Читать онлайн Дан. За гранью времени бесплатно
Глава 1. Может ли божья коровка заменить будильник
До горизонта катила волны Вечная Ночь.
На краю Времени вращала свои кольца Окоре Фэфэ.
В центре ее сияющего шара образовалось пульсирующее сердце звезды.
Я дал ей имя Тари.
«Тари-тари-та-ри». Опять маман включила свою музыку с птичками.
Ее ежедневные медитации почти не раздражали меня, может, самую малость, когда я опаздывал на занятия, а чистые футболки прятались где-то в недрах бездонного шкафа. Пение птиц в маминой спальне говорило о том, что беспокоить ее нельзя: все равно ничего кроме сурового взгляда из-под пряди белых волос или полного игнора не добьешься.
Но сегодня выходной, можно было бы и не медитировать на полную громкость. Такое чувство, что проснулся посреди леса. Только настоящие птицы так не орут, они поют красиво и мелодично. Это она специально, чтобы я побыстрее помыл полы и свалил в магазин. Вечно то пылесосит ни свет ни заря, то пакетами под дверью шуршит.
Ну не могу я встать в семь утра в воскресенье!
Конечно, для человека, который с пяти часов на ногах, я могу показаться жутким лентяем. Но, блин, я же каждый божий день учусь допоздна. Готовлюсь к долбаным экзаменам, чтобы поступить в долбаный институт. Знаю, что стать физиком мне не светит: рылом не вышел, вернее, тем, что за ним. За рылом, в смысле. Поэтому буду поступать на философский. Предел мечтаний.
Да что ж так громко-то?! И холодно. Еще и окно открыла, чтобы утро у меня было не только добрым, но и здоровым. Короче, оторвалась по полной. Ладно, встаю, уже сейчас глаза открою, все равно больше не уснуть.
Вот – правый. Черт!
Черт-черт-черт. Это что за спецэффекты? Прямо перед носом ползает божья коровка. Да не по подушке, а по траве. Левый глаз открылся сам собой – от удивления.
Лежу на земле, в самом, что ни на есть настоящем лесу. Охренеть, простите, – холодно же и мокро. Роса. Точно роса, самая настоящая, мать ее, роса. Я сел так быстро, что у меня голова закружилась. Тело затекло в неудобной позе, холодная сырость пропитала одежду. Божья коровка подняла красные крылышки и улетела.
Я зажмурился. Открывать глаза было страшно. В голове не было ни одной мысли, как такое могло произойти, что, заснув в своей кровати, проснулся я посреди леса, наполненного бесноватыми орущими птицами и божьими коровками.
Господи, пусть это будет сон, я вынесу мусор, буду мыть за собой посуду, поступлю на философский, я буду кем угодно, хоть учителем литературы, как Марина Леонидовна. Только, пожалуйста, пусть я буду дома, а в соседней комнате будет маман, в позе лотоса слушающая из дешевой колонки голоса ненастоящих птиц.
Собрался с духом и снова открыл глаза. Лес никуда не делся. Он стал еще ярче, громче и начал пахнуть чем-то сырым и душным.
Пробродив несколько часов, порвав футболку в безуспешных попытках преодолеть бурелом, исцарапавшись и вспотев, я уже потерял надежду найти хоть какие-нибудь признаки человека – не было ни тропинок, ни срубленных деревьев. Лес был первозданным и диким.
И тут я услышал голоса.
Глава 2. Мы не в прериях. Но тогда где?
Когда в кустах и елках, окружавших небольшую полянку, показался просвет, я присел на корточки и прислушался. То, что я услышал, мне совсем не понравилось.
Во-первых, я довольно быстро понял, что разговор идет обо мне. Во-вторых, говорившие явно знали о моем присутствии и не скрывали этого, словно я был пустым местом, или мухой, сидящей на куче оленьего дерьма. Этого добра я за несколько часов блуждания по лесу насмотрелся предостаточно, один раз даже наблюдал сам процесс. Кажется, местные олешки совсем людей не стесняются. А хуже всего был тон, которым они меня обсуждали – не олени, естественно, а голоса за кустами, – презрительный и злобный. Что уже говорить о содержании разговора: эти двое спорили, сразу меня укокошить или сначала схватить и продемонстрировать соплеменникам.
Я не видел говоривших, но голоса принадлежали молодым людям, возможно, парням моего возраста. Один был довольно эмоциональным, он то и предлагал порешить меня на месте. Второй говорил спокойно, совсем, я бы сказал, без эмоций. Он настаивал на том, что меня нужно взять в плен.
Стоп. Я сказал соплеменникам? Мы же не в прериях, я понимаю их язык, хотя звучит он как-то странно, словно говорят с акцентом. Куда бы меня не занесло, есть, в конце концов, законы. Наверно.
Кажется, тот, что хочет меня втихаря укокошить, звучит убедительнее. Черта с два. Я так просто не дамся, лучше умру в лесу от голода или пойду на корм диким зверям, чем какие-то недоумки будут распоряжаться моей жизнью. Сидят в глухой дыре и думают, что им все позволено.
