Читать онлайн Чародей из Гнэльфбурга бесплатно

Глава первая

Феи в наши времена – большая редкость, вот почему ворон Карл, долгое время равнодушно сидевший в полусонном состоянии на дереве перед домом, в котором жили гнэльфы Миниберы, сразу оживился, как только увидел возле закрытого окна двух крылатых сестричек – Амалию и Матильду.

«Прилетели, не запылились! – подумал он, глядя сверху вниз на крошечных фей, прилипших носами к оконному стеклу. – Любят поглазеть на новорожденных старые плутовки!»

И ворон Карл был прав: сестрички обожали разглядывать грудных младенцев.

– Смотри, смотри, Амалия, у мальчика синие глазки! – ворковала младшая фея, тыча крохотным пальчиком в окно. – Совсем как у его матушки госпожи Ренаты!

– Зато волосы как у господина Эдварда: кудрявые и золотистые, – отметила более спокойная старшая сестричка-фея, – мальчик будет счастливцем, все рыжие – везунчики.

– Согласна, но только наполовину! Мальчик будет счастливцем, но он не рыжий! Он – светлый шатен!

– Его назовут Минибером, он станет скрипачом и будет рыжим! – предсказала язвительная Амалия.

Услышав это, Матильда побагровела от гнева, ее крылья слегка затекли, и она чуть было не шлепнулась на землю.

– Ты собралась гадать новорожденному мальчику в такой неподходящий момент? Повиснув в воздухе как стрекоза, и не имея под руками ни кофейной гущи, ни расплавленного воска?! Серьезные дела так не делаются, Амалия! Немедленно прекрати свои неуместные шуточки, иначе нашего Миниберчика в будущем могут ожидать большие неприятности!

Старшая сестричка весело рассмеялась:

– Вот видишь, Тильди, я оказалась права: ты сама назвала ребенка Минибером! От судьбы не уйдешь, даже не пытайся!

Поняв, какую оплошность она допустила, Матильда слегка притихла.

– Не будем больше предсказывать малышу, – попросила младшая фея старшую сестру, – судьба гнэльфа не игрушка, ею нельзя заниматься мимоходом…

– Простите, что вмешиваюсь в чужой разговор, милые дамы, но судьба Минибера давно известна, – вдруг подал с дерева свой голос ворон Карл. – Достаточно только взять в библиотеке книгу «Колесо Фортуны» и заглянуть в нее. Том второй, страница шестьсот тридцать восьмая, семнадцатая строка сверху.

– Господин Карл, как вы нас напугали! – ахнула смущенно Матильда. – И давно вы здесь сидите?

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – удивился ворон. – Часа три или четыре, одним словом, сущий пустяк.

– И вы, конечно, видели, как мы заглядывали в чужие окна?

– Я это и сейчас вижу. Да вы сами можете подтвердить правоту моих слов!

Матильда смутилась еще сильнее:

– Надеюсь, вы понимаете, господин Карл, что мы это делаем из лучших побуждений…

– Разве любопытство теперь зачислено в разряд лучших побуждений? – искренне поразился старый ворон. – Тогда я совсем отстал от современной жизни, милые дамы!

– Не любопытство, а любознательность подтолкнула нас сделать это, господин Всезнайка, – объяснила непонятливой птице бойкая Амалия, – на одного гнэльфа в Бербурге стало больше – разве это не событие?

– Событие, – согласился ворон, – но не самое первое за сегодняшний день.

– А какое же первое? – удивились сестрички-феи.

– Рождение девочки Энни в семье господина Штильтойфера. Она появилась на свет минут на пять раньше вашего Минибера.

– Мы ее проворонили! – честно призналась Матильда и огорченно взмахнула ручками. – Проворонили, как самые настоящие вороны!

– Чего не могу сказать о себе… – с затаенной гордостью в голосе проговорил старый ворон Карл и с достоинством вздернул свой клюв высоко вверх.

Глава вторая

Визит в библиотеку сестрички-феи решили временно отложить. Они понимали, что с толстенной книгой им вдвоем не справиться, а звать на помощь кого-нибудь из посторонних не очень-то хотелось.

– Погадаем сначала на кофейной гуще, – предложила Амалия, когда сестрички возвращались к себе домой от Миниберов, – старый испытанный способ – он не подведет!

– Кофе купим самый лучший! – строго сказала Матильда и ловко облетела фонарный столб. – Не станем скупиться ради такого случая!

– Да уж, – поддакнула ей Амалия и тоже удачно миновала опасную преграду, – экономить на детях грех!

Феи впорхнули в открытую форточку продуктового магазина и устремились к полкам, уставленным упаковками и банками всевозможных сортов чая и кофе. На немногочисленных покупателей, гуляющих по магазину с корзиночками и колясочками, сестры не обратили никакого внимания – им было просто не до них.

– Купим «Гадалку», – предложила Амалия, увидев яркую пачку с красивой этикеткой, – пожалуй, это самый подходящий для нас сорт!

– А он не растворимый? – недоверчиво прошептала Матильда и покосилась на торопыгу-сестру.

Амалия достала из сумочки крохотные очки и, водрузив их на нос, прочитала написанный на пачке текст.

– Можешь не волноваться: он молотый! – доложила она через секунду.

– Тогда плати деньги и мы уходим.

Амалия спрятала очки в сумочку и вынула из нее сложенную вчетверо купюру в десять гнэльфдингов. Зажала деньги покрепче в ладошке и полетела к кассиру, прячась от посторонних глаз за полками с товаром. Когда от кассы отошел покупатель, фея вспорхнула на столик и положила перед изумленной кассиршей деньги.

– Это за кофе «Гадалка». Сдачу можете взять себе на чай. Извините, но я спешу. До свидания!

И она улетела к сестре, которая уже сидела на форточке с пачкой кофе в руках.

– Сдачу ты, конечно, не взяла? – поинтересовалась Матильда. – Ты всегда была страшной мотовкой!

И, покачав укоризненно головой, она выпорхнула на улицу. Пристыженная Амалия нехотя полетела следом за сестричкой. Настроение у нее было слегка испорчено: чего она не любила, так это упреки. Особенно такие, которые ей нечем было крыть!

Глава третья

Когда кофейная гуща выпала в осадок и образовала на дне глубокой фарфоровой чашки небольшую горку с крошечными впадинами и бугорками, Матильда торжественно произнесла:

– Все сходится, Амалия! Мальчишку назовут Минибером, он будет рыжим, как отец, а в отрочестве его будет поджидать целая куча неприятностей!

– В отрочестве всегда бывают неприятности, такой уж это возраст… – попробовала смягчить удар зловещего предсказания добрая Амалия.

Но ее сестра была безжалостна в своей правдивости:

– Возраст тут ни при чем. Козни проклятой Эфалии испортят жизнь мальчишке. Она где-то здесь, эта колдунья, в Бербурге, хотя и сидит пока под замком.

– Волшебник Гэг заточил ее вместе с сестричкой Скорпиной в зеркала, – кивнула головой Амалия, – но в какие именно зеркала?!

– Зеркало с колдуньей Скорпиной хранится в музее Гнэльфбурга, – Матильда ткнула чайной ложечкой в канавку, делящую горку кофейной гущи на две неравных половинки, – а вот зеркало с Эфалией лежит где-то в нашем городе, на пересечении Сиреневой и Ягодной улиц.

– В доме Штильтойферов! – догадалась Амалия, и лицо ее вдруг побледнело от волнения. – В доме, в котором сегодня родилась девочка-гнэльф!!

– Ее назовут Энни, – произнесла Матильда тихим голосом и ткнула ложечкой в ровный бугорок на краю кофейной горки. – Девчонке тоже светят большие неприятности в недалеком будущем…

– А разве их нельзя отвести? – Амалия посмотрела на сестру и добавила, поясняя: – Я имею в виду неприятности. Неужели мы будем вот так сидеть, сложа руки, и ждать, когда на Минибера и Энни свалятся разные беды?

Матильда пожала плечами:

– От судьбы не уйдешь… Что будет – то будет, ты сама это знаешь.

– И все-таки мы должны им помочь! – Амалия постучала кулачком по столу. – Заваривай новую порцию, будем дальше гадать.

– Ты решила извести весь кофе за один вечер? Нужно быть экономной, Энни может подождать и до завтра.

– Лучше я изведу кофе, чем сама изведусь! – Амалия схватила кофейник и, налив в него воды, поставила на плиту. – Потом погадаем еще и на картах, посмотрим, что они нам подскажут.

– Делай, что хочешь, Амалия! – рассердилась Матильда. – Тебя с детства избаловали, и ты не знаешь слова «нет»!

На этот раз Амалия проглотила упрек без особой обиды: ведь он сопровождался разрешением заваривать кофе! Она весело принялась за дело, и уже через пять минут волшебное варево было готово.

– Так и есть! – воскликнула Амалия, когда новая порция кофейной гущи улеглась на дно фарфоровой чашки. – Колдунья Эфалия напакостит и этой девочке!

– Все это случится в один несчастливый день, – прошептала Матильда, заглядывая через плечо сестры в полупустую чашку, – в день, когда им обоим исполнится по тринадцать лет…

Обозленная Амалия снова стукнула кулачком по столу, да так сильно, что посуда, которая стояла на нем, подпрыгнула вверх и со звоном упала обратно на стол. При этом сквозь звон фарфора сестрички-феи явственно расслышали жалобный стон, похожий на мольбу: «Х-Х-Х-И-И-И-И-ЛЬ-Ф-Ф-Ф!..»

Амалия и Матильда испуганно вздрогнули и переглянулись. Они поняли, что это сама судьба призывала их прийти на помощь несчастным Энни и Миниберу в трудный для них час испытаний…

Глава четвертая

Если за окнами бушует весна, а на школьной доске висит разноцветная карта мира, то поневоле начнешь мечтать о путешествиях и дальних странах, о приключениях и всяких чудесах, о том, чего так не хватает в обыденной скучной жизни…

– Минибер! – разбудил громкий учительский окрик.

– Я!

– К доске!

– Есть!

Рыжеволосый мальчишка-гнэльф встал из-за стола, шагнул вперед и тут же растянулся на полу, споткнувшись на ровном месте. Весь класс захохотал, а учитель географии Крайдтафель побагровел от гнева.

– Минибер! Снова твои штучки-дрючки? Кажется, ты не в цирке!

– Я знаю, господин учитель… Просто у меня ноги запутались…

Новый залп смеха оглушил Крайдтафеля. После того как класс немного утих, учитель проговорил:

– Надеюсь, язык у тебя не станет запутываться. В твои двенадцать лет нужно быть посерьезнее!

– Уже тринадцать! – поправил Крайдтафеля Минибер и, подойдя к учительскому столу, добавил, тяжело вздыхая: – Через два дня – тринадцать: ужасная цифра!

– Ничего, придется потерпеть, а через годик ты от нее избавишься. – Крайдтафель посмотрел на ученика, потом на карту, прикрепленную к доске, и, как бы невзначай, спросил:

– Скажи, дорогой, ты случайно не помнишь, где жил Альтерфатти, когда ему было тринадцать лет?

– В Винтервальде у дедушки Шнапса, – выпалил Минибер.

– Верно! – обрадовался учитель, слегка ошеломленный его познаниями. – Наверное, тебе даже известно, где этот самый Винтервальд находится?

Указка перекочевала из рук Крайдтафеля в руки ученика.

– Винтервальд находится… – Минибер сделал небольшую паузу и с мольбой посмотрел на своего приятеля Бакси. Бакси мгновенно скорчил ужасную рожу, а жестами изобразил пловца, переплывающего бурную реку. – Винтервальд находится возле Ройберзее! – догадался Минибер и неуверенно ткнул указкой в голубое пятно на карте.

Половина класса дружно рассмеялась, оставив другую половину в полном недоумении.

– Понятно! – весело ухмыльнулся Крайдтафель. – Кажется, наш Минибер снова сделал географическое открытие: он переименовал Гутенвальдское озеро в Ройберзее!

– Неужели? – искренне удивился Минибер, а вместе с ним и та половина класса, которая не смеялась над его ответом.

– Винтервальд находится севернее, – подсказал учитель нерадивому ученику.

Острие указки медленно поползло от центра карты в ее правый нижний угол. По мере приближения указки к заветной, но ошибочной цели в классе снова стал зарождаться смех. Не дав ему как следует окрепнуть, Крайдтафель поспешил на выручку Миниберу:

– Севернее, это значит выше…

– Вот здесь? – Указка слепо ткнулась в другое голубое пятно.

– А если подумать?..

Указка нехотя проползла по карте еще чуть-чуть вверх и уперлась в узкую синюю полоску, похожую на запятую.

– Кажется, нашел! – радостно доложил Минибер учителю и всему классу.

– С трех раз – неплохое достижение!

Минибер покраснел и смущенно потупил взор.

– На пятерку я не претендую…

– А на четверку?

Минибер неуверенно развел руками:

– Пожалуй, тоже нет… Если только с минусом…

– А с двумя минусами? В честь дня рождения? – Крайдтафель подошел к столу и взял авторучку. – В такой день для тебя не жалко и трех минусов!

– Нет-нет! – испугался Минибер. – Излишества ни к чему! Если мои родители увидят в дневнике четверку с ТРЕМЯ ПЛЮСАМИ – они не поверят своим глазам!

– И правильно сделают. Я тоже не всегда верю СВОИМ УШАМ. – Крайдтафель поставил Миниберу отметку и отпустил его с миром. Все-таки он сегодня почти именинник! А гнэльфы привыкли делать именинникам подарки. Даже если эти гнэльфы – школьные учителя…

Глава пятая

Вернувшись на свое место, Минибер облегченно вздохнул, достал из кармана носовой платок и вытер со лба пот. Все-таки он здорово сейчас потрудился – отыскал родину самого Альтерфатти, это не каждому дано…

– Держи послание! – услышал вдруг Минибер за спиной хрипловатый шепот приятеля Бакси. – Пахнет духами, смотри не чихни!

Записка с коротким адресом «МИНИБЕРУ» действительно источала приятный аромат. «ГНЭЛЬФБУРГСКАЯ РОЗА», – догадался Минибер, вспомнив, что это любимые духи его мамы. В классе «Гнэльфбургскую Розу» предпочитали три ученицы: кудряшка Ним, долговязая Бумпа и белокурая красавица Энни. «Неужели письмо от Энни?!» – подумал Минибер, и снова его лоб покрылся испариной. Получить послание от первой красотки класса – великая честь любому мальчишке!

Дрожащими руками Минибер развернул записку и сразу же посмотрел вниз – на подпись. Так и есть: писала ее Энни Штильтойфер! Минибер перевел взгляд на текст и прочитал само послание. Оно гласило:

«Если ты уведешь всех мальчишек на свой день рождения, то получишь в лоб!»

«Ого, – подумал Минибер и почесал затылок, – мне, кажется, угрожают!»

Он вырвал из тетради листок и торопливо написал ответ:

«И не мечтай! Мальчишек я уже пригласил. А до лба моего тебе не дотянуться, Коротышка Энни!»

Когда Энни получила ответное послание и прочитала его, то вся покрылась пунцовыми пятнами. Мало того, что этот вредный мальчишка решил испортить ЕЕ день рождения, так он еще и смеется над ней, называет ее «Коротышкой»! В детстве родители иногда называли шутливо свою дочку за малый рост «Энни-Пенни», но «Коротышкой» – никто и никогда!

Энни скомкала записку Минибера и, улучив мгновение, когда учитель отвернулся к доске, швырнула свой артиллерийский снаряд в противного мальчишку.

ХЛОП! – врезалось бумажное ядро в лоб долговязой Бумпы.

– Мимо! – громко воскликнул Минибер и, не скрывая своей радости, засмеялся.

Крайдтафель вздрогнул.

– В отличие от тебя, Минибер, я никогда не попадаю указкой мимо, – сказал он, чуть-чуть растягивая слова.

По классу тихо прокатился смешок.

– Вы правы, господин учитель, я ошибся… – Минибер опустил голову и закрыл глаза, стараясь не расхохотаться еще громче.

– Извини, я целилась не в тебя, – прошептала виновато Энни озадаченной Бумпе.

– Испортился прицел? Это бывает! – улыбнулась Бумпа и метко отправила скомканную записку по назначению.

ХЛОП! – ударился бумажный шарик о крепкий и широкий лоб зазевавшегося Минибера.

– Прекратите охоту на мух! – рассердился Крайдтафель. – И смотрите на карту: иначе вы никогда не узнаете, где находится река Гандикап!

Услышав о бедных и несчастных мушках, класс почему-то снова дружно захихикал.

Не привыкший оставаться в долгу Минибер вырвал из тетради еще один лист и начал сминать его в твердый увесистый шарик. Но запустить свой снаряд в полет он не успел: в этот момент прозвенел звонок, и все ринулись в коридор, а оттуда на улицу. Уроки на сегодня кончились!

Глава шестая

Энни вошла в дом и удивилась: какая тишина царила здесь! – «Неужели, – подумала Энни, – все куда-то разбежались, и она хоть на минутку может побыть теперь одна и не отвечать ежесекундно на всякие занудные вопросы старших?!»

Энни поднялась на второй этаж, но и там не нашла ни одной живой души. Девочка радостно потерла ладошки и собралась было идти в свою комнату, как вдруг заметила, что дверь в кабинет отца чуть-чуть приоткрыта. Неужели папа все-таки остался дома?!

Энни на цыпочках подкралась к кабинету и заглянула внутрь. Отца там не было! Дневные лекции на тему «Как себя вести» отменялись до вечера, а теперь можно устроить небольшой, но приятный праздник. Энни весело крутанулась на одной ножке и вновь оказалась лицом к открытому кабинету.

«Господи, да папочку, кажется, сдуло тайфуном! Он почему-то не только не запер дверь, но и оставил связку ключей в своем сейфе!»

Энни раньше никогда не лазила по чужим сейфам, ей хватало и других грехов, но ее любопытство родилось чуть-чуть раньше ее самой, и теперь оно толкало девочку подойти к хранилищу отцовских секретов и посмотреть на то, ЧТО ТАМ ЛЕЖИТ. Старших нужно слушаться, это Энни хорошо усвоила. Она не стала пререкаться со своим любопытством и послушно подошла к металлическому ящику.

РРРР!! – прорычала дверца сейфа, нехотя приоткрывая богатства, которые она скрывала.

Груда бумаг и старая деревянная шкатулка – вот и все, что нашла Энни в этом бронированном ящике для мусора. Обиженно надув губки, она взяла в руки невзрачную шкатулку и заглянула в нее. Золотых перстней и бриллиантовых колье, как и следовало ожидать, в шкатулке не оказалось. Лежали в ней несколько пожелтевших листочков, исписанных готическим шрифтом, крошечный самодельный альбомчик, украшенный розочками и голубками, да маленькое белое зеркальце с треснувшей костяной ручкой.

«Хранит как память о матери, – догадалась Энни, – а может быть, даже о своей бабушке: письмам лет сто – не меньше!»

Она взяла в руки зеркальце и посмотрелась в него. И обомлела: из зеркала глядела на нее древняя старуха в черной с короткой вуалью шляпке на голове и темно-синем шерстяном платье с высоким глухим воротником до самого подбородка!

– Здравствуй, Энни, рада тебя видеть! – первой нарушила молчание старуха из зеркала. – Вот уже сколько лет я ждала этого счастливого часа и, признаюсь тебе, очень соскучилась!

– Кто вы? – вскрикнула ошеломленная девочка, не догадываясь даже отвести свой взгляд от взгляда загадочной незнакомки. – И как вы сюда попали?!

– Попала я сюда, разумеется, при помощи волшебства. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом поподробнее. А вот представиться я должна сейчас! – И старушка, гордо приподняв подбородок, важно произнесла свое имя: – Эфалия Штильтойфер, троюродная прабабушка двоюродного дяди твоего отца!

– Значит, вы моя родственница?

