Читать онлайн Девочка из детства бесплатно

Проще

Мы с папой и мамой жили в огромном доме. Мне тогда так казалось. Рядом были сад и огород. А ещё лес, пруд и река. И когда всё складывалось в одну разноцветную мозаику, чувствовалось очень-очень много счастья. Такого необходимого в мои семь лет.

Утром, чуть вставало солнышко, я брала тарку и бежала за молоком в соседнюю деревню. И какой бы стороной улицы ни шла, всегда натыкалась на Мишку с Котькой. Они поджидали меня, и, кажется, совсем не случайно.

– Миш, а если нам петух встретится? Как мы от него убежим? – спрашивала я.

– Котька его отвлечёт, – жуя травину, посмеивался он.

– А Мишка пчёл прогонит, – поддакивал Котька.

Пока не встретишь пчёл или петуха, не узнаешь, какие они. Котьке только добрые встречаются. Поэтому он твёрдо уверен, что злых и не бывает. А Мишка, наоборот, никому из них не доверяет, потому что его всегда догоняют и кусают или клюют. Я до сих пор не знаю, кто из них прав. И почему жизнь не может быть всегда счастливой? И зачем необходимы всякие неприятности?

Иногда я забываю все свои страхи и снова возвращаюсь в детство. Там большой дом, яблоневый сад и речка. С какой стороны ни посмотришь – всё проще.

Коляска

Шли мы из школы. На улице тепло, только дождик немного моросил. Мишка с Котькой постоянно подпрыгивали, пробуя проскочить между дождинками. Мишка с одной стороны дороги, а Котька с другой. Мне было проще, дождь меня совсем не волновал. Поэтому я шла посередине. Только сапоги влипали в дорожную грязь, да мысли путались в голове, поэтому я вообще не думала…

И тут как раз магазин на обочине, для прокатных вещей. Их на прокат дают, с возвратом, значит. И мы втроём туда завалились, будто бы от дождя. Магазин этот крайне интересный. Сколько в него ни заглядывай, всё равно смотреть не насмотреться. Тут и телевизор без переключателя. Тот, видимо, давным-давно отвалился. Потому что в дырке от него много пыли скопилось. Мишка эту пыль на свой палец навертел, когда переключатель изображал. А Котька вообще молодец, он в походном мешке спрятался. Только одна нога наружу торчала, ну, и носок с дыркой. И все были довольны, кроме продавщицы. Она ходила грустная, без настроения. Как можно грустить, если столько радости рядом? Есть и велосипед для катания, и целых два самовара для чаепития. Один с большим пузом, в которое можно вместо зеркала смотреться. А другой самовар – с маленьким животиком, но зато в нём лица разъезжаются во все стороны. Как в комнате смеха, просто умора!

– Вон, – говорю мальчишкам, – коляска белая в синюю снежинку, из моего детства. Я вспомнила. Когда я в ней ехала, то Мишкину зелёную постоянно обгоняла. Вот Котькиной почему-то не помню.

– А я… между прочим, – запыхтел Мишка, – специально тебя вперёд пропускал. Потому что мама меня учила уважать девочек. Не зря же мы с Котькой портфель твой по очереди таскаем, когда он не слишком тяжёлый, конечно.

И пока мальчишки бывшую мою коляску вдоль и поперёк ощупывали и рассматривали, в мои запутанные мысли пришла идея. Подумалось, что детство вспомнить – дело хорошее. Но, вот, как продавщицу уговорить? Коляску в прокат одолжить, без денег. Мишка тут же прочитал мои мысли:

– Продавщица не с нашей улицы. Она к нам на практику приехала из города.

И Котька заподдакивал:

– Ни за что не даст прокатиться, до дома и обратно. Только если тракторист Петька придёт…

И пока мы тракториста ждали, продавщица совсем в принцессу Несмеяну превратилась. А как он появился, то и продавщица заулыбалась. Шутка ли, столько ромашек, вперемешку с крапивой, притащил.

В общем, чтобы нас из магазина выпроводить, тракторист заплатил за прокат коляски. И сказал, чтобы к вечеру возвращались. И не опоздали. Потому что магазин не круглосуточный.