Я тихонько отполз и дал тягу, не разбирая дороги. Слава богу, не врезался ни в одно дерево. Через несколько минут с непривычки к физическим нагрузкам – последний год был наполнен в основном интеллектуальными – я начал задыхаться и сбавил темп. Прикинув, что убежал достаточно далеко, остановился, хватая ртом воздух. Пить хотелось нестерпимо, а где добыть воду, я понятия не имел. Должен же быть ручей в этом лесу или родник, лужа на худой конец.
Посидев немого на куче сосновых иголок и вытащив из-под себя крупную шишку, на которую плюхнулся не очень удачно, я решил позже вернуться к поляне, где подслушал неприятный разговор, и еще раз поискать дорогу к жилью. Разлегся на прошлогодней хвое, вдохнул густой аромат теплых сосен и, чтобы хоть чем-то занять себя, принялся жевать травинку и наблюдать за облаками.
Когда пушистые крендельки окрасились в розовый цвет, решил, что пора. Желудок все настойчивее напоминал, что в нем ничего нет со вчерашнего вечера. Придется ночью пробраться в какой-нибудь дом и украсть еду и воду.
И что же, что украсть, они вообще меня убить собирались.
Глава 3. Перевертыш
Лан с трудом пробирался по Лесу, в надежде, что успеет добраться до Снурка раньше напарника. Влад давно отстал, но Лан, прислушиваясь к шепоткам, которыми Лес привычно сообщал свои новости, словно тонкой невидимой паутиной окутывая разведчика, знал, где находятся и отставший напарник, и Странник.
Целый год Лан следил за Лесом, искал хоть какую-то зацепку, чтобы понять, откуда появляются и куда уходят Странники. Влад, называвший себя «лучшим другом», постоянно напрашивался в помощники, но особо не искал, все больше выспрашивал. У Лана было огромное подозрение, что результаты своих расспросов он тут же доносит наместнику.
Когда это произошло: год назад, или Влад всегда был таким? Но изменился не только Влад. Сама жизнь стала течь для Лана по-другому с тех пор, как пропала сестра, тенью которой он сам себя называл – тенью луны на ночном небе. Теперь он просто тень в мире теней, которые все плотнее сжимают свое кольцо вокруг него. Единственный способ вырваться из их сумрачного круга – заполучить человека, появившегося этой ночью в Лесу. Возможно, он единственная ниточка, способная привести его к сестре.
Вдруг Лан понял, что совершил ошибку, и остановился как вкопанный. Кто бы не сообщил новость первым – уже не имеет значения: наместник и так ведет охоту на чужаков. Пришелец вряд ли убежал далеко. Что если Влад разыщет его и прикончит? Отдышавшись Лан повернул назад. Услышал, как, громко насвистывая, Влад приближается с Сирели, как ругается, оступившись на переправе. Теперь он сообщит новость первым, и преподнесет все по-своему. К черту, Лан так же, как до этого спешил в город, теперь перепрыгивая через кусты и бурелом, мчался вглубь Леса.
Пройдя по следам, оставленным человеком, Лан нашел его почти сразу. Глупое существо даже не думало прятаться: разлегся под деревом и жует травинку. В небо смотрит. Лан поднял голову, не увидел ничего интересного. За спиной раздался шорох.
– Думал перехитрить меня, лис? Мы же на одной стороне, – Влад только сделал вид, что уходит. Пошумев на переправе, повернул обратно и подкрался к ничего не подозревавшему растяпе. Если бы не присутствие Лана, тому бы осталось жить не дольше минуты.
– Давай договоримся, – продолжал, прищурившись, низкорослый перевертыш, – оставим его здесь. Если Лес примет его, отведем завтра в Снурк, пусть Совет решает, что с ним делать.
Лан усмехнулся, понимая, что Совет ничего не решает, но пришлось согласиться. Уходить надо вместе, и как можно скорее: в Лесу начали сгущаться сумерки. На обратном пути Лан свернул на поляну, где на них наткнулся человек, и оставил на видном месте одеяло и флягу с водой, вызвав кривую ухмылку Влада.
– Тебе ли о нем заботиться? Надеешься выведать что-то, а на самом деле подвергаешь опасности беззащитных обитателей Снурка.
«Даже слова словно не его», – подумал Лан.
Что за мысли делали некогда прямой, открытый взгляд Влада темным, заставляя глаза прятаться за злым прищуром, и представлять не хотелось.
Глава 4. Сны на краю времени
Место, откуда я убежал несколько часов назад, нашлось быстро и довольно легко – по примятой траве и отпечаткам моих ног в тех местах, где проглядывала влажная земля. Заметно похолодало. На поляне никого не было. Я попытался определить в каком направлении ушли те двое, но кроме моих следов, других признаков пребывания людей здесь не было. Не улетели же они. Наверняка есть какая-то незаметная тропинка. И тут я увидел прямо в центре поляны на ровной зеленой травке, – кажется, ее даже пригладили, – какой-то предмет. Я подкрался, понимая, что представляю собой прекрасную мишень. Делать нечего, нужна хоть какая-то зацепка, чтобы понять, кто эти люди и почему они хотят меня убить.
