Читать онлайн Романолуние бесплатно

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОМАНОЛУНИЕ

Я – лунный свет, а ты – день.

И погибель.

Встретимся всё же с тобой…

А. Кимова

1.

Роман стоял у окна и вглядывался в предрассветное марево. Оно плы́ло над третьим кольцом трепещущими огнями многоэтажек, напоминая о том, что в город пришли настоящие морозы. Он любил стужу, которая напоминала ему о родной земле. Здесь, в Москве, все последние годы настоящий мороз был редкостью. Но снова гудела голова. Это так редко случалось с ним при резкой минусовой температуре, что застало врасплох. Он вызвал секретаря.

– Да, Роман Сергеевич!

Директор обернулся на незнакомый голос. В дверях стояла секретарша. Да уж… С этой головой точно надо что-то решать, если из нее вылетело даже, что сегодня первый рабочий день новой ассистентки. Такого с ним никогда раньше не случалось…

Ее не было за рабочим столом, когда Роман пришел, и он совсем забыл о ней. Как невовремя всё это, в декабре, накануне закрытия года. Не самое удачное время для смены помощницы. Он смерил стоявшую в дверях девушку внимательным взглядом.

– Напомните, как зовут.

– Дарья.

– Насколько вас Виктория успела ввести в курс дела?

– Только в общих чертах. Но не думаю, что будут затруднения.

Роман посмотрел более пристально. В глазах появилось любопытство.

– Как мне объяснили, моя помощь потребуется только пока вам не найдут постоянного ассистента. Вышла наподхват, до конца года.

– Я пробежался по резюме, так понимаю, что вы в корпоративе не работали. Справитесь?

– Работала. Но это было давно и не со мной, так что упоминать не стала.

Он про себя улыбнулся, но лицо оставалось серьезным.

– Напомните, сколько лет?

– Двадцать пять.

Его правая бровь слегка дернулась:

– Давно и не с вами?!

Она постоянно смотрела в глаза. Это было непривычно. Выдержав паузу, Дарья произнесла:

– Я и сама не в восторге от ситуации. Как вы, наверное, поняли из резюме, это для меня не работа мечты. Но буду откровенна. Мне нужны деньги. И пока у меня нет других вариантов.

Наступило молчание. Роман еще раз пробежался по ней взглядом.

– Откуда вас Виктория знает?

– Не знает. Она на кафедру своего ВУЗа обратилась. Там мой контактный номер дали.

Снова молчание.

– И кто вы по специальности?

Теперь еле уловимо дернулась ее бровь. Она сказала:

– Так вы же пробежались по резюме! Там всё написано.

Сквозь официальную маску в ее лице проскользнуло что-то… Дерзкое?!? Всё это мало-помалу начинало занимать Романа, но он напустил на себя грозный вид, и его голос похолодел.

– На мои вопросы здесь принято отвечать.

– Похвалите мою предусмотрительность. Я на них ответила. Заранее. В резюме.

Роман обалдел от такой… Наглости? Или смелости? Он слегка прищурил глаза.

– А ты дерзкая! Не боишься, что я тебя, не успев принять, уволю?

Она снова натянула официальную маску:

– Дерзкая? Без причины – нет. – Просто не люблю, когда работодатель не может вспомнить как меня зовут, хотя у самого на столе именем наружу лежит мое резюме. Думаю, что теперь запомните.

Ой да нифига ж себе! А ведь она на самом деле его не боится! Это чувствовалось на каком-то подспудном уровне. Все вокруг боятся, а она нет. Сразу видно, новенькая… Но Роман запутался, какое чувство в нем сейчас начинало побеждать, раздражение или… интерес? Он подошел и встал напротив.

– И ты серьезно думаешь, что я возьму в помощницы нахалку, которая столько себе позволяет при первом же разговоре? – он пригвоздился к ней взглядом.

Дарья слегка пожала плечами.

– Не берите! Еще позавчера у меня не было работы. Если завтра у меня ее снова не будет – я переживу. А вот переживете ли вы неделю, месяц, или сколько там это у вас займет, пока найдется ассистентка со знанием романской группы, готовая выйти на работу сию же секунду, я не знаю. Да и мне, в общем, без разницы.

Роман сильнее сощурился. Девушка с таким бесстрашием смотрела ему в глаза, что он даже опешил. Но всё же его раздражение постепенно усиливалось, и директор сдерживал нарастающее желание выгнать ее за порог. В тот момент, когда он уже был готов это сделать, Дарья сказала:

– Роман Сергеевич, давайте всё проясним. Так уж вышло, что мы сейчас нуждаемся друг в друге. Я работать готова. Но при одном условии.

– Мне секретарша еще условия будет ставить???

Человек, стоявший теперь всего в метре от нее, безупречно владел собой, но Дарья уловила в его глазах искру негодования. Она же смотрела спокойно, лишь что-то неуловимое промелькнуло во взгляде.

– Что ж, в таком случае давайте попрощаемся. Всего доброго!

Дарья развернулась и вышла в приемную. Роман не предполагал, что она удивит его сильнее, чем он уже был сегодня удивлен, но это произошло. Он даже рот приоткрыл от неожиданности. В происходящее невозможно было поверить. С ним даже близкие не позволяли себе такого поведения, а тут какая-то девчонка, на которую он и внимания-то бы не обратил, если бы на шее не висел совместный проект с французами и итальянцами, да и его недоразвитой секретарше не вздумалось сломать правую руку так невовремя. Не надо шастать по обледенелым тротуарам на шпильках, когда работаешь на ответственной работе, а если шастаешь, так не надо падать. Роман сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, пытаясь сосредоточиться. Вдруг он осознал, что в висках больше не стучит. Отчего-то головная боль отступила, мысли прояснились, но директор не успел это обдумать, не было времени. Итак. Если девчонка сейчас уйдет, то он останется без секретарши. Замены на данный момент нет. Даже если отбросить вопрос романской языковой, то всё равно пока кадровики пришлют новенькую, пройдет день, а то и два. А уж если со знанием языков, так вообще «амба». Девчонка строптивая, так что посылать к ней заместителя, договариваться, – дохлый номер, она сама его пошлет. Да и вообще, если копнуть откровеннее, то Дарья Романа Сергеевича заинтересовала. Их разговор состоялся без свидетелей, так что его демоническая репутация не пострадает. А гонор, что же, его, как болезнь, он пролечит. Но это будет потом. И так будет даже эффектнее. И эффективнее.

Он вышел в приемную. Девушка уже собрала сумку и направлялась к шкафу с верхней одеждой. Роман подошел, взял за запястье, чем вынудил ее развернуться к нему лицом.

– Дарья, вернемся в кабинет.

Он продолжал держать ее за руку. Некоторое время она смотрела изучающе, потом спросила:

– Вы меня за руку туда провожать будете?

Роман перемещал свой взгляд от одной ее радужки к другой, но не мог уловить их цвета, ведь в приемной горело не всё освещение. На этот раз он не удержался от усмешки, но руку убрал. Губы Дарьи на мгновение разомкнулись, но глаза всё еще смотрели в одну точку – в его глаза. Она обогнула Романа справа, бросила сумку на секретарский стол и направилась к кабинету.

Директор занял свое место и указал на кресло напротив себя.

– Присаживайтесь!

– С вашего дозволения, нет. Насижусь еще.

Он снова едва улыбнулся. Похоже, эта девица не сомневается в том, что он ее не уволит. Нет, персонаж занимательный, тут было уже без сомнений.

– Так что за условие?

– Корректность в общении. И у нас с вами не будет никаких проблем.

– Хм… И в чём же, на ваш взгляд, я был с вами некорректен?

– Вы?!? – удивилась она, – откуда такие беспочвенные подозрения? – Она явно над ним издевалась. Роман не понимал, на чём ему следовало сконцентрироваться, на выражении глаз или губ. Сейчас его интересовало и то, и другое. Но и в этот раз насмешка лишь на миг мелькнула на поверхности ее лица, и тут же была скрыта под официальной маской. – Вы, Роман Сергеевич, должно быть, слишком хорошо воспитаны, чтобы я могла вас в таком заподозрить.

Он снова улыбнулся, прищурился. На этот раз его глаза отшлифовали каждый сантиметр тела напротив. Роман намеренно не спешил с этим, пусть видит. Девочка захотела привлечь к себе его внимание, что ж, пусть теперь наслаждается, ей это удалось. Только стоило ли?

Она выглядела совсем молоденькой, он бы и двадцати пяти ей не дал. Восемнадцать? Вполне. Ну или двадцать, да и то только с учетом количества гонора. Рост скорее высокий, чем средний, фигура скорее худощавая, чем нормальная, но и тощей ее было никак не назвать. Это впечатление складывалось из-за роста. Волосы скорее темные, чем светлые, равно как и кожа, в общем ее трудно было причислить к определённому типу. Но лицо! Привлекательное до чрезвычайности. Большие глаза – смелые, распахнутые, осмысленные; аккуратный нос и губы, такие живые и выразительные, что на них невольно останавливался взгляд. Одета в черное обтягивающее платье с редкими полупрозрачными вставками, под которыми ничего толком не разглядеть. Строго, но вполне изыскано. И черные замшевые сапоги на танкетке, предусмотрительно, чтобы на льду не подскользнуться и не сломать себе чего. Ровно по колено, до линии юбки, так, что ноги оказывались закрытыми полностью. В общем, футляр. Но и он не скрывал дерзости. И тонкие длинные серьги вдоль тонкой и длинной шеи, заканчивающиеся где-то ниже ключиц. Никогда таких не видел, но у нее вышло очень живописно. Тем не менее если бы не манера общения, вряд ли Дарья так быстро смогла бы привлечь к себе его внимание. Роман редко всерьез интересовался секретаршами.

Он окончил исследовательскую миссию, моргнул и медленно проговорил:

– Мне нужно знать что-то еще, чтобы у нас с вами не было проблем? Будут еще условия?

– Что вы, Роман Сергеевич, я сюда пришла работать, а не условия ставить. Тихо. Мирно. И по возможности не высовываясь. Если только меня никто провоцировать не будет, у вас ведь, в корпорате, это случается. А я не из ассистентской среды, сами понимаете. Так что если что́ – за мной не заржавеет. Предупредить хотела. Чтобы сюрпризом не стало. Если что.

На этот раз Роман долго смотрел в ее глаза, после чего заключил, слегка улыбнувшись:

– Да уж, не из ассистентской. – Он поиграл пальцами правой руки. – Приступайте к обязанностям, Дарья.

Она пошла к выходу, но возле двери обернулась и спросила:

– Вы вызывали. В начале рабочего дня. Что-то было нужно?

Помедлив, Роман ответил:

– Было. – Директор снова едва улыбнулся. – Идите работать, Дарья.

Она замерла, моргнула и вышла.

2.

Как только Роман вошел в приемную, его внимание привлек офисный стул, стоявший справа от секретарского стола. Его выкатили, и теперь он загораживал ему вход в кабинет. Роман осмотрелся и тут же наткнулся взглядом на… зад. Аккуратный такой и вполне себе очень даже выпуклый. И ноги, берущие свои истоки прямиком от этой выпуклости. В районе колен заканчивалась черная юбка, и ноги эти из-под нее прекрасно просматривались. Длинные такие, изящные ноги. С вполне себе рельефными икрами и тонюсенькими лодыжками. Юбку очень живописно посередине рассекала золотая молния, поднимающаяся от подола, пролегающая через ту самую выпуклость и уходящая куда-то туда, в даль, в скрытую от глаз плюс бесконечность. Даже мысль мелькнула, подойти и помочь. Может, девушке просто стало дурно, и если молнию расстегнуть, то сразу полегчает? Тогда и под столом дело быстрее заладится… Венчали же картину черные лодочки без каблуков, которые почему-то стояли рядом. Да, несмотря на старания Дарьи, Элеонора Андреевна и в этот раз не останется удовлетворена. Без каблуков в этой компании никто из особей женского пола не ходит.

Зад живописно двигался, а точнее сказать дребезжал. Ноги, согнутые в коленях, тоже нервно дергались.

– Ну-у!! Давай же!! Ну давай, мурло собачье!

Роман чуть не подавился смехом. Раздалось его тихое покашливание.

– Дарья Игоревна?

Даша замерла и нецензурно выругалась про себя. И надо же было ему явиться на работу так рано! Она и так встала на сорок минут раньше, чтобы прийти первой и обустроиться на новом месте как следует. И откуда у людей берется такое рвение к работе?

– Доброе утро, Роман Сергеевич, – раздался абсолютно уравновешенный голос из-под стола.

– Смотрю, вы с самого утра в трудах… Просто спины не разгибаете!

– Ну дава-а-ай уже-е-е!!

Роман рассмеялся:

– Куда давать? Я с удовольствием дам, только конкретней сориентируйте!

Но было похоже, что его присутствие ничуть Дарью не смущало. Возня продолжалась, и теперь из-под стола уже просто рычали. Наконец, раздалось победоносное:

– Так тебе!!

Даша немного отползла назад, сильнее прогнулась и вынырнула из-под стола. Она раскраснелась. Роман прислонился к стене и скрестил ноги. Он смотрел на нее и не скрывал улыбки.

– С кем воевали?

Не удостоив его взглядом, Дарья подула на лицо, откинула назад несколько растрепавшихся прядей волос, ухватилась за край стола и стала втискивать ноги в узкие лакированные туфли с сильно заостренными носами.

– С воображаемыми тараканами.

Роман рассмеялся.

– Нет, правда, – сказал он, продолжая смеяться, – расскажите, что вы там делали, а то я вряд ли смогу работать.

– Можно подумать, что если расскажу, то сможете теперь, – тихо произнесла она в сторону.

Роман покачал головой. Он продолжал смотреть. Даша указала на коврик, лежащий под столом, который директор заметил только сейчас.

– Создаю себе условия, совместимые с работой в вашей цитадели зла.

Роман недоверчиво покосился в том направлении.

– Что это? – спросил он озадаченно.

Но Дарья, что практиковала уже не впервые, на вопрос не ответила. Она посмотрела на него и сказала:

– Роман Сергеевич, вот вроде серьезная у вас контора, вроде всё дорого-богато… А что, розетками и переносками нормальными обзавестись не судьба? Я себе все остатки ногтей о ваши розетки переломала, пока туда шнур от своего коврика вкорячивала.

– Тебе холодно, что ли?

– А вам нет? За окном минус тридцать, а сказать, что тут к морозам подготовились и температуру прибавили при всём желании язык не поворачивается. Экономите?

Роман пробежался взглядом по ее лицу.

– Так заходи ко мне почаще, будем греться.

Даша уже подметила, что их с Романом диалоги всегда перемежаются длинными паузами и долгими переглядами. Это начинало раздражать, надо было что-то менять. Она заполнила очередную намечавшуюся паузу:

– Тогда конференции с Итали́стой и Лердони́ на сегодня отменяю, верно поняла? Будем греться?

Роман Сергеевич смотрел из-под полуприкрытых век. Смотрел и всё улыбался. Правда, улыбка эта чем-то отдавала оскалом. Он развернулся, зашел в кабинет и оттуда прокричал:

– Кофе мне принеси…

И тихо добавил:

– Зазноба.

Даша ухмыльнулась и подошла к кофе-блоку, попробовала разобраться. Она никогда не любила кофе и не имела никаких дел с кофемашинами, но в общих чертах представляла, как это должно работать. Пошарив по полкам, отыскала капсулы. Все были одного вида. Это облегчало задачу. Даша подошла к компьютеру, развернула кресло спинкой к столу и встала одним коленом на сиденье. Она ввела в поисковик марку кофемашины, тут же вывалились видеоролики. Включила один из них, снизила громкость.

– Что-то тишь вокруг стоит, непрослы́шная! Это ты мне так кофе варишь, смотрю? – Роман высунул голову из дверей кабинета.

Даша перевела взгляд на него:

– Дайте мне еще пару минут, и, если я не сломаю это чудо-устройство, – она кивнула в сторону кофемашины, – то будет вам счастье. Возможно.

– Да-а, – протянул Роман, – толку от тебя как…

– И всё же я постараюсь вас не разочаровать. – Даша ехидно улыбнулась одними уголками губ.

Она оттолкнулась от кресла и подошла к кофе-блоку. Загрузила капсулу, нажала на кнопку. Ничего не произошло. Сзади беззвучно подошел Роман. Даша почувствовала присутствие у себя за спиной, обернулась и сделала шаг в сторону. Она спросила:

– Что не так?

– Всё! Такая вы, девушка, холодная, что от вашей температуры даже техника отказывает. – Даша внимательно следила за его руками и запоминала последовательность действий. Наконец, он нажал на кнопку. Раздалось шипение. – А вот я довожу ее до состояния кипения. И это всё – мое обаяние!

– Ай да Роман Сергеич!

– И не говори!

Вдруг он резко напустил в тон мороза.

– Это уже не «ай да», это байда какая-то. Надеюсь, что с новым секретарем мне придется делать самому только кофе.

Роман взял чашку, отхлебнул, недовольно повёл бровью и направился к кабинету.

– Драфты́ вопросников по Италисте и Лердони мне на стол. У тебя час.

Он захлопнул за собой двери кабинета.

Подойдя к столу, Роман помедлил, прежде чем занять кресло. Он подошел к окну. Тот же вид, что и вчера. До рассвета было еще около часа. Ощущение той же атмосферы заставило его вспомнить о вчерашней головной боли. Роман нахмурился. Странно, но почему-то мигрень прошла самопроизвольно, без таблеток. А особенно странно, что боль отступила на фоне раздражения. Обычно было наоборот. Роман вспомнил вчерашний день. До обеда он сидел за бумагами, было только пару звонков из региональных филиалов, но больше рутина, без происшествий. Еще был неприятный разговор с Софьей. Жена продолжала играть на чувствах ребенка, это последняя карта, которая у нее оставалась. Но Романа это не трогало. Ада была уже достаточно взрослая, чтобы пережить развод родителей, тем более то, что из себя в последнее время представляла их жизнь, трудно было назвать образцом семейного благополучия. Роман был убежден, что уж лучше развестись, чем постоянно держать ребенка в напряжении. Из двух зол всегда следует выбирать меньшее. К его удивлению, разговор с женой настроения не испортил, и к полудню жизнь окончательно наладилась. А уж случай в переговорной так совсем Романа развеселил.

В течение дня его новая секретарша сидела за работой, не поднимая головы. Ситуация, действительно, была не из простых. Со следующей недели должна была начаться активная переговорная фаза, и к этому моменту Дарье нужно было глубоко погрузиться: разобраться с контактным листом, лишь в коротком списке которого значилось более пятисот человек – людей, с кем Роману приходилось общаться постоянно, а ведь был еще и длинный список; вникнуть в темник еженедельных видеоконференций, поднять словарь, ведь вряд ли ей ранее приходилось использовать нефтегазовую терминологию. Понять, как устроен его, Романа Чернышева, рабочий день, начать формировать график встреч и командировок, а заодно и взять на себя их организацию. Конечно, Вика всё время была на трубе и в случае чего даже подъехала бы, но его эксперимент еще в бытность директором департамента по работе с ключевыми клиентами, который он поставил с прошлой секретаршей несколько месяцев назад, прошел настолько удачно, что Роман хотел провернуть его снова – заиметь все ипостаси в лице единственной ассистентки, а не распылять работу между несколькими сотрудниками.

Незадолго до того, как стало окончательно ясно, что, сначала Лердони, а потом и Италиста войдут в состав акционеров по его основному проекту, на одном из деловых ужинов была поднята тема переводчиков. Сейчас, во времена тотального сокращения издержек, этот вопрос встал особенно остро. Штатные переводчики, конечно, дело хорошее, и обойтись без них никак нельзя, но всё же постоянно дергать разных спецов под каждую конкретную конференцию, а порой даже и для личных переговоров, было архи неудобно. И тогда умные люди подсказали Роману Сергеевичу вариант: привлечь личного ассистента с углубленным знанием языков. Лариса работала на него уже более пяти лет и справлялась очень хорошо, к тому же, что вообще большая редкость, отличалась беззаветной преданностью и всегда была под рукой, поэтому Роману совсем не хотелось что-то менять. Та самая рука не поднималась. Но несколько последних их с ней интимных эпизодов настолько прошуршали директору по кишкам, что он всё же всерьез задумался о замене. Лариса старела, ей хотелось большего, а этого-то он никогда и не мог ей дать. Она всё понимала, но стали сдавать нервы. Роман Сергеевич осознал, что им было самое время прекращать. Пока не зашло далеко. Однако, найти ассистентку, сочетающую в себе достоинства Ларисы, такие как умение досконально чувствовать все его потребности, обладание колоссальной работоспособностью и превосходными коммуникативными навыками, да еще и знающую при этом несколько языков, оказалось совсем не так просто. Подбором занимались несколько месяцев. Первые кандидатуры были отклонены Романом после нескольких дней совместной работы, и он уже стал терять надежду, пока четвертым номером к нему не прислали Викторию. Конечно, до Ларисы как до ассистента ей было как до луны, но в целом она справлялась. Зато, стоило Роману Сергеевичу оценить все те бонусы, которые он получал ежедневно, освободившись от потребности подтягивать даже к самым коротким беседам штатных переводчиков, он понял, что теперь лишаться такой благодати было никак нельзя. Наконец, прекратились постоянные хождения к нему в кабинет и обратно, что всегда так раздражало. Даже голова стала побаливать существенно меньше. И реже. В общем, он только начал собирать урожаи от своих терпения и выдержки, как случилось непоправимое. Смотря на Вику, Роман постоянно думал о том, что когда-нибудь та непременно навернется со своих каблучищ, вот это и произошло. Ну как можно быть настолько беспечной, чтобы надевать такую обувь, когда за окном каток? Переменчивость московской погоды с колебаниями от снегодождя вечером до пятнадцатиградусного мороза утром, и так по нескольку раз в неде́лю, уже должна была всех приучить к тому, что на улицу стоит выходить в человеческой обуви. Разве недостаточно других дней среди года, чтобы выразить себя? Но последняя секретарша так сильно лезла из кожи вон, чтобы ему понравиться, что переплюнула даже принятый в СевМоре по умолчанию дресс-код. Таких высоченных каблуков Роман Сергеевич еще не видел. Да, фактурная была девка, тут не попишешь против, но фактуры в его жизни пруд пруди, а секретарш со знанием романской языковой группы и днем с огнем не сыщешь. Кстати, это была единственная причина, по которой он не занес эту Победу в список своих побед. Рефлексы рефлексами, но, когда речь идет о бизнесе, их можно задвинуть на второй план.

И вот вчера появилась новая секретарша. Да уж, секретаршей ее назвать язык как-то теперь не поворачивался. Роман полностью осознавал, что Дарья не имела ничего общего с административным персоналом. Она оказалась на этом месте случайно, но судьбы своей в полной мере не приняла. Ведь ассистентская работа – это в определенном смысле судьба. Быть тенью руководителя, терпеть его нрав, подчиняться и не выступать. И чаще всего не иметь возможности для карьерного роста, в отличии от сотрудника отдела, который может устроиться и на самую низкую должность, но постепенно дорасти до гендира. Помощник же руководителя – это потолок. Но в этой девушке, видимо, склонности к смирению не наблюдалось. Оттого она и поставила себя так в первый же день, сразу сделала шаг из ряда бессловесной массы, а дальше – пан или пропал. Уж лучше пропадать, а если и так, то с песней. Это вызывало уважение.

Ближе к обеду Роман впервые вышел из кабинета и застал Дарью за очень странным занятием: она расклеила на зеркале, висящем на стене над кофе-блоком, листы с коротким списком его контактов, и принялась беззаветно обводить разноцветными маркерами строчки, объединять их в блоки по одной ей ясному принципу.

Роман не понял. Но он решил, что этого недостаточно, и надо было, чтобы Дарья тоже поняла, что он не понял. Он привлек ее внимание, прокашлявшись. Девушка обернулась. Опять губы слегка приоткрыты, да что ж такое, как ему до вечера дожить… Посмотрела, так до конца и не выныривая из мира своих мыслей, однако обескураженное выражение его лица заметила, цель достигнута. Но она снова отвернулась и продолжила претворять в жизнь свое странное занятие. Роман постоял так еще какое-то время, тем не менее всё же спросил:

– Что вы делаете?

Молчание. Он подошел и встал за ее спиной, вгляделся в исчерканные фломастерами листки, но так ничего и не понял. Тогда Роман наклонился к ее уху и выдохнул куда-то в трепещущуюся сережку:

– Что вы делаете, я вас спрашиваю?

Ее шея пришла в движение – она сглотнула. Симпатичная шейка, прямо приглашает ухватить за нее и к стеночке прижать… Никакого парфюма. Только запах кожи. Теплый, обволакивающий. Роман отстранился. Только тогда Дарья повернулась к нему лицом, сделала шаг назад и ответила:

– Шорт-лист прорабатываю. Не хилый у вас такой шорт! Спасибо, на память никогда не жаловалась. И радует еще, что я здесь ненадолго, надеюсь с лонгом знакомиться не придется.

Ненадолго она здесь… Каждый день теперь напоминать будет, что это только его виде́ние…

– Зачем вы зеркало испортили? Я, может, люблю в него каждый день смотреться, напоминая себе о том, какой я красавчик. А теперь на ваши квадратики с ромбиками смотреть придется.

– Не переживайте, Роман Сергеевич, вы – красавчик. Это и без зеркала всем ясно.

Он расплылся в улыбке.

– Ты тоже заметила?

– Ой, а мы с вами уже на «ты» перешли?

Роман молчал и продолжал улыбаться.

– За зеркало не переживайте. Я решила, что уж лучше его́ клеем измажу, уборщица всё равно завтра отмоет. А то пришлось бы стеночки дырявить в вашей шикарной приемной. Или столешницу массива дерева пятнышками заляпывать. Вы бы такого уж точно не пережили. Лучше денёк без зеркала обойдётесь. Поте́рпите.

Захотелось скрипнуть зубами. Но Роман удержался. Он потерпит. Пока.

– Обедать пойдете?

Она резко посерьезнела.

– Нет, Роман Сергеевич, мне эту неделю не до обедов пока будет. Чтобы был шанс успеть во всём разобраться. Честно говоря, пока мне кажется, что я себя немного переоценила.

Он принял ее тон:

– Хорошо, разбирайтесь. Но закажите себе что-то из буфета. Без еды трудоспособность снижается.

– Спасибо, но времени нет. А вам приятного аппетита.

Он снова немного помолчал. Даже серьезный тон не помогал до конца отвлечься.

– Про встречу в три часа знаете?

– Знаю. Мне Виктория накидала план на эту неделю. Так понимаю, что я никаких изменений в ваш рабочий график до следующей недели вносить не должна, даже если будет что-то появляться?

Роман кивнул:

– Тогда готовьте встречу в переговорной. График на рецепции уточните.

– Ну, до этого я как-нибудь сама бы додумалась. Но спасибо. За заботу.

Ух, дерзостни́ца! Физически промолчать не может! За заботу она его благодарит… Нашла за что. Он вышел.

А потом была встреча в переговорной. На Дарье лежала только подготовка, но и короткого ее появления до прихода визитеров оказалось достаточно, чтобы спровоцировать небольшую заварушку. Девушка как будто одним своим видом накаляла атмосферу. И это было так: она вела себя иначе, чем было принято в их кругу и поэтому тут же привлекала к себе внимание. Первой сломалась финдир. Элеонора Андреевна заметила:

– Роман Сергеич, почему у всех ваших последних ассистенток постоянные проблемы с обувью? То в босоножках, то в ботфортах, из крайности в крайность. Хорошо хоть не в унтах!

Роман глянул на Дарью, которая в абсолютной тишине продолжала раскладывать распечатки с программой встречи.

– Элла, тебе заняться больше нечем, кроме как ноги моих ассистенток разглядывать?

Но она не унималась:

– Девушка, здесь приличный корп, тут переобуваться принято! Не надо нас перед партнерами позорить!

Дарьи хватило ненадолго. Тихо и монотонно она сказала:

– Судя по спискам, партнеры из Находки. Думаю, они не удивятся даже унтам.

Элеонора Андреевна аж поперхнулась кофе:

– Что?!? Ром, откуда ты их берешь таких? Сначала Вика эта твоя как на ходулях семенила и ресницами нарощенными хлопала, – женщина препротивно выпятила глаза и несколько раз хлопнула ресницами, – Так та хоть не хамила! А эта? И потом, что это такое? – Она указала рукой на обувь Дарьи. – Отсылка к севморпути?

