Читать онлайн Светлая полоса бесплатно

Пролог. До того, как…

Как бы вы провели день, если бы знали, что завтра умрете?

В кругу близких и друзей?

С любимым человеком?

В одиночестве и размышлениях? Или в загуле?

Алекс точно знал, что не вышел бы из дома, если бы не мама и Рита. Если бы не мама и Рита, он даже из комнаты не вышел бы. По крайней мере первые полдня. Валялся бы в кровати и смотрел любимые фильмы один за другим. Что-нибудь, что давно хотел посмотреть повторно, но для этого все не находилось времени. И вот теперь будущее обрублено, о нем не нужно больше заботиться и наконец-то можно в полной мере посвятить себя настоящему. Что бы он с удовольствием пересмотрел? Триллер с красивым запутанным сюжетом, пожалуй, «Человек, который никогда не спит» подойдет. А потом какой-нибудь старый фильм про любовь с красивой актрисой в главной роли. Какое-нибудь старье с хорошим концом.

Конечно, неплохо было бы посмотреть его вместе с Ритой. И не обязательно досматривать до конца… А начать целоваться уже на первой сцене, где герой и героиня рассорились, и он или она уезжает. А потом они любили бы друг друга, как в последний раз. Потому что это и был бы последний раз.

После секса мысль Алекса как-то перепрыгивала через Риту. Пусть бы она заснула, к примеру, или ей зачем-то нужно было уйти.

А он так и остался бы дома, сидел в дедовском кабинете в его старом кресле и читал бы какой-нибудь толстый роман, когда-то уже прочитанный не один раз, чтобы не переживать, что не успеешь дочитать до конца.

Но все это только мечты. Потому что этот последний день ему испортила бы мама. Останься он дома, она замучила бы его советами и слезами, превращая последние часы жизни в сплошной кошмар.

Пожалуй, пришлось бы терпеть двойной кошмар, потому что настоящая Рита, не та, что отдавалась ему под звуки знакомых саундтреков, а та, с которой он учился бок о бок последние пять лет, скорее всего захотела бы поговорить.

И этот двойной кошмар случится с ним сегодня.

Глава 1. До того, как… История Алекса. Страх

Раздражение, словно изжога, поднималось волной откуда-то из желудка. Алекс сознательно «приглушил» звук звонкой Ритиной речи, рассматривая ее из-под прикрытых век.

Породистый узкий выпуклый лоб, тонкий нос с легкой горбинкой, длинные ресницы, затеняющие яркие карие глаза. Вся такая тоненькая, собранная как пружинка. И, кстати, совсем не глупа. В их проектной команде NIT1 к ней прислушиваются. И присматриваются. Дочка министра инновационных технологий ЕС2 – это блестящие карьерные перспективы. Большинству одноклассников Алекса, кто точно останется в Системе, о таком старте можно только мечтать.

А вот Алексу такой подарок, как интерес со стороны Риты, выпал совсем некстати. Как будто открытка с приглашением на крутую вечеринку, попавшая гостю, который ни за что не сможет ее посетить, потому что лежит теперь при смерти.

Хотя…

Алекс снова вернулся к мысли, не попросить ли Риту замолвить за него словечко перед отцом. Ему было неловко и стыдно затевать такой разговор, но в конце концов у него не так уж много возможностей, чтобы повлиять на будущее, кажущееся сейчас неизбежным.

Алекс взглянул на Ритины губы, опустил взгляд на шею и ниже, на грудь, которая едва очерчивалась под свободной белой футболкой. Она ведь тоже хочет, не может не хотеть. Потому что сегодня, может быть, их последний день.

Глаза Риты вдруг распахнулись и вспыхнули сердитым огоньком.

– Алекс, ты не слушаешь меня! С кем же я все это время разговаривала?!

– А с кем? – он обнял, закружил ее, стараясь дотянуться до надутых от обиды губ. Но Рита вырвалась, фыркнула и отвернулась, показав ему изящное ушко и кусок белой длинной шеи, большую часть которой скрывали собранные в высокий конский хвост черные волосы.

Он наслаждался паузой и тишиной и не торопился реагировать. Она не выдержала первая и повернулась к нему:

– Тебе кажется, что я не скажу тебе ничего нового или полезного? Как твоя мама? Это отношение к женщинам вообще или только нам с ней так повезло, выглядеть в твоих глазах полными дурами?

– Какая разница, как ты выглядишь в чьих-то глазах?

– Не уходи от ответа! Ты сам отлично знаешь, что разница есть! Тебе, к примеру, совсем не безразлично, что другие считают тебя талантливым и ловят каждое твое слово. Я видела, как ты блаженствовал, когда все слушали твое выступление в группе.

– Глупости, – равнодушно ответил он, сохраняя полуулыбку Будды на губах. – Тогда я был доволен тем, что мы, наконец-то вышли на предметный разговор без всякой там морально-этической подоплеки. Одно дело обсуждать что-то предметно, владея фактами. Да, это интересно и захватывает. Другое – делать глубокомысленные выводы о справедливости мироустройства, основываясь только на собственных представлениях об этой самой справедливости. Знаешь, это похоже на «сумасшедшее пианино», если ты понимаешь, о чем я.

Алекс ожидал, что она начнет спорить. Но вдруг прочел на ее лице жалость и нерешительность. В голову ударила жаркая волна гнева.

– Кажется, я не очень-то похож на героя – разрушителя, да, Рит? Мы тут немного на разных позициях, – голос Алекса зазвенел, а улыбка Будды слетела с губ, как неаккуратно приклеенные бутафорские усы. – Ты – остаешься, для тебя Система справедлива, удобна и перспективна, кстати! А я рискую завтра навсегда потеряться среди тупиц и бандитов. Рита, пойми, я теряю свою семью, какие-либо жизненные перспективы, тебя, все, что до сих пор меня грело, все, что я люблю! А самое абсурдное, что это происходит из-за того, что 40 лет назад мой дед решил поиграть в бога и воплотить в жизнь свое представление о справедливости и пользе! Демиург, хренов, доигрался! Из всей нашей семьи в Системе останутся только мама и бабушка, одни – одинешеньки. Все мужчины в нашем роду оказались с каким-то дефектом, и Система отказывается от нас. Отец, брат, даже сам дед, который просто исчез и ничего о нем теперь неизвестно. Я – последний еще не в Хаосе. Но это всего лишь до завтра!

Глаза Риты наполнились слезами, она подошла к нему, приподнялась на цыпочки, опираясь на его плечи и нежно убрала непослушный вихор с его лба.

– Ох, Алекс, какие же у тебя синие глаза. В них можно утонуть, – мечтательно проворковала она, приближая к нему свое лицо.

Но Алекс уже не мог остановиться и насладиться тем, что дается ему прямо сейчас. Долго сдерживаемое раздражение все-таки вырвалось из-под контроля, и он не замечал теперь ни состояние девушки, ни свое.

Рита, не дождавшись ответной нежности, отстранилась и присела на край сверкающего подсветкой бассейна. Опустила в голубую прохладную воду руку, подвигала пальцами, вызывая блестящую рябь.

– Давай поплаваем, – неожиданно предложила она и тут же начала раздеваться.

Алекс медлил. Он был рад перемене темы. Но не мог успокоиться и вот так легко пойти за Ритой в искристую и манящую воду.

Он думал про возможность, тот самый шанс, который казался вполне реальным, если только переступить через свою гордость. Наконец, решившись, он подошел к краю бассейна и присел на корточки, чтобы уже спустившаяся в воду Рита смогла услышать его.

Она замерла, ожидая его слов.

– Рита, – сказал он мягко, глядя прямо в ее глаза, – ты не могла бы поговорить с отцом по поводу меня? Мне кажется, он может помочь или, по крайней мере, дать совет, как мне быть.

Если бы Алекс не был в этот момент так сосредоточен на себе и собственных переживаниях по поводу сломленной гордости, то заметил тень разочарования, которая на долю секунды потушила Ритин взгляд и опустила уголки губ. Она слегка покраснела.

Но тут же справилась с собой, и открыто взглянула в его глаза.

– Ты же знаешь, мы не говорим дома о работе и делах. Но я попробую, Алекс! Я обязательно поговорю, если только увижу его сегодня. Хорошо?

Семья Риты жила по неукоснительно соблюдаемым правилам, каждое из которых было направлено на сохранение спокойствия и репутации отца семейства, почитаемого как выдающийся государственный деятель.

Алекс понимал, как сложно Рите дать такое обещание. Она ведь «настоящий пацан» – раз сказала, сделает.

Только теперь он почувствовал, как дух флирта и нежности, только что исходивший от каждого слова и движения девушки, куда-то испарился.

Страх упустить момент, возможно, последний в его жизни, толкнул его действовать.

Алекс быстро молча разделся.

Было уже почти девять вечера и в этой зоне клуба никого из гостей не осталось. Кто-то ушел домой, чтобы пораньше лечь спать перед таким серьезным событием, как ПИТ-33. Кто-то сидел в спортбаре и болел за любимого игрока в «Маджестик стори»4. Похоже, на самом верхнем этаже клуба остались только они.

Прохлада приятно тонизировала тело, вода делала его почти невесомым и в то же время сильным, способным справиться с упругим сопротивлением и плыть в нужном направлении. Алекс с удовольствием сделал несколько энергичных гребков, легко скользя в воде и нагоняя Риту.

Они начали целоваться еще в воде. Потом вышли из бассейна и залезли в большую двухместную капсулу натурального загара. Капсула целомудренно прикрыла свои лепестки, стоило им прикоснуться друг к другу. Алекс мечтал об этом с самого утра. Но теперь вдруг оказалось, что это не лучшая идея. Ее мокрые волосы липли к его рукам, путались между пальцами, и она то и дело морщилась, откидывая их назад. Несмотря на жаркие поцелуи, они оба замерзли. Он чувствовал, как ее кожа покрылась мелкими пупырышками, и ему не хотелось прижимать ее к себе в мокром купальнике, а стянуть его он все еще никак не решался.

– Ты замерзла, – сказал он.

– Да, – призналась она, прижимаясь к нему.

– Надо укутать тебя во что-нибудь теплое, – сказал он. Она хихикнула, а он покраснел, осознав, что слова звучат как-то двусмысленно.

Вдруг его коммуникатор завибрировал. Алекс поднес руку к запястью.

– Черт! Не может быть!

– Что там? – тихо откликнулась Рита.

– Предупреждение об отключении энергопитания. Всех просят покинуть клубные зоны.

– Почему так рано? – удивилась она. – Хотя, это, наверное, перед ПИТом.

Он не успел ответить. По залу неожиданно громко и раскатисто прозвучало: «Просим покинуть все верхние зоны клуба и перейти в зону спортклуба. Внимание, энергия на верхние этажи перестанет поступать через семь минут».

– Побежали скорее к ВоПШе5, – встревожилась Рита, выбираясь из капсулы и быстро собирая вещи, брошенные на скамье у бассейна.

– Может, мне просто остаться здесь и не ходить никуда, – отозвался Алекс, нарочно неторопливо натягивая брюки поверх мокрых плавок и невольно морщась. Идти переодеваться все равно уже не было времени, а раздеваться перед Ритой теперь было как-то нелепо и неловко.

Браслет коммуникатора опять неприятно застучал по запястью. Алекс дотронулся до дисплея.

– Бабушка приехала.

– Твои родные хотят поддержать тебя, – бодро сказала Рита, отворачиваясь и стягивая мокрый лифчик.

– Ты замерзнешь, – некстати проговорил он, глядя на ее белые хрупкие лопатки и маленькую родинку между ними. – Возьми мой свитер.

– А ты? – обернулась она, краснея и прикрывая грудь футболкой.

Он бросил ей свитер, рассчитывая, что она нечаянно опустит руки. Но она хитро сощурилась, заметив его взгляд, ловко подхватила свитер одной рукой и снова отвернулась.

– Я не замерз совсем, – соврал Алекс.

Он наблюдал, как Рита заматывает мокрые длинные волосы в пучок и ловко стягивает их узлом.

– Побежали? – она легким пружинистым движением встала с низкой скамьи, накинула его свитер на плечи и сделала несколько шагов к выходу.

Алекс физически ощущал, какими вялыми и медлительными были его движения по сравнению с Ритиными. Она тоже заметила это.

– Алекс, еще ничего не известно, – сказала она ободряюще. – Если бы все было так просто, то и ПИТ не нужен, тебя отправили бы в Хаос6 и все.

Он не ответил.

Прощались у ВоПШи. Рита дотянулась и нежно пригладила тот самый непослушный русый вихор, с которым она все время боролась. Теперь он потяжелел от воды и не съезжал на лоб, а задиристо топорщился, несмотря на все Ритины старания.

– Алекс, знаешь, я завидую тебе! У тебя есть шанс уже завтра перевернуть свою жизнь, окунуться в другой мир.

Алекс резко дернулся, уворачиваясь от ее руки.

– Вернее, завтра у меня есть риск быть выброшенным из Системы без права переписки. Буду ждать тебя в Хаосе, если уж ты так завидуешь мне.

– Это жестоко, Алекс! – отозвалась она. Ее глаза блеснули от подступивших слез. – Ты же знаешь, что я не смогу оставить сейчас родителей. Нельзя подвести папу, его просто снимут с должности.

По лицу Алекса проскользнула презрительная усмешка. Мгновение, но Рита заметила и сразу же поняла это выражение.

– Вот видишь, выходит, тесты действительно не врут! Ты ненавидишь Систему, но почему-то хочешь остаться в ней. Зачем? Вернее, понятно, что тебе так проще, быть героем в глазах одноклассников и при этом сохранять комфортную жизнь.

– Спасибо за детальный анализ моей личности, – холодно парировал Алекс и первый быстро вошел в «поток».

– Просто признай, что ты трусишь, вот и все! – крикнула Рита.

Алекс опустил подбородок, словно боксер в защитной стойке. Она осталась стоять на площадке.

– Ты идешь? – нетерпеливо бросил он. Она обиженно отвернулась.

– Вниз! – крикнул он, и пол стремительно скользнул в зеленоватое море света внизу.

Через мгновение Алекс уже сожалел, что не дождался Риты. Глупо было вот так ссориться в последний день.

Глава 2. До того, как… История Алекса. Семья

Привычная тишина квартиры нарушалась странным однообразным звуком. Алекс узнал скрип дедовского кресла-качалки. Этот звук всегда казался каким-то непричесанным и резким на фоне мелодичных и шуршащих звуков «Уютного мира»7.

В кресло мог сесть каждый из них, мать никогда не выставляла никаких запретов по этому поводу. Но почему-то спокойно и уверенно садилась в него только бабушка.

Мать молча кивнула Алексу, указав глазами в глубину коридора. Алекс вошел в комнату, когда-то бывшую дедовским кабинетом. Давно же он сюда не захаживал.

– Бабушка, здравствуй!

Они не виделись пять лет. С тех пор, как ушел в Хаос Макс, старший брат Алекса. Алла Сергеевна, казалось, еще больше усохла и сморщилась. Но спина ее по-прежнему оставалась идеально прямой, а подбородок приподнимался ровно на столько, чтобы у любого стоящего рядом появлялось ощущение значимости и величия происходящего.

– Ну здравствуй-здравствуй, – сухо и строго приветствовала она Алекса, поднимаясь с кресла и разглядывая внука.

«Для законченности образа не достает пенсне», – подумал Алекс.

Он неловко склонился, чтобы обнять старушку. Алла Сергеевна захватила его где-то в районе талии и теперь ласково похлопывала по спине в том месте, где в будущем его может скрутить радикулит.

«Пахнет она совсем как тогда, в детстве», – подумал Алекс, уткнувшись носом в седой пучок на бабушкиной макушке. – «Чем-то возвышенно далеким, неземным, немного терпким. Интересно, будет ли плохим тоном спросить потом, что это за духи? Наверное, древние какие-нибудь». И он невольно усмехнулся своим мыслям.

– Ишь ты какой вымахал, весь в деда! Ну просто вылитый Демиург! И рост, и повадки.

