Читать онлайн Небесные огни. Часть третья бесплатно

Все попытки объяснить Вселенную без признания существования эфира

и его незаменимости бесполезны и обречены на забвение.

Никола Тесла

Древний Шумер

город Ур

устье Евфрата

XXVII век до н.э.

Ласковые, теплые волны залива шли на песчаный берег недалеко от окраин города.

Из его вод всплыло существо с ликом и торсом мужа и хвостом рыбы, молча призывно взмахнув рукой, чтобы привлечь внимание встречавших его группы людей у кромки суши.

Заметив рыбо-человека те, одетые просто как миряне, бросились в волны и общими усилиями вынесли приплывшее существо на берег, поместив в укрытый плотной белой тканью паланкин, который сразу же понесли четверо за деревянные ручки в сторону нескольких жилищ, сложенных из камня и стоящих одиноко.

Встречавшие шли не разговаривая, смиренно неся тяжелую ношу и сменяясь, к приближавшимся домам. Войдя под крышу одного из них и заперев широкую дверь на крепкий засов, поместили дорогого гостя в небольшой бассейн с чистой морской водой. Затем люди расселись перед ним на циновки, приготовившись записывать сти́лом на глиняных дощечках и внимать каждому слову.

– Для получения сплава более прочного, чем бронза, который я называю сталью, найдите по берегам реки, где основан ваш город, темные пески. Отделите тяжелую черную часть методом промывания водой и проплавьте ее вместе с древесным углем в печи. Как сделать такую печь я объяснял в прошлый раз. Меч, полученный из предложенного мною сплава с обязательной предварительной перековкой будет заметно крепче бронзового и дольше не потеряет свою остроту, – открывая рот со свистом, молвил рыбо-человек. – И начинайте пользоваться календарем, разбивающим год на двенадцать частей. И чтобы в каждой его части было по тридцать-тридцать одному дню. А в одной из частей только двадцать восемь-двадцать девять.

Вавилонский жрец Берос, возглавлявший тайную секту поклонявшихся апкаллусам – разумным существам с хвостами рыб, приплывавшим к людям из морских глубин с проповедью, уже давно жил в Уре на берегу залива. Он заставлял членов своей общины тщательно записывать поучения рыбо-людей и всегда присутствовал на таких встречах, благоговейно вникая в суть изрекаемого стоявших много выше шумеров по развитию представителей подводной цивилизации.

Присутствующим давно не удивляло бросающееся в глаза несоответствие между движениями губ морского существа и знакомыми им словами, возникающими сами собой в их головах, даже если приплывший гость вообще сидел с закрытым ртом.

Берос сообразил, что технологии подводной цивилизации возвысят его как жреца.

Царь Шумера Гильгаме́ш, имевший разветвленную сеть доносчиков по стране, знал о существовании тайной секты поклонников рыбо-людей, но не предпринимал никаких мер против них. Хотя мог подвергнуть гонениям. Правитель считал, что жрецу станут известны полезные знания от разумных морских существ, способные усилить могущество его государства.

И не прогадал.

Государство древних шумеров, существовавшее в XXVIII-XXII веках до н.э., имело невероятно высокий по сравнению со своими соседями уровень применяемых технологий. Современная наука не может дать этому факту вразумительного объяснения. Шумеры обладали глубокими познаниями в астрономии, возделывании злаков, медицине. Им был известен метод выплавки железа и сплавов на основе этого металла, электрические батареи на жидком электролите. Использование гальванопластики1в производстве ювелирных украшений.

***

Норвегия

Согне-фьорд

селение рода Боргунд

апрель 1056 года

Второго числа четвертого месяца одна тысяча пятьдесят шестого года от Рождества Христова из холодных вод фьорда на селение норвегов рода Боргунд, раскинувшееся на берегу узкого, извилистого и глубоко врезающегося в сушу морского залива со скалистыми берегами, напали вышедшие из пучины чудища с головами драконов. Были меж ними и которые поменьше телом, ходившие на двух задних лапах, умом первых проворнее и ловчее. Пожгли оные огнем своим бесовским ло́дьи викингов, дома и амбары с добром, нажитым превеликим трудом.

Долго бились с внезапно нагрянувшей на́пастью храбрые воины рода Боргунд, истребив превелико нечисти, но и сами полегли числом немалым. В разгар сей сечи молвило вдруг одно из чудищ, что помельче, человечьим голосом, предложив викингам заключить перемирье. Чтоб платили они впредь чудищам дань молодыми пленниками, буде захвачены ими в набегах на соседние племена будут. Подумав и оценив свои силы, учиненный пришлыми монстрами разгром, согласились жители селения рода Боргунд.

С того времени два раза в год по уговору в тайне от других родов норвегов приводили пленников викинги к одной горе, недалеко от своего жилья. Взамен чудища давали им снадобья от хворей разных, а иногда и злата с каменьями ценными. О том шепотом передавали из уст в уста священники поставленной в честь того уговора с нелюдями ставкирки2 у селения Боргунд.

***

Ионическое море

Греция

Корона

август 1500 года

Свинцовая пуля из аркебуза сбила феску с головы Ахмета Пири.

Молодой человек с ятаганом в руке бросился на врага, выстрелившего в него. После короткой рукопашной схватки моряк неприятеля упал с разрубленным плечом.

Вокруг Ахмета шел ожесточенный бой на верхней палубе нефа3 противника. Сбитые картечью паруса и разбитый такелаж корабля мешали нападающим.

Спустившись вниз по трапу в кормовую часть парусника, где была расположена каюта капитана, Пири сгреб с большого стола все навигационные карты, что обнаружил, в объемную суму, прихваченную с турецкого флагмана.

Корабли Османской империи опять начали обстрел города.

Выглянув через иллюминатор венецианского судна, которое он в составе абордажной команды только что захватил, молодой человек увидел, как запылали прибрежные дома, пораженные ядрами с моря.

На галере он благополучно вернулся на родную эскадру под командованием прославленного турецкого адмирала и дяди Ахмета Кемаля-реиса.

Пири с юности проходил у него службу, принимал участие во многих морских сражениях.

– Молодец! – похвалил смелого племянника флотоводец, когда тот притащил ему целый ворох добытых навигационных карт. – Особенно ценны среди них эти, нарисованные тамплиерами!

И видя непонимание в глазах своего воспитанника, улыбнувшись добавил: «Неф, взятый вами в порту на абордаж, принадлежал португальскому братству Христа, преемнику ордена Храма. А адепты последнего знали много такого, что неведомо простым смертным».

Уже позже, после смерти своего дяди в 1514 году при кораблекрушении, будучи морским офицером, Ахмет обосновался в Галлиполи, занимаясь картографией. Более обстоятельно исследуя одну из тех карт с тамплиерского парусника, он обнаружил на ней очертания и подробное описание побережья неведомого европейцам материка на южном полюсе нашей планеты, а также изображения Америки с Андами открытой не так давно Христофором Колумбом. На изданной им впоследствии своей версии карты мира получивший признание Пири-реис тщательно перенес секреты карты ордена Храма.

***

Санкт-Петербург

Императорский технологический институт

химическая лаборатория

декабрь 1904 года

Дмитрий Иванович Менделеев сидел в глубоком кресле на кафедре, уставясь в одну точку. В 1869 году он представил почтенной мировой научной аудитории свою Периодическую таблицу химических элементов, настороженно встреченную ею.

И только после признания ее рядом известных зарубежных химиков значительно позже, Менделеев смог заняться улучшением своей системы.

Однако, одно беспокоило его.

В нулевой группе химических элементов, стоящих перед первой группой с водородом по своему более легкому весу, наряду с инертными газами, не вступающими в связи с другими элементами, должны были присутствовать еще минимум два неизвестных химических элемента. Российский ученый назвал их короний и ньютоний в честь нового элемента, обнаруженного в спектральном ряду в солнечной короне, и в честь английского физика Ньютона. Исследователь в таблице обозначил их как элементы х и у, не будучи уверенный в своей правоте, так как практическим экспериментом не было доказано их существование. По мнению Менделеева ньютоний представлял собой как частица суть мировой эфир, по величине и массе меньше водорода на порядок.

Но наличие мирового эфира опытами американскими физиками Майкельсоном-Морли в 1887 году было опровергнуто.

Мало того, Дмитрий Иванович написал статью «Попытка химического понимания мирового эфира», которую опубликовал в январе 1903 года в «Вестнике и библиотеке самообразования», и изложил свою теорию существования ньютония как химического элемента. В своей переписке с известным ученым С. Ньюкомбом он писал: «Реального понимания эфира нельзя достичь, игнорируя его химизм и не считая его элементарным веществом; элементарные же вещества ныне немыслимы без подчинения их периодической законности». Характеризуя мировой эфир, Менделеев считал его « во-первых, наилегчайшим из всех элементов как по плотности, так и по атомному весу; во-вторых, наибыстрее движущимся газом; в-третьих, наименее способным к образованию с какими-либо другими атомами или частицами определенных скольких либо прочных соединений и; в-четвертых, элементом, всюду распространенным и всепроникающим». Вес атома этого гипотетического элемента х, по расчетам ученого, может колебаться в пределах 9.6 *10-7 до 5.3*10-11 (если атомный вес Н равен 1). Элемент х Менделеев называет ньютонием и предлагает его своим местом в периодической системе – в нулевом периоде нулевой группы, как наилегчайший аналог инертных газов, там же где и короний.

Да, но в это время отношение к мировому эфиру было категорически отрицательным! В полном собрании трудов этого ученого в России отсутствует второй том, где была опубликована сия статья.

В современных изданиях приводится поздняя версия его периодической таблицы без какого-либо упоминания о гипотетических коронии и ньютонии. А инертные газы из первой группы с очень малым атомной массой почему-то перекочевали в последнюю 8 группу химических элементов.

В конце XIX – начале XX века заинтересованные силы англосаксонских лож масонов и иллюминатов предали забвению идею мирового эфира как непременного составляющего структуры нашего материального пространства через свое влиятельное лобби официальной науки. Прискорбно, что и Академия наук Российской империи пошла у них на поводу, отбросив фундаментальные открытия в этой области минимум на век. Это отсутствие «пятого элемента», эту активную среду, передающую импульс, сводящую на нет попытки современных исследователей подойти вплотную к познанию гравитации и времени. Хотя, что удивительно, в постперестроечной России выпускались научные труды по этой тематике, как например монография В.А. Ацюковского «Основы эфиродинамики», изданная в 2003 году издательством «Энергоатомиздат» в Москве и предназначенная, как упомянуто в аннотации «для научных работников и студентов вузов, специализирующихся в области прикладной физики», для ученых из атомной промышленности. Интересное кино, если учесть что существование мирового эфира вот уже как более полувека подверглось абстракции официальной наукой как маргинальная теория, и как же можно трактовать издание более чем ведомственным издательством Атомэнергоиздатом подобной литературы? Наверное, как представляется автору, наши правящие умы оказались более здравомыслящими к чаяньям подзаборных естествоиспытателей, чем к их заморским умам.

***

Гренландское море

окрестности острова Ян-Майен

борт драккара «Бранн»

июль 1060 года

– Дружней гребем, ребята! – зычным голосом подбодрил своих воинов, сидевших за веслами, Олаф Хромой.

Парус их корабля, обвисший при безветрии, уже не двигал вперед драккар викингов. Сзади шли еще два корабля его дружины, направлявшейся на северо-запад от родных берегов Норвегии.

Олаф промышлял набегами на прибрежные поселения, не брезговал и пиратством в открытом море, беря на абордаж торговые суда бриттов, следовавших далее на север вдоль берега или возвращавшихся к себе на острова.

Сейчас Хромой шел к восточному побережью Гренландии, где хотел основать одну из своих стоянок. Для этой цели можно было использовать и остров Ян-Майен, который они прошли, но там не было достаточно пресной воды.

Поселения викингов появились в Гренландии еще в I веке нашей эры после плавания к нему скандинава Эрика Рыжего и исландца Снэбьёрна Бо́рова, упоминавшихся в исландских сагах. В те времена климат этих земель был несравненно мягче. Летом побережье покрывала сочная трава, где паслись привезенные поселенцами овцы и козы. Здешние жители били моржей, ловили в море рыбу, вяля ее впрок.

Впереди показалась полоса берега, тянувшегося с юга на север. Пенистые волны с силой накатывали на острые камни рифов, видневшихся в полосе прибоя.

Войдя своими кораблями в один из широких фьордов, викинги прошли вглубь его и на развилке причалили к берегу находившегося там острова. Под отвесной скалой напротив запоминающейся коричневой горы с плоской столообразной вершиной они и установили разборный деревянный дом, привезенный ими с материка, с изрядным запасом дров, столь ценных тут. В обнаруженной поодаль пещере можно было спокойно прятать награбленное в результате разбоев, не боясь за его утрату в этих пустынных местах.

***

Норвегия

Согне-фьорд

окружающие горы

июль 1176 года

Хоть Сверрир Сигурдссон и стал христианским священником небольшой деревенской общины, но был воспитан на сагах и суровых традициях его Родины.

Со своим наставником старым Ларсом Вааге он часто уходил в ближайшие горы, бродя по долинам между ними и рядом с протяженными фьордами.

– В Европе за наши верования и уклад жизни нас по-прежнему считают язычниками, – сказал ученику как-то учитель. – Хотя мы лишь чтим наших предков и окружающий мир.

Они пробирались по извилистым ходам подземелья, подсвечивая себе зажженными смолистыми факелами.

– Большинство летописей древних хроник сознательно подменены христианской церковью, – стал объяснять воспитаннику старый Вааге. – Особенно это видно, когда сталкиваешься с наскальными рисунками давно минувших эпох.

Наставник поднял повыше потрескивающий факел, выхвативший из темноты странные изображения людей на камне в окружении хвостатых существ, стоящих на двух задних лапах с большой головой и зубастой пастью.

– Кто это? – севшим от волнения голосом спросил учителя Сверрир, имея в виду конечно чужаков.

– Это общение наших предков с ящерами, некогда населявших эти края. Среди них были и разумные особи, соразмерные по величине с человеком, но умом и ремеслами богаче, – продолжил Ларс Вааге. – Потом, после Потопа и страшной войны, остатки выживших ящеров ушли жить глубоко под землю в гигантские полости, где существуют и по сей день, иногда поднимаясь по своим надобностям на поверхность.

– Ты откуда все это знаешь? – поинтересовался у старика молодой священник.

– А я учился уму-разуму у своего наставника, как ты у меня, – ответил Вааге. – А он у своего наставника ума набирался.

Учитель Сигурдссона понимал законы природы, много чего знал и умел, был силен и крепок телом в свои преклонные годы. Многие норвеги считали его чародеем и обходили стороной, думая, что старый Ларс знается с нечистой силой.

На некоторых наскальных рисунках, покрывавших стены пещеры, куда они попали, можно было увидеть ящеров с массивными посохами в передних лапах, из которых вылетало пламя в сторону людей.

– Что это они делают? – поинтересовался Сверрир у наставника.

– В той страшной войне оставшихся в живых после Потопа всех со всеми, ящеры применили оружие, много убийственнее любого другого. Из своих железных посохов они метали во врага огненные шары, сжигавшие в пепел неприятеля и разрушавшие все, во что они попадут. В сагах говорится, что этими чудодейственными посохами иногда завладевали и люди, вмиг становившиеся непобедимыми, словно боги.

Сигурдссону запал в душу рассказ старого Вааге и он во чтобы то не стало захотел завладеть заветным посохом ящеров.

Молодой священник быстро обрел популярность у части норвегов, потому что сам происходил из простого люда, а не был сыном церковного старосты или богатого землевладельца. На своих проповедях в деревенском приходе он собирал толпы пришедших его послушать обиженных на засилье и поборы местной знати.

– Обрати внимание на эту древнюю языческую церковь – ставкирку, поставленную здесь еще до прихода христианства, – заметил своему воспитаннику пришедший его проведать учитель.

Они стояли около деревянного культового строения, воздвигнутого в незапамятные времена около деревни Боргунд недалеко от Согне-фьорда. Над входом в ставкирку на крыше была укреплена вырезанная из крепкого ствола лиственницы голова мифического существа, упоминавшегося в сагах.

– В символике церкви используется дракон, – сказал Сверрир и спросил старика. – К чему бы это?

– В сагах говорится, что драконы, жившие в те времена, были разумны и многому научили людей, – заметил Ларс Вааге.

– Но в Библии об этом ничего нет, – добавил священник.

Из языческой церкви вышли несколько худеньких женщин с замотанными платками лицами так, что были видны лишь одни только глаза в длинных одеждах до пят, отправившиеся по тропинке к одиноко стоящему жилищу.

– Кто это? – кивнув на уходящих богомолок поинтересовался Сигурдссон.

– Послушницы общины ставкирки, – пояснил наставник. – Живут в уединении, затворницы. Языческих церквей осталось не так много, они как бельмо в глазу пришлых священников христиан.

Набравший силу и популярность у простого люда приход молодого священника в деревне Боргунд смог поглотить немногочисленную общину послушниц старой ставкирки, дав ей защиту от ревнителей устоев христианства.

***

Гренландия

восточное побережье острова

Вторая германская полярная экспедиция

май 1870 года

Ехать на нартах становилось все труднее. Запряженные в них собаки порядком под-устали, да и промоины по пути попадались. Поэтому надо было быть начеку, чтобы не угодить в полынью, прикрытую сверху тонким слоем наста.

Сзади, на некотором удалении, шли нарты Карла Кольдевея. Они с напарником менялись местами время от времени, чтобы нагрузка на обоих распределялась более равномерно. Вообще-то Колдевей являлся руководителем экспедиции, а Юлиус Пайер неплохим топографом, которому легче было сориентироваться по дороге.

Вторая германская полярная экспедиция вышла 15 июня 1869 года из немецкого порта Бремерхафен на двух научных шхунах «Ханса» и «Германия». В районе острова Ян-Майен, на полпути к намеченному, в тумане суда потеряли друг друга из виду. Целью экспедиции была разведка прохода по свободной ото льдов и айсбергов воде вдоль восточного побережья Гренландии в высокие широты на максимально-возможную глубину. «Германия» прошла вдоль части восточного берега, встав на зимовку с экипажем у острова Сабин. По весне, когда их шхуна еще не освободилась из ледяного плена, неугомонные Кольдевей и Пайер совершили несколько вылазок на ездовых собаках.

Полярные исследователи выехали к устью фьорда, уходившего вглубь ледяного континента. Было решено сделать привал и дать передышку животным, чтобы немного восстановили свои силы.

Стояло безветрие, немного подмораживало.

Юлиус сварил на компактной металлической подставке с помощью таблеток сухого спирта кофе для них двоих, использовав растопленный снег почище в качестве питья.

– Август был неправ в предположении, что Гольфстрим несет свои теплые воды далеко на север, а значит далее выше к полюсу, якобы могут существовать значительные области открытой воды, – отхлебнув из своей кружки обжигающий напиток и откусив краюху хлеба с холодным вареным мясом, сказал напарнику с набитым ртом Пайер.

Он имел в виду их коллегу, немецкого географа доктора Петермана.

Кольдевей в ответ лишь молчал и пил, с наслаждением вдыхая аромат черного кофе.

Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась ледяная пустыня, с протяженными зонами наста и островками снега. Они находились на краю замерзшего фьорда, поверхность которого изобиловала торосами, особенно у береговой черты.

– Как назовем сей фьорд? – спросил Карла топограф.

– В честь нашего императора Кайзер-Франц-Иосиф-фьорд, – не задумываясь ответил тот.

Оба были австрийскими подданными.

Ученые опять встали на полозья нарт и, понукая ездовых собак, с осторожностью въехали в фьорд, отправляясь в его чрево.

После трех ночевок в палатке и в спальниках исследователи, проехав около ста километров, увидели после крутого изгиба горла фьорда странной формы гору с отвесными склонами и плоской, как плато, вершиной, доминировавшей над округой.

– Как ее назовем? – спросил на очередном привале Юлиуса Колдевей и улыбнулся. – Теперь твоя очередь.

– Тойфельсшлосс4, – повинуясь внутреннему позыву неожиданно сказал Пайер.

– А это что там?! – воскликнул Колдевей, заметив вросшее в землю низкое строение, находившееся от путешественников слева метрах в двухстах почти под отвесной скалой.

Австрийцы подъехали поближе.

– Этому дому лет четыреста, не меньше! – присмотревшись к постройке предположил Юлиус. – Такие окна ставили в скандинавских домах очень давно, еще со слюдой и бычьим пузырем вместо стекол!

Ученые толкнули крепкую дверь на широких кованных петлях и, пригнувшись, вошли в единственное внутреннее помещение с очагом и полатями.

– А строение то сборное из тесанных стволов, – заметив как соединены стены сказал Карл. – С собой привезли уже готовое по частям и установили здесь. Норманны или норвеги?

За домом нашли под навесами со слежавшимся снегом поленницы с дровами.

Отогревшись у растопленного очага, отужинав и переночевав, утром они продолжили свой путь.

Вконец уставшие, полярники через неделю вернулись к своему судну, которое только в сентябре 1870 года благополучно прибыло в порт приписки.

***

Германия

предместья Берлина

медицинская клиника «Святая Эмма»

май 1945 года

– Бобров, возьми отделение автоматчиков, и прочешите этажи этой странной клиники! – приказал молодому лейтенанту капитан НКВД Кольцов. – И будьте там повнимательней, по окрестным домам еще прячется много эсэсовцев!

Солдаты в фуражках с синей тульей и краповым околышем во главе с подтянутым офицером, грохоча сапогами, помчались по усыпанной битым стеклом лестнице наверх.

Старший одной из специальных групп разведки фронта Кольцов вернулся в разгромленное помещение архива на первом этаже старинного здания, чтобы попытаться разобраться в полном хаосе перемешанных на полу помещения папок различных отчетов, карточек больных, формуляров о направленности исследований этого научно-медицинского учреждения.

Клинику определили для осмотра подразделению капитана, занимавшегося поиском в Третьем рейхе новейших технологий и стратегических разработок, из-за толстого силового кабеля, идущего за высокий глухой забор отдельно стоящего особняка от районной силовой подстанции. В первую очередь в военную пору немцы подавали электроэнергию на те объекты, которые живо интересовали советскую научно-техническую разведку.

– Чем они тут, интересно, занимались? – сказал лейтенант Бобров, начав осмотр с верхнего третьего этажа здания.

Он с солдатами тщательно обшарил весь этаж, осторожно переходя из лаборатории в лабораторию.

– Сплошь приборы и оборудование для замера физических величин! – воскликнул молодой чекист, бывший выпускник ленинградского политеха. – Не клиника, а какой-то институт!

Представленная здесь аппаратура была высшего качества солидных германских производителей, на которую с завистью глядел лейтенант.

На втором этаже, куда позже спустились энкаведешники, обстановка разительно изменилась. Тут царил былой дух медицины, пустые палаты с несвежими простынями, порой с засохшими пятнами крови. Процедурные и кладовые с разворованными кем-то остродефицитными лекарствами и перевязочным материалом.

В одном помещении, больше похожим на операционную, чекисты обнаружили распухшее, полуобгоревшее человеческое тело с гигантской опухолью на бедре, из которой, как из мешка, выглядывал мертвый младенец.

– Что это?! – севшим от волнения голосом произнес Бобров, чуть не сблеванув от открывшейся ему картины и запаха разложения, приказав подчиненному. – Быстро позови капитана Кольцова!

В зале пахло и паленым, ложемент, на котором лежал странный человеческий труп, также изрядно обгорел.

– Горючего пожалели, сгоряча плеснув спирту, – со знанием дела заметил пожилой старшина из отделения лейтенанта, – Он быстро выгорает, нет в нем нужной мощи. Надо было на тело соляры плеснуть, да в процессе сожжения несколько раз подливать. Тогда надежно все обуглилось бы. На трупы много горючего надо, потому как плохо кремируются. У нас один раз в части в 1939 году…

Тут старшина прервал повествование, захлопнув свой рот, так как в операционную быстрым шагом вошел Кольцов.

Глаза капитана, биолога по образованию, широко расширились, когда он увидел жуткие останки мужчины и младенца, выросшего у того на ноге.

Впоследствии в достаточно сумбурном отчете старший специальной группы НКВД описал факт интереса нацистских ученых к вегетативному размножению высших млекопитающих, присовокупив к нему сделанные фотоаппаратом негативы, а также ряд малопонятных отчетов, найденных в архиве клиники «Святая Эмма» и образцы жидких препаратов, обнаруженных в ее лаборатории. Все это он отвез в управление разведки фронта.

Пробыв несколько лет в ведомственном архиве НКВД, отчет капитана Кольцова с приложенными немецкими документами и образцами попал каким-то образом в архив военно-медицинской академии в Ленинграде, где на него случайно наткнулся тридцатилетний фармаколог Савва Нагорный.

***

Норвегия

Согне-фьорд

селение рода Боргунд

май 1184 года

С Согне-фьорда потянуло ветерком, и между туч выглянула полная луна, сразу же залившая все вокруг мертвенным светом. Цепочка молодых пленниц, связанных общей веревкой, под охраной ратников Сверрира неторопливо шла по лугу из деревни к ставкирке, стоявшей чуть в стороне от жилья. Ставкирками эти деревянные церкви прозвали в народе норвегов из-за слияния в них христианской и предшествующей ей языческой культур.

Из церкви вышли священник и еще некто в темной сутане с опущенным на голову капюшоном.

С ближайшего, покрытого хвойным лесом, косогора раздался протяжный вой волка. Ему стал вторить другой, находившийся подальше.

– Почуяли человека, – сказал священник, глянув на луну.

Его спутник ничего не ответил, лишь опустил ниже сокрытую голову при приближении невольниц и стражи.

– Этот монах пойдет с вами, покажет дорогу, – пояснил старшему из ратников настоятель ставкирки, кивнув на персону в сутане. – Он немой, объясняется знаками.

Провожатый двинулся первым, опираясь на большой посох с массивным набалдашником, отливавшим матовым в лунном свете. По пути процессию нагнал одинокий всадник в кольчуге и шлеме, при оружии, в котором охрана невольниц с удивлением признала самого Сверрира Сигурдссона, их предводителя. На косогоре тому пришлось слезть с коня, чтобы вести лошадь за узду по узкой тропинке в зарослях.

– Далеко еще? – спросил кто-то из ратников, коснувшись локтя монаха.

– Саженей сто, – подсказал всадник.

Между тем идущие, пробиваясь наверх среди ельника, оказались на поляне, в конце которой у отвесной скальной стены их ожидали еще два монаха в надвинутых клобуках.

– Ждите меня здесь, дальше сопровождать не надо! – отдал распоряжение своим воинам Сигурдссон, потянув за общую веревку невольниц ближе к скале.

В каменной стене открылся ранее незаметный проход. В руках молчавших монахов появились зажженные чадящие факела.

– Где обещанная оплата за девушек? – отведя провожатого с посохом в сторону от остальных спросил того свистящим шепотом Сверрир.

– Может, тебе любо злато или каменья? – из-под капюшона на предводителя глянули в упор нечеловеческие, слегка навыкате, с вертикальным как у змеи зрачком, глаза.

Нелюдь в облаченье монаха говорила с трудом, тщательно выговаривая слова.

– Мне надо ваши молнии! Дай мне свой посох! – с нажимом произнес Сигурдссон, протягивая руку к вожделенному. – Иначе не одолеть моих врагов! А у тебя тогда больше не будет такого верного помощника среди людей, как я!

– Хорошо, – помедлив, согласилась нелюдь. – Я дам тебе его. Но мне еще будут нужны молодые наложницы, здоровые и не болевшие, качественный биоматериал.

Последние слова Сверрир не понял, согласившись с говорившим.

Они ударили по рукам, связанных пленниц за общую веревку увели в гору монахи в клобуках. Затем проход в скале закрылся, словно его и не было.

– Кто эти затворники? Никогда не слышал про таких, – не утерпев, спросил своего предводителя старший ратник, когда все уже возвращались в деревню.

– Сказывают, рудознатцы они и в каменьях толк знают, – неопределенно ответил Сигурдссон, опять пребывая в седле. – Потому и трудниц в гору берут.

Сверрир привязал к сбруе коня полученный от подземной нелюди вроде бы обычный с виду железный посох, повеселевший и довольный удачной сделкой.

