Читать онлайн Империя дракона бесплатно

Пролог

Как только дорога свернула к обрыву, кони испуганно заржали. Графиня Франческа поспешно выпрыгнула из саней. В дорожном платье, с растрепанными белокурыми волосами, она напоминала разгневанную нимфу.

– Как вы посмели покинуть замок не попрощавшись? – крикнула она, но юноша, стоявший на краю обрыва, даже не обернулся. Казалось, его совсем не волновали ни гнев, ни благосклонность именитых особ.

Впервые Франческа пожалела, что приютила у себя в замке этого бродячего живописца. Когда он поздно ночью пришел к воротам крепости и показал ей образцы своих работ, она была очарована и даже не заметила, что от этих картин веет могильным холодом. Ей захотелось нанять на работу талантливого художника, но как только он переступил порог ее жилища, замок наполнился невидимыми гостями. Сами по себе передвигались предметы, ветер разбивал окна, а по ночам звучала таинственная мелодия, будто кто-то играл на арфе. Слуги начали поговаривать о проказливых эльфах. Но ведь Франческа в эльфов не верила. Не поверила она и тогда, когда ночью спустилась в бальный зал и увидела там шесть призрачных, бледнолицых дам.

Графиня обратила внимание на то, что все животные, особенно лошади, испытывают страх перед живописцем. Вот и теперь тройка коней, запряженных в сани, боялась приблизиться к нему. А он тем временем сбросил на землю сумку, в которой хранил свои миниатюры и кисти, и начал толкать к краю обрыва какой-то предмет. По очертанию острых углов, Франческа догадалась, что это картина, завернутая в алый бархат. Но зачем художнику сбрасывать в пропасть одну из своих картин, ведь он мог ее продать и таким образом заработать на жизнь. Судя по одежде, он был очень беден.

– Что вы делаете, Камиль? – графиня приблизилась к юноше. Он даже не обратил на нее внимания. Рыжие кудри, спадавшие на лоб из под зеленого берета, действительно, придавали ему сходство с озорным эльфом.

Гнев Франчески начал уступать место любопытству. А не купить ли у юноши эту картину, хотя бы ради удовольствия посмотреть, что на ней нарисовано? Раз художник сам хочет избавиться от своего произведение, значит, цена будет не большой.

– Камиль, сколько вы хотите за эту …вещь? – изящный движением руки Франческа указала на предмет, обернутый бархатом. – Неужели вы считаете, что ей самое место в пропасти?

Однако таинственный и, очевидно, плохо воспитанный юнец не был расположен к тому, чтобы завести светский разговор. Лишь на миг он оторвался от своего занятия, чтобы взглянуть на графиню. Франческе показалось, что в его глазах промелькнула боль.

– Вы не понимаете. Я должен уничтожить доказательство, – прошептал он так тихо, что она едва расслышала слова.

– А если я дам вам самого быстрого коня и в придачу кошель с серебром, – не задумываясь, предложила Франческа.

В ответ Камиль лишь дерзко усмехнулся.

– Чтобы путешествовать мне не нужен конь, миледи, – произнес он. Самая простая фраза в его устах звучала, как загадка.

– Хотя с другой стороны…– Камиль задумался. Глубокая складка залегла меж его бровями. – Если я продам вам эту картину, вы обещаете не выставлять ее на солнце?

– Обещаю, – кивнула Франческа, хотя подобное требование показалось ей странным. Она протянула Камилю деньги, и он нехотя принял их.

– Надеюсь, что вы не навлечете на свою голову беду, моя безрассудная госпожа, – прошептал Камиль. Он поднял с земли свой мешок, перекинул его через плечо и пошел прочь, даже не попрощавшись. Когда он проходил мимо, лошади испуганно ржали и били о землю копытами, но Камиль даже не обратил на них внимания, будто привык к подобной реакции животных на свое появление.

Как только он скрылся из виду, Франческа хотела сорвать бархат с картины, но тут же вспомнила предостережение. Снегопад недавно прекратился, и теперь в небе сияло холодное, зимнее солнце. А на солнечные лучи картину выставлять нельзя. Пришлось попросить возницу донести покупку до саней и поворачивать обратно в замок.

Обширные лесные владения уже много веков принадлежали семейству Франчески. Рядом расположились несколько процветающих деревень. В детстве Франческа часто играла в лесу с деревенскими детьми и никогда не боялась встретить ночь на лесной дороге. Так почему сейчас ей кажется, что за любым деревом в этом лесу может скрываться опасный наблюдатель?

Путь до замка показался ей долгим и утомительным.

– Как вы бледны госпожа! – воскликнула горничная, поджидавшая свою хозяйку у ворот. Очутившись в своих покоях, графиня заглянула в ручное зеркальце. Да, действительно, она была слишком бледна и чувствовала странное головокружение, совсем как героиня сказки, околдованная эльфами.

Франческа проследила за тем, чтобы картину перенесли в башню и поставили на мольберт. Когда слуги ушли, Франческа задернула шторы на окнах, зажгла свечи в резном канделябре и только тогда сняла покров со своего приобретения.

В первый миг она потеряла дар речи от изумления. В голове даже промелькнула мысль, а вдруг Камиль украл где-то эту картину. В любом случае такая работа не типична для него, да и не один придворный мастер не смог бы создать нечто подобное. Как изящны линии, как ровно ложатся краски, а полотно будто светится само по себе. Сначала Франческа подумала, что на холсте изображен ангел, но уже в следующий миг отвергла эту догадку. Каждая деталь была вырисована очень четко и в то же время налет таинственности заставлял блекнуть все краски, кроме черных и золотых. На заднем плане виднелись решетки темницы и цепи, прикрепленные к сырым стенам, за дубовым столом сидел прекрасный, златокудрый юноша. Он склонился над раскрытой книгой. Блики от нарисованной свечи ложились на его лицо. Большие, задумчивые глаза сияли. Светлые локоны наподобие нимба окружали гладкое чело. Какой возвышенный образ, подумала Франческа и только спустя мгновение заметила, что за спиной юноши стоит черное, крылатое существо. Длинные когти тянутся к плечам прилежного ученика, который даже не хочет оторвать глаз от книги, чтобы увидеть демона за своей спиной.

Графиня осмотрела углы картины в надежде найти там имя художника или хотя бы название, но ни нашла ни того, ни другого. Смотря на полотно, она задавала себе один и тот же вопрос: кто этот юноша, умер ли он много лет назад или жив до сих пор, а может, это совершенное лицо просто фантазия живописца?

– Кто ты? – вслух спросила Франческа, коснувшись пальцами холста, будто надеялась, что рисунок может ей ответить. Она хотела сказать что-то еще, но тут в дверь башни постучали. На пороге возник испуганный слуга.

– Миледи, в деревне пожар, – без предупреждений начал он.

– Так пошлите людей, который помогут потушить огонь, – приказала Франческа.

– Никто из челяди не захочет пойти в деревню, – слуга испуганно смотрел на графиню, не зная стоит ли рассказать ей всю правду. – Дома загорелись не случайно. Крестьяне клянутся, что видели дракона.

– Дракона, – как эхо повторила Франческа, – но это же невероятно!

Она разрешила слуге уйти и бросилась к окну. Она раздвинула шторы, открыла створки окна и почувствовала, как в лицо ей пахнуло жаром. Раньше из окна башни она могла разглядеть лишь черту крошечных домиков за долиной, теперь на том месте, где еще недавно стояла деревня, бушевало пламя. Черный дым поднимался к небесам, а над огромным погребальным костром кружило гибкое, золотистое существо. Франческа не успела, как следует, присмотреться, крылатый губитель исчез, а огонь продолжал бушевать.

Франческа закрыла окно и, чтобы не упасть, прижалась спиной к стене. Ей стало дурно от запаха гари, перед глазами все расплывалось, и ей пришлось сомкнуть веки. Все свечи в канделябре, кроме одной, разом погасли. Тени заплясали по стенам. Зазвучали в тишине какие-то голоса.

Франческа открыла глаза и чуть не вскрикнула от удивления. Перед ней стоял тот самый златокудрый юноша. Он был так же прекрасен, как на картине. Только на этот раз его чело украшала корона.

Предупреждение

Свет луны пробивается в окно. Заточенные перья лежат рядом с чернильницей. Я должен начать свой рассказ. Волшебные часы отсчитывают время, отведенное мне до рассвета. А утром я должен буду присутствовать на коронации и уже не смогу работать ночи напролет, склонившись над книгой заклинаний. Сейчас я всего лишь новоявленный чародей, который хочет записать на чистых страницах колдовского фолианта историю своей жизни. Может быть, какой-нибудь новичок магической школы заберется в угловую башню и найдет мои мемуары. Я хочу, чтобы хоть кто-то узнал мою тайну, прочел о том, кем я был до того, как стать чернокнижником. Для этого мне надо забыть об эльфах, ожидающих меня у входа в крепость, и заглянуть далеко в прошлое.

Это произошло столетия назад. Я стоял перед арочным окном и смотрел на раскинувшийся внизу город. Есть ли в мире более богатые и процветающие земли, чем королевство моего отца? Этого я знать не мог, поскольку ни одному из принцев не разрешалось выезжать за пределы страны. Я не имел право отправиться в путешествие даже под чужим именем, такой закон был установлен королевским советом.

Внизу сверкали огни спящего города, развевались пестрые флажки на ярмарочных шатрах, гнездились голуби на покатых крышах. Дома столицы даже ночью не погружались во тьму. На улицах зажигали фонари, будто их свет мог оградить мирных горожан от нападения грабителей или злых духов. Какой величественный вид открывался мне из окон башни, весь город лежал, как на ладони. Чуть влево от городских ворот синело холодное море. Ярко горел огонек на маяке. В Королевский Порт стекались торговые судна со всего мира. Многие из них месяцами стояли в тихой гавани. От заезжих купцов я выслушал много рассказов о далеких странах и экзотических островах, но уже давно оставил надежду отправиться в морское путешествие. Сколько я не просил об этом отца, ответ всегда был один и неизменное предупреждение о том, что за пределами родной страны меня ждет опасность.

Хотя с чего вдруг такая забота о младшем сыне. Ведь я не мог наследовать престол и был недостаточно образован, чтобы давать какие-либо советы в государственных делах. Зато каждый день от рассвета до заката я проводил на учебном ристалище или состязании лучников. Даже старые, опытные рыцари признали меня одним из лучших, а родные братья смотрели на меня так, будто я не в силах выдержать даже первого испытания судьбы. Я привык скрывать от обитателей замка то, что ночью, никем не замеченный, я выбираюсь в город, чтобы скрестить свою шпагу с первым же встреченным разбойником. А людей, живущих разбоем, было достаточно во всех крупных городах. Но сегодня я не спешил спуститься вниз по крепостной стене. Я, как зачарованный, смотрел на звездное небо, раскинувшееся над башнями замка и на яркий флаг, прикрепленный к высокому шпилю. Во дворе замка ярко пылали несколько факелов, и ходил с дозором часовой. Лишь его шаги и скрип флюгера нарушали тишину ночи.

Я хотел уже отойти от окна, но вдруг до меня донеслись какие-то странные звуки: цокот копыт, свист кнута и крики кучера. Кто может требовать, чтобы ему открыли ворота замка в столь поздний час? К моему удивлению стражники тут же поспешили к лебедке, заскрипели цепи и опускные решетки. Тут же был опущен подъемный мост, и во двор замка с грохотом въехал черный экипаж. Четверка взмыленных гнедых коней едва переводила дух после долгой скачки. Кучер кинул поводья подбежавшему груму, проворно соскочил с облучка и открыл дверцу кареты. Мне показалась, что прошла целая вечность прежде, чем из темноты экипажа вышел высокий, статный господин в длинных, темного цвета одеждах, отделанных соболиным мехом. В его правой руке сверкал золоченый посох, непокрытая ничем гордая голова казалось, была предназначена для того, чтобы носить венец. Внешность и манеры незнакомца произвели на меня неизгладимое впечатление. Он двигался с необычайной, хищной грацией и вел себя с таким достоинством, будто был на голову выше всех земных властителей.

Мой старший брат Флориан выбежал во двор замка. Несмотря на поздний час, он был одет в свой праздничный камзол, коротко остриженные волосы в свете факелов отливали золотом. Он подбежал к незнакомцу и почтительно поклонился ему. Кто же такой этот господин? Чем он заслужил поклон кронпринца? Ведь всем известно, что наследник престола не кланяется никому, кроме короля.

Меня разбирало любопытство. Я должен был узнать, что нужно ночному гостю в наших краях. Наверное, он приехал издалека, из какой-нибудь страны, о которой я никогда не слышал. Ведь карту мира я смог набросать для себя только по рассказам мореходов. Теперь мне было интересно расспросить чужестранца о его землях. Его одежда, хоть и была богата, но не соответствовала последней моде, установленной в нашей стране. А наглухо закрытый и зашторенный экипаж мог вызвать подозрение на заставах, не имей путник специального королевского приглашения. Но судя по всему, этого гостя здесь давно ждали.

Я вышел из башни, спустился вниз по винтовой лестнице и остановился перед парадными залами. Сюда обычно приводили всех посетителей, но на этот раз вокруг было пустынно. Никакого пышного приема. Лишь караульные стояли перед закрытыми дверьми.

Я свернул в темную галерею. Здесь было тихо и пустынно, лишь рыцарские латы стояли в стенных нишах и холодно мерцали зеркала. Впереди послышались шаги. Я поспешно скользнул за гобелен и из своего укрытия мог наблюдать, как по галерее прошествовал король в сопровождении чужеземца. Чуть позади них, печально опустив белокурые головы, шли мои братья Флориан и Клод. Еще с детства эти двое все время держались вместе. Кажется, их ничуть не смущало, что корона достанется лишь старшему сыну, а средний сможет занять только второе место в стране.

Осторожно выбравшись из своего укрытия, я последовал за странной процессией. Король, таинственный пришелец и оба моих брата вошли в тронный зал. В замке повернулся ключ, и все стихло. Подгоняемый любопытством, я подошел к закрытым дверям и прислушался. В зале о чем-то оживленно спорили.

– Поверьте, если я захочу, он устремится на мой зов и даже целая армия не сможет удержать его, – донесся до меня чей-то властный, торжествующий голос. От этих звуков в голове помутилось. Перед глазами возникла темнота, а с языка непроизвольно сорвалось одно единственное слово. Кажется, это было чье-то имя « Ротберт». Странно, я ведь никогда раньше не слышал этого имени, почему же оно пришло мне на ум, будто одно из тех волшебных слов, с помощью которых можно отомкнуть любые замки.

Двери тронного зала внезапно распахнулись. Кто-то схватил меня за плечи и оттащил в сторону.

– Эдвин, что с тобой стряслось? – озабоченный голос Клода вывел меня из оцепенения. – Раньше за тобой не водилось привычки спать на ходу. Может, ты нездоров?

– Нет, со мной все хорошо, – солгал я и прислонился спиной к стене, чтобы не упасть. – Скажи, как зовут того господина, который только что прибыл в замок?

Всего за мгновение на лице моего брата сменилась гамма чувств от полного отчаяния до холодного безразличия.

– Ты ошибся, – наконец выдавил из себя Клод. – Сегодня в замок не пускали ни гонцов, ни просителей. Таков королевский указ.

– Но я видел черную карету во дворе замка.

– Тебе показалось, – с непроницаемым выражением лица заявил Клод. – Возвращайся в свои покои. Завтра я пришлю к тебе придворного лекаря.

Клод сам проводил меня до дверей спальни.

– Запрись на засов и не выходи из своих покоев до рассвета, – посоветовал он. Нужно ли говорить, что его совет показался мне странным. Я никогда не боялся взглянуть в лицо опасности, напротив, бродил по темным закоулкам столицы, ища возможности обнажить шпагу. Так чего же мне опасаться в тех стенах, где я родился и вырос. Разве только того, что придворный лекарь ненароком отравит меня одним из своих зелий.

С чего бы вдруг Клод начал отрицать существование ночного визитера? Впервые в жизни я почувствовал обиду на отца за то, что он не посвящает меня в государственные тайны.

Внизу послышался грохот колес отъезжающего экипажа. Я накинул на плечи первый попавшийся плащ, схватил шпагу и кинулся вниз к конюшням. Предупреждение Клода не имело для меня значения. Если от меня что-то скрывают, то не без причины. Что ж, у меня хватит смелости, чтобы самому все узнать.

Я быстро оседлал коня и проскакал по опущенному мосту. На влажной грунтовой дороге были заметны тонкие борозды от колес и следы лошадиных копыт. Цепь следов огибала городскую стену и устремлялась к лесу. Кто бы не был этот странный путник, но он выбрал неудачный маршрут. Темная лесная дорога вела к развалинам старого города. Люди боялись ходить туда даже днем. Вряд ли бы во всей столице нашелся смельчак, который на ночь глядя отправился бы к руинам. Но я, недолго думая, направил своего коня вслед за таинственным экипажем.

Пышные ели росли так близко друг от друга, что в темноте казались единой неприступной стеной. Лишь в одном месте, меж деревьями, извивалась дорожка. Медленно, как черная ящерица, по ней полз экипаж, запряженный четверкой лошадей. Я пришпорил коня, надеясь нагнать карету, прежде чем она углубится в лес, но ,к своему удивлению, обнаружил, что несмотря на спешку, расстояние между мной и черной каретой не сокращается. Что ж, так даже лучше, я смогу проследить за человеком, вызвавшим мое любопытство, и при этом остаться незамеченным. Ведь если я просто нагоню его и напрямую спрошу, что ему было нужно от моего отца, даст ли он мне честный ответ? В карете не было заднего окошечка, на запятках не стояли грумы. А кучер, подгоняющий лошадей, не мог заметить преследователя.

Когда я уже смирился с тем, что мне придется соблюдать почтительную дистанцию, кони впереди дико заржали. Карета чуть накренилась, раздался треск. Должно быть, сломалась одна из рессор или ось колеса. Я присмотрелся и увидел, что одно из задних колес угодило в придорожную канаву. Должно быть, сейчас кучер спрыгнет с козел, чтобы осмотреть повреждение, а я постараюсь оказать посильную помощь и, конечно же, заведу разговор. Но беспечный возница и не думал оставлять своего места. Раздался свист кнута, взорвались в ночном воздухе несколько сверкающих искр, настолько ярких, что я закрыл глаза, а когда открыл их, то не смог сдержать изумленного возгласа. Дорога была пуста, ни лошадей, ни кареты, лишь рядом с канавой осталась глубокая борозда – последние свидетельство того, что здесь еще недавно застряло колесо кареты.

Я был так удивлен, что забыл о собственном затруднении. Когда я осмотрелся по сторонам, то понял, что успел отъехать очень далеко от лесной опушки. Темнота сгущалась над дорогой. В этом лесу даже днем не доставало света, а после полночи густой мрак становился непроглядным. Я должен был проделать обратный путь в кратчайший срок и внимательно следить за тем, чтобы мой конь не угодил копытом в какую-нибудь яму. Деревья обступали тропу, как сказочные великаны. Колючие ветки цеплялись за мою одежду и длинную гриву коня. Может быть, я слишком поддался игре воображения, но мне стало казаться, что дорога стремительно сужается и вскоре ехать по ней будет невозможно.

Где-то в чаще блеснул огонек. Я спешился, привязал коня к стволу ели и устремился на свет. Я не верил в рассказы о блуждающих огоньках и не боялся того, что леший собьет меня с верного пути. Чем дальше я шел, тем ярче становился манящий свет. Еще несколько шагов и я смог рассмотреть, что огонек полыхает за перегородкой низкого окна. Неужели кто-то до сих пор живет в избушке егеря. Я думал, что она давно уже заброшена, а новых лесничих королевский распорядитель направить сюда еще не успел.

Я приблизился к избе и заглянул в окно. Оплывшая свеча стояла на столе, воск капал в деревянную плошку, огонек плясал на кончике фитиля. От свечи по тесному помещению избушки распространялось яркое сияние. А рядом со столом, на грубо сколоченной деревянной лавке, сидели две девушки. Судя по их роскошным нарядам, я бы причислил их к числу знатных дам. Хотя, что могут дамы делать ночью в лесной глуши? Они не заметили меня, а я стоял у окна и не мог оторвать взгляда от двух бледнолицых, рыжеволосых красавиц. Одна из них держала в руках ворох золотистой пряжи, а другая ловко наматывала нити в клубок. Они о чем-то разговаривали, возможно, шутили. Одна девушка рассмеялась, качнулись в такт движению головы огненные локоны. Ее журчащий серебристый смех эхом отдался от стен избушки.

– А младший принц красив, как ангел, – вдруг произнесла девушка. Она с точностью скопировала комплимент, который я так часто слышал от придворных дам. По тону ее голоса невозможно было понять говорит ли она это с восхищением или же просто передразнивает кого-то.

– Да, он очень хорош собой, – более сдержанно согласилась вторая леди. – Мне жаль его. Несчастный, пригожий мальчик! Он не создан для такой судьбы.

– Этот прекрасный юноша даже не знает о том, что его ждет. Даже король не сможет защитить его от гнева колдунов, – девушка тщательно подбирала слова, будто боялась произнести вслух запрещенные имена. – Он слишком благороден, чтобы согласиться на условия князя.

– Из тех, кто любит в детстве играть в честь и доблесть, впоследствии получаются самые отъявленные злодеи, – совершенно спокойно возразила ее подруга.

– Неужели он пойдет путем зла? – меж изящными женскими бровями залегла глубокая морщинка. Мягкие рыжие локоны выскользнули из под головного убора и упали на лоб. – А ведь если он захочет выжить, то ему придется отречься от своего благородства и от своей смертной семьи. Забыть о том, что он сам когда-то был смертным.

– Князь позаботится о том, чтобы распахнуть перед избранником судьбы врата империи, – послышалось в ответ.

– Тсс, замолчи, – прошептала первая девушка. – Даже в дремучем лесу нельзя разглашать свои тайны. К тому же, врата в волшебный мир могут находиться где угодно и при этом оставаться незримыми для наших глаз.

Ее подруга, молча, кивнула, отложила свой клубок и стала расправлять кружевные оборки на платье.

– А эта страна процветает, – решила она перевести разговор в другое русло. – Любой король хотел бы иметь такие плодородные земли, да еще и золотые рудники в придачу. Иногда мне кажется, что сами гномы нарушают собственные законы и помогают этим смертным добывать изумруды и другие сокровища.

– Гномы зря стараются. За счет рудников богатеют лишь приближенные короля и жители городов, а в провинциях растет недовольство.

– Зато король держит сильную армию и не дает честолюбивым соседям вторгнуться на свою территорию. Вот если бы его советники были менее корыстолюбивыми и более сообразительными. Они даже ни разу не спросили младшего принца о его мнении, а ведь он умнее их всех. Будь он королем, то вел бы более умелую политику, нежели его отец.

Я придвинулся ближе к окну. Под подошвой моего сапога хрустнула сухая ветка. Девушки встрепенулись. Одна из них глянула в окно и заметила меня. В ее глазах вспыхнул гнев.

Я поспешно отошел от окна, обогнул стену и распахнул дверь. Мне хотелось извиниться перед дамами и спросить, не знают ли они другой дороги, ведущей в замок, но их в избушке уже не было. Лишь мотылек кружил над пламенем свечи. Огонек плясал на фитиле еще несколько мгновений, а затем погас, будто кто-то задул его. Мне ничего не оставалось, как вернуться к тому месту, где я оставил коня. Даже самый отчаянный искатель приключений не захочет провести ночь в избушке, где обитают существа, подобные призракам.

К моему удивлению, развесистые деревья расступились, освобождая проезжую дорогу. Теперь я мог спокойно вернуться в замок. Свет луны пробивался сквозь пышные кроны елей и ложился на неровную тропу. До опушки леса я добрался благополучно, только иногда в тишине мне слышалось легкое трепыхание крыльев мотылька.

Охота на вепря

До самого начала зимы жизнь при королевском дворе протекала спокойно. Визиты послов и заседания совета, сменялись шумными пирами и приемами. Плелись сети интриг в дальних уголках бальных залов. Напевы менестрелей звучали под аккомпанемент виолы или лютни. Проходя по заполненным людьми залам и галереям, я часто ловил восхищенные взгляды, устремленные на меня. Только Флориан и Клод после тайного разговора с полуночным гостем избегали встреч со мной. В их глазах я часто замечал страх. Чем я мог вызвать их испуг? Стоило заглянуть в зеркало, и я видел там своего прекрасного двойника. Овальное лицо выглядело очень юным, золотые локоны всегда сияли слишком ярко, но я стягивал их на затылке черной лентой. Вот только огромные голубые глаза иногда загорались жестоким, стальным блеском, будто из глубины зеркала на меня смотрел не наивный, златокудрый юноша, а злой ангел, облаченный в одежды королевского сына.

Однажды из окна башни, я увидел мчащегося к замку гонца. По гербам, вышитым на его одежде, я догадался, что он служит одному из баронов. Должно быть, стряслось что-то ужасное, раз слуга одного из королевских вассалов мчится сюда во весь опор. Может быть, на земли феодалов стали нападать разбойники или крестьяне восстали против своего господина, и этот гонец примчался ко двору за помощью.

Я ждал, когда меня позовут в тронный зал. По обычаю младшие принцы, хоть и не имели права голоса, но должны были присутствовать при встречи послов и приеме просителей. Не дождавшись приглашения, я сам направился к тронному залу. Проходя мимо помещения, где обычно заседал королевский совет, я услышал возбужденные голоса. До меня донеслись обрывки ядовитых фраз и обычных пререканий. Советники вели ожесточенный спор.

Дверь была приоткрыта. Я заглянул в проем. Вокруг огромного круглого стола, украшенного орнаментом, столпились советники. Чуть поодаль вели дискуссию несколько министров. Флориан со скучающим видом приподнял тяжелую портьеру и уставился в окно. Ему бы читать рыцарские поэмы, а не готовиться принять тяжесть венца. Клод был гораздо сильнее заинтересован происходящим и даже попытался расспросить гонца. Король же внимательно выслушивал всех. Я разглядел морщинки на его высоком лбу, задумчивость и мудрость в глазах, седину в русых прядях. Вот он образчик царственности. Смотря на него, я думал, что настоящий монарх, не может иметь юный лик, как выяснилось позже, я жестоко ошибался. Мудрость и чудовищная сила могут быть прикрыты нестареющей красотой. А красота, в свою очередь, лишь прикрытием для злодейств дракона.

Король поднял руку, призывая присутствующих к молчанию, потом с самообладанием, достойным восхищения, начал задавать вопросы гонцу. Ответы были излишне вежливыми и взволнованными. Насколько я понял, гонца прислал один из баронов, чьи владения граничили с королевскими. В лесах этого феодала завелось нечто, что перепуганный гонец привык обозначать одним словом «смерть». А как выяснилось позже, эта самая смерть бродит по чаще в образе вепря, которому помогает нечистая сила.

– Погибло несколько крестьян, – продолжал гонец. – А остальные боятся отходить далеко от своих жилищ. Ведь любой может стать следующей жертвой.

– Насколько мне известно, барон один из лучших охотников, – послышался спокойный голос короля. Сильные звуки в миг заполнили собой все помещение. – Неужели он не пробовал убить этого вепря?

– Ваше величество, разве можно нам, простым смертным, вступать в схватку с …ними? – гонец долго думал, прежде чем испуганно, с придыханием выговорить последние слово. Кого он имел в виду? Почему он боялся говорить о « них»? Кто так его перепугал? Неужели один вепрь может навести страх на владения богатого феодала? Может, вся беда в суеверии крестьян и привычке все драматизировать. Я привык относиться ко всему спокойнее и рассчитывать в борьбе со злом лишь на собственные силы. Пусть другие надеются на заговоры от злых сил и амулеты, а меня сможет ранить лишь живое существо, ни дух. Перед смертью будет время прочесть молитву, а пока я хотел сражаться с помощью меча.

– Если дело обстоит именно так, то никто из рыцарей не решится помочь вашему несчастному вассалу, – осторожно заметил первый министр, обращаясь к королю.

– Я решусь, – отозвался я, смело переступая порог. На меня тут же устремилось множество пар удивленных глаз. Гонец облегченно вздохнул. Один только Флориан отнесся к моему заявлению скептически.

– Как же ты собираешься убить этого вепря, пустив в ход все свое обаяние? – холодно поинтересовался он. Хотел сказать что-то еще, но предпочел промолчать, будто бы решив не разглашать тайну.

– Ваше высочество, лучше бы вам остаться при дворе, ведь на завтра назначен бал, – более дипломатично обратился ко мне первый министр.

– Да, верно, прекрасному кавалеру достойнее танцевать в обществе дам, чем скитаться по большим дорогам, – поддержал его один из советников.

Такой тон был мне обиден. Неужели королевские сыновья в этой стране считаются лишь еще одним украшением бальных залов, а не рыцарями?

– Лучше останься дома, – посоветовал мне Клод.

– И подождать, пока в наших лесах тоже заведется нечистая сила, – усмехнулся я в ответ. – Вы считаете, что я недостоин владеть таким оружием, как меч? По-вашему, мне не достает смелости и меткости в стрельбе, господа?

Такие вопросы были больным уколом. Ведь всем было известно о моих победах на многочисленных соревнованиях и турнирах.

– Твоя смелость граничит с безрассудством? – шепнул мне Клод, так тихо, чтоб не слышали другие. – Оставь звездочетам их обязанность разбираться с темным злом.

– Ты хочешь бросить этих людей в беде? – так же тихо спросил я. – Если кто-то нуждается в моей помощи, то я не смогу просто отвернуться, как все эти гордые дипломаты, что заполнили зал совета.

Клод задумался над моими словами. В лазурных глазах промелькнула что-то вроде понимания и надежды.

– Ты можешь погибнуть, – предостерег он.

– Как и каждый рыцарь, идущий на бой, – бесстрашно ответил я и уже громче спросил, обращаясь к королю. – Вы позволите мне отправиться в путь немедленно?

Король согласно кивнул с таким скорбным выражением лица, будто отдал разрешение на мои похороны.

– С тобой отправятся шесть моих лучших рыцарей и твой брат, – король бросил на Клода такой пронзительный взгляд, что слова протеста тут же замерли на устах последнего. Я невольно подумал, что этих двоих связывает какая-та тайна, что их решение зависит не от страха за мою жизнь, а от того, что за мной все время должен следить кто-то из родных. Но почему?

Надо было отправляться в путь не медля, пока король не изменил своего решения. Я вернулся в свои покои только для того, чтобы захватить меховую накидку. Зима выдалась холодной. В каминах замка день и ночь пылал огонь, а за окнами кружились снежинки. На лестнице я столкнулся с придворным звездочетом. Цепкие длинные пальцы вцепились мне в рукав. Злые черные глаза с красными прожилками всего мгновения изучали мое лицо, будто пытаясь найти на нем следы страха. Звездочет выпустил меня и медленно зашагал вверх по ступеням. Его свободные, усыпанные блестками одежды колыхались в такт движениям.

– Эдвин, ты едешь или остаешься? – донесся до меня недовольный голос Клода. Он уже собрался в дорогу. Несколько рыцарей из тех, которые боятся лишь королевского гнева, а не демонов, гарцевали на конях во дворе замка. Грум вывел из конюшни лошадей для меня и Клода. Я приторочил к седлу своей лошади арбалет и перекинул себе через плечо колчан стрел. Нам предстоял неблизкий путь. Вскоре ворота замка с шумом захлопнулись за нами. Гонец скакал впереди, указывая нам дорогу через заснеженный лес.

Несколько часов мы подгоняли коней и опасливо оглядывались по сторонам, при этом соблюдая угрюмое молчание. Не было ни шуток, ни боевых кличей, ни ободряющих фраз, обычно сопутствующих такому путешествию. Каждый из нас приготовился встретиться с опасностью. Мы уже пересекли черту королевских владений. Лес вокруг стал мрачным, пейзажи неприветливыми, а небеса затянулись серыми облаками. Значит, скоро начнется снегопад. Не было слышно ни щебета птиц, не видно было и проворных рыжих белок, заполонивших окрестные леса. Мне казалось, что природа вокруг вымерла, а сухие колючие деревья стали лишь временным жилищем для духов, вселившихся в корявые стволы. Магия может как уродовать природу, так и преображать ее, наставляли нас сказки. Этот лес был превращен в угрюмые угодья зла. Как только мы заехали в чащу, как я почувствовал непреодолимый страх, будто кто-то сжал мне сердце ледяной рукой. Наверняка, каждый из моих провожатых почувствовал то же самое, но никто не смел признаться другому, что его угнетает сама атмосфера леса.

Тишину нарушал только цокот копыт и далекий, но настойчивый стук дятла.

– Скоро мы доедем до поляны, там вепрь охотится каждую ночь, – сообщил гонец и пришпорил своего коня. – Нам надо добраться туда до заката и окружить поляну.

– Значит, этот вепрь охотится только ночью? – спросил я.

– Он выбирается из своего логова, как только заходит солнце, – кивнул гонец.

– А где это логово? – поинтересовался я.

– Никто не знает. Скорее всего, недалеко от ущелья. Но вряд ли вы найдете поблизости хоть одного смельчака, который посмеет отправиться туда.

– Должно быть, там поселились гоблины, – пошутил я и хотел рассмеяться, но вдруг совсем близко, над нашими головами раздался все тот же назойливый стук, будто дятел отбивает по стволу дерева барабанную дробь.

Я поднял голову, но не увидел птицы, только какое-то крошечное существо, лишь отдаленно похожее на ребенка в алой бархатной накидке устроилось на верхнем суку дуба.

– Скорее посмотри наверх, – попросил я Клода.

Он тоже взглянул на дерево, но на суку больше никто ни сидел. Неужели мне это только показалось? Должно быть, я слишком много времени провел в седле и сильно устал. Да и кто еще, кроме уставшего или подвыпившего человека, может принять дрозда за гнома?

– Чем же это дерево так сильно отличается от других? – удивился Клод.

– Мне показалось, что я видел там дрозда.

– Ты, что раньше никогда не видел дроздов или хотел посадить одного из них в клетку. Прости, но боюсь, что в замковые покои нам не разрешат принести никого крупнее канареек.

Отвернувшись от дерева, Клод решил обратиться к гонцу.

– Эй, любезный, далеко ли еще до вашей поляны? – спросил он и тут же замолчал. Гонец, гарцевавшей на коне впереди нас, исчез в неизвестном направлении, дорога впереди была пуста. Не клубилась пыль над землей, значит, минуту назад никто не промчался по ней галопом. Я оглянулся, чтобы посмотреть на наших провожатых, но их тоже больше рядом с нами не было. Если бы они решили повернуть назад, то лес бы сейчас сотрясался от стука лошадиных копыт, но вокруг стояла тишина. Не могли же наши рыцари провалиться сквозь землю, но как иначе можно объяснить их исчезновение.

– Куда делись наши спутники? – я осматривался по сторонам, но нигде не видел и следа присутствия людей.

Клод был изумлен и напуган не меньше меня, но его гордость не позволяла ему показать свой страх. Он был, как всегда, сдержан и хладнокровен – образец наставника и старшего брата.

– Ты не мог бы ехать чуть позади, – Клод сказал это таким холодным тоном, будто я был недостоин ехать бок о бок с ним или представлял опасность для любого, с кем оставался наедине.

Такая просьба показалась мне оскорбительной и тем не менее я придержал коня, пропуская брата вперед. Неужели я не заслуживаю доверия? Клод заметно побледнел и смотрел на меня так, будто боялся нападения с моей стороны. Какая перемена произошла с ним после того ночного визита. С тех пор он ни разу не разговаривал со мной с глазу на глаз.

– Эдвин, ты пристал ко мне, как тень, между всадниками должна быть соблюдена дистанция, – в голосе брата послышался страх. Я заметил, что он как-то нервно сжимает образок у себя на груди, будто боится нападения со стороны нечистой силы.

Я заставил своего коня идти медленнее, чтобы отстать от Клода хоть на несколько шагов, но мой конь не привык к такой медлительности. Он любил мчаться по степям со скоростью ветра, а не тащиться медленным шагом. Даже уставший, он рвался вперед.

Заметив, что я нагоняю его, Клод выхватил меч, но вместо того, чтобы повернуть сверкающий клинок ко мне, он лишь поднял вверх и показал мне крестообразный верх меча. Таким способом рыцари ограждали себя от злых духов. Стоило показать им специально отделанную в форме креста рукоять, как они, обожженные и испуганные, должны были уйти. Но какое отношение этот обряд мог иметь ко мне? Неужели Клод подумал, что рядом с ним в моем обличии едет сам дьявол.

– Ты не боишься? – удивленно спросил он.

– Ты хочешь, чтобы я скрестил свой меч с твоим вместо того, чтобы убить вепря? – ответил я вопросом на вопрос.

– Конечно нет, – Клод поспешно убрал меч.

Он даже не извинился за свое странное поведение. Дальше мы ехали в полном молчании.

– Эдвин, – неуверенно обратился ко мне брат. – Я давно хотел задать тебе вопрос. Ты никогда не ощущал рядом с собой присутствия некоего зла. Может, иногда ты чувствовал, что в тебе есть что-то темное и опасное?

– Что? – я не верил своим ушам. – Ты не мог бы объяснить попонятнее! Ты считаешь меня опасным.

– Нет – нет, – поспешно возразил он. – Я сказал это просто так. Разве можно было о тебе такое подумать? От тебя исходит бесконечный свет, а не тьма. Надо было просто получше присмотреться к тебе прежде, чем слушать клеветников.

Он сжал свой образок так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Кто мог сказать что-то плохое обо мне? – удивился я.

– Всегда найдутся злые языки, – спокойно ответил он и с наигранной усмешкой добавил. – Видишь ли, дьяволу принято приписывать аристократическое происхождение.

– О, ну тогда мы оба подходим под эту категорию, – искренне рассмеялся я, но Клод даже не улыбнулся, лишь печально кивнул.

– Скоро стемнеет, – я пришпорил коня. – Надо, как можно быстрее, добраться до той поляны, о которой говорил гонец.

Но найти злополучную поляну нам так и не удалось. Темнота застала нас на лесной дороге. После долгих часов езды я с ужасом понял, что мы заблудились в этом мертвом, высохшем лесу. Над нами нависал угрюмый полог голых, сплетенных между собой ветвей. Согнувшиеся деревья, как будто угрожали вцепиться в нас своими колючими ветками. Свистел ветер. В воздухе сильно похолодало, и я поплотнее закутался в свою накидку. Мимо нас пробежало какое-то существо похожее на рысь. Лошадь Клода испуганно заржала и встала на дыбы, готовясь сбросить седока. Мой конь тоже испугался, но я крепко держал поводья. Я крикнул, чтобы Клод крепче держался в седле, но было уже поздно, лошадь сбросила наездника и галопом понеслась прочь, в темноту лесной чащобы.

К счастью, моя брат не был ранен и мог идти. Ему повезло, что он отделался несколькими ушибами. Дальше мы пошли пешком, ведя на поводу моего коня. Он все еще был напуган, но не смел меня ослушаться.

– Смотри, вот то самое место, – Клод указал рукой вперед. Там, где расступались заросли деревьев, мерцал в свете луны настил белоснежного снега на широкой поляне. А за ней уходил вниз крутой обрыв. Я вынул из колчана стрелу и зарядил арбалет. По снегу действительно тянулась цепь следов какого-то крупного животного. Значит, мы опоздали, и вепрь уже ушел на охоту. Если эта огромная тварь направилась в деревню, то крестьянам не поздоровится. Ведь они даже не попытаются защищаться, думая, что заранее обречены на поражение в борьбе с нечистью.

Клод вынул из ножен меч – единственное оружие, которое осталось у него после бегства коня. Я же сначала собирался испытать свою меткость. Если в словах гонца есть доля правды, то вепрь будет возвращаться в свое логово через эту поляну. Отсюда на горизонте выступают очертание гор. Должно быть, где-то там расположено зловещее ущелье.

В воздухе кружились снежные хлопья. Зимний холод пронизывал до костей. Со стороны леса послышался шум, звуки движений, хруст сухих веток. Через несколько часов рассветет. Вепрь возвращается в свое убежище. Я первый заметил вепря и понял, почему местные жители так боялись его. Более хищного и устрашающего зверя мне еще не приходилось видеть. Его колючая шерсть, тупая морда и острые клыки могли произвести неприятное впечатление, но лихорадочно блестевшие красные глаза, действительно, придавали ему сходство с воинственно настроенным демоном. Не долго думая, я выпустил первую стрелу и попал зверю в хребет. Дикий рев разнесся над поляной. Клод занял боевую позицию, а я потянулся за второй стрелой. Больше я не промахнусь и попаду прямо в сердце животного. Но перезарядить арбалет я не успел, вепрь кинулся на меня и повалил на землю. Я почувствовал спиной ледяной холод замерзшей земли, а лицо мне обжигало горячее ядовитое дыхание. Вепрь медлил, будто кто-то запрещал ему разорвать мне горло, будто кто-то невидимый и властный велел ему оставить меня.

Я почувствовал, как тяжелая туша свалилась с моей груди. Вепрь выбрал себе другую жертву и даже меч Клода не мог спасти его от смертоносных клыков. Я быстро поднялся с земли, выхватил из ножен меч. Оружие показалось мне легким и бесполезным. Меч Клода был переломлен пополам. Как это случилось, я не заметил. Чудовище хотело повалить его наземь, как минуту назад меня.

– Отойди в сторону! – крикнул я Клоду.

Он послушно отскочил к ближайшему дереву. Никто еще не убегал с поля боя с такой легкостью. А во мне, напротив, проснулся хищник, мрачное, свирепое существо с двумя черными крыльями. Я размахнулся мечом и ударил вепря по шее. Первый раз меч лишь скользнул по толстой шкуре, брызнула тонкая струйка крови, но со второго удара мне удалось отсечь голову дикому зверю. Я устало опустился на землю рядом с обезглавленной тушей. Мне было трудно отдышаться после борьбы, после двух ударов, отнявших у меня все силы. И в тоже время я был уверен, что моих сил недостаточно, чтобы убить такого вепря. Я почти чувствовал, что в последний миг кто-то незримый схватил меня за руку и помог нанести решающий удар.

Клод подошел к моему коню, вынул из седельной сумки флягу с вином и протянул мне. Над мрачным силуэтом гор забрезжили первые лучи рассвета. Ночь прошла, как в аду. А свет утра возрождал былую красоту увядшего леса.

– Ты выполнил свое обещание! – Клод произнес эту фразу торжественно и с уважением. Неужели один героический поступок так преобразил меня в его глазах.

С другой стороны, мы были в бедственном положении. На одной испуганной лошади вдвоем далеко не уедешь. Я предложил Клоду взять моего коня и отправиться за помощью в ближайшею деревню.

– Да, барон должен знать, что ты избавил его от этой напасти, – Клод пнул сапогом тяжелую тушу. – Надеюсь, что в честь героя устроят хотя бы пир.

– Я был бы рад просто хорошему обеду в трактире и покупке двух быстрых коней. Я надеюсь, что ты не заблудишься, разыскивая деревню и не заставишь меня долго ждать.

На самом деле, я был рад под любым предлогом избавиться от Клода и в одиночестве сходить к ущелью, тем самым доказав, что никакого зла в окрестностях не осталось. По старинному рыцарскому обычаю я вырезал из пасти вепря язык, чтобы в случае появления самозванцев доказать, что победитель я и никто другой.

Я поднялся с земли и вздрогнул от неожиданности. Прямо передо мной стоял высокий, статный господин, с головы до ног закутанный в черное. Даже нижняя часть лица была повязана черным, шелковым шарфом. Только глаза поблескивали, переливались множеством смешинок под полями шляпы с золотой пряжкой.

– Доброе утро, мой принц, – поприветствовал меня незнакомец.

– Вы славно потрудились! – он указал на поверженного вепря.

– Я только выполнил свой долг, – коротко ответил я, тоном своего голоса давая понять, что не желаю вступать в разговор.

– Да, конечно, ваш долг заботиться о благе верноподданных. Ведь вы скоро станете королем. Трон этой страны по праву принадлежит только вам.

– А как же два моих старших брата? – я удивленно уставился на незнакомца, неужели он принял меня за старшего принца.

– Я же сказал, что эта страна либо будет принадлежать вам, либо лежать в руинах, – терпеливо, как глупому ученику, начал объяснять незнакомец. – Королем станет либо избранный, либо никто не займет этого места.

– Что вы имеете в виду?

– Да и зачем вам это бедное королевство, – как ни в чем не бывало продолжал незнакомец. Подумать только, он назвал одну из богатейших стран мира бедным королевством. – Зачем вам эти люди с их вечным недовольством и страхами? Зачем вам нужно близкая к своему закату держава? Ведь волшебная империя ждет вас!

Он звонко рассмеялся, отвернулся от меня и направился к лесу.

– Стойте! – крикнул я, но он только взмахнул длинный плащом и в следующий миг, незнакомца как ни бывало, лишь черный коршун взмыл ввысь и полетел к холодным вершинам ледяных гор.

Вдали послышался звон бубенцов. Через поляну промчались богатые, серебристого цвета сани. Они остановились рядом со мной. Шустрый, маленький человечек, больше похожий на гнома, выпрыгнул из саней, снял с головы украшенную цветными перьями шляпу и поклонился мне. Кони нетерпеливо били о землю копытами. Две очаровательные дамы сидели в санях.

– Здравствуйте, монсеньер, – поприветствовала меня одна из них. Ее лицо было прикрыто вуалью, но под складками кружев можно было рассмотреть очертание розовых губ и нежного подбородка. Она куталась в меховое манто. Ее подруга, одетая в роскошный пурпурный плащ с капюшоном тоже, прикрыла лицо вуалеткой и только после поздоровалась со мной.

Я сдержанно ответил на приветствие.

– Я хотела спросить вас, мой господин, как нам проехать в ущелье? – спросила та дама, что обратилась ко мне первой.

– В ущелье? – изумленно переспросил я.

– Да, сегодня мы собираемся там, монсеньер. А вы разве не знали?

Ее вопрос еще больше удивил меня, чем то, что две леди собираются ехать в это место, покрытое дурной славой.

– Вы меня с кем-то спутали, госпожа, – поспешно ответил я.

– Нет, что вы, монсеньер, я бы ни с кем не спутала вас, – вполне искренне возразила она.

– Неужели вы не почтите своим присутствием наше собрание. Ведь мы так долго…ждали вас, – почти пропела вторая леди, сделав паузу перед последними слова. Мне показалось, что ее губы под вуалью сложились в восхищенную улыбку.

– Так вы покажете нам дорогу, – настаивала первая дама, и ее голос напоминал мне перезвон маленьких колокольчиков.

Я махнул рукой в сторону, где, как мне показалось, находится ущелье. Странная дама начала вызывать у меня неприязнь. Я был больше чем уверен, что вижу ее впервые в жизни. Ни у одной придворной дамы не было такой гордой осанки и грации выжидающего хищника. Она напоминала мне затаившуюся пантеру.

– Спасибо, монсеньер, – прозвучал серебристый голосок. Сани тронулись с места. Звон бубенцов разорвал морозную тишину неприятной музыкой. Еще несколько минут повторялась одна и та же нота « дзинь – дзинь – дзинь», и снова наступила тишина. Сани обогнули обрыв и скрылись за поворотом узкой, опасной дороги, окаймлявшей пропасть.

Я был растерян и ошеломлен и тем не менее решил во что бы то ни стало добраться до ущелья. О каком собрании говорила эта дама? Разве что черные вороны собираются целой стаей кружить над ущельем? А, может, там действительно обитают феи, эльфы и прочие опасные неземные существа, но, насколько я знаю, они любят лето, ручьи, цветники и заросли диких роз. Так что же им делать здесь в царстве зимы? Я посмеялся над собственными мыслями. Глупо было думать, что на глубине ущелья феи устроят бал. А вот прием в отцовском замке начнется сегодня вечером. Но на него мне уже не успеть. Зато у меня с собой были меч, стрелы и арбалет, и я мог смело отправиться к ущелью. Я пошел той же дорогой, какой поехали дамы, и, к своему удивлению, не заметил ни следов копыт, ни привычных тонкий борозд на снегу, будто сани летели, не касаясь снега.

На всякий случай я зарядил арбалет и все время держал его в правой руке, в любой миг готовясь стрелять. Но на моем пути больше не повстречалось никаких опасностей. Кругом вообще не было ни души, только сверкающие снега, камешки, скатывающиеся вниз с обрыва, и угрюмая стена деревьев. На суку одного дерева я заметил птичье гнездо, в котором поблескивали какие-то яркие камушки и перламутровые бусы. Очевидно, это было жилье какой-нибудь вороватой сороки. Но самой птицы я не увидел.

По мере моего продвижения вперед дорога сужалась. Вскоре это была узкая, извилистая тропка, спускавшаяся вниз. Толстая корка льда покрывала землю. Мне пришлось идти вперед осторожно, чтобы не поскользнуться и не упасть в черную расщелину пропасти. Несмотря на усталость, я добрался до подножия гор, поднялся по петлявшей над обрывами тропке и почувствовал необъяснимый страх. Да, действительно, это место было слишком мрачным. Наверное, я забрался на такую высоту, куда не решился бы залезть никто из местных жителей, но спуститься вглубь ущелья было бы самоубийством. Осторожно прошагав по заледенелой земле к самому краю расщелины, я заглянул в черную пустоту. Лучи солнца не проникали туда. Над ущельем повисла зловещая тишина. Я долго стоял на одном месте, не решаясь спуститься вниз и не в силах повернуть назад. Вдруг до меня донеслись звуки мандолины. Приятная, тихая музыка. В этой глуши она напоминала райские напевы. Но кто может играть на мандолине среди гор и замерших тропинок? Я был так очарован, что только спустя несколько мгновений понял, что звуки исходят из глубины ущелья.

Я прошел чуть вперед и увидел, что прямо в горной тверди вырублены ступеньки, они прямой лестницей уходили вниз, прямо в темную глубину. Я начал спускаться по твердым ступеням. Всего на миг я оказался в полной темноте, но с упорством продолжал свой путь вслепую и не без труда спустившись вниз снова увидел дневной свет. Безрадостные, холодные лучи освещали высокую каменную арку. Затейливый орнамент, как будто, обвевал ее всю одноцветной гирляндой из высеченных на каменной поверхности цветов. На фризе арки была выгравирована какая-то надпись. Украшенный множеством завитков буквы показались мне незнакомыми. Насколько я мог судить, надпись была сделана на одном из древних, преданных забвению языков.

Пройдя под аркой, я оказался на берегу небольшого водоема. Быстрое течение реки принесло к берегу небольшой челн. Мне казалось, что я сплю. Разве внизу ущелья может быть так светло и красиво. Поборов в себе подозрительность, я забрался в челнок, который как будто поджидал именно меня. Течение реки само понесло его вперед. Челн плыл мимо серых монолитов и каменистых берегов, потом нырнул под своды длинной аркады. Река протекала под сводами многочисленных арок, как в полутемном тоннеле, в конце которого вдруг забрезжил свет. Да в самом конце аркады виднелся берег, точнее широкое полукружие лестницы, ведущей к пещере, вход в которую был закрыт тяжелой бархатной занавесью. Складки пурпурного бархата скатывались вниз, на подобие шатра, украшенного золотыми кистями.

Я выпрыгнул из челна, взбежал вверх по ступеням и остановился в нерешительности. Что ждет меня там, внутри пещеры? Может быть, люди барона не без причины боялись этого ущелья. Ведь я надеялся прийти сюда и доказать, что здесь не водится никаких духов? Но кто же тогда отправил плыть по течению этот челн? Что, если в этой пещере нашли убежище разбойники? Последняя мысль была мне больше по душе. Разбойники просто люди из плоти и крови. С ними можно сразиться на мечах. Это получше бессмысленной борьбы с эфирными, злокозненными существами, которые по легендам ищут приют в заброшенных местах.

Я отдернул тяжелую занавесь. С шелестом качнулись кисти, взвился дымок золотистой пыли и моему взгляду предстало небольшое помещение, от пола до потолка отделанное начищенными до блеска мраморными плитами. Я вошел внутрь. На стене висела карнавальная маска с изящными отверстиями для глаз и тонкой выпуклостью носа. Я снял ее и примерил. Маска ровно легла на лицо, будто была предназначена только для меня.

Кроме первого входа, в помещение вело еще три арочных проема, так же завешанных тяжелым бархатом с бессчетным количеством кистей. Одну из стен украшало зеркало, а перед ним на круглой консоли стояла стройная элегантная девушка. Она была одета так, будто собралась на бал. Вот только пышные оборки розового платья слишком сильно подчеркивали мертвенную белизну ее кожи. В правой руке она держала овальное зеркальце и с кокетливой улыбкой рассматривала в нем свое лицо. У нее были такие тонкие, изящные черты и в тоже время несмотря на все жеманство ее позы, девушка казалось неживой. Я подошел ближе. Вокруг консоли стояли подсвечники в форме золотистых рук, державших свечи. Еще шаг вперед. Свет упал на упругие женские локоны, и я с ужасом осознал, что они сделаны из мрамора. Неужели я принял холодное изваяние за живого человека? Да и кому пришло в голову одеть на статую настоящее муслиновое платье и сунуть в мраморные пальцы ручное зеркальце. Эта одежда была просто насмешкой над талантом скульптора. К тому же, вблизи статуя выглядела зловещей. Лукавая живая улыбка на мраморных губах стирала границу между одушевленным и пустым. Скульптура снова показалась мне живой. Наверное, расположенные на такой манер зеркала и свечи могут создавать зрительные иллюзии.

– В тебе есть сходство с богиней, – произнес я фразу из стихов, обращаясь к статуе, и в этот миг кто-то больно ущипнул меня за локоть. Я обернулся. Никого. Только со стороны одного из проходов донеслись торопливые шаги. Приподняв занавесь, в проход проскользнул мальчик, скорее всего паж, хотя и одет слишком нарядно. В руках он держал небольшую мандолину. Я готов был поклясться, что струны сами по себе дернулись, издавая протяжный звук.

– Не будите ее! – донесся до меня испуганный мальчишеский голос. – Еще не время! Она проснется только завтра.

Паж оттащил меня от статуи. Я удивленно продолжал смотреть на изваяние. Мальчишка дернул меня за рукав.

– Пойдемте, все уже собрались в зале, – сказал он.

Тонкие черты его лица как-то напряглись, меж бровями залегла складка. Волосы были собраны под вельветовый берет. Я заметил, что его уши с заостренными к верху концами слишком длинны и не сочетаются с изящным лицом.

– Идемте же! – он схватил меня за лацкан рукава и настойчиво потянул за собой. – Неужели вы хотите пропустить такое событие? Сам князь почтит сегодня нас своим присутствием.

Не дав мне опомниться, он поднял одну занавесь и втолкнул меня в огромную полутемную залу. Вокруг не было ни свечей, ни лампад. Тусклые лучи света пробивались сюда через большой стеклянный купол в центре потолка. Тонкие мраморные колонны выстроились у стен круглой залы. Несколько нарядно одетых пар прошествовали мимо меня. Лица дам и кавалеров были прикрыты совершенно одинаковыми синими полумасками. Из них всех только я умудрился одеть черную маску. Но ведь я нашел ее совершенно случайно. Я был уверен, что меня с кем-то спутали, поэтому так любезно принимают на этом странном сборище грациозных, почти эфирных существ. А чужая маска, которую я решил примерить, позволяла мне сохранять инкогнито. Эта зала под куполом напоминала мне иллюстрацию из какого-то романа. Ее подавляющие размеры произвели на меня неприятное впечатление. А стоило только посмотреть ввысь, на купол, как начинало шуметь в ушах. Головокружительная высота может быть безопасной лишь для того, у кого есть надежные крылья и силы для полета.

Я повнимательнее присмотрелся к пажу. Несомненно, он был хорош собой, но эти острые кончики ушей были неприятным дополнением к очаровательной наружности. Если это его музыку я слышал, то он умел хорошо играть на мандолине. Словно почувствовав, что я разглядываю его, он поспешно отошел от меня и остановился рядом с дамой, сидевшей на софе в тени колонны.

– Вам не кажется, что сюда проник посторонний, – напрямую обратилась она к нему. – Я чувствую присутствие человека.

– Странно, я ничего не почувствовал, – отозвался паж. – Поверьте, в это место еще не ступала нога человека. Люди бы прошли мимо, даже не заметив ступеньки, ведущие в ущелье.

– Чутье не могло меня подвести! – женщина как-то по-кошачьи фыркнула и одним быстрым движением руки раскрыла свой веер.

Я поспешно отошел в тень. Если я сейчас уйду, то это будет трусливым поступком. Моя рука не хотела ни на миг выпускать эфеса шпаги. Стальной холодок был приятен пальцам, но еще приятней была уверенность в том, что прегради мне выход, хоть десяток караульных, то я смогу прорубить себе дорогу при условии, что мои соперники будут живыми людьми.

Раздался бой часов. Тихие, музыкальные удары раздавались под куполом, но самих часов видно не было. Народу в зале стало заметно больше. Некоторые из присутствующих переговаривались между собой на каком-то незнакомом мне языке. Я уже начал привыкать к тихим, шелестящим голосам, как вдруг все разговоры смолкли, будто кто-то могущественный и незримый наложил печать сразу на множество уст. Занавесь на входе сама собой приподнялась, как от порыва ветра, пропуская в залу человека, лицо и горделивая осанка которого показались мне смутно знакомыми. Я где-то уже видел его. Но, как ни напрягал память, а все-таки не мог вспомнить, где мы с ним встречались раньше и при каких обстоятельствах. Одно я мог сказать наверняка, лишь от его ненароком брошенного взгляда любой мог бы окаменеть. Этот человек имел какую-то тайную власть над каждым, на кого обращал свой взор.

Я хотел присмотреться к его лицу, но вместо этого тупо уставился на золоченый посох в его руке. В один миг все окружающее показалось мне призрачным, неестественным, окутанным туманом и осталась только величавая фигура, закутанная в черные меха.

– Сюда проник посторонний, – обличительная речь долетала до меня из магической пустоты, увенчанной прозрачным стеклом купола. – Кто-то нарушил запрет и позволил чужаку пройти через святилище.

Я уже подумал, что настал момент, чтобы приготовиться к обороне, но вдруг тот же властный голос во всеуслышание объявил.

– Кажется, я ошибся. Чужак имеет полное право присутствовать здесь.

Человек, одетый в меха несколько раз стукнул посохом об пол. Резкие звуки вывели меня из оцепенения. Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что все это не сон. По зале прошелся ропот. Несколько подозрительных взглядов обратилась на меня из прорезей масок.

– Уходи! – шепнул мне в ухо чей-то голос. Даже не взглянув на говорившего, я послушно попятился к выходу. Проходя мимо статуи, я заметил, что поза мраморного идола немного изменилась. Наверное, зеркала опять сыграли со мной злую шутку. Ведь не может же изваяние двигаться. Челн все еще качался на воде рядом с лестницей. Я запрыгнул в него, даже не задумываясь о необходимости найти весло. Но оно было и не нужно. Челн сам двинулся поперек течению. Я мог лишь наблюдать за тем, как мимо проскальзывают своды арок и каменистые берега.

Несмотря на то, что плыть приходилось против течения, челн набирал скорость. Опасаясь, как бы он не отнес меня слишком далеко, я выпрыгнул и пешком дошел до высокой арки. Она, как мрачный сторож, изгибалась дугой вокруг самой нижней ступени. Я не захотел идти через арочный проем, а решил обойти арку стороной и ступить сразу на вторую ступень. Я шагнул к вырубленной в горном камне лестнице, но наткнулся на невидимую преграду, будто на моем пути в мгновение ока появился стеклянный барьер. Я обошел арку с другой стороны, но нащупал там такую же ровную стеклянную стену. Чтобы выйти из ущелья, мне пришлось снова пройти под аркой. Ступени крошились под моими ногами, мелкие камушки скатывались вниз. Какой-нибудь суеверный крестьянин назвал бы все мое приключение злой шуткой эльфов. Я же сам не мог найти логическое объяснение всему увиденному. Выбравшись из ущелья, я поспешил к тому месту, где обещал подождать Клода.

Мой брат одновременно со мной прибыл на поляну, ведя в поводу красивого белого жеребца.

– Подарок людей барона, – объяснил он, передав мне поводья породистого коня.

– Его люди очень щедры, – я погладил шелковистую гриву, оперся рукой об обшитую бархатом луку и вскочил в седло. – Барон уже знает о том, что вепрь убит.

– Еще нет, – отмахнулся Клод. – Он никуда не выезжает из своего замка. Пройдет какое-то время, прежде чем ему сообщат о нас. Но здесь неподалеку расположена маленькая деревушка, где мы можем провести ночь.

– Тогда проводи меня в местный трактир, если, конечно, такое заведение есть в маленькой деревушке, – решил я чуть-чуть подшутить над Клодом. Он, как всегда, вместо того, чтобы улыбнуться быстро кивнул и поехал впереди, указывая дорогу.

Вскоре мы сидели за столиком у окна в уютном помещении трактира. Передо мной в оловянной кружке дымился какой-то горячий напиток. На вкус ароматная жидкость оказалась терпкой и вяжущей. Пока хозяйка готовила для нас обед, я решил рассказать Клоду о своем приключении. Конечно, я рисковал получить в ответ на свое откровение одни насмешки, но зато у меня с собой осталось доказательство – карнавальная маска, которую я положил в широкий карман своего камзола. В доказательство рассказу я достал ее и показал Клоду.

– Ну, что ты теперь скажешь?

– Эдвин, это же обычный лист папоротника. Возможно, росток пробился под снегом, – на лице Клода была написано полное недоумение. – Боюсь, что суеверие гонца оказалось заразным.

Я посмотрел на свою ладонь и с удивлением обнаружил, что держу не маску, а папоротниковый лист, обрезанный по краям. Странно, я ведь только, что нащупывал маску в кармане. С досады я бросил папоротник на подоконник. Как только лист соприкоснулся со стеклом, в воздухе взорвалось несколько цветных искр. Клод вздрогнул и отодвинулся от окна.

Я погрузился в раздумья и очнулся только тогда, когда хозяйка поставила перед нами две тарелки с горячим пловом. Я был голоден, но ждал, пока Клод начнет есть первым. Однако он не притронулся к еде.

– Как мы объясним исчезновение провожатых и гонца? – вдруг спросил он.

– Так и скажем, что они нас бросили, – не задумываясь, ответил я, хотя давно терзался сомнениями на этот счет.

– Они и не думали бросать нас в дремучем лесу, – возразил Клод. – Это были самые преданные рыцари отца. Они бы ни за что не нарушили его приказ.

– В таком случае я не могу объяснить их исчезновение ничем другим, кроме как…

– Вмешательством колдовства, – закончил за меня Клод.

– Вот именно, но всем известно, что колдовство ограничивается теми фокусами, которые показывают по праздникам на городских площадях.

– Как знать, – выпалил Клод в ответ и, словно устыдившись своего порыва, тут же замолчал.

Дверь трактира распахнулась настежь. Порыв холодного ветра ворвался внутрь, пронесся над столами и швырнул мне в лицо пригоршню снежинок. На пороге стояли несколько вооруженных воинов, в начищенных до блеска кирасах поверх утепленной зимней формы. Я заметил на щиту одного из них тот же герб барона, что и на одежде гонца. Я присмотрелся к гербу получше, переплетенные ветви терновника, роз и других растений, баронская корона вверху, а под ней несколько свитков. Однако долго любоваться гербом я не мог, стражник двинулся к нам и после обычных вежливых поклонов, доложил о желании барона лично поблагодарить нас. Нам пришлось проститься с уютным трактиром. Крепость, черный силуэт которой вырисовался над далеким холмом, должна была стать местом нашего ночлега.

Клад барона Рауля

Помещения замка были темными и безлюдными. Дневной свет едва пробивался через узкие окна – бойницы и ярко раскрашенные витражи. Лакей барона провел нас через просторную кордегардию и гостевые комнаты. В руке он нес факел, чтобы не споткнуться на винтовой лестнице или в темном коридоре, где круглые сутки недоставало света. В прямоугольной зале были накрыты столы для пира, но сразу бросалось в глаза отсутствие на этом пиру гостей. Все места за столами были пусты, кроме кресла с высокой резной спинкой, поставленного в опасной близости от растопленного камина.

Из кресла мне навстречу поднялся старик. Его одежда лишь немного не соответствовала придворной моде. Белые завитые пряди касались воротника – фриже. Морщинистая, унизанная перстнями рука потянулась к моему лицу. Я думал, что барон сравнительно молод, а он оказался почтенным старцем. Он обнял меня радушно, как сына.

– Добро пожаловать, победитель вепря! – шепнул он мне на ухо.

Я растерялся, заранее продуманные слова приветствия застыли у меня на языке. Я не думал, что кто-то из феодалов примет меня в своем замке, как старого друга. Единственное на что мог рассчитывать избавитель, так это на обычный званый обед, устроенный из необходимости. А придворный этикет вообще не позволял проявления каких-либо чувств.

Барон предложил нам занять места за главным столом. Все остальные стулья оставались пустыми. На пиру не было ни одного гостя, кроме нас. Только ливрейный лакей налил в бокалы вина и тут же удалился.

– Барон…ваша светлость, – надо же, смотря в эти яркие, лучистые глаза я забыл, как надо обращаться к барону. Но его лицо светилось такой безмятежной мудростью, что я был не в силах отвести от него глаз, и пристыжено замолчал.

– Зовите меня просто Раулем, ваше высочество, – он сделал вид, что не заметил моей оплошности, и я был ему за это благодарен. При дворе такое поведение принца тотчас вызвало бы осуждение и пересуды. В королевском замке не только вельможи, но даже слуги постоянно искали тему для сплетен. Ведь, что может быть интересней, чем узнать последние новости о сыновьях своего монарха, да и о нем самом.

За пустым столом Клод явно чувствовал себя неудобно и настороженно оглядывался по сторонам, надеясь, что мое вольное поведение не привлекает к себе особого внимания. Положение принца сковывало меня по рукам и ногам. Я не имел права завести друзей, не мог спрятаться в тени, как крестьяне прятались от вепря в своих хижинах. Взгляд барона говорил о том, что он понимает меня и восхищается мной.

– Вы проявили удивительную доблесть, – учтиво начал он. – Никто из моих людей ни за какое вознаграждение не решился бы приблизиться к вепрю. А вы одолели его в одиночку.

– Нет, со мной был мой брат, – поспешно возразил я.

Клод осуждающе посмотрел на меня.

– Как вы знаете, в нашей династии младшие сыновья всегда были стеснительными, милорд, – с холодной любезностью пояснил он.– Я успел доехать до места сражение, как раз в тот миг, когда Эдвин отсек голову вепрю.

Такая ложь со стороны спокойного и уравновешенно Клода поразила меня. Я чуть не выронил из рук бокал с вином. Чтобы сохранить свою безупречную репутацию, он решился на ложь. Барон сдержанно кивнул, показывая тем самым, что безоговорочно верит ему и снова обратился ко мне.

– Вы вдвойне смелы, мой принц. Ведь мой гонец, должно быть, объяснил вам, какие суеверия распространены среди местных жителей. Вас, должно быть, удивляет, что я послал за помощью ко двору, но, как видите, сам я слишком стар для таких забав, как зимняя охота. К тому же, при дворе есть бесстрашные рыцари, вы тому доказательство, а мои люди пугаются всего, что выходит за рамки их понимания. Возможно, большинство крестьян слишком подвержено этому из-за своей безграмотности. Даже книги в моей библиотеке кажутся им трудом чародеев.

– У вас есть библиотека? – как бы невзначай спросил я. Разговоры о местных суевериях начали меня пугать, ведь я помнил о тех существах в ущелье, и о статуе, которая, по словам пажа, всего лишь спит.