Странная вещь оказалась флягой, завернутой в какое-то подобие то ли плаща, то ли одеяла с капюшоном. Неужели мне оставили? Первым делом я вытащил из фляги пробку. Именно вытащил, а не отвинтил. Совсем они примитивные тут.
Что-то екнуло внутри, а что если это ловушка, в воде может быть яд или снотворное. Чем закончился разговор, я так и не узнал, и что эти двое решили – тоже. Но, если честно, больше всего я боялся, что фляга окажется пустой. Лучше уж я помучусь: пить или не пить, чем увижу, что вещь выброшена за ненадобностью.
Мучился я недолго. Фляга была тяжелой. Полная. Понюхал содержимое. Пахнет водой. Я и не знал, что вода пахнет. От жажды и голода обоняние обострилось, а у воды действительно был запах росы и каких-то трав. Хотя часть меня продолжала сопротивляться, я сделал небольшой глоток. Пересохшее горло обожгло, но остановиться я уже не мог. Если эти засранцы решили маня отравить, у них получилось. Я выдул всю воду, и у меня тут же скрутило живот. Холод в пустом желудке вызвал спазм, и я скорчился на траве.
Но боль прошла, я сел и задумался: может, они и не собирались меня ловить и убивать. Может, и не обо мне говорили. Мы же живем в цивилизованном мире. И бегал я весь день, как дурак, зря. Уже сидел бы где-нибудь в тепле, ел пирожки, домой собирался. Живот возмущенно рыкнул на меня. Точно, в тепле. Я накинул одеяло на плечи – и вовремя. Потому что в этот момент потянуло морозцем и с потемневшего вечернего неба посыпал снег. Я залез под старую ель и устроился там на ночевку – бродить в этих дебрях в темноте я не собираюсь. Ее нижние ветви напоминали небольшой шалаш, а мелкая хвоя вокруг ствола защищала от холодной земли. Я свернулся клубочком и мгновенно уснул.
До горизонта катила волны Вечная Ночь.
В бесконечности Времени вращала свои кольца Окоре Фэфэ. Я привык к полной тишине, но, когда смотрел на крошечную звездную систему, мне казалось, что я слышу ее музыку. В центре огромного расплывчатого шара образовалось пульсирующее сердце звезды. И я дал ей имя Тари.
Когда Тари подросла и окрепла, она начала собирать вокруг себя звездную пыль. Так появились ее кольца: Криос Орга, наполнявший Вечную Ночь золотым сиянием, подражая свету Тари; Криос Деарг – красная, вьющаяся в постоянном беспокойстве упругая лента; и Криос Горм – голубой пояс красавицы Тари, обнявший их все и объединивший три ожерелья звезды в единое целое.
Вечность я не сводил с нее взгляда, надеясь на перемены, но она стабилизировалась и перестала меня удивлять. Тогда я обратил взгляд на другие звезды. Они были бесконечно далеки. Маленькая система, состоявшая из одной звезды и трех сияющих колец, выкладывающих вокруг нее ритмичный орнамент, находилась на самом Краю Вселенной. А где-то на горизонте слабой дымкой манил свет других звезд. Их было много, очень много. И я решил во что бы то ни стало добраться до них.
Глава 5. Первая встреча
Когда наступило утро, я промерз до костей. Странный сон вылетел из головы, не успев даже удивить – для этого хватало других, более реальных причин. Одежда стала влажной и вместо того, чтобы греть, отнимала последнее тепло. Что за климат такой? Днем жара, вечером ледяной ветер, а ночью мороз и снег. Я высунул голову из своего импровизированного укрытия. Ярко светило солнце. Уже весна? Обалдеть… Птицы орали свою какофонию, но к ней я уже привык и почти не замечал.
Упс… На другой стороне поляны сидел человек.
Простая одежда из некрашеного льна скрывала невысокую фигуру. Сначала мне показалось, что это женщина, но, присмотревшись, понял, что ошибся. Тонкие черты бледного лица и выбившаяся из-под капюшона длинная прядь черных волос сбивали с толку.
– Ты понимаешь меня? Можешь говорить? – слова прозвучали так неожиданно, что я даже не успел заметить, как он разомкнул губы: ни один мускул не дрогнул на лице. Низкий голос развеял последние сомнения. Я узнал его. В смысле голос, это был один из встретившихся мне вчера, тот что не спешил меня убивать, а хотел «проконсультироваться» с согражданами.
– Отвечай, – акцент исчез, слова звучали отчетливо и эхом отдавались в голове, раскалывающейся после беспокойной ночи в ледяном лесу. Словно невидимый переводчик нашептывал смысл незнакомых слов.