– Да, моя крошка. Хотя мне самой не понятно, кем мы друг другу приходимся…

– Чудеса-а-а… – протянула нараспев Энни, – моя родственница сидит в зеркале и не может оттуда выбраться…

– Козни волшебника Гэга, дорогая… Но мы их преодолеем – дай срок! – Старушка еще выше приподняла остренький подбородок и тоном, не терпящим возражений, сказала Энни: – Настоящие чудеса начнутся потом! И делать их станешь ты сама! Я знала, что мы с тобою встретимся, и очень ждала этой минуты…

– Но что я могу?!

– Многое, Энни, многое… По наследству нужно передавать не только фамильные драгоценности и недвижимость, но и природные дарования. Ты со мной согласна, моя крошка?

– Наверное, госпожа Эфалия…

– Называй меня просто бабушкой, Энни, к чему эти церемонии! Так вот… О чем это я говорила? Проклятая память – она стала так меня подводить!

– Вы говорили о наследстве…

– Да, Энни, я вспомнила! Как видишь, золота и драгоценностей у меня нет: все потеряно безвозвратно. Но я не горюю. И знаешь почему? Потому что я умею колдовать!

Услышав это, Энни побледнела. Однако старушка из зеркала поспешила ее успокоить:

– Лучше уметь колдовать, чем не уметь колдовать. У тебя найдутся аргументы против?

– Нет… – выдавила из себя через силу Энни.

– У меня тоже. Кажется, мы начинаем с тобой находить общий язык! – Эфалия Штильтойфер противно хихикнула и подмигнула растерянной девочке левым глазом. – Слушай меня, и ты не пожалеешь! Я просто обязана теперь научить тебя своему искусству! Это мой долг как твоей родственницы. Для начала ты сделаешь какой-нибудь пустячок… Например, слегка насолишь своему однокласснику, который не пригласил тебя на день рождения. Как его имя, дорогая?

– Минибер… Но откуда вам известно, что он не пригласил меня на свой день рождения?!

– Я прочитала об этом в твоих глазах. Когда-нибудь я научу тебя читать по глазам, но сейчас мы займемся другими делами…

– Я не хочу мстить Миниберу! – опомнилась Энни. – У меня послезавтра тоже день рождения, и я тоже не позвала его в гости. Мы с Минибером квиты!

– Когда ты увидишь, как он веселится с мальчишками на своей вечеринке, оставив тебя скучать с одними девочками, ты захочешь ему насолить… А подготовиться к этому можно заранее! Никогда ничего не делай в спешке, Энни, и тогда у тебя все будет получаться. – Старушка перевела дыхание и после небольшой паузы спросила деловым тоном: – У тебя есть красивое зеркальце? Подари его Миниберу! Я умею властвовать над зеркалами, могу превращать их в мои орудия чародейства. Но сначала запомни волшебное заклинание: его необходимо будет произнести перед зеркалом, которое ты подаришь Миниберу.

– А с ним не случится большого несчастья? Я не хочу причинять горя ему и его родителям!

– Мальчик перестанет задирать свой нос, только и всего! А ты посмеешься, когда увидишь его физиономию. – Старушка замерла, прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам, и строго сказала: – Хватит терять попусту время, дорогая! Скоро придет твой отец, а ты еще не выучила заклинание! Повторяй за мной и смотри не забудь его!

И она нараспев стала диктовать:

Слова в заклинании были наполовину непонятными, но Энни их сразу хорошо запомнила: память у нее была отличная!

Когда Эфалия Штильтойфер убедилась, что девочка затвердила заклинание назубок, она радостно улыбнулась:

– С половиной дела покончено! Теперь осталась другая половина: подарить заговоренное зеркальце Миниберу!

– Не могу же я заявиться на день рождения без приглашения, – напомнила Энни забывчивой старушке.

– А ты и не приходи! Гордость – прекрасное чувство, и я всегда его уважала. – Эфалия Штильтойфер понизила голос и ласковым доверительным тоном посоветовала: – Ты должна подарить зеркальце накануне вечеринки. Столкнись послезавтра утром на перемене с этим противным мальчишкой и скажи ему приблизительно так: «Вот тебе мой маленький подарок, Минибер! Извини, но я дарю то, что оказалось сейчас под рукой!»

– А если он не возьмет зеркальце?

– Возьмет, обязательно возьмет! Он растеряется, увидев тебя, а ты ему и вложишь в руки свой сувенир. Ну что, договорились?

Энни не успела ответить, потому что в этот момент внизу хлопнула входная дверь. Старуха и девочка испуганно вздрогнули, и тут же изображение Эфалии Штильтойфер стало бледнеть и таять прямо на глазах у Энни. Миг – и оно исчезло совсем.

Девочка очнулась от столбняка и торопливо положила зеркальце обратно в шкатулку, а саму шкатулку сунула в сейф. Только успела прикрыть скрипучую дверцу, как в кабинет вошел отец.

– Что ты здесь делаешь, Энни? – спросил он девочку, увидев ее возле письменного стола. – Почему ты не в своей комнате или гостиной?

– Я пришла из колледжа минуту назад и никого не нашла в доме… Вас всех словно ветром сдуло, папа!

– Мама еще с утра отправилась к подруге, а меня срочно вызвали на службу… – Отец Энни вдруг вздрогнул и побледнел: – Господи, я второпях не закрыл сейф!

Он стремглав кинулся к заветному металлическому ящику и стал проверять, все ли там лежит на месте. Убедившись, что все в порядке, он облегченно вздохнул:

– Кажется, пронесло… Бумаги никто не трогал…

После чего внимательно посмотрел на дочку и тихо, как бы невзначай, спросил у нее:

– А ты, Энни, не брала шкатулку?

И Энни, которая раньше никогда не лгала отцу, на этот раз сказала ему неправду:

– Нет, папа, шкатулку я не брала…

Глава седьмая

Ровно в полночь фея Амалия положила на стол последнюю карту из толстой колоды и, не поворачиваясь к сестре, сидевшей с ней рядом, сказала с грустью:

– Теперь мне все ясно… Колдунья Эфалия затеяла недоброе дело против Минибера… Сама она не может покинуть зеркало, чары волшебника Гэга очень сильны, но ей невольно окажет помощь бедняжка Энни…

– С девочкой тоже случится беда? – дрогнувшим голосом спросила Матильда.

– Как видишь… – Амалия ткнула пальчиком в семерку червей. – Что-то нарушит план коварной колдуньи, и от этого пострадает Энни…

– А Минибер? С ним ничего не случится?

Амалия потрогала карты, лежавшие рядом с червонным валетом, и неуверенно произнесла:

– Он тоже попадет в беду, но я пока не могу сказать в какую…

Матильда всплеснула ручками:

– Гадай быстрее, Амалия! На картах, на кофе, на растопленном воске… Мы должны спасти Минибера и Энни, мы с тобой поклялись это сделать!

– Что-то я не помню насчет каких-то клятв… – пробурчала недовольно Амалия, однако достала из шкафчика еще одну колоду карт и стала торопливо раскладывать ее на кухонном столе. – Эфалия хочет заколдовать Минибера с помощью зеркальца, которое должна подарить мальчику доверчивая Энни…

– Это зеркальце надо похитить! – тут же предложила сообразительная Матильда.

– Она подарит ему другое зеркальце…

– …которое мы сами подсунем Энни! – Матильда весело засмеялась и захлопала в ладошки. – Осталось узнать, КАКОЕ зеркальце должна подарить Миниберу обманутая девочка, и купить ей точно такое!

Амалия тяжело вздохнула и достала из кухонного шкафчика ярко начищенный таз для варки варенья.

– Растапливай воск и капай в чашку с водой, – сказала она сестре, – а я начну говорить заклинание. Может быть, нам и повезет: когда-то я неплохо умела находить пропавшие предметы.

Счастье улыбнулось Амалии и на этот раз: уже минут через пять в сверкающем донышке медного таза возникло смутное видение, которое вскоре оформилось в ясное и четкое изображение небольшого красивого зеркальца с резной ручкой.

– Я видела такие в магазине на Вишневой улице! – обрадованно воскликнула Матильда. – Хотела купить, но пожалела пятнадцать гнэльфдингов!

– Теперь нам придется раскошелиться, – проворчала Амалия, убирая медный таз обратно в шкафчик, – завтра же утром ты отправишься в магазин и купишь эту злосчастную безделушку. А вечером, когда стемнеет, мы слетаем к Энни и сделаем то, что задумали. А сейчас, Тильди, ложись немедленно спать!

И старшая сестричка-фея решительно выключила свет.

– Спокойной ночи, – прошептала младшая сестра и села на свою кроватку, – хотя какая тут может быть «спокойная ночь»!..

Глава восьмая

Наступивший новый день тянулся словно резиновый. Еле-еле дождались сестрички-феи наступления темноты. Когда на Бербург все-таки опустился долгожданный сумрак и в окнах горожан стали вспыхивать огоньки электрических ламп, Амалия сказала чуть дрогнувшим голосом:

– Пора! Бери зеркальце, и летим!

Матильда сунула новенькое зеркальце с костяной ручкой в свою сумочку, поправила шляпку на голове и кивнула сестре:

– Я готова! Летим!

Феи открыли форточку и одна за другой выпорхнули в густой сад, тихо шелестевший листвой.

– Какая темнотища! – пожаловалась Амалия младшей сестре. – Того и гляди…

Что-то глухо стукнуло рядом с Матильдой о яблоню и упало на землю.

– Ой! – вскрикнула подслеповатая, как и сестра, Матильда. – Здесь кто-то есть!

– Никого здесь нет, – донеслось откуда-то снизу из зарослей цветов и трав, – это я шлепнулась…

– Нужно быть поосторожнее! – нравоучительно посоветовала Матильда. И тут же сама налетела лбом на большую старую грушу. – Ой!.. Понаставили тут деревьев!.. – пискнула она, пикируя прямо на голову сестричке.

– Если мы будем так спешить, то и к утру не доберемся до намеченной цели, – мудро заметила Амалия, помогая Матильде выбираться из пут зеленого горошка и фасоли. – Лучше лететь не спеша, так будет вернее.

– Ничего, теперь мы не стукнемся, – успокоила ее младшая сестра.

– Ты уверена?

– Еще бы! У нас теперь во лбу есть у каждой по яркому фонарику!

И Матильда была права: огромные синяки на лбах торопливых сестричек с этой минуты прекрасно освещали им путь в ночи.

Феи выбрались из цветочных клумб и овощных грядок, стряхнули с платьев прилипшую пыльцу и вновь взмыли в воздух.

– Летим к Штильтойферам! – сказала Амалия. – Скоро начнется новый сериал, и наверняка все семейство будет торчать у телевизора.

– В нашем распоряжении не больше часа, но этот час наш! – кивнула головой Матильда.

Глава девятая

Умная Амалия не ошиблась: ровно в половине девятого вся семья Штильтойферов собралась в гостиной у телевизора, чтобы смотреть новый захватывающий детектив с интригующим названием «Хватай, лови, держи!» Вот почему сестрички-феи без всякого страха принялись заглядывать в окна комнат на втором этаже и, наконец, обнаружили спальню Энни.

– Нам сюда! – воскликнула Матильда, увидев оклеенную портретами поп-музыкантов и кинозвезд стену и большого плюшевого Альтерфатти в одежде Санта-Клауса, лежащего в кресле. – Это наверняка ее комната!

Амалия толкнула рукой форточку, и – о, счастье! – она отворилась.

– Я чувствую себя настоящей взломщицей, – призналась Матильда, влетая вслед за сестрой в спальню Энни, – хотя совесть моя совершенно чиста, и мы с тобой делаем благое дело.

– Только время покажет, насколько оно благое, – проворчала чуть слышно Амалия и принялась рыться в тумбочке, которая стояла возле кровати. – Странно: зеркала здесь, кажется, нет!

В ящиках его не оказалось тоже.

– Посмотри в сумочке, – посоветовала Матильда, копаясь сама среди книг и журналов, которыми был забит старинный книжный шкаф.

– Есть! – весело доложила Амалия, доставая из сумки Энни Штильтойфер небольшое зеркальце. Но тут же грустно добавила: – Но это – другое…

Оставив в покое журналы и книги, Матильда перепорхнула на коврик возле кровати.

– Ну, если и под подушкой нет… – нараспев произнесла она и взялась за огромную пуховую подушку. С трудом откинув ее в сторону, Матильда радостно воскликнула: – Нашла! Нашла! Вот оно наше зеркальце!

– Пока еще не наше, – поправила сестру Амалия, – меняй зеркала скорее, и летим домой!

– Сейчас… – Матильда дрожащими от волнения руками стала расстегивать замочек на своей дамской сумочке. – Проклятье! Заело!

Внезапно за стеной раздался какой-то подозрительный шум, который через секунду превратился в оглушительный грохот. Казалось, что кто-то в соседней комнате собрался разнести в клочья всю мебель и разрушить все, что подвернется под руку.

– Это у меня в кабинете! – догадался отец Энни и ринулся из гостиной наверх.

– Я вызову полицию и скорую помощь! – крикнула ему вслед супруга. – Полицию для жуликов и скорую – для нас!

«Неужели это фрау Эфалия решила порезвиться?»– подумала Энни и побледнела как мел.

И она угадала: ужасный тарарам устроила старая колдунья. Почуяв присутствие в соседней комнате сестричек-фей, пленница заколдованного зеркала разбушевалась не на шутку. С помощью заклинаний она заставила металлический сейф сдвинуться с места и начать атаку на стену, разделяющую кабинет господина Штильтойфера от комнаты Энни. Стена была крепкая и выдержала первый натиск, но за первым последовал второй, третий…

– Это Эфалия, нам нужно бежать! – вскрикнула Матильда, роняя на пол зеркальце и сумочку.

От удара сумочка открылась, и из нее выпало зеркальце, которое сестрички-феи принесли для замены. Оба зеркальца легли рядом, и теперь близорукие крылатые старушки не могли отличить их друг от друга.

Подобрав сумочку, Амалия хотела поднять с пола и зеркала, но в этот момент дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникла хозяйка дома.

– Они здесь! Они здесь! – завизжала она оглушительно. – Это две воровки, и я их поймала!!

– А вот и нет! – оскорбленно воскликнула Амалия, хватая сестру за руку. – Во-первых, мы не воровки, а во-вторых, вы нас не поймали!

И она, таща Матильду на буксире, выпорхнула вместе с ней в открытую форточку.

«Кажется, я схожу с ума… Они улетели!..» – подумала фрау Штильтойфер и вышла в коридор. Заглянула в кабинет мужа и тихо спросила:

– Что-то случилось, дорогой? Или мне все это показалось?

– Какое «показалось»! Жулики хотели унести мой сейф, но почему-то не через окно или дверь, а через стену соседней комнаты! Но это им не удалось, конечно, и тогда они просто-напросто испарились!

– Они улетели в форточку…

Поймав недоуменный взгляд супруга, фрау Штильтойфер добавила:

– Да-да, это были две маленькие крылатые старушки! Они улетели в окно, я сама это видела!

– Две старушки пытались унести мой сейф?!

– А вот этого я не говорила… Вряд ли они с ним справились: старушки были такие маленькие…

Глава десятая

Когда Энни вошла в свою комнату, она сразу же увидела на коврике возле кровати два одинаковых зеркальца.

«Тут что-то неладно, – подумала смышленая девочка, – и с колдовством мне лучше не связываться! Если крылатые старушки начали в форточки выпархивать, как утверждает мама, зеркала раздваиваться, а сейфы по кабинетам скакать – самое время от сомнительных шуток отказаться!»

Она подобрала с пола оба зеркальца, завернула их в старую газету и вышла в коридор.

– Ты куда? – удивилась фрау Штильтойфер, увидев, что дочь направляется к парадной двери. – Уже ночь! Пора спать!

– Я на минутку… – и Энни выскользнула на улицу.

Стрелой она подлетела к мусорному баку и, приподняв крышку, кинула сверток в прожорливое чрево.

– Вот теперь можно спать! – весело прошептала Энни и ловко повернулась на каблучках на сто восемьдесят градусов.

Но не успела она сделать и двух шагов в сторону дома, как услышала внутри металлического бака подозрительное шуршание и треск раздираемой в клочки бумаги.

«Наверное, крысы!!» – подумала испуганно девочка и пулей метнулась в дом. Захлопнула за собою дверь, заперла на три оборота замок и накинула цепочку.

И только после этого у нее чуть-чуть отлегло от сердца. Пожелав родителям спокойной ночи, Энни поднялась на второй этаж и вошла в свою комнату. Мельком взглянула на окно и увидела, что форточка по-прежнему открыта настежь.

«Вряд ли ко мне вернутся ночью крылатые старушки», – подумала она с легкой улыбкой, однако форточку прикрыла и заперла ее на задвижку.

– Будем считать, что у меня сегодня был день чудес! – сказала Энни сама себе и стала стелить постель. – А завтра я обязательно выведаю у папочки секрет волшебного зеркальца из шкатулки! И если узнаю, что фрау Эфалия не наша родственница… – Энни на секунду задумалась и вдруг громко рассмеялась: —…она отправится следом за двумя своими собратьями!

Глава одиннадцатая

Но Энни ошиблась: в мусорном баке скреблись и шуршали не крысы. Не успела девочка вбежать к себе в дом, как из-под крышки, неплотно надвинутой на металлический бак, заструился белый, похожий на облако, пар. Выскользнув из грязной вонючей западни, он опустился на землю и стал сгущаться, принимая постепенно очертания женской фигуры. Прозрачное, колеблющееся при малейшем дуновении ветерка создание очень походило и лицом, и одеянием на зеркальную пленницу – колдунью Эфалию. Но это была не она сама, а ее фантом. Прошелестев белесыми губами вслед убегающей девочке проклятье, фантом оттолкнулся от земли и медленно поплыл по воздуху в сторону городского сквера. Перелетев через него, он свернул на Проспект Альтерфатти и вскоре достиг желанной цели – дома, в котором жил мальчишка по имени Минибер. Час был довольно поздний, и в доме светились только три окна. Фантом заглянул в одно из них и увидел пожилую женщину с книгой в руках, сидящую в мягком уютном кресле. Заглянул в другое и увидел огромную собаку, играющую на диване с черной, как смоль, кошкой.

– МРРАУ! – хрипло взревела кошка, почуяв за окном нечистую силу и выгнула спину дугой. – МРРАУ-ШШШШ!

– ГАВ! ГАВ! – бухнула оглушительно собака, не поняв, в чем дело, но поддержав подругу. – ГАВ-ГАВ-ГАВ!

– Тутти, Фрутти, а ну, молчать! – услышал фантом сердитый окрик хозяйки дома. – Если будете шуметь, то я вас завтра оставлю без десерта!

«Мне бы такую жизнь!..» – с завистью подумал фантом и перебрался к третьему, мерцающему голубоватым светом окну.

В комнате он увидел мальчишку-гнэльфа и сразу понял, что это – Минибер. Во-первых, мальчишке на вид было лет двенадцать-тринадцать. Во-вторых, он был рыж, как цирковой клоун. А в-третьих, в этом семействе других мальчишек, кроме Минибера, не было. Фантом радостно хихикнул и потер бледные прозрачные ладошки.

«Тебе конец, Минибер! – подумал фантом, глядя на мальчишку, который завороженно уставился в экран телевизора и не замечал теперь никого. – Осталось только придумать способ, как от тебя избавить-ся – и все – тебе крышка!»

В этот момент на экране появилось страшное чудовище: полугнэльф-полуволк. Увидев оборотня, Минибер слегка отпрянул назад и вжался в спинку кресла.

«Тебе не нравятся оборотни?! Ты прав, их никто не любит! – обрадовался фантом и снова потер прозрачные ладошки. – Что ж, придется засунуть тебя в волчью шкуру!»

Фантом поднатужился и приоткрыл незапертое на задвижку окно. Просочился наполовину в комнату и, держась за шторы руками, начал шептать, поглядывая на мальчишку-гнэльфа, волшебное заклинание:

Крекс – кракс – крукс!

В сказки ты не верь!

Крукс – кракс – крекс!

Станешь ты как зверь!

Крекс – кракс – крукс!

Чудо, сотворись!

Крукс – кракс – крекс!

В зверя превратись!