Ехать в коляске мне очень понравилось. Пусть ноги не очень-то помещались… Я бы так в ней и осталась жить, детство вспоминая. Но тут дорога закончилась, и Мишка с Котькой остановились, потому что дальше уже началась тропинка к моему дому, через перелесок.

– Всё, – важно говорит Котька, – дальше коляска не поедет, так как она волков боится. Придётся тебе идти пешком.

Мишка помог выбраться наружу, взвалил мне на плечи ранец и пожелал:

– Доброго пути! Ну, а если волк появится – кричи! Мы с Котькой прибежим… может быть. А сейчас коляску назад повезём.

Через минуту я шагала через рощицу к дому. И думала, что волков у нас никто не видел. А зайцев бояться не следует, они, должно быть, добрые. Про лис ничего не знаю, в школе ещё не проходили. Обманывают лисы, так что не верить им, и всё. На всякий случай.

Ветреная

Однажды мы решили лужу измерить. Тем более что лужа была необычная, внутри имела песчаные острова и каменные архипелаги. Архипелаги – огромные камни, которые машинам ездить мешали, а острова как раз из этих машин и насыпались, из самосвальных кузовов.

– Пожалуй, линейкой долго мерять придётся, – решил Котька.

– Давай лучше сапогами! – предложил Мишка. – Глубину выясним.

Меня эта идея не сильно заинтересовала. И я облака разглядывать принялась. Они как раз по небу плыли, превращаясь в разные фигуры. Меняющиеся на ветру. Ветер вмиг лужу измерит и прогонит – влево или вправо, как получится. А может, и в белое облако превратит. Тогда и ходить по дороге будет удобней.

Только на улице ветра не было, и лужа быстро превратилась в болото. Мальчишки зачем-то травы в неё накидали, камышей накрошили, лягушку малюсенькую нашли – и давай с ней по болоту прыгать.

Тогда я, чтобы не заскучать, к маме на работу завернула. Она в маленькой бане работала, под вывеской «Прачечная». Там-то воды было полно, и луж на полу, и мыльных облаков. Мама куда-то вышла с работы. Возможно, в магазин – в очереди постоять.

«Ну, – думаю, – вот сейчас я эти пенные облака и прогоню».

Оставалось только палку-весёлку отыскать, которой бельё из машин вытаскивают. Во-первых, потому что оно горячее, почти как кипяток. И палка смешная, на щипцы похожая, я ею в машине гребу и бельё кусаю. Ам – пелёнку, ам – простынку, ам-ам-ам – перинку. И только пелёнку вытащила, как ещё что-то на пол шлёпнулось. Оказалось, белая-белая наволочка. Пока я её рассматривала – сапогом нечаянно наступила. А тут и Мишка с Котькой меня разыскали. Лужа их больше не интересовала.

Они вывернули упавшую наволочку наизнанку, и она перестала быть замаранной. Ещё пару вещичек спасли. Я даже не заметила, как они под ногами очутились. Мишка потом сапоги наши в машине постирал, на всякий случай. Чтобы они бельё больше не пачкали.

А когда мы все тазы с бельём на улицу вытащили, тут и призадумались. Верёвки оказались так высоко натянуты, что Мишка даже в прыжке не мог дотянуться, как руками ни махал. Потом Котьке на закукорки забрался, но не тут-то было. И только я решила что-нибудь придумать, чтобы бельё проветрить, как пришла мама и принялась всё перестирывать, а нас отчитывать. И ничего не случилось, только соседи стали называть меня «ветреной девчонкой». И это было крайне несправедливо! Потому что в этом случае я как раз не успела отличиться.

Ворона

Стихи я обычно учила по пути в школу. Идёшь себе и в учебник поглядываешь. Если одна, то всё наизусть запоминается. А когда Мишка с Котькой за мной увязываются, то беда. Мы одного стиха на троих выучить не можем. Ненамного лучше и со счётом. Мишка на воронах тренируется. Он уважает их, потому что вороны букву «р» научили его выговаривать. А Котька воробьёв предпочитает или синичек.

– Ну, как, – спрашивает Мишка, – хорошо получается складывать?

– Нормально, – отвечает Котька. – Когда птицы не улетают.

