Читать онлайн Ольвия бесплатно

Глава I. Карта дьявола

Люция смотрела на эту странную светловолосую девушку с подозрением и предубеждением, но не без любопытства. Не каждый день ей улыбалась удача увидеть столь близко настоящую городскую легенду. Но, как истинный скептик и атеист, отрицающий все сверхъестественное, она не верила в то, что болтают люди. Зачем же она пришла к ней? Люция ни капли не сомневалась – ей представилась уникальная возможность изобличить лгунью и написать о ней разгромную статью. Да, журналист в ней не дремлет: она выведет лжеясновидящую на чистую воду и утвердит свою скромную славу, славу корреспондента, который приносит людям истину и показывает народу факты такими, какие они есть, чем не могут похвастаться другие ее недотёпы-коллеги.

Выдумав заранее себе легенду, она долго плутала в лесу между троп, прежде чем нашла эту злополучную молодую отшельницу. Ее крохотный деревянный дом, сложенный из темных бревен, с одной стороны был окружен кустами калины, лещины и шиповника, с другой, – рябинами и кленами. За домом виднелись исполинские сосны, среди которых затесалась одинокая старая яблоня. В двадцати метрах от дома было большое синее озеро, окруженное ивами и дубами; утренний туман кружил около маленького трехступенчатого крыльца и подкрадывался к двум небольшим окошкам, за стеклами которых висели пучки зверобоя, мяты, бессмертника и полыни. «Хороший антураж! – похвалила шепотом Люция и добавила с пренебрежением: – Но меня этим маскарадом не проведешь!». Постучав осторожно в ветхую темно-серую дверцу, сквозь щели которой сквозняк просачивался в дом без особого труда, она прислушалась. Зловещая тишина царила в комнате – ни стука, ни шороха, лишь трель сверчка где-то на подоконнике.

– Что вам нужно? – услышала вдруг Люция за своей спиной. Обернувшись, она заметила на тропе высокую стройную девушку с плетеной корзиной в руках. Из корзины торчали различные коренья и травы. Люция догадалась – перед ней стояла та самая Ольвия, хозяйка лесного дома. На ней был чудной наряд из какой-то другой эпохи – длинное золотое платье с бирюзовыми манжетами, своеобразная узорчатая вышивка на поясе, на шее – старинный серебряный крест, пышные светлые волосы спадали волнами почти до пят, а на голове красовался венок из полевых цветов. Царственной походкой она подошла к Люции и пока та с изумлением рассматривала ее, снова спросила, но уже более сурово:

– Ну, так что же вам нужно? – пытливый взгляд голубых глаз остановился сначала на лице журналистки, но потом вдруг метнулся куда-то позади нее.

Люция моментально взяла себя в руки и произнесла молящим тоном, заранее отрепетированном:

– Мне необходима ваша помощь!.. Очень необходима!

– Я уже вижу, – ответила Ольвия и прибавила: – Хотя вы пришли с другими намерениями… – хитро прищурив глаза, она поманила рукой удивленную Люцию в дом.

Журналистка послушно вошла в дом вслед за хозяйкой, отворившей дверцу узорчатым серебристым ключом, и увидела небольшую светлую комнату, залитую утренним солнцем. Посередине комнаты стоял прямоугольный деревянный стол, заставленный глиняными чашами, кувшинами, стопками старых книг и стеклянными колбами с разноцветными микстурами. Между ними лежали веточки подорожника и божьей травы. В левом углу белела печь, чуть дальше располагался шкаф для одежды и многочисленные полки на деревянных стенах, забитые книгами и сушеными травами. В правом углу комнаты у окна, в которое заглядывала калина, стояла низкая койка, застланная зеленым покрывалом. На ней спал крупный рыжий кот.

Люция подошла к койке, с намерением погладить кота, но тот вдруг распахнул глаза, ощетинился и зашипел, оскалив острые белые клыки. Выставив одну лапу вперед, он даже выпустил когти, намекая: «Не подходи, убью!». У него было разорвано правое ухо, а на лбу вырисовывался безобразный старый шрам. И видом и поведением он походил на разбойника, много повидавшего в этой жизни.

– Что это с ним? – удивилась Люция и, потеряв интерес к коту, спросила у Ольвии: – Вы не опасаетесь жить в такой глуши одна?

– Для меня нет большего блага, чем находиться в одиночестве, – ответила высокопарно молодая затворница.

По ее счастливой улыбке, Люция вдруг поняла, что девушка говорит правду.

– А как же различные темные личности, вроде беглых преступников, периодически шастающих в лесу, да и охотники? Разве вы их не боитесь? – спросила она.

Ольвия, сверкнув гневно глазами, произнесла с вызовом:

– Это они меня должны бояться, а не я их.

Люция иронично скривила губы, но промолчала. «Наверняка она вечером снимает с себя весь этот бутафорский наряд и идет в город, где ее дожидается уютная квартира и теплый душ с прочими благостями цивилизации!» – подумала она со злостью. На своем веку она уже встречала подобных шарлатанок, которые нарекали себя провидицами, знахарками и обирали наивных женщин и девиц, а порою и глупых мужчин, богатея на их суевериях и невежестве. Что же, пора приступать к важному делу. Она напустила на себя несчастный вид и, присев на скамью возле стола, начала говорить:

– На мне, вероятно, венец безбрачия. Почему я так решила? Мне уже тридцать лет – а я до сих пор одинока. Мужчинам я нравлюсь, возле меня все время кто-то крутится, но стоит кому-либо объявить о серьезных намерениях и с ним что-либо случается или же…

– Или же он вдруг отступает от вас, как от чумы? – закончила фразу Ольвия, потом добавила с жалостью: – Отступает, исчезает, уходит, испаряется, хотя при этом вы ему нравитесь?

Люция решила подыграть коварной шарлатанке. Она вскинула изумленно брови и ответила:

– Да-да, все верно!.. Так и происходит на протяжении многих лет! Я как будто нахожусь в какой-то невидимой капсуле, сквозь которую мужчины не способны пробиться ко мне! – Люция воздела руки к потолку для пущей достоверности и слегка покосилась на молодую отшельницу. На ее лице она с изумлением заметила хитрую усмешку. «Что-то не так!.. Я плохо сыграла что ли?» – подумала с досадой Люция.

– Нет, все было довольно убедительно, – ответила на ее непроизнесенный вслух вопрос Ольвия. – Вы пришли, чтобы разоблачить меня, растоптать и унизить, – ее миловидное белокожее лицо вдруг залилось недобрым румянцем. Она пристально всматривалась в пораженные глаза своей темноволосой гостьи и вдруг метнула в нее лавровую ветвь. Люция с ужасом заметила, как от нее отлетела большая тень. Она завыла, будто изголодавшийся шакал и поползла по стене до потолка. Черный силуэт выпрямился, и журналистка смутно разглядела на потолке под темными брусьями старую женщину с горбатым носом и костлявым лицом. Она была с распущенными взъерошенными волосами и в длинном бесформенном платье. Ольвия вскинула руки к потолку и крикнула:

– Провались сквозь землю, нечистый дух! Auferet!1 – она перекрестила тень и та тут же пролилась черным дымом в пол и исчезла.

Люция вдруг почувствовала укол в сердце. Что-то тяжелое и невидимое навалилось на нее и не отпускало. Ей стало тяжело дышать. Она раскрыла рот, будто рыба, вытащенная на сушу, вытаращила с безумством глаза и начала разрывать на себе впившийся в шею воротник блузки. Ольвия схватила со стола колбу с прозрачной жидкостью и с жаром выплеснула на девушку. В этот же миг Люция ощутила облегчение.

– Что это было? – вглядываясь с суеверным страхом сначала в потолок, а затем в деревянный пол, куда ускользнула тень, поинтересовалась она.

– На вас навели порчу, – ответила Ольвия голосом знатока и, тыкая тонким длинным пальцем в потолок, добавила: – Это был силуэт той женщины, которая наложила порчу. Я его заметила почти сразу, как увидела вас – теперь он все время стоит за вашей спиной. Разве вы не чувствовали в последние дни присутствие темных сил? Разве в вашем доме не падают просто так предметы? А странные голоса?.. Вы же их слышите, да? – она пристально посмотрела в темно-карие глаза журналистки и, увидев там тревогу, понятливо кивнула головой. – Что же, вы неспроста разыскали меня. Ваша материалистичная и рациональная натура хотела проверить меня, разоблачить, в то время как ваша душа искала защиты и помощи, хотя вы об этом и не догадывались.

Люция взглянула на солнечные зайчики, плетущие узоры на стеклах и вдруг с досадой отмахнулась.

– Нет!.. Не верю в эту чушь! Все это галлюцинации! И вы меня не вводите в заблуждение, лучше признавайтесь, что это за фокус был с тенью? И что это вы вылили на меня? – она со злостью посмотрела на свою мокрую белую блузу и стала отряхивать намокшие черные волосы, которым тоже досталось.

– Это была святая вода, – ответила Ольвия. – Но она лишь на короткое время отпугнула эту тень. Теперь она от вас никуда не уйдет. Не уйдет, пока я не помогу вам, – она подошла вплотную к девушке, присела на корточки и прошептала, глядя ей прямо в глаза: – Я вижу ваше неверие. Сейчас я его развею. Развею для того, чтобы вы приняли мою помощь… Ведь если не примите, то… скоро умрете…

– Ну, вы и…! – Люция хотела с неистовым пылом что-то нагрубить, но молодая отшельница прикрыла ей рот ладонью и стала бегло говорить:

– У нас мало времени. Так что не злите меня и внимательно слушайте… Вы – натура упрямая и целеустремленная. На первом месте у вас карьера и статус, но в вашем довольно жестком сердце нашлось место и для любви. Это не простая симпатия или привязанность, это настоящая любовь, – большая редкость. И… если вы так умеете любить, значит, вы небезнадежны. Но… человек, которого вы долгие годы любите, женат. У него есть дочь. Да, я и это вижу, – уловив на себе изумленный взгляд Люции, пояснила Ольвия и продолжила: – Он гораздо старше вас; вы еще совсем юной девочкой стояли, спрятавшись за тополем, на его свадьбе и рыдали от горя. Но никогда у вас и в помыслах не было попытаться разлучить его с женой: вы сторонились его и все же все эти годы незримо следили за его судьбой. Ваша собачья преданность этому человеку лишила вас возможности быть счастливой с кем-то другим. От этого и все ваше одиночество; венца безбрачия здесь нет, да вы и сами это прекрасно знаете, а ко мне пришли ведь с другими задачами, верно? – она усмехнулась и погладила Люцию по голове.

Люция замерла на скамье, будто истукан и, пораженная сметливостью молодой отшельницы, произнесла:

– Но… откуда вы могли все это узнать?.. Откуда?

– Мне прошлое и настоящее является короткими зарисовками-картинками, – признается Ольвия. – Вот я вижу вас в городе – вы замечаете своего возлюбленного у театра, и весь мир тут же замирает для вас. Вокруг много людей, все они куда-то спешат, но вы видите только его. Он высок и широкоплеч, со светлыми слегка волнистыми волосами, довольно красив. Ждет ее. Ну, вы знаете кого…

– Жену… – вздохнув, произносит Люция. В памяти тут же оживают воспоминания годовалой давности. Заметив Эрнеста возле театра, она сделала то, что и всегда делала – укрылась за ближайшим зданием и принялась наблюдать за тем, кого так любила. Это были короткие и мучительные мгновения счастья. Ей достаточно было лишь изредка видеть его, знать, что он жив и здоров и все так же задорен и деятелен. Да, она слышала о том, что он уже давно успешный предприниматель. Она всегда предвидела, что он добьется успеха на профессиональном поприще благодаря своей целеустремленности.

Люции было всего лишь десять лет, когда она влюбилась в Эрнеста на всю жизнь. Он купил квартиру в их доме, но уже тогда пропадал днями в институте, а в выходные дни подрабатывал на заводе. Люция все время караулила его у гаража, куда он вечерами загонял свой автомобиль, и в качестве награды удостаивалась от него доброго приветствия. «Здравствуй, Люция, чем ты занималась сегодня?» – спрашивал Эрнест по обыкновению. Девочка краснела от смущения и отвечала с придыханием: «Ходила с подружками купаться на озеро!». Она, конечно же, лгала ему. С тех пор как он поселился в ее доме, подруги и купание на озере ее уже не занимали. Он стал для нее центром вселенной, он казался ей самым интересным, самым начитанным и самым красивым мужчиной на свете. Иногда он приносил ей свои книги, узнав о том, что она любит читать. Она рылась с усердием в маминой библиотеке и приносила ему те книги, которые по ее мнению могли понравиться ему. И каждый раз угадывала. Она решила, что это знак судьбы. Она чувствует заранее, что ему нравится, что он любит – разве их встреча – это не божье провидение? Но, как показало время, Люция занималась самообманом. Эрнест всегда в ней видел лишь забавную девчонку из соседнего подъезда. Спустя пять лет он купил дом в пригороде и уехал навсегда из их района. Вскоре он женился. Она узнала о предстоящей свадьбе от их общей знакомой и пришла в тот день к Дворцу бракосочетаний. Спрятавшись за дальним тополем, она наблюдала за ним и его невестой из своего надежного укрытия. Пытка эта длилась полчаса, потом они зашли в это злополучное помещение, из которого ее любимый вышел уже несвободным окольцованным человеком. На одно мгновение у нее возникла безумная мысль – выхватить его из рук соперницы, сказать о своих чувствах, но разум возобладал и Люция смирилась с неизбежным.

– Оставьте это! – строгий голос Ольвии вывел ее из лабиринтов прошлого. – Нам сейчас нужно думать о другом…

Люция кивнула головой. Она уже не сомневалась в этой девушке. О том, что она рассказала ей, не знал никто, даже мать.

– Что же мне делать? – спросила она.

Ольвия приложила руку к ее разгоряченному лбу, закрыла глаза, сосредоточилась и стала говорить:

– В вашем доме лежит плохая вещь. Именно она – источник зла, который нужно найти и уничтожить…

– Что это за вещь?

– Пока не вижу… Вам ее подкинули пару месяцев назад… Вспомните, именно тогда каждую ночь вам стали сниться ужасы…

– Все верно, – кивает головой Люция и добавляет: – Особенно один сон был страшный… Будто бы я подхожу к матери и говорю: «Если я умру, не хорони меня три дня!». А потом я вдруг оказываюсь в могиле. Я изо всех сил карабкаюсь, выбираюсь из гроба, из ямы, вижу уже дневной свет, но кто-то с яростью заталкивает меня обратно в гроб и засыпает землей… Я опять сопротивляюсь смерти – выползаю из могилы, глотаю свежий воздух, но меня снова кто-то сильными руками запихивает обратно и так три раза подряд… Когда я, наконец, пробуждаюсь и распахиваю глаза, то замечаю перед собой…

– Черта, – закончила вместо нее Ольвия.