***

Российская империя

Санкт-Петербург

Невский проспект

декабрь 1908 года

Петр Александрович Рассказов шел по главному проспекту российской столицы, глядя по сторонам. Медленно падающие снежинки покрывали тротуар и верхнюю одежду встречавшихся ему прохожих. Он подошел к витринным окнам кондитерской «Абрикосов и сыновья» и, открыв за изящную ручку большую дубовую дверь, вошел внутрь. Сняв свою шинель с петлицами горного инженера и форменную фуражку, присел на широкий диван у одного из столиков.

Интерьер заведения был оформлен в китайском стиле. Оно славилось у среднего класса Санкт-Петербурга ассортиментом и качеством обслуживания.

Служа помощником управляющего на одном из рудников Урала, Рассказов придумал проходческую машину для проведения георазведки, способную перемещаться под землей и прокладывать себе путь. Идея эта была не нова, еще в 1825 году реализована английским изобретателем Марком Брюнелем при прокладке туннеля под Темзой. Новизной разработки русского инженера было уплотнение выбранного грунта при проходке в стены тоннеля, как это делает своей холкой крот, уминая его налево и направо. В проходческом щите Брюнеля выбранный грунт рабочие лопатами перегружали в вагонетки, чтобы затем вывезти его на поверхность.

Подземоход Петра Рассказова имел спереди бур с фрезами, по его корпусу шел вдавливающий породу шнек, сзади были установлены домкраты. В длину аппарат составлял около десяти метров, управляясь экипажем из двух человек. Приводился в движение двигателем внутреннего сгорания, на борту находились баллоны со сжатым воздухом для дыхания людей.

Обращение Рассказова в Горный департамент и Военное министерство Российской империи со своим проектом не вызвало интереса со стороны этих ведомств. Если бы не помощь натуралиста Штерна с публикацией статьи об его машине в одной европейской газете сложившаяся ситуация вообще была бы полным провалом его замыслов и идей.

С такими грустными мыслями горный инженер попросил чаю у подскочившего расторопного официанта и снова погрузился в свои размышления.

– Петр Александрович, извините великодушно, что заставил вас себя ждать, – произнес приятным баритоном за спиной Рассказова подошедший с улицы пожилой господин в добротном, английского сукна пальто с меховым воротником.

За соседний столик присел еще один молодой посетитель из тех, кто пофасонистей.

– Я сам недавно подошел, – ответил ему изобретатель и предложил. – Присаживайтесь, Яков Карлович.

Натуралист Штерн происходил из обрусевших немцев, прекрасно знал русский язык и культуру страны пребывания. Эта деятельная и весьма энергичная персона подвизалась корреспондентом сразу в нескольких российских и зарубежных газетах, исправно отсылая их редакторам свои репортажи о природных явлениях и курьезах, научных открытиях и изобретениях.

– Может, заказать бургундского винца себя побаловать? – вкрадчиво предложил горному инженеру Яков Карлович. – Пару бутылок скрасят нашу беседу.

– Ну что вы, право, – смутился Рассказов. – Мне еще работать над расчетами проекта.

– Хоть возьмите кулебяку к чаю?

– Благодарю вас, ничего не надо.

– Как хотите, – улыбнулся одними уголками губ натуралист и спросил. – Принесли чертежи?

– Да, как вы просили, – достав из кожаного портфеля толстую папку с тесемками, изобретатель протянул ее через стол своему собеседнику.

– Я нынче же собирался передать ваши ка́льки поверенным Парамонова и фон Дитмара5, – сказал Штерн. – Серьезные горнопромышленники, люди с капитальцем-с, с положением. Моего профита тут нет. Кстати, какова скорость проходки вашего подземохода?

– До десяти метров в час, – сообщил ему Петр Александрович.

– А расчеты аппарата?

– Останутся при мне, – безаппеляционно произнес горный инженер, похлопав по своему портфелю, и сообщил немцу. – Могут иметь военное значение.

Рассказов поднялся, надел шинель с фуражкой. Учтиво кивнул на прощание Якову Карловичу и направился к выходу из кондитерской.

Натуралист встретился взглядом с молодчиком за соседним столом и глазами указал тому на уходящего. Лощеный субъект вскочил и, не расплатившись, бросился вдогонку.

Часом позже шальной пулей, выпущенной из револьвера неизвестным, на улице был убит наповал инженер Петр Рассказов. Среди вещей погибшего по протоколу полиции портфель не значился. Его в тот же вечер вместе с кальками и расчетами талантливого русского изобретателя передал военному атташе германского посольства Штерн, состоявший у того на связи.

***

СССР

Ленинград

Петроградская сторона

август 1956 года

– Савва, не забудь занести в сводную таблицу данные по последней серии испытаний! – донеслось вслед только что покинувшему помещение одной из лабораторий улыбчивому парню с пышной кучерявой шевелюрой, одетому в белоснежный халат.

Из-под него на лацкане тужурки ненавязчиво выглядывал надежно привинченный новенький «ромб» об окончании Ленинградского химико-фармацевтического института, в простонародье именуемого «таблеткой».

Савва Нагорный шел по коридору только что отремонтированного исследовательского корпуса ЛХФИ, вежливо раскланиваясь с попадавшимися навстречу старшими коллегами.

Подходил к завершению важный этап в научной работе молодого человека. Силами трудового коллектива института внедрялся в производство долгожданный препарат для быстрого заживления ран, к которому приложил свою скромную лепту и сам Нагорный.

– Мы так ничего не смогли предложить по новым методам усиления иммунитета организма. Езжай-ка ты в архив военно-медицинской академии, – поразмыслив, предложил ему его научный руководитель и заведующий лабораторией, убеленный сединами доктор наук. – Они уже как несколько лет вернулись из эвакуации из Самарканда. Помнится, до войны у них велись разработки по нашей тематике. Может, найдешь чего интересного.

Доехав наземным транспортом до улицы Лебедева рядом с Финляндским вокзалом, Савва быстро нашел нужное здание и оказался внутри старинного особняка, подойдя к первому попавшемуся на глаза архивисту.

– Смогу ли я помочь вам? – с сомнением ответил ему сухонький старичок, выслушав просьбу прибывшего и внимательно ознакомившись с предъявленным служебным удостоверением. – Знаете, во время блокады содержимое нашего хранилища было частично вывезено в тыл и только недавно возвращено обратно. Поступило также много новых материалов из других мест и не все еще разобрано….

– Давайте все же я пройду к стеллажам, – проявил упорство в достижении цели Нагорный. – Вряд ли то, что меня интересует, вывозили из города.

Вместе со служащим архива они прошли к рядам стеллажей, покрытых пылью, заставленных коробами и объемными папками, тянувшихся по обе стороны от прохода.

– Вот то, что вас интересует, – сверившись с указателем на торце стеллажа в хранилище, проговорил архивист и добавил. – Материалов, правда, немного по данной теме.

На почти пустой полке сиротливо стояло несколько папок.

– А это что тут сложено? – спросил у старика Савва, указав на большую кучу коробов и папок, сваленных далее в проходе.

– Это поступившие новые фонды из других мест, в основном из оккупированной Германии, – подсказал работник архива и поманил рукой молодого человека, показав. – Вы посмотрите, сколько их сюда привезли. Еще даже формуляры на них не завели.

В остальных проходах между рядами стеллажей, терявшихся в полумраке большого помещения, в дальнем конце хранилища также присутствовали завалы папок.

– Эти материалы поступили к нам по линии НКВД, – сообщил архивист и понизил голос. – Видать, не смогли понять изложенного в папках, вот и нам переслали по подведомости.

На многих папках из кучи на титульных обложках виднелись изображения имперского орла со свастикой.

Нагорный, после того как ушел по своим делам старик, внимательно ознакомился с материалами на указанной ему полке. Но ничего интересного для себя не нашел и задумался что же предпринять дальше.

Его взгляд почему-то притягивала гора трофейных документов около стеллажа, где он стоял. Немецкий язык ученый знал прилично, эту дисциплину давали во время учебы все годы.

Молодой человек взял самую верхнюю папку из кучи, развязав тесемки и углубился в чтение, присев на стоявший неподалеку стул.

В этом объемном и прошитом труде доктора медицины Отто фон Кляйна подробно излагалась теория вегетативной регенерации с помощью различных катализаторов. Савва понимал текст даже без словаря. Сутью метода европейского исследователя являлась трансформация выращенной им на месте утраченной конечности больного доброкачественной опухоли бластемы в новую конечность. Далее прилагался отчет об успешных опытах на добровольцах, преимущественно из военнослужащих войск СС, утративших конечности на полях Второй мировой войны.

Особенно Нагорного заинтересовало мумиё – природный катализатор, запускавший процесс вегетативной регенерации, как уверял доктор Кляйн, о существовании которого он раньше никогда не слышал. Смолоподобная субстанция темно-коричневого цвета, добываемая в пещерах гор Азии народными целителями, была способна в невероятно короткие сроки, за несколько дней, заживлять глубокие раны и сращивать переломы костей.

Перерыв всю кучу трофейных материалов, ученый больше не нашел ничего близкого с его научными разработками. Заведующий фармакологической лаборатории, направивший молодого человека на поиски в архив, весьма скептически бы отнесся к труду Кляйна, будучи законченным материалистом. Видимо, в разведслужбе НКВД, добывшей отчет немца в поверженном Третьем Рейхе, в прорывные исследования также не поверили. Потому он и оказался в куче присланных материалов в хранилище академии.

Ту заветную папку Савва, не мудрствуя лукаво, просто украл из архива, вынеся под тужуркой. А дальнейшие свои опыты над эликсиром, затянувшиеся на сорок лет, позволявшим омолодить человеческий организм, скинув разом десяток лет, этот талантливый самородок проводил в полном секрете у себя на квартире, не желая прослыть сумасшедшим среди своих коллег.

***

Норвегия

Согне-фьорд

борт драккара «Мариасуда»

15 июня 1184 года

– Сверрир, из-за мыса появились корабли Магнуса! – прокричал впередсмотрящий с носа драккара Сигурдссона.

Вдали уже можно было рассмотреть множество парусов неприятельского флота.

Были драккары и у Сверрира, но числом много меньше. Только флагманский «Мариасуда» выделялся своими размерами. Его мореходные качества оставляли желать лучшего, но в узостях фьордов он представлял грозную силу.

Летом 1184 года от Рождества Христова в Согне-фьорде близь Фимрейте встретились два флота для решающей битвы за место правителя Норвегии. На приближающихся кораблях короля этой страны Магнуса V Эрлингссона стали отчетливо видны ряды щитов, укрепленных побортно, и вооруженные ратники, облаченные в кольчуги и шлемы, нетерпеливо ожидавшие начала морского сражения. Все драккары врага до отказа были заполнены войском.

Сверрир Сигурдссон был бывшим священником, широкоплечим норвегом с кучерявой шевелюрой и окладистой бородой, родившимся на Фарерских островах, выдавая себя за незаконнорожденного сына предыдущего короля. Он представлял слои бедноты – биркебейнеров, в противовес своему действующему монарху, поддерживаемому епископатом и богатыми норвежскими землевладельцами.

– Магнус собрал вокруг себя много воинов, – с тревогой в голосе молвил один из ближайших сподвижников Сверрира.

– Нам есть чем ему ответить! – усмехнулся в ответ тот, стоя у резной головы дракона, укрепленного на носу его корабля.

Был солнечный погожий день.

Только легкий бриз слегка задирал гребни волн, пеня их и загоняя с моря в горловину фьорда.

С флагманского драккара короля призывно протрубил боевой рог. Ему ответил другой рог с «Мариасуды» Сигурдссона. Их звук эхом отразился от вздымающихся почти вертикально скал Согне-фьорда с чистой изумрудной водой.

Парусно-гребные суда противоборствующих флотов сблизились до двухсот локтей. Для придания большей скорости их весла неутомимо и в лад опускались в воду. С драккаров полетели стрелы навстречу друг другу, поражая неприятеля на кораблях противника.

Сверрир подошел к чему-то, накрытому рогожей6, и лежащему на палубе почти у носа судна и рывком сдернул попону. Под ней оказался большой массивный железный посох с отливавшим матовым металлическим набалдашником наверху. Предводитель бунтовщиков взял его и, направив на надвигавшиеся драккары врага, с шипением изрыг из посоха несколько светящихся клубков огня, понесшихся к кораблям неприятеля. Каждый из клубков колдовского огня поразил свое судно в самый низ борта, почти у среза воды, которая с шумом хлынула во чрева сразу же погрузневших драккаров Магнуса.

– У него посох Громовержца! – с благоговейным ужасом громким шепотом сообщали друг другу викинги Сверрира об увиденном ими чуде.

Один за другим уходили в пучину Согне-фьорда от огня волшебного посоха корабли Эрлингссона с его войском. Некоторые ратники короля избавлялись от оружия и кольчуг, пытаясь вплавь спасти свои жизни. Они цеплялись за опущенные весла соседних судов, а то и лезли на драккары Сигурдссона, уже подошедшие вплотную. Таких просто отправляли ударом боевого топора обратно кормить треску. Яростные крики сражающихся, звон стали мечей бьющихся между собой викингов сцепившихся кораблей обоих флотов захватили все их внимание от возвышавшегося чуть в отдалении от места битвы «Мариасуды» Сверрира, с носа которой в подходившие корабли противника продолжали лететь клубки колдовского огня.

Позже, вследствие затянувшегося конфликта с папством, лидер норвежской бедноты был отлучён от католической церкви, так как сложил с себя сан священника. Римский Папа Целестин III объявил его язычником, знавшимся с темными силами. Но обманом и поддержкой монархов Швеции и Англии тому удалось удержаться у власти.

В результате морского сражения Сверрира с королем Маркусом V в Согне-фьорде близь Фимрейте последний потерпел поражение и погиб вместе со своими сторонниками, насчитывающими более двух тысяч человек. Сигурдссон стал единоличным правителем и королем этой скандинавской страны, оставшимся в истории под прозвищем Сверрир Норвежский.

***

Англия

Оксфорд

местный университет

январь 1270 года

Печальные, редкие удары колокола плыли над университетом Оксфорда. Выпавший снег покрыл крыши строений, не забыв укутать и заросли кустарников вдоль дорожек между ними.

Роджер Бэкон в своей обсерватории в Мертон-колледже за крепко запертой дверью пристально вглядывался в глубину вогнутого зеркала, расположенного перед ним на подставке. Сзади, на специальном столике, горела свеча, давая причудливые блики на ее поверхности и на стенах помещения, погруженного в полумрак за плотно задвинутыми шторами.

Удобно устроившись в массивном кресле, в некотором оцепенении ученый смотрел на картины, возникающие перед его взором.

«В будущем люди изобретут трубу с набором оптических линз, посредством оной станет возможным наблюдение за различными планетами и звездами. И еще придумают один оптический прибор, делающий взгляд пытливого исследователя столь сильным, что сумеет он разглядеть в него живых существ много меньше самой мелкой букашки, – писал потом сей ученый муж в своем манускрипте. – Наши далекие потомки будут ездить в самодвижущихся повозках, приводимых в действие силой сгорания горючих жидкостей. Люди построят аппараты для полетов и плавания по морям, также двигающихся на этой силе. Для опустошительных войн изобретут смесь из «соли камней»7, серы и древесного угля, способную взрываться со страшной силою».

Бэкон, состоящий членом ордена монахов-францисканцев, занимаясь наукой, также читал лекции по физике и химии студентам Оксфордского университета. Этот естествоиспытатель преуспел в математике и философии, участвовал в диспутах и спорах против схоластов. Попутно насмехался над надменными святыми отцами, обвиняя их в распущенности, чем быстро нажил себе врага в лице католической церкви и подвергся гонениям с ее стороны, пробыв в заключении. Увлекался магией и алхимией.

«Человеческое тело можно освободить от всех неправильностей и продолжить жизнь на многие столетия», – продолжил писать в манускрипте гусиным пером, макая его в склянку с чернилами, великий ученый.

Он поглядывал на стоящий на огне запечатанный сосуд, в котором уже почти месяц проходило длительное превращение его тайное снадобье для омоложения человеческого организма.

***

Германия

Берлин

район Далем

декабрь 1937 года

– А вы не пробовали придумать что-то менее масштабное, чем ваш «Змей Мидгарда»? – спросил выступавшего в аудитории средних лет инженера Риттера один из присутствующих там руководящих сотрудников «Наследия предков» и по совместительству доцент Берлинского университета Ханс Шляйф.

Изобретатель, стоявший у вывешенных в рамках на ватмане схем и узлов будущей машины, виновато улыбнулся. Этот же вопрос ему задавали ранее начальник отдела управления вооружений вермахта полковник Витингхофф, да и в ряде других, менее представительных организаций.

«Змеем Мидгарда» его создатель назвал подземное боевое средство длиной до полукилометра, состоящее из множества вагонов-отсеков с силовой установкой мощностью десять тысяч лошадиных сил, большим экипажем и внушительным бортовым вооружением. Оно могло проходить с помощью буровой головки любые виды грунта, включая скальный, со скоростью от двух до десяти километров в час, устанавливать мины под объектами противника, высаживать десант в тылу врага.

– Одному из управлений СС понадобилась довольно компактная машина, назовем ее подземной лодкой, – продолжил разговор с выступавшим Шляйф. – Она должна за раз проходить несколько километров в вертикальных и горизонтальных толщах пород любой сложности. Иметь экипаж из 3-4 человек, надежную двигательную установку, обладать запасами кислорода на борту. Быстро разбираться на несколько частей, чтобы можно было ее транспортировать по суше или морем.

Дискуссия проходила на вилле «Вурмбах» по адресу Пюклерштрассе, 14 в германской столице, где располагалась штаб-квартира «Аненэрбе». А лица, пришедшие выслушать Риттера, были ведущими сотрудниками аппарата СС и «Аненэрбе».

– Для ускорения разработки предлагаю вам воспользоваться проектом одного русского изобретателя, чертежи которого попали к нам еще до Первой мировой войны в результате плодотворной деятельности германской военной разведки, – сообщил докладчику Шляйф, протянув ему кожаный портфель с документацией горного инженера Рассказова.

Потребность в таком мобильном подземном средстве передвижения возникла в «Аненэрбе» сразу же после основания института в 1935 году. Возможность быстрого проникновения в полости и тайники глубокого залегания, где могли быть спрятаны древние артефакты или старинные материальные ценности, привлекало верховное руководство нацистов, имевших виды на египетские пирамиды в Гизе, подземелья Гренландии и Кольского полуострова, лабиринт Минотавра на Крите. Повреждение культурных памятников при таком «археологическом обследовании» их нисколько не заботило. Конечно, доступ к вышесказанному целиком зависел от успехов вермахта на будущих полях сражений Второй мировой войны.

Вернувшись с очередной презентации своего проекта и заручившись письменным договором на создание подземной лодки для одного из управлений СС и отдела вооружений вермахта, Генрих Риттер незамедлительно выехал ближайшим поездом в предместья Эссена, где проживал сам и где находилось его проектное бюро, а также техническая мастерская. Инженер занимался здесь разработкой оборудования для горнодобывающей промышленности, являвшейся приоритетной для его родной Рурской области, богатой на залежи каменного угля.

В течение нескольких месяцев изобретатель упорно работал над своим новым детищем, тщательно обдумывая конструкцию его отдельных узлов. Он построил виварий для кротов, наблюдая за их жизнью в большом плоском ящике, застекленном с одной стороны и заполненном землей. Там исследователь поселил двух отловленных животных, сразу же начавших рыть ходы, соединив их со временем в настоящий лабиринт. Риттер подметил, что крот при прокладке прохода вминает вырытый грунт своей крепкой холкой в его свод, чтобы он потом ему не мешал.

На своем будущем аппарате немецкий инженер решил применить шнековый уплотнитель выработанной породы, как в проекте подземохода Рассказова, одновременно игравший роль и движителя, располагавшийся вокруг корпуса проходческой машины в его средней части. Спереди подземной лодки должна была находиться сменная буровая головка, а сзади две ноги гидравлического типа, работающие по принципу домкрата и создававшие дополнительное усилие для перемещения. В качестве двигательной установки изобретатель остановился на мощном судовом бензиновом моторе. На борту разместили баллоны с жидким кислородом для дыхания экипажа и работы двигателя.

Идея подземной проходки машинным способом была не нова. Но проходческий комбайн был большим, очень сложным и дорогим инженерным сооружением. А аппарат Риттера должен был представлять собой компактную машину длиной десять метров при диаметре около трех.

Через два года подземную лодку построили и решили испытать в карьере недалеко от мастерской конструктора. Доставили ее туда на автомобильном трале, установив с помощью крана на дне котловины напротив отвесного, еще невыбранного участка. Созданная машина должна была пройти около двух километров в песчаном грунте с некоторым содержанием гальки и камней, выйдя с другой стороны карьера.

Все необходимые для проведения теста топографические измерения сделал квалифицированный геодезист.

Стоял пасмурный день, слегка накрапывало.

Генрих Риттер и его ассистент-механик Матиас Мозер заняли свои места в кабине подземного средства, закрыв за собой герметичный люк. Взревел мотор, быстро завертелась головка бура и, словно гигантский кузнечик со своими задними лапами, механизм ушел в толщу обрыва. Спустя двадцать минут подземная лодка успешно вышла с другой стороны участка.

– Если бы не скопление булыжников в конце испытательной дистанции, мы бы управились еще быстрее! – сняв дыхательную маску и кашляя от сизого дыма, наполнившего внутреннюю часть машины, весело произнес Мозер.

– Мы потратили около трети запаса кислорода, – озабоченно заметил инженер, глянув на показания приборов. – Когда будем проходить наклонные штреки и более сложный грунт, то его расход еще возрастет.

– Тогда добавим баллонов, у нас для этого есть запас места под них, – невозмутимо парировал ассистент.

Созданный аппарат можно было демонстрировать заказчику. Несколько позже Риттер создал для подземохода прицеп, вмещавший четырех десантников, а также дополнительные запасы топлива и баллоны с кислородом.

***

СССР

Ленинград

рюмочная на Большом проспекте П.С.

сентябрь 1956 года

– Ты что, в колдуны подался? – покатываясь со смеху и чуть не поперхнувшись дешевым столовым вином из граненого стакана, спросила Нагорного его подружка.

Советский аспирант не имел возможности отвести девушку в приличный ресторан по причине перманентного безденежья.

– Понимаешь, я не могу легально брать в вашем читальном зале «синьку»8 переводов этих старинных книг, – объяснял ей Савва. – Библиотекарь еще стуканёт в компетентные органы о странном молодом ученом, гордо носящем значок комсомольца, и интересующемся чуждой нам литературой.

Соня подшофе́ умильно смотрела на него, безбожно дымя папиросой. Она работала в фондах библиотеки Академии наук и могла подсобить в добывании на время уникальных материалов по алхимии, а то и сделать тайком от других сотрудников учреждения неучтенную копию нужного.

На такой шаг молодой человек решился из-за отсутствия свежих идей для создания своего эликсира для регенерации биологических тканей человеческого организма.

Подруга ответила согласием и стала питать возлюбленного необходимой и драгоценной информацией.

Нагорный жил с родителями в старом, но еще крепком доме на Петроградской стороне. В их трехкомнатной квартире было просторно и всем хватало места. Сыну выделили самую большую комнату, где он устроил себе лабораторию.

Начав с облучения при синтезе будущего снадобья лунным поляризованным светом, использовавшимся в своих изысканиях средневековыми естествоиспытателями, Нагорный обратился далее к нескончаемым окислительно-восстановительным реакциям при получении вожделенного лекарства. Так затворники былых эпох изменяли исходные вещества из-за разрушения их молекулярных связей вследствие усталости и приобретения полученным соединением принципиально новых свойств.

Через десять лет своего тайного хобби фармаколог обрел уверенности в манипуляциях, через двадцать достиг просветления и кое-каких результатов. Соня к тому времени давно уже была его законной супругой и помощницей в его домашних опытах. Она старалась помогать мужу в его устремлениях, поддерживала в минуты неизбежных неудач.

На научном поприще Савва давно добился профессионального признания своих коллег. За участие в разработках важных медицинских препаратов он был награжден государственными наградами. Защитил диссертацию, заняв надлежащую его статусу должность руководителя отдела.

Трудолюбие и одержимость часто дают результаты, но и случайность с везением немаловажная штука.

***

Норвегия

губерния Мёре-ог-Ру́мсдал

Мо́лде

октябрь 1746 года

– На каком расстоянии от себя вы видели ужасного монстра? – спросил моряка судья.

– Порядка двух кабельтовых9, ваша честь, – с достоинством ответил командор де Феррис, француз на местной корабельной службе.

Он находился перед собранием уважаемых судебных заседателей. Процесс проходил еще в старом деревянном здании муниципалитета Молде в зале на первом этаже.

Стояла поздняя осень.

Снаружи было зябко и влажно, хотя и солнечно. Порывы холодного ветра приносили с Румсдалс-фьорда запах водорослей и рыбы.

– Опишите его, – предложил дававшему показания под присягу Клоду де Феррису, как свидетелю произошедшего, коронер10 Якобсен.

– Гигантский змей около двадцати саженей в длину с толстым телом сероватого цвета. Имел черное рыло, его лошадиная голова возвышалась на локоть над водой, когда он плыл, – стал рассказывать командор.

– Были ли с вами рядом в этот момент другие люди, способные засвидетельствовать ваши слова? – задал вопрос коронер.

– Да, члены моей команды, ваша честь, – подтвердил француз и предложил. – Можете позвать их. Они ждут меня снаружи дома.

– В этом нет такой необходимости, – отмахнулся судья, быстро продиктовав пишущему гусиным пером секретарю суда. – Со слов капитана корабля и его экипажа.

– Что было дальше? – поинтересовался Якобсен.

– Я встречал шлюпку со своего фрегата, отстоявшего от берега на четыре кабельтовых из-за опасных рифов. Когда лодка с него приблизилась к береговой полосе, то морской монстр нырнул к ней. А когда всплыл, то опрокинул шлюпку с матросами и утащил двоих из них под воду.

– Они что, не видели чудовища? – заметил коронер.

– Выходит, не видели, – пояснил Клод де Феррис.

Решением суда присяжных губернии Мёре-ог-Ру́мсдал города Мо́лде смерть двух членов команды фрегата «Норде» признавалось установленной из-за нападения неизвестного еще науке морского животного. Департамент флота обязывали назначить пенсии на содержание вдов и детей погибших кормильцев.

***

Северная Атлантика

Канада

южное побережье Ньюфаундленда

август 1873 года

– Дюплэ́, живо выбирай сеть, а то рыба уйдет! – крикнул нерадиво работающему подчиненному заросший рыжей бородой старший бригады рыбаков Карл Хилл.

Группа угрюмых мужчин в брезентовых робах, высоких резиновых сапогах и вязаных шапочках вела промысел у песчаной косы, понемногу вытаскивая закинутую сеть на берег и помогая себе двумя лодками с воды.

– Вроде неплохой улов сегодня? – сипя от натуги и выбирая концы, сказал соседнему рыбаку Бленак.

– Не сглазь! – бросил ему суеверный, рядом работающий, Такер.

И впрямь, удача благоволила бригаде Хилла. Выбранную сеть так и распирало от пойманного внутри, которое из последних сил пыталось вырваться из западни. Артельщики уже порядком устали и взмокрели тяжелым по́том, выволакивая на песок свою добычу.

Неожиданно в сети заворочалось что-то большое, объемное.

Испуганная рыба стала выскакивать поверх ограждения, пустившись в море наутек. Из воды взметнулись в воздух несколько мощных щупалец. Одно из них разодрало своими жесткими присосками лицо Бленаку, отшвырнув того как пушинку в сторону. Другое захватило Такера и закинуло внутрь сети.

Наружу показалась здоровенная осклизлая туша головоногого с большими, с хорошую тарелку, глазами. Щелкнул клюв монстра, вода окрасилась в красный цвет от крови несчастного. Все произошло так быстро, что рыбаки не смогли отреагировать.

– Кракен11 убил Та́кера! – заорал Хилл, выхватив из-за голенища сапога нож и кинувшись к ворочающейся в западне туше гигантского моллюска. Он всадил лезвие в глаз головоногому и отскочил, умудрившись не попасть под удар многочисленных щупалец подводного монстра.

– Давайте все разом рванем кошель на берег! – крикнул рыжебородый бригадир своей артели. – А то улов потеряем!

Несмотря на смертельную опасность, рыбаки вцепились в концы сети и таки выволокли ее на песок. У кракена начались предсмертные конвульсии и люди бросились врассыпную, решив не испытывать судьбу.