– О, в моей библиотеке собраны самые редкие книги. У меня есть рукописи, написанные на древних языках, труды философов и ученых, – морщинистая, но все еще очень сильная рука барона потянулась к связке ключей, оставленной на столе, ослепительно засверкали перстни на длинных пальцах. – А вы увлекаетесь чтением книг, ваше высочество?

– Честно говоря, я не очень хорошо умею читать, – после колебания признался я и почувствовал, как густая краска заливает мне щеки. Не мог же я сказать такому мудрому и почтенному старцу, что почти не отличаю друг от друга буквы алфавита, но зато каждый день упражняюсь в стрельбе и фехтовании. Однако барон Рауль без слов понял причину моего смущения.

– О да, умение владеть мечом ценится выше грамоты, – согласился он. – В юные годы и мне было трудно найти время для просвещения. Смею заметить, в воинских науках вы превзошли своих предшественников.

– Уверяю вас, другой рыцарь на моем месте сделал бы то же самое, – я снова обвел взглядом пустые места.

– Гости разъехались, как только узнали о вепре, – ответил барон на непроизнесенный вопрос.

– А ваш наследник? – спросил я и сам удивился своей дерзости. Разве имею я право влезать в чужие дела, ведь я же заметил, что детей барона в замке нет.

– Мой сын погиб несколько лет назад, – ответил барон. Интонация его голоса показалось мне странной.

– Как он погиб? – тут же спросил я, но на этот раз мой вопрос остался без ответа.

На ночлег нам были отведены лучшие апартаменты, соединенные смежными дверьми. Мысль о том, что Клод спит за дверью ободряла меня. Если бы не присутствие брата, то в этой опустевшей, неприступной крепости я чувствовал бы себя, как в ловушке.

В опочивальне горело несколько свечей. Окна были задвинуты тяжелыми портьерами, так что лунный свет не проникал в помещение. Кувшин и глянцевый тазик для умывания стояли рядом с зеркалом. В воздухе повис тяжелый аромат амбры и каких-то благовоний. От такого сильного смешения запахов кружилась голова. Наверное, только колдуны могут жечь такие ароматные масла и свечи в своих тайных лабораториях. Я представил себе подземелье, множество древних книг, магических вещей и кривых зеркал. Юные ученики чернокнижников смешивают яды и зелья, готовят волшебные эликсиры и преклоняют колени перед книгами в драгоценных окладах, прежде чем открыть их. Слышатся голоса, исходящие из пустоты. Откуда вдруг эти видения. Я упрямо тряхнул головой. На этот раз мое воображение слишком сильно разыгралось. Не раздеваясь, я лег на узкую кровать под густым, тяжелым балдахином. Пышные складки материи были скреплены на потолке и спускались вниз, окружая неудобное ложе наподобие шатра. Кровать вполне могла быть старинной, отсюда и неудобство. Мне казалось, что я сплю на камнях, окруженный пологом листвы. В неровном свете свечей я заметил тонкий золотой узор, который тянулся по краям балдахина наподобие орнамента. Кажется, что в затейливые узоры вплетено множество старинных букв и необычных символов. Я был достаточно грамотен, чтобы это понять. Никогда мне еще не приходилось видеть надписей, вытканных на материале, но здесь они были, длинные и причудливые, как волшебное заклинание.

Я погрузился в неглубокий, тревожный сон, а когда проснулся, все свечи уже догорели. Спальня была погружена в темноту. Должно быть, я проспал всего несколько часов. Я снова закрыл глаза, но никак не мог отделаться от ощущения, что из темноты кто-то наблюдает за мной. Я прислушался, ни звука, тишина и мрак становились все гуще, а под их покровом затаилась опасность. Я чувствовал чье-то нежелательное присутствие в спальне. Мне хотелось, крикнуть, позвать Клода, мирного спящего за смежной дверью, но это было бы малодушием. Вдруг рядом со мной чиркнуло огниво, высекая искры, вспыхнула свеча в морщинистой, унизанной драгоценными кольцами руке. Худое, старческое лицо в ореоле белых волос склонилось надо мной. Я разглядел каждую оборку на пышном фриже и даже звенья золотой цепи, украшавшей черные, отделанные мехом одежды. Глаза барона смотрели на меня так пристально и внимательно, что первым моим побуждением было закричать, но я сдержал крик, рвущийся из горла.

– Пойдем, прекрасный принц, я должен кое-что тебе показать, – без предисловий сказал барон и поманил меня за собой. Кисть его белой руки неестественно сияла в полутьме, а бледный нимб волос наводил на мысли о призраках. Но я послушно встал и пошел за ним. Огонь свечи трепетал, в любой миг грозясь погаснуть и оставить нас в кромешной тьме. Мы спускались вниз по винтовой лестнице. Я даже не успел захватить перевязь со шпагой. Единственным моим оружием на случай опасности был маленький инструктированный жемчугом и перламутром кинжал, который я всегда носил с собой.

Барон преодолел еще один лестничный пролет и поманил меня за собой. Его рука с длинными паучьими пальцами будто сама по себе парила на уровне лица. Черный костюм сливался с темнотой, и старческое лицо казалось всего лишь маской безмолвно повисшей в пустоте. Я должен был следовать за этим молчаливым призраком лишь для того, чтобы доказать свою смелость. Я прибавил шагу и вскоре поравнялся с бароном, однако не решился даже прикоснуться к нему, боясь, что мои руки не нащупают ничего кроме пустоты. Свет свечи становился все более тусклым и безжизненным. Ступени под ногами стали скользить. Я огляделся по сторонам и заметил, что с низкого щербатого потолка капает вода. В щелях на стене пробивался зеленых мох. Должно быть, мы спускались в подземелье. Я держался рукой за стену, чтобы не упасть, однако барон двигался на удивление легко и ловко, как будто привык к долгому спуску по узкой скользкой лестнице.

Переступив последнюю ступень, мы очутились в длинном коридоре. Я оперся о стену и тут же отдернул руку. Барон, увидев мое замешательство, тут же поднес свечу поближе к стене. Тусклое пламя выхватило из темноты крошечные рисунки и символы, высеченные прямо в камне. Я рассмотрел узорчатые буквы, длинные причудливые надписи и маленькие фигурки, еще более изящные, чем те, что ювелир высекает на женской камее. Изображение крылатой женщины размером с ноготок тут же привлекло мое внимание.

– Тот гений, что сделал эти надписи, верил в легенды о феях, – произнес я, и мой голос гулким эхом пронесся по коридору.

– Никто не знает, как давно эти буквы и цифры высечены на камне. Ни один мудрец не может сказать, о чем здесь написано. Возможно даже, что это колдовские символы, а сами стены существовали под землей задолго до строения крепости.

Я услышал какой-то звук. Тихие, крадущиеся шаги. Кто-то невидимый прошел мимо меня, кто-то оглушительно рассмеялся. Музыкальный женский смех отдался в моем мозгу. Теперь пламя свечи на расстояние обжигало мне кожу. Я начал задыхаться, будто чья-то сильная рука сдавила мне горло.

– Прошу вас, уйдемте отсюда. Это нехорошее место, – взмолился я, но барон меня не слушал.

– Неужели вы не чувствуете, что здесь кто-то есть! – воскликнул я.

– Каждому, кто впервые спускается сюда, становится плохо, – снисходительно объяснил барон. – Но этот коридор еще не самое страшное. Пойдем дальше!

Голова у меня начала кружиться и, тем не менее, я пошел вперед, рискуя в любой миг потерять сознание. Что это, страшный сон? Какая-то тяжесть наваливалась на меня, будто древние стены вот-вот рухнут и похоронят нас обоих под своими обломками.

Все-таки я добрался до конца коридора и в бликах от оранжевого огонька увидел крепкие створчатые двери.

– Я приказал установить их здесь ради безопасности окружающих, – объяснил барон.

Я заметил, что дверь окована множеством тяжелых цепей. Цепи были прочно укреплены в чугунных кольцах, вставленных у косяков и в стену. Зачем такая предосторожность? Неужели за этой дверью находится чудовище, которое предки барона уже столетиями держат в заточении. Я хотел высказать свою догадку, но боялся быть осмеянным.

– Должно быть, это врата в преисподнюю, – усмехнулся я. Подумать только, даже в такой момент меня не оставляло чувство юмора. Хотя вряд ли оно было наследственной чертой. Мои братья всегда были сдержанны и серьезны, как юные философы.

– Там скрывается зло, – барон поднял руку и его неестественно длинный указательный палец чуть не коснулся одного из многочисленных висячих замков.

– Вы держите в заточении дракона? – с той же усмешкой поинтересовался я.

– С таким легкомыслием вы не сможете удержать надолго даже синицу, мой принц, – барон был явно обижен моими несвоевременными шутками. – Драконы слишком могущественные существа, их цепями не удержишь. За этой дверью находится люк, также окованный цепями, а под ним каменная лестница, которая спускается глубоко во чрево земли. Там многие поколения моей семьи скрывали свой страшный клад. Если открыть эти двери, то из них вырвется черный ураган и собьет нас с ног. А если мы пойдем немного дальше, то услышим, как из-под кованой крышки люка нам будут угрожать нечеловеческие голоса. Они так же будут и просить, чтобы вошедший отомкнул замки, но горе тому, кто поверит их сладким речам и выпустит зло на волю. Иногда крышка люка вздрагивает так, что звенят цепи и стены сотрясаются, как при землетрясении. Даже мне кажется, что какое-то чудовище сидит под землей и пытается освободиться от своих вековых оков.

– И что же находится под этим люком? – уже более серьезно спросил я.

– Если спуститься вниз, то вы окажетесь в небольшом куполообразном помещении, – мой просветитель явно медлил с ответом, будто взвешивал, что можно сказать, а, что нет и стоит ли вообще беседовать с недоспавшим и скептически настроенным гостем.

– В самом углу расположен орган. Иногда слышится, как кто-то играет на нем, хотя в подземелье нет ни одной живой души и, тем не менее, клавиатура издает душераздирающие звуки. А рядом хранятся манускрипты, испещренные колдовскими символами.

– Вы говорите здесь замешано колдовство? Тогда почему вы не пригласите какого-нибудь ученого, чтобы он расшифровал все записи?

– Это исключено, – покачал головой барон. – Никто не может даже прикоснуться к этим древним свиткам. Если бы вы только знали, какую силу они скрывают в себе и проклятие ложится на того, кто хранит их в своем жилище. Несколько лет назад мой сын попытался спуститься под землю и погиб. С тех пор эти двери всегда закрыты и запечатаны множеством замков.

– Но ведь должен найтись какой-то смельчак! – запротестовал я. – Если за этим множеством замков и печатей скрываются колдовские тайны, то обязательно придет кто-нибудь, желающий расшифровать манускрипты.

– У меня больше нет наследника, но, возможно, когда-нибудь ты вернешься сюда, чтобы взять на себя заботу о моем зловещем наследии. Ты достаточно смел, чтобы принять на себя такой груз? Если да, то я покажу тебе место, где спрятаны ключи.

– Да, когда-нибудь я вернусь сюда, – не задумываясь, пообещал я. Мне показалось, что в этот миг за дверью прозвучал торжествующий смех, от которого вздрогнули и зазвенели цепи.

Хоть мне было и неудобно, но на обратном пути я поинтересовался, как именно умер сын барона. Остались ли на теле какие-то раны?

– Нет, – он спокойно покачал головой. – Только его рубашка была разорвана, а на груди остались три царапины и красный отпечаток ладони на горле.

– Может, это была не ладонь, а лапа какого-то дикого существа? – высказал я свое предположения.

– Нет, это был след от очень изящной женской руки. Больше я ничего сказать не могу. Моя помощь оказалась запоздалой, – он показал мне тайник, где прятал ключи от замков. Я попытался запомнить незатейливый шифр. Хотя если рассказ барона правдив, то эти ключи надо было давно уничтожить, а дверь оставить запертой навечно. Я оглянулся на дверь, покрытую паутиной тяжелых цепей, и ее вид произвел на меня угнетающее впечатление. В мое сердце прокрались холод и страх. Казалось, что из-под земли, несмотря на чугунный заслон до сих пор вырывается радостный, победоносный хохот и чей-то голос, одновременно и страшный и притягательный, шепчет мне на ухо:

– Ты наконец-то вернулся! Мы так долго ждали тебя!

Обманщица

По дороге домой я старался соблюдать гробовое молчание, чтобы не проболтаться брату о моем ночном приключении. Барон показал нам на карте кратчайший путь и объяснил, как можно объехать высохшие леса. Конечно, я не рассчитывал на то, что у ворот города нас, может быть, встретит ликующая толпа, уже прознавшая о моем подвиге. Да и можно ли считать подвигом убийство вепря, которому суеверные крестьяне ошибочно приписали адское происхождение. Хотя сам я в момент битвы, когда заглянул в красные яростные глаза зверя готов был поверить в то, что передо мной сам дьявол. В столице я надеялся отдохнуть, уговорить Клода прогуляться вместе со мной мимо лавок, торгующих цветами и безделушками. Увы, город встретил нас угрюмым молчанием. Каменные улицы были пусты, ставни на окнах закрыты. Раньше с маленьких балкончиков юные барышни наблюдали за событиями на улице и иногда даже бросали цветок проезжавшему мимо пригожему всаднику, мимо домов прогуливались парочки, хозяйки в пестрых шалях и с корзинками в руках спешили за покупками на базарную площадь. А сегодня вокруг не было ни души. Даже тесно прижатые друг к другу каменные дома казались необитаемыми. Город выглядел покинутым, как после крысиного нашествия.

Мы свернули на главную улицу, но здесь было так же тихо и пустынно. Цоканье подков наших коней гулко отдавалось от мостовой. Только в одном переулке я увидел девушку. Она куталась в шерстяную шаль и прижимала к груди плетенку с шелковым товаром. Я окликнул ее, но она пробежала мимо, даже не обратив на нас внимания.

– Кажется, она спешит на площадь двух мечей. Поехали туда, – предложил Клод.

Я тихо вздохнул, но подчинился. Площадь двух мечей, названная так по гербу одной герцогской семьи всегда вызывала у меня неприязнь, ведь там состоялись казни. Жар огня и свист топора у лобного места каждый раз портили мне настроение, хотя многочисленные зеваки стекались туда со всех концов столицы. Мы проехали мимо торгового ряда, все лавки, раньше пестревшие товаром теперь были пусты. Ветер сдувал навесы и срывал вывески с дверей опустевших трактиров. Впервые в жизни я оказался в таком гнетущем одиночестве, в центре пустого города.

Клод перегнулся через луку седла и поднял с одного прилавка красочный плакат.

– Ах, вот что сегодня казнят каких-то разбойников, – сообщим мне он. – Должно быть, все горожане собрались посмотреть.

Он направил коня на зловещую площадь. Я последовал за ним, хотя смотреть на казнь мне совсем не хотелось. На стене серого дома перед площадью висел щит, а на его гладкой поверхности были нарисованы два скрещенных меча.

Клод оказался прав. Казалось, что сегодня все жители города стеклись на место казни и лишь самые богобоязненные остались сидеть в своих наглухо запертых домах. Из седла я мог видеть только головы горожан – мириады шляп, беретов и кружевных мантилий. Я заметил глашатая на лобном месте, а чуть поодаль красный капюшон палача. Блеснул луч солнца и отразился в остро отточенном лезвии топора.

Какой-то подмастерье вызвался подержать наших коней, пока мы пройдемся по площади. Мы устремились в гущу толпы, чтобы послушать, о чем говорят люди. Клод увлеченно озирался по сторонам. Я тоже рассматривал людей из толпы, пока не увидел странного господина, одетого во все черное. Он, как будто, носил траур по случаю казни, но приблизиться к лобному месту считал ниже своего достоинства. Да и было ли ему какое-то дело до народных сплетен. Мне было страшно об этом подумать, но даже в своем прекрасно сшитом сюртуке и вполне обычной для горожанина шляпе, он выглядел существом совершенно сверхъестественным. Таинственные и дерзкие глаза уже давно следили за мной, на красиво очерченных губах застыла наглая ухмылка. Где-то я видел этого господина раньше, но вот только где и почему он кажется мне таким неуловимым и призрачным на фоне галдящей толпы. Он стоял, прислонившись спиной к стене какого- то дома, и смотрел на меня.

Я хотел затеряться в толпе и даже подтолкнул Клода вперед, но, обернувшись, с удивлением заметил, что незнакомец по-прежнему не отводит от меня глаз. На этот раз в его взгляде промелькнуло что-то недоброе.

– Клод, – я схватил брата за рукав. – Почему он так смотрит на меня, тот человек в черном?

Клод посмотрел в ту сторону, куда я указывал ему и, кажется, растерялся.

– Думаю потому, что ты на редкость красив, – тут же нашелся он с ответом и потянул меня, как можно дальше от предмета моих наблюдений. – Пойдем лучше отсюда. Откуда нам знать, что за народ околачивается у места казни.

Я хотел напомнить Клоду, что он сам решил посмотреть на казнь, но не стал этого делать. Мы просто забрали наших коней и в полном молчании продолжили путь. Впервые за долгое время я почувствовал странную усталость. Казалось, что черные крылья какой-то птицы захлопали над моей головой. А над замком блеснули лучи кровавого заката, похожие на яркий всепоглощающий огонь. На минуту мне даже почудилось, что главная башня пылает, а из окон моих апартаментов наружу рвутся красные языки пламени. Лишь с трудом мне удалось стряхнуть с себя наваждение.

Мы с Клодом проскользнули мимо охраны и вездесущих королевских секретарей. На ходу я успел крикнуть одному из них, что мы расскажем все, как только отдохнем. Судя по удивленным выражениям лиц, я понял, что в замке уже начали поговаривать о том, не стоит ли заказать заупокойную службу. Только Флориан не оставлял надежды увидеть нас живыми. После бурных приветствий, он начал тихо рассказывать о том, как волновался, как следил за дорогой со своего балкона или даже в окружении свиты выезжал в лес, чтобы встретить нас.

– Ты считал, что один вепрь может справиться с нами обоими? – рассмеялся Клод.

– Я говорю не только о вепре, – взволнованно произнес Флориан и опасливо огляделся по сторонам. Только, убедившись, что поблизости к нам никого нет, он продолжил. – Неужели вы не слышали, что по городу бродит смерть. А если бы возвращались ночью, то вполне могли бы стать следующими жертвами. Погибли несколько горожан, и даже заезжие купцы. В королевском порту тоже неспокойно. Моряки чего-то боятся, кто-то из них клянется, что видел, как странная женщина в темной накидке бродит у причала. Говорят даже, что она не похожа на живого человека, что она белая и холодная, как ожившая статуя. По их выражению мраморная рука, может задушить любого. Другие приходят к начальнику гвардии и объясняют, что видели на улицах человека в черном, а потом на том месте, где он стоял, происходили несчастные случаи. Чтобы народное волнение успокоилось, пришлось осудить нескольких грабителей на казнь.

– А, что ты сам обо всем этом думаешь? – спросил я.

– Я предпочитаю не выезжать в город после наступления темноты и вам советую то же самое, – отмахнулся Флориан. – Лично тебе, Эдвин, – обратился он ко мне, – я советую закрывать окно своей спальни перед сном и сам каждую ночь буду запирать ставни.

На этот раз я не смог сдержать смех.

– Кто же, по-твоему, сможет добраться до моего окна, по гладкой крепостной стене, при этом минуя часовых и не поранившись об острые шпили? – поинтересовался я. – Для этого нужно иметь крылья.

– Есть же в мире крылатые существа, – Флориан неопределенно пожал плечами, явно чего-то не договаривая.

– Что ж, я буду не против, если ночью ко мне в окно залетит соловей или малиновка. Я люблю птиц и специально отворю для них свое окно.

– Я бы не советовал тебе этого делать, – совершенно серьезно возразил Флориан. Он ни разу не позволил себя улыбнуться и только читал наставления. Вероятно, меня он считал неисправимым шутником, но я не мог удержаться от шуток, когда смотрел на мрачное выражение его лица, плотно сжатые губы. В прекрасные годы своей юности он пытался казаться задумчивым и мудрым.

– Ну, хорошо, я сделаю, как ты хочешь, даже если ты прикажешь мне запирать на ночь все окна в этом замке, – согласился я. – Я могу прямо сейчас заколотить досками окна в своих апартаментах.

– Нет этого делать не надо, – на этот раз он все-таки улыбнулся. – Кстати, я пригласил в замок купца, который привез из-за моря амулеты, оберегающие от бед своего владельца.

Я хотел отказаться от предложенного мне амулета, но не смог. Купец, разложивший во дворе замка сундуки со своими товарами, вызвал мое любопытство. Мне удалось побеседовать с ним всего несколько минут, но, очевидно, я произвел на него впечатление образованного человека, поскольку получил в подарок объемную книгу в сафьяновом переплете.

– Это дорогая вещь, я не могу взять ее просто так, – запротестовал я и потянулся за кошельком.

– Нет, – купец поспешно остановил меня. – Возможно, когда-то эта книга действительно дорого стоила, но теперь это просто пергамент с текстом заклинаний, написанных на языке, которого никто не понимает.

– Так почему же вы думаете, что я смогу их прочесть и понять?

– Вряд ли среди моих покупателей встретится еще один такой просвещенный человек, как вы, – ответил мой собеседник.

Я хотел сказать, что все мое просвещение берет истоки из разговоров со случайными встречными, но передумал. Тем временем купец тихо произнес на каком-то наречии, на котором говорили моряки в порту и которое я научился понимать.

– Вы так молоды, но в ваших глазах светится древний ум, – он замолчал, но мне почему-то показалось, что он хотел добавить « и древние зло». Эту фразу я уже слышал в детстве, когда наш старый учитель читал нам вслух какую-то книгу. Почему, когда человек вырастает, из его памяти ускользает столько фрагментов счастливого детства. Я с благодарностью принял книгу, хотя даже не знал, что мне с ней делать. Поставить на полку для украшения? Но зачем мне книга, которую я не смогу прочесть?

Когда я остался один, то раскрыл позолоченные защелки, открыл книгу и начал листать страницы, будто таким способом пытаясь определить, что на них написано. Все буквы были аккуратно выведены на потрескавшемся пергаменте черными и алыми красками. Алые буквы, как будто горели на фоне более темных и мрачных символов.

Раздался настойчивый стук в дверь. Скрепя сердце, я оторвался от книги и впустил камердинера, который учтиво напомнил о том, что пора бы переодеться к вечернему приему. По дороге в один из залов, я заглянул в зеркало и увидел там какого-то сказочного, таинственного незнакомца. Неужели мое отражение стало мне самому казаться ослепительным и чужим, будто из темного зеркала на меня смотрит золотоволосый призрак.

В просторном зале под звуки флейт кружились в танце всего две – три пары. Я решил сыграть в шахматы с одним из вельмож, и мы заняли столик у самого окна. Время близилось к ночи. Я выиграл несколько партий подряд и уже искал повод, чтобы удалиться, когда услышал трубы герольдов. Появился король в сопровождение своей свиты. Я долго смотрел, как сверкают каменья в его венце, как развеваются при ходьбе полы мантии. Наверное, Клод уже успел рассказать ему о сражение с вепрем. Впервые мой коронованный отец посмотрел в мою сторону с благодарностью и даже с уважением.

– Эдвин! – Клод взял меня под локоть и отвел в сторону. – Отец велел мне представить тебе одну даму. Она только, что вернулась из путешествия и может многое тебе рассказать. Позволь представить тебе леди Сильвию.

Нам навстречу обернулась стройная леди. Завитки рыжеватых волос покрывали ее спину и плечи, даже ложились на гладкий лоб. Мне почему-то показалось, что она ни разу в жизни не выходила солнце. Только этим можно было объяснить болезненную бледность ее лица. Белое ажурное платье только подчеркивало мраморную белизну ее кожи. Черные ресницы красиво изогнулись над выразительными глазами. В обманчивом свете от настенных бра мне показалось, что лицо девушки это всего лишь гладкая гипсовая маска, обрамленная тряпичными завитками волос.

Я приблизился к ней, все больше убеждаясь в том, что передо мной стоит всего лишь кукла, которую заставили говорить и двигаться, вставив ей в голову какой-то хитроумный механизм. Может быть, передо мной действительно стоит творение кукольного мастера.

Леди Сильвия стояла неподвижно. Только заметив меня, она тихо вскрикнула и упала бы, если б Клод вовремя не поддержал ее.

– Вы, должно быть, не привыкли к шумным приемам, миледи, – говорил он, помогая ей добраться до ближайшей софы.

– Нет, только не к огню, – простонала она, когда Клод попытался усадить ее возле камина. Она устроилась в кресле, которое стояла довольно-таки далеко от огня. Может, она боялась, что пламя даже на расстоянии может прожечь ее белую, нежную кожу или искра, случайно вырвавшаяся из-за низкого каминного экрана, попадет ей на платье. Никогда еще ни одна дама не падала в обморок от присутствия принца. Клод тоже ничего не понимал, но, тем не менее, пытался привести Сильвию в чувства. Мне оставалось только удалиться. Несколько дам, стоявших у выхода из залы, увидев меня, присели в низких реверансах. Я ответил им кивком головы. Другие придворные, встречавшиеся в галереях тоже кланялись мне, кто-то сделал комплимент и только эта странная Сильвия почему-то испугалась меня или кого-то, кто незримо присутствовал за моей спиной. Я обернулся, думая, что увижу за своей спиной безобразную тень, однако увидел лишь то, как черный дым взвился ввысь, приняв форму крылатого существа. Всего лишь кривая тень от какого-то предмета, но мне она показалась пугающей и таинственной.

Ночь темным облаком накрыла город. Над островерхими крышами и башенками домов стелилась синяя мгла. Никаких зловещих звуков не доносилось со стороны городских улиц. А маленькие оконца и мириады фонарей, лишь едва мерцали сквозь покров темноты. Россыпь крошечных огней в море мрака.

На моем столе догорала свеча. Я долго не мог заснуть, прислушиваясь к тишине. Казалось, что иногда за окном слышится тихий, шелковый шелест. Должно быть, так шелестело платье покойной королевы – моей матери, когда она в сопровождение фрейлин спешила по узкому коридору в свою опочивальню. Из своего маленького княжества она привела в королевский замок нескольких звездочетов, которые и по сей день давали отцу какие-то ценные советы.

Опять какие-то звуки рассекли тишину. Только сейчас я вспомнил, что, вопреки обещанию, забыл закрыть окно. Я хотел подняться с постели. Свеча уже почти догорела и роняла лишь слабые отблески на сафьяновую обложку книги. Над тусклым морем городских огней поднялся синеватый туман. Со стороны окна раздалось тихое хлопанье крыльев. Неужели какая-то птичка решила взлететь так высоко? Может, она решила свить гнездо на подоконнике? Я обернулся к окну, и то, что я увидел, показалось мне невероятным. В арочном проеме окна повис изящный женский силуэт. Легкое голубое одеяние развевалось на ветру и как будто светилось, хотя сегодня была безлунная ночь. Я рассмотрел беломраморные плечи, руки, молитвенно скрещенные на груди, ворох темных локонов и два прозрачных, сверкающих крыла за спиной парящего в воздухе создания. Лицо ночной гостьи тоже было поразительно красиво. Она не смотрела на меня, ее губы едва шевелились, как будто в молитве. А я боялся спугнуть ее и опасался того, что минуя оконный проем, она влетит прямо в комнату, потушит свечу своим крылом и заговорит о древних тайнах. Я осторожно поднялся с постели и, стараясь держаться в тени, приблизился к окну. Вдруг крылатая гостья подняла на меня глаза. Под темными ресницами блеснул жестокий огонь. Я оступился, нечаянно толкнул стол. Свеча упала и погасла. Вновь в темноте зашелестели крылья, и волшебная картинка исчезла. Перед окном никого не было. Моя гостья исчезла так же внезапно, как и появилась.

Мне вспомнились наставления Флориана. В этот глухой полночный час я готов был отдать дань его уму. Как он мог все предвидеть? Еще он предупреждал меня не ходить в город после наступления темноты, но этого наставления я послушаться не мог. Если ночью по городу бродит какой-то душегуб, то я должен сразиться с ним, как сражался со многими до него. Я взял шпагу, вышел из спальни и по давно освоенному маршруту выбрался из замка. Вскоре я уже шагал по темным улочкам. Иногда я выходил на широкие, хорошо освещенные дороги. Но разбойник вряд ли будет орудовать в таких местах. Слишком много света. Снежинки кружатся возле фонарей, как серебристая пыль. В нескольких окнах все еще горел свет. В одном из них мелькнул силуэт швеи, склонившейся над рукодельем. Я закутался в плащ и продолжил свой путь. Кроме эха своих шагов я долгое время не слышал ни звука, пока на пустынной улице не раздалось цоканье подков. Прямо ко мне медленно двигался экипаж. Свет фонарей зловещим пламенем отражался в глазах гнедых коней и в мелких звеньях сбруи. Кучер, сидевший на облучке, казалось, был чем-то недоволен. Может, такие великолепные кони были слишком норовистыми для этого маленького, беспокойного человечка. Экипаж, почти поравнялся со мной. Я хотел уйти с дороги и встать в стороне, ведь на этой узкой улице нам не разминуться, но вдруг из окошечка выглянула изящная головка.

– Как я рада видеть вас, монсеньер! – пропел знакомый голосок. Этот самый голос не так давно окликнул меня из саней, проезжавших мимо пустынной поляны.

– Удивляюсь, как вы не боитесь ездить ночью по этим зловещим улицам, – стоя возле экипажа, я так замерз, будто провел все это время на пронизывающим ветру.

– Я пытаюсь подражать вашей смелости, – все тем же игривым тоном ответила она на резкое замечание. – И, кроме того, вы должны мне помочь. Неужели вы не заметили, что у нас только что сломалась ось в колесе, поэтому и пришлось остановиться. А не потому, что я ищу встреч с нашим прекрасным господином.

Я посмотрел на колесо. Ось и правда сломалась. Нужен был мастер, чтобы заменить ее. Между тем, моя случайная знакомая с нетерпением постукивала кончиками пальцев по дверце.

– К сожалению, я не смогу починить это просто так. У вашего кучера есть с собой какие-нибудь инструменты? – я действительно хотел ей помочь, даже не задумываясь о том, что я принц, а не каретник. Флориан пришел бы в ужас от одной такой мысли.

– Не понимаю, зачем вам нужны инструменты, – недовольно хмыкнула дама. – При ваших способностях, вы продолжаете мыслить, как простой человек. И это меня удивляет. Так вы поможете мне?

– Сожалею, но я, правда, не могу, – я посмотрел на безнадежную поломку.

– Нет, можете, – повелительным тоном произнесла дама. Ее глаза заискрились в свете фонаря. – Призовите на помощь свою тайную силу и все получится. Ведь, я не имею отношения к вашим братьям, от меня вы не должны скрывать свои таланты.

Ее слова чем-то задели меня. Я взглянул на сломанную ось и напряг мысли, представляя, как медленно дерево срастется, как поднимется осевшее колесо. И действительно, всего за несколько мгновений поломки как не бывало. Ось сдвинулась на прежнее место. Колесо выглядело, как новое, хотя я даже не прикоснулся к нему. Я был поражен. Однако дама приняла все это, как само собой разумеющееся.

– Спасибо, монсеньер, – кивнула она, быстро задернула шторку на окне, и экипаж плавно покатился дальше по улице.

Я даже не успел ни о чем ее спросить. Что все это значит? Неужели за моей спиной стоял волшебник, который все это сделал. Я посмотрел на висевший на крючке фонарь и представил, как стекло треснет от сильного удара. Только я успел об этом подумать, как стеклянный колпак разлетелся на множество сверкающих осколков, а крошечный огонек потух. Лишь маленькая железная рамка покачивалась на крючке.

– Отлично, ты действительно кое-что умеешь, – раздался голос у меня за спиной. Я обернулся. На мгновение мне показалось, что у крыльца одного дома неподвижно застыл высокий, мрачный незнакомец.

Он тут же исчез. Не было слышно ни звука шагов, и даже эхо не отозвалось на его слова. Осколки все еще сверкали на тротуаре, как тысячи драгоценных крупиц, хотя на самом деле это было всего лишь битое стекло. Лабиринт городских улочек убегал вперед, хотелось бродить по ним всю ночь и думать, что эти места зачарованны и необитаемы, но я в отличие от путешественников ,впервые очутившихся в столице, знал, что на каждом углу ночного путника может поджидать злодей с кинжалом. В одном из бедных кварталов я когда-то скрестил шпаги с молодым разбойником. Среди себе подобных он славился, как лучший фехтовальщик, первый клинок разбойничьего мира. Он был так искренне удивлен, когда я победил его, что поклялся заняться честным ремеслом и что самое главное сдержал свое обещание. Я помог ему устроиться на работу в одной из тех булочных, что поставляют хлеб к королевскому столу. Он был так благодарен мне за то, что я сохранил ему жизнь и готов был выполнить любое мое поручение. Я без труда нашел то здание, где на первом этаже располагалась его каморка, и три раза постучал в низкое оконце. Тут же вспыхнула свеча, щелкнула задвижка и дверь открылась. На пороге, сонно потирая глаза, стоял мой раскаявшейся соперник. В ночном колпаке он скорее напоминал разбуженного простоватого на ум школьника, хотя при случае мог проявить себя самым ловким шпионом и неплохим товарищем по оружию.

– Господин, я всю неделю честно выполнял ваши задания и в кабак зашел лишь в день праздника, – тут же начал оправдываться он. Иногда меня смешила его искренняя уверенность в том, что стоит ему провиниться, и я достану его хоть из-под земли, чтобы исполнить свои недавние угрозы. До сих пор его лицо хранило то же испуганное выражение, как и тогда, когда я сорвал с него разбойничью маску. Во всяком случае, ему повезло, что он попал в помощники к пекарю, а не на эшафот.

– Тише, Поль, – я сделал ему знак молчать. – Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто скажи, знаешь ли ты, кто совершил те нашумевшие преступления.

– Не знаю, – Поль пожал плечами. – Во всяком случае, он не из разбойничьей шайки. Кто бы он не был, но он смело разгуливает по городу, в то время как мы предпочитаем прятаться в тени.

– И нападать из-за угла, – закончил я за него.

– Бывало и так, – кивнул Поль.

– А странная женщина, которая появляется по ночам, ее ты тоже не видел?

– Нет. Я должен завтра встать рано утром, чтобы отвезти провизию в замок. Хорошо еще, что эта знатная леди, поселившаяся в охотничьем домике, сказала, что наши услуги ей не нужны, иначе пришлось бы ехать и туда, а путь ведь не близкий.

– Какая леди? – мне показалось странным даже то, что королевский распорядитель позволил кому-то занять охотничий домик, не говоря уже о том, что ни одна капризная дама по собственной воле не согласилась бы надолго задержаться там. Вдруг меня осенило. – Случайно не леди Сильвия?

– Да, кажется она, – Поль потер ладонью сонные глаза и пробормотал. – Она такая странная. Сказала, что ей не нужны ни хлеб, ни вино, ни мясо. И королевскому егерю она сказала, чтобы он не смел даже близко подходить к дому, пока она там живет. Должно быть, она питается мечтами о дальних странах, где так долго жила.

Она, правда, странная, подумал я, но вслух говорить этого не стал.

– Следи за всем, что происходит на улицах. Если заметишь что-то странное, то сообщи мне. Других поручений пока не будет, – сказал я ему на прощание. Поль радостно кивнул и поскорее запер дверь, будто боялся, что я все еще могу передумать и разделаться с ним, как того заслуживает разбойник. Но мне было жаль его. Скорее всего, Поль с его довольно изящными манерами и правильными чертами лица принадлежал к одной из разорившего дворянских семей, и лишь нужда заставила его отправиться на большую дорогу и провести год своей жизни в разбойничьей пещере.

Вскоре я вышел за пределы города и шел, куда глаза глядят. Я боялся признаться себе в том, что ноги сами несут меня вперед по лесной тропе прямо к охотничьему домику. Слово домик не совсем подходило, скорее это был маленький, запущенный дворец, нуждавшийся в ремонте и постоянном уходе. Внутри помещение было более красивым, чем снаружи, с несколькими спиральными лестницами, просторными гостиными и даже небольшим залом для танцев. Я издали заметил узорчатый силуэт лесного строения. Острые башенки высились над деревьями, покрытыми снегом. Мороз разрисовал стекла на окнах. Из трубы валил черный, густой дым, будто в одном из каминов вместо дров жгли старую одежду. Я подошел поближе. Входная дверь была приоткрыта. Я ступил на крыльцо, и тут из темноты дома вылетела крупная сова и, хлестнув меня своим крылом, скрылась в гуще деревьев.

Я переступил порог. На секунду мне показалось, что в доме никого нет, а вокруг царит запустение, но тут на пыльном столе я заметил веер и кружевные перчатки. Я хотел открыть одну из многочисленных дверей, но остановился, заметив на ручках паутину и копошащихся в ней насекомых. В одну комнату мне все-таки удалось заглянуть, там полыхал камин, пламя весело плясало на кучке поленьев. Каминный экран был далеко отодвинут, а кочерга сама собой ворошила уголья в золе, будто кто-то невидимый суетился рядом с камином. Шлейф оранжевых искр тянулся в трубу, озаряя каким-то магическим светом не только кладку камней, но и все помещение. На расстояние от камина стояла леди Сильвия. Хотя все окна были закрыты, но неизвестно откуда рвущийся ветер яростно развевал ее платье и волосы. Она казалось белой статуей, на которую надели рыжий парик и обвели зеленой краской безжизненные зрачки глаз. На миг мне показалось, что ветер рвется на волю из пустой эбеновой шкатулки, которую она крепко держала в руках. Она даже не заметила, как я приоткрыл дверь, не услышала скрип половиц. Лучше было оставить ее одну, с ее опасными играми и с ее странностями. А то она снова потеряет сознание, увидев гостя у себя на пороге. Хотя с ее стороны было неосторожно оставить дверь открытой и без охраны. Я вышел в морозную ночь и осторожно прикрыл за собой дверь. Отойдя от дома, я заметил, что из трубы все еще валит черный дым, в гуще которого, как фейерверк взрываются мириады оранжевых искр.

Я вернулся в замок с первыми лучами рассвета и на этот раз мое отсутствие не осталось незамеченным. Вставшему спозаранку Клоду показалось странным, что я влез в окно крытой галереи. Конечно, я объяснил, что меня мучила бессонница, что я прогуливался по крепостной стене и сам удивился, как мне удается такая вдохновенная ложь. Клод поверил всему до единого слова и тут же заговорил о том, какие чудесные настойки хранятся на этот случай в ящичке придворного лекаря.

Наступил период зимней охоты, но король редко выезжал из замка. Он все больше внимания уделял государственным делам. В коридорах ждали своей очереди послы, прибывшие из небольших соседних королевств, в основном, чтобы обеспечить своей отчизне покровительство столь могущественной и богатой страны. Я не мог долго оставаться при дворе, слушать, как министры спорят о налогах или рассматривать узоры на только, что вытканных гобеленах. При шумном выезде на охоту, мне удавалось отстать от моей свиты, или напротив пустить коня таким быстрым галопом, что никто не решался гнаться за мной. В лесу я упражнялся в стрельбе, если не было дичи, то сбивал шишки с высоких деревьев и не думал, что рядом со мной может существовать древние зло. Лес в белом кружеве снега казался мне сказочным царством. Конечно, я не рассчитывал на то, что из-за дерева выйдет прекрасная, коварная фея и укажем мне путь в свою страну, но мечты оставались при мне. Я редко вспоминал о зловещем кладе барона, но таинственная леди Сильвия не выходила у меня из головы. Я не решался пойти ни на один прием или пир, боясь, что увижу ее там. Вдруг, она заметила, что я следил за ней в ее временном жилище. Однажды мы все-таки встретились. В праздничный день я пошел в город. Шумные, нарядно одетые толпы молодежи с песнями и шутками проходили мимо. Пестрели ленты и ярмарочные флажки. Еще одна группа зевак пронеслась мимо меня, десяти факелов опалили вечернюю мглу. В такие дни даже фонари пылали особенно ярко, когда на улицах разгуливают толпы народа одиноким себя не почувствуешь. Незнакомые люди поздравляли друг друга. Я оставался не узнанным и также отвечал шутками на шутки, как если бы был простым путешественником, случайно заехавшим на городскую ярмарку. И вдруг под фонарем рядом с закрытой на ночь кузницей я увидел одинокую, стройную фигуру. Оборки длинной накидки струились вокруг нее, наподобие темного ореола. Капюшон был опущен, и я снова смог рассмотреть рыжие кудри, похожие на яркий парик и фосфорное сияние гладкого лица. Минуту леди Сильвия стояла неподвижно, а потом скользнула в переулок. Я последовал за ней. На пустой мрачной улочке мне казалось, что я слышу не стук каблучков, а мерное бряцанье железных башмаков. Я подошел к Сильвие и хотел уже произнести слова приветствия, но она отпрянула от меня и прижалась к кирпичной стене какого-то дома так крепко, будто хотела раствориться в ней. Блики от одинокого факела на городской стене были скудным освещением, но Сильвия зажмурила глаза так, будто боялась ослепнуть. Потом она все-таки взглянула поверх моей головы, будто заметила что-то чрезвычайно опасное и интригующее. Уже в который раз я сравнил ее лицо с гладкой гипсовой маской. Я протянул руку вперед, надеясь, что нащупаю всего лишь холодный покров, сорву его и увижу под ним лицо живой девушки, но Сильвия вывернулась, ловко, будто дикая кошка и побежала прочь. Накидка, как черный парус развивалась за ее спиной. Пламя факела в железной скобе заколебалось и погасло. Улочка погрузилась в темноту, и я поспешил уйти оттуда.

Холодным январским днем я совершал верховую прогулку. Слабые лучи зимнего солнца совсем не согревали землю. Покрытая снежной мантией пустошь холодно мерцала, то здесь, то там вспыхивали желтые и золотистые искорки. Если бы под снегом землю не покрыл плотный наст, то ехать было бы гораздо легче. На фоне серого неба возвышался курган. Я направил коня туда. Какие-то звуки донеслись до меня со стороны мрачного кургана, будто какой-то огромный зверь скребет стены в подземном тоннеле. Мой конь испуганно заржал и попытался встать на дыбы, но я удержал его и снова прислушался. Что это? Звуки исходят из-под земли или мне только кажется, что кто-то скребется внутри кургана, слышится приглушенное мерзкое рычание и бряцанье золотых монет.

Я уже хотел повернуть назад, как вдруг раздался мелодичный звон, будто там, в земляной утробе драгоценный кубок покатился по мраморным плитам, заскрежетали упавшие мечи и какое-то существо, царапая землю когтями, медленно поползло вверх. И снова послышалось звяканье монет, будто кто-то пересчитывает свои золотые копи, спрятанные в могиле воина. Мне даже показалось, что из узкого лаза выглядывают отполированные до блеска когти. Конь попытался рвануться прочь, но я удержал его.

– Ну, чего ты так боишься? – шепнул я, пытаясь успокоить животное и только сейчас заметил, что передо мной стоит высокий, худой человек. Откуда он здесь взялся? Появился из-под земли?

Я коснулся полей шляпы в знак приветствия, и он, неохотно кивнув головой в ответ. Глаза в сетке алых прожилок буравили меня злобным взглядом. Руки, обтянутые кожаными перчатками показались мне очень сильными и неестественно длинными.

– Уезжай отсюда, прекрасный господин, – шипящий, надменный голос хлестнул, как пощечина. – Все, что находиться под этой землей принадлежит мне.

– Я никогда в жизни не претендовал на чужое имущество и не собираюсь делать это впредь, – с достоинством ответил я, стараясь не выказывать своего удивления. Кажется, мои слова заставили его задуматься. Густые, черные брови сошлись на переносице. Его лицо приняло такое серьезное выражение, будто ему предстояло выбрать одного из двух повелителей, и он взвешивал все «за» и «против». В конце концов, недобрый пронзающий взгляд вновь обратился на меня, но теперь в нем уже было больше подозрительности, чем злобы.

– Надеюсь, вы сдержите свое слово, – чуть ли ни с угрозой произнес он.

– От своего слова я никогда не отказываюсь, – мне становилось все труднее удерживать на месте взволнованного коня. – А давно здесь насыпали этот курган?

– Века тому назад, – последовал лаконичный ответ. Голос говорившего ничуть не смягчился. – И никто, кроме вас еще не уезжал отсюда живым.

Я обвел взглядом заснеженную пустошь. Действительно, здесь давно не ступала нога человека. Лишь следы копыт моего коня тянулись длинной цепочкой по сверкающему снегу.

– Что ж, больше я не побеспокою вас, – я повернул коня, чтобы ехать прочь от нелюбезного хозяина.

– Однако, если у вас появиться вопросы, приезжайте, и вы всегда найдете меня здесь, – крикнул он мне вдогонку. Я обернулся, но хозяин кургана уже исчез, как будто его и не было. Но его слова все еще звучали у меня в голове. Я даже чуть не рассмеялся. Какие вопросы можно задать такому мрачному, неучтивому существу. Снова мелодично звякнул драгоценный металл. Теперь, я уже точно мог сказать, что этот звук долетел до меня из глубины кургана.

Ночь. Шелест крыльев над башней замка. Я готов был поклясться, что какое-то огромное существо облетает с дозором королевские владенья. Теперь на ночь я плотно прикрывал окно и гасил свечу. Кто знает, почему этот грозный крылатый страж так подолгу парит в опасной близости от часовых. Может быть, он зовет к себе придворных, хочет заманить их в ловушку. Может, ни я один слышу по ночам мерные хлопки огромных крыл и тихое шипение. А может быть тихий, молитвенный шепот за окном башни это всего лишь мое сновидение. И нет никакой опасности, кроме разбойников на дорогах, нет подозрений со стороны моих родных, нет никакой таинственной феи, молившейся у моего окна. Я надеялся, что проснусь утром и обнаружу, что жизнь снова вошла в привычную колею. Опять начнутся самые обычные состязания лучников, пиры, рыцарские турниры. Не будет никаких опасений, кроме обычного страха министров перед войной или крестьянским восстанием. И в то же время я жалел, что у меня у самого нет крыльев, и я не могу улететь отсюда прочь на туманный загадочный остров, где нет иной госпожи, кроме силы волшебства.

На утреннем состязание лучников, проходившем на заснеженной поляне перед лесом, было мало зрителей, вероятно из-за сильного мороза. Даже те немногие, что пришли полюбоваться на умение стрелков закутались в тяжелые меха и предпочитали не выходить из саней. Меня же согревал только легкий полушубок и физические упражнения. Некоторые из моих соперников уже вспотели и предпочли сбросить тяжелые плащи. Все лучники и даже любители, вызвавшиеся участвовать в состязание стреляли превосходно. Однако в последнюю мишень не удалось попасть еще никому. Конечно, такое соревнование не было значительным, даже в награду победителю вряд ли досталось бы что-то более ценное, чем традиционный кубок вина или яркая безделушка. И все-таки я должен был победить. Я смерил взглядом расстояние до желанной цели, натянул тетиву и хотел уже выпустить стрелу, как вдруг с ветки дерева порхнула какая-то птичка. Я присмотрелся. Малиновка уселась как раз возле с обведенным черной краской кругом. Невозможно было попасть в мишень, не задев птичку наконечником стрелы. Мне стало жаль пичужку. Мой выстрел последний. Тогда пусть эта победа не достанется никому. Я прицелился чуть ниже. Стрела засвистела, рассекая воздух, и впилась в середину мишени, не отклонившись ни на миллиметр. Со стороны зрителей раздались восторженные возгласы. Я огляделся в поисках малиновки, но нигде не заметил ее крошечной головки. Должно быть, она упорхнула, прежде чем моя стрела достигла цели. Рядом с деревом стояла леди Сильвия и давала какие-то указание низкорослому, пухленькому мажордому. С недавних пор этот шустрый малый все время оказывался возле меня. Я даже подозревал, что обязанностью этого проныры является наблюдение за принцами. Он поспешил вручить мне лавровый венок, выкованный из серебра. Только позже я узнал, что эта изящная и, судя по всему, дорогая вещь взята не из королевской казны. Венок привезла с собой леди Сильвия.

Она незаметно ускользнула с места соревнования, а я должен был вернуться в королевский замок, где стало тесно из-за ожидающих своей очереди послов, аристократов, желающих пополнить свиту короля и звездочетов, разгуливающих по галереям в своих длинных темных одеждах и остроконечных колпаках. Они напоминали мне колдунов. Их сутаны, усыпанные мелкими блестками, развивались при каждом шаги, злобные взгляды иногда устремлялись на меня и я спешил отойти от зловещих почитателей ночи. Конечно, я слышал от советников, что помощь звездочетов часто бывает неоценимой и, тем не менее, эти служители тайных наук вызывали у меня неприязнь, даже подозрение. Не хотел бы я остаться с ними наедине или оказаться на их совещание.

Самое страшное случилось тогда, когда король был вынужден ненадолго уехать из страны. Я не представлял, зачем властелину такой державы самому отправляться в дипломатические поездки. В голове родилось странное подозрение, а не связан ли отъезд короля с тем странным ночным визитом. Когда вереница карет и вооруженный эскорт скрылись из виду, я услышал звуки отдаленного спора. Возбужденные голоса доносились из зала совета. Что это? Совещание министров в отсутствии короля?

– Его величество не хотел враждовать с теми, кто живет за мостом, но с ними невозможно больше жить в мире, – я узнал голос главного звездочета. Неужели теперь и он решил вмешаться в государственные дела.

– Что здесь происходит? – я распахнул двери и обвел взглядом членов необычного совета.

– О, не утруждайте себя этим, ваше высочество, – тут же подал голос первый министр. Мне показалось, что он хочет, чтобы я не только ушел, но и увел с собой Флориана. Было обычным делом то, что король поручил своему наследнику заботу о стране, но Флориан до сих пор ни проявил ни мужества, ни решительности. На его месте я бы немедленно приказал всем советникам разойтись и отложить все споры до возвращения короля. Но он лишь нервно сжимал эфес своей шпаги и скорее предпочел бы провалиться сквозь землю, чем решить вставший перед ним вопрос.

– В чем дело, господа? Кто-то из вас недоволен своим чином или званием? – я не мог удержаться от саркастической нотки.

– Они недовольны событиями, происходящими на мосту возле разрушенного города, – ответил за всех Флориан. – Уже готов вооруженный отряд, но все полководцы как назло оказались суеверными.

– И что же происходит возле этого моста? – неужели я последним узнаю обо всех событиях, происходящих в стране.

В зале повисла напряженная тишина. А я продолжал ломать голову над тем, почему же отец сам не отправил своих рыцарей к развалинам города. У него должны были быть на это веские причины. Может быть, эти люди хотят потревожить уснувшие зло, с которым сам король предпочитал жить в мире. Придворный звездочет смерил меня надменным взглядом и злорадно ухмыльнулся.

– Это же лучшее решение, – провозгласил он, так, чтобы услышали все. – У нашего короля есть такой отважный сын, победившей вепря. Теперь его право возглавить борьбу с ночными вредителями, приходящими из развалин города. Заранее поздравляю вас с победой, ваше высочество.

Он насмешливо поклонился мне. Были все основание подумать, что его раннее поздравление другими словами означает « лишь бы ты не вернулся живым». Я ведь даже понятия не имел на борьбу с кем меня посылают, но, тем не менее, заставил себя улыбнуться в ответ.

– Нет, я не отпущу своего брата в это темное урочище, – на этот раз возражение Флориана прозвучала так решительно, что все смолкли. Он сам даже позабыл об этикете и манерах. – Мы вполне можем подождать неделю, а там пусть сам государь разрешит ваш спор.

– Но если столь почтенные особы подталкивают меня к новому подвигу, то я не могу им отказать, – в свою очередь возразил я. Отступиться от того, что мне предложено было бы просто трусостью. Флориан понял, что я не отступлюсь от задуманного и немного успокоился.

– Что ж, в этом случае я сам выберу рыцарей, которые дополнят отряд, – сказал он и несколько министров съежились под его взглядом, ведь их сыновья только что были посвящены в рыцари. Как я успел понять, Флориан пустился на изощренную месть. И все же его белокурая голова печально опустилась. – Если почувствуешь настоящую опасность, то немедленно возвращайся, – шепнул он мне.

И, конечно же, несчастному Клоду снова пришлось сопровождать меня. К его чести, он очень долго сдерживал свое недовольство и только перед самым отъездом обрушился на меня с тирадой о том, как плохо быть братом благородного дурака. Я искал для себя подходящие оружие в замковом арсенале и вполуха слушал Клода, который говорил что-то о вероломных советниках и о глупом златокудром мальчишке, который вечно ищет неприятностей на свою голову.

Я не стал лишний раз напоминать ему о том, что младшие сыновья короля нынче могут добиться успеха лишь на военном поприще. Однако сам часто задумывался об этом. Что будет, когда Флориан сменит на троне нашего отца? Даже в лучшем случае нам не светило ничего, кроме мест полководцев. Не дополнять же собой длинный хвост королевских советников. Мы могли стать либо рыцарями, либо учеными. Против первого главным аргументом была опасность, а второе начисто исключалось. Эти мечи, копья и секиры, сваленные блистающей грудой в оружейной, были моей единственной участью, нечего и мечтать об управлении страной. В конце концов, очень редко власть соединяется с умом и честностью. Конечно, иногда и я грезил, что стану справедливым правителем, но, увы, я мог проявить свое мужество лишь в бою. Пока Клод отчитывал за что-то своего оруженосца, я выбрал самый прочный щит и набил колчан стрелами. На миг мне показалось, что из проема стрельчатого окна за мной с усмешкой наблюдает звездочет. Неужели ученый старец может испытывать радость от мысли, что послал кого-то на верную смерть? Хотя кто знает этих астрологов, они во всем усматривают знамение или опасность. А ведь раз король все еще держит их при дворе, значит, во многом они бывают правы.

Наш отряд с первыми лучами рассвета выехал из ворот замка. Конечно же, среди рыцарей затесались два-три ловких оруженосца, которые при первой же опасности повернут своих коней назад и доложат министрам обо всех подробностях нашего путешествия. Мы ехали быстрым аллюром и могли показаться встречным обычной кавалькадой, а не вооруженным отрядом, который выслали на борьбу с обитателями разрушенного города.

Когда мы поравнялись с тем местом, где когда-то я видел призрачную карету, сердце на миг прекратило биться, и пронизывающий до костей страх вновь коснулся меня своим темным крылом. Было ли мое приключение сном, или я действительно видел черный экипаж, а после подслушивал странный разговор под окном заброшенной избушки лесника. Кажется, эта избушка до сих пор пустовала. Несмотря на то, что работу в городе найти было довольно трудно, никто не соглашался занять место егеря в этом лесу.

Когда впереди показались развалины старого города, уже свечерело. Через неглубокую реку, отделявшую опушку леса от руин, был перекинут арочный мост. В свете зарождающегося месяца панорама показалась мне величественной и мрачной. На фоне упадка и разрушения мост со столбиками, украшенными резьбой и узорчатым парапетом казался отблеском былого великолепия. А вдруг, стоит заглянуть в медную глубь реки, и я увижу там вместо жалких руин отражение настоящего, роскошного города, который стоял здесь раньше. Остроконечные башенки и зубчатые бастионы вместо груды потрескавшихся камней.

Я отделился от отряда и хотел приблизиться к воде, но конь испуганно заржал и уперся копытами в землю. Свет месяца коснулся руин, где-то были видны остатки крепости, а где-то остался фундамент круглой сторожевой башни, но в основном кругом валялись одни лишь булыжники. Скорее всего, мудрые советники короля ошиблись. В этих руинах никто не мог жить. От них веяло холодом смерти и зимы. Нигде не было видно разбойничьего костра. Хотя для разбойников это было бы идеальным убежищем. Я даже удивился, почему старые знакомые Поля пренебрегли таким местом встреч. Обычно там, куда бояться заглядывать стражники и горожане, грабители прячут свою добычу.

– Думаю, нам лучше повернуть назад. По ту сторону реки никого нет, – сказал Клод, кивнув головой в сторону руин. Свет месяца посеребрил нагромождение камней, где-то раздалось глухое уханье совы.

– Нет, раз мы обещали, значит должны проверить все ли там так спокойно, как кажется на первый взгляд, – возразил я.

– По этому мосту ехать опасно. Кто знает, так ли он прочен, как выглядит, – подал голос один из рыцарей, ехавших прямо за мной. – Нам лучше переправляться поодиночке или попарно.

– Мудрое предложение, – с насмешкой кивнул я. – Но, посмотрите речка неглубока, и если мост кажется вам таким шатким, лучше было бы перейти ее вброд.

Я еще раз взглянул на мост. Он был слишком велик для такой мелкой реки. Он, будто темная радуга изгибался аркой над узкой полосой воды. Первыми на мост ступили кони самым смелых рыцарей. Зацокали подковы по ровной кладке камней. Доехав почти до середины моста, я бросил взгляд вниз и невольно обратил внимание на то, что река уже не выглядит такой мелкой. Теперь это была уже даже не река, а бурный серебристый поток на дне глубокой расщелины, так, что мост казался тонкой черной дугой. Мои спутники тоже заметили странную перемену и испуганно притихли. Клод обнажил свой меч. Блеснуло в темноте отточенное лезвие.

– Ты слышишь топот копыт, будто кто-то скачет к нам со стороны города? – тихо спросил он, перегнувшись ко мне через луку седла.

Я ничего не услышал, но зато вид преобразившегося города поразил меня. Это были уже не заброшенные руины, а множество неприступных каменных домов, причудливо украшенных резьбой сторожевых башенок и зданий, так тесно прижатых друг к другу, что все вместе они напоминали силуэт бесценного сказочного ларца со множеством замков и печатей. Стрельчатые и зарешеченные оконца смотрели в нашу сторону темной пустотой, нигде не было зажжено света, будто город необитаем. Лишь на вершине бастиона ярко пылал один – единственный факел.

Вдруг до меня действительно донесся топот копыт. Нам навстречу мчался с копьем наперевес черный рыцарь. Странно, я даже не заметил, как он въехал на мост. Он как призрак появился прямо здесь над бурлящей внизу рекой. Я успел охватить взглядом его тяжелые доспехи, рогатый шлем, огромный щит. Как только конь мог удерживать на своей спине такого исполина. Даже без доспехов этот воин был слишком велик и силен, чтобы простой человек мог тягаться с ним.

Те, кто ехал впереди, взялись за оружие. Сверкнули мечи, готовясь встретить неприятеля, но черный великан одним ударом копья вышиб из седла моего лучшего рыцаря. Крики второго побежденного затихли лишь в бушующей реке. От удара копья он перелетел через парапет, бурлящий поток жадно поглотил добычу. Лишь последний раз сверкнули рыцарские доспехи в клокочущей пене. Юные оруженосцы, сея панику, попытались повернуть коней назад. Они шептались о том, что этот темный рыцарь никому не даст пройти через мост, не позволит людям вступить в его город. Но и назад нам пути не было. Деревья леса остались далеко позади. Я заранее знал, что никто не сможет сойти с моста, раз ступил на него, будто кто-то незримый шепнул мне об этом. Я обнажил меч и выехал чуть вперед, чтобы сойтись с недругом в поединке. Он уже вышиб из седла третьего из моих спутников. Наконечник копья сверкнул рядом с грудью поверженного.

– Страж моста, – окликнул я черного рыцаря. Он задержал, стремительно летящее вперед копье и обернулся в мою сторону. Два ярких огонька уставились на меня из прорезей шлема. Черный рыцарь натянул поводья, вонзил шпоры в бока коня и поскакал ко мне. Смертоносное копье было направлено мне в грудь, алые глаза долго всматривались в мое лицо. Мои сообразительные провожатые решили освободить место для боя и оттянуть своих коней в сторонку. Даже Клод отъехал к самому парапету. Я надеялся, что в последний миг моя рука не дрогнет, и я смогу отразить удар.

Черный конь храпел под своим всадником. Я крепче сжал рукоять меча, оценил взглядом расстояние до копья. Черный рыцарь приближался ко мне, как смерть и вдруг вместо того, чтобы нанести удар придержал коня и выпрыгнул из седла так быстро, будто его тяжелые латы совсем ничего не весили. Он ничего не произнес, лишь поклонился мне почтительно, будто своему императору. В его жестах не было ни фальшивой светской любезности, ни обычной дружеской учтивости, так может кланяться лишь верноподданный своему государю. Я был ошеломлен и очарован. А черный рыцарь вскочил назад в седло, развернул коня и помчался прочь, но не успел он доехать до берега, как его силуэт растворился во мгле. И город, и бушующий поток, все исчезло. Остались лишь прежние руины и мелкая речушка. Только я один по-прежнему находился на мосту, а кони моих спутников уже били о землю копытами и рвались назад в лес.

Я вложил меч в ножны и поспешил к моему отряду. Соратники тут же смерили меня подозрительными взглядами, но вслух ничего не сказали. Клод задумчиво смотрел на руины. Падающие снежинки путались в его коротких светлых кудрях и садились на меховую опушку плаща.

– Думаю, разумнее всего будет оставить духов в покое и вернуться назад, – наконец произнес он. На этот раз никто не стал спорить. По молчаливому согласию мы повернули коней назад в лес.

Я немного отстал от своих спутников. Они были так потрясены случившимся, что даже этого не заметили. Сам не знаю, почему, но я хотел снова попасть в охотничий домик и посмотреть на его таинственную обитательницу. Я легко нашел короткий путь и вскоре уже остановился перед витым железным крыльцом. На этот раз я решил заглянуть в окно, прежде, чем войти в дом. Я привязал коня к дереву, тихо подошел к дому и заглянул в окно той самой комнаты, где недавно застал Сильвию перед пылающим камином. Сегодня угольки в камине едва тлели. Несколько свечей в резном канделябре роняли свет на ковры и драпировки. Внутри дома ничего не изменилось, разве только прибавилось пыли и паутины.

Я вошел в дом, дверь, как и прежде, оказалось не заперта. Неужели Сильвия не боялась ни воров, ни разбойников? Только мое присутствие ее почему-то пугало. Я услышал тихие шаги. Сильвия спустилась по спиральной лестнице и вошла в комнату. Ее движение были плавными и почти бесшумными, только шуршали шелка ее наряда. Она будто бы не ступала, а летела над полом. Рыжие локоны рассыпались по обнаженным плечам. Ее пышный и в то же время элегантный наряд был ярко красным, от чего ее хрупкая фигура, будто факел, рассекала темноту. Я последовал за ней в комнату. Угли в камине дотлели, в трубе выл зимний ветер и, казалось, что в пустом доме поют нечеловеческие голоса. Сама Сильвия стояла у стола и в своем наряде напоминала алый огонек свечи, плывущий по темноту пространству.

Только сейчас я заметил, как вычурно сочетаются красное платье и рыжие волосы. И даже ленты в кудрях Сильвии алые. Сейчас она скорее напоминала подружку арлекина, чем знатную леди. Только тонкие черты лица и врожденное изящество выдавали в ней аристократку.

– Миледи, – я выступил из темноты на островок тусклого света. Сильвия посмотрела в мою сторону и тихо вскрикнула.

– Не делайте мне зла, – она попятилась от меня и испуганно прижалась к стене.

– Почему вы решили, что я собираюсь причинить вам зло? – напрямую спросил я. – Почему вы так боитесь меня?

Она не ответила, только испуганно взглянула поверх моей головы.

– Да, что у меня нимб над головой? – рассерженно воскликнул я.

– Так вы еще ничего не знаете? – удивленно произнесла она и тихо шепнула, – несчастный!

Ее шепот, как шелест ветра пронесся по комнате. В обрамление алого платья и рыжих кудрей ее кожа казалась белоснежным фарфором. В тишине под крышей раздался писк летучих мышей.

– Сильвия, – я впервые произнес вслух ее имя. – Почему вы назвали меня несчастным? Я должен это знать.

– Ах, простите. Я проговорилась, – она закрыла лицо руками. Какие тонкие изящные ладони, будто кукольный мастер отлил их из хрупкого фарфора. Мгновение она молчала, а потом быстро сбивчиво заговорила:

– Он прислал меня сюда, чтобы следить за вами. При дворе есть еще несколько шпионов, но они, скорее всего, выходят из своих укрытий только с наступлением вечера. Вы сразу узнаете их, почувствуете, что они провожают вас взглядом, увидите, как светиться их кожа. Их тоже подослал он.

– Кто? – спросил я, но мой вопрос остался без ответа.

Я долго смотрел на ее светящуюся кожу, на это белое подобное маске лицо и огромные, таинственные глаза.

– А кто вы, Сильвия? Если только это ваше настоящее имя? – фраза сама собой сорвалась у меня с языка.

Девушка гордо выпрямилась.

– Я та, кого нужно опасаться, мой принц, – тихо молвила она, но ее слова пронеслись по тишине пугающим эхом. – Жизни ваших братьев тоже в моих руках.

Всего лишь на миг она превратилась в величественную богиню, но гордость растворилась как дым, передо мной снова стояла придворная дама.

– Раз вы начали подозревать меня, то я должна покинуть вас… ненадолго. Сегодня же ночью я велю заложить карету и уеду. Но я должна предупредить вас об опасности.

– Об опасности?

Она быстро кивнула.

– Это можно было бы назвать заговором, – снова зазвучал в тишине ее многострунный голос. – Простой народ слишком любит вас. Даже, когда вы просто идете по городской площади, нет в толпе такого человека, который бы не восхитился вами. Членом королевского совета опасна ваша слава. Сейчас его величество далеко, а при дворе остались люди, которые воспользуются любым предлогом, чтобы избавиться от вас. Помните, обвинение может быть просто смехотворным, но зато палач скор на руку. Один неосторожный шаг и враги отправят вас на костер. Я просто предупредила, будьте осторожны.

Она присела в реверансе, накинула на волосы мантилью и, выбежав в холл, скользнула за тонкие колонны. Ее алое платье еще раз вспыхнуло во мгле, как пламя. А в тишине прозвучал писк летучей мыши. Я хотел потушить свечи в канделябре, но они погасли сами собой. Дом снова был пуст. Сильвия исполнила обещание. На заднем дворе раздалось ржание лошадей и свист кнута. Когда я уходил, то видел, как небольшая золоченая карета помчалась по широкой дороге навстречу полуночи.

Стоило ли проделать весь путь до замка, чтобы вернуться назад в зал совета с его роскошными гобеленами, драпировками и пышными мантиями малодушных министров. Лишь только я переступил порог, как вокруг повисла напряженная тишина. Я почти ощущал запах злобы и страха. Кто из этих именитых особ не хотел бы при случае занять трон своего государя? Неужели они решили, что во время отсутствия короля легче будет расправиться с его наследниками. Расправа могла быть любой: нанести удар из-за угла, отправить принцев с опасным поручение прямо в объятия смерти или обвинить в колдовстве и осудить. Король далеко, возражать никто не станет.

Я окинул присутствующих испытующим взглядом. Сколько вокруг алых мантий и почетных лент. Как сверкают медали и ордена. Может быть, внешний блеск всего лишь прикрывает сердце предателя. А, по словам Сильвии, предателей и шпионов при дворе немало. Мне трудно было понять, почему мудрый король нуждается в таком количестве советников. Они, как длинный хвост кометы следовали за своим владыкой, но искали большей выгоды для себя, чем для государства. А стоило им заподозрить, что один из принцев может стать любимцем народа и сторонником реформ, как начинались интриги и заговоры.

На меня смотрели с подозрением и неприязнью. Даже, когда я ощущал на своем горле горячее дыхание вепря, я не был в такой опасности, как сейчас. Внутри что-то кольнуло. Так чувствует себя только охотник, который потерял ружье и оказался в окружение голодной стаи волков. Я ждал хоть каких-нибудь слов, все лучше этого тяжелого, гнетущего молчания.