Люция, не переставая изумляться этой уникальной девушке, воскликнула:

– Как? Вы и это увидели?.. Да, это был черт – огромный, с блестящей черной шерстью и красными глазами… Он сидел на краю моей постели и держал меня за руки. Я сообразила – именно он каждый раз заталкивал меня в гроб и прижимал мне руки – чтобы я не могла выбраться!.. Я начала читать «отче наш» и он исчез…

– А еще притворяетесь неверующей, – усмехнулась Ольвия и внимательно осмотрела свою гостью – маленького роста, худенькая, с узкими плечами, с реденькими черными волосами, едва доходящими до плеч – будто робкий мышонок, но в растерянных карих глазах кроется кое-что, что нравится Ольвии в людях – сила воли при кажущейся внешней хрупкости.

– Почему я сказала матери во сне про три дня?.. Если я умру, то не хороните меня три дня? – спросила вдруг Люция.

– В раннем христианстве был такой обычай… Умершего не трогают три дня, потому как он может воскреснуть… Если смерть его нелепа и случайна, если она не прописана в его судьбе и человек умер из-за россказней демонов или колдунов, ангел-хранитель за три дня может его оживить, а потом внушить окружающим, что мертвец вовсе и не мертвец, а лишь человек, заснувший коротким летаргическим сном.

– Удивительно! – Люция вытаращила глаза на рассказчицу. Об этом христианском обычае, который давно не соблюдался, она слышала впервые.

– Но вы рассказали мне не все детали этого сна, – произнесла вдруг Ольвия, – вспомните все, все, до мельчайших подробностей… – просит она торопливо.

Люция поморщилась – нелегко было возвращаться в те моменты, когда она боялась не проснуться от жуткого и страшного сна. И тут ее глаза полезли на лоб, она взмахнула руками и вскрикнула:

– Как я могла забыть? Мне четко виделось во сне, что под подушкой у меня находилась карта. Откуда она там взялась? Я не играю в карты…

– А карта разве была игральной?

– Не понятно, вроде бы нет – слишком она необычна.

– Что на ней было изображено?

– Какое-то существо похожее на козла, с рогами и крыльями, как у летучей мыши…

Ольвия понятливо кивнула головой и вынесла уверенное заключение:

– Так я и думала… Это карта дьявола – пятнадцатая карта Таро. Именно ее вам подбросили в дом. В этой карте заключены все пороки и низменные инстинкты, которые впоследствии возобладали бы над вами. Темные силы, прикованные к ней ведьмовским заклинанием, неотступно следовали за вами и искушали. Деградация, саморазрушение, уход с духовного пути, заточение вашей души в дьявольский капкан и смерть – таков был бы итог действия этой страшной карты.

– Но по поверьям никто не может продать чужую душу дьяволу, а лишь свою! Разве не так? – изумилась Люция.

Ольвия покачала светлой головой, отчего с ее венка на платье тут же упало несколько фиалок, и ответила:

– Это, к сожалению, доступно могущественным ведьмам и вы столкнулись с одной из них. За вашу душу ей уже обещана награда темными силами – омоложение и продление жизни. Вспомните, кто приходил к вам в гости два месяца назад?

Люция задумалась, вперив взгляд в окно, и через пару мгновений ответила:

– Приходило несколько человек… Это моя мать, моя коллега по работе и соседка. У нее закончились спички, и она просила меня…

– Как она выглядит? – перебила Ольвия.

– Обычная пенсионерка, довольно приятная и общительная. Абсолютно безобидная…

– А коллега? Что можете сказать о ней?

– Она молода, а ведь ведьма уже в возрасте, как я поняла?

– Верно. Еще кто захаживал? – сдвинув русые брови, спросила Ольвия.

– Нет, я не особо гостеприимна.

– А у вас во дворе ходят сплетни о том, что в вашем доме живет ведьма? – Ольвия, как ревизор, листала всю летопись их двора без личного присутствия.

– О боги! – Люция воздела руки к потолку. – Вы и это увидели?.. Да, ходят слухи среди набожных баб и детворы, что в третьем подъезде живет ведьма. Ей шестьдесят лет, у нее очень мерзкая физиономия – крючковатый нос, морщин немерено, глаза – злые, колючие. Дети шарахаются от нее, и я часто слышу, как они говорят «соль глаза!». Бабы, проходя мимо нее, крестятся и вытаскивают из-под кофточек нательный крестик, тычут крестиком ей в лицо, будто сатане. Мне, порою, становится жалко ее, но она действительно какая-то отталкивающая, мрачная женщина.

– Глупцы! – разозлилась вдруг Ольвия. – Это не она!

– Так кто же?

– Могущественные ведьмы могут быть закрыты от ясновидящих своим сильным колдовством, – она вздохнула, подошла к столу, взяла деревянный кол и произнесла: – Это осиновый кол. Положите его сегодня ночью под подушку.

– Зачем? – испугалась Люция.

– Осина – мощная защита от злых духов, от порчи, от колдунов. Она помогает снять одержимость, освобождает человека от колдовских чар того, кто наслал порчу. Я знаю, что сегодня ночью ведьма придет к вам, точнее ее злобный дух. Почему? Потому что вы найдете ее карту, найдете и сожжете! – Ольвия взяла с полки засушенную ветку полыни и добавила: – Артемизия защищает от темных сил: ее запах способен выгнать из дома любую нечисть. Возьмете эту веточку и пройдете по всем комнатам, – она сама выведет вас к месту, где запрятана карта.

– Как же?

– В том месте, где спрятана карта, артемизия начнет оживать и распускать листья. Возьмете карту, положите ее вместе с этой веткой в чашу и сожжете. При этом читайте три раза «отче наш». Потом ложитесь спать. Проклятая душа ведьмы придет отомстить – ведь договор с дьяволом будет расторгнут, за что она впадет в немилость перед темными силами. И вы, как увидите ее – не зевайте, вгоняйте кол в самое сердце!

– Нет, я не смогу! – запротестовала Люция.

– Сможете! – схватив ее за плечи, Ольвия закрыла глаза и зашептала: – «Пусть ангел-хранитель твой не дремлет и прилетит на помощь в час роковой!».

Люция взяла неохотно кол и спрятала его в свою сумку, туда же засунула и веточку полыни. Потом она подняла на Ольвию растерянные глаза и спросила:

– Но что же я ей сделала?

– Ничего не сделали. Вы – молоды и энергичны, она завидует вашей красоте. Сведя вас в могилу, она бы получила часть вашей привлекательности.

– Так кто же она? Моя соседка?

– Она закрылась от меня своими колдовскими чарами, так что это выяснится сегодня ночью, – пояснила Ольвия и строго добавила: А сейчас идите домой, и ищите карту. Не забудьте спрятать кол под подушку!

Люция напряглась, но потом вдруг собралась с духом и выпрямилась. На ее тревожном лице появился гневный румянец – она не позволит какой-то мерзкой ведьме погубить ее жизнь, она обязана положить конец ее безнаказанной деятельности.

Ольвия вывела ее на нужную тропу, ведущую прямо в город и, перекрестив, простилась с ней. Люция стремительно спешила домой, путаясь ногами в плюще, который ковром лежал на тропинке, и с колотящимся сердцем пыталась предугадать, кто из предстоящей смертельной схватки выйдет победителем – она или коварная подлая колдунья, продавшая душу дьяволу?

* * *

В подъезде Люция столкнулась со своей широкоплечей соседкой и шарахнулась от нее, будто от черта.

– Что это с тобой? – изумилась Джуна, с подозрением прищурив свои большие зеленые глаза. Ее фигура напоминала глыбу, особенно на фоне крохотной Люции, а короткие рыжие кудри у круглого лица придавали ей вид хитрой и любознательной плутовки.

Люция со страхом заглянула в ее проницательные очи, которые ей вдруг показались сосредоточением вселенского зла и прерывисто ответила: – Да вот… иду с вечеринки… У моей подруги был день рождения, – на ходу сочинила она. Ведьма не должна заранее почуять подвох, иначе план Ольвии может провалиться. Да, это она – ее соседка, больше некому, ведь именно она была у нее в гостях! И это ее вечно странное поведение – она постоянно бормотала что-то невнятное себе под нос, она на закате оживала, а на рассвете регулярно кляла палящее солнце – темные силы не любят дня, всем давно известно. Все становилось на свои места, все прояснялось.

Джуна, ухмыльнувшись, произнесла с удовлетворением:

– Что же, это святое дело – выпить за здоровье подруги в день ее рождения!

Люция тоже улыбнулась в ответ, хотя ее вымученная улыбка больше напоминала оскал, и прошмыгнула к своей двери. Отперев ее, она влетела в квартиру и посмотрела на настенные часы. Восемь вечера – задержалась она у молодой ведуньи, а ведь ей еще предстоит найти карту. Дрожащими от волнения руками она вытащила из сумки ветку полыни и начала свой обход с коридора. Припомнив, что соседка тогда была и в зале, она решила обойти все комнаты и углы. В коридоре она провела веткой по шкафу и тумбочке, по обувной полке – но ветка не подавала признаков воскрешения. Она заглянула под коврик, потом зашла на кухню. Но и там не произошло чуда. Люция поспешила в зал и начала обход со стороны окна. Ей показалось, что гардина вдруг запрыгала; она уже с тревогой посмотрела на ветку полыни – но та была по-прежнему безмолвна. Люция взглянула на форточку – она была плотно закрыта. Тогда что же это с гардиной? С книжных полок вдруг стали падать на пол книги и журналы – они распахивались и шумно перелистывались – будто кто-то невидимый решил почитать их. Со стола слетела газета и начала приплясывать в воздухе, будто большая бабочка. Люция от ужаса уже готова была выскочить из своей квартиры, как вдруг ясно увидела, что ветка полыни из бледной преобразилась в серебристо-зеленую. Ее стебли наливались живительным соком, ее маленькие листики оживали и распрямлялись, с нежностью касаясь ее кожи. Горький аромат стал еще более выраженным. Люция оторопела. Она стояла у дивана и тут же сообразила – карта здесь. Сорвав с неистовством покрывало, она приподняла одну из подушек и увидела на чехле карту. С нее на девушку смотрел сам дьявол. Зловещая красная рожа кипела гневом, а у его престола стояли мужчина и женщина, скованные цепями. Подобную адову цепь сплела для нее и ведьма, хотя Люция до сегодняшнего дня и не подозревала об этом. Девушка схватила карту и поспешила с ней на кухню. Взяв из серванта большую желтую чашу, она положила на дно ветку полыни, которая вновь стала сухой, а сверху кинула карту дьявола. Чиркнув спичкой, она зажгла уголок карты и принялась с удовольствием наблюдать за ее гибелью, читая «отче наш». Когда огонь опалил дьявола, Люции почудилось, что в комнате кто-то вскрикнул. Так кричали когда-то те, кого жгли на кострах за черное колдовство – угадала Люция. Когда в чаше все сгорело дотла, она вернулась в коридор, вытащила осиновый кол из сумки и пошла в спальню. Легла на кровать прямо в одежде и, положив кол под подушку, стала глазеть в потолок. «Интересно, можно ли зажечь свет?» – размышляла она, но свет так и не зажгла. Дрожа как осиновый лист, она с ужасом предвкушала появление своей соседки в виде необъятной и темной полупрозрачной массы. После такого зрелища можно умереть без боя. Но она должна совладать с собой, она обязана остановить зло. Ольвия напоследок сказала ей, что если Люция все сделает, как она ей велела, то чары спадут не только с нее – на духовный путь вернуться еще несколько человек – все они тоже жертвы мерзкой колдуньи. В комнате мерно тикали часы, стоящие на тумбе. По стенам бродил призрачный лунный свет, где-то в углу тихо жужжала муха. Люция приподняла голову и посмотрела на часы – уже десять. Сколько же еще ждать? «Наверное, ведьма придет к ней в полночь» – подумала девушка. И тут вдруг у нее стали слипаться веки – будто кто сон-травою опоил! Тяжесть навалилась на грудь, разум затуманился, отключалось сознание, будто в Люцию кто-то влил через вену наркоз. Девушка испугалась, но не могла бороться с неожиданно подступившим глубоким сном – веки ее плотно закрылись, и она унеслась в мир далеких грез. Она увидела перед собой прямую дорогу – ровную, чистую, окруженную с обеих сторон цветами. Она пошла вперед, любуясь пейзажем – с одной стороны дороги синела серпантином прозрачная река, с другой стороны просматривались чудесные березовые рощи. Но что там впереди за предмет на дороге? Люция смутно видит его, спешит поближе и вдруг понимает – перед ней стоит громадный сундук с цепями. Девушка с любопытством осматривает его, даже пытается раскрыть – и он вдруг немыслимым образом поддается! Цепи будто по волшебству спадают с сундука, крышка распахивается и на дне сундука, оббитого красным бархатом, Люция замечает карту. Да, это она – карта дьявола. «Но я же сожгла ее!» – изумляется Люция и вдруг видит, как цепи, лежащие у сундука, взлетают в воздух и окольцовывают ее худенькое тело вместе с руками так, что и пошевелиться нет сил. «О боже!.. Только не такая смерть!» – кричит с испугом Люция, чувствуя, что задыхается. Она начинает читать «отче наш» – единственную молитву, которую знает и происходит чудо – цепи падают на дорогу. Страшный сон тут же прерывается – Люция распахивает глаза и видит в ночи перед собой жуткую рожу – старая женщина с длинными седыми волосами протягивает к ее шее морщинистые руки и начинает душить ее. Как страшно ее лицо! Глаза – бесцветны и угрюмы, нос похож на клюв ястреба, из беззубого рта торчат два клыка. Низкий лоб прорезает безобразная глубокая морщина, а на впалой щеке виднеется огромная бородавка. Ужасен лик ведьмы – ничего человеческого, лишь дьявольские черты – она давно братается с сатаной и это не могло не отразиться на облике ее духа. Длинная и тонкая, как жердь, тень дышит злобой и ненавистью, из кривого рта слышатся проклятия.

– Провались в ад, Люция!.. Куда дела карту, гадюка? – спрашивает угрюмо тень и начинает душить еще сильнее.

