Читать онлайн Супермама для вишенки бесплатно
Глава 1
– Я ухожу от тебя, – сухо говорит Стас и отправляет очередную футболку в спортивную сумку.
Растерянно стою, смотрю на него, широко открыв глаза. Никак не могу понять, что произошло. Почему он принял такое решение.
Казалось, еще вчера у нас были идеальные отношения. Я готовила ему обед. Он сидел на кухне с планшетом в руках, пил кофе и терпеливо ждал.
– И куда? Куда ты идешь?
– Куда глаза глядят, – холодно отвечает он.
Вот же не думала, что моя, казалось бы семейная идиллия, которую я строила годами, рухнула в один день. Вот так ничего не объясняя, на пустом месте. В один прекрасный день пришла с работы, уставшая, вымотанная, монстрами тик-тока, а тут картина Репина: «Приплыли».
– У тебя другая? – говорю первое, что пришло мне на ум.
Он молчит, как рыба. Пристально смотрю на него, пытаюсь собраться с мыслями и все же понять, что произошло.
Мой обожаемый Стас, с которого я пылинки сдуваю, даже не смотрит в мою сторону. Достает из шкафа-купе свои вещи, утрамбовывает в сумку. Его волосы слегка взъерошены, взгляд бегает. Какой-то другой Стас. Не мой.
С трудом застегивает сумку, хочет выйти, но я перегораживаю ему путь.
– Пока не объяснишь – никуда не пойдешь.
– Не чего объяснять. Все кончено.
Чувствую, как мои щеки вспыхивают огнем. Напряжение нарастает, и я вот-вот зарыдаю в три ручья. Три года! Три года совместной гражданской жизни коту под хвост. И вот он в один прекрасный день устраивает мне самый настоящий Апокалипсис. Даже ничего не пытается объяснить.
– Как быть дальше? Мы вместе работаем? Уволишь и из жизни, и из сердца?
– Не начинай Вер, дай пройти, – пытается отодвинуть меня в сторону своей большой сильной рукой. А я твердо стою на своем. Стою в дверном проеме, поставив руки в боки. Вспоминаю слова Наты: «Если мужик решил уйти – уйдет. И никакой чугунной сковородкой его не удержишь».
Отступаю, понимаю, что ситуация безнадежная. Стас уходит, громко хлопая дверью, оставляя после себя облако пряного парфюма. Стою растерянно в полной тишине посредине комнаты и понимаю, что мою душу заполняет пустота. Бездонная, глухая, отравляющая все вокруг.
Хочется его догнать. Вот так выбежать в домашних тапках с растрепанными волосами. Остановить высшими силами, потому что у самой ничего не получается. Хочется верить, что он еще вернется. Несусь в ванную. Открываю дверь и начинаю бегать глазами по его полке. Бритву забрал, трусы с сушилки тоже. Нет, не вернется. Все унес с собой. И душу, и сердце и вещи.
Вот теперь и мне жизнь преподнесла урок. Такой урок, что мне учительнице математики хочется его прогулять, не прийти. Или как любят делать старшеклассники – сорвать к чертям собачьим.
Еще раз обхожу свою квартиру и понимаю, что здесь его уже нет. И никогда не будет. Мои мечты о замужестве, прекрасном принце – развеялись, как пыль на ветру.
Все. Не выдерживаю. Сажусь на кровать, где мы спали в обнимку, прикрываю лицо руками и рыдаю на взрыв. Хочу семью, хочу детей, хочу нормального мужика! В свои тридцать два года, хочу как у всех. Пойти сначала в ЗАГС, потом в декрет. А рядом всегда и везде будет мой дорогой Стасик.
Немного успокаиваюсь. Вспоминаю, что в соседней комнате меня ждет гора не проверенных тетрадей, над которыми я просижу всю ночь, вспоминая все нецензурные диалекты русского языка.
Слышу, как из кухни раздается уже надоедливая мелодия моего смартфона. Встаю, бегу, спотыкаюсь об ковер и с грохотом падаю. Чувствую, как мою коленку пронизывает острая боль. Сразу две травмы от его ухода. И душевная и телесная. Но встаю и снова забег, но уже слегка прихрамывая. Вдруг это он. Звонит, хочет извиниться, вернуться. Надежда горит в моем сердце, как полыхающий вулкан. Но нет…Звонок от мамы. На ловца и зверь бежит. Моя мама категорично относится к нашим со Стасом отношениям. Сейчас обрадуется. Будет причитать, что Бог услышал ее молитвы.
Понимаю трубку и печально произношу телефонное «Алло».
–Ты плакала? – раздается ее встревоженный голос.
– Нет, мам, – закатываю глаза. И как ей постоянно удается угадывать мои мысли, просто услышав голос.
– Что случилось? – тараторит она.
– Ничего, – спокойно отвечаю, хоть и на душе ураган.
– Я выезжаю! Покупаю билеты на электричку, уже в пути…, – не договаривает, сбрасывает. Уже покует чемоданы.
Конечно, я люблю когда приезжает мама. Это вкусные пироги, пышные оладьи. У меня никогда не получается выпечка такой вкусной. Как я только не извращалась над тестом. Поэтому мама приедет и станет легче. Намного легче. Первые два дня мы поживём в мире, а потом… А потом она решит, что ей лучше уехать домой.
Глава 2
С мамой мы живём в одной большой области. Ростов папа! Мама в Таганроге. Я в Ростове-на-Дону. Редко бываю у нее в гостях. Если приезжаю, то только летом. В отпуск. Бескрайнее Азовское море, Родина Чехова, Троицкая крепость. Мне нравится пройтись по длиннющей набережной, вдохнуть полной грудью морской воздух, услышать, как недалеко шумит камыш и кричат чайки.
Ростов – другой. Большой, душный, пыльный. Слишком шумный. Но я привыкла. К этой бесконечной, повседневной суете.
Никак не могу смириться. Нужно сесть за тетради, но по всей видимости, мне сейчас не до квадратных уравнений. Голова сама корень в квадрате. Просто плетусь к холодильнику, машинально открываю его и пялюсь на полупустые полки. А котлеты он все-таки доел. Опустошил холодильник и можно сваливать, так называется?
Падаю на кровать лицом вниз. Чувствую запах. Его запах. Ощущение, что я до сих пор ощущаю тепло его тела. Чуть ли не экзистенциальный кризис, черт его побери!
Не могу. Встаю, сдираю простынь и слышу стук в дверь. Мама? Так быстро? Ей как минимум час на электричке. На ракете так быстро не долетишь, а мама приедет. Домчится со скоростью света.
А может это он??? От этой мысли у меня пробежали мурашки по коже. Конечно, же…
Открываю двери, крепко сжимая шелковую простынь в руках. И сколько ещё меня будет мучить эта мысль. Сколько мне понадобиться времени, чтобы забыть его раз и навсегда.
– Эй, ты чего удумала?
Передо мной в теплой дутой куртке стоит Натка. Вспоминаю, что обещала позвонить ей, сразу после того, как приду с работы. На выходных мы хотели поехать в центр, наша общая подруга Светлана Пирожкова сообщила нам радостную новость: на брендовые сумки китайского происхождения планируются большие скидки.
Света ведет активную страницу в Инстаграмме и до сих пор в поиске своего единственного. Она эффектная блондинка, с привлекательным бюстом, ждет сказочного миллионера на белом Мерседесе. Теперь и я к ней присоединилась. С сегодняшнего дня, свободна, как ветер в поле.
Уже на протяжении нескольких лет наша дружба – не разлей вода. Ната, Света и я. А еще говорят, что друзья на дороге не валяются. Но с моими подругами бывает всякое…
Наташа – рыжеволосая, невысокого роста, полноватая любящая вкусно покушать женщина. Ей тридцать пять, она жизнерадостна и любвеобильна. Постоянно тащит бездомных кошечек, собачек к себе домой. Так получилось и с ее мужем. Ната – единственная замужняя среди нас, но каждый день разводится. Из-за того что муж ее часто троллит и называет смешариком. Поэтому она постоянно стремиться похудеть, но мы со Светой ее уговариваем. Тем более у тощей попы нет шансов на приключения. А с нашими возможностями мы их постоянно находим. Стоит нам только встретиться вместе. Особенно, когда мы идем в бар, петь в караоке. Мужчины смотрят на нас и называют женщины из «Виагра». Рыжая, брюнетка и блондинка – это единственное, что у нас общего с девушками из популярной поп-группы. Мы немного другие. Яркие, динамичные, немного сентиментальные женщины, в бесконечной погоне за своим, женским счастьем.
– Ничего я не удумала. – Открываю шире двери и пропускаю Нату. Крепко обнимаю подругу, выпуская шелковую простынь из рук. Её волосы пахнут лавандой, навивая воспоминания о свежем горном воздухе и лавандовых полях.
Наташка живет через два дома от меня. Поэтому, как только она идет в магазин за очередной порцией пирожных, почему-то заходит и ко мне.
Подхожу к большому зеркалу, которое висит у меня в прихожей и пока подруга, кряхтит, пыхтит, снимая свою неудобную куртку и сапоги, смотрю на свое отражение.
Каштановые волосы россыпью лежат на моих плечах. Слегка взъерошены. Пытаюсь их пригладить, но не слушаются. Прямой нос, бледноватая кожа. А вот глаза… Серо-зелёные устало смотрят на свое отражение. Заметила, как появились тёмные круги под ними. Мне просто нужно это принять. Смириться, забыть и продолжать делать вид, то все нормально. Жизнь продолжается.
Ната как всегда медлительна. Я успела повертеться перед зеркалом со всех сторон, рассмотреть свои худые бедра, небольшую грудь, а она только разулась и раскраснелась.
Как только подруга справилась с трудной для нее задачей, тут же начала поднимать голову вверх и быстро моргать одним глазом. Я знала, что означает этот жест.
– Нет его. И не будет. Ушел. Тупо взял свои вещи и ушел, ничего не объяснив, – чувствую, как меня снова накрывает. Держусь. Теперь мне тяжело произносить его имя. – Мне так одиноко Нат…, – говорю сквозь слезы, и широко расправив руки, бросаюсь ей на плечи.
– Так собирайся, я звоню Светке и мы едем в бар.
– Какой еще бар, Нат? Не хочу в бар, хочу зарыться в одеяло и проспать, как сурок до начала весны. Мне тетради нужно проверять. Завтра еще одна контрольная. А голова кубик в кубе. – Прохожу в зал. Включаю телевизор, сажусь на диван, поджав под себя ногу. Ната совершенно не слушает меня. Звонит Свете, приказывает, чтобы та прихватила самую большую бутылку напитков покрепче.