– Ты дьявол, – наконец выкрикнул самый смелый министр. – Вот почему ты до сих пор жив. Ты заключил сговор с колдуньей, этой рыжей бестией, которая умчалась ночью в своей карете.

– Что ж, – я старался вести себя свободно и беззаботно, как и положено младшему принцу. – Мне жаль, что леди так быстро уехала, и я так и не смог засвидетельствовать ей свое почтение. Она снова отправилась в путешествие? Значит, жизнь в разъездах для нее милее постоянства.

– Она лгунья, а не леди, – сощурился в мою сторону один из советников. – Она самовольно приехала ко двору, назвавшись дочерью давно почившего лорда. Но стоило навести справки, и мы узнаем, что у этого самого лорда никогда не было дочерей.

Придворный писарь кивнул в знак согласия и начал копаться в своих записях. Королевский секретарь, очевидно, не желая становиться свидетелем расправы над принцем, попытался незаметно выскочить в двери, но двое стражников скрестили перед ним свои алебарды.

– Что вы скажете, когда увидите свидетельства тому, что она самозванка и колдунья? – спросил все тот же советник.

– Только то, что сначала надо проверять родословную гостей и лишь после допускать их ко двору, – спокойно ответил я и заметил, что кулаки советника сжались от ярости, так, что побелели костяшки пальцев.

– Довольно отговорок, – крикнул он. – У нас есть свидетель, который видел все своими глазами.

Советник подтолкнул в мою сторону испуганного оруженосца, одного из тех, кто сопровождал мой отряд к разрушенному городу.

– Скажи, мальчик, ты ведь видел, как страж моста поклонился нашему принцу? – вкрадчиво спросил советник.

– Да, – заикаясь, начал юный оруженосец. Он смотрел в пол, чтобы не встретиться со мной взглядом и чуть заметно дрожал. – И еще во время охоты, я видел, как крупные серые волки испугались его высочества и повернули обратно в чащу.

– Вот видите, – заключил первый министр. – Кого могут бояться лесные волки, кроме, как самого дьявола.

– За колдовство полагается казнь, – донесся до меня тихий шепот из толпы. Кто-то из советников наклонился к первому министру, и я расслышал короткий вопрос:

– Петля или костер? Как будет безопаснее для нас?

В этот отчаянный миг я решил взять себя в руки. Мой голос не дрогнул, когда я вновь заговорил, обращаясь к враждебно настроенной аудитории.

– Я чувствую, в этом зале многое изменилось? Кресло с королевским гербом исчезло из-за стола. Знатные господа повышают голос в присутствие простолюдинов, – я указал в сторону съежившихся за партами секретарей. – Корона в гербе и та больше не заслуживает вашего уважения. Вскоре любой знак власти станет для вас колдовским символом. Вы думаете, государь по возвращению будет доволен таким самоуправством с вашей стороны.

– После короля мы первые люди в государстве и также заслуживаем уважения, – с гордостью заявил первый министр.

– Все мы только слуги своего властителя, – резонно возразил я.

– Не слушайте его. Эти речи опасны, – попытался крикнуть советник. Он готов был вот-вот позвать стражу, лишь бы только убрать меня с глаз долой и не отступиться от задуманного плана.

– Ах, да, дьяволу принято приписывать аристократическое происхождение, – припомнил я высказыванье Клода и оглядел свой щегольский камзол. – Неужели вы принимаете каждого франта за злого духа. Тогда вскоре в стране не останется ни одного вельможи, всех из-за ложного обвинения поглотят костры. Вы ищете не правосудия, а развлечения. Так сыграйте со мной в карты и убедитесь, что я ставлю на кон только медные монеты, а не человеческие души, – я призвал на помощь все познания в мифологии и, кажется, начал выигрывать бой.

Обвинители засомневались в своих силах, а это был уже первый шаг к победе. Я в упор посмотрел на первого министра. Я старался вести себя смело и с таким достоинством, какое может себе позволить лишь юноша королевских кровей.

– Так вы готовы бросить вызов мне и даже кронпринцу? – дерзко спросил я.

Премьер министр нервно теребил свою почетную ленту и оглядывал зал в поисках сторонников.

– Кажется, мы поспешили с предположениями, – заключил он.

– В таком случае нам всем стоит разойтись и закрыть этот зал до возвращения его величества или до возникновения более важного и неотложного дела, – констатировал я. – Как я знаю, на время своего отсутствия государь велел решать все важные вопросы своему наследнику. А до того времени пока кронпринц не призовет вас, вы свободны.

Я еще раз оглядел разочарованные лица обвинителей и про себя подумал, что воинская сила ничто без мудрости и способностей оратора.

– Ваше высочество, – уже совсем другим тоном обратился ко мне вероломный советник. – Я возьму на себя смелость доложить вам о последнем неприятном происшествии. Карета так называемой леди Сильвии съехала с дороги и разбилась у обрыва. Среди обломков был найден труп кучера, но тела самой «леди» так и не удалось найти, только осколок какого-то изваяния, напоминающий по форме женскую руку.

– Это все очень странно, но дорожные происшествия – это дело стражей порядка, а не королевских министров, – я дал понять, что темы для разговоров исчерпаны и членам совета пришлось, скрывая свое недовольство, удалиться. Я остался один в опустевшем зале и сам не зная зачем позвал:

– Сильвия! – но призрак не откликнулся на мой зов, лишь гулкое эхо отскочило от монолитных стен и пронеслось по пустоте. Но у меня почему-то осталось такое чувство, будто я только что призвал к себе на помощь настоящего демона.

У меня не было времени, чтобы восстановить в памяти события последних дней и найти между ними роковую связь. Я не хотел оставаться в замке, где за любым углом может притаиться нежелательный наблюдатель. Лучше было взять с собой запас провизии и совершить небольшое путешествие по землям, принадлежавшем короне. Может быть, я даже смогу переночевать в избушке лесничего. Конечно, в зимнюю пору там очень холодно, но лучше примериться с временным неудобством, чем распрощаться с жизнью. Флориан и Клод всегда поддерживали друг друга и, в крайнем случае, смогли бы сами защитить себя. Я тоже смог урезонить советников и министров, но долго ли смогут они молчать. Может быть уже завтра на мою голову посыплются новые обвинения.

Я взял с собой арбалет и колчан стрел, положил в походную сумку кремень и огниво, чтобы спастись от холода, если придется заночевать в пустой избушке. Кошель с деньгами, которые казначей каждый месяц выдавал принцам, как должное содержание, тоже был при мне. Я решил отправиться пешком, чтобы не возникло проблем со стойлом для коня во время ночного отдыха. Из стен замка мне пришлось, как и полагалось принцу, выехать в сопровождение оруженосцев, но уже на полпути к городу, я отправил их назад, приказав также отвести назад в замок своего коня.

Под защитой городских стен любой чувствовал себя спокойнее. Днем на широких улицах, как всегда было множество прохожих, торговцев и даже бродячих музыкантов. В толпе было так легко затеряться и уйти от любого преследования. Украшенные лепниной фасады домом и витые балкончики выглядели приветливо и даже жизнерадостно по сравнению с неприступной королевской крепостью. Я купил в пекарне хлеб, потом к моим запасам прибавились сыр и фляга с вином. Теперь можно было отправляться в поход. Конечно, я мог бы снять апартаменты в городской гостинице, но мысль о том, что меня могут узнать и сочинить множество сплетен не давала мне остаться в столице.

Разноцветная толпа заполняла каменные улочки. Здесь можно было встретить кого угодно от бедного шарманщика или ремесленника до богатого заезжего купца. Горожанки хоть и не были столь элегантны, как придворные дамы, но тоже казались чаровницами. Хотя вместо дорогих украшений их волосы были обвиты простыми лентами, а заманчиво сверкавшие бусы и серьги, скорее всего, были сделаны из обычного крашеного стекла. Рядом с кузницей стояла одна-единственная горделивая дама. Манерами и осанкой она резко выделялась на фоне толпы. Возле нее стоял низкорослой карлик и выслушивал какие-то приказания. Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. На городской улице редко встретишь такую сказочную картинку. Элегантная дама и малютка-гном о чем-то договаривались. Пользуясь стечением народа, я подобрался поближе к ним так, что они меня не заметили. Капюшон соскользнул с головы дамы. Теперь я мог видеть точеный профиль и копну рыжих кудрей. Можно ли было в это поверить. Сильвия снова здесь, у окна той же кузницы, у которой я застал ее в прошлый раз. Сильвия, которая, по словам советника, должна была разбиться вместе со своей каретой.

Только когда коротышка откланялся и скрылся в дверях кузницы, Сильвия осмотрелась по сторонам, будто ища кого-то. Ее взгляд безошибочно отыскал меня среди пестрой толпы, как будто кроме нас двоих во всем городе никого не было или же наоборот только мы двое среди всех этих людей были сверхъестественными существами, которые чуют присутствие друг друга на расстоянии. Она постояла минуту, словно объясняя таким образом, что я должен следовать за ней, а потом заскользила меж прохожими. Я пошел за ней и вскоре увидел, как Сильвия выбежала из городских ворот, легкая и быстрая, как пушинка. Ее темная накидка развивалась на бегу, как крылья мотылька.

До сих пор я не мог соединить между собой части головоломки. Ведь обломки разбитой кареты все еще лежат у обрыва. Как же Сильвия избежала участи своего несчастного кучера. Судя по всему, она даже не ушиблась. Я едва поспевал за фигуркой, резво бегущей вперед, преодолевая все препятствия.

Вот и городские ворота остались далеко позади. Сильвия убегала от стен города так быстро, будто на ногах у нее были надеты крылатые сандалии. Я сам не знал, зачем гонюсь за ней. Наверное, нужно было поблагодарить ее за своевременное предупреждение о заговоре. Хотя откуда она сама могла узнать о сговоре министров. Конечно, мне хотелось задать ей множество вопросов. Вдруг она знает о страхе моих братьев, о проклятом ущелье и о загадочном господине, который прибыл на тайную встречу с королем.

Я бежал вслед за удаляющейся фигурой, не разбирая дороги, и стал оглядываться по сторонам только, когда Сильвия скрылась из виду. Оказывается, я ушел слишком далеко от намеченного пути. Как только за такой короткий срок, я сумел пройти столько миль по заснеженной дороге. Теперь нужно было возвращаться назад, ведь вместо того, чтобы прийти к избушке лесника, я очутился вблизи королевских рудников. Недалеко отсюда находились золотые прииски. Старатели работали там целыми днями, даже в зимний холод. Шахтеры добывали изумруды, которые отходили королевской казне. Иногда работа шла так быстро и удачно, что суеверные работники поговаривали о цвергах. Кто-то из шахтеров якобы даже видел гнома. Я не хотел, чтобы кто-то из работников обратил внимание на аристократа, праздно околачивающегося возле рудников, и поэтому повернул обратно. Чтобы выбраться на расчищенную дорогу, надо было пройти по висячему мостику, перекинутому через обрыв. Я уже направился к шаткому мосту, как вдруг услышал грохот падающих камней. У самого обрыва валялся маленький суконный мешочек, перевязанный пурпурной лентой. Он больше был похож на детскую игрушку, чем на мешок шахтера. Я подошел поближе и только теперь заметил ребенка, пытавшегося выбраться из обрыва. Скорее всего, он поскользнулся и упал. Что за родители могут оставить свое чадо без присмотра? К тому же мальчишка был нарядно одет в алый сюртучок и детский плащик. Я бросил свою сумку на землю и в следующий миг уже подхватил малыша за шиворот. Он оказался куда тяжелее, чем я предполагал, к тому уже очень энергично размахивал руками, тем самым замедляя свое спасение. Мелкие камушки сыпались в обрыв и исчезали в темной пустоте. Мне удалось крепко ухватить беспокойного ребенка и вытянуть его на землю. Он тут же поднялся на ноги и начал отряхивать свою яркую одежонку от снега и земляных комьев. Красный колпачок, как влитой сидел на его головке и мешал рассмотреть лицо. Вот только серые морщинистые ручки были совсем не детскими, а неразборчивое ворчание почти хрипловатым. Я все-таки изловчился и откинул кончик колпака с его лба. То, что я увидел, потрясло меня до глубины души.

– Стой, да ты совсем не ребенок! – воскликнул я, но проворный гном уже подхватил с земли свой мешочек и удирал от меня с такой невероятной скоростью, что человек не смог бы его догнать. Даже спасибо не сказал. Разве можно ждать благодарности от гнома? Подумать только, я может быть только, что спас настоящего цверга. А сам еще не верил сказочникам. Я нашел в снегу свои вещи, стараясь не думать о том, что в недоступной для людей части рудников вполне могут обитать такие вот маленькие, шустрые работники. Что ж, если верить рассказчикам, так было заведено с самого начала, луга, поля и водоемы принадлежат феям, рудники – цвергам, поднебесья – драконам, а людям все, что они сумеют отвоевать. Интересно, что нес этот гном в своем мешке. Правда, размышлять над этим у меня не было времени, надо было подстрелить куропатку или фазана на ужин. Хорошо, что как член королевской семьи я еще имел право охотиться в лесах, принадлежавших короне.

В лесу я тут же заметил одну птицу и, хотя она пролетала слишком далеко от меня, сумел сбить ее одним выстрелом. За моей спиной кто-то восхищенно ахнул, будто никогда раньше не наблюдал за метким стрелком. Я обернулся. Никого, только ветки ели чуть подрагивают, как если бы кто-то ударил по ним и снежинки сыплются на тропинку.

Чтобы добраться до избушки, мне надо было обогнуть густые заросли елей и пройти мимо зловещих руин. Я предпочел идти по колено в снегу, но держаться подальше от моста. Неожиданно кто-то вцепился мне в плечо. Я обернулся. Опять Сильвия. Только теперь она была напугана. Исчезло холодное равнодушие. В ее глазах поселился страх.

– Вы должны были предупредить меня о том, что эти крестьяне так темпераментны. Чуть, что и хватаются за вилы и факелы, – с упреком вымолвила она. – Вы ведь поняли, я боюсь огня.

– Вы ходили в деревню? – поинтересовался я, стараясь не замечать ее укоров и того, что ее рука с далеко не женской силой вцепилась в мое плечо.

– Мне нужно было зайти в деревню, посмотреть, как сейчас живут землепашцы. На меня все там уставились с таким подозрением, даже дети провожали меня враждебными взглядами, а потом послышались крики: « в огонь ее», – в голосе Сильвии опять зазвенел страх, будто призыв набата.

– Во-первых, не удивительно, что в вашем наряде и с такой светящейся кожей вы вызвали подозрение, – начал я. – А потом, может быть, вы допустили какую-то ошибку и они приняли вас за …– я не успел договорить, вдали действительно раздался звон колокола. К звукам присоединились громкие крики. Если в такой час звонят на церковной колокольне, значит, в деревне произошло что-то из ряда вон выходящее и священнослужители созывают народ.

– Что вы наделали, Сильвия?

– Я всего лишь подлетела ночью к окну избушки, чтобы посмотреть, как спят дети и позвать их к нам, в наш город, – Сильвия говорила быстро и сбивчиво, ее язык заплетался. – А сегодня я оступилась при виде огня и вынуждена была чуть взлететь над землей, чтобы не упасть.

– Кажется, в деревне восстание, – я заметил факелы, мелькающие в чаще леса, холодный блеск серпов. Сюда шла целая толпа. В другой раз я подумал бы, что люди собрались на какой-то праздник, но для праздника народ был слишком агрессивно настроен, слышались злобные крики.

– Я должна уйти, попросить приюта в городе, – запричитала Сильвия.

– До города слишком далеко. Они не дадут вам уйти.

– Я говорю не о столице, а о том городе, что стоит за рекой.

– Но ведь там одни руины, – начал я и осекся. Я совсем забыл о мираже, который увидел, ступив на мост. И самое главное, был ли это мираж?

– Не давайте им приблизиться к руинам, иначе многие погибнут, – Сильвия стремительно сорвалась с места и помчалась к мосту. Едва она прошла полпути, как ее фигура растворилась в прозрачном воздухе.

Между тем толпа приближалась. Крестьяне были вооружены, кто чем. Поскольку, настоящего оружия простолюдины иметь не могли, в толпе мелькали лишь вилы, серпы, тяжелые лопаты, даже грабли и множество пылающих факелов.

– Туда, истребим духов города, – самый смелый из толпы указал концом кирки на пустынные развалины. Остальные поддержали его дружными криками.

– Куда направляются столь трудолюбивые особы в будний день? – я вышел из-за деревьев и преградил толпе доступ к мосту. – Неужели в руинах поселились разбойники, которые воруют в деревне скот?

Мое появление многих сильно удивило и лишь некоторые узнали во мне королевского сына. После бурных криков и угроз, вдруг наступила гнетущая тишина.

– На наш скот обрушиваются всякие болезни от одного лишь приближения этих …существ, ваше высочество, – наконец обрел дар речи один из наиболее отважных. – А недавно появилась она, стоило ей приблизиться к окну какого-то ребенка, как тот умирал от лихорадки или даже исчезал.

– Но ведь вы живете в стране, где существует закон, где королевские рыцари защищают, как горожан, так и деревенских жителей, – возразил я. – Если у вас что-то украли, если в деревню пришел отравитель, то надо было немедленно сообщить об этом начальнику гвардии, и я бы первым примчался к вам на помощь. Неужели вы считаете, что похитителя или злого духа можно одолеть этим?

Я указал на поблескивающие на фоне снежного леса орудия труда в их руках.

– Если проблема столь серьезна, как вы утверждаете, то сюда надо прислать рыцарей с настоящими, крестообразными мечами и в латах. А вы, как я посмотрю ничем не защищены от внезапного нападения духов.

Конечно, с таким-то боевым настроем они могли смести со своей дороги и правого и виноватого, но я преувеличивал ради их же блага. Ведь Сильвия никогда не рассыпала угрозы зря. Я был уверен, что по ту стороны реки у нее гораздо больше сил, чем здесь.

Видимо, я привел достаточно веские доводы. Было видно, что в толпе начали раздумывать над моими словами. Они, действительно, засомневались в своих силах. Что могут сделать вилы или серпы, против колдовства?

– А если они вернутся? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Вы думаете, королевские рыцари позволят им вернуться, – я скрестил руки на груди и бесстрашным взглядом окинул враждебно настроенных людей. Интересно, что имеет в виду этот боевой духом народ под словом « они». Кто такие эти существа, которым нельзя дать названия? А если те, кто живут за мостом и носят какое-либо имя, то крестьяне боятся произносить его вслух.

– К тому же король, если доложить ему о столь чрезвычайных обстоятельствах может послать сюда одного из собственных звездочетов, которые тоже далеко не бессильны, – ровным голосом продолжил я, и слушатели еще больше притихли. Уже не слышалось злобных выкриков в сторону моста, лишь гробовое молчание.

– Но кто сообщит об этом королю? – робко спросил кто-то.

– Ведь не всем так легко войти в ворота королевского замка без надлежащей грамоты, а плаща – невидимки ни у кого из нас не водится, – поддержал его какой-то шутник.

Им и не нужно было становиться невидимыми, чтобы взять штурмом мелкий феодальный замок, но только не королевский, – подумал я, а вслух произнес:

– При первой же данной мне аудиенции, а это будет довольно скоро, я доложу обо всем его величеству. Король добр и справедлив, он готов защищать всех жителей своей страны, не зависимо от титула и положения. И ваша деревня так же будет защищена от любых посторонних вторжений. Хотя не думаю, что духи этих руин потревожат вас слишком скоро. Лучше охраняйте свои дома, а этот мост давно пора снести и тогда им не будет хода в наши земли, – добавил я уже тише, но те, что стояли ближе все расслышали и поддержали мои слова радостными восклицаниями. Кажется, на первое время мне удалось успокоить взбесившуюся толпу. И угрозы Сильвии уже не имели значения. Конечно, кто-то из крестьян мог вернуться сюда завтра, но скорее всего если послать на пост у моста нескольких гвардейцев, то люди успокоятся и будут больше заинтересованы в охране собственного крова, чем в походе к руинам. Как только я вернусь в замок, обязательно пошлю солдат следить за мостом. Если на этом берегу будут стоять часовые, то они тут же доложат мне обо всем необычном и фантастическом, что только может произойти в таком месте. Только надо найти верных людей, которые не всполошат криками и выстрелами всех окрестных жителей при виде первого же браконьера на лесной опушке. Может быть, даже я сам встану здесь на часах вместе с ними, чтобы снова увидеть стража моста или белое лицо Сильвии.

Я постоял на опушке леса еще немного, чтобы убедиться, что никто из крестьян не вернется назад. Должно быть, все разошлись по домам или по тавернам. А я отправился на поиски избушки лесника. Мне пришлось побродить в зарослях деревьев, прежде чем я нашел нужную тропу. Маленький домик все еще пустовал и как будто ждал меня. Дверь была прикрыта, но не заперта. Засов заржавел, но его все еще можно было починить, а в потухшем очаге еще можно развести приветливый огонек и тогда эта старая хижина не будет выглядеть такой убогой. Я расстелил свой плащ на узкой скамье, которая некоторое время будет служить мне ложем, а потом расчистил небольшой дворик, где удалось найти топор и поленницу. Значит, я смогу нарубить дров и не умру от холода в этом затерянном среди чащоб жилище.

Как только свечерело, я развел огонь и запер дверь на засов, который к тому времени уже сумел отчистить от ржавчины. Теперь, когда в печи плясали язычки оранжевого пламени, в избе стало гораздо теплее и уютнее. За окном выл ветер, кружились снежинки, как серебристая пыльца. Где-то завыл волк, возможно почуявший человека в до этого необитаемой избе, а может быть хищника привлек неожиданный свет в чаще. Но если он только попробует приблизиться к светящемуся окну, то его будет ждать далеко не гостеприимный хозяин. Любой егерь не любит волков, а я не собирался пускать к себе ни лесных хищников, ни тех таинственных гостей, что приходят из-за моста и стучатся в дверь первого встречного домика с просьбой, чтобы им разрешили переступить порог. Я слышал много таких историй о незваных посетителях, но до сих пор не верил им. Может быть, именно такие гости как раз выжили егеря из его избы. Кто знает? А вдруг в мою дверь тоже постучится ночной проситель, вняв мольбам, я открою дверь и разгляжу под темным капюшоном паломника лицо эльфа.

Замечтавшись, я опрокинул свою сумку, и вещи из нее посыпались на пол. Мне на колени упало что-то тяжелое. Я разглядел предмет. Да, это же та самая книга, которую подарил мне купец. Странно, я, кажется, не собирался брать ее с собой и уж тем более не укладывал в дорожную сумку. Я вновь раскрыл тяжелый фолиант и стал присматриваться к ажурному переплетению знаков. Как таинственно выглядят буквы чужого языка, если ты не можешь прочесть их. Не даром в былые времена грамоту считали чародейством. Я провел пальцами по алой строчке вверху абзаца. Почему некоторые строки написаны алыми чернилами, а другие черными? В этом должен быть какой-то смысл, может быть, для хорошо образованного человека здесь бы и нашелся намек, но я, увы, прочесть ничего не смог. Отец всегда говорил, что я слишком юн, чтобы обучаться грамоте, но ведь мои братья уже давно научились читать и могли записывать королевские указы не хуже любых писарей или секретарей.

Кончилось тем, что я сунул книгу под голову и заснул. В избе было тепло и спокойно. Огонь слабо полыхал в печи, и его колеблющихся отблесков было достаточно, чтобы темнота не заволокла помещение. В отдалении иногда раздавался протяжный волчий вой, но приблизиться к избе никто из хищников так и не решился. В полусонном состояние я вспомнил слова оруженосца на совете. Он, ведь, был прав. Однажды на охоте стая волков чуть не устроила нам засаду. Мы остались без коней, стрелы кончились. Кто-то был поранен, и хищники подбирались к нам, привлеченные запахом крови. Однако, когда я выступил вперед волки как-то испуганно заскулили и попятились от меня, будто я один без стрел и арбалета, только с коротким кинжалом мог представлять для целой стаи серьезную опасность. Хищник бежит в страхе только при виде более сильного и опасного зверя. Может быть, их испугал не я, а кто-то, кто незримо присутствовал за моей спиной и представлял для них настоящую угрозу.

Когда я проснулся, часть избы была уже погружена в бархатистую тьму, а рядом с огнем в слабом колеблющимся отблеске пламени промелькнул чей-то силуэт. Как кто-то мог проникнуть сюда, ведь дверь заперта, а ставни окна заржавели и не откроются без скрипа. Я встал и огляделся по сторонам, но больше не заметил никакого движения. Только тихий стук в дверь и шепот, будто в трубе поют голоса сирен. Потом все стихло. Может быть, ветка дерева случайно царапнула по двери. Никто в такой час не забредет в лес. Даже днем никто не придет сюда. Со мной только испытанное оружие и книга, положенная в изголовье наспех приготовленной постели. Надо отдохнуть, пока есть время. А потом король прибудет обратно в замок и мне придется снова вернуться ко двору, может быть, даже выслушать строгий выговор за свой побег. Братья никогда бы не отпустили меня по доброй воле, но и защитить от врагов они бы меня тоже не смогли. Такой юный наследник престола, как Флориан, несомненно, попал бы под влияние более хитрых и изворотливых умов, а в этом случае возможен любой поворот событий.

Только ближе к утру меня снова разбудили странные звуки. Я услышал свист в трубе и тихий, проникновенный голос. Даже ни один, а несколько голосов, на все лады шепчущих о какой-то тайне.

– Ты прав, волки и другие лесные хищники, действительно опасаются тебя, – шепнул мне на ухо один из голосов.

– Одни звери чувствуют, исходящую от тебя опасность, другие стремятся под твою защиту, – вторил ему другой голос. – Попробуй подозвать к себе маленьких птиц, куниц, зайцев или белок. Только намекни и все эти зверушки будут служить тебе.

– Но чтобы они исправно несли службу, ты должен прочесть нужные семь алых строк из нашей книги, – зашептал уже кто-то третий. Его речь было уже далеко не игривой, а коварной и обольстительной. Этот третий голос готов был толкнуть в самый ад того, кто прислушается к его советам.

– Алые строки! – я вскочил с ложа и случайно сбросил книгу на пол. Переплет стукнулся о доски пола и тут же в избе со всех сторон зазвенел торжествующий и наглый, серебристый смех.

– Как я найду нужные мне строки, если половина книги написана алыми чернилами? – задал я вопрос в пустоту, надеясь, что голоса ответят мне.

Вместо ответа книга чуть сдвинулась с места, страницы зашелестели, будто кто-то невидимый перелистывал их, ища нужный абзац и наконец, остановился на самой середине. Я взглянул на страницу. Слабого утреннего света пробивавшегося в низкое оконце было достаточно, чтобы различить, что вся страница исписана черным, кроме семи алых каллиграфических строк в самом начале.

– Но ведь я не умею читать, – спохватился я в тот самый миг, когда буквы замерцали рубиновым светом. Мне даже показалось, что я могу разобрать некоторые слова, хотя буквы мне не знакомы.

– Тогда прикажи мне прочесть их за тебя, – шепнул все тот же коварный голос. – Только прикажи и все будет исполнено, хозяин.

Одними губами я прошептал приказ, но кто-то услышал меня, потому что в ответ тут же зазвучали страшные, звучные слова на незнакомом языке. А потом все тот же нагловатый многострунный смех.

– А теперь пойди наруби дров, а то совсем замерзнешь, – вмешался кто-то новый. Мне показалось, что повелительный и определенно женский голос исходит со страниц книги. Только сейчас я обратил внимание на то, как холодно стало в избе. Огонь в печи давно погас, и мои руки чуть прикрытые манжетами замерзли до красноты.

– Давай же, быстрее нам тоже холодно, – командовали совсем обнаглевшие и по-прежнему незримые постояльцы. – И подними нашу книгу с пола, прежде чем разведешь огонь!

Отлично! Значит, не только изба, но и книга уже перешла в их собственность. Несмотря на возмущение, я выполнил приказ, отпер дверь и вышел встретить морозное утро. С покатой крыши свисали сверкающие льдинки, покрытый инеем пейзаж искрился в лучах рассвета. К счастью, двор не занесло снегом и еще можно было найти там топор, а недалеко от дома лежало поваленное дерево, его как раз можно было легко разбить на поленья. Вскоре я уже усердно рубил дрова, как мне и было велено.

Интересно, когда я вернусь в избу незваные гости снова начнут осаждать меня или я просто стал жертвой галлюцинаций. Кажется, такой диагноз ставят королевские лекари тем, у кого возникли видения после чрезмерного возлияния. Однако я не пил слишком крепкого вина и призраков тоже не видел, только слышал их коварные советы. Что ж, если верить сказочникам, бывает, что эльфы решат подшутить над уставшим путником. Только вот, вряд ли у эльфов могут быть такие наглые, подстрекающие к чему-то опасному голоса.

Я взмахнул топором, расколол еще одно бревно и сложил поленья в груду рядом со стеной избы. Пока я отдыхал, из-за снежных веток выпорхнул скворец и бесстрашно опустился мне на плечо. Я уже занес руку, чтобы согнать его, но птичка так преданно смотрела на меня, словно ждала приказов. Она что-то прощебетала, клюнула меня в щеку и перелетела на ближайшую ветку.

– Эй, дровосек! – окликнул меня кто-то. Рядом с заснеженной елью стояла прелестная фея в алом платье и с рыжими кудрями, переплетенными лентами. Среди зимнего леса она выглядела, как яркое, экзотическое украшения – актриса со сцены роскошного театра, забредшая в самую чащу.

– Ты как раз ждешь свою крестную фею, прекрасный дровосек, – пошутила Сильвия, сопроводив шутку далеко не простодушной улыбкой.

– Неужели моя одежда так износилась, что я напоминаю дровосека?

– Нет, просто дровосек более легкая добыча для призраков леса, чем принц, которого министры из предосторожности готовы запереть в башне и следить за каждым его шагом.

– Так ты охотишься на дровосеков или на заблудившихся в лесу крестьян? – в свою очередь решил подшутить над ней я.

– На тех и на других, – вполне серьезно ответила она.

– А егеря отсюда тоже выжила ты?

Сильвия, смеясь, кивнула. Она напоминала мне алый факел, пылающий среди снежных вершин. А из пламенного столба выглядывает белая маска.

– Однажды мы напали на карету посла. Он был так удивлен, – продолжала хвастаться Сильвия.

– Кто это « мы»?

– Я и другие, – опять увернулась она от прямого ответа.

– Так значит, в руинах прячется еще много таких, как ты. А, что если крестьяне опять устроят на вас облаву.

– Там – наши земли. Мост – связующее звено между двумя мирами, вашим государством и нашим. Однако крестьянское восстание это худшее, что может быть как для вашего правительства, так и для нашего народа.

– А у вас есть правитель или королева?

– Было несколько, но долго они не продержались. Мы слишком требовательны к своим полководцам и заметив проявление слабости тут же свергаем их. Тот, кто лишь недавно захватил власть слишком умен, цепок и изворотлив, но со временем мы свергнем и его. Еще одна золотая корона будет валяться на дне пруда. Мы можем подчиниться лишь тому, кто будет достоин нашего уважения.

Я огляделся по сторонам. Что может подумать о нас случайный прохожий. Элегантная фея разговаривает с дровосеком, а рядом валяется расшитый жемчугом камзол, который я сбросил на землю, пока рубил дрова.

– Я бы пригласила тебя в наш город, но боюсь пока еще слишком рано, – извинилась Сильвия. Она окинула меня оценивающим взглядом, будто заранее примеряла на мою голову еще один обреченный на свержение венец.

– Сколько есть затонувших корон, столько и было у нас правителей, – рассмеялась она. Несмотря на разговор, я продолжал работать топором, разрубая каждый чурбан ровно по середине, и в моем скудном запасе заметно прибавилось поленьев. Теперь можно было возвращаться в избу и развести огонь.

– Его величество вернется завтра, на несколько дней раньше, чем собирался, – доложила Сильвия. – В одном ты прав, если в твою дверь постучится ночной гость и попросит разрешения переступить порог, то ты должен молчать в ответ. Иначе впустишь в свой дом неземное создание. Они живут совсем рядом с людьми и остаются невидимыми, но не могут войти в твое жилье, пока ты сам не разрешишь им.

Я разрубил надвое последние полено и обернулся к Сильвии, но она уже стояла далеко от меня у отдаленной сосны. Ее белая рука прикоснулась к шероховатой коре, подол платье выглядывал из-за ствола. Она по-прежнему лукаво улыбалась. Как ей только не холодно стоять на морозе в таком легком, праздничном наряде. Но, если судить по ее медленным движениям и гладкой, не тронутой краснотой коже, то холода она совсем не испытывает.

Я отнес часть поленьев в дом и свалил возле печи, а когда вышел за оставшимися, Сильвия все еще стояла у сосны и следила за мной, будто притаившийся в засаде хищник. Казалось, что она собирается охотиться, как хитрая огненная лиса, которая почувствовала легкую добычу.

Она прижималась к дереву, будто факел, пылающий прямо на снегу, верная своему долгу следить за мной. Только вот, кто ей это приказал и зачем?

Через мгновение снова зазвенел в лесу ее смех, но самой Сильвии видно уже не было, либо она спряталась за другое дерево, либо просто растворилась в пустоте.

Мне предстояло провести еще одну ночь в избушке, а завтра придется с рассветом незаметно проникнуть в замок. Если я сумею обогнать короля и прибуду на место раньше него, то смогу избежать строгого допроса.

Незваные гости притихли, хотя я был уверен, что они по-прежнему находились где-то рядом. Иногда из-за печи доносился приглушенный шепот и мерзкое хихиканье, будто там готовился вражеский заговор.

– Вам бы стать при дворе шутами, – рассердившись, крикнул я в пустоту.

– Лучше мы будем твоими слугами, хозяин, – пискнул кто-то в ответ и после этого шушуканье смолкло. Наконец-то наступила тишина, нарушаемая лишь вполне обычным треском горящих поленьев.

От таких слуг одни неприятности, подумал я про себя, но вслух произносить этого не стал, а то, чего добро снова втяну невидимок в разговор. Тогда от их новых советов просто не будет отбоя. Моих запасов провизии и дров как раз хватило бы на одни сутки, так, что возвращение короля было очень своевременным. Я был уверен, что и на этот раз Сильвия не ошиблась со своими предсказаниями.

Когда ночью меня разбудил странный шепот, я просто хотел отвернуться к стенке и не отвечать, но тонкий голосок показался мне незнакомым. Значит, это уже не мои слишком вольные в общение гости, а кто-то другой зовет к себе и его голос проникает сквозь дымку сна.

– Господин Эдвин, – снова шепнул кто-то.

– Откуда вы знаете мое имя? – я тут же проснулся и сел на постели.

– Все знают, что самого красивого принца назвали Эдвином, так захотела королева, – откликнулся кто-то на мой вопрос.

Я огляделся по сторонам. В избе пусто, только в печи слабо теплиться огонек.

– Простите, я забыл, что вы плохо видите в темноте, – извинился все тот же голос, тот час чиркнуло огниво, высекая искры и на столе вспыхнула свеча в глубокой плошке. Хотя до этого ни свечи, ни подставки для нее у меня не было. Только теперь я заметил, что возле свечи прямо на грубо отесанной столешнице стоит маленький человечек. Было не трудно признать в нем того самого гнома, которого я вытащил из обрыва. Однако на этот раз он вел себя более галантно. Раньше ему определенно не хватало светских манер, хотя его пышный наряд мог бы подойти для дворцового приема. Зачем он вернулся и как вошел ко мне? Ведь я же помню, что перед тем, как лечь спать накрепко запер входную дверь.

– Прежде всего хотелось бы вас отблагодарить, – торжественным тоном начал он, но его речь прервало звериное рычание по другую сторону оконца. Кто-то скребся когтями по бревенчатой стене избы. Мелкие стружки отлетали в сторону, даже на деревянной створке окна я заметил след от острого когтя.

– Там волк, – испуганно пискнул гном. – Пожалуйста, прогоните его!

В этот миг к стеклу прижалась острая волчья морда. Два глаза сверкнули из лесной темноты. Две когтистые лапы легки на подоконник. Я хотел выхватить из печи горячую головешку, но это оказалось лишним. Волк не выглядел уже таким уверенным и злым. Он принюхался к воздуху, громко завыл и кинул прочь, как испуганная собака.

– В отличие от людей животные чувствуют опасность по запаху. Их не обманешь, спрятав зло под лучезарной красотой, – беспечно прокомментировал гном, у которого явно отлегло от сердца. Он устал стоять вытянувшись стрункой и спросив моего позволение, присел на краешек стола. Золоченые пряжки на его башмачках весело поблескивали, шитье на цветной одежке радужно переливалось. Точнее сказать, гном был разодет, как игрушка, хотя признался мне, что тоже работает в рудниках.

– Выходит, сами рудокопы ни за что не смогли бы найти золота, если бы ваш народец не помогал им? – заключил я, выслушав его рассказ.

– Они не знают, где искать. Всегда нужно направлять их, очаровывать блеском блуждающих огоньков и показывать, где лежит драгоценная руда.

– А с какой целью вы им помогаете?

Мой вопрос явно смутил гнома. Он нервно затеребил в руках свой колпак, не зная, что ответить.

– Ну, с одной стороны удовлетворившись небольшими слитками, они не станут лезть к нашим собственным сбережениям, а с другой нам тоже хочется, чтобы эта страна процветала, – наконец вымолвил он.

– То есть с одной стороны вам жалко своих сокровищ, а с другой тех, кто может их у вас отнять, – вслух подумал я.

– Ну, отнять их у нас будет не так-то просто. Мы лишь хотим жить спокойно, а я хотел бы выразить вам свою благодарность.

Я не стал спрашивать, что ему мешало поблагодарить меня на месте происшествия, просто кивнул в знак признательности. А то мне уже показалось, что у гномов совсем нет вежливости.

– Если только вам понадобиться моя помощь, я всегда к вашим услугам, – продолжал раскланиваться гном. – И хотя казначей выдает принцам достаточно денег, если вам вдруг понадобиться драгоценность для дамы, слиток золота или самородок, вы можете смело обращаться ко мне.

Я устало кивнул в ответ. Он надел на голову свой колпачок и ловко спрыгнул со стола, заодно прихватив с собой и свечу.

– Ах, чуть совсем не забыл, вы сможете найти меня на том же месте, где мы виделись прошлый раз, а может, я сам первым найду вас, – сказал он, доковыляв до двери. Опасливо огляделся по сторонам.

– Опасная вещь эта книга, господин Эдвин, – предупредил он и затушил огонек свечи. Только успело погаснуть слабое пламя на фитиле, как и сам гном исчез с моих глаз. Странный, ловкий визитер, вероятно, мог пробраться в любое жилище, не спрашивая на то позволения хозяев.

Вскоре после его ухода я снова заснул, даже не обращая внимания на то, что кто-то тихо стучит в дверь и просит позволения переступить порог человеческого жилища. В конце концов, может быть, это вовсе и не слова, а только шепот ветра.

Зловещий преследователь

Конечно же, по возвращению короля все сплетники замолчали, будто и не было никаких обвинений и связок хвороста для судебного костра. Никто бы не посмел спорить с принцем в присутствие государя. На время можно было снова стать безмятежным и не прислушиваться к подозрительным разговорам у себя за спиной. Втайне я был благодарен отцу за то, что он никогда не позволяет своим приближенным выходить за рамки дозволенного. Правитель должен держать власть только в своих руках, а привилегии титулов и чинов перед ним не вечны. И, конечно же, я был благодарен Флориану и Клоду за то, что они умеют при необходимости соблюдать молчание. Они и словом не обмолвились о том, что я долго отсутствовал, только иногда упрекали меня долгими взглядами за побег. Я бы с радостью поделился с ними своими страхами, если бы не был уверен, что они сами скрывают от меня какую-то тайну.

В замке снова стало спокойно. Никто не высказывал вслух своих подозрений. Может быть, где-то еще остался осадок прежней клеветы. Вероятно, в темных уголках еще шептались о недавних событиях, но эти сплетни уже не долетали до моего слуха. В кордегардии поблескивали кирасы вооруженной охраны. По крытым галереям прогуливались придворные дамы под руку со своими кавалерами. Лучшие музыканты и менестрели так же постоянно находились при дворе. Иногда мелькали возле меня алые мантии министров. В глазах рябило от пестрых нарядов придворных и вышитых тесьмой ливрей слуг. Я прогуливался по длинным коридорам, прислушивался к музыкальному бою курантов, к звону далеких колоколов на главном городском соборе. Все относились к принцу с почтением, и лишь звездочеты как-то странно скашивали взгляды в мою сторону. А я в свою очередь не мог оставить без внимания их усыпанные мелкими звездочками рясы и островерхие колпаки. Хотел бы я увидеть атрибуты их странной профессии. С помощью каких предметов и познаний они могут читать по звездам? Разве можно предсказывать события в целой державе, основываясь лишь на расположение небесных светил? Если случайно я сталкивался с главным звездочетом, он подолгу задерживал на мне свой взгляд. В такие моменты мне казалось, что он видит за моей спиной то, чего не могут увидеть другие. Может быть, какая-то дьявольская тень притаилась у меня за плечами. Наверное, этот ученый старец, в самом деле, хочет произнести пророчество. Иначе, почему он смотрит на мою голову так, будто видит над ней сверкающий нимб?

Однажды, ускользнув с пира, я расположился в пустой комнате возле окна. За приподнятой шторой было видно, как кружатся белые снежинки в холодном вечернем воздухе, и слышался дикий храп лошадей во дворе замка. Я еще никогда не слышал, чтобы лошади, запряженные в экипажи гостей с такой силой били о землю копытами и так бешено ржали. Я глянул вниз и вид двух гнедых скакунов с алыми сверкающими глазами заворожил меня. В их длинных гривах путались снежинки, шкуры лоснились от пота, а мощные копыта выбивали мелкие камушки из плотного настила.

Из соседнего помещения до меня долетали звон бокалов, музыка флейтиста, слова песни. Было видно, как жонглеры подбрасывают вверх и ловят горящие факелы, как фокусник развлекает гостей. Среди отголосков пира, я не сразу заметил, как ко мне подошел кто-то из гостей. В королевском замке всегда бывает много послов и просителей, ждущих аудиенции, так, что гувернеры и наставники научили принцев поддерживать вежливый разговор со всеми. Однако, этот господин не спрашивая разрешения, занял пустое кресло возле меня. Его лицо оставалось в тени, но я видел, как ослепительно горят мелкие рубины на черном бархате его кафтана. От этих каменьев исходило некое кровавое свечение, а вокруг воротника обвились бриллиантовые подвески. Короткий плащ, отделанный соболем тут же был небрежно переброшен через подлокотник кресла и я смог получше рассмотреть наряд достойный князя или дьявола. Незнакомец заговорил, но лицо его по-прежнему оставалось в тени, шевелись лишь бледные губы.

– Я слышал, граница державы продвинулась чуть дальше к морскому побережью, – зазвучал голос удивительной силы и глубины, а потом мягкий бархатистый смех. Никогда я не слышал таких поразительных созвучий, такого удивительного сочетания светской любезности со смертельной опасностью.

– Только взгляните, ваше высочество, раньше стихия бесновалась под самым основанием замка, а теперь морские валы оттеснены слишком далеко, построены гать и плотины. Парусники плавают по искусственным каналам, бросают якорь в тихой гавани. На месте былых просторов теперь возвышаются мачты в королевском порту, – незнакомец дерзко усмехнулся и уже тише добавил. – Духи вод злятся.

– О каких временах вы говорите? Королевский порт находиться там уже больше сотни лет. Вы не могли прожить так долго, чтобы видеть, как строили первые плотины.

– Вы не хотите признавать правдой того, что выше вашего понимания, – прозвучал приторно-любезный ответ. – Не хотите вы верить и тому, что в опасной близости от людей живут существа из более сильной и древней расы.

Я присмотрелся к собеседнику, но, как и раньше не увидел ничего, кроме яркого свечения каменьев и изогнутых в усмешке губ. Незнакомец в кресле по-прежнему оставался для меня безликим.

– Вы правы, я ничего в этом не понимаю, – сдержанно кивнул я.

– Тогда присмотритесь, как следует ко всему, что вас окружает, – посоветовал он. – Современные города и крепости, действительно, красивы. Высшие существа тоже не против цивилизации, хотя уничтожение лесов, возделывание полей, строительство деревень и верфей намного сократили их собственные владения. Они злы, неотразимы и опасны. Их привлекают блеск и роскошь дворцов, шум и музыка праздников. Признайтесь, очень часто в праздничной толпе под маскарадным домино вы видели на редкость грациозную даму или юношу с заостренными ушами и кудрями удивительного золотого цвета, как у вас самого.

– И кто же эти создание, которые так любят затеряться среди людей?

– Они из другого мира, того, что существуют совсем рядом и остается невидимым для смертных глаз. Завеса над потусторонним миром иногда бывает приоткрыта, вы сами скоро убедитесь в этом. Неужели вы так быстро оставили надежду увидеть фею в тенистом парке или эльфа, который ради забавы накинул на плечи жесткий плащ и решил прогуляться по городской площади, мимо ничего не подозревающих смертных?

– Как это интересно! Представители древней и опасной расы скрываются в цивилизованных странах и подшучивают над людьми, – я откинулся на резную спинку кресла и хотел рассмеяться, но не смог. Словно стальной обруч стянул горло, парализуя голосовые связки и не позволяя выдавить ни звука.

– Большие города привлекают их больше всего потому, что в толпе можно легко затеряться, – между тем продолжал мой собеседник. – Например, кто под клетчатым домино сможет отличить фею от простой женщины или эльфа от озорного мальчишки?

– Лучше расскажите мне о временах великой славы волшебного народа, – уже без иронии попросил я, как только дар речи вернулся ко мне.

– А кто вам сказал, что эти времена позади? – холодно поинтересовался он.

На этот раз я онемел от удивления, а со двора раздалось все то же неистовое ржание коней и мерный стук копыт по каменному настилу. Казалось, что уже не кони, а мощный ураган бесится под высокими окнами. Скорее всего, конюхи сегодня не справятся со своей работой и чужие кони, как ветер вырвутся из их рук.

– Мне пора! – произнес незнакомец и в этот миг звуки флейты в помещении для пира стихли, жонглеры и акробаты закончили свое выступление и разошлись по разным уголкам, чтобы выпить и отдохнуть. Со двора донеслось пронзительное ржание и в такт ему зазвучал голос рядом с моим ухом.

– Такие спутники долго ждать не станут. Только приехали и снова рвутся в путь, – шепнул мой собеседник, прежде чем покинуть меня. Я засмотрелся на снежную круговерть за окном и даже не успел посмотреть на лицо странного рассказчика. Он говорил с такой уверенностью, будто знал все тайны земли, был знаком с каждым секретом подводного и подземных царств. Над его словами стоило задуматься. Ведь, правда, я уже не один раз сталкивался с теми, в существование которых боялся поверить. Что если как раз сейчас завеса над чужим и таинственным государством приоткрыта и какая-то неведомая сила манит меня пройти сквозь запретные врата?

Я вспомнил Сильвию, парящую над полом лесного домика. То, как свободно и легко она двигалась по воздуху, разгоняя темноту. Разве не такой должна быть фея? Сильвия говорила о своей силе только намеками, но всегда уклонялась от прямого ответа. Она не хотела ничего объяснять, лишь смеялась над доверчивым смертным.

Я ждал приближения весенних праздников. В столице любой праздничный день отмечался с шумом и весельем. А ближе к лету, с наступлением первого тепла начнутся карнавалы. Тогда можно будет просто закрыть лицо маской и оставаться не узнанным для прохожих. Крестьяне в деревне тоже успокоились, значит, больше их не донимали призраки, пришедшие из руин. А среди министров в присутствии короля никто даже не заикался о том, что пора пойти войной на духов разрушенного города. Конечно, я понимал, что первую же смерть в деревне припишут козням нечистой силы. Поэтому, я выбрал двух самых надежных солдат и послал их дежурить у злополучного моста. Вдруг, они что-то заметят и доложат мне. Я и сам однажды простоял на часах большую часть ночи и так замерз под пронизывающим ветром, что вынужден был вернуться задолго до рассвета. Я зашел в город в надежде обогреться в каком-нибудь припозднившемся кабачке, но как назло все двери были закрыты. Даже на улицах в такой час не встречалось ни одного прохожего. Все еще спали. На мостовых лежал тонкий снежный настил. Над крышами домов кружилась метель. В некоторых окнах пылали слабые огоньки, как оранжевые искорки в вихре снежного мрака. Скоро зима кончится, по склонам гор потекут весенние ручейки, а пока надо мириться с холодом. Я двинулся вперед по одной из главных улиц, светящиеся фонари выстроились по обе стороны широкой мостовой наподобие млечного пути. Ковер снега приглушал шаги. Утром дороги расчистят, а пока по ним все равно никто не ходит, лишь цепочка моих следов тянулась позади. В свете фонаря я увидел женщину – стройный, призрачный силуэт. Я не мог отвести глаз от полупрозрачной фигуры. Что это, иллюзия, игра света? Или за спиной красавицы, действительно, трепещут два прозрачных, как у стрекозы крыла, а ее ноги не касаются холодной снежной почвы. Нет, этого не может быть. Я уже видел ее. Это тонкое, эфирное тело, темные локоны, разметавшиеся по воздуху и руки, молитвенно скрещенные на груди. Она висела в воздухе, возле мерцающего фонаря и казалась волшебной картинкой. Стоило мне кинуться к ней, как два стрекозиных крыла плавно взмахнули и светящийся силуэт растворился в воздухе.

В этом самом месте, я когда-то сумел починить ось кареты, даже не прикасаясь к ней одним усилием мысли. А может быть и сейчас мне стоит попробовать что-то сделать, чтобы убедиться, что прошлое не было сном. Только разбивать фонарь мне совсем не хотелось, иначе кому-то фонарщику придется вставлять в раму новое стекло. Я увидел окно на втором этаже, оно находилось высоко над моей головой и было заперто на задвижку. Я представил, как защелка откроется, как распахнуться ставни и чуть напряг мысли. Я убеждал себя, что не хочу нового чуда и все-таки втайне надеялся на него. Вдруг скрипнула задвижка, раздался щелчок и две ставни плавно распахнулись, порыв ветра швырнул в раскрытое окно комья снежинок. Я не мог поверить в свершившееся чудо до тех пор, пора какой-то рассерженный жилец дома в ночном колпаке, ругаясь, захлопнул оконные створки.

Я почувствовал сильную усталость. Почему все эти таинственные создания так часто встречаются на моем пути? Казалось, что они сами хотят, чтобы именно я обратил на них внимание. Конечно, вряд ли разодетый гном будет чересчур усердно навязывать мне свои услуги. В конце концов, гномы не очень любят делать подарки всем подряд. Зато невидимые советчики, убеждавшие меня прочесть семь алых строк из книги в чем-то оказались правы. Маленький птички и белки теперь спешили на мой зов. В лесу я мог подозвать к себе любого пугливого зверька и тот шел ко мне. Конечно же, я старался скрыть от братьев и придворных эту свою новую способность. Однако таланты принца при дворе никогда не оставались без внимания. Когда я стоял на балконе замка один из не укрощенных, диких соколов, вырвавшийся из рук сокольничего прилетел ко мне и послушно сел на мою ладонь. Тогда это событие удивило только находившегося поблизости камергера, но после того, как необученные, любившие показывать свой норов, сокола вдруг слушались моих приказов, будто ручные очень многим это дало повод для сплетен. Даже Клод заметил, что я привораживаю птиц, будто чародей. А Флориан обещал, что добудет для меня разрешение держать охотничьих птиц и гончих псов при себе, хорошо еще не посоветовал завести собственный зверинец. Я любил своих прекрасных, белокурых братьев, но они часто сторонились меня, однако с тех пор самые непокорные и дикие животные стали признавать во мне своего хозяина. Даже самый бешеный, необъезженный конь подчинялся мне и позволял накинуть на себя уздечку. Я не мог ничем это объяснить, однако был уверен, что таких перемен достаточно для торжества тех, кто подозревает любого осанистого встречного в колдовстве. А разве голоса в лесной избушке не были колдовством, разве не я сам приказал духам прочесть заклинание? И теперь я наблюдал множество подтверждений того, что чары всесильны. Не менее могущественны были и чары красоты, стоило мне пройти мимо придворных, как множество восхищенных взглядов тут же устремлялось вслед за мной. Даже в этом Сильвия оказалась права.

Я любил гулять по самым темным уголкам неприступной крепости. Даже в королевском замке есть комнаты и переходы, в которые придворные опасаются заходить. Например, чертоги покойной королевы, маленький боковые башенки, где даже днем в окна-бойницы проникает слишком мало света и забытые молельни. Я смело поднимался по узким винтовым лесенкам, гибкой паутиной оплетавшим верхний ярус всего строения, отпирал старые замки и срывал печати с веками закрытых дверей, зажигал свечи перед забытыми образами. Под слоем пыли и паутины в запертых башенках хранились ларцы с сокровищами и талисманы, старинное оружие, которое в бою не знало бы себе равных. Мне удалось отыскать легендарный меч моих предков, секиры и палицы, охотничьи ножи и булаву.

В нижних покоях замка переливались всеми цветами радуги гобелены. Кроме короля, только самые богатые вельможи могли позволить себе украшать ими свое жилье. Ведь в каждый гобелен, висевший на каменной стене, многие великие мастера вложили не только талант и усердие, но и года своей жизни. Зато нити ложились ровно, золотилась мишура, а единороги, жар-птицы и павлины, нарисованные на гобеленах, казались настоящими. В коридорах призрачно блестели зеркала, радовали глаз картины и гравюры. В многочисленных нишах были выставлены рыцарские латы с разнообразными шлемами и нагрудниками, и казалось, что в каждом уголке наравне с древностью обитают привидения. Может быть, духи прошлого смеются и шепчутся в стенных альковах, а пенье менестрелей заглушает их слова.

Иногда, устав от дворцовой жизни, я прогуливался по причалу. В порту почти всегда было шумно. Сновали туда-сюда грузчики и рабочие, торговые судна просили разрешения войти в гавань, купцы заключали сделки. Я кутался в неприметный плащ темного цвета и прикрывал лицо маской. Черная, бархатная полумаска всегда была привилегией аристократов, ничего удивительно в том, что один из них гуляя в многолюдном месте, предпочитает сохранять инкогнито и, тем не менее, женщины и мужчины провожали меня удивленными взглядами. «Смотрите, как блестят его локоны. Они, как чистое золото. И какая у него осанка, наверняка это эльф, а не человек», – шептались в толпе и тут же испуганно замолкали. Наверное, люди действительно думали, что столкнулись в порту с неземным существом. Я же в те времена считал себя простым смертным и, как выяснилось позже, глубоко заблуждался.

Со стороны моря дул холодный ветер. Пенистые волны бились о дощатый настил. Вечером по пирсу прогуливались супружеские пары из города, дочери купцов и, конечно же, иностранцы. В лунном свете переплетенные канаты и свернутые паруса казались волшебной паутиной. Резные фигуры над форштевнями кораблей являли собой чудеса изобретательности. Деревянные русалки, нимфы и свившиеся змеи с безразличными взглядами оживали в мерцании звезд. Снежинки кружились над фонарями, подвешенными на железными крюках, чтобы освещать мощные корпусы и носы кораблей. Здесь можно было встретить все: купеческие судна, рыбачьи баркасы, корабли богатых путешественников, галеры и галеоны послов. Все суда привлекали мое внимание, но при одном взгляде на флотилию короля невольно захватывало дух. Множество темных, величественных силуэтов закрывало линию горизонта. Эти корабли готовы были дать отпор в случае нападения с моря.

Если жители родной страны сторонились меня, почитая за эльфа, то заморские купцы, напротив, с интересом наблюдали за осанистым незнакомцем. Каждый раз при виде того, как капитан дает команду к отплытию и рулевой занимает свое место на корме, у меня щемило сердце. Я тоже хотел бы отправиться в путешествие к дальним берегам, хотел сразиться с морским чудовищем и увидеть коралловые острова, но, увы, я был навсегда прикован к королевскому замку незримыми и прочными цепями. Какой страшный секрет заставлял короля держать своих сыновей в заточении. Правда, наша клетка была просторной, но я вспоминал о ее запорах каждый раз, когда в порту меня разыскивал мажордом и вежливо напоминал, чтобы я не забыл вернуться в замок до наступления темноты.

Ночью я хотел бы подняться на маяк или на башню возле порта и посмотреть со стороны, что за страж облетает с дозором вокруг замковых стен. Каждый раз мне приходилось откладывать свой замысел на потом, но пришло время, когда желание найти ключ к тайне стало необходимостью. Настал час, когда зловещий преследователь вышел из мрака и его шаги гулко зазвучали по пустынным мостовым.

Я не мог забыть ночей, проведенных в лесной избушке. С тех пор книга, преподнесенная в подарок, все время лежала на моем столе, и я не сводил с нее глаз, но боялся, что вновь услышать певучие, коварные голоса. Хотя очень часто нуждался в их советах. Может быть, узнай они о моих бедах, у них бы тут же нашлось нужное заклинание на любой случай. Меня останавливала лишь одна мысль, ведь тот, кто просит помощи у демонов, сам рано или поздно попадется в их хитроумно расставленные сети. Поэтому я никогда не звал их. Я не мог доверять тем, чьи обещания были такими обольстительными и опасными.

Флориан успешно справлялся со своими обязанностями, так что король все больше гордился своим наследником. Клод все время находился рядом со старшим братом. А я так упорно отстаивал свое право на полную свободу, даже во время своих недолгих аудиенций, проходивших в королевском кабинете, что, в конце концов, отец махнул на меня рукой, разрешив уходить без свиты куда угодно, но одно условие оставалось неизменным. Я ни в коем случае не должен был покидать пределов страны, иначе меня под конвоем доставят обратно и тогда уже моя свобода будет по-настоящему ограничена.

При каждом взгляде на окружающие земли я чувствовал острую боль, будто всему королевству вскоре суждено пасть под мечами захватчиков. Я любил город, лежавший внизу под балконами замка и как можно чаще уходил туда, чтобы остаться в центре веселья и жизни до самого заката. Из бедных кварталов узкие дороги вели к более светлым и просторным улицам. Там, где кончалась череда небольших домов, начиналась зона красоты и великолепия. Нужно было всего лишь пройти под одной из многочисленных триумфальных арок, чтобы попасть в самый центр, застроенный белокаменными дворцами. Хозяева любого из них были бы рады принять у себя в гостях принца, но я всегда проходил мимо, бросив быстрый взгляд на причудливые фасады, колоннады и широкие лестницы, ведущие к парадным дверям. В дни ярмарок на площадях слышались мелодии шарманщиков, давал представления бродячий театр. Актеры и актрисы играли на наспех сколоченный сцене и почти всегда я останавливался, чтобы посмотреть на их игру. Однажды мне показалось, что я вижу на подмостках Сильвию, что она стоит, надменно взирая на публику со своего возвышение и читает заранее заученную речь о королевстве фей. Скорее всего, я обознался, и это была всего лишь артистка, одевшая рыжий парик. Ведь под маской подружки арлекина все женщины выглядят одинаково. Кто-то окликнул меня из толпы. Я обернулся, но не увидел никого из своих знакомых, лишь нарядно одетые горожане, затаив дыхание, ловили реплики рыжеволосой актрисы.

Мне стало неуютно. Казалось, что из толпы кто-то пристально наблюдает за мной. Уже не раз, проходя по вечерним улицам, я слышал позади себе чьи-то шаги. Кто-то гулко выстукивал каблуками сапог по мостовой, не отставая от меня и в то же не приближаясь. Я покинул площадь. В высоте зазвучало громкое карканье, похожее на торжествующий смех. Одновременно захлопало множество крыльев. Один черный ворон пролетел над моей головой и уселся на красочную вывеску таверны. Его маленькие, круглые глаза смотрели в упор на меня, будто птица решила не выпускать из поля зрения случайного путника. Еще несколько воронов приютились на черепичной крыше, несколько более осторожных птиц спряталось за выступами карниза, и снова над головой зазвучало противное карканье. Странно, стоило мне остановиться и птицы тоже задержались в полете, стая парила высоко над крышами домов, но ни один ворон не улетел прочь. А как только я решил уйти, мои пернатые попутчики хоть и соблюдали почтительную дистанцию, но не отставали от меня. Чтобы хоть как-то отвязаться от наглых птиц, я зашел в первый повстречавшийся на пути кабак и хлопнул дверью перед клювом любопытного ворона. Хозяин тут же притащил знатному гостю свое лучшее вино, но, не обратив внимание на искристый напиток, я погрузился в раздумье. Сегодня ночью я решился пробраться на маяк. Конечно, это было рискованное предприятие, но я с глупым упорством продолжал мечтать о том, как взгляну в лицо опасности.

Как только стемнело, на маяке вспыхнул оранжевый огонек. Он будет гореть всю ночь, помогая кораблям найти дорогу в порт. Я выждал момент, когда смотритель отлучиться и поднялся по винтовой лестнице до верхней площадки. Здесь было довольно прохладно. Своей очереди дожидался наполненный маслом, медный светильник. Внизу простирался, облитый лунным сиянием порт со множеством кораблей, стоящих на якоре. Я засмотрелся на увлекательную панораму и обернулся лишь, когда услышал за спиной тихие шаги, но было уже поздно. На площадку подул порыв ветра. Пламя в светильнике взвилось и зашипело. Кто-то стоял, притаившись в тени. Чье-то прозрачное, стрекозиное крыло плавно взмахнуло, затушив огонек. Я отпрянул в сторону и случайно опрокинул запасной светильник. Масло пролилось на пол, и сухие доски жадно впитали его. Что же я наделал? Ведь огонь на маяке единственное спасение для сбившихся с курса кораблей. Что если из-за моей оплошности какие-нибудь рыбаки не смогут вернуться в знакомую гавань. На миг я даже забыл о цели своего визита и стал искать огниво или свечу. Может быть, где-то завалялся небольшой фонарь. Вдруг я ощутил легкое прикосновение, будто моего плеча коснулось крыло феи. В тишине раздался обращенный ко мне шепот, но я не смог ничего понять, ведь каждое слово было произнесено на неизвестном мне языке. Чьи-то сильные тонкие руки хватались за отворот моего камзола. Я попятился, продолжая на ощупь искать уцелевший светильник и, наконец, нащупал его. В кармане у меня завалялось кресало, я привык высекать огонь в полной темноте, так, что уже через секунду лампа в моих руках вспыхнула оранжевым светом. Теплые лучи распространились по площадке маяка и тут же раздался крик. От огня пятилось какое-то белое, призрачное существо. Я смог рассмотреть немного. Тонкая, хрупкая девушка с полупрозрачной кожей закрывалась руками от света и шептала слова, которых я не мог разобрать. Тонкие крылышки за ее спиной вздрогнули, и эфирное создание скорее скользнуло обратно в спасительную мглу. Я закрепил лампу в подвешенных к потолку цепях, чтобы она висела в центре площадки и светила достаточно ярко для судов находившихся вдалеке. Над узорчатыми башнями замка сгустились синие тучи, на их фоне мелькнул странный силуэт, какая-то гигантская птица. С такого расстояния трудно было сказать точно.

Конечно, во время охоты я видел очень крупных орлов, грифов. Из рассказов путешественников слышал о черных гарпиях. Однако все они были бы только мелкими мошками рядом с летучей тварью, кружившей над бастионом. Я рассмотрел немного, изогнутый дугой горб на спине, свившийся кольцами хвост, длинные когти на перепончатых лапах. Гибкое туловище слабо мерцало, а со стороны казалось, что это бронзовая молния рассекает тучи над замком.

О чем только думают часовые? Неужели они не видят опасности? А ведь давно уже пора трубить в рог, поднимая тревогу, браться за арбалеты, заряжать ядрами пушки. Кто-то из бодрствующих горожан тоже должен был заметить бронзовый силуэт, а когда люди замечают что-то неладное, то уже через минуту по каменным улицам разноситься медный звон колоколов. И, тем не менее, никто не паникует, стражники, которые обязаны обходить с дозором крепостные стены как будто спят. Не доноситься привычных песенок и брани из портовых кабаков. Наверное, никто кроме меня еще не заметил налетчика. Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что странная картина не сон. Пока я раздумывал, ночной гость плавно взмахнул огромными крыльями и полетел к городским стенам. Видимо, сегодня он не обнаружил в замке того, кого искал.

По-прежнему кругом стояла тишина. Ни одна стрела не рассекла воздух над городской стеной. А ведь опасность так близко. И никто не знает о ней, никто не хочет выйти на балкон и бросить взгляд на небо. А, что если мне самому добежать до ближайшей церкви, забраться на колокольню и поднять тревогу. Я проверил, хорошо ли закреплена лампа, спустился с маяка и бегом пересек расстояние от порта до центральных улиц города. Где-то здесь находилась церковь с просторной колокольной башенкой. Я чуть было не заблудился в каменном лабиринте извилистых дорожек и вдруг услышал тихий свист и шелест над головой. Может, стая воронов снова летит за мной, но почему же тогда не слышно привычного карканья? Ноги начали подгибаться от волнения, хотя до храма оставалось всего несколько шагов. Надо только свернуть в переулок, и я окажусь у боковой двери, ведущий наверх, к колоколам. Все жители города в случае опасности бегут сюда или к ночному караулу.

По пронзительному свисту в вышине я понял, что это уже не стая мелких птичек мечется в поисках поживы, а два огромных тяжелых крыла рассекают воздух над столицей. Я взглянул вверх, но увидел лишь хвост и брюхо, покрытые перламутровыми чешуйками и очертания крыла какого-то чудовища. Оно меня заметило и теперь летело прямо у меня над головой. К счастью даже самая просторная улица города оказалась бы слишком узкой, чтобы оно могло опуститься на нее, при этом не разрушив близстоящие дома. Я прибавил шагу, намереваясь свернуть за угол и укрыться в тени карниза. Пронзительный свист раздался уже за спиной, будто наконечник стрелы рассек воздушные массы. Еще один плавный взмах и я почувствовал, как гладкое, бронзовое крыло задело меня и сбило с ног. Рука потянулась к эфесу шпаги, но в этот миг крыло ударило снова. На этот раз боль обожгла щеку. Похоже, для этого существа любой безрассудный смельчак мог стать всего лишь игрушкой.

На щеке осталась глубокая царапина. Капля крови скатилась на воротник. Да, теперь уже никто не скажет, что я красивее братьев, со шрамом даже принц утрачивает свою привлекательность. Из-за унылых предчувствий я даже не заметил, что резкая боль прошла так же быстро, как и появилась. Из рассеченной кожи больше не капала кровь. Я поднес руку к щеке и не поверил, царапина мгновенно зажила. Только свежее пятно, алевшее на белом воротнике, будто цветок свидетельствовало о только, что пролитой крови. Может, я стал неуязвим. Я поднял глаза к небу и не увидел ничего кроме ярких созвездий.

Разве можно придумать название этому крылатому демону, пролетевшему над крышами домов. У него хвост змеи, туловище перламутрового ящера, тяжелые, мощные крылья и огненный взгляд. А кто смог бы объяснить мне, что за странные события происходят в государстве моего отца, за спинами ничего не подозревающих сторожей и военных. Как раз в эту ночь я вспомнил о добровольце, который хоть и неохотно, но предложил как-нибудь навестить его, а на следующее утро я уже направлялся к пустоши. Снег начал таять. Солнце светило ярче, и его лучи расцвечивали всевозможными бликами мелкие лужицы. Конь осторожно переступал через талые ручейки. При такой медленной езде дорога показалась мне удивительно долгой. А ведь зимой я мог добраться до кургана куда быстрее, несмотря на сугробы и гололед. Услышу ли я на этот раз мерное звяканье монет под землей или зверь, живущие под курганом давно погрузился в спячку.