Крекс – кракс – крукс…

Фантом хотел сказать еще что-то, но в этот момент сильный порыв ветра подхватил его легкое, как облачко, тельце и потащил от окна прочь. Фантом попробовал было удержаться за шторы, но не смог и разжал пальцы.

«Проклятье! – прошипел он, вытягиваясь в тонкую струю и вылетая на улицу. – Я еще не закончил говорить заклинание!»

Ветер ударил туманный сгусток о крону липы и понес его, кувыркая и подкидывая в воздухе, вдоль по проспекту Альтерфатти. Домчав истерзанный, облепленный листьями и грязью, жалкий остаток фантома до городской ратуши, озорной ветер с размаху швырнул свою жертву в печную трубу. После чего улетел из Бербурга прочь, слегка завывая на лету сочиненную им самим песню.

Глава двенадцатая

Утром Энни как всегда подошла причесываться к большому зеркалу, висевшему в холле возле парадной двери. Взглянула на себя и в ужасе отшатнулась: из стеклянных глубин на нее смотрело туманное белесое чудовище, облепленное с ног до головы всяким мусором и сухими листьями.

– Проснулась, красавица? – ухмыльнулось безобразное облако и, качнувшись вперед, приблизило свое расплывчатое лицо к перепуганной девочке. – А я вот провел бессонную ночь! И все по твоей милости!

– По моей?.. – прошептала Энни и побледнела еще сильнее. – Простите, но я вас совсем не знаю!

– Зато ты знаешь госпожу Эфалию. Ты нарушила договор, который заключила с нею, и за это ты будешь наказана!

Туманное существо качнулось вперед еще раз и заполонило собою всю плоскость зеркала. Энни хотела убежать, но ее ноги словно приросли к полу, и она не могла даже сдвинуться с места.

– Я ничего не заключала… А дарить Миниберу заколдованное зеркальце я передумала…

– И кинула его в грязный вонючий мусорный бак! Вместе со мной – приличной дамой из приличного общества! – Кривое лицо белесого существа искривилось еще сильнее и, чтобы уместиться в зеркале, вытянулось по диагонали. – Придется тебя наказать, Энни-Пенни-Коротышка! – Фантом ехидно засмеялся, и зеркало слегка задребезжало в такт его противному хихиканью.

Услышав обидное прозвище и смех, похожий на хрюканье, Энни пересилила свой испуг и выкрикнула в перекошенное лицо старухи-привидения:

– Убирайтесь немедленно вон! Или я снова швырну вас в мусорный бак и запру там навечно!

– Ах-ах-ах! – притворно испугался фантом и, закрыв безбровые глаза, замотал головой из стороны в сторону. – Я так боюсь маленьких глупеньких девочек! Ах-ах-ах!

Энни схватила зеркало и попробовала сорвать его со стены. Но ей не хватало сил, чтобы приподнять такую тяжесть, а петли были прибиты гвоздями крепко. Тогда в отчаянии Энни стукнула привидение кулаком в нос.

– Ты еще и подраться решила?! – искренне удивился фантом, подавшись слегка назад и вытягиваясь в тонкую высокую фигуру. – Кажется, пора принимать серьезные меры!

И старуха-привидение торопливо забубнила себе под нос одно из любимых заклинаний:

Проговорив волшебные слова, фантом визгливо рассмеялся и в несколько считанных секунд растворился в глубинах зеркала.

«Неужели мне все это не показалось, а было на самом деле?!» – подумала растерянно Энни и посмотрела на свое отражение.

– Не показалось! Это правда! – сказало вслух отражение и вдруг на глазах изумленной девочки стало менять свой облик.

Короткий, но симпатичный носик внезапно вытянулся и загнулся крючком, пушистые, изогнутые дугой брови поредели и обесцветились, алые губки, сложенные бантиком, превратились в жалкие подобия девичьих губ, круглые розовые щечки опали и побледнели, а красивые каштановые волосы вдруг превратились в тощий пучок какой-то серо-буро-малиновой соломы.

– Сгинь! Сгинь! Пропади! – вскрикнула девочка-гнэльф и, подняв правую руку вверх, попробовала заслониться ладонью от мерзкого отражения.

Но отражение не исчезало, а только повторяло синхронно движения Энни и беззвучно шевелило бледными губами: «Сгинь! Сгинь! Пропади!»

Наконец Энни поняла, что ее заколдовали, и рухнула в обморок как подкошенная.

Глава тринадцатая

Весело позванивая на повороте, из-за угла вынырнул яркий оранжевый трамвайчик и, догнав Минибера, шагающего в колледж на занятия, остановился в двух шагах от него.

«Запрыгнуть или пойти пешком?» – подумал лениво юный гнэльф и, заметив, что трамвай почти пуст, решил немного прокатиться.

Но когда Минибер прошел в салон, то увидел там своего одноклассника Фруктуса и невольно поморщился. Фруктус был самым противным мальчишкой в колледже, и встреча с ним не сулила ничего доброго.

– Привет, Медвежонок! – ухмыльнулся Фруктус и сразу вцепился в Минибера с расспросами: – Ну как? Голова после вчерашнего удара не болит? Здорово тебе Бумпа в лоб врезала – как из пушки! А что Энни написала? «Люблю, жду, надеюсь»?

– Не твое дело, отстань! – Минибер хотел было пройти вперед, но Фруктус быстро вытянул свои длинные ноги и перегородил проход.

– Ах, какие мы гордые! Не желаем разговаривать с одноклассниками! – принялся он кривляться и дразнить Минибера. – Конечно, не все такие рыжие, как ты, с нами какой разговор!

Минибер медленно начал закипать от злости.

И Фруктус это почувствовал. Он вдруг побледнел и убрал из прохода ноги.

– Тебе плохо, Миниберчик? Прости, я не знал… Я просто шутил… Разве нельзя пошутить с товарищем?

Минибер, услышав вежливые и ласковые слова из уст знаменитой вредины, рассвирепел еще больше. Из его горла вдруг вырвался звериный рык, и он ринулся к обидчику.

– Караул! Оборотень! – завопил перепуганный Фруктус и, рухнув на пол, забился под сиденья, выставив перед собой как щит сумку с учебниками.

«Оборотень? – подумал Минибер и оглянулся. – Где оборотень? – Он посмотрел на свои руки и с ужасом заметил, что они покрылись серой косматой шерстью. Пальцы скрючились, а ногти на них вытянулись и превратились в настоящие волчьи когти. Минибер испуганно скосил глаза к переносице и увидел вместо бело-розового курносого носа длинную волчью морду. – Что это со мной?! Что случилось?!»

Он заметался по вагону, дико подвывая и скрежеща зубами. Наконец, когда трамвай замедлил на повороте ход, он выскочил с задней площадки и стрелою помчался в ближайший сквер. Добежав до зарослей сирени, он ворвался в самую чащу и рухнул на землю как подстреленный.

Глава четырнадцатая

Когда Энни очнулась и снова взглянула на себя в зеркало, она чуть было вторично не лишилась чувств.

«Значит, это не сон?! И мне все это не привиделось?!»

Пошатываясь, девочка пошла к лестнице, ведущей на второй этаж. С трудом преодолев дюжину ступенек, она остановилась, чтобы передохнуть и прийти в себя.

«Все из-за этой старухи в зеркале! – подумала Энни, вспомнив „дорогую родственницу“ из шкатулки. – Все эти вчерашние прыжки сейфа по комнате, визиты летающих старушек, появление грязных и злобных фантомов… Придется снова залезть к отцу в сейф и упрашивать мерзкую Эфалию, чтобы она меня расколдовала…»

Энни открыла дверь в отцовский кабинет и на цыпочках вошла в него. Металлический ящик на этот раз был заперт, и девочке пришлось устроить настоящий обыск, прежде чем она обнаружила заветный ключ в одном из ящиков старинного письменного стола.

ХР-Р-Р… – устало прохрипела дверца, открывая недра полупустого сейфа.

Энни вынула шкатулку и, вытряхнув из нее содержимое на стол, схватила волшебное зеркальце.

– Госпожа Эфалия, где вы? Пожалуйста, появитесь, вы мне очень-очень нужны!

– А ты мне нужна, противная девчонка? Нарушила наш договор и пытаешься еще просить о помощи! – Изображение старой колдуньи медленно выплыло из зеркальных глубин и, увеличиваясь в размерах, приблизилось к глазам Энни. – Ты еще дешево отделалась, милочка! Тебя не скрутило в бараний рог, не вывернуло наизнанку, не скрючило в три погибели и даже не сплющило в лепешку! Да ты везунчик, как я погляжу!

Энни готова была заплакать, слушая эти страшные насмешки и издевательства. Но она терпела, надеясь на чудо и хоть какую-то жалость со стороны проклятой ведьмы.

– Я хочу вернуть свой облик… – пролепетала она и посмотрела на злобную старуху, запрятанную в зеркало каким-то чудесным магом и волшебником. – Я ничего плохого вам не делала, я только передумала наказывать Минибера…

– Она «передумала»! – взвилась как ужаленная колдунья. – А я – передумала?! Минибер – мой заклятый враг, и я должна его уничтожить!

Поняв, что она сгоряча проговорилась, старушка осеклась и зажала себе рот ладошкой. После чего виновато буркнула:

– Так написано в волшебной книге «Колесо Фортуны»… Из-за этого рыжего мальчишки я могу исчезнуть совсем, а мне вовсе не хочется исчезать…

– Вы поможете вернуть мой облик? – напомнила Энни колдунье о своей просьбе. – С таким лицом я не смогу жить!

– Ты еще и покапризничать любишь! – поморщилась Эфалия. – Лицо как лицо, бывают и похуже! – Она ехидно хихикнула и добавила: – Что сделано, то сделано – свое колдовство не отменяю!

– Тогда я умру от горя… – тихо прошептала Энни, и две крошечные слезинки скатились по ее впалым бледным щекам на остренький кривой подбородок.

Эфалия давно не видела детских слез, и ей стало чуть-чуть не по себе.

– Хорошо-хорошо, только не реви! Я дам тебе совет, а там выпутывайся как знаешь. У меня своих проблем по горло, и на глупых девчонок совсем нет свободного времени! – Колдунья сделала небольшую паузу и, заговорщицки подмигнув Энни, проговорила – В Гнэльфбурге живет один чудак по имени Дядюшка Клаус. Иногда он занимается волшебством и чародейством. Поезжай к нему – вдруг он тебе поможет?

– В Гнэльфбург? С таким лицом?!

– Хочешь капризничать – оставайся здесь. А я умываю руки!

– Но меня не отпустят родители!

Эфалия тяжело вздохнула:

– Придется их слегка заморочить…

– Нет! – испугалась Энни. – Не трогайте, пожалуйста, моих родителей! Лучше я останусь такой, как есть!

– И тогда умрешь от горя? Хороший подарочек ты готовишь мамочке и папочке, нечего сказать! – Эфалия снова подмигнула несчастной девочке и нехотя пообещала: – Я не трону твоих близких. Просто я сделаю так, что они неделю-другую не хватятся тебя. Ты довольна?

– Спасибо… – пробормотала Энни. – Вы очень любезны…

Она положила зеркальце обратно в шкатулку, сгребла туда все бумажки и сунула шкатулку в сейф. Заперла дверцу и спрятала ключ в ящик письменного стола.

«А теперь пойду собираться в дорогу! Нельзя терять ни минуты!» – подумала Энни и вышла из отцовского кабинета в пустынный коридор.

А через пять минут она уже спешила к железнодорожному вокзалу, кутая голову в шуршащий на ветру шелковый материнский платок.

Глава пятнадцатая

Сестрички-феи перепорхнули через ограду сквера и напрямик помчались к зарослям сирени. Они так спешили, что даже при дневном свете сумели дважды стукнуться о преграды: Амалия о высокий тополь, а Матильда о рекламный щит.

– Кажется, нам пора заказывать новые очки, – сказала Амалия, поправляя на голове шляпку, сбившуюся набок, – иначе мы когда-нибудь разобьемся насмерть!

– Не превышай скорость, и тебе не понадобятся новые очки!

– Наши дети в беде… Попробуй тут не спешить! – Амалия первой влетела в гущу сирени и радостно заворковала: – Он здесь! Живой и невредимый! И уже в нормальном облике!

– Минибер! – окликнула Матильда лежащего без чувств мальчишку-гнэльфа. – А ну, вставай! Не время прохлаждаться, нужно действовать!

Услышав свое имя, Минибер приподнял голову и увидел перед собой на траве двух крошечных старушек с крыльями за спиной. Старушки были похожи друг на друга как две капли воды, и юный гнэльф подумал, что у него двоится в глазах. Он перевел взгляд на свои руки и вдруг обнаружил, что шерсть с них исчезла и когти исчезли тоже! Минибер коснулся ладонями лица – волчьей морды не было и в помине!

– Я расколдован! – радостно воскликнул он, чуть не оглушив своим воплем бедных старушек-фей. – Я снова стал нормальным гнэльфом!

– Увы, не навсегда, – остудила его пыл рассудительная Амалия. – Если не будешь орать как оглашенный, мы тебе сейчас все объясним.

– Я не расколдовался?! – ахнул Минибер. – Вы не шутите?!

– Какие могут быть шутки, мой мальчик… – вздохнула Матильда и присела на цветок клевера, желая хоть немного отдохнуть после утомительного перелета. – Колдунья Эфалия хотела тебя уничтожить, и только случайный порыв ветра помешал ей это сделать.

– А кто такая Эфалия? – удивился Минибер. – Я с ней, кажется, не знаком!

– Ты и с нами не знаком, – вмешалась Амалия, – однако мы тебя знаем и следим за твоей судьбой со дня твоего рождения!

– Мы – феи, – объяснила Матильда Миниберу, – меня зовут Матильда, а мою сестру Амалия. Нам стало известно, что колдунья Эфалия, которую волшебник Гэг заточил в небольшое зеркальце, решила погубить тебя в день твоего тринадцатилетия.

– За что?! – поразился Минибер, и его глаза расширились от неподдельного ужаса. – Я не сделал ей ничего плохого! Я даже не знаю колдунью Эфалию!

– Пока не сделал, – Амалия многозначительно выделила голосом слово «пока». – В книге «Колесо Фортуны» сказано, что виновником гибели Эфалии будет тринадцатилетний гнэльф Минибер из города Бербурга.

– Я?!

– Ты, мой мальчик. Учти: это – великая честь! – Матильда ласково улыбнулась растерянному кандидату в герои.

– Теперь ты понял, почему Эфалия решила превратить тебя в дикого зверя? – поинтересовалась Амалия.

– Кажется, понял… Но я стал не зверем, а оборотнем!

– Чародейство было прервано волей случая, – объяснила Матильда, – тебе еще повезло: ты будешь превращаться в оборотня, только когда рассвирепеешь!

– Постараюсь не свирепеть…

– Видишь, не все так плохо! – Матильда взмахнула крылышками и устроилась на цветке клевера поудобнее. – Чары злодейки Эфалии можно снять с тебя полностью, но наших с Амалией усилий будет недостаточно…

– Дядюшка Клаус – вот кто тебе поможет! – воскликнула Амалия и взлетела на куст сирени – поближе к правому уху Минибера. – Поезжай немедленно в столицу, там на Сказочной улице найдешь дом номер семнадцать. В нем и живет добрый волшебник Дядюшка Клаус!

– Мы напишем ему письмо, и он наверняка не откажет нам в просьбе расколдовать тебя! – Матильда открыла свою сумочку, достала из нее крошечный листочек бумаги и миниатюрную авторучку и что-то торопливо нацарапала. – Держи послание! И смотри не потеряй его!

– Родители будут считать, что ты отправился в туристическую поездку как один из лучших учеников колледжа, – сказала Амалия Миниберу, – так что можешь не волноваться за них.

– Как один из лучших учеников? – переспросил недоуменно рыженький гнэльф. И, шмыгнув носом, честно признался: – Мои родители не поверят в такое чудо!

– В то, что ты превратился в оборотня, они тоже не поверят, а доказывать им этот плачевный факт мы не станем. Ты согласен со мной, Минибер? – Матильда внимательно посмотрела сквозь толстые линзы очков в глаза рыжеволосого мальчика.

– Пожалуй, не станем… – кивнул головой Минибер.

– Тогда счастливого пути! – улыбнулась Амалия. – Когда вернешься, обо всем нам расскажешь!

– А где я вас найду? – спохватился Минибер.

– Мы тебя сами разыщем! – пообещала Матильда и, вспорхнув с цветка клевера, подлетела к сестричке, взяла ее за руку, и они обе помчались из сквера к себе домой.

Глава шестнадцатая

Вы знаете, сколько сейчас на земле осталось добрых волшебников? Наверняка не знаете! Я тоже давненько их не пересчитывал, но уверен – не больше десятка (и то, если хорошенько поискать).

Один из них – Дядюшка Клаус. Обыкновенный гнэльф приятной наружности и весьма преклонного возраста. Живет Дядюшка Клаус в Гнэльфбурге на Сказочной улице в доме номер семнадцать вместе с приятелем по имени Конфитюр. Если вы когда-нибудь будете в столице гнэльфов и судьба вас забросит в этот пустынный дом, не пугайтесь, встретив Конфитюра в гулких коридорах: Конфитюр добр и безобиден, хотя и родился настоящим призраком. Равнодушный к уюту и быту Конфитюр может улечься спать где угодно: на столе, в шкафу, в старом скрипучем кресле, а иногда и просто на полу или на ветхом линялом коврике, оставшимся ему в наследство от любимого пса Фортинбраса.

Зато Дядюшке Клаусу приходится обычно бодрствовать за двоих. Куча дел с утра до ночи не дает ему покоя. То он принимает посетителей, которые приходят к мудрому гнэльфу за советом, то занимается книгами, которые надо или прочитать или написать, то погружается в заботы о доме и верном приятеле Конфитюре… После таких трудов, как вы понимаете, очень хочется хорошенько отдохнуть. Желание получше высыпаться по ночам бывает так велико, что однажды Дядюшка Клаус решил даже расстаться с фамильной мебелью и заказал столяру Шерхебелю новый спальный гарнитур.

Казалось бы, что тут особенного? Обычное дело! Но именно с этого момента в доме на Сказочной улице и стали разворачиваться те события, о которых мы и расскажем.

Глава семнадцатая

Все началось в ту самую ночь, когда Дядюшка Клаус впервые улегся спать на новую кровать, сделанную столяром Шерхебелем из столетнего дуба.

Накануне, привезя хозяину дома заказанный гарнитур, мастер-краснодеревщик похвалился, сдавая работу:

– Вот, господин Клаус, извольте получить! Один только материал пришлось искать больше недели… Дуб крепкий, мореный, мебели износу не будет.

– А не тот ли это дуб, к которому наши отцы и деды бегали, когда он рос в Разбойничьем лесу, на судьбу жаловаться да своими заветными мечтами делиться?

– Тот самый, – признался столяр. И смущенно добавил: – Сказки все это, господин Клаус! Сами знаете – волшебных дубов не бывает!

– Ну-ну…

Дядюшка Клаус поблагодарил Шерхебеля за работу и щедро с ним расплатился. После чего ушел в свой кабинет работать над книгой «Рецепты приворотных зелий».

А вечером усталый, но счастливый от мысли, что хорошо провел быстротечный день, поужинал в компании с дряхлым Конфитюром и завалился спать на новую кровать, пахнущую сладким клеем и ароматным лаком.

Однако среди ночи его разбудил незнакомый мужской голос, который настойчиво требовал отдать ему коня какого-то Ганса Гюнтера Шмидта. Дядюшка Клаус быстро открыл глаза и осмотрел спальню. В ней никого не было. Но ведь кто-то требовал отдать лошадь! Сейчас этот незнакомец почему-то молчал, хотя и добился уже наполовину своего: хозяин дома проснулся и был готов выслушать странные претензии.

Дядюшка Клаус сердито чертыхнулся и, повернувшись на другой бок, снова закрыл глаза. «Наверное, приснилось…» – подумал он, медленно засыпая.

– Еще бы мешка три муки, и мы с тобой квиты! – вдруг кто-то громко произнес над самым ухом бедняги-чародея.

Дядюшка Клаус испуганно дернулся и оторвал голову от подушки.

– Кто здесь?!