Люция, посинев от удушья, пытается вырваться, крикнуть «на помощь!», но костлявые руки проклятой ведьмы, как металлические силки для пойманной дичи. С ужасом узнает Люция в знакомых чертах близкого человека. Какая же она была наивная! Она сознает, что умирает – на ее горле уже горит пламенем красная борозда, но вдруг за спиной колдуньи видит светлый лик с огромными крыльями. Догадывается – сам ангел-хранитель пришел на помощь – все благодаря молитве Ольвии. У Люции вдруг появляются чудотворные силы, она отталкивает от себя старую каргу, быстро достает из-под подушки осиновый кол и, не теряя времени, вонзает его в сердце колдуньи. Тут же из ее впалой груди вырывается дикий вопль, рот безобразно растягивается на пол лица; в ужасе она пытается вытащить кол, но слишком поздно – черный силуэт ее накаляется, как металл в огненной кузне. Люция приподнимается на подушке и видит, как под ногами ведьмы разверзается пол – и вот уже ее силуэт висит над кроваво-красной кипучей ямой – сам ад вышел ей навстречу. Из ямы выныривает здоровый черт и, вцепившись в длинные седые патлы, затаскивает ведьму в эту огнедышащую пропасть. Тут же яма на глазах затягивается и все исчезает. Люция вскакивает с кровати, зажигает свет и с ужасом рассматривает свою комнату. Но пол, как пол – никаких следов ада, и ведьмы нет, как и ангела, что дал ей силы для последнего рывка. Девушка скидывает подушку на пол – кола на простыне нет. Она падает на колени и заглядывает под кровать – но там тоже пусто. Все, что могло бы напомнить о самых страшных минутах ее жизни – исчезло. Она вдруг почувствовала небывалую легкость и умиротворение. Люция поняла, – она сняла свое проклятие, спасла себя с помощью Ольвии, которую еще утром посчитала шарлатанкой. Девушка начала танцевать по комнате, – а может, это ее душа, освобожденная от оков ада, приплясывает вместе с ней? Такая невесомость в теле, такая воздушность – кажется ей, что она вот-вот оторвется от пола и воспарит под потолок!

Но тут на лицо легла тень – ведьма-то совсем не ее соседка! Люции стало стыдно за то, что подозревала совсем не того человека. Сколько же раз люди ошибаются так! Думают на одного, а в итоге спрос нужно было делать с другого. Люция села на край кровати и закрыла лицо руками. Тот, кто пришел ее убивать, тот, кто проклял ее, был ее близким родственником. Женщина с длинными седыми волосами, старая и беззубая, была ни кто иная, как ее тетя! Как она могла? Как она посмела? Это не укладывалось в голове. По лицу Люции потекли слезы. Они и облегчали ее душу и вызывали в ней тоску. Да, тетя тоже приходила к ней в гости два месяца назад, но она совсем забыла про это. Она и помыслить не могла, что близкий человек плетет вокруг нее сети, что он с помощью дьявола натягивает на ее шею адову петлю.

Люция поднялась с постели и подошла к окну. Всматриваясь в лунное небо, она поклялась луне быть преданной подругой той девушке, которая избавила ее от ада. После этого она легла на кровать и крепко уснула; впервые за последние месяцы сон ее был безмятежен и светел.

* * *

На следующее утро Люция узнала от матери о том, что тетя умерла ночью из-за инфаркта. Девушка поняла – такова расплата ее тети за дружбу с дьяволом. В этот же день произошло чудо – соседка ее тети, которая длительное время пребывала в коме после аварии, вдруг пробудилась. Люция догадалась – она тоже была жертвой ведьмы. Самым удивительным было то, что ее тетя не была внешне такой уж безобразной и, тем более, не беззубой. Но ночью перед Люцией предстал истинный облик падшей тетиной души – черный, как смола, мерзкий и гадкий, – так будет со всеми, кто решит заключить сделку с нечистым.

С той ночи Люция многое переосмыслила и поняла. Всю жизнь она была неверующей, в то время как рядом, повсюду бушевали страсти – светлые силы вели борьбу с нечистью, а ангелы – не выдумки из библии, а самые реальные персонажи и стоит лишь правильно обратиться к ним, – они придут на помощь, потому как призваны служить людям.

Глава II. Лесной поединок

Нежный розовый рассвет раскинулся над лесом. Солнце едва вылезло из-за горизонта и путалось в высокой траве, покрытой росой. Легкий ненавязчивый туман стелился у ног Ольвии, когда она зачерпывала ведром кристальную воду из озера. На ближайшей сосне куковала кукушка, чуть дальше в дубовой кроне слышалась возня белок. Ольвия выпрямилась и осмотрелась вокруг – это было ее царство, ее богатство: тишина, покой, синяя гладь озера, укрытая кое-где цветущими кувшинками, могучие исполинские сосны, чьи верхушки перешептываются с облаками, полевые цветы, окутывающие дурманящим ароматом округу, – ничего больше Ольвии не надо, только видеть эту благодать каждый божий день. Несколько лет назад она добровольно отреклась от города, от его суеты и только тогда почувствовала себя свободной, будто птица, которую, наконец, выпустили из клетки. Жить по людским правилам и канонам она не могла, не хотела и не собиралась.

Вдыхая аромат фиалок, Ольвия вдруг уловила какой-то странный шум на другой стороне озера. Она прищурилась, но ничего не увидела, хотя шум не прекращался. Там была небольшая березовая роща и Ольвия, поставив ведро на крыльцо, решила узнать, в чем дело. Ее босые ноги спешно направились по тропе, усеянной клевером, а подозрительный взор неустанно наблюдал за рощей. Чужак затесался сюда – она сразу почувствовала это. Войдя в рощу, она заметила двух молодых мужчин. Один был очень высок, с черными волосами и хмурым взглядом, другой был среднего роста, светловолосый и немного сутулый. Они о чем-то сосредоточенно беседовали. Ольвия спряталась за березой и прислушалась.

– Я думаю, что лучше тебе построить усадьбу чуть дальше, у Самсоновой горы: там и к цивилизации ближе и вид красивее, – произнес блондин. На его бесхитростном лице играл румянец, в то время как его собеседник был необычайно бледным.

– Нет. Мне больше по душе эта глушь, – ответил серьезно брюнет. Нахмурив темные брови, он пристально вглядывался в озеро, будто там, на его дне узрел клад, потом добавил с интонацией: – Я уже все решил – хочу жить именно здесь. Это место мне даже снилось во сне!

«Идиот!» – разозлилась Ольвия. Ей и в кошмарном сне не могло привидеться, что однажды ей придется разделить это чудесное место с богатым выскочкой.

– Что же, как знаешь, – похлопав его по плечу, ответил блондин. – Завтра я распоряжусь насчет всего… У меня есть на примете хорошее архитектурное бюро…

– Замечательно, – небрежно произнес брюнет. Направившись к озеру, он кинул товарищу фразу: – Ты иди к машине, а я сейчас подойду.

Блондин понятливо кивнул, поправил кепку на голове и ушел вглубь тропы, вскоре затерявшись между деревьями. Ольвия высунулась из-за березы и со жгучей ненавистью уставилась на темноволосого незнакомца. Он не был красавцем – худое немного скуластое лицо, причудливый клинообразный шрам над левой бровью, и нос широковат, лишь глаза поражали своей зеленоватой глубиной и прозорливостью.

Если бы она могла испепелить его одним взглядом, то непременно воспользовалась бы этим даром. Она пошла вслед за брюнетом без всякой цели. В голове ее бродили темные мысли. «Утопить бы тебя в озере!» – мечтала она, сладко сощурив голубые глаза, но потом вздохнула. Нет уж, раз поклялась до гроба служить светлым силам, не сходи с тропы. Брюнет, очевидно, услышал шорохи позади себя и оглянулся. Ольвия вздрогнула, но отступать было поздно. Взяв себя в руки, она медленной, но уверенной поступью истинной хозяйки леса направилась к нему, гордо задрав голову. Незваный гость раскрыл рот от изумления. Нервно дернув галстук на белой рубашке, он с почтением произнес:

– Добрый день! – пристальный и изучающий взгляд его темно-зеленых глаз тут же остановился на ее длинном золотом платье, затем скользнул по льняным волосам.

– Такой ли уж добрый? – огрызнулась Ольвия. Нахмурив русые брови, она обошла вокруг незнакомца, разглядывая его, как нечто несуразное и инородное. Его идеально выглаженный темный костюм никак не вязался с обстановкой леса и с утренней зарей.

Брюнет с удивлением приподнял темную бровь и спросил:

– Что вы имеете в виду?

Ольвия не стала ходить вокруг да около и поинтересовалась враждебным тоном:

– Вы действительно тут собираетесь строить дом?

– Собираюсь, а вам что до этого? – сердито бросил он, буравя Ольвию недобрым взором. «Ведьма, не иначе!» – решил он и тут же посмеялся сам с себя. Глаза, как у хищницы, – злые, холодные, а выражение лица! Будто она собралась наброситься на него и придушить. А ведь в первое мгновение, как увидел ее, подумал, что ангел спустился к нему с небес, но он ошибся!

Ольвия покраснела, как рак и выпалила:

– Провернули незаконную сделку?.. Кто вы такой? Очередной глупый бюрократ, который обокрав казну, решил устроить себе райскую жизнь в заповедном лесу?.. Как вы смеете трогать этот лес? Эти деревья и рощи? – ее лицо исказила такая злоба, что изумленный брюнет даже слегка отпрянул от девушки. Но она еще не все высказала. Поставив руки в боки, она выкрикнула, да так, что спугнула ворон на дереве: – Убирайтесь отсюда, пока я вам шею не сломала!.. Чтобы я вас здесь больше не видела! – хмыкнув, она с удовлетворением замолчала. Но, к ее неудовольствию, ее гневная тирада не произвела на брюнета никакого впечатления.

Он, спокойно застегнув верхнюю пуговицу на пиджаке, с небывалым хладнокровием ответил ей:

– И не подумаю уходить. Я уже купил этот участок, он мой и никто мне не указ, тем более какая-то бродяжка! – он остановил взор на ее босых ногах и иронично ухмыльнулся.

«Так просто с ним не справиться!» – расстроилась девушка, но виду не подала. Она еще устроит ему ад на земле, чтобы у него навсегда отпала охота селиться в этом лесу.

Незнакомец вдруг улыбнулся и, протянув ей руку, примирительно произнес:

– Давайте не будем ссориться!.. Я буду вам добрым и ненавязчивым соседом, вот увидите!

Ольвия с удивлением уставилась на него. Он тут же пояснил:

– А что, вы полагали, будто я не навел справки про этот лес?.. Да, я знаю, что на другом берегу в старом брошенном домике лесника, если этот ветхий сарай так можно назвать, живет знаменитая на весь город провидица. Правда, я не думал, что вы так молоды…

– Никогда! – выкрикнула Ольвия, гневно сверкнув глазами. – Никогда я не пожму вам руку! Я не позволю вам здесь жить!.. Нет! Не будет вам тут мирной жизни! Я вам не дам! Вы еще пожалеете!.. Так что убирайтесь, пока не поздно! – на этого брюнета она вылила весь ушат своего гнева. Она всю жизнь ненавидела бюрократов, и вот теперь перед ней стоял один из этих повелителей земель – продажный и надменный, полагающий, что ему все дозволено и что все можно купить. Если потребуется, она применит все свои таланты, лишь бы убрать этот гнойник из ее безмятежного девственного леса.

Брюнет вскинул брови, присвистнул и произнес сурово:

– Сколько же силы и гнева в ваших словах, будто я – сам сатана!

Ольвия скривила губы и ответила:

– Может, так и есть?

– Не говорите глупостей. И вообще… вы – шарлатанка!.. Одурманиваете людей, как глупый скот!.. И еще… не нужно мне угрожать, за это можно и пострадать, – в его словах не было и намека на шутку. Отбросив иронию, теперь он говорил со всей серьезностью, и Ольвия поняла, что проиграла первый бой.

– Альберт! – услышала она и оглянулась. Это был блондин, – так и не дождавшись своего друга у машины, он вернулся к озеру.

Что же, теперь она знает имя этого наглого проходимца и могла бы навести на него такую порчу, что он до конца бы своих дней блевал и зевал, но она сочла это чересчур радикальной мерой.

Брюнет отвлекся от нее, помахал другу рукой, затем снова посмотрел в ту сторону, где стояла Ольвия, но девушки уже и след простыл. В глубине души он вдруг с раздражением почувствовал, что эта незваная утренняя гостья причинит ему еще много досадливых проблем и забот.

Глава III. Гниющий заживо

Ольвия стояла у синей кромки озера и глядела на тот берег, где за несколькими дубами виднелась березовая роща. Девушка взирала на тот берег с утратой и сожалением, – она уже видела там помпезные хоромы с колоннами, искусственные сады, бассейн, гараж для автомобилей и все это раскинуто не на одном акре земли. Бюрократам не ведомы понятия скромности и жалости, сколько же раз она раньше в этом убеждалась, когда жила в городе. Они любят все вычурное, царственное, золоченое, и чтобы всего побольше и пожирнее. Ольвия уже видела, как под безобразными бульдозерами гибнут сосны и молодые березы, как загрязняют ее озеро, как строительный мусор покрывает цветочные поляны и кусты. Когда она вчера обошла брюнета по кругу, в то время как он ни о чем не подозревал, она пыталась увидеть о нем информацию, – но все было тщетно. Прошлое и настоящее этого незнакомца было скрыто за пеленой тумана, и Ольвия очень удивилась – такое было впервые. Она жаждала знать, с кем имеет дело, она хотела обладать тем, чем хотели бы обладать все властители мира, – подробными фактами и слабостями из биографии врага, а этот Альберт и был ее ненавистным врагом. Могущественен тот, кто все знает про недруга, но этот экземпляр будто был защищен чьей-то неведомой силой – может, самим сатаной?

За ее спиной послышался треск веток и тихая мелодия, – это Люция спешила к ее избушке и напевала непритязательную песенку себе под нос. Прошло две недели с тех пор, как эта девица взяла измором Ольвию, навязав свою помощь и пообещав предоставлять информацию о странных событиях в городе, которые могли бы относиться к черному колдовству. Ольвия долго упрямилась, повторяя с упорством осла, что она привыкла работать одна, но журналистка была непоколебима и стала приходить к ней в гости почти каждый вечер, хотя путь был не близкий.

– Пошли в домик, выпьем чаю! – без приветствия воскликнула Люция и добавила, распахивая бесцеремонно дверь: – У меня для тебя новости! – ее немного раскосые карие глаза светились от счастья, как у фанатичного сыщика, сумевшего добыть ценную улику для важного дела. Прямые черные волосы были аккуратно собраны в маленький пучок на затылке, на носу торчали квадратные очки в модной красной оправе, а под мышкой папка, – Ольвия догадалась, что Люция прямо с работы потащилась к ней в лес. Должно быть, действительно что-то срочное. Она поспешила в дом вслед за своей неугомонной помощницей.