– Свет, приезжай. Интрига бешенная, – идет на кухню. Слышу, как хлопает дверца холодильника. Накрывает на стол.
Сидим, ждем Светку. Натка порезала лимон, открыла банку маслин. Из моих запасов «на черный день» достает коробку шоколадных конфет. Сидит топчит их, выбирая какую лучше взять, какая по вкуснее, так как на коробке написано «Ассорти». А я пялюсь в телевизор, по которому показывают очередную мелодраму. Где герои целуются и признаются друг другу в любви.
– Как же мне на работу ходить? Он же физрук?
– Он физрук, ты – математичка, с самого начала можно понять, что вас ничего не связывает. Я вообще не пойму, как вам удалось столько времени жить под одной крышей. Как сказала одна очень мудрая женщина: «Отпускай из своей жизни клоунов и идиотов. Цирк должен гастролировать». Так что как ходила, так и ходи. С гордо поднятой головой.
Нате легко говорить. Хочется снова уткнуться лицом в подушку, упасть в кровать и лежать там вечно. Пока не пройдет этот горький осадок. Пока осколки в моей душе не соберутся снова, но уже в какой-то непонятный пазл.
Глава 3
Наши походы в бар, никогда не обходятся без приключений. Последний раз, когда мы посещали караоке «Калинки», (хотели устроить там девичник) нам пришлось краснеть. Так вот, когда Ната запрыгнула на стол и хотела станцевать что-то типа эротического танца – у неё треснули джинсы по шву. Прямо сзади, по центру. Причём треснули так, что и раздеваться не пришлось. Поэтому стоит Натка на столе согнувшись в три погибели (потому что у нее еще и поясницу прихватило), сверкает своими бабушкиными рейтузами (другое белье сложно натянуть на ее объемную пятую точку), а ей все аплодируют. Причем кто-то из толпы выкрикивает: «Браво! Сколько экспрессии!».
Поэтому в бар мы решили больше пока не ходить, а устроить посиделки дома. Но самое главное, нам никогда не бывает скучно.
Через пару часов приехала и Светка. А после подтянулась и мама. Когда она узнала новость о Стасе, то громко воскликнула:
– Бог услышал мои молитвы! – а затем перекрестилась.
Мы пили крепкий кофе, закусывали оливками и общались о мелочах. Натка рассказывала, как она два дня не брила ноги, и муж ласково назвал её волосатый крокодил. Она жалуется, что он постоянно её стебает. А еще утверждает, что она с самого детства растёт только в ширину. Намекая на её низкий рост. Наташка – полненькая. Не скажу, чтобы сильно, но когда мы идём в солярий, его крышка не закрывается. Поэтому в солярий мы пока тоже не ходим.
Полненькие всегда больше пользуются спросом у мужчин больше чем худышки. К примеру, взять меня и Светку. Мы до сих пор не замужем. А Натаха уже пятый год топчет палац общего семейного гнезда.
Светка рассказывает, что познакомилась с новым кавалером, а потом никак не могла за него расплатиться в дорогущем ресторане, собственно, куда он её и повёл. А я… В голове ещё Стас, но я стараюсь отвлечься. Рассказывала, что часто кидала нужную мне информацию боту банка. Название интим геля, которое планировал купить Стас, фамилии учеников, так сказать: чёрный список и однажды мне он ответил. Так и написал: «Да, я читаю всю муть, которую ты кидаешь сюда. Прошу не делай больше этого! Я не выдержу!!».
Натка работает со своим мужем в поликлинике. Он врач, она медсестра. Кстати там же они и познакомились. А вот Света бумажный работник. Трудится в одной из фирм крупных фирм, и терпеть не может своего босса. Но так как зарплата у неё как две моих и даже больше, она не собирается увольняться и продолжает испытывать его. А какие клички она даёт ему. Это нужно только записывать: мой Фюрер, золотой противогаз, Волан-де-Морт, мускулистый жлоб, выпучи глаза и ещё куча других оскорбительных высказываний в его адрес. Конечно, она ему ничего не озвучивает, но зато рассказывает нам.
Вот и сейчас Света стоит посередине зала, театрально размахивает руками и опять причитает про своего босса:
– Он ненавидит меня! Вот если подойдет ко мне и спросит: что мне не нравится в моей работе? А я ему спою: первая причина это ты…
Как бы категорично, она не отзывалась о своем боссе, нам с Наткой кажется, что все же она не равнодушно к нему. За не пробивной маской ненависти Светы скрываются чувства. Возможно даже взаимные.
Конечно когда рядом со мной такая мощная артиллерия, такая поддержка – от сердца немного отлегло. Но завтра на работу. Ресницы красить не буду. Потому что, если увижу его, встану в ступор и возможно побегу плакать в туалет.
– Понимаешь Вер, фарш невозможно провернуть назад, корову ты уже не восстановишь, – Натка увидела мое печальное лицо и начала подбадривать.
– Что ты сопли распустила из-за этого Стасика…, хочется в рифму сказать! – поддерживает Света. – Он же, как третья нога – ни кому не нужная. Запасной аэродром. Болтается только туда-сюда.
– Он не такой, – не знаю почему, но защищаю его.
– Да, он не такой. Он хуже! Это же надо, вот так взять тупо собрать свои вещи уйти, ничего не объяснив! А ты тут мучайся, хотя бы по одной причине: почему он так поступил? Любопытство прямо и распирает, – Света продолжает стоять на средине комнаты и разводить свои худые руки в разные стороны.
Мы просидели до полуночи. Натка ушла, хоть ей е сильно и хотелось. Ей постоянно звонил муж, а когда он постучался в двери моей квартиры, то она вынуждена покинуть нашу компанию.
Мама постелила себе в моей комнате, чтобы не пугать нас своим специфическим процессом дыхания, а мы со Светой расположились в зале. На большом раскладном диване, где можно спать и вдоль и поперек.
Когда мы легли, потушив везде свет, я решила у нее спросить:
– Как ты думаешь, почему он ушел?
– Да кто его знает, что ему шепнули его тараканы. Думаю, если бы у него кто-то был, весь твой педагогический коллектив гудел об этом, как ужаренный. Лучше забудь за своего Стаса. Пережить можно все – даже самую страшную боль. Только тебе нужно, что будет тебя отвлекать. К примеру, такая подруга, как я.
– Светка, ты так классно сказала, – тихо смеюсь и не перестаю удивляться ей, даже вот так лежа в ночной темноте.
– Это не я. Это Чак Паланик, – зажимает одеяло между ног, резко переворачивается, и тем самым оставляя меня полностью раскрытой.
Не-е-т, подруга, так дело не пойдет. Нужно встать, достать второе. Вспоминаю, что со Стасом мы тоже спали под разными одеялами и задаю Свете еще один вопрос:
– Может, разлюбил?
– Ладно. Хватит на ромашке гадать: Любит, не любит. Тайное – всегда становится явным. Узнаем. Всему свое время.
Глава 4
Тетради проверила рано утром под тихий звук Светкиного сопения. Не выспалась, но этих юных, не до конца образованных товарищей, не могу оставить без сюрприза. Они мне «подарочки» преподносят почти каждый урок. Поэтому сегодня будем проводить исправительные работы.
Мама тоже спала. Я тихо оделась, оставила им на всякий случай запасные ключи и побежала на работу.
Конец февраля, бесснежные улицы, серые крыши домов. Только грязь, слякоть и лужи. Вот такая блин зима! После такого месива не отмоешь свои любимые дерматиновые сапоги. Ладно, сапоги не жалко, их подошва все равно грозиться отлететь в любую минуту. Главное доехать в них до работы. Там переобуюсь в свои удобные туфли, которые я люблю называть просто: «выжившие». Выжившие потому что я ношу их четыре сезона подряд. Весной, летом, осенью и даже зимой, в качестве сменной обуви.
В последнее время я привыкла на себе экономить. Постоянно старалась купить что-то в дом. Новое постельное белье, чтобы нам со Стасиком удобней спалось. Новую скороду со специальным антипригарным покрытием. Стас так любит по утрам блинчики.
Меня оглушает резкий порыв ветра. Пронизывает до костей и бьет по лицу колкими ледышками. Поправляю длиннющий шарф и вдыхаю сырой, слегка промозглый воздух. Мчусь со всех ног на остановку. И вот он. Маршрутный автобус моей мечты. Казалось, ждёт только меня. Стоит на остановке, дожидается, когда я подбегу, запрыгну в него. Несусь со всех ног по грязным лужам. Хочу успеть, но не судьба. Перед самым носом его двери захлопываются, и большая машина по перевозке людей «машет мне ручкой». Так, утро не задалось с самого утра.
Зябко. Жду другой, засунув руки в глубокие карманы своего коричневого пальто. Постоянно поправляю сумку, которая то и дело спадает с плеча.
Прокручиваю в голове диалог, что скажу, если увижу его. Накинуться на него с допросами? Или сделать, как сказала Светка: тупо в игнор.
Моё сердце до сих пор трепещет, когда я вспоминаю его. Его упругое тело в семейных трусах. Большие ладони, которыми он любил отпускать лёгкие шлепки по моим ягодицам.
Думаю, думаю и совершенно не замечаю, как подъезжает небольшой микроавтобус. Залетаю первой и еду в давке, пригнув голову и упершись носом в чью-то шубу.
В таком положении, в котором я оказалось в газельке-маршрутке – даже сложно дышать, не то, чтобы двигаться. Набитые, как бычки в томате мы пассажиры этого уникального микроавтобуса – едем, даже не держась за поручни. Просто не зачем. Так плотно к друг другу стоим, подпирая друг друга.
Хорошо, что моя работа не так далеко от дома. Пятнадцать минут и вот я на месте. Выкатываюсь из маршрутки и совершенно не замечаю, как она зажевывает мой шарф. Бегу, кричу:
– Откройте! Отдайте шарф! – маршрутка сбавляет темп, и двери открываются. Длинный кусок материи падает прямо в грязь. Расстраиваюсь, но ничего, постираем, зашьем. Будет, как новый. Ну почти, как новый.
Захожу в учительскую, сажусь за свой стол у окна и не замечаю ничего не обычного. Всё как всегда. Седоволосая Татьяна Борисовна сидит за своим столом, не поднимая глаз, заполняет журнал. Бурчит, упирается своей объемной грудью в письменный стол, заваленный тетрадями. Рассказывает, что наша техничка, работающая уже пятый год, смело может попасть тряпкой в ученика с десяти метров, который разносит грязь по свежевымытому полу. Всегда пунктуальная Виктория Викторовна – учитель биологии, словно приведение появляется на пороге. Устало облокачивается о дверной косяк, печально рассказывает, что она является главным помощником сатаны. Именно так считает один из учеников «10Б».