В этот день артель промысловиков Карла Хилла умудрилась поймать среди другой, различной рыбы гигантского кальмара-архитеутиса, согласно легендам достигавшего длины тридцати метров. Этот семнадцатиметровый экземпляр был продан заезжему исследователю Гарвею, который измерил моллюска и законсервировал его тело в большом баке с соленой водой. Позднее, кракен был доставлен в Лондон, в Музей естественной истории.

***

Турция

Стамбул

улица Хамидие

январь 1938 года

– Какой богатый и изысканный вкус у этого кофе, дорогой Анвар-эфенди! – отпив из маленькой чашечки ароматный напиток, воскликнул короткостриженный крепкий немец, одетый в добротно сшитый двубортный шерстяной костюм.

Угощение для важного гостя было сварено предупредительным хозяином питейного заведения на одной из улочек старой части города. В это время года на Босфоре влажно и зябко, и приятно вот так по-домашнему сидеть в теплом месте в компании друзей.

– А вот попробуйте совсем другой сорт, только что привезли с плантации, уважаемый господин Хольц! – не менее учтиво обратился к приглашенному чиновник из министерства по вооружению Турции.

По случайному стечению обстоятельств в это время кроме них двоих других посетителей в кофейне не было. А может это был рок судьбы, незримо довлеющий над всеми нами.

Местный госслужащий и представитель германского посольства, являвшийся также сотрудником гестапо по совместительству, слегка примеривались друг к другу, пытаясь найти точки соприкосновения в деловом разговоре.

– У вас какие-то проблемы, дорогой Анвар-эфенди? – прозорливо спросил турка немецкий разведчик.

– Опять ваше министерство авиации отложило нам поставки партии новых бомбардировщиков Хейнкеля, – грустно сообщил госслужащий.

– Только то? Да, обстановка в Европе предвоенная, необходимо вооружаться, – констатировал гестаповец и предложил. – Я могу ускорить эту поставку, но и вы помогите мне.

– Что я буду должен сделать? – настороженно осведомился чиновник.

– Моим коллегам для будущей научной монографии необходимо детально ознакомиться со старинной навигационной картой Пири-реиса, созданной им в начале XVI века и хранящейся здесь в Стамбуле, – ответил разведчик, выдающий себя за дипломата-гуманитария.

– Всего-то! – не поверил турок легкости решения вопроса.

Немец лишь добродушно развел руками.

На следующий же день четверо прибывших из Берлина сотрудников «Аненэрбе» под видом германских дипломатов тщательно обследовали и сфотографировали искомый артефакт, хранящийся в библиотеке султанского дворца Топкапы́, но ни разу не выставлявшийся в экспозиции его музея.

***

Норвегия

Согне-фьорд

борт корвета «Эгер»

12 ноября 1972 года

Промозглый ветер гнал крупную волну в узкий и извилистый залив с моря.

Противолодочные корабли ВМС Норвегии при поддержке сил НАТО, разрезая острыми носами воду, шли недалеко друг от друга вглубь Согне-фьорда, прощупывая своими сонарами пространство под килями.

Вчера рыбаки сообщили командованию ближайшей военно-морской базы, что видели в заливе чужую субмарину, а сегодня какой-то «яркий объект» на воде.

Уже несколько лет как суверенные воды Швеции и Норвегии посещали неизвестные подлодки, чью государственную принадлежность установить не удавалось. А в двух случаях, к своему стыду, всплывшие под угрозой потопления подводные лодки оказывались принадлежащими партнерам по Северо-Атлантическому блоку. Грешили на русских, но одних предположений было мало.

В час дня чужую субмарину засекли корветы «Эгер» и «Слейпнер», забросав ее глубинными бомбами. Но безрезультатно, на поверхность выкинуло лишь дохлую рыбу.

Ночью четверо из команды фрегата «Берген» видели, как из-под воды вылетели несколько красных светящихся шаров.

– Опять потерян контакт с этой лодкой! – доложил по внутрикорабельной связи командиру корвета «Эгера» старший гидроакустического поста. – И так подряд пять раз!

На других кораблях поисковой группы также происходили многочисленные сбои электроники. Или гидролокатор вдруг начинал показывать подводную цель на глубинах, недоступных для современных субмарин.

Над склонами гор залива в ночи беззвучно кружили разноцветные светящиеся шары, легко уходя от преследующих их военных вертолетов.

– В такую пору лучше дома пить аквавит12, а не гоняться за чертовщиной, – сказал один моряк с «Эгера» другому. – Это точно не русские.

В полдень следующего дня с борта фрегата «Нарвик» по вновь обнаруженной неизвестной подлодке выпустили противолодочную торпеду. Из-за мелководья и близкого нахождения к подводному взрыву гражданских судов на берег фьорда выбросило много рыбачьих баркасов и шхун, а неопознанный объект умудрился уйти невредимым.

***

Северо-Восточная Атлантика

Фареро-Исландский пролив

АПЛ ВМС США «Гато»

апрель 1978 года

– Курс прежний, погружение на сто пятьдесят метров! – отдал приказ командир подлодки коммандер Чарльз Вуд.

Палуба под ногами экипажа ощутимо наклонилась вперед. По корпусу субмарины с кормы пришли вибрации мощного движителя. Отработав рулями, «Гато» скользнула вниз, распугав стаю макрели, бросившуюся врассыпную из-под надвигавшегося черного корпуса.

– Мы на заданной глубине! – доложил спустя полчаса рулевой старший уорент-офицер Лонг.

– Гидроакустик, доложите обстановку! – запросил коммандер Вуд.

Атомная многоцелевая подводная лодка ВМС США находилась на боевом патрулировании юго-западнее Фареро-Исландского пролива, ведя охоту за советскими субмаринами, пытающимися незаметно пройти в Атлантику. Пока гидролокатор лодки и находящаяся впереди линия стационарных подводных гидрофонов не сообщали ничего подозрительного.

– Курсом шестьдесят слышны какие-то квакающие звуки! – сообщил командиру гидроакустик через некоторое время.

– Гидролокатор их не достает? – спросил его Вуд и распорядился. – Рулевой, право на борт курсом шестьдесят!

– Четыре объекта длиной не более десяти метров каждый двигаются встречным курсом! – дал новые данные после поворота гидроакустик.

– С какой скоростью они приближаются?! – встревожился коммандер. – Это торпеды?!

– Нет, это не торпеды. Частотные характеристики русских торпед у меня есть. А приближаются они со скоростью сто узлов.

– Сто узлов?! Может, это стая меченосцев или косаток гонит треску? – предположил штурман в центральном посту. – Но с такой скоростью?!

– Объекты ушли нам за корму, развернулись и сейчас идут параллельным курсом, увеличив скорость до ста пятидесяти узлов! – доложил гидроакустик. – Кваканье продолжается!

– Сто пятьдесят узлов?! – опешил Вуд. – С такой скоростью под водой ничто не может двигаться!

– Может, это новое секретное оружие русских? – сказал штурман. – Подводные истребители. Я слышал в штабе о чем-то таком.

– Подводные истребители…? – ухватился за эту мысль капитан.

– В десятиметровый корпус атомный реактор не засунешь, – заметил присутствовавший в центральном посту заглянувший по делу к командиру инженер энергосиловой установки лейтенант Батлер. – А без него приличного хода и не достичь.

Объекты растворились на бескрайних просторах Атлантического океана, прекратилось и кваканье. Потянулась рутина боевого патрулирования.

Коммандер Вуд задумчиво пошел в свою каюту, лихорадочно размышляя, что же доложить в срочной радиограмме своему командованию.

***

Норвегия

Хардангер-фьорд

борт фрегата «Осло»

27 апреля 1983 года

Этот выход на патрулирование лейтенант норвежских ВМС с фрегата «Осло» Свен Андерсен запомнил на всю свою жизнь.

После того как в Хардангер-фьорде рыбаки заметили неизвестную подлодку, туда сразу же прибыла поисковая группа боевых кораблей в составе его фрегата и корвета «Слейпнер».

В четыре часа утра гидролокатор корвета засек подводную цель, а через час фрегат нанес по ней удар противолодочной ракетой типа «Терне» ASW, но безрезультатно.

В полдень группа обнаружила другой подводный объект.

В этот момент фрегат «Осло» как раз заканчивал циркуляцию или движение по кругу для определения удобной тактической позиции корабля над затаившимся в глубине вод залива противником.

Лейтенант Андерсен как раз отвечал за техническую исправность противолодочного оружия фрегата.

– Подготовить «Терне»! – поступила команда от командира «Осло» на пост боевого применения систем ПЛО. – Выстрел!

Оставляя за собой сноп огня и дыма, первая ракета ушла по навесной траектории в направлении цели, чтобы взорваться под водой на заданном заглублении.

Фрегат нанес четыре последовательных удара противолодочными ракетами. Следом подошедший в точку удара корвет «Слейпнер» отработал глубинными бомбами.

Уже нашумела история с посадкой на камни 27 октября 1981 года советской дизельной подлодки «С-363» прямо у базы ВМС Швеции в Карлскруна. Она сбилась с курса в условиях плохой видимости и повреждения оборудования, зайдя в территориальные воды скандинавского государства. Это вызвало настоящую истерию в средствах массовой информации Запада и умах военно-политического руководства некоторых стран.

В этой ситуации норвежские военные моряки находились в состоянии повышенной боевой готовности и несколько раз применяли оружие по подозрительным подводным объектам, отображавшихся на экранах гидролокаторов их кораблей.

И на этот раз, как и ранее, противолодочная операция не имела успеха, только распугала всю рыбу в фьорде.

***

Северная Атлантика

Фареро-Исландский пролив

борт научного судна «Мелвилл»

июль 1984 года

Волна ударила в борт судна, пройдя от полубака и далее к его корме по верхней палубе.

– Сэр, вас зовет гидроакустик! – обратился к руководителю экспедиции доктору Кристоферу Фоксу матрос, сопроводив его с капитанского мостика до поста освещения подводной обстановки.

Идти по трапам и переходам при сильной качке было весьма затруднительно.

– Придется потерпеть, пока не выполним все замеры, – обезоруживающе улыбнулся вошедшему ученому специалист по наблюдению Тим Льюис, когда следующая волна ударила в борт уже более ощутимо.

– Все в порядке? – спросил его доктор, садясь в свободное кресло и борясь с подступившей дурнотой.

– В общем-то да, если не замечать некоторых тонкостей, – ответил гидроакустик.

Вспомогательное судно ВМС США, относящееся к Национальному управлению океанических и атмосферных исследований США, тащило за собой многометровую подводную антенну, позволяющую делать контрольные замеры шумов в водной толще. Сейчас эти шумы производила американская субмарина, находящаяся от «Мелвилла» в нескольких милях. Их же регистрировала и передавала на борт исследовательского судна СОСУС – система освещения подводной обстановки, представлявшая собой подводные автономные датчики, установленные на глубине в Фареро-Исландском проливе, соединенные в одну линию или рубеж. Экспедиция Кристофера Фокса определяла разницу полученных сигналов от СОСУС и с собственной контрольной антенны «Мелвилла», позволяющая установить эффективность данного рубежа. Такие рубежи американцы создали в 60-х годах тут, в северной Атлантике, и на восточном побережье Северной Америки на Тихом океане. СОСУС была предназначена для пеленгации советских субмарин и ориентирования на них противолодочных сил и средств НАТО в мирный и военный период.

– Так в чем дело? – прищурившись и справившись с собой, поинтересовался у специалиста доктор.

– Разница в приеме на рубеж СОСУС и нашу антенну минимальна, – стал объяснять тот. – Но иногда принимаемый сигнал немного изменяется и идет не от подлодки.

– То есть?

– Порой он изменяется. Такое впечатление, что над нами шутят. А может наоборот, хотят проверить нас на сообразительность. Измененный сигнал идет с глубины, с района северо-западнее Датского пролива между Исландией и Гренландии.

– Какие там глубины? – нахмурившись, задал вопрос Фокс. – И расстояние до источника слишком велико.

– Несколько тысяч метров. А о распространении шумов на больших глубинах мы до сих пор мало что знаем, – заметил опытный гидроакустик.

– То есть это не русские?

– Точно не они.

– А кто?

Тим Льюис неопределенно пожал плечами.

– Этот район Гренландского моря малоизучен, – добавил специалист.

Спустя сутки, выполнив необходимые замеры, «Мелвилл» отправился к Исландии в порт Рейкьявика для установления источника странного шума северо-западнее Датского пролива.

***

Исландия

старый порт Рейкьявика

таверна «Морской барон»

август 1984 года

– Так я и стал океанологом. Скоро уже тридцать лет как состою на этой службе в отделе охраны природоресурсов, – усмехнулся в свои усы Бьорк Эрикссон, отпив из пивной кружки, и предложил. – Еще по одной?

– Да, можно, – кивнул головой Кристофер Фокс, слушая своего собеседника.

– За время службы, наверное, смогли увидеть много интересного? – спросил он своего собеседника.

– Интересного и необычного…? Знаете, дальние плаванья на научных судах. Шторма и ураганы, подводные спуски…, – ответил тот.

– А чего необычного встречали в своих путешествиях?

– Извержение подводного вулкана, выбрасывание китов на берег…, – начал перечислять исландец.

– Загадочные шумы в океане не приходилось слышать?

– Да, иногда слышал какой-то гул, даже рев, – вспомнил Эрикссон. – Решили, что это перегретые газы до высоких температур вырывались из подводных расщелин. А может, подвижка литосферных плит.

– С глубины странных звуков низкочастотной природы не принимали? – поинтересовался Кристофер. – Вы же слушаете через гидрофоны голоса морских обитателей.

– Нет, такого не принимали.

Океанолог и доктор Фокс сидели в уютной таверне, расположенной в старом порту Рейкьявика. Длинные столы, посетители сидят, как и они, на бочках из-под селёдки. Повсюду предметы промыслового лова, чучела рыб, картины маринистов, хорошо сделанные макеты рыбацких шхун.

– Не хватает еще морских змеев, кракенов и других океанских монстров, – вроде как в шутку заметил исландцу американец, кивнув на обстановку и наблюдая за его реакцией.

– Я в них верю, – выдержав взгляд собеседника, ответил океанолог. – Даже окончил курс по морской биологии в местном университете.

– Бьорк, тебя к телефону, – сказала Эрикссону проходившая мимо с кружками пива для клиентов хозяйка заведения.

– Извините, – исландец отошел к барной стойке.

Фокс продолжил в одиночестве рассматривать колоритную обстановку таверны.

– Есть интересная новость, – сообщил Кристоферу вернувшийся к столу его собеседник. – Около одного из ближайших маяков прибой выкинул на берег тело неизвестного существа, похожего на русалку. Можем поехать посмотреть, там сейчас работают эксперты из отдела охраны природоресурсов.

Они вызвали такси и, проехав на нем около двадцати километров, оказались на морском побережье в какой-то рыбацкой деревушке. Недалеко от уреза воды на берегу стоял микроавтобус с логотипами государственной службы. Рядом находилось несколько праздно шатавшихся зевак, полицейский со своим мотоциклом. Чуть далее, на влажном песке, под шум волн прилива, склонились над неизвестным существом двое экспертов. Они осматривали прибитое морем тело, переворачивая его руками в резиновых перчатках. Их работу озаряли вспышки блица фотокамеры вездесущего репортера, чей автомобиль Фокс заметил еще на подъезде.

– Как считаешь, что это? – спросил, поздоровавшись с одним из экспертов Эрикссон.

Разговор велся по-английски специально для Кристофера, которого специалистам представил Бьорк.

– Скорее всего, детеныш ламантина13, – ответил тот. – Запутался в рыбацких сетях.

Перед ними на влажном песке лежало тело с хвостом как у рыбы, покрытое крупной чешуей до торса, длиной около двух метров. Голова особи не имела шеи, очень напоминая человеческую, но с плоским лицом и без носа. Его место занимали два небольших отверстия под мембраной. Существо имело две руки, как у человека.

– А вы что думаете? – обратился к Кристоферу океанолог.

– Глубины океанов настолько неизведанны, что там могут скрываться даже инопланетяне. Таинственных подводных обитателей пока не видно, но уже хорошо слышно, – произнес доктор Фокс и спросил эксперта природоохраны. – У вас есть радиотелефон, мне надо срочно позвонить?

– Пожалуйста, в автомобиле.

– Что-то не больно оно похоже на русалку, – сказал один эксперт другому. – И руки какие-то рудиментарные.

– Утопленники тоже не блещут красотой, – отозвался его напарник.

Через полчаса тело неизвестного существа почему-то забрали прибывшие на берег американские военные моряки на грузовике, предъявив удивленным экспертам постановление об изъятии, заверенное службой природоохраны Исландии.

***

Исландия

порт Рейкьявика

борт научного судна «Мелвилл»

август 1984 года

Стрела портового крана развернулась и перенесла с автоприцепа, стоящего на причале, на корму «Мелвилла» желтую сферу глубоководного аппарата. Далее у пирса, следующим за научно-исследовательским судном США, был пришвартован крупный иностранный траулер, с которого выгружали свежую рыбу. В воздухе стоял непередаваемый запах, привлеченные им чайки, крича, кружили над промысловиком, надеясь на подачку.

Доктор Фокс закрыл иллюминатор своей каюты и отошел внутрь помещения.

Позвонил телефон и он поднял трубку.

– Подъедет машина из нашего посольства, – сообщил ему капитан «Мелвилла». – Наверное, это по поводу погрузки подводного аппарата.

Кристофер Фокс выслушал и положил трубку, призадумавшись.

После регистрации странных шумов с глубины северо-западнее Датского пролива в Гренландском море он, как руководитель экспедиции, доложил о случившемся в Национальное управление океанических и атмосферных исследований США. Ему приказали зайти в порт Рейкьявика для дооснащения оборудования судна. Тут они простояли несколько дней в ожидании неизвестно чего. И теперь этот непонятный визит чиновников из Госдепа14.

Кристофер опять глянул в иллюминатор.

По пирсу к трапу «Мелвилла» подъехали «кадиллак» с американскими дипломатическими номерами и серый микроавтобус. На борт судна степенно поднялись два солидных господина в костюмах и четверо мужчин в комбинезонах с дорожными сумками, видимо специалисты.

– Хочу представить вам Сэма Грейфица, он из военно-морской разведки, – обратился к вошедшему в кают-компанию Фоксу более молодой из двух прибывших чиновников.

В зале, кроме них, находились капитан и старпом «Мелвилла».

– Его ребята, что будут управлять батисферой15 и спускать ее, уже на борту, – продолжил короткостриженный джентльмен, располагающий к себе. – А я – Марк Левитт, состою в Наблюдательном совете при президенте США.

Возникла пауза, стороны присели за длинный стол.

– После вашей шифровки о шумах со дна океана в управление у нас с Грейфицем возник неподдельный интерес к вашим исследованиям, – стал рассказывать Левитт. – И мы решили вам помочь. Пришлось военно-транспортным самолетом доставлять сюда с Тихого океана батисферу, на это ушло время.

– Она обитаема? – освоившись, спросил ученый.

– Нет, ею управляют с судна-носителя по кабелю. Но у нее есть подруливаюшие двигатели, если на глубине вдруг имеется сильное течение, – стал давать пояснения офицер военно-морской разведки. – Внутреннее пространство аппарата занято телекамерами, аккумулятором, мощными фонарями, другим регистрирующим оборудованием. Он может даже взять пробы воды и придонных отложений.

– Если вы найдете что-то действительно стоящее, то к вам придет судно с батискафом «А́лвин», – обнадежил руководителя экспедиции член Наблюдательного совета и, посерьезнев, добавил. – Никаких заявлений в открытой печати. Это секретные исследования в интересах США. Грейфиц и его команда будут помогать вам в экспедиции.

Марк Левитт попрощался и покинул борт «Мелвилла», который в тот же день ушел из Рейкьявика к новому месту работы.

***

Гренландское море

граница шельфа восточного побережья Гренландии

борт судна «Мелвилл»

август 1984 года

На океане стояло умеренное волнение, было пасмурно.

Большой барабан со стальным канатом и кабелем стал вращаться, и подвешенная на стреле батисфера, подняв брызги, ушла под воду.

– Пойдем к гидроакустику? – предложил Фоксу Грейфиц и кивнул на своих работающих у пульта лебедки парней. – Сами здесь справятся, не впервой.

Исследователи спустились с верхней палубы «Мелвилла», где на корме среди оборудования размещался глубоководный аппарат, только что спущенный за борт. Пройдя по внутренним коридорам и трапам, они оказались в помещении поста освещения подводной обстановки.

– Как наша батисфера? – поинтересовался у члена его группы, сидевшего за приборами, офицер военно-морской разведки.

– Все в полном порядке, – ответил ему подчиненный. – Стабильное погружение, телекамеры и внешнее освещение работают в штатном режиме. С микрофонами проблем нет.

– Шумов, подобных ранее полученным из этого района, пока не наблюдаем, – доложил руководителю экспедиции специалист Тим Льюис.

Научное судно США находилось в Гренландском море северо-западнее острова Ян-Майен с глубинами более тысячи метров.

Дежурный стюард принес кофе с бисквитами. Наступила временная тишина, прерываемая лишь изредка щелчками от работы аппаратуры.

Неожиданно из динамиков послышался усиливающийся свист, переходящий в вой.

– О, а это уже заработала наша система преобразования звука! – стал комментировать развитие ситуации Сэму Грейфицу доктор Фокс. – Интересующие нас источники шумов вещают на длинных волнах, распространяющихся на большие расстояния по всему океану. Эти звуки имеют низкочастотную природу и очень напоминают отголоски работы какой-то техники или передачу сигналов кому-то.

– Возможность подводной связи на сверхдлинные расстояния очень интересует наше военно-морское ведомство, – произнес разведчик, глянув на ученого.

– Наше оборудование сначала записывает эти звуки, а затем воспроизводит их с повышенной скоростью, чтобы уши принимающих могли воспринять, – продолжил тот объяснять.

Из динамиков послышался звук, напоминающий перестук колес поезда на стыках рельсов.

– На какой глубине сейчас находится батисфера? – задал вопрос подчиненному Грейфица Фокс.

– Четыреста метров, – ответил ему сотрудник.

– Определите с нее направление на исходящий звук и расстояние до источника, – попросил его доктор и добавил. – Мы сравним ваши данные с показаниями наших датчиков.

– Звук исходит со дна, приблизительно под нами, – доложил через несколько минут специалист военно-морской разведки. – До него семьсот метров.

– У меня тоже самое, – сообщил гидроакустик Тим Льюис.

– Что же это за поезд, идущий в туннеле под океанским дном на глубине более километра? – проговорил Грейфиц, удивленно воззрившись на руководителя экспедиции.

– Пока не знаю, – ответил ему Кристофер Фокс.

Из динамиков стали раздаваться квакающие звуки. Сначала какие-то робкие и неуверенные, слившиеся затем в многоголосный хор, как будто на болоте лягушки завели свой привычный концерт.

– Квакеры? – переглянувшись между собой, в один голос произнесли разведчик и ученый. – Этим то, что здесь надо?

– Это их излюбленный район действия, – заметил Льюис. – Правда, мы находимся северо-западнее Фареро-Исландского противолодочного рубежа, но не так уж и далеко.

Квакерами военные прозвали таинственные объекты в Мировом океане за схожесть издаваемых ими звуков с известным семейством земноводных. Экипажи подводных лодок стран НАТО и СССР, участвующих в боевом патрулировании, стали встречать их, начиная с 70-х годов прошлого века. Причем эти объекты, которые никто никогда воочию не видел, но только слышали, могли перемещаться вслед за подлодками в водной толще со скоростями, намного превышавшими скорости атомных субмарин. Создавалось ощущение, что квакеры пытались завязать диалог с ними, словно принимая подводные корабли за живых существ. Кстати, моряки противоборствующих сторон «холодной войны» считали их новым секретным оружием друг друга.

– К батисфере быстро приближается группа подводных объектов размерами свыше десяти метров каждый, – доложил оператор сонара.

– Акулы? – предположил руководитель экспедиции. – Что-то великоваты….

– Что у нас там, на обзорных телекамерах? – поинтересовался офицер военно-морской разведки, уставившись на мониторы, передающие изображения с глубоководного аппарата.

На одном из них в синей морской пучине, подсвеченной лучами прожекторов сферы, явственно промелькнули несколько стремительных силуэтов с множеством щупалец.

– Архите́утисы! – воскликнул Кристофер Фокс. – Гигантские глубоководные кальмары!

– Так они и есть эти квакеры?! – возбужденно произнес Грейфиц, обращаясь к ученому.

Тот промолчал, не зная, что и ответить.

– Смотрите! – вскрикнул Льюис, указав на другой монитор, весь экран которого заняло изображение огромного глаза, не мигая уставившегося на присутствующих.

– Трос и кабель батисферы испытывают предельные нагрузки! С глубины идут сильные рывки и раскачивания! – доложили с кормы «Мелвилла». – Можем потерять аппарат!

– Одна из этих бестий облепила своими щупальцами наш шарик и пытается оторвать его от троса! – проговорил разведчик и приказал в микрофон на лебедку. – Немедленно начинайте поднимать сферу наверх!

Фокс и Грейфиц бросились на верхнюю палубу, несясь со всех ног по коридорам и трапам.

На корме научно-исследовательского судна стоял переполох. Работающим у главной лебедки и грузовой стрелы трем подчиненным Сэма помогали матросы из экипажа. Барабаны с намотанными на них стальными тросами и кабелями тряслись от рывков, идущих из пучины. Скрежет шестерен спускового механизма заглушал крики людей.

– Если батисферу обхватили сразу несколько гигантских головоногих, то сообща они вполне могут разрушить нам подъемное устройство! – гаркнул в ухо ученому разведчик. – Эти монстры порой с кашалотом управляются!

Находящиеся на корме «Мелвилла» прождали в томительном ожидании минут десять, тревожно поглядывая за борт. Наконец, под развернутой наружу грузовой стрелой забурлила вода и из нее в воздух поднялась, раскачивающаяся из стороны в сторону, сфера с уцепившимися за аппарат многочисленными щупальцами двумя тушами кальмаров величиной с баркас. Один, разжав хватку, плюхнулся обратно в океан, подняв столб воды и сразу пропав из виду. Вторая же бестия, вцепившись намертво, не желала расставаться с металлическим шаром.

– Давай их вместе на палубу, только осторожней! – крикнул управляющему грузовой стрелой руководитель экспедиции и обратился к стоящим рядом людям. – Отойдите все на безопасное расстояние и пошлите кого-нибудь в ходовую рубку за винтовкой!

Опущенный на верхнюю палубу глубоководный аппарат придавил огромного моллюска, пребывавшего снизу его. Монстра попытались обездвижить специальной сетью, используемой для надежного крепежа батисферы к палубе во время шторма. Но в результате один из моряков был задушен щупальцем головоногого. Дело завершил старпом, выпустив весь магазин из штурмовой винтовки между глаз кракену.

– Кальмары не могут издавать звуки, у них нет соответствующих органов! – возразил Фоксу поднявшийся наверх гидроакустик Тим Льюис, когда около еще поддергивающегося агональными конвульсиями архитеутиса стихийно возникло совещание.

– Последнее слово за гидробиологами, – дипломатично парировал руководитель экспедиции. – Необходимо исследовать добытый экземпляр в лаборатории.

Архитеутисы наряду с антарктическими гигантскими головоногими являются самыми крупными из этих моллюсков и достигают длины 14 метров и веса до полутонны. Кальмары применяют реактивный способ движения, используя в качестве рабочего тела морскую воду, засасывая ее в полость мантии и выбрасывая через сифон. Стремительно перемещаются задом наперед, не испытывая при этом никакого неудобства. Живут на глубине нескольких сотен метров, поднимаясь на индивидуальную охоту на более высокие горизонты.

Гигантский кальмар в обстановке секретности был доставлен в профильное учреждение США, занимавшееся изучением обитателей Мирового океана. Туда же ранее привезли на тщательное обследование и останки загадочного существа, внешне похожего на русалку, прибитого волнами к побережью Исландии около Рейкьявика.

***

Баренцево море

траверз острова Медвежий

борт советской подлодки «К-147»

июнь 1985 года

В центральном посту стояла деловая атмосфера, настроенная на безусловное выполнение всех предписаний и требований боевой службы.

Атомная торпедная подводная лодка проекта 671, относящаяся к классу «охотников», выходила из Баренцева моря, чтобы пройдя рядом с Норвегией в Северную Атлантику, выполнить поставленную перед ее экипажем задачу на патрулирование в автономке.

