпевают, – не согласился Игорь Владимирович. – Знал бы, что он такой активный, пристроил бы его лодки красить магическими красками для удачной охоты. Ты в курсе, что он с костями придумал?

– Подожди, – усмехнулся Юрий и мотнул головой в сторону Ольги, – для них это должен быть сюрприз.

На черном песке лежали четыре длинные алюминиевые лодки. Когда подошли туристы, охотники, больше десяти человек, проверяли моторы и складывали внутрь гарпуны. К каждому гарпуну прикреплялся большой красный поплавок на длинном синтетическом тросе.

Кроме охотников на берегу собралась небольшая группа местных жителей под предводительством главы администрации и этнографа. Последний снова надел костюм шамана и явно к чему-то готовился.

Когда Юрий подал знак, Петр Владимирович с Анатолием Алексеевичем начали активно махать руками, чтобы морзверобои отошли в сторону. Находившийся среди них Игорь Владимирович поморщился как от зубной боли, но увел свою бригаду чуть дальше.

Стоило им освободить пространство вокруг лодок, как в руках у этнографа откуда-то появился бубен, и он, активно размахивая колотушкой, выбежал вперед. Знакомый звук ударов о натянутую кожу создавал быструю и дисгармоничную мелодию, сопровождавшую прыжки шамана по берегу.

– Йохо! Йохо! – внезапно выкрикнул Иилгын, кружась и пританцовывая.

– Хыр-хыр-хыр! – ответила хором толпа людей. Энтузиазма в их голосах звучало немного, и Левыт недовольно на них оглянулся.

– Йохо! Йохо! – еще громче воскликнул этнограф.

– Хыр! Хыр! Хыр! – уже с выражением ответила массовка, впечатленная гневным взглядом главы администрации.

Будто удовлетворенный этим, шаман встал перед лодками и, часто заколотив в бубен, рявкнул:

– Уруру!

Затем он резко раскинул руки в стороны, и тут же из его рукавов вылетело несколько живых рыбешек, которые попали в окружавших его людей: молодого охотника, стоявшего рядом с главой администрации, и Сергея – мужа Ольги Давыдовой.

Не обращая внимания на пару бьющихся на песке рыб, Анатолий Алексеевич снова начал колотить в бубен, все ускоряя и ускоряя темп. Достигнув кульминации, он снова выкрикнул:

– Уруру!

И опять две рыбы брошены в разные стороны. В этот раз от гостей ее поймала рыжеволосая Алеся Тихомирова, подгадавшая момент и ухватившая рыбку в ладоши. От местных «помеченным» оказался какой-то юноша, возможно, тоже из охотников.

В третий раз начал стучать этнограф, то поднимая, то опуская свой шаманский инструмент. Набрав, наконец, нужную скорость ударов и воскликнув ставшее уже привычным уху:

– Уруру! – он снова выбросил обитателей моря в гостей и жителей поселка.

Супруг Алеси, Василий, стоявший рядом с женой, ощутил легкий удар в живот и мгновение спустя поднял трепещущую рыбку с песка.

– Йохо-йохо! Хыр-хыр-хыр! – нараспев повторял Иилгын, прыгнув к группе местных и собрав в бубен всех разбросанных рыбок. После этого он, кружась и повторяя эти слова, подошел к русским, и они тоже отдали ему свой улов.

– Йохо-йохо! – удовлетворенно кивнул головой шаман и побежал к морю.

– Кэрэткун! – закричал он, выкидывая рыбу в море.

– Хыр-хыр-хыр, – нестройно повторили местные, и, расступившись, пропустили вперед двух человек, тащивших к лодкам кусок китовой кости.

Наблюдавший за этим из задних рядов бригадир морзверобоев покачал головой, закрыв лицо руками.

Вернувшийся этнограф постукивал в бубен, пока кость клали на дно лодки, а затем удовлетворенно крикнул:

– Йохо-йохо! Уруру! – и, опустив свои инструменты, ушел с берега.