А я в уме считаю. Потому что я к математике способная. Раз-два, и готово! Потом пятёрки в школе выдают. В виде вырезанных звёздочек. А вот с рисованием хуже. По рисованию звёздочек ни разу не получала. Зато Мишка с Котькой так и хватают пятёрки, хоть рисуют простыми карандашами. Даже не цветными. Непонятно, за что…

– Как за что? – кричит Мишка. – Видишь, какая ворона классная получилась. Во весь лист!

Если это ворона, то почему она больше дуба? Во сне такая приснится, сразу испугаешься. И на люстру полезешь со страха.

– А ты нормальную можешь нарисовать, чтобы она меньше дуба была?

– Могу, – отвечает Мишка. – Если большую сумел, маленькую вообще нетрудно.

Он взял и нарисовал точку с крылышками. Я смотрела, смотрела… И пожалела эту ворону, с муху которая.

Бык

Я в своей деревне ничего не боялась.

Я иногда про свою храбрость мальчишкам хвастала для примера, чтобы они трусами не росли. Но было у моей смелости одно слабое место, как говорится, «ахиллесова пята». Я и сама не сразу про то догадалась… Вот иду я из школы.

Стоп, что-то я с рифмой переборщила. Менять нужно, пока беда не случилась…

И тут бык появился и почти до меня добежал. Стоит в двух шагах и глазами красными смотрит. Вроде, как спросить собирается:

– Съесть тебя целиком, или лучше придумаешь другое стихотворение? Терпение у меня не железное…

– Ладно, – говорю. – Ровная дорожка вьётся. Добрый бык уже смеётся!

– Му-у-у-у-у-у! – подтвердил он.

И злиться, похоже, перестал. Чуть-чуть потопал кривой ногой и поплёлся стадо искать. В ту же секунду я опомнилась, великанским прыжком перескочила лужу, схватила свалившиеся с ног сапоги и рванула бежать босиком. Перепугал бык всю мою смелость! Я с тех пор стихи сочинять перестала, во всяком случае про быков.

Октябрята

Когда нас в октябрята приняли, мы решили стать лучше всех.

– Ну, – говорю, – как правила выполнять будем? Макулатуру мы и так сдавали, без звёздочек. Почки берёзовые ещё в детском саду собирали, каждую весну. Как расти будем?

Мишка тут же за ножик перочинный схватился и ну зарубку новую на дверном косяке строгать. Мол, смотри, вырос я, на полсантиметра почти.

– Не в росте дело. Мы должны быть всем примером!

– Правильно, – согласился Котька, – давайте что-нибудь полезное состряпаем.

Я чуть не рассмеялась.

– Хотела дело предложить, а тут бабушкины пироги.

– Не бабушкины, а дедушкины. И не пироги, а звёзды. Если бы ты была внимательной, разглядела бы их на домах ветеранов. Только краска, конечно, потускнела.

– Что, красить будем? – обрадовалась я.

– Ну, вот, – подтвердил Котька, – догадалась! Звёзды ярче станут.

И мы приступили к делу. Забор красить, конечно, легче. Малюй туда-сюда. А здесь каждый лучик – не просто так. Мишка немножко рубаху себе покрасил. А Котька – козырёк на кепке. Зато звёзды получились яркими и ровными.

И поклялись мы про это никому не хвастать. Иначе получится, что мы ни капельки не изменились в лучшую сторону. И хотя за испорченную одежду попало от родителей, про звёзды не сказали – из скромности. Потому что октябрятами стать – это не пироги в песочнице стряпать.

Музыка

Однажды Мишке на уроке пения двойку поставили. Он и не понял, за что. Учитель его спросил: «Какую музыку вчера слушал?». «Любимую!» – ответил Мишка. «И что за симфония? Когда по телевизору транслировалась?» – уточнил педагог-музыкант.

Ну, Мишка пояснил, что он птиц слушал на улице. Для него это лучшая музыка. Одни весело так чирикают, вроде радостные вести сообщают. А другие как заведут грустную мелодию, хоть слёзы платочком вытирай. Да и тональность у крылатых разная. Просто оркестр, гениально весенний. И за что двойка?

Вечером я решила это дело у папы прояснить. Он у меня в лесу работал, на большом тракторе. Не может быть, чтобы птичьей музыки не слышал!

– Весной птицы поют красиво! – согласился папа. – Но про это, наверно, на биологии нужно рассказывать. Или на природоведении, хотя бы.