Гробовое молчание было ему ответом.

Тогда гнэльфбургский волшебник включил настольную лампу и заглянул под кровать. Но кроме испуганной мышки, которую он застал врасплох, там никого не было. На всякий случай Дядюшка Клаус спросил у ночной бродяжки:

– Скажи, приятель, это не ты тут развлекаешься? Если есть претензии, то выкладывай их все сразу, да поскорее! А потом будем спать – уже первый час ночи.

Претензий у мышки к хозяину дома не нашлось, и она, хоть и не горела желанием идти на покой в такую рань, послушно шмыгнула в норку и забилась там в самый дальний угол.

«Наверное, я нанюхался лака и клея, – догадался вдруг Дядюшка Клаус и умиротворенно расплылся в улыбке, – вот и снится всякая чепуха и ересь!»

Он встал с кровати, подошел к окну, открыл форточку и снова вернулся в постель.

Но через минуту кто-то вновь настойчиво и даже чуть-чуть нагловато с него потребовал:

– Дай мне хомут, плуг и немного гнэльфдингов. И еще корову – моя совсем старая!

Дядюшка Клаус подпрыгнул в постели и быстро включил настольную лампу. Однако странный проситель уже исчез, наверное, передумав получать заветные гнэльфдинги, плуг, хомут и корову.

«Судя по тому, что голоса были разные, в моей спальне должна собраться целая толпа… А здесь никого нет, совсем никого!» – подумал сердито Дядюшка Клаус и снова поднялся с кровати.

– Эй! – крикнул он, обращаясь к загадочным невидимкам. – Если у вас есть ко мне вопросы, я готов на них ответить! Но прекратите, пожалуйста, валять дурака, иначе вам не поздоровится!

– Грета любит Эриха, а я люблю Грету… – печально сообщил хозяину дома номер 17 незнакомец из-под кровати. – Пусть она полюбит меня, а не этого зазнайку…

«Кажется, это говорила задняя левая ножка кровати…» – осенило вдруг Дядюшку Клауса. И, чтобы проверить правильность своей догадки, он спросил, обращаясь к подозреваемой:

– Грета, Эрих… Это понятно. А как зовут вас, уважаемый господин?

Но левая задняя ножка кровати вместо того, чтобы представиться хозяину дома, повторила как попугай:

– Грета любит Эриха, а я люблю Грету… Пусть она полюбит меня, а не этого зазнайку…

– Все понятно: остальное столяр Шерхебель безжалостно отпилил!

Дядюшка Клаус выпрямился и заходил по спальне взад и вперед, заложив руки за спину.

«Сделать мебель из волшебного дуба, в дупло которого жители Гнэльфбурга десятилетиями засовывали свои жалобы, непростительная ошибка! Теперь мне придется каждую ночь выслушивать чьи-то претензии столетней давности и переживать от мысли, что уже ничем нельзя помочь бедняге… Нет, это свыше моих сил!»

Дядюшка Клаус повернулся к злополучной кровати и тихо прошептал заклинание.

– Я насылаю на тебя немоту до утра, – извинился он перед нею, – мне надо обязательно выспаться. А завтра я верну весь гарнитур Шерхебелю, и пусть тогда он сам расхлебывает кашу, которую сам и заварил!

Произнеся эту тираду, Дядюшка Клаус облегченно вздохнул и улегся на мягкую перину. Накрылся одеялом до самого подбородка, выключил настольную лампу и радостно погрузился в долгожданный сон.

Глава восемнадцатая

Утром жильцов дома номер 17 на Сказочной улице разбудил звон колокольчика над парадной дверью.

– Конфитюр! – крикнул, высовывая голову в коридор, недовольный Дядюшка Клаус. – Открой, пожалуйста, дверь! Это, наверное, молочница Марта заявилась в такую рань со своим товаром!

Шлеп-шлеп-шлеп… – зашлепали тапочки старого призрака по гулкому коридору.

ХР-Р-Р… – захрипела, позабывшая вкус машинного масла, входная дверь.

– Доброе утро, господин Клаус! – расплылась в улыбке добродушная молочница. И тут же погасила улыбку, как только заметила, что за открывшейся перед нею тяжелой дверью никого нет.

«Странно… – подумала она, переступая порог и отталкивая огромной корзиной в сторону задремавшего стоя Конфитюра. – Дверь хозяин открыл, а сам куда-то спрятался…»

Марта впустила в дом свою дочку Бригитту и затворила за нею скрипучую дверь.

– Господин Клаус, где же вы? – снова окликнула молочница любителя пряток и оглянулась, пытаясь найти за креслом или под столом шутника-гнэльфа. – Мы с дочкой принесли вам парного молока, отличного сыра и сладкого-пресладкого творожка с изюмом!

– С изюмом? – переспросил кто-то над ухом Марты дребезжащим голосом. – А с ванилью творожка нет?

– Есть и с ванилью… – ответила застигнутая врасплох молочница и посмотрела на большие потертые тапочки, которые топтались у ее ног.

– Оставьте, пожалуйста, все на кухне и возвращайтесь в гостиную, – посоветовал владелец тапочек, – господин Клаус сейчас спустится вниз и расплатится с вами.

– Хорошо, мы так и сделаем…

Когда молочница и ее дочка вернулись с пустой корзиной, их уже поджидал в гостиной сам хозяин дома.

– Доброе утро, фрау Марта, доброе утро, фрейлейн…

– Бригитта! – подсказала дочка молочницы.

– Доброе утро, фрейлейн Бригитта, – поздоровался Дядюшка Клаус, – рад видеть вас обеих!

Марта приветливо улыбнулась в ответ на добрые слова, но тут же смахнула с лица радостную улыбку, и глаза ее вмиг опечалились.

– Ах, господин Клаус! – сказала она, прижимая к груди пухлые ручки и глядя с мольбой на знаменитого кудесника. – Только вы один можете мне помочь! Только на вас моя надежда, только вы и способны спасти мою несчастную девочку!

– А что с ней случилось? – спросил Дядюшка Клаус и покосился на пышущую здоровьем Бригитту.

– Она заболела! Она стала безжалостной и бессердечной! А раньше она была такой милой и ласковой!

Глаза молочницы налились горючими слезами, которые начали спрыгивать одна за другой на белоснежный накрахмаленный фартук.

Этого Дядюшка Клаус вынести никак не мог. Он вытер слезинки с лица фрау Марты ее же собственным платочком и посмотрел на Бригитту пронзительным, как рентген, взглядом. И вдруг побледнел и тихо сказал:

– Чудеса… У нее и впрямь нет сердца!

Он взял руку девушки и пощупал пульс. Пульса не было!!!

– Да-а… Ситуация… – протянул Дядюшка Клаус и выпустил бледную кисть испуганной дочки молочницы из своих дрожащих рук. – Придется вам признаваться, фрейлейн! У вас есть женишок?

Бригитта покраснела:

– Я дружу с Генрихом Шульцем…

– Наверное, он потребовал у вас руку и сердце? – догадался знаменитый гнэльф-чародей.

– Обручение мы отложили до осени, а мое сердце принадлежит теперь Генриху, – подтвердила Бригитта.

Молочница Марта всплеснула руками и вновь умоляюще посмотрела на кудесника.

– Что же мне делать, господин Клаус?! Помогите!

– Нужно подумать, нужно подумать… Это очень опасное заболевание! Когда молодые гнэльфы влюбляются и отдают свои сердца избраннику или избраннице, они часто становятся бессердечными по отношению к родственникам. Мне придется потратить немало времени, чтобы внушить вашей дочке прежнюю любовь к вам!

– Бог с ней, с любовью! Верните хотя бы сердце!

– Появится любовь – вернется и сердце. – Дядюшка Клаус заплатил молочнице за продукты и стал прощаться: – Извините, но мне сейчас пора работать. Приходите перед обедом, я постараюсь уделить вам какое-то время.

– Спасибо, господин Клаус, мы обязательно придем!

Окрыленная робкой надеждой фрау Марта подхватила правой рукой корзину, а левой дочку и направилась к выходу. Снова скрипнула несмазанная дверь, и первые посетители нового дня исчезли за нею, чтобы вскоре вновь появиться на этом пороге.

Глава девятнадцатая

Не успел Дядюшка Клаус присесть за письменный стол и взяться за рукопись «Рецептов приворотных зелий», как раздался настойчивый дробный стук в окошко.

«Неужели мне сегодня совсем не дадут покоя?!» – сердито подумал чародей и повернул голову к окну. За стеклом, цепляясь лапами за оконную раму, сидел большой черный ворон с белой грудкой и весело поглядывал золотистыми очами на хозяина дома.

– Вилли Фогель, какими судьбами! – воскликнул радостно Дядюшка Клаус и бросился открывать форточку старому приятелю.

Влетев в кабинет, гость легонько ударился об пол и превратился в солидного гнэльфа преклонных лет, одетого в черный сюртук, темные брюки и обутого в черные лакированные ботинки.

– Мое почтение, Клаус, – поприветствовал хозяина дома незваный гость и обнял друга, – извини, что заявился к тебе через окно, а не через дверь: сработала привычка…

– Не извиняйся, Вилли, садись, рассказывай, как живешь!

Дядюшка Клаус усадил приятеля в кресло, а сам сел на мягкий старинный стул.

– Что привело тебя в Гнэльфбург? Чую сердцем, что не только желание повидать старого друга!

– Ты угадал, Клаус… Твоя проницательность безгранична…

– Оставим лесть и перейдем к делу…

Вилли Фогель торопливо сунул руку в карман сюртука и достал из него запечатанный конверт.

– Это приглашение на конгресс чародеев, дорогой Клаус. Он состоится завтра в Гутенвальде в доме феи Розалинды.

– Конгресс? – переспросил Дядюшка Клаус и насмешливо покачал головой. – Во всем Гнэльфланде осталось пять чародеев!

– Вот они и соберутся, – спокойно ответил Вилли Фогель. – Чародеев пятеро, а деток у них гораздо больше! И мы не знаем, что с ними делать!

– У вас проблемы с детьми? – участливо поинтересовался хозяин дома.

Вилли развел руками:

– У кого их нет, Клаус… Вся наша молодежь словно сговорилась и требует переезда в столицу! Там, видишь ли, веселее!

– Печальную весть принес ты мне, Вилли… О гутенвальдских волшебниках ходила большая слава… Но чем я-то могу вам помочь?

Любитель оборачиваться вороном вцепился обеими руками в правый локоть приятеля и, заглядывая Дядюшке Клаусу в глаза, жалостливо произнес:

– Ты – наша последняя надежда! Твой авторитет, твое умение гениально заговаривать зубы, твой талант…

Чародей из Гнэльфбурга резко поднял свободную руку и остановил поток лести в самом его начале.

– Хорошо, Вилли, я приеду в Гутенвальд. Молодежь нельзя терять, хотя это может произойти.

Произнеся эту фразу, он улыбнулся старому другу самой приветливой улыбкой, на которую только был способен, и попросил не отчаиваться и надеяться на лучшее будущее. После чего предложил Вилли Фогелю кофе со сливками.

– Спасибо, Клаус, но я полечу. Фея Розалинда лежит чуть ли не в обмороке: у нее три дочки, и вся тройка рвется в фотомодели. Нужно успокоить нашу подружку фею.

Приятели обнялись, и Вилли Фогель, обернувшись через левое плечо, вновь превратился в черного, как смоль, ворона. Потом он резко взмахнул крыльями и с шумом вылетел в открытую форточку.

Глава двадцатая

После долгих раздумий Дядюшка Клаус решил ехать в Гутенвальд на поезде. Конечно, он мог бы достать из заветного сундука сапоги-скороходы и отправиться в них, но бегать как мальчишка по полям и лесам в его-то годы… Лететь на ковре-самолете было тоже не очень солидно, а мчаться по воздуху без ковра с чемоданом и зонтиком в руках было вообще смешно.

«Нет, – сказал самому себе Дядюшка Клаус, – поеду на поезде! В отдельном купе и со всеми удобствами!»

Приняв окончательное решение, он повеселел и направился к Конфитюру делиться последними новостями. Престарелого призрака гнэльфбургский чародей отыскал только по храпу: Конфитюр спал, свернувшись калачиком, за книжным шкафом в одной из комнат на первом этаже.

– Вставай, лежебока! – начал дергать его за ногу Дядюшка Клаус. – Я скоро уезжаю, и нам обязательно нужно посоветоваться!

– Уезжаешь? Надолго? – Конфитюр со стонами и вздохами поднялся с пола и переместился в кресло.

– Денька на два, на три. Еду в Гутенвальд.

– О!.. Райское местечко!

– В котором молодежь не хочет жить! – Дядюшка Клаус заложил руки за спину и начал ходить по комнате из угла в угол. – Но сейчас я хочу говорить о другом: с тобой что прикажешь делать?!

– Со мной? Ничего!

– Три дня без присмотра – это чересчур. Не хватало еще, чтобы ты спалил наш дом!

– Я не стану зажигать огонь…

– Три дня без горячей пищи? Ты заболеешь!

Конфитюр развел руками:

– Что же мне делать? Ехать с тобой?

– Ни в коем случае! Я такой рассеянный – могу забыть тебя в поезде или потерять на вокзале.

– Разве я похож на зонтик?

– Ты вообще ни на что не похож! А разыскивать невидимку в толпе – безнадежное дело.

– Ты можешь сказать заклинание, и я появлюсь…

– Ты же знаешь, Конфитюр, я не люблю колдовать при посторонних… – Дядюшка Клаус вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Эврика! Я, кажется, придумал, что нужно сделать! Я вызову тень моей дорогой кузины, и пусть она за тобой присмотрит!

– Тень Жозефины?! – удивился Конфитюр. – Из царства теней?!

– Ну да! Я знаю одно чудесное заклинание, вычитал его вчера в «Книге Судеб», оно должно сработать!

– Жозефина не рассердится, если ты ее потревожишь?

– Вряд ли. Она так любила разнообразить свои впечатления! К тому же она отходчивая и долго сердиться не может.

Дядюшка Клаус поставил на стол подсвечник с большой восковой свечой и чиркнул спичкой.

– Конфитюр, ты не помнишь, где у нас хранится сера?

Старый призрак недоуменно пожал плечами.

– Конфитюр, я жду ответа!

– Я ответил: не знаю.

– Что-то я не слышал твоего ответа! – сердито буркнул Дядюшка Клаус. – Что ж, придется перерыть всю кладовую…

– А разве без этой вонючки нельзя обойтись?

– Нельзя. Ты сам учил когда-то в школе «Начала Колдовства».

Конфитюр печально вздохнул:

– С тех пор прошло столько лет… Я все позабыл, дорогой Клаус, абсолютно все!

– Ничего, сейчас я тебе напомню!

Дядюшка Клаус сбегал в кладовую, заставленную банками, склянками и металлическими коробками, и, обнаружив на верхней полке бутыль с этикеткой «СЕРА», быстро отсыпал в газету немного нужного порошка. После чего вернулся к Конфитюру в комнату и радостно сообщил ему:

– Нашел! Теперь можно колдовать!

– Гром и молнии будут? – поинтересовался Конфитюр.

– Будут, но умеренные.

Дядюшка Клаус зачерпнул чайной ложечкой щепотку серы и, сосредоточившись, начал бубнить себе под нос заклинание:

– О, духи Абруса, хранители Кадабруса, к вам я взываю с покорной просьбой! Пусть предстанет пред наши очи тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус…

Сера полетела в пламя свечи. В то же мгновение за окнами дома раздались оглушительные раскаты грома и сверкнула молния. И это в ясный безоблачный день!..

Дядюшка Клаус насладился громом и молнией, втянул в легкие запах серы и снова забубнил, как заведенный:

– Духи Абруса, хранители Кадабруса, исполните мое желание, явите мне тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус!..

Новая порция серы полетела в огонь, и новые раскаты грома и вспышки молний заставили вздрогнуть изумленных жителей Гнэльфбурга.

– Жозефина, я жду! Жозефина! – вскрикнул Дядюшка Клаус, и остатки серы сгорели в прожорливом пламени восковой свечи.

Когда за окнами отгрохотал гром и наступила мертвая тишина, Конфитюр спросил у растерянного приятеля:

– Ну, и где же наша бесценная кузиночка? Я так хочу обнять ее и снова услышать ее звонкий, как колокольчик, голосок!

Теперь пришел черед пожимать недоуменно плечами Дядюшке Клаусу:

– Я сделал все правильно… Рецепты в «Книге Судеб» даются точные…

– Может быть, отсырела сера? – предположил старый призрак.

Но опытный чародей решительно не согласился с его словами:

– Тогда бы так не бабахало! У меня от этих раскатов даже заложило уши!

– А у меня заслезились глаза от молний… Впрочем, это могло случиться и от дыма…

Старый призрак прошлепал к окну и отворил его настежь.

– Пусть немного проветрится… А то я не усну.

Дядюшка Клаус загасил свечу и снова задумался над бередящим его душу вопросом: что делать с Конфитюром? на кого оставить беспомощного бедолагу и пустой, без хозяина, дом?

И в этот момент над парадной дверью весело звякнул колокольчик: это пришли молочница Марта и ее бессердечная дочь Бригитта.

Глава двадцать первая

Дядюшка Клаус впустил Бригитту и Марту в дом и попросил их присесть в кресла.

– У меня к вам будет огромная просьба, – сказал он, принимаясь снова ходить по комнате из угла в угол, заложив руки за спину, – вы присмотрите денька три за моим хозяйством, а я попробую излечить Бригитту…

– Вы уезжаете? – догадалась фрау Марта.

– На три дня – не больше.

– Мы согласны! – кивнула молочница и плюхнулась в кресло.

– АААА!! – завопил сонный Конфитюр, на которого опустилась тяжеленная махина.

– ИИИИ!! – завизжала фрау Марта, когда поняла, что уселась на привидение.

Бригитта, вместо того чтобы броситься выручать попавшую в беду матушку, залилась оглушительным смехом.

– Бессердечная гусыня… – прошептал сердито Дядюшка Клаус и кинулся сам успокаивать несчастную женщину.

– Все в порядке, фрау Марта, просто вы сели не в то кресло… Конфитюр, а ну, марш из комнаты! Фрау Марта, не хотите выпить водички? Очень помогает при нервных расстройствах!

– Что… что это было, господин Клаус? – с трудом выдавила из себя несчастная молочница.

– Ничего особенного… Обычный призрак…

– И я на него села?!

– Конфитюр сам виноват: не спи где попало, да еще при гостях!

Фрау Марта выпила стакан воды, и ей действительно полегчало.

– Впервые вижу настоящего призрака… – смущенно сказала она, ставя дрожащей рукой пустой стакан на столик. – С непривычки это впечатляет!

– Конфитюр смирный, добрый, никого не обижает…

– Совсем как мой покойный муж! – повеселела молочница. – Ганс тоже таким был: ласковым и незаметным!

– Но Конфитюр все-таки призрак… – напомнил Дядюшка Клаус.

– Ну и что? С каждым случиться может! Недавно к нам цирк приезжал, так там один циркач залез в кувшин и сгинул! Кувшин разбили, а циркача нет! Потом уж его из шкафчика достали. Достали его, а он стал саблю в рот себе запихивать!

– Зачем?!

– Не знаю, наверное, блажь такая в голову пришла… Запихнул саблю в глотку до рукоятки – и хоть бы хны! Что ж, по-вашему, циркач тоже привидение?

– Циркач – нет, а Конфитюр – да.

– Ну, и на здоровье. От него мне вреда не будет, не то, что от дочки… Вы ее расколдуете, господин Клаус?

– Сделаю все возможное. – Гнэльфбургский чародей показал на дверь в соседнюю комнату и дал совет молочнице поселиться с дочкой именно там. – Все под рукой и не нужно бегать по этажам. А Конфитюр пусть живет здесь или в своей мастерской. Он у нас художник и иногда рисует картины!

Фрау Марта поблагодарила хозяина за гостеприимство и повела Бригитту на кухню: надо было приниматься за работу и подавать обед. А Дядюшка Клаус отправился в свой кабинет готовиться к отъезду – поезд в Гутенвальд отходил уже через час.