Когда стало понятно, что представление закончилось, следом за ним потянулись и местные жители. Глава администрации кивнул гиду и ушел вслед за остальными, оставив у моря только туристов и охотников. Морзверобои вернулись к сборам, а их бригадир подошел к Юрию.

– Проведем инструктаж? – спросил он гида.

– Уруру, – с улыбкой ответил чукча.

– Мне эту кость тащить несколько километров, а потом с песнями в море выкидывать, – пожаловался Игорь Владимирович, – это я еще категорически настоял, чтобы нашего артиста с собой не катать.

– Искусство требует жертв, – пожал плечами Юрий, – пойдем, расскажешь людям, с какой стороны жилет надевать.

Они подошли к туристам, и гид представил им бригадира. Игорь Владимирович не стал затягивать вступительное слово и сразу перешел к делу:

– Здравствуйте! Выходить будем через час примерно, всем быть готовыми, в туалет сходить заранее. Я вас рассажу по лодкам, каждому выдам спасжилет, плюс-минус подходящего размера, и объясню, кто старший и к кому обращаться. Дальше – мы в лодке сидим, вставать запрещается. Ходить, меняться местами – тоже. У нас будет много резких маневров, поэтому обязательно хотя бы одной рукой держаться за борт. Все, что оказалось за бортом, вы подарили морю. Температура воды сейчас плюс пять градусов, так что купаться, а тем более нырять за упавшим телефоном мы не будем. Мешать охотникам, просить их выйти из кадра, лезть под руку, задавать вопросы на отвлеченные темы – запрещаю. Они на работе, им нужно кита добыть, с вами они потом пообщаются. Что еще? Нет, укачивать не будет, будет трясти. Все сами увидите: и как гарпуны кидают, и как ружья стреляют. Теплее одевайтесь, ветер будет холодный. Все? Вопросов больше нет? Тогда – разойтись. Встречаемся здесь же через час.

– Где в журнале расписаться, что прослушал инструктаж? – усмехнулся муж Ольги, Сергей.

– Не утруждайтесь, я сам за вас это сделаю, если что-то случится – улыбнулся в ответ Юрий.

– Если серьезно, то все понятно, коротко и по делу, – отметил Василий Тихомиров, пока их группа разбредалась по пляжу в ожидании выхода в море.

В последний момент у морзверобоев произошла какая-то накладка, и в главной охотничьей лодке появилось свободное место, куда посадили Сергея Давыдова. Ольге показалось, что так даже лучше, ведь они с мужем смогут фотографировать друг друга с разных ракурсов.

Увидев на песке четыре лодки, туристы решили, что их по парам рассадят в каждую, на деле всех определили в две лодки, по четыре пассажира и одному крэкай-рулевому, а с двух оставшихся планировалось вести охоту.

Нацепив новые оранжевые жилеты, туристы отошли от берега и понеслись по открытому морю к месту, где со скалы наблюдатели заметили китов. Дул сильный ветер, и лодку трясло на волнах. Темное море выглядело сурово, всем своим видом напоминая гостям, что они не на привычных курортах. Группа все дальше и дальше уходила от берега, сопровождаемая только криками кружащих в вышине чаек. Птицы, видимо, знали, что выход лодок в море может сулить неплохую кормежку.

Сидящий в первой лодке Игорь Владимирович помахал рукой, и небольшая флотилия сперва замедлила ход, а затем и вовсе остановилась, собралась вместе и прижалась борт к борту.

Бригадир встал, широко расставив ноги, и поднял со дна лодки кусок китовой кости, который оставил там этнограф. Хотя принесли его двое, у Игоря Владимировича хватило сил держать кость в одиночку.

– Кэрэткун! Ан’к’авагыргын! – громко и с торжественной интонацией провозгласил бригадир. – Ы’мынпын! Мургин мн’эвагыргын инэгнинтыткун!2

С этими словами он поднял кость над головой и выбросил ее в море. Несколько секунд все смотрели, как она уходит под воду, а затем перевели взгляды на главного охотника.