– Так вот оно что! – согласилась я. – Мишка, как всегда, перепутал.

На другой день решила с Мишкой своим открытием поделиться. И очень-очень быстро его разыскала. Потому что он в школьной мастерской скворечник мастерил. Я там частенько бывала, иногда даже помогала что-нибудь подержать, например. Котька, к примеру, держал гвоздь, а я – Котькин палец, по которому Мишка иной раз мог попасть молотком. И если бы не я, несдобровать бы Котьке. Мишка меня всё-таки обидеть боится, как-никак девчонка!

Когда скворечник был готов, мне захотелось стать мальчишкой. Им-то разрешается на дерево влезть и птичий домик повесить. Я вообще забыла, для чего Мишку искала. Так и горевала в одиночестве, даже не заметила, как Мишка с Котькой скворечник повесили возле школы.

– Его из нашего класса видно, – щурясь от солнца, сказал Мишка. – А когда скворцы поселятся да запоют, так все поймут, что значит – настоящая музыка.

Страх

– Зачем опять через льняные снопы скачете?

Хоть сто раз Мишку с Котькой воспитывай, без толку. Я им даже кулаком погрозила. А им – всё равно. Знают, что я жаловаться не пойду. Быть ябедой – последнее дело.

Потом они стали ботинками кидаться друг в друга, в шутку. И отыскали маленького мышонка, в поле это совсем несложно. Только бы кого-нибудь попугать. Кто закричит громче, тому за шиворот и посадят. С удовольствием.

– Дайте его мне, – уговариваю я, – прямо в домик.

– Ни за что, – кричит расшалившийся Мишка, – ты мышей не боишься!

– Я-то не боюсь, а вот домик, который из снопов, боится…

Тогда они полезли в льняной домик. Одни только ноги снаружи. Может и я бы влезла. Только некогда было, работы много… А они там, внутри, подстилку из травы сделали и сухарь раскрошили для мышонка. И тоже отправились делом заниматься. Потому что их учитель нашёл.

– Мне кажется, – решил Мишка, – что домик тоже не боится мышонка!

– Без сомнения! – ответила я. – Он только ветра боится, сильного дождя и ещё урагана, потому что из снопов построен. Ну, и Мишку с Котькой, когда они через снопы скачут.

Никогда

После уроков я в парк заглянула. Там росли большие дубы и маленькие акации. Хожу по парку и ищу. Ну, вроде грибы ищу. А на самом деле – пустые бутылки. Если спросят, конечно, сознаваться не буду. Сразу закричат, мол, они сами спрятали и теперь вернулись, чтобы в посудный магазин сдать. А потом, когда бутылки на деньги обменяют, раскупят всё мороженое в столовой. Иду, а навстречу Мишка с Котькой, и оба грустнющие. Я сразу поняла, что им ничего разыскать не удалось. Может, они богатство уже распределили… На мороженое, на булки с маком и на конфеты «Школьные». Я им сто раз говорила, что нельзя делить шкуру недобитого медведя!

– Эх, – говорю, – как всегда, отличились! Ничего не нашли.

– Очень даже нашли. – Мишка отвечает. И рубль показывает круглый.

Я расстроилась немножко, но вида решила не показывать. А то получится, что они победили. Сами понимаете, что на рубль можно не только мороженое, но ещё и книжку за двадцать пять копеек в магазине заказать. На очередь записаться.

– Что делать собираетесь? – спрашиваю.

– Домой пойдём! По математике много задано.

– И по русскому тоже, – подтвердил Котька, – десять упражнений.

Я подумала секунду и вспомнила:

– По русскому не задано! Диктант был. И по математике тоже. Из-за контрольной!

– Ну, наперёд будем решать…

– Чего, – говорю, – обманом занимаетесь? В магазин вы идёте!

– Ну, идём.

И я решила на них надуться. Во-первых, рубль чужой, а они с ним в магазин идут. Во-вторых, про уроки врут. А в-третьих, что самое главное, меня совсем не замечают.

– Вот, – говорю, – если я найду бутылку, то ни в жизнь с вами не поделюсь. И сушёной мать-и-мачехой, и аптечным подорожником… И почки берёзовые за вас собирать не буду. Потому что я с обманщиками не дружу!