Сев за стол и расстегнув пуговицу коричневого жилета, под которым виднелась кремовая блуза, Люция раскрыла папку и вытащила оттуда газету. Распахнув ее на середине, она ткнула пальцем в верхний правый угол и прочитала:

– На этой неделе в центральной больнице был зафиксирован интересный случай неизвестной болезни, при которой все тело покрывается безобразными язвами и нарывами. Врачи разводят руками – прежде они не сталкивались с подобным. При этом анализы не выявляют никакой инфекции. Пациент – молодой мужчина тридцати лет…

Ольвия с подозрением уставилась в статью, а Люция, захлопнув газету, спросила с интонацией:

– Ну? Как тебе эти новости? Правда, грандиозно? Это явно наш случай…

Но Ольвия уже не слушала подругу. Она с изумлением вытаращила глаза на титульную страницу и, схватив газету, воскликнула:

– Это же он!

– Кто? – с испугом спросила Люция.

– Это тот самый гад, который хочет построить усадьбу возле озера! – Ольвия со злостью ткнула пальцем в фотографию брюнета, который днем ранее поставил под угрозу ее тихую и размеренную жизнь в лесу.

Люция взяла газету, глянула на снимок и вдруг рассмеялась от души.

– Что тут смешного? – сердито прикрикнула Ольвия.

Люция перестала смеяться и, вздохнув, пояснила:

– Тебе достался в соперники самый главный мерзавец нашего города…

– Что?

– Ольвия… ты действительно отошла от мирских дел, если до сих пор не в курсе, что этот человек не кто иной, как наш новый мэр…

Ольвия изумленно вскинула брови, а Люция продолжила беспечно болтать:

– Я недавно брада у него интервью. На меня он произвел впечатление высокомерного выскочки. На всех смотрит так, будто мы все ему должны, хотя это он должен нас убеждать в том, что он достоин быть мэром нашего города. От вопросов про личную жизнь он даже подскочил на стуле и тут же закрыл мне рот, бросив «не ваше дело».

– И что ты ему сказала?

– Ну… сказала, что это, вообще-то, наше дело, ведь мэр – личность публичная, открытая для всех, поэтому это стандартный вопрос для любого высокопоставленного чиновника…

– И как же с ним бороться? – спросила Ольвия. Приблизившись к печи, она стала с неприкрытой яростью закидывать в нее сухие поленья, чтобы затопить ее и приготовить травяной чай. К тому же вечерело и становилось прохладно – близкое соседство с озером давало о себе знать с помощью промозглой сырости и туманов.

Люция с минуту поразмышляла, грызя колпачок авторучки, потом предложила с энтузиазмом:

– Давай устроим пикет перед зданием мэрии; соберем побольше защитников природы, потому как наш благочестивый молодой мэр хочет построить усадьбу в заповедной зоне… Да, ведь этот лес, – заповедная зона… По крайней мере, у меня такая информация…

Ольвия на миг представила городскую суету, шумную толпу и скривилась, но потом согласно кивнула головой. Для спасения своего леса она на все пойдет и даже переступит через себя и потащиться в центр города. Хотя можно ли верить в удачу этого скромного мероприятия? Ей давно понятно – законы писаны для простых людей, бюрократы же искусно обходят их, когда им это выгодно.

Люция наблюдала за ней, потом вздохнула и произнесла:

– Ольвия!.. Ты ведь можешь и без этой волокиты усложнить ему жизнь!

Но молодая отшельница покачала головой и ответила:

– Нет. Моим даром нельзя злоупотреблять, да и вряд ли он бы существенно помог мне: все-таки этот субъект не мелкий чиновник. Он всевластен, – я увидела это в его надменных глазах. А еще… если наш пикет провалится, в чем я уверена, то этот Альберт может выжить меня отсюда, в отместку за мою деятельность.

– И ты собираешься так легко сдаться? – удивилась воинственно настроенная Люция. Она уже не раз ставила на место чиновников, хотя ей потом и доставалось от начальства: бюрократы любят мстить даже за мелочь. Не раз они науськивали на нее начальство, внушая, что необузданную журналистку нужно уволить, поставив какую-нибудь марионеточную, но и начальству необходимо отдать должное, – они не шли у бюрократов на поводу и лишь давали смутные расплывчатые обещания сделать провокационной репортерше строгий выговор. На деле же все ограничивалось тем, что Давид, ее главный редактор, после жалобы очередного ябедника-чиновника, только цедил сквозь зубы: «Попридержи коней, мисс справедливость!».

Ольвия растопила печь, поставила чайник и вернулась к столу.

– Нет, конечно же, я не собираюсь сдаваться без боя! – сердито выпалила она, глядя с ненавистью в холеное и выхолощенное лицо, красовавшееся на титульной странице. Самые главные проходимцы всегда на первых полосах и, в основном, с хвалебными песнопениями в их адрес.

– Это не моя газета, я в другой редакции работаю, – Люция брезгливо схватила газету и швырнула ее на полку, где лежали дрова. Она словно прочитала мысли Ольвии. С тех пор как провидица спасла ее, к ней часто стали приходить вещие сны и обострилась интуиция.

Ольвия подошла к полке, взяла газету, потом отодвинула чайник от огня и бросила газету в оранжевое пламя. Бумага быстро воспламенилась, а лицо мэра начало обугливаться, будто чело демона. Ольвия с удовлетворением хмыкнула, – вид обуглившегося Альберта поднял ей настроение. Нет, она обязана найти способ, метод, чтобы бороться с этим человеком, и она найдет его. С хладнокровием она взглянула на свою гостью и сказала:

– А теперь к делу. Про этот случай с молодым мужчиной… Я чувствую, что тут дело нечистого.

– Но, чтобы выяснить это наверняка, тебе придется наведаться к нему в больницу, – сузив близорукие глаза, произнесла Люция. Она уже знала о том, что Ольвия выходит в город не чаще двух раз в месяц, потому как жизнь отшельницы совсем сделала ее дикаркой, чурающейся людей.

– Что же, сделаю над собой усилие, – ответила Ольвия и добавила: – Но только ты пойдешь со мной!

– Не вопрос! Конечно, пойду. Когда же?.. Может, завтра? – предложила Люция.

Ольвия посмотрела в окно, – там уже вырисовывались первые признаки приближающегося заката и, почесав подбородок, ответила:

– К чему откладывать?.. Если это порча на смерть, то он может не протянуть и до утра.

– Тогда поспешим!

– Подожди… – Ольвия протестующе вытянула руку вперед и прибавила: – Сейчас налью тебе чай. Ты же, наверное, целый день моталась по городу голодная, а я пока соберусь, – она кинула в глиняную кружку мяту и мелиссу, залила кипятком и пододвинула к Люции. Тут же незаметно всунула в ее сумку несколько красных яблок – плоды ее любимой старой яблони, вызревшие за домиком. Потом она достала из шкафа цветастую шкатулку, распахнула ее и Люция, увидев там конфеты, понятливо кивнула головой. Тут же, на скамье крутился Амир, – рыжий кот Ольвии. Он периодически подставлял голову под руку Люции, чтобы она его погладила, а когда она тормошила его по лохматой голове, Амир с удовольствием мурчал.

– Почему твой Амир при первом визите чуть глаза мне не выцарапал, а сейчас неожиданно полюбил? – спросила с изумлением Люция, всматриваясь в приветливые зеленые глаза кота.

– Потому что коты, да и собаки, чуют порчу, плохую энергетику и начинают беспокойно вести себя. Они избегают контактов с людьми, на которых наложено проклятие, они могут укусить и расцарапать, – пояснила Ольвия, скидывая с себя свое любимое платье. – А теперь ты чиста, как колодезная вода и вежливый Амир, – яркое тому доказательство!

– Спасибо за это его хозяйке! – произнесла Люция и прижала с любовью кота к груди. Тот не сопротивлялся. Девушка уже знала о том, что Ольвия подобрала Амира год назад на городской дороге – он был весь изранен и измучен. Очевидно, этому коту досталось от бродячих собак. Молодая отшельница забрала его в свой лесной домик и с любовью выходила.

Ольвия нашла припрятанный в шкафу сиреневый сарафан, доходивший ей до колен, и надела его. Это была одежда из прошлого, которое она старалась забыть – ведь там осталась трагедия, навсегда разделившая ее жизнь на «до» и «после». Именно после этой трагедии у нее раскрылись неординарные способности. У Ольвии было счастливое детство и любящие родители, но потом они погибли при авиокатастрофе, когда летели в командировку и весь мир стал для нее мрачным и отчужденным. Неожиданно выяснилось, что кроме родителей ее никто не понимает и не разделяет ее мировоззрения. Ей были чужды обычные людские беседы и мелкие разборки, споры, конкуренция, бесконечная бессмысленная суета. Она часто замечала – как некоторые радовались несчастьям других, как друзья предавали друг друга ради выгоды, как близкие судились друг с другом за наследство и, вспоминая о своем уютном мире, который создали ее мудрые родители, оплакивала загубленный несчастным случаем рай. Родительская любовь сделала ее крепкой, способной выстоять против любых невзгод, но в то же время она показала – такая безоговорочная любовь и к ребенку и к супругу (супруге) редка и в мире людей встречалась не так уж и часто. Еще несколько лет она пробыла среди людей, среди толпы, в шумном рабочем коллективе, но продолжала ощущать себя одинокой. В конце 1992 года, устав от человечества, от их бесконечных распрей и разборок, она с легким сердцем ушла в лес, но не перестала помогать людям.

Вспоминая про это, Ольвия заплела свои длинные волосы в тугую косу. Обмыв быстро ноги в тазу, она вытерла их полотенцем и обулась в коричневые сандалии.

– Я готова! – глянув на себя в маленькое зеркальце, Ольвия откинула светлую челку со лба и вздохнула. Походы в город были вынужденной мерой, – она хоть и была аскетом, но без муки, масла, свечей и спичек обойтись было нелегко, вот и приходилось изредка делать вылазки в магазин. А в этот вечер тем более было исключительное дело. Еще ей иногда приходилось ходить в книжное издательство, располагающееся в центре города. Она уже несколько лет писала книги под псевдонимом, и от этой деятельности ей перепадали кое-какие гроши. Дела имела она только с главным редактором, которого звали Ларион, – быстро вручив ему рукопись, она старалась надолго не задерживаться в издательстве. Разбор ошибок и сюжета занимал лишь пару вечеров. Редактор, принимая Ольвию, всегда замыкался с ней в кабинете и посторонних не пускал. Ларион уважал желание одной из его лучших писательниц держаться подальше от людей и ограждал ее от назойливого внимания сотрудников.

Люция допила чай, запихнула пару конфет в карман жилета и, схватив папку с сумкой, произнесла напоследок:

– С богом!

Они вышли из дома, и Ольвия заперла дверцу на ключ. За дверью тут же послышалось недовольное ворчание Амира – он всегда злился, когда Ольвия покидала его. По лесу подруги шли молча, размышляя о предстоящем деле. Над головами уже порхали летучие мыши, а птицы, рассевшись на ветках клена, пели в полудреме тихо и робко.

Когда, петляя по тропам между дубами и соснами, девушки увидели вдали город, солнце начинало бросать на крыши домов и на деревья в садах насыщенно-золотые покрывала.

* * *

Перед Ольвией лежал на койке худой рыжеволосый мужчина с крупными веснушками на лице. От пяток и до макушки он был весь покрыт гнойными язвами. Пустым взором он смотрел в потолок, будто там уже видел свою смерть и смирился со своей участью. Руки его дрожали, он постоянно зевал. От врача Ольвия узнала о том, что он за пару дней сбросил не меньше десяти килограммов. Налицо были все признаки сильной порчи. Она достала из сумки небольшую бутылку с водой, откупорила ее и, протянув больному, сказала:

– Выпейте несколько глотков!

Мужчина перевел бессмысленный взгляд с потолка на Ольвию и покачал головой. Безволие – вечный солдат порчи.

– Я сказала, пейте! – уже приказным тоном произнесла она. Ее голос обладал такой силой, что затряслись даже стекла на окнах.

Мужчина очнулся от полубессознательного состояния и выполнил приказ, – взял трясущимися руками бутылку и припал к горлышку. Сначала он пил с явным неудовольствием и даже с брезгливостью, но спустя несколько мгновений уже с жадностью глотал жидкость, будто это был сам эликсир жизни. Глаза его расширились, белесая пелена с них спала, взгляд стал более осознанным, лицо более оживленным, – Ольвия увидела, – к человеку понемногу возвращалась воля.

– Святая вода? – догадалась Люция.

Ольвия кивнула головой и, вытащив из сумки маленький мешочек, перевязанный золотистой лентой, всунула его под подушку рыжеволосому.

– Что там? – поинтересовался больной. Дар речи вернулся к нему, как и жажда жизни.

– Розмарин. Он поможет вам в исцелении и защитит от злых сил, – разъяснила Ольвия и добавила строгим тоном: – Только не убирайте мешочек!

– Ни за что на свете! – кажется, он уже догадался о том, кто перед ним. С благодарностью взглянув на целительницу, он произнес: – Я о вас раньше много слышал… Не думал, что когда-либо стану вашим пациентом…

Ольвия, едва улыбнувшись, спросила:

– Как вас зовут?

– Аврелий…

– Мне нужна от вас информация…

– Какая?

– Расскажите мне о том, кто мог пожелать вам смерти. Может, вы недавно кого-то сильно обидели? Может, кому-то перешли дорогу?.. Важны любые детали, каждая мелочь. Потому как мне, чтобы снять полностью порчу, необходимо найти этого человека. Вы это понимаете? – Ольвия серьезным взглядом посмотрела на умирающего мученика: язвы продолжали сочиться на теле, он все еще зевал, – святая вода и розмарин лишь отсрочат смерть, но не спасут. Она уже сталкивалась с порчей, которую наводили на отъявленных мерзавцев. Порча в этом случае была ритуалом страшной мести – когда пластилиновый закон защищает подлецов, жертва порою ступает на другой путь, чтобы возобладало возмездие. Кто знает, может этот мужчина тоже натворил нечто жуткое? Поэтому она с некоторой опаской взирала на больного, – исповедь некоторых пострадавших порою убивала в ней охоту помочь исцелиться. Но она не отступала, потому как знала, – делающий порчу на смерть непременно попадет в ад. Даже если он наказал отъявленного преступника. Во время черных ритуалов люди откупаются от нечистой силы с помощью угощений и заклинаний, – но на деле от нечистой силы откупа нет. В редких случаях могут помочь возмездию ангелы, но к ним почти не обращаются, а если и обращаются, – они часто молчат, в отличие от нечистой силы, которая галопом сразу мчится на помощь и тут же требует взамен твою душу. Потом эту несчастную душу после физической смерти будут вечно терзать черти в пылающем аду.

