Читать онлайн Звёздная дверь бесплатно

Пролог

Минутная стрелка двигалась медленно, словно залипая на каждом делении и отказываясь шевелиться вовсе.

Надо было протянуть руку и отключить будильник прежде, чем тот разразится пронзительной трелью – но мне было лень. Телу, укутанному в одеяло, голове, лежащей на удобно примятой подушке, и сознанию, всё ещё нежащемуся в расслабленных отголосках приятного сна было слишком хорошо, чтобы…

«Др-р-рзын-нь!» – будильник подскочил на месте, истошно трезвоня.

«Др-р-рянь…» – мысленно прорычала я в ответ, всё-таки хлопнув по кнопке и отключив надсадный звонок, ощущая, как сердце чуть ли не выпрыгивает из груди.

Уж сколько лет назад приучила себя просыпаться за несколько минут до будильника, чтобы избавиться от этого ежедневного крошечного стресса, но всё так же попадаюсь в коварную ловушку «ещё пяти минуточек».

Полусознательное желание ухватиться за остатки сна – вот точно же помнила, что там было что-то хорошее! – выдуло вместе с останками мерзкой трели, и с тяжёлым вздохом я села в постели, хмуро покосившись в сторону зашторенного окна, из-за которого доносилась отчётливая барабанная капель по жестяному карнизу.

Да здравствует новый рабочий день.

***

Кухня встретила меня громкой бытовой тишиной, состоящей из множества звуков: гудение компрессора, глухое завывание ветра в водосточной трубе, примыкающей почти к самому окну снаружи, всё тот же шум дождя, не изменивший тональность ни на долю.

Заварив кофе и проинспектировав содержимое холодильника – трижды – я в очередной раз убедилась, что еда там самозародиться не может, и что по пути домой всё-таки стоит заглянуть в магазин.

Вид из окна, однако, наводил на мысли, что вечером мне придётся от машины до крыльца подъезда добираться вплавь, и делать это лучше с пустыми руками. Внутренний двор, где рядом с трансформаторной будкой были припаркованы три машины – одна моя, – уже сейчас больше смахивал на болото. Дождь шёл всю ночь, и, судя по затянутому сизыми облаками небу, прекращаться не собирался, так что заботливо брошенные на землю деревянные настилы к вечеру скроются под водой целиком.

Чёртов сезон весенних дождей… Период меланхолии, серости и грязи. Редкие деревья, пробившие себе путь в каменных джунглях мегаполиса, ещё стояли чёрные и жуткие, словно жертвы пожара, а в воздухе витал лёгкий запах морозца – отголосок недавно отступившей зимы. Солнце всходило теперь чуть раньше, но, кажется, светлее в городе так и не становилось – рассвет плавно перетекал в закат, прячась за густыми тучами, и быстро сменялся чернильной темнотой, разбавленной оранжевыми всполохами редких фонарей.

В очередной раз поддавшись хандре, я малодушно подумала о том, что уже почти три месяца не поступало никаких новых заказов, ни одного звонка – даже от Роджерса, чтоб его вши заели! И чего ради мне сейчас спускаться в эту грязищу? Тратить час на дорогу, ползти в свой любимый «курятник» и целый день сидеть, чахнуть над телефоном и листать газетёнки, в поисках мало-мальски подходящего дела – чтобы в восемь отпустить Линду, а в десять, когда станет ясно, что вызова не будет, убраться назад в «холостяцкое логово»… Не лучше ли сразу сократить весь этот жалкий путь, и вернуться в постель? Там хотя бы тепло…

– Ни-ко-тин, – нараспев заявила я сама себе, в очередной раз внутренне содрогаясь от эха, которое в пустом помещении производил любой сколько-то громкий звук, отражённый от высоченного, ярда четыре, потолка, слезла с подоконника и отправилась на поиски портсигара.

Тот нашёлся в кабинете – самой маленькой из трёх комнат, отданных в моё распоряжение, – на столе по соседству с брошенным бумажником и удостоверением частного детектива. Последнее – предмет моей гордости и досады, за четыре года успело изрядно истрепаться, а сейчас и вовсе намекало на свою бесполезность… Я в очередной раз отогнала эти мысли, твёрдо решив, что вот сейчас выкурю свою законную сигарету, и решительно поеду на работу.

Взгляд зацепился за желтовато-серую бумажку, лежащую на кошельке, и я снова мысленно чертыхнулась – точно, сама же клала её вот так, чтобы напомнить себе о необходимости оплатить аренду, и не прошляпить срок, как в том месяце. Старик Уолтерс и так был ко мне слишком добр, выделив одну из квартир для проживания по вполне умеренной стоимости, ниже среднерыночной. Конечно, доброта его не была всецело бескорыстной – столь щедрым он стал после того, как я познакомила его с парой неплохих специалистов в области юриспруденции, и Уолтерс отстоял своё право на дом, который у него хотели отнять за вымышленные долги.

Безжалостно вмяв окурок в пепельницу на краю стола, я вернулась в спальню к монструозному платяному шкафу, занимающему половину стены.

Из недр его ядрёно пахнуло лавандовым мылом, и вместе с запахом, презрев условности, выпорхнула моль.

– Вот же ж тварь, – процедила я, отметив, что стоит провести инвентаризацию шерстяных штанов – ещё не хватало щегольнуть разлезшимися дырами на неподходящих местах! – и вытащила брючный костюм, заменивший мне форму после увольнения из полиции.

Следом на свет появилась рубашка с основательно вытертыми плечами – неизбежное зло ношения самого главного, на мой взгляд, элемента гардероба, право на который я потом и кровью заработала в учебке и на службе. Кобура. Слегка давящее ощущение, созданное плотным обхватом пересечения ремней под загривком, действовало на меня успокаивающе, особенно когда в пистолетный чехол помещался М1917, а в запасник – пара полных «лун». Не скажу, что мне часто доводилось пускать револьвер в дело, но всякий раз, когда эта оказия наступала – я была искренне рада, что не филонила на стрельбище.

***

Привычно обойдя «додж» по кругу в поисках повреждений, в мокрой грязи я обнаружила следы чужих ног – тяжёлые сапоги с отчётливыми оттисками шестигранных гвоздей, которыми была укреплена подошва. Судя по направлению, «топтала» делал примерно то же, что и я: обошёл мою машину, после чего удалился за будку на ту сторону, которую не было видно из моих окон, и уже оттуда уехал на мотоцикле с коляской – вон и прекрасные свежие следы узких шин.

– Вернулся, паскуда… – с досадливым вздохом заключила я.

«Топталу» я знала достаточно долго – примерно с начала зимы, когда он развил свою деятельность. Сапоги эти, времён второй мировой, носили в вермахте. Из той же поры оказался и мотоцикл – BMW R75, модель «Сахара». Я знала, что он курит кубинские сигары, что размер ноги у него – пятидесятый, а рост даже немного превышает два метра.

Увы, несмотря на все это, я никак не могла выяснить, что этому безумному фанатику, притащившему через океан трофейный военный мотоцикл с коляской, нужно от меня. Слежка ни во что внятное не перетекла – никаких угроз, предложений или обещаний мне не поступало. И это, если честно, бесило гораздо сильнее, чем любая открытая конфронтация.

Меня изрядно настораживало то, что даже Роджерс, по моей просьбе слегка разворошивший департамент дорожной полиции, никак не мог отследить перемещение столь примечательного транспортного средства, хотя, казалось бы, куда уж проще! Песочно-жёлтый мотоцикл военного типа – не чёрный «шеви делюкс», коих на дорогах в последние пять лет стало как грязи. Но каким-то образом ему всё же удавалось остаться незамеченным…

Путь до работы я, несмотря на такую утреннюю «встречу», проделала в благости и спокойствии – просто устала нервничать и вздрагивать в ожидании неизвестного. Не спорю, изрядно коробило то, что меня, детектива-криминалиста, пасут как какую-то малолетку, но иногда я готова была признать и принять собственное бессилие.

В переулке, куда выходила задняя дверь «Пьяной утки» – невесть как затесавшегося на узкие улочки Ричмонда настоящего британского паба, – было пусто. Кроме меня здесь обычно никто не парковался. Мистер Стэнтон, владелец «Утки», квартировал в доме неподалёку, а клиенты оставляли машины у тротуара напротив.

Выйдя из «доджа», я бросила взгляд на часы – без четверти десять. Чудно. Есть время заскочить на кухню и ограбить «дядюшку Стэнти» на пару сэндвичей…

Чуть позже, преодолев четыре узких лестничных пролёта, я, придерживая тарелку с бутербродами, вытащила из кармана пальто связку ключей, и отперла стеклянную дверь, над которой в полумраке не слишком-то горделиво висела табличка: «Долорес Вудворт. Частный детектив».

Линда говорила, что стоит сделать эту надпись ярче, стильней, желательно большими золотыми буквами на чёрном поле, но что-то внутри меня восставало против такого решения. Те люди, которым по-настоящему нужна помощь – не поведутся на мишуру. А те, кому важен статус и значимость личности, принимающей их – не придут ко мне. Всё просто.

А ещё у меня просто не было лишних денег на то, чтобы сменить вывеску.

В десять-десять раздался стук каблучков снаружи – достаточно поспешный, к чести Линды будет сказано. За опоздания я выговоры ей не делала никогда, да и не то чтобы очень часто она этим грешила. Только когда оставалась ночевать у своего ухажёра, который всё никак не решался стать женихом – вот уже два года. Сама же Линда, которой в сентябре должно было исполниться уже двадцать три, последние полгода активно намекала парню, что неплохо бы узаконить отношения. Однако этот Майкл оказался тем ещё вёртким ужом, и до сих пор успешно избегал окольцовывания.

Я в их отношения, само собой, не лезла. По правде, я искренне болела за то, чтобы у девочки в жизни всё сложилось как надо и даже готова была расстаться с ней, если жених настоит на том, чтобы молодая супружница заняла положенную роль домохозяйки… Но идеи суфражизма, почерпнутые девушкой на курсах машинисток оставляли ей маловато шансов на счастье.

– Мисс Вудворт, простите-простите-простите, я задержалась! – из приёмной, отделяющей лестничную площадку от моего кабинета, вместе со стуком раздался и звонкий голос Линды.

Спустя секунду в приоткрытую дверь проснулась рука с блюдцем, на котором стояла чашка, и даже от окна, где располагался мой стол, я почувствовала запах кофе. Хитра, чертовка! С подношением явилась, ишь ты.

– Прощаю, – великодушно сказала я. – Заходи.

Линда ловко юркнула внутрь кабинета и, сияя белозубой улыбкой на фоне глянцево-алой помады, продефилировала ко мне. Судя по тому, что на ней было не то же платье, в котором она была вчера – ночевала она всё-таки дома. Интересно.

– Ваш кофе, мэм, – всё так же широко улыбаясь, девушка поставила блюдце передо мной, а затем сделала шаг назад.

Один шаг. Выжидающий.

Я посмотрела на неё исподлобья, взявшись двумя пальцами за чайное ушко, и слегка подула на горячую, исходящую паром поверхность кофе.

Линда молча переступила с ноги на ногу, продолжая сверлить меня взглядом, а от её улыбки щёки заболели уже у меня.

– Ладно, можно, – закатила я глаза, прерывая эту молчаливую пантомиму, которую моя секретарша разыгрывала всякий раз, когда хотела отпроситься пораньше.

– Спасибо, мэм!

Господи, ещё чуть-чуть – и я ослепну от этого сияния. Красная помада, маникюр в тон. Длинные тёмные волосы завиты и лежат красивыми волнами. Украшения с камушками, лаковый поясок гармонирует с туфлями – и, наверняка, сумочкой…

– Неужели Майкл всё-таки решился? – полюбопытствовала я, отпивая глоток и блаженно зажмурившись – всухомятку умять пару сэндвичей с индейкой было не слишком приятно.

– Да! Он пригласил меня в ресторан, сказал, что у него для меня важная новость! – звонкий голосок Линды взлетел до писка и я слегка повела шеей – чувствительный слух порой доставлял больше неприятностей, чем пользы.

– Что ж, мои поздравления, – искренне улыбнулась я в ответ. – Надеюсь, это будет новость, что тебя порадует.

– О, ну само собой, – безмятежно отмахнулась Линда, а затем личико её несколько посмурнело. – А… кстати, видели уже сегодняшний номер «Таймс»?

Эти слова заставили меня слегка напрячься.

– Нет пока. Есть что-то интересное?

Девушка, чуть поколебавшись, вернулась к своему столику в приёмной и принесла оттуда сложенную трубочкой газету, развернула ту и с видимым отвращением протянула мне:

– Полюбуйтесь!

Взгляд мой, скользнув по ярко-цветастой передовице, безошибочно вычленил из мешанины ярких заголовков и пойманных кадров один, который, очевидно, так возмутил Линду.

Моё фото, любоваться которым я, при всё желании, не смогла бы – на снимке я выглядела лет на десять старше, засвеченные до белизны светлые волосы напоминали воронье гнездо, а синяки под глазами эффектно скрадывали родной голубой оттенок радужки. Ещё и рожа была на редкость зверская – судя по всему, я в тот момент или на кого-то собиралась заорать, или уже откричалась. Верхняя губа некрасиво приподнята, обнажая зубы, резко обозначились мимические морщины… Чудно.

И венцом – заголовок. «Кукольный детектив. Читать подробнее на стр. 23»*.

Чтобы узнать автора, мне даже не нужно было читать статью.

– Дэниел-Сукин-Сын-Гарнер снова творит великие разоблачения? – я усмехнулась, стараясь не подать виду, что игра слов в заголовке меня действительно зацепила.

– Ничего особенного, мэм, – дёрнула плечом Линда, насуплено глядя на газету. – Очерняет вас, ваших клиентов, возмущается «вольностями», которые получили женщины в последние годы и патетически вопрошает – куда катится этот мир.

– Да, ты права – сущая мелочь, – кивнула в ответ, постучав ногтем по бумаге. – Но смотри – не утерпел, пролез со своим графоманством в номер с цветной передовицей. Чёрно-белое издание его не устраивало, видимо.

«Дэнни, ну вот чего тебе неймется…» – мысленно я вздохнула, ощутив очередной укол сожаления и печали.

Когда-то «Долли» и «Дэнни» были безобидными дружелюбными прозвищами. Я, курсантка академии, он – студент журфака, записанный к нам на слушанье курса криминалистики. Остроумный и харизматичный, Дэниел оказался отличным другом, понимающим, как нелегко мне было тянуться за сверстниками, и всячески поддерживающим меня.

Наверное, уже тогда мне стоило вспомнить простую истину: «Если кто-то работает газетным репортёром – значит, в его характере есть некий изъян». Не просто же так Дэнни пошёл в эту профессию? Но я была молода и глупа, и искренне хотела верить в лучшее – даже несмотря на то, что жизнь исправно подсовывала мне лимоны, особенно по части отношений с людьми.

Мы расстались друзьями после завершения того курса. А после окончания академии, когда я уже год успешно колесила по городу в форме и со значком, он вновь появился в моей жизни, с неясным намерением – то ли затащить в койку, то ли действительно в жёны взять хотел. Это не имело значения, поскольку к тому моменту я уже была обручена с Ирвином Донованом, моим сокурсником и коллегой. Такого «предательства» Дэнни не перенёс, и, очевидно, затаил злобу. И ещё чуть позднее, когда у меня не стало ни значка, ни формы – начал мстить изо всех сил, втаптывая меня в грязь в каждой своей статье и изощрённо издеваясь над моей детской мечтой – служить в полиции. Как же это бесило по первости! Потребовались годы, чтобы я смогла смотреть на подобные заголовки без зубовного скрежета и порчи мебели…

Из смурных мыслей меня вырвала трель звонка, доносящаяся из приёмной.

Мы с Линдой удивлённо переглянулись, но уже через мгновение секретарша прытко, несмотря на каблучки, убежала на своё рабочее место, оставив приоткрытой дверь ко мне в кабинет, и я услышала стандартное приветствие:

– Доброе утро, детективное агентство «Вудворт», чем могу помочь?

…

– Да, мэм, мисс Вудворт на месте.

…

– Сию секунду, мэм, переклю… что? – судя по всему, отработанная схема диалога Линды дала сбой. – А, да, разумеется, мэм! Агентство работает с десяти утра, вы можете подойти в любое удобное вам время. Да, конечно. До свидания, мэм.

Стук тяжёлого пластика телефонной трубки о корпус. Пауза. Пронзительный визг:

– Мисс Вудворт, к нам идёт клие-е-ент!

Глава 1

Клиентка, судя по всему, находилась где-то неподалёку, поскольку уже буквально через сорок минут в дверь приёмной постучали, а следом и щёлкнул замок.

– Здравствуйте! – прощебетала Линда, поднявшись из-за стола и скрипнув ножами кресла по полу. – Позвольте ваше пальто, мэм. Да, просто ужасная погода… Желаете чаю, кофе? Нет?

Я невольно улыбнулась, буквально в пару затяжек докурила сигарету и, подтянув поближе пепельницу, вдавила окурок в железное дно. Мало ли, как клиент относится к дыму…

– Да, мэм, сию секунду. Мисс Вудворт у себя, проходите, пожалуйста, – с этими словами Линда открыла дверь уже в мой кабинет, и на его пороге появилась наша с ней надежда на прекращение застоя и прозябания.

«Надежда» выглядела интересно. Первым, что бросилось в глаза, была траурная вуаль на изящной шляпке того типа, что являются скорее вычурной заколкой, нежели предметом гардероба. Прочая одежда – строгий жакет, узкая юбка-карандаш, перчатки и обувь с сумочкой, также были чёрного цвета.

Судя по едва заметным морщинам на лице и редким седым прядям в тёмно-каштановых волосах, вошедшей было около сорока – сорока пяти. Вряд ли больше, разве только дама изрядно ухаживала за собой. Но как минимум сейчас макияжем она пренебрегла, и отчётливо было заметно, как в опущенных краешках поджатых бледных губ и в резко обозначившейся сеточке морщинок вокруг глаз проступило напряжение и горе. Но ни это, ни возраст не сумели скрыть утончённую красоту черт – тонкий нос, узкий подбородок, высокие скулы… Очень броская внешность, даже в таком сдержанном оформлении.

Клиентка не спешила проходить и падать в кресло напротив стола, гостеприимно полуразвёрнутое в сторону вошедших —.

Ровно так же, как я изучала её – она разглядывала помещение, и, судя по всему, пыталась понять – надо ли ей это всё?

«Да-да, мэм, в этом кабинете нет ни одного сочетающегося между собой предмета мебели», – мысленно фыркнула я, следя за тем, как её взгляд скользит от моего стола к высокому несгораемому шкафу у стенки, от него – к пробковой доске, сейчас пустующей, следом задерживается на книжном стеллаже рядом с моим столом, и вновь останавливается на мне.

Губы сжались ещё сильнее, но решительно, не брезгливо, и женщина сделала шаг вперёд, первой протянув руку:

– Детектив Вудворт, здравствуйте, – голос её оказался приятным и очень тихим – неудивительно, что за шумящей Линдой я её не расслышала. – Меня зовут Эбигейл Сонг.

Приподнявшись, я слегка перегнулась через стол и пожала тонкую ладонь – холодную, даже сквозь ткань перчаток.