– Пойдём с нами, – сказали они грустно.

– Ни за что, – отчеканила я. – Чужой рубль – дело опасное. Милиционер узнает, уши отвинтит. Понятно?

Мишка вдруг, ни с того ни с сего, накинулся на Котьку:

– Это ты говорил, что рубль найти – большая удача. Ещё клад уговаривал ночью рыть.

– Не рыть, а зарыть. Рубль найденный.

– А давайте книжку для школьной библиотеки закажем в магазине, а сдачу в клад спрячем…

– Ага, – сказал Мишка, – завтра на мороженое раскопаем.

– Или, – подтвердил Котька, – на орешки.

Но, клад на то и клад, чтобы его на важные дела находить, – я им разъяснила, – а не на сладости всякие.

И мы слово дали. Котька сразу, а Мишка… после показанного ему кулака. Сбегали в магазин и купили книжку. Красивую, с танцующей балериной и одноногим солдатиком. На неё как раз очередь подошла. Два месяца на записи стояли!

Мы её двадцать раз вслух перечитали, от корки до корки, и в школьную библиотеку отнесли, а сдачу зарыли. В парке, под пятым дубом. Если Мишка не проболтается, то никто и не найдёт. Никогда…

Котькины звёзды

Сидели мы с Котькой на заборе. Я ногами болтала, а Котька ворон считал:

– Раз, два, три…

– Эх, – вздохнула я, – ни одной вороны не вижу.

– Пять, шесть, семь… и я тоже, – ответил Котька.

«Ну, – думаю, – чудеса! А что он тогда считает? Только бы не листья жёлтые с берёзы. Придётся тогда до осени на заборе болтаться, пока последний лист не слетит. Или ещё хуже… до зимы».

– Зачем, – спрашивает подслушавший мои мысли Котька, – до зимы-то? Если я звёзды считаю…

Тут я немножко за друга испугалась, даже температуру рукой ему померяла. Потому что на улице солнце светило и шмели шумели. Звёзд точно не было.

– Не мешай, – попросил Котька, – они у меня в голове. Ты всё равно не увидишь.

– Так, значит, они не настоящие? Тогда понятно.

– Хм! – не согласился Котька. – Очень даже настоящие. Мы ночью с рыбалки шли с папой, и я их всех запомнил. Справа и слева… на небе.

– А чего не сосчитал? – спрашиваю. – Не успел, что ли?

Котька опять задумался, чтобы со мной не разговаривать. С ним такое бывает. Хочет – разговаривает и дружит, не хочет – в себе сидит. В штанах и футболке, кепкой прикрываясь.

– Не знаю, что ты в этих звёздах нашёл, когда их днём даже не видно. А вот рыбалка – это здорово! Окунь попался? Или зубастая щука, которая из сказки?

И я бо-о-льшую рыбину руками показала. Немного не рассчитала и полетела вниз с забора, вместе с Котькой. Я совсем этого не ожидала. И Котька тоже. Поэтому он за колено схватился и стал стонать:

– Ы-ы-ы-ы!..

Тогда я всё забыла и стала его подорожником лечить.

– Ы-ы-ы, – ныл Котька, – из-за тебя все звёзды из головы вылетели…

Я уже обидеться захотела, поэтому подорожник порвала на клочки, но потом новый отыскала возле забора. И тут же к Котькиной коленке приклеила, послюнив листик языком. Для надёжности.

– Для чего тебе, – спрашиваю, – звёздами башку забивать? Лучше уж книжками, например. В библиотеку через день ходишь, а нужно бы чаще. Ведь космонавтом собираешься стать.

– А ты откуда знаешь? – удивился Котька. – Про космонавта-то…

Пусть думает, что у меня интуиция особенная. Нужно ведь друга на землю возвращать. Мы с ним так решили: будем наперегонки книги читать. Я – девчоночьи, про принцесс и феечек. А он – свои, героические.