– Слышу я все, и незачем так орать, – я собрал вещички и вышел на середину поляны.
Буду сдаваться.
Человек открыл оказавшиеся совершенно черными глаза и посмотрел в мою сторону. Отвечать на второй вопрос не имело смысла: и так ясно, что я его понял.
– Иди за мной, – он легко встал, словно его тело не имело веса, и направился в сторону деревьев.
Мне ничего не оставалось, как, кряхтя и потирая негнущиеся колени, поспешить за ним. Выбор был небольшой: либо замерзнуть следующей ночью, либо умереть от голода и жажды. То есть никакого.
Идти приходилось по склонам заросших кустами оврагов. Деревья стали такими высокими, что свет почти не пробивался сквозь их ветви. Под ногами хлюпала вода, и воздух пах сыростью, мхом и прелыми листьями. Хотя откуда мне знать, как пахнет мох. Просто он был везде, вот я и решил, что это он издает тяжелый, щекочущий ноздри запах.
Шедший впереди двигался резкими, уверенными движениями. Я еле поспевал за ним. Босые ноги постоянно скользили по влажной земле. Мы шли уже довольно долго, а я все размышлял над странностями своего проводника.
Видел я теперь только его спину. Комплекцией он напоминал подростка. Гладкие волосы выбились из капюшона и разлетались в стороны, как крылья большой черной птицы, каждый раз, когда он перепрыгивал через канаву или поваленное дерево. Я даже немного позавидовал. Мои темно-русые или, как маман говорит, шатеновые пакли торчали во все стороны. То, что я второй день не причесывался, красоты им не прибавило.
Только не начинайте! Брутальными залысинами я еще успею обзавестись.
И вообще, снявши голову по волосам не плачут. Заведет он меня щас в дремучую чащу, подальше от своих. Вон какой прыткий – сиганет в кусты и поминай, как звали. Я повел плечами, отгоняя липкую влажность и душную волну жалости к себе.
Земля под ногами уплотнилась, и в траве появился узенький просвет, как раз чтобы поставить ногу и не намочить штаны о вездесущую росу. Послышался странный шум. Я было обрадовался, решив, что это колеса машин шуршат по асфальту, но потом стал явственно слышен звук текущей воды. Тропинка пресекала то ли ручей, то ли маленькую речушку, настолько мелкую, что было видно дно. Несколько крупных камней выступало над поверхностью. Вокруг них, взбивая пену, бурлило быстрое течение и, прорвавшись сквозь преграду, мчалось дальше.
Проводник уже спустился к берегу. Я еле поспевал за ним, лицо горело, босые ноги тоже. Не уверен, что смогу сохранить равновесие на скользких булыжниках. От быстрой ходьбы я согрелся, но купаться совсем не хотелось.
Переправой он не воспользовался, просто перепрыгнул на противоположный берег и повернулся, чтобы посмотреть, как я буду справляться с препятствием. Фигасе… Приехали. Второй закон Ома мне в извилины!
Стоявший по ту сторону ручья был кем угодно, только не человеком.
Глава 6. Неприятное открытие
Когда мой провожатый прыгнул, сделав еще одно резкое движение в своем странном стиле, с его головы слетел капюшон. Выпрямившись, он откинул упавшие на лицо волосы, открыв ухо, которое доходило до макушки, было покрыто шерстью и заканчивалось пушистой черной кисточкой.
Все, с меня хватит. Я сел на камень, уперся локтями в колени и уставился на бегущую воду. Теперь ясно, откуда взялись странный акцент и нечеловеческая походка.
Мой вид был настолько красноречивым, что существо потрогало себя за уши, словно проверяя, на месте ли они, а потом резко вернуло на голову капюшон. Поняв, что я не собираюсь идти дальше, ушастый прыгнул обратно. Он склонился надо мной и поводил перед лицом ладонью. Она была нормальной, в смысле, без когтей там каких-нибудь или перепонок. На том спасибо.
Я закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Может он один у них такой – генная мутация или болезнь какая? Я цеплялся за остатки здравого смысла: ну такой уродился, мало ли что бывает. Мне уже было скорее стыдно, чем страшно. Все это время, пока я пытался разобраться в каше в своей голове, он терпеливо ждал. Наконец я решился поднять глаза. Уши никуда не делись. Теперь я явственно различал, как они упираются в плотную ткань капюшона.
– Извини, я не должен был так реагировать. Я вымотался за последние сутки и от неожиданности растерялся, – я оправдывался, пытаясь замять неловкость. – Хорошие уши, даже красивые. Девушкам, наверное, нравятся.
Уголок его рта дрогнул и медленно пополз вверх. Только один. Это предало лицу какое-то гадкое выражение:
– Ты извиняешься? – отвращение, проступившее на его лице, свело на нет мои слабые попытки объясниться.
Он взял меня за руку чуть выше локтя и резко дернул – снова прыгнул, только теперь вместе со мной. Похоже, мое мнение здесь никого не интересует. А я переживал.