– Ну какие повадки, Алла Сергеевна, – сухо сказала Лидия Михайловна, мать Алекса. Она заметила ухмылку и строго взглянула на него. – Вы же не видели его уже давно.

– В деда ты значит у нас, – торжественно повторила бабушка, игнорируя замечание. – Ну рада – рада видеть тебя. Садись-ка, давай поговорим.

Алекс обреченно уселся на скрипучий деревянный стул рядом с громоздким дедовским столом. Зеленая кожаная вставка на столешнице была слегка потерта по краям и заботливо накрыта прозрачным листом металлопластика, прям как экспонат в музее. Впрочем, эта комната и была своеобразным домашним музеем деда, Дмитрия Алексеевича Деброша (известного во всем мире как Демиург), того самого «гениального», как уверяли историки, профессора, предложившего систему ПИТ и «спасшего человечество от самоистребления»8.

Алла Сергеевна тоже подошла к столу и задумчиво провела тонкими пальцами по пожелтевшему фарфоровому абажуру большой настольной лампы. «Тоже еще тот раритет. Где теперь найдешь такую?» – отметил про себя Алекс. Бабушка украдкой взглянула на пальцы, как будто проверяла, есть ли пыль на лампе. Вечная причина прежних раздоров между ней и матерью. Но с тех пор, как она уехала, мать раз в неделю старательно протирала все поверхности в кабинете деда, благо, в другой части квартиры все уже радикально изменилось и не требовало особого ухода.

– Итак, мать говорит, ты решил сдаться и отправиться в Хаос?

– Бабушка, я не собираюсь сдаваться, но есть высокая вероятность, что ПИТ я не пройду. И это уже третий раз, так что никаких дополнительных тестов точно назначать не будут, ты и сама знаешь.

– Я сто раз рассказывала тебе, как сдавать тесты, тут большого ума не надо, – тут же накинулась на него мать.

Алекс по опыту знал, что лучше не продолжать этот разговор, если не хочешь нарваться на скандал.

– Мам, – сказал он, не слишком умело переводя тему. – Мне показалось, или действительно пахло печеньем, когда я вошел?

Бабушка понимающе улыбнулась, хитро сощурив глаза. Мать тут же засуетилась.

– Ах, господи, я и правда забыла совсем! Пойдемте-ка чаю выпьем, – и она первая быстро вышла из комнаты.

– Так ты морально готов к переменам, как я поняла? –спросила Алла Сергеевна. Темно-серые глаза в сеточке морщин внимательно смотрели прямо в глаза внуку.

И он неожиданно для себя решился на откровенный разговор.

– Нет, ба, я совсем не готов! Меня тошнит от мысли, что придется выживать среди недоумков и преступников вместо того, чтобы продолжить учебу в университете. Это несправедливо! Не думаю, что мой дед хотел именно этого, когда выдвигал свои идеи.

На последних словах голос его предательски дрогнул.

– Понятно, – откликнулась бабушка, растягивая «я», так что слово прозвучало с издевкой. – Значит ты во всем винишь деда и считаешь, что в Хаосе тебя ждут тупицы и головорезы?

Она сделала внушительную паузу и вздернула подбородок.

– Что ж, ты будешь удивлен…

У Алекса вдруг вспыхнула абсурдная надежда, что бабушка приехала не просто так не для того, чтобы уронить слезу сочувствия на его плечо. Возможно, она что-то знает и хочет помочь ему. Может быть у нее остались связи в министерстве?

– Что ты хочешь этим сказать, ба? – заинтересованно спросил он.

– Ну, где вы там? – раздался нетерпеливый голос матери. – Я уже накрыла, идемте к столу!

Алла Сергеевна смерила внука оценивающим взглядом и неопределенно пожала плечами, давая понять, что все уже сказала и теперь его дело пораскинуть мозгами. Затем она еще раз, как будто, напоследок, оглядела комнату, обошла стул, на котором сидел Алекс, и вышла.

Алекс, раздумывая над словами бабушки, потащился следом.

Лидия Михайловна широким жестом пригласила их за стол. Это была вторая достопримечательность дома, семейная реликвия, оставшаяся со времен деда. Круглый стол в детстве казался Алексу огромным. Они с Максом устраивали под ним свой собственный дом, скрываясь от взглядов взрослых за свисающей чуть не до самого пола бахромой яркой цветастой скатерти. Под стол они утаскивали толстые отцовские книги, в основном, словари и энциклопедии, делали из них сидения и свой собственный стол, где на салфетках были разложено пахнущее корицей и ванилью только что испеченное бабушкой круглое печенье. Отец, шутливо ругаясь, приподнимал тяжелый угол скатерти, заглядывал в их темное укрытие и на ощупь или по весу старался отыскать нужный ему книжный кирпич. Временами его пальцы прихватывали и кого-то из детей. Они визжали и молотили пятками и локтями, раскидывая только что обустроенное жилище.

Сейчас стол был покрыт все той же памятной скатертью. Он не выглядел таким безгранично огромным, как когда-то в детстве, но все-таки отличался от всех предметов в общей зоне своей фундаментальностью.

– Садимся, как всегда? – оживилась бабушка, явно с удовольствием похлопывая ладонью по толстой столешнице.

– Конечно! Я и чашки уже расставила, – улыбнулась Лидия Михайловна, кутаясь в домашнюю серую шаль, хотя дома было тепло.

Странная традиция сохранять свои места за столом вызывала, порой, удивление у гостей, но соблюдалась домашними неукоснительно.

Согласно ей, Алекс сидел по левую руку от матери, но через два невидимых никому места, которые нельзя было занимать. Приходилось привставать, чтобы дотянуться до общей тарелки или солонки, если они находились ближе к матери или по центру.

Места рядом с матерью принадлежали отцу и Максу, и они давно уже пустовали. По правую руку было место деда, за ним – бабушки и, наконец, несколько гостевых. О деде все разговаривали вполголоса, как говорят о безвременно ушедшем, хотя бабушка была уверена, что он жив и выполняет какое-то секретное задание то ли в Системе, то ли в Хаосе. Но для Алекса и Макса он был далеким великим предком, давно ушедшим из мира живых настоящих людей.

Алекс и Алла Сергеевна торжественно расселись по своим местам. Бабушка пробурчала что-то по поводу ненадежности современной мебели.

Направленные воздушные потоки создавали возможность для любой конфигурации сидений с настраиваемой упругостью и правильной формой для поддержки спины. Но Алла Сергеевна вряд ли решилась бы облокотиться на невидимую спинку.

– Да уж, надежность и новые технологии – это вещи несовместимые, – поддержала разговор Лидия Михайловна. – Помнишь, Алекс, у нас как-то отключили электричество, так что мы остались на несколько часов посреди голых стен, даже присесть было негде!

Алла Сергеевна невольно заерзала на сидении, словно проверяя его прочность.

– Подсветку мы сделали специально, хоть какая-то видимость уюта, – сказала Лидия Михайловна, обращая внимание гостьи на новинки интерьера.

Потоковые сидения вокруг стола были подсвечены таинственным синевато-желтым светом, чудесно сочетающимся с голографией «Впечатлений» Моне на стене. Алекс отметил про себя, что мать перенесла одну из стен, увеличив пространство возле кухонной зоны.

– Ах, как же я люблю Моне и настоящий фарфор, – восторженно выдохнула бабушка, лаская рукой старинные фарфоровые чашки, расписанные тонкими золотыми завитушками.

Лидия Михайловна довольно кивнула.

– Да, теперь фарфора хорошего не сыщешь, а если и есть, то нам не по карману. Помните, Демиург уверял, что этот сервиз достался ему от бабушки, которая жила в Москве.

– Конечно, помню! И это правда старинный сервис! Какая ты молодец, что сохранила его, – отозвалась Алла Сергеевна, кивком останавливая Алекса, который наполнял ее чашку зеленоватой с тонким ароматом жидкостью. Специально для бабушки был заварен зеленый чай по ее вкусу.

– Мам, и печенье пахнет невероятно круто! – Алекс сказал это специально, чтобы добавить матери удовольствия и обратить внимание бабушки на лакомства у нее на блюдце.

– Да, домашнее печенье – это тоже редкость по нынешним временам. Ты просто умница, что продолжаешь нашу традицию, – согласно кивнула Алла Сергеевна, аккуратно надкусывая румяный рассыпчатый кружок. – Я-то не пеку теперь, некому, – добавила она.

– Мы как-то пробовали заказать в «Кейкс энд Свитс», но они ужасно переслащивают и мед, кажется, не добавляют, только аромат. Совсем нет такого вкуса, – отозвалась Лидия Михайловна.

Все согласно кивнули и некоторое время молчали, наслаждаясь чаем.

Алекс с удовольствием жевал печенье и думал, что Рита тоже когда-то пробовала его, но совсем не впечатлилась. «Воспитана на «Кейкс энд Свитс», дитя Системы», – с сарказмом подумал он. Хотя может быть, дело вовсе не во вкусе. Печенье было для него гораздо большим, чем просто домашней выпечкой. Оно пробуждало воспоминание о детстве, о счастливой жизни большой дружной семьи. До того, как ушел отец.

После его ухода их жизнь изменилась. Хаос, который никто не принимал во внимание, как будто приблизился и заявил о своих правах. Но до того, как ушел и Макс, они еще чувствовали себя в относительной безопасности, цепляясь за образ семейного очага и ощущение надежности, которое давала отлаженная жизнь.

Алекс мысленно вернулся в то безмятежное время, когда вся семья еще собиралась за общим столом. Он с удовольствием расслабился, погрузившись в воспоминания, благо компания бабушки и мамы этому способствовала. Такого душевного семейного вечера у них не было уже давно. Две родные ему женщины наслаждались воспоминаниями о прошлом, старательно обходя острые темы, возвращая друг другу, пусть и призрачное, былое ощущение безопасности. Только поблескивающая время от времени тревожным маячком мысль про завтрашний день мучила Алекса и не давала в полной мере насладиться расслабленной и душевной атмосферой семейного чаепития.

Он ждал, что бабушка продолжит разговор, который, как ему показалось, она намеками начала в кабинете деда. Надежда на чудесное спасение завораживала. Он уже воображал себе те слова, которые бабушка вот-вот скажет ему и матери.

– Так ты представь себе, Лидия, мы тут с Алексом поговорили и выяснилось, что он сурово критикует деда, ведь так, Алекс? – неожиданно сказала Алла Сергеевна, строго взглянув на внука.

Алекс поперхнулся и отложил надкусанное печенье. Бабушкин тон был совсем не тот, да и говорила она совсем не про то, что он себе только что представлял.

– Мы много раз говорили на эту тему, – горестно всплеснула руками Лидия Михайловна. – Сейчас они все знают лучше нас. Им просто невозможно представить, что тогда происходило, и какую ответственность взял на себя Демиург. Твой дед спасал человечество, между прочим, – сказала она с пафосом, обращаясь к Алексу.

– И обрек свою семью на полный распад, – не сдержался Алекс. Горечь разочарования и злость на весь мир душили его.

Отец Алекса, Павел Дмитриевич Деброш, университетский преподаватель истории, был отправлен в Хаос «за недостойное поведение», порочащие честь гражданина ЕС. Последние несколько лет до этого он много пил, участвовал в студенческих посиделках, где веселил всех ироничными стишками про «непорядочную систему». Одна из таких посиделок закончилась тем, что профессор умудрился накинуться с кулаками на двух студентов. Его отправили в Хаос, когда Алексу было 8. Макс ушел через 3 года. Он просто не явился на ПИТ, и его забрали прямо из дома.

– Не смей в чем-то таком упрекать своего деда! – взвизгнула мать, наклонившись в сторону сына. Желтовато-смуглая тонкая кожа сморщилась вокруг плотно сомкнувшихся губ, и это тут же состарило ее. Короткие седые волосы и длинная шея придавали ей аристократичности, а благодаря подтянутой спортивной фигуре, она всегда выглядела моложе своих лет. И многие студенты даже влюблялись в нее, хотя возраста она никогда не скрывала и совсем не использовала макияж. Правда, прямолинейный и непримиримый характер Лидии Михайловны отпугивал всех желающих пофлиртовать с ней.

– Нам трудно предвидеть, чем обернутся наши действия в будущем, – вновь вступила в разговор бабушка, сохраняя спокойный тон и размеренность речи. Она в который уже раз чуть-чуть приподняла подбородок, и аккуратно поставила чашку на блюдце. – Тем более, если это масштабные действия, затрагивающие судьбы многих. И да, иногда невозможно выделить свою и только свою семью, оградив ее от всех последствий тех изменений, у истоков которых ты стоял.

Она сделала эффектную паузу.

Алекс невольно восхитился ее умению держать себя. К тому же, возразить было нечего. С философской точки зрения предложенная дедом идея разделить тех, кто хочет и готов жить по правилам и законам в мире порядка, с удовольствием подчиняться системе, и тех, кого такая жизнь не устраивает, была вполне здравой. Последних, с потенциалом к разрушению и деструктивным формам поведения, было решено отправлять в среду беззакония, то есть в Хаос. Вот только Алекс не чувствовал себя ни преступником, ни революционером, ни героем.

– И было бы совершенной нелепостью думать, что в Хаос отправляются одни тупицы, – с ноткой уязвленного самолюбия продолжала бабушка. – А как же твой отец? А Макс? Их ты тоже считаешь недостаточно интеллектуальными?

– Бабушка, там не только такие, как они, ты же понимаешь, что я имел в виду! – возмутился Алекс.

– Я понимаю только одно – ты боишься!

– Я тоже боюсь, Алла, – вдруг тихо призналась Лидия Михайловна. – Я не хочу остаться совсем одна. – Алекс, это всего лишь тест, – обратилась она к сыну. По жесту, каким он отмахнулся, было понятно, что этот разговор происходил между ним и матерью не один раз и уже порядком надоел ему.

Бабушка молчала, и надежда Алекса на ее таинственные связи с министерством таяла, словно фигура изо льда, украшающая праздничный стол. Ничего, кроме слез и навязчивых наставлений, ждать было нечего.

Он встал и слегка поклонился.

– Мне нужно выспаться, завтра начало в 7:30 утра.

– Где все будет проходить? – спросила бабушка.

– В Зале Ответственности.

– И кто только придумывает эти названия, – посетовала Алла Сергеевна.

И, нарушив все правила, она придвинулась к Лидии Михайловне, пересев на место деда, чтобы обнять ее за плечи.

Оказавшись в своей комнате, Алекс устало растянулся на воздушном потоке лежанки и закрыл глаза. В голову опять пришла трусливая мысль: «Может, просто не ходить завтра никуда? Сказаться больным и подключиться к системе из дома?» Это, конечно, не спасет от провала, но по крайней мере есть шанс увидеться с близкими до перехода в Хаос.

Он почувствовал вибрацию и автоматически приложил ладонь к браслету коммуникатора.

Это было сообщение от Риты: «Я поговорила с отцом. Он подумает, как тебе помочь».

Внутри Алекса как будто кто-то растянул тугую пружину и все замерло в ожидании.

«Когда же он будет думать? Времени уже совсем не осталось», – промелькнуло в голове. Но Алекс тут же почувствовал благодарность и запоздалое раскаяние. Семья Риты свято хранила репутацию «предка», и он понимал, чего стоило подруге обратиться к отцу с подобной просьбой.

Он кинул ей в ответ «поцелуй».

Неожиданно в комнату вошла бабушка с какой-то книгой в руках.

– Если ты еще не слишком устал, то вот почитай перед сном, может пригодиться.

Алекс взглянул на название.

«Самооборона»

– Спасибо, ба, – ответил он вяло. Алла Сергеевна тут же удалилась, не желая больше никак комментировать свой жест.

«Интересно, где бабушка откопала этот шедевр», – подумал он. – А я-то думал, у нее есть способ избавить меня от всего этого дерьма».

Алекс пролистал толстый том, останавливаясь и рассматривая схемы боевых поз и ударов. Девственно чистые страницы свидетельствовали о том, что книгу читали мало, если вообще открывали, хотя издание смело можно было отнести к антикварному. Чего только качество бумаги стоило.