Первое время нам книжки с лёгкостью выдавали, а потом пересказ стали спрашивать. В нашей библиотеке книгам попусту болтаться не дадут! Вот, прихожу однажды в библиотеку, а Котьки-то нет. Гуляет где-то. Я везде переискала и нашла. Он на крыше сидел и смотрел в небо. И что мне оставалось? Ждать, когда вернётся…

Мишкино бревно

– Тр-р! – рычу я из папиного трактора. А Котька с Мишкой внизу, завидуют. Потому что у меня тут рычаги всякие и педали. Кнопки такие: если нужно бревно захватить, то мигом. Мальчишки по брёвнам прыгать принялись. Котька нормально так, ласточкой. А у Мишки ни ноги не слушаются, ни руки не держатся – нет равновесия, в общем. Котька, конечно, ему помогает из-под штабеля вылезть и тоже падает. Больно, наверно.

«Вот, – думаю, – навязались на мою голову. Придётся теперь из трактора вылезать, чтобы за ними присматривать. Ведь если придавит, то по-настоящему. Потом не починишь!»

– Зачем, – кричу, – ерундой занимаетесь? Делать нечего? Все брёвна раскатали!..

– И ничего не мы, – спорит Мишка, – они сами под ногами разъезжаются. Не тренированные потому что.

– Сами вы, – говорю, – нетренированные! К спортивному бревну не приучены. Забыли?..

Котька тут же вспомнил и понёсся к спортплощадке. А Мишка потише, конечно, побежал. А потом выдохся и разлёгся на дороге во весь рост.

– Вставай, – уговариваю, – нас Котька давно уже ждёт. – Не могу, – говорит Мишка, – я в бревно превратился.

«Вот и всё, – думаю, – был Мишка, а теперь? Это самое страшное, что могло с ним случиться».

– Эх, ты! – плачу. – Мог бы трактором стать. Или самосвалом…

– Это я от усталости бревном стал. Отдохну и стану полезным.

Мишка нисколечко не обманул, портфель мой из школы носил постоянно. И всё время спортом занимался, по бревну ходил лучше всех! И не только на спортивной площадке.

Головастики

Сидели мы с Котькой в пруду и головастиков ловили. Я в трёхлитровую банку, а Котька – в большое блестящее ведро. Моя банка постоянно на дно соскальзывала, а Котькино ведро её ловило. Потому что у ведра спасательная дужка была. А эти вертихвостики разбегались. Как сделать, чтобы их оказалось много, будто в бочке сельдей?!..

В это время Мишка подошёл и сразу разозлился. У нас рыбалка, а у него – нет! Но я его быстро усмирила – банку разрешила до моего дома донести. Одно плохо, что он постоянно спотыкался и головастиков по лужам расплёскивал. А потом и вообще утомился. Заговорил, что банка неудобная…

Бабушка на головастиков, конечно, взглянула и даже некоторых погладила – заинтересованно. А потом взяла и в бочку огородную выплеснула. Ладно, чего по пустякам-то расстраиваться? Буду их подкармливать мошками и червячками, пусть подрастут немного.

Ну, а как подросли, сразу и лапки вылезли. Между прочим, хвостики куда-то исчезли. Отвалились, наверное. Котька долго этих мутантов рассматривал, а потом сообразил:

– Квакши!

У меня оставались кое-какие сомнения… Откуда у головастиков лапы? Но решила сильно не умничать и ещё подождать. И скоро они сделались очень большими. Лягушачьими великанами! Котька сказал, что это жабы. Но бабушка и этим сильно обрадовалась:

– Пусть живут на огороде и капусту от гусениц спасают!

В общем, всё лето мы с Котькой и Мишкой знали, чем заняться. Скакали вприпрыжку и учились комаров ловить по-лягушачьему. Иногда случалось и проглатывать, но не всех, поэтому лица и даже уши зелёнкой намазаны.

А как капуста бока нарастила, бабушка за пироги и вареники принялась.

– Угощайтесь, – всем говорит. – Ай-да головастики! Не подкачали!

Тайна

Однажды мне захотелось увидеть край неба. Гляжу в огромное и солнечное, а где оно начинается – попробуй, разберись. Мне на помощь пришёл Котька:

– Небо начинается там, откуда летят самолёты.

Он, похоже, забыл, что самолёты летят с разных сторон.

Я успела немножко расстроиться, так как задача, которую себе загадала, оказалась крайне сложной. Такую за всю жизнь не решить. Взять бы огромный воздушный шар и взлететь. Небесное солнышко как раз любезно рассказало бы все свои тайны, где оно родилось и как так случилось, что всем на свете пригодилось. А я бы поведала ему про своё село и семью, про Мишку с Котькой. В конце концов, всё в жизни откуда-то начинается. Даже если это самая большая тайна.