Прозвенел звонок. Покидаю учительскую и иду по длинному коридору в класс. И вот, сердце замирает, тетради чуть ли не падают из рук. Он стоит у окна и о чем-то беседует с директором. Двое высоких мужчин обмениваются рукопожатием, затем Стас идёт в мою сторону.
Останавливаюсь. Замираю. Крепко сжимаю тетрадки к груди и слышу, как колотиться мое сердце. А он просто проходит мимо меня. Не смотрит в мою сторону. Оборачиваюсь и смотрю ему вслед. Идет уверенной походкой в своем темно-синем спортивном костюме. Все вокруг меня резко меняется. Будто быстро перематывают пленку. Вот дети забегают в класс, а вот директор быстро-быстро открывает свой кабинет. Все бегут, спешат, одна я торможу.
Понимаю, что не могу. Чувства живы. Нельзя вот так их с корнем одноименно вырвать из сердца.
Глава 5
Сегодня увидеться со Стасом больше не удалось. Проходя мимо спортзала – останавливаюсь и задумываюсь: может зайти на огонек? Узнать. Спросить. Решилась! Подбежала к двери, рывком дернула ручки и поняла, что закрыто. Да пошло оно все к черту! Устала. Не могу когда вот так, в подвешенном состоянии.
Звоню маме, она сообщает, что Света давно убежала, просит зайти меня в магазин, купить хлеба и пельменей. Мой гражданский муж съехал, а набор продуктов все тот же. Мне тридцать два, а я живу с мамой и покупаю пельмени. Прекрасный у меня возраст. Непредсказуемый. То влюбиться хочется, то на пенсию.
Теперь понимаю, что жизнь со Стасом была совершенно обычной. Дом, работа, а по вечерам – каждый в своем телефоне. Мы никуда не ходили. Даже в кино. И все мои наряды, чулки на ажурной резинке – не более, чем закуска для моли. Да, мы ругались, сорились по мелочам. Он извинялся, когда считал себя виноватым, целовал в щеку, крепко сжимал в своих объятьях. Всегда быстро его прощала, не могла долго таить обиду. Тем более это мелочи. Главное, что он рядом. Осознал, понял, простил.
Кажется, что я слишком сильно старалась для Стасика. Хотела быть его лучше женщиной. Угодить во всем. Готовила, стирала, драила полы, когда мне этого совершенно не хотелось.
Как ни крути, в нашем цивилизованном мире принято разговаривать. «Не выносить мозг», но разговаривать.
Может мама права и мой бывший Стасик – «невербален». Хотя мне кажется, что так она меня просто поддерживает.
Это в нашем царстве, царстве людей мужчина может просто уйти ничего не объяснив.
Нет, это явно не про Стаса. За три года я успела его изучить. Иногда он пел, как соловей, говорил быстро, как репер «Ноггано». С ним можно поболтать обо всем на свете.
Он никогда не стеснялся обсуждать мое нижнее белье, интересовался счетами за коммуналку. С ним легко, комфортно. С ним чувствуешь себя такой, какой я есть. Без комплексов, стеснения. Свободной, желанной, нужной.
Жаловалась, как устаю, как трудно мне бывает с учениками. Он понимал, кивал и целовал меня в макушку. Говорил, что все будет хорошо. Стас…
Натка предлагает новую методику, как быстро его забыть. Написать на камне «Я скучаю» и бросить ему в морду, чтобы он понял, как это больно. Скучать по нему.
Не замечаю, как на автомате захожу в магазин и подхожу к морозильным камерам.
– Ты так пельмени выбираешь, сейчас себе лицо отморозишь! – слышу за спиной женский голос.
Оборачиваюсь и вижу Ирину. Свою одноклассницу. Она почти не изменилась, немного поправилась, но все такая же. Красивая шубка, золотые часики на тонком запястье, эффектный маникюр. Массивное обручальное кольцо, на которое сложно не обратить внимание. Сколько такое стоит? Моей учительской зарплаты точно не хватит. Причем моей и Стаса. Нужно усердно копить, золото сейчас дорогое. Прячу руки в карманы и застенчиво смотрю на нее с легкой улыбкой на лице.
– Привет!
– Как тесен мир! Где бы мы еще встретились? – она улыбается, показывая свои белоснежные зубы. Там явно поработал хороший стоматолог.
Чувствую себя как-то неловко. Мы не виделись довольно давно, но она у меня в друзьях, на «Одноклассники». Иногда в ленте наблюдаю ее фото, где она всей семьей на море или загрузила в фотоальбом старые фотки со свадьбы. Я даже знаю, что у нее двое детей. Рассматриваю внимательно Ирину ее стильный перманентный макияж, нарощеные ресницы и мне кажется, что я отстала на лет сто, если не больше. Она такая гламурная, а я бабушка из далекого средниковья. Еще немного и посыплется песочек.
– Тебя не было на встрече выпускников? – задает вопрос и заправляет свои идеально ровные волосы за уши.
Вспоминаю, что последняя суббота февраля – традиционная встреча нашего класса. А вот почему я не пришла – говорить не слишком хочется.
– Даже не знаю, – растерянно смотрю на свою собеседницу и пожимаю плечами.
– Пришли почти все и даже Глеб Юдин.
Об одном упоминании, о нем меня чуть не перекосило. Глеб Юдин – это отдельный эпизод в моей жизни, о котором мягко сказать: вспоминать не хочется. Тем более в такие моменты. Когда и так все хуже не куда.
– Мы снова договорились встретиться. Обязательно приходи! Поболтаем. Сейчас, извини, спешу. Дети и муж ждут в машине.
Легко покидает зал магазина. Я хватаю пельмени и плетусь за ней. Оплачиваю покупку на кассе, выхожу на улицу. Погода навивает меланхолию. Скорей бы весна. Пора любви и мартовских котов. Вспоминаю крылатую фразу: «Чем сильнее женщина любит мужчину, тем сильнее он походит на скотину» и как-то отпускает.
Лифт, как обычно не работает. На его потертых дверях, уже третий день подряд висит незамысловатая табличка: «Скоро починим. Электрик на подходе». Ох уж это скоро – не наступающее никогда. Поднимаюсь с сумкой на пятый этаж, тяжело дышу, словно пробежала марафон на беговой дорожке, достаю ключи и открываю двери. Сил нет. Казалось все как обычно. Дом, работа, поход в магазин, забег на пятый этаж. Вот наконец-то хоть какие-то изменения. Рассталась с парнем. Теперь не знаю, что делать дальше.
Прохожу на кухню и вижу, как в цветастом фартуке мама колдует возле плиты. На плите все бурлит, шипит и очень аппетитно пахнет.
– Привет! Вот перемываю все после твоего Стасика. Засранца такого!
– Мам, хватит его обзывать, – обнимаю ее хрупкие плечи и как-то грустно говорю:
– Мам, я решила уволиться.
Глава 6
Я очень люблю свою работу. Люблю детей. Мне даже нравится составлять планы уроков. Но чувствую – не смогу. У меня не получится забыть Стаса. Даже если чувств к нему не останется совсем. И в какой-то степени дело не в Стасе. А дело в моем коллективе. Как они будут смотреть на меня, когда узнают, что он вот так меня бросил. Даже если не афишировать свою личную жизнь, коллеги сами внесут в нее столько креатива. Как говорится: не отмоешься. Поэтому нужно рвать когти пока не поздно.
Мне сложно видеть его в стенах школы, в длинных коридорах, где постоянно разговоры подслушивает техничка, а потом, перекручивая на свой лад, рассказывает буфетчице. Мне сложно смотреть из окна своего кабинета и видеть, как он со спортивной сумкой за плечами спешит на работу. Его шнурок на правой ноге плохо завязан, он наклоняется, пытаясь соорудить красивый бантик, и по привычке поднимает голову на окно, за которыми стою я.
Кладу пельмени в морозилку, мою руки и сажусь за стол.
– Если решила уволиться – увольняйся. Сейчас неплохо зарабатывают репетиторы. У меня есть одна знакомая, она как раз искала хорошего педагога для очень славной девочки.
Моей маме чуть больше шестидесяти. У нее ровные волосы до плеч, слегка вздернутая челка, короткие ресницы, едва заметные тонкие брови, которые подведены черным карандашом. Милая улыбка, которая скрашивает ее неглубокие морщины на лице. Она стройна. Не знаю, как у нее получается на протяжении стольких лет сохранять изящность. Она всегда мне говорит, что из-за стола нужно вставать с чувством голода. Спрашивается тогда: зачем есть?
– Мама, что делать, если я никогда не выйду замуж?
– Родишь для себя.
Да, роды – это как раз тот самый процесс, когда можно побаловать себя любимую. Если рожать, так от любимого человека. Или хотя бы, чтобы у ребенка был отец. Честно я боюсь, такого слова, как мать-одиночка, хотя трусихой себя никогда не считала.
Смотрю на маму и понимаю, что брошенка – это наше клеймо. Я росла без отца и не хочу, чтобы мои дети тоже чувствовали, какой-то излишек внимания.
Делает мне чай, насыпает в вазочку печенье, а затем уверенно произносит:
– Знаешь, иногда хочется положить лимон не в чай, а в швейцарский банк. А работая обычным учителем в школе, ты всю жизнь будешь класть лимон только в чай.
– Если работа приносит удовольствие, то я готова пить чай даже без лимона.
Мама начинает причитать, что при дефиците настоящих мужчин, не нужно цепляться за уродов. Что мужики, как дети. Они любят глазами, любят, когда женщина загадочна и непредсказуема.
Пытаюсь найти оправдания ее словам, она со мной не соглашается. Цокает языком, качает головой и скрывается в комнате с книжкой в руках. Обиделась. Завтра уедет и, а на прощанье скажет, какая я полная дура.
За вечер мне несколько раз звонила Ната, затем Света. Но идти никуда не хотелось. За окном мряка, ноги гудят, голова до сих пор идет кругом. Но сегодня легче, чем вчера. Намного легче. Я забуду его. Обязательно. Если человек ушел из моей жизни – значит, он отыграл свою роль. Поэтому просто провожу его аплодисментами.
Как только я проводила маму на вокзал, ко мне тут же снова пришли девчонки с шикарным предложением. Посетить торговый центр.