– Здравствуйте, мэм, – кивнула я, приглашающим жестом указав ей на гостевое кресло. – Присаживайтесь.

– Благодарю вас, – прошелестела она и наконец-то оказалась на «стуле-исповедальне», как поэтично именовала это место моя секретарша.

Обычно за этим следовала ещё одна пауза – клиенты собирались с мыслями и духом, поскольку не каждому хватало решимости не просто прийти к частному детективу, но и сходу изложить свою проблему. Особенно этим отличались женщины.

Я не торопила, позволяя Эбигейл Сонг привыкнуть, и разглядывала её уже вблизи. Сумочка, которую она положила на колени, и в которую вцепилась почти паническим жестом, была довольно дорогой – застёжки и фурнитура серебряные, логотип известного бренда тщательно начищен, вот только «язычок» молнии – отломан. Ремешок с одной стороны держится на честном слове. На самой женщине украшений также было по минимуму, и тоже, преимущественно, серебро. Подобраны со вкусом, но довольно скромные. Костюм её, из добротной шерсти, также не отличался новизной – слегка устаревший крой наводил на мысль, что приобретался этот комплект лет пятнадцать назад. И, стоит отдать мадам Сонг должное, за эти года она не набрала лишнего веса, разве только одежда бралась «с запасом», но это сомнительно…

– Детектив, прошу вас, у меня пропал муж! – Эбигейл настолько внезапно прервала молчание, что я даже вздрогнула, выныривая из мыслей.

И нахмурилась.

Поиск пропавших людей, конечно, также входит в сферу моей деятельности, но…

– Миссис Сонг, а почему вы не обратились в полицию? – осторожно уточнила я.

– Я… – женщина начала было, но потупилась и замолкла, а затем выглянула на меня исподлобья, с обидой и горечью проговорив: – Я обращалась… Но у меня отказались даже принимать заявление!

Бессознательным движением она вцепилась в ремешок сумочки и принялась яростно тот теребить. Вот и ответ – как же он так размочалился.

– Вас что-то смущает в обстоятельствах исчезновения вашего мужа? – терпеливо уточнила я, доставая из кармана любимый «походный блокнот» и аккуратно занося туда полученные сведения – имя клиента, цель визита.

– Да! – оживилась Сонг, вновь поднимая на меня взгляд и даже чуть подавшись вперёд. – Понимаете, детектив, мне вас рекомендовала одна знакомая – Дженнифер Мейерс, может быть, вы помните…

Миссис Мейерс я, конечно же, помнила. Одна из самых распространённых категорий клиенток – как раз те, что стремятся выследить и наказать неверного мужа, с сопутствующим отсуживанием доли имущества. С одной стороны – таких дам довольно много и работать на них весьма выгодно, а с другой – такие дела и создают определённую репутацию «бабского детектива». Не говоря уже о том, что ковыряться в чужом грязном белье совсем не то, что вызывает у меня бешеный восторг…

– Да, миссис Сонг, – кивнула я. – Помню. Вы также подозреваете, что ваш супруг вам изменяет?

Эбигейл неожиданно ярко зарделась и вновь отвела взгляд в сторону:

– Н-нет, что вы, детектив! Мой муж ни разу за все годы брака не посмотрел на других женщин…

Показалось, или в голосе скользнуло сожаление? Я заставила себя прикусить язык и не строить предположений поспешно – в конце концов, некоторые женщины бывают слишком мнительны и обидчивы.

– В таком случае, миссис Сонг, расскажите мне всё по порядку, – миролюбиво кивнула я, откинувшись на спинку кресла и приготовившись к излияниям.

– Эндрю пропал два дня назад, – после короткой паузы сказала Эбигейл. – Он собирался отправиться на встречу с друзьями, за город – это обычное явление, не думайте! – но в этот раз не позвонил мне по прибытии. Эндрю всегда отзванивался мне, заботился о моём душевном покое. После смерти мальчиков…

Миссис Сонг снова замолчала, но пальцы её, сжавшие ремешок сумочки так, что кожа заскрипела, были красноречивее слов. Миг поколебавшись, я встала и налила из графина воды – как раз на такой случай. Для более истеричных особ в ящике стола я держала бурбон.

Женщина с благодарностью приняла стакан и осушила тот буквально в несколько глотков:

– Спасибо, мисс Вудворт… – я заметила, как она скользнула взглядом по моим рукам, и мысленно усмехнулась – ну да, кольца нет.

– Итак, ваш супруг пропал два дня назад. Вы знаете, куда конкретно он поехал? «За город» довольно обтекаемо, – со всей доступной мне деликатностью я попыталась вернуть клиентку в нужное русло.

– Нет, к сожалению, – Сонг покачала головой. – Эндрю изначально дал мне понять, что есть вещи, в которые мне не стоит вмешиваться…

– Хорошо, – кивнула я. – Расскажите мне, чем занимался ваш муж?

– У Эндрю есть юридическая контора – «Сонг и сыновья», – с готовностью откликнулась Эбигейл.

– Всё ли в порядке было в последнее время в его делах? – задала я самый стандартный вопрос. – Может, ему кто-то угрожал?

– Нет! – испуганно помотала головой клиентка. – Я ни о чём подобном не слышала… Но мне кажется, что, если бы что-то угрожало его бизнесу – он забеспокоился бы, верно?

– Вам виднее, мэм, – я слегка пожала плечами.

– Я не думаю, что Эндрю кто-то угрожал, – слегка насупилась она. – У него довольно приличные клиенты и друзья. Он очень хороший специалист, мисс Вудворт! Ещё во времена учёбы в университете был самым умным…

– Вы так давно знакомы? – я выгнула бровь.

– Да… Эндрю старше меня на пять лет, но заприметил меня, первокурсницу, и… – Эбигейл вновь зарделась. – Я бы сказала, что он меня «присвоил», но это будет грубо. Просто и мне, и прочим стало ясно, что у Эндрю на меня серьёзные планы.

– Он был груб с вами? – уточнила я. – Угрожал, быть может?

На лице миссис Сонг отразилось изумление пополам с неприятием:

– Нет! Боже упаси, конечно же нет! Эндрю ни разу за всю жизнь не поднял на меня руки! Даже… – она осеклась, будто слова застряли в нее в горле, и бросила мимолётный взгляд на графин.

Я вновь наполнила её стакан:

– Продолжайте, миссис Сонг.

В этот раз воду она цедила мелкими глотками, крепко вцепившись в стакан заметно подрагивающими пальцами.

– Даже когда умер Томас, – закончила она фразу и, заметив мой вопросительный взгляд, продолжила: – Томас – наш первенец. Он погиб на Иводзиме, в сорок пятом. Это стало страшным ударом для всех нас… Ларри заболел в тот же год…

Негромкая речь превратилась в неразборчивую, и Эбигейл, пробормотав извинения, вытащила из сумочки платок, промокнув им блестящие от слёз глаза.

Значит, Томас погиб уже в самом конце Второй Мировой, в Японии. Довольно трагично.

Я подумала, что, возможно, всё-таки стоит откупорить бурбон.

– Ларри – это ваш второй сын? – дождавшись судорожного кивка, я всё-таки спросила: – Что случилось с ним?

Миссис Сонг тихо шмыгнула носом и её красивое лицо на мгновение исказилось в гримасе неподдельного страдания, но она быстро взяла себя в руки.

– Ларри всегда был хрупким мальчиком… У него были слабые лёгкие от рождения, и, должно быть, местный климат, да ещё стресс от потери старшего брата… – она рвано вздохнула и опустила взгляд. – Он очень любил Томаса, мой бедный малыш. Такой светлый ребёнок был, вы не представляете!

Я промолчала, усилием воли удержавшись от того, чтобы попросить Сонг не отвлекаться. Не то чтобы я была бездушным и чёрствым чудовищем – я видела, что женщина страдает неподдельно и искренне сочувствовала её горю, пускай и не могла его полноценно понять.

– Он умер через три года, – Эбигейл сама справилась с чувствами. – Воспаление лёгких. Это стало очень сильным ударом для нас с Эндрю… Особенно для Эндрю.

Значит, Ларри умер в сорок восьмом. Но почему тогда Сонг до сих пор носит траур? Семь лет – немалый срок… Почти любая печаль перемелется. Или это она от безнадёжности уже и своего мужа похоронить успела?

– Почему? – навострила я уши, бездумно протянув руку к портсигару, но вовремя поймала это движение и вопросительно уставилась на клиентку.

Я знала, что вентилятор работал совсем плохо – всё никак руки не доходили починить его, и мне не хотелось потерять клиента из-за такой мелочи. Но мозг требовал дозу никотина, и кто я такая, чтобы ему отказывать?

Однако Сонг равнодушно махнула рукой и, вновь промокнув слёзы, тяжело вздохнула:

– Понимаете… я – женщина. Мать. Моё горе объяснимо. А Эндрю… Полагаю, вы знаете, как трудно мужчинам даются эмоции. Особенно боль, – она сокрушённо покачала головой. – Эндрю замкнулся. Он… он начал пить. Страшно, по-чёрному. Молча. Я горевала о моих мальчиках, и в этом находила утешение, а Эндрю искал его на дне бутылки. И однажды… Однажды он просто исчез.

Я, успевшая вытащить сигарету и даже прикурить, замерла, приподняв брови:

– Простите, что? Вы хотите сказать, что он уже пропадал раньше?

Сонг невозмутимо кивнула:

– Да, через год после смерти Ларри, как раз в один из моментов ясности. Я, признаться, думала, что он взял себя в руки, но… Он отправился в Тибет, представляете? Позже он сказал, что ему нужен был покой и душевное равновесие.

Я глубоко затянулась, размышляя, что дело принимает довольно интересный оборот.

Дано: почти пасторальная картина. Муж, жена, двое детей. Но вот идиллия даёт трещину – война забирает старшего сына, а следом болезнь уносит и младшего. Мало что так ранит людей, как необходимость хоронить собственных детей. Стресс, алкоголизм… и поиски «просветления», или за чем там ещё люди уходят в далёкие от цивилизации места? Нестандартное решение, стоит признать. Интересный тип, этот Сонг…

Я проследила за тем, как ниточка сизого дыма лениво потянулась вверх, быстро растаяв в воздухе под медленным и мерным движением лопастей вентилятора.

Почему Тибет? Если Сонг воспылал жаждой духовности, почему не обратился к христианству? Если мне не изменяет память, Тибет – а, точнее, одна из гималайских вершин, Кайлас, является священным местом аж для четырёх восточных религий, но католицизм к ним, само собой, не относится.

– Итак. После года запоя ваш супруг внезапно отправляется в Тибет, – подытожила я, протянув руку в сторону, чтобы сбить пепел. – Когда он вернулся?

– Примерно через пару лет, – с готовностью откликнулась Эбигейл. – И, знаете, он совершенно изменился! Стал таким спокойным, сдержанным…

Вот! Снова отведённые в сторону глаза, снова этот печальный тон.

– Но что-то было не так, миссис Сонг. Что?

Она слегка прикусила нижнюю губу, теперь уже заметно избегая визуального контакта:

– Иногда мне казалось, что он… слишком сдержан. Будто чужой человек. Очень вежливый и обходительный, да, но совсем не тот Эндрю, которого я знала! У него всегда, знаете, был очень красивый и сильный голос. Эндрю так красиво говорил – заслушаешься. На выпускном он читал речь, и, клянусь, прослезились почти все! – Сонг бросила на меня быстрый взгляд. – А после возвращения он словно утратил некую искру. Понимаю, это звучит глупо…

– Нет, миссис Сонг, не звучит, – положив сигарету на край пепельницы, я продолжила делать заметки в блокноте. – Значит, изменился после своего продолжительного отсутствия. Он связывался с вами в эти два года?

– Было пару раз… Письма. В них Эндрю говорил, что скоро всё образуется, и чтобы я была сильной. Чтобы ждала его, – женщина слегка сморщила лоб, вспоминая.

– А финансово он вас как-либо обеспечивал? – я прикидывала, могли ли у мистера Сонга остаться какие-то рабочие контакты в Тибете, но понимала, что это, маловероятно.

– У нас были сбережения, плюс, Тайлер очень помог мне тогда…

– Тайлер? – я посмотрела на Эбигейл исподлобья и успела заметить, как та чуть сильнее куснула губу.

– Тайлер Фергюс, он друг Эндрю, тоже со студенческих лет. Мистер Фергюс – адвокат, – осторожно и будто нехотя проговорила она.

А у меня в голове словно колокольчик звякнул – это имя было мне знакомо.

Тайлер Фергюс действительно был адвокатом, причём довольно высокого уровня. Некоторые гонорары, по слухам, исчислялись десятками тысяч долларов. Если это, конечно, был тот самый Тайлер Фергюс, а не полный тёзка.

«Того самого» я знала, можно сказать, лично.

Ещё в период обучения выбила возможность посетить недельный курс лекций в Джорджтаунском университете, и эта неделя, без преувеличения, для моего юридического образования значила больше, чем целый семестр теории в родном юридическом колледже. Мистер Фергюс позволил нам, двадцати жадным до знания лбам, закопаться в настоящие практические дела, как это делалось в лучших и дорогущих частных школах…

Улыбчивый, обаятельный и очень живой. Громкий голос с прекрасной дикцией, скупая жестикуляция, привычка расхаживать перед кафедрой и заглядывать в глаза студентам.

Я сделала очередную пометку в блокноте – нанести визит мистеру Фергюсу, и слегка кивнула миссис Сонг, вновь затянувшись и деликатно выдохнув дым в сторону:

– Продолжайте, пожалуйста. Итак, ваш муж вернулся и?..

– Тайлер помог ему открыть контору – Эндрю до этого работал в частном порядке, я не очень хорошо в этом разбираюсь, извините, – Эбигейл покачнула головой. – Помогал с клиентами, вроде как…

– Вы знали кого-нибудь из постоянных? – уточнила я.

Клиентка задумалась, вновь наморщив лоб, а затем неуверенно пожала плечами:

– Я не лезла в дела мужа, но в последние пару лет к нам домой зачастил один тип – очень… неприятный, если честно, – она поёжилась слегка, словно мысли об этом «типе» причиняли ей беспокойство.

– Можете его описать? – я зажала сигарету в уголке губ, вновь взявшись за ручку.

– Довольно высокий – выше Эндрю на голову, наверное, – сосредоточенно принялась перечислять миссис Сонг. – Бородатый. Широкоплечий – прямо как-то ненормально, если честно. А ещё он всегда ходит в тёплом пальто, вне зависимости от времени года. И в шляпе. И я ни разу не видела, чтобы он снимал перчатки. А! ещё он пару раз упоминал какого-то общего знакомого, видимо, с совершенно невыговариваемой фамилией. Чех… Чекван… – она помотала головой. – Нет, не могу вспомнить. Что-то восточное.

Я задала ещё несколько наводящих вопросов и выяснила, что загадочный «бородач» отличался также светобоязнью и всегда носил очки с затемнёнными стёклами. В совокупности со шляпой и означенной бородой это делало определение черт лица невозможным. Но вот образ целиком получался крайне колоритным и броским – если, конечно, борода не была накладной. Можно будет поискать через Роджерса…

– Что-то ещё, миссис Сонг? – я приглашающе повела рукой. – Любая мелочь может быть важна. Какие-нибудь ещё контакты?

– Ну-у… может, разве что, его помощник, – Эбигейл сморщила нос – заметно раздражённо. – Я не представляю, почему Эндрю держит его у себя.

– А что с ним не так? Как его зовут? – я прикурила следующую сигарету.

– М-м… Гилберт? Я не помню. Ужасный грубиян и хам, вот это точно могу сказать, – она хмыкнула, явно привычным жестом отбросив тёмный локон за спину – видимо, так у миссис Сонг выражалось неприятие. – Он в конторе обычно сидит, но проку от него никакого.

– Я поняла, мэм, – я покладисто склонила голову. – И последнее: где и когда вы последний раз видели вашего мужа?

– Два дня назад, утром, – Эбигейл поджала губы. – У нас дома. За ним приехал этот бородатый тип, Эндрю попрощался со мной, как обычно, и уехал. Если важно – было около одиннадцати утра.

Я уважительно приподняла бровь:

– Да, важно. Спасибо, миссис Сонг. Уехали на чём?

– Машина Эндрю стоит рядом с конторой, значит, наверное, у бородача был какой-то транспорт, – неуверенно предположила она. – Я не видела, извините.

– Жаль, но не страшно, – заключила я, закрыв блокнот и откинувшись на спинку кресла.

Повисла пауза, в которую я размышляла и наблюдала за лицом миссис Сонг, сейчас являющее собой причудливую маску надежды и опустошенности. Судя по всему, этот разговор дался ей нелегко.

Конечно, дело могло быть крайне тривиальным: Эндрю Сонг всё-таки изменял своей супруге и решил пуститься во все тяжкие. И отдыхает сейчас за городом, где-нибудь в Холмах, в одном из роскошных коттеджей, потягивает коктейль и наслаждается жизнью.

Но что-то мне подсказывало, что не всё так безмятежно и легко. Когда в деле смешиваются религия и юриспруденция – «просто» не бывает. Такая яркая смена личности, как описала её Эбигейл, обычно свойственна фанатикам, «переосмыслившим» бытие и прозревшим. Но в религиозной пропаганде, судя по всему, Сонг замечен не был. Интересно.

– Так вы поможете мне, детектив? – наконец тихо спросила Эбигейл, первой прервав молчание. – Я знаю, что нужно платить вперёд, и готова внести аванс хоть сейчас.

Даже так? Финансовый вопрос – это то, чего клиенты обычно старались избежать, несмотря на его очевидную неизбежность.

– Да, мэм. Я вам помогу, – я не стала заверять её в том, что-де можно считать, что супруг будет возвращён в кратчайшие сроки, я, тем не менее, ободряюще кивнула. – Линда предоставит вам договор оказания услуг, аванс также можете отдать ей.

– А вы… когда вы приступите к поискам Эндрю? – слегка стушевавшись, уточнила Эбигейл.

Я хмыкнула и улыбнулась, стараясь делать это не слишком широко, чтобы несчастная женщина, не дай Боже, не решила, что я над ней издеваюсь, а то и вовсе – радуюсь её горю.

– Сейчас.

Глава 2

После того, как миссис Сонг заполнила договор, предоставленной Линдой, я предложила подвезти её домой, и она с удивлением согласилась. С моей же стороны это было не только жестом любезности – в первую очередь я посчитала разумным осмотреть личные вещи Эндрю, равно как и место, где егопоследний раз видела живым супруга.

Чета Сонгов обитала в Хиллсе, районе с престижной застройкой для крайне зажиточных горожан. О некоторой «условности» их достатка говорило то, что дом, в котором они жили, находился почти на самой границе Хиллса и рабочего центра. Добираться туда было не самой простой задачей, и только к часу дня я припарковалась на гостевой стоянке перед особняком в федеральном стиле.