– Отшвартовывайтесь и поехали, – крикнул бригадир своим людям. Движение возобновилось.

Они шли уже около пяти часов. От берега остались неясные очертания на горизонте, когда сидящий на корме крэкай что-то крикнул и показал рукой вперед. Все начали напряженно вглядываться в том направлении, но не могли ничего разглядеть. Наконец, после нескольких минут ожидания над поверхностью воды показалась черная спина кита. Животное вынырнуло на несколько секунд и, сделав вдох, снова ушло на глубину.

Лодки с туристами приостановились, но не для того, чтобы дать сидящим в них людям насладиться видом величественного животного, а чтобы пропустить вперед охотников. Семейная чета Серовых, находящаяся в одной лодке с Ольгой, достала туристические бинокли. Давыдова поглядела на них и, немного расстроившись, отвернулась – о таком уровне подготовки они с мужем не подумали.

Пропустив лодки охотников, их рулевой не стал тушеваться, а, добавив скорости, пристроился в кильватерный след зверобоев.

Ольга Давыдова, горожанка до мозга костей, до сегодняшнего дня была совершенно равнодушна к охоте. Она не понимала, зачем одеваться в камуфляж, выезжать куда-то в лес и стрелять там по птицам или зайцам. Женщина прикидывала, какие удары по семейному бюджету может нанести это увлечение, и оставалась весьма довольной тем, что ее муж предпочитал диван и телевизор ружью и удочке.

Но сейчас в ней росло какое-то странное чувство: не то предвкушение, не то азарт. Видимо, сама атмосфера охоты, целеустремленность морзверобоев, молчаливое ожидание жителей поселка не могли оставить ее равнодушной, и Ольга без своего желания оказалась вовлечена в процесс и сопереживала крэкай в несущихся впереди лодках.

Черная с маленькими белыми пятнами спина кита вновь показалась на поверхности, и один из охотников, привстав в своей лодке, метнул гарпун. Длинное копье с острым металлическим наконечником пролетело над волнами и пронзило шкуру животного.

Кит нырнул, но привязанный к гарпуну поплавок позволял морзверобоям следить за ним и готовить следующую атаку. Пластмассовый шар рассекал волны, и лодки крэкай шли вслед за ним.

– Пыр-пыр, – сказал рулевой, указав на него. Их лодка старалась держаться ближе, но при этом не мешать другим. Ольга увидела лицо своего мужа, азартно закусившего губу и полностью погруженного в охоту. Она даже немного завидовала Сергею, находящемуся в эпицентре событий.

Кит снова показался на поверхности, и уже другой охотник атаковал его. Этот бросок оказался менее удачным, и копье, скользнув по мокрой шкуре, ушло в воду. Зверобой в лодке выругался и начал вытаскивать его за прикрепленную к центру древка веревку, а животное снова погрузилось в пучину.

Эта охота не заканчивалась ни на первом, ни на втором удачном броске гарпуна, и уже больше двух часов лодки крутились вокруг кита, как волки вокруг оленя. После нескольких попаданий за животным тащилась целая гирлянда поплавков-пыр-пыров. Китобойный промысел оказался битвой на выносливость, а не блицкригом. К исходу второго часа Ольга начала посматривать на бак лодки, опасаясь, что им не хватит топлива для возвращения домой, а ведь еще предстояло буксировать огромную добычу.

Внезапно все изменилось. Они ждали очередного всплытия кита, когда лодка с охотниками взмыла в воздух. Что-то поддело ее снизу и выбросило из воды, закрутив и перевернув. Крэкай, сидевшие в лодке, попадали за борт. Все произошло так быстро, что никто не успел ничего понять.

Другая лодка резко развернулась и поспешила на помощь оказавшимся в море людям. Для Ольги время будто замедлилось. Не осознавая реальность происходящего, она во всех деталях рассмотрела разворачивающуюся на ее глазах трагедию.