– Какие-то шумы справа по борту ниже лодки, – доложил старпому на вахте гидроакустик.

– Следить за шумами, – приказали ему с центрального поста. – Взять их на пеленг.

«К-147» снизила ход, двигаясь в прозрачной ледяной воде.

– Шумы ушли в корму, – сообщил через несколько минут гидроакустик.

– Какого типа эти шумы? – спросил вызванный в центральный пост командир подлодки капитан второго ранга Харламов. – Похожи на работу винтов лодок противника или это звуки морских обитателей?

– Похоже на кваканье, – доложил гидроакустик.

– Кваканье? – проговорил командир и сказал стоящему рядом помощнику. – Мне Круглов рассказывал о квакерах, издающих подобные звуки. Может, это они?

Приятель Харламова служил штурманом на другом однотипном «охотнике» из той же дивизии, что и «К-147», и уже пару раз встречался с этим загадочным явлением в боевых походах.

Большинство советских подводников считало, что эти неуловимые источники странного шума являются результатом деятельности стационарной системы пеленгации противника, расположенных на возвышенностях морского дна. Она действовала с целью обнаружения подлодок СССР, выходящих со своих баз на Севере в Атлантику для дальнейшего патрулирования или в позиционные районы для возможной стрельбы баллистическими ракетами.

Наши моряки думали, что квакеры – это этакие подводные подвижные датчики, передающие затем по цепочке полученную информацию далее. И действительно, после контакта с ними в районе быстро появлялись американские противолодочные корабли и базовая патрульная авиация шестого флота США, в оперативной зоне деятельности которого все происходило.

– Шумы перешли на левый борт и быстро обходят лодку, – сообщили с гидроакустического поста.

– Увеличить ход до двадцати узлов, – приказал командир боцману, находящемуся на рулях. – Оторвемся от них.

«К-147» через сутки должна была проходить подводный противолодочный рубеж противника.

– Шумы обошли нас, – доложил гидроакустик.

– С какой скоростью?

– Сто узлов.

– Херня какая-то, – выругался Харламов. – Что же это за датчики, способные мчаться в два раза быстрее торпед?

Далее советская атомная подводная лодка за все время автономного плавания никаких странностей не встретила.

***

Великобритания

предместья Лондона

загородный дом «МИ-6»

январь 1987 года

От горящих поленьев в старинном камине исходило тепло, создавая уют в холодный зимний день. Генеральный директор секретной разведывательной службы Великобритании Кристофер Кёрвен не торопясь заварил чай и разлил его по чашкам.

– Докладывайте, – сказал он своему заместителю, сидевшему напротив него через столик.

– В июле-августе 1984 года в Фареро-Исландском проливе и Гренландском море научное судно «Мелвилл» ВМС США проводило прием странных низкочастотных звуков, исходивших со дна океана. По сообщениям нашего агента эти сигналы как-то увязываются американцами с многолетним активным поведением квакеров при их встрече с субмаринами стран НАТО и СССР, – сообщил тот, глянув в свою папку.

– Это может быть интересно, – подумав, произнес глава «Интеллидженс Сервис». – Наши подводники носятся с этими квакерами, пытаясь выяснить их природу. Кто руководит исследованиями союзников?

– Непосредственно научной программой руководит доктор Кристофер Фокс, признанный авторитет в области гидроакустики. А за ним стоит Марк Левитт, член Наблюдательного совета при президенте США.

– Соберите мне побольше информации об этом господине и характере проводимых работ под его контролем.

***

Тихий океан

Филиппинское море

борт судна «Атлантис-2»

июнь 1987 года

По глубоководному каньону Минданао шел батискаф «Алвин», погружаясь все ниже. Иссиня-черная толща воды перед и под ним освещалась его мощными прожекторами. Привлеченные им стайки рыбы, вившиеся повыше, иногда шарахались в сторону от всплывавших от движущегося аппарата гроздей воздушных пузырей, уходивших на поверхность.

«Алвин» работал на этот раз в интересах Национального управления океанических и атмосферных исследований США и военно-морского ведомства, негласно курировавшего данный научный проект. Данный батискаф относился к одному из известнейших действующих подводных аппаратов и за время своей службы с середины 60-х годов прошлого века успел сделать немало. Он помог найти утерянную в 1966 году американскими военно-воздушными силами в результате авиакатастрофы термоядерную бомбу, упавшую в Средиземное море у берегов Испании. В 1977 году у Галапагосских островов на глубине более 2000 метров «Алвин» обнаружил «черных курильщиков» – перегретую до температуры свыше 400 градусов по Цельсию высокоминерализированную воду, выходящую из подводных геотермальных источников под давлением в сотни атмосфер, и неведомых ранее биологических организмов, сосуществующих около них. Батискаф принимал участие в исследовании обломков «Титаника» в 1986 году. Толстостенная стальная сфера аппарата, в которой находились во время погружения двое исследователей и пилот, была заменена на более прочную новую из титана, позволявшую совершать спуски до 4500 метров.

Сейчас задачей «Алвина» было установить природу таинственных звуков, доносившихся из глубоководного каньона Минданао, находившегося в Тихом океане у восточного побережья Филиппинского архипелага.

– Здесь внимательней, Сэм, – подсказал Грейфицу, являвшемуся по совместительству многолетним пилотом этого исследовательского аппарата, доктор Фокс. – Островной склон подводного желоба выше и круче океанического, к тому же сложен ступенями и уступами. Мы запросто можем врезаться при погружении в один из них.

Офицер военно-морской разведки снизил скорость и темп спуска батискафа.

– Этот каньон является следствием столкновения двух литосферных плит – океанической Филиппинской морской плиты и Евразийской, где первая заходит под вторую, – продолжил комментарий ученый.

За толстостенным иллюминатором сферы в лучах фонарей на склоне желоба перед глазами двух людей, находившиеся на большой глубине, проплывали кораллы, актинии, снующие рыбы и другие обитатели подводного мира….

После проведенного обследования дна Гренландского моря севернее острова Ян-Майен три года назад Кристофер Фокс вернулся к себе в США в лабораторию по исследованию морской среды в Ньюпорте, штат Орегон, где проанализировал сделанные записи загадочных звуков, доносившихся из бездны. Он являлся авторитетным специалистом международного уровня в области акустического мониторинга Мирового океана. Но спустя пару лет к нему опять обратилось военно-морское ведомство его страны, предложив возглавить экспедицию по исследованию другого района, находившегося уже в Тихом океане у Филиппин. Моряки там не раз слышали странные звуки, доносившиеся из глубины. Они напоминали жалобный стон, переходящий в оглушительный рев. И вот он вместе с Грейфицем на пути к возможной разгадке.

– «Атлантис-2», подтвердите прием звуков со дна океана и пеленг на них, – запросил борт научно-исследовательского судна доктор, сверяясь с данными внешних микрофонов «Алвина».

– Подтверждаем, пеленг прежний – по каньону, – передали с поверхности по звукоподводной связи.

– Курс – по желобу, – сообщил пилоту ученый.

Полчаса прошли в молчании, оба члена экипажа были поглощены своими обязанностями.

– Мы уже погрузились на три тысячи метров, – сказал Фоксу Грейфиц. – Дальше пойдут значительные глубины до десяти тысяч метров включительно.

Глубоководная расщелина расширилась, прожектора уже не доставали до дна, терявшегося где-то там внизу, в подавляющей человеческий рассудок бездне.

– «Алвин», мы стали принимать звук «идущий поезд», пеленг прежний, – доложили с борта судна-носителя.

– Опять этот «поезд», опускаемся на предельную глубину погружения, – потребовал руководитель экспедиции.

Еще через полчаса они оказались на четырех с половиной тысячах метров.

Снизу стало распространяться наверх какое-то странное свечение, как будто издали видишь зарево над городом.

– Ты видишь?! – в волнении обратил внимание пилота ученый.

– Такое бывает, когда вырывается раскаленная магма из жерла подводного вулкана, – ответил тот. – Наблюдал один раз при спуске.

Неожиданно в лучах прожекторов промелькнуло несколько знакомых силуэтов с множеством щупалец, ставших кружить вокруг исследовательского аппарата.

– Старые знакомые! – усмехнулся Сэм. – Архите́утисы!

– Если они облепят батискаф, то можем пойти на дно! – забеспокоился Фокс.

– На этот случай я установил снаружи кассету с подводными фальшфейерами16 и отпугивающим составом, – ответил офицер разведки. – Должно сработать!

Они почувствовали сильные толчки по корпусу «Алвина», потом рывок вниз.

– Отстреливай патроны! – потребовал ученый. – А то повредят винт!

За иллюминаторами сверкнуло, темноту озарило несколько ярких вспышек.

Подводный аппарат выровнялся и продолжил свой путь без помех.

– Надо погрузиться глубже! – сказал Грейфиц. – Выяснить, что там за свечение!

– Но мы на предельной глубине! – сообщил ученый и предложил. – Можно обратиться в штаб ВМС и нам дадут батисферу для больших глубин!

– Ничего нам не дадут. Нет сейчас у США обитаемых аппаратов для бо́льших глубин, кроме нашего. И помощи у других стран адмиралы не запросят, потому как наш проект секретный и преследует государственные интересы, – объяснил разведчик. – «Алвин» теоретически может опуститься на семь тысяч метров, хотя практических испытаний на такую глубину и не было. А потому, как военный на борту и оценив допустимый риск, принимаю командование на себя и мы идем вниз.

Они спустились еще на две тысячи метров в непроглядную темь океанской расщелины. Свечение снизу стало отчетливей, гидронавты засняли его одной из видеокамер.

– Странно, раскаленная магма на дне обычно красноватого оттенка и исходящий от нее свет неровный, как бы мерцает, – заметил Сэм. – Опустимся ниже.

Спустившись на триста метров, исследователи воочию обнаружили несколько прозрачных куполов диаметром до ста метров, связанных между собой прозрачными же переходами. Внутри этих сооружений плавали какие-то существа с хвостами рыб.

В лучах прожекторов опять промелькнули силуэты гигантских головоногих, кружащих в темноте вокруг батискафа.

– Какие настырные! – выругался пилот. – Опять придется отстреливать патроны!

– Смотри! – дернул его за рукав Кристофер.

На теле одного из огромных моллюсков, приблизившемуся к подводному аппарату и зависшему в толще воды, оба гидронавта отчетливо увидели некий мешок из складок кожи, вроде сумки у кенгуру. В нем, высунув голову наружу, на припавших к иллюминатору людей глядело таинственное существо, точная копия найденного на побережье Исландии. Фокс в этом мог бы поклясться на Библии, ошибки быть не могло.

– Н-да…, – протянул пилот. – Я так понимаю, мы нашли подводный город рыбо-людей, один из представителей которых сейчас наблюдает за нами снаружи. Интересно, что на это скажут наши адмиралы?

Доктор Фокс молчал, шокированный открывшейся реальностью.

Гигантские кальмары не напали второй раз, позволив беспрепятственно подняться «Алвину» на поверхность.

Шифровка о произошедшем немедленно ушла в Пентагон и президенту США лично.

***

Великобритания

Лондон

штаб-квартира «МИ-6»

июнь 1987 года

Букет чая как всегда был отменным. Тонкий аромат, исходивший от него, некоторая терпкость и приятное послевкусие.

– Слушаю вас, – сказал своему заместителю генеральный директор Секретной разведывательной службы Великобритании Кристофер Кёрвен.

– Марк Левитт является одним из наиболее осведомленных людей в военно-промышленном комплексе США. Он контролирует DARPA17 и сбор информации американскими спецслужбами о революционных открытиях, могущих заметно изменить военные технологии, – стал докладывать тот.

Возникла пауза. Собеседники отпили из чашек янтарный напиток.

– В рамках секретной программы «Октопус» под его контролем ведется поиск подводной цивилизации разумных существ, похожих на русалок, – продолжил заместитель. – С этой целью с 1984 по 1987 года проводились глубоководные погружения необитаемой батисферы в Гренландском море и батискафа «Алвин» у берегов Филлипин в подводном каньоне Минданао. Сейчас Левитт находится в Маниле.

– Так…, – протянул, призадумавшись, глава «Интеллидженс Сервис».

Наступило молчание.

– Вот что, – спустя несколько минут произнес Кёрвен. – Захватите в плен этого Левита, но только чужими руками. С помощью одной из мятежных партизанских группировок на Филлипинах, что мне вас учить. Потом мы его отобьем у бандитов и станем его лучшими друзьями.

Британские разведчики расхохотались.

Противостояние финансовых кланов Ротшильдов и Рокфеллеров за власть в мире началось с XX века. В ходе этой битвы все методы были хороши. И никого не смущало внешнее тесное сотрудничество Великобритании и США, обоих государств англо-саксов. И на Филлипинах, традиционно лежащих в зоне американских стратегических интересов, действовали повстанцы одной из группировок против существующего режима и заодно промышлявшие наркотой, которых поддерживали через «МИ-6» английские Ротшильды, имевшие свой процент с поставки дури в США и Европу. Только зная глубинные корни происходящего можно было понять, почему США и Великобритания одновременно дружат и гадят друг другу в карман.

***

Германия

Берлин

Рейхсканцелярия

сентябрь 1938 года

– Мой фюрер, важность предстоящей экспедиции несомненна! – вытянувшись перед вождем нации воскликнул Генрих Гиммлер.

– Докладывайте, – деловито предложил ему Адольф Гитлер, прохаживаясь в своей коричневой партийной форме по большой гостиной для приема посетителей.

– Во второй половине декабря сего года научно-экспедиционное судно «Швабия» под командованием Альфреда Ричера с двумя гидросамолетами на борту и прекрасно подготовленной командой отправиться к берегам Антарктиды в район Земли королевы Мод, – стал говорить рейхсфюрер и глава СС.

– Что за люди собраны в экипаже? – спросил его фюрер.

– Многие являются кадровыми офицерами кригсмарине, хотя и принимают участие в гражданской экспедиции. Морально устойчивы, разделяют политику нашей партии, – продолжил доклад Гиммлер. – Руководителем экспедиции назначен Альфред Ричер, опытный полярник. Капитаном «Швабии» – Альфред Коттас, ранее командовал промысловым судном в китобойном флоте. На борту будут собраны лучшие представители германской науки.

– Почему выбран именно этот район Антарктиды?

– Одной из целей посещения этого континента является проникновение с него в гигантские подземные полости Земли, предположительно населенные представителями древней цивилизации, ранее пребывавших на ее внешней поверхности, обладающие передовыми технологиями и способные передать их нам. Это подтверждается добытыми независимо друг от друга данными нашей разведки, в частности фотографиями старинной навигационной карты Пири-реиса, а также переводами некоторых древних тибетских трактатов.

– Остановитесь поподробнее на трактатах, – попросил Гитлер.

– В одном из них сказано, что на ледяном континенте, лежащем на Южном полюсе нашей планеты, в четырех днях пути пешком от его побережья, находящегося ближе всего к Африке, есть вход в Агарти18, – сообщил рейхсфюрер. – И далее в витиеватой и образной форме, присущей написанию древних изложений, сообщается, что точным ориентиром этого входа является повторяющийся сигнал в УКВ-диапазоне. Мои филологи и лингвисты клянутся в точности перевода текста.

– Радиостанция, работающая тысячелетия…, – выдохнул вождь нации и спросил подчиненного. – Генрих, это возможно?

– Бога́м, обладавшим высокими технологиями, доступно и не такое, – молвил тот, скромно потупившись.

– Ты веришь в Бога?! – нахмурился Гитлер.

– Это не совсем удачная метафора, мой фюрер! – бодро ответил Гиммлер.

– Вы сообщили руководителю экспедиции Ричеру частоту работы древнего радиомаяка?

– Сообщим, но в день отплытия «Швабии», – сказал глава СС и добавил. – Простое соблюдение мер безопасности.

– А как же поиски китов и предполагаемая добыча во́рвани? – шутливо поинтересовался вождь нации.

Перспективы китового промысла с целью добычи их мяса и жира было одним из прикрытий истинной цели экспедиции.

– Пусть это беспокоит Германа Геринга, – тонко усмехнулся Гиммлер. – Ведь он у нас, кажется, отвечает за выполнение четырехлетнего плана развития экономики Третьего рейха?

***

Филлипины

Манила

центральный рынок

июнь 1987 года

Шум рынка оглушал.

Крики торговцев, наперебой предлагавших проходящим мимо них покупателям свой товар. Вопли зазывал, бесцеремонно хватавшие иностранных туристов и направлявшие их в дешевые кафе и закусочные, располагавшиеся там же. Горы овощей и экзотических фруктов, поделок ремесленников, каких-то кореньев и специй, и прочего-прочего на развалах и длинных прилавках, от чего разбегались глаза белого человека.

– Вон тот кусок марлина, пожалуйста – попросил продавца в ряду морепродуктов по-английски подошедший к нему европеец, ткнув пальцем в здоровенную рыбину длиной около трех метров и добавил. – Еще возьму молодых осьминогов и мидий для супа.

– На соседней улице есть хороший рыбный ресторан, – посоветовал клиенту торговец. – Там вам подадут уже все готовым.

– Люблю сам выбирать себе ужин, – ответил загорелый мускулистый малый средних лет. – Отдам купленное на кухню повару в отеле, потом официант принесет еду ко мне в номер.

– Али, отвези мистера к гостинице, – услужливо приказал своему работнику хозяин лавки, стараясь уважить выгодному клиенту, щедро заплатившему за товар.

Европеец с увесистым кульком покупки развалился на заднем сиденье подержанной легковой «тойоты». Подручный торговца уселся за руль. Автомобиль поехал по узким улочкам филлипинской столицы, лавируя среди других машин.

– Через три дня в Восточном Самаре около поселка Пунта-Мария на побережье в одиноком бунгало состоится встреча двух американцев, сотрудников ЦРУ, – сообщил водителю турист в «тойоте». – Их необходимо захватить живыми, а вот охрану янки надо будет уничтожить. Здесь координаты бунгало, фото этих двоих, а также место и время встречи с нашей шхуной с оружием для вашей организации. Передай всю информацию как можно быстрей своим старшим товарищам.

Европеец извлек из-под широкой рубахи навыпуск конверт и протянул его Али.

Вскоре автомобиль с ними добрался до отеля.

Паролем для этой конспиративной встречи послужила закупка определенного заранее набора морепродуктов и характерная одежда иностранца.

***

Филиппины

Восточный Самар

Пунта-Мария

июнь 1987 года

Исмаил Пантао вел свой отряд по одному ему известным тропинкам, прекрасно ориентируясь без карты и компаса в непролазных джунглях. В здешних краях он родился и вырос, как никто другой изучив дикую природу острова Самар.

Когда при режиме правления Фердинанда Маркоса в 80-х годах ХХ века усилился насильственный перевод исламского населения островов Самар и Минданао, достигавшего четверти от общего количества жителей, в христианство, то Пантао ушел в партизаны, вступив в боевые ряды «Абу Сайяф». Это была исламистская группировка сепаратистов, отколовшаяся в 1991 году от «Исламского фронта освобождения». Коллеги Исмаила совершали террористические акты против существующей власти декларируя, что ведут борьбу за создание независимого исламского государства на Филлипинах.

Пантао принимал самое активное участие в деятельности организации, сумев стать в течении нескольких лет командиром одного из ее партизанских отрядов.

Его бойцы осторожно двигались по тропинке, поглядывая под ноги, чтобы ненароком не наступить на опасную змею. Или не зацепить плечом с ветки ядовитого паука. Вокруг пели птицы и орали обезьяны, иногда бросавшие с крон деревьев незрелые плоды в проходивших внизу цепочкой людей. Порой им вместе с командиром приходилось преодолевать притопленные участки леса. И тогда они брели по грудь или горло в бурой жиже, держа над головой свое оружие.

Выйдя из зарослей джунглей на побережье левее искомого объекта, Исмаил стал внимательно рассматривать его в бинокль. До бунгало, находившегося на берегу океана, было с километр, по периметру строения виднелись вооруженные боевики числом около десятка. Там же стояли «унимог» и «лендровер». Недалеко отсюда за его спиной, как знал Пантао, имелась взлетно-посадочная полоса с ожидающим одного из гринго реактивным «бизнес-джетом». У полосы прибоя старший партизан разглядел катер с судна, видневшегося на горизонте, ожидавший второго американца.

У него было сорок бойцов. При штурмовых винтовках, с двумя пулеметами. Имелись ручные гранаты и разовые гранатометы. Несколько его человек пошли к аэродрому.

– Омар передал по рации, что с самолетом решено, – сообщил командиру заместитель. – Охрана и пилот перебиты, «бизнес-джет» подготовлен к подрыву.

– Отлично, – сказал Исмаил. – Скажи ребятам, чтобы осторожно подбирались к бунгало.

Пантао знал, что в это самое время на обратной стороне острова другой отряд «Абу Сайяф» принимает с морского транспорта груз оружия с боеприпасами от их европейских покровителей как оплату за проводимую им боевую операцию. И еще, что на эту же моторно-парусную шхуну потом будут грузить большую партию наркоты со здешних нелегальных плантаций группировки. Исмаилу было плевать на европейских покровителей и интересы спонсоров, но за дурь те всегда платили налом и это грело душу.

Стрелки стали выдвигаться на свои позиции, но охрана американцев сразу заметила их на открытом пространстве и открыла огонь. Весь партизанский отряд уже бегом под пулями врагов подобрался на четыреста метров к интересующему всех строению, окружив его с берега полукольцом, и залег на песке. Использование пулеметов исключалось из-за опасения задеть важную добычу. Мятежники, распластавшись под пулями противника, стали осторожно подползать поближе к цели.

– Мистер Левитт, выходите из бунгало с вашим приятелем, и без глупостей! – проорал в мегафон командир партизан. – Иначе будете уничтожены!

***

Филиппины

Восточный Самар

Пунта-Мария

июнь 1987 года

Равномерно вращающиеся большие вентиляторы под потолком бунгало не могли создать спасительного ветерка, не справляясь с влажным тропическим климатом и жарой. Сэмюэль Грейфиц промокнул влажный лоб полотенцем и посмотрел на своего собеседника, сидевшего перед ним за низким столиком в плетеном кресле.

– Что, не могли найти для встречи более приличный дом с кондиционерами? – спросил его Марк Левитт, с подбородка которого опять упала капля пота.

– Времени не было, – честно признался разведчик. – А поэтому взяли внаем через третьи руки первый попавшийся, принадлежащий местной экспортно-импортной компании по фруктам. Ее сотрудники здесь иногда отдыхают.

После того как член наблюдательного совета при президенте США прилетел на частном самолете из Манилы и его охрана тщательно проверила на наличие микрофонов бунгало, одиноко стоящее на восточном побережье острова, они вдвоем закрылись в нем для обстоятельного разговора. Первым делом правительственный чиновник, прибывший на Филиппины инкогнито по подложным документам, молча внимательно просмотрел весь видеоматериал, отснятый телекамерами батискафа «Алвин». Затем он выслушал доклад вызвавшего его на экстренное рандеву офицера военно-морской разведки.

– Вы точно видели рыбо-человека в мешке на туловище гигантского кальмара? – спросил Грейфица Левитт. – Телекамеры подводного аппарата не смогли зафиксировать этого.

– Как вас сейчас, – ответил тот.

– Доктор Фокс тоже видел?

– Конечно.

– А кто еще в курсе произошедшего на глубине при вашем последнем погружении? – продолжил расспрос прибывший из США.

– Только я и Кристофер Фокс, – сообщил Сэм и добавил. – Как только мы поднялись на поверхность, я сразу же без комментариев изъял весь отснятый видеоматериал и аудиозаписи наших переговоров в батискафе, заперев их в свой личный сейф. Капитан «Мелвилла» и его экипаж отнеслись к этому с пониманием.

– Еще бы, секретный правительственный проект, – усмехнулся член наблюдательного совета. – Кстати, им хорошо платят за понимание.

Собеседники помолчали.

За плотно опущенными жалюзи помещения, где находились только они двое, слышались крики попугаев подступающих к бунгало джунглей и неторопливые реплики присутствующих на веранде и вокруг строения телохранителей Марка Левитта.

– Тут есть одна проблема, – начал слегка неуверенно разведчик под пристальным взглядом гостя. – Доктор Фокс хочет сделать публичное заявление в средствах массовой информации о произошедшем контакте с подводной цивилизацией….

– Что?! А сесть лет на тридцать за решетку за разглашение государственной тайны он не хочет?! – в сердцах воскликнул влиятельный чиновник и осекся. – Хотя нет…, этот ученый имеет мировую известность.

Левитт встал с кресла и стал ходить кругами по зале, потирая рукой свой бритый налысо череп.

– Сэмуэль, попытайтесь доходчиво объяснить ему, что сделав заявление без какого-либо фактического подтверждения, он подорвет авторитет ученого, к тому же безвозвратно потеряет поддержку военно-морского ведомства в его научно-исследователь-ской работе, – наконец сформулировал свою мысль член наблюдательного совета.

– А если не согласиться?

– Жаль, тогда придется заставить замолчать Фокса кардинальным способом, – спокойно пожал плечами Марк Левитт. – Какая-нибудь там автомобильная авария, удар электрическим током в душе.… На ваше усмотрение.

Внезапно снаружи бунгало началась стрельба.

– Что происходит, черт возьми?! – выглянув на веранду строения спросил у своих телохранителей американский чиновник.

– На нас напали мятежники, шеф! – показал рукой в сторону бегущих к ним со стороны джунглей вооруженных людей в камуфляже старший охраны. – Запрашивайте авиацию! Мы сможем продержаться не более двадцати минут, на открытом пространстве пляжа они близко не подойдут!

– База, срочно высылайте ударные вертолеты в квадрат 18! – открытым текстом на дежурной волне стал вызывать подмогу по рации Грейфиц. – Нас атакуют партизаны!

Ему, как и Левитту, пришлось присоединиться к остальным обороняющимся и принять неравный бой, так как каждый лишний ствол был на вес золота.

Члену наблюдательного совета и разведчику крупно повезло. Когда прилетевшие «кобры»19 группы антитеррора, находившиеся на Филлипинах по договоренности с правительством страны пребывания, огнем своих пушек и ракетами проредили мятежников и загнали тех в лес, в живых у бунгало осталось лишь четверо.

***

СССР

Москва

штаб-квартира ГРУ

август 1987 года

– Докладывайте, Виталий Андреевич, – предложил вице-адмирал Кузмичев.

Беседа с подчиненным проходила в кабинете начальника управления военно-морской разведки ГРУ МО СССР.

– В 70-х – 80-х годах в ГРУ по нашей линии деятельности от командиров подводных лодок ВМФ СССР, нёсших боевую службу в Северной Атлантике и в Тихом океане, стали поступать сообщения о контактах со странными объектами – квакерами. Так их прозвали наши моряки за характерные звуки, издаваемые ими и похожими на кваканье лягушек. Эти объекты встречали наши подлодки под водой, сопровождая их, иногда развивая скорость свыше ста узлов и невероятную маневренность, – начал поджарый капитан первого ранга. – Вами было высказано предположение, что квакеры являются новой секретной системой обнаружения советских подлодок, разработанной американцами, тем более, что такие встречи проходили на Фареро-Исландском рубеже СОСУС и на подобном же рубеже этой глубоководной гидроакустической системы, расположенной между Гавайскими островами и тихоокеанским побережьем США.

– Да, помню, – подал голос вице-адмирал. – Предпринятые меры после поставленной мною задачи?

– Была проведена соответствующая работа силами зарубежной агентуры флотов, экипажами специальных судов связи20, находящихся в плановом порядке у далеких берегов вероятного противника, учеными нашего профильного института, – сообщил Берестнев.

– Полученные результаты?

– По сообщениям наших зарубежных агентурных источников с 1978 по 1987 год в рамках секретной научной программы «Октопус» военно-морских сил США проводились исследования океанов с помощью глубоководных обитаемых и необитаемых подводных аппаратов в местах вышесказанного проявления квакеров, а также в районе глубоководного каньона Минданао у восточного побережья Филлипинского архипелага, – продолжил доклад морской офицер. – Руководителем этой программы является доктор Кристофер Фокс, специалист с большим опытом по данной теме, признанный авторитет международного уровня в области акустического мониторинга Мирового океана. Его лаборатория по исследованию морской среды находится в Ньюпорте, штат Орегон, США. Этот ученый в иностранных научных журналах и на специализированных западных конференциях по океанологии прямо заявляет об неоднократно принятых им странных звуках на сверхнизких частотах с глубин океанов в местах активности квакеров.