Роман засмеялся. Дарья кинула на него быстрый недобрый взгляд, и он понял, что что-то назревает. Девушка остановилась, развернулась лицом к Элеоноре и сказала:

– Болящая я! Мерзну па́-стая́нна. Прям на ходу температуру теряю! Еще загнусь тут у вас случайно. Похороны за чей счет будут, финотдела? Может, дешевле обойдется потерпеть?

Даже такая подготовленная женщина, как Элеонора Андреевна немного… повисла. Вместе со своей нижней губой. И пока она не пришла в себя, Дарья обратилась к Роману:

– Роман Сергеевич, я отползаю к себе в конуру, чтобы вас перед партнерами не позорить. Вы же тут без меня справитесь, если что?

И была такова.

Роман улыбнулся. Прикольная она, его новая секретарша, даже жалко портить. Временная секретарша. Что же, хоть один месяц поразвлекается. Только вот она и с ним не особо церемонится, распоясалась совсем. Ну ничего, он ее как-нибудь запоя́сает. Роман посмотрит, как Дарья вопросник осилит, а потом и конференции. После такого объема новой информации времени на дерзость у нее остаться не должно.

3.

Даша подошла к зеркалу, от которого еще вчера отодрала подготовленные листы шорт-списка, так что сегодня на поверхности уже не было ни пятнышка. Зимой под шапкой невозможно сохранить прическу, поэтому она решила, что всегда будет причесываться утром на рабочем месте. Даша планировала сделать это и сегодня, но не успела – Роман Сергеевич явился на работу до того, как она всё закончила. Но приходить еще раньше в ее планы не входило: и так провела за документами полночи, так что на сон остались сущие его обрывки и, похоже, в ближайшие дни в ее жизни вряд ли что изменится. Так что, если начальству вздумается снова поработать сверхурочно, пусть подтягивается еще раньше, это ее не смущает. В конце концов, прическа должна появиться на ее голове не позже девяти утра, а в семь тридцать быть там не обязана.

Даша опрокинула голову вниз, собрала волосы в высокий пучок, зафиксировала резинкой и обмотала сверху волосами. Эта прическа всегда ей шла, подчеркивая красивую форму головы и длинную шею.

Похоже, ее новый начальник полагает, что она уже сегодня, во второй свой рабочий день, сумеет подготовить и провести видеоконференции. Да, высокая степень доверия, что ни говори! Или насмешки. Только вот они не в сказочке про Василису Премудрую, для которой, между прочим, тоже не было так очевидно легко соткать ковер-самолет всего за одну ночь. По крайней мере, в сказке давалось понять, что девчуле приходилось попотеть, да и заканчивала она всегда где-то в районе са́мого дедлайна. Но Роман Сергеевич оказался предсказуемым. Только вот к такому повороту Даша постаралась подготовиться еще… вчера. Неужели он полагает, что она, и впрямь, в душевных терзаниях кинется готовить вопросы для переговоров между компаниями, представляющимися ей не иначе как «бал неведомых зверушек»? Эх, наивный…

По истечении обозначенного руководством времени Даша встала, взяла со стола распечатку, постучала в дверь кабинета и, получив разрешение, вошла. Роман провожал ее взглядом от двери до стола, пока не уткнулся им в лежащий теперь перед самым его носом список предполагаемых вопросов. Он посмотрел на Дашу и недоверчиво сдвинул брови. Взял в руки, пролистал, затем еще раз, внимательнее. Теперь снова на нее смотрит. Она решила заканчивать с этим быстрее:

– Роман Сергеевич, я прошу вас на сегодня отпустить меня к вашим переводчикам.

Его лицо немного вытянулось. Для самых непонятливых Даше пришлось пояснить:

– Я с такой лингвой никогда не работала, мне потребуется несколько дней, чтобы вникнуть. Вчера вечером, как только вопросник пролистала, сразу понятно стало, что у меня процентов тридцать пробелов. Конференцию сегодня провести не смогу.

– Вчера вечером?

– Да. Как только Виктория с вопросником закончила и прислала.

– А чем вы последний час тогда занимались, Дарья Свет Игоревна?

– Ваш шорт-лист контактов перелопачивала. Плохо составлен.

– Плохо составлен?

– Нет, ну для сотрудника, который у вас хотя бы месяц здесь чалится, он, может, и нормально составлен. Но я тут больше месяца задерживаться не планирую, так что выходит, он мне без надобности. Только всех запомню – как уже сворачиваться придется.

Опять напомнила про месяц. Что же за человек такой, Дарья Свет Игоревна?

– И вы этот час фамилии перегруппировывали? Вместо подготовки к конференции?

Она кивнула. Роман смурне́л на глазах.

– Может, прежде чем так расстраиваться, с результатом ознакомитесь? На случай, если после меня мои писульки еще́ кому пригодятся?

Даша сунула ему под нос еще одну распечатку, которую до сих пор держала в руках. Она пояснила:

– У меня про́га осталась, со времён института, так что я новый список минут за десять свая́ла. Они у вас пофамильно в алфавитном порядке, а на обороте разбивка по компаниям и должностям, как здесь. – Даша указала на первую страницу. Это был старый список. – А вот мой. Принцип такой: на первой строке тот, с кем по итогам трех месяцев вы провели больше всего встреч или телефонных переговоров, дальше в порядке убывания. А на обороте то же самое, только не по количеству встреч, а по времени, в минутах. А на третьей странице – пересечения. Так мне будет гораздо легче всех запомнить. Более-менее систематически вы контактируете от силы с пятью десятками. А это уже не пятьсот, тут уж я как-нибудь разберусь.

Роман снова поднял на нее глаза.

– И это у вас заняло десять минут?

– Ну, не в сухом остатке, конечно. Вчера надо было систему выработать, материал подобрать. Но сегодня, когда все данные уже были, да. Говорю же – прога.

– А что вы остальные пятьдесят минут делали?

– Ничего. Отдыхала. Шарфик себе выбирала. Под новое платье. Зарплата же скоро!

Роман уже не знал, улыбаться или гневаться.

– Даша, вы надо мной издеваетесь?

Но она опять резко посерьезнела. Дарья постоянно это делала, меняла интонации. То с налетом издевки, то с шутливыми нотками, то с неприкрытой иронией. И потом вдруг – раз! И всё, закрыли тему, снова голый официоз. Этими перепадами она защищала себя от того, чтобы когда-нибудь кому-то наскучить.

– Роман Сергеевич, вчера я работала без перерыва на обед. Сегодня это повторится. Вчера ночью я просидела за вашими документами. И сегодня ночью тоже просижу. В ближайшие дни мне нужно будет перемолоть столько материала, сколько я с института не перемалывала. Думаю, я сама могу решить, чем занять свое утро на работе. Другого времени на шарфик у меня в ближайшее время не будет.

Роман молча смотрел на нее. Постепенно на его лице стала появляться улыбка. Момент стал настолько затягиваться, что Даше пришлось что-то предпринять. Она сказала:

– Сегодня почти весь ваш рабочий день займут конференции. Прошу вас подтянуть других переводчиков. По звонкам: я сделала переадресацию, буду принимать. Если что-то важное, вам как сообщать? Звонить, или лучше в чат?

– Пиши в телегу. И о важном, и о не важном. Пока обо всех звонках пиши, потом разберемся, насколько хорошо ты сечешь. Если сочтешь что-то важным – звони.

Дарья кивнула. Она продолжила:

– Но одного дня мне не хватит. Постараюсь справиться за два. Завтра у вас однодневная командировка. Я так понимаю, она уже организована?

Теперь кивнул Роман.

– Значит, у меня будет еще один день. Ну а насчет послезавтра – покажет время. Обещать не могу. Скажу только завтра.

Он снова кивнул.

– А в секретариат на сегодня возьмите кого-то другого, если без этого никак.

– Нет надобности. Я теперь в своем секретариате хочу лицезреть только тебя. После того, как ты мне такой список сварганила.

– Хорошо, я рада. Но у меня еще один вопрос.

Она рада! Недолго тебе радоваться-то осталось, Дарья Свет Игоревна… Роман поднял бровь.

– Точнее просьба.

– Внимательно слушаю.

– Вы не могли бы мне выделить кого-то конкретного из переводчиков? Чтобы я людей не отрывала зря от их работы. Помощь понадобится ненадолго, мне нужно только чтобы документы показали, дальше сама разберусь. Я в компании никого не знаю, и не хочу ни к кому лезть без вашего благословения.

Ох, какая! Про благословение вдруг вспомнила!

– Думал, что вы настолько самостоятельная девушка, что справитесь и без посторонней помощи. Ну, раз без меня никак, то пойду вам на встречу.

Роман вдруг сменил тон так же резко, как это делала она. Он сказал серьезно:

– Спускайтесь в отдел. Третий этаж на главном лифте, направо, до конца коридора. Вас там встретят.

И погрузился в компьютер. Но Даша продолжала стоять. Роман не реагировал, наверное, целую минуту, по крайней мере, ей показалось, что не меньше. Наконец, будто случайно заметил, что она еще не ушла и спросил так же серьезно:

– Что-то еще?

Теперь улыбалась Дарья.

– Да, Роман Сергеевич. Список не вернёте? Он мне понадобится.

– А я думал, вы мне его с концами… подарили, в общем.

– Могу подарить, для вас мне ничего не жалко. Только отксерю сначала.

– Так-таки ничего?! Вы поосторожнее, а то поймаю на слове. Дождетесь как-нибудь.

Он протянул ей список.

4.

Сорвалась, рыбка. А ведь он уже подсекал!

Роман не хотел затягивать с ответкой и собирался преподать ей урок уже сегодня. Девчонка заносчивая, так что по всем признакам должна была страдать от некоторых пороков с этой заносчивостью связанных. Например таких, как упрямство, гордость или даже надменность, что в конечном счете непременно приводило бы и к определенной степени тупости, ведь гордость в сочетании с упрямством не позволяет мозгам работать на высшей точке КПД – отсекаются отделы, отвечающие за гибкость ума и предусмотрительность. И Роман сразу определился с планом действий. Излишняя уверенность в себе не даст Дарье адекватно оценить свои возможности, а чрезмерная гордость не позволит обратиться за помощью, что приведет к тому, что во второй же рабочий день ассистентка завалит конференции. Тогда Роману придется ее наказать, хотя самым сильным наказанием для секретарши станет сам факт того, что она не справилась. Но он не станет ее жалеть, наоборот, сделает всё для того, чтобы провал ударил по ней как можно более болезненно. В конце концов, у него тут не благотворительный фонд, здесь, как утром выразилась Дарья Свет Игоревна, серьезная контора. И это соответствовало действительности. Роман не мог себе позволить держать некомпетентных сотрудников, тем более теперь, когда начинался самый ответственный этап.

Он слишком долго шел к этой должности и слишком многим пожертвовал, чтобы достигнуть своего теперешнего положения. Фактически из-за своей занятости Роман отказался от нормальной жизни, посвятил себя работе. И он не собирался терять то, чего добился такими усилиями. Конкуренция в сфере его профессиональной деятельности всегда была велика, и только высокая степень концентрации на деле и тотальная осведомленность давали возможность закрепиться в топе. Но попасть наверх не так сложно, как там зафиксироваться, и Роман должен был держать марку, по возможности не допуская ошибок. Их здесь не прощали.

Роман Сергеевич Чернышев ныне являлся директором спецотдела по межстраново́му взаимодействию, отпочковавшегося от СевМорНефти несколько месяцев назад после подписания контракта о вхождении французского нефтедобывающего концерна Лердони, а позже и одного из ключевых итальянских транспортировщиков нефтепродуктов Италиста в состав акционеров главного проекта в карьере Романа. Отдел был небольшой, самый малочисленный в компании, он фактически не изменил своих форм с тех пор, как в него был трансформирован департамент по работе с ключевыми клиентами, и располагался в отдельном крыле здания. Посещаемость международника, как его уже нарекли между собой сотрудники компании большинством голосов, была невелика, что не преуменьшало его важности для СевМорНефти. Сейчас многие нити компании были завязаны именно на спецотделе. От работы ассистента директора международника напрямую ничего не зависело и, даже если бы Дарья умудрилась накосячить капитально, вряд ли бы от этого что-то рухнуло, ведь Роман держал в своих руках буквально всё, а его авторитет в компании был непререкаем. И всё же он не был намерен допускать подобного развития событий, ведь косвенно это отразилось бы и на его репутации. Романа в СевМоре боялись. Да-да, именно так, это было самое подходящее слово.

Несмотря на то, что он был достаточно молод, хорош собой и обладал сумасшедшей энергетикой, что обычно делает подобных персон предметом мечтаний среди женщин и объектом уважения среди мужчин, в случае с ним всё было несколько иначе. Роман Чернышев вызывал в людях трепет на грани с паникой. Частично это было связано со сложившимся о нем общественным мнением, которое, в свою очередь, взялось не из ниоткуда. Роман был смел на грани разумного, всегда держал слово, но действовал непредсказуемо и никогда не щадил ни врагов, ни друзей. Он обладал незаурядными переговорными способностями, связанными с высокой степенью информированности, но со стороны часто казалось, будто бы директор спецотдела умело избегает неожиданностей оттого, что наделен даром предвидения. В действительности же Роман Сергеевич Чернышев не относился к прорицателям, а просто в нем была сильно развита интуиция.

Масла в огонь общественного мнения подливала его репутация бессердечного обольстителя, прочно закрепившаяся за ним еще с юности. Ничего не изменилось и двенадцать лет назад, после его женитьбы на главных мурманских деньгах, Софье Беловой, дочери того са́мого Белова. Наоборот, репутация эта поднялась на уровень выше и заиграла новыми красками. В обществе долго перетирали тему, что если Роман Чернышев не боится открыто гулять даже от официальной жены, по совместительству любимой дочки Ивана Белова, то этого человека стоит обходить стороной. Все знали, что ее отец отличается особой жестокостью, но, по-видимому, на Романа Сергеевича это не распространялось.

Буквально через полгода после умопомрачительной свадебной церемонии в обществе стали ходить слухи о постоянных интрижках Романа, а через год эта тема перетекла в разряд дежурных светских сплетен. Даже появление ребенка не повлияло на имидж одного из самых перспективных менеджеров нефтегазового сектора России. А Белов продолжал хранить молчание. До тех пор, пока однажды несколько лет спустя не засветился с Романом на совместном корпоративе, на котором притом странным образом не присутствовала их дочь в скобках жена. Тогда столичный бомонд, а в то время Роман уже перебрался в Москву, на тему Чернышева вообще как-то скис. Его персона перестала обсуждаться даже шепотом. На всякий случай, ведь лучше перебдеть.

Когда шесть лет назад Романа пригласили в СевМорНефть, за ним уже прочно закрепилась репутация дьявольски опасного типа, и большинство сотрудников компании относилось к нему с осторожностью. На тот момент руководитель направления, отвечавший за перевалку нефти, он не стал предпринимать никаких усилий для того, чтобы развеять этот миф. Романа такое положение дел очень даже устраивало.

За шесть лет в СевМоре произошло его стремительное продвижение до директора департамента. И вот, наконец, полгода назад он получил столь долгожданный пост, целый отдел, точнее отсек, государство в государстве. Теперь его перестанут дергать, он сможет работать обособленно, и в его жизни наконец-то появится больше тишины и меньше головной боли. К нему и раньше без серьезных оснований старались не соваться, а сейчас, когда он засел в обособке, в своей личной крепости, так подавно лезть не станут, и Роман этим наслаждался. Он никогда не любил людей, в своей массе они его раздражали. А раздражение провоцировало головную боль.

Роман Чернышев старался блюсти репутацию как мало что в своей жизни и исключений не делал ни для кого. Поэтому насчет Дарьи он всё решил сразу. Еще вчера директор спецотдела сделал несколько звонков и распорядился подтянуть к сегодняшним конференциям двух проверенных переводчиков: со знанием французского для первой, итальянского – для второй. Второй зам, Семен Арсентьев, правая рука по вопросам организации переговорного процесса, возвращался из командировки к двенадцати, так что вся рутина ложилась на него. Также Роман Сергеевич попросил своего человека в аналитическом отделе подготовить тексты вероятных вопросов и ремарок, которые могли всплыть в процессе. Поднял стенограммы последней конференции, сверился, выделил важное, набросал вопросы. Он никогда не доверял секретарю подготовку скелета будущей встречи, ведь только сам мог знать, какие подводные камни могут всплыть в процессе. Ни у одного ассистента для такой работы просто не хватило бы ни квалификации, ни специальных знаний. Но Дарья не могла об этом догадываться, ведь она пока до конца не представляла, в чем заключались ее обязанности. Роман же в наказание за ее поведение не спешил просвещать секретаршу в этом вопросе. Обучение любой другой сотрудницы было бы организовано еще в первые десять минут присутствия той на работе, составлен его план, приставлены соответствующие люди. Но у Романа были два дня в запасе, завтрашняя командировка уже подготовлена, так что он решил без какого бы то ни было вреда для себя поставить Дашу на место. Зато сколько приятных минут он надеялся испытать!

Поскольку о том, что вопросы для переговоров всегда готовил сам директор Дарья не знала, он был уверен в том, что мысль о вопроснике новому секретарю и в голову не придет. Ей просто неоткуда было там взяться. Роман рассчитывал, что, получив такое задание, ассистентка либо бросится готовить вопросы, что было заранее обречено на провал, либо, смущенная непониманием того, что ей делать, придет к нему с оправданиями. А там уж он бы действовал по ситуации, сориентировался бы как-нибудь. Отправил бы ее конференцию подготавливать или оборудование те́стить. И то, и другое, он уверен, пришлось бы ей по вкусу! Поэтому Роман был очень удивлен, когда девушка сообщила, что заказала вопросник Виктории. Пролистав список, директор сразу понял, что тот был составлен на основе стенограммы последних видеоконференций недельной давности, но также дополнен несколькими вопросами, вытекающими из сути проблем, обсуждаемых на прошлой неделе. Роман понимал, что вопросы эти были составлены наобум, но его удивило, что при этом в своей массе они вполне соответствовали тому, как их нужно было составить. Очевидно, что авторство не принадлежало Виктории, у той для такого просто не хватило бы мозгов. Значит, их составила сама Дарья, больше было просто некому. И дополнила ими вопросник, оставшийся со старых конференций. Ночью, видимо, сидела, она же упомянула в разговоре. Этот момент удивил уже очень сильно. Девушка оказалась хваткой. И это притом, что не ориентировалась в теме, а просто положилась на логику, общие знания и… склонность к ри́сковому мышлению. В паре вопросов эта особенность просматривалась отчетливо. Обычно Роман сам руководствовался таким принципом при подготовке к переговорам, но это было редко свойственно другим людям.

А дальше Дарья вообще убила наповал. Она всучила ему лист его контактов, систематизированный настолько круто, что он сам, похоже, узнал оттуда кое-что новое о своих взаимоотношениях с этими контактами. А потом взяла, и добила контрольным в голову: отказавшись от проведения конференции… попросила помощи! Вот уж заподозрить Дарью Свет Игоревну в склонности к подобному пороку Роман Сергеевич никак не мог. Ее поведение в течение всего вчерашнего дня совсем о том не свидетельствовало.

– Для вас мне ничего не жалко, – вспомнил Роман ее подначку. И как стояла напротив целую минуту. А он всё ждал, что сломается и напомнит о себе. Не сломалась, бестия… Зато он не помнит, как сам не сломался. Едва ведь не засмеялся, еле удержал бесстрастный вид на лице и в теле.

И еще он заметил, что Дарья со вчерашнего дня не переодевалась. Либо у нее было не так много одежды, что могло говорить о недостатке денег, либо она не ночевала дома, что говорило… О чем? Стало интересно. Надо было это выяснить. И другого шанса у него долго не будет. Пока все его замы в отъезде – почти нет хождений туда-обратно к нему в кабинет. Да и Дарья сегодня целый день у переводчиков. Так надолго она свои вещи без присмотра оставит еще не скоро. Решение созрело мгновенно, как и все его решения.

5.

Не найдя ее в приемной, Роман закрыл двери изнутри и подошел к шкафу. Он ведь так ни разу и не видел ее верхней одежды. Дарья приходила раньше, уходила позже. Он отодвинул створку шкафа-купе. На вешалке висела шуба. Вытащил из шкафа, покрутил ее в руках. Фирма ему неизвестная, но мех выглядит дорого. Глубокий, темно-шоколадный, приглушенно-бриллиантовый. Не слишком длинный, не слишком короткий. Да, без сомнений, вполне приличная норка. Повесил на место.

Внизу стояли сапоги. Те же, что и вчера. Роман подцепил один за край и поднял. Не брендовые. Натуральная замша, внутри овчина. Странно, у бегунка отломлена собачка. И как она их застегивает? Поднял второй сапог. Здесь бегунок на месте.

На полке лежал берет из лисы. Роман взял его в руки, осмотрел. Цвет меха необычный, от черной краевой линии к рыжему, поднимающемуся от лица, с бело-палевой дымкой. У девушки был очень хороший вкус. Или у того, кто ей это подарил. Резинка совсем износилась и превратилась в пластик, но мех был превосходный. Он взглянул на подкладку. Фирма неизвестная. Роман прислонился лицом и вдохнул аромат. Еле уловимый запах духов и каких-то как будто специй. Видимо, парфюм с такими нотами. Никаких посторонних запахов, вроде нечистоты или старости.

Шарфа не было. Роману тут же вспомнилось:

– Шарфик себе выбирала. Под новое платье. Зарплата же скоро!

Тэкс-с. Шарфик, платье, зарплата. Зарплата. Зарплата. Роман любил разгадывать загадки. Эта девушка очень быстро становилась его любимой шарадой.

Он подошел к ее столу, открыл боковой шкаф. А вот и наша сумка! Роман вытащил ее на свет божий. Вроде вчерашняя. Но уверен он не был. В тот момент Дарья еще не интересовала его настолько, чтобы он стал приглядываться к ее сумке. Объемная прямоугольная черной кожи с золотой фурнитурой. Названия фирмы нет. Кожа похожа на натуральную. Но не бренд, это точно. Роман распахнул и эту тайну и обшарил внутренности своим внимательным взглядом. Первое, что бросилось в глаза – серебристый кожаный блокнот. Вытащил, раскрыл. Да что ж за по́черк, прямо как у стенографистки, ничего не разобрать! Хотя, если приглядеться… Кое-что начинало складываться в слова.

Вдруг Роман осознал, что в приемной было недостаточно светло. Он взял сумку и направился в кабинет. Здесь было лучше видно.

Итак, блокнот… Он был совсем новый и содержал только несколько исписанных страниц. На каждой из них – столбики с пометками в виде тезисов, очень похожие на список дел. Роман пригляделся еще раз. Ему удалось прочитать лишь небольшую часть из написанного, чаще всего это были пометки на английском, которые она делала в основном печатными буквами, отчего их было легче разобрать. Из первого достаточно длинного столбца ему удалось понять лишь первую надпись и несколько, что были под ней:

BASE OF PACE 120 FM 16.12

Танцы на стеклах ?

Девочка в печали ?

CRUEL INTENTIONS

Ниже следовал еще один столбец, в котором надписи были зачеркнуты. Здесь Роману удалось разобрать больше:

SIMкарта

Д.р. Лены

Отдать купальник на реставрацию

Перечислить $

Но одна надпись оставалась незачеркнутой:

Кладбище 25.12

На следующей странице содержалось какое-то стихотворение на английском, видимо текст песни. Роман не стал на этом концентрироваться. Еще дальше было написано:

Зайти на кафедру

Коробка конфет Ларе

Далее значился номер телефона и имя: Виктория. Далее стояла пометка: 03.12

И, наконец, в самом низу страницы через большой интервал была надпись:

Обследование 8.12

Это была последняя исписанная страница. Роман достал мобильный телефон и сделал фотографии всех страниц. Убрал блокнот в сумку. Вытащил небольшой плоский кошелек-конверт. В нем было несколько связок ключей. Он усмехнулся: что ж, если понадобятся слепки, то их он сделает позже. Эта мысль окончательно его рассмешила. Директор спецотдела компании СевМорНефть постепенно превращался в детектива с явно развивающейся склонностью ко взлому с проникновением… На ключах никаких брелков, зацепиться не за что. Всего три связки. Убрал на место. Вытащил небольшую прямоугольную косметичку. Расстегнул молнию. Деньги, восемь с половиной тысяч рублей, подводка для глаз (которой, кстати, на этих глазах второй день не было), две пластиковые карты на имя Дарьи Черновой, металлическая ручка без опознавательных знаков и несколько чеков – за бензин АИ-девяноста два, за продукты в магазине «Пятерочка» и за платье в «Детском мире». Роман сфотографировал и чеки.

Далее лежали билет на метро, ключ от Тойоты и маленький складной нож. Роман хмыкнул.

Также в сумке нашлось кожаное портмоне с правами и документами на машину. Чернова Дарья Игоревна, первого января девяноста седьмого года рождения. И повезло девчонке родиться первого января! Достался же кому-то такой подарочек на Новый год! Мелькнула мысль: и кому он, интересно, достался? Или пока никому? Может, хозяин еще в пути? И что за задорные мысли его одолели сегодня с утра?

Машина была зарегистрирована на Чернова Игоря Алексеевича. Чернова. Белова. Чернышева. Как-то всё это было созвучно и по смыслу подбиралось. Он – Чернышев. Его жена когда-то носила фамилию Белова. Сразу ведь было ясно, что не сойдутся. Белову в Чернышеву никогда не перекрасить. А эта – Чернова. Даже фамилию сильно менять не придется… Опять-двадцать пять… Что с ним сегодня??? Таких странных мыслей в голове у Романа не было уже лет десять к ряду. Но он не был в этом виноват, такая подборка фамилий самопроизвольно наталкивала на подобные размышления.

Но он отвлекся. Итак. Одиннадцатая Тойота Королла две тысячи пятнадцатого года выпуска. Один и восемь литра, сто сорок лошадей. Для девочки вполне быстрая. Машине почти восемь лет. Роман снова сделал фото. Наконец, он добрался до паспорта. Фотография свежая. Теряла? Выходила замуж? Нет, фамилия отца, значит, вряд ли. Зарегистрирована в Москве. Живет на Динамо. Снова щелчок фотокамеры.

В боковом кармане лежал аккуратно замотанный полиэтиленовый пакет. В нем была упаковка отельного образца с зубной щёткой и мини пастой, маленькая расческа для волос без ручки и малюсенький дезодорант. Ага, значит, второй вариант: она не ночевала дома. Тогда откуда электрический коврик припёрла? Специально купила? Когда успела, если Роман вчера с работы ушел в половине девятого, а она еще была на месте, а сегодня так вообще в семь тридцать утра умудрилась его опередить… И туфель вчера не было. Или были? Просто без коврика мерзла и поэтому не переобувалась?

Последним предметом, привлёкшим его внимание стала флешка. Она лежала в самом маленьком кармане сумки. Роман подключил устройство к своему компьютеру. На нём содержался только один файл. Установочный. Понятно, та самая прога. Он скопировал его к себе на компьютер и отсоединил флешку.

Роман закончил.

Когда сумка ее обладательницы вернулась на свое законное место, он повернул дверной замок и почти столкнулся с Семеном. Голова моментально переключилась. Аналитикой по Дарье Свет Игоревне он займется позже, когда появится время. А сейчас дела.

– Проходи, Семен. Тебе работенки подвалило.

Тот вопросительно взглянул.

– Со вчерашнего дня новая ассистентка. Входит в курс, конференции тебе́ готовить придется.

Семен кивнул.

6.

Командировка прошла ровно, задерживаться не пришлось, поэтому уже в четверг Роман был в офисе. Правда, пришлось немного припоздниться, в кой-то веки свалил сон, еле оторвался от подушки.

В приемной было пусто и темно. Он немного удивился. Прошел в кабинет, скинул на диван дубленку, приблизился к столу. И только тогда обратил внимание на записку на столе:

Роман Сергеевич, сегодня я в архиве и у аналитиков. До конца дня надеюсь закончить. Переадресация работает, но важных звонков не было (если только Франческо). Конспект событий на обороте.

Роман перевернул лист и обалдел. Он прочитал:

07.12:

9.15. Наиль Исмаилов, нефтеналивной терминал «Арктический путь», насчет согласования объема поставок на январь → FW Денису Прокопенко СМН (главспец отдела по работе с поставщиками), так как замдир на конференции.