Из воды за идущей к тонущим охотникам лодкой выпрыгнул огромный, совершенно белый кит. Эта завораживающая и одновременно пугающая картина отпечаталась в мозгу каждого, кто ее видел. На долю секунды исполин завис в воздухе, а затем его огромное тело всем своим весом обрушилось на китобоев. Во взрыве брызг лодка просто исчезла с поверхности моря и больше не показывалась.

Крэкай-рулевой выругался на чистом русском и, быстро развернувшись, на полной скорости уходил прочь от разбушевавшегося морского животного. Осознав, что одним из тех, кто подвергся нападению, стал ее муж, Ольга закричала.

Она бросилась к охотнику, истошно и неразборчиво требуя от него развернуться. Видя, что он этого не делает, женщина попыталась сама взяться за руль, но семья Серовых схватила ее под руки и прижала к скамье.

Где-то в отдалении показался утыканный гарпунами кит, но сейчас животное уже никого не интересовало.

Минуты тянулись как часы, но ничего не происходило. На месте крушения виднелись обломки лодок. Среди них можно было заметить несколько ярко-оранжевых пятен от спасательных жилетов, но понять, надеты ли они на людей, с такого расстояния не получалось.

Рулевой снова выругался, достал из-под скамейки свой жилет и натянул поверх камуфляжной куртки. Затем, махнув рукой своему товарищу, на самом маленьком ходу начал приближаться к обломкам. Он привстал и постоянно оглядывался по сторонам, ожидая нападения, но ничего не происходило. Наконец они увидели человека, лежащего на воде без сознания.

Это был Игорь Владимирович Рыркы, бригадир морзверобоев. Его лицо побелело, глаза закрылись. Перегнувшись за борт, туристы втащили охотника в лодку. Хоть он и провел в море совсем немного времени, температура воды оставалась слишком далекой от комфортной, и ему могла понадобиться медицинская помощь.

Лодки продолжали кружить по месту атаки. Из шести человек, выброшенных в воду, удалось найти только троих. Кроме бригадира спаслись еще двое крэкай, державшихся на поверхности с помощью связки пыр-пыров. Спасательных жилетов они не надели, одежда быстро намокла и тянула вниз, но куда сильнее страха утонуть пугала возможность подвергнуться нападению белого кита.

Сергея Давыдова среди спасенных не было. Туристы и охотники несколько раз прочесали этот участок моря, но не смогли найти ни его, ни еще двух зверобоев. Слезы застилали глаза Ольги, когда она искала взглядом оранжевый спасжилет мужа в черных водах этого холодного моря. Вместе с другими туристами она кричала и звала пропавших, но ветер приносил в ответ лишь клекот кружащих над ними чаек.

Игорь Владимирович пришел в себя и спустя час поисков велел разворачивать лодки и идти к поселку. Они собрали все, что плавало на поверхности, еще раз прочесали квадрат и отправились домой. Бригадир до последнего вглядывался в то место, где потерял двух охотников и туриста, доверившего ему свою жизнь.

Рыркы не забыл, как леденеет все внутри, когда твои товарищи, с которыми еще утром ты шутил и смеялся, к вечеру оказывались мертвы. Впервые в эту зияющую бездну тоски и боли Игорь заглянул в конце девяностых, когда молодым командиром взвода прошел от начала и до конца Вторую чеченскую кампанию. Выбрав после войны жизнь промысловика, он и подумать не мог, что чувства утраты и вины вернутся к нему и снова будут рвать его сердце. Море полно опасностей и сурово наказывает беспечность людей, которые в него выходят. Впервые за много лет бригадиру охотников отчаянно хотелось напиться.