– Ну честное слово Вер! Ты выглядишь, как сошедшая с экранов сериала «Бродяги».
– Свет, ты преувеличиваешь. Нормально я выгляжу. Да, у меня нет гламурных лабутенов как у тебя, но я тоже люблю красивые вещи. – Понимаю, что для Светы слово – шопинг, все равно, что слово – допинг. И тут не уговоришь, без вариантов.
– Свою коричневую юбку ниже колена, ты называешь красивой вещью? Ты в ней только дедушку Ленина можешь соблазнить. Так не обсуждается! Идем, – она хватает меня под одну руку, а Ната под другую.
Идти никуда не хотелось. Тем более до зарплаты еще так далеко. Хотя шопинг – это одно из самых лучших лекарств против бывших, уныния и даже плохой погоды. Куплю платье и в итоге умру от голода, но зато красивая! Ладно, пусть не куплю, но хоть приценюсь.
И вот мы, построившись по росту, самая высокая Света, затем я и Ната, шубы нараспашку уверенно шагаем по глянцевому полу ТРЦ. Используя метод «пальцем в небо» выбираем первый попавшийся нам на пути бутик и заходим в него. Глаза разбегаются. Мое внимание привлекают женские блузки, стильные платья из французского трикотажа. Смотрю на ценник и тихо ахаю. Горбатиться мне на такой наряд, как папа Карло. Хочу покинуть это заведение, чтобы не расстраиваться лишний раз, но резко поворачиваю голову, и мне кажется, что я вижу его.
Теперь мне постоянно кажется, что это он. Везде и всюду. На улице, в магазине. В каждом втором мужчине.
Перед глазами все плывет, под ногами – ватное облако, потому что сейчас ко мне стоит спиной высокий, широкоплечий мужчина в такой же коричневой, замшевой куртке, как у Стаса. И прическа у него почти такая же. Слегка взъерошенные каштановые волосы. Хорошо, что в нужный момент меня берет за руку Ната и выводит из магазина. Садит на длинную скамейку, спрятавшуюся за кучерявой пальмой, растущей в большом коричневом горшке.
Нет, мне не хотелось плакать. Просто мою душу обжигает обида. Потому что мне кажется, что я его люблю и никак не могу забыть.
– Ну чего ты раскисла, как трактор посреди вспаханного поля?
– Значит, у него кто-то у него появился…, – судорожно отвечаю.
– Ну и флаг ему в руки, – садится рядом со мной, кладет свою взбитую руку на мое плечо и продолжает подбадривать:
– Сейчас дождемся Светку и пойдем за тяжелой артиллерией покупать пироженки. Окей?
Киваю, натянуто улыбаюсь и решаю, что хватит. Он сам сделал свой выбор.
– Верусик, ты просто у нас очень влюбчивая. Восприимчивая. Зарегистрируем тебя на сайте знакомств. Да кавалеров отбоя не будет! Ты у нас красивая, умная, обаятельная. Тебя так дети любят и хозяйка ты превосходная. И если Анька-изолента отпахала себе нормального мужика – тебе вообще беспокоиться не стоит.
– Почему изолента?
– Потому что синяя постоянно. Пьет не просыхая.
– Спасибо за сравнение дорогая подруга, – улыбаюсь. Да, с таким контингентом меня еще никогда не сравнивали. Но эта Натка. Добрейшей души человек, которая иногда говорит, а потом думает.
А дальше пришла Света с полными пакетами и блестящими глазами. Она щебетала, как птичка, что ей удалось отхватить невероятной красоты кофточку, да еще по скидке. Света – отчаянный шопоголик. Для нее фраза: «пойдем, купим что-нибудь» – действует, как лекарство.
Мы спустились на этаж ниже, зашли в уютную кафешку торгового центра. Света свалила увесистые пакеты на свободные стулья, заказала кофе и самые соблазнительные на вид пироженки.
Как только я сделала первый глоток кофе, на моей душе сразу потеплело. Отлегло.
Ната очень быстро тараторила про своего мужа, постоянно возмущалась его поведением.
– Девочки! У нас появился новый враг.
Мы удивленно смотрим на нее. По ее утверждению у женщин в погоне за счастьем три соперника: женатые мужчины, мужчины нетрадиционной ориентации и алкаши. И вот появился еще один.
– Это танчики, – почти шепотом произносит и утвердительно кивает. – Я просто даже предположить не могла, что компьютерная игра – так серьезно. Мой муж играет и такое впечатление, что он в коме. Я к нему подхожу, а он даже не моргает. И на слово: «козел» не реагирует!
А затем Наташа заводит сложную для нее тему. Сильнее кусает взбитое пироженое, запивает кофе и жалуется, что ее муж не хочет детей. Сначала она думала, что со временем эта проблема разрешится. Улучшат свое материальное положение, возьмут ипотеку, но ситуация не меняется.
– Девчонки, мне тридцатка. Часики-то тикают. Ну не налево же мне ходить? Я хочу родить ребенка от него. От любимого человека! Может это все из-за того, что я стесняюсь своих складок на животе, когда у нас вечер любви?
– Вечер любви! – восклицает Света. – Ты еще скажи, что он лепестки роз к твоим ногам рассыпает, когда ты в своей ночнушке хлопчатобумажной пытаешь его соблазнить.
– А может и рассыпает! – обиженно произносит Натка, а после надувает свои и без того пухленькие губы. Скрещивает руки на груди, гипнотизирует принесенное пироженое. Все же она, как бы на диете и больше одного не положено.
– Девочки, не ссорьтесь.
Смотрю на них и понимаю, что не могу Нате что-то посоветовать толковое, хотя очень хочется. Ситуация сложная, особенно, когда хочешь детей. Света утверждает, что Наткин муж – сам еще ребенок. Играет в игры, не слушается. Вот когда он повзрослеет – об это никто пока не знает. Даже сама Натка.
Рассказываю девчонкам, что хочу уволиться. Жалуюсь, что мне тяжело и совершенно не хочется покидать родные стены школы. А еще страшно уходить вот так в свободное плавание. Если бы не расставание со Стасом, то я бы никогда эта мысль никогда не пришла в голову. Мне все напоминает о нем.
– С твоими мозгами Верка – ты нигде не пропадешь! Хоть в Караганде!
Я задумчиво поворачиваю голову в сторону запотевшего окна, и мне становится как-то томно. От того, что мой привычный уклад жизни в какой-то степени пошел наперекосяк.
Глава 7
Перед тем как написать заявление я обдумала это шаг десятки раз. И вдоль и поперёк. Под любым углом. Прикинула на теории вероятности. И пришла к одному выводу: увольняться так не хочется. Хочется поговорить со Стасом, объясниться и прийти к логическому умозаключению. Хотя скорей всего – это невозможно. Потому что это Стас. Он часто слышит только в одно ухо. И если и выводит какие-то умные фразы, то они касаются или футбола или новой технологии изготовления пива с воблой.
Привычно слышать когда-то закладывающий уши звук звонка на урок. Резкого, оглушающего и длинного. На перемену почти такой же, но мне все время казалось, что он короче.
Захожу в класс. Мои небольшие каблучки уверенно стучат по деревянному полу. Прохожу между рядами и сажусь на свое место. По привычке открываю журнал, отмечаю отсутствующих.
Спрашиваю Иванова, почему он не был на прошлом уроке. Он встает со своего места и уверенно, еще по-детски отвечает, что был в опере. Снова смешки на задних партах, потом звонкий выкрик, что опера – это браузер.
Начинаю урок и с первого взгляда, казалось все как обычно. Тихий шепот на задних партах. Я уже привыкла улавливать малейший шорох, каждую интонацию. Восьмиклассники шепчутся, что их сердца требуют перемены, хотя урок только начался.
Стараюсь максимально доступно донести материал, хотя понимаю, что математика – не из самых любимых предметов учеников. Всего по одной причине: дается она не так легко, как этого хотелось.
Сразу после окончания урока решаюсь написать заявление. Неуверенно захожу в кабинет директора. Лысоватый мужчина в черном дешевом костюме сначала уговаривает меня.
– Вера опомнись! Школа дом твой родной! Твоя крепость.
– К сожалению была…
Он до сих пор не верит своим ушам, отрицательно кивает головой, когда снова слышит слово увольнение. Очень интересуется причиной моего такого поступка. Под пристальным взглядом, я ничего не могу толком ответить, потому что знаю, что наш директор хорошо общается со Стасом. Понимаю, что существует такой факт, как мужская солидарность и решаю молчать до последнего, как бы он меня не пытал.
– Ты всегда можешь вернуться. Помни. Мы всегда тебя ждём. Наша Вера. А я еще я тебе напишу хорошую рекомендацию. Тебя с ней в любую школу возьмут.
– Спасибо. Буду очень признательна.
Наконец-то сложный разговор заканчивается. Мое заявление принято, и я могу свободно выдохнуть. Почему-то думала, что станет легче. По всей видимости, я ошибалась.
Традиционно после уроков мы устраиваем посиделки. Как по случаю вливания в наш коллектив, так и по случаю отплытия из него. Сегодня второй случай. Собираемся мы маленькой компанией. Вечно бледная Виктория Викторовна, с холодными светлыми глазами и пышногрудая с необъятной талией – Татьяна Борисовна. Еще иногда к нам, в нашу женскую гоп-компанию присоединяется трудовик. Он всегда пьет слишком крепкий чай, доставая из кармана несколько размякших шоколадных конфет вместе с мелкими деревянными стружками.
В тесном кругу, налив в кружки крепкий горячий ароматный сидели в одном из пустых классов.
Виктория Викторовна никак не может поверить, что я ухожу. А вот Татьяна Борисовна, напротив – подбадривает меня и своим громким, крепким голосом, как ученику десятого класса, разжевывая, объясняет: что не происходит все к лучшему.
– Как жаль, что ты увольняешься. И Стас тоже уезжает…, – сухо произносит, как любят выражаться старшеклассники: «пунктуальная биологичка» и в одно мгновение замирает.
– Куда уезжает?– мои глаза резко загорелись. И почему я обо всем узнаю в последний момент.
– Как куда? Ты разве не знаешь? – переспрашивает и отмирает в одно мгновение.
Я продолжаю удивленно смотреть на нее. Живешь под крышей с одним человеком, стираешь его носки, гладишь рубашки и совершенно не знаешь о его планах, целях, намерениях. Я думала, что у нас нет со Стасом секретов. Мы доверяем друг другу. Делимся обо всем на свете. Оказывается, это у меня не было секретов от него. А он продолжал гнуть свою линию, кивать мне в ответ, когда это потребуется и строить свои отдельные планы.