Мужчина напряженно вспоминал недавнее прошлое и произнес с отчаянием:

– Ничего такого не было!.. Никого вроде бы не обижал, никому не переходил дорогу!

– Хорошо. Расскажите о своей жизни, – попросила Ольвия, – где вы работаете?

– Я работаю на знаменитой фамильной пекарне Литманов, которой недавно исполнилось сто лет.

– Кем?

– Технологом.

– Конфликтов никаких не было?

– Нет. Я отлично лажу с коллективом, у меня там много друзей; начальство меня ценит, как профессионала своего дела.

Ольвия переглянулась с Люцией и продолжила важный допрос.

– А как насчет личной жизни?.. Вы – женаты? Может, состоите в отношениях? – она вдруг увидела смутную прозрачную фигуру тоненькой невысокой девушки за его кроватью и поняла – он не одинок. Видение быстро исчезло.

– Да, я женат. Жену зовут Берта.

– Давно поженились?

– Пару месяцев назад.

– А вот тут поподробней, – Ольвия оживилась, почуяв, что она вышла на верное направление. – Расскажите о жене, замечали ли вы за ней какие-то странности в поведении?

Аврелий скривил потрескавшиеся губы и с некоторым неудовольствием произнес:

– Не хотелось бы… Я очень люблю ее и уважаю… но если нужно… В общем-то, Берта замечательная девушка – внимательная, ласковая, очень красивая. Но… есть в ней что-то такое… как бы это сказать… немного жуткое.

– В чем это заключается?

– Она никогда не спит… То есть, мне она говорит, что спит. Но я, каждый раз просыпаясь по ночам, чтобы сходить в туалет или выпить стакан воды вижу ее в бодрствовании. Она то сидит на стуле около кровати и глазеет на меня, отчего мне становится муторно, то торчит на подоконнике и как будто с кем-то шепчется. Я присматриваюсь, но, кроме луны, в окне ничего не замечаю. Потом есть еще одна странность… После бракосочетания я пожелал обвенчаться с ней, но она наотрез отказалась.

– Почему? Она объяснила это? – спросила Ольвия.

– Сказала, что это глупая условность и что это излишне.

Ольвия, размышляя о чем-то, вдруг поинтересовалась:

– Отвечайте прямо, у вас есть деньги? Может, вы недавно получили крупное наследство от кого-либо из родственников?

– Откуда вы узнали? – изумился больной.

– Просто предположила.

– Да, так и есть. Полгода назад мне завещала двухэтажный особняк богатая тетка, которая умерла. У нее не было детей, а я иногда навещал ее, но не думал, что она все оставит мне, включая конюшню, деньги и несколько слуг. Мне в этом шикарном доме не по себе, я привык к скромной жизни, но моя молодая жена сразу полюбила этот дом, и я смирился – переехал жить туда вместе с супругой.

– Может, это черная вдова?.. Которая охотится за наследством? – с воодушевлением предположила Люция. Она вдруг почувствовала себя знатоком таких дел, хотя раньше с подобным не сталкивалась.

Ольвия приложила палец к губам и строго посмотрела на подругу. Люция сразу смолкла.

– Где сейчас ваша жена? – спросила Ольвия.

– Наверное, в доме, – неуверенно ответил мужчина.

– Интересно, почему не в больнице у постели любимого мужа? – язвительно произнесла Люция вполголоса.

Ольвия поморщилась, но промолчала.

– У вас есть ключ от дома? – спросила вдруг она.

– Нет. Был на тумбе, да жена забрала днем. Побоялась, что его могут украсть ненароком.

– Прислуга ночует в доме?

Мужчина покачал головой.

– Они после шести вечера уходят домой – они все живут в городе.

– Отлично. Назовите свой адрес, – попросила она.

Мужчина озвучил адрес, Люция тут же кинула Ольвии:

– Это совсем недалеко отсюда.

Ольвия приблизилась к подруге и шепнула ей на ухо:

– Нужно успеть попасть в дом до захода солнца, – она с тревогой взглянула в окно, где по городу еще бродили затухающие солнечные лучи.

– Почему именно до захода солнца? – спросила Люция.

– Потому что после заката любая нечисть становится в сто крат сильнее.

Они выскользнули из палаты и поспешили, точнее, побежали к выходу, на пороге нечаянно толкнули нескольких врачей, отчего те красноречиво назвали их неуклюжими и невоспитанными коровами, – один из них даже упустил сигарету на крыльцо из-за Ольвии. Но девушкам некогда было извиняться – они думали только о предстоящем деле и о том, чтобы успеть. На улице летний зной сменился приятной вечерней свежестью. Пройдя один жилой квартал, они вышли за город и увидели на невысоком холме красивый двухэтажный дом, окруженный липами и елями. Ольвия прибавила шаг, изредка посматривая на горизонт, к которому быстро приближалось солнце.

Они добрались до живой изгороди, аккуратно подстриженной умелым садовником, перелезли через нее и оказались в саду. Ухоженные клумбы с розами, чередовались с забетонированными дорожками и небольшими фонтанами. Проскользнув между липами к дому, Ольвия с Люцией спрятались за пышной молодой елью, которая росла почти у парадного входа.

Люция с сомнением глянула на высокое белое крыльцо, на коричневую арочную дверь и шепнула:

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – попытаться попасть в дом через центральный вход.

– Я и не собираюсь туда лезть, – ответила Ольвия, – я лишь разведываю обстановку…

Она перевела взгляд на окна и вдруг заметила, что на первом этаже одно из них приоткрыто на проветривание. Должно быть, горничная, уходя домой, забыла закрыть его. Ольвия выразительным взглядом показала Люции, где она нашла драгоценную лазейку в дом.

– Чудесно! – обрадовалась Люция. Она уже предвкушала приключения и потрясающий материал для своей колонки.

– Даже и не мечтай! – вдруг пригрозила пальцем Ольвия, сдвинув брови.

– Ты о чем? – хлопая невинно глазами, спросила Люция.

– О том, что только попробуй у себя в газете напечатать об этом… Я тебе сама шею сверну…

– Ого!

– Да, – усмехнулась Ольвия и добавила: – Эти темы под запретом. Такое нельзя выносить на всеобщее обозрение.

– Как скажешь, – Люция немного расстроилась. Если она становится свидетелем чего-нибудь грандиозного, но не печатает об этом в своей газете, у нее создается впечатление, что она провалила свою судьбоносную миссию, – миссию проводника интересной и познавательной информации в массы.

Входная дверь неожиданно скрипнула, и подруги увидели, как на просторное светлое крыльцо, заставленное горшками с цветущей петуньей, вышла маленького роста девушка с распущенными светлыми волосами. На ней было воздушное нежно-розовое платье, которое тут же начал теребить ветер. Тонкие и мягкие черты лица, легкий румянец, изящные темные брови и синие глаза делали девушку необычайно красивой. Она осторожно осмотрелась по сторонам, потом вытащила из кармана платья небольшую свечу и спички. Чиркнув спичкой, она зажгла свечу, глянула на заходящее солнце сосредоточенно-строгим взглядом и произнесла торжественно:

– Солнце на запад, день на исход, а раб Аврелий на извод. Как солнце красное на запад падёт, так и раб Аврелий умрёт.

После этих слов она некоторое время смотрела восторженным взглядом на кровавое светило, будто на божество, потом зашла в дом, захлопнув дверь.

– А с виду такое милое создание! – открыв рот от изумления, поразилась Люция.

Ольвия же и бровью не повела. Она много раз становилась свидетелем того, как подобные «милые создания» гадко вредили хорошим людям, в то время как хорошие люди могли внешне и по повадкам выглядеть, как стадо чертей. Внешность – обманчива, она не раз многих вводила в заблуждение, но не Ольвию.

– Пошли, – скомандовала она.

Подруги пробрались крадущейся поступью к заветному окну и стали осторожно заглядывать в комнату. Просторная гостиная, освещенная лишь редкими лучами заходящего солнца, выглядела угрюмо – мрачная громоздкая мебель, зловещие тусклые зеркала в старинных золоченых рамах, повсюду ковры, гобелены, картины, диваны, обитые темно-коричневой тканью. Берты в комнате не было и Ольвия начала аккуратно пролазить в окно. Следом за ней последовала Люция. Но она нечаянно задела горшок с китайской розой и он тут же слетел с подоконника и разбился вдребезги.

– Не шуми! – рассердилась Ольвия и с опаской глянула на входную дверь.

Убедившись, что хозяйка дома не услышала погром, девушки вышли из гостиной и начали искать спальню.

– А зачем нам спальня? – поинтересовалась шепотом Люция.

– Нужно обыскать матрац и подушки. Даю голову на отсечение, что там припрятаны ведьмовские сюрпризы, которые и сделали из Аврелия гниющий овощ… И необходимо поторопиться – как только сядет солнце, бедолага умрет.

– Умрет, так до конца и не осознав, кто отправил его на тот свет, – добавила Люция злобно. Ей не терпелось наказать это маленькое исчадие ада.

Они прошли рабочий кабинет покойной тетки Аврелия, затем наткнулись на кухню и комнату горничных.

– Спальня на втором этаже, – догадалась Ольвия и прибавила: – Вот будет потехи-то, если Берта увидит нас и вызовет полицию, сказав, что в дом пролезли воришки… Об этом преступлении, конечно же, узнает мэр и, естественно, навестит нас в полицейском участке. Он будет долго смеяться с меня и скажет нечто вроде: «Меня-то обвиняла в незаконном приобретении участка в лесу, а сама-то оказалась отъявленной преступницей!».

– У тебя слишком богатое воображение, – усмехнулась Люция, хотя тоже очень ярко представила себе эту картину.

Прежде чем подниматься на второй этаж, они осторожно вытянули шеи и осмотрели лестницу. Она была довольно узкой и закрученной по спирали. Где-то там, на втором этаже в одной из комнат были слышны звуки телевизора.

– А если она торчит в спальне? – с тревогой произнесла Люция.

– Придется вломиться в комнату и связать ведьме руки, – хладнокровно ответила Ольвия, нащупав в кармане веревку и изоленту. Потом она прибавила: – Если вяжешь ведьму, – соблюдай элементарные правила – заклеивай ей рот, ибо она может своими колдовскими притчами разорвать эти веревки.

– Что? – распахнула глаза Люция.

– Ты же хочешь спасти его? – приподняв бровь, спросила Ольвия.

– Конечно же!.. Но я не думала, что дойдет до рукоприкладства!

Ольвия окинула подругу снисходительным взглядом и произнесла:

– Поверь мне, для спасения невиновного можно пойти и не на такие шаги. Пошли же! – она стала осторожно подниматься по золотистым ступенькам, держась за перила, украшенные резьбой.

Люция последовала за Ольвией, но ей не удалось так же бесшумно скользить по ступенькам, как подруге. Почти каждая ступень скрипела под ней, будто под лошадью, хотя она была худенькой и почти в два раза ниже Ольвии.

– Тише, неуклюжая, – с досадой прошептала Ольвия, оглядываясь на Люцию, у которой был виноватый вид. Она сильно пожалела, что взяла подругу с собой. «Лишь бы ничего не испортила!» – подумала она с опаской. На кону – человеческая жизнь, – ошибки недопустимы.

Они поднялись на второй этаж и увидели в тусклом коридоре, устланном серым ковром, четыре двери. Одна из них была слегка приоткрыта – в эту крохотную щель на ковер струилась тонкая полоса золотистого электрического света. Оттуда же доносились и звуки работающего телевизора. Ольвия тихо подошла к светящейся двери и приложила глаза к щели.

– Берта в этой комнате, но это, слава богу, не спальня, – вернувшись к Люции, шепнула Ольвия. Затем она начала приоткрывать остальные двери, чтобы найти нужную комнату. Люция кинулась ей помогать, но Ольвия резко остановила ее.

– Лучше не надо, – она уже поняла, какая неловкая у нее подруга – стоит какой-нибудь двери чересчур громко скрипнуть – и пиши «пропало».

Наконец, необходимая комната была найдена. Она располагалась в самом конце коридора. Спальня была просторной и, в отличие от гостиной, довольно светлой. На пурпурных обоях играли насыщенно-золотые блики – прощальные лучики заходящего солнца, пробивающиеся в большое окно. Мебель была немногочисленной – широкая кровать, застеленная бежевым покрывалом, высокий книжный шкаф, трюмо с зеркалом, табурет и несколько стульев. На полу был расстелен коричневый ковер, разрисованный янтарными ветками.

– Поищи в шкафу и в тумбочке, а я исследую кровать… – прошептала Ольвия.

– А что ищем-то? – растерялась Люция.

– Любимые предметы ведьм, с помощью которых и наведена порча, – странные монеты, фотография Аврелия, обвязанная черными нитками, мешочек с маком, солью или землей…

– Землей? – удивилась Люция. – Зачем она?

– Ведьмы часто для колдовства берут землю с кладбища, а она очень сильный атрибут для наведения порчи, вот зачем.

Люция понятливо кивнула головой и принялась рыться в шкафу, но кроме книг и открыток, ничего не находила. Ольвия же сначала взглянула под ковер, затем уже приступила к исследованию кровати. Она сбросила покрывало на пол, приподняла подушки, затем стянула простынь и пощупала матрац. Она очень боялась ничего не найти или же найти, но с опозданием. Приподняв матрац, она вдруг увидела сквозь пружины на полу самодельную тряпичную куклу. Взяв ее в руки, она поднесла ее к окну, чтобы лучше разглядеть. В комнате было довольно сумеречно, а солнце уже легло на горизонт, как в колыбель. Еще пару минут, и жертва испустит дух.

Люция подскочила к подруге.

– Какая странная кукла! – поразилась она, осматривая самодельное произведение ведьмы.

– Еще бы. Это и есть наш Аврелий – смотри, даже похож немного… К голове пришиты настоящие волосы, – это точно его. Одежда из лоскутов – тоже наверняка соткана из его вещей. А рубаха подпоясана веревкой – я чувствую, что это за веревка. От нее исходит темная энергетика.

– Что же это за веревка?

– Этой веревкой связывали ноги покойника, – Ольвия приготовила свой острый ноготь и распорола куклу – тут же на пол посыпалась черная земля.

– А вот и страшная начинка – кладбищенская земля… – произнесла Ольвия, наклоняясь к полу. Всматриваясь в черную землю, от которой несло сыростью, она полила ее святой водой и принялась спешно шептать: – К рабу божьему Аврелию призываю его ангела-хранителя: «Не спи, светлый ангел! Защитник человеческих душ, приди на помощь подопечному своему, защити от темных сил, порази их своим священным мечом!».