Глава двадцать вторая

Неприятности в этот день сыпались на Дядюшку Клауса одна за другой. Не успел он прийти на вокзал, как стало известно, что поезд задерживается с отправлением на целых три часа, а то и больше. И все из-за речки, которой ночью вздумалось выйти из берегов и размыть железнодорожные пути возле Чертова моста. И теперь, пока речку не загонят обратно в русло, а пути не починят, пассажирский состав не тронется с места.

«Нужно было все-таки лететь на ковре-самолете, – подумал раздраженно Дядюшка Клаус, устраиваясь на жестковатой лавке в полутемном вагоне. – Не велика птица, мог бы и потерпеть полчаса…»

Теперь же отправляться с железнодорожного вокзала на волшебном ковре было просто глупо: нахальные зеваки могли засмеять пожилого гнэльфа. Лететь без ковра с чемоданом в руках было еще глупее.

«Неужели придется торчать здесь три часа?! Нет, нужно что-то придумать!»

И тут Дядюшку Клауса осенило: раз нельзя лететь одному, пусть полетят все пассажиры поезда! Остановок до Гутенвальда не больше трех, можно и приземлить состав где надо на минутку. Дядюшка Клаус радостно потер ладони и, отвернувшись от соседа по купе, что-то беззвучно прошептал в приоткрытое окно вагона.

– Гха-гха… Хым-хым… – прокашлялся в вокзальных радиодинамиках хриплый голос дежурного диспетчера. – Дамы и господа, внимание! Скорый поезд номер один «Гнэльфбург—Гутенвальд» отправится в полет… Господи, что я говорю!.. Отправится в полет с третьего пути второй платформы ровно через одну минуту. Провожающих просим выйти из вагонов! Во время полета… Господи, что я говорю!.. Во время полета просьба из окон и тамбуров не высовываться. Дамы и господа, повторяю…

– Ты слышал, Густав? – удивленно крикнул какой-то юноша своему приятелю прямо под окошком Дядюшки Клауса. – Поезд отправляется в полет!

– А я думал, что успею сбегать к Эльзе… – грустно отозвался верзила Густав. – Обещали задержку поезда на три часа и вдруг внезапно отправляют…

– Садись скорее! Эльза никуда не денется из Гнэльфбурга, а вот поезд сейчас взлетит!

Заботливый приятель впихнул огорченного Густава в тамбур и помахал ему рукой:

– До встречи, Каланча! Смотри не вывались из вагона!

Дядюшка Клаус улыбнулся и снова что-то прошептал себе под нос.

Железнодорожный состав плавно взмыл вверх, поднялся над высоковольтными опорами с множеством электрических проводов и, медленно набирая скорость, полетел туда, куда тянулись сверкающие на солнце серебристые рельсы.

Глава двадцать третья

Не успел Дядюшка Клаус попрощаться с обитателями своего дома и выйти за дверь, как фрау Марта принялась наводить во всех комнатах порядок.

– Бригитта, вытри пыль с полок! Бригитта, помой посуду! Конфитюр, вынеси мусор! Конфитюр… Бригитта, где Конфитюр? Куда он снова подевался?

– Здесь я, фрау Марта, – раздался откуда-то из-за дивана голос престарелого призрака, – хотел не мешать вам, залез сюда…

– Нам не мешать, а помогать нужно. Вы – единственный мужчина в доме! Берите мешок с мусором и шагом марш на улицу!

– Слушаюсь… – проворчал чуть слышно в ответ Конфитюр и прошлепал на кухню, задевая на своем пути все, что попадалось ему под ноги. Опрокинув на кухне два стула и ведро с водой, он вскоре вышел оттуда с огромным полиэтиленовым мешком, набитым до отказа всяким ненужным хламом.

Когда Бригитта увидела плывущий по воздуху блестящий черный мешок, она прошептала с завистью вслед невидимке-призраку:

– Вам бы в грабители пойти, вот бы озолотились!

– Грабители по ночам орудуют, а я по ночам спать люблю, – отозвался Конфитюр насмешливо, – да и подлое это дело – честных гнэльфов грабить!

Он подошел к дверям и потянул на себя массивную бронзовую ручку.

ХР-Р-Р… – привычно прохрипела простуженная дверь и нехотя отворилась перед призраком.

Конфитюр шагнул вперед и тут же отпрянул назад: на крыльце стояло чудовище!

– Ой! – вскрикнул он испуганно и загородился от чудовища мешком с мусором.

– Ай! – вскрикнул девичьим голоском ужасный монстр и тоже попятился от парящей в дверях блестящей громадины.

Приглядевшись получше к чудовищу, Конфитюр вздохнул: перед ним стояла уродливая девочка-гнэльф, которая сама вся тряслась от страха.

– Кто ты? – спросил ее Конфитюр как можно ласковее. – Откуда ты пришла к нам и зачем?

– К Дя… дюш… ке… Кла… усу… – заикаясь от волнения, доложила любознательному мешку уродливая незнакомка.

– Что-то не помню, чтобы у Клауса были племянницы…

– Она попрошайка! – догадалась Бригитта. – Наверняка решила что-нибудь выпросить!

– Дай девчонке кусок хлеба, и пусть она уходит! – приказала дочери фрау Марта.

– Спасибо, но мне не нужно хлеба… – прошептала юная незнакомка, продолжая испуганно коситься на говорящий мешок с мусором. – Я пришла к господину Клаусу с просьбой…

– Так я и знала! – перебила девушку с ехидным смехом бессердечная Бригитта. – Куском хлеба мы от нее не отделаемся!

На глаза незнакомки навернулись слезинки. Кривя и без того кривой рот, она пролепетала:

– Меня заколдовали… Сегодня утром… И я не знаю, что мне теперь делать…

Слезинки сбежали по крючковатому носу, как по лыжному трамплину, и спрыгнули на красивое синее платьице загадочной гостьи.

Этого Конфитюр не мог уже спокойно выдержать. Отбросив в сторону надоевший мешок, он схватил невидимой рукой плачущую девушку за локоток и потащил ее в комнату.

– Кто вы? Как вас зовут? – обрушил он град новых вопросов на голову несчастной бедняжки. – Какой злодей сумел вас заколдовать и каким образом? Рассказывайте, и мы попытаемся вам помочь!

– Спасибо, доброе привидение, – прошептала, вытирая слезы, таинственная незнакомка, – меня зовут Энни, я приехала из Бербурга…

– Чудесный город! – воскликнул Конфитюр. – Когда-то я там бывал!

– Спасибо! – улыбнулась Энни, и лицо ее хоть чуть-чуть, но похорошело. – А заколдовала меня злая Эфалия… Это такая длинная история, что я даже не знаю, с чего мне начать…

– Начни с начала, – посоветовал Конфитюр.

А Бригитта, ворча и посылая проклятья в адрес ленивых призраков и жалких попрошаек, придвинула поближе к Энни ногой стул и скомандовала:

– Садись и рассказывай, а мы послушаем. Но если ты начнешь плести нам небылицы, мы сразу же выгоним тебя из дома, и никакого кусочка хлеба ты у нас точно не получишь!

– Хорошо, я попробую…

Энни робко присела на стул, перевела дыхание и стала рассказывать о том, что с ней случилось.

Глава двадцать четвертая

Минибер приехал в Гнэльфбург в тот самый момент, когда железнодорожный состав с Дядюшкой Клаусом взмыл в небеса.

– Смотрите! Смотрите! – кричали зеваки на платформе и тыкали пальцами в гигантского змея, уходившего в облака. – Летающий поезд!

Подивившись на чудо, Минибер прошел в здание вокзала и, заказав у толстого усатого буфетчика пару сосисок и чашку чая, спросил его как бы между прочим:

– А вы не знаете, где живет Дядюшка Клаус? Я должен передать ему письмо, но адреса на конверте почему-то не написали.

Буфетчик расплылся в радостной улыбке:

– Кто же в Гнэльфбурге не знает Дядюшку Клауса! Он живет на Сказочной улице в доме номер семнадцать. Это недалеко отсюда: надо только пересечь площадь, пройти два квартала по Яблоневой улице и свернуть направо, а там рукой подать!

– Вы ищете Дядюшку Клауса? – раздался вдруг за спиной Минибера чей-то бархатистый голос. Мальчик обернулся и увидел пожилого гнэльфа в белой летней шляпе и таком же белом костюме. – Боюсь, что вы опоздали, юноша, он только что улетел в Гутенвальд.

– Вы его видели, господин Фукси? – поинтересовался буфетчик.

– Нет, но я видел, как взлетел поезд. А это может сделать только Дядюшка Клаус и никто другой!

– Что верно, то верно! – согласился буфетчик. – В Гнэльфбурге вряд ли можно отыскать других таких волшебников!

Услышав неприятную новость, Минибер погрустнел. Без всякого аппетита он съел сосиски, выпил чай и отошел в сторонку. Возвращаться домой нерасколдованным ему очень не хотелось, оставаться в Гнэльфбурге на неопределенный срок с пятью гнэльфдингами в кармане большого желания не было тоже.

И вдруг его осенило. Он снова подошел к буфетчику и, дождавшись, когда тот освободится, предложил свои услуги:

– Если вы хотите, я стану развлекать пассажиров игрой на скрипке. Вы будете кормить меня трижды в день, а я буду весь день играть. Ну как, вы согласны?

– А спать по ночам ты собираешься на вокзальной лавке?

Минибер грустно опустил голову:

– Об этом я еще не подумал…

– Так и быть, – расщедрился хитрый буфетчик, – я разрешу тебе спать за стойкой на полу. Постелешь одеяло и будешь лежать как король! А заодно постережешь мое добро и свою скрипку.

– Значит, мы договорились?

Буфетчик развел руками:

– Наш долг – выручать приезжих пассажиров!

– Тогда, если вы не возражаете, я начну играть прямо сейчас.

Минибер открыл футляр, достал из него скрипку и смычок, и через мгновение под сводами гнэльфбургского вокзала зазвучала красивая музыка.

Глава двадцать пятая

После обеда, немного отдохнув, молочница Марта и ее дочь отправились навестить своих коровок. Перед уходом, стоя в дверях, Бригитта приказала Энни:

– Пока нас не будет, приготовишь ужин. Заодно приведи в порядок комнату Конфитюра. К нему невозможно войти: там настоящая конюшня!

– Мы вернемся часам к восьми, так что постарайся управиться, – добавила фрау Марта и одарила уродливую девочку снисходительной улыбкой.

– Хорошо, я постараюсь…

Энни взяла щетку, тряпку, налила в ведро теплой воды и пошла по коридору в самую дальнюю комнату, которая служила старому призраку художественной мастерской.

– Тук-тук-тук… – робко постучала она в массивную дверь.

– Войдите, – бодро ответил хозяин комнаты, – я не сплю!

Энни потянула бронзовую ручку на себя, и дверь отворилась. В большом просторном зале в самом его центре стоял мольберт с натянутым холстом, а в воздухе висела палитра и возле нее порхала кисть. Кисть то ныряла в краски, то подлетала к холсту и оставляла на нем яркие сочные мазки.

– Тебе нравится? – спросил невидимка-художник, ни на минуту не прекращая свою работу. – Как только я увидел тебя, так сразу же решил написать твой портрет!

Энни подошла поближе к мольберту и с удивлением узнала в белокурой красавице, изображенной на холсте, саму себя!

– Разве я такая? – вздохнула она тяжело. – Когда-то я была такой, но теперь… – Энни не договорила и грустно опустила голову.

– Не стоит расстраиваться, скоро вернется наш Дядюшка Клаус и все уладит! – утешил ее Конфитюр.

– Вы так думаете?

Добрый призрак утвердительно кивнул головой и снова нанес очередной мазок на холст.

И хотя Энни не видела этого кивка, на ее душе слегка полегчало. Она вытерла платочком навернувшиеся на глаза слезинки и стала подметать пол.

Не отрываясь от своего увлекательного занятия, Конфитюр проговорил:

– Только, пожалуйста, ничего не трогай! Иначе потом я не найду нужных мне вещей!

– Но у вас же перевернуто все вверх дном!

– Это не беда, все дело в привычке.

– Фрау Марта будет сердиться, если я не наведу здесь порядок…

– Пусть только попробует! Тогда я ночью заявлюсь к ней в образе страшного монстра, и у нее навеки отпадет охота сердиться на призраков и их друзей!

Энни улыбнулась и, взглянув еще раз на свой портрет, тихонько вышла в коридор и закрыла за собой дверь. «С этими сумасбродами-художниками лучше не спорить!» – подумала она и отправилась на кухню готовить ужин.

Но там ее ждал еще один сюрприз: за столом, придвинув к себе фаянсовую тарелку с овощным супом, который остался от обеда, сидела незнакомая пожилая дама и с аппетитом уплетала содержимое тарелки. Увидев Энни, она нисколько не смутилась, а только весело улыбнулась и сказала ей:

– Привет! Ты новая служанка? Не волнуйся, я сама помою за собой посуду!

– Здравствуйте, – пролепетала Энни, – к сожалению, в доме никого нет… Господин Клаус уехал в Гутенвальд, а фрау Марта ушла до вечера к себе домой…

– Вот как? – удивилась дама. – Ну и проказник наш Клаус! Вызвал зачем-то срочно меня сюда, а сам исчез! Надеюсь, Конфитюр остался дома? Или тоже уехал вместе со своим дружком?

– Господин Конфитюр здесь, он работает.

– Что-о-о? – Загадочная гостья положила ложку и обернулась к Энни: – Этот старый лежебока работает?!

– Он рисует. И лучше его сейчас не трогать.

– Ничего, мне можно. Мы так давно с ним не виделись!

Дама поднялась со стула и, не касаясь ногами пола, подлетела к изумленной девочке.

– Меня зовут госпожа Жозефина. А как зовут тебя, милая крошка?

– Энни.

– Чудесное имя! – улыбнулась дама. – В царстве теней у меня есть подруга по имени Энни. Из-за нее-то я там и задержалась!

– Там? – удивилась Энни. – Где – «там»?

– В царстве теней! Мой кузен вызвал меня сюда при помощи заклинания, а я заболталась, встретив по пути подругу! И вот он уехал, а я с ним так и не повидалась!

Госпожа Жозефина тяжело вздохнула и вылетела в коридор. Вскоре из мастерской Конфитюра послышались радостные возгласы и восклицания, а еще через минуту дверь в кухню распахнулась, и на пороге вновь возникла фигура удивительной гостьи.

– Как ты считаешь, Энни, мое возвращение в отчий дом не мешало бы отметить? Сходи, пожалуйста, в погреб и принеси кувшинчик старого доброго вина! Да, смотри, не зайди в комнату с железной дверью: туда посторонним вход запрещен!

Отдав распоряжение, госпожа Жозефина развернулась в воздухе и полетела обратно к Конфитюру. А Энни послушно взяла кувшин с широким горлышком и отправилась выполнять приказание.

Спустившись в подвал, она увидела две железных двери: одну большую, другую маленькую. На маленькой дверце висела табличка:

«ПОСТОРОННИМ ЛУЧШЕ НЕ ВХОДИТЬ!»

«Мне направо!» – подумала Энни и открыла большую дверь.

Она не ошиблась: за этой дверью в темном холодном подвале хранились бочки с вином. Дядюшка Клаус редко заглядывал сюда, и все бочки были покрыты паутиной и пылью. Энни подошла к самому большому бочонку и, обтерев платочком кран, стала наливать вино.

Вдруг вместе с темно-красной струей в кувшин плюхнулся какой-то грязный комочек.

«Неужели в бочонок попала мышь?!» – испуганно подумала Энни и выбежала с кувшином во двор. Выплеснула содержимое на землю и обомлела: она увидела в траве крошечного белобородого старичка ростом с майского жука.

– Привет! – сказал старичок и весело улыбнулся изумленной девочке. – Спасибо за помощь! А то я уж стал думать, что никогда и не выберусь из проклятой бочки!

Старичок поднялся с четверенек и галантно поклонился Энни:

– Разрешите представиться: Ганс Вольфганг Теодор Блюм! Но для вас, милая фрейлейн, я просто Ганс-Весельчак! Ведь отныне я ваш покорный слуга и верный друг!

Глава двадцать шестая

Ганс-Весельчак был эльф. Но не простой из леса, а виноградный. Он жил под виноградным листом и радовался жизни до тех пор, пока случайно не оказался в огромном чане, в котором мяли виноград и делали вино. Бедняга Ганс так растерялся, когда в него угодил, что даже не успел крикнуть и позвать на помощь своих друзей.

ШМЯК-ШЛЕП! ШЛЕП-ШМЯК! ШМЯК-ШЛЕП! ШЛЕП-ШМЯК!.. – и готово: Ганс уже в бочке, и его катят в подвал Дядюшки Клауса.

«Интересно, это надолго? – подумал несчастный эльф, когда немного пришел в себя и собрался с мыслями. – Виноград был прекрасный, тут тремя годами не отделаешься!»

Ганс Вольфганг Теодор Блюм отлично знал, что хорошие вина иногда выдерживают и по сто лет, и по двести, но он не был уверен, что бывают на свете эльфы такой же солидной выдержки. Единственная мысль утешала беднягу: свое заточение он проведет слегка навеселе.

Первое время Ганс-Весельчак жил беспокойно: ему приходилось постоянно бродить от одной стенки бочки к другой вместе с пузырьками противного газа. Пузырьки возникали то тут, то там и, шаловливо подхватывая бедняжку эльфа, несли его с огромной скоростью в противоположную сторону бочки, норовя посильнее ударить о толстые дубовые доски.

«А я крепкий мужчина! – с гордостью подумал о себе Ганс-Весельчак после триста сорок восьмого удара. – Другой на моем месте давно бы развалился, а я все держусь!»

Пять лет продержался бедняга эльф в заточении – пять лет и еще долгих восемь с половиной месяцев, пока не дождался, наконец, прихода своей спасительницы.

– Как ваше имя, милая фрейлейн? – спросил Ганс Вольфганг Теодор Блюм после того, как представился сам. – Кого я должен вечно благодарить?

– Энни, – покраснела девочка, – Энни Штильтойфер. Только не надо меня благодарить: все получилось совершенно случайно! Просто госпожа Жозефина попросила принести немного вина, а вы оказались именно в той бочке, к которой я подошла.

– Госпожа Жозефина? – переспросил Ганс-Весельчак. – Кузина Дядюшки Клауса?

– Она самая, господин эльф.

Лицо Ганса Вольфганга Теодора Блюма расплылось в широкой улыбке:

– Сто лет ее не видел! Она по-прежнему порхает как птичка?

– Порхает, – кивнула головой Энни. И тут же поправилась: – Но крыльев у нее нет! Просто она летает над полом.

Ганс-Весельчак погрустнел:

– Старость не радость… Когда-то она витала в облаках и никто не мог за ней угнаться… Надеюсь, ее кузен жив-здоров?

– Дядюшка Клаус? Он в отъезде.

– Жаль… А мой дружок Конфитюр? Он еще не прославился как художник?

– Не знаю… Кажется, нет. – Энни повертела в руках пустой кувшин и, словно извиняясь, тихо проговорила: – Мне нужно идти, меня, наверное, ждут…

– Увидимся в доме Дядюшки Клауса! – помахал ей ручкой веселый эльф. – Немного обсохну, приведу себя в порядок и нагряну к вам в гости!

И Ганс-Весельчак исчез под широким листом подорожника. Да так быстро, что Энни показалось, будто он провалился под землю.

Глава двадцать седьмая

Хотя о Бригитте никто не мог сказать, что она хорошо воспитана, в чужие комнаты дочка молочницы всегда входила со стуком – отворив без предупреждения дверь, она врывалась к вам как вихрь и громко хлопала дверью.

– Надеюсь, можно? – спрашивала Бригитта с небольшим опозданием. – Я вам, надеюсь, не помешала? – И торопливо «обстреливала» своими зелеными кошачьими глазами все пространство комнаты.

Вот и на этот раз, вернувшись вечером в дом на Сказочной улице, она залетела к госпоже Жозефине без всякого предупреждения. И, разумеется, очень напугала пожилую женщину, лежавшую на полу под кроватью.