– В Москву он едет. На соревнования. А вы что… Уже не встречаетесь? – догадываясь о происходящем медленно произносит она.
В этот момент Татьяна Борисовна, сидит напротив нас на двух стульях и смотрит то на меня, то на Викторию, а потом делая вывод отвечает:
– Вот истинная причина твоего увольнения! И что из-за мужика работу терять.
Она продолжала, что-то говорить, но я уже её не слышала…
*****
Все! Окончательно и бесповоротно – забыть. И как утверждает Света: размазать по стенке. Хотя это невероятно сложно.
Перемены, так перемены. Укатил в свою Москву, туда ему и дорога. Все в наших руках, поэтому руки нельзя отпускать. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Это когда все сгорело, осталось куча пепла, но внутри еще что-то тлеет, дымится. И если подует ветер – разгорится самый настоящий пожар. В какие-то моменты, хочется выкрикнуть: «Стасик подуй!». Но нет, все хватит. Поезд ушел. Тесный вагон-плацкарт, в котором мужские ноги сорок пятого размера, вечно свисают с верхних полок. И храп в этом поезде такой…, напоминающий потусторонний голос из глубокого подземелья.
Завязываю волосы повыше на макушке в непонятную гульку, надеваю свободную майку и начинаю новую жизнь. Для начала сделаю перестановку, выкину к чертям собачим Стасикину кружку, удалю совместные фотки. Только место на телефоне занимают.
Передвигаю тумбочку, которая лучше смотрится в дальнем углу комнаты. Я всегда хотела, чтобы она стояла именно там. Но Стасик… Опять этот Стасик! Он постоянно твердил, чтобы тумба стояла только там, где он хочет.
Как бы мне не хотелось, но в процессе перестановки мне приходится раз десять мысленно произнести его имя. Может сделать, так как делает Света, общаясь со своим начальником? Заменить его имя каким-нибудь каверзным словом? Мои подружки точно бы быстро справились бы с этой задачей. Я не могу просто так оскорблять человека. Хотя почему просто так? Лепешка слоновья, сникерс штопаный, придурок шестого разряда! Вот выговорилась и как-то полегчало.
Новая жизнь, так новая жизнь! Запишусь в бассейн, как и давно об этом мечтала. А еще хочу абонемент в спорт-клуб. Стас всегда говорил, что это лишние растраты. Все! Нет теперь его. И никогда не будет! Вычеркнула. Растаптала. Забыла.
Продолжаю делать перестановку. Морозное солнце поднимается выше над горизонтом и его лучи жадно пробираются в мою комнату. Настроение улучшается. Заканчиваю и смотрю на результат своей работы. Аккуратно застеленная кровать, радужные занавески, которые мы выбирали вместе, когда-то. Возможно они не такие уж и радужные. Наверное, стоит их поменять. Полупустая книжная полка с моими любимыми книгами, методичками. Настенный светильник, который почему-то загорается только после второго включения. Так он его и не починил.
Навожу порядок и вечер провожу гордом одиночестве. Ем мороженное, смотрю «Титаник» и традиционно пою в самом сердце припева: «My Heart Will Go On». Вместо микрофона у меня пульт от телевизора. И я, надрывая связки, пытаюсь вытянуть хоть одну ноту, исполняя прекрасную лирическую песню.
Переписываюсь с девчонками. У нас общий чат, в котором откровенничаем только мы: Натка, Света и я. Натка пишет:
«Когда у меня стресс, я ем конфеты».
Болтливая, как сорока Света отвечает Нате, что она их постоянно ест, независимо от настроения, погодных условий. Но Наташа умело выкручивается из ситуации, отвечая репликой: «Что ты хочешь, меня жизнь помотала».
Света пишет километровые сообщения, расписывая, кто такой гражданский муж. По ее словам – это не муж, а сожитель. Абьюзер. «У вас нет общего имущества, детей, вы просто живете вместе. И ты пытаешься назвать мужем того, кто жениться на тебе и не собирался».
Демонстративно выхожу из чата. Надоели, своими лекциями про жизнь. Хотя я все равно их люблю. Не проходит пяти минут, как я возвращаюсь и отправляю грустные смайлики.
Почему-то хочется расплакаться, когда смотрю на Дикаприо и понимаю, что мороженое тоже закончилось. Никогда бы не подумала, что так легко, одним движением руки можно потерять и работу, и парня. А вот восстановить все это, по кирпичику…
Постепенно и медленно удаляю фотки, где мы со Стасом. Вот в жарком, солнечном Адлере на море, а вот мы просто вместе. Его вечно довольное лицо, в которое… Цитирую Свету: «Плюнуть не жалко». Просто удаляю, не задумываясь, и ложусь спать. На сегодня эмоций хватит. Ну и фиг с ним. Чище будет воздух в Ростове.
А утром составляю резюме, беру свои документы, рекомендации и еду в одну из школ, находящуюся в соседнем районе. Но встречают меня не так приветливо, как бы хотелось.
Высокая, статная женщина с аккуратно заплетенными волосами, разъясняет мне, что сейчас свободных вакансий у нее нет, тем более на место учителя математике.
– Понимаете, если бы вы пришли в начале года. А так…, – демонстративно разводит руками.
А я сижу в ее уютно-обставленном кабинете, что-то говорю за рекомендации, но она меня совершенно не слышит.
В итог получаю отказ. Натянуто улыбаюсь, почему-то не верю ее словам. Учителя всегда в тренде. Делаю вывод: «не захотела» и несусь со своими бумажками в другое учебное учреждение.
Глава 8
По всей видимости, ко мне прискакала зебра. Полоса черная, полоса белая. Сегодня с самого утра я объездила районные школы, гимназии и все безрезультатно. «Мы вам перезвоним, пока не надо, вакансий нет». Я записывалась на собеседование, ездила на другой конец города, но ближе к вечеру поняла – все хватит. Бобик выдохся.
Сегодня явно не мой день. Возвращаюсь домой несолоно нахлебавши. На самом деле, изменить жизнь, внести глобальные изменения – не так уж просто. Это на словах: все легко, а на деле все гораздо сложнее. Не смотря на то, что моя мама, что-то говорила за репетиторство, звонить ей и рассказывать, что у меня возникли сложности с работой – не вариант. Хотя бы по одной простой причине: мне тридцать два и я самостоятельная женщина.
Вообще, если уходить с работы – то нужно уходить куда-то. Принимать вот такие спонтанные решения – это вообще не про меня. Но если бы не трагедия в моей личной жизни, то ничего бы этого не случилось. То я оплакивала Стаса, теперь оплакиваю свою работу.
Захожу в квартиру, снимаю надоедливые сапоги, прохожу на кухню и смотрю, как цветы уныло стоят на подоконнике. Нужно полить. Иначе мое денежное дерево, под названием "Крассула овата" можно будет назвать безденежным.
Когда Натка приходит ко мне в гости она постоянно причитает: герань – дезинфицирует, мирт – успокаивает, фиалка – радует. А денежное – ни фига не работает! Сколько смысла в ее словах.
Двухкомнатная квартира в одном из спальных районов Ростова досталась мне в наследство от бабушки – маминой мамы. Квартира хорошая, но единственный минус – это слышимость. Когда я только сюда переехала, первое, о чем я себя спросила: интересно, хорошо ли меня слышат соседи? И в какой-то момент показалось, что там за стеной, мне ответил загадочный сосед: очень!
Загадочный сосед, потому что он постоянно стучит по батарее. Семь лет живу в этой квартире и не понимаю, зачем он это делает. Я повода не даю. Знаю, какие хрупкие стены и лишний раз боюсь чихнуть. Вдруг опять послышится ответ по ту сторону: «Будь здоров!». Немного приувеличиваю, но вырисовывается именно такая картина. В общем, у меня с одной стороны сосед затворник со странностями, а с другой – молодая мамочка с ребенком, которая живет с мужем, свекровью, свекром и вдобавок с восьмидесятилетней бабушкой, которая исполняет романсы по вечерам. Иногда я слушаю, иногда подпеваю. Сочувствую соседке, особенно, когда по ту сторону стены раздается пьяный голос свекра, а затем громкий отчетливый ответ его жены: «Да заткнешься ты наконец-то алкаш старый!».
Вообще-то, семья интеллигентная. Частенько тот же выпивший свекр выходит на балкон и начинает читать стихи Есенина. Подбадриваю себя лишь тем: как приятно жить с культурным человеком.
Нет, я не жалуюсь на соседей. Если соседа-затворника, который по слухам выходит из квартиры только, чтобы вынести мусор и снять деньги с карточки – я видела всего несколько раз. А вот с соседкой-мамочкой, которая вечно «в мыле» – вижусь чаще. Когда слышу тихую, невнятную речь, уже знаю – она вытаскивает коляску и собирается на прогулку с малышом. По возможности, стараюсь ей помочь, но худая, замученная женщина, мне еще отказывает. Как бы из любезности.
Но я всегда рада понянчиться с ее карапузом. Особенно, когда сидишь вот так дома одинокими вечерами и грустно смотришь в окно.
Я очень люблю детей. Я очень хочу детей. (Осталось найти теперь от кого родить). Да, было бы странно работать в школе и не любить деток.
Думаю, как же сложно снова ужинать в гордом одиночестве и слушать привычный стук по батареи. Может он таким способом духов вызывает? Боже и о чем я думаю? Моя жизнь дала трещину, а я все в лес смотрю. Голодные волки атакуют. Мысли в моей голове.
Думаю, чем побаловать себя на ужин, но меня отвлекает телефонный звонок. Поднимаю трубку и слышу Натку:
– Включи телек, там такая передача. ДНК, младенец! Интрига бешенная! – раздался хриплый, бойкий голос. Таким голосом говорят генералы, когда нужно построиться по стройке смирно.
Я тут же рефлекторно подтягиваюсь и отвечаю:
– Нат, я сейчас немного занята. Думаю, чем скрасить свой вечер.
– Слушай, а я знаю. У меня к тебе есть заманчивое предложение…
Глава 9
– У нашей заведующей юбилей, – по-деловому заявляет она. – Соберутся все. Лаборанты, практиканты и просто красивые мужчины. Она такой банкет закатила – закачаешься! Ты там точно отхватишь нормального мужика.
– Нат, прекращай. Не думаю, что это хорошая идея. Тем более я буду чувствовать себя неловко. Ладно ты, там работаешь…
– Ты моя сестра. Двоюродная. Ну, я так сказала. В общем – не обсуждается. Идём и точка.