– А о квакерах? О них что известно?

– Наши источники передают, что американцы сами не могут установить природу этого явления, – сообщил капитан первого ранга. – Ученые из подведомственного института нашего управления утверждают, что квакерами могут оказаться архитеутисы – особый вид глубоководного кальмара, малоизученные до сих пор.

– Кальмары? – удивился Кузмичев. – Но они, как я помню, не способны издавать звуки. У них для этого нет соответствующего органа.

– Институтские ихтиологи уверяют, что моряки могут иметь дело с еще неизвестной науке разновидностью этого глубоководного кальмара.

– Что вы скажете о скорости, ими развиваемой при контактах с подлодками, свыше ста узлов! – заметил начальник разведуправления. – Это как, возможно?!

– Архитеутисы являются одними из самых крупных из видов головоногих. В иностранной прессе есть упоминания об выловленных рыбаками особях длиной до 17 метров и весом в несколько тонн, – пустился в объяснения Берестнев. – Почему бы таким монстрам и не развивать такую скорость? Вон, как носятся рыбы-меч, все знают.

– А несомненное проявление разумных действий при попытках установить контакт с экипажами наших лодок?! – произнес вице-адмирал, показав подчиненному кипу бумаг и добавив. – Здесь у меня в их рапортах такое доложено, фантасты отдыхают!

Наступило молчание.

– Эта секретная программа американцев называется «Октопус», то есть «осьминог» по-английски, – задумчиво сказал Кузмичев и предложил собеседнику. – Ты вот что, Виталий Андреевич, подведи-ка к этому Фоксу опытную агентессу и расшевели его, а потом возьми в оборот.

После разговора с начальством капитан первого ранга встретился на конспиративной квартире со своим новым сотрудником по поводу предстоящей боевой операции.

– Сергей Константинович, поедешь в США на разработку одного ученого, – поставил задачу капитану третьего ранга Торопову Берестнев, когда уселись за столом. – Прихватишь с собой в командировку агентессу пошустрей, чтобы как следует поработала с ним.

– Кого взять из наличествующих? – деловито поинтересовался офицер. – Известны предпочтения разрабатываемого?

– Поделился тут с нами Балтийский флот…, – усмехнулся руководитель будущей операции. – Прелюбопытнейший экземпляр, доложу я тебе. Говорят, кудесница, каких нет, любого разговорит!

– Я сам с разведотдела Балтфлота к вам недавно на повышение переведен, – заметил Торопов. – Может, знаю ее, как звать?

– Проходит под псевдонимом «Маша-Зажигалка», – улыбнувшись, сообщил капитан первого ранга.

– Знаю, – махнул рукой Сергей Константинович и, скривившись лицом, продолжил. – Поделились…. Убрали из разведотдела после того как эта ненасытная сука при вербовке одного важного иностранного дипломата вывихнула ему при совокуплении детородный орган. Едва замяли скандал, пострадавший так на контакт и не пошел.

Разведчики помолчали.

– Так она нимфоманка? – спросил Берестнев.

– Нет, но мадам с большими закидонами по части секса, – ответил капитан третьего ранга. – Мои бывшие коллеги ценили ее, и работала Маша как агент виртуозно.

– Она имеет какое-то образование? – задал вопрос старший операции.

– Да, высшее. По-моему океанолог, и совсем не глупа. Даже наукой занималась одно время.

– Теперь я понял, почему ее мне сосватали, – произнес Виталий Андреевич.

– Кто таков этот разрабатываемый? – посерьезнев, поинтересовался новый сотрудник.

– Большой специалист по гидроакустике. Необходимо получить от него исчерпывающую информацию по одной секретной программе американцев, руководителем которой он является.

Торопов понятливо покивал головой.

***

Антарктида

земля королевы Мод

борт «Швабии»

январь 1939 года

Рев моторов на форсаже, резкий рывок, вытряхивающий душу, и сорвавшийся с катапульты «Дорнье» воспарил в небеса.

Сделав круг над научно-экспедиционным судном, летающая лодка с личным именем «Борей», проходя над прибрежными льдами, направилась в глубину континента. Экипаж в составе командира и пилота Рихарда Ширмахера, бортмеханика Курта Лезенера, бортрадиста Эриха Грубера и фотографа-наблюдателя Зигфрида Заутера приступил к выполнению своей работы.

Сразу за шельфовым ледником у берега немцы обнаружили местность, полностью свободную от снега, где увидели водоемы с незамерзшей водой. Эту территорию полярники назвали в честь командира своего летного экипажа «Оазисом Ширмахера».

– Передавай, через час полета обнаружили левее нашего курса горный массив, – приказал своему бортрадисту Груберу пилот Ширмахер. – Наша высота две тысячи метров, погода отличная.

Мерно гудели двигатели гидросамолета. Четверо членов экипажа внимательно обо-зревали каждый свой сектор наблюдения. Фотограф-наблюдатель непрерывно работал кинокамерой или фотоаппаратом. В прозрачном воздухе внизу проплывала покрытая льдом и снегом поверхность материка.

– Передавай наши координаты, пусть пеленгуют нас. Приблизились к горам высотой до четырех тысяч метров, преодолеть их не хватает мощности силовой установки. Высота нашего полета над уровнем территории двести метров, – сообщил пилот радисту еще через полчаса. – Обозреваемая внизу поверхность сильно поднялась. Разворачиваемся на обратный курс к «Швабии». Температура за бортом семнадцать градусов ниже нуля.

«Дорнье», сверкнув на солнце при пологом вираже, отправился в обратный путь.

– Что с пеленгацией того сигнала, частоту которого дал нам Ричер? – спросил чуть позже Ширмахер Грубера.

Радист лишь отрицательно покачал головой в ответ.

19 января 1939 года немецкое научно-экспедиционное судно «Швабия» прибыло к прибрежным льдам Антарктиды в районе Земли королевы Мод, выпустив в первый полет один из двух имевшихся у него гидросамолетов. Запеленговать радиомаяк, работающий в УКВ-диапазоне, частоту которого руководитель экспедиции получил от Гиммлера, в этот раз не получилось.

В этот же день со «Швабии» поднялся в воздух второй «Дорнье» с собственным названием «Пассат» и экипажем в составе командира и пилота Рудольфа Майра, бортмеханика Франца Пройшоффа, бортрадиста Герберта Рунке и фотографа-наблюдателя Макса Бундермана.

Время было дорого и денечки с хорошей солнечной погодой шли наперечет. На шестом континенте лето короткое – с декабря по февраль, да и то весьма символичное с температурами не выше пяти градусов над нулем по Цельсию. А затем температуры стремительно падают вниз, достигая отметки максимума ниже восьмидесяти в центре материка. Немецкая экспедиция специально прибыла в Антарктиду в теплое время года, подгадав момент.

Целью вылета была попытка пролететь над обнаруженным экипажем Ширмахера Восточным горным массивом и пеленгация загадочного радиосигнала в Земле королевы Мод. Попутно проводилась выброска множества металлических вымпелов с символами государственной принадлежности Германии с целью застолбления обследуемого региона Антарктиды.

Набрав высоту четыреста метров после катапультирования с борта научно-экспедиционного судна, «Пассат» направился внутрь континента по пути первого гидросамолета. Добравшись через полтора часа до обнаруженного ранее горного массива, гидроплан также не смог преодолеть его поверху.

– Попытайтесь облететь массив по окружности, ведя фотосъемку, – предложили со «Швабии». – Параллельно ведите обнаружение источника радиосигнала в УКВ-диапазоне.

– Что еще за УКВ-сигнал?! – обратился с вопросом к командиру экипажа Майру заинтригованный бортрадист. – Откуда он здесь взялся, нам никто на судне толком так и не объяснил?!

– Не нашего это ума дело, – спокойно ответил пилот. – Попутное задание от разведки получил Ричер, вот и ищем.

Светило яркое солнце, кое-где у трещин во льду виднелась дымка.

Летающая лодка начала облет массива.

– Передавай, встали в круг. Ведем фотосъемку, пеленгуйте наши координаты, – диктовал пилот бортрадисту.

Вскоре облетели горный массив.

– Засек передачу радиосигнала в указанном диапазоне! – встрепенулся бортрадист Рунке, прижав наушники к голове руками.

– Сейчас развернусь и пойду обратно, – сказал на это пилот Рудольф Майр. – А ты пеленгуй источник излучения.

«Дорнье» совершил вираж и, снижаясь, пошел над ложбиной, свободной от снега, лежащей в стороне от горного массива.

– Гляди, вон водоем с открытой водой! – хлопнув по плечу механика Пройшоффа, возбужденно произнес командир и обернулся к Рунке. – Засек, откуда идет сигнал?

– Надо пройти поперек прежнего курса, – попросил его бортрадист. – Если возможно, то в сторону горного массива.

Летчик выполнил требуемое.

– Сигнал идет от той группы скал, что расположены около низины с водоемом, – прикинув карандашом на листке бумаги ответил Рунке.

– Будем садиться! – сразу принял решение Майр.

Гидроплан пошел по кругу, снижаясь и заходя на глиссаду посадки. Коснувшись корпусом глади воды, летающая лодка замедлила свою скорость и, выруливая моторами к берегу в сторону скопления скал, уткнулась в лед.

– Неужели так тепло, что вода не замерзает? – спросил остальных бортмеханик.

– В воде водоема могут быть растворены соли, препятствующие ее замерзанию, – заметил на это фотограф-наблюдатель Бундерман, знакомый с геохимией. – Такое в природе бывает.

Спустившись с носа летательного аппарата, трое из экипажа отправились к скалам, а пилот остался у «Дорнье».

Поднявшись к возвышенности, немцы вскоре обнаружили вход в грот, немного присыпанный снегом. Отодвинув его, полярники проникли внутрь, найдя проход, идущий из пещеры под уклоном вниз.

Вернувшись к гидросамолету экипаж доложил обстановку командиру и рацией еще раз стал пеленговать сигнал.

– Определенно идет от скал! – убежденно сказал бортрадист Бундерман и добавил. – Но источник его не обнаружили.

Связались со «Швабией» и сообщили новости. Обрадованный известиями руководитель экспедиции Ричер предложил Майру дождаться другой летающей лодки с людьми на подмогу и действовать сообща.

Только через два часа ожидания рядом с «Пассатом» приземлился «Борей».

День клонился к закату, потому было решено заночевать в гроте в спальниках, отапливая его привезенными со вторым «Дорнье» дровами. Охрану летательных аппаратов полярники несли по очереди. Проснувшись на заре, позавтракали и отправились изучать обнаруженный проход.

Решили спускаться вчетвером, а пилоты и механики гидросамолетов остались наверху. Проход спирально шел вниз, потом стал прямым. Так исследователи двигались гуськом около полчаса, подсвечивая себе фонарями, как вдруг обнаружили на своем пути каменную кладку, торчащую из стен хода, а затем и металлический прут в ней, идущий откуда-то снизу.

– Вот и антенна передатчика, – сказал Рунке. – Остается найти сам передатчик.

Светя под ноги в округлом помещении, полярники заметили ступени винтовой лестнице вниз и стали спускаться по ней внутри кладки.

– Кто все это построил?! – задался вопросом географ Эрнст Хоррман, прилетевший вместо второго наблюдателя с судна.

– Найдем хозяев радиопередатчика, у них и спросишь, – шутя ответил ему Эрих Грубер.

Немцы двинулись по второму уровню туннеля от основания заваленной снегом вертикального спуска из кладки. Через некоторое время он, также идя под наклоном вниз, стал чередоваться ступенями лестниц и горизонтальными участками, вырубленными уже в гранитах.

Прошли тамбур с мощными плитами-преградами, задвинутыми в стенные ниши.

Начался затяжной спуск с протяженными пролетами лестниц и небольшими про-межуточными площадками. За два часа полярники спустились еще на больше чем тысячу метров.

Прошли второй обширный тамбур с двумя толстыми каменными плитами, убран-ными с прохода в поперечные ниши.

Стало совсем тепло, члены группы сняли теплые парки и привязали их к заплечным сумам.

Идя друг за другом, немцы наконец вошли в гигантскую подземную полость, разделенную водоемом, с растительностью по стенам и непонятным оранжевым свечением под высоким сводом, теряющимся где-то наверху. Свечением настолько сильным, что вполне можно было обходиться без фонарей.

***

США

штат Орегон

Ньюпорт

август 1987 года

В конце лета здесь все еще жарко и влажно.

В местном аэропорту царит оживление, туристы и прочий люд заполонили все рейсы и залы.

Двое нелегалов советской военной разведки прибыли сюда под видом семейной пары из Финляндии, прилетевших отдохнуть и посмотреть на тихоокеанское побережье США. Добирались перекладными, несколько раз меняя документы прикрытия, с пересадками в Праге и Нью-Йорке. Остановились в пригороде Ньюпорта, сняв на короткий период небольшой уютный коттедж в спокойном районе с преобладанием белого населения.

На наблюдение за Кристофером Фоксом и выяснение распорядка дня разрабатываемого ушла неделя. Объект проводил все свое рабочее и свободное время в лаборатории, которой руководил, возвращаясь на легковом автомобиле поздно вечером в собственный дом. В выходные, а также в обеденный перерыв Кристофер Фокс предпочитал перекусывать в одном и том же рыбном ресторане. С него и решили искать подходы к разрабатываемому.

– Ой, чтоб вас всех! – вдруг услышал за своей спиной при обеде доктор Фокс.

Он обернулся на источник шума, и его глазам предстала смущенная молодая женщина со щипчиками для вскрытия раковин и панцирей обитателей моря. И большой приготовленный красный краб, лежащий в походе между столиками.

– Ничего страшного, – сказал поднявшийся и подошедший к незнакомке Кристофер.

Ученый поднял с пола заведения сваренного ракообразного и, протерев его салфеткой, протянул даме.

– Поначалу у многих не получается раскалывать панцири и клешни, – успокоил женщину Фокс и заметил. – Надо было с кем-нибудь сведущим прийти сюда, чтобы показал, как пользоваться щипцами.

– Нет у меня сведущего, – обескураживающе прямо сообщила незнакомка и неожиданно предложила. – А вы мне не составите компанию?

– Почему нет, – покладисто согласился исследователь и присел рядом.

– Все приборы, необходимые вам, выложены у вас на столе, – начал доктор. – Как и полагается в хорошем рыбном ресторане.

– Похожи на хирургические инструменты, – поморщив носик, заметила благодарная ученица.

– Это вилка для извлечения мяса из клешней омара или краба. Рядом лежит вилка для устрицы, – перечислял Кристофер, не забывая поглядывать на весьма импозантную соседку.

– Как все сложно! – воскликнула молодая женщина. – Не могли заранее вынуть и выложить на тарелке!

– Мы с вами не в забегаловке или распивочной, а в приличном месте, – напомнил ей ученый. – Дегустация ракообразных – это целый ритуал.

– Кстати, насчет распивочной, – вспомнила незнакомка. – К морепродуктам полагается белое вино.

– Принесите нам бутылку шабли́ или светлого калифорнийского, – подозвав официанта, попросил ученый.

– И еще рома, я слышала, настоящие моряки его пьют, – добавила милая дама.

Она была совершенно незакомплексована, если не сказать что немного без гаек. И еще откровенно красива.

– Вы не американка, – убежденно заметил Фокс. – И этот акцент!

– Я приехала из Европы поглядеть, как тут люди живут, – сообщила белокурая женщина. – Меня зовут Мария Су́титин21.

Кристофер представился.

– За наше знакомство! – чокнувшись с новым знакомым, произнесла собеседница, хлобыстнув треть стакана рома не закусывая.

– Я слышал, в Северной Европе много пьют? – тактично поинтересовался у дамы исследователь.

– Иначе зимой у нас в Финляндии превратишься в сосульку, – пошутила Мария.

– Есть еще иголка для улиток, – вернулся к разъяснениям таинств разделки доктор. – И наконец, щипцы для раскалывания панцирей ракообразных. Пользоваться ими очень просто. Не надо давить на панцирь с силой, достаточно чтобы он треснул в нескольких местах. А потом вот так с помощью ножа вскрываем брюхо краба, а затем извлекаем мясо из него и его клешней.

Молодая женщина вполуха слушала объяснения, откровенно скучая. Потом сделала совсем не дамский глоток рома из стакана, внимательно поглядев на сидящего рядом мужчину, который спокойно выдержал ее взгляд.

Фокс критически оценивал свои внешние данные и знал, что уложить в постель эту европейку у него нет никаких шансов. В Штатах если представительница слабого пола недурна собой, то это что-то. Обязательно имеет завышенную самооценку и прямо требует немалых преференций. Тогда на чем основывался интерес к нему этой финки?

Кристофер решил пойти самым простым путем.

– А вы по профессии кто? – спросил он женщину. – Чем занимаетесь в жизни?

– Я – океанолог, – ответила Мария Су́титин. – Изучаю физические процессы, протекающие под водой.

Маша действительно когда-то училась на океанолога. Но ее мятущаяся натура желала много большего. Привыкнув с молодости к разгульной жизни, ресторанам и кавалерам, она не захотела менять ее на достаточно однообразную жизнь научного работника. Поэтому еще со времени учебы в университете охотно пошла на вербовку одной из отечественных спецслужб, которая сквозь пальцы смотрела на похождения девушки в валютных барах с иностранцами. Разумеется, когда последние владели столь интересующую советскую разведку технологическими и государственными секретами.

Ученый успокоился, поняв, что угадал мотивы милой дамы.

– Что же, разрешите мне откланяться. Свою функцию я выполнил, – сказал исследователь и сделал вид, что хочет уйти.

– Как, разве мы не продолжим наше общение? – слегка обидевшись, задала вопрос белокурая женщина.

– Много работы, – сухо объяснил свое поведение доктор.

– Мне скучно одной в незнакомом городе, – откровенно сообщила ему Мария.

– Давайте я вам значительно упрощу задачу? Вас ведь интересует моя последняя работа в области гидроакустики? – совершенно неожиданно для Сутитин спросил Фокс и продолжил. – Такая передача информации противоположной стороне, представителем которой вы являетесь, как ни странно входит в мои планы. Потому что мое руководство против каких-либо публикаций совершенных мною открытий в научной периодике, хотя никаких военных секретов тут нет.

Возникла тягостная пауза.

Машенька не знала, что и сказать. Такая ситуация приключилась с ней впервые.

– Что, плохое предложение? – поинтересовался Кристофер. – Вы наш разговор наверняка пишете.… Вот и запишите все, что я вам сейчас расскажу. Зато, какая экономия времени и нервов. Не надо спать со мной, а затем пытаться меня чем-нибудь шантажировать. Но все это возможно лишь с твердой гарантией с вашей стороны того, что источник передачи сей информации будет держаться вашим руководством в надлежащем секрете.

– Не знаю, что и сказать, – наконец молвила милая дама. – Какая дурацкая ситуация!

– Ничего-ничего, налейте-ка нам рома, – предложил ученый. – Он поможет преодолеть эту неловкость.

За следующий час американский исследователь подробно изложил советскому агенту все этапы и конечный результат по научной программе «Октопус».

Стороны остались вполне довольны этой странной сделкой.

Полученную «Машей-Зажигалкой» запись вскоре доставили через местную резидентуру в США дипломатической почтой в Москву в штаб-квартиру ГРУ.

– Кузмичев приказал тебе, Сергей Константинович, сейчас же отбыть в бухту Оленья Губа на Кольский полуостров, – сообщил волю вице-адмирала на очередной встрече на конспиративной квартире в столице СССР Берестнев только что вернувшемуся из заграничной командировки Торопову. – Вот тебе командировочное предписание и деньги. В ближайшие дни оттуда отправится специальная экспедиция ГУГИ в составе атомной подводной лодки-носителя с пристыкованным снизу ее АГС22 со штатным экипажем на борту. Целью боевого похода является комплексное изучение на дне Гренландского моря поселения рыбо-людей в месте с координатами, переданными нам доктором Фоксом. Ты включен в состав экспедиции на правах действующего наблюдателя от военно-морского разведуправления ГРУ.

Наступило молчание.

– Мне известно, что ты начинал свою службу как боевой пловец одного из отрядов специальной разведки флота и еще не утратил навыков, – заметил капитан первого ранга. – Поэтому не будет проблем с твоими возможными погружениями.

– Не будет, – согласился Торопов.

Спустя неделю секретная экспедиция вышла проложенным курсом.

***

Антарктида

земля королевы Мод

подземная полость

январь 1939 года

– Гляди! – дернув за рукав Бундермана, сказал Рунке. – Птаха полетела! Откуда она тут и как пробралась под землю?!

– Не птица это, а летучая мышь. Я в бинокль рассмотрел, – поправил его Эрнст Хоррман. – Вон на скальном карнизе их десятка два вниз головами висят, спят.

Члены немецкой полярной экспедиции разглядывали на противоположной стене гигантской пещеры, расположенной от них на расстоянии около двухсот метров и уходящей круто вверх, представителей спелеофауны.

Путешественники, обжигаясь, пили горячий кофе, приготовленный на скорую руку на сухом спирте, в ожидании прибытия ученых со «Швабии». Они сидели на корточках, приходя в себя от неожиданной встречи.

Когда их группа с поверхности попала в громадную подземную полость, то пошла по ней влево по единственно возможному пути вдоль протяженного водоема, разделявшего подземелье.

Пещера стала расширяться влево, но исследователи отправились вдоль воды по берегу. На их стороне полости также росли кустарники, порой и непролазной чащей. Выходя из-за зарослей, немцы неожиданно увидели прямо перед собой группу рыбообразных существ с человеческими головами, спокойно отдыхавших на лужайке около уреза водоема.

Заметив подходящих людей, те словно змеи, извиваясь, соскользнули в воду, подняв тучу брызг. Одно из них, самое крупное, с мощным торсом и головой, обрамленной гривой волос и окладистой бородой, держало в руках длинный жезл с большим набалдашником, отливавший металлом. Внимательно посмотрев в глаза остолбеневшим полярникам из водоема, оно нырнуло вслед за остальными русалками, на прощание сильно ударив развитым хвостовым плавником.

– Н-да…! – только и смог вымолвить Герберт Рунке, присев и оперевшись на поставленный прикладом на землю карабин.

– Вы видели?! – возбужденно проговорил Эрнст Хоррман, посмотрев на коллег. – Среди них определенно были и детеныши, из тех, что меньше размерами!

– А этот их предводитель! – произнес, нервно закурив сигарету, Эрих Грубер. – Как Нептун какой! И в руках его было оружие, я сразу понял, как только он заглянул мне в душу!

– Надо срочно посылать одного из нас наверх, чтобы рассказать о случившемся, – сказал Рунке. – Пускай присылают ученых с судна, тут море работы для них. А остальным ждать здесь подмоги, только надо отойти от воды подальше.

– Думаешь, могут напасть? – предположил Бундерман.

– Вряд ли, они бы уже напали, если бы захотели.

Оставив свои патроны от «маузера» товарищам, Грубер отправился в обратный путь на поверхность, а оставшиеся прошли к возвышавшейся сзади них стене пещеры, собравшись разогреть себе кофе.

Подмога прибыла через восемь часов.

Это время ушло на подготовку гидропланов, подготовку снаряжения для будущей станции, которую было решено разбить в открытом ранее гроте наверху у скал. С этой целью к нему летающими лодками доставили портативную стальную печь, дрова, уголь, жидкое топливо для автономного отопителя, запас продуктов питания, походную утварь, теплый полог для входа в убежище. Привезли и ученых – геофизика Лео Гбурека, биолога Эриха Барклея, фотографа Зигфрида Заутера. Среди прилетевших был и руководитель немецкой полярной экспедиции Альфред Ричер, решивший самолично осмотреть открытую его людьми гигантскую подземную полость.

– Что, вот тут их и видели? – расспрашивал он очевидцев встречи с рыбо-людьми, когда с подмогой спустился в громадную пещеру.

– Да, так все и было, – отвечали его подчиненные. – Только вильнули хвостами и привет.

– Теплая и пресная, – обмакнув руку в подземный водоем, заметил геофизик Гбурек. – Там наверху, где наши летчики нашли озера с незамерзающей водой, сейчас работают гидрологи. Верхние водоемы могут иметь связь с нижним.

Присутствующие внимательно слушали его.

– Надо будет понаблюдать тут за уровнем воды, – продолжил Лео. – Если заметим сильный перепад, то значит есть выход этого водоема в океан и в эту пещеру теоретически может зайти субмарина. Там, у побережья, будет очень трудно обнаружить подводный проход сюда.

Разогрев еду на костре полярники поели и затем двинулись во главе с Альфредом Ричером влево от входа в пещеру, намереваясь осмотреть всю подземную полость. Прорубаясь через кустарник, они вскоре пробрались к ее дальней стене.

– Идите сюда, мы нашли тут какой-то древний храм! – крикнули основной группе идущих исследователей Барклей и Заутер, шедшие параллельно остальным на расстоянии ста метров.

Когда к ним пробились сквозь заросли коллеги, то увидели высеченные в отвесной скале фасад с колоннами, фигуры людей в доспехах на нем с орнаментом в виде петроглифов23.

– Некоторые из символов на фронтоне похожи на руны, вы не находите? – задал вопрос остальным Рунке.

– Да, – согласился с ним Бундерман.

– К какой культуре вы бы отнесли сей предмет зодчества? – спросил у геофизика Лео Гбурека подошедший к нему Альфред Ричер.

Он знал, что тот неплохо разбирался в археологии, которая была его увлечением.

– Затрудняюсь сказать вот так быстро, – смутился Гбурек. – Не с чем соотнести из-за характерных форм и пропорций.

– Чего мы ждем, зайдем? – улыбнувшись, предложил Заутер.

Полярники поднялись по широким ступеням высеченного в скале фасада и, пройдя через портик к мощной, чуть приоткрытой каменной двери, вошли внутрь.

Немцы оказались в просторной зале с двумя рядами колонн, подпиравших ее свод, и простиравшуюся куда-то далее вперед. Все вокруг было покрыто вековой пылью, взлетавшей под ногами шедших людей.

Двигаясь по проходу, исследователи через пятьдесят метров очутились словно перед альтарем храма. Только вместо изображения на нем или фигур почитаемых божеств, во всю его стену располагался барельеф карты мира. Не такой, какой ее знали пришедшие сюда путешественники, а только похожую на нее.

Это было отчетливо видно, так как пространство около барельефа освещалось парой высоких светильников с прозрачными шарами наверху.

– Откуда тут могла взяться электроэнергия? – шумно сглотнув, указал на источники света Герберт Рунке.

– Смотрите, от Гибралтара до Багам через всю Атлантику тянется большой архипелаг! – протянув руку в сторону барельефа, обратил внимание товарищей Гбурек.

– Вы лучше гляньте, что тут изображено вместо Антарктиды! – перебил остальных глава экспедиции. – Бог мой!

Действительно, вместо привычного силуэта ледяного континента на барельефе внизу присутствовало лишь скопление островов, некоторых из них довольно крупных, изрезанных бухтами и проливами.

В нише справа взгляды пришедших привлекло какое-то странное дискообразное сооружение, установленное почти вертикально на постаменте, диаметром около четырех метров. Внутри его каменного кольца колыхалась светящаяся и пузырящаяся субстанция непонятного происхождения.

– Что это там?! – воскликнул Зигфрид Заутер, направившись к непонятному древнему артефакту.

Неожиданно излучающие свет шары со светильников синхронно поднялись со своих мест и поплыли по воздуху к опешившим от этого полярникам.

– Что происходит?! – свистящим шепотом произнес биолог Барклей, пятясь от ощетинившихся в разные стороны разрядами приближающихся плазмоидов.

– По-моему, нам предлагают уйти, – сказал Ричер. – Давайте-ка все на выход!

Покинув таинственный храм, немцы в сопровождении шаровых молний проследовали до выхода из открытой ими подземной полости, в суматохе начисто позабыв об оставленных ранее в нише под брезентом запасе продуктов и снаряжении.

Отбывшее вскоре от берегов Антарктиды немецкое научно-экспедиционное судно «Швабия» под командованием опытного капитана Альфреда Коттаса через два месяца 12 апреля 1939 года вернулось в порт Гамбурга. К большому удивлению членов экспедиции Альфреда Ричера им не была устроена должная их свершениям официальная встреча. Хотя прибывших в Берлин четырьмя месяцами позже участников экспедиции Эрнста Шефера, вернувшихся с Тибета, чествовали с помпой как национальных героев.