9.20. Он же, насчет вашего присутствия на открытии спорткомплекса – 16.12 в 12.00. – детали у вас в телеге. Предупредила, что не сможете, сослалась на занятость в связи со встречей директора мурманского филиала, но программу попросила всё же отправить, чтобы на всякий случай у вас была.

9.35. Александр Сибирцев, адвокат, насчет уточнения исковых требований (каких именно уточнять не стала, в мои обязанности это ведь не входит?) → перезвонит сегодня в 13.00, на случай если после командировки в офисе вы появитесь поздно.

9.37. Ваша жена, по тому же вопросу → FW Сибирцеву.

10.45 Анатолий Маслаченко, СМН Мурманск, директор филиала, насчет визита в Москву 15.12 → перезвонит сегодня в 13.30. Список вопросов у вас в телеге.

11.30. Звонок из приемной гендира СМН. Просьба зайти, как вернетесь. → В телегу писать не стала, решила сообщить по приезду.

12.05. Звонок из приемной гендира УренгойНефти, насчет перерасчета поставок (судя по намекам, так поняла, что с вас должок) → писала в телегу, но напоминаю. С вас звонок.

12.20. Ирина Аникеева??, представилась неразборчиво, должность не назвала. Финдиректор по Италисте?? (в списке контактов не нашла, так решила из контекста), насчет организации встречи в Риме → писала в телегу. Перезвонит сегодня в 15.00

12.40. Сильви́ Пуатье, ведущий юрист Лердони, офис Курбевуа́, насчет внесения изменений в контракт → документы на вашей почте, а также FW Аркадию Бурулеву СМН (главспецу договорного отдела). Но она в ожидании ответа. Пока сориентировала ее на конец недели.

13.55. Алишер Алиев??? Должность не назвал. Контакт не нашла. Послушал мой «красивый голос» и тем удовлетворился → писала об этом в телегу.

14.25. Снова ваша жена. Тот же вопрос. Тот же ответ.

14.30. Снова Сибирцев. Был мною недоволен. Объяснила, что такая у него работа, так что придется потерпеть.

15.15. Анри Лекок, глава департамента разведки Лердони Париж, когда узнал, что вы в командировке, вопрос озвучивать не стал. Объяснила, что по должности ему, скорее всего не к вам → FW Андрею Горенко СМН (Директор департамента разработки месторождений. Это самое близкое к разведке, что было в списке ваших контактов. К разведчикам посылать не стала, никого из них не было в вашем шорт-листе). Предварительно созвонилась, их разговор с Горенко был согласован.

15.40. Франческо Д’Ампеццо, замдир Марко Росси, гендира Италисты, по поводу встречи в Риме. Что конкретно хотел узнать, так из него и не вытянула. Не разобралась что с ним делать, звонила вам лично.

15.55. Элеонора Завьялова, финдир СМН. Насчет годового баланса по спецотделу. У вас с ней ужин сегодня в 19.00. После нашей стычки не смогла вас отмазать, дама была настроена решительно. Можете меня уволить. В телегу сообщать не стала, чтобы раньше времени не расстраивать.

16.20. Ирина Аникеева?? Как она с такой дикцией еще при должности? Опять по Риму. Ну очень хотела вас сию секунду. В общем, всё без изменений, перезвонит сегодня в 15.00

17.05. Звонила Виктория. Контрольный рентген тоже плохой, осколочный перелом сустава. По прогнозам не меньше двух месяцев.

Резюме:

1. Зайти к гендиру

2. С вас звонок гендиру УренгойНефти (должок)

3. Контроль – Денис Прокопенко (объем поставок)

4. Контроль – Аркадий Бурулев (по поводу Пуатье), просмотреть контракт на почте

13.00 будет звонить Сибирцев (раздел имущества, увольнение секретарши)

13.30 будет звонить Маслаченко (визит в Москву мурманского филиала)

15.00 будет звонить Аникеева?? (откройте уже тайну, как ее зовут и кто это вообще?)

Уточнить с Горенко по поводу Лекока, если сочтете

19.00 ужин с Элеонорой (не сочтите меня мстительной, я, правда, не хотела)

Роман не заметил, как сполз в кресло. Теперь он откинулся на спинку. Кабинет залился его раскатистым хохотом.

7.

После совещания с Семеном у Романа впервые за день появилось свободное время. Было уже пять тридцать. Приемная всё еще пустовала. В командировке директор спецотдела как-то подзабыл о своей новой ассистентке. Так с ним случалось всегда: бизнес стоял у него на первом месте, и за делами Роман забывал обо всём. Кроме дела. Но, найдя днем у себя на столе результат вчерашней работы Дарьи Свет Игоревны, он стал чувствовать, как та снова начинала плотно заползать к нему в голову. В течение дня они переписывались в телеге, звонила же Дарья всего два раза. Даже звук ее голоса теперь поднимал в Романе теплую волну. Но этого было недостаточно. Он хотел ее видеть.

Разделавшись с делами и оставшись в одиночестве, директор сразу подумал о ней. Он достал телефон и открыл фотоальбом. Пролистывая сделанные позавчера фотографии ее вещей, он задержался на первом фото ее блокнота. Его внимание привлекла надпись:

BASE OF PACE 120 FM 16.12

И дальше:

Танцы на стеклах

Девочка в печали

CRUEL INTENTIONS

Было похоже на название песен, а уж в сочетании с надписью 120 FM, так вообще наводило на мысль о радио. Вот только частота какая-то странная. Он ввел в поисковую строку: BASE OF PACE. И сразу всё понял. Это было название клуба бейсджамперов. Но, видимо, ребята занимались не только прыжками с парашютом, но и с веревкой. На их сайте в разделе «Объекты для прыжков с веревкой в Москве» числилась вышка 120 FM. Она располагалась в Ногинском районе Подмосковья и называлась так потому, что была высотой в сто двадцать метров. Очевидно, что 16.12 – это была дата. Пятница. Следующий день после приезда директора мурманского филиала.

Следующие за главной надписью заметки ни о чем Роману не сказали. Он мог только гадать, чего не привык делать, поэтому, решил поискать дальше. Далее был блок зачеркнутых надписей:

SIM-карта

Д.р. Лены

Отдать купальник на реставрацию

Перечислить $

Значит, день рождения уже прошел. И она подарила деньги? А причем тогда купальник? И что за купальник это должен быть, чтобы отдавать его на реставрацию? Зимой, в минус тридцать. Или он и был подарком? Тогда становилось еще непонятнее.

Кладбище 25.12.

Последняя незачеркнутая надпись, последняя зацепка. Это воскресенье. На следующей неделе после вышки. Ее законный выходной. И почему такая конкретная дата? Что-то с ней связано? Или просто свободный день? Ну и, конечно, главный вопрос оставался открытым: зачем ей на кладбище? Экстрим, как вышка, или кто-то умер? И сим-карта. Новая? Для каких целей? Или старую заменить? Тогда какую симку она использует при общении с ним? Ведь телефон-то работает. Особенно этот вопрос стал интересовать Романа в сочетании с кладбищем и вышкой.

Далее следовало:

Зайти на кафедру

Коробка конфет Ларе

Номер телефона и имя: Виктория 03.12

Роман сверил, это был номер его ассистентки. Третьего декабря, в субботу, Дарья в первый раз встречалась в офисе с Викторией, та вводила ее в курс дел. На следующий день после того, как сломала руку. Но имя Лара… Не его ли многолетняя секретарша тире любовница Лариса? Скорее всего совпадение, но надо запомнить.

И последняя разборчивая надпись:

Обследование 8.12

Из всего выходило, что Дарья не была исключением, и вела свой блокнот также, как и большинство людей на планете: по мере поступления дел. И устройство на работу, как ему и полагалось, числилось последним. Ну или почти. В самом конце значилось какое-то обследование, и оно выпадало на… сегодняшний день??? И как Роман не обратил на это внимания раньше?! Хотя, что можно было сделать? У него всё равно не оставалось времени на то, чтобы что-то предпринять. Сегодня был четверг. Рабочий день. Который официально длится с девяти до шести, а неофициально с семи до девяти. Когда обследоваться, если у нее и обеденного перерыва-то нет?! Пропустила? Хм… Роману становилось всё интереснее. Он отметил в своем календаре две даты: шестнадцатое (пятница) и двадцать пятое (воскресенье) декабря и подписал: ДСИ. Дарья Свет Игоревна.

Он постарался вспомнить всё, что выяснил о девушке и привести эти знания хотя бы в какое-то подобие системы. Итак.

Молодая. Ее возраст подтвердился. И, что особенно пришлось ему по вкусу, не слишком молодая. Через месяц ей исполнится двадцать шесть. Между ними была разница чуть больше, чем в десять лет. Почему-то это его обрадовало.

Красивая. Ну, тут без особых аргументов, они и не требовались. Просто красивая и всё. Хотя, один Роман всё же нашел: она не пользовалась косметикой, но при этом выглядела очень… качественно. Дарья, наплевав на давление окружающего мира, не пыталась себя улучшить, добиваясь тем самым обратного эффекта. Вспоминая, как он обшаривал ее вещи, Роман снова улыбнулся. В косметичке не было ни намека на то, для чего она была предназначена. Там было всё – от денег до складного ножа, но только не косметика. Один карандаш для глаз, но и тот остался без работы.

Смелая. Видимо, занимается экстримом или как минимум тянется к миру острых ощущений. Это была настолько яркая черта характера Дарьи, что Роман был вынужден признать ее влияние даже на него самого.

Похоже, что со вкусом порядок. По крайней мере, по тем вещам, что он видел, складывалось такое впечатление. Ведь вкус – это врожденная особенность. Да, ее можно и нужно развивать, но без исходного материала развиться будет нечему.

Ей плевать на то, что о ней думают. Этот вывод вытекал из двух его наблюдений. Первое: Дарья носила качественные вещи, но ни на одной он не нашел отсылки к известным брендам. Второе: с людьми она вела себя уверенно и даже дерзко. Это был ее посыл человечеству: принимайте меня такой, какая я есть, или идите к черту.

Небогатая. Отломленный бегунок на молнии от сапог, сносившаяся резинка берета, недорогая машина семилетней давности, записанная на отца, признание в первый день, что ей требуются деньги, а потом и эти излияния про шарфик и зарплату. И билет на метро. На пару с ключами от машины.

В непонятных отношениях с семьей. После первого же рабочего дня, который трудно было назвать легкой прогулкой, ночевала вне дома, не имея даже возможности переодеться, а, значит, и нормально отдохнуть. Что произошло? Есть связь с выходом на новую работу? Или это совпадение?

Москвичка. Родилась в Москве, зарегистрирована на Динамо… Роман увеличил фотографии чеков на экране мобильного, рассмотрел адреса. Магазин «Пятерочка» – недалеко от Ленинградки. Значит, живет там, где прописана. И что она там купила? Овсяная крупа, молоко, куриное филе, яблоки, кефир и хлеб. Да, не густо. А вот «Детский мир» был тот самый, что открылся после реставрации. Хотя Роман с тех пор в нем так и не побывал, это работа жены и его ассистентов. Но он знал, что там всё дорого и решил приглядеться к сумме чека: шесть с половиной тысяч за платье. Значит, какие-то деньжонки всё же водятся? Когда речь идет не о ремонте собственных сапог, а о подарке для Лены… Очевидно, что он предназначался той самой Лене, у которой был день рождения. Вряд ли это совпадение. И, раз «Детский мир», значит, Лена – это ребенок.

Далее… Заправка на Сущёвке. Полный бак девяноста второго. И что дальше? Только он втянулся, как материалы для исследования закончились. Роман поиграл пальцами правой руки. В глазах мелькнула мысль.

Через десять минут общения с чат-ботами и изучения соцсетей, собрав всю полученную информацию о Дарье Черновой, Роман подумал о том, что у него ее было… не густо. Он рассчитывал на большее. Девушка в интернете почти не присутствовала. Ее не было ни в Инстаграме, ни ВКонтакте, ни в Фейсбуке. В сеть о ней была слита только общая информация, которая обычно там есть обо всех: номер мобильного, адрес проживания, налоговый и пенсионный номера. Но он хоть зацепку нашел: мобильный номер, по которому они общались, был чист как слеза младенца. А вот тот, что слит в сеть, похоже, являлся ее постоянным номером. Значит, всё же сменила симку? Специально перед выходом на работу? Или совпадение? Что-то Роман уже стал привыкать к тому, насколько часто это слово приходило ему на ум в связи с Дарьей. И директору спецотдела это не нравилось.

Тем не менее реальный номер ее телефона тоже многого не прояснил. Пластиком почти не расплачивалась, составить более-менее внятную картину того, как она живет и что любит по немногочисленным платежам, было трудно. Главное, что они не складывались в систему, скорее это были разрозненные от месяца к месяцу данные. Никаких ежемесячных выплат, никаких повторяющихся покупок.

Объявлений о продаже вещей не давала, так что и здесь Роман прошел мимо: узнать что-то новое о ее жизни и привычках не удалось. В интернете – никаких упоминаний о профессии или работе. В одноклассниках Дарьи тоже не было, поэтому выяснить хоть что-то о ее школе, институте и круге общения тоже не получилось. Но это Романа лишь раззадорило. Даша и подозревать не могла, насколько она сейчас была в опасности.

И вот, дверь в приемной издала звук. Роман бросил взгляд на часы. Ровно шесть. Это была она.

– Дарья, зайдите ко мне.

Сегодня девушка была бледна. И на ней снова было то же платье, только сережек не надела. Четвертый день подряд один и тот же наряд, если только она вчера не переодевалась, но ведь тогда и сегодня была бы в другой одежде. Дарья бросила на него один взгляд, а потом уткнулась им в пол.

– Добрый вечер, Роман Сергеевич. – Даже голос ее звучал иначе.

И он сразу всё понял. Вряд ли на работе за этот день могло случиться что-то, способное так сильно повлиять конкретно на да́нного индивида. Дарья не пропустила обследование. И результат ее расстроил. Вот в чём было дело. Роман пристально изучал ее, пока она не подняла на него глаз. Смотрит уверенно, как всегда. И директор принял решение. Он снова проиграл в битве с собственной непредсказуемостью. Роман встал и двинулся по направлению к ней.

– Скажите-ка мне, Дарья, вы о себе всю жизнь такого высокого мнения, или это результат эволюции?

Смотрит. Каменное лицо. Ни намека на эмоцию. Монотонная речь, с налетом раздражения, чего раньше Роман не припоминал:

– Из утробы такая вылезла. А у вас какие-то конкретно претензии?

– Не так чтобы… Скорее для общего развития интересуюсь. – Он перебегал взглядом между радужками. Свет падал как раз на ее лицо и Роману, наконец, удалось уловить, что они были стального цвета, с искрящимися кристаллами возле зрачков. – Вас кто просил самодеятельностью заниматься?

– Можно поконкретнее?

– Я вам по-человечески объяснил. Обо всех звонках сообщать в телегу, никаких решений самостоятельно не принимать, а возникнут сомнения – звонить. В каком месте вы не расслышали?

– На слух не жалуюсь. Так вы конкретизируете, или я пойду?

Она снова смотрела в сторону. Такое было впервые, чтобы он задавал ей вопрос, а она при этом не смотрела в глаза. Роман подошел совсем близко.

– Сейчас конкретизирую.

Он сделал паузу, а затем вдруг схватил ее одной рукой за шею, а другой резко толкнул в плечо. Через секунду Дарья оказалась прижатой к стене. Роман навис над ней, не убирая руки с шеи, но всё же и не сжимая ее слишком сильно.

– Мне вчера только ленивый не перезвонил и не спросил, что за девица у меня в приемной на проводе повисла. Ты решила свое остроумие попрактиковать на моих делах?

Дарья сглотнула. Она стояла, свесив руки вдоль тела, и не двигалась. Ее пересохшие губы были приоткрыты, но глаза, как всегда, смотрели в глаза. На секунду в них промелькнуло что-то, похожее на замешательство, но спустя миг они опять смотрели уверенно. Даша прикрыла веки, постояла так, еще раз сглотнула, а когда снова уперлась в него своим взглядом, там появилось что-то зловещее. Она молчала. Ее дыхание становилось все более порывистым.

– Чего ты добиваешься? – послышалось тихо возле самого ее уха. Роман уперся носом в ее висок.

Даша молчала.

– Хочешь, чтобы я тебя прямо здесь трахнул? Так я с удовольствием! И даже с тобой не посоветуюсь.

Без ответа. Тогда он взглянул ей в лицо.

Даша смотрела с такой холодной яростью, что от этого становилось жарко, и Роман едва не переборщил, сжимая ее горло, такое сильное влечение он почувствовал в этот момент. Вторая рука заскользила вниз. Он остановил ее на подвздошной кости́ и вжал девушку в стену. После – приблизился к губам, но не поцеловал. После – еле уловимо скользнул своими губами по ее щеке, добираясь до уха. Затем – слегка прикусил мочку, а потом, отстранившись, снова уставился на Дашу. Рот ее теперь был сильно раскрыт, нижняя губа слегка оттопырена. Роман кожей чувствовал где-то в районе шеи, как по нему скользит теплый шлейф от ее дыхания, медленного и глубокого. О, нет, Даша не изнемогала от нервной дрожи и не билась в резких конвульсиях. Она дышала всё реже и всё глубже, но при этом всё более порывисто, обдавая Романа каждым своим горячим выдохом. Наконец, он отчетливо видел, что она горит, как и он сам. Это читалось в лице Даши, на котором проступало нечто звериное. Но она продолжала стоять без движения.

– Что молчишь? Язык проглотила? – Рука медленно скользнула вниз, проникая ей под юбку. – Всё остроумие на телефонные разговоры израсходовала?

Теперь он принялся́ стаскивать с нее колготки. Даша продолжала стоять с раскрытым ртом. Она не пыталась остановить Романа. Он разжал руку, которой держал ее за горло, и та тоже скользнула вниз, замерев на груди. Лишь в этот момент девушка слегка дернулась, но тут же снова замерла. Тогда он не выдержал и прорычал ей на ухо:

– Что молчишь, я тебя спрашиваю? – закончив с грудью, он резко схватил ее за волосы, пытаясь высвободить их из-под резинки. Вторая его рука уже почти добралась до пункта назначения у нее под юбкой.

Вдруг Даша медленно произнесла немного осипшим голосом:

– Волосы не трогайте, Роман Сергеевич. А то причесываться долго.

Роман усмехнулся, прижался лицом к ее волосам и процедил тихо:

– Нашла, о чем печалиться… – он вытащил свою руку из-под ее юбки и теперь пытался распустить волосы обеими руками. Наконец, это ему удалось. Каштановое облако прошелестело к плечам. – У тебя проблемы посерьезнее.

Он потянулся к своим брюкам, а затем схватил ее за ту самую выпуклость. Даша сказала:

– Может, не у меня, а всё же у вас?

Роман ухмыльнулся:

– И это все твои аргументы? Боюсь, их недостаточно…

Он уже приготовился закончить начатое, когда Даша тихо произнесла:

– Бо́йтесь. Это правильно. У меня гонорея.

Роман остолбенел. А ведь он уже стоял на пороге новых открытий, оставалась лишь секунда-другая. Моргнул, затем еще раз. Даша добила:

– Сомневаетесь? Тогда проверьте.

Роман Чернышев завис со свинцом наперевес. Он тут же вспомнил об обследовании. Осознание пришло не сразу. Зато, когда это случилось, эффект был сногсшибательный. Как будто весь тот свинец теперь обрушился ему на голову.

– Бл…ь… – выругался он.

– И мне приятно познакомиться.

Демоны в ее глазах немного повеселели, но от этого не перестали быть менее зловещими. Тихо и медленно она сказала:

– А теперь уберите руку с моего бампера, он всё равно уже остывает.

Но Роман не мог пошевелиться. Он продолжал стоять и смотреть ей в глаза…

Всё же и это должно было пройти. Всё когда-то проходит. Он слегка отступил и разжал пальцы, которыми держал ее за бедро. Даша так и не подняла рук. Она сместилась влево и медленно вышла из кабинета.

Тут же со стороны раздалось тихое покашливание. Роман повернулся на звук и увидел в дверях кабинета фигуру своего первого зама. Летучий смотрел на него… удивленно. Директор спецотдела поправил брюки и сделал знак головой, чтобы тот проходил.

– Двери закрой, – скомандовал Роман.

8.

Когда Виталий покинул кабинет, Роман вышел в приемную. Даши не было. В центре ее стола лежал конспект сегодняшних звонков. Список был составлен заметно суше, это просто бросалось в глаза. С девушкой явно что-то происходило, она не была похожа на себя.

Роман задумался. А ведь все факты собирались в единую картину: ее смелость, склонность к экстриму, сильный характер. Она вполне могла вести беспорядочную половую жизнь и подцепить заразу. К тому же Дарья не знала, что он обшарил ее вещи и видел запись о сегодняшнем обследовании. Но всё же что-то не давало Роману принять эту версию за основную. Может, ему не хотелось верить в ее правдивость? Нет, просто что-то не сходилось. Директор вспомнил ее взгляд. По спине снова пробежали мурашки.

Позже вечером он налил себе выпить. Нужно было еще раз всё обдумать. Роман не хотел видеть жену, и поэтому не поехал домой, а навестил свою квартиру на Фрунзенской набережной. Сегодня ему надо было побыть в одиночестве.

Он и сам не заметил, как азарт последних дней захлестнул его настолько, что ему стало более нестерпимо ждать. Он не хотел больше тратить ни минуты своей жизни на поиск информации о Даше. Ему нужно было узнать всё. Прямо сейчас. Узнать, чтобы понять. Что он не ошибся.

Роман был готов к чему угодно, только не к тому, как всё повернулось. Он ожидал, что Дарья начнет сопротивляться, или что, наоборот, сама на него набросится. Что станет с ним играть – погладит по щеке или полезет в брюки. С таким же наглым и самоуверенным видом, с каким всё время с ним разговаривала. Но более всего он ожидал, что его поведение станет для Даши в ее сегодняшнем состоянии неожиданностью и вызовет непонимание, обиду, возможно, даже слезы. Девушка явно была отчего-то не в себе, да что уж там, она была расстроена. И Роман хотел вывести ее на сильные эмоции, вытрясти до последней пылинки искренности, узнать всё, что ему было нужно и сделать это как можно быстрее. А ведь самый эффективный способ – это стресс. Вероятности того, что это будет одноразовый секс он не допускал сразу. Даша сумела влезть к нему в голову, а в таких случаях секс только подливает масла в огонь, а не приносит разрядки. Если только он вдруг не ведет к сильному разочарованию, но в случае с Дашей Роман не предполагал такого исхода. Поэтому он собирался покопаться в девушке поглубже, чем просто трахнуть. Но сейчас ему было всё равно, что при этом Даша подумала бы о нем. Нет таких действий, которые потом нельзя нейтрализовать другими действиями, тем более если речь шла о Романе Чернышеве, мужчине с огромным опытом и диапазоном возможностей.

Но эта немая оторопь, которая овладела ею, охладила его пыл. Бездвижные руки, не пытавшиеся принимать в происходящем какого бы то ни было участия, его просто обескураживали. Сначала Роман даже потерялся. Неужели он всё же ошибся? Неужто вся ее дерзость – это напускное, а внутри скрывается холодность и безразличие? Ведь допустить, что Даша не дает отпор потому, что просто сдалась на милость победителя, Роман не мог. Это точно было не про нее.

Но когда девушка открыла глаза, и он увидел ее взгляд, всё сразу встало на свои места. Будто Даша лишь брала паузу на обдумывание, а стоило осмыслить, как решение было принято. Нет. Она не сдалась ему на милость. И никогда не сдастся. Угловатые льдинки возле самых зрачков заострились тонкими стальными иглами. Роман кожей почувствовал, что еще немного, и, взорвавшись, этот лед разлетится на осколки, прошивая его тело насквозь. Но она не сопротивлялась. Весь огонь, заключенный в теле напротив, выходил наружу только через взгляд, и Даша не предпринимала никаких попыток прекратить то, что происходило, или хотя бы стать одним из действующих лиц в сцене, которая разворачивалась. А еще она молчала, и молчание это настолько бесило Романа, что от этого его влечение становилось просто неуправляемым. Да, он сразу решил, что доведет свое дело до конца уже сегодня, но всё же теперь сомневался в том, стоило ли. Не может же он заниматься сексом за двоих? Нет, он к такому не привык. Его жертва должна непременно участвовать в процессе, причем не важно в какой роли – защиты или нападения. Даже активное несогласие – это действие, которое, кстати, часто заводит не меньше активного согласия. Тем более, что в большинстве своем для женщины это всегда лишь очередная роль, и многие играют ее намеренно, зная, что она приносит хорошие дивиденды. У Романа не было привычки ни с того, ни с сего набрасываться на незнакомых женщин. Если он и имел какие-то притязания, значит, был спровоцирован, а если кто-то кого-то провоцирует, значит, и сам хочет. Это неоспоримая истина. Если радио посылает сигнал в космос, значит, оно включено́ в розетку. Женщина, обесточенная от сексуальной сети, никаких сигналов в пространство не генерирует.

Поэтому Роман был убежден в том, что какую бы грубую сцену он не учинил, это кардинальным образом не изменит настроек их с Дашей отношений: она сама с первой минуты общения их задала, и теперь всё развивалось по проложенной ею же самой траектории. В какой-то момент Роман тоже должен был включиться в процесс, Даша не могла этого не понимать. Она не была наивна, в этом директор спецотдела не сомневался. За свою бурную жизнь он и на наивность насмотрелся, так что знал ее в лицо. Просто Роман Чернышев был сделан не из того теста, из которого обычно готовится выпечка. Он не собирался месяцами ходить за своей секретаршей, строя из себя дже́нтльмена или романтика, чтобы потом, насытившись этим по горло, однажды взять свое. В такие игры он играл только на заре туманной юности, и они всегда заканчивались тем самым разочарованием: либо объект оказывался не столь заслуженным, либо субъект перегорал. Поэтому Роман давно привык брать то, что он хочет именно тогда, когда у него возникало желание, ведь этот момент столь неустойчив и скоротечен, что его еще нужно поймать. А на такие глупости у него как раз никогда не бывало времени.

Но едва директор спецотдела прикоснулся к Даше, как что-то пошло не по плану. Да, Роман не ошибся, девушка генерировала те самые сигналы, но при этом он чувствовал, что эту сцену нужно было сворачивать. Он и сам себе толком не мог объяснить почему, но просто шкурой ощущал, что сейчас ему так действовать было не надо. Взгляд Дарьи пробирал до желудка, Роман не припоминал, чтобы с ним когда-то раньше такое происходило. Но ее по-животному раскрытый рот, нарушенное дыхание и пересохшие губы так живо свидетельствовали об остром желании, что Роман не нашел в себе сил, чтобы остановиться. Он даже забыл о том, где находится, расцепил пальцы, и лишь со стороны наблюдал за тем, как его стало быстро относить от берега, но он больше уже ничего не мог с собой поделать.

Когда девушка всё остановила, возможно, единственным способом, который мог бы сработать при таких обстоятельствах, Роман испытал что-то, похожее на шок. Сегодня он собирался применить шоковую терапию к Даше, что ж, не пожелай ближнему своему того, что этот ближний может тут же, не отходя от раздачи, проделать с тобой самим. Таких сильных эмоций он не помнил, когда испытывал даже на переговорах. В голове пронесся контрастный шквал, от горячего к холодному и обратно. Но всё же на самых задворках его сознания, что-то шевельнулось: Роман испытал подобие облегчения. А немного позже, когда эмоции отступили и ему удалось всё обдумать, он обрадовался, что Даша нашла выход и из такой ситуации. Он даже подивился ее смекалке! Девочка сработала за них обоих, пока его мозги паслись на лужайке под сенью известного органа.

Роман мало во что верил в жизни, но в гонорею он больше точно не верил. Нет, Дарья бы с самого начала вела себя по-другому, если бы была больна венерическим заболеванием. Скорее всего, она не подпустила бы его к своему телу, не стала бы так явно дерзить и провоцировать на действие. Нет, Даша была готова к сексу, никакие препятствия ее не удерживали, сейчас Роман был в этом убежден. Но она не хотела, чтобы это произошло. Получалось, что хотела и не хотела одновременно. И умудрилась-таки не допустить исхода, который фактически был предрешен.