Глубоко выдыхаю в трубку, слышу помехи на том конце провода и понимаю, что может настала пора выгулять мои парадно-выходные платья. Надеюсь, до них моль ещё не добралась.
Может Натка верно говорит, и мне стоит немного развеяться? Так будет легче, так станет легче.
Натка заезжает ко мне ближе к восьми. К этому времени я успела сделать незамысловатую причёску и выбрать подходящее платье. Отдаю предпочтение Темно-синему, коктейльному, которое немного выше колен. Стасику оно нравилось больше всего… И почему я постоянно о нем вспоминаю? Может Натка снова права нужно переключиться на другого?
– И как тебя отпустил муж? Интересуюсь, когда сажусь в теплый салон такси.
– А он меня не отпускал. Я сказала, что буду у тебя, – раздается ее задорный смех.
Отрицательно киваю головой. Ох, Натка, Натка. Еще и я отхвачу от ее мужа.
– Достал! Туда не ходи, сюда не ходи. Вот приду никакая в два часа ночи. И даже если он скажет: иди туда, откуда пришла, не пущу в дом. Знаешь, что я ему отвечу? На фиг надо я за гитарой. Праздник продолжается! – ее округлое лицо озаряется улыбкой.
Натка сидит рядом со мной, постоянно поглядывает на таксиста, который даже не смотрит в нашу сторону. Крутит баранку, изредка нажимая светящиеся кнопки на магнитоле. Так сказать: в поиске своей радиостанции.
Желтое авто с шашкой на крыше несется вдоль сверкающих стеклянных витрин. Смотрю в окно и никак не могу разглядеть панораму города. Слишком быстро. Перевожу взгляд на Натку и решаюсь спросить:
– Ты его любишь?
– Люблю, но на цепь сажать меня не надо. Но у нас какая-то такая любовь… Да, у нас нет цветов, романтики. Вот всего этого: муси-пуси, киси-миси. Мы ругаемся. Мы так ругаемся, что свою деревянную скалку для теста я разломала на две части об колено. А знаешь, как мы после очередной ссоры занимаемся любовью? Это что-то такое, что не поддается никакому вразумительному объяснению. Вот терпеливо жду, когда он согласится на ребенка. Жду, пока не взорвусь, как ядерный реактор и не поставлю вопрос ребром.
Мы приехали на увеселительное мероприятие в одну из квартир в центре Ростова. Нас встретила высоченная новостройка. Выше которой – только любовь.
Нас встретил охранник, не слишком приветливо, но когда Ната сказала ему пару ласковых, он решил, что лучше нас пропустить. Мы застучали каблучками по виниловой плитке, направляясь к лифту.
Пышногрудая с объемными бедрами хозяйка квартиры в стадии легкого опьянения открыла дверь. В блестящем платье, на высоких каблуках она слегка покачнулась и, пребывая в полном недоумении посмотрела на нас:
– Натка ты? Заходи! Гостем будешь! – жизнерадостно ответила и принялась обнимать подругу, а потом меня.
Она так крепко прижала к себе мое хрупкое тело, что ее аромат духов щедро отпечатался на моей верхней одежде. Нет, духи превосходные, дорогие. Феромоны любви и прочие химические вещества, от которых у кого-то сносит крышу.
Мы прошли в просторную, украшенную различной мишурой квартиру. Конфети, воздушные шары. Вечеринка в полном разгаре.
Громко играет музыка. Разноцветные неоновые лучи носятся по всему залу и прибавляют еще больше атмосферности. Проходим в самый эпицентр событий.
Зал забит незнакомыми мне мужчинами, женщинами. Они отрываются под проникновенный голос Аллегровой: «Угнала, тебя угнала…». Натка сразу почувствовала себя в свой тарелке и направилась в центр танцпола с высокоподнятыми руками. Я же продолжала скромно стоять в сторонке.
Признаюсь честно – мне не совсем уютно. Я пыталась пританцовывать, разглядывать через световые блики своего единственного. Но ничего подходящего. Тут кто-то неожиданно подошел ко мне со спины.
– Дэвушка! – послышался мужской голос с кавказским акцентом прямо возле моего уха. – Потанцуем?
Я резко обернулась и передо мной стоит мужчина невысокого роста с мохнатыми черными бровями, как у Брежнева. Он улыбается, показывая десна.
– Извините, нет! – кричу ему в ответ. Но он продолжает ко мне клеиться.
Прилип как банный лист, сворачивает свои губы в трубочку и просит о поцелуе. При всем уважении к Нате и к хозяйке вечера, которую я не знаю, мне приходится бежать с этого грандиозного праздника. Схватить верхнюю одежду, и пока кавказец идет за шампанским взять ноги в руки и нестись пока трамваи ходят.
Какая-то совсем черная зебра мне попалась. Выхожу на улицу. Мне в лицо бьет холодный ветер. Решаю пройтись пешком до автобусной остановки. Иду по тротуару, вспоминаю, что не сказала Нате о своем уходе, но у меня просто не было на это время. Иду, думаю, может лучше ей написать смс-ку, как слышу позади себя лай собак. Останавливаюсь, резко оборачиваюсь и вижу, как в мою сторону бегут две здоровенные собаки. Они рычат и все сильнее набирают. Псы далеко, но догнать могут.
Тут же срабатывает инстинкт самосохранения. Сворачиваю, куда-то в подворотню, где нет таких ярких фонарей. Продолжаю бежать, искать убежище. Лай собак не утихает. Они гонятся за мной. Вот-вот их злобные челюсти сомкнуться на моей ноге.
Вижу вдали мужской силуэт. Кто-то в черной куртке стоит под фонарем и капается в своих карманах.
Вот он! Мой спаситель. Бегу к нему, не жалея сапог. Подлетаю к незнакомцу, бросаюсь на шею со словами:
– Помогите!
Он быстро ориентируется в чем дело. Прячусь за его спину. Он с легкостью прогоняет собак, от которых я бежала быстрее, чем электровеник. Еще немного и они точно догнали меня.
Заскулив дворовые псы, чем-то похожие на ротвейлеров разворачиваются и бегут обратно прочь. Да, признаюсь – я боюсь собак.
Выглядываю из-за его широкой спины, вижу, как дворняги отступают, и потихоньку прихожу в себя.
Хочу сказать спасибо, но вглядываюсь в черты лица… И узнаю его.
– Глеб. Глеб Юдин?
Глава 10
Глеб Юдин – мое самое плохое школьное воспоминание. Его я никогда не забуду и узнаю из тысячи. Юдин – мой одноклассник, который только что и делал – всячески портил мне жизнь.
Он стрелял в меня бумажными пульками из ручек, устраивал водяные бомбочки, подлаживал кнопки на стул, рисовал с меня пошлые комиксы, отправлял мой портфель в окно прямо с третьего этажа. Он всячески меня доставал. Делал все возможное и невозможное, чтобы меня позлить, обидеть, довести, доконать. Но даже если шалости, остаются шалостями, то, что он устроил на выпускном – не поддается никакому логическому объяснению. Это невозможно забыть и всячески стереть из памяти. До сих пор не могу понять, чем? Чем я ему так не угодила…
– Привет красотка! – раздается его звучный голос.
Даже со временем, Юдин остается в своем репертуаре. Понимаю, что он не просто так называет меня красоткой. Красотка – сокращенно от моей фамилии Крассоткина. Крассоткина Вера Николаевна.
Резкий поток холодного ветра. Срывается снег. Погода начинает портиться. Ежусь от холода, смотрю на него в вихре снежинок под зажженным фонарем и понимаю, что он не изменился ни внутренне, ни внешне. Только стал старше. Мужественней что ли. Большие карие глаза, высокий рост, атлетическое телосложение. Жесткая щетина скрывает его волевой подбородок. А еще у него темные волосы и смуглая кожа. Брутальный мачо на выезде. Глебу как обычно присущ артистизм и легкая экстравагантность.
– Что ты тут забыл?
– Стою, ищу ключи от тачки. Ах, вот они! В заднем кармане, – достает небольшой брелок и крутит его в своих руках. А ты детка, вижу не скучаешь ночами? Бабочка в полете? Хотя… Прикид у тебя не самый лучший для этих целей.
– Хам! – разворачиваюсь к нему спиной, понимаю, что нам как обычно не удастся поговорить нормально. Юдин не меняется. Время не подвластно над ним. Все такой же язвительный грубиян.
– Я думал, ты пригласишь своего спасителя на чай-кофе-потанцуем? – кричит мне в след. А? Крошка? Сообразим? – стреляет глазами, вскидывая бровь. Понимаю, на что он, поворачиваюсь к нему лицом и решаю не сдаваться без боя:
– Крошки у тебя в кровати. Поэтому если захочешь «сообразить», съешь в постели сухарик. И крошки тебе обеспечены.
– Ладно, ладно! – демонстративно разводит руками в разные стороны. Давай подвезу, – он меняет тон и говорит без капли иронии. – Вдруг на тебя еще кто-нибудь нападет. Или вдруг эти волкодавы вернуться?
– Юдин – ты не исправим. Хорошо.– Понимаю, что прав и соглашаюсь, чтобы он меня подвез.
Глеб тут же повеселел, хлопнул в ладоши, а его глаза засверкали, как у шкодливого кота. Он нажал на брелке кнопку и в нескольких метрах от нас мигнул роскошный внедорожник.
– Это что твой? – не могу скрыть удивления. На самом деле я никогда не интересовалась жизнью одноклассника, но как-то слышала, что он преуспел. Предпочитаю верить глазам, а не слухам.
– Неа. Дали покататься, – отрицательно качает головой, и мы идем к его машине.
Он галантно открывает мне дверь, и я оказываюсь в удобном салоне.
– Только не говори, что у тебя дома мама? – садится на водительское место, заводит шикарное авто. Машина приятно рычит и трогается с места.
– Причем здесь моя мама?
– Как причем? Как обычно мамы не всегда рады таким ночным гостям, – широко улыбается. Радуется своей очередной шутке, которую я, к сожалению или к радости – не понимаю.
Ничего не отвечаю, после чего Глеб включает музыку, от которой хочется стукнуться головой об лобовое стекло. Тяжелый рок, колонки взрываются, уши закладывает. Мужчина поет (если можно сказать так), точнее истерит, будто его режут или душат кожаными ремнями.
Боже! И за что мне такое наказание! Причем, втрое за вечер. Прошу выключить или хотя бы сделать тише, так как такая музыка на любителя. На очень редкого любителя.