Браслет снова тревожно запульсировал. Алекс ожидал продолжения разговора с Риткой, но это сообщение было не от нее. На этот раз была голография.

На официальной министерской подложке бегущей строкой скользило: «Александр Деброш, вам надлежит немедленно явиться в зал Ответственности»

Что?!

Алекс подскочил на лежанке и сел. На шутку было не похоже. Неужели так быстро сработали министерские связи Ритиного отца? Браслет повторно завибрировал и то же самое сообщение побежало по верху голографического светящегося куба, всплывшего над коммуникатором.

Алекс в растерянности стоял посреди комнаты, решая, что с собой взять и как одеться. Но коммуникатор вибрировал как сумасшедший, не давая времени на размышления. Алекс переключил дисплей, нажав иконку вызова такси, накинул белую приготовленную к экзамену рубашку поверх футболки и вышел из комнаты.

Мать и бабушка затерялись где-то в глубине квартиры, кажется их голоса доносились из дедовского кабинета. Алекс порадовался, что не придется ничего объяснять и никого успокаивать.

Его бы кто успокоил. В волнении он плохо осознавал, что происходит вокруг и что делает он сам, когда садился в подлетевший с характерным звуком к самой входной двери желтый «свисток».

Глава 3. До того, как… История Киры. Клятва мести

Не ищи ее. Не пытайся вступить в контакт, укусит, а потом и сожрет. Да, сейчас это так. А может быть и всегда было и будет так. Она точно не знает. А кто что-то точно знает про себя? Только самоуверенный тупица.

Кира медленно легла на пестрый ковер, закинула руки за голову и, выдохнув, с усилием вытянула правую руку и левую ногу, потом наоборот. Затем опустила руки плашмя вдоль тела и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Она знала, что в банде ее квартирку называют «Змеиным логовом». Вполне соответствует названию банды – «Змеиный клубок». Образ змеи ей всегда нравился. Змея – это угроза, но не угроза тупой силы. Это ожидание умной игры, которая может закончится для вступившего в нее смертельной мгновенной схваткой.

Она не ела уже больше суток. Надо бы поесть. Но сил встать и что-то приготовить не было. От одной мысли о еде ее затошнило.

Неужели это действительно произошло?

Два года назад она установила одно простое, но незыблемое правило, которому должны были подчиняться все в их банде. Нельзя убивать.

С тех пор все свои вылазки они планировали с особой тщательностью. Кира умела это делать. И за два года им ни разу не пришлось применять оружие и вступать в перестрелку.

Но сегодня случился сбой. Не по их вине… «Хотя, – подумала Кира, – не дело себя выгораживать. Значит сами тоже что-то сделали не так». Она в который раз прокрутила в голове события этого дня.

Они брали поезд на станции по многократно отработанной схеме. Как вдруг с фланга их атаковала другая банда. Странные типы не пытались отбить у них часть состава. Они стреляли по ребятам Киры.

И застрелили Мамусю, 17 летнего щуплого парня, всего полгода назад попавшего в Хаос. Свое прозвище он получил сразу же, как только в первый раз упомянул свою маму в разговоре – «Мама говорит, что…». Мама Мамуси оказалась авторитетом для сына буквально во всех областях, что отразилось на количестве ее упоминаний в единицу времени. Так что кличка прижилась и точно соответствовала главной черте парня. Он был нежен и добр, щедро раздаривая любовь, которую получил когда-то от своей матери.

В банду Мамусю привел его Проводник. Кира не хотела брать парня, но он проявил неожиданную настойчивость. В течение недели ежедневно приходил к «логову» и околачивался на виду целый день. Часовые со смехом докладывали, что «Мамуся» на посту и, как всегда, «принесла пирожки». Пирожки он приносил исправно, как позже оказалось, Мамуся еще и не такое умел. Все та же мама научила его неплохо кашеварить.

Кира сжалилась, дрогнула где-то спрятанная природой материнская струна, приняла мальчика, укоряя себя за непоследовательность и предостерегая себя же, что еще пожалеет.

Но до сих пор все тревоги в отношении Мамуси не оправдались.

Он легко освоился в банде и стал полноправным восьмым ее членом, которому по совместительству пришлось взять на себя еще и роль доброй мамы сразу для всех. Кира, даже если бы и хотела, не смогла бы исполнить эту роль. Жанна, единственная девушка, кроме Киры, прижившаяся в банде, тоже. Да и никто бы не смог. Они были сильными, жесткими и навсегда потерявшими способность светиться от любви. Они были черными дырами, готовыми поглощать любовь и свет в любом количестве. Вечно жаждущие черные дыры.

Кира еще несколько раз глубоко вдохнула всей грудью. Не помогло. Неожиданно для себя она сжала кулаки и что было сил застучала ими и пятками по полу.

Звук должен был быть глухим. Но все-таки привлек внимание бдительного часового у дверей.

Красавец Микель неслышно открыл дверь и остановился у самого порога. Иссиня-черная сенегальская кожа посерела от только что пережитого. Черные влажные все понимающие глаза смотрели прямо и выжидающе.

Кира спохватилась, расслабленно растянулась на ковре. Но от внимательных глаз Микеля не скрыться.

– Микель, уйди, пожалуйста, – глухо попросила она.

Он молча кивнул, но остался стоять на месте.

Кира чувствовала, что это плохо. Так не должно быть. Все изменилось в одночасье и теперь трещина разрастается, дает тонкие едва заметные отростки и незыблемый фундамент сложившихся отношений в банде вот-вот рассыплется в пыль.

– Я попросила тебя уйти, – повторила она властно, вложив в голос ту самую скрытую угрозу и решимость применить силу, которую многие здесь в Хаосе уважали при соответствующем подтверждении фактами.

Микель потоптался, но с места не сдвинулся.

«Совсем плохо», – подумала Кира.

До сих пор ее приказы-просьбы исполнялись неукоснительно. Но она знала, чего ждет Микель и что делает его бесстрашным.

«Эмоции делают нас как слабыми и беззащитными, так и сильными и непобедимыми», – говорил учитель Яжив. Каждое из его изречение подтверждено жизнью многократно. «Спасибо, учитель», – мысленно сказала Кира, как говорила каждый раз, когда вспоминала его слова и черпала в них решимость действовать.

Она приподнялась на локте, наклонила голову и исподлобья взглянула на Микеля.

– Мы будем мстить, – сказала одними губами.

Он вздохнул, казалось, с облегчением, как будто только и важно ему было, как услышать эти слова, слетевшие с ее губ. Или даже просто увидеть решимость в ее глазах.

– Узнай, что за придурки атаковали нас, – отрывисто по-хозяйски, понимая, что переломный момент уже прошел, отдала распоряжение Кира.

Микель вновь молча кивнул, но теперь Кира уже верила в то, что за согласием последует действие.

– И срочно найдите сестру Мамуси.

– Но, – возразил было Микель, – ты же выпроводила ее.

Сестра Мамуси пришла в Хаос по собственной воле следом за братом и сразу же отправилась его искать. Слишком маленькая еще, решила Кира, когда увидела ее. Мамуся не стал возражать и, кажется, был благодарен Кире за то, что та наотрез отказалась принять его сестру в банду.

– Значит, теперь пришло ее время, – жестко отчеканила Кира.

У нее не было сил больше ни на одно слово. И она выразительно взглянула на Микеля.

Он понял, отвернулся и молча вышел. В другое время он мог бы позволить себе какую-нибудь шуточку из разряда «Мадмуазель, вы демонстрируете асоциальные поведенческие паттерны». Микель был способен на такой вот юмор. Но только не сегодня, не сейчас, когда кишки выворачивает от невыносимой тоски.

Потеря Мамуси у всех, Кира была в этом уверена, вызвала самые далекие детские воспоминания и тоску. Тоску не по дому, нет, а по всепрощающей материнской любви.

Кира изящно, правильно напрягая все мышцы, вышла в идеальную стойку «березки». Потом мягко отпустила тело и выгнулась в «мостик». Привычные, но сложные по координации движения заставили мозг сосредоточиться на теле. Она вновь опустилась на ковер и тут же пружинисто встала.

Хозяйка «Змеиного логова» прошлась вдоль широкой полки, тянущейся вдоль стены до самого окна. Пальцы девушки скользили по гладкой прохладной поверхности, а глаза выхватывали знакомые названия на цветных корешках книг.

Но сейчас книги не помогут.

Добравшись до окна, она остановилась. В самом углу, там, где полка уперлась в стену, аккуратно были разложены четыре колоды карт. Кира на секунду застыла, потом порывистым движением взяла вторую от стены.

«Как же я ненавижу себя за это», – пробубнила она, энергично встряхнув головой. Короткие ярко-рыжие кудри подпрыгнули и упали на глаза, так что ей пришлось дунуть вверх, открывая себе обзор.

Она медленно села в позу лотоса у низкого стеклянного столика, стоявшего возле окна, и виртуозно перетасовала карты.

Теперь колода лежала перед Кирой на прозрачной поверхности столешницы рубашкой вверх.

Смуглая тонкая кисть прикрыла ее, затем сняла верхнюю карту и перевернула.

Башня. Да, случилось страшное событие, так и есть. Но что теперь? Любовь. Шут.

Глупые карты несли чушь.

Кира в сердцах скинула всю колоду ударом ладони. И тут же почувствовала укол тревоги. «Карты нужно благодарить, что бы они тебе не сказали», – вспомнила она наставления матери.

Кира ненавидела себя за дурацкую привычку, воспринятую от матери. Та верила в карты безраздельно.

«Но у меня-то нет судьбы, мама», – мысленно возразила Кира. – Здесь Хаос, и в любой момент карты можно смешать и разложить снова».

Повторять расклад она не стала.

Раздался стук и в дверь вошел Микель с дымящейся тарелкой в руках.

– Все собрались внизу. Ты придешь к нам или будешь есть одна?

Голос его звучал ровно, но ведь он недаром спросил.

Кира быстро встала на ноги, стараясь отвлечь его внимание от раскиданных по полу карт.

– Я буду есть со всеми. А еще я просила бы тебя не врываться сразу же, как только постучался, – бросила она нарочито резко.

– Да видел я твои карты тысячу раз, – буркнул в ответ Микель, пропуская ее вперед. – Я бы и сам хотел знать, что теперь будет.

– Микель, не лезь в душу!

– Нет, конечно, я отвечаю только за желудок.

– И что это? – спросила она, принюхиваясь.

– Рис с карри, я добавил «язык дьявола», так что плакать будет не стыдно.

Они спустились на третий этаж, где была «общая зона», место сбора банды.

В просторной комнате всегда было мрачновато из-за слабого освещения. Все молча сидели за длинным столом, образованным из нескольких сдвинутых вместе. Столы были немного разной высоты и выступы обозначались под тонкой клетчатой скатертью. Кира всегда отмечала этот огрех про себя. Сначала это ее бесило, потому что казалось признаком какой-то бесхозяйственности и заброшенности, признаком Хаоса. Но потом она стала воспринимать эти сдвинутые разнокалиберные столы как нечто, символизирующее их банду. «Змеиное логово» соединило в одну семью восемь совершенно разных людей. «Теперь семь», – мысленно поправила себя Кира.

Помимо нескольких больших блюд с едой на столе стояли две граненые бутылки текилы с затертыми этикетками. Видно, ворованные из чьих-то старых запасников.

В банде Киры любителей выпить не было. Но сегодня возражать никто не стал.

Микель молча разлил прозрачную желтоватую жидкость по разнокалиберным бумажным стаканам.

Кира подняла свой стакан, на котором рукой Мамуси было заботливо написано ее имя. Такие именные стаканы были у каждого из них.

Она собиралась сказать что-то про то, каким был Мамуся и про то, что они никогда его не забудут, и про то, что им будет его ужасно не хватать. Ком застрял в горле и помешал ненужным словам.

– Мы найдем их, – неожиданно сухо и вместе с тем торжественно, так что слова прозвучали, как клятва мести, сказала она.

– Мы найдем их, – откликнулись все.

Глава 4. До того, как… История Киры. Семья

Мама любила Киру до трех лет.

Потом родилась сестричка Маргаритка и Кира завалила первый ПИТ. Точка. Конечно, малышка Кира не сразу осознала все свершившиеся перемены.

Она по-прежнему упрямилась и наотрез отказывалась убирать игрушки. Даже если ее льстиво хвалили за каждый сделанный в сторону победы над упрямством шаг. В бассейне она брызгалась, на уроках рисования прикладывала к сенсорному экрану не только пальцы и ладони, но и нос, живот и колени. Она не могла усидеть за книгой и в пять лет мальчишки любили ставить ее на футбольных воротах, она неплохо ловила мячи. Каждый раз, когда она показывалась на глаза матери, ее коленки были разбитыми, нос опухшим, платье порванным, а волосы растрепанными. Мать слегка поджимала губы и отводила взгляд, а потом с вымученной улыбкой делала ей короткое наставление. С милой смышленой старательной Маргариткой все было иначе. С ней не было никаких проблем, она всегда слушалась старших и горько плакала, если у нее не получалось быть хорошей.

Кире исполнилось десять, и она провалила второй ПИТ, когда озабоченный судьбой старшей дочери отец привел ее в «Голубой куб».

Подсвеченные потоковые стены действительно создавали огромный голубой куб, казавшийся полупустым внутри. Пространство хаотично заполняли какие-то странные приспособления из дерева и металлопластика. То тут, то там на полу валялись большие черные прямоугольники, напоминающие толстые допотопные спортивные маты, они смягчали удар при падении. На нескольких таких матах расположилась группа ребят, человек пятнадцать. Все мальчики. Некоторые Кириного возраста, другие постарше.

На одной из стен светилась надпись: «Здесь ты научишься управлять своим телом, волей и снами».

От группы ребят отделился невысокий худой черноволосый парень. Когда он подошел поближе стало понятно, что это учитель. Глаза и морщины на лице выдавали уже весьма зрелый возраст, а тело – неустанные тренировки.

– Здравствуйте, меня зовут Яжив, я учитель в этом классе, – с доброжелательной мягкой улыбкой представился он, слегка поклонившись отцу и дочери.

Кира хмыкнула, и отец предостерегающе взглянул на нее. Учитель же продолжал блаженно улыбаться.

Отец в ответ тоже поклонился. Похоже он чувствовал себя немного не в своей тарелке, потому что молчание продолжалось до неловкости долго.

– А как вы управляете снами? – нагло спросила Кира и ее голос прозвучал в тишине как-то особенно звонко.

– Размышляя над ними, – кротко ответил Яжив.

– То есть вы учите разгадывать сны? – Кира изобразила удивленную интонацию. На самом деле, ей хотелось отметить несуразность ответа этого мальчика – старичка.

– Нет, – мягко ответил Яжив. – Мы учимся использовать язык снов для разговора с самим собой.

Кира нарочито вытаращила глаза и повернулась к отцу, давая понять, что среди таких психов ей не стоит оставаться.

Отец кашлянул и сухо спросил: «Где я мог бы ознакомиться с программой физической подготовки?»

Яжив сделал едва уловимое движение головой и несколько мальчиков встали с матов и подошли к нему, остановившись невдалеке.

Яжив встал на одну ногу, подтянув стопу другой к колену. Он вытянулся и развел руки, словно птица в полете. Ученики в точности повторили его движения. Затем учитель слегка согнул опорную ногу в колене, а другую распрямил перед собой под прямым углом, вытянув носок и твердо удерживая равновесие. Постояв так совершенно неподвижно некоторое время, он сделал красивый разворот той же вытянутой перед собой ногой, подтянув ее без особого напряжения к самому уху. Ученики повторяли за ним каждое движение так же легко.

Они проделали еще несколько пируэтов, танцуя какой-то удивительно красивый и сложный танец.

Потом учитель легким поклоном поблагодарил и отпустил учеников, а сам обернулся к Кире и отцу. Кира с удивлением заметила, что он дышал все также размеренно.