При любых других раскладах Роман взял бы ее прямо там, в кабинете. Если бы стала отбиваться – только сильнее бы раззадорила, что привело бы к единственно возможному итогу. Если бы вырвалась и попробовала убежать, он бы поймал и закрылся с ней в кабинете. Роман, кстати, так и хотел: прерваться на время, закрыть дверь приемной на случай непредвиденных визитов или осложнений, а затем продолжить. В этот день он в такое время уже никого не ждал, но всё же незапланированно явился Виталий. От таких неожиданностей нельзя застраховаться, а заниматься сексом на глазах у подчиненных не входило в список пристрастий Романа Чернышева. Пусть это и не особо его трогало, но всё же он никогда не выставлял напоказ своих побед.

Но Роман настолько сильно вовлекся в процесс, что даже забыл об открытой двери. К тому же у него не возникло ни одной возможности, чтобы прерваться. Или просто голова от желания кружилась слишком сильно, чтобы он мог думать хоть о чем-то еще. Кстати, она опять разболелась, даже коньяк не помогал притупить это мерзкое гудение.

А дальше Роман планировал увести Дарью к себе. Вне зависимости от исхода и ее настроения. Он понимал, что девчонка строптивая, и с ней, возможно, пришлось бы повозиться, но всё же не сомневался в успехе. Какой именно метод сработал бы – это не важно, но методов в его распоряжении было предостаточно.

И вот теперь он сидел здесь один и постепенно напивался. Да уж, чудесное завершение вечера! Но и это было не самое неприятное. Роман не знал, что ему принесет завтрашний день: выйдет ли она на работу после случившегося? Он ставил на то, что выйдет. Но уверенности не было. От таких мыслей голова разболелась еще сильнее. Надо было что-то предпринять. Роман достал телефон, еще раз пробежался по фотографиям ее вещей, минуту обдумал возникшую идею, а затем набрал номер телефона.

– Привет. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Я пришлю водителя. У меня к тебе важный разговор.

В трубке некоторое время молчали, а потом раздался женский голос:

– Это не может подождать до завтра?

– Нет. Ты мне сегодня нужна.

Снова пауза.

– Хорошо. Я приеду.

– Через полчаса жди водителя.

Роман не сомневался в том, что такая постановка вопроса не оставит ей выбора. Она всё еще надеется и решит, что нужна ему. Это было неверное толкование его слов, ведь он вкладывал в них совсем другой смысл, однако прекрасно понимал, как именно бывшая секретарша их расценит. Но Роману было необходимо выяснить прямо сегодня, сможет ли она быть ему полезной. Завтра может быть уже поздно. Если и это не сработает, он попробует предпринять что-то еще. Но всё же директор спецотдела не сильно верил в совпадения. Они, конечно, случаются время от времени, но с Дашей их набиралось слишком много. Нужно было проверить.

Он встретил Ларису тепло. Настолько, насколько на эту теплоту был способен. В ее глазах промелькнуло что-то от затравленного зверька. Нет, она держалась спокойно, старалась не выдать своего волнения, напустив на себя немного излишней при данных обстоятельствах решительности. Но зверек все же нет-нет да и вылезал наружу, показывал скуксившуюся мордочку, а потом заползал обратно в глубину ее черепной коробки. Роман почувствовал досаду. По всем канонам ему следовало испытывать к Ларисе жалость, но у него не выходило. Она не вызывала уважения. Тем не менее сейчас он нуждался в информации, поэтому постарался не выдать своего раздражения.

– Лариса, я сразу к делу. Будешь что-нибудь пить?

Она мотнула головой. Не будет.

– Моя ассистентка сломала руку.

В глазах Ларисы мелькнуло выражение непонимания, но Роману показалось, что в нем содержались и ноты надежды. Она сейчас размышляет, зачем он ей позвонил. И предположила, что он предложит вернуться и, возможно, даже будет убеждать ее это сделать. Как же она ошибается! Что ж, придется ее разочаровать.

– Мне прислали новую девушку. Подменную. На месяц. Из твоего института. У тебя же мать – заведующая кафедрой?

Лариса, кажется, начинала осознавать, к чему он клонил. По выражению угасающей надежды на ее лице Роман понял, что угодил прямо в яблочко.

– Мы оттуда всех кандидаток перебрали и, я так понимаю, твоя мать решила спросить у тебя. Это ты ее посоветовала, так?

– Я. А что, что-то случилось?

– Нет. Но девушка хорошо себя показала за эти дни. Особенно на фоне других. Я в первое время думал, что таких, как ты больше у меня не будет. Ты, конечно, от Бога личный помощник, Лариса. После твоего ухода хлебнул, что уж там. Жаль, у тебя только английский. Но эта девушка может со временем влиться. К тому же кандидаток лучше всё равно нет. Я хочу ее оставить. Поэтому мне нужна информация о ней. Ты же понимаешь, что я не могу держать возле себя непроверенного человека.

– И поэтому ты заставил меня приехать к тебе? В четверг? В пол-одиннадцатого ночи?

– Позже будет поздно. Со следующей недели начинается ад. К тому времени мне надо будет хотя бы в общих чертах понимать, какую информацию ей можно доверить. Прости, я знаю, что причинил тебе неудобство, но по-другому никак.

Она размышляла. Роман понял, что от обиды Лариса может закрыться в собственном коконе, и тогда он ничего из нее сегодня не вытянет. Конечно, завтра можно будет попробовать узнать что-то через ее мать, но та тоже может быть не в курсе. И он решил действовать в несвойственной для себя манере. Роман подошел к Ларисе ближе, пододвинул рюмку и плеснул ей немного коньяка. Посмотрел в глаза ласково, по крайней мере, постарался такой взгляд сымитировать. Ему становилось противно от самого себя, он никогда раньше не наступал на горло собственной песне, но сегодня всё было впервые. У него не осталось выбора.

– Лар, помоги, пожалуйста. Я так намучился после твоего ухода, а сейчас еще год закрывать надо. Без нормальной помощницы мне будет трудно.

Она сидела на высоком барном стуле, опустив глаза. Роману показалось, что она сейчас заплачет. Он подошел близко.

– Знаю, что я тебя сегодня побеспокоиться заставил…

Лариса порывисто вздохнула.

– Побеспокоиться! – она нервно усмехнулась и закатила голову, чтобы не дать пролиться слезам. Удерживать их больше не получалось. – Да уж, Рома, ты заставил меня побеспокоиться…

Роману происходящее было противно. На несколько секунд он закрыл глаза, но потом всё же уговорил себя ее поцеловать. Лариса дернулась, замерла, нервно обхватила его за шею, потом зарылась пальцами в волосы.

В голове его пронеслась сцена в кабинете. Роман был немного пьян, но явно недостаточно для того, чтобы алкоголь смог смазать поднимавшееся со дна чувство омерзения. Он не мог понять, к кому это испытывал, к женщине, которую сейчас целовал или к самому себе. Это было так странно и не похоже на него. Ведь Лариса всегда нравилась Роману, но сегодня она раздражала его даже сильнее, чем при последних встречах. Она снова обняла его за шею и уперлась лицом в грудь.

– Рома, я… Я так ужасно соскучилась по тебе. Ничего не могу с собой поделать. Не могу просто взять и стереть тебя из жизни. Не получается. Пять лет так просто не перечеркнуть.

Роман поднял взгляд к потолку и наморщил лоб. Наверное, ему всё это снится… Пока Лариса продолжала исповедоваться, он зажмурился и постарался выровнять дыхание. И, как назло, перед глазами тут же снова нарисовалась сцена в кабинете. Он даже отключился на несколько секунд. Она. Ее взгляд. Губы. И дыхание на коже. Горячее, с ног сбивающее. Он тихо простонал.

Резким движением Роман поднял любовницу на руки и отнес в спальню. Он был возбужден. Бросил ее на кровать, навалился сверху, стал стаскивать с себя штаны. Лариса пыталась его целовать, она, похоже, тоже была на взводе, но Роману не этого было нужно. Он взял ее рукой за подбородок, отвернул от себя и прохрипел:

– Не надо. Не делай ничего. Просто полежи спокойно.

Лариса замерла. Секунда, две, три, четыре, пять, шесть, семь. Она подняла руки и закрыла ими лицо. Роман будто увидел себя со стороны. Порыв закончился также стремительно, как и начался. Он перекатился и лег на спину.

Женщина тихо плакала. А ему хотелось завыть. Он сел на край кровати и сказал:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Прости.

Директор поднялся и ушел в кухню…

Когда за его спиной послышался голос бывшей секретарши (или любовницы), впрочем, какая теперь разница… просто бывшей, Роман уже прилично принял на грудь.

– Ты в нее влюбился?

Он обернулся, и посмотрел на Ларису из-под сдвинутых бровей.

– В эту девочку. Да, Рома?

Роман продолжал смотреть с тем же выражением. Лара стояла в кухонном проходе.

– Впрочем, это не так уж и удивительно. В нее многие влюбляются. Только я и подумать не могла, что она и до тебя доберётся. Ты же скала.

Роман молчал. Лариса грустно рассмеялась.

– И я понимаю, что ты не виноват в том, что тебе безразличны мои чувства. Ты просто такой. Я ведь всегда это знала. Знала, на что шла. И в этом ты тоже не виноват. Никогда не держал. Сама такой путь выбрала, сама и виновата. Но я так больше не могу. Поэтому давай так: я расскажу тебе всё, что ты хочешь. В обмен на то, что ты дашь мне слово никогда мне больше не звонить.

– Прости меня.

Она заплакала. Роман подошел и положил руку ей на плечо. Лариса отшатнулась.

– Нет. Не трогай меня. Пожалуйста.

Он отступил на шаг.

– Прости. И спасибо тебе. Даю слово.

Роман подлил коньяка в ее рюмку. Лариса залпом осушила ее и села на прежнее место.

– Только можно сначала один вопрос?

Она кивнула.

– С чего ты взяла, что я в нее влюбился?

Лара усмехнулась:

– Рома, я больше пяти лет тебя знаю.

Наступила пауза. Она пояснила:

– Ты же и сам мог узнать всё, что тебе нужно. Стоило только задание дать, и уже к концу недели на твоем столе лежал бы полный отчет. Но ты не хочешь светить свой интерес. Одно только это уже говорит о многом. И тебе нужно мнение со стороны. Того, кто ее знает. И я понимаю, почему. Потому что знаю ее. Не настолько, как тебе бы того хотелось, но всё же.

Они снова помолчали.

– И еще… Ты не был таким. Как сегодня. Никогда не был. Ты не вызываешь к себе женщину, которую не хочешь, не пытаешься произвести на нее впечатление и уж точно не спишь с ней ради того, чтобы что-то о ком-то узнать. Представляешь, а я ведь даже в какой-то момент тебе поверила. Именно потому, что это на тебя совсем не похоже. Решила, ты, и правда, что-то ко мне чувствуешь. Но всё это было ради нее. Ведь так, Рома?

Он кивнул.

– И после этого ты спрашиваешь, с чего я решила, что ты влюбился? Да ты в нее по уши, Рома! Примерно так же, как я в тебя…

Роман развернулся, подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Лара сказала:

– Даша дочь моей лучшей подруги.

Он вернулся к столу и сел напротив. Лариса стала рассказывать:

– Женя рано ее родила. Лет в девятнадцать. Она чемпионкой была. По прыжкам на батуте. Но травма из спорта уйти заставила. Игорь всю дорогу за ней ходил. Перспективный был, зарабатывал хорошо, она и выскочила замуж без любви. Красивая она, Женька, видная девка всегда была, мужиков вилось – тьма. Да вот только Игорь оказался самым настойчивым. Всех разогнал. И зря. Брак у них несчастливый вышел. Думаю, он и сам не рад. Налей мне еще коньяка.

Роман поднял бутылку и налил побольше.

– Мы с Женькой с детства были неразлейвода. За одной партой сидели. Разные такие, а сдружились. Я – серьезная, правильная, а она – как стрекоза: яркая, веселая, легкомысленная. Всегда с улыбкой по жизни и на любые трудности – ноль внимания. В общем, Даша появилась почти сразу, без особых размышлений, как всегда и всё у Жени. Но ребенком она несильно занималась, у нее в рекламе стали хорошо дела складываться, и девочка бесхозная росла. Игорь тогда еще был главным добытчиком в семье и много работал. Дашу отдали в ту же спортшколу. Как чуть подросла, так там в основном и пропадала. Я в то время уже учебу закончила и сразу в работу сильно погрузилась. Поэтому мы с Женей стали мало общаться. Так что о Даше я тебе многого рассказать не смогу. Но кое-что знаю. Подлей еще.

Роман подлил. Лара выпила залпом и поморщилась.

– Даша с характером росла. У родителей не клеилось совсем, и она так протестовала. В спорт уходила с головой. Ее тренер ей больше как мать была, чем Женька. Та мне как-то жаловалась. Девочка она была высокая, худая, несуразная, в общем, совсем не для акробатики. Там больше все сбитые, плотные. Но Даша характером брала. Безбашенностью, что ли. И силой воли. Думали, чемпионкой станет, как мать. Но вышло иначе. Плановое обследование показало, что у нее ранний артрит и еще какая-то костная болезнь. Не помню точно, там название какое-то… дис…что-то там. В общем, Рома, хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю. Стоило к тебе на работу устроиться, со всем миром связь потеряла.

– А как получилось, что ты ее ко мне прислала?

– Так и получилось. Я же на тебя уже полгода не работаю. Хоть какие-то проблески жизни появляться стали. Мы с Женькой до сир пор поблизости друг от друга живем, она, как деньги накопила, квартиру рядом купила в новом доме. В магазине случайно встретились, разговорились. На обед ее пригласила. Там она мне о своей жизни и рассказала. С Игорем они развелись почти сразу, как только Женька стала нормально зарабатывать. Хотела и Дашу к себе забрать, но не тут-то было! Та ей как дай, да и выдай, что Женя не мать, а предательница, никогда ее не любила и всё в этом духе, и что она останется с отцом. Игорь квартиру Женьке оставил, а сам с Дашей переехал в соседний район, поближе к спортшколе.

Рассказала еще, что живут они скромно. Игорь после переезда стал работать на дому, чтобы больше времени проводить с ребенком. А потом и болезнь эта. На лечение денег стало много уходить. Но от Женьки они ничего не принимали. А та снова замуж выскочила, так что не особо по этому поводу переживала. Как всегда, в своем амплуа! Но похвасталась, что Дашка у нее улетная девчонка выросла, сама в институт какой-то топовый поступила, полиглотом стала, а потом и вообще во Францию уехала, потому что работу там нашла. Но спустя несколько лет обратно вернулась. Не захотела из страны надолго уезжать, всегда была патриоткой, а уж когда спецоперация началась, вообще сомнений не осталось. Так и обмолвилась, что ребенок у нее теперь без работы, в двадцать пять лет живет с отцом и вообще сильно не шикует, и это при знании четырех языков. Какая, сказала, несправедливая жизнь. Ну я у нее телефон Даши и попросила. Сказала, что матери на кафедру передам, вдруг кто-то работу ей предложит.

Лариса закончила. Они долго смотрели друг на друга.

– Ладно, Рома, я пойду. Моя миссия выполнена, не буду больше отнимать у тебя время.

Роман взял ее за руку:

– Лара, останься, посиди. Давай уже напьемся вместе. Я не хочу, чтобы ты так уехала. Хочу, чтобы… мы нормально… расстались.

Они оба были пья́ны. Лариса сказала:

– Да, Чернышев, сильно же тебя пробрало… раз ты таким сентиментальным стал…

Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся пьяно.

– Всё-то ты понимаешь, Ларочка!

Они рассмеялись. Всё же алкоголь объединяет. Иногда.

– Спасибо тебе, Ларочка, ты такая хорошая! – он уронил голову на стол, и прижался щекой к ее ладони. – И как я без тебя буду?

– Я так поняла, что мне есть кому тебя передать.

Он поднял голову и вздохнул. Лара добавила:

– Только не надо с ней так, как ты привык, Рома. Если по-другому не можешь, просто оставь ее. Я тебя как близкого человека прошу. Ей и так нелегко пришлось. Не ломай ей жизнь.

Роман посерьезнел:

– Не могу оставить, Лара. Теперь уже не получится.

– А ты смоги! – Она сделала паузу. – Ты же бульдозер, Чернышев! Переедешь и даже не почувствуешь, – Лара снова помолчала. – Она не из наших. Мне не хотелось бы, чтобы вы всем цехом ее в вашу мясорубку закинули. Жалко.

– А вот это я тебе обещаю. Всем цехом не будем. Я к ней никого другого на пушечный выстрел не подпущу.

9.

Даша курила. На лестничную клетку вышел отец.

– Данька, ну ты же обещала!

Она вздохнула.

– Иду, пап. Заходи обратно, тут холодно. Сейчас иду.

Ушел. Не удалось ей незаметно проскользнуть. Теперь беспокоиться будет. Сама виновата. Она никогда не курила на лестнице, да что там, она вообще не курила. Очень редко, только в исключительных случаях. Но сегодня на улице слишком морозно, лень было одеваться и туда тащиться. Она затушила окурок в чей-то пластиковый стаканчик – импровизированную подъе́здную пепельницу. Поднялась и юркнула в квартиру. Зашла в отцовскую комнату. Он сидел на диване. Монитор компьютера еще не погас. Значит, поговорить хочет, раз к работе не вернулся. Села рядом.

– Ты же обещала!

– Пап, я не курю.

– А что это на лестнице сейчас было?

– Исключение из правил. Просто был трудный день.

Он обнял.

– Даня, не падай духом. Изменения небольшие. Всё будет хорошо. Ты должна быть стойкой. Тебе не привыкать.

Отец решил, что она из-за этого сейчас курила. Наивный… Но Даша не будет его разубеждать. Так пусть и думает.

– Знаю, что небольшие. Но всё же тенденция к ухудшению. Впервые за пять лет. Радует не очень.

– Ты же всё знаешь и готова к этому. Изменения будут, такая болезнь. Главное, что нет сильного развития.

– Знаю. Только вот не могу перестать думать о том, что мне еще только двадцать пять. Страшно становится, как представлю, что к сорока годам могу начать на части крошиться.

– Ну что ты?! К каким сорока? Не преувеличивай. Твоя болезнь почти ни у кого так быстро не развивается.

– Почти… Какое ласковое слово!

Отец вздохнул.

– Да нет, пап, не парься. Это шутка была. Просто вышло немного грустно.

– Тогда что тебя так беспокоит?

– То, что крошиться ни к какому возрасту не хотелось бы. Ни к сорока, ни к шестидесяти. Что может быть хуже, чем стать для кого-то бременем…

Отец погладил по голове.

– Это нормально. Ты же не можешь быть бесстрашной во всём!

– И еще страшно, когда вспоминаю о том, что такая больная я никогда никому не буду нужна.

Отец отстранился и посмотрел в глаза.

– Да-аш? Ты чего это? А?

Она в глаза не смотрела.

– У тебя после Андрея таких загонов больше вроде не было.

– Да так, просто в голову пришло, как результаты увидела.

Отец взял за руку.

– Посмотри на меня, Данюш!

Она подняла глаза.

– Ты не настолько больна, чтобы тебе такие мысли в голову лезли, поняла? Все люди чем-нибудь болеют. А ты еще их всех переживешь!

Она улыбнулась. Но грустно.

– Что с тобой? Ты влюбилась, что ли?

Даша улыбнулась шире. И уже не так грустно.

– Почему сразу влюбилась?

Отец немного прищурился.

– Данька, я тебя как облупленную знаю. Ты не загоняешься. Нет у тебя такой привычки. Но исключение было. Только раз. С Андреем.

– Ладно, пап, я пойду. Мне завтра снова на работу, если что.

– Ты не ответила. Он тебя, что ли, нашел?

Даша поморщилась.

– Расслабься, пап. Всё под контролем.

Отец покачал головой.

– Он тебя нашел!!! И как я сразу не догадался? Не просто же так ты сегодня домой вернулась! Больше нет смысла скрываться? Даша… Неужели ты всё еще по нему сохнешь? Это ненормально! Он же тебе столько вреда причинил, как ты можешь? Где твой характер?

Даше не захотелось даже отшучиваться:

– Пап, ты с сосны упал?

Отец нахмурился.

– Прости, я не хотела грубить. Просто тебя сейчас вот вообще́ не в ту степь понесло.

Он смотрел с недоверием.

– Он меня не нашел. А приехала я только потому, что не могу больше ходить в одном и том же платье. Чувствую себя грязной. Кто же знал, что эта работа так неожиданно появится именно в день его приезда? Я даже собраться толком тогда не успела. Сегодня вещи возьму и снова уеду. Только на квартиру к себе, достало уже по хостелам шариться.

– Так там же еще ничего не готово!?

– Не готово. Но всё равно лучше, чем в хостелах. Мне одного дивана достаточно, а постель возьму.

Она посмотрела внимательно.

– И да. Даже если он меня и найдет, что маловероятно, это ничего не изменит. Нет у меня к нему никаких чувств. Безразличие одно.

– Ты поэтому от него прячешься? От безразличия?

– Я не прячусь, я не высовываюсь. Это разные вещи. Проверяла уже на себе один раз, каким он может быть навязчивым. И сейчас у меня нет ни сил, ни желания проверять это снова.

Отец всё еще не был уверен в ее искренности.

– И я по нему никогда не сохла.

– А что это, по-твоему, было?

– Я просто сохла. Не по нему конкретно.

– В смысле?

– В прямом. Первая любовь. Свято место пусто не бывает. Просто мне встретился он. На его месте мог быть кто угодно, но всё равно всё сложилось бы так же. Я должна была это испытать. И пережить.

Отец задумался.

– Я с такой точки зрения на ситуацию никогда не пробовал смотреть.

– А что тут смотреть? Я маленькая совсем была. И всё совпало. Болезнь, уход из спорта, а тут еще и он. Вот я нюни и распустила.

Даша помолчала.

– Андрей всегда был скотиной. Каким родился, таким и в гроб стремится. Он никогда не заслуживал моей любви. Я очень быстро это поняла и тосковала совсем не по нему. Я по любви тосковала. Которая мне, такой, в жизни больше ни с кем не светит.

– Да-а-ша!!! Ты опять за свое?!

– Ладно, пап. Я это уже пережила. Так что прекращай. Не трать свои нервы на ерунду.

– Хорошо, не буду. Как скажешь. – Было видно, что отец начинал не на шутку злиться. – Только на один вопрос мне ответь.

Даша внимательно посмотрела.

– Ты себя в зеркало давно в последний раз видела?

Ей невольно вспомнился Роман:

– Зачем вы зеркало испортили? Я, может, люблю в него каждый день смотреться, напоминая себе о том, какой я красавчик…

Она безотчетно улыбнулась.

– Каждый день смотрюсь. У меня в приемной на новой работе висит огромное.

– И как тебе отражение?

– Нормально. Привычное.

– Ага. Хорошо. Тогда еще вопрос: сколько мужчин за тобой волочилось, ну, давай для примера, хотя бы за последний календарный год? И ты мне будешь рассказывать, что тебе, такой, любви не видать?

Даша стала серьезной.

– Папа. Я, правда, не нуждаюсь в утешении. Всё это пережито, и я свою судьбу приняла. Но если у нас с тобой серьезный разговор, то я тебе отвечу. Все эти мужчины – просто мишура. Шуршит, блестит и круто выглядит, но совершенно не приспособлена для нормальной жизни. Я всегда хотела другого. Ты же знаешь. Как ты. Я в тебя пошла, слава богу, а не в Евгению Анатольевну. Так вот эти мужчины – они как будто из ее жизни, а не из моей. Мне даже кажется иногда, что в этом всём есть что-то фатально-мистическое: будто мне за какие-то грехи предначертано жить ее жизнью, хотя я к ней совершенно не приспособлена. И приспосабливаться не хочу. Я с детства хотела другого, на вас насмотрелась. Не нужно мне море мужиков вокруг, я одного хочу. Но моего, чтобы до самых потрохов. Чтобы любил меня искренне за то, что я из себя представляю, а не за то, что представляется обо мне всем другим. Они видят лишь киноленту, которую я для них прокручиваю.

– Зачем тогда ты это делаешь?

– Чтобы никто не узнал, какой фильм на самом деле крутится в моей голове.

– Так прекращай! Как тебе встретить человека, если ты всех вокруг водишь за нос? Может, ты их так только отпугиваешь?

– Не больно-то они и отпугиваются… Им такого кино никто не показывает, оттого столько их и вьется вокруг. Будем откровенны, к нереальным красавицам я не отношусь. Значит, их, видимо, моя кинопрограмма привлекает.

– Тогда прекрати это делать! Ты же сама себе противоречишь!

– Это, папа, только на первый взгляд. Я – женщина, чьи желания не совпадают с возможностями. И никогда не совпадут, посмотри на последние анализы. Я хочу дом, семью, детей. Для этого нужен мужчина, который хочет того же. И, когда я его встречу и не смогу этого дать, мы разойдемся. Конец истории. А другие мужчины меня не интересуют. Так я что́, по-тво́ему, при таких раскладах себя неправильно веду́? Нет, папа, правильно! А то, что на меня при этом ведутся только мужчины, не настроенные серьезно – это сопутствующий фактор. Побочное действие.

– Ты не права. Кроме внешности и здоровья, которые мы здесь обсуждаем, в тебе огромное количество других достоинств. Данька, ты же умница, каких поискать! Неужели ты считаешь, что не найдется человека, способного всё это оценить?

– Не находится. Если бы кто-то захотел, то увидел бы. Я ни от кого не прячусь, не сижу в башне, не закапываю себя в могилу. Живу обычной жизнью и табличек о своей болезни на теле не развешиваю. Просто всегда говорю прямо, что думаю. Э́то всех так и обескураживает… Что-то с этим миром не так. Люди в нем настолько отвыкли от того, чтобы слышать о себе правду, что, когда им ее говоришь – производишь неизгладимое впечатление… Нет, папа, вероятность того, что кто-то из них станет рыться в грязи, чтобы извлечь оттуда алмаз – практически равна нулю. А если он кому и попадется случайно, история всё равно ничем не кончится. Его еще гранить надо. Средства вбухивать, на лечение, ой, оговорочка вышла, то есть на огранку. Пока до бриллианта дело дойдет – электричество кончится. Или возиться устанут. Но и это фантазии. Большинство людей интересуется только внешкой. А внутрянка… Что ж, у меня она всё равно с дефектом, так что так даже лучше.

– Даня, я тебя не узнаю! Что с тобой сегодня? Неужели из-за результатов так расстроилась? Так тебе не привыкать…

Она молчала.

– Ты же всю жизнь всё в себе держишь! Из тебя ни слова не вытянешь! А сегодня разоткровенничалась. Во́т оказывается насколько сильно тебя это грызёт… Я предполагал, конечно. Но знать наверняка – это совсем другое дело.

Даша посмотрела.

– Не переживай, пап. Правда! Я давно это приняла. А насчет откровенности… Просто в последнее время всё навалилось. Сначала враждебный Париж, в котором я последний год еле протянула. Думала, не выдержу, сорвусь, всё брошу. С трудом дотерпела. Одна мысль только удерживала от сиюсекундного порыва – очень не хотелось вернуться в двадцать пять лет в Москву на шею к отцу. Ты уже привык жить один, я очень не хотела тебя обременять. Потом зде́сь с работой сколько времени не складывалось. А последняя неделя у меня вообще – катарсис. Наверное, захотелось выговориться.

– Данька, я очень рад. Ты мне за сегодняшний день больше наговорила, чем за всю предыдущую жизнь. Ты, это, уставай почаще… И посильнее. А потом заходи. Разрешаю даже покурить на лестнице. Но только если одну.

Отец подмигнул ей. Даша расплылась в улыбке, закусила губу и с силой сжала его в объятьях.

– Не помню, говорила я тебе когда-нибудь? Ты самый любимый мужчина в моей жизни! И даже, наверное, единственный. Тот самый, которого я и описывала. Представляешь, как мне с тобой повезло?

10.

В квартире было прохладно. Ну ничего, через пару дней трескучие морозы должны закончиться, будет стоять около минус десяти. Тогда, наконец, можно будет сменить единственные подходящие для таких морозов сапоги и перестать уже возиться со сломанным бегунком. Даше приходилось носить с собой на работу складной нож, чтобы с его помощью застегивать молнию на одном из них. Она вспомнила вечер сегодняшнего дня.