Стоило ей произнести это, как в комнату, будто ураган, ворвалась женщина. Лик ее был ужасен – глаза, будто факелы ада, волосы торчат на маленькой голове дыбом, как ветви на метле, а прекрасное розовое платье было все изодрано в клочья, – то нечисть прошлась когтями по нему, предупредив о том, что в соседней комнате совершается ритуал против нее.

– Берта! – с ужасом произнесла Люция, не сразу признав в красивой изящной девушке женщину, ворвавшуюся в спальню.

Берта сверкнула дьявольскими глазами и подлетела к Ольвии. Она знала, кто ее истинный враг, кто ее губитель и на Люцию не обратила никакого внимания.

– А-а-а-а! – из горла ее послышалось жуткое клокотание. Она схватила Ольвию за волосы и стала трепать, шипя, будто змея: – Отойди от куклы!.. Иначе сгинешь!

Ольвия была сильна, – она вырвалась и заломила руки ведьме, но у Берты были могущественные заступники, – быстро освободилась она и расцарапала сопернице лицо, затем, будто вампир, впилась клыками в тонкое запястье Ольвии. Тут же кровь пролилась на пол – Ольвия стала терять энергетические силы. Подоспела Люция с табуреткой, – она с яростью обрушила ее на голову Берты. Колдунья свалилась на пол, будто бревно и замерла.

– Слава богу! – Люция вытерла со лба пот, поправила съехавшие набекрень очки, и спросила у Ольвии: – Ну как ты?

Ольвия отмахнулась от вопроса – кинув тревожный взгляд в окно, она с ужасом увидела, что солнце почти зашло за горизонт. А ведь она еще не закончила!

– Божий ангел, ну где же ты? Отчитать тебя за промедление? За твое чертово равнодушие? – сердилась она. В гневе лицо ее запылало пламенем, голубые глаза жестко взирали на молчаливое небо, виднеющееся в окне. Она понимала, что порча на кукле – одна из самых сильных и что ей одной не справиться без небесных сил.

– А разве так можно разговаривать с ангелами? – усмехнулась Люция, продолжая с опаской посматривать на Берту, которая лежала на полу без сознания.

– Иногда с ними и нужно так разговаривать, – сердито крикнула Ольвия. – Для них человеческая смерть не так уж и трагична, но мы, люди, из другого теста – потому как считаем, что невинные души не должны уходить раньше срока, тем более умирать такой страшной смертью из-за ведьмы…

Комнату вдруг озарила яркая вспышка. Она на мгновение ослепила девушек, и они с болью зажмурились, прикрывая веки ладонями.

– Успокойся, Ольвия! – послышался властный голос. – Ты меня оторвала от важного дела, а еще и дерзишь мне!

Люция пугливо приоткрыла глаза и с изумлением увидела в комнате высокого мужчину в белом костюме. Он весь излучал какой-то золотисто-радужный свет, даже его белокурые слегка завитые волосы. Сверкнув на Ольвию недовольными ярко-зелеными глазами, он присел на корточки, притронулся пальцами к распотрошенной кукле и проговорил: «Чары колдовские снимаю, раба Аврелия исцеляю, зло нечистой Берте возвращаю!».

И тут же кукла воспламенилась вместе с землей, а потом исчезла. В этот миг лежащая на полу Берта истошно завопила – ногти ее выросли в длинные когти – девушка стала царапать пол, оставляя на нем глубокие следы, глаза с безумством шарили по челу ангела, от его строгого взора ее белая кожа на лице покрывалась язвами, будто от прикосновения невидимой огненной руки. Она протягивала когти к ангелу, пытаясь задеть его, а он лишь усмехался, наблюдая за ее корчами.

– Она умрет? – спросила Ольвия. Вид человеческих страданий приносил ей нестерпимую муку.

Ангел сурово взглянул на нее и ответил:

– Иногда ты поражаешь нас!.. Те люди, которые предали божьи заповеди и спелись с сатаной, не достойны жить, но ты заступаешься буквально за всех! Считаешь, что такую как Берта, можно исцелить?.. Ее место в аду и точка! – категорично воскликнул он.

Ольвия промолчала. Ангел, насупившись, вдруг передумал и, щелкнув пальцами, что-то пробурчал под нос невнятное на непонятном девушкам языке. Берта вдруг перестала корчиться и, распластавшись на полу, вперила в потолок пустой равнодушный взгляд. Язвы с ее лица исчезли, кожа приобрела здоровый матовый оттенок.

– Что ты сделал? – поинтересовалась Ольвия, наклоняясь к Берте и заглядывая в ее глаза.

– Спас ей жизнь и дал второй шанс, – ответил он. – И все из-за тебя, благодетельной… Теперь она может искупить свою вину безумием, сидя в психиатрической клинике до конца дней своих… А перед смертью память вернется к ней и мы посмотрим – раскается она или нет? Все будет зависеть от нее… Никто из людей не сможет притвориться: раскаяние – оно в душе, а не в словах – оно или есть или отсутствует.

Ангел подошел к окну и хлопнул в ладоши. Ольвия увидела, что солнце, которое замерло недвижимо на горизонте, когда появился в комнате небесный гость, быстро спряталось. Настенные часы, тоже остановившиеся с появлением ангела, начали снова громко тикать.

«Ангелы умеют останавливать время?» – поразилась Люция. Стоило ей подумать об этом, как пернатый гость вытаращился на нее и произнес недовольно:

– Мне свидетели не нужны.

– Только попробуй тронуть ее, – пригрозила Ольвия. – Это мой незаменимый помощник…

– Давай хоть память ей сотру на события этого вечера, – предложил настойчиво он.

– Не нужно, – покачала головой Ольвия. – Она не выдаст вашу деятельность, я ручаюсь за нее.

Ангел подошел к растерянной Люции и спросил:

– Будешь хранить молчание? – его строгие зеленые глаза будто сверлили девушку насквозь.

Люции даже почудилось, что кто-то невидимыми щупальцами залез к ней в грудную клетку.

– Да, конечно же, буду молчать, – клятвенно пообещала она, сообразив, что шутки с ангелами плохи.

– Вижу, – вдруг сказал он, потом неожиданно добавил: – Не тоскуй о своей неразделенной любви, довольно скоро все изменится… – произнеся это, он растворился в воздухе.

В комнате стало опять сумрачно. Берта что-то бессвязно лепетала себе под нос, Ольвия, сдвинув сурово брови, глазела на пол, где обуглилась и исчезла ведьмовская кукла, а Люция, пораженная словами ангела, размышляла, что же он имел в виду? Она встретит новую любовь и забудет старую? Потом она взглянула на подругу и спросила:

– Ты все время ругаешься с ангелами?

Ольвия, приводя растрепанную косу в порядок, усмехнулась и призналась:

– Порою, мне приходиться ругаться со всеми – с ангелами, с демонами, с прочими странными существами, которые очень часто человеческую жизнь ни во что не ставят. Они все считают нас зазнайками, много о себе возомнившими. И все требуют беспрекословного идолопоклонничества. Да, человек конечно изрядно нагадил и планете и себе подобным, но многие люди не безнадежны и их стоит спасать… А вообще не пугайся ангелов. Это просто сегодня нам попался несговорчивый… Вот твой, например, защитил тебя, помнишь? А ведь ты сама могла попросить его… – Ольвия вспомнила, как порог ее дома переступила ни во что не верящая Люция, вот ангел и молчал. Пришлось Ольвии растормошить его, и напомнить о своем священном долге – защищать свою подопечную, попавшую в беду из-за ведьмы.

– Да, теперь я понимаю, что нужно звать своего ангела-хранителя на помощь, если уж припекло, – проговорила задумчиво Люция и вдруг спросила: – Откуда ангел знает тебя? Он назвал тебя по имени и болтал, как со старой знакомой…

Ольвия пожала плечами и ответила:

– Очевидно, на небесах насчет меня какие-то особые распоряжения, поэтому ангелы и знают меня. Но что им на самом деле нужно от меня – я сама до конца не понимаю, – она зажгла свет в комнате, потом подошла к тумбочке, где стоял стационарный телефон, и взяла в руки справочник. Немного полистав его, она набрала какой-то номер и стала ждать. Вскоре в трубке послышался немного визгливый женский голос:

– Психиатрическая больница слушает!

– Добрый вечер. Приезжайте, пожалуйста, по адресу Каштановая, 1. В этом доме находится ваш будущий пациент… – Ольвия положила трубку и глянула на Берту. Она немного привстала, осмотрелась и, остановив взгляд на окне, проговорила:

– Здесь был огромный пернатый… Весь-весь в перьях… И с пылающими глазами, такими, как фонари на улице…

Люция засмеялась, Ольвия же начала поддакивать и произнесла:

– Да-да, так и скажете врачам, которые будут забирать вас, что в вашей комнате был огромный пернатый человек…

Берта безумно улыбнулась, вопросительно посмотрела на девушек, потом на свои обломанные кровавые ногти, под которыми виднелись занозы и щепки, и спросила:

– Кто я?

– Теперь об этом сложно сказать, – только и вымолвила Ольвия, заметив на подоконнике большое белоснежное перо. Она повернулась к Люции и скомандовала: – Пошли отсюда. Нам здесь больше нечего делать.

Они вышли из спальни и поторопились в больницу. Там их дожидался чудом исцелившийся Аврелий. С благодарностью он припал к ногам Ольвии, чувствуя, что это она спасла его. Безудержная радость его немного была омрачена известием о том, что его любимая Берта приложила руку к его болезни. Узнал он и о том, что она сошла с ума и ей придется сменить место жительства, – из симпатичной просторной усадьбы перебраться в мрачное казенное место, где ее уже дожидается строгая серая комната с угрюмой решеткой на крохотном окне.

Глава IV. Плохой человек

Люция сдержала данное Ольвии обещание. Она собрала с раннего утра возле администрации пикет, в знак протеста против строительства усадьбы в лесу. Толпа защитников заповедной зоны состояла из двухсот человек, включая главного редактора Люции, – Давида. Это был заметный и колоритный персонаж – высокий и широкоплечий, с принципиальными серыми глазами, которые всегда выискивали брешь в лагере врага и докапывались до истины. Он сразу понравился Ольвии. Подойдя к девушке, он сумел в нескольких предложениях разъяснить ей, что необходимо говорить мэру, чтобы не прослыть некомпетентной и чтобы застать его врасплох. Ольвия, пока слушала его, сама не заметила, как стала любоваться им. Его волнистые светло-русые волосы слегка прикрывали уши, на волевом и открытом лице играл здоровый румянец, полные губы почти всегда улыбались. Давид показался Ольвии добряком, но добряком, умеющим поставить выскочек на место.

Некоторые люди пришли с яркими плакатами. Ольвия тоже соорудила плакат с надписью «Руки прочь от нашего леса!». Рядом с ней стояла темноволосая девушка с куда более кричащим заголовком: «Наглым бюрократам место в аду, а не в лесу!».

Мэр приехал на работу около девяти утра. Недовольная толпа со зловещими плакатами стала для него полной неожиданностью.

– Что это за олухи? – злобно спросил он у своего помощника Яхонта, неказистого лысого толстяка в коричневом костюме.

– Как я понял, они протестуют против вашей будущей застройки в лесу, – ответил прямолинейно помощник.

– Как посмели?.. Кто зачинщик? – рассвирепел Альберт.

– Успокойтесь, я сейчас все улажу! – пообещал Яхонт, нервозно вытирая платком пот со лба. – Я мигом их разгоню с помощью полиции!.. А вы идите в здание через черный ход… – предложил он сметливо.

Альберт окинул презрительным взором толпу и заметил среди людей высокую светловолосую девушку в золотом платье. Сразу же вспомнилась неожиданная встреча в лесу, их первая ссора. Нет, он никогда не был трусом. Повернувшись к помощнику, он с твердостью произнес:

– Я не буду скрываться. Я подойду и поставлю этих зазнаек на место! – его лицо раскраснелось от досады, темные брови соединились на переносице, добавляя ему вид суровый и нервозный.

– Как знаете! – пожал плечами Яхонт и поспешил ретироваться.

Мэр проводил его пренебрежительным взглядом и, сжав плотно кулаки, направился прямиком к толпе, облепившей высокие белые ступени административного здания. Люция к нему подлетела первой. В руках у нее был микрофон.

– Господин градоначальник, ответьте, пожалуйста, на вопрос, как вы умудрились получить разрешение на строительство жилого дома в заповедной лесной зоне?

Но он пропустил вопрос мимо ушей и даже не взглянул на Люцию. Его гневный взгляд все время фокусировался на Ольвии, которая стояла чуть дальше. Он сообразил, что именно эта светловолосая девушка в странном золотом платье стала зачинщиком этого театра. Он бесцеремонно отодвинул в сторону Люцию с ее огромным микрофоном и подошел к Ольвии.

– Ты это организовала, да? – строго спросил он у нее.

Ольвия не стушевалась и тут же поинтересовалась:

– Можно посмотреть правоустанавливающие документы на участок? – она заранее подготовилась к словесной дуэли с помощью приветливого Давида.

Мэр скривил губу и уничижительно спросил:

– Надо же, мы знаем, что это такое?

Ольвия насупила брови, пытаясь высверлить угрюмым взглядом дыру на его новом черном костюме.

– Полагаете, если я живу в лесу, то я совсем дремучая?

– Ключевое слово «живу в лесу», – передразнил он и прибавил: – Тебе, значит, можно жить в лесу, а мне нет?.. Эгоистка! Я посажу тебя за шарлатанство! – пригрозил он кулаком прямо перед физиономией Ольвии.

– Это вы шарлатан! – Ольвия почувствовала, как у нее начала уходить почва из-под ног. Она набрала воздух в легкие и выкрикнула как можно громче: – Давайте сюда документы на участок, хочу проверить их на подлинность в вышестоящей инстанции, ведь у вас же все куплено в мэрии, верно?

– Поосторожней с такими обвинениями, – зашипел мэр. – Сколько ты денег вытянула из населения за свои лживые услуги?

– Она не берет денег вообще-то за помощь, – отозвалась Люция, подняв указательный палец вверх.

Альберт с пренебрежением спросил:

– И как же она существует?.. Питается воздухом?

– Ольвия зарабатывает честным трудом. Она пишет… – начала Люция, но Ольвия резко остановила ее.

– Не говори ему… – приказала она, и подруга послушно замолчала.

– Что же это такое она пишет? – ухватился за ее слова Альберт. – Доносы на чиновников? – предположил он презрительно.

– Не отходите от темы, господин мэр, – Ольвия вернула ненавистного врага на тропу войны за лес.