Сам дом, тем не менее, впечатлял. Двухэтажный, выполненный из тёмно-красного кирпича, с парочкой нелепых греческих колонн по бокам от массивной двери и лепной аркой над входом. По углам скатной крыши высились четыре массивных печных трубы, над двумя из которых даже, к моему удивлению, курился белый дымок. Впрочем, я легко представила горящий камин и горничную, следящую за ним. Такие дома предполагали большие помещения и тяжеловесную мрачную роскошь интерьеров…

Подозрения меня не обманули – просторный холл встретил нас холодной и гулкой тишиной и темнотой. Все окна оказались зашторены тяжёлыми тёмными портьерами.

– Прошу за мной, – миссис Сонг направилась в сторону изящно выгнутой широкой лестницы, ведущей на второй этаж, на ходу избавляясь от перчаток.

– Благодарю, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам, не в силах избавиться от ощущения, что за мной кто-то следит.

Украшений здесь было не слишком много, и все вазы, статуэтки и драпировки оказались подобраны весьма стильно. Интересно, Сонги приглашали дизайнера, или всё это – образчик вкуса Эбигейл? Почему-то представить пропавшего главу семейства, выбирающего из каталога всякие побрякушки я не могла.

– Здесь, детектив, – на втором этаже хозяйка остановилась перед массивной дубовой дверью. – Кабинет Эндрю. Следующая дверь по коридору – его спальня…

– Его спальня? – уточнила я. – Вы спали раздельно?

Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим, но такие нюансы многое могли сказать о «климате в семье». Вот и сейчас, увидев, как немного печально улыбнулась Эбигейл, я поняла, что с этим были проблемы…

– Да, детектив. После того, как Эндрю вернулся из той злополучной поездки, он выразил желание занять гостевую комнату, чтобы… – женщина слегка нахмурилась, вспоминая. – Чтобы, как он сказал – не обременять меня своим присутствием.

Я с трудом удержалась от грубого присвистывания, но вот поползшую вверх бровь спрятать оказалось сложнее. Миссис Сонг если и заметила это – предпочла не подавать виду, и небрежно указала на одну из дверей – третью по счёту, – на противоположной стороне коридора:

– Если что-то потребуется – я буду в гостиной. Полагаю, вы не хотите, чтобы я путалась у вас под ногами во время поисков?

Я нахмурилась, поскольку настолько откровенное принижение себя начинало раздражать.

– Вообще-то, миссис Сонг, напротив – я хотела бы, чтобы вы присутствовали при досмотре вещей вашего супруга. Я уверена, что вы сможете многое рассказать мне из того, что не может знать никто посторонний.

На красивом лице отразилось лёгкое удивление, словно Эбигейл вообще не верила в то, что может быть кому-то в чём-то полезной, и после недолгого колебания она с готовностью кивнула:

– Как скажете, детектив. Вы желаете начать с кабинета или спальни? Хотя, признаться, я не уверена, что в спальне может быть что-то интересное – Эндрю был строгим апологетом чистоты и порядка, и настаивал на тщательной уборке минимум трижды в неделю, – Сонг незаметно вздохнула, и мне подумалось, что, вполне возможно, у них слуг не было, и домашние дела легли на плечи домохозяйки.

Тоже ничего удивительного, если вдуматься – и забыть на секунду о габаритах помещения.

– Тогда давайте начнём с кабинета, – несколько поспешно кивнула я, подавив непрошенные мысли о том бардаке, который творился в моём собственном жилище.

Ну, то есть, я-то считала, что у меня там царит идеальный порядок и чистота… Но всё-таки есть разница между уборкой раз в месяц, и наведением блеска через день.

Все поверхности кабинета, которые могли быть отполированы и сиять – были отполированы и сияли. Надежды на то, что здесь остались какие-нибудь улики, не было никакой – после последней уборки в кабинет явно никто не заходил.

Убранство же, , оказалось довольно скромным, и, можно сказать, утилитарным. Простой письменный стол, кресло, стеллажи для книг – все выполнено из темного дерева, лакированного до состояния стекла— очень много трудов по праву, некоторые мне даже были знакомы. Значительно меньше художественной литературы – преимущественно классика. Несколько сборников поэзии. У части книг были настолько вычурные и богато украшенные обложки, что становилось ясно – это «подарки».

Вытащив наугад несколько книг и бегло их пролистав, я поняла, что их, безусловно, читали, но делали это довольно аккуратно. Судя по всему, Сонг был не из тех, кто заламывает края страниц или оставляет жирные отпечатки на бумаге. Пометки он также не делал, даже в специализированных изданиях – чем, признаться, грешила порой я.

На столе, кроме набора писчих принадлежностей и простого пластикового телефона ничего не было, вообще. Ни фотографий, ни бумаг, ни, тем более, мусора или следов позднего ужина, к примеру.

За спинкой кресла, зажатый двумя стеллажами, пристроился крупный – где-то по середину груди высотой – сейф, очень и очень солидно выглядящий. Черная матовая краска контрастировала с медной круглой ручкой для ввода числовой комбинации. Попытка повернуть лимб, приложив ухо к поверхности, ничего не дала – серия еле слышных щелчков механизма показала, что замок в сейфе новый, и взломать его с помощью стетоскопа и острого слуха не выйдет.

– Вы знаете комбинацию? – спросила я у Эбигейл, которая всё это время стояла тихо, словно мышка, у края стола и наблюдала за мной.

– Нет, – покачала та головой. – Эндрю никогда не открывал сейф в моём присутствии, да и в целом – был не слишком рад моему нахождению здесь.

– Почему? – я присела у стола, выдвинув один из ящиков наугад, и к, вящей своей досаде, обнаруживая там пустоту.

– Из заботы обо мне. Он не хотел, чтобы у меня болела голова, – настолько нейтральным и ровным тоном ответила мне миссис Сонг, что без особого труда я различила в нём скрытое недовольство.

– Вы склонны к мигреням? – уточнила я, для очистки совести проверяя оставшиеся ящики – с тем же успехом.

– Иногда, – пожала плечами Эбигейл. – Эндрю считал, что это из-за умственного напряжения, и… – она беспомощно повела ладонью, охватив жестом пространство кабинета. – В общем, здесь я могла только убираться.

– А почему тут так мало вещей? – задала я мучивший меня вопрос.

– О, Эндрю очень много времени проводил на работе, – в голосе Сонг прорезалась нотка облегчения – словно она рада была наконец-то ответить что-то кроме «не знаю». – Здесь он, преимущественно, читал по вечерам. Изредка звонил кому-то. Но он очень строго следовал собственному принципу «не тащить работу на дом».

– Не похоже, чтобы это помогало ему больше проводить времени с вами, да? – невесело усмехнулась я.

Женщина отзеркалила мою улыбку и ненавязчиво посмотрела в сторону выхода:

– Мы можем перейти в другую комнату, детектив?

Я же, вновь бросив мельком взгляд на сейф, внезапно задумалась: Сонг, во всей своей маниакальной одержимости работой и отстранённости от семьи, всё же, по словам жены, питал к ней любовь. Так может…

– Скажите, миссис Сонг, а когда у вас день рождения? – поинтересовалась я, подходя к сейфу.

– Что? – стушевалась она, явно не ожидав вопроса, но довольно быстро взяла себя в руки. – То есть… Пятое января.

– Год? – нетерпеливо уточнила я, вновь взявшись за лимб.

– Тысяча девятьсот восьмой, – чуть нервозно откликнулась Эбигейл, и я в который раз позавидовала тому, что в свои годы эта женщина выглядит настолько моложе.

Увы, мои чаяния не оправдались – в какой бы вариации я не выставляла дату рождения миссис Сонг, ригель замка так и остался заблокированным. Не помогли также даты рождения самого Сонга и его сыновей. Как и даты их смерти, которые я, вызвав очередной приступ хандры, уточнила у Эбигэйл. От отчаяния я даже проверила дату возвращения Сонга из Тибета – рождение новой жизни? – но и это не подошло.

Решив, что могу провозиться с догадками очень долго, а времени у меня – всё меньше и меньше, я оставила сейф в покое. Позже вернусь к нему, когда соберу чуть больше данных о «пациенте».

Увы, как и предсказывала Эбигейл – в спальне мистера Сонга также не нашлось ничего примечательного, кроме, разве что, старого блокнота в прикроватной тумбочке.

В блокноте же обнаружились стихи.

Я никогда не считала себя знатоком поэзии, но вынуждена была признать, что творения Сонга стоили внимания. Он не стеснялся экспериментировать с ритмом и размерностью, а выбранные им темы варьировались от глубоко философских вопросов бытия, до «банальных» любовных сонетов.

Последнее стихотворение датировалось октябрём сорок седьмого года, и было посвящено, как ни странно, стихии грозы.

Немного поразмыслив, я решила отдать этот блокнот миссис Сонг. Судя по несколько удивлённому выражению на лице, она его прежде не видела.

Комнаты самой Эбигейл я тщательно осмотрела, как и гостиную, но ничего предосудительного или подозрительного найти также не смогла. Очень чисто. Все шляпки – в своих коробках, косметика – убрана в ящички трюмо, в комоде все вещи сложены аккуратными стопками…

«Это же просто невозможно…» – с затаённым внутренним содроганием подумалось мне.

Видимо, из таких аккуратистов и получаются в итоге тихие маньяки. Эбигейл не возразила ни разу, даже когда я сунулась в отделение с нижним бельём, только вежливо и сдержанно комментировала мои «находки». В целом, всё её поведение словно говорило: «вот, смотрите, мне скрывать нечего!». Это могло бы выглядеть подозрительно, если б, чёрт возьми, она не была моим нанимателем.

– Что ж, миссис Сонг, – сказала я, задержавшись у выхода. – Благодарю за содействие.

– Не за что, детектив, – кивнула она. – Я готова помочь вам всем, чем смогу, и… Вы ведь скажете мне, когда узнаете что-то об Эндрю?

Мне понравилось это «когда» – вера клиента в меня всегда была крайне воодушевляющим моментом. Я сдержанно улыбнулась в ответ на её вопросительный взгляд:

– Разумеется. Обязательно буду держать вас в курсе расследования.

После чего, раскланявшись, вышла под нескончаемый сумеречный весенний дождь.

У Сонгов я провела по меньшей мере часа три, и теперь намеревалась посетить место, где Эндрю судя по всему, проводил всё своё время, и, очевидно, жил.

Его работу.

***

Контора «Сонг и сыновья» располагалась в Эджвуде, довольно тихой, но крайне презентабельной его части. Мне удалось добраться туда за какой-то час.

Неплохая всё-таки улочка. Тихая, чистая, не слишком протяжённая и без жилых домов. Все одно- и двухэтажные строения, что располагались здесь, судя по всему, были отданы или конторам типа Сонга, или под магазины, или под офисы других организаций. Множество вывесок, соперничающих друг с другом в стиле и вычурности, строгие окна со шторами-жалюзи перемежались роскошными стеклянными витринами, оформленными в соответствии с демонстрируемым товаром.

По старой привычке я припарковалась за три дома от нужного, как раз напротив одной из таких витрин, принадлежащей симпатичному ювелирному магазину. За стеклом, украшенным завитками золотой краски, на белых подушечках и манекенах были выставлены довольно вычурные, на мой взгляд, украшения. Крупные камни, слишком аляповатый стиль… Впрочем, не то чтобы я могла претендовать на понимание высокой моды.

Я глубоко вздохнула, крепко сжав руль, и, поколебавшись ещё мгновение, всё-таки вышла из машины. Мне нужна была информация о деятельности Сонга, поскольку пока что складывалась довольно очевидная картина похищения конкурентами, или же недовольными клиентами.

Проблема заключалась в том, что для выяснения подробностей я должна была попасть непосредственно в кабинет Сонга, а вот на это уже нужен ордер. И, конечно, я могла бы съездить к Роджерсу в участок, привезти ему «звенящий пакет» и подавить на жалость, но это заняло бы много времени – уж я-то знаю не понаслышке всю процедуру… К тому же, владение и использование ордера мною было абсолютно противозаконным действием. Но мне уже не раз доводилось «заигрывать» с законодательством и иногда даже немножечко заходить за грань дозволенного – что было довольно просто для меня, прекрасно ориентирующейся в этом самом законе.

Оставался вариант «морда кирпичом».

На самом деле, это срабатывало удивительно часто. Люди склонны тушеваться и идти на поводу у того, кто знает – или уверенно делает вид, что знает, – что делает. К тому же, несмотря на все усилия Дэнни, а, может даже, и благодаря им, репутация «бабы-детектива» порой играла мне на руку. Кого-то это забавляло, кто-то мне сопереживал, кто-то подчёркнуто вёл себя так, будто ему без разницы – болтается у меня в штанах что-то, или нет.

В любом случае, попытать счастья стоило. В конце концов, работники Сонга явно должны быть заинтересованы в возвращении работодателя, хотя разводить панику и спекулировать «похищением» мистера Сонга я планировала в последнюю очередь, если только не останется других вариантов.

Аккуратно огибая лужи, я перешла на другую сторону дороги, и вскоре оказалась перед нужной мне дверью, над которой висела массивная и добротная вывеска «Сонг и сыновья». Как раз чёрная, с золотыми витиеватыми буквами и вензелями по контуру. Линда была бы в восторге.

Выглядело это, на мой взгляд, исключительно помпезно и, в равной степени, траурно, сразу же наводя на мысли о ритуальных услугах.

Напротив дверей, на узком парковочном месте, стоял роскошный «кадиллак» семьдесят пятой серии. Дорогое авто, престижное… Возможно, именно о нём и упоминала миссис Сонг, когда сказала, что машина её супруга осталась припаркована у работы.

За стеклом маячила неприветливая табличка «Закрыто». Само собой, не от руки написанная, а из крепкого пластика с глянцево блестящими выдавленными буквами. Недешёвая.

Я опустила взгляд на наручные часы и тихо хмыкнула – пять-тридцать пять. Стоило узнать часы работы раньше, хотя-я…

На окнах конторы были закрыты жалюзи, но сквозь стекло двери я отчётливо видела свет настольной лампы в глубине помещения. Значит, кто-то из работников остался. Возможно, тот самый Гилберт, о котором говорила Эбигейл? Впрочем, мне и секретарша бы подошла.

Решительно взявшись за ручку, мокрый металл которой неприятно охолодил пальцы, я потянула дверь на себя, и та спокойно подалась навстречу, под аккомпанемент мелодичного колокольчика. Конечно, куда же без этого.

Может и себе такой повесить? Хотя я с ума сойду с беготнёй Линды вверх-вниз, и этим постоянным трезвоном.

– Добрый вечер, – поздоровалась я с темнотой, посетовав на то, что не додумалась прикрыть глаза, входя внутрь – чтобы не так сильно ослепнуть.

– И вам того же, – из полумрака раздался развязный баритон, в котором отчётливо слышались насмешливые нотки.

Интересно, это манера такая, или обладателя голоса что-то действительно позабавило?

Я моргнула несколько раз, чтобы быстрее адаптироваться к освещению – в чём мне немало способствовала лампа, прикрытая зелёным пластиковым абажуром, сестра-близнец той, что стояла у меня на столе.

Слева от входа, за небольшим, буквально по пояс высотой, заграждением, располагалось шесть столов, на которых стояли пишущие машинки – надёжные «ремингтоны», аккуратными стопками лежали какие-то бумаги, папки и канцелярские принадлежности. Видимо, здесь работали подчинённые Сонга.

А прямо передо мной, поперёк прохода, ведущего к неприметной двери в противоположной стене, стоял стол, лампа на котором была включена, и из-за которого за мной наблюдал мужчина.

Белый, тёмные волосы, светлые глаза под немного нависающими густыми бровями. Молодой, не старше тридцати явно, хорошо сложен… Даже слишком хорошо для клерка из юридической конторы – разве что он охранник. Но где тогда оружие? Рубашка с небрежно закатанными рукавами открывает крепкие предплечья, а вот плечи, напротив, обтягивает довольно тесно, что сильнее подчёркивается щеголеватыми подтяжками.

Но это не так интересно, как его руки. Точнее, одна рука – правая, которую светлоглазый тип убрал под стол, видимо, когда я зашла, и продолжал там удерживать. Я расценила это как ответ на мой мысленный вопрос про оружие, и взяла на заметку.

В левой же он чинно держал книгу – в твёрдом переплёте, не дешёвое бульварное чтиво, но, судя по оформлению – что-то художественное и, увы, на итальянском, которого я не знала. Судя по всему, я своим визитом прервала процесс поглощения духовной пищи – тогда как его коллеги удалились за пищей материальной и по домам.

– Я могу вам чем-то помочь, мэм? – вновь подал голос предмет моего пристального разглядывания.

– Да, – кивнула я, продолжая с невозмутимым видом смотреть по сторонам, будто бы таблички на дверях не существовало. – Не возражаете, если я сниму пальто? Успело промокнуть – просто отвратительная погода нынче.

– Как всегда в это время года, – покладисто отозвался он, глядя как я довольно по-свойски избавляюсь от промокшей верхней одежды. – Но что-то мне подсказывает, что вы не просохнуть сюда зашли – хотя, пожалуй, я был бы только рад.

Говоря это, мужчина всё же вытащил руку из-под стола, но тут же взял ручку, лежащую рядом с амбарной тетрадью, куда, видимо, вносились данные о посетителях. Я уже решила, что он захочет вписать туда и моё имя, как вдруг его пальцы, удерживающие ручку, пришли в движение, и оно мне совершенно не понравилось. Был в нём некий паттерн, напоминающий о чём-то плохом, но более внятно я объяснить себе эту неприязнь пока не могла, и, моргнув, перевела взгляд на его лицо:

– Моё имя – Долорес Вудворт. Я…

– Частный детектив, – бесцеремонно перебил он меня, с негромким хлопком закрывая книгу и откладывая ту на стол перед собой, зачем-то бросив поверх обложки очень красивую кожаную закладку с причудливым золотистым тиснением.

Очень странное использование закладки. И очень странный атрибут, почему-то совершенно не вяжущийся с внешностью этого парня.

Просвещённого парня, чтоб ему. Интересно, к добру ли эта осведомлённость?

– А что, наслышаны? – нахально поинтересовалась я, ещё раз небрежно скользнув взглядом по окружающим предметам, и…

И почти сразу же наткнулась на тот самый злополучный номер «Таймс», лежащий на тумбочке рядом с его столом.

«Дэнни, ну какая же ты мразь, а…»

Мужчина, проследив мой взгляд, неожиданно широко, но беззлобно улыбнулся:

– Наслышан, начитан… всего понемногу. Вы достаточно известная личность, мадам детектив, хотите вы этого, или нет.

В длинной фразе я наконец расслышала очень лёгкий итальянский акцент, но во внешности не было и намёка на южную кровь.

– В жизни вы привлекательнее, чем на некоторых снимках, – добавил он внезапно.

Тут уже я не смогла удержаться от ухмылки:

– Торшер выглядит привлекательнее, чем я на некоторых снимках, но сочту вашу ремарку за комплимент. И теперь, после обмена светскими любезностями, быть может, вы представитесь?

Только сейчас он изволил встать, продемонстрировав свой рост – выше меня на полголовы минимум! – несколько драматично хлопнув себя по лбу, и, ловко перебросив ручку из правой руки в левую, протянул мне ладонь:

– Филипп Гилмур, мэм. К вашим услугам.

«Надо же, о манерах вспомнил…» – мысленно буркнула я, но руку конечно же пожала.