В зарослях деревьев с голыми ветвями мелькнул и исчез мираж. Розовая пена вишневых цветов, круглые черные головки клевера прямо на снегу, а между ними извиваются тонкие змейки. Их скользкие, продолговатые тела неприятно лоснятся на солнце. Несколько таких же змеек обвиваться вокруг хрупкого ствола вишни. Я закрыл глаза, стараясь прогнать прочь неприятное видение. Почему вместо первых подснежников мне мерещатся такие картины, которые можно вызвать только с помощью колдовства.

Возле кургана меня уже ждал подозрительный хозяин. Он стоял неподвижно, губы были сжаты в тонкую линию, глаза коварно поблескивали из-под густых бровей. Длинные пальцы, обтянутые темной кожей перчаток выстукивали какой-то ритм по медному набалдашнику трости. Мне показалось, что резная фигурка на набалдашнике выполнена в виде головы орла или какой-то экзотической птицы с орлиным клювом.

– Видно в городе стало неспокойно, раз молодой господин снова пожаловал сюда, – во фразе прозвучавшей взамен приветствия крылась явная издевка. – Да и в порту поселилась нечисть. И стая его пернатых посланцев мчится за вами, словно десяток почтовых голубей.

– Значит, у этих наглых птиц есть хозяин, – я готов был поймать его на слове. – Не припомню у себя на счету врагов из циркачей и дрессировщиков, которые смогли бы натравить на меня всю эту свору.

Ответом мне был громкий, хрипловатый смех, от которого задрожала почва под ногами, а после всего на миг из-под земли раздался мелодичный звон.

– Значит, вы считаете, что я подшучиваю над опасностью? – спросил я, когда он смолк. – В таком случае вы правы. Ведь если с человеком в жизни один раз происходит что-то невероятное, то это может быть розыгрышем или случайностью, чьей-то дерзкой шуткой. Ведь на дорогах королевства хватает бродячих фокусников, да и при дворе их немало. Кто-то из зависти или потехи ради выставляет знакомого на смех, но это не мой случай. По моим следам идет не мелочный завистник и не шутник. Слишком часто на пустынных мостовых или даже в переполненных галереях я слышал шаги зловещего преследователя. Иногда он стоит в тени, иногда прячется в толпе и выжидает.

Глаза с алыми прожилками долго изучали меня, будто взвешивая правдивость моих слов. Тяжелая трость ударила о землю и разбила на сотни мелких частиц корочку тающего льда у подножия кургана. Снег возле могильного холма таял куда медленнее, чем в лесу и в долинах. Верхушка кургана все еще была покрыта россыпью снежинок, чудом уцелевших на солнце.

– Хорошо если все поселения вблизи королевства простоят здесь еще хотя бы сотню лет, – заключил несловоохотливый хозяин.

– А что может угрожать такой могущественной стране. Только не война. Никакие войска не смогут отвоевать ни кусочка нашей земли. Разве что случиться потоп, извержение вулкана, нашествие нечисти или какое-нибудь еще стихийное бедствие.

– До центра страны мне дела нет, лишь бы только уцелели пограничные деревни иначе кто станет платить налог драк…– он осекся на полуслове. Я так и не понял, что он хотел сказать. Кому должны жители деревень уплачивать налоги, кроме короля.

– Подожди здесь, – коротко велел мне собеседник. Он исчез из поля зрения, как фокусник взмахнувший своим плащом, но уже через минуту появился на прежнем месте. В руках он держал какой-то предмет обернутый куском выцветшего шелка.

– Возьми, это охранит тебя от них, – он протянул мне амулет. Край тряпки соскользнул в сторону и наружу вырвался ослепительный блеск золота. Я заметил, что мой собеседник держит драгоценную вещицу с той стороны, где та плотнее обмотана тряпкой, да и вид у него такой будто золото жжет ему руки.

Я принял и рассмотрел подарок. Это был крест, какой обычно рыцари берут с собой в дальние походы. Только у них кресты вылиты из меди, а этот из червонного золота, да еще и усыпан мелкими самоцветами. Слишком дорогая вещь даже для вельможи, такую себе может позволить только король или ловкий казначей.

– А почему вы не хотите оставить его себе? – спросил я, заранее готовясь вернуть подарок, если того захочет хозяин, но он только усмехнулся. Под тонкими губами блеснули острые зубы.

– Ты же заметил, что я не могу долго держать это в руках.

Я нехотя кивнул. Я, правда, заметил, просто не мог найти такой странности объяснение.

– Так зачем же задаешь глупые вопросы? Какая может быть польза от вещи, к которой нельзя прикоснуться.

Он исчез не попрощавшись. Только мелькнула перед взором цветная вспышка и его уже не было. Я повернул назад, так и не получив ответов на свои вопросы, зато теперь мою седельную сумку отягощал подарок.

После неприятных ночных происшествий мне совсем не хотелось идти в город, а ведь еще недавно я мечтал о весенних карнавалах. Если бы не события на маяке и не стая нагловатых ворон, расположившихся на черепичных крышах, я бы отважился совершить очередную прогулку. Ведь ночные эскапады вошли у меня в привычку, а в темных переулках иногда скрывался какой-то негодяй, с которым можно было скрестить шпаги. Все разбойники были всего лишь людьми, их можно было победить, а вот существа, затаившееся во мраке были куда опаснее. Ведь их нельзя было назвать людьми, нельзя было вызвать их на честный поединок или пригласить на разговор. Даже догнать их было невозможно, а победить тем более. Ведь даже в хрупком на вид теле любой из фей скрывалась нечеловеческая сила. А различные заклинания помогали им остаться незамеченными. Иногда я чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, но попытки рассмотреть преследователя оставались бесплодными. Когда в очередной раз я признавал свое поражение над головой разносилось хрипловатое карканье, сильно напоминающие смех. Звуки проносились над вереницей покатых крыш, и какой-нибудь ворон, хлопая крыльями, скрывался с места и улетал прочь, словно спешил отнести последние донесение своему хозяину.

После долгой зимы природа начала оживать. Деревья покрылись листвой, запестрели первые цветы, дала всходы пшеница на полях. Можно было смело сворачивать в сторону леса или деревень, при этом не страшась, что в случае непогоды придется всю ночь мерзнуть в какой-нибудь избушке. Только возле кургана не цвели цветы и не пели птицы. Природа там как будто вымерла. Я не решался подъезжать близко, только издалека смотрел на то место, где мне являлся странный наставник. На всякий случай я при каждом выезде на прогулку прятал в седельную сумку драгоценный дар. Ведь, по словам хозяина кургана, эта вещь должна была оградить меня от опасности.

Местность за пределами городских стен ближе к лету становилась все краше. Живописные деревни располагались за лесами. Плодородная земля давала обильный урожай и пестрела дикими цветами. Золотилась на полях рожь и пшеница. Чем дальше я отъезжал от замка, тем дружелюбнее становились крестьяне, жившие в маленьких поселеньях. Никто не бежал прочь при виде незнакомца, не прожал путешественников подозрительными взглядами. В некоторых областях страны вера в доброе волшебство еще жила в сердцах людей. Однажды я заблудился и хотел спросить дорогу у встречного пахаря. Он, не дожидаясь моих слов, снял шапку и низко поклонился, будто перед ним вдруг предстал сам король.

– Доброе утро, господин эльф, – почтительно произнес он.

Один раз какой-то пастушок назвал меня точно так же. Тогда я просто не обратил на это внимание и только теперь до меня дошел смысл этих слов, так значит, крестьяне считают меня эльфом.

Когда я попытался объяснить пахарю, что перед ним вовсе не выходец из волшебного мира, а обычный путешественник, он удивленно воззрился на меня.

– Вы, наверное, хотите испытать меня, господин эльф, – снова использовал он все то же обращение. – Вы совсем не похожи на смертного.

Как раз в это время по пыльной проселочной дороге катился элегантный экипаж. Лошади, очевидно, уставшие после долгой езды едва тащились, звякала упряжка, кучер тихо клял дорожную грязь, забрызгавшую стенки кареты. Как назло из окошечка выглянули двое вельмож, которые не могли не узнать принца. Вышло так, что эти придворные сплетники услышали весь наш незатейливый диалог. Конечно же, им показалось довольно необычным то, что принца вдруг стали называть эльфом.

Теперь я мог не сомневаться в том, что эта новость очень быстро облетит всех придворных, и кто-нибудь из самых смелых донесет ее до ушей своего суверена. Любые скандальные подробности о принце вызывали у сплетников интерес. К тому же если этот принц ведет образ жизни не подобающий особе его происхождения.

Одними из первых о последнем событие узнали мои братья. Клод принялся подшучивать надо мной, называя заблудившимся средь пахотных полей господином эльфом. Его страх почти прошел, не было больше и подозрительности. Флориан заметил, что это прозвище очень подходит к моему внешнему виду, вот только жаль, что более суеверные вельможи враждебно настроены по отношению к эльфам. Он же лично считает этих сказочных духов красивыми и интересными.

– Знаешь, я бы не хотел, чтобы окружающие знали, что рано или поздно я займу место нашего отца и возлагали на меня свои надежды. На самом деле от одного вида политических карт и королевских указов у меня голова идет кругом, – пожаловался Флориан, отведя меня в сторону. – Стоит только подумать о том, что когда-нибудь придется самому заниматься государственными делами и становиться дурно. Не останется времени на прочтение поэм, придется выслушивать послов и советников, да еще и следить, чтобы они тебя не обманули. Если бы только я лучше разбирался во всем этом.

– Но ведь отец как-то во всем этом разбирается, – откровенно высказался я, рискую нарваться на праведный гнев.

– Отец боится за тебя, – со всей серьезностью заявил Флориан. – Ты уезжаешь на весь день. Кто знает, что с тобой может случиться. На больших дорогах все еще орудуют разбойники, которых не удается поймать. Если бы ты не был таким способным рыцарем…

Флориан вздохнул.

– Жаль, что отец не разрешает обучить тебя никаким другим наукам кроме военной. Ведь ты бы мог стать моим главным советником. Ты бы помогал мне в трудных решениях. Я ведь тайком наблюдал за тобой, когда ты заставил министров разойтись. Чего стоили одни твои ораторские способности. Я бы никогда так не смог, – печально заключил он. – Ты, конечно, не говори никому о моих сомнениях.

О сомнениях наследника не должен знать никто, иначе начнутся заговоры, бунты, восстания. Обо всем этом я мог догадаться сам, хотя был не силен в политике.

– Ты всегда так молчалив, – с тревогой произнес Флориан. – Тебе не нужны ни друзья, ни сторонники. Среди всех этих именитых особ, стекающихся ко двору, ты выглядишь неземным существом, и это пугает их.

– Министров пугало совсем другое.

– Да, они не любят сталкиваться с сильным характером. Рано или поздно в великом государстве появляется некто, кто даже королю пытается диктовать свои законы…– Флориан осекся. По взволнованному выражению его лица становилось ясно, что он сболтнул что-то лишнее.

– Кого ты имел в виду? – тут же поинтересовался я, надеясь, что он продолжит откровение.

– Никого определенного, – отмахнулся он. – Просто сорвалось с языка. Надо думать, прежде чем говорить.

Он сжал правый кулак, словно готовился ударить кого-то невидимого. Блеснули кольца на тонких пальцах, редко прикасавшихся к рыцарскому мечу. Меж изогнутых бровей залегла складка. Флориан о чем-то размышлял, подбирал поэтические сравнения для описания своих чувств. Он был похож на хрупкого школьника, только изысканный наряд и почетные ордена напоминали о высоком происхождении.

– Я хотел тебе многое рассказать, но отец не велит, – Флориан откинул со лба белокурый локон и принялся нервно теребить манжету. – А тот господин, который говорил с нами о тебе…Я так испугался его гнева.

– Так ты тоже боишься главного звездочета, – догадался я, краем глаза заметив, как в крытом переходе мелькнул подол, вытканной звездочками рясы.

– Причем тут звездочет? – голубые глаза Флориана в недоумение уставились на меня. – Астрологи всего лишь предсказывают какие-то события, но не могут изменить ход истории. Конечно, им многое известно, но они не представляют никакой опасности ни для своего короля, ни для его верноподданных.

– Значит, в нашей стране есть какая-то опасность, кроме разбойников на дорогах и зловещих созвездий в небе?

– Я не знаю, – поспешно возразил Флориан, но его щеки предательски вспыхнули. – Просто, будь осторожен. Объезжай стороной разрушенные здания и другие мрачные места, не доверяй незнакомцам. Конечно, это очень хорошо, что простолюдины так искренне восхищаются тобой, но если встретишь незнакомого вельможу, постарайся не вступать с ним в долгий разговор.

Флориан опасливо озирался по сторонам, будто ожидая, что наше уединение вот-вот прервут. Похоже, он решил воспользоваться привилегией старшего брата и стать моим наставником. Вот только я не внял его мольбам остаться в замке и в тот же день выехал на охоту.

Солнечный свет пробивался в чащу. Мелькали среди листвы яркие перья райских птиц. Где-то промелькнули рога оленя. Стрела, выпущенная из арбалета, смогла бы нагнать его, но я искал какого-нибудь хищника. В схватке с волком или медведем можно было проявить силу и ловкость. А на открытом пространстве я мог бы сбить влет хищную птицу и тем самым испытать свои способности лучника.

Когда мой конь испуганно заржал и попытался рвануться вперед, я чуть было не выпустил из рук поводья от неожиданности. Ведь в лесу не было ничего опасного. К счастью, я сумел подчинить себе вздыбившегося скакуна и, только взглянув на дорогу, заметил, что там стоит маленький человечек в расшитой тесьмой и галунами праздничной одежде. Он, как будто вырос из-под земли, а мой конь чуть было не затоптал малыша копытами. Я растерялся и долгое время не мог слова вымолвить от изумления. А карлик тем временем снял с головы шляпу расшитую маленькими колокольчиками и изящно поклонился.

– Куда так спешите, сударь? – раздался низкий, хрипловатый голос. Словам вторил звон бубенцов, искусно прикрепленных к полям шляпы.

Что мне было делать? Малыш не собирался освободить коню дорогу, а я едва удерживал на месте испуганное животное. В крошечных глазках гнома плясали лукавые, насмешливые искорки, но речь была вполне любезной.

– Простите, я не заметил, что вы встали на дороге, иначе бы раньше остановил коня, – я старался говорить вежливо, но в голосе против воли зазвучала сталь и доселе незнакомая мне самому сила.

– О, ничего страшного, – поспешного возразил гном. – Это не первая лошадь, которая хочет затоптать моих собратьев. Животные, к сожалению, куда умнее, чем кажутся.

Не смотря на хриплый голосок, смех гнома оказался звонким, почти как мелодия бубенцов. Я посильнее натянул поводья и заставил коня успокоиться. За последнее время мне удалось укротить нескольких необъезженных скакунов, так, что я мог положиться на свои силы. Возможно, другой всадник на моем месте поступил бы, как учат детей с малолетства, то есть осенил бы себя крестным знамением и помчался прочь. Я, напротив, заинтересовался. Ведь прямо под копытами моего коня стаял настоящий гном. Ученые отрицали их существование, простонародье верило в небылицы, а сказочники черпали сюжеты для книг из обрывочных сведений и слухов. Только мне довелось перекинуться парой фраз с настоящим, хитроумным гномом.

– Разве звездочеты не сообщили вам, что скоро начнется гроза? – поинтересовался гном, его лукавые, масляные глазки внимательно изучали меня из-под кустистых бровей.

Я посмотрел на лазоревый кусочек неба, проглядывающий за верхушками высоких сосен. Солнечные лучи пробивались в чащу и золотили заросли ракитника. Не было ни тучки, ни облачка, никакого намека на грозу. Может быть, дождь начнется вечером, но откуда гном может знать о дальнейших изменениях погоды?

– Мои отношения с астрологами сложились не лучшим образом, – после недолгого молчания произнес я, чтобы поддержать завязавшийся разговор и тут же пожалел о сказанном. Ведь из моих слов становилось ясно, что звездочеты недолюбливают меня. Если в чаще притаился недоброжелатель, то теперь он знает, с кем надо войти в союз, чтобы выжить меня из замка. К тому же вежливость карлика могла быть только показной.

– Ни один колдун не потерпит соперника, да к тому же такого могущественного, – со всей серьезностью кивнул гном.

– Что вы имеете в виду? В нашей стране нет колдунов. Стоит стражникам заподозрить человека в том, что он исповедует запретные науки и несчастного тут же тащат на костер.

– Только в том случае, если этот « несчастный» не принадлежит к дворянскому сословию, – очень метко заметил гном. – А если несколько людей, посвященных в тайные искусства являются приближенными самого короля, то правосудие должно замолчать.

– Возможно, в каких-то заморских странах все еще существуют такие порядки, но только ни на этой земле. Например, ни я, ни мои братья в жизни не видели волшебника.

– О, насчет ваших братьев утверждать не берусь, – загадочно протянул гном и тут же замолчал. Его округлое, пухлое личико приняло еще более хитрое выражение.

– По-вашему им разрешили в детстве посетить бродячий цирк, – пошутил я, но гном не оценил моей шутки. Наверное, просто не знал о том, что никто из благородных ни за что не пойдет смотреть на представление циркачей или бродячих актеров. Если кто-то из придворных хотел посмотреть спектакль или пьесу, то самых привлекательных актрис приглашали прямо в замок. За щедрое вознаграждение, пищу и кров любая из них была рада показать свое мастерство.

– Клянусь вам, что в окружение короля прячутся несколько магов, только у вас невесть почему принято называть их астрологами. Конечно, они не очень способны и завидуют вашему могуществу, сударь, – гном снова поклонился мне, будто отдавал должное даже не званию принца, а некоему тайному предназначению, о котором я пока еще не знал. – Эти, так называемые звездочеты хотя бы из уважения могли объяснить, что если вы отъедите далеко от замка, то буря может застать вас в открытой местности. Предсказать погоду для них сущий пустяк, как и для моих соотечественников.

– Вы очень добры, но мне нужно привести в замок какую-то дичь, ведь я сказал, что еду на охоту, а не отправляюсь в путешествие.

Гном начал нервно теребить плюмаж своей шляпы, отчего бубенчики снова зазвенели.

– Могу я попросить вас о небольшой услуге от имени всех моих собратьев, – набравшись смелости, произнес мой собеседник. – Вы самый меткий из всех стрелков, вас ведь совсем не затруднит сбить влет несколько крупных птиц. Подстрелите орлов и ястребов, которых я вам укажу, а мой народ отблагодарит вас всем, чем сможет. Наши кузнецы и рудокопы способны на многое.

Стоило ли верить на слово карлику. Уж слишком хитрым и изворотливым он казался на первый взгляд. Что если он хотел завести меня в ловушку или измышлял какую-нибудь пакость. Я ведь уже спас жизнь одному гному, а теперь второй, видимо прослышав о моем усердии в помощи ближним, примчался за очередной услугой. Так скоро весь крошечный народец из пещер и дубрав сбежится в королевский замок просить об одолжениях.

Если кто-то попал в беду и просит о помощи, то рыцарь не может отказать. Руководствуясь этим уставом, который, однако, не все рыцари спешили соблюдать, я кивнул в знак согласия.

– Это очень благородно с вашей стороны, – обрадовался мой крошечный знакомый. Если бы не попытки овладеть светскими манерами, то гном захлопал бы в ладоши. – Быстрее, езжайте за мной. Нам надо в ту сторону, к горам.

Гном нацепил на голову шляпу и припустил бегом по извилистой тропе. Я направил коня рысцой, стараясь не выпускать из вида маленького человечка, передвигавшегося по лесу с поразительной резвостью. Однако к горам он приблизиться не решился. Только указал мне ту вершину, где находилось гнездо орла, сильно досаждавшего своими налетами крошечному народцу.

Я остановился возле зарослей кустарника и стал ждать. Небо над вершинами гор казалось таким светлым и чистым. Почему же гном так настойчиво твердил о грозе? Я проверил, туго ли натянута тетива, достал из колчана оперенную стрелу. Наконечник ослепительно сверкнул в лучах солнца и привлек внимания хищной птицы, кружившей над вершиной горы. Злые с красноватым оттенком глаза взирали на меня с высоты. Из кривого орлиного клюва вырвался угрожающий клич, и птица камнем бросилась на меня. Время на раздумья не осталось. Я спустил стрелу с тетивы. Выстрел был очень метким. Если бы гном не ретировался так поспешно, то из чащи раздались бы аплодисменты.

Свое обещание я выполнил, а поскольку других птиц гном мне не указал, то я мог возвращаться обратно со спокойной совестью. Со мной был мешок для дичи, не хотелось так же оставлять свою стрелу в груди орла. Я взялся за древко стрелы и попытался вытащить ее, но она только скользила в пальцах, не сдвигаясь ни на миллиметр. На лбу выступили капельки пота. Прервав усилия, я осмотрелся вокруг. У подножия гор простирались луга. За ними чернела полоса леса. Всего лишь на миг над ковром травы и алых маков пронесся гул, будто зазвонил подводный колокол и в этом звоне четко звучал предостерегающий голос, но слов разобрать было нельзя. Однако я точно мог сказать, что предостережение было произнесено на незнакомом мне, древнем языке.

Гудение смолкло, и небо затянули тучи. Еще мгновение назад светило яркое, летние солнце, а теперь на луга опустилась тень, будто в вышине распластав огромные крылья, летело сказочное чудовище. После нескольких неудачных попыток мне удалось засунуть тяжелую тушу в мешок и приторочить его к седлу. Вдали раздался раскат грома. На траву упали первые капли дождя. Скоро начнется настоящая буря. Я вскочил в седло и направил коня галопом по той же тропе. Без провожатого найти правильный путь, среди пересекающихся дорожек было куда сложнее. Сколько тропок разбегалось в разные стороны леса, а ведь одна из них могла привести путника в иной мир к неизвестной людям цивилизации.

Вскоре от дождевой влаги дорога стала грязной и скользкой. Конь не мог ехать быстро без риска поскользнуться или попасть копытом в глубокую лужу. Я еще никогда не наблюдал такую бурю в чаще леса. Над пологом листвы сверкали косые молния, и я от души радовался, что ни одна из них не расщепила одиночных деревьев. Лесной пожар всегда становился катастрофой не только для животных и крестьян, но и для гномов, по неосторожности пересекших границы смертного мира.

В грозовой темноте не трудно было заблудиться. Достигнув перекрестка дорог, я придержал коня. Которая тропинка скорее приведет меня к деревне? В такую погоду лучше всего найти убежище. Даже крестьянская избушка лучше, чем путешествие под проливным дождем. Кривая молния рассекла небо над моей головой. Жалобно хрустнул ствол близстоящей ели. Зрелище небесного пламени заворожило меня, а конь захрапел и попятился. Я никогда не видел, как от молнии загорается дерево. Крошечные язычки огня заплясали по стволу, опять протяжно захрустела сердцевина ствола и вековая ель рухнула поперек дороги, преграждая мне путь. Ливень продолжался, и постепенно дождевая вода затушила огонь. Пламя не успело перекинуться на другие деревья. Зато мой конь теперь не смог бы взять такую преграду. Путь домой был отрезан. А объезжать поваленное дерево мне не хотелось. Не может же всадник продираться по бурелому и зарослям хвойных деревьев.

– Эй, всадник! – крикнул кто-то. Шум дождя поглотил призыв. Я обернулся и заметил низкого человечка в красной накидке. Маленький фонарик в его руке тускло светился в гуще дождя. Последний раз взглянув на поваленную ель и оценив свои силы, я решил развернуть коня. Когда кругом грязь, лужи и слякоть ни одна лошадь не сможет сделать решительный прыжок через препятствие.

Теперь мне был виден только фонарик, парящий над землей. Его стеклянный колпак, наполненный теплым оранжевым светом плыл вперед, рассекая струи дождя. Я последовал за ним. Свет то исчезал, то снова возникал в самых неожиданных местах. Мне пришлось спешиться и вести коня в поводу. В конце концов, фонарик совсем исчез из виду. Я остался в полной темноте рядом со стеной развесистых кипарисов. Рукой я откинул скользкую от влаги листву и на ощупь двинулся в том направление, где последний раз сверкнул огонек. На пути встречались березы, ели и кустарник. Я шел вперед, пока не наткнулся на шероховатую стену пещеры. Это как раз и было то убежище, которому рад любой путник застигнутый бурей в дороге. Пещера оказалась довольно просторной, на полу кто-то сложил хворост. С помощью кремня мне удалось развести слабый огонек. Хворост плохо горел на сырой земле. В углу были сложены ржавые лопатки и вертел для приготовления дичи. Рука невольно потянулась к эфесу шпаги, когда я заметил следы на песке, устилавшем дно пещеры. Что ж, если до меня здесь побывали разбойники, которые рано или поздно вернуться, то я сумею отвоевать у них это укрытие.

Я скинул плащ и постелил его на плоский камень у стены, на случай если придется заночевать в пещере.

Шум дождя усиливался, но толстые стены пещеры заглушали любые звуки. Снаружи тревожно шелестела листва, когда об нее ударялись дождевые капли, а внутри царила тишина, как в склепе. Даже ветки не хрустели под огнем, а слабое пламя приобретало голубоватый оттенок и в любой миг готово было погаснуть, оставив меня в полной темноте.

В этот миг я совсем не думал о легендах, о простолюдинах, которые очутившись в западне, в горах или в лесу вдруг находили там путь к терему колдуньи или логово гоблинов. Совсем другое дело вспомнить о том, как размеренно и спокойно протекает жизнь при дворе короля, конечно если страна не ведет войну, а из рудников стекаются все новые богатства и поля дают неплохой урожай. Судя по хроникам и древним записям казначеев можно было сказать, что не во все века наше королевство так процветало. Со временем жезл и скипетр достанутся Флориану, а хватит ли у юного щеголя мужества на то, чтобы стать достойным правителем. Он сам боялся принять власть и испытывал страх перед таинственным ночным гостем, за которым я наблюдал из окна башни.

Я положил голову на камень и закрыл глаза. Вот бы сейчас попасть на представление бродячего театра или в библиотеку барона Рауля, чтобы он показал мне собранные множеством поколений летописи и книги. Но вместо приятных воспоминаний, как во сне передо мной предстали узкие, освещенные факелами улочки мрачного города. Я все еще находился в пещере, а вместо коричневых стен видел целый лабиринт из длинных, нависших над пропастью мостов, высоких стрельчатых арок и полуразрушенных дворцов. Кажется, весь город навис над пропастью и только резные столбы акведуков и длинные винтовые лесенки, сбегающие с высоты прямо в омут удерживают его над водой. Какое угрюмое место! Почему оно сниться мне? Рука потянулась к положенной возле камню сумке, чтобы достать распятие, но на это не хватило сил.

– Зачем тебе крест? – прошептал чей-то певучий голос. – Ты сам похож на ангела. Позови духов и они подчиняться тебе.

Завораживающие звуки исходили издалека. Какой коварный обольстительный голос. Он убеждал меня открыть колдовскую книгу, прибегнуть к силе запретных наук, свергнуть с трона короля и отдать в жертву темным богиням Флориана. Я поспешил стряхнуть с себя остатки сна, прежде чем таинственные наставники заставят меня совершить злодеяние. А ведь они были способны на все. Я даже на расстояние многих миль ощущал, какая злая и темная сила заточена в подземелье барона Рауля. Недаром он велел оковать дверь, ведущую туда тяжелыми цепями. В древних свитках был ключ к освобождению демонов. И книга, которую подарил мне купец, также содержала в себе заклинания, способные выпускать на волю злых духов.

Когда я очнулся от сна, то по слуху вдруг неприятно ударил звон молоточков. Так жарко и душно бывает только в кузнице, а я ведь отлично помнил, что заснул в холодной пещере. Я открыл глаза. По стенам плясали зловещие тени. В углу я заметил небольшой кузничный горн, язычки оранжевого пламени и наковальню. Прямо на земле мерцала кучка изделий из стали и железа. Охотничьи ножи, дротики, подковы и даже несколько безделушек мерцали, будто осколки колдовского зеркала, принявшие форму привычных для человека вещей.

– Уже проснулись, господин Эдвин! – знакомый голосок вывел меня из оцепенения. Я поднял голову и заметил, что на месте дотлевающих веток весело полыхает костер. А возле огня копошиться тот самый гном, который еще утром просил меня о помощи.

– Сейчас уже полночь, – вполне резонно заметил он, поскольку маленькие карманные часы в его руке, как раз пробили двенадцать. – Люди обычно в такое время спят, а мы наоборот принимаемся за работу.

Гном подтащил ко мне небольшое лоскутное одеяло, но я вежливо отказался.

– Жаль. Мои подмастерья позаимствовали его на ближайшем постоялом дворе специально для вас. Знали, что в такой дождь вам не найти обратной дороги.

– Я нашел дорогу, просто дерево поваленное молнией преградило мне путь, – возразил я.

– Ель упала как раз вовремя, иначе бы домой вы уже не вернулись. В этом лесу пересекается слишком много путей, и несколько плохо протоптанных дорожек ведут туда, откуда нет возврата. Только вот простой человек пройдет мимо и даже не заметит запретной тропы, а вы, видимо, наделены тайным зрением.

– Тайным зрением? – повторил я, с трудом веря в происходящее. Может быть, я все еще сплю и вижу во сне кузницу гномов, потолок пещеры усеянный сталактитами, стеганное одело, в уголке которого были цветными нитками вышиты мелкие буквы.

– А у вас, как я заметил, много редкостных талантов, – продолжал восхищаться гном. – Наверняка, вы просто слишком скромны, чтобы продемонстрировать магические способности.

– Я ничего не смыслю в магии, и в орфографии, честно говоря, тоже и буду крайне благодарен вам, если вы прочтете имя владельца, чтобы я смог вернуть ему эту вещь.

Я указал на вышитую надпись. Гном очень долго рассматривал ее, а потом опасливо покосился в мою сторону.

– Имя, кажется, женское, – заключил я, различив несколько знакомых букв.

– Да, Женевьевой мальчишку бы не назвал даже самый сердобольный родитель, – прозвучало в ответ своеобразное согласие.

– Значит, так зовут хозяйку постоялого двора.

– Не волнуйтесь, девочка получила взамен маленький изумруд, чем была очень довольна.

– В таком случае моя совесть спокойна, – я использовал одеяло, как попону, чтобы защитить коня от дождевых капель, перелетавших через каменистый порог.

– Вы очень меткий стрелок, и мечом владеете отлично. Мы наблюдали за одним турниром, из которого вы вышли победителем. Другому в ваши годы это было бы не под силу, – гном уселся на камень и смотрел на меня так, как посол, впервые попавший в замок смотрит на какое-нибудь редкое произведение искусства из королевской коллекции. Я поспешил отвернуться, чтобы не выдать смущения. Впервые кто-то расхваливал меня так откровенно. А ведь я всего лишь подстрелил хищную птицу. Любой охотник, взявший в руки лук, сделал бы на моем месте то же самое. К тому же орел хотел напасть на меня.

Чтобы скоротать время мой собеседник предложил мне трубку из слоновой кости и табакерку, но я вежливо отказался, объяснив, что такая забава недостойна принца. Только рыбаки и лоточники балуются табаком, а при дворе косо смотрят даже на тех, кто выпьет лишний бокал на пиру.

– В мешке лежит подстреленная дичь, вы можете забрать ее себе, – услышав мои слова, гномы тут же прекратили работу за своей наковальней. Смолк звон молоточков.

– Вы оказали нам такую услугу, – пискнул карлик, до этого раздувавший меха.

– Помните, вы обещали, что подстрелите и остальных наших врагов – кречетов, которые летают над горами, – снова подал голос мой говорливый собеседник. Честно говоря, я не помнил, чтобы обещал нечто подобное, но все равно кивнул в знак согласия и договорился о том, что завтра они приведут меня к месту, где летают хищники, а потом укажут обратный путь к цивилизации, исключая все потайные тропки.

– А чем эти птицы так досадили вам? – осмелившись, спросил я.

– Они нападают на нас и крадут наши сокровища. Орел, которого вы так любезно подстрелили, скинул нашего друга в пропасть. Вы тогда подоспели как раз вовремя. Видите ли, это вовсе не птицы. Они очень злы и ничего не боятся, кроме меткой стрелы. Да и то, у лучника есть только один выстрел, если бы вы промахнулись, хищник разодрал бы вас когтями.

Очень приятно это слышать, подумал я, но ради вежливости решил промолчать.

– Кстати, я хотел преподнести вам подарок, – голос шустрого гнома звучал уже у меня за спиной. Собратья карлика не отходили далеко от наковальни и большинством предпочитали соблюдать почтительную тишину. У моих ног что-то звякнуло. Я наклонился и поднял со дна пещеры изящный кубок. Стоило поднести его к свету, как засверкали мелкие изумруды и позолота. Причудливая резьба была не просто украшением, иногда в ней встречались какие-то символы и знаки.

– Очень красивая вещь и необычная, – только сейчас я заметил странную сеть таинственных букв, оплетавшую ножку кубка и выгравированные по бокам руны, издалека они казались просто узором, но зоркие глаза знатока вполне могли прочесть заклинание.

– Чего бы вам не предложили за столом, вина, меда или нектара, пейте только из этого кубка. Даже если заметите одинокий колодец и захотите напиться воды, сперва налейте ее в ваш новый бокал, – читал наставления даритель. – Если послушаетесь моего совета, то никто не сможет отправить вас или опоить зельем. У моего подарка есть одно особенное свойство, он оберегает своего хозяина от вражеских козней, а руны обезвреживают яд.

– Тогда этот подарок вдвое более ценен, – кивнул я. – Скажите, все гномы умеют изготавливать волшебные вещицы.

Вместо ответа гном широким жестом обвел кучку сверкающих изделий и кузничный горн, где плясали оранжевые искорки, и поблескивала стальная заготовка.

– Стоит кому-то выковать из нее, скажем, охотничий нож, и лезвие этого оружия никогда не заржавеет. В замке короля хватает золотых безделушек, украшений, посуды, резной мебели. Все сокровища собранные там изящны, но не прочны. А я хотел преподнести в дар что-то, что в будущем сослужит вам службу.

Мне казалось маловероятным, что кто-то из гостей подсыплет в чашу принца яд, но, тем не менее, я кивнул в знак признательности. Ведь при дворе короля может случиться все, что угодно. Замок правителя это то место, где рядом с внешним блеском и роскошью приютились такие пороки, как жадность, коварство, жажда власти и ненависть к соперникам. После ораторского выступление на совете у меня прибавилось врагов, и никакая предосторожность не будет излишней. А, что касается расположенных на отшибе одиноких колодцев, то с ними всегда надо быть осторожнее.

Гномы как-то странно скашивали взгляды в сторону моей дорожной сумки и не смели приблизиться к коню. Неужели они почувствовали, что там лежит распятие и обожглись только осознанием этого.

На следующее утро мне пришлось исполнить долг вежливости перед маленьким народцем и исполнить просьбу. Теперь я заранее знал, что на каждую из враждебных гномом птиц у меня есть лишь один выстрел, если первая стрела не достигнет цели, то я сам могу стать жертвой. Я проверил, хорошо ли натянута тетива, нет ли в колчане обломанных или притупившихся стрел, на всякий случай спрятал метательный кинжал в голенище сапога и последовал за гномом к тем же горам.

Кречеты кружили высоко над вершинами и камнем кидались вниз, заметив хоть какую-нибудь добычу. Зоркое око одной из птиц впилось в меня. Какой злобный взгляд. Я поймал наконечником стрелы лучик солнца и свет отразившейся от стали на миг ослепил кречета. Я выпустил стрелу, уже не сомневаясь, что попаду в мишень. Однако, когти мертвой птицы, упавшей к моим ногам царапнули по носку сапога так, что разорвали прочную кожу. Гном только указывал мне нужных птиц, а сам тут же исчезал в кустах. Зато при каждом удачном выстреле, он тут же появлялся, громко аплодировал и продолжал расхваливать мои таланты. Только однажды я почувствовал горячее дыхание опасности. Ястреб, которого я должен был сбить влет, заметил меня и, поняв мои намерения, начал действовать с коварством опытного стратега. На минуту он исчез из виду. Я опустил лук и огляделся по сторонам. Нигде никого, лишь ветки орешника чуть шевелятся, будто кто-то задел их рукой. Птица метнулась ко мне со спины, но вместо того, чтобы вцепиться в шею когтями, ястреб ловко сорвал колчан стрел и отшвырнул его в заросли. Птица не может действовать так ловко. Ни одно животное даже не поняло бы, что я смогу убить его только вытащив стрелы из колчана. К тому же оставшаяся стрела выпала из рук и треснула пополам, когда я случайно наступил на нее. Разве можно заметить оперенное древко в густой высокой траве? Стоило мне остаться без оружия, как ястреб начал атаку. Он камнем кинулся вниз и впился мне в плечо. Если бы не кожаный колет, то кровь бы уже хлестала из ран. Чтобы бороться с таким противником, нужен был хотя бы дротик. Я скинул хищника, быстро наклонился и достал из сапога кинжал. Не самое подходящие оружие, но все-таки лучше иметь хоть что-то, чем ловить стервятника голыми руками.

У этой птицы слишком цепкие когти, как будто рассчитанные на то, чтобы разрывать добычу на кусочки. И какой твердый клюв. Я не мог не понять, что ястреб целиться клюнуть в глаза или расцарапать лицо. Крылья с жестким оперением сильно трепыхались и не давали нанести точный удар. Другой бы ястреб давно улетел, поняв, что охотник намного ловчее и крупнее обычной добычи, а этот, напротив, действовал с упорством человека, кружил совсем низко и норовил царапнуть посильнее, чтобы обезоружить противника. Острые когти расцарапали мне ладонь, клюв ударил в плечо и разорвал наплечник колета. Соберись с силами, иначе птица тебя заклюет, ведь это даже не ястреб, а демон в птичьем оперении, мелькнуло в голове. Я сжал рукоятку кинжала, сфокусировал все внимание на маневрах птицы и, выждав момент, нанес один точный удар. Лезвие кинжала оборвало предсмертный клекот. Я не остановился даже после победы и отсек ястребиную головку. Мне почему-то показалось, что если этого не сделать, то противник оживет и будет преследовать меня, летая по ночам под окнами башни.

На этот раз гном довольно долго просидел в своем укрытие и выбрался наружу лишь тогда, когда убедился, что в округе снова безопасно.

– Вы оказали нам неоценимую услугу, – уже не в первый раз повторил он и навострил ушки, проверяя, не слышно ли где-то еще хищного клекота и взмахов мощных крыльев.

– Все спокойно, – тут же пояснил он. – Теперь мы можем продолжать нашу работу ничего не опасаясь.

– Надеюсь, я заслужил небольшое откровение. Вы, наконец, расскажите мне о том, откуда взялись вы все, – я имел в виду встреченных мною нечеловеческих существ. Я уже испугался, что мой собеседник либо станет возражать, либо совсем исчезнет, но он только лукаво улыбнулся.

– Теперь вы наш друг, а это редкая привилегия для смертного, – поклонился он. – Конечно, вы великоваты ростом, чтобы спуститься в подземный город, где работают такие, как мы. Да, к тому же появление смертного среди еще не знакомых с вами гномов вызовет переполох, но со временем все станет возможным, даже самое невероятное.

И снова мне показалось, что карлики знают обо мне что-то компрометирующее, то, о чем не стоит пока говорить вслух или даже намеками. Многие из них опасливо косились на меня, будто на могущественного волшебника, который лишь по капризу принял такой юный облик и решил подшутить над ними. Несмотря на это, они стали очень вежливы со мной с тех пор, как удостоили высоким званием своего друга.

Несколько гномов расселись кружком под сенью развесистого дуба и пригласили меня в свою компанию. Они отказались назвать свои имена, объяснив это тем, что созвучия слишком сложны, и я не смогу выговорить их. Только тот, что заговорил со мной первым, красноречивый гномик с лукавыми глазками и светскими манерами сказал, что я могу называть его Домиником, потому что это имя на языке моей страны созвучно его собственному.

– Жаль, что в схватке с этим ястребом вы не смогли применить колдовства, чтобы удержать колчан и направить стрелу. Вам ведь не обязательно пользоваться луком, вы можете передвинуть любой предмет лишь усилием мысли, как делали это прошлой зимой, – говорил Доминик, хитро щурясь на солнечный свет, пробивавшейся сквозь пышные кроны. – Ваши колдовские приемы требует несколько секунд сосредоточенности и концентрации сил.

– И каждый раз после одного такого удачного приема я сильно устаю, будто весь день не отходил от учебного ристалища, – я прислонился спиной к стволу дерева и рассматривал гномов почти с таким вниманием, с каким смотрят на заморские диковинки.

– Вы всего лишь попытались. Колдовство отняло у вас слишком много энергии. Со временем ваша сила проснется и тогда…

– Какая сила? – я насторожился. После моего вопроса наступило долгое молчание, было слышно даже как дубовый лист с тихим шелестом падает с ветки на землю. Гномы были то ли поражены моим невежеством, то ли испугались кого-то, кто отмстит им за выболтанный секрет.

Я обернулся через плечо и увидел, что рядом с нами остановился незнакомец в черном. Кажется, его ничуть не удивило то, что он видит перед собой сборище живых гномов. Он взирал на них свысока, как на обычных детишек и вдруг его взгляд задержался на мне, так долго будто хотел запечатлеть по памяти на холсте и в красках каждую мою черту. Сначала я даже подумал, что он хочет спросить у меня дорогу. Хотя нет, его глаза слишком дерзко смотрели из-под опущенных полей шляпы, будто кидали смертельный вызов нашему небольшому обществу. Нижняя часть лица незнакомца была закутана плотным шарфом, руки обтянуты перчатками. Не одного кусочка кожи не обнажено, наверное, во избежание соприкосновение с солнечными лучами. Рука невольно потянулась к эфесу шпаги.

Хотелось спросить у этого человека, чего он хочет от нас, но язык почему-то не слушался, слова застревали в горле. Я вскочил на ноги. Мы с незнакомцем были одного роста, однако телосложение последнего говорило о том, что он редко брался за меч. Его сила была в другом. Скорее всего, ученый, помешанный на получение знаний, иначе, почему у него такой пронзительный и пристальный взгляд. Какие черные, бездонные глаза! Должно быть, я заглянул в глаза демона и тут же поплатился за свою неосторожность. Рука в перчатке поднялась, как будто, чтобы ударить, но вместо этого швырнула мне в лицо целую горсть золотистой пыльцы. Я зажмурился, чтобы не ослепнуть, и в этот миг услышал непривычный для ушей звук. Смех, ликующий, раскатистый смех, который прокатился по всей чаще. Так отвратительно не может расхохотаться ни одно человеческое существо.

– Кажется, его уже здесь нет, – как только я смог нормально видеть, то осмотрелся по сторонам. Хотя представлялось несколько невероятным, что человек, не являющийся лучшим бегуном может ретироваться с такой скоростью.

– Берегись, Эдвин! – пронзительно взвизгнул Доминик. Мы с ним давно уже перешли на «ты», и ничуть не смущались того, что принадлежим к двум совершенно разным расам. Когда, я понял, откуда исходит опасность, было уже слишком поздно. Огромная птица стремительно набросилась на меня. В голове метнулась мысль, что этот коршун с мощными крыльями и твердым клювом хочет отмстить убийце своих соплеменников, может он хочет нанести рану охотнику в отместку за всех подстреленных птиц. Однако, коршун даже не царапнул меня своими острыми когтями. Он как бы случайно вцепился когтями в мои волосы и дернул, выбившуюся из-под ленты прядь. В следующий миг его крылья рассекали воздух возле верхушек сосен, а в клюве ослепительно поблескивали несколько золотых волосков.

– Эти птицы любят все, что блестит. Хорошо, еще, что воришка не сорвал пуговицу у вас с камзола, – попытался пошутить Доминик, но его голос звучал совсем не весело. Я снова стянул локоны на затылке лентой и присел под сень дерева, надеясь вернуться к прерванной беседе. Зачем мне расстраиваться из-за какой-то птицы. В конце концов, это был коршун, а не дьявол. Но, не смотря на доводы здравого рассудка, на душе остался неприятный осадок.

Я старался не пропускать ни одного летнего дня, и встречаться с ними в лесу или на поляне. Пока стояла теплая погода, мы могли часто обраться, но когда наступит осень, подует холодный ветер и деревья скинут свою листву, маленький народец уйдет назад в свой подземный город. В зимние вечера они будут греться возле гончарной печи или кузнечного горна, и подниматься в верхний мир лишь по необходимости. Крестьянки и пахари прочно закрепили за мной прозвище господина эльфа. Как только они видели меня, то тут же снимали шапки и раскланивались, даже девушка, однажды возвращавшаяся от реки с коромыслом, поставила ведра на землю и присела в не очень изящном, зато искреннем реверансе. Некоторые люди все еще верили в существование волшебства и не ошибались. Другие хотя и верили рассказчикам, но подозрительно относились к путешественникам из потустороннего мира.

Новые друзья открыли мне столько своих секретов, что я даже начал бояться, не слишком ли сильно нарушают они уставы своего народа. Ведь нельзя разглашать тайны подземного общества первому встречному, пусть даже он и откликнулся на призыв о помощи. В кузнице гномов существовали четкие правила и свои неписаные законы, никто не должен знать о том, что они живут на самом деле. Пусть люди считают их выдумкой. Ни один человек, даже если он увидит гнома, не должен запомнить это место или знать что-то об убежищах и потайных кузницах. А мне говорливые приятели сами назначали место встреч и указали путь к своему укрытию в пещере. Они говорили со мной обо всем, о законах таинственного общества, о невидимых вратах в иные миры, о колдовстве, науке звезд, алхимии и подводном царстве. Из их слов я понял, что по крупным, торговым городам и мелким княжествам иногда во тьме проносятся существа, настолько очаровательные и могущественные, что один взгляд на них может привести к беде. А ведь я неоднократно сталкивался с подобными созданиями. Взять хотя бы Сильвию или прозрачную крылатую деву. Я мог подтвердить даже на суде инквизиции, что чарующее зло красоты фей пленяет всех без разбора. Стоит взглянуть на них, и ты уже в сетях. Так что же спасло меня от злого очарование и конечной гибели? Гномы объяснили, что я нахожусь под покровительством темной звезды.

Гномы всегда старались принести мне что-то в отплату за мою услугу, слиток чистейшего золота или самородок. Мне было неудобно принимать от них подарки, но Доминик объяснил, что у них в рудниках полно такого богатства, к тому же я спас жизнь их дальнему родственнику, который руководил добычей и обработкой драгоценных камней. Мы договорились, что если в лесу появятся новые «опасные птицы», как их называли гномы, то я стану главным защитником моих просветителей. Я так и не смог добиться от них доходчивого ответа, что это были за птицы, почему они так опасны. Разве их нельзя отогнать заклинанием? Доминик твердил что-то о том, что каждый талантливый ученик магов способен изменять свое обличье.

Рано утром я отправился на еще одну встречу с гномами. На этот раз, хоть и не охотно, но они обещали, что расскажут мне о таинственной силе, которая, как прозрачный купол окружила страну моего отца. А под этим куполом могут спокойно кружить различные крылатые твари и инородные, опасные создания, но со временем невидимая стена окружит всю державу и уже никто не сможет выехать за пределы страны, без разрешение на то нового владыки. Конечно, я боялся такого пророчества, да и не мог не заметить, что корабли все реже прибывают в порт, а купцы, сбывшие с рук свой товар, почему-то никак не могут отчалить назад к своим берегам и тратят червонцы в местной пивной, вместо того, чтобы вернуться к родственникам. Гномы объясняли это тем, что со стороны моря тоже постепенно возникает невидимая стена, некоторые судна все еще различают огонек на маяке, а другие даже в подзорную трубу вместо стен крепостей видят безбрежную морскую гладь. Разве колдовство может творить с моряками такие шутки, чтобы они видели свет маяка и никак не могли подойти к земле, с какой бы скоростью ни плыли. Еще я спрашивал, почему король не велел выпускать меня за пределы страны, не действует ли он по чьему-то приказу, хотя и кажется невероятным, чтобы кто-то мог манипулировать королем целой независимой и богатой страны. В ответ гномы молчали.

Я направил коня шагом к месту нашей встречи, наслаждался видом открывавшихся по пути пейзажей и тихо насвистывал знакомую мелодию. Вдруг у обочины дороги я заметил высокую неподвижную фигуру. Черный плащ незнакомца сильно контрастировал с желтыми кустами акаций и золотистым ракитником. Голову венчала шляпа с серебряной пряжкой, вокруг лицо обвивался темный шарф. Я оставил коня, прежде чем поравнялся с наблюдателем. Это был тот самый человек, который так грубо поступил со мной вчера и сейчас его взгляд был таким пристальным, будто пытался заглянуть мне в душу и продиктовать ей свои правила. Должно быть, это был гипноз, потому, что я почувствовал, что голова кружиться, а самые сокровенные мысли выплывают из закромов памяти, что кто-то мог без труда прочесть их.

Я собрал всю силу воли, чтобы стряхнуть с себя наваждение. Соперник почувствовал мысленную атаку и отступил. Это был настоящий поединок, в котором не надо было применять оружие, только внутреннюю силу и, кажется, на первый раз я победил, хотя опасность еще вернется. Высокомерие незнакомца не уменьшало ни поражение, ни даже то, что он едва доставал до стремени моего коня. Странно, ведь еще секунду назад он ютился на обочине дороги, а сейчас его тонкая рука уже тянулась, чтобы погладить по гриве моего скакуна. Оглушительный, издевательский смех больно резанул по сознанию, будто в курантах заел механизм и они дребезжали на одной ноте, сильно отстав от времени. А потом тишина, и бесполезно оглядываться во все стороны, ища взглядом соперника, которого уже нет.

На месте встречи с карликами меня тоже ожидало разочарование. Напрасно я выкрикивал имя Доминика и звал остальных своих друзей. Они не пришли на зов, хотя раньше стоило только шепнуть пару слов, как какой-нибудь нарядный гном тут же появлялся, как из-под земли, и склонял передо мной голову в шутливом поклоне.

В пещере тоже было пусто, лишь одиноко стоял в углу остывший кузничный горн. Ведь еще только начало летнего сезона, еще слишком рано, чтобы уходить обратно в подземный город. Ведь гномы обещали задержаться до поздней осени, посмотреть на яркие краски отцветающей природа, да разве пропустили бы они разгар лета, когда в рудниках кипит работа. На дне пещеры что-то ослепительно блеснула, какая-то вещь упавшая в песок. Я наклонился, поднял ее, повертел в руках. Это оказалась маленькая штора, которая могла бы подойти только на крошечного размера сапожок. Где-то я ее уже видел. Кажется, Доминик очень любил щеголять в миниатюрных шпорах и гордился тем, как мелодично они поскрипывают при каждом шаге. Он бы ни за что не бросил ее в песок. Гномы вообще никогда не относились пренебрежительно к своим вещам. Молот и щипцы кузнецов тоже раньше были начищены до блеска, а теперь их покрывали ржавчина и копоть. Значит, с моими друзьями случилось несчастье, иначе они бы пришли на место встречи. Я опустился на дно пещеры, обхватил колени руками и долго просидел в раздумьях, будто сказочный эльф, который сидит над руинами разрушенного дворца и даже не боится запачкать в пыли свой короткий, атласный плащ и золотые локоны. Надо было что-то сделать, чтобы убедиться, что с гномами все в порядке или помочь им, если они попали в беду. Но кто даст мне магический клубок, чтобы нить привела меня к роковому месту. Мне не надо было даже размышлять, ноги сами понесли меня к злополучному мосту. Конь нехотя тащился за мной в поводу, цокая копытами и испуганно храпя.

Часовые покинули свой пост, что тоже выглядело необычно. Я сам выбрал наиболее добросовестных солдат, которые приучены не отлынивать от работы. Очевидно, на этот раз они предпочли визит в кабак исполнению долга, ведь никто из высших чинов не следил за тем, чтобы они выполняли свои обязанности. Я не решился на опасную переправу и вернулся в замок. Может, стоит снова открыть книгу и спросить у духов, что случилось с моими друзьями. Я сидел в своей башне, перед разожженным камином и держал на коленях тяжелый фолиант, не решаясь отомкнуть защелки. За окном сгущались сумерки, топот копыт и звон цепей опускаемого моста не могли оторвать меня от раздумий. Я беспокоился за гномов. Соплеменники могли устроить над ними суд за то, что они разглашают секреты чужаку. Поток страшных предположений прервался лишь тогда, когда в дверь без стука влетел один из часовых, поставленных мною у моста, и упал на одно колено перед креслом, где я сидел. Его одежда была сильно потрепана, кираса на груди помята, от пышного плюмажа на шлеме осталось всего несколько перьев, и на ножнах запеклась чья-то кровь.

– В чем дело? – я отложил книгу и жестом прервал извинения. – Случилось что-то необычное, кто-то опять явился с той стороны.

– Это началось прошлой ночью. Их там множество, – пробормотал часовой.

– Кого?

– Гарпий, химер. Они как статуи застывают на перилах моста и оживают лишь, когда кто-то подойдет достаточно близко.

– Где двое твоих товарищей? – я порылся в шкафу в поисках накидки, спрятал за поясом охотничий нож. – Я ведь отправил вместе с тобой еще двоих солдат. Что случилось с ними? Они мертвы?

Он коротко кивнул.

– Ты проводишь меня в то место, где в первый раз вы заметили представление теней, а сам отправишься обратно.

Он попытался возразить, но я велел ему молчать. Путь в наступающей мгле был труден и опасен. Когда впереди показался арочный свод моста и узорчатый парапет, все остальное пространство уже было погружено в темноту. Лишь за мостом разливалось слабое сияние. Я отпустил проводника и присмотрелся к парапету, его выступы напоминали очертание шахматных фигур и в нескольких местах ближе к противоположной стороне действительно неподвижно сидели уродливые существа, будто высеченные из гранита. Ближе ко мне застыла каменная химера, грациозно сложив крылья за спиной. В этом мертвом царстве, на мосту, окруженном страшными изваяниями, я никак не ожидал увидеть Сильвию, хрупкую фигуру в роскошном одеянии с бледным челом и огненной шевелюрой.

– Наконец-то они перестали забивать твою очаровательную голову этой ересью, – слова донеслись, как из глубины и я понял, что говоривший имел в виду моих исчезнувших друзей. Губы Сильвии не двигались, но ее лицо фосфоресцировало в темноте, как гипсовая маска. Должно быть, светящаяся кожа и жестокая бесчувственность особенность каждого создания, своевольно вторгшегося в чужой для них человеческий мир.

В этот раз со мной не было ни одного пугливого провожатого, поэтому я смело ступил на мост. Каблук сапога звонко стукнул по булыжному настилу и в этот самый миг в самом конце парапета, вспыхнул факел, прочно укрепленный в железном держателе. Огонь возник буквально из ниоткуда так быстро, что стала напрашиваться мысль, не задел ли я ненароком какой-нибудь хитроумный механизм. Ведь все эти вызывающие страх уловки могли быть всего лишь изобретением чьего-то пытливого ума. Какой-нибудь мастер игрушек или его сбежавший подмастерье вполне мог знать какое действие производят на слабонервных сказания о темных силах и с помощью искусно сделанных чучел и спрятанных механизмов создать впечатление, что в развалинах обитают духи. Были ведь такие мистификаторы, которые заставляли зрителей поверить в реальность необъяснимого. Может события в руинах это тоже чья-то ловкая и злая шутка, придуманная специально для того, чтобы отпугнуть нежеланных посетителей.

Пламя факела выхватывало из темноты несколько выступов парапета. Оранжевые блики плясали по туловищу и изогнутому клюву одного из бронзовых истуканов. Это было чудовище с огромные, сложенными за спиной крыльями, когтистыми лапами и необычной формы головой. Мастерски отлитая из бронзы жутковатая тварь, казалось, вот-вот расправит крылья и с криком пронесется над землей. У любого, кто взглянул бы на эту статую в полутьме, не осталось бы сомнений в том, что она живет и дышит, не смотря на обманчивую неподвижность. Казалось, что все они зловещие часовые, рассевшиеся по периметру моста, всего лишь ждут, когда пробьет их час.

Сильвия по своему обыкновению куда-то исчезла, будто ее образ был всего лишь игрой теней. Она вроде бы не выносила жаркого огня, пятилась даже от камина. Хотя пламя факела совсем не давало тепла, но оно ее испугало. Я пересек мост и обернулся назад. На миг мне почудилось, что бронзовые гарпии зашевелились. Хотя это, скорее всего игра света и тени. На том берегу остались тропинка, верхушки леса и далекий сосновый бор, но все это теперь было словно окутано зеркальной дымкой. Я вошел в ворота мрачного города и оказался на пустынной мостовой. Все как во сне, мрачные здания вздымают к небу свои шпили и башни, железные решетки оплетают окна и двери ажурным узором, улочки такие узкие, что чувствуешь себя, будто в каменном мешке. Вокруг не было ни одного огонька, ни свечки, ни факела, ни даже масляной лампы в каком-нибудь окне, но я без труда различал дорогу и даже мог разглядеть украшение на фасадах, вместо обычной позолоты и херувимов стены дворцов были украшены изваяниями самых жутких существ. По периметру крыш были расставлены статуи дьяволов с изогнутыми рогами и копытами, гоблинов и многих других, названия которых я не знал. Вместо кариатид свод балкона поддерживали два козерога. На одном из перекрестков я заметил ангела, сделанного из черного гранита, приветствуя мое появления его губы растянулись в такой злорадной улыбке, что он скорее стал напоминать демона. Казалось, что он вот-вот распластает острые крылья, сорвется с места и полетит. Отойдя на несколько метров, я обернулся через плечо, но ангела на постаменте уже не было. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей я попытался сосредоточить все свое внимание на изучение орнамента, дверных колец и молотков, но даже здесь все время на глаза попадались украшения в виде свернувшихся калачиком змей, львиных голов и деревянных щитов, разрисованных страшными картинами. Посередине одной из площадей стояла статуя, на которой стоило задержать взгляд. Я даже пожалел, что у меня нет с собой фонаря, но белый мрамор будто светился изнутри. Это была очень красивая, стройная девушка с тонкими чертами лица и изящными плечами. Наверное, скульптор работал над этой статуей много лет, хотя она и не носила в себе отпечаток ничего земного. Каждая складка на платье, каждый локон вьющихся волос был вырезан с такой аккуратностью. Я потрогал мрамор, он был твердым и холодным, хотя издалека казался воздушным. И все-таки в правильных чертах статуи таилось что-то зловещее, наверное, изогнутые в усмешке губы и очень длинные кончики пальцев. Рядом с постаментом стоял ручной фонарь и трутница, как же я раньше их не заметил. Высечь пламя было делом одной минуты. Золотистые блики заплясали рядом со скульптурой, но не коснулись ее. Зато медная табличка, прикрепленная к постаменту, была хорошо освещена. Сам не знаю, каким образом, но я сумел понять надпись, всего два-три слова и почти все буквы, как назло оказались мне знакомы. Та часть надписи, которую я разобрал, гласила « Фея Ланан Ши, 300г до первого восхода». Я невольно отшатнулся и чуть не разбил фонарь о мостовую. В памяти всплыла забытая легенда. Ланан Ши – фея, кровопийца, дух, который заманивает в ловушку доверчивых молодых людей. Ее улыбка стала еще более коварной, будто статуя прочла мои мысли и наслаждалась чужим страхом. Что за народ станет ставить памятник королеве теней? Зачем я только дотронулся до нее. Я поставил фонарь на землю, и он тут же погас. Лучше идти без него, тогда не будешь знать, какие еще отвратительные сюрпризы приготовил для тебя древний город.

На маленькой площадке между домов возвышался колодец с черепичной крышей и срубом, вокруг которого обвивалась деревянная змея – довольно необычное украшение. Вокруг ствола лебедки обвивалась цепь, но ведра не было видно. Только маленький ковшик валялся рядом на земле. Одной рукой держась за сруб, я наклонился и заглянул в колодец. Медное мерцание воды заворожило разум, и я не сразу заметил венчик, который плавал на поверхности. Да, это ведь корона, в кружевные переплетения золотых пластинок вставлено несколько драгоценных камней. Кто мог оставить это сокровище в столь неподходящем месте.

– Тебе нравиться? – шепнул мне на ухо голосок Сильвии. Она как обычно появилась внезапно и тоже перегнулась через сруб, чтобы заглянуть в колодец. Ее одежда и волосы разгоняли тьму, как пламя костра. Мне показалось, что стоит всего лишь дотронуться до нее и на руке останется ожог.

– Она принадлежит тебе? – я указал на корону, плавающую по поверхности воды, хотя такой тяжелый предмет давно должен был пойти ко дну.

Сильвия отрицательно покачала головой.

– Она для нашего следующего правителя. Те смельчаки, которых ты поставил на часах, попытались выкрасть ее и поплатились. Ни один вор не сможет унести ее отсюда. Спастись сами они тоже не сумели, – Сильвия пожала плечами, выражая то ли сожаление, то ли презрение.

– А тот, которого я отпустил.

– До замка он не доедет!

– Ты считаешь себя всесильной, – я разозлился на нее, на ее холодность и беспечность.

– В каком-то смысле да. Я всего лишь одна из многих.

– Из кого? К какому народу ты принадлежишь?

– Ты слышал что-нибудь о сильвах?

– Немного. Только то, что нам рассказывали в детстве. Когда мы достигли того возраста, в котором можно браться за меч, сказочным историям был положен конец, – я имел виду себя и старших братьев, но не произносил их имен вслух, потому, что привык к способностям Сильвии читать чужие мысли.

– По-твоему то, что ты видишь сейчас это тоже всего лишь жутковатая легенда, – Сильвия широким жестом руки обвела близстоящие дома, указала на крыши, с высоты которых на нас с вызовом взирали уродливые крылатые истуканы.

– Это всего лишь старый, заброшенный город, – парировал я.

– Раньше, ты часто проезжал мимо руин, но не видел на их месте ни одного целого строения, – Сильвия замолчала и обиженно надула губки.

– Ты живешь здесь? – мне почему-то очень захотелось первым прервать молчание.

– Я хочу стать твоим проводником, познакомить тебе со всеми…– она не договорила и испуганно покосилась на крышу. Несколько мелких камушков упало с высоты на площадку, будто бронзовое чудовище отбило их от крыши своим крылом.

– Пойдем, уже очень поздно, – Сильвия хотела протянуть мне руку, но потом передумала. Даже под алой в тон наряду перчаткой было заметно, что ее ладонь стала намного тоньше, будто от изваяния отбили кусок.

– Откуда ты узнаешь время, ведь часы на башне уже давно остановились, – я указал туда, где под куполом темного неба на квадратной башенке неподвижно застыли стрелки часов. Только на циферблате иногда вспыхивали и исчезали зеленые искорки.

– Его величество соблюдает обед молчания, – вместо ответа произнесла Сильвия и почему-то усмехнулась, будто ей на ум пришла удачная шутка. – Для него бы лучше выполнить условие сделки и больше не хитрить. Когда-нибудь король даже с дьявол затеет политические игры.

Над крышами стремительно пронеслось в полете какое-то существо.

– Они тебя не тронут! – услышал я слова Сильвии. Она повела меня назад по пустынным улочкам города, скорее напоминавшего огромный мавзолей, где нашли приют стаи ночных хищников. Когда мы проходили по площади мимо мраморной статуи, Сильвия зачем-то сделала реверанс, вынула из-за корсажа какой-то черный цветок, скорее всего тюльпан и положила его рядом с постаментом.

Она крикнула мне слова прощания у самых ворот, но дальше не пошла. Еще она попросила меня не оборачиваться, и все-таки я бросил взгляд назад, едва успев ступить на твердую почву. Факел погас, а зловещие часовые больше не сидели на парапете, как будто то, что я увидел сегодня ночью, было всего лишь иллюзией.

Редкая привилегия на получение аудиенции в королевском кабинете досталась мне именно тогда, когда я совсем не был к этому готов. На этот раз отец отпустил всех, даже писарей, чтобы мы могли поговорить наедине. Значит, дело действительно было серьезным и неотложным. Лишь только я успел притворить за собой дверь, как отец начал читать обычные нотации о том, как мне следует вести себя, чтобы не вызывать кривотолки. Он всего лишь оттягивал момент перед тем, как сообщить мне что-то важное.

– Флориан когда-нибудь показывал тебе крепость, отведенную для суда инквизиции? – неожиданно спросил он.

– Да, серое монолитное здания со множеством часовых и королевским штандартом, – кивнул я, припоминая угрюмые зубцы крепостной стены, вздымающиеся над верхушками вековых елей.

– Ты знаешь, чем занимаются судьи, поставленные, чтобы следить за порядком в этом месте?

– Ходят разные слухи, говорят, что многие из этих судей монахи или отпрыски аристократических семей, оставшиеся без наследства. Они осуждают шарлатанов и обманщиков, выдающих себя за великих прорицателей, – я пытался припомнить все, о чем слышал.

– В нашей стране инквизиция – это всего лишь орден, основанный много веков назад и наделенный властью, чтобы расправляться со слишком дерзкими людьми, обвиняя их в колдовстве. Однако сейчас суеверие служит поводом для насмешек, хотя иногда спокойствию честных граждан, действительно, мешает кто-то способный проделывать невероятные вещи. – Как всегда толкование проблемы было настолько дипломатичным, что непросвещенный человек вряд ли смог бы все понять. Отец говорил лишь самое необходимое, обо всем остальном я должен был догадаться сам.

– Зачем мне все это знать? – я сосредоточил взгляд на гобелене, изображавшем сцену с единорогами.

– Ты становишься опасен, – король сказал это так тихо, что я едва расслышал. – Не поддавайся обману, не верь незнакомцам. Найди в себе силы, чтобы бороться со злом!

Может быть, мне только показалось, что я слышу эти слова.

– Ты пытаешься пересечь границу между мирами, но ее нет.

– Я всего лишь хочу доказать, что рядом с людьми живут те, чьи силы и таланты во много раз превышают человеческие.

– Как раз поэтому выдающихся поэтов слишком часто отправляли на костер, – как бы между прочим заметил король. Я кивнул, потому, что знал некоторые фрагменты исторических событий.

– Разве я призывал демонов? – невольно сорвалось у меня с языка.

– Эдвин, в замке ты живешь не один. Ты окружен людьми, которые без стеснения будут следить за каждым твоим шагом. Лакеи клянутся, что слышали в твоей комнате голоса, перебранку и зловещий смех, но стоило отворить дверь и заглянуть внутрь, как там уже никого не было.

– Голоса? – я почувствовал, как пол покачнулся у меня под ногами и упал бы, если б не уперся спиной в стену. Значит, купец подсунул мне колдовской фолиант, а я теперь должен вести ответственность за то, что принял подарок от путешественника. Интересно, у кого это вдруг нашелся запасной ключ от моей комнаты. Насколько я знал ключ, который лежал в кармане моего камзола до сих пор был единственным, с помощью которого можно было открыть дверь в башню и мои апартаменты.

– Достаточно всего лишь слухов и того, что кто-то назвал тебя эльфом, – как сквозь дымку донесся до меня голос отца, – когда волнение достигнет предела, то даже я не смогу сдержать праведный гнев толпы.

Конечно же, король преувеличивал. Единственная, неограниченная власть в стране принадлежала ему. Он всего лишь пытался напугать меня, чтобы впредь я был осторожнее.

– Большинство простолюдинов считают эльфов своими покровителями, – возразил я.

– А более злобное меньшинство готово устроить суд над любым, кто хоть немного отличается своей внешностью от людей.

– Это правда. Но если все так настроены против меня, то не лучше ли мне отправиться в путешествие, скажем в плавание. Меня много раз приглашали…

– Нет! – передо мной снова стоя монарх, а не отец. Правитель непреклонен и расчетлив, он помнит об условиях какой-то сделки, о которой я ничего не знаю. Интересно, Сильвия проговорилась об этом случайно или намеренно?