– Я не обязан отчитываться перед кучкой неудачников за желание построить дом, – огрызнулся Альберт. – И с документами у меня все в порядке, понятно?

– Если все в порядке, тогда покажите их нам, – снова просит Ольвия.

Ее тут же поддержала толпа дружными возгласами. Рядом с ней, будто гора, вырос Давид и выкрикнул требовательно:

– Да, господин мэр, покажите документы на участок!..

Какой-то мужчина в сером костюме с ехидством произнес:

– Наверняка нет у него таких документов!.. Поясните, господин мэр, как вам удалось оформить незаконную сделку?.. Жилые дома разрешено строить на участках, которые расположены на территориях населенных пунктов или сельскохозяйственных землях, но не в заповедных лесах!

Толпа снова загудела, но Альберт никого не видел вокруг. Он смотрел ненавистным взглядом на Ольвию, как на главный источник незадавшегося с утра рабочего дня. У него куча хлопот и забот, а тут это воркующее стадо во главе с этой своенравной злобной девицей, которая, наверняка, смогла бы довести до срыва и самого черта.

Ольвия ему отвечала тем же недружелюбным взглядом. Вокруг гудели, будто шмели, люди, а она не слышала их. Она все еще боролась с судьбой, но поняла, что толку от этого пикета не будет никакого. Когда ты никто, то и имя твое тут же забудут – где власть, там и сила, и простой смертный, вступая в бой с этой силой, рискует свернуть себе шею. Она вдруг решает поменять тактику. Сменив гнев на милость, она попыталась натянуть на лицо подобие улыбки. Эта резкая переменна тут же вызывает у мэра подозрение.

– Послушайте, ведь осталось в вас еще что-то человеческое… наверное… – предполагает осторожно Ольвия и неожиданно для всех притрагивается к руке мэра. – Оставьте эту затею… Не калечьте лес… Постройте дом у Самсоновой горы, как и предлагал вам ваш друг…

Альберт от изумления распахнул глаза. Его будто током ударило от внезапного прикосновения этой заносчивой девицы, но он тут же одернул руку. Немного поразмыслив, он произнес с дерзкой усмешкой:

– Думаешь, такая умная? Поймала меня на крючок?.. Что же, мне придется поставить тебя на место, выскочка. Я, так и быть, покажу тебе документы… Они как раз в моем рабочем кабинете.

– Отлично, – обрадовалась Ольвия.

– Но при одном условии.

Ольвия насторожилась.

– Что еще за условие? – сердито спросила она, ожидая подвоха. Посмотрев на его клинообразный шрам над левой бровью, она вдруг подумала о том, что мэр получил его от кого-то в качестве наказания за свои гадкие поступки. Возможно, когда-нибудь, она оставит ему на память точно такой же, но уже над правой бровью.

Альберт прищурил хитро свои зеленые глаза, и сказал с ухмылкой:

– Если у меня с документами все в порядке, тогда попросишь у меня прощения…

Ольвия переглянулась с Люцией, которая тоже выглядела растерянно, не предвидя такого поворота. А вдруг у него действительно все в порядке с этими злополучными документами? Но отступить сейчас означало проявить слабость, и Ольвия молча кивнула головой.

– Вот и хорошо, – обрадовался мэр, – пошли со мной! – он поспешил к ступенькам, но ему преградил дорогу широкоплечий Давид.

– Я пойду вместо нее, – произнес он, вызывающе глядя на мэра. Он уже предвидел неблагополучную развязку – догадался, что Альберт сумел перевести незаконные действия под исключительную правовую статью, развязывающую ему руки для застройки.

Но Альберт был непреклонен.

– Или она пойдет со мной, или никто, – категорично высказался он.

Ольвия сделала немой знак Давиду, и он нехотя отступил назад. Она, преодолевая ступеньки крыльца, поспешила вслед за мэром, оставляя позади себя растерянную толпу.

Первое, что бросилось в глаза ей, – раздольный холл с высокими потолками, золотистый паркет на полу, громадные арочные окна, впускающие много света и две греческих колонны у лестницы на второй этаж. Потом она усмотрела несколько картин на стене и дубовую дверь. Но мэр в эту дверь не вошел. Он стал подниматься на второй этаж по широкой лестнице, отделанной балюстрадой. Она семенила вслед за ним. По пути до его кабинета они не обмолвились и словом.

На втором этаже вдаль бежал длинный просторный коридор, освещенный лишь тусклым электричеством. Множество высоких дверей, массивных, темных, выстроилось как угрюмые стражи по обе стороны коридора. Но Альберт все шел и шел – в самый конец по красному ковру, туда, где вырисовывались последние дубовые двери – самые большие, отделанные красивой резьбой в виде лавровых листьев.

«Покои царя» – догадалась Ольвия. Альберт подошел к этой монументальной двери и распахнул ее.

– Проходи, – небрежно бросил он, потом, поджав деланно губу, добавил: – Пожалуйста…

Ольвию покоробило от такого мало галантного приема. Она покачала головой и произнесла:

– Сами проходите… А я пройду сама… Когда захочу…

– Глупости какие! – подкинув длинные руки к потолку, воскликнул он и сказал уже более настойчиво: – Проходи же! – очевидно, остатки какого-то воспитания в нем сидели и не давали покоя.

Ольвия нехотя повиновалась и вошла в кабинет первой. Она полагала, что увидит еще одни двери, а перед ними стол с симпатичной и вычурной секретаршей, но ошиблась. Просторный кабинет, большой темный стол, массивное кожаное кресло и одинокая пальма в коричневом горшке у арочного окна, – никакого присутствия еще одних дверей и посторонних людей.

Альберт подошел к высокому узкому шкафу, распахнул стеклянные дверцы, порылся на верхней полке, – рост позволял, и выудил оттуда толстую черную папку.

– Держи, ознакомься! – протягивая папку Ольвии, сказал он и сел в кресло. Потом вдруг благосклонно предложил: – Можешь присесть на вон тот стул!

Ольвия покачала головой. Она открыла папку и начала изучать документы. При этом она боковым зрением видела, как Альберт, не отрываясь, с усмешкой смотрит на нее. Ей было неприятно и мерзко, будто она находилась в логове паука. Она попыталась сконцентрироваться на документах и увидела выписку из соответствующих органов со всеми нужными печатями и подписями о том, что участок куплен по всем законным правилам. Разрешение на строительство усадьбы тоже было. В конце папки ей на глаза вдруг попадается еще один отвратительный сюрприз. Ее любимый лес, оказывается, не заповедная зона! Какими черными методами ему удалось этого добиться?

Она долго изучала эту странную бумагу, которая окончательно разбила ей сердце. Подняв глаза на мэра, она громко захлопнула папку и небрежно кинула ее к нему на стол. Он уничтожил ее и теперь будет ликовать.

Альберт торжествующе ухмыльнулся. Вид униженной и разбитой в бою девушки, должно быть, поднял ему настроение, а заодно и без того высокую самооценку.

– Вы плохой человек, – только и произнесла Ольвия, скорбно поджав губу.

– И это твое извинение? – деланно обиделся мэр и прибавил: – Так не пойдет!

– Вы очень плохой человек, – повторила Ольвия, не собираясь извиняться.

– Не буду спорить с твоими скоропалительными выводами. Я выше этого! – надменно произнес он. – Ну а ты? Ты считаешь себя хорошей? – пристально глянув ей в глаза, спросил он. – Ты, которая стыдишь меня при большой толпе, ты, которая подключила к нашим с тобой разборкам мерзких журналюг!.. Ты, которая решила испортить мне репутацию, ты, которая дурачит людей баснями о своем ясновидении, ты – хороший человек? – он встал с кресла и подошел вплотную к ней. – Ну? Отвечай, шарлатанка! – строго произнес он.

Ольвия не выдержала, обозвала его «упырем» и влепила ему от всей души пощечину. Ни одному мужчине на свете она не позволит так с собой разговаривать.

Альберт изумленно отпрянул, затем притронулся пальцами к раскрасневшейся щеке.

– Упырем меня еще никто не называл… Уходи, – устало вымолвил он. – Ты и так отняла у меня кучу драгоценного времени…

Ольвия так и сделала. Она как ошпаренная выскочила из ненавистного кабинета и побежала по мрачному коридору к лестнице. Ей хотелось горько заплакать. Она проиграла, и душа ее была безутешной.

Альберт в это же время отвернулся к окну, буравя угрюмым взглядом тополь, росший у дороги. На душе у него, несмотря на победу, было почему-то скверно.

Глава V. Разговор на перекрестке

Полночь. Луна повисла над глухим перекрестком, будто соглядатай, освещая две пересекающиеся пыльные тропы, поросшие чертополохом. Вдали видны огни ночного города, а напротив него смутно вырисовывается небольшой поселок, – но там давно все спят. Деревенские ложатся рано и встают рано, потому как и корову нужно подоить в пять утра, и скот отогнать в половину шестого на пастбище к пастухам, ну а дальше уж дорога прямиком на базар – продавать собственноручно созданный товар – сметану, ряженку, кефир или же свою домашнюю птицу. Ольвия тишине рада. Нечистая сила не любит лишних свидетелей. Она становится посередине перекрестка и бросает в пыль угощение для слуг преисподней – конфеты и печенье. При этом приговаривает: «Вот тебе, черт плата за беседу – передо мной ты появись и со мною объяснись!».

Девушка оглядывается вокруг себя, но никого не видит, лишь просторы полей, усеянных пшеницей и кусты благоухающей мальвы у лесопосадки. Шелест полевых трав, в которых бродит легкий ветер, переплетается с уханьем филина. Она ждет минуту-другую, а потом начинает медленно уходить в сторону города. Ветер с нежностью играет с ее распущенными волосами, потом путается в подоле длинного платья и отступает к чертополоху.

– Куда же ты, сестрица? – слышит она вдруг за спиной.

Ольвия оборачивается и видит прямо перед собой черта. Он едва достает ей до плеч, небольшие рога почти не видны на голове. Покрытый с ног до головы короткой и черной, как смоль шерстью, он напоминает большую собаку, вставшую на задние лапы. Но внешний вид обманчив. Ольвия то знает, что это страшное мелкое по сравнению с человеком существо может без особых усилий переломать ей хребет. Однако даже в аду есть свои законы и правила, которые редко нарушаются. Бюрократический порядок, как и иерархия, присутствуют не только среди людей и ангелов, но и в вечно пылающей стране греха и распада.

– Я тебе не сестрица! – огрызается ночная странница, тяжело дыша. Она ненавидит такие встречи, но иногда они необходимы для сбора информации и прояснения конкретной ситуации.

Черт смотрит на нее исподлобья, даже в ночи его кровью налитые глаза светятся, будто два факела. Он молча собирает конфеты и печенье с перекрестка, потом возвращается к Ольвии и с возмущением произносит:

– Полагаешь, если ангелы за твоей спиной, то ты можешь повышать на меня голос и беспричинно хамить?.. Думаешь, что непременно попадешь в рай, коль помогаешь этим жалким людишкам?

– А что, вы уготовили мне местечко в своем проклятом доме? – насмешливо спросила Ольвия.

– А как же!.. – нахохлился черт. – Нам не терпится прожарить твои косточки! Слишком много от тебя проблем, заступница всех грешников и отступников от веры! Их души – наши, и нечего посягать на то, что по закону принадлежит нам!

Ольвия сжала кулаки, нахмурила брови и крикнула:

– Мать, потерявшая в пожаре двух сыновей, разочаровавшаяся в боге, разве заслуживает попасть в ад?

– А-ха-ха! – черт рассмеялся так, что от этого страшного смеха запищали и разбежались от перекрестка полевые мыши. Прищурив жуткие мутно-красные глаза, черт ответил сердито: – Не тебе решать, и, тем более, судить о том, кому и куда положено уходить после смерти. А насчет этой женщины… Да, мой хозяин уже выделил ей укромный уголок на самом дне преисподней. Именно там самое место слабовольным самоубийцам!

Ольвия шумно вздохнула. Быстро соображая, она вдруг произнесла:

– Что хочешь за услугу?

– Желаешь откупить ее душу от ада? – тут же догадался черт. Он заинтересованно взглянул в глаза Ольвии и тут же сметливо предложил: – Поменяй ее душу на… свою … Ты же любишь выручать всяких идиотов из беды? Вот и сделай милость… – хитрым взором окинув Ольвию, он стал с нетерпением ждать ответа.

– Ох и торгаш! – разозлилась девушка.

– Не зря же я приставлен сюда, дела вести умею! – похвастался он и приосанился.

– Знай меру и не заламывай чересчур высокую цену!

– Да шучу я. Понимаю, что от тебя этого не дождешься!.. Хотя… может время такое наступит, припечет сильно… и ты поменяешь свое мнение… – стукнув задним копытом по дороге, произнес он слащавым голосом, потом добавил: – Есть у меня кое-какие желания…

– Высказывай… – Ольвия напрягла слух, внимательно глядя в глаза служке сатаны.

– Притащи мне завтра ночью сюда самый дорогой коньяк, который раздобудешь в городе… А еще живую упитанную курицу, да и нож прихвати с собой, я ее разделаю прямо здесь, на перекрестке… – облизнувшись, он прибавил: – Не забудь добавить конфеты, халву и мармелад. Все запомнила? – строго спросил он.

– Конечно, – девушка кивнула головой. Она знала, что черт обожает коньяк, но сам купить его не может. Некоторые черные маги тоже знают об этом и поэтому приносят на перекресток именно это угощение взамен на исполнение своей просьбы.

– И это еще не все! – злобно гаркнул черт. – Душа – слишком большая цена за всю эту ерунду. Мне понадобиться кое-что еще…

– Что же? – насторожилась Ольвия.

– Пойдешь завтра к мэру в администрацию и пригласишь его на свидание! – сказав это, он распахнул свою зубастую пасть и загоготал от удовольствия.

Ольвия вдруг схватила его за грудки и начала трясти с ненавистью. Он уколол ее по самому больному месту – самолюбию.

– И ты еще называешь себя божьим творением? – с усилием отцепив ее руки от себя, прошипел он с досадой и прибавил: – Столько злобы в тебе, может, примкнешь к нам?.. Злоба у нас очень ценится! – с иронией произнес он.

Ольвия крепко выругалась, в правой руке у нее остался клок черной шерсти, от которой она тут же поспешила с брезгливостью избавиться.

– Знаю, знаю я, как сильно ты ненавидишь этого Альберта, – хитро ухмыльнулся черт. – Хочу наказать тебя за высокомерие таким образом. В следующий раз, как вызовешь меня, будешь обращаться ко мне «ваше величество!». И… никакого пренебрежения в голосе, понятно? – расходился он.