Пока мы снова шли через надоевший до чертиков лес, я почему-то думал о вещах, совершенно отвлеченных. Например, почему я так и не занялся карате или боксом, а просиживал зад за книгами. Узкая тропка превратилась в некое подобие дороги. Ушастый так и не выпустил моей руки и теперь волок меня за рукав. Похоже, он опасался, что я дам деру. Я же со всей серьезностью боялся дать дуба. Если произойдет что-то еще, я за себя не ручаюсь.
Впереди показался свет, и деревья расступились.
Глава 7. Хрупкие крылья
Пробираясь сквозь заросли рассады Миэ, размазывая по лицу грязь, вытерла со лба щекочущие капли пота. Вечная весна, царившая в Ксанфе, порой оборачивалась самым настоящим пеклом, грозя прожечь дыры в нежных листочках саженцев. Загородив от прямых лучей освещенную сторону оранжереи, она поспешила выбраться на свежий воздух. Продолжая отдуваться и обмахиваясь снятым с головы платком, Миэ решила, что грядки с травами пока подождут. Готовить надо из свежесобранных листочков. Лучшее время для этого – серебряный час Орга, когда он поднимается высоко над горизонтом и его свет становится прозрачным, отливая белым инеем.
Ночью она займется снадобьями. Вольг постоянно пропадает в доме наместника. Вот и сегодня ушел, не сказав ни слова, с таким грозным видом, словно они там государственные вопросы решают. Одно название – Совет, а на деле – пятеро бездельников полдня выслушивают разглагольствования Бариэграса да гадают на рунах, чья коза бродит по огородам, пока кто-нибудь из снуркских хозяек не найдет время, чтобы загнать блудливое животное домой.
Миэ зашла в спальню, проверила спящую дочь, – малышка набегалась по двору и теперь мирно спала в родительской кровати, – окинула взглядом простую обстановку и вернулась в сад. Бочка с водой пряталась в тени у задней стены дома. Еще хватит, чтобы искупаться и пару раз полить огород, а потом, если не пойдет дождь, придется таскать воду от самой Сирели.
Миэ скинула одежду и облилась из ковша прямо во дворе. Кожа с благодарностью впитала прохладную влагу. Переодевшись – мечтать надо в чистой одежде, а отдыхать – и подавно, Миэ села за широкий стол и принялась разглядывать голубую бабочку, прикорнувшую на белоснежной скатерти. Единственное украшение, подаренное ей Вольгом. Сразу после свадьбы. Миэ нахмурилась и отогнала давние воспоминания.
Сколько прошло времени с тех пор, когда первый жених Снурка обратил внимание на тихую сироту, собирающую травки на окраине Леса? Совсем немного и целая вечность. Миэ протянула руку к хрупкой вещице, но остановилась на полпути. Словно испугалась, то бабочка взмахнет голубыми крылышками в золотых прожилках, отряхнет хрустальную пыльцу и улетит. А может, наоборот, не хотела разрушить призрачное видение, прикоснувшись к безжизненному стеклу.
В дом вошла тишина. Яркие блики разбежались с отливавших горячим медом волос, оттолкнулись от стен и растворились в воздухе. Коснувшись замершего полупрозрачного крыла, последний луч исчез, вернувшись в сад, и гладил там теплой ладонью стволы яблонь. Только дыхание задремавшей у стола рыжей травницы заполняло сонными видениями притихший дом.
Глава 8. Снурк
Свет хлынул со всех сторон, и нас окружили люди. У стоявших в первом ряду были мечи, в отдалении доставали стрелы из кожаных колчанов лучники. Мне неожиданно стало весело. Всегда мечтал пострелять из лука.
Да, я знаю, глупо.
Конвоир, теперь, наверно, его так его надо называть, отпустил мою руку. Он шел не спеша, так что я больше не отставал и даже мог полюбоваться окрестностями. Во-первых, вокруг было полно людей, во-вторых, все были с ушами. В смысле, с такими же необычными и самыми разными. Я сначала пытался проводить аналогии с известными мне животными, но потом запутался. Так что генной мутацией оказался я. На меня пялились во все глаза, пытались загородить собой детишек и шушукались, когда мы проходили мимо. Довольно громко, надо сказать. Кто-то даже выпал из общего строя любопытствующих, но быстро ретировался в шуршаще-разглядывающую массу.
Судя по невзрачной архитектуре, мы пришли то ли в большую деревню, то ли маленький город. Я словно совершил скачок во времени, если бы это не был скачок вообще неизвестно куда. Люди, окружившие меня, одеты были просто, украшений я не заметил даже на женщинах. Детей было немного, но всех возрастов. Наверное, здесь и вождь есть. К нему меня, надо полагать, и ведут.
Улица расширилась до размеров небольшой площади. Дома ее окружали почти приличные. Присмотревшись, я понял, что даже те из них, что я принял за каменные, были сделаны из искусно вырезанных и сложенных в виде мозаики брусков дерева, потемневшего от времени. На каждом «кирпиче» было что-то вырезано, но что именно, за собравшейся поглазеть на меня публикой я не разглядел.