Горячая и сухая. И рукопожатие крепкое. А на ладони – очень характерные набитые мозоли под указательным и большим пальцами. Знакомые мозоли. Такие никогда не заработаешь, перекладывая бумажки в кабинете. Заодно успела разглядеть в расстёгнутом вороте рубашки две цепочки: одну тонкую золотую, и вторую, набранную из характерных металлических шариков. Армейский жетон? Любопытно.

– И вы, мистер Гилмур?.. – я сделала нарочито-вопросительную паузу.

– Я помощник мистера Сонга, – Филипп вновь широко улыбнулся, и у меня возникло подозрение, что он отметил мою чрезмерную внимательность. – И, прошу вас, зовите меня Фил.

«Фил? Полегче, парень, мы на брудершафт не пили, чтобы допускать такую фамильярность!»

Внутри меня вскипело лёгкое раздражение, но внешне я не подала виду, безмятежно кивнув:

– Хорошо, Фил. Должно быть, миссис Сонг что-то перепутала – она сказала, что помощника зовут Гилберт.

«Или как-то так – она не помнила наверняка!» – добавила я про себя мысленно, но мне было интересно – как среагирует этот тип на упоминание супруги начальника.

Поморщился – досадливо и раздражённо. Ручка дёрнулась, словно живое существо, и от лёгкого движения кисти скрылась в ладони… обратным хватом. Вот что мне это напомнило! Забавы с метательным ножом!

Мне стало несколько не по себе.

– Эта курица вечно забывает, как меня зовут, – проворчал тем временем Фил, вызвав у меня новый всплеск удивления – экий храбрец!

– Вы с ней конфликтуете? – машинально уточнила я, а Гилмур бросил на меня острый взгляд исподлобья – и я поняла, что глаза у него не просто светлые, а с отчётливой прозеленью.

– Это допрос, мадам детектив? – тональность голоса стала ниже, обозначая угрозу.

– Нет, что вы, – как можно дружелюбнее улыбнулась я в ответ. – Коль скоро вы так много знаете обо мне – вам должно быть известно и то, что у меня нет права вести допрос. Все разговоры исключительно на добровольных началах, так что, если не хотите – можете не отвечать.

Мужчина помолчал какое-то время, пристально разглядывая меня, а затем снова улыбнулся, будто ничего и не было, и сел за стол, крайне вальяжно откинувшись на спинку кресла – дорогого и весьма удобного, не чета тому, что стояло в моём кабинете.

– Никаких конфликтов, мадам детектив. Обычная неприязнь к недалёким людям. Миссис Сонг слишком привыкла к тому, что перед ней стелются и лебезят, и любое отношение, отличное от подобного, считает хамством.

Я мысленно примерила упомянутое самодурство к Эбигейл, размышляя над тем, что у меня сложилось противоположное впечатление об этой женщине. Но и Гилмуру мне врать, вроде как, незачем. Однако он мог и заблуждаться, выдавая собственную неприязнь за черту характера миссис Сонг.

– Буду иметь в виду, Фил, – я кивнула ему, и обернулась к общей части зала, в сторону пустующих рабочих столов, спросив. – Сегодня все вышли на работу?

– Кроме мистера Сонга – да. Но Эндрю сейчас отбыл по делам, так что…

Это резануло ухо, и я вновь слегка напряглась:

– Вы зовёте босса по имени? Здесь так принято? – быть может чуточку резковато и «в лоб» спросила я, и мысленно усмехнулась, отметив, как снова скривился Гилмур.

– Оговорился, – буркнул он, досадливо отведя взгляд в сторону, а затем неожиданно беззаботно улыбнулся, глядя на меня снизу-вверх:

– Курите, мадам детектив? – мягко поинтересовался он, вытаскивая из ящика стола пачку довольно дорогих сигарет и приглашающе протягивая мне.

Я чертыхнулась про себя, посетовав на то, как он элегантно ускользнул, и, отрывисто кивнув, вытащила одну из предложенных сигарет и, зажав её во рту, похлопала себя по карманам, вспоминая – в котором из них моя зажигалка.

Перед лицом вспыхнул язычок пламени – в руке привставшего Фила, как у фокусника, появилась бензиновая «Зиппо», и мне ничего не оставалось, кроме как прикурить.

Гилмур повторил мои действия, и, заглянув под стол с другой стороны – не там, где скрывалась рука, – вытащив тяжёлую хрустальную пепельницу, поставил ту между нами.

– Что вы хотите узнать? – деловито поинтересовался он, садясь теперь на край стола в пол-оборота ко мне, и довольно глубоко затянулся.

Я помедлила, также сделав затяжку и отмечая лёгкую сладковатость на кончике языка – интересная марка, надо будет тоже такую взять.

– Миссис Сонг полагает, что её супруг пропал, – осторожно начала я, наблюдая за выражением лица Фила. – Два дня назад. Полагаю, именно тогда он «отбыл по делам»?

Мужчина озадаченно нахмурился и кивнул, деликатно выдохнув дым в сторону:

– Да. Это было в расписании мистера Сонга. Он часто отлучается подобным образом – пару раз в месяц, – он пожал плечами. – С чего миссис Сонг взяла, что Эндрю пропал?

Я отметила повторную оговорку, но не стала заострять на этом внимание:

– Он не позвонил ей, когда добрался на место. Насколько это характерно для мистера Сонга?

Фил покачал головой:

– Совсем не характерно. Он из тех людей, знаете, – сигарета в его руке прочертила алым кончиком витиеватый след в воздухе, – у которых есть привычки.

Последнее слово он выделил особенно, и я кивнула:

– Значит, мистер Сонг – обязательная личность. У вас есть сведения о том, куда он направился?

По лицу Гилмура скользнула тень досады:

– Увы, нет. Я был посвящён не во все дела Эндрю. Точнее, от некоторых мне было недвусмысленно велено держаться подальше, – он криво усмехнулся.

– Понимаю, – я помолчала какое-то время, борясь с желанием начать курить нервно и быстро – слишком хороший табак, чтобы его так растрачивать. – Скажите, а вы не видели здесь такого странного типа?..

Я в общих чертах описала того здорового бородача и несколько ободрилась, когда Филипп утвердительно кивнул:

– Да, он захаживает сюда иногда. Что-то приносит мистеру Сонгу – я не знаю, что. Они говорят в кабинете, – он ткнул большим пальцем в сторону двери, располагающейся справа от входа, над которой висела табличка «Э. Сонг. Юрисконсульт».

Крайне соблазнительный жест, между прочим. Очень хотелось мне оказаться в том кабинете вот прямо сейчас.

– Понятно, – усилием воли я заставила себя вновь посмотреть на Гилмура и успела поймать лёгкую однобокую ухмылку.

– Что ж, тогда стандартный вопрос, Фил, – я докурила и воспользовалась пепельницей по назначению, погасив о её дно окурок. – Кто-нибудь угрожал мистеру Сонгу в последнее время и в целом?

– Разумеется, – негромко фыркнул он. – Клиенты иногда бывают недовольны и любят потрясти звучными именами, грозя разрушить дело Эндрю, но, уверяю вас, «Сонг и сыновья» переживут не одно такое потрясение.

– Почему? – признаться, я несколько опешила от такой отповеди.

– Потому что количество благодарных клиентов, обязанных Сонгу своим благополучием и благосостоянием – сильно выше, чем разочарованных, – Фил пожал плечами.

– Не нужно «много», Фил, – погрозила я пальцем, давая понять, что ловить меня на таком глупо. – Достаточно одного, но хорошо замотивированного.

– В таком случае – нет, мадам детектив, – мужчина невозмутимо посмотрел на меня. – Ему никто не угрожал в последнее время.

Я раздражённо поджала губы, отвернувшись от него, и снова окинув взглядом помещение.

– А работники? Может, у него были с кем-то особые отношения?

– В этом курятнике? – непочтительно фыркнул Гилмур. – Нет.

– На стороне? – предположила я.

– Нет, насколько мне известно, – вновь отрицательное мотание головой.

Да что ты будешь делать!

Я вновь посмотрела на кабинет, а затем придала лицу скорбно-разочарованное выражение:

– Что ж… Досадно, но объяснимо. Полагаю, больше информации я могла бы найти среди личных вещей мистер Сонга – миссис Сонг сказала, что он здесь практически жил, – но… – я печально развела руками.

– Но у вас нет ордера… А даже если бы и был – вам бы он не помог, – с толикой лёгкого превосходства закончил мою фразу Гилмур.

– Вы правы, Фил, – отведя взгляд в сторону, я в задумчивости побарабанила пальцами по столешнице. – Выходит, стоит обратиться в полицию, нагнать сюда «значков» с соответствующими полномочиями…

Искоса я отметила, как мужчина скривился, словно от зубной боли, и довольно усмехнулась:

– Но можно это решить и полюбовно. Да, Фил?

Тот сощурился, беззвучно пожевав губами, словно проглотил ругательство, но в глазах его мелькнуло нечто, похожее на уважение.

– Ладно. Но, без обид, детектив – под моим надзором. Идёт? – спросил он, подбросил ручку и, ловко её поймав, вернул в стаканчик с писчими принадлежностями. – У вас есть примерно час, прежде чем мне придётся закрыть контору и отбыть… по делам.

«Ха! Выкуси!»

– Разумеется, – я кивнула с достоинством и любезным жестом указала на дверь. – После вас.

Филипп пробормотал что-то подозрительное похожее на «шельма!», но слишком тихо, чтобы на это имело смысл реагировать. После чего вытащил из кармана кольцо с единственным ключом, и, наконец-то, впустил меня внутрь кабинета Сонга.

За дверью с большим молочно-мутным стеклом расположилась комната, едва уступающая по размеру «рабочему» пространству.

Тон кабинету задавал огромный деревянный стол того типа, который любили многие бизнесмены, пытающиеся казаться очень важными и очень состоятельными. Этот факт был весьма двояким: с одной стороны он мог характеризовать самого Сонга, а с другой – лишь его желание соответствовать ожиданиям клиентуры. За столом громоздилось тяжелое кожаное кресло, роскошное, если не считать нескольких неявных потертостей тут и там и ненавязчивого чехла на сиденье. За спинкой кресла было окно, закрытое плотными портьерами. По расположению дома понятно, что окно это выходит в переулок, заметно менее презентабельный, чем улица, и толку от него немного – разве что использовать его, как запасной выход… Хотя, судя по присохшей в уголках рамы краске, это окно не открывали никогда.

Я прошлась по помещению, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, во многом полагаясь на любимое мной периферическое зрение. Всякие важные мелочи, царапины, оброненные улики и всякие подозрительные тени, как правило, оказывались замечены именно таким образом.

В кабинете также нашлись сейф, несколько стеллажей красного дерева для книг, между которыми на стене висел календарь на год с множеством пометок красным карандашом, и ряд металлических картотечных шкафов с ящиками, выделявшийся на фоне общей помпезности серой, местами облупившейся на углах, краской.

Остановившись перед календарём, я нахмурилась. Сходу в глаза бросился определённый паттерн отметок, которому явно следовал Сонг: через каждые две недели пятницы и субботы были обведены рамками, но подписей не имели.

Пропал он как раз-таки в пятницу, седьмого апреля. И этот день, что характерно, также был обрамлён в календаре. А вот суббота – нет.

– Дайте угадаю, – покосилась я в сторону маячившего поодаль Гилмура. – С загородными друзьями Сонг встречался ближе к выходным, да?

– А? – мужчина подошёл поближе, посмотрев мне через плечо, и неожиданно криво усмехнулся. – Ах, это. Да, можно и так сказать.

– Можно? – переспросила я, пристально посмотрев ему в глаза. – А поподробнее?

Филипп помолчал какое-то время, а затем, поморщившись, развёл руками:

– Это график свиданий миссис Сонг с её любовником, Фергюсом.

Я моргнула, в первое мгновение решив, что ослышалась. После этого присмотрелась к Филу внимательнее, чтобы понять – не шутит ли.

– Вы сейчас серьёзно?

– Абсолютно, мадам детектив, – с каменным лицом кивнул он. – У Сонга есть пунктик на планировании всего – кроме, пожалуй, семьи. И, насколько я понял, обнаружив некоторые перемены в отношениях супруги и друга, он решил ничего не менять. Даже, как видите, организовал им возможность для встреч.

Я помассировала переносицу, этой нехитрой манипуляцией пытаясь уложить в голове новые полученные сведения. Чертовски важные, между прочим, сведения! Кое-что они проясняли, в том числе и в отношении поведения Эбигейл – эти её взгляды и вздохи… Но, увы, вносили они намного больше сумятицы.

– То есть, несколько лет Эндрю Сонг, помимо встреч с клиентами и их представителями, планировал адюльтеры своей жены, – медленно проговорила я, постучав ногтем по одной из «пустых» ячеек.

– Да. Иногда он звонил ей прямо из этого кабинета, говоря, что уезжает к друзьям, и оставался работать на все выходные, зная, что «милая Эбби» тут же наберёт ухажёра, и тот прискачет к ним домой, – Фил говорил это всё уже без намёка на улыбку – только с каким-то сдержанным… отвращением?

– Осуждаете? – небрежно поинтересовалась я.

– Есть немного, – спокойно пожал он плечами. – Это не мужское поведение.

С этим я поспорить не могла – тактика, выбранная Сонгом, была, мягко говоря, нестандартной. Почему Сонг, зная об интрижке жены, не развёлся? Почему продолжал вести дела с Фергюсом – как ни в чём не бывало?

– Давно вы об этом знаете? – я повернулась к Филиппу.

– Где-то пару лет, как, собственно, устроился сюда помощником, – он спокойно смотрел в ответ, не пытаясь отвести взгляд.

Я задумалась, бессознательно сунув руку в карман брюк и вытащив оттуда портсигар, но не стала доставать сигарету – просто вертела в руках.

Вода точит камень, и какую бы «удобную» модель поведения для себя Эндрю Сонг не выбрал – подсознание вполне могло подгадать момент для своеобразной подставы, и эта бомба замедленного действия могла взорваться сейчас. Попрощался с женой, как обычно, выехал куда-то в укромное место, и там пустил себе пулю в висок. Вполне рабочий сценарий.

И судя по тому, как забеспокоилась Эбигейл – она тоже подозревала что-то такое. Ощущала свою вину? Как забавно, однако… Я-то изначально предположила, что это Сонг сбежал к любовнице, а всё оборачивается совсем иным образом.

– Значит, можно предположить, что минимум два года Сонг провёл в достаточно серьёзном нервном напряжении, поскольку подобное явление, – я кивком указала на календарь, – нормой назвать нельзя, тут вы правы. Скажите, он не проявлял склонности к депрессиям? Может, суицид?

Гилмур, всё это время неприкрыто пялившийся на меня, быстро моргнул и, подняв руку, растерянно почесал загривок.

– Сложно сказать, мадам детектив, – я уловила в низком голосе лёгкую озадаченность. – Я бы назвал Эндрю депрессивным мужиком, но вот самоубийство… Нет, мне так не кажется.

– Ладно, – его слова меня не особо убедили, но не потому, что я подозревала Фила во лжи, а потому что у меня не было причин доверять его способностям разбираться в людях.

Отложив в мыслях детали нашего разговора, я подошла к столу с целью хорошенько изучить всё, что лежало сверху и внутри этого «делового гиганта».

На столе лежала стопка аккуратно сложенных бумаг, видимо, на подпись, верхняя из которых была датирована вчерашним днем. Также там расположился набор письменных принадлежностей, пресс-папье которого весом могло поспорить только с бесполезностью в век шариковых ручек. Граненый графин, накрытый вместо пробки перевернутой стопкой, был полон. Судя по цвету и запаху – виски, довольно неплохой, кстати.

По центру, перед глазами сидящего за столом человека, расположились три рамки с фотографиями – худощавого мальчика лет тринадцати, крепкого молодого человека едва за двадцать, и супружеской четы Сонгов. Судя по слегка захватанному пальцами стеклу – первые две мистер Сонг любил брать в руки, особенно ту, на которой был изображён старший сын.

Я же взяла посмотреть поближе ту, на которой красивую и уже знакомую мне женщину, Эбигейл, обнимал поразительно невзрачный мужчина. Лысоватый, с плоским и невыразительным лицом, явно страдающий от избыточного веса. Рядом с женой Сонг выглядел крайне блёкло.

Я аккуратно отогнула язычки, удерживающие заднюю стенку рамки, и вынула фотографию. На обороте значилась надпись: «Э. и Э. Сонг, 06.12.52». Положив фотографию на стол, я также извлекла обе оставшиеся. На задней части, кроме имён, также значились даты – по две на каждой… Рождения, и, очевидно, смерти.

Меня передёрнуло от иррационального чувства – будто коснулась надгробий, но быстро взяла себя в руки. Сентиментальность – не так черта, которую стремишься сохранить в себе, выбирая подобную профессию. Но и зачерстветь окончательно я себе не позволяла.

Когда неуютное ощущение отступило, что-то кольнуло мое внимание, заставив еще раз вглядеться в цифры. Дата гибели Томаса расходилась с той, что мне назвала Эбигэйл. Не сильно – на пару дней, но всё же.

– Интересно, – пробурчала я себе под нос.

Фил повернулся, глянув через плечо.

– Нашли что-то, мадам детектив? – в его голосе промелькнул лёгкий интерес.

– Да, дата не совпадает с показаниями миссис Сонг. Мистер Сонг никогда не рассказывал ни о чем подобном? – я показала ему оборот фотографии.

– Это у старшенького? – Фил хмыкнул, приглядываясь. – Могу предположить, что миссис Сонг запамятовала или перепутала что-то…

– У вас есть дети? – немного резче, чем планировала, спросила я, пристально посмотрев на Гилмура.

Тот несколько стушевался – скорее, из-за вопроса, чем взгляда, и лицо у него стало довольно типичным для мужчины, который не уверен в ответе:

– Э-э, нет, детей нет, – озадаченно протянул он. – А при чём тут это?

– При том, что, если бы были – вы могли бы знать, что дату смерти ребёнка «запамятовать» или «перепутать» сложно, – припечатала я, вновь опуская взгляд на фотокарточку и размышляя над этой незначительной разницей в днях.

Филипп помолчал какое-то время – вероятно, размышляя над моей сентенцией, а затем задумчиво проговорил:

– Года два назад Эндрю просил свести его с кое-какими друзьями в армейских кругах, хотел что-то уточнить об операции в Японии. Это ж там Томас погиб? Может, выяснил что-то.

– Друзья в армейских кругах? – я слегка приподняла бровь, вспоминая цепочку от жетона. – Вы служили?

Гилмур вновь взял паузу, сверля меня пристальным взглядом, после чего нехотя буркнул:

– Корея, пятьдесят третий, – и с этими словами отвернулся, обозначая, что пускаться в подробности он не намерен.

А я не настаивала, догадываясь, что ему эта тема неприятна. Несмотря на то, что неразумно было перекладывать вину за произошедшее на обычных вояк, тем не менее всегда находились те, кому достаточно было просто услышать «Корея», чтобы сходу заклеймить человека «военным преступником».

Я переместилась за стол, желая заглянуть в ящики, но стоило мне потянуться к верхнему из левого ряда, как Гилмур, будто бы и не глядевший в мою сторону, с некоторым нажимом проговорил:

– Слева ничего интересного нет, мадам детектив. Можете осмотреть центральное отделение, и ящики справа.