Ольга не могла поверить в гибель своего мужа. Все происходящее представлялось ей сном наяву, галлюцинацией и плодом воображения. Женщина до последнего цеплялась за иллюзию того, что все может вернуться на круги своя и стать как прежде. Она металась, кричала, звала. Требовала развернуться и достать Сергея из воды. Наталья и Вадим Серовы порядком устали сдерживать Ольгу и были готовы сами выбросить ее за борт к мужу.

Туристы во второй лодке, семьи Разиных и Тихомировых, тихо сидели на скамейках, пытаясь оправится от шока. Всю обратную дорогу они, ошеломленные произошедшим, пытались как-то разобраться в случившемся и понять, что делать дальше.

На берегу лодки встречала целая толпа местных жителей. Впереди стояли глава администрации и этнограф, надевший национальный костюм и держащий в руках бубен с колотушкой. Видимо, при возвращении морзверобоев с добычей планировалось провести какой-то обряд, но когда крэкай увидели, что к ним приближается только две лодки вместо четырех, в сердце зашевелилась тревога.

Жены, родители, дети напряженно всматривались в силуэты людей на моторках, чувствуя страх за своих мужчин, которые ушли в море, и могли там остаться. В душе каждого человека, чей близкий был среди зверобоев на этой охоте, сначала тихо, а потом все сильнее звучала мольба: «Только бы мой вернулся! Только бы с моим ничего не случилось!»

Не меньше переживал гид туристической группы Юрий Ирвэт. Он взял на себя ответственность за жизнь и здоровье людей, которых привез сюда. Обязался обеспечить их благополучное возвращение домой, а теперь пытался понять – все ли его подопечные вернулись с казавшейся абсолютно безопасной охоты.

Когда лодки прорезали носами черный песок, с нескольких сторон раздался женский крик. Стало ясно, кто из мужей и отцов больше никогда не вернется в родной дом.

Опустив голову, из лодки вылез бригадир. Не произнося ни слова, он подошел к главе администрации. Петр Владимирович дрожал. Он обхватил себя руками, трясясь, будто от холода, и невидящим взглядом смотрел на море.

– Миша погиб, – тихо произнес Игорь Владимирович, стараясь не смотреть в глаза Левыту. – Мне очень жаль.

Затем бригадир пошел к толпе, чтобы найти семью второго погибшего и подтвердить самые страшные опасения родственников.

Петр Владимирович опустился на песок и тихо плакал. Его старший сын, краса и гордость, любимый наследник, – мертв. Что-то надломилось в Петре Левыте, будто черные волны оторвали часть его души и утащили на глубину. В его сердце открылась огромная незаживающая рана, которая каждое мгновение напоминала о себе болью потери. Этот удар судьбы стал настолько тяжелым и неожиданным, что полностью сломил его волю. И в тот день на том берегу никто не осудил слезы, текущие по щекам отца, скорбящего о погибшем сыне.

У Юрия потемнело в глазах, но он взял себя в руки. Осмотрев прибывших туристов, гид встретился взглядом с одним из рулевых-крэкай, и тот, поняв все без слов, покачал головой. Молодой чукча тяжело вздохнул, внутри него все сжалось. Собравшись с духом, Юрий бросился к Ольге Давыдовой, и, приняв ее из рук четы Серовых, увел в гостевой дом. Сейчас ему лишь хотелось помочь этой женщине, только что потерявшей супруга. При этом он понимал: вскоре придется думать о том, что делать с оставшимися туристами, в каком виде продолжать путешествие и решать множество других серьезных вопросов.

Поселок пил. В эту белую ночь полярного лета почти во всех домах разливали по стаканам водку. В первую очередь, пили от страха. Жизнь на севере вновь напомнила, какой жестокой она может быть. Море, дающее людям пропитание, забрало двух человек, и ничего нельзя с этим поделать. Двух, потому что о пришлом русском туристе особенно и не вспоминали.