– Кто там?! – вскрикнула испуганно кузина Дядюшки Клауса. – Закройте немедленно дверь, пока ОН не выскочил из комнаты!

– Я закрыла, – сказала Бригитта и носком башмачка отбросила в сторону кусок отвалившейся от дверного косяка штукатурки. – А кого вы там ищете, уважаемая госпожа?

– Одного негодяя! – Из-под кровати выкатился забавный крошечный старичок в зеленом камзоле и красных сапожках. – Подлого Кракофакса!

И он, вытерев платочком пот со лба, снова нырнул под кровать.

– Не горячись, Гансик, – мягко посоветовала ему Жозефина, – я сама справлюсь с этим нахалом. Если я поклялась надрать ему уши, то я обязательно выполню клятву. Можешь не сомневаться!

В тот же миг под кроватью кто-то разразился противным визгливым смехом и начал сильно дуть на госпожу Жозефину и ее друга Гансика. Напор воздуха был таким мощным, что бедную кузину Дядюшки Клауса выбросило из-под кровати и оттащило на середину комнаты, где она, изловчившись, успела ухватиться обеими руками за толстую дубовую ножку обеденного стола.

– Ты жив, Весельчак? – спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках крошечного старичка. – Тебя не поранил этот проклятый злодей?

– Пусть попробует! – заявил неунывающий виноградный эльф, выбираясь из плотных складок жозефиновой юбки. – Теперь ему точно не сдобровать!

Увидев, что первый порыв ураганного ветра немного ослаб, госпожа Жозефина отпустила спасительную ножку стола и поднялась с пола.

– А теперь выходи, Кракофакс! И не вздумай снова озорничать! – потребовала она у таинственного чудовища, сидящего под кроватью. – Иначе одной трепкой за уши ты от меня не отделаешься!

Бригитте захотелось выскочить из этой проклятой комнаты, но ее резвые ноги вдруг онемели, и она осталась стоять возле двери полунемым изваянием. Несчастная девушка была уверена, что на зов бесшабашной женщины из-под кровати выползет ужасный монстр, который, конечно же, набросится на них на и мгновенно всех слопает.

Но Бригитта ошиблась: из-под кровати вылезло не страшное чудовище, а торопливо выскочил и заметался по комнате в поисках выхода крошечный старичок, похожий и ростом, и бородой, и даже одеждой и обувью на Ганса-Весельчака, но только со злыми красноватыми глазками и толстым носом-картошкой на круглом, как блин, лице.

«Кажется, я его где-то видела… – подумала вдруг дочка молочницы и напряженно наморщила лоб. – Ведь где-то я его уже видела!» И вскоре Бригитта вспомнила: да этот же старик – полнейшая копия гипсовой статуэтки из комнаты госпожи Жозефины! Она метнула быстрый взгляд на книжную полку – статуэтки там не было, посмотрела на старичка со злыми глазками – он самый, но не из гипса, а живой.

– Ну и чудеса!.. – прошептала Бригитта. – Получше чем в цирке!..

Тем временем события в комнате продолжали разворачиваться дальше. Злой старикашка Кракофакс, побегав из угла в угол и не найдя даже мышиной норки, в которую можно было бы улизнуть, решил еще раз попытать счастья и снова принялся дуть в сторону госпожи Жозефины и ее друга Ганса.

Но умная женщина была уже наготове.

– ОПС—ХЛОПС! – сказала она, и щеки седобородого коротышки втянулись внутрь.

– Ва-ва-ва!.. – сердито заверещал похудевший старичок. – Ву-ву-ву!..

– Можешь нас не пугать, Кракофакс, мы тебя не боимся! – спокойно ответила ему на невнятные угрозы госпожа Жозефина. – Пока я не оттреплю тебя за уши, ты не найдешь успокоения!

– Во-во-во… – уже тише промычал зловредный коротышка и скосил на Бригитту выпученные глазенки. – Во-во-во…

– Тебе не нужны свидетели твоего позора? – переспросила догадливая Жозефина. – Не волнуйся, она никому не расскажет об этом. Ведь так, милая фрейлейн?

– Да, – пролепетала дочка молочницы, – я не расскажу…

– Вот видишь, Кракофакс, все проблемы разрешены! – улыбнулась кузина Дядюшки Клауса.

И она шагнула к злобному старичку.

– Ву-ву-ву! – закричал тот, наливаясь багровым цветом. – Ва-ва-ва!

Бородатый коротышка хотел увернуться, но не смог: предусмотрительная госпожа Жозефина уже заранее приковала его волшебным заклинанием к паркетному полу.

– Не дергайся, Кракофакс, я просто хочу оттрепать тебя за уши, а вовсе не собираюсь отрывать их совсем. Я не так жестока, проклятый пуппитролль, как ты и твои собратья.

Надрав до синевы мохнатые ушки злому старикашке, кузина Дядюшки Клауса с явной неохотой отпустила беднягу и чуть слышно проговорила:

– ХЛОПС – ТОПС – БУММ!..

И в ту же секунду Кракофакс превратился в гипсовую фигурку. Госпожа Жозефина подняла статуэтку с пола и, обтерев пыль салфеткой, поставила ее на книжную полку.

– Стой здесь, Кракофакс, и забудь о своих проделках. Если ты еще раз вздумаешь перемешать краски Конфитюру или протянуть веревку в его комнате – тебя будут ждать очень крупные неприятности!

– Уж я об этом позабочусь! – добавил Ганс-Весельчак и гневно надул щеки.

Бригитта подошла к статуэтке пуппитролля поближе и удивленно протянула:

– Вот чудеса!.. Совсем как прежний! Только уши синей стали, да лицо красней… Сказал бы кто мне про это – ни за что бы не поверила!

– А ты и сама никому не рассказывай, а то и тебе не поверят, – посоветовала ей Жозефина, – у меня с Кракофаксом старые счеты были, теперь он оплатил их сполна.

– Терпеть не могу пуппитроллей! – поморщился Ганс-Весельчак. – Только и думают, какую бы пакость учинить!

– А сами вы кто? – Бригитта посмотрела на крошечного старичка в зеленом камзоле. – Разве вы, – она кивнула в сторону статуэтки, – не родня?

– Я – виноградный эльф! – гордо выпятил грудь Ганс Вольфганг Теодор Блюм. – С пуппитроллями не имею ничего общего!

– Он – мой друг, – пояснила Жозефина дочке молочницы, – а я – кузина Дядюшки Клауса…

– Значит, вы все-таки приехали?! – перебила ее Бригитта. – А тут из-за вас все с ума посходили – дом не на кого оставить! Пришлось нам с матушкой за дело браться.

– На здоровье, – хмыкнула Жозефина, – хозяйственные заботы не для меня!

– Выходит, мы с матушкой всю ораву кормить должны?! – уперла руки в бока рассерженная дочка молочницы. – Этот номер у вас не пройдет! – Она помахала указательным пальцем из стороны в сторону перед носом пожилой дамы. – Сейчас отдыхайте, а после ужина мы еще потолкуем!

И, по привычке оглушительно хлопнув дверью, Бригитта вылетела из комнаты.

Глава двадцать восьмая

После ужина Бригитта попросила всех обитателей дома задержаться в столовой еще на пять минут.

– У нас с мамочкой есть для вас одно важное сообщение! – торжественно объявила она, поднимаясь со стула и обводя присутствующих радостным и счастливым взором.

– Надеюсь, оно приятное? – поинтересовался Конфитюр. – В моем возрасте лучше не нервничать!

– Сейчас узнаете… – Бригитта выдержала небольшую паузу и, дождавшись полной тишины, громко сказала: – Хватит бездельничать, господа! Пора приниматься за работу!

Все невольно вздрогнули и посмотрели друг на друга: неужели это правда, и они – бездельники?!

Не дав им опомниться, дочка молочницы затараторила дальше:

– Мы с мамочкой вот что решили: каждый из вас пусть для себя посильное дело найдет. Конфитюр картин намалюет, Энни пирожков к утру испечет, матушка картины и пирожки на вокзале продаст – Дядюшке Клаусу прибыль!

– Мы с Гансиком тоже пирожки печь станем? – ухмыльнулась Жозефина и посмотрела на блюдечко, в котором сидел виноградный эльф. – Боюсь, что у нас это плохо получится!

– Вы, фрау Жозефина, гадать будете. Народу на вокзале много, кто-нибудь билетик и купит. – Бригитта помолчала секунду и добавила: – А ваш дружок пусть бумажки с предсказаниями вытаскивает. Вместо обезьянки!

– Какой обезьянки? – опешил Ганс-Весельчак.

– Вместо мартышки! – пояснила Бригитта. – Ее у нас нет, а вы есть. За пару гнэльфдингов любой судьбу свою узнать захочет.

– Я не мартышка, я – виноградный эльф! – вскипел от негодования Ганс-Весельчак и забегал по блюдечку кругами, тщетно пытаясь перепрыгнуть через высокий край. – У нас в роду обезьян не было, и я мартышкой не стану!

– У всех в роду обезьяны были, только очень давно, – попробовала успокоить его упрямая Бригитта. Но видя, что старичок не успокаивается, разозлилась сама: – Не велика птица – эльф! Не хотите мартышкой быть, станьте попугаем! Дядюшке Клаусу все равно, кто ему доход принесет!

Долго молчавшая фрау Марта внезапно вмешалась в разговор:

– Бумажки с предсказаниями не только попугаи и мартышки вытаскивать могут, виноградные эльфы с такой работой тоже неплохо справиться сумеют!

– Эльфом быть не отказываетесь? – стрельнула глазками в сторону капризули сердитая Бригитта.

– Нет! – торопливо выкрикнул Ганс-Весельчак. – Эльфом не отказываюсь!

– Вот и ладненько, – обрадовалась дочка молочницы, – а билетики с предсказаниями я сама напишу. У меня этой чепухой вся голова забита!

Услышав это, Жозефина насмешливо хмыкнула и встала из-за стола.

– Пойду проветрюсь, – сказала она, подлетая к дверям, – чувствую, что бессонница мне сегодня обеспечена!

– Надеюсь, вы не станете летать на помеле?! – испугалась фрау Марта. – В Гнэльфбурге уже отвыкли от ваших полетов!

– Это будет зависеть от моего настроения. Когда оно у меня приподнятое, то я обычно танцую. Или заставляю танцевать вокруг себя мебель и разные вещи. А вот когда настроение у меня подавленное, тогда я предпочитаю летать. Так легче развеяться от дурных мыслей и чувств.

И Жозефина, приоткрыв дверь, выпорхнула в коридор.

Глава двадцать девятая

Целый час бродила кузина Дядюшки Клауса по дорожкам сада, пытаясь поднять себе настроение. Но тщетны были ее усилия: слова глупенькой Бригитты надолго выбили пожилую волшебницу из колеи.

«Раньше я, пожалуй, быстрее приходила в себя и медленнее из себя выходила, – подумала Жозефина, останавливаясь на минутку возле любимой настурции, – нужно посмотреть правде в глаза: годы и нахалы берут свое!»

Горестно вздохнув, она снова зашагала по садовым дорожкам, едва касаясь каблучками стареньких туфель мелкого гравия.

А когда стало темнеть и вечер начал потихоньку вступать в свои права, бывшая волшебница и чародейка вдруг снова остановилась рядом с кустом настурции и подумала: «А не полетать ли мне часок—другой над Гнэльфбургом? Глупо в моем положении чего-нибудь бояться – самое страшное у меня уже позади…»

И повеселевшая Жозефина чуть ли не вприпрыжку помчалась за своим помелом, которое Дядюшка Клаус бережно хранил у себя в кабинете.

Через минуту она уже летела над сонной рекой и темными лесами и полями и с восторгом вглядывалась в уходящий за горизонт багровый солнечный шар и почерневшие к вечеру верхушки высоченных сосен. Прозрачный молочный месяц еще был чуть заметен на небосклоне, и любование им Жозефина оставила на потом, а сейчас она гналась за ускользающим солнцем и все никак не могла его догнать, хотя и пришпоривала свое помело изо всех сил. Вскоре красноватый диск лениво скатился за дальние холмы, и свет его тут же померк, и на потемневших небесах отчетливо проступил лунный серп и сонм золотистых звезд.

«Кажется, пора возвращаться: завтра рано вставать…» – с грустью подумала Жозефина и нехотя повернула помело в обратную сторону.

Уже на подлете к Гнэльфбургу ей повстречался еще один небесный бродяжка – старый крылатый эльф Юпитер. Лениво помахивая крылышками, он летел в сторону Винтервальда и о чем-то сосредоточенно думал. Когда Жозефина его окликнула, он вздрогнул и чуть было не рухнул вниз, но быстро опомнился и изо всех сил заработал уставшими крыльями.

– Жози, как ты меня напугала! – смущенно произнес старый эльф, подлетая к подруге детства и приподнимая над головой в знак приветствия летнюю соломенную шляпу. – Вот уж кого не думал встретить, так это тебя!

– Проделки Клауса. Вызвал меня из царства теней, а сам на три дня исчез!

Юпитер протер платочком очки и внимательно посмотрел на кузину знаменитого гнэльфбургского волшебника.

– А ты почти не изменилась, Жози… Не так румяна, как прежде, но выглядишь отлично!

– Это лунный свет придает мне бледность… – Жозефина устроилась поудобнее на помеле и после небольшой паузы поинтересовалась у бывшего приятеля: – А ты, как я вижу, снова куда-то летишь на охоту? Так и не бросил свое ремесло, старый проказник?

– А что прикажете делать? – развел руками крылатый эльф. – Без моих хлопот и половины браков не состоялось бы! Влюбляться молодежь влюбляется, но до алтаря не у всех дело доходит… А я уже стар, рука стала не та, порой промахиваюсь… Стыд!

Жозефина вспомнила о бедняжке Энни, и ее вдруг осенило:

– Юпи, а ты не мог бы оказать мне великую услугу?

– С огромным удовольствием, Жози! Смотаюсь на часок в Винтервальд – и я в твоем распоряжении!

– Спешить не обязательно, я еще должна кое-что продумать…

– А в чем, собственно, дело? – Юпитер снова поправил сползающий все время к животу колчан и внимательно посмотрел на старую волшебницу: – Уж не хочешь ли ты женить нашего холостяка Клауса?

– Нет-нет! – испугалась Жозефина. – Просто мне жаль одну девочку. Ее заколдовала злодейка Эфалия, превратила из красавицы в уродку…

– Ее должен поцеловать молодой юноша, и тогда злые чары рассеятся? – догадался крылатый эльф. – Знакомое заклятье, приходилось с ним сталкиваться! – Он помолчал немного, вспоминая о давних своих приключениях, и вновь спросил: – А у тебя такой юноша есть на примете? Тут будет нужен не обычный паренек, а благородный и самоотверженный!

– Придется поискать такого, это я беру на себя. Прилетай завтра к шести вечера в наш дом, к этому времени я кого-нибудь разыщу.

– Хорошо, Жози, договорились! – Купидон Юпитер снова приподнял шляпу – уже в знак прощания – и полетел в Винтервальд.

А Жозефина, облегченно вздохнув, медленно заскользила в струях ночного воздуха в залитый огнями Гнэльфбург.

Глава тридцатая

На следующий день, едва успев проснуться и слегка перекусить, Минибер снова взялся за скрипку и не выпускал смычок из рук до тех пор, пока пальцы не разжались сами собой.

– Да ты, кажется, устал? – покосился на юного музыканта владелец привокзального буфета. – Что ж, даю тебе два часа на перерыв. А потом снова берись за дело – даром тебя кормить я не собираюсь.

– Спасибо, вы очень добры… – Минибер положил скрипку в укромное место и вышел на улицу.

В этот послеобеденный час на привокзальной площади как обычно толпилось много народа. Но в толчее снующих туда-сюда гнэльфов Минибер сразу отметил странную парочку: пожилую бледную даму в старомодном сиреневом платье с коробкой билетиков в руках и крошечного старичка, сидевшего в этой коробке на мягкой атласной подушечке. Дама восседала на маленьком складном стульчике и время от времени смущенно выкрикивала: «Гадаю и предсказываю! Всего за два гнэльфдинга! Детям скидка пятьдесят процентов!»

«Все эти гадания – чушь, – подумал Минибер, подходя поближе к удивительной парочке, – но и гнэльфдинг, если честно признаться, тоже не деньги…» – Он порылся в кармане и достал из него серебристую монетку.

– Ганс, обслужи юношу! – сказала пожилая дама забавному старичку.

Малютка-эльф сполз с подушечки и нехотя нагнулся за билетом.

– Держи, мальчик, – с ехидной улыбочкой на устах произнес старичок, подавая билет Миниберу, – надеюсь, тебе повезет и твой гнэльфдинг окупится сторицей!

Минибер сделал шаг в сторону, развернул бумажку и прочел:

«НЕПРИЯТНОСТИ ПРИХОДЯТ И УХОДЯТ,

А ГНЭЛЬФЫ ОСТАЮТСЯ НАВСЕГДА».

«Чушь какая-то! – подумал Минибер. – За гнэльфдинг могли бы что-нибудь и поумнее написать!»

– Ты разочарован? – поинтересовался малютка-старичок. – Наверное, ты надеялся узнать, где закопан клад с драгоценностями?

– Ни на что я не надеялся, – махнул рукой Минибер, – и в богатстве я теперь не очень-то нуждаюсь…

Он хотел уйти от гадалки и ее смешного помощника, но Жозефина (а это была, конечно, она!) задержала его еще на минуту.

– Не знаю, что вы там прочли, юноша, но по вашему лицу видно, что у вас неприятности.

– Пустяки! – усмехнулся Минибер. – Неприятности приходят и уходят, а гнэльфы остаются навсегда!

– Какая глубокая мысль! – восторженно ахнул Ганс-Весельчак и всплеснул восхищенно ручками. – Непременно запишу это высказывание в свою записную книжку!

Жозефина еще раз взглянула на Минибера и по выражению его печальных глаз поняла, что он утаивает от нее и всех окружающих какую-то сильную душевную боль.

– Уж не случилась ли с вами беда, мой милый юноша? – спросила она с сочувствием беднягу гнэльфа. – Если это будет в нашей власти, то мы с Гансом готовы прийти к вам на помощь!

Минибер грустно покачал головой:

– Спасибо, добрая фрау, но мне сейчас никто не поможет… Разве что Дядюшка Клаус, но он в отъезде!

– Зато вернулась его кузина! – воскликнул виноградный эльф и кивнул в сторону пожилой гадалки: – Знакомься: это – фрау Жозефина, знаменитая в прошлом колдунья и волшебница!

Минибер растерянно посмотрел на пожилую даму и неуклюже ей поклонился:

– Очень рад… Минибер…

Жозефина ответила ему на поклон чуть заметной улыбкой и, желая прекратить неуместные церемонии, сказала чуть грубовато:

– Ну, Минибер, а теперь выкладывай: что с тобой приключилось?

Глава тридцать первая

Когда Жозефина узнала о том, что случилось с Минибером, она сразу же догадалась, чьих это рук дело, ну, конечно же, колдуньи Эфалии! И Энни страдает по ее вине, и кто знает, может быть, еще окажутся в Бербурге невинные жертвы! Внимательно выслушав беднягу гнэльфа, кузина Дядюшки Клауса велела ему обязательно прийти сегодня вечером к ней в гости.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала она решительным и бодрым голосом, – ты будешь расколдован, это я тебе обещаю!

– Госпожа Жозефина зря слов на ветер не бросает, – поддакнул Ганс-Весельчак, выглядывая из-за бортика коробки, в которой он сидел, – если она сказала, что снимет заклятье, значит, так и будет!

– Я обязательно приду, спасибо за приглашение! – обрадовался Минибер. – Дом номер семнадцать на Сказочной улице? В шесть часов вечера?

– Можно в половине седьмого! – улыбнулась Жозефина. – Мы в это время пьем с Конфитюром чай.

– Конфитюр – это наш друг, а не варенье, – пояснил Миниберу Ганс Вольфганг Теодор Блюм.