Хлеб с солью

Я жила с мамой и с папой в деревянном доме, на первом этаже. Это был огромный дом, многоквартирный. Там ещё леспромхозовская контора находилась – все говорили: «кантора». Ну, и люди всякие хорошие жили. В одной квартире, например, целых шесть человек. Трое взрослых и детей примерно столько же. Я, конечно, больше с Надюшкой дружила. Она мне по возрасту подходила. Мне семь лет, а ей почти что девять. Поэтому осенью я в первый класс пойду, а Надюшка уже во второй. Она меня много чему могла научить.

Однажды Надюшка пришла и спрашивает:

– Ты про вкусный хлеб слышала?

– Не поняла…

– Ну, хлеб же, он и так всегда вкусный, а вот если солью крупной его посыпать и маслом растительным полить – вообще – пальчики оближешь!

– Зачем, – удивляюсь, – всего столько? Мало совместимого…

– Как зачем? – разобиделась Надюшка. – Если вкусно, так и полезно, наверное.

На самом-то деле я не сомневалась. Но на всякий случай отвернулась и, не обращая внимания на всякие там разговоры, принялась скоблить ложкой по столу. Вроде есть и у меня важное дело – просто не хотелось показывать, что полностью согласна.

– У нас от хлеба одна горбушка осталась, – говорю. – Я вчера почти всю буханку съела. Мягкий был сильно, только что испечённый.

Надюшка, сурово сдвинув брови, посмотрела на меня.

– Понятно. Давай рассуждать: тебе одного кусочка, вкусного-превкусного, хватит? Это ведь не два и даже… не три!

– Хватит. Что три, что один – съем и не останется.

Я никогда не видела Надюшку такой рассудительной, поэтому и разговаривала с ней строго, без обычных шуточек. Хорошо, что Надюшку мама домой позвала. Иногда нужно и самой решения принимать. С посторонними-то подсказками, не знаю уж, как бы я справилась. Всего скорее, горбушку пересолила, а подсолнечное масло и найти бы не смогла. Разве что догадалась бы к соседке сбегать?.. Там ещё хлеба попросить.

Еле вечера дождалась, чтобы всех новым блюдом угостить. Только что приготовленным. Папа первым домой вернулся, попробовал и говорит:

– Получается, ты сама эту вкусноту придумала, а я припоминаю, что кто-то меня таким же угощал раньше. Не могу понять – было или приснилось?

– Было, – говорю, – Надюшка тебя угощала, которая со второго этажа. Она мне рецепт сегодня выболтала…

– Вряд ли, – не согласился он. – Может, ещё в детстве? У меня друг был, Витька. Мы с ним никогда не расставались, и кирпичи вместе грызли, и лук солью сдабривали. А хлеб на первом месте был. Вкуснотища!.. Мягкий, прямо из печки, с загорелой корочкой. А если ещё и с солью, так совсем объеденье! Только полакомиться… не всегда удавалось.

Мне стало очень интересно. Вот как раньше было! Я даже и не думала, что кирпичи тоже съедобные. А то бы с утра всю нашу печку разобрала и вкусно приготовила. Знать бы, чем приправить и как подавать…

– Не стоит, – читая мои мысли, сказал папа. – Это давно было, после войны. Трудно тогда жилось, да и витаминов, видимо, не хватало. Раз нам кирпичи такими вкусными казались. Теперь этим питаться не будем. А вот хлеб с солью – самое то!

Дом деда

Родители переезжать собрались. В дедов дом. Я, конечно, не удивилась. У деда животин целый двор, им постоянный уход нужен. Травы принести, хлебушка покрошить и водицы налить. Иногда я тоже помогала, но не всегда. Звери со мной играть не соглашались. Будто специально убегали деду пожаловаться: «бе-э!.. хрю-у…» – попробуй с такими подружиться! Овцы трусливые, а куры, те пугливые.