Ныйнэкин – маленький поселок, здесь все друг друга знают, многие состоят в отдаленном родстве. Трагедия на охоте затрагивает каждого, но в куда большей степени людей пугает необходимость снова выходить в море, рискуя никогда не вернуться. Поминая погибших, семьи выживших отмечают счастливый случай, благодаря которому их мужчины вернулись домой. Для уцелевших охотников сегодня второй день рождения, а родные и близкие остро чувствуют, как опасна выбранная зверобоями стезя.

Раньше с повальным пьянством среди населения боролись Петр Владимирович Левыт и Игорь Владимирович Рыркы, но сегодня глава администрации сам пытался заглушить горе потери старшего сына, а бригадир морзверобоев, хоть и нашел в себе силы не напиться, другим этого не запрещал.

К вечеру трезвыми оставались в основном дети и женщины. Улицы опустели. Завтра людям нужно будет возвращаться к прежней жизни, но сегодня они перенесут всю тоску и обреченность в тревожный, пропитанный спиртом сон.

Ольга Давыдова пить отказалась наотрез, и, стоило ей сойти с лодки и почувствовать под ногами твердую землю, как к ней вернулось самообладание. Сохраняя на лице маску спокойствия, она под руку с гидом дошла до гостевого дома. Удалившись в свою комнату и надежно заперев дверь, Ольга продолжала оплакивать мужа и прежнюю жизнь, беззвучным криком изливая боль и отчаяние.

Семья Разиных тоже не стала пить и заперлась у себя, обсуждая какие-то личные вопросы.

Серовы и Тихомировы купили несколько бутылок водки и за ждавшим их с охоты ужином решали, стоит ли продолжать экскурсионную программу или лучше вернуться в Анадырь. Преобладало мнение, что тур необходимо продолжить, ведь за него уплачены немалые деньги, при этом уговаривать крэкай снова выйти на охоту никто не собирался. Напившиеся Вадим с Василием спорили о том, в какой момент надо стрелять по киту из карабинов, а женщины сетовали, что не получится удивить своих подруг эффектными фото в социальных сетях.

Юрий Ирвэт оставил туристов в гостевом доме, а сам задумчиво курил на крыльце. Гид впервые оказался в такой ситуации и не знал, что ему делать. Обдумывая, чем он мог помочь своей группе, Юрий пришел к заключению, что пока их лучше не трогать.

Молодой чукча поднялся со ступенек, потянулся и, провожаемый взглядами любопытных собак пошел к возвышавшемуся над поселком утесу. Проходя мимо закрытых дверей, Юрий пытался представить себе, как могло произойти то, что случилось на охоте. Рассказы туристов и крэкай звучали для него совершенно неправдоподобно. Если бы не тот факт, что никак не связанные друг с другом люди повторяли одну и ту же историю, Юрий бы никогда в нее не поверил.

Он мог бы целиком довериться словам Игоря Владимировича, но тот ничего не помнил, после того как повернул свою лодку на помощь тонущим охотникам.

Подъем на вершину утеса занимал довольно много времени, но это ближайшее место, где ловила сотовая связь. Их турагентство не располагало средствами для обеспечения гидов спутниковыми телефонами, так что головной офис далеко не всегда знал, что происходит с его клиентами на местах.

С вершины открывался потрясающий вид на берег и окрестные холмы. Ковер зеленых трав спускался к черному песку пляжа, омываемому темно-синими волнами Берингова моря. В безупречно прозрачном воздухе цвета такие яркие, что их не может передать ни одна фотография. Отсюда, устремив свой взор к горизонту, охотники-крэкай высматривали черные спины китов и струи воды, поднимающиеся над поверхностью.

Сейчас здесь, конечно, никого не было, и компанию Юрию составлял только пронизывающий насквозь ветер, гоняющий по небу небольшие облака.

«Нымтэгын» – всплыло в его памяти. Этим словом старики называли край своих земель, что для них было равно краю света. И сейчас он стоял на границе Чукотки и моря – мира людей и холодной, опасной стихии.

К удивлению гида, сотовая связь отсутствовала. Обычно в безоблачную погоду его телефон, находясь на пределе возможностей, все-таки мог поймать сигнал.