Выходя из его кабинета, Даша наткнулась на какого-то человека, который как раз намеревался туда войти. Осматривая ее, мужчина немного сдвинул брови. Она понимала, какая примерно картина предстала перед его глазами. И какой у нее был видок. Резинка от колготок стягивала бедра сантиметров на двадцать выше колен, не давая Даше нормально шевелить ногами. Хотя, и без того они еле шевелились. Было ли задрано платье? Возможно, она в тот момент еще не успела об этом подумать. Человек отвис и прошел в кабинет. Даша слышала только, как Роман распорядился, чтобы тот закрыл двери. И тут она вдруг резко включилась. Подошла к зеркалу. Волосы почти не растрепаны, можно было даже подумать, что так и задумывалось. Лицо в порядке. Только губы совсем пересохли. А вот дальше… Юбка несильно, но всё же прикрывала резинку приспущенных колготок, но платье было собрано на бедрах, так что не оставалось никаких сомнений в том, что именно произошло в кабинете.

Даша собралась за минуту, покидала всё в сумку, выключила компьютер. Взяла в руки шубу, берет, сапоги и быстро вышла. У нее не было времени на то, чтобы возиться со сломанным бегунком, поэтому она решила одеться в туалете. Но делать это в своем отделе она не хотела. От греха подальше спустилась на этаж ниже, нашла искомую комнату, влетела в кабинку. Прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Вскоре в уборную кто-то вошел. Послышались движения в одной из кабин. Спуск воды. Включенный смеситель. Затем в туалете появился кто-то еще.

– А-а, привет! Что-то тебя сегодня не было видно. Гале́ришь?

– Халерю. Элла совсем озверела. Второй день спасу нет.

– Конец года. С каждым днем только хуже будет.

– Да уж, скорей бы январь.

– До него еще дожить надо.

– Точняк… А ты новую секретутку князя тьмы видела?

– Нет.

– И я нет. А посмотреть интересно.

– Чё так?

– Элла от нее в полном восторге. Четвертые сутки с языка не снимает. Та ей в первый же день что-то брякнула, так Элла всё холодное оружие из закромов подастовала. Целыми днями сидит и точит.

Они хохотнули.

– Да что ты!? Дела… Надо к ней присмотреться.

– А вчера она с ней на проводе сцепилась, ты бы слышала! Я даже в кабинет заглянула, хотела Эллино выражение в памяти запечатлеть. Так вот такое нечасто увидишь. Не знаю, как ночью уснула.

– Что за повод?

– Ужин с князем тьмы. Элла его разве что зубами не выгрызала, прикинь! Та ее в график шефа включать отказывалась, ссылаясь на его занятость.

– И чем кончилось?

– Моим стрессом.

Снова хохотнули.

– Нет, правда?

– Выгрызла. Ты что Эллу не знаешь?

– Ясно. Значит, она здесь больше не работает… Жаль, я бы тоже не отказалась на нее посмотреть.

– Не угадала! Сегодня, когда демон вернулся из преисподней, он позвонил Элле и отменил ужин. Сказал, что секретутка молодец и правильно оценила ситуацию с графиком его рабочих встреч. Тут уж я в кабинет заглядывать не стала́. Если бы меня Элла запалила, то тут же бы испепелила.

Голос промурлыкал:

– Интересные дела! Что-то я не припоминаю, чтобы Роман Сергеевич от ужинов с Элеонорой косил. Может, я запамятовала?

– Не запамятовала! Я уже четвертый год у Эллы. Такого случая не было ни разу. Но и это не самое интересное! Знаешь, какую он ей причину назвал?

– Молю, не тяни… У меня уже даже есть одно предположение…

– Вот-вот! Сказал, что сегодня весь вечер будет с секретуткой работу работать. Видимо, накопилось. Целый день ведь отсутствовал…

– Я так и подумала! И даже себе представляю, какого рода это будет работа!

– Вот и Элла, по ходу, тоже самое себе представила. И мне теперь заочно даже жаль девчонку. Незавидная у нее судьба…

Усмехнулись. Замолчали. Но продолжали стоять у моек. И что они только там делают? Мысль созрела сразу. Не зря Даша всегда любила объемные сумки, сейчас эта привычка сослужит ей хорошую службу. Она бросила в нее сапоги, прикрыла сверху беретом, чтобы не торчали наружу, надела шубу и закинула сумку на плечо. Открыла дверь кабины. Даша увидела двух девушек, стоявших возле зеркала. Перед каждой лежало по косметичке. Одна наносила румяна, другая красила тушью ресницы. Между ними было полметра расстояния. Идеальная расстановка фигур! Девушки немного напряженно уставились на нее в зеркало. Они считали, что были здесь только вдвоем. Даша подошла, встала между ними, одновременно обняла их за плечи и сказала:

– Корпоратив во всей своей красе! Как я, оказывается, соскучилась по туалетным тёркам…

Они смотрели на Дашу без тени понимания происходящего.

– Привет от князя тьмы и его секретутки!

И подмигнула им в зеркале. У той, что стояла слева, отвисла челюсть. Та, что была справа уставилась на нее с интересом, ее губы раздвинулись в улыбке. Даша сжала в своей ладони руку, в которой так и продолжали держать тушь, и потрясла ее, имитируя рукопожатие. Девушка только сильнее раскрыла рот.

– Приятно познакомиться, секретутка!

После она повернулась к девушке справа и протянула ей руку со словами:

– Секретутка! – и замерла в ожидании.

Та расхохоталась. Даша продолжала, как будто разговаривала сама с собой:

– А, я поняла, вы секретуткам рук не жмёте, это ниже вашего достоинства… Ну ничего, я как-нибудь обойдусь. Придется довольствоваться князем.

Она снова встала лицом к зеркалу, чтобы видеть обеих девушек одновременно. И сказала:

– Ладно, девчули, потопала я работу работать. А то у нас с демоном ее после преисподней накопилось непочатый хрен! Мое почтение!

И направилась к двери уборной. По дороге, не оборачиваясь к ним, добавила:

– Кстати, секретутку Дарьей зовут, если что.

Она вышла.

Обуться удалось только в холле. Ставить эксперименты с туалетными комнатами в этом благолепном учреждении Даша больше не рискнула, поэтому остановилась на еще более позорном варианте. Подошла к стене возле главного входа в здание, вытащила из косметички нож и поддела им бегунок. Тот под напором стали заскользил вверх.

Сегодня она вернулась домой. Надевать то же платье пятый день подряд было, конечно, не очень приятно, но всё же возможно. Каждый день она его застирывала. Но сделать это после случившегося Даша не могла. Ей надо было переодеться. Физически. И морально.

После разговора с отцом она собрала вещи, загрузила их в машину и приехала к себе. Как же было приятно произносить это вслух: К СЕБЕ ! Квартиру Даша присмотрела еще год назад, как только та была выставлена на продажу. Дороговато, конечно, и ей пришлось задержаться на месяц, чтобы довести до логического завершения самый сложный свой проект, который так и хотелось бросить. Но Бог услышал ее молитвы и помог. Контракт принес ей очень хорошие комиссионные, столько Даша давно не зарабатывала. Она смогла не только выкупить эту квартиру, но еще и отложить на ремонт. Правда, денег-таки оказалось недостаточно. Все они улетели в основном на грубую отделку. Полностью закончить Даше удалось только кухню и ванную комнату. Там оставалась только плитка. Главное, технику успела купить. Она постоянно дорожала.

В комнатах же на нее смотрели голые стены и провода, торчащие из них. Еще не было ни розеток, ни выключателей, электрик как раз на этих выходных должен был установить. А из мебели – только диван, который Даше очень понравился. Она знала, что обстановку нужно покупать в самом конце, уже после чистовой отделки, но всё же решила заказать его, чтобы было куда прилечь в случае чего, ведь она не планировала долго жить у отца. Диван привезли как раз накануне выхода на работу.

Когда накопления были почти исчерпаны, Даша решила взять с ремонтом паузу. Делать его в час по чайной ложке не входило в ее планы. Нужно было устраиваться на работу, откладывать деньги с нескольких зарплат и только тогда продолжать. Конечно, что-то на счетах еще оставалось, но Даша не привыкла жить от зарплаты до зарплаты. Ей обязательно нужно было иметь подушку безопасности, к этому ее приучила жизнь. Поэтому, когда ей предложили работу в СевМоре, она не раздумывала. Даша ненавидела корпоратив, но сейчас ей было не до эмоций. Она как никогда нуждалась в деньгах. Вот получит зарплату, тогда будет видно. У нее хотя бы появится еще один месяц в запасе на поиск себя, пока накопления совсем не закончатся.

Даша развесила принесенную одежду на вешала, положила постель на диван и подошла к окну. Сняла берет. Прижалась лбом к стеклу. И…

… заплакала.

11.

Роман приехал на работу к семи. Он должен был ее опередить, ведь Дарья всегда приходила рано. Но, едва разместившись в кресле, он подумал о том, что выглядит глупо. Девушка вообще могла не прийти. Никогда больше. И стоило ему тогда так стараться? Может, надо было поспать на два часа побольше? Тем более опять беспокоила головная боль. Не такая сильная как обычно, в морозы выше двадцати градусов ее интенсивность всегда снижалась, но всё же. Роман принял таблетку.

Он нервничал. То и дело смотрел на часы. А она всё не шла. Семь тридцать. Семь сорок пять. Восемь. А ее всё нет. Восемь пятнадцать. Никаких звуков в приемной. Восемь тридцать. Да, что б ей… Она ни разу не приходила на работу так поздно. Восемь сорок пять. Роман уже убедил себя в том, что Даша не придет…

В восемь пятьдесят она пришла. Раздевается. Подошла к зеркалу. Тишина. Наверное, причесывается. Роман вспомнил, как прошелестели ее волосы. Вчера. Вон там, возле стены, когда он освободил их от резинки. Постепенно всё внутри стало сжиматься. Он снова хотел ее, хотя еще даже не видел. Просто наваждение какое-то… Подошла к столу, включила компьютер. Села. Тишина. Без пяти девять на часах. Роман уже хотел позвать ее, но услышал звук отъезжающего кресла. Он осекся. В дверях мелькнула ее фигура. Стук в открытую дверь:

– Роман Сергеевич, можно?

Он сделал вид, что оторвался от монитора. Будто бы только что ее заметил. Ну совершенно невзначай. Изогнул бровь. Может, ему надо было во ВГИК поступать? А он-то убедил себя в том, что нефтянка – это его призвание. Видит Бог, не там он бабло заколачивает… Но Роман снова увлекся. Дарье надо было что-то ответить.

– Да.

Стоит напротив. Смотрит. Но не в глаза, а в пол уткнулась, как вчера. Хотя сейчас это его даже порадовало. Так он мог вдоволь наглядеться. А было на что. Впервые Даша переоделась.

На ней была белая блузка из плотного шелка и темно-синие брюки-карандаш с высокой талией и боковыми разрезами до середины лодыжек. От них-то Роман и начал свое сегодняшнее путешествие. Этот наряд акцентировал внимание на талии, сейчас она казалась неестественно тонкой. Блузка была застегнута до последней пуговицы. Опять футляр. Как сигнал: не трогай! Только это приводило к противоположному эффекту. И те же серьги. Роман подумал о том, как ему их вчера не хватало…

Наконец, Даша подняла на него взгляд.

– Предлагаю кое-что прояснить в наших с вами отношениях.

– Ого, а у нас с вами уже отношения? – Он подивился тому, насколько самостоятельной жизнью в его теле жил язык. Роман не планировал продолжать с ней общаться в духе прошлых дней. Но как-то само получилось.

Дашу это не смутило. Она развила свою мысль:

– Не люблю повторять, но, видимо, придется. Почему-то всегда в таких случаях чувствую, что сама дура, а не что собеседник недалекий… Да, я нуждаюсь в деньгах, и мне работа сейчас очень нужна. Но это не значит, что я буду за нее держаться, если… вам не подхожу. Давайте я свою мысль так оформлю…

– Я не очень понимаю, о чём вы. Конкретизируйте, пожалуйста.

– Если я вам не подхожу, прошу вас сказать об этом прямо. Тогда я не буду отнимать ни вашего, ни своего времени.

– О чём вы Дарья? Разве я дал вам понять, что вы мне не подходите?

Ему начинала нравиться эта игра. Теперь они поменялись ролями. Оказывается, это, и правда, было прикольно. Но Даша иногда бывала излишне прямолинейной. Прямо как рельса. Прямо, как сейчас.

– Вы вчера были недовольны моей работой.

– Чем именно? Не припоминаю…

– Вас не устроило, как я принимала звонки.

– Кто вам такое сказал? Покажите мне этого человека. Я его уволю.

Как же она была хороша в этой блузке! И как же была хороша эта талия! И это выражение лица… Ирония – мать порока. Роману впервые со вчерашнего вечера становилось легко дышать. Но рельса так и норовила обломать весь кайф.

– Вы́ и сказали.

– Я??? Да бог с вами, Дарья. Вам послышалось.

– Так вот, Роман Сергеевич. Я скажу вам один раз и больше повторять не буду. Определитесь, что вам нужно. Если вы мне еще хоть раз дадите понять, что моя работа вас сильно не устраивает, меня здесь не будет.

– Не сомневайтесь. В случае чего, я обязательно дам вам знать.

– Чудесно. И еще один момент.

– Так у вас еще не всё? А я-то надеялся…

– Я тут подумала, что как-то слишком рьяно взялась за работу. Характер такой. Энтузиастка, блин. До сих пор не выучу золотое правило, что инициатива наказуема. Так вот. Чтобы переработки меня однажды не доконали, с вашего позволения, я буду работать, четко придерживаясь трудового законодательства. С девяти до шести и получасовым перерывом на обед. Чтобы, как вы однажды выразились, без еды трудоспособность не снижалась. И звонки в нерабочие часы и во время обеда принимать не буду. Чтобы пищеварение не нарушить. Тоже с вашего позволения, конечно. Вы же в случае чего, дадите мне знать?

Роман молчал. Он уже не понимал, ему всё еще весело или уже нет. Но улыбаться продолжал. По инерции.

– А то у меня слабое здоровье. Я об этом как-то подзабыла. А ведь кроме меня вспомнить больше некому.

Они надолго замолчали.

– И…

– И это еще не всё… – тут же вставил Роман.

– … вот еще что. Процесс обучения я тоже форсировать не буду. А то вчера вечером прямо почувствовала, как… перенапряглась. От избытка ощущений на рабочем месте. По этому направлению работы я тоже предпочитаю взять паузу. У вас же достаточно замов, чтобы подстраховать нерадивую секретаршу в случае, если она еще пару недель конференции не потянет? И переводчиков хватает. И, наверное, все они на окладе. Фирма-то уважаемая, значит, будут не в накладе. А я еще пока кроме перенапряжения, в смысле зарплаты ничего не получила. Будет зарплата, будет и рвение к работе.

Игривое настроение прошло. И Роман вдруг подумал о том, что эта девушка чертовски ему нравится. Ее живой ум и просматривающееся сквозь него чувство собственного достоинства в сочетании со смелостью и искрометным юмором делали ее совершенно непохожей на всех, кого он знал. Он вспомнил вчерашний день. Сцена, разразившаяся возле стены, сейчас, на фоне поведения Даши, показалась ему безобразной. И Роману больше не захотелось шутить. Он моргнул, скрестил пальцы, сцепив их в замок и, пройдясь руками по волосам завел их за голову. Оставшись сидеть в этой позе, он сказал:

– Спасибо, Даша, что вы пришли. Я бы без вас, пожалуй, уже начал скучать.

Она ничего не ответила. Просто развернулась и вышла.

Через десять минут в приемной показался Виталий Летучий. Даша подняла голову, чтобы поприветствовать вошедшего, но, узнав в нем вчерашнего посетителя, промолчала. Просто уткнулась обратно в монитор. Мужчина зашел к директору. Почти сразу послышался голос последнего:

– Дарья, зайдите ко мне!

Она повиновалась. Посетитель стоял возле директорского стола и смотрел на нее. Роман попросил:

– Подойдите сюда.

Даша подошла.

– Виталий Александрович, знакомьтесь! Это мой личный помощник, Дарья Игоревна Чернова. Пока подменный. Но я рассчитываю на то, что станет постоянным.

Даша подняла взгляд на Романа. Он сейчас тоже смотрел на нее.

Не отводя глаз, ее начальник продолжил:

– А это мой первый заместитель. Вы его по имени уже должны были идентифицировать.

Дарья отвисла. Она кивнула и повернулась к Виталию. В данный момент тот изучал ее. Девушка решила не предпринимать никаких действий и дать возможность присутствующим самим показать себя. Виталий протянул ей руку со словами:

– Очень приятно.

Даша подала свою. Он пожал и добавил:

– Надеюсь, вы у нас надолго. – Первый зам замолчал, но продолжал смотреть на нее, не отпуская руки. Тогда Даша сама убрала ее. – Роману Сергеевичу давно нужен толковый помощник, мы здесь все уже устали от постоянных перемен. И раз он о вас такого высокого мнения, вы просто обязаны остаться.

Возникла пауза. Ее заполнил Роман:

– Дарья, у нас сегодня в связи с приездом мурманского филиала будет ужин с рабочей группой. Мы решили собраться в неформальной атмосфере, а то от офисной работы всех уже тошнит. Там вы со всеми и познакомитесь. Виталий Александрович, сориентируй Дарью по поводу времени и места. И твой вопрос давай тоже до вечера отложим. Мне уже в министерство выезжать надо.

Он встал, подошел к шкафу, взял пальто и, не прощаясь, вышел.

Летучий не сводил с Даши глаз. На лице его было непонятное выражение, но первый зам молчал. Постояв так какое-то время, она ушла в приемную и села на свое место. Виталий последовал за ней. Подошел к столу, сел на край.

– Не волнуйтесь, я слеп как крот и нем как банкнот! Иначе бы не был замом у Романа Сергеевича.

– Мне есть о чем волноваться?

Даша без тени смущения уставилась на Виталия. Тот слегка улыбнулся.

– Вообще-то да! Вы – первая секретарша, которую мне Роман Сергеевич самолично представил. Да еще таким образом. Я бы на вашем месте начал волноваться.

Девушка погрузилась обратно в монитор.

– Значит, вам повезло, что вы не на моем месте.

Мужчина хмыкнул. Не отрываясь от монитора, Даша уточнила:

– Вы, наверное, давно с ним работаете, раз считаете, что так хорошо понимаете, о чем мне стоит волноваться?

Он хмыкнул еще раз.

– Давненько.

– Ясно. Тем не менее, видимо, недостаточно хорошо понимаете.

Она развернулась на кресле и посмотрела в глаза Виталию.

– Он меня так представил, чтобы передо мной вчерашний инцидент загладить. И чтобы вы об этом инциденте неправильных выводов не сделали. Ничего не было. Между мной и Романом Сергеевичем только деловые отношения. Поэтому мне абсолютно не о чем волноваться.

– Никто не спорит, что не было. Я сам это видел.

– Тогда что вас смущает?

Улыбка его сильно отдавала хитрецой.

– Теперь уже ничего. Сейчас всё прояснилось.

Молчание. Даше уже стали надоедать эти постоянные паузы и гляделки. С Романом она еще хоть как-то справилась бы, но, похоже, им одним дело не ограничится. Она вспомнила вчерашний разговор с отцом и слегка вздохнула.

– Вы, кстати, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома на моем столе, его сюда как раз для этого и поставили!

Виталий улыбнулся совсем широко. У него был большой рот, который теперь казался огромным. Но зама это не портило. В нем было какое-то обаяние.

– Вы правы, Дашенька, это еще вопрос, кому здесь следует больше волноваться, это еще вопрос… Так я к делу. Ужин состоится в шесть тридцать. Здесь недалеко, на набережной. Но, я так понимаю, вам деталей не потребуется. Потому что вы с Романом Серге́евичем, скорее всего, пое́дете. Так что он вам не даст заблудиться.

Даша сидела с каменным лицом. С мордой кирпичом, если еще точнее.

– За сим – позвольте откланяться.

Он встал и вышел.

До обеда Роман Сергеевич так и не вернулся. Даша впервые спустилась в буфет. Она не особо смотрела по сторонам и была больше погружена в свои мысли. Желанием завезти новых знакомых в цитадели зла она не горела: личный опыт подсказывал, что чем холоднее она будет со всеми держаться, тем меньше будет проблем и только больше пользы. Даша взяла себе куриный суп, бутерброд с красной рыбой и чай, присмотрела место за маленьким столиком возле окна и разместилась там, сев спиной к залу. Но долго пробыть одной ей не удалось. Вскоре слева раздалось:

– Привет, не против, если я сяду?

Даша повернулась на голос. Это была одна из вчерашних туалетных девиц, та, что красила ресницы. И, судя по услышанному разговору и по тому, как она перепугалась появлением секретутки князя тьмы, это была ассистентка Элеоноры Завьяловой. Даша указала ей на стул рядом. Девушка села и, немного помолчав, заговорила:

– Я не знаю, как лучше начать, поэтому просто сразу попрошу… Не рассказывайте, пожалуйста, Роману Сергеевичу о вчерашнем. – Она сильно волновалась. – Понимаю как, наверное, всё это некрасиво выглядело со стороны, но я вас прошу не рассказывать.

Даша смотрела на нее спокойно.

– Приятно, что мы снова на «вы». Но давай уже бросим условности, раз всё равно успели познакомиться так близко. Как зовут?

– Клариса.

– Пока не буду говорить, что рада знакомству, это покажет время. А что такого страшного случится, если я ему расскажу?

Девушка начала понемногу бледнеть.

– Да не переживай так, я просто спросила. У меня нет привычки обращать внимание на туалетные тёрки. Но меня удивляет, что́ ты так перепуга́лась? Судя по вчерашнему, ты не из боязливых и за словом в карман не лезешь.

Девушка нервно усмехнулась.

– Дурацкий вопрос! Я бы еще поняла, если бы его кто-то другой задавал, но ты же с ним работаешь! Я-то, может, и не из боязливых, но попадать в черный список к Роману Чернышеву как-то не горю желанием.

– А-а… Так сегодня он у тебя обратно Роман Чернышев! Вчера вроде князем тьмы называла…

Клариса совсем с лица спала:

– Да тише ты! Еще услышит кто-нибудь…

Даша не выдержала и уставилась на девушку немного обалдело.

– Я что-то совсем запуталась… Если ты его так боишься, тогда зачем с подругой вчера обсуждала? Да еще в такой форме. Да не смотри ты на меня так, я, правда, не понимаю! Объясни, может, что-то и в моей системе координат тогда прояснится, вдруг мне жить после этого легче станет? А то, чем я больше за людьми наблюдаю, тем меньше понимаю qu'est-ce qui se passe, putain (прим.: что, черт возьми, происходит, фр.)?

Клариса не была уверена в том, что над ней сейчас не издеваются. Впрочем, Даша сама не была в этом уверена. И всё же она не понимала, отчего та пребывала в таком испуге.

– Да я не сомнева́лась, что мы с Олей там одни́, иначе мне бы и в голову не пришло обсуждать это в такой форме. И я не понимаю, чего тут непонятного, когда от одного упоминания имени твоего шефа у большинства людей тремор панический начинается! Я же вчера не имела в виду ничего такого! Ну ты что, мне не веришь? Да это просто был треп, бабские пересуды! Просто не смогла удержаться и Ольге не рассказать, потому что Элла меня за два дня этой темой совсем достала. К тому же Роман Сергеевич никогда раньше так себя не вел, вот меня бес и попутал, распустила язык. Неужели ты думаешь, что я могла о нем такие вещи говорить всерьез? Да я что, по-твоему, совсем на́ голову отбитая?

– Вообще у тебя звучало убедительно.

Клариса нервно рассмеялась.

– Ну просто не защищает он никого, понимаешь? Никогда, никого, ни от кого. А тем более, от Эллы. У них особые отношения. Статус-кво. И смысл ему его нарушать? Никакого. И ради кого? Секретарши? Как минимум странно, как максимум невероятно. Вот я и разболталась себе на беду!

Они какое-то время молчали.

– Клариса, ты прости, но я всё никак не въеду… На какую беду? Ты сейчас шутишь? Что он может тебе сделать за банальные сплетни?

– Как же, шучу я! Его даже сам генеральный побаивается, а тебя моя реакция удивляет! Что может сделать?! Да что угодно! Как минимум сильно испортить жизнь, как максимум поставить крест на карьере. К таким людям, как он – лучше в поле зрения не попадать.

Даша смотрела на девушку, как будто та была… немного недоразвитая. Она больше не могла скрывать улыбки.

– Дела… Оказывается, я в приемной у самого Сатаны сижу… И ничего о том не подозреваю… У вас тут в цитадели зла все такие впечатлительные, как ты? – Даша посерьезнела. – Ладно, шутки в сторону. Роману Сергеевичу я ничего рассказывать не собиралась, так что можешь спать спокойно, твоей жизни ничто не угрожает. Пожалуйста, дай мне поесть, у меня сейчас обеденный перерыв закончится, а опаздывать на службу к Сатане – непозволительная роскошь.

Клариса всё же уточнила:

– Правда, не расскажешь?

– Правда. Иди тоже обедай. Так понимаю, у тебя начальница тоже дай боже. Так что давай, и ты не опаздывай.

– Приятного аппетита! – пожелала Клариса и ушла.

Ага! Остывший суп только с аппетитом и есть… Но хорошо, что хоть в одиночестве.

Звонков сегодня было меньше, чем обычно, поэтому Даша смогла существенно подтянуть словарь. И всё же она еще не была в себе уверена. Но радовало то, что пятница прошла в спокойном ритме. Это было впервые со дня ее выхода на эту работу. Она почти весь день была предоставлена сама себе. Роман Сергеевич вернулся только в пять. Едва он появился в дверях приемной, Даша услышала:

– Собирайтесь, поедем раньше.

– Куда?

– Вы же не любите повторять? Я тоже не люблю.

– Так еще только пять! Вы мне за что зарплату платить собираетесь, если я буду так рано пост покидать?

– В ресторане отработаете.

Даше формулировка не понравилась. Роман улыбнулся:

– Шутка.

Но тут же стал серьезным:

– Мне нужно ближе с вами познакомиться, Даша. Узнать, что за человек ко мне в личные помощники устроился. Так что мы с вами на час раньше остальных поужинаем. Спускайтесь вниз, я жду в машине.

И он ушел, не дав ей возможности что-то сказать наперекор.

12.

Когда она вышла из здания, у автомобиля, припаркованного напротив главного входа, открылась дверь. Ее позвали:

– Даша! Садитесь с другой стороны.

Она обошла машину и села на заднее сидение рядом с Романом. Перегородка между водителем и пассажиром была опущена. Директор спецотдела работал на планшете, а Даша смотрела в окно. Весь срок до пункта назначения они ехали в полной тишине. Исключением стал лишь короткий телефонный звонок и последовавший за ним диалог.

Зазвонил ее телефон. От неожиданности Даша слегка дернулась. Два звонка, три, четыре.

– Не ответите?

– Не отвечаю на личные звонки, когда на работе.

– Разве вы еще на работе?

– Безусловно. У меня рабочий день не кончился.

– И что, даже не посмотрите, кто звонит?

– Посмотрю. Когда рабочий день кончится.

– Не завидую вашему молодому человеку.

– И правильно. Зависть – последнее дело.

В ресторане их ждал отдельный кабинет. Роман помог ей сесть и сразу начал:

– Так что насчет молодого челове́ка? Он есть?

Даша ответила без раздумий.

– Нет. Это важная информация для руководителя?

– Конечно. Я должен знать, будут с ним проблемы или нет.

– Какого рода?

– Звонки, эсемэски, отгулы. Вечерние свидания, когда вы будете нужны мне. Отвлекал бы вас от работы.

– Какой у вас серьезный подход.

– У меня, Даша, должность серьезная. Что будете пить?

– Черный чай.

Роман сделал предзаказ.

– Кстати, как насчет вредных привычек?

– Каких? Секс, выпивка, рок-эн-ролл?

– Именно.

Даша была невозмутима.

– Секс люблю, но так понимаю, чтобы получить эту должность, от него придется отказаться. Будет отвлекать от работы.

– Понимаете правильно. И как с этим? Сможете?

– Смогу что?

– Отказаться.

– Не знаю, раньше не пробовала.

Она помолчала. Но глаза так и смотрели в глаза. Затем продолжила:

– Насчет выпивки… Не пью. Насчет рок-эн-ролла…

Роман перебил:

– Не тараторьте так! Я пока с предыдущими пунктами еще не разобрался.