Вот только пришла беда. Некому стало жаловаться. Я, конечно, такого представить никак не могла. Был дед, а потом – раз! – и не стало. В его избе даже роза чайная завяла. От горя. Да и родители мои сильно изменились… Грустными стали, молчаливыми. А мне понять хочется, как такое случилось. Ну, не должен человек насовсем исчезнуть! Может, как-нибудь время назад повернуть?..

– Нет, – говорит папа, – нет такой возможности. Он теперь в наших сердцах будет жить. И улыбаться, и советы нужные давать…

Я ничего не ответила, потому что своё задумала. «Зачем же, – думаю, – медлить? Раз дед меня и раньше из крапивы вытаскивал, которая за его домом растёт, так и сейчас не бросит, пойду немедленно в неё падать! И ничего со мной страшного не случится. Ну, обожгусь немножко. Дед спустится с облака и меня спасёт. А потом ещё водой из бочки польёт, на солнышке нагретой. Он и сам говорил: «Тёплая вода и доброе слово – от любой беды спасенье!»

Сразу-то я забоялась. Всё ходила возле крапивных зарослей и примерялась, как бы поосторожней запрыгнуть… Чтобы дед меня издали заметил и быстрёхонько вытащил. К вечеру всё-таки решилась. Там рядом доска валялась, как раз, чтобы от крапивы отмахиваться. Стала я с этой крапивой бороться. Вдруг чувствую – и не жжётся вовсе, напрочь свои свойства потеряла. Я немедленно в неё забралась, по самые уши, да ещё и целую охапку нарвала. Вроде банного веника получилось. «Ну, – соображаю, – сейчас я себе волдырей наделаю».

– Дедо? Спасай!

Только меня одна мама услышала. Она полезла за мной и тоже в крапиве очутилась. Долго мы с ней в этих зарослях сидели и ревели. И успокоиться не можем. Значит, так нужно. Чтобы потом дедовы дела продолжать и без него не тосковать.

Про школу

Осенью я должна пойти в школу. И мама постоянно про это твердила. Я сразу смекнула, в чём тут дело. Если, например, вместо детского сада можно было с дедом посидеть, то школу легко заменить поездками в лес, на папином погрузчике. Едешь и песни поёшь. Не жизнь, а сказка. Гораздо интереснее, чем в чёрно-белом нашем телевизоре. Только бы папа согласился! Он меня очень любит и, конечно же, на тракторе катает по всей деревне. А вот в лес, на свою работу, никогда не берёт. «Зачем, – говорит, – девчонке такие приключения? Совсем ни к чему». Хорошо, что я так не думаю. И почему это я должна в лес не хотеть? Там птицы поют, ягоды разные растут, и грибы сами в корзинку просятся. Красота, да и только!

Вечером я спросила у папы, может ли он меня в лес с собой брать вместо школы.

– Как это? – удивился папа. – Это же безобразие. Зря, что ли, мама тебя читать полгода учила? И считать по палочкам. Да и школу в деревне в этом году новую построили. Из кирпича. А эта в лес собралась…

«Ничего себе, – расстроилась я, – в новую-то мне и вовсе неохота. В старой школе папа с мамой учились. Вон какими людьми уважаемыми стали. А дедушка ещё лучше – нигде не учился, а все сказки Пушкина наизусть помнил. И про рыбака с золотой рыбкой, и про Балду. Если бы я эти сказки стала заучивать… да никогда не запомнить! Ну, героев, предположим, ещё ладно, а вот, чтобы по порядку, да наизусть…»

На другой день я сходила на всякий случай к школе. Большую такую громадину, из белого кирпича, построили возле парка, и я сначала решила посчитать окна. Мне ещё дед говорил: «Окна в доме, что глаза у человека. Всю душу покажут, если правильно понять. Сколько их у маленькой зимовки? А всего-то два, и те в землю застенчиво смотрят, словно говорят: «Заходи, погрейся». Дом из двух этажей много окон на себе несёт. Он, словно конь, во все глаза глядит и людей ласково встречает. Без открытой души попробуй со всеми заботами справиться! Много окон – людей полон дом. А большая семья – на всю жизнь забота и отрада».

Хожу, смотрю, считаю. До десяти вспомнила и расстроилась. Дальше считать не научилась ещё. Много-премного их, окон этих. Вдруг тётенька подошла с кисточкой малярной в руке. Видимо, она забор красила, а тут и я.