Юрий нахмурился и перезагрузил аппарат – без какого-либо эффекта. Он закурил, задумчиво оглядывая лежащий у подножия утеса поселок. Решив попробовать еще раз утром, гид начал спускаться вниз. «В любом случае, – решил он, – сюда придется вести Ольгу Давыдову, которая захочет поделиться новостями с семьей».

Еще издалека, подходя к гостевому дому, Юрий заметил фигуру Данилы Разина, который ждал его на крыльце.

Высокий парень с модельной прической и в брендовом спортивном костюме помахал рукой гиду, приглашая к разговору.

– Ты не звонить ходил? – сразу перешел к делу видеоблогер.

– Связи нет, – пожал плечами Юрий. – Завтра снова попробую.

– Понятно, – кивнул Данила, – Ну, я еще ничего не смонтировал, чтобы отправлять. Так, пару фоток, может, запостить, сториз, возможно.

– Пока даже не позвонить, – гид присел на крыльцо.

Через пару секунд в его голове сложилась мозаика, и он повернулся к блогеру.

– Данила, а видео с охоты ты уже загрузил на компьютер?

– Какое видео? – неумело попытался соврать Разин.

– С китом, – довольный своей проницательностью Юрий продолжал дожимать собеседника.

– А тебе зачем? – настороженно спросил блогер.

– Данила, очнись, – тон гида стал жестким, он говорил громко и сурово, – три человека погибли, один из них – мой турист. А у тебя есть видеозапись произошедшего.

– Это – мой эксклюзив. Если кому-то его отдать, то сразу на телевидение сольют, за бабки, – огрызнулся Данила.

– Да никто не будет его у тебя забирать, – отмахнулся Юрий, позиция блогера начала его раздражать. – Тут люди потеряли своих близких, а мне разбираться с полицией и выяснять обстоятельства произошедшего. Если дашь посмотреть ролик, от тебя не убудет.

– Пусть на ютубе посмотрят, – сквозь зубы пробурчал Данила, недовольный тем, куда повернул разговор.

– Эй! Я для кого объясняю? – прикрикнул не на шутку разозлившийся Юрий, – здесь телефоны не ловят, какой к чертям собачьим ютуб?

Блогер молчал, злобно сверкая глазами. Привлеченная криком гида, на крыльцо вышла супруга Данилы. Окинув взглядом мужчин, она сразу попыталась взять на себя роль миротворца.

– Ой, Юра, не надо, пожалуйста, кричать, – приподняв руки, попросила Ирина мягким голосом, – мы все, наверное, друг друга неправильно поняли.

– Конечно, – согласился гид, не желавший продолжения конфликта с клиентом, – и сейчас во всем спокойно разберемся.

– Вот, – кинула девушка, – мы же совсем не против показать получившуюся запись. Чтобы у тебя не было проблем с полицией или кем-то еще, ведь это несчастный случай на охоте. Просто договоримся, что распространением и доступом к видео будем заниматься мы с мужем, идет?

Данила собирался что-то сказать, но его жена так выразительно посмотрела на него, что тот промолчал.

– Юр, а как у нас с планами на завтра, – уточнила Ирина, – в свете сложившихся, так сказать, обстоятельств?

– В смысле? – не поверил своим ушам гид.

– Мы ведь сюда не водку пить приехали, – пояснила девушка, – у нас работа – снимать контент. Пьяные лица, пусть и по уважительной причине, нашим рекламодателям не нужны. Да и для вашего турагентства лучше, чтобы мы местные красоты снимали.

Юрий кивнул, мысль девушки была ему понятна.

– Слушайте, – сказал он туристам, – это будет не так уж просто, но, надеюсь, мы сможем что-то решить. Давайте, я сегодня поговорю с бригадиром, а завтра утром, если все получится, мы посмотрим запись и отвезем вас на экскурсию. Идет?