В центре площади окруженный людьми с короткими мечами в белой одежде с золотыми узорами стоял средних лет лысый дядька с прижатыми голове серыми волчьими ушами и прищурившись меня разглядывал. В отличие от остальных, в нем не было ни любопытства, ни страха. Он словно взвешивал меня на невидимых весах.
Какое бы решение он не принял, ни убежать, ни защититься я не смогу. Значит надо срочно чем-то их заинтересовать. У них уже есть опыт общения с человеком. Как я понял из подслушанного разговора, печальный. Придется поторговаться. Чем я могу быть им полезен? Может, знаниями, я же из будущего. Хотя не помню, чтобы в нашем прошлом было что-то подобное.
Я ощущал себя одновременно Кортесом и Эйнштейном и никак не мог понять, чему я, собственно, радуюсь. Что-то в моем лице изменилось, потому что дядька в вышитых одеждах как-то сразу поугрюмел и тихо отдал приказания. Я продолжал восторженно улыбаться, когда кто-то схватил меня за ногу.
Вот тут я и забыл про науку, если бы не замечтался так, завизжал бы. Посмотрел вниз, а там – девчонка, ушастая, разумеется, схватила меня за колено, заглядывает в глаза и улыбается, как могут улыбаться только маленькие дети. От облегчения я присел и поцеловал ее в макушку. Все-таки они хорошие, эти ушастые гоблины. Она отцепилась от моей ноги и побежала к маме. Ага, тут я увидел маму.
Тихо стало так, что я услышал собственное дыхание. Рыжая женщина, стоявшая неподалеку от лысого главаря, прижав острые уши, сверлила меня взглядом. Будто я могу ребенка съесть. Ага, щас, я ученый, можно сказать, а не чудовище какое-нибудь. Пять человек двинулись ко мне с мечами наперевес.
Да ладно, что я такого сделал то? Я уже готов был зарядить в ближайший переулок, но меня как-то слишком, я бы даже сказал неестественно быстро, окружили. Мечи они держали наготове, но тыкать в меня ими, видимо, не собирались. Просто обступили со всех сторон и двинулись с площади. Я обернулся, чтобы найти взглядом своего проводника, но его нигде не было.
Сначала я решил, что меня отправят обратно в лес, но мы повернули в другую сторону. Дома здесь были пониже и попроще. После еще нескольких поворотов мы остановились у одноэтажного домика с высоким крыльцом и покосившейся каменной пристройкой. Его окружал сад, в глубине которого сквозь деревья просвечивал небольшой флигель.
Меня провели во двор, все так же окружив плотным колючим кольцом. Подвели к массивной двери со старым ржавым засовом и затолкали внутрь. Дверь за моей спиной захлопнулась. Послышался лязг металла. Тюрьма, значит. А я, дурак, мечтал о пирожках.
Глава 9. Подслушанный разговор
Свет попадал в небольшое помещение сквозь щели между крышей и стенами, я попробовал дотянуться до них. Мне почти удалось, но они были настолько узкими, что даже просунув в них пальцы, я не смог ни подтянуться, ни выглянуть наружу, – со спортом у меня не очень, я уже говорил, – ни тем более выбраться из этого каменного сарая.
Помещение было почти пустым – тюрьма есть тюрьма. Соломенный матрас с наброшенной на него грубой тканью, емкость с водой, похожая на огромную бочку, ковш, чтобы зачерпнуть воду, что я сразу и сделал. От долгого перехода и волнения у меня пересохло в горле. У ручья я напиться не догадался: слишком увлекся ушами своего попутчика.
Надо бы хорошенько все обдумать: как себя вести, что говорить, если странные люди начнут расспрашивать. Очень не нравится слово допрашивать. Я начал искать теплую одежду или одеяло: то, которым укрывался на лесной поляне, осталось у ручья. Но их не было. Заморозить они меня решили, что ли? День начал потихоньку угасать, скоро станет жутко холодно, а на мне только футболка и штаны от пижамы.
Я опустился на кровать и понял, что бесконечно устал. События последних двух дней обрушились, как лавина, уносящая в пропасть неосторожно повысившего голос альпиниста. Где ж я так накричать успел? В ушах били колокола, но они странным образом меня усыпляли. Чем больше я старался сосредоточиться и разработать план действий, тем быстрее погружался в забытье. Как заснул, не помню, просто подушка оказалась под головой, а глаза сами собой закрылись.
Проснулся я среди ночи, яркая лента призрачного сияния опоясывала потолок и наполняла комнату розоватым светом. На какую-то долю секунды мне показалось, что все произошедшее – лишь сон. Но воспоминания нахлынули, как стая саранчи, стрекоча и доводя мозг до судорог. Одно из них копошилось особенно активно. Разговор на лесной поляне. Вчера я о нем почти забыл, но сейчас что-то выталкивало его из водоворота мыслей настойчиво и упорно. Наверное, инстинкт самосохранения.