Фюрер не хотел привлекать излишнее внимание мировой общественности к результатам экспедиции на «Швабии» к шестому континенту, сразу же приказав Гиммлеру засекретить все полученные данные, особенно о подземелье и проходам к нему. К тому же Норвегия, исследователи которой побывали раньше немцев на Земле королевы Мод и дали ей такое название, претендовала на эти территории.

***

Гренландское море

шельф восточного побережья Гренландии

борт советской АГС

сентябрь 1987 года

В этом месте шельф резко обрывался, и начинались большие глубины.

«Малютка» медленно опускалась вдоль вертикальной каменной стены, кое-где поросшей водорослями, с деловито шнырявшей туда-сюда мелкой рыбешкой. Попадались и небольшие акулы, лениво вилявшие хвостами и державшиеся на почтительном отдалении от стального кита, освещавшего своими мощными лампами окружавшую его водную толщу.

Прибывший на место работы подводный комплекс в составе лодки-носителя и АГС был принят на вооружение советского ВМФ меньше года назад и этот боевой поход был у него одним из первых.

– Глубина пятьсот метров, – доложил командиру «малютки» штурман глубоководного аппарата.

Весь экипаж в количестве шести человек находился в передней части АГС в двух больших титановых сферах. Сзади них имелись еще две такие же сферы, где размещались малогабаритный атомный реактор, ходовой электродвигатель и запас кислорода в баллонах.

Внутри для людей было тесно. Но данный подводный аппарат являлся революционным шагом вперед в изучении глубин морей и океанов. По сути, он представлял собой батискаф, лишь внешне напоминавший небольшую субмарину.

Капитан третьего ранга Торопов на правах штатного наблюдателя пребывал в передней сфере, обзорной и снабженной смотрящими во все стороны толстостенными иллюминаторами. Впереди снизу у АГС располагались два манипулятора с мощными лапами, способные при необходимости поднять что-то со дна и положить во вместительный стальной лоток, приваренный под носом «малютки».

Она не имела вооружения, могла двигаться под водой на скорости всего в несколько узлов. Зато обладала дальностью хода и автономностью, ограниченной лишь запасом кислорода и пределом выносливости ее экипажа.

Водная толща вокруг глубоководного аппарата давно уже окрасилась в черный цвет и не пропускала с поверхности солнечные лучи. Заметно поубавилось представителей здешней фауны.

– Глубина тысяча метров, – через какое-то время сообщил штурман.

За время погружения ничего необычного замечено не было.

– Мы на предельной глубине, – сказал представителю военно-морской разведки подошедший сзади командир АГС.

– А ниже нырнуть не на чем? – спросил его Торопов.

– Сейчас не на чем, – ответил ему командир. – Канадские «Пайсисы» на плановом ремонте, да и погружаются только на две тысячи метров. А финские «Миры», предназначенные до глубин в шесть тысяч метров, еще не достроены. А до дна тут, судя по показаниям эхолота, больше трех тысяч метров.

Уже поднявшись и идя малым ходом над участком шельфа, чтобы срезать путь до лодки-носителя, находившейся вне территориальных вод Дании, которой принадлежала Гренландия, у Торопова возникла одна интересная идея. Он наблюдал через нижний иллюминатор близкое дно, где кипела жизнь подводного мира. Тысячи разнообразных рыб добывали там корм среди растительности или охотились на других обитателей.

Через несколько дней в район действия секретной экспедиции в водах иностранного государства также скрытно пришла дизельная советская подлодка, доставившая на мелководную часть шельфа на глубину пятьдесят метров специальный подводный надувной колокол – боевой гидростат для постоянного пребывания там четырех гидронавтов в течение недели с возможной последующей их заменой на свежую команду.

***

Германия

Берлин

район Далем

июль 1940 года

– На самом деле все очень просто. И человеческий дух можно подселить не только в другого человека, но и в практически любое живое существо, – улыбаясь, сообщил Питеру Хейнеманну пожилой, но жизнедеятельный лама, подливая тому еще ароматного, со специями, чаю.

Их интересная беседа происходила в неприметном особняке, расположенном в берлинском районе Далем, совсем недалеко от штаб-квартиры «Аненэрбе» на Пюклер-штрассе. Здесь разместили пять монахов и их ламу, последователей религии бон-по, отправленных еще в марте 1939 года из тибетского монастыря в Шаншунге в Третий рейх. Они прибыли сюда помогать в переводе древних текстов, предоставленных экспедиции Эрнста Шефера их иерархами, во время ее прохождения в этой горной и труднодоступной стране. Приехавшие в германскую столицу адепты оказались не только специалистами по санскриту и другим ушедшим языкам, но и смогли оказать содействие немецким инженерам в создании вихревых эфирных генераторов для боевых дисколетов24. Теперь за разговором с ламой Тинджолом Ринпоче всплыла неожиданная информация по духовной сути человека.

– Что происходит с покинутым телом в отсутствии его хозяина? – задал вопрос Хейнеманн.

– Оно выглядит, как будто человек пребывает в коме. У него замедленное дыхание и сердцебиение, полное отсутствие контакта сознания с внешней средой, – ответил ему лама.

– Можно ли разбудить такого человека?

– Только если его дух узнает о таких попытках и вернется в свое тело. В противном случае, когда дух долго отсутствует вовне, ваша медицина может объявить такого индивидуума впавшим в летаргию. Пустующее тело в отсутствии хозяина может попытаться занять другой, «бездомный» дух или иная сущность. Тогда после выхода из коматозного состояния и возвращения сознания у индивидуума вдруг поменяется характер и привычки. Первое время он будет не узнавать родных и знакомых, что спишут на перенесенную тяжелую болезнь.

Возникла пауза. Дискутирующие продолжили дегустацию чая.

– Для чего вам надо овладеть психотехникой подсадки духа в другое тело? – поинтересовался у Хейнемана Тинджол Ринпоче.

– Это необходимо для сохранения активной деятельности высшего руководства Третьего рейха, когда их организмы станут дряхлыми. Также это может помочь нашей разведке во время проведения оперативно-агентурных мероприятий.

Они опять помолчали, думая каждый о своем.

– Тут главное – хватит ли у испытуемого, решившегося на время или навсегда, личной психической энергии для существования в новой для себя биологической оболочке, – продолжил рассказ тибетец. – И конечно, вопрос совместимости с ней и ее хозяином.

– Спокойно ли происходит подселение духа в другое тело?

– Скажете тоже! Вы только представьте, что в ваши мозги кто-то, неизвестный вам, пытается залезть! Да вы с ума можете сойти от такой неожиданности! Редко кто в здравом уме готов пустить себе в голову «постояльца». Но когда незваный гость все-таки проникнет, то начинается борьба за доминирование над телом между двумя духами или духом и нечеловеческой сущностью, которых вы называете бесами, демонами и так далее. А если их в теле с десяток, и каждая хочет что-то свое в поведении? Таких людей вы называете одержимыми, что недалеко от истины.

– А возможно полное изгнание прежнего хозяина из его тела? – поинтересовался Хейнеманн.

– Да, но этот акт ухудшит карму нового претендента, – заметил Тинджол Ринпоче. – И в следующем перерождении, а то и в этом, ему придется заплатить за это понижением социального статуса или повторением не пошедших впрок жизненных уроков.

Обстановка жилья последователей религии бон была под стать увлекательному повествованию ламы. Тяжелые ковры малиновых и бурых тонов, полное отсутствие мебели – только подушки и кошма для сидения скрестив ноги или медитации. Приглушенное освещение при постоянно задернутых шторах, воскуренные благовония.

Петер Хейнеманн давно начал вести дневник, хотя любые записи о работе в неслужебных тетрадях были категорически запрещены регламентом его деятельности в «Аненэрбе». Бывший студент Кильского университета, психолог по профессии, лет десять назад он мыкался без работы и средств к существованию. Полезных связей не имел. Выручило хобби – хорошее знание астрологии, составление гороскопов за деньги случайным знакомым. Потом, когда в Германии нацисты пришли к власти, молодой человек уже делал прогнозы на будущее партийным функционерам – бывшим лавочникам. И как-то так понемногу смог попасть при протекции последних на должность ассистента на кафедру университета взамен изгнанного еврея. Его показали кому надо и при очередном наборе кадров в ведомстве Гиммлера Петер угодил сотрудником в «Аненэрбе». Взяли туда Хейнеманна за блестящий ум и интуицию, способность быстрее других решить нетривиальную аналитическую задачу. Ему пришлось вступить в НСДАП и пройти курсы специалистов на чин зондерфюрера25. Потом уже, как и его приятель Вальтер Клюге, за блестящее выполнение спецзаданий командования они стали кадровыми офицерами СС.

– Можно переместить ваш дух в вашу собачку, – предложил веселый лама и, видя недоверие к его словам в глазах психолога, спросил. – Или вы сомневаетесь в моих способностях?

Петер тактично пожал плечами и глянул на своего песика, маленького короткошерстного кобелька, сидевшего у ног хозяина.

В следующую секунду какая-то неведомая сила рванула сущность Хейнеманна и выдернула его через собственную макушку. Не успев ничего сообразить, психолога дернуло вниз, и окружающий мир на время пропал из восприятия Петера. Немного спустя, придя в себя, он обнаружил, что поле его зрения заметно сузилось. Все предметы виделись перед мохнатым носом как-то снизу и размыто. И этот довлеющий запах псины, мешающий сосредоточиться на столь важном обонянии.

– Как ваше самочувствие, дорогой коллега? – услышал благожелательный голос Тинджола Ринпоче Хейнеманн, который пристально рассматривал испытуемого в новой биологической оболочке.

Петер увидел свое собственное тело, безвольно раскинувшееся на кошме комнаты и, почувствовав необъяснимую жалость к нему неожиданно для самого себя завыл, подняв морду кверху. Очнувшись впоследствии, он безудержно блевал, пребывая уже в своем, человеческом обличии, не в силах успокоить организм и психику от пережитого потрясения.

На следующей неделе эксперименты по перемещению духа в чужое тело были поставлены ламой Тинджолом в присутствии авторитетной медицинской комиссии на добровольцах из числа солдат СС. Они полностью подтвердили казус, случившийся ранее с Хейнеманном, и дали толчок к исследованиям в данной области специалистами «Аненэрбе».

***

Гренландское море

шельф восточного побережья Гренландии

борт гидростата ГРУ

сентябрь 1987 года

В Гренландском море и Северной Атлантике всегда прозрачная вода, вполне пригодная для наблюдения за здешними обитателями. Но она никогда не бывает теплой, а всегда ледяная, что вносит определенный дискомфорт при погружении с дыхательным аппаратом.

Капитан третьего ранга Торопов лежал на надувном матраце койки в гидрокомбенизоне. В подводном колоколе было холодно и очень влажно. Конечно, матрац и облачение разведчика в ногу со временем имели электроподогрев, но от этого все равно удобства не ощущалось.

На остальных трех койках жилого помещения пребывала его подчиненные – капитан-лейтенант и два старлея, все боевые пловцы.

Надувные подводные колокола или боевые гидростаты для ГРУ советская промышленность стала изготавливать в 70-х годах ХХ века. Они представляли собой трехэтажную конструкцию, в сложенном состоянии занимавшую достаточно мало места и весившую порядка семнадцати тонн. Сделаны были из очень плотной ткани, не каждым ножом пробьешь. Между двойных стенок убежища с подлодки закачивали пресную воду для нужд гидронавтов и жесткости, устойчивости колокола.

На первом этаже гидростата находился открытый выход в воду и запас баллонов для дыхания. Второй этаж был жилым и предназначался для размещения до восьми человек. Там же размещались аккумуляторы для освещения и обогрева помещения, запас провианта. На более новой версии подводного убежища, где пребывала сейчас команда капитана третьего ранга, вместо аккумуляторов использовался химический источник питания, похожий на большую бочку, лежащую на грунте рядом с колоколом. С него по кабелю в гидростат передавалась электрическая энергия. На верхнем, третьем этаже находилась барокамера и аварийный, разрывной выход из убежища. На расстоянии в морскую милю от убежища на грунте шельфа в полной готовности дежурила АГС с сокращенным экипажем, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств быстро забрать боевых пловцов из гидростата.

Новым планом представителя военно-морского разведуправления было попытаться обнаружить рыбо-людей во время добывания ими пропитания, если уж не удалось найти их поселение на дне моря. Изобилие рыбы на шельфе Гренландии натолкнуло Торопова на эту идею.

– Думаешь, приплывут? – спросил старшего группы капитан-лейтенант Алексей Косых, когда вернулся с патрулирования, которое гидронавты совершали по очереди.

– А куда они денутся? – ответил ему тот. – Кушать то хочется. Не на трех же тысячах метрах гуманоиды еду себе добывают, если тут, на шельфе, ее полно?

Пришло время обеда.

Питались боевые пловцы консервами и заранее нарезанным хлебом в упаковке. Горячий чай заваривали и разливали по термосам. Весь мусор в специальном, растворяющемся в морской воде со временем мешке с вложенном в него для веса камнем выбрасывали подальше от временного жилья.

Так прошло несколько суток.

В гидрокостюм хоть и с подогревом проникал ледяной холод здешних вод. Слабое, из соображений экономии, освещение подводного дома и постоянная скученность сильно действовало на психику, угнетая ее. Мрачные и неразговорчивые члены команды после патрулирования или принятия пищи вытягивались на своих койках, забываясь тяжелым сном до очередного выхода.

– Устал один мужик от жизни и решил повеситься, – стал рассказывать Торопов подчиненным за завтраком байку, чтобы взбодрить их. – Приладил к крюку потолка веревку с петлей, встал на табуретку, просунул голову. Смотрит, а в углу комнаты стоит недопитый фуфырек с водкой. Слез и выпил, опять залез на табуретку. Глядит, а на шкафу лежит жирный окурок, Слез с табурета, закурил, присев на него и думает: «А что же я делаю? Жизнь то налаживается».

Хохот товарищей разрядил обстановку.

Неожиданно снизу раздался звероподобный рык.

Один из старлеев выглянул в проем трапа и изменился в лице.

– Там это, Посейдон пожаловал! – выдавил он из себя, дико глянув на капитана третьего ранга.

Старший группы подошел к проему и остолбенел.

Из нижнего люка, прямо из воды, по грудь торчал рыбо-человек с всклоченной бородой и гривой мокрых волос, смотря на гидронавтов кошачьими зрачками. Сходство с морским царем придавал трезубец, зажатый им в правой ладони.

– Не наставляй на него оружие, – тихо одернул одного из старлеев Торопов, увидев в руках боевого пловца подводный автомат. – Но пусть он видит, что у нас есть чем встретить.

Гидронавты вчетвером по очереди неторопливо спустились по трапу к гостю.

Другой старлей, стараясь незаметно от живота, делал снимки на фотокамеру в боксе, ориентируясь на верхний визор.

– Не знаю, с чего и начать, – волнуясь, произнес капитан-лейтенант, являвшийся по совместительству еще и психологом в группе, и предложил. – Может, ему, это, сто грамм налить, а то он вон как рычит. Замерз, наверное, сердешный, в такой-то ледяной воде. Ну, и за знакомство, конечно.

У боевых пловцов в гидростате имелась большая фляга с этиловым спиртом, который по инструкции был предназначен для наружной растирки при признаках переохлаждения тела.

– Ты что, Лёха, сдурел?! – совсем не по уставу обратился капитан третьего ранга к подчиненному.

В специальной разведке флота иногда практиковались такие отношения внутри коллектива.

Внезапно дно шельфа, на котором находилось подводное убежище, ощутимо тряхнуло пару раз. Позже пришел гидродинамический удар через воду.

Стены колокола заходили ходуном, но упругая конструкция выдержала.

– Что это?! – воскликнул капитан-лейтенант, глянув на Торопова.

– Похоже на глубинные бомбы, и не так далеко от нас, – произнес старший группы. – Но их взрыв произошел ниже уровня шельфа, на глубине. Иначе наш гидростат лопнул бы как воздушный шарик.

Рыбо-человек свирепо зыркнул на гидронавтов и погрузился по макушку в воду, уйдя целиком вниз. Только большой хвостовой плавник чуть погодя взметнулся в люке вверх, обдав людей холодными брызгами.

Российских боевых пловцов эвакуировали сразу. Забрав их колокол, экспедиция ГУГИ в составе подлодки-носителя с пристыкованной снизу АГС взяла курс на бухту Оленья Губа, расположенную на Кольском полуострове.

– Кузмичев сказал, что это дело рук американцев. Их бомбардировщик сбросил глубинные бомбы на поселение подводной цивилизации. Разговор нашего агента с Кристофером Фоксом мог контролироваться их контрразведкой, А может решение о бомбардировке рыбо-людей приняли у них на самом верху, – поведал на встрече с вернувшимся из командировки Тороповым Берестнев.

Наступила пауза.

– Еще он сказал, чтобы все, непосредственно задействованные в этой операции, закрыли рты и забыли всё то, что о ней помнили, – сообщил приказ вице-адмирала капитан первого ранга. – Так прямо и сказал. Все материалы по операции и разрабатываемой теме сданы в Спецхран с грифом «совершенно секретно» на неопределенный период времени. А раз нет официального осязаемого результата, то нет и заслуженных наград ее участникам!

Берестнев с досадой бродил по кабинету как неприкаянный.

– Ничего, отыграемся на чем-нибудь другом! – наконец успокоившись, произнес он.

***

США

Арлингтон

штаб-квартира Министерства обороны

декабрь 1987 года

– В 70-х – 80-х годах наши субмарины в Северной Атлантике и в Тихом океане неоднократно регистрировали загадочные подводные шумы и встречались с квакерами – неопознанными подводными объектами, значительно превосходившими подлодки флотов НАТО по своим характеристикам, природа которых оставалась загадкой, – стал рассказывать присутствующим начальник Главного штаба ВМС США адмирал Карлайл Трост. – Последние работы наших ученых, чьи исследования проводились в интересах американского военно-морского ведомства, позволяют приоткрыть занавес тайны над этими явлениями.

Совещание с участием офицеров высшего звена, чиновников Министерства обороны, Комитета начальников штабов и разведки, руководителей ряда профильных организаций проходило в наиболее труднодоступном секторе Пентагона.

– Анатомическое обследование предоставленных нам в августе 1984 года останков существа с побережья Исландии, похожего на русалку, неопровержимо относит его к классу млекопитающих, самцу, чьи гениталии расположены внизу развитого торса, совсем как у человека, – дал справку директор Национальной службы по исследованию океана доктор Юджин Барр. – К детенышу ламантина его отнести невозможно ввиду значительного различия этих двух родов млекопитающих. По заключению морских биологов нашей службы, которую я здесь представляю, это существо науке неизвестно, хотя обнаруженные ранее останки подобных существ упоминались и были ранее частично описаны в научной периодике.

По залу прошелся шумок обменивающихся мнениями людей.

– Анатомическое обследование предоставленной в нашу лабораторию тогда же особи гигантского кальмара позволило отнести его к неизвестному науке роду головоногих, ранее ошибочно причисляемого к роду архитеутиса, – продолжил чтение справки доктор Барр. – В пользу этого, несомненно, говорит наличие у поступившего к нам моллюска органа, прямо позволяющего издавать звуки в довольно широком диапазоне частот, которым не обладают архитеутисы. Также на теле предоставленной особи обнаружен кожистый мешок, наподобие мешка у сумчатых животных, используемый последними для вынашивания своего потомства. Для чего используют его кальмары нового рода, пока еще не имеющего своего названия, сотрудники нашей морской биологической лаборатории в Вудс-Хоуле ответить затрудняются.

– Скажите, а не могло ли быть появление органа для издавания звуков и кожистого мешка у гигантского моллюска, изученного вашей лабораторией, следствием генных манипуляций с ним рыбо-человека? – спросил океанолога Марк Левитт, также присутствовавший на совещании. – В остальном эти кальмары отличны от рода архитеутиса?

– В остальном не отличны…, – ответил, задумавшись, ученый и сказал. – Вашу идею можно принять как рабочую гипотезу.

– Этот мешок предназначен для транспортировки головоногим рыбо-человека, – бросил реплику со своего места Левитт. – Есть свидетели этого – гидронавты, наблюдавшие подобную перевозку с борта батискафа «Алвин».

– В удаленном районе Тихого океана, а также в районе Багам на большой глубине нашими исследователями обнаружены прекрасно функционирующие сооружения пирамидальной и куполообразной формы из прозрачного материала, заполненные пригодным для дыхания воздухом, со своими разумными обитателями, о которых нам сообщил доктор Барр, – продолжил адмирал Трост.

– Подводная цивилизация гуманоидов? – констатировал глава ЦРУ Уильям Уэбстер и попросил выступающего. – Назовите более точные координаты этих поселений.

– Незачем, – сказал ему рядом сидящий Левитт. – Что это вам даст?

– Я хотел лишь спросить какую они могут представлять для нас опасность, – обосновал свой интерес Уэбстер.

– Никакой, – ответил член Наблюдательного совета при президенте США Марк Левитт и пошутил. – Только в плане трат из государственного бюджета на их изучение.

– Кстати, насчет трат, – произнес адмирал Трост. – Надо прекратить обращать на этих гуманоидов внимание, если проку от них – ноль.

– Они могут быть весьма полезны нам из-за своих подводных технологий, способа дыхания и существования на огромных глубинах, – возразил доктор Юджин Барр.

– Попытки контакта с ними пока ни к чему не привели, – заметил Левитт.

– Ну что же, мы всегда можем сбросить на их подводные поселения ядерные глубинные бомбы, – подвел итог адмирал Трост. – С такой глубины и радиация наверх не поднимется. Там замедленная циркуляция воды и отсутствуют сильные течения.

Отчет по проведенному совещанию был отправлен для ознакомления президенту США.

***

Германия

Берлин

район Далем

сентябрь 1940 года

– Скажите, а возможно предвидение событий с высокой точностью? – спросил во время одного из чаепитий ламу Тинджола Ринпоче Петер Хейнеманн, пребывая в его апартаментах.

– Конечно, – утвердительно кивнул головой тот и улыбнулся. – Но для этого надо иметь устойчивый канал связи с Высшими Силами.

– Вы имеете в виду Бога? – задал вопрос психолог.

– Я говорю о Высших Силах, – ушел от прямого ответа Тинджол Ринпоче. – Для создания такого канала идущие по Пути усердно практикуют медитацию, что сродни искренней молитве у христиан. А настроиться на нужный лад им помогают дыхательные упражнения, пение мантр, концентрация на ма́ндалах, пристальное созерцание зеркал или блестящих предметов.

– Мандалы? Раскажите о них.

– Да, такие странные на первый взгляд рисунки, – продолжил старый лама. – Вот, например, один, он у меня на стене висит.

На стене и впрямь висел рисунок, состоящий из подобия квадрата с вписанными в него кругами разной величины и множеством треугольников внутри, образующих сложную фигуру.

– И что с ним делать? – поинтересовался Хейнеманн, с любопытством разглядывая экзотическую схему.

– Начнем с простого. Сначала научитесь напрямую получать основную информацию о любом артефакте, а потом уже перейдёте к сложному – визуализации, детализации, приему образов из высших планов сознания, – начал объяснять Тинджол Ринпоче. – Этот рисунок называется Шри́-я́нтра, есть и другие подобные ему.

Он снял схему со стены, выполненную на толстом картоне, и расположил ее на столе как раз перед глазами гостя, чтобы ему было удобнее созерцать рисунок.

– Она устроена как камертон у музыкантов, позволяет расширить свое сознание, настроиться на прием мыслеформ и образов, получаемых во время медитации при контактах с иносущем, – продолжил лама.

– С чем?

– С сущностями разных планов бытия, с коими приходится контактировать усердно медитирующему в поисках необходимой информации, – терпеливо объяснял последователь бон-по и предложил. – Хотите, попрактикуем умение концентрации?

После того памятного случая переноса сознания в своего пса психолог стал откровенно побаиваться выходок старого ламы, оценив в полной мере его незаурядное мастерство.

– Ну что вы, право. Тут нет никакого подвоха, – похлопав ладонью по напряженной спине Хейнеманна, уставившегося в занятный рисунок, произнес Тинджол Ринпоче. – Спокойно смотрите сквозь схему, как бы вдаль. Не будьте зажатым, расслабьтесь!

Психолог попытался следовать установкам наставника, приняв более вольную позу, глядя вглубь восточного рисунка. Долгое время ничего не происходило.

– Не напрягайте глаза, – посоветовал лама. – Смотрите, слегка прикрыв веки, так будет легче и не надо часто моргать.

Так действительно стало легче и в какой-то неуловимый миг треугольники в центре схемы словно получились объемными, а пространство за ними обрело зримую глубину.

– Интересный эффект, – сообщил о своих ощущениях Петер, привыкая к новизне восприятия, и спросил. – И что дальше?

– Теперь будете сами добиваться появления подобного и других эффектов восприятия, которые позволят вам снимать с любого рисунка или артефакта всю информацию о них, – усмехнулся адепт бон-по. – Первый раз я вам помог, подпитывая вас своей энергией.

Только через полгода занятий у Хейнеманна начало получаться.

Потом к нему в этом состоянии, позже названном состоянием измененного сознания, стали приходить картины. Вглядываясь в древний артефакт, он как будто сам присутствовал при его создании вместе с его автором – художником или мастером-каменотесом.

– Этим методом можно узнать суть вещей, истинную историю возникновения конкретного артефакта. Зрительно и мысленно проникая в их структуру, вы будете в ответ получать образы, словно в кино рассказывающие историю исследуемого объекта, – пояснил во время одной из встреч Тинджол Ринпоче. – А далее уже идет детализация образов и прием информации с более высоких планов сознания.

– То есть получение любой интересующей меня информации? – задал вопрос психолог.

– Да, но если вам откроют канал Высшие Силы, – рассмеялся старый лама. – А он открывается далеко не каждому.

– Насколько подвержен человек влиянию потусторонних сил? – спросил о другом Хейнеманн.

– Все зависит от личной Силы индивидуума, а также от его эгрегора, – ответил тибетец.

– Эгрегора? – переспросил Петер.

– Ну, да, от этого коллективного бессознательного, существующего в тонком мире, которое создается объединениями людей по каким-либо интересам: религиозным, национальным, клановым….

– И сильно зависит человек от него?

– Да, особенно если состоит в энерго-информационном контакте сразу с несколькими подобными образованиями, то повязан ими словно раб.

– Как выглядит эгрегор? – полюбопытствовал психолог, отпивая из чашки густой ароматный чай.

– Как гигантская медуза, нависшая над храмами или местами большого скопления людей, – поведал Тинджол Ринпоче. – Она ведь еще и забирает у них их жизненную силу. Правда, помогает им иногда с реализацией задуманных идей и замыслов, с поправкой подпорченного здоровья, чтобы потом еще подоить как корову.

– Эгрегоры разумны?

– В некотором роде, как растения. И еще, – произнес лама. – В древние времена Боги, сошедшие с Небес к сынам человеческим, за обучения своим знаниям также брали в качестве платы жизненную Силу людей. Это записано в наших монастырских хрониках.

***

Филиппины

Восточный Самар

борт советского судна ССВ-210

январь 1988 года

Белобрюхий орлан, крупная хищная птица, спланировал на широкий сук засохшего дерева у кромки мангровых зарослей, мягко приземлившись и заняв на нем устойчивое положение. Он совсем не испугался близости человека, находившегося рядом на верхней палубе небольшого судна, пришвартованного к покрытому диким тропическим лесом берегу.

Старшина первой статьи Панькин, сидя на банке, положил себе на колени «калаш», устав его держать между колен за цевье. Он вытер рукавом гражданской рубахи обильно сочившийся со лба соленый пот, еще отхлебнул воды из пластиковой бутылки и его совсем развезло на жаре.

– Петруха! – позвал старшину, видя состояние подчиненного, выглянувший из кормовой надстройки мичман Рогов, одетый также в гражданскую одежду. – Иди в рубку, передохни под кондиционером. И не налегай на воду, при здешней влажности будет только хуже. Лучше вот леденцов пососи.

Петр Панькин подошел к надстройке, передав табельное оружие вышедшему на верхнюю палубу сменившего его на боевом посту мичману.

Малое разведывательное судно (МРС), созданное на базе небольшого рыболовного траулера, не имело даже своего имени, а только малопонятное для непосвященного общее название «судно связи» ССВ-210. Ему пришлось встать на якорь у острова Самар на Филиппинах для срочного ремонта вышедшей из строя судовой машины.