Ольвия хмуро покосилась сначала на него, потом на камень, лежащий у дороги. «Зарядить бы этим камнем по твоей рогатой башке» – мечтательно подумала она.

– Не смеши чертей! – тут же услышала она. – Сама ведь знаешь, – мне от этого ничего не будет! Встану, да дальше пойду, только прежде сломаю тебе шею!

– Ну ладно тебе… – пожав плечами, Ольвия решила взять себя в руки. – Так и быть, все исполню, только обещай, что не будешь претендовать на ее душу…

– Как все исполнишь, так и освобожу ее… Но ты ведь знаешь, что в раю ей места все равно не будет. В лучшем случае, в чистилище или будет тут по Земле бродить неприкаянным духом.

– Все же лучше, чем жариться в аду, где в никогда не угасающих кострах над людскими душами издеваются страшные демоны.

– Как сказать. Вы боитесь ада, а я считаю его лучшим местом в мироздании. Он придает миру равновесие.

– А ты, оказывается, философ! – горько усмехнулась Ольвия и спросила: – Скажи мне, все ли самоубийцы попадают в ад? Может, есть исключения?

– Какие могут быть тут исключения? – рассердился черт.

– Ну, например, если человек совершил самоубийство в состоянии сильнейшего потрясения или в связи с психическим расстройством, когда он не осознает свои действия?

– Какие мы любознательные! – перекривлял черт. – Я, кстати, в курсе, что ты защищала эту женщину перед людьми после ее самоубийства.

– Они осудили ее и отзывались о ней с пренебрежением, дескать, какой грех, и даже гибель сыновей – не оправдание.

– Осуждение – любимая забава невежественных и глупых людей. Открыть тебе маленький секрет?

– Открой.

– Некоторые из этих болванов потом кончают так же: я не раз это видел. Так что «не зарекайся!», как у вас любят говорить.

– Месяц назад они так же осудили молодую девушку-самоубийцу, которая покончила с собой из-за страшной болезни, не в силах терпеть адскую боль, – Ольвия снова с сочувствием вспомнила о несчастной мученице.

– Ее ты тоже защищала, помню, помню, – закивал головой черт. – Теперь эту адскую боль она будет терпеть вечно в преисподней. Законы эти писаны еще до появления первого человека, так что не тебе менять эти многовековые порядки. Ты – простая смертная, зачем задаешься такими вопросами? Твой бог не похвалит тебя за это кощунство! Я ведь понимаю, что ты осуждаешь такой порядок вещей, но не предъявляй претензий к нам, а лучше испроси ответ у своего хваленого бога. К нашему удовольствию, не сильно-то он печется об тех, кто потерял веру в него, кто сам покинул этот мир даже из-за вопиющих причин.

– Но всему должно быть объяснение! – развела Ольвия руками, запутавшись.

– Вот и спроси у него, чего ко мне пристала? – рассердился черт. – Спроси, да только не удивляйся, если не получишь ответа – не любит он давать пояснения свои божьим законам, особенно таким отступницам, как ты.

– Я – не отступница! – огрызнулась Ольвия и добавила: – Не раз я была свидетелем его милосердия… Хотя… проявляет он его не ко всем…

– Вот это и есть отступничество, – сомневаться в его поступках.

– Это называется независимость мышления.

– Ваш бог не любит независимость, он любит слепое поклонение и подчинение, ты еще не уяснила этого? – черт с ехидством ухмыльнулся и почесал свой мокрый пятак.

– Так же как и ваш начальник, – парировала Ольвия. – Разве вас не наказывают за отступничество?

– У нас отступников не бывает! – махнул копытом черт. – Мы верны сатане, как преданные псы своим хозяевам.

– Ты, наверное, забыл?.. Когда-то и ваш сатана был отступником. Ангелом, предавшим бога.

– Что же, иногда что не делается – все к лучшему. Если бы не это обстоятельство библейского масштаба, не было бы и меня и всего нашего благословенного злыми духами царства! – ткнув копытом в землю, прогнусавил черт. – Ну, мне пора, заболтался я с тобой!.. Меня ждут на другом перекрестке!

– Кто ждет? – полюбопытствовала Ольвия.

– Тот, кто не задает, в отличие от тебя, ненужных вопросов! – вытянув копыто вверх, ответил черт. – Тот, кто быстро говорит о просьбе, дает плату и тут же уходит – очень уважительно с его стороны беречь мое драгоценное время и не злоупотреблять им!

– Так чего же так долго болтал со мной? – Ольвия удивилась, что черт не послал ее раньше времени куда подальше.

Черт хмыкнул и ответил:

– Потому что любопытное ты существо… Много знающее, много видящее, в отличие от простых людей… Сам сатана просил меня не обижать тебя – наверное, он желает видеть тебя в наших рядах.

– Что? – Ольвия расширила глаза от ужаса. Ее просьба об освобождении души самоубийцы удовлетворена только благодаря личному расположению к ней дьявола. Она гневно сверкнула глазами и крикнула: – Никогда этому не бывать! Слышишь? Так и передай своему рогатому хозяину!

– Поживем, увидим! – спокойно произнес черт. – Твоя душа – особенная: она ценнее тысячи обычных душ.

– Чем же она такая особенная? – вскинув одну бровь, поинтересовалась Ольвия с тревогой.

– Твою душу сотворил сам бог. Неужели ты полагала, что такой дар тебе достался случайно? Но, в противовес твоему богу, которого не дозовешься, когда действительно нужна помощь или спасение грешной души, мой хозяин всегда готов услужить и всегда мчится на призыв человека.

– Еще бы!.. Ведь взамен он получает душу, – самое ценное, что есть у людей! – Ольвия брезгливо сморщилась, глядя на своего собеседника.

– Ну, опять ты все перекрутила! – обиделся черт. – Что мешает вашему богу так делать? Блюсти свои души?.. Где он был во время страшных войн, когда массово гибли дети, где он был во время Холокоста? А помнишь ту надпись на стене концлагеря? Когда заключенный выцарапал на стене перед казнью надпись: «Если бог есть, то он должен молить меня о пощаде!». Бог тогда был в отпуске, скажи? – черт расходился не на шутку. Ольвии даже показалось, что шерсть его, вставшая дыбом, вспыхнула пламенем.

– Это хороший вопрос, – Ольвия вдруг взглянула на небо, будто ища ответа и тяжело вздохнула.

Черт перехватил ее взгляд и прорычал:

– Это бесполезно!.. Он тебе не ответит – он уже давно равнодушен к вам, людишкам! Его, разве что, интересуют только некоторые единичные личности – важные вельможи, им посаженные на трон, возводящие церкви в его честь и те, кто прославляет его. А ты ни к тем, ни к другим не относишься. И даже когда тебе нужна небесная помощь, разве обращаешься ты к нему? – черт расширил глаза, отчего стал еще страшнее и продолжил: – Ты обращаешься к ангелам, к богородицам, к святым, к кому угодно, только ни к нему. А знаешь, почему? Потому что за все эти годы он ни разу не ответил на твой призыв, ни разу не соизволил помочь, хотя и сотворил тебя! – черт вытянул на лице презрительную ухмылку, потом подошел поближе и прошептал, посматривая с некоторой опаской на небо: – Зато мы не стали бы так халатно относиться к своему творению!.. Знай это!.. И если тебе понадобиться помощь в спасении близкого человека, приходи – заключим сделку на лучших для тебя условиях! – потирая с удовольствием передние копыта, он замолчал.

Теперь ухмыльнулась Ольвия. Да, она давно сердилась на бога, но к демонам у нее было куда больше претензий.

– Хорошо поешь! – произнесла она. – Только ваше адово царство и ваши порядки вряд ли кому-то из людей будут по душе. Сам посуди, тебе бы понравилось, если бы тебя жарили на костре, будто окорок, целую вечность?

– Уверяю, тебя бы это не коснулось. Мы бы нашли для тебя более достойное место – ты была бы учетчиком новых душ, например. Вела бы своеобразную бухгалтерию, понимаешь? Разбирала бы грехи, – чьи потяжелее, тем огня в котле поболе! Соображаешь?.. Чистая работенка, между прочим!

Ольвия не удержалась от улыбки и ответила:

– Спасибо за столь лестное предложение, но придется его отклонить.

Черт совсем не расстроился. Он нахлобучил челку на лбу и произнес с некоторым сожалением:

– Ладно, мне уже действительно пора!.. Меня ждут! Договорим в следующий раз! – он громко кашлянул и тут же растаял в воздухе.

Ольвия еще некоторое время постояла на перекрестке, вслушиваясь в трель сверчков, потом повернула в город. Луна неотступно следовала за ней, освещая путь. С тяжелыми мыслями возвращалась Ольвия домой. Этот сложный и многообразный мир еще больше стал пугать ее. Земные законы, писанные глупыми бюрократами, небесные, – зачастую очень суровые и жесткие, да еще и душераздирающие законы преисподней – нет покоя человеку нигде! Везде за ним следят, везде его стараются вести и напутствовать – на свободу и волеизъявление нет и намека. Будущее страшило ее. Каким оно будет? Вечная война небес с преисподней, а посреди поля напряженной кровавой битвы – люди. Порою, беззащитные и растерянные.

Войдя в чертоги городских огней и спящих серых домов, она уже не думала о душе самоубийцы, которую спасла из преисподней. Она размышляла о предстоящем свидании, которое пугало ее куда больше, чем ад. Завтра она должна забыть и о чести и о самолюбии, завтра она обязана завладеть вниманием того, кого навеки записала в заклятые враги.

Черт знал, о чем просил – он создал ей ад на Земле. Создал на один день. И этот день уже настал – ведь приближался злополучный рассвет. Луна на небе стала блекнуть, а на горизонте появилась едва различимая розовая полоса.

Глава VI. Свидание на озере

Ольвии повезло. Ей не пришлось тащиться в город в здание администрации, чтобы пригласить на свидание мэра. Он сам явился в лес, дабы проследить за ходом работ на участке. Ольвия смогла расслышать его командный голос – ветер подхватил этот голос с той стороны озера и принес к ней во двор. Она так и не поспала после ночной встречи на перекрестке – глаза слипались, ноги подкашивались от усталости, но нужно было идти и исполнять прихоть хитрого черта.

Умывшись в озере, она расчесала гребнем волосы перед синим полотном воды, будто перед зеркалом и заплела наспех косу. Содрав со своего золотого платья колючки с репейника, которые она насобирала у перекрестка, Ольвия направилась по узкой тропе, пробегающей между соснами и дубами, к своей цели. Чудесное пение птиц прерывалось безобразным шумом строительной техники. Человеческие голоса слышались отовсюду, и от этого хотелось заткнуть плотно уши и убежать. Любимая ею волшебная тишина ушла из леса, бросив ее душу на растерзание мерзкого бюрократа.

Ольвия вышла к березовой роще и спряталась за деревом. Она увидела, как участок подготавливают к строительству. Многочисленные рабочие в серых комбинезонах расчищали проезд к участку, чтобы могли заехать груженые машины и строительная техника со стороны трассы. Они выкорчевывали деревья бульдозером и сносили бензопилой кусты боярышника и лещины. Ольвии даже на миг почудилось, что она слышит плач деревьев, гибнущих под бульдозером. По ее лицу побежали слезы. Ах, как бы она хотела стать на миг великаншей и разметать всех их так, чтобы летели, сверкая пятками до самого города со своей техникой!

Ольвия разыскала угрюмым взглядом Альберта, который стоял у небольшого вагончика, заменяющего рабочим техническое помещение для личных нужд и отдыха. Она незаметно подкралась ближе, периодически прячась за деревьями, и принялась подслушивать. Мэр как раз обсуждал с геологами и геодезистами результаты исследований рельефа участка для определения перепада высот и изучение грунта, которое определяло несущую способность и пучинистость почвы. Как поняла Ольвия из их слов – это было важно для расчета мощности и типа фундамента будущего дома, чтобы исключить просадку фундамента, крены и деформации, которые могли привести к разрушению здания.

Но вот мэр попрощался и стал уходить в сторону трассы, которая пробегала серой лентой возле леса в полукилометре. Должно быть, где-то там стоит его машина. Ольвия испугалась и поспешила следом за ним. Она незаметно обошла участок, кишащий работниками, и выбежала на расчищенную от кустов тропу, по которой от нее ускользал Альберт.

Собравшись с духом и проклиная себя, она воскликнула:

– Господин мэр! – и тут же осеклась. «Нужно называть его по имени, глупая!» – подумала она. Черт мог шпионить за ними, а на свиданиях не принято так официально обращаться к собеседнику.

Альберт обернулся и застыл на месте с изумленным лицом. Должно быть, безумный вид Ольвии немного напугал его – запыхавшаяся, тяжело дышащая девушка произвела на него жуткое впечатление. Он вдруг предположил, что она сейчас достанет из-за пазухи заранее отточенный нож и, догнав его, вонзит по рукоятку ему прямо в сердце. Таким образом, она отомстит ему за свой лес и закончит злополучную стройку. Улики эта ведьма, конечно же, искусно уничтожит.

– Альберт! – пересилив себя, Ольвия стала медленно подплывать к нему, будто охотник к приманке, еще не попавшей в капкан. Он может рассвирепеть, сказать, что страшно спешит и немедленно уйти. И тогда все погибло.

– Чего тебе? – мэр уставился на нее с подозрением и на всякий случай начал отходить к трассе, не прекращая при этом следить за девушкой.

– Да остановитесь же вы!.. – рассердилась Ольвия. – Мне нужно вам кое-что очень важное сказать…

Альберт повиновался и перестал ускользать. Ему стало даже смешно от того, что он испугался какой-то тощей девчонки. Но ее дикий вид действительно вызывал желание бежать, куда глаза глядят.

– Что тебе надо? – с досадой пробурчал он, насупив темные брови. Он снова был в черном костюме, со своей неизменной короткой стрижкой. Черные волосы поблескивали под лучами солнца, неприветливые зеленые глаза неотступно следили за каждым движением Ольвии.

«Будто работник похоронного бюро!» – подумала Ольвия, осмотрев его и, подойдя поближе, произнесла:

– Я вам сейчас кое-что скажу… – она на миг запнулась, увидев вблизи его удивленные глаза, потом продолжила: – Я хочу… я очень хочу… – повисла неловкая пауза. Ольвия все еще боролась с собой.

– Чего же ты очень хочешь?.. Убить меня? – предположил Альберт и неожиданно улыбнулся.

– Я хочу пригласить вас… на свидание, – проклятые слова, наконец, слетели с ее уст, и Ольвия даже испытала некоторое облегчение. Покраснев до кончиков ушей, она опустила ресницы, дожидаясь реакции мэра, а она могла быть непредсказуемой.