Когда окрыленный надеждой мальчишка ушел, Жозефина тихо сказала:

– Сначала мы расколдуем Энни. А уж потом возьмемся за самого Минибера. Признаюсь, Гансик, память стала меня ужасно подводить: я не помню заклятья, которым можно было бы снять чары проклятой Эфалии!

– Ничего, зато их наверняка не забыл твой кузен! Вдвоем вы утрете нос этой злюке из Бербурга!

Жозефина печально вздохнула и поднялась со складного стульчика.

– На это я и надеюсь… А сейчас идем-ка на почту, Гансик! Нужно дать срочную телеграмму одному моему приятелю.

Жозефина взяла поудобнее в правую руку коробку с виноградным эльфом и нераспроданными билетиками, а в левую подхватила стульчик и двинулась в сторону здания, над которым красовалась яркая вывеска «ПОЧТАМТ».

А вскоре телеграфистка уже передавала по своему аппарату слегка загадочный и непонятный текст:

«ДОРОГОЙ ЮПИТЕР ЗПТ ЖДУ ТЕБЯ СЕГОДНЯ

В ШЕСТЬ ВЕЧЕРА В НАШЕМ ДОМЕ ТЧК

ЮНОША НАЙДЕН ВОСКЛ ЗН НЕ ПРОМАХНИСЬ

ДВА ВОСКЛ ЗН ТВОЯ ЖОЗИ ТЧК»

Глава тридцать вторая

Сначала Энни собиралась терпеливо ждать возвращения Дядюшки Клауса из Гутенвальда. Но уже на следующий день ее пребывания в Гнэльфбурге томительное ожидание стало совсем невыносимым.

«Нужно ехать в Гутенвальд! – решила Энни в тот момент, когда наливала воду в ведро, чтобы делать уборку в комнате Жозефины. – Сейчас все закончу и поеду! Сидеть здесь и ждать у моря погоды – не для меня!»

Она взяла щетку, ведро с водой и пошла в комнату кузины хозяина дома. Скатала в рулон коврик и принялась подметать пол. Когда она приблизилась к книжной полке, ей вдруг показалось, что кто-то внимательно за ней следит. Девочка вздрогнула и, перестав заниматься уборкой, оглянулась по сторонам. Но никого посторонних в комнате Жозефины не было, и Энни смущенно улыбнулась: неужто ей стали мерещиться призраки? Она снова взялась за щетку и… Нет, все-таки кто-то за ней внимательно наблюдает!

Энни прошлась по комнате, стараясь заглянуть в самый укромный уголок, но кроме паучка за платяным шкафом, ни одной живой души так и не отыскала. Но ведь кто-то прожигал ее спину колючим взглядом!.. Энни прислонила щетку к стене и подошла к книжной полке, на которой стояла небольшая гипсовая фигурка сердитого гномика.

– Не вы ли, господин НЕЗНАЮКАКВАСЗВАТЬ, мешаете мне подметать полы? – насмешливо проговорила она и легонько щелкнула гипсового старичка в круглый, помидорного цвета, нос.

– Я… – беззвучно, с огромным трудом, раздвинулись алые губы статуэтки.

Энни вздрогнула и побледнела.

– Вы?!

– Я… – снова шевельнулись губы заколдованного Кракофакса. – Обещай… мне… помочь… и я… помогу… тебе…

Энни шмыгнула носом и вытерла ладошкой со лба холодный пот.

– Вы – живой?!

– Пока – нет… Помоги…

– Но как?!

– Скажите заклинание… Оно… написано… в этой… синей… книге… – Кракофакс с трудом скосил вправо нарисованные глазки и указал на толстый фолиант в атласном переплете. – Страница… триста… двадцать… четвертая… пятнадцатая… строка… сверху…

Заколдованный пуппитролль говорил, мучительно выдавливая из себя слова, и от страшного трения гипсовых губ алая краска на них полопалась, а кое-где и совсем отвалилась.

– Бедненький! – пожалела его Энни. – Ты тоже пострадал от злых волшебников!

Она торопливо взяла в руки нужную книгу и раскрыла ее на нужной странице. Пятнадцатая строка сверху гласила:

«ОПС – ХЛОПС – БУММ, ТОПС – ХЛОПС – БАММ!»

Не успела Энни прочитать эту загадочную белиберду вслух, как пуппитролль Кракофакс ожил и радостно воскликнул:

– Ну, я теперь им всем покажу!!

После чего спрыгнул с книжной полки на мягкое кресло, а с кресла на пол.

– Прощай, красотка! – насмешливо бросил он растерявшейся Энни, направляясь к приоткрытой двери. – Тебе здорово повезло: ты оказала мне важную услугу, и за это я не стану причинять тебе неприятностей!

– Но вы обещали мне помочь! – всхлипнула обманутая девочка. – Я должна как можно быстрее попасть в Гутенвальд!

– Разве я похож на самолет? – снова усмехнулся коварный Кракофакс. – Наверное, ты спутала меня с мистером Боингом! – Внезапно взгляд пуппитролля упал на любимую метлу госпожи Жозефины, сиротливо стоявшую в углу, как наказанный строгими родителями ребенок. Тут же в голове зловредного старикашки созрел хитроумный план. – Хорошо, – сказал он, останавливаясь в дверях и посматривая красноватыми глазками то на Энни, то на сиротку-метлу, – я помогу тебе попасть в Гутенвальд. Ты права: обещания, данные дамам, мужчина должен всегда выполнять. Прости, я чуть было не забыл об этом! – Кракофакс ехидно хихикнул и тут же стер улыбку со своего лица. – Бери эту метелку и садись на нее верхом. Что нужно сказать – найдешь в знакомой тебе книге на странице двести двадцать второй. Строка… – Вредный старик закатил глаза ко лбу и быстро вспомнил: – Строка четырнадцатая снизу. Или двадцать седьмая сверху – это как тебе больше нравится! – Кракофакс ловко повернулся на каблучках и вышел из комнаты Жозефины. Уже находясь в коридоре, он громко и визгливо выкрикнул: – Счастливого полета, милая крошка! – И пулей выскочил из дома Дядюшки Клауса.

Оставшись одна, Энни недоверчиво раскрыла синюю книгу на той странице, которую ей указал Кракофакс, и отыскала нужную строчку. И снова ее глазам предстала какая-то галиматья:

«ФЕКС – ФУРРИ – ФАКС, ФУРРИ – ФЕФАРРИ!»

Энни покосилась на метлу, потом на загадочный текст в толстой старинной книге… Удивляясь своей доверчивости и легкомысленности, она неумело уселась на метлу и прошептала:

– Фекс – фурри – факс, фурри – фефарри!

Энни повезло: Кракофакс, уходя, не захлопнул за собой дверь (он был слишком мал для такого дела!), и поэтому путь к небесам оказался свободным. Пометавшись с неопытной наездницей по комнате, метла отыскала лазейку и нырнула в пустынный коридор.

Быстро пересекла холл и вылетела в открытое окошко на улицу. Там, резко взмыв вверх, метла зависла над старой грушей и стала ждать дальнейших приказаний.

– Ого! – сказала Энни, мертвой хваткой цепляясь за почерневший от времени черенок метлы. – А старичок не обманул! Если удача от меня и дальше не отвернется, то я, наверное, скоро увижусь с Дядюшкой Клаусом! Ну, дорогая метелочка, вперед! Лети в Гутенвальд!

И Энни, как заправский жокей, пришпорила своего «коня»: стукнула каблучком туфельки о другой каблучок.

В ту же секунду метла взлетела еще выше в небо и, прячась в облаках от любопытных взоров столпившихся внизу зевак, помчалась на северо-запад. Туда, где за синими холмами лежал в небольшой долине маленький, но красивый город Гутенвальд.

Глава тридцать третья

«Интересно, что сейчас делает эта противная девчонка? – подумала Бригитта, поднимаясь лениво с постели, в которой провалялась после ухода матери и госпожи Жозефины на вокзал добрых полтора часа. – Наверняка сидит у сумасшедшего привидения и точит с ним лясы вместо того, чтобы наводить в доме порядок и готовить для всех обед и ужин!»

Дочка молочницы сладко потянулась и, надев тапочки на босые ноги, отправилась искать служанку.

У Конфитюра ее не оказалось, и тогда Бригитта зашлепала по коридору в комнату Жозефины. Но и здесь она не нашла этой уродливой девчонки, хотя следы ее недавнего пребывания были хорошо заметны: посреди комнаты стояло ведро с водой, а рядом лежали щетка и половая тряпка.

«Странно, куда она делась?» – пожала плечами Бригитта и стала внимательно осматривать жилище кузины Дядюшки Клауса. Энни она, конечно, не нашла, зато обнаружила пропажу маленького гипсового старичка с книжной полки.

– Украла статую и скрылась! – ликующе ухмыльнулась Бригитта и тут же хотела было бежать за полицией, но на мгновение задержалась и подумала: «А вдруг она еще что-нибудь прихватила с собой? Лучше проверю это сама до прихода полиции, чем буду потом моргать как дурочка глазами!»

Бригитта еще раз обвела цепким взглядом комнату и вскоре заметила исчезновение любимой метлы госпожи Жозефины.

– Неужели она и метлу утащила?! – ахнула дочка молочницы и даже слегка присела от удивления. – Какая-то странная и глупая воровка нам попалась!

Но потом Бригитта опомнилась, и ей в голову пришла новая мысль: «А может быть, Энни никуда и не убежала? А просто решила подмести перед домом опавшую листву с деревьев и для этого взяла метлу госпожи Жозефины? Придется мне все проверить, а уж потом бить тревогу».

Придя к такому выводу, Бригитта чуть ли не бегом помчалась на улицу. Но перед домом Энни тоже не оказалось, и тогда добровольная сыщица отправилась в подвал, надеясь хоть там отыскать негодную служанку. Спустившись вниз, Бригитта подошла к большой железной двери и слегка ее приоткрыла. Но в винном погребе был выключен свет и стояла мертвая тишина, а значит, Энни там явно не было. Зато когда Бригитта приблизилась к маленькой, обитой листовым железом дверце, она услышала за ней какой-то шорох, похожий одновременно на шарканье метлы и на царапанье собачьими когтями по деревянному настилу.

– Энни, это ты? – спросила Бригитта и взялась за ручку дверцы.

Внутри протяжно вздохнули, и шарканье прекратилось. Вздох очень походил и на девчоночий, но мог, конечно, принадлежать и кому-то другому.

Но кому?

Бригитта посмотрела еще раз на табличку, прибитую к дверце, и шмыгнула носом: «Посторонним лучше не входить!.. Интересно, а я – посторонняя?..»

На всякий случай она снова спросила:

– Энни, это ты? – И, не дождавшись ни ответа, ни даже нового вздоха, дернула ручку дверцы на себя.

В каменной темнице было сумрачно, пахло гнилью и плесенью. Бригитта брезгливо поморщилась и стала шарить рукой по стене в поисках выключателя. Но его почему-то нигде не было, и дочке молочницы пришлось смириться с таким безобразием.

– Энни, ты здесь? – повторила она свой вопрос в третий раз, но уже на новый лад, и сделала шаг в темноту. – Если ты сейчас же мне не ответишь, я оставлю тебя без обеда!

– А я оставлю тебя без ужина! – засмеялся кто-то над самым ухом Бригитты визгливым дребезжащим смехом, и дверца темницы захлопнулась за ее спиной сама по себе.

– Эй, бросьте ваши дурацкие шуточки! – рассердилась Бригитта. – Немедленно откройте дверь или включите свет!

– Тебе страшно в темноте? – с нескрываемым любопытством поинтересовался обладатель дребезжащего голоса. – Ты, наверное, вся дрожишь от страха, а сердце твое готово вот-вот выпрыгнуть из груди?

– Я дрожу от холода и злости, глупый шутник! – огрызнулась дочка молочницы и попробовала найти на ощупь дверную ручку. Но не нашла ее и рассердилась еще сильнее: – А сердце мое из груди не выскочит – его у меня просто нет!

– Как это «нет»? – изумился хозяин темницы.

– А вот так: нет – и все!

Какая-то бледная фигура выплыла из мрака и, взлетев вверх, чиркнула огнивом. Тусклый огонек восковой свечи под потолком слегка осветил убогое жилище странного обитателя подземелья. Бригитта сощурилась, привыкая к «иллюминации», подняла голову и увидела под каменным сводом висящего в воздухе полупрозрачного босоногого оборванца.

– Кто вы? – строго спросила она любителя болтаться под потолком. – И что вы делаете в чужом для вас доме?

– А ты-то кто?! – опомнился призрачный оборванец и ловко, как пушинка, опустился на пол. – Я – Брикле, Страшилище Подземелья, потомственный подвальный призрак! А вот кто ты?!

– Прошу не тыкать! – помахала Бригитта указательным пальчиком перед чуть видимым носом страшилища Брикле. – Мое имя Бригитта, мне с мамочкой поручено следить за порядком в доме.

– Вот и следи! А ко мне не лезь! – Брикле вспомнил о сделанном ему замечании и торопливо поправился: – Неужели вы табличку на дверях не читали? Ясно же там сказано: «Посторонним лучше не входить!»

– Я сама знаю, что мне лучше делать, а что нет! – огрызнулась Бригитта и, уже не надеясь, правда, отыскать пропавшую служанку, стала осматривать жилище подвального призрака. Брикле летал за ней следом и тоже заглядывал во все углы, тщетно пытаясь понять: а что здесь ищет эта дерзкая девчонка? Быть может, клад, о котором он сам ничего не знает?!

Перекопав кучу гнилой соломы и перевернув на ржавой кровати груду истлевшего тряпья, Бригитта прекратила бессмысленные поиски. Однако на всякий случай она поинтересовалась у призрака:

– А вы ненароком нашу служанку не съели? Что-то я не вижу ее в вашем противном подвале…

Брикле обиделся за свое жилище и проворчал:

– Служанку я не ел… А вот ее хозяйку съесть не мешало бы…

И он, вдруг резко увеличившись в размерах, с громким воем кинулся на дочку молочницы. Бригитта невольно дернулась назад и уперлась спиной в холодную каменную стену. Подлетев вплотную к девушке, подвальное страшилище проревело ей прямо в лицо:

– Ты по-прежнему не боишься меня, нахальная гостья?! Скажи, почему я не слышу, как колотится от страха и ужаса твое сердце?!

– Потому что оно принадлежит красавчику гнэльфу, глупое пугало! – раздраженно ответила Бригитта и оттолкнула от себя похожую на бесцветный кисель тушу подвального страшилища.

– Не может быть! – ахнул Брикле, отлетая в сторону и хватаясь призрачными руками за призрачную голову. – В кои-то веки ко мне забрела живая душа, и та оказалась бессердечной! Нет! Этого не может быть!

Брикле метался по своему тесному жилищу и все никак не мог успокоиться. Наконец его стенания вывели Бригитту из терпения, и она посоветовала призраку:

– Если вам уж так хочется непременно кого-нибудь напугать, то не лучше ли выбраться из этого подземелья на волю? Здесь сто лет просидишь и никого не дождешься!

Когда Брикле услышал эти слова, он даже чуть было не упал от удивления на пол.

– Как это раньше мне не пришло в голову! – воскликнул он, взмывая вновь под потолок. – Благодарю за совет, я немедленно им воспользуюсь!

И Брикле, став вдруг совсем прозрачным и бесплотным, быстро просочился сквозь стену. Бригитта насмешливо фыркнула ему вслед и тоже решила поскорее убраться отсюда восвояси. Она толкнула дверцу рукой, но та не открылась. Тогда дочка молочницы поддала ее плечом. Увы, и это не помогло. Дверь словно заклинило, и никакие удары и пинки не заставили ее отвориться. И тут Бригитта, наконец-то, испугалась.

– Эй! – крикнула она как можно громче. – Выпустите меня отсюда! Мне холодно здесь и даже немного страшно!

– Выпустить? И не подумаю! – весело отозвался из-за стены потомственный подвальный призрак. – Как видишь, и для тебя у меня нашлась небольшая порция страха! Подожди, я скоро вернусь, и тогда ты узнаешь, что такое настоящий ужас! – Он громко рассмеялся и пулей вылетел из подвала.

А бедная Бригитта осталась сидеть в холодной темнице без всякой надежды на скорое освобождение.

Глава тридцать четвертая

Энни отыскала Дядюшку Клауса в небольшом ресторанчике на одной из центральных улиц Гутенвальда. Знаменитый гнэльфбургский чародей сидел там за столиком, лениво перелистывая местную газету «Вечерний звон» и маленькими глоточками пил свой любимый кофе «Дар Альтерфатти».

Энни узнала Дядюшку Клауса сразу, как только увидела, ведь еще в доме номер 17 на Сказочной улице ей не раз попадались на глаза его портреты. Нет, скромный старичок-волшебник не развешивал их по комнатам, но в книгах, газетах, журналах, которые лежали повсюду, изображения Дядюшки Клауса мелькали постоянно. Смущаясь, Энни подошла к столику и тихо прошептала себе под нос:

– Простите… Здравствуйте…

– Что-что? – оторвался от газеты гнэльфбургский чародей. – Вы ко мне?

– Да… – потупилась еще больше Энни, тщетно пытаясь скрыть свое уродливое личико от доброго и внимательного взгляда Дядюшки Клауса.

– Садитесь, пожалуйста, рассказывайте, в чем дело.

Энни послушно уселась на свободный стул и, запинаясь и заикаясь от волнения, поведала гнэльфбургскому чародею о своем горе.

– Выходит, Эфалия взялась за прежние проделки… Ай-яй-яй!.. – Дядюшка Клаус сложил газету и убрал ее в портфель. – Придется, видимо, что-то предпринять… – Он вытер салфеткой губы и снова задал Энни вопрос: – Значит, моя кузина все-таки прилетела? Тогда я, наверное, зря потревожил фрау Марту и ее дочку. Взвалил на них кучу хлопот по дому…

– По-моему, они сами взвалили на себя и всех окружающих эти заботы, – осмелилась сказать Энни, – такую кутерьму устроили! Но, – поторопилась она добавить, – все это из самых лучших побуждений, чтобы вам угодить!

Услышав ее слова, Дядюшка Клаус ни на шутку встревожился. Не успел он, оказывается, уехать из дома, а там уже все пошло кувырком! Резким движением руки знаменитый чародей подвинул к себе поближе пустую тарелку и что-то чуть слышно прошептал над ней.

И в ту же секунду на дне тарелки появилось изображение его гнэльфбургской гостиной. Потом на месте гостиной возникли комнаты Конфитюра, Жозефины, кухня и подвал, кабинет хозяина дома и его спальня, холл и коридор… Дядюшка Клаус смотрел на мелькающие перед глазами картинки и медленно закипал от злости. Наконец он не выдержал и стукнул кулаком по столу:

– Какое безобразие! Немедленно уходим отсюда прочь! Ты слышишь, Энни, немедленно!!

Тут же к нему подбежали сразу три официанта и сам хозяин ресторана.

– В чем дело, господин Клаус? Неужели муха?!

Официанты и владелец ресторана дружно уставились в пустую тарелку, но ничего в ней, конечно, уже не увидели: дно тарелки сияло ослепительной белизной.

Дядюшка Клаус смутился и поспешил их успокоить:

– Нет-нет, обед удался на славу! Большое спасибо!

Он торопливо расплатился и, схватив Энни за руку, выбежал с ней на улицу.

– Ты прилетела на метле Жозефины? Где оно? Говори быстрее, нам нельзя терять ни минуты!

– Я спрятала ее в городском парке в кустах акации… – Энни удивленно посмотрела на старичка-волшебника: – Но разве мы сумеем уместиться на ней вдвоем?

– Я и не собираюсь лететь на помеле! – улыбнулся, чуть-чуть остывая, Дядюшка Клаус. – Мы отправимся в Гнэльфбург на летающем поезде. Просто мы должны вернуть Жозефине ее помело, иначе моя кузина может очень расстроиться. – Он посмотрел на часы и удивленно ахнул: – До отлета поезда осталось всего полчаса! Нам нужно торопиться!

И они со всех ног припустились бежать в сторону городского парка.