Замечаю, что Юдин хорошо одет. Его кожаная куртка стоит… Я на ценники такие смотреть без валерьянки боюсь. А кроссовки… Такие выставляют на самом видном месте, где-нибудь в дорогом бутике. Где он так приоделся? Я же совсем ничего не знаю про него. Вот так запросто села в машину.
Страхуюсь, достаю телефон и незаметно катаю Натке смс-ку: «Я уехала домой с малознакомым мне мужчиной». Тут же в ответ прилетает куча смайлов. Сердечки, фейерверки. А потом просто короткая фраза: «Зажги подруга!».
Глава 11
– Что не нравится музыка?
– Не нравится – это мягко сказано.
– Просто ты ничего не понимаешь в колбасных обрезках…, – делает вывод и по-деловому переключает коробку передач.
Стрелка на спидометре переваливает за сотню и я решаю, что лучше держаться крепче. Интересно, что я в них должна понимать? Что в них вообще можно понимать? Нет, я явно чего-то не понимаю…
Стараюсь не смотреть в его сторону. Отворачиваюсь к окну. Озадачил меня. И чем? Глупой ерундой. Какими-то колбасными обрезками. Глеб! И почему именно ты? Ты! Стоял под этим столбом. Из всего миллиона жителей, меня угораздило встретиться именно с тобой.
– А ты что делал под столбом? – решаюсь спросить.
– Не поверишь! Ждал тебя. Смотрю, бежит на меня маленькое хрупкое тельце. Так переживательно, так волнительно. Но шустро передвигает ногами, поднимая их почти до самого подбородка. В общем, скачешь, ты такая, как антилопа. Какая-нибудь Сайга.
– Ох, Юдин…
Называю ему свой адрес. Он отпускает еще одну колкую шутку и крепко обхватив руль, косится в мою сторону. А я с нетерпением жду, когда мы приедем, и за окном покажется знакомая местность.
– Слушай Крассоткина! А я ведь помню тебя еще не накрашенной, в цветных колготках и с двумя косичками. Но ты все такая же. Цвет колготок поменялся, а так…, – бросает взгляд на мои колени в тонких капроновых колготках, Так и хочется спрятать их, куда подальше от его глаз.
– А ножки у тебя ничего…, – делает заключение.
Понимаю, что он комплименты говорит, как-то по-особенному. С язвительной ноткой в подтексте. Музыку хоть и выключил, но рот у него не закрывается. Постоянно что-то говорит, говорит. Что-то спрашивает. Интересуется. Голос у него приятный, бархатный, но такой надоедливый.
– И почему ты не пришла на встречу одноклассников? Запомни Крассоткина, если не приходишь, то кости обмывают обязательно тому, кто не пришел. Или что? Муж не отпустил?
Эх, Стас и почему ты не ушел из моей жизни на недельку позже. Сейчас бы я этому самовлюбленному павлину ответила: Да! Я замужем. Пусть без штампа в паспорте, без кольца на безымянном, но у меня хотя была надежда, а так…Сплошное разочарование.
– Я не замужем, – отвечаю и вижу, как мы подъезжаем к моему дому.
– Да ну? – его довольное лицо озаряется сытой улыбкой. – И что? Даже не собираешься?
Мне так и хочется ему ответить, что собираюсь, но что-то так медленно. И в данном случае веду себя, как полная капуша. Для меня брак – это море ответственности. Это любящий мужчина. Это вкусно приготовленный обед. Сказка на ночь для нашего общего малыша. И хоть Натка говорит, что женщина должна побывать замужем два раза: один раз для шока. Второй – для шика. Я все равно считаю, что мужчина должен быть такой, чтобы один раз и навсегда.
И почему он всю дорогу засыпает меня вопросами? Ему интересно все. Какой парфюм у меня, (хотя это не совсем мой, меня просто слишком крепко обняли, а перед этим вылили на себя целый флакон, что-то из оперы Кензо). Какие взгляды у меня на жизнь, в общем, еще немного и я почувствую себя, словно на каком-то ток-шоу, где одноклассник Глеб Юдин берет у меня интервью, задавая каверзные вопросы. А мне приходится искать такие же каверзные ответы.
Вижу, как мы подъезжаем к моему дому. Он останавливает машину, и я спешу выйти.
– Эй пушинка, может продолжим наше приятное общение в более уединенной обстановке? Скажешь, какой у тебя номер дьяволица?
– Федеральный, – отвечаю, спешно покидая его авто. Надеюсь, что это наша последняя встреча. Очень на это надеюсь. Но как говориться – надежда умирает последней.
*****
– Понимаешь, когда я спрашиваю у родственников, который сейчас час, они мне отвечают, что сейчас самое время выходить замуж и рожать, – рассказываю Свете о последних своих приключениях. Громко восклицаю, когда встречаю ее возле подъезда с мусорным пакетом в руках. – Мне до сих пор сложно вычеркнуть его из жизни…, – заявляю как-то неуверенно.
– Мне кажется, что тебе нужно развеется. А переезжай ко мне? Хотя бы на время. Возле меня и школа рядом. Хорошая, элитная. Я обязательно договорюсь с директором, а если не договорюсь, то он об этом сильно пожалеет. Найдем тебе там работу. А как полностью восстановишься – вернешься домой?
– Спасибо Свет! Не знаю, хорошая ли это идея. А знаешь, кого я встретила? Своего бывшего одноклассника – Глеба Юдина.
– Оу! Подруга! Ну ничего себе поворот. Мне кажется, что такие встречи явно не случайны.
– Свет, твои намеки тут совершенно не уместны. Он совершенно мне не походит. Он другой. А еще у него слишком искрометный юмор, особенно когда он говорит обо мне. Вот знаешь, как он меня вчера назвал? Дьяволица! Какая я к черту дьяволица? В данном случае мне больше подходит херувим. Понимаешь, у него даже глаза похожи на двух призывников! Один – косит, второй реально голубой. И вообще…, – дальше находить аргументы было все сложнее и сложнее, поэтому я решила закончить этот разговор.
– Эх, Верка, Верка, – она легко кладет свою руку мне на плечо и утверждающе говорит:
– Ты знаешь, что такое оптимизм? Это когда все летит к чертям, но так заразительно! С песней. У меня тоже сегодня был жуткий день. Босс достал капитально. Хочется его прибить гладкой доской по голове, чтобы основательно припечатать к полу. А еще я вчера слишком перебрала и звонила своему бывшему. Узнавала адрес его новой телки, чтобы отправить ей немного сена. И знаешь, что он сделал? Он сначала послал меня куда подальше, а потом перезвонил и назначил встречу. А я вот не хочу идти. В одну реку нельзя войти дважды.
– Ладно Свет, когда можно собирать чемоданы?
Глава 12
Глеб
Утром я не смог поехать к ней. К Крассоткиной. А так хотелось, черт побери! И почему она снова, внезапно появилась в моей жизни? Один раз я ее уже упустил. Тогда на выпускном. Но теперь эта птичка не за что от меня не улетит.
До самого вечера разгребал ворох проблем. Пришлось немного помотаться по работе. А еще Евдокия постоянно донимает: ребенка нужно максимально подготовить к школе… Она совершенно не дружит с математикой. Вот где сейчас я возьму ей хорошего репетитора? Такого, которому мог доверить свою дочь? Варюшу мою. Вишенку-черешенку. Да, тут явно придется попотеть. Причем, малышка с характером. Тут нужен персональный подход и не у каждого получится.
Лишь ближе к вечеру, я оказался снова возле ее подъезда. Вчера сразу после того, как она покинула салон моего авто, я не уехал. Сидел в машине, наблюдал за ее окнами. Когда в них загорится свет. Теперь не сложно догадаться в какой квартире она живет. Не надеялся, что она меня пригласит. Это было бы слишком просто.
Я ее сразу узнал. Все такая же. Вера-искусительница. Тихий омут, в котором явно водятся черти. Скромная, интеллигентная, добрая. Если одноклассница не меняется через десять лет после окончания школы, однозначно можно сделать вывод: она явно не замужем.
Захожу в ее подъезд, обращаю внимание на объявление: «Сорить только лепестками роз» и понимаю, что цветов я не прихватил… Ладно, лохонулся, честно признаю. Надеюсь это не последний мой визит и повод исправиться, подарить красивый букет – еще представится.
Уверенно звоню звонок ее квартиры, но открывать не спешат. Пока жду, думаю, что сказать. Зачем я пришел? Почему? Тут надо что-то такое! Сбить столку, заставить задуматься, чтобы она не сразу хлопнула дверью перед самым моим носом. По вчерашнему ее разговору, не думаю, что она меня радушно примет и вообще захочет разговаривать. Скажу, что принес ей экстренное послание.
А я ведь даже нечего не знаю о ней. Ее профиль в социальных сетях – закрыт. В Инсте заброшенный аккаунт и три обычные фотки, сделанные еще сразу после школы. В век массовых блоггеров, она явно отстает на лет двести. Или просто ведет тихую, размеренную жизнь, не выставляя все на общественное обозрение. Как говорится: счастье любит тишину. Интересно у нее есть дети? Вот обручалки на безымянном – точно не было. Даже полоски от кольца нет. Я сразу обратил на это внимание. А дети… Дети это всегда прекрасно. Ладно, все разузнаем. Всему свое время.
Открывать мне никто не спешит. Подальше стал от дверного глазка, подвинулся ближе к двери и, подставив ухо замер. Даже шагов нет. А потом двери напротив открылись и показалась слишком худая женщина, в серой дутой куртке, смешной шапке. Легко, словно проделывает эту процедуру тысячу раз на день, она вытягивает из квартиры детскую коляску.
– Здравствуйте! – жизнерадостно заявил я.
– Здрасте, здрасте! Вы к нашей Верочке?
– Да, – отвечаю, подхожу ближе и хочу помочь ей вытащить коляску. Она начинает отрицательно размахивать руками, а потом прикладывает указательный палец к губам и раздается ее шипение:
– Тццц! Еле уложила.
– А где она? – интересуюсь и все же помогаю спустить ляльку в люльке. Когда-то я и сам часто ходил на такие прогулки с Варей. Когда моя бывшая жена сбежала, оставив на моем попечении грудного ребенка. Видите ли, она не готова! Просто оставила записку, собрала кое-какие вещи и слиняла в неизвестном направлении. Даже не стал ее искать. Какая она мать? Не мать она, так кукушка.
Все же я настоял, помог спустить коляску и решил прогуляться с худощавой женщиной на вид двадцати пяти лет.
По ее серым глазам понятно, что она не против поболтать, и я решил не упускать такую возможность.