– Ты недоволен жизнью в замке? – вдруг спросил король. – Разве тебе чего-то не хватает. Ведь в отличие от старшего брата ты не обязан разбираться в науках, которые могут показаться в юном возрасте слишком сложными.

– Не знаю, откуда у меня берется дерзость перечить вам, но я чувствую себя пленником.

В кабинете повисла тишина, через плетение окна подул ветерок и сбросил с письменного стола несколько листов. Отец порылся в документах, подготовленных на подпись и обратил внимание на одну из восковых печатей.

– Может, хочешь отправиться на летние праздники в один из провинциальных городков. Может быть, после того, как испытаешь усталость в дороге, страсть к приключениям пройдет. К тому же в последнее время в столице слишком шумно.

Я внимательно присмотрелся к лицу короля, словно хотел найти доказательство тому, что он имел в виду то, о чем я подумал. В памяти стремительно пронеслись образа случайных встречных. Казалось, что чудовище летевшие за мной, вновь взмахнуло своими мощными крыльями и улицы города погрузились в темноту, а длинная тень накрыла шпили колокольни. В отличие от меня король хорошо умел скрывать свои эмоции. По выражению его лица трудно было догадаться, о чем он думает. К тому же корона прибавляла ее обладателю высокомерия и уверенности в том, что все подвластно ему.

Я только выразил согласие на его предложение, осторожно притворил дверь кабинета и прошел мимо двух вооруженных охранников, застывших рядом со своими алебардами. В темной и неприветливой части картинной галереи кто-то окликнул меня по имени, и снова наступила тишина. Я прошел дальше к винтовой лестнице и заметил, что по золотистой мишуре одного из гобеленов медленно ползет паук. Раньше в замке не было этих насекомых. Наверное, он выполз из трещины в стене. Если дотянуться до этой трещинки, то можно заглянуть в соседние помещение, только делать этого совсем не хотелось, потому что оттуда валил едкий дымок и неприятный запах каких-то растворов и зелий. Кто же поселился там за стеной? Прошло несколько секунд, прежде чем я вспомнил, что именно там находится тайная лаборатория астрологов. Флориан сообщил мне это по секрету, когда мы проходили мимо неприметной, запертой на висячий замок, дубовой дверцы. Даже рассмотреть, как следует, замок можно было, лишь нагнувшись и заглянув в глубокую дверную нишу. Из-за двери всегда доносилось странное шипение и бульканье, будто какая-то жидкость течет по стеклянным ретортам и шепчутся между собой старческие голоса.

Неприятный холодок пробежал по спине. Я хотел отойти от гобелена и висящего на нем крупного паука, как вдруг чьи-то цепкие с грязными ногтями пальцы, как наручник, обвились вокруг моего запястья. Я посмотрел на длинную сухую руку и только потом перевел взгляд на лицо звездочета. Его пальцы удивительным образом напоминали паучьи. Мне захотелось сбросить со своего запястья сухую клешню, но прежде чем я успел это сделать, звездочет втащил меня в низкую нишу и только потом выпустил лацкан моего камзола. Тяжелая задвижка щелкнула и сдвинулась с места, хотя звездочет, кажется, даже не коснулся ее, а только проверил, надежно ли заперта дверь.

Я оглядел стены темного помещения с низким сводчатым потолком. Здесь совсем не было окон, только узкая стрельчатая бойница, рядом с которой стоял какой-то хитроумный прибор. Видимо, этого было вполне достаточно для изучения небесных сфер. На крепких дубовых столах были расставлены склянки, колбы и стеклянные реторты, по которым текла какая-то красноватая жидкость. Несколько стеллажей, заваленных ветхими свитками пергамента, протянулись вдоль стен, и все-таки рядом с потолком был заметен узор паутины.

Астролог не позволил мне долго разглядывать свою лабораторию. Сухая сильная ладонь сжала мое запястье, развернула руку ладонью вверх, так чтобы манжеты соскользнули вниз, и проглянул узор голубоватых вен. Я хотел что-то сделать или спросить, но почему-то не решался и наблюдал за происходящим как бы со стороны до тех пор, пока во второй руке звездочета не сверкнул маленький заточенный кинжал.

– Что вам нужно? – я вырвался из цепкой хватки, но как не стремителен был рывок, а на запястье все-таки остались следы от острых ногтей.

– Тебя нужно было убить мальчишка, – пробормотал в ответ звездочет. – Избавиться от тебя задолго до того момента, как начали проявляться твои способности.

– Вы считаете, что сможете убить рыцари пусть даже с помощью отравленного кинжала, – чуть бравируя, вымолвил я. Хотя и понимал, что к оружию была присоединена иная сила, равной которой нет.

– Еще год назад мы бы смогли, – огрызнулся звездочет, но все-таки спрятал кинжал в складках одежды. – Благодаря тебе над землей проносятся полчища врагов. Взгляни на тени, нависшие над землей, на временные затмение небесных светил. Силы зла ждали тебя, а теперь ты хочешь возглавить их.

Он так пристально уставился на мое запястье, что казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Конечно же, он не мог не заметить, что ранки на моей руке стремительно затягивает новая кожица, и следы от ногтей постепенно исчезают.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – я отвел взгляд и заметил белую сову в клетке, подвешенной за крючок к потолку. – Она ручная? – я кивнул в сторону совы.

– Ручную не надо было бы сажать в клетку, – грубо ответил звездочет. Он подошел к стрельчатой бойнице, заменявшей окно, и всмотрелся в алую линию горизонта.

Воспользовавшись моментом, я отодвинул задвижку и хотел уйти, не дожидаясь возобновление пререканий.

– Из-за тебя нас преследуют несчастья, – донесся до меня голос астролога.

– Поэтому все придворные колдуны с такой ненавистью смотрят в мою сторону?

– Те, кто умеют читать по звездам могут заметить венец зла над чьей-то слишком буйной головой, – ответил он и уже тише добавил. – Надвигается буря.

Я так и не понял, что он имел в виду, морской шторм, который в ту же ночь разбил в щепки несколько снявшихся с якоря кораблей или последовавшую за ним трагедию. После того разговора я стал считать астрологов странными, почти выжившими из ума учеными и не верил ни одному их слову. Разве можно было иначе думать о людях, которые всю свою молодость загубили на изучение сложнейших наук, а остаток жизни посвятили тому, чтобы плести сеть интриг при дворе короля.

Отец оказался прав, после длительной дороги в сопровождение неторопливого эскорта мог устать любой. Меня выводила из себя необходимость ехать медленным аллюром, чтобы мои провожатые, несколько воинов, оруженосец, паж и камергер не слишком отставали. Если бы я мог пустить коня быстрым галопом и оставить небольшую свиту далеко позади, то усталость и скука мгновенно бы перестали меня мучить. Но провожатые все время намекали на то, что без них я все равно не найду дорогу. Из этого любой смог бы заключить, что посещение летних праздников, было не самым приятным событием в моей жизни. Со мной не случилось там ничего интересного, если не считать приветственных криков в честь приезда принца и представления в маленьком театра. Когда я заснул на постоялом дворе, где все было готово к приезду именитой особы, то меня разбудили странные звуки под окном. Это была уже не музыка мандолины, однажды услышанная возле ущелья. Мальчишка – музыкант играл на скрипке, расположившись поодаль от окна. Я бросил ему монету, но он даже не поднял ее. Когда он уходил, не слышно было шума шагов.

Заблудиться на обратном пути было делом довольно сложным, даже для подвыпивших на празднике провожатых и все-таки мы умудрились свернуть ни в ту сторону. В той местности, куда мы заехали, не было ни постоялых дворов, ни дорожных указателей. Лишь благодаря моему усердию удалось отыскать, прибитую к стволу дуба табличку с полу стертой надписью. Судя по всему, там было дано название какой-то деревни и направление, в котором нужно ее искать. Камергер, который в последние время старался проявлять обо мне поистине отцовскую заботу, не без труда прочел указания и заявил, что эту деревню нам лучше объехать стороной.

– Не можем же мы заночевать в степи или сосновом бору, – я решительно направил свою лошадь по посыпанной галькой дорожке, куда как раз указывала стрелка, нарисованная мелом внизу таблички.

Вскоре впереди показались деревянные и глинобитные здания с соломенными крышами. Вокруг было на удивление тихо, всю живность хозяева давно загнали в сараи и хлева, сами крестьяне разошлись по домам, только несколько пастухов закончивших работу грелось у небольшого костра. Они указали нам местную харчевню с деревянным щитом вместо вывески.

– Может и нам пора разойтись, – спросил один из пастухов.

– Еще слишком рано, – ответил другой. – Нельзя тушить костер, огонь отпугивает их.

Я подумал, что они говорят о волках. Решил даже помочь им расправиться со стаей. Когда я предложил свою помощь, пастухи недоверчиво покосились на меня, наверное, впервые видели вельможу, который не побоялся одного упоминания о хищниках. В подтверждение своих слов, я расстегнул камзол и показал охотничий нож, которым мог воспользоваться для истребления стаи.

Самый старший из пастухов удрученно покачал седой головой.

– Вы ведь говорили о волках? – переспросил я.

– Да, волки задрали несколько овечек, – раздалось в ответ. – Вот только, дикие звери не единственная напасть. В лесу ходят хищники, намного более опасные, чем волки. Лучше ищите скорее того, кто предоставит вам ночлег? Только именно здесь в деревни, ни слушайте никого, кто предложит вам убежище за ее пределами.

Камергер осторожно тронул меня за рукав.

– Они бояться кого-то, – прошептал он. – В харчевне светлее и безопаснее.

Двери этого обычно гостеприимного заведения были закрыты до тех пор, пока хозяин не убедился, что мы не представляем для него опасности. Как обычно дело решили угрозы и монеты. После пары убедительных фраз и нескольких золотых нашлись стойла для коней и даже комнаты для постояльцев.

– Конечно же, для нас честь приезд вельможи, – раскланялся передо мной хозяин харчевни. Он безошибочно определил, что именно я самая важная персона из приехавших. Как он об этом догадался, вряд ли я мог понять. Конечно, всюду играли свою роль дорогая одежда, дань моде и некое едва заметное величие, отразившееся в речи и в манерах.

– Только вот, вы приехали не в добрый час, – извиняющимся тоном продолжал хозяин, снова закрывая двери. Редкие посетители, устроившиеся за столами, не возражали против такой предосторожности. Видимо, это были завсегдатаи, которые не приветствовали приезд новых постояльцев. Некоторые из них настороженно поглядывали на вход, будто боялись, что со стороны леса раздадутся шаги тех созданий, от которых всегда заперты двери многих домов, тех, что напрасно всю ночь стучали в дверь лесной избушки, где я спал.

По проселочной дороге, с шумом промчался элегантный экипаж. Он смотрелся довольно необычно рядом с деревенскими домиками. Отблеск дворцовой роскоши рядом с жилищами скотоводов и пастухов. Только черневший вдали лес, как будто приветствовал появления черной с позолотой кареты. Лошади пронеслись галопом, экипаж скрылся из виду, и только спустя несколько мгновений рассеялось облако, поднятой колесами дорожной пыли. Посетитель, сидевший ближе всего к двери, заволновался. Другой сплюнул через плечо, надеясь таким образом отогнать несчастье.

– Да, ладно вам, многие вельможи выезжают в каретах, не только он, – попытался приободрить их менее трезвый посетитель за соседним столиком, но его слова остались без одобрения.

– Кто? – тихо спросил я. В ответ повисло долгое, напряженное молчание. Я даже положил руку на эфес шпаги, на случай если кто-нибудь захочет накинуться с кулаками на меня или мою свиту.

Поскольку желающих помериться со мной силами все же не объявилось, я предоставил моих провожатых самим себе, а сам занял свободный стол рядом с окошком, в надежде, что если буду пристально наблюдать, то ближе к полночи увижу причину местных страхов. Единственным, кого я заметил на безлюдной деревенской улочке был все тот же мальчишка – скрипач, которой музицировал под окнами постоялого двора прошлой ночью. На этот раз он не играл, просто стучал в двери разных домов, прося ночлега.

– Может впустите его! – спросил я у хозяина харчевни, добавив к оплате ночлега еще несколько медных монет. Однако он, не смотря на склонность к взяткам у людей подобной профессии, вернул их назад.

– Музыканта, ни в коем случае нельзя впускать в дом, особенно если он пришел так поздно, – доверительно сообщил он.

– Чем скрипач так сильно отличается от ваших обычных посетителей? Почему вы не хотите его впустить, ведь ночью из леса могут выйти те, кого вы так боитесь и утащить его с собой.

Сначала хозяин немного смутился, опасливо оглянулся на своих завсегдатаев и только убедившись, что все заняты своим делом наклонился ко мне.

– Потому, что скрипка – инструмент дьявола, – тихо шепнул он, будто разглашал постороннему невесть какой секрет. Сюда бы Флориана с его начитанностью. Он рассказывал мне предание о том, как дьявол смастерил скрипку из проданных душ, но я как всегда слушал вполуха и теперь мог припомнить совсем немного.

Ближе к полуночи харчевня опустела, даже мои провожатые предпочли разойтись по своим каморкам. В таком месте, как небольшая деревушка никто не смог бы предложить нам ночлег с лучшими условиями. Мне отвели маленькую комнату на втором этаже. По высокому окну и стоявшей в углу прялке я догадался, что это светлица, где обычно так любят работать рукодельницы. Рядом с прялкой стоял еще какой-то предмет, кажется, рама для вышивания, на которой был растянут сравнительно новый кусок шелка с незаконченной вышивкой из бисера. Прямо из шелка торчала тонкая игла.

– Это забыла здесь одна …леди, – услужливо пояснил хозяин перед тем, как вручить мне ключ от замка на двери. – Девушка пришла к нам после наступления темноты, а вслед за ней появилась стая волков.

– С тех пор на ночь вы запираете двери и разжигаете костер, чтобы видеть всех кто приблизится к деревне?

– Да, огонь действует на них, как заклинатель на кобру, они пятятся назад в лес, – звякнув тяжелой связкой ключей, хозяин заковылял к лестнице. Он оказался бы гораздо более болтливым, если б не страх перед другими членами деревенской общины. Мне показалось, что они привыкли держать свои трудности в секрете от посторонних.

Я раскрыл ставни и выглянул из окна. Мне в лицо подул свежий ночной ветер вперемешку с дымом от чадящего факела. Харчевня оказалась единственным двухэтажным зданием в деревне. В случаях необходимости, она так же служила здесь постоялым двором. Другие строение с высоты второго этажа представали всего лишь морем серых крыш, над которыми повис серп месяца. Костер весело полыхал у въезда в деревню, трещали сущие ветки, сыпались в сторону леса снопы искр. Какое-то время за огнем следил один из пастухов, но потом и он куда-то отошел. Ночной ветер рано или поздно затушит пламя. Я высунулся из окна и заметил фигуру, стоявшую чуть поодаль от костра. Она, как будто материализовалась из пустоты. Может быть, это дама в пурпурной с золотыми шнурами накидке только, что вышла из леса. Она просто застыла на одном месте, словно не могла или не хотела переступить через невидимую черту.

Вдруг меня осенило, я подошел к раме для вышивания, не без труда сумел высвободить из нее кусок шелка, удивительно, как мне вообще удалось это сделать, не порвав материал, ведь с таким похожим на пяльцы изобретением я имел дело впервые.

Я вышел из своей комнаты, спустился вниз по лестнице и, несмотря на неписаный запрет местных жителей, отпер двери харчевни. В этот поздний час внизу все равно никто не сидел и некому было меня остановить. Затем быстрыми шагами я направился к костру. Казалось даже неровная почва под подошвами моих сапог отзывается болезненным стоном, значит ли это, что гномы, обосновавшиеся в своих подземных мастерских, пытаются удержать меня от рокового шага.

Все двери, мимо которых я проходил были накрепко заперты и даже ставни на окнах закрыты. Дама все еще неподвижно стояла поодаль от костра и гладила кончиками тонких пальцев отполированный корпус маленькой скрипки. Уж не на этой ли самой скрипке играл мальчишка-музыкант? Девушка отрицательно покачала головой, как будто безошибочно прочла мои мысли.

– Это ведь принадлежит вам? – я неуверенно протянул ей кусок шелка, при этом умудрившись не отходить от костра больше чем на два-три шага. Длинная тонкая рука тут же потянулась ко мне и выхватила шелк. При этом, я так и не смог рассмотреть лицо под капюшоном накидки, только золотые шнурки, завязанные узелком поблескивали в бликах от костра.

Она долго думала сыграть ли что-нибудь на скрипке или не стоит нарушать ночной тишины. Потом все-таки девушка подтянула колки, настраивая скрипку, извлекла из под накидки смычок и прижалась щекой к деке. Лицо выглянувшие из-под капюшона поражало красотой и как холодно мерцала прозрачная кожа. Изящная скрипачка держалась на расстояние от огня, словно боялась обжечься. На память пришла другая ночь, королевский порт, площадка маяка и прозрачное, эфирное существо, которое в страхе пятилось от масляной лампы. Я попытался стряхнуть с себя неприятное воспоминание и прислушаться к музыке. Какая легкость исполнения? Девушка кажется была не просто любительницей, а мастером своего дела. Красивая трогательная мелодия нарушила тишину. Казалось, что звуки достигли самого месяца и заставили его окраситься в алый цвет. Волшебство кончилось, как только в будке перед чьим-то домом протяжно завыл цепной пес. Скрипачка тут же прекратила играть и спрятала инструмент под просторной накидкой.

– Где только бродит этот мальчишка? – зло прошипела она, оглядываясь на деревенские дома.

– Вы имеете в виду музыканта? – я заметил, как тень маленького скрипача скользнула по стене глинобитного домика. Он попытался открыть ставень, но это ему не удалось.

– Почему никто не хочет впустить его? – поинтересовался я.

– Потому что он всюду размахивает своей скрипкой, несмотря на то, что здесь ее считают цыганским или дьявольским изобретением. К тому же он оделся в красное и взгляните на кончики его ушей!

– Но у вас у самой кончики ушей заострены, – я заметил ее острые ушки, выглянувшие из-под капюшона и как всегда не смог промолчать. У кого-то я уже видел точно такие же заостренные к верху уши, кажется, у пажа, который встретил меня в ущелье.

Со стороны леса засверкали круглые желтые глаза, раздалось приглушенное рычание. Несколько крупных волков сновали возле деревьев, но не решались приблизиться. На всякий случай, я обнажил шпагу и кончиком клинка подхватил, выкатившуюся из огня головешку. Я поднял ее повыше, чтобы осветить лицо скрипачки, но она тут же отпрянула в темноту, при этом что-то хрипло прошептав. Волки вышли из леса и расселись возле проезжей дороги, будто услышали команду. Почему-то я подумал, что девушка велела им броситься на меня, но они не решились сделать этого. И пугал их вовсе не блеск шпаги и огня, а нечто более опасное, притаившееся, как тень за моими плечами. Какой-то невидимый спутник, с самого рождения неотступно следовавший за мной.

Скрипачка мгновение оценивала ситуацию, а потом взмахнула полами накидки и отошла, как можно дальше от меня, давая понять, что разговор окончен. Мне осталось только вернуться в харчевню и поплотнее притворить за собой дверь.

– С вами все в порядке? – раздался голос моего камергера Жака. Он встал из-за столика, на котором стояли кувшин и два бокала.

– Все хорошо. Просто дама забыла в моей комнате платок, – отмахнулся я.

Камергер понимающе кивнул. Из его последующих извинений, я догадался, что он несколько иначе истолковал мои слова и немного смутился.

– Может нам прямо сейчас уехать отсюда? – неожиданно спросил он. – Я мог бы разбудить всех и велеть седлать коней.

– Зачем? Нам ведь некуда спешить. Да и как же твои истории про леших и блуждающих огоньков. Если верить им, то мы всю ночь можем проездить по кругу.

– Это странное место, – Жак предложил мне сесть и перегнулся ко мне через стол. – Помните, я рассказывал вам о прошлогоднем восстании, эта деревня первая начала бунтовать.

– Событие было не слишком значительным. Так называемый бунт тут же подавили, – честно говоря, я не мог понять, как крестьяне двух-трех деревушек, пусть даже с факелами и граблями могли противостоять вооруженным отрядам. Ведь всем известно, что никому кроме аристократических семей и разумеется людей, находящихся на военной службе не разрешается держать при себе оружие. Возможно, на этот раз в толпе бунтовщиков мелькнули несколько кинжалов, случайно найденных их предками на полях сражений и за ненадобностью оставленных в кладовых, но даже с таким оружием вряд ли можно противостоять умелым лучникам и рыцарям. Для меня оставалось загадкой даже то, из-за чего в деревнях бунтовали. Все это произошло в таком отдаление от столицы и крупных городов, что ни чуть не нарушило привычной жизни в центре страны.

– Они кричали, что его величество заключил тайный договор с духами земли и воды, – крепкий эль понемногу начал развязывать язык камергера. – Крестьяне не хотели мириться с тем, что по договору, часть их земель отходит к законным владельцам, тем, что поселились здесь задолго до прихода человека.

– Может их гораздо больше волновал размер налогов?

– И это тоже, – дипломатично кивнул он. – А еще кто-то из них выкрикнул, что король обещал отдать в ученики колдуну одного из своих детей. И в этот миг над землей пронесся смерч, такой сильный, что даже сорвал с деревьев листья.

Я отодвинулся от захмелевшего собеседника.

– Откуда ты об этом узнал?

– Я был там, – тут же решил похвастаться он. – Я проезжал мимо и видел все своими глазами. Это было не очень приятное зрелище, даже если наблюдать за событиями с безопасного расстояния.

– Обычно любой оказавшийся на месте схватки любит наблюдать за ней с безопасного расстояния, – мне вспомнился зал совета, злобные и колкие замечания, дыхание опасности. И никому не было дело до того, что младшего принца могут осудить лишь за то, что он имел несчастье родиться очень красивым. Советники вбили себе в голову, что любой, кто отличается осанкой и внешностью от прохожих представляет для них нежелательную помеху.

– Знаете, а ведь люди догадываются, что это вы защищаете город от ночных грабителей, – вдруг произнес Жак, – вам удалось убить вепря и остановить восстание в деревне. Только ваших ораторских способностей хватило на то, чтобы разъяренные крестьяне разошлись по домам и не приближались больше к заповедным территориям.

– Неужели кто-то наблюдал за мной в тот день? Значит, верно мое предположение о том, что за человеком оказавшимся в опасности любят безучастно понаблюдать со стороны. Иначе зачем по праздникам устраивают турниры? – правда в тот день я сам сделал первый шаг навстречу опасности, чтобы защитить Сильвию. Хотя вряд ли такое создание, как она, может нуждаться в защите.

– Очень многие хотели бы видеть на троне вас, а не вашего брата, – собеседник сказал это очень тихо и тем не менее я встревожено осмотрелся по сторонам, будто боялся, что сами стены могут передать королевской стражи неосторожно брошенные слова. Почему меня вдруг окутали темнота и тревога? Разве стены могут разглашать тайны?

– Ни слова больше об этом, – шепнул я камергеру, который несмотря на легкое похмелье понял меня и тут же замолчал.

В наступившей тишине я слышал, как трещат сухие ветки в далеком костре, как испуганно скулит деревенская собака, да еще кто-то топчется у самого порога, не решаясь постучать в дверь. Вряд ли кто-то из местных станет выходить из дома в столь поздний час. Тихий, едва различимый стук в дверь. Я знал, что волки бродят рядом с деревней, но не подходят к огню и даже не завывают. Уж слишком они спокойные и хитрые для обычных зверей. Длинная худая рука несколько раз постучала в окно.

– Не обращайте внимания, – предупредил Жак. – Проклятое место – эта деревня. Так бывает всегда, если между заповедными землями и каким-нибудь поселком по случайности стерта четкая граница.

– И сколько там в лесу этих духов? Легион? – несмело спросил я, опасаясь, что кто-нибудь задержавшийся под окном может услышать о чем, мы говорим.

В ответ Жак неопределенно пожал плечами и снова приложился к бокалу. Наверное, он считал, что если находится далеко от двора, в проклятой деревне, да к тому же на ночном отдыхе, то напиться можно до бессознательного состояния. Поскольку я сохранил трезвость мышления, то испытывал гораздо больший интерес к причине местных страхов, чем к поиску новой бутылки.

– А ты когда-нибудь приближался к руинам? – спросил я у Жака.

– Бывал ли я когда-нибудь в разрушенном городе? Нет, я бы не посмел перейти через мост. Хотя, поговаривают, что раньше у моста в определенный час и день появлялся странный карлик, который за небольшую плату готов был перевести на ту сторону некоторых людей.

– То есть находились смельчаки, желающие посмотреть на все своими глазами, а потом посплетничать?

– Да, какие там смельчаки? – презрительно вымолвил Жак. – В большинстве случаев это были обычные школьники или студенты, которым в руки по случайности попалась запретная книга или спрятанный в тайнике древний свиток. Возможно такие находки попадаются и не случайно. Может, эти записи всего лишь ждут, что кто-то из наиболее талантливых учеников найдет и прочтет их.

– Не отступай далеко от темы, – оборвал я Жака, пустившегося в пространные размышления. – Что происходило с этими людьми? Почему они не оканчивали свое образование, а пускались в странствия. Ведь в стране всего несколько десятков школ и два-три университета. Нужно приложить немало усилий, чтобы туда попасть, да и расположены они слишком далеко от столицы.

– И от руин, – добавил я про себя.

– Неужели вы так и не поняли?

Я отрицательно покачал головой.

– Меня отошлют прочь из замка, если только узнают, что я разговаривал с вами об этом, – забеспокоился Жак и придвинулся поближе ко мне, чтобы можно было говорить еще тише.

– Я никому не скажу, – успокоил его я. – Раз тебе удалось меня чем-то заинтересовать, а подобное случается не часто, то договаривай все до конца.

– Конечно, нельзя утверждать, что все слухи правдивы, но многие школьники уставшие от притеснений наставников готовы на все, чтобы стать хотя бы адептами в тайных науках и рассчитаться со своими недоброжелателями.

– Честно говоря, я не думал, что поклонникам образования приходиться настолько трудно.

– Особенно, если они не дворянские дети, но дело даже не в сложностях. Если какому-то способному ученику попадется в руки хоть какой-то атрибут магии, то воздержаться от дальнейших поисков чего-то подобного будет довольно сложно.

– Да, все обстоит именно так, – подумал я про себя, вспомнив книгу и таинственных спутников.

– Они ищут славу, богатство и силу, – продолжал между тем Жак. – Они надеются, что несколько лет проведенных в школе чернокнижия дадут им необходимые знания. Где находится эта школа, никому не известно. Хотя есть предположения, что путь туда проходит через мост. За обучение в этой школе не требуется никакой оплаты, однако каждый по окончанию назначенного срока вышедший оттуда оставляет там частицу своей души.

– Да, мост связывает два берега, но в этом случае он соединяет два мира, – я откинулся на спинку стула и задумчиво уставился на тусклый огонек в светильнике. – Если бы я мог, я бы уничтожил этот мост.

Слова прозвучали, как обещание и не важно было, что связующее звено между двумя мирами казалось мне нерушимым монолитом. Темный, пустынный город манил своей близостью. Разве имело значение то, что на одной из площадей там воздвигнут памятник королеве тьмы?

– Еще я слышал, что все эти одержимые получив то, что искали рано или поздно совершают ошибку и жестоко расплачиваются за свое стремление к потустороннему, – шепнул Жак. Мне даже показалось, что в это мгновение он совершенно протрезвел и испугался собственных слов. Так обычно и бывает с рассказчиками, которые собирают гостей у очага, чтобы под аккомпанемент грозы или снежной бури рассказать очередную страшную историю. Вздохи, смена интонации, испуганные восклицание и непредсказуемые повороты сюжета воскрешают веру в то, чего не существует. Однако Жак был уверен, что все о чем он рассказал лишь чуть-чуть приукрашенная правда. На меня самого произвел неприятное впечатление не сам рассказ, а затравленный взгляд Жака, все время проверявшего не притаился ли кто в темных уголках. Такое поведение свойственно скорее кролику, чем камергеру.

Утром мне удалось поймать за шиворот вставшего спозаранку паренька и потребовать, чтобы он четко объяснил в каком направление нам лучше ехать, чтобы не сбиться с намеченного пути. Непривыкший к строгим приказам мальчишка поначалу растерялся, но понемногу пришел в себя, признал в нас честных путешественников и объяснил, где проходит прямая дорога до ближайшего поселения, прибавив к этому еще несколько советов, о том, какие места нам следует объезжать стороной. Едва оказавшись на свободе мой пленник пустился наутек, а другие жители деревни предпочитали не приближаться к чужакам даже при свете дня. Про себя я решил, что в каждой деревне после подавление восстания крестьяне злятся при виде знати и всячески выказывают свое недовольство, но что-то внутри меня бунтовало против такого простого объяснения. Конечно у пахарей в своей жизни не знавших ничего кроме оглоблей и повозок может вызвать зависть вид роскошной кареты. Может быть, где-то поблизости находится поместье дворян пригласивших к себе скрипачку. Однако вопреки здравому суждению, даже у меня не хватало духу назвать диких волков, всего лишь борзыми, охранявшими свою хозяйку.

Когда вдали показались башни королевского замка, у моих провожатых явно отлегло от сердца. Хотя они и соблюдали почтительное молчание и не смели ни на что пожаловаться, было заметно, что каждый будет рад отдыху. Они боялись, что я потащу их на поиски приключений или заставлю ехать в еще одну деревню, полную духов и недоброжелателей.

Над замком реяли на ветру вымпелы, можно было разглядеть яркие плюмажи на шлемах часовых, шагающих по куртине между двух бастионов. Поблескивали алебарды в солнечных лучах. А возле городских стен кипела жизнь, суетились занятые своими делами ремесленники и торговцы. Только один человек держался особняком. Я сразу заметил его и сам не знаю почему задержал на нем взгляд. Взгляд этого юноши выражал такое презрение к гомонящей толпе, к двигавшемся по дороге повозкам и экипажам. Его простой без украшений костюм также выделялся из пестрой массы городских нарядов. Хотя нет одно украшение было – тонкая золотая цепь, змейкой обвившаяся вокруг глухого воротника. Знак инквизитора. Я придержал коня и заметил, что незнакомец тоже пристально наблюдает за мной. В его глазах притаилось что-то недоброе. Этот мерцающий, чуть насмешливый взгляд так сильно отличает людей его профессии от городской знати, мастеровых и простых зевак. Наверное, сын разорившихся аристократов, вынужденный искать свое призвание в жизни, решил я про себя и все-таки подозвал камергера.

– Скажи, Жак, ты знаешь, кто этот человек? – я указал в сторону юнца, стоящего под городской стеной. В этот миг он взмахнул короткой накидкой и зашагал прочь. Люди поспешно расступались перед ним, будто видели перед собой посланника смерти. Создавалось впечатление, что если бы горожане не уступали ему дорогу, то он сам расталкивал бы их. Несколько воронов, устроившихся на надвратной башенке провожали его громким карканьем. Честно говоря, в своем однотонном сером одеяние он сам напоминал ворона, при чем довольно хищного на вид.

Жак пожал плечами, разглядывая удаляющуюся фигуру.

– Скорее всего один из следопытов, – с видом знатока заявил он. – Вряд ли в его возрасте можно дослужиться до чинов и почестей. Иначе парень не слонялся бы по проезжим дорогам без слуги и без коня.

Все это было понятно и без объяснений, но Жак честно выполнял свою обязанность в случае необходимости развлекать меня разговором. Между тем невзрачная серая накидка скрылась в гуще народа. Дозорный увидел нас со стены и подъемный мост начал медленно опускаться. Я въехал во внутренний двор с чувством, что дома моему возвращению всегда будут рады хотя бы братья. О намеках звездочета не хотелось даже вспоминать, пусть сидит в своей лаборатории и занимается сложными вычислениями, раз так угодно королю. План замка с многочисленными переходами, лестницами и гостевыми помещениями был подобен лабиринту, здесь хватало место на всех и еще оставалось много запертых или забытых комнат. Если я не хотел встречаться с астрологами каждый день, то мог прогуливаться лишь по верхним этажам и посещать пустующие башни. Жаль, что прятаться было ни в моих привычках. Очень часто я на беду себе и окружающим пускался на поиски приключений.

Нужно было сменить дорожную одежду. При дворе слишком придирчиво следили за модой. Мне тоже приходилось часто обновлять гардероб, хотя предпочтительнее было бы потратить это время на совершенствование добытых навыков и тренировки с мечом. В наш век только те, кто хорошо владели оружием могли защитить себя при нападение врагов или от грабителей, притаившихся в засаде в ожидание одиноких путников. В случае войны чаще всего отличались те, кто прошел весь трудный путь от оруженосца до традиционного посвящения в рыцари.

В конце длинного коридора скрипнула дверь. Кто-то оставил ее незакрытой. Я хотел пройти мимо, как вдруг до меня донеслись обрывки разговора.

– Вы все подготовили? – спросил кто-то. Мне показалось, что я слышу голос звездочета.

– Обстоятельства играют нам на руку. Все складывается, как нельзя лучше, – ответил другой голос насмешливый с ехидцей. Какая необычная модуляция речи. Все фразы произнесены с едва уловимым презрением и чувством превосходства.

Нужно было прикрыть дверь и пройти мимо, но что-то подталкивало меня на дальнейшее подслушивание. Я даже заглянул в щель и как ни странно увидел в кресле, напротив шахматного стола того самого слугу инквизиции, который так привлек мое внимание. Прежде чем прийти ко двору, он попытался оживить свой костюм черным жабо и манжетами, даже надел пару колец, но более нарядным от этого не выглядел. В комнате с занавешенным окном и пылающим камином, гость казался опасным и зловещим. К тому же на его бледных губах застыла странная, плутоватая усмешка. По другую сторону стола в таком же кресле с высокой спинкой расположился звездочет, но лицо его оставалось в тени. Только типичная вышивка из символов и звезд поблескивала на длинных рукавах.

– Объясню вам еще раз, чтобы все детали стали ясны, – продолжал гость. – Вы желаете ему гибели. А Лилиана, падчерица виконтессы как раз до безумия в него влюблена. Она обратилась ко мне за советом. Вы же знаете, что такого рода услуги приносят немалый доход, а девочка далеко не бедна. Я дал ей обрез тончайшего шелка и необходимые наставления перед тем как применить зелье.

– Он ее совсем не замечал?

– Он увлечен только собой, своей осанкой, своим отражением в зеркале. Куда там пересчитывать разбитые сердца, – гость презрительно взмахнул рукой и тихо рассмеялся.

– Тихо, Винсент, – строгий голос звездочета в миг оборвал смех.

– Слушаюсь, – ни чуть не обидевшись откликнулся тот, кого назвали Винсентом. – Так вот, глупышка целый месяц провозилась над отделкой, исколола себе все пальцы, вышивая розы и вензеля. Конечно же, я показал ей рисунок, в который вплетены несколько необходимых знаков. Если капелька ее крови впитается в материал, это тоже будет неплохо. Лилиана верит, что я приготовил любовное зелье. Какая дурочка! Она совсем не разбирается в травах, не может отличить безвредный состав от смертельного.

– И что дальше?

– Она подкупила горничную, которая отнесет рубашку в его комнату.

– А насколько быстро действует яд?

– Через день начнется жар, потом на коже выступит сыпь и ни один лекарь не сможет исцелить больного. Это мой лучший рецепт. Все будет выглядеть, как редкая заразная болезнь. Никто не догадается об отравление. Разве я не гений? – Винсент с самодовольным видом расправил худые плечи, золотая цепь на шее звякнула в такт резкому движению и с удивительной ловкостью вскочил на ноги, при этом умудрившись не опрокинуть стол, придвинутый к креслу почти вплотную.

– Ко мне часто обращаются за подобными одолжениями и никто никогда не пробалтывается. Не зря я семь лет проторчал в этой проклятой школе. Кстати мне пришлось сбежать оттуда на несколько дней раньше, чем закончился срок обучения, потому что наставники начали завидовать, – Винсент говорил без умолку и кажется даже звездочет постарался отодвинуться от мошенника как можно дальше.

Я поспешно отошел от двери, прежде, чем меня успели заметить. Рядом располагалась винтовая лестница и я поднялся на этаж выше. Стоило поразмыслить над тем, что я услышал. Значит, кого-то собираются отравить. Интересно, кто мог так досадить этим двоим. Они не назвали имени, поэтому я не мог предупредить несчастного об опасности. Как ловко все продумано. Заговорщики были так увлечены своими планами, что даже забыли прикрыть дверь или надеялись на свои чары, отводящие от них любопытные взгляды.

Только после ужина я поднялся к себе в башню и заметил, что один из соколов, которых мне удалось приручить уже влетел в раскрытое окно и устроился на спинке стула. Этой птице не надо было зашивать глаза, чтобы приучить ее к командам хозяина. Сокол слушался меня без всякого понукания и тренировок. Обычно сокольничие долго обучают птиц, а мне стоило только подозвать их и они тут же устремлялись на зов.

Кто-то из слуг уже растопил камин. Несмотря на летний зной, толстые каменные стены крепости совсем не пропускали тепла и приходилось поддерживать огонь в жилых помещениях. Через спинку кресла был небрежно переброшен какой-то предмет одежды. Когда я уходил, его здесь не было. В глубине сознания шевельнулось неприятное чувство. Зародилось смутное подозрение. Я подошел ближе и рассмотрел белую, шелковую рубашку. На воротнике алыми нитками были вышиты розы, другими тонами гербовые знаки и несколько смутно знакомых символов. На лбу выступили капельки холодного пота. Я с надеждой взглянул на переплет книги. Мне так нужен был совет или хотя бы подтверждение моей догадке. Ведь духи все знают, но на этот раз они слишком долго молчали.

– В огонь! – наконец посоветовал кто-то, тихий голосок прозвучал у самого уха. Так обычно шепчутся заговорщики. Я схватил сорочку, скомкал и бросил в камин, потом снял с рук перчатки и швырнул туда же.

Сокол сорвался с места, описал круг под потолком и сел мне на плечо. Взметнувшие вверх пламя заворожило птицу. В трубу взметнулся шлейф искр. За окном только начинало темнеть. Что если пройтись по знакомым местам, навестить Поля в его каморке. Он должен что-то знать о следопытах инквизиции, о подозрениях придворных и горожан. У него был удивительный талант узнавать обо всем, что происходит не только с его знакомыми, но и с совершенно чужими людьми. Если бы мне понадобился шпион неприметный на вид и ловкий, как скользящая тень, то Поль был бы единственным и лучшим кандидатом. Нужно было всего лишь застать его дома.

Когда я добрался до городских ворот уже почти стемнело. В домах зажигали свет. Экипажи с грохотом проносились по мостовой, звенели упряжи, щелкали кнуты кучеров. Возле опустевшей площади все еще была слышна мелодия шарманщика. Посетители маленького кабака затеяли драку, слышались звон бьющихся бокалов, ругань и жалобы хозяина. Фонарщик зажигал огни под стеклянными колпаками висячих фонарей. С невысокого балкона какая-то девушка послала мне воздушный поцелуй. Может это и есть та самая Лилиана. Я ведь даже не знал, как выглядит эта губительница. По вечерам в бальных залах сменяются десятки дам. Разве запомнишь имя каждой из них. Остается надеяться, что это всего лишь дочь зажиточных горожан, плененная красотой незнакомца.

Прохожие встречались все реже. Еще можно было заметить спешивших куда-то нарядных женщин и их неловких кавалеров. Под аркой моста молодая цветочница предлагала фиалки, но все мастерские портных и магазины были уже давно закрыты. Я прошел мимо прикрытой на ночь книжной лавки, свернул за угол и услышал, как кто-то шедший за мной на минуту остановился. А стоило мне отойти чуть дальше, как шаги возобновились. Снова этот настойчивый стук каблуков невидимого преследователя. Между нами всегда была соблюдена дистанция. Однако на этот раз она немного сократилась. Я четко расслышал стук сапог по мощеной камнями дороге и учащенное дыхание. Улицы опустели, только пронесся мимо, запряженный четверкой гнедых экипаж. Стук копыт очень быстро стих за поворотом дороги и снова наступила тишина. Меня больше никто не преследовал, не нужно было даже оглядываться назад, чтобы сказать, что позади лежит пустая темная улочка. Вокруг ни души, только масляные лампы освещают окна некоторых домов.

Я безошибочно отыскал низкое оконце и постучал несколько раз. Обычно Поль узнавал меня по условленному количеству ударов и тут же отпирал дверь, но на этот раз ждать пришлось долго. В каморке кто-то закопошился, чиркнуло огниво, немного приоткрылся ставень, будто хозяин решил проверить не грабитель ли бродит возле его порога.

– Ты, что не узнал меня? – я снова постучал. Если это Поль минуту назад выглядывал в окно, то он вряд ли мог принять меня за постороннего. Он сам не раз замечал, что я с моими золотистыми кудрями и очень белой кожей слишком резко отличаюсь от более смуглых и большинством темноволосых горожан. К тому же в редких случаях в дверь неприметного, нуждавшегося в ремонте домика ночью может постучать вельможа.

Я хотел постучать снова, но тут скрипнула отодвинутая щеколда и дверь медленно приоткрылась. Мой протеже, бледный и испуганный, осторожно выглянул на улицу. В его руке что-то блеснуло. Прежде чем я успел что-то сказать, ко мне развернулось дуло небольшого мушкета.

– Что это значит? – я хотел вырвать у него оружие. К тому же Поль никак не мог решиться спустить курок, будто высматривал кого-то более опасного, стоявшего позади меня.

– А, это вы! – Поль как будто только сейчас рассмотрел, кто стоит перед ним и поспешно спрятал оружие за спиной. Он смутился, на щеках выступила краска стыда.

– Ты ждал кого-то еще и довольно неплохо подготовился к приему гостей, – не без сарказма заметил я, не сомневаясь, что другой посетитель на моем месте получил бы кусок свинца в сердце.

С крыше соседнего дома, хлопая крыльями, слетела какая-то птица. Поль вздрогнул, выдернул из-за спины руку с мушкетом и выстрелил в летящую мишень. Оружие дало осечку, и вместо того, чтобы сбить птицу, пуля царапнула стену и застряла в водосточной трубе.

– Ты с ума сошел? – я перехватил дрожащую руку Поля. – Хочешь привлечь внимание ночного караула?

Никто из соседей не обратил внимание на грохот выстрела. Окна и двери ближайших домов оставались закрытыми, а ночной караул, видимо, обходил с дозором другие улицы и все-таки я быстро перешагнул через порог и притворил за собой дверь. Из мебели в каморке стояли только кровать, старый комод, низкий столик и кресло. Развернуться в узком помещение было довольно трудно. Я вынул из холодных пальцев Поля мушкет и положил в ящик комода. Оплывшая свеча в медной плошке давала скудный свет и тем не менее я смог устроиться в кресле, при этом не задев ни одну из вещей, в беспорядке разбросанных по комнате. Поль опустился на край кровати. Алые пятна на щеках проступили еще ярке. Ворот рубашки распахнулся и на шее сверкнула золоченая побрякушка, амулет или медальон, скорее всего сохранившейся от бывших разбойничьих трофеев.

– Извините, – смущенно пробормотал Поль. Он хотел добавить к сказанному что-то еще, но замолчал, услышав шаги за дверью. Я выглянул в окно. Это всего лишь солдат из ночной охраны, очевидно привлеченный звуком выстрела, быстро проходил по улице, проверяя не стряслось ли чего.

– Держу пари он даже не понял, где стреляли. Помните, когда мы с вами впервые встретились в переулке, никто из караула даже не обратил внимания на звон шпаг, – Поль с надеждой посмотрел на меня, ожидая, услышать в ответ что-то успокоительное.

– Помню тогда тебя гораздо больше интересовал кошелек прохожего, чем его дружба, – с усмешкой заметил я и тут же пожалел о сказанном, потому что Поль еще сильнее смутился. Он покосился на ящик комода, где лежал мушкет. С чего вдруг ему кого-то бояться. Я мог понять страх мирных вдов и подмастерьев, которые дрожат при упоминание о ночных грабителях, но Поль, не раз надевавший маску разбойника и смотревший в лицо опасности даже после первого поражения гордо сохранял остатки смелости. А теперь чем-то напомнил мышь, спрятавшуюся в норке от кота.

– Ты так расстроился, что даже не смог сбить птицу с расстояния в несколько шагов. Что случилось?

– Эти вороны мне так надоели. Так и летают здесь, будто по чьему-то приказу. Перед тем, как мой отец впутался в заговор вокруг поместья тоже все время летали несколько черных воронов.

– У твоего отца было поместье?

– А вы считали меня сыном простых крестьян? – Поль нервно усмехнулся.

– Ни в коем случае, – заверил его я. – Дети крестьян не умеют так хорошо владеть оружием и не бывают чересчур заносчивы. В тех делах, которыми занимался ты, они предпочли бы просто нож, а не шпагу.

– Мне пришлось пойти на большую дорогу, после того, как наше поместье отошло к короне. Ведь это так несправедливо лишать наследства детей за просчеты родителей. А положили конец моей разбойничьей карьере именно вы, сын того короля, против которого я хотел сражаться. Не правда ли, странное совпадение. Однако, все в прошлом. Семейный герб повержен и забыт, – Поль коснулся рукой той вещицы, которую я поначалу принял за краденое украшения, но теперь смог рассмотреть в ней гербовой знак. – У моего старшего брата остался точно такой же.

– А где теперь твой брат?

– Он отправился в место, которое кажется называется школой чернокнижия.

– Довольно громкое название, – как можно более беспечно отозвался я, хотя внутри все содрогнулось.

– Наверное сейчас он окончил свое обучение и выдает себя за великого лекаря или предсказателя судьбы, – продолжал Поль. – Когда к нам в поместье прибыл один такой шарлатан, брат был очарован его трюками. От него мы и услышали об этой самой школе.

– А может это был вовсе не шарлатан?

– Во всяком случае он вел себя очень странно. Прежде чем дать кому-то свой эликсир он запирался в комнате с больным и требовал какую-то расписку. Он всюду носил с собой ящик с настойками, книгу в кожаном переплете и железное перо. Наверное все эти атрибуты были нужны ему, чтобы выглядеть внушительнее. Когда он выходил из комнаты моего брата, это перо было испачкано кровью.

– Да, действительно странно, – согласился я. – Если бы я мог, я бы вернул вам с братом ваше имущество, но, увы, мое положение при дворе оставляет желать лучшего.

Я посмотрел на уменьшающийся фитиль свечи. Мне начало казаться, что капельки расплавленного воска, стекающие из плошки на стол, соединяются между собой и принимают очертание поверженного герба.

– Кстати, кому ты готовил такой сердечный прием? Кто-то из твоих бывших знакомых теперь промышляет грабежом на улицах города?

– Нет. Они бы не посмели, – Поль лихорадочно соображал как облечь свои мысли в слова и стоит ли вообще говорить об этом. – Кто-то бродит по ночам под моим окном. Вы будете смеяться, но мне кажется, что это та самая ведьма, которой так боялись моряки в порту. Однажды, я проснулся и видел, как белая словно мрамор рука стучит в окно. С тех пор я плотно закрываю ставни.

Поль посмотрел на меня, боясь заметить усмешку, но мне было далеко не до смеха. Я сам за последнее время видел много необычного.

– Тебе надо отдохнуть, а мне уже пора возвращаться, – я встал, отпер дверь и вдохнул свежий ночной воздух. Можно было услышать, как Поль задвигает засов и ставни на окне. Только отойдя от его дома, я вспомнил о цели своего визита. К сожалению заразительный страх Поля встревожил и меня, и я напрочь забыл расспросить о Винсенте, о сером монолитном здании инквизиции. Своими вопросами я бы только еще больше напугал приятеля.

Ночь окутала город покровом темноты. В редких окнах можно было увидеть тусклый огонек лампады. В центре и на площадях намного светлее, а на узкой улочке, по которой я шел во мраке меж безучастных темных окон и наглухо запертых дверей могло произойти любое злодеяние. Я был больше, чем уверен, что если на прохожего накинутся грабители, то бесполезно будет хвататься за первый дверной молоточек. Заснувшие и осторожные хозяева все равно не придут на помощь.

Я замедлил шаг, чтобы рассмотреть необычное созвездие на небе. Край покатой крыши мешал сосчитать все звезды. Я двинулся дальше и тут мне на встречу вышел какой-то человек. От обычного прохожего его отличала странная дерзость. Он шел мне наперерез, будто хотел толкнуть или ударить. И к тому же зачем простому прохожему прятаться за чьим-то крыльцом, поджидая меня. Он медленно откинул рукой темный плащ и достал из ножен шпагу. Темная одежда, лицо закутанное шарфом, повадки и наглость, одним словом, все выдавало в незнакомце наемного убийцу. Но зачем кому-то убивать меня. Сзади послышался такой же звук, будто кто-то достал из ножен шпагу. Я бросил взгляд через плечо и заметил не одного, как ожидал, а двоих людей, также закутанных в темные накидки. Впереди всего один враг, а сзади двое. Я продолжал двигаться вперед размеренным шагом, будто не видя опасности, но при этом следил, чтобы дистанция между мной и двумя преследователями не сокращалась.

Взгляд из-под полей темной шляпы внимательно изучал меня. Я немного замедлил шаг. Разбойник впереди опешил от моей беспечности, но все же приготовился нанести удар. Мгновение его нерешительности пришлось кстати. Я выхватил шпагу и нанес молниеносный удар. Лезвие полоснула его по правой руке, лишив возможности сражаться. Прежде чем преследователи успели отреагировать на такой выпад, я обернулся к ним. Две шпаги против одной, к тому же я не мог поручиться за то, что их раненый товарищ не попытается ударить в спину. Лунный свет отразился в лезвиях трех шпаг, будто в осколках зеркал. На миг желтые лучи отразившиеся от стали ослепили меня, но я успел заметить в широком лезвие еще одно отражение, какое-то крылатое чудовище, летящее над крышами домов. Может, это мне всего лишь показалось. Нельзя поддаваться наваждению, нужно готовиться к следующему выпаду. Но мои соперники уже пятились назад. Две пары глаз неотрывно следили за небом над моей головой.

– Бежим, эта тварь довершит нашу работу, – раздался грубый голос одного из них. Они кинулись прочь, а я заворожено следил за лезвием своей шпаги, надеясь снова подставить ее под луч луны и поймать волшебное отражение. Над головой раздался какой-то звук, будто взмахнули медные крылья. Я взглянул вверх. В лунном мерцание над крышами домов действительно можно было рассмотреть крылья и зубчатый гребень головы какого-то чудовища. Оно летело прямо над узкой улицей, чуть не касаясь когтями черепичных крыш, но вместо того, чтобы ринуться вниз на меня, как предполагали наемники, оно просто пронеслось мимо. Полетело, как раз в ту сторону, куда побежали мои соперники. Но раненный все еще стоял, прислонившись спиной к двери какого-то дома и зачарованно следил за величественным и страшным полетом.

Прежде, чем он успел опомниться, я схватил его за горло и прижал плотнее к закрытой двери. Меня интересовало только одно и я напрямую задал вопрос:

– Кто подослал тебя?

В ответ тишина. Рука непроизвольно потянулась вперед, чтобы сорвать шарф с закрытого лица. Краем глаза я заметил, что здоровой рукой пленник шарит у себя за поясом, пытаясь нащупать рукоятку ножа. Этого я и ожидал с самого начала, удар ножом в спину. Если бы не гипнотизирующее зрелище, то этот удар был бы уже нанесен. Опять одна из этих проклятых ворон, сорвалась с крыши и пронеслась над моей головой. Всего лишь на секунду ей удалось меня отвлечь, но пленник успел вывернуться и скрыться за углом. Преследовать его не имело смысла. Я устал и был немного ошеломлен. Осталось лишь вложить шпагу в ножны и поскорее уйти из бедных кварталов. По крайней мере очутившись на площади я получше смог рассмотреть узор небес. Какие необычные созвездия. Все пространство над столицей и замком как будто оплетает звездная сеть.

В просторных центральных кварталах все еще можно было заметить признаки жизни. Цветочница спешившая домой с наполовину полной корзинкой фиалок задержалась на мгновение и робко поинтересовалась все ли со мной в порядке. Наверное, заметила чужую кровь, случайно запятнавшую мне камзол. Все еще работал припозднившейся кабачок. Из низких окон на мостовую лился свет. Я поспешил туда, надеясь найти временный отдых и вдруг услышал бой башенных часов. Куранты на башне королевского замка как всегда верно отмеряли время, но их звук впервые достиг площадей и улиц, лежавшего внизу под крепостными стенами города.

Резкое движение за спиной. Кто-то сорвал с моей головы шляпу и швырнул ее на тротуар. Я хотел обернуться, но ледяная сильная рука вцепилась мне в плечо. Чье-то дыхание обожгло мне ухо и страшный шепот, который мог слышать только я, так резко отличался от музыкального боя курантов. Холодные кончики длинных пальцев коснулись моей щеки.

– Жди меня завтра в полночь, господин эльф, – прошептал мне на ухо таинственный злоумышленник. А затем смех, дерзкий, торжествующий смех, будто разбилось со звоном оконное стекло. Этот смех звучал, как еще одно предупреждение или как вызов на дуэль.

Зловещий преследователь скрылся, прежде, чем я успел рассмотреть его, но ледяное прикосновение страха надолго охладило все остальные чувства. Я направился к освещенным окнам пивного заведение. Оттуда доносились обрывки веселых разговоров. Там можно будет немного отдохнуть и обо всем забыть, но я не мог отделаться от ощущения, что меня преследует злой дух. Медленной походкой приближаясь к гостеприимно приоткрытой двери, я думал, что самый коварный демон стал моим пожизненным спутником на этой земле. Но шагов преследователя больше слышно не было, однако его предупреждение от этого не стало менее зловещим. Значит, завтра в полночь. Я попытался взглядом выделить из темного силуэта замка башню, отведенную мне. Казалось, что темные тучи над бастионами в эту ночь прорезает алая линия. Не сон ли это и не наваждение ли? Чтобы хоть с кем-то поделиться впечатлениями, я вернулся к каморке Поля, но на этот раз мне никто не открыл. Бесполезно было стучать в дверь, однако я видел, как быстро от его дверей убегала дама в роскошной пурпурной накидке.

Триумф зла

Первый луч рассвета пробился в башню. После бессонной ночи яркий свет неприятно резал глаза. Мне с трудом удалось сфокусировать зрение на металлических стрелках каминных часов и циферблате. Еще только начало дня. Прежде чем часовые стрелки опишут круг и вернуться к двенадцати, я успею что-нибудь придумать. В голове роились неприятные мысли и звучало пророчество незнакомца. А ведь я даже не видел его лица. Так, как же я узнаю, что это именно он прибыл в замок к назначенному времени. Что ж, если он так необычен, опасен и неуловим, то отличить такую незаурядную личность от толпы придворных и гостей будет совсем не трудно.

К такой встречи следовало хорошо подготовиться. Если в полночь порог этого замка переступит сам дьявол, то я сумею дать ему достойный отпор. Нельзя всю жизнь прятаться и оглядываться на каждом шагу в ожидание невидимого преследователя.

В отличие от братьев я всегда одевался без помощи камердинера, чтобы можно спрятать под камзолом перевязь с кинжалом, не сообщая об этом никому. Многие вельможи носили шпагу, как украшение или еще одно доказательство своих аристократических привилегий, для меня же это было незаменимое оружие, с которым я легко и умело управлялся. На этот раз я выбрал в арсенале шпагу хоть и довольно тяжелую для моей руки, но зато с широким лезвием и удобным эфесом. Я верил, что один нанесенный точно в цель удар рассечет тьму над городом и сорвет замок с тайны. Я заперся у себя в башне и решил сам заточить лезвие так, чтобы оно блестело. Вдруг нестерпимо захотелось дотронуться до загадочной книги, неизменно хранившейся на моем столе у распахнутого окна, погладить сафьяновый переплет, отомкнуть защелки и посмотреть на крупный, готический шрифт, переплетения изящных таинственных знаков древнего языка. Почему все строки в книге делятся на черные и алые? Я уже не раз задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа. А голоса? Если я спрошу их о чем-то, они ответят мне или опять постараются подтолкнуть доверчивого новичка на запретное чтение заклинаний? Я протянул руку и хотел дотронуться до обложки, как вдруг раздался негромкий, но настойчивый стук в дверь. Я закрылся на ключ, чтобы побыть в одиночестве, но нежданный визитер не собирался уходить. Через несколько секунд стук возобновился. Я неохотно повернул в замке ключ и распахнул дверь, ожидая увидеть перед собой какого-нибудь надоедливого слугу, посланного ко мне с поручением. Какого же было мое удивление, когда на пороге передо мной вырос как будто из-под земли юный инквизитор. На его тонких губах застыла хитрая, льстивая улыбка.

– Надеюсь я не нарушил вашего одиночества, – он изящно поклонился. – Я видел, как поспешно вы покинули арсенал и решил предложить вам свои слуги, а заодно проверить правдива ли молва. Люди, восхищенные вами ничуть не преувеличивают, вы вылитый ангел, монсеньер.

Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Сам неожиданный визит незваного гостя удивил меня. Сколько смелости и дерзости нужно было иметь, чтобы заявиться вот так в покои принца. К тому же лисий блеск в глазах так красноречиво добавлял к сказанному один – единственный вопрос « ангел ли ты в душе?». Как по чьему-то приказу я обернулся и заметил, что на столе лежит шпага с окровавленными ножнами, та самая, которой я вчера нанес удар одному из наемных убийц. При дневном свете алые пятна так сильно выделялись на фоне безупречных кожаных ножен. Вчера я даже не заметил, что кровь злоумышленника окропила их. Я был так изумлен, что случайно толкнул Винсента, облокотившегося о косяк двери. Его черты исказились от боли, а правая рука безвольно повисла поперек туловища.

– Вы нездоровы? – осторожно спросил я. Нельзя было не заметить, как сильно он побледнел, будто раненный, потерявший много крови.

– О, не беспокойтесь на мой счет, – тут же заверил он. Самообладание тут же вернулось к нему, на губах снова появилась то ли улыбка, то ли усмешка. – Кажется, я забыл представиться. Мое имя Винсент.

– А дальше? Назовите фамилию своей семьи или свой титул. Я уверен вы принадлежите к одному из знатных родов.

– К сожалению, я не могу дальше говорить на эту тему, – все с тем же апломбом заявил Винсент. – Я и так нарушил одно из важнейших правил. Мы никому не должны называть своих имен, но ради вас я готов выболтать несколько секретов, чтобы заслужить вашу дружбу или покровительство.

Дерзкая и вкрадчивая речь вызвала в памяти предупреждение отца. Едва лишь король успел предупредить о том, что меня подозревают в колдовстве, как у моих дверей появляется проворный слуга инквизиции и пытается завести разговор. Обычно единственной целью таких прохвостов бывает втереться в доверие к подозреваемому, выведать все секреты и добиться добровольного признания.

– А, что если я подведу вас и проболтаюсь о нарушение вами долга? – решил я немного подыграть ему, проверить, чего он хочет от меня.

– Поверьте, это будет не первый раз, когда я выскользну из рук палача, – ничуть не смущаясь ответил он. – А вот достаточно ли у вас ловкости, чтобы проделать перед самой казнью такой же трюк, разочаровать много сотен сограждан, застывших в ожидание страшного зрелища. Достаточно ли у вас для этого тайных знаний?

Он испытующе задержал на мне взгляд, будто ждал, что я невольно вздрогну или чем-то еще выдам свои чувства.

– Вы не верите, что я умею плести чары? – уже более откровенно спросил он.

– Мне очень жаль, Винсент, но ты больше похож на сумасшедшего, чем на чародея, – оборвал я его пламенную речь и уже хотел захлопнуть дверь, как вдруг заметил, что к золоченой цепи инквизитора прикреплен маленький знак, сильно напоминающий тот, который Поль свято хранил, как последнюю реликвию своей семьи. В памяти тут же всплыл рассказ о пропавшем брате, о школе чернокнижия. Недавние слова Винсента о том, что ему пришлось сбежать раньше, чем закончился отведенный для учебы срок так же дополняли первое неприятное впечатление.

– Простите мне излишнюю прямолинейность, но такой уж я честный слуга, не люблю скрывать свои способности, – не перестал болтать Винсент. – Один талантливый ученик может стать всего лишь изгнанником, но двое людей обладающий тайными знаниями – это уже сила, с которой остальные должны считаться.

– Я вижу, ты философ и наверное неплохой дуэлянт, раз готов бросить вызов всем и каждому, – мне не терпелось поскорее отделаться от надоедливого собеседника, который своими двусмысленными намеками мог привести любого в ярость.

Винсент болезненно поморщился, потирая правый локоть.

– Не бойтесь, я не собираюсь долго отвлекать вас от дел своей болтовней, – произнес он, огляделся по сторонам и придвинувшись чуть ближе ко мне быстро зашептал. – Сегодня я отбываю из страны. Первый же снявшийся с якоря корабль еще до заката увезет меня далеко от этих проклятых берегов. Хотите, я смогу незаметно провести вас на борт, а когда в замке обнаружат ваше исчезновение, мы уже будем в безопасности и сможем вместе совершенствовать свои знания. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. Заберите с собой магическую книгу, велите слугам не беспокоить вас до вечера, а я сумею сделать так, что ненадолго мы станем невидимыми для любопытных глаз. К тому же в этих древних стенах скрыта не одна потайная дверь, по винтовой лестнице мы спустимся прямо к морю, а там нас ждут свобода и триумф. Мы с вами станем двумя великими чародеями.

Винсент закончил свой монолог и с надеждой заглянул мне в глаза. В нужные моменты он мог отбросить в сторону высокомерие, ненадолго став серьезным и красноречивым. Он мог убедить в своей правоте любого, но только не меня. Смотря на него, я видел самоуверенного мальчишку, но никак ни придворного чародея. Хотя было в Винсенте что-то странное. Может он безумен? Иначе почему говорит с такой убежденность о тех силах, которые, как известно, не существуют.

– Так как? – Винсент начал нервничать в ожидание ответа.

– Полагаю, если ты такой умный, то должен знать, что ни один корабль не сможет отплыть слишком далеко от этих берегов. Помнишь недавнюю бурю. Несколько купеческих кораблей и боевая каравелла одного посла разбились в щепки. А ведь они были далеко не рыболовными корытами и могли противостоять гневу волн.

– Зачем так волноваться по пустякам? – Винсент снова вальяжно облокотился о дверной косяк и доверительно сообщил. – Пока мы с вами находимся на борту, ни одно судно не пойдет на дно. А если, допустим, все-таки случатся какие-то неприятности, то я смогу незаметно ускользнуть с любого корабля в открытом море. Это магия полета.

Я от души надеялся, что путешествие этого малого не закончиться бунтом на корабле. Хоть он мне и не нравился, но не хотелось бы, чтобы разъяренная его выходками команда вышвырнула его за борт. Вряд ли он смыслил в магии так много, как давал понять своими многочисленными намеками, но в любом случае из него получился бы неплохой актер.

– Мне известно, что этот замок с чопорной знатью и завистливыми министрами уже успел наскучить вам. Вы ищите приключений и не хотите подвергать себя ненужному риску, оставаясь среди врагов?

– А что можешь предложить мне ты, кроме перспективы быть пойманным приспешниками инквизиции прямо у причала? – так же тихо спросил я, надеясь разоблачить его. Вдруг он хочет просто заманить меня в ловушку, иначе зачем все эти настойчивые уговоры и обещания.

На мгновение мне показалось, что Винсент обиделся, но, очевидно, за время своей службы в инквизиции он научился хорошо маскировать все свои чувства.

– Я всего лишь ищу союзника, – после недолгого молчания произнес он. Может на этот раз он впервые сказал правду, хотя по одному поведению Винсента можно было предположить, что он не склонен к честности и откровениям.

– Так вы поедете со мной, монсеньер? – уже настойчивее спросил он. – У вас есть лишь несколько минут на раздумья. Хоть вы и подвергаете себя риску, оставаясь здесь, но я привык не вмешиваться в чужие дела. Путешествовать вдвоем было бы куда интереснее.

– Хоть твое предложение и звучит заманчиво, но я не могу просто сбежать. С моей стороны это было бы бесчестно, – решительно заявил я.

– Жаль, – коротко откликнулся Винсент. Он понял, что решение твердое и окончательное, но ничем не выказал своего разочарования. – Я считал вас умнее. Прощайте, ваше высочество. Думаю, мы встретимся очень не скоро, в другой стране, в другой цивилизации, может даже в другом веке. И вы станете совсем другим, чуждым миру существом, хотя внешне останетесь все тем же Эдвином.

Он быстро поклонился. Жест был настолько учтивым, что ни шел ни в какое сравнение с дерзкими и неправдоподобными предположениями. Винсент заспешил по узкому коридору. Его короткий плащ развевался за спиной, как крылья хищной птицы. На фоне роскошных гобеленов и инструктированной мебели он действительно выглядел существом из другого века.

После его ухода в башне стало намного спокойнее. Даже крики верных соколов за окном ни казались такими шумными и настойчивыми, как уговоры молодого инквизитора. Интересно, куда он уезжал и уезжал ли вообще. Или его предложение было обычной провокацией, а на самом деле возле какой-нибудь тихой гавани меня уже поджидал убийца с ножом. Я выглянул в окно и заметил, что в порту один корабль действительно готовится к отплытию. Даже с высоты мне было видно, как рулевой занял свое место, как матросы подняли якорь и в этот миг в сутолоке возле трапа мелькнул серые плащ Винсента. Вскоре корабль, подставив ветру все паруса уже несся в открытое море. Я был искренне удивлен тем, что в государстве нашлись такие люди, которые доверили Винсенту хоть самое маловажное задание. Он либо не справится с ним, либо захочет обратить все в личную выгоду.

Солнечный луч коснулся граней золотого кубка и разбился на сотни радужных искр. Подарок гномов поражал меня своей красотой. В ящике комода бережно хранилось все, что напоминало мне о моих друзьях – маленькие подарки, драгоценные самородки, слитки чистого золота и миниатюрная шпора, которую я нашел в пещере. Любой удивился бы при виде таких сокровищ, спрятанных среди притупившихся кинжалов и одежды. Для меня эти вещи стали единственной памятью о гномах и я ни в коем случае не рассматривал их, как ценный товар.

Я остался в своих покоях и старательно затачивал, выбранную в арсенале шпагу, как будто от этого мои шансы победить неизвестного врага увеличивались вдвое. Можно было выйти на открытое пространство за крепостной стеной и поупражняться в стрельбе из лука, но я небезосновательно решил, что от искусства фехтования пользы будет гораздо больше. Ближе к вечеру лезвие шпаги блестело, а его острота пугала. Я подбросил в воздух шарф из тонкой ткани и налету рассек его шпагой ровно посередине. С наступлением первых сумерек в мое башню, как будто пробрался неизменный спутник последних дней страх, просочился под дверную щель вместе с дымом от свечи.

Как бы мне хотелось еще раз увидеть в арочном своде окна сверкающий силуэт феи или сильфиды. Я не смог сказать с уверенностью, кем была крылатая гостья. Спальня показалось мне особенно теплой и уютной перед наступлением ночи. Со двора доносилось испуганное ржание коней, стук копыт, будто какая-то необъезженная лошадь хотела вырваться из рук конюха. Мне это показалось странным. Вряд ли в замок мог прокрасться конокрад, но обычно животные в конюшне были послушными. Я пристегнул перевязь со шпагой и поспешил спуститься вниз. Во дворе пылали несколько факелов. Слышны были шаги часового на внешней стене. Какой-то паренек с трудом удерживал поводья огромного черного жеребца. Я раньше не видел здесь ни этого коня, ни странного мальчишки, которые как будто следил за мной. Его глаза сверкали, из под бархатного берета выглядывали чуть заостренные кончики ушей. Я прошел в теплое помещение конюшни и заметил, что рядом со стойлом моего скакуна лежит какой-то предмет. Когда глаза привыкли к полутьме я узнал в нем струнный инструмент, мандолину. Кто-то забыл ее здесь, возле моей дорожной сумки, притороченной к снятому с коня седлу. Струны холодно поблескивали, будто ждали пока кто-нибудь прикоснется к ним, пробуждая забытую мелодию.