Перед этим небольшой экипаж под командованием опытного капитана увел МРС от оживленной морской трассы в Тихом океане, где имел задачу освещать надводную обстановку в районе пребывания и слежения за активностью кораблей США и их союзников, в какое-нибудь тихое место. До конца очередного плавания был еще один месяц и поломку двигателя следовало устранить своими силами. Формально числясь за службой связи, данное судно принадлежало военно-морскому управлению ГРУ ГШ МО СССР, окрашенное в шаровый26 цвет.

Ранее, в 60-х – 70-х годах разведывательные корабли ВМФ СССР маскировались под рыболовные суда, благо почти все были построены на их базе. На борту присутствовал соответствующий инвентарь, а члены экипажа числились согласно судовой роли кто тралмастером, кто матросом команды добычи или на разделке рыбы. Для полного вхождения в легенду прикрытия проводились регулярные занятия, где учителями выступали настоящие рыбаки, искренне верившие, что обучают находящихся на практике учащихся мореходных училищ министерства рыболовного флота СССР.

Потом советские разведывательные корабли стали маскировать под гидрографическую службу ВМФ и тогда их перекрашивали в белоснежный цвет. Но своим обилием разнотипных антенн на рубке «научники» не могли никого обмануть о своем прямом назначении.

В 1979 году маскарад закончился и суда военно-морской разведки СССР стали ходить под военно-морским флагом, окрашенные как и боевые корабли, получив наименование судов связи.

Рогов неторопливо прошел под брезент, временно натянутый на баке, где располагался наблюдательный пост.

– Как в бане, только веника не хватает, – пробормотал мичман, сразу весь взмокрев под навесом от невыносимой духоты. – И это когда дымка, а что же будет при ясной погоде? Так и кондрашка хватит.

Большинство времени экипаж ССВ-210 проводил во внутренних помещениях судна во вполне комфортных условиях.

Белобрюхий орлан метнулся с широкого сука к воде, на поверхность которой всплыли несколько крупных рыбин, растопырив когти своих лап.

Но рыбы всплыли не сами по себе, а были нанизаны на проволочную петлю. Их тащила молодая русалка, возвращаясь с охоты на лежбище нимф. Они облюбовали небольшой песчаный пляж среди мангровых зарослей далее на протоке между островами.

– Туземцы, что ли? – сам себя спросил Рогов, увидев голову девушки, но не разглядев, кто плывет с добычей и сразу вскрикнул. – А это что?!

Из-под воды навстречу крылатому хищнику взметнулось многометровое щупальце, щелчком убив орлана.

Мичман судорожно облокотил «калаш» на поручень ограждения, чтобы удобнее было вести прицельную стрельбу по появившемуся морскому монстру.

Неожиданно в навес ударил прилетевший с поверхности воды зеленый светящийся сгусток, запущенный из металлического посоха всплывшего подводного царя Посейдона с кучерявой шевелюрой и бородой.

К сгоревшему в секунду навесу и дикому воплю Рогова, открывшему беспорядочный огонь по не́жити за бортом, устремились все, кто был в рубке МРС.

Никого из монстров поднять на верхнюю палубу не удалось, так как они бесследно скрылись в морской пучине.

После этого пугающего инцидента немедленно по защищенному каналу спутниковой связи полетела радиограмма в военно-морское управление советской военной разведки о произошедшем.

***

Священная Римская империя

Богемия

Прага

октябрь 1329 года

– Что-то я не вижу ничего, одни отблески падающего света, – с сомнением разглядывая большое вогнутое зеркало и пробуя на разном расстоянии смотреть в него, сообщил мастеру Альберту и бенедиктинцу Арношту Гай Герметик.

Они втроем сидели в келье монаха у него в Праге, расположенной в башне одиноко стоящего флигеля. Ученик Гая Фридрих дрых без задних ног, набегавшись по поручениям учителя за день, на лежанке хозяина сего жилища. Рядом с воспитанником на старой овчине, брошенной на каменный пол, вольготно развалился пес Герметика Лу́ка, жмурясь от удовольствия от исходившего из лежанки тепла.

Гай с учеником перебрались из своей пещеры в Большой Совиной горе в Рудные горы, лежащие на северо-западе Богемии27 на границе с Саксонией. Там они нашли себе другую пещеру и так же, как и на старом месте, построили перед ней хижину, надежно скрыв от посторонних глаз вход в нее. Места вокруг нового жилища были необжитые – горный лес, множество ручьев и зверья. Перебивались рыбалкой и охотой, сбором даров природы, не забывая возделывать огород, дававший им в летнюю пору корнеплоды и овощи. С людьми из поселений не общались. Золота, полученного от рыцаря-тамплиера Дельмонта на жизнь, было достаточно. Вот и Арношта в Праге навестили, дабы через его братьев по вере тайно поменять толику благородного металла на серебряную монету, остерегаясь алчных торговцев. Те могли донести властям об этаком-то богатстве, а средства были необходимы на закупку съестных припасов.

– Так не получится, – сказал бенедиктинец, тронув Герметика за плечо. – Ты весь напряжен, расслабься! И смотри в зеркало с подволокой, как будто тебе не очень то и надо чего увидеть. Глаза твои должны оказаться точно в эфирном фокусе – узле вибраций эфирной среды. На расстоянии, где астральный свет в зеркале наблюдается наиболее отчетливо. И думай о том, с кем хочешь повидаться. Постоянно мысленно держи перед собой его образ. Это, брат, целое искусство, уметь узреть бесплотные сущности зазеркалья. Потом уж познаешь, как правильно общаться с оными, да о чем их спрашивать.

– А как же церковь относится к таким опытам? – невинно спросил монаха Гай.

Альберт молча наблюдал за разговором.

– Ничего колдовского тут нет. Не более чем создание сего зеркала, – ответствовал в ответ Арношт, указав на мастера-виртуоза. – Хотя и распространяться о нем всуе тоже не сто́ит, может закончиться плохо.

Перебравшись в Рудные горы, Герметик не прекратил общения с этими естествоиспытателями-алхимиками, да и с рыцарем ордена Храма28 Дельмонтом, иногда заезжавшего их проведать.

– С помощью сего зеркала можно общаться с любым, посвященным в тайные знания, – добавил мастер Альберт, обращаясь к Гаю. – От кого же еще узнать о скрытом и сокровенном?

Мысль связаться через телепортал с шаманом Гуарой с побережья залива Гуанабара в Новом Свете29 давно посетила Герметика. Но пока не получалось раздобыть достаточного количества «сока земли», даже в «чертовом колодце» на горе Всех Святых у Альберта в Хайдельберге. И создать свой портал в уединенном месте тоже не получилось. Все свободное время ушло на обживание на новом месте и добывание в поте лица хлеба насущного себе на пропитание. Поэтому возможность использования зеркала для связи его привлекла.

– А может, мы его отвлекаем нашим присутствием? – предположил монах и предложил стеклодуву. – Пойдем-ка отдыхать, время уже позднее. А он пусть попробует еще раз, но уже в одиночестве.

Оба алхимика прошли к столу с остатками ужина, выпили по чаше вина и завалились спать рядом с Фридрихом на необъятную лежанку.

Гай, оглянувшись на задремавших приятелей, еще раз попробовал сосредоточиться. Он пристально посмотрел в зеркало, освещаемое лишь колышущимся пламенем толстой сальной свечи, стоящей на столике позади него.

Так прошло некоторое время без видимых изменений.

Внезапно поверхность вогнутого зеркала зримо потемнела. По ней пополз какой-то туман, из которого на Герметика к его радости глянуло лицо атланта.

– Я рад, что ты сообразил как можно связаться со мной, – произнес Гуара и спросил. – Как твои успехи?

Гай рассказал, поделившись заботами.

– Сделай раму портала из хорошего железа, закажи у кузнеца, – дал совет шаман. – А трубки подачи «сока земли» к конфоркам на минеральном масле, как и емкость наверху, обязательно должны быть выполнены из того же темно-зеленого стекла, что и кубышка, которую ты мне привез в подарок. «Сок земли» проще всего найти у вас в заброшенных рудниках и шахтах. Каменное вогнутое зеркало изваять самому очень трудно. Они встречаются в древних капищах и у них всегда есть хозяева – посвященные высокого уровня, беспощадно убирающие со своего пути неожиданно появившихся конкурентов.

Через полгода, к следующему приезду в Прагу Герметика со своим учеником, мастер Альберт доставил к Арношту другое вогнутое зеркало для Гая, которое было им с величайшей предосторожностью на лошадях перевезено в его новое жилище в Рудных горах.

***

Норвегия

Норланд

Рёрус

январь 1988 года

Ларс Брекке, идя по горной дороге, заметил темное пятно прохода на свежем отвале откоса гряды. Что толкнуло его залезть в эту дыру, он и сам не знал. Словно что-то подпихнуло норвежца.

Мужчина осторожно пролез через узкий проход в щебне, пока щель не разошлась до приемлемой ширины, ведущей вглубь возвышенности.

Неожиданно Брекке оказался в пещере, подсвечивая себе имевшейся у него бензиновой зажигалкой. На дне ее Ларс обнаружил несколько довольно крупных яиц землистого цвета. Они лежали в какой-то странной стелющейся дымке.

Было очень влажно, со свода грота сочилась вода.

В душе путника ворохнулась тревога. Отчего-то стало сосать под ложечкой в дурном предчувствии неотвратимой беды.

Привыкший доверять своим чувствам, суеверный норвежец перекрестился, но упрямо решил осмотреться на месте, раз уж попал сюда. Мужчина глянул за поворот карстовой полости и остолбенел.

Перед ним стояла здоровенная птица вроде страуса, только массивнее телом.

Больше всего Брекке поразили ее глаза, горевшие в темноте красным дьявольским светом.

Курлыкнув, голова существа также стала наливаться красным светом.

Ларса буквально вынесла наружу из подземелья волна хлынувшего от птицы дикого ужаса. На спертом дыхании, обливаясь холодным потом, он еще пробежал с километр по грунтовой дороге, пока не пришел в себя.

Проходя в следующий раз это место, норвежец обнаружил, что провал в откосе завален сползшим на него изрядным пластом земли и попасть в грот стало невозможно.

***

Канары

Фуэртевентура

деревенская таверна

октябрь 1940 года

Немного агрессивный бой пальцами по струнам испанской гитары исполнителя фламенко приглушался проморенными соленой водой досками, которыми были обиты изнутри стены и потолок питейного заведения. Взяв последний, щемящий душу аккорд, кудрявый малый со смоляного цвета волосами, одетый в малиновую рубаху и холщовые штаны, отложив музыкальный инструмент, вышел передохнуть на свежий воздух.

Густав Винтер и его гость сидели в дальнем углу многолюдной в этот час таверны у настежь отворенного окна, через которое внутрь душного помещения с океана проникал живительный ветерок.

Старый Риккардо, располагавшийся за столом напротив немца, доедал заказанные ему инженером-строителем приготовленные на углях морепродукты, запивая их белым вином из глиняного кувшина. Сам Винтер пил крепкий кофе, иногда опрокидывая в себя стаканчик терпкого красного.

– Так, где мне поставить дом? – спросил он покончившего с трапезой старика.

– Ты ведь через его подвал собираешься незаметно проникать в подземный лабиринт? – поинтересовался у приезжего иностранца загоревший до черноты Риккардо.

– Конечно, – подтвердил Густав.

– Тогда там, где решил, – ответил его гость. – Ты правильно все определил.

Поначалу немецкий инженер не поверил бредням какого-то первого встречного им на острове местного жителя о древнем подземелье. Познакомились они тогда в этой же таверне. Старому Риккардо не было на что выпить. А прибывший на Фуэртевентуру немец не знал с чего начать. За бесплатный ужин и пару кувшинов вина он получил подсказку. Но не поверил в нее и вызвал на остров опытного лозоходца, умудрявшегося находить подземные пустоты, знакомого ему еще по Европе.

Сообщение старика оказалось правдой, и Густав проникся к нему доверием, словно встретил спустя годы давнего приятеля.

– Кто создал это подземелье? – задал вопрос собеседнику Винтер о разветвленной системе рукотворных пустот под полуостровом Хандия на Фуэртевентуре.

– Народ, который жил здесь во времена, предшествующие эпохе фараонов Египта, – сообщил тот. – Да и Канары тогда были вершинами могучих гор, протянувшихся по существовавшему тогда архипелагу отсюда и до Америки через всю Атлантику. Потом, правда, он за одну ночь погрузился в воды океана. Над поверхностью остались только вершины его пиков вроде Азорских островов, Мадейры, Канар.

– Ты рассказываешь об Атлантиде?

– Да, о ней.

Возникла пауза.

– Где же находится вход в лабиринт? – полюбопытствовал немец.

– Тут, с южной стороны полуострова и там, с северной стороны, за горной грядой, – сказал старик, показав в окно рукой приблизительное расположение туннелей. – Под водой у побережья.

– Почему входы под водой?

– Наверное, в те незапамятные времена создания лабиринта уровень океана был ниже, и в подземелье можно было спокойно зайти посуху, – предположил Риккардо.

– Откуда ты узнал об этом древнем подземелье?

– Жил на нашем острове раньше один отшельник. Я молодой тогда был, ему едой помогал. А он мне много чего интересного сказывал, что в книжках не найдешь, – поведал собеседник Густава. – Его местные побаивались, колдуном считали. Меня тоже стороной обходят.

Старик глянул на Винтера зелеными, с желтизной глазами.

– Где он сейчас? – спросил немец.

– Давно помер. Наставник как-то сказал мне, что по легендам недалеко от Фуэртевентуры на дне океана, где находится затопленный город атлантов, обосновались русалки. И иногда приплывают по туннелю в подземный лабиринт под Хандией. Там, по его словам, у них капище.

– Зачем ты мне рассказываешь небылицы? – нахмурился инженер.

– Ты же хочешь исследовать лабиринт, – заметил Риккардо и пошутил. – Вдруг в нем встретишься с ними?

***

Россия

Сестрорецк

загородный дом военной разведки

январь 1988 года

– Разрешите, Виталий Андреевич? – постучав в дверь кабинета начальника оперативного отдела военно-морского управления ГРУ, заглянул его заместитель Торопов.

– Проходи, Сергей Константинович, какие новости? – спросил его капитан первого ранга, оторвавшись от бумаг на своем столе.

Капитан третьего ранга молча протянул шефу расшифрованную радиограмму с СС-210.

Берестнев внимательно прочитал весь текст и надолго задумался.

– Ты же знаешь, что заниматься этой чертовщиной нам строжайше запрещено руководством, – изрек начальник оперативного отдела. – Но и не заниматься ею было бы непростительной глупостью, потому что она прорывная.

Он замолчал.

– Думаю, и наше дорогое руководство получает информацию по ней, но другими путями. А нам запретило, дабы не нарушать сложившийся порядок вещей. Чтобы не рисковать своими задницами при стихийном переосмыслении народными массами мироустройства, если все это выплывет наружу, – продолжил Виталий Андреевич.

Капитан первого ранга опять замолчал.

– Я это говорю тебе, потому что ты меня наверх не сдашь. Я твоя единственная возможность урвать хоть что-то с барского стола, кроме ожидающей тебя в будущем пенсии, на которую особо не распрыгаешься.

Торопов молча слушал его.

– Никому больше данную информацию не передавать! – дал указание Берестнев. – В вахтенный журнал ССВ-210 ее не заносить. Представителю особого отдела на борту нашего МРС взять со всех подписку о неразглашении обстоятельств произошедшего.

Наступила пауза.

– Среди экипажа ССВ-210 есть морские биологи? – спросил начальник оперативного отдела и сам же оборвал себя. – Хотя о чем это я?

– Передать капитану судна-разведчика, чтобы срочно заканчивал ремонт двигателя и точно записал координаты его последней стоянки. Пускай сделает несколько обзорных снимков для упрощения установки точного места случившегося, – добавил он. – Подготовьте проект похода однотипного МРС к данному острову под прикрытием обычной его деятельности в дальнем походе с целью возможного изучения стойбища рыбо-людей и их подводных скакунов – архитеутисов, которое, как мне настойчиво подсказывает моя интуиция, находится где-то поблизости. И как вовремя мы получили через нашу агентессу информацию от Кристофера Фокса об этой подводной цивилизации и приблизительных местах ее размещения на нашей планете. Готовься возглавить спецгруппу.

***

Канары

Фуэртевентура

полуостров Хандия

ноябрь 1940 года

Хельмут Крафт и Дитер Шванн медленно плыли над песчаным дном, внимательно осматриваясь вокруг себя. Руководством строящегося секретного объекта на полуострове Хандия была поставлена задача обнаружить вход в подводный тоннель, идущий под остров.

С этой целью каждый день выделялась дежурная пара боевых пловцов из группы охраны специальной зоны, которые производили патрулирование в прибрежных водах южного побережья полуострова.

Они преодолели уже ровный участок, дальше резко пошла глубина и выходы скальных пород. Проплывая над небольшим ущельем, идущего впереди Шванна что-то заинтересовало, и Крафт стал погружаться следом за ним, не забывая поглядывать по сторонам.

Вертикальные стены расщелины кое-где покрывали водоросли, актинии и другие морские организмы. На тридцатиметровой глубине, включив подводные фонари, ныряльщики обнаружили огромный зев тоннеля, уходящего под основание полуострова.

Внезапно невидимая сила швырнула Дитера, словно котенка, в его горловину.

Боевой пловец, нелепо закинув ноги, спиной вперед исчез в тоннеле.

Не раздумывая, Хельмут кинулся за товарищем, оказавшись с ним в мощном невидимом подводном потоке, сразу понесшим его с напарником неизвестно куда.

Легководолазы оказались в очень скверной ситуации.

На глубине и в проливах около островов в морях и океанах нашей планеты присутствуют подводные течения, ежесуточно перемещающие значительные объемы водных масс. Многие из них известны и нанесены на лоции и гидрологические карты. Большую опасность представляют пока неизвестные, легко способные утащить ныряльщика на большие глубины, где его ожидает смерть.

Но Крафта и Шванна готовили в одном из отрядов разведчиков-диверсантов третьего отдела военно-морского управления абвера, где не было принято бросать своих в беде. А потому Хельмут попытался догнать товарища, а Дитер тормозил, растопырившись в потоке, всячески замедляя свое движение.

Боевые пловцы неслись в водном потоке, пару раз крепко приложившись телами об стенки туннеля.

Случайно увидев большое, вытянутое углубление в его своде, догнавший напарника Крафт инстинктивно успел втянуть туда Шванна и сам сунулся в проем.

Легководолазы очутились в широком боковом ходе, медленно поднимаясь вверх под давлением воды снизу.

Так продолжалось какое-то время, пока подводные разведчики не всплыли в неизвестном, темном пространстве.

– Где мы? – сняв маску дыхательного аппарата замкнутого цикла, очень похожую на маску противогаза, спросил товарища Дитер.

Его голос эхом отразился от далеких стен подземной полости, наполовину заполненной морской водой.

– Ты фонарем то посвети, – невозмутимо предложил ему Хельмут. – Вот он у тебя в руке включенный.

Улыбнувшись подначке напарника, Шванн провел световым лучом, выхватив из мрака причал и свод, находящийся в пятнадцати метрах от них, большой пещеры.

– Такое убежище Винтеру и надо! – опешил он от увиденного. – Сюда даже океанская подлодка зайдет, и не одна! Строить собрался, а оно уже готово! Кто его, интересно, создал?!

– Давай туда! – указал направление Крафт. – Посмотрим, что там!

Они проплыли вдоль выступающей вверх длинной площадки вдоль одной из стен вытянутой подземной полости, умудрившись подняться из воды цепляясь за вмурованные в пирс кольца.

– Все мышцы болят, – присев наверху сообщил товарищу Хельмут.

– Это от резкого перенапряжения, когда нас захватил поток. Очень захотелось жить, – ответил Дитер, до принятия в подводные диверсанты служивший на корабле санитаром. – Надо принять по таблеточке, все как рукой снимет.

– Привыкнем к этому первитину30, потом без него будет тошно, – засомневался Крафт.

– Ты что, в отряде себе долгую жизнь отмерил? – поинтересовался у него напарник. – В боевых пловцах на этом свете не задержимся.

Ныряльщики приняли по капсуле обезболивающего из индивидуальных герметичных аптечек, передохнули и с осторожностью направились к выходу из пещеры, который заметили в конце пирса, когда отдыхали.

Немцы оказались в ходе с гладкими стенами, заворачивавшего по дуге вверх и влево. По мере продвижения по нему по его правой стороне стали попадаться гроты с проходами в них.

– А вот тебе помещения под хранилища боеприпасов, провианта, да чего угодно, – оценив увиденное, заметил Шванн. – Только немного расширить надо, стеллажи поставить и железные двери.

Пройдя далее, они вышли в тоннель, пересекавший их ход.

– Теперь куда пойдем? – спросил товарища Дитер.

– Никуда, назад вернемся, – подумав, ответил тот. – Мы можем долго проплутать по этому лабиринту, а нам надо срочно на виллу к Винтеру, чтобы сообщить о нашей находке.

– Ты что, забыл, как мы сюда попали?! – возмутился напарник. – И это течение в подводном тоннеле, куда оно нас занесет?!

– Не переживай, – отмахнулся от него Хельмут. – Нас вынесет на северное побережье Хандии, я уверен в этом. Сквозной подводный туннель и построили для провода-вывода в убежище подводных аппаратов, используя сильное течение.

– Кто построил?! Ты обратил внимание, что оно вполне современное?! – нервно возразил Шванн. – Но здесь никого нет. Где же хозяева и кто они?!

– Не нашего это ума дело, – закончил разговор Крафт. – Пошли в воду.

Боевые пловцы вернулись в пещеру с причалом, надели маски и, спустившись в лагуну, с включенными фонарями стали погружаться.

Неожиданно навстречу им из подводного туннеля всплыла крупная сущность.

Сначала Хельмут решил, что это тюлень, так как у существа был сзади плавник. Но потом он в ужасе отпрянул, увидев человеческую голову с бородой и развевающиеся в воде длинные волосы.

Сущность имела мощный торс с бугрящимися мускулами руками, в одной из которых был зажат длинный трезубец. Нижняя половина его тела покрывала зеленоватая чешуя, заканчивающаяся большим рыбьим хвостом.

Рыбо-человек свирепо глянул на подводных диверсантов безжалостными, светящимися зеленым глазами, и ошалевший от страха Дитер не выдержав, ударил того в бок водолазным ножом.

Пространство вокруг монстра сразу окрасилась красным, он издал высокий горловой рев, хлестнувший по ушам ныряльщиков.

Пытаясь нанести завершающий удар Крафт и Швам сцепились с жутким противником, сообща удерживая его руку с трезубцем.

Так они клубком втроем и вывалились в подводный туннель, сразу подхваченные мощным течением.

Дальнейшее Хельмут помнил смутно. Его сильно ударило головой водным потоком об стенку туннеля. Легководолазы так и не прекращали ни на минуту бороться за свою жизнь с нежданным и сильным врагом.

Очнулся Крафт, уже всплыв на поверхность. Его напарник пропал вместе с рыбо-человеком где-то на глубине. Больших усилий потребовалось добраться с дикого, безлюдного северного побережья острова до территории секретного немецкого объекта шатавшемуся от усталости боевому пловцу.

***

Норвегия

губерния Нур-Трёнделаг

Левангер

январь 1988 года

В этот день У́ле Янсен вместе со своими взрослыми сыновьями выходил в Тронхеймс-фьорд на ловлю трески. С декабря по май шла путина этой ценной промысловой рыбы. А по возвращении их моторного баркаса в родной Левангер, расположенный на берегу протяженного залива, они разделали добытый улов и повесили его сушиться под большой навес во дворе жилого дома.

Вяленьем трески пожилой Янсен занимался всю жизнь и детей своих приставил к этому делу, гарантировавшему устойчивую продажу конечного продукта и стабильный доход.

Вечером после ужина и доброй кружки крепкого пива, вышел Уле на свежий воздух выкурить трубку. Неторопливо дымя, он поглядывал на темное небо, обильно усыпанное яркими звездами. Здесь, на окраине небольшого городка, и воздух был чище, и житье здоровее.

Внезапно его внимание привлек посторонний звук, долетевший до него из-под навеса для сушки рыбы. Не придав этому значения, Янсен продолжил курить и наслаждаться потрясающим видом Млечного Пути у себя над головой.

Под навесом опять раздались какие-то странные звуки и старый рыбак, взяв топор и фонарь с веранды, стал бесшумно подкрадываться туда.

Во двор могла забрести бродячая собака в поисках съестного, а его верный пес Кнут уж месяц назад как околел от старости.

Ворвавшись под навес, Уле в луче фонаря с ужасом увидел черное существо с головой собаки и четырьмя конечностями, стоявшее на двух задних лапах. Оно имело большие кожистые крылья как у летучей мыши. Отталкивающая сущность запуталась крылом среди подвешенной на веревках трески. Рядом с ней стоял холщевый мешок, набитый уже снятыми кусками рыбы.

– Освободи меня, – глянув на человека ярко вспыхнувшими жёлтыми глазами мысленно попросил гуманоид.

– Упырь! – содрогнувшись от увиденного заорал Янсен, пытаясь достать топором нежить.

Но та извернулась под ударом, и топор глубоко засел в одном из деревянных столбов, поддерживающих крышу навеса.

На крик отца из дома выскочили его сыновья.

В суете поднявшейся кутерьмы существо умудрилось вырваться и резко взлетев, скрылось от преследователей. Только на фоне взошедшей полной луны промелькнул силуэт нежити.

– Не рассказывай никому об этом. А то люди могут подумать, что ты тронулся рассудком, – дал совет Уле его старинный приятель местный егерь Эйнар Эйде и продолжил. – Эта разумная сущность получила среди нас название летающий человек. Живет в глухих лесах или в горных пещерах. О ней упоминается еще в древних хрониках и сагах.

***

Филиппины

Восточный Самар

борт советского судна ССВ-210

январь 1988 года

– Вот это засохшее дерево со светло-серым стволом и развесистыми сучьями! – настойчиво указал рукой старший лейтенант Бубенцов другому старлею, посмотрев в морской бинокль и сверившись с имевшейся у них стопкой фотографий нужного участка побережья острова.

– Там сучья не так расположены! – возразил Головин, также использующий оптический прибор.

– А ты рассмотри его под немного другим ракурсом и все совпадет! – не сдавался Бубенцов и добавил. – И место в точности то же, где находился МРС!

Спор между боевыми пловцами затянулся.

– Хватит впустую базарить, координаты совпадают, засохшее дерево в наличии на берегу имеется! – одернул своих подчиненных капитан-лейтенант Алексей Косых. – А остальное мне по барабану!

Разговор происходил на верхней палубе все того же ССВ-210, бросившего якорь недалеко от берега филиппинского острова Самар, где он стоял на ремонте почти две недели назад. На случай неожиданного появления катера местной береговой охраны была заготовлена легенда о поломке судовой машины.

Из военно-морского управления ГРУ посулили хорошую надбавку за сверхурочные и риск, и экипаж МРС остался на внеочередную автономку вдали от родных берегов. Исследовательскую группу в количестве шести человек из Ленинграда оперативно доставили на борт судна-разведчика быстроходным кораблем с советской военной базы Камрань, расположенной на побережье Вьетнама. Попутно на ССВ-210 передали необходимое топливо и продовольствие, подходившее к концу, а также снаряжение спецгруппы. Все это передали на борт МРС в открытом море, подальше от любопытных глаз.

Было раннее утро.

Еще не наступила жара и дикая влажность, как во второй половине дня. На небе присутствовала легкая дымка. Волны прибоя били в мангровые заросли песчаного берега, отражаясь от него через протоку на лежащий рядом более мелкий остров.

Из кормовой надстройки судна вышли капитан третьего ранга Торопов с прибывшими двумя морскими биологами, чтобы пройти на бак. А боевые пловцы, закончив свой осмотр на месте, спустились во внутренние помещения разведчика.

– Сдается мне, что лежбище нимф надо искать далее за мангровыми зарослями по берегу, – указал рукой возможное направление поиска один из ученых Белов. – Или напротив, на том островке.

Он осмотрел в бинокль видимую часть соседнего клочка суши.

– Не так далеко отсюда начинаются приличные глубины Филиппинского глубоководного желоба, – добавил другой биолог Лазарев. – В звуковом сообщении Кристофера Фокса упоминается о подводном поселении рыбо-людей в этом желобе.

– Как нимфы умудряются опускаться на такие глубины? – задался вопросом Леонид Белов. – И жить там? Чем они дышат?