Он смотрел пристально. Даша отвечала взаимностью.

– Почему не пьете? Какие-то противопоказания?

– Да. Не люблю веселье. Оно мне противопоказано. Разве не видите, какая грустная всё время?

– Я серьезный вопрос задал.

– Ответ тоже был серьезный.

Снова пауза.

– Я и без алкоголя наличием высоких берегов не страдаю. Вы, наверное, заметили. Так что пить мне не за чем. И так всё в порядке.

Молчание. Звук за спиной. Официант зашел, чай на стол поставил. И рюмку коньяка.

– Что будете есть?

А это уже был голос Романа.

– Это вы́ мне скажите! Вы же здесь завсегдатай!

Роман слегка улыбнулся и сделал заказ. Официант ушел. Вдоволь насмотревшись на ее невозмутимое лицо, он сказал:

– Даша, если вы не хотите, чтобы вчерашняя сцена повторилась, то вам не следует себя так вести.

Очередная гляделка. Даша выдержала и ее, и возникшую паузу.

– Чтобы я не вела себя так, вам не следует меня по кабинетам водить. Такая обстановка и такие вопросы не располагают меня к другому поведению.

– Я часто провожу переговоры в такой обстановке. Если бы передо мной сейчас сидел прыщавый юнец, а не красивая девушка, то вам мои вопросы странными бы не показались. Просто вы их воспринимаете сквозь призму отношений полов.

– Верно. Если бы перед вами сидел прыщавый юнец, вопросы, и правда, были бы вполне естественными. Но перед ва́ми, кстати, спасибо за комплиме́нт, сижу я. И это всё кардинальным образом меняет. Вопросы начинают звучать с подтекстом, а кабинет вносит соответствующую атмосферу.

– Тогда давайте просто поедим.

И они ели. В полной тишине. Затем Роман всё же спросил:

– Почему вы сегодня вышли на работу? Неужели только из-за того, что вам нужны деньги?

Даша на минуту прекратила жевать. Она налила в чашку чай, запила еду, проглотила. Немного подумав, она вытерла рот салфеткой и сказала:

– Вы мне очень нравитесь, Роман Сергеевич. Если именно это́ вас интересует. Но у нас с вами ничего не выйдет. Вы – привыкли брать. А мне такие мужчины по гороскопу не подходят, – она умолкла. – И вы даже можете меня взять. Прямо здесь. Или там, как вчера. Вы сильнее, я всё равно в этой битве проиграю, так что даже пробовать не буду сопротивляться. Но так вы только наделаете бед. И себе, и мне. А гороскоп от этого не изменится.

Впервые в жизни Роман потерял дар речи. Он долго молчал, а потом спросил:

– Почему ты пришла?

Даша опустила глаза, потом посмотрела в окно. Слегка прикусила губу, сглотнула. Прижала ладони к лицу, выдохнула. Убрала руки и снова отвернулась. Но молчала. И так ничего и не ответила. А Роман смотрел. И думал только об одном: он не представляет, что делать дальше.

Ситуацию немного разрядил телефонный сигнал. Роман ответил:

– Хорошо. Сейчас идем.

Он обратился к Даше:

– Все в сборе. Пойдемте. Нам на этаж ниже.

Встреча продолжалась долго. Понемногу Даша вникала, но всё же чаще ей казалось, что она находится в какой-то неведомой стране, где все люди вроде на нее похожи, разговаривают с ней на одном языке, но всё же она их почти не понимает. С учетом ее опыта это было странно и не могло ей понравиться. Она чувствовала себя не в своей тарелке. А еще Даша не понимала, зачем Роман Сергеевич взял ее на эту встречу, ведь по факту неудобство, которое она испытывала, было связано с тем, что ей здесь было абсолютно нечего делать. Именно невозможность проявить себя и чувство того, что она тут лишняя, и делали нахождение Даши в этом обществе таким неприятным.

Директор почти всё время был занят, отводил от общего стола то одного члена группы, то другого, что-то тихо обсуждал, а потом возвращался к остальным, и тут же был засыпан новыми вопросами. А еще он пил. Не сказать, чтобы напивался, но всё же пил. Даша никогда не понимала, как можно вести бизнес на нетрезвую голову. Для нее это было табу, она знала, что если выпьет, то тут же утеряет способность быстро соображать, поэтому никогда не пропускала ни стаканчика во время бизнес-переговоров. Но Даша замечала, что для многих мужчин это было обычным явлением. Какие всё же, видимо, разные химические процессы происходят в мозгах у мужчин и у женщин…

Периодически Роман Сергеевич подходил к ней, знакомил с членами группы, но вскоре водоворот персонажей превратился в ее голове в безликую массу. Нет, их не было настолько много, да и память у Даши всегда была превосходная, ведь нельзя выучить четыре языка, не обладая хорошей памятью. Просто она устала. Так, как давно не уставала. Будто после долгих лет напряжения на миг расслабила мышцы, и тут же во всем теле почувствовалась такая тяжесть, что она не могла больше устоять на ногах. Да, Дашу что-то тяготило. Она просто хотела домой…

Роман будто уловил ее настроение. Он подошел, сел рядом, вызвал официанта.

– Смените музыку, а то голова заболит. Поставьте что-нибудь более спокойное.

Официант ушел. Вскоре хаус сменился на что-то медленное, джазовое, и Даше показалось, что обстановка в банкетном зале резко изменилась. Только теперь она обратила внимание на то, что вечер, видимо, подходил к концу. Никто здесь больше дел не обсуждал, все выпивали, ели и просто отдыхали. Роман доедал салат. Закончив, он развернулся к ней корпусом, положил свою руку на стол возле Дашиной руки, уперся коленями ей в ноги и немного приблизился.

– Пойдемте потанцуем.

Даша повернулась лицом. По виду он вообще не был пьян. Смотрел спокойно, не мигая.

– Я не танцую.

– Со мной танцуете.

Он слегка припо́днял руку, которая лежала рядом с ней, и развернул ее ладонью вверх. Роман ждал. Выражение его лица не говорило о том, что он готов принять отказ. Немного поразмыслив, Даша подала свою руку. Они прошли вглубь зала, дальше от стола. Люди вокруг ели, пили, разговаривали, но никто здесь не танцевал. Она забыла, когда в последний раз испытывала смущение, но сейчас ей стало так неловко, что начали плохо слушаться ноги.

Роман всё время смотрел в глаза. Выражение его лица не выдавало никаких эмоций. Он просто был серьезен. Когда Даша бросала редкие взгляды ему за спину, она видела, как присутствующие косятся на них. Они с ним, и впрямь, смотрелись странно. Единственная танцующая пара посреди ресторанного зала. Спасало только то, что свет был приглушенный, Даше казалось, что в нем ей проще укрыться от взглядов окружающих. Ведь теперь это были ее сослуживцы. Пусть и ненадолго, но всё же. А вот Романа, похоже, это нисколько не смущало.

Даша же совсем растерялась. Она почувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой. Ситуация была настолько неожиданной и непривычной, что кирпичная стена, которую она так усердно вокруг себя выстраивала всю взрослую жизнь, больше не спасала. Роман держался чуть на отдалении от нее, не прижимал слишком близко. Он молчал. Мерно двигался с ней в такт и просто смотрел. Когда песня сменилась он сказал:

– Хватит с меня на сегодня работы. Поехали, я отвезу вас домой.

Вниз спускались на лифте вдвоем. Даша стояла на отдалении. Вдруг директор спецотдела нажал на кнопку, и лифт остановился. Она посмотрела. Роман не двигался. Попятилась назад. Стена… Он подошел вплотную, замер на ней взглядом, по́днял руки к ее голове и обхватил лицо. Роман медленно приблизился и поцеловал. Плотно, с расстановкой, но без излишнего шума, который сейчас только сильнее смутил бы их обоих. Это был глубокий и взвешенный поцелуй, который не переходил черты, но всё же рассказывал о многом. Поцелуй-знакомство, поцелуй-исследование. Он волновал их обоих, поэтому Даша сразу ответила. Но Роман сдержался и не стал еще более настойчивым. Отстранившись, он сказал:

– Ты очень красивая…

Пауза.

– Просто дурею, как хочу тебя.

Снова молчание.

– Но трогать не буду. Давай попробуем с тобой по-другому.

Даша смотрела, не моргая. Она сказала:

– Вы по-другому не умеете.

– Никогда не пробовал. Стало интересно.

Он отошел, снова нажал на кнопку, и лифт поехал.

На улице Роман сам открыл перед ней дверь машины. Но Даша покачала головой.

– Нет, Роман Сергеевич, я поеду на такси.

Он замер, несколько секунд подумал и… не стал настаивать. Даша сказала:

– Доброй ночи и хороших выходных.

Она ушла.

13. Даша

Даша доехала до своей машины, припаркованной недалеко от офиса. Она до сих пор не заезжала на рабочую парковку: не хотела светить номер машины под камерами. С таким начальником лучше было перебдеть. Конечно, Даша понимала, что, если ему вздумается, достать ее будет нетрудно. Но всё же она не могла представить, чтобы он стал этим заниматься с первой недели совместной работы. Слишком неправдоподобно выглядело.

По дороге в такси она думала о Романе. В последнее время он и так занимал слишком много места в ее мыслях, но сейчас поглотил их полностью. Этот человек ей нравился. С первого взгляда. Такие мужчины не могут не нравиться. Они заполняют собой окружающую атмосферу и обволакивают всех, кто в ней ненароком оказывается. Но от Романа исходило кое-что позначительнее, чем харизматичность, точнее сказать, в его случае это было что-то еще более нестандартное. В нем таилось нечто оккультное. И это Дашу завораживало осо́бенно, ведь она и сама была небанальна.

Тем не менее девушка прекрасно представляла, что́ он за человек, и осознавала полную бесперспективность чувства, которое возникло при первой их встрече и теперь начинало в ней развиваться. Оно без сомнений осталось бы безответным. Такие мужчины не способны любить никого, кроме себя. А Даша не относилась к числу девушек, готовых броситься в пучину несчастной любви. В ее жизни и без того хватало горестей, чтобы начать сохнуть по мужчине вроде Романа Чернышева. Поэтому с первого дня у нее внутри разразилась война.

Даша не уважала людей, которые относились к окружающим как к мебели и не стала отмалчиваться, когда Роман, едва взглянув на нее впервые, начал вести себя с ней как божество с очередным докучливым просителем. Даша прекрасно понимала, что если ей предстоит с ним работать, то такого обращения она долго не выдержит. Нагрубит, и ее всё равно уволят. Поэтому, несмотря на острую потребность в работе, она решила сразу расставить все точки над «и». Даша не терпела в людях снобизма, считая его признаком ущербности личности. Люди – всего лишь песчинки на рабочем столе бытия, и каждый человек может в любой момент стать ненужным, больным или вообще неожиданно уйти из жизни. Она осознала эту непререкаемую истину очень рано и поэтому искренне удивлялась, как в жизни разумного человека может находиться место для снобизма. «Пред кем весь мир лежал в пыли – торчит затычкою в щели» (прим: У. Шекспир «Гамлет», перевод Б. Пастернака). Если разобраться, все мы – ничто. Лишь марионетки, которые фатум дергает за ниточки. И человек, обремененный умом, на взгляд Даши таких простых вещей не понимать не может.

Поэтому, несмотря на сбивающую с ног ударную волну, которая исходила от этого человека, первый их разговор вызвал в ней раздражение, и Даша не стала сдерживаться. Она была готова уйти. Но Роман подошел и взял ее за руку. И этого сделать не дал. И уже тогда он спровоцировал войну внутри нее. Даша осознавала, что всколыхнула в нем интерес к себе, видела, как с каждой ее репликой, с каждым их разговором он рос и прекрасно понимала, чем в любой момент это может кончиться. Но процесс был запущен, и она не могла остановиться. Строить из себя тихоню или просто отмалчиваться, когда он всеми взглядами, жестами и намеками провоцировал ее продолжать в том же духе, она не могла. Так Даша угодила в собственноручно созданный лабиринт и теперь блуждала по нему в поисках выхода, которого уже не было. Потому что Роман захлопнул дверь и повесил на нее пудовый замок.

Масла в огонь подлило обследование, которое как на грех выпало именно на один из первых ее рабочих дней. Как только Даша почувствовала, что вызывает в Романе неподдельный интерес, она сразу осознала, что и сама начала увлекаться, и уже даже слегка прикоснулась к такой притягательной поверхности озера под названием «я – желанная женщина». И – на тебе! Результаты ежегодного обследования… Они живо напомнили ей о том, кто она есть на самом деле: девушка с прогрессирующей болезнью. И это если еще не брать в учет дополнительный приз, бонус, так сказать… И ей стало так горько, что захотелось броситься со скалы. Нет, даже если ею когда-нибудь и увлечется всерьез кто-то подобный Роману, то это продлится недолго. Ровно до тех пор, пока он не узнает о ней всего. А скрывать Даша не намерена. Так что увлечение будет измеряться лишь днями. Даже месяца не продлится. А вот что прикажете е́й после этого делать со своим увлечением? Разве что броситься со скалы…

И она решила дистанцироваться. Ей нужна эта работа, здесь она сможет получить очень хорошие деньги, тем более сейчас, на фоне санкций, кризиса и войны, спровоцировавших безработицу и сильное падение активности в ее профессиональном секторе. Она будет искать другую работу, но параллельно. Сейчас декабрь, пик активности, все рабочие места заняты, но она будет искать и обязательно найдет. Не может же черная полоса длиться вечно? Месяца ей должно будет хватить. Но она уйдет только тогда, когда будет куда. А Роман Сергеевич… Что ж, она постарается договориться с собой и больше не вестись на провокации. Она будет официальна и холодна. Настолько, насколько сможет. Он остынет. И отстанет. И они будут просто работать вместе. Как руководитель и его секретарь. Ей придется стать секретарем хотя бы на время. Научиться подчиняться, молчать и не высовываться. В конце концов, от нее здесь требуется именно это, она же секретарем устроилась! Никто ее на эту работу под дулом пистолета не гнал. Просто такой у нее сейчас период. «Пред кем весь мир лежал в пыли…»

Все эти умозаключения были сделаны в четверг днем, после получения результатов, когда она вернулась на работу с обеденного перерыва, употреблённого на этот раз для того, чтобы съездить в клинику. Настроение упало. Но и это пройдет. Такова была ее жизнь. Всегда была, просто она ненадолго подзабыла. Что ж, ей напомнили. Даша окончательно определилась с тем, что больше не станет провоцировать Романа Сергеевича ни на какие действия. Он – табу для нее. И она вернулась в приемную из архива, где провела почти весь рабочий день. Вернулась, чтобы просто забрать свои вещи и уйти домой. Но там был Роман…

Случившееся ударило Дашу обухом по голове. Она могла ожидать подобного развития событий в первые два рабочих дня, когда между ними стало активно искрить. Роман подходил к ней слишком близко, отпускал замечания на грани фола, а она лишь подбрасывала дровишек. Тогда ситуация действительно могла выйти из-под контроля. Но что он накинется на нее вот так, без провокации с ее стороны, после двух дней, в течение которых они не виделись, вечером, когда она уже почти ушла с работы, этого Даша ожидать никак не могла. К тому же мысли ее были заняты настолько другими вещами, что произошедшее стало для нее полной неожиданностью.

Даша обладала неординарной смелостью, и застать ее врасплох было делом не из легких, но стечение обстоятельств привело к тому, что это всё же произошло. Когда она почувствовала себя прижатой к стене, постаралась вернуться в сознание и оценить ситуацию. В первый момент, пока ярость еще не достигла достаточной концентрации, в голове прояснилось быстро. Он ее не отпустит. Если Даша начнет дергаться, только усугубит. Она увидела единственный выход: не сопротивляться. Но его близость стала поднимать в ней такую сильную волну негодования, что совладать с собой и остаться без движения было труднее, чем могло показаться. А потом он стал прикасаться. Нос у виска, дыхание в волосах, рука на бедре, губы на шее… Господи, как же это было нестерпимо! Но Даше всё же удалось простоять столбиком. Когда же он прикусил мочку уха, она чуть не сорвалась. За секунду в голове промелькнула сцена, как она забирается ему под рубашку и до́ крови раздирает кожу на груди, шее, расцарапывает лицо, чтобы он только оставил ее наедине со своей физической ущербностью. В тот момент ей казалось, что она даже была способна откусить ему пол-уха, хотя, возможно, это только казалось. Точно она не знала. Понимала только, что безумно его хочет, но желание причинить ему бо́льшую физическую боль, чем испытывала она сама, в Даше побеждало.

Когда же Роман достиг стартовой отсечки, ей всё же удалось немного отодвинуть эмоции. Оба исхода: тот, что был в ее голове, и тот, что должен был сейчас воплотиться в жизнь, были для нее неблагоприятными. При обоих она должна тут же поставить точку в этой истории. Но точку не на той странице и не в том абзаце, в котором ей хотелось бы. Остаться без работы, без денег, да еще, вдобавок ко всему, либо сорвавшейся психопаткой, либо униженной овечкой. Если она причинит Роману боль или – кто знает, во что всё выльется – вообще его ударит, ранит или что похлеще, в долгу этот человек не останется. У нее точно будут проблемы. Поэтому, зная свой характер и помня о неспособности в припадке ярости почувствовать грань и остановиться, Даша удержалась. Дать же ему закончить начатое, а потом просто уйти – было не в ее характере. Она не против секса, и не отвергает тех форм грубости, которые бы при этом не выходили за рамки добра и зла. Но унижать себя Даша не позволяла никому. Даже сексом, столь ею любимым.

Мысль пришла тут же. И это сработало. Но облегчения исход не принёс. Именно в тот момент, когда Даша поняла, что ей удалось остановить Романа, к ней пришло осознание того, что она безумно хочет этого мужчину. Да, не может себе позволить его хотеть. Да, если бы всё произошло, то стало бы только хуже, но… Она испытала разочарование оттого, что ничего не произошло. Противоречиво? Да. Странно? Нет. Даша знала, что имела только один шанс проверить, каково это, быть с ним. Пусть вот так, возле стены, с незакрытой дверью. Пусть грубо и унизительно. Пусть против ее воли, ведь, несмотря на безумное желание, она приняла решение отойти в сторону, дистанцироваться, отсекая тем самым любую возможность того, что такое когда-нибудь случится. И вот помимо ее воли этот шанс вдруг возник. Сегодня. Спонтанно. Потому что Роману так захотелось. И он никогда больше не повторится. Как же горько было это осознавать…

Дома, в своей пустой квартире, Даша впервые за долгие годы дала волю чувствам. Она долго стояла у окна, пытаясь разобраться, правильное ли решение приняла. И остановилась на том, что правильное. Она выйдет на работу и объяснится с Романом Сергеевичем. Ей всё равно, поверил ее шеф, что она больна, или нет. Если поверил, то дурак, но она не станет его разубеждать. В конце концов, триппер ведь не может помешать ей выполнять профессиональные обязанности? В их число не входит секс на рабочем месте, значит, у Романа с этим не должно возникнуть проблем. А к числу моралистов она бы его не отнесла ни при каких обстоятельствах. Если же не поверил, то ее объяснения должны настолько расставить всё по местам, что либо он от нее отстанет, либо они разойдутся. Но так она поставит точку достойно, а это для Дарьи Черновой всегда было важнейшим приоритетом.

И вот, наступил день сегодняшний. И что он ей принес? Лучше не задумываться. Всё стало настолько сложно, что, казалось дальше было некуда. Роман Сергеевич Чернышев наплевал на реакцию окружающих и дал всем, в том числе и самой Даше, понять, что хочет с ней встречаться. А еще предложил постоянную работу. По обрывочной информации, которая случайным образом оказалась в ее распоряжении за последние два дня, Даша поняла, что не просто была интересна начальнику. Он никогда ранее и ни с кем не вел себя так, как с ней. Похоже, что директор заинтересовался ею более, чем с ним обычно случалось. Но к приятным выводам понимание этого Дашу не приводило. Роман может лишь увлечься. Да, возможно, чуть сильнее, чем обычно, но всё же недостаточно сильно, чтобы испытать настоящее чувство. Даша прекрасно знала, что представляют из себя мужчины подобного типа, она вдоволь насмотрелась на них на своей прежней должности. Фактически, только с такими она и работала. Люди эти посвящают себя бизнесу, отрезают чувственную сторону себя́ и со временем превращаются в автоматизированные устройства по зарабатыванию денег. Правда, они разнятся между собой по уровню тестостерона и либидо, от которых зависит модель их взаимоотношений с женщинами. Одни – гру́бы, другие обходительны, одни имеют по одной любовнице, другие по десять, но суть от этого не меняется. На искреннее чувство, каким оно было в понимании Даши, такие мужчины не способны в принципе. И еще с поля событий никуда не пропадала ее болезнь. Даже если предположить, что Роман увлечется ею всерьез, что само по себе было невозможно, узнав о ней больше, он всё равно отойдет в сторону. Два из двух. И оба мимо.

А она между тем влюблялась всё сильнее. Если бы Роман перестал ею интересоваться, провоцировать, поднимать со дна всё то, что она так усердно хотела туда запрятать, у нее был бы шанс притормозить. А потом и уговорить себя, что всё это не для нее. Но сегодняшнее его поведение свидетельствовало о том, что он не только не собирался отступать, а наоборот. Роман решил всерьез на нее взяться, и Даша не была уверена в том, что ей достанет сил для того, чтобы не сорваться в чувственную пропасть.

Да еще и этот телефонный звонок, про который она совсем забыла, пока не вернулась домой. Звонили с неизвестного номера, но, судя по коду, это не был спам. И потом симка была чистая, вряд ли ее одолели бы рекламой спустя всего неделю после регистрации в сети. Даша напряглась. Ее нового номера не знал никто, кроме отца, Романа Сергеевича и Лены. Неужели маленькая проболталась? Хотя… Андрей мог залезть в душу даже к черту, что уж говорить о наивном ребенке?

Все эти мысли настолько взрывали голову, что Даша почувствовала физическую потребность в разгрузке. Ей надо было потанцевать. И, возможно, закончить вечер не одной. Господи, как давно она не была с мужчиной… Решено. Так она и сделает.

14.

Начать жить по новому сценарию показалось возможным только при первом порыве. Но стоило Роману вернуться на Фрунзенскую набережную в абсолютном одиночестве, как применимым к жизни этот сценарий казаться перестал. И очень захотелось вернуться к старому. Тело горело от желания, он вот уже второй день ощущал жжение на коже и в мышцах, а накануне посреди ночи проснулся со стояком. Сказать, что это было приятно, Роман не мог. Возможно, каких-то мужчин такое свербение и раззадоривало, но он к их числу точно не относился. Сейчас ему хотелось лишь одного: прекратить всё это. Но не делать же ему это самостоятельно, в самом деле!

На второй план отошли даже вызвавшие в нем настоящую бурю откровения Даши во время их ужина в кабинете. В тот момент он действительно испытал сильные эмоции. Примерно такие же по силе воздействия, как вчера, когда она выдала ему свою гениальную версию про гонорею. Но потом был их танец, а потом была поездка в лифте… Роман понимал, что с сексом надо было повременить хотя бы какое-то мыслимое время, но после двух моментов их близости любой миг ожидания стал казаться немыслимым. Он не мог думать ни о чем, кроме… Да вообще ни о чем. Хотелось просто пойти и постучаться членом о стену, какие уж там мысли.

В машине по дороге домой он немного отвлекся, заканчивая дела. Но дома его снова накрыло. Он вспомнил вчерашний вечер с Ларой, и оттого стало только хуже… Роман наре́зал еще один круг по комнате. И тогда так предсказуемо к господину Чернышеву снова постучалась в дверь непредсказуемость. Любимая женщина, ставшая, возможно, теперь номером два в его жизни. Вернулась, чтобы помочь всё испортить с номером один.

Директор спецотдела достал мобильный и открыл пеленгатор, которым на днях обзавелся. Он ввел номер телефона Даши. Указатель перемещался, она куда-то ехала. Роман взглянул на часы. Час ночи. Он со злостью отбросил мобильный на кровать. Прошел в кухню, постоял возле окна. Снова вернулся в спальню. Схватил мобильный, посмотрел на экран. Указатель перемещался. Он пригляделся: Даша ехала в центр. Раздался его рык…

Ноги сами принесли к машине. Роман не помнил, как ехал, не помнил, как заходил в клуб. Он очнулся только от гулких ударов музыки. И стал искать ее среди толпы. Искал недолго, найти было нетрудно. Ее было видно метров за десять, несмотря на скопление людей. Даша и здесь выделялась. Гибкая почти до неестественности, она сотворяла такие движения, что остаться при этом незамеченной не могла априори. Судя по пеленгатору, она приехала всего минут за десять до Романа, тем не менее к ней уже присматривалось несколько мужиков. Точнее, присматривались все, слишком сильно она обращала на себя внимание своими танцами, а эти трое уже принюхивались.

Роман отступил подальше, смешался с толпой, чтобы она его не заметила, и продолжил наблюдать. Этих троих Даша быстро отшила, но ими дело не ограничилось. За тот час, что он продолжал свою слежку, отшитыми солдатами можно было эшелон набить. Или Роману так показалось. Нет, он не считал. В принципе ему было всё равно. Он не был ревнив и ему даже нравилось, когда его женщина привлекала к себе внимание окружающих, тем самым лишь укрепляя в осознании правильности его выбора. И всё же Роману не нравилось, что вокруг Даши трется так много желающих сделать то, за чем он сейчас стоял в очереди первый. Но желающие об этом не знали. Как, впрочем, и сама Даша.

Когда девушка подошла к бару, возле нее возник более-менее сносный кандидат. Одет дорого, часы сойдут за третий сорт, внешность статистическая. Разве что рост и сложение неплохие. В случае чего Роман дал бы ему фору, в этом не было сомнений, и всё же сейчас он предпочел бы не испытывать судьбу. Но открывать своего присутствия здесь и сейчас он тоже не был намерен. По крайней мере, пока.

Статист долго клеился к его женщине, пока она медленно выпивала заказанную только что бутылку воды, конечно, ведь после таких танцев у нее наверняка обезвоживание… Но потом она всё же отбрила и этого. Роман испытал легкое чувство удовлетворения, однако недостаточное для того, чтобы притупить зуд. Дашины танцы ситуацию только усугубили. Но пока он наблюдал за ней, принял окончательное решение. Он должен договориться с собой: с ней всё будет по-другому. Сейчас ему хотелось этого как никогда. Даже несмотря на дикое влечение. Чем больше он узнавал о Даше, тем сильнее она ему нравилась.

Но вот его женщина стала пробиваться к выходу. На улице всё еще было очень морозно, поэтому она одевалась прямо возле гардероба, не давая Роману подойти и забрать свои вещи. Потом долго копошилась с мобильным, вставляя в него вторую сим-карту. Лишь преуспев, она ушла. Тогда директор поторопился взять пуховик и выйти, чтобы не упустить ее из виду.

Он увидел Дашу всего в паре метров от входа. Она стояла боком, почти возле самой стены и разговаривала по телефону. Спиной к нему, поэтому его не видела. Роман тоже прислонился к стене, только встал спиной к своей женщине, на случай если она обернется. Голос тихий, но всё же вполне различимый. Ему повезло, вокруг не было людей и посторонние голоса не заглушали ее слов:

– Привет. Узнал?

Пауза.

– Ой, как приятно… – в ее голосе прозвучало лукавство. – Не разбудила ведь?

Пауза.

– Твои привычки никогда не изменятся. Так… я заеду сейчас?

Пауза.

– А что, тебя теперь смущает время? Стареешь?

Пауза.

– Я так и думала. Так… я буду минут через пятнадцать.

Она умолкла.

Роман почувствовал, как закипает. Жжение во всем теле стало перерастать в гулкий стук в каждой мышце. И тут же появились предвестники головной боли. Он натянул на голову капюшон. Вдруг его тронули за спину. Прозвучал ее голос:

– Простите, сигареты не будет?

Роман еле выдавил, не оборачиваясь:

– Не курю.

Вышло сдавленно, как будто он был сильно пьян. Директор даже не узнал своего голоса. За спиной раздалось тихое:

– И это правильно. И без сигареты тошно.

Она вздохнула и медленно ушла. Роман смотрел ей вслед, постепенно погружаясь в сильнейший приступ головной боли.

15.