Первым говорил тот человек, которого я так и не видел.
– Что будем делать? Мы можем сами принять решение. Хочешь, поймаем его и прикончим до того, как он доберется до Снурка.
– Он может быть и не связан со Странником, – это уже голос моего знакомца. – До прошлого случая все, что у нас было – только легенды. Мы должны разобраться…
– Разобраться? Бариэграс уже во всем разобрался! Эти твари опасны. Чем быстрее остановим его, тем лучше.
– Нет, – опять коротко прозвучал знакомый голос. – Если он как-то связан с… той историей, мы должны выслушать его.
– Лель погибла, – продолжал первый, – хочешь, чтобы это повторилось, да как ты можешь даже смотреть на него?!
Кто такая Лель, я не понял, но в голосе вернувшегося за мной мохноухого прыгуна я слышал настоящую боль, а вот первый скорее злился и нервничал.
– Замолчи, – в низком голосе лязгнул приказ.
– Я тоже хочу понять, что произошло тогда, но нельзя допустить, чтобы еще кто-то пострадал, – не унимался собеседник.
– Замолчи, он нас слышит.
Тогда до меня дошло, что говорят обо мне. Дальше в разговор я не вникал, а потом и вовсе дал стрекоча, ломясь через кусты, как хромой лось.
Теперь-то я понимал: если бы они захотели, нашли бы меня через несколько минут. Но они не стали меня преследовать, даже оставили плащ, чтобы я мог переночевать в лесу. А потом вернулся только один. Видимо, мнения разошлись, и его собеседник, назвавший меня «опасной тварью» не захотел со мной знаться.
Глава 10. Напрасные хлопоты
Совет собрался в доме наместника. Это не сулило ничего хорошего. Кто станет спорить с хозяином города в его собственном доме. Лан почувствовал напряжение, как только вошел в большой, нарочито просто обставленный двухэтажный дом. А вот Влад, похоже, был здесь не впервые и чувствовал себя комфортно: легко ориентировался в расположении комнат, быстро провел Лана в гостиную, где уже ждали почитаемые снуркцы.
И все-таки Лан решил рискнуть. Доводы за то, чтобы сохранить жизнь появившемуся в Лесу человеку казались ему более чем логичными, кто-то да прислушается к ним.
Медленно поднялся навстречу вошедшим Бариэграс, тяжелый взгляд словно посыпанных пеплом глаз остановился на Лане. Все в городе знали о редкой способности этих глаз проникать в мысли человека, смотревшего в них. Лан взгляда не отвел, постарался думать о дороге в Лес и оставленном там существе без эмоций. Ну нашли и нашли, хотя событие для Снурка значительное. Разведчики выполнили свою работу и поспешили доложить старшим.
– Событие для Снурка значительное, – начал Бариэграс, даже не пытаясь скрывать, что повторяет мысли Лана, – произошло сегодня. Разведчикам удалось выследить еще одного чужака.
По комнате пробежал шорох встревоженных шепотков. Все ждали продолжения, но Бариэграс молчал. Лан опустил глаза, его мысли прочитать было невозможно, а заискивающий взгляд Влада наместник игнорировал. Тут резко поднялся Вольг – сын наместника, его правая рука и командир крошечной армии Снурка.
– Ну и где же она? – рявкнул он. – Покажите скорее нам голову этого чудовища, герои!
В кругу старейшин замерла тишина. Стало ясно, что спорить с этими двумя никто не собирается.
– Мы оставили его в Лесу до вашего решения, – промямлил потерявший весь энтузиазм Влад, – думали, так будет лучше… – он тоже потупил взгляд, потерявшись под напором властителей города.
– Сколько вам говорить, думать – не ваша забота, – сорвался с полоборота Вольг.
– Надо похвалить наших молодцов, – неожиданно смягчился Бариэграс. Никуда преступник из Леса не денется, завтра приведете его в Снурк.
Лан ждал вопросов, но, похоже, Совет не интересовался его мнением, решение примут наместник и его сын. Надежда повлиять на исход дела умерла, даже не распустившись. В гробовой тишине Влад с Ланом вышли на площадь. Как же Лану хотелось покончить с этим, показать всем, что он – не простой мальчишка, мнение которого никого не должно интересовать, что он сильнее оставшихся за закрытой дверью. Всех вместе взятых…
Лан усмехнулся. Если бы они знали о его истинных способностях, стали бы считаться с его мнением? Или побыстрее избавились от него, как год назад избавились от Ириэга Дарна.
– Что будем делать? – окликнул он уже собиравшегося повернуть в сторону дома Влада.
Тот вздрогнул и обернулся, вжав голову в плечи. Под верхней губой проступили очертания клыков. «Почему он так меня боится, – подумал Лан, – неужели догадался, или все-таки совесть мучит?» Лан был уверен, что ни словом, ни поступком не выдал себя. А иногда так хотелось. В лесу, когда Влад вернулся к пришельцу и неожиданно появился у Лана за спиной, например. Что ему стоило просто протянуть руку и дотронуться до лживого друга. Вложить чуть больше силы в прикосновение и проникнуть к самому сердцу. Лес поглотил бы следы, а Лан не ломал голову, как побороть тупость Совета и разобраться наконец с делом пропавшей сестры.