– Все, что я знаю и умею сам, я передаю моим ученикам, – сказал Яжив с достоинством, снова слегка поклонившись им.

– Это было красиво, – отозвался отец Киры и впервые протянул учителю руку для рукопожатия.

Кира, насупившись, молчала. Ей показалось, что отец и учитель договорились о чем-то насчет нее, даже не удосужившись спросить ее мнение.

Ну что ж…

Отец заявил ей, что пошлет за ней «свисток» к концу занятий и вышел.

А учитель сделал пригласительный жест и подвел ее к ребятам. Они встали с матов и теперь рассматривали ее, посмеиваясь и подталкивая друг друга локтями.

– Как тебя зовут? – мягко спросил учитель, приглашая Киру познакомиться со всеми. Но она молчала.

– Она забыла! – выпалил по виду самый наглый и старший из них.

И заработал от Киры молниеносный удар в нос. Потеряв равновесие от неожиданности, он свалился на мат. Из носа хлынула кровь. Среди мальчиков послышались возгласы.

Кира настороженно ждала реакции учителя.

Яжив невозмутимо отошел в сторону, вытащил откуда-то белый рыхлый кружок «спасателя» и ловко приложил к носу мальчика, запрокинув ему голову, чтобы быстрее остановить кровотечение.

– Мы не всегда замечаем, когда раним душу человека, но, когда дело касается тела, всем становится очевиден ущерб, – заявил учитель, как будто считая инцидент исчерпанным.

Кира запомнила эти слова учителя, как и многие другие, навсегда.

Душевные раны лечатся и затягиваются гораздо дольше, чем телесные. Зато на телесные окружающие обращают гораздо больше внимания. Таков был ее первый урок в «Голубом кубе».

Мальчика, который получил от нее удар в нос, звали Микель.

Он был на полтора года старше Киры и первым ушел в Хаос.

Найти его было первой просьбой, с которой она обратилась к своему Проводнику в Хаосе, когда она тоже туда попала.

Проводнику понадобилось долгих три месяца, чтобы разыскать Микеля в трущобах Неополиса.

К этому времени Кира успела познакомиться с самим Демиургом. И это был второй учитель в ее жизни. Яжив научил ее обращать внимание на то, что происходит «здесь и сейчас» и делать на основе своих наблюдений правильные выводы.

Демиург задавал вопросы и учил видеть будущее в настоящем.

По сути, Демиурга только будущее и интересовало, такой уж он был человек.

Глава 4. До того, как… История Алекса. Призрачный шанс

Алекс выпрыгнул из «свистка» перед скупо освещенными прозрачными дверями грандиозного здания департамента образования. Здесь на 17м этаже находился зал Ответственности. Алекс неуверенно дотронулся до прозрачной поверхности крутящихся дверей, готовый к тому, что они заблокированы и не сдвинутся с места. Раздалось механическое жужжание разблокировки, вспыхнула более яркая подсветка дневного освещения и дверь поддалась. Алекс медленно прошел внутрь, подстраиваясь под движение двери и неуверенно остановился перед внутренним контуром охранной системы. Красный глазок камеры сканировал его лицо, Алекс привычным жестом прижал обе ладони к дактилоскопическому экрану и прошел сквозь арку сканера.

Один из пластиковых белых кругов – роботов – проводников загорелся зеленоватым светом и плавно подъехал к ногам Алекса.

«Приветствую вас, Алекс Деброш! Прошу встать на круг, ваша цель – 17 этаж, зал Ответственности».

Алекс еще ни разу не удостаивался такого VIP-приема. Школьники и другие массовые посетители департамента обычно вставали на две широкие движущиеся линии по бокам приемного зала. Ленты тянулись до самой противоположной стеклянной стены, с них можно было сойти в двух зонах ВоПШи или проехать дальше к коридорам и стеклянным переходам, расположенным на первом этаже. Ярко освещенная центральная зона была всегда свободна от пешеходов и предназначена для передвижения VIP-гостей с индивидуальными роботами – сопровождающими. Для них также была предназначена ближайшая ко входу зона шахт воздушных потоков, отгороженная от передвижных лент для массовых посетителей голографическими стенами с меняющимися экспозициями картин современных художников и фотографов ЕС.

Алекс помедлил и осторожно встал на белый круг, который тут же плавно двинулся вперед. Воздушные потоки по диаметру круга доставали Алексу почти до талии, создавая ощущение устойчивости и защищенности от падения даже в случае экстренной остановки. Алекс положил локти на невидимый барьер и расслабился. Пожалуй, если захочешь, так и сесть можно, – подумал он, наслаждаясь незримой поддержкой и комфортом.

«Если вам захочется присесть, слегка согните ноги в коленях», – тут же проинструктировал его робот.

Алекс так и сделал, усевшись на упругий поток, словно в мягкое кресло.

«Жаль, что уже скоро выходить», – пожалел он, заметив, что они уже подъезжают к зоне ВоПШи между двух голографических стен. Экспозиция на перегородках, скрывающих VIP-зону, то ли была еще не доделана, то ли не действовала ночью, а возможно, внутренняя сторона выглядела так всегда. Переливы широких линий от темно-синего к голубому и светло-серому заставляли всматриваться, а изменения траекторий движения линий создавали почти что гипнотический эффект. Алекса слегка замутило. Он усилием воли переключил взгляд с боковых стен на статичную мягкую подсветку прозрачной стены напротив. «Нет, здесь они все-таки что-то не продумали», – подумал он. – Такие стены вряд ли вызывают у посетителей приятные ощущения».

«Не смотрите слишком пристально на голографию стен, чтобы не возникло неприятных ощущений, – тут же услужливо предупредил робот. – Проходит смена экспозиций».

Вставать на ноги и спрыгивать возле ВоПШи Алексу не пришлось. Белый круг въехал в шахту, Алекс почувствовал легкий толчок и сразу же привычное тянущее ощущение в животе и пальцах рук. «Нам до 17го, так что сейчас и уши заложит», – подумал Алекс.

И робот тут же подтвердил его мысли. «У вас может заложить уши в конце движения. Вдохните через нос и сделайте глотательное движение, чтобы избавиться от неприятных ощущений».

«Вот это сервис», – усмехнулся Алекс. И тут же почувствовал мягкий толчок, возвестивший о прибытии на 17й этаж. Белый круг покинул зону шахты и плавно поплыл в сторону левого рукава коридоров. Света нигде не было, вспышки бледно-желтого освещения дневного света сопровождали только движение робота, так что Алекс мог видеть коридор не более, чем на несколько шагов вперед.

Неожиданно у Алекса явственно «засосало под ложечкой». Так бывает, когда накатывает противное предчувствие чего-то плохого и неотвратимого. «Да, ладно», – он попробовал отмахнуться от отвратительного ощущения, – в конце концов тебя сюда пригласили официально. До экзамена. А это хороший знак!». И опять он засомневался: «Неужели слово отца Риты сработало так быстро?».

Белый круг остановился около голографии резных старинных деревянных дверей невероятных размеров, как будто специально созданных, чтобы принять целую толпу школьников. На уровне глаз висела трехмерная поблескивающая золотом надпись, сделанная каким-то чудным шрифтом, похожим на готический. «Зал Ответственности».

«С надписью они переборщили», – решил про себя Алекс, хотя впечатление складывалось весьма целостное, в стиле посредственного хоррора 2000х годов.

Круг медленно просочился сквозь изображение, и Алекс на несколько мгновений погрузился в полную темноту.

Сердце заколотилось, как бешенное. Но как только он увидел перед собой огромный, погруженный в полумрак зал, стало чуть легче. Любопытство перекрыло страх и волнение. Никаких следов приготовлений к завтрашнему ПИТу не было видно. Противоположную стену и потолок разглядеть было трудно, на полу ровными рядами лежали белые квадраты неактивированных СРМ (стационарных рабочих мест). Справа от входа возле угадывающейся стены завис объемный голографический куб, поблескивающий голубовато-белым свечением. Собственно, только благодаря этому свечению и возможно было рассмотреть хоть что-то в этом громадном полутемном пространстве. Робот, на котором перемещался Алекс, описал полукруглую траекторию, двигаясь у самого пола, и свернув вправо замер напротив куба.

Алекс понял, что встреча с официальным лицом должна состояться здесь и настроился вежливо и достойно представиться и описать свою ситуацию.

«Здравствуйте, я Александр Деброш. Я очень признателен вам за то… Стоп. А кого он, собственно, ожидает увидеть? Самого Ритиного отца?»

«Александр Деброш?», – приятный синтезированный голос, усиленный динамиками, звучал, казалось, откуда-то с потолка.

Повисла пауза, пока Алекс собирался с духом, чтобы ответить. «Да, это я», – сказал он неожиданно осипшим голосом.

«Александр Деброш, вы нарушили правило «свободного дня» перед ПИТом и сделали попытку связаться с министром ЕС, используя его дочь и обратившись к ней с соответствующей просьбой. За нарушение порядка вы не будете допущены до экзамена ПИТ-3. Также, в соответствии с положением о неявке на экзамен ПИТ-3, прямо из этого зала вы будете депортированы в Хаос».

Вся тирада была озвучена размеренно, с нужными интонационными паузами для лучшего восприятия слушающего. И опять наступила пауза. Шуршащая механизмами тишина окружила Алекса. Он словно примерз к упругому потоку, придерживающему его со всех сторон, не в силах двинуть ни одним мускулом. Ему казалось, что он даже не дышит, подавленный услышанным.

Неужели это возможно? Вот так, предательски выманить его из дома, чтобы сдать властям и без всякого выбора препроводить в Хаос.

«Меня заставят уйти прямо сейчас, не простившись ни с кем, даже с мамой» – мелькнуло в голове Алекса.

Он был раздавлен. Неожиданно шипение воздушного потока усилилось, и Алекс почувствовал, что действительно теперь уже физически придавлен к пружинистому сидению так, чтобы не смог соскочить с белого круга, даже если бы захотел.

«Меня на самом деле арестовали, – понял Алекс и вздохнул поглубже, чтобы хоть как-то сдвинуть ледяную глыбу ужаса, навалившуюся на грудь и плечи.

Он не знал, что делать дальше, а потому просто ждал дальнейших указаний или действий робота.

Но ничего не происходило минута за минутой.

Алексу подумалось, что, наверное, стоит что-нибудь крикнуть или просто сказать, чтобы нарушить эту страшную шуршащую тишину.

Неожиданно светящийся прозрачный куб перед его глазами затуманился. Зеленовато-серые клубы материализовались в объемную картинку кабинета, похожего на директорский. Какой-то высокий седовласый человек в модном сером с блеском костюме уверенным движением уселся в объемное антикварное кресло и ослепительно улыбнулся.

– Здравствуйте, Алекс! Я – куратор Андерсон. Рад знакомству! Жаль, не могу пожать вашу руку, – глубоким баритоном произнес незнакомец и еще раз продемонстрировал идеально ровные белые зубы в улыбке.

Алекс не сразу нашелся, что ответить. Чиновник не был похож на обычного школьного куратора. Шикарный костюм, самоуверенность в каждом движении, еще и шуточки (!). Похоже, с ним разговаривал живой человек. С чего это такая честь для провинившегося школьника? Его явно не собирались отправить в Хаос просто так! Значит, еще есть надежда! И она вспыхнула слабым неровным пламенем, как крохотный костерок одинокого путника посреди ледяной пустыни.

– Здравствуйте, Куратор! – Алекс постарался придать голосу спокойны уверенные интонации. – Не ожидал, что меня будут провожать в Хаос, как VIP-персону.

– Так вы же не знаете, как обычно провожают в Хаос, – тут же парировал Куратор, не переставая блистать улыбкой. – Алекс, если серьезно, то ваша ситуация действительно особенная. VIP, как вы соизволили высказаться. Благодаря своему деду, вы можете претендовать на особое отношение вне зависимости от собственных заслуг и поведения.

Это замечание больно кольнуло самолюбие Алекса. Он выпрямился в своем кресле-тюрьме и заставил себя усмехнуться в лицо собеседнику.

– Я и не собирался привлекать ваше особое внимание. А мой дед лучше бы сам за себя ответил, – запальчиво произнес он. И тут же в душе раскаялся, что задел в разговоре с незнакомым человеком имя деда.

– Система вашего деда работает вот уже сорок лет. Дай бог каждому ученому внести такой вклад в жизнь мирового сообщества, – с пафосом отозвался Андерсон. Он уже не улыбался.

– А ваши слова, молодой человек, как раз свидетельствуют о том, что система работает безупречно.

Алекс молчал, ожидая, что Куратор, наконец-то обозначит цель своего появления.

– Из ваших поступков, уважаемый Алекс, следует, что вы не хотите провести всю свою жизнь в Хаосе несмотря на то, что Система вас тоже во многом не устраивает. Это так?

– У меня пока что не было выбора, – осторожно ответил Алекс. – И больше всего я хотел бы его иметь.

– Зачем же вам выбор, если вы не готовы выбирать? – вновь мгновенно отреагировал Куратор, откинувшись на спинку кресла, словно решившись на чуть более долгую беседу, чем было запланировано. Он положил ногу на ногу и любовно разладил образовавшуюся на брючине складку. – Позволю себе напомнить, что до Системы у молодежи, вроде вас, была возможность выбирать и что же они сделали? Они поддались групповому безумию и выбрали самый деструктивный и бессмысленный из возможных вариантов9.

– Я должен ответить за себя или за те миллионы, которые когда – то сделали свой выбор? Я выбрал бы Систему, если бы мог выбирать, – уверенно ответил Алекс. Он желал продолжить этот разговор, чем бы он не закончился. Пока он длится, остается надежда, а это все, что у него теперь было. – Порядок можно изменять, приспосабливать, им можно управлять. Система исторически доказала свою жизнеспособность. А вот Хаос за десятилетия существования не родил ничего кроме продолжения Хаоса.

– Отлично! – живо откликнулся Андерсон, сложив ладони, как будто собирался зааплодировать. – Я вижу, что ваше волеизъявление обдумано и не связано только лишь с эмоциональным сопротивлением любым изменениям, проще говоря, со страхом.

Куратор жестом остановил начавшего было возражать Алекса.

– Вы отправитесь в Хаос согласно правилам нашей Системы, – твердо сказал он. – И по правилам вы никогда не сможете вернуться назад.

Он помедлил, как будто наслаждаясь произведенным эффектом. И продолжил:

– Но у этого правила есть одно исключение.

Куратор опять сделал паузу. А Алекс превратился в натянутую тетиву, потому что не столько понял, сколько почувствовал, что вот-вот его собеседник выскажет то, ради чего встал посреди ночи.

– Мы ни разу еще не использовали это исключение, так как не видели в этом особой надобности. И вот теперь в вашем случае мы готовы применить не только правило, но и исключение.

Снова повисла пауза, в течение которой оба собеседника испытующе всматривались в глаза друг друга.

– Вы сможете вернуться в Систему через некоторое время, – наконец, закончил свою речь куратор.

– Через какое? – тут же выпалил Алекс.

– Как только выполните то задание, которое будет вашим обратным билетом. Я не скажу, что задание простое и безопасное, но ведь иначе и быть не может. Иначе оно не стоило бы ту цену, которую мы за него назначаем.

– И все-таки, в чем суть задания? – задал еще один вопрос Алекс, у которого уже не было терпения ждать ответа на свой первый вопрос и продираться сквозь словоплетения Куратора. Надо отдать ему должное, Андерсон не даром ел свой хлеб. Робот точно не смог бы нагнать столько тумана и так искусно разжечь его интерес.

– Нам нужно, чтобы вы нашли и установили наблюдение за деятельностью некоего сообщества в Хаосе. Мы знаем только его название – «интеллектуалы» или «головастые», как называют их в Хаосе. По нашим сведениям, сообщество растет и планирует все более масштабные акции, в том числе, против ЕС.

– То есть, вы хотите, чтобы я шпионил? – возмутился Алекс. Эхо разнесло его слова по пустому залу. И он понял, что выкрикнул их во весь голос.