– Могу я узнать?..

– Нет, – отрезал Фил, и по его тону я поняла, что спорить бесполезно.

Проглотив ругательство, я мило улыбнулась, подняв раскрытые ладони, безмолвно говоря «сдаюсь», и переместилась вправо.

И вот тут меня ждал сюрприз, поскольку, попытавшись открыть верхний ящик, я обнаружила, что он заперт. А при ближайшем рассмотрении выяснила, что для каждого из ящиков предполагался собственный ключ, причём, судя по форме скважин – не самый простой!

– Неплохо, – прокомментировала я, подняв взгляд на Гилмура. – У вас есть ключи?

– Нет, – покачал головой тот. – И, предваряя ваш вопрос – я не из вредности так говорю, у меня их действительно нет. Сонг всю связку с собой таскает.

– Вы поэтому меня сюда так легко пустили? – я даже слегка разозлилась.

– Ну, если для вас, мадам детектив, это непреодолимая преграда – тем хуже для вас.

Мать твою, он ещё и издевается!

– У меня есть методы решения подобных проблем, – огрызнулась я. – Но не уверена, что вы им обрадуетесь.

– А вы попробуйте, – приглашающе развёл этот наглец руками и широко улыбнулся. – Если вас что-то смущает – я даже отвернуться могу.

Сказав это – он действительно развернулся лицом к двери, скрестив руки на груди и словно предлагая полюбоваться собой с такого ракурса.

«Позёр…» – фыркнула я мысленно, но мешкать не стала – коль скоро мне предоставили такую возможность.

Я уже упоминала о заигрывании с законом? Так вот, набор отмычек, который я без зазрения совести носила с собой, был уже не заигрыванием, а самым настоящим глумлением над Фемидой. Но иногда, ради благого дела, я готова была пойти и не на такие недостойные действия…

Вытащив непромокаемый свёрток, я развернула его на полу, и, подобрав несколько подходящих «крючков» для сувальдных замков, приступила к делу.

Воцарившуюся тишину нарушало только тиканье настенных часов, да негромкое металлическое пощёлкивание, издаваемое моими инструментами.

Первый замок поддался довольно легко – не больше пары минут ушло на то, чтобы дождаться заветного щелчка, и провернуть самодельный «ключик». Внутри оказалась массивная, почти во весь ящик, шкатулка, внутри которой лежал новенький, полированный и сверкающий хромом, револьвер .38 калибра. Шесть патронов дисциплинированно лежали в пазах в бархатной форме, явно изготовленной под это оружие и эти снаряды. Еще с десяток валялись россыпью по всей внутренности шкатулки.

Находка меня, с одной стороны, разочаровала, а с другой – порадовала. Захоти Сонг стреляться – с большей долей вероятности он вооружился бы своим пистолетом, а тот вот, передо мной лежит, нетронутый и даже со следами заводского масла. Конечно, нельзя исключать, что он мог выбрать иной способ расстаться с жизнью, так что эту версию я отбрасывать пока не стала.

Со средним ящиком я повозилась подольше – там предполагался ключ с парной бородкой типа «бабочка», – но и ему пришлось сдаться.

Здесь улов оказался, с одной стороны – беднее, а с другой – добавил ещё одну неприятную черту к портрету Сонга.

– Хм-м, Фил, а вы в курсе, что ваш начальник «Гарри» по вене пускает? – спросила я, разглядывая содержимое шкатулки, которая нашлась в глубине ящика, за пустой бутылкой из-под скотча.

В ней слегка в беспорядке были сложены спиртовая горелка, несколько стеклянных шприцев, тонкий кожаный ремешок с пряжкой, початая пачка ваты и маленькое, как раз под размер горелки, металлическое блюдечко.

– Чего?! – Гилмур с несколько обалдевшим видом обернулся, и я с готовностью продемонстрировала ему находку.

– Кажется, у мистера Сонга проблемы? – глядя на то, с какой неприязнью мужчина смотрит на шприцы, я испытала некоторое внутреннее удовлетворение.

Героин – дрянь редкостная, и один из худших, на мой взгляд, способов превратить мозги в кашу, а жизнь – в полное и беспросветное дерьмо. При всём, с точки зрения родных, легкомысленном отношении к жизни и риску, я всё ещё относила подобные методы побега от реальности к абсолютно неприемлемым.

– Возьму на заметку, – пробормотал тем временем Фил, хмурясь и озадаченно потирая подбородок.

– Ну да, прочитайте ему лекцию, погрозите пальчиком, – быть может, излишне ядовито сказала я, закрыв крышку шкатулки и убирая ту назад, в ящик.

– Уверяю вас, мадам детектив, с мистером Сонгом обязательно будет проведена воспитательная работа, когда вы его найдёте, – сдержанно парировал Гилмур, и я мысленно приписала ему пару лишних баллов – за находчивость.

Самый нижний замок, закономерно, доставил больше всего хлопот. Время уже поджимало – я то и дело бросала взгляд на наручные часы, и от этого раздражалась сильнее. Щелчок – вхолостую. Щелчок. Щелчок…

Щелчок… есть! Я потянула на себя ящик, подивившись тому, насколько он тяжелее предыдущих.

Что оказалось совсем неудивительным – под завязку он был забит совершенно разнокалиберными бумагами, записками, клочками, салфетками… Даже пустая записная книжка нашлась, сиротливо приютившаяся сбоку.

Когда я её открыла, на колени мне выскользнула кожаная книжная закладка с золотым тиснением, очень напоминающая ту, что я недавно видела у Фила. Множество золотистых линий пересекались под причудливыми углами, образуя какую-то странную геометрическую фигуру, наводящую на неприятные мысли не то о сатанизме, не то о каббале.

– Забавно. Ваше? – помахала я закладкой над столом, но Гилмур глянул лишь мельком.

– Да. Новогодний презент, – нехотя проговорил он, после чего вновь отвернулся, с лёгким сарказмом добавив: – Вижу, Сонг оценил его по достоинству.

Я повела бровью, убрав закладку ящик, и закопалась в его содержимое. Ворох листов с пометками и размашистыми, «на скорую руку» записями карандашом – тоже стихи, как ни странно. Вот только эти были гораздо, просто в разы хуже, чем те, что я нашла в блокноте в спальне Сонга. Как будто разные люди писали, хоть почерк и один. Часть этих листов была смята или разорвана, но разглажена или склеена по изнаночной стороне. Покопавшись в этом оплоте нерешительности, я внезапно обнаружила пожелтевший от времени чек «За услуги. На имя: Р. Чекванапутри. Сумма: $2500».

Я уставилась на надпись, стиснув в руке бумажку, и у меня в голове, словно на проигрывателе, раздался неуверенный голос Эбигейл: «Невыговариваемая фамилия. Чех… Чекван… что-то восточное».

– Ага… общий знакомый, значит, – пробормотала я себе под нос, и поднялась, аккуратно задвинув ногой ящик стола.

Чек я спрятала в карман, после чего бросила взгляд на часы. Без десяти семь – времени в обрез.

– Фил, а, кстати, в чём вы помогаете мистеру Сонгу? – спросила я негромко, и в манере, которую изжить не смогла никак, и которая безошибочно выдавала моё прошлое сведущим людям, опёрлась широко разведёнными руками о столешницу.

Гилмур развернулся, и, судя по напрягшимся плечам и еле заметной судороге неприязни на лице – я попала в точку. Вот оно, голубчик. Был «по ту сторону» закона, как пить дать, и я готова поклясться – что не раз.

«Всё так, парень. То, что я не имею права вести допрос – не значит, что я не умею», – мысленно оскалилась я.

– Консультант, – размыто и кратко ответил мужчина, судя по всему – взяв себя в руки и почти отзеркалив мою позу.

– И в какой же сфере вы его консультируете, Фил? – я продолжала давить, размышляя над тем, как интересно строится наша беседа, и над теми особенностями, которые я успела подметить за время общения с ним.

– Уголовной.

Во-от, снова они, эти вибрирующие нотки угрозы. Не знаю, почему это так радовало, но ничего поделать я не могла – видимо, Роджерс не зря называл меня адреналиновым наркоманом. Закуситься с кем-то, полезть куда не надо, спровоцировать – всегда пожалуйста. Всё ради того, чтобы получить хоть кроху дополнительной информации.

Боевая подготовка, явная любовь к холодному оружию, навыки «медвежатника», вальяжная и надменная манера общаться, явные сложности с законом – пускай и в прошлом… Я руку готова была дать на отсечение за то, что Филипп Гилмур – надзиратель, или «крыша», но уж совсем никак не «личный помощник».

Незаметно для себя прикусила нижнюю губу, с прищуром глядя на дверь, а затем, спохватившись, перевела взгляд на Фила. Ну что ж, пойдём ва-банк?

– На кого вы работаете? – подпустила в голос немного стали, заметив краем глаза, как перекатились бугры мышц на плечах Фила, когда он повёл ими, и мысленно приготовилась отхватить по лицу. – Марино? Ванделли? Арчибальд?

Я наугад перечислила самых крупных «игроков» на криминальной арене нашего славного города, не упомянув докеров только потому, что никто в здравом уме не станет с ними сотрудничать.

Гилмур внезапно усмехнулся, протяжно посмотрев мне в глаза, а затем выпрямился, заложив большие пальцы за край кожаного ремня:

– Ванделли.

Я кивнула, мысленно снова выругавшись – вот как знала. Где крутятся большие деньги – без мафии точно не обойтись. Пока в Чикаго расцветало дело Капоне, здесь появились аж две мафиозных семьи – Ванделли и Марино. Их взлет прошел незаметно для окружающих, в темных подворотнях и за зашторенными окнами кабинетов, а когда обыватели впервые услышали эти фамилии, длинные итальяно-сицилийские пальцы уже были запущены в почти каждый аспект жизни города.

Семьи поделили город малой кровью, четко разграничив сферы интересов. Они, к досаде и радости полиции, довольно четко придерживались правил мафиозного мира – не выносили сор из избы и не скупились на взятки, так что иметь дело с ними было трудно с точки зрения «служить и защищать», но полезно для кошелька. Они же сумели загнать весь прочий бандитский сброд в район речных доков, откуда он периодически пытался выбраться, пополняя статистику арестов и задержаний и не давая никому расслабиться.

Все было относительно хорошо – по крайней мере, поддерживалась видимость баланса, – пока года четыре назад не вынырнул из ниоткуда некий Арчибальд, невероятно быстро сколотивший многочисленную и хорошо вооруженную банду. Его люди входили в кабинеты, выбивая двери, комиссары полиции сменялись один за другим, уходя в отставку прямиком на кладбище, а жену и детей мэра трижды похищали, когда Арчибальду нужно было что-то от официальных властей.

Его действия пошатнули многолетнее равновесие и разбередили, в том числе, конфликт Ванделли с Марино, а его методы сильно сбили высоко задранную планку «цивилизованного» бандитизма, если так можно сказать. С тех пор темная сторона города находилась в состоянии беспокойной борьбы, иногда расцветающей вспышками очередей «томпсонов».

– А вы в этой схеме где? – я приглашающе повела ладонью в его сторону.

– Наблюдаю. Прикрываю, по необходимости, от нежелательных личностей, которые могут навредить маленькому, но чрезвычайно полезному бизнесу мистера Сонга, – Филипп пожал плечами, продолжая сверлить меня пытливым взглядом.

– И что вы думаете по поводу его исчезновения? Могут это быть… конкуренты? – я иронично приподняла бровь, мысленно погладив себя по головке за догадливость.

– Мы работаем над этим, мадам детектив, – мягко сказал Гилмур, после чего демонстративно постучал пальцем по запястью, где угадывался еле заметный светлый след от ремешка. – Но мы, однако, задержались.

– Да, мистер Гилмур, – кивнула я, отметив, как мужчина поморщился. – Благодарю за содействие. Обязательно дам вам знать, если что-то выясню.

– Буду рад, мадам детектив, – Филипп учтиво кивнул, а затем непринуждённо поинтересовался. – Кстати, как насчёт поужинать?

Я аж опешила на секунду от такого предложения.

– Так вы же сами сказали, что вам необходимо отбыть по делам…

– Это не займёт много времени, уверяю вас. Но если вы ранняя пташка – могу предложить угостить вас ланчем завтра, – Гилмур и не подумал тушеваться, стоя у дверей и чуть заметно покачиваясь с носка на пятку.

В голове сразу вспыхнул десяток ответов, расположенных на оси агрессии от «Вы в своём уме?» до «Нет, спасибо», но я сдержалась. Сколько угодно можно было ненавидеть мафию, их подходы и методы, но открыто хамить и гневить, не имея туза в рукаве – чистой воды самоубийство.

Осторожно улыбнувшись, я убрала отмычки в чехол, и, завязывая шнурок, небрежно пожала плечами:

– Боюсь, сейчас у меня напряжённо со временем. Очень жаль, но…

– Я подожду, пока у вас появится время, – в ухмылке, расцветшей на лице Филиппа, отчётливо читалось ехидство.

Мысленно досчитав до трёх, я притворно-грустно вздохнула:

– Не люблю загадывать слишком далеко. Всякие непредвиденные обстоятельства бывают, сами понимаете.

«Мужик, соберись, я тебя второй раз отшиваю!»

– Понимаю, конечно. Но я не загадываю, а планирую. Обещаю, что буду пристально следить за ведением дела, мадам детектив, – невозмутимо кивнул он, после чего широким жестом указал на дверь. – Прошу.

Я едва сдержала раздражённое шипение, и, сохраняя достоинство, покинула кабинет.

Глава 3

После визита на работу к Сонгу, у меня довольно чётко обозначились дальнейшие планы, но, прежде чем им последовать – я решила зайти в один из ресторанчиков, что приметила раньше на этой улице. Судя по всему, их услугами в основном пользовались как раз местные работники, и, можно предположить, клиенты. Когда нужно скоротать время в ожидании – что может быть лучше чашечки горячего кофе?

Впрочем, у упомянутой респектабельности этого места был и свой минус – расценки. Вместо доллара за обычный, хоть и довольно вкусный ужин, пришлось оставить здесь полтора, что меня совсем не порадовало. В конце концов, полученный аванс от миссис Сонг мне ещё надлежало распределить между оплатой аренд квартиры и офиса, зарплатой Линде, пополнением запасов снаряжения, сигарет, техосмотром авто… И – ах, да. Я же хотела купить еды домой.

Внезапно, пятьсот долларов становились совсем небольшой суммой – и мне ещё предстояло отработать эти деньги.

Возя ложкой в густой сливочной жиже грибного супа, я размышляла над тем, как причудливо складывается нынешнее дело. Каких-то шесть часов назад Эбигейл вошла в мой кабинет, умоляя помочь вернуть её мужа. Сейчас же у меня складывалось впечатление, что я знала этих людей уже не один год – причём не с лучшей стороны. В этом, наверное, и печаль, и благо детектива – в процессе изучения «подопечных» ты вынужден погружаться во все аспекты их личной жизнь, и мало у кого она чистая и лёгкая. В противном случае – вряд ли вы станете моим клиентом.

Возможно, когда-то Сонги были счастливы. Любили друг друга, надеялись на светлое и сытое будущее, которое вполне мог обеспечить семейству перспективный юрист… Когда же всё свернуло не туда?

Эбигейл считала поворотным моментом гибель первенца – Томаса.

Перед глазами у меня вновь встали фоторамки на столе, а, точнее, одной из них – двадцатилетнего парня в военной форме.

Томас Сонг был довольно привлекательным юношей, унаследовав от матери тонкость и яркость черт. Военно-полевая подготовка явно пошла на пользу стати молодого человека, и, наверняка, любая девушка была бы счастлива связать жизнь с таким героем войны. Если бы он вернулся живым…

Но окончательно сломался Сонг после смерти младшего. Запой, депрессия, отрицание и, наконец, окончательный побег от реальности.

Стал бы любящий мужчина так поступать? Бросил бы он жену, которая, вполне очевидно, не меньше его – а то и больше, раз она до сих пор носит траур, – убита несчастьем? Что сподвигло его покинуть дом, дела, страну, и улететь к чёрту на рога, постигать духовность?

Мужчины никогда не любят своих детей больше, чем жён. Это женщинам свойственно растворяться в потомстве, ставя превыше себя благо и счастье родных. Женщина может обезуметь от горя и угаснуть, как свечка, сожрав себя заживо бесконечными обвинениями в том, что же она сделала не так.

Мог ли Сонг испытывать чувство вины? Если да – то за что? Сын, убитый на войне, и сын, скончавшийся от болезни – не самые неожиданные ситуации. Конечно, каждый надеется на лучший исход и что уж его-то минует скорбная участь, но в глубине души люди знают, что есть и второй вариант…

Особняком в моих рассуждениях стоял Фергюс.

Старый друг семьи. Сокурсник Эндрю. Любовник Эбигейл. Как давно длилась эта любовная связь? Минимум два года – исходя из того, что сообщил мне Фил, но, если обратиться к тому, что сказала миссис Сонг – Фергюс принимал активное участие в её жизни с момента «побега» мужа в Тибет. А если она была и раньше?

Я задумчиво куснула тост, невидяще глядя перед собой на белую, покрытую мелкими серыми пятнышками, столешницу из искусственного камня.

Сейчас меня волновало другое: мог ли сам Тайлер быть причастным к исчезновению Эндрю? Мотив у него был – прекратить уже эту вакханалию с двухдневными свиданиями раз в две недели, и окончательно «присвоить» себе красавицу-жену друга. Но тут же проглядывала и нестыковка: судя по всему, после возвращения Сонга, именно Фергюс помог ему подняться на ноги и вернуться в строй. Клиентуру привёл… Сомнительного качества, но всё же. Если хочешь избавиться от конкурента – зачем поддерживать? Надеялся, что рано или поздно Сонга прибьют нечистые на руку клиенты, как свидетеля? Ванделли с полезными людьми так не поступали, насколько мне было известно, так что маловероятно.

А, может, его полностью устраивала эта схема? Нужно будет разузнать, что там у Фергюса с личной жизнью. Наличие супруги делало подобные редкие свидания вполне оправданными…

Я не заметила, как раскрошила тост в суп, и опомнилась, когда тихо подошедшая официантка с дежурной улыбкой подлила в мою чашку кофе.

– Благодарю, – пробормотала я, опустив взгляд в тарелку и досадливо поморщившись – есть такую остывшую «кашу» уже совсем не хотелось.

Слишком много вариантов.

Сонга действительно могла убрать мафия – маловероятно, но всё же. До него мог добраться его наркодиллер – может быть, кстати, это и был тот бородач? Сомнительно, конечно – слишком приметный, но версию со счетов сбрасывать не стоило. К пропаже юриста мог приложиться и его друг-адвокат – и этот вариант мне не нравился сильнее всего, поскольку, зная послужной список Фергюса, я легко представляла себе бездну бюрократического Ада, в которую он мог меня погрузить. Нельзя было исключать также супругу Сонга – желающую расправиться с мужем из иррационального чувства вины, и пришедшей ко мне за помощью чтобы отвести от себя подозрения. В конце концов, Сонг действительно мог пойти и утопиться в Джеймсе – вполне своими ногами, без цементных ботинок! На это у него также был мотив…

Я широко улыбнулась, спрятав лицо за чашкой с кофе.