– Ой, я только уложила ребенка… С таким трудом, с таким трудом, – причитает, когда легкий ветер дует нам в лицо и развивает ее редкие волосы, выглядывающие из-под шапки.
– Да, это реально сложно. А куда поехала не сказала? Надолго ли?
– Может к своему мужчине. Он у нее спортсмен. Такой представительный, важный. Она с него пылинки сдувает. Говорит счастлива. Всегда с иголочки одет. Чистый, выглаженный до малейшей складочки. А готовит она как! Я-то чувствую, какие запахи исходят от ее кухни, когда у нас балкон открыт. У нас даже дед, как чувствует, что она пироги печет – тут же на балкон выходит и начинает стихи читать. Я ей восхищаюсь. Она прекрасная женщина. Умная, красивая, образованная. В тоже время хрупкая, но слегка застенчивая. А еще она очень любит детей…., – она медленно катит коляску по ровной дороге. Болтает и болтает…Даже не спрашивает кто я.
– Ясно. Значит, говорите к мужчине, своему?
– Да-да. Они такая пара! Шикарная! Так подходят друг другу…
Глава 13
В последнее время я редко бываю в гостях у Светы. Обычно не хватает времени. Вечно, чем-то занята. Да, согласна у меня был Стас, которому я старалась посвящать все свое свободное и не свободное время.
Обычно мы встречаемся где-то на нейтральной территории. Магазин, кафе или бар. Может прогуляться в парке или вместе сходить в сауну.
У Светы большая, светлая квартира с огромными панорамными окнами, из которых прекрасный вид на вечерний город. В каждой ее комнате всегда веет прохладой, как после дождя. Иногда я спрашиваю, как ей удается сохранять, такую свежесть, но на мой вопрос она отвечает легко: это все освежитель воздуха, который вообще-то предназначался убивать совершенно другие запахи.
Она показывает мне большую ванную, заставленную разными баночками: кремами, шампунями, бальзами. Рассказывает, где лежат чистые полотенца, дает махровый халат. Белоснежный, махровый, как из дорогой гостиницы.
И кухня у подруги большая, многофункциональная, оформленная в стиле хай-тек.
– И когда тебя попустит Вер? Вот же крендель твой Стасик-гондурасик. Запудрил мозги тебе и смотал удочки. Эх, встретился бы он мне, я бы ему показала, где раки зимуют.
– Не мой он уже…, – подхожу к громозкому шкафу, стоящему в ее комнате и разлаживаю вещи. Света освободила мне одну полку, хоть это оказалось сложно. Со свободным пространством в шкафу – у нее явно проблемы. Все забито битком, как очередь в поликлинику. В общем, не протолкнуться.
Я даже представить не могла, что у нее столько вещей. Куртка зимняя розовая, куртка зимняя белая, пальто серое с глубокими карманами, пуховик с меховой отделкой, двухсторонний пуховик, оверсайз. И это только зимняя одежда.
– Свет? Ты что магазин верхней одежды ограбила? – я знаю, что Света любит шопинг, но не до такой же степени.
Она подходит ко мне легкой походкой близко-близко на носочках, становится рядом и просто говорит:
– Слушай! Да ты права! Ваще не чего надеть. А еще и теплеет. Нужно думать, во что можно раздеться. И думать быстро.
Кажется, я еще больше подкинула проблем подруге. И чем? Всего одним вопросом.
– Мне кажется, у тебя очень много вещей, – говорю и отрицательно качаю головой.
– Эх, Верусик-красатусик. Понимаешь, в чем дело. Когда я вижу скидку свыше пятидесяти процентов, то мой мозг отключается настолько же, если не больше. Поэтому гардероб женщины – самое настоящее лекарство. На нем экономить нельзя! Никогда. Не при каких обстоятельствах.
А дальше Света собирается в гипермаркет, как на дискотеку. Макияж, прическа и главное, чтобы сумочка подходила под платье.
Мы таримся на неделю, как сумашедшие. Скупаем кучу йогуртов, обезжиренный творог, макароны твердых сортов, больше овощей. А потом решаем взять всего одну-две, а лучше три очень маленьких коробочек конфет по акции. Настроение поднимается и Света предлагает прихватить бутылку шампанского, позвонить Нате. Отметить мой переезд и сделать завершение вечера еще более приятным.
Натка с удовольствием соглашается приехать к Свете. Радостно пищит в трубку: «Соберемся всей бандой снова!». Спешим вернуться обратно, до приезда Наташи и случайно попадаем на собрание жильцов. Светловолосая женщина лет сорока, с талией бочонка перекрывает нам дорогу и голосом военнокомандующего уверенно говорит, что сейчас придет охранник и будет решать, кто в этом доме жилец, а кто не жилец! Понимаю, что в Светкину новостройку, не так легко попасть. Не то что мне, даже ей. Хозяйке собственной квартиры.
Не знаю, каким чудом, мы прорываемся через блокаду и со свистом бежим к лифту, как школьники бегут на перемену, с криками и визгами: Ура-а!
А потом приезжает Натка. Целуемся, словно не виделись целый месяц и просторный зал Светкиной квартиры превращается в уютную кофейню с приглушенным светом, где летает аромат свежего кофе и показывают мелодрамы.
Натка сидит на полу, на пушистом белом ковре с коробкой конфет в руках и рассказывает, как сегодня погуляла с Джессикой. Джессика – это ее маленькая декоративная собачка, вечно трясущаяся от холода.
– Ой, девочки! Знаете, сколько маньяков развелось! – убедительно говорит, вздыхает и закидывает за щеку очередную конфету. – Вот я сегодня еду в лифте с Джессой. Заходит абмал, под три метра ростом. Я испугалась. Вечер, поздно, мы одни в лифте. Ну, фиг знает, что у него на уме. С такой-то рожей, как у него – только в рэкет. Или в мафию. В общем, ни рожа, а гитара. Я стою, ни рыба, ни мясо, а он берет и спрашивает: девочка? Я тут же запаниковала, занервничала и говорю: нет! Давно не девочка. Еще немного и да здравствует Ретро. А он знаешь, что мне в ответ? Зачем бантик нацепила, если не девочка? И только после этого я поняла, что он не про меня, про собаку мою. Вот так девочки. После тридцатки все больше и больше появляется мужиков, которых хочется просто добить, а не добиваться и любить.
Потом Света рассказывает про своего бывшего, которому она случайно позвонила по пьяни.
– Пишет мне такой, люблю словами не передать! Я ему в ответ, ты деньгами передай. Можно баксами, но лучше евро…
Мы проболтали весь вечер. А утром, подруга подняла меня около восьми и позвонила на мою будущую новую работу. Кто-то из ее знакомых, как она выразилась: «через пятое колено» работает в школе с математическим уклоном и пообещал пригреть тепленькое местечко для меня.
– Школа превосходная! Я думаю, у тебя все получится, – спешно говорит, собираясь на работу. Красит один глаз, натягивает сапог, поправляет чашечки бюстгальтера. Опаздывает.
Я тоже на это очень надеюсь. Что у меня все получится.
Трехэтажное здание из красного кирпича, огороженное невысоким черным решетчатым забором находилось всего в десяти минутах ходьбы. Этот факт меня уже радовал.
Поднимаюсь на второй этаж, где и находится кабинет директора. На мгновение останавливаюсь, поправляю прическу. Выдыхаю и стараюсь не подаваться панике. Все будет хорошо. Света договорилась. Кажется, договорилась…
Хочу дернуть ручку, но дверь сама открывается и на пороге стоит Юдин. Глеб Юдин.
– Оу! Крассоткина! Труля-ля! Какая встреча фитоняшка! А ты не хило выглядишь. Это что за причесон у тебя? Хиппи возвращаются? – затем он наклоняется ближе ко мне и почти шепчет мне на ухо:
– Может, поедем, пошалим? У меня хата всегда свободна.
Честно сказать, я в шоке. Нет-нет. Тут явно что-то не то. Боги сошли с ума. Почему жизнь нас сталкивает лбами, второй раз подряд за такой короткий промежуток времени. Почему?
Глава 14
Он стоит на пороге, рассказывает что-то про мою прическу, а я совершенно забылась, запуталась и вся моя речь, подготовленная для директора – пулей вылетела из головы.
– Ты ко мне пупс? – сверкает своей белоснежной улыбкой, и я никак не могу понять: в чем дело?
И наконец-то до меня доходит. Округляю глаза, по пять копеек и понимаю происходящее. Конечно! Что он забыл в кабинете директора? Юдин и есть директор этой дорогой, красивой, элитной школы.
Смотрю на него – все становится очевидным. На его серый костюм, красный галстук. Его черные туфли начищены до идеального блеска. Волосы аккуратно уложены, глаза располагают.
По всей видимости, я его плохо знаю. Очень плохо. Интересно, он со всеми так общается или только со мной? Сколько я помню – Юдин никогда не был серьезным. Как же он докатился-то до такой жизни…
– Заходи. Гостем будешь, – делает пригласительный жест рукой и открывает шире двери.
– Так это ты математичка-лисичка? Которой, так сильно нужна работа? Мне твоя подруга все уши прожужжала. Учитель года, трали-вали… Возьмите, на коленях умоляю.
– Юдин прекрати! Давай пообщаемся нормально хоть в кабинете директора. В твоем кабинете…
Он садится в кожаное кресло, а я стою на пороге и окидываю взглядом его пенаты.
Конечно, этот кабинет не похож на кабинет директора обычной школы. Здесь отличительная черта – дорогая мебель, яркое освещение, современный компьютер. В общем, стильно, современно, максимально комфортно для работы.
– Давай свои бумажули. Откуда ты нарядная на праздник к нам пришла, – раздается его мягкий баритон. Он протягивает ко мне свою сильную руку, на запястье которой красуются дорогие часы на черном кожаном ремешке.
Сажусь напротив него дрожащей рукой протягиваю бумаги и уже сильно сомневаюсь, что хочу здесь работать. Нет, в такой школе работать – мечта каждого учителя. Но Юдин… Если Юдин будет моим шефом. Это же караул! Это ни минуты без подкола.
Смотрю на него из-под лобья, как он листает мои документы. Так усердно, так тщательно.
– Что-то тут про семейное положение ничего не сказано, – делает заключение и поднимает свои большие глаза на меня.
– Я тебе уже говорила – я не замужем, – стараюсь сохранять спокойствие. И почему его так интересует мое семейное положение? Как бы он там не изворачивался, ему все равно ничего не светит. Хоть спрашивай, хоть не спрашивай.