– А что тут сделаешь, – удивился Влад. – Такими вопросами не нам заниматься, – развернулся и почти побежал прочь.
Лан постоял на перекрестке, глядя вслед скрывшемуся за углом товарищу, а потом развернулся и пошел в сторону только что закрывшейся за ним двери.
Глава 11. Приговор
В сарае было тепло. Стены защищали от холода или он как-то обогревался, я не смог определить. Размышления, в которых прошла большая часть ночи ни к чему не привели. Придется смириться с тем, что людей здесь считают опасными и злыми существами и готовы прикончить на месте. А еще надо добраться до того парня, что привел меня сюда. Он хоть и брезговал общаться со мной, но был склонен к рассуждениям.
Доразмышлять мне не дали: дверь распахнулась, на пороге появились вчерашние конвоиры, – лица у них были серьезнее некуда, – вытащили меня на улицу и снова куда-то повели. Стало до чертиков страшно. Может, они эшафот за ночь построили.
Поворот к центру города мы пропустили, свернули в противоположную сторону. Я вздохнул с облегчением, как оказалось, напрасно. Вдалеке замаячили кроны деревьев, но и к ним мы не пошли, опять повернули. Сразу за перекрестком над темными, словно ворующими рассветные лучи, строениями возвышался чудо-дом, сложенный из разноцветного стекла. Веселые зайчики всех возможных цветов и размеров разлетались по улице, делая ее сумрак окончательно и бесповоротно унылым.
Стоявший на пороге человек разглядывал меня с детским любопытством, но напряженный взгляд делал простодушное лицо похожим на маску. Он был крепок, как корень столетнего дуба. Его огромные руки свисали почти до колен, а на спине, как только мы прошли мимо, я разглядел невероятных размеров горб.
Мы опять повернули, и странный дом, и его хозяин исчезли из вида. Со стороны леса тянуло морозцем, как бывает ранней весной. Выходит, зима ночью наступает только там, а в городе нормальный климат. Мне так хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, но конвоиры угрюмо молчали. Одеты они были просто – холщевые штаны, рубахи почти до колен и куртки из чуть более плотной ткани. У всех мечи, – короткие, не такие, как на картинках в книгах или фильмах, что я видел. Наверно, они как-то назывались. Спрашивать не стал: был уверен, что мне никто не ответит.
За последним поворотом начались огороды. Здесь, как и со стороны леса, ни стены, ни рва, ни каких-либо других укреплений не было. Улица покинула пределы города и превратилась в уходящую в степь дорогу.
И чего они таскают меня туда-сюда, – только успел я подумать, как мы остановились. У дороги корчилось невероятно уродливое дерево. Похоже, еще тонким побегом кто-то несколько раз завязал его в узел, а потом еще и ветки переломал. Эта жертва безумного агронома охраняла руины большого каменного здания. В глубине, недалеко от стены, сохранившейся немного лучше остальных, красовалась здоровая яма. Когда мы пробрались ближе, стало понятно, что это спуск в подвал, заваленный кирпичами и всяким хламом.
У края провала стоял лысый вождь. Сегодня он был одет в такую же серую невзрачную одежду. Оружия при нем не было, бусы тоже исчезли. Он смотрел не на нас, хотя мы подошли уже довольно близко, а туда, где терялась в темноте полуразрушенная лестница. Она почти осыпалась, но чем глубже она уходила, тем ровнее становились ступени.
Меня начали подталкивать к входу в подземелье. Когда я попытался дернуться в сторону, острия мечей оказались направленными в мою сторону, и я непроизвольно сделал первый шаг вниз.
Душная паника захлестнула разум, как подлая смирительная рубашка, и я начал кричать что-то про мои права, а потом и вовсе перешел на всю известную нецензурную лексику. Мне приходилось спускаться все ниже. Я заметил, что с каждым шагом мои палачи – теперь было ясно, для чего меня сюда привели, сами робеют и не хотят идти дальше. Я делал все, что мог, чтобы спасти свою жизнь.
Мог я, к сожалению, немного.
Ушастые твари, отводя глаза – теперь я отчетливо понимал, что они сами смертельно боятся того, что ждет внизу, – запихнули-таки меня в самую нижнюю часть лестницы.
Сверху спокойно и внимательно за всем происходящим наблюдал человек в серых одеждах. И тут я почувствовал странный, ни на что не похожий запах. Я понял, что дальше они не пойдут, и у меня забрезжила надежда: что если мне каким-то образом удастся выбраться и ускользнуть от них. По крайней мере, меня не проткнут мечами, не нашинкуют стрелами, а там – пусть страшная, но все-таки неизвестность. Я развернулся и побежал во тьму.