Настоящее дело! Сложное, многоплановое и потенциально опасное. Разве не ради этого стоит жить?

***

Сорок минут спустя, когда я, поднявшись по узкой лесенке, вошла в приёмную, Линды на месте уже не было.

Зато на её столике, на самом видном месте рядом с массивным телефоном, лежал чек и записка, на которой размашистым крупным почерком было написано «Наш аванс!».

Меня это позабавило – Линда всегда очень близко к сердцу принимала мою работу и активно пыталась вовлечься в процесс расследований, но, увы, среднего образования машинистки для этого явно было недостаточно. Впрочем, мне не нужен был напарник, а вот в роли секретарши девушка была просто прекрасна. Расторопная, шустрая, обаятельная. Клиентам она нравилась.

Вернувшись к себе в кабинет, я присела на край стола и, подхватив телефонную трубку, набрала личный номер Роджерса – чтобы не прорываться через приёмную нашего участка. Зная старика – он точно был на месте, поскольку любил засиживаться допоздна – дома его ждала жена-деспот и младшая дочь, пребывающая в самом «прекрасном» подростковом возрасте. Когда я только поступила на службу, он находился примерно в том же положении – только со старшей дочкой, и, судя по всему, его этот опыт ничему не научил…

В ожидании приёма вызова, я вытащила из кармана успевший чуть помяться желтоватый чек, и, пошевелив губами, повторила про себя ту самую загадочную фамилию – Чекхванапутри.

– Капитан Роджерс, слушаю, – раздался на том конце густой бас с сочным техасским акцентом.

– Привет, Роджерс, – опустив звание, поздоровалась я.

Такую фамильярность могли себе позволить немногие, и я считала это одним из явных бонусов наших актуальных взаимоотношений.

– Вудворт! – по тону я услышала, что старик улыбается, и невольно улыбнулась сама. – Какими судьбами?

– Да так, по делу… – я по привычке начала ковырять пальцем незаметную царапинку на столе. – Мне одного типа надо найти – можешь пробить, не проходил ли он через ваши базы?

– Что я слышу! Детектив в деле? – уже серьёзно, без улыбки, спросил Роджерс.

– Есть такое, – с гордостью ответила я. – Потом расскажу подробности, если захочешь…

– Долорес, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе разницу между тобой и штатным детективом? – перебил меня этот зануда. – Я слышу твой голос, и он подозрительно бодрый. Значит, ты находишь этот заказ любопытным. А то, что ты находишь любопытным – как правило способно извернуться и крепко укусить тебя за зад.

Я поджала губы, закатив глаза – пускай капитан и не мог этого увидеть:

– Бога ради, Роджерс! Не начинай. Ты же знаешь, я – сама осторожность.

Из динамика раздался хриплый и сардонический смех.

– Да, конечно. А я – пасхальный кролик, – едко заметил Роджерс, после чего глубоко вздохнул. – Ладно… кого тебе там надо пробить?

– Диктую по буквам, поскольку просто на слух чёрта с два это воспримешь, – буркнула я, после чего, под аккомпанемент «угу», «ага» и «есть» со стороны бывшего начальника, надиктовала ему диковинную восточную фамилию.

– Не хочу показаться расистом, но готов пенсию поставить, что этот твой Чекхванапутри связан с наркотой, – с некоторым сомнением протянул старик, когда я закончила.

– Мне нужно всё, что найдёшь. В идеале, конечно, адрес, где я могла бы найти этого Рамаяна, но сойдёт что угодно.

– Рамаян? – уточнил Роджерс.

– Р – как инициал. Рамаян, Раджеш… не знаю, первое, что пришло в голову – какие ещё ты имена знаешь из этой оперы? – пожала я плечами.

– Справедливо. Посмотрим, что удастся накопать.

– Спасибо! – воскликнула я. – Что бы я без тебя делала?

– Уверен – выкрутилась бы, – буркнул Роджерс, и я, насмешливо фыркнув, кивнула:

– Да, и параллельно нарыла бы кучу головняка. Ладно, до завтра управишься?

– Завтра? Ничего себе – срочность. Что стряслось-то?

– Да человек пропал, Эндрю Сонг, – как можно более нейтрально бросила я. – Вот, стараюсь найти его до того, как он всплывёт в Джеймсе.

– Ну если он пошёл туда топиться – черта с два всплывёт, – со знанием дела протянул Роджерс, шурша на заднем фоне какими-то бумагами. – Вообще странно… По моему участку нет пропавших без вести с такой фамилией.

– Миссис Сонг сказала, что её заявление не приняли – Эндрю пропал два дня назад. Но мы с тобой оба знаем, как это работает, – я выдержала небольшую паузу, в которую послушала сердитое сопение Роджерса. – Да-да. Пошевелятся в лучшем случае через неделю, в надежде, что пропажа сама найдётся. Но я не жалуюсь – в конце концов, теперь это мой хлеб.

– С маслом, небось? – неловко пошутил капитан, но быстро прикусил язык, прежде чем я разразилась гневной тирадой по поводу «колоссального заработка на воле». – Ладно-ладно, понял тебя. Завтра после обеда заезжай, часа в три – думаю, что-то будет.

Обменявшись положенными любезностями на прощание, я положила трубку.

Следующим пунктом в списке дел был визит к Фергюсу, но, взглянув на часы, показывавшие немногим меньше восьми вечера, я решила отложить его до завтра. Это полиция может заявиться к вам в любое время дня и ночи, если у них есть хоть какие-то подозрения… Частному же детективу лучше помнить о приличиях, если он не хочет на законных основания пойти к черту.

Раскурив сигарету и вытянувшись в кресле, закинув ноги на специально для этого дела приспособленный ящик из-под виски, стащенный у Стэнтона, я еще раз прокрутила в голове полученную за день информацию. Увы, для составления цельной картины ее было решительно мало – и, одновременно, слишком много.

Мысли крутились в голове неспешно, в такт медленно вращающемуся под потолком вентилятору, который рассеивал тянущиеся к нему дымные полосы, и друг с другом увязывались только тысячей «допустим». Тем не менее, опыт научил меня систематизировать данные сразу, не откладывая в долгий ящик, и я, положив перед собой «тот самый» блокнот, принялась заносить в него результаты первого дня, дополняя сделанные в самом начале записи о клиенте.

Через три часа, когда я покончила в том числе и с ниточно-картиночной схемой связей на пробочной доске, я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Не имея под рукой фотографий фигурантов, я просто пометила их инициалы, разместив те на небольших прямоугольниках бумаги, нарезанных трудолюбивой Линдой.

Постояв ещё пять минут перед доской – очередная привычка, выращенная мной в процессе работы, – и позволяя себе «расфокусировать» внимание, я всё равно поняла, что выжать из себя что-то еще просто не смогу, так что приняла волевое решение приостановить дело до завтра, и направилась домой.

Разумеется, мой утренний прогноз оказался верным.

Во двор я въезжала осторожно, но всё равно, наверное, со стороны была больше похожа на мини-баркас, швартующийся у хилого причала, сколоченного из гнилых досок.

Я даже подумала, что, может, стоить оставить «додж» снаружи, на проезжей части, но быстро отвергла эту мысль – район был таким, что вполне могли и колёса полоснуть, если кому-то покажется, что я припарковалась «не так». Пусть их… В конце концов, не первая ночь в луже.

Единственный фонарь, моргающий тусклой бледно-жёлтой лампой, с трудом выхватывал из кромешной темноты озерцо, в котором едва просматривался настил, ведущий от парковки к подъезду.

Встинувшись на оставшееся место, рядом с блестящим под дождём «фордом» соседа с четвёртого этажа, я очень осторожно, бормоча тихие проклятия в адрес дождя, весны, климата и Небес, двинулась по доскам к подъезду.

Квартира встретила меня тишиной и промозглым холодом – порывом ветра на кухне распахнуло верхнюю форточку, выломав держащийся «на соплях» шпингалет, и за день на полу образовалась значительная лужа, которую я и обнаружила, когда искала источник мерзкого сквозняка.

Какое-то время поглазев на эту самую лужу и убедившись, что от созерцания она никуда не испарится, я, вздохнув, вернулась в коридор, где в небольшой кладовке хранились инструменты, оставшиеся от предыдущих жильцов. Найдя среди них отвёртку и вытащив из жестянки с мелочью шуруп, я вернулась на кухню и, забравшись на подоконник, прикрутила тот самый шпингалет на место, предварительно заузив отверстие обломанной спичкой. В лужу я бросила какую-то тряпку, поспешно назначенную половой, и решила, что домашних забот на сегодня достаточно.

Наскоро почистив зубы и умывшись, я переоделась в пижаму и отправилась спать, предварительно озаботившись тем, чтобы поставить будильник на час раньше. С одной стороны это несколько разочаровывало – спать мне оставалось пять с половиной часов, – а с другой всё же радовало, поскольку это однозначно позволяло поверить в то, что у меня снова есть работа…

***

Утро началось как обычно – с сурового противостояния минутной стрелки и моего взгляда.

В этот раз я успела подловить тот самый момент, когда будильник уже собирался мерзко задребезжать, и с глубочайшим моральным удовлетворением это пресекла, заранее хлопнув ладонью по кнопке звонка.

Будильник визгливо «вякнул», и мне в этом звуке почудилась даже угроза:

«Рано или поздно, – слышала я, – ты не успеешь. Замечтаешься, замешкаешься – обязательно! И вот тогда я тебе отомщу за это сполна…»

Хмыкнув этим фантазиям, я села в кровати, жмурясь и потягиваясь. Интересно, что бы сказал штатный «мозгокрут», если бы я поделилась с ним своими беседами с мебелью?

Впрочем, и на этот вопрос я тоже могла легко дать ответ: одиночество.

Рано или поздно оно подкашивает даже лучших из нас.

Пройдя на кухню, я, с недовольством покосившись на успевшую закиснуть за ночь, но никак не просохнуть тряпку, включила радиоприёмник. Настроенный на новостную волну, он исторг сначала хриплый шквал помех, но потом что-то в его «допотопных» мозгах щёлкнуло и встало на место, поскольку из больших динамиков полилась быстрая и деловая речь диктора. Вещал Ронни О’Брайен про очередное обострение обстановки на мировой политической арене, спровоцированное действиями коммунистов, но это мне было не интересно, и я, выкрутив громкость на максимум – в надежде, что мелькнёт криминальная сводка и не желая этого пропустить, – отправилась в ванную.

Контрастный душ – мера отнюдь не добровольная, а вынужденная, по причине на ладан дышащего трубопровода, – был завершён в рекордные сроки, поскольку интервалов с тёплой водой сегодня оказалось преступно мало, а простудиться я совершенно не хотела. Постукивая зубами от холода и завернувшись в махровое полотенце, я потянулась за зубной щёткой, как вдруг поняла, что что-то не так.

Вместо новостей, древний динамик радио исторгал какие-то жуткие, вероятнее всего – предсмертные, звуки статики.

На всякий случай я даже вернулась на кухню, не то надеясь на «эффект присутствия», не то желая увидеть последние минуты жизни этого чудо-агрегата.

Агрегат скрипел и фыркал, и у меня возникло впечатление, что ему не хватает только плеваться искрами для полноты картины. Я подумала, что вот тут-то и заканчивается история славного приёмника, но внезапно сквозь шипение и хруст прорвался голос:

– Здесь я стою один, на пороге двери из звёзд. Лишь пустыня вокруг меня, лишь вечная ночь надо мной. Последний задан вопрос – что я готов отдать за то, что ищу? Последний знаю ответ, но страшусь его.

Голос звучал очень устало, но даже так голос казался крайне сильным и звучным. Передача, в отличие от предыдущего шума, была, можно сказать, образцовой, без помех. Я какое-то время стояла без движения, слушая тихое-тихое потрескивание и странный звук, отдалённо напоминающий шелест песка, но вскоре радио затихло вовсе.

Поддавшись порыву любопытства, я всё-таки принесла табуретку и потянулась к верньеру, чтобы убедиться, что с антикварным устройством все в порядке – просто нет сигнала. Но едва я коснулась круглой ручки, как приемник ожил, неприятно оглушив меня бодрым баритоном Ронни. При этом передача возобновилась буквально на полуслове, словно какой-то шутник умудрился вклинить свои экзистенциальные размышления на главную радиоволну штата!

– Чертовщина… – пробормотала я, отдёрнув руку, и осторожно спустилась на пол, подозрительно поглядывая на радио, но инцидент повторяться не спешил.

Новости сменились сводкой о погоде, и я с раздражением выключила их – ничего нового не услышу, кроме фальшиво-весёлых замечаний о «нескончаемом дожде».

А когда я вновь посмотрела на сырую тряпку под подоконником, то решила, что кофе попью на работе, совершая очередной набег на запасы Стэнтона. Уж больно неаппетитным было это зрелище.

Пересилив лёгкую брезгливость, я скомкала дурно попахивающий комок ткани и спрятала его в бумажный пакет, оставшийся от последнего визита в магазин. После этого, тщательно вымыв руки и окончательно приведя себя в порядок, оделась, вооружилась и вышла наружу.

«Ружа» встретила меня ровно тем же промозглым моросящим дождём, что и вчера. Мир, казалось, набух влагой и истекал грязной серостью, как старая акварельная картина, на которой перемешались все цвета. И я была не ярче, укутанная в тёмно-серое «немаркое» пальто…

Уже в машине, поддавшись внутреннему протесту, я включила радио на музыкальную волну, в надежде поймать какой-нибудь хит. Нынче поутру подавали довольно унылый джаз, который настолько идеально подходил к этой погоде, что хотелось просто остановиться посреди дороги и громко завыть, уповая на то, что тебя пристрелят, как бешеную собаку.

– Ладно, не были меломанами – не стоило и начинать, – проворчала я под нос, отключая приёмник.

Вот так, в неверной тишине под стук капель дождя по лобовому стеклу, я добралась до работы, где меня, как обычно, встретил Луиджи – мальчишка лет пятнадцати с яркими, но ещё не до конца оформившимися чертами уроженца солнечного Медзоджорно.

Когда я вошла, парень добросовестно и старательно подметал пол, но, завидев меня, отвлёкся и одарил широкой улыбкой, что-то прощебетав по-итальянски. Каждый раз он говорил, вроде бы, разное, и меня не отпускала гаденькая мысль, что это он так ругается, пользуясь безграмотностью оппонента. По-английски же он, вроде бы, не говорил – или тщательно это скрывал, но хотя бы понимал.

– Привет, Луиджи, – всё-таки улыбнулась я в ответ, и, стараясь не ступать на чистый пол, обошла его, направляясь на кухню.

Там, как ни странно, вовсю хлопотал сам хозяин – крепкий старик шестидесяти лет, невысокий, с заметным пузом, но не оплывший. Уильям Стэнтон, верный сын Корнуолла, насколько я знала, был ветераном Первой мировой, неся службу в рядах славной армии Его Величества Георга Пятого. После войны совершил хитрый манёвр, мигрировав в США, как в союзное государство, и основательно окопался здесь, решив, что «навоевался» на всю жизнь вперёд – даром, что тогда ещё совсем зелёным сопляком был.

– О, доброго утра, мисс Вудворт, – густым баском поприветствовал он меня, едва подняв взгляд от турки, в которой он варил кофе – «фирменный», со специями и мёдом, божественный аромат которого возвращал в строй кого угодно.

Я сглотнула слюну, вспомнив, что последний раз ела примерно вчера в середине вечера, и ненавязчиво подсела за стол.

– Привет, дядюшка Стэнти, – постаравшись как можно умильнее улыбнуться, я ненавязчиво заглянула в турку, прикидывая – можно ли будет выцыганить себе порцию. – А по какому поводу вы тут так рано?

–Сегодня же привоз товаров утренний, принять надо – кого ж мне гнать? – Уильям то ли сделал вид, что не заметил моих ухищрений, то ли проигнорировал, полностью сосредоточившись на вырастающей кофейной «шапке». – А вы, я смотрю, с Линдой тоже решили пораньше начать? Девочка мне вчера все уши прожужжала о том, как у вас, детектив, дела на лад пошли…

Он всё-таки бросил на меня взгляд из-под кустистых седых бровей – пытливый, и я машинально подняла руки:

– Сегодня же, дядюшка. Всё, что должна – отдам, только чек обналичу… – осеклась слегка, прикидывая, что мне сегодня придётся изрядно поездить по городу. – Ну или Линду отправлю, как придёт.

– Так она уже здесь, – ошарашил меня Стэнтон, аккуратно снимая с огня турку и ловко сцеживая напиток в кофейник. – Где-то час, как пришла. Бледная, глаза красные…

Я напряглась, поскольку, зная о вчерашних планах Линды, ждала её нынче ближе к обеду, и вот такое раннее пришествие ничего хорошего не значило.

А Уильям, поставив на поднос кофейник и две чашки, протянул его мне:

– Хорошего дня, мисс Вудворт, – он улыбнулся, кивком головы указав на холодильник. – С вечера осталось несколько сэндвичей, я велю Луиджи их разогреть и принести наверх.

Машинально принимая врученное, я посмотрела на него с глубочайшей благодарностью:

– Вы лучший, дядюшка Стэнти, – искренне проговорила я, после чего, быстро и виновато улыбнувшись, пошла к себе в офис.

Ещё на предпоследнем пролёте я услышала тихие всхлипы и тяжело вздохнула. Даже какое-то время постояла на месте, борясь с желанием развернуться и спуститься назад, чтобы отсидеться на кухне – утешать я совершенно не умела, к сожалению. Но совесть всё-таки взяла верх над трусостью, и я, преодолев оставшиеся ступени, зашла в приёмную, осторожно сбалансировав поднос на одной ладони – почти как заправская официантка!

Линда, явно не расслышавшая за своим горем, моих шагов, издала сдавленный звук – то ли всхлип, то ли писк, – и отпрянула назад вместе со стулом. К счастью – не слишком далеко, буквально в ладони от её спины начиналась стена.

– Мисс Вудворт! – немного гнусаво воскликнула она, запоздало и неловко прижимая к лицу измочаленный платочек.

Я покачала головой, поставив на край стола поднос, и молча взяла кофейник в руки, разливая напиток по чашкам – не поднимая головы, чтобы дать секретарше возможность хотя бы деликатно высморкаться.

К её чести, она этой возможностью воспользовалась, и к тому моменту, как я поставила перед ней кофе, вроде бы немного взяла себя в руки.

– Спасибо, мисс Вудворт… это дядюшка сделал, да? – она растроганно улыбнулась, посмотрев на меня исподлобья, но тут же попыталась спрятаться за чашкой.

– Да, – кивнула я, разглядывая лицо девушки, но, к своему облегчению, не находя на нём следов побоев.

Интересно, в каком именно направлении «не туда» свернул вчерашний вечер? Что такого сказал моей беззаботной секретарше этот Майкл, что она, судя по опухлости и розовым белкам, прорыдала всю ночь, и продолжила это дело на работе?