Даша не смогла. Ни в клубе, ни после него. Принятое накануне решение оказалось не так легко воплотить в жизнь: ей становилось противно от мысли, что она будет сейчас с кем-то другим, как только такая возможность начинала обретать осязаемую форму. Случайным сексом делу было не помочь, и Даша осознала это под окнами одного из своих старых любовников. Она набрала его номер еще раз:

– Привет! Я тут шину проколола. Не получается приехать.

– Помощь нужна?

– Нет, отец уже выехал. Извини, что сливаюсь.

– Да ничего. С кем не бывает! В пятницу-развратницу, в Москве-злодейке…

Даша усмехнулась.

– Спасибо за понимание. Прости, что прокатила.

– Удачно залатать раны!

Даша всё еще улыбалась.

– Ну пока!

Она вернулась домой еще более опустошенной, чем уезжала. Сразу положила старую сим-карту, извлеченную еще по дороге домой, обратно в пластиковый контейнер и сунула в карман шубы, где держала ее всё это время, чтобы была под рукой в случае чего. Как, например, сегодня. Приняла душ и, вдоволь натешившись, легла спать. Но оказалось, что душ не помог. Стало только хуже. От напряжения теперь ломило даже суставы. Или это после танцев? Да вроде она не так долго пробыла в клубе… Даша никогда не забывала о том, что такие движения были в большом количестве ей противопоказаны, поэтому в те редкие моменты, когда всё же позволяла себе расслабиться, ведь любила танцевать, наверное, больше всего в жизни, всегда делала это строго дозированно. Не больше часа-полутора за раз. От такой дозы боли быть не должно. И всё же она вся горела. Ночь прошла в сопровождении мыслей о Романе.

В субботу и воскресенье всё было обычно. Пока переделала все дела, выходные почти кончились. Памятуя о странном звонке на новую симку, Даша не заезжала к отцу, тем не менее воскресным вечером решила, что очень хочет увидеть Леночку. Буквально ненадолго. Слишком соскучилась. Но дойти до нее не успела. На подходе к подъезду ее перехватил Андрей.

– Куда спешим, красавица?

– Отвали.

– Даш, подожди…

Он встал перед ней и перегородил дорогу.

– Зачем ты от меня скрываешься, я же всё равно найду.

– Ну, нашел, и?

– Я соскучился очень.

– И я тоже. Просто жизни не представляю без гонореи.

– Ну я же уже извинялся! Я сам не знал.

– Врешь. Ты всё знал.

– Даша, послушай… Я давно здоров. И ты здорова. Так смысл старое вспоминать? Мало ли кто от кого заразиться может, это ведь в прошлом? Но я о тебе думаю. Мне с тобой классно было. Ни с кем так классно не было. Давай еще раз попробуем. Я, правда, здоров. Могу справку показать.

– Отойди. Дай пройти.

– Даша, ты уже должна была всё понять. В прошлый раз у меня не получилось тебя найти. Но, как видишь, в этот раз нашел. Я ведь всё равно не отстану.

– С дороги уйди!

– Хорошо, сегодня уйду. Но только сегодня.

Он отодвинулся, и Даша пошла к подъезду.

– Привет Ленке от дяди Андрея!

Даша замерла. Кулаки сжались самопроизвольно. Она обернулась и со злостью посмотрела на него, но потом заставила эмоции отступить. Сейчас они бы только навредили. С минуту подумав, она сказала:

– Сам передашь.

И пошла назад по направлению к машине. За спиной послышался спокойный голос Андрея:

– Я всё равно не отстану!

И вот наступило утро понедельника. Она пришла на работу к половине девятого. Романа еще не было. Мороз спал, так что Даше, наконец, удалось переобуться в более удобные сапоги – в последние дни от каблуков стали сильно уставать ноги. Особенно после клуба. Даша сменила обувь, подошла к зеркалу и долго смотрела на себя в отражении. Ей всегда нравилось то, что она там видела, но красавицей она себя не считала. Симпатичной – да. С правильными чертами – тоже да. Но этого было недостаточно для того, чтобы называться красивой. Ведь красота – это когда во внешности есть нечто незаурядное, то, что выводит человека из ряда обычных людей, делает его незабываемым и впечатывается в мозги с первого взгляда. Как у Романа. Вот кто был красивый.

Даша осмотрела свое тело. Грудь – вполне сносная, талия слишком тонкая, ей всегда казалось, что она ее излишне худит. Бедра узкие, но некое подобие песочных часов просматривается. Вот что действительно ей нра́вилось, так это ноги и зад. Но всё же она всегда считала себя слишком худой. Ей казалось, что худоба ее не украшает. Даша старалась больше есть, но это не помогало. Сколько бы она не запихивала в себя еды, всё равно не поправлялась. Возможно, это было из-за болезни. Значит, так и останется щепкой.

Сегодня она с особой тщательностью подбирала одежду. Даша хотела понравиться Роману, и желание это даже не было подспудным. Она старалась никогда не обманываться, поэтому еще в пятницу призналась себе, что влюблена. Да, война внутри продолжалась. Даша понимала, что скорее всего эта влюбленность плохо для нее кончится. Она отдастся чувству, а у Романа всё продлится недолго. И тогда ей будет очень больно, так, как, наверное, еще никогда не было, но Даша ничего не могла с собой поделать. Выбить клин клином, как она планировала в пятницу ночью, всё равно не получится, слишком казались ничтожными на фоне ее начальника все прочие клинышки.

Даша осмотрела себя. На ней было ее лучшее платье. Холода спали, можно было немного пощеголять. Черный бархат с двумя v-образными вырезами на груди и спине, не слишком вызывающими, но всё же на грани, делал ее сногсшибательной даже в своих собственных глазах. Платье было тонкое и как будто ласкало, плотно облегая. Рукав три четверти, длина до середины икры. Юбка узкая, как по ней сшита, с длинным разрезом сзади, заканчивающимся чуть выше колена. Завершающим акцентом был тонкий золотой пояс-цепочка аккурат в самой впадине на талии. Да, она круто выглядела, это было бесспорно.

Даша решила не убирать волосы, оставить так. Она просто перебросила их на бок. Они были не очень длинные, ей никогда не удавалось отрастить их настолько, насколько она бы того хотела, зато достаточно густые. Нет, две объемные косы она бы, конечно, из них не заплела, но на волосы никогда не жаловалась. И еще ей нравилось редкое сочетание их цвета с цветом глаз. Обычно у людей с каштановыми волосами – глаза разных оттенков коричневого или зеленого. А у Даши они были серые. Минуту поразмыслив, она решила подвести их. Когда уже почти закончила, в дверях приемной показался Роман.

Увидев его в зеркале, замерла. Сердце гулко забилось. Руки не слушались, когда она стала спешно натягивать колпачок на фломастер. Всё же вскоре тот уже был запрятан в косметичку. Даша снова подняла глаза и взглянула в зеркало. Роман так и стоял. И смотрел исподлобья. Затем вошел, закрыл за собой дверь приемной, повернул замок. Теперь сердце Даши уже не просто билось, оно бежало спринт. Роман поставил портфель на пол, скинул пальто, а за ним и пиджак и стоял теперь перед ней в одной рубашке. Галстука на нем сегодня не было. Как, видимо, и запонок, ведь в этот момент он закатывал рукава. Так и не расстегивая манжет. Затем принялся́ за верхние пуговицы рубашки. Когда же он и с этим закончил, то двинулся к ней. Даша заворожённо смотрела в зеркало.

Едва он к ней подошел, сорва́лись оба. Он схватил ее за волосы и потянул на себя, открывая шею, на которой теперь просматривалась пульсирующая жилка. Роман впился в нее, а Даша непроизвольно выдохнула с сильной вибрацией. Тогда директор спецотдела резко развернул ее к себе лицом. Она вцепилась руками в столешницу кофе-блока и теперь смотрела на него, но не в глаза. Взгляд Даши был обращен к его губам.

И он поцеловал. Точнее обрушился, слишком уж мало это походило на поцелуй. Роман пожирал, вдавливал, терзал, но Даша ему отвечает. Не могла не ответить, слишком желанным он стал за последние дни. Она обхватила его за шею, залезла под рубашку, до боли сгребла пальцами кожу. Роман вскрикнул. А после резким движением по́днял юбку, одним рывком стащил колготки, усадил Дашу на столешницу и всё случилось. Прямо так, как какой-то шквал. Легкомыслие. Безумие. Даша знала, что так было нельзя, она однажды уже обожглась. На всю жизнь, и этот урок заучила наизусть. Но сейчас всё повторялось. Хотя теперь ей больше было нечего терять, возможно, поэтому она сейчас ни о чем не думала.

Роман был жестким на грани с жестокостью, но Даша настолько его хотела, что ему не удалось причинить ей боли: она ее не чувствовала. Девушка трепетала, все тело усыпали мурашки, а ощущение этого мужчины в себе, когда он, наконец, закончил начатое несколько дней назад, привело ее в такой восторг, что почти сразу это кончилось высшей точкой. Роман рычал, постепенно переходя на хрип, пока вскоре после нее тоже не простонал. А потом прижался носом к ее виску и стоял так, пока не выровнялось дыхание. Он всё еще сдавливал ее бедра и только теперь, когда оргазм стал отпускать, Даша ощутила боль от его рук.

Всё кончилось так же быстро, как и началось. Он выскользнул, придерживая плоть одной рукой, отстранился, вошел в кабинет. Даша спрыгнула со столешницы и полезла в сумку за салфетками. Роман снова появился в приемной уже с застегнутыми брюками. Подобрал с пола пиджак, пальто, взял портфель. Подошел к дверям приемной, распахнул их. И, не сказав ни слова, ушел к себе.

16.

Закрыв дверь, Роман прижался к ней спиной. Он стоял так какое-то время. Веки приспущены, каменное выражение. Но так казалось только со стороны. Внутри всё бушевало. Он всё же добрался до шкафа и повесил пальто. Вытащил из кармана галстук и запонки, надел, закрыл дверцу. Натянул пиджак и подошел к окну.

Секс облегчения не принес. Наоборот, стало только хуже. Гораздо хуже.

После услышанного им в пятницу ночью разговора, Роман решил, что больше сдерживаться не станет. Он сделает это прямо в понедельник с утра. Жестко, больно, и, возможно, даже унизительно. Но сделает лишь раз. И только лишь потому, что он всё еще первый в очереди. А потом больше не взглянет на нее. Просто выбросит из головы. Ему не нужна женщина, которая трахается с кем попало сразу после того, как он, Роман Чернышев, дал ей ясно понять, что хочет чего-то серьезного. Тем более, если женщина эта способна вызвать в нем столь сильные чувства. Это прерогатива мужчины, а не его женщин, и Роман не собирался меняться с ними местами.

Но в реальной жизни всё оказалось не так просто, как в стратегии, так прилежно им выстроенной. Как только он ее увидел, всё тело снова сжалось от напряжения. Перед ним стояла самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Возможно, не в целом мире, вероятно, не для всех и вся. Наверное, не вписывающаяся в эталонные отсечки, созданные кем-то для народных масс. Но, определенно, самая красивая для него. А в этом платье она была божественно прекрасна.

Как только Роман дотронулся до нее, Даша врубила радио на полную мощность. Дребезжащее дыхание, выдох-стон, раздавшийся из ее горла, стоило ему добраться до ее шеи, отключили тормоза.

Он был так зол на нее, что не пытался удержаться от причинения боли: кусал почти до́ крови, сжимал, что пальцы сводило, сгребал плоть и сдавливал до посинения. И целовал. Постоянно. Просто не мог остановиться. Потому что даже сквозь пелену неконтролируемой злости ощущал, что Даша ему отвечала, и поэтому заводился лишь сильнее. Но она так ни разу и не вскрикнула, как он ни старался. Лишь била той же картой, а один раз сжала кожу на груди так больно, что он в тот момент ей чуть губу не прокусил. А еще она оказалась настолько отзывчивой, что каждое его прикосновение, даже подчеркнуто грубое, вызывало в ней мгновенную реакцию. Он всё время ощущал рябь под руками, где бы до нее не дотрагивался. И это стало для Романа самым сильным чувственным откровением: Даша настолько хотела его, что даже боль не была в состоянии перебить ее желания. Это не могло не польстить его самолюбию.

Роман не перешел черты и не сделал секс унизительным для нее. Хотел, но не смог себя заставить. Чувствовал что-то. Большее, чем злость. И это победило. Он пожалел ее. Когда же, наверное, в благодарность за его великодушие, Даша почти сразу кончила, его накрыло так сильно, что, казалось, сейчас кровь закипит. Нет, это точно был оргазм, она не симулировала. Молниеносный оргазм. С ее губ слетело даже:

– Господи, боже мой!

Роман уже слышал от женщин что-то подобное. Его сравнивали с Богом настолько часто, что это даже перестало производить впечатление и звучало как что-то почти заученное. Но выкрик Даши не был обращением к нему лично, хоть и говорил о многом. Она прокричала это столь трепетно, и так судорожно вцепилась в его шею, что Роман почти сразу кончил сам. И это был самый мощный оргазм в его жизни. Что-то он начал привыкать к тому, что всё, связанное с Дашей, в последние дни стало обретать значение «самое». Пора было с этим завязывать.

Он сел за стол и вызвал ее по внутренней связи.

– Дарья, кофе, пожалуйста!

Роман старался, чтобы его голос прозвучал спокойно. Ему это удалось.

Через пару минут дверь открылась и появилась Даша. Она подошла и поставила чашку на стол сбоку от мыши. Еле уловимо рука секретарши дрожала, чашка на блюдце чуть дребезжала. Роман поднял на нее взгляд. Она не смотрела. Лицо ее было бледно. Повернулась, направилась к выходу. Вышла, закрыв за собой дверь.

Сейчас Роман больше ничего не чувствовал. Осмыслив ситуацию до конца, он впал в какое-то уныние. Внутри было пусто. Он выпил кофе.

Рабочий день оказался очень насыщенным, как и всегда по понедельникам. А сейчас приближался отчетный период, так что дел было невпроворот. И Роману удалось отвлечься. С Дашей они больше почти не общались. Она просто, предварительно согласовав, переключала звонки, но это трудно было назвать общением, настолько официально они оба старались себя вести друг с другом. К середине дня Роман окончательно перестал отзываться жжением на ее голос по внутренней связи. Он с головой погрузился в работу, и мозги постепенно переключились. Только с самых задворок сознания еще прорывался еле уловимый сигнал бедствия. Но директор спецотдела старался на этом не концентрироваться.

Во второй половине дня прошло совещание, на котором присутствовали почти все работники спецотдела. Такие встречи всегда проводились в смежной комнате, оборудованной под большую переговорную. Там же проходили и еженедельные конференции. Дарья впервые оказалась в этом помещении, ведь обязана была присутствовать на совещании. Роман вел себя как обычно, никто из присутствующих и в припадке особой подозрительности не усмотрел бы, что с ним что-то не так. А вот Дарья не была похожа на себя. Она оставила без ответа несколько замечаний в свой адрес, да и вообще была как-то слишком молчалива и грустна. Но Романа это не трогало. Он не сомневался в том, что в пятницу вечером его секретарша снова сможет найти себе утешение. Хотя, зачем ей ждать до пятницы?

Сразу после совещания он ушел с работы. Дарья собирала материалы, оставшиеся после встречи, и пропустила его уход. А следующий день он провел в разъездах, так что в офисе так и не появился. Они снова общались в чате и лишь трижды по телефону. Роман порадовался тому, что голос ассистентки вообще перестал его волновать. Похоже, что постепенно всё становилось на свои места: Дарья занимала место в ряду его многочисленных подчиненных. Она – всего лишь одна из его секретарш, административный персонал. Он, в случае потребности, может изредка ее потрахивать. Если желание будет, конечно. Но его не было. И это Романа радовало, ведь он впервые стал сомневаться в своей способности безоговорочно контролировать эмоции, а для него это было непозволительной роскошью.

В среду Дарья присутствовала на конференции, однако, всё же ее провел Семен. Но переводчика по французскому уже не привлекали, а итальянцев в этот раз на связи не было, ведь приближалась встреча в Риме, и было решено все вопросы обсудить на месте. Секретарша понемногу вливалась и, вникнув в регламент мероприятия, в конце уже принимала активное участие. И у Романа внутри всё же что-то екнуло, ведь он впервые отчетливо услышал, как она говорит по-французски. Нет, пару раз, конечно, что-то до него доносилось из-за закрытой двери приемной, но в уши не западало. А сейчас он находился совсем рядом. У Дарьи было очень хорошее произношение, редкое для русских людей, которые в большинстве своем плохо слышат иностранные языки. Оно, в сочетании с приятным голосом, ласкало слух. Всё же Роман не оставил до конца своей недавно приобретенной привычки – реагировать на ее голос. Он впервые с утра понедельника зацепился за Дарью взглядом, ведь до этого постоянно смотрел сквозь нее. Простого кроя бежевое платье с воротником как у водолазки, но не отвернутым, а поднятым почти до линии подбородка. Снова футляр, как всегда, исключение она сделала только в понедельник. Снова ноль косметики. И этому правилу она изменила лишь раз. В тот же день. И волосы убраны. Никаких подчеркнутых акцентов, украшений, аксессуаров. Чтобы никому не пришло в голову цепляться за нее взглядом. Но голос она выбросить на помойку не могла, и этого для Романа оказалось достаточно. Внутри опять становилось слишком шумно. Он перевел взгляд на Семена и постарался сконцентрироваться на работе. И опять успешно. Ведь директор спецотдела всегда был трудоголиком.

Вторая половина среды снова прошла в разъездах. Последняя встреча закончилась совсем поздно, он приехал на Фрунзенскую набережную лишь в одиннадцать вечера. Но, едва зайдя в квартиру, Роман передумал: на него снова стало накатывать. Постепенно это место странным образом начинало ассоциироваться с Дарьей, хоть она здесь ни разу и не бывала. Как только он приходил сюда, в голову тут же залезали мысли, которым там было не место. Роман еще не успел раздеться. Он вышел.

Подъезжая к дому, он набрал номер жены. Та ответила почти сразу:

– Что-то купить? Я внизу, возле «Азбуки».

– У нас всё есть.

Всё же Софья его раздражала. Одним даже своим голосом. И недели отдыха оказалось недостаточно для того, чтобы притупить это чувство. Роман поднялся, разделся. Сразу прошел в кабинет. Жена не заставила себя долго ждать. Она влетела в комнату и встала руки в боки.

– Зачем приехал? Неделю не появлялся, и нате вам, сюрприз!

Так дерзко она себя с ним еще никогда не вела. Но и он не пропадал из дома больше, чем на несколько дней. В голове переключился тумблер. Роман взял жену за руку, завел в кабинет, закрыл дверь.

– Ада дома?

– А тебе-то что?

– Мне повторить свой вопрос?

Только сейчас Софья уловила в его глазах искры, не предвещающие добра. И немного сбавила тон.

– У подруги.

– Не рановато для подруг?

– Ей двенадцать. У них так принято в этом…

Роман не дал ей договорить…

Секс был рядовой. Всё, как всегда, без изысков, но Софья, похоже, так не считала. Она расцвела на глазах. А Роман не чувствовал ничего. Не было омерзения, как тогда с Ларисой, не было острого желания, как еще кое с кем. Ему просто нужен был секс, чтобы снова не проснуться ночью со стояком. Но он не хотел ехать к любовницам. Сегодня от них отдавало бы скверной. Поэтому он приехал к жене. В конце концов, они еще женаты.

Софья Чернышева была вполне себе импозантная женщина, правда, немного старше мужа. К тому же до уровня Романа она не дотягивала, поэтому, как только тот заручился поддержкой и деньгами ее отца, к жене как к женщине всякий интерес потерял.

Но, несмотря на то что имел многочисленных любовниц, роль мужа Роман продолжал исправно исполнять еще лет пять, пока и это ему не наскучило. Последние шесть лет его жизни оказались настолько загруженными, что времени на какие бы то ни было роли у него действительно не оставалось, поэтому он даже перестал стараться.

Дочь была от него слишком далека, так что в ней он особой потребности тоже не ощущал, утешая себя тем, что, возможно, их связь станет сильнее, когда она подрастет и начнет самостоятельную жизнь. Не начнет? Что ж, на нет и суда нет.

Так их почти тринадцатилетний брак и подошел к своему логическому завершению. Но Роман продолжал систематически появляться дома, и планировал это делать до официального объявления о разводе, ведь всё же они жили вместе с дочерью. Пока в его жизни не случилась Дарья.

И он сразу, с такой же, как и всегда, легкостью принял решение, что с женой больше жить не будет даже для формы и даже ради Ады. В конце концов, их отношения зашли в такой тупик, что его уход из дома уже никого бы не удивил. И он однозначно не планировал больше спать со своей женой. Пока в его жизни не случилась Дарья.

А сейчас, после такой необходимой разрядки, он опять ничего не чувствовал. Внутри был вакуум. Софья возилась на кухне, пытаясь удивить его какой-то очередной съестной бурдой. Он поцеловал жену в лоб и, сославшись на головную боль, от ужина отказался. Заперся в кабинете и стал напиваться.

17.

В четверг утром голова просто раскалывалась. Роман сожалел, что вчера выпил лишнего. Боль просто разрывала изнутри, и даже таблетка не помогала. Он вызвал Дарью по внутренней связи:

– Зайдите.

Она вошла. Роман поставил локти на стол и сидел с прижатыми к вискам пальцами.

– Массажистку вызовите ко мне. Там в записной должен быть номер. Отдельно. В нижнем ящике посмотрите.

Секретарша вышла, и вскоре раздался сигнал интеркома.

– Людмила Анисимова?

– Да.

Дарья ушла со связи.

Через двадцать минут Людмила была в кабинете. Массаж шеи и головы немного помог облегчи́ть боль, но до конца она не отступила.

– Спасибо, Люда, давайте заканчивать. У меня через двадцать минут совещание.

– Хорошо, Роман Сергеевич.

Она ушла. И почти сразу без стука в кабинете возникла Дарья. Роман не успел возмутиться. Секретарша подошла, положила на стол блистер с таблетками и, быстро бросив ему:

– Попробуйте это, –

… тут же вышла.

Роман взял блистер, прочитал название. Вызвал ее по интеркому:

– Что это?

– Противоэпилептическое. Действует на нейроны мозга. Возможно, поможет.

И ушла со связи.

Роман чуть не поперхнулся. Противоэпилептическое??? Она его что, в эпилептики записала? Он взял блистер, встал и вышел в приемную. Подошел, положил таблетки на угол стола и сказал:

– Спасибо, я уж как-нибудь без этого обойдусь.

Развернулся и двинулся к кабинету, но его остановил голос:

– То-то, я смотрю, как здо́рово вы обходитесь…

Роман сморщил лоб и обернулся.

– Что, простите?

– Прощаю. Плохо обходитесь, Роман Сергеевич! Хреново, я бы даже сказала.

Он так сильно разозлился, что чуть было не крикнул, что она уволена, но его опередил спокойный голос секретарши. Ее тон слегка остудил поднимавшуюся злобу:

– Как ваш помощник, я частично несу ответственность за результат сегодняшних переговоров. Они начнутся через пятнадцать минут, а вы в абсолютно разобранном состоянии. А еще через четыре часа приезжает Мурманск. Вы, конечно, гуру бизнеса, и не мне вас учить, но всё же лучше принять таблетку. Если она вам не поможет, значит, это не ваше лекарство. От одной таблетки вы эпилептиком не станете, если именно на такие мысли вас натолкнула лекарственная группа. А если поможет, то у меня будет меньше проблем с моей собственной работой из-за проваленных переговоров и запоротой мурманской встречи. Ничего личного, только бизнес.

Она говорила, не отрываясь от монитора, и даже ни разу на него не взглянула. Роман замер и тупо стоял так какое-то время. Он действительно сегодня туго соображал. Директор не помнил, когда в последний раз у него был подобный приступ. Он подошел, взял таблетки и вернулся в кабинет.

Через полчаса голову отпустило. Переговоры шли трудно, и ясность мыслей, не обремененных болью, действительно была очень кстати. Пару раз он кинул взгляд на Дарью. Она сидела в углу переговорной, отдельно от общего стола, уткнувшись в блокнот. И не смотрела. После того, что произошло в понедельник, она теперь вообще больше не смотрела на него. По крайней мере, Роман не мог вспомнить ни одного раза, чтобы их взгляды встретились. Хотя он и сам почти не смотрел на нее.

Когда же все стали расходиться, и Дарья подошла к столу, чтобы собрать материалы, Роман снова залип на ней взглядом. То же платье, что и вчера. Бежевый футляр. Тонкая шея. Тонкая талия. Тонкие запястья. Тонкие лодыжки. И столько во всей этой тонкоте содержалось страсти. Кто бы мог подумать… Он моргнул и перестал пялиться. Проходя мимо нее в кабинет из переговорной, бросил:

– Таблетка подействовала. Спасибо.

Но она не ответила. Через минуту тоже вышла и закрыла за собой двери. Роман поднял руки к лицу и тяжело выдохнул.

Толика Маслаченко, который стал директором мурманского филиала совсем недавно и не без помощи Романа, последний знал давно. Они когда-то вместе начинали. В офисе про́были недолго и быстро перебазировались сначала в ресторан, а потом уже и в банный комплекс. Это было первое событие, организацию которого полностью взяла на себя Дарья, и Роман был приятно удивлен. Сложные взаимоотношения, возникшие между ними с начала недели, привели к тому, что секретарша с ним почти не советовалась, а он так усердно избегал общения с ней, стараясь концентрироваться на приоритетных проблемах, к числу коих явно не относился визит его старого знакомого из Мурманска, что забыл дать ей распоряжение провести встречу в соответствии с давно выработанным регламентом. Да, да, именно забыл. Роман никогда ни о чем не забывал, а тут такое. В компании давно был сформирован список мест, мероприятий и контактных лиц, требуемых для организации визитов партнеров и сотрудников. К тому же его мурманский товарищ предпочитал строго определенные.

Но для подготовки требовалось хотя бы несколько дней в запасе, иначе возникал риск, что не останется свободных мест на подходящие даты и время. Когда Роман вспомнил о приезде Толика, точнее о том, что приезд этот должен бы́л бы́ть кем-то подготовлен, делать всё как обычно было уже поздно. Но Дарья и здесь не подкачала. Либо интуитивно, либо случайно она всё сделала правильно. Ресторан, который был забронирован ею под мероприятие, оказался даже лучше любимой жральни Толика. В списках компании он не значился. Это был стильный кабак с морепродучной кухней, только родом не из Мурманска, а из Владивостока. Сахалинский трубач в первой смене блюд сразу убил Анатолия наповал, поэтому дальше всё просто шло как по маслу. Суп из каракатицы, черные пельмени из нельмы, и карпаччо кру́до из дальневосточного кальмара были просто восхитительны (прим.: crudo, ит. – сырой. Морепродукты без термической обработки, подающиеся только с лаконичными специями – лимоном, лаймом, зеленью и пр.). Но на том сюрпризы не кончились. С шести вечера начался концерт какой-то молодой группы. Ребята играли настолько здорово, что половина мурманских гостей, слегка поднажравшись, бросилась в пляс. В этом кабаке по четвергам, пятницам и субботам такое практиковалось, поэтому атмосфера полностью располагала. В общем, ужин прошел на десять из десяти, и Роман нередко снова мысленно возвращался к Дарье. Она не присутствовала, в ее обязанности входила только организация и дистанционная координация, которой, впрочем, не потребовалось, настолько чисто всё было сработано. Так, полвечера, он снова думал о ней. Даже когда Дарьи не было рядом. Да уж, умела эта девушка создать эффект присутствия. Всегда. Везде.

Чуть позже они доползли и до бани. Точнее, баней это было назвать трудно. Огромный конноспортивный клуб и банный комплекс ждал их пьяные рожи с распростертыми объятьями. Место впечатляло и размахом, и интерьером, и спектром услуг. Даже странно, почему Роман там прежде не бывал, ведь он знал большинство таких заведений на карте Москвы и области. Туда обязательно стоило как-нибудь вернуться, ведь сегодня гостям вполне хватило одного ресторана. Они немного попарились и разъехались по домам. Однако, посещение банного комплекса тоже оказалось полезным.

Роман знал, насколько важной составляющей удачных переговоров является атмосфера. И она сработала. Директор спецотдела, наконец, вытряс из пьяного Толика ответ на самый животрепещущий для себя вопрос, который так давно волновал: что́ Иван Белов рассчитывает получить от его назначения в отдел-международник, и ка́к именно он собирается это сделать.