– Я не использовал этот архаизм, – не меняя ни темпа, ни громкости речи отозвался Куратор. Алексу показалось, что теперь его собеседник как будто заскучал. Он выпрямился и наклонился вперед. – Но, по сути, может ты и прав, я хотел бы, чтобы ты стал нашим агентом в Хаосе и своевременно передавал достоверную информацию о готовящихся акциях, о том, с кем обращались активисты «головастых» и об их планах.

Алекс отметил про себя, что Куратор перешел на «ты», но никак не отреагировал, так и не решив для себя хороший это или плохой знак.

– Техническая сторона дела вторична, – поспешно продолжил Куратор, опережая вопросы Алекса. – Сейчас от тебя требуется только согласие. Я сам в нужное время найду тебя и выйду на связь. Владеть информацией – вот, что от тебя требуется. Ничего, что я перешел на «ты»?

Алекс молчал, пропустив мимо ушей запоздалый вопрос и обдумывая услышанное.

– Да, но все-таки, когда у меня появится возможность вернуться назад в Систему? – упрямо повторил он вопрос, на который так и не услышал определенного ответа.

– Ты настойчив, – сверкнул улыбкой Куратор. – А я еще раз повторюсь: как только мы получим достаточно полное представление о деятельности сообщества и будем готовы применить контрмеры.

– Они опасны для Системы? – удивился Алекс.

– Пока нет. Но, по нашим сведениям, «интеллектуалы» набирают силу и планируют масштабные акции с применением оружия как внутри Хаоса против других банд, так и по отношению к ЕС.

Слово «оружие» особенно насторожило Алекса. И это не осталось незамеченным со стороны Куратора Андерсона.

– Кстати, какими приемами самозащиты ты владеешь?

Алекс вспомнил книгу, которую бабушка подсунула ему в качестве ночного чтива.

– Никакими, – просто признался он. – И мне бы точно не хотелось ни в кого стрелять.

– Ну этого я тебе обещать не могу, – развел руками собеседник Алекса. – Оружие повсеместно распространено на территории Хаоса. А там, где действует правило «Если не ты, то тебя», тебе придется обороняться или нападать.

– Я не буду применять оружия, – еще раз твердо повторил Алекс. – На это не рассчитывайте! Только информация.

Куратор коротко кивнул в знак согласия.

– И как только мы разоблачим какую-либо крупную акцию с их стороны, я возвращаюсь домой.

Андерсон опять кивнул. Алекс заподозрил подвох в том, что они так быстро пришли к согласию.

– А какие у меня гарантии? – спросил он, вглядываясь в лицо собеседника.

Он с удивлением отметил, что это был уже весьма почтенного возраста человек. Энергия, самоуверенные манеры и белозубая улыбка создавали ошибочное первое впечатление. И Алекс опять вернулся к мысли, как удивительно, что человек такого высокого статуса (в этом не было никаких сомнений) решил лично глубокой ночью проследить за исполнением закона и провести переговоры с обыкновенным школьником.

Куратор пожал плечами.

– Никаких особенных гарантий нет. Но ваш труд будет оплачиваться, таковы правила. – вернулся он к официальному тону и соответствующему обращению. – С завтрашнего дня на ваше имя в Центральном банке будет открыт счет, куда ежемесячно будет поступать небольшая сумма в размере…

Куратор вывел цифры указательным пальцем. Они повисли в воздухе, словно нарисованные струей пара, и быстро растаяли.

– А поскольку нам, конечно же, не захочется оплачивать вашу работу бесконечно долго, то мы первые будем заинтересованы вернуть вас в ЕС как можно быстрее.

Он сделал паузу, давая возможность Алексу переварить услышанное.

– Наше время на исходе. Прошу дать окончательное подтверждение, что вы готовы к сотрудничеству на предложенных условиях.

Алекс медленно кивнул. Другого шанса у него не будет, это он уже понял.

– Прошу вас произнести вслух! – вдруг довольно резко отчеканил Куратор и маска благожелательности на мгновение слетела с его лица, обнажив самоуверенного и прагматичного чиновника.

– Да, я согласен, – произнес Алекс.

Для него это согласие было единственной возможностью вернуться назад в Систему, домой, не исчезнуть бесследно.

– Замечательно, – опять засверкал улыбкой Куратор. – Об остальном тебя проинструктирует робот. И не стоит переживать, в Хаосе у каждого новичка есть свой проводник. Он поможет освоиться. Ты владеешь приемами…ах, да, я уже спрашивал! – одернул он себя и, прощально взмахнув рукой, исчез.

Глава 5. До того, как… История Алекса. «Здравствуй, Хаос!»

Робот аккуратно доставил Алекса до самого «свистка», ожидающего у выхода из здания. Никаких дополнительных инструкций Алекс не получил. Наверное, Куратор запамятовал, что депортация проходила вне штатного режима.

Теперь, когда у Алекса появилась исследовательская цель (о ее шпионской составляющей он постарался не думать), тем более, хоть как-то определенная во времени, его уже не так мучительно раздирала тревога от предстоящей разлуки с близкими и домом и скорой встречей с опасностями Хаоса.

Оказавшись на жестком сидении «свистка», Алекс продолжил размышлять над услышанным. Конечно, министерство следит за тем, что происходит в Хаосе. Не может не следить в целях безопасности ЕС. Агрессия не знает границ, она будет просачиваться во вне, в этом нет сомнений. А вот то, что там, в Хаосе, появились какие-то сообщества помимо бандитских группировок, – это было новостью. Они объединяются не для грабежа, как рассказывали им до сих пор на уроках истории, а для борьбы с Системой и бандитами внутри Хаоса.

Панорамные картины за окном «свистка» менялись, никак не состыкуясь во времени и пространстве. Залитые солнцем поля, сменялись искрящимися на солнце снежными вершинами, бескрайнее неспокойное ночное море переходило в сочные цветовые пятна просторных альпийских лугов.

От голографических изображений Алексу скоро стало тошно. К тому же он еще никогда не совершал такие долгие перелеты на «свистке». Легкий аппарат на воздушной подушке явно не был приспособлен к этому. Алекса немилосердно трясло и подбрасывало вверх, когда «свисток» преодолевал какие-то обнаруженные на пути препятствия или встречные воздушные потоки. Правила безопасного передвижения обязывали пассажира плотно пристегиваться. Так что пустое сидение рядом никак не могло помочь Алексу хоть как-то покомфортнее устроиться. Сколько прошло времени с момента вылета невозможно было определить, так как у него забрали все личные вещи, включая коммуникатор. Ему даже пришлось переодеться в заранее подготовленные для него довольно свободные джинсы, белую широковатую футболку и тяжелую мешковатую куртку. Все вещи были из настоящей ткани и довольно грубо сшиты. «Тоже мне, раритет», – с раздражением подумал Алекс. Люди выкладывают немалые деньги, чтобы купить одежду из такой ткани. А зачем? Ни комфорта, ни внешнего вида. Возможно, есть выделка поискусней, чем та, что была сейчас на нем. Но все-таки Алекс не мог понять таких заморочек. То ли дело современный металлопластик. Все вещи из металлопластиковых нитей по качеству полотна были абсолютно одинаковы – легкие, струящиеся, мягко обволакивающие тело. А дизайн – это дело каждого. Есть на любой вкус и кошелек. Приспичило – покупай лекала топ-дизайнеров и воплощай свои самые изысканные мечты. А нет денег или хочешь испробовать свой талант – дерзай, рисуй выкройки сам, принтер все сделает в точности. Удобно, практично, на любой вкус.

«Свисток» опять стало немилосердно трясти. Может, что-то с автопилотом, – подумал Алекс с тревогой, высматривая внизу, чуть ниже своих ног аккуратную металлопластиковую коробку, в которой были скрыты все «мозги» такого нехитрого аппарата, как «свисток»: нагнетатель воздушной подушки, навигатор и автопилот. В обычных такси автопилот и навигатор настраивались с голоса.

А в этом «свистке» настройки были, очевидно, заданы заранее, до того, как вошел пассажир.

На всякий случай, Алекс решил проверить. «Летим на северо-запад», скомандовал он. Ничего не произошло. «Может, мы и летим на северо-запад, – подумал Алекс. «Снижаемся. Ищем место для срочной посадки» – опять громко скомандовал он. «Свисток» продолжил полет, никак не реагируя на голосовые приказы.

Оставалось смириться с происходящим и довериться судьбе, что он и делал с тех самых пор, как согласился с предложением Куратора.

Несмотря на тряску и пластиковую спинку сидения, врезавшуюся в спину, Алекс, измотанный волнениями этой ночи и длительным полетом, как-то незаметно для себя задремал. Очнулся он от неприятного ощущения свободного падения. Сработала «внутренняя тревога» организма, включившая аварийную сигнализацию – «Я падаю!».

Алекс сгруппировался, уткнувшись лицом в колени, как учили на тренингах по выживанию в транспортных авариях.

Сразу бросило в жар и показалось, что в кабине невыносимо душно. Пике неожиданно прервалось на несколько мгновений, «свисток» резко затормозил. Алекса толкнуло сначала вперед, но сработал ремень безопасности, швырнув его назад на пластиковую спинку, о которую он больно ударился затылком.

Затем «свихнувшийся» аппарат затрясся и уже без всякой воздушной подушки шлепнулся на опоры, расположенные под самым пузом «свистка». От удара о землю у Алекса звонко лязгнули челюсти. Настенная голография отключилась и в окна впорхнул тусклый дневной свет пасмурного дня.

Ремень безопасности автоматически отключился или просто сломался от удара. Алекс, наконец-то смог выкарабкаться из сидения и как следует вздохнуть. Как не странно, он почувствовал облегчение. Страх отступил. Главное, он жив и на земле.

Со всех сторон «свисток» окружал густой ельник. Чуть дальше виднелись верхушки высоких берез и еще каких-то деревьев, Алекс не мог отсюда разобрать.

«Да тут совершенная глушь», – удивленно подумал он, осознавая следующую навалившуюся на него проблему. Ни самых простых приборов навигации, ни инструкций, где искать своего проводника у него не было.

Глава 6. До того, как… История Алекса. Проводник

«Интересно, это только мне так повезло, – устало иронизировал про себя Алекс, – Или нечто подобное каждый раз происходит при депортации в Хаос. Имитация катастрофы, полная беспомощность и надвигающаяся паника пассажира». Если все это предусмотрено планом адаптации, то он был категорически против подобных экспериментов на людях.

Алекс выбрался из «свистка» и некоторое время шатался по крохотному лысому пяточку среди леса, на котором приземлился, в надежде, найти какую-то тропу или знак проводника. Тревога не давала сосредоточиться, заставляла еще и еще раз перебегать туда и обратно, двигаясь то зигзагом, то по кругу. «Кажется, у меня настоящая паника», – констатировал Алекс через некоторое время. То же мне открытие!

«Александр Деброш, ориентация на местности – неудовлетворительно!», – отчетливо услышал он скрипучий и необычайно громкий голос Ивана Матвеевича Моржова – учителя по физической подготовке, одного из немногих настоящих учителей – живых людей, а не симуляторов, с которыми ему довелось общаться в школе.

«Иван Матвеич, этого не было в справочнике и этого вообще не должно было быть!», – оправдывался Алекс. Он представил лицо учителя: в глубоких складках загорелой кожи вспыхнул искрой сканирующий взгляд, а сдвинутые растрепанные брови стали домиком, изображая крайнюю степень удивления. «А что же ты тогда вообще себе воображал? – с издевкой проорал Иван Матвеевич, стараясь, чтобы ученик осознал бред только что сказанного. – Что тебя тут делегация встречать выйдет? С хлебом-солью и подробной инструкцией всех дальнейших шагов?!».

Алекс замер, оглушенный собственной догадкой. А ведь он именно так и представлял себе встречу. Конечно, без хлеб-соли. Но в остальном все так. Придет проводник, четко по делу, сурово глядя на новичка, выдаст инструкции и все сразу станет определенным, простым и понятным.

От развенчания этой иллюзии стало как-то сразу легче. Алекс глотнул пахучего свежего воздуха. Огляделся, теперь уже другим взглядом, без всякого долженствования, с цепким интересом к каждой мелочи. Никаких очевидных знаков присутствия человека нет – это факт. Что ж, вывода два: или он действительно упал в незапланированном месте, тогда нужно пойти и поискать какую-нибудь кнопку SOS в «свистке», должна же она быть, или что-то пошло не по плану у проводника. Тогда можно сделать вылазки по окружности «пяточка», на который он приземлился, в поисках жилья или машины.

Несколько успокоившись, Алекс повернулся было для начала назад к «свистку». Но тут случилось нечто, чего он меньше всего ожидал.

«Свисток», издав какой-то пронзительно-лязгающий звук, подскочил в воздух сразу метров на пять, на несколько мгновений завис, словно определяя направление, и медленно растаял. Просто растворился в воздухе.

Все выглядело слишком странно и комично одновременно. Алекс рассмеялся.

«Ну что ж, остается только вариант два!» – крикнул он зачем-то, глядя туда, где только что висел «свисток», и решительно направился к ельнику, расположенному правее от него. Почему Алекс направился именно туда, он не смог бы ответить определенно, но там дальше, если ориентироваться по верхушкам, видна была вроде какая-то прогалина, как будто светлая полоса. На нее он и ориентировался.

Ели топорщили колючие ветки, так что продираться сквозь них было непросто. Алекс бросил взгляд под ноги.

Видно, здесь недавно прошел дождь, и мягкая влажная хвоя в нескольких местах просела, снимая след наступившего на нее копыта.

«Ничего себе глушь», – страх снова шевельнулся в районе желудка. Следы диких животных, да еще таких крупных, он видел только на страницах энциклопедий. Алекс замедлил шаг и двинулся дальше уже осторожнее.

Испуганная птица вспорхнула, шумно раздвигая ветви крыльями. Алекс вздрогнул и остановился.

Птицу вспугнул не он.

Невдалеке стояло большое животное молочно-белого цвета. Морду трудно было различить за ветвями, но туловище напоминало лошадиное.

Алекс затаил дыхание. Хотя меньше всего он сейчас хотел бы продолжения знакомства с диким зверем, пугать его ему тоже не хотелось. Неизвестно еще, кто кого напугает.

Животное помедлило мгновение и направилось в чащу. А Алекс бросился в другую сторону что было сил, как будто ему было куда торопиться. Через некоторое время он остановился, прислушиваясь. Тишина. Оглянулся. Нигде не маячит больше белый бок. Попробовал сориентироваться. Кажется, он отклонился от курса вправо. Теперь нужно взять левее. В той стороне, как ему казалось, он видел просвет, что-то вроде просеки. «Так можно плутать весь день», – промелькнула тревожная мысль. Теперь он едва ли смог бы отыскать даже ту поляну, с которой стартовал.

«Алекс Дебош, первый переселенец, погибший, не добравшись до Хаоса», – услужливо подсказал мозг.

Но надежда – это, порой, единственное, чему можно доверять. И Алекс продолжал продираться сквозь колючие ветки.

Вырвавшись из ельника, он увидел невдалеке какое-то подобие столба дыма. «Дым – это люди!» – обрадовался Алекс и почти бегом направился в ту сторону. Спокойно идти он уже не мог, тревога подстегивала и давала ощущение силы.

Буквально в нескольких десятках метрах, скрытая за очередным ельником посреди поляны, похожей на ту, где он рухнул, Алекс увидел самый что ни на есть настоящий деревянный сруб. Да еще и на четырех толстых сваях.

Что за супермен это построил? И сколько же деревьев нужно было срубить?

Алекс взялся за большую толстую палку, привязанную к двери и, судя по всему, являющейся и сигнализацией, и дверной ручкой. Где-то наверху что-то щелкнуло и раздался странный, но все-таки не синтезированный, а настоящий записанный на диктофон голос: «Добро пожаловать на пересадочную станцию!». И тут же кто-то со всего маха открыл дверь изнутри, так что Алекс, получив удар по лбу, слетел с крыльца и распластался на траве.