Вариантов, на самом деле, было немало, начиная от банального расставания вместо свадьбы – очень глупо, на мой взгляд, приглашать для этого девушку в ресторан, – и заканчивая драматичным оповещением о внезапно вскрывшейся смертельной болезни. А так как Линда мне была дорога – лучше бы так дело и обстояло…

– Итак? – деловито спросила я, подняв чашку и, не удержавшись, глубоко вздохнула восхитительный запах «кофейного фирменного» Уильяма. – Назовёшь мне причину скорейшей расправы над экс-дружком?

Линда, бросив на меня слегка испуганный взгляд, смущённо потупилась, по-детски сжимая губы, словно сама себе запрещала говорить. Обычно она делала так, когда пыталась что-то утаивать.

– Майкл… мы с ним расстались, – всё-таки протянула девушка, судя по всему – осторожно подбирая слова. – Он… мы просто не сошлись во взглядах, мисс Вудворт, вот и всё.

– Линда, я уважаю твои личные границы, и, если ты уверена, что не хочешь со мной поделиться – пускай всё так и будет, – слегка пожав плечами, я постаралась мягко улыбнуться. – Но, если ты это делаешь потому, что «не хочешь меня обременять» – не стоит, правда. У меня есть время на то, чтобы тебя выслушать.

Она немного помолчала, потягивая кофе, а затем, видимо решившись, неожиданно обиженно надулась:

– Он сказал, что я должна уйти от вас. Сказал, что не потерпит у себя в доме помощницу… – Линда бросила на меня быстрый опасливый взгляд и прикусила нижнюю губу, явно не желая повторять то, что услышала вчера вечером, и потому подытожила кратко: – В общем, Майк идиот и меня не достоин. Вот.

Я же несколько озадачилась, поскольку в моих мыслях такого сценария не было.

– То есть… Майк хотел, чтобы ты оставалась дома, как приличная хозяйка? – уточнила на всякий случай я, надеясь, что просто неправильно её поняла.

Однако та сердито нахмурилась и помотала головой:

– Дело не в этом! Он… он про вас гадости говорил. Сказал, что ваша работа – полная профанация, и что он не позволит своей жене позориться, работая на… – Линда снова осеклась. – В общем, на вас.

Почесав висок, я сделала основательный глоток кофе, давая себе время подумать.

С одной стороны – лояльность Линды грела мне душу. С другой… было довольно неприятно стать причиной её разрыва с потенциальным мужем.

– Линда, Майк мог сказать это сгоряча, – осторожно проговорила я. – Просто чтобы убедить тебя уволиться. И, поверь, если ты действительно хочешь…

– Не хочу! – отрезала девушка, решительно насупившись. – Он совершенно не ценит женщин! Не понимает, что мы можем делать всё то же, что и они, и ничуть не хуже, а даже лучше, и хочет запереть меня в четырёх стенах! Это ущемление наших гражданских прав!

Я украдкой вздохнула, слушая такие знакомые, но уже несколько раздражающие лозунги суфражисток. М-да, Майк не с того бока зашёл, если уж начал хулить столь значимое для Линды движение… Ну и поделом ему.

– Значит, дала ему пинка под зад? – коротко улыбнулась я.

– Ещё как! – она победно потрясла кулачком, что довольно забавно сочеталось с заплаканным лицом.

– Тогда рада за тебя, – я кивнула девушке и отлипла от стола, незаметно потерев надавленное бедро. – Сходи умойся, а то Луиджи скоро горячие сэндвичи принесёт. И если уж ты решила прийти на работу – мне нужно, чтобы ты нашла мне телефон и адрес одного господина…

– Ой, точно!

Линда заполошно вскочила, подхватив сумочку – подвижная, бодрая, будто бы и не было той подавленной героини несчастного романа пять минут назад, – и, воскликнув «Я сейчас!», с цокотом каблучков выбежала из приёмной.

В который раз подивившись – и восхитившись! – тому, с какой скоростью эта девушка могла переключаться между настроениями и задачами, я удалилась к себе в кабинет.

Нет, разумеется, адрес конторы Фергюса я спокойно могла найти сама на «жёлтых страницах», но сейчас мне казалось правильным немного нагрузить Линду её обязанностями, чтобы она не чувствовала себя совсем бесполезной.

Глава 4

Офис мистера Фергюса, разумеется, располагался в самом центре Даунтауна.

Я бывала здесь не слишком часто – ни нужды, ни оказии как-то не возникало, – и, если честно, это меня полностью устраивало. Плотная высотная застройка всевозможных торговых, бизнес-центров и административных зданий создавала впечатление ловушки. Этакий крысиный лабиринт с узенькими коридорами проезжей части и стенами, вытянувшимися так, что едва можно было разглядеть серое небо над головой. Каждый раз я испытывала некое подобие клаустрофобии, пробираясь по местным улочкам со скоростью пешехода, высматривая, куда можно было бы припарковаться.

Секретарь мистера Фергюса, сверившись с графиком начальника, сказал, что у него есть окно буквально на час в самом начале рабочего дня, так что у меня оставалось всё меньше времени, чтобы успеть к назначенному сроку. В итоге, плюнув на потенциальный штраф, я остановилась у обочины напротив бизнес-центра, где располагалась адвокатская контора мистера Тайлера Фергюса. Несомненно, мне выпишут штраф, но ждать, пока у востребованного специалиста образуется очередное «окошко», я совершенно не хотела.

Перебежав дорогу под недовольное гудение клаксонов и возмущённые выкрики, я, приняв максимально степенное выражение лица, поднялась по ступеням здания, похожего на причудливый термитник из бетона и стекла – с широким основанием и сужающийся к верхушке, теряющейся где-то в низко лежащих серых облаках.

Миновав вращающуюся дверь следом за каким-то низкорослым импозантным господином в траурно-чёрном костюме с крокодиловым портфелем подмышкой, я погрузилась в непередаваемую атмосферу деловой жизни.

В вестибюле было довольно сумрачно и весьма прохладно – но не промозгло, – и пахло смесью бумажной пыли, чернил, дерева, кожи и лёгкой нотки «Эмпориума» – популярным в этом году одеколоном от Карвен. Такой же я дарила на Рождество отцу – по наущению мамы, которая, судя по всему, столь хитрым образом собиралась заставить форменного домоседа «выгулять» этот парфюм, но не слишком в том преуспела, насколько мне было известно.

Людей здесь было довольно много, но все они, кроме пары охранников у дверей, находились в бесконечном броуновском движении, явно спеша по очень важным делам.

Вдоль стен стояли кадки с разлапистыми фикусами, перемежаемые удобными диванчиками для посетителей. На самих стенах размещалось невероятное количество информационных стендов, уведомляющих о законодательных нововведениях и сопряжённых с этим изменениях в документообороте, обновлённые формы всевозможных заявлений, напоминания о своевременной подаче миграционных уведомлений…

Мазнув взглядом по этому воплощению бюрократического кошмара любого обычного человека, я устремилась к информационной стойке, расположенной по центру помещения. За стойкой сидел безукоризненно одетый молодой человек, с настолько тщательно приглаженными тёмными волосами, что мне стало даже неловко за встрёпанную шевелюру. При моём приближении он поднял на меня профессионально равнодушный взгляд и растянул губы в не менее профессиональной сухой улыбке:

– Здравствуйте, мэм. Чем я могу вам помочь?

– Доброе утро, – вежливо отозвалась я. – На каком этаже располагается адвокатская контора мистера Тайлера Фергюса?

– Одну минутку, мэм, – прогнусавил парень и, притянув к себе какую-то основательную книжищу, быстро зашелестел страницами.

Я терпеливо ждала, продолжая поглядывать по сторонам, машинально отметив присутствие очень грустного мексиканца в форме уборщика, стоящего неподалёку от входа и смотрящего на мраморные плиты пола, покрытые влажными следами множества ног. Украдкой покосившись на ботинки, я поняла, что также внесла лепту в разведённую грязь, и пристыженно отвернулась.

– Семнадцатый этаж, мэм, лифт номер три. Тридцать восьмой кабинет, – вырвал меня из размышлений голос клерка и я, благодарно кивнув ему и пробормотав «Спасибо», устремилась к примеченным ранее лифтам.

До нужного этажа я добралась в гордом одиночестве – все мои нечаянные попутчики вышли раньше, – и с удивлением обнаружила себя в коридоре, больше подходящем какому-нибудь дорогому отелю, нежели деловому центру. Тёмно-пурпурный ковёр с толстым ворсом, стеновые панели из тёмного дерева, плоские светильники из молочно-белого стекла и роскошные тяжёлые двери с латунными ручками и такими же блестящими золотистыми номерами.

Покрутив головой и быстро сориентировавшись, в какую сторону мне нужно идти, я направилась туда, несколько нервно поглядывая на часы. Минуты неумолимо утекали…

Тридцать восьмой кабинет оказался за ближайшим поворотом и, преодолев накатившую откуда-то из очень далёкого прошлого робость, я решительно постучалась и после основательно приглушённого «Войдите» потянула ручку на себя.

Приёмная мистера Фергюса оказалась не в пример роскошнее и больше, чем моя.

Конечно, иной чулан был больше моей приёмной, но всё равно – контраст чувствовался. По крайней мере сюда влез целый диван для посетителей и кофейный столик, тогда как мои клиенты получали возможность присесть только непосредственно у меня в кабинете.

«Зато Линда симпатичнее», – подумалось мне, когда встретилась взглядом с совершенно рыбьими, очень-очень бледными и навыкате, глазами секретаря – средних лет лысеющего мужчины с хронически усталым выражением лица.

– Здравствуйте, я Долорес Вудворт, – поспешила представить я, прежде чем «рыбный» открыл рот.

– Очень приятно, мисс Вудворт, – он вежливо кивнул и жестом сухой ладони указал на дверь в другом конце помещения. – Мистер Фергюс ожидает вас.

– Благодарю, – я, без особого труда прочитав в значительном тоне подтекст «и время его очень дорого», устремилась туда.

А вот за дверью меня ожидал довольно странный сюрприз: кабинет самого адвоката.

Свободного пространства в помещении оказалось катастрофически мало. Узкий проход шириной в стол, стоящий ровно по центру кабинета. Сбоку от него, едва не вплотную, притулился стул, выполняющий роль «заглушки» между стеной и столом, на который был небрежно брошен дипломат из тёмно-коричневой кожи и пальто из угольно-серого плотного драпа. Посетителям, очевидно, предлагалось разместиться на паре комфортабельных мягких кресел непосредственно перед столом.

Всё прочее пространство вдоль стен было заставлено громадными – от пола и почти до потолка, – несгораемыми шкафами, заставляющими немаленький стол Фергюса выглядеть нелепо карликовым. Замки на некоторых из них болезненно напомнили мне сейф Сонга. В шкафах мог бы, пожалуй, уместиться золотой запас форта Нокс, но, вероятнее, там хранился архив адвоката.

За столом, расположился сам мистер Фергюс, с широкой улыбкой поднявшийся мне навстречу, когда я вошла в этот «архивный склад». К моему удивлению, за прошедшие восемь лет он не изменился ни на йоту – может, лишь самую малость стал рыхлее, а на тёмно-русых висках сильнее обозначилась проседь. В остальном – всё те же пронзительные серые глаза, в обрамлении «гусиных лапок» от его привычки улыбаться, всё та же гладкая выбритость, открывающая широкое лицо с высокими скулами и жёсткой линией челюсти. Тёмно-серый твидовый костюм-тройка с белой рубашкой отлично дополняли образ клерка, а вот дорогие аксессуары типа золотого «ролекса», запонок с личными инициалами «Т.Ф» и ненавязчиво выглядывающего из нагрудного кармашка «Паркера» – резко добавляли образу цены.

Харизматичный, радушный, доброжелательный – воплощённый профессионализм и надёжность. Но ни на секунду я не позволяла себе забыть о том, что передо мной стоит любовник жены пропавшего Сонга.

– Детектив Вудворт! – поприветствовал меня звучным голосом, протягивая руку. – Очень рад вновь видеть вас!

– Мистер Фергюс, – я пожала ладонь, машинально отмечая почти неестественную холодность его кожи и это короткое «вновь». – Вы меня вспомнили?

Тайлер довольно рассмеялся, словно мой невинный вопрос был лучшей шуткой, что он слышал в жизни, и, если бы я не знала, что этот человек в целом склонен к слегка преувеличенным реакциям – заподозрила бы его в нервозности.

– Ну разумеется, детектив Вудворт! Правда, тогда вы были ещё совсем юным дарованием, но, поверьте, ваши каверзные вопросы были для меня настоящей отдушиной и заставляли напрячься, вспоминая подходящие случаи из практики, – жестом он показал мне на одно из кресел для посетителей, и когда я села – вопросительно приподнял бровь, пододвинув к краю стола пепельницу.

– Это очень лестно, мистер Фергюс, – кивнула я, вытаскивая из кармана портсигар и прикуривая. – А ведь столько лет прошло… Впрочем, ваша феноменальная память уже тогда меня изрядно впечатляла.

– Теперь мне льстите вы, мисс Вудворт, – усмехнулся адвокат, откинувшись на спинку кресла и пристально глядя на меня. – Просто ваша карьера оказалась достаточно звучной и интересной, чтобы я мог, получая утреннюю корреспонденцию, встречать в ней ваше имя.

«Дэнни, клянусь, однажды я тебя убью…»

Я улыбнулась чуточку фальшивее, но никак не прокомментировала этот пассаж – который, между прочим, легко мог быть хвалебным, ведь, в конце концов, не только же Дэниел ваял свои нетленки в «Таймс»!

– Что ж, мистер Фергюс, я в курсе, сколько стоит ваше время, и не стану отнимать его впустую, – я слегка наклонилась вперёд, сбивая пепел в пододвинутую пепельницу. – Я здесь по делу исчезновения мистера Эндрю Сонга. Вам это имя о чём-то говорит?

Мужчина довольно резко посерьёзнел, нахмурившись, а затем кивнул:

– Да, детектив. Мистер Сонг – один из моих лучших друзей и коллег.

Обратив внимание на то, что сам Тайлер курить, вроде как, не собирался, я решила слегка повольничать и перенесла пепельницу на подлокотник кресла, расположившись, можно сказать, с комфортом.

– Тогда вы, должно быть, знаете, что мистер Сонг пропал три дня назад.

– Я слышал об этом, – теперь в его тоне звучала лёгкая скорбь. – Полагаю, миссис Сонг обратилась к вам?

Я отметила это обращение, мысленно уважительно кивнув – вот уж кто тщательно будет следить за речью, избегая всевозможных фамильярностей или иных «личных» маркеров обращений.

– Да, мистер Фергюс. Миссис Сонг пришла ко мне вчера утром со своей бедой, отчаявшаяся и испуганная, и одним из людей, которых она упомянула, были вы, – я мягко шевельнула кистью руки в его сторону, иллюстрируя свои слова. – В контексте «друга семьи». Вы довольно давно знаете мистера Сонга, не так ли?

– Всё так, детектив, – вновь кивнул Тайлер. – Ещё с учёбы в университете. Я готов поделиться с вами любой необходимой информацией, которая поможет скорее найти Эндрю.

Машинально склонив голову к плечу, я внимательно слушала его речь, но каждое слово звучало совершенно искренне. Что, впрочем, спокойно могло говорить о том, что Фергюс просто первоклассный лжец, что было бы вполне нормально для специалиста его уровня и профессии.

– Расскажите, пожалуйста, насколько доверительные отношения сложились у вас с мистером Сонгом? – бездумным жестом я заправила прядь волос за правое ухо и сделала ещё одну затяжку.

Мистер Фергюс выглядел несколько смущённым и озадаченным.

– Не поймите меня превратно, мисс Вудворт, но, боюсь, мало кто может похвастать тем, что у него были доверительные отношения с Эндрю. И, увы, я не могу себя к ним причислить, – Тайлер развёл руками.

– А вы знаете кого-то из этих немногих счастливчиков? – прищурилась я, но мужчина отрицательно покачал головой.

– У вас были с мистером Сонгом какие-нибудь общие дела? – этот вопрос был сформулирован нарочно несколько размыто, и я приготовилась отслеживать реакции адвоката.

– Случалось, – невозмутимо пожал плечами тот. – Иногда я обращался к Эндрю за консультацией, иногда – он ко мне. В последнее время мы редко когда встречались просто по-дружески, чтобы посидеть как в старые дни…

– В последнее время?

Фергюс слегка поморщился и раздражённо отмахнулся:

– После его возвращения, я имел в виду. Из этой… Индии?

– Тибета, – машинально поправила я его. – Кстати, он вам что-то говорил про эту поездку?

Вновь мотание головой.

– Не особо, если честно. Только твердил, что многое переосмыслил и понял, и теперь знает, что ему нужно сделать.

– Что именно?..

– Он не говорил, – мужчина кивнул, правильно истолковав вопросительную паузу. – Я бы сказал, что он стал очень «себе на уме», но, честно говоря, если Эндрю там и завлекли в какую-то секту, то это был самый тихий сектант из всех, что я встречал в жизни.

– А вы знаете, почему он туда отправился? – я прикурила ещё одну сигарету, отметив, что вытяжка в кабинете у Фергюса работала отлично – дым уносило почти сразу, но при этом особого сквозняка я не ощущала.

Тайлер какое-то время молчал, а затем, потянувшись к графину с водой, стоящему на столе рядом с ним, налил себе в стакан и сделал небольшой глоток.

Любопытно, зачем ему потребовалась пауза?

– Это из-за Томаса, – наконец прозвучал ответ, произнесённый неожиданно жёстким голосом.

– Не Ларри? – уточнила я, почесав большим пальцем кончик носа, наблюдая за тем, как адвокат делает ещё один глоток.

– Томас, – подтвердил он. – Эндрю не смог простить себе его смерть. Миссис Сонг ведь говорила вам, что у него был запой?

Я молча кивнула ему, жестом предлагая закончить мысль.

– Смерть Ларри, прости Господи, была лишь вопросом времени, – Тайлер снова поморщился, словно извиняясь за эти слова. – Но Томас… Видите ли, мальчик совершенно не был приспособлен к войне. Абсолютно не тот склад ума и характера. Он ведь в Эндрю пошёл – такой же сообразительный малый, способный к счёту… Но мистер Сонг настоял.

В голосе мне почудились нотки заметного осуждения и даже лёгкой издёвки – но густо замешанной на сожалении.

– Знаете, Эндрю невозможно было переубедить в чём-то, что он вбил себе в голову, – Фергюс снова посмотрел мне прямо в глаза – настолько цепко и пристально, что я невольно почти затаила дыхание. – Он решил, что его первенец должен стать ветераном войны. Героем! И ведь стал…

– Посмертно, – кивнула я, не решаясь отвести взгляд первой.

– Да. И… Эндрю хоть и твердолобый, но всё-таки человек, из плоти и крови. И не глупец. Он понимал, что виновен, да и Эбби, насколько мне известно, не забывала об этом ему напоминать.

Внутри я сделала «стойку» на это обращение – первое личное упоминание имени миссис Сонг, но внешне не подала виду, что заметила.

– Значит, мистер Сонг испытывал вину, но ещё пару лет продержался…

– Да. И когда не стало Ларри – сорвался в штопор, – сложив странным образом пальцы – отведя в стороны мизинец и большой и сведя вместе указательный, средний и безымянный, – Фергюс изобразил тот самый «штопор», немало меня смутив этим жестом – поскольку характерен он для военных пилотов.