В общем, вечер прошел на ура, и по дороге домой Роман размышлял о том, что, возможно, Дарья была лучшей помощницей в его жизни. Ей удалось переплюнуть даже Ларису. Да, та всегда угадывала его желания, смотрела в рот и умела здорово угодить, но всё же больше действовала по шаблону. Даша была другая. Да, он только что в своих мыслях снова назвал ее Дашей, хоть еще вчера зарекался больше никогда этого не делать.

Она обладала умом, интуицией, хорошим вкусом и знанием того, как устроен мир респектабельности и денег изнутри. А устроен тот был до банальности просто: в нем уважали только силу, смелость и азарт. И всё это в Даше было. Потому-то она и сбивала с ног всех, кто бы ни попался ей на пути, не разбираясь в том, насколько человек этот влиятелен и будет ли ей за это что-то впоследствии. А сбивала она абсолютно всех. На этот счет Роману уже высказались и Семен, и Виталий, и даже Толик Маслаченко. Выяснилось, что Даша навела мосты с ассистенткой директора мурманского филиала, и поэтому попала в точку с организацией его визита.

Да и в офисе она на многих произвела впечатление. До Романа доходили слухи, что его секретарша успела навести шороха в бухгалтерии; Элла, так вообще была под самым ярким впечатлением в своей жизни. А среди переводчиков Даша уже почти стала своей в доску, кое-какие данные об этом к Роману тоже просочились.

От нее просто шла кругом голова. Как он ни старался перестать думать о Даше, ему постоянно кто-то или что-то о ней напоминали. Но Роман должен был справиться с собой и остановить процесс, развивающийся в нем так бурно. И для этого он впервые в жизни был готов использовать любые методы.

18.

В пятницу провожали мурманских и Роман пригласил жену, которая была знакома с Толиком не хуже. Когда «делегаты», как их шутливо прозвали сотрудники международника после вчерашних излияний, уехали, Роман вернулся в кабинет вместе с Софьей. Та впервые увидела его новую ассистентку. Директор спецотдела почувствовал, как жена напряглась: Даша ей очень не понравилась. Пусть они и были на последней стадии развода, но собственнического чувства женщин никто не отменял. Софья за секунду разглядела конкурентку. И Роман решил… броситься на защиту нервной системы жены. Он приобня́л дорогую супругу и, как истинный джентльмен, помог ей раздеться и проводил в кабинет.

– Сделайте нам кофе, Дарья, – бросил он, закрывая двери.

Когда секретарша появилась в кабинете с подносом в руках, они с женой целовались возле окна. Роман уловил, как еле слышно брякнул о стол поднос, а спустя несколько секунд тихо закрылась дверь кабинета. Тогда директор осчастливил жену в третий раз за неделю. Второй был вчера, после бани. На столе ему не хотелось, для этого кандидатура была неподходящая, поэтому они сделали это на диване. Не слишком бурно, но всё же Дарья должна была услышать. А если и нет, так по растрепанному виду Софьи поймет. И он даже не будет выглядеть сволочью, ведь это его законная жена, а не какая-то там массажистка. Или секретарша.

Роман самолично проводил супругу. Дарья не оторвала головы от компьютера ни в тот момент, когда они выходили, ни по его возвращении. Директор зашел к себе. Дверь оставил открытой. Прошел на место, сел за компьютер, но работа на ум не шла. Он опять думал о ней. О том, что ее́ предпочел бы сейчас, не жену. Прямо здесь, на столе. Ведь для этого подходящей кандидатурой была она.

Работа снова позволила отвлечься. К тому же регулярный секс привел к накопительному эффекту: Роман больше не испытывал зуда. Лишь шевеление в районе желудка, но с этим можно было жить. И работать тоже было можно. Он и работал. Пока в пятом часу не услышал стук в раскрытую дверь кабинета. Она.

– Роман Сергеевич, можно?

Смотрит в пол.

– Вы и стучать снова научились?

Молчание. Смотрит в пол.

– Слушаю!

Подняла глаза, но смотрит в сторону.

– Если вы довольны тем, как прошла встреча с Мурманском, то мне хотелось бы отпроситься и уйти пораньше. В пять.

Эврика! Романа осенило. Следующий день после приезда мурманского филиала! У нее сегодня вышка в Электроу́глях!

– А если недоволен?

– Тогда отпускать не за что. Останусь до конца рабочего дня.

– А если вы мне после его окончания понадобитесь?

В глаза не смотрит. На окне залипла. Молчание.

– Дарья, вы когда-нибудь научитесь на мои вопросы отвечать?

– Так довольны или нет?

– На вопрос мне ответьте.

Молчание. Развернулась и вышла.

У Романа в желудке уже скрутился кишечник. Что за женщина ему встретилась на жизненном пути? За какие грехи? Хотя это, конечно, был вопрос риторический… Он еще немного посидел, а затем вышел в приемную.

– На вопрос мне ответьте. Дарья.

Не отрываясь от монитора:

– Если я не отвечаю на вопрос, то это значит только одно: я не собираюсь на него отвечать. От количества повторов результат не изменится.

– Вы себя ведете просто неприемлемо!

– Так увольте.

– Вы забываетесь! Я ваш начальник.

И тут она впервые за все последние дни посмотрела ему в глаза. Уловить, что в них было написано Роман не смог. Злость? Нет, это слишком сильное чувство. Безразличие? Вроде тоже нет. Обида? Возможно, но с примесью чего-то еще. Она сказала:

– Вы, Роман Сергеевич, мне не начальник. И никогда им не будете.

Он аж смешался. И вот что прикажете теперь ему с ней делать? Не уволить нельзя. Но как ее уволишь?

– А кто ж я, по-вашему?

Пауза. Легкое смятение в глазах. Обдумывает.

– Непредсказуемый из враждебного мира чужак.

Приехали… То есть он теперь еще и отрицательный герой? На лице Романа показалась недобрая усмешка. Он немного помолчал.

– Отработали без претензий. Можете идти хоть сейчас.

И она начала собираться! Прямо при нем, в ту же секунду, без размышлений! Потом подошла к шкафу, чтобы взять свою одежду. А он так и продолжал стоять на том же месте. Видимо, совсем ей не мешал.

– Переадресация работает. Если будет что-то важное, я сообщу, как обычно. До понедельника, Роман Сергеевич, и спасибо, что отпустили.

То есть это она́ его только что отпустила? Спасибо, Роман Серге́евич, до понеде́льника, нечего здесь стоять и пя́литься, до свидания, всего до́брого. И давайте уже ва́лите отсюда, дайте спокойно оде́ться…

– Может, хоть потрудитесь объяснить куда́ же это я вас отпускаю?

Даша застегивала сапоги. Другие. Здесь бегунки были целые. Господи! Он превратился в какого-то маньяка! Сапоги ее изучает… И ведь уже на второй день обшарил ее вещи! Что с ним сделала эта девчонка, что он стоит здесь сейчас и смотрит как она одевается, чтобы уйти с работы на два часа раньше потому, что он сам ее только что отпустил? А она перед ним даже отчитаться не удосужилась, куда собралась… И когда это только Роман Чернышев успел превратиться в тряпку? Трансформация произошла настолько быстро, что оказалась незаметной даже для него самого…

– Зачем вам эта информация, Роман Сергеевич?

– Не хотите – не отвечайте.

Она снова повернулась лицом. Теперь застегивала шубу.

– Да нет, я могу ответить, просто не понимаю, зачем это вам? Вы – занятой человек. Какое вам дело до того, чем занимается в свободное от работы время какая-то секретарша?

И всё же это обида. Роману удалось-таки ее достать. Но радоваться не хотелось.

– Ну… Вы девушка дерзкая… Вдруг еще ввяжетесь во что-то такое же дерзкое? Шею себе сломаете… Придется искать новую секретаршу. А я только к вам привыкать начал.

– Тыкая пальцем в небо – вы попали в точку.

Ага, как же, пальцем в небо он тыкал! Наивная! Он досконально изучил обстановку, чтобы уж наверняка не промахнуться. Дарья добавила:

– Именно этим я и попробую заняться.

Смотрит грустно. У Романа даже предчувствие промелькнуло. Но тут же ушло. Нет, не тот человек, самоубийством кончать точно не станет.

– Поосторожнее. Вы мне нужны… с шеей…

Так же грустно смотрит. Так и подмывает подойти и обнять. Господи, ему вдруг обнять ее захотелось? После того, как она в тот же вечер, когда он ее обнимал, побежала к любовнику трахаться? Да что же она с ним творит, в самом деле?

Не ответила, двинулась к двери. Ушла. А он так и остался стоять. Как привратник на входе в королевские покои.

Сегодня Роман снова не мог ехать к жене. Поэтому вернулся на Фрунзенскую набережную. В голове звучали слова:

– Непредсказуемый из враждебного мира чужак.

Это было… обидно? Нет, правда не должна обижать. Неприятно? Немного. Больно? Вряд ли такое сильное слово. Но всё же очередное Дашино откровение снова запало Роману в душу. Он никак не мог понять эту девушку. Вспомнились слова Ларисы:

– Она не из наших. Не хотелось бы, чтобы вы всем цехом ее в вашу мясорубку закинули…

Но Роману так совсем не казалось. Даже наоборот. Даша чувствовала себя уверенно, быстро осваивалась и… нравилась большинству этих самых цеховиков. А даже если и не нравилась, то уж уважение вызывала это точно. И это всего через две недели работы. Но и Лариса, и сама Даша, похоже, так не считали.

– … из враждебного мира…

– так и крутилось в голове у Романа. И еще это: чужак. Он для нее чужой. Она его не понимает. И он ей не нравится. Да, возможно, Даша и хочет его, но совершенно точно он ей не нравится.

– Вы – привыкли брать, а мне такие мужчины по гороскопу не подходят…

Почему она в тот день поехала в клуб? Почему не перепихнулась прямо там, в клубе, если ей этого так хотелось? Почему позвонила любовнику после, а не встретилась с ним возле входа? Танцевали бы вместе… И еще Роману вспомнилось:

– Сигареты не будет?

– Не курю.

– И правильно. И без сигареты тошно…

И его осенило. Как же он сразу не понял? Почему еще в тот день не расслышал, что она имела в виду, ведь и сам пребывал в том же состоянии? Чуть Ларису не трахнул, а сейчас вот спит с нелюбимой женой. Каждый день, как заядлый супруг. А сегодня отымел ее прямо на глазах у Даши, если можно так выразиться. Как же он мог настолько отключить свои мозги, поддавшись и сам не знает, чему именно… Злости? Ревности? Да вроде он никогда не был ревнив… Как мог не услышать, что она вложила в эти слова то же самое?!?

Даша не хотела секса. Но он был нужен ей как лекарство. Средство от Романа Чернышева… Поэтому-то и поехала в клуб, не смогла остаться дома, наедине с собой. Хотела в тот вечер найти себе утешение, оттого ей и было тошно. Поэтому-то и надела то платье на следующий же рабочий день. И накрасилась. И распустила волосы. Всего один только раз, при следующей их встрече. Чтобы понравиться ему. Потому что Даша хотела именно его. А он набросился на нее как животное. Но даже это не помешало ей кончить. Какой слепец, это же было так очевидно! Роман и сам чувствовал, как Даша хотела его, но злость совсем рассудок застелила.

Ему́ же оказалось недоста́точно растерзать свою женщину физи́чески, и он все эти дни продолжал терзать ее морально. А она терпела как стоик. И в награду за его поведение сначала избавила от головной боли, а потом и вообще на подносе подала ключ к разгадке секрета Ивана Белова. Ведь Даша этому сильно поспособствовала, создав соответствующее настроение.

Роману снова захотелось завыть…

Он вытащил мобильный и открыл пеленгатор. Похоже, что пятничная слежка за Дарьей начинала входить в его привычку. Ввел ее номер. Она была на Ходынке. Указатель не двигался. Значит, в Электроугли еще не выехала. Тогда Роман выдвинул ящик прикроватной тумбы и вытащил оттуда сим-карту. Вставил в телефон. Конспиратор, блин… С кем поведешься, от того и наберешься… Перешел в поисковик и ввел название: BASE OF PACE. На экране показался номер телефона. Набрал. Пока шли гудки, бросил быстрый взгляд на наручные часы. Без пяти шесть. Гудки продолжались. Наконец, послышался мужской голос:

– Роупджампинг «Бэйс оф пэйс», слушаю вас!

– Здравствуйте. Я сразу к делу. У вас сегодня сбор на сто двадцать эфэм. Во сколько?

Молчание. Затем недоверчивый голос:

– А кто это? Представьтесь.

– Да не переживайте так! Я от знакомого знаю, должен был записаться заранее, но за делами совсем забыл. А сейчас вдруг вспомнил, но так понимаю, уже поздно?

– А что за знакомый?

– Да какая разница? Вы мне просто скажите, я опоздал или еще успеваю? Если опоздал, то и обсуждать нечего.

Молчание. А потом:

– Так всё же какой знакомый? У нас сегодня неофициальный сбор. Зимний. Ночной. Вы раньше прыгали? Если нет, то новичкам сегодня там делать нечего.

– Прыгал. Но давно. А сейчас хочу вспомнить. От работы отвлечься, а то она меня совсем достала. Даже записаться вот забыл… Но вспомнить хочется по-нормальному. Я поэтому именно сбора на сто двадцать эф эм ждал, она же самая высокая?

– Да…

– Ну вот! И вообще… не факт, что прыгать буду. Просто хочу на нормальную высоту подняться, вспомнить, каково это. Денег – сколько скажете. Только сообщите во сколько сбор.

Молчание.

– Теряем время. Мне еще из аэропорта ехать до Электроугле́й. Так во сколько?

Молчание.

– Да не парьтесь вы так! На месте разберемся. Я же всё равно без вас не прыгну. Оплата в любом случае. Сколько скажете, за неудобства.

– Хорошо. К девяти успеете?

– Успею.

Значит, в девять… Но даже если она там своя, и все соберутся заранее, то всё равно никак не раньше восьми. Зима, холодно, да еще и темно. Так что восемь – это с большой натяжкой. До Электроуглей – полтора часа. Ну от силы два. Это шесть. А она хотела уйти в пять. Зачем? Домой заехать, переодеться? Так на это столько времени не нужно. И что она делает на Ходынке? Ведь живет-то на Динамо. Обедать заехала?

Ушла же Дарья вообще почти в четыре. Почему? До девяти еще пять часов оставалось. Не могла больше оставаться с ним рядом? Просто хотела уйти как можно раньше? Неужели Роман так сильно задел ее за живое? А вдруг она вообще больше не выйдет на работу? Да, попрощалась до понедельника, но в случае с Дарьей никогда и ни в чем нельзя было быть уверенным…

Роман поменял сим-карты. Набрал номер.

– Саша, одолжи мне на сегодня свою машину. И телефон. Сможешь?

Молчание.

– Хорошо, Роман Сергеевич. Но только до завтра. Часа в два мне надо будет ее забрать.

– Я тебе ее ночью под окнами оставлю. Ну или максимум с утра. Телефон в бардачок положу.

– Хорошо. Вам когда она понадобится?

– Где-то через час.

– Ладно. Думаю, успею. А я вам тогда на сегодня не нужен?

– Нет. И на завтра тоже. В воскресенье, возможно. Завтра вечером видно будет.

– Понял. Я тогда за машиной поехал.

Роман отключился.

19.

Он выехал в начале восьмого. В область были пробки, как всегда, в пятницу вечером, тем не менее он добрался до места без пятнадцати девять. Остановившись метрах в трехстах от вышки, Роман свернул на обочину подъездной дороги, оставил машину и решил подойти ближе. Он расположился среди деревьев метрах в двадцати и стал наблюдать. Уже был установлен прожектор, развернутый лицевой частью к вышке, за ним Роман и встал, чтобы не быть замеченным. Возле подножья крутились ребята, человек десять. Подъехала Дарья. Машину остановила прямо возле башни, вышла, раздались радостные приветственные крики:

– Какие люди! Чернова! Ну прива, батутчица!

Голос Даши прозвучал тише:

– Привет, Заноза!

Они обнялись.

– Думал, ты до нас так и не доедешь.

– Что ты… Я так этого сбора ждала! Вы мне сегодня по старой дружбе дадите прыгнуть хотя бы пару раз?

– Для тебя – что угодно!

Даша подошла к другим, обнялась еще с двумя ребятами. Они болтали в таком же духе минут десять, готовили снаряжение. Потом по́ трое стали подниматься. Первые подня́лись быстро и про́были недолго. Прыгал только один человек, с закрепленным на лбу фонарем. Видно, что подготовленный. Похоже, что им было нужно просто заснять прыжок на видео, а поскольку всё получилось с первого раза, они сразу спустились. По разговорам внизу Роман понял, что не ошибся: это был технический прыжок, чисто для контента. Для этого, видимо, сегодня и собирались.

Даша была во второй тройке. С тем самым Занозой. Подня́лись ловко. Заняло это у них минуты три от силы. Добравшись до площадки, постояли там минут пять. Кто-то из них курил. Роман понял это, потому что снизу раздались возгласы:

– Кончайте дымить там! Вы здесь не одни. Вали́тесь уже!

Послышался голос Занозы:

– Без вас не разберемся! Поте́рпите!

Но вскоре кто-то прыгнул. В такой темноте даже в свете прожектора сложно было разглядеть детали, но Роман отчетливо видел, как тот, кто прыгал, сделал в воздухе несколько оборотов. Снизу раздался свист, а потом и крики:

– Данька, а ты сноровку-то потеряла! Что так хило? Всего трешник зафигачила!

Из темноты раздался голос Даши:

– Что ты хочешь от больной женщины?

Парень, что кричал, рассмеялся:

– Ага, скажи еще старой!

– Отвали, Ряба!

Когда веревку стравили, Даша поднялась во второй раз. Следующий прыгнул парень. Просто вниз ногами. Комментариев ни снизу, ни сверху не последовало. Потом снова прыгнул парень, но, видимо, другой, так как прыжок опять был техничный. Но в компании воздержались от комментариев и на этот раз. Тогда повторно прыгнула Даша. И, судя по выкрикам снизу, ей удалось сделать четыре оборота. Она осталась на земле, а вскоре спустились и двое сверху.

Последние на вышку подня́лись еще двое, но прыгал только один из них. Это продлилось еще минут пятнадцать.

Роман понял, что, скорее всего, они заканчивают и вернулся к машине. Отъехал обратно к главной дороге, сдал назад от поворота и принялся́ ждать. Через двадцать минут с проселка стали выезжать автомобили. Их было шесть. Роман включил звук телефона, на всякий случай открыл окно пеленгатора и, держась на небольшом расстоянии от Дарьи, поехал вслед за ее машиной. Два автомобиля из их компании вскоре разъехались в разных направлениях. Оставалось четыре, державшихся группой, одной из которых была и ее машина. Въехали в Москву. Роман почти всё время по дороге вел деловой разговор, отвечая на звонок, пропущенный из-за того, что он выключил звук, пока стоял возле вышки. Рядом лежал телефон его водителя, куда Роман на всякий случай воткнул вторую симку. Вдруг понадобится?

В Москве от группы машин отделилась еще одна, и до клуба доехали три, в том числе Дашина. Он припарковался на отдалении и проследовал за четырьмя молодыми людьми в здание клуба.

Они расположились за столиком. Даша, Заноза, Ряба и еще один. Роман вспомнил, что последнего его женщина тоже тепло поприветствовала при встрече на вышке. То есть в клуб они поехали только самым тесным кругом. Было еще не так поздно, но народу достаточно. Всё же директор спецотдела решил перестраховаться и, сунув фейсконтольщику пятери́к, попросил того устроить ему отдельный столик в самом темном углу помещения. Сегодня он не мог позволить себе находиться за баром, рано или поздно Даша бы его всё равно заметила.

Как только Роман расположился, он стал наблюдать. Его женщина вела себя непринужденно, такой он ее еще никогда не видел. Лицо ее потеплело и даже черты теперь стали казаться мягче. Даша много улыбалась и постоянно смеялась. Не таясь, закидывая голову назад. Роман залюбовался.

Одета просто: джинсы, черный топ и кофта-теплушка, которую она сняла, как только села за столик. Волосы скручены спиралью на макушке и подхвачены заколкой. Но даже в таком виде в ней что-то было.

Роман обвел глазами зал и остановился на каждой особи женского пола. Он постарался ответить себе откровенно, кого бы из присутствующих выбрал. На танцполе было несколько красивых экземпляров. Одна, пожалуй, привлекла бы к себе его внимание, если бы он хотел провести приятную ночь. Она была изыскана и очень красива, хорошо одета, прекрасно двигалась. И всё же слишком… как бы выразиться точнее… пафосно-предсказуема. Роман был уверен, что, если он подойдет к ней, девушка не откажет, но сначала будет всячески стараться произвести на него впечатление, скрывая под маской высокомерия желание увлечь респектабельного мужчину. А потом, когда он ее немного обломает, переключится на кокетство, вспомнив, что в первую очередь женщина, а ведь это их главное оружие, что им еще остается, когда не срабатывает высокомерие? И Роман сыграл бы в эту игру, хоть и знал бы заранее, чем она кончится. Ничем. В лучшем случае качественным сексом, но это только при самом благоприятном раскладе, ведь и секс с такими часто бывает так себе. Иногда все старания Бога уходят на красоту.

Роман посмотрел на Дашу. И ответил себе: да, он выбрал бы именно эту девушку. Даже, если бы не знал ее. Просто интуитивно. Глядя на нее сейчас, когда она была собой, он понимал это особенно отчетливо. Да, возможно, на ту Дашу, что он видел в офисе, Роман Чернышев, если бы не знал ее, не обратил бы внимания сразу. Она всегда держалась подчеркнуто холодно, что отдавало тем самым высокомерием, и выглядела слишком привычно для женщин его круга, чтобы он смог мгновенно выделить ее из числа других. Хотя, если быть с собой честным до конца, Роман должен был признать, что Даша отличалась и от большинства офисных девушек. Отсутствием косметики, низкими каблуками, нежеланием играть по общепринятым правилам. Да, пожалуй, он выделил бы ее из всех и там. Тем более, что как женщина она понравилась ему сразу, практически с первого взгляда. Вернее сказать, со второго. У него тогда слишком болела голова, чтобы он смог заметить ее, когда увидел впервые, поэтому Роман не придал особого значения ее внешности при первом появлении Даши на пороге его кабинета. Новая секретарша, седьмая за полгода. И он обратил на нее ровно столько внимания, сколько заслуживала седьмая по счету секретарша. Но буквально пара ответов на его вопросы, и Роман стал что-то чувствовать. Через несколько минут, он был уже очень заинтересован. А когда Даша собралась уходить, вынудив его пойти за ней и впервые прикоснуться, он почувствовал что-то большее, чем интерес. С первого же дня Роман был в ее распоряжении, хоть сам тогда еще о том не догадывался. Но и это заблуждение продлилось недолго. Даша полностью завладела его мыслями уже на исходе первой недели знакомства.

И вот теперь, когда он видел ее такой естественной и жизнерадостной, ему в третий раз с момента их встречи захотелось выйти на улицу и завыть волком. С ним она никогда не будет вести себя так, потому что он – представитель враждебного для нее мира. Он – чужой, а ведь мог бы стать своим. У него был шанс, тогда, на встрече группы, ведь Даша всё же поддалась ему, сейчас он это понимал. Но вот второго может и не быть.

Его женщина не стеснялась дотрагиваться до своих друзей: прикасалась к руке Занозы, толкала в бок, заливаясь при этом смехом; обнимала за плечо Рябу, когда тот наклонялся к ее уху, чтобы она расслышала его слова среди гремящей музыки, теребила прическу. Но это не выглядело как пошлое заигрывание и не вызывало в Романе ни капли тревоги. Дашу ее друзья как мужчины не интересовали, это было без сомнений. Она их – возможно, они ее – точно нет. Девушка просто общалась с ними по-дружески. И Роман подумал о том, что в его жизни никогда не было такого вот дружеского общения. Чтобы с тычками и затрещинами, но весело и непринужденно. Он будто перескочил этот этап, угодив из маленького мальчика прямиком во взрослые мужчины. В его мире серьезных дядь и больших денег не было места для такой вот искренней дружбы.

А еще Роман заметил, что Даша не пила. Никогда. Возможно, потому что была за рулем, возможно, из-за болезни, но она всегда заказывала только воду или чай.

Вот, трое встали и двинулись на танцпол. За столом остался один Заноза. Они немного потанцевали вместе, но парни быстро охладели и вернулись обратно, а Даша переместилась чуть дальше, занимая ту часть танцпола, где было посвободнее. И Роман знал, почему. Ей было нужно много места…

Через двадцать минут к Даше подошел Заноза и что-то сказал на ухо. Она кивнула, и парень вернулся за столик, а вскоре после этого все трое ушли. Его женщина осталась в одиночестве. Роман посмотрел на часы. Было два часа ночи, они про́были в клубе больше двух часов. Даша продолжала танцевать, пока к ней не подошел какой-то поц. Он ему сразу не понравился, но в начале Роман не придал этому значения. К его женщине всё время кто-то клеился, что было неудивительно, ведь она танцевала одна, а если девушка делает это в одиночестве, то даже будучи страшной найдет свою целевую аудиторию, а Дашу страшной назвать было никак нельзя. Но потом Роман заметил, что что-то было не так. Она реагировала не как обычно. Поц тянул к ней свои руки, а она их отдергивала. Директор спецотдела пригляделся повнимательнее. По всему выходило, что эти двое были знакомы. Она мигом превратилась в ту Дашу, которую сам Роман ежедневно наблюдал в своей приемной: тело ее напряглось, черты заострились, глаза похолодели. Нет, в темноте и на расстоянии он, конечно, ее глаз не видел, но по жестам и поведению можно было сложить общую картину. Даша вела себя с этим типом так же, как и с ним самим.

Вдруг она стала оглядываться, будто искала кого-то в толпе, Роман даже безотчетно поднял руку к лицу. Так оно будет вернее. Порыскав глазами между людьми, Даша подошла к какому-то мужику и что-то сказала ему на ухо. Роман пригляделся и оценил его: тот был внушительного вида, одним словом, качок, но не безобразный. Типа косил под работников интеллектуального сословия. Они с его женщиной общались всего несколько минут, в то время как поц стоял ближе к бару, подпирая колонну и терпеливо ожидая, пока Даша наговорится. Но, видимо, зря ждал. Вскоре двое стали пробираться к выходу, и качок… удерживал ее за талию? Роман совсем напрягся. Поц пошел за ними. Следом устремился и директор спецотдела.

Всё последующее случилось слишком быстро, поэтому было как в тумане. Даша и качок двинулись к туалету. В этом клубе он был общий. Держа его женщину за руку, человек-гора завел ее внутрь. У Романа застучало в висках. Поц ненадолго остановился возле, развернулся спиной ко входу, схватился пальцами за нижнюю губу и стал судорожно ее теребить: туда-сюда, туда-сюда. Директор спецотдела как раз выбрался из толпы и подходил к месту событий, так что видел его нервозность. А потом поц вдруг резко развернулся и вбежал в туалет. Роман медленно двинулся в том же направлении. Вместо дверей на входе с двух сторон висели портьеры. Юркнув между, он вошел. Справа возле входа была небольшая ниша с зеркалом и маленьким диванчиком, далее начинались мойки, а напротив – кабины. Возле раковин стояли две девушки, судя по всему, незнакомые друг с другом. Одна мыла руки, другая поправляла прическу. Поц осмотрелся, оценил ситуацию и стал поочередно ломиться в кабину за кабиной. Роман прошел в нишу и сел на диван, чтобы не привлекать к себе внимания. Он решил, что останется лишь наблюдателем, как бы всё ни развивалось. Кем он был для Даши? Чужаком. Вот им и останется.

С третьей кабиной парнишке повезло, там он их и обнаружил. Гора заканчивал натягивать презик. Роман на миг зажмурился. Пока он не понимал своих чувств. Поц схватил качка за воротник майки, но тут же огрёб по уху. Удар был такой силы, что он отлетел к мойкам и распластался по полу. Девушка, что стояла ближе, вскрикнула, переступила через него и дала дёру, вторая просто замерла. Между тем гора приступил к тому, зачем пришел. Романа утешало лишь одно – что он сидел.