Я потянулся к мандолине и случайно задел свою сумку, из которой тут же посыпались на пол колчан, оперенные стрелы и даже подарок хозяина кургана. Как я только мог оставить все это здесь. Можно было только упрекнуть себя за беспечность и быстро собрать вещи. Если бы кто-то из конюхов нашел рядом с сеном такую дорогую вещь, как подаренный мне крест, то скорее всего присвоил бы ее себе. Кажется, еще говорят, что дарить кому-то крест это плохая примета. Как же я раньше об этом не подумал, еще до того, как принять дар от человека, о котором ровным счетом ничего не знал, за исключением моих собственных далеких от действительности предположений. Крест выскользнул из моей руки и со звоном ударился о корпус музыкального инструмента. В следующий миг мне показалось, что стены конюшни и даже ближайших бастионов содрогнулись от подземного толчка. Раздавшийся извне грохот на миг оглушил меня, будто в окрестностях началось землетрясение. Цветные искры посыпались от лопнувших струн. В глазах зарябило от разнообразия красок. Я скорее собрал оставшиеся на полу вещи и с сожалением посмотрел на покрывшуюся трещинами мандолину. Нанесенный ущерб был настолько велик, что вряд ли кто-то из мастеровых взялся бы за починку. Конечно, лопнувшие струны еще можно было заменить, но соединить расколовшийся надвое корпус и заделать многочисленные трещины казалось невозможным. Если ее хозяин был рыцарем он бы вызвал меня на поединок, а менестрель просто потребовал бы возместить ее стоимость. Но поблизости не было никого, кто проявил бы заботу о своем имуществе. Все музыканты уже давно развлекали публику в залах наверху, а забытая мандолина, как будто ждала того, кто обнаружит ее. Краем сапога я оттолкнул с дороги обломки. Когда я вышел во двор, то не обнаружил там ни черного задиристого скакуна, ни мальчишки, удерживающего поводья.

Зубчатые стены замка погрузились во мрак, лишь окна тронного зала были ярко освещены. Я поднялся в помещение для пира, где за длинным уставленном яствами столом расположись самые именитые гости. Послы в длинных отороченных мехом дублетах вели себя осторожно и старались не сболтнуть ничего лишнего, пестрели расшитые туники придворных, несколько дам в элегантных нарядах украшали все общество, как яркие цветы. На галерее менестрелей расположились музыканты. Какая-то девушка пела кантату. Ее высокий чистый голос сливался со звуками флейт, но приглашенных на пир больше занимала собственная болтовня, сплетни, легкий ничего не обещающий флирт с придворными дамами. На миг мне показалось, что та таинственная сила, о которой говорил Винсент возобладала над моим сознанием и помогает мне прочесть мысли каждого, находящегося в зале. Я даже выделил из общего собрание несколько мелкопоместных дворян и аристократов, оказавшихся в затруднение, которые уже много недель тщетно пытались добиться королевской аудиенции. Стоило напрячь внутреннюю силу и я бы смог узнать все, даже их имена, при этом не вступая ни с кем из них в разговор. Множество взглядов устремилось в мою сторону, теперь я мог точно сказать, что в сердцах этих людей по отношению ко мне смешалось множество чувств от восхищение и страстной влюбленности, до испепеляющей ненависти.

Я прошел мимо длинного стола. Гости шумно разговаривали, пили вино, играли в азартные игры. До появления короля никто не собирался соблюдать тишину и порядок. Слышны были шутки и остроумные замечания. Находясь в центре всего этого веселья, я с волнением и страхом ожидал, когда башенные часы пробьют полночь.

Приблизившись к тронному залу, я застыл в нерешительности. Перед высокими створчатыми дверьми царило удивительное безмолвие, ни привычного шума, ни толпы, ни даже стражников с алебардами, только шторы на окне едва колыхались от ветра. С моря веет бриз, но в королевском порту все тоже как будто уснуло. Последние лучи заката уже давно угасли и теперь над морем раскинулся роскошный полог темно-синего неба. Я часто смотрел на линию горизонта и думал о том, каков мир за пределами этой нерушимой, отгородившейся от всех соседних королевств державы. Ведь за ее границей существовало множество других стран. Я уже отчаялся получить разрешение на выезд из страны, но тех обрывочных знаний, которые мне удалось собрать из разговоров с моряками и путешественниками хватало на то, чтобы нарисовать в уме неполную и не совсем точную карту мира. Все на ней казалось привлекательным, незнакомые государства, памятники неизвестной здесь архитектуры, океаны, глубокие реки, плоские блюдца озер, пустыни, тропические леса и многое другое. В тех странах другие законы и обычаи, там поклоняются другим богам или идолам. Там есть и спрятанные клады и открытые для путешественников достопримечательности. Чтобы увидеть все это, мне хотелось обрести собственные крылья.

С высоты открывалась отличная панорама на море, пристань и одинокий маяк. В эту ночь огонек на маяке погас и тем не менее, я заметил, что в порт прибыло новое судно. Свернутые паруса, переплетенные канаты и резные носы другие кораблей перед ним казались всего лишь паутиной, неровно затянувшей берег. Фонари на кормовых надстройках многочисленных судов мерцали слабо, будто тучка светлячков. Зато незнакомый военный галеон притягивал к себе лунный свет. Полотняные паруса серебрились в его лучах. Высокие мачты вздымались к небу, на смотровой площадке ни стоял вахтенный, флюгера не скрипели от ветра. Я заметил, что из открытых люков выглядывают чугунные пушки, будто на корабле все уже подготовлено для того, чтобы дать бой.

Рядом с мощными бортами незнакомого галеона корабли отцовского флота казались утлыми лодчонками, а роскошная барка для праздничных выездов короля в миг утратила все свое великолепие. Раньше я не мог допустить мысли о том, что какие-то военные корабли могут сравниться с нашей флотилией, но теперь я был очарован, будто мне явилось нечто потустороннее. Галеон был похож на плавучую крепость, с башенками для лучников, которые не выглядели лишними даже при наличие пушек. На форштевне красовалась резная фигура русалки, вокруг нее вился узор позолоты. Владелец этого корабля должно быть очень богат и предусмотрителен, с таким вооружением он никому не позволит взять судно на абордаж, хотя сам всего лишь несколькими залпами отправит на дно противника. Я бы не задумываясь променял целую армаду на один такой галеон.

Рядом со мной остановился один из советников. Он хотел завести разговор, но не решался, будто вид светящегося корабли на время лишил его дара речи.

– Это торговое судно? – спросил я у него, хотя уже заранее знал ответ, но надо было как-то завязать беседу.

– Нет, ваше высочество, – возразил он и поплотнее запахнул дублет, чтобы не простудиться на сквозняке.

– Тогда на этом галеоне прибыли послы? – допытывался я. – Возможно, они приплыли только для того, чтобы объявить войну. Отвечай!

– Вам лучше обо всем спросить у кого-нибудь другого. Я почти ничего не знаю, – испуганно забормотал советник. Раньше он умел держать себя в руках, а теперь сильно нервничал.

– Что же тогда так тебя беспокоит, раз ты не в курсе событий? – продолжал настаивать я.

Мой вопрос поставил его в тупик. Значит, он что-то знал, просто не хотел делиться новостями.

– Так значит на корабле приплыли послы? – заключил я. – Из какой страны и с какой целью они прибыли? На это ты можешь ответить?

Советник колебался.

– Они уже сошли на берег, может даже прошли в тронный зал?

– Простите за дерзость, ваше высочество, но я советую вам быть осторожнее, – собеседник заговорил неохотно. – Помните, это послы из самого ада и от них нужно держаться как можно дальше.

Меня удивили его слова. В этот миг из тронной залы раздался торжествующих смех. Он показался мне смутно знакомым. В памяти воскресла та ночь, когда Флориан в праздничной одежде и с непокрытой головой выбежал во внутренний двор, чтобы поклониться высокомерному гостю, приехавшему в черном экипаже. Ворота замка распахнулись перед ним, несмотря на поздний час.

– Стрелки часов нельзя задержать ни на миг. Скоро наступит час падения великой державы, – слова донеслись из приоткрытых дверей тронного зала, а мне почему-то показалось, что кто-то шепнул их прямо в мое ухо.

Высоко над головой раздался шум. Сначала я подумал, что краски осыпаются с расписанного художниками потолка, но картины выглядели свежими. А вот над зубцами башни раздавились тяжелые, размеренные взмахи, будто нечто огромное парит над замком и ждет момента, чтобы камнем ринуться вниз.

Далеко в городе тревожно зазвонили колокола, но я не обратил внимание на монотонный перезвон. В этот миг я не мог думать ни о чем, кроме, как о крылатом страже, повисшем в ночной пустоте над самой высокой из башен. Крылья взмахивали мерно и плавно. Невидимый сторож парил на одном месте, недалеко от купола тронного зала.

Колокольный звон не умолкал ни на минуту. А ведь время вечерней службы уже давно миновало, значит на улицах города произошло несчастье. В ноздри ударил неприятный запах паленого, будто поблизости начался пожар. Через окно в помещение потянулись струйки едкого дыма. Может в городе загорелся какой-нибудь склад. Из окон тронного зала открывался отличный вид на столицу. Я распахнул створчатые двери и не обращая внимание на людей, суетящихся в зале, кинулся к ближайшему окну. В лицо мне дохнуло жаром, как из растопленной печи. Город был объят пламенем. Звон колоколов стих. Разве могли они звонить, когда жадные языки огня уже подбирались к колокольне, перекидывались на черепичные крыши домов, лизали высокие каменные арки. Даже вокруг шпиля ратуши обвилась оранжевая лента огня. Впервые я смотрел в лицо разбушевавшейся стихии. Столб черного дыма тянулся к небесам. Зарево пожара разгоняло прочь ночную тьму. А, где же жители, почему они не пришли к воротам замка за помощью? Патрули городской охраны тоже не подавали никаких сигналов. Левая сторона города была еще не тронута огнем. Так почему же никто не бьет в набат, никто не пытается потушить пожар, спасти хоть часть былого великолепия.

Еще вчера я восхищался оригинальными постройками, площадями и белокаменными дворцами, бродил по каменным улочкам, мимо арочных сводов и мостов, смотрел, как блестят на солнце золоченые купола, а сегодня все это было отдано во власть огненной стихии. А, ведь Винсент предупреждал меня об этом. Он говорил, что оставаться в стране не безопасно. Сам он из предосторожности даже не поехал по суше, а предпочел пересечь морскую границу. Неужели он предвидел все это?

Перед воротами замка давно должна была собраться очередь из пострадавших. Должны были найтись смельчаки, способные затушить огонь с помощью воды, пока он еще не охватил всю столицу. Однако ни один человек ни просил приюта. Значит люди сгорели вместе со своими жилицами. Пламя зловеще шипело, накрывая крыши домов, а над всем этим морем огня парило свившееся кольцами крылатое чудовище. Его голову венчал узорчатый гребень, чешуйки на шкуре переливались множеством оттенков и ловили огненные блики. Рельефные очертание тела делали его похожим на какой-то символ со старинного герба. Я неподвижно застыл у окна и в этот миг мерцающий взор чудовища устремился в мою сторону.

Из самых потаенных глубин памяти вдруг всплыло то, что я считал давно забытым. Подобно древнему проклятие, по роковой случайности унаследованному от предков, мне вспомнилось страшное, мистическое слова, промелькнувшие когда-то на странице старинных легенд.

– Дракон! – прошептал я. Этим название пугали непослушных детей и грешников, но никто не рассчитывал, что огнедышащий демон подожжет целый город и повиснет в воздухе над огромный погребальным костром, любуясь учиненным им бедствием. Когда в детстве я пролистывал иллюстрированные книги, то там не раз встречалась крылатая эмблема зла, но я никогда не думал, что столкнусь с этим злом в реальной жизни.

Мой взволнованный шепот вряд ли можно было расслышать даже вблизи, но дракон услышал и сфокусировал взгляд на мне. Его сверхчеловеческий слух улавливал все звуки на расстояние многих миль, а необычайная зоркость позволяла рассмотреть даже то, что любому другому показалось бы всего лишь крошечной точкой в светящемся окне. Глаза дракона, похожие на лунные камни не выражали ничего кроме ярости и гнева. Из пасти выглянул кончик раздвоенного жала. Дракон как будто ухмылялся, радуясь тому, что одним своим видом привел мои чувства в смятение. В следующий миг его гибкое тело изогнулось дугой, хвост свился пружинистыми кольцами, увенчанная гребнем голова немного наклонилась, медленно, как во сне, приоткрылась пасть и на уцелевшую часть жилых строений обрушился еще один огненный столб.

Над крышей замка тоже иногда можно было уловить звуки, похожие на взмахи крыльев и хриплое шипение. Значит ли это, что мы окружены? Дракон с изумрудной чешуей и гневными глазами развернулся и полетел в сторону маяка, но на его места тут же примчались несколько таких же опасных поджигателей. Они носились над пылающими кварталами в поисках добычи, как вороны носятся на трупами.

Я задернул штору и отшатнулся от окна, чуть не сбив с ног одного из ученых секретарей, вечно снующих возле королевского трона. В голове мутилось, как от крепкого вина. Мысли путались. Придворный лекарь, заметив мое смятение, поспешил ко мне через зал, но я жестом велел ему оставаться на месте. Все эти люди, суетившиеся вокруг больше не имели для меня значения. Из всей пестрой толпы меня интересовал лишь горделивый чужестранец, застывшей у тронного возвышения. Он облокотился на тяжелый резной посох, который служил скорее для украшение, чем для опоры. Волосы цвета воронова крыла курчавились на концах. Я видел только его точеный профиль, но мог сказать, что у него правильные черты лица и он по-своему красив. Гордая посадка головы и осанка красноречивее любых слов заявляли о значительности и высоком положение. Как сильно этот величавый незнакомец одетый во все черное напоминал мне князя тьмы. Он обернулся. Его взгляд безошибочно выделил из всей толпы одного меня, будто кроме нас двоих в зале больше никого не было. От его внимания не ускользнула ни одна черта. Он знал обо мне все, а я о нем ничего, кроме единственного верного предположения о том, что передо мной стоит сам люцифер.

Я слышал, как отец потребовал от чужеземца, чтобы тот велел драконьей стае улететь прочь от этой страны. В ответ незнакомец лишь дерзко рассмеялся, а в следующий миг его пристальный взгляд снова устремился на меня и сковал волю. Не было возможности ни двигаться, ни сопротивляться. Я ощущал, как неведомая сила сковала руки и ноги, мешая пошевелиться. Только тайным зрением я мог видеть, как главный звездочет открывает врагам, прибывшим на галеоне потайной ход. Покров ночной мглы защищает их лучше любой брони. Часовые, войска, капитаны и матросы на флоте крепко спят, никто из них ничего не услышит. Стоило ли знать об этом и бездействовать, но таинственный пришелец нарочно посылал мне сообщение о том, что происходит под стенами замка. Он читал мои мысли, связывал меня невидимыми веревками, и как прочны были эти путы. Мысленно он приказал мне отстегнуть перевязь со шпагой и, сам удивляясь своему поступку, я повиновался. Вот, что значит иметь неограниченную власть над людьми. Таким сильным чарам невозможно противостоять.

Всех присутствующих парализовал страх. Не только чванливые щеголи, никогда не притрагивавшиеся к оружию, но и лучшие воины теснились к краям залы. Ни один из самых бесстрашных подданных короля не хотел оказаться в центре событий. Незнакомцы в темных капюшонах, скрывавших лица схватили моих братьев. Я хотел выкрикнуть их имена и кинуться на помощь, но невидимые путы не пускали. Флориан держался молодцом. Клод тоже сохранил остатки смелости. Хотя со стороны они выглядели слишком хрупкими и напуганными в лапах своих тюремщиков, но можно было не сомневаться, что белокурые головы принцев не склонятся ни перед кем. Флориан слишком горд, чтобы признать свое поражение, он скорее плюнет в лицо победителю, чем сдастся на милость судьбы. Он сделал отчаянный рывок, чтобы вырваться, но когтистые руки двух злодеев слишком крепко держали его.

Осанистый чужеземец медленно приблизился к ним, по очереди поднял за подбородок лицо каждого из них, чтобы заглянуть в глаза и вычитать там все самое сокровенное. Бессильная ярость принцев позабавила его, но своим исследованием он остался недоволен, будто не нашел того, чего искал.

– Эти двое простые люди, – гневно выкрикнул он, вновь обращаясь к трону. – От них не будет никакого толка. Мне нужен тот мальчишка, который отмечен десницей судьбы, тот у которого венец зла сияет над головой и крылья рока шелестят за плечами.

– Ты его не получишь, – спокойно, но твердо заявил король. Хотя двое вооруженных охранников, стоявших по обеим сторонам от трона выглядели не слишком уверенными в своих силах.

– Значит ли это, что монарх хочет нарушить свое слово, – с язвительной усмешкой поинтересовался чужеземец, в котором я начинал угадывать черты моего недавнего преследователя. Я без конца задавал себе вопрос, кто он на самом деле и не находил ответа.

– Помнишь, каким был этот замок много лет назад? – продолжал он, обращаясь к королю. – Неужели ты забыл нашу партию в карты, общество духов и роковые ставки. Ты проиграл мне своего младшего сына. Он слишком сильно отличается от смертных, чтобы жить среди них. Для него будет благом уйти подальше от людей и насмешников. Я возьму его с собой и назначу ему в спутницы злого ангела. Если отдашь мне его прямо сейчас, то сможешь забрать себе остатки королевства.

Чувства начали возвращаться ко мне. Я снова мог двигаться и чужая воля не сковывала мои действия. Какое право имеет этот пришлый господин так фамильярно беседовать с королем. Он говорил с такой дерзостью и мрачным торжеством, от которого мурашки ползли по спине.

Мне казалось, что я слышу звуки набата. Кровь ударила в голову и алые круги стали расходиться перед глазами. А ведь я собирался сражаться с неизвестным врагом, так почему же в решающий миг у меня не хватает сил даже на то, чтобы поднять с пола шпагу. Мой кинжал тоже ударился о плиты пола и остался лежать на них. Чем можно было еще объяснить мое бездействие и мертвый сон королевских войск, кроме как присутствием подавляющей, колдовской энергии. Мне показалось, что под потолком тронного зала летают и бесятся полчища злых духов.

Часы на башне уже пробили полночь. Незнакомец прибыл после отбоя, как и пообещал. Вместе с ним из-за моря прилетело полчище опасных поджигателей. Стая драконов кружила над поверженным городом. Где-то недалеко зазвенел колокол. Привычный звон на этот раз был лишен размеренности и ритма, будто звонарь выпустил из рук канат и тяжелый медный язычок отбивает по стенкам колокола собственную мелодию. Оказывается это дракон сорвал с колокольной башенки золоченый колокол и улетал, не выпуская из когтей свою добычу.

Снопы искр взметались над горящими домами и отражались в зеркальной драконьей чешуе. Из окон горящих дворцов валил черный дым. В городе царили страх и разрушение. Вместе с волнами огня по закоулком города плясала смерть. Всего лишь на миг мне показалось, что на фоне пылающих руин высоко в воздухе повис бледный мерцающий силуэт крылатой феи. Может быть, подобные ей существа сейчас носятся над страной. Сколько их этих созданий, затаившихся во тьме в ожидание своего триумфа.

Из помещения, где недавно пировали гости доносились крики, стоны, мольбы о пощаде. Я едва удержался от того, чтобы кинуться туда. С кружившейся от волнения и сильных чар головой я вряд ли мог оказать кому-то реальную помощь.

Шум множества крыльев за окнами нарастал. Искры сыпались дождем с обгоревших крыш. Страшный фейерверк не привлек внимая зрителей. Их просто не осталось. Многие жители наверное даже не успели выбежать из домов, а у тех, кто выбрался на улицы уже не было шанса на спасение. От дыхание дракона огонь разбегался по кварталам, как по шнуру пороховой бочки. Самым ужасным и завораживающим зрелищем были эти разноцветные рептилии, сбившиеся в одну пеструю, копошащуюся тучу над руинами, превратившимися в пылающий ад.

Шум и свист мешали мне расслышать требования и угрозы короля. Лишь напрягая слух можно было уловить обрывки фраз. Кажется, государь говорил о том, что никому не отдаст своего сына. В ответ ему раздавался издевательский хохот.

От такой какофонии звуков у меня заболели уши. Приглашенных в тронный зал и королевскую свиту охватила паника. Стражники застыли на своих местах, как истуканы. Ни приказы, ни уговоры, как будто не долетали до их слуха. Ни один из придворных смельчаков также не решился бросить вызов колдуну. А он тем временем шагнул ко мне, взвились полы длинной мантии, ослепительно сверкнул кровавый карбункул на набалдашнике тяжелого посоха. Корявая рука остро заточенными ногтями вцепилась мне в плечо и потащила прочь.

Я успел заметить, как драконья голова с зубчатым бирюзовым гребнем заглянула в проем окна. Похожие на драгоценные камни глаза злобно сощурились, пасть приоткрылось. Дракон дохнул огнем и яркие полосы жидкого пламени весело заплясали по паркету, поползли к трону, начали лизать обивку стен. Язычки огня пробежались по шторам и добрались до потолка.

Колдун потащил меня вниз по лестнице. Сильные пальцы, как щупальца сжимали мое плечо. Я сделал отчаянную попытку вырваться, но только упал, больно ударился о перила и расшиб колено ударившись о мраморную ступеньку.

В проеме дверей арсенала перед нами вырос юный, пышно одетый никс и с поклоном доложил о том, что все леса, села, деревни и пахотные поля до самых границ страны выжжены дотла. Он мелодично рассмеялся и провел тонкими пальцами по струнам своей арфы.

– Будут ли еще какие-нибудь приказы, ваша милость? – вежливо поинтересовался никс. – Хотите, чтобы мы конвоировали молодого господина до причала?

Воспользовавшись моментом я выхватил шпагу из большой, плетеной корзины, предназначенной для оружия. Никс озадаченно посмотрел на меня, как на доселе неизвестное насекомое, но все же решил посторониться. Шпага лишь скользнула по его плечу и разрубила ремешок с охотничьим рогом. С таким наглым существом, как этот щеголь мне еще сражаться не приходилось. Оставалось лишь удивляться его проворству. Он с ловкой уклонялся от ударов шпаги, нахально ухмылялся, отпускал дерзкие шутки. Стоило мне рассчитать один точный удар, как беспечный соперник одним прыжком взмывал в воздух и появлялся с другой стороны. Может, он вовсе лишен телесной оболочки, иначе как ему удается двигаться с такой легкостью.

– Жалкий трус, – процедил я сквозь зубы, когда никс внезапно появившись со спины и ущипнул меня холодными тонкими пальцами. Когда оскорбление достигло его ушей он что-то обиженно заворчал и тут же получил удар в живот рукоятью шпаги.

Пользуясь временной передышкой я обернулся к колдуну. Кто он такой? Почему все эти существа из легиона тьмы слушаются его приказов? Несомненно, передо мной самый опытный чернокнижник. Он стоял неподвижно, опершись на разукрашенный резьбой посох. Отблески далекого зарева освещали его лицо, казавшиеся слишком хищным из-за острого орлиного носа и черных проницательных глаз. Как много в нем гордыни и мудрости. Засмотревшись на него, я забыл проявить осмотрительность. Никс подобрался ко мне сзади и схватил в крепкие тиски. Его худые длинные руки могли сжать жертву, как железный обруч. Я видел, как рука с сияющим посохом медленно поднялась вверх и откуда извне вырвалась косая молния. Последовал режущий удар в грудь, потом наступило несколько мгновений забытья, за которые я был лишен и оружия и свободы.

Я очнулся и кожей почувствовал холод деревянных досок. Хоть я никогда и не был моряком, но легкая качка и скрип снастей лучше любых слов сообщали о том, что я нахожусь на корабле. А корабль держит курс в открытое море, прочь от пылающих берегов. Я лежал на палубе возле грот-мачты. Ветер дул в паруса. Зарево далекого пожара освещало кормовые башенки и огражденную перилами смотровую площадку. Холодные руки никса, как свинцовые прутья обвились вокруг моей шеи.

– Смотрите, мой доблестный господин, там пылает ваша империя, – шепнул он. – К сожалению, некому будет упомянуть об этом событии в исторических хрониках, ведь вы, смертные, так цените свои летописи. Картина страшного суда в памяти – вот все, что останется у вас от прежней жизни.

Над огромным погребальным костром все еще носились несколько драконов. Они, как будто, торжествовали.

– Стервятники слетелись за добычей, – заключил никс, заметив нескольких гарпий набросившихся на еще не сгоревшие остатки флота и торговых кораблей. Большинство галер, барок и даже рыболовных лодок полыхали возле самого берега. Я зажмурился, чтобы не видеть, как острые зубы отдирают доски от кормы отцовской каравеллы. Это был еще один ловкий маневр хищника, чтобы доказать, что все к чему я привык обратилось в прах.

Зловещий причал скрылся из виду. Галеон вышел в открытое море и теперь рассекая волны, двигался вперед. Вокруг меня сомкнулась темнота. Руки никса соскользнули с моей шеи и помогли облокотиться об основание мачты.

– Тебе понравился мой корабль? – шепнул кто-то, склонившись надо мной. Звуки выплывали из всеобъемлющей тишины, лишь изредка сопровождаемой плеском волн. – Ты хотел бы стоять у руля и бороться с бурей или же предпочитаешь лететь над морем, подобно молнии. Хочешь увидеть мою воздушную колесницу, когда она скользит над гладью воды или проноситься над поверхностью бурного океана.

Слова чернокнижника действовали на разум как редкое наркотическое зелье. Так медленно и неумолимо веки сковывает вечный сон. В ушах звенело от непрерываемой тишины, пока высоко над парусами не зазвучал хор хриплых, проклинающих голосов. Так может кричать только сонм духов. Я попытался собрать остатки сил и подняться на ноги, но вместо этого ударился головой о мачту и погрузился в темноту. Казалось, что в этот миг над моей головой сомкнулись могильные своды, а вместо обычного памятника вход в гробницу загородила ожившая статуя королевы теней.

Формулы волшебства

– Флориан, ты снова опоил меня за ужином. Из-за тебя я всю ночь провел в пылающем аду. Придется вызвать тебя на поединок, несмотря на то, что ты будущий король, – слова сорвались с уст еще до того, как полное пробуждение вернуло меня к жестокой действительности. Вместо красивого лица Флориана я увидел двух цепных псов, лежавших перед чугунными воротами.

В лицо пахнуло сыростью и тленом. Псы злобно оскалились, но остались лежать на своих местах. Ошейники с шипами придавали сторожевым собакам еще более устрашающий вид. Украшенные витиеватым орнаментом створки ворот распахнулись. Заскрипели несмазанные петли и ржавое железо, послышался звон цепей. Над посыпанной песком дорожкой стелился густой синеватый дым и от этого все происходящее больше походило на сон, чем на реальность.

Какое неприятное сновидение. Стоило войти в распахнутые ворота, как меня окутал могильный холод. Шероховатая поверхность стен блестела от влаги. Песчаник и мелкий гравий неприятно хрустели под подошвами сапог. Где-то вдалеке настойчиво звенели оковы. Нестройный хор шепчущих голосов доносился со всех сторон, как будто просачивался сквозь толщу, пропитанных влагой стен. Сквозь прутья решеток к нам тянулись посиневшие, морщинистые руки узников. Да, именно «к нам», я был здесь ни один. Впереди, неся в высоко поднятой руке фонарь, бежал проворный мальчишка с рыжеватыми кудрями и заостренными кончиками ушей. Но кто же шел за мной? Рука, как будто сделанная из железа обвилась вокруг моего запястья. Я хотел обернуться назад, но невидимый спутник не позволил.

Тусклый фонарик напоминал летящего в тумане светлячка. А кто этот мальчишка, освещавший нам путь? Я не мог припомнить, кто он такой, как ни напрягал память.

Под ногой что-то противно хрустнуло. Откатились в сторону раздробленные белые косточки. Я остановился и взглянул вниз. Через прутья решетки протиснулась рука скелета. Голые кости пальцев тянулись к черепкам разбитого кувшина. Значит узник умер от жажды? Злобный толчок в спину заставил меня двинуться дальше. Вокруг сгущался туман. Может все это мне просто снится? Но ведь во сне невозможна такая острота ощущений. Я чувствовал запах гниения, слышал, как вода капает с низкого потолка и ударяется о толстые звенья цепей.

В замке повернулся ключ, щелкнула задвижка. Решетки со скрежетом раздвинулись, освободив вход в более просторное помещение. Сильные руки проводника швырнули меня на кучу соломы. Я попытался сфокусировать зрение на близстоящих предметах, чтобы определить где нахожусь, но не мог рассмотреть ничего, кроме сонма теней, круживших над землей в каком-то дьявольском хороводе.

Я ощутил некое давление, словно кто-то пытался стереть из моей памяти все, связанное с прежней жизнью. Вопреки чужим стараниям, в мыслях возникла четкая картина. Пылающий город и дракон с яркой изумрудной чешуей, который уносит в своих когтях похищенный колокол. В тронном зале было жарко, как в пекле. Раздавались проклятия и угрозы. Колдун что-то говорил о том, что король проиграл ему в карты душу своего сына. Мне не удалось услышать весь разговор из-за нарастающего шума крыльев. Это стая драконов кружила над огненной бездной. Как ослепительно сверкала их чешуя, как загадочно сверкали крылатые силуэты, свившиеся в высоте наподобие сложного, причудливого орнамента.

– Драконы сожгли все до самых границ страны, ведь так? – спросил я, надеясь что кто-то меня услышит. – Я видел, как они подожгли город и рыскали в поисках добычи. Даже самые прославленные герои не смогли дать отпор этой непобедимой армии.

Кто-то ходил вокруг меня. Полы длинных одежд колыхались при каждом шаге.

– Вы ведь тоже видели стаю огнедышащих драконов? – взволнованно поинтересовался я, опасаясь, как бы захватывающее зрелище не оказалось следствием того, что я на досуге злоупотребил каким-нибудь крепким напитком.

Звенящую тишину разорвал хриплый, нечеловеческий шепот.

– Они все либо чьи-то слуги, либо жертвы собственной жадности. Для них блестящие побрякушки и ежегодные жертвоприношения важнее, чем стремления к знаниям и власти. Их сила могла бы держать всех до единого монархов в страхе, а простых людей в повиновении. Но никто не хочет сражаться за восстановление былой устрашающей славы драконов, – говоривший был слишком увлечен своими идеями. В его задумчивом голосе иногда звучали гневные нотки. – Мне нужен один- единственный небесный властитель, вид которого устрашит недовольных и мятежников.

Внезапно темное помещение озарила яркая вспышка. Тонкий оранжевый огонек на фитиле восковой свечи беспокойно взвился ввысь, но тепла не было. Только спустя несколько мгновение пламя начало источать жар и гореть ровнее. Надо мной изгибались каменный своды низкого потолка. По стенам тянулись, на совесть закрепленные в камне тяжелые цепи, кандалы, железные ошейники. В центре стояли грубо сколоченный стол и стул. Даже расписанная незатейливым узором плошка, служившая подставкой для свечи в подобной атмосфере казалась предметом роскоши. Кованые железные решетки, преграждавшие единственный выход доходчиво сообщали о том, что помещение, в котором я оказался ни что иное, как тюремная камера.

– Да, думаю с тобой вдвоем нам удастся восстановить прежний культ. Мне не хватало только идола. Понимаешь, любой план нужно продумывать до мельчайших деталей, – тихо произнес колдун, меривший шагами тесную камеру.

Вошедший в темницу, рыжеволосый паренек поставил на плоский камень погасший фонарь. Он уже не был так ловок и проворен, потому, что ведро, которое ему приходилось тащить в правой руке несколько мешало скорости движений.

– В чем дело, Камиль? – с яростью прикрикнул на него мой тюремщик.

– Я просто принес немного холодной воды, чтобы привести молодого господина в чувства, – Камиль поставил на пол ведро до краев полное водой и вздохнул с облегчением.

У меня появилась возможность повнимательнее присмотреться к нему. Да, это же тот самый паж, который встретил меня в проклятом ущелье, потом я видел его возле конюшни. Он с трудом удерживал норовистого скакуна. А затем мне вспомнился наш поединок. Камиль подкрался ко мне сзади. Так поступают только подлецы.

– Негодяй, – произнес я и попытался встать. Как и любой из бесчестных хвастунов юный никс оказался трусливым. Он отскочил в другой конец камеры, чуть не сбив с ног своего господина. За что навлек на свою голову очередной поток нелестных изречений. Работодатель обращался с никсом довольно строго и все еще злился на него, за промахи допущенные во время дуэли. Я присмотрелся к Камилю. Впервые в жизни мне удалось ввязаться в драку с настоящим никсом. Мне трудно было понять почему вольный дух должен кому-то подчиняться. Зачем ему вообще на кого-то работать, ведь деньги ему, наверное, не нужны, да и вряд ли такой суровый хозяин станет что-то ему платить. Может, Камиль просто перессорился со всеми соплеменниками и опасался высовываться наружу без защиты покровителя. Интересно, а умеет ли он превращаться в коня и дышать под водой, как рассказывают о никсах легенды. У Камиля, несмотря на рыжий цвет волос была очень чистая кожа без единой веснушки, лукавые зеленые глаза, тонкие губы очень часто изгибались в хитрой усмешке. Заостренные уши указывали на происхождение. Я презирал его и в тоже время не мог отвести от него заинтересованного взгляда. Ведь он был частичкой того мира, в который смертным путь запрещен. Однако, если бы он попытался подойти ко мне хоть на шаг ближе, то в ход пошли бы кулаки и многие приемы рукопашной схватки. Ни шпаги, ни кинжала, к сожалению, у меня больше не было.

Выплеснув часть накопившегося гнева на слугу, чернокнижник обратился ко мне.

– Полагаю, тебе пришлась по вкусу моя подземная темница. И не изображай из себя умирающего, пока мы шли, ты довольно увлеченно оглядывался по сторонам, – уже строже добавил он. – Для осиротевшего принца, которому после падения державы положено было хотя бы опечалиться, ты проявил не только удивительную наглость, но и стремление к потусторонним тайнам. С другой стороны даже лестно, что мой узник оказался мужественным, терпеть не могу слабаков. Так, ты уже догадался о том, что тебя ждет.

– Виселица для простолюдинов, значит для моей шеи предназначен топор, – философски заметил я и взглянул на тюремщика с иронической улыбкой. – Если вы разделяете мнение министров о том, что за красивое лицо я продал душу дьяволу, тогда вашему слуге пора натаскать дров для костра.

Никс чуть ли не подпрыгнул от такого пренебрежительного отношения к своей персоне. Дрова таскать он явно не собирался, да и слугой себя пожалуй не считал, а вот его хозяин тихо рассмеялся. Я уже без улыбки посмотрел на него и в который раз решил, что слышу смех Люцифера.

– Эдвин, ты ведешь себя как загнанный волк и даже не пытаешься прибегнуть к скрытой силе, – лукаво заметил он, будто пытаясь подстрекнуть к чему-то нехорошему. Откуда он узнал мое имя? Ведь я ни разу не назвал себя.

– Так тебе нравится подобная смена обстановки? – продолжал он свой допрос. – Помню среди свиты короля в древних стенах замка ты чувствовал себя несчастным пленником. Так, что считай одна тюрьма сменилась на другую. Философ предположил бы, что я оказал тебе услугу, внеся в скучную жизнь немного разнообразия.

– Не могу сказать, что в последнее время моя жизнь была скучна или лишена разнообразия, – повысив голос, заметил я. Можно было, хоть кричать требуя объяснений, никаких результатов это бы не принесло. Мой тюремщик был занят только собственными великими идеями. А его сподручный предпочитал держаться на безопасном расстоянии.

– Строительство такой темницы под землей стоило многих затрат, – продолжил чернокнижник. – Поэтому пришлось приручить землекопов, каменотесов и кузнецов. Зато они потрудились на славу, вырыли колодец, выковали крепкие решетки и цепи, смастерили хитроумные орудия пыток. Ты когда –нибудь видел Железную Деву?

Я отрицательно покачал головой.

– У тебя еще будет возможность взглянуть и даже научиться использовать такого рода приспособления на практике. Мне нужен умный и смирный помощник, так что тебе многому придется научиться.

– Так значит мы находимся под землей? – я взглянул на сводчатый потолок, надеясь, что там найдется небольшая трещина для солнечного света.

– Мы находимся на расстояние многих метров от поверхности земли. Так, что даже не пытайся выбраться отсюда сам. Даже если кто-то из узников сбежит, то заблудится в нескончаемом лабиринте, который тоже далеко ни необитаем. Кроме пауков, мышей и скорпионов из колодца здесь полно других более опасных и именитых особ. Со временем ты ко всему привыкнешь.

– Я нахожу это место слишком мрачным, – начистоту заметил я, хотя чернокнижник гордился своими владениями.

– Вам не о чем переживать. По сравнению с другими узниками вы находитесь даже в привилегированных условиях, – осторожно подал голос никс, выглянув из-за плеча своего господина.

Хозяин, едва сдержав еще одну гневную тираду, приказал никсу помолчать.

– Но, ведь остальные камеры, действительно, более тесные, – испуганно пискнул Камиль. – А здесь все содержится в порядке и относительной чистоте.

Оглядев стены покрытые копотью и беспорядочно переплетенные цепи, я решил, что у никса довольно странные понятия о порядке.

Вдалеке раздались чьи-то мелодичные голоса. В глубокой, подземной темнице журчащие звуки были чужими и тем не менее приятными. Потом зазвучал размеренный свист, так кружится веретено под пенье искусных прях. Казалось, что я случайно подслушал хор морских сирен и при этом умудрился остаться в живых.

– Там кто-то поет? – спросил я, рискуя навлечь на себя ярость колдуна.

– Тебе послышалось, – равнодушно заметил он и в этот самый миг пенье стихло. Осталось только прежняя шепчущая тишина и танец слабого огонька на фитиле свечи. По стенам протянулись зловещие тени. Тень моего тюремщика напоминала очертания коршуна с длинным изогнутым клювом. Сомнений не осталось, он и есть тот самый злодей, о котором мне по малодушию проболтался Флориан.

– Тебе пора приступить к работе. Еще много ночей впереди. Ты успеешь изучить все еще нерасшифрованные тома из моей библиотеки и заполнить пробелы в магических трактатах.

В дальнем конце камеры распахнулась тяжелая окованная железом дверь. Раньше я ее не заметил. Сначала из щели полился тусклый свет лампады. Я поднялся с соломы, заглянул в освещенный лампадой равелин и чуть не ослеп от блеска множества старинных книг в драгоценных окладах. На железной скамье цепями приделанной к стенной нише аккуратной кучкой были сложены свитки пергамента и стопки каких-то бумаг.

– Думаю, этих книг хватит, чтобы ты составил свое собственное мнение о том, что вы при дворе привыкли называть запретными науками.

– Их даже больше чем достаточно, – подумал я, но не решился высказать этого вслух.

– Надеюсь за время пребывания при дворе тебе удалось освоить хоть один древний язык? – вкрадчиво поинтересовался колдун. – Ты общался с купцами и мореплавателями, должно быть, научился разговаривать на двух-трех иностранных языках.

– Нет, для переговоров с послами дальних стран, у отца был переводчик, довольно неприятный малый, который все время околачивался у дверей королевского кабинета.

– А, что удалось выучить тебе. Может, иногда тебе удавалось расшифровать непонятные другим письмена?

Я вспомнил ночной город и надпись на постаменте статуи, но вслух об этом не проронил ни слова.

– Отец запретил обучать меня грамоте, скорее всего на это у него были веские причины, – честно признался я, чувствуя, как щеки вспыхнули от смущения. – Но я все равно научился подписывать собственное имя внизу некоторых грамот, когда отец и братья были слишком заняты.

Уже за эти качества я считал себя достаточно образованным, ведь крестьяне и их дети совсем не умеют читать и писать, но мой тюремщик был поражен таким невежеством. Несколько минут он посылал проклятия в адрес моей лености и беззаботности короля, но потом очевидно решил, что наивного ученика будет приручить гораздо легче, чем хитроумного злодея.

В ответ на все оскорбления я успел не менее дерзко заметить, что раз мои способности не соответствуют его запросам, то лучше было бы распахнуть передо мной ворота темницы и подыскать себе других более талантливых учеников.

– А куда вы пойдете, ведь у вас нет ни средств к существованию, ни добросердечной родни, – снова встрял в разговор Камиль.

– Да, Эдвин, подумай об этом, принц лишенный наследства не может рассчитывать на большее, чем участь бродяги, – в этот раз колдун был полностью согласен с выводами своего слуги.

– Так отдайте мне шпагу и другое оружие, которое, если я не ошибаюсь, до недавнего времени было со мной. Пусть я не могу стать ничьим секретарем, зато имею возможность наняться в войско какого-нибудь короля. Наша страна была не единственной в мире, появление безземельного рыцаря хоть и вызовет кривотолки, но не помешает ни в одном завоевательном походе.

– Значит, ты хочешь скрыть свое происхождение и стать простым вассалом. Думаешь, это понравилось бы твоим бывшим знакомым?

– Вы считаете, что для принца труд унизителен, а я придерживаюсь другого мнения. Если вы не воры, то вернете оружие, которое принадлежало мне.

– Может быть еще подыскать мешок, который обычно носят пешие путешественники вместо дорожной сумки, – хохотнул никс, но под осуждающим взглядом своего хозяина тут же притих.

Я подумал, что было бы не плохо собрать оставшиеся вещи в такой мешок, перекинуть его через плечо и отправиться на поиски приключений. Однако из последующих наставлений моего тюремщика следовало, что вопрос о моих занятиях и местопребывании уже давно решен. С каким лицемерием он пытался выдать свои злодейские поступки за благодеяние. Будто бы спасает обездоленного аристократа от бродяжьей судьбы. У меня на языке уже вертелась ядовитая отповедь. Хотелось прямо заявить, что если бы его армия не спалила мою страну, то я даже после смерти короля занял бы в ней далеко не место последнего нищего. Прежде чем я успел начать продуманную тираду, фигура чернокнижника исчезла из поля зрение, быстро, словно потушенный огонек свечи и через секунду появилась возле решеток выхода.

– В этих книгах скрыта древняя мудрость. Спроси совета у них, – наставительно произнес колдун, прежде чем уйти.

– Неплохой совет, – с насмешкой подумал я. Разве можно спросить о чем-то неодушевленные предметы. Листать эти книги, не зная языка, на котором они написаны, все равно, что пытаться завести разговор с каменной стеной. Я взял в руки несколько ветхих листов пергамента, испещренных какими-то цифрами и символами, просмотрел тонкую книжечку в мягкой кожаной обложке и пришел к неутешительному выводу, что в таких условиях учиться грамоте все равно, что наполнять водой решето.

От блеска множества книг в тяжелый золотых окладах становилось больно глазам. Конечно, мне было любопытно узнать, что кроется за этими дорогими переплетами, ведь сама книга должна быть во много раз ценнее, чем ее оформление, но стоило глянуть на причудливую цепочку иероглифов, как начиналась такая сильная головная боль, что стены камеры расплывались перед глазами.

– Проклятые книги, – мелькнуло в голове. – В них записано что-то, о чем никто не должен знать. Ни над одним названием не стоит имя автора, будто писатель стыдится своего труда. Все заглавия аккуратно выведены густыми алыми чернилами. По полям тянутся причудливые виньетки, в которых очень часто встречается силуэт дракона.

Я прикрыл дверь в равелин и вокруг одинокого пламени свечи тут же сгустилась темнота. За спиной раздались тихие, крадущиеся шаги. Я подождал пока они приблизиться, а потом резко обернулся и схватил за шиворот неосторожного никса. От неожиданности он растерялся, но быстро пришел в себя и с силой рванулся, пытаясь освободиться. Я чуть было его не выпустил, но все-таки сумел удержать край вышитого воротника.

– Я не хотел мешать, просто вспомнил о тех узниках, которые от долгого одиночества теряли рассудок и решил вас развлечь, – Камиль попытался достать, закинутую за спину арфу. Попытки ни к чему ни привели, тогда он снова рванулся. Тонкая ткань натянулась и с треском разорвалась. У меня в руке остался клочок воротника, а никс уже успел отойти на почтительное расстояние.

– Хорошо, что я не надел новый кафтан, – с гордостью заключил он, радуясь своей предусмотрительности. Он расправил невидимые складки на одежде, положил арфу на камень и сняв с головы зеленый берет изящно поклонился.

– С добрым утром, ваше высочество!

– Уже утро! – воскликнул я, но ведь вокруг так сыро и темно. Ничто не напоминает о знойном лете. – Сюда ни разу не проникал солнечный свет?

– Книги, которые вы изучали минуту назад, на солнечный свет выставлять нельзя, – разоткровенничался никс, но спохватившись тут же добавил. – Бумага засохнет и почернеет.

Объяснение казалось слишком простым. Я понимал, что дело совсем не в бумаге, хоть она и старая, а в тех странных символах, которыми покрыт каждый листок. Даже каждая закорючка возле красной строки нарисована с определенной целью, а не просто для украшения. Никс, как будто прочел мои мысли и смущенно отвел взгляд.

– Смотрите, я сохранил это для вас, – откуда ни возьмись в его руках появился золоченый кубок, подарок Доминика. – Я также унес вашу книгу из горящего замка. Так сказать, вырвал ее у языков огня, объявших башню, а потом вылетел в окно.

Камиль вытащил из-за пазухи ни чуть не поврежденную книгу в сафьяновом переплете и с плутоватой усмешкой протянул мне. На обложке не было заметно ни единой царапины.

– Зачем она мне теперь нужна? – я задал вопрос безмолвным сводам темницы, сомкнувшимся низко над головой, но ответил вместо них Камиль.

– Такие вещи никогда не будут лишними, – с видом знатока пояснил он. – Вы так долго хранили ее. Раньше вы действовали с большей мудростью, чем сейчас.

– Раньше я был свободен, – я выхватил книгу из рук Камиля и швырнул ее на стол. Переплет с глухим стуком обрушился на столешницу. Никс наблюдал за мной с осуждением и испугом, будто я совершил святотатство.

– Вы по крайней мере живы, в то время, как вся страна обращена в пепел. У вас к тому же есть крыша над головой. Я слышал, что для большинства людей кров и выпивка – это самое главное, – Камиль оказался оптимистом.

– Что ты можешь в этом понимать, ведь ты же ни человек? – усталость взяла свое, веки слипались от желания спать и я опустился на стул. – Появись, ты среди людей и непременно нашлись бы те, которые ради безопасности общества оправили бы злого духа на костер. Острые уши и воровские поводки тут же выдают тебя.

Если бы никс появился в деревне или поселке, то от него пожалуй правда остался бы один берет.

– Кто же будет так подробно разглядывать бродячего музыканта? – обиженно поинтересовался Камиль. – Разыгрывая из себе бедного менестреля я обошел ни один десяток городов и в большинстве случаев у меня не возникало никаких неприятностей. Разве только другие уличные музыканты начинали утверждать, что я зашел на чужую территорию. Например в городе Рошен улицы полны любопытных и злых прохожих.

– Никогда не слышал такого названия.

– В этом нет ничего удивительного. Вам ведь не позволяли изучить географию. Держу пари вы в жизни не видели ни одной карты.

– А где этот находится этот город?

– Далеко, – никс неопределенно пожал плечами и начал лениво перебирать струны арфы.

– Помните вы разбили мою мандолину? Теперь придется играть на арфе, ведь не зарывать же талант в землю, – в его словах совсем не слышалось сожаления, кажется он сам был рад такому разнообразию, как ребенок новой игрушке. Камиль никогда не унывал, даже если дела шли из рук вон плохо. Меланхолик вряд ли смог бы угодить такому требовательному хозяину, как у никса.

– Его милость желает, чтобы вы как можно быстрее изучили имеющуюся здесь …литературу, – Камиль выбрал чисто условное название, чтобы не вдаваться в интригующие подробности. – У вас есть не так много время, потому, что ваши знания могут очень скоро нам пригодиться.

– Зачем мне вообще нужно угождать его милости. В конце концов я пленник, а не каторжник. Кстати у твоего господина есть имя или мне называть его просто Злым Гением.

Слова случайно сорвались с языка, но никс вздрогнул и чуть не выронил арфу из рук. А ведь это прозвище, действительно, очень подходило моему тюремщику.

– Откуда вы узнали, что мы называем его так, – никс от удивления даже приоткрыл рот, но тут же закрыл его, поняв, что сболтнул лишнее.

– Мы – это кто? – тут же поинтересовался я.

– Никто, – поспешно возразил Камиль. – В последние время он предпочитает, чтобы его называли Ротбертом и не забывайте при каждом обращение добавлять к имени княжеский титул.

– Так и думал, что он не меньше, чем князь, – задумчиво пробормотал я. – Скажи, а зачем ему нужно, чтобы обучать меня каким-то наукам? Ведь, если я сделаю какие-то открытия и восстановлю пробелы в этих немаловажных записях, то смогу освободиться.

Мне вспомнились намеки Винсента на то, что он смог бы выскользнуть из рук палача перед самой казнью, при этом разочаровав собравшихся на кровавое представление городских зевак. Может быть, он однажды поступил именно так, а потом стал невидимым и смеялся над толпой растерянных и удивленных зрителей.

– Его милость всегда находил способ укрощать строптивых и недовольных, – как бы между прочим заметил Камиль, но в его глазах сверкнули лукавые искорки.

– Со мной этот номер не пройдет, – подумал я, не сомневаясь, что никс слышит мои мысли. Он угадывал о чем думают другие с такой же точностью, с какой музыкант распознает ноты.

– Выходит, что я стал подневольный учеником чародея, – мысли привели меня к невеселому умозаключению. – В этом должен быть какой-то смысл. Зачем я так понадобился князю.

– Придет срок – узнаете, – беспечно отозвался Камиль. – Пора ненадолго оставить вас наедине с вашей новой библиотекой. Его милость будет гневаться, если узнает, что вас отвлекли от важных дел.

– Почему ты называешь все время называешь его так?

– Потому, что он был ко мне милостив, – последовал привычный простой ответ, произнесенный радостным тоном. Малозначимые веселые замечание слетали с его губ легко, как звуки со струн лиры. При этом Камиль старался не слишком приподнимать с событий завесу таинственности. За показной ветреностью скрывались пытливый, изворотливый ум, ловкость и коварство.

В следующий миг он уже исчез, проскользнув между прутьев решетки, будто был не толще ужа. Как ему удалось проделать такой фокус. Может прутья ненадолго раздвинулись, чтобы пропустить его. Однако на вид решетка казалась очень прочной.

Свеча на столе горела, но не уменьшалась ни на дюйм. Обычно воск очень быстро таял, но на этот раз пламя не съедало фитиль. Если эта свеча все же догорит и погаснет, то я останусь в полной темноте, наедине с кем-то невидимым, притаившимся возле меня. Я ощущал чье-то присутствие в закрытом и темном помещении. Кто-то следил все время находился поблизости, как охотничий пес, снующий у кресла своего хозяина. Даже в обществе никса, этого непредсказуемого, шаловливого существа мне было намного спокойнее, чем наедине с собственным страхом.

Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, я смело вошел в еще более тесный из-за нагромождения книг равелин. Лампада горела, не угасая ни на секунду. Скудный свет, который она источала был даже лишним среди мерцающих переплетов. На их оформление, наверное, был потрачен целый клад. То здесь, то там переливались всеми цветами радуги драгоценные камни, чуть потертые бархатные закладки были расшиты речным жемчугом. Все это предназначалось скорее для украшения, чем для дела, хотя в при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что камни и золотые пластинки сплетаются в размеренный, геометрический узор или образуют собой витиеватые знаки. Я прикоснулся к переплету, лежавшего сверху тяжелого фолианта. Один рубин, укрепленный обложку мог обеспечить безбедную жизнь не только горожанину или фермеру, но и любому сельскому дворянину. Вместо того, чтобы принести людям радость драгоценности были свалены грудой в мрачной темнице. Очень часто на сокровищах, как нерушимая печать лежало проклятье. Наверное и этот клад не исключение.

Я отомкнул защелки и открыл книгу. Страницы, которые долго никто не листал с сухим звуком разделились. Перед глазами мелькнули ряды разноцветных букв и в этот самый миг, ветер пронесшийся по равелину, погасил свет в лампаде и задул чадящую свечу. Не смотря на блеск рубинов и крупных опалов вокруг сгустилась темнота. В наступивший тишине зазвучал страшный, призывный голос, но я не мог понять ни слова из сказанного, ведь все слова были произнесены на незнакомом языке. Меня только пробрала дрожь от этих глухих, пугающих звуков.

– Ты хочешь получить силу и власть, – горячо зашептал мне в ухо уже совсем другой голос. – Тебе всегда хотелось ступить на тот единственный путь, с которого не будет возврата. Ты не сможешь свернуть в другую сторону, не сможешь даже обернуться, но зато овладеешь теми знаниями, при одном упоминание о которых смертных пронзает страх.

Шепот стих и прямо над ухом зашелестел сухой, мерзкий смех. Кто мог обратиться ко мне с этим странным предложением, ведь в темнице кроме меня никого нет.

– Что за наваждение, – я на ощупь добрался до стола и стал искать кремень или огниво, что-нибудь, с помощью чего можно высечь огонь. В результате долгих поисков удалось найти только тоненький трут, за это время разные голоса на все лады продолжали приставать ко мне со своими дурацкими обещаниями. Надоедливый рой предложений стих только, когда маленькие искры озарили темницу. Я усердно растирал труд до появление слабого огонька. Теперь по крайней мере я смогу увидеть любого, кто нарушит мое одиночество.

Кто же нашептывал мне обо всех этих странных вещах, ведь вокруг никого нет, кроме книг. Я видел только множество бесценных, отделанных бирюзой и опалами фолиантов, да еще ветхие свитки пергамента, стол, цепи и свечу.

Соломинки в куче у угла иногда поблескивали, как золотые нити. От стен исходил запах плесени. Меж камней кое-где пробился мох. В тюрьме, далеко от солнца и природы, он казался ярко-изумрудным и напоминал о том, как выглядит лес после дождя.

Вычислить время суток, можно было только по приходам никса. Он являлся каждый вечер. Конечно, он не мог доложить точно который час, просто сообщал, что солнце уже село и над землей сгустились сумерки.

– Если хотите я могу позаимствовать в поселке часы. Я видел эту хитроумную диковинку в доме бургомистра, – предложил он.

– Здесь поблизости расположен поселок?

– Не то, чтобы поблизости, но туда можно добраться пешком, если идти быстро. Лично мне кажется, что вольный конь быстрее преодолеет любое расстояние, – с хитрой усмешкой сказал Камиль.

– Так, ты, правда умеешь превращаться в коня, – шепотом спросил я и даже перегнулся через стол, пытаясь поближе рассмотреть черты никса. Он кивнул с самодовольной улыбкой, будто спрашивая « не я ли хитрец из хитрецов?» В этот миг мне показалось, что в его лице нет ничего человеческого.

Камилю поручили заботиться о том, чтобы я не умер с голода. Каждый вечер он приносил еду, вино или воду, в зависимости от того, что находилось в хозяйском погребе и необходимые мелочи, такие, как огниво, ножницы для ногтей, что-то похожие на гребень и письменные принадлежности. Я уговорил его не красть часы, но Камиль продолжал забирать себе чужие вещи. Даже короткий бархатный плащ, в котором он иногда появлялся похоже был снят с чужого плеча. Конечно никс тащил чужие вещи не по необходимости, а ради развлечения и потом с насмешкой наблюдал, как хозяин сокрушается о пропаже. Отговаривать его от подобных развлечением было бесполезно. Разве можно перевоспитать злого духа?

Однажды я проснулся и заметил, как по темному коридору мимо решеток моей камеры легким шагом прошли шесть призрачных дам. Одетые в одинаковые зеленые наряды, гордясь своими длинными шевелюрами и звеня украшениями, они пронеслись мимо, как вереница цветов. Их неровные тени ползли вслед по каменной стене. Только одна дама задержалась у решетки. Она была похожа на остальных, как близняшка. Белое лицо с лихорадочно горящими глазами на миг прижалось к прутьям решетки и сгинуло в темноте.

Я принялся перебирать книги, надеясь таким способом добиться хоть каких-то успехов. Может на одной из страниц мне попадется что-то знакомое и тогда имея основу, я смогу домыслить все остальное.

С самого начала занятие показалось мне бесполезным и неблагодарным. Из нерадостных рассуждений выходило я должен учиться только для того, чтобы князь мог похвастаться тем, что у него есть ученый пленник.

Я развернул первый попавшийся свиток. Некоторые из них казались такими ветхими, что к ним было страшно прикасаться. Пламя свечи едва трепыхалось, давая скудный свет, но текст все абзацы которого были написаны чернилами разного цвета четко проступал на хорошо сохранившемся пергаменте.

– Ты хочешь стать властелином сокровища, оно зарыто под корнями старого дуба, – внезапно зашептал мне на ухо уже знакомый голосок. –У тебя теперь уже не будет другого наследства кроме того, путь к которому укажем мы.

Слабый огонек задрожал и чуть не погас, но через минуту от искорки оставшийся на фитиле снова появился язычок пламени. Я еще раз посмотрел на текст и с удивлением обнаружил, что некоторые символы мне знакомы. Буквы складывались в слова, как будто после долгого забытья наступило внезапное озарение.

Камиль оставил на столе чистые листы бумаги, заточенные гусиные перья и немного синих чернил, на тот случай если мне удастся что-то расшифровать. Я решил записать значение колдовских символов, пока они не вылетели у меня из головы. Надо было успеть сделать как можно больше прежде чем вспышка понимания не смениться прежней беспросветной темнотой. Стоило только обмакнуть перо в чернила и прикоснуться им к бумаге, как буквы начали выходить на удивление красиво и ровно. А ведь в прежние беспечные времена бывало, что даже незатейливая подпись не выходила из-под моей руки без кляксы или лишней закорючки. Тогда я по наивности считал, что в жизни меня не ждет ничего кроме судьбы рыцаря.

Перо не царапало бумагу, а лишь слегка прикасалось к ней. В конце концов оно вырвалось у меня из пальцев и само заскользило над листком, рисуя черточки, тире, крошечные значки. Для меня все это теперь складывалось в своеобразную азбуку чародея, которую никто кроме посвященных не сможет понять. Самый безопасный способ записывать свои мысли, если у тебя нет врагов среди таких же магов, как ты сам.

– Чему еще ты хочешь меня научить? – спросил я у исходящего из пустоты голоса. Впервые я решился заговорить с невидимкой.

Вместо обычного ответа перо еще быстрее заскользила над бумагой, приписав в конце листа несколько строк. Это было какое-то предупреждение о том, что надо осторожней обращаться с книгами, в которых абзацы поделены на алые и черные. Честно говоря, к предупреждению я отнесся без особой осторожности. Мне уже удалось выделить из общей канвы несколько символом, которые подобно ключам открывали доступ к тому, что раньше казалось недостижимым. Я сложил их в длинную формулу, но не решился поставить в конце последний знак завершающий заклинание. Еще не время вызывать демонов. Сначала нужно достичь мастерства, а уже после пытаться сорвать замки с дверей темницы с помощью магии. У князя свои планы, он коварен и безжалостен. Значит нужно научиться тому, чего не знает даже он. Я решил бороться со злом с помощью такого же зла и скорее всего ступил на опасную стезю. Все кто ступали на этот путь до меня кончили плохо, многие ученики сбежавшие в школу чернокнижия, так и сгинули за мостом. Странный карлик отвел их на ту сторону, но не помог найти обратный путь. В отличие от них мне было нечего терять. Все, что я ценил и чем восхищался сгорело вместе с улицами каменного города и гордыми зубцами королевского замка.

– Тот кто играет с огнем, рискуют обжечься, – шепнул кто-то в подтверждение. На этот раз голос прозвучал где-то в глубине моего сознания. Может быть, кроме меня никто не смог бы услышать этих хитрых советов, предостережений, просьб и тихих ехидных смешков. Либо я схожу с ума, либо почти пересек грань отделяющую реальное от магического. Доминик пытался объяснить мне, что у людей нет тайного зрения позволяющего им увидеть другой мир, протянувшийся в опасной близости от человеческого, но я тогда не поверил ему. Я не верил в волшебство до тех пор, пока сам не остался наедине с духами.

Все-таки стоило испробовать на деле чудом приобретенные знания. Теперь драгоценные оклады книг приобрели в моих глазах иную ценность. Среди вычурного переплетения золотых и серебренных узоров можно было если не с помощью зрения, то на ощупь выделить знакомые символы. Я провел рукой по одному из переплетов и нащупал крошечный значок самых первых открытий. Значит, книга была пригодна для тех, кто мечтает стать мастером перевоплощений. Я тут же отложил ее и после нескольких попыток на одном из фолиантом заметил красивый витиеватый знак, скорее напоминающий чьи-то инициалы, чем эмблему зла. Замочки, на которые закрывалась книга легко поддались. С гордостью первооткрывателя я принялся перелистывать светло – коричневые страницы. Цвета чернил были не простой причудой оформления. Красные строки предназначены для того, чтобы вызвать демонических слуг, черные, чтобы ими повелевать. Тонкий узор рун, тянувшийся по полям помогал усмирить восставших демонов, но руническая магия частично оставалась мне непонятной.

Выбрав заклинание наобум, я надеялся, что мне улыбнется удача. Что может быть проще, вызвать неспокойного духа и потребовать, чтобы он сокрушил стены темницы. Я прочел несколько алых строк и в сомнении остановился. Прав был тоненький голосок наставника, говоривший, что нельзя играть с огнем. Нельзя освобождать те силы, которые не сможешь подчинить себе. Я отстранился от книги и вовремя. Косматая лапа, вынырнувшая как будто из неоткуда и потянувшаяся к моей шее, успела всего лишь полоснуть меня по плечу. Кровь оросила коричневые страницы и как будто впиталась в них. На моем плече остались длинные полосы от когтей. Несколько долгих минут царапины не заживали и только потом начали медленно затягиваться кожей, но процесс выздоровление на этот раз происходил болезненно. Оставалось только поблагодарить богов за то, что я не дочитал заклинание, но разве может возносить благодарственную молитву тот, кто принялась за изучение черных наук. Кажется постепенно я начал запутываться в искусно расставленной князем паутине.

Всякий раз меня внезапно начинало клонить в сон, и не важно, что неубывающая свеча горит постоянно в независимости от того сплю я или бодрствую. Проспать даже на таком ложе, как простая солома мне удавалось всего несколько часов, а потом призывные, завораживающие голоса добровольных и незримых наставников вновь возвращали меня к суровой действительности.

Однажды я проснулся от того, что почувствовал в своей камере присутствие незваного посетителя. Я открыл глаза, сонно щурясь на огонек свечи. Вокруг сгустилась непривычно черная темнота, в который вспыхнул тонкий столбик золотого тумана, будто откуда-то с потолка на пол струйкой посыпались блестки. Я приподнялся на локтях и увидел, что в самом темном углу, опасаясь приблизиться к пятну света стоит истощенный, надменный незнакомец. Его одежда была изношена и порвана, но черты лица все еще сохраняли высокомерное выражение. При виде моего пробуждения он неохотно снял с головы прохудившуюся шляпу с потускневшей желтой пряжкой. Короткий кивок головы был скорее формальностью, чем проявлением уважения. Я же вообще воздержался от приветствия и тщательно скрывая всякий интерес окинул бесстрастным взглядом худощавую фигуру и гордо вздернутую к верху светловолосую голову.

– Полагаю, ты знаешь кто я? – незнакомец первым нарушил молчание. Какой жестокий голос, лишенный всякой вежливости или мелодичности. Такая кричащая гордыня чаще всего сопутствует неудачникам.

– Да, – мой ответ прозвучал холодно и твердо, без всякой доли сомнения. Я действительно знал его, прочел о нем в одной из оставленных мне книг.

– Значит ты все обо мне узнал? – в голосе визитера появились гневные нотки. Он твердой походкой двинулся ко мне, но на полпути остановился, не решаясь ступить в полосу света.

– Да, теперь твое место – тень, – произнес я вслух то о чем подумал, решив, что поверженный владыка утратил способность читать чужие мысли. Сильвия рассказала мне о множестве таких же низвергнутых повелителей. Где теперь их лавровые венцы, на дне какого омута?

– Я прочел о тебе в древнем фолианте, – произнес я, пытаясь придать своему голосу строгость. – Сведений о тебе было не так уж много, видимо составители хроник не считали тебя выдающимся правителем. Я тоже успел составить собственное мнение о всех подобных тебе.

– Тогда назови меня! – прошипел он, но в его поведение уже не было прежней самоуверенности.

– У тебя было много титулов и еще больше имен, – неопределенно вымолвил я. – Чаще всего тебя называли правителем золотого общества, лучшим из волшебников и тому подобное. О, как я недавно узнал это самое избранное блистательное общество не может дольше нескольких сотен лет терпеть ни одного владыку. Финвар, Дагла, Мидрих – так много имен и хоть бы капля смысла. Можно ли не угадать, что ты король эльфов, – закончил я свою обличительную речь и с усмешкой добавил. – Бывший король.

Мне хотелось, чтобы камеру осветил яркий свет. В этот миг свеча действительно вспыхнула ярче, высветив рваные полосы на когда-то роскошном кафтане короля и он попятился назад в темный угол, как будто свет обжег его. Вот только вопрос, имел ли он теперь право носить королевский титул.

– Что ж, я вижу ты действительно самый лучший из нас, – собеседник запел уже совсем другим медоточивым тоном. – Вельможа ставший волшебником, ты променял шпагу на перо. Вместо желания сражаться в твоей голове проносятся обрывки заклинаний и стихов. Тем не менее даже самый завистливый критик не смог бы подметить в тебе ни одного недостатка.

Я подумал, что Сильвия или любая другая дама подметили бы два недостатка бедность и меланхолию, но вслух этого не произнес. Вряд ли эльф смог бы оценить человеческую шутку, хотя сам он, видимо тоже терпел нужду, зато в отличие от меня был свободен. С худых плеч свисали лоскуты шелка вышитого мелкими цветами, кружевные манжеты казалось вот-вот рассыплются. Я почему-то подумал, что у него на шее не хватает тяжелой рубиновой цепи, а на башмаках пряжек. Наверное эти вещи и прочие сокровища, захваченные с собой, он растерял во время побега. Тем не менее ему повезло, что он успел сбежать, ведь другие правители тайного общества вообще канули в неизвестность. Кто знает, что с ними сделали бывшие подданные.

Я поднялся на ноги. Тело затекло после долгого пребывания в одной позе, но стоило гостю приготовиться к нападению и я бы тут же отразил удар. Он застыл поодаль от свечи, в его взгляде промелькнуло что-то напоминающее восхищение.

Холодные длинные пальцы коснулись моей руки. На них сосем не было мяса, только кости, белая шероховатая кожа и лиловые заостренные ногти. Хотя незваный гость стоял от меня далеко, но прикосновение было долгим и ощутимым.

– Прекрасный Эдвин, я сделаю ради тебя все, что угодно, – вдруг горячо зашептал он. – Мы можем покинуть это место, восстановить мои права и разделить власть над моим обществом поровну. Ведь половина королевства лучше, чем ничего. Согласен?