Добавив этот штрих в копилку вопросов про самого Тайлера Фергюса, я, погасив успевшую истлеть до половины сигарету, будничным тоном спросила:

– Пока мистер Сонг был в отъезде – в чём выражалась ваша помощь миссис Сонг?

Судя по тому, что мужчина на это не моргнул и глазом, ответ у него был готов заранее.

– Финансы. Житейские советы. Моральная поддержка – мы с супругой часто навещали Эбби, и, равно, приглашали её к нам. В конце концов, я был шафером на их свадьбе и крёстным отцом Томми – бросить девочку в такой ситуации абсолютно бесчеловечный поступок.

«Ух ты!» – мысленно воскликнула я, восхитившись тому, как Фергюс ухитрился в одной фразе уместить прекрасное алиби – кстати, интересно, что он женат, но совсем неудивительно, – представить себя как благородного спасителя, а Сонга, соответственно, как «не человека».

– Не в моей привычке делать суждения, но не могу не согласиться с вами, мистер Фергюс, – любезно кивнула я, после чего, быть может, резковато сменила тему и поинтересовалась:

– Мистер Сонг был у вас как клиент?

Адвокат едва заметно улыбнулся – самыми краешками губ, – и погрозил мне пальцем, словно нерадивой студентке:

– Вы знаете ответ на этот вопрос, мисс Вудворт.

Я закатила слегка глаза, борясь с подступающим раздражением:

– Да, мистер Фергюс, я прекрасно знаю, что такое профессиональная этика, но вы же понимаете, что это не вымогательство ради шантажа? Мне нужна информация, чтобы найти человека.

– Я понимаю, детектив, – кивнул Фергюс, после чего, подавшись ко мне, заговорщицки добавил. – Но я уверен, что тот единственный раз, когда Эндрю пришёл ко мне за такого рода помощью никак не связан с его исчезновением.

– И всё же? – терпеливо, но настойчиво спросила я.

В этот раз его улыбка вышла более знакомой – даже в какой-то мере тёплой, но я не позволила сбить себя с толку.

– Вы не изменились, – протянул он с толикой ностальгии. – И это, пожалуй, к лучшему. Что ж, если угодно – мистер Сонг просил помочь ему решить спорный момент касательно недвижимости в сотне миль к северо-западу от города.

– Недвижимости? – я удивлённо нахмурилась, поскольку ни о чём подобном миссис Сонг не упоминала.

– Честно говоря, я не особо в курсе. Там по документам выходил какой-то сарайчик лодочный – уж не знаю, может, Эндрю для души решил рыбалкой заняться, – Тайлер пожал плечами, наливая себе ещё один стакан воды. – Но, предвосхищая ваш вопрос – все бумаги он изъял. Сказал, что у него они будут в большей сохранности.

Это было сказано с вполне закономерным сарказмом и толикой обиды – вероятно, Фергюса не слишком радовало то, что хоть одно из дел уплыло из архива.

А у меня появилась ещё одна внушительная причина залезть в сейф к Сонгу.

Вздохнув, я на какое-то время опустила взгляд вниз, на коленку, и с досадой отметила на ней пару хлопьев сигаретного пепла. Постаравшись не размазать, аккуратно стряхнула тот ладонью и задала дежурный вопрос:

– Кто-нибудь угрожал мистеру Сонгу в последнее время?

– Эндрю хорошо вёл дела, – задумчиво произнёс Фергюс. – Аккуратно, тщательно. Я не припомню, чтобы он жаловался на нечто подобное. Да и, по правде, какой смысл угрожать юристу?

Он кисловато улыбнулся, словно говоря тем самым «не то, что адвокату».

Я же вспомнила слова Филиппа о том, что всё-таки находились те, кто угрожал. Что-то не слишком здорово сходилось…

– Возможно, угрожать и незачем – если ты действительно чист на руку, и не связан ни с каким криминалом, – подчёркнуто безмятежно заметила я, а затем, склонив голову к плечу, уточнила:

– Говоря о – вы не знаете, мистер Сонг не был ни в чём таком замечен?

Адвокат сощурился буквально самую малость, и столь же коротко замешкался, что позволило мне понять – он прекрасно знает про Ванделли.

– Нет, насколько мне известно, – тем не менее очень ровно и всё так же дружелюбно ответил он.

«Насколько тебе известно, а как же…» – хмыкнула я, еле удерживаясь от того, чтобы прикусить азартно губу.

Тайлер Фергюс был прекрасен. Настолько, что мне искренне, от всей души хотелось бы его «расколоть», не применяя совсем уже прямого намёка на связь с Эбигейл Сонг… Да и, признаться, я сомневалась, что это сработает – Фергюс профессионал, уйдёт в отказ. А у меня из аргументов – только слова Гилмура, доверять которым, конечно, на все сто нельзя. В этом смысле гораздо проще расколоть было бы саму «милую Эбби» – но это ни к чему. В конце концов, я не ищу доказательств супружеской неверности. Мне нужно найти супруга.

– А, может быть, вам известно, куда мистер Сонг с такой завидной регулярностью ездил по пятницам и субботам каждые две недели? – продолжая следить за выражением лица Фергюса, я успела поймать момент, как неуловимо поблёкла лёгкая улыбка, почти полностью исчезнув.

– Каждые две недели? – переспросил он, явно стараясь выиграть время и делая вид, что задумался, а затем покачал головой. – По правде – понятия не имею. Мы не настолько тесно и часто с ним контактировали, как я уже сказал.

– Очень жаль, – протянула я, немного отведя взгляд в сторону, позволяя Тайлеру слегка расслабиться. —На календаре в его кабинете эти даты просто были обведены, без какой-либо дополнительной информации, вот я и надеялась, что вы сможете это прояснить. Как его коллега и друг.

С этими словами я снова прямо посмотрела на мужчину, успев заметить, как он слегка сглотнул.

– Календарь? Ну, Эндрю любил контролировать все встречи, а уж его навыкам планирования я всегда мог позавидовать, – вот теперь в голосе прорезалась нотка лёгкой фальши – наигранная бодрость, чуть-чуть излишняя громкость.

Я мысленно самодовольно усмехнулась, внешне сохраняя полную невозмутимость.

– Что ж, мистер Фергюс, я надеюсь, вы не откажете в любезности и скажете – как прошла ваша прошедшая пятница? – постаравшись придать голосу максимум невинности, спросила я.

– Боюсь, всё-таки вынужден в этом отказать, – Тайлер с грустной улыбкой развёл руками, вновь вернув себе самообладание. – Всё та же профессиональная этика, чтоб её. Но мне не хотелось бы, чтобы вы шли по ложному следу, мисс Вудворт, так что могу с чистой совестью заверить вас – алиби у меня есть.

Сдержанно улыбнувшись в ответ, я мягко кивнула:

– Понимаю. И вы простите меня – привычка задавать такие вопросы останется со мной, кажется, навсегда.

– Пустяки! – Фергюс рассмеялся, судя по всему, даже чуть расслабившись. – Честно говоря, я несколько сожалею, что вы не остались работать в полиции. Им явно пригодились бы такие детективы, с соответствующими полномочиями.

Улыбку слегка заело на лице, поскольку мужчина – сознательно или нет, не так уж и важно, – проехался по весьма болезненному для меня моменту.

«Ты так уверен?» – я прищурилась с лёгким вызовом, после чего максимально нейтральным тоном спросила:

– Как вы полагаете, мистер Фергюс, может ли исчезновение мистера Сонга быть связано с делами мафии?

Вот так, прямо и в лоб. Грубо и требовательно, уже без ужимок и расшаркиваний.

Адвокат нахмурился – судя по всему, ему явно не понравилась смена тона, не говоря о направленности беседы. Но в момент, когда он уже открыл было рот, чтобы ответить, у меня за спиной в дверь коротко постучались, и, не дожидаясь разрешения – открыли её:

– Мистер Фергюс, вы просили предупредить о назначенной встрече за пять минут, – раздался голос секретаря, и дверь тут же вновь закрылась.

На лице Фергюса отразилась причудливая гамма эмоций – смесь искреннего облегчения и нарочитой досады. Вроде бы хмурился, а вроде как и улыбался… Удивительная мимика всё же у этого человека!

– Какая жалость, мисс Вудворт. Я бы с радостью ещё поговорил с вами, но сами понимаете… клиенты ждать не станут. Да и, если честно, ответ на ваш вопрос всё равно был бы отрицательным – как уже говорилось, я ничего не знаю ни о чём подобном, так что и связывать его пропажу с мафией мне точно не пришло бы в голову.

«Как вовремя, чтоб тебя!» – покосившись на запястье, я убедилась, что пресловутый час ещё не прошёл, так что, видимо, «рыбоглазый» банально подслушивал и решил прийти на выручку начальству. Похвальная преданность, конечно…

– В таком случае – искренне благодарю за уделённое время, мистер Фергюс, – я встала с кресла, переложив пепельницу обратно на стол и протягивая ладонь мужчине для прощания. – Вы мне очень помогли.

– Надеюсь на это, детектив, – Фергюс уважительно сжал мои пальцы, задержав их, быть может, чуть дольше положенного, и, поколебавшись, добавил: – Прошу вас, найдите Эндрю. Это очень важно для Эбигейл.

Я слегка озадачилась – как просьбой, так и формулировкой, но поспешила кивнуть, машинально отметив, что ладонь у мужчины всё-таки несколько вспотела:

– Разумеется, мистер Фергюс. Приложу все усилия.

Глава 5

Удивительным образом, в дожде, серости и слякоти Клоптон не изменился почти никак. Скорее, стал более завершённым и гармоничным в своей убогости.

Наводку на это паршивое место я получила, как и планировалось, у Роджера. Краткий визит в мой старый участок, помимо информации о Чекхванапутри, принёс также горький привкус ностальгии. И, заодно стоил мне положенных пятнадцать долларов – за бутылку ценимого капитаном виски. Хотя, если учесть обновлённый интерьер кабинета и окурки дорогих сигарет – у Роджерса явно появился некий влиятельный покровитель… Но я не стала заострять на этом внимание и поспешила удалиться.

И вот уже семь минут гипнотизировала взглядом нужный мне дом, и никак не могла решиться выйти из машины. Не из-за грозы, нет, та даже как-то стихла – или, может, просто ушла дальше, на север, оставив после себя обычную мерзкую морось, так что пугала меня отнюдь не перспектива намокнуть…

Цокнув языком, я слегка пригнулась и в четвёртый раз обвела взглядом двор-колодец – загаженную и уменьшенную копию моего, – в который заехала, следуя записанному на клочке бумаги адресу. В четвёртый же раз я не смогла отделаться от ощущения, что сама себя загнала в ловушку, но припарковаться снаружи, на проезжей части, почти наверняка означало вернуться к искалеченной и безнадёжно испорченной машине, а этого я, само собой, не хотела. Пара дополнительных обойм не решат проблемы, если против тебя ополчится весь квартал…

На всякий случай я всё-таки проверила, насколько легко револьвер извлекается из кобуры, и убедившись, что хотя бы с этой стороны подвоха ждать не стоит, глубоко вздохнула и вышла наружу.

Вонь помойки и человеческих нечистот шибанула в нос, заставив непроизвольно поморщиться – судя по всему, здесь и с канализацией были проблемы, решать которые, , городское управление если и собиралось, то только в последнюю очередь. Местных же, очевидно, не смущала необходимость справлять нужду в условно укромных закутках.

Подавив брезгливость, я пересекла двор, отметив, что, в отличие от моего, здесь хотя бы сухо. То ли ливнёвка, в отличие от обычной канализации, работала как надо, то ли неполадки с последней и создали дополнительный ход для дождевой воды.

Когда же я зашла в подъезд, то столкнулась с необходимостью задержать дыхание, поскольку жители в качестве упомянутых укромных мест в первую очередь использовали лестничные клетки и подвал, решётчатая хлипкая дверь в который была приоткрыта, и откуда тянуло таким смрадом, что у меня слегка заслезились глаза. Вытащив из кармана брюк слегка замусоленный и помятый платок, я прижала его к лицу и двинулась по лестнице вверх – меня интересовал второй этаж, четвёртая квартира.

Искомая дверь нашлась сразу, справа от лестницы, и вид её изумительно гармонировал с окружением: обшарпанный дерматин, приколоченный тусклыми гвоздиками, половины которых недоставало, перекошенный номер «4» и оплавленная, кажущаяся измятой, – словно пожёванная детская жвачка, – кнопка звонка. Ручки не было – из дыры на её месте торчала свёрнутая грязная тряпка с узлом на конце.

«Вот и на месте…» – подбодрила я себя, отнимая от лица платок и мимолётно посмотрев на часы – пятнадцать-тридцать две, – и надавила на испохабленную кнопку.

Откуда-то изнутри раздалась удивительно мелодичная трель колокольчика и почти сразу же дверь передо мной немного приоткрылась – буквально на ладонь. Сделав шаг назад от неожиданности, я машинально опустила ладонь на рукоять «S&W», и дверь, словно только этого и ждала, гостеприимно распахнулась.

В первый момент мне показалось, что внутри царит непроглядная темнота, но я быстро поняла, что это впечатление иллюзорно и создано тёмной колышущейся тканью, закрывающей дверной проём. Это меня не особо вдохновило, учитывая качество места, куда я пришла, и, наплевав на законность этого действия, я вытащила револьвер из чехла. Поддев кончиком ствола тёмную штору, я аккуратно сдвинула её в сторону, и в образовавшуюся щель просочился тёплый оранжевый свет, сладковатый запах, что-то неуловимо мне напомнивший, и очень далёкая нежная звенящая мелодия.

– Добро пожаловать, мисс Вудворт, – внезапно раздался изнутри мягкий, самую малость ломкий юношеский голос, заставивший меня вздрогнуть и дёрнуть стволом в сторону, отталкивая ткань и открывая взгляду коридор.

Стены, укрытые алой парчой – или вышитым плотным шёлком, пол, устланный мягким ковром с высоким ворсом, лампа в зоне видимости, под самым потолком, укрытая золотистым плафоном. И по центру этого великолепия – говоривший. Мальчишка лет четырнадцати, индус, в пёстрой жилетке, надетой на голый торс, и свободных светлых шароварах, под которыми виднелись босые ноги. На голове – непропорционально огромная белая чалма, размером, пожалуй, в три его головёнки. Из-под полоски ткани на лбу, над которой возвышалась эта тканевая нелепость, на меня с поразительным спокойствием смотрели блестящие чёрные глаза, густо обведённые сурьмой.

На меня. Не на пистолет в моей руке.

Словно прочитав мои мысли, парень слегка улыбнулся и очень церемонно поклонился мне – чалма каким-то чудом удержалась на месте, – и жестом вытянутой руки указал дальше по коридору:

– Учитель ожидает вас, мисс Вудворт.

«Какого… что здесь происходит?» – я недоверчиво глянула в указанном направлении, после чего убрала револьвер в кобуру и всё же перешагнула порог,.

– Учитель? – уточнила на всякий случай, продолжая шарить взглядом по сторонам и подмечая большее количество деталей – но все они в данный момент были мне совершенно бесполезны.

Какие-то шторки из длинных стеклянных бус, ленты, курительницы с благовонными палочками, подвесные украшения – или чем там у них являются эти резные фигурки?..

– Учитель Чекванапутри, – с бесконечным терпением маленького Будды ответил мальчик, одним махом развеяв мои сомнения, что вместо классического наркопритона я ворвалась в мирную обитель сектантов.

«Это самый тихий сектант из всех, что я встречал в жизни», – эхом в моей голове раздался голос Фергюсона, и я вновь напряглась.

– Что ж, я буду признательна, если ты проводишь меня к нему, – сдержанно улыбнулась я, стараясь забить паранойю поглубже, но отчего-то выходило очень плохо.

– Разумеется, мисс Вудворт. Прошу вас, следуйте за мной.

Вновь поклонившись, парнишка совершенно спокойно повернулся ко мне спиной и бесшумно направился вглубь помещения. Судя по всему, как угрозу он меня не воспринимал, несмотря на первые секунды встречи. Удивительное спокойствие, или же фанатичная глупость?

А кроме того, я поняла, что глаза у него не подведены ничем – просто ресницы были настолько густые и чёрные, что создавалось впечатление некоторой искусственности. Впрочем, пожалуй, любая девица не отказалась бы от такой «кукольности».

Следуя за провожатым, я вертела головой по сторонам, отмечая, что в стене было несколько проёмов в другие комнаты, также занавешенных воздушной тканью и нитками бус, и там, , я успела разглядеть изрядно отдающий Востоком интерьер, где на мягких подушках, брошенных на пол, возлежали какие-то люди, чьи лица я не могла разглядеть из-за плотного кальянного дыма. И именно вид этого кальяна и дыма натолкнул меня на мысль, почему я никак не могу усмирить тревогу и страх – сладкий запах опиума, пробивающийся сквозь терпкую горечь сандала, заставлял меня инстинктивно напрячься, сопротивляясь дурману.

– Сюда, мисс Вудворт.

Дойдя до конца коридора, мой провожатый остановился у дверного проёма, и всё тем же изысканным жестом тонкой руки пригласил меня войти. Вопросов у меня стало больше – например, откуда этот мальчуган знает моё имя, почему Чекванапутри меня ждёт и откуда, чёрт возьми, в подобном месте такие манеры? И если их осведомлённость ещё можно было объяснить тем, что где-то проболтался Роджерс, а, следом за ним, и его контакт в ФБН… То схема выходила слишком некрасивая, и заострять на этом сейчас внимание я не собиралась. В любом случае, если мне и подготовили засаду, то вели к ней просто как королеву.

Смерив взглядом паренька, я, протянув руку и сдвинув в сторону несколько слоёв лёгкой полупрозрачной ткани, вошла в комнату – неожиданно маленькую, больше похожую на чулан, заваленный десятками подушек, устланный пятком ковров и занавешенный совершенно непроницаемым слоем тряпья по стенам.

И, конечно же, главным, что бросилось в глаза, был плотный слой густого белоснежного дыма, неподвижно висящего в воздухе, из-за которого очертания всех предметов казались размытыми. Каждое моё движение тревожило этот мнимо непроницаемый полог, и я даже отстранённо залюбовалась завихрениями, образующимися вокруг моих рук. Совершенно сюрреалистичное зрелище.

– Присаживайтесь, мисс Вудворт, – вырвал меня из размышлений голос мальчика, и я, вздрогнув, оглянулась по сторонам в поисках хоть какого-то стула.

– Куда?.. – спросила было я, но юный гид уже аккуратно подхватил меня под локоть и, сделав буквально четыре шага вправо, подвёл к импровизированному «дивану», сложенному из подушек. – Оу, благодарю.

Несколько неловко я опустилась на указанное место, машинально отметив, что оно крайне неудобное, буде мне придёт в голову быстро вскочить и бежать. Затем подняла голову и замерла, встретившись взглядом с прозрачно-серыми внимательными глазами. Эти чистые и спокойные глаза принадлежали лицу, изборождённому старческими морщинами, неуловимо перетекающими в длинную седую бороду. Лицо, в свою очередь, должно быть, крепилось к голове, на которую была водружена белая чалма – сильно уступающая размерами той, что царила над головой младшего индуса.