– Судя по сообщению Фокса, спускаться туда им помогают их подводные скакуны – архитеутисы, – заметил Александр Лазарев. – Из объяснительной записки мичмана Рогова, состоящего в экипаже ССВ-210, явствует, что один кальмар из этого семейства, всплыв на поверхность воды рядом с подвергшейся нападению птицы молодой русалки, щелчком своего щупальца убил пернатого хищника. То есть моллюск проявил свой разум. Как такое может быть возможно?

– В результате генных манипуляций подводной цивилизации нимф удалось создать разумного головоногого, активно используемого ими как транспортное средство и для охраны, – по памяти процитировал сообщение американского ученого-гидроакустика капитан третьего ранга. – Каково́?

– Где же расположены их лаборатории, чтобы проводить такие опыты? – спросил присутствующих Белов. – На дне океана?

На его вопрос никто не ответил.

Наступило молчание.

– Почему именно нас двоих включили в состав этой спецгруппы? – поинтересовался у разведчика Лазарев.

– Потому что именно вы двое в нашем подведомственном институте отстаивали свою точку зрения, что квакерами являются архите́утисы, – пояснил ему Торопов. – И она позднее блестяще подтвердилась в сообщении Кристофера Фокса.

Возникла пауза.

– Приоритетной целью нашей экспедиции является установление точного состава дыхательной смеси, которую используют нимфы для спуска на большие глубины и нахождения там, – сообщил морским биологам капитан третьего ранга. – И если мы этого сможем добиться, то считайте, что наша жизнь удалась со всеми сопутствующими ей приятными моментами.

***

Чили

архипелаг Огненная Земля

один из необитаемых островов

январь 1941 года

Освобожденный от стопора якорь судна бухнулся в воду, долго опускаясь ко дну, пока из клюза вытравливалась цепь с массивного барабана брашпиля31.

Большая гафельная шхуна «Анхелина» столичного яхт-клуба Буэнос-Айреса встала на стоянку в неприметной бухте одного из тысяч островов архипелага Огненной Земли на принадлежащей Чили территории, приготовившись спустить лодку для осмотра близлежащих скал, поднимавшихся прямо из изумрудной поверхности фьорда. Это плавание парусного судна было организовано президентом немецкой общины Аргентины Людвигом Фрейде, крупным предпринимателем и, по совместительству, заместителем резидента гестапо в этой стране. Официальным прикрытием секретной операции было совершенствование навыков судовождения командой в сложной навигационной обстановке высоких широт Южной Атлантики. Истинной же целью похода являлось проникновение членами путешествия в древнее подземелье, расположенное на этом острове, точные координаты которого передали Гиммлеру прибывшие еще в конце тридцатых годов в Берлин тибетские монахи религии бон.

– До дна семьдесят с лишним метров, – глянув на отметку на якорной цепи сообщил капитану боцман Лоренсо Агирре.

– Под нами подводная расщелина, – спокойно отреагировал тот. – В норвежских фьордах глубины иногда достигают нескольких сот метров.

– И как мы будем искать вход в это подземелье? – спросил капитана Бетанкура Эрих фон Лоссберг, член экипажа шхуны и опытный геолог.

– Подождем, пока не начнется отлив, – ответил Карлос Бетанкур. – В этих местах значительный перепад. Шульц передал, что проход под землю находится ниже уровня воды.

Герберт Шульц, он же преподобный Алонсо Мендес, возглавлял аргентинскую резидентуру гестапо и попусту не болтал.

Команда «Анхелины» насчитывала двадцать человек, из немецких эмигрантов или лиц, разделявших идеи национал-социализма. Все были крепкими ребятами и не робкого десятка, не раз побывавшими в сложных жизненных переделках.

Через пару часов начался отлив, вода стала уходить из бухты.

– Вон, в четырех кабельтовых правее той скалы я отчетливо вижу темное отверстие грота! – воскликнул Ульрих Линдхольм, держа в руке бинокль.

– Лоренсо, спускай шлюпку и трех человек в ней! – отдал распоряжение боцману капитан. – Пойдут Лоссберг, Линдхольм и Торрес.

– А если они не успеют до начала прилива выйти из подземелья? – задал вопрос Агирре.

– Пускай возьмут с собой дыхательные аппараты, – добавил Бетанкур. – Всплывут с их помощью, если что.

Моряки заняли места в лодке и стали ходко грести к темному зеву появившегося прохода.

– Хоть и лето, а вода в высоких широтах не успевает прогреться, – заметил кто-то из экипажа на верхней палубе. – Холоднющая, как лед. В такой долго не поплаваешь, сердце встанет.

– Сюда вполне может войти подводная лодка! – подойдя к проходу в гигантскую пещеру, заметил Линдхольм, инженер-строитель по профессии.

Троица в шлюпке внимательно всматривалась в сумрак пространства перед собой, подсвечивая себе фонарями.

– В грот надо пригнать большой плавучий причал кессонного типа, чтобы сначала на него выгружать грузы, перед тем как их поднимать наверх в убежище. И пару лебедок надо установить на верхней площадке, – увидев металлическую лестницу, уходившую по отвесной каменной стене к своду, присвистнув предложил Лоссберг. – А то тут многометровый перепад уровня воды при приливах и отливах.

– Не свисти, денег не будет, – сказал ему Хорст Торрес, бывший военный моряк.

– А их и так нет, – отмахнулся геолог и, обернувшись к остальным, сказал. – Привязываем за лестницу лодку и отправляемся наверх?

Так и поступили.

Забравшись на верхнюю площадку, члены команды «Анхелины» наскоро обследовали подземный лабиринт древнего убежища, уходивший вниз на три уровня, и вернулись на шхуну.

– Надо будет снаружи повесить сдвижной щит, раскрашенный под скалу, чтобы вход в убежище при отливе был незаметен, – высказал свое мнение об увиденном подземелье капитан Бетанкур.

– Интересно, кто же смог так тщательно и главное чем обработать стены ходов и зал, виденных нами? – задался вслух вопросом Эрих фон Лоссберг. – Никогда не видел ничего подобного! К какой из культур доколумбовой эпохи прикажете все это отнести?

Уже с января 1942 года в древнее убежище, известное немногим посвященным как «База 211» стали доставлять судами немецкой военной разведки необходимое оборудование, запас продовольствия, топливо, медикаменты, одежду, оружие на случай поражения Третьего рейха во Второй мировой войне и последующего приема сюда высших членов СС и функционеров НСДАП вместе с их семьями.

На базе стал находиться небольшой, но постоянный персонал из числа немецких эмигрантов в Аргентине. Переброска прибывающего на транспортах груза с судна в тайное убежище производилась мотоботами «Базы 211» во избежание разглашения точных координат секретного нацистского объекта.

***

Филиппины

Восточный Самар

грот на безымянном островке

февраль 1988 года

– Бери ее выше хвоста, а то мне одному тяжело тащить! – попросил Леонида Белова Александр Лазарев, держа бесчувственное тело молодой русалки под мышки.

Биологи внесли нимфу в небольшую пещерку с ручьем, протекавшим по ее дну, и прошли с ней дальше вглубь грота, идущего на подъем, подальше от разбушевавшейся снаружи стихии. Даже сюда долетали брызги огромных волн и были слышны раскаты грома бушевавшей над побережьем грозы. Слава Богу, случайно обнаруженное природное убежище было обращено входом в другую сторону от урагана, а то бы им точно не сдобровать.

Еще час назад ученые в сопровождении двух пловцов-разведчиков в качестве боевого охранения спустились под воду в легководолазном снаряжении с борта ССВ-210 безлунной ночью, чтобы попытаться приблизиться к лежбищу рыбо-людей и понаблюдать за его обитателями. В светлое время суток это было сделать невозможно, так как исследователей ГРУ тут же засекали и отгоняли, угрожая расправой.

Стоянку нимф спецгруппа военной разведки нашла там, где и предполагала – за мангровыми зарослями на относительно чистой песчаной полосе у среза воды через протоку от маленького островка.

Русалки числом до полсотни особей от мала до велика под защитой пары брутального вида самцов нежилась на песочке под тропическим солнцем, охотились в море за рыбой или дремали себе в теньке под кронами склонившихся деревьев.

Внезапно налетевший шторм спутал все планы.

В возникшей круговерти волн пропали оба боевых пловца, а биологов вышвырнуло к соседнему островку. Как в полной темноте под водой Белов умудрился заметить бесчувственное тело молодой русалки, так и осталось загадкой. Схватив ее, ученые смогли с ней выбраться на клочок суши и там, при очередном сполохе молнии, обнаружить вход в пещеру.

– Не нравится мне ее состояние, – сняв акваланг и ласты, подсев рядом с нимфой протянул Леонид. – Как она вообще не захлебнулась под водой без сознания? Вполне возможна и закрытая черепно-мозговая травма, могла головой удариться о камни.

Исследователь поднял веко мелко дергающейся девушки, поглядел на положение зрачка, померил пульс, послушал ее прерывистое дыхание.

– Интересно, и что ты смог определить по частоте ее пульса? – спросил с иронией Белова Александр Лазарев. – У тебя есть данные о его диапазоне у рыбо-людей?

– Много бы я дал за информацию, полученную при их комплексном обследовании! – со вздохом произнес Леонид и добавил. – Хорошо, что мы не потеряли фонари, но батареи не вечные. Будем экономить, использовать по одному.

Снаружи доносился вой ураганного ветра, срывавшего кроны пальм и с легкостью валившего крупные деревья на побережье.

– Как думаешь, наше судно уцелело? – задал вопрос напарнику Лазарев.

– Его могло выкинуть штормом на берег, – подумав, предположил тот. – А могли и успеть уйти в открытое море. Там высота волн при урагане не такая большая. Хотя и не факт, что уцелели.

Они помолчали.

– Кольни ей стимулятора для поддержания сил, – предложил коллеге Белов.

У Лазарева на поясе имелась герметичная аптечка.

– А дозировка? – заколебался Александр. – Не переборщить бы.

– В четверть человеческой, как собаке, чтобы не было передо́за.

После инъекции в вену на сгибе локтя у русалки прекратились подергивания тела, и она впала в глубокий сон.

Ученые смогли впервые вблизи рассмотреть нимфу.

До бедер ее тело было копией человеческого. Черты лица немного кукольные. Нечесаная копна волос, почти до низа спины. А вот ниже таза начинался длинный вытянутый хвост, покрытый крупной чешуёй, заканчивающийся большим плавником, как у рыбы.

Внезапно в проем пещеры по руслу ручья пролез крупный самец рыбо-человека, увидев лежащую молодую русалку в луче фонаря в окружении двух людей. С косматой бородой и свирепым выражением лица, он направил на исследователей зажатый в мускулистой руке отливающий матовым металлический посох с цилиндром на конце. Черное отверстие на его торце смотрело на русских и неотвратимо притягивало их взгляды.

– Эй, дядя, ты это завязывай! – в простецкой манере воззвал к нежданному гостю Белов, поднаторевший с юности в дворовых разборках. – Мы ничего плохого не сделали твоей подруге!

Биолог казался вполне доброжелательным и его приятный баритон располагал к улаживанию конфликта.

Самец нимфы привалился к стене грота, положив свой странный посох рядом. Он порылся в своем набрюшнике и, достав из него гладко обкатанный волнами зеленый камень, бросил его людям.

– Это точно не бутылочное стекло, – сразу оценил тяжесть кристалла на ладони Лазарев, поймав подарок. – Крупный изумруд!

Александр протянул драгоценный камень обратно гуманоиду, улыбнувшись и отрицательно покачав головой.

– Не хотите принять дар за спасенную воспитанницу? – неожиданно раздалось в головах ученых. – Что же вам надо?

Это вызвало замешательство русских.

– Расскажи-ка нам лучше о своем народе, – наконец оправившись, мысленно попросил рыбо-человека Леонид.

Наступила пауза.

– Мой народ появился на свете, согласно нашим легендам, несколько миллионов циклов назад в результате генных манипуляций как одна из версий человека, – собравшись с мыслями начал гуманоид. – Нас создали прилетевшие на Землю боги с планеты Немиру. Нимфы, как и вы, не являются коренными разумными земными расами, к которым относят огневиков, нагов, ящеров, гоблинов, карликов-гномов и некоторых других.

– В какой части нашей планеты зародилась ваша цивилизация? – спросил Лазарев.

– На одном из островков архипелага Огненной земли в Тихом океане. Тогда он находился в тропиках, так как Земля в очередной раз изменила местоположение своих полюсов, – ответил рыбо-человек.

– У вас есть постоянные места обитания?

– Да. Огненная Земля, Гренландское море, глубоководный каньон Минданао около Филиппин.

Рыбо-человек помолчал.

– Цивилизация нимф быстро обогнала по своему развитию человеческую цивилизацию, потому что была лучше защищена от природных катаклизмов, периодически сотрясавших нашу планету и преследовавших людей, – продолжил гуманоид. – Создавшие рыбо-людей Боги потратили на нас больше времени, чем на обычных людей. В свою очередь русалки помогали царям Атлантиды, занимались просвещением народа древнего Шумера.

– Чем ваша цивилизация отличается от нашей? – задал вопрос Александр.

– Мы пошли по биологическому пути развития. В наших подводных селениях почти не используются технические средства, как у вас. В качестве транспорта мы применяем гигантских кальмаров, которых люди называют архитеутисами, генно-модифицирован-ные инопланетными пришельцами с целью значительного повышения интеллекта и снижения врожденной агрессивности этих головоногих, а также появления у них на теле сумки для перевозки нимф и грузов.

– Как же вы получаете для своего дыхания кислород там, на дне, в ваших поселениях?

– Его выделяют посаженные нами в наших жилищах водоросли.

– А как же это? – кивнул Белов на посох-излучатель рыбо-человека.

– Современное оружие и некоторые предметы быта мы вымениваем у других коренных народов Земли.

– Как вы умудряетесь долго пребывать на огромных глубинах при чудовищном давлении воды?

– Киты и косатки тоже не имеют жабр и прекрасно ныряют на несколько километров, оставаясь там на долгое время. Мы в результате эволюции также обрели эти качества без вреда для своего организма.

– Почему не захлебнулась под водой без сознания ваша воспитанница?

– В момент потери сознания нимфы рефлекторно сокращаются проходы в легкие, и акт дыхания становится невозможным. Снабжение организма кислородом происходит только из его запасов в биологических тканях и в крови. Когда они иссякают, нимфа погибает.

– Так вот откуда у нее было это мелкое подергивание тела! Она просто рефлекторно восстанавливала утраченный его запас.

Рыбо-человек с одобрением покачал головой, внимая мысленным рассуждениям Белова.

– У вас неплохое образование, – заметил Лазарев.

– Разумные расы Земли, кроме человеческой, получают хорошее образование, занимающее более тридцати ваших лет, – сказал гуманоид.

– Почему ваши поселения расположены не на континентальном шельфе, где полно фауны и флоры для пропитания, а на глубине?

– Потому что ваша цивилизация его активно осваивает и нам пришлось его покинуть, используя только для добычи всего необходимого. Рыболовные сети и промышленные драги опасны для нас. Это заставляет нас существовать на глубинах, недоступных вам. Хотя, в древности наши селения были совсем рядом с прибрежными городами людей и они нас уважали.

– Например?

– Царь Минос на Крите отвел для нимф нижние этажи своего дворца, богато отделанные мрамором и мозаикой, затапливаемые во время морского прилива.

– За что же русалкам была такая честь? – поинтересовался Белов.

– Они оказали ему много услуг, добывая из покоившихся на морском дне затонувших судов золото и драгоценные каменья, а также все ценные вещи. Заблаговременно предупреждали его о кораблях врагов, собиравшихся пойти на приступ острова.

К утру ураган стих.

– Возвращайтесь на свое судно, – посоветовал советским ученым рыбо-человек. – Оно находится южнее в бухте на одном из островов около побережья. Идите туда берегом, вас обязательно заметят. Своих двух напарников не ищите. Океан принял их тела.

– Еще раз спасибо за воспитанницу, не оставили ее в беде, – добавил он.

Русалка уже очнулась, недоуменно оглядывая пещеру и присутствующих. Потом поймала взгляд косматого наставника, задержалась на нем. Когда гуманоиды, словно тюлени, поползли вниз по ручью к выходу из пещеры, молодая нимфа на прощанье улыбнулась людям.

Через сутки, спасаясь от жажды кислыми дикими фруктами, Лазарев и Белов, идя по песчаной косе и махая руками, привлекли внимание вахтенного ССВ-210 мичмана Рогова, обозревавшего побережье Восточного Самара в морской бинокль.

Поиски боевых пловцов старших лейтенантов Бубенцова и Головина, участвовавших в ночной вылазке морских биологов, ни к чему не привели. По возвращении спецгруппы в Ленинград ее члены написали совместный отчет начальнику оперативного отдела военно-морского управления ГРУ, сразу же получивший высокий гриф секретности и отправленный в архив.

***

Норвегия

губерния Ругаланн

Оанес

июль 1988 года

Анни Лунд происходила из семьи норвежских морских биологов и вместе со своими родителями ездила по их работе по побережью и фьордам страны. Они останавливались на сезон в приморских городках, где подросток училась в местных школах.

Вот и теперь, в свободное от образования и домашних обязанностей время, Анни плавала в изумрудных водах Люсе-фьорда, протянувшегося на расстояние более сорока километров вглубь суши. Девушка не боялась довольно прохладной воды, с детства закаленная, и использовала гидрокостюм. Она ныряла в ластах с маской, наблюдая за подводным миром и его обитателями.

Рядом с Лунд промелькнуло несколько стремительных силуэтов, выскочивших на поверхность и огласивших воздух чередой трескучих звуков, общаясь между собой.

«Молодые дельфины», – подумала Анни, услышав знакомые трели.

Морские млекопитающие устроили игру в догонялки, в которую ввязалась и девушка. Ныряя и всплывая, внезапно меняя направление, они резко уворачивались от преследования.

Выдохнувшись, Лунд отплыла в сторону от животных, удалявшихся далее по фьорду.

Неожиданно пловчиха коснулась ногой проплывающей под ней крупной рыбы и тут же ногу обожгла сильная боль.

Большой скат-хвостокол, изогнувшись после атаки, ушел на глубину.

Анни, успокоившись и переждав, раскинулась на спине на поверхности воды, приходя в себя.

Поврежденная нога отекла и не слушалась.

Девушка в той же позе стала подгребать ластой другой ноги, направляясь к довольно далекому берегу.

Ее кто-то подтолкнул к суше, потом еще раз.

Мелькнул раздвоенный хвост и серое пятнистое тело.

Лунд подумала, что это тюлень, у гидроэлектростанции в заливе постоянно проживала их стая. Но у выныршего сбоку существа оказались вполне человеческие руки и голова с длинными, всклокоченными волосами. Лицо русалки женского пола, судя по молочным железам, имело крупные черты. Нимфа помогла добраться до скал и, развернувшись, исчезла в водах Люсе-фьорда.

***

Священная Римская империя

Богемия

Рудные горы

март 1330 года

В воздухе пропела стрела.

Герметик легко уклонился от нее, спустив тетиву своего туго натянутого лука, и выстрелил в цель. По упавшей впереди в снег фигуре и ее хрипу он понял, что не промахнулся.

Фридрих тоже зря время не терял. Пока Гай подстрелил двух разбойников, его ученик успел убить одного. Оставшиеся трое оборванцев, прижатые к скале в лесу, в отчаянной ярости бросились навстречу им с оружием в руках, пытаясь поквитаться в рукопашной.

В Рудные горы, где обосновались Герметик со своим воспитанником, месяц назад забрела шайка грабителей числом около двух десятков, решив переждать тут до весны, обосновавшись в пещере в одном лье32 от хижины естествоиспытателей. Ничего хорошего от такого соседства Гай не ждал, начав выслеживать разбойников. По одному они с учеником убивали их из луков, пряча трупы от остальных врагов по оврагам да ямам. Эти шестеро были последними из шайки, удачно подкарауленные в засаде.

На Фридриха бросился здоровенный детина с копьем, сделав пару выпадов. Незаробевший молодой человек ушел от острия колья, успев повредить противнику мечом кисть руки. Сам Герметик отбивался от двух других, вооруженных боевым топором и клинком.

– Учитель, сзади! – крикнул ему воспитанник.

По спине Гая ударил меч врага, по касательной скользнув по пластинам панциря и прорубив скрывавшую его шерстяную накидку с капюшоном.

Бой приходилось вести в глубоком снегу.

Развернувшись, естествоиспытатель круговым махом рассек брюшину не успевшему отскочить грабителю, умудрившемуся зайти ему за спину. Разбойник, схватившись за живот, выронил оружие и, истекая кровью, привалился спиной к ближайшему стволу ели.

Оставшийся в одиночестве противник не выдержал и пустился наутек. Его, запыхавшегося, быстро догнал и зарубил Фридрих, уже покончивший с детиной.

– Может, оставим ему жизнь? – кивнув на раненого у ели врага с распоротым брюхом спросил подошедший к Герметику ученик.

– Посмотри на их лица, почти у всех на лбу или щеках каленым железом выжжены клейма – убивцы аль насильники! – ткнув в сторону истекающего кровью непреклонно произнес наставник. – Не́люди!

– Спрячем их тела? – задал вопрос воспитанник.

– Нет, оставим как есть. Пускай дикие звери растащат останки, так страшнее, – заколов раненого ответил Гай. – Если сюда забредут по весне крестьяне из ближайшего селения, то больше здесь не появятся и другим об этом гиблом месте расскажут. Нам же лучше, никто попусту подглядывать не станет и уж точно ничто не украдут из имущества в наше отсутствие.

Естествоиспытатели отправились к себе домой. Их путь лежал по звериным тропкам среди хвойных деревьев горного леса, укрытых снегом. Через шумные ручьи, стекающие из-подо льда и наста со склона Еловой горы, текущие далее на восток в долины Богемии.

Было раннее утро, уже рассвело. Дул холодный ветерок, но разгоряченные боем отшельники его не замечали. С ближайшей ветки пихты подала голос сорока, своим стрекотом предупреждая остальных лесных обитателей о присутствии человека.

Фридрих сделал снежок и бросил его в беспокойную птицу, спугнув ее.

Поднявшись еще по склону, они вышли на открытое пространство у очередного ручья с запрудой. Здесь гора имела ступеньку, на которой, укрытая ельником тылом к подъему приткнулась их хижина. Строение было покрыто дерном, с небольшими оконцами, вместе с хлевом для лошадей выглядело столь незаметно, что сразу и не разглядишь. Десять саженей в длину и семь в ширину занимало жилище, построенное из молодых стволов пихты. У крепкой двери с засовом затворников поджидал на цепи, поскуливая от радости и прыгая, верный пес Лу́ка, норовивший лизнуть вернувшихся хозяев в щеку.

Из хлева послышался храп лошадей, почуявших людей.

Внутри избушка имела пол из плотно пригнанных между собой жердей. Все щели в стенах были забиты мхом. От входа, имевшего небольшие сени, справа находился очаг с дымоходом в крыше и печка-каменка для обогрева. За ней располагались пола́ти. На другой стороне хижины стоял стол и несколько грубо сделанных табуретов, на полке присутствовала кухонная утварь. У дальней стены виднелся сундук с одёжей и висящая рогожа, за которой была тайная дверь в пещеру, уходившую вглубь горы. Там, в ближайшей зале от входа, Герметик с учеником оборудовали алхимическую лабораторию, хранили запасы зерна и корнеплодов, сушеных даров леса, вяленое мясо и рыбу. В одном из гротов прятали запас злата и серебра. Там же Гай хотел разместить телепортал, изготовлением которого в Хайдельберге занялся мастер Альберт.

Зайдя в жилище, воспитанник первым делом затопил печку-каменку, поставил на разожженный очаг котел с оставшимися со вчерашнего тушеными бобами с олениной, так как живот уже урчал с голоду. В бой идти с набитым брюхом было негоже, потому с вечера естествоиспытатели постничали.

Герметик, сняв панцирь, почистил свое оружие и меч Фридриха, а затем подточил его до необходимой остроты.

– Не переживай за содеянное, в том нашей вины нет, – сказал он за поздним завтраком ученику. – В твоей жизни будет еще немало смертельных схваток, привыкай. Ты же помнишь, что говорил шаман Гуара об отношении к людям и не́людям? Мир не перестроишь!

Воспитанник старался смотреть в сторону и молчал.

Свой кусман и порцию густой похлебки получил и Лука.

– После отдыха пойдем купаться в запруде, – добавил наставник. – Ледяная вода мигом вышибет хандру.

Они плавали в запруде и зимой и летом. Проточная вода никогда не замерзала, а сильных морозов тут не было. Закаливание снегом и холодной водой укрепляло тело и гнало простуды прочь, делало человека более уравновешенным.

Когда снежный покров в горах подтаял и запахло весной, естествоиспытатели стали совершать длительные пешие прогулки по заросшему лесом склону. Ходьба в горах вообще полезна для легких и здорового дыхания. Кроме того, они собирали выступающую на коре хвойных деревьев смолу, необходимую для много чего. На лиственных деревьях обирали набухшие почки, их настой был способен заживлять раны. Отшельники искали на перекатах ручьев горные кристаллы, другие знатные каменья и минералы. По вечерам усердно занимались по очереди с вогнутым зеркалом при зажженной свече, пытаясь увидеть в нем образы людей.

***

Канары

Фуэртевентура

полуостров Хандия

февраль 1941 года

Время от времени в горной выработке гремели взрывы. Тогда каменная пыль от них долго висела в воздухе забоя и подходящего к нему хода.

Растащив завалы, рабочие брались за отбойные молотки, чтобы выровнять стены и свод будущей залы дизель-генераторов, а заодно пробить шурфы подготовки следующего взрыва. По широкому туннелю от забоя сновали тачки с заключенными местного лагеря, вывозившие породу вниз по склону и используемую при строительстве большого дома в средиземноморском стиле, куда собиралась переехать начальство секретного объекта.

Весь полуостров Хандия отгородили колючей проволокой от остального острова. Охрану здесь несли военнослужащие кригсмарине, переодетые в испанскую форму без знаков различия и с минимальным знанием кастильского наречия.

– Людвиг, смотри, тут открылся проход, – высморкавшись от пыли обратил внимание напарника один из горняков, работавших в забое и разбиравших завал после взрыва. – Давай глянем, куда он ведет.

Двое немцев из бригады, протиснувшись между каменных глыб, проникли в открывшееся им пространство и оказались в сухом ходе с ровными стенами, идущем наклонно вниз по дуге. Рабочие прошли по нему метров триста, пока не вошли в громадную пещеру.

– Аксель, куда мы попали? – дернул за рукав спецовки товарища другой горняк, указав на большую фигуру мужчины с длинными волосами и кудрявой бородой, восседавшего на троне с трезубцем в руке.

Скульптура была мастерски изваяна из камня. Смущал только ее чешуйчатый хвост с плавником вместо ног. Она располагалась в нише, к ней вел узкий скальный карниз. Остальное место в гигантском гроте занимал водоем с прозрачной, изумрудного цвета водой, видимо глубокий, так как дна его видно не было.

– Соленая, – попробовав ее на вкус сообщил Аксель, спустившись с карниза по каменным ступеням. – Значит, водоем соединяется с океаном подземным туннелем.

– Наверное, так в древности люди изображали морского бога Посейдона, – предположил Людвиг, во все глаза разглядывавшего грот.

Явно рукотворная подземная полость освещалась колышущимися языками пламени газовых светильников, расположенных по стенам пещеры.

– Откуда же берется газ для освещения? – задался вопросом более молодой Аксель Турн.

– Он рудничного происхождения, идет из недр земли, – буднично ответил опытный, проработавший всю жизнь на шахтах Рура напарник и добавил. – Пойдем отсюда. Надо доложить в службу безопасности, за это полагается премия.

Информация об обнаружении подземного храма дошла к охране секретного объекта. Забойщиков допросил корветтен-капитан Эрих Мольтке, отвечающий за безопасность ведущегося в зоне строительства.

– Тщательно все осмотреть и сфотографировать, – приказал он оберфельдфебелю Йоганну Пурбаху, отправившемуся с несколькими подчиненными по тоннелю к месту забоя.

Добравшись до открытой полости, Пурбах сразу же от входа сделал несколько фотоснимков, используя мощную магниевую вспышку. Яркий зеленоватый свет резанул по глазам, заставив на мгновение зажмуриться пришедших военных.