Глава тридцать пятая

Крылатый эльф Юпитер был настоящий джентльмен. Поэтому, как только он получил от Жозефины телеграмму с просьбой о помощи, он тут же позабыл о своей усталости и пулей помчался в дом на Сказочной улице. Второпях он прихватил с собой колчан, в котором сиротливо коротала одиночество одна-единственная волшебная стрела. Потом Юпитер спохватился, но было поздно: он подлетал уже к дому Дядюшки Клауса, а возвращаться назад у него считалось дурной приметой.

«Ничего, – подумал старенький эльф, приземляясь у парадного входа и поправляя за спиною лук, – попробую обойтись и одной стрелой. Главное – не промазать, а эффект обеспечен!»

Он нажал на кнопку звонка и стал терпеливо ждать, когда ему откроют дверь. Не дождался и отворил ее сам.

– Кто-нибудь есть дома? – негромко окликнул крылатый гость хозяев. – Ау, отзовитесь!

Но ответом ему была звенящая тишина.

Юпитер посмотрел на свои часы – они показывали ровно шесть. Перевел взгляд на настенные и ахнул, приседая от удивления: большая стрелка стояла на «12», а маленькая на «5». Пять часов! Заявился в гости на целый час раньше!!

Смущенный эльф вытер платочком пот со лба и задумался: то ли возвращаться теперь домой за стрелами, то ли остаться здесь и терпеливо дожидаться возвращения хозяев. Усталость, накопленная за день утомительных полетов над Гнэльфбургом и его окрестностями, снова напомнила о себе, и Юпитер выбрал второй вариант. Он прошел в гостиную и с наслаждением опустился в мягкое уютное кресло. Лук и колчан он положил рядом на журнальный столик. Потом потянулся и сладко зевнул. Рассеянно посмотрел по сторонам и вдруг вздрогнул: за шторой он увидел чьи-то босые грязные ноги. «Наверное, это жулик! – подумал Юпитер. – Вот нахал – решил ограбить самого Дядюшку Клауса! Ну, это ему так даром не пройдет!»

Стараясь не спугнуть бродяжку, храбрый старичок взял в руки лук, достал из колчана драгоценную стрелу и натянул тетиву.

– А ну, выходи! – скомандовал он грабителю. – И не вздумай бежать от меня или оказывать сопротивление: живо подстрелю, как индейку!

За шторами раздался тяжелый вздох, и грязные ноги вдруг исчезли, будто растаяли в воздухе. Бравый стрелок ошалело потряс головой и, спрыгнув с кресла, подлетел к окну. Отдернул штору – за ней никого! Оконные рамы были закрыты, а сквозь толстое стекло жулик вряд ли мог просочиться на улицу. Юпитер в недоумении отступил на середину гостиной и стал вертеть головой из стороны в сторону, пытаясь обнаружить странное существо, которое забралось в дом Дядюшки Клауса.

Внезапно над ним зазвенела люстра, и он, сделав торопливо шаг влево, посмотрел на потолок. Там кто-то невидимый раскачивал огромную люстру с явным намерением грохнуть ее вниз прямо ему на затылок.

– Оставьте ваши шуточки, приятель! – грозно крикнул бесстрашный эльф и поднял лук вверх.

Под потолком насмешливо хихикнули, но раскачивать люстру перестали. Зато вместо этого невидимый озорник вскоре принялся швырять в Юпитера углями из камина.

ТУК! ТУК! ТУК!.. – обрушился град ударов на беднягу. Через минуту чистенький старичок превратился в настоящего трубочиста, успевшего хорошо полазить по закопченным печам и трубам.

Однако и сам хулиган-невидимка попал впросак: он так перемазался сажей, что стал наполовину видимым.

– Брикле! – узнал его Юпитер. – Ты снова безобразничаешь! Придется тебя проучить!

И в праведном гневе он отпустил натянутую до отказа тетиву.

ТУММ!! – низко, как струна контрабаса, пропела тетива.

ВЗЗЗ!! – звонко, как комар над ухом, просвистела оперенная стрела.

Брикле подпрыгнул, желая вылететь в каминную трубу, но второпях промахнулся, ударился головой о какое-то перекрытие и упал обратно на кучу золы и пепла. Тут-то и настигла его стрела: она вонзилась ему чуть пониже спины – именно туда, куда и целился наш бравый лучник.

Дикий вопль потряс стены жилища Дядюшки Клауса, заставив вздрогнуть во сне старину Конфитюра. Этот вопль походил скорее на поросячий визг, чем на вой потомственного подвального страшилища, но Брикле сейчас об этом не думал. Забыв о фамильной чести, он прыгал в тесном камине, разметая во все стороны остатки золы и пепла, и тщетно пытался выдернуть проклятую стрелу. Наконец Юпитер сжалился над ним и помог Брикле избавиться от нее.

– Эх, – вздохнул печально старик, – на какого дурня единственную стрелу потратил! Как я только теперь в глаза Жозефине посмотрю, что ей отвечу?

Он выволок чумазого Брикле из камина за шиворот и подтолкнул его к двери:

– Проваливай отсюда поскорее, приятель! И больше, пожалуйста, не попадайся мне на глаза!

Ойкая и подвывая, подвальное страшилище сделало вперед два-три шага, но вдруг остановилось и медленно стало просачиваться сквозь пол куда-то вниз. Мгновение – и оно исчезло совсем. Юпитер довольно хмыкнул и горделиво посмотрел на свое отражение в зеркале. Но вместо бравого вояки и победителя призраков он увидел грязного взлохмаченного старичка с парой потрепанных крылышек за плечами.

«Нечего сказать – хорош! – смущенно подумал он и потупил взор. – В таком виде да еще без стрел мне лучше и не встречаться с Жозефиной!»

Тяжело вздохнув, он подошел к окну, открыл настежь рамы и неуклюже выпорхнул на улицу.

Глава тридцать шестая

Закончив играть «Бербургский вальс», Минибер сделал паузу и посмотрел на большие старинные часы, которые висели под сводами железнодорожного вокзала. «Уже половина шестого: пора отправляться в гости!» Он положил скрипку и смычок в футляр и обратился к хозяину буфета с просьбой отпустить его на часок в гости.

– Не успел приехать в наш город, а уже завел дружков! – ухмыльнулся буфетчик. – Да ты, я вижу, общительный!

Он хотел сказать еще что-нибудь язвительное и колкое в адрес юного скрипача, но не успел, потому что в этот момент в динамике раздался громкий и раскатистый голос дежурного по вокзалу:

– Уважаемые дамы и господа! Прошу внимания! Прилет скорого пассажирского поезда «Гутенвальд—Гнэльфбург» ожидается на первый путь! Пожалуйста, будьте осторожны! Повторяю…

Буфетчик внимательно выслушал объявление дежурного и произнес с усмешкой:

– Что-то расшалился на старости лет наш Дядюшка Клаус! Повадился летать на поездах, как на самолетах! Вчера в Гутенвальд, сегодня из Гутенвальда… Настоящим авиатором стал!

«Дядюшка Клаус… Он здесь… Он прилетел…» – от волнения Минибер чуть было не выронил из рук футляр со скрипкой.

Забыв о том, что он еще не получил разрешения отлучиться, Минибер, как лунатик, побрел к выходу на платформу.

– Эй! Я, кажется, тебя не отпускал на прогулку! – крикнул ему запоздало вслед рассерженный буфетчик, но юный гнэльф даже не оглянулся и не замедлил шаг.

Выйдя из вокзала, Минибер невольно ужаснулся: сотни зевак сбежались со всех сторон поглазеть на летающий поезд, и теперь вся платформа была запружена любопытными гнэльфами. «Неужели в этой толпе я узнаю Дядюшку Клауса?..» – с тоской подумал он и стал пробираться поближе к краю платформы.

– Летит! Летит! – раздались вскоре восторженные возгласы, и все увидели вынырнувшего из облаков темно-зеленого гигантского змея. По мере приближения к вокзалу он становился все больше и больше в размерах, и наконец огромная стальная громадина плавно опустилась на рельсы.

– Уважаемые дамы и господа! Скорый пассажирский поезд «Гутенвальд—Гнэльфбург» совершил посадку на первый путь первой платформы! – на всякий случай оповестил встречающих дежурный по вокзалу. – Просьба не толпиться и не мешать высадке пассажиров!

Миниберу повезло, он оказался рядом с вагоном, в котором летели Дядюшка Клаус и Энни. Но стоило только знаменитому чародею появиться в дверях, как ликующая толпа оттеснила рыжеволосого мальчишку с футляром в руках далеко в сторону. Опомнившись, Минибер попробовал было прорваться на прежнее место, но, разумеется, не смог продвинуться вперед и на шаг. «Придется немного подождать, – с горечью подумал он, отходя в сторонку, – все равно я с ним скоро увижусь: приглашение прийти в гости в его дом, слава Богу, никто не отменял!»

Он еще раз взглянул на симпатичного старичка в старомодном сюртуке и его странную спутницу с помелом в руках, с трудом пробирающихся сквозь толпу зевак по узкому коридору, посмотрел на часы, висевшие на столбе, и, увидев, что стрелки на них показывают без четверти шесть, быстро зашагал в дом на Сказочной улице.

Глава тридцать седьмая

Когда Жозефина вошла в гостиную, она чуть было не упала в обморок.

– Боже, что тут случилось?!

Жозефина поставила коробку с виноградным эльфом на стол и внимательно осмотрела комнату. В ней явно царил разгром: весь пол был усеян сажей и пеплом, один стул валялся, а нарядные шторы оказались в беспорядке сдвинутыми в сторону.

– Ганс, по-моему, здесь кто-то хорошо порезвился…

– Вряд ли это был Конфитюр, – мудро заметил виноградный эльф, перелезая через высоченный борт осточертевшей коробки.

Напоминание о старом приятеле-призраке пришлось как нельзя кстати. Жозефина вспомнила про Конфитюра и побледнела еще сильнее.

– Надеюсь, он жив?..

Она метнулась в коридор и через секунду влетела в мастерскую художника-портретиста.

– Конфитюр, с тобой все в порядке? – принялась расталкивать Жозефина спящего дружка. – Где Энни? Где Бригитта? Что тут случилось, Конфитюр?

Кряхтя и постанывая, старый призрак поднялся с дивана и с недоумением уставился на кузину Дядюшки Клауса.

– По-моему, все хорошо…

– «Все хорошо»! – передразнила его разгневанная Жозефина. – Ты посмотри, что творится в гостиной!

Шаркая тапочками по паркетному полу, Конфитюр поплелся на место недавнего сражения.

– Это не я! – заявил он сразу, как только увидел ужасное безобразие. – Я даже сюда не заходил!

– А зря! – Жозефина подняла перевернутый стул и поправила шторы. – Бедняжку Энни, наверное, похитили, а ты и не заметил!

– Бригитты тоже нигде не видно, – напомнил Ганс-Весельчак, – возможно, их украли обеих!

– Бригитту украли?! – молочница Марта, едва переступив порог, тут же на него и села, услышав слова виноградного эльфа. – Мою доченьку, мою ненаглядную девочку… – Она достала из кармана белоснежного фартука носовой платочек и прижала его к покрасневшим глазам.

– Подождите плакать, мы еще ничего не знаем! – прикрикнула на нее Жозефина и, покрутив головой по сторонам, остановила свой взор на картине, висевшей на стене. На ней был изображен дедушка Дядюшки Клауса чародей Невракль, сидевший за письменным столом с гусиным пером в руках и задумчивым видом на лице. – Вот кто нам нужен! – сказала, обрадовавшись, старая колдунья и торопливо произнесла необходимое заклинание:

– ЭНЕКСИ – БУМ, КЛАКСИ – ФОРР!!

В ту же секунду чародей Невракль вздрогнул и с удивлением посмотрел на незнакомых ему гнэльфов.

– Кто вы такие? – спросил он, плохо скрывая раздражение. – Что вам нужно в моем доме?

– Простите, господин Невракль, но нам сейчас не до объяснений, – не очень вежливо перебила его Жозефина, – мы ищем двух пропавших девочек: Энни и Бригитту. Вы случайно не видели, кто тут устроил этот погром? Может быть, это они украли наших милых крошек? Помогите нам, господин Невракль, мы вас очень просим!

Дед Дядюшки Клауса изумился еще больше:

– Я работаю над «Сводом Волшебных Заклинаний»! Я не слежу за глупыми девчонками и всякими хулиганами! Впрочем… – Господин Невракль сунул кончик гусиного пера в рот и глубоко задумался. – Впрочем, я, кажется, что-то вспоминаю! Какой-то крылатый старичок стрелял в какого-то странного грязного бродяжку… По-моему, в Брикле, подвальное страшилище…

– Брикле был здесь? – ахнула Жозефина и всплеснула руками.

– Был, хотя это ему запрещено. Но он за свое на-хальство здорово поплатился! Ему влепили стрелой в то место, которое я не могу назвать при дамах вслух! – Чародей на картине улыбнулся и дважды подпрыгнул в кресле. – Надеюсь, теперь вы понимаете, какое место я имею в виду?!

– Понимаем… – Жозефина тяжело вздохнула и снова спросила Невракля: – А девочек вы здесь не видели? В них никто не стрелял?

– Нет, я не видел. Я работал, господа!

– Что ж, спасибо и на этом. – Жозефина извинилась перед дедом Дядюшки Клауса за то, что нарушила его покой, и вновь произнесла заклинание:

– КЛАКСИ – ФОРР, ЭНЕКСИ – БУМ!!

Чародей Невракль дернулся, но вынуть кончик гусиного пера изо рта не успел. Так и застыл на полотне покусывающим перышко и поглядывающим растерянно куда-то вдаль, словно видя там что-то странное и даже немного страшное…

Но переделывать картину Жозефина не стала, ей было не до того.

– Все ясно, – сказала она Марте, Конфитюру и Гансу-Весельчаку, – в гостиной порезвились Юпитер и Брикле. Но где же тогда Бригитта и Энни? Наши озорники их украсть не могли, я вам ручаюсь!

– Брикле мог, – заметил мудрый виноградный эльф, – предлагаю сходить в подвал и все там проверить.

– Хорошая мысль! – похвалила его Жозефина. – Мы так и сделаем!

И она первой устремилась прочь из гостиной. За ней, вздыхая и охая, побежала Марта. Пометавшись по столу, виноградный эльф сполз по скатерти на стул, а со стула на пол. Поправил съехавшую набок шляпу и тоже помчался в подвал спасать Энни и Бригитту.

И только старый Конфитюр остался в комнате и никуда не полетел сломя голову: еще сто лет назад он поклялся не разговаривать и не здороваться с двоюродным племянником хулиганом Брикле и теперь был вынужден свято выполнять свою давнишнюю клятву.

Глава тридцать восьмая

Не успели Жозефина, Марта и Ганс-Весельчак скрыться в подвале, как к дому Дядюшки Клауса подошел запыхавшийся от быстрой ходьбы Минибер и нажал на кнопку звонка.

– Войдите, не заперто! – раздался из-за массивной двери хрипловатый голос Конфитюра. – Только сейчас никого здесь нет! Кроме меня, конечно…

«Ничего, скоро народ появится!» – весело подумал Минибер и зашел в дом.

– Здравствуйте, – сказал он, обращаясь в пустоту, – меня пригласила госпожа Жозефина…

– Ее сейчас нет, – перебил его все тот же хрипловатый голос, – никого нет, я же предупредил!

Минибер повертел по сторонам головой и удивленно спросил:

– Но вы-то есть?!

– Есть, – лениво ответил Конфитюр.

– Почему же я вас не вижу?

– Потому что я – призрак.

Минибер вспомнил, к кому он попал в дом, и решил больше не удивляться увиденному и услышанному здесь. Призрак так призрак, лишь бы не дрался. Он неуклюже поклонился загадочному невидимке и вежливо поинтересовался:

– А госпожа Жозефина не скоро придет? Она назначила мне встречу на шесть часов…

– Непредвиденные обстоятельства вынудили ее внезапно отлучиться, – ответил Конфитюр. – Извините, но вам придется немного подождать. Не хотите ли чаю, юноша? Веселее будет ждать!

– Спасибо, не откажусь.

– Тогда следуйте за мной.

Снова послышалось шарканье стареньких тапочек по паркетному полу, и Минибер послушно пошел на этот звук.

Войдя в свою мастерскую, Конфитюр сказал:

– Присаживайтесь, юноша, а я пока подогрею чай.

Минибер двинулся было к креслу, но вдруг остановился на полпути как вкопанный: он увидел на мольберте готовый портрет Энни. Энни Штильтойфер – своей одноклассницы!

– Откуда у вас это? – прошептал он чуть слышно. – Разве вы приезжали к нам в Бербург?

Конфитюр подошел поближе и горделиво посмотрел на свое творение.

– Вам нравится моя работа? Вы угадали: это портрет юной девушки из Бербурга. Я, конечно, не ездил туда, старость не радость, но она сама заявилась к нам два дня назад.

– Энни здесь?!

– Да. Но сегодня она пропала. Может быть, уехала домой, может быть, ее похитили… – Конфитюр сокрушенно развел руками и сочувственно вздохнул. – Такая красавица эта девушка… Правда, все почему-то говорят, что я исказил ее черты, но это клевета и ложь!

– Энни выглядит на холсте как живая, – успокоил художника Минибер, – уж я-то знаю: она – моя одноклассница!

Внезапно их разговор прервал шум хлопнувшей парадной двери.

– Кто-то пришел, – сказал Конфитюр, – наверное, Жозефина. Извините, но чай будет позже!

Минибер и старый призрак поспешили в гостиную. Увидев на пороге Дядюшку Клауса и Энни, Конфитюр чуть было не лишился чувств и дара речи от удивления и радости. Придя в себя, он бросился к другу с объятиями.

– С приездом, Клаус! А мы тебя и не ждали! Думали, что приедешь завтра или послезавтра! – Оторвавшись на секунду от приятеля, Конфитюр повернулся к Миниберу, показывая ему невидимой рукой на застывшую, как изваяние, у порога Энни, торопливо сказал: – Что вы стоите, юноша? Ваша одноклассница нашлась, поздоровайтесь хотя бы с ней!

Минибер еще раз взглянул на уродливую девушку, и его глаза расширились от ужаса и удивления.

– Это – Энни?!

– Ну да! С кого же еще, по-вашему, я писал этот портрет?

Дядюшка Клаус посмотрел на холст, потом на плачущую беззвучно Энни и подтвердил слова друга:

– Конечно, это она! Вылитая копия!

Минибер подошел к заколдованной однокласснице, взял ее за руки и, заглядывая ей в глаза, полные слез, проговорил чуть слышно:

– Здравствуй, Энни… Не плачь, я с тобой…

И он, неожиданно для самого себя, вдруг поцеловал ее в щеку, а потом и в лоб.

Энни вздрогнула, отшатнулась немного назад, и все увидели, как какая-то легкая тень скользнула по ее лицу, заволакивая уродливые черты. А когда тень исчезла, Минибер ахнул: перед ним стояла настоящая красавица! И это была Энни – его подружка и одноклассница!

Глава тридцать девятая

В тот же момент, когда Минибер поцеловал свою заколдованную одноклассницу Энни, в далеком Бербурге в сейфе господина Штильтойфера что-то громко заскрежетало и вдруг раздался звук, похожий на выстрел. Отец Энни, который находился в кабинете, испуганно подпрыгнул на стуле и торопливо распахнул дверцы металлического шкафа. Достал дрожащими руками деревянную шкатулку, поставил ее на письменный стол и открыл крышку. В шкатулке на ворохе старых писем лежало зеркало двоюродной прабабки Эфалии. От времени или еще по какой причине оно раскололось вдребезги. Остались целыми только ободок, в который вставлялось стекло, да небольшая костяная ручка белого цвета. Только и всего, такая жалость!..

Вместо эпилога

А расколдовался ли сам Минибер? Увы, этого никто не знает. Известно одно: с тех самых пор его уже никогда не видели рассвирепевшим, а только веселым и жизнерадостным. А если он и выходил иногда чуть-чуть из себя, то сразу же возвращался обратно. Да так быстро, что никто не успевал этого заметить. Даже Энни. А уж она-то с тех пор всегда была рядом с ним, можете мне поверить!