Что-то в его словах показалось мне подозрительным. На миг мне почудилось, что пламенная речь насквозь фальшива. Точно так же разговаривал со мной Винсент перед тем, как отплыть из страны. Он предлагал мне почти тоже самое. Стать союзником, разделить власть, силой заставить других магов уважать нас. И тем не менее в его льстивых речах сквозили хитрость и самонадеянность.

Хоть бывший эльфийский король говорил с пылом чуть ли не влюбленного и все же я был вынужден отклонить заманчивое предложение покинуть стены темницы. Слишком жестокие, лукавые искры вспыхивали в глазах ютившегося в темноте гостя. Он попросил отставить подальше свечу и приблизиться. Когда белая худая рука поманила во мглу, я еще больше убедился, что такому опасному созданию нельзя доверять ни на грош. Что бы он там ни говорил, но я оставался всего лишь человеком, который считал шпагу гораздо более надежной защитой, чем сомнительное покровительство изгнанного волшебника.

Мне не без труда удалось отказаться от предложенных услуг. Какая-то странная усталость мешала двигаться и говорить. Я прислонился к стене, стараясь не отходить слишком далеко от лучистой свечи, которая теперь роняла свет почти на каждый сантиметр пола, заставляя гостя пятиться все дальше. Он не был до конца лишен своей силы, но и прежней властью уже не обладал. От его могущества остались такие же обноски, как и от изорванного шелкового кафтана.

– Теперь князь держит моих подданных в повиновении, но они не станут слишком долго терпеть капризы Злого Гения, – сказал на прощание эльф.

– Значит, это князь загоняет бывших властителей, как дичь, – я нашел на столе оставленный Камилем кусочек мела и начертил на стене оберегающий от вторжения посторонних магов знак.

– Прощайте! – добавил я к сказанному и обернувшись заметил, что темный угол уже пуст.

Камиль, как всегда, появившейся в темнице в определенный час не оставил без внимания ни беспорядок, ни разорванную ткань камзола на моем плече.

– Вы были не осторожны в обращение с какими-то из рукописей, – резонно заметил он.

Я посмотрел на клочки когда-то красивой ткани. Было сразу видно, что так порезать ее на лоскуты могли только очень острые когти.

Камиль принес в корзине неплохо приготовленную рыбу, мясо и вино, но есть совсем не хотелось. С тех пор как начал изучать книги, я предпочитал больше питаться мечтами, чем пищей, в которую вполне могли что-то подсыпать. Камиль явно осуждал мое недоверие, но старался держать большинство своих мыслей при себе, хотя иногда болтливость его подводила. Из случайно произнесенных им фраз, мне удавалось узнать что-то новое и интригующее.

В отдаление зазвучали журчащие, смеющиеся голоса. Было приятно услышать хоть какой-то голос вне стен моей камеры, но почему-то от этих певучих, музыкальных звуков по коже пробежал мороз. Почему я так испугался, неужели отвык от того, что за пределами казематов и карцеров кто-то может подавать признаки жизни. Разве у человека оставшегося в живых после встречи с легионом тьмы могут вызвать страх женские голоса? Я заметил, что никс, устроившейся на плоском камне у входа в темницу тоже навострил уши и затравленно посмотрел в темноту. На несколько мгновений он оцепенел и, приготовленная для игры, арфа чуть не выскользнула из его пальцев. С недавних пор у него вошло в привычку музицировать для единственного слушателя, то есть, меня.

– Камиль! – тихо позвал я. Он встрепенулся, как птица, которую только что спугнули с ветки. – Кто там поет? Не отпирайся, я знаю, что ты тоже это слышал. Правда, очень похоже на песню?

– Да, – кивнул он. – Романс ночи. Они уже не раз исполняли его в подземной крипте.

Звуки растворились в тишине, но по спине все еще бегали мурашки, будто я впервые соприкоснулся с чем-то действительно неземным.

– Вас утомила моя болтовня, – никс поспешно поднялся на ноги и бережно уложил арфу в специальный кожаный футляр. – У вас еще полно работы, а я отвлекаю вас, рассказываю о всяких пустяках, которые, наверное, совсем вас не интересуют.

Прежде, чем я успел возразить, он уже был таков. Если сегодня ночью он вернется, то уже не войдет в камеру, а сядет на каменной скамье возле решеток и будет играть на арфе до утра.

Снова я остался в компании книг и воспоминаний. Как хорошо было бы сейчас оказаться в далеком прошлом, шутить на пиру, выбрать достойного противника на турнире, снова ощутить в руке привычную тяжесть меча. Сейчас я был бы рад даже снова стать маленьким мальчишкой, который вместе со старшими братьями учился стрелять из пращи. Все кануло в вечность, вместе с сожженным драконами королевством. Никто не вспомнит о безрассудном принце, который однажды поехал охотиться на вепря и забрел в ущелье полное нечисти. Осталось ли это ущелье, после того, как все строения и обширные леса превратились в пепелища. Может быть избранное общество до сих пор устраивает там свои тайные собрания, и даже радуется тому, что поблизости не осталось ни одного крестьянина, распространяющего слухи про них. В одном я был абсолютно уверен, город за арочным мостом остался нерушимым, да и сам мост вряд ли пострадал от огня. Еще не один сбежавший ученик преодолев обугленную пустошь, придет к запретной границе в поисках школы чернокнижия и будет ждать появления таинственного гнома. Многие послушно следовали на зов волшебства. О них уже было написано в одной из, прочитанных мною, хроник. Биографии тех кто пострадал от того, что неумело употребил полученные знания были записаны целиком с даты рождения и до описания того места, где произошла катастрофа. Кто-то погиб в заброшенных башнях, пытаясь вызвать силы, которыми не смог управлять. Некоторые создавали себе призрачных спутников. Так один сын лорда, начинающий колдун вызвал к жизни демона. С тех пор красавица с белой кожей и злыми глазами всюду следовала за ним. На одном балу, куда колдун прибыл с демонической спутницей погибли все гости и он сам. На следующей странице шло подробное описание событий, но они меня мало интересовали. Такие истории среди последователей колдовства были не редкостью.

С какими-то главами я знакомился подробно, другие просто проглядывал. Мой неизменный интерес вызывали только те разделы, где шли подробные указания того, как испробовать колдовство на практике. Тот, кому удастся расшифровать каждый древний символ или довершающий заклинание знак, сможет управлять всеми элементами природы, изменять орбиты движения планет, вызывать внезапное затмение солнца и повелевать другими живыми существами.

Не без труда мне удалось вытащить из общего нагромождения интересующий меня том. Разложив книгу на столе я углубился в чтение и даже не поднял головы, когда по узкому коридору шутя и споря между собой пронеслись все те же шесть дам. Прошлый раз мне показалось, что все они похожи друг на друга как множество зеркальных отражений одного образа. Близняшки могли оказаться всего лишь призраками, иллюзией созданной специально для того, чтобы медленно сводить узников с ума.

Почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, я оторвался от чтения. Сначала мне удалось разглядеть только белые, тонкие пальцы судорожно вцепившиеся в железный прут решетки. Потом в камеру заглянуло лицо, которое я уже видел и запомнил. Кожа, чистая, как лист бумаги неприятно оттеняла злые, чуть ли не безумные глаза. Их взгляд как будто жег раскаленным свинцом. Рыжие волосы сбегали вниз по спине, как спутанная пряжа. Губы не шевелились, не было произнесено ни слова и тем не менее я почувствовал скрытую угрозу. В правой руке незнакомка сжимала какой-то острый, сверкающий предмет. Я присмотрелся и понял, что это веретено, но такое острое, что им можно убить. Оно пронзит плоть не чуть не хуже заточено кинжала.

Дама отошла в сторону и злобно толкнула Камиля, который в этот миг как раз приблизился к своей любимой скамье и доставал из футляра арфу. Какие странные существа посещают эту темницу!

Мои заклинания сплетались в длинную сеть и приводили к неожиданным результатам. Теперь я сам мог вызвать различные образы и создавать иллюзии. Они скрашивали мое одиночество. Когда князь пришел навестить меня, в пятне света перед дубовым столом двигался в танце иллюзорный образ баядеры. Движения были плавными и ритмичным, но в них не хватало живой искры. Баядера в легкой звенящей подвесками одежде и с диадемой в черных волосах танцевала с точностью заведенной куклы и мало чем отличалась от бесплотного призрака. Жестом я велел гибкой фигуре исчезнуть и вызвал на ее место такие же бледные образы арлекина и актрисы, точь-в-точь похожие на тех, которых я мельком видел в праздничный день на сцене бродячего театра.

– По-вашему даже пленник может добиться успехов, – кивком головы я пригласил войти, застывшего на пороге князя. Он сменил привычную черную мантию на алую, отделанную горностаем, на лбу сверкал тонкий ободок, украшенной рубинами короны. Ее зубцы выглядели слишком острыми. Медленная походка приобрела еще больше величия. Каждый раз с его приходом вокруг наступала гнетущая тишина. Смотря на него, я чувствовал, что стою на эшафоте перед угрюмой и безликой фигурой палача. А на площади под помостом нет ни души, отсутствует даже застывшая в ожидание казни толпа. А если бы зрители и присутствовали, то посылали бы палачу в алом капюшоне свои проклятия. Видение рассеялось, как дым, когда узловатые пальцы князя коснулись исписанных мною листов бумаги.

– Ты пытаешься совершенствовать свои таланты, но не приносишь никакой пользы нашему обществу, – с досадой заметил он. – Ты так и не сделал ни одного важного открытия, которое бы не сделал уже кто-то до тебя. Ты должен был записать значение тех знаков, которые не может истолковать никто другой. Я надеялся, что ты окажешься более прилежным учеником.

– Вы ничему меня не научили, – горячо возразил я. – Обо всем я должен был догадаться сам. Вы даже не объяснили мне для чего колдуну вдруг понадобился пленный подмастерье.

– Я слышал, у тебя был посетитель, – князь внезапно сменил тему.

– Да. Ко мне явился незваный гость и что из того?

– Больше он тебя не побеспокоит. С ним уже расправились мои гончии псы!

– И я должен за это вас благодарить?

– Ты должен быть благодарен уже за то, что тебе сохранили жизнь, – длинные паучьи пальцы потянулись к моему лицу, осторожно коснулись щеки. Какое холодное прикосновение, будто по коже проползло противное липкое насекомое. Я отпрянул и прижался спиной к стене.

– Превосходно, – заметил Ротберт. – Ты совсем не похож на ровесников. Тебе уже двадцать один год, а кожа все еще гладкая, щетины не появилось. На коже ни одного родимого пятна. Это хороший знак. Твое перевоплощение будет болезненным, но быстрым.

– Что вы имеете в виду? – я с отвращением скинул его руку, ловко успевшую расстегнуть ворот рубашки. Он смотрел на мое горло с жадностью, будто хотел впиться в артерию зубами.

– Постарайся припомнить, ты когда-нибудь страдал от укусов комаров, москитов или слепней. На болотах недалеко от замка эти твари водились в избытке, – Ротберт выжидающе постукивал длинными ногтями по набалдашнику своего посоха.

Я постарался припомнить хоть что-то, что смогло бы его заинтересовать. Сопровождавшие меня пажи и оруженосцы летом часто жаловались на назойливых мошек. Однако как бы часто я не проезжал в опасной близости от болот, но не разу не стал жертвой на комарином пиру. Однажды Флориана укусил в руку взбесившейся пес. Породистая, домашняя собака ощетинилась ни с того ни с сего, но ко мне она даже не посмела приблизиться.

– Кто же я такой раз даже не ознакомившись с азами магии, уже мог творить все эти …чудеса, – я запнулся перед последним словом и вспомнил диких соколов, покорно летящих на мой зов. Как плавно они носились над башней замка. Пернатое облако никогда не уменьшалось. Все новые соколы с криком неслись со стороны моря, чтобы рассесться передо мной по перилам балкона в ожидание приказов.

Ротберт, как будто, читал мои мысли. Он понимал все без слов, строил свои тайные планы на будущие, а я все больше запутывался и ни как не мог соединить воедино части головоломки. В который раз я задал себе все тот же вопрос, зачем я понабился князю. Может, он каким-то способом узнал про мои скрытые таланты и решил использовать их в своих целях. Он был из тех злодеев, которые никогда не останавливаясь на достигнутом, стремятся к неограниченной власти и ради этого готовы прибегнуть к любым средствам.

– Запомните, вам не удастся долго продержать меня взаперти, – глупо было так прямо заявлять тюремщику о своих планах, но Ротберт и так отлично понимал, что я мечусь по темницы, как тигр по клетке и ищу хотя бы крошечную лазейку, чтобы выскользнуть отсюда. – Как только я выйду отсюда, а этот день непременно настанет, то освобожу всех остальных узников.

– От них осталась одна оболочка. Пленникам не удается сохранить много сил. Ты единственный строптивый ученик, которого давно пора было бы укротить, – процедил князь.

– Интересно, как вам это удастся, – огрызнулся я в ответ. – Когда-нибудь вы поймете, что запирать эти замки бесполезно. Они не будут мне помехой, будь они хоть сто раз околдованы. С таким же успехом вы можете попытаться удержать ветер.

Я выговорился и теперь с ненавистью смотрел на него. Меня больше не впечатляли ни его манеры, ни его величие. Теперь передо мной стоял всего лишь тот, кто олицетворяет зло. Мрачная роскошь и чуть заметная красота, теперь казались мне всего лишь театральным гримом, способным произвести эффект лишь на близоруких. А я заглядывал дальше и видел, как сквозь его зрачки проглядывает еще более черное, почти непревзойденное коварство.

– Ты всего лишь заносчивый мальчишка, который возомнил себя героем, – жестко произнес Ротберт, но его голос заметно ослабел.

– Людям плевать на чей-то героизм, – тут же нашелся я с ответом. – Одним героем меньше, одним больше – никого это не волнует. Кому интересно будет узнать о каком-то принце, которому давно положено обратиться в прах вместе с руинами своей страны.

– Ты больше не принц, – резко отозвался Ротберт. – Не смей больше упоминать при мне о своем высоком происхождении. Запомни, у ученика чернокнижника не может быть никаких титулов. Ты всего лишь новичок в запретных искусствах и так не сдвинешься с начальной ступени, если будешь забивать свою голову глупыми мечтами, вместо того, чтобы приобретать необходимые знания.

Он нервно заходил по камере. При каждом шаге полы его длинной мантии трепыхались, подобно крыльям. Даже в темном, низком помещение ему удавалось сохранить высокомерие и непринужденность. Передо мной предстал монарх какого-то мрачного, великолепного королевства, но из его уст вместо глубокомысленных изречений потоком лились злые и расчетливые речи.

– Никто кроме меня не стал бы делать тебе никаких одолжений, – уже в который раз князь попытался воспеть свою не существующую доброту. Кажется он сам начал верить в то, что делает посторонним услуги ни за что и даже терпит при этом ущерб.

– Кем ты был при дворе, никому не нужным младшим сыном, – настойчиво звенел в тишине его голос. – Министры тебя ненавидели, вельможи чувствовали в тебе опасность. С твоей честностью и гордыней ты бы даже отказался от привилегий, принадлежащих тебе по праву и принялся бы самостоятельно подыскивать себе место в каком-нибудь полку. А там сколько бы прошло времени, прежде чем ты дослужился бы до маршелского жезла?

Я устал от наших словесных пререканий. Мне хотелось снова остаться одному и вызвать призрак баядеры или хотя бы пестрые тени тех фокусников и актеров, которых раньше я так часто видел на рыночной площади. Но в этот раз князь был слишком зол на меня. Видимо он составил для так называемого ученика совсем другой график работы и ясно дал понять, что мне пора кончать с детскими играми и приниматься за более важные дела. Разве вызвать к жизни прекрасное видение для него всего лишь ребяческая забава. Тогда что же умеет он сам. Если столь пренебрежительно относится к моим первым успехам. Я заметил, что в стенах камеры нет ни трещинки, ни даже мышиной норы, будто все специально рассчитано для того, чтобы отсюда не смогла выскользнуть даже тонкая струйка дыма. А ведь в книгах написано, что есть такие существа, которые могут превращаться в дым или серебристый пар.

Когда я снова сфокусировал взгляд на фигуре колдуна, он уже держал в своих цепких пальцах какую-то грамоту и брусок воска.

– Черкни внизу прямо под текстом расписку, – властно потребовал он. Я неохотно взял перо и начертил внизу свое имя. Мне хотелось спросить не это ли тот самый роковой договор, по которому ученик колдуна закладывает свою душу, как вдруг на глаза мне попались несколько строчек. Там было сказано что-то о том, что принц Эдвин, единственный оставшейся в живых из династии прославленных правителей просит, чтобы какая-то высокопоставленная особа приняла его в определенный час в своем дворце. Мне это показалось странным, ведь пленник не может отправиться на прием. Только спустя мгновение меня осенило, князь хочет воспользоваться чужим именем, чтобы расквитаться с кем-то из своих врагов. Кто-то убедиться в подлинности подписи и печати и будет ждать меня, а вместо этого впустит в двери чернокнижника.

Ротберт уже капнул на бумагу расплавленным над свечой воском. Я снял с пальца перстень с печаткой, единственную вещь, напоминавшую о прошлом, но не решался поставить клеймо на сомнительном документе. Тогда Ротберт выхватил кольцо и с силой надавил на алую каплю воска, чтобы четко отпечатался крошечный герб. Потом он неохотно вернул кольцо и быстро удалился, не утруждая себя излишними объяснениями. Зачем ему в чем-то оправдываться перед узником?

Кого же он собрался уничтожить с помощью хитрой уловки на этот раз. Я долго мучился в догадках и наконец решил, что могу спросить об этом у бесплотных, незримых собеседников, но они лишь ехидно рассмеялись в ответ. Я с трудом заставил себя вернуться к прежнему занятию. Всегда сложно сосредоточиться на работе после долгого перерыва. Буквы плясали у меня перед глазами. Контурные изображения жар-птиц, саламандр и василиском сплетались в одну сплошную вязь. На одной из пожелтевших страниц меня заинтересовал облик сфинкса с привлекательной женской головой, на другом листе в глаза сразу бросалась красочная миниатюра с изображениям сирина и алконоста. Неужели все эти существа есть на самом деле. Я больше не мог ждать, взял в руки перо, обмакнул его кончик в густые чернила и приписал в конце сложной формулы знак довершающий заклинание. До этого ровное пламя свечи буйно взвилось вверх и мне показалось, что я вижу, как из огня и искр в муках рождается птица феникс, как крылатые демоны кружат под прозрачным куполом, как эльфы кружатся в бешеном хороводе, не желая выпустить из своих владений заблудившегося путника. Казалось, я смогу проследить весь ход истории с того самого мига, как из тени появились джинны и пери и до тех веков, когда весь мир неузнаваемого измениться. Появятся новые страны, старые государства сотрутся с лица земли, а те, что останутся будут переименованы. Мне не хотелось заглядывать так далеко, но яркий калейдоскоп событий и впечатлений кружился передо мной каждый раз, стоило только сомкнуть веки и я видел то, о чем не могли знать другие.

Я ступил на зыбкую и опасную почву, пытаясь подобрать ключи к различным заклятиям. Вместе с постепенно растущей стопкой исписанных формулами страниц, росла и уверенность в том, что я знаю для чего князь дал мне все эти поручения. Пока он хотел, чтобы пробелы в книге заклинаний были заполнены, а он бы воспользовался плодами чужого труда. Сам он, скорее всего, не мог подобрать ключевых знаков. Даже его талант не всесторонен. Зато он мог позаботиться о том, чтобы способный новичок не смог сорвать печати с дверей темницы. Формулы волшебства незримой сетью оплетали все отведенное мне помещение. Я мог вызвать джиннов, мог создать прекрасные иллюзии или узнать некоторые тайны вселенной, сложить фрагменты прошлого и осколки будущего, но что-то подсказывало мне, что не это верх колдовства. Возможно, князь не солгал и я нахожусь всего лишь на первой ступени, а что ждет наверху крутой лестницы неограниченная власть или роковая ошибка, а затем падение. Я дал себе клятву, что рано или поздно вырвусь на солнечный свет и кто тогда сможет в бесконечном лабиринте городских улиц, лесов и морских путей разыскать юношу, поневоле променявшего венец принца на сомнительный титул чародея.

Серебристый смех

Колесо золотистой прялки с легким жужжанием крутилось вокруг своей оси. Тонкая нить сверкала, будто с потолка на нее лился лунный свет. В отдаление звучали все те же самые, уже знакомые женские голоса, а мне казалось, что я слышу эхо музыки небесных сфер.

Что за наваждение? Я хотел проснуться, но не мог открыть глаза. Веки потяжелели и как будто налились свинцом. Во сне передо мной проносились странные картины. Все это было похоже на воспоминание из далекого прошлого. Некроманты разговаривают с джиннами, появившимися из масляной лампады, нагруженный роскошными товарами караван медленно движется через пустыню, а где-то под песочными заносами и барханами прячутся до наступления темноты злые духи, которые ночью явятся перед купцами и потребуют назначенной платы. Потом, как оазис появилась арка увитая гирляндами цветов и статуя мраморной богини. Затем мастерская художника, где пахло красками, а на мольберте стоял незаконченной портрет очаровательной рыжеволосой дамы склонившей над прялкой. Но где сам живописец? Вокруг разбросаны кисти, опрокинуты баночки с тушью для рисования, валяется на полу палитра, но самого хозяина нет в живых. Он был молод и талантлив, но писал портрет того существа, за одно упоминание о которых суд инквизиции отправил бы его на костер. Гений полюбил бессмертное и жестокое создание, и запечатлев прекрасные черты на портрете должен был умереть. Только с помощью колдовства я смог прочитать незавершенную подпись в уголке картины, название « Золотая пряха» и имя «Флорио». В каком городе произошла трагедия я не смог узнать. Моя колдовская сила была ограничена и встретив чье-то сопротивления, я должен был отступить. Я только смог увидеть из окна мастерской шпиль ратуши под звездным небом, развевающийся на ветру штандарт и геральдические статуи на крыше какого-то дворца. Значит, мастерская находилась на чердаке какого-то здания, а под ней лежала, как на ладони центральная улица безымянного города. А кто это неизвестная на портрете. Золотая пряха? Но для пряхи она слишком роскошно одета. Ни у прях, ни у ткачих не бывает таких белых нежных рук.

Я проснулся в своей камере, но не увидел на полу никакой прялки. Только Камиль сидел на каменной скамье недалеко от зарешеченного выхода и лениво перебирал струны арфы. Я старался, не обращая внимания ни на него, ни на фальшивые ноты в его игре, снова вызвать интригующие картины. Мне это почти удалось. На этот раз я увидел карцер, где томился приговоренный к смерти, в ожидание казни. На площади за зарешеченным окном уже готовили помост, народ стекался к лобному месту, а тонкие пальцы осужденного листали ветхий молитвенник до тех пор, пока не обнаружили клочок бумаги, испещренный странными символами. И как по приказу в карцере приговоренного прямо из пустоты возникла призрачная, рыжеволосая женщина, протянувшая коленопреклоненному юноше свое веретено. Лунный свет скользнул по его кончику, как по острию кинжала.

Пробуждение было нежелательным, но настойчивые звонкие голоса могли разбудить даже мертвого. Сколько в них было фальши и лицемерия, и какие язвительные замечания. Те, двое, что вели беседу, явно любили позлословить.

Первым, что я увидел после пробуждения были две дамы, стоявшие прямо возле решеток. Их белая кожа фосфоресцировала в полумраке, зеленые платья из тафты приятно шелестели, поверх длинных рыжих локонов каждая носила остроконечный колпак, с которого спускалась темная вуаль. Пальчики с острыми ноготками обвивались вокруг железных прутьев. Мне показалось, что в этих с виду хрупких ручках на самом деле скрыта недюжинная сила.

– Взгляни, Арабелла, я же говорила тебе, что он красавчик. И кожа у него белая точь-в-точь, как у нас, – обратилась одна дама к другой. Я при всем желании не смог бы отличить их друг от друга. Совершенно одинаково одетые и причесанные двойняшки вызовут растерянность у кого угодно.

– Думаю, он легкомыслен настолько же, насколько красив, – высокомерно заключила та, которую назвали Арабеллой, но в глубине ее холодных глаз промелькнула заинтересованность.

Я действительно растерялся, вспомнив, что камзол и рубашка на мне порваны, а на пальце сверкает перстень с печаткой, который может носить только принц, в то время как принцем я себя больше называть не имею права.

– Он мне нравится, – опять заговорила ее подруга. Ее звонкий голосок напоминал птичьи трели. – Он так хорош собой и наивен, в то время как прямо перед ним провидение, очевидно, по неосмотрительности оставило ключ ко всем тайнам вселенной.

Она засмеялась. Сухой, серебристый смех доносился до слуха, как будто издалека, из-за глухой глинобитной стенки. Мне казалось, что я подслушиваю разговор, который для моих ушей не предназначен, но дамы в моем присутствие болтали так весело и непринужденно, будто меня вовсе здесь не было.

Где-то я уже видел этих девушек или хотя бы одну из них, но которую? Ведь они так похожи друг на друга, как точная зеркальная копия. Потом вспомнил картину. На холсте была изображена женщина в точно таком же роскошном зеленом наряде и колпаке с вуалью, склонившаяся над прялкой. Поскольку незнакомки с интересом разглядывали меня, будто пойманного в ловушку зверя, я тоже повнимательнее присмотрелся к ним. Какая же из них позировала для великолепной картины. Та, что стоит слева или справа? Да и стоит ли вообще придавать столько значения образу из снов. К сожалению, все, что снилось мне в стенах этой темницы, было наделено особенным смыслом. Я привык к тому, что вокруг меня кружат невидимые гости, которые на свой манер пытаются просветить новоявленного волшебника или просто развеять скуку. Они бы не стали забивать мою голову бессмысленными грезами. Здесь скрывалась какая-то тайна и я был исполнен решимости ее открыть.

Близняшки непринужденно беседовали между собой. Мое присутствие и Камиля ничуть не смущало их, будто и я, и он были всего лишь своеобразным дополнением интерьера или бессловесными созданиями, не способными поддержать разговор.

– Он надолго останется у нас, как ты думаешь? – весело щебетала одна. Разговор ,конечно, шел обо мне, но с такой легкостью и беспечностью, будто меня рядом не было.

– Все зависит от его талантов, – быстро откликнулась Арабелла. Она прильнула ближе к решетке, но даже если б она затерялась в толпе, то я бы как слепой узнал ее по необычному окрасу голоса. – Надеюсь, что он будет умнее, чем его предшественники. Об их участи он никогда не узнает, если не допустит ошибки.

Где-то я уже слышал такие же сладкоречивые предположения. Мне давно запомнилась эта легкая манера разговора. Из закромов памяти как будто вылетела яркая бабочка, озарив недавнее непонимание. Я уже видел этих двух дам, в самой чаще дремучего леса, они сидели за деревянным столом, поодаль от теплого оранжевого огонька и обсуждали вопросы государственной важности. Они сразу же почувствовали присутствие запоздало путника, с интересом подглядывающего за ними и испарились, оставив его в полном недоумении. Сейчас я был так же заинтригован их беседой, как когда смотрел на них через грязное помутневшее стекло низкого окошечка. Их присутствие озаряло бедную, обшарпанную избушку.

– Нам пора, Клариче! – Арабалла потянула за рукав замечтавшуюся о чем-то подругу. – Он уже проснулся, пойдем! Опасно находиться рядом с ним слишком долго.

Клариче неохотно двинулась вслед за привыкшей отдавать приказы Арабеллой. Проходя мимо скамьи, окутанной синеватым дымом, одна из дам, я так и не смог понять которая злобно ущипнула Камиля и сорвав с его головы бархатный берет швырнула прямо в дорожную пыль. А затем два совершенно одинаковых стройных силуэта растворились во мгле.

Ругаясь в полголоса, Камиль наклонился за своим бесценным ярко-зеленым беретом и осторожно начал стряхивать с него пыль. Сухой листочек, зацепившийся за павлинье перо, украшавшее берет, плавно отлетел в сторону. Откуда в темнице, глубоко под землей могли взяться листья? Может высохший дубовый лист зацепился за подол Арабеллы или Клариче. Это означало, что они могли беспрепятственно выйти из подземного лабиринта, несмотря на адских псов, расположившихся у ворот.

Всего за какое-то мгновение Камиль успел проникнуть в камеру. Несколько быстрых, неуловимых для взгляда движений и он уже раскладывал на столе свернутые трубочками листы плотной бумаги. Не сразу мне удалось сообразить, что это карты мира, которые я уже мельком видел в личном кабинете короля.

– Ты ограбил гильдию картографов? – насмешливо спросил я у Камиля, надеясь, что он хоть раз в жизни добродушно среагирует на шутку. Он, напротив, обиженно поджал губы и с усердием продолжал вытаскивать из кожаной сумки все новые плотно свернутые и перевязанные лентами рулоны.

– Его милость пожелал, чтобы вы имели хоть какое-то представление о внешнем мире, – Камиль развернул средних размеров морскую карту и прижал ее концы первыми попавшимися под руку предметами, бюваром для письменных принадлежностей и тяжелой бронзовой чернильницей.

– Вот пролив, по которому мы плыли, направляясь сюда, – Камиль с гордостью указал на крошечную черточку на карте. – Видите, даже я могу кое-что запомнить, – похвастался он и тут же опасливо покосился в мою сторону, надеясь, что случайно спорхнувшие с болтливого языка слова не дадут мне пищу для размышлений и выводов.

Пролив находился в подозрительной близости от обширных княжеских владений. Эти земли и морской канал были разделены лишь крошечным государством, где единственным крупным городом была столица, а возле границ расположились села и деревни. Еще дальше протекала полноводная река Луаза. Скорее всего недалеко от ее берегов находились запретные врата в другой мир, которые охранял никс. К берегам реки он мог заманивать приглянувшихся ему путников.

– Что нужно в подземелье этим дамам, Камиль? – поинтересовался я. – Думаю, больше нет смысла выдавать их за галлюцинацию.

– Они очень вредные и дерзкие, – при воспоминание о злобных тычках и насмешках щеки Камиля залил румянец. – Лучше никогда не вступайте с ними в дискуссии. У них острые язычки, способные задразнить кого угодно.

– Даже твоего хозяина – князя?

– Ну, с его милостью дела обстоят несколько иначе. Он ведь наш сюзерен, – на этот раз яркий румянец почти достиг заостренных ушей никса.

– Вы можете называть их волшебными пряхами, – наконец соблаговолил доложить он. – Двоих вы уже знаете по именам, с остальными скоро познакомитесь. Однако с ними надо держаться начеку, сболтнете чего-нибудь лишнее и вы пропали.

Меня так и подмывало спросить, как же зовут ту пряху, которая дважды заглядывала ко мне в камеру. Она казалась наиболее загадочной, но так прямо расспрашивать о незнакомке я не решался.

Вскоре никс представил мне еще двоих, Мадлен и Нириссу. Несмотря на поразительное внешнее сходство, я научился отличать их друг от друга. Каждую рыжеволосую деву окружала особая, одной ей присущая аура. Когда передо мной появилась самая высокомерная из волшебных прях Пантея, я безошибочно узнал в ней предмет восхищения несчастного живописца.

Для меня оставалось загадкой, то почему Камиль называет их волшебными пряхами. Может быть, потому, что каждая из них носит на кушаке острое, отливающее червонным золотом веретено. В отличие от Камиля, они никогда не проходили сквозь решетки, будто это было им строго запрещено. В последнюю очередь Камиль представил мне самую юную из шести дам, хотя с первого взгляда вряд ли можно было заметить хоть какую-то разницу в их возрасте и однотонной внешности. Пряху звали Шантель. Она выглядела более нежной и чувствительной, чем пять ее спутниц. Только в глазах иногда вспыхивало безумие, будто сквозь крошечные, темные зрачки в этот мир пытается заглянуть демон.

– Князь хочет, чтобы мы докладывали вам о том, что происходит во внешнем мире, – сказала как-то Пантея, решившая снизойти до общения с узником. – Надеюсь, вы еще не утратили интерес к тому, что происходит в среде людей, милостивый государь?

В звонком голосе отчетливо послышалась ирония.

– Мне хотелось бы узнать, о том, что стало с родиной и с тем, что незримо присутствовало в ее пределах.

Пантея сразу уловила скрытый, осторожный намек и снисходительно улыбнулась.

– Города и селения сравняли с пеплом, но есть то, над чем стихии огня и воды не властны. Ученики со всех сторон света до сих пор стекаются к мосту. Лишь немногие из них станут адептами. О судьбе тех, кто возомнил себя всесильным вы, скорее всего, уже прочли.

Пантея стояла близко к решеткам и я имел возможность получше присмотреться к ней. Волосы, яркие как оперение жар-птицы представляли неприятный резкий контраст с полупрозрачной кожей. Ни веснушек, ни пигментных пятен, лицо похоже на чистый лист бумаги, на фоне которого мирно полыхают карие с золотистыми крапинками глаза.

Несмотря на вызывающую гордыню, она выглядела очень юной и хрупкой. Внешность почти всегда обманчива. Я догадывался, что Пантея существо еще более древнее и долговечное, чем мои колдовские фолианты. Она появилась задолго до сотворения всех старинных, отмеченных на карте городов. Если б она решилась записать на бумаге свои воспоминания, то на это бы ушел ни один том.

Шантель взирала на меня с опаской, не как на неопытного начинающего чародея, а как на адепта, постепенно достигшего мастерства. Поначалу знания давались мне с трудом. Приходилось радоваться даже самым незначительным открытиям и тщательно сверять ранние, сделанные в спешке записи с более поздними. Зато, как только я смирился с мыслью, что помощи ждать неоткуда, работа пошла, как по маслу. Перо с быстротой и легкостью плясало по бумаге, испещряя листы важными, понятными мне одному формулами и условными знаками. Когда рука уставала от долгого чистописания, перо проворно выскальзывало из затекших пальцев и начинало самостоятельно вести необходимые записи. Я ничего не диктовал ему вслух, только мысленно. Для таких волшебных трюков у меня уже хватало сил. Так, что даже стены не смогли бы ничего подслушать. Конечно, князь мог использовать мои открытия в своих целях, но сможет ли он прочесть все эти записи. Только в том случае, если ему знакома самая древняя грамота чародеев, необычная и замысловатая азбука. Я надеялся, что даже он не настолько просвещен. Все мысли и чувства выражали яростный протест, против козней князя и судьбы. Однако, с неспешным течением времени, я пришел к выводу, что никого фатума нет, что моя судьба в моих же руках.

Ротберт все реже посещал темницу. Скорее всего самые важные дела ждали его на поверхности земли, а не в ее недрах. Лишь иногда полы пурпурной порфиры неприятно шелестели в темном коридоре и слышались мерные, гулкие шаги. В отличие от Ротберта Камиль и пряхи двигались по пыльным закоулкам совсем не создавая шума. Они как будто парили над песчаной дорожкой, а не ступали по ней. Они, всемером были главными членами свиты колдуна. Об этом с легкостью мог догадаться любой, вступивший с ними в непродолжительную беседу.

Я так и не понял, кого имела в виду Арабелла, говоря о моих предшественниках, пока, пролистывая какую-то книгу не заметил, что сноски и пояснения на полях написаны более свежими чернилами, чем сам текст. Значит, все эти отметки не были ремаркой автора, как показалось мне в начале. Какой-то неизвестный, может даже умирающий в страшной спешке записывал на широких полях и под текстом предупреждения. Каллиграфический, ровный почерк становился все более размашистым. На последних страницах это уже были неразборчивые каракули. Это свидетельствовало о том, что рука писавшего быстро слабела, чернила кончались. Вместо фиолетовых чернил, запись была завершена красными. С помощью тайного зрения я смог прочесть все, даже те строчки, где буквы сливались и наезжали друг на друга. Поняв, что конечные строки написаны кровью, я с уважением задумался о том, кто приложил все силы, чтобы предупредить о страшной опасности, которой подвергают себя все искатели неизведанного. Все усилия несчастного разбились о глухую стенку тупика. Предупреждение прочел именно тот, кто во что бы то ни стало решил стать корифеем в усовершенствование запретных искусств.

Конечно, можно было попробовать устроить побег из темницы. Применить полученную мощь, чтобы бороться с магией, прочным щитом загородившей выход из темницы. В конце концов я мог бы убедить Камиля, стащить где-нибудь рапиру. Он без всякого понукания приходил каждый вечер, чтобы взглянуть на меня. Между нами даже установилось странное взаимопонимание и казалось, никс будет не прочь стать другом и слугой новоявленного чародея, при этом подло изменив бывшему хозяину.

Тем не менее какая-то неведомая сила удерживала меня в подземелье. Меня неодолимо влекло к старинным книгам, к тому могуществу, которое мне обещали коварные, бесплотные собеседники. Я больше не испытывал ни страха перед ними, ни угрызений совести за то, что общаюсь с нечистой силой. Иногда они сообщали мне о том, что посветят меня в такие секреты, которые и не снились князю. В такие мгновения, мне казалось, что я прикоснулся к тайне сотворения мира.

Запертый в четырех стенах, я мог лишь читать о тех праздниках, арлекинадах, пирах и оргиях, устраиваемых богатыми феодалами из прихоти и чтобы развеять скуку. Над поверхностью земли, алеют зори, в пустынях палят лучи обжигающего солнца, рыцари сражаются друг с другом, чтобы доказать свою удаль, а я должен трудиться над забытыми рукописями в мрачном подземелье. Мне хотелось снова увидеть солнечный диск, золотистое гало вокруг луны, услышать крики морских чаек. Однако, когда я поднял голову от книги, то вместо волн и небесных светил увидел отвратительный оскал голого черепа. Я отпрянул и тут же своды темницы содрогнулись от звонкого смеха Камиля. Он убрал окаймленную серебром, трагическую маску. Сразу было заметно, что он доволен своей шуткой.

– Пойдемте со мной, я хочу вам кое-что показать, – никс поманил меня куда –то в темноту. Должно быть, сильно рискуя собственной шкурой, он решил ненадолго вывести меня из камеры. Сложно было понять, каким способом мы миновали зарешеченный проход и очутились в темном, разветвленном коридоре.

– Не отставайте от меня ни на шаг, – предупредил Камиль и быстро засеменил по узкой дорожке, извивавшейся меж казематов и каменных мешков. Мы миновали крохотную площадку с колодцем под черепичной крышицей. По срубу ползали раки и скорпионы, извивались скользкие тела гадюк. Я старался не обращать внимания ни на них, ни на непрекращающиеся стенания и мольбы, летевшие следом за нами. Наряду со стонами, мне послышалось тихое пение.

Камиль провел меня мимо камеры пыток, заставленной сложными станками и инструментами. Неопытному наблюдателю они могли показаться всего лишь хаотичным нагромождение досок, цепей и железок, но я сумел различить дыбы, мантию, стальной сапог и несколько Железных Дев, очевидно изготовленных в разных областях, каждая с личным изобретением нового мастера. О предназначении многих инструментов я даже не догадывался.

Камиль протащил меня по узкому тоннелю. Проходя там, нам пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок. Чтобы не заблудиться в лабиринте и не упустить проводника, я на всякий случай придерживал Камиля то за лацкан кафтана, то за шиворот.

В конце концов холодные длинные пальцы никса подтолкнули меня к узкому притвору, за которым все серебрилось от лунного света. Но разве могут лучи луны проникнуть так глубоко под землю.

– Смотрите, они сейчас придут, – горячо зашептал Камиль.

Я взглянул и увидел вращающееся колесо прялки, а недалеко от нее резные фигуры и каменные статуи ангелов с заостренными крыльями и крышки саркофагов. По спине пробежал неприятный холодок.

– Зачем ты привел меня в гробницу? – шепотом спросил я у Камиля, онемевший язык почти не слушался меня.

В ответ никс поднес палец к губам, приказывая молчать. Он сам с интересом разглядывал синеватые глыбы, но старался не слишком высовываться из укрытия. Его худое тренированное тело лишь едва прижималось к стене. Каждый нерв был заранее напряжен, чтобы тут же улизнуть в случае опасности.

От камней веяло неприятным холодом, а от земляного пола сыростью. Хаотичное нагромождение всевозможных памятников, принадлежавших к разным эпохам и стилям вызывало смутное подозрение. Должны ли все эти изваяния находиться глубоко под многими пластами земли или все они украдены каким-то исполином и принесены сюда. Там где кончались искусно отделанные саркофаги, свободное пространство под суженом потолком принимало форму пирамиды. Просторная зала больше напоминала крипту. Света почти не было, но мраморные изваяния расставленные повсюду выделялись на фоне тьмы яркой голубизной. На плоских каменных постаментах грациозно расположились два сфинкса. Обе женские головы, не взирая на львиное туловище казались прекрасными. Каменный оракул в помещение был явно лишним. А при виде вылитого из бронзы ифрита с заостренными, нетопыриными крыльями по коже бежали мурашки. Несколько таких же уродливых истуканом терялись во мгле. Экзотический мир статуй не произвел на меня должного впечатления. Никс, как хищная кошка, прижавшийся к стене казался более таинственным и интригующим существом, чем все эти мраморные легенды.

Я еще раз оглядел в беспорядке расставленную коллекцию. Все эти истуканы были частью фольклора забытых цивилизаций и эпох. Я уже хотел спросить у Камиля, чего мы ждем, ведь кроме прялки, которая работает сама собой в крипте нет ничего интересного.

Не дожидаясь вопроса Камиль шикнул на меня, вновь призывая к молчанию. Из темноты выступили шесть фигур, призрачных и неестественных. Первой вынырнула из тьмы Пантея, грациозно и легко, как танцовщица. Зеленое платье тускло светилось, будто оперение некой экзотической птички, распущенные волосы украшала корона. На белом кружевном фартуке алели несколько пятнышек, напоминавших кровь. Она плавно закружилась на одном месте, подставив лицо золотому дождю, посыпавшемуся с потолка.

– Пора за работу, – пропела она. Ее звонкий голосок пронзительным эхом отразился от каждой стенки. Дождик продолжал струиться и золотая россыпь напоминала частички раздробленных червонцев. До этой минуту я и не знал, какой притягательной может быть магия фей. Я тайком подсматривал за пряхами и каждая из них напоминала мне древнюю богиню. Вокруг стройной и хрупкой Пантеи закрутился неясный балет теней.

– Где ты была? – спросила у нее Шантель.

– В северных провинциях, – последовал певучий ответ. – Там сейчас холодно, цверги трудятся под землей, крестьяне мерзнут в избушках, чванливые феодалы выезжают на охоту. Так приятно сбить их со следа и заманить в овраг или бурелом.

– А я была далеко на востоке, вблизи тропических лесов, – зазвенела быстрая речь Клариче.

Остальные на разные лады начали расхваливать юг и запад, просторы океанов и отважных мореплавателей, которые не боятся бушующей стихии. Они говорили о том, что побывали во многих частях света, но не нашли тех, кого искали. Выслушав их, Пантея с гордостью заявила.

– Одна высокородная дама умоляла меня оказать ей поддержку. Она хочет убрать со своего пути опасную соперницу. Чтобы сшить отравленный наряд, ей нужна наша пряжа.

Пантея сняла с пояса свое веретено. В этот миг длинные, скользкие пальцы Камиля вцепились мне в рукав, будто давая понять, что скоро нам придется уйти с представления. Я успел увидеть, как Шантель послушно села на низкую скамеечку рядом с прялкой. Блистающая нить вместо того, чтобы ровно сматываться, кольцами ложилась на пол, создавая узор парчи. Весь этот роскошный материал они сумели создавать без ткацкого станка.

– Как это у них выходит? – шепотом спросил я у Камиля.

– Молчите, иначе они поймут где мы прячемся, – прошептал он мне в ухо.

От долгого наблюдения за быстро крутящимся колесом у меня зарябило в глазах. Я взглянул поверх головы Шантель и заметил, что сфинксы за ее спиной ожили. Львиные когти царапали постамент, красивые женские головки зашевелись, стряхивая с волос пылинки и капельки золотого дождя. Пантея послала воздушный поцелуй бронзовому ифриту и тот в ответ плавно взмахнул крыльями. Холодные, сильные пальцы обручем сомкнулись на моем запястье и Камиль настойчиво потащил меня прочь.

– Правда, они настоящие мастерицы? – спросил он, когда крипта осталась далеко позади. – Они каждый раз устраивают целую мистерию, перед тем как приняться за работу.

– А зачем им нужна вся эта кудель и парча?

– Для разных целей, – уклончиво ответил никс. По тону голоса было ясно, что больше от него ничего не добьешься.

– Только не проболтайтесь, что я водил вас к крипте, – предупредил он, как только мы снова оказались в камере. – Мне просто хотелось, чтобы вы хоть раз понаблюдали за их играми, вместо того, чтобы прислушиваться к далекому пению.

– Постараюсь не забыть про твою услугу, – с легкой иронией пообещал я.

Камиль тоже усмехнулся и, сняв берет, отвесил шутливый поклон.

– Надеюсь, что когда участь моего народа будет зависеть от вашего решения, вы вспомните, что однажды я рисковал, чтобы развлечь своего господина.

– Ты считаешь себя моим слугой, а не надзирателем?

Камиль неопределенно пожал плечами.

– Вечно приходится кому-то прислуживать, – со вздохом заметил он. – Такова участь бродячего духа. Князь даже ни разу не похвалил меня. Обычно приходится исполнять не только приказы сюзерена, но и почтительно кланяться всей его родне, друзьям, знакомым, даже каждой хозяйской собачонке. За усердие вместо награды чаще приходится выслушивать упреки.

Камиль забыл упомянуть, что некоторых гостей своего хозяина после непродолжительных почестей он либо, ловко подсыпав яд в бокал, отправлял на тот свет, либо заманивал в темницу. По этой части выполнения заданий он был незаменим. Везде, где требовалась ловкость он мог обойти конкурентов на несколько очков, а потом притвориться абсолютно безобидным, шаловливым существом. За это Ротберт и терпел его возле себя. Хотя такой изворотливый слуга в крайнем случае мог предать даже своего господина.

– Вы уже сами начертили карту той местности, где хотите побывать, – Камиль уже очутился возле стола и с уважением разглядывал мои перья, линейки, циркули и карту с обозначением планет, вращающихся вокруг своих орбит, небесных светил и знаков зодиака.

– Ты считаешь, что полет в небеса это мое сокровенное желание? – не без иронии спросил я.

– Думаю, это ваша заветная мечта. Только вы сам не желаете признаться себе в том, что мечтаете о чем-то недостижимом, – у Камиля либо заранее был готов ответ на все, либо хорошо развито мышление. Он любил позлословить, но в перерывах между очередными шутками был очень красноречив.

Надо ли было сообщить ему, что я хочу увидеть мир не в различных масштабах всевозможных карт, а во всей его красе. Камиль понимал, что сложно чертить все эти линии, конусы, многогранники и расположенные в особом порядке знаки зодиака при одной лишь свече. Он знал, что диаграммы и символы, расположенные по несколько измененным правилам приобретают особую силу. Делать вычисления нужно было с математической точностью, чтобы случайно не обратить весь кропотливый труд во вред самому себе. Все это было лишь самой низшей ступенью волшебства. Я двинулся дальше, к высшим знаниям и только после этого смог понять как велика разница между астрологией, точными науками, алхимией и настоящим колдовством. Теперь я мог отличить трюки простых ученых и некромантов от подлинных волшебников, которые могут творить чудеса лишь с помощью жестов и заклинаний.

Среди маловажных, но далеко не лишних аннотаций встречались указания о том, как использовать для составления чудодейственных эликсиров и мазей разные растения. Травы, ягоды боярышника, лаванды, розы и ноготки – все имело свое предназначение. Где-то я вычитал о том, как можно использовать сок, добытый из коры стоящего на распутье дерева. Для этого надо надрезать кору в определенный час в полнолуние.

– Между прочим, если по оплошности шаловливых духов путь к потаенным сокровищам будет указан вам, а не князю, не пренебрегайте этими сведениями, – осторожно заметил Камиль.

– Иногда тебя довольно сложно понять, – я захлопнул тяжелый фолиант прямо у него под носом и принес из равелина другую книгу.

– По-вашему я слишком мудрено выражаюсь?

– Именно, – согласился я. – Если хочешь быть менестрелем и не вызывать подозрений, то твои баллады должны быть рассчитаны не только на самых умных, но и на людей среднего интеллекта.

Тонкий намек задел никса за живое.

– Вам просто не на ком больше вымешать свою злобу, – тут же ощетинился он.

– Кто бы не разозлился на моем месте. Держа в клетке можно обучать только говорящего попугая.

– Правильно, – кивнул он и как бы между прочим поинтересовался. – А для чего этих попугаев учат говорить?

– Чтобы потом хозяин мог похвастаться перед публикой своей на редкость умной птицей.

Никс даже захлопал в ладоши, аплодируя моей догадливости.

– Почти угадали, – прокомментировал он. – Только в нашем случае хозяину нужна более грозная птичка. Предположим, аристократ, которому грозит изгнания продемонстрировал бы испуганным зрителям свое умение повелевать гарпией или химерой. Они бы стали спорить с ним в этом случае.

– Это было бы не разумно с их стороны, – сухо заключил я, про себя сетуя на то, что приходиться выслушивать его сумбурные предположения.

– Его милость считает точно так же, как вы, – обрадовался Камиль, сделав вид, что не заметил раздражения в моем голосе. Его губы снова скривились в хитрой, льстивой ухмылке, которая с самого начала вызвала у меня неприязнь.

По узкому коридору хлопая черными крыльями пронеслась в быстром полете отвратительная гарпия. Я испытывал невольное отвращение к этим жутким тварям, прятавшимся по темным углам и спавшим в пустых камерах. Раз кто-то спугнул одну из них, значит, один из пустующих казематов срочно понадобился сторожам. Как будто в подтверждение моим мыслям, скрипнул ключ, поворачиваясь в замке. Где-то недалеко раздались шаги и звон цепей. Пронзительно заскрипели заржавевшие решетки.

– В соседнем карцере, недалеко от вас, теперь будет жить еще один благородный узник, – объяснил Камиль, с явным удовольствиям прислушиваясь к крикам и жалобам, настолько громким, что они доносились до нас, несмотря на толстые каменные стены. – Все высокородные особы такие изнеженные, бьюсь об заклад он и недели не продержится в здешнем климате.

Среди сырых стен, недалеко от колодца, действительно было очень холодно, но с помощью волшебства я научился поддерживать в камере приятное тепло. Гораздо сложнее было отгородить себя невидимым барьером от затхлого, пропитанного подземной влагой воздуха, но и это мне удалось. В сухом и теплом равелине книги неплохо сохранились, но приходилось каждый раз убирать их назад, подальше от шероховатых стен, покрывавшихся влагой, как росой.

Доносившие до нас жалобы постепенно перешли в угрозы. Пленник требовал, чтобы его отпустили. В ответ только звонче звенели кандалы, да еще дразнящий голосок Клариче распевал на все лады, что ни один узник не сможет выбраться отсюда живым.

– Злополучный охотник пытался подстрелить из арбалета одну из наших птиц. За это он должен понести наказание, – сказал Камиль.

Вдали опять раздался звук поворачивающегося в замке ключа и зазвенел торжествующий, серебристый смех Клариче.

Я прикрыл веки, пытаясь заглянуть в соседние помещение с помощью своей тайной силы. После нескольких попыток мне удалось разглядеть камеру вдвое меньше моей. Там было намного темнее и любой попавший в такое убогое замкнутое пространство непременно бы повредился рассудком, поэтому меня не удивило то, что заключенный мечется, как раненый зверь и шепчет что-то себе под нос. В порванной и грязной одежде, с синяками и царапинами на коже он представлял собой жалкое зрелище. Однако элегантная, ухоженная Клариче с интересом наблюдала за ним и внимательно выслушивала все его мольбы об освобождении. Плутовка была бы не прочь взять себе предложенный выкуп, но и пленника выпускать не желала.

– Думаю, теперь вы не будете чувствовать себя таким одиноким, – заключил никс, прислушиваясь к пререканиям, слившимся в одну сплошную словесную дуэль. – Если леди Клариче задумала стать чьей-то компаньонкой на долгий срок, то несчастный не сможет от нее отделаться.

Своим сверхчеловеческим слухом Камиль улавливал все звуки на мили вокруг, то как капает вода со стенок каменного колодца, как летучие твари возятся в своих норах, как крутился веретено в отдаленной крипте. Постепенно я начал приобретать такую же остроту слуха и теперь различал, как уже охрипший узник шепчет свои угрозы, а Клариче с легким юмором отвечает ему.

От мысли, что после каждого пробуждения я буду слушать этот своеобразный комический дуэт, на душе заскребли кошки, но ,поразмыслив, я решил, что любое присутствие рядом жизни, лучше, чем вечное одиночество.

Каждый раз, засыпая прямо на соломе, я видел необычные сны. Путь сновидений вел меня через разрушенные города, пустоши, тропические леса, скалистый перешеек и водный канал. Как наяву я видел величественные здания, деревянные терема, палаццо на скалистом побережье, сторожевые крепости и танцевальные залы, одинаково роскошные и необитаемые. Над всем этим великолепием где-то высоко под куполом небес кружил сонм белокрылых ангелов, но совсем не было людей. Все пути неизменно приводили меня к замку настолько красивому и величавому, что все остальные достопримечательности разных стран выглядели ничтожными по сравнению с ним. Мне ни разу не удавалось рассмотреть штандарты, реющие на ветру над шахматными башнями. Во внутреннем дворе грациозно вздымалась украшенная деревянной змеей крыша кирпичного колодца. По кристально-чистой воде плавал ковшик, но стоило мне перегнуться через сруб, чтобы взглянуть на свое отражение и вместо собственного лица, я видел золотую, увенчанную зубчатым гребнем голову дракона. Круги расходились по воде и сон медленно размыкал свои ледяные объятия.

Взамен я пытался вызвать какие-нибудь приятные видения, закрыть глаза и окунуться в красочный калейдоскоп прошлых веков и далеких стран. Однажды Шантель разбудила меня от сладостного забытья. Она просунула руку сквозь прутья решетки в надежде дотянуться до меня. Пальчики были очень длинными, да и сама кисть руки показалось намного более тонкой и гибкой, чем человеческая. Я отшатнулся от нее с такой поспешностью, будто за мной тянула когти смерть или чума.

Шантель ничего не сказала, но в ее взгляде читалось осуждение. Пухлые алые губки обиженно надулись. В этот миг она выглядела, как изнеженная капризная барышня, зашедшая в темное злачное место только из милосердия, чтобы облегчить судьбу узника. Жаль только, что вместо корзинки с сухарями, пирогом и спрятанной веревкой, в ее руке сверкало острое веретено. Первое впечатление было ошибочным. В облике Шантель всегда присутствовало что-то от музы, от забытой богини, которая решила ненадолго показаться смертным.

– Бедный мальчик, – произнесла она сладким, певучим голосом. – Безрассудный златовласый дуэлянт. Неужели ты не понимаешь, что если не станешь служить ему верой и правдой, то будешь убит, как твои братья.

Я сразу понял, о ком она говорит. Неужели эта девушка уличила меня в том, что я стараюсь использовать колдовскую силу первым делом во благо себе и уж в последнюю очередь, чтобы потакать прихотям князя.

С каскадом рыжих кудрей, миндалевидными глазами и соблазнительным бантиком губ, она скорее напоминала фарфоровую куклу, чем фурию. Только неторопливая грация выжидающей пантеры выдавала истинную натуру. Овальное личико, старомодный зеленый колпак с вуалью, платье на кринолине, неужели так и должна выглядеть настоящая фея.

На языке уже вертелся дерзкий ответ, но Шантель смотрела на меня с такой грустью, что я не решился высказать ей все, что думал. Лишь попытался вежливо объяснить, что князь глубоко ошибается полагаясь на мои способности. С его стороны было бы куда умнее и к тому же менее хлопотно похитить какого-нибудь ученого или еще лучше нанять секретаря. За удвоенную оплату любой из королевских секретарей, не долго думая, перебежал бы на новую службу, даже не поинтересовавшись зачем работодателю понадобилось расшифровывать все эти более чем подозрительные манускрипты.

– Все слуги короля были так продажны? – Шантель удивленно захлопала ресницами.

– Многие, но не все, – резонно поправил я. Тем не менее перебрав в уме имена людей из королевской свиты, я не смог припомнить никого заслуживающего безграничного доверия. Потом в памяти как будто зазвонил тревожный колокол, снова зазвучали обвинения и угрозы, которые пришлось выслушать в зале совета. Дело бы не ограничилось просто словесной баталией, стаю одичавших волков не остановить словами, если ты не волшебник. Окажись я в тот день чуть менее решительным и путь моей жизни оборвался бы у одного из лобных мест.

Что сказали бы Флориан и Клод, если б узнали, что их любимый младший брат практикуется в черной магии, помогая собственному тюремщику приобретать все большую власть над миром. Они имели бы полное право отвернуться от такого предателя, но скорее всего они бы меня простили. Хотя я был уже не тем Эдвином, который легко вызывал восхищение большей части королевского двора. Попав в подземелье, я перестал быть тем легкомысленным юношей, которого они знали и любили. В душе я неузнаваемо изменился, сохранилась неизменной лишь внешняя оболочка.

Я взял со стола свечу и поднес ее поближе к решеткам, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. К моему удивлению она не отпрянула от огня, как это каждый раз делали ее подруги. Свет даже на расстояние жег ей кожу, но она не хотела уходить, не желала оставить меня в одиночестве . А ведь большую часть времени я проводил в компании надоедливых духов и бесплодных мечтаний о побеге. Я заметил на щеках Шантель влажные сверкающие дорожки.

– Слезы? – от изумления слова сами собой срывались с губ. – Ты собралась меня оплакивать?

– Еще не время, – тихо ответила она. – Ты проживешь в заточение еще год или два, а когда князь поймет, что от тебя нет никакой пользы, то отдаст тебя на растерзание гарпиям и прочим обитателям здешних темных закоулков.

– Значит, так тому и быть, – беспечно пожал я плечами. – Попробую сразиться с вашей армией с помощью самодельного оружия и некоторых заклинаний.

– Упрямец, – крикнула Шантель. – От тебя требуется всего-то написать заново несколько забытых строк.

– И отдать еще несколько процветающих государств во власть твоего хозяина?

– У тебя еще недостаточно сил, чтобы ему противостоять, но ты уже способен сделать то, что он от тебя требует и получить некоторую свободу. Помни за службу тебя ожидает вознаграждение! – Шантель взмахнула длинным шлейфом и скрылась в темноте, а мне оставалось только поразмышлять над ее наставлениями.

Я уже достиг некой непостижимой ступени познания, но запертые замки ограничивали мою силу. Конечно мне хотелось стать опытном магом и творить такие же чудеса, на которые был способен Ротберт. Свеча в моей камере пылала уже много дней и ночей. Воск капал в плошку, но фитиль не уменьшался ни на дюйм, а двери были заперты так надежно, что вряд ли удалось бы проломить их даже с помощью тарана. Мне захотелось узнать, с помощью каких тайных сил, Ротберт умеет управляться со стаей крылатых поджигателей. Я отомкнул застежки книг, где на потертых страницах были заметны пробелы и незаполненные строки. Баночки с красной и черной краской и набор кистей, которые принес никс оказались как нельзя кстати. Я осторожно начал рисовать на ветхих страницах знаки, известные мне одному и терпеливо ждал пока они высохнут. Работа была кропотливой, но долгий труд увенчался успехом. Даже незримые собеседники начали шептать на все лады о том, каких успехов я мог бы добиться. Ненадолго отрываясь от работы, я беседовал с духами, как со старыми друзьями и ничуть не смущался того, что они знают все подробности о моем прошлом. Вскоре, чтобы скрасить убогую обстановку, по моему велению из огня рождались перламутровые бабочки, гвоздики и яркие померанцевые цветы распускались прямо на плитах пола. Только пышный черный розан, расцветший на крышке дубового стола неожиданно напомнил о том, что создавать эти чудеса я могу лишь с помощью опасных и непостижимых сил, которые почти невозможно надолго удержать в повиновении.

Ротберт почти не заходил ко мне. Я даже начал думать, что он вовсе позабыл о моем существование. Во всяком случае он бы не пошел наперекор своей гордыне, чтобы хоть раз похвалить узника за трудолюбие. Арабелла и Клариче приходили рассказать мне о последних событиях в смертном мире и сказать, что их хозяин наверняка будет доволен моими трудами, когда закончит дела первой важности и найти минутку другую, чтобы заглянуть ко мне.

Как бы жадно я не вслушивался в их рассказы о войнах, интригах и успехах людей, но понимал лишь немногое. В их историях каждый раз присутствовало слишком много неизвестных мне имен правителей, названий праздников и мест грандиозных сражений, которые были для меня пустым звуком.

Оставшись в одиночестве, я склонился над очередной книгой, но мое занятие прервали громкие, шаркающие шаги, будто какой-то землекоп медленно бредет по тоннелю, таща на своей спине мешок с камнями. Шаркающие шаги приближались. Вскоре я заметил на пороге своей камеры жуткое, сгорбленное существо. Как оно смогло пройти сквозь решетки и что ему было нужно от меня. Как неприятно было видеть этого отвратительного горбуна вместо привычной величавой фигуры в щегольской мантии. Мне очень захотелось, чтобы князь снова навестил меня, поведал о своих планах, сказал хоть слово похвалы и главное, чтобы он прогнал подальше от меня этого мерзкого горбатого соглядатая. Может это один из сторожей или крысолов, с которым я до сих пор ни разу не сталкивался. Почему его злобные красные глаза смотрят на меня с такой неприязнью. Поскорей бы явился Ротберт, с этой мыслью я подвинул плошку со свечой так, чтобы узкий луч света отгородил меня от мерзкого незнакомца. Блики от свечи заплясали по всему свободному пространству, но горбун ничуть не испугался света. Это меня удивило и насторожило. Ведь все создания тьмы, ютившиеся в подземелье боялись огня. Пламя даже на расстояние нескольких шагов причиняло им боль.

Горбун ни чуть не испугавшись направился прямо ко мне. Его ноги в тяжелых башмаках неприятно шаркали о каменные плиты пола. Узловатые пальцы с грязными ногтями потянулись к моему лицу. В ужасе я отшатнулся и услышал над своим ухом знакомый, проникновенный голос.

– Испугался, мой мальчик, – с издевкой спросил горбун. – Не волнуйся, скоро ты будешь так же красив, как я.

От сухого гомерического хохота даже монолитные стены, казалось, вздрогнули и пошатнулись. Уже знакомый смех. Я с сомнением посмотрел на горбуна. Он говорил со мной, но из его горла вырывался голос князя, совсем не подходящий к этому убогому телосложению.

– Вы! – тихо и удивленно выдохнул я, не смея поверить в то, что передо мной стоит недавний кумир всех чародеев. Князь неузнаваемо изменился. Конечно, он был мастером перевоплощений, как и любой маг. Может, он просто решил жестоко подшутить надо мной, принимая облик безобразного горбуна.

– Что с вами случилось? – вопрос вырвался против моей воли и был произнесен скорее с интересом, чем с участием. Любопытство пересилило страх и я начал разглядывать лицо старика, еще недавно бывшее молодым. Гладкую кожу прорезали морщины, глазницы стали глубже и маленькие алые зрачки зияли, как будто из углубления, губы сузились, нос с горбинкой чуть вытянулся и стал напоминать орлиный клюв. Несмотря на все эти разительные перемены, в чертах Ротберта сохранилось прежнее высокомерие, тайное превосходство над людьми, не наделенными его властью.

Подождав немного, я повторил свой вопрос еще раз, но вместо ответа, Ротберт с яростью схватил со стола стопку аккуратно переписанных заклинаний и швырнул их мне в лицо. Листы веером рассыпались по полу. Если Ротберт надеялся вызвать у меня приступ злобы то ошибся. С безразличием я пожал плечами, выражая свое недоумение и наклонился, чтобы собрать бумаги. Потом вспомнил, что все эти формулы уже затвержены мною наизусть и решив продемонстрировать свое мастерство быстро щелкнул пальцами. В один миг ветер поднял и закружил вереницу бумаг, а спустя мгновение они уже ровной стопкой лежали на дубовой столешнице.

– Сегодня вы не в духе, значит ли это, что ваши планы потерпели полный крах? – участливо поинтересовался я.

– Я выиграл в карты бестолкового самовлюбленного ученика и чуть было не проиграл главное сражение, – с досадой произнес горбун. Голос был на удивление молодым и решительным. – Иногда приходится дорого расплачиваться за помощь потусторонних сил. На этот раз без подкрепления моей армии было не обойтись. Хоть ты и смотришь на меня ясными глазами праведника, делая вид будто не понимаешь ни слова, но на самом деле ты не менее порочен, чем знаменитые чародеи прошедших веков.

– Не правда, – попытался возразить я, хотя понимал, что на этот раз он не лжет. В доказательство передо мной лежала раскрытая книга, а гусиное перо само собой извивалось над листом чистой бумаги медленно заполняя его надписями, которые праведник побоялся бы прочесть.

От мрачного, торжествующего смеха за спиной кровь застыла в жилах. Колдун ходил вокруг меня, размахивая горностаевой мантией и потирал длинные ладони. Я уже привык к неслышной легкой поступи моего тюремщика и неожиданно громкие шаркающие шаги неприятно резали слух. Даже в смехе Ротберта появилась скрипучая хрипотца. Приятный тембр его голоса постепенно уступал место ворчливости старика. Неужели можно вот так постареть за несколько дней только потому, что упустил какую-то маловажную деталь из своих колдовских планов. Наблюдая за этой переменой, я еще больше осознавал, что встал на опасную стезю, но заранее дал себе слово, что постараюсь не допустить роковой ошибки.

– Надеюсь, ты не бездельничал все это время, – строго спросил Ротберт. – Вижу, шесть болтушек и один плут с успехом отвлекали тебя от дел. Книги принесли тебе хоть какую-то пользу? Отвечай честно и, я подумаю о твоей дальнейшей судьбе. Моим слугам, как никогда нужен сильный защитник, а мне надежный слуга.

От того, что кто-то обращается ко мне с такой фамильярностью, внутри все закипело. Решив, что никому не позволю командовать собой, будь то князь или дьявол, я постарался дать достойный отпор.

– У меня было достаточно времени, чтобы ознакомиться с азами запретных наук, – медленно, чеканя каждое слово произнес я. -Если вы хоть в половину так мудры, как о себе утверждаете, то должны знать чего мне это стоило – души.

Ротберт нехотя попятился в дальний угол, объятый темнотой.

– Да, ты действительно сильно изменился, – подтвердил он и посмотрел куда-то поверх моей головы, будто увидел там то же самое, что видели придворные и звездочеты, а именно черную крылатую тень.

– То, время, которое вы мне отвели, не было потрачено зря, – я продолжил свою тираду уже более решительным тоном. – Много часов ушло на изучение магических трактатов, на прочтение ветхих рукописей и составление одному мне подвластных заклинаний. Незримые спутники этих книг отнеслись ко мне благосклоннее, чем к вам. Значит ли это, что я нахожусь под покровительством темной звезды. Ответ на этот вопрос знали только вы, несколько звездочетов и моя погибшая семья. Теперь я хочу услышать ответ из ваших уст.

– Как раз поэтому король молчал, чтобы ты оставался в спокойном неведении. Он боялся, что его младший сын однажды захочет захватить власть при помощи магии.

– Ложь, – спокойно возразил я и одно это короткое слово стерло с его лица торжествующую улыбку.

– Однако, тебе понравилось общаться с духами и с рыжеволосой сильфидой. Ты по собственной воле пересек черту отделяющую твой мир от потустороннего и ступил в запретный город.

– Да, но по вашей воле я стал чародеем, – резко возразил я и колдун отшатнулся, увидев в моих глазах опасный блеск.