Боль на секунду оглушила и ослепила его. Он непроизвольно прижал ладонь ко лбу. Пальцы ощутили теплую влагу и небольшой, но глубокий порез.

А потом увидел склонившееся над ним бородатое лицо с удивленно округленными голубыми глазами.

– Ничего себе, я тебя приложил, а?! – больше восхищенно, чем сочувственно сказал тот самый голос, что только что звучал в записи.

Чьи-то крепкие руки ухватили Алекса за плечи, точно бревно, прижав обе его руки к телу, и тряхнув пару раз, поставили на землю.

Алексу сразу стало как-то неловко, потому что незнакомец был чуть ни на голову выше. А ведь он и сам не из мелких.

– Ты небось Алекс? Алекс Дебош? – тем же восхищенно-удивленным тоном спросил верзила.

«Да он тупой, что ли», – зло подумал Алекс, снова осторожно дотрагиваясь до рассеченного лба и ощущая, как кровь тонкой струйкой стекает по щеке к подбородку. – Чего это он так восторгается-то?»

– Как же ты так рано-то-а? Я уже собрался было встречать тебя идти, да только рано еще ведь!

Речь у хозяина сруба была воркующая, плавная с непривычным для слуха Алекса интонационным переходом в конце предложения. Словно прибой набирал силу, а потом мягко переваливался через камень, разливаясь по берегу. И каждый раз казалось, что в конце предложения звучит вопрос.

– А ведь и правда я тебя приложил-так приложил – а? – наконец-то в голосе бородача послышались нотки сочувствия и озабоченности. – Ты заходи-заходи в дом-то, а я сейчас принесу, чем рану залепить, чтоб быстрее прошла, хорошо – а?

– Не плохо бы зашить или заклеить, – предположил Алекс.

– Заклеить – так заклеим! Ты проходи, не тушуйся – а? – проговорил дылда еще раз, настойчиво подталкивая его к двери. А сам быстро пошел куда-то за дом.

Алекс только сейчас на пороге дома почувствовал, как устал от тряского полета, а затем суетливого поиска и тревог.

Интересно, сколько же времени прошло с момента приземления. Час? А может и больше.

Он взошел на крыльцо и потянул на себя палку, открывая тяжелую деревянную дверь.

Воздух в избе был наполнен запахами. Аромат чего-то вкусного, печеного, родного перебивал острый запах древесины и еще один, едва уловимый, но все же отчетливый и неприятная. Алекс не сразу смог сообразить, что это, но оглядевшись, понял. Это запах ношенного, старого и затхлого. У самого порога в ряд стояла обувь хозяина.

Справа от входа возвышалась конструкция, с одной стороны прикрытая линялой полотняной занавеской. Оттуда разливалось приятное тепло. Печь что ли? В лесу было сыро, куртка и джинсы вымокли. Алекса сразу же потянуло к теплу. Он скинул кроссовки, подошел к печи и приложил к ней ладони. Потом повернулся и прижался спиной. Запах съестного здесь был острее, чем у двери. В печи что-то готовилось. И теперь у Алекса пробудился волчий голод.

За занавесь он все-таки не решился заглянуть и, ожидая хозяина, продолжил разглядывать избу. Свет падал из окна, закрытого стеклом. Надо же, Алекс таких и не видел вживую. В Системе уже давно строили с применением ТВП10 и «Уютного мира», то есть, без окон и дверей.

А здесь прямо-таки «назад в каменный век».

У окна стоял видавший виды большой стол. Углы квадратной столешницы затерты и кое-где обшарпаны, так что видны спрессованные опилки. Рядом со столом два самодельных колченогих табурета. Алекс вспомнил верзилу – хозяина и усмехнулся. Табуреты выглядели как-то неуклюже, но надежно. Пол выложен ровными коричневыми прямоугольниками. Алекс наклонился, пощупал. Дерево. Причем плохо обработанное, сучковатое. На стене какая-то странная картина в раме. Примитивный рисунок, рука самоучки. На фоне ельника изображено белое животное, похожее на лошадь, только с рогом на голове.

Алекс невольно снова потянулся рукой ко лбу. Из рассечения по-прежнему текла кровь, так что приходилось время от времени приподнимать голову, чтобы не попало на одежду. Да и пол чтобы не запачкать.

– Ну что, осмотрелся-а? – с грохотом, распахнув дверь, вошел хозяин с какой-то зеленью в руках.

Верзила дружелюбно улыбнулся, взглянув на Алекса.

– Промерз, что ли?

– Да, сыро в лесу, – ответил Алекс. Но его занимал другой вопрос, откладывать который ради пустого обмена любезностями он не собирался. – Так вы и есть мой проводник?

Хозяин дома ловко перекрутил пучок зелени пальцами, как будто отжал, потом потрепал стебли и листья ручищей, так что по виду они стали мягче, и протянул Алексу, одновременно показывая, как нужно приложить ко лбу. Алекс неуверенно примостил шедевр народной медицины к ране.

Верзила одобрительно кивнул, опять улыбнулся, взъерошив пятерней светлую бороду, и отправился прямо за занавеску, прикрывающую часть печи. Там тут же что-то звякнуло.

– А то как же-а?! – в своей манере ответил верзила, продолжая хозяйствовать. – Ты уж извини меня, что не встретил, как надо.

Он заткнул занавеску и стали видны полки с кухонной утварью и старый стол, притертый к стене, на котором были разложены овощи, ножи и доска для резки.

– Да понял я, – успокоил его Алекс, – Не стоит извиняться! Меня депортировали прямо ночью. Никаких инструкций не дали, похоже забыли. А как вас зовут?

Хозяин избы на секунду перестал суетиться и посмотрел на Алекса с некоторым недоумением:

– Так Проводником и зовут! Да ты не выкай мне, уж пожалуйста, а то ушам-то неловко слышать, а?

Перейти «на ты» Алекс с легкостью согласился. Проводнику, судя по всему, не было еще и тридцатника. Но вот с именем было сложнее.

– Зовут Проводник? – с нажимом произнес Алекс, указывая на несуразность ответа. Но парень немало не смутился, хотя и не мог не заметить сомнения и даже насмешки в голосе Алекса.

– Ты не понимаешь, – размеренно продолжил он, нарезая помидоры крупными дольками прямо над большой миской, игнорируя доску. – Когда становишься Проводником в Хаосе, теряешь имя. Оно уже ни к чему. А может и помешать серьезно. Потому что если тебя будут звать по имени, то могут и забыть прибавить слово Проводник. Это-то тебя и погубит.

Тут опять прозвучали вопросительные нотки, которые Алекс пропустил, решив, что сказанное все-таки утверждение, а не вопрос.

– Проводник, – продолжил объяснять верзила, взявшись за нарезку зелени, – это не только одна из самых почетных ролей в Хаосе, она еще и спасает в любой передряге. Так уж сложилось.

Проводник справился с салатом и, подхватив миски, стал расставлять все на большом столе. Алекс подошел помочь, но это не понадобилось. Нехитрая стряпня уже стояла на столе и благоухала так, что пришлось сглотнуть, чтобы не выглядеть полным идиотом, пускающим струйку изо рта.

Большие лохматые от лопнувшей тонкой кожуры вареные клубни картофеля парили, солидные ломти разломленного ноздрястого хлеба так и манили смять их в руках и надкусить коричневую хрустящую корочку, пестрый красно-зеленый с крапинами желтого и чего-то фиолетового салат переливался маслянистыми линиями в лучах заглянувшего в грязноватое окно солнца, длинные стрелки зеленого лучка и маленькие початки кукурузы лежали на столе просто так рядом с расписной деревянной солонкой.

– А ведь неплохо жить на белом свете, а? – весело спросил Проводник, поднося хлеб к самому носу и с удовольствием вдыхая аромат.

Он почти все ел руками, хотя две двузубые принтерные вилки и лежали на столе. Вместо тарелок были деревянные плошки, светлые, оскобленные чем-то жестким, то есть уже не раз использованные. А в миске с салатом красовалась деревянная ложка с длинной струганой ручкой. Проводник положил себе с горкой салата, весело подкинул в ручище дымящуюся картошку и даже не думая очищать ее, немедленно отхватил зубами половину и с наслаждением прикрыл глаза.

– Эх, как же я люблю вкусную еду-а?! – блаженно почти что пропел он с набитым ртом.

Алекс бросил взгляд на вилку, но почему-то решил обойтись без нее. Подражая Проводнику, он подхватил большую горячую картофелину, окунул в широкую солонку и откусил. Язык тут же обожгло, но даже боль не могла заставить его прекратить жевать. И он только энергично кивнул, соглашаясь с Проводником.

Сидеть на колченогом табурете было не слишком удобно. К тому же он скрипел, поэтому Алекс старался лишний раз не двигаться. Хозяина же шаткость конструкции, казалось, не капли не беспокоила. Он раскачивался на своем табурете и даже подпрыгивал, дотягиваясь до тарелки с хлебом, которую поставил ближе к гостю.

– Так ты не рассказал мне, как же ты нашел-то меня-а? Конечно, поляна-то совсем рядышком, но ведь дорогу ты не знал, ведь так? – взялся расспрашивать он Алекса.

Алекс сдержано описал свои мытарства. Про растворившийся у него на глазах «свисток», он решил умолчать, уж больно это было похоже на бред. Но Проводник сам вдруг спросил:

– «Свисток» значит сразу исчез?

– Нет, он стоял некоторое время на земле, а потом взлетел и, действительно, как будто растворился, – осторожно ответил Алекс.

– Да, – с пониманием кивнул парень и круглое лицо его на мгновение стало задумчивым, но потом опять приняло расслабленно-беззаботное выражение. – Это всегда так. Визуальный эффект, не более того, материал такой, хамелеон, значит, так что не бери в голову. Наша, кстати, разработка.

– То есть как это «наша»? – не понял Алекс.

– В Хаосе значит сделали, в одном из НИСов, в научно-исследовательской станции, у нас их здесь много, – с гордостью разъяснил Проводник. – Вот только продают они свои разработки в Систему, чтобы выжить. Это, конечно, так себе история. – В лесу-то, небось, страшно было-а? – тут же сменил он тему. – Живности-то здесь всякой хватает.

– Да, – вдруг вспомнил Алекс и нашел взглядом странную картину на стене, которую недавно рассматривал. – Представляешь, я встретил большое белое животное, копытное. Не разглядел как следует его, а вот следы отчетливо видел.

Проводник резко скрипнул табуретом и уставился на него с выражением того самого удивления, которое было у него при встрече.

– Выходит, единорога ты видел? – воскликнул он.

– Единорога? Да нет, что вы… – Алекс был так ошарашен реакцией хозяина дома и его странной догадкой, что снова перешел на «вы».

Но парень не обратил на его слова никакого внимания.

– Вот уж это странно – так странно-а? – он потянул великанью пятерню к бороде и уже знакомым Алексу жестом взъерошил ее. – Выходит, он специально пришел тебя встретить, иначе быть не может. С единорогами ничего не случается просто так. Да еще и показался тебе. Это, парень, все не просто так…

Алекс вспомнил, какое впечатление произвел на него Проводник при встрече и еще раз вернулся к мысли, что гостеприимный хозяин дома был не то, чтобы не в себе, но чудаковат.

В голову ему пришел образ Иванушки-дурочка.

«А что, он похож», – подумалось ему.

Проводник опять перескочил на другую тему.

– Давай-ка ты пока осваивайся, пойдем я тебе покажу кровать, а можешь и на диване располагаться, – говоря это он переместился в соседнюю комнату, приглашая Алекса следовать за ним.

Комната оказалась намного просторнее той, где они только что были. Здесь тоже была печь, но уже не такая большая, она квадратным столбом выступала у стены. Рядом стояла какая-то высоченная кровать с резным деревянным изголовьем, покрытая видавшим виды клетчатым пледом, очень напоминающим тот, что висел на спинке дедовского кресла. У другой стены располагался большой продавленный в нескольких местах диван с блеклой цветастой обивкой. На него и указал Проводник, ласково погладив округлую спинку.

– Так что будь как дома, а я скоро. Надо все-таки с ним переговорить, раз пришел.

Алекс хотел было уточнить, о ком говорит Проводник, но вопрос застрял в горле.

Он почему-то уже догадывался, какой будет ответ.

Хозяин дома между тем исчез, не дожидаясь никаких вопросов, очевидно, уверенный в необходимости и важности предстоящего дела.

Глава 7. До того, как… История Киры. «St… Roll…»

Кира злилась на своего Проводника. Отрастил бороду, как у деда Мороза, а толку-то. Он все никак не мог найти след Микеля на своей интерактивной карте, которую открывал и подолгу рассматривал в стороне от Киры. Ее он попросил не подходить в это время. Карта давалась только Проводникам. «Какой смысл в этом запрете?», – запротестовала было Кира. Если ей был дан Проводник для адаптации в Хаосе, то значит и карта была частью и инструментом этой адаптации. Но Проводник тут же, сохраняя спокойствие, заявил, что не будет открывать карту, если Кира не согласиться соблюдать правило. А карта – единственный инструмент поиска конкретного человека в Хаосе. Кира нехотя подчинилась, удивляясь, что даже здесь приходится мириться с дурацкими правилами. Тем более, Проводник не вызывал у нее особой симпатии и толку от разглядывания карты она не видела пока что никакого. Оставаться на пересадочной станции у нее не хватало больше терпения, и Кира предложила Проводнику отправиться в большой пеший переход, постепенно продвигаясь в сторону Неополиса.

Поезд она сразу же отвергла, как скучный и слишком быстрый способ передвижения. Так что в путешествие по бескрайней лесной территории, которая, по словам Проводника, была нашпигована научными-исследовательскими станциями, небольшими поселениями и бандами, они отправились пешком, удовлетворяя Кирину жажду новых впечатлений. Лес в нескольких местах рассекала железная дорога.

Кира после предупреждения Проводника о том, что бандиты концентрируются в основном возле станций, без возражений согласилась идти в отдалении от них. Ее интересовали поселения и особенно НИСы (научно-исследовательские станции). Проводник заметил, что попасть на последние будет не просто. Местные ученые тщательно охраняют свои разработки и неохотно принимают пришлых.

Но первая же исследовательская станция, на которую они наткнулись, оказалось особенной и знакомство с ней определило всю дальнейшую судьбу Киры в Хаосе. Вот, как это случилось.

Проводник, идущий по тропе впереди, встал как вкопанный. Кира, не ожидая этого, толкнулась в его спину и, чертыхнувшись, выглянула из-за его плеча.

– Да что там такое?

– Странно, но мы уже на чьей-то территории, – настороженно оглядываясь, пояснил Проводник. – Лучше остановиться и подождать тех, кто охраняет периметр.

Кира проследила его взгляд и различила среди деревьев то, что смутило Проводника, а ее несказанно обрадовало. Сквозь ветви был виден острый конусообразный верх какого-то жилища. Причем сделан он был из материала с эффектом хамелеона, так что разглядеть, а потом вновь найти его взглядом среди деревьев, было не так-то просто.

– Ну уж нет, раз они не выполнили свою задачу, мы не будем упрощать им жизнь, – тут же заявила Кира. – Идем, подойдем поближе. Остановят, так остановят.

Она обогнула Проводника и первая быстрым шагом направилась к видневшемуся строению.

Они подошли к жилищу, напоминающему большой шатер, так никого и не встретив.

Из жилища вышел бородач, небрежно одетый в шорты цвета хаки и тканевую затертую черную майку с какими-то едва различимыми белыми силуэтами и красными буквами Rol St. Несколько секунд Кира размышляла над надписью, пытаясь отгадать невидимые буквы. Бородач, ни капли не смутившись присутствием незнакомцев на своей территории, подошел.

– Вы к нам или заблудились? – дружелюбно спросил он, обращаясь сразу к обоим путникам. Кира молча передернула плечами, предоставив слово Проводнику.

– Да вот, передвигаемся по лесу с новичком. Целей особых нет, на вашу территорию забрели случайно. Ожидали, что сначала, как всегда, встретится патруль.

Бородач сначала внимательно разглядел Проводника, кивнул, ни то подтверждая, что услышал сказанное, не то, что оказался доволен увиденным, как будто Проводник прошел проверку. Затем он бросил заинтересованный, но недолгий взгляд на Киру.

– Ну что ж, зашли, так зашли. Мы всегда рады путникам. Идемте со мной. – И он направился куда-то вглубь леса. – Покормим вас, потом покажу, где отдохнуть можно.

– Мы хотели бы осмотреться у вас, возможно, побыть некоторое время, – включилась в разговор Кира. – А что это за поселение?

– Наша станция совсем небольшая, всего 5 домов, включая хозяйственные постройки. Здесь работает несколько исследовательских групп. А на хозяйстве вроде как я за старшего, пока все не собрались, так что будем считать, что разрешение на размещение вы уже получили. Значит, вы на новеньких? – с задорным блеском в глазах обратился бородач к Кире. – Буду рад беседе, когда вы оба отдохнете.

«Куда это мы?», – хотела было спросить Кира, направляясь по узкой тропе следом за бородачом, но уже во второй раз воздержалась, чтобы не показаться трещоткой. Проводник кивнул ей, то ли одобрительно, то ли с пониманием и указал глазами куда-то вперед поверх головы бородача.

Кира едва сдержала возглас удивления. Впереди переливаясь на хамелеонов манер возвышалась крыша еще одного шатра, еще выше того, на который они набрели первоначально.

– А что это за материал? – не удержалась от вопрос Кира, нагоняя ученого.

– Здешние разработки, – кратко ответил он. – Но не наши. Материал тонкий, гибкий, хорошо держит форму и, что немаловажно, тепло. Помогает сливаться с любым ландшафтом. Хотя о конспирации нам еще стоит подумать, – добавил он совершенно буднично и без улыбки.

– А над чем вы здесь работаете? – продолжила разговор Кира, ухватившись за брошенное замечание про «не наши разработки».

Но бородач на этот раз сдержанно, но открыто улыбнулся и быстро проговорил:

– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Но это не минутный разговор. Вы устали с дороги, а у меня есть несколько неотложных дел, которые мне хотелось бы завершить без промедления. Я правильно вас понял, вы же не прочь задержаться у нас на некоторое время?

И, получив согласный кивок двух голов, сделал пригласительный жест в сторону входа в тот самый шатер, который они рассматривали издали. Из шатра вышел другой бородач, только значительно моложе. На нем болталась широченная футболка, похожая на те, что раздают во время рекламных акций, тоже тканевая и выцветшая. Рисунок на ней был когда-то многоцветным. Теперь же остались во всем своем блеске лишь буквы D…e…l.. и глаз какого-то странного животного с большим почти круглым ухом.

– Проходите сюда, Дэл с удовольствием попотчует вас своей стряпней.

Старший бородач произнес эти слова без капли иронии. Но молодой в ответ хмыкнул и потер место, где должен был быть живот.

– Из того, что есть, я не так уж плохо готовлю. У нас гости?

Тот, кому предназначался вопрос, лишь кивнул в ответ и быстро удалился в глубь леса по той же тропе.

– Значит вы Дэл? – лучезарно улыбнулась Кира. – Я Кира, очень приятно. А того значит зовут Святой Рол?

Длинный сухопарый Дэл перегнулся дугой назад, потом согнулся вдвое и застучал ладонями по коленям:

– Святой Ролл! Ха-ха-ха! Вот это круто! Вот это умора!

Он и не подумал опровергать догадку Киры, и несколько раз посреди разговора громко фыркал, одобрительно глядя на девушку, как видно припоминая ее слова.

– Так он у вас значит главный? – допытывалась она в то время, как они усаживались на широкую длиннющую лавку за не менее масштабный стол.

«Тут, пожалуй, человек пятнадцать без труда поместятся», – подумалось Кире.

– Можно и так сказать, если бы только у нас главных не было – неопределенно откликнулся Дэл, расставляя какие-то странные довольно хрупкие на вид тарелки.

– Это наш принтер выдает из еловых иголок, – обронил он в ответ на удивленные взгляды гостей. – А что, легкие, пахнут приятно, на один раз вполне хватает, потом, правда, разваливаются. Есть и попрочнее вариант, но мы не заморачиваемся, все равно посуду некому мыть, да и не где особенно.

На стол он поставил большое блюдо, кажется, тоже из хвои, издающее невероятный аромат горячей обжаренной в масле картошки с грибами и луком. Кира такую ела лишь однажды в жизни, когда еще ребенком, гостила у двоюродной бабушки в глубокой сельской глуши.

Потом Дэл принес миску больших чуть недоспелых помидоров и разнообразной зелени.

– С нашего огорода, – гордо заявил он. – Сам ухаживаю за теплицей. Ну и еще пару ребят из экспериментальной социопсишной группы.

Вместо столовых приборов были деревянные палочки, которыми Дэл орудовал виртуозно. А вот гости старались каждый на свой манер и не всегда успешно доносили еду до рта. Дэлу, однако, не было до этого дела. Возможно, он решил не смущать их излишним вниманием.

– А чем вы здесь занимаетесь? – обратилась к нему Кира.

– Да кто чем, – неопределенно ответил Дэл. – Я, к примеру, работаю с базами данных. Моя задача, чтобы ничего не пропало, все можно было быстро найти и передать точно в нужные руки, если требуется.

– А что «не пропало»? – не поняла Кира.

– Цифровые данные, отчеты, словом, информация, – ответил Дэл, как-то разом соскучившись и откровенно зевнув в конце фразы.

– Вы тут доедайте и проходите вот в тот угол. Там гамаки, лежанки, умывальник и даже душ. Осваивайтесь, в общем. Де.. Нет, Святой ролл за вами зайдет, – сказал он и в который раз рассмеялся так понравившейся ему шутке, нечаянно придуманной Кирой. – А я уже полтора суток без сна, – пояснил он. – Пока обработкой последних данных занимались, увлекся чуток. Так что я пойду к себе в берлогу. До встречи!

И он моментально растворился, едва шагнув за порог.

Проводник тут же отправился посмотреть отведенное им место и душ. А Кира решила получше рассмотреть диковинную постройку, которую она про себя окрестила шатром.

Внутри конструкция напоминала конус, верх которого был как будто срезан и сквозь круглое отверстие можно было рассмотреть макушки деревьев и небо.

На земляном полу как раз под отверстием располагалось что-то вроде круглого очага, выложенного крупными камнями. Покатые стены были украшены расшитыми полотнами с сюжетными зарисовками из жизни лесных обитателей, животных и людей.

Кира только собралась рассмотреть их получше, как вошел тот самый первый бородач, который так им и не представился.

– Ну что ж, перекусили? – спросил он бодро. – Хотите пройтись или отдохнете немного?

– Конечно, пройдемся, – откликнулась Кира. За загородкой послышалось довольное фырканье Проводника. Похоже, он залез под душ.

– Пойдемте тогда, он нас нагонит, – и бородач быстро направился к выходу.

– Что это за удивительные конструкции? – спросила, нагнав его, Кира.

– Построено по образу древних жилищ якутов. Они называли такие постройки ураса и делали их из дерева. Прекрасные конструкции. Если затопить очаг, то и в дождь, и в мороз в жилище сухо и тепло. Особенно наверху, где скапливается теплый воздух. Поэтому детей подвешивали в люльках под самую крышу. И от диких зверей так уберегались.

Они подошли к тому строению, где встретились впервые.

– Заходите, – пригласил бородач. – Здесь у нас первый компьютерный центр, второй расположен в глубине поселка, там колдует Дэл, с которым вы уже познакомились.

Стены конусообразной постройки где-то на два человеческих роста вверх были закрыты разными по размеру мониторами.

Внизу располагались не слишком аккуратно расставленные такие же разнокалиберные системные блоки на нескольких высоких, похоже созданных на принтере из подручных материалов столах. Там же стояли в ряд еще несколько мониторов и что-то вроде компьютерных клавиатур, хотя, судя по виду, с более обширным функционалом.

Кира не стала вновь задавать вертевшийся на языке вопрос, ожидая, как повернется разговор дальше.

– Присаживайтесь, – пригласил ее бородач, указав на кресла из металлопластика на колесиках. Такие водились в Системе еще до внедрения технологии воздушных потоков. Кира присела на одно из них. Конструкция непривычная, но вполне удобная.

– Технология воздушных потоков требует слишком много энергии, – пояснил собеседник, заметив ее удивленный взгляд и неуверенные движения. – В этом плане Хаос экологичнее Системы, хотя и требует гораздо большего количества предметов для обустройства жизни. Мы используем в основном солнечную энергию, немного добываем переработкой. Принтеры есть далеко не у всех НИСов, они дороги, да и слишком энергозатратны, так что многие вещи у нас, как и во всем Хаосе, многоразового использования. Придется привыкать.

– Это я уже заметила, – сказала Кира, взглядом указывая на его футболку.

– Ах, да, – откликнулся он, хитро улыбаясь. – Личные предпочтения. В Системе такая майка, помню, стоила немалых денег.

– Вы спрашивали, чем мы здесь занимаемся, – неожиданно перевел он тему разговора. – В основном экспериментальной социальной психологией и смежными областями. Так что в каком-то смысле можно сказать, что мы самая бесполезная и уж точно самая бедная часть научного сообщества, разместившегося в Хаосе.

– Ставите эксперименты на людях? – усмехнулась Кира.

– На людях – нет, а вот на социальных системах масштабных и не очень – да.

– Так вот кто виновен в том, что наша Система выплевывает людей, не прошедших ПИТ, куда подальше от семьи и безопасной законопослушной жизни? – спросила Кира с нарочитым вызовом, повторяя интонации публичных критиков Системы.

– Вы даже не знаете, насколько вы сейчас в точку попали! – откликнулся ученый, не поддерживая, однако, шутливый тон собеседницы. – Да, это я ответственен за тот уклад, по которому живет сейчас ЕС.

Он выдержал паузу. Кира затаила дыхание.

– Прошу простить меня, я совсем забыл представиться, – спохватился он. – Демиург. Здесь все меня так называют, да и в Системе тоже. Я привык к этому имени и готов не только откликаться, но и отвечать за него.

Кира не могла вымолвить ни слова от неожиданности. И продолжала рассматривать лицо сидящего перед ней уже далеко немолодого, но такого энергичного и уверенного в себе человека. Глаза Демиурга в лучиках морщин светились каким-то необузданным мальчишеским задором.

– Мы по-прежнему проводим исследования, изучаем различные социальные явления и системы, больше наблюдаем, иногда и экспериментируем, а как же без этого. Я сказал, что мы самые бесполезные. Это не было рисовкой, но следует уточнить: пока что бесполезные для Хаоса. Здесь нет запроса на те данные, которые мы умеем добывать, да у нас пока что и нет достойных теоретических разработок для такой сложной системы, как Хаос. А вот Системе мы очень даже интересны. Но здесь особый интерес, далекий от научного. Поэтому мы аккуратно взаимодействуем с коллегами «на той стороне», что позволяет нам хоть как-то существовать и продолжать работу.

– Но позвольте, я совсем еще ничего не знаю о вас! – неожиданно воскликнул Демиург. – Давайте знакомиться по-настоящему?

– Меня зовут Кира, фамилия Вершинина. Возможно, вы знали в Системе мою семью. Дед и отец занимались производством металлопластика с момента открытия технологии. Отец теперь большая шишка, работает в министерстве.

– О, – неопределенно откликнулся ученый.

– Больше, наверное, сказать и нечего, – произнесла Кира после секундной заминки. – Все всегда знали, что я попаду в Хаос. Наверное, еще до того, как я провалила свой первый ПИТ.

Демиург спокойно и внимательно смотрел на девушку, никак особенно не реагируя на сказанное.

Кира замолчала, задумавшись над теми словами, которые только что слетели с ее губ. Она никогда и ни с кем не разговаривала об этом раньше.

– Ну что ж, выходит, вы попали куда надо, – ответил ученый. – А вы сами как считаете?

Кира тряхнула рыжими кудрями, как будто боднула кого-то.

– По крайней мере, мне самой хотелось бы решать, где я хочу остаться. И не напоминайте мне про то, что избавили нас от выбора, которым кто-то когда-то не сумел разумно воспользоваться! Все давно изменилось!

Было видно, что тема разговора ее по-настоящему глубоко взволновала.

– Я не буду, Кира, – спокойно отозвался Демиург. – А вот про то, что с тех пор многое изменилось, мы знаем, думаю, больше других.

– Ну так расскажите! Я удивилась, что оказывается и в Хаосе есть свои запреты и правила. Мой Проводник не дает мне взглянуть на карту, к примеру. Говорит, правила запрещают.

В этот момент Проводник вошел в шатер. Он услышал последние слова Киры и утвердительно кивнул.

– Еле нашел вас. Заблудился, пошел в другую сторону. Потом встретил двух приятелей Дэла. Они мне указали путь. Я и не знал, что мы познакомились с самим Демиургом, – сказал он, с немым восторгом глядя на ученого.

– Ну вот и отлично, – дружелюбно улыбнулся тот и встал, пожимая Проводнику руку и кивая вошедшим следом за ним двум местным ребятам – провожатым Проводника.

– Я буду рад, если вы останетесь у нас на некоторое время. Кира. Демиург протянул девушке руку и энергично потряс ее в своей.

– Приходите сюда, когда захотите. Дежурный покажет все самое интересное. А по поводу правил – в том-то и дело, что люди не могут жить без них. Вопрос только в том, нужны ли нам специальные структуры, эти правила усложняющие, а потом поддерживающие. Но мы еще обязательно поговорим об этом. Добро пожаловать в «Новую Зомию».

И не обращая внимание на удивленные взгляды гостей, Демиург стремительно направился к выходу.

– Постойте! – воскликнула Кира, обеспокоенная тем, что Демиург вот сейчас уйдет и она не успеет его спросить.

– Я и не надеялась найти вас здесь в Хаосе! Человека, поделившего мир!

Кира сделала паузу. Демиург развернулся и с интересом ожидал продолжения. На его живом лице Кира не уловила ни капли сомнения или раскаяния и это ее задело.

– Что вы рассчитывали получить серией тестов? Вы начали с поиска ответа на вопрос, почему началась эта эпидемия самоубийств. Так каков же ответ? Не я одна, многие воспринимают разделение мира как нечто вроде социально – психологического эксперимента.

Она замолчала, переводя дыхание, так как говорила очень эмоционально.

– Возможно, вы правы, – спокойно ответил ученый.

– Права? То есть, мы теряем связь со своими семьями, подвергаемся гонению, как какие-нибудь хреновы социопаты, и все это ради эксперимента?

Демиург склонил голову на бок, как делают обычно университетские преподаватели, отвечая особо пытливому ученику, выкрикнувшему посреди лекции каверзный вопрос с заднего ряда.

– Любое осознанное влияние на исторический процесс, на такую сложную материю как социальная система или явление, с целью изменить и улучшить его – это эксперимент, в основе которого лежит некая гипотеза. Мы можем достаточно точно моделировать движение небесных тел, слоев земной коры, облаков и молекул какого-нибудь вещества, но, к сожалению, нам сложно прогнозировать будущее, создаваемое волями многих миллионов людей, в большинстве своем не имеющих прямого отношения к процессу и результатам изменений, но все-таки влияющим на них.

Слова, слова… Кира почувствовала, как жаркая волна гнева ударила в голову и неожиданно для себя вдруг выпалила:

– Я потеряла любовь матери в тот самый момент, как провалила свой первый ПИТ!

Дальше она не могла говорить, хоть и порывалась еще что-то добавить.

Старик – ученый подошел к девушке и осторожно дотронулся до ее плеча.

– Любовь невозможно потерять из-за несданных тестов. Тем более, материнскую, – сказал он мягко.

Кира помотала головой из стороны в сторону, не то прогоняя наваждение, не то намереваясь возражать.

– Так что же по поводу причинно-следственных связей? – не унималась она. Слова Демиурга больно задели ее. Что он знает про то, о чем говорит!

– У меня есть статьи по данной теме. И не одна. Мы изучили все, ну или почти все, материалы по теме самоубийств того времени. Понимаете, Кира, – Демиург по-прежнему рассуждал спокойным тоном исследователя.

– Социальный феномен невозможно рассматривать вне исторического контекста. Мы не можем сказать, к примеру, что вероятность самоубийства при таких-то и таких-то условиях возрастает. Мы говорим: «в этот период с учетом данного исторического контекста на поведение молодых людей повлияли следующие обстоятельства, в связи с чем количество самоубийств резко возросло».

– Неужели вы не можете сказать ничего полезного для нашего времени? Для таких, как я? – с упреком спросила его девушка.

– Могу, конечно, если не придавать моим словам абсолютного значения, – ответил ученый. – Есть три самые весомые причины суицидального поведения среди молодежи. Первая из них – это нежелание терпеть сложную систему ценностей, которая, как правило, лежит в основе современного общества. Вторая – скука, нежелание выносить гомеостаз в любой из его форм. Жажда действий сталкивается с полным непониманием, ригидностью и даже осуждением со стороны общества. А третья – личностная незрелость и слабая осознанность. Если коротко, то молодым людям нужно упрощение социальной системы до уровня простых понятных ценностей. К примеру, такое бывает во время войн или стихийных бедствий. Такая система становится понятной, сама ситуация способствует проявлению героизма и нарушению равновесия, а преодоление страха и инстинктивных форм поведения создает правильный контекст для личностного роста.

Ученый замолчал и обвел взглядом слушающих его молодых людей.

– Кажется, вам лучше было бы преподавать в университете, профессор, – тихо сказала Кира.

– Видите ли Кира, – Демиург посмотрел на девушку серьезно, почти строго. – Вам совсем не интересно услышать о причинах тех давних событий. И даже о том, что влияет на поведение современной молодежи. Вас гораздо больше волнует вопрос, почему мать вас разлюбила, а это уже совсем другая история. Мы не боремся с причинами. Это было бы непродуктивно. Мы создаем новые контексты, где эти причины уже не имеют такого значения.

– А, Святой Ролл на «коне»? – неожиданно вмешался в ход беседы невесть откуда взявшийся Дэл. – Я что, пропустил самое интересное?

Кира посмотрела на него с благодарностью. Еще одно слово и ей бы точно захотелось пристрелить этого несносного профессора.

Глава 8 До того, как… История Киры. «Новая Зомия»

Научно-исследовательская станция Демиурга назывался «Новая Зомия». Поселенцы относились к этому странному для чужого уха названию также трепетно и уважительно, как относились к самому Демиургу, при этом никогда не демонстрировали это на показ.

Порядки здесь царили самые что ни на есть свободные. Все поселенцы были учеными, работали над своими проектами, ели и спали тогда, когда для этого была свободная минутка. Никто не ругал дежурных за подгоревшую кашу и отсутствие десерта. Дэл, как самый большой гурман, при первой же возможности брал дежурство на себя и уж тогда в урасу с длинным столом и лавками все захаживали чаще обычного.

Кира почти целыми днями пропадала в том самом компьютерном центре с мониторами и креслами, где впервые она разговаривала с Демиургом.

В поселении постоянно проживало всего человек пятнадцать. Днем они распределялись по проектным командам. Кто уезжал проводить исследования в других поселениях или Неополисе, кто сидел за ноутбуком, обрабатывая полученные результаты. Прошла уже неделя, как они с Проводником наткнулись на «Новую Зомию».

Здесь каждый был занят своим делом и трудно было застать кого-нибудь, чтобы обсудить то, что она успела прочесть, о чем думала. Пожалуй, единственный, кто не жалел время на «пустую» болтавню, был Дэл. Он искренне радовался, когда Кира заглядывала в его «берлогу», так он называл закуток в урасе, где он спал, а часто и работал. Как и всех нисовцев, работа занимала все его время без остатка, если не считать теплицы и дежурства.

– Ты хоть когда-нибудь бездельничаешь? – спросила его как-то Кира.

– Всегда, если ты о том, чтобы свободно распоряжаться своим временем, – не задумываясь ответил он. – Разве это дело? Это одно сплошное удовольствие.

Судя по счастливому выражению лица и нежеланию хоть сколько-нибудь времени отводить на сон, он говорил правду.

– Тебе никогда не казалось странным, что столько людей послушно укладываются спать каждую ночь и спят аж по восемь, а то и все девять часов? И это после того, как человечество овладело столькими видами энергий! Это же полный бред! При том, что мысль найти способ жить вечно не покидает нас. Мы бросаем сотни часов в год на ветер, но стараемся получить еще и еще. Какой в этом смысл?

Кира не нашлась, что ответить. Ее жизнь никогда не была такой насыщенной, как теперь. Но все-таки казалась ей гораздо более размеренной, чем ритм, к которому привыкли Дэл и его коллеги.

На четвертый день Проводник Киры куда-то таинственным образом исчез. Она встревожилась, побежала к Дэлу. Он каким-то удивительным образом был в курсе всего, что происходило в поселке.

– Ну, а чего же ты ждала, – пробубнил он, не отрываясь от монитора. – Это ж Проводник. Когда он не нужен, он исчезает. У них, у проводников, своих дел хватает. Ты если заскучала, погоди, я скоро на кухню хотел пробежаться, надоело на сухом пайке перебиваться. А без меня никто ничего вкусного не приготовит.

– Да я не заскучала, просто встревожилась. Не мог предупредить меня по-человечески, что ли, то же мне «проводник по новому миру».

Кира почувствовала обиду. Странно, как быстро привыкаешь к тому, что рядом есть человек, который думает и заботится о тебе.

– А вдруг он мне понадобится, – сказала она, сама чувствуя, что ведет себя, словно капризный ребенок, но не в силах сдержаться.

Дэл мельком взглянул на нее и понимающее улыбнулся.

– Ты не заскучала, я неправильно выразился. Ты соскучилась. Вернется твой Проводник, как только будет нужен.

– И как же он узнает об этом?

То ли закончив работу, то ли решив прервать ее из-за Киры, но Дэл вдруг энергично захлопнул крышку лэптопа и с удовольствием потянулся, похрустывая закинутыми за голову сложенными в «замок» пальцами.

– Кира, ты просто пока не понимаешь, кто они такие, проводники. Наверное, ты думаешь, что это такие ребята – волонтеры, которые помогают новичкам в наших лесах не заблудиться.

Дэл расхохотался, по своему обыкновению перегибаясь вдвое и похлопывая себя по коленям. Таким абсурдным, а потому смешным казалось ему сделанное предположение.

Кира вяло улыбнулась в ответ, осознавая, что именно так и думала о Проводнике до сих пор. Хотя, если честно, то ее так занимала собственная судьба, что не особенно и заботило, кто такой ее Проводник.

– Пойдем, по дороге поговорим, – бросил ей Дэл, на ходу сдергивая с крючка куртку и вталкивая голые ступни в стоптанные кроссовки.

Кира догнала его уже на воздухе, где он замер, подставляя заросшее худое лицо мягким лучам лесного солнца.

– Ты за своим Проводником ничего такого не замечала, чудного? – спросил он, быстрым шагом направляясь в сторону теплиц и урасы, где располагалась общая зона и кухня.

– С картой со своей не расстается, трясется над ней, словно все тайны мира там отмечены.

Дэл хмыкнул и оглянулся на Киру, не сбавляя скорости.

– Да, есть такое дело! Но я не о том. Животные рядом с ним есть?

Киру вопрос удивил.

– Кошка была на пересадочной станции, – нерешительно сказала она, ожидая что Дэл опять расхохочется.

– Кошка? Домашняя что ли?

Кира кивнула.

– Черт его знает, – с сомнением пожал худыми плечами Дэл. – Может, и кошка, конечно. Но они обычно с лесными животными или птицами общаются.

Кира потерла переносицу, прикрыв глаза пушистыми ресницами.

– В первый день я подумала, что он не в себе. Сказал мне, что зайцев пошел кормить и ушел в лес.

– Значит, заяц, – уверенно подтвердил Дэл. – Скорее всего, твой Проводник – быстр, как заяц. И досталась ему эта способность от Хаоса.

Девушка резко остановилась, громко вскрикнув «черт». Дэл обернулся.

– Вот уж не ожидала от тебя, Дэл! – воскликнула она удивленно и в то же время разочарованно. – Я пошутила! Какие зайцы? Выходит, ты веришь, что здесь какая-то особая земля?

– При чем тут вера, – уязвленно ответил исследователь. – Я знаю. А ты скоро сама все поймешь. Демиург недаром это место выбрал. Здесь еще до нас, до Хаоса необычные дела творились. А ты думаешь, почему здесь так НИСы расцвели один за другим со своими открытиями.

Кира взмахнула рукой, давая понять, что она не хочет дальше слушать про «живые» леса Хаоса и великого и всемогущего Демиурга.

Ее раздражало то восхищение, с которым жители «Новой Зомии» относились к профессору.

А теперь еще и этот странный разговор Дэла о проводниках. Похоже, нисовцы мифологизировали мир, в котором жили, как и его создателя.

Дэл вдруг остановился и резко развернулся лицом к Кире.

– Постой-ка, я забыл совсем!

Он порылся во внутреннем кармане куртки и вытащил оттуда прозрачный плоский круг, очень похожий на тот, что носил при себе Проводник и на котором открывалась его секретная карта, только меньше диаметром.

Дэл подбросил круг в руке, потер между ладонями и на одной из них поднес круг Кире.

– Вот! – торжественно сказал он. – Как ты думаешь, что это за материал?

Кира осторожно взяла круг и тоже положила на ладонь. Он оказался неожиданно тяжелым. Со странными цветными разводами на поверхности, которые все время меняли очертания. А ведь только что в руках Дэла, круг казался совершенно прозрачным.

– Странная вещь, – задумчиво произнесла Кира.

– Вот видишь! – торжествуя, воскликнул Дэл. – Этот материал, да и сама технология производства таких кругов уникальна. Их делают проводники. Только они знают, как их создавать. Ну, и как их использовать, конечно.

Кира энергичнее взялась осматривать круг, тереть в ладонях, проверять пластичность, растягивая и стараясь поломать поверхность. Все напрасно. Материал никак не реагировал на ее усилия. Ей пришло в голову, не ударить ли по нему как следует камнем, но стало как-то неловко проделывать это на глазах Дэла, который так боготворил проводников и их способности.

– Сделать ты ничего с ним не сможешь, – уверенно сказал Дэл, наблюдая за ее попытками. – Вопрос, сможет ли круг тебе чем-то помочь.

– А чем он может помочь? Ты же говорил, его могут использовать только проводники.

– В полной мере – да. Ну, а мы – простые смертные – только в меру своих способностей.

Дэл подошел к Кире ближе и худое лицо его стало торжественным и строгим.

– Демиург велел тебе отдать его. Уж и не знаю зачем. Демиург он многое видит далеко наперед.

Кира пожала плечами и еще раз взвесила круг на ладони.

– И буду я с этим носится, как мартышка с очками, – раздраженно проговорила она.

– Ну, самое простое, для чего даже я его могу использовать – это хранение информации. Защита стопроцентная! Никто, кроме владельца открыть ее не сможет. Сохраняет голографические образы предметов. Например, книги или фото может хранить и воспроизводить как трехмерные голографии. Наверное, и еще что-то можно делать, только я еще не просек. С ним контакт для начала установить нужно. А меня он еще не очень-то принимает.

– Спасибо, Дэл! – сказала Кира, пряча круг во внутренний карман куртки и всем своим видом показывая, что считает разговор законченным. – Когда-нибудь я напишу книгу про мифы здешних мест.

– Уже, – откликнулся Дэл, разочарованный реакцией Киры.

– Что «уже»? – не поняла девушка.

– Демиург пишет. А может уже написал. Правда, он не считает истории про земли Хаоса мифами. Думаю, его книга называется «Загадки Хаоса».

______________________

Что и говорить, Демиург обладал поистине магической харизмой. Встречи с ним будоражили ум. Никогда еще Кира столько не читала, не думала и не спорила о таких абстрактных вещах, как человеческая природа, законы развития общества и будущее человечества.

В большом компьютерном центре днем можно было застать от силы два – три человека, кому для работы вдруг понадобился большой монитор или нужны были какие-то особые мощности для расчетов.

Кира же бывала здесь каждый день. С утра дежурный открывал ей доступ к архивным файлам. Она с увлечением изучала цифры опросов, статистические сравнительные анализы и записи фокус-групп.

Демиург встречался с ней здесь же.

Он был совсем не похож на Яжива. Больше всего он любил задавать вопросы. Та речь, которой он разразился в их первую встречу, оказалась и единственной. Впрочем, Кира этому только радовалась. Она любила сама размышлять и находить ответы.

– Так что ты сегодня изучала и каким выводам пришла? – пытливо спрашивал Демиург, присаживаясь на свое любимое потертое шаткое кресло и подъезжая на нем к Кире.

Первое время она начинала пересказывать, какие файлы просматривала и что именно там было. Иногда она отмечала цифры, удивившие ее.

Профессор внимательно слушал, спрашивал.

Вот и сегодня она прежде всего поделилась цифрами, которые ее удивили.

– Читала архивные исследования. В течение шести лет коэффициент агрессии у жителей Хаоса снизился. Злость, ненависть, месть перестали доминировать в мотивах поступков людей. В семидесяти процентах случаев агрессивные действия были ответом на нарушения установленных договоренностей.

Демиург нетерпеливо остановил Киру.

– Я не о том спросил. Эти данные – наша работа, я их знаю. Вот чего я не знаю, так это выводы, которые ты сделала для себя, опираясь на наши исследования. Что думаешь по этому поводу?

Киру задело то, как ее одернули.

– А с выводами никогда не стоит торопиться, – парировала она.

Демиург усмехнулся.

– Что вы хотите от меня услышать? – с вызовом продолжила Кира. – Что люди, предоставленные сами себе, без всякой внешней организации и контроля вдруг решили быть добрее друг к другу? Научились договариваться? Или это была только временная передышка в бесконечных междоусобицах, и вы зафиксировали ее?

– То есть, для выводов недостаточно информации? Дорогая Кира, информации даже избыток! Именно поэтому все данные прогоняются через big data и то, что ты видишь – результаты глобального статистического анализа. Машина может показать нам корреляцию, показать возможные связи, но выводы, понимание истинных причин происходящего, – это все-таки наше дело, дело думающих людей, – Демиург выразительно постучал себя по лбу костяшкой указательного пальца. – И да, вывод – это всегда всего лишь гипотеза, а ее достоверность во многом зависит от интуиции и смелости исследователя. Если вывод стоящий, то он не только объясняет происходящие, но и помогает спрогнозировать будущее.

– Моя интуиция говорит, что люди умеют договариваться о правилах, которые помогут им выжить. Но всегда найдутся те, кто будут их нарушать и пытаться выжить за счет других.

И уже про себя Кира повторила одно из правил Яжива:

«Не ожидай, что другой будет следовать твоим правилам. Не открывайся, слушай, наблюдай, заставь другого открыться. Его правила – более надежная основа для договоренностей».

Так говорил Яжив, а его уроки еще никогда ее не подводили.

– И что тогда? – с живым интересом полюбопытствовал Демиург. – Что если нарушение правил – это неотвратимая реальность, даже если эти правила появились естественным образом.

– Успешная стратегия должна быть мстительной, второе правило Аксельрода, – откликнулась Кира.

Демиург задумчиво поглаживал бороду и молчал.

– Ну что ж, – наконец, тихо, но отчетливо произнес он. – Если твой прогноз верен, коэффициент агрессии 6,8 – это минимальный предел. И, скорее всего, со временем появится какой-нибудь совет старейшин или совет общин, который будет регламентировать жизнь сообщества. На самом деле, важных правил, которым стоит следовать, должно быть совсем немного.