– Эти фокусы, – я сделал несколько жестов, чтобы взвился ввысь столб холодного огня и расцвело дерево черных магнолий. – Эти трюки достойны проделок дьявола. В глазах людей это и есть козырь нечистой силы. Куда делись благородство, честь, обязанности, долг? Для мага это все пустые слова, а для принца – это полное падение.

Колдун внимательно выслушал меня и отрицательно покачал головой.

– Нет, – жестко возразил он. – Это твой первый полет. Как только часы пробьют двенадцать ты увидишь мир с высоты моего бастиона.

Он быстро зашаркал к выходу. После его ухода висячие замки защелкнулись сами по себе, будто ключ повернули невидимые стражники. По моим вычислениям вечер еще не наступил, ведь Камиль еще не успел навестить меня, а он всегда являлся в одно и тоже время, еще более точный чем часовые стрелки. Ротберт скрылся под землей от солнечного света. Жестоко изуродованный и постаревший, он еще долго не захочет показываться людям.

На этот раз я сам разворошил свои записи, надеясь найти хоть какой-то намек на то, что ожидает пленника, жизнь которого слишком ценна для колдуна, чтобы его убить.

Камиль так и не пришел. Я ждал его, прислушивался к шагам в коридоре, но он все не появлялся. Сладкозвучная арфа так и не заиграла, чтобы развеять гнетущую тишину. Я слышал только шелест страниц и то, как порывы ветра со свистом проносятся по коридору.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем князь снова удостоил меня свои вниманием. Он появился, как из под земли. В руке он сжимал небольшой фонарь, его яркий свет окрашивал мглу в красновато-оранжевые тона.

– В чем дело, – я зажмурился от слепящего сияния. – Вы наконец решили отвести меня к месту казни?

– Следуй за мной? – велел он. – Отстанешь всего на несколько шагов и хищники обитающие в каждом уголке моего лабиринта, не раздумывая, решат твою дальнейшую судьбу.

Не то, чтобы я мог испугаться такой угрозы, вперед меня повлек не страх, а любопытство. Что хочет мне показать колдун? Почему для него так важно отвести меня на какой-то бастион.

– Надо было все-таки укротить тебя, с помощью пыток например, – шептал Ротберт себе под нос. – У тебя слишком мятежный нрав, но это как раз то, что нужно. Жаль, что король не гордился таким красавчиком и не захотел изменить завещание в твою пользу. Народ бы поддержал такой указ, но твой отец был слишком предан правилам майората, как и именитые особы множества стран. Старые законы требуют новых жертв. Только высшие существа, такие с которыми ты лишь изредка встречался, могут сами выбирать себе правителей.

Колдун повлек меня за собой мимо сгустков темноты и копошившихся в потемках страшных жильцов подземелья. Фонарь в его руке ритмично покачивался. Оранжевые и алые блики ложились на посыпанную песком дорожку. Сначала мне показалось, что по обе стороны от нее копошатся крысиные полчища и только потом заметил грязные, когтистые лапы и мощные, изогнутые крылья.

Ротберт устал тащить в руке тяжелый предмет, поэтому фонарь сам вырвался из его узловатых пальцев и полетел вперед, бросая на дорогу ровную полосу света. Мы прошли мимо крипты, где кружком стояли пряхи. Они о чем-то оживленно шептались и обменивались понимающими улыбками. Их звонкие, ехидные смешки преследовали меня. Шантель печально взглянула на меня и поспешно отвернулась.

Дальнейший путь по лабиринту представлял бесконечное переплетение узких тропок, расходящихся в разные стороны. Без проводника отсюда невозможно было найти выход. Винтовая лестница, показавшаяся впереди вызвала внезапное головокружение. Бесчисленные ступеньки извивались спиралью и убегали в вышину. Я колебался, но князь схватил меня за отворот рукава и заставил следовать за ним. Мне показалось, что недалеко от лестницы стоит Пантея и равнодушно наблюдает за моими злоключениями. Когда мы поднялись выше, ее силуэт выглядел не больше горошины и в конце концов был уже неразличим. Ступени скользили под ногами, а фонарь неустанно летел вверх, опережая нас на несколько шагов. Преодолев последний лестничный пролет, он впорхнул в залу шестигранной формы. С каждой стороны в высокое окно смотрелось звездное небо. Под куполом потолка переливалось всеми цветами радуги мозаичное стекло.

– Это и есть ваш бастион? – спросил я, заметив, что под синим полотном неба лежит заросшая лесом земля, дома, похожие на крошечные кубики и плоские блюдца нескольких озер. Как замечательно было попасть из-под земли на уровень небесной высоты, в башню, гордо возвышавшуюся над всей округой.

Услышав мерзкое карканье над головой, я посмотрел вверх и заметил, что по периметру купола, сложив крылья за спиной, расселись гарпии. Любая из них готова была камнем броситься вниз по первому зову князя.

– Совсем забыл посвятить тебя в свои планы, Эдвин, – с издевкой произнес Ротберт. – Среди моих подданных назревает мятеж. Не только среди людей, я никогда не мог ограничиться властью над небольшим княжеством. Самое неприятное то, что волшебный народ не любит подчиняться приказам. Еще не было такого монарха, который бы смог удержать власть над этими изменниками. Мне нужен дракон королевской крови, способный усмирить недовольных и мятежников.

– Какое отношение это все имеет ко мне? – я отступил, увидев каким безумным, фанатичным огнем вспыхнули его покрасневшие глаза. Каково же это, находиться в стеклянной башне, вдали от людей, наедине со стаей гарпий и обезумевшим колдуном. Селения и их теплые ночные огни находились слишком далеко, внизу, а под винтовой лестницей по темным закоулком лабиринта бродила смерть в обличии шести прях. Под стеклянным куполом, между небом и землей, князь готовился совершить какой-то пугающий ритуал. Он несколько раз обошел вокруг меня, погладил алый карбункул на своем посохе и тот в ответ на прикосновение вспыхнул ярким золотистым светом.

– Ты уже догадался, о чем я хочу сообщить тебе, – его речь доносилась как будто издалека. – Ты станешь моим главным драконом. Не волнуйся, в свободное время ты будешь прежним статным кавалером, но по первому зову прилетишь назад, примчишься несмотря на ветры и бури.

Он ударил о пол тяжелым посохом, так, что даже стекла в каждом окне задрожали. Гарпии вылетели из –под купола и стаей пронеслись над моей головой, устремившись в выходу. Перед глазами вдруг стало темно. Единственное, что я успел разглядеть это золотистый локон в цепких пальцах колдуна. Всплыло смутное воспоминание о том, как коршун вцепился мне в волосы. В его когтях осталось несколько волосков и может быть клочок моей одежды, все необходимые составляющие для наведения порчи. Потом я услышал как, Ротберт шепчет незнакомое мне заклинание. Смысл дошел не сразу, хотя я понимал некоторые слова. Хотелось попросить его остановиться, или попытаться противостоять проклятию, но время отведенное для возможного спасение убывало быстро, как песок вытекающий из часов. Все перед моими глазами начало менять свои формы и очертания. Пришло странное чувство, будто душа вылетает из тела, а взамен за спиной отрастают сверкающие золотые крылья. Я взглянул на свою руку и заметил, что ногти сильно удлинились и также отливают червонным золотом. А кожа? Она как будто сияла изнутри.

– Взгляни на землю с высоты полета. Глазам дракона дано видеть то, чего не замечают смертные, – шепнул мне на ухо очаровательный женский голосок. Но я не видел говорившую, а только чувствовал, что со мной происходит разительная перемена. Неужели Ротберт способен изменить обличье своего узника. Это казалось настолько же фантастическим и невероятным, как то, что я видел как бы со стороны чужими глазами. Такое было невозможным даже в древних легендах, статный кавалер не может превратиться в дракона. Однако вместо своей одежды я видел сверкающую, как броня, чешую. Гладкое крыло взмахнуло и осколки от разбитого стеклянного купола посыпались на пол. Впервые за долгое время я ощутил дуновение ветра. Как во сне, я чувствовал, что лечу над землей, обернулся, чтобы посмотреться в стекло одного из окон и вместо собственного отражение увидел гибкий, рельефный силуэт свившегося кольцами дракона. Его золотая чешуя ослепительно сияла, зубчатый гребень очертил голову, наподобие короны, таинственно мерцали аквамариновые глаза, когда-то они были лазурными очами дуэлянта, теперь прекрасный облик был утрачен. Крылья плавно взмахнули, помогая всего за считанные минуты пролететь огромное расстояние. Чтобы промчаться столько миль в карете на путешествие ушел бы не один час. Внизу по узкой, похожей на ленту дороге действительно медленно ползла золоченая карета. Для обострившегося, сверхчеловеческого зрения не представляло труда рассмотреть герб на дверце кареты и грумов на запятках. Другому с такой высоты экипаж показался бы маленькой горошинкой, а заросли акаций по бокам проселочной дороги скопищем ярких пятен. Плоская поверхность реки местами расширялась. Рыбачьи баркасы не отходили далеко от морского берега, лодки скользили по воде, сушились на побережье рыболовные сети. Мир предстал передо мной в миниатюре. Засидевшиеся допоздна рабочие в кузнях, карьерах, каменоломнях или просто заснувшие рядом со стогами сена даже не замечали гибкое, золотое существо, летящее на уровне облаков. Наверное, с такого расстояния они бы приняли дракона всего лишь за золотистое, воздушное видение. Я опустился чуть ниже. Верхушки леса чернели на протяжение многих миль, иногда перемежаясь обширными пахотными полями, лугами и долинами. Первый крупный город, который я увидел с высоты показался мне игрушечным. Белые башенки вздымались ввысь, лучники и часовые занявшие свой пост выглядели не крупнее точек на фоне хрупкого и беззащитного великолепия белокаменных стен. Лунные лучи скользили по черепичным крышам, дымоходным трубам и флюгерам. Один часовой все-таки заметил меня и что-то прокричал своим товарищам, указывая рукой вверх. Мне хотелось очнуться от этого долгого сна, я глубоко вздохнул и почувствовал во рту резкую боль, будто мне обожгло язык. Лучник заряжавший арбалет успел закричать еще до того, как струя жидкого пламени поползла вниз к стенам и фигурными башням незнакомого города. Тревожно зазвонил колокол на стрельчатой колокольной башне. Звук больно резанул по слуху и дальнейшие воспоминания поглотила густая мгла.

Проснулся я в своей камере и сразу почувствовал, что в привычную атмосферу, наполненную ароматом воска и шелестом страниц ворвалось что-то новое и непредсказуемое. Первой моей мыслью было, что полет в небеса это всего лишь сон. Я заметил на полу осколок зеркала неправильной треугольной формы и рискуя пораниться тут же схватил его. Как он сюда попал, ведь до этого Камиль ни разу не приносил мне зеркало. Я заглянул в зеркальное стекло. Никаких изменений. На меня смотрело прекрасное отражение златокудрого юноши с очень белой, гладкой кожей и холодными равнодушными глазами. Словно сделанное из алебастра лицо, как будто принадлежало какому-то незнакомцу, а не мне. На щеках не было ни кровинки, румянец никогда не трогал их, а вот моя одежда была порвана и запятнана кровью. От рубашки остались одни полоски рваной ткани. Некогда роскошный камзол валялся в углу, будто тряпка, которую случайно заляпали алой краской.

Из всех событий прошедшей ночи мне вспомнились только странные речи князя. Он сказал:

– Перед тобой века, одна эпоха будет сменять другую, но ты останешься неизменным.

Я так и не понял, что он имел в виду. В стенку осторожно постучали. Я обернулся и заметил, что висячие замки не заперты и бесполезным грузом болтаются на прежних местах. Камиль еще не переступив порога склонился в низком почтительном поклоне. Что это с ним, уж не перепутал ли он меня со своим хозяином. Никс держал под мышкой какой-то сверток и даже боялся поднять глаза выше, чем на уровень моих сапог.

– Перестань манерничать, Камиль, проходи и скажи все, что хотел, – произнес я, желая пошутить, но вместо прежних беспечных нот услышал чужой, высокомерный голос. Неужели это я обращаюсь к бывшему надзирателю с таким холодным презрением. И какая жестокость сквозит в моих речах.

– Я принес вам праздничную одежду, – Камиль быстро развернул свой сверток, извлекая оттуда белую шелковую рубашку, черные брюки, перевязь со шпагой и перчатки из тонкой кожи. – Его милость пожелал, чтобы вы сопровождали его на прием во дворце.

Я не решился спросить вслух зачем Ротберту понадобилось наряжать меня и тащить на какое-то празднество. Камиль и так был перепуган, как малолетний ребенок. Дальнейшие расспросы привели бы к тому, что никс с проворностью белки выскочил бы из камеры и скрылся в лабиринте. Оставалось только терпеть, пока он молча копошился вокруг меня, каждое мгновение вздрагивая и чуть не крестясь от страха.

Одев камзол, я заметил, что на голубой парче параллельно друг другу вышиты золотыми нитями два дракона. Как будто парящие силуэты, напомнили мне последнюю ночь в отцовском замке. Я коснулся пальцами золотого шитья. Какое роскошное зловещие украшение. Точно так же выглядел дракон паривший над пылающей столицей.

Все так же избегая смотреть мне в глаза, Камиль помог застегнуть жемчужные пуговицы на рукавах и пристегнуть шпагу. Мне показалось, что руки у него дрожат. Он накинул мне на плечи тяжелый бархатный плащ и пробормотал предостережение о том, что мы должны успеть на прием к определенному времени.

Мне совсем не хотелось спешить на какой-то прием. Увидев Ротберта, я накинулся на него с вопросами и обвинениями. Однако требования ни к чему не привели. Даже горб сидевший у него на спине, как мешок с камнями, не мешал колдуны наслаждаться своим очередным триумфом.

– Взгляни на изображение дракона, – многозначительно кивнул он, указывая на золотую вышивку. – Теперь это твой знак и твоя сущность.

– Что вы со мной сделали? – в гневе выкрикнул я, но Ротберт оставался спокойным и молчаливым. Никакие угрозы не возымели на него действие.

– Что ты помнишь? – наконец спросил он.

– Все было как во сне, – честно признался я. – Головокружительный полет в небеса, мучительное перевоплощение и пограничный город. Он показался мне сложенной из кубиков игрушкой. Затем я увидел огонь и услышал звон колокола…

– А если я скажу тебе, что это был не сон, – прервал меня Ротберт.

– Я вам не поверю, – тут же парировал я. – Разве можно представить, что прошлой ночью я обладал неограниченным могуществом.

– Оно было лишь наполовину ограничено, – со знанием дела поправил он. Узловатые пальцы любовно поглаживали резной набалдашник тяжелого посоха. – Жаль, что получился золотым драконом, – продолжал вслух размышлять Ротберт. – Золото, конечно, благородный цвет, но слишком яркий. Другие драконы обладают камуфлирующим окрасом чешуи и могут слиться с темнотой, стать частью ночи. А сверкающие крылья подобны солнечному свету. Это отличительная черта королевской семьи – вечно превосходить тех, кто ниже происхождением. Надеюсь, что остальные невзрачные и менее сильные крылатые рептилии будут слушаться тебя.

Я слушал его и с трудом верил в происходящее.

– Какая выгода вам от того, что они станут уважать меня?

Вопрос прозвучал слишком резко, но Ротберт в ответ только рассмеялся.

– На самом деле самая важная деталь – твое повиновение.

– Вы шутите? – я смерил его презрительным взглядом и почувствовав во рту соленый привкус крови сплюнул на землю перед ним.

– Ты не помнишь, что заставило тебя вернуться назад, – Ротберт ни на долю секунду не утратил самообладания. – Очень маленькая, но полезная вещь. Перстень с аквамарином, пока эта побрякушка находится у меня, ты будешь исполнять свой долг. Как только почувствуешь боль и жжение в сердце, так знай, я зову тебя для выполнения службы. Сегодня, я представлю тебя моим подданным. Они уже давно обсуждают на своих ассамблеях, на какую дату выгоднее перенести бунт. Клянусь, твое появление изменит все их планы.

Зубчатая корона, хоть и надвинутая на морщинистый лоб ни на миг не переставала быть символом наивысшей монаршей власти. Мантия плотно прилегала к горбу, но пышный горностаевый мех как бы подчеркивал значимость своего владельца. Мои пальцы непроизвольно сжались на эфесе шпаги, но что мог сделать остро отточенный клинок против коварства и колдовства. Хитрость и чары – опасное сочетание.

– А где шесть ваших прях? – не услышав привычного, чарующего пения в крипте я забеспокоился.

– Они испугались, что ты захочешь поквитаться с ними за все насмешки, – опираясь на посох горбун двинулся вперед по темному тоннелю. – Мы покинем темницу другим путем. Конечно, теперь ты смог бы преодолеть любое расстояние при помощи крыльев, но будет гораздо изысканнее появиться перед избранным обществом в облике кавалера, а не дракона.

– Дракон! – повторил я и снова коснулся кончиками пальцев золотого шитья. С трудом верилось, что все это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Камиль, успевший сменить свой пестрый кафтан на роскошную ливрею, бежал впереди освещая нам путь ручным фонарем. Он все время молчал и ни разу не обернулся. Когда мы достигли берега подземного озера, никс поспешил обратно к своей арфе и каменной скамье. Только теперь он лишился своего единственного слушателя. Я твердо решил, что в темницу больше не вернусь.

Мутная, чернильного цвета вода омывала берег, посыпанный мелкой галькой. К железному шесту, плотно вбитому в землю, была привязана роскошная ладья. На носу красовалась резная фигура крылатого змея, единственное весло, вынутое из уключины лежало поперек обитых бархатом сидений.

– А где же лодочник? – я чувствовал присутствие рядом неизвестного мне существа, но не видел его.

По первому приказу Ротберта гребец не замедлил появиться. Он стоял на корме, одетый в черный кафтан и бриджи, такого же цвета берет с пером украшал светлые, чуть ли не седые волосы. Они некрасиво сочетались с юным, бледным лицом то ли никса, то ли эльфа. Он мог относиться к любому роду волшебных существ. На своего хозяина лодочник смотрел с неприязнью, на дне серых глаз затаился мятежный огонек. Я ощутил то же самое ожидание часа мести, которое позволяло мне выжить во время долгого заточения. Лодочник незаметно оскалился на князя, сверкнули во мгле очень острые зубы. Потом он заметил меня, окинул пристальным взглядом и вдруг с уважением поклонился.

Ступив в ладью, я почувствовал, как вода плещется под досками бортов, а в этой воде плавают мелкие змейки, лежат на дне улитки и разноцветные медузы. На низком пещерном потолке наросли сталактиты. Их блеск не отражался в грязной поверхности воды. Ладья скользила вперед плавно и быстро, как сани по льду. Лодочник почти не греб веслом, судно само знало дорогу. Оно ни разу не накренилось, ни на градус ни отклонилось от прямого курса. Из озера вытекал узкий, длинный канал, а за ним простиралась бесконечная водная гладь под темным куполом беззвездных небес.

Князь скорчил недовольную гримасу, когда мимо нас пронеслась стайка желтых светлячков. Он испытывал неприязнь ко всем приятным на вид созданиям природы. Только летучие мыши и прочие вредные порождения ночи были его самым услужливым окружением.

Ладья, сильно увеличив скорость, двигалась вперед. Ее нос рассекал водную гладь, оставляя рябь на темной поверхности водоема. Впереди показалась какая-то светящаяся точка. По мере того, как ладья приближалась, на фоне темного неба стал вырисовываться бледно – золотистый материк. Свод дворца, висячие сады и беломраморная колоннады казались миражом. Каждый моряк потерпевший кораблекрушение и оставшийся на много дней без надежды среди морской пустыни мог узреть фату- моргану, на этот раз иллюзия обрела реальные очертание. Я рассмотрел ряд геральдических скульптур, украшавших всю протяженность крыши, балконы с резной балюстрадой и кариатид. А вокруг всего этого великолепия висела гнетущая тишина, только в окнах одного зала сиял теплый желтый свет. Не слышалось музыки, розарии и оранжереи были пусты. Такое затишье наступает только перед бурей, как временное безмолвие за несколько дней до восстания.

– На острове поселились те, с кем мы должны свести знакомство?

– Не все, – нехотя ответил Ротберт. – Они собираются здесь в праздничные дни или для важного совета.

– Обычно, готовясь к мятежу, для тайного совета выбирают подполье, а не дворец, – с сарказмом заметил я. – Ваши верноподданные либо лишены сообразительности, либо никого не уважают.

Ладья пристала к берегу, и я легко выпрыгнул на землю. Когда мы поднимались по парадной лестнице, часы начали бить двенадцать. За первым долгим звуком следовал второй, третий и вот с самым последним ударом князь вошел в распахнутые двери бального зала. Я следовал за ним медленной размеренной поступью. Начищенный паркет не скользил под ногами, мои шаги были абсолютно бесшумными. Впервые я очутился в резиденции фей и следовал за свои проводником так, как тень смерти скользит за намеченной жертвой. Придет день и я окончательно освобожусь, а духи укажут мне, как найти клад под корнями старого дуба. Затем мне придется вернуться на обугленные земли родного королевства, чтобы среди костей и пепла отыскать завещанное мне наследство.

Отзвенел последний удар часов. Всего на миг стрелки остановились и я окинул долгим взглядом нарядную толпу опасных, эфирных созданий. По зале прокатилась волна ропота. Стоявшие рядом эльфы попятились назад, увлекая за собой удивленных и испуганных фей. Их стрекозиные крылья затрепетали так, будто только что обожглись о свечу. Где-то послышался восхищенный вздох, кто-то тревожно зашептался в уголке и наступила гробовая тишина. Крылатые силуэты застыли так же неподвижно, как ряд скульптур на крыше дворца. Благоговейную тишину грубо прервал торжествующий смех Ротберта. Взмахнув своей пышной мантией, он чуть не задел пламя свечей, пылавших в канделябрах.

– Здесь слишком тихо, ни музыки, ни танцев, – пожурил он притихнувший квартет. – Так то встречаете долгожданных гостей. Знаю, ваш избранный совет решил, что дочь правителя не может наследовать престол. Взамен я привел к вам принца. Защитника наших границ и наследника, которого вы давно желали видеть.

Ротберт отодвинулся в сторону, позволяя мне пройти вперед. После минутного оцепенения дамы и кавалеры пришли в себя. Эльфы почтительно поклонились, феи присели в низких реверансах. Зашелестели пышные юбки и тонкие крылышки. Локоны украшенные живыми цветами переливались, как шелковые нити, кожа лиц и обнаженных плеч чуть фосфоресцировала. Раньше я был бы восхищен при виде такой красоты, но теперь сердце как будто покрылось коркой льда. Все чудесные создания смотрели на меня со смесью страха и восхищения. Их было не обмануть солнечным блеском красоты. Прекрасный незнакомец, представший перед ним принес с собой зло и каждый из толпы нарядных гостей легко мог узнать во мне дракона. Я сам, заглядывая в осколок зеркала, не раз замечал черную крылатую тень в ясной голубизне собственных глаз. Неужели они чувствовали, что внутри меня сидит демон, готовый в любой миг снова вырваться на волю.

Когда я шел по залу, толпа расступалась передо мной. Я искал кого-то, но не мог назвать ни имени этого существа, ни описать словами его облик. В памяти осталась только бледная фигура на вышке маяка, которую обжег свет моей лампады. Вчера во время ритуала она стояла за моей спиной и даже пыталась заговорить. Мне необходимо было увидеть ее еще раз, но ее здесь не было. Только вереница дам с великолепными изогнутыми крылышками за спиной и кавалеры в одежде из зеленого бархата и коротких плащах. Находясь в своей личной резиденции, ни феям ни эльфам не надо было прятать под накидками свои крылья или закрывать беретом заостренные ушки.

– Мы не обидим ваших подданных, если уйдем до окончания торжества? – спросил я, когда мы с князем остались одни на балконе.

– Они только вздохнут с облегчением, – усмехнулся он в ответ. – У них тоже есть свой этикет, свод законов и правосудие. Если кто-то решит раскрыть смертным тайны общества, то за это будет жестоко наказан соплеменниками. Они верят в собственную значимость, но почувствовав рядом настоящую опасность теряют над собой контроль.

– Хорошо, что смертные не так тонко чувствуют иначе бы путешествие по их миру стало для меня невозможным, – под перилами балкона волны накатывались на берег. Ветер вздувал пенные барашки. Несколько гондол покачивались у пристани. Все вокруг было красивым, но чужим. От окружающего великолепия веяло таким же холодом, как из подземной крипты. Мне хотелось снова побывать в больших городах, проникнуть тенью в каменные крепости, посмотреть как живут крестьяне, купцы и вельможи. Хотелось услышать привычный шум на огромных торговых площадях и зорким взглядом поискать в толпе таких же чародеев, как я сам. Мне было интересно, как среагируют простодушные, подозрительные или просто беспечные люди на появление чужестранца, пересекшего границу между мирами.

– Ты хочешь утвердить свою власть над остальными драконами, пообщаться с вероломными правителями разных стран и урезонить других менее сильных, чем ты колдунов?

Я кивнул в ответ.

– Тогда тебя ждет испытание на прочность, – тихо и ехидно засмеялся Ротберт. – Ты сможешь доказать свою храбрость и накажешь наших общих врагов.

– Кроме вас одного, у меня нет других врагов, – прямодушно заявил я. Мой голос утратил прежний окрас и был лишен всякой выразительности. – Любой дипломат оценил бы тот тонкий расчет, с которым вы урезонили мятежных подданных, при этом опираясь на чужую силу. Одного представления для них было достаточно. Они надолго запомнят наш визит.

– Они всего лишь знать волшебного общества. Горстка высокородных господ. Ты еще не знаком с массами – толпой призраков ночи, духов, кузнецов, отшельников и простых обывателей. Наш мир также, как и тот о возвращение к которому грезишь ты, делится на членов элиты и тех, кто попроще.

– Познакомлюсь с ними попозже, когда слух о моем появление вызовет достаточно волнений.

– Ты хочешь, чтобы страх летел впереди тебя?

– Мне нужен конь и те немногие вещи, которые вы когда-то отобрали у меня. Если верить вашему обещанию, то я услышу ваш призыв, в какую бы часть света не заехал, – рукой я откинул плащ, так, чтобы гордо переливались в свете свечей вышитые на камзоле драконы и направился к выходу. Нас провожали с почтением и страхом. Всего несколько эльфов без видимого желания поклонились князю, но все до одного спешили склонить головы перед его молчаливым спутником.

Подводное течение отнесло нас назад, к знакомым берегам, располагавшимся далеко от резиденции фей. Отдохнувший и приободрившийся никс ждал нас на берегу с зажженным фонарем .

– Отдашь монсеньеру Эдвину его дорожную сумку, которую ты когда-то выкрал из замка, – тоном не допускающим возражений приказал Ротберт.

Хорошее настроение Камиля вмиг улетучилось. Он долго топтался на одном месте, а потом жалобно пропищал:

– Это было так давно. Из тех вещей почти ничего не осталось. Кинжалы и дротики заржавели, наконечники стрел притупились, осталась только золотая побрякушка, но она ему совсем не нужна.

– Он сам решит, – строго прервал Ротберт поток оправданий. – Эдвин, ты кажется, сказал, что тебе нужен хороший конь. Думаю, Камиль будет служить тебе верой и правдой. Когда есть крайняя необходимость этот прохвост умеет прикидываться породистым скакуном. Вот пусть и возит тебя по городам и весям, в любую точку земли, куда бы ты не указал. Ты будешь служить своему новому хозяину, Камиль.

– Только не ему, – никс забился в угол и энергично замотал головой. – Ваша милость, он же продаст меня первому встречному или просто подарит, и где вы будете потом искать своего верного слугу.

– Ладно, придется поискать лошадку получше в чьих-нибудь конюшнях, – сжалился Ротберт, хотя даже эта жалость была основана на корысти. Князю не захотелось терять самого изворотливого из своих слуг.

– В крайнем случае придется идти пешком, как вы и говорили в своем пророчестве, – прервал их я и тут же услышал от никса искреннее:

– Благодарю!

Он отвел меня к тому месту, где под валуном хранил мою шпагу и сумку, уже успевшую сильно прохудиться. Не только клинок, даже эфес шпаги покрылся ржавчиной, кожаные ножны порвались. Я высыпал на землю дротики и кучку притупившихся стрел с жестким оперением. Потом потянулся, чтобы достать золотое распятье, лежавшее на самом дне и тут же отдернул руку. Оно меня обожгло. В памяти тут же мелькнул образ хозяина кургана. Он мог прикасаться к своему подарку только, обернув его тряпицей. Неужели он тоже был одним из них – крылатых хранителей сокровищ?

– Не бойтесь, скоро это пройдет и вы снова сможете прикасаться к крестам, иконам и всяким образкам. Вы же все-таки самый необычный среди нас, – попытался утешить Камиль. Ожог моментально прошел, но второй раз играть с огнем я не решился. Убрав сумку назад под валун, я погладил пальцами затупившиеся наконечники стрел, при этом шепча слова, знакомые мне из рукописей. Никс удивленно наблюдал, как железо и холодная сталь кинжалов в мгновение ока очистилась от ржавчины, приобретя прежнюю остроту. Найдя колчан, я сложил туда стрелы, спрятал один метательный кинжал за отворотом сапога и не прощаясь, покинул место заточения. Псы, сторожившие вход, не посмели даже зарычать на меня. Вслед раздалось только испуганное поскуливание, а на поверхности земли уже ожидал оседланный конь, мерцание небесных светил и странное ощущение того, что кроме меня в людской толпе прячется множество злодеев, колдунов и будущих соперников.

По зову рока

Коснувшись поверхности медных крыш, солнечные лучи разбивались на мириады искр. Дорога петляла и извивалась между домами небольшого селения. Проехав мимо деревенской церкви, я невольно сощурился. От цветного сияния витражей неприятно щипало глаза. Никто из встречных еще не успел разоблачить меня. Вид прекрасного путника у многих вызывал восхищение и только у некоторых мороз пробегал по коже от одного моего взгляда. Что ж, даже среди людей одни чувствуют более тонко чем другие. Мир вокруг изменился, не только мода и архитектура. Следующая эпоха пришла на смену отжившей и иногда, оглядываясь по сторонам, я чувствовал себя существом из другого века. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я сел за изучение магических трактатов. Никто не мог дать мне подсказки. Если бы я спросил у прохожих какой сейчас год, это вызвало бы недоумение и даже подозрение.

Остались прежними только лес, золотистые нивы и луга. Выехав на проселочную дорогу, я почувствовал, что кто-то следит за мной. В поселке было немного народу и в негустой толпе я не заметил никого, способного вызвать интерес. Но сейчас можно было уверенно сказать, что за мной пристально наблюдает такое же существо, как я сам.

– Покажись! – мысленно потребовал я и обернувшись увидел симпатичного паренька. В одежде из зеленого бархата он выглядел нарядно и щеголевато. Камуфлирующий плащ позволял ему оставаться незамеченным в лесном пейзаже, но сейчас стоя посереди дороги, он вовсе не был незаметным, скорее похожим на королевского гонца или пажа именитой особы, а может даже дворянского сынка. Он всего лишь на миг снял с головы шляпу с пряжкой и я успел заметить типичные для эльфа заостренные кончики ушей.

– Вам нужен проводник? – он уже стоял возле стремени моего коня и потянулся, чтобы любовно погладить белую гриву животного. – Если хотите иметь слугу, который быстрее ветра, то я, Перси, готов выполнить все ваши пожелания, монсеньер дракон.

Последние слова были произнесены так тихо, что даже если бы кто-то подошел к нам вплотную, то вряд ли смог бы расслышать их. Перси знал об остроте моего слуха и о том, что я могу сделать с любым, кто придется мне не по душе и все же рисковал собственной шкурой, чтобы завести разговор. Приветливый и любезный, он сразу вызывал симпатию. Ему можно было бы доверять, но лукавые искорки в глазах иногда портили впечатление от показного смирения и честности.

– Какая польза будет от такого проводника, как ты?

Перси стойко встретил выпад, будто был заранее готов к подозрению со стороны нового господина.

– Вы ищите своих подданных. Я могу показать вам город, опустевший после набегов дракона, – тут же нашелся он.

– Для меня бы самого не составило труда разыскать это место, – я действительно чувствовал недалеко от себя присутствие такого же существа, как я сам, только оно было мрачным и подлым. Как будто черное облако окутывало городские стены, а за ними по пустым, мощеным булыжником улицам кряхтя и царапая острыми когтями мостовую, ползло нечто страшное и бесформенное. А на дне высохшего колодца были надежно припрятаны золотые копи и сваленная в беспорядке коллекция редчайших драгоценностей. Там же были собраны как ценные, так и дешевые безделушки, отобранные у жителей. Кто-то обходил пустые дома, чтобы забрать оттуда оставшиеся побрякушки и бросить их вслед за бесценным кладом в мрачную колодезную дыру.

– Возьмите меня с собой, я буду вам полезен, – уже изменившимся тоном запричитал Перси. Жеманная улыбочка сползла с его лица, уступив место озабоченности. – Я многое знаю о цивилизации людей, расположении стран и пограничных фортов, без труда могу пробраться в любое жилье и одурачить кого угодно. Поверьте, я достоин того, чтобы занять место в свите будущего правителя.

Я чуть не рассмеялся, удивленный его наивностью. Ловкое, миловидное существо, стоящее передо мной в облике эльфа было древним и мудрым, но в то же время совершенно неосведомленным, относительно интриг колдуна. Возможно он был слишком впечатлителен, к тому же самонадеян и упорно не хотел видеть правды, лежавшей на поверхности.

– Я еще не монарх, Перси и неизвестно стану ли им, – я попытался просветить его и дать хоть какой-то полезный совет. – Ты поставил не на ту карту, мой друг?

– Нет, на ту, – возмущенно отозвался Перси. – По сравнению с вами, я конечно простоват, но не такой дурак, чтобы не заметить очевидного.

Я дал шпоры коню и тот неторопливо двинулся вперед. Перси последовал за мной, соблюдая почтительную дистанцию и в то же время не отставая.

– Какой-нибудь вассал всегда должен следовать за своим сюзереном, хотя бы для выполнения мелких поручений или чтобы играть роль советника в переговорах, – продолжал упорствовать он.

Я представил себе, как появлюсь в населенном пункте, в богатой одежде явно сшитой не людскими руками, со сверхъестественным блеском в глазах, да еще и с живым эльфом на поводу. Вот будет потеха для любопытных зевак, сплетни пробегутся по толпе и опередят нас на много миль, а там придется объясняться с местным бургомистром, почему у моего слуги заострены кончики пальцев и ушей, а в зрачках, как будто горит алое пламя. Бог свидетель, я не хотел еще раз превращаться в дракона, не хотел, чтобы еще один город, вспыхнул, как подожженный стог сена. Однако при первой же опасности инстинкты хищника вырвутся на волю. Стоит кому –то попытаться угрожать или просто отпустить злую шутку, как демон внутри меня оживет и вместо статного кавалера удивленные зрители увидят перед собой разъяренного золотого дракона. Объятые огнем белокаменные башенки вставали передо мной, как во сне и все- таки каждый раз вспоминая о них, я чувствовал болезненный укол совести.

Перси неотступно следовал за мной, как щенок за хозяином. Короткий зеленый плащ с золотой тесьмой окутывал худые плечи. В мягких кудрях вспыхивали мириады крошечных цветных искр, чуть раскосые глаза внимательно наблюдали за всем происходящим. Стоило только взглянуть на него и вспоминались баллады о том, как король эльфов выходит из леса, чтобы очаровать и заманить в чащу на верную гибель какую-нибудь леди Изабель, вышивающую у окна. Мне хотелось спросить у Перси правдивы ли все эти баллады или их просто придумали менестрели, но я не решался показать ему, что во мне осталось хоть что-то от любознательного мальчишки. Ведь эльф свято верил в мое превосходство над всеми из его рода. Он быстро вышагивал за мной. Его обувь с круто загнутыми вверх носками тоже казалась необычной.

– Впереди лежит деревня, жители покинули ее, не желая оставаться в опасной близости с драконом, – шепотом сообщал Перси на одном из поворотов пути.

Деревня, находившаяся рядом с полноводной рекой, сильно пострадала от весенних паводков. Большинство низких домиков были затоплены почти до крыш, другие, что стояли поближе к холму тоже представляли убогое зрелище. Где-то вода достигла уровня окон, где-то лишь успела переползти через порог. Однако крестьянам было все равно, глинобитные и сложенные из бревен одноэтажные домики опустели задолго до весны.

На фоне лазурных небес четко проступал высокий холм и контур неприступной городской стены. Я должен был преодолеть небольшое расстояние и забраться по косогору к крепости, но лучше всего было сделать это вечером, когда чудовище проснется и будет готово встретить своего господина.

Перси нашел пустую конюшню, не затопленную водой и бойко орудовал скребницей, вычищая шкуру моего коня. Он упорно желал доказать, что даже в отсутствие важных заданий из него получится усердный слуга. Трудно было догадаться, где он научился работе конюха. С гордостью он заявил, что смог бы также приготовить нам обед. Однако я подумал, что по части стряпни он может слишком переусердствовать и навредить нам обоим без злого умысла. Как только на небе зажглись первые звезды, я оставил Перси в одиночестве и пешком двинулся к замку. Лучше будет если я явлюсь туда без испуганного коня. Подъем по крутизне был не из легких, но только ступив вверх по отлогому склону я почувствовал, как почва ушла из под ног. Ко мне снова вернулась опасная и восхитительная магия полета. С высоты я глянул в стоячую воду и вместо собственного отражение увидел свитое кольцами тело золотого змея. Тонкие крылья, как будто были сотканы из золотистой пыли, туловище изогнуто, как у морского конька. Всего несколько мгновений полета и я уже стоял у распахнутых настежь ворот в своем прежнем обличье. Звук шагов гулко отдавался по булыжной мостовой. Если бы черепичные крыши домов не расступались над узкими улицами, открывая кусочек звездного неба, вошедший чувствовал бы себя, как в каменном мешке. Вокруг не было ни души, все здание опустели, двери церкви хлопали на ветру, главный колокол молчал. Некоторые колокола вообще были сняты, а по изогнутой лесенке, ведущей на колокольню тянулся грязный склизкий след. Столбцы, подпиравшие ее крышу и перила лестницы были изрезаны чем-то острым. Я приблизился и заметил, что это следы от драконьих когтей.

До этого у входа в город я заметил мельницу, колесо которой стояло без работы уже много дней. Ветрила застыли, часть мельничного колеса уходящая под воду покрылась тиной и плесенью. Мельник тоже предпочел убраться подальше от этих мест, оставив мешки с мукой, немолотое зерно и даже большую часть своей поклажи, которая оказалась слишком тяжела для старой повозки и мулов. Те, кто остались в живых поспешно ретировались, но проходя мимо некоторых домов я чувствовал запах крови, страха и разложения, четко видел картины борьбы, которая каждый раз кончалась неизменной победой чудовища. Барышня из пустующего дворца бросила лампаду, в дракона ползущего мимо ее окон и тут же была задушена его когтями. Другая леди с разорванным горлом лежала в колодце на груде тускло мерцающих сокровищ. От этих видений меня передернуло, но я смело продолжал свой путь в центр каменного мавзолея.

Покрытые медью и черепицей крыши ловили лунный свет. Ставни окон были распахнуты или отломаны и в темные провалы наблюдали за мной, как множество глаз одного огромного, спящего монстра. Впереди показался колодец. Рядом стояла повозка, накрытая тентом, под которым что-то слабо мерцало. Не сложно было догадаться, что это последняя дань горожан, слитки драгоценных металлов с монетного двора, приготовленные специально для того, чтобы умилостивить жестокого тирана.

В тишине раздался скрип, тяжелое сопящее дыхание и царапанье когтей по булыжникам мостовой. Дракон прополз по площади и направлялся ко мне. Из-за кирпичной стены дома показалась чудовищных размеров голова увенчанная острым костяным гребнем. Глаза мерцающие как два сапфира всего несколько мгновение изучали меня и страшная картины исчезла, сменилась яркой вспышкой и струей серебристого дыма, взвившегося над пустынной улицей. Передо мной стоял мрачный высокий господин. Его неприятная внешность и черная одежда не вызывали бы столько подозрение, если бы не жестокий, маниакальный блеск в щелках сузившихся глаз. Всего лишь на миг переборов высокомерие он чуть поклонился, шляпа с золотой пряжкой и плотно сидевшая на лбу костяная корона с рубином были ненадолго сняты с головы. Таким способом незнакомец пытался выказать свое почтение, хотя сразу же было видно, что делает он это, скрипя сердце.

– Высокородный господин явился, чтобы почтить нас своим присутствием? – ехидный смешок слетел с бледных губ, острый кончик языка, облизнувший их, как будто сочился ядом.

– Вас? – переспросил я. Собственный голос показался мне чужим, холодным и невероятно жестоким. Он как сталью ударился о медные крыши домов и вызвал слабое подобие эха.

– Меня и тех крыс, воронов и насекомых, которые накинулись на погреба таверн, закрома и пустующую мельницу, – снова тихий, ехидный смешок, как будто противник жаждет вызвать тебя на дуэль, но боится сказать об этом напрямую.

Вспомнив слова, когда-то тщательно переписанные мною на чистый лист бумаги, я заставил тонкий луч луны лечь на мостовую пятном света. Моя правая рука непроизвольно сжалась в кулак и незнакомец захрипел, его кряжистое тело задергалась в судорогах, длинные морщинистые пальцы потянулись к горлу. Он почувствовал, как петля затягивается у него на шее и понял, что это я медленно, но верно душу его. В его взгляде промелькнул неподдельный ужас и я ослабил хватку. Любопытно и страшно было наблюдать, как черное сгорбленные существо пятится от пятна лунного света. Я позволил ему немного отступить и тут же сделал новый жест рукой, так, что фонарь висевший на медном крючке у крыльца таверны вспыхнул ярким, оранжевым светом. Незнакомец отскочил от обжигающего тепла, проворно преодолев большую часть улицы. Я почувствовал, исходившие от него злобу и страх.

– Вы конечно же пришли за данью, ваше величество, – прохрипел из темноты грубый, затравленный голос. Как быстро этот жестокий убийца произвел меня в короли. Внутренним зрением я заглянул на дно высохшего колодца. Там блестели груды самоцветов, монет, шкатулок и окованных железом сундуков. Наряду с ними в колодец были сброшены все вещи, которые только удалось найти в опустевших домах, дешевые украшение, нарядные женские тряпки, мужская одежда, кольчуги, инструменты плотников, кузнецов, ремесленников, детские игрушки и просто домашняя утварь. Хаотичное нагромождение новых и видавших виды вещей преграждало путь к самым ценным сокровищам. А в кучах золота и мелких драгоценных камней поблескивали лобовые кости черепов и пустые глазницы. Те, кто не успели выбраться из крепостных стен навсегда остались здесь. Про себя я решил, что этот дракон рано или поздно станет жертвой собственной жадности.

– Дань это всего лишь формальность, чтобы ты и те кто подобны тебе не забыли, что над ними тоже существует высшая власть, – я сделал шаг вперед и он попятился от меня. Мне приходилось следить за лучами луны, чтобы они золотистой пылью разбивались о крыши домов и освещали узкую улицу.

– Этого будет достаточно? – тихо спросил хриплый голос, донесшийся из полосы мглы. За моей спиной с хрустом порвался тент и из телеги на землю посыпались полновесные монеты, крошечные изумруды, замерцали золотые и серебряные слитки. – Налог собирается каждые семь лет, этого должно хватить.

Неуверенный тон говорившего хрипел в тишине и мгле, и как будто отгораживал темное зло, оставшееся в прошлом от достоинства и силы нового правления. Теневой, сумеречный мир, к которому я теперь принадлежал тоже ждал начала следующей эпохи.

– Правителю не подобает самому собирать дань, – задумчиво произнес я, краем глаза следя за всеми передвижениями мрачной тени. – Не позже, чем завтра я пришлю сюда своих слуг. Постарайся не испугать их своим внезапным появлением.

Я был уверен, что Перси с честью выйдет из ситуации, собрав на мостовой даже чуть больше монет, чем ему причитается. Не то, чтобы я уважал древний обычай сбора налогов, но это был единственный способ напомнить жутким крылатым рептилиям о том, что даже они могут понести наказания, если перейдут границу дозволенного. Не от копья драконоборца, а от такого же дракона, как они сами с единственной лишь разницей, что в его венах течет королевская кровь, а в голове роятся наставления духов. Только теперь я понял, как выгодно было Ротберту иметь при себе прирученного чародея.

Вернувшись к Перси, я почувствовал непривычную усталость и тем не менее забрался в седло.

– Если мы свернем на запад, то приедем к гостеприимно распахнутым воротом города с интересным название Лары, – голос эльфа разливался по ночи музыкальными трелями. – Знать города, должно быть, считает, что духи покровительствуют им. Это, правда, самый богатый и роскошный из всех городов, особенно сейчас в сезон весенних маскарадов.

Когда-то я видел пестрые карнавалы в родной столице, следил тем, как мелькает в нарядной толпе пышная накидка леди Сильвии, чувствовал обжигающее дыхание преследователя у себя на затылке. Воспоминания ненадолго пробили брешь в холодном бесчувствии и тут же отступили на задний план. Ослепительные фрагменты прошлого теперь причиняли боль и лучше было не перебирать их. Теперь я принадлежал к иному миру, а в этом был всего лишь сторонним наблюдателем, чародеем, решившим совершить паломничество по незнакомым местам лишь для того, чтобы на время затесаться в толпу смертных. Может быть однажды я решусь проникнуть в покои королей и дать им опасные советы, если Ротберт одним взмахом не перечеркнет все мои планы. Кто знает, какое королевство придется ему не по душе в следующий раз.

Путь в Лары проходил мимо леса, усеянного бродячими огоньками и гнилушками. Стаи светлячков проносились мимо нас, где-то глухо ухала сова, но перед распахнутыми воротами, было выставлено всего несколько часовых. Лодки плавали по узкому каналу у городских стен, разнообразные маски создавали атмосферу веселья. Всю дорогу Перси скользил перед копытами моей лошади при этом не касаясь ступнями земли. Конь, уже привыкшей к присутствию двух необычных хозяев, ни чуть не пугался проделок эльфа.

Костюм Перси вполне сходил за маскарадный. Я же просто придерживал край плаща на уровне глаз пробираясь сквозь пеструю, праздничную толпу. Чтобы не привлекать излишнего внимания к отливавшим золотом волосам я надел черную бархатную треуголку, которую уже успел позаимствовать где-то мой новый друг. Все равно иногда из прорезей масок на меня устремлялись удивленные взгляды.

– Взгляните, как мерцает его кожа, здесь что-то не так, – шептали в толпе и тут же испуганно затихали. Я пробился в самую гущу толпы, где молодежь и знатные дамы в бархатных полумасках были заняты только своими спутниками и не обращали внимание на посторонних. После пустынного мертвого города были приятно оказаться в центре праздничного гомона. Я заметил музыкантов на балкончике ближайшего дома. Увитый гирляндами и лепниной фасад, с двумя кариатидами, поддерживавшими балкон красноречиво заявлял о том, что это жилище принадлежит местному богачу. Из приоткрывшейся двери выскользнула закутанная в фиолетовое домино девушка и побежала по узкой дорожке мимо жонглеров, арлекинов, коломбин и просто разодетых горожан. Сам не зная зачем я последовал за ней. Она споткнулась, будто почувствовал, что за ней по пятам неотступно следует смерть, задержалась, чтобы расправить подол платья и помчалась дальше. Кто-то звал ее из щемящей пустоты древних храмов и подземелий.

Флориан утверждал, что карнавал это микрокосмос, где отличить незнакомца от врага можно лишь по тонкому намеку, случайно брошенному слову, едва уловимому движению глаз, но несмотря на множество масок я тут же узнал господина неподвижно стоявшего на главной площади у колодца, обвитого гирляндами и цветными фонариками. Даже на расстояние я чувствовал зло, ощущал присутствие другого дракона. Это он манил девушку к себе. В город он пробрался через колодец и теперь молчаливо ждал, застыв в гомонящей толпе и нацепив на лицо белую трагическую маску, безыскусно размалеванную краской и вызывающую невольный ужас. Он тоже заметил меня и чуть посторонился. Мой взгляд жег его, даже несмотря на обилие народа на площади.

Быстрый взмах плаща и гибкая, высокая фигура заметалась меж танцующих пар, прокладывая себе дорогу. Там где кончалась открытая площадка и начинался извилистый лабиринт кварталов затеряться было намного легче. Однако пугливый хищник просчитался, я чувствовал присутствие подобного мне существа даже сквозь толщу каменных стен. Девушка в фиолетовом домино пробиралась в толкотне, стараясь не отстать от того, кто молчаливо звал ее за собой. Я почувствовал тонкую, но прочную нить связавшую их, некий поразительный контакт между хищником и жертвой. Заинтригованный, я последовал за необычной парой. Кварталы, тускло освещенные фонарями веером расходились от площади. Среди них только чутьем можно было угадать нужный путь. Я остановился всего лишь на миг, только для того, чтобы смахнуть с плаща, случайно прицепившуюся струйку конфетти. Какие-то звуки проникнувшие сквозь кладку камней ближайшего здания заставили меня задержаться. Я внимательно прислушался, но в начале не уловил ничего, кроме шумного царапанья, какая-то мышь скреблась вблизи фундамента. Ее возня, практические не слышная человеку, для обостренного драконьего слуха казалось слишком громкой. Фасад здания был окутан синеватой дымкой, но присмотревшись я заметил низкое окно в нише. Из него лился теплый оранжевый свет, но его лучи не касались мостовой, будто сияние лампады было иллюзорным. По улице проносились шумные вереницы танцующих, на землю сыпалась цветная мишура, но к фасаду никто не приблизился, будто вблизи него была проведена запретная черта.

Я прислонился к стене и заглянул в окно. В котелке над огнем кипела какая-то жидкость больше похожая на варево, чем на еду. К тому же стены украшенные ламбрекенами и резными панелями никак не напоминали обстановку кухни. На полу была разложена шкура белого медведя, а за небольшим столом сидели двое и лениво вели карточную игру, скорее для того, чтобы чем-то занять руки, а не ради азарта. Канделябр, поставленный ровно в центре ронял свет на причудливый орнамент из знаков и цифр, протянувшийся по кромке столешницы. Блики от свечей, очага и лампады плясали по стенам, придавая всей комнате зловещий вид.

Один из игроков, прикрывший лицо черной полумаской из бархата и перьев, на миг отложил карты и огляделся по сторонам. Его глаза сверкнувшие из окаймленных золотом прорезей были усталыми и настороженными.

– Ты кого-то боишься, Винсент? – спросил его партнер по игре.

– Кроме королевской гвардии никого, – последовал чуть насмешливый ответ. – Надеюсь, эти ищейки не нагрянут к нам посереди праздника.

– Ты же сказал, что наложил на дверь заклятие, которое никому не позволит ни войти, ни вообще заметить этот дом.

– Если бы наши так называемые собратья, не целились разодрать меня в клочья, то этой ночью можно было бы спать спокойно. Они, как саранча, совершают налет в самый неожиданный час, способны пролезть хоть в дверную щелку или замочную скважину. Завистливые конкуренты всегда готовы уничтожить того, кто добился успеха.

– Успеха? – в голосе говорившего послышалось негодование. – Бывшие союзники вот-вот устроят над нами суд.

– Не устроят пока не поймают, а в этом их шансы равны нулю, – зазвенел смехом смутно знакомый голос. Винсент расправил плечи и черные перья на полумаске заискрились в бликах огня. – Они постарели и завидуют тому, кто сохранил юность и независимость. Послушай внимательней, Арно, когда я родился, этого города еще не было на лице земли. Королевства, лежащие к югу отсюда начали формироваться лишь спустя много лет после того, как я сбежал из нашей прославленной школы. Иметь послушных смертных слуг гораздо выгоднее, чем союзников из нашей среды. Среди пиратов и контрабандистов полно верных мне людей, которые рады служить магу. Завтра ночью в нашей тайной гавани тебя ждут лодки с товаром, а я проберусь в крепость и уговорю лорда, управляющего этой областью сыграть со мной в кости. Не пробьет и двенадцати, как он проиграет мне большую часть своих владений.

– И он отдаст тебе проигранное? – цинично осведомился Арно.

– В игре, где участвует колдовство нельзя нарушать свое слово, – последовал спокойный, уверенный ответ.

– Как же ты проберешься в крепость. Любой охранник узнает тебя по незажившему шраму на горле?

Винсент поплотнее застегнул стоячий воротник своего кафтана.

– Посмотрим, – усмехнулся он и бросит свои карты на стол. Они тут же веером взвились ввысь и закружились, как красочный листопад.

– Хотелось бы хоть раз в жизни испытать счастье игрока, – засмеялся он. – Уже больше века моя судьба мечется от взлета к падению. Было несколько следующих десятилетий, когда фортуна мне улыбалась, а потом начали закладывать фундамент этой городской стены. Уже тогда мои сообщники предвидели, что Лары будут живописным местечком. Только в те времена у города еще не было названия, до тех пор пока перед строителями не предстал бродячий дух, в том месте, где сейчас красуется четырехугольная башенка.

Винсент продолжал болтать. Теперь его голос звенел в моем сознание, как бой набата. Неужели все это говорил тот дерзкий, самоуверенный паренек, который покидая порт обещал, что наша новая встреча выпадет на грядущие столетия? Я прислонился лбом к холодной стене. В тусклом сияние фонаря мерцала, как фосфор моя бледная, вечно юная кожа. Сколько же лет прошло с тех пор, как галеон князя унес меня от пылающих берегов? Треуголка слетела с головы, я даже не попытался поднять ее. Вместо этого вцепился в острые выступающие из кладки камни с такой силой, что в кровь ободрал пальцы. Боли тоже не чувствовалось, только легкое пощипывание, кожа восстанавливалась сама, без всяких необходимых человеку мазей. Мой плащ зашуршал, соприкасаясь со стеной, и Винсент тут же оторвался от своих занятий.

– Там кто-то есть? – насторожился Арно.

– Не знаю. Я никого не чувствую, – Винсент принюхался к пропитанному пряным запахом кипящего варева воздуху.

– Надеюсь, это не один из новичков, поступивших в школу чернокнижия?

– О нет, – перебил его Винсент, – со мной смог бы состязаться не всякий чемпион, не то что новичок.

– Все-таки лучше задернуть портьеры и начертить еще несколько знаков, – участливо посоветовал сообщник.

– Ты прав! – Винсент поднялся со своего места и я поспешно скользнул прочь, так быстро, как это смогла бы сделать только тень. Плащ взметнулся на ветру за моей спиной. Немного отойдя, я обернулся, но уже не заметил светящегося окна, лишь слабое оранжевое пятно на окутанном дымкой фасаде.

Столько лет провести в темнице, кто-то нашептывал мне это, будто взывая к мести. Даже, если бы родное королевство не было обращено в пепел на моих глазах, все, что я знал и любил сейчас бы сравнялось с прахом. Знакомые места изменились бы до неузнаваемости. Я, наконец, понял почему Ротберт так быстро постарел. Однажды допустив ошибку, он уже не мог сосредоточить все силы на поддержание своей молодой осанки и чуть привлекательного лица.

А я остался все тем же пленительным юношей, на которого так влюблено смотрели дамы, украшавшие своим присутствие двор короля. Дамы, которые теперь обратились в тусклый хоровод призраков. Только я помнил об их чарующих улыбках и коварных речах.

Оставив город, я последовал за драконом. Как будто шелковая нить вела меня на запах родственной, самовозгорающейся крови. Извилистая дорожка скользила меж холмов, заболоченных низин, где колыхался тростник и крошечных озер. Я заметил маленький, женский башмачок, валявшейся в пыли. В этом месте дракон схватил свою жертву. Протоптанная тропка закончилась и мне пришлось идти по мокрой от росы траве, пока вдали не показалось болото. Здесь и обитал наш загадочный, двуличный господин. Договориться с драконом, способным изменять свой облик было куда проще, чем с тем, кто все отведенные ему столетия провел в шкуре чудовища. Мне все-таки казалось, что колдуны более изворотливы, чем обычные, жадные до сокровищ монстры, с которыми тоже можно было найти общий язык и даже испытать на них собственную хитрость. Даже с теми, кто лишен человеческой речи, я бы смог договориться с помощью магии.

Болотная жижа грязновато –зеленого цвета неприятно булькала. Носком сапога я подтолкнул к ней камушек. Трясина тут же жадно поглотила его.

Долго ждать не пришлось. Зеленая тина сползла, как грязевая кашица и из трясины вынырнула голова, обрамленная рядом шипов и крылообразных наростов. Напоминающая разукрашенный шипами для устрашения шлем округлость высунулась всего лишь на дюйм над зеленой жижей. Потом показался плоский панцирь спины без горба. Постепенно я привыкал к разнообразию формы тел сородичей. В каких-нибудь засоренных реках могли даже обитать бескрылые драконы с одним лишь мощным змеиным туловищем и раздвоенным ядовитым жалом. Чешуйчатая шкура, показавшаяся из грязи, цветом почти не отличалась от болотной массы. Мне было все равно, что новый подданный сочтет меня брезгливым. Зная, что он умеет принимать более приятный облик, я мысленно велел ему сделать это. Тот час передо мной предстал незнакомец, недавно пытавшийся спастись бегством. Темная накидка больше не прикрывала его долговязое тело, а камзол бутылочного цвета выглядел немногим чище, чем трясина. Сальные волосы были стянуты на затылке лентой, башмаки заляпаны грязью, не вычищенные ногти на руках слишком остры. Передо мной как будто предстала карикатура на сельского дворянина. Если бы еще от него не исходила опасность.

Новости в нашем обществе распространялись быстро, как лесной пожар. Болотный дракон предпочел хотя бы поклоном выразить свое почтение, а не кидать вызов.

– Где девушка? – сухо осведомился я.

– Приди вы чуть раньше и она была бы вашей, – он порылся в жилетном кармане и извлек оттуда сапфировый браслет и несколько сердоликовых булавок. – Боюсь, это все, что от нее осталось. В Ларах найдется множество других простушек, которые последуют за вами куда угодно, а это была всего лишь дочкой ростовщика, к тому же хитрой притворщицей, которая очень любила следить ночью из своего окна за драмами, разворачивающимися на улице.

Мозг как будто озарила вспышка, я увидел девушку, которая с любопытством и страхом смотрит за тем, как под ее окнами дракон убивает свою жертву и понимающе кивнул. Нельзя оставлять в живых ни одного свидетеля, люди не должны подозревать о нашем существование иначе, как тогда мы с нашими безупречными лицами и светящими глазами сможем затеряться в толпе.

– Вы пришли за установленной данью? – вопрос внезапно вторгся в мои мысли и я как бы очнувшись свысока взглянул на хозяина болот.

– Позже к тебе придет мое доверенное лицо, – суровым тоном объяснил я. – Ты поддерживаешь связь с другими …теми кто в чем-то похож на тебя?

Он понял меня и кивнул:

– С некоторыми, но не со всеми.

– Каждый увлечен лишь своими проблемами и своей территорией? – усмехнулся я.

– Мы поддерживаем связь, ведь всем суждено служить одному господину.

– Так вот, передай остальным, что законы остались прежними. Я не смогу в ближайшее время навестить всех лично и вам же будет от этого спокойней, не придется принимать у себя опасного гостя. Мой слуга соберет дань. А потом, возможно, я познакомлюсь со всеми по очереди.

– Когда?

– В течении семи лет, – слова вспомнились мне из разговора в опустевшем городе. – Может чуть позже, но я приду к ним и заставлю всех подчиняться единой власти. А там, посмотрим, посмеет ли кто-нибудь ослушаться. Сколько бы лет не прошло, я не оставлю моих подданных одних на самоуправство, – я презрительно усмехнулся и добавил. – Время больше не властно надо мной.

Не знаю, уловил ли он тайный смысл, скрытый в этой фразе. Скорее всего нет, ведь он не знал, что когда-то я был так же смертен и уязвим, как и те люди, которых он похищает из города.

Перси был в восторге от того, что я доверил ему первое ответственное задание и даже не спросил, зачем я направился к стенам каменной крепости, расположенной за пестрым муравейником города маскарадов. Я решил во чтобы то ни стало опередить Винсента. В запасе у меня было еще много часов. Своим обострившимся слухом я мог уловить разговоры, которые велись в далеких тавернах и кабаках. Из их обрывков мне стало ясно, что лорд – управитель заядлый игрок и удача редко изменяет ему. Винсент выбрал нужную струнку, чтобы сыграв на ней добиться успеха.

Для меня уже не составило труда, вновь принять облик золотистого змея, проскользнуть вьющейся лентой по ночному воздуху и протиснуться в узкое отверстие бойницы. Очутившись внутри вновь стал собой, стряхнул с плаща капли вечернего дождя и почувствовал приятное тепло от пылающего камина. Для стражников я оставался невидимым, они даже не заметили меня, когда я проходил всего в нескольких шагах от их постов.

Я действовал успешно, хотя и не смог вспомнить большую часть своих колдовских навыков. Давало о себе знать разочарование. Жадность и злоба тех драконов, с которыми я столкнулся ни коем образом не вязалась с завораживающим зрелищем из далекого прошлого – полетом целой сверкающей, свившейся живым орнаментом стаи над грандиозным пожаром. Теперь я мог вести себя с ними на равных и до сих пор не нашел ни в одном из них ни мудрости, ни понимания, никого с кем бы можно было поговорить по душам, только животных, которых требовалось укротить. Еще рано было бить тревогу, ведь я встретился всего с двумя представителями древней расы, но почему-то росла уверенность в том, что я не встречу среди них никого с выдающимся интеллектом. Хотя можно попробовать наведаться и к остальным, но вряд ли такой визит вызовет у них радость сразу после того, как новость о жестокосердном правителе будет передаваться по живой цепи. Их сокровища ни сколько не интересовали меня. Дань служила гарантией тому, что они будут слушаться моих приказов. Про себя я поклялся, что не дам им разграбить самые богатые и процветающие королевства, на которые они нацелились. Пусть эта земля стала для меня чужой, но я все еще любил ее великолепие. Шумные города и неспешное течение людской жизни напоминало мне о том, что сам я когда-то был человеком. От золота и рубинов, спрятанных в драконьих тайниках ,напротив, веяло неприятным холодом. На всех этих богатствах как будто запеклась кровь и отразились годы, проведенные в сырых подземных тайниках. Я даже не знал зачем мне нужно оставлять у себя частицы страшных кладов. Того же самого нельзя было сказать о Ротберте. Он наверняка уже обо всем знает и потребует себе львиную долю прибыли. Для него главным было разделить добычу, а не размышлять над тем откуда она взята. Если бы ставкой были сокровища, то он бы обыграл в карты даже дьявола. А может он сам как раз и был дьяволом. По крайней мере я привык считать его таковым.

Размышляя, я пересек несколько коридоров, где с алебардами застыли охранники. Они не замечали меня. Глаза из прорезей шлемов смотрели на меня , как на пустое место и не ощущали ничего подозрительного. Иногда кто-то сонно зевал, переваливался с ноги на ногу, ведь они же думали, что рядом нет никого постороннего, в то время, как проникнувший в крепость невидимый лазутчик мог спалить здесь все дотла. Я прошел мимо каморки, где двое уставших от службы вояк, начальник гарнизона, охранявшего крепость и его помощник играли в кости. Не звука шагов, ни моего тихого дыхания они, конечно же, не услышали. Невидимая тень, прошедшая мимо была неуязвима для их ружей и копий, но в то же время могла причинить вред им самим. Приятно было осознавать свою полную власть над людьми, которые схватились бы за оружие даже заслышав слишком шумно скребущихся мышей.

У дверей самого хозяина я немного задержался. Лорд был не один. Рядом с ним ощущалось присутствие еще двоих, камердинера, который возился зажигая свечи в канделябре и какой-то женщины.

Все равно они бы не смогли заметить меня. Открыв дверь, я смело переступил через порог и прошел к высокому окну с арочным сводом. Было приятно взглянуть на звездное небо из крепости, а не паря в воздухе вблизи ее стен.

– В чем дело? – голос лорда, раздавшийся у меня за спиной выражал полное недоумение. – Почему вы смотрите так, будто увидели привидение, – обратился он к своей даме и слуге.

– Кто-то распахнул дверь, – заикаясь пробормотал камердинер, он чуть не выронил лучину, которой пытался зажечь свечи в высоком настенном бра.

– Мне показалось, что я видела чей-то силуэт, – заключила леди, прибегнув при этом к своему богатому воображению. Иначе объяснить это было нельзя, ведь из ее мыслей становилось тут же ясно, что видела она ничуть не больше, чем остальные.

– Дверь распахнулась от ветра, – спокойно заявил хозяин замка. – Эту крепость продувают ветра со всех четырех сторон. Иди к себе, Леонора, – обратился он к даме, лениво расставлявшей шахматы на доске. – И ты тоже уходи и закрой за собой дверь, – последовал второй приказ для слуги.

Как только дверь за камергером и Леонорой, нервно поправлявшей то складке на платье, то ленту в русой косе закрылась, лорд стал беспокойно оглядываться по сторонам. Потом, не обнаружив вокруг себя ничего необычного, он опустился в резное кресло, устало простонав:

– Должно быть, правда всего лишь ветер.

– Вы, действительно, так думаете, – я отошел от оконной ниши и очутился в середине залы, так, чтобы свет он люстры, подвешенной к потолку ложился на мое лицо. Бедняга поднял глаза на меня и чуть не вскрикнул от удивления, ведь вначале он услышал бесплотный голос, исходящий из пустоты, а теперь еще вдобавок увидел силуэт появившейся из золотистого дыма.

– Вы ждали кого-то другого? – любезно осведомился я, уже успев предположить, что Винсент не раз наведывался сюда. – Скорее всего я разочаровал вас, явившись сюда вместо вашего необычного друга, да еще и без приглашения.

– Нет, я всего лишь ждал моего партнера по игре, а не друга, – лорд еще раз посмотрел на меня снизу вверх, пытаясь не упустить ни одной детали из моей внешности. У него были на то причины, ведь гость вторгся в крепость нежданно негаданно и мог оказаться кем угодно.

– Вам стало скучно играть в азартные игры с вашими друзьями и супругой, поэтому вы ждете кого-то сильно отличающегося от них всех, – я начал осторожно читать его мысли.

– Вы даже не догадываетесь, – он теребил в руках шахматную фигурку – ферзя и испуганно посматривал в мою сторону.

– Догадываюсь. Во всем виновата страсть игрока. Вам так часто улыбается удача, что никто не желает играть с вами в азартные игры …кроме него, – чуть помолчав, добавил я, не рискнув назвать имя, которое скорее всего оставалось для лорда тайной.

– Все именно так. Никто не хочет помочь мне развеять скуку, – с грустью заядлого картежника отозвался аристократ. – Когда он явился ко мне, я был в отчаянии и одиночестве. Даже слуги попрятались на своей половине. Да и сейчас я готов сыграть в карты хоть с самим дьяволом.

– Он перед вами, – с мрачной любезностью отозвался я, при этом мои глаза озорно блеснули и я готов был поклясться, что лорд увидел в них черную тень дракона и испуганно уронил ферзя на доску, при этом сбив другие фигурки.

Конечно изящные шахматы из слоновой кости тут же сами собой вернулись на прежние места по моему приказу, но это еще больше смутило лорда. Он сидел по другую сторону стола от меня ни живой ни мертвый. В этот миг даже пристрастие к азартным играм вряд ли смогло бы вывести его из оцепенения, поэтому я не дожидаясь приглашения занял место за столом. Передо мной стояли белые шахматы и пользуясь преимуществом я сделал первый ход, конечно же при этом не прикоснувшись ни к одной фигурке. Белая пешка сама выдвинулась вперед на одно поле, быстро и ловко